Цыбулина Наталья Васильевна : другие произведения.

С пенсией по жизни

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Первое название "Девы, дети и ещё".


  
  
  
   С пенсией по жизни!
   Трагикомедия в двух действиях
  
  
   Действующие лица:
  
   Вера Ильинична - мать, бывший генетик. Получает пенсию.
   Надя - её дочь, бухгалтер, замученная женщина, выглядит очень неухоженной. Работает на трёх работах.
   Соня - сводная сестра Нади, успешный программист
   Лариса - подруга Нади, налоговый инспектор, добрая, простая, недалёкая, романтичная
   Валера - муж Нади, неработающий, непьющий, игроман. Получает пенсию.
   Бабушка - мать Веры Ильиничны, 92 года. Получает пенсию.
   Олег - сын Нади и Валеры, наркоман
   Рита - дочь Нади и Валеры, 12 лет, очень больна
   Судебный пристав 1
   Судебный пристав 2
   Саша - подружка Олега, наркоманка
   Павел Игнатьевич - друг семьи, давно влюблён в Соню, но боится её
   Некто: посыльный от бандита Князя

Лариса чаще всего вышивает, Надя с ноутбуком - это её работа. Бабушка сидит просто так, её кресло на колёсиках, его можно передвигать по сцене, что все и делают.

На сцене есть дальний план. Когда притухает свет над ближним планом, высвечивается дальний план. Люди ближнего плана продолжают жить в полутьме.

Бабушка, как солнце, посередине.

  
   ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
   Картина первая

Гостиная большой квартиры. Обстановка простая, мебель старая, но всё прилично, чисто.

Соня приехала минут сорок назад.

   Вера Ильинична: Брак есть такой способ сосуществования мужчины и женщины, суть которого, при всём великом многообразии подробностей, остаётся неизменной: женщину непременно кинут. Зря вы хихикаете...Соня, не закатывай глаза...Да, да, женщину кинут, как это ни низко звучит для вашего холёного слуха. Когда именно кинут, при каких конкретных обстоятельствах - неважно. Чаще всего именно тогда, когда женщина будет максимально беспомощна, забита, унижена, раздавлена - безденежьем, болезнями детей, одиночеством, тесными платьями десятилетней давности... Лежит она, как дохлая кошка, и не представляет уже, казалось бы, никому никакой угрозы, и вот тут её - бац под дых! Бац под дых! Я вообще, наблюдая за жизнью, заметила, что беспомощной быть опасно, у людей нюх на беспомощность, люди при виде забитого существа воспламеняются, одухотворяются, от них свет начинает исходить, подходят с ласковой улыбочкой и - бац тебе под дых, бац!
   Надя: Мама, угомонись. Хватит!
   Вера Ильинична: Её кинут, Надя, и с этим ничего не поделать. Не ори на меня. А, вижу-вижу, вы брезгуете этими женскими...стенаниями...
   Соня: Да говорите, что хотите, я ненадолго к вам, перетерплю! Если вы одна упали в яму, мама Вера, это не значит, что весь город надо сравнять с землёй. Вам просто не повезло.
   Вера Ильинична: Соня, ты ещё соску сосёшь. Ты не знаешь жизни, а лезешь куда-то. Не лезь, пожалуйста. Час назад приехала, год у матери не была, а уже лезешь...Так хорошо, когда ты молчишь. И, кстати, если урюхался в яму - зачем город с землёй сравнивать? Надо взять лопату и засыпать яму!
   Бабушка: Вера! Вера!
   Вера: Да, мамулечка...
   Бабушка: Вера, мясо почём на рынке?
   Вера Ильинична: Рёбра двести сорок, один жир, а мясо под двести восемьдесят. Или триста...А тебе зачем: сколько мясо?
   Бабушка: Купи, Вера, Риточке. Я дам тебе. У меня спрятано...Риточку надо покормить (плачет).
   Вера Ильинична: Мама, Маргарите всё на свете можно, кроме мяса. Ты забыла опять. (Бабушка начинает плакать). Куплю, мамулечка, куплю. Только не плачь. И не давай. У меня тоже с пенсии спрятано.

Входит Олег.

   Олег: Ба, я голодный. Покормишь?
   Вера Ильинична: Пойдём Олеженька. Бабки любят прожорливых внуков. Интересно, зачем ты всё время спрашиваешь: покормишь, покормишь? (передразнивает). Я тебе когда-нибудь говорила "нет"?
   Олег: Нет.
   Вера Ильинична: Глупо быть таким упёртым и спрашивать заново...

Вера Ильинична и Олег ходят.

   Соня: Я не поняла, Надюха, это маман про тебя что ли митинговала: кинут, унижена, бац? Что, так серьёзно?
   Надя: Отстань, Сонь.
   Соня: Не, ну...Год всего лишь у них не была, прихожу, а тут - то бац, то кинь, то отстань? Сколько энергии в вас нерастраченной...
   Бабушка: Вера!
   Надя: Что бабулечка? Мама Олежку кормит...
   Бабушка: Риточку посмотри пойди. Что вы не покормите её никак? Я же вижу, что вы её не кормите. Жалко мне её (начинает плакать). Жалко...
   Надя: Бабуль, Ритку давно покормили, час, наверно, уже назад.
   Бабушка: Чем?
   Надя: Суп с курицей, с вермишелью. Поела нормально...
   Бабушка: Не, не. Не то. Борщ (произносит борш) ей надо дать. Борща сварите ей. Вера!
   Надя: Это я, бабуш, Надя...Мама кормит Олега. Сварим, бабулечка, сварим борща. Сейчас я пойду и сварю. Соня, загляни к Ритке. Спит?
   Бабушка: Вера!
   Соня (заглядывает в комнату): Спит. Ещё сильней похудела. Вы когда ложитесь?
   Надя: Не знаю, когда положат, тогда и ляжем. Знаешь, сколько там документов, справок, анализов, подтверждений, снимков, описаний, ещё чего-то куча...Вон, на комоде папка, видишь? Убить можно...И сроки везде разные, одну бумагу выбью, другая сгорает - срок истёк...Конца края нет бумагам...А она худеет и худеет. Год проклятый кредит на себе тащим, тащим, тащим, как распяли нас на нём, а толку нет. Ждите, говорят, и всё. Бабуленька, посиди с Соней, я сейчас приду...

Надя уходит.

   Лариса: Соня, вы напрасно пытаетесь разжечь в Наде горечь воспоминаний. Зачем её ещё больше мучить, разжигать?
   Соня: Ну, что за люди, а? Ну слова в простоте не скажут. Я не разжигаю её воспоминания (передразнивает), я просто хочу, чтоб она себя уродихой не чувствовала. Чтоб человеком себя чувствовала, понятно. А этот где, герой не её романа? Там?
   Лариса: Там.
   Соня: Играет?
   Лариса: Играет.
   Лариса: Наградил же Всевышний спокойствием!
   Лариса: Да, это точно. А Надька прямо скукожилась вся, вся кожа в паутинку, в паутинку, а глаза, как у собаки, которую пнуть хотят, а она о милосердии к себе, собаке, просит...Так прям глазами и просит, и просит, скулит - пощадите...Никакому сердцу не выдержать на всё это смотреть.
   Соня: А ты чё, кстати, ходишь сюда? Раньше не ходила.
   Лариса: Я уколы Маргарите делаю. Восемь уколов в сутки, а пилить до дому - ого-го, вот и сижу, высиживаю время между часами. Отпуск у меня. Ещё девять дней и баста. Обстановка, конечно, нервозная в доме...Не устоит строение, разделившееся само в себе...
   Соня: Да что ж ты разговариваешь так нелепо, прям как нарочно! Отвыкла я. И не "строение", а "дом, разделившийся". Раньше строений не было, у всех предметов чёткое лицо имелось: дом, храм, амбар. Валерка не трогает хоть? По-тихому чудит?
   Лариса: Тихо тут, слишком тихо. Попрятались все по углам, каждый в своей норке сидит, поели и нет никого. Хорошо, что комнат хватает, а то бы - хоть в петлю. Такие закрытые люди. Если бы не Вера Ильинична да бабушка, ушла бы...
   Соня: А Ритка? Бросила бы Ритку?
   Лариса: То-то и оно. Как бедняжку бросишь? Не бросила бы. Тут уже осталось чуть-чуть. Кладут их скоро. Сделают операцию, Надежда выхаживать будет...Я вам, Соня, честно скажу...(Бабушке) Бабушка, а, бабушка!...Придремала...Честно скажу: Надежда скрывает от всех, что денег не хватает. И мне, по правде сказать, не говорит, но я же здесь, как настольная ваза, как салфетка на комоде, как...никто, они меня замечать перестали, но глаза-то у меня есть, и уши есть. Всё я вижу, всё понимаю. Нет денег Ритке, нет...
   Соня: Ты чего несёшь такое? Сдурела? Как нет? Я сама вот этими руками деньги пересчитала, резинкой зелёной перетянула и Наде отдала год назад. Там ведь долги людей, там копейка в копеечку...Это Риткины деньги...
   Лариса: Не повышайте на меня голос, София. Я тут ни при чём. Я же говорю - я тут, как никто, не замечают. Надя взяла третью работу, (с трудом выговаривает) дистанционно, два раза в месяц привозит бумаги, и всё. Я на работе фирму пробила, ой, ой, во все тяжкие пустилась твоя сестра, не бывает таких зарплат, ой, ой, ой, не бывает. Она умная, чуткая, если бы не катастрофа, она бы на такое не пошла, у неё нюх на подставу. Она невменяема сейчас, на всё способна. Ради Риточки...И молчит, у-у-у, режь, не признается. А катастрофа произошла, Соня, я чую, или вот-вот произойдёт. Прямо воздух весь горит...Ложится в три ночи, не красится, ходит в чёрных тряпках, ест абы как, нет аппетита, а какой аппетит, если в три лёг, а в пять первый укол - Надя приподымает, а я колю...Только, Соня, я вам ни-ни...
   Соня: Господи, Боже мой, неужели этот урод покусился? Неужели покусился? Не пьёт?
   Лариса: Да он всегда трезвенником был...
   Соня: Что не помешало ему стать уродом... А мам Вера?
   Лариса: А что - мам Вера? На мам Вере всё и держится пока. А твоя сестра...
   Соня: Да что ты заладила: сестра, сестра? Сводные мы, да и любовью друг к другу не пылаем...

Входит Вера Ильинична и Олег. Олег сразу садится и листает журнал, не смотрит и не слушает.

  
   Вера Ильинична: Когда месите тесто на оладьи, девочки, никогда не кладите соду прямо в кефир - так дуры делают. А вы не делайте. Соду надо подмешать к муке, и тихонько, тихонько, по кругу. Посмотрите, что получится, меня вспомните. Поднимутся, как бисквиты во рту будут таять. Олеженька, оладьи таяли? Это мне мамулечка давным-давно подсказала. Мамулечка...Спит? Спит моё солнце...Соня, а ты почему одна приехала? И, кстати, откуда ты сейчас?
   Соня: Из Осло.
   Вера Ильинична: Из Осло... И где твой этот...прошлый...забыла имя. Красивое какое-то.
   Соня: Ипполит. Разбежались.
   Вера Ильинична: С какой лёгкость сказано! Браво! Я всегда говорила: одному бежать сподручней. Вот возьмите стометровку - один выйдет на старт в трусах, свеженький, чистенький, после очистительной клизмы, напившись травяного чая, а другой выйдет с мраморной плитой на горбу, кто первым прибежит? Конечно тот, что в трусах. Потому, что он налегке бежал, один. Я всегда это говорила...
   Соня: Мам Вер, зачем же вы тогда три раза замуж выходили? Сами ж говорили: безмужняя троих мужних обскачет. Уж не с вашим послужным списком про одиночек...
   Вера Ильинична: Молодая была, простая, всё не терпелось мне разделить...
   Лариса и Соня: (смеются): Ложе?
   Вера Ильинична: Дуры великовозрастные. Нет, не ложе. Ложе в последнюю очередь хотелось разделить. Душу, сердце, себя всю, деньги, книги, сигареты, нет, сигареты - нет, тогда я ещё не курила, ну, всё, всё, что у меня есть, материальное, нематериальное, всё, всё, всё. Прям зуд у меня был, месседж, как сейчас говорят. Жить не могла, дышать не могла - так всё хотелось отдать другому, распахнуться, разделить всё без остатка...

В это время в комнату входит Надя с ноутбуком и бумагами.

   Надя: Мама, ты за старое. Все наизусть знают твои истории про "жажду всё разделить". Первый муж, как только ты "без остатка" продала дедушкину квартиру, и вложила деньги в вашу совместную двушку, не прописал тебя, но отправил на двадцать один день в Крым. Когда ты вернулась, загоревшая, с какими-то колокольчиками и татарником в кулачке, оказалось, что в вашей квартире живут чужие люди и у них с документами всё в порядке, в отличие от тебя...
   Вера Ильинична: "В кулачке"...сколько яда. Я проста была, это правда, не хитрая. Не хитрила никогда, а так нельзя. Что было, то было. Женщина хитрой должна быть, корыстной. И не надо щёки надувать. Да, корыстной! Я имею право говорить так. Мужчина всегда будет свободен, один у него ребёнок, или шестнадцать, так природой задумано. Он встанет однажды, возьмет паспорт и военный билет, и уйдёт: к другой, или на войну, не важно. А женщина - самка остаётся с детёнышами. Дети любят богатых родителей, успешных, им не объяснишь...Да что там! Не пропала же я! Кое-как я устроилась после Володи, в области, там общежитие давали. Не пропала. Хорошо, что хоть детей не было. С твоим отцом, кстати, Надя, встретилась...
   Надя: Вторая твоя роковая ошибка...
   Вера Ильинична: Не говори плохо о своём отце! Я запрещаю тебе, Надежда!...
   Соня: И тут театр Моссовета...Может, тут газы какие, или стены ядовитые. Вы скоро верлибром заговорите...
   Вера Ильинична: Соня, не лезь, ты же знаешь, я не люблю. Надя, не хами матери. Соня, сядь, не мельтеши. А роковых ошибок в жизни женщины может быть только - одна...
   Надя: Твоя биография входит в противоречие с твоей теорией.
   Вера Ильинична: Одна! Так и знайте: роковая ошибка может быть только одна. Люди просто брехливыми стали, корчат из себя, всем хочется быть сложными. А сложных людей мало. Остальные так, мимикрируют. Я совершила в своей жизни одну роковую ошибку, но даже тебе, Наденька, не скажу, какую.
   Соня - А мне?
   Вера Ильинична: Тебе тем более, зелена ещё.

Олег поднимается с места, мнётся, нерешительно подходит к матери.

  
   Олег: Мама, пойдём в ту комнату, мне сказать что-то надо...
   Надя: Сейчас укол, Олежек. Потом.
   Олег: Мам, пойдём.
   Надя: Ларисочка, ты готовь всё. Я две минуты.

Уходят. Лариса тоже уходит.

   Вера Ильинична: Соня, ты не поверишь, девятый год я на пенсии, а не могу привыкнуть дома торчать. Раньше так пенсию ждала, так ждала, умирала...Пенсия! Пенсия! Пен-си-я! Она снилась мне! Всю жизнь завидовала старушкам у подъездов на лавочках, всё мне казалось, что они живут как-то по-особенному осмысленно, возвышенно, чего-то знают, чего все остальные не знают. Э, ничего, Соня, мы, старушки, не знаем, и живём мелко, дрянно, хуже, чем в молодости. Только бы пожрать, да...В девяносто втором, как лабораторию нашу, разогнали, работала, ох, Боже мой, кем только и где не работала - пенсию выслуживала. Надя школу кончала, Борис в запое, ты дерзкая, со мной воевала, с нами не жила, с пятого по девятый классы в детской комнате милиции...Ой, ой, ой! Вспомнить нечего, одна работа и пенсия в конце, как бинго. Выслужила пенсию! Ура! И что? А ни-че-го! Рванула бы куда-нибудь, да маму жалко. Она не может без меня. Представляешь, она зовёт: Вера! Вера! А ей никто не отвечает... Да и Риточку жалко. И Олежека. И Надю тоже, ты заметила, во что она превратилась? Попивать, кстати, стала, чую порой, не закусывает...Куда я поеду? Отъездилась я, Соня. С другой стороны, у нас хоть пенсия есть, а вам что делать? Что у вас будет? Интернет? Эх...Ты хорошо выглядишь, взгляд не затравленный, это добрый признак самостоятельной одинокой качественной жизни.
   Соня: Я не одинока, мам Вера. Я впервые за многие годы не чувствую одиночества.
   Вера Ильинична: Что так?
   Соня: Так. Большего, чем в семье одиночества не бывает. В больших семьях люди беспросветно одиноки, а на людях хорохорятся, лгут, зачем?
   Вера Ильинична: Тебе уже тридцать пять...
   Соня: Тридцать семь.
   Вера Ильинична: Ты лучше выглядишь. Ладно. Говори так, конечно, в чём-то ты права. Есть вместе - ещё не значит быть счастливыми. Но годика через два рожай.
   Соня: У меня сразу четыре проекта сейчас, какое "рожай", вы что, мам Вер? Если и дальше всё пойдёт так, как идёт сейчас, через два года я буду праздновать новоселье где-нибудь в Болгарии, в тихой-тихой провинции, у моря. Или в Финляндии. Что? Тоже хорошо.
   Вера Ильинична: Нравится мне твоя наглость, София. Любуюсь и завидую. Всё в этом мире принадлежит наглым бабам без детей, мужей, и прочих животных. Только такие дуры, как моя Надька, тратят жизнь на подтирание чужого рта...А в итоге получают...вот такое...Смотри, купишь дом, Ритку позови погостить, ей свежий воздух будет нужен...после операции. Позовёшь?
   Соня: Позову. Пусть гостит. Она мне как родная. Я бы родить её могла...
   Вера Ильинична: Чего?
   Соня: По годам могла бы.
   Вера Ильинична: А. По годам. По годам ты бы детский садик родить уже успела. Только кому они нужны? Посмотри на Надю, и успокойся...

На дальнем плане Надя и Олег.

   Олег: Мамочка, ну, это в последний раз...Ну, умоляю...
   Нина: Сынок, откуда же я возьму? Откуда? Всё подобрала, всем должна, я же не печатаю их. Ты посчитал, сколько ты уже вытянул из меня? Я же вижу, что ты воруешь...Ты Риту обкрадываешь, убиваешь. Почти три тысячи долларов! За последний месяц! Я всё знаю! Где я их возьму? Где я их заработаю? Как перекрою? Ты подумал? Ты жестокий стал, как твой отец...Я взяла ещё одну работу, к концу месяца выкручусь, доложу, надеюсь, что ты вытащил, но это всё, что у нас есть, всё, всё...
   Олег: Что же мне делать? Воровать идти?
   Надя: Иди воруй. Иди работай. Семён работает, Влад работает, Эдик работает, работай и ты. Тебе двадцать лет. Нет у меня ничего. На, обыскивай...

Олег отшвыривает стул, подходит к столу, хватает ноутбук, хочет уйти. Надя подбегает, чтобы отнять. Сцена борьбы.

   Надя: Не дам! Не дам! Не дам! Это наш хлеб! Это Риточкина жизнь! Это кредит! Чем кредит платить? Подумал? Подумал? Это всё, что у меня есть!

Надя в ходе борьбы выхватывает ноутбук. Олег в бешенстве убегает.

  
   Бабушка: Вера! Вера!
   Вера Ильинична: Да, мамулечка. Ах, сонюшка моя дорогая. Что?
   Бабушка: Рите мяса надо купить. Я бы сама сходила, не могу, ноги не ходят. Там, за ентим, ты знаешь, за шкафчиком, у ентой чашечке...
   Вера Ильинична: Знаю-знаю, мамулечка, "у чашечке"...
   Бабушка: Ага, пошарь справа, я отложила. Что ж такое...(начинает плакать) дитё без мяса, без борща (произносит "борша"). Больное дитё в доме...Жалко мне вас...Ох, как жалко...
   Вера Ильинична: Без борща?
   Соня: Бабушка, Нина уже варит борщ. Уже давно ушла - варит.
   Вера Ильинична: Нина борщ варит Риточке? Она что, чокнулась совсем?
   Соня: Мама Вера...Варит, бабушка, варит.
   Вера Ильинична: А-а-а. А я думаю - какой к чертям борщ? Рите...Это что. Недели три она боялась, что Риточка перестанет дышать, никто не заметит, скорую не вызовем. Ходила к дверям, заглядывала. Увидит, грудь подымается - уходит. А ходок из неё! Упала, конечно. Дома никого, кроме этого...игрока. Да спасибо, в туалет вышел, он никуда больше и не выходит. Поднял, дотащил, у неё шишка на голове до сих пор, бок синий...Теперь - борщи варить будем...Мяса, конечно, можно купить. Я сказала ей - не давай, а у меня ведь ни копейки. Хлеба не на что купить. А пенсия второго...Шесть дней ещё. Это с мамой игра у нас такая: говорю "не давай, есть у меня", а потом иду и из шкафчика вытаскиваю. С левой стороны. Справа она на гроб копит. Копейки! Вот, а она снова подкладывает...
   Соня: Так всё плохо?
   Вера Ильинична: Хуже. Третий год пошёл, как играет. Сначала, ты была у нас, помнишь? хоть работал, теперь и работу бросил. Рассветает - садится к компьютеру, в двенадцать ночи встаёт. Глаза белые. Ничего не видит. Злой, как собака. Поймаю в коридоре, как в туалет идёт, сходи, говорю, к Риточке, она же не понимает, почему папа не заходит. Сходи, чуть не в ноги - бух, пусть порадуется. Зашёл. Минут пять высидел. Выбежал от неё, как ошпаренный. От долгого неупотребления важные эмоционально-душевные механизмы атрофировались. Ему теперь настоящая адаптация к настоящей жизни требуется. Сама понимаешь. В игре много жизней, а в жизни - одна...Надо, кстати, Надюше сказать, от Олежека пахнет странно, и вообще...деньги у мамы из шкафчика...это... пропадают...Только как скажешь, Соня, ну как скажешь? А?
   Соня: Уж скорей бы Надьку с Ритой положили...
   Вера Ильинична: Ох, Соня, Соня, наказал нас Господь кредитом! Все жилы, проклятый, вынул. Втроём тянем его - не вытянем, а толку нет. Кого я на свою пенсию генетика, младшего научного, вылечить могу, детка? Разве что хомячка или попугайчика...Риточку видала? Высохла девочка...

Входит Надя, заплаканная, пытается быть сильной.

   Надя: Лариса!

Надя уходит.

На дальнем плане Лариса и Надя прокатывает инвалидную коляску с Ритой.

Входит Валера.

   Валера: Мама, а где Нина? Меня что - кормить не надо? Скажите, пусть несёт. (Соне) Ты, говорят, машину себе новую взяла.
   Соня: Взяла. Внизу стоит, интересно - посмотри.
   Валера: Нам так не жить.
   Соня: Ты хотя бы попробуй.

Валера уходит.

   Вера Ильинична: Вот так, Соня, мы живём. В каждой комнате по трагедии. Не спеши рожать...
  
   Картина вторая
  

Комната Нади и Валеры. Валера сидит за компьютером в наушниках.

   Надя: Мне тяжело с тобой, Валера. Я так больше жить не могу. Ты хоть слышишь меня? Сними наушники!
   Валера: Мне прекрасно всё слышно и так. Одно ухо, вот, открыто. Говори.
   Надя: Одно ухо...Мне тяжело с тобой жить, Валера. Я чувствую к тебе так много раздражения, ненависти, брезгливости даже, что...это тяжело мне. Я боюсь, что сорвусь когда-нибудь. Мы просто разные. Ты можешь так жить...за тарелку супа, молча, спать на диване, играть, а мне тяжело. Зачем мы тебе? Женщина тебе не нужна...как женщина, детей ты не замечаешь...Зачем тогда всё? Ты мог бы уйти, я бы тебе одну свою зарплату отдала. У нас как будто гроб посреди квартиры стоит, забыли вынести, всем плохо, все порознь. С Олегом плохо очень, ему отец нужен. Валера, Олегу плохо!
   Валера: Слышу я. Ему плохо.
   Надя: Он одинок. Кто-то может это вынести, а кто-то не может. Он не может вынести.
   Валера: Пусть работать идёт.
   Надя: Я говорила ему, но ему не это надо. Ему мы нужны, а нас нет...
   Валера: Громче говори. Шестнадцатый уровень...
   Надя: У меня много жестокого против тебя накопилось. Я иногда задыхаюсь от ненависти. Тебе сорок четыре года. Ты бросил меня одну, когда мне тяжелей всего в жизни, когда всё...навалилось. Лучше бы ты пил, Валера.
   Валера: Думай, что говоришь.
   Надя: Лучше бы ты пил.
   Валера: Я не быдло вонючее, чтобы водку бухать. Я нормальный!
   Надя: Как высоко ты себя вознёс, Валера! Ты скоро сам на себя молиться начнёшь.
   Валера: И начну. Я - нормальный!
   Надя: Водка - не самое страшное...
   Валера: Тестя вспомни. Как вы бегали от него по снегу босиком, на лавочке ждали, когда уснёт. Сама же рассказывала.
   Надя: Да, было. Но он очень жалел нас, когда был трезвым, мы чувствовали себя за ним, как за каменной стеной. А ты жестокий, равнодушный...

В это время Валера незаметно прибавляет громкость в наушниках. Сидит с тем же лицом. Громкие звуки игры.

   Надя: Ты холодный. Если бы на улице лежал человек, ты бы не наклонился посмотреть - пьяный он, или у него инфаркт. Сейчас наша Рита такой человек, ты же не переступишь и через Риту? Нам деньги нужны, Валера. Где их взять? Я не тяну одна...У меня не получается, не получается. Валера! Валера...

Подходит, срывает наушники, слышит громкую музыку.

   Валера: Офанарела совсем, что ли!
   Надя: Скотина. Бесчувственная скотина! Проклятый импотент, предатель! Предатель! Предатель!

Валера спокойно надевает наушники, поворачивается к компьютеру. Делает звук ещё громче. Надя плачет и убегает.

  
   Картина третья
  

Гостиная.

   Лариса: Не нравится мне всё это.
   Вера Ильинична: Что именно? И с каких пор ты суеверной стала? Финансисты народ твердокожий, невежественный, вам человека убить, что комара прихлопнуть.
   Лариса: Да я тут при чём? Я не банкирша, я госслужащая, за оклад пашу сорок часов в неделю. Отсидела своё и пошла домой. Моё дело маленькое.
   Вера Ильинична: Лара! Караул! Вы же сами о себе, как о скотах говорите: отсидела - ушла, куда поставили - там стою, чё в рот впихнули - то жую, на кого натравили - того и кусаю. Человеки в футлярах...
   Лариса: Ой, Вера Ильинична, не хотела вас обижать, да сами начали. А вы в советское время перегорбатились, я гляжу. Да те, кто правда горбатился, Днепрогэсы строили, БАМы, вот эту четырёхкомнатную - те сгнили давно. Перемёрли. А на вас пахать можно, просидели за пробирками, не жизнь, а малина. (передразнивает) Генетик! У вас и пенсия, и квартира. Была б я президентом, я бы пенсионерам работать запретила. Или условие: или зарплата, или пенсия. Выбирай. У нас на семь отделов, на сорок восемь человек - двадцать девять глубоких пенсионеров. Лопатой не вышибешь! Мрут за рабочим столом. Прямо в гробах их оттуда вынося, и выносят, и выносят... Моей мымре семьдесят четыре года. Куда молодым деваться? Жизнь проходит. Деться некуда. Не правильно, что пенсионный возраст поднять хотят. Тогда моя мымра вообще до девяноста сидеть будет, вообще...могильник...
   Вера Ильинична: Лариса, вы дура. Не обижайтесь, вы же знаете, как я к вам глубоко. Вы - душный человек, Лариса. Недальновидный. Не успеете глазом моргнуть, а и вы уже глубокая пенсионерка, и семь отделов глядят на вас с ненавистью, и ждут, когда вы сдохнете. В вашей желчи есть справедливая правда, но вам не бодаться надо. Вам рассчитаться надо, к чертям собачьим, и бежать, бежать, вспомнить, что ваша единственная жизнь скоро кончится, и жить, жить, жить, так, чтоб голова кружилась...А не геморрой наживать.

Заходит Валера, стоит в дверях.

   Лариса: Вам хорошо говорить, у вас квартира, пенсия, а мне служить...
   Вера Ильинична: Душный вы человек, Лариса. Точка. Ты что, Валера?
   Валера: Надя где?
   Вера: Ты про еду?
   Валера: Я про Надю.
   Вера Ильинична: Была. Не ори. Не знаю где.

Валера уходит.

   Вера Ильинична: Уже ушёл бы от них, что ли, всем лучше бы сделал. Нерешительные пошли мужчины. Жизни никакой у них с Надей всё равно нет. Спят и то отдельно. Дураки хоть в постели лежат "для здоровья"... А эти, умные... Олежка бесится, всё видит. К чему эта комедия. Детей только попортили. Надька сопьётся ещё. Не могу я, Лара, принять современные нравы, хоть убейте меня, не могу. Неработающий мужчина в семье - это уродство какое-то. Разве нет? Эх...Правильно вы сделали, Лариса, что замуж не пошли. Вы да Соня - правильно живёте, душа моя на вас радуется. Лет через пять усыновите ребёночка, девочку, никаких мальчиков! до годика, бант повяжете - и на карусели, или в парк, листья кленовые собирать. Наилучшее воспитание, Лариса, это с детьми листья подбирать, по лужам ходить, да в небо глядеть. Всё забудут дети, а это не забудут. А, правда, где Надя?

Вера Ильинична уходит.

Вместо неё из другой двери входит Надя. В руке бутылка. Делает глоток.

   Надя: Взяла хлебнуть глоточек у мамы...Как она наивно прячет коньяк! Видишь, в бутылку из-под лимонада перелила, думает, молодец. Ох, мамочка, мамочка. Она, кстати, пьесу писать начала. Волнуется, как ребёнок. Я, говорит, не знаю законов жанра, "ступаю по наитию". Но пишет. Маньячка. Попроси у неё, она повыламывается, но почитает. Неделю будет ходить счастливая.
   Лариса: А ты сама отправь в журнал какой-нибудь, в Интернет.
   Надя: Между нами так не принято, Лариска. Это было бы предательством. Вот во всём ты обскакала меня, а таких простых вещей не понимаешь...Ладно, трёх глотков хватит. Протрезвею через час-два, работать засяду. Мне завтра четыре декларации отправлять, а я ещё и до первички не дотрагивалась. Часов до двух ночи точно корячиться. Глаза боятся, руки делают.
   Лариса: Не сопьёшься?
   Надя: Не сопьюсь. Природа обо мне позаботилась. Пьянею - пробку дай понюхать, а после двух рюмок - всё из меня. Не моё. Мама знает это. Когда бурчит, так это для проформы, мать всё-таки. Ты ела?
   Лариса: Не хочу.
   Надя: Укол в четыре?
   Лариса: В четыре.

Входит Валера.

   Валера: Надежда, а ты про меня не забыла случайно? Я сегодня есть буду?
   Надя: Пойди поешь на кухню. Я не могу.
   Валера: Давай, давай я пойду поем сам, потом стирать начну, посуду мыть, картошку чистить...
   Надя: Многие так и делают. А ещё деньги зарабатывают, детьми занимаются...
   Валера: Я заработал себе пенсию. Да, я работал и заработал! Теперь я хочу отдыхать! Я устал. Я хочу отдыхать! Тебе, если не хватает, иди и зарабатывай сама...Иди и работай! Ты за всю жизнь палец о палец не ударила, а ещё мне...что-то...

Валера уходит.

   Лариса: Вот гад. "Заработал!" (передразнивает). И, главное, "себе" (передразнивает)! Себе он заработал!
   Надя: Так мы живём теперь. Самое часто употребляемое слово в нашей семье - пенсия. Ты слышала, наверное, мамину теорию о "роковой ошибке" женщины? Она её всем говорит. Любит её. У неё десяток статей вот про эту "ошибку женщины". Я много думала - а где я ошиблась? Ведь где-то же я ошиблась...Где?...
   Лариса: Нигде. Совесть гуттаперчевая стала у людей, вот и вся разгадка...

Входит Соня.

   Соня: (Наде) Представляешь, что сейчас твоя дочь выдала?! Гениально! Сидим, беседу, так сказать, поддерживаем. Как-то за характеры заговорили. Я ей: один человек с математическим складом ума, другой с художественным... Человек, мол, с математическим складом, цветочек в альбоме не нарисует. Витийствую...Она хмыкнула так, сощурилась, потом говорит: Ну, дурак этот человек. Я: Почему? Почему ты так решила? Она: Если у человека действительно математический склад ума, он бы взял математический график функции, задал координаты, и по этим координатам нарисовал бы цветочек. Это она мне, а! Программисту! Ей тринадцать...
   Надя: Двенадцать.
   Соня: Двенадцать лет! И такие придут меня подсиживать!....Как тебе?
   Надя: Она умная. Мы говорили с ней о собаках. Она просит, а куда? Она сказала: У каждого человека в детстве есть своя большая собака. Представляешь? Два года на улице не была, из подъезда в "скорую", из "скорой" к подъезду...А сказала! Разве не так? Мне всё детство испортил Мухтар. Он был чёрно-серый, огромный, зубастый. Думаю сегодняшним умом, что тот Мухтар был зауряднейшим большим псом, за габариты и поплатился...Так и люди, бывает, расплачиваются не за то...
   Соня: Слушай, точно! А у нас около "Ветерана" рыжий такой ходил, тоже большой...Как мы его боялись! Я уже школу заканчивала, а он всё ходил, только толстый, искорёженный, суставы, наверное, деформировались, или машина сбила, срослось не так...Бедный, бедный здоровяк с остеохондрозом!

Молчат.

   Надя: Да. Я думала, что должна всё разделить пополам. Вот прямо этими словами думала: Всё надо делить пополам...И что получила?
   Соня: Ну, это наследственное у тебя. Коммунистические гены Веры Ильиничны. Ни один здоровый ум такое самостоятельно не придумает.
   Лариса: Как вы все похожи! Ужас...Веру Ильиничну от тебя не отличишь, тебя от Веры Ильиничны. Глядишь на вас - не наглядишься, а присмотришься - плакать хочется...
   Соня: Только меня не впутывай. Я из других генов...
   Надя: А мама где?
   Лариса: Так тебя искать ушла. У Риточки сидит, наверное. Если не у Риточки, и не пишет, значит, на кухне. А если не на кухне, и не у Риточки, то пишет. (Смеётся).
   Соня: А чё ты смеёшься?
   Лариса: Ничего.
   Соня: Ну и не смейся. Раз в год приедешь - а тут ты. Надь, ты зачем её прикормила? Сиделка, тоже мне. Это же всё фальшь!
   Надя: Соня, замолчи! Что ты знаешь? Куда ты лезешь? Ты пришла раз в год и ушла копить свои миллионы, а Лара мне как воздух...Не лезь, это моя жизнь, мои дети, не калечь никого.
   Соня: А оно мне надо...
   Надя: И не лезь...
   Соня: Да вы все жалкие, не дом, а бабья богадельня.
   Бабушка: Вера! Где Вера? Позовите Веру!
   Надя: Сейчас, бабуля, иду. Мама...Мама...

Надя уходит.

   Бабушка: Ох, как мне жалко вас, как жалко...Несчастливые все, поэтому злые.
  

На дальнем плане Олег и Саша.

  
   Олег: Да я всё перепробовал! Не даёт! Истерики закатывает. "Обыщи меня, если не веришь" (передразнивая), "Вон нож - возьми, режь"...Не дом, а бабье кладбище. Ритка вот-вот копыта откинет, прабабка еле дышит, ещё отец вместе со своим грёбаным компом провалился бы куда-нибудь, тогда дыхнуть можно. Разменяю к чёрту их клоповник, пусть только попробуют заартачиться, у меня тоже права есть, возьму себе однушку в новостройке, чистота, красота, лес. Хочешь, тебя с собой возьму? Ну?
   Саша: Гну! Что я Князю скажу вечером? Олеженька маменьку напугался? Он меня будет слушать, ты думаешь?
   Олег: Скажи ему...
   Саша: Сам придёшь и скажешь. Я не при делах. Не мне отвечать. Чмоки до вечера...
  
   Картина четвёртая

Гостиная. Как сидели, так и сидят бабушка и Лариса. Входят Вера Ильинична и Надя.

  
   Вера Ильинична: Что, мамулечка? Что, моя радость? Соскучилась по своей девочке?
   Бабушка: Ты за мясом ходила?
   Вера Ильинична: Нет ещё. Олеженька придёт, попрошу, сходит купит...
   Бабушка: Олег не купит, как надо. Сама иди. Смотри, с прослойкой бери, и цвет чтоб розовый...
   Вера Ильинична: Мамочка, давай я завтра рано-рано с утра сбегаю? А? Сейчас два часа почти, какие рёбра? Там всё хорошее разобрали давно. Сало одно, небось, осталось, за такие деньжищи...
   Бабушка: Пораньше только. Коленце свиное возьми, потрошков утиных, холодец поставим...
   Вера Ильинична: Ну, вот и хорошо. Тебе, может, чаю, мамулечка? Надя, сделай бабушке чаю. Соня, ты не голодная? Нет? Лариса, а вы? Да что ж никто ничего не ест в доме? Этак пойдёт, разбогатеем.
   Бабушка: И понюхай мясо.
   Вера Ильинична: И понюхаю, мамулечка.
   Лариса: Вера Ильинична, а вы пишите пьесу?
   Надя: Фу, Лара! Ну, не так же в лоб! Что ж ты за чурбан такой!
   Соня: Чурбан и есть.
   Вера Ильинична: Пишу, Лариса. Надя, не груби. Соня, не поддакивай. А вы зачем спросили, Ларисочка?
   Лариса: Интересно просто.
   Вера Ильинична: Вы много читаете?
   Лариса: Раньше много, теперь нет.
   Вера Ильинична: Почему же?
   Лариса: Герои не нравятся. Ни продавщиц, ни воспитательниц, ни бухгалтерш вот хоть... Зэки, боссы, леди, шпионы, авторитеты. Я вот и не видела в жизни никого из них. Где такой мир? Нет, я люблю про жизнь. А там разве жизнь?
   Надя: "Кто трусы ребятам шьёт? Ну, конечно, ж не пилот!" Раньше не боялись правды жизни, и трусы шили открыто, и сталь варили, никто не стеснялся себя, гордо жили. А сегодня слово "бухгалтерша" - ругательство, клеймо на всю жизнь. "Я ж не бухгалтерша какая-нибудь...", сама слышала. Я к Ритке...до болезни на собрания в школу ходила, и всё боялась, что анкетировать начнут. Если бухгалтер, значит, тупое, узколобое существо третьего сорта. Примитивная баба-дура.
   Лариса: Ой, я тоже заметила. Зря они так про нас. Я тут в гостях была, одноклассница с собой потащила, хозяин дома профессор, жена проректор, дочь на скрипке, сейчас в Японии, внук на трёх языках говорит, а по-русски не очень, в крупном банке пиар-директор. Меня спрашивают: чем вы занимаетесь, "род вашей деятельности", он так сказал. Я струсила, сжалась вся, говорю: я фотохудожник, в зарубежном издательстве, и на режиссёрском учусь заочно. Брякнула, ей Богу, сижу, побагровела вся от стыда. Они так зауважали меня, прям сразу, беседы такие витиеватые пошли, "вы человек нашего круга", говорят, творческий человек...Одноклассница, спасибо, промолчала, ржали потом...Кто меня за язык тянул? Чего я испугалась, что я финансовый инспектор, а не артистка, и не менеджер? Ой, стыдно как было! А вот было же!
   Вера Ильинична: Слушать противно! Сегодня все менеджеры, а толку. В овощном за тринадцатым домом тётка, смотрю на её бейджик: менеджер по продажам - стоит репу фасует. Чем слово "продавец" не угодило! Творческие люди! (передразнивает) Ах, какие мы, такие разэтакие, творческие мы люди. Тьфу! Видала я одного такого, я не простой, говорит, человек, я человек творческий. Ну, думаю, досижу, посмотрю, что ж за творчество у тебя. И что? Он на корпоративах, оказывается, пьяную публику веселит. Публика жрёт и пьёт, а он им анекдоты матерные травит, шарики кидает, на гармонике играет, чтоб публика больше жрала и пила. Ему за это деньги платят. Тьфу! Надя, покорми пойди своего, надоел, ходит, ноет...
   Надя: Не хочу. В комнату заходить противно. Посплю пойду. Укол в четыре. Потом работать и работать. Четыре декларации...
   Вера Ильинична: От тебя запах опять...Не пей. Иди, полежи...Я помогу Ларисочке с уколом.

Надя ложится на диван.

   Лариса: Так дадите почитать? Может, я с вас и читать начну.
   Вера Ильинична: Дам. Только позже. Пишущий человек испытывает иногда неприязнь к своему творению. Опротивеет вещь, хоть плачь, ничего не поделаешь. Всё кажется так плохо, так затёрто, пошло, некрасиво, украдено. Чаще всего, кстати, самая ненавистная вещь, упавшая в моих глазах, оказывается потом самой лучшей. Но приходится помучиться. Надо уметь переживать спады и вдохновения, и веры в себя. Вот сейчас я в себя совсем не верю.
   Лариса: Ой, а я, наоборот, завидую вам, такая вы сильная, самоуверенная...Мне всегда казалось, что вам легче жить.
   Вера Ильинична: Чем кому?
   Лариса: Чем мне.
   Вера Ильинична: Чудеса! Вы, Лара, проживёте долгую, беспечальную жизнь, я в этом не сомневаюсь ни секунды. Вы добрая, простая, недалёкая - только не обижайтесь, это мой комплимент вам. Вы же знаете, как я вас глубоко. Пушкин в женщинах ненавидел больше всего, знаете что? Женские мечтания, потому. что они нечистые...А вы, Лара, настоящая. В женщинах так редко встречается простота, от которой не тошнит...
   Лариса: Ой, если б я умела стихи писать - я бы почаще вставляла слово: марципаны...
   Вера Ильинична и Соня (вместе): Марципаны?
   Лариса: (блаженно улыбается) Ага. Мар - ци - па- ны...
   Вера Ильинична: Что ж за стихи с марципанами? И почему "марципаны"?
   Лариса: Ну, слово красивое. Соня, как по-норвежски марципаны?
   Соня: Да я то и по-русски его в жизни не употребляла...Не знаю...Повезло миру, что ты не поэт...
   Бабушка: Вера!
   Вера Ильинична: Мамуля, я здесь...
   Бабушка: И ножек свиных возьми. Холодец хорошо чтоб застыл.
   Вера Ильинична: (очень устало) Да. Ножек. И ножек возьму. Лариса, пора, наверное, колоть...
  

На дальнем плане: Лариса и Вера Ильинична прокатывают инвалидную коляску с Ритой.

  
  
   ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
   Картина пятая

Гостиная. Беспорядок. Всё вверх дном. Все растеряны, раздражены. Ходят прямо по вещам.

  
   Надя: Я не могла ошибиться! Они были там. Там, там. Я руку просовывала каждый день, трогала их, я уснуть не могла, пока не трону. Похлопаю по пачкам, поглажу...
   Вера Ильинична: Надо милицию...
   Надя: Мама, ну, какую милицию? У нас замок цел, люди целы, вещи целы, какая милиция? Что они скажут? Друг друга обыскивайте, граждане?
   Вера Ильинична: А ты перепрятать не могла? И забыть?
   Надя: Нет.
   Вера Ильинична: У мамы под матрацем! Мы там не смотрели.
   Надя: Бабушка?
   Вера Ильинична: Ничего удивительного. Ей сто лет в обед. Могла перепутать, унести к себе под матрац. Она же всё под матрац тащит. Иди, смотри. Скорей!

Надя уходит. Звонит телефон.

   Вера Ильинична: Да. Да. Да, Белоцерковская. Здесь. Правильно. Маргарита Валериевна. Нет, не "рь", а "ри", Валериевна. Да. Когда надо? Господи...Ничего, ничего. Записываю. Так. Так. Ясно. Зачем фонд? Мы обращались, но в другой. Нет, не подошли. А...Ну, раз так надо...Ясно. Одевать как? Да. Да. До свидания. Надя!

Входит Надя. В руках куски хлеба.

  
   Надя: Нету. Зато сухарей - вот. Напрятала. Тараканы заведутся.
   Вера Ильинична: Из больницы звонили. Завтра до шести вечера надо приехать к ним, в фонд при них, ну, не важно...надо привезти документы, подписать договор, оплатить, Риту устроить...
   Надя: Господи!
   Вера Ильинична: Я тоже так сказала.
   Надя: Что же делать?
   Вера Ильинична: Искать.
   Надя: Мама, подожди...Вчера Олежек приходил с кем?
   Вера Ильинична: Со своей этой, Сашей. Они к себе прошмыгнули, и заперлись. А ты откуда знаешь? Ты позже вернулась часа на два.
   Надя: Духи. Такие ядовито-сладкие духи у этой Саши, терпеть их не могу, выворачивает. Дом к утру только от них выветрился. А ты где была?
   Вера Ильинична: Я? Ларочка у Риты приснула, затосковала она у нас, я у себя писала.
   Надя: А бабушка?
   Вера Ильинична: А бабушка...тоже спала. Она с холодцом умаялась. Я заходила к ней - спала, как младенчик...Тебе это зачем?
   Надя: Так. Не верю я людям. А где Олег?
   Вера Ильинична: Он не ночевал. Ты что, совсем сдурела? Ты о чём думаешь? И ты прекрасно знаешь, что он не ночевал. Надежда, не придуривайся!
   Надя: Да не знала я! Я легла после трёх, в восемь уже в налоговой была, привезла с собой две коробки первички, пока разгребла, пока вбила...Я вообще ничего не соображала вчера, упала и всё.
   Вера Ильинична: Доченька, не можешь же ты подумать на Олежека? На родного сына. Это уродство какое-то.
   Надя: Я не думаю на Олега. Я на неё, на эту...Где-то я записывала её телефон.

Находит, набирает номер.

   Надя: Алло, это Александра? Саша, это Надежда Борисовна, мама Олега. Да. Здравствуйте. Да. А где Олег, Саша? Он у вас? Спит. А почему спит, у него же лекции. Рвота. А почему он домой не приехал, я бы лекарство дала. А вы дали? Да я не потому...Саша, послушайте...Он взрослый, вы правы, но я мать, вы меня тоже поймите. Передайте Олегу...Причём здесь не секретарша...Я вас прошу, Саша...Как вы со мной...Бросила трубку, представляешь?
   Вера Ильинична: Запросто.
   Надя: Он у неё. Спит. Я поеду сейчас туда.
   Вера Ильинична: Надо с мужчиной ехать. На тебя одну такая не глянет.
   Надя: А где же я мужчину возьму?
   Вера Ильинична: У тебя муж есть!
   Надя: Мама, не бей меня.
   Вера Ильинична: Я позвоню Пал Игнатьичу, он не откажет.
   Надя: Мама, ты же знаешь, Павлу только Соня нужна, больше никто. Ради нас он пальцем не шевельнёт.
   Вера Ильинична: Надя, Надя, надо лучше относиться к людям. Не люби их, если не получается, но не унижай.
   Надя: Это называется - злоупотреблять.
   Вера Ильинична: Это называется верить людям, и людям это нравится. Надя, что ты стоишь, страшная, нечесаная, иди одевайся, красься, кто с тобой куда пойдёт с такой.... Я звоню уже...

Набирает номер.

  
   Картина шестая

На дальнем плане комната Саши. Олег сидит на кровати, держится за голову. Саша положила ноги на стол, курит. Бардак.

   Олег: Это ты виновата, сучка...
   Саша: Заткнись...
   Олег: Вы все виноваты.
   Саша: Да пошёл ты.
   Олег: Обкололи меня, обхитрили, науськали. Сволочи. (плачет). Ох, сволочи.
   Саша: Вот дерьмо. Не устраивай сцен, я Князю скажу.
   Олег: А что, скажи! Давай я сам скажу. Он ведь не знал, сколько на самом деле денег было. Поплакали, пожалились, он поверил, счётчик скинул. На первый раз, как говорится. Отметелили меня по почкам четверо его уродов и всё, дёшево отделался. Сказать? Сказать сколько мы спустили вчера его бабок?
   Саша: Да пошёл ты.
   Олег: Чтоб я ещё раз эту мерзятину попробовал...
   Саша: Да ты сидишь на игле конкретно, братиша, окстись! Поздно пить боржоми...

У дверей появляются Нина и Павел Игнатьевич. Звонят. Олег лёг на кровать, укрылся с головой. Саша закурила сигарету, спокойна. Качается на стуле.

  
   Саша: Опа. Прискакали. И в глазок глядеть не надо - они. Иди маменьку встречай, герой.
   Олег: Заткнись ты.
   Саша: Ты любишь плакать. Поплачешь, и тебе конфетку дадут.
   Олег: Да заткнись ты, мразь (вскакивает и замахивается на Сашу)
   Надя: Олежек. Олежек, открой. Я знаю, что ты здесь. Открой, сыночек.

Олег бросается на кровать. Укутывает голову пледом.

  
   Олег: Господи, что же я наделал? Что же я наделал?

Плачет. Звонят ещё и ещё. Двое уходят.

  
   Картина седьмая
  

Гостиная. Вера Ильинична, Лариса, бабушка.

  
   Вера Ильинична: Соне позвонили?
   Лариса: Я позвонила.
   Вера Ильинична: Ну, ждём всех. Когда Надя уехала?
   Лариса: Давно уже. Тут-то до этой двадцать минут туда, двадцать оттуда. Приедут вот-вот. Бессмысленная затея.
   Вера Ильинична: Почему бессмысленная?
   Лариса: Да притаятся они, на дно лягут. Натворили дел, и залягут. Вы что, кино не смотрите?
   Вера Ильинична: Смотрела пару лет назад что-то такое. Там в конце оказалось, что герои все мёртвые, типа зомби...

Входят Надя и Павел Игнатьевич. Павел Игнатьевич остался стоять сзади всех. Все забыли про него. Через несколько минут он, растерянный, уходит.

  
   Надя: Не открыли.
   Лариса: Ну. А по-другому никак.
   Вера Ильинична: Что же нам делать? Господи, конец всему, конец всему. Надя, позови Валеру, он отец, в конце концов. Пусть весь мир на ноги поднимет! Он отец, он обязан участвовать в жизни семьи! Паразит...

Надя уходит.

   Бабушка: Не верю я, не верю, чтобы Олеженька... (плачет) Это не он. Оклеветали.
   Вера Ильинична: Успокойся, мамочка. Никто на Олега и не говорит. Только факты. Лариса, холодец надо в холодильник переставить, застыл уже. Сделаешь? Я не могу. Вдруг телефон.

Лариса уходит.

На дальнем плане комната Нади и Валеры. Валера, как и раньше.

  
   Надя: Валера, сними наушники, у нас беда.
   Валера: У, как ты мне надоела! Я боюсь, когда ты входишь в комнату. Какая беда?
   Надя: Олег деньги унёс. Риткины. Я была у его Саши. Спрятались, не открыли.
   Валера: Вызови милицию. Что ты на меня так смотришь? Я что должен? Пойти дверь ей разнести? Морду обоим набить? Чтоб меня же ещё и посадили? Что мне надо сделать?
   Надя: Не кричи. Тебе нужно быть с нами, а не с ним (показывает на компьютер). Ты мужчина, отец. Тебя долго с нами не было, вот всё и развалилось.
   Валера: Не начинай, Надя. Всё, что я мог сделать для вас - я сделал. Вы не голодаете, одеты, обуты. Я не пью, не гоняю вас, как другие, я нормальный человек. Что вам ещё надо? Вы живёте на мои деньги. Моей пенсии хватает...
   Надя: Да, Боже мой, когда это кончится? Пенсия! Пенсия! Пенсия! Слово "пенсия" - проклятье этого дома! У тебя пенсия, у мамы пенсия, у бабушки пенсия! У одной меня нет пенсии! Я тоже хочу пенсию, и ни о чём не думать! Валера, очнись! Твоей пенсии хватает на Интернет и твои игрушки. Ты не замечаешь, что всю пенсию тратишь на самого себя? А есть ещё лекарства, продукты, одежда, кредит для Риты. И мамину, и бабушкину пенсию сжирает кредит. Остаются копейки, которые мы проедаем. Я работаю на трёх работах, получаю в четыре раза больше твоей пенсии, а нам всё равно не хватает. Лекарства! Валера, я покажу тебе чеки, сколько стоят лекарства! Если ты мне не веришь, я покажу...Я измучена, Валера. Сделай что-нибудь! Помоги мне! Это наша Рита, наш Олежек. Что нам делать, Валера?

Во время разговора, мимо двери проходит Лариса, притаилась, слушает.

   Валера: Как ты ловко всё перевернула. Я, значит, ничего для нас не сделал? Не работал? Не заработал пенсию...
   Надя: Ты её заработал потому, что я всю жизнь была одна. Ты не был дома по восемь месяцев, ты не знаешь, где находится детская поликлиника, не знаешь, что такое: зубки, ветрянка, ёлки, утренники, драки, слёзы, двойки, ты не жил никогда в семье, с нами. Уезжал, приезжал толстый, спокойный, быстро уезжал. Если бы ты не бросил меня в тот год во Владикавказе одну с Олежкой на руках, Антон был бы жив...
   Валера: Не неси чушь!
   Надя: Если бы ты помог мне, пожалел, дал выносить, не уехал, я бы родила Антона. Но ты зарабатывал себе пенсию! Я заплатила за твою пенсию своим сыном! А теперь тычешь мне ею в нос, тычешь...(плачет, опускается на колени) (После паузы) Валера, у нас беда. Валера, помоги, что нам делать? Завтра платить...
   Валера: Вызывай милицию. Делай, что хочешь.

Отворачивается. Ждёт, когда Надя уйдёт.

   Надя: (задумавшись, медленно встаёт) Делать, что хочу, говоришь? Ты прав, Валера. Я давно хочу кое-то сделать, да всё не решалась. Ты прав. Каждый человек имеет право делать то, что хочет...Зачем я столько лет лишала себя этого права?...

Всё это Надя говорит задумчиво, никому. Проходит комнату, выходит, через секунду заходит снова, в руках у неё кухонный топор. На последних слова она уже с топором в руке.

   Валера: Дура, ты чё делаешь? Психопатка...
   Надя: Я делаю то, что хочу...(бьёт топором по компьютеру, разбивает его).
  
   На дальнем плане Олег. Набирает номер.
   Олег: Алло, милиция. Я украл деньги чужие. Много денег. У кого? У людей. Куда дел - долг барыге отдал, остальное спустил с тёлкой. Проколол точнее. Что-то тёлка спрятала себе. Деньги на операцию были, я знал об этом. Где я? Я здесь, на улице, угол Московской и Перекопского боя. Буду стоять, не убегу. Нет, не пьяный. И не кололся сегодня. Барыга? Князь. Не знаю, подумать надо. Подумал, сдам...Ага. Да мне всё равно. Записывайте: Белоцерковский Олег Валериевич, через "ри", проживаю, пишите...Яснополянская...
  
   Картина восьмая
  
  

Гостиная. Нина лежит на диване. Рядом сидит Вера Ильинична, выжимает полотенце в кастрюльку. Бабушка, где всегда. Лариса.

  
   Лариса: Ох, Наденька, Наденька, я подслушала невольно ваш разговор. Правильно ты сделала! Я бы тоже не вынесла. "Делай, что хочешь" - разве так можно с живым человеком.
   Вера Ильинична: Не причитай, Лариса. Она спит.

Вбегает Соня.

   Соня: Все живы? Надя...Что с ней?
   Вера Ильинична: Переутомилась. Я ей капель моих дала. Сорвалась девочка, заездили лошадёнку.
   Соня: "Заездили лошадёнку" - где-то я это слышала. Чехов? А этот?
   Лариса: У себя. Сидит, на останки компьютера уставился, не моргает.

На дальнем плане Валера пинает ногами клавиатуру и монитор, раскрывает шкафы, вытаскивает какие-то вещи. Хлопает наотмашь дверцами.

   Соня: Чего он?
   Вера Ильинична: Буйствуют. Отраду отняли.
   Соня: Кошмар какой-то. А Олег? Не объявился?
   Вера Ильинична: Нету. Не придёт он, Соня. Не пропащий он. Испорченный, но не пропащий. Тяжко ему будет, как туман спадёт.
   Соня: Мама Вера, ну, хоть теперь, не надо о всепрощении! Ну, сил нет в вашем сиропе человеколюбия купаться.
   Вера Ильинична: Сейчас не поймёшь, я даже стараться не буду переубедить тебя. Потом поймёшь, когда своих родишь. Вспомнишь "человеколюбие". Там вошёл кто-то...Кто там? Проходной двор какой-то...

Входит Некто. С ним двое, стоят поодаль.

   Некто: Мне Олег Борисович нужен.
   Надя: А вы кто?
   Некто: Я от Князя.
   Вера Ильинична: У нас князей в роду нет.
   Некто: В смысле, он главный на районе.
   Лариса: Ой, ну, наконец, милиция! (Двое в дверях испуганно оглядываются по сторонам) Вы - участковый, да? Ой, ну наконец...А вас кто вызвал-то?
   Соня: Лариса! Какой участковый!?
   Некто: Повторяю, дамы, я - от Князя. Мне нужен Олег Борисович.
   Вера Ильинична: Олега Борисовича нет. Зачем вам Олежек?
   Некто: Олежек Князю денежку задолжал. Много денежек. Мы его вчера по попке побили за плохое поведение, а он спрятался. Не у вас он?
   Вера Ильинична: (смело) Лариса, иди, зови Валеру. Это бандиты! У нас, слава Богу, мужчина в доме имеется!
   Некто: Мы тоже, слава Богу, не барышни. Как бы ваш мужчина не пострадал...
   Лариса: (Вере Ильиничне) Так он не участковый?
   Вера Ильинична: Он бандит, ты что, не видишь?
   Лариса: Ой! Настоящий?
   Соня: (тихо) Идиотка!
   Вера Ильинична: Я звоню в милицию...(идёт к телефону)
   Некто: Да звоните куда хотите. Хоть президенту. А Олегу передайте, чтоб к Князю шёл. Не надо прятаться, найдём ведь. Он большой мальчик, понимать должен...Не дом, а бабы одни...
   Некто и двое уходят.
  
   Вера Ильинична: Господи, что же наделал Олежек? Деньги вынес! Бандиты в моём доме!
   Соня: Вляпался, что не понятного?
   Вера Ильинична: Что за день! Так, Наде ни слова. Хватит для одного дня и того, что есть. Она и так еле дышит. Ох, Олежек, Олежек...
   Бабушка: Вера! Олежек пришёл?
   Вера Ильинична: Нет, мамулечка, это я говорю...не ел он сегодня...
   Лариса: Ой, девочки, а что ж делать-то? Завтра платить, а денег нет.
   Соня: Может, попросить передвинуть очередь. Вместе поедем, в ноги упадём, вымолим. Так, мол, и так, форс-мажор...
   Вера Ильинична: Нельзя, Соня. Ты же видела Риту. Передвинут на полгода, а то и месяцев на семь-восемь, не протянет. Конец.
   Соня: Так не бывает, чтобы ничего нельзя было сделать, не бывает!
   Вер Ильинична: В плохих книжках не бывает. В жизни ещё как.
   Бабушка: Вера!
   Вера Ильинична: Да, мамулечка.
   Бабушка: Принеси холодца мне, и хлеба. В маленькую тарелку.
   Вера Ильинична: Ларочка, дружок, не откажите, у меня телефон. Её синяя тарелка там, сзади, за стаканами.

Лариса уходит.

  
   Вера Ильинична: Вот, Соня, кто сказал, что разум такая уж и необходимая вещь для жизни? Посмотри на мамочку мою. Мне хочется умереть, а ей хочется холодца.

Входит Валера. В одно руке большая сумка, в другой чемодан. Злой, хмурый.

  
   Валера: Она что, спит? Ну, пусть спит. Ничего нового. Значит, так. Карточку с пенсией я себе забираю. Платить ей ничего не буду, пусть хоть все суды оббегает. Рите помогать буду лично. Олег взрослый, пусть сам думает. После развода квартиру разменять заставлю. Мне где-то жить надо. Вы меня ещё не знаете...Узнаете...

Уходит. В дверях столкнулся с Ларисой. Оттолкнул её, ушёл.

   Лариса: Чуть не снёс меня...Кобель...
   Соня: Да какой он кобель? Так...

Бабушка ест холодец.

   Бабушка: Ножки свиные можно было на другой раз оставить, густой сильно. Застыл как...
   Вера Ильинична: Ешь, мамочка. Ешь, родная.
   Лариса: А что же нам делать всё-таки? Денег-то нет...

Все смотрят на неё. Потом каждый делает то, что делал. Не смотрят друг на друга.

  
   Соня: Всё как назло! Мне позавчера, как от вас приехала, агент позвонил, горит, горит, где хочешь, бери, шли. Перевела вчера всё, что было. Было у меня, немного... Первый взнос...
   Вера Ильинична: За дом?
   Соня: За дом. Мам Вера, если б я знала!
   Вера Ильинична: Откуда ты могла знать? Даже мы не знали. А где дом? В Болгарии, надеюсь. Я в Финляндию к тебе не поеду, учти. К морю хочу.
   Соня: В Болгарии.
   Вера: Ильинична: Ты ж говорила - через два года.
   Соня: Подвернулся. Если б я знала!
   Вера Ильинична: У моря?
   Соня: У моря.
   Лариса: Соня, а машина твоя?
   Вера Ильинична: (строго) Лара!
   Соня: Ненавижу тебя, Лариска! Ядовитая ты. Молчишь-молчишь, а потом цапнешь...Нету машины! Я же сказала - агент звонил, горит! Я её за треть цены... Мне деньги нужны были позарез. Укусила...Отважная...
   Лариса: А за треть это за сколько?
   Соня: Да пошла ты...Подзуживаешь сидишь, а сама чем помогла кому?
   Лариса: А я чужой человек.
   Соня: А я родной?!

На последней перепалке Надя просыпается и садится на диване.

  
   Надя: Заткнись, Соня. Лариса уколы делает Рите. Ты знаешь, сколько это стоит?
   Вера Ильинична: (строго). Девочки, не ссорьтесь, т-с-с. Ничего мы не можем сделать. Ни-че-го. Прости, Надя, если это жестоко. Когда-то ж надо правду сказать, что ж мы всё прячемся от правды. Кредит ещё один нам не дадут, нас и первый-то придушил, мочи нет. Отдавать нечем! Старые все уже, кроме пенсий - ни гроша ни у кого. Ничего за всю жизнь не накопили. Квартиру эту продать нельзя без согласия Валеры, он муж ещё, прописан. Даже, если можно, он не даст. Он нас в судах сгноит, на улице оставит. Порода людей такая. Что делать? Драгоценностей в доме нет, акций нет, антиквариата нет. Я бы почку продала, да не возьмут, старая, курю, коньяк пью. А Наде нельзя, ей Ритку поднимать, на ноги ставить. Ритку...Нашу Риточку...Нашу девочку...О, Господи, может, ей некого и на ноги ставить будет...(впервые плачет) О, Господи...Погибель. Погибель...Риточка...

Три женщины: Вера Ильинична, Соня и Лариса - плачут. Бабушка ест холодец.

Входит Павел Игнатьевич.

   П.И. Хм-хм...

Все оборачиваются, глядят на него.

   П.И. Вы извините, Вера Ильинична, там открыто у вас. Думаю, вдруг Рита спит, не стал звонить. Зашёл.
   Вера Ильинична: Я вижу.

Соня вспыхнула, отошла в сторону. Кажется, сердится, резкая. Павел Игнатьевич стесняется, зажат, не знает, куда стать, что сказать.

  
   Соня: Чего людям дома не сидится...
   П.И. Чуть свет уж на ногах, как говорится, и я у ваших ног...
   Вера Ильинична: Вы не юродствуйте, Павел Игнатьевич, вы же видите, мы плачем сидим, у нас плохо очень. У нас горе. Говорите прямо. Вы же знаете, как я вас глубоко. Говорите.
   П.И. Хм. Я сопровождал Надежду Борисовну, и невольно стал свидетелем... Я понял - вам деньги нужны. Маргарите. Те куда-то пропали.
   Вера Ильинична: Пусть так. Вы знаете банкира, который прокредитует нас под залог трёх не первой свежести почек, трёх печёнок, и морщинистых кожных покровов, сношенных на семьдесят пять процентов? (Наде) Надя, не обижайся, твоим покровам скину процентов десять, больше не могу. ( П.И.) Нам нечем отдавать, Павел Игнатьевич. Нам ни-к-то ни-че-го не даст.
   П.И. Я дам.

Все смотрят на П.И.

   Надя: Зачем вы это говорите, Пал Игнатьич. Вы же серьёзный взрослый человек. Мы двадцать лет знаем друг друга. Такими словами не шутят.
   П.И. И не шучу. Я бобыль, зануда, а зарабатываю. А куда деньги девать? Вот, стал на джип копить, чтоб по моей комплекции. Я, знаете, в любой машине, как слон в спичечном коробке. Помешался на джипе. А сейчас домой пришёл, думаю: да зачем он тебе сдался джип этот? Тут человек, а там...железяка. Вот (достаёт пакет с банковскими упаковками) У меня рубли, правда. Курс сегодня скакнул... Вот...

Все смотрят на П.И.

   Надя: А сколько джип стоит?
   Вера Ильинична: Надежда!
   П.И. По-разному. Я присматривался к одному...там...около двух, или чуть больше...Очень вместительный. Я садился внутрь в автосалоне, хоть танцуй. Зверюга.
   Надя: Так нам меньше надо. Нам надо...
   Вера Ильинична: Надежда! Скажи человеку правду!
   Надя: Мама...
   Вера Ильинична: Скажи правду! Мы честные люди! Я сама скажу: уважаемый Павел Игнатьевич...
   П.И. Да просто Павел.
   Вера Ильинична: Павел! Мы бедные, но честные люди. Вы знаете, как я вас глубоко. Мы нескоро отдадим вам долг! Нам не-чем отдавать! Пенсии идут на кредит. Надины деньги будем отдавать вам, на мой приработок жить. Лара права, на мне пахать можно...
   Надя: Какой приработок, мама?
   Вера Ильинична: Корреспонденцию наймусь на дому обрабатывать, статьи начну печатать, дал же Бог для чего-то мне талант. Найду, не маленькая, другие же находят. Твоя мать никогда не сидела у мужчин на шее. (Павлу) Вас так устроит?
   П.И. Да нормально. Как отдадите, так отдадите. Я же понимаю...
   Вера Ильинична: Лара, неси бумагу, там у меня. Дружок, умоляю...Я расписку напишу. Лара, паспорт мой захвати, там, на полочке...
   П.И. А вот это нет.
   Вера Ильинична: Как нет? А, вы у нотариуса хотите?
   П.И. Нет.
   Вера Ильинична: Как нет?
   Надя: Мама, он про другое...
   Вера Ильинична: Помолчи, Надя. Павел, мы бедные, но порядочные...
   П.И. Нет и всё. Я пойду.

Павел уходит.

  
   Соня: Так не бывает. Вот тебе и "скакнул". Пришёл с улицы, спас, и ушёл.
   Лариса: Так не бывает.
   Вера Ильинична: Так не бывает... Не переживай, Соня, ты быстро научишь Павлушу говорить грамотно...
   Бабушка: Вера! Отнеси...(протягивает тарелку)
   Вера Ильинична: Мамочка, ты наелась? Ешь ещё холодец. Любимая моя, ненаглядная моя мамулечка. К нам ангел прилетал, а ты холодец ела. Ешь, солнце моё, ешь на здоровье. Он вкусный получился. Я принесу тебе ещё...О, Господи, какой прекрасный холодец, какой чудесный густой холодец! О, Господи, дай мне времени и таланта написать великую книгу, прочитав которую, люди перестанут пожирать друг друга, а начнут есть дивный, янтарный холодец моей мамочки. Я обещаю, Господи, что напечатаю эту книгу на всех языках мира!

На дальнем плане появляется Олег, руки в наручниках, с ним двое полицейских.

Валера вышел растерянный и стоит с чемоданом и сумкой.

Павел и Соня идут вместе под ручку.

  
   Вера Ильинична: Сонечка! Соня! Ты пустишь Риточку в свой дом в Болгарии, погостить после операции?
   Соня: (издалека. Она стоит с Павлом, там же, не двигается) Пущу, мама Вера! И вас тоже, и Надю, и бабулечку, и даже Ларису! Всех приглашу, живите, сколько хотите.
   Вера Ильинична: Господи, спасибо тебе за всё...Какой счастливый день!

Когда она говорит это, входят двое судебных приставов, в форме, хмурые-прехмурые.

  
   1 пристав: Надежда Борисовна Белоцерковская здесь проживает?
   Надя: Да. Я - Надежда Борисовна Белоцерковская.
   2 пристав: Разрешите представиться: уполномоченный Гольтяпин.
   1 пристав: Уполномоченный Егоров.
   2 пристав: Вы являетесь соучредителем коммерческой фирмы...(смотрит в бумагу) ООО "СВметалпром"?
   Надя: Наверное. Я не помню...
   1 пристав: Как это не помните? Такие вещи запоминать надо, там экспорт, валюта...
   Лариса: Я же говорила, говорила - не бывает таких зарплат! Вот оно! Подставили! Товарищи милиционеры, она невменяемая, невменяемая была! Какой с неё спрос? Я всё видела! Я свидетельницей пойду, что она невменяемая...

Во время всей сцены в глубине так и стоят на месте Олег с полицейскими, Валера, Соня с Павлом. Никто не уходит.

  
   2 пристав: Это нас не касается. (Начинает читать по бумаге) "27 января две тысячи тринадцатого года... так...так...так... гражданка Белоцерковская Н.Б. (так и произносит "Н.Б.") по генеральной доверенности от ООО "СВметалпром" заключила договор..." Ну, в общем, хм, так долго, четыре листа, я своими словами дальше...Ваша фирма по стопроцентной предоплате получила от казахской стороны один миллион триста тысяч долларов, за трубы, но никаких труб, разумеется, Казахстану не поставила. Деньги сразу же были переведены в Лондонский банк, и двое ваших соучредителей, кстати, с позавчерашнего дня тоже находятся в Лондоне. ООО "СВметалпром" банкрот, вы, на том основании, что являетесь и соучредителем, и главным бухгалтером фирмы, признаны ответчицей по данному делу...Мы будем описывать ваше имущество. Вот бумаги...Ознакомьтесь...

При этих словах Лариса, скидывает с себя шаль, подходит к столу, где до сих пор деньги, почти ложится на стол, накрывает деньги шалью, сгребает в кучу, и так, в шали, несёт. Выходит. Сзади видно: она подходит к девочке в инвалидной коляске, кладёт шаль с деньгами ей на коленки, сверху прикрывает раскрытой книгой. Уходит.

  
   Вера Ильинична: А что же мы стоим? Молодые люди, может вас чаем напоить? У нас в доме, знаете ли, перестали пить чай, а это неправильно. В доме, где людям хорошо, всегда пьют и пьют чай...
   1 пристав: Не знаю. Вы, вообще то, третьи у нас за сегодня. Замотались...Вообще то можно...
   Вера Ильинична: Вот и славно. Успеете Надю описать. Вон её комната, не убежит. Чего у неё описывать-то? Слёзы...Вы если б с утра пришли, то хоть компьютер бы вам достался, а теперь и компьютер топором порублен...Слёзы одни, говорю вам...Ложки чистые. Сахар вот...

При словах о компьютере, Лариса подходит к Надиному ноутбуку, плашмя прижимает к себе, и, пятясь задом, смешно выходит с ним. Видно, как она прячет ноутбук внизу инвалидной коляски. Закидывает сверху тряпками.

  

Приставы сидят близко к сцене, пьют чай.

   Вера Ильинична: Надя, доченька, мать-одиночку, без мужа, без алиментов, с ребёнком инвалидом на руках, и двумя старухами на шее - в тюрьму не посадят. Кому ты нужна в тюрьме? В тюрьме из долгов не выберешься. Квартиру у нас не заберут. Это моя квартира, в конце концов, а я никому трубы не продавала. Значит, так. Сегодня опишут тебя, завтра Риточку оформим, а послезавтра срочно ищи другую третью работу. Пенсии мою и мамину будем отдавать за кредит. Две твоих зарплаты пойдут на долг Павлу, третья - ограбленным тобой казахам...На мой приработок будем жить. Что есть, то есть. Мы честные люди...
   Надя: Мама, какой приработок? Там миллионы! Миллионы!
   Вера Ильинична: Молчи, девочка моя, молчи. Мы честные люди. (Приставам) Господи, что же это я вас одной водой кормлю, мальчики...У нас в доме, вы знаете, и есть хорошо перестали, а это первый признак краха...Запомните мои слова. Лара! Ларочка, дружок, принесите мальчикам холодец из холодильника, две чашки, я не могу - гости же. Хрен в дверце. Горчица внизу на полочке. Я хлеб порежу. Этот холодец мамулечка моя варила. Вон моя мамулечка, там сидит, моё солнышко...Сама варила. Свиная рулька и утиные потроха. Чудесный, дивный холодец...Густой. Господи, какой счастливый день! Ешьте, ешьте, дети...

Лариса приносит холодец. Приставы едят.

На дальнем плане Олега уводят полицейские.

Валера в нерешительности тоже уходит.

Соня с Павлом, счастливые, уходят.

  

Лариса катит впереди пустую инвалидную коляску.

Надя и Вера помогают идти коротко остриженной Рите. Все счастливы. Почти уже ушли.

На сцене ярко освещена одна бабушка.

  
   Бабушка: Вера! Вера!
   Вера Ильинична: (с края сцены) Я здесь, мамулечка! Вот я...
   Бабушка: А где Олежек, Вера? Почему Олежека нет дома? Вера!

Все выходят и молча смотрят на бабушку.

  
   Бабушка: Ты думаешь искать его? Вера! Надя! Мальчика нет дома, что вы сидите, ничего не делаете! Вера! Вера! Где Олежек? Почему его нет?

Вера Ильинична выходит и укатывает кресло с бабушкой, следом все остальные - гуськом, сделав круг, уходят...

  

КОНЕЦ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Цыбулина Наталья Васильевна (Наталья Буйволицына) bauingenieur@mail.ru
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

28

  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"