Голова раскалывалась, как после добротной вакханалии во славу Диониса. Приод напряг в темноте свое затуманенное сознание. Почему как? Ведь была все таки большая и шумная пьянка, в которой гуляли все Афины - два… Нет. Три дня… Сколько он выпил? Зевс потом разберет. Но много – это точно. Что ж так темно? – Приод пошевелил шеей, а потом догадался открыть глаза.
Приод открыл глаза. Высоко над ним осеннее небо недружелюбно хмурилось тяжелыми дождевыми тучами. Где-то за пределами видимости Зевс-громовержец забавлялся молниями. Приод закрыл глаза. Три дня беспробудного пьянства. Что ж, Дионис наверняка им доволен. Сначала отметили приезд в Афины, потом первую ночь в Афинах, потом обмывали чью-то новую галеру, потом пили на самой галере в порту, потом пили и катались, потом... Хм? Потом?
Пауза между караулами - не более полуминуты. За это время нужно успеть выбраться из ямы с крошеным оргстеклом, взобраться по крутой насыпи на дорогу, перебежать её, низко пригибаясь к асфальтовому полотну, и скрыться за стенами "ПриватБанка". И при всем при этом умудриться не потерять рюкзак с высокоточной и поэтому безобразно дорогой электроникой. Жизнь после такого вряд ли будет иметь смысл.
Сквозь плотный заслон кленовых листьев в небольшой, но вполне уютный кабинет пробивались солнечные лучи. Безмятежными солнечными зайчиками они носились по стенам и потолку, играли в салочки на немногочисленной мебели, храбро вскакивали на лица посетителей, заставляя тех хмуриться и прикрывать лица руками. Когда теплый ветер за окном утихал и старый клен переставал дрожать, солнечные хулиганы замирали на спинке стула, сиротливо ютившегося в дальнем углу комнаты. Обитый красным дерматином, с кривоватыми, но крепкими ножками, этот ничем не примечательный стул, тем не менее играл весьма ответственную роль.
…проходя через земли северные, Латта одолела великана каменного. Много лет топтал гигант земли плодородные, леса тенистые, не замечая под ногами ни людей, ни скот домашний, ни зверя дикого. Волшебница навела на него чары свои и обратила в камень. На веки вечные…
- Ты думал, что будешь жить вечно? – произнесло возле самого лица дуло кольта 45-го калибра голосом Рамиреса, - Спешу тебя огорчить, погань… Гремящие ножницы выстрела перерезали киноленту жизни, и та захлопала в треснувшем черепе. Кадры детства, молодости, юности, зрелого возраста замелькали в угасающем сознании.