Цугундер Борис : другие произведения.

Детская комната

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  ЭСКИЗ
  
  Утлое болотце. Два сапога, завязших у края, высовываются, как трубы затонувшего парохода. Где-нибудь на мелководье, в устье лимана.
  Волнение, пробегающее по нефтянистой жижке, то поднимает, то опускает трубы, и за этим движением угадывается, как бьётся о песок днище, как из иллюминатора в иллюминатор беззвучно шелестит ил, как тягучие, сыпучие часы моря начинают творить своё, неподотчётное ничему, неубывающее никуда закольцованное время.
  
  Где бьется днище о песок,
  где, на двенадцатом ударе,
  гул трюмов, всхлипы голосов,
  как чайки, вьются за судами.
  Их капитаны, сбавив ход
  на время, кратное столетью,
  навечно входят в хоровод
  попавших в собственные сети...
  
  Постепенно трубы начинают стареть, расползаться, и вот уже из образовавшихся прорех свисают, как обрывки галлюцинаций, лохмы истинного каркаса, присущие всякому умирающему материалу, в данном случае - дерматину.
  Когда налетевший шквал перевернул старые полуистлевшие сапоги, оставленные без видимой причины хозяином, то всплывший низ оказался заострен, заржавлен, и на нём, сросшемся в птичий силуэт киля, висели гроздья самых настоящих тихоокеанских мидий.
  Всеядные вороны недолго дивились на чудо. А одна даже проковыряла лаз в истончившемся корпусе да так и не нашла выхода наружу. Или не захотела. И сейчас, вечерами, можно услышать протяжное металлическое "кар-р-р!", летящее с болотца во все концы обозримой вселенной, кстати, небесконечной.
  
  1980
  
  
  
  НАШИ ГЕНЕРАЛЫ
  
  Общеизвестно, что все мнения давно высказаны. Скажу больше - верны. В тот или иной промежуток времени находятся талантливые (или многочисленные) приверженцы тех или иных взглядов. И тогда эти мнения - временно, конечно - преобладают.
   Общеизвестное
  
  Яркое январское солнце освещало лужайку Белого Парка, где шло чествование нового Главы государства - молодого и энергичного генерала Сорхиа.
  - Сагво, выключи телевизор!
  - Отстань, ты что, не видишь, что происходит? Уж он-то наведёт порядок, будь уверена.
  - Твой покойный отец тоже такое говорил.
  - Мария?!!
  - Не буду, не буду...
  
  - Поражение на западе многому нас научило, - усы Сорхиа поползли вверх. - Но мы извлечём уроки из прошлого, а предателей, допустивших такое, жестоко покараем.
  Разбуженная теплом софитов зимняя муха села на генеральский френч, пробежалась по лацкану и недовольно вспорхнула, напуганная резким движением кадыка говорившего. Сорхиа сглотнул слюну и продолжил:
  - Люди, помогавшие нам прийти к власти! Мои друзья!...
  Мария засмеялась.
  - ...и все вы, граждане нашей отныне свободной страны, должны чётко уяснить себе цель нового этапа борьбы: это - всеобщее благоденствие!
  Он почесал подбородок.
  - Отныне я провозглашаю себя Главой государства. Да, да, государства, а не разномастного сборища жирующих лентяев...
  - А я провозглашаю себя Марией!
  - Да замолчи ты.
  - ...и буду проводить такую политику, которая способствовала бы нашему сплочению перед лицом угрозы...
  - А ты помнишь, Сагво, как твой папа, упокой Господь его душу...
  - Ты опять?
  - Да, я опять, что ты на меня взъелся, ты лучше вспомни, как твой родитель нацепил всю свою бижутерию и выскочил на площадь в толпе таких же фанатиков с криком: "Вива, Альехо!", и что потом было? А если бы Альехо шёл к власти до твоего зачатия?
  - Ай, ты всё драматизируешь. Альехо был самодур и болван, он не различал преданных ему людей от быдла, потому и лёг под пулями солдат из своего бывшего полка, откуда начинал восхождение. Нет, наш Сорхиа не...
  - Твой!
  - Да, мой, мой Сорхиа не таков. Он мудрец в генеральском мундире. К тому же патриот до мозга костей.
  - Мудрец, мудрец. Вот подари мне ребёнка, а тогда уж и иди, объясняйся в любви своему кумиру, может быть, и получишь пулю в зад, как твой отец.
  - Мария, ты спятила, что ты несёшь? Мой отец погиб в уличном бою с противниками режима, а ты...
  - А я не хочу, чтобы так же бездарно погиб ты, и у меня никого не осталось!
  - Да ты что, не видишь, что наконец-то пришёл мир, что нация впервые, быть может, родила разумного вождя? Да как ты, глупая баба, этого не поймёшь?
  
  - Мои соотечественники! - в голосе Сорхиа зазвенел металл. - Мужи моего народа! Я призываю вас под свои знамёна затем, чтобы раз и навсегда выжечь калёным железом скверну на нашей многострадальной земле, чтобы на ней навеки воцарился мир и добропорядок. Вступайте в добровольческую армию Господа нашего, убивайте приспешников ненавистных диктаторов где бы вы их ни застали...
  - А сам-то до сих пор носит орден, вручённый Альехо.
  - ...пусть даже это будут ваши родственники и друзья, но во славу правды и справедливости да сгинет их имя в веках! Властью, данной мне Провидением, я объявляю священную войну.
  Далее последовали кадры, как разъярённые толпы поволокли по улицам Лукреции сторонников Альехо и Соррьентеса, в том числе и её бывшего мэра генерала Рохаса, вернее то, что от него осталось, ибо он был покойником уже три дня, и родственники, в ожидании пышных почестей от нового правителя, медлили с похоронами. Сан-Григо, Ахра, Аллуча, Бурьес - всё было охвачено погромами и кровопролитием.
  Мария и Сагво, как завороженные, смотрели на мелькавшие картины насилия.
  - И это твой миротворец? Боже...
  - Мария, так, наверное, нужно для нации. Мария, успокойся. Я схожу посмотрю, что делается у нас.
  - Нет! Не ходи, вспомни отца! Ты же его сын. Его бы сейчас растерзали.
  - Я только посмотрю и вернусь, мне это тоже не нравится...
  - Не нравится? Как может не нравиться убийство, зверство? Оно же у нас в крови... Ненавижу!!! Убирайся к чёрту, к своим Сорхиа и не приходи больше... не смей прикасаться ко мне, слышишь, ты... О, как хорошо, просто замечательно, что у нас нет ребёнка, иначе бы он пошёл по твоим и твоего отца стопам, как всё в этой стране, где убийцы плодят убийц, которые их убьют и сами погибнут от рук детей своих, а кто не может убить, тот сходит с ума, потому что знает, что добро здесь порождает только большее зло. Если бы у нас был сын - я бы не вынесла этого, как не вынесла твоя мать, когда убили отца твоего, и ты рыдал и кричал, что взорвёшь это осиное гнездо Сорхиа и упьёшься его кровью, а через месяц уже ввалился домой пьяненьким, горланя националистические песенки, и она, бедная мать твоя, отравилась снотворным, а ты думал, что это инфаркт, а я, дура, чтобы не травмировать лапочку, выбросила пустую упаковку, добилась отмены вскрытия и молчала, молчала... Ах, как я устала молчать. Иди, иди к своему генералу, может и ты станешь такой же сволочью, как и он, если останешься цел в этой бойне. А может, уже и стал.
  - Мария, ты сошла с ума.
  - Да, я сумасшедшая, свези меня в лечебницу, только побыстрее, пока я не наложила на себя руки в твоём присутствии - это тебя может скомпрометировать. Поторапливайся, иначе опоздаешь и всех врагов нации убьют без тебя.
  - Дура, заткнись, соседи услышат...
  Возможно, соседи и слышали. Зато Мария уже ничего не слышала и не чувствовала. Ни того, как Сагво пытался влить в её сомкнутые губы настой валерианового корня, ни того, как он вызывал и вызывал скорую помощь, а ему отвечали и отвечали, что свободных машин нет, что всё сейчас брошено на то, чтобы как можно быстрее очистить улицы от трупов, ибо город с часу на час ожидает приезда важного гостя - самого генерала Сорхиа, и что все вызовы откладываются на неопределённое время, но если он хочет, то может записаться в регистрационную книгу под номером...
  - Одну минуту... абонент, Вы нас слышите? Ваш номер 313, ждите на рассвете. Алло! Алло?! Хм, повесил трубку. Какой-то потерянный.
  И две дежурные сестры продолжили разгадывание кроссворда в журнале "Time", где очередным пунктом значилось:
  По горизонтали. Номер семь. Генерал, глава правительства, смещённый ближайшим сподвижником генералом Сагво в результате кровавого путча и умерший в заточении.
  - Шесть букв. Первая "с", последняя "а".
  - А я знаю, а я знаю! - закричала вторая сестра.
  - Т-с-с-с, - предосудительно посмотрела на неё подруга, - я тоже не тупая, но он же только пришёл к власти.
  - Ну и что?
  - Ну, знаешь...
  - Знаю, знаю, потому и говорю. Ведь нам только что звонил этот Сагво.
  - Да ну? Тогда, может, послать к нему по вызову резервную машину?
  - Не надо. У него, кажется, умирает жена. Лучше перепишем себе его адрес, а?
  И девушки весело засмеялись.
  
  1981
  
  
  
  ОБМАН
  
  Светила лампочка. Было сыро и тоскливо. Настолько, насколько это может быть вообще.
  Он пододвинул блюдечко к стенке.
  - Пей, крыска, пей. Я тоже нуждаюсь в тебе.
  Розовенькая мордочка показалась из норки. Шаловливо хрюкнула и стала лакать белёсую жижку. Он, наконец-то обретший собеседника, принялся рассказывать.
  
  Представь себе дымный утренний пляж. Бриз. Я улыбаюсь. Я счастлив. Мне 22. У меня в кармане двести рублей. За четыре дня я должен оставить их здесь.
  Тётка в мятом пиджаке согласилась сразу:
  - Обедом накормлю, остальное - базар рядом, вон электроплитка, холодильник на кухне, а на ночь запираем калитку. Десять рублей в день - комната на двоих.
  Я был один.
  Взяв пляжную сумку из жёлтого полиэтилена, я вышел из времянки, поймал губами две-три вишни, сделал из них коктейль прямо во рту и проглотил с косточками. Когда-нибудь прорастут, если...
  Она оказалась невысокой, темноволосой, с резкими тонами во всех теневых местах, доступных взгляду. Никакой аморфной белёсости, контрастность выше объяснимого понимания.
  - Ты что, красишься?
  - Это врождённое. Кстати, вчера ты говорил то же самое.
  - Не помню. Я никогда ничего не помню наутро. А что вообще было?
  - Нет, я вовремя убежала.
  Лжёшь,- подумал я,- ты убежала ой как не вовремя.
  Так она убегала четыре ночи подряд. Я оставил там двести рублей, уехал домой, неделю пьянствовал, потом купил молока, налил в блюдечко, насыпал в молоко крысомора, позвал тебя, а сейчас буду наблюдать твою агонию. А чтобы ты поверила в бескорыстие моего угощения, я рассказал тебе глупую сказку, в которую сам чуть было не поверил. Я ведь, дорогуша, никогда не был на море. Вот на реке я бывал, но там всё случалось по-другому. Но вы, крысы, не в состоянии отличить правду от лжи и всегда на этом попадаетесь. Э, да ты уже дёргаешь лапками!..
  Он подошёл, отодвинул ногой блюдечко от стенки, наступил на хвост крыске - та не пошевельнулась. Удовлетворённо улыбнувшись, он взял трупик за хвост, поднял, сделал ему козу, подошёл к двери, открыл, размахнулся и выбросил в коридор.
  Светила лампочка. Было сыро и тоскливо. Но уже не настолько, насколько сыро и тоскливо может быть вообще.
  
  1984
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"