Обольская Екатерина Олеговна : другие произведения.

Подарки

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  Когда мне было шесть, я в алюминиевом тазике вилкой разминала в пюре клубнику, высыпая туда сахар, подсматривая, как он жадно впитывает бледно-розовый сок.
  Потом заливала молоком, из литровой банки, за которой утром ходила к соседке.
  У соседки, седовласой красавицы, всегда в голубом или синем ситцевом платье были пчелы, муж без рук от локтя,которые он отморозил когда-то и голубоглазая лайка, которая отогревала его,когда он замерзал в поле.
  После того, я все смешивала и получалось похоже на мороженное с мякотью, чуть кислинкой, и было особенно важно, чтобы сахар в холодном, из погреба, молоке не успел раствориться и похрустывал на зубах. На самом деле, я не очень любила клубнику, поэтому совершала над ней этот обряд. В основном, в обед, вместо предлагаемой бабушкой жареной картошки с тушенкой или жуткого рассольника.
  
  Когда мне было тринадцать, я обнаружила, что мой отец больше никогда не будет со мной играть. Потому, что я взрослею. И все веселые, взахлеб счастливые детские моменты останутся за чертой прорисовывающихся грудей.
  Папа прекрасно меня пеленал, когда я только родилась, заверяя, что ножки должны быть плотно вместе, чтобы я не вышла косолапой в возраст внимания мужчин.
  Когда я пряталась в пододеяльнике, он всегда меня находил и щекотал.
  Когда я читала вслух, он внимательно слушал, а потом, будто бы гордясь мной, просил, кстати без лишней атрибутики, в духе табуретки, читать перед соседом Игорьком и бабушкой.
  Я заливалась одним из оттенков смущений - красным, и выразительно старалась.
  Словно бы задыхающаяся радость охватывала меня после беготни по длинному коммунальному коридору, визгов, криков, гармошки, кружений, хохота.
  Эту радость слышали все соседи, разумеется, раздражались и иногда выходили поворчать. Это было подтверждением, необходимым и несомненным.
  Отец по-прежнему находит общий и лучший язык с детьми и внуками друзей. И я слышу свое, подтверждающее их счастье, раздражение.
  Когда мне было девятнадцать, я мечтала,чтобы мне было двадцать пять.
  И в соответствии представляемому возрасту решилась отдать девственность брюнету.
  Хотя в моей чудной голове сексуальной образование постперестроечного периода было уже с лишком переполнено и далеко нелакомо предвкушениями и юными вздохами.
  В девятнадцать я еще не сумела привыкнуть к объему своей груди и даже слегка сутулилась.
  И страшно удивлялась тому,что на меня интенсивно обращают внимание мужчины, бывало даже умные, а случалось и художники. Кстати, именно художники научили меня любить водку, дешевый бренди и площадь Зодчего Росси.
  
  Когда мне было двадцать пять, я была уже сильно замужем и научилась любить готовить.
  Я мариновала говяжью вырезку под Фрэнка Синатру, читала самые циничные книги и оставалась восторженной и преклоненной перед красотами своего возраста.
  Также я осознала свою болезненную страсть к подаркам. Зудящую необходимость дарить свои самые нежно-любимые вещи,книги,украшения как значимым, так и сиюминутным людям. Как будто бы можно было избавиться от того, что во мне так сильно восхищает и вызывает любовь ко мне.
  Я так часто пыталась одарить(отделаться) всех, их, людей.
  Возьмите. Попробуйте. Сохраните. Цитируйте. Извольте. Забудьте. Выбросите.
  Зачем я себе?
  И нету вовсе никакой ценности в моей игристой жизни. Я лишь прячу за здравым аналитическим умом, влюбленностью в жизнь и легкостью восприятия бессмысленность и бестолковость существования.
  
  Когда мне было тридцать один, я расправила плечи. Случайно, в сентябре стала водить машину, после стольких лет фобий управляемых предметов.
  К своей патологической верности мужчине, это снова была какая-то из попыток брака, в котором мне было так комфортно, к этой верности я прибавила разделение.
  Я растащила себя на атомы, взглянула на эти части и завела любовника. И собаку.
  Собака была рыжая и дурацкая. Кокер-спаниель.
  Любовнику я слишком часто, оправдывающе для самой себя, говорила, что он только любовник. Намеренное внимание к его телу и невнимательность к чувствам дали катастрофический эффект. Он начал хирургически изымать меня из брака.
  Меня спасал только мой бытовой алкоголизм, дома наконец-то, как в старых потрепанных ресторанных мечтах, был барный ассортимент спасительных инъекций.
  
  Понедельник - сто пятьдесят Таллискера и чуть-чуть Иосселиани(режиссерская работа оказывает на меня соответствующее алкоголю действие. Отсюда смелые коктейли).
  
  Вторник - истерика и двести кальвадоса, простенького Пэи дОж.
  
  Среда - две бутылки сомнительного чилийского Мерло с подругой в баре.
  
  Четверг - только холодная Эвиан и про любовь.
  
  Пятница - вывернутое плечо, синяк на левом виске, изящно прикрытый в дальнейшем пробором из снова длинных волос, и нелюбимый биттер монастырской рецептуры, откуда-то из возлюбленной Италии привезенный, неизвестно в каких количествах употребленный, потому что с замороженным шпинатом, приложенным к голове в одной руке и с бутылкой в другой.
  
  Суббота - тридцать семь пропущенных, старое немодное место с не-нежной Белугой и чьи-то руки, покусанные моим пьяным ртом.
  
  Воскресение - "Давай заведем ребенка" от обоих участников. И ром с Мартиники,вкупе с сигариллой, какой-то девичьей, ароматически пошлой. Я снова закурила. Спустя много воскресений.
  
  Понедельник - я улетела в Мексику. И страшные спирты проникают в мое неосознанное тело.
  
  Когда мне было сорок четыре, я вдруг резко стала осмысленной. Даже стала дышать животом. Связалась с сыроедением. И перестала так много улыбаться.
  Внимательно ходила на выпускные сыновей моих подруг. Молодые пост-вузовские специалисты представлялись мне дополнением к правильному питанию.
  Чтобы не выглядеть жалко, я держала возле себя одного позднего возлюбленного, делала ему массаж ступней ежевечерне и отчитывалась о своих успехах, которые четырехкратно превосходили его успехи.
  Он злился и нарочно чистил мне больше моркови, чем я могла съесть своими новыми зубами, которые были соответственно успехом и гордостью моей стоматологической клиники.
  Что важно, я наконец-то созрела и поменяла стиль одежды от нарочно-эротического к хлопчатобумажному. Да-да, это особенный стиль, в котором правильно дышащее тело ощущает себя комфортно. Визуальных плюсов у него нет. Хлопчатобумажный мешок на теле,всенепременно серого элегантного оттенка, с горящими от утренних упражнений молодым специалистом, глазами.
  Про себя я так о себе и отзывалась: "Мешок с глазами".
  
  Когда мне было шестьдесят два.
  Я не думала про свои девятнадцать.
  Я думала про неисполнившиеся близкокровные сорок.
  Про своих невероятных друзей с подписью "Спасибо,умер".
  Про эту чертову науку сыроедения.
  Про то,что я не люблю клубнику.
  И про то что я бестолково люблю хорошо готовить.
  Про то, сколько удачных коктейлей из режиссеров и крепких напитков я составила.
  Про то, что рыжего спаниеля я променяла в конце жизни на варана, который капризничает, пользуется моей сентиментальностью и не живет в террариуме. И про то, что мне совершенно незачем лететь сейчас в Месику.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"