Цирикова Диана Дмитриевна : другие произведения.

Барон

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  Барон Екатерина Максимовна - светловолосая девушка среднего роста. Кате 23 года. Её светло-бежевые волосы на солнце приобретают серебристый оттенок и удачно сочетаются с яркими карими, почти янтарными, глазами. О ней никто ничего не знает. Круг её знакомых и друзей (если их можно назвать словом "друзья", скорее, "приближенные") постоянно меняется. Место её жительства является неопределённым, непостоянным. Она просто не может позволить себе постоянство. После этой фразы Вы можете подумать, что дело в деньгах. "Бедная девушка... переезжает с места на место и во всём себе отказывает...". Но на самом деле всё не так. У Барон столько денег, сколько нам с Вами даже и не снилось. Она ни в чём себе не отказывает, носит вещи самых дорогих брендов, пользуется только дорогим парфюмом, может позволить себе отдых на самых престижных курортах мира. Но самое главное её богатство это не деньги, а то, что нельзя за них купить. То, что она ценит гораздо больше, чем деньги. Это то, к чему все мы подсознательно стремимся. Это СВОБОДА.
  
  
  НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ
  
  По городу разносится пронзительный, оглушающий вой сирен. Милицейские машины несутся со скоростью света на место происшествия. Для всех остальных автомобилей движение парализовано. Следователь Носков знает, что вряд ли эта спешка им поможет, он уверен, что преступник уже скрылся и, скорее всего, как обычно не оставил никаких следов. Где-то в уголке души всё-таки была маленькая надежда на "а вдруг!". А вдруг в этот раз всё по-другому?! А вдруг он в этот раз на чём-нибудь прокололся! Вдруг по неосторожности что-то упустил из виду, и это что-то сейчас поможет Носкову и его оперативникам выйти на эту тварь. Ведь всем хорошо известно, что даже самые опытные, самые изощрённые преступники рано или поздно на чём-нибудь прокалываются. Это была уже четвёртая ограбленная квартира за последние два месяца. И каждый раз по одной и той же схеме: богатых хозяев нет дома, в это время появляется он (или, скорее даже, они, просто Носков пока не мог точно определить, сколько их) и выносит из дома всё, имеющее ценность: деньги, драгоценности, дорогие вещи. Словом, всё, на чём можно нажиться. Он каким-то образом знает, где все эти вещи хранятся. Знает, что, у кого и когда можно вынести. Очевидно, что этому предшествует очень точная, кропотливая, тщательно спланированная разведывательная работа.
  Эти ограбления начались полтора года назад. Повторялись они с периодичностью раз в месяц в течение года и совершались попеременно в разных районах Минска. После этого несколько месяцев было затишье. А теперь опять... Вот только частота увеличилась. Из-за своей безнаказанности воры решили, что можно наживаться не раз в месяц, а два. Все эти случаи объединили в одну группу, так как было ясно, что это почерк одной и той же руки, и передали в отделение, где и работал Носков, т.к. большинство из них совершалось на начальном этапе именно в Московском районе. Всё проворачивалось по одной и той же схеме: грабились дома и квартиры очень богатых людей. У злоумышленников не случилось ни одного прокола. В ограбленных домах ни разу не было найдено посторонних отпечатков пальцев, да и вообще каких-либо посторонних следов. Следов взлома ни в одном из этих случаев обнаружено не было. В некоторых из ограбленных домов были установлены камеры наблюдения, но при просмотре записей оперативниками становилось понятно, что эти камеры в нужный момент отключали и включали только тогда, когда дело было сделано. Носкову настолько было непонятно, как вообще возможно, что преступник действует так чисто, так гладко, что невольно создавалось ощущение, будто это сами хозяева устраивают себе ограбление. Он ещё ни разу за всю свою практику не встречался с таким идеально продуманным преступлением, что и не подкопаешься. И самое интересное то, что никто ничего не видел. Соседей куча вокруг и всем как будто глаза позавязывали и уши позакрывали. Несмотря на уверенность Носкова в том, что все преступники рано или поздно выдают себя, ему было сейчас немного не по себе. Ведь этому преступнику уже столько раз (если быть точным, пятнадцать) удавалось уйти непойманным. Это - шестнадцатая ограбленная квартира. При мысли, что и сейчас он, Носков, не найдёт никаких ниточек, ведущих к нему, у нашего главного следователя опускаются руки. Но он решает для себя не расклеиваться раньше времени. Нужно сначала убедиться, что всё на самом деле как обычно. А вдруг нет?
  
  ***
  
  Уже смеркается, они в составе группы оперуполномоченных подъезжают к новостройкам на Гурского, а вдоль дорог ярко светят фонари, и кажется, сам Минск освещает им дорогу, лишь бы только они поскорее добрались.
  Хозяева радушно и с нетерпением открыли им дверь.
  - Светлана Павловна и Геннадий Константинович? - уточнил Носков, сверяясь с информацией в папке.
  - Так точно, - ответил мужчина средних лет со слегка поседевшими волосами, которого и звали Геннадием Константиновичем.
  - Где мы можем поговорить? - Носкову не терпелось узнать подробности этой истории.
  - Надо не говорить, а действовать! - нервно сказал Геннадий Константинович.
  - Гена... - успокаивающе взяла его под руку жена, - успокойся. Как они могут что-то делать, когда мы ещё ничего не сказали. - И, обращаясь к Носкову, добавила: - Вы, гражданин следователь, проходите в гостиную, вот сюда.
  Гостиная была просторная, обставлена дорого и со вкусом. Только вот Носкову сразу же показалось, что чего-то здесь не хватает. В нише, где предположительно должен был быть телевизор размерами на полстены, было пусто. Несложно было предположить, что именно его украли.
   Носков и его помощник разместились на диване, обитом крокодиловой кожей. Как-то неловко он себя чувствует среди всей этой роскоши. Кажется, что вот-вот что-нибудь испортит, вымажет или разобьёт благодаря своей неуклюжести, и тогда что? Год жить без зарплаты? Но он отогнал от себя эти мысли и начал допрос.
  В результате допроса выяснилось, что Геннадий Константинович Фомин - генерал- лейтенант в отставке. Светлана Павловна - его жена, работает зубным врачом, имеет собственную клинику. Она на пятнадцать лет моложе своего мужа. Генералу шестьдесят пять, но по виду и не скажешь, выглядит он на лет десять, а то и пятнадцать моложе, и сохраняет не по годам бодрый ум и светлую память. "Вот что значит военный!" - подумал про себя Носков.
  В установлении точного времени ограбления они помочь ничем не могут, так как с самого утра и до недавнего времени Светлана Павловна была на работе, а Фомин уехал утром вместе с ней, отвёз на работу, а затем поехал в гости к их дочери, где и пробыл, заигравшись с внучкой, до самого вечера, забрал жену с работы, и только потом они появились на пороге своей квартиры.
  Когда они переступили этот порог, то сразу поняли, что что-то нет так. В прихожей у них лежал новенький персидский ковёр, который не так давно муж привёз из командировки. Хоть он и в отставке, однако, связи свои служебные поддерживает, вот и выполняет иногда поручения особой важности. Что это за важность такая, никто из них распространяться не стал. Так вот, когда они пришли и увидели, что ковра нет, удивились, но предположили, что это их горничная решила его почистить (хотя необходимости в этом не было), вот и забрала. Но когда обнаружилось, что в гостиной нет их огромного дорогущего телевизора и домашнего кинотеатра, тогда сразу стало ясно, что здесь побывали воры. Геннадий ринулся к своему хорошо замаскированному сейфу, он был совершенно пуст. Носков попросил показать ему сейф для более детального ведения следствия. Фомину уже не было смысла скрывать местоположение сейфа, он провёл следователя в их спальню, которая по роскоши ничуть не уступала гостиной и всему остальному убранству квартиры. Для того, чтобы обнаружить этот сейф, было необходимо залезть под кровать (а места там было не так уж и много, у вора явно не крупное телосложение) так, чтобы лежать спиной на полу, тогда глаза упирались в небольшой, практически незаметный выступ по центру дна двуспальной кровати. Эту выступающую часть нужно было слегка надавить и отодвинуть вбок. Только тогда открывался доступ к содержимому супер-сейфа, для этого нужно было просунуть руку в тёмное отверстие, глазу не было видно, что конкретно там лежит, если цель - посмотреть всё содержимое сейфа, нужно лезть сюда с фонариком.
  - Ничего себе устройство! - не сдержал восклицания Носков, а про себя ещё раз подумал "вот, что значит военный!".
  - Ничего особенного, значит, раз его нашли, - ответил угрюмо Фомин.
  - Мне нужно точно знать, что здесь было, составьте мне список украденных вещей. Всех. Не только тех, что в сейфе.
  Этот список выглядит следующим образом:
  Персидский ковёр, чёрно-белого цвета, квадратной формы, посередине выткан белый круг, который находится в чёрном квадрате;
  Телевизор Panasonic;
  Домашний кинотеатр Marantz;
  15 тыс. долларов и 20 тысяч евро, шкатулка с драгоценностями Светланы Павловны - это вещи, которые находились в сейфе.
  Моделей телевизора и домашнего кинотеатра они не помнят, т.к. все книжечки (инструкции по эксплуатации) пропали.
  - Геннадий Константинович, а что ж вы такую сумму в квартире храните? - не сдержал удивления Носков.
  - Понятно, что я не буду все деньги хранить в квартире! Основные наши сбережения хранятся в банках. Но...
  Фомин отвернулся к окну, за него ответила жена.
  - Гена не доверяет банкам. Однажды мы уже были в такой ситуации: хранили в банке деньги, а потом дефолт, и нам ни гроша не выплатили. Вот мы больше и не рискуем... и всегда определённую сумму держим дома, при себе так сказать.
  Носков уже и не надеялся, но был обязан снять отпечатки пальцев владельцев квартиры и сопоставить их с любыми другими найденными здесь. А точнее, ненайденными.
  Кроме отпечатков хозяев, в квартире нашлись ещё только одни отпечатки, которые, по всей видимости, принадлежали горничной (хотя это необходимо было ещё проверить). Носков вполне мог подумать, что это всё затеяла горничная, но он не такой дурак, чтобы предположить, что простая горничная организовала шестнадцать крупномасштабных грабежей и до сих пор не поймана.
  Он сам лично излазил весь пол в спальной комнате в надежде обнаружить хоть какой-то ещё след или отпечаток, исследовал обе поверхности кровати: нижнюю, где находился сейф, и верхнюю, где спали, так, на всякий случай. Но нигде и ничего.
  "Он что, полы здесь мыл что ли?! Генеральную уборку делал?!" - недоумевал Носков.
  - Ответьте мне ещё на один вопрос, - продолжал Носков, - вы сказали, что у вас есть горничная, так?
  - Так, - подтвердила Светлана Фомина.
  - Хорошо, тогда скажите мне, когда она у вас убирает, в частности меня интересует сегодня. Когда сегодня она должна была у вас делать уборку?
  - Извините, гражданин следователь, а как вас зовут? - спросила Светлана Павловна.
  - Моя фамилия Носков.
  - По фамилии как-то неудобно... можно имя и отчество?
  - Владислав Вадимович. Носков Владислав Вадимович.
  - Очень приятно, Владислав Вадимович, - продолжила Светлана, в то время как её муж сидел и смотрел в одну точку, кажется, о чём-то очень задумался. - Так вот Вероника сегодня вообще не должна была быть здесь, у неё выходной.
  "Так... час от часу не легче" - подумал Носков, а вслух сказал:
  - Кто ещё имеет доступ к вашей квартире? Мне нужно, чтобы вы составили список абсолютно всех людей, который могут зайти в вашу квартиру, всех, у кого есть ключи.
  Владельцы переглянулись, но ничего спрашивать не стали, а просто молча сделали то, что он просил. Все необходимые сведения для протокола Носков получил. Осталось лишь уточнить последнюю деталь.
  Когда он ощупывал рукой поверхность сейфа, пальцы схватили какой-то маленький клочок бумаги. Носков привык внимательно относиться к деталям, вот и эту деталь он автоматически достал и положил в карман. Когда он закончил допрос, то вспомнил про эту бумажку, достал из кармана.
  - Геннадий Константинович, вы сказали, что когда вернулись домой, сейф был абсолютно пуст.
  - А вы что, Носков, сами не видели? Так говорите, будто что-то там нашли, - немного раздраженно хмыкнул Фомин.
  - В том то и дело, что нашёл.
  Глаза Фомина удивлённо сверкнули, но сразу же потухли, когда он увидел, что это "что-то" простой клочок бумаги. Носков протянул ему писульку, Фомин развернул её и увидел адрес, набранный печатным курсивом. Просто какой-то адрес, который ровным счетом ничего для него не значил, поскольку ни о чём ему не говорил.
  "ТИМОШЕНКО, 8-35".
  
  ***
  
  День ограбления. Утро. Квартира Фоминых. Все соседи разъехались по работам. Вероника Лагодина, горничная Фоминых, за месяц работы успела изучить режим дня жителей их подъезда.
  - Катя, я на месте, что мне сейчас делать? - проговорила Вероника в телефонную трубку.
  - Сидеть и ждать меня, - ответила Катя, - и следить за тем, чтобы всё было тихо. Если соседи вернутся, наберёшь.
  - Поняла. - Казалось, Вероника хотела ещё о чём-то спросить, но уже слышала в мобильном короткие гудки.
  Через полчаса приехала Катя. Приехала она не одна, а с двумя помощниками. Они чётко знали своё дело, поэтому, не теряя ни минуты, скатали персидский ковёр в прихожей, обернув его в прочную тёмно-бежевую бумагу. Затем молча прошли в гостиную, чтобы упаковать в принесенные коробки ЖКИ с домашним кинотеатром. Тем временем Катерина уже лежала под кроватью в спальне Фоминых и опустошала секретный сейф. Вероника же внимательно смотрела в окно, оглядывала улицу, тщательно присматривалась к каждому прохожему, сама при этом стояла сбоку, так, чтобы её с улицы не смог увидеть никто. Когда парни всё упаковали, Катерина вышла из спальни:
  - Миша, ты иди за мной, - при этом она сделала указательное движение рукой в сторону спальни, - прихвати упаковочные коробки, а ты, Артур, забери отсюда все наши жучки и камеры, для них на сегодня работа закончена.
  Миша аккуратно упаковал всё содержимое сейфа. Они вышли из спальни, Вероника с Артуром тоже были готовы к выходу. Парни взяли габаритные коробки: один - огромный телевизор, второй - кинотеатр.
  - Кейт, - обратился Артур, - всё сразу не возьмём, за ковром надо будет возвращаться.
  - Нет. Возвращаться мы не будем. Я сама возьму ковёр.
  Катя закинула украденные деньги в сумку, перекинула её через плечо, подхватила упакованный ковёр, и они покинули квартиру. Вероника, внимательно прислушавшись и оглянувшись по сторонам, заперла дверь.
  С другой стороны дома находился продуктовый магазин, под ним складское помещение, куда по удобному съезду специальная машина каждый день приезжала и выгружала свежие продукты. Каждый день, кроме понедельника (почему именно понедельника, никто не знал, но так здесь было заведено). А сегодня как раз понедельник. В магазине один кассир и один работник зала (если это маленькое помещение можно было назвать залом). На то и был расчет, что в понедельник никому не будет дела до склада. Через подвал Катя и компания спокойно пронесли через склад украденные вещи. С замками проблем никаких не возникло, Катерина собаку съела на этом деле. Не было такого замка, который смог бы её остановить. Для неё всегда и все двери были открыты. Двери кузова машины, на которой они приехали, упирались в двери склада, так, что можно было прямо со склада запрыгнуть в кузов и остаться незамеченным. Именно так они и сделали. Мишка сел на место водителя и газанул сразу же, но не слишком привлекая к себе внимание, как только наша банда запрыгнула в кузов. Так, их никто не видел. Ни одна живая душа. Разве только кот, который проходил мимо машины, но не удостоил её даже взглядом. А продавщицы в магазине и вовсе не заметили, что к складу кто-то подъезжал.
  Идя на дело, Катя и её помощники всегда переобувались в машине в чистую обувь с резиновой подошвой и работали в перчатках, поэтому никаких следов и отпечатков Носков при всём своём желании найти не мог. Работали всегда аккуратно, не задевая лишнего кусочка мебели, если он им был не нужен. Они словно призраки, которые передвигаются по воздуху и исчезают точно так же, не оставляя никаких следов и оставаясь незамеченными. И не пойманными.
  
  ***
  
  После того, как Носков закончил с Фомиными, он отправился на опрос соседей. Кого-то не было дома, кто-то был слишком уставшим после работы, чтобы радушно впустить следователя к себе. Поэтому большинство вопросов задавалось на пороге их квартир, а ответы на них совсем не обнадёживали. В общем, опрос соседей ничего не дал: они все работающие люди, уходят на работу утром и возвращаются вечером (впрочем, как и сами Фомины). Но Влад Носков не привык так просто сдаваться, он считал, что всегда должна быть какая-то ниточка, зацепка (хоть и маленькая), которая приведёт к преступнику. Он всегда именно так и ловил бандитов - благодаря своей внимательности и смекалке. Вот и сейчас, закончив с соседями, он решил поговорить с работниками магазина, расположенном на первом этаже дома. Он поздоровался, сообщил об ограблении и спросил, не видели ли они сегодня в районе обеда кого-нибудь или что-нибудь подозрительное.
  - Не, всё вроде тихо было, - ответила крашеная блондинка средних лет.
  - Ну а может незнакомцы какие-нибудь заходили или подозрительные типы или машины возле дома крутились? - не хотел сдаваться Носков.
  - Сегодня понедельник, подвоза нет, поэтому и людей меньше приходит. Были, конечно, люди, но все обычные. И знакомые, и нет. Но к нам постоянно заходят незнакомые, просто проезжают мимо и останавливаются купить что-нибудь. Что ж в этом подозрительного? - отрапортовала всё та же блондинка-продавец.
  - Да, конечно-конечно, - согласился Носков, поджимая губы, - ну а машины? Может, что-то подозрительное? Хотя бы что-то, что показалось странным, было сегодня?
  Блондинка задумалась, но через пару секунд помотала головой:
  - Неа, вроде всё, как обычно. А что машины? Ну, проезжают мимо и всё. Тем более, мы ж не на улице торгуем, а здесь, в помещении. Откуда ж нам видеть, что там за машины. Видим только то, что через окно видно. И всё.
  Носков посмотрел через окно, на которое указала продавщица. "Да... не много через него видно-то", - мрачно подумал он. А вслух сказал:
  - Ну а Вы почему молчите? - обратился он к другой продавщице, которая сидела за кассой, - Ваша коллега отвечает, а Вы ещё ни слова не сказали, может, как-то можете помочь следствию?
  - Да как я могу помочь? Я ж вообще целый день из-за кассы не вылажу.
  - Ну, может, покурить выходили?
  - Я не курю.
  - Это хорошо, - пробормотал Носков, а сам подумал "Я, конечно, за здоровье нации, но именно сегодня могла бы и закурить. Глядишь, и что-то толковое бы сейчас сказала". - Ладно, девушки, спасибо вам, - он протянул им свою визитку, - если вдруг что-то вспомните, хоть даже самое незначительное, то дайте мне знать.
  Влад Носков вышел из магазина и сделал глоток свежего воздуха. Ему навстречу двигался Денис Петров - его помощник.
  - Ну что, узнал что-нибудь, - поинтересовался Денис.
  - Нееет, - протянул Влад и шаркнул ногой по асфальту, как будто пытался что-то там раздавить.
  - Я закончил опрос соседей. Тоже ничего.
  - Чего и следовало ожидать. Вор знал, что никого не будет, знал, что все будут на работе и он сможет незаметно пробраться в квартиру.
  - Это понятно, только какие наши следующие шаги?
  - Так, здесь мы закончили, осталось допросить тех, у кого был доступ к квартире. Список хозяева составили уже?
  Петров помотал головой:
  - На словах передали мне.
  - В смысле? Я ж сказал ясно, чтобы записали.
  - Так, Влад, там записывать-то нечего. Ключи, кроме них самих, есть только у их дочери и у горничной. Всё.
  - Ясно, - задумчиво проговорил Носков, - не густо.
  - А ты что думал, что они всем подряд будут ключи от своей квартиры дарить? - усмехнулся Петров.
  - Логично, - в тон ему усмехнулся Носков, - и тем лучше: круг подозреваемых сужается. Сейчас уже поздно, так что с их дочкой и с горничной мы поговорим завтра, а сейчас собирай группу и по домам.
  - Ты что серьёзно думаешь, что их дочь могла грабануть квартиру собственных родителей?
  - Дёня, ты как ребёнок, ей богу, наивный. Ты что не знаешь, что сейчас ради денег люди на многое идут. Родственники, не родственники, не важно, - взвинчено воскликнул Носков, затем уже более спокойно добавил, - на самом деле, я пока ничего не думаю. Надо сразу посмотреть на эту дочь, побеседовать, тогда станет более понятно, что она собой представляет и могла ли она ограбить собственных родителей. Хотя, если честно, мне кажется, что в семье военных у детей обычно хорошее воспитание, они с детства обучены хорошим манерам и уважению к страшим. Бывают, конечно, исключения. Но мне всё же кажется, что это горничная. Понятно, что не одна, что она (если это она) всего лишь пешка. А почерк мне знаком. У нас нет висяков, Денис, ты ж знаешь. А эти шестнадцать краж - один большой висяк! И на мне, и на партнёре, у которого я принял эстафету. Поэтому очень бы хотелось узнать, кто же в дамках. Ладно, будем заканчивать философию. На сегодня всё. Поехали.
  
  ***
  
  Вероника Лагодина - студентка четвёртого курса Академии искусств. В её семье никогда не было денег. Если бы Нике не удалось поступить на бесплатное отделение театрального, то она бы вообще без образования осталась. Отец её периодически прикладывается к бутылке, мать всегда всё на себе тащила одна. Вероника, как могла, пыталась облегчить ей ношу. Но год назад мама умерла от рака. А отец после её смерти от бутылки не отлипает. С работы за пьянку и прогулы его уволили. Вероника ещё при жизни матери два через два работала по ночам официанткой в ночном клубе, принося в дом дополнительную копейку. А сейчас на эту зарплату стало невозможно жить. Отец постоянно требовал денег и не стеснялся распускать руки, чтобы добиться своего. Квартира и все остальные расходы висели на ней. Денег не хватало катастрофически. Ей очень часто хотелось наложить на себя руки. Она, бывало, не ночевала дома, чтобы только не встречаться с отцом. И вот однажды после работы Вероника, как обычно, направлялась к метро, когда рядом с ней остановился роскошный автомобиль (в марках она не особо разбирается), открылась задняя дверь, из-за которой появилась красивая девушка на вид чуть старше самой Вероники, но точно нельзя было сказать. Эта девушка предложила подвезти Нику и сказала, чтобы она не пугалась, при этом с точностью называя её домашний адрес. Лагодина сперва помедлила, она была растеряна и не уверена, что ей следует делать в такой ситуации. Если бы какой-нибудь мужик предложил её подвезти, она бы точно знала, что ей делать: отказаться и поскорее уйти. Но это была красивая молодая девушка, которая говорила так, что каждым своим словом вызывала доверие. Видя её нерешительность, красивая девушка сказала, что у неё есть предложение, которое может помочь Веронике в её нынешней денежной ситуации. В конце концов, Лагодина решила, что в денежной ситуации ей уж точно терять больше нечего, ночь была холодная, поэтому она не стала больше думать и быстренько запрыгнула на заднее сиденье автомобиля. Красивая блондинка села рядом и авто тронулось в сторону проспекта.
  Девушку звали Катей. Каким-то образом Катя, оказалось, знает про Веронику больше, чем сама Вероника. Спрашивать "откуда?" было бесполезно. Ника понимала, что ей никто и ничего докладывать не будет. Катя сказала, что ей нужна помощница в одном очень выгодном деле. Пока Барон говорила, Вероника смотрела ей в рот и жадно ловила каждое её слово. Тембр голоса этой девушки был какой-то завораживающий, магнетический. Казалось, она могла убедить кого угодно в чём угодно. Этот раз не был исключением. Вероника недолго думала прежде, чем согласиться. Тем более, ей представлялась возможность применить на практике свои театральные навыки. И это было лучше, чем экономить на всём и постоянно быть в поисках лишней крошки.
  Катя практически с первого взгляда стала кумиром номер один для Вероники Лагодиной. Последняя была готова делать абсолютно всё, что говорит Барон, не ставя под сомнение ни одну её просьбу или обещание.
  Вот так и получилось, что бедная девушка устроилась на работу горничной к богатым людям. Актёрские способности помогли ей втереться в доверие и убедить их отдать эту работу именно ей. Всё произошло в точности по разработанному плану. Фомины были счастливы, что взяли на работу милую честную девушку, и рады, что смогут ей помочь в её бедственном состоянии (она рассказала им про отца), регулярно выплачивая зарплату. Она настолько им понравилась, что они со временем планировали снять для неё небольшую квартирку рядом с их домом, чтобы Нике не пришлось постоянно жить с пьяницей отцом и было удобно ходить на работу.
  С первого же дня своей новой работы Ника следовала указаниям своей "наставницы". Она всё делала чётко и без помарок, ведь Катя объяснила ей весьма доходчиво, чем может быть чревата любая неосторожность. Лагодина осторожно осмотрела квартиру на наличие камер. Если бы даже они и были (а их не было, в чём Ника очень быстро убедилась), то хозяева ничего не смогли бы заподозрить, т.к. весь свой осмотр горничная производила во время тщательной уборки, а непросвещённый взгляд не сможет определить, что глаза Лагодиной не просто смотрят, а ищут. Наличие жучков Веронике было определить не под силу, ведь современные технологии позволяют сделать эти жучки такими маленькими, что в жизни никто их не найдёт, если не знать конкретно, что и где искать. Хоть Лагодина и считала, что при отсутствии камер, жучки хозяевам просто ни к чему, Катерине этого было недостаточно. У неё имелся специальный аппарат с электронной сенсорной системой обнаружения прослушивающих предметов, так называемый детектор жучков, которым она пользовалась при каждой такой операции. Она приказала Веронике не звонить ей из этой квартиры, пока она не приедет и не пропустит квартиру через это устройство. В итоге, всё оказалось чисто. Хозяева оказались беспечными, что очень упростило работу ворам.
  
  
  
  
  ***
  
  Миша и Артур уже во всю занимались сбытом украденного. За годы опыта у них накопилось достаточно быстродоступных точек сбыта, так что накладок обычно не возникало. В это время Катя с Вероникой сидели в гостиной загородного дома Барон и пили чай. Чай Катерина привезла из Индии. Она была ценительницей всего натурального, природного, поэтому не упустила шанса своими глазами увидеть процесс сбора и заготовки знаменитого индийского чая Нилгири, а в последствие этот же сорт и приобрела. Чай был качественный, не терпкий, а скорее нежный и мягкий, с лёгкими цитрусовыми нотками. Его пряный аромат наполнял комнату и способствовал полному расслаблению (а оно было всегда необходимо после успешно проведенной операции).
  - Кать, а к чему была эта записка? Что это за адрес? - Веронику волновал этот вопрос с самого начала.
  - Это адрес следующей квартиры, которую я собираюсь ограбить, - как ни в чём ни бывало ответила Барон.
  Вероника, конечно же, предполагала, что это не первое и, скорее всего, не последнее ограбление, совершенное Барон. Но последняя никогда и ничего о себе не рассказывала, говорили они всегда исключительно по делу либо о печальной жизни Лагодиной. Катя же всегда оставалась в тени. И Вероника понимала, что спрашивать бесполезно. А теперь вдруг эта таинственная девушка спокойно говорит ей, Нике, о своих планах, о том, что собирается ограбить ещё одну квартиру. Для Лагодиной это значило очень много. Как минимум Барон ей доверяет, как максимум - позволит Нике остаться своей помощницей. Внутри у Лагодиной всё перевернулось, сердце от волнения стучало так, что казалось, каждый мог его услышать. Но она постаралась взять себя в руки, подражая вечно невозмутимой Кате, и ничего не выражающим голосом спросила:
  - И зачем ты его оставила? Понятно, что следак его найдёт. Ты что, хочешь, чтобы тебя поймали?
  - Поймали? - спокойно и немного удивлённо переспросила Кейт, - Да, я уже давно хочу, чтобы меня поймали. Но никто до сих пор этого не сделал. Они так и будут биться лбом о стену, если им не помочь. А помочь им могу только я.
  Вероника не могла поверить своим ушам.
  - Что значит, ты хочешь, чтобы тебя поймали? Ты сумасшедшая? Да и... зачем тогда всё так усложнять, когда можно просто пойти и сдаться.
  - Сдаться? Нет, ты что. Если бы всё было так просто и скучно, то зачем вообще жить? Я всё это делаю, потому что мне элементарно интересно, найдётся ли в органах следователь, у которого хватит мозгов меня найти. В конце концов, этот город уже успел устать от постоянных безнаказанных краж. Пока, к моему великому огорчению, такого следователя мне не встретилось.
  Недоумение ещё ярче отразилось на лице Вероники.
  - Я не понимаю, ты серьёзно хочешь сесть?! - воскликнула она. - Ты хочешь за решётку?! Да я никогда в это не поверю, Катя. Хоть я и знаю тебя совсем недолгое время, но могу с уверенностью сказать, что не видела ещё более свободолюбивого человека, чем ты.
  - Я ведь не сказала, что хочу сесть. Я сказала, что хочу, чтобы меня поймали, - расслабленным голосом ответила Катя, вытянув ноги вдоль мягкого дивана.
  - Разве это не одно и то же?
  - Это не одно и то же.
  
  ***
  
  "Что означает эта чёртова записка? Связана она вообще как-то с этим делом или нет? Но хозяин сказал, что в первый раз её видит и понятия не имеет, что это за адрес. Бумага была новой, не помятой, не грязной. Значит, она попала туда совсем недавно, а может быть, она принадлежала преступнику. Но вор не мог её просто обронить, ведь сейф был не в полу и не в стене. Если представить себя под кроватью спиной на полу и лицом вверх, то можно сказать, что сейф был как бы в потолке. Поэтому уронить туда что-то было просто невозможно. Остаётся один вариант: кто-то сознательно положил эту записку туда. Но кто? Вор? Зачем?"
  Эти вопросы Носков вихрем прокручивал в своей голове и не мог найти ответа ни на один. "Этот адрес нужно проверить. Не хочется беспокоить жителей квартиры просто так, но другого выхода нет. Может, они смогут хоть что-нибудь прояснить". Решил, что нужно будет ещё хорошенько покопаться в жизни потерпевшего. Вдруг удастся найти какую-нибудь зацепку, какую-нибудь странность вроде врагов, долгов и т.п.
  Весь загруженный, с задумчивым лицом он переступил порог своей квартиры. Ему навстречу из кухни, раскинув руки, вышла в домашнем халате Маринка. Обняла его крепко. Чувствовалось, что соскучилась.
  - Что, Носков, опять не в настроении? - с привычной улыбкой спросила она. - На работе что-то?
  - Всё нормально, - ответил Носков, разуваясь, - просто я не люблю, когда меня держат за дурака. А сегодня я это особенно почувствовал.
  - И кто же осмеливается считать тебя дураком? - шутливо спросила Маринка, снимая с него куртку.
  - А вот это я и сам бы очень хотел знать. Ну ничего. Ещё посмотрим, кто будет улыбаться последним: я или этот умник.
  - Ладно, пойдём, покормлю тебя, заодно и расскажешь всё, - мягко подтолкнула его к кухне Марина, откуда доносился ароматнейший запах домашних котлет и свежезаваренного чая.
  
  ***
  
  ПРОШЛОЕ. РОССИЯ
  
  Екатерина Барон родилась в одной небольшой деревушке на Кавказе.
  Жизнь людей в горных районах всегда более суровая, чем жизнь обычных горожан. Каждый житель города может выйти из дома и отправиться в магазин, чтобы купить все необходимые вещи, продукты питания. Жителям гор приходится эти продукты питания производить самостоятельно, самим изготавливать себе одежду и другую необходимую утварь. Понятно, что всё на свете они изготовить не могут. И то, что не изготавливают сами, закупают в городах, либо самостоятельно отправляясь туда, либо при помощи посредников-торговцев. Ввиду удалённости городов и ограниченности ресурсов такие вылазки не могут совершаться часто. Поэтому горцы с рождения приучены к самым суровым условиям жизни, даже, можно сказать, выживания. Обитатели гор характеризуются большой выносливостью, терпением, многофункциональностью, замкнутостью, а также, очень часто, чрезвычайной сообразительностью.
  Маленькая Катенька не знала, что такое куклы или другие детские игрушки. Её игрушками на каждый день были мотыги, лопаты, черенки, вёдра различной вместимости и другие сельскохозяйственные принадлежности.
  Как говорят, "родителей не выбирают". Ни о какой родительской любви речи не было. Катюша помнила лишь то, что она воспринималась как бесплатная рабочая сила. А если быть точнее, то вплоть до 15 лет она не знала, что такое "любовь", просто не слышала никогда такого слова. Её сознание было закрытым. Каждый день она либо отправлялась на работы на открытом воздухе, либо оставалась в хижине и делала всю домашнюю работу. Любая работа длилась практически целый день, и когда наступал момент отдыха, то у Кати оставались силы лишь на то, чтобы немного посмотреть в окно, понаблюдать за вечерним небом и звёздами. Затем её хрупкое измотанное тело валилось от усталости на твёрдую кровать, и Катерина сразу же засыпала. Засыпала, чтобы утром проснуться и начать привычную деятельность.
  С родителями они общались лишь по вопросам хозяйства. И Катя никогда не переживала по этому поводу и не задавалась вопросом, правильно это или нет, потому что о других отношениях между родителями и детьми она ничего не знала. Но однажды ситуация изменилась. А вместе с ситуацией изменилась и вся её жизнь.
  
  ***
  
  НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ
  
  - Кать, а почему я? Как ты меня нашла? - Веронику уже давно мучали эти вопросы, но всё не было подходящего момента их задать. А теперь, в этой расслабляющей и подталкивающей к откровениям атмосфере дома Барон, она решила, что вряд ли более подходящий момент ещё в ближайшее время подвернётся.
  - Не я тебя нашла, а мне тебя нашли. Я очень редко использую посторонних в своих делах, но сейчас мне была нужна девушка, которая бы смогла исполнить роль горничной, не вызывая подозрений. И мне казалось естественным обратить своё внимание на актёрский факультет. Первый курс отмела сразу: слишком юные и непрофессиональные пока. Ещё вопросы? Или, по-твоему, я должна была искать себе горничную на юридическом в БГУ? - улыбнулась Катя уголком губ. - А почему ты... так вариантов на самом-то деле было немного. Мне нужен был человек, которому очень нужен заработок.
  - Так всем очень нужен заработок! У нас на курсе, насколько я знаю, почти каждый где-то подрабатывает.
  - Вероник... ты меня не поняла. Я имела в виду, по-настоящему нужны деньги. - Она увидела непонимание в глазах Лагодиной и продолжила объяснение.- Понимаешь, по-настоящему, а не просто на карманные расходы, чтобы иметь возможность хорошо погулять, обернуться в модные шмотки и при этом ничего не просить у предков. Мои ребята проверили каждого, не поленились, так сказать. Почти у всех твоих театралов хороший бэкграунд, нормальные семьи, а порой и очень даже обеспеченные. В итоге, из предложенного списка не вычеркнутыми остались только трое, включая тебя.
  - Каролина Иванова? А ещё кто? - начала вспоминать Ника.
  - Да, она и Пётр Корельников. Знаешь такого?
  - Смутно припоминаю... это, случайно, не тот белобрысый паренёк, который на курс младше меня учится?
  - Он самый. Вот только мне нужна была горничная, а не горничный, поэтому он сразу и отпал.
  - А Иванова почему не подошла?
  - Ну... во-первых, хоть она и сирота, но далеко не прозябающая в нищете. Она ведь пишет статьи на разные темы в свободное от учёбы время. Некоторые газеты и журналы весьма ею довольны и используют как постоянного автора. Гонорар, который они платят, вполне позволяет ей жить нормально: на хлеб с маслом хватает и пьяницу-отца содержать не надо (в отличие от некоторых). А во-вторых, по моим сведениям, в очень скором времени её положение коренным образом изменится (и не в худшую сторону): Каролина Иванова собирается замуж за американца, станет Каролиной Смит и, скорее всего, уедет с ним в Штаты. Ты знала об этом?
  - Нет... - по выражению лица Вероники было понятно, что она озадачена, только непонятно, что её озадачило больше: замужество Ивановой или осведомлённость Барон. Хотя последнему факту она уже должна была перестать удивляться.
  - Каролина Смит... хм... интересно. И когда же она собирается сказать нам об этом? В общем, ясно. Так, у тебя осталась я, девушка с абсолютным отсутствием денег и с вечно пьяным отцом, которая уже почти забыла, что такое нормальный сон из-за постоянных попыток где-то подзаработать.
  - Да, у меня осталась ты, и, признаюсь, я этому рада. Ты прекрасно справилась с ролью. Понаблюдав за тобой немного, я поняла, что твоя жизнь - это бесконечная яма, из которой ты всё никак не можешь выбраться. Терять тебе было нечего, поэтому твоё согласие на моё предложение меня не удивило, оно было ожидаемо. Ведь это не только хорошие деньги, но и новые эмоции, которых у тебя уже ох как давно не было. Ведь я права?
  Вероника устремила взгляд в пол, как будто там было что-то, с чего нельзя было спускать глаз. После непродолжительного молчания, во время которого Катя внимательно наблюдала за выражением её лица, Лагодина ответила:
  - Мне иногда кажется, что ты всегда права.
  Барон добродушно рассмеялась: столько наивности и ребяческого удивления услышалось ей в голосе напарницы.
  - Что ты смеёшься? - Веронику прорвало: наконец-то она может задавать мучавшие её столько времени вопросы, - Ведь это на самом деле так, да? Откуда ты столько всего знаешь? И это ограбление... оно ведь не первое, ведь так? А какое тогда? Второе? Третье?
  "Не второе, не третье...и даже не десятое, моя дорогая, - думала про себя Катя, устремив взгляд куда-то вдаль, - но лучше тебе не знать, сколько их на самом деле было... я уже и сама сбилась со счёта... пятнадцатое? Шестнадцатое? Да, вроде шестнадцатое. И это только в этой стране". А вслух произнесла:
  - Это на самом деле не имеет значения, Ника. Зачем это знать, если такое знание никак не поможет тебе в дальнейшей жизни? Ты не станешь счастливее, богаче, умнее и так далее. Так что это для тебя абсолютно лишняя информация. Не забивай голову. Не так важно, какое это ограбление на моём счету, как то, что на твоём оно первое. И последнее. Хочешь ещё чаю?
  Лицо Лагодиной пронзила глубокая задумчивость, а в глазах промелькнула едва заметная тень отчаяния. Она ничего не ответила на счёт чая.
  - Ты бросишь меня, да, Кейт? Или как там называют тебя твои помощники...
  - Что ты имеешь в виду? Я никого не бросаю. Мы просто разойдёмся, так, как будто никогда и не были знакомы. Вот и всё, - простодушно ответила Барон, отпивая очередной глоток из бело-золотистой чашки. Но в глазах Лагодиной было столько какой-то непонятной глубокой грусти, что Катерина решила сменить тон:
  - Ника, что происходит? Если дело в деньгах, то...
  - Дело не в деньгах! - не дала ей договорить Вероника, - как ты не понимаешь?! - во взгляде Барон она уловила лёгкое недоумение. - Живёт на свете одинокая бедная девочка - Вероника Лагодина. Живёт в постоянных раздумьях о том, как же ей выбраться из той ямы, в которою она попала. И если по какой-то счастливой случайности она из неё выбирается, то тут же попадает в другую. И этому процессу нет ни конца, ни края. Она живёт и не понимает, почему белый свет называют белым, если он на самом деле чёрный! Укладываясь спать (тогда, когда ей это удаётся) девочка Вероника думает о том, удастся ли ей завтра поесть? Обычно все уставшие люди после своих работ каждый вечер возвращаются в родные, тёплые и уютные, дома, где они могут спокойно отдохнуть, поесть, поспать. А Лагодиной Нике уютнее было отправится на вокзал к бомжам, чем прийти в собственную квартиру и сжаться в комок от страха быть избитой вечно пьяным папашей, если он не получит очередную порцию денег на водку. И тут вдруг откуда ни возьмись сквозь тучи проглядывает лучик в лице Екатерины Барон и привносит в безнадёжную, так называемую, жизнь Лагодиной и надежду, и веру, и спокойствие, и деньги, и приключения, и, как ей казалось, дружбу. А теперь, когда она только начала привыкать к этому эмоциональному всплеску, когда в жизни как будто появился какой-то смысл, этот смысл хотят у неё просто взять и забрать... опять... опять вернуть её в ту яму, в которой она и была всегда. - Ника замолчала, а Барон прокомментировала, закусив губу:
  - Хороша сказочка...
  - Мг, только сказки обычно хорошо заканчиваются. Но, видно, не в моём случае...
  - Вероника, как ты не понимаешь?! Моя жизнь полна опасности и неразумного риска. Сегодня я шикую, попивая дорогущий чай на загородной вилле, а завтра, кто знает, может, буду попивать тухлую воду за стальной решеткой. Но это моя жизнь, я привыкла так жить, я сама её выбрала, сама создала себя такую, какая я есть, но не хочу и не имею права тянуть за собой кого-то другого. Если я могу оказаться за решеткой, то это не значит, что ты или кто-то другой по моей вине тоже должны сидеть. Поэтому я никогда никого не держу. Я привыкла быть одна, работать одна. Тебе зачем весь этот безрассудный риск? А насчет денег не волнуйся, я...
  - Нет! При чём здесь деньги, Катя? - снова перебила Вероника, она уже слабо себя контролировала, и её голос сорвался на крик, - Неужели ты так ничего и не поняла? А может, мне нужен это риск? Нужен, как воздух? Может, я уже успела привыкнуть к нему и не боюсь остаться за решеткой? Ты ведь сама сказала, что мне терять нечего.
  - Что ты хочешь этим сказать? Что хочешь остаться со мной?
  - Да! Да, я хочу остаться. Я и дальше хочу помогать тебе в твоих делах, и меня не волнует, что они не законны. Ты, можно сказать, вернула меня к жизни, когда я уже перестала на что-либо надеяться. Мне кажется, жестоко будет сейчас взять и снова меня убить.
  - Перестань драматизировать! Я поняла тебя.
  В свою речь Вероника вложила столько чувства, откровенности и страсти, что мало кто смог бы остаться равнодушным. Мало кто, но не Барон. Катерина ушла от прямого ответа, сказала, что ей нужно всё обдумать, а пока она отвезёт Нику в универ, а сама поедет по делам.
  - Когда тебя ждать? - взволнованным голосом спросила Вероника, выходя из машины уже напротив Академии.
  - Созвонимся, - ответила Барон, глядя прямо перед собой и одновременно нажимая на газ.
  Когда все занятия у Вероники закончились, она, как обычно, вышла из Академии Искусств и стала ждать Катю у главного входа, как и обычно. Но прошел час, а автомобиля Барон всё не было видно. В течение этого часа Вероника в отчаянии набирала её номер практически каждую минуту, но автоматический голос неизменно повторял: "Абонент временно заблокирован".
  Это было именно то время, когда Фомины обнаружили кражу. Тогда сам Фомин начал звонить в полицию, а его жена - Веронике Лагодиной.
  Вероника сняла трубку, даже не глянув на дисплей. Она думала, что это Катя звонит. Поэтому, услышав голос своей хозяйки, девушка заметно разочаровалась, но потом вспомнила, что её роль ещё не сыграна. Хоть Барон её и бросила (теперь она это понимала отчётливо), всё равно играть нужно было до конца. Она знала, что её будут допрашивать. Они с Катериной изначально продумали линию поведения и при разговоре с Фомиными, и при допросе следователя.
  - Вероника, здравствуй. Извини, что так поздно тебя тревожу. - Голос Фоминой звучал взволновано и немного неуверенно.
  - Всё в порядке, Светлана Павловна, это не поздно, у меня только недавно занятия закончились. Что-то случилось?
  - Если честно, то да. Вероник, скажи, может, ты заезжала к нам сегодня? - Светлана Павловна чувствовала себя виноватой за то, что приходилось задавать этой честной девушке такие вопросы.
  - Нет, у меня же выходной. Или я что-то перепутала? - спокойно и как ни в чём ни бывало отвечала Лагодина.
  - Да, я помню, что выходной, но подумала, мало ли...
  - Светлана Павловна, что у Вас с голосом? Что-то произошло? - заботливо поинтересовалась Вероника.
  Сквозь слёзы Светлана Павловна рассказала о том, что произошло, и попросила приехать завтра в кабинет следователя.
  - Ника, детка, ты ни в коем случае не подумай, что мы тебя подозреваем, мы знаем, что ты не могла... - её голос на мгновенье прервался, затем она продолжила, взяв себя в руки, - но следователь сказал, что ему нужно опросить всех, у кого есть доступ к нашей квартире. Он и нашу дочь собирается допрашивать. Говорит, что это обязательная формальность...
  - Светлана Павловна, Вы только не волнуйтесь, я сейчас приеду. Следователь ещё там?
  - Пока да, опрашивает соседей, но уже ведь поздно, тебе не обязательно приезжать сегодня. Я думаю, это может подождать и до завтра.
  - Я приеду. Я же слышу, в каком Вы сейчас состоянии. Заодно и поговорю с этим следователем. Не будем откладывать на завтра.
  
  ***
  
  Вероника добралась до Фоминых в течение получаса. Она села на метро, доехала до станции Михалово и минут десять шла пешком до нужного ей дома. Увидев хозяйку, Лагодина подбежала к ней и обняла. Сказала что-то успокаивающее. Недоумевала по поводу того, как такое могло случиться. Затем следователю Носкову доложили о том, что приехала горничная, что его порядком удивило, но и обрадовало: хотелось побыстрее положить конец этой истории.
  Его глазам предстала молодая симпатичная девушка, простая, ничем не примечательная. Длинные русые волосы собраны в конский хвост. Ресницы лишь слегка тронуты тушью, на щеках - лёгкий румянец. Когда Носков вошел в квартиру, она сидела на диване в той самой комнате, которую обворовали, и заботливо обнимала за плечи хозяйку квартиры.
  Ничего нового от горничной Носков не узнал (хотя так надеялся!). Всё оказалось банально просто: в эту квартиру она не приезжала сегодня, это был её выходной, и необходимости приезжать не было. На вопрос, что Вероника делала сегодня в течение дня, где находилась, она ответила, что до обеда проспала, а потом убралась в квартире и отправилась на учёбу, где и пробыла до самого вечера, до того момента, как ей позвонила Светлана Павловна. Носков спросил, может ли кто-то подтвердить, что она находилась именно там, где и сказала.
  - По поводу второй половины дня, вся университетская группа может подтвердить, - отвечала Вероника, - я ведь не одна была на занятиях. Ну а дома мы с отцом живём вдвоём только, можете у него спросить. - А затем измученным тихим голосом добавила: - Хотя вряд ли он что-то Вам скажет... он ведь уже с самого утра пьяный.
  
  ***
  
  Шли дни. Вероника Лагодина с головой окунулась в привычную рутину: учёба, репетиции, спектакли, ночная работа. Дома она практически не появлялась, по возможности оставалась ночевать то у одной, то у другой подруги. Встречаться с отцом не хотелось вообще, тем более, что лишних денег у неё не было, которые бы он обязательно потребовал.
  После занятий до работы в клубе оставалось время, которое она проводила просто прогуливаясь по улочкам города, сидя в каком-нибудь из парков или сквериков, вдыхая свежий воздух (если городской воздух можно вообще назвать свежим).
  О Кате Ника старалась не думать. Хотя получалось у неё это плохо, но Лагодина поняла, что Барон ушла и больше не вернётся. Откуда она это знала, невозможно было объяснить, но она знала, чувствовала. Всё произошло так быстро и так неожиданно: она, как призрак, появилась ниоткуда и потом исчезла в никуда. Вероника корила себя за то, что нажаловалась Катерине на свою жизнь и свою судьбу. "Не надо было мне ничего ей говорить и плакаться в жилетку, пытаясь разжалобить. Она стопроцентно подумала, что я слабая, а слабых людей такие, как она, рядом с собой не держат". И Вероника знала, что ей придётся свыкнуться с этой мыслью и снова начать выживать. Только вот никак нельзя было отбросить один нюанс: за полтора месяца работы с Барон её взгляды на многие вещи изменились, она сама изменилась, она чувствовала это каждой клеточкой своего тела. Всё происходящее воспринималось совсем по-другому, не так, как раньше. Изменилось отношение к людям и к себе самой. Её можно было сравнить с гусеницей, которая ползала, видя только на два сантиметра вперёд, а потом вдруг превратилась в бабочку, взмахнула крыльями и увидела весь мир таким, каков он есть: необъятный, яркий, многогранный. Да, именно так она и думала. "До встречи с ней я и не жила вовсе, а просто ползала, такая вот невзрачная и с ужасно ограниченным кругозором. А она появилась и всё перевернула с ног на голову, как будто дала мне крылья. Мне кажется, что она всегда переворачивает жизни других с ног на голову, не важно, будь то просто её знакомые или люди, которых она обворовывает, или вообще любой, кто хоть раз в жизни имел честь с ней встретиться. Я не знаю, почему мне так кажется, ведь я знаю её всего ничего, но, тем не менее, мне так кажется".
  Как ей действовать дальше с её теперешним восприятием мира, Вероника пока не знала, но была уверена, что теперь всё будет по-другому. Как "по-другому", она пока тоже не знала, но понимала, что жить так, как раньше она уже не сможет.
  Из мягкой робкой девушки она превратилась в сильную, твёрдую натуру, которая могла постоять за себя и дать отпор кому бы то ни было. На работе и в университете перемены в ней не остались незамеченными. Лагодина как будто стала заметно увереннее в себе и в том, что больше она никому и никогда не будет потакать, никому не даст себя использовать или насмехаться над собой из-за её жалкого семейного положения. Люди почувствовали в ней какую-то силу, уверенность и даже харизму, что всем вдруг стало дико хотеться набиться ей в друзья. Вот только Лагодиной это было не нужно. Единственный друг, который ей был действительно нужен, бросил её. Всё остальное в таком случае имело мало значения.
  В ночном клубе, где она работала, удалось выбить для себя более удобный график и более высокую оплату. Однако Вероника не была полностью довольна. Её настоящие пожелания не могла удовлетворить ни эта работа, ни учёба на театральном (хотя учёба по-настоящему нравилась, но лишь она одна не могла заполнить пустоту, которую Ника ощущала с некоторых пор), ни что-либо или кто-либо ещё. Она знала, что нужно что-то менять, кардинально менять. Как она это сделает и что конкретно собирается изменить, пока ещё не было понятным. Но в глубине души Лагодина чувствовала, что теперь всё будет по-другому. Совсем по-другому.
  
  ***
  
  ОДНО ИЗ ПИСЕМ БАРОН. НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ
  
  "Привет, Карим.
  Я давно тебе не писала, но ты не обижаешься, я знаю. Ты ведь понимаешь меня. Всегда понимал лучше, чем кто-либо.
  Всё это время я была занята планированием очередной "забавы", как ты это называешь. Думаю, ты захочешь знать, как всё прошло. Так вот всё прошло как по маслу, как и всегда в принципе. Ты был прав насчет ментов: их не стоит бояться, они тупые, все как один. Они ничего не могут сделать. Преступники ходят у них под носом, а они вместо того, чтобы просто хотя бы раз взять и включить мозг, просто имитируют бурную деятельность. И, видимо, не важно, в какой стране ты живёшь. Меня не поймали в России, не поймали и в Беларуси. Хотя поводов я им давала больше, чем все уголовники вместе взятые, которых им удалось поймать за год. И в результате мне снова становится скучно. Подумываю опять уехать куда-нибудь. Только вот куда, пока не придумала. Может, в Италию? Будет возможность посоревноваться в воровстве с мафиози, хахах. Как тебе идея?
  Миша и Артур молодцы, по-прежнему варимся вместе во всех этих махинациях. Твои братья как живое напоминание о тебе. Хотя я и так никогда не забываю. Я знаю, ты злишься на меня, за то, что я уехала по-английски. Но я не могла по-другому. Если бы я пришла к тебе попрощаться, то ты бы никуда меня не отпустил. А оставаться в России для меня уже не имело никакого смысла. Там всё исследовано, всё наскучило. Мне нужно было двигаться дальше, исследовать новые горизонты. Ты лучше, чем кто-либо, знаешь, как сильно я люблю свободу.
  Но я хочу, чтобы ты знал, что я всё также сильно люблю тебя, мой родной. Мы не виделись с тех пор, как я уехала, сколько времени прошло? Два года? Или уже почти три? Да это не так уж и важно теперь. Важно то, что я до сих пор помню твой запах, а когда закрываю глаза, чувствую прикосновение твоей кожи. Ты мой самый первый. Первый во всём. Первый учитель, первый друг, первый мужчина. И никто никогда не сможет сделать тебя вторым. Я просто хочу, чтобы ты это знал... Хотя ты и так знаешь. Но я напоминаю. И буду продолжать напоминать.
  Я очень скучаю по твоим рукам.
  Напиши, что у тебя нового. Как мама?
  Я очень жду.
  Люблю и крепко обнимаю.
  Твоя Катя (и так будет всегда)".
  
  ***
  
  "Привет.
  Не знаю, что писать. Каждый раз, когда открываю твоё письмо, дрожат руки. Первое, что хочется написать, это "привет, моя хорошая, моя родная любимая девочка". Но я не могу. Ты не права. Я не злюсь на тебя. Это другое чувство. Мне иногда кажется, что я тебя настолько люблю, что готов всё бросить и уехать вместе с тобой. А иногда мне кажется, что я ненавижу тебя. Ненавижу так искренне и так люто за всё, что ты со мной сделала. За то, что так легко смогла уехать, зная, что мы, возможно, никогда больше не увидимся.
  Меня всегда удивляла твоя способность так легко относиться ко всему (и ко мне в том числе)! Предыдущие мои письма были краткими и лаконичными, я ничего не говорил о том, что чувствовал, потому что боялся, что ты посчитаешь меня слабаком. А сейчас, прости, не могу сдержаться. Мне хочется высказать тебе всё! Всё, что я чувствовал всё это время и чувствую до сих пор. И мне плевать, что ты обо мне подумаешь. Я такой, какой есть.
  Это так странно, тебя нет, а я продолжаю участвовать в твоих махинациях. Продолжаю давать тебе советы, консультировать тебя. Хотя мы оба знаем, что если бы кому-то пришло в голову вскрывать эти письма, то и ты и я сидели бы долго и счастливо. На нарах. Эти письма всё время ходят у всех под носом. Но конечно! Откуда же кому-то об этом знать! Только ты такое можешь провернуть, больше никто!
  Письмо какое-то получается... сплошной сгусток эмоций. Но извини, больше не могу и не хочу их скрывать.
  С тех пор как ты уехала, я был с разными девушками, пытался заполнить пустоту. Знал, что не поможет. Но хотел хотя бы попытаться. Попытаться найти кого-то хотя бы отдаленно похожего на тебя. Но не смог (чему не был удивлён). Они все НЕ ТАКИЕ. Ни одна из них не пахла так, как ты. Веришь или нет, но они все пахли одинаково. У них даже лица были какие-то одинаковые (по крайней мере, мне так казалось). Ни с одной из них мне не захотелось провести хотя бы минутой больше, чем длился секс. В итоге они все мне были противны. Ты можешь себе представить, что значит видеть тебя всегда, когда закрываю глаза? А потом их открываю...и предо мной не ты. И сразу становится так противно. И от себя. И от той, которая рядом. И я сразу уходил. Всегда уходил. И больше не возвращался. Через какое-то время я перестал пытаться.
  Я ненавижу тебя, Катя. Ненавижу за то, что так сильно люблю. Я пытался себя убедить в том, что ты обычная, что на свете много таких, как ты. Но у меня ничего не вышло. Потому что ты НЕ обычная. И ты это знаешь. Знаешь ведь, да? Ты всегда знала, какое влияние можешь оказывать на людей. И всегда этим умело пользовалась.
  Знаешь, я был удивлен, когда ты первый раз мне написала, но потом с каждым твоим письмом я удивлялся всё больше и больше, просто не могу понять, почему ты до сих пор мне пишешь. Ты говоришь, что любишь меня. Но я тебе не верю. Мне кажется, что любить ты можешь только себя. Если бы ты действительно меня любила хотя бы наполовину так, как говоришь, то никогда бы не уехала, не смогла б.
  Ты ведь знаешь меня, я гордый. После того, как ты поступила со мной, я должен был бы забыть тебя навсегда, игнорировать твои письма и жениться на какой-нибудь красавице, просто чтобы показать тебе, что ты - никто и ничто для меня, что я прекрасно и без тебя могу жить. А ты потом только локти кусать будешь от того, что потеряла такого, как я.
  Но я не смог сделать ничего из этого. И не потому, что не было возможности. Ты же помнишь, что они у меня всегда имелись. А потому, Катя...что я бы ненавидел себя каждый раз, когда бы ложился в кровать со своей женой и просыпался бы с ней же утром. И тебя бы ненавидел заодно, за то, что не могу забыть. Если бы я женился без любви, то был бы самым настоящим дураком. Я ведь этому учил тебя, помнишь? Чтобы ты никогда не выходила замуж без любви.
  Я всё ещё люблю тебя. Люблю так же сильно, как и почти три года назад (или сколько там прошло времени... мне без разницы, потому что для меня это было вечностью, вечностью и остается).
  Ты говоришь, что всё ещё помнишь мой запах.
  А я помню твой. Его невозможно описать, но это мой самый любимый запах. Запах твоего тела.
  А твои волосы... Они до сих пор пахнут ирисом?
  Ты спрашиваешь, как мама?
  Она умерла, Катя. Где-то через год после твоего отъезда. Я знаю, ты сейчас можешь начать возмущаться, что я ничего тебе не сказал. Да, мне тяжело пришлось. Но в этом деле никто не смог бы облегчить мне душу. Даже ты.
  Несмотря на то, что я всё ещё пытаюсь жить без тебя (да, и без других женщин тоже...но и без тебя), и я надеюсь, что может когда-нибудь я научусь любить жизнь без тебя в ней, несмотря ни на что-то ещё...я всё равно хочу тебя видеть.
  В данном случае я могу засунуть свою гордость куда подальше. Если ты действительно относишься ко мне так, как говоришь, то скажи, где ты и я приеду. Да, я приеду. И кто знает, может, мы ещё сможем нагнать упущенное время.
  Я бы спросил у моих братьев, но они, в отличие от тебя, мне не пишут, какая ирония! Так что ваш адрес для меня пока закрыт: на твоих конвертах всегда разные адреса. Ты что действительно катаешься по разным городам Беларуси, чтобы только я не узнал, где ты живёшь? А как ты вообще тогда получаешь мои письма? Договариваешься с кем-то, чтобы тебе сообщали, если на твоё имя придёт письмо? Хм...
  В общем, я жду твоего ответа. От него будет многое зависеть, Катюша. Я всегда готов быть рядом и помогать тебе во всём, за что бы ты ни взялась и где бы ни попалась. Сейчас тебе решать: либо мы вместе, либо ты мне больше никогда не пишешь.
  Если ответ отрицательный, то можешь не отвечать на это письмо.
  ....Твой Карим (хоть и больно это признавать, но так будет всегда)".
  
  ***
  
  Носкову не терпелось распутать это дело, поэтому следующим же утром он отправился на квартиру к Лагодиной, чтобы поговорить с её отцом. Но разговора, к его великому разочарованию, не получилось. Николай Сергеевич (так, по словам Вероники, звали её отца) еле-еле мог связать два слова. Пьяные глаза непонимающе смотрели на следователя и ровным счетом ничего не выражали. На все вопросы Носкова он кивал головой и мычал что-то, что было невозможно разобрать. Периодически в его мычании Носков мог различить маты. Во сколько нужно было начинать пить, чтобы так набраться к 9 утра, Владиславу Вадимовичу было не ясно, но одна вещь после этой беседы всё-таки была ему ясна: никто не сможет подтвердить алиби Вероники Лагодиной на первую половину дня. За это можно было бы уцепиться, но ведь никто не может их и опровергнуть. Если только вдруг кто-то случайно не видел её в другом месте. Но этого кого-то даже и близко не вырисовывается. Поэтому на данный момент здесь тупик.
  Одногруппники и преподаватели Вероники подтвердили, что вчера она была на занятиях. Поэтому пока следователь не мог предъявить ей ровным счётом ничего. Но он чувствовал, что что-то с этой горничной не так, что, скорее всего, она замешана в этой краже. Но пока, к сожалению, ничего доказать не мог. Решил для себя, что обязательно вернётся к этому вопросу позже, а пока нужно как можно скорее проверить оставшиеся ниточки: поговорить с дочерью Фоминых, а потом проверить этот загадочный адрес, написанный на клочке бумаги вором. В том, что его оставил вор, Носков практически не сомневался, больше было некому, о сейфе знали лишь три человека: сами хозяева и вор. Фомины утверждали, что дочь о нахождении сейфа ничего не знала, но это ещё предстояло проверить.
  Наталья Геннадьевна Емельянова (так звали дочь Фоминых) находилась на рабочем месте и поэтому никак не могла явиться на беседу со следователем Носковым. Но Владиславу Вадимовичу ни в коем случае не хотелось откладывать что-нибудь на завтра, поэтому он не стал дожидаться, когда у Фоминой-Емельяновой будет выходной, а решил поехать к ней сам. Работала Наташа в администрации Московского района города Минска. Она радушно встретила следователя, провела его к себе в кабинет и предложила чай. Носков вежливо отказался и предпочёл сразу перейти к делу. Как он и ожидал, дочь Фоминых была вежливой, опрятной и хорошо воспитанной, прям настоящая дочь военного. Длинные стройные ноги, красивая осанка, хорошая дикция, вежливо-деловой тон, приятные манеры. Родители могут ей гордиться. Эта женщина не любила тратить своё время понапрасну. Похоже, она добилась всего, чего может хотеть добиться женщина: любимый муж, ребёнок, престижная работа, высокая должность. Только бросив на неё взгляд, Носков сразу понял, что она не могла ограбить собственных родителей, это просто абсурд так думать! И не только родителей, но и вообще кого-либо, потому что это было ниже её достоинства. Такие, как она привыкли всего в этой жизни добиваться сами. Честность и достоинство для таких людей обычно являются главными принципами жизни. Она хоть и умная, но слишком правильная, для того, чтобы быть способной на шестнадцать грабежей. А Носков был уверен, что это одна и та же рука. Но, несмотря на всю свою уверенность, он был обязан поговорить с Натальей и задать необходимые стандартные вопросы для протокола. Как он и ожидал, ничего нового он от неё не узнал. Вчера она была на работе и никуда не отлучалась, это могут подтвердить её коллеги, поработала до пяти, а затем поехала домой, заодно и встретилась с отцом, который забрал дочку из садика (пока муж в командировке, он часто сидел с ней, пока Наташа на работе). По дороге с работы домой она нигде не останавливалась, это можно было проверить по тому количеству времени, которое ей понадобилось, чтобы добраться с работы домой. Всё. Видно было, что для неё, как и для самого Носкова, эти все вопросы и подозрения являлись полнейшим абсурдом. Она ничего не знала о сейфе, да и вообще не имела отношения к финансам родителей. Они с мужем хорошо зарабатывали и никакой необходимости в лишних деньгах не имели. А если бы Наташе вдруг понадобились деньги, то она бы открыто попросила их у родителей.
  - Извините, что задаю такие вопросы, но я следователь и это моя работа - задавать вопросы, - немного извиняющимся голосом произнёс Носков.
  - Не извиняйтесь, Владислав Вадимович, я всё понимаю. У Вас ещё остались ко мне вопросы? - видно было, что Наталья хотела, но ничем не могла помочь следствию, поэтому спешила вернуться к работе.
  - Нет, Наталья Геннадьевна, спасибо. Если они появятся, то я позвоню или заеду.
  - Да, конечно, буду рада помочь, если смогу, - улыбнулась Наташа, - и пожалуйста, держите родителей в курсе хода расследования.
  - Обязательно. Ещё раз спасибо и до свидания, - поднимаясь со стула и направляясь к двери, сказал Носков.
  - До свидания, Владислав Вадимович.
  
  ***
  
   Носков обладал многими хорошими качествами, которые помогали ему в работе следователя, но одно было особенно полезным: он умел видеть людей насквозь, как стекло. Одни называют это интуицией, другие - проницательностью, третьи связывают это с призванием и большим опытом работы. Сам Носков называл это чуйкой. Вот эта самая чуйка ещё ни разу его не подводила. Благодаря ей в его отделе не было ни одного висяка. Раньше не было.
  Так вот сейчас его чуйка говорила ему, что он подобрался близко к большой рыбе. И ни Лагодина, ни Емельянова-Фомина этой рыбой не являются. В этом деле очень узкий круг подозреваемых. И Носков чувствовал, что дочь Фоминых не имеет ни малейшего понятия о преступном мире, а вот горничная вполне подходит на эту роль, на роль воровки. Неблагополучная семья, постоянное безденежье, пьяница-отец, который постоянно требует денег. Вот только как-то странно всё это. Фоминых скупыми не назовёшь, платили они ей за работу достойно, кормили из своего холодильника, иногда хозяйка даже дарила ей всякие побрякушки. Также Носкову было известно, что Лагодина частенько подрабатывает официанткой в ночном клубе. Значит, деньги у неё водились, хоть и небольшие, но на жизнь должно хватать. Зачем было планировать хитроумное ограбление своих работодателей, которые к ней так добры?
  На этот вопрос пока не было ответа, но Носков был уверен, что Лагодина замешана в этом деле. Он высказал эти размышления своему помощнику:
  - Скорее всего, её роль заключалась в том, чтобы втереться в доверие, получить полный доступ к квартире, исследовать её и найти всё ценное. Времени у неё на всё это было навалом, целые дни пустая квартира была в её распоряжении. Таким образом, она нашла сейф. Хотя, может, это была и не она, а её помощники, которых она впустила в квартиру. Лагодина одна просто физически не смогла бы всё это провернуть.
  - Но это только твои предположения, Влад. Доказательств у нас пока нет, - резонно заметил Петров.
  - Доказательств нет, а чуйка есть, - с жаром ответил Носков, - Дёня, я прям чувствую, что она в этом замешана. По-другому грабители никак бы не смогли это провернуть. Она им помогала, я знаю это! Да, у меня ничего на неё нет, но надо припереть её к стенке, сказать, что её видели возле этой квартиры. Посмотрим, что она на это скажет и как будет держаться. А пока нужно установить за ней слежку. Вполне вероятно, что она ещё будет встречаться с сообщниками.
  - А если нет?
  - А если да? - не унимался Владислав Вадимович, - мне вот только интересно, эта Лагодина всегда была их сообщницей, все предыдущие пятнадцать раз? Или они каждый раз используют разных людей в своих целях? Если верен первый вариант, то Лагодина в любом случае будет встречаться с остальными ворами. Нам надо просто установить слежку и подождать. Если же верен второй вариант... Обычно в таких случаях свидетелей убивают сразу после окончания дела. Значит, нам в любом случае нужно установить за студенткой слежку, потому что ей грозит опасность.
  - Мне уже идти отдавать распоряжение?
  - Иди. Только быстро. Вернёшься и поедем проверим этот адрес из записки. Может, удастся найти связь между этой квартирой и Фомиными. Хотя я в этом сомневаюсь, но проверить стоит.
  - Не стоит, а обязаны, - улыбнулся Денис.
  - Ну да, обязаны, - улыбнулся в ответ Влад, - иди уже.
  ***
  
  Да, Носков прав, обычно в таких случаях свидетелей устраняют сразу. Но знание этого не поможет ему в данном конкретном случае. Ведь он не знает Катю Барон. Ей незачем убивать кого-то. Ведь свидетелей устраняют почему? Потому что боятся чего-то. Боятся, что попадут за решетку и лишатся свободы на многие годы. Или потому что бояться за кого-то, или ещё много других "или". Но это не наш случай. Барон не боится никого и ничего. Говорят, что ничего не боится только мёртвый. Тот, кто сказал эти слова, скорее всего в чем-то прав. Ведь даже Катя всё-таки боится кое-чего, вот только сама себе в этом признаться не может. Но это "что-то" уж точно никак не связано с лишением свободы. Она никогда не тратит сил на то, что её не волнует. Поэтому устранять своих совсем немногочисленных помощников для неё не имеет смысла. Она не боится, что они сдадут её милиции. Она подсознательно чувствует, что они этого не сделают, и каждый из них по разным причинам. У каждого её пособника была нелёгкая жизнь, они познали многие из возможных лишений. Катя знала это, знала всю их подноготную, знала, куда можно надавить не только для того, чтобы заставить их действовать, но для того, главным образом, чтобы они сами захотели ей помогать, чтобы они были в этом заинтересованы. Она знала, что никто о ней ничего и никому не расскажет ещё и потому, что она вносила разнообразие в их жизни, а для некоторых даже делалась их смыслом или придавала его. Тонкий психолог с необычайно острым умом и безграничной фантазией, Катя умела просчитывать на десятки шагов вперед и, таким образом, была всегда на несколько шагов впереди тех, кто за ней гонится. И даже если бы она ошиблась в ком-нибудь из своих помощников и они бы предали её, её бы это не очень расстроило, ведь вся её жизнь была одним психологическим экспериментом, в ходе которого она постоянно испытывала себя, свои возможности и умения, своё воздействие на других людей благодаря знанию их психологии. Она совершенствовала все свои качества, дарованные богом, и ей это нравилось. Она та, которая постоянно подвергает себя опасности, лезет на рожон, ходит по лезвию и вводит других людей в замешательство. Барон уверена, что её способности настолько высоки, что её поймают, только если она сама захочет, чтобы её поймали, её раскусят, только если она сама позволит кому-нибудь раскусить её. Все эти грабежи - это лишь часть её игры и эта игра ей нравится. И если бы в один прекрасный момент ей надели наручники, представили доказательства её вины и осудили бы на много-много лет, то для неё бы это явилось ещё одним экспериментом, испытанием её способностей. Ей и самой интересно, смогла бы она сбежать из тюрьмы или нет. Но Катя знала, что если её и посадят, то этот момент ещё нескоро настанет.
  
  ***
  
  Влад ещё раз развернул клочок бумаги, найденный в сейфе у Фоминых, и прочитал "ТИМОШЕНКО, 8-35". Хотя этот адрес он уже помнил наизусть, но прочитал так, для того, чтобы ещё раз убедиться, что они попадут туда, куда надо.
  Опрос владельцев квартиры ничего не дал. Никакой связи с Фомиными обнаружено не было. Но Носков ещё до поездки туда навел справки о жильцах, и понял, что, по всей вероятности, они весьма обеспечены. В квартире проживает молодая пара. Он - владелец собственной компьютерной фирмы, она - успешный дизайнер, работает с богатыми клиентами и получает огромное количество заказов. Носков даже просмотрел её работы в интернете, он не особо разбирается в каком-либо виде искусства, но даже он нашел её проекты впечатляющими. Да и квартира их выглядела так, что сразу было видно: здесь поработал хороший дизайнер. Но для следователя вся эта роскошь не имела значения, но имело значение нечто иное. Неизвестный (пока) ему вор, грабит богатые квартиры. Эта записка с адресом ещё одной богатой квартиры не могла быть случайностью, Носков не верил в случайности. Значит, её туда специально подложили. Кто? Зачем? На эти вопросы Владислав Вадимович пытался ответить, сидя в своём кабинете и тупо глядя в стол. Мысли вихрем неслись в его голове, подкидывая предположения. "Кто мог её туда положить? Точно не Фомины, они знать не знают этого адреса. Другого варианта быть не может: это сделал вор, больше некому и незачем. Но вору это зачем? Поскольку по указанному адресу проживают богатые люди и там есть, что грабить, значит, вор хотел указать на место, где произойдёт следующее ограбление. Но зачем? Где смысл? Он хочет, чтобы его поймали? Но к чему такие сложности, когда можно просто прийти и сдаться? А, может, он просто играет со мной? Издевается? Знает, что всё это время он уходил безнаказанным и считает себя неуловимым, и поэтому хочет ещё больше утереть милиции нос, показав, что его нельзя поймать даже когда он совершает грабеж у ментов под носом? Ему что ли скучно стало и захотелось, чтобы все узнали о его деяниях, о том, какой он молодец, какой умный, какой гений? Но ведь надо действительно считать себя гением, чтобы быть настолько уверенным, что сможешь совершить ограбление прямо на глазах у милиции и быть непойманным. А, может, на самом деле, ограбление будет в другом месте, а эта записка служит лишь для отвлечения внимания? Но не вижу никакого смысла отвлекать внимание, когда раньше ему это было не нужно, всё и так всегда проходило без сучка и задоринки. Что могло измениться сейчас?"
  Все эти вопросы пока оставались без ответов. Но с этого дня он выделил людей для слежки за этой квартирой. Он не мог поступить по другому, это могло быть напрасной тратой времени, а могло, наоборот, привести к преступнику. Как он хотел найти этого вора! Как он этого хотел! Никто так не хочет его поймать, Носков был в этом уверен, даже хозяева ограбленных квартир. Этот неуловимый грабитель был тёмным пятном на его светлой карьере. Как следователь, как человек, который любит свою работу, Носков не мог просто прекратить думать об этом, просто переключиться. Он считал это своим личным провалом, просчетом. И не важно, что на его счету множество достижений, огромное количество раскрытых дел и пойманных преступников. Но они все теперь ничего не значили, все раскрытые дела меркли перед тем, что он провалил это. Поэтому поимка этого самоуверенного кретина доставила бы ему преогромнейшее удовольствие, утешила бы его самолюбие, подтвердила бы его следовательскую гениальность.
  Все дела, им раскрытые, были другими, не такими, как это. Он не мог объяснить, в чем разница, вроде обычное ограбление и нужно связывать ниточки и по ним найти вора. Но в том то и дело, что нет этих ниточек, Носков их в упор не видел. Он изучил все малейшие детали каждого дела, но не нашел ни единой зацепки. Ни одной. Как это возможно, он понять не мог. И поэтому ему было вдвойне интересно посмотреть в глаза этому идеалисту, разговорить его, понять, как он думает и как ему удалось уйти, провернуть все делишки непойманным и не оставляя следов. Такие гении обычно любят хвастаться, им сложно просто сидеть в тени, нет, им нужно признание. Вот и этот держался долго и стойко, но и он сейчас начинает срываться, оставил адрес своего следующего гениального преступления. А если так пойдет и дальше, то скоро он, Носков, его накроет, и придет конец его песенке, обязательно придет, Носков уверен в этом, по-другому и быть не может.
  
  ***
  
  ОДНО ИЗ ПИСЕМ КАТИ БАРОН
  
  "Привет, мой самый любимый в мире мужчина!
  Знаешь, говорят, что если любовь не рушится расстоянием и временем, то она настоящая. Так вот моя любовь к тебе настоящая, Карим. И мне никогда не нужно было подтверждение ни расстоянием, ни временем. Хотя я и не могу тебя видеть, но получать от тебя письма мне просто жизненно необходимо. Читать их - это как второе дыхание. Я, когда читаю их, ощущаю, что ты рядом, и это наполняет меня новой силой и новым желанием жить. Ты просишь у меня адрес, как будто без этого адреса мы не сможем встретиться. Я тебе уже говорила, что без тебя я не могу жить полноценной жизнью. Не могу и не хочу. Поэтому мы обязательно встретимся. По-другому и быть не может. Но, прежде чем это произойдёт, мне нужно провернуть ещё пару дел, ты же знаешь, что я не могу уехать из страны с пустыми руками. Малым я не ограничиваюсь никогда, а чтобы получить большое, нужно время. У меня есть план и всё под контролем. Оставаться здесь я в любом случае не собираюсь, но упускать возможность поводить за нос ментов я не хочу. Есть у меня предчувствие, что надо довести мой план до конца, это будет интересно. И только потом, с чувством выполненного долга, я смогу уехать. Уехать с тобой. Потерпи ещё немного.
  Я не оставляю тебе свой адрес, потому что то, что я собираюсь делать, очень рискованно. Знаю, что ты не боишься риска, не боишься ничего. Но я боюсь. Я всегда готова рисковать собой, но тобой рисковать я не стану никогда. Я собираюсь ввязаться в очень крупное дело, меня могут посадить. Меня и всех, кто со мной будет. Поэтому чем меньше людей будет задействовано, тем лучше. Артур и Миша мне помогут. Я думаю, мы справимся, хотя в этом деле ничего нельзя знать наверняка. А ты мне нужен свободным. Я не хочу получить тебя и сразу же снова потерять. Ты можешь сейчас начать возмущаться, почему я предпочитаю видеть твоих братьев рядом с собой, а не тебя. Но, Карим, я готова потерять кого угодно... но тебя я потерять не готова. Прости, что я так говорю про твоих братьев, но они не ты и они сами знали, на что идут, когда сбежали со мной. Мы все знали, чего хотим. И ты тоже знал, Карим.
  Пока я знаю, что ты далеко от меня, а значит, в безопасности, я спокойна и могу рисковать собой, не опасаясь, что подвергаю кого-то опасности.
  Когда пройду ещё одну ступеньку на пути к цели, напишу тебе снова.
  На самом деле, я очень боюсь, что не получив от меня адреса, ты не захочешь мне больше писать. Это, наверное, самый большой мой страх: потерять связь с тобой. Но, так или иначе, я всё равно буду писать тебе, Карим. Всё равно буду.
  Я люблю тебя больше себя.
  Навсегда твоя Катя".
  
  ***
  
  Слежка за Вероникой Лагодиной ничего не дала следствию. Она не то что ни с кем подозрительным не встречалась, она вообще ни с кем не встречалась. Её дни проходили всегда по одной и той же схеме: дом, учеба, работа, дом. Иногда она ночевала не дома, но и не у подруги, как частенько бывало раньше. На заработанные в клубе деньги, Ника отправлялась в хостел и снимала себе комнату на ночь. Так сильно ей не хотелось приходить домой. Носкову не за что было зацепиться: она ни с кем не встречалась, и никто подозрительный за ней не таскался. Он не мог поверить, что преступник может оставить свидетеля в покое, но и не верил, что Лагодина здесь ни при чём. Он был уверен, что она замешана, но пока не знал, как это доказать. Владислав Вадимович поговорил с её подругами, с теми, с которыми она общалась раньше больше всех остальных. Они, сами того не зная, подтвердили его подозрения. Сказали, что Вероника изменилась в последнее время, стала более уверенная в себе и более закрытая, ни с кем не хочет общаться, не ходит больше с ними ни в кино, ни в кафе, никуда. Перекинется парой слов во время занятий, а на вопросы, что случилось, отвечает, что им всё это кажется, и, одновременно, всё больше отдаляется от них.
  Такое положение вещей ещё больше убеждало Носкова в том, что он прав, такие перемены не могу возникнуть из ничего. Что-то с ней произошло. И это "что-то" - кража. Но где деньги, которые она от этого должна была заработать? Никаких значимых покупок за Лагодиной обнаружено не было. Но это ни о чем не говорит, может, она откладывает их в каком-нибудь своем тайном месте, так, чтобы отец не смог до них добраться. И на Фоминых она временно работать перестала, но за это тоже нельзя было зацепиться, потому что это была их личная просьба: ситуация сложная, их финансы значительно поуменшились. В общем, Светлана Павловна поговорила с Лагодиной по душам и они друг друга поняли.
  Его люди уже неделю наблюдают за Вероникой, всё идет по одному и тому же сценарию. Но Носков решил, что не будет отзывать пока слежку, пускай ещё немного понаблюдают.
  
  
  
  
  ***
  
  За квартирой на Тимошенко, 8, которую, по мнению Носкова, должны были ограбить, наблюдали два человека. Одному следователь приказал дежурить на вахте и контролировать вместе с вахтером всех, кто заходит в этот подъезд. Второй же находился непосредственно на самой лестничной площадке, где находилась квартира. Он смущал жильцов всего этажа одним своим видом. Когда их смена заканчивалась, на замену приходили другие, такие же профессионально обученные люди. Носков понимал, что вечно это продолжаться не может, если ограбления не случится в ближайшее время, начальство прикажет ему отозвать охрану за неимением достаточных оснований её там нахождения. Он прекрасно знал, что грабители понимают то же, что и он, они могут затаиться и подождать, пока Носков отзовёт охрану. Более того, он был уверен, что всё именно так и будет: он отзывает охрану, и воры делают шаг. Но, несмотря на свою уверенность, он не мог отозвать охрану раньше времени, он решил, что они будут там, пока начальство не покажет характер. Так у него, Носкова, будет совесть гораздо спокойнее, есть ощущение, что он делает всё, что от него зависит.
  Но Владислав Вадимович не знал, что был неправ. Он не знал, насколько сильно он недооценивает своего вора.
  Такое положение дел лишь подтачивало интерес Кати Барон. Когда она оставляла записку с адресом на месте своего последнего преступления, то хотела лишь проверить умственные способности следователя, насколько он способен связать два и два. Сложного ничего в этом не было, но ей хотелось знать, с кем она имеет дело. Если бы слежку за квартирой не установили, то Катя поняла бы, что никто и не подумал связать этот адрес со следующим ограблением, и это значило бы, что следователь никуда не годный тупица. Связь этих вещей кажется очевидной, но Кате уже приходилось сталкиваться с тупицами, и не с одним. Это так неинтересно, что если бы ситуация повторилась и сейчас, то кражи, скорее всего и не было бы, Барон любит играть только с умными соперниками. Она бы недолго думая бросила этот город и уехала бы туда, где бы нашелся человек, способный противостоять её мозгам. Вот только тогда это интересно! Поэтому Катюша с большим волнением ожидала появления людей Носкова возле нужной квартиры. Конечно же, она не стояла возле двери и не ждала их прихода, в этом не было необходимости. Миша с Артуром нашли бы способ это выяснить. Но всё вышло гораздо проще, чем они ожидали. Когда они подходили к дому, им встретились две женщины, одна из них, видимо, жительница подъезда, который охранялся, вот она и рассказывала другой о том, что непонятно почему в их подъезде уже пару дней дежурят "менты" и спрашивала у подруги, не дежурят ли они и у неё в подъезде.
  Катя сделала выводы. Признаться, она осталась довольна. У неё были большие планы в этом городе, поэтому покидать его раньше времени совсем не хотелось.
  - Ребята, пока вы отдыхаете, - сказала Барон Мише и Артуру, они ушли, а Катюша осталась попивать свой любимый чай, вытянув ноги на мягком диване, и сказала скорее самой себе, чем кому-то, - ещё немного и мы начнём.
  
  ***
  
  ПРОШЛОЕ. РОССИЯ
  
  Вечера на Кавказе были особенно холодными. Днём местные жители трудились не покладая рук, поэтому холода практически не чувствовали. А вечерами топили печи в маленьких домах, сидели закутанные в толстые тёплые вещи и пили горячий чай. Наверное, именно оттуда, из своего детства и от своих предков, Катюша унаследовала такую любовь к чаю. Она хорошо в нём разбиралась, знала, какой чай может успокоить, а какой, напротив, взбудоражить, встряхнуть, придать энергии. У чая очень много интересных особенностей, которые, как считала Катя, можно изучать всю жизнь и так и не добраться до сути. Любовь к чаю ей привила мама. Она помогала дочери на первых порах собирать чай и правильно составлять травы. Правильно ли она скомпоновала травы, Катюша проверяла, подавая чай отцу. Но у неё, как в принципе и у всех горцев, было к этому особое чутьё, поэтому ничего удивительного в том, что она ни разу не ошиблась, нет.
  У горцев, живущих на Кавказе, существует особый культ матери. Для них мать - это святое, и уважительное отношение к своей родительнице воспитывается в детях с самого детства.
  Мужчина на Кавказе - это глава семьи, и его авторитет непререкаем. Даже если муж не уважает свою жену, обижает её и изменяет ей на стороне, тем не менее, он всё равно заставляет своих детей почитать его женщину, потому что она - их мать. И настоящий мужчина никогда не бросит мать своих детей. Мать - это святое.
  Катя никогда не думала о любви как таковой. То, что она чувствовала к своим родителям, она называла уважением, почитанием. Они были суровыми людьми и дочь никогда не баловали, но Катерина и не думала, что может быть по-другому. Родители для неё были самыми главными, самыми мудрыми людьми во всём мире (хотя миром для неё были лишь горы, она не знала другого мира), а мать - человек мудрый, та, которую нужно почитать и с которой брать пример. Мать была для неё учителем жизни, этой холодной и сложной жизни, мать она воспринимала, как что-то святое. И когда пришло время и этого святого не стало, мир Катюши перевернулся, она как будто была оторвана от земли, ни к чему не привязана больше, случилось самое худшее, что могло с ней случиться, и терять было уже нечего. Так она считала, так себя чувствовала. Они ушли раньше, чем могли бы, болезнь, название которой Катя не знала, да и не пыталась узнать тогда, не об этом тогда были мысли, подкосила их и умерли они практически одновременно, как в сказке, вот только у сказок обычно счастливые концы.
  Катя не могла больше оставаться в своей деревне, решила уйти подальше от родных мест. Сколько раз она слышала, как отец и местные мужики говорили про город, в который они отправлялись за товарами. Она не представляла, что такое город, никогда не была в городе, лишь с чужих слов могла рисовать картины в своей голове. Но сейчас она собиралась попасть в этот самый город и начать жить там. Она знала, что город большой, там можно затеряться, и больше никогда она не увидит знакомых или кого бы то ни было, или что бы то ни было, что бы смогло напомнить о её родителях, которых она потеряла так рано.
  В 17 лет она умела выживать очень хорошо у себя в горах, в своей деревне, но не в городе. Мать научила её многому, но только не этому. И кто знает, что бы с ней было, если бы не нашелся тот, кто научил.
  
  ***
  
  НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ. МИНСК
  
  Носков был настолько погружен в бумаги очередного дела, что подскочил на стуле от резкого звонка мобильного.
  - Носков. Что там у вас? Что?! Когда? И как? Ты можешь мне объяснить? - орал на весь кабинет Владислав Вадимович. - Я вас для чего туда поставил?! ЭТО - БЫЛО - ВАШЕЙ - РАБОТОЙ, - проговорил следователь и, добавив - выезжаю, - отключился.
  Когда он прибыл на место ограбления, то ничего не увидел, всё было, как в тумане. Носков вступил в этот туман и закашлялся, туман оказался клубами дыма. Приехали пожарные.
  - Что загорелось? - поинтересовался Носков у одного из своих охранников.
  - Да в том то и дело, что ничего.
  - В смысле? А откуда тогда эта дымовуха? Пошли отойдём, всё спокойно мне расскажешь, пока они там разбираются.
  
  ***
  
  День ограбления.
  Барон проснулась рано. Она привыкла вставать рано, ей очень нравилось чувствовать вкус дня, ведь если проснуться поздно, то есть ощущение, что полдня ты уже пропустил. Катерине это не подходило, не тот характер, чтобы проспать всю жизнь.
  Она была абсолютно спокойна, как, в принципе, и во все остальные дни. Когда в дверь постучали, Катя стояла перед зеркалом и расчесывала свои длинные бежевые волосы. Цвет волос очень подходил коже её лица, светлой, со слегка золотистым оттенком. Барон подвела губы светло-коричневой помадой и пошла открывать дверь.
  - Кейт, когда мы выезжаем? - это был Артур, он был полностью готов.
  - Я думаю, что сейчас. Зачем оттягивать... - Катя забрала сумочку, и они спустились к машине, где уже ждал их Миша, который, видно было, немного нервничал.
  - Мишаня, ты волнуешься? - в голосе Барон слышалось удивление.
  - Кать, ты уверена, что мы втроём справимся? Мы можем не успеть ничего, как охрана просечёт, что к чему.
  - Всё, что нам нужно успеть, так это взломать сейф, взять деньги, забрать комара и выйти из квартиры. Всё. Это займёт максимум сколько, Миш?
  - 2 минуты.
  - Вот именно, - улыбнулась Катя, - так ты всё ещё волнуешься?
  - А если что-то пойдёт не так?
  - Не может. Самый худший вариант это если денег в сейфе не окажется. Тогда мы просто уйдём и всё, прихватив с собой что-нибудь ценное из вещей, - подмигнула ему Катюша, - но скорее всего, они там будут, так что всё пройдёт отлично, как и обычно в принципе.
  - Кать, ещё вопрос. Пускаешь ты дым, так? А что, если охрана не уйдёт, жильцов эвакуируют, а сами останутся?
  - Смотри, сработает пожарная сигнализация, охрана находится при исполнении, они должны действовать по инструкции, и первое, что они сделают, это проследят за тем, чтобы все жильцы покинули свои квартиры, а значит, выведут их на улицу и останутся там до приезда пожарных. Они же не носят с собой противогазы. Я не вижу ни одной причины, почему всё должно быть не так. А если даже так случится, что они заподозрят что-то и решат пролезть через дым и проверить квартиру, то к этому времени мы уже уйдём. Ты же сам сказал: 2 минуты. - В голосе Барон было столько уверенности, что Миша больше не решился спорить, и они направились к дому 8 по улице Тимошенко.
  
  ***
  
  Теперь Носков понимал, что произошло. По всему подъезду с верхних этажей к нижним повалил густой дым с запахом гари. Сработали пожарные сигнализации во многих квартирах. Жители выбежали на площадки, пытаясь понять, что происходит и у кого горит. Охранники, сами еле дыша, попытались успокоить людей и приказали всем выйти на улицу. Тот охранник, который находился возле охраняемой квартиры, проследил, чтобы все на верхних этажах покинули свои квартиры. Охранник у входа проверил все нижние квартиры. Жильцы стояли на улице, ничего не понимая. Но ничего не горело. Нигде не было видно огня, хотя такой дым мог бы быть при большом огне. Пожарные приехали на удивление быстро. Охранники Носкова чувствовали, что что-то не так, но не могли понять, что. Они решили, что как только пожарные устранят дым, они поднимутся проверить нужную квартиру. Не прошло и двух минут, как двое пожарных вышли из подъезда и уехали, ничего никому не сказав, что было весьма странно. Но охрану больше интересовало то, что дым никуда не исчез. Они бросились в подъезд, сказав людям ждать на улице, пробрались через клубы дыма к нужной квартире. По внешним признакам в квартире было всё в порядке. Но чтобы знать наверняка, нужно было попросить Корнеевых, хозяев квартиры, проверить, не пропало ли чего. Однако охранники не могли пока впустить людей в затопленный гарью подъезд. Они сразу же позвонили Носкову. Он приехал практически одновременно с пожарными, которые сразу же взялись за устранение дыма. Это была вторая пожарная машина. Для чего тогда приезжала первая? Охранники сразу же поняли, что дело не чисто. Когда дыма не стало, Носков сам попросил Корнеевых проверить квартиру на наличие всех ценностей. Они были удивлены просьбе, но не прошло и минуты, как хозяин квартиры, Корнеев Виктор, заявил, что из сейфа исчезли все его деньги. Виктор весь покрылся испариной и попросил объяснить, что происходит, ведь сумма была немаленькая. И Носкову пришлось объяснить, а то бы ещё подумали, что милиция сама организовала налёт, чтобы их обчистить. Его люди сразу же прошлись по отпечаткам, но после проверки выяснилось, как того и следовало ожидать, что их не было, а точнее были, но только хозяев. Сумма в сейфе была ещё большая, чем украли в прошлый раз у Фоминых. Но сейф остался не совсем пуст. Хозяин нашел в нём клочок бумаги, который видел впервые, и этот клочок не представлял для него никакой ценности. Но Носков сразу понял, кому предназначается эта записка. Ему. Всё повторяется. Неужели там опять адрес следующего ограбления?
  
  ***
  
  - Слышишь, Артур, пока я поднялся до верхнего этажа, она уже успела вскрыть сейф и выходила из квартиры с деньгами. Катя, ты не перестаёшь меня удивлять. Пора бы мне и привыкнуть уже за столько лет, но не могу,- улыбаясь, Миша смотрел на Катерину.
  - Там нечего было вскрывать, замок оказался слишком прост для той суммы, которая там хранилась. Непродуманный бизнесмен этот оказался. Ну ничего. Зато с сегодняшнего дня он будет думать больше. - Барон подошла к заварнику и налила своим ребятам кофе, они редко пили чай, а заодно и нажала на пульт от телевизора, чтобы посмотреть новости.
  - Кааать....
  - А?
  - Может, сегодня что покрепче выпьем? В честь успешно выполненного дела, - Миша знал, что зря спрашивает, но так хотелось расслабиться.
  - Если бы мы за все успешные дела пили что покрепче, то уже давно бы алкоголиками стали. Мой ответ - нет. Тем более у вас сегодня ещё есть работа, мне нужна информация на нашего следователя, быстро и подробно, насколько это возможно. А ещё я хотела бы знать, как живёт Лагодина. Всё ли у неё в порядке.
   - Будет сделано, босс! - усмехнулся Артур, поцеловал её в макушку и они с Мишей ушли.
  А Барон осталась одна в своём загородном доме, где было так приятно уединяться и подумать обо всём. Здесь она чаще всего думала о Кариме, здесь никто не мог помешать.
  
  ***
  
  ПРОШЛОЕ. РОССИЯ
  
  Когда семнадцатилетняя Катюша впервые очутилась в городе, она не знала, куда идти, что делать, что есть и где спать. Но оставаться в своей родной деревне она больше не могла, там всё напоминало о родителях. Денег у неё не было совсем, до города её подбросил сосед, ему было по пути.
  Катя навсегда запомнила своё первое впечатление о городе. Вокруг шум, толпы людей, которые ходят очень быстро, постоянно спешат куда-то, какие-то вагоны, которые везут людей куда-то. Впоследствии Катя узнала, что эти вагоны называются автобусами. Она была так далека от всего этого. Она поняла, что родители всегда учили её не жить, а выживать, так, чтобы она смогла выжить в любых условиях и при любых обстоятельствах. Воспитание сыграло свою роль, Катю нелегко было испугать, поэтому она не расплакалась от мысли, что придётся спать под каким-нибудь мостом или на лавке. Благо, было лето, ночи были прохладными, но вполне сносными. Поскольку денег не было, питаться приходилось, чем попадёт. Проходя мимо летних кафе, Катя смотрела, не осталось ли чего на тарелках, если оставалось, то она подходила и доедала это. И ей не было стыдно ни капельки, ведь она привыкла к суровым условиям жизни, вот и тогда она просто делала то, что привыкла, - выживала. Барон хотела устроиться на работу, но везде требовали прописку, а у неё не было ничего, ни жилья, ни вещей, ни денег. Ночевала она то на скамейке возле какого-нибудь подъезда, то в самом подъезде на подоконнике, если никто не выгонял (а бывало и такое), то где-нибудь ещё, где придётся. Проходя мимо палаток с фруктами и овощами, она дико хотела есть, не могла удержаться и просила у продавцов дать ей что-нибудь, немножко, говорила, что она голодная, а денег совсем нет. Но они ничего ей не давали, прогоняли, говорили, что она мешает им работать и отпугивает покупателей. И она уходила. Но были моменты, когда голод становился невыносимым. Тогда она начала воровать. Раньше она не знала, что такое воровать. Ни разу в жизни не сталкивалась с этим у себя в деревне. Она даже не знала этого слова "воровать", этому её не учили. Но тогда, видимо, инстинкт самосохранения сработал сам собой, не нужно было знать, нужно было пойти и сделать, протянуть руку и взять. Это оказалось так просто. Она брала и убегала. Они кричали ей вслед, а иногда даже бежали за ней, но никому не удавалось догнать. Её хрупкое тело было настолько хорошо развито, что в ловкости и скорости с ней мало кто мог сравниться. И когда она, наконец, уединялась с украденным яблоком там, где её никто не мог достать, Барон чувствовала себя пещерным человеком. Дикая хмурая девочка, она в свои семнадцать выглядела на четырнадцать. Совершенно не накрашенная, местами чумазая, она умывалась в городских фонтанах. Гладкие светлые волосы стали запутанными, хотя она и старалась расчесывать их пальцами. Вся её яркая внешность поблекла из-за недоедания и усталости, из-за постоянных попыток выжить. И лишь глаза, карие, почти янтарные, большие красивые глаза не успели угаснуть, как её тело. Они остались такими, какими были всегда, яркими, выразительными, в них можно было прочитать многое, увидеть ту жажду жизни, которая и помогала этой девчонке бороться за эту жизнь. За её никчёмную, полную лишений, но всё ещё такую желанную жизнь.
  Так она протянула около полугода. Но такое положение вещей не могло длиться вечно. Обязательно должно было что-то случиться, что-то, что повернуло бы её жизнь в другую сторону. Либо кто-нибудь сжалился бы, наконец, над ней и дал работу и крышу над головой, либо этого не произошло бы, и её подкосила какая-нибудь тяжёлая болезнь и Катя умерла бы, так как заботиться о ней было некому. Либо ещё что-нибудь случилось бы, что-нибудь другое. Так оно и произошло. Случилось что-то другое.
  
  
  
  ***
  
  НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ. МИНСК
  
  Носков, хоть и знал, что бесполезно, но всё же поинтересовался у хозяина ограбленной квартиры, знакома ли ему эта записка. Как и предполагал следователь, Виктор видел её впервые в жизни. Носков положил записку в карман и отправился опрашивать соседей. Он заходил буквально в каждую квартиру и задавал одни и те же вопросы: может, кто-нибудь замечал что-нибудь странное за последние дни, каких-нибудь незнакомых людей, ошивающихся возле их подъезда, хоть что-нибудь, что не вписывалось в привычную картину. Но люди ничего не видели и ничего не слышали. Он понял, что от них толку не добиться, отправился сам осматривать подъезд. На тот момент он ещё не знал, что анализ отпечатков пальцев ничего не даст, но чуйка ему подсказывала, что именно так и будет. Конечно, всегда остаётся маленькая надежда, что всегда осторожный преступник, в конце концов, сделает неосторожный шаг. Но Носков не привык надеяться на "авось".
  "Почему этот серийный вор выбрал для ограбления именно выходной день? Ведь почти весь подъезд на месте, хоть кто-нибудь мог что-нибудь увидеть. Ему (или им) было гораздо проще совершить кражу в будний день, когда все на работе и возможное количество свидетелей сводится к минимуму, как они и поступили в прошлый раз в случае с Фомиными. Тут может быть только один ответ: они знали, что квартира охраняется. Теперь я точно знаю, что он действует не один, всегда есть кто-то ещё, сообщники, например, те два пожарника. Слишком быстро приехали, как будто находились рядом. И не как будто, а находились, я уверен в этом. И слишком странно себя вели эти пожарники. И никому не пришло в голову их рассмотреть, ведь это пожарники. Чёрт! Он, тот, кто главный у них, умён. Чертовски умён. Но пожарники не успели бы за две минуты устранить дым на всех этажах, вскрыть сейф в квартире, забрать деньги и спокойно с ними же выйти. Правильно, они и не устранили дым, да и выходили, вроде, с пустыми руками. Они ведь не могли быть уверены в том, что охрана не захочет последовать прямо за ними. Значит, был ещё кто-то. И этот кто-то и есть тот самый главный, который уже столько времени поласкает мне мозг! Но как вошёл в подъезд он?".
  Носков поднялся на самый верхний этаж, а затем на чердак. Дверца была открыта. Все чердачные двери были всегда закрыты в этом доме, его команда лично всё проверила перед тем, как заступить на пост. Носков прекрасно понимал, что замки для грабителя не проблема, но он должен был знать точно, как и что. Влад прошёл по крыше дома проверить другие чердаки. Все они были закрыты, кроме последнего.
  "Умно. Правильно, зачем же выходить через соседний подъезд, когда можно выйти через самый крайний, где до тебя уж точно не будет никому никакого дела".
  Носков внимательно осмотрел замки. Они были взломаны настолько аккуратно, что сразу можно было подумать, что открывали своим ключом.
  "Да... Работал профи, ничего не скажешь...".
  Носков спустился через чердак крайнего подъезда, откуда и выходил преступник. Проверять этот подъезд на отпечатки смысла никакого не было, ведь если этот главарь настолько умён, что до сих пор не пойман, то как он может спалиться на такой ерунде, а у его людей это только отнимет время, пересмотреть все отпечатки в подъезде, которые, в чем Носков был уверен, окажутся всего лишь отпечатками жителей этого подъезда. Но с вахтёром поговорить надо обязательно.
   - Стефания Павловна, - медленно прочитал по табличке на столе вахтёрши Носков, - я следователь Носков. Скажите, Стефания Павловна, вы сегодня всё время находились на рабочем месте или куда-нибудь отлучались?
  - А что гэта случилась, что милиция сюда пожаловала? Эта по поводу пажара у ихним падъезди? - Стефания Павловна явно не услышала вопроса, но скорее хотела узнать хоть что-нибудь про пожар в первом подъезде.
  - Стефания Павловна, ответьте на вопрос, вы сегодня целый день были на рабочем месте? Никуда не отлучались?
  - Целый день была тут. Никуда не атхадила. Я всегда как приду, так и работаю да самава вечира, никуда не атлучаюсь, - вахтёрша явно хотела выставить себя, как хорошего работника.
  - Вот и хорошо, Стефания Павловна, - обрадовался Носков, на такую удачу он и не надеялся. - Тогда скажите мне, где-то примерно полчаса или сорок минут назад в подъезд кто-нибудь незнакомый заходил или выходил?
  - Незнакомый? Не, не было никаких незнакомых. Только свои шастают туда-сюда, кто в магазин, к то ещё куда, выходной ж, - с важным видом всезнающего человека ответила Стефания.
  Носков ожидал другого ответа.
  Опять и с новой силой зашуршали мысли в его голове.
  "Странно. Только свои. Эта любопытная вряд ли кого-нибудь бы пропустила, по любому запомнила бы. А если это кто-то из своих? А что, удобно, никуда не нужно убегать, на все есть время и никто ничего не заподозрит. Да ну, бред, обокрасть в своем же доме! И тем более, если это свой, то почему не запереть чердак? Времени то навалом, никуда не нужно убегать да и подозрений бы меньше было именно на этот подъезд. Тогда никто бы не знал, через какой подъезд уходил вор и через подъезд ли вообще он уходил. А может он специально взломал крайний чердак, а сам ушел через другой, но запер его, чтобы милиция подумала на крайний. Но это тоже бред, я думаю, у него не было столько времени, так как оно шло на секунды, нужно было думать о том, чтобы успеть смыться, а не чтобы взломать один и закрыть другой. Нет, это не свой, это чужой. Но как он смог пройти незамеченным мимо этой "я всё знаю" Стефании?"
  - Вы уверены, что никого не было? Может, вы книжку читали или всё-таки выходили куда-нибудь?
  - Книжку читала! Но вы что себе думаите? Что я не вижу из-за книжки, кто входит и выходит? Я всегда паднимаю голаву и сматрю, кто и что. Эта работа мая, - с оскорблённым видом ответила вахтёрша. - Ну разве что в туалет атхадила, но что, нельзя что ли?
  Носков уже начинал закипать. "Почему нельзя было сразу сказать это, когда спрашивал, отлучалась или нет?!". Но вслух сказал другое:
  - Вы именно сорок минут назад отлучались в туалет?
  - Ну или сорак или полчаса, я ж не засекаю, кагда в туалет хажу.
  - Простите, Стефания Павловна, за глупый вопрос, но не могу не спросить, а почему именно в это время вы пошли в туалет? - Носков чувствовал себя идиотом.
  - Дык захателося мне. Аткуда ж я знаю, чего ано захотелася сорак минут назад, а ни пятнаццать? - выпучила глаза на следователя Стефания Павловна.
  - Ну да.
  Носков ещё раз извинился, вышел на улицу осмотреть местность вокруг подъезда, зашел за угол дома, но ничего интересного там не увидел. Всё было тихо и нетронуто. Трава, стены дома и всё остальное окружение жило себе мирно и, как будто, ничего не знало ни о дыме, ни об ограблении, ни о воре. Следователь решил вернуться через чердак, чтобы осмотреть на всякий случай остальные чердаки на предмет взлома. Конечно, может быть, что преступник ушел через другой чердак, но Носков в это не верил.
  "Чёрт! Чёрт! Чёрт! Как такое может быть? Да ему реально везёт! Даже, я бы сказал, нереально. Именно в этот момент старушке нужно было отойти в туалет. Как будто само провидение не хочет, чтобы этот серийный грабитель был пойман. Но почему??? Я просто чего-то не вижу, какой-то маленькой детали недостаёт, чтобы мне стала ясна вся картина".
  
  ***
  
  Да, Барон действительно повезло, всё вышло гораздо проще, чем она предполагала. Она действительно собиралась выйти через этот крайний подъезд и прекрасно знала, что внизу караулит старушка. Но на этот счёт у неё был план, по-другому просто и быть не могло. Катя, дождалась, пока возле подъезда совсем никого не будет (контролировала через окно в подъезде на втором этаже) и только хотела сделать то же, что сделала и в первом подъезде - поджечь целлулоид, только в меньшем количестве, буквально немного нужно, чтобы дым встал между нею и вахтёршей, и Катя выбежала бы незамеченной. То, что вахтёрша эта доложит следователю про дым (а Барон уже не сомневалась, что следователь достаточно умён и обязательно придёт в этот подъезд и захочет расспросить старушку), её мало волновало. Дым тут, дым там, какая разница, больше, кроме дыма, у него ничего не будет, никаких догадок о её личности, а уж доказательств тем более.
  Но ей не пришлось ничего поджигать, к её большой радости, вахтёрша решила именно в этот момент сходить по своим делам. И Катя спокойно вышла из подъезда, сразу же завернула за угол дома и направилась быстрым шагом к дороге, где её уже ждала пожарная машина.
  А пока охрана сообразила, что пожарники были липовыми, уже невозможно было определить, в каком направлении двинулась их машина.
  Носков дал запрос во все пожарные части Минска, все ли транспортные средства у них на месте, ничего ли не пропадало. Но всё было в порядке. Конечно! Ведь Мишка с Артуром угнали эту машину не из минской пожарной части, а их пригорода. Насколько быстро они её угнали, настолько быстро и вернули, там даже никто ничего заметить не успел.
  
  ***
  
  Носков закончил опрос на месте ограбления и поехал к себе в кабинет, нужно было привести мысли в порядок в спокойной обстановке, вспомнить детали предыдущих краж, найти всё общее, что в них есть, сопоставить факты. Он просматривал бумаги предыдущих дел и пытался найти ту деталь, которой, как он считал, ему не хватало, чтобы узнать, кто этот неуловимый гений, любящий играть в игры с законом.
  Владислав Вадимович увидел светлый длинный волос у себя на пиджаке, удивился, откуда бы ему взяться, стряхнул его на пол и продолжил свои размышления.
  К слову сказать, у его Маринки были светло-каштановые волосы длиной чуть ниже плеча, поэтому найденный волос уж точно не мог ей принадлежать, он был светлый и гораздо длиннее. И Носков подумал, хорошо, что он нашел его раньше, чем Марина. У самого Носкова хоть и светлые волосы, но уж точно не такие длинные. Поэтому обмануть тут никак бы не получилось, и что бы тогда было!
  А что бы тогда было? Влад ненадолго отвлёкся от своих мыслей и начал думать о своей жизни и о жизни с Маринкой в частности.
  
  
  ***
  
  Владу было тридцать два года. Из них одиннадцать он проработал в милиции, в главном управлении уголовного розыска. Начинал стажером, быстро всё получалось, а главное, было желание работать и добиваться результатов в этой сфере. Так он заслужил старшего лейтенанта, а потом и капитана. Но Носков очень хотел получить майора, что очень даже естественно для любого карьериста. Он вполне заслуживал повышения, так считал и он сам, и начальство. Владислав Вадимович полностью отдавал себя работе. И только когда работа от него уже ничего не хотела, он возвращался домой и отдавал себя своей Маринке. Они с Маринкой жили вместе уже около пяти лет, но предложения Носков так и не сделал, аргументируя это тем, что живут хорошо, зачем что-то менять, зачем эти лишние хлопоты. Но это Владу они были не нужны, а Маринка очень даже желала всех этих хлопот, хотела белое платье, золотое колечко на пальчике и мужа, своего любимого мужчину. Да и родственники постоянно допекали, что, мол, в двадцать восемь лет ещё и не замужем. Но она видела, что для её избранника работа значит очень много, можно сказать, работа - его вторая девушка, и понимала, что давить на него с этим замужеством не стоит, а то можно совсем его потерять. Она пыталась заговорить с ним пару раз о возможном заключении брака, но Носков был в своем репертуаре, он говорил, что работы очень много и она требует его пристального внимания, иначе он ничего не успеет раскрыть и будет получать выговоры от начальства да и спешить им некуда, и так хорошо живут, и так далее и всё в том же духе. Может, Марина и ушла бы от него, чтобы построить отношения с другим мужчиной, который хотел бы того же, чего хочет она сама - видеть её своей женой. Но прекрасно понимала, что никогда и никуда не сможет уйти от Влада. У неё были раньше и другие мужчины, она влюблялась то в одного, то в другого, но когда появился Носков, другие мужчины перестали существовать. Она полюбила его, полюбила так, что отдавала ему всю себя полностью. В глубине души она боялась, что он может когда-нибудь от неё уйти, и делала всё для того, чтобы этого не случилось. Она никуда не ходила, почти не встречалась с подругами, хотя Носков её об этом не просил. Когда он возвращался с работы домой, на кухне уже ждал вкусный ужин. Иногда, когда Носков был свободен от работы, они выбирались вместе в кино или в театр (Марине нравился театр, Носкову - нет, однако ей, хоть и с натяжкой, но удавалось его уговаривать сходить вместе). А иногда ходили в гости к его уже женатым друзьям (в основном, коллегам по работе). И Носков никогда не задавался вопросом, почему бы Марине ни встретиться с подругами, он даже не знал, что она с ними не встречается, никогда не думал об этом.
  А сейчас он подумал о том, что понятия не имеет, как бы она отнеслась к найденному светлому волосу на его одежде. Марина всегда была очень спокойной, уравновешенной, умела себя вести и держать в руках, когда это необходимо. Носков только сейчас осознал, что за пять лет, проведенные вместе, она ещё ни разу не устраивала ему скандала. Да и поводов-то не было (это Носкову так казалось). И Владислав Вадимович решил, что и сейчас, вероятнее всего, она не стала бы отчитывать его за это и пытаться выяснить, откуда этот волос взялся. "Вот и хорошо" - подумал Носков. Он не любил, когда с ним спорят, а особенно женщины, он ведь мужчина, а, значит, всегда прав. Носков улыбнулся этой мысли и снова погрузился в размышления о своём неуловимом грабителе, который стоит у него на пути и отдаляет его повышение. А он ведь так хотел получить майора!
  
  ***
  
  Поскольку у Носкова совсем не было зацепок, он решил ещё раз наведаться к старой подозреваемой Веронике Лагодиной.
  "Вот она, та, кто определённо что-то знает. Но она всего лишь пешка! Ей нужны были деньги, это очевидно, и теперь она тем более не может никого выдать, потому что выдать грабителя, значит, выдать себя саму. А что если предоставить ей защиту? Гарантировать ей неприкосновенность за помощь следствию? Я думаю, прокурор пойдёт на это, ведь это не одно ограбление, а целая серия. Ладно, поеду, поговорю и попытаюсь что-нибудь выяснить".
  В результате наблюдений за Вероникой, Носков успел хорошо изучить её распорядок дня, практически всегда он был одинаковым: учёба, работа, учёба, работа. Вот только между учёбой и работой у неё был перерыв часа полтора, домой идти по понятным причинам она не хотела, с отцом она до сих пор старалась видеться как можно реже. И в этот перерыв она шла в парк недалеко от академии. Вот там и встретил её Носков.
  - Вероника, ты меня помнишь?
  Лагодина, было видно, не ожидала.
  - Вы из милиции, верно?
  - Да, капитан Носков Владислав Вадимович. Мы виделись после ограбления квартиры Фоминых.
  - Да, я вспомнила вас, - осторожно и одновременно непринуждённо ответила Вероника. Так обычно отвечают люди, которым нечего скрывать, отметил для себя Носков.
  "Ну что ж, посмотрим, попытка не пытка".
  - Вероника, я бы хотел ещё раз поговорить с тобой об этом деле.
  - Хорошо, давайте поговорим, только я уже всё сказала в прошлый раз и добавить мне нечего.
  - Я знаю, что тебе есть, что сказать, - уверенно произнёс капитан, на что Лагодина удивлённо вскинула брови, а Носков продолжил, - да, ты правильно поняла, я знаю, что ты знаешь вора.
  Вероника молчала, просто внимательно и немного настороженно слушала.
  - А также я знаю, что ты работала заодно с ним, ты помогала ему, только не пугайся и не уходи, я сюда пришел не чтобы тебя арестовать или обвинить.
  - Нет? Вы серьёзно? А зачем тогда все эти обвинения? - немного грубо прозвучало, но Ника и не пыталась быть вежливой.
  - Давай-ка прогуляемся и я расскажу тебе кое-что, тогда ты поймёшь меня. Я надеюсь, что ты поймёшь меня.
  Лагодина согласно кивнула головой.
  - Понимаешь, Вероника, я приехал к тебе за помощью, а не за обвинением. - Влад решил, что так будет лучше, главное не спугнуть и тогда, может быть, она откроется ему. Хотя это ведь правда, он приехал именно за помощью, которую ему больше не от кого было ждать в этом деле. - Не отрицай, пожалуйста, ничего из того, что я тебе скажу. Выслушай меня до конца, а потом, в случае, если я где-то не прав, ты меня исправишь. Договорились?
  - Попробовать стоит, - улыбнулась Вероника одним уголком губ, и Носков продолжил:
  - Так вот, как я уже сказал, я пришел за помощью. Ты помогла совершить это ограбление. Почему я в этом так уверен? Потому что я уже достаточно долго работаю в милиции и все свои преступления я раскрывал не только благодаря мозгам, но и благодаря хорошей интуиции, я её называю своего рода чуйкой. Может, ты и не поверишь, но она меня ещё ни разу не подводила, никогда. И я уверен, что и сейчас она мне подсказывает правду. Я не буду сейчас врать и говорить, что у меня на тебя что-то есть. Если бы так, то я бы приехал с наручниками. Я знаю, как ты живёшь, я знаю про твоего отца и про безденежье, про работу, про учёбу, и я понимаю, почему ты это сделала, ограбила квартиру своих хозяев, тебе просто нужны были деньги. И я не могу тебя за это судить, хотя и должен был бы, но понимаю, что сочетание актёрского таланта и подвернувшейся тебе возможности редкое и его нужно было использовать. Но дело в том, что это ограбление не единственное, это целая цепочка ограблений, которая тянется уже больше года, страдают совершенно невинные люди, а мы ничего не можем сделать, потому что нет свидетелей. Если ты поможешь следствию, я лично тебе обещаю, что тебя судить не будут, прокурор уступит, если у нас появится возможность закрыть это дело.
  - Почему я должна помогать вам, Владислав Вадимович? Потому что я якобы должна думать о невинных людях? У этих людей есть деньги, не так ли? И они, даже будучи обворованными, не пойдут спать под мостом. А у меня ни кола ни двора, кто может оказаться на улице, так это я, но этим богатым людям до меня нет никакого дела, так почему я должна о них думать? Ограбленные квартиры ведь были богатых людей, я права?
  - Ну, если и не богатых, то с достатком, - задумался Носков, - да, в целом, ты права.
  - И в целом, и в частном.
  - Хорошо, Вероник, ну а тебе лично он много заплатил?
  - Кто он? - сначала не поняла Лагодина.
  - Грабитель, тот, кто главный в этой банде. Я знаю, что он не один работает. Есть помощники. Возможно, каждый раз разные, в этот раз была ты. Так я просто хочу знать, ты довольна? Ты не зря трудилась и подставлялась из-за него или из-за денег, я не знаю. Оно того стоило?
  Когда Вероника услышала, как следователь называет Катю "он", она поняла, что он не то чтобы мало знает, а даже и не догадывается о её личности. Да, он умён и далеко продвинулся с этой своей чуйкой, он практически точно знает детали, но совершенно не имеет представления, кто же грабитель. Мысль о том, что это "он", у Ники вызвала улыбку. Да, она могла бы сказать ему всё о ней, ведь она помнит каждую черту её лица, взгляд пронзительных карих глаз, шелковистые волосы, которые отражали солнце, когда Барон стояла у окна её загородного дома или выходила из машины в солнечный день. Кстати, она никогда не носила солнечные очки, Лагодина только сейчас задумалась об этом, если бы она задумалась об этом раньше, то обязательно спросила бы у Кати, почему. Кто-нибудь, услышав такое описание Барон, точно подумал бы, что Лагодина влюбилась. Но никому не дано понять, не зная Катю, во что на самом деле влюбилась Лагодина. На самом деле она влюбилась в образ жизни Барон, в её свободу, её независимость и бесстрашие. Эти черты характера отражались во всём, в красивых длинных волосах, которые всегда свободно спадали на плечи, в походке, в голосе с таким низким бархатистым тембром, в умении держать себя. Нет, Лагодина не завидовала, она восхищалась и пыталась кое-что перенять от Барон. Теперь она всегда следила за своей осанкой, она должна быть прямой и полной достоинства. Она помнила про взгляд, он не должен быть её старым взглядом, как у побитой кошки, теперь в нём больше уверенности и непринуждённости. В первые дни без Барон, когда она бросила Нику, просто взяла и уехала, Лагодина пыталась повторять её действия, её движения, она училась этому, воспроизводя в памяти её образ. Она ломала себя полностью, но именно это помогло ей не сломаться, а только стать сильнее. А когда удалось скопить достаточно чаевых, она плюнула на бедность и прямиков отправилась в салон красоты, чтобы привести хоть раз в порядок свои волосы. Когда парикмахер спросила, что она хочет сделать с волосами, Ника попросила: "А вы сможете сделать так, чтобы они переливались на солнце, как шелк?" Парикмахер непонимающе улыбнулась, тогда Вероника добавила: "Сделайте их живыми".
  Следователь Носков не понимал, что просил её выдать человека, который повернул её жизнь в другую сторону. После того, как она изменила себя и свои взгляды на мир, на других людей и на саму себя, окружающие тоже стали относиться к ней по-другому. Уверенность в себе, но не самовлюблённость, обеспечивала ей многочисленные взгляды парней, которых она раньше не замечала. Преподаватели в спектаклях ставили её на главные роли. Она и раньше не жаловалась, но теперь приглашений выступить стало гораздо больше, так, некоторые одногруппники даже начали завидовать ей. А ведь раньше она и подумать не могла, что кто-то сможет завидовать ей, Веронике Лагодиной, бедной девчонке, живущей с пьяницей-отцом и подрабатывающей по ночам и вечерам в ночных клубах. И следователь не смог бы понять этого, даже если бы очень захотел, потому что его жизнь ни капельки не похожа на жизнь Лагодиной. У него хорошая работа и должность, модная одежда, приятная туалетная вода, тоже, наверное, какая-то дорогая, Вероника не знала этого. Скорее всего, и девушка есть. Всё есть. А ещё он никогда не видел Катю. Кто знает, что бы он сказал, если бы увидел. Может быть, даже и понял бы её. Поэтому на его вопрос, стоило ли это того, Вероника хотела буквально выкрикнуть "Да это стоило всего, что у меня когда-либо было! Это изменило мою жизнь и отношение к жизни вообще". Но она не хотела вдаваться в подробности, объяснять свои радости и горести этому, хоть вроде и не плохому, но абсолютно незнакомому человеку, поэтому ответила сдержанно:
  - Да. Стоило. Я не собираюсь сейчас ничего вам объяснять и в чем-либо признаваться. Не пытайтесь меня разжалобить снова невинными людьми, у которых украли лишь какую-то часть их денег, не надо, мне их не жалко. Одно могу с уверенностью сказать, это сделала не я (я имею ввиду все остальные ограбления, о которых вы говорите), - Лагодина ухмыльнулась, произнося это, - хотя, признаюсь вам, я бы не отказалась в этом поучаствовать ещё раз, если бы мне дали такую возможность. И не спрашивайте у меня больше ничего. Мне уже пора на работу, но напоследок я могу вам сказать, что вы очень далеки от разгадки, у вас есть общее представление, но оно вам не помогает. Постарайтесь придумать что-то новое, посмотреть под другим углом, другого выхода я, например, не вижу, раз вы уже больше года с этим маетесь. Иначе вы никогда не сможете..., - чуть ни сорвалось с губ "её найти", но Лагодина вовремя притормозила, может, ничего бы и не было от этого, но пускай и дальше думает, что это "он". Ей было элементарно интересно, сможет ли он поймать Барон, в конце концов, или нет. Сама Ника склонялась к мысли, что нет, разве что сама Барон этого захочет. Вероника до сих пор вспоминает слова Катерины о том, что Барон хочет, чтобы её поймали. Эти слова до сих пор остаются загадкой для Лагодиной, но она подумает об этом позже.
  - Не смогу что? Найти его?
  - Да, - спокойно ответила Вероника, - найти его. - Вероника развернулась на каблуках и отправилась к выходу из парка.
  - До свидания, Вероника.
  Лагодина обернулась:
  - Нет уж, не до свидания, а прощайте, Владислав Вадимович, я надеюсь, что мне больше не придется отвечать на ваши вопросы. А если захотите у меня ещё что-нибудь спросить, то вспомните о том, что ничего нового вы не услышите.
  И она ушла.
  
  ***
  
  У Носкова осталось странное впечатление от этого разговора. С одной стороны, он был совершенно бессмысленным, не удалось выведать ничего толкового, ничего, что бы могло помочь приблизиться к пониманию личности преступника. Но с другой стороны, он попробовал не зря. Теперь ему точно известно, что он был прав насчет Лагодиной. Она действительно участвовала в организации ограбления. А ещё она совершенно точно знает главаря этой банды.
  "Она знает этого умника, который всю эту кашу замутил. Если бы она его не знала, то не смогла бы с такой уверенностью утверждать, что разгадка далека, что я совсем далек от правды. Могла ли она не знать главаря, а просто блефовать? А зачем ей это? У меня всё равно нет никаких доказательств её причастности к этому. Она сказала, что ей это участие дало многое. Но что же?"
  Люди Носкова проверяли, на имя Вероники Лагодиной нет ни счета в банке, ни недвижимости.
  "Разве что наличные под подушкой хранит, хотя для неё это большой риск потерять их, зачем так рисковать, проще купить что-нибудь, вложить их куда-нибудь. Или она просто выжидает? Всё равно не понимаю. И что она имела в виду, когда сказала, что я не под тем углом смотрю на это дело, надо посмотреть по-другому, тогда есть шанс приблизиться к разгадке? Мне кажется, что я уже под всеми углами пересмотрел сто пятьсот раз. Но, видимо, есть какой-то угол, о котором я ничего не знаю. Надо Дениске рассказать, пускай он подумает, помощничек. Пускай кинет новый взгляд на это дело, может, у него и получится. Так, сегодня уже поздно, адресом на писульке займусь завтра утром. Неужели он снова указал адрес квартиры, которую собирается обчистить? Что-то я не улавливаю всей сути игры".
  Уже находясь на пороге своей квартиры, Носков набрал номер Дениса Петрова и, разговаривая, переступил порог. Маринка хотела было его обнять, но он поднял указательный палец вверх, показывая этим, что не сейчас. И только когда Влад закончил отдавать распоряжения своему помощнику, он почувствовал невероятный аромат его любимых пирожков с курицей и сыром.
  
  ***
  
  Носков проверил адрес, указанный в новой записке. Это квартирный дом, указанная квартира зарегистрирована на некую Агафью Ильиничну Толстых. Ей шестьдесят четыре года, у неё нет счета в банке или богатых родственников. Ситуация становится запутанной ещё больше. Поэтому следующим утром Носков быстро собрался, даже не стал завтракать, а сразу отправился по нужному адресу, чтобы своими глазами увидеть, что же такого есть в квартире старушки, что может захотеть унести этот профессиональный ворюга. А то, что рано ещё, Носков не беспокоился по этому поводу, ведь известно, что пожилые люди обычно просыпаются ни свет ни заря.
  Нужная дверь оказалась старенькой, обшитой кожзаменителем, который в некоторых местах потрескался и протёрся. Носков нажал кнопку звонка и стал ждать. Спустя несколько секунд он услышал шаги. Но не шаркающие и медленные, а лёгкие и уверенные, они направлялись к двери. Ещё через секунду дверь распахнулась, Носков хотел открыть рот, чтобы поздороваться, но слова застряли у него в горле. Перед ним стояла вовсе не Агафья Ильинична шестидесяти четырёх лет, а молодая красивая девушка лет двадцати трёх - двадцати пяти. Поскольку Носков молчал, заговорила она:
  - Доброе утро. Вы ко мне?
  "А голос какой приятный" - сразу отметил для себя Носков.
  - Думаю, да. Хотя и не уверен. Для начала мне нужно поговорить с вами. - Влад пытался придать голосу больше уверенности, хотя на самом деле чувствовал лишь растерянность.
  - Проходите.
  Она впустила его в квартиру и провела в гостиную.
  - Хотите чая? Или кофе?
  Носков обычно отказывался и сразу переходил к делу, чтобы долго не задерживаться. Но сегодня он не завтракал и решил, чашечка кофе придала бы ему бодрости.
  - Можно кофе? С сахаром.
  - Да, конечно. Посидите здесь, сейчас я сварю. - И она ушла на кухню.
  Носков окинул зал внимательным взглядом. Мебель старая, советская, полностью вся, от дивана до телевизора. Шторы, ковер. Владислав Вадимович не увидел здесь абсолютно ничего ценного. Эта квартира однокомнатная. Вряд ли кто-то, имея кучу денег, стал быть жить при старых вещах. Да и откуда этой девочке иметь огромное состояние? Богатый папа или парень? Нелогично. И тот и другой купил или снял бы ей другую квартиру, ну или, по крайней мере, нормально обставил эту. Надо отдать должное хозяйке, здесь всё было чисто и аккуратно, эту квартиру можно было назвать уютной. А вот и она. Вернулась с ароматным кофе и печеньем на подносе.
  - Вы не хотите узнать, что привело меня к вам? - улыбнулся Носков, обхватив чашку кофе обеими руками, чтобы согреться.
  - Я думаю, что Вы мне сейчас об этом скажете, - ответила девушка такой же улыбкой. Очаровательной улыбкой, подумал Носков.
  - Да, вы правы. Мне нужно в любом случае объяснить, зачем следователю милиции приходить с самого утра к Вам домой. Но я-то думал, что здесь живёт Агафья Ильинична, которая по определению должна вставать рано.
  - О, нет. Агафья Ильинична милейшая женщина, но она живёт у сына в Гродно, а эту квартиру сдаёт мне.
  - И давно вы её снимаете?
  - Где-то года полтора, может больше.
  - Хм, может быть, немного бестактный вопрос с моей стороны, но я должен его задать. Какой у вас достаток? Вы богатая девушка? Или, может, родители у вас богатые?
  - Мои родители давно умерли. Больше у меня нет родственников.
  - Извините, - Носкову стало неудобно от того, что он, возможно, задел больную тему.
  - Ничего. Я уже успела к этому привыкнуть.
  - Я сейчас объясню, и Вы поймете, почему я задаю все эти вопросы. Мне не нужно знать сумму вашего заработка, я не собираюсь Вас обокрасть, - они оба улыбнулись при этих словах Носкова. - Дело в том, что в городе уже больше года происходят ограбления квартир обеспеченных людей. Мы, к сожалению, до сих пор не вычислили вора, но точно знаем, что все ограбления были совершены одной и той же рукой. Почерк одинаковый. Обычно у нас дела об ограблениях раскрываются быстро, но здесь другой случай: преступники не оставляют следов и не связаны никак с хозяевами ограбленных квартир. И так было всегда, кроме последних двух ограблений.
  - Вы сказали "они" не оставляют следов. То есть их много? И что случилось в последние два раза? Они оставили следы? - заинтересовано спросила девушка.
  - Мы пока не знаем, сколько их, но точно не один человек. У них есть главный, который всем заправляет, - при этих словах слушательница слегка наклонила голову набок, как будто задумалась о чём-то, - но один он бы не справился. Там есть нюансы, которые об этом говорят. Но он, знаете, как генератор идей, а другие просто исполнители. А насчет следов, ничего полезного, что могло бы привести к ним, но он стал оставлять записки с адресом. Я догадался, что это адрес следующего ограбления. И так оно и вышло. Я выставил охрану для этой квартиры, но их главарь слишком умён, такое ощущение, что он играет в какую-то игру и ему это очень нравится. Но в последней ограбленной квартире тоже была оставлена записка. И знаете, чей адрес там был указан?
  - Мой?
  - Ваш, - согласно кивнул Носков, - вот поэтому я и пытаюсь понять, что такого могло привлечь грабителя в Вашей квартире. Насколько я вижу, у Вас ничего нет, что могло быть ему интересно. Вы где-то работаете?
  - Я учусь на юрфаке БГУ, заочное отделение. И подрабатываю то тут, то там, но сейчас я снова ищу работу. Хочется найти что-нибудь по специальности, но ни одна серьезная юридическая контора не возьмет меня без опыта.
  - Ты хочешь стать адвокатом? - Носков спохватился и исправился, - Извините, я хотел сказать "Вы".
  - Всё в порядке. Можете называть меня на "ты", - без доли неловкости, ответила она. - Я могу стать и следователем.
  - Ну тогда и ты мне то же не выкай. - Носков внимательно на неё посмотрел, - следователем, говоришь? Хочешь занять моё место? - хитро прищурил он глаза.
  - А что. Очень даже неплохо! - они засмеялись одновременно, затем замолчали, и Носков продолжил:
  - А ты вообще можешь себе представить, почему грабитель написал именно твой адрес в записке? Может быть, Агафья Ильинична располагает какими-либо серьёзными доходами?
  - Понятия не имею. Вы меня заинтриговали, - весело произнесла девушка, - сейчас я буду вздрагивать от каждого звука, ожидая, что это тот самый неуловимый грабитель.
  - Во-первых, я же сказал, чтобы ты не выкала, а то сейчас и я начну. Во-вторых, это, между прочим, не смешно, - серьезно посмотрел на неё Носков. - Мне нужно будет выставить охрану, чтобы с тобой всё было в порядке. Но проблема в том, что я не смогу долго её удерживать, если грабитель не появится, то начальство не позволит мне отрывать людей от основной работы без каких-либо серьезных оснований.
  Девушка внимательно посмотрела не следователя.
  - Если честно, то мне бы не хотелось постоянно быть под наблюдением, - осторожно начала она, - я как-то неуютно себя буду чувствовать, зная, что за мной наблюдают.
  - Но это же необходимость, ты понимаешь? К тебе ворвутся, может, даже ночью. Ограбят, хотя и так тут брать нечего, извини. А девушка ты красивая, поэтому мало ли что ещё они сделают.
  - Знаете, - произнесла она и тут же исправилась под пристальным взглядом Носкова, - знаешь, я понимаю всё это, но что если у меня появилась другая идея, как сберечь рабочие часы твоего персонала и держать меня под контролем.
  Носков удивленно вскинул брови:
  - Серьёзно? И какая же?
  - Я понимаю, что это может прозвучать нагло с моей стороны, может, даже ты не сможешь это сделать. Но когда ты пришел сюда, я подумала, что мне очень повезло, я и сама хотела обойти все участки в поисках места для практики. Готова работать за небольшую зарплату, а если нужно, то и бесплатно. Может, ты сможешь предоставить мне место для практики в твоём участке? Тогда бы я целыми днями находилась под присмотром органов правопорядка, и тогда уж точно отсюда нечего будет выносить, - подмигнула ему так искренне просящая девушка, - и кто знает, может быть, я даже смогла бы помочь тебе в этом запутанном деле. Я, конечно, понимаю, что у меня нет опыта. Но раз у вас все равно пока нет идей, то почему бы мне не взглянуть на дело женским взглядом. Ты ведь ничего не потеряешь. А мне очень поможет эта практика. Я не буду мешаться под ногами, честное слово.
  - Женским взглядом, говоришь? - улыбнулся Носков, - ты меня удивила, пришел допрашивать, а получил стажёрку, хм. Женским взглядом, как под другим углом?
  - Точно!
  - Недавно мне один человек сказал, что мне нужно взглянуть на это дело под другим углом. Я не понимал, как мне это сделать. Но теперь у меня есть женский взгляд, - они оба засмеялись, - я не могу тебе ничего обещать, и не обольщайся особо по поводу этого дела, над ним корпит весь наш отдел, и никто до сих пор не нашел ответа. Но я поговорю с начальником. Может, что-то и можно придумать.
  Девушка внимательно посмотрела на него:
  - Спасибо. Я буду очень благодарна, если у меня появится такая возможность. А, кстати, как Вас, то есть тебя, зовут, следователь?
  Носков сделал небольшой глоток очень хорошего кофе.
  - Влад, - затем добавил, - то есть капитан Носков. Владислав Вадимович Носков. А тебя?
  Девушка перекинула с одного плеча на другое свои искрящиеся светлые волосы и спокойно ответила:
  - Катя, - сделала паузу, затем, улыбаясь уголками губ, добавила, - Екатерина Максимовна Барон.
  
  ***
  
  ПРОШЛОЕ. РОССИЯ
  
  Был обычный день только что начавшейся зимы. Катюша слонялась по улицам большого города в надежде стащить где-нибудь очередное яблоко, а если повезёт, то и пару сосисок на ужин. Худоба никак не могла укрыть её от мороза и ветра, а вот старый, но такой тёплый ватник, который она не поленилась прихватить из дома, спрятала его в тихом местечке, чтобы постоянно не таскать за собой, очень даже мог помочь пережить эту зиму. Но, к сожалению или к счастью, не помог.
  Холод медленно поднимался по тонким ногам, колготки, естественно, не спасали, а тёплой домашней печи, к которой можно было бы прислониться, у неё уже не было. С каждым днём Кате становилось всё хуже и хуже. Но она не понимала, что происходит, она просто не думала об этом. Всё, о чем она могла думать, это еда и тёплое место, без ветра. Да, именно в такой последовательности. Но однажды утром она проснулась, готовая вскочить на ноги и слезть с чердака навстречу новому дню и в поисках новой еды, но вскочить не смогла, получилось лишь аккуратно стать на ноги. Слабость была в каждой точке её тела, она с трудом смогла бы сжать руку в кулак, если бы попробовала. Ей хотелось снова лечь, но Катюша понимала, что если она ляжет, то останется голодной на весь день. Это был как раз тот момент, когда она с удивлением заметила, что не хочет есть. Она не выдержала и решила всё-таки ненадолго прилечь. Как только голова коснулась тряпок, лежащих на доске, Катя поняла, что ей трудно дышать. Она испугалась. Раньше ей никогда не приходилось переживать что-либо подобное. Она не знала, что это и что делать. Может быть, она умирает? Нет, лежать больше нельзя, нужно представить себе, что всё как обычно. Наверное, всё и есть, как обычно, ей просто нужно позавтракать. Вчера она не много смогла добыть еды, вот, наверное, сегодня это и сказывается.
  Собирая все оставшиеся силы, Барон поднялась с самодельной кровати и всё-таки отправилась, как и хотела, навстречу новому дню. Каждый шаг давался всё труднее, казалось, вот-вот и она задохнётся. Она даже не совсем осознавала, что происходит вокруг, поэтому не заметила, как очутилась на главной улице, где расположилось много уютных кафе и магазинчиков. Она обычно сюда не ходила, потому что здесь всегда очень вкусно пахло отовсюду, а украсть хоть что-то было невозможным, ничего не было в открытом доступе, как на рынке, и ей бы приходилось просто давиться слюной. Что же она сейчас здесь делает? Как она вообще сюда попала? Нос Катюши уловил удивительный аромат только что сваренного кофе, а из кафе на другой стороне улицы пахло свежей выпечкой. Катерина сделала ещё пару шагов туда, откуда так вкусно пахло свежими булочками, и упала прямо посреди дороги. Последнее, что она помнила, это женщину, выходящую из булочной с большим стаканом дымящегося кофе, а затем асфальт.
  
  ***
  
  Её глаза слегка приоткрылись. Она не знала, где она, но точно знала, что очень хочет пить. Ей казалось, что если она сейчас же не сделает глоток воды, то снова потеряет сознание. Сидящий рядом человек, видно, понял её невнятное бормотание и подал ей стакан тёплой воды. Это была самая вкусная вода, которую Катя когда-либо пробовала. Она жадно сделала пару больших глотков, затем приподнялась на локтях, оперлась спиной о мягкую подушку и допила оставшуюся воду. Хоть она по-прежнему была слаба, но теперь уже могла думать. Теперь она могла спросить себя, где она и что случилось. Но она сама не могла ответить на эти вопросы, а вот мужчина, сидящий рядом, мог. Но она не спешила спрашивать. Сперва медленно и внимательно осмотрела комнату. Комната была небольшая и очень уютная, обои и мебель постельных тонов. Тёмно-коричневые с золотистым оттенком шторы были завешены (наверное, это из-за неё, чтобы дневной свет не мешал спать). А сколько она проспала? Как вообще сюда попала? Кто этот человек? По всей видимости, принёс её сюда именно он. Она не успела закончить осматривать комнату, как взгляд переключился на самого мужчину. А он, в свою очередь, пристально смотрел на неё.
  "У него цвет глаз почти как мой, только более насыщенный, чем мой. Никогда не видела таких шоколадных глаз, мои по сравнению будут бледно-коричневыми. Почему он так смотрит на меня? Я-то понятно, почему смотрю на него. Он красивый как бог. Широкие скулы на смуглом лице придают ему такой мужественный вид. А руки... В его руку поместятся мои две. А ещё от него приятно пахнет. Никогда не слышала подобного запаха. От папы обычно пахло естественно, лесом и свежим летним воздухом. Это последний его запах, который я помню. А от этого человека пахнет очень хорошо, но по-другому. Он пахнет... мужчиной. А он на меня смотрит, наверное, потому что я полная ему противоположность. Я, как бледная поганка, по сравнению с ним".
  Десятки мыслей одновременно завертелись у Барон в голове. Она вспомнила маму с папой, свою горную деревню и чистый воздух там. Потом стала думать о том, как она оказалась в этой совершенно чужой, но такой тёплой комнате, взгляд переместился на лицо сидящего рядом мужчины, и она подумала, что никогда не видела такого красивого человека. А затем картинка поменялась пыльным городским асфальтом, и Катя опять почувствовала слабость в ногах, хотя лёжа на кровати, она никак не могла упасть.
  У мужчины в голове тоже были мысли. Но эти мысли не перепрыгивали одна на другую, они вертелись только вокруг одной темы. Вокруг неё.
  "Что случилось с этой хрупкой маленькой девочкой, что она оказалась совершенно одна на дороге в состоянии, близком к смерти? Где её родители? Почему у неё нет нормальной зимней одежды? А кожа такая бледная, что хочется начать откармливать её скорее, чтобы эти щёки хоть немного порозовели. Но что меня больше всего поражает, так это то, что, несмотря на слабость тела и всю её бледность, глаза у девчонки такие живые! Никогда не видел таких больших красивых глаз. А цвет... светлее, чем у меня, похожи на янтарь. Да, точно, янтарь. Не могу перестать на неё смотреть. Надо прекращать, а то она сейчас, смотри, испугается ещё, подумает, сумасшедший какой-то".
   - Ну привет, - решился начать разговор мужчина.
  - Привет, - слабо и как-то неуверенно ответила Барон.
  - Как ты? Уже чувствуешь себя хоть немного человеком или ещё не совсем? - он старался шутить.
  Катя неуклюже улыбнулась. Ей было так непривычно внимание противоположного пола. Раньше на неё обращали внимание местные парни, но они ей не нравились. А этот красавец сейчас спрашивает, как она себя чувствует.
  "Ну конечно же, я его не интересую, он просто проявляет вежливость".
  - Эм, ну как тебе сказать...- Барон прощупывала свой голос, ей хотелось, чтобы он звучал уверенно, но получалось не совсем так, как она хотела, - скорее, не совсем человеком.
  Мужчина засмеялся. А Катя поспешила исправиться:
  - Я имела ввиду, что ещё не совсем, но Вы не волнуйтесь, ходить я смогу, поэтому я сейчас встану и пойду.
  - Да? - удивился мужчина, - и куда же ты пойдёшь, ребёнок?
  - Я не ребёнок. Мне 17.
  - Да? А я думал, четырнадцать. Но это ничего не меняет. Если я тебя принёс сюда, то я и решу, когда тебе уходить. Только не делай такие испуганные глаза, я ничего тебе не сделаю, просто хочу, чтобы ты вылечилась. Вот и всё. Я тебя напугал?
  - Нет.
  - Не ври, - мягко улыбнулся её брюнет, - врунья из тебя плохая, тебе говорили?
  - Я не помню, как я здесь оказалась.
  - Как тебя зовут?
  - Катя.
  - Катерина. Красивое имя. Тебе подходит. Так вот, посиди здесь, Катерина, я пойду и принесу тебе тёплый отвар, выпьешь, а я в это время расскажу тебе, как ты здесь оказалась. Договорились?
  - Да, - улыбнулась Катя, на этот раз более уверенно.
  - Или как только я уйду, ты дашь дёру?
  - Не дам, - тихонько засмеялась Барон, она уже начинала чувствовать себя в чужой квартире почти комфортно. Или дело совсем не в квартире?
  
  ***
  
  Незнакомец принёс Катюше чашку с каким-то снадобьем. Оно выглядело как-то странно. Она могла бы даже подумать, что её хотят отравить, такой жуткий был вид у жижи в чашке. Но глядя на её спасителя, Катя хотела ему доверять. Раз он спас её, значит, в чашке вряд ли будет отрава. Да и хуже всё равно не будет, она бы, так или иначе, умерла, не здесь, так на улице. Зато чашка приятно грела ей руки.
  - Пей аккуратно, чай горячий, - предостерёг мужчина.
  - Чай? - почти с сарказмом спросила Барон.
  - Я знаю, это мало похоже на чай, - засмеялся красавец, - но да, это чай. Я не знаю, как это ещё назвать, поэтому назвал чай.
  Теперь засмеялись они оба.
  - А ты сам это пробовал? - Катя и не заметила, как перешла на "ты", но так ей было комфортнее. Казалось, что она знает этого человека уже давно.
  "Ох, чёрт! Этого человека. Я забыла спросить, как его зовут".
  - Я Карим, - он опередил её вопрос. Понял, что она смутилась, на её щеках появился румянец.
  - О! Идёшь на поправку, - попытался пошутить он, - теперь я знаю, что твои красивые щёки могут быть не только бледными, но и розовыми.
  Но Катя смутилась ещё больше и он замолчал.
  "Мои красивые щёки? Он назвал мои щёки красивыми? Нет, он... не может быть, чтобы ему действительно нравилось что-то во мне, пускай даже и щёки. Да он просто подтрунивает надо мной! И, скорее всего, у него есть девушка. У такого красавца просто не может не быть девушки".
  - Ты пей, не стесняйся. Если, конечно, ты хочешь скорее поправиться.
  - Ты мне расскажешь, что случилось? А то я ничего не помню. Я потеряла сознание, да? - спросила Катя, отпивая маленький глоток противной жижи, и с удивлением отметила, что на вкус она не такая противная, как на вид.
  - Но не амнезия же у тебя, - он внимательно посмотрел на то, как она пьёт чай, - да, ты лежала на дороге без сознания. Я остановился возле магазина купить булочек домой. Я-то не очень их люблю, но мои братья обожают сладкое. И увидел тебя, - Карим немного помолчал, - не мог же я тебя там оставить. Привёз тебя сюда и вызвал врача.
  - Здесь был врач?
  - Да, здесь был врач.
  - И что он сказал обо мне?
  - То, что у тебя запущенное воспаление лёгких. Если так и дальше будешь смотреть за собой, то когда-нибудь не выкарабкаешься. Куда только смотрят твои родители?
  - Они умерли, - с напускным спокойствием произнесла Барон и сделала ещё глоток чая, просто чтобы занять себя чем-то.
  - Извини, - Карим сказал дежурную фразу, но он знал, что от упоминания о родителях не может стать ни тяжелее, ни легче на самом деле. Если их нет, ты всегда чувствуешь себя одинаково по этому поводу. Одинаково одиноко.
  Катя молчала. Обычно в таких случаях отвечают "Ничего страшного" или "всё нормально". Но у неё ничего не было нормально. Она ни в коем случае не винила их за то, что они ушли так рано и оставили её одну. Она просто любила их. Они были единственными родными людьми. У неё не было больше никого в этом мире, совсем никого. Ни сестёр, ни братьев, ни тёть, ни дядь, никаких родственников. Она себя чувствовала человеком, про которого говорят, что ему уже нечего терять.
  И промолчала она не потому, что он что-то не то сказал, а потому, что вспомнила о них.
  - Это твой дом? - Катя решила сменить тему.
  - Нет, это дом моей матери. Я ничего не понимаю в болезнях, поэтому привёз тебя сразу к ней.
  - Твоей матери? Они с твоим отцом не живут вместе? - вырвался у Кати вопрос, но затем она подумала, что не стоило спрашивать, - прости, я не должна была спрашивать, можешь не отвечать.
  - Мой отец умер.
  Они оба замолчали. Он её понимает. Она чувствовала, что он её понимает.
  - Дай-ка потрогаю лоб, - Карим протянул руку и дотронулся до её горячего лба. - Горячий, сейчас принесу градусник.
  Ей казалось, что у неё на лбу может выступить испарина от его прикосновения. Он заботиться о ней. Почему он сидит здесь с ней? Наверное, он просто хороший.
  Когда Карим вернулся с градусником, Катя не удержалась и спросила:
  - Послушай, я не хочу тебя отвлекать от твоих дел. У тебя, наверное, работа. Так что я лучше пойду.
  - По поводу моих дел ты можешь не волноваться. Я сам себе начальник. А по поводу "пойду", то тебе ещё уколы предстоят сегодня, так что, не лучше ли тебе остаться?
  - Так сказал, будто я должна обрадоваться. Обожаю уколы!
  Карим не смог сдержать смешок:
  - Уже шутишь. Это хорошо. Вот только тебе вылечиться надо, а без уколов никак. Врач прописал, я съездил и всё купил.
  - А... - Катя не знала, как задать вопрос, который её интересовал: - уколы эти мне будешь колоть ты?
  Карим брызнул со смеху.
  - Если хочешь, могу и я. Если это твоё принципиальное желание, - он заметил, как щёки Кати снова начали приобретать пунцовый цвет, а глаза опустились в пол, - но вообще, моя мама собиралась это сделать. Она в этом лучший спец, чем я.
  Она подняла глаза, немного успокоенная.
  - Всё нормально, Кать. Меряй температуру. А я скоро вернусь, нужно пойти человека одного встретить.
  Он отдал ей градусник, подождал, пока она его засунет подмышку, а затем вышел, прикрыв за собой дверь.
  
  ***
  
  "Карим... какое странное имя. Никогда его не слышала раньше. Он нянчится со мной, как со своим собственным ребёнком. За мной никогда так ещё не присматривали. Может, он чего-то хочет от меня? Но что я могу ему дать? Ничего. Я и себе-то дать ничего не могу, а кому-то другому так вообще... смешно, что за мысли?
  Ему надо кого-то встретить. Наверное, свою девушку. Или даже жену. Интересно, как она отнесётся к тому, что он ухаживает за мной? Ну, в смысле, лечит меня. Хотя что за вопрос, поводов ревновать у неё точно нет. К кому-кому, но точно не ко мне.
  Да и вообще, какая мне разница. Он мне поможет, и я уйду. И больше никогда его не увижу".
  Катя подумала об этом, и стало как-то грустно.
  "Но в любом случае, у меня будет муж такой же красивый и заботливый, как он. Да, точно! Другого не будет".
  Она услышала шаги, он возвращается.
  - Ты так быстро вернулся.
  - Достаточно для того, чтобы ты померяла температуру, давай градусник, - Карим протянул руку.
  Катя осторожно достала и положила градусник в его сильную руку. Их ладони слегка соприкоснулись, и она незаметно вздрогнула. Мурашки пошли по всему телу, ей хотелось оставить свою руку в его крепкой и тёплой руке. Но, конечно же, она не могла себе этого позволить.
  - Температуры нет. Так я и думал, - хмуро произнёс Карим.
  - Это значит, что я в порядке, правильно?
  - Нет, не правильно. После воспаления лёгких такое часто бывает, что температуры нет, а слабость в организме есть. Это значит, что организм не сопротивляется, иммунитет ослаблен, что в твоем случае не удивительно. То, что у тебя есть слабость, это я даже не спрашиваю, потому что по-другому и быть не может.
  Он произнёс это таким уверенно-невозмутимым тоном, что Катя не нашлась, что ответить, тем более, он был прав, она чувствовала себя слабой и абсолютно больной. Она вдруг осознала, что чувствовала что-то подобное уже давно, но не могла себе позволить обращать на это внимание. А теперь, лёжа в тёплой кровати под пуховым одеялом, она расслабилась настолько, что почувствовала слабость и усталость каждой клеточкой своего тела.
  - И что теперь делать? - виновато спросила Барон.
  - Тебе ничего. Только лежать и пить и есть то, что я скажу. Отдыхать, в общем. Тебя на работе или дома никто не хватится?
  Она немного помолчала. Было дико неудобно и даже как-то стыдно за то, что она собиралась сказать.
  - У меня нет работы. И нет дома.
  "Вот сейчас он точно выгонит меня. Подумает, зачем ему присматривать за какой-то оборванкой. Может, он хотел получить вознаграждение от моих родственников за то, что спас и вылечил меня. Хотя, звучит как бред, но я не могу понять тогда, зачем он всё это делает. Ну, вот сейчас всё и решится. Сейчас он выгонит меня".
  Но глаза Карима выражали лишь удивление и любопытство, но никак не разочарование или отвращение.
  - Нет дома? Как это? А где же ты жила? - он присел на кровать рядом с ней, как и в тот момент, когда она только открыла глаза.
  Теперь Кате стало ещё более неловко. За свою ничтожность и за его доброту.
  - Где приходилось, - сухо ответила она, глядя в пол.
  - И где же приходилось? - настаивал Карим.
  "Почему он вынуждает меня сказать это? Он, наверняка, хочет, чтобы я опозорилась, хочет посмеяться надо мной. Неужели он не понимает, что мне стыдно об этом говорить? Стыдно и неприятно".
  - По-разному, - подняла глаза на него Катя, - в подъездах. - Они оба замолчали на миг, затем она продолжила, - на лавках возле подъездов. Если везло, то удавалось попасть на чердак. У меня есть некоторые вещи, которые я взяла из дома. Они мне помогали не обморозиться окончательно.
  Он молчал. Катя не могла прочитать его выражение лица. Не могла понять, что он думает о ней, противна ли она ему, хочет ли он выкинуть её отсюда сейчас же, но не может этого сделать из интеллигентских соображений. Думает, как это обставить так, будто он вынужден это сделать. Типа, срочная командировка.
  "Ну уж нет. Не нужны мне его жалостливые взгляды и дурацкие оправдания. Не хочу притворства и вранья. Я всё равно не поверю никогда, что он ко мне нормально относится. Ко мне. К совершенно чужой, да ещё и... ни кола ни двора. Что с меня взять?"
  Барон не стала ждать, пока он что-нибудь скажет. Она резко сдёрнула с себя одеяло, вскочила на обе ноги и тут почувствовала боль в боку и в затылке.
  "Это, наверное, после удара об асфальт. Ну ладно, потом подумаю об этом, а сейчас надо идти. Я не собираюсь больше ему жаловаться".
  Но она не успела никуда уйти, Карим обхватил её руками за плечи и стал перед ней.
  - Ты куда собралась, Катя?
  - Туда, откуда и пришла. На улицу. Я не хочу надоедать тебе и отнимать твоё время. Ты не обязан заботиться обо мне, лечить меня, я чужая тебе. И жалости мне тоже не нужно.
  - Но у меня нет к тебе жалости. Я просто хочу понять, что с тобой произошло. Если тебе неприятно здесь находиться, если ты боишься меня или ещё что-нибудь в этом духе, тогда да, ты можешь идти. Я не могу тебя здесь удерживать силой, - он выпалил это всё на одном дыхании, как будто боялся, что она уйдёт, и он не успеет ничего сказать. Но Карим заметил, что она слушает, поэтому продолжил уже более спокойно, - Катя, если ты уйдёшь, то не вылечишься сама. Это лечение требует лекарств, уколов, теплого помещения, в конце концов.
  - Но тебе-то какое дело, вылечусь я или нет? - с запалом спросила Катя.
  - Мне? - опешил немного Карим, - ну, если тебе нет дела до себя, то подумай о том, что я подобрал тебя такую слабую, без сознания, привёз сюда, уже договорился с доктором, он мой знакомый, будет приезжать и осматривать тебя. Я заказал все необходимые лекарства, чтобы не откладывать лечение в долгий ящик. Да, я просто захотел помочь тебе, я всё устроил, а теперь ты хочешь уйти, как будто я тебе сделал неизвестно что, обращался с тобой плохо, я не понимаю, Катя! Почему ты уходишь? Тебе же всё равно некуда идти. Так полечись немного здесь, чтобы стать на ноги. Или тебе здесь не нравится? Или, может, я тебе неприятен?
  "Неприятен? Ты? Ты не можешь быть мне неприятен. Если бы я только могла сказать тебе, что ты самый красивый и добрый человек, которого я когда-либо в своей жизни встречала. Ведь, если я скажу, то ты подумаешь, что я просто маленькая дурнушка, которая влюбилась в тебя без памяти. А я не хочу, чтобы ты так подумал. Нравится ли мне здесь? Это место так похоже на мой родной тёплый дом, из которого я ушла полгода назад. Ну как оно может мне не нравиться? Как мне вообще может что-то не нравиться, если учесть, как я жила до этого момента!"
  По щекам у неё покатились крупные горячие слёзы, но лицо осталось непроницаемым. Карим обхватил её аккуратное личико своими крепкими руками.
  - Катюша, только не плачь! Я сказал что-то не так? Я тебя обидел чем-то? - она ничего не отвечала, просто смотрела на него и отрицательно качала головой. Тогда он обнял её, прижал к себе. Её голова лежала на его плече, и он качал её, как маленькую девочку, как будто убаюкивая и пытаясь успокоить.
  - Карим, - наконец, тихо сказал она сквозь слёзы, но уже немного успокаиваясь, - никогда не думай, пожалуйста, что ты мне неприятен, - она подняла голову с его плеча и посмотрела ему в глаза, - просто я никогда не получала такого внимания и заботы, как сейчас. А тем более от незнакомого человека, которому, по сути, должно быть на меня наплевать. Поэтому я не знала, как реагировать. Я бы подумала, что тебе, что-то нужно от меня, но я так не могу подумать, потому что у меня ничего нет, и теперь ты это знаешь. Я не хотела ждать, пока ты сам выставишь меня на улицу и решила, что лучше будет уйти самой. - Как только Катя произнесла это, на душе сразу стало легче, никаких секретов, и она выдохнула с облегчением.
  - Но я не хотел никуда тебя выставлять. Зачем мне привозить тебя сюда, если потом нужно будет выставить? - недоумевая, проговорил Карим, - ладно, теперь я хотя бы понимаю, почему ты так себя ведешь. Но ты, надеюсь, тоже понимаешь, что мне ничего от тебя не нужно и я действительно хочу сделать тебя здоровой. Понимаешь? - он вопросительно посмотрел на Катерину, та лишь кивнула головой. - Вот и хорошо, - сказал он с облегчением, - давай-ка ложись под одеяло, я принесу тебе ещё одну порцию чая, не надо морщить лоб, он получше будет, чем та жижа, что ты пила. - Они оба улыбнулись. - У тебя красивая улыбка, - Катя снова опустила глаза и покраснела, - и очень румяные щёки, - добавил он, усмехаясь, - признак твоего выздоровления, хотя ещё и рано. Когда я приду с чаем, приготовься рассказать мне, что случилось и почему ты оказалась на дороге. Расскажешь?
  Это не самая приятная тема для разговора, но Барон понимала, что он не мог не спросить, а она не могла не сказать. Она ведь собирается находиться здесь какое-то время (она не знала, сколько лечится воспаление лёгких), а значит им нужно о чем-то говорить. В конце концов, он спас её от смерти. И рассказать свою историю - это единственное, что она может для него сделать, что ещё она может ему дать?
  Катя посмотрела на него, зетам отвела голову в сторону окна, чтобы не выдерживать его требовательный взгляд, и согласно кивнула.
  
  ***
  
  Пока Барон рассказывала Кариму о своей жизни, он слушал очень внимательно, с серьезным выражением лица, и ни разу её не перебил. Катя хотела рассказать свою историю в общих чертах, но у неё не получилось. Какого бы момента своей жизни она ни коснулась, в памяти всплывали подробности этого момента, эмоции, переживания, мысли. И её как будто прорвало. Она никогда ни с кем так много не разговаривала, даже с родителями. И уж тем более никто и никогда не спрашивал у неё о ней самой. Ей казалось, что она выговаривается за всё это время. Когда Катя дошла до того момента, который описывал её жизнь в городе, она немного сбавила темп. Это было самое неприятное и постыдное время в её жизни. Барон до этого момента не думала так, она вообще не думала об этом, она просто выживала. А сейчас, когда она сидит перед этим красивым, добрым и, по всей видимости, состоявшимся мужчиной, ей стыдно. Стыдно за себя, за то, что она не смогла найти нормальную работу, только мелкие подработки. Иногда. За то, что она жила на улице. А теперь он с ней нянчится только лишь из жалости. А она не хотела, чтобы её жалели, чтобы на неё смотрели как на жертву обстоятельств. Она не хотела такого отношения, ей хотелось быть с ним на равных. И, может быть, чтобы избежать жалости с его стороны, она бы соврала ему и не стала бы ничего говорить о том, где ей приходилось жить и что делать. Но ей не хотелось ему врать. Катя считала, что он заслуживает честности. Она всё ему рассказала.
  "Ну вот. Теперь он будет считать меня не только нищей, ни на что не способной, да и просто жалкой. Теперь он знает, что я ещё и воровка. Прекрасно! И почему я не могу прочитать его взгляд, не могу понять, что он выражает? Так мне было бы проще. О чем он думает? О том, что стоит меня отправить вон? Он теперь боится, что я и у него в квартире (т.е. в квартире его мамы) начну воровать? Надо ему сказать, что я никогда не сделаю этого".
  - О чём ты думаешь? - нетерпеливо начала она, - Боишься, что я и эту квартиру обворую?
  - Нет. Я не боюсь этого, - серьёзно ответил Карим, - я знаю, что ты этого не сделаешь.
  - Почему? Ты так уверенно сказал это. Но откуда тебе знать? Ты меня не знаешь, - в недоумении от его уверенного тона быстро выпалила Барон.
  Карим окинул её внимательным и задумчивым взглядом. Он не торопился отвечать. В комнате повисла напряженная тишина. Казалось, что воздух стал таким плотным, что им двоим здесь становится тесно. Он нарушил эту тишину.
  - Да, я тебя не знаю. Но я вижу тебя.
  Она ничего не отвечала.
  - Вижу, какая ты есть на самом деле.
  - И какая же я?
  - Я не хочу сейчас отвечать на этот вопрос. Я тебе отвечу потом. Позже. Но я точно знаю, что ты не украдешь. Так что мой дом в безопасности, - попытался пошутить он, но её лицо оставалось серьёзным.
  - Всё, что ты мне только что рассказала, кажется мне невероятным. Глухая деревушка в горах, почти никакой цивилизации. Неудивительно, что ты растерялась в городе. Ведь у тебя совершенно другие навыки.
  - Ты это называешь "растерялась"?! - в недоумении воскликнула Катя.
  - Прости. Может, это и неудачное определение, но согласись, что когда ты попала сюда впервые, что-то от растерянности точно присутствовало в тебе. Или ты хочешь сказать, что сразу знала, что делать?
  - Да. Нет. Возможно... Просто раньше я думала, что "растерялась" это когда на охоте ты видишь сразу два диких животных и не знаешь, в какого из них стрелять. Если тебе понятно, о чем я...
  - Хм, - показалась его широкая добродушная улыбка, - необычный пример. Признаюсь, я на охоте был раза два всего. И оба раза я думал о том, чтобы хотя бы одного животного встретить. А ты тут мне сразу двоих предлагаешь. Ну да, я весь в растерянности.
  Хихикнули они оба. Он обрадовался, что после этих тяжёлых воспоминаний, она смогла выдавить из себя такую искреннюю улыбку, от которой, как ему показалось, стало светлее и в комнате, и у него в душе.
  - Да уж... Но теперь я узнала, что растерянность имеет не одну сторону. И ты прав. Я растерялась.
  - Я вообще не представляю, как ты здесь одна выжила. Без самого понятия города, без родителей, друзей и каких-либо родственников, без денег, без еды и без крыши над головой. И ты серьёзно думаешь, что после этого я буду упрекать тебя в воровстве?
  С её плеч как будто камень свалился. Он её понимает.
  - Я не знаю, смог бы выжить я в таких условиях... в такой неприспособленности к этим условиям.
  - Конечно, ты бы смог!
  - Откуда такая уверенность? Ты же не знаешь меня.
  Катя уже пожалела о своём порыве. Вот что сейчас сказать? Правду? То, что она думает о нём?
  - Да, я не знаю тебя. Но я тоже тебя вижу, - немного помолчав, добавила, - по крайней мере, мне так кажется.
  - И что же ты видишь? - приподняв брови, поинтересовался Карим.
  "Ну конечно! Ещё бы он ни спросил".
  - Я не хочу сейчас отвечать на это вопрос. Отвечу тебе позже, - нашлась она и сама обрадовалась, что удалось так легко открутиться от ответа, ведь он ей не сказал, что думает о ней, вот и она не обязана ничего говорить.
  Карим засмеялся в голос.
  - А ты молодец! Быстро учишься, - он поправил ей одеяло, от чего её щёки опять стали, как у матрёшки. - Ладно, мы расскажем, что думаем друг о друге потом.
  - Да. Когда я буду уезжать, тогда и расскажем, - подхватила Барон.
  Карим перестал улыбаться, и Кате показалось, что в его глазах промелькнула грусть.
  - Да. Когда будешь уезжать, - кивнул он.
  
  ***
  
  НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ. МИНСК
  
  Носков вышел из квартиры этой милой девушки с полной головой мыслей и вопросов. Этот серийный грабитель уже и так сполна доказал свою уникальность и неординарность. Так ему, по-видимому, мало. Он решил добавить ещё и изюминку в свои грабежи и грабить бедных. Так что ли?
  "Либо эта девушка что-то скрывает. Хотя и не похоже. Но надо проверить, может, у неё счет в банке. Хотя при чем здесь банк, если он собирается грабить квартиру?
  Либо хозяйка старушка что-то прячет в своей квартире. Надо осмотреть полностью всю квартиру на наличие тайников, сейфов и так далее. Хотя даже звучит смешно. Откуда преступнику знать про засекреченный тайник Агафьи Ильиничны? Даже если предположить, что грабитель является каким-нибудь родственником хозяйки, то как тогда объяснить все предыдущие ограбления? Все те люди были никак не связаны друг с другом. Но этот момент всё равно нужно проверить. Вдруг это тот самый момент, когда преступник, наконец-то прокололся. Хотя я очень в этом сомневаюсь... Мне кажется, что здесь что-то не так".
  Его предположения подтвердились. Агафья Ильинична не имеет счета в банке или богатых родственников, живёт на скромную пенсию и на деньги, которые Барон Екатерина платит ей за квартиру. Её саму и её родственников тщательно проверили, и допросили, и прогнали по базе. Ничего, за что можно было бы зацепиться.
  Барон Екатерину Максимовну Носков, конечно же, тоже проверил полностью. Он, надо признать, с облегчением обнаружил, что она ни в чём его не обманула. Никаких счетов в банке, никакого недвижимого имущества. Переехала сюда из России и имеет минскую регистрацию. Родители умерли. Она здесь совершенно одна, официальной работы не имеет и действительно учится на юрфаке. Да, пожалуй, он поговорит с начальством о предоставлении ей места практики. Носков говорил сам себе, что это в интересах дела: не придётся отправлять людей для слежки за квартирой (тем более, что в прошлый раз это было бесполезно) да и помочь девушке - дело хорошее. Но следователь ещё не понимал, что ему хочется это сделать не только в интересах дела, но и в своих собственных интересах. Он бы никогда себе в этом не признался. Это же Носков!
  
  ***
  
  Катерина растянулась на уютном диване своего загородного дома и о чём-то очень активно думала. Это было понятно по напряженно-сосредоточенному выражению её лица.
   - О чём ты думаешь? - спросил Миша, - что случилось?
  Катя вынырнула из своих мыслей спустя несколько секунд:
  - С чего ты взял, что что-то случилось?
  - Хотя бы с того, что ты сегодня ехала на метро и попросила забрать тебя только с кольцевой, не раньше. С каких пор ты ездишь на метро?
  - С сегодняшних. А ещё с сегодняшнего дня мне придётся поменять и многие другие мои привычки. Ко мне сегодня приходил следователь по нашим отработанным квартирам.
  - И? Ты же, вроде бы, ждала его. Или что-то пошло не так?
  - Как раз-таки всё пошло так. И именно поэтому я больше не пользуюсь машиной.
  Миша непонимающе и удивлённо посмотрел на неё.
  - Мы с ним мило побеседовали. У него ничего нет на нас. И я попросила его предоставить мне место практики у него в отделе.
  - ЧТО ты сделала??? - Миша опустился в кресло рядом с её головой. В гостиную вошел Артур.
  - Я, наверное, не расслышал. Что ты только что сказала, Катюня? - Артур беззаботно налил себе апельсинового сока и сделал большой глоток.
  Миша поддержал брата:
  - Ты хочешь сказать, что пошла сама к ментам и сдалась? А зачем мы всё это делали?
  На лицах обоих читалось полное замешательство.
  - Сядьте оба и послушайте, что я вам скажу.
  Миша с Артуром послушно сели.
  - Вы же умные ребята и знаете меня не первый день. Поэтому должны были догадаться, что я ничего просто так не делаю, - теперь они внимательно слушали, и Барон продолжила, - мы здесь уже достаточное время, чтобы получить всё, что нужно, от этого города, да и от этой страны в целом. И мы привыкли работать с фантазией, иначе и мне, и вам скучно, так ведь? - они ничего не отвечали, но Катя знала, что они согласны и хотят слышать, что же она скажет дальше. - То, что наше пребывание здесь подходит к концу, вам известно тоже. Но я хочу не просто уехать с тем, что бог подаст. Я хочу, чтобы мы уехали с миллионами.
  - Белорусских рублей? - сам пошутил, сам посмеялся Миша.
  - Долларов, - как ни в чем ни бывало, ответила Катя. - Как вам такая идея?
  Миша с Артуром переглянулись. И Артур решил прояснить некоторые моменты:
  - И у тебя, как я понял, уже есть идея, как нам свалить отсюда с миллионами?
  - Да.
  - Придётся работать днями и ночами? И, вообще, сколько это займёт времени?
  - Придётся работать, по большей части, мне. Ваша работа в этот раз - просто помогать мне и смыться как можно скорее, если это потребуется.
  - А, ну это мы можем, - лица обоих выражали довольство, - только объясни мне, Кейт, при чем здесь этот мент? Я догадываюсь, что он очень даже при чем, так?
  - Да. В общем, план такой. Если он меня устроит к себе на практику (а я думаю, что устроит)...
  - Ещё бы! Тебя и не устроить, пф! - фыркнул Миша, - я ещё не видел человека, который бы тебе отказал. Что ты с ними делаешь?
  - Нам, между прочим, на руку, что мне никогда не отказывают. И давай без шуток, Миш. Дослушай, потом будете высказывать своё мнение.
  Миша убрал саркастическую улыбку с лица и оба согласно кивнули головой.
  - Так вот. Вам на время придётся забыть о моём существовании. Я не буду приезжать сюда. Буду жить в своей съёмной квартире. Она как раз достаточно скромная, чтобы не вызвать подозрений. Целыми днями я буду просиживать у Носкова в отделении и изображать примерную практикантку. Вы, тем временем, продолжите находить для меня всю информацию о нём, чем больше и раньше, тем лучше. С сегодняшнего дня я бедная девочка, которая перебивается подработками и учится на юридическом. Конечно же, у меня нет машины и я езжу на метро. Возможно, мне даже будут что-то платить за практику, думаю, Носков постарается. - У всех троих в глазах забегали весёлые чёртики от мысли, что милиция будет платить Кате зарплату, в то время, как она уже обворовала полгорода. - Да, согласна, это забавно. Но не суть. У них там, думаю, хватает мелких дел, и я попрошу дать мне парочку, авось справлюсь. И я с ними справлюсь, в этом мне поможете вы. У вас ведь хорошо получается искать инфу.
  - Погоди-погоди, - во взгляде Артура промелькнуло понимание, - ты хочешь втереться к нему в доверие?
  - К нему и не только, - согласно кивнула головой Барон, - он нужен мне для нашего последнего дела.
  - Так а что за дело-то?
  - Артуша, не буду говорить пока, не люблю говорить о том, чего пока нет. Я просто не знаю, сколько времени у меня уйдёт на подготовку почвы. Посмотрим, как пойдёт, а там будем решать, стоит ли овчинка выделки и прокатил ли. Но я думаю, что прокатит. Только сразу нам надо "ограбить" мою квартиру.
  - Слушай, а следак не догадается, что это твоих рук дело? Ты же будешь всё время у него под носом. Или он тупой?
  - Нет, он не тупой, а очень даже толковый, просто у него нет улик. Другой бы на его месте уже бросил это дело, объявил висяком и сказал начальству, что сделать ничего не может. А этот всё ещё барахтается, словно лягушка в бидоне молока. Глядишь, когда-нибудь получит масло.
  - В смысле? Только не говори, что ты хочешь подсказать ему, как взбить это масло поскорее? Ты реально хочешь навести его на нас?
  - Не говори глупостей, Миша! Что за ерунда. За себя можете не беспокоиться. Это всё набирает рискованные обороты, я знаю. Но я прям чувствую, что игра стоит свеч. Если хотим больше получить, то нужно большим рисковать. И будет или пан, или пропал. Но пропадете не вы, а я. - Они отрицательно закачали головами в протесте, но Катя не дала им сказать, - вы дослушайте. Вы останетесь на свободе в любом случае. А меня посадят только если я сама этого захочу. И вы это знаете.
  - А ты можешь захотеть?
  - Не знаю пока.
  - Что за бред, Кать! Ты не будешь сидеть. Ты что серьезно думаешь, что мы свалим и оставим тебя сидеть за решеткой? - Артур вскочил на ноги и начал мерять гостиную шагами.
  - Нет, я знаю, что вы меня не бросите.
  - Так зачем тогда все эти разговоры? Я что-то не помню момента, когда ты бы стала бояться ментов. Что случилось сейчас?
  - Артур, успокойся. Хватит трястись, как девочка. Тот, кто боится волка, не идёт сам к нему в пасть. Мне плевать на ментов. И даже плевать, если меня посадят. И, конечно же, если такое случится, я не буду сидеть. Просто у меня появится ещё один весомый опыт и новая доля экстрима. Теперь ты меня понимаешь?
  Артур вернулся назад в свое кресло.
  - В который раз убеждаюсь, что ты сумасшедшая, - покачал он головой, - идти в пасть к ментам, чтобы проверить себя и получить долю экстрима. Катя, да ты и так всё можешь, зачем проверять себя? А экстрима у тебя и так хватает. Знаешь, иногда мне всё-таки хочется позвонить Кариму и сказать, где мы. Только ему удавалось тебя утихомирить. Больше никому это не по силам.
  Катин искристый смех разлился по комнате:
  - Да перестань ты паниковать! До сих пор я и сама удачно себя утихомиривала. А вот Кариму звонить не надо. По крайней мере, пока. С ним я разберусь сама. Если начнёте разбираться вы, то можете всё испортить. Ладно?
  - Ладно. Интересно, как он там живёт... - все замолчали, но затем Артур высказал интересующий братьев вопрос, - Кать, почему он не здесь?
  - Ты спрашиваешь всерьез, как он там? - воскликнул Миша, - да, мы не знаем конкретики, но в чем я точно уверен, так это в том, что Карим не пропадет нигде. В конце концов, это он нас всему научил.
  - Я хотела бы, чтобы он был здесь, - перебила его Катя, - но теперь всё зашло слишком далеко. Нам надо закончить здесь все дела. И потом мы с ним встретимся. Можешь мне поверить. Я хочу, чтобы он был чистым. Чтобы здесь ему ничего не угрожало.
  - А что ему может здесь угрожать, когда ему на всём белом свете никто угрожать не сможет? - Миша удивленно посмотрел на Барон.
  - Миша, - спокойно произнесла Катя и, помедлив, ответила, - если нас поймают, то всех вместе. А я этого не хочу. Мы рискуем головами. И я не хочу, чтобы он рисковал своей. По крайней мере, не в этот раз. Эту кашу заварила я, мне и рисковать.
  Миша с Артуром молчали. Даже если они были с ней не согласны, они знали, что Катю переубедить невозможно, если она что-то уже решила. Им оставалось только поверить ей.
  А Барон налила из заварника свежего любимого чая из Индии, жадно вдохнула его аромат и сделала небольшой глоток, как будто хотела растянуть удовольствие. Хотя именно так оно и было. Ведь кто знает, как долго она не будет его пить. Но что она знала точно, так это то, что в ближайшем будущем ей придется привыкнуть пить чай из пакетиков.
  
  ***
  
  ПРОШЛОЕ. РОССИЯ
  
  Изо дня в день Карим неутомимо заботился о Катюше. Он даже переехал на это время из своей квартиры в мамину, чтобы находиться всё время рядом и наблюдать за её лечением. Ему очень хотелось, чтобы она поскорее поправилась. И одновременно не хотелось. Ведь она уедет. Но куда она поедет? Он не мог представить себе, что вот сейчас он её вылечит, она встанет на ноги и... опять пойдёт на улицу. И опять будет голодать. Опять заболеет. А то и хуже...
  "Да бред какой-то! Она что серьёзно думает, что я отпущу её на улицу? Надо придумать что-то. Она упрямая, поэтому, хоть это и нелогично, может отказаться остаться и быть нахлебницей, как она сама себя и назовет, я уверен! Ещё гляди скажет, что должна мне что-то за своё лечение. Значит, надо дать ей работу. Но согласится ли она на такую работу? Может, от её тёплого отношения ко мне ничего не останется после того, как она узнает, чем я занимаюсь...".
  Катюша крепла на глазах. Она похорошела даже. Теперь всё в ней дышало здоровьем. Вера Ивановна, мама Карима, всё ещё колола ей уколы, а противные "чаи" теперь стали не такими уж и противными, даже вполне сносными. Вере Ивановне очень нравилась Катя, и она испытывала гордость от того, что воспитала сына хорошим, достойным человеком.
  "Подобрал девушку на улице и теперь помогает ей. Раньше он никогда не проводил столько времени в этой квартире. Всё дела не позволяли. А теперь вот позволяют. Только мне интересно, а его девушка, как её там, Марина, вроде бы... знает она про Катеньку или нет. Хотя Кариму, по-видимому, нет дела до того, что думает Марина. Да и не нравится она мне, Марина эта. Крикливая какая-то и с большими запросами. Не подходит она ему. Хотя чего я переживаю? Сын у меня и сам с головой на плечах. Думаю, разберётся в этом рано или поздно. Хорошо бы рано".
  Катерине Барон было очень хорошо в этом доме. В этом чужом, но таком родном доме. Эти люди, по непонятной для неё причине, заботились о ней, как родные. А иногда ей казалось, что они... любят её. Прошло совсем мало времени, но она сама уже успела к ним привязаться. Вера Ивановна любила рыться в Катиных длинных светлых волосах. Она всегда называла их роскошными, хотя Катя считала, что до роскоши там далеко ещё. Когда Карим приходил на обед и непременно заглядывал в её комнату, то обнаруживал Барон каждый раз с новыми прическами. Да, Вера Ивановна любила плести ей косы. То колосок сделает, то рыбий хвост, то ещё что-нибудь придумает, какую-нибудь мудрёную конструкцию. Кате нравились эти прически, но больше всего ей нравилось, когда её волосы свободно спадали с плеч. Так она чувствовала себя наиболее свободно, наиболее естественно.
  Когда слабости уже почти не чувствовалось, а сил становилось всё больше, они с Каримом ходили прогуляться по улице. Ненадолго. Но каждый вечер. Ей очень нравились эти прогулки. Он говорил ей держать его под руку, иначе она подскользнется и упадет. Невозможно описать, сколько радости вызвала в её душе эта просьба. Она готова была кинуться ему на шею, обхватить его широкие плечи своими маленькими руками и прижаться к нему крепко-крепко. Но она так боялась, что в действительности может сорваться и сделать это, что просто смущенно ответила, что всё нормально, она уже здоровая и может самостоятельно держаться на ногах.
  "Дурочка я, дурочка. Надо было взять его под руку, как он и предлагал. Но уже поздно. Просто я боюсь, что если коснусь его локтя, то он сразу же поймёт, что мне приятно это. Я не знаю, как он поймёт, но мне так кажется. Просто я могу не сдержать радости. И что тогда? Он подумает, что он мне нравится. Да, он мне нравится, но я не хочу, что он об этом знал. Я никто. А он... он самый лучший. И заслуживает всего такого же, как он сам. Если он узнает, что нравится мне, то боюсь, что будет смотреть на меня с сочувствием. Или даже станет избегать и приезжать реже. Да, ведь я не нужна ему. Он просто добрый, поэтому и помогает мне до сих пор. Как только я вылечусь, он отпустит меня. Да и я не такая уже и наивная, чтобы думать, что у него что-то есть ко мне, и что у него никого нет. У него сто процентов есть девушка. Он хоть и привёз к маме некоторые свои вещи: одежду, лосьон для бритья, бритву и другие ванные принадлежности, но, тем не менее, он полдня где-то пропадает и не ночует дома. Ладно днём, он работает. Надо спросить у него про работу, надо же, я до сих пор этого не сделала! Но ночью. Что-то я очень сомневаюсь, что у него ночная работа. И он намного старше меня. Да, не стоит мне даже думать о том, что он может посмотреть на меня. Всё, хватит. Больше не буду.
  Интересно, а насколько он старше меня?".
  Но из-за того, что Катя отказалась взять его под руку, она действительно поскользнулась и упала бы, но у Карима была хорошая реакция, он успел подхватить её на руки, а потом быстро-быстро закружил. И как только сам не упал? Он смеялся, как будто радовался, что она всё-таки поскользнулась. Или может он смеялся над ней. Она не могла понять, но тоже засмеялась вместе с ним, сразу тихонько, а потом громко, их заливистый смех оглушил тихую улицу. А когда он поставил Катю на ноги, то придержал её возле себя ещё немного.
  - Так, спокойно, без паники, я держу тебя, - всё ещё смеялся Карим, - вот только не надо мне сейчас говорить, что ты уже здоровая и можешь сама стоять на ногах. Видел я, как ты можешь.
  Катя отвернула голову в бок, пытаясь скрыть появляющуюся улыбку, но он резко притянул её к себе, положил её голову на свою грудь и обнял сильно-сильно, так обычно обнимают детей, жмякают, а не обнимают, вот так и он её. Катя даже немного растерялась поначалу. Но Карим не переставал шутливо улыбаться и она расслабилась.
  - Жмякаешь меня, как карапуза какого-то, - типа обиженно проговорила она, поправляя шапку.
  - Так ты и есть карапуз. Вон какие щёчки отъела!
  - Да ну тебя! - толкнула его Катерина.
  - Ого! А силы-то возвращаются. Посмотрим, как ты сможешь противостоять этому, - он опустился к земле и взял большую пригоршню снега, по-быстрому слепил снежок.
  - Нет! Карим, не надо, я не собираюсь с тобой играть в снежки, - попыталась сопротивляться она. Но он бросил в неё снежок, попал прямо на пупс её шапки и крошки снега посыпались по лицу вниз на куртку и штаны.
  - Ах так?! - оживилась Катя.
  - Да так! - подхватил с озорным восторгом Карим, - и глаза у тебя такие же большие, как у карапуза. Ну давай, - он не успел договорить, как Катерина со всего размаху въехала ему снежком в говорящий рот.
  - Ой, - испугалась она, - прости, я нечаянно, - она хотела подбежать к нему, но не успела, он уже скатывал новый снежок.
  Вот так вот у них началась жестокая перестрелка. Катя совершенно забыла, что ещё несколько минут назад она думала о каждом своем шаге и боялась сделать что-то не так. Ведь сейчас осторожность перестала иметь какой-либо смысл. Они кидались снежками друг в друга, а пару раз и в прохожих нечаянно попали, отчего хохотали громче обычного, кричали слова извинений и продолжали дальше свою войнушку. Валялись в снегу, выкачались, заворачивали друг друга в этот снег. Катя попыталась сделать из Карима снеговика, но на последней стадии поняла, что ничего не получится, нет морковки.
  - Аахахах, - сдул снег с лица Карим, - ты это серьёзно??? Нет морковки! Аахах, даааа, аргумент, повеселила.
   В итоге, домой они заявились все в снегу и мокрые. У Веры Ивановны рот открылся сам собой в немом изумлении.
  - Господи боже... дети, что случилось, где вы были?
  - Мама, всё отлично, ты лучше чая нам с Катюней сделай, а то сама видишь... надо чай.
  "Катюня... меня ещё так никто не называл. Даже родители".
  Карим на ходу стянул с себя и с Катюни шапки, куртки и понёс в ванную вытряхивать. А Вера Ивановна не могла успокоиться:
  - Карим, ну как так можно? Ты что с бедной девочкой сделал? Она же ещё не вылечилась до конца, а ты её в снегу выкачал!
  - Ну-ну! - крикнул Карим из ванной с усмешкой, - это ещё кто кого выкачал!
  Вера Ивановна перевела взгляд на Катю, чьи щёки уже были красными (и не от мороза), а глаза невинно смотрели в пол.
  Но Вера Ивановна только улыбнулась.
  - Ну раз так, тогда я пошла делать чай. А вы раздевайтесь и сушитесь, детки.
  
  ***
  
  С каждым днём Катя с Каримом сближались больше и больше. Им было комфортно вдвоём, хотя ни одна, ни второй не придавали поначалу этому значения. Он пил с ней заодно эту, как Катя её называла, похлёбку, и отговаривался тем, что не из-за неё пьёт, а просто тоже хочет быть здоровым. Она ему не верила. Да он и сам не очень-то старался быть убедительным. Они шутили, играли в карты, смотрели фильмы, которых Катя ещё никогда в своей жизни не видела. По вечерам гуляли по улице, и Катерина больше не боялась брать Карима под руку. Они могли разговаривать обо всём на свете. Барон рассказывала, как живут там, в горах. Карим рассказывал про различные события из своей жизни. В один из вечеров они сильно замёрзли, но ушли уже достаточно далеко от дома, и Карим предложил зайти к его братьям, они жили неподалёку.
  - Да не волнуйся ты так, Кать, они тебя не съедят, - он увидел стеснение на её лице, - Артурчик нормальный серьёзный парень, а вот Мишка - балагур ещё тот! Шуточками будет сыпать, это точно, но ты не обращай внимания, он со всеми так.
  Так, в тот вечер Барон пила чай в компании двоюродных братьев Карима. Вопреки предупреждениям, Мишка не сыпал шуткам, а если и шутил, то очень даже безобидно. Кате понравились его братья, а она понравилась им.
  Артур позвал Карима на разговор, и они вышли, а Катя осталась с Мишей допивать вкусный чай.
  - Миша, извини, а где у вас туалет?
  - Так возле кухни прямо, выйдешь из комнаты и направо, - беспечно махнул рукой Миша, - только смотри не утони в унитазе, а то уж больно ты маленькая, можешь провалиться, - прыснул он, довольный своей собственной шуткой.
  - Да-да, конечно, а если буду всё-таки тонуть, то позову тебя на помощь, не волнуйся, - отрапортовала Барон.
  - А ты не промах, палец в рот не клади!
  - А ты и не клади, - уже выходя из комнаты, отвечала с улыбкой Катерина, - а то могут же и откусить.
  - Понял, - имитируя покорность, ответил Мишка уже в пустую дверь.
  После Катя зашла в ванную помыть руки, но не успела повернуть кран, как услышала голоса совсем рядом, в соседней комнате. Похоже, это и была кухня, про которую говорил Миша. Это Карим с Артуром разговаривали. Катя не хотела подслушивать, но голоса были настолько чёткими, что не закрывать же уши. Сейчас она помоет руки и уйдёт.
  Но до мытья рук она так и не дошла, так как услышала своё имя. Замерла на месте, чтобы не пропустить ни слова.
  - Так эта Катя, она кто? Твоя новая девушка? А с Маринкой уже всё? - интересовался Артур.
  - Катя не моя девушка, Артур, я просто помогаю ей сейчас, она заболела и ей нужна помощь.
  - А что, ей кроме тебя помочь некому? - в голосе Артура слышалась ирония.
  - Некому. - Резко отрезал Карим.
  - Да ладно, чего ты кипятишься, я ж ничего такого не спросил. Некому и некому. Она тебе нравится?
  - Она мне нравится, она хороший человек.
  - Да ладно? И когда ты это успел узнать? Сколько вы с ней знакомы?
  - Какая разница, Артур?! Что ты меня достаешь с этими вопросами! Я просто знаю и всё, ей сейчас нужна помощь, а я хочу помочь. Ещё вопросы есть?
  - Есть. Она ведь... Сколько ей лет, Карим?
  - Семнадцать. А при чем здесь это?
  - Действительно. Развращение несовершеннолетних... Да, конечно, при чем здесь это, что это я глупые вопросы задаю.
  - Да ну тебя! - выдохнул Карим, - у нас ничего не было. Да я вообще об этом не думаю. Я просто хочу ей помочь. Вот и всё.
  - Что-то я не припомню, чтобы ты когда-нибудь хотел хоть кому-нибудь помочь.
  - А вот сейчас захотел! В кои-то веки захотел помочь человеку, а меня за это отчитывают.
  - Я тебя не отчитываю. Просто хочу знать, что происходит.
  - Теперь знаешь.
  - Не уверен. Ну да ладно. А Маринка что, ещё не все мозги тебе вынесла из-за этого?
  Но ответ последовал не сразу.
  - Она не знает про Катю.
  - Аааа, ну тогда мне всё ясно.
  - Артур, хватит мне нотации читать. Зачем ей знать? Мне лишняя нервотрёпка не нужна. Катя же здесь не навсегда. Выздоровеет и уедет. И у Марины нервы спокойнее, и у меня.
  Катюша не могла больше этого слушать. Она тихонько вышла из ванной, также тихонько надела сапоги и куртку и вышла из квартиры, ничего никому не сказав.
  Дорогу до дома она помнила. До дома мамы Карима, конечно же. Она шла так быстро, как будто торопилась на поезд. Но на самом деле она торопилась избавиться от боли, которая появилась так внезапно и уже сверлила её насквозь.
  "Надо как можно скорее добраться до дома, а потом так же быстро уйти оттуда. Я действительно дура, если думала, что он может что-то чувствовать ко мне. Хотя нет, он чувствует. Но лишь жалость. А это мне нужно меньше всего, тем более от него. Он не просто ничего не чувствует ко мне, он ещё и скрывает меня от своей девушки, как какую-то любовницу. Он обманывал не только её, не говоря ей о том, что я у него живу. Он обманывал и меня, ни слова не говоря мне о ней. Чего он добивается? Он что действительно думал, что я растаю от букета роз и брошусь к нему на шею? Ничего подобного! Всё, с меня хватит. Сегодня, сейчас я уйду и... И всё. И больше никогда его не увижу".
  Горячая слеза пробежала по её холодной щеке. Катя чувствовала такое отчаяние, такую безнадёжность. Буквально час назад она ощущала себя, как в раю, когда могла касаться его руки или когда он касался этой рукой её лба, чтобы проверить, не горячий ли он. А сейчас внутри всё опустилось. Так паршиво она себя чувствовала лишь раз в жизни. Когда умерли родители. Тогда она потеряла единственных близких и по-настоящему дорогих ей людей. А что же сейчас? Выходит, что Карим тоже стал близким и дорогим ей человеком? И Катя вдруг поняла, что она действительно любит его. Любит по-настоящему. Ей невыносима мысль о том, что он может прикасаться к какой-то другой девушке. А ещё она не могла вынести того, чтобы он жалел её. Она хотела быть сильной. Хотела доказать ему, что и сама может научиться стоять на ногах. Да, она хотела быть с ним, хотела остаться и надеяться, что он привыкнет к ней, сможет разглядеть в ней что-нибудь, что ему понравится, а потом может быть и полюбит. Но остаться она не могла. Нет, только не ради жалости. Она хотела быть наравне с ним. Но это, к сожалению, сейчас невозможно.
  "Значит, я уйду. Не хочу больше быть ему обузой. Да и не хочу больше издеваться над собой, питая напрасную надежду. Может быть, со временем бог даст, и я забуду его. Да, так всё и будет. Я справлюсь".
  Так она говорила себе, но сердце её чувствовало, что его пытаются обмануть. Но Катя не хотела думать об этом. Сейчас ей нужно быть сильной, а не слабой. Она могла бы даже не возвращаться домой, ведь у неё там нет никаких вещей. Да и вообще нигде нет. Но она просто не могла не попрощаться с Верой Ивановной. Ведь Вера Ивановна всегда была так добра к ней. Она вылечила её, заботилась о ней всё это время, как о родной дочери. И Катя не могла уйти, не обняв и не поблагодарив её на прощание.
  Барон больше не плакала. Она буквально забежала в квартиру. Нашла Веру Ивановну в зале, та вязала шарфик. Катя крепко-крепко обняла её.
  - Вера Ивановна, спасибо Вам большое за то, что Вы для меня сделали. Я этого никогда не забуду. Берегите себя. До свидания. - Барон с трудом сдержала слёзы. Слёзы стояли и в глазах Веры Ивановны. Она не понимала, что происходит, но чувствовала, что это было прощание.
  - Девочка моя, что случилось? Ты куда бежишь? - слабым голосом спросила она.
  - Я уже давно должна была уйти. Извините, если что не так. И... берегите себя.
  И она ушла.
  
  
  ***
  
  НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ. МИНСК
  
  Носков с нетерпением ждал, когда он скажет Кате, что выбил для неё место практики. Конечно же, в своём отделе, так как руководство сказало "только под твою ответственность, Владислав Вадимович".
  "Ну конечно под мою! Под чью ж ещё?"
  Он и сам не понимал, почему так радовался.
  "Наверное, погода хорошая!".
  Носков шел по улице и улыбался. Хорошей погодой осталось наслаждаться недолго, а вот и машина. Сейчас он сядет за руль и на всей скорости помчится приносить хорошую новость этой милой девушке.
  - Влад! - услышал Носков знакомый голос и обернулся. Маринка.
  "Что она здесь делает?"
  - Влад, привет! - подбежала к нему Маринка и поцеловала в губы. Она была в хорошем настроении, как и он, в принципе, до её прихода. - А ты куда это собрался? Я думала, мы вместе чаю попьём, купила плюшек, помнишь, тех, французских, которые ты любишь.
  Да, плюшки он французские любит. Но сейчас не вовремя они прибыли, не вовремя. Ничто не могло помешать планам Носкова. Если он что-то задумал, то идёт до конца.
  - Марин, спасибо тебе конечно, - неуклюже начал следователь, - но мне по срочному делу нужно ехать сейчас, так что, может, ты с Денисом чай попьёшь?
  Марина сделала глубокий вдох.
  - Носков, я тебя целыми днями не вижу, потому что ты на работе, - спокойно сказала она, - я решила, что нашла выход из положения, стоит всего-то приехать к тебе на работу. А оказывается, не так всё просто.
  - Ну, Марин... - обнял её за плечи Носков, - извини, я ж не гулять еду, дело действительно срочное.
  - У тебя все дела срочные.
  - Да, так и есть. Марин, серьёзно. Иди побалакай с Дёней, может, я ещё успею вернуться.
  - Я, конечно, не Дёню очень хотела увидеть, обнять и поцеловать, но выхода, видимо, нет. Придётся его, больше некого, - вздохнула и кокетливо опустила глазки Марина.
  - Так, Марина, не капризничай, - улыбнулся Носков, - иди скоренько обнимай, целуй и я поехал.
  - Ты меня не любишь.
  - Что за глупости, у меня просто работы много. Я же с тобой, - Носков притянул её к себе, коснулся губами её бархатистого от пудры лба, а затем произнёс, - всё, я поехал. Мою плюшку оставь на столе! - крикнул он через открытое окно.
  - Вот дурак, - обиженно надула губы Маринка, но Влад уже её не слышал. Более того, она моментально вылетела у него из головы, как только он скрылся за поворотом. А думал он о счастливом лице Кати Барон, когда она узнает новость.
  Барон вежливо, но холодно поздоровалась с ним.
  - У тебя что-то случилось? - не мог не спросить Носков, он ведь ожидал гораздо более тёплого приёма.
  "Хотя какая глупость! Чего я ждал? Что она мне на шею кинется от радости?! Она ведь меня второй раз видит только. Да и я её тоже. Что-то меня занесло, похоже...".
  - Нет, голова болит. Извините, т.е. извини, если не буду сегодня слишком много улыбаться.
  - Всё нормально, можешь и не улыбаться. Я чего пришел, новость сообщить.
  Барон выжидательно на него посмотрела своими большими янтарными глазами. В тот момент они светились особенно ярко, отражая солнечные лучи, проходящие сквозь оконные стёкла. Влад готов был смотреть в них вечность, но вовремя вспомнил, что она ждёт, чтобы он что-нибудь сказал.
  - Ты получила место, - откашлявшись, наконец, выдавил из себя он.
  - Да??? - Барон всё-таки улыбнулась. И не просто улыбнулась, она подскочила на месте, голова как будто бы прошла, и в порыве радости она действительно обвила его шею руками, но так же быстро отпрянула, и в её глазах не было ни капли смущения, но оно присутствовало в глазах Носкова. - Спасибо тебе, - продолжая улыбаться, мягко сказала она.
  - Да не за что. Отчего не помочь хорошему человеку? - следователь изо всех сил старался скрыть смущение и... Радость?
  - Откуда ты знаешь, что я хороший человек?
  - По человеку всегда видно, хороший он или не очень, - улыбнулся Носков той улыбкой, которая появлялась, когда он собирался что-нибудь кому-нибудь объяснять, улыбкой превосходства, - тем более, не забывай, что я следователь. А следователь обязан разбираться в таких вещах.
  - Ммм, понятно, следователь. Когда я соберусь с кем-нибудь знакомиться, то на первое свидание позову тебя.
  Глаза Носкова сделались круглыми.
  - Ну, для того, чтобы знать, стоит ли рассчитывать на второе, или это плохой человек и мне лучше держаться от него подальше.
  - Аа, в этом плане, - опять смутился следователь, как будто боялся, что она может прочитать его мысли, - тогда да, конечно зови! Без меня чтоб никаких свиданий не было! - подыграл ей он.
  - Конечно-конечно, только с тобой. Пойду сварю кофе. Ты же будешь?
  - Да, давай.
  Она ушла на кухню, а он прокручивал и смаковал брошенную ею фразу "только с тобой". Что она имела в виду? Что она не прочь пойти с ним на свидание? Или это он себе всё напридумывал, потому что ему бы этого хотелось? Стоп. А ему бы хотелось?
  Да.
  Почему бы и... да!
  А как же Маринка?
  Вот кто-кто, а Маринка совсем ему не шла в голову. Сейчас есть только Катя. Эта необычайно красивая девушка с хорошими волосами, в которые хотелось зарыться пальцами, и глазами, в которых хотелось утонуть. Где-то глубоко внутри Носкова всё-таки точил червячок, маленький совсем, но он был. Из-за Марины, из-за того, что думать он должен о ней, а не о ком-то ещё. А получается всё наоборот. О ком-то ещё.
  Катерина принесла кофе. Сама пить отказалась, она не пьёт кофе, когда болит голова. Носков спросил, есть ли у неё таблетки, и если нет, то он может мигом смотаться и купить. Но она сказала, что таблетки у неё есть. Этот ответ, по-видимому, немного разочаровал Влада. Он понимал, что не может долго у неё задерживаться, нужно было оставить её отдыхать, а не раздражать её головную боль ещё больше. Но он всё же спросил:
  - Тебе точно ничего не нужно? Может, фруктов каких? Ты не стесняйся только, мне не сложно съездить, тем более магазин тут рядом есть, - в его голосе слышалось столько энтузиазма, что ей было жаль его разочаровывать, но Катя очень хотела остаться одна, поэтому сказала, что ничего не нужно. Носков не торопился допивать свой кофе, но понимал, что не сможет растянуть его навечно, поэтому поблагодарил её за кофе и пошел одевать обувь.
  - Ладно, Катюш, сегодня лечись, а завтра в восемь я жду тебя на твоём рабочем месте, - попытался подбодрить он её напоминанием о работе.
  Барон слегка улыбнулась и ответила лишь:
  - Ок.
  - А кстати, - уже стоя на пороге, обернулся Носков с вопросом, который намеревался задать, как только пришёл сюда, но всё вылетело из головы, - ничего странного ты в последние дни не замечала?
  Барон вопросительно вскинула брови.
  - Я имею в виду, что-нибудь, что могло бы указывать на грабителя. Никакие подозрительные личности возле твоей квартиры или подъезда не ошиваются? Да и вообще, может, есть что-то, что тебя беспокоит или кажется странным?
  - Я поняла о чем ты, - задумчиво ответила Катерина, - если честно, то я не обращала внимания, вроде всё, как обычно, живу и живу себе. Но теперь, пожалуй, я буду присматриваться, может, это действительно поможет выйти на твоего этого грабителя.
  - Он, между прочим, вполне может стать и твоим. Хотя я надеюсь, что этого не произойдёт. Ну ладно, отдыхай, Кать. До завтра.
  Носков спускался по ступенькам и всё ещё ощущал её запах. "Ирис? Ей идёт. Надо будет сказать в следующий раз. Нет, надо было сказать в этот. От уже... ты чего расклеился, Носков? А ну ка быстро собрался! Ты же Носков!".
  Так он подбадривал сам себя. Ещё не закончилось сегодня, а он уже с нетерпением ждал завтра.
   "И всё-таки вкусный у неё кофе!".
  
  
   ***
  
  ПРОШЛОЕ. РОССИЯ
  
  - А где Катя?
  - Да в туалет пошла, - спокойно ответил Миша.
  Карим вышел в коридор, за туалетной дверью не было света. В ванной тоже. И он всё понял. Она ушла. Но почему?
  - И ты не слышал, как она ушла? - удивленно спросил Карим Мишку.
  - А она ушла? - не менее удивленно переспросил Мишка.
  Карим только поджал губы и, ни слова не говоря, надел куртку и быстро вышел из квартиры.
  "Ничего не понимаю... Почему она ушла? Может её Мишка достал? Он мог... Но вроде она ему понравилась. Да и он сказал, что она в туалет пошла. Туалет, потом ванная, помыть руки это ж быстро и она должна была вернуться... Стоп! Ванная! Ванная совсем рядом с кухней. Она всё слышала! Чёрт, чёрт, чёрт! Теперь мне понятно, почему она ушла".
  Карим остановился на полпути, схватился руками за голову, думая, что он теперь ей скажет. Но думать времени не было, поэтому он на всех парах понёсся домой. Перед самой дверью немного отдышался, а затем как можно спокойнее переступил порог.
  В квартире было тихо. В прихожей не было Катиной одежды. Карим аккуратно прошел в зал и увидел Веру Ивановну, что-то усердно вяжущую. Она даже не подняла на него глаз. Как будто и не видела, что он здесь.
  - Мам, у тебя всё в порядке? - Карим присел перед ней на корточки и заглянул в глаза. Она подняла их, наконец, и спросила:
  - А у тебя? - глаза её были грустными, как будто она знала то, чего не знал он сам.
  - Мама, скажи мне, наконец, что случилось? И где Катя? Она не приходила?
  - Приходила.
  - И где она?
  - Она ушла.
  - Куда? - всё ещё непонимающе спросил Карим.
  - Откуда ж мне знать? Обняла меня на прощание и ушла, - на этих словах Вера Ивановна не выдержала и расплакалась, - ну куда же она пойдёт, Карим, опять на улицу? У неё же совсем никого здесь нет. Что с ней будет? Бедная девочка...
  Карим обнял мать. До него начало доходить, что всё серьёзнее, чем он думал. Он думал, что же он ей скажет, а говорить оказалось некому.
  - Сынок, скажи мне честно, ты ей что-то обидное сказал и вы поругались?
  - Мам, нет, как я мог сказать ей что-то обидное, я ведь... - он резко замолчал. Был ошеломлен тем, что хотел сказать. "Я ведь люблю её".
  "Неужели это правда? Я люблю её?". Это осознание, как гром среди ясного неба, прозвучало в его голове.
  - Что ты ведь? - врезались в его мысли слова матери. - Я знаю тебя, ты можешь что-нибудь отколоть, девушки твои всегда от тебя страдали.
  - Мама...
  - Что мама? Что ты ей сказал?
  - Мама, я люблю её.
  Вера Ивановна намеревалась сказать ещё что-нибудь эдакое в адрес сына, но вдруг замолчала. Внимательно посмотрела на него.
  - Я знаю... - тихо выдохнула она.
  - Ты знаешь? Откуда?
  - Я ведь всё вижу, сынок, - с мягкой улыбкой сквозь слёзы произнесла Вера Ивановна,- ты же у меня никогда не отличался сентиментальностью. Всегда такой серьёзный, сам в себе, тебя все слушаются, и братья твои и все остальные. И девушки твои чуть ли не под окнами ползают, а тебе всё равно. Я иногда думала, а способен ли ты любить? А тут ты приводишь незнакомую девчушку с улицы и даже переезжаешь ко мне, чтобы за ней ухаживать. Думаешь, я слепая? То, что она для тебя не пустое место, я поняла ещё раньше тебя. А ты это понял только сейчас, когда она ушла. Так?
  Для Карима слова матери были как озарение. Он сейчас понял чётко и ясно, что это не мать его слепа, а он был всё это время полным дураком. Надо было раньше понять, что он к Кате чувствует. Если бы он только попытался понять, он бы понял сразу, и тогда всё было бы по-другому, тогда она бы не ушла. Не было бы никакой Маринки.
  - Так, - ответил Карим. - Мам, я дурак.
  - Карим, из-за чего она ушла? Я хочу знать.
  - Она случайно услышала, как Артур меня про Маринку спрашивал.
  - Так я и думала. Это было понятно, что она всё равно должна была узнать рано или поздно. Она ведь не глупая девочка.
  - Да, ты права. Только я не думал об этом совсем. Марина... для меня просто всё это так... - Карим опять замолчал от мысли, которая пришла ему в голову.
  - Несерьёзно? - закончила за него Вера Ивановна и попала в точку.
  - Да. Марина и я... это всё равно рано или поздно закончилось бы.
  - Да, я знаю. Только Катя не знает. Ты не подумал, что она тоже может что-то к тебе чувствовать? А теперь она просто чувствует себя обманутой. И у неё слишком развито чувство собственного достоинства, чтобы она после этого хоть на минуту здесь задержалась.
  - Ты права. Ты, как всегда, права! Я найду её.
  - Хорошо, если найдёшь. Но что дальше?
  - Я привезу её сюда, всё ей объясню.
  - Хм, - ухмыльнулась его словам Вера Ивановна, - как всегда, такой самоуверенный. А с чего ты взял, что она захочет вернуться?
  Карим как-то и не подумал об этом. Он не знал, что ответить. Раньше ему никогда не приходилось искать девушек, они сами его искали. Да и уговаривать не приходилось. Поэтому сейчас он растерялся поначалу, не знал, что ответить. Но потом просто и решительно ответил:
  - Я сказал, что верну её, значит верну. Чего бы мне это ни стоило.
  Карим решительно вышел из квартиры, сел в машину и поехал по городу. В поисках Екатерины Барон, девушки, которую он действительно полюбил. Вот только жаль, что понял это слишком поздно.
  
  ***
  
  НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ. МИНСК
  
  Утро. Барон стояла перед зеркалом и придирчиво осматривала свою одежду. Обтягивающие брюки цвета мокрого асфальта удачно подчеркивали стройность её ног, а такого же цвета пиджак придавал ей официальности и уютно прикрывал её хрупкие плечи.
   "Да. Думаю, что как раз такой прикид и нужен мне сегодня. Носков оценит. А всё остальное не важно".
  Светло-бежевые волосы свободно спадали с плеч, как она и любила.
  "Интересно, разбирается ли Влад в стоимости вещей. Сможет ли он понять, что этот костюм стоит семьсот долларов, а не куплен на рынке, где бедные студентки и должны покупать вещи? Хм... Вот и увидим".
  Туфли на изящном каблучке лишь дополняли её эффектный внешний вид. Осталось только взять сумочку и можно выдвигаться. Зазвонил мобильный. Артур.
  - Ну как ты, стажер? Готова к бою? - посмеивался Артур ей в трубку.
  - Я всегда готова, - отпарировала Барон, - ты же знаешь.
  - Катюня, может, давай я приеду и подвезу, а то что ты на метро поедешь?
  - То есть, по-твоему, меня не спросят в милиции, откуда у меня знакомые на таких дорогих машинах?
  - Ладно, понял. Держи в курсе, как отстреляешься.
  - Хорошо, Артуш, только сами не звоните мне. Мишке тоже передай, чтоб не дёргал. А то у моего нового друга появятся вопросы, на которые я могу, но не хочу отвечать.
  - Будет сделано. Смотри аккуратно только. Если что, зови на помощь.
  - Не думаю, что она мне понадобится. Не сегодня.
  Катерина надела наушники и не торопясь пошагала, слушая Оливера Колецки, навстречу новому дню, новой жизни, подпевая all you see is red.
  
  ***
  
  Носков пришел на работу ещё раньше обычного и постоянно выглядывал в окно. Но её всё не было.
  "Влад, чего ты суетишься? Это ты рано припёрся, а она придёт вовремя".
  Он косо посмотрел на французскую плюшку, которую вчера так и не съел. Аппетита не было. Подумал, а не заварить ли чаю сейчас, но понял, что сейчас аппетита у него тоже нет. На часах 7:20. Он никак не мог понять, почему он так рано пришел. Решил, что раз есть время, он пересмотрит папки с раскрытыми делами, отложит наиболее интересные, чтобы показать Кате. Нужно её ознакомить, пускай изучает и вникает в работу с первого же дня. Чего тянуть.
  Носков настолько был помешан на своей работе, что уже с энтузиазмом предвкушал, как он будет всё рассказывать, разжевывать своей новой стажерке. И он ожидал, что Кате передастся его настроение, и она полюбит эту работу, как и он сам. Хотя, она ведь учится на юридическом, значит уже отчасти любит эту сферу, осталось только показать ей реальную жизнь.
  Носков перебирал папки с делами и даже не заметил, как вошел Денис.
  - Владислав Вадимович, ты что так усердно делаешь? Рабочий день ещё не начался, - иронично спросил Денис, привыкший к этой безраздельной влюблённости Носкова в работу.
  - А, привет, помощничек. Полезным делом занимаюсь. Сегодня стажёрка придет, вот для неё и отбираю дела, пускай учится.
  - Понятно. Ну ты, Носков, даешь! Решил стажерку сразу в омут с головой? А стол третий у нас откуда взялся?
  - Вчера после работы перенес его сюда. Надо же ей где-то сидеть.
  - Слушай, Влад. А тебе вообще надо это стажёрство? Вроде и без неё дел хватает.
  - Дёнь, вот что ты за человек? - притворно возмутился Носков, - совсем помогать людям не хочешь. А должен хотеть. Ты милиционер и помогать населению - твой прямой долг. И этой девушке как раз сейчас помощь и нужна, ну очень она хочет работать.
  - Ой-ой, ладно, проехали, пускай учится, не жалко мне стола.
  - И к тому же не забывай, что она потенциальная жертва нашего грабителя. Если бы она не училась на юрфаке и не захотела работать здесь, то мне пришлось бы приставить к ней охрану. В прошлый раз она не помогла, но мне всё равно пришлось бы это сделать для очистки совести.
  - Ну это да, ты прав, как всегда. Только, Влад, ты же говорил, что там красть нечего, квартира бедно обставлена и никаких ценностей в ней вообще нет.
  - Вот это-то меня и ставит в тупик. Сегодня возьму с собой людей и сам лично осмотрю эту квартиру. Катя не против. Может, во время обыска что-то и всплывёт. А если нет, тогда и будем думать, как действовать дальше.
  Пока он это говорил, за дверью послышался лёгкий стук каблуков. В дверь постучали.
  - Войдите! - крикнул Носков.
  И она вошла.
  - Доброе утро, - Барон улыбнулась одним уголком губ. Но ни Носков, ни даже Денис Петров не ответили ей в сию же секунду. То ли мужчины давно не видели женщин у себя в отделе. То ли...
  "Какая же она красивая" - думал следователь. "Как ей удаётся каждый день выглядеть ещё лучше, чем в предыдущий? Она здесь будет, словно роза среди колючек. Ого, Носков, ты прям, как поэт заговорил!" На этой поэтической ноте Владиславу Вадимовичу пришлось прервать свои мысли, потому что дальнейшее молчание было бы по меньшей мере нелепым.
  - Доброе утро, Кать, - поднялся он ей навстречу, - вот твой стол, проходи, устраивайся поудобнее и привыкай к своему новому рабочему месту. Кофе будешь?
  - Пока нет, спасибо, - Барон подошла к своему столу, по-хозяйски поставила на него сумочку и посмотрела на папку с делами, которую отложил для неё Носков.
  - А я, между прочим, Денис, помощник следователя, т.е. Влада. - Вклинился Петров, протягивая ей руку. Барон с улыбкой пожала её, а Петров продержал её руку в своей немного дольше, чем требовали приличия. Носков не мог не нарушить этого душевного приветствия.
  - Дёня, у тебя, случайно, работы сегодня не много? У Кати, между прочим, она тоже есть. Кать, в этих папках уже раскрытые дела. Сегодня ты ознакомишься с ними, а все возникшие вопросы задашь мне. А вопросы, несомненно, будут.
  - Хорошо, Влад. Уже можно начинать?
  - Ого, какое рвение. Не успела прийти, а уже в омут с головой бросается! - засмеялся Носков, - вот видишь, Дёнь, а ты боялся, что я перегружу новенькую. А новенькая-то нагрузки не боится, как видно.
  - Не надо меня хвалить заранее, я же ещё даже не начала, - Катя решила остудить его пыл, - вот начну, тогда и посмотрим, буду я дрожать, как осиновый лист, или, как ты сказал, брошусь в омут с головой.
  - Договорились. А сейчас нам нужно оставить тебя ненадолго. Мы с Денисом поедем к тебе на квартиру и обыщем её основательно. А у тебя как раз будет время в тишине и спокойствии подумать над твоим заданием. Вопросы лучше записать на листик, а то ещё забудешь что-нибудь важное.
  - Я поняла. Только смотрите там аккуратно с моей квартирой, а то я ещё ненароком подумаю, что милиция сама оставляет записки на местах своих же преступлений и прикрывается служебным положением.
  - Так, умница ты наша, лучше поумничай над этими папками, пока мы делом занимаемся, между прочим, твоим делом.
  - Будет сделано, босс, - послушно ответила Катя и тут же открыла верхнюю папку.
  Носков только усмехнулся и покачал головой.
  - Катя-Катя... ладно, всё, мы пошли, занимайся.
  Перед выходом он бросил на неё ещё один затуманенный мыслями взгляд, но она смотрела не на него, а на бумагу с текстом, описывающим детали дела, аккуратно завела прядь волос за ухо и сосредоточенно изучала текст.
  "Её волосы переливаются не только от солнца, но и от лампочки в нашем кабинете. Блин, Носков, куда тебя занесло? Если так пойдёт и дальше, то вообще о работе думать не получится".
  Они с Петровым сели в машину. Денис:
  - Теперь я понимаю, почему ты не смог ей отказал в стажировке, - ухмыльнулся Петров.
  - Ой, Дёня, успокойся, - раздраженно бросил Носков, уязвленный тем, что кто-то мог заметить его слабость.
  - Не, Влад, я тебя не осуждаю, я бы тоже не смог.
  На этот раз ухмыльнулся Носков.
  Следователь и его помощник ехали молча, каждый в своих мыслях. Влад бы и хотел думать о деле, но ничего не мог поделать. Перед глазами стояло красивое лицо Кати Барон.
  
  ***
  
  "Так, сейчас посмотрим, что тут за дела ты решаешь, Носков". Катя просматривала одну папку за другой.
  "Убитые, свидетели, улики... ух ты...не знала, что у нас столько убивают... Вот только дела какие-то скучные. Так, кто тут у нас... Киреев Андрей Петрович, 1967 года рождения, работал электриком, убит ударом по голове тупым предметом, как потом выяснилось, пьяная жена, гражданка Киреева Валентина Андреевна нанесла удар кирпичом прямо в висок. Скончался а месте. А гражданка Киреева сейчас отбывает срок. В общем, здесь всё понятно. Пошли дальше. Миранович Маргарита Павловна, 1980 года рождения, работала в маникюрном салоне "Мирасьют", зарезана в переулке. Ого! Кому понадобилось убивать маникюршу? Сейчас посмотрим... так-так... свидетелей нет, опрос родственников и знакомых привёл к какому-то Пескову Максиму Ивановичу, 1970 года рождения. Ага, понятно теперь, у них был роман, а Песков этот женат оказался. Маргарита Павловна грозилась рассказать жене. Вот он и решил избавиться от неё. Но зачем же на убийство идти? Ладно, читаем дальше... а, вот оно что! Он нигде не работал и жил за счет богатой жены. А если бы жена узнала об измене, то развелась бы с ним. Хм...как интересно. Неплохо Влад поработал. Ещё раз убеждаюсь, что сложить два и два он умеет, да и не ленивый. Вот и отлично. Так гораздо интереснее. Так, глядишь, у меня и уважение к нему проснётся".
  Барон читала дела и холодно рассуждала о Носкове. Изучая дела, она изучала и Носкова, ведь в манере ведения расследований можно прочитать и натуру человека по его поступкам, а в аналитических способностях Катюше не откажешь. Она и без этих папок могла бы досконально изучить его, но на это ушло бы больше времени, а так всё очень хорошо складывалось, предоставив ей раскрытые им дела, он предоставил ей себя на блюдечке с голубой каёмочкой. Вот только Носков не знал этого. Не мог знать.
  Барон продолжала.
  "Убийство, кража, убийство, кража и так далее... Ох... есть тут, конечно пару интересных дел, но большинство скучны, как статуя цапли у меня во дворе. Меня прям подбешивает уже читать это. Неужели люди у нас настолько мелочны и тупы, что не могут придумать что-нибудь более изощрённое? Если так, тогда вообще лучше не совершать преступлений и не позориться. Они опозорили всех приличных преступников, в том числе и меня. Нет, не может быть, чтобы у Носкова не было ни одного загадочного дела, которое он не раскрыл (кроме моего, конечно же). Надо будет спросить его об этом, когда вернётся".
  По поводу обыска Катя совершенно не волновалась. Они всё равно ничего не найдут. В этой квартире никогда толком и не было её вещей, разве что чай, кофе и еда, когда ей нужно было там ночевать. Все остальные вещи находились в доме, о котором никто не знал, и где она чувствовала себя тепло и уютно, отгороженной от всего мира. Квартиру эту она сняла сразу, как приехала в Беларусь, лишь для отвода глаз. Квартира - это лишь часть её легенды, а дом - это её жизнь. В квартиру она могла пригласить кого угодно, в дом - никого (кроме Миши с Артуром, естественно, они ей как братья). Барон сделала исключение лишь однажды. Для Вероники Лагодиной. Вероника ничего не знала про квартиру, но неоднократно была вместе с Катериной в её загородном доме, в этой резиденции шика и комфорта, тепла и уюта, мудрости и спокойствия. Барон и сама не понимала, почему хочет показать Нике дом, а не квартиру, но она всегда следовала своей интуиции. Интуиция её ещё никогда не подводила. Странно, ведь Катя изначально знала, что собирается оставить Лагодину после совершения кражи, а та могла спокойно рассказать о Барон милиции в любой момент. Барон не боялась, что милиция о ней узнает и приедет за ней прямо домой, почему-то это её совсем не пугало. Может быть, она знала, что всё равно сможет выкрутиться. Может быть просто не чувствовала, что есть что-то, чего бы она могла бояться. Может быть, ещё что-то. Тем не менее, вмешательство милиции было бы немного несвоевременным, ведь у неё ещё были планы на Минск. Однако она всё равно привезла Веронику к себе домой. Когда Артур с Мишей спросили её об этом, она ответила очень просто: "Вероника ничего и никому не расскажет".
  Братья не знали, откуда в ней столько уверенности, но они уже привыкли полагаться на интуицию Барон, поэтому и в тот раз решили не спорить. Как выяснилось в последствие, Катя оказалась права: Лагодина почему-то не рассказала ничего правоохранительным органам. Когда у Миши и Артура было время, они по очереди следили за Вероникой Лагодиной, решили воспользоваться мудростью "доверяй, но проверяй". Они знали, что Катя уверена в своей неприкосновенности, но волновались за неё и решили подстраховаться. Поначалу Барон ничего не знала, но вскоре всё поняла, сложив два и два. Куда же ещё они могли отлучаться и как-то скрытно непонятно зачем отвечали на вопросы. Она знала, как они к ней относятся, она бы и сама поступила точно так же, если бы дело касалось их самих. Попыталась бы защитить их. Она поговорила с ними откровенно. Рамазановы думали, что она попросит прекратить, но они ошиблись, она попросила продолжать. Но не потому, что она сомневалась в Веронике или боялась за свою шкуру. А потому что она беспокоилась за Веронику. Ей действительно хотелось знать, как она живет, всё ли в порядке. Хотя в жизни Лагодиной вряд ли может быть всё в порядке (как, в принципе, и в жизни Барон), но Катя хотела знать, как она живет, на что. И если бы Барон узнала, что Нике не хватает денег или негде ночевать, она бы придумала что-нибудь, чтобы передать ей деньги. Не сама, конечно, через кого-нибудь или... да каким угодно способом. Но всё было более или менее в порядке. Лагодина училась и работала, как и раньше. Катя решила продолжить следить за её жизнью, но просто отстраненно. До поры до времени. Ей так хотелось.
  "Что-то занесло меня. Ох, Лагодина, хороший ты человек. Да и неглупый, что важно. Ладно, вернёмся к делам".
  
  ***
  
  В съёмной квартире Кати Барон был произведен самый тщательный обыск. Носков обращал внимание на каждую мелочь, каждый забитый гвоздь, каждую трещину, а вдруг это замаскированный тайник. Хотя он чувствовал, что здесь они ничего не найдут, но проверить был обязан. И вопрос, который занимал его больше всего, так и остался неразрешенным вопросом, обыск никак не приблизил Носкова к ответу. Почему в записке грабитель написал адрес именно этой квартиры? Квартира проще некуда, ничего на вынос здесь нет, сюда бы внести что-нибудь, но точно не выносить. Девушка, которая здесь живет, простая студентка, у неё нет не то что богатых родителей, а вообще никого нет. Люди Носкова полностью её проверили. Всё было именно так, как она и рассказывала ему, по крайней мере, по документам, по официальным данным. Носков бы ещё мог подумать, что девушка только прикидывается невинной овечкой, а на самом деле под шкурой серый волк спрятался, но в этом нет логики! Ей нет смысла грабить саму себя. Она ничего не получит от этого, только лишние походы в милицию. А мог ли грабитель ошибиться адресом? Носков уже думал над этим не раз и каждый раз приходил к выводу, что нет, не мог. Этот серийник уже совершил достаточно ограблений, больше, чем кто-либо известный Носкову за его практику и практику его коллег. Но он ни разу не ошибся, ни разу и нигде. С какой стати ему ошибаться сейчас? Вряд ли этот непризнанный гений (пока ещё непризнанный) был настолько неаккуратным, что перепутал номер квартиры или дома. Хотя Носков, чтобы знать наверняка, изучил всех жильцов в этом доме, их было не много, дом - одноподъездный, и ещё раз убедился, что богачи в нём точно не живут. Это на случай, если грабитель всё же перепутал номер квартиры, хотя Носков в это не верил. Когда он обыскивал кухню Барон, то наткнулся на тот самый дорогой кофе, которым она его угощала.
  "Дааа... Ничего не скажешь. Всё-таки надо будет поинтересоваться, откуда она его достала. У нас в магазинах ни разу такого не видел, да и все надписи на каком-то иностранном языке, даже не на английском, а на непонятно каком". Но больше ничего примечательного он на её кухне не встретил. Барон об этом позаботилась.
  - Капитан, мы закончили, всё чисто, ничего ни ценного, ни подозрительного в квартире не имеется, - услышал Носков за спиной.
  - Спасибо, Романов, тогда сворачиваемся и уезжаем. Всё там на месте? Ничего не разнесли? А то наша практикантка, увидев разгром в своей квартире, скоро откажется с нами работать.
  - Нее, Владислав Вадимович, не откажется, - понял шутливый тон капитана сержант Романов, - там всё в полном порядке, как и было, сами гляньте.
  - Окей, выводи людей, Иван. Пускай отправляются по своим рабочим местам.
  Носкова что-то очень коробило после этого обыска. Сразу он не мог понять, что именно, вроде бы всё чисто, ничего подозрительного обнаружено не было.
  "Может быть, из-за отсутствия ценностей, грабитель вообще решит не трогать эту квартиру, может, он сейчас работает над чем-то более крупным, а мы всё трёмся здесь по его наводке как раз для отвлечения внимания. А с первым адресом, оставленным им, всё сработало именно потому, что грабитель и хотел, чтобы мы подумали, что если сработало в первый раз, по указанному адресу на Тимошенко действительно ограбили квартиру, то значит и во второй раз адрес тоже окажется верным! И ведь у него получилось, чёрт возьми! Мы потеряли время и понятия не имеем, где он сейчас и что у него на уме. Чёрт! Как я мог быть таким идиотом?! Я повелся, как баран! Ладно, надо хотя бы Катю успокоить, потому что, скорее всего, ей опасаться нечего".
  
  ***
  
  Когда следователь вместе со своим помощником вернулся в кабинет, Катерину он застал в таком же положении, в котором и оставил. Папок с делами было достаточно, чтобы занять часа два времени, но их не было буквально час, может чуть больше, а Катя с их приходом как раз закрыла последнюю папку. Как только они вошли, она отложила последнее дело в сторону, повернулась к Носкову и спросила:
  - Ну как дела?
  Влад заглянул в её большие, чистые и какие-то по-детски наивные глаза и сразу отбросил все сомнения в её возможном соучастии в ограблениях. Она лишь жертва (пока лишь потенциальная), которая узнала, что вот-вот её могут ограбить, но у этой хрупкой девушки достаточно мужества, чтобы не показывать свои волнения, как и подобает будущему работнику милиции. Плюс ко всему, она хочет работать на правоохранительные органы и как раз помогать ловить таких вот преступников, как этот неуловимый грабитель.
  - Всё нормально и одновременно ненормально, Кать. - Начал Носков, а Катерина, ничего не спрашивая, просто ждала, когда он продолжит. - Нормальное заключается в том, что в твоей квартире мы ничего ни ценного, ни подозрительного не нашли.
  - А ненормальное?
  - А ненормальное заключается в том, что всё, что происходит ненормально для меня. Я долго думал над тем, как грабитель вообще мог обратить внимание на твою квартиру. Но сегодня до меня дошло, и я думаю, что прав. У него другой объект, тот, который он в действительности хочет ограбить, а твоя квартира была выбрана случайно, просто для отвода глаз. С таким же успехом могла быть выбрана любая другая. Для меня это плохо, ведь я не знаю, где он сейчас и что планирует. Но для тебя это хорошо, потому что ты, я думаю, можешь жить спокойно и не бояться, что к тебе кто-то вломится. Я бы мог и раньше догадаться. Зачем ему тратить силы на что-то мелкое? Незачем. А вот ради крупного куша он разработал целую кампанию, я в этом уверен.
  - Он? - переспросила Барон.
  - Грабитель, - как ни в чем ни бывало пояснил Влад. - И я сейчас в бешенстве, если честно, от того, что знаю его планы, но ничего не могу сделать, а только ждать, когда же он снова кого-нибудь грабанёт и снова улизнёт.
  - И давно ты с ним мучаешься? - решила поддержать беседу Катерина, её это изрядно забавляло, но, к сожалению, именно сейчас она не могла позволить себе улыбку.
  - Года полтора. - В голосе следователя слышались нотки неверия в то, что он сам говорит, - Катя, у меня нет ни одного висяка, кроме этого. НИ ОДНОГО. Ладно, это пока не твоя забота. Дела изучила?
  - Изучила.
  - Вопросы?
  - Только один.
  - Один? И что же это за он такой нашелся один?
  - А случаи посложнее есть? - И не обращая внимания на удивленное лицо Носкова и вскинутые брови его помощника, она продолжала, - Влад, просто мне всё понятно. Я нашла и интересные дела среди этих папок, но большинство из них яйца выеденного не стоят. Они банальные.
  - Так я и дал тебе специально банальные, чтобы ты разобралась сначала с ними. Но раз всё так гладко пошло, отберу для тебя другие дела, посложнее, а на следующее дело будешь меня сопровождать, чтобы сразу на деле показать свои способности, раз тебе всё так понятно, - усмехнулся Носков, как будто бросал ей вызов. Надо признаться, она немного задела его самолюбие, назвав раскрытые им дела банальными. Он решил, что отоберёт для неё действительно заковыристые дела, посмотрим, что она тогда скажет. Обычно со сложных дел обучение никогда не начинается, но здесь, похоже, придется сделать исключение.
  Владу Носкову казалось, что он хочет немного пообломать ей крылышки, подсунув дело, в котором ей будет сложно разобраться. Но на самом деле его вело совсем другое чувство. Он не хотел, чтобы Катя считала его банальным. Он хотел показать ей, что он достаточно умён, умнее многих других, чтобы раскрывать и сложные дела, а не только банальные. Ему хотелось вызвать у неё ещё большее желание у него учиться.
  - Влад, - аккуратно начала Катя, - а может, ты дашь мне взглянуть на нераскрытое дело? На твой висяк.
  Влад не ожидал этого.
  - Зачем? - тупо спросил он.
  - Ты про него столько рассказывал. Мне элементарно интересно. Более того, я с ним связана, а если и нет, то была ещё буквально полчаса назад. Мне хочется знать, с чем я имею дело. Мне кажется это естественным.
  - Вряд ли тебе чем-то помогут детали. Мы и сами пока не знаем, с чем и с кем конкретно имеем дело.
  - Вот именно. Вы уже долго над ним сидите, а вдруг я взгляну свежим взглядом и что-нибудь увижу, какую-нибудь зацепку. Ну что тебе стоит, Влад? Ладно, если ты не хочешь показывать, то так и скажи, я больше не буду просить.
  Опять планы Носкова идут под откос. Она хочет посмотреть дело, в котором он ничему не сможет её научить, ничего объяснить. А хуже всего будет, если объяснять ему будет она. Но нет, ей не удастся найти не то что грабителя, но и даже ни одной зацепки. Если Носкову не удалось, лучшему следователю года, то практикантке без опыта работы точно не удастся, какой бы умной она ни была. И чего он так злиться. Ведь если она что-то найдет, это будет ему на руку и может привести к грабителю. Он этого так долго ждал. Просто Носков привык всех учить сам и сам во всем разбираться. Это он обычно всем помогал, а не ему помогали.
  - Хорошо, - наконец произнёс он, - если ты этого так хочешь, я дам тебе взглянуть на дело.
  Катя сдержанно-радостно улыбнулась ему, и Влад быстро добавил:
  - Но только не разочаровывайся в профессии, если ничего не найдешь, просто это действительно сложное дело.
  
  ***
  ПРОШЛОЕ. РОССИЯ
  
  Карим суматошно колесил по улицам города, но нигде не встретил Катю.
  "Ну конечно, дурак ты этакий! Она что, по-твоему, будет темнотой в мороз по улицам шататься? Сам едешь в тёплой машине и в ус не дуешь, когда она там, неизвестно где, с ещё не долеченным воспалением на морозе, а если и не на морозе, то, скорее всего, опять в каком-нибудь подъезде, холодном и грязном".
  Так Карим ел себя всё больше и больше с каждой минутой, потраченной на её поиски. Он не знал, что делать и куда ехать, она ведь может быть абсолютно в любом подъезде, абсолютно в любом районе города. Он пытался собраться с мыслями и рассуждать трезво. Она не на машине и денег у неё нет, значит, она ушла пешком, а это, в свою очередь, значит, что в отдаленные районы уйти она не могла. Значит нужно поискать в ближайших районах и в центре, где она жила раньше. Он так и сделал, объездил всё по нескольку раз, но безрезультатно. Отчаяние охватывало его с каждой минутой всё больше и больше. И не за себя. А за неё. Он не мог даже представить себе, что его девочка, эта маленькая, хрупкая, хорошая девочка будет ночевать сегодня не дома, а на каком-нибудь холодном подоконнике в подъезде, куда может зайти любой бомж или пьяница, или маньяк... Карима от одной только мысли этой прошибло потом. Но он уже всё объездил, судорожно думал, что же делать теперь, и не смог придумать ничего лучше, чем то, что он сделал.
  Карим Рамазанов, навороченный мачо, объект взглядов и мечтаний многих девушек, красавец и богач, упрямый, упорный, самостоятельный, привыкший к всеобщему вниманию, уважению и подчинению, такой, каким Катя Барон его никогда не знала, вышел из машины поздним вечером в мороз в лёгкой куртке, которую он накинул второпях, и пошел пешком, ещё раз исследуя взглядом все улицы, вглядываясь в лица прохожих и крича громко, не обращая внимания на то, что на него смотрят люди, её имя. Он выкрикивал её имя в пустоту так часто и так сильно, что удивительно, как голос не сорвал, так он не кричал даже на футболе. Время шло, Карим продвигался всё дальше, всё ближе к центру города, и возле каждого дома он останавливался и звал её так громко, как только мог. Дрожь пробирала его до костей, но он не ощущал холода, он просто шел, упрямо и настойчиво, как будто точно знал, где его цель, хотя на самом деле не знал ничего и шел наобум, в пустоту. Он останавливал прохожих и спрашивал, не видели ли они девушку со светлыми волосами, среднего роста, худенькую такую, но немногочисленные прохожие лишь отрицательно качали головой. В конце концов, он сорвал голос. А по-другому и быть не могло после двух часов криков на морозе. Карим после часов ходьбы просто остановился абсолютно без сил, и не физических. А душевных. Он присел на холодную лавку, но ему было настолько плевать на холод! Он думал о том, что ей сегодня явно тепло не будет, и не хотел возвращаться домой и спать в тёплой кровати, когда ей будет холодно и она, скорее всего, будет голодной, снова может заболеть. Нет, он решил, раз она где-то здесь, он тоже останется где-то здесь и проведет эту ночь на холоде. У него завтра с утра дела, но плевать, отложит на потом. В нём было столько мужской уверенности в том, что он поступает правильно, что Карим даже ни на минуту не засомневался, уйти ему или остаться. Он остался. На той самой лавке, на которую и сел.
  
  Барон наблюдала за ним из бокового окна здания детского сада через улицу от того места, где сидел на одинокой лавочке Карим.
  - Это чего? Тебя зовут что ли? - спросил у неё сторож, который разрешил ей переночевать эту ночь здесь.
  - Нет. - Сухо ответила Катя.
  - Мм, ну ладно, - сторожа, по-видимому, удовлетворил ответ, и он пошел в кровать допивать свой любимый чай в пакетиках с бергамотом.
  А у Кати кошки на душе скребли. Она смотрела прямо на Карима, на это любимое лицо, и еле сдерживала слёзы. Лишь гордость и убеждение в том, что она ему мешает, что он за ней пришёл только из жалости, удержали её от того, чтобы выбежать на улицу и броситься к нему на шею. Она слышала, как он звал её. Много раз. И каждый крик, как ножом по сердцу от того, что ей следует сидеть тихо, чтобы не дать себя найти и тем самым облегчить ему участь. Каждый выкрик её имени был, как толчок выбежать к нему, которому Кате раз за разом приходилось сопротивляться. Она кусала ногти от нервного напряжения и от борьбы с собой, и даже не замечала этого. Прошел ещё один час. Она всё смотрела в окно и ждала, когда он уйдёт. Но он не уходил, более того, казалось, что он почти заснул на морозе. Катя не на шутку перепугалась.
  "Он что совсем с ума сошел! Дурак! Даже я не спала в мороз на лавках, додумался бы хотя бы в подъезд пойти, а ещё лучше домой. Он что хочет заболеть, как я? Или?..."
  Про спящих на морозе Катя слышала много баек от своих собратьев по несчастью. Некоторые из них говорили, что их такие же собратья по такому же несчастью, бывало, засыпали на улице в мороз, вот только многие из них не проснулись. У Барон при одной только мысли пошла дрожь по телу. Она решила, что сейчас пойдет к нему и наорёт на него, а потом отправит домой. Да, он не захочет её видеть после того, что она ему скажет, но зато будет дома, в безопасности. Но тут, глянув ещё раз в окно, она увидела силуэт, приближающийся к Кариму. Это был какой-то мужчина, по виду один из бомжей этого района.
  - Боже мой, - срывающимся голосом произнесла Катюша, - только бы у него не было ножа, только бы не было.
  - Ты что-то сказала? - переспросил сторож, причавкивая булочкой.
  Но Барон ничего не ответила, она была уже на полпути к Кариму.
  Опасения Кати подтвердились: у бомжа действительно был нож, и он уже достал его из кармана. Но Барон тоже не лыком шита, она уже знает, что надо всегда при себе иметь колюще-режущие предметы. Ей уже не раз приходилось защищаться с помощью небольшого ножа, который ей подарил ещё один сторож, с другого района города.
  Катя подбежала к Кариму и стала к нему спиной, направляя свой нож на надвигающегося бомжа.
  - Быстро уходи отсюда! - ледяным голосом произнесла она, глядя бомжу прямо в глаза.
  - Катя! - в неверии выкрикнул Карим так же громко, как и раньше, когда искал её.
  - Ты хочешь, чтобы я оглохла? - тихо ответила Катерина. А Бомж лишь ухмыльнулся её словам и хотел, было, снова сделать шаг по направлению к ним, но Барон его остановила:
  - Убирайся, я сказала. Или ты уже нападаешь на своих?
  При этих словах противная ухмылка на грязном лице бомжа померкла. Он внимательно присмотрелся. В его глазах было неверие, ведь на ней была нормальная чистая одежда, а волосы не свисали грязными клочками, а, расчесанные аккуратно, спадали с плеч. Но она предугадала его вопрос, поэтому продолжила сама:
  - Косого знаешь? - наконец она увидела в глазах бомжа что-то похожее на интерес, - так вот спроси у него, кто я, а теперь вали отсюда. Или тебе сказать, откуда я знаю Косого?
  Косой был авторитетом среди маргиналов. Как это ни прискорбно, но Катя знакомством с каким-нибудь другим авторитетом похвастаться не могла. Однако даже такое нелепое знакомство с авторитетом бомжей сейчас, и уже не раз, спасало её шкуру. Косой как-то помог ей, он был нормальным мужиком, как говорили другие, а для неё он был просто хорошим человеком, хоть и странным, ведь он сам выбрал этот путь (это долгая история), но хорошим. Его уважали здесь. Даже милиции, как это ни удивительно, приходилось считаться с ним. Когда в городе совершались серьёзные преступления, он помогал им раскрыть многие, ведь Косой знает своих людей, убийц он возле себя не держит, поэтому все они сидят, а милиция за это не трогает Косого. Воров Косой, конечно же, не сдавал, ведь это считалось нормой, частью их жизни. И все это прекрасно понимали, в том числе и милиция. Но на тот момент всех устраивало такое положение вещей. А Косой заслужил себе звание авторитета. Вот и сейчас этот бомж сразу же отступил, как только услышал это прозвище. Никому не нужны лишние проблемы.
  - Катя, - уже более спокойно произнёс Карим. Такое ощущение, что он на бомжа с ножом и внимания не обратил, он смотрел только на неё. Рамазанов подошел к Кате и взял её лицо в свои руки. Она не смогла отстраниться, это было выше её сил.
  - Катенька... - с улыбкой повторял её имя Карим, - неужели я тебя нашел?
  - Неужели ты такой дурак, чтобы спать на лавке в такой мороз?! - плохо скрывая негодование, спросила Катя.
  - Да, я дурак, но не поэтому. Я дурак, что не сказал тебе правды. Я почему-то подумал, что ещё успею. Так вот я ошибся.
  - Я уже знаю правду. У тебя есть девушка. А теперь можешь не утруждаться больше и идти домой.
  - Я никуда без тебя не пойду.
  - Пойдёшь. Потому что я с тобой никуда не пойду. Мне твоя жалость не нужна.
  Карим сделал шаг назад. Внимательно посмотрел на неё. Его губы плотно сжались. Он помолчал, как будто собирался с силами, чтобы не взорваться, затем ровно произнёс голосом, в котором чувствовалось железо:
  - Я БЕЗ ТЕБЯ НИКУДА НЕ ПОЙДУ.
  Катя ещё никогда не видела его таким. Таким решительным и суровым, и... злым? Он зол...на неё?
  Но она не уступила:
  - Значит, ты действительно дурак и останешься умирать на этой лавке. Потому что я с тобой никуда не пойду.
  - Почему?
  Этот вопрос застал Катю врасплох. Ей казалось, это так очевидно, почему. А тут ещё надо на него отвечать.
  - Почему? Потому что я не хочу, чтобы ты меня жалел. Я не хочу мешать твоей личной жизни, ведь твоя девушка не знает про меня, а когда узнает, то ей это не понравится...
  - Кать, - Карим не дал ей договорить, он подошел к ней ближе, обхватил за хрупкие плечи, по которым уже успел соскучиться, и притянул к себе, - я люблю тебя.
  Барон опешила. Такого поворота в разговоре она точно не ожидала. Она ведь была уверена, что любит только она. И что любовь эта никогда не сможет быть разделённой или хоть чуточку равной.
   - Зачем ты говоришь это? - тихо спросила она, убирая его руки. Но Карим не дал ей этого сделать и ещё сильнее притянул к себе.
  - Я тебя люблю, - твёрдо сказал он голосом, которому просто невозможно не поверить, - и я буду это говорить, хочешь ты этого или нет, потому что это правда. И я больше ничего не хочу слышать про жалость или что-либо подобное. Я не испытываю к тебе жалости, я люблю тебя. Я знаю это. А теперь скажи мне, пожалуйста, ты... чувствуешь ко мне хотя бы чуточку симпатии? Я тебе хотя бы немного нравлюсь?
  Да, он волновался, и сильно волновался, он не знал, что у неё в голове и что на сердце. Она постоянно отталкивала его, убирала его руки, когда он пытался её обнять. В конце концов, она убежала от него! Может, он ей противен? Так пускай скажет. Пусть скажет это. Ему нужно знать.
  А она просто не верила своим ушам. Он любит её и пришел, чтобы забрать её с собой. Он не испытывает к ней жалости, он просто любит её. Этого не может быть.
  - Карим...
  - Катя, только не обманывай меня, пожалуйста, скажи, как есть. Если я тебе противен, то так и скажи, я пойму.
  - Ты реально дурак. И почему меня угораздило влюбиться в такого дурака! А могла ведь влюбиться в какого-нибудь умного бомжа. Да, а что ты смеешься? Думаешь, бомжи дураки? Среди них очень много толковых! Хотя попадаются и дураки, конечно...
  Но Карим продолжал смеяться.
  - Барон, что ты несёшь? Ахах! Бомжи... и... что ты сказала? Ты влюбилась в меня? Ты не врёшь? - не веря своим ушам и своему счастью, Карим поцеловал её в лоб, затем в нос, затем...
  - Но ты же попросил не врать... - затем в губы, она не успела договорить. Он так давно, с самой первой их встречи, мечтал о том, чтобы дотронуться до них. Её губы наощупь были именно такими, какими он их и представлял: мягкими, нежными, какими-то невероятно бархатными...
  - Значит, мы сейчас едем домой? - весело переспросил Рамазанов.
  Но Катя молчала. Он ждал.
  - Что не так, Кать?
  - Карим, меня беспокоит одна вещь...
  - И?
  - Меня беспокоит то, что я никогда не смогу стать тебе равной.
  - Что ты имеешь в виду? Ты и так равна мне.
  - Нет, ты не понял. Ты - успешный мужчина, у тебя есть работа, крыша над головой, ты хорошо одеваешься, хорошо живешь, содержишь маму и заботишься о ней. А я? Кто я? Никто!
  - Катюша, успокойся, как ты можешь быть никем? Для меня ты никогда не была никем!
  - Я не знаю, кем я была для тебя, Карим, но сама себя рядом с тобой я именно так и чувствую. Мне хочется быть нормальным человеком, достойной девушкой, чтобы ты мог гордиться мной, чтобы тебе было не стыдно меня показать друзьям. Чтобы на вопрос, чем занимается твоя девушка, ты смог сказать, что она то-то и то-то делает, а не жила на улице, пока ты её не подобрал. Мне хочется добиться чего-нибудь самой, понимаешь? Я хочу быть достойной тебя. Ты же добился!
  Карим долго и очень серьёзно смотрел на неё. Затем, тяжело выдохнув и, как будто, собравшись с духом, ответил:
  - Я тебя понял. Только ты меня не знаешь, Барон, ты меня не знаешь, вспомни об этом прежде, чем меня превозносить. - Катя ответила непонимающим взглядом, а он продолжал, - Ты хочешь знать, чего я добился? Хорошо, я расскажу тебе. И если после того, что я тебе расскажу, ты всё ещё захочешь быть со мной и захочешь быть мне равной, то я буду считать себя счастливым человеком. Если же нет... - Карим сглотнул, но всё же закончил, - я пойму...
  
  ***
  
  НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ. МИНСК
  
  В кабинете следователя Носкова атмосфера, казалось, накалилась до предела. Носков с хорошо скрываемым нехотением передал дело в руки Барон. Всё его тело стало твёрдым от напряжения, как скала. Но он ни за что не хотел себя выдать, чтобы она или даже Денис узнали, что он боится за свою репутацию, боится за то, что кто-то сможет раскрыть это дело, а не он, сам Носков. Поэтому он как можно беззаботнее отдал папку с делом, безразлично отвернулся и направился к своему столу. Затем он так же беззаботно откинулся на спинке широкого мягкого стула и начал смотреть в экран монитора, будто там было что-то важное.
  Денис Петров, как ни странно, тоже чувствовал напряжение, но оно было не таким, как у Носкова. Петров был, скорее, в предвкушении, но точно не боялся. Напротив, ему было дико интересно узнать, сможет ли эта девушка приблизить их хоть на сантиметр к разгадке, или ещё лучше, окажется ли она сообразительнее Носкова, самого умного человека, которого встречал в своей жизни Денис, и раскроет дело! О переживаниях своего босса Дёня даже и не догадывался, поэтому для него это был скорее радостный момент предвкушения, чем печальная минута опасения.
  Одна лишь Катя из этих троих сохраняла полное спокойствие. Да-да, Вы не ошиблись, полное спокойствие. И не напускное, а самое что ни на есть настоящее. Она взяла эту папку в руки, зная, что сейчас узнает всё до малейшей детали, что только они смогли на неё нарыть. И при этом ни капли не изменилась в лице. Всё, что можно было на нём прочитать, так это профессиональный интерес.
  "Да уж, презабавная ситуация... Как странно это всё... сидеть прямо перед человеком, который мечтает лишь о том, чтобы поймать тебя, уже полтора года, и ничего не может сделать, ведь он не знает, что именно тебя он так сильно хочет поймать.... Так, ладно. Лучше посмотрим, что тут у нас!"
  В течение следующих двух минут изучения дела её охватило полное разочарование.
  У них ничего на неё не было. Всё дело заключалось в описании совершённых ограблений и абсолютном отсутствии улик. Барон предполагала что-то подобное, она ведь знала, что ничего после себя не оставила. Но в тот момент её охватила такая тоска, что она еле удержала прежнее выражение лица. Ей хотелось хлопнуть этой папкой по столу, подойти к "лучшему следователю года" и наорать на него текстом "это что, так сложно? Почему ты такой невнимательный?!"
  Но, конечно же, она не могла этого сделать. Не сейчас. И не так.
  Даже не углубившись в текст дела, а лишь просматривая имеющиеся сведения: список украденных вещей, опросы людей, записки преступника и всё в том же духе, Катя заметила несколько вещей, за которые можно было зацепиться следователю. Нет, это не улики, она их не оставила. Это, скорее, логические рассуждения. Если бы он хоть немного напряг мозг в нужном направлении и посмотрел на это дело с точки зрения психологии, то понял бы, что грабежи планируются не мужчиной. На это указывал сам характер этих ограблений и целая куча ухищрений, и большая аккуратность при совершении грабежей. А в одной квартире, которую они с Мишкой и Артуром обчистили шесть месяцев назад, ей пришлось протиснуться через отверстие, размер которого был настолько мал, что, как сказали ей пособники, через него разве что ребенок сможет пролезть. Это значит, что мужчина не смог бы скрыться с места преступления, потому что через отверстие он в жизни бы не пролез (разве что это был бы тощий карлик), а ни другого выхода, ни времени не было. Если бы Носков проанализировал временные рамки совершения ограбления, он бы понял всё сам, и у него на руках были бы к этому моменту уже конкретные факты. И это лишь одна из тех потенциальных зацепок, которые увидела Катя, но которые оставались полной неизвестностью для следователя Носкова. И Катя бы с удовольствием указала Носкову на его оплошность, но это было невозможно, ведь никакого упоминания об отверстии в ограбленной квартире в деле нет. Выходит, что он даже не придал ему значения.
  "Ну что ж... похоже, моим планам вообще ничего не угрожает. А жаль... я-то думала, будет интересно. Я ошиблась. Скучные дела и скучные люди, которые думают, что они умнее всех в мире и делают полезное для общества дело. Сколько я планировала провести здесь времени? Три месяца? Нет, столько этого обучения я не выдержу, тем более, что учиться почти нечему, разве что деградации. Значит, надо изменить планы и сворачивать эту лавочку побыстрее".
  - Ну и что ты думаешь по этому делу? - иронично спросил Носков.
  - Я думаю, что деталей маловато, чтобы что-то вообще думать. Если бы я была на местах грабежей, тогда может, и заметила бы что-то интересное.
  - Ничего бы ты не заметила, - с облегчением ответил Носков, который заметно повеселел, - потому что никаких следов оставлено не было. Ладно, давай сюда папку. Я же предупреждал, что это сложное дело.
  Но Барон немного помедлила прежде, чем отдать папку. Она устремила в окно отсутствующий взгляд, было понятно, что она что-то напряженно обдумывает.
  - Кааать? Ты меня слышишь? - Влад провел рукой у неё перед глазами, но она даже не моргнула, а когда он отошел назад к своему столу, наконец, произнесла:
  - Знаешь, Влад, мне кажется, что я всё же кое-что заметила, - Барон всё так же продолжала отсутствующе смотреть в окно.
  Носков не такого ответа ожидал, а если точнее, то вообще не ожидал такого ответа.
  - Да? И что же ты заметила?
  Катя снова немного помолчала, но на этот раз её тишину никто не нарушал. И когда она решила сказать ему то, что думает, то плавно перевела взгляд с окна на лицо Владислава Вадимовича, только уже не отсутствующий, а ясный и внимательный, и произнесла:
  - Я считаю, что грабежи совершает женщина.
  
  ***
  
  ПРОШЛОЕ. РОССИЯ
  
  Карим договорился с Катей о том, что он ей всё расскажет, только сразу они поедут к Вере Ивановне домой, успокоят её болевшее сердце и попьют с ней чаю. Катя согласилась, что так будет правильнее, и они помчались по сверкающему всеми огнями проспекту.
  - Карим, только вот я не могу постоянно жить у твоей мамы. И не смотри на меня так, мне неудобно.
  - А ты и не будешь жить у моей мамы. Ты будешь жить у меня.
  Катя замерла. А Карим продолжил:
  - Теперь я скажу то же самое. И не смотри на меня так. Ты будешь жить у меня и точка.
  - Мы будем жить вместе? Вдвоём? - каким-то неуверенным голосом спросила Барон, как будто не была уверена, те ли вопросы она задает и уместны ли они.
  - Ну да, вдвоём, - улыбнулся её неловкости Карим. - Или ты против?
  Молчание. Но он знал, почему она молчит.
  - Кать, я знаю, что ты сейчас можешь сказать, что тебе неловко. Но у нас сейчас не та ситуация, чтобы кому-то было неловко. Я хочу... жить с тобой. - Немного помолчав, он добавил, - а ты? Ты хочешь жить со мной?
  Карим уже начал волноваться, что он перегнул палку.
  "Может, я слишком давлю на неё. Мы всё-таки всего ничего знакомы. Надо было предложить ей снять квартиру, где бы она смогла жить одна. Да, так и сделаю, а то я не знаю, чего ожидать. Она же может убежать снова. Только этого мне не хватало..."
  - Катя... я...
  - Да. Да, я хочу жить с тобой, Карим.
  Звук её голоса был словно мёд для слуха, а слова, которые она произнесла, сделали его таким счастливым, каким он не был уже очень давно. По-настоящему счастливым. Он смотрел прямо на дорогу, но улыбка на лице, радостная и искренняя, была адресована именно ей.
  - Только я всё думаю, а Вера Ивановна не будет против? - Катя задала мучавший её уже некоторое время вопрос. - Я ведь настолько тебя младше.
  Карим засмеялся в голос.
  - Вера Ивановна? - со смехом переспросил он. - Вера Ивановна помешалась на тебе. Она обожает тебя! Поэтому Вера Ивановна будет только счастлива. Да и... девять лет, если подумать, это много да, но не для тех, кто любит. Да и тем более со временем эта разница будет чувствоваться всё меньше и меньше. Хотя я её и сейчас не чувствую. Ну, почти, - мягко улыбнулся ей Карим.
  - Я тоже её не чувствую, - ответила таким же мягким взглядом Катя. - Ну, почти...
  И они оба засмеялись. Напряжение из-за неловкости Барон становилось всё тоньше, потому что неловкости как таковой уже и не было. Лёд тронулся.
  
  ***
  
  К Вере Ивановне они приехали к часу ночи. Катя волновалась, что они помешают ей отдыхать, но Вера Ивановна не спала. Карим был прав. Она была очень счастлива видеть Катю, а то, что они теперь вместе, вселило ещё большее успокоение в её душу. Она понимала, что у них большая разница в возрасте, но, как мать, чувствовала, что они подходят друг другу, а значит, всё именно так и должно быть. Не какая-нибудь там Маринка, которая ему только по возрасту и подходит, а именно эта не по годам развитая девчушка, которая во всём его дополняет, должна быть рядом с её сыном. А эта разница в возрасте... ну что тут поделаешь, раз так произошло. Тем более их двоих эта разница ничуть не смущает, по-видимому. Так из-за чего тогда переживать? Вера Ивановна была уверена, что у них всё будет хорошо. И раз у Катюши матери нет, то она станет матерью им обоим.
  Несмотря на позднее время, они все вместе пили чай с самым вкусным пирогом с вишней, который Катя когда-либо пробовала. Спать не хотелось никому, каждый из них был слишком взволнован происходящим, поэтому о сне говорить было неуместно, так, они пили чай и болтали обо всём на свете. Но главным образом, Катя просила Веру Ивановну рассказать о себе, о своей жизни. Вера Ивановна поначалу смутилась, ещё никто не интересовался ей самой, тем более девушки Карима. Да она и сама не очень любила говорить о себе. Но Кате Барон она готова была рассказать всё, что та хотела знать. Так, прошла большая часть ночи, прежде чем они наговорились вдоволь.
  Наконец, Карим с Катей уложили спать Веру Ивановну, как маленькую девочку, а сами отправились домой к Кариму. В то место, которое скоро должно было стать домом и для самой Барон. Приехали и решили, что все разговоры отложат на утро. Наевшиеся, уставшие после такого эмоционально контрастного дня и абсолютно счастливые, они заснули в объятиях друг друга сладким крепким сном.
  
  ***
  
  Утро встретило их ярким зимним солнцем. Снег искрился так, словно на земле собрались сотни маленьких светлячков. Спокойные деревья говорили об абсолютном отсутствии ветра, а на ясном небе вырисовывалась причудливая картина из мирно плывущих облаков. В общем, по всем параметрам утро выдалось чудесным. Однако на лице Карима, если хорошо присмотреться, можно было заметить напряжение. И Катя его заметила. Конечно же, она не могла не спросить, в чём дело. Он мог бы спокойно соврать ей, но не хотел этого. Карим не хотел начинать их отношения со лжи и считал, что она имеет право знать правду.
  - Я тебе обещал рассказать о моей работе, и я расскажу сейчас. Не хочу откладывать в долгий ящик.
  Разговор состоялся после того, как они позавтракали чаем с гренками, приготовленными Каримом на скорую руку.
  Барон не могла понять этого волнения своего парня по поводу его работы, но переспрашивать раньше времени не стала, решила выслушать его до конца, а потом уже задавать вопросы.
  Но, по мере рассказа Карима, все вопросы вылетели у неё из головы. Катя слушала внимательно, на её лице нельзя было прочитать ничего, кроме совершенного спокойствия. Но в душе с каждой минутой осознания того, что он говорил, появлялось нарастающее удивление, которое ей удавалось так хорошо скрывать. Удивление, неверие, страх и...
  Любопытство и восхищение?
  Вряд ли она отдавала себе отчет в своих чувствах по поводу услышанного, но это на тот момент не имело значения.
  
  РАССКАЗ КАРИМА
  
  У моих родителей двое детей - я и моя младшая сестра Мила. Сейчас у неё всё хорошо, она вышла замуж и уехала с мужем в Хабаровский край. Он военный и они вынуждены переезжать с места на место, но Мила счастлива с мужем, он хороший человек, они любят друг друга, и это единственное, что важно. Но были времена, когда у нас было всё далеко не так хорошо, как сейчас.
  Мой отец зарабатывал очень хорошо и не позволял матери работать. Он считал, что прямое назначение женщины это забота о муже и детях, поддержание уюта в доме. Он ни в чём ей не отказывал, у неё было всё, что бы она ни захотела. Отец баловал, как мог, и маму, и нас с Милой. У нас было прекрасное детство. Мы могли позволить себе иметь самые лучшие игрушки, заниматься индивидуально с самыми лучшими педагогами, носить самую модную одежду и ещё кучу всего могли себе позволить. Несмотря на богатство, эгоистами мы не были, всегда делились тем, что было, с друзьями, воспитание такое было. Жизнь у нас была насыщенной, и прекрасное будущее было обеспечено. Так нам казалось тогда.
  Когда мне было пятнадцать, а Миле тринадцать, отца не стало.
  Они с дядей Маратом, отцом Мишки и Артура, отправились в очередной рейс на заработки. Тогда они участвовали в стройке какого-то элитного комплекса за тысячи километров от дома. По недосмотру ответственных рабочих огромная плита сорвалась с верхних этажей, они не успели вовремя среагировать. Их придавило этой плитой. Обоих. Шансов не было никаких. Вот так мы остались без отцов.
  У нас с Милой хотя бы была мама, а Мишка с Артуром свою и не знали никогда. Она бросила их на дядю Марата, как только родила. Слишком молодая, якобы, для того, чтобы вешать такую обузу себе на шею. Родила двойняшек и ушла. Дядя Марат проснулся утром, а её уже не было, зато были дети, которые громко плакали и просили есть. Так, он воспитывал сыновей один, больше не женился. Не было времени на женщин, надо было детей поднимать.
  Поэтому Миша с Артуром остались совсем одни, пятнадцатилетние мальчишки, мои ровесники, которые не знали жизни, что естественно, и некому было их научить жить самостоятельно. Мама забрала их к себе и мы стали жить впятером в одной квартире. Никто из нас не работал. Мы - по понятной причине, а мама всю жизнь работала разве что домохозяйкой и не знала, куда она могла пойти, где бы её взяли. А найти работу нужно было срочно, ведь теперь у неё даже не двое детей, а четверо несовершеннолетних, которых нужно ставить на ноги. Я себе представить не могу, что она тогда чувствовала, но точно знаю, что ей пришлось несладко. Других родственников или близких друзей, которые могли бы чем-то помочь, у нас не было. Гибель отца мама переживала очень тяжело, он был для неё самым близким человеком. Он и мы. Но мы были слишком юными, поэтому слабо себе представляли, что мы можем сделать и как нам дальше жить. Я видел её одиночество, ощущал его. Слышал, как она по ночам плакала. Мы старались всё время быть с ней рядом, помогать всем, чем могли по дому, чтобы не вешать на неё все заботы. Мы боялись, что она может с собой что-нибудь сделать, и лишь через много лет поняли, что она бы никогда нас не бросила, как бы тяжело ей ни было. Она любила нас и чувствовала ответственность.
  Горевать времени не было, если честно. Мама начала поиски работы.
  С работой у нас в городе, как оказалось, были огромные проблемы. Предприятия закрывались, шло массовое сокращение сотрудников. А там, где маму брали без опыта работы, зарплаты предлагали такие, что на них невозможно было прокормить четверых детей. Однако оттягивать было некуда, и мама решила, что пойдёт, куда берут, а параллельно будет подыскивать что-то ещё.
  В общем, маме пришлось работать даже не на двух, а на трёх работах, третья была ночная. Она практически не спала, поэтому было естественным то, что через некоторое время заболела.
  Мы всячески пытались ей помогать, делали всё по дому, ничего не просили, мало ели, а потом пошли и сами искать работу, но из-за возраста и неопытности нас нигде не хотели брать. В конце концов, когда мы совсем отчаялись, какой-то мужик всё-таки согласился взять нас на работу за мизерную плату, но нас устраивала любая. Мы разгружали вагоны. Но денег всё равно катастрофически не хватало. У мамы начались проблемы с сердцем. Как мы узнали позже, проблемы с сердцем у неё были всегда, врачи запретили ей волноваться, перенапрягаться, поднимать тяжелое, нервничать и так далее. Это была одна из причин, по которой отец попросил её не работать. Он заботился о ней, как мог. А теперь переживания и нервы были просто неизбежны, и они могли довести её до ручки.
  Однажды мы с братьями вернулись с работы домой и увидели рыдающую Милу над телом матери посреди кухни. Мила рассказала, что мама резко потеряла сознание и упала, она не знала, что делать и куда звонить, соседей не было дома. Мы вызвали доктора. Мама, слава богу, пришла в себя, доктор прописал ей какие-то лекарства и сказал, главное, не волноваться. И мы поняли, что это может повториться. Так оно и произошло через пару недель. Тогда врач настоял на обследовании, его сделали бесплатно. Обследование показало, что нужна операция. Она не сложная, но без неё маме будет становиться хуже и хуже. Это лишь вопрос времени.
  Операция, в отличие от обследования, бесплатной не была. Денег взять было негде.
  Тогда мы совершили наше первое ограбление.
  Не смотри на меня так, да, мы совершили ограбление, ограбили квартиру, и я не жалею об этом. Ни капли. У тех людей было много денег, и мы решили, что будет неплохо, если какая-то часть этих денег пойдёт на благое дело. Появилась и смекалка, и осторожность, и идеи. Нам было действительно важно выйти сухими из воды, и мы вышли. Конечно, ведь никто не мог подумать, что малолетние юнцы могут провернуть что-то вроде серьезной кражи. Об этом тогда вообще никто не думал. А эти богачи даже не сказали никому, что их обокрали. Они не могли себе этого позволить. Видимо, деньги были незаконными.
  Операция прошла успешно, ей укрепили какую-то стенку в сердце, не спрашивай, какую, я не понимаю в этом ничего. Всё, что меня волновало тогда, это чтобы она была здоровой, чтобы она осталась жива. И если для этого нужны были деньги, то, значит, я их достану.
  Для мамы мы придумали историю о том, что нас всех (кроме Милы) взяли на работу, обещали обучить и достойно платить. Мы потребовали, чтобы она пока не выходила на работу, ей нужно набраться сил. Мама расплакалась. Обняла нас крепко. Сказала, что ей стыдно, что у нас нет нормального детства. Но мы уверили её, что наше детство было самым лучшим, а теперь оно просто прошло, вот и всё. Она сказала тогда, что гордится тем, что у неё такие дети. Конечно же, ей и в голову прийти не могло, что мы можем делать что-то незаконное. Она искренне считала, что нашей семье, наконец, повезло, встретились добрые люди, которые и работу дали, и готовы всему обучить. И она понятия не имела, сколько на самом деле стоила операция.
  А мы, тем временем, планировали новое ограбление.
  
  ***
  
  Когда Карим закончил свой рассказ, он посмотрел Барон прямо в глаза, так смело и упрямо, как будто ожидал укоров и готов был сопротивляться им до последнего. Глядя на него со стороны, можно было подумать, что этот человек не знает сомнений, не знает страха или неуверенности.
  И ему на самом деле было всё равно, что думают о нём люди. Он знал, кто он есть и принимал это.
  Но как это ни странно, ему было совсем не всё равно, что думала о нём Барон. Он надел привычную маску, ожидая её реакции. Маску равнодушия к чьему-либо мнению, маску уверенности в себе и готовности ко всему. Но она молчала. Её молчание поднимало в нём бурю, которая вот-вот готова была вырваться наружу. Он больше всего на свете хотел, чтобы она хоть что-нибудь сказала. Но и больше всего на свете боялся этого. Он не хотел терять её тогда, когда только что нашел.
  Карим хорошо разбирался в людях, но эта девушка всегда была для него загадкой. Он не мог прочитать ничего по её лицу. Поэтому просто ждал. Она сидела в кресле и, казалось, что-то очень тщательно обдумывала. Он был уверен, что она думает о том, стоит ли оставаться с вором. Его нервы были как натянутые струны. Он не мог больше ждать, ему казалось, что он кожей чувствует её сомнения. Карим не мог выдержать ещё хотя бы секунду этого давящего молчания.
  - Ладно, я понял. Я не смогу тебя держать. Если хочешь уйти, это твой выбор. Я понимаю. Вряд ли я могу кого-то устраивать таким, какой есть. Только не надо больше молчать, Кать, это невыносимо. Скажи прямо, что ты думаешь обо мне, и можешь идти. Хотя.... Я и так всё понял.
  Барон повернула голову в его сторону. Казалось, он вывел её из раздумий, прервал какую-то мысль, которую она так и не смогла додумать. Наконец, она произнесла:
  - Ты научишь меня?
  Карим опешил.
  - Что? Чему?
  - Тому, что ты делаешь.
  - Воровству? Ты... издеваешься? Ты хочешь грабить квартиры? Катя, не глупи, это вряд ли то, о чем ты мечтала.
  - Я мечтала о любви, я получила её, и мой парень - преступник, - при этих словах она улыбнулась краешком губ, он не мог поверить, что она говорит всерьез, что она вообще может так реагировать и так думать, а Барон продолжала: - поэтому глупить - это пойти работать на честную работу, соблюдать законы, в то время, как твоя половинка их перечёркивает. Эти законы ещё ни разу не помогли мне в жизни. А ты помог. И я люблю тебя таким, какой ты есть. Поэтому я хочу быть с тобой во всем. И в этом тоже. Так ты научишь меня?
  Карим ещё раз испытал на себе её способность переворачивать всё вверх дном. Да, не о таком он мечтал для своей любимой девушки и для всех своих близких. Он хотел мира и спокойствия. Но в их случае мир и спокойствие достигались именно незаконным путем. Он хотел оградить её от этого, но понимал, что после того, что она уже пережила, ей действительно может быть плевать на законы. Также он понимал, что она не успокоится, пока не добьется своего. Кариму хотелось думать сейчас о том, как уберечь её, оградить от этого, он понимал ту опасность, которую ещё не в полной мере осознавала она. Но он был так счастлив, что она остаётся с ним, что не мог думать адекватно. Бросился к ней, сжал её хрупкие колени в свои сильных руках, через их тела как будто пропустили приятный ток. И ничего не было больше нужно, только сидеть вот так вечно, не отпуская друг друга. Он трогал каждый сантиметр её кожи и не мог поверить, что она теперь его. Эта прекрасная девушка теперь его девушка и она никуда не уходит, даже зная, чем он занимается. Он зарылся лицом в её бежево-серебристые волосы, вдыхал аромат её бархатной кожи. Он готов был, как вампир, впиться в её нежную шею, затем переместить рот на её нижнюю губу и слегка надкусить её, почувствовав её вкус ещё больше. Тогда он окончательно осознал, что больше никогда и никуда её не отпустит. И если она хочет быть с ним, делать то, что делает он... то пускай будет так.
  
  ***
  
  НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ. МИНСК
  
  - Женщина? - опешил Носков. - По-твоему, вот эти все грабежи совершены женщиной?
  - Почему тебя так это удивляет? - в свою очередь поинтересовалась Барон.
  - Да потому что я не знаю ни одной женщины, у которой были бы такие изощренные мозги! Ты прости, конечно, но я не верю, что женщина могла всё это провернуть. У вас другой склад ума. Если вы и совершаете преступления, то они либо глупые, на почве страсти, либо просто спонтанные или плохо продуманные. А здесь явно читается мужской почерк. А с чего ты вообще взяла, что это женщина?
  - Интуиция. - Носков усмехнулся, уже, было, собираясь сказать, что интуицию к делу не пришьёшь, но Катя продолжила, - мне кажется, что мужчина действует жёстко, а особенно, когда совершает преступление. А здесь всё очень тонко. Как будто в квартире сделали уборку. Ничего не разбросано, не перевернуто вверх дном, всё находилось в том же виде, в котором и было до ограблений, за исключением исчезновения некоторых предметов и денег. А если бы ты совершал преступление, ты бы стал заботиться о порядке в квартире, которую собираешься ограбить? Или ты бы перешерстил там всё, пускай и в перчатках, чтобы не оставлять улики, а потом бы, сделав дело, смылся, не заботясь о том, что после тебя осталось, ты ведь был в перчатках и никаких улик не оставил. Так какая разница, убрался ты или нет. Это моё мнение. Так что бы ты сделал?
  Влад глубоко задумался над её словами. Сам он как-то не подумал об этом. Он всегда применял психологию при раскрытии преступлений, но не на таком тонком уровне. И он понимал, что она, возможно, права. Мужик вряд ли стал бы заморачиваться по поводу порядка. Может какой-нибудь и стал бы, но это, скорее исключение, чем правило. Теперь и он чётко и ясно ещё раз проследил общие черты всех этих ограблений. Он как-то и подумать не мог так сильно углубляться в психологию преступника, а точнее он углубился, но ни к чему не пришел. И то, что это психология не мужчины, могло быть чуть ли ни единственным объяснением, почему Носков до сих пор в тупике. Да потому что, скорее всего, так и есть, это женская психология. Чёртова женская психология! И только женщина смогла бы в этом разобраться. Только женщина может по-настоящему понять женщину. Хоть ему и не очень хотелось это признавать, но его стажёрка перещеголяла его в этом деле. Но она женщина. Ей, возможно, проще, чем ему. Да, он позволит ей работать над этим делом вместе с ним. Поскольку свежих зацепок и мыслей пока нет, то она точно хуже не сделает, это будет хорошая практика. Носков себя успокаивал тем, что сам постарается поучиться раскрывать женскую психологию. Для него это тоже будет полезная практика.
  Но чувство уязвленного самолюбия было не единственным чувством, бушевавшем в нём. Было и ещё одно. Ему страшно хотелось подлететь к этой безумно красивой, и такой же умной девочке Катюше, подхватить её на руки, закружить, представляя, как она при этом смеется, а затем уложить на стол... Так, стоп! Он с трудом остановил разыгравшееся воображение. Ещё немного, и он бы просто перестал себя контролировать.
  "Успокойся, Носков, успокойся. Всему своё время".
  С этими успокаивающими мыслями он одарил Катю своей обворожительной улыбкой, сказал, что сам лично сделает ей чай и купит пирожные за прекрасно проделанную причинно-следственную работу. Они все дружно засмеялись, и во время чаепития продолжили обсуждения этого загадочного дела, где каждый высказывал свои мысли.
  
  ***
  
  Шли дни. Екатерина Барон была прекрасной стажеркой. У Носкова было ощущение, что её вообще не нужно ничему учить. Он называл это прирожденным талантом и считал их встречу судьбой. Каждый день в их отделе что-то происходило, будь то мелкая кража или убийство. И каждый день Владислав Вадимович брал Барон с собой на место преступления и предоставлял ей полную свободу действий (конечно же, под его строжайшим контролем). Он был ей очень доволен, эта девушка всё делала правильно. Её действия были чёткими, продуманными, логичными. Она не упускала никаких деталей, чем напоминала Носкову его самого, и этот факт радовал его ещё больше. Влад считал это хорошим знаком: близкие люди должны быть похожи, и не обязательно внешне, главное, чтобы душами. А души, как чувствовал наш следователь, у них были родственными.
  Денис Петров хоть и частенько задерживался на работе, но всё равно покидал кабинет раньше, чем эти двое. Им всегда было, о чем поговорить. Барон всегда находила вопросы, а Носков стремился показать свой профессионализм и давал как можно более развёрнутые ответы. Они не замечали, как пролетало время. Они могли начать обсуждать новые или уже раскрытые дела, изучать психологию преступников, будь она сложна или совсем банальна, а закончить разговор личными темами. Очень скоро Катерина знала о Носкове если не всё, то очень многое. Его предпочтения в еде, напитках, отношение к шумным праздникам и большим компаниям, к дружбе и любви. Она даже знала такие мелочи, как его любимый цвет и домашнее животное, которое он уже давно мечтает завести. К слову сказать, даже Марина не знает о том, что Влад всегда хотел завести кролика, маленького и пушистого. И раз уж мы заговорили о Марине, то стоит сказать, что в то время, как Носков каждыми вечерами точил лясы с Катюшей, она сидела перед телевизором и ждала его с мыслями о том, что хорошо было бы, если бы он любил её так же сильно, как свою работу. Мало какая женщина выдержала бы такое безразличное, можно даже сказать, никакое, отношение к себе. Но Марина обожала Носкова. Она считала, что он просто ещё ребёнок в душе, мужчины ведь взрослеют позже, чем женщины, и нуждается в заботе и понимании. Поэтому она готова была ждать его сколько угодно, ждать, пока он повзрослеет и сможет в полной мере оценить, какая она замечательная и прекрасная, и когда, наконец, осознает, что эта замечательная и прекрасная принадлежит ему. Каждый вечер он приходил домой поздно, задерживался ещё дольше, чем это было раньше. И каждый вечер она звонила ему, чтобы спросить, всё ли у него хорошо и сказать, что она ждёт его. Но так ни разу и не сказала этого, он не брал трубку. А когда, наконец, Марина, уже лёжа в кровати, слышала звук аккуратно открывающейся двери, было уже так поздно, что Влад шел в душ и сразу ложился спать, говоря об усталости и раннем подъёме на работу. Он даже не заходил на кухню, чтобы поесть, хотя раньше бросался туда, едва переступив порог. Также он вообще не прикасался к ней и не спрашивал ни слова про то, как у неё дела и как она провела день, хотя раньше дежурная фраза "как дела? Нормально всё?" была вместо "привет" и перед тем, как броситься на кухню. Марине его очень не хватало, она скучала по его сильным рукам, по его улыбке, порой снисходительной, ведь она частенько вела себя, как маленькая глупышка, по его мнению, но чаще по самой обворожительной улыбке в мире. Она скучала по прекрасному телу своего Аполлона, такого больше не было ни у одного мужчины в мире, Марина была в этом уверена. И она искренне надеялась, что очень скоро у него станет поменьше работы, и он опять станет её привычным Носковым, будет приходить домой чуть-чуть раньше, они смогут долго разговаривать и столько же заниматься любовью. Но это долгожданное время всё не наступало. И вот в один совершенно обычный вечер, Марина, чтобы развеять скуку хоть немного, отправилась в торговый центр, там шумно, можно отвлечься от мрачных мыслей. И на свое удивление она встретила там Дениса Петрова. С укоризненной улыбкой она спросила его, почему это её бедненький Влад зашивается там один, на этой грёбаной работе, а Дёня прохаживается себе вразвалочку с девушкой по магазинам. Вот тогда она и была огорошена тем, что Влад совсем не один там зашивается.
  Марина знала про стажёрку, но никогда не утруждала себя помнить о ней. Зачем? Теперь поняла, что, похоже, есть зачем.
  
  ***
  
  Влад Носков с каждым днём притягивался к Кате всё больше и больше. Он и сам не заметил, как окончательно влюбился. Носков настолько растворился в ней, что напрочь забыл про свою девушку. Марина в его сознании была...как бы это помягче сказать...что-то вроде горничной, домашней прислуги, которая существовала лишь для того, чтобы следить за порядком в ЕГО квартире и готовить еду. Если бы Марине довелось прочитать его мысли, то, скорее всего, даже с такой низкой самооценкой и почти полным отсутствием чувства собственного достоинства, как у неё, она бы ушла. Но она даже предположить не могла, что тот Носков, которого она знает, может быть совершенно другим человеком. Однако женская интуиция всё-таки привела её в участок, чтобы своими глазами увидеть, что ничего страшного не происходит. Но когда Марина приехала, то застала лишь охранника, который вежливо поздоровался и огорошил её тем, что Владислав Вадимович уехал около часа назад. Один? Нет, не один. С помощницей. Часто ли они уезжают вместе? Всегда.
  Марина, едва чувствуя ноги, поплелась в машину, стараясь, чтобы охранник ничего не заметил. Едва она почувствовала под собой сиденье, всё, что накопилось за это время, начало выходить наружу. Слёзы градом полились с застеленных пеленой печальных глаз этой милой, но такой уставшей от постоянной борьбы женщины. Она даже и не думала двигаться с места, просто опрокинулась на сиденье и дала волю рыданиям и всхлипам. Марина чувствовала себя такой жалкой и ненужной, что даже не хотелось жить. Мыслями она бросалась из крайности в крайность: пойти по проспекту и броситься под машину, самой надавить на газ и на всей скорости въехать в какой-нибудь грузовик, поехать домой и выброситься из окна, чтобы Носков всю жизнь вспоминал, что он наделал и жалел об этом. Хотя именно в этот момент, доведенная до истерики и отчаяния, она вдруг открыла глаза и поняла, что он не будет жалеть. Нет, не будет. Она не нужна ему. И именно в такие моменты, казалось бы, у совершенно слабых девушек берутся силы сделать что-то им совсем не свойственное. Так случилось и с Мариной. Когда она прекратила плакать, то приняла уверенное решение напиться. Да, возможно, это не самое лучшее её решение, а возможно и самое худшее, но зато уверенное. Она привела лицо в порядок и направилась прямиком в ночной клуб. По клубам она не ходила, поэтому было совершенно всё равно, в какой пойти. Выехав на проспект, Маринка обращала внимание на приглянувшиеся вывески и остановилась у первой светящейся надписи - VERSUS. И она решила, что это подойдет. Её целью был бар, а в любом клубе он есть, поэтому залетев на всей скорости во входные двери, она прямиком направилась именно к бару, но что-то заставило её остановиться. И это что-то оказалось голыми девушками, изящно извивающимися около шестов, демонстрируя все прелести своей фигуры жадно таращащимся на них мужикам. Маринка, надо признаться, остолбенела. Она даже забыла, зачем пришла. Её щёки зарделись, а глаза стали неестественно большими. Хоть это было и неприлично, но она не могла отвести глаз от девушек. От этих бесстыдных созданий, которые осмеливаются показывать своё тело публике и так себя позорить. Наконец, Марина врубилась, где она находится, и тут же собиралась развернуться и выбежать отсюда так же быстро, как и вбежала. Но кто-то коснулся рукой её локтя. Она посмотрела на стоящего рядом мужчину в дорогом костюме, со слегка отпущенной щетиной и дивными глазами глубокого карего оттенка. Он улыбался ей своей безупречной белозубой улыбкой и что-то говорил, но она ничего не слышала и совсем не из-за шума в зале, а из-за шока, от которого приличная девушка Марина ещё не успела оправиться.
  - Что? - растерянно переспросила она незнакомца.
  Мужчина продолжал поддерживать её за локоть, улыбка не сходила с его лица.
  - Вы здесь одна?
  - Я... да, я не здесь, - пыталась взять себя в руки Маринка, - я уже ухожу.
  Её ответ позабавил незнакомца, он понял, что она смущена тем, что здесь видит.
  - Вам надо выпить.
  - Что? - ещё больше растерялась Маринка.
  - Вам надо выпить, - повторил незнакомец, - и перестаньте смущаться, вы взрослая женщина, а это всего лишь голые девушки, - он взял её руку в свою и повёл за собой.
  Маринка была настолько в непривычной для себя ситуации, что покорно пошла за ним, не зная, как вести себя дальше. Но ей и не нужно было думать об этом, мужчина сам всё сделал. Он усадил её за барную стойку и заказал им обоим виски, она пробормотала что-то вроде "я не пью крепких напитков", но затем вспомнила, зачем пришла сюда, и осушила стакан. Мужчина был впечатлён и попросил бармена повторить. Они не разговаривали, лишь смотрели друг на друга и пили виски. Ни он, ни она в разговорах не нуждались, лишь в хорошей компании. Марина была очень привлекательной женщиной. Густые коричневые волосы крупными завитками ложились на плечи и там же красиво заканчивались, она любила подкручивать их снизу и была права в этом: крупные кольца на кончиках волос делали её заметнее и сексуальнее. Накрашенные глаза уже утратили первоначальную красноту после слёз и приобрели слегка растушеванный вид "смоуки-айз", это придавало взгляду резкости и притягивало внимание. Марина пила виски и слегка покусывала мокрые горьковатые губы. Незнакомец смотрел на неё жадно слегка опьяневшими глазами. Его взгляд был глубоким, тяжелым и настойчивым, сложно было противостоять ему, более того, хотелось подчиниться. Прилично опьяневшая Маринка не могла отвести от него глаз и невольно начала сравнивать с Владом. Более непохожего на Влада мужчину она бы не могла встретить. Влад блондин, незнакомец - жгучий брюнет со слегка вьющимися волосами, Носков всегда гладко выбрит, а этот носит щетину, которая, надо признаться, ему очень идёт. Влад коренастый, брюнет более худощавый, но мускулистый. Холодные голубые глаза Носкова потерялись бы на фоне сумасшедших карих глаз этого удивительно привлекательного мужчины, сидящего напротив. Ни одна женщина не смогла бы устоять перед этим незнакомцем, ему стоит только поманить. От него идёт такая сумасшедшая энергетика, что в нём хочется, не раздумывая, раствориться. Ни одна не смогла бы, а Маринка смогла бы. Смогла бы, если бы только Носков хоть немного ценил её. Но он не ценил. И если Марина ещё хоть немного подумает об этом, то снова расплачется, поэтому она приняла решение вообще на сегодня больше не думать, отключить голову. А виски и этот незнакомец помогут ей в этом.
  Когда кареглазый потянул её за руку и повел танцевать, она не сопротивлялась. Не сопротивлялась она и когда он притянул её к себе за талию. Его руки скользили вдоль её тела, но Марину это больше не смущало, она хотела раствориться в этих руках. Её тело плавно двигалось в такт эротичной музыке. Она позволила себе расслабиться, её движения становились всё более раскованными, и теперь она отличалась от девушек возле шестов лишь тем, что была в одежде. Незнакомцу нравилось, как она двигается. Он двигался в такт с её телом, они по-прежнему не разговаривали, но по-прежнему продолжали смотреть друг на друга. Марина придвинулась ближе и обвила руками его шею, её губы мягко коснулись его щеки. Он прижал её к себе сильнее, теперь между ними не было ни сантиметра, и он мог видеть через вырез лёгкой кофточки её маленькую аккуратную грудь. Жар её дыхания на его щеке становился сильнее, ему стоило только повернуть голову и их губы сомкнулись бы вместе. Так он и сделал. По телу Марины прошел ток, она почти стонала, ощущая его горячие губы на своих и его настойчивые руки на всём своём теле. Носков уже так давно не касался её, что только сейчас она осознала, как сильно ей этого не хватало. Как сильно ей не хватало мужского внимания, мужских прикосновений, поцелуев. Сейчас она снова почувствовала себя женщиной. Красивой, обворожительной и желанной. Такой, какой никогда не чувствовала себя рядом с Носковым. Ну, разве что в начале их отношений. Да, она не знала точно, изменял ей Влад или нет. Но он обманывал её, постоянно обманывал. Он уже давно не просто обманывает, а даже не замечает её, как будто её вообще нет. И каждый вечер он уезжает со своей новой стажёркой, а домой приходит за полночь. Даже Марина, с её безмерной слепотой и постоянными розовыми очками, понимала, что это конец. Она давно не нужна ему, а теперь ещё появилась другая. И сейчас, целуя этого красавца, она не ощущала уколов совести, лишь блаженство. Они оба уже не могли находиться на танцполе, мужчина привычным жестом крепко взял её за руку и повел в отдельную комнату, за которую на месте заплатил. Это была небольшая приятная комната с приглушенным освещением и лёгкой эротичной музыкой под стать той, что играла в зале. Здесь они были только вдвоем, и их никто не мог побеспокоить. На мягком дорогом диване под специально подобранную музыку и после многих стаканов хорошего виски, Марина вытворяла такое, чего никогда не делала раньше и никогда не позволит себе сделать впредь. Но ей это нравилось, её это устраивало, успокаивало и одновременно будоражило. Она снова и снова ощущала, как её тело будто прошибало током, когда его щетина касалась её нежной кожи...на шее, груди, животе. Она больше не думала о том, что делает, а просто отдалась ему, полностью и без остатка. Она позволила ему делать с её телом всё, что он захочет. Эта ночь была самой яркой, самой откровенной за всю её сексуальную жизнь.
  Когда они вместе выходили из клуба, было уже светло, но это было не важно. Каждый из них направился к своей машине. Марина чувствовала себя спокойно и умиротворенно. Сидя за рулём и плавно нажимая на педаль газа, она подумала о том, что даже не знает, как его зовут. Но на самом деле это было не важно. На её лице играла улыбка.
  
  ***
  
  Тем вечером, когда Марина придавалась радостям отмщения за своё унижение, Влад пригласил Катю на ужин в ресторан. Он не мог налюбоваться на неё. Казалось, Носкову никогда не надоест смотреть в её глаза такого мягкого янтарного оттенка, и осознавать, что они как будто улыбаются ему. Ему так хотелось прикоснуться к ней, взять её руку в свою, дотронуться губами до её нежной шеи и плавно перейти к губам. Он понимал, что ещё немного воздержания, и он просто сойдёт с ума. Но Влад очень боялся оттолкнуть её своей поспешностью, если вдруг она ещё не готова. Поэтому решил, что будет действовать постепенно и мягко. Он вёл себя, как настоящий джентльмен: заезжал за ней каждое утро, чтобы она не ехала на работу в метро, открывал перед ней двери офиса и автомобиля, по приходу в офис варил им обоим кофе и делал ещё кучу всяких мелких приятностей только, чтобы порадовать её. Носкову казалось, что между ними и так уже всё понятно, осталось только выждать ещё немного времени, чтобы не слишком торопить события. Тем более, может, она волнуется по поводу разницы в возрасте. 9 лет это всё-таки не пару лет. Но Влад не считал эту разницу имеющей значение. В чувствах ничего не имеет значения.
  Они мирно наслаждались ужином, шутили, делились друг с другом разными моментами из своей жизни. Носкову не хотелось заканчивать вечер вот так, попрощаться и всё. Он не мог придумать, что ещё предпринять, но вдруг заиграла медленная композиция, и он понял, что вот он шанс - стать к ней хоть немного ближе в самом прямом смысле. Влад пригласил Катю на танец.
  Барон не ожидала, она никогда не танцевала в ресторане или кафе, где больше никто не танцует, и перспектива быть в центре внимания ей не очень улыбалась. Но она всё же приняла приглашение. Ведь Катя Барон разобралась в Носкове гораздо более точно, чем он разобрался в ней.
  Вот он и получил то, чего так сильно хотел - держал её руку в своей. Вторая его рука аккуратно лежала на тонкой талии этой прекрасной девушки. Она была к нему ближе, чем когда-либо. Но этого оказалось мало. Владу хотелось сжать её всю, жадно обхватить руками каждую клеточку её тела, показав этим, что она принадлежит ему и он никому её не отдаст. Он едва сдерживался, чтобы не сделать этого. Но Носков решил, что более подходящего момента не будет, чтобы дать ей понять его намерения, его отношение к ней. Он мягко притянул свою Катюшу ещё ближе к себе, сильнее сжал её руку в своей, медленно прикоснулся щекой к её щеке, не спеша и с наслаждением вдохнул запах её волос и нежно прошептал ей на ушко, что он в жизни не ощущал более прекрасного запаха, чем её запах. Её реакции Влад не видел, так как хотел продолжать касаться своей кожей её щеки, но он почувствовал, что она улыбается.
  Барон не убрала руку, не отстранилась, не смутилась, что очень порадовало Влада.
  Надо сказать, он был очень привлекательным мужчиной, который любит себя и ухаживает за собой с особой тщательностью. Всегда гладко выбритая смугловатая кожа выгодно контрастировала с блондинистыми волосами, небрежно взъерошенными по последним модным тенденциям, что было ему к лицу. От Владислава Вадимовича всегда хорошо и дорого пахло, многие женщины сходили с ума лишь от одного его запаха. В дополнение ко всему, он был хорошо сложен, в меру накачен, а холодный оттенок голубых глаз умел притягивать внимание и завораживать. Короче говоря, такой тип мужчин был магнитом для женщин, от него сложно было отказаться. Влад знал это, он всегда был уверен в своей неотразимости. Вот и сейчас был уверен, что нравится Кате, иначе она бы отстранилась или как-нибудь дала понять, что ей не интересно.
  Больше Носков сдерживать себя не мог. Он оторвался от неё только лишь для того, чтобы коснуться её щеки губами. Как же сильно он хотел этого!
  Но произошло то, чего он не хотел и чего боялся.
  Катя отстранилась. В его глазах был немой вопрос, и она не стала ждать, пока он задаст его.
  - Влад...не обижайся на меня. Ты мне нравишься, но мы работаем вместе и для меня всё это слишком быстро. Всё в порядке, просто давай не будем спешить, ладно?
  Может, он и чувствовал бы себя уязвленным, но Барон сопровождала свои слова самой очаровательной улыбкой, на которую только была способна, а в её голосе был какой-то особенный магнетизм, который успокаивал. Поэтому Носков тоже невольно улыбнулся ей абсолютно влюблёнными глазами, и они продолжили танцевать.
  
  ***
  
  Когда Носков вернулся домой, он даже не сразу заметил, что Марины нет дома. А когда заметил, то не особо задавался вопросом, где она. Промелькнула мысль в голове, что, может, к подруге пошла, но он даже не подумал ей позвонить и спросить, всё ли нормально и когда она вернется, настолько ему было всё равно. Он даже был рад, что удастся побыть дома одному, ведь мысли были заняты совсем другим. А точнее, другой.
  "Влад, ты мне нравишься, но мы работаем вместе..."
  "Влад, ты мне нравишься, но..."
  "Влад, ты мне нравишься..."
  "Ты мне нравишься..."
  Он прокрутил эту фразу в голове раз пятьсот, а в особенности ту её часть, которая была наиболее приятна. Он ей нравится. И Влад заснул, как младенец, с приятной улыбкой на лице.
  
  Но спать ему оставалось недолго. По среди ночи зазвонил мобильный. Когда он посмотрел на определитель и увидел "Катюша", то проснулся гораздо быстрее, чем от будильника.
  - Да, Кать, что случилось? - Носков сел на кровати. - Что? Так... я понял, сейчас приеду. А с тобой всё в порядке? Хорошо, жди.
  На сборы он дал себе меньше пяти минут. По пути к квартире Барон, он позвонил Денису:
  - Дёня, знаю, что ночь, но просыпайся и приезжай к Кате на квартиру. У неё побывал наш грабитель.
  На часах было 3 часа ночи.
  
  ***
  
  Следственная группа исследовала квартиру и сняла отпечатки. Но на это у Носкова было мало надежды, ведь грабитель до этого никогда не опускался до того, чтобы оставить отпечатки, поэтому Владислав Вадимович сосредоточился на рассказе Катерины о том, что же произошло. Но произошедшее было непонятным даже для неё самой. Она вернулась домой поздно, приняла душ и легла спать, ведь завтра на работу. Всё было как обычно. Но посреди ночи она проснулась от какого-то непонятного шороха. Спросонья Катя не разобрала, что это за звук, но поняла, что в её квартире кто-то есть. Дрожь прошла по всему её телу, она постаралась не дышать, чтобы услышать, откуда доносится звук. Сначала она услышала аккуратные шаги на кухне, кто-то там тихо передвигался, и что-то шкрябало по поверхности стола, затем шаги направились в ванную, судя по звуку текущей воды и намыленному мылу, которое Катя увидела уже после ухода незнакомца. После того, как незнакомец закончил в ванной, он так же тихо вышел из ванной комнаты и отправился по направлению к выходу. Катя ничего не видела и почти не дышала. Напоследок она услышала лишь щелчок закрывающейся двери. Незнакомец ушел.
  И даже после этого, она не сразу смогла свободно вдохнуть, ей нужно было убедиться в том, что он был один, что в квартире больше никого не осталось. И лишь когда она в этом убедилась, то встала с постели, включила свет во всех комнатах и стала осматривать квартиру. Ничего не пропало, тут красть было нечего. Но это определенно был тот самый грабитель.
  - Но мы же не можем знать наверняка, что это тот самый ворюга, у нас ничего нет, как будто его и вовсе не было, как будто это всё только приснилось тебе. - Попытался найти рациональное звено в происходящем Денис.
  - Нет, мы можем знать наверняка. - Ответила с уверенностью Катя, на что Денис с Владом только переглянулись. - Он ничего не взял, но, напротив, кое-что оставил.
  - И что это? - в недоумении поднял брови Носков.
  Барон решила не сказать, а показать. Жестом руки она сказала им следовать за ней. Следователь и его помощник послушно поднялись и прошли в кухню.
  - Я ничего не трогала. Всё осталось так, как и было.
  Она открыла ящик кухонного стола, и среди вилок и ножей виднелся клочок бумаги. Бумаги, которая была очень хорошо всем знакома.
  Записка. А на ней новый адрес.
  
  ***
  
  В эту ночь Носков решил не возвращаться домой. Голосом, не терпящим возражений, он сказал Кате, что одну её оставлять не собирается и никуда не уедет.
  Она понимала, что спорить бесполезно, поэтому просто постелила ему на раскладном кресле. Барон пыталась объяснить ему, что если грабитель здесь уже был, то вряд ли он вернется. Но разумные доводы на Влада не действовали. Он уложил её в постель, аккуратно укрыл одеялом, погладил по волосам и шутливым тоном приказал спать, ведь завтра на работу. Так она и сделала: заснула быстро и крепко. А вот Носков всё никак не мог заставить себя спать. Мысли в голове крутились как торнадо, то перескакивая с одной на другую, то смешиваясь все вместе. Что было бы, если бы преступник что-нибудь сделал с Катей? Похитил, изнасиловал, убил... Носкова всего передёрнуло. Он не мог себе представить, чтобы до его девочки кто-то хоть пальцем дотронулся. Он ни о чём больше и думать толком не мог, однако трезвые мысли всё же нашли путь к его мозгу. Например, почему грабитель не тронул Барон. Даже если причинение увечий жертвам своих ограблений не входит в его планы, а так и есть, скорее всего, ведь раньше никто не пострадал, разве что в материальном плане, то что он вообще делал в этой квартире? Он ничего не украл, а только оставил записку. Что-то пошло не так. Носков не мог даже себе самому объяснить, что не так с этим делом, но всё происходящее казалось ему странным. Грабитель как будто изменил своей тактике. Раньше он проникал в богатые квартиры, когда никого не было дома, грабил их и тихо уходил, не оставляя следов. А сейчас всё произошло с точностью наоборот. Он пришел ночью, зная, что хозяйка квартиры будет дома и будет спать. Квартиры, в которой нечего украсть. Зачем он приходил тогда? Чтобы оставить записку? А не проще ли было зайти в квартиру, когда в ней никого нет? И почему именно эта квартира? Раз он мастер ограблений и не боится быть пойманным, а он не боится, в этом Носков был уверен, то ему ничего не стоило выбрать ещё одну богатенькую квартирку, грабануть её и оставить там записку, это было бы логичнее. Чего он хотел этим добиться? Окончательно завести следствие в тупик? Так следствие и так в тупике, и этому неуловимому должно быть это очень хорошо известно. Он ведь не дурак.
  Влад чувствовал, что происходит что-то серьезное. Раз грабитель изменил своим методам, значит, что-то должно измениться, а ему, Носкову, предстояло разобраться, что именно. Ему уже не терпелось узнать, что находится по тому адресу, который оставил неуловимый. Они всем отделом уже дали кличку этому субъекту - "неуловимый". Но Носков никогда не терял надежды, что этот изобретатель в конечном счете перейдёт из разряда "неуловимый" в разряд "пойманный" и "закрытый".
  И при чём здесь Катя Барон? Бедная девушка. Она просто оказалась не том месте и не в то время. И теперь ей приходится во всём этом участвовать. Носкову казалось, что в этом есть часть его вины. Ему хотелось закрыть её от всего этого, хотелось, чтобы он мог сказать "Катюнь, будь спокойна, отдыхай дома, я всё решу сам, он больше не придёт". Но он не мог сейчас этого сказать, потому что прекрасно понимал, что здесь нужна невероятная удача, чтобы этот умник был пойман в ближайшее время, на своем следующем ограблении. Настолько невероятная, что вплоть до того, что преступник сам захотел бы быть пойманным. Но такого не случалось ещё в истории человечества. Надо отдать должное Кате, она держалась очень стойко и профессионально, никогда не раскисала и не показывала слабость. За это Носков ещё больше ей восхищался.
  Ворох мыслей и события насыщенного дня утомили Влада, он вот-вот готов был заснуть, но ещё одна мысль как бы напоследок навестила его, как будто сказать спокойной ночи. Если преступник не собирался ничего уносить из квартиры, то как он мог рассчитывать на то, что его записка попадёт по адресу? Ведь если бы хозяйка просто нашла её в ящике стола, то выбросила бы в мусорку сразу же. Выходит, он точно знал, что записка найдёт своего адресата. Как? Неужели он следит постоянно за ним, Носковым, и прекрасно знает, что Катя работает в отделе? Хм... Интересно, что ещё он знает и как ему удается знать детали и оставаться незамеченным... Влад не успел толком додумать волнующую его мысль, она плавно ускользала от него и усталость взяла своё. В начале шестого утра он, наконец, заснул.
  
  ***
  
  Марина пришла домой, цветущая и радостная, сняла каблуки с уставших ног, прошлась по квартире и поняла, что Носков не ночевал дома.
  Ещё полчаса назад она чувствовала себя желанной и считала, что её настроение нельзя испортить. Но Носкову это удавалось всегда и удалось в очередной раз. Она не понимала, как у этого мужчины получается довести её до такого отчаяния и безнадежности, заставить не чувствовать себя полноценной женщиной. А ведь сейчас его даже не было рядом! Внутри неё всё опустилось ниже плинтуса, и в полном отчаянии и надежде хоть как-то отвлечь себя, успокоить и вернуть хоть какую-то часть собственного достоинства, Марина начала собирать чемодан.
  Ей хватило менее получаса, чтобы собрать все свои вещи и уйти. Все её действия были очень быстрыми и максимально сконцентрированными, так, чтобы ничто не могло её отвлечь и заставить разреветься или передумать. Она быстро вышла из квартиры, которую уже давно считала своей. Их. Их с Владом гнёздышком. Лифт не заставил себя ждать. Буквально выбежав на улицу, Марина глотнула свежего воздуха, затолкала чемодан в машину, села за руль и нажала на педаль газа. Через двадцать минут она уже стояла на пороге родительской квартиры.
  
  ***
  
  Где-то в глубине души Влада всё-таки мучила совесть по поводу Марины. Он понимал, что надо поговорить с ней, объяснить всё. Может, он поговорил бы с ней и раньше, но разговор был настолько не из приятных, что Носков откладывал его, насколько мог. Он знал, что Марина очень его любит. Знал, что ей будет больно и что она не заслуживает такого отношения с его стороны. Но ничего не мог поделать с тем, что есть Катя Барон. С тем, что он любит именно её, любит по-настоящему. Их с Барон отношения пока идут медленными темпами, но постепенно набирают обороты, Носков чувствовал это. И он понимал, что если Катя вдруг узнает про его незаконченные отношения с другой женщиной, все его слова не будут стоить ничего, она перестанет ему доверять, а этого Носков допустить никак не мог. Он влюбился по уши, как мальчишка, но обязан был вести себя, как мужчина, чтобы она его заметила, да и чтобы не упасть в своих собственных глазах. Так, он решил, что сегодня после работы поедет домой и поговорит обо всём с Мариной, расставит наконец-таки все точки над i.
  
  ***
  
  Барон знала про Марину. Да и вообще она про Носкова знала всё. Привычка: знать всё про людей, с которыми приходится иметь дело.
  - Привет, Кейт! - шумно открыл дверь в квартиру Барон Мишка. - Давно не виделись, я соскучился!
  Носков прям подскочил на своем раскладном кресле и, не мигая, уставился на Мишку.
  - Катя, кто это? Ты его знаешь? - посмотрел он на Катюшу в полной готовности вскочить с места и защищать её, ни капли не заботясь о том, как нелепо он выглядит в трусах против полностью одетого предполагаемого преступника.
  Миша не ожидал увидеть здесь кого-либо, кроме Кейт, а тем более мужика в одних трусах, по-видимому, мирно спавшего до его прихода, поэтому застыл на пороге, не решаясь пройти в комнату.
  Но Барон не растерялась, на её лице нельзя было прочитать ничего, даже удивления от этого незапланированного прихода.
  - Мишка, ты хотя бы предупредил заранее, а то я спросонья могу сказать дяде милиционеру, что не знаю, кто ты, и он тебя арестует. - И, повернувшись к Носкову, продолжила, - Влад, знакомься, это Мишка - мой двоюродный брат. Миш, а Артуша где?
  - Поднимается, в магаз зашел, твои любимые кексы купить, не с пустыми руками же приходить. Мы не вовремя? - спросил Миша, искоса поглядывая на лохматого Носкова.
  И один и второй чувствовали себя не в своей тарелке и, мягко говоря, нелепо. Но Кате, казалось, было всё равно, по крайней мере, так она себя вела - непринуждённо и уверенно.
  - Смотря для чего. Нам на работу надо собираться, а ты чего так рано?
  - Да вот... давно не видел, как раз до работы и планировал заехать, на утренний кофе.
  - Понятно, - улыбнулась Барон, подошла к Мишке, поднялась на носочки и по-братски (а точнее по-сестрински) обняла его, - я тоже соскучилась. Ну что, снимай куртку, разувайся и иди на кухню. Влад, у нас на завтрак сегодня кофе с кексами. - Произнесла Катерина и спокойно отправилась в душ, оставив "брата" и Носкова самим разруливать эту неловкую ситуацию.
  - У тебя к ней серьёзно? - только, чтобы не молчать, поинтересовался Миша.
  Немного подумав, Носков твёрдо проговорил:
  - У меня с ней - да. Серьёзно. - Затем, немного задумчиво и уже не так твёрдо добавил, - Надеюсь, что и у неё со мной тоже.
  "Ни хрена себе! - чуть не выпалил вслух Рамазанов, - это как понимать вообще?! Она с ним роман крутит? С этим ментом? Она что любит его? А Карим? Что уже всё, прошла любовь, завяли помидоры?!" Ещё чуть-чуть и у него пар из носа пойдёт. Он не мог поверить, что она ничего не сказала им с Артуром, водит их за нос, как полных идиотов. "Да почему "как"? Мы и есть идиоты! Полные болваны! Уже столько времени она проводит с этим ментом, нам вообще не звонит, тупо забыла про нас, как будто нас и не было никогда, ничего не говорит и не объясняет. Но Катя и раньше могла не сказать, а потом поставить перед фактом, это ведь Катя, это нормально. Но раньше она никогда не пропадала, мы всегда были вместе. А стоило заявиться к ней без предупреждения, и тут на тебе! Мент в трусах! Только почему-то на разных кроватях". Но Мишка не хотел сейчас бросаться в рассуждения, почему это на разных кроватях, все его усилия уходила на то, чтобы унять свой гнев. "Интересно, что скажет на это Артурчик".
  Но Артурчик почему-то задерживался. И чтобы не врезать в морду этому "следаку" (а Миша прекрасно знал, кто такой Носков и что именно он ведёт их дело), Рамазанов решил продолжить культурную беседу.
  - В смысле надеешься? Она что не говорит?
  - Пока всё сложно. Мы не так-то давно знакомы. Как я уже сказал, у меня серьёзные намерения в отношении твоей сестры, поэтому я хочу дать ей время, не хочу торопить. Подожду, когда она сама будет готова к отношениям со мной.
  "Никогда! - опять мысли наперебой кинулись в Мишкиной голове, - Никогда она не будет готова, петух ты щипаный! Блин, как надрал бы тебе задницу сейчас и спустил с лестницы... чтобы к ней и близко не подходил. Но если у Барон опять какой-то супер-план, то я ей всю малину испорчу... Ладно... подождём...". Но вслух он, конечно же, стиснув зубы, произнёс совсем другое:
  - Мм... понятно.
  Испепеляюще посмотрел на Носкова и надеялся, что сам Носков этого не заметит. Но Миша ничего не мог с собой поделать. Они с Артуром уже давно считали Катю своей сестрой, хоть она ею и не была по крови, но по духу сразу ей стала, с первой встречи. И, как о сестре, они привыкли заботиться о ней и защищать её от всего, когда надо и когда не надо. Вот и сейчас был такой момент, когда Мишка не мог понять, надо или не надо, но прям кожей чувствовал неприязнь к следователю и хотел как-то оградить Катю от него. Ему казалось, что "этот следак" ничего, кроме неприятностей, Кате доставить не сможет. И они с Артуром неоднократно повторяли ей это. Она всегда их внимательно слушала, но почему-то всё равно лезла на рожон. И братья не могли понять почему. Сдался ей этот следак! Раньше жили спокойно и в ус не дули. Но теперь уже всё, теперь поздно менять маршрут. Мишку пугало то, что они понятия не имели, куда на этот раз влипла Барон. Какие у неё планы. Но он поговорит с ней. Теперь уже точно. Теперь ей не удастся открутиться. Только не после того, что он сейчас увидел. Теперь ей придётся всё объяснить. Именно в этот момент Катя открыла дверь ванной, впуская в комнату горячий пар, их с Мишкой глаза пересеклись, и он понял, что она понимает его. Понимает и всё расскажет. Сегодня. Ему стало спокойнее. Сегодня они всё узнают.
  
  ***
  
  Когда Артур пришёл с кексами, атмосфера в квартире Барон была уж немного разряжена. Его реакция на Носкова была почти такая же, как у брата. А почему почти? Да потому что Носков уже хотя бы не был в трусах, успел натянуть штаны. Катя не дала братьям уйти, а как гостеприимная хозяйка, сварила всем кофе и пригласила к столу. Она знала, что никто из трёх мужиков говорить ничего не будет, все почему-то чувствовали себя неловко. Поэтому Барон взяла всё в свои руки и начала рассказывать братьям про "мега-интересную" работу, которую они вместе с Носковым делают в отделе, насыщая рассказ различными подробностями. Братья внимательно слушали, умело делая вид, что им это всё очень интересно.
  - А сегодня ночью ко мне в квартиру пробрался вор, - спокойно и как ни в чём ни бывало, проговорила Барон, дожёвывая кусочек кекса. Артур подавился, а Катя продолжала, - вот Влад как приехал посреди ночи, так и остался, на всякий случай, вдруг вор вернётся.
  - Вор? - наконец выдавил Артур, еле скрывая усмешку и прекрасно понимая, кто этот вор, - и что он у тебя забыл? Неужели в этой квартирке есть что красть?
  - Вот и я о том же подумал, - вмешался Носков, - раньше этот грабитель навещал только богатеньких денди, а сейчас почему-то поменял курс. Вот это и интересно.
  - Раньше? - переспросил Мишка немного настороженно.
  - Ой, это вообще отдельная история, долго рассказывать. Но этот субъект уже не впервые совершает ограбления.
  - И он единственный, кого Влад пока не может поймать, - пояснила Барон.
  - Но ещё не вечер, - с энтузиазмом подхватил Носков, - преступник рано или поздно всё равно даст осечку, вот на этом мы его и поймаем. Хорошо, что с Катей всё в порядке. А ещё ваша сестра считает, что ограбления совершает женщина.
  Артур в очередной раз поперхнулся, посмотрел на Барон взглядом, говорящим "ты что совсем рехнулась?", но естественно вслух ничего не произнёс. А Барон только мило улыбалась, не могла позволить себе рассмеяться в голос.
  - Так а зачем он вообще приходил? Взял что? - не унимался Мишка, Артур сидел тихо.
  - Нет, оставил. Записку с очередным адресом. Если всё, как раньше, то это адрес следующего ограбления. Вот им мы сегодня и займёмся.
  Миша с Артуром переглянулись. В данный момент они понимали лишь то, что оба ничего не понимали. Они и понятия не имели, что следующее ограбление уже готовится и где именно оно готовится. Поэтому решили, что нет смысла слушать дальше росказни человека, который в любую минуту может надеть на них наручники. Только Барон может себе позволить такую смелость и одновременно глупость. Лучше они сейчас свалят отсюда, спокойно дождутся вечера, когда и смогут говорить свободно и задавать столько вопросов, сколько влезет. Они дружно пожелали Кате с Владом удачи в работе и сказали, что не будут мешать и отвлекать от сборов, надо ехать.
  - Заботливые у тебя братья,- прокомментировал Носков, как только за ними закрылась дверь. - Сейчас не часто такую дружную семью встретишь. Ты, кстати, не говорила, что у тебя есть братья. И почему, когда я изучал тебя, то не нашел никаких сведений о них?
  - Ты изучал меня? - как всегда, спокойно спросила Катя. - Ах да. Естественно. Ты ведь должен знать всё о своих работниках.
  - Ну да, не обижаешься? Это ведь не значит, что я тебе не доверяю, просто это моя обязанность.
  - Я не обижаюсь, - улыбнулась Барон, - понимаю. Ведь теперь это и моя обязанность. А о братьях нет сведений, потому что не родные, да и не двоюродные, тёть и дядь у меня не было никогда. Просто росли вместе, всё детство вместе, юность вместе, а потом так же вместе сюда переехали. Вот они и относятся ко мне, как к сестре, заботятся. Далеко не все даже родные братья так относятся к своим сестрам, как Миша с Артуром ко мне. Я считаю, что мне повезло. Бог забрал мою семью, но дал взамен их. Теперь они - моя семья. И я люблю их за всё, а особенно за то, что они всегда рядом. Ещё вопросы есть? - мягко спросила Катерина, домывая чашку.
  - Нет, - так же мягко и с довольной улыбкой на лице ответил Носков, скрестив руки на груди и облокотившись на спинку стула, - вопросов нет. Вы всё очень подробно разъяснили, господин будущий следователь.
  Катя рассмеялась, а Влад был доволен даже просто тем, что ему удалось вызвать у неё этот чудесный смех.
  Через полчаса они уже ехали по проспекту в офис и оба жаждали поскорее там появиться. Однако Носков даже не подозревал, что причины у них далеко не одинаковые.
  
  ***
  
  ПРОШЛОЕ. РОССИЯ
  
  У Кати с Каримом всё шло хорошо. Учить её воровскому искусству оказалось гораздо легче, чем он думал. У неё это было как будто в крови. Отпереть любую дверь, подкинуть идею, разработать план и привести его в исполнение, - всё это оказалось для Барон пустяком. Она делала всё настолько гладко и чисто, что Карим сразу понял - у девочки талант. И это было бы даже забавно, если бы не было так грустно. Если бы это была не та девушка, для которой он хотел счастливой и беззаботной жизни. Если бы это была какая-нибудь обычная работа. И ещё много разных "если бы".
  Их тандем работал так слажено, что за несколько лет такой "работы" их не только ни разу не поймали, но ещё и "позволили" совершенствоваться в воровском деле. Милиция была сбита с толку. Нет следов, нет свидетелей. Никаких улик вообще. И с каждым разом преступники брали новые высоты, дошло до того, что ограбления совершались в больших объёмах и под самым носом милиции, но они всё равно уходили незамеченными. Более того, следователи разных районов, которые вели их дела, даже не знали со стопроцентной уверенностью, что это были именно "они", а не "он" или "она", а иногда органам охраны правопорядка даже казалось, что это было какое-то "оно", потому что невозможно человеческому существу быть всегда настолько "невидимым", бесследным, бесшумным, изощрённым и продуманным. Неуловимым.
  Но они могли. Вместе они могли всё, что угодно. Они даже не поссорились ни разу, как обычные парочки, это им просто было не нужно. Барон и Рамазанов всегда понимали друг друга с полуслова, а иногда и без слов. Они просто чувствовали друг друга. Все вокруг видели: эти двое счастливы вместе.
  Тогда казалось, что это счастье будет длиться вечно. Так и должно было быть.
  Планировали ли они когда-нибудь остановиться?
  Да, планировали. Когда-нибудь. Когда им обоим надоест эта опасная, но такая адреналиновая, такая захватывающая тебя всего и без остатка работка.
  Но однажды случилось то, чего Катя не планировала и к чему оказалась не готова. Карим сказал ей, что хочет ребёнка.
  
  ***
  
  НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ. МИНСК
  
  "Хотите сделать любимой предложение, но ещё не выбрали кольцо?
   Сеть ювелирных магазинов "Марэкс" предложит Вам варианты на любой вкус и кошелёк". - Пела девушка сладким голосом из рекламы по радио, пока Носков с Барон ехали в отделение. "Приобретите обручальное кольцо в сети ювелирных магазинов "Марэкс" и вы услышите только "да". Без вариантов!"
  Носков подумал про себя "О! А что? Это вариант!", и так же про себя усмехнулся. А девушка с медовым голосом продолжала хвалить ювелирные изделия сети "Марэкс".
  "Ювелирные магазины "Марэкс" расположены во всех районах города, "Марэкс" заботиться о Вашем комфорте. А сейчас, внимание, приятная новость! В центре города прямо на крыше торгового центра "Корона" (такого Вы ещё не видели!) состоится открытие нового выставочно-ярморочного центра ювелирных изделий "Марэкс", где будет представлен самый широкий ассортимент ювелирных украшений. Презентация будет незабываемой. Каждого посетителя ждёт приятный и ценный подарок от сети. "Марэкс" ценит каждого клиента!"
  Носков ухмыльнулся.
  - На крыше! Чего только уже ни напридумывают, чтобы привлечь к себе внимание.
  Катя лишь безмолвно улыбнулась.
  - Слушай, а может мне воспользоваться их предложением и купить тебе кольцо, а? - продолжал Влад, весело поглядывая на Барон краем глаза. - Они утверждают, что ты ответишь "да". Вот и проверим, правду они говорят или нет.
  Но Кейт и на этот его комментарий ничего не ответила, а лишь слегка отвернула лицо к окну, но Владу показалось, что она улыбается.
  Машина Носкова уже почти на подъезде к офису проехала билборд с рекламой всё той же ювелирной сети "Марэкс", глаз Носкова ухватил адрес "Кальварийская, 24". Что-то заставило его насторожиться.
  - Катя! - почти выкрикнул он, - "Корона" находится на Кальварийской, 24???
  - Я не знаю, Корона и Корона... Но раз они пишут на рекламе этот адрес, значит, так и есть, а что?
  - Тебе он не кажется знакомым?
  - Кажется. Наверное, раньше слышала когда-то. Это ведь "Корона".
  - Кать, это адрес из записки. Или я что-то путаю? Она у тебя?
  - Нет, у Дениса. Но, по-моему, ты прав. Мне сразу показалось, что я видела его где-то совсем недавно. Теперь я вспомнила, где. Мы уже приехали, сейчас зайдём и убедимся.
  Всё оказалось именно так. В записке, оставленной грабителем, был написан адрес торгового центра "Корона", одного из самых крупных и самых посещаемых супермаркетов Минска.
  Носков было задумался, на что именно в "Короне" нацелен грабитель, слишком там много всего, почему торговый центр? Почему "Корона"? Но ответ пришел практически сразу. Всё складывается идеально в одну цельную картину. Тут же вспоминается медовый голос девушки из рекламы "... прямо на крыше торгового центра "Корона" ... открытие нового выставочно-ярморочного центра ювелирных изделий "Марэкс", ... самый широкий ассортимент ювелирных украшений".
  Носков и Барон в один голос выговорили:
  - "Марэкс"!
  Денис Петров ничего не понял, но через несколько минут они уже все вместе обсуждали эту догадку и что с ней делать.
  Охраны в день открытия будет много, в том числе и люди из его отдела. Владислав Вадимович не мог поверить, что на этот раз он точно знает дату совершения ограбления. Он точно знает дату, место и более того, его люди и он сам будут дежурить там целый день и сами лично контролировать безопасность. Преступник, которого он так долго не мог поймать, теперь сам идёт ему в руки.
  - Почему? Он ведь прекрасно знал, кому оставляет записку. А значит, он знает, что особенно теперь я по любому буду на месте, бдительность охраны будет как никогда высокой, и ему будет не то что тяжело, а даже, я бы сказал, невозможно провернуть то, что он задумал. Если только мы правильно понимаем, что именно он задумал! Может, эта выставка - всего лишь отвлекающий манёвр? Он знает, что всё внимание охраны будет приковано именно к ней. А его цель может быть и мельче.
  Катя с Денисом внимательно слушали его рассуждения.
  - Да? - Барон крутила карандаш в руках, - и какая же? Выставка будет масштабной, люди приедут ото всюду, подготовка начнётся за несколько дней, а в день открытия все остальные магазины будут закрыты. Этому грабителю просто не на что там больше нацеливаться, Влад. Смысл ему брать цель поменьше, когда до этого момента он брал побольше?
  Поразмыслив немного, Носков с ней согласился.
  - Да, я понимаю, что, скорее всего, ты права. В этот раз он нацелился на крупную рыбёшку. Но я не понимаю одного! Он что, играет с нами? Если ты хочешь совершить ограбление, зачем заранее ставить об этом в известность власти? Я не могу понять, Кать! В этом ведь нет никакой логики.
  - А может ему уже надоело бегать? Может, он хочет, чтобы его поймали? - просто предположила Барон.
  - Хочет, чтобы поймали? А почему бы тогда просто не прийти в отделение и сдаться? В этом хотя бы есть логика, а в том, что он делает - нет.
  - Влад... - мягко перебила его Катя, - ты уже пытался вычислить его с помощью логики. У тебя это получилось? Хоть раз? - Носков молчал, - так, может, стоит отбросить логику и посмотреть фактам в лицо?
  - Каким фактам?
  - У нас есть всё: дата, место, время и желание его поймать. А главное возможность. Наконец-то у тебя появилась реальная возможность узнать, кто он. Если ты не можешь понять, зачем он делает то, что делает, значит перестань пытаться, а просто сделай всё, что от тебя зависит, чтобы в этот раз не дать ему уйти. А как и почему он что-то делает, ты разберёшься потом, когда поймаешь и закроешь его. Тогда ты сможешь сам у него спросить. А пока сосредоточься на своих действиях, подбери людей, проинструктируй их как следует, они должны знать, на что идут и что от них многое зависит. Разработаем план наблюдения, установим камеры по всему периметру.
  - Кать... - Влад взял её руки в свои и поцеловал её прохладные пальцы, - я тебя обожаю.
  
  ***
  
  ПРОШЛОЕ. РОССИЯ
  
  Да, Карим захотел ребёнка. Он не просто захотел ребёнка, он уже давно мечтал о полноценной семье и спокойной жизни с Катей и их малышом. Он уже так ярко себе представлял, как они все вместе гуляют по парку, едят мороженое, как наведываются в гости к бабушке, как Вера Ивановна, которая уже тоже хотела внуков, нянчится с их малышом (или малышкой), как они живут спокойно, не боясь однажды открыть дверь и увидеть милиционера, пришедшего их арестовать после очередного ограбления. Не то чтобы Карим когда-нибудь кого-нибудь боялся, нет. Но он всегда хотел, чтобы его семья была в безопасности, а с такой жизнью неуловимых грабителей вряд ли безопасность когда-либо станет возможной. Карим считал, что сейчас у них достаточно денег, чтобы безбедно жить до самой старости. Поэтому самое время заканчивать с адреналином и становиться добропорядочными гражданами.
  Карим настолько увяз в своих мечтах о спокойной жизни с семьёй и детьми, что совершенно не подумал о том, чего хочет Катя. За свои 29 лет, 14 из которых он грабил квартиры и богатые дома, Карим повидал и испытал многое: много девушек, много друзей, много врагов, много денег, много трудностей и много радостей. Поэтому да, он готов был остановиться, чтобы посвятить себя семье, на обеспечение которой он уже заработал. И его чувства и желания были естественными.
  Но когда Кариму было 29, и он повидал многое, то Кате Барон не так давно стукнуло двадцать, он был единственным мужчиной в её жизни, хоть она и повидала много горестей и радости тоже много повидала благодаря ему, но к ребёнку была ещё совершенно не готова. Более того, Карим всегда считал, что Катя занимается ограблениями только потому, что ими занимается он сам. Он считал, что ей они не нужны и интересны ей настолько, насколько интересны ему самому. Он никогда не задумывался, что в её жилах течёт горячая кровь, адреналин течёт по венам, и она не хочет останавливаться. К слову сказать, он в 20 лет тоже не хотел. Эта работа была для неё словно приключение, словно испытание для её смекалки, скорости, смелости и других способностей, которые она постепенно в себе раскрывала. Это был вызов, который она бросала жизни. Опасность усиливала её жажду жить. И если Карим вертелся в этой сфере уже 14 лет, то Катя с ним вместе повертелась лишь три. Это всё равно, что закинуть вариться курицу в котелок и достать её недоваренной, в то время как огонь продолжает гореть. А её огонь горел ярким синим пламенем. И она знала, она просто чувствовала, что сейчас не готова ни бросить играть против закона, ни тем более быть матерью. А ещё она чувствовала Карима. Она понимала, что он хочет бросить, понимала, что он уже готов, готов к большему.
  Поначалу, когда Карим заводил разговоры на тему замужества, детей, спокойной жизни, Катя не придавала этому большого значения, потому что она думала, что речь идёт о перспективе. А в будущем она, конечно же, тоже будет хотеть и детей, и спокойную жизнь. Да и Карим никогда ни на чём конкретном не настаивал. Но когда такие разговоры стали повторяться, а со временем всё чаще и чаще, всё настойчивее... она просто испугалась. Испугалась ответственности материнства, испугалась, что не справится и не сможет быть ему хорошей женой и хорошей матерью их ребёнку. Испугалась, что разочарует и его, и Веру Ивановну, которая ждала их свадьбы и внуков так же сильно, как и сам Карим. А Катя любила его настолько сильно, что испортить его мечты своей неготовностью хотела меньше всего. А Вера Ивановна была для неё, как мать. Катя, в отличие от Карима, подумала об их разнице в возрасте и о том, что это означает для их семейной жизни. Ему 29 лет, в этом возрасте для мужчины уже вполне естественно хотеть иметь семью и вывести жизнь на ровную колею. Он рассчитывает на неё. Но она не может ему дать того, что он хочет и чего заслуживает. Барон прекрасно понимала, что ещё нескоро сможет. Да, он мог бы сказать, что он подождёт или уговаривать её в том, что всё будет хорошо, что ей нечего бояться и что всё у неё получится, она станет замечательной женой и матерью. Но она знала, что не станет. По крайней мере, не сейчас. Но она так же понимала, что не сможет убедить его в этом, не сможет заставить понять, что она чувствует, потому он всегда был уверен в ней гораздо больше, чем она сама. А если бы он и смог ждать, то она бы чувствовала себя ещё хуже. Ещё хуже от того, что забирает у него время. Время, которое он мог бы спокойно проводить с семьей, гулять в парке с детьми, есть мороженое, катать их на каруселях, навещать Веру Ивановну и видеть её счастливое лицо. И ещё много всего он мог бы. Если бы не она.
  Катя пыталась поговорить с ним, объяснить, что она чувствует, чего хочет и чего не хочет. Но его реакция была именно такой, какой она и ожидала. Он не торопил, но и уверял её, что у неё всё получиться и боятся нечего, он всегда будет рядом. Он не то чтобы не понял её, но он верил в неё, знал, что именно она его судьба, а ещё он просто забыл себя в 20 лет. Кто знает, может, если бы он вспомнил, что думал, чувствовал, чего хотел в свои 20 лет, может, тогда бы всё пошло по другому сценарию. Но он не вспомнил.
  И одним утром Карим проснулся, ещё не успев открыть глаза, протянул руку, чтобы обнять свою любимую девочку. Но её место было пусто. Лишь на тумбочке лежала записка, написанная её рукой.
  Когда он дочитал и осознал суть написанного, скупая мужская слеза медленно прошлась вниз по щеке и упала на бумагу. Он смутно осознавал, что происходит, может, он спит вообще? Может, это какая-то шутка или... её похитили? Или... ещё что-нибудь? Как такое вообще может быть?! Карим даже не мог разобрать, что он чувствует: боль, обида, неверие, ярость, злость, любовь или просто какое-то помутнение - всё это, казалось, присутствовало в нём одновременно.
  Но что бы он ни испытывал, это уже не могло изменить ситуацию.
  Она ушла.
  
  ***
  
  НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ. МИНСК
  
  В отделении милиции Московского района все сотрудники прекрасно знали, как следователь Носков относится к новенькой. Хотя это поначалу они так называли её между собой, а потом настолько привыкли, что она для них стала Катюшей, Катюней и Катенькой. Она нравилась всем. Да, надо признать, у Барон было такое свойство - нравиться всем. И конкретно сейчас она была особенно этому рада.
  Коллеги знали про то, что Марина - девушка их следователя, но они про неё и не знали ничего толком, потому что Владислав Вадимович не особо много о ней говорил. Зато, как только в их отделе появилась Катя Барон, стало видно невооруженным глазом, что Носков её обхаживает. Не было ни одного утра, чтобы он позволил ей самой добираться до работы, они всегда приходили вместе, Влад, как настоящий джентльмен, всегда открывал перед ней дверь, а по приходу в офис заваривал кофе. По вечерам они так же всегда уходили вместе, правда, куда именно они уходили, коллеги не могли знать точно, но иногда Денис Петров подбрасывал некоторую информацию, если что-то сам знал, например, что иногда они ездят ужинать в ресторан. В разговорах с коллегами и перед начальством Носков очень часто произносил её имя и так же часто хвалил её. Может, он и сам не отдавал себе отчёт, как часто он говорит о ней, но это нельзя было не заметить, а тем более работникам, для которых любая новость является дуновением свежего ветерка, а такая новость, как "начальник влюбился" вообще прям поднимает настроение и изменяет день в лучшую сторону. Они понятия не имели, что у Носкова с его Мариной, но по логике вещей они расстались, раз он теперь ухаживает за Катей. Сперва они не знали, чем закончатся эти ухаживания, но очень скоро стало понятно, что Владислав Вадимович настроен серьёзно. И каждый в тайне верил, что эти отношения, в конечном счёте, закончатся свадьбой. Так же думал и Денис Петров. Он прекрасно знал Влада! Если Влад Носков на что-то нацелен, то он обязательно этого добьётся. Даже с этим неуловимым вором вон как получается! Вроде не могли поймать никак, а тут всё равно происходит так, что рано или поздно, но грабитель сам идёт ему в руки и очень скоро неуловимый станет схваченным. Хотя легенда о нём, скорее всего, навсегда останется гулять в стенах этого здания. А с девушками у Носкова вообще никогда проблем не было. Из-за привлекательной внешности и задиристого характера пофигиста он всегда пользовался у них спросом. И Маринке просто повезло, что он так сильно помешан на своей работе, иначе, он изменял бы ей гораздо чаще. Так и с Катей Барон будет, она пока сопротивляется, но Носков всё-таки добьётся её. Денис в этом был уверен. И вот даже сейчас - Влад поцеловал ей руки так, как будто хотел их съесть, а она даже почти и не смутилась! Сам Влад, к слову сказать, тоже заметил это, и настроение его улучшилось ещё больше.
  На том этапе, когда они обсуждали план расстановки людей на выставке, Носков расписывал каждого пофамильно и на чётко определённые позиции. Инструкции будут раздаваться позже, об этом уж он позаботится, чтобы все чётко понимали, что это не просто выставка, не просто обычное мероприятие, а важная операция по поимке того, кого они так долго искали.
  - Влад... - загадочно произнесла Катерина.
  - Что, дорогая? - как ни в чём ни бывало, отреагировал Носков, не поднимая головы от плана, разложенного на рабочем столе.
  - А поставь меня к Макарову и Нестеренко.
  У Носкова мурашки пробежали по коже.
  - В смысле? - её просьба заставила его всё-таки поднять голову от плана и посмотреть на неё. - Ты хочешь участвовать? Кать, но это опасно, тебе нечего там делать, поверь. Там будут специально обученные люди, они знают, что делать. Я не хочу рисковать тобой.
  Он видел мольбу в её глазах, а этому было очень сложно сопротивляться.
  - Влад, послушай. Я работала с тобой, и ты уже многому меня научил. А если я хочу стать следователем (а я хочу!), то должна не бояться опасности, а быть к ней готова. Тем более я знаю это дело не хуже всех твоих людей, я знаю детали, особенности работы преступника и, в конце концов, это ко мне в квартиру он залез.
  - Кать...
  - Влад, ну пожалуйста. Мне ничего не угрожает, я ведь не одна там буду.
  - А почему именно Макаров и Нестеренко? Их позиции рядом со складом. Почему бы тебе, если уже так хочешь там быть, просто ни прогуливаться по залу и смотреть, чтобы всё шло хорошо? Понимаешь, Катюнь, я не поставлю тебя рядом со складом, потому что эта позиция одна из самых опасных, даже я бы сказал, самая опасная. И умеешь же ты выбирать, а!
  - А ты умеешь сказать! - развеселилась почему-то Барон, - Не самая опасная, а самая интересная. Я знаю, что делаю, Влад. Пускай твои два амбала охраняют склад снаружи и отпугивают одним своим видом. А я маленькая, я могу быть внутри, и если даже кто-то туда проникнет непонятным тебе образом, то я смогу спрятаться, а твои амбалы нет. Я смогу наблюдать за ними, заснять их, понять, как именно они работают, а Нестеренко с Макаровым только и умеют, что охранять, никаких аналитических способностей. Представь, каким важным свидетелем я буду, и какую информацию получишь ты! Я смогу дать сигнал о них и остаться незамеченной. В конце концов, я умею стрелять, и я не из пугливых, поэтому они никуда не уйдут. Это твой шанс, Влад. Неужели ты хочешь его упустить? А по залу пускай прогуливаются другие амбалы и отпугивают людей, - Носков захохотал в голос от этих её слов.
  - Слушай, ну и умеешь же ты убеждать, Барон!
  Катя чуть было ни подпрыгнула от радости, но Носков немного охладил её пыл:
  - Но я не сказал "да". Я говорю, что подумаю.
  - Хм...может, мне тебе купить кольцо из ювелирной сети "Марэкс" и сделать предложение? Уважаемый мистер Влад Носков, дадите ли вы согласие на моё дежурство с Макаровым и Нестеренко в очень ответственную ночь? - Носков было ещё раз расхохотался и хотел что-то возразить, но Барон опередила его - Стоп! Ничего не говори, кроме "да"! Ты должен ответить только "да". По крайней мере, так обещали в рекламе.
  Денис Петров, слушая всё это, лишь качал головой, шуточки, всё шуточки. "Как же она умеет на него влиять!"
  А Носков с Барон вместе засмеялись и откинулись на спинки своих стульев. Влад посмотрел на неё абсолютно влюблёнными глазами и произнёс в очередной раз:
  - Барон... Я тебя обожаю.
  
  ***
  
  Конец рабочего дня всё приближался, и Катя думала о предстоящей встрече с Мишкой и Артуром. А Влад тем временем думал о предстоящем разговоре с Мариной. Он уже решил окончательно, что сегодня всё ей расскажет.
  Но когда Носков открыл дверь своей квартиры, то сразу понял, что что-то не так, не как обычно. Зашёл в ванную помыть руки и понял, что именно. Не было теперь везде расставлено всяких ярких и пахучих банок-склянок, все её бутылочки, вся косметика - все её вещи исчезли.
  Да, Маринка не глупая, сама всё поняла и поэтому ушла. Влад с одной стороны почувствовал себя сволочью, но с другой стороны ему стало немного легче от того, что теперь между ними всё понятно и он хотя бы не шокирует её, когда скажет, что они расстаются. Но поговорить и расставить все точки над i всё равно нужно, ведь он хочет быть уверен, что между ними не останется никакой недосказанности или недопонимания. Он хочет быть уверен и в том, что в любой момент сможет привести Катю в свой дом и жить с ней здесь, не будучи никем потревоженными. И куда же могла пойти Маринка? Логично, что к родителям, куда ещё?
  Носков набрал её номер телефона, спросил, где она, убедился, что он прав и она у родителей.
  - Марин, нам нужно поговорить. Я сейчас подъеду, ладно?
  Немного помолчав, как бы собираясь с мыслями, Маринка ответила коротко:
  - Ладно.
  Через двадцать минут Носков уже ждал в машине возле подъезда её родителей.
  Надо отметить, что у Носкова и Марины даже в такой момент, когда, казалось бы, всё было ясно, чувства и ожидания были совершенно разными, хотя они оба об этом и не подозревали. Влад ехал к ней с одной единственной целью - сделать себя свободным. Окончательно и бесповоротно. Он считал, что уже давно должен был решиться на это, но так же он считал, что и сейчас ещё не поздно. Его собственное эго настолько овладело им, что его и мысли не посещало, что Марина может думать по-другому.
  Марина же, когда увидела его имя на экране вибрирующего телефона, испытала такую гамму чувств, что её даже описать сложно. Она была счастлива даже просто видеть, как он звонит ей. Она ждала этого звонка с того самого момента, как ушла от него утром, хоть и понимала, что обнаружит он её отсутствие только вечером, когда вернётся с работы (если вообще вернётся). Целый день она только и думала об этом самом моменте, она рисовала картины в своём воображении, как он возвращается домой, видит, что её нет, и начинает волноваться. Как он мчится за ней на всех порах, когда понимает, что она ушла насовсем. Как именно в этот момент он осознаёт, насколько сильно он любит её, как ему её не хватало все эти дни их отчуждения. Понимает, что она самая лучшая. А та девчонка - это....это всего лишь интрижка.
  И вот он ей звонит и говорит, что сейчас приедет. Еле скрывая нарастающее волнение и сдерживая улыбку (от того, что она просто рада его видеть), Марина села к нему в машину. Она ждала, что он что-нибудь скажет. И он сказал.
  - Марин, прости меня за всё, я должен был раньше тебе всё рассказать.
  - Рассказать что?
  - Что я люблю другую женщину, - как ни в чём ни бывало, ответил Влад. - Просто работа, работа и ещё раз работа, я закрутился. А потом просто не мог решиться. А пока я решился, в итоге, ты и сама всё поняла. Хотя я был уверен, что ты и раньше могла это чувствовать, ведь между нами никогда не было искры. Думаю, ты понимаешь, о чём я говорю. Марин? Марина?
  Марина молчала. Она... она просто онемела. Всё, что она только что услышала, для неё было полнейшим шоком. Она настолько не ожидала услышать именно то, что услышала, что не могла адекватно реагировать, её организм тупо выдавал защитные реакции одну за другой. Сразу она молчала, хотя в душе всё больше росла буря, но когда он позвал её, её имя как бы заставило всю её вылезти из своей защитной раковины спокойствия, и она взорвалась:
  - Что Марина?! Что Марина?! А теперь ты послушай меня, Влад, внимательно послушай. Я полюбила тебя с самой нашей первой встречи. Когда мы начали жить вместе, я была самой счастливой женщиной на свете. Думаешь, я не видела, что свою работу ты всегда любил больше, чем меня? Конечно, видела и чувствовала это! Но я смирилась. Я смирилась, потому что ради тебя, Носков, я готова была смириться с чем угодно! Я подумала, что если буду заботиться о тебе, то ты оценишь, подумала, что домашний уют и постоянное моё внимание это именно то, что тебе нужно. Я постоянно убиралась в квартире, готовила тебе еду, гладила твои вещи, следила за тем, чтобы всё было, как тебе нравится. И ты был доволен. Да, Влад, ты был доволен, и не надо сейчас говорить, что тебе это не нравилось. Конечно, нравилось! Ты приходил домой уставший, а твоя женщина обнимает тебя, целует, готова слушать твои рассказы хоть всю ночь, хотя завтра на работу, на плите всегда горячий ужин, и я ни разу не отказала тебе в сексе, ни разу, и не важно, устала я или нет. Потому что я люблю тебя, Влад. Всегда любила. Любой другой мужчина просто на руках бы меня носил, но не ты. Ты настолько привык к хорошему, что стал просто воспринимать меня как должное. Но я и на это не обращала внимания, я всегда и везде шла тебе на уступки, всегда старалась понять тебя, ни разу не устроила скандала, хотя могла бы, ведь поводов было предостаточно! Видно, надо было устроить, надо было! На меня всегда обращали внимание другие мужчины, но ты этого даже не замечал никогда, конечно, ведь я-то никого вокруг, кроме тебя, не видела. А теперь ты заявляешься сюда и говоришь мне, что между нами никогда не было искры?! Ты заявляешься сюда не для того, чтобы просить меня вернуться, на что я, дура, надеялась, а чтобы просить уйти. И это после стольких лет, как мы вместе, ты вот так просто и без разговоров и объяснений бросаешь меня, объясняя это лишь тем, что между нами, якобы, никогда не было искры?! Это у тебя, Влад, её никогда не было. Если бы я только могла это видеть раньше... Если бы я могла... Я потратила на тебя свои лучшие годы, лучшие чувства, отдавала тебе все свои силы и всю себя. Но знаешь что? Хорошо... я уйду. Уйду. Я вижу, что не нужна тебе, поэтому оставаться и разговаривать с тобой о чём-то смысла нет. Его нет ведь, да?
  Носков молчал.
  - Ответь мне. Есть ли смысл пытаться что-то вернуть? - настаивала Марина.
  - Я люблю её. Очень сильно.
  Сглотнув, еле сдерживая слёзы и делая вид, что всё хорошо, Марина попросила:
  - Продолжай.
  - Я ещё никогда не чувствовал ничего подобного. Я чувствую, что мы с ней родственные души. Мы одинаковые. Мы всегда на одной волне. Нам нравится одно и то же. Я не могу тебе объяснить, что я чувствую, но мне хочется, чтобы она всегда была рядом. Хочется схватить её и никуда не отпускать. Прости, Марин... Я не знаю, понимаешь ли ты меня, но мне кажется, что если я упущу этот шанс, то потеряю не просто эту девушку, а всю свою жизнь.
  - Понимаю ли я тебя? Конечно понимаю... я ведь то же самое чувствую к тебе, Влад.
  - Марин...
  - Стоп! Не продолжай. Это уже слишком... - она вытерла слегка выступившие слёзы кончиком рукава кофты и еле слышно выговорила: - пока, Влад. - А затем выбежала из машины.
  - Марина! - пытался ещё раз извиниться Носков, - Марин, прости меня! - но она его уже не слышала.
  Если бы он слышал сам себя со стороны и смог бы понаблюдать за собой, то, возможно, понял бы, насколько нелепо он себя вёл. Насколько жестоко и насколько эгоистично. Он как ребёнок, который поигрался с одной игрушкой, а когда купили новую, то старая оказалась не нужна, и он её просто выбросил. Но человеку, которому жизнь всегда шла навстречу, сложно это понять. Он в семье единственный ребёнок, поэтому с самого детства получал повышенное внимание, которое не нужно было ни с кем делить. Поскольку господь бог наделил его привлекательной внешностью, то вниманием женщин он тоже никогда обделён не был, даже можно сказать, что это внимание было повышенным, что Носков всегда воспринимал как должное. Да и вообще, любовь и почтительное отношение к своей персоне Влад считал чем-то обыденным, а с противоположными проявлениями чувств он сталкивался крайне редко и, как правило, такие люди рядом с ним долго не держались. Вот и сейчас Носков не мог адекватно оценить ситуацию. Для него вроде бы ничего экстраординарного не произошло, люди сходятся и расходятся, так бывает, это жизнь, надо просто двигаться дальше, вот и всё. Он был далёк от того, чтобы задуматься и понять, хотя бы попытаться понять, что чувствует в этой ситуации Марина. Просто он нашёл свою спутницу жизни, свою вторую половинку, а Марина пока ещё нет, вот поэтому она и не может так легко отпустить ситуацию и отношения с ним, как это сделал он. Так он считал. Да, именно так. Но чтобы успокоить маленького червя, который всё-таки хоть чуть-чуть, но точил его где-то изнутри, Носков убедил себя, что он всё делает правильно, что скоро и Марина найдёт своё счастье, а потом ещё и спасибо ему скажет. Успокоил себя, завёл двигатель и поехал домой. Свободный.
  
  ***
  
  Катя Барон не могла даже надеяться на быстрый и гладкий разговор с братьями. Она знала, что должна им рассказать, что происходит, объяснить всё. Но она также понимала, что объяснять она будет всё, да не всё. Иначе они просто не позволят ей сделать то, что она так давно планировала и чего очень хотела.
  Насколько Катерина знала Мишку и Артура, она могла сказать с уверенностью, что всё то время, что она работает в участке, они следили за Владом, хоть она и сказала им на время залечь на дно. Но Барон не могла винить их за это. Они просто хотели знать, что она в безопасности. Эти трое настолько хорошо знали и чувствовали друг друга, что Барон, говоря им залечь на дно, знала, что они ослушаются, а братья прекрасно понимали, что она знает, что они ослушаются. Казалось бы, к чему вообще тогда эти разговоры и это соглашение? А к тому, что они всегда заботились друг о друге, и Катя должна была их хотя бы предупредить, что если они на время не остановятся, то это может быть опасно. Но они это и так знали. Вся их жизнь была опасной. Они рисковали каждый день, поэтому просто привыкли к опасности. А ещё они привыкли знать либо всё, либо как можно больше о людях, с которыми имеют дело, а тем более, если это люди, против которых они играют.
  И вот теперь Барон предстояло прояснить для них очень многие моменты. Например, зачем понадобилось идти работать в отделение милиции, да ещё и к тому следователю, который ведёт их дело. А ещё им, конечно же, будет интересно узнать, на самом ли деле ей нравится этот следак, ведь она проводит с ним почти всё время. Он даже девушку свою бросил ради Барон. О да! Миша с Артуром это знают, они ведь пристально за ним наблюдают и видят, что происходит. Отношения с ним - это часть её плана, или она реально влюбилась и решила бросить всё то, чем они вместе занимались, бросить их и остаться с этим Носковым? А ещё их будет интересовать то, когда она успела забыть Карима.
  Все эти вопросы Катя прокручивала у себя голове, когда садилась к братьям в машину. Они помчались все вместе по направлению к МКАД, к тому загородному дому, где она, казалось, так давно уже не была. К дому, по которому она так соскучилась и где чувствовала себя самой собой. И, несмотря на предстоящий разговор, она была до безумия рада снова быть рядом с ними, с её Мишкой и её Артушей. Как будто в прошедшие пару месяцев она потеряла себя, а теперь снова нашла. Рядом с семьёй.
  
  
  ***
  
  Надо отдать должное Артуру с Мишей, они не стали сразу её допрашивать, а позволили вдоволь насладиться домом. Мишка заварил её любимый индийский чай. Катя была благодарна им за всё. Она с удовольствием растянулась на своём мягком широком диване и вдохнула аромат этого дома. Губы расплылись в довольной улыбке. Только сейчас она позволила себе вспомнить, как здесь хорошо и как сильно ей этого всего не хватало. Не хватало этого дома с его атмосферой, не хватало этих двоих балагуров, не хватало свободы действий. Но она сама выбрала то, что сейчас имела, поэтому ни о чём не жалела.
  - Ну что, - начал с родительской улыбкой Артур, - довольная, как кот?
  - Вообще-то, говорят "как слон", - отрапортовала Барон.
  - Ну и пускай говорят! Ты у нас кот, а не слон.
  Барон села на диване, свернув ноги, как тибетский йог.
  - Ребят... я так по вас скучала...
  - Мг, что-то мы не заметили, - не удержался от язвы Мишка. - Зато заметили, как ты неплохо проводила время с нашим следаком. А потом ещё и в твоей квартире его застали в одних трусах. Что происходит, а? Кот. Ну, скажи нам, что изменилось?
  - Планы, - невозмутимо и очень спокойно ответила Кейт. - Изменились планы. Только и всего.
  - Ммм... не посвятишь?
  - Не нагнетай. Я раньше без вас ничего не делала и сейчас не собираюсь. И сегодня я приехала, потому что пришло время.
  Братья вопросительно посмотрели на неё.
  - Время для чего? Может, ты решила уже остановиться, выйти замуж за этого Носкова, нарожать ему детей и жить счастливо до конца дней?
  - Мишка, не перебивай, - вставил Артур, - дай ей сказать. Потом будем задавать вопросы.
  - Миша, через несколько дней у нас новое дело. Вы мне нужны. Мы провернём его и уедем.
  - Уедем? Зачем? Раньше проворачивали разные финты и умудрялись оставаться и жить спокойно.
  - Надо уехать. Не сможем остаться, Миш, не сможем.
  - Почему?
  - Через несколько дней у "Марэкс" будет выставка. Вы, наверняка, слышали об этом. Так вот мы там будем.
  - Мг, а ещё там будет куча ментов и охраны. Наверное, больше, чем посетителей. - Не унимался Мишка.
  - Да, и среди этой охраны буду я. - Всё так же невозмутимо проговорила Барон.
  Воцарилось полное молчание, которое периодически прерывалось лишь потягиванием чая из чашки. Наконец, Артур задал вопрос, который так и висел в воздухе:
  - Кать. Что ты хочешь сделать? Вынести часть драгоценностей с выставки? Но это нереально! Мишка прав, там повсюду охрана. Нафига нам это надо вообще? У нас куча денег, Кать. Зачем нам так палиться? Это всё равно что просто пойти и сдаться ментам "Вот я, берите!" И это то, ради чего ты паришься в этом скучном отделе с этим скучным ментом?
  - Ну, во-первых, он не такой уж и скучный, - усмехнулась Барон, а лица братьев прям скривились. - Во-вторых, я хочу вынести не часть. Я хочу вынести всё!
  Артур поперхнулся чаем.
  - А теперь слушайте меня внимательно. Все вопросы потом. План такой. Нам не нужно выносить драгоценности, это действительно бессмысленно. И скучно. Мы же не мелкие воришки, которые будут красться на цыпочках со спрятанной в кармане брошкой.
  - Но ты только что сказала, что хочешь вынести всё.
  - Хочу. И вынесу. Но не таким способом. Смотрите, это выставка-ярмарка, так? Так. Туда мелкие сошки не пойдут, приедут те люди, которые в состоянии купить хоть что-нибудь из представленного товара. А поскольку "Марэкс" одна из самых дорогих ювелирных сетей, хоть и позиционирует себя, как доступная для любого кошелька, то приедут туда крупные бизнесмены и их жёны, слышала, что будут политики, представители международных корпораций, представители шоу-бизнеса и так далее. Так вот, такие люди, как правило, наличные в таком количестве носят с собой крайне редко. У них всегда под рукой банковские карточки, которые они и достают из своих золочёных кошельков, когда хотят купить очередной мерседес. То же самое будет происходить и на выставке. Посетители будут расплачиваться за драгоценности именно карточками, а не наличными. Подготовка к выставке уже началась, и я точно знаю, что аппараты для оплаты банковскими карточками уже установлены. Вот только деньги от продаж будут переводиться на счёт "Марэкс" не напрямую. "Марэкс" уже открыла отдельный счёт, специально для того, чтобы на него поступили вырученные с выставки денежные средства. Им это нужно для статистики и анализа, на которые уходит плюс минус один день. Затем уже эти деньги переводятся на международные счета этой ювелирной сетки или её основателей. Они всегда действуют именно таким образом. В этот раз всё пойдёт по такому же сценарию с той лишь разницей, что вырученные деньги до руководства компании "Марэкс" не дойдут. Знаете, куда они дойдут? На наши с вами счета в Италии и Швейцарии. Ну как вам план? - поинтересовалась Барон настолько будничным тоном, как будто описывала не запутанный план хищения крупной суммы денег, а приготовление какого-нибудь блюда и в конце всего лишь спросила "есть будете?".
  Оба Рамазанова сидели с приоткрытыми ртами. Они даже не могли сформировать вопросы, которые рождались в их головах, поэтому какое-то время просто молчали, то ли переваривая информацию, то ли оценивая шансы. Но Катерина терпеливо ждала. Наконец, Артур подал голос:
  - Но Кать, как мы сможем перевести эти деньги на наш счёт? Я не смогу получить доступ к личным данным, максимум, что смогу сделать, это узнать сам счёт, но пароль к нему... без шансов. Тем более, ты представляешь, какая там защита стоит? Взломать просто так не получится. По крайней мере, за такое короткое время. У меня, конечно, есть крутые подвязки во всех сферах, но в данном случае это слишком круто даже для меня.
  - Я знаю... Вот только... я уже её взломала.
  Они не поверили своим ушам.
  - Барон, но как!? - с нотками неверия и восхищения в голосе воскликнул Артур.
  - Кейт, я, конечно, знал, что ты - мозг. Но чтоб настолько! - Мишка от души расхохотался на всю гостиную. Артур не унимался:
  - То есть ты хочешь сказать, что у тебя есть пароль к их ещё пока пустому новому счёту? И мы можем хоть сейчас проверить баланс и делать с ним, что захотим?
  - Да, у меня есть пароль. И да, можем. Но, естественно, не будем. Теперь вы понимаете, как всё просто? Мы просто перенаправим все вырученные от продажи драгоценностей деньги на свои счета.
  - Подожди, а откуда перечислять будем? Они ведь отследят комп. Ты же не на почту пойдёшь...миллионы перечислять. Тем более там камеры везде. И дома тоже не сделаешь этого. Загребут сразу.
  - Вот именно поэтому мне и было так нужно попасть в охрану. Единственное, что мне осталось сделать, это уговорить Влада определить меня именно на склад. На складе будет компьютер с выходом в интернет для отслеживания камер наблюдения за залом, входами и выходами. Я думаю, мне хватит времени, чтобы сразу настроить автоматический перевод поступающих на счёт "Марэкс" денег на один из наших счетов.
  - Но они же мигом вычислят, на чей счёт перенаправлены все деньги. Ведь счета открыты на наши имена.
  - Нет. Не вычислят. Потому что деньги будут перенаправлены на счёт некой Ольги Вячеславовны Дубиной. "Марэкс" в своём расследовании сможет дойти лишь до неё. Деньги на счёте упомянутой мисс задержатся недолго, ведь она любезно предоставит их в наше пользование. Пока следствие будет пытаться выйти на Ольгу Вячеславовну или даже проследить движения по её счёту, он уже будет закрыт. И милиция снова в тупике.
  - И где же ты откопала эту славную женщину Ольгу Вячеславовну, которая приютит наши денежки, затем все до копейки их нам вернёт, не потребует доли и будет держать рот на замке? - Ехидно и в полном замешательстве поинтересовался Мишка, потому что он впервые сталкивался с такой невероятной и опасной схемой махинаций прямо под носом у милиции.
  Катя Барон не проронила ни слова. Она поднялась с дивана, подошла к письменному столу, открыла нижний ящик, где были аккуратно складированы различные документы, вытянула из-под самого низа какую-то книженцию размером с паспорт и протянула её Мише Рамазанову. Рамазанов так же молча взял её, развернул. Это действительно был паспорт. С фотографии на него смотрела Катя. Он едва начал произносить свой вопрос:
  - Кейт, зачем мне твой.... - как тут же оборвал себя, не закончив его. Надписи на странице с фотографией ясно говорили, что паспорт принадлежал Дубиной Ольге Вячеславовне, а не Барон Екатерине Максимовне, которая своими янтарного цвета глазами смотрела на него с фотографии.
  
  ***
  
  - Где ты его взяла? Когда успела? - спросил Артур, а Миша до сих пор сидел молча и внимательно рассматривал паспорт и фотографию Барон.
  - Купила. Несколько месяцев назад. Ты удивлён?
  - Да. И не тем, что купила. А тем, что мы ничего об этом не знали. То есть ты уже несколько месяцев назад знала, что он тебе понадобится? Почему тогда мы об этом узнаём только сейчас?
  Катерина закусила губу и внимательно посмотрела на обоих.
  - Вы же хорошо знаете, что я не люблю болтать языком просто так. А тогда ещё ничего не было ясно. Тогда это был всего лишь план. Вот и всё. Что-нибудь могло сорваться и мы бы не смогли его провернуть. Так зачем мне зря полоскать вам мозг, если ничего ещё не было ясно? Но я говорю сейчас. Сейчас всё точно и ясно. И всё готово. Билеты на самолёт для нас уже куплены. Осталось только упаковать чемоданы, братцы-кролики, - не могла скрыть весёлости в голосе Барон.
  У Рамазановых до сих пор в голове не укладывалось всё это. Всё так быстро изменилось. Они знали, что от Барон можно ожидать чего угодно. Но им всё равно никогда не удавалось предугадать её действия, а тем более быть к ним готовыми.
  Но Мишке всё не давал покоя один вопрос:
  - Ладно, Кейт, но если всё так ладненько получается и нас никак не отследят, то зачем нам сваливать из Беларуси? - Видимо, ему Минск очень полюбился.
  - Миш, это счёт они не отследят, и деньги будут в безопасности. Но компьютер, с которого они были переправлены со счёта "Марэкс", они отследят в два счёта. А поскольку работать я буду со складского компа прямо на выставке, то, как думаешь, у Носкова хватит ума понять, что это сделала я?
  - Катя, ты сумасшедшая совсем! Чокнутая! - не смог сдержать бешенства в голосе Артур. - Я даже не подумал об этом сразу из-за такого количества информации. А что если твой Носков сразу сообразит, что к чему? Он же наденет на тебя наручники прямо там на месте! И ни до какого аэропорта ты не доедешь! О чём ты думаешь? Зачем тебе так рисковать?
  - Артур, успокойся, пожалуйста. Я всё продумала. У нас будет ровно столько времени, сколько нужно, чтобы доехать до аэропорта и успеть на рейс. Я знаю, где и когда будет Влад. Я знаю о каждом его шаге и обязанностях. И если я говорю, что время у нас будет, значит, так оно и есть. А у тебя, Миш, надеюсь, теперь есть ответ на вопрос, почему нам надо обязательно свалить из Беларуси.
  Миша молчал. А Артур, уже немного успокоившись и обдумав её слова, задал свой последний вопрос:
  - Кот, а с чего ты взяла, что твой следак доверит тебе склад? А вдруг нет, что тогда?
  Катя ответила не сразу. Сосредоточенное выражение лица и мутный взгляд говорили о том, что она прокручивает в голове варианты. Но какие именно варианты исхода событий она прокручивала, никто так и не узнал, она ответила лишь:
  - Он доверит мне склад.
  
  ***
  
  Как только Влад приехал домой после разговора с Мариной, он тут же набрал номер Барон. Она к тому моменту уже закончила душевную беседу с братьями и собиралась ложиться спать. Носков поинтересовался, как прошла эта встреча и слишком ли сильно он не нравится её братьям. Катя звонко засмеялась, сказала, что не слишком, а как раз в меру. То, что нужно. Они поболтали ещё о разных мелочах. По правде сказать, Носкову было без разницы, о чём разговаривать, он просто хотел слышать её голос. Про Марину он ей ничего говорить не собирался. Зачем? Он теперь свободный человек. Не нужно впутывать сюда прошлое. Когда разговор пора было заканчивать, Влад сказал, что соскучился и спросил, смогут ли они завтра поужинать вместе. Он уже не робел, как раньше, теперь он чувствовал себя смелее. Он был уверен в своей неотразимости и в том, что у его любимой такие же чувства, как и у него самого. Носков не видел больше никого вокруг, кроме неё. И слушал он только её. Никаких доводов рассудка для него не существовало. Он просто видел цель и шёл к ней напрямик. На ужин она согласилась. И теперь он точно знал, что сделает дальше. Больше тянуть нет смысла.
  
  ***
  
  Носкову нужно было вплотную заниматься подготовкой охранных мероприятий, но он ходил целый день, как чумной, в ожидании вечера. Не мог ни о чём другом думать, а особенно, когда видел рядом её красивое лицо. В отделении все заметили, что с ним что-то происходит. Обычно Владислав Вадимович это сама собранность, энергичность, ответственность и смекалка. А сегодня он прямо на себя не похож. Но никто не решался спросить, что происходит. Никто, кроме Дениса Петрова, верного друга и коллеги. Но Носков даже не утруждал себя объяснениями, он лишь сказал "завтра ты всё узнаешь, Дёня. Всё завтра". Петров и сам понимал, что это странное поведение как-то связано с Катей Барон. Да и вообще, с тех пор, как она появилась в их отделе, Влад буквально смотрит ей в рот, а сейчас и вообще с ума сошёл. Как бы производительность отдела не упала на почве этой резко вспыхнувшей любви. А тем более, сейчас! Сейчас, когда им наоборот нужно быть максимально собранными, ведь буквально через пару дней они должны будут поймать "неуловимого". А именно так их отдел прозвал грабителя, который создал единственный висяк в их благополучном отделе. И если они его действительно поймают, то Влад получит майора, он ведь так давно шёл к этому! Но было похоже, что сейчас Носков напрочь забыл о званиях, в его голове было что-то другое. Денис Петров только и успел подумать "ох уж эти женщины....", как его босс вылетел из кабинета со словами "скоро вернусь" затем остановился на пороге и добавил "наверное". Так, Денис с Катей остались вдвоём писать отчёты, разгребать текущие дела и составлять план охраны объекта предстоящей выставки-ярмарки. Куда поехал Носков, никто понятия не имел, но день неумолимо близился к вечеру, и Кате очень скоро предстояло это узнать.
  
  
  ***
  
  Вернулся Носков прямо к концу рабочего дня и только для того, чтобы забрать Катю. Когда Барон увидела, в каком виде он открыл перед нею дверь автомобиля, только и смогла произнести:
  - Влад... ты...выглядишь шикарно. Что сегодня за праздник?
  - Встреча с тобой для меня всегда праздник, - без тени улыбки отрапортовал Носков.
  Он на самом деле выглядел шикарно. Прям с иголочки. Дорогой брючный костюм, элитный парфюм, от которого все девушки сходили с ума. Свежая стрижка. Рубашка с расстёгнутыми верхними пуговицами, немного приоткрывающими спортивную грудь. Сильные руки уверенно сжимают руль автомобиля, уверенный взгляд смотрит вперёд. У Барон даже немного голова закружилась.
  - Куда мы едем?
  - К тебе. Ты переоденешься, и мы поедем ужинать.
  - Не уверена, что у меня есть что надеть. Так, чтобы выглядеть более или менее на равных с тобой, - Барон улыбнулась краешком губ.
  - Ты всегда на высоте, Катюша! Не знала об этом? - в тон ей ответил улыбкой Носков. Одновременно глядя на дорогу и протягивая руку к заднему сиденью, он взял оттуда подарочную коробку и положил на колени Барон.
  - И что это такое?
  - Дома посмотришь. Хотя, можешь и сейчас открыть.
  - Нет. Дома посмотрю. - Слегка закусила губу Кейт. Таким уверенным и решительным она его ещё не видела никогда.
  Её поведение, её реакция, взгляд, улыбка, выражение лица и движения тела - всё в ней удивляло Носкова постоянно. Она никогда много не говорила, как большинство девушек. Она не пищала от восторга, не впадала в панику, не повышала голоса, чтобы ни случилось. Её движения всегда были аккуратными, сдержанными, какими-то элегантными, женственными. И при всём при этом, её нельзя было назвать неэмоциональным человеком, она умела от души смеяться ярким искристым смехом, от которого Владу самому хотелось хохотать до упаду и который хотелось слышать бесконечно. Она всегда умела выражать свои эмоции, просто делала это по-своему, не переигрывая, как это часто делаю многие другие. Она была искренней, внимательной, умной. Она для него была примером того, какой должна быть настоящая женщина. Ему казалось, что он знает её сто лет, и одновременно с тем, всё равно в ней остается какая-то загадка для него. Он чувствовал это. Чувствовал, что эта девушка никогда не станет для него полностью открытой книгой. И от этого влечение к ней с каждым днём становилось больше, сильнее, невыносимее. Она закусила губу, он смотрел на неё в этот момент, и больше всего на свете ему хотелось притянуть её к себе и самому аккуратно прикусить эти красивые губы. Но он не мог. Знал, что надо немного подождать. Осталось совсем чуть-чуть.
   Они подъезжали к Катиной квартире, и Носков сказал, что подождёт её в машине. Барон ответила "я быстро" и оставила его наедине со своими мыслями. Он мог контролировать свой внешний мир, но больше не мог контролировать внутренний. Не мог с тех самых пор, как она появилась в его жизни. С тех самых, когда первый раз переступил порог её квартиры, всего лишь намереваясь проверить зацепку, место следующего ограбления. И обычный рутинный ритм его работы превратился в настоящий водоворот эмоций и чувств, которые засасывали его с каждым днём всё больше и больше. И вот сейчас, весь такой расфуфыренный и внешне уверенный в себе, Влад очень сильно волновался. Его руки буквально впивались в руль, хотя машина стояла на месте и просто ждала, когда же её величество Екатерина покажется из открывающихся дверей подъезда. Он то и дело поглядывал на эти двери, но они были спокойны, даже случайные подъездные бабушки не спешили выходить на улицу в этот момент. Носкову казалось, что прошла целая вечность, прежде чем раздался звук домофона и дверь плавно открылась. Барон шла к машине неторопливыми аккуратными шажками. На ней было маленькое элегантное чёрное платье, которое она нашла в подаренной им коробке. Носков настолько тщательно каждый день испепелял взглядом её фигуру, изучал каждый изгиб её тела, что подобрать платье по размеру не составило для него большого труда, оно как будто было на неё сшито. Платье идеально подчёркивало все её достоинства (а недостатков, по мнению Носкова, у неё не было), при ходьбе его нижняя часть собиралась в естественные аккуратные маленькие складочки, что ещё больше выделяло красоту её плавно покачивающихся бёдер. Чёрный матовый цвет платья идеально контрастировал с её светлой бархатной, как у младенца, кожей и мягкими бежевыми волосами, которые в этот раз она закрутила лёгкими локонами, что делало её ещё сексуальнее, хотя Носков себе не представлял, как такое возможно. Она и так всегда была для него самой желанной, независимо от одежды, настроения и ещё чего-либо. И сейчас у него от желания буквально закружилась голова и задержалось дыхание. Настолько, что он даже не вышел из машины и не открыл перед ней дверь, как делал это обычно. Когда она села в машину, его нос уловил привычный аромат. Запах ириса. Он никому бы так не подходил, как ей. Это был только её запах. Ему казалось, что его глаза налились кровью и он, как голодный волк, сейчас не выдержит и набросится на неё. И только её слова "Влад, всё в порядке?" немного отрезвили его. Он сделал глубокий вдох и завёл двигатель.
  
  ***
  
  Катя всё гадала, куда же он её везёт. Оказалось, они едут в ресторан, где она уже давно хотела побывать. Чёрные тонированные стёкла-стены ресторана не позволяли увидеть снаружи, что же происходит внутри. Серебристая надпись курсивом гласила "Falcone". И у Кати в голове мгновенно пронеслось "О да!".
  У входа их встретила приветливая девушка и проводила к заранее заказанному столику, который располагался в уединении, отдельно ото всех. На столике в ажурной вазе стоял огромный букет алых роз. Настолько огромный, что Катя была удивлена, как к нему удалось подобрать вазу. Влад отодвинул перед ней стул, а как только она удобно устроилась, отослал официанта и начал сам разливать дорогое вино по бокалам. Он старался держаться уверенно, но всё равно было заметно, что он волновался. Барон же, в отличие от него, была в своём репертуаре, совершенно спокойна, так называемое "покер фэйс", по которому ничего никогда нельзя было понять наверняка.
  Носков позволил себе смелость заказать за неё. Он уже успел более или менее разобраться в её вкусах и знал, чем именно хочет её угостить в этот особенный для него вечер. Особенный для них обоих. Играла лёгкая приятная музыка, свет был приглушенный, перед Носковым сидела девушка его мечты. Всё было как в сказке. И она сама была, как сказка, Влад не мог отвести от неё глаз. Он рассматривал каждую деталь её тела, хотя делал это каждый день по сотне раз за день. Ему нравилось в ней всё. Изгиб талии, аккуратные бугорки грудей, лебединая шея, как у балерины, тонкие руки, светлые локоны, которые выглядели всегда восхитительно! Большие красивые глаза, как у ребёнка, в которых хотелось утонуть. С самого первого дня их встречи Носков негласно решил, что эта девушка будет его! Его и ничья больше.
  
  Носков решил, что он, как в лучших голливудских фильмах о любви, должен произнести тост. Ему столько всего хотелось ей сказать.
  - Катюш, сейчас я поднимаю бокал за тебя и только за тебя. Хочу сказать тебе спасибо. За всё. Я очень счастлив, что ты появилась в моей жизни. Я бы даже сказал, что ты ворвалась в неё, как ураган. Раньше я считал, что у меня всё отлично, хорошо живу, всё есть. Но тут появляешься ты и вызываешь во мне такую бурю эмоций, что моя прошлая жизнь показалась мне серой и однообразной. Я вообще не представляю сейчас, как я так жил. А с тобой каждый день какой-то новый, ты не перестаешь меня удивлять. Каждый день твой ум и твоя фантазия проявляются во всём и по-разному. И я восхищаюсь этим в тебе, восхищаюсь твоей красотой. Всем в тебе восхищаюсь. В общем, я просто хотел сказать.... Да, мы знакомы не так долго, но всё же я уверен в своем выборе и в своем решении. - Носков поставил бокал на стол и достал из кармана коробочку из зелёного бархата. - Кать, выходи за меня замуж.
  По лицу Барон всегда было очень трудно что-либо понять, но сейчас оно было ещё более непроницаемым, чем обычно. Она не смутилась, не покраснела, не улыбнулась... ничего. Она просто молчала и смотрела Владу в глаза прямо и открыто. Ему сложно было нормально соображать при виде этих больших красивых глаз, но он из-за всех сил пытался скрыть волнение и взять себя в руки.
  - Кать, ты ответишь что-нибудь?
  - Влад, я... не ожидала. Поэтому просто не готова тебе ответить сейчас.
  Носков разволновался ещё больше. Он рассчитывал на эффект неожиданности и быстрый результат. Эффект неожиданности, да, сработал.
  - Но ты не говоришь мне "нет"? - с надеждой в голосе спросил он.
  - Я пока ничего не говорю, - с улыбкой ответила Барон. - Мне просто нужно немного времени, чтобы обдумать твоё предложение. - После небольшой паузы, она добавила, - но кольцо очень красивое. Правда.
  - Между прочим, - попытался перевести всё на юмор Носков, - это безотказное кольцо из рекламы "Марэкс", помнишь, что мы в машине слышали?
  Они одновременно засмеялись, а у Барон в голове вихрем крутились мысли.
  - Ах, Марэкс! - начала она, - так ты хитренький, да? Решил воспользоваться ситуацией и выманить моё согласие таким нечестным способом?
  Носков было начал сопротивляться и говорить, что ничего нечестного в этом нет, просто попытка. На что Катерина ответила:
  - Раз так, поставь меня в охрану склада на их выставке. Тогда я, скорее всего, выйду за тебя замуж. - Барон говорила это мило улыбаясь, оба понимали, что условие было абсурдным, Носков даже усмехнулся, ожидая, что вот-вот она скажет фразу "я шучу", но она, несмотря на всю нелепость, продолжала свою шутку.
  - Катя, что за бред? Это нечестно! - воскликнул он.
  - Ничего нечестного в этом нет, просто попытка. - Спокойно, но настойчиво ответила Барон его же словами.
  Носков, всё ещё не веря в происходящее, в её слова и в это нелепое условие, смотрел на неё в упор и чувствовал себя идиотом. Он понимал, что любой другой нормальный мужик послал бы её ко всем чертям за какие-то там условия, ведь девушка либо хочет за тебя замуж, либо нет. Но при мысли о "либо нет" его всего передёрнуло, и вдруг он подумал о том, что это даже приятно - выполнять желания своей женщины.
  - Барон, если я сейчас скажу "да" на твою просьбу, то ты хочешь сказать, что ответишь "да" на мою?
  - Да.
  - Тогда "да". - Без промедления проговорил он.
  - Тогда "да", - в тон ему ответила ликующая, но, как всегда, внешне спокойная, Барон.
  
  ***
  
  ПРОШЛОЕ. РОССИЯ
  
  Сказать, что Кариму было тяжело без Кати, значит, ничего не сказать. Он был очень сильным мужчиной и любые трудности в жизни всегда встречал стойко, без страха и беспокойства. Но в то утро, когда он понял, что она ушла и он ничего не может с этим сделать, его душу буквально разрывала боль. Дикая, невыносимая, бесконтрольная. Ему как будто оторвали половину сердца и там осталась дыра. Чёрная и бездонная. Эта боль была такой острой, что ему приходилось впоследствии напоминать себе, что он всё ещё живёт. Хоть без неё, но живёт. И у него есть мать, ради которой ему следовало хотя бы делать вид, что он справляется. И он делал. Делал вид. Вера Ивановна очень хорошо чувствовала своего сына, она знала, что он ей врёт. Врёт, когда говорит, что всё нормально, всё налаживается или что ему всё равно. Но она не хотела затрагивать эту слишком больную для него тему. Во-первых, потому, что знала, он всё равно будет продолжать говорить ложь, он ни за что не признается, что ему плохо. Это же Карим! Всегда такой гордый, самодостаточный, уверенный. А во-вторых, ей и самой было тяжело разговаривать о Кате, ведь она любила её, как дочь, и даже теперь, когда Барон их бросила, Вера Ивановна не могла относиться к ней плохо, продолжала её любить. Она сама для себя нашла оправдание этому уходу, считала, что есть причины, по которым Катя не могла поступить иначе.
  И Вера Ивановна была права. Карим врал, когда говорил, что всё нормально и он больше почти о ней и не вспоминает. Он помнил о ней каждый день, каждую минуту, всегда. Он помнил каждую деталь, каждую частичку её тела, каждое её движение, её улыбку и её смех, от которого всегда ещё больше хотелось жить и радоваться этой жизни. Он помнил её глаза, большие тёмно-янтарные глаза, по-детски наивные, как будто она только что пришла в эту жизнь и не хочет упустить ни детали, глаза, распахнутые навстречу этой прекрасной жизни. Эти глаза всегда смотрели на него с такой нежностью и любовью, что каждый раз при воспоминании об её взгляде у Карима пробегали по телу приятные мурашки, а грудь словно пронзало что-то острое. И так каждый день.
  Несмотря на её отсутствие, Карим очень отчётливо помнил и её запах. Нежный, едва уловимый аромат ириса в сочетании с запахом её кожи. Этот запах сопровождал его повсюду, как будто она на самом деле была рядом, а он просто не мог разглядеть. Больше он никогда и ни у кого не встречал такого запаха. Это был только её.
  В общем, для его психики было слишком болезненно и даже в какой-то мере опасно признать её отсутствие, да Карим и сам сознательно не хотел его признавать. А если бы даже и хотел, как это случилось позже, то не смог бы, Барон всегда была в его голове. Она была частью его самого. Шло время, а пустота никуда не уходила, а боль только усиливалась. А от неё ничего, никаких знаков, никаких новостей, ничего, что показывало бы, что ей тоже не всё равно, ничего, что доказало бы Кариму, что она вообще была в его жизни, что он не выдумал её сам. Она как резко пришла, так же резко и ушла. Ему и самому иногда казалось, что, может быть, он её выдумал. В один день он понял, что если и дальше так будет продолжаться, то он просто сойдёт с ума. С одной стороны, ему было наплевать на себя. Но с другой стороны, он думал о матери и об её чувствах, ладно он, но ей нельзя было волноваться. Она и так переживает из-за Кати, а тут ещё и он подливает масло в огонь. И когда он думал об этом, его вдруг взяла такая злость, что она где-то там живёт без него и даже не вспоминает (иначе бы дала о себе знать), что он тоже решил, как бы тяжело ни было, он докажет и себе и ей (хоть даже она об этом и не узнает), что он прекрасно сможет жить без неё. И так же счастливо, как и она сейчас без него...где-то там. Он докажет!
  И Карим потихоньку вышел из своего затворничества и начал встречаться с другими девушками. Не то чтобы он хотел этого. Можно даже сказать, что он не хотел, ему было плевать на других девушек, хотя они всегда обращали на него внимание, в первую очередь, за яркую брутальную внешность, во-вторую - за дорогие машины (одну продаст, вторую купит, так... ради разнообразия). Рамазанов буквально заставлял себя выходить в люди, встречаться с девушками, заводить новых друзей, много пить, много и громко смеяться. Всё это служило одной единственной цели - заглушить боль, забыться о ней, а то и уменьшить её (а вдруг получится?!). Но ни одна девушка не была хотя бы чуть-чуть, хотя бы самую малость похожа на Барон. Первое время у него даже не вставал на других девушек, и он не чувствовал по этому поводу ни капли неловкости перед девушками, с которыми встречался, настолько ему было на них плевать. Решение проблемы он нашел очень простое и банальное: выключал свет, обнимал девушку и представлял вместо неё Катю Барон. Он понимал, что обманывает сам себя, что у всех этих девушек другие тела, другие волосы, другая кожа и другой запах, но всегда старался включить воображение максимально сильно, так, что, в конце концов, это срабатывало.
  По отработанной схеме девушки проходили через него, словно через конвейер. Со временем Карим уже мог заниматься с ними сексом и при свете и даже не пытаясь воображать, что это Барон. Он пытался максимально освободить свою голову от неё. Все его действия были скорее автоматическими, чем обдуманными, просто, чтобы существовать. Он больше не замечал, что жизнь, на самом деле, прекрасна, ему так не казалось. А люди вокруг, новые и старые знакомые, не замечали, что с ним что-то не так, настолько хорошо он умел владеть собой, и в этом они с Барон несомненно похожи. Так, прошел почти год. Карим провел его как во сне, пытаясь убедить и себя, и мать в том, что живёт полной жизнью. Кто знает, сколько бы такое положение вещей могло ещё продолжаться. Но наша жизнь настолько необыкновенна и многогранна, что просто не может при таких качествах быть предсказуемой. И в одно пасмурное утро рутина, которую так усердно создавал для себя Карим и к которой так старался привыкнуть, была снова нарушена. Вера Ивановна умерла от сердечного приступа. И рядом с ним не было никого, ни друзей, ни отца, ни теперь и матери, ни братьев и вообще никаких родственников, никого, кто бы смог поддержать его в его горе. Да, он мужчина, сильный, смелый, он всё выдержит. Но это философия, а на деле всё гораздо сложнее. Такие жизненные ситуации либо ломают человека, либо закаляют характер и ожесточают его. В случае с Каримом это второй вариант. Ему казалось, что его тело, душа, разум - всё превратилось в сталь. Казалось, что он больше ничего не чувствует. И так оно на самом деле и было. Не было ничего, что могло бы вызвать в нём хоть что-то отдалённо напоминающее эмоцию. Нет, он не хотел покончить с собой, наоборот, откуда-то взялось непонятное упрямство и желание остаться и жить всем назло. Ему хотелось чувствовать жизнь, любить её, как и раньше, и брать от неё всё, как и раньше. И он знал, что так оно и будет, просто пока он этого не чувствует, как парализованный, но Карим был уверен, что он ещё не проиграл жизни, что он ещё ей покажет.
  Его мимолетные девушки, одна краше другой, названивали ему постоянно, но он не хотел брать трубку. Карим вдруг начал вспоминать, как он докатился до такой жизни, попытался отмотать плёнку назад, где всё было ярко, красиво, эмоционально и наполнено смыслом. И вспомнил Барон. Нет, он никогда про неё и не забывал, он просто однажды загнал всё, что с ней связано, в дальний угол своей памяти, и старался избегать этого воспоминания. Всегда как будто убеждал себя, что её нет, и не было никогда. Как будто он её просто выдумал. А теперь картинка с той жизнью, когда она была рядом, когда они были вместе, когда он был очень-очень счастлив, снова появилась перед глазами, и так ясно и отчётливо, что эмоции буквально захлестнули его, слёзы резко брызнули из глаз, а ведь он не плакал вообще никогда (разве что в 15, когда отец погиб. Ах да... и ещё когда она ушла...). И Карим вдруг произнёс вслух, твёрдо, медленно и по слогам:
  - Я - тебя - ненавижу.
  Затем повторил громче (хотя был в квартире один):
  - Я - тебя - ненавижу.
  Пелена эмоций, где были и ненависть, и ярость, и страх, и, конечно же, любовь застелила ему глаза и разум. Он схватил рядом стоящую вазу, а потом и другие предметы, что попадались под руку, и со всей дури начал швырять ими в стенку с криком:
  - Я тебя ненавижу! Ненавижу! Барон, слышишь, ненавижу!!!
  А на следующий день он получил от неё первое письмо.
  
  ***
  
  НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ
  
  - Что?! - взревел Артур Рамазанов, так, что динамик мобильного телефона Барон чуть не лопнул. - Что за хрень, Катя?! Я не расслышал? Или, может, неправильно тебя понял? Ты выходишь замуж? Повтори. - Видимо, Барон на том конце телефона повторила, так как ярость и замешательство всё больше поднималось в Артуре, но он изо всех сил старался держаться, - так, Кейт, давай встретимся и спокойно всё обсудим, ладно? Ты дома? Мы сейчас приедем. - Катерина, по всей видимости, начала возражать, что уже поздно, но Артур был непреклонен как никогда, - Всё, нет, ничего не хочу слышать, сказал приедем и точка. Всё. Жди. - И он отключился.
  Не прошло и двадцати минут, как братья домчались до её квартиры. Их пугало то, что в последнее время они напрочь утратили контроль над ситуацией. Раньше они всё делали сообща, были в курсе каждого шага друг друга. А теперь их просто ставят перед фактами, и порой не самыми приятными. С тех пор, как она начала работать в отделении с этим Носковым, всё изменилось. Она проводила всё время с ним, это на неё так не похоже - привязаться к кому-то. Такого никогда не было. Но они всё равно верили ей, всегда верили, ведь она ещё никогда не ошибалась и никогда их не подводила. Но Рамазановы чувствовали, что ситуацию они уже давно не контролируют, а просто идут вслепую, просто ждут указаний. А теперь она говорит, что выходит замуж! И за кого! За этого следака! Артур с Мишкой на дух не переваривали Носкова, считали его слабаком, недостойным даже ногтя на мизинце Барон. Но они тешили себя надеждой, что она с ним нянчится ради плана, ради успешного ограбления. Их последнего ограбления. А что теперь? Она выходит замуж. Что дальше? Что теперь у неё в планах? А что теперь будет с ними? Артур так и сказал Мишке по дороге к Кате домой, что здесь что-то не так, он чувствует, что им чего-то не говорят.
  - Не договаривает? Но что именно? - в недоумении переспросил Мишка.
  - Не знаю... разве её-то раскусишь?
  Разговор был недолгим. Катя никогда не утруждала себя объяснениями. Вот и сейчас она просто поставила их перед фактом.
  - И когда свадьба? - мрачно поинтересовался Мишка.
  - Пока не знаю. О дате мы ещё не говорили. Но вы узнаете первыми, - улыбнулась Катерина.
  - Что-то я уже сомневаюсь, что мы что-то можем узнать первыми. Раньше ты советовалась с нами, Кать. А сейчас ты отдалилась. Что случилось? Скажи честно, ты влюбилась?
  Барон молчала. Но за неё ответил Мишка:
  - Артур, что за ерунду ты спрашиваешь! Конечно блин влюбилась! Чё она за него замуж выходит по-твоему? Если она даже за Карима не вышла. А тут уже прям выходит. Конечно, влюбилась. Ладно, пошли. Не будем отвлекать новобрачную. Мы ей больше не нужны.
  При упоминании Карима у Кати резануло в районе груди.
  Мужчины направились к двери, но Катя аккуратно окликнула их:
  - Так вы поможете мне?
  - В смысле? Тебе ещё в чём-то нужна наша помощь?
  - В нашем с вами ограблении. Не глупи, Миш. Вы всегда мне нужны.
  Рамазановы подумали, что ослышались.
  - В нашем ограблении? Так оно всё-таки состоится? Ты собираешься замуж за этого следака и его же собираешься обкрутить вокруг пальца? - в неверии спросил Мишка.
  Но Барон не велась на провокации. Она не стала вдаваться в подробности, как они того хотели, а просто сказала:
  - Ну конечно да. Оно состоится. Завтра. Так вы со мной или нет?
  Братья переглянулись. Помолчали немного, глядя то друг на друга, то на Барон. Они прекрасно понимали, что есть здесь какой-то подвох. Кейт чего-то недоговаривает. Они бы даже подумали, что она шутит насчет свадьбы, если бы не обручальное кольцо на безымянном пальце, да ещё и с камнем, который ей совершенно не подходит (сразу понятно, что безвкусный следак выбирал). Но ещё они понимали, что подвох, если и есть, то их не коснется, что бы она ни задумала, она их никогда не подставит.
  Мишка посмотрел на Барон тяжелым взглядом, плохо скрывая обиду, и ничего не говоря просто кивнул в знак согласия. Артур произнёс за них обоих:
  - Да. Только дай знать, когда начало, чтобы мы ненароком не пропустили праздник. Спокойной ночи.
  Когда за ними закрылась дверь, Барон погрузилась в свои размышления. А подумать ей было о чём. Завтра важный день. Она уже давно всё продумала до мелочей, и волнение ей было не свойственно в принципе. Но ей было так стыдно перед братьями. Она их очень любила, доверяла им. Только им. Им и Кариму. Но сейчас она не могла втягивать их, не хотела. Одной ей будет проще выбраться. Проще и быстрее. Может, это болезнь какая-то, может, просто слишком сильная жажда жизни, жажда постоянного движения вперёд, но Катя хотела новых ощущений, она всегда их хотела и всегда получала. В её жизни всё и постоянно менялось. Неизменными оставались только братья и Карим. А всё остальное: люди, вещи, дома, города, страны, - всё менялось. И ей это нравилось. Так она чувствовала себя комфортно. И в очень скором времени всё снова должно было поменяться. Она с нетерпением ждала этого. С каждым своим ограблением она снова и снова испытывала себя, свои возможности. И чем дальше она заходила, тем больше убеждалась, что возможности человека...они безграничны. Стоит только захотеть ими воспользоваться. Стоит только захотеть. И она пользовалась, но всегда считала, что не на 100 процентов. Считала, что может ещё, может больше. И с каждым разом её мозг придумывал всё более изощрённые ситуации, которые они все вместе и проворачивали и из которых нужно было выйти сухими. И всё срабатывало. Всегда срабатывало. Но теперь всё по-другому. Она не могла всего сказать братьям, только лишь часть правды. Если бы они узнали, то не дали бы ей сделать то, что она собирается, и получить нужную эмоцию, нужный ей опыт и заряд адреналина. Она скажет им, когда всё будет сделано. В этот раз она хочет всё сделать сама, знает риск и может подвергнуть ему себя и только себя, но никак не любимых ею людей.
  
  ***
  
  Носков пришел на работу, но думать о работе толком не мог. Всё, о чём он мог думать, это вчерашний вечер. Его губы смыкаются на её губах. Его грубая кожа касается её нежной бархатистой кожи. Его руки обхватывают её тело, так, что у неё даже не было возможности обнять его. Во время медленного танца в их уединённом уголке Влад буквально набросился на неё и позволил себе то, что раньше никак не мог, но так сильно хотел. Он целовал её повсюду, куда только могли дотянуться его губы и где позволяли рамки приличия. Ему хотелось порвать её тонкое платье прямо там, и он чуть было этого не сделал, но Катя вовремя его остановила, напомнив, где они находятся. Он был так счастлив, как ещё не был ни одного мгновения в жизни. Ему казалось, что до неё жизнь была каким-то простым набором действий, которые он постоянно совершал и воспринимал как должное. А теперь жизнь как будто взорвалась фонтаном красок. Он в очередной раз убедился, что любит. Любит эту девушку так сильно, как никогда и никого в своей жизни. Это про таких, как она, говорят "свет моей жизни". И она согласилась стать его женой. ЕГО женой! Он с трудом мог в это поверить, но это было правдой. Этот дивный вечер в дивном ресторане они провели, обнимаясь, целуясь и разговаривая о планах на будущее. Правда, разговаривал о них в основном Влад, Катя слушала и молча улыбалась, как бы одобряя его решения. Влад хотел продолжения, он уже представлял, как они будут вместе всю ночь, вместе проснуться и точно так же вместе поедут на работу. Он был уверен, что с этой минуты, с момента, когда она сказала "да", они вообще не будут расставаться. А зачем? Теперь ей не нужно снимать квартиру, она переедет к нему, прямо сегодня. Но она попросила ещё немного подождать и отвезти её домой. Сказала, что этот вечер для неё был полон неожиданностей, с которыми ей ещё нужно свыкнуться. Ей нужна ещё одна свободная ночь, побыть наедине с собой и привести мысли в порядок. Носков не понимал, зачем это, ведь у него самого мысли в порядок приводились, только когда она была рядом, но не стал настаивать и отвёз её домой, как она того хотела. Ещё не хватало, чтобы она передумала из-за его неугомонной настойчивости. Он отвёз её домой, крепко и одновременно нежно поцеловав на прощание. А затем полночи не мог заснуть, уже представлял, как Катя лежит с ним бок о бок и они вместе одновременно засыпают в объятиях друг друга. И в его голове даже и мысли не промелькнуло, что ещё совсем недавно на этой самой постели рядом с ним лежала другая женщина. Как будто Марины никогда и не было вовсе.
  Из этих романтических мыслей его выдернул Денис, потормошив за плечо с вопросом "всё ли нормально". И тогда Носков всё ему рассказал, слова просто лились из него градом.
  - Дёня, я всегда знал, с самого начала, как только увидел её: это моя женщина! И как всегда оказался прав. Дату мы ещё не назначили, но вы с Ленкой приглашены как свидетель и свидетельница.
  - Ого! А Катя не против?
  - Мы ещё не говорили об этом, но у Кати здесь нет подруг. Так что твоя Ленка очень даже кстати будет.
  Носков рассказал ему про вчерашний вечер в ресторане, правда, без описания интимных подробностей, гордый тем, что он всё устроил по высшему классу.
  Надо признать, Денис Петров беспокоился за своего друга (и по совместительству босса). Нет, он был рад, если Влад счастлив, и, казалось бы, свадьба, радостное событие, чего беспокоиться-то? Но Денис видел, насколько Носков не похож сейчас на того Носкова, которого он знал всегда. Это был не Носков, который любил свою работу больше всего и посвящал ей всё время; и не Носков, который возвел их отделение на первое место по раскрываемости преступлений; не беспристрастный холодный и расчетливый следователь, который смотрит в глаза только фактам и доверяет только себе и своей этой знаменитой чуйке. Сейчас это был просто безнадёжно влюблённый мужчина, у которого перед глазами пелена и он не видит ничего, кроме своей женщины. Все его мысли сосредоточены только на Кате Барон и их предстоящей свадьбе. А ведь у них сегодня мероприятие повышенной важности, масштабный выезд, надо быть начеку, заточить внимание как никогда. На выставке будет куча народу. "Марэкс" не простит им оплошности. Но Влад, похоже, даже не помнит об этом. Надо как-то выводить его из этого забытья.
  - Влад, по поводу выставки. Ты назначил людей на охрану склада? Времени осталось не так-то много.
  - А, да. Выставка. Я определил туда Катю.
  - В смысле? А Катя здесь причём?
  - Дёнь, ты не поверишь, - издал смешок Носков и, как ни в чём ни бывало, рассказал Денису о такой вот необычной просьбе Барон. Вот только если Влад воспринял эту просьбу просто как каприз девушки, то Петрову она показалась очень странной. Как хрупкая девушка, у которой нет абсолютно никакой подготовки, будет защищать склад, если вдруг возникнет такая необходимость? Какой смысл её туда назначать? Зачем ей это? А самое главное, как Влад мог согласиться на такое?! Да... дело плохо... Но Денис понимал, что спорить с Носковым бесполезно, а тем более с влюблённым Носковым, поэтому просто предложил:
  - Влад, давай, может, с ней кого-нибудь оставим? Ну, мало ли что. У Кати же нет никакой специальной подготовки.
  Но Влад начал бормотать что-то невнятное; что-то вроде того, что Катя чувствует себя готовой и хочет справиться со всем сама, якобы это будет хорошим опытом для неё. А потом просто добавил, что это её условие.
  Петров всё больше не узнавал своего начальника. Как Носков мог быть настолько слепым, что даже не задумывался, зачем ей всё это. Ведь девушка либо любит, либо нет, а не ставит условия, тем более, такие странные. А вот Денис задумался. Но не смог придумать адекватного ответа. Поэтому просто попытался переключить своего неадекватного (будем надеяться, что временно) босса с Кати Барон на подготовку людей к сегодняшнему вечеру. Они отправились на место.
  
  ***
  
  Работа торгового центра "Корона" была полностью парализована, магазины закрыты, въезд на парковку перекрыт вплоть до 19:00, когда обещало быть официальное открытие выставки-ярмарки ювелирных изделий одного из самых богатых и известных производителей. По периметру была выставлена охрана. Казалось бы, и мышь не просочится, столько их было много. Уборщицы и уборщики совершали последние штрихи превращения обычной торговой площадки в сверкающую, как бриллиант "Марэкс", площадь ювелирного городка. Репортёры уже крутились, как муравьи, вокруг, запечатлевая на свои крутые объективы каждую, даже, казалось бы, самую незначительную, деталь подготовки, чтобы назавтра заполонить Интернет и все печатные издания Минска подробными отчётами.
  Декораторы поработали на славу. Главный вход в Центр был оформлен аркой в виде огромного алмаза, широкие края которого то переливались разными цветами, то по ним вдруг рассыпались звёзды, создавая иллюзию глобального звездопада, то переливалась лазурно-прозрачная вода, издавая при этом негромкое, но отчётливое и приятное слуху журчание, так, что у Кати пошли мурашки по коже, она была в восторге! Лицо её светилось радостью и предвкушением. Прекраснее может быть только настоящая природа. Но работа дизайнеров заслуживала высшей похвалы. Барон смеялась своим искристым смехом, как ребёнок, ни капли не заботясь, что на неё смотрят. Её глаза горели, создавалось ощущение, что это её персональный праздник, что всё это для неё.
  Внутри всё было украшено с не меньшим шиком и оригинальностью. Играла музыка, которую обычно включают на дорогих модных показах Лондона, Нью-Йорка, Парижа и Милана. Повсюду бело-серебристые ковровые дорожки, как будто ты попал в снежное царство, только тебе здесь уютно, а не холодно. На стенах установлены голограммы счастливых роскошных женщин, демонстрирующих сверкающие камни на своих ухоженных пальчиках. А в воздухе витает приятный едва уловимый цветочно-цитрусовый аромат.
  Катя чувствовала себя Екатериной Великой, как будто вся эта роскошь для неё. Она буквально вприпрыжку побежала по ступенькам на второй этаж, а затем и к выходу на крышу, где и будет иметь место основное действо.
  Барон не была фанаткой украшений. Для неё это всегда были всего лишь безделушки, и она не могла взять в толк, почему женщины так млеют от всего блестящего. Но даже она оценила по достоинству убранство выставочного зала на крыше. Все украшения были просто великолепны! А расставлены они были так грамотно, что их великолепие только подчёркивалось ещё больше, с какой бы стороны ни подошел. Выставка была рассчитана на приличную публику, поэтому все витрины были открытыми и переливались всеми цветами радуги, привлекая внимание смотрящего. От них трудно было отвести взгляд. Некоторые продавцы-консультанты уже были на месте и тренировали свои фирменные вежливые улыбки. Мерчандайзеры наносили последние штрихи на оставшихся пока незавершенными витринах. Катерина Барон могла многое себе позволить в жизни, но сейчас как-то не верилось, что у неё на безымянном пальце кольцо именно от этого производителя, который может позволить себе устраивать такие роскошные приёмы и учитывает каждую мелочь. Пожалуй, с этого момента она будет, если не любить, то хотя бы ценить качественные ювелирные изделия и "Марэкс" в частности. Такой подход к делу достоин самой высшей оценки.
  Барон прошла вдоль сверкающих витрин через весь зал под открытым небом, который сейчас, на время подготовки, был весь укрыт шатром, который вечером уберётся и "Марэкс" покажет себя во всём своём великолепии и, наверняка, произведёт фурор, к дальнему углу, где был спуск на склад. Охранник попытался её остановить, но подоспел другой из её отделения.
  - Пропусти, она наша. Владислав Вадимович предупредил. Кать, почему не в форме? Носков что, не выдал тебе?
  - Спасибо, Паш. Выдал, в сумке, сейчас как раз пойду на склад и переоденусь там. Не успела просто.
  - А, ясно. Давай аккуратно там. Выходи потом к нам, фирменного чая попьёшь, - усмехнулся Паша, - время ещё есть как раз до того, как все приедут.
  - Окей. Правда надо ещё систему подготовить, сделаю и приду.
  - Какую систему?
  - Электронную. Компьютер настрою. Чтобы оплата шла на нужный счёт.
  - Они что, и это тоже тебе поручили? - неслабо удивился Паша.
  - Да. Мне, - приятно улыбнулась ему Барон.
  - Ну, ты вообще мастер на все руки, я смотрю. Далеко пойдёшь. Давай там аккуратно. Удачи.
  - Спасибо.
  И Кейт свободно зашла в складское помещение, надёжно охраняемая снаружи и свободная делать всё, что придёт в голову, внутри.
  
  ***
  
  Носков с Петровым приехали на место. Они тоже, как и Катя, задержались перед входом, облюбовывая масштаб происходящего. Оба сошлись во мнении, что "Марэкс" постарались на славу, подошли к делу, так сказать, ответственно. Заходя внутрь, они поздоровались с остальной охраной, Носков поинтересовался, как тут дела, все ли на позициях. Получил утвердительный ответ, и они с Петровым пошли дальше осматривать другие помещения.
  - Влад. А ты вообще чувствуешь, что сегодня, возможно, ты станешь майором? - спросил Денис, когда они поднимались на второй этаж по застеленной серебристым ковром лестнице.
  Носков немного помолчал, как будто оценивал важность момента.
  - Да, Дёня. Чувствую. Я чувствую, что сегодня очень важный день. Решающий день. Сегодня мы его поймаем, его и всю его шайку. Моя чуйка не подведёт меня и в этот раз, вот увидишь. - Носков говорил с воодушевлением, с каким-то сладким предвкушением, - Я так долго ждал этого повышения. От него меня отделяла только эта неуловимая шайка, но сегодня всё закончится. Для них. Для меня же только начнётся. Дёнь, жизнь налаживается! - весело произнёс Влад. - Реально, я счастлив! Я женюсь на любимой девушке, закрываю вечно неуловимых преступников и одновременно получаю майора. Что может быть круче?! Я именно этого и хотел. Я это и получу.
  - Влад, - на этот раз веселился Петров, - а что ты хочешь больше: жениться на Кате или получить повышение?
  - Нуу ты спросил так спросил! - поддержал его весёлость Носков и они вместе в голос захохотали, - это разные вещи, Дениска. Для меня одно неотделимо от другого. И если уже мы заговорили о Кате, то пойдём заодно проведаем её на склад, она уже должна была приехать.
  
  ***
  
  По договорённости Мишка с Артуром должны были ждать во дворах за Кальварийской улицей в своей чёрной Ауди пока Катя закончит операцию по переводу денег на их счета заграницей, а потом они все вместе отправятся в аэропорт и улетят далеко и навсегда. Однако, когда они сели в машину, готовые отъехать от их загородного дома, то на переднем сиденье увидели запечатанный конверт с её подписью. Они не помнили, чтобы она говорила о каком-то письме. Наверное, что-то изменилось. Артур аккуратно вскрыл конверт. В нём было два авиабилета на него и Мишку до Милана и записка от неё.
  Ребята, планы немного изменились: Вам придётся полететь без меня, а я прилечу следующим рейсом этой же ночью. Не волнуйтесь за меня и не пытайтесь остаться. Мне нужна сегодня полная свобода действий. Я справлюсь. Что бы вы ни узнали, просто верьте в меня, как и всегда верили. Это очень важно для меня. И сделайте так, как я прошу. Улетайте.
  Люблю вас. Катя.
  
  - И как это понимать? - это был скорее риторический вопрос, так как ответа ждать не от кого.
  - Как как... - начинал закипать Мишка, - Я так и знал! Я же говорил, что она нас сплавит отсюда! Да она сто пудово с этим Носковым решила остаться! Это всё он! Она вообще изменилась, когда сошлась с ним!
  - Не, Миш, подожди... Да, тут что-то не ладно, это и так ясно. Но я не могу поверить, что Барон решила нас кинуть. Просто так сплавить в Италию подальше от себя. Нееет. Думай что хочешь, но Катя так никогда бы не поступила. Она всегда была до боли честной, даже когда нужно было бы соврать. А тем более с нами. Здесь что-то другое...
  Мишка выдохнул, немного успокоившись.
  - Но что другое, Артур? Я согласен с тобой. Это не Катя. Это на неё не похоже, она бы сразу сказала, что я остаюсь, выхожу замуж и приостанавливаю эти все грабежи, а вы решайте сами, куда направитесь дальше. С ней всегда было всё предельно открыто, это в ней и нравится.
  Они оба сидели молча. Каждый думал о своём, хотя на самом деле об одном и том же.
  - Ты не думаешь, что она во что-то вляпалась и просто не хочет нас ввязывать? - начал Мишка, плавно выныривая из круговорота запутанных мыслей.
  - Я тоже об этом подумал, - кивнул Артур, как будто Мишка с губ сорвал его вопрос, - вот только представить себе не могу, что это может быть и как она умудрилась, что мы ничего не заметили. Мы же постоянно на хвосте у неё были. Волнуюсь за неё капец как! Она ж реально как сестра...
  - Знаю...
  Они снова замолчали, каждый смотрел вперёд, за лобовое стекло автомобиля, но видели только свои мысли. В машине прям воздух наэлектризовался от напряжения, которое они испытывали.
  - Артур, я не знаю, как у тебя, но у меня странное предчувствие. Нехорошее.
  - И у меня. И что делать?
  - Самое интересное, что если она просит не пытаться остаться...значит, у неё есть основания это просить. Она ж ничего просто так не делает. И если мы вдруг ослушаемся и поедем за ней сейчас, то можем подставить... да ладно себя... её подставить. А этого никак нельзя допустить. Она ж всегда по лезвию ножа ходит. Сумасшедшая девчонка. Один наш неверный шаг, и она получит пожизненное.
  - Да, мы с тобой, как слепые кроты... Слушай...
  - Ну.
  - Мы всегда полагались на её интуицию и её мозги, так?
  - Так.
  - И ещё ни разу не прокололись, потому что она всегда оказывается права, так?
  - Да, так. К чему ты клонишь? - Мишка повернулся на сиденье и в упор посмотрел на брата.
  - Она ни разу не просчиталась и ни разу нас не подставила. Так почему бы нам и сейчас просто не довериться ей и сделать так, как она говорит.
  - Свалить?
  - Да, свалить, Миш. Она же обещает прилететь следующим рейсом. Нам надо просто чуть-чуть подождать.
  - А если она не прилетит? Если останется со своим этим смазливым следователем?
  - Миш, если по-честному, то это её дело. Её жизнь. Она купила нам билеты на самолет, заполнила счета в банках и держит подальше от неприятностей, в которые сама влазит. Конечно, всё должно быть наоборот, это братья должны заботиться о младшей сестре. Но мы всегда и заботились, пока она позволяла нам. Если сейчас мы чего-то не знаем, то, может, так надо?
  - Кому надо?
  - Ей, Мишка, ей надо. Может, у неё появилась, наконец, личная жизнь помимо постоянных игр в прятки с милицией и грабежей. Может, она сама ещё не разобралась, что ей делать со всем этим. А нам не решается сказать, потому что думает, что мы не поймем, осудим.
  - Кто? Мы?!
  - Ага, а в особенности ты, - усмехнулся Артур, глядя на возмущённого Мишку.
  - Кто? Я?
  - Да, ты. Ты ж посмотри на себя, весь красный уже, как бык, от злости. Я бы тоже стреманулся тебе что-то рассказывать. Ладно, спокойно, спокойно, остынь уже. Тебе просто надо было с ней посдержаннее быть, а не поливать говном её следователя. Я тебя не осуждаю, мне тоже он не нравится. Но она же девушка и это её личная жизнь.
  - Окей. Во сколько рейс?
  Артур открыл авиабилеты.
  - В 18:50.
  - Ок, поехали.
  
  ***
  
  - Привет, любовь моя, - Влад обхватил её лицо обеими руками и крепко поцеловал в губы. Денис опустил глаза, - у тебя всё хорошо здесь?
  - Привет. Да, капитан, все ваши распоряжения выполнены, всё готово к приёму гостей.
  - О, какая ты умница у меня, - не отпускал её плечи Носков.
  - А ты сомневался?
  - В тебе? Нет, конечно. Я вон в Дёне могу сомневаться, а в тебе ни за что!
  - Эу! - отозвался Денис, - я попросил бы, - нахмурил он брови.
  Но Влад лишь засмеялся, говоря, что это была шутка.
  - Да понял я, понял. Голубки. Ладно, проверяйте систему, а я пойду проверю охрану ещё раз по периметру.
  Уже в дверях Петров обернулся и добавил:
  - Только проверяйте, я вас умоляю, - Влад с Катей расхохотались, - с завтрашнего дня у вас будет целая жизнь, чтобы... а сегодня не расслабляемся.
  - Ого! Кто это тут раскомандовался, - шутливым и абсолютно счастливым тоном воскликнул Носков, - ну ладно, босс, будет сделано, не волнуйся. Ты сам смотри, чтоб нормально там всё было. По периметру.
  Денис лишь хмыкнул и закрыл за собой дверь.
  Просьба Дениса сразу же вылетела у Влада из головы, он был настолько расслаблен, что даже забыл, зачем пришел. Но Катя ему напомнила, после того, как он обпер её о стену с текстом, что она в этой форме очень сексуально выглядит. И после её напоминания они всё-таки переместились к компьютеру.
  Барон не могла поверить, что всё складывается так гладко. Она думала, будет тяжелее, ведь именно этот следователь был самым лучшим в городе, имел славу самого строгого, самого опытного, самого умного и самого внимательно капитана милиции, от которого не ускользает ничего! И Катя не могла себе представить, как можно было так потерять голову. Да ещё и за такое короткое время. Она добилась даже большего, чем планировала. Ей не нужно было столько. Она справилась бы и с гораздо меньшим арсеналом. Просто сценарий был бы немного другим. Но, видимо, суждено, чтобы было именно так, как есть.
  "На часах уже 18:35. Мишка с Артуром уже должны быть в аэропорту, а значит, им ничего не угрожает. Это хорошо. Ну... Думаю, пора".
  - Ну что, мой милый, пойдём, я покажу тебе, как работает система, как деньги будут поступать на счёт "Марэкс", а ты проверишь, правильно ли она настроена.
  - Ты меня назвала "мой милый", ммм.
  - Ну Влад! Ты хоть что-нибудь услышал, кроме "мой милый"?
  - Ладно, пошли. Проверю твоё домашнее задание, ребёнок ты мой, - он поцеловал её в макушку бежево-серебристых волос.
  - Отлично! Смотри, - Барон была в приподнятом настроении, всё её тело было буквально переполнено адреналином от того, что она делает. - Значит, вот страничка банковской ячейки "Марэкс", я связала их основной лицевой счёт в лондонском банке со специальным счётом, открытым для этого мероприятия.
  - Стоп, Кать, погоди. Я думал, ты просто подключишь компьютер, настроишь интернет-подключение, а остальное всё не по твоей части. Это же программист "Марэкс" должен делать. Кстати, где он?
  - Я ему отправила письмо на официальном бланке "Марэкс" о том, что он уволен, - на полном серьёзе отвела Барон, но Носков расхохотался так сильно, что еле смог остановиться, присел на стул рядом с ней.
  - Я смотрю, моя невеста ещё и шутница неслабая!
  - Вообще да, есть немного. А теперь смотри вот сюда. Видишь настройки перевода поступающих средств. Благодаря им деньги от продаж на сегодняшней выставке сразу пойдут на спецсчёт, а после проверки аналитиками "Марэкс" в скором времени они должны быть переведены на основной их счёт.
  - Катюш, помедленнее, где-где, но в сфере ай-ти я мало что понимаю. А ты откуда всё это знаешь? Только не говори, что вас этому в универе учат.
  - Неа. Просто хобби. Одно из. И так, продолжим? Смотри внимательно и запоминай. Мы закончили на том, что деньги должны быть переведены на основной счёт "Марэкс". Но вместо этого они буду переведены, знаешь куда?
  - Куда? - всё больше запутывался следователь.
  - На мой счёт в одном из банков Италии. - Катерина повернула довольное улыбающееся лицо к Носкову. Влад, переварив это заявление, сбросил оцепенение и снова громко засмеялся:
   - Ты сегодня решила окончательно меня добить своими шуточками, да? Подожди хотя бы до свадьбы, Барон, подожди, недолго же осталось.
  - Супер! Я рада, что тебе весело! - продолжала веселиться Катюша. - Носков, ты всё хорошо запомнил? Или пройдёмся ещё раз по материалу?
  - Что ты пристала к этим счетам? Мне вообще нет до них никакого дела. Настроила и настроила. Умница. Давай лучше займёмся чем-нибудь поинтереснее. А кстати, как вообще руководство "Марэкс" допустило тебя до их счёта?
  - Да никто меня не допускал. Поэтому бедное руководство "Марэкс" не в курсе пока, что я взломала их систему и собираюсь похитить их денежки.
  - Так, всё! - Носков почувствовал, как по коже прошли мурашки, но он отогнал от себя гнетущее чувство и подумал, что просто шутки приелись. - Не хочешь говорить, не надо, я и сам узнаю. А ты, я смотрю, вошла в роль. Что, надоело быть блюстительницей порядка и решила притвориться хитрой разбойницей? - Влад притянул её за шею и начал целовать. Барон ответила на поцелуй настолько нежно, насколько могла, и Носков и думать забыл, о чём они говорили секунду назад. На несколько секунд Барон оторвалась от его губ просто, чтобы произнести:
  - Мне не нужно притворяться, Влад, - прошептала она, - я такая и есть. И всегда была, - и продолжила его целовать.
  - Ты? Хитрой? О чём ты говоришь, Барон? - почти не отрываясь от её лица и не выпуская из рук, таким же шёпотом произнёс Носков, - вообще не представляю тебя хитрой преступницей. Зачем ты говоришь это? Скажи лучше, что любишь меня.
  - Я говорю это для того, чтобы ты мог лучше узнать свою невесту до свадьбы. Ведь лучше до, чем после, верно?
  - Так... и что ещё я должен узнать до свадьбы? Что же ты сделала такого хитрого? - решил подыграть Носков, раз уж она не хочет прекращать эту непонятную ему игру.
  - Ой, всего и не упомню, - небрежно перекинула волосы через плечо Катерина, - но всего тебе знать и не нужно. Пока достаточно и вот того, например, что уже почти два года я вожу тебя за нос, граблю квартиры богачей и
  - И раздаю награбленное бедным, как Робин Гуд, - закончил за неё Носков. - И сейчас я должен надеть на тебя наручники и посадить за чугунную решётку. Да? - для него это по-прежнему была лишь игра.
  - Да, - ответила Барон, как всегда, спокойная, невозмутимая, бесстрашная и светящаяся счастьем.
  Влад подумал, что такой красивой он ещё её не видел. И, конечно же, он приписал это их общей радости, их предстоящей свадьбе. Он тоже был очень с ней счастлив. Очень.
  - Нет уж, солнце моё, - он взял её руки в свои и начал аккуратно целовать каждый пальчик, - я предпочту пока надевать на тебя украшения. А наручники пускай подождут до первой брачной ночи. Как тебе идея?
  Огоньки в глазах Барон, казалось, стали ещё ярче.
  - А первая брачная ночь где будет, в камере?
  - Кать, да перестань ты! - немного начал терять терпение Носков. - Зачем ты затеяла эту странную игру. Давай сменим тему. Хотя мы так и так её сменим, - уже мягче продолжил Влад, - ведь сегодня я поймаю этого неуловимого воришку, и что ты скажешь тогда? Кем тогда будешь притворяться?
  Кейт смотрела на него внимательно и серьёзно своими большими красивыми глазами и абсолютно не понимала, как он может не видеть. Она играет в открытую, а он, как будто, смотрит в другую сторону. Только что она хотела дать ему возможность предотвратить очередное и самое крупное своё ограбление. Всё, что нужно сделать, это просто арестовать её. Всё очень просто. Арестовав её, он не только избавил бы себя от почти двухлетней головной боли, сохранил Марэксу их деньги, но ещё и повышение бы получил. Он ведь хотел получить майора больше всего на свете, она знала это. И все знали это. Ну ничего. Он всё равно получит его.
  - Влад, почему ты мне не веришь? - слегка улыбнулась лишь уголками губ Барон. Взгляд был спокоен.
  За дверью послышались шаги, затем она открылась.
  - Владислав Вадимович, пора. Гости прибывают. Скоро начнётся официальное открытие. И Вас Денис Петров просил позвать на третий пост, там, кажется, людей не хватает.
  - Как не хватает?! Так, ладно, иди, я за тобой.
  Охранник вышел, Носков взял оружие, которое он предварительно снял и отложил в сторону, когда только пришел на склад. Уже стоя на пороге двери, он развернулся и спросил:
  - Почему я тебе не верю? А зачем ты мне всё это рассказываешь, если ты та самая, та, которую я так мечтаю упрятать за решётку?
  - Я просто хочу... чтобы ты получил майора. - Они пару секунд молча и испытующе смотрели друг на друга, - подарок к свадьбе, - широко улыбнулась Барон, радостная от того, что она наконец-то говорит правду. Ей нравилось говорить правду. Сейчас она чувствовала себя свободнее, чем за все эти годы грабежей. Впервые ей представилась возможность предоставить человеку выбор. Но этой своей широкой улыбкой она снова разбила лёд в сердце Носкова. Он шумно выдохнул и только покачал головой.
  - Владислав Вадимович! - послышалось из выставочного зала. Он снова был кому-то нужен и должен был идти. Больше задерживаться в дверях не было времени, поэтому он просто произнёс:
  - Ну ты даёшь, Барон... - бросил на неё любящий и полный восхищения взгляд и вышел со склада.
  - Ну что ж... - Катя продолжала разговор с ним, хотя и знала, что он уже не услышит, - ты сделал свой выбор.
  
  ***
  
  ПРОШЛОЕ. РОССИЯ
  
  Карим знал, что его братья уехали с Катей. Сразу он не мог понять, куда они подевались. Хотя, надо признать, что сразу он был в таком состоянии, что ему было всё равно, он даже не заметил, что они исчезли. А Мишка с Артуром предвидели что-то подобное, они любили и уважали своего брата, но они также прекрасно знали, что он хочет отойти от дел, осесть где-нибудь и вести тихую семейную жизнь. А они не были готовы остановиться, им хотелось приключений, это и поспособствовало их решению уехать с Барон. Братья знали, что Кариму будет плохо, но они ничем бы не смогли ему помочь, да и он мужик сильный, сам справится. Они только мешать будут и напоминать о прошлом и о Кате. Кто-то может сказать, а как же братская поддержка? Ни в этом случае. Они знали своего брата лучше всех. Он бы всё равно никого к себе не подпустил. Поэтому оставить его одного и предоставить ему время разобраться в себе было лучшим выходом. И Мишка с Артуром были уверены, что Карим бы с ними согласился. У него натура такая: со всем справляться в одиночку и никого не впутывать. И были правы. Карим не был зол на них, а, напротив, понимал их мотивы. Он не был зол на них, но был зол на Катю. С каждым днём он понимал всё больше, сколько бы времени ни прошло, она никуда не уходит из его сердца. Она как татуировка, как кровь, как кожа - безболезненно не выведешь, и следы всё равно останутся.
  Но когда Карим получил от неё письмо, он ещё даже не читая его, забыл, хоть и ненадолго, всю свою злость на неё, всю ту, как ему казалось, ненависть, то желание наговорить ей гадостей или, наоборот, привязать к батарее, только чтобы она была рядом. На смену тем смешанным чувствам, хоть и ненадолго, пришло другое: безмятежное счастье от ощущения её рядом. Частички её. А особенно сейчас, когда мамы не стало, когда он был один. Совсем один.
  
  "Привет.
  Не знаю, захочешь ли ты читать это письмо, когда поймёшь, что оно от меня... но если всё же захочешь, то... привет ещё раз.
  Сразу хочу сказать, что пишу тебе не для того, чтобы извиниться, сказать, как я виновата перед тобой и как жалею о том, что сделала. Потому что это будет ложью. Я не чувствую себя виноватой и ни о чём не жалею, потому что знаю, что на тот момент не могла поступить по-другому, не могла остаться.
  Более того, я могла бы сказать, что счастлива здесь. Но...
  Знаешь, у меня есть кучу всего тебе рассказать! Но для начала просто ответь мне, напиши, как у тебя дела или вообще хоть что-нибудь напиши. Чтобы я знала, что ты не совсем меня ненавидишь и что тоже хочешь знать, как здесь дела. У меня, у Мишки, у Артуши.
  Карим, я очень жду...
  Ты даже не представляешь, насколько очень.
  Не знаю, захочешь ли ты верить мне, но я всё так же сильно люблю тебя. Ты единственный. Был, есть и останешься.
   Твоя Катя".
  
  Так странно было в этот век электронных технологий и Интернета получить письмо, написанное рукой. Её рукой. У Карима дрожали пальцы. Уже первая строчка вознесла его до небес, что за глупый вопрос?! Захочет ли он читать, если узнает что от неё... Да он только от неё и стал бы читать тогда письма, от кого-нибудь другого даже конверта бы не вскрыл. Не интересно. Следующий абзац опустил его на землю с такой же силой, с какой первый вознёс вверх.
  "Вредная. И наглая. Конечно! Что б она извинялась?! Вся в себя! Как обычно" - Карим немного начал закипать. Не то чтобы он ожидал, что она как-то изменилась, он и не хотел этого, и извинений он от неё тоже не ждал, они ему были не нужны. Но могла бы уже помягче быть немного что ли. Зачем писать тогда? Катя-Катя...
  Перечитал строчку "Более того, я могла бы сказать, что счастлива здесь. Но..."
  Счастлива здесь... Укололо. Он и хотел бы сказать, что он тоже счастлив здесь, но это враньё всё! Он не был счастлив здесь без неё. И нигде не был бы счастлив без неё!
  - И она это прекрасно знает! Она знает! Зачем вообще писать мне, раз ты так счастлива там?! - негодование в нём поднималось снизу вверх и, казалось, он сейчас что-нибудь разобьет в квартире, как зашвырнёт что-нибудь в стенку. И только её это "но..." немного его успокаивало, потому что его мозг сам додумал продолжение, что-то вроде "но это не так. Не без тебя". И всё в таком духе. Зачем так писать?
  - Ты спрашиваешь, не совсем ли я тебя ненавижу? Совсем! Слышишь?! Совсем! - он кричал так громко, как только мог, ему и так всегда трудно было усмирить свой вспыльчивый характер, а когда дело доходило до личных интересов, чувств и эмоций, то это сделать было просто невозможно. - Я тебя ненавижу, Барон! Ненавижу! - он зашвырнул в стенку ещё одну вазу (которая ещё осталась целой от предыдущего погрома, устроенного им в прошлый раз), а следом за ней хотел разорвать письмо, забыть, что оно вообще приходило, что он вообще его видел. - А про этих уродов вообще ничего знать не хочу! Братья называется...
  Карим опустился в кресло, протёр глаза руками, глубоко вдохнул, выдохнул, возвращая себе способность соображать. Посмотрел в окно. Поднялся. Взял письмо со столика, бросил взгляд на её последние строчки, в груди перехватило. Посмотрел на обратный адрес. Главпочтамт города Минска, до востребования. Всё.
  Хитро. Но странно было ожидать от Барон точного адреса. Карим положил письмо обратно в конверт и убрал в ящик стола. Несколько минут он сидел молча и о чём-то размышлял, глядя в одну точку. Затем поднялся, открыл тот же ящик того же стола, взял чистый лист бумаги и карандаш и начал писать ответ.
  
  ***
  
  НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ. МИНСК
  
  Гости уже начинали прибывать, пока лишь небольшими группками, но буквально через час их тут будет столько, что всё внимание людей Носкова будет сосредоточено только на них, однако таким образом, чтобы самим оставаться незамеченными и не смущать верхушки общества.
  Фуршетные столы ломились от корзин с фруктами, канопе, пирожных, а наряженные и вышколенные до невозможности официанты плавно проплывали по залу, предлагая гостям шампанское, вино, соки, воду.
  Прямо у входа гостей встречали приветливые представители компании-организатора, одаривали их улыбками и комплиментами и вручали каждому гостю небольшой фирменный пакет с сюрпризом, как и было обещано в рекламе. Повсюду стояли указатели, чтобы сливки общества ненароком не запутались на этой огромной территории торгового центра, на один вечер превратившегося в выставочный.
  Кавалеры в своих дорогих смокингах чувствовали себя здесь в своей тарелке, рыцарями, ни больше ни меньше, а дамы прям светились от счастья: столько здесь было всего, что соответствует понятию женского счастья. Гости мило улыбались друг другу, встречали знакомых, останавливались поболтать и громко хохотали от каждой сказанной кем-нибудь из них шутки. Мужчины перекидывались умными речами о своих бизнесах, о курсах валют, о выгодных инвестициях, а женщины выражали друг другу восторг по поводу внешнего вида собеседницы, мастерки организованного мероприятия, на котором они имеют честь находиться и как бы по секрету рассказывали, какие из украшений, представленных здесь, они уже насмотрели и собираются приобрести.
  Играла лёгкая музыка, которая только дополняла атмосферу радости и счастья, царящую здесь. Вечер проходил спокойно, ничего не предвещало беды. Казалось бы, Носков должен был радоваться вместе со всеми. Однако у него на душе было как-то неспокойно, как будто какое-то гнетущее чувство давило на него, и он никак не мог понять, чем оно вызвано, хотя и догадывался, что именно разговором с его будущей женой, но он не хотел себе в этом признаваться и всячески отгонял от себя дикие мысли. Все: коллеги, подчинённые, просто знакомые - встречали его радостным "поздравляю, капитан" или "поздравляю с помолвкой, Влад", или "мои поздравления, дружище!". До сегодняшнего вечера такие восклицания вызывали в нём искреннюю благодарность и прилив гордости. Ему казалось, что все чувствуют то же самое, что и он сам, и поэтому радуются вместе с ним и поздравляют. Но сейчас что-то изменилось. Пару ребят из охраны поздравили его, и вполне себе искренне, с помолвкой и с красавицей невестой, но Владислав Вадимович вместо привычной радости ощутил сильное беспокойство и сам себе удивился. Ответил, как и всем, "спасибо, ребят" и прошел дальше, делая вид, что просто контролирует посты, но мысли его были сосредоточены полностью на Кате и на её последних словах.
  "Ну конечно же она пошутила. Конечно же..."
  - Капитан, у Вас здесь всё в порядке. Никаких подозрительных личностей? - шутливо остановил его один из гостей и по совместительству хороший друг начальника Носкова.
  Носков вынужден был отвлечься от своих размышлений.
  - Лучше не бывает, Вадим Романович. Вы сами как? - постарался он ответить расслабленно.
  - Хорошо, Влад. Я-то хорошо. Но ты лучше, - лукаво подмигнул ему Вадим Романович, - слышал, ты женишься.
  - Ого! Как быстро новости разносятся. Да, женюсь, - спокойно подтвердил Носков, хотя в его голосе можно было услышать едва заметные нотки сомнения, которые он сам себе не смог бы объяснить при всём желании. Конечно, он женится. Он любит Катю, и ничто не сможет этому помешать.
  - А также я слышал, что невеста у тебя очаровательная. Познакомишь? Не волнуйся, не уведу, - сам сказал, сам посмеялся своей шутке уважаемый гость.
  - Без проблем, Вадим Романович, заходите в гости к нам в отделение, мы с Катей теперь работаем вместе, в одном кабинете, вот и познакомитесь.
  - Ух, прям романтика! Служебный роман! Зайду Влад, обязательно. Разгребу пару неотложных делишек и обязательно зайду.
  Они пожали друг другу руки и на этом душевная беседа давних знакомых закончилась. И как только Влад остался один, снова погрузился в свои мысли.
  Она шутит. Шутит... Тут он вспомнил про грабителя, который должен был показать себя сегодня, но пока не подаёт признаков жизни. Странно... вечер скоро подойдёт к концу... "Может мы неверно расшифровали его записку? Да вряд ли... Адрес и всё. И адрес именно этот. И я не верю, что это всего лишь совпадение: опытный грабитель, который всегда оставляет адреса своих будущих ограблений, оставил этот и не приехал. Он всегда исполнял приговор и ничего его не пугало раньше. Ни охрана, ни перспектива тюрьмы. Что сейчас случилось?"
  Но он не мог ответить на этот вопрос, поэтому решил, что "ладно...подождём ещё, надо повнимательнее приглядываться ко всем и ко всему, даже к обычным вещам и к обычным людям вокруг территории комплекса, пойду-ка я ещё раз проинструктирую патрульных".
  Так он и сделал, всем было поручено смотреть в оба. Все очень хорошо понимали, насколько это важно и чем они рискуют, если снова упустят вора.
  Выставочный вечер, очаровательный для гостей, и напряжённый для охраны, подходил к концу. Носков в задумчивости в очередной раз прошёлся по залу и столкнулся с одним из руководства "Марэкс". Это была женщина лет сорока с умело уложенными назад каштановыми волосами, точёной фигуркой, большими серёжками-висюльками в ушах (именно так описал их себе Носков), по всей видимости, от "Марэкс", в элегантном светлом костюме и маленькой сумкой в руке (это был клатч, но для Носкова - маленькая сумка). Капитан сделал ей комплимент и по поводу внешности, и по поводу выставки-ярмарки, она была польщена и не без удовольствия рассказала о деталях подготовки к мероприятию, видно было, что эта женщина уж точно любит то, чем занимается.
  - И представляете, я уже столько мероприятий провела такого рода, а сейчас впервые не произошло никаких накладок! Вам не рассказать, как это меня радует, - хотя этого и рассказывать было не нужно, у неё на лице было написано, как это её радует, - всё прошло гладко, как по маслу.
  Влад хотел было сказать "поздравляю", но потом вдруг вспомнил и решил проявить осведомлённость:
  - Да, только с программистом нехорошо вышло.
  - Да? А что с ним? - неподдельно удивилась она.
  - Эмм... он вроде как заболел. Но вы быстро нашли ему замену. Так что всё в порядке, все системы настроены, как надо, всё работает, я проверял.
  - Ничего себе... а я даже и не знала, что у нас были какие-то проблемы с программистом. Странно...почему меня никто не предупредил...
  Понимание всего происходящего пришло к Носкову в виде приступа дикой паники. Его словно окатили ледяной водой. Он хотел броситься бежать со всех ног прямиком на склад. Удерживали его только лишь рамки приличия и уровень доверия этой женщины. Она ещё что-то говорила, но Носков мягко перебил её:
  - Инна Константиновна, а как вообще выставка прошла? Я имею в виду продажи? Успешно? Много сегодня купили драгоценностей? Или бывало и получше?
  - Ооо, Владислав Вадимович, это сказка! Честно скажу, лучше не бывало! У "Марэкс" всегда продажи шли хорошо, но сегодня просто восторг! - этот самый восторг отражался на её лице, и пока она продолжала изливать свои великолепные ощущения по поводу выручки от продаж и полной окупаемости затрат на проведения выставки, Носков, словно заведённый, думал о том, что ему нужно как можно быстрее поставить точку в этой нелепой ситуации. Сейчас он пойдёт на склад, найдёт там Катю. И если она там, то всё в порядке, она никакой не вор, ведь вор уже сбежал бы, как и все предыдущие разы. Она покажет ему проводки по счетам, и он сможет вздохнуть спокойно, что все деньги "Марэкс" в целости и сохранности. О другом варианте развития событий он даже думать не хотел.
  Так он и поступил. Извинился перед Инной Константиновной и сказал, что нужно закончить неотложное дело, работа понимаете ли. И со всех ног бросился к тому углу, где находился спуск в складское помещение.
  
  ***
  
  ПРОШЛОЕ. РОССИЯ
  
  Хоть Карим и испытывал целый спектр самых разных эмоций и с удовольствием бы все их выложил на бумаге, его ответ был кратким и лаконичным, в тон письму Барон. Он всего лишь сухо поздоровался и написал, что у него всё стабильно. Пускай сама понимает это, как хочет.
  Хоть Катя и хотела бы получить более развёрнутый ответ, более содержательный, ответ, по которому можно было бы разобрать, какие чувства к ней он всё ещё испытывает (если испытывает хоть что-нибудь). Но по его письму нельзя было понять наверняка ни как у него дела, ни как он к ней относится. Она помедлила немного со следующим письмом, сразу даже хотела не отвечать ничего, т.к., скорее всего, ему уже всё равно. Но прошло некоторое время, а связь с ним ей была необходима, как воздух, и она рассудила так, что он мог бы ей вообще ничего не отвечать, но ответил, хоть и кратко, хоть и сухо, но всё же написал. А значит, она может попробовать ещё раз. В конце концов, чего она от него ожидала? Это ведь именно она от него ушла. Это она сделала свой выбор.
  И она написала ему. Написала так, как будто он был рядом. Как будто это была просто милая беседа двух давних друзей, которые давно не виделись. Так, между ними завязалась переписка, которая непонятно к чему могла бы привести их обоих. Но в Кате как будто всё проснулось, она в душе снова расцвела, её голова полнилась новыми мыслями, новыми идеями, он словно подпитывал её уже одним тем, что отвечал ей. Мишка с Артуром тоже активно участвовали в переписке, только все их слова записывала Катя и передавала Кариму. Хоть это и звучало как-то по-издевательски, но одной из излюбленных фраз братьев была "братишка, ты, наверное, там сидишь и думаешь "скоты, ещё и пишут мне...", но знай, что эти скоты всегда помнят о тебе, дай знать, как ты! Скотам это действительно важно".
  Карим улыбался, читая эти строки и представляя, с какой интонацией и с каким выражением лица они это произносят. Он тоже помнил о них. Но в своих ответах пока ещё не решался выражать свои чувства. Старался писать содержательно и по делу, но без выражения каких-либо эмоций. Гордость.
  Хоть в этих письмах и скрывались истинные чувства, но благодаря им Карим снова начал чувствовать жизнь. С каждым письмом он ощущал, как ниточка, связывающая его с Барон, становилась всё крепче. Теперь он знал, что с ней происходит, какие у неё планы, более того, она спрашивала у него советы в некоторых вопросах по организации ограбления, и он давал ей их. Просто как своё мнение, но она была благодарна, чувствовала его поддержку, пускай он и далеко.
  Но перед своим предпоследним ограблением (квартиры на Тимошенко, 8) ей требовалось всё своё время и вся концентрация, чтобы сделать всё, как надо. Как ей надо. И она отложила ответ на его письмо на потом, на тогда, когда она будет готова.
  Карим подумал, что она снова бросила его. "Боже, какой же я дурак! Идиот просто! Она делает что хочет, вертит тобой как хочет! Хочет пишет, хочет нет".
  А когда он всё-таки получил от неё письмо, почувствовал такое отчаяние... казалось, что это никогда не закончится. Что мучения его никогда не закончатся. Что их отношения (если это вообще можно было назвать отношениями) так и будут продолжаться только на расстоянии, только через письма. И за что ему была послана эта девушка?!
  Но именно в этом письме Барон не выдержала первая и позволила себе сказать прямо и открыто о том, что на самом деле чувствует. Именно это письмо читатель уже видел в начале этой истории.
  
  "Привет, Карим.
  Я давно тебе не писала, но ты не обижаешься, я знаю. Ты ведь понимаешь меня. Всегда понимал лучше, чем кто-либо.
  Всё это время я была занята планированием очередной "забавы", как ты это называешь. Думаю, ты захочешь знать, как всё прошло. Так вот всё прошло как по маслу, как и всегда в принципе. Ты был прав насчет ментов: их не стоит бояться, они тупые, все как один. Они ничего не могут сделать. Преступники ходят у них под носом, а они вместо того, чтобы просто хотя бы раз взять и включить мозг, просто имитируют бурную деятельность. И, видимо, не важно, в какой стране ты живёшь. Меня не поймали в России, не поймали и в Беларуси. Хотя поводов я им давала больше, чем все уголовники вместе взятые, которых им удалось поймать за год. И в результате мне снова становится скучно. Подумываю опять уехать куда-нибудь. Только вот куда, пока не придумала. Может, в Италию? Будет возможность посоревноваться в воровстве с мафиози, хахах. Как тебе идея?
  Миша и Артур молодцы, по-прежнему варимся вместе во всех этих махинациях. Твои братья как живое напоминание о тебе. Хотя я и так никогда не забываю. Я знаю, ты злишься на меня, за то, что я уехала по-английски. Но я не могла по-другому. Если бы я пришла к тебе попрощаться, то ты бы никуда меня не отпустил. А оставаться в России для меня уже не имело никакого смысла. Там всё исследовано, всё наскучило. Мне нужно было двигаться дальше, исследовать новые горизонты. Ты лучше, чем кто-либо, знаешь, как сильно я люблю свободу.
  Но я хочу, чтобы ты знал, что я всё также сильно люблю тебя, мой родной. Мы не виделись с тех пор, как я уехала, сколько времени прошло? Два года? Или уже почти три? Да это не так уж и важно теперь. Важно то, что я до сих пор помню твой запах, а когда закрываю глаза, чувствую прикосновение твоей кожи. Ты мой самый первый. Первый во всём. Первый учитель, первый друг, первый мужчина. И никто никогда не сможет сделать тебя вторым. Я просто хочу, чтобы ты это знал... Хотя ты и так знаешь. Но я напоминаю. И буду продолжать напоминать.
  Я очень скучаю по твоим рукам.
  Напиши, что у тебя нового. Как мама?
  Я очень жду.
  Люблю и крепко обнимаю.
  Твоя Катя (и так будет всегда)".
  
  ***
  
  НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ. МИНСК
  
  Носков ворвался в складское помещение.
  - Ты здесь! Фух... Слава Богу... - выдохнул он с облегчением.
  - Ты думал, я уворую денежки "Марэкс" и сбегу от тебя? - с улыбкой произнесла Барон.
  - Катюнь, хватит этих твоих шуточек, ладно? - он крепко обнял её, как будто неделю не видел. - Кстати, всё идёт спокойно, нет никаких признаков нашего воришки. Это очень странно. Хотя, может, он ещё появится...
  - Он не появится. - Спокойно ответила Катя, глядя в экран монитора и нажимая на какие-то кнопки, Носков не видел, на какие именно.
  - С чего ты взяла? - напрягся Носков.
  - А зачем ему? Он уже перевёл все деньги от продаж на сегодняшней выставке к себе на счёт. Что ему ещё здесь делать? Разве что он хочет, чтобы ты его арестовал.
  - Кать, что ты несёшь? - не на шутку начал нервничать капитан милиции. - Он никак не смог бы сделать того, о чём ты говоришь. Для этого ему понадобилось бы проникнуть в эту комнату, и ты бы его наверняка заметила, если он, конечно, не маленький мышонок.
  - Скорее, мышка.
  - Что?
  - Ничего.
  - Сюда кто-то приходил? Ты кого-то видела?
  - Нет. Здесь была только я.
  - Я говорил с одним из организаторов выставки.
  - И?
  - Странно, что она не знала ничего про то, что у них программист заболел.
  - Что тут странного. Ведь он здоров. А я отправила ему письмо на официальном бланке "Марэкс" за несколько часов до выставки о том, что он уволен. А он парень с характером, посчитал это неслыханным оскорблением и не стал ничего выяснять, слишком гордый, поэтому просто не пришёл.
  - Так... и я, по-твоему, должен включиться в эту твою игру?
  - По-моему, ты уже давно должен был включиться.
  - И почему я должен верить тебе?
  - Потому что я говорю правду.
  У Носкова в висках словно молотками кто-то колотил. Он вообще не понимал, что происходит. Вроде всё шло гладко. Почему она так упорно хочет, чтобы он поверил в её причастность ко всему этому? Кажется, он нашел выход и знает, как эту нелепую ситуацию можно закончить.
  - Кать, давай с тобой договоримся. Если ты хочешь, чтобы я поверил тебе, я поверю, так и быть, - попытался изобразить беззаботность Влад. - Но прямо сейчас я отправлюсь и спрошу лично у руководства "Марэкс", всё ли в порядке у них со счетами, дошли ли деньги и не возникло ли никаких накладок. И если они ответят, что всё хорошо и все платежи поступили, хоть я и буду выглядеть дураком перед ними, но ты прекратишь эту дурацкую игру. Мы договорились?
  - А если они скажут, что денег нет?
  - Мы договорились? - настаивал Носков.
  Катя Барон закинула ногу за ногу, ярко улыбнулась своей искренней широкой улыбкой, перед которой Носкову всегда так сложно было устоять, весёлые огоньки снова загорелись в её янтарных глазах.
  - Да, милый, - словно непослушный ребёнок, ответила она озорным тоном, продолжая улыбаться, - договорились. Я жду тебя. И наручники не забудь.
  Носков не понимал, что её так веселит. Он буквально вылетел из складского помещения, дыхание становилось тяжелее, а в висках всё так же стучало. Разные мысли начинали лезть в его голову, он замедлил шаг, потёр пальцами виски и начал вспоминать. Воспоминания, мелкие детали лезли буквально ниоткуда какими-то частями, урывками, которые раньше для Носкова ничего не значили, а сейчас вдруг начли обретать смысл.
  "Светлый волос на пиджаке....почему я его запомнил вообще? Откуда он? Я как раз тогда приехал с места преступления после опроса вахтёрши...."
  "Шкаф... а с ним что? Её шкаф в так называемой её квартире был пустым. Я ещё тогда подумал, что что-то мне показалось странным, но не придал значения....А она каждый день приходила в новой одежде.... Одежда! Точно, одежда... откуда у неё Армани и Дискуаред? Откуда у бедной студентки столько денег на такую одежду? Как мне раньше это в голову не пришло?? Я же заметил, заметил!"
  "А ещё кофе... Точно! Дорогой кофе! Я вспомнил, где я его пробовал. В "Кафе дэ Луи", а там вообще нет ничего дешевого. Я-то уж точно разбираюсь в кофе! Откуда у неё этот дорогущий кофе? Как она вообще о нём знает? Бедная студентка..."
  "Братья... Она представилась сиротой и сказала, что у неё больше никого в мире нет. Как можно было забыть о таком нюансе, как братья, которые, судя по их поведению, очень за неё волнуются. Они выросли как грибы после дождя. Неужели они её сообщники... нет..."
  Носков отчасти догадывался, почему он сразу не придал всему этому должного значения. Все эти вещи по отдельности мало что значили. Но вот все вместе...
  Он вдруг вспомнил их первую встречу.
  "Давно Вы снимаете эту квартиру? И что она ответила?" Её слова как будто всплыли перед глазами. "Года полтора или чуть больше". А ведь именно столько времени назад начались все эти ограбления в городе...
  "Я думаю, что ограбления совершает женщина"
  "Совершает женщина"
  "Это женщина"
  Эти слова урывками эхом отзывались в его голове, которая становилась тяжёлой, словно чугунок.
  "Но как?! Как это возможно?! Как она могла это всё провернуть?! Я не верю! Не верю!"
  Он действительно не хотел верить, хотя и понимал, что мозаика только теперь начинает складываться. Но он не хотел. Не верил. Мозаика складывается, а его мир рушится. Наш следователь изо всех сил старался держаться спокойно, ведь именно так должен выглядеть начальник службы безопасности для сегодняшнего мероприятия. Он сам попросил дать ему эту должность просто на сегодняшний вечер, и ему дали добро сверху, ведь все прекрасно знали, что он гоняется за неуловимым.
  Из всего руководства он решил обратиться к Инне Константиновне, всё-таки контакт уже налажен. Ему не терпелось поставить все точки над i.
  - Инна Константиновна, можно Вас на пару слов? - Влад старался держать тон ровно и делал вид, что ничего не произошло.
  - Да, конечно, капитан. Какие-то проблемы?
  - Надеюсь, что нет. У меня к Вам вопрос, он может показаться странным, но я обязан спросить. Вы уже проверяли счёт "Марэкс" на наличие на нём денег, поступивших с сегодняшних продаж?
  - Мм...пока нет, если честно.
  - А у Вас есть возможность проверить сейчас? - настаивал Носков, что показалось Инне Константиновне очень подозрительным.
  - Доступ к своим счетам мы имеем всегда, в любое время дня и ночи. Но Вам не кажется, Владислав Вадимович, что это немного не в Вашей компетенции? Вашим делом было обеспечить безопасность во время проведения выставки. Вы прекрасно справились, на этом всё, спасибо.
  Она надела вежливую улыбку и хотела удалиться.
  - Послушайте, мне нет дела до Вашего счёта. Я даже не буду присутствовать при проверке. Если бы дело не касалось безопасности Ваших денег, то я бы не стал даже заикаться об этом, ведь это, как Вы сказали, не в моей компетенции.
  - Владислав Вадимович, что происходит? - она уже даже не пыталась улыбаться.
  - Это я и сам бы хотел знать. Есть подозрение, что Ваши деньги были украдены. Давайте сделаем так, я сейчас подожду Вас воон там, Вы проверите свой счёт, как я понял, это не трудно, и если деньги на месте, то я отстану от Вас и буду считать свою миссию выполненной.
  Она ненадолго задумалась.
  - То, о чём Вы говорите, невозможно. Их нельзя было украсть. Для этого нужен доступ в систему. А пароль знаем только мы трое, - она указала на себя и ещё на двоих мужчин из руководства "Марэкс", - а нам, как Вы сами понимаете, нет смысла воровать собственные деньги. И система безопасности у нас самая лучшая.
  На лице Носкова просто читалось нежелание сдаваться. Поэтому она всё-таки согласилась.
  - Хорошо. Я вижу, что Вы не отстанете. В обычной ситуации я бы вызвала милицию, но Вы сами - милиция. Подождите меня, как Вы сказали, воон там.
  И она отправилась к своим напарникам, взяла одного из них под руку, что-то тихо сказала на ухо, и они куда-то ушли, не привлекая внимания остальных важных гостей.
  Влад нетерпеливо ожидал, стараясь не привлекать внимания своей нервозностью. Особенно внимание своих подчинённых, для которых он всегда должен быть примером. Гостей становилось всё меньше, что его чрезвычайно радовало, чем меньше людей будет присутствовать при скандале (если таковой будет иметь место), тем лучше.
  "Боже... сделай так, чтобы это всё оказалось просто кошмарным сном. Или просто дурацкой шуткой моей обожаемой невесты... очередной прихотью".
  Как только эта мысль сформировалась у Носкова в голове, его тело покрыл холодный пот.
  "Она попросила охранять склад. Только при этом условии она выйдет за меня замуж. Почему? Если любишь человека, то зачем какие-то условия... Склад... компьютер...система безопасности... нет, это невозможно. Инна сказала, что её нельзя взломать. А тем более, Барон не программист. Хотя...я уже не уверен, что знаю, кто такая Барон".
  Но несмотря на то, что теперь картинка прекрасно складывалась и Носков получил ответы на многие мучавшие его вопросы, а многие вещи, которые раньше просто казались ему нелепыми и нелогичными, теперь приобретали смысл, в его душе ещё теплилась надежда на то, что сейчас он увидит улыбающуюся Инну Константиновну, которая скажет ему "Вот видите, капитан, Вы зря волновались, у нас всё в порядке, всё на месте, как я Вам и говорила".
  Сколько прошло времени с момента её ухода "на совещание" Носков не знал, казалось, прошла целая вечность, но вот он видит её возвращающейся и направляющейся прямиком к нему. Он пошёл ей навстречу. Инна умело улыбалась проходившим мимо гостям, но Влад сразу понял, что что-то не так. И был прав. Она подошла к нему вплотную и тихо сказала, что денег нет. Каким-то немыслимым образом на счёт "Марэкс" сегодня не поступило ни цента. И если следователь не решит этот вопрос в кратчайшие сроки, то за дело возьмутся серьёзные люди. За дело и за него самого. Но Владислава Вадимовича мало волновали её угрозы. Всё, о чём он мог думать, это Катя.
  Эта милая девочка Катя. Катенька. Катюша. Красивая до умопомрачения. Умная до невероятности. Всегда такая загадочная. Сексуальная, соблазнительная, нежная, ласковая, неповторимая, хрупкая, как цветок. И... любимая. Самая любимая девочка на свете. Его девочка. Это всё не может быть правдой. Она не может быть именно той, за кем он гонялся уже почти два года. И снова мысли как будто из ниоткуда.
  "Записки... они всегда были в богатых квартирах. И только в этот раз, в последний раз, в день их встречи записка вдруг оказалась в обычной квартире, из которой нечего было красть. Неужели она всё это спланировала с самого начала? Как она могла знать, что всё получится? Что я возьму её на практику к себе в отдел, что влюблюсь в неё. Как она могла это знать? Это выглядит абсолютной случайностью".
  Но Владу Носкову больше не нужно было гоняться за ответами, ведь можно было пойти и получить их от самого виновника торжества. А точнее от виновницы.
  Не спеша, он направился к складу, где оставил Катю. А что если её там не окажется? Но Носков всё равно не стал прибавлять шагу. Теперь он не столь обольщался насчёт себя и своего несравненного следовательского ума и чуйки. Она вроде как сработала, но он её не слушал, эту свою чуйку. А сейчас прекрасно понимал, что если Катя планировала сбежать и в этот раз, то она уже это сделала, и он, Носков, капитан милиции, заслуженный лучший следователь города, ничего не сможет с этим сделать. Он уже ни в чём не был уверен.
  
  Но она ждала его. Ждала всё на том же месте, где он её и оставил. Ждала спокойно и терпеливо. Она знала, что он не станет сразу звать с собой весь патруль, а захочет для начала сам поговорить с ней. И, как всегда, оказалась права.
  Когда она увидела, как он медленно и неуверенно открывает дверь, то сразу поняла, что теперь он знает. Наконец-то! Наконец-то он сложил 1 и 1 и сообразил, что происходит. Лучше поздно, чем никогда. Хотя кто знает, сколько бы он соображал ещё, если бы она сама не сказала ему обо всём.
  На этот раз она не улыбалась, напротив, была серьёзна, как никогда, как будто понимала его чувства. Он закрыл дверь и облокотился об неё спиной, не решаясь подойти к Барон хоть на шаг ближе. Они молча смотрел друг на друга. И даже сейчас, когда он всё знает, знает, кто она, он не может смотреть на неё, как на опасную преступницу, хитрую, умную, смекалистую воровку, которая столько раз обводила и его, и остальных вокруг пальца. Он смотрел на её аккуратное личико, гладил взглядом безупречную кожу, мысленно касался пальцами красивых, слегка поджатых от серьёзности губ. А в глаза ей вообще смотреть было опасно, они как будто гипнотизировали его, он не мог больше думать ни о чём, только о ней.
  - Как? - начал он первый.
  - Что именно ты хочешь знать?
  - Всё.
  - Нет. Слишком долго.
  - Слишком долго? Это за нос ты меня водила слишком долго. Поэтому это естественно, что я хочу знать, как тебе это удалось. Как ты всё это провернула? Почему у тебя не возникло ни единой накладки? Как это вообще возможно, действовать так безупречно?
  - Когда ты искренне любишь то, что делаешь... когда отдаёшься этому целиком... тогда ты всегда действуешь безупречно... и в этом нет ничего удивительного.
  - Нет есть. Обычно преступники всегда оставляют следы. Если не в первый, то во второй раз. Если не во второй, то в третий. Они всегда на чём-нибудь прокалываются, так их и находят такие, как я.
  - Ты же всегда любил повторять, что таких, как ты, больше нет, - не преминула подшутить над ним Барон.
  - Да, таких идиотов больше, скорее всего, нет.
  Катя поняла, что, похоже, подорвала его самооценку гораздо больше, чем сама планировала.
  - Нуу... зачем же так строго к себе? Если тебя это успокоит, то за мной гонялись гораздо большие идиоты, которые, между прочим, считались лучшими в России.
  - О да! Успокоило.
  - И лично я, кстати, не считаю тебя идиотом. Мои братья - да, здесь буду честной. А я - нет. Ты всегда был близок, нужно просто научится получше прислушиваться к своей чуйке.
  - Мг, спасибо за совет, - немного саркастично произнёс Носков.
  - Пожалуйста.
  Они снова замолчали. У Носкова было столько вопросов! Он просто не знал, с чего начать.
  - Совсем следов нет. С обуви ни крошки не упало, ни песчинки, ни разу, как это?
  - Резиновые бахилы. Очень удобно, кстати. Сам можешь попробовать, если решишь сменить сферу деятельности.
  - Очень смешно!
  - Хм, - усмехнулась Барон, - забавно.
  - Ты же была не одна, так? Были только ты и твои братья или кто-то ещё?
  - Только я и мои братья. Но на них не трать силы, они уже далеко.
  - А ты почему здесь?
  - Ну как... я же твоя невеста.
  - А если серьёзно?
  Барон сильно закусила нижнюю губу. Обычно, так делают, когда волнуются, но Владу показалось, что она это сделала от удовольствия, которое испытывала, находясь здесь и рассказывая всё, выворачивая себя наизнанку. Её глаза горели в предвкушении... чего? Носков не знал. Он уже и не пытался делать догадки о том, что у неё в голове. Она даже сейчас рулит ситуацией. Даже сейчас, когда он, следователь милиции, мог надеть на неё наручники и, не слушая больше ни слова, посадить за решётку. Но он будет слушать. Будет жадно слушать каждое её слово. И она это знала. Он тоже знал, что она знает. Но не мог ничего с этим поделать. Хотел побыть с ней как можно дольше. Хоть и неосознанно, но растягивал допрос, который даже на допрос не был похож. Вообще всё было не так. Не так, как он привык. С ней всегда всё было не так.
  - А если серьёзно, то я просто хочу, чтобы ты сделал свою работу и арестовал меня.
  - Зачем? Почему было тебе ни уехать со своими братьями и ни жить припеваючи за деньги "Марэкс"? Только не говори, что тебе не наплевать на меня или что тебя вдруг совесть замучила.
  - Во-первых, не только на деньги "Марэкс", - снова мягко и доверительно улыбнулась она, как будто рассказывала подружке о своих личных секретиках, а не сознавалась следователю в своих махинациях. - "Марэкс" - это лишь часть, хотя и не маленькая, должна признать.
  - Не маленькая?! - воскликнул Носков, - Боже, Катя, сколько же квартир и домов ты ограбила?
  - Много, Влад. И здесь, и в России. Не будем производить подсчёты, тебе они не нужны. И насчёт совести, нет, она меня не мучает, я ведь не граблю бедных и не отбираю последнее у ребёнка. Это были всего лишь богатые или очень богатые люди, в жизни которых ничего особо не поменялось после моего вмешательства. Так что всё отлично. И я даже люблю их по-своему, ведь именно эти люди позволяют мне не работать и жить в своё удовольствие.
  - Любишь их? - усмехнулся Носков, качая головой, - мне кажется, что ты любишь только себя.
  - Себя и Карима. Но их тоже люблю, только, как я уже сказала, по-своему.
  - Кто такой Карим? - напрягся Носков.
  - Потом расскажу. Давай сразу по делу. А то мало ли тётка из "Марэкс" ворвётся сюда раньше, чем ты успеешь всё спросить.
  - Я... я уже даже не знаю, что спрашивать...скажи мне, зачем? Зачем ты это делаешь? Странноватый выбор для девушки, тебе не кажется? Барон, ты могла бы стать кем угодно! Юристом, программистом, моделью, актрисой в конце концов... с твоими-то задатками. А если так не хочется работать, то ты могла бы просто стать женой богатого мужчины. У тебя бы это получилось уж точно!
  - А стала просто богатой женщиной. Свободной от всего. В том числе и от богатого мужчины. Носков, неужели ты до сих пор не понял, что я слишком люблю свободу, чтобы к чему-то привязываться или от чего-то зависеть. В моей жизни было лишь одно исключение...
  - Этот твой неизвестный мне Карим?
  - Да. Он. Он единственный человек, к которому я по-настоящему привязана. И я никогда не пыталась с этим бороться. Я горда, что привязана именно к нему.
  У Влада защемило в груди. Ревность буквально душила его. Всё то счастье и любовь, к которой он подсознательно стремился всю жизнь, и которую, как ему казалось, нашёл, в один миг отбирает какой-то Карим. Если бы только этот Карим оказался рядом... если бы только оказался. Ревность и обида настолько застилали Владу глаза, что он убил бы Карима, если бы знал, где его искать, размазал бы его по стенке, как мошку! И его даже не волновало, что вся его карьера к чертям собачьим полетела бы, что он провел бы за решёткой значительный кусок своей жизни. Ничего! Зато она была бы окончательно свободна. И не от кого не зависела бы. Он мог представить её зависимой только от себя самого, точно так же как он сейчас зависел от неё. Но уж точно не от какого-то там Карима. Если она не достанется ему, Носкову, то пускай тогда никому. Пускай будет окончательно свободной, раз она так этого хочет и так стремится к этому. Носков не соображал, что думает и что чувствует. Он даже забыл, где находится и зачем он здесь находится. В голове вертелось только имя Карима, которое он тщательно пытался выбросить оттуда и вернуться из своих мыслей к ней, чтобы услышать, что она будет говорить дальше. Ему невероятно сложно было смириться с тем, что ещё час назад он ощущал её своей невестой, мог обнять, поцеловать, говорить нежные слова на ухо, их все поздравляли, и они были счастливы. А теперь она сидит перед ним в роли преступницы, и ему лишь осталось надеть на неё наручники и увести, она ведь сделала чистосердечное.
  - Ладно, проехали... - продолжила Барон, тем самым вывела Носкова из водоворота топящих его мыслей. - Ты спрашиваешь, зачем мне это. Понимаешь... есть люди, которые мечтают о спокойной жизни, мечтают выйти замуж и нарожать детей, отмечать вместе рождество и новый год, построить дом, посадить дерево и всё в таком духе... и это называют счастьем. А есть те, которым всего этого недостаточно. У них понятие счастья совершенно другое, противоположное. Им не нужна спокойная жизнь, они бегут от неё. Им нужен риск, адреналин, всплеск, эмоции, острые ощущения! Семейная жизнь для них равна самоубийству. Им кажется, что они ещё столько всего не сделали в жизни, чтобы просто взять остановиться и начать жить спокойно. Это своего рода исследователи. Они исследуют жизнь, исследуют её на остроту, на прочность. Исследуют себя и других людей. Им интересно всё! Они готовы дойти до крайности в своих исследованиях. Эти люди не боятся ничего потерять, так как знают: то, что твоё, потерять невозможно, оно всё равно к тебе вернётся. А то, что может потеряться, то и потерять не страшно. Они постоянно пробуют что-то новое, рискуют, стремятся к новым ощущениям, испытывают (прежде всего, себя).
  - А эти люди когда-нибудь останавливаются?
  - Да. Но лишь тогда, когда чувствуют, что готовы к этому.
  - А ты? Что чувствуешь ты? Ты готова?
  Но Катя не стала отвечать. Она лишь бросила на него взгляд, значение которого будущий майор смог понять гораздо позже.
  - Не хочешь говорить об этом? Ладно. Тогда просто продолжай. То есть, ты совершаешь все эти кражи, тщательно продумываешь все преступления... забавы ради? Потому что тебе хочется острых ощущений? Правильно я понимаю?
  - Ммм... в целом, да, - согласно кивнула Барон. - Но здесь стоит пояснить, что каждый использует свой потенциал по-своему. А я нашла вот такое применение своему. А если точнее, то это применение само меня нашло.
  - Это как?
  - Так сложились обстоятельства...
  - Не хочешь рассказывать?
  - Не сейчас.
  - А когда? Ты хочешь сказать, что у нас ещё будет время? - плохо скрывал надежду в голосе Носков. Но Катя не подтвердила его ожиданий и пояснять ничего тоже не стала, а просто продолжила:
  - Понимаешь...так уж сложилось в моей жизни, что я прошла через столькое, что в какой-то момент перестала бояться чего-либо. И потеряла столько, что уже больше нечего было терять. Но я любила свою жизнь и жадно за неё цеплялась, хотя коньки отбросить могла неоднократно. Я познавала жизнь, как могла, как получалось. И в искусстве воровства я совершенствовалась постепенно, хотя и быстрыми темпами. Я никогда не рассматривала это как что-то плохое, а всегда только, как что-то интересное. И это действительно было интересно, чёрт возьми! Ты только представь себе: ты сам сидишь и разрабатываешь план ограбления, пытаешься учесть малейшие детали, в том числе и те, в которых ты пойман и закован в наручники. Ты выворачиваешь свой мозг наизнанку, кровь приливает к вискам, ты чувствуешь эйфорию от одного лишь предвкушения, а представь, что я чувствую, когда привожу придуманный мною же план в исполнение.
  - Дай-ка догадаюсь... Ты чувствуешь себя... гением?
  - Хм...что-то вроде того. Но людям с такой любовью к риску, как у меня, всё очень быстро наскучивает и всё время приходится придумывать что-то новое. Мне казалось, что ограбления мне не наскучат никогда, потому что они всегда разные, разные дома, разные квартиры, разные люди, разные следователи, и за тобой постоянно кто-то гоняется, а ты постоянно изворачиваешься и водишь этого "кого-то" за нос. Казалось бы, как это может наскучить?
  - Мг, действительно, как так-то? - не упустил случая съязвить Носков. Может, он хотел её поддеть, но Катя ответила на сарказм лишь широкой улыбкой и продолжила:
  - Мне всегда казалось, что такое занятие рутиной не станет никогда. Но знаешь, какую рутину я не предусмотрела?
  - И какую же?
  - Сколько бы ограблений я ни совершила, в каком бы городе ни работала, ни один следователь не оказался достаточно сообразительным, чтобы поймать меня. В конце концов, все они стали для меня настолько предсказуемыми, что я решила попробовать уже не в другом городе, а в другой стране. Сменить обстановку, окружение и ...следователей. Решила пожить в другой стране и переехала в Беларусь.
  - А почему именно в Беларусь? Почему сразу не в Италию? Местная мафия составила бы тебе достойную конкуренцию.
  Катю искренне веселило то, что Носков всячески пытается её задеть. Странно, что он так и не понял, что это невозможно.
  - Ну, надо же с чего-то начинать.
  - А, то есть это было только начало и ты ещё собираешься продолжить? И каким же образом, если я тебя сейчас арестую? Планируешь выйти через лет так 20 и старенькой бабулькой совершать подвиги?
  Катя громко засмеялась.
  - Юмор мне всегда в тебе нравился, Носков.
  - Только юмор?
  - Нет. Не только.
  Он ждал продолжения. Хотел услышать, за что ещё он ей нравится. А ещё больше хотел услышать, что она любит его. Любит и готова оставить эти свои дурацкие, как она их называет, забавы и жить с ним спокойно, долго и счастливо. Поэтому и раскрылась сейчас перед ним. Но услышал совсем другое.
  - Ты прав, я могла бы сейчас быть далеко отсюда с кучей денег и любимым мужчиной. Но вместо этого я сижу здесь и делаю тебе чистосердечное признание. Учитывая всё, что я тебе рассказала, ты хотя бы немного догадываешься, почему я здесь?
  - Может быть, ты всё же насытилась своим риском и хочешь остановиться. А, может, хочешь остановиться вместе со мной. Чтобы жить со мной, быть моей женой, родить мне детей и вырастить их вместе со мной. Я хотел бы думать, что я прав. Скажи, мои догадки хоть отчасти верны? Просто ничего другого мне в голову не приходит...
  Катя лишь вздохнула. Её лицо снова приобрело ту серьёзность, которую Носков увидел, зайдя в эту комнату. Она молчала, но всё её тело выражало то, что он и в этот раз промахнулся. Совсем промахнулся.
  - Ну так что...? Ты арестуешь меня? - закусив уголок нижней губы, спросила она.
  - А у меня разве есть выбор?
  - Выбор есть всегда и у каждого. Ты можешь отпустить меня и сказать всем, что я снова скрылась, ты ничего не мог сделать, не успел. А можешь надеть на меня наручники прямо сейчас. Я напишу чистосердечное признание и подпишусь под каждым словом.
  Влад сглотнул. Даже уже не смотрел на неё. Ему было стыдно. Он казался себе таким жалким!
  - Так что же ты выберешь, Носков?
  
  ***
  
  НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ. РОССИЯ
  
  Её письмо лежало перед ним. Карим не прятал его в конверт после прочтения, а жадно перечитывал каждую строчку. Она всё-таки любит его, она всё ещё любит его! Она так нежна с ним, кажется, что каждым словом обнимает его. Он так давно не слышал этого и так давно хотел услышать, что чуть не заплакал от счастья. Ещё недавно он готов был послать её ко всем чертям, подумав, что она снова его бросила. А сейчас он готов носить её на руках. Он ведь чувствует то же, что и она. Они чувствуют одинаково! И так было всегда. Они всегда были, как одно целое. Всегда были каким-то невидимым образом связаны. Карим чуть не подпрыгнул от радости, только лишь на минуту представив, что раз они чувствуют одинаково, то есть шанс, что она его любит так же сильно, как и он её. Что она скучала так же сильно. Что ей не хватало его и не хватает, как и ему её.
  Раз она в кои-то веки решила выразить свои чувства, то он сделает то же самое. Да, он напишет ей всё, что думает о ней, всё, что чувствует и чувствовал всё это время. К чёрту гордость! Пора уже заканчивать с этим фарсом с письмами и принимать меры. Если она не может, то он сделает это первым.
  
  
  
  "Привет.
  Не знаю, что писать. Каждый раз, когда открываю твоё письмо, дрожат руки. Первое, что хочется написать, это "привет, моя хорошая, моя родная любимая девочка". Но я не могу. Ты не права. Я не злюсь на тебя. Это другое чувство. Мне иногда кажется, что я тебя настолько люблю, что готов всё бросить и уехать вместе с тобой. А иногда мне кажется, что я ненавижу тебя. Ненавижу так искренне и так люто за всё, что ты со мной сделала. За то, что так легко смогла уехать, зная, что мы, возможно, никогда больше не увидимся.
  Меня всегда удивляла твоя способность так легко относиться ко всему (и ко мне в том числе)! Предыдущие мои письма были краткими и лаконичными, я ничего не говорил о том, что чувствовал, потому что боялся, что ты посчитаешь меня слабаком. А сейчас, прости, не могу сдержаться. Мне хочется высказать тебе всё! Всё, что я чувствовал всё это время и чувствую до сих пор. И мне плевать, что ты обо мне подумаешь. Я такой, какой есть.
  Это так странно, тебя нет, а я продолжаю участвовать в твоих махинациях. Продолжаю давать тебе советы, консультировать тебя. Хотя мы оба знаем, что если бы кому-то пришло в голову вскрывать эти письма, то и ты, и я сидели бы долго и счастливо. На нарах. Эти письма всё время ходят у всех под носом. Но конечно! Откуда же кому-то об этом знать! Только ты такое можешь провернуть, больше никто!
  Письмо какое-то получается... сплошной сгусток эмоций. Но извини, больше не могу и не хочу их скрывать.
  С тех пор как ты уехала, я был с разными девушками, пытался заполнить пустоту. Знал, что не поможет. Но хотел хотя бы попытаться. Попытаться найти кого-то хотя бы отдаленно похожего на тебя. Но не смог (чему не был удивлён). Они все НЕ ТАКИЕ. Ни одна из них не пахла так, как ты. Веришь или нет, но они все пахли одинаково. У них даже лица были какие-то одинаковые (по крайней мере, мне так казалось). Ни с одной из них мне не захотелось провести хотя бы минутой больше, чем длился секс. В итоге они все мне были противны. Ты можешь себе представить, что значит видеть тебя всегда, когда закрываю глаза? А потом их открываю...и предо мной не ты. И сразу становится так противно. И от себя. И от той, которая рядом. И я сразу уходил. Всегда уходил. И больше не возвращался. Через какое-то время я перестал пытаться.
  Я ненавижу тебя, Катя. Ненавижу за то, что так сильно люблю. Я пытался себя убедить в том, что ты обычная, что на свете много таких, как ты. Но у меня ничего не вышло. Потому что ты НЕ обычная. И ты это знаешь. Знаешь ведь, да? Ты всегда знала, какое влияние можешь оказывать на людей. И всегда этим умело пользовалась.
  Я был удивлен, когда ты первый раз мне написала, но потом с каждым твоим письмом я удивлялся всё больше и больше, просто не могу понять, почему ты до сих пор мне пишешь. Ты говоришь, что любишь меня. Но я тебе не верю. Мне кажется, что любить ты можешь только себя. Если бы ты действительно меня любила хотя бы наполовину так, как говоришь, то никогда бы не уехала, не смогла б.
  Ты ведь знаешь меня, я гордый. После того, как ты поступила со мной, я должен был бы забыть тебя навсегда, игнорировать твои письма и жениться на какой-нибудь красавице, просто чтобы показать тебе, что ты - никто и ничто для меня, что я прекрасно и без тебя могу жить. А ты потом только локти кусать будешь от того, что потеряла такого, как я.
  Но я не смог сделать ничего из этого. И не потому, что не было возможности. Ты же помнишь, что они у меня всегда имелись. А потому, Катя...что я бы ненавидел себя каждый раз, когда бы ложился в кровать со своей женой и просыпался бы с ней же утром. И тебя бы ненавидел заодно, за то, что не могу забыть. Если бы я женился без любви, то был бы самым настоящим дураком. Я ведь этому учил тебя, помнишь? Чтобы ты никогда не выходила замуж без любви.
  Я всё ещё люблю тебя. Люблю так же сильно, как и почти три года назад (или сколько там прошло времени... мне без разницы, потому что для меня это было вечностью, вечностью и остается).
  Ты говоришь, что всё ещё помнишь мой запах.
  А я помню твой. Его невозможно описать, но это мой самый любимый запах. Запах твоего тела.
  А твои волосы... Они до сих пор пахнут ирисом?
  Ты спрашиваешь, как мама?
  Она умерла, Катя. Где-то через год после твоего отъезда. Я знаю, ты сейчас можешь начать возмущаться, что я ничего тебе не сказал. Да, мне тяжело пришлось. Но в этом деле никто не смог бы облегчить мне душу. Даже ты.
  Несмотря на то, что я всё ещё пытаюсь жить без тебя (да, и без других женщин тоже...но и без тебя), и я надеюсь, что может когда-нибудь я научусь любить жизнь без тебя в ней, несмотря ни на что-то ещё...я всё равно хочу тебя видеть.
  В данном случае я могу засунуть свою гордость куда подальше. Если ты действительно относишься ко мне так, как говоришь, то скажи, где ты и я приеду. Да, я приеду. И кто знает, может, мы ещё сможем нагнать упущенное время.
  Я бы спросил у моих братьев, но они, в отличие от тебя, мне не пишут, какая ирония! Так что ваш адрес для меня пока закрыт: на твоих конвертах всегда разные адреса. Ты что действительно катаешься по разным городам Беларуси, чтобы только я не узнал, где ты живёшь? А как ты вообще тогда получаешь мои письма? Договариваешься с кем-то, чтобы тебе сообщали, если на твоё имя придёт письмо? Хм...
  В общем, я жду твоего ответа. От него будет многое зависеть, Катюша. Я всегда готов быть рядом и помогать тебе во всём, за что бы ты ни взялась и где бы ни попалась. Сейчас тебе решать: либо мы вместе, либо ты мне больше никогда не пишешь.
  Если ответ отрицательный, то можешь не отвечать на это письмо.
  ....Твой Карим (хоть и больно это признавать, но так будет всегда)".
  
  
  ***
  
  НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ. МИНСК
  
  - А может ли быть третий вариант? - Носков не хотел отпускать надежду на будущее с ней.
  - Какой?
  - Например, такой, что я тебя не арестую, и ты останешься со мной. Мы никому не скажем, что это была ты. Это останется нашим маленьким секретом.
  Катя плавно покачала головой слева направо, отбирая у Носкова последнюю соломинку, за которую он так отчаянно хватался.
  - Почему? - стараясь держаться спокойно и так, будто ему по большей части всё равно, поинтересовался Носков.
  - Потому что... я не люблю тебя, - также спокойно ответила в тон ему Барон. - Один близкий мне человек как-то сказал "Катя, что бы ни случилось, никогда, слышишь, никогда не выходи замуж без любви. Иначе потом каждый день будешь ненавидеть себя и ненавидеть жизнь, засыпая рядом с нелюбимым человеком и просыпаясь рядом с ним".
  - Опять Карим?
  - Да. Карим, - она улыбалась, смакуя его имя.
  - А его ты любишь?
  - Его? Его люблю, - она сказала это с такой нежностью, с какой никогда не обращалась к самому Владу. И взгляд её на несколько секунд стал каким-то затуманенным, как будто она перенеслась отсюда куда-то в другое место, туда, где на самом деле хотела находиться.
  - И где же он сейчас?
  Катя продолжала улыбаться и ответила:
  - Вот здесь, - указывая на сердце.
  Она улыбалась не так, как будто хотела сделать ему больно, задеть его. Нет. Она улыбалась так искренне, так нежно, так радостно! Как будто она просто рассказывала старому другу о своей радости, сама была счастлива и хотела поделиться этим счастьем с остальным миром.
  - Влад. Сделай то, что должен. Просто арестуй меня. Если ты меня отпустишь, то не получишь ничего. А если арестуешь, то получишь то, что так давно хотел. Ты станешь майором!
  Он не верил. Не верил в реальность происходящего. Его мир рушится, счастливая жизнь с любимой, которую он себе воображал последние месяцы, ускользает, как вода сквозь пальцы. И майор - это последнее, о чём он мог сейчас думать. Да, он всегда хотел выстроить карьеру, и каждое раннее повышение воспринималось им, как заслуженная награда за его выдающиеся качества, а не за выслугу лет. И да, он хотел стать майором, он так и представлял себе, как ловит преступника, которого никто до него не смог поймать, и получает очередное повышение. Майор Владислав Вадимович Носков. Владу нравилось, как это звучит. Но сейчас... Сейчас ему почему-то наплевать. Как она не понимает, что ему плевать! Если бы кто-то раньше сказал ему, что ему когда-либо будет всё равно на свою карьеру, он бы засмеялся в лицо этому человеку. Носков всегда считал, что карьера - это основа, это признак того, что мужчина в жизни реализовал себя, раскрыл свой потенциал. А женщина, семья, дети... всё это и так будет, если ты будешь успешным. Всё придёт. Но в данную минуту, когда от собственного бессилия опускались руки, он не мог думать ни о какой карьере, а только о трещине в душе. Он не мог поверить, что наступила такая ситуация, когда он не может сделать ничего! Что от него не зависит ничего! Его мозг всё ещё не мог принять этого, но Носков чувствовал это подсознательно. Даже если он арестует её, то, хоть он и не мог разгадать её планов, было полное ощущение, что всё равно продолжит играть по её правилам. Что это не его решение, это именно она хочет, чтобы он её арестовал. Зачем? Он не знал. Это вообще всё казалось полным бредом. Носков привык руководствоваться логикой во всём, но здесь логика заканчивалась. Всё, что касалось Барон, не подчинялось никакой логике, так как и сама Катя не починялась никому. И его прям дёргало от этой мысли: он хотел, чтобы она подчинялась ему. Он не говорил себе об этом прямо, но чувствовал именно это, жадно хотел именно этого, чтобы она стала его. И только его. Но если он отпустит её, то будет выглядеть ещё большим дураком и в её глазах, и в глазах начальства. Да и в своих собственных. Ведь она уйдёт. И он больше никогда её не увидит. Что он будет делать без неё!? Его душа буквально орала внутри, когда снаружи он оставался полностью спокойным и лишь по глазам, которые бегали из стороны в сторону и были какими-то загнанными, можно было понять, что он испытывает в этот момент. И Катя понимала. Она всё понимала с самого начала, но ничем не могла ему помочь. А ещё больнее Владиславу Вадимовичу становилось тогда, когда он думал, что она не просто уйдёт. Она уйдёт к нему... к этому Кариму! Ну нет... это было последней каплей.
  - Екатерина Максимовна, Вы арестованы за совершение восемнадцати ограблений крупного масштаба на территории города Минска в течение последних двух лет.
  - Вне территории города Минска они тоже были, - как между прочим, сообщила Барон. - Ведь первый год в Беларуси я провела далеко не в Минске.
  - У Вас есть право хранить молчание до появления Вашего адвоката, иначе всё Вами сказанное может быть использовано против Вас.
  Он подошел к ней сзади, сцепил её руки холодными металлическими наручниками, даже у него пошли мурашки по коже, но Барон лишь проговорила, почти смеясь:
  - Не будет никакого адвоката, Носков... Веди меня в камеру.
  
  
  ***
  
  Новость о том, что неуловимый наконец пойман, разлетелась по отделениям милиции Минска легко и быстро, как пепел по воздуху. Не было ни одного человека, который не оказался бы удивлён таким поворотом событий. Все хотели посмотреть на неё, увидеть своими глазами этого гения чистой красоты, о котором (а как оказалось, о которой) они слышат уже на протяжении почти двух лет. Сотрудники следственного изолятора ощутили себя работниками музея, охраняющими какой-то новый и очень редкий экспонат. Сюда приходило столько посетителей, сколько они ещё не видели за всё время своей работы. Пришлось усилить охрану, а потом и вовсе отменить все посещения. В прессу эту новость не пускали по личной просьбе генерального директора "Марэкс", скандал и лишняя огласка такого рода им были не нужны, а милиция ещё успеет получить свои почести после суда.
  Катерина Барон находилась в одиночной камере, куда не допускали никого, кроме строго ограниченного круга лиц ввиду особой опасности преступницы. Конечно, она никого не убила, но все подсознательно боялись возможности её побега. Как сказал генерал милиции Носкову "с такими-то мозгами!". Но комендант СИЗО уверил их, что "такими-то мозгами" надо было раньше думать, а теперь здесь никакие мозги ей не помогут.
  Барон написала от руки чистосердечное признание с подробным описанием всех своих ограблений, совершённых на территории Беларуси. Имена Миши и Артура Рамазановых она не упоминала сознательно, хоть и знала, что теперь им ничего не угрожает, но всё равно ей просто хотелось, чтобы они оставались чистыми. Это только её дело, её выбор. Естественно, после её ареста, её жизнь и её признание подверглось тщательной проверке на подлинность. Самое интересное, что внешне она являлась обычной добропорядочной жительницей Беларуси, её регистрация была действительна и продлена вовремя, как только Катя приехала в Беларусь, она сразу же поступила на юридический, как и сказала Носкову (хотя раньше ему не приходило в голову проверять подлинность предоставленных ею документов, но если бы даже и пришло, то он ничего бы не обнаружил, они были подлинными), снимала квартиру, всегда платила по счетам и нравилась соседям. В её жизни настолько было всё продумано, что не к чему подкопаться, можно было бы даже не поверить её признанию, если бы она с такой точностью не знала все детали своих грабежей, о которых никто понятия не имел, и если бы она ни была поймана с поличным на месте последнего преступления. Всё, что она говорила, сходилось с тем, что было у следствия, и она могла удовлетворить их любопытство, ответив на любой, возникший за эти годы вопрос. От адвоката Катерина отказалась, чем ещё больше ввела власти в недоумение. С её деньгами она могла позволить себе адвоката хоть из Нью-Йорка. Все несознательно ожидали какого-то подвоха: так долго она водила за нос лучшие умы органов правопорядка. Но Барон оставалась полностью спокойна, как будто именно к этому моменту она шла всю жизнь, никаких подозрительных действий с её стороны не предпринималось и никакие подозрительные личности, с кем она могла бы сговориться, к ней не приходили.
  Мало того, что всё руководство и так было настороже, так ещё кто-то из охраны пустил слух о том, что якобы Барон сказала, что всё равно сбежит. Никто не знал, откуда это пошло, а сама Барон сказала, что не говорила ничего подобного. Но дело сделано, и по личной просьбе генерала начальник СИЗО усилил охрану, а в день суда от него лично приедет машина с вооруженной охраной, он сам подберет людей, они заберут её и доставят в здание суда. Не хватало ещё им упустить её именно сейчас!
  
  С момента её ареста Носков был сам не свой.
  Его снова поздравляли все, только уже не со свадьбой (о свадьбе больше никто не упоминал, хотя, понятное дело, слухи ходили разные, но по большей части ему сочувствовали), а с успешно закрытым делом и с повышением. Да, его повысили, он всё-таки получил майора, как и всегда хотел.
  - Ну что, Владислав Вадимович, поздравляю! Что теперь? Вперёд к следующему званию? - восторженно произнёс генерал, вручая Носкову значок. А Влад, стоя перед ним и слушая рукоплескания коллег, не чувствовал ничего. Ему всё равно. Ни одно звание для него никогда не будет значить больше, чем она. Ему пожимали руки, весело поздравляли, говорили "ты выиграл дело!", а он ощущал себя проигравшим. Он не хотел ничего этого без неё. Казалось, что сердце просто взяли и вырвали из груди и теперь там дыра. Чёрная огромная дыра. Носков пришел вечером в свою пустую квартиру и заплакал. Скупые мужские слёзы полились по щекам тонкими ручейками, он вытирал их руками, но на их месте появлялись новые, пока поток не иссяк. Таким беспомощным, таким уязвимым, слабым Влад не чувствовал себя ещё никогда. Если бы ему раньше сказали, что женщина способна довести его до такого состояния, он бы рассмеялся в лицо, он считал, что никто не способен, что это вообще не про него, и если быть честным, то это он способен довести кого угодно до такого состояния, если захочет. Почему-то сразу вспомнилась Марина... Он спросил себя, могла ли она чувствовать что-то подобное, когда он ушел от неё. И почему-то показалось, что могла, и стало так стыдно, так мерзко от самого себя. Он не знал, что делать, хотелось сквозь землю провалиться, не существовать вообще. "Маринка...хм...интересно, а как она с этим справляется? Живёт же как-то... Хах, - издал смешок сам себе Носков, - ключевое слово здесь "как-то".
  Заснул он лишь под утро, да и то только потому, что мозг от усталости и тяжести мыслей сам выключился, видимо, в целях самосохранения, иначе бы он просто взорвался. Но перед тем, как отключиться, Влад принял решение, которое позволило ему немного воспрянуть духом: он пойдёт к ней завтра, да, он всё-таки пойдёт к Кате, он уже достаточно окреп и ему есть что ей сказать.
  
  ***
  
  Завтра разбудило его лучами яркого солнца в окно, за которым пели птички и свежий летний воздух разносил по улицам запах травы и листьев на пышных зелёных деревьях, врываясь в лёгкие горожан и поднимая в них самые лучшие чувства, вселяя надежду, возрождая хорошее настроение и любовь ко всему. Было воскресенье. Владу не нужно было спешить на работу, поэтому он не торопясь встал с кровати, голова гудела, подошел к окну, распахнув его настежь, вдохнул полной грудью этот насыщенный всем самым лучшим воздух летнего утра, и как-то сразу полегчало. Он вспомнил, что сегодня хотел сделать. В груди слегка защемило, но сердце полнилось надеждой. Надеждой на лучшее, на то, что в этот раз он сможет предложить ей самое лучшее, то, что она захочет принять...или, по крайней мере, может захотеть. Он теперь не мог знать наверняка, что она может захотеть, а чего нет.
  Носков принял душ, выпил чашку кофе, и невольно лезли в голову воспоминания о том, как они это делали вместе, каждое утро на работе вместе пили кофе, он варил себе и ей, и ему было чертовски приятно это занятие: что-нибудь для неё делать.
  Это было поистине чудесное воскресенье. Солнце светило ярко и приятно тепло, цвели пахучие кустарники, лёгкий ветерок покачивал листья на деревьях, пели птицы и кружили то высоко в небе, то опускались пониже, как будто исполняя какой-то известный только им танец. Носков сел в машину и невольно представил их вместе проснувшимися в это чудесное утро... он и Катя....тогда это было бы поистине прекрасное и ничем не омраченное летнее воскресенье. Но он был здесь и мог наслаждаться хорошей погодой и этим солнцем, а она даже не узнает, что там, за стенами её камеры. "Катя... боже, что же ты наделала...". Думал Влад, направляясь к СИЗО Љ1, где она сидела в полном заточении и одиночестве уже десять дней. Он думал о ней всегда, постоянно, хотел или нет, не важно, всё равно думал, не мог не думать, не мог забыть. И сейчас его грела мысль о том, что он не позволит "своей девочке" провести остаток жизни за решеткой, сегодня он всё исправит. Сегодня.
  
  ***
  
  Железная дверь, выкрашенная холодной серой краской, медленно отъехала вправо, пропуская машину Носкова на территорию СИЗО.
  Её не выпускали из камеры, в отличие от остальных заключенных, когда к ним кто-то приходил, потому что свидания с ней были запрещены в принципе. У Барон были определённые права, о которых она прекрасно знала, ведь суда ещё не было и она не могла считаться осуждённой по закону. Но она не пожелала воспользоваться ни одним из своих прав. Её изолировали полностью. Когда Носков попытался пройти к ней, его остановил охранник и сказал:
  - Был приказ к Барон никого не пускать, полностью ограничить любые посещения, кроме уполномоченных лиц.
  Носков предъявил своё удостоверение следователя:
  - Я следователь Московского РУВД, майор милиции Носков, это я веду её дело и это я надел на неё наручники. Так что пропустите, мне нужно просто побеседовать с ней.
  Подошел второй охранник:
  - Саша, пропусти. Это следователь. Пусть войдёт.
  Носков поблагодарил и поспешил вперед.
  - Майор, только не долго. Не положено. - Предупредил добрый охранник.
  
  Так называемый Саша провел его по коридорам старого здания, стены которого хранили в себе печальную историю подсудимых, прошедших по этим мрачным коридорам за время существования тюрьмы, каждый со своими мыслями, печалями, энергией, со своей историей. Охранник открыл камеру и, впустив Носкова, сразу же запер за ним дверь, ещё раз предупредив, что времени у них немного.
  Влад остановился в дверях и был не в силах сделать больше ни шагу. Она сидела перед ним, светлые волосы, заплетённые в высокий хвост, эти большие красивые глаза, смотрящие прямо на него, красные от постоянного покусывания губы слегка приоткрыты, спина ровная, как у королевы, как обычно, даже здесь, даже в таком месте, как это, она умудрялась сохранять своё достоинство. Даже в какой-то непонятной старой одежде, даже под давящими одиночеством и страхом стенами, она всё такая же красивая. Господи, как же он соскучился!!! Он больше не скрывал эмоций, спешно подошел к ней, к той, рядом с которой было так тяжело и одновременно так легко дышать, опустился на колени, обхватил её полностью, начал целовать щеки, нос, лоб, волосы, руки, но когда коснулся губ, она не ответила ему. Её взгляд бы таким пустым, таким безразличным.
  - Катя....Катюш... девочка моя, что же ты наделала? Зачем? - прошептал Носков. Он даже толком не соображал, что собирается делать и что хочет сказать ей. Он просто хотел быть рядом. Она молчала.
  - Как ты здесь вообще? - тупой вопрос, Влад и сам понял, но просто вырвалось. Зато ему удалось вызвать улыбку на лице Барон, она усмехнулась.
  - Носков... - продолжая улыбаться, негромко и спокойно проговорила она, - я прекрасно. Вообще чудесное место, да?
  - Обними меня, - чуть более требовательно, чем собирался, сказал Влад.
  - Нет. - Покачала головой Катерина.
  - Почему?
  - Не хочу, - всё так же спокойно и как ни в чём ни бывало, ответила Барон, как будто он ей мороженое предложил, а она просто не хочет.
  Носков был вне себя от ощущения собственного унижения. Она что, издевается над ним? Ещё недавно она согласилась стать его женой, а теперь она не хочет! По нормальному, он должен был встать и уйти и больше никогда не приходить, оставить её гнить в тюрьме. Ну почему она оказывает на него такое действие? Почему он не может сопротивляться ей?
  - Катя, я не виноват, что ты здесь сейчас! - начал срываться он. - Я ведь предлагал тебе убежать тогда вместе! Никому не говорить, что это ты, но ты сама захотела сюда, сама! Я пытался...
  - Влад... - пыталась вставить слово в этот поток Катя.
  - Я пытался, я делал всё, чтобы быть с тобой, чтобы ты была в безопасности!
  - Влад...
  - Кать, послушай, ты сейчас так ведешь себя со мной, потому что ты здесь и тебе здесь плохо, а я ничего не могу сделать, да? Поэтому?
  - Влад, нет.
  - Если поэтому, - он как будто и не слушал её, - то я сегодня сюда не просто так пришел. Катюша, послушай меня внимательно, - понизил голос на еле слышный шёпот Носков, - я пришёл сказать, что ещё не всё потеряно, я всё ещё могу вытащить тебя отсюда, стоит тебе только сказать "да". Есть куча вариантов! У меня есть хороший знакомый адвокат, который не проиграл ещё ни одного дела, мы преподнесём всё так, как будто тебя просто подставили, заставили написать это признание, угрожали, да что угодно! Ведь прямых улик на тебя до сих пор нет. А если не хочешь так, если тебе нужны эмоции, приключения, этот твой адреналин, хорошо! Давай просто сбежим. Вместе. Да, я готов бросить работу, мы просто возьмём и уедем. Я всё устрою. Куда ты хочешь поехать?
  Катя смотрела на него оценивающе.
  - И ты готов всё это сделать для меня?
  - Я готов сделать для тебя что угодно! Только скажи, что ты хочешь. Что мне сделать?
  - А готов ли ты сделать это для меня, если я не останусь с тобой?
  Носков замер. Вопрос поставил его в ступор. Не ожидал. Его мысли были совсем в другой стороне. Он уже сам начинал ощущать этот адреналин в крови, жажду острых ощущений, снова чувствовал жизнь рядом с ней. И вдруг внутри всё опустилось, похолодело.
  - Почему не останешься? - почти холодно спросил он. Казалось, она хочет окончательно его добить. Он ради неё в лепёшку готов расшибиться, а она... Он смотрел в её пронзительные глаза и видел холод. Она молчала, но её глаза говорили больше, чем можно было выразить словами.
  - Ты ведь всё равно с ним не будешь! Ты останешься здесь до конца жизни, ты понимаешь? Неужели ты думаешь, что суд тебя оправдает?! Ты уголовный кодекс читала вообще? Если нет, то я скажу тебе, что там написано. Статья 206, пункт 4, который называется "Грабёж, совершенный в особо крупном размере". Наказывается лишением свободы на срок от пяти до тринадцати лет с конфискацией имущества. И это только за один грабёж, Катя! А у тебя их восемнадцать. О господи! Восемнадцать! Это даже представить трудно! Да тебе могут пожизненное влепить! И где же он, твой Карим? Почему его нет? Почему он не пытается и пальцем пошевелить ради тебя? А я здесь... стою перед тобой и пытаюсь заслужить хотя бы тёплый взгляд.
  - В своё время он уже сделал для меня всё, что мог, - ответила Барон.
  - И что же такого он для тебя сделал?
  - Он сделал меня.
  Носков ничего не понял, усмехнулся, хотел спросить "В каком смысле?" но не успел, послышался голос охранника "Пора на выход".
  - Катя, я прошу, подумай ещё, не глупи. Завтра суд, я могу придумать что-нибудь.
  - Влад, тебе пора.
  Охранник уже подходил к камере. Носкову нужно было ещё время. Ещё хоть немного времени с ней. Но он понимал, что ему не разрешат задержаться, по-быстрому подошел к ней вплотную, взял её лицо в свои руки и тихо сказал:
  - Катюша, ты нужна мне, - хотел поцеловать крепко-крепко, но, не увидев отклика, просто спросил, - ладно... просто скажи, у меня есть хоть малейший шанс? Хоть самый мизерный, что ты согласишься жить со мной? - в его глазах было столько надежды и столько боли...наверное потому, что сердце само уже знало ответ, но Носков просто не хотел его слышать.
  - Всё, время вышло, Вам пора на выход, - охранник открыл камеру.
  - Пообещай, что подумаешь, - не унимался Носков, уже стоя на пороге камеры. Напоследок она улыбнулась ему, и когда камеру закрыли, ответила:
  - Я уже обо всём давно подумала, Влад. Ты только не волнуйся за меня. - И в этом голосе в этот раз слышалась нежность, и в глазах появилась теплота, как будто она вдруг сменила гнев на милость и резко полюбила его. Как она умудрялась так резко меняться? Он не понимал, но ему было всё равно, он любил её любую. Хотелось вернуться и снова обнять её, но охранник не дал.
  Влад вышел на улицу как будто в каком-то коматозе. Он вообще не соображал, что происходит. Не понимал, что она чувствует к нему, что она чувствует вообще? Как она может быть такой спокойной, находясь за решёткой и зная, что завтра её приговорят к внушительному сроку. И она сядет, и даже от адвоката отказалась. Почему? Что вообще происходит? Так... ему надо...ему надо выпить! Выпить? Нееет. Напиться! В стельку и срочно! "Хочу напиться... мне кажется, я сейчас сдохну... К Денису!"
  Он набрал номер друга и просто сказал " Дёнь, я сейчас приеду".
  
  ***
  
  Денис Петров видел всё с самого начала, с самого первого дня прихода Кати Барон к ним на стажировку. То, что Носков влип по уши, было видно невооруженным глазом. Надо признаться, Денис немного волновался по этому поводу: у Влада ведь была Маринка, как он будет выкручиваться из этой ситуации? Кем будет для него Катя? Любовницей?
  Но с каждым днём он понимал, что с его другом и по совместительству начальником происходит что-то другое. Носков влюбился в Барон и про Марину забыл вообще. Но не Денису его осуждать, Влад взрослый мужчина и сам разберётся. Так думал Денис поначалу. Но в виду последних событий понял, что ему оставалось только посочувствовать Носкову. Он мог бы сказать "ну как можно было так влюбиться?! Не мальчишка уже всё-таки, чтобы с первого взгляда терять голову, отключить мозги напрочь!" Но Денис был не из той породы, чтобы осуждать, отчитывать, поучать. Он был скорее слушателем, чем говоруном.
  Катя сразу ему понравилась, показалась образованной и весьма сообразительной девушкой, прекрасным дополнением к их отделу, толковые люди всегда в спросе. Но что дело возьмёт такой поворот, не ожидал никто, в том числе и Денис. А сейчас он по-настоящему боялся за своего друга, за его психическое состояние, за его карьеру, вообще за его жизнь. Влад сильный, но раньше у него и ситуаций таких не было. А сейчас он был просто сам не свой, на полном серьёзе был способен бросить всё ради неё: свою карьеру, которую так педантично строил на протяжении многих лет, свою страну (да, Петров знал, что Влад хотел уехать с Барон, только чтобы она была на свободе и рядом с ним), а свою девушку, с которой он жил вместе долгое время, уже бросил (притом без сожалений и угрызений совести).
  В дверь позвонили. Денис открыл и увидел перед собой своего старого друга, который едва ли был похож на того бойкого Носкова, которого он знал всегда. Сейчас перед ним стоял какой-то осунувшийся тип с потерянным взглядом и смотрел на него так, как будто Денис - его последняя надежда, соломинка, за которую он готов был ухватиться, чтобы не затонуть окончательно.
  В тот вечер Носков исполнил своё желание - напился в стельку, просто в хлам. И говорил, говорил, говорил... А Денис узнавал всё новые подробности их с Барон отношений.
  - Влад, я понимаю, что это не моё дело, но... я тебя не узнаю, чёрт возьми! Где тот Влад, который на протяжении стольких лет на работе утирал всем нос, давал фору любым следакам, построил карьеру быстрее всех и заслужил уважение начальства! Где Влад, который может закрыть рот любому? А где Носков, который может влюбить в себя девушку по щелчку пальцев? Тебе же всегда было всё равно, ты просто принимал то, что девушки тебя любят, и никогда сам особо не напрягался. Вот такого Влада я знаю! А что сейчас? Почему какая-то девчонка может так влиять на твою жизнь?! Это только твоя жизнь, Влад, и только ты можешь ей управлять, а не кто-то другой. Что, в конце концов, в ней такого, без чего ты не можешь обойтись?
  - Я без неё не могу обойтись, Дёнь, без неё... - уже заплетающимся языком тщательно проговорил Влад. - Понимаешь... Хотя неа, я и сам не понимаю! Но я так сильно люблю её, Дёнь, так сильно! - остановился, посмотрел в пол, затем произнёс, выделяя каждое слово - Я-никого-никогда-так-не любил. Я не знаю, почему она так на меня действует, но она словно магнит, я хочу к ней, всегда хочу к ней. Такое ощущение, что только рядом с ней начинается настоящая жизнь, существуют настоящие чувства. Я знаю, что несу сейчас ахинею законченного романтика! Знаю! Но бля... так плохо, Дёня, так плохо без неё...ты просто себе не представляешь. А ещё хуже от того, что казалось, что вот, она уже у меня в руках, она согласилась стать моей женой. Моей! А выходит, что она меня просто использовала.
  - Да, вот именно! Использовала! У тебя осталось хоть немного гордости, Носков, а?!
  - Неа... - пьяно покрутил головой Носков, - походу, вообще не осталось. Ничего у меня не осталось. Я пуст. Пуст.
  Денис снова наполнил рюмки, с каждой выпитой рюмкой ему становилось легче понимать Носкова. Похоже, это именно тот случай, который описывают в книжках: бесконечная любовь, которая не поддаётся ни объяснению, ни понимаю, ни лечению (по крайней мере, быстрому лечению), и в которой нельзя найти никакой логики. Она просто есть и всё. И максимум, что Петров сейчас мог сделать для своего друга, чтобы хоть как-то скрасить его страдания, это напиться вместе с ним. Так они и сделали. Ночевать Носков остался у Дениса. А перед тем, как они закончили пьянствовать и начали укладываться спать, Денис пообещал, что завтра поедет на суд вместе с ним, для поддержки, так сказать, подставить дружеское плечо.
  
  
  ***
  
  ДЕНЬ СУДА
  
  Суд над Катериной Барон был назначен на 11 часов утра.
  - Когда за Барон приедут? И кто? - спросил один из охранников у своего напарника по смене.
  - Генерал обещал прислать своих людей и дать свою машину. Сейчас они не доверяют никому. Думают, что она может сбежать. Но ерунда всё это. Я считаю, что они зря поднимают кипиш. Куда она отсюда может сбежать, она постоянно под надзором.
  - Так это ж начальство, вечно что-то выдумывают. О! А вот, кажется, и машина.
  К СИЗО подъехал чёрный Шевроле с тонированными стёклами. Охрана сразу пропустила его, все понимали, по чью это душу, и машину генерала тут тоже все знали. Правда самого генерала в ней не было, правильно, много чести для воровки. Из авто вышла женщина в форме и несколько полностью экипированных мужчин, все были вооружены.
  - Ого! - присвистнул всё тот же охранник, - я смотрю, милиция очень серьёзно подошла к этому делу. И чего они все так взбеленились... Саша, выводи!
  Через минуту в проёме дверей показалась Барон. Её руки были скованы сзади наручниками и по обе стороны охрана вела её до самого автомобиля, затем вооружённые люди генерала, не издав ни звука, приняли её из рук охраны СИЗО и усадили на заднее сиденье Шевроле между собой. Не мешкая ни секунды, Шевроле выехал за территорию тюрьмы и скрылся за поворотом.
  Работники СИЗО, надо признаться, испытали облегчение, когда передали эту ношу в руки другим и скинули с себя ответственность. А то уж больно много внимания уделялось здесь этой девушке. А теперь они чувствовали себя выполнившими свою миссию, она теперь не в их юрисдикции, хоть ненадолго можно расслабиться, ведь за другими заключенными их не принуждали осуществлять такого пристального надзора. Все вдохнули полной грудью и вернулись на свои посты. На часах было 10:20. А в 10:30 на территорию СИЗО въехал всё тот же Шевроле. Из него вышли люди в форме, только уже другие, не те, что приезжали 10 минут назад, и сказали, что приехали за Барон по личному приказу генерала, чтобы отвезти её на суд.
  Комендант СИЗО, который лично посадил заключённую в точно такую же машину 10 минут назад, уронил кружку чая, которую держал в руках. Она разбилась вдребезги, но ему уже было всё равно. Что-то пошло не так. Ужасно не так...
  
  
  ***
  
  ЗА ДВЕ НЕДЕЛИ ДО АРЕСТА КАТИ БАРОН
  
  Возле Государственной Академии искусств было людно, студенты сновали туда-сюда, щебеча под нос какие-то отрывки из произведений, наверное, повторяли текст, который надо было выучить к репетиции. Учебный год подходил к концу и все готовились к выпускным экзаменам. У кого-то занятия закончились, а у кого-то только должны были начаться. Вероника Лагодина относилась к тем, у кого закончились. Она вышла из здания Академии и собиралась пересечь дорогу в привычном направлении, как вдруг застыла на месте. Прямо перед ней стояла Катя Барон. Ника не верила своим глазам, она даже моргнула пару раз, но Барон не исчезла, а подошла ближе и поздоровалась, по-сестрински улыбаясь. Лагодина тоже улыбнулась в ответ, она была искренне рада видеть ту, которая повернула её жизнь на 180 градусов. Она подошла к Кате и обняла её, Барон добродушно рассмеялась и обняла её в ответ. Надо признаться, Катя не знала, как Вероника отреагирует на её очередное вторжение, и поэтому поначалу вела себя сдержано, хотела убедиться, что Лагодина вообще захочет с ней разговаривать после случившегося. Но они обнялись и лёд тронулся.
  - Ник, у тебя есть минутка?
  Лагодина не могла насмотреться на свою, так скажем, подругу, по которой ужасно соскучилась. "Невероятно... всё такая же спокойная, уверенная, невозмутимая... как будто это не она обокрала пол Минска... и такая же цветущая..."
  - Сколько тебе надо, столько у меня и есть, - Ника взяла её под руку, и они пошли в один из внутренних двориков, где можно было присесть и спокойно поговорить.
  Никакой злости или обиды на Барон у Вероники не было. Это только поначалу она злилась, ей казалось, что с ней поступили несправедливо, сразу приручили, а потом бросили на съедение остальному миру. Но она быстро поостыла, поняв, что Катя ничего не делает просто так, видимо, у неё были причины так поступить, которые Веронике знать было не дано. По крайней мере, тогда. Так что злость ушла, а благодарность осталась. И благодарность, и восхищение. И сейчас она была просто счастлива видеть её снова, ведь Лагодина на это даже не надеялась, она была уверена, что Барон больше никогда не вернётся. Такие, как она, не возвращаются. Но, видимо, у неё появились причины вернуться.
  - Что стряслось, Кейт? Тебе снова нужна помощь? И кстати, почему ты не на машине?
  - Я пока забросила машину, она у Мишки с Артуром. Но об этом потом. Да, Вероник, мне нужна помощь. Значит, слушай сюда.
  И Катя всё ей рассказала: про отделение милиции, про Носкова, про план очередного ограбления и про задачу Вероники.
  - Ты сможешь найти людей, которые будут молчать? Им не нужно знать правду, пускай просто представят себя в очередном спектакле и выучат роль.
  - Кать, я обещаю что-нибудь придумать. Но почему ты не хочешь задействовать братьев, вы ведь всегда вместе работаете, зачем впутывать других людей?
  - Как раз-таки сейчас я не хочу впутывать братьев. В момент, когда меня арестуют, они должны быть подальше от всего этого, об этом я уже позаботилась, они улетят. Не хватало мне, чтобы и их вместе со мной арестовали. Ведь Носков уже познакомился с ними, он знает их в лицо, и если они приедут вместе с тобой в тюрьму меня забирать, а вдруг Влад будет там, мы не можем этого знать наверняка. Тогда я сяду далеко и надолго и их за собой потащу. И Вероник, мне нужно, чтобы ты не обещала что-нибудь придумать, а чтобы просто взяла и сделала. Ведь иначе я точно также сяду, - взгляд из-подо лба только сильнее подчёркивал серьёзность положения, - далеко и надолго. Ты меня понимаешь?
  Лагодина всё о ней помнила, каждую мелочь, каждую деталь поведения, все её вкусы, привычки, действия. И вроде бы прекрасно помнила, что Барон любит риск и всё делает ради него. Но она всё же недооценила, насколько. Вряд ли на свете отыщется ещё хоть кто-то, кто станет так сильно рисковать всем, что имеет, а главное, своей свободой. А тем более та, которая любит свободу больше всего в мире. Которая сама есть свобода. Но раз она это делает... значит, Ника не будет ничего больше спрашивать. Значит, так надо. И она поможет ей, она всё сделает.
  
  Барон предоставила ей все необходимые сведения и средства, в том числе и сведения о марке машины генерала. Да, она никак не могла знать заранее, что генерал захочет послать за ней свой личный транспорт, и что это будет именно генерал. Но она всегда брала выше, рассудила, что машину генерала все знают, и если приехать именно на ней, то никто не осмелиться ослушаться и никто не удивится, ведь то, что её будут охранять как зеницу око, было очевидно. Её умение смотреть на несколько шагов вперёд и предугадывать действия соперника всегда обеспечивало ей победу, она ещё ни разу не ошиблась, но никогда не допускала такого промаха, как недооценивать соперника, поэтому в запасе всегда имелся план "б" на случай непредвиденных обстоятельств. А что было бы, если бы охрана всё-таки отказалась вывести её без предварительного звонка генералу? Ничего. В этот раз у Барон не было плана "б". Она понимала, чем рискует, и все, задействованные в этом спектакле, понимали. Но в глубине души шестое чувство подсказывало ей, что авторитет генерала всё-таки сыграет свою роль, и она уедет из тюрьмы не на суд. Тут либо пан, либо пропал. Но раз так, пускай будет так. На этот раз она отдается в руки случаю, чего ещё никогда не делала. Всё будет так, как должно быть. Вот и посмотрим, как оно должно быть...
  
  
  ***
  
  Тем временем Карим ждал письма. Но его не было. Он не хотел отчаиваться, решил, что ещё есть время подождать. Одним вечером, когда он просто лежал на диване и клацал кнопки пульта, переключая каналы в поисках чего-нибудь интересного, зазвонил его мобильный. Незнакомый номер. И не российский даже.
  - Да.
  - Ну что... здорово, братишка!
  Карим услышал голос Артура. Как же давно он не слышал его, как давно! Быстро поднялся на диване, всё остальное вылетело из головы.
  - Артур?
  - Небось удивлён, да? Прости, что раньше не звонили. Знаем, что Катя писала тебе, через неё передавали приветы, надеюсь, она говорила тебе. - В трубке послышался его смешок.
  - Нахрена мне твои приветы?! Но раз позвонил... как вы там?
  - Если серьёзно, то нам тебя не хватало... и мне, и Мишке, и Катюне. О том, что я тебе сейчас звоню, Кейт ничего не знает, это наша с Мишкой личная инициатива, потому что в последнее время происходит что-то странное. Брат, какой я козёл, ты мне скажешь потом, хотя я и так знаю, но пока послушай внимательно, что я тебе скажу. Катя что-то задумала. Что-то, во что даже нас не посвящает почему-то. А у меня какое-то нехорошее чувство. Будто бы ей угрожает опасность. Она связалась со следаком, говорит, что несерьезно, что для дела нужно. Я верю, что так и есть, но не нравится мне этот мент. Видел бы ты, как он на неё пялится, ни на шаг от неё не отходит. Но наша рисковая девочка, как всегда, ни о чём не беспокоится, говорит, что всё под контролем, что всё идёт по плану. Вот только в этот раз мы не уверены, что знаем её план, что-то она темнит. Может, у неё и всё под контролем (скорее всего, так и есть, это ведь Барон), но у нас с Мишкой точно ничего не под контролем. Невозможно контролировать то, чего не знаешь. А то, что она чего-то недоговаривает, так это точно. Мы знаем её, как сестру родную. В общем, долго говорить не буду, думаю, суть ты понял.
  - С ней всё нормально?
  - Пока да. Но я тебе ещё раз говорю...
  - Я понял. Что хочешь от меня? Я здесь, вы - там. Всё ещё играете в кошки мышки.
  - Именно. Вот мы и подумали, хватит уже играть, пора завязывать с этими прятками. Ты единственный, у кого когда-либо получалось как-то влиять на Барон. Хватит нам уже порознь торчать. Приезжай.
  В трубке повисло молчание.
  - Карим, ты реально сейчас нужен. Мы не можем разобраться, что здесь происходит. Ты сможешь, я уверен.
  - Я понял. Адрес говори.
  Артур продиктовал адрес их загородного дома.
  - Приезжай так скоро, как сможешь. Я не знаю, сколько у нас времени. Кате пока ничего знать не нужно, иначе ничего не выйдет. Нас она сплавит отсюда, я уверен. Но ты останешься. Отсидишься пока в этом доме, она здесь всё равно уже давно не показывается. При встрече всё и обсудим более подробно.
  - Долго ещё говорить будешь? Ты мешаешь мне выезжать.
  - Аахах, как же я по тебе соскучился, мужик! Всё тогда, давай, пока и до встречи.
  - Пока. Артур! - позвал в трубку Карим, надеясь, что тот ещё не сбросил.
  - Что?
  - Я был рад тебя слышать.
  Артур, немного помолчав, ответил:
  - Я тоже, братишка... я тоже.
  
  
  ***
  
  Карим не терял ни минуты. Закинул в спортивную сумку предметы первой необходимости (их было не много, к слову сказать), перекинул её через плечо, запер дверь квартиры, в которой он провёл так много и счастливых, и ужасных эмоциональных дней и ночей, и, не оглядываясь, сбежал вниз по ступенькам, широко распахнул подъездную дверь и направился к своей машине. Он ни разу не оглянулся, хотя прекрасно понимал, что, скорее всего, сюда вернётся не скоро, если вообще когда-нибудь вернётся. Включил зажигание, настроил навигатор и взял курс на Минск.
  
  Впервые за последние три года у Карима появилась цель, и сейчас он уверенно ехал к этой цели. Он ехал к ней.
  
  Появившись, наконец, в загородном доме Барон, он узнал её вкус, её стиль и улыбнулся себе под нос. Он ещё не видел её, но чувствовал, что она рядом, она близко, ближе, чем когда бы-то ни было за прошедшие годы. И этого оказалось достаточно, чтобы поднять его дух, вернуть того Карима, каким он был всегда. Резная дверь открылась, и на пороге появился Артур. Кариму много стоило, чтобы скрыть радость от встречи с братом, не заслужил этот козёл его хорошего отношения, брат называется... Несколько секунд они просто напряженно и оценивающе смотрели друг на друга, не двигаясь с места. Но ещё через секунду рванули вперед, крепко и коротко обнялись и хлопали друг друга по плечам, здороваясь и хохоча во весь голос. В дверном проёме показалась голова Мишки. Его ожидала та же участь. Вскоре они все втроём (!), чего уже сто лет, казалось, не было, сидели в гостиной и отмечали воссоединение. Конечно, Карим не упустил случая отчитать их в очередной раз, но в целом атмосфера была радостной, на их лицах частенько показывались довольные улыбки и все как один ощущали, как сильно им не хватало друг друга. За одну секунду они стали крепче, непобедимая шайка снова вместе. Мишка с Артуром ввели Карима в курс дела. Он хотел знать как можно больше о ней: где живёт, где работает, есть ли подруги, есть ли парень, с кем общается, что ей сейчас интересно, куда ходит, что ест, как её здоровье и ещё куча всяких подробностей. Он впитывал каждое слово, каждую деталь. Про следователя выслушал спокойно, но братья знали, что его спокойствие только внешнее, знали, что он так этого не оставит. Но теперь они не собирались ни в чём ему мешать, пусть делает, как знает. Он ещё ни разу не ошибся, в этом они с Катей одинаковые. Хотя они и во много другом тоже одинаковые.
  - Карим, в общем, ты понял. Узнай, во что она ввязалась, но она не должна тебя видеть.
  - Я понял.
  
  
  ***
  
  Кариму не терпелось её увидеть, но он понимал, что спешка ни к чему хорошему не приведёт. А тем более сейчас, когда он так близко, надо просто немного подождать.
  Со следующего утра он перенял инициативу братьев и стал следить за Катериной. Во сколько она выходит на работу, его проинформировали, он был вовремя, чтобы увидеть подъезжающую к её подъезду машину Носкова, о которой он тоже уже знал. Носков вышел из машины, как и обычно, ожидая Барон, чтобы, когда она выйдет, уже быть готовым открыть ей дверь.
  "Плей-бой хренов... Что за причёска дурацкая? Под современных пацанов заделывается... модник блин. Интересно, Кате он реально нравится?" Но поток его мыслей прервался открывающейся дверью её подъезда.
  Когда Карим увидел эти бежевые волосы, переливающиеся на солнце, словно белое золото и как обычно разбросанные по её хрупким плечам, у него буквально перехватило дыхание. Он забыл обо всём: о Носкове, о братьях, о том, где он находится и зачем он здесь. Она поправила сумку на плече, слегка повернув голову, и он увидел её лицо. В глазах потемнело. Это было его самое любимое лицо в мире, лицо, которое он раньше видел каждый день, просыпаясь рядом с ней и засыпая, каждый раз имея возможность поцеловать это любимое лицо и мягкие длинные волосы. Ничего не изменилось, чувства не изменились, только, казалось, что стали ещё сильнее, хотя Карим считал, что это невозможно. Он вообще ничего не соображал, чуть было ни рванул вперед, к ней, но Носков уже открыл перед ней дверь и она села в машину, что слегка отрезвило Карима. Он по-прежнему хотел рвануть вперёд, только уже с другой целью. Ему, с его-то темпераментом, вообще опасно было показывать такие картины. Он бы проколол этому щеглу все колёса, выбил бы битой все стёкла его машины и все зубы в его поганом рту. Так, чтобы у него навсегда пропало желание подходить близко к его, Карима, женщине. И один бог знает, чего ему стоило не сделать этого. Но он понимал, что сейчас не обычная ситуация, и следователь не в курсе даже, что это его, Карима, женщина. Хотя на следователя Кариму было плевать, не в курсе, так был бы в курсе. Но вот на Катю... он хорошо понимал, что любой его неверный шаг может дорого ей обойтись. Пока он не узнает, что именно она задумала, он постарается... очень постарается держать себя в руках. Машина Носкова скрылась за поворотом, пелена ревности медленно начала сползать с глаз Карима. Он уже знал место их работы, поэтому прямиком направился туда, потихоньку нагнав машину Влада, но держась на безопасном расстоянии.
  
  С этого дня он следил за ней постоянно, стал её тенью. Все эмоции затыкал за пояс, знал, что ещё успеет их выплеснуть, надо просто немного подождать и весь этот фарс с поганым следаком закончится. "И Мишка с Артуром были правы: у этого Носкова на неё серьёзные виды, но хрен ему! Этого не будет. У него ничего не выйдет".
  
  И буквально через пару дней Карим уже получил то, что ему было нужно - информацию. Хотя и не ожидал, что так скоро, но удача улыбалась ему. В одну из устроенных слежек ему довелось наблюдать разговор Барон с Лагодиной. Он моментально позвонил Артуру с вопросом "Кто такая?". Артур не ожидал возвращения Лагодиной на сцену, считал её просто персонажем прошлого, но видимо, что-то действительно происходит, раз Катя решила с ней снова встретиться и вовлечь в свою игру. Он кратко ввёл Карима в курс дела. После того, как Барон ушла в сторону метро, Карим вопреки привычному маршруту попятам за ней, направился к Лагодиной, пока она ещё не успела смыться из этого нелюдного дворика. Хоть говорили девушки негромко, но Карим всё равно всё слышал, он находился за ближайшим углом здания и мог слышать каждое слово, оставаясь незамеченным. Так, он, сам того не ожидая, за короткое время узнал то, что хотел, теперь ему, наконец стало ясно, чего именно добивается его ненаглядная. Не то чтобы он удивился, он ведь хорошо её знал, но понимал, что это уже слишком... она может остаться за решёткой до конца своих дней. Ну нет. Этого не будет. Он просто не допустит этого. Кате не обязательно знать что-то, но он просто будет рядом, он подстрахует её. Раз она в этом участвует, то он тоже будет, понравится ей это или нет. Но он никогда не станет просто так смотреть, как его девочка гниёт в тюрьме. Да и, в конце концов, всё честно, свою долю риска она получит, как и хотела. Надо срочно брать эту Лагодину в оборот.
  
  Вероника как раз заворачивала за угол, как он завернул ей руки за спину, стараясь не переборщить, девушка всё-таки, и закрыл рот рукой, чтобы и не думала кричать. Лагодина не ожидала и действительно инстинктивно хотел крикнуть, но звук был похож на глухое мычание, найдя препятствие в ладони Карима. Он прижал её к стенке и приказал молчать, просто внимательно его слушать. По мере того, как он говорил, испуг понемногу уходил из взгляда Лагодиной, она начинала понимать, кто он такой и чего хочет. Она помнила, как Катя упоминала его имя, но не хотела вдаваться в подробности. Совпадений быть не могло, больше такого имени Ника не слышала никогда. Тем более всё, что говорил этот мужчина, было похоже на правду. Он убрал руку с её рта, когда убедился, что она не собирается кричать.
  - Слушай, Вероника, времени мало. Всё, что тебе нужно понять сейчас, так это то, что мы в одной связке. Я знаю, что ты хочешь ей помочь. Я тоже.
  - Да, Катя упоминала некоего Карима, которого она очень любила. Но откуда мне знать, что ты именно тот, за кого себя выдаешь. Почему я должна тебе верить?
  - Так, короче. Ты, похоже, не поняла. Я ВСЁ РАВНО буду в этом участвовать, с тобой или без тебя. Я всё равно сделаю ВСЁ, чтобы её вытащить. Просто с тобой я сделаю это эффективнее, раз уж она тебе так доверяет. И тебе тоже нужна моя помощь, ведь ты дилетант. И не обижайся, я просто беспокоюсь о ней.
  - То есть если я сейчас скажу "нет", то ты всё равно не отстанешь и подойдёшь с другого боку?
  - Да.
  - И можешь всё испортить.
  - Вот именно, - усмехнулся Карим, - я буду слепой мухой, бьющейся об стекло, когда рядом открытая форточка. Ты - моя форточка. Связь с Катей будет идти через тебя. Но я тебе тоже нужен. Я всё организую, буду одним из охраны и подготовлю остальных. Выступлю в роли режиссёра для тех актеров, которых ты найдешь, - снова ухмылка. Он впервые участвует в таком спектакле. И на что только не пойдёшь ради любви. С ума сойти!
  Вероника молчала. Было видно, что всё в ней борется. Она не знала, правильно ли она поступает, но почему-то она ему верила. Она понимала, как рискует Барон, и видела, что он тоже понимает. Тому следователю... Носкову вроде... она не захотела довериться, когда он просил, потому что чувствовала, что он навредит Кате, не нравился он ей. А сейчас ей хотелось доверять этому мужчине с пронзительными карими глазами, стоящему напротив. Мужчине, который заломил ей руки, заткнул рот, прижал к стенке, еле позволил дышать и заставил его слушать. Но она почему-то верила ему. Наверное, по той же причине, по которой не верила Носкову: чувствовала, что этот мужчина, называющий себя этим странным именем, Карим, действительно хочет помочь. Он любит Катю. Да. Точно. Как она сразу не сообразила. Это же видно невооруженным глазом! Она ещё ни разу не видела такой самоотверженности у мужчины. Она начала думать, кого же он ей напоминает. Потом поняла. Барон. Нет, не внешне. У них нутро общее, она это кожей чувствовала. У этого тоже адреналин в крови зашкаливает.
  Карим видел, что она почти согласна, но сомневается.
  - Послушай, Лагодина, - на этот раз добродушно произнёс он, - ты хотя бы имеешь представление, где будешь брать форму и оружие? Не говори только, что у вас в костюмерной всё это есть.
  - Нет. Пока не знаю, где. Но я найду.
  - Я найду. И машину тоже найду.
  Она молчала.
  - Так ты хочешь ей помочь или нет? Она тебе подруга или как? - Кариму уже надоел этот спектакль, для него всё было предельно просто. Да да, нет нет.
  - Подруга. Хочу. Ладно, - наконец выдавила из себя Ника.
  - Ну наконец-то! Давай номер.
  - Чей?
  - Слушай, я не собираюсь тебя каждый раз из-за угла караулить. Диктуй номер.
  - Аа, ну да, - ей стало немного неловко, - записывай.
  Они обменялись телефонами, а напоследок, Карим ещё раз предупредил её:
  - Только помни, Катя не должна ничего обо мне знать. Она поручила тебе подобрать людей, вот ты и подберёшь. А как и кого, её это уже касаться не должно.
  - Я поняла.
  - Умница.
  
  Карим и сам не знал, почему, но он решил не говорить братьям о том, что узнал. Наверное, потому, почему и Катя не захотела. Когда он понял, что происходит, что именно она задумала, то сразу понял, что Мишке с Артуром лучше и правда сделать так, как им сказала Барон, - улететь. "Да, не стоит им пока говорить. Чем меньше нас здесь будет во время её ареста, тем легче будет выкрутиться. А они не улетят никуда, если узнают. Точно не улетят. Я это знаю, потому что я бы не улетел. И Катя тоже это прекрасно знает. Значит, пока оставим всё как есть. Я придумаю что-нибудь".
  
  ***
  
  Карим с Вероникой сработались гораздо лучше, чем поначалу думали (особенно если учесть, с чего началось их знакомство). Лагодина, наблюдая за его действиями, всё больше понимала, почему Катя выбрала именно его. Раньше Ника задавала себе вопрос, существует ли на свете мужчина, который бы подходил Барон, который бы мог с ней справиться и быть сильнее её. Сейчас она видела такого мужчину перед собой. Он красивый, как бог, сильный, уверенный, чёткий во всём, на него можно положиться. И сами небеса привели его в Минск именно сейчас, когда Барон больше всего нужна была помощь. Лагодина не знала, что эти небеса имеют имена Миша и Артур, но не суть. И если бы он, словно джин из бутылки, не возник перед Никой тогда, в том переулке, ей бы пришлось гораздо тяжелее со всей этой организацией и обучением людей. А так сразу чувствовалось, что за дело взялся профессионал.
  "Он такой же, как Катя. Чувствуется такой же внутренний стержень. Это просто невероятно, что эти двое умудрились встретиться в этом огромном мире. Но нет ничего невероятного в том, что они полюбили друг друга. Мне кажется, по-другому и быть не могло. Я не видела ещё людей, которые бы так дополняли друг друга. Мне казалось, что Барон настолько уникальна, что ей будет скучно с любым мужчиной. Теперь я вижу, что была не права. Просто не думала, что существует ещё один такой же сумасшедший, настолько же рисковый человек. Но, походу, с него всё и началось... жаль, что я не знаю подробностей, но, может, мне повезёт, и она когда-нибудь расскажет...".
  Они молодцы. Хорошо поработали и всё подготовили вовремя. В день суда, когда нужно было выезжать за Барон, все немного волновались, но они актёры, поэтому просто занимались с самого утра вхождением в роль (а точнее, уже со вчерашнего вечера). Карим актёром не был, но ради Кати он готов был им стать. Он, Лагодина и ещё двое подобранных ими актёров, которые учились на одном курсе с Вероникой и были заинтересованы в любой практике, были беспрепятственно пропущены на территорию СИЗО Љ1. Карим бы сел за руль сам, но он знал, что Катю придётся посадить, как арестованную, на заднее сиденье, и хотел быть рядом с ней, поэтому за руль села Вероника (кстати, водить машину её научил Артур Рамазанов, когда было свободное время во время подготовки её первого ограбления, он же достал ей водительское удостоверение. Вряд ли у неё когда-нибудь нашлось бы нужное количество денег, чтобы окончить автошколу). Они все вышли из машины и терпеливо ожидали, когда охрана выведет к ним Барон.
  Катя ко всему происходящему относилась спокойно. Она не сопротивлялась, не грубила, не вырывалась, да и вообще ничего подозрительного не делала, к чему охрана была непривычной, они были готовы атаковать в любую минуту, вот к этому они были привычны. А здесь, похоже, у заключенной всё в порядке с психикой и она смирилась со своей участью. Но они очень хорошо помнили истории о ней и о том, что это именно она ограбила 18 квартир, поэтому были начеку до последнего и, надо признать, очень рады передать её в руки людей генерала, гора с плеч.
  Когда Барон вывели на улицу, она успокоилась окончательно, увидев Веронику. Значит, всё идёт, как надо. Но в следующую секунду у неё внутри всё упало. Она увидела его. Это был момент, когда она чуть было всё не испортила. Катя чуть было ни заревела. Руки слегка затряслись от пережигающих всё внутри эмоций, но охрана ничего не заметила. Она так долго затыкала в себе все чувства к нему, что сейчас видеть его было просто невыносимым. Хотелось опустить руки, заплакать, прижаться щекой к его груди, как и раньше, почувствовать на себе его руки, просто коснуться его, и ей ничего больше было не нужно. Она чуть было ни забыла, где находится и зачем она здесь. Их глаза встретились, и он всё понял. Он знал, что это не уместно сейчас, но хотелось улыбаться: по её взгляду он понял, что ничего не изменилось, она любит его. Она всё ещё его любит. И никакой следователь или кто-либо другой не сможет забрать её у него. Он понял её страх, её эмоции, все её ощущения. "Держись, родная, - как будто пытался сказать он ей глазами, - осталось немного. Совсем чуть-чуть". Карим и ещё один из "охраны генерала" подошли вплотную и переняли инициативу у охранников СИЗО, взяв её под руки. Она даже не повернула на него голову. Глупо было провоцировать себя ещё больше. Они усадили её на заднее сиденье автомобиля с тонированными стёклами между собой. Лагодина нажала на газ, и через минуту машину уже не было видно.
  
  Ни Карим, ни Катя поначалу даже не посмотрели друг на друга. Они по-прежнему продолжали исполнять каждый свою роль. И только, когда расстояние от тюрьмы стало безопасным, Катя не выдержала и, наверное, впервые за все эти годы, заплакала. Тихо, лишь слегка всхлипывая, но было тяжело дышать, столько невысказанного было внутри неё!
  - Карим... что ты здесь делаешь?
  Карим быстро разобрался с её наручниками, затем обнял её так крепко и одновременно так нежно, как она того их хотела. Он сам чуть сдерживал слёзы, но не мог себе позволить заплакать. Никогда, не при ней, не сейчас. Он прикоснулся губами к её волосам с таким удовольствием, какого не испытывал уже очень давно. А если честно, то только тогда, когда прикасался к ней. Только с ней. Он засмеялся, почувствовав себя полным дураком.
  - Девочка моя...
  Барон уже потихоньку начала приходить в себя, как будто только что сообразила, что она тоже может дотронуться до него. Наконец-то! Её маленькие нежные руки прошлись по всему его телу, она в неверии проводила пальцами по его рукам, груди, шее, лицу, по его брутальной щетине, которая ей так в нём нравилась, по губам, по волосам и тоже чувствовала себя дурочкой. Так, эти два влюблённых дурака улыбались друг другу, одновременно рассматривая каждую частичку другого. Поцеловались. Сразу легко, потом голодно и страстно, как люди в пустыне, изнывающие от жажды и, наконец, добравшиеся до воды. И им было всё равно, что они в машине не одни. Но Лагодина только молча улыбалась, глядя на дорогу. Она чувствовала себя причастной к чему-то важному, большому, главному. Поучаствовала в воссоединении двух любящих сердец.
  - Но как? Карим, как?
  - А вот так. Неужели ты думала, что я позволю тебе сидеть? Только вот ты скажи мне, - Карим убрал улыбку с лица и серьёзно посмотрел на неё, - вот теперь... после всего этого, ты получила свою долю экстрима? На этом всё? Или...
  Она не дала ему договорить, приставила указательный палец к его губам:
  - Тсс, не сейчас. Сейчас всё. Я не хочу говорить об этом.
  Но Карим не был удовлетворен таким ответом. Барон добавила:
  - Но одно тебе скажу точно: я без тебя больше ничего делать не буду.
  О! Вот сейчас он был удовлетворён. Всё, остальное уже не имело значение. Всё, что ему было нужно, он сейчас держал крепко в своих руках. А точнее кого-то. Он мог трогать её плечи, волосы, ноги, сжимать крепко-крепко, целовать, когда ему вздумается, и ей это нравилось. Он больше никуда её не отпустит, не позволит больше уйти. А всяких там следаков он и на километр к ней не подпустит. Пускай только попробуют сунуться.
  Такого блаженства Катя уже давно не испытывала. Какое же это невероятное счастье - находиться в его руках! Она всё это время пыталась заставить себя не думать об этом, но сейчас уже было всё равно. Этому человеку она готова была доверить свою жизнь. Её любовь, её счастье, её радость, её спокойствие, её уверенность - всё это было связано с ним. Никто больше не мог наполнить её такой внутренней свободой, как он. Он сам есть свобода.
  Рядом друг с другом они чувствовали себя безмятежными. Так могут чувствовать себя только те люди, которые полностью довольны жизнью. Да. Они были довольны. Довольны и наполнены.
  - Куда мы едем? - поинтересовалась Барон.
  - К тебе домой.
  - То есть ты уже знаешь, где мой дом? - округлила свои и без того большие глаза Катя.
  - Знаю ли я? Я там жил последний месяц.
  Барон слегка приоткрыла рот от удивления.
  - Мишка с Артуром, да? - слегка из-подо лба посмотрела она на Карима. Но он лишь улыбнулся, обнял её крепче, поцеловал в макушку и ответил:
  - Я потом тебе всё расскажу.
  
  ***
  
  Суд Центрального района города Минска был полон. В этот день на вынесение приговора Барон Екатерине здесь собрались многочисленные представители прессы, в предвкушении лакомого кусочка в их карьере. СМИ готовы были хорошо заплатить за то, чтобы получить хотя бы одно фото Барон, ведь до сегодняшнего утра им никто такой возможности не дал, к ней никого и близко не подпускали, а тем более прессу. Поэтому сейчас они собрались около здания суда, с нетерпением ожидая её приезда. Также здесь собрались и другие люди - обычные граждане, которые пришли, как зрители, или как присяжные. Ну и, конечно же, здесь присутствовали пострадавшие от деятельности Барон лица - хозяева ограбленных квартир. Не все, но большинство.
  Однако всех их ждало немалое разочарование. Ровно в одиннадцать часов утра им сообщили, что суд перенесён на другой день по причинам, которые не подлежат разглашению. Всем собравшимся трудно было скрывать своё недовольство по этому поводу, но они никак не могли повлиять на ситуацию, поэтому всё, что им оставалось делать, это разойтись по домам или по работам.
  Никто из них даже представить себе не мог, какой скандал в эту самую минуту происходил в СИЗО Љ1. Генерал был в бешенстве. Комендант тюрьмы был уволен. Охранники, которые посадили заключенную в чужую машину, тоже. И не важно, что эта машина была точь в точь, как генеральская, даже номера совпадали. Один звонок. Всего лишь один своевременный звонок генералу, и ей не удалось бы сбежать. Всего один звонок. Генерал не мог в это поверить, он был в ярости. Но уже ничего нельзя было исправить. Дело сделано.
  Хорошо бы развесить портреты Барон по всему городу, это бы здорово ограничило её передвижение и здорово потрепало бы ей жизнь. Но правоохранительные органы не хотели огласки, не могли этого допустить, по крайней мере, не сейчас, пока ещё оставалась надежда на то, что им удастся найти Барон в самое ближайшее время. Но зато они сделали, то, что могли себе позволить, избегая огласки, - отправили её портрет в Таможенную службу, чтобы её не пропустили ни на одной границе, и в аэропорты. Они знали, что Катя ещё в стране, ведь у неё было слишком мало времени, чтобы успеть покинуть Беларусь.
  
  Когда о случившемся узнал Влад Носков, он истерично захохотал во весь голос, несмотря на то, что рядом находилось начальство. Но никто ему не стал делать никаких замечаний, все знали, какое значение для него имело дело Барон, а также, какое значение имела сама Барон. Нашлись и те, кто подозревал Носкова в сопричастности к её исчезновению. Ведь он собирался на ней жениться. Но большинство коллег всё-таки жалели его: вряд ли кому-то можно было пожелать такую участь. А Денис Петров стоял и думал, сколько же водки им придётся выпить сегодня, чтобы Влад опять хоть ненадолго смог забыться. Но Носков на этот раз отказался от компании, сказал, что хочет побыть один.
  - Дёня, ты мой зам, поэтому сегодня побудь за меня. Поговори с уволенной охраной, надо составить фотороботы тех людей, которые её увезли. В общем, ты знаешь, что делать. Если что, звони.
  И он ушел.
  Влад не стал по обыкновению садиться в машину, а решил прогуляться по городу пешком, чего, кстати, раньше никогда не делал, но сейчас очень нужен был свежий воздух. Да и вообще, он раньше много чего никогда не делал. Но сейчас всё изменилось, он чувствовал, что он сам изменился, люди вокруг него изменились, мир как будто тоже изменился. По крайней мере, так ему казалось.
  А ведь Носков даже не был удивлён, что ей удалось сбежать. Теперь в его голове мозаика была полностью сложена и появилась цельная картинка. Она никогда и не планировала сидеть в тюрьме. Носков всё гадал, зачем ей быть пойманной. Ладно ограбления... адреналин и всё такое... Но арест! И только сейчас он понял, что она знала с самого начала, чем закончится эта история. Он развивал отношения с ней, а она подыгрывала, прекрасно зная, что буквально через пару месяцев он её арестует.
  "Боже, какая ирония..."
  Влад шёл по улице и улыбался. Улыбался одними уголками губ, саркастично... как будто смеялся сам над собой. Хотя и понимал, что это она над ним посмеялась. Просто посмеялась. Ей никогда ничего не было от него нужно. Никогда. Ему так горько было это осознавать сейчас... Сердцем осознавать.
  В то время, как он стремился к ней, она стремилась лишь за своими ощущениями.
  "Как она может быть такой жестокой? Как? Зачем? Ладно, ты играешь с законом... но с чувствами играть зачем?"
  Он снова начинал закипать, но вовремя себя остановил. Не сейчас. Сейчас ему хотелось быть спокойным. Он уже достаточно покипел за всё это время. Хватит. Он просто устал.
  Влад гулял и думал об этих всего лишь двух месяцах, проведённых рядом с ней. Всего лишь два месяца... а казалось, как целая жизнь. Это были самые эмоциональные два месяца из всей его жизни. Самые яркие, самые наполненные... самые стоящие...
  А сейчас пустота. Он даже не мог на неё злиться. Просто не мог и всё. Даже несмотря на то, как она с ним поступила, он... восхищался ей. Да, он восхищался Барон. С самого первого дня их знакомства. А потом с каждым днём всё больше и больше. И ничего с этим нельзя было поделать, она была гением. Гением, которого понять он так и не смог и уже не сможет никогда. Но может это и не нужно? Может, так и должно было быть. Значит, ей просто не суждено оказаться за решёткой. Да и ничего удивительного в этом нет: такие, как она, не могут быть совместимы с решёткой. Не могут и всё тут.
  "Я не удивлён, что она сбежала, но у меня и мысли нет, как именно она это сделала".
  Носков снова усмехнулся сам себе и своим мыслям.
  "Говорят, охранники сами лично посадили её в машину генерала, которая оказалась не машиной генерала. Забавно. Где ей удалось достать точно такую же машину? Так даже не это главное. Главное то, как и когда она это успела сделать. Кто в этот раз ей помогал? Тем более, что я знаю точно, что братья её улетели, их не было в стране. Да, она могла соврать мне, но что-то мне подсказывает, что она говорила правду, не стала бы так рисковать, открывая мне правду и одновременно подставляя их. А ведь я даже не могу их проверить, так как не знаю фамилий. Только имена, но это всё равно что ничего... Катя-Катя... Ты даже отсутствуя не перестаёшь подкидывать мне головоломки".
  А ещё Носков думал о том, увидит ли он её ещё когда-нибудь. Он понимал, что даже если и увидит, то это не увеличит его шансы на то, чтобы быть с ней. Она как неожиданно приходит, так неожиданно и уходит. Это же Барон...
  "Она знала заранее. Она ВСЁ знала. Поэтому смогла спланировать свой побег ещё до того, как её посадили. Она знала, что я возьму её на практику. Она знала про выставку Марэкс. И она знала, что я её арестую, после чего её будут охранять и днём и ночью. Это насколько нужно быть в себе уверенной, чтобы полагаться только на свои предположения и рискнуть всем!"
   Но она всегда рисковала всем. И собой тоже.
  "И что она планирует делать дальше? Её фото на всех таможенных постах, все предупреждены, работники аэропорта её тоже не выпустят. Она, конечно, может попытаться вернуться в Россию, но если хоть на одном посту ГАИ их машину остановят, то она снова попадёт за решетку, и на этот раз её уже ничего не спасёт. Она получит по максимуму. И она это понимает".
  
  И тут вдруг в мозгу Носкова словно что-то щёлкнуло. Он остановился на месте от собственной догадки, которая была всего лишь предположением, но... Он засмеялся громко и открыто, не обращая внимания на взгляды прохожих. В его глазах появился озорной блеск. Знаете, такое бывает, когда ты вдруг понимаешь, что чисто случайно наткнулся на истину. Когда решение тебе подкидывает сама интуиция.
  "Нет. Она не поедет ни в какую Россию. Это ведь слишком просто! Это я бы поехал, Дёня бы поехал, и все остальные поехали бы, только бы не быть пойманными. Но не Барон! Она выберет самый сложный выход, самый, казалось бы невероятный. А что у нас сейчас самое невероятное из имеющихся вариантов? Да. Точно. Она полетит через Минск. Наша Катюша собирается улететь прямо из Национального аэропорта Минск-2, так же открыто, как и всё, что она делала до этого. Она захочет снова пройти прямо под носом у органов охраны правопорядка".
  Влад сформировал эту мысль в своей голове и успокоился. Он понимал, что прав. Наверное, впервые за эти несколько месяцев он в чём-то уверен совершенно точно. Но, надо признаться, он не знал, что ему делать с этой догадкой. Он уже арестовал её один раз. И что из этого получилось? Кому он сделал хорошо? Чего добился?
  А тем более, откуда ему было знать дату, когда она захочет улететь. Логично предположить, что это будет в ближайшее время, ведь её ищут, зачем ей задерживаться здесь. Но Влад с некоторых пор перестал ставить логику на пьедестал. Что-то мало она ему помогала в последнее время.
  
  Зазвонил мобильный. Это Денис.
  
  - Влад, приезжай на работу. Фотороботы готовы. Думаю, тебе будет интересно увидеть.
  
  ***
  
  Неужели Владу ещё может быть что-то интересно после того, что уже с ним случилось? Неужели может быть ещё что-то?
  "Ладно, сейчас увидим".
  На личном столе Носкова Денис выложил четыре фоторобота. На первых двух листах Влад увидел ни чем не примечательных молодых людей, даже, можно сказать, юных. Их лица ни о чём ему не говорили. Третий портрет был поинтереснее. На нём был изображён мужчина примерно возраста Носкова, лет 30-33, со щетиной, брюнет. Владу показалось, что он вполне может быть кавказской национальности. Это уже интересно. Носков не знал этого человека, но что-то заставило его взгляд задержать на этом лице. Густые брови, какой-то суровый, тяжёлый взгляд... это чувствовалось даже с портрета. Не хотел бы Носков встретиться с таким типом на улице.
  "Интересно, откуда Барон может его знать? Как вообще её угораздило связаться с ним? Кавказ и Минск... как-то совсем не близко. Так, стоп!"
   Опять что-то щелкнуло в голове.
  "Она же переехала сюда... Катя...она же родилась в России..."
  Но где именно, Носков не знал.
  "Что вообще я о ней знаю? Дурак чёртов... даже не удосужился за это время ничего расспросить о ней... всё о себе и о себе... Возможно ли, что она жила на Кавказе? Не знаю... Как-то вообще не верится".
  И тут, как будто ниоткуда, в его голове всплыло имя
  "Карим"
  Носков перевел взгляд на окно, затем снова на фоторобот мужчины.
  "Неужели это он? Тот самый Карим? А я-то думаю, откуда такое имя странное...Но она не говорила, что он здесь. Ни словом не упоминала. Хотя она и не должна была. Но где он был всё это время? Я вообще никого не видел рядом с ней. Никогда. Хотя... вон как с братьями получилось. Их тоже не должно было существовать как бы..."
  Носков не мог знать наверняка, что это был именно Карим, но одно лишь это предположение заставило его по-другому посмотреть на рисунок. Теперь он смотрел на него и видел не преступника, не просто незнакомого мужчину. Он видел того, кого она любила. Почему он? Чем он лучше, чем Носков? Что в нём такого, что она до сих пор с ним?
  Вопросы вертелись в его голове. Много вопросов. Вопросы, невольные сравнения, ещё вопросы. Он был почти уверен, что это именно Карим. Как будто чувствовал соперника уже в самом листе бумаги. Интересно, что бы он почувствовал, если бы встретился с ним вживую?
  Носков настолько погрузился в свои рассуждения, что совершенно забыл про четвертый фоторобот. Он буквально случайно кинул взгляд на рисунок и так и застыл. С портрета на него смотрела Вероника Лагодина.
  
  ***
  
  Ну что тут скажешь... Его это удивило? Нет, не особо. Он ещё тогда был уверен, что Лагодина помогала Кате в том самом ограблении, где она играла роль горничной. Ну конечно! Это логично, что Барон её выбрала, Лагодина ведь учиться на театральном. Но за неимением улик, он совершенно забыл о Веронике. Да что там о Веронике! Он вообще обо всём забыл. Как только появилась Катя Барон, для него исчезло всё остальное. Просто вылетело из головы. А тут на тебе! Лагодина возвращается на сцену.
  "А что если она и не уходила с неё? Да.... Чем больше я узнаю, тем больше не понимаю... А ведь это именно Лагодина тогда первая посоветовала посмотреть на дело под другим углом. Она сказала, что я никогда не поймаю вора, если буду мыслить по-старому. А я, дурак, даже значения этому не придал. Ладно... что теперь говорить. Уже ничего не вернёшь".
  Носков посмотрел на Дениса.
  - Как думаешь, где она сейчас? Лагодина. Вряд ли в универе, да?
  - Ага. Вряд ли.
  - Слушай, Дёнь, а что если эти двое неизвестных паренька, которые вместе с ней приехали за Катей, тоже на актёрском учатся. Поехали-ка покажем студентам фотороботы. Лагодину найдём вряд ли, но может, об этих двоих что-то узнаем.
  - Вот и я об этом же подумал. Только почему двое, их же трое.
  Носков немного помолчал, ещё раз нехотя бросив взгляд на фоторобот Карима. Затем ответил, ничего не объясняя:
  - Двое. Третьего там не будет.
  - Почему ты так думаешь? Ты его знаешь?
  - Нет. Не знаю, - вздохнул Носков. - Но посмотрим. Спросим, конечно, и про него. Просто мне кажется, что этот из другой оперы.
  Денис видел, что его начальник что-то опять темнит, он уже знал Носкова, как облупленного, и был уверен, что Влад недоговаривает. Но понимал, что раз сам не говорит пока, то и спрашивать бесполезно.
  - Мм... Ладно. Из другой так из другой.
  И они поехали прямиком в Академию искусств, где Вероника Лагодина обычно проводила большую часть своего дня.
  
  ***
  
  Знаете... Раньше Носков бы ухватился за малейшую зацепку и ринулся бы, как оголтелый, её проверять. С энтузиазмом, с рвением. Это было его работой, в конце концов. Любимой работой. Но сейчас, надо признаться, он не испытывал ни рвения, ни энтузиазма. Дело в том, что раньше перед следователем была конкретная задача - поймать преступника. Он руководствовался логикой и своими аналитическими способностями, вычислял преступника, арестовывал его и чувствовал миссию выполненной. И так всегда. У него была цель. В данном же случае задача "поймать преступника" осталась, но не было ни цели, ни логики, ни смысла... он их не видел. Ведь теперь всё не так, как раньше. Теперь он знает преступника. Преступницу... Теперь он знает, что если Барон не захочет, то её никто не поймает. Ни он, ни кто-то другой. Никто. Понятно, что он не мог сказать этого начальству. Ведь сказать это равносильно тому, чтобы отказаться работать. А ведь его только что повысили. Но начальство не знало о Барон и десятой доли того, что знал он. А он знал, что любые его действия сейчас не имеют никакого смысла. Ну поговорит он сейчас с этими пареньками, допросит их, и что? Они просто пешки. Но даже если случится так, что они выведут его на Катю, то что дальше? Что ему делать? Ехать ловить её снова? Снова надевать наручники? А надо ли ему это? Хочет ли он снова пройти через тот ад, в который окунулся, когда арестовывал её в первый раз? Зачем ему это? Владислав Вадимович не был уверен, что его психика сможет выдержать это всё повторно. Снова увидеть её и даже не иметь возможности дотронуться до неё, обнять её. Снова наткнуться на этот холодный и полный превосходства взгляд. А что, если она будет с этим Каримом? Что он почувствует, если увидит их вместе? Он сейчас будет допрашивать этих парней с целью найти её. Но готов ли он к последствиям? Нет. Не готов.
  Но он всё равно должен был выполнить привычные действия, положенные в любом расследовании. "Так... Сейчас спрошу студентов об этих пареньках с фотороботов, а там посмотрим...". Чему он был по-настоящему рад в тот момент, так это тому, что Денис находился рядом. Человек, которому он по-настоящему может доверять.
  
  ***
  
  Носкову с Петровым даже не верилось, что они действительно нашли двоих парней с фотороботов. Третьего не нашли, что ещё больше убедило Влада в том, что он прав. Это был Карим. Но сейчас не об этом, сейчас нужно хорошенько выпотрошить этих двоих и понять, что они знают.
  Носков вдруг подумал о том, что впервые за всё время, что Барон орудует в Беларуси, им удалось найти людей с ней связанных. И им овладел, скорее, спортивный интерес, поможет ли ему эта зацепка выйти на неё. Как если бы ему действительно нужно было её поймать. Сможет ли он? Просчиталась ли в этот раз Барон или это очередной пустырь?
  Но ответы на свои вопросы он получил очень скоро, и они его ни капли не удивили. Да, Вероника Лагодина попросила их поучаствовать в "спектакле", но они ничего не знают, подробности им никто не рассказывал. Они понятия не имели, в какой операции участвуют. Где сейчас Вероника и та девушка блондинка, которую они забрали, Катя, кажется, они не знают. Вероника была за рулём, она подвезла их до метро Кунцевщина, они живут там недалеко. Куда машина направилась дальше, они тоже не знают. Мужчину, который был с ними, они видели впервые в жизни, нет, он не учится с ними. Также они не знают, откуда взялась машина и что в ней такого особенного, а форму и оружие им просто выдали. Как звали третьего мужчину? Они не знакомились, но Вероника называла его Каримом, они это хорошо запомнили, странное имя. Носков лишь ухмыльнулся. Лагодиной на занятиях не было. А почему её нет, они тоже не знают. В общем, Носков из беседы понял, что всё, что они знают, это ничего. Просто марионетки. Очередной пустырь.
  И это действительно Карим. Странно это так всё... он должен искать сейчас Барон, она преступница. А он думает лишь о том, что она сейчас рядом с другим мужчиной.
  Шевроле с тонированными стёклами, кстати, пока не нашли. Не было ни одной ниточки, которая могла бы хоть в этот раз привести к милой девушке Катюше. Как и раньше. Как и всегда. Но в этот раз, в отличие от предыдущих, Носков был этому рад. Ему не нужны были больше никакие ниточки. Он хотел остановиться хотя бы ненадолго, прекратить эту бешенную безрезультатную гонку. Хотел разобраться в себе, понять, что ему делать дальше. В голову пришла какая-то прям невероятная для него мысль: захотелось уйти. Совсем. Уволиться.
  Когда он озвучил эту мысль Денису, то Петров буквально вскипел:
  - Так, Носков, притормози-ка, а! Что за упадническое настроение? Я, конечно, понимаю, что ты потерял любовь и всё такое, но ты - лучший следователь года, на твоём счету сотни раскрытых дел и пойманных преступников. Более того, тебя только что повысили! Влад, на таком этапе никто не увольняется. Это же твоя карьера. Ты так долго и так упорно строил её. Неужели ты позволишь какой-то одной девчонке перечеркнуть всё это? Забудь о ней, Влад, забудь. Я понимаю, что это непросто и не сразу, но ты должен понять, что её больше нет. Если бы она хотела остаться с тобой, то она бы не исчезла, а согласилась бы на твоё предложение. Прости, что режу по живому, но ты мне друг и я буду говорить, как есть. И я видел, как тяжело ты работал все эти годы, Влад. Я просто не хочу, чтобы ты потерял всё в одночасье из-за этого одного единственного случая.
  Носков молчал.
  - А хочешь, мы просто оставим это дело? Влад, точно, давай просто оставим его. Не будем больше ничего делать, скажем начальству, что зацепок нет, ничего не нашли. Подумаешь, будет один висяк на наш отдел, и что? Никто не удивится, и никто не будет с тебя ничего требовать, все прекрасно понимают, что это за дело. Так что скажешь?
  - Скажу спасибо тебе, Дёнь, - Носков был искренне ему благодарен. - Возможно, нам так и стоит поступить. Но не из-за меня, а потому что у нас действительно нет зацепок, мы не знаем, где она может быть. А сейчас поехали по домам, рабочий день подходит к концу всё-таки.
  Влад ничего не сказал Денису о том, что у него всё же имелась зацепка. Хотя, это скорее догадка, а не зацепка. По поводу аэропорта. Он действительно был уверен, что Барон собирается улететь. Но Денис прав, ему надо оставить это дело. У него нет больше ни желания, ни энергии на эту гонку. И плевать, что начальство может подумать, что он сдался. Плевать.
  А теперь, пожалуй, пора домой. Слишком много сегодня случилось. Слишком много. Поэтому сейчас Влад просто хотел оказаться в своей квартире. Один. С чашкой крепкого кофе.
  
  ***
  
   Карим, Катя и Вероника благополучно добрались до загородного дома Барон, который всегда служил надёжным убежищем и просто уютным уголком. Сколько они здесь пробудут, пока точно не знали, но понимали, что времени им лучше не терять. А тем более сейчас, когда они снова вместе.
  - Есть идеи, как будем выбираться из страны? - спросил её Карим за чашкой чая.
  - Я пока ещё не успела подумать об этом, - виновато улыбнулась Барон.
  - А у меня есть, - усмехнулся Карим. Вот умел он говорить таким тоном, что Катя сразу ощущала, что ей волноваться не о чем, он всё устроит.
  - И?
  Вместо ответа Карим протянул ей какой-то паспорт. Катя осторожно взяла его и открыла страницу с фотографией. Это был её паспорт. Только вместо привычного "BARON KATERINA" она прочитала, не веря своим глазам, "RAMAZANOVA KATERINA", пролистала страницы и увидел штамп о бракосочетании.
  - Карим... - она засмеялась, ещё раз напоминая себе о том, что успела забыть: он может всё. - И когда же мы поженились?
  Карим ответил раньше, чем она успела посмотреть дату в паспорте.
  - Сегодня.
  - А почему именно сегодня?
  - Потому что именно сегодня мы встретились снова после стольких лет. Сегодня встретились - сегодня и поженились. Зачем терять время?
  Катя только покачала головой. Это невероятно! Как ему это удаётся? Меньше слов и больше действий - это точно про него!
  - Ты не рада?
  Не рада ли она? Ей никогда не было дела до замужества. Её мысли всегда были заняты чем-то другим. Но если она кого-то и видела в роли своего мужа, то только его. Только Карима. Были и другие парни, другие мужчины, но ни один из них не смог перекрыть его в её сердце. Всегда был только он. Она не была уверена, что вот сейчас прямо хотела бы выйти замуж, но в чём она была уверена, так это в том, что хочет быть с ним всегда. Она не станет больше повторять этот дурацкий эксперимент и находится далеко от него. Хотя этот эксперимент ещё больше убедил её в подлинности собственных чувств (но надо признать, она в них никогда и не сомневалась). И если он хочет, чтобы она была его женой, то значит, она ей будет. В конце концов, какая разница, кем она будет. Она ведь будет рядом с ним. Всё. Остальное не важно. Поэтому на его вопрос она ответила:
  - Я люблю тебя. Надеюсь, я буду хорошей женой.
  Она сидела спиной к его груди, он обхватил всю её целиком и прижал к себе. Его нос уловил знакомый запах. Запах её волос. Ирис. Карим не смог сдержать улыбку. Она была рядом. Такая родная. Такая любимая. Всё, чего он хотел сейчас, чтобы это было навсегда.
  Катя чувствовала то же самое. Родные сильные руки крепко держали её. Она чувствовала себя в безопасности. Только с ним она чувствовала себя по-настоящему в безопасности. От его кожи пахло лосьоном и туалетной водой Davidoff. От этого запаха она буквально сходила с ума. Как же ей всего этого не хватало! Только теперь к ней пришло чувство полноценности жизни. У неё есть всё. Вот теперь у неё точно есть всё. Её сознание плавно переваривало произошедшие изменения. Теперь он не просто её любимый мужчина. Он - её муж. А она - его жена.
  - Кать, я тебе обещаю, что как только мы выберемся отсюда, у тебя будет самая шикарная, самая настоящая свадьба, с белым платьем, фатой и что там ещё надо, я не знаю, но всё будет.
  - Карим, мне без разницы на белое платье и фату, главное, что ты там будешь, - она извернулась, как котёнок, прижавшись сильнее к его шее.
  - Тебе без разницы, а мне нет. У тебя будет белое платье.
  Она посмотрела на него затуманенным взглядом, больше не было сил сдерживаться. Он жадно притянул её к себе, а Вероника Лагодина, которая в это время спускалась в гостиную из своей (выделенной ей) комнаты наверху, решила, что вот именно сейчас ей, пожалуй, будет лучше подняться обратно. А чай она потом попьёт.
  
  ***
  
  На следующий день Носков пришел на работу в обычное время и сразу взялся за дела, но в работу включится не смог. Денис надеялся, что именно работа поможет его боссу выйти из депрессии (Петров не смог придумать лучшего слова для описания состояния Влада). Но чем больше он наблюдал за Носковым, тем больше убеждался в том, что ему не помогает ничего. Владислав Вадимович был сам не свой. Смотрел, но не видел. Слышал, но не слушал. Находился на работе, но не находился на работе. Где витают его мысли, Петров не знал, но это место от работы явно далеко.
  "Интересно, он непрерывно думает о Барон или даёт себе хотя бы короткие передышки?"
  - Влад, знаешь, что я думаю? Почему бы тебе ни взять отпуск. Ты ж вообще когда был в отпуске в последний раз? Наверное, и сам не помнишь.
  Носков продолжал тупо смотреть в какие-то отчёты.
  - Отпуск поможет тебе отвлечься, забыться, посмотреть на ситуацию с другой стороны. Слетай в какой-нить Таиланд, там, говорят, можно здорово расслабится, солнце, пляж, океанский бриз, тайские массажи, восточная философия и всё такое...
  Носков только усмехнулся, видя, как его друг из кожи вон лезет, чтобы помочь, но так и не понимает, что ни солнце, ни пляж, ни океанский бриз Носкову ничем помочь не смогут. Он вдруг захотел рассказать Денису о Кариме. Рассказал. Денис единственный, кому он мог хоть что-нибудь рассказать. Петров слушал и не мог поверить своим ушам.
  - Носков, что ты делаешь? Что ты делаешь со своей жизнью? Барон любит другого. Карим это или ещё какой-нибудь мужик, какая разница? Она тебе сказала об этом прямо в глаза, сказала, что тебя не любит. Влад, я не верю, что в тебе не осталось ни капли мужской гордости. Она у тебя всегда была. И ты всегда мог любого заткнуть за пояс, кто хоть немного заденет твою гордость. Я уверен, что Катя Барон это просто временное помутнение, и в тебе всё ещё живёшь ты прежний.
  - Я не знаю насчет гордости... но прежним я уже точно никогда не буду.
  Всё, Денис не знал, что сказать. У него закончились слова. Ему было реально тяжело понять, что на самом деле чувствует Носков, потому что сам он ещё никогда не испытывал такого помутнения рассудка из-за женщины. И тут ему в голову пришла, как ему казалось, супер-идея:
  - Влад, слушай, а что если тебе к Маринке вернуться, а? Она же такая красивая женщина. И любит тебя. Позвони ей. А хочешь, я позвоню.
  Носков лишь засмеялся и убедил Дениса, что тот слишком за него печется.
  - Дёнь, слушай. У меня всё нормально. Мне просто нужно время. Просто много всего случилось за эти два месяца, вот и всё. И знаешь, что я тебе скажу. Я считаю, что на самом деле я не люблю Катю.
  - Вот!
  - Просто мне так показалось, наверное, потому, что она мне давала нужные эмоции. Может, я такой же адреналинщик, - при этих словах он криво усмехнулся. - А сейчас её нет. И мне просто надо к этому привыкнуть, вот и всё.
  - Носков, какой ты адреналинщик? Ты - блюститель общественного порядка. И тебе это подходит. - Словно пытался вывести его на верную дорожку Денис. - Работа твоя тебе подходит. А Катя Барон - нет. Вот что тебе надо понять.
  - Хорошо, Дёня, я тебя понял. Спасибо за поддержку, и я подумаю насчёт отпуска.
  - Вот это другой разговор.
  Но на этом Петров не успокоился. Ничего не сказав Владу, он всё-таки позвонил Марине.
  
  ***
  
  Когда Носков вернулся домой этим вечером и попытался привычно открыть дверь ключом, обнаружил, что она не заперта. Неужели он стал настолько рассеянным, что забыл утром запереть дверь?
  Но зайдя в квартиру, он сразу же увидел знакомые женские босоножки. Ему навстречу, как и раньше, когда всегда встречала его с работы, вышла Марина.
  Не ожидал. Он молча и ничего не выражающим взглядом посмотрел на неё. Красивая, ухоженная, губы накрашены нейтральной помадой, глаза аккуратно подведены тонкой линией, каштановое каре было безупречно уложено. Всё, как и раньше.
  - Привет, - произнесла она первой.
  - Привет.
  - Ты как будто удивлён...
  - Ну да, если честно... Не ожидал тебя здесь увидеть...
  - Странно... Денис сказал, что я нужна тебе.
  - Ах, Денис, - не сдержал смешка Носков, - всё понятно. Ох уж этот Денис.
  - Эмм... так ты не знал, что я приеду? Я, наверное, что-то не правильно поняла... Ладно... я тогда пойду...
  - Подожди, Марин. Я просто не ожидал, вот и всё. Давай хоть чаю попьём, расскажешь мне, как ты, а то всё время обо мне говорили раньше, чёртов я эгоист, - пытался шутить Носков. Это сработало, Марина улыбнулась.
  Они сидели на кухне целый вечер, пили чай, мило болтали о разном. Носков даже было подумал, а не попробовать ли всё с начала начать? Она красивая, весёлая, умная и, как сказал Денис-вершитель судеб, любит его. Да, она по-прежнему любит его. Он видел это, чувствовал это. И она примчалась сюда сразу же, как только узнала, что ему плохо. Хоть они и не говорили о том, что случилось, Носков знал, что она знает, из-за чего ему плохо. Но она всё равно здесь. В его душе было какое-то доброе светлое чувство к ней, было приятно, что она сейчас рядом, она принимает его таким, какой он есть.
  Было уже поздно, и в минуту молчания, образовавшуюся между ними, когда они, казалось уже обо всё поговорили, Маринка вдруг вспомнила, что кое-что забыла.
  - Ах, да, Влад, я же совсем забыла! Я когда шла к тебе, по привычке проверила твой почтовый ящик. Тебе письмо, вот, держи. - Она достала с полки письмо, куда его положила сразу же, как только зашла в квартиру.
  - Письмо? Что за письмо?
  - С работы.
  - С работы? Письмо?
  - Ну... я не знаю точно, но конверт такой же, как у вас там на работе. Я видела раньше.
  Носков взял конверт в руки. На нём не было обратного адреса, что уже странно. Хотя это действительно был их офисный конверт.
  - Ладно, спасибо, что забрала. Слушай, Марин, если хочешь, оставайся сегодня ночевать здесь. Чего ты домой поедешь, уже поздно. А я постелю себе на раскладном кресле.
  - Да ладно тебе, Носков, можешь лечь рядом, я ничего тебе не сделаю. Думаешь, я забыла, как ты не любишь раскладные кресла? - мягко улыбнулась Маринка.
  Владу оставалось только кивнуть.
  Эту ночь они провели вместе, в объятиях друг друга. Влад и сам не понимал, правильно он поступает или нет. Он уже ничего не мог знать наверняка, что правильно, а что нет. Но кто был по-настоящему счастлив в эту ночь, это Марина. Она занималась любовью с любимым и таким желанным мужчиной. Ей бы хотелось, чтобы эта ночь никогда не заканчивалась. Когда она уже почти засыпала на его груди, то вдруг испугалась, что утро может отдалить их снова. Она не знала, что будет утром, но сейчас ей было просто очень хорошо, и она заснула с едва заметной улыбкой на лице.
  
  ***
  
  Утром Влад проснулся раньше будильника, оставил спящую Маринку досыпать, а сам пошел на кухню и поставил себе кофе вариться. Его взгляд наткнулся на вчерашнее письмо, мирное лежащее на столе не открытым. Он его вчера так и не посмотрел.
  Носков взял конверт в руки, сорвал верхушку и достал аккуратно сложенный лист бумаги. Когда он увидел её почерк, то весь похолодел. Мурашки пробежали по всему телу, кровь ударила в виски. Ещё вчера он заявил Денису, что Барон - это временно. Просто помутнение. А сейчас он дико разволновался, лишь только увидев её почерк. Влад взял письмо и пошел в ванную, закрыл дверь на замок и начал читать.
  
  "Привет.
  Может, это жестоко с моей стороны писать тебе и снова напоминать о себе. Но, зная, что ты ко мне чувствуешь, я всё же хотела бы разъяснить тебе некоторые моменты.
  Я хочу поделиться с тобой своими мыслями о том, почему у нас всё равно ничего не получилось бы, так или иначе.
  Наверное, ты сейчас подумал о Кариме.
  Да, Карим - это неотъемлемая часть моей жизни. Он всегда для меня был, есть и будет. Но дело не только в этом. Дело не в Кариме. Дело в тебе, Влад.
  Я не буду говорить сейчас, что ты такой плохой или ещё что-то в этом роде, поэтому мы и не вместе. Нет, я не считаю тебя плохим. Но я считаю тебя другим.
  Слышал ли ты когда-нибудь о том, что противоположности притягиваются только в начале отношений, а по-настоящему прочные и долгосрочные отношения могут быть только между одинаковыми людьми? Только если у двоих общие ценности, взгляды на жизнь, принципы, интересы, у них есть шанс построить крепкие, красивые отношения, полные любви и доверия.
  Я знаю, что ты считал, что мы с тобой похожи, что у нас много общего и что мы родные души. Очень романтично. Но я так не считала, Влад. Знаешь, чем отличается моя чуйка от твоей?
  Тем, что ты свою интуицию можешь отправить побоку, а я со своей этого не сделаю никогда. Ты видишь и слышишь только то, что хочешь видеть и слышать, то, что тебе нужно. А я слышу только своё сердце, слышу и доверяю ему. И знаешь, что оно мне сказало, когда я увидела тебя впервые?
  У тебя богатый внутренний мир, ты образован, умён, энергичен, талантлив в своей области. Но весь свой богатый внутренний мир ты буквально затолкал в дальний угол, спрятал под красивой обёрткой своего тела, под мишурой эгоизма и манией величия. Ты мне напомнил избалованного ребёнка, Влад. Дети не бывают плохими, а вот избалованными бывают часто. Но тебя избаловали не родители, тебя избаловали люди, которые находятся вокруг. Коллеги, начальство, девушки... все восхищались Владиславом Вадимовичем Носковым. Писаный красавец, который летел по карьерной лестнице вверх со скоростью Боинга, излучал уверенность, дышал энергией, ухаживал за собой, как самая придирчивая парижская дамочка, не мог оставить никого равнодушным. Тебе, Носков, внимание необходимо, как воздух. И ты его получал. Получал всегда. Я, конечно, не могу знать историю твоей жизни, но признайся, тебе хоть одна девушка отказала когда-нибудь? Хоть раз? Почему-то мне кажется, что нет. Это было видно по тебе, по тому, как ты ведешь себя. Со всеми окружающими, с Мариной. И со мной.
  Ты можешь сейчас возмутиться и сказать, что со мной-то ты вёл себя идеально. Но, Носков... с самого начала ты относился ко мне, как к своей собственности. Нет, у меня нет к тебе никаких претензий. Я просто констатирую факты. Да, ты был вежлив, внимателен, галантен, заботлив... Но знаешь ли ты, что такое любовь, Влад? Настоящая. Та самая, о которой столько говорят. Да, в ней присутствуют все атрибуты твоего поведения: и внимание, и забота, и вежливость. Но вот только любящий человек ничего не ждёт взамен. Он просто любит. Он готов сделать всё, чтобы любимый был счастлив. Даже если ради этого придётся отойти в сторону и просто не мешать ему быть счастливым. Но ты, Влад... ты не такой. Это всё не про тебя. Ты не можешь быть в стороне, ты должен быть в центре. Ты искренен, но всегда ждёшь чего-то взамен. Я чувствовала это каждую минуту каждой клеткой своего тела. Если ты кого-то выбрал, то бросаешь все силы на то, чтобы привязать к себе этого человека. Привязать меня. Да, Влад. Каждым своим действием ты хотел привязать меня к себе. Когда приезжал за мной и отвозил на работу, когда открывал передо мной дверь своей машины, когда готовил мне кофе, когда хвалил меня, когда купил платье, когда позвал в самый дорогой ресторан города, когда надел дорогущее кольцо мне на палец. Всегда. Ты хотел, чтобы я зависела от тебя. Ты можешь сказать, что я нахалка, что я придираюсь, что мне всего мало, что любая другая девушка была бы счастлива, окажись она на моём месте, и ещё кучу лестных слов можешь обо мне подумать. Окей. Я не против. Но что бы ты ни думал сейчас, мы оба знаем, что я права. Я видела тебя насквозь, Влад. Насквозь, как стекло. Всегда. Именно поэтому мне было так просто предугадать все твои действия, каждый твой новый шаг. Ни одно твоё движение не осталось мной незамеченным. Я знала, что ты примешь меня на работу, я видела это в тебе. Я знала, что нравлюсь тебе (да ты это не особо-то и скрывал). Я знала, что ты сделаешь мне предложение. В тот вечер, когда ты подарил мне кольцо, я сказала тебе, что удивлена. Но я не была удивлена, Носков. Ни капельки, ни одной секунды я не была удивлена. Ни одно твоё действие за наши два месяца вместе не смогло удивить меня. Всё было предсказуемым. Ты был предсказуемым. Когда ты мне сделал предложение, я сказала, что удивлена и мне нужно время подумать. Я соврала. Мне не нужно было время, я уже давно обо всём подумала. Я знала, что ты поставишь меня охранять склад, знала, что согласишься. Ты настолько любишь себя, что не приемлешь отказа, не приемлешь поражения, конечно, ведь тебе никогда никто не отказывал. И ты бы согласился на что угодно, чтобы я ни попросила, только бы получить моё "да", насколько бы абсурдной ни была моя просьба, только чтобы чувствовать себя победителем, а я была бы всего лишь ещё одной вершиной, которую ты покорил.
  Да, я использовала тебя. Я просто подошла и взяла то, что мне было нужно. Я всегда так делаю и мне ни капельки не стыдно за то, что я использовала тебя. Ведь ты никогда по-настоящему не задумывался, что нужно мне. Все твои мысли постоянно вертятся вокруг тебя самого. Ты даже девушку свою отверг, хладнокровно бросил, раз и всё, как будто у вас и не было этих пяти лет вместе (или сколько там вы встречались). И всё потому, что ты не получал с ней тех эмоций, которые тебе давала я. И снова ты - центр.
  Я даже не уверена, из-за чего ты сейчас переживаешь больше... из-за моих слов или из-за того, что привык чувствовать себя победителем, а сейчас просто не можешь смириться с тем, что проиграл.
  Мы с тобой разные, Носков. В самом корне разные.
  Ты готов был хоть верёвками привязать меня к себе, только чтобы я всегда была рядом, всегда около тебя. А мне нужна была свобода. Больше личного пространства. Я люблю и ценю свободу. Свою свободу и свободу других людей. А ты не умеешь и не хочешь уметь её давать. Просто так, ничего не желая взамен.
  Помнишь, когда ты пришел ко мне в тюрьму, ты сказал, что всё ещё можешь помочь мне сбежать, можешь помочь выгородить меня, ты можешь придумать что-нибудь. Скажи честно, ты ведь ехал ко мне в полной уверенности, что можешь мне предложить то, от чего я не смогу отказаться? Свободу. Ты чувствовал себя рыцарем, спасающим принцессу из башни. Но когда я спросила тебя, готов ли ты сделать для меня это, если я не останусь с тобой, что ты ответил, Влад?
  Ничего...
  Конечно, что ты мог ответить, если не такого ответа от меня ты ожидал. И ты перестал себя контролировать. Тебе казалось, что ты делаешь для меня всё. Но на самом деле ты делал всё для себя. Для своего спокойствия, для своих желаний, для своих эмоций, для своего эго. Ты сейчас меня ненавидишь, о да! Возможно даже, что тебе снова тяжело себя контролировать. Но если ты подумаешь о моих словах хорошенько, то не сможешь отрицать их. Ты знаешь, что я и здесь права. Кто тебе ещё скажет правду о тебе самом? Только Денис и я. С Денисом у тебя ещё будет возможность наговориться, а вот со мной...
  Но несмотря на то, что я тебе наговорила, несмотря на то, что ты, возможно, сейчас меня ненавидишь, несмотря на твой эгоизм и мою проницательность, я улыбаюсь тебе, Влад. Да, я действительно пишу это и улыбаюсь. Ведь сейчас я по-настоящему счастлива. Порадуйся за меня, Носков.
  Держу пари, ты снова подумал про Карима. Ну хоть на это раз ты прав. Карим действительно причина моего счастья. С этим ничего не поделаешь. Я люблю его.
  Я ведь тоже эгоистка, все мы эгоисты, просто каждый в разной степени. Но его я люблю больше, чем себя.
  Он был моим первым во всём. К слову сказать, это он научил меня всему, что я сейчас умею. Я тебе как-то сказала, что это он меня сделал, но ты не понял. Думаю, что сейчас тебе эта фраза понятна лучше. Я вообще не представляю, кто бы я была без него, где бы я была без него. Но это не простые слова благодарности, как ты, возможно, подумал. Я с ним не из-за признательности. Я ни с кем не смогла бы быть из-за признательности. Иначе это была бы уже не я. Я с ним, потому что мы одинаковые, Влад. В корне одинаковые. И я люблю его просто так. Просто люблю и всё. Мне ничего от него не нужно. И вместе с тем, он всё же даёт то, что мне нужно. Любовь и свободу. Он любит меня, не сковывая мою свободу, не ограничивая меня, не ставя в рамки. Ему важно знать, что важно для меня, что интересно мне. Ему важно, чтобы я не стояла на месте, чтобы никогда не делала того, что не люблю, чтобы развивалась, чтобы стремилась. Ему важно, чтобы я была счастлива. И мне остаётся только благодарить Бога за то, что он послал мне этого удивительного во всех отношениях мужчину, и надеяться на то, что я смогу дать Кариму то, что нужно ему, то, что он заслуживает. Хоть мне и кажется, что я не дотягиваю, но он говорит, что это не так.
  Ты спрашивал, где же он, когда мне так нужна его помощь.
  Так вот он всегда рядом, Влад. Даже, когда я этого не знаю, он всё равно всегда рядом. И когда бы мне ни была нужна помощь, он всегда был со мной. Всегда. Он в лепёшку расшибётся, но не допустит, чтобы со мной что-то случилось. Так и сейчас произошло. Он такой.
  Кроме любви, которую мы чувствуем друг к другу, у нас с ним одинаковые ценности и цели в жизни. Одинаковые интересы, приоритеты. Поэтому у меня есть все причины думать, что мы можем надеяться жить вместе долго и счастливо и умереть в один день
  И я всё это говорю не для того, чтобы похвастаться, как мне хорошо (хотя это и так). И не для того, чтобы задеть тебя.
  Я просто хочу, чтобы ты, наконец, понял, что так, как живёшь ты, не стоит жить, Влад. Я не буду давать тебе советов, но помни о том, что пока ты замечаешь то, что хочешь замечать, слышишь только то, что хочешь слышать, считаешь себя центром вселенной, жизнь проходит мимо. Для тебя настолько важно мнение о тебе окружающих, что ты совсем забываешь слушать своё собственное мнение. Остановись и прислушайся к себе хоть раз. По-настоящему прислушайся и спроси себя, чего ты на самом деле хочешь, что тебе нужно.
  У тебя было всё: высокая должность, хорошая зарплата, уважение коллег, любовь твоей красавицы-девушки, восхищение знакомых. И что? Ты был счастлив?
  Не был. Ведь ты готов был бросить всё это и убежать со мной.
  И не будешь, если продолжишь в том же духе. Что такое уважение коллег, когда ты сам себя больше не уважаешь...? Зачем тебе деньги, если ты не умеешь их использовать так, чтобы они приносили радость? Зачем тебе красавица-девушка, когда ты её не любишь? А как же ты хотел получить майора! Я тоже хотела, чтобы ты его получил. Хотела, потому что уже тогда знала, что ты будешь разочарован. Так и вышло. Ты разочарован. Тебе больше не нужна эта должность. Ты понял, что она не даёт тебе и десятой доли тех ощущений, которые смогла дать я. Она не даёт тебе ничего. И сейчас тебе не нужна ни эта, ни какая-либо другая должность. Тебе кажется всё это бессмысленным. Но я рада этому. Рада, что твой привычный мир рушится. Может быть, хотя бы сейчас, ты начнешь жить по-настоящему (а не как робот из японских фильмов).
  Вот и всё.
  Я показала тебе всё, что хотела показать, что могла показать. А увидишь ты или нет, зависит только от тебя.
  
  P.S.: Если ты прочтёшь это письмо до того, как я улечу (о да, я улечу, ты ведь и так знаешь это. Я знаю, что ты знаешь ), то ты ещё можешь успеть меня арестовать. Меня и Веронику. Мы улетаем вместе. Знакомый Карима предоставит нам свой частный самолёт. Мы улетаем 30 июля в 13:10, адрес аэродромной площадки прилагаю внизу.
  И я хочу тебя попросить напоследок...
  Ты всегда был для меня предсказуемым (не обижайся)...
  Так сделай сейчас то, что меня удивило бы. Хотя бы сейчас. Пока я ещё здесь. Выйди за свои привычные рамки. Ну же, ты можешь, Носков! Я знаю это.
  
   Твоя внеплановая стажёрка... "
  
  
  ***
  
  Пока Влад читал письмо, его чувства менялись, как кадры в фильме, быстро и неумолимо. Такой правды о себе он ещё не слышал. Она видела то, что он сам не замечал, и говорила то, в чём бы он никогда себе не признался. Каждым словом она била по живому. О да! Барон это всегда умела. Бить по живому.
  Когда она писала "ты, возможно, меня сейчас ненавидишь", он действительно ненавидел. Когда писала "я давала тебе нужные эмоции", он действительно как будто снова ощутил их, эти эмоции. Откуда она так хорошо его знает? Он что и вправду настолько предсказуем?
  Видимо, да. По крайней мере, для неё.
  Глядя на себя со стороны, Носков казался самому себе таким нелепым!
  Неужели всё так и есть? Неужели всё, что она сказала о нём, правда?
  В отличие от привычного себя, Влад на удивление не чувствовал злости, в нём не закипала ярость и не появилось желание сделать ответный выпад. Он почувствовал какую-то странную...опустошённость. Своё бессилие. Она писала "ты - центр", а ему сейчас казалось, что он букашка.
  Зачем она написала? Хотела его раздавить? Странно... Она ведь знает, что он и так раздавлен.
  "И именно с этой женщиной ты хотел быть вместе до конца своих дней?! Влад, ну ты и олух! Просто идиот! Она даже унизив тебя полностью не остановилась на достигнутом!" Носков как будто начал просыпаться от онемения, возвращаться в реальность, из которой он напрочь выпал, чувствовать землю под ногами, которую он на время потерял.
  "Да, ты реальный идиот, Носков. Ведь именно на этой женщине ты хотел жениться! А она не то что не любит тебя, она тебя презирает. Она насмехается над тобой. Восхваляет этого Карима... Прям такой он весь идеальный, блин..."
  Влад сидел на полу в ванной комнате и тёр гудящие виски руками. Он закрыл глаза, пытаясь хоть немного унять поднимающееся волнение в душе. Ему сложно было контролировать свою злость, но чем больше он злился, тем более некомфортно ощущал себя. Как будто его мысли шли в разрез с его чувствами. Он не мог понять, что с ним происходит, забыл, где он находится, что он здесь делает, с каждой минутой становилось труднее дышать, эмоции буквально рвали его изнутри. Когда уже больше не было сил сдерживаться, он вскочил на ноги, включил кран на всю мощь, чтобы шум воды смог заглушить звук вырывающихся наружу рыданий. Влад закрыл лицо руками, хотя его и так никто не мог видеть. Он ненавидел себя. Ненавидел за свою слабость, за свою самоуверенность и самовлюблённость, за свою слепоту, а ещё за то, что одной единственной женщине так просто удалость заставить его себя ненавидеть. Ему было стыдно за то, что он плачет. До встречи с ней Носков вообще свято верил в то, что мужчины плакать не умеют. Им это просто не нужно.
  "Да она тебя ни во что не ставит, Носков! И именно эту женщину ты называл своей судьбой, прям любовью всей своей жизни... Да я ради неё что угодно готов был сделать, и делал, да, делал всё для неё, я вёл себя просто идеально, а ей было мало! Любая девушка на её месте..." Тут он прервал свою мысль, что-то как будто щёлкнуло в его голове. Когда он понял, в чём дело, то разразился хохотом, громким диким хохотом, ни капли не заботясь о том, что его может услышать спящая за стеной Маринка (о которой, к слову сказать, он сейчас вообще не помнил). "Да ведь это она так сказала. Она сказала, что я так подумаю, что я так скажу, что я идеален и что любая другая девушка....О боже... Я даже говорю теми же самыми словами, которыми она написала! Это невероятно... Я предсказуем. Я действительно охренеть какой банальный!" Слёз больше не было, на лице появилась усмешка. Он насмехался с самого себя, в неверии думая о том, как он раньше мог этого не замечать. Не замечать своей банальности, своей стереотипности. А ведь он и вправду жил в сплошных стереотипах. Учёба в колледже, работа, заслуги перед начальством, должности... девушка... А зачем? Вот зачем ему это было нужно? Потому что так принято. Ведь если бы он не пошел по протоптанной дорожке "вырасти, получить образование, найти хорошую работу, строить карьеру, жениться, построить дом и так далее", то что бы сказали люди? А теперь сидел и думал "А какая к чёрту разница, что бы они сказали?"
  "А Барон ведь права. Мы разные. Она никогда бы не пустила свою жизнь по накатанной. Она сама делает жизнь. Это она выбирает, где ей жить, что ей делать, кем ей быть... А я никогда не мог даже подумать об этом толком... И она счастлива..."
  Он вспомнил строчку из письма "Порадуйся за меня, Носков". Улыбнулся.
  "Я улыбаюсь тебе, Влад".
  У Влада в голове пронеслось "нахалка" и он снова улыбнулся. Вдруг так сильно захотелось поговорить с ней...
  "Это ж надо! И именно такую нахалку, как ты, я любил!"
  На какую-то долю секунды его мысленный поток резко прервался, как будто пытаясь что-то осознать. А затем точно так же внезапно продолжился.
  "Любил... люблю... и буду любить..."
  "Господи, Катя, ещё минуту назад я тебя ненавидел. А сейчас снова люблю больше жизни. Как тебе удаётся вызывать во мне такие несовместимые эмоции!?
  И я благодарен тебе за это".
  Он сел по-турецки и положил ладонь на подбородок, напряженно что-то обдумывая.
  Ещё строчка врезалась в память "У тебя богатый внутренний мир...".
  Она видит в нём больше, чем он сам видит в себе. И она о нём лучшего мнения, чем он сам теперь о себе. Да, она не с ним. Она выбрала другого. Но ей не всё равно, теперь Влад был в этом уверен. Барон и пальцем бы не пошевелила, если бы ей было по-настоящему всё равно. И он был ей благодарен за то, что ей не всё равно, пускай она не любит его, но дала ему больше, чем он когда-либо мог надеяться получить. Именно из-за неё ему удалось испытать все чувства, которые только существуют на свете. Настоящие чувства. С ней он пережил и радость, и счастье, и робость, и неуверенность, и уверенность, и желание, и ярость, и злость, и грусть, и тоску, и нежность, и тепло, и холод, и восхищение, и ненависть, и любовь... Она умела и вознести его до небес, и больно ударить о землю. Да, она умела сделать больно... Катюша талантлива во многом, но в этом особенно... И чем больше он думал об этом, тем больше понимал, что любит её. Очень сильно любит её. Она умела уколоть, но эти уколы приводили его в чувства, возвращали к жизни, заставляли кожей чувствовать жизнь, ощущать её каждой клеточкой.
  Да, к сожалению, она выбрала не его. Но она счастлива.
  "Порадуйся за меня, Носков".
  Его губы плавно растянулись в улыбке. "Я рад за тебя, родная... Жаль только, что ты этого уже не услышишь. Спасибо, конечно, за приглашение на твои проводы в страну солнца, но думаю, для меня это будет уже слишком... И я не хочу больше тебе мешать. Ты просишь сделать что-то, что могло бы тебя удивить? А я не знаю, что сделать... У меня не такая богатая фантазия, как у тебя. Поэтому, будет лучше, если я не буду делать ничего, а просто оставлю тебя в покое. Да... может, хоть в этот раз я сделаю что-нибудь правильно?"
  
  Дверь ванной открылась, и из неё вышел не тот Носков, который туда заходил. Следов слёз больше не осталось, а выражение лица приобрело какую-то спокойную уверенность.
  На пороге спальни появилась заспанная Маринка. Она сказала "доброе утро" и хотела обнять его. Но Влад не дал. Он мягко задержал её руки на уровне своего торса и так же мягко отпустил их. В её взгляде стоял вопрос.
  - Марин, прости меня за всё. Но я не могу.
  - Что ты не можешь?
  - Я не могу тебя обманывать. И себя тоже. Один человек... научил меня тому, что нельзя жить с другим человеком без любви. Иначе ты можешь жалеть об этом всю оставшуюся жизнь...
  В глазах Марины стояли слёзы.
  - Но я люблю тебя, Влад... Почему этого мало?
  Но Влад не знал, как ей ещё объяснить. Он внимательно посмотрел ей в глаза, как будто пытаясь сказать взглядом, раз словами не получается.
  - Это всё из-за неё, да? - продолжила за него Марина. - Это всё она?
  Он глубоко вздохнул и кивнул головой.
  - Да. Она.
  
  ***
  
  Привычные сборы на работу вдруг показались Владу какими-то лишёнными смысла, ненужными. Он вдруг с удивлением для себя понял, что не хочет идти на работу. И не потому что у него какая-то там депрессия, нет. Он был собран, спокоен как никогда и хорошо себя чувствовал. Он просто не хотел идти на работу. Устал ли он? Нет. Просто он вдруг ясно увидел всю монотонность событий своей жизни. Изо дня в день одно и то же, одно и тоже. Одно событие сменяет другое, другое сменяет третье и так далее, но все эти события рутинные и не приносят ему ни малейшего ощущения того, что он живёт. По-настоящему живёт. Катя как-то сказала ему, когда они спорили (а ведь он даже не помнил сейчас, о чём они тогда спорили, но хорошо помнил, что она сказала), не важно, сколько дней в твоей жизни. Важно, сколько жизни в твоих днях.
  Так вот он уже давно перестал ощущать жизнь в своих днях. И сейчас чувствовал, что надо что-то менять. Надо что-то срочно менять. Наверное, впервые в жизни его сознание было настолько ясным, как в то утро. Теперь он точно знал, что нужно делать. По крайней мере, в ближайшем будущем. Влад приехал на работу и положил начальнику на стол заявление об увольнении. Уговоры остаться? Да, были. Но Носков уже всё решил. Зашёл к Денису попрощаться. Денис был в шоке. Он ожидал чего угодно, только не ухода своего босса. Он не мог поверить, что всё это из-за несчастной любви! Можно даже сказать, что он был зол на Барон. Но Влад не стал объяснять из-за чего это на самом деле. Денис бы не понял. Ведь Носков и сам не был уверен, что до конца понимает, что делает. Но зато он знал точно, что в этот раз делает что-то правильное... чуйка.
  - И куда же ты пойдёшь? - поинтересовался Денис.
  - Не пойду, а полечу.
  - Ого! Окей. И куда же ты полетишь? Только я тебя умоляю, не говори мне, что в Италию. Только не в Италию!
  - Нет, Дёня. Не в Италию, - вздохнул Носков.
  - А куда тогда?
  - Как куда? Ты же меня сам в Таиланд отправлял недавно! Море, солнце, тайский массаж... забыл что ли? - усмехнулся ему Носков.
  - О! Вот это я одобряю! Вот это другое дело!
  Они обнялись, похлопав друг друга по плечам.
  Когда Носков уже был на пороге, Денис окликнул его:
  - Влад. Не забывай старых друзей.
  - Мг, тебя забудешь.
  Петров весело рассмеялся, но в этом смехе всё равно можно было уловить лёгкие нотки грусти.
  - Влад.
  - Что ещё? А то сейчас никогда отсюда не выйду.
  - Скажи мне, что ты больше никогда её не увидишь. Пообещай мне.
  Носков снова вздохнул и пообещал ему:
  - Не увижу, Дёнь. Больше никогда не увижу.
  
  
  ***
  
  Влад неторопливо поехал домой и начал собирать чемодан, который уже несколько лет пылился в углу, никому не нужный и всеми позабытый. Когда вещи были сложены, он уложил их в багажник, сел за руль, повернул ключ зажигания, минуту послушал приятное урчание двигателя и нажал на газ, взяв курс на трассу Москва-Минск. В Москве у него живёт хороший друг, в колледже вместе учлись, и он его сто лет уже не видел! Как раз там и купит билеты до Бангкока и решит вопрос с визой.
  По радио играла песня Эда Ширана из так популярного сейчас печального фильма о любви под названием "Виноваты звёзды". Песня закончилась и приятный голос девушки на радио оповестил о том, что сейчас "13:00 в Минске". Пора. Влад резко крутанул руль вправо. Всё было вовремя. Как раз вовремя. Он уже видел перед собой аэродром с одиноким частным самолётом. У самолёта и правда уже шумит двигатель или Владу это только кажется? Она же написала 13:10... Он увеличил скорость, меньше чем за минуту машина донесла его до посадочной площадки. Уже поднимаясь по трапу их частного самолёта, Катя услышала резкий визг шин по асфальту и обернулась.
  "Он всё-таки приехал...". Не ожидала.
  - Что он здесь делает? - спросил её Карим.
  - Карим, не волнуйся за меня, пожалуйста. Теперь он уже ничего мне не сделает.
  - Конечно не сделает. Мы улетаем.
  - Дай мне минуту, родной. Я думаю, он приехал попрощаться.
  Карим внимательно посмотрел на неё, как будто не мог решить, что ему делать.
  - Карим... через минуту я вернусь. И мы навсегда покинем этот город. Вдвоем.
  Он молча кивнул. Напряжённые плечи были слегка приподняты, давая понять, что Рамазанов готов был к атаке в любую минуту. Но он всё же зашел в самолет и оставил её завершить это дело, он не хотел, чтобы её хоть что-то здесь держало.
  
  Катя аккуратно спускалась по трапу навстречу бегущему к ней Носкову. Влад приблизился к ней вплотную и протянул огромный букет прекрасных нежно-фиолетовых ирисов.
  - С днём рождения, родная. - Он аккуратно поцеловал её в щёку, которая тут же налилась нежным розовым румянцем.
  Барон медленно подняла глаза от ирисов и взглянула на Носкова. Она молчала, но ему и не нужно было, чтобы она что-то говорила. Её глаза всегда умели говорить гораздо красочнее любых слов. Не ожидала. И ей приятно. Да, ей приятно. Большего он и желать не мог. Улыбнулся. Счастлив. Просто безмерно счастлив видеть её. Катины губы медленно разошлись в ответной улыбке, обнажая её белые аккуратные зубы. Почти шёпотом она ответила:
  - Спасибо... - всё так же улыбаясь. А Носков стоял и думал, что её улыбка - самое прекрасное, что он когда-либо видел. А ещё что ей идёт новая стрижка.
  - Я...просто хотел сказать, что рад, что ты счастлива.
  Она кивнула, опять опустив глаза на ирисы. А когда снова их подняла и взглянула в его бледно-голубые глаза, увидела, что они наполнены любовью. Он сам был наполнен. Наполнен изнутри. Вот теперь, пожалуй, и всё.
  - Мне пора, Влад, - Барон слегка закусила губу и, медленно повернувшись, начала подниматься по трапу. Он лишь кивнул в согласии. На полпути она обернулась и окликнула его.
  - Влад! - улыбка какого-то прям детского восторга озаряла её лицо.
  Он остановился.
  - Ты......- пауза, как будто она не могла подобрать нужное слово, затем просто добавила, - удивил.
  Он ответил лишь преданным взглядом и лёгкой улыбкой с оттенком едва уловимой грусти. Влад не сдвинулся с места пока она не перешагнула последнюю ступеньку. Карим подал ей руку, стальная дверь захлопнулась и самолёт пошёл на разгон, с шумом катился по полосе разгона, затем подняв шасси, взметнулся вверх и стремительно набирал скорость, унося её от него всё дальше и дальше. Вскоре это была всего лишь далёкая тёмная точка в небесах.
  
  "Так что ты там говорила? Любить - значит делать всё, чтобы любимый был счастлив? И мочь отойти в сторону, чтобы не мешать ему быть счастливым, если это нужно? - Влад сглотнул, - что ж... значит.... Значит, я люблю тебя, Барон. И отхожу в сторону. Будь счастлива..."
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"