Джоэл Лири : другие произведения.

Кнопка

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Фанфик по Скайриму. Имперский офицер и мятежница. События происходят, в основном, в Сиродиле (время - до начала квеста "Бесконечная пора").

  Кнопка
  
  - Массовая многопользовательская ролевая онлайн-игра или ММОРПГ (англ. Massively multiplayer online role-playing game, MMORPG) - компьютерная игра, в которой жанр ролевых игр совмещается с жанром массовых онлайн-игр (нерасшифрованные видения будущего, записанные для потомков безумным магом Пелиналом Вайтстрейком в 2049 году меретической эры).
  
  - Операция "Скрепка" (англ. Operation Paperclip) - программа Управления стратегических служб США по вербовке учёных из Третьего Рейха для работы в Соединённых Штатах Америки после Второй мировой войны (оттуда же).
  
  
  ***
  
  Поручение это свалилось на голову совершенно внезапно - шустрая "мисс некромант Скайрима", она же незаконная дочь Ульфрика Виндхельмского, попала в поле зрения оперативников Пенитус Окулатус из группы "Скайрим" еще при памятной атаке дракона на Хелген, но взяли её на горячем лишь спустя несколько месяцев, и кто бы вы думали? Да, лично император Тит Мид Второй. И - что удивительно - приблизил ее к себе, да так, что ближе некуда.
  
  ***
  
  Вернувшись из очередной рабочей командировки в Анвил и не успев даже отдохнуть, бойцы оперативной группы "Нибеней" направились прямиком во дворец. Им до смерти хотелось напиться и выспаться, но сперва требовалось сделать трижды проклятый всеми даэдра доклад. Тяжело вздохнув, идущий первым достал из подсумка пропуск с императорской печатью, кивнул отсалютовавшим легионерам и оперативники исчезли за высокими дверьми.
  
  ***
  
  - Мне нужны от вас две вещи, - сообщил император почтительно внимающим доверенным колдунам из Синода и Коллегии Шепчущих, плюс главе Пенитус Окулатус с заместителями. - Первое - это моя свобода. Я не желаю быть связанным какой-то девкой. Второе - это моя безопасность. После того, что она совершила, она не должна избежать расплаты. Думайте. Даю вам неделю сроку.
  Окинув прощальным взглядом согнутые спины своих подданных, император Сиродила Тит Мид II развернулся и вышел из комнаты.
  - Что будем делать? - нарушил молчание маг из Коллегии.
  - Работать. - Ремар Вел, глава Пенитус Окулатус, сменивший на посту недавно потерявшего сына командира Марона, был немногословен. - У меня есть нужные люди на примете. Скоро они прибудут в город. А вы исследуйте пока связь некромантки с его императорским величеством.
  
  ***
  
  - Есть! - молодой маг-посланник ворвался в кабинет Вела. Телохранители уже двинулись было с места, но после отрицательного жеста их командира снова застыли. - Есть!
  - Что есть? - холодно поинтересовался глава Пенитус Окулатус, отвлекаясь от бумаг.
  - Мы нашли! - маг не мог отдышаться, из-за чего его слова выходили несколько невнятно. - Нашли способ освободить императора!
  
  ***
  
  - Всё оказалось проще, чем мы думали. - в тоне волшебницы-альтмерки из Синода сквозило презрение.
  - Вы изучили магические потоки? - командир Пенитус Окулатус сел в кресло и принял из рук подошедшего послушника серебряный бокал с вином. - Поговорили с колдуньей насчет ее силы?
  - C этой дикаркой разговаривать бессмысленно. Некромантка! - она выплюнула это слово, как нечто отвратительное. - Она ничего не знает о природе магии, как последняя вшивая деревенская колдунья, которая может только заговаривать болячки у коз!
  - Полегче, Элетель. - Ремар Вел нахмурился и поставил бокал на столик. - Ты говоришь об императоре.
  - Неважно! - отмахнулась от него волшебница. - Как бы то ни было, мы пронаблюдали за девкой. Между ней и императором открыт постоянный энергетический канал. После обследования стало ясно, что вересковое сердце работает как уменьшенная и более примитивная копия сердца Лорхана, установленного в Нумидиум. Прецедент был и записи о нем сохранились и были изучены. Сама же маленькая нордская дрянь работает как источник магической энергии и координирующий маячок. Возможно, она на подсознательном животном уровне даже догадывается об этом.
  - И?
  - И всё! - волшебница сделала торжествующий жест. - Мы закольцевали поток. Одно из хранившихся у нас легендарных ожерелий магии дало вересковому сердцу необходимую мощность, замкнув контур на нем самом. Сверху я лично наложила на него комбинированное заклятие, в точности имитирующее динамические характеристики объекта с добавлением подпитки из магии нашего плана по основным векторам зависимостей. Вуаля! Теперь императору достаточно просто носить ожерелье - и он больше не будет зависеть от грязной варварки.
  - Прекрасно, Элетель. - Командир Вел встал. - Это очень хорошие новости и я немедленно извещу его величество. Что ты планируешь делать с... "дамой-в-цепях"? - последние слова он подчеркнул.
  - Мне она больше не нужна. - альтмерка поджала губы. - Можешь ее сжечь за практикование некромантии.
  - Пожалуй, она мне понадобится для еще одного небольшого дела, - задумчиво сказал командир. - Но потом, когда она исчерпает свою полезность... да, можно и сжечь.
  
  ***
  
  - Доклад про обстановку в Анвиле? Разумеется, я слушаю. Отдохнуть? Очень смешно. Хотя... да, я дам вам неделю. Но за это время ты должен будешь сделать кое-что лично для меня.
  - Да, командир.
  - Очень хорошо. Ты умница, Николас. Когда-нибудь - если ты доживешь, безусловно - тебя будут называть Старым Ником - и кто знает, не будешь ли именно ты сидеть в моем кресле? Я знаю, что должен был дать вам обоим отдохнуть, но дело не терпит отлагательств. Ты слышал что-либо про "даму-в-цепях"?
  - Нет. Кто это? Местный призрак?
  Взгляд, которым Ремар Вел одарил своего остроумного подчиненного, мог с легкостью убить на месте злокрыса средней величины.
  
  ***
  
  - Итак, Джоанна, дочь Ульфрика, признаешь ли ты себя виновной в убийстве Виттории Виччи, покушении на убийство императора Сиродила Тита Мида II, связях с Темным Братством, занятиях некромантией, государственной измене, мятеже, убийстве Грелод Доброй, двух солдат рифтенского гарнизона и опасной ереси, а именно - объявлении себя довакином, то есть драконорожденной?
  Некромантка только сощурилась презрительно, и, задрав нос, отвернулась к стене. Легат гарнизона Имперского Города, волшебница из Синода и боевой маг Имперского Легиона, составлявшие импровизированный трибунал, переглянулись. Обещанных сотрудников до сих пор не было, а проклятая некромантка отказывалась говорить.
  - Вывести, - махнул рукой стражникам легат, покосившись в сторону дверей. - и вызовите сюда, наконец, Николаса. Где его даэдра носят?
  - Я уже здесь, легат. - послышалось от двери. Два человека в запыленной форме Пенитус Окулатус вошли в помещение, жестом отправив за дверь охрану с заключенной, и подошли к столу.
  - Видел ее? - спросил легат, сидевший по центру. Маг промолчал. Лояльная Империи альтмерша-колдунья из Синода, явно недовольная второй ролью, сверлила вошедших глазами.
  - Да, легат.
  - Какова сучка, верно? - легат с треском опустил кулак на стол. - Ты знаешь, что она покушалась на императора?
  - Не я обеспечиваю безопасность его императорского величества, Квинт.
  - Да знаю я! Она нужна нам, как козырь против Ульфрика. - легат, не догадываясь об этом, почти слово-в-слово повторил предварительный инструктаж Вела. - Мне нужно... НАМ нужно чтобы она подписала всё - до последней точки! - из того, в чем мы ее обвиняем. Удар по ней - это удар по Ульфрику, которого поддерживают безголовые норды. Нам нужен Скайрим, нам нужны скайримские солдаты, но пока у мятежа есть голова, они нам не достанутся. Вот список обвинений, - легат протянул лист пергамента. - Мы ограничены во времени. Добейся результата как можно скорее.
  - Да, легат. - оперативник взял лист и развернулся к двери.
  - Постой. - раздалось шипение за спиной. Оперативник медленно повернул голову.
  - Да, мудрейшая?
  - Сделай так, чтобы эта тварь заговорила. - женщина буквально выплюнула эти слова. - Делай что хочешь, но у тебя должен быть результат. А если не справишься, отдай ее мне на опыты. У меня есть очень талантливые, - судорога пронзила щеку эльфийки, - коллеги. Никто не смеет практиковать некромантию ЗДЕСЬ! - последние слова она буквально прорычала.
  - Да, мудрейшая. - оперативник кивнул и сделал шаг к двери, мимоходом подумав, что ни боевой маг, ни незаметно наблюдающий (при помощи магии) за этим разговором император, за всю беседу не проронили ни звука.
  
  ***
  
  - Эта маленькая поганка прикончила императора.
  - Что? Но импе...
  - Не перебивай. Да, он остался жив. Да, его жизни ничто больше не угрожает. Да, этим занимаются Синод и Коллегия. Да, это не твоего ума дело. То, что требуется от тебя - разговорить ее. Она нужна мне против Ульфрика.
  - Почему я? Во дворце полным-полно стражи. Разогреть кинжал докрасна и прижать ей к руке - много ума не надо.
  Ремар Вел ласково посмотрел на своего подчиненного.
  - Потому что она - некромантка, пустая ты голова. Кто знает, какой она может выкинуть фокус?
  - Шеф, - вмешался в разговор второй оперативник, до того молча стоящий сбоку. - Мы сделаем это, вопросов нет, но нам надо больше знать о ней. Подготовиться, выработать стратегию допроса...
  - Паршивцы, - ласково сказал командир. - Десять дней и не больше. А то... - он вдруг замолчал и тяжело вздохнул. - Да знаю я. Знаю. Докладывайте и идите спать. Суд над Джоанной - так ее зовут, некромантку - будет завтра, в малом зале. Рассказывайте про Анвил, пообедайте - и в казармы, спать. На вас же лица нет.
  
  ***
  
  - Расскажи мне о ней.
  - Высокий магический потенциал, высокая скорость восстановления, высокий уровень интеллекта, нормальный уровень силы воли... - маг перечислял список параметров, как будто зачитывал со свитка. Оперативники и маг сидели за столом в малом зале башни Белого Золота, ели виноград и разговаривали.
  - Еще что-нибудь? - второй оперативник выплюнул косточки в миску и потянулся за следующей гроздью.
  - Татуировки на теле работают в качестве концентраторов магической энергии, - маг задумчиво взял со стола кубок с вином, отпил и поставил на место. - Плюс зачарование. Я упаковал ее в "смирительную рубашку", но это всего лишь временная мера.
  Первый оперативник закончил с виноградом и потянулся к бутылке скайримской медовухи. Открыл, понюхал, скривился и поставил на место, уцепив вместо нее какое-то местное вино из числа дешевых.
  - И что теперь? - второй оперативник расправился со следующей гроздью так же быстро, как и с предыдущей и теперь присматривался к прочим закускам. - Освежевать ее?
  Маг безразлично пожал плечами. Допил вино и поднялся.
  - Если скромный маг Имперского легиона чем-то еще сможет помочь - вы знаете, где меня искать.
  - Знаем, - тихо сказал ему в спину первый оперативник. - Мы всегда всё знаем, Хенрик.
  Выходящий маг вздрогнул, но все же не обернулся.
  
  ***
  
  - Ну и? Что ты будешь с ней делать?
  Первый оперативник не ответил. Впрочем, второго это не смутило.
  - Ты же видел эту нордскую сучку. Она виновна, куда не глянь. Одна некромантия - это повод для казни, а у нее и связи с Темным Братством, и убийство кузины императора... Она виновна, ви-нов-на. Слушай, давай ее разговорим и сожжем - и дело с концом, а? Если б ты знал, как меня достало мотаться по крысиным норам вроде этого подвала! Ну, хочешь, я ее сам доведу?
  - Спасибо, Крис. - первый оперативник встал и тепло прикоснулся к плечу второго. - Спасибо - но нет. Я видел знак, связанный с ней. Я доведу ее.
  Второй оперативник сморщился.
  - Снова твои знаки... Ну, ладно. Когда начинаем?
  - Сейчас.
  
  ***
  
  Спящую Джоанн поднял с лежанки стражник - грубо, ударом копейного древка в бок. Пока она, скатившись на пол, судорожно пыталась вдохнуть и прийти в себя, ее подхватили под руки и потащили к выходу. Вися в зверской хватке тюремщиков, Джоанн мрачно думала о том, как ее ценят - прислали аж пятерых. Но вслух не высказала ничего, желая про себя единственного - возвращения магической силы, запечатанной трусливым имперским магом. Она буквально чувствовала скорый миг высвобождения своей магии. "Еще немного", предвкушала она сладкий миг освобождения и мести, "и вы у меня попляшете".
  
  ***
  
  - Сколько еще будет действовать блок, Хенрик?
  - Часа два-три. - хмурый маг буквально вертелся на стуле, очевидно наслушавшись небылиц про методы допроса государственных преступников кровожадными палачами из Пенитус Окулатус, и не желая присутствовать при отвратительном зрелище.
  - Хорошо. Ты можешь продлить его еще на сутки?
  - Ради этого я здесь, не так ли? - буркнул маг.
  - Именно так, - согласился оперативник. - Только ради этого. - он махнул рукой сунувшемуся в дверь стражнику. - Заводите.
  
  ***
  
  Девушка была симпатична. Голубоглазая блондинка, с тонким породистым носом и крепко сжатыми губами - типичный пример упрямой красавицы, погруженной в собственный внутренний мир с его завиральными идеями. По сообщениям, мертвецов она поднимала - но не всех подряд, а только некоторых. Выбирала она их, что ли? Выбирала, вооружала, снабжала броней... Зачем? Возомнила себя принцессой с телохранителями? Знатной дамой со свитой? Хороша дама - в тряпье, без единого товарища. Или всё, что она делала, было еще с какой-то целью? Неважно.
  Оперативник кивнул магу - и тот быстро начертил в воздухе несколько линий. Пассы были знакомы и суть действий была понятна если не всем присутствующим, то уж поднаторевшим в колдовстве людям из Пенитус Окулатус - точно. Закончив плетение заклинания, боевой маг опустил ладонь на затылок девушки - и тут же отошел, вопросительно глядя на пару агентов. Легкий кивок, жест - и маг быстро вышел за дверь вместе со стражниками. Оперативники и заключенная остались одни.
  
  ***
  
  Джоанн с легким страхом наблюдала за происходящим, незаметно разминая плечи - никто так и не додумался снять с нее оковы, хотя заменить ценное золото на простое железо стража озаботилась в первый же час ее резкого понижения в статусе. Теперь вот эти двое. Девушка бросила взгляд на ее будущих мучителей. Или нет? Может, удастся с ними договориться? Один из Пенитус Окулатус что-то быстро писал на листе пергамента, второй, прислонившись к стене, со скучающим видом разглядывал потолок. Проверить? Джоанн сделала легкий шажок к двери и тут же поймала на себе взгляд второго - острый, цепкий, угрожающий. Попытка сделать какой-нибудь магический пасс скованными за спиной руками тоже не принесла успеха - магия не подчинялась ей. "Этот гнусный колдун" - недовольно подумала она. - "Сукин сын запечатал мою магию."
  Она было отвлеклась, но, не успев до конца обдумать эту интересную мысль (равно как и способы казни, которым она подвергнет окружающих ее имперских мерзавцев), Джоанн была грубо возвращена обратно в реальный мир. С чувством, подобным легкому тычку в живот, она внезапно поняла, что оба имперца - и тот, что писал, и второй, подпиравший стенку - смотрят на нее глазами голодных волков. Эти взгляды были очень неприятны и против воли она сделала небольшой шаг назад.
  - Имя. - без вступления произнес сидевший за столом.
  Занятая своими мыслями, Джоанн не сумела так быстро перестроиться и секунду тупо таращилась на него. "А он ничего" - мелькнула в ее голове весьма странная для данных обстоятельств мысль, но поразмыслить над этим девушка не успела - по кивку своего напарника, второй имперец отлепился от стены, в три шага подошел к ней, и, не говоря ни слова, ударил ее рукоятью меча в живот.
  Больше ошеломленная, чем испуганная, Джоанн свалилась на пол, пытаясь вдохнуть. Проклятый имперец пару секунд пронаблюдал сверху как она корчится, затем поднял ее за воротник угрожающе треснувшей тюремной рубахи, и, подтянув ее к себе, задушевно спросил "Имя!"
  Джоанн находилась в состоянии, близком к прострации. Чувство неправильности завладело ею целиком, кроме того, до этого ее никогда не били - в самом деле, кто осмелиться поднять руку на дочь Маркартского Медведя? Это был первый опыт такого рода для нее и он ей определенно не понравился. Впрочем, имперец не собирался вдаваться в подробности ее переживаний - ухватив ее за шиворот покрепче, палач снова ударил ее в то же место: один раз, а потом и во второй. И отпустил.
  В ее животе как будто разорвался огненный шар. Чувствуя щекой камень пола, она будто бы со стороны наблюдала за своим корчащимся телом. Все ее силы уходили на то, чтобы не застонать. Изо всех сил напрягая мышцы живота, она судорожно скрутилась на полу как раздавленный червяк, но сохраняя при этом удивительное спокойствие и еще успевая удивляться - как же ей удается это в такой ситуации?
  Впрочем, имперцев не трогали ее новые ощущения. Тот, что стоял над ней, снова поднял ее с пола. Он уже ни о чем не спрашивал. Следующий удар был нанесен кулаком прямо в солнечное сплетение. Тут уж Джоанн стало не до абстрактных размышлений.
  
  Перед глазами потемнело, она не могла дышать или хотя бы разогнуться. Дикая боль угнездилась в ее животе, прогрызая себе путь наружу, как крыса. Рот наполнился жгучей отвратительной массой и Джоанн вырвало прямо серед собой. Ноги не держали ее и она упала на пол, лишь чудом не угодив лицом в лужу рвоты. Сознание ускользало, заменившись сплошным мучением, так что она даже еле почувствовала несколько ударов и пинков, которыми тюремщик наградил ее за то, что она посмела забрызгать рвотой его сапоги. Сознание уплывало, но она вновь почувствовала, как ее опять поднимают за шкирку в воздух. "Как нашкодившего щенка" - мелькнула у нее мысль и исчезла - девушка пыталась просто дышать, но каждый вдох давался ей с огромным трудом и сопровождался такой болью в животе, что все ее мысли были только о том, как хорошо было бы просто лечь и не вставать. Неважно где. Лишь бы поблизости не было этих ублюдков. Но один из ублюдков снова поднимал ее в воздух и она судорожно сжалась, в ужасе ожидая следующего удара в живот. Она слабо задергала скованными за спиной руками, пытаясь хоть как-то защититься. "Как легко меня научили бояться" - мелькнула в голове Джоанн странная мысль. Она чувствовала, что если бы ее еще вчера спросили о том, боится ли она кого-нибудь из мужчин, она бы разве что фыркнула с пренебрежением. Мужчины - и что из этого? А теперь она боялась. Боялась, что ее снова ударят, боялась боли, боялась упасть лицом в лужу своей собственной рвоты. "Я не переживу этого" - решила она. "Лучше уж умереть". Но умереть-то ей, как раз, и не дали.
  - Просыпайся, сука! - в бок девушке ударил кулак. Не в желудок, слава богам, успела подумать Джоанна, как в боку у нее как будто что-то разорвалось. Боль была такая, что она даже не смогла закричать. Разинув рот как рыба, она молча извивалась в руках палача, держащего ее за воротник. Цепь на руках жалобно звенела, когда она корчилась.
  И вдруг все прекратилось. Она снова лежала на полу, замечательном прохладном каменном полу, прижавшись к нему щекой и не замечая текущих по лицу слёз, и мечтала никогда больше с него не вставать. Но надеждам не суждено было сбыться. Ее снова потянули вверх, и, кое-как открыв глаза, она увидела перед собой лицо другого дознавателя. Хмурое, без малейшей тени размышления и сострадания, одна тупая казённая жестокость. Бульдожья морда, а не лицо. Так она и решила его называть.
  Бульдожья морда поднял ее на ноги, брезгливо встряхнул - два раза, для верности - и поставил на ноги. Отошел на шаг, критически осмотрел. И снова задал вопрос:
  - Имя.
  
  Джоанн в полной мере воспользовалась передышкой. Прекрасно поняв за последние несколько минут, что бить ее будут по любому поводу, напуганная, но все еще внутренне сопротивляющаяся, девушка собрала в кулак остатки храбрости, и, постаравшись подавить дрожь в голосе, ответила нависающей Бульдожьей Морде.
  - Джоанн. Мое имя - Джоанн из Ривервуда.
  Бульдожья Морда еще раз тщательно осмотрел ее лицо. В его казённых глазах не мелькнуло ни малейшей искры интереса, хотя перед ним была девушка, и даже - красивая девушка. Во всяком случае, себе Джоанн нравилась, и, хотя она демонстративно не реагировала на комплименты, внутренне она определенно считала себя красавицей. Но Бульдожью Морду это не волновало. Внезапно шагнув к ней вплотную, так, чтобы нависнуть над её хоть и достаточно высокой, но всё же женской хрупкой фигуркой, он спросил тихо, но с интонацией, от которой Джоанн бросило в жар и задрожали колени.
  - Ульфрик из Виндхельма... Он - твой отец?
  
  Джоанн не обманывалась тоном и тихим голосом. Всё ее существо кричало об опасности. Голос Бульдожьей Морды предвещал нехорошее. Настолько нехорошее, что побои и пинки Второго не шли с ним ни в какое сравнение. Всей своей женской интуицией Джоанн чувствовала, что сейчас ее, возможно, будут беспощадно избивать, ломать руки и ноги, пытать и резать на части - всё зависело от правильного ответа на вопрос. Она судорожно сглотнула. Бульдожья Морда смотрел на нее, как голодный волк на привязанного оленёнка, и она, не в силах сопротивляться этому взгляду, изо всех сил зажмурилась и отчаянно кивнула головой. Сжавшись и зажмурившись, она не видела, как злобная гримаса на мгновение исчезла с лица дознавателя. Не видела, как коллега подарил первому веселый, слегка ироничный взгляд, ухмыльнулся краем рта и кивнул. Не видела, как по ставшему человеческим на какой-то миг лицу скользнула тень сожаления, тут же сменившись привычным - служебным - тупым беспощадным выражением, той самой "бульдожьей мордой". Всё это Джоанн пропустила, поэтому, приоткрыв глаза и внутренне удивляясь отсутствию пощечин (воображение успело услужливо нарисовать ей картинку, как палачи хватают ее за волосы, изо всех сил бьют её по губам и по щекам, хрипло рыча и брызжа слюной прямо ей в лицо, а потом силой ставят на колени, железные пальцы больно впиваются ей в щёки, вынуждая открыть рот, чтобы... О девять богов! Джоанн не могла даже предположить, что в голову ей полезут ТАКИЕ мысли! Она с ужасом пыталась понять - её что, возбуждает грубое с ней обращение? Нет, нет! Никогда! Это бред, всё бред, надо сосредоточиться, срочно!), и тут долгожданная пощечина обожгла ее лицо. Мгновенно позабыв все свои странные мысли, широко распахнув от шока глаза, Джоанн уставилась на своего палача. Бульдожья Морда, удовлетворенный ее реакцией, сделал два шага назад и застыл, разглядывая ее. Пока Джоанн таращилась на него как дура, дознаватель, очевидно, принял какое-то решение. Слегка кивнув в подтверждение собственных мыслей, он окинул ее тяжелым взглядом и уронил короткое "Раздевайся".
  
  На секунду Джоанн показалось, что она ослышалась. Но Бульдожья Морда был предельно серьезен. Сделав шаг вперед, он двумя руками схватился за ворот тюремной рубахи девушки. Ошеломленная Джоанн смотрела на него во все глаза (он что, задушить ее собрался?), но дознаватель всего лишь рванул из всех сил, разрывая старую, ветхую тюремную рубаху сверху донизу, обнажая ее грудь и живот. От шока Джоанн только пискнула, но это, понятно, не остановило мужчину. Подставив ей подножку (отчего Джоанн упала спиной и скованными руками на каменный пол и очень больно ушиблась), он всей тушей навалился на нее сверху. Жесткие пальцы грубо схватили ее за грудь, принявшись мять нежную плоть и между делом больно ущипнув за сосок, отчего Джоанн впала в состояние шока. Но ее быстро вывела из этого состояния вторая рука мужчины, по-хозяйски проникшая ей между ног. Девушка забилась в жестокой хватке, пытаясь стряхнуть с себя, оттолкнуть, ударить насильника, но очень быстро с ужасом поняла, что она оказалась бессильной перед лежащей на ней всей массой мужской туши и грубой силой. Она чувствовала, как чужие жадные пальцы исследуют самые сокровенные участки ее тела, чувствовала на коже чужое обжигающее дыхание, чувствовала запах распаленного сопротивлением самца - и слышала шепот, проникающий в ее уши, пока ее тело бессильно извивалось в железной хватке.
  - Тебе ведь нравится это? - шептал ей на ухо Бульдожья Морда, одновременно умудряясь то укусить ее за шею, то лизнуть в губы, в то время как его руки ни на миг не оставляли исследования ее тела. - Ты ведь всегда этого хотела, когда одевала на себя эти красивые вещи, когда украшала своё тело? Тебе ведь нравилось, когда ты шла в своих золотых цепях в толпе придворных, виляя своим круглым задом, голая под своим платьем, и чувствовала себя шлюхой и потаскухой, которую ведут трахаться с мужиком, настоящим сильным мужиком, который возьмет тебя силой, как ты этого заслуживаешь? Он сломает тебя и заставит тебя обслуживать его и других таких же сильных, крепких мужиков всеми твоими дырками, пока их сперма не польется у тебя их ушей, потому что ты теперь больше никакая не знатная дама, а всего лишь рабыня для траха, для жестокого грубого траха, которого ты заслуживаешь?..
  
  Слушая эти слова, Джоанн оцепенела. Нарисованные насильником-дознавателем картины болезненно ярко вспыхивали в ее голове, пока она не почувствовала тепло, разгорающееся внизу ее живота. Ее груди ощутимо набухли под мужскими руками, она инстинктивно укусила себя за губы - сперва верхнюю, потом нижнюю, заставив их покраснеть - и ужаснулась тому, насколько сухими и горячими они были. Она застыла. Горячий шепот продолжал щекотать ее уши, но только сейчас она с предельной ясностью поняла, что еще немного - и она отдастся своему насильнику прямо на каменных плитах пола, бесстыдно раздвинет ноги и будет умолять его, как последняя блядь, чтобы он вошел - нет, ворвался! - своим жезлом (она в подробностях представила себе его - огромный, в жгутах вен, с большим толстым набалдашником) в ее мокрую, хлюпающую, истекающую соком пещерку, и после этого затрахал ее на полу до беспамятства. "Нет, нет, нет!" - в панике подумала она. - "Что угодно, только не это! Только не так!" Подобно утопающему, хватающемуся за соломинку, изо всех сил борясь с предавшим ее телом, она рванулась назад, сильно ударившись головой о камень пола - раз, другой и третий, пока перед глазами не поплыли цветные круги. Боль очистила ее разум и мужская хватка стала тем, чем она изначально и являлась - грубым, жестоким, омерзительным изнасилованием, изнасилованием не только тела, но еще и души. Джоанн чувствовала, как будто ее окунают в бочку с кислотой. Каждое прикосновение оставалось на ее коже пылающим символом ее бессилия и позора и в этих условиях она сделала последнее, что еще могла - она закричала.
  
  Кричать подследственная начала внезапно, в самый ответственный момент, изрядно поломав заранее подготовленный план допроса. Вместо того, чтобы поддаться мягкому, ненавязчивому внушению и устроить сеанс одновременного секса с двумя партнерами (можно представить, как отреагировали бы соратники Ульфрика - например, тот же Галмар - на запись, где леди Ривервуда развлекается прямо на полу с двумя имперскими стражниками в башне Белого Золота. Хуже была бы только сцена на конюшне с конюхами или в хлеву со свинарями), девчонка начала вопить. Это был не крик боли, как мгновенно оценил Николас, не попытка сконцентрироваться, и даже не банальный женский звуковой удар под названием "ультразвуковая сирена". Это был крик раненого зайчонка - такой же отчаянный и безнадежный. Видя, как стремительно бледнеет и заостряется лицо девушки, как ее зрачки сужаются в две булавочные головки, Николас принял единственно верное решение и тут же отпустил свою добычу. Перевернулся, встал на колени, и отчетливо видя, как Джоанна, даже не пытаясь изменить позу, захлебывается криком, прижал ее к себе, резко отстранил, встряхнул, снова прижал. Осторожно провел рукой по лбу (холодная испарина - плохо дело, нервный шок), пригладил ее волосы, убрав их с лица, прижал девушку еще сильнее - она наконец-то перестала кричать и только слабо скулила, глядя в пространство и не замечая ничего вокруг. Мысленно проклиная всё на свете, Николас согнулся над девчонкой, его руки заключили ее в теплый кокон, оберегая и защищая, но только после того, как дознаватель прошептал заклинание и сотворил знаки "Оздоровление" и "Сон", Джоанна наконец-то обмякла в его руках, прижавшись к его груди перед тем, как потерять сознание.
  
  ***
  
  Пробуждение было не из приятных. Она лежала в чужих руках, прижавшись лицом к жесткой кожаной кирасе, причем ее собственная одежда была в явном беспорядке и даже разорвана! Джоанн сперва не поняла, как она оказалась в такой двусмысленной ситуации, пока через секунду память к ней не вернулась. Попытка взять императора под контроль, затем плен, тюрьма и вот теперь - допрос... Вспомнив всё, что происходило с ней, и отчаянно покраснев, она шарахнулась в сторону от дознавателя, который так и продолжал сидеть на полу, держа ее в руках. Бульдожья Морда не оскорбился. Глаза у него были странно задумчивые, и он даже не отреагировал на то, что девушка быстро отползла от него и сгорбилась, пытаясь прикрыть обнаженную грудь свободно висящими полами разорванной рубашки - проклятые имперские мерзавцы даже не освободили ей руки! Но, как и ожидалось, ей не оставили времени на рефлексию. Бульдожья Морда встал сам, затем уверенно, хоть и достаточно осторожно поднял на ноги её, не обращая внимания на гневное шипение Джоанн и попытки укусить негодяя хотя бы за ладонь. После второго щелчка зубов возле его пальцев, он так глянул на девушку, что та замерла.
  - Еще одна такая попытка, - спокойно предупредил он, и Джоанна непроизвольно сглотнула. - И я сделаю так, что ты не сможешь кусаться до конца своей жизни. Ты хочешь этого?
  В страхе отведя взгляд, девушка покачала головой. Она не сомневалась, что он может сделать с ней что-нибудь ужасное, например, вырвать все её зубы большими щипцами. Представив себе эту картину, Джоанн с трудом удержалась от того, чтобы разрыдаться прямо здесь и сейчас. За что они ее мучают? Что плохого она сделала? Она даже не заметила, что последние два вопроса она произнесла вслух.
  - Что ты сделала? - Бульдожья Морда крепко взял ее за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза. Глаза у него были серо-стальные, спокойные и совершенно безжалостные. Джоанн задергалась, пытаясь отвести глаза и избежать этого навязчивого взгляда. Хотя, казалось, дознавателю было всё равно. - Например, ты убила Витторию Виччи, кузину нашего императора. Но даэдра с ним, со званием императорской кузины. Ты убила женщину, которая никогда не делала тебе ничего плохого, причем сделала ты это на ее собственной свадьбе. Ты как - ничего по этому поводу не чувствуешь? А рифтенские стражники, виновные только в том, что они выполняли свой долг? У них остались семьи. Или тебя не интересуют такие подробности?
  Джоанн только слабо пискнула. Она хотела сопротивляться, протестовать, рассказать тупой Бульдожьей Морде о принципах социальной справедливости, основанной на избавлении от всеобщего непосильного труда, но как назло в голову лезла только кровь на рифтенской мостовой, да откатившийся в сторону шлем одного из тех самых стражников. "Сами виноваты!" - хотела крикнуть она. - "Нечего было лезть!" А дознаватель тем временем продолжал.
  - А что насчет Грелод Доброй? Хозяйки приюта для сирот?
  - Она была гнусной бабкой, морившей голодом детей, - исхитрилась пискнуть Джоанн.
  - Допустим. Но теперь хозяйка мертва и приют закрыт. Сироты выброшены на улицу - до открытия нового приюта. Детям, у которых есть хотя бы крыша над головой, повезло - как, например, твоему знакомцу Авентусу Аретино. Он сможет умереть не от холода, когда начнется зима, а просто от голода. Да, думаю лишний месяц он протянет - а может и больше, если начнет продавать имущество из родительского дома. Остальным детишкам повезет меньше. Кто-то за кражу еды или проституцию попадет сперва в тюрьму, а потом в шахты на каторгу, кто-то замерзнет насмерть под каким-нибудь кустом, кого-то поймают работорговцы и продадут новому хозяину - и вовсе не факт, что этот хозяин окажется добрее Грелод. И уж конечно, во всем этом никак не будешь виновата ты - ты, благодаря которой закрылся единственный сиротский приют в Скайриме.
  
  Джоанн почувствовала, как внутри у нее что-то переворачивается. До этого она воспринимала свои приключения совсем не так. Поднятие мертвецов, вступление в Темное Братство, увлекательные приключения - всё это было во имя благородной цели. Но сейчас ее мир рушился. Благородная цель оказалась недосягаемой утопией, приключения - ходьбой по трупам. Одна мысль, что она своими руками отправила детей на панель ради куска хлеба, вызвала у Джоанн тошноту. "Вот истинная цена моих подвигов" - подумала она с горечью. - "И ничего уже не изменить."
  
  - И ещё. Я хочу чтобы ты знала, - ужасающе спокойно продолжил Бульдожья Морда. - Ты всего лишь маленькая самолюбивая дрянь с завышенным самомнением, готовая идти по головам и даже по трупам. Я таких много повидал. Будь моя воля, я зарубил бы тебя на месте, но, к сожалению, не я решаю этот вопрос. А теперь раздевайся - мне нужно тебя осмотреть.
  
  Находившаяся в прострации после обрушившихся на нее откровений, Джоанн пришла в себя. Несправедливые и эгоистичные слова придурковатой Бульдожьей Морды изрядно ее разозлили и она чуть было не послала высокоморального урода по известному адресу, но глянула на дознавателей еще раз - и осеклась. Ее избитое тело напомнило о себе очень вовремя, не дав совершить еще одну ошибку. "Чтоб вы сдохли" - безнадежно подумала она, изо всех сил надеясь, что мерзавцы умеют читать мысленные пожелания, и одновременно сохраняя на лице выражение ледяного презрения (что было ОЧЕНЬ нелегко в разодранной одежде). Если они хотят, чтобы она разделась, пусть раздевают ее сами.
  
  - Я могу снять с тебя наручники, - предугадал ее демарш Бульдожья Морда. - чтобы ты сама сняла одежду. Или я могу сделать это лично. Выбирай.
  
  Выбор, как уже поняла Джоанн, был совсем невелик. Пусть хотя бы освободят руки, что ли. Она демонстративно повернулась спиной к имперцам, демонстрируя скованные запястья, но, простояв так несколько секунд, реакции не дождалась и удивленно повернула голову к дознавателям, глядя на них через плечо.
  
  - Как я тебе уже сказал, - сообщил Бульдожья Морда с непроницаемым выражением лица. - я могу либо снять с тебя одежду сам, либо снять с тебя наручники, чтобы ты сама разделась. И еще я могу позвать стражников, чтобы они помогли тебе. Думаю, они не откажут. Выбирай.
  
  Джоанн тихо фыркнула. Вот же тупой урод. Дернув скованными руками так, что цепь зазвенела, она выразительно глянула на дознавателя. Тот остался неподвижным, и терпение Джоанн истощилось.
  - Руки, - сдавленно прорычала она. - Освободи... те мне руки.
  Бульдожья Морда не пошевелился. Зато его напарник хмыкнул. Паскудно так хмыкнул.
  - Ты забыла сказать "пожалуйста", девочка - процедил он. - И для тебя лучше будет, чтобы ты сказала это вежливо.
  Джоанн передернуло. Сволочи изволят развлекаться? Но быстро глянув, как Второй как бы невзначай проверил, как ходит в ножнах короткий меч и тут же вспомнив знакомство с его рукоятью (очень твердой и способной очень больно бить), девушка решила проявить благоразумие.
  - Снимите с меня наручники, - произнесла она как можно более вежливым и спокойным тоном, хотя ее уже начинало трясти. - Пожалуйста...
  Бульдожья Морда пошевелился. Размял плечи.
  - Ты наверное, хотела сказать "не могли бы вы освободить мне руки, сэр, чтобы я могла раздеться для осмотра"? - произнес он. - Если да, то я жду.
  Джоанн заскрипела зубами. Издевается, натурально издевается. И морда как у бульдога. Трусливые гады, заблокировали ее магию и думают, что им теперь всё можно. Убила бы. Она бросила на мерзавцев презрительный взгляд - но тут же испуганно вздрогнула, когда Бульдожья Морда сделал шаг вперед. Страх Джоанн оказался напрасным - он шел вовсе не к ней и она ощутила мгновенное облегчение. Но погодите-ка. Он шел к... двери! Чтобы позвать стражу! Прикосновения грязных лап пяти стражников она уж точно не переживет - Джоанн поняла это как никогда отчетливо, и под влиянием внезапно нахлынувшей паники мгновенно вспомнила нужные слова.
  - Пожалуйста, сэр, вы не могли бы освободить мне руки, чтобы я могла снять одежду?
  Бульдожья Морда остановился в шаге от двери. Повернулся. И нехорошо на нее посмотрел. Джоанн поежилась.
  - Ты ошиблась. - холодно сообщил он. - Ты должна была сказать "не могли бы вы освободить мне руки, сэр, чтобы я могла раздеться для осмотра?" Если ты и в третий раз не сможешь произнести эту простую фразу, в дальнейшем с тобой будет общаться местная тюремная стража.
  Перспектива была не из лучших. Мысленно представив себе перспективы общения с пятью скотами-тюремщиками (а что имперцы делают со схваченными женщинами-мятежницами, знал весь Скайрим), Джоанн передернуло, и, не иначе как от страха - а то откуда бы она так живо вспомнила, ЧТО и КАК надо говорить? - она быстро отбарабанила весь текст, поглядывая на Бульдожью Морду из-под полуприкрытых век - а вдруг мерзавцу что-то еще не понравится? Однако Бульдожью Морду ее послушание, казалось, вполне удовлетворило. Подойдя к девушке сзади, он открыл наручники ключом и отошел назад, чтобы иметь получше обзор. Джоанн, со вздохом облегчения размявшая плечи и помассировавшая натертые запястья, сбросила на пол разорванную рубаху и только взялась за штаны, как ее пронзило ужасное подозрение. Но, мгновенно повернув голову, она увидела как дознаватели всего лишь стоят на расстоянии нескольких шагов от нее, скрестив на груди руки.
  - Если ты думаешь, что мы собираемся тебя изнасиловать, - голос Бульдожьей Морды просто сочился презрением. - То я вынужден тебя разочаровать. Меня тошнит от одного вида убийц вроде тебя.
  
  Джоанн взбеленилась. Все события, случившиеся в этот день - побои, идевательства, унижения, сейчас вот это презрение - довели ее до белого каления.
  - Да пошел ты, урод! - завопила она, чувствуя, что слетает с катушек. - Я - НЕ - УБИЙЦА! Это ты убийца, ты - тупой, дебильный, наглый, самодовольный имперский пёс! Чтоб вы все сдохли тут, в своем вонючем Сиродиле! Скайрим для...
  
  Она оказалась на полу. Пол был холодным. Щека горела. Отстраненно, Джоанн поняла что Бульдожья Морда дал ей пощечину. Поражаясь своему хладнокровию, она мысленно дала зарок добавить и этот удар в список того, за что нужно будет отомстить имперцам. Всё это заняло у нее какие-то доли секунды, а дальше она почувствовала железные руки, вцепившиеся в ее плечи и поднимающие ее, увидела горящие неприкрытой злобой глаза Бульдожьей Морды. Имперец тряхнул ее так, что она громко клацнула зубами, чуть не откусив себе язык.
  - Вот как ты заговорила? - Бульдожья Морда буквально рычал ей в лицо. - Осмелела, маленькая тварь? - отпустив ее плечи, он зверски заломил ей руку. - А ну моли о прощении, нордское отродье!
  - Да пошел ты! - звонко выкрикнула Джоанн. В ответ имперец заломил ей руку еще сильнее и на что-то нажал. Джоанн почувствовала, как в ее узкой кисти смещаются мелкие косточки, причиняя ужасную боль. - А-а-а! Чтоб ты сдох!
  - Ты сдохнешь раньше, - зловеще пообещал Бульдожья Морда. Кисть девушки скрючило судорогой и она с криком упала на колени. Дознаватель нагнулся над ней, не выпуская ее руки из захвата. - Еще немного - и твоя рука останется такой навсегда. - злобно прошипел он на ухо Джоанн. - Так что - будешь молить о прощении? Будешь лизать мне сапоги?
  
  Джоанна была в шоке. Боль в кисти становилась все больше и больше, норовя захватить ее целиком. Горячая судорога искорежила ее пальцы и ползла ниже, к локтю и плечу. Отчаянно рванувшись, она добилась только новой вспышки боли - еще сильнее, еще острее! - и, сдавшись, покорно и обессиленно заскулила, покорившись чужой силе.
  
  Она почувствовала облегчение - дознаватель слегка отпустил ее руку. Эту боль уже можно было как-то терпеть, но жестокий захват сохранялся и она знала, что это означает. Бульдожья Морда, стоящий где-то сверху, пригнул ее голову к полу. Под нос ей сунулся сапог - обычный кожаный сапог, пыльный и изрядно поношенный. Она попыталась отдернуть голову, но боль в руке усилилась до почти невыносимого предела, а она была слишком измучена, чтобы сопротивляться. Чувствуя, как от унижения горит лицо, а в уголках глаз набухают слезы и скатываются по щекам, Джоанн могла только тихо радоваться, что свалявшиеся и превратившиеся в грязные сосульки ее когда-то красивые русые волосы хоть немного закрывают ее лицо, когда она, ненавидя и презирая себя за это, наклонилась и начала покорно лизать чужой сапог.
  
  ***
  
  Дальнейшее запомнилось ей плохо. Окружающий мир выглядел размытым сквозь слёзы - они всё текли и текли, никак не желая останавливаться. Девушка смутно помнила, что избавив ее от остатков одежды, имперцы ее не тронули - просто заставили положить руки на затылок и несколько раз медленно повернуться вокруг своей оси. Пару раз они ее останавливали - тогда Джоанн молча стояла на месте, как будто превратившись в куклу. Бульдожья Морда и Второй о чем-то говорили, но она не могла вспомнить, о чем именно. Даже тихий спор, который пару раз у них возник, не заинтересовал девушку - она пребывала в воздушно-легком состоянии, когда мысли в голове пустые и звонкие, и, кажется, легчайшего дуновения ветерка достаточно как для полета, так и для падения - чтобы разбиться вдребезги, на тонкие осколки. Очнулась она только в своей камере. На ней была чужая рубашка - явно мужская, полотняная. Джоанн долго с удивлением разглядывала ее, пытаясь понять - откуда она взялась? Так ничего и не вспомнив, она заснула. Ей снился допросный зал, снились двое имперских дознавателей, которые крутили стоящую перед ними заплаканную обнаженную девушку. Потом один из них - человек со странным, неподвижным лицом - снял с себя кожаную кирасу, бросил ее на пол, и после этого снял рубашку. Ту самую белую полотняную рубашку, которая была сейчас надета на ней.
  Джоанн прекрасно понимала, что это всего лишь сон, что только во сне имперский палач может снять с себя рубашку и отдать ее мятежнице, но странное чувство внутри нее говорило что-то своё - о том, что лицо у имперца было самым обычным, человеческим, что у него было красивое тело - мощная грудная клетка, сильные руки, плоский твердый живот, что когда он смотрел на девушку, в его взгляде не было ненависти. Джоанн не понимала, что всё это значит, но ей было тепло и уютно и она до самого утра куталась в подаренную ей рубашку, чувствуя вокруг себя чужой запах.
  
  ***
  
  - Ник, с тобой всё в порядке? - Кристиан после допроса выглядел явно обеспокоенным. - Ты так накинулся на эту девку, что мне показалось, ты хочешь завалить и отыметь ее прямо на месте. Или придушить, а потом отыметь.
  Николас был хмур и задумчив. На подколку друга он даже не отреагировал. Крис вздохнул и оставил его в покое.
  
  ***
  
  - Эффектно. - уронил Ремар Вел, просматривая запись допроса. - Продолжайте в том же духе и результат у вас будет уже очень скоро.
  - Да, сэр.
  
  ***
  
  Джоанн в эту ночь никто не беспокоил, поэтому она смогла выспаться как следует. И рано утром, когда дверь в ее камеру протяжно заскрипела, пропуская стражника со скудным завтраком, несмотря на всё еще болевшие синяки и ушибы, она уже чувствовала себя готовой. К чему? К очередному допросу? К новым унижениям? К пыткам? Она с удивлением осознала, что ее допрос по сути и не был-то никаким допросом. Она примерно представляла себе типичный допрос - злобные краснорожие легионеры, удары кулаком по столу - а потом и по зубам пленного, крики "Отвечай, сволочь, где скрываются мятежники!" и "Говори, каковы ближайшие планы Ульфрика?" Но с ней не было ничего подобного, и это было странно. Ее почти не били (ну, били, конечно, и издевались - скривившись, мысленно уточнила она. - но это было вовсе не зверское избиение до полусмерти, когда из допросной за руки выволакивают бесчувственное тело и отливают его холодной водой из ведра). Её почти ни о чем не спрашивали - требование назвать имя не в счет. Осмотрели ее тело, как будто она была племенной кобылой, но тут тоже была неувязка - в тех вещах, в которых её обвиняли, осмотр её тела никак не мог помочь. Тогда зачем они это делали? Джоанн задохнулась от внезапного подозрения. А вдруг им нужно что-то, связанное с ее телом, для каких-то своих целей? Нога, например, или рука? Или они ищут ту, которая могла бы выносить и родить ребенка, скажем, императору? Эта мысль так взволновала ее, что только через некоторое время Джоанн прекратила метаться по камере и смогла успокоиться. Она еще раз попыталась проанализировать происходящее, припомнила состояние Тита Мида и его вкусы - и мысленно отвергла вариант с будущей императорской наложницей. С другой стороны, подумала она, у императора наверняка есть сыновья и прочие родственники. Кто знает - не захочет ли кто-нибудь из них заполучить себе в постель симпатичную нордскую мятежницу, и к тому же некромантку? Несмотря на то, что разум утверждал, что это явный абсурд, подсознание Джоанн пребывало в тревоге - мало ли что могли придумать подлые имперцы, потратившие много усилий (а она искренне считала, что усилий они приложили немало) чтобы сломить ее? "Я не дамся" - мысленно пообещала она самой себе. - "И не сдамся. И когда-нибудь они заплатят за всё, что они сделали." Но ее отважные мысли не получили возможности реализовать себя. Время шло, никто не вызывал ее на допрос или куда-нибудь еще, и Джоанн, с отвращением съев немного мерзкой баланды (которая проходила в тюрьме под гордым названием "завтрак") и запив ее затхловатой водой из глиняной чашки, начала беспокоиться. Часы в камере отсутствовали, солнца из крошечного окошка тоже видно не было, поэтому время текло медленно. Некоторым разнообразием стала пробежавшая по полу довольно крупная крыса, что вынудило девушку мгновенно оказаться на лежанке и тихо взвизгнуть. Впрочем, крыса не обратила на это внимания и, казалось бы, инцидент на этом был исчерпан - но до самого вечера Джоанн нервно вздрагивала и опасливо косилась по сторонам, услышав любой шорох.
  
  Пришли за ней уже почти с наступлением темноты - так показалось Джоанн, которая провела весь день на нервах. Однако, когда стражники тащили ее по очередному коридору, она смогла улучить момент и заглянуть краем глаза в одно из окошек-бойниц - чтобы с удивлением убедиться, что на улице стоит ясный солнечный день. Удивившись, насколько странно и медленно течет время в ее камере, она мимоходом задумалась над этим вопросом, и только через некоторое время осознала, что стражники приволокли ее не во вчерашний зал, а совсем в другое место.
  
  Помещение оказалось довольно большим и хорошо освещенным - ярко горевшими факелами, вставленными в железные держатели на стенах. Почти всё свободное пространство было заставлено различными механизмами и конструкциями из дерева и металла. Большей части устройств Джоанн никогда прежде не видела, другие показались ей чем-то знакомыми. Она присмотрелась. Топчаны и скамейки (некоторые - странной формы); прислоненные к стене лестницы; устройства со шкивами для поднятия груза, чем-то напоминающие колодезные подъемники; металлические треножники; тиски и зажимы; жаровни; металлические и деревянные ящики, похожие на гробы, но с отверстиями; какие-то металлические предметы разных форм... Джоанн почувствовала, что в животе у нее образуется глыба льда, когда она начала осознавать увиденное. Камера пыток... Вот и всё... Потрясенная этим открытием, Джоанн даже не почувствовала, что стражники, притащившие ее в это место, уже вышли, отпустив ее и сняв с нее наручники. Дрожа, она затравленно огляделась. Кроме нее в помещении была только пара вчерашних имперцев да двое здоровенных мужиков в кожаных кузнечных фартуках - наверняка, палачи. Все они смотрели на нее и девушку затошнило от беспомощного ужаса. Изо всех сил сжимая бедра, чтобы не обмочиться, и чувствуя, как начинают подкашиваться ноги, она, дрожа всем телом, не смогла - не посмела - даже двинуться с места, - настолько ее сознание затопил леденящий ужас. Она заметила, как Бульдожья Морда, стоящий возле какого-то наверняка кошмарного устройства, поманил ее к себе. Девушку передернуло. Остервенело заставляя мышцы шеи двигаться, она покачала головой в знак отказа - уже не понимая, что ее движения похожи на рывки марионетки со сломанным управлением. Влево - вправо, влево - вправо... На лицах обоих палачей возникли одинаковые радостные ухмылки - они чувствовали, что добыча попалась и с нетерпением ждали возможности пытать её.
  
  Николас нахмурился. Похоже, глупой девке оказалось мало вчерашней трёпки. Эта явно была из числа тех, кто сперва наворотит дел, а потом будет глупо сопротивляться неизбежному - хотя и прекрасно знает, что закончит точно так же, как и все прочие до неё. Пусть и неосознанно, но девица стойко соблюдала ритуал "поломаться, прежде чем отдаться" и Николас не мог ее за это порицать - у каждого свои брачные обычаи, хотя на результат, разумеется, это никаким образом не влияет. Привыкший всех мерять по себе и своим коллегам, он и мысли не допускал, что Джоанна уже запугана до полуобморочного состояния и все ее конвульсивные движения - всего лишь обычный женский страх, который легко смыл наружную оболочку "революционерки", "освободительницы" и "героини Скайрима", ставив только перепуганную насмерть девушку.
  
  Бульдожья Морда нахмурился. Это не сулило ничего хорошего. Джоанн прекрасно помнила, как он быстро и жестоко заставил ее вчера подчиниться. Но если тогда он сделал это за полминуты, используя только силу своих рук, то что же он сделает с ней сегодня, в имперской камере пыток? Ей казалось, что гримаса имперского дознавателя стала еще страшнее, еще угрожающее. За этим - она знала, чувствовала это - скрывались бездны ужаса и жестокости - и против воли, трясясь всем телом, Джоанн сделала первый крохотный шажок вперед.
  - Ближе, - прорычал утративший терпение Бульдожья Морда.
  Джоанн сделала еще один маленький шаг. Она никогда раньше не молилась - зачем нужны глупые молитвы каким-то далеким аэдра, да и кому? Могущественной магичке-некромантке, у которой есть её магия? Ха! Но теперь она их вспомнила - причем даже те, давно и прочно забытые, которые читала ей мама, когда Джоанн была еще совсем ребенком. Дрожа всем телом, затравленно озираясь и слыша стук собственных зубов, она почти бессознательно начала повторять старые слова:
  - Благословенно будь имя Стендарра, бога Милосердия... Мудростью своей и благостью наделяет он и объединяет нас. Призывает он нас в свете дня для укрепления тел наших и молиться в ночи для укрепления душ наших. Да сжалится он над нами и дарует нам свою милость... Святым светом истины изгонит силы тьмы он и свершит правосудие над скверной...
  Джоанн осеклась. По знаку Бульдожьей Морды двое палачей вышли вперед и крепко взяли ее за локти. Джоанн сразу поняла что это значит. Она не дергалась в мужской хватке, прекрасно понимая, что это бессмысленно - просто шла вместе с ними, смаргивая непрошенные слёзы и механически перебирая ногами: левой - правой, левой - правой... Всего несколько шагов - и вот она перед дознавателем. Девушка опустила голову, не находя в себе мужества посмотреть ни в лицо Бульдожьей Морды, ни на окружающие его предметы. Сколько раз она слышала истории о доблестных героях, перед смертью плюющих в лицо палачам, сколько раз представляла себя на их месте - и вот она на их месте, а тело не слушается, будто в одно мгновение стало ватным, в животе чёрная дыра, источающая холод и нет сил даже не на крик - на комариный писк. И голову не поднять.
  
  Бульдожья Морда пришел ей на помощь. Взяв ее за подбородок, он поднял её некрасиво сморщившееся лицо и посмотрел в заплаканные глаза. Страх, и покорность, и безнадежность, и ожидание боли - даже его царапнуло то, что он увидел в глазах бывшей мятежницы. Но дознаватель был сильным человеком. Миг слабости - но опыт и выучка тут же взяли своё.
  - Джоанна Ульфриксдоттир, ты обвиняешься в преступлениях против Империи и ее народа - а именно в занятиях некромантией, убийствах, покушениях на убийство, государственной измене, мятеже и ереси. Признаешь ли ты себя виновной в перечисленных мною злодеяниях?
  "Нет!" - хотела закричать Джоанн. - "Не признаю, нет, нет, нет! Вы не можете судить меня, не вы - после всего что вы сделали со мной и с другими гражданами Скайрима!" Но из ее горла раздался лишь тихий хрип. Она попыталась еше раз прочистить горло, чтобы ответить - и с ужасом осознала, что не может этого сделать. Горло перехватило спазмом. Джоанн поняла, что вокруг стоит такая тишина, что слышно только ее сбивчивое дыхание и тихий, почти неслышный звук, с которым ее слезы капают на каменный пол и разбиваются о ровные плиты. И в этой оглушительной, полной, всеобъемлющей тишине ясно и четко прозвучал голос имперского дознавателя:
  - На дыбу.
  
  Джоанн не сопротивлялась, когда палачи быстро и сноровисто освободили ее от одежды и подвели к тому самому устройству, похожему на прислоненную к стене лестницу. Она почувствовала голой спиной гладкие деревянные поперечины, удивляясь их теплоте, в то время, когда палачи привязывали ее к устройству широкими толстыми ремнями из мягкой кожи. Ей даже не стали задирать руки, чтобы привязать их к вороту наверху - просто связали "солдатиком". Ремни легли на лоб девушки, охватили ее шею, туловище и руки, затем бедра, колени и щиколотки, фиксируя их на дыбе; из-за этого Джоанн больше не могла не то что двинуться - даже пошевелиться. Зафиксированная голова девушки была направлена строго вверх, и всё, что она видела сквозь слёзы - закопченный факелами потолок. Она больше не молилась - истекали последние мгновения ее жизни без боли и она просто терпеливо ждала неизбежного. Она услышала голос Бульдожьей Морды, прозвучавший сбоку. Странно, но Джоанн показалось, что его голос звучал как-то иначе. Мягче.
  - Джоанна, - произнес Бульдожья Морда. - Ты понимаешь, что сейчас тебе будет очень больно?
  Джоанн промолчала. Она не могла даже кивнуть, а ремень, сдавивший горло, не давал возможности ответить, будь даже у нее такое желание. Она могла только лежать, смотреть в потолок и слушать, изо всех сил сцепив зубы.
  
  - Ну что ж... - пожал плечами невидимый для Джоанны Бульдожья Морда, так и не дождавшийся ответа. Отвернувшись от девушки, он кивнул своему напарнику. - Левое плечо.
  Джоанна услышала легкий стук, почувствовала жар раскаленного металла возле себя. Внезапно запаниковав, она рванулась всем телом, изо всех сил - но толстые ремни держали мёртво. Жар приближался, становился нестерпимым, плечо вспыхнуло огнем - и вдруг ей в уши ударил тонкий, отчаянный, совершенно нечеловеческий крик. Джоанн почувствовала запах горящей плоти, перед ее глазами расцвели белые круги, и уже соскальзывая в беспамятство, девушка внезапно поняла - это кричала она сама.
  
  ***
  
  Джоанн очнулась у себя в камере. Плечо жутко болело, прямо-таки пекло огнем. Неосторожно повернувшись и не сумев сдержать сдавленный крик, девушка со стоном смогла немного приподняться. Просунув руку под рубашку (надо же - палачи одели ее, пока она была без сознания) и осторожно коснувшись кончиками пальцев пострадавшего плеча, она с удивлением почувствовала, что ожог замотан бинтами. Повязка закрывала всю обожженную поверхность кожи, но снимать ее, чтобы оценить состояние Джоанн не стала - побоялась. Осторожно откинувшись обратно на лежанку, она с еще большим удивлением поняла, что солома, на которой она лежала в прошлый раз, куда-то исчезла. Теперь топчан был застелен чем-то, похожим на толстую, хотя и достаточно мягкую ткань. Проведя рукой по поверхности ткани (напоминает плащ), и содрогнувшись от мысли о том, что бы колючие соломинки могли сделать с ее ожогом, Джоанн тихонько присвистнула. Откуда такие удобства? Выходит, она нужна? Воображение уже начало было рисовать ей картины плодотворного сотрудничества...
  Дверь в камеру открылась со скрипом. Раздались тяжелые, хотя и на удивление тихие шаги. Остановились возле лежанки.
  - Здравствуй, Джоанна. Как ты?
  Не веря своим ушам, девушка медленно повернула голову. Бульдожья Морда, одетый в привычный кожаный доспех, возвышался над ней как статуя.
  
  Первым ее желанием было закричать. Закричать, забиться в угол, укрыться с головой и спрятаться - спрятаться так глубоко и надежно, чтобы даже этот человек не смог ее достать. Но она понимала всю неосуществимость своих желаний, поэтому осталась на месте. Только отвернулась, опустила голову и почувствовала, как губы задрожали.
  Но Бульдожья Морда, будь он трижды проклят, не собирался на нее нападать. Постояв рядом и не дождавшись ответа, он аккуратно придвинул из дальнего угла хлипкий табурет и поставил на него какую-то плошку.
  - Я принес тебе поесть, - заявил он как ни в чем не бывало. - Вот. Поешь.
  В девушке поднялась волна черного гнева. После того, как он... и его подручные... после того, что они с ней сделали, он взял и просто зашел к ней? Еды принес, ублюдок? Еще и на взаимность, небось, расcчитывает? Давя стон, Джоанн повернулась, приподнимаясь на лежанке, и изо всех оставшихся сил ударила табурет рукой. Табурет отлетел в сторону, плошка свалилась на пол, расколовшись и залив все вокруг своим содержимым. Сцепив зубы, чтобы не застонать от резкого движения, Джоанн с вызовом посмотрела на дознавателя, одновременно лихорадочно прокручивая в уме его возможные реакции на такой неприкрытый бунт.
  К ее удивлению, Бульдожья Морда снова не обиделся. Джоанн даже задумалась - умеет ли этот человек вообще обижаться?
  - Зря, - тихо произнес имперец. - Это была обычная еда, моя собственная порция, кстати. Поверь, я хорошо знаю, какой дрянью кормят в тюрьмах всего Тамриэля. Ладно, не буду надоедать тебе своим присутствием. И постарайся выспаться - завтра у тебя будет трудный день.
  Повернувшись, дознаватель спокойно вышел из камеры. Лязгнул замок. Джоанн, снова откинувшись на топчан, лежала и невольно думала о том, что скрывается за его словами. Ничего хорошего, это ясно. С этой мыслью через некоторое время она и заснула, сумев, наконец, найти подходящее положение, чтобы обезопасить обожженное плечо.
  
  ***
  
  Когда утром ее подняли стражники - традиционно, ударом копейного древка в бок, Джоанн не смогла сдержать крик. Она скверно выспалась, всю ночь ее мучил голод, и она начинала склоняться к мысли, что совершила опрометчивый поступок, разбив миску с едой. Хотя кто знает, что Бульдожья Морда мог туда намешать? Вися в грубой хватке стражников и шипя от боли в потревоженном плече, Джоанна вдруг отчетливо поняла, куда ее тащат.
  Туда же, куда и вчера.
  
  ***
  
  В камере пыток ее уже ни о чем не спрашивали. Палачи, быстро вытряхнув девушку из одежды, сноровисто прикрутили ее ремнями к вчерашней дыбе. Джоанн молчала - говорить было не о чем. Всё ее мужество испарилось. Сдавленно рыдая, она молча сглатывала слёзы, глядя в закопченный потолок. Из-за слёз, девушка почти ничего не видела, но голос Бульдожьей Морды слышала ясно.
  - Джоанна, - мягко сказал дознаватель. - Ты ничего не хочешь мне сказать?
  Джоанн хотела. Видят боги, она хотела, но проклятый ремень на горле душил все её попытки заговорить. Поэтому она просто молчала. И в тишине она услышала приговор.
  - Правое плечо.
  
  Когда раскаленное железо коснулось ее тела, Джоанн завыла.
  
  ***
  
  Очнулась она в камере. Адски болели плечи. Попытавшись двинуть руками, Джоанн не смогла подавить крик - боль была настолько жгучей, что она заплакала. Она безболезненно могла пошевелить разве что пальцами - а это значит, что она была совершенно беспомощной.
  Скрипнула дверь. Человек приблизился - плохо видимый силуэт в полутьме.
  - Здравствуй, Джоанна, - раздался знакомый голос. - Как ты себя чувствуешь?
  Джоанн засмеялась. Она хихикала, хохотала, ржала, буквально корчилась от смеха - настолько тупым, идиотским, кретинским, абсурдным был заданный ей вопрос. Как она себя чувствует? Ахахаха, отлично! Просто отлично!
  Бульдожья Морда спокойно подождал, пока утихнет ее истерический смех. Подошел поближе, огляделся, ногой подтянул к себе тот самый злосчастный табурет и взгромоздился на него. Помолчал, ожидая, пока девушка успокоится.
  - Я принес тебе еду, - сообщил он буднично. - Да, та же самая похлёбка, что и вчера. И нет, я ничего в нее не намешал. - он вздохнул. - Будешь?
  Джоанн снова непроизвольно прыснула. Нет, ну какой смешной идиот.
  - У меня руки болят. - сказала она, отсмеявшись. - Плечи болят жутко. Я руками не могу пошевелить. Не буду я есть твою похлёбку, гражданин начальник. Забирай.
  Бульдожья Морда пошевелился на табурете. Поглядел на нее. Темно-серые глаза имперца были почти не видны в полумраке камеры.
  - Я знаю, Джоанна. Поэтому я взял все необходимое и могу покормить тебя - если ты не против.
  Джоанн вытаращилась на него, хоть и была в положении лежа. Покормить ее? С ложечки? Он что, больной? Извращенец? Но дознаватель не проявлял никаких внешних признаков извращенца - не пыхтел плотоядно, не пускал слюни, глядя на джоаннины ноги, не пытался ее лапать - хотя и мог, Джоанн сама признала, что она сейчас беззащитна. Нет, просто сидит и ждет ответа. Странный какой-то.
  - ... Э-э, хм, - выдавила из себя девушка после того, как вся странность ситуации уложилась у нее в голове. - Ну, я... не то, чтобы...
  Ее отважную речь (ни крошки хлеба из рук врага) прервал характерный для голодного живота звук. Урчание, если быть точным. Джоанн покраснела.
  - Я понял. - Бульдожья Морда встал с табурета. - У меня с собой есть подушка. Сейчас я подниму тебя и прислоню спиной к стене, чтобы ты могла поесть. Пожалуйста, не шевели руками.
  Джоанн замерла. Она почувствовала, как Бульдожья Морда поставил какой-то предмет возле стены - а затем крепкие мужские руки ухватили ее за бока (девушка непроизвольно хихикнула от щекотки) и быстро но аккуратно перевели ее тело в сидячее положение. Джоанн только глазами моргнула, когда у нее под спиной оказалась подушка, а перед лицом - миска с похлебкой, от которой поднимался парок. Джоанн непроизвольно принюхалась - похлебка была с мясом и овощами. Желудок девушки отреагировал на запах, заурчав еще громче, но дознаватель и глазом не моргнул. Наоборот, достал ложку из миски и осторожно попробовал. Кивнул.
  - В самый раз, - удовлетворенно сообщил Бульдожья Морда. - Открывай рот.
  Джоанн чувствовала, что участвует в театре абсурда. Одна ее половина понимала, что это наверняка вывихи больного сознания, к которым приложил руку явно за что-то на нее гневающийся Шеогорат. Другая половина послушно открывала рот, глотала похлёбку - ложку за ложкой, которыми аккуратно кормил ее дознаватель, и чувствовала себя странно комфортно, хотя и стеснялась. Ладно, решили обе Джоанны, найдя компромисс - это явно вывих больного сознания или в крайнем случае сон - но во сне же может происходить всё, что угодно, верно? Поэтому она будет хорошей девочкой, будет глотать похлёбку ложку за ложкой - и посмотрит, как дальше будут развиваться события. Она и сама не заметила, что понемногу от теплой сытной пищи ее действительно начало клонить в сон.
  
  Но Бульдожья Морда заметил это. Уговорами скормив ей несколько последних ложек, он, отставив миску, осторожно вытер ей рот лоскутом чистой ткани - а затем всё так же осторожно уложил Джоанн обратно на лежанку, в качестве последнего штриха сунув ей под голову ту самую подушку. Взял миску с ложкой, встал с табурета.
  - Постойте... - сквозь дрёму, голос Джоанн звучал не очень внятно. - Скажите... Как вас зовут... и зачем вы всё это делаете?
  Дознаватель медленно повернулся к ней. Помолчал немного. И начал - четко, ясно, явно кого-то цитируя:
  
  - Показания наши разнятся, но в этом сойдутся дружно:
  из щербатых инкубаторов мы прибывали в столицу
  не для службы императору, а для Императорской Службы.
  Тем, кто не видел разницы, не светило к нам прислониться.
  
  Теперь другая династия. Продолжительными ночами
  можно долго перебирать всё-чем-здесь-когда-то-владели.
  Из любого десятка нас было девятеро последними сволочами,
  и это разительно сказалось на деле.
  
  Теперь другая династия. У меня с ней нет разговора.
  Надцать лет под девизом "рачение и достаток".
  Иногда на рыночной площади между беглым и вором
  перепиливают пополам кого-то из тех десяток.
  
  Я не знаю сам, кем я-то был в том раскладе.
  Одним из девятерни? Десятым в сухом остатке?
  Но когда уж точных девяточников палач разносит по кадям,
  я поздравлю себя с текущим успехом его зубчатки.
  
  А случись, меня подцепит та же лопата
  за не то, не так, не туда и прочий подрыв престижа -
  сожаление, оправданное, если все же я был десятым,
  чуть смягчится шансом на то, что мой номер ниже.
  
  Бульдожья Морда помолчал немного. Хмыкнул, поворачиваясь к двери.
  - Но это, конечно, неправда. Меня зовут Николас, маленькая любопытная мятежница. А теперь постарайся заснуть - завтра у тебя будет трудный день.
  И вышел за дверь - только замок лязгнул.
  
  ***
  
  Утром Джоанн впервые за последние дни проснулась с улыбкой. Она все еще помнила тень этой улыбки, когда двое стражников за шиворот стащили ее с лежанки и потащили по коридору. Но окончательно ее улыбка угасла, когда она снова оказалась на дыбе и услышала холодный голос Бульдожьей Морды - того самого Николаса, что вчера кормил ее с ложечки и читал ей стихи.
  - Левое бедро, - спокойно сказал дознаватель. Джоанн заплакала. Непроизвольно. Она точно не собиралась этого делать - просто так получилось.
  
  ***
  
  Бедро ей прижигали трижды или четырежды. Она не помнила. Каждый раз основательно, медленно погружая раскаленное клеймо в шипящую, сгорающую плоть. Каждый раз выдергивая ее из обморока нюхательной солью, ведрами ледяной воды на голову и пощечинами. Девушка рыдала, пока были слёзы. Кричала, пока не сорвала голос. Обмочилась, пока было чем. Когда ее в очередной раз вырвали из обморока, она пыталась умолять. С сорванным голосом это было безнадежно, но она пыталась. Очень пыталась. Понимала ли она, что просто беззвучно шевелит губами? Скорее всего, нет. В любом случае, дознавателей это не останавливало.
  
  ***
  
  Она очнулась в камере, на знакомом топчане. Всё тело болело так, как будто её избивали палками. Всё, кроме ног. Она не чувствовала своих ног. Ей... ей отрезали ноги?! Эта мысль, внезапно пришедшая ей в голову, была настолько ужасна, что Джоанн содрогнулась. Ее тело было укрыто простыней, поэтому она не видела, что случилось с ее ногами. На последнем адреналине, преодолевая мучительную боль, девушка со стонами, криками, неудачными болезненными попытками, пыталась привести в действие свои руки. Безнадежно. Она видела их, ее руки лежали сверху, на укрывающей ее простыне, но они не двигались. Рыча и скуля от боли и бессилия, Джоанн ухитрилась цапнуть себя зубами за плечо - боль накатила такая, что она почувствовала, как непроизвольно опорожняется ее мочевой пузырь. Закричав, она бессильно уронила голову на подушку, но тут же снова, как умирающая собака, схватила зубами край простыни и остервенело, крутя головой и раскачиваясь всем телом, попыталась сбросить проклятый кусок ткани на пол.
  
  За дверью вспыхнули факелы, лязгнул замок. В камеру вбежали люди. Она не обратила на них внимания. Ноги! Где ее ноги? Джоанн уже не понимала, что бредит наяву, грызя край простыни. Копейное древко ударило ее в бок. Она изогнулась, придушенно взвыла. Еще раз мотнула головой - ткань начала поддаваться. За дверью раздался топот и в камеру влетел полуодетый дознаватель. Джоанн не помнила, как его звали.
  - Вон! - заорал стражникам Николас (а это был именно он). - Все вон! Сейчас же!
  Без промедления он кинулся к девушке, которая продолжала жевать полотняную ткань. Краем глаза заметив, что по ткани уже начали распозаться кровавые пятна, он левой рукой схватил Джоанну за скулу, а правой - закатил ей звонкую пощечину. Глаза девушки расширились и она от шока непроизвольно выпустила ткань из зубов. Николас тут же схватил ее голову обеими руками - поворачивая ее белое, покрытое испариной лицо к себе и смотря ей прямо в глаза.
  - Смотри на меня! - громко зашептал он, встряхивая девушку и периодически отпуская ей легкие пощечины. - Смотри мне в глаза, Джоанна! Смотри на меня, слышишь? Смотри на меня и дыши: вдох - выдох, - он сам шумно задышал, показывая как надо. - Слушай мой голос и дыши: вдох - выдох, вдох - выдох. Дыши, чёрт бы тебя побрал! Ну же, дыши со мной! Вдох - выдох, вдох...
  Через некоторое время это подействовало. Лишенная возможности сосредоточиться, инстинктивно повинующаяся более сильному, девушка задышала. Шумное, клокочущее дыхание постепенно начало выравниваться, лицо чуть порозовело, немного сузились зрачки. Николас перестал бить девушку по щекам - теперь он аккуратно поглаживал ее щеки и виски, осторожно массируя их и не разрывая зрительного контакта.
  - Воды! - негромко попросил он стражников, всё ещё с пыхтением и лязгом топтавшихся в коридоре. Те зашевелились, но тут же притихли. Мягкие шаги послышались в самой камере.
  - Вот вода и теплый бульон, - две кружки с осторожным стуком опустились на хлипкий табурет. - Осторожно, не сбей их. Я буду в коридоре на случай чего.
  - Спасибо, Крис. - Николас осторожно опустил голову Джоанны на подушку, не отрывая рук от ее висков. Он так и продолжал смотреть ей в глаза, демонстративно дыша - но уже спокойно. Девушка дышала вслед за ним и вместе с ним. - Что бы я без тебя делал?
  Тихий смех был ему ответом. Кристиан ушел, прикрыв за собой дверь в камеру. Николас осторожно отпустил голову Джоанны и убрал волосы с ее лица.
  - У тебя истерика - мягко сказал он, возвращая руки на виски девушки и продолжая их легко поглаживать. От его слов на Джоанн накатил новый приступ паники.
  - Мои ноги! Что вы с ними сделали?! - просипела она.
  Николас не отпустил ее виски даже когда девушка вновь задергалась. По-прежнему глядя ей в глаза и продолжая осторожные движения, он заговорил - медленно и размеренно, нарочито мягким голосом.
  - С твоими ногами всё в порядке. Они при тебе. Хочешь их увидеть? - дождавшись, когда Джоанна замрет и перестанет дергаться, он осторожно отпустил ее и аккуратно, чтобы не потревожить обожженные плечи девушки, стащил с нее покрывало. Джоанна изогнула шею, стараясь разглядеть свое тело, и при виде двух целых ног испустила облегченный вздох.
  - Но я не могу ими пошевелить, - слабо пожаловалась она. Когда заряд истерической энергии спал, она почувствовала страшную слабость. Всё тело болело и она без сил откинулась на топчан. Дознаватель остался рядом.
  - Хочешь пить? - мягко спросил он. - Не говори, у тебя сорвано горло. Просто кивни.
  Джоанн кивнула и он осторожно приподнял ее голову, второй рукой поднося к губам девушки деревянную кружку с водой. От первого глотка у Джоанны захватило дух - такой обжигающе-холодной показалась вода ее горлу. Дознаватель досадливо сжал губы, услышав это сдавленное кваканье, и осторожно опустил голову девушки на подушку.
  - Прости, - сказал он. - Я, идиот, не подумал... Сейчас попробуем немного бульона. - он осторожно пригубил бульон из второй кружки и кивнул. - Ну-ка...
  
  С бульоном дело пошло лучше. Джоанн пила осторожно, мелкими глотками - но выпила всё содержимое кружки, и после этого почувствовала себя немного лучше. Да, боль во всем теле сохранилась, но она по крайней мере согрелась и ее горло больше не горело, как будто его драли изнутри металлической щеткой. Она лежала на своем топчане, вымокшая от пота, и чувствовала себя бедной и несчастной. Она уже более-менее пришла в себя и теперь, глядя в потолок, она боялась перевести взгляд на дознавателя, потому что истерика прошла и она вспомнила. Всё - все издевательства и пытки, которым ее подвергал именно тот человек, что сидел сейчас возле ее постели. Девушка почувствовала, как ее нижняя губа непроизвольно начинает дрожать, а в уголках глаз собираются первые слезинки. Дознаватель пошевелился. Поглядел на нее.
  - Ты вся мокрая, - сказал он со странной интонацией в голосе. Джоанн так и не поняла - это была забота? Или неуверенность? Может, он и сам этого не знал? - Тебе нельзя сейчас купаться. Но я могу обтереть тебя губкой с теплой водой. А после этого вытереть. Ты как?
  - Не надо, - тихо произнесла она.
  Глаза дознавателя сузились. Джоанн торопливо отвела взгляд.
  - Не надо, - так же тихо повторила она. - Зачем всё это? Завтра вы снова отведете меня... туда... И опять... - девушка не договорила. Так долго сдерживаемые слезы полились потоком и она молча глотала их, крепко зажмурив глаза и кусая губы, чтобы не видеть, не слышать и в идеале вообще умереть. За что, Талос? За что ей всё это?
  Дознаватель молчал. Он продолжал сидеть рядом с ней - она слышала его дыхание - но молчал. Он не пытался ее ни утешать, ни угрожать - просто сидел и всё. И дышал - тихо, почти неслышно. Наконец, дождавшись, когда ее слезы иссякнут и судорожные вдохи понемногу прекратятся, он пошевелился и заговорил - тоже тихо, еле слышно.
  - Джоанна, - произнес дознаватель Пенитус Окулатус. - Ты думаешь, мне доставляет удовольствие делать то, что я делаю? Думаешь, в том, чтобы слушать как ты кричишь на дыбе, есть что-то приятное для меня? Но это моя работа. Ты преступница, некромантка и убийца. Скажи на милость, что бы ТЫ делала на моем месте?
  Девушка не ответила. Смутная надежда, забрезжившая после первых слов Николаса, исчезла как не бывало. И Джоанн знала ответ - с ужасом она поняла, что делала бы то же самое. Значит, она зря обвиняла своих палачей? Значит, в душе она точно такая же, как и они? Нет, нет, нет! Девушка отчаянно закрутила головой, пытаясь отрицать, забыть, выбросить из головы очевидное.
  - Нет! Нет! - она уже не осознавала, что бьется головой о топчан. - Нет! Никогда!
  - Тихо, тихо! - Николас снова обхватил ее лицо своими ладонями, удерживая ее на месте. - Джоанна, успокойся! Ты слышишь меня? Тихо, ну же, девочка!
  Девочка? Джоанн затихла, когда это слово потихоньку пробралось в ее лихорадочно пылающий мозг. Ее никто так не называл до этого... кроме отца. Но Ульфрик относился к ней как к дочери, а этот... Джоанн краем глаза покосилась на дознавателя. Лицо Николаса, как всегда почти бесстрастное, выражало легкую тревогу, но вот чем эта тревога вызвана - беспокойством за нее или какими-то другими, более рациональными соображениями? Джоанн не знала этого наверняка, да и не хотела знать. Она просто радовалась. Радовалась прикосновениям мужских рук, в которых не было раскаленного железа, радовалась мгновению (всего лишь мгновению!) искренней заботы о ней, радовалась тому, что сейчас, сию минуту ее не поволокут в пыточную. Ей было хорошо. Так хорошо, что она широко улыбнулась. Ее яркая, побеждающая улыбка растягивалась всё шире, заслоняя собой темную камеру, ее палачей, Имперский Город, весь Тамриэль - и вместе с этой улыбкой Джоанн, дочь Ульфрика Буревестника, некромантка и убийца, погрузилась во тьму. Последнее, о чем она успела подумать, было "интересно, как выглядит царство Шеогората?"
  
  ***
  
  Она лежала на мягкой фиолетовой траве в тени большого гриба. Небо над головой переливалось тысячей безумных оттенков. Неподалеку слышалось поскрипывание - это бродили вокруг полянки дружелюбные зеленые и розовые гнарлы, похожие на собак, кошек и живые деревья. Джоанн вдохнула полной грудью свежий воздух с нотками янтаря и руды безумия, рассмеялась пролетевшим мимо искоркам - и тут на нее рухнуло небо, превратив ее в маленькую-маленькую лягушку, меньше баливога, меньше краба и даже меньше удара по...
  
  ***
  
  Удар по голове обрушился на нее подобно молоту. "Вставай!" - ревели норды вокруг. - "Вставай и дерись, девчонка!" Джоанн помотала головой, инстинктивно увернувшись от очередного зубодробительного удара, и резко подняла кулаки в защитную позицию. Напрягая плечи и улучив момент, она глянула на своего противника - им оказался крупный черный дракон с сытой, самодовольной рожей генерала Туллия, у которого отчего-то были остроконечные эльфийские уши. Пока Джоанн таращилась на это невиданное диво, дракон-Туллий повернулся к зрителям, шутовски раскланялся, а потом внезапно, не проявив своей подлой сущности ни малейшим намеком, ударом хвоста ловко стеганул девушку так, что она полетела кувырком. Зрители с хохотом расступались на ее пути и катящаяся Джоанн с ужасом увидела, куда именно она сейчас свалится - это была...
  
  ***
  
  Крипта часовни, в которой стоял гроб, накрытый простой белой тканью, была неярко освещена огоньками свечей. Возле украшенного цветами гроба, на каменной лавке сидел единственный человек - мужчина в черном. Не сводя взгляда с гроба, мужчина, казалось, о чем-то размышлял. Невидимая из-за скрывавшего ее полумрака, восьминогая Джоанн могла наблюдать сверху за его действиями. Вот он встал, подошел вплотную, осторожно отвернув ткань, закрывающую лицо покойницы. Заинтересовавшаяся паучишка-Джоанн тут же выпустила тонкую нить, чтобы подобраться поближе - хорошо развитым у пауков инстинктом любопытства она чувствовала, что происходит что-то интересное. Скользнув вниз и свесившись над мужским плечом, паучок увидела в гробу грубо вырезанную из дерева куклу с лицом...
  
  ***
  
  Лицо Шеогората - такое, каким его изображали в "Книге даэдра" - надвигалось на нее. Оно не было ни злым, ни добрым ни безумным - просто огромное каменное лицо с открытым ртом, из которого лилось разноцветное сияние, и в котором влажно поблескивали огромные каменные зубы. Эта жуткая пасть надвигалась на нее, грозя проглотить целиком, и Джоанн сцепила зубы, чтобы не завопить от неизбывного ужаса. Оскаленный рот поглотил ее и превратившаяся в маленький комочек Джоанн успела еще услышать свой последний...
  
  ***
  
  Она услышала голос. Она почувствовала резкий запах озона - и затопившую ее измученное тело новую боль. Из последних сил она распахнула глаза, увидела, как по ее телу бегают сине-голубые остаточные электрические разряды заклинания "Искра" - и снова потеряла сознание.
  
  ***
  
  На этот раз она возвращалась из беспамятства долго и трудно. Тело, казалось, превратилось в хорошо приготовленную отбивную с кровью, веки были налиты свинцом. Почти ничего не помня из своих кошмаров, Джоанн инстинктивно сохранила из них главное - чувство ужаса перед несбывшимся безумием. Неподвижно лежа в темноте на своем топчане, она тихо и осторожно дышала, стараясь не растревожить всё, что у нее болело (а болело почти всё) и мимоходом прислушивалась к происходящему вокруг. Даже в тюрьме звуков было много. Медленно капала с потолка вода. Тихо шуршали в углах мыши и крысы. Из коридора слышны были тяжелые шаги стражников и позвякивание их доспехов. Кто-то из узников тихо молился, кто-то - громко храпел. Неподалёку негромко переговаривались двое. Джоанн инстинктивно напрягла слух.
  
  - Иногда мне становится страшно, Крис.
  - Тебе? Почему?
  - Потому что я начинаю видеть в них людей.
  - В "них"? Ты про подследственных?
  - Да.
  - Ну так они и есть люди. - Джоанн не может этого видеть, но чувствует, как второй собеседник пожимает плечами.
  - С которыми мы делаем ужасные вещи.
  - Они преступники, Ник. - судя по усталому голосу, этот разговор происходит уже не в первый раз.
  - Преступники. - вздыхает первый собеседник. - Кто бы спорил... Но дело ведь не в этом, Крис, или как минимум, не только в этом. "Нет невиновных, есть лишь разные степени вины". Вот что ты видишь, когда смотришь, к примеру, на нашу нынешнюю заключенную?
  - Бабу. - хмыкает второй. - Дуру. Непроходимую.
  Судя по молчанию, первый улыбается.
  - А ты говоришь, что не понимаешь меня. Да, Крис. Когда я смотрю на нее, я вижу не просто нерожавшую дурочку-блондинку, с тонкими губами, острыми грудками, узкими бедрами и богатым внутренним миром. Я вижу в ней музыкальный инструмент, Крис. Я вижу в ней богатство возможностей. В зависимости от того, что я выберу, за какую струну потяну - она отзовётся и будет звучать так, как я этого хочу. Так, как она должна звучать или так, как она звучать не должна. Тебе она кажется обычной нордской девицей - а я вижу в ней и маленькую девочку, едва научившуюся ходить, и взрослую женщину, и беззубую умирающую старуху: и все эти люди - она, и она - и есть все эти люди, и ещё множество других. Выйдет она отсюда; умрет под пытками; будет навечно заточена здесь и станет игрушкой стражников; пойдет на опыты в Коллегию шепчущих; наложит на себя руки или будет помилована лично императором - все эти возможности раскрываются передо мной как цветок. Хочешь - оторви лепесток. Хочешь - притяни его к себе, понюхай и отпусти. Хочешь - сорви и брось под ноги. Всё это - будущее. И власть его изменить. Лёгкое нажатие здесь, небольшое послабление там - и вещь переходит в свою противоположность. Ты знаешь - я смотрю на неё и почти не вижу ее лица, Крис. Душу, мысли, желания - бедная девочка думает, что они у нее уникальны - вижу. Впрочем, они все так думают. А лицо... Да разве имеет хоть какое-то значение, какие у нее лицо и тело? Разве что с утилитарной точки зрения - за что удобнее взяться клещами при допросе.
  Молчание.
  - Ник, - осторожно говорит второй. - Мне кажется, ты переработался. Закроешь это дело - и возьми отпуск, махни в Бруму, напейся там как следует, пройдись по борделям. Ничто так не прочищает мозги, как драка в кабаке "Кружка и ложка".
  Тихий смех.
  - Обязательно. Можешь доложить о нашем разговоре. Я же знаю, по инструкции ты обязан это сделать.
  - Ник!
  - Да ладно, я шучу. Шеф и так про всё это знает. Ты думаешь, чего меня вечно на допросы ставят? - вот именно поэтому. Кстати, нас тут кое-кто подслушивает.
  Легкий скрип. Приглушенные шаги. Спокойное дыхание. И вопрос:
  - Доброе утро, Джоанна. Хорошо, что ты проснулась. Как ты себя чувствуешь?
  Она закричала. Запищала раненым зайцем. Заплакала. Сделала под себя. Затряслась всем телом. Настолько большой ужас вызывал у нее этот человек.
  
  ***
  
  Он не отпускал ее весь день. Несмотря на состояние девушки, несмотря на то, что она начинала кричать, только увидев его, он всё время находился рядом с ней. Обмывал ее тело губкой. Держал на руках, пока ей перестилали топчан. Поил ее из чашки бульоном. Поправлял подушку у нее под головой. Просто сидел возле нее, пока она тряслась от ужаса под легкой простыней, неспособная сказать хоть слово. Только намного позже Джоанн узнала, как правильно называется то, чем он занимался в этот день, когда, несмотря на животный страх, она была вынуждена терпеть его возле себя и принимать помощь из его рук. Одно короткое слово на двемерском - "импринтинг". Запечатление, если перевести на всеобщий.
  На следующее утро ее снова отнесли в камеру пыток.
  
  ***
  
  Увидев знакомые очертания дыбы, она окаменела. Она не могла дышать, не могла говорить. Слёзы ручьем текли по ее некрасиво кривящемуся лицу, когда ее привязывали к устройству. Оцепенело глядя в никуда, она даже не поняла, что на этот раз ее голову оставили свободной, а ремень, обычно перетягивающий ей горло, даже не завязали.
  - Джоанна, - неслышно подошел сбоку Николас и замолчал, как будто подбирал слова. - Скажи, почему ты ни разу не спросила, что тебе нужно сделать, чтобы избежать наказания?
  Джоанн сквозь слезы посмотрела на него с таким изумлением, что даже дознавателю стало не по себе.
  - Я-а... - ее голубые глаза распахнулись еще шире, хотя слезы все еще продолжали течь. - Я не знаю... А можно?
  Николас сцепил зубы. В вопросе сломавшейся девчонки прозвучала такая детская мольба, что он на миг проклял свою работу. Свою прекрасную, замечательную, высокооплачиваемую, очень важную работу, которая позволяла ему посещать новые города, общаться с интересными людьми и вообще чувствовать свою значимость. И вот теперь это зарёванное голубоглазое чудо, совсем не похожее на прежнюю гордую некромантку-мятежницу, спрашивает у него, можно ли отменить пытки. Он про себя вздохнул. Да, можно.
  - Джоанна, - как можно более мягко сказал он. - Для того, чтобы избежать наказания, тебе надо признать свои преступления и покаяться. Покаяться искренне, иначе ничего не выйдет. Ты понимаешь меня? Иначе нам придется продолжить.
  Где-то сбоку второй дознаватель звякнул металлическим прутом. Джоанн знала, что это означает.
  - Не надо, - жалко всхлипнула она, задрожав всем телом. Дознаватель увидел, как струйка желтой жидкости потекла по ее ногам, но девушка, похоже, этого даже не заметила. - Пожалуйста, не надо... Я... я признаюсь...
  
  ***
  
  Они задавали ей вопросы по очереди, не отвязывая ее от дыбы, прохаживаясь туда-сюда по камере и делая пометки на пергаментном листе с обвинениями. Джоанн, сломленная и запуганная, покорно отвечала на вопросы. Да, это она убила Витторию Виччи, она покушалась на убийство Тита Мида II, она состояла в Темном Братстве и убивала за деньги тех людей, на которых ей указали, она занималась некромантией (и некрофилией - удачно пошутил второй дознаватель; плачущая Джоанн только зажмурила глаза, всхлипнула и подтвердила), она призывала к мятежу, совершила государственную измену, работала на альтмерскую и нордскую разведку, она хотела заполучить себе невинных детей для ритуальных жертвоприношений и потому убила защищающую приют Грелод Добрую и двух стражников, она, она, она... Слезы у нее текли непрерывным потоком, Джоанн автоматически кивала головой, соглашаясь со всем сказанным, поэтому она не сразу заметила, что в камере установилась тишина. Приоткрыв через некоторое время мокрые глаза, она поняла, что оба дознавателя стоят прямо перед ней. У одного в руках было перо и планшет с листом пергамента, и выглядел он довольным. Второй - Николас - смотрел на нее со странным выражением лица. За ним стояли двое палачей, какой-то маг и человек, похожий на стражника. Джоанн снова зажмурилась.
  - Джоанна, - раздался совсем рядом с ней знакомый голос. - Ты рассказала нам многое. Поэтому я спрашиваю тебя - в присутствии свидетелей, ты признаешь себя виновной во всех совершенных тобой преступлениях?
  Джоанн снова вернулась в детство. Она снова была маленькой и беззащитной. Она чувствовала себя так, как будто падала в пропасть, на дне которой были только острые камни. Она чувствовала дыбу, к которой она была привязана и жар раскаленного клейма, которое ждало ее в двух шагах в жаровне. Она чувствовала, что совершает непоправимое, но она знала, что не выдержит еще одного допроса.
  Голос дознавателя, подошедшего совсем близко, прозвучал тихо, почти уговаривающе.
  - Сознайся в своих преступлениях, Джоанна, и я обещаю тебе милосердие императора и жизнь. Ты же знаешь - это твой единственный шанс. Иначе, - он ласково провел пальцами по самому краю ее обожженного плеча. - мы можем продолжить в любой момент.
  Джоанн закричала. Ее крик был ужасен. Она билась в ремнях, пыталась биться головой о деревянные брусья, она рыдала... она каялась, она умоляла о снисхождении, она признавала свои преступления и просила о милосердии. "Да, я виновна!" - кричала она, не видя сквозь свою истерику откровенной скуки и брезгливости на лицах свидетелей и улыбок на лицах палачей, оценивших хорошо проделанную работу коллег. Для всех них девушка была всего лишь очередной пойманной заговорщицей-некроманткой, топливом для костра.
  Николас не праздновал победу. Дождавшись подписей свидетелей под протоколом допроса, он кивнул им на прощание, увидев подтверждающие кивки - процедура была чистой формальностью - и приглашенные вышли из допросного помещения. Остались только двое дознавателей и обвиняемая.
  Николас подошел к обвисшей в ремнях девушке. У нее закончилась истерика и теперь она шумно, со всхлипами дышала, не открывая глаз. Посмотрел на нее. Взял крепкими пальцами за подбородок, повернул ее голову к себе. Аккуратно наложил ей на шею и голову ремни, затянул. Джоанн открыла глаза и Николас встретил ее неверящий взгляд. Встретил и удержал.
  - Джоанна, - сказал он. - ты во всём призналась. Это очень хорошо, что ты не отрицаешь своих преступлений и признаешь себя виновной. - он видел, как глаза девушки неотрывно следят за ним; как в них надежда постепенно переходит в отчаяние. Она же думала, что всё уже закончилось. - Да, это очень хорошо. Но нам нужно еще одно подтверждение искренности твоего раскаяния. Ты ведь раскаиваешься?
  Джоанн не могла даже пошевелить головой - просто смотрела на него с ужасом.
  - Очень хорошо, - повторил Николас и сделал шаг в сторону. Джоанн почувствовала, как сбоку подошел второй дознаватель с раскаленным клеймом. - Левая грудь. Да, вот сюда, сверху.
  
  ***
  
  Когда ее принесли обратно в камеру, она была в бреду. Метаясь по топчану в испарине, она пыталась сжаться в комок, но тело ее не слушалось. Жгучая боль в груди, казалось, останавливала ей сердце. Слабо корчась на грязной простыне, она бессвязно молила о милосердии и признавала вину. "Я виновна... виновна... пожалуйста, не надо..." - умоляла она стражников, которые несли ее от допросной. Те отворачивались. А потом и вовсе вышли из камеры.
  
  ***
  
  - Мне уже сообщили, - бесстрастно произнес Ремар Вел. Оба дознавателя стояли в его кабинете по стойке "смирно". - Закончили раньше срока. Молодцы. Оба. Докладывайте.
  - В первоначальный план пришлось внести изменения, связанные с нестандартной психофизиологической реакцией объекта на ментальное воздействие умеренной силы. - Николас говорил как по учебнику, глядя в стену над головой начальства. - Поэтому в качестве альтернативного варианта был выбран традиционный метод допроса третьей степени, который хоть и не предоставил возможности получить компрометирующие материалы графического и графо-динамического характера, могущие быть использованными против Ульфрика, однако дал возможность получить признание объекта, подтвержденное свидетельскими показаниями.
  Командир Вел поморщился.
  - Говори проще, - недовольно сказал он. - Вы попытались сперва снять порнушку, чтобы через дочь скомпрометировать Ульфрика. Изящный план, признаю. Но не вышло. Почему?
  - Нестандартная реакция, шеф, - вклинился Кристиан. - Она почувствовала что-то и подняла крик. Мы побоялись, что она начнет наносить себе увечья.
  - Понятно.
  - Несмотря на признание, идею жаль. - вздохнул дознаватель. - Я лично подготовил сценарий для трехсерийной эпопеи "Некроманты против Империи". А названия какие! Вы просто оцените, шеф: "Двойное проникновение в башне Белого Золота"! Это должна была быть первая часть. Затем "Караул устал" - это со стражей. И наконец "Служанка тьмы" - тут должны были быть цепи, кандалы, альтмерка с плеткой и, наконец, дрессированные собаки.
  Ремар Вел заржал так, что в комнату заглянул охранник.
  - Хотел бы я увидеть лицо Ульфрика в момент просмотра. - отсмеявшись, сказал он. - Но вашего успеха это не отменяет. Суд будет завтра, а вы с сегодняшнего дня получаете недельный отпуск. Отпускные получите у квартирмейстера. Благодарю за службу. Свободны.
  Не скрывающий радости Кристиан четко повернулся кругом. Николас остался стоять, заслужив сперва недоуменный, а затем внимательный взгляд командира Вела.
  - Есть какие-то проблемы, Ник? - мягко осведомился Вел. - Ты хочешь мне что-то сказать?
  - Да, командир. - твердо ответил оперативник. - Прошу временно отложить суд. У меня есть соображения, как еще можно использовать некромантку. Потенциальные возможности...
  - ...нас не интересуют, - закончил Ремар Вел. - Ты, очевидно, не понял, Николас - твоя работа заключалась только в том, чтобы получить признание. Признание получено - работа завершена. Завтра будет суд, потом костёр. У тебя сейчас отпуск. Иди отдыхай.
  - Но, командир...
  - Свободен! - повысил голос Ремар Вел. - Выметайся из моего кабинета, пока я не выкинул тебя отсюда собственноручно. И не советую испытывать моё терпение.
  Николас развернулся кругом. Уже подойдя к двери, где его ожидал Кристиан, он оглянулся. Ремар Вел смотрел ему в спину с трудночитаемым выражением лица.
  - Я подготовлю служебную записку завтра к утру, - сообщил он начальнику и приготовился быстро выскочить за дверь, если в его голову полетит огненный шар. Против его ожиданий, Ремар Вел улыбнулся.
  - Ты неисправим, Николас, - сказал он и покачал головой. - Готовь. И возьми у квартирмейстера еще две сотни золотых. Скажешь - я приказал.
  
  ***
  
  Получив деньги и увольнительные, оперативники вышли из дворца. Кристиан счастливо улыбался, подставляя лицо теплому ветерку и предвкушая неделю отдыха. Николас был мрачен. Что-то грызло его всю дорогу, не давая порадоваться даже увесистому кошелю с деньгами. Он не понимал, что это за чувство. Всё, вроде бы, было в порядке - дело закрыто, служебная записка - только завтра наутро, Джоанна - в камере. Допросов на это день больше не планировалось, потому что завтра уже будет суд, а признание получено. Что же может быть не так? Сосредоточившись и мысленно выискивая слабые места, Николас вдруг покрылся потом. Он понял, что могло быть не так - а именно, кто. Девушка психически нестабильна. Для костра это значения не имеет, но она внутренне очень плохо переносит боль и ее реакция на предпоследний допрос была крайне тревожащей. Понадобилась даже реанимация, при этом Джоанна была близка к тому, чтобы сойти с ума. Допрос закончен, признание получено - но проблемы никуда не делись. Он резко остановился.
  - Крис, - произнес оперативник, вызвав недоуменный взгляд коллеги. - Я возвращаюсь. Мне кажется, с ней что-то не то.
  - С обвиняемой? - уточнил новый статус Джоанны дотошный Кристиан. - Это уже не наша забота. Ты слышал, что сказал тебе шеф? Гуляем.
  - А моя служебка?
  - Вечером. Как вернемся из "Пенной кружки". Твоя подружка никуда не денется из камеры, уверяю. - Видя, что Николас заколебался, Кристиан осторожно поднажал. - Кроме того - сколько мы уже таскаемся по всяким крысиным норам? Несколько месяцев? Полгода? Ты же сам сколько раз говорил, как сильно ты хочешь отдохнуть. Пошли, - он легонько хлопнул напарника по плечу. - Выпьем как следует, найдем себе по нормальной девчонке. Стресс - он сам собой не снимается. Пошли!
  И они пошли.
  
  ***
  
  Тем временем, Джоанн стало совсем плохо. В бреду она видела лица родных и незнакомых ей людей, друзей и врагов, мертвецов, которых она поднимала, и имперцев, которые убивали её. Сил бороться за жизнь у нее уже не оставалось и она беззвучно взмолилась о смерти.
  
  ***
  
  Ник дернулся так, как будто его толкнули. Кристиан недоуменно взглянул на него, и, опустив взгляд, Ник понял, что он расплескал вино. Оба оперативника сидели в "Пенной кружке" в компании двух веселых девиц, пили вино и эль, закусывали сыром и орехами, и в целом неплохо проводили время. Ник даже начал чувствовать, как толстая имперская шкура на время слезает с него, превращая в нормального (ну, относительно нормального) человека.
  - Она умирает, Крис, - это вырвалось у него совершенно бессознательно. Обе девицы - Цинтия и Елена - дико на него посмотрели, когда до них дошел смысл сказанного. - Прямо сейчас. Мне надо быть там, иначе вся работа насмарку.
  Он решительно поднялся с места, бросил горсть золотых на стол. Улыбнулся Кристиану - "продолжайте без меня, этого должно хватить" - и поспешил к выходу, не слушая проклятий напарника.
  Оставшийся путь до дворца он проделал бегом.
  
  ***
  
  Она всё же узнала его. Даже сквозь бред, она узнала и попробовала потянуться к нему, хотя руки у нее уже почти не действовали. Николас приблизился, медленно и осторожно. Девушка казалась странно светящейся - даже несмотря на очевидные симптомы агонии, ее тело, казалось, излучало яркий живой свет - как будто душа просилась на свободу. Оперативник присел на край топчана, осторожно взял руку Джоанны в свои. Её рука была почти невесомой - только кожа да косточки, тонкие, как у птички. Девушка легко и светло улыбнулась.
  - Я... умираю, да? - шепнула она. - Мне так хорошо... Сегодня я видела маму, она звала меня к себе. И тогда я поняла, что скоро умру... Как всё хорошо повернулось... и не надо никакого костра... Спасибо, что ты пришел посидеть со мной. Умирать в одиночестве было бы так грустно...
  Николас скрипнул зубами и резко встал, выпустив руку девушки, которая с легким стуком упала на топчан. Недоуменный вгляд был ему ответом - боли она уже не чувствовала.
  - Подожди здесь, Джоанна - хрипло сказал он, даже не осознавая, что она всё равно никуда бы не смогла уйти. - Буквально пару минут. Я сейчас вернусь.
  
  ***
  
  - Сильное зелье передышки, - сказал Николас. Хозяйка "Позолоченного графина" достала из-под прилавка небольшой пузырек.
  - 45 монет.
  - Сильное зелье стойкости.
  - 271 монета.
  - Сильное зелье лечения. Две штуки.
  - 542.
  - Зелье исцеления болезней.
  - 217. Возьмите лучше два на всякий случай.
  - И два зелья запаса сил.
  - 46. Итого 1338 септимов.
  Оперативник беззвучно выматерился. У него не было столько. Даже опустошив свой кошель, с учетом отпускных, премии и прочих остатков, он с трудом наскребал семь с половиной сотен. Достаточно, чтобы купить всё, что он пожелает из мелочей - но совершенно недостаточно, чтобы спасти жизнь одной дуры-мятежницы. Обычно зелья им выдавали перед миссией, и на базе у него был небольшой запас, но как назло, база была далеко - в Анвиле. Можно, конечно, было пойти на имперский гарнизонный алхимический склад, написать внеочередное требование на нужные зелья с обоснованием нужного количества, подписать его у командира Вела, у начальника склада, у казначея... Но к тому времени девушка просто умрёт. Он выматерился снова - вероятно, уже вслух.
  Бретонка-алхимик, собиравшая флаконы с зельями в пакет, остановилась.
  - Что-то не так?
  Николас искусственно улыбнулся, не понимая, что вместо улыбки он скалится - как в бою, в лицо идущим в атаку талморцам. Продавщица, глядящая на него из-за стойки, сглотнула и непроизвольно сделала шаг назад.
  - Нет, всё отлично, - он улыбнулся на этот раз по-настоящему и начал стаскивать с пальцев специально носимые там золотые кольца с драгоценными камнями - универсальное средство на крайний случай. - Вы ведь принимаете ювелирные украшения в счет оплаты?
  
  ***
  
  Зелья, доставшиеся так недешево, помогли. Удалось сбить жар, отчасти восстановить выносливость, здоровье и запас сил - настолько, что Джоанна смогла даже немного поесть и заснуть. Сидя рядом со спящей девушкой и механически поглаживая оставшиеся пузырьки, Николас размышлял. Да, зелья дали небольшой запас времени. Но совсем маленький. И наплевать даже на то, что он сейчас без денег и даже вынужден был оставить в залог свой двемерский кинжал. Завтра будет суд. На следующий день - казнь. Служебку нужно подавать немедленно и на жалость давить ни в коем случае нельзя - у Ремара Вела просто нет такого слова в лексиконе. Единственный шанс на отсрочку - доказать, что живая девушка будет полезнее мертвой. Только вот как это сделать?..
  Его размышления прервал свист. Вздрогнув, Николас поднял голову и ошеломленно посмотрел на торчащий из ножки табурета двемерский кинжал. Его собственный кинжал. На расстоянии двух пальцев от его ладони. Повернув голову к двери, Николас увидел там нехорошо ухмыляющегося Кристиана. За всеми этими последними событиями он и забыл, насколько хорошо и точно Крис умеет метать ножи.
  
  ***
  
  - На кой ты ее спас? - спросил Кристиан. - Не любовь же это была, в конце концов? Мы оба прекрасно знаем, что такие как мы не умеют любить. Ты же даже себя самого не любишь, так что в лучшем случае это была бы ослабленная форма ненависти. И она тебя не любит, это ясно, как Божий день. - Крис усмехнулся. - Тогда зачем?
  - Не знаю, - подумав, признался Николас. - Может быть, потому что никого другого я не спас?
  - Сантименты? - улыбнулся Крис. - К старости ты стал сентиментальным?
  - Мне тридцать пять, - ответил Николас. - Думаешь, это уже полная старость и на меня никто даже не посмотрит?
  Кристиан рассмеялся.
  - Ник, - наставительно сказал он. - Старость наступает не когда у тебя член стабильно на полшестого и руки дрожат. Старость наступает, когда ты начинаешь жалеть об издержках своей работы и думать, что неплохо было бы заняться разведением кабачков.
  
  ***
  
  Над служебной запиской он трудился полтора часа. Вложил туда весь свой бюрократический талант; в прошлой жизни это бы звучало, как "душу и сердце". "Это определенно одна из твоих худших идей, Ник", - сказал ему на прощанье Кристиан. - "Она тебя предаст - может и не при первом удобном случае, но предаст обязательно. Попомни мои слова." "А ты?" - спросил Ник. "А я - как обычно", - широко улыбнулся Крис. - "Тебя прикрою".
  
  ***
  
  К Ремару Велу его запустили почти сразу же. Секретарь-имперка кивнула ему на дверь, улыбнулась и подмигнула - это означало, что командир был в хорошем настроении. Николас улыбнулся в ответ.
  
  ***
  
  Шеф прочитал записку сразу, при нем, нацепив на нос двемерские очки.
  - Итак. - наконец-то сказал он, отложив лист бумаги в сторону. - Я так понимаю, ты хочешь, чтобы я для начала отложил казнь мятежницы - а эта казнь одобрена всеми: и магами, и чиновниками, и самим императором. После чего, - он еще раз присмотрелся к тексту. - ты не пишешь этого прямо, но намекаешь, что ее можно было бы отправить в какой-то из удаленных городов под гласный надзор - как запасное средство против Ульфрика, которое может пригодиться когда-нибудь в дальнейшем. Так?
  - Да, сэр.
  - Ник, - мягко сказал Ремар Вел. - Ты понимаешь, о чем ты просишь? Она - эта девушка - уже приговорена; по факту, если даже приговор ей пока еще не был зачитан официально. Ее смерти хотят колдуны, ради такого дела забывшие свои интриги и слившиеся в общем порыве ненависти к некромантам; на ее смерти настаиваю я, потому что она - угроза. Но больше всего на свете ее смерти хочет император, потому что эта самонадеянная паршивка умудрилась напасть именно на него, а императоры такого не забывают и не прощают. Я уже в курсе, что у тебя с ней какие-то шуры-муры, но будь я проклят, если позволю этому повлиять на рабочий процесс или выполнение тобой моих приказов. Это понятно? - тон Вела стал откровенно угрожающим.
  - Да, сэр. - выдавил Ник.
  - Очень хорошо. Думаю, ты и сам понял, почему здесь нельзя ничего поделать. У тебя всё?
  - Нет, сэр. - оперативник поднял голову и глубоко вдохнул. Последний шанс, всё или ничего. - Сэр, у меня есть план ликвидации Ульфрика Буревестника. - брови его начальника поползли вверх, и Ник, не дожидаясь ответа, поспешно продолжил. - Всё, о чем я прошу - отложить казнь.
  Повисло молчание, в котором Ремар Вел разглядывал своего излишне прыткого подчиненного.
  - А ты наглец, - с некоторым даже удивлением заметил он. - Бери стул и подсаживайся сюда. Давай послушаем, что ты там придумал.
  
  ***
  
  - Все дело в твоем броске, Крис, - сказал он, когда они с Кристианом сидели в их комнатке, куда их спешно перевели из казармы. - Я вспомнил, как ты точно метнул в табурет мой кинжал, и подумал - может быть, можно будет перебросить к дворцу Ульфрика небольшой отряд - из наших, но замаскированных под талморцев, пробиться к Ульфрику и убить его, после чего активировать обратный перенос. Преуспеем - отлично, Скайрим наш, Братья Бури обезглавлены. Неудача - тоже ничего; напали талморцы, Империя не при чем.
  - Неплохо, - оценил Кристиан. - И что ты попросил в награду? Подожди-ка, я сам догадаюсь... Её?
  - Её жизнь, - уточнил Ник.
  - То есть, ты её даже для себя в наложницы не потребовал? - удивленно протянул Крис. - Я не узнаю тебя, дружище. Где твоя деловая хватка? Или испугался, что она откажется?
  - Крис, - вздохнул Николас. - Я не претендую на ее любовь, или её тело, или что еще ты там себе насочинял. Я просто хочу, чтобы она жила, понимаешь? Чтобы ее не сжигали на костре или запытали до смерти, а просто дали бы ей возможность жить. Пусть даже под стражей, но тем не менее. Понимаешь?
  - Я понимаю, Ник, - торжественно ответил Кристиан. - Я понимаю твои чувства. Но, сказать по правде, лучше бы ты взял деньгами.
  И оба засмеялись.
  
  ***
  
  Ремар Вел вызвал Николаса к себе, когда уже стемнело. Кабинет, тем не менее, был ярко освещен - колдуны постарались. Начальник Пенитус Окулатус что-то быстро писал на листе бумаги, но поднял голову при появлении подчиненного. Николас обратил внимание на его усталый вид.
  - Я обсудил твоё предложение, Ник, - начал Вел без предисловий. - Его приняли. Казнь временно отложат до конца твоей миссии. Также, ты снова официально ведешь это дело и имеешь полное право находиться в камере обвиняемой столько времени, сколько сочтешь нужным и производить любые действия, какие сочтешь нужными. Но! - повысил он голос, глядя на то, как оперативник дернулся было что-то сказать. - Твоя подопечная должна быть обезоружена - это раз. Возражения не принимаются! Ее оружие - магия, значит необходимо найти способ лишить ее возможности колдовать. Коллегия Шепчущих сейчас этим занимается. Второе - тебе запрещено выводить ее куда-то за пределы тюремного крыла. И я не советую тебе устраивать ей экскурсии, потому что императорское разрешение еще не означает, что ты можешь им подтереться и делать, как тебе заблагорассудится. Третий момент - ты и твой напарник временно прикомандированы к столичному штату нашей службы. До получения информации об успехе или провале операции, вам обоим запрещено покидать Имперский Город. Это ясно?
  - Так точно! - отчеканил Ник, и сразу же перешел на другой тон. - Сэр, я бы тоже хотел принять участие в операции.
  - Ты? - Ремар Вел прищурился, оглядывая фигуру оперативника. - Я думал, ты просто подал идею...
  - Нет, сэр, - твердо ответил Ник. - Я - верный солдат империи Мидов, я давал клятву на крови. Если я предлагаю послать других в бой, какое я имею право отсиживаться тут? Я пойду с ними.
  - Это моё дело - решать, кто и куда пойдет! - привстав, прорычал Вел. - Не забывайся, оперативный сотрудник! Я ценю твое служебное рвение, но не смей наглеть! Иначе... - он замолчал и устало сел обратно в кресло. - Я обдумаю этот вопрос и приму решение завтра. Свободен.
  - Да, сэр! - Николас четко повернулся на каблуках и вышел из кабинета.
  
  ***
  
  Дорогу к магам ему указали.
  
  ***
  
  Волшебники ожидали его в своих владениях - на территории бывшего Университета Волшебства, нынче занятого Коллегией Шепчущих. Боевые маги Легиона, патрулирующие территорию, проверили его документы, после чего провели внутрь, в зал на втором этаже, всё ещё носивший легкие следы недоотмытой копоти - со времен войны за столицу. Николас без спросу сел за стол, налил себе вина из кувшина. Он так задумался, глядя на дверь, что пропустил мимо ушей легкое гудение телепорта, откуда и появились двое в одинаковых робах мастеров-волшебников. И один из них был альтмером. Ну конечно, кто бы сомневался.
  - Николас Анкус? - сквозь зубы поинтересовался альтмер, усаживаясь за стол и окидывая неодобрительным взглядом самоуправство. - Мы хотим поговорить о вашей... подопечной, - при этом слове альтмер скривился так, что кончики ушей дернулись от возмущения. Презрение к самому факту существования некромантки и к какой-то бурой легионной скотинке так и сочилось. Вторая волшебница - пожилая бретонка - тоже смерила оперативника взглядом, где мешалось презрение и возмущение, хотя ничего и не сказала. - Ремар Вел довел до нашего сведения, что требуется лишить эту особу магических способностей, причем раз и навсегда. Это мы и предлагаем обсудить.
  Николас помолчал, задумчиво крутя вино в кубке. Неспешно отпил глоток (а ничего!), поставил кубок на стол. Вот и вся цена красивым словам и императорским эдиктам, да, парень? Другое ведомство, которому тебя навязали. И это они еще пытаются соблюдать вежливость.
  - Дело в том, уважаемые маги, - начал Николас издалека. - что некромантку (оба мага скривились как по команде) требуется только лишить магии. Я уже начал кое-какие изыскания в данном направлении, но перед переходом к обоснованиям моей теории, я с удовольствием выслушаю ваши предложения. - и Николас церемонно поклонился.
  У волшебников отвисли челюсти.
  - А-а, коллега-маг! - первым пришел в себя альтмер. - Как приятно видеть образованного человека в эти дикие времена!
  
  ***
  
  После взаимных расшаркиваний дело пошло куда веселее.
  - ...впрочем, как это и бывает при артифициальном модифицировании этих и сходных природных магических феноменов и талантов, представленных, как в данном случае, в конкретных индивидуумах, - гораздо более вежливо, чем раньше, продолжил лекцию альтмер Анатар. Чувствовалось, что эльф скучает по университетской кафедре. - Кстати, это моя коллега Белла Морен, отличный специалист в зачаровании предметов. - бретонка с достоинством кивнула. - Но к делу. Как я понимаю, упомянутая варварка - колдунья-некромантка? То есть, стихийная, малообученная, не получившая соответствующей подготовки в лучших учебных заведениях при магических гильдиях и не сдававшая экзаменов на соответствующий ранг?
  Николас кивнул.
  - В таком случае, - бодро продолжил альтмер, - я не вижу причин переводить на нее дорогостоящие и ценные сами по себе артефакты. Стихийные нордские ведьмы, как нам всем, - он оглядел свою небольшую аудиторию. - это хорошо известно, для наложения заклинаний используют вербальные и невербальные сигналы - под невербальными, я, разумеется, понимаю жестикуляцию, сопровождаемую указыванием на субъект воздействия, а также использование рук и тела синхронно с ритмами речи. Поэтому я, со своей стороны, рекомендую пойти наиболее простым путём.
  - Каким же, магистр Анатар?
  - Ампутация, молодой человек. - альтмер энергично кивнул. - Удаление языка и ампутация кистей рук, без чего она определенно не сможет творить заклинания. Как вариант, можно удалить руки целиком - это оправдано с точки зрения надёжности. Кроме того, это даст еще и полезное психологическое воздействие на субъект, заставляя его - то есть "её" - ощущать полнейшую беспомощность. Хе-хе! Что вы так смотрите, юноша? Вам ли не знать, что норды - всего лишь полуживотные? Дикие, драчливые варвары, недалеко ушедшие в развитии от медведей и тягловых быков. И, конечно, с ними, как и со всеми дикими и опасными созданиями живой природы, необходима строгость. Кроме того - вы же не будете лечить тягловую скотину или циркового зверя драгоценным трихобезоаровым экстрактом? Здесь ситуация аналогична. Да, потребуется восстановительный период после операции по удалению, но зато очевидно, что в дальнейшем это существо не доставит вам больше никаких хлопот. Уверяю вас - многовековой опыт клана Диренни, хранящийся ныне в виде свитков на острове Саммерсет, воистину бесценен. Наши предки когда-то обращались со строптивыми рабами именно так.
  Николас откашлялся. Всё еще ошарашенный напором он повернул голову в сторону волшебницы. Та качнула головой.
  - Мой уважаемый коллега, безусловно, в какой-то мере радикален в своих суждениях, но в целом я поддерживаю его предложение, хотя и с оговорками. За всё время существования Гильдии Магов было разработано значительное количество нейтрализующих артефактов - как правило, это браслеты, ошейники либо кандалы, созданные из материалов, не поддающихся воздействию магии - например, металлы и сплавы из других планов. Будучи обработанными и покрытыми соответствующими надписями и символами, составляющими в сумме заклятие на нужный эффект, они могут быть вполне эффективными. Но подобные артефакты весьма редко встречаются и очень дороги. Мне жаль, но я тоже не вижу иного способа, кроме как предложенного моим коллегой. - она переглянулась с Анатаром. - тем более для некромантки-убийцы.
  Маг-альтмер посмотрел на оперативника. Вероятно, у него всё было написано на лице, поскольку Анатар продолжил наставительным тоном.
  - Молодой человек... Николас. Николас, прошу вас, не подумайте, что мы бесчеловечны или какие-нибудь монстры. Нет, безусловно, если бы речь шла о другом - менее, гм, вопиющем случае, решение могло бы быть иным. Заклятие. Особые зелья, понижающие магический потенциал. На крайний случай, артефакты. Но здесь, извините, всё предельно ясно. В то время, как легальный маг или даже орочий (эльфа снова перекосило) шаман мог бы претендовать на некоторую снисходительность, с некромантами решение может быть только одно - костёр. Начало этому заложил еще великий Ганнибал Травен, при котором Гильдия железной метлой начала выметать этот сор из Сиродила. Да, Травен поплатился жизнью за свою принципиальность, но мы чтим его память и не позволим этому злу распространиться на Империю. Вы, наверное, думаете, что в Скайриме совершенно другие правила. И я с вами согласен! Мы с вами - цивилизованные люди; этот факт подтверждает хотя бы то, что многие альтмеры и бретонцы сохранили верность Империи Мидов - сперва после падения династии Септимов, а потом и в этой глупой войне с Альдмерским Доминионом. Мы уверены - даже будучи противниками, достойные люди договорятся между собой. Вы ведь, кстати, тоже бретон? Да? Ну вот видите! Рано или поздно война прекратится, после чего объединенная армия сможет поставить на место взбунтовавшихся рабов - и в первую очередь, нордских дикарей. Вы не согласны?
  Николас открыл было рот для ответа и вдруг почувствовал, насколько пересохло у него в горле. Схватившись за кубок, он сделал несколько жадных глотков. Оба мага пристально наблюдали за ним.
  - Согласен, - ответил оперативник, слыша как по-чужому звучит его голос. - Полностью согласен.
  Маги тут же заметно расслабились, а альтмер открыто заулыбался.
  - Ну вот видите, - с доброжелательной улыбкой заявил он. - разве я не говорил, что цивилизованные люди обязательно придут к компромиссу?
  
  ***
  
  Обратно он возвращался как в тумане. Хотелось блевать; в ушах продолжал звучать вкрадчиво-энергичный голос альтмера, хотя он даже не помнил, что именно он сказал, лишь бы выбраться из зала Коллегии. Что-то о том, что он подумает и еще раз проверит свою методику? Да-да, конечно, обращайтесь в любое время. Разумные люди должны помогать друг другу, не так ли? Он на миг представил себе Джоанну - такой, какой бы она стала после общения с говорливым магом и после своих экспериментов: голое, худое тело, после потери рук ставшее еще тоньше. На бледной коже пятна ожогов. Когда-то густые и пышные, а теперь слипшиеся и непричесанные русые волосы. Пустые глаза. Пустой, черный провал рта - когда она, забываясь, пытается что-то сказать, выходит только мычание. Ник представил себе, как она ждет его на постели, не смотря ему в глаза и покорно раздвигая ноги по щелчку, и его чуть не стошнило. Не обращая внимания на прохожих, он поднял кулак и хорошенько врезал себе в челюсть.
  - Ого! - раздался сбоку очень знакомый голос. Крис, с трудом вспомнил Николас. Это Крис. - Неплохо для новичка, но если хочешь, чтобы тебя кто-то отколотил как надо - обращайся сразу ко мне. Обещаю половинную скидку как своему напарнику.
  Ник не засмеялся. Крис посерьезнел, подошел ближе. Ник заметил, что он одет не по форме - видно, гулял, пользуясь нечастым свободным временем.
  - Что случилось, Ник? - голос Кристиана из привычного расхлябанно-веселого стал очень серьезным. - Где ты был?
  Ник стоял, молча глядя на него как баран на новые ворота.
  - Случилось, - наконец выдохнул он. - Пошли выпьем в самый поганый кабак, только за твой счет, а то у меня денег нет.
  Крис качнул головой, проверил кошель у пояса, тронул меч в ножнах. Еще раз глянул на напарника.
  - Ну пошли.
  
  ***
  
  Они взяли три бутылки медовухи и какую-то закуску - то ли яблоки, то ли хлеб и сыр - но не стали сидеть в "Кормушке", а сгрузили добычу в корзину и пошли прямиком в Портовый район. Нашли безлюдное место, сели на камни возле кромки воды, разлили алкоголь по глиняным чашкам.
  - За что пьем? - поинтересовался Кристиан.
  Ник помолчал немного, собираясь с мыслями.
  - За то, чтобы не быть кончеными гнидами, - сказал он и опрокинул пойло себе в глотку.
  Кристиан пить не стал. Внимательно поглядев на тянущегося к бутылке напарника, он поставил свою чашку на камень, даже не притронувшись к выпивке.
  - Так, - сказал он, и Ник поразился, какой у его друга стал жесткий голос. - Рассказывай. Всё.
  
  ***
  
  - ...за что мы тогда воевали? - Ник напился очень быстро. Даже не поглядев на закуску, он в одиночестве прикончил первую бутылку и потянулся за второй. Крис только головой качнул, глядя как развезло его напарника. - Этот... сука... сказал мне, что мы - цивилизованные люди, всегда договоримся, - Ник икнул. - между собой... Норды - животные... так он сказал. А альтмеры? Друзья? С ними мир, нордов к повиновению? Гнида... Они за нас воевали против Талмора, а их - в ярмо? Руки рубить? Так, да, Крис? Так?
  - Успокойся. - Кристиан не выпил ни капли и тоже не притронулся к закуске. Сидел, слушал напарника и мрачнел с каждой минутой. - Рассказывай дальше.
  - Я и... ик! с-суки они... За что? Мы. Кровь проливали? Клялись кому? Талмору? Я с ними дрался. И ты тоже в ножи их брал. Как же так, Крис? Где война? С кем война? За что воюем?
  - Успокойся. Что он еще говорил, этот эльф? Как его зовут, кстати?
  - Анатар... Тварь. Мир, да? И вместе - нордов. А потом кого? Ящеров? Хаммерфельцев? Кого дальше? Меня? Тебя? Меня - нет, я бретон, все знают, что для нас нет большей радости, чем эльфов в жопу целовать.
  - А я - имперец, - закончил Крис спокойно. - Цивилизованный человек, с которым можно договориться. Всё сказал?
  Ник мрачно промолчал. Достал-таки вторую бутылку, потянул к себе, но Крис не позволил. Отобрал, сунул обратно в корзину, взамен протянул большое яблоко.
  - На, жри. Иначе ты меня не услышишь. - он сделал глубокий вдох, тщательно осмотрелся и сел обратно. - Дурак ты, напарник. Не обижайся, Ник, - он покачал головой. - но так и есть. И учти - то, что я тебе сейчас расскажу, идет по статье "государственная измена". Ляпнешь кому - и меня под плаху подведешь, и сам в допросной комнате мигом окажешься. Понял? Я спрашиваю - понял?
  Ник пробормотал под нос нечто нецензурно-маловразумительное.
  - Я понимаю это как "да". Ну, слушай. Ты дурак не потому что дурак - вы, бретоны, никогда не были глупым народом. Но ваша беда - все вы умные поодиночке. То очередной архимаг, то великий повар, то поэт. За талантом легко не увидеть картину в целом. А мы, имперцы, это видим - потому что живем в этом, варимся в этом каждый день. И то, что для тебя сегодня стало открытием, было очевидно уже пару лет назад...
  
  ***
  
  - Всё началось с Кризиса Обливиона, - Крис взял, наконец, свою чашку с медовухой, с отвращением понюхал, но всё же немного отпил. - Когда пала династия Септимов и трон взял император Мид. На кого осталась империя после смерти Уриэля Септима?
  Ник пошатнулся на камне. Голова кружилась и меньше всего он хотел сейчас урока истории.
  - На канцлера Окато, - сам себе ответил Крис, не дождавшись внятной реакции. - На альтмера. Знаешь, сколько альтмеров было в Имперском Совете? А? А знаешь, как Талмор пришел к власти? Когда даэдра полезли из порталов на Саммерсете, они свалили Хрустальную Башню. Маги не справились, и к власти пришла партия войны. Талмор, да. Наш любимый Талмор. Порталы закрылись, Дагон убрался назад - но солдаты не захотели сдавать власть. А поскольку им надо было как-то оправдывать свою полезность, они начали строить империю.
  - П-погоди, - Ник выглядел ошеломленным. - И всё? А как же...
  - Чушь, - отрезал Кристиан. - Собачья. То дерьмо, которым кормят новобранцев, так же далеко от истины, как Массер от Секунды. Но многие альтмеры, босмеры и прочие, у кого на плечах голова, а не дырявый горшок с одной извилиной от гребешка шлема, решили переждать волну идиотизма. Да, альтмеры всегда были себе на уме. Да, альтмеры заносчивы, наглы и временами говорят так, как будто считают тебя за насекомое. Но они не идиоты. Они знают, что люди уже дважды ставили их на место, и если надо будет, поставят в третий. Вот они и решили пересидеть времена диктатуры в Сиродиле, надеясь, что все устаканится и они снова вернутся к своей магии, интригам, высшим имперским должностям и вытекающему отсюда статусу. Какой смысл шагать в строю, где тебя могут убить? Куда лучше поддержать Тита Мида и в итоге получить гораздо больше. Да и не так уж их много, эльфов. Считай сам. Для войны они отмобилизовали всех, кого смогли. Собрали две армии. Наарафин положил свою у Имперского Города - целиком. Аранеллия завязла в Хаммерфелле, выбор у нее невелик - либо отступить, либо погибнуть. Да, половина Сиродила разграблена и опустошена, Легион потерял две трети воинов - ну и что? Для Империи это нормальное состояние, а вот для эльфов - всё, жопа. Туши факел, сливай воду. Знаешь, за сколько сдался Саммерсет, когда Тайбер Септим натравил на них Нумидиум? За час. Через десять лет будет то же самое. И вот тогда, - Крис наставительно поднял палец. - к власти у альтмеров снова придут наши знакомые маги из партии мира. Станут спасителями отечества. Будут клясться в любви и верности, упирать на человеколюбие. Предложат свою помощь в приведении к повиновению провинций - и первым, как верно сказал твой новый друг, станет Скайрим.
  - Нет, - Николас отрицательно замотал головой. - Нет, нет... Что ты несешь? Такого...
  - Не может быть? - жестко продолжил Крис. - А ты как думал - как делается большая политика? Ты думаешь, норды без греха? Они друг друга режут так, как нам и не снилось. Или имперцы в белом? Тайбер Септим - тот самый Талос, по почитателям которого ты слюни пускаешь - предал и убил двух своих лучших друзей. Не слышал? Хьялти Раннебородый, чтобы завести большую машину - голема Нумидиума - прикончил своего военачальника Вульфхарта и боевого мага Зурина Арктуса. Эти двое были его лучшими друзьями, помогали ему во всём. Вульфхарт был наставником Хьялти и учителем туума. Арктус положил к его ногам Морровинд, добыл для него Нумидиум и короновал своего друга имперской короной. Оба получили меч в спину - и Хьялти стал Тайбером Септимом, а там и до Талоса было недалеко.
  Ник молчал.
  - Да, имперцы. Обо всех рассказал, только коловианцев забыл. Ну, давай считать. Айлейдов вырезали под корень, включая детей - раз, но это не считается, тогда время такое было. Воевали много и с удовольствием - четыре империи, не хрен собачий. Каждый раз война со всем миром, пару раз сцепились даже с акавирцами. Победили, конечно. Потом, правда, змеюки правили людьми - недолго, каких-то лет четыреста - причем, с полного согласия благородных императоров Тамриэля и верных имперских советников вкупе с эльфийскими колдунами. Те самые Клинки, которых выследил и прикончил Талмор - они же произошли от акавирцев. От змей-вампиров, да. Всё у них позаимствовали - оружие, доспехи, боевые приёмы... и обряды змеиные. Как думаешь, почему на них альтмеры взъелись, а против нас, - Кристиан демонстративно постучал кулаком по эмблеме Пенитус Окулатус на ножнах меча. - ничего не имеют против? Да потому что Клинки - чужие, а мы - относительно свои. Цивилизованные люди, понял? Те самые, с которыми договариваются. Дошло, несчастный?
  Ник сидел, закрыв глаза, сжимая в кулаке забытую чашку. Пить не хотелось. Хотелось наширяться скумой до бесчувствия. Или разбить голову о скалу. Крис покачал головой.
  - Эк тебя разобрало. Главное - не забудь, что всё это государственная тайна. Ладно, еще по одной - и обратно?
  Ник на пробу немного покачал головой, не открывая глаз. Двинул губами.
  - Наливай.
  
  ***
  
  Небо понемногу светлело. Вставало солнце, с озера Румаре тянуло свежестью, когда напарники медленно шли обратно. Кристиан тащил корзину с выпивкой, Ник шел без ничего, опустив голову. Кристиан время от времени поглядывал на него с сочувствием, но ничего не говорил. Уже почти возле самой башни, Ник вдруг остановился.
  - Крис, - проговорил он неожиданно настолько глупо и просяще, что самому чуть не стало тошно. - Что мне теперь делать? - он криво улыбнулся. - Дашь совет? Или лучше сразу на меч броситься?
  Кристиан пожал плечами. Поставил корзинку, подошел к напарнику, шлепнул его открытой ладонью в грудь. Над Ником рассыпался ореол синих искр - заклинание, снимающее эффект от выпивки было первым, что втайне изучали и передавали друг другу курсанты тайной службы. Ник зажмурился - отпечатки искр всё еще плясали по сетчатке, когда он почувствовал, что опьянение покидает его - окончательно и бесповоротно. Р-раз - и нету.
  Кристиан отступил на шаг. Придирчиво осмотрел друга.
  - Форму поправь - сегодня тебе к шефу, а ты выглядишь так, как будто пил всю ночь.
  - Так я и пил, - слабо отозвался Ник.
  - Не сегодня. Ты дурак, - тихо прервал его Крис. - Шеф в тебе это любит. Молодой, активной работы не боишься, за Империю готов глотки грызть. Вопросов не задаешь. Именно такие и нужны в нашей службе. И не знаешь ни черта - это тоже полезное качество для солдата. Так что служи честно, как служил. Выполняй задания, будут тебе и повышения, и деньги. Может, даже эту дуру разрешат себе оставить.
  - Без рук? - горько улыбнулся Ник. - Без языка?
  - Хоть бы и так. Зато живой останется. Будет жить у тебя дома, под присмотром. Ты у нас натура романтическая, сможешь заботиться о ней. А отсутствие языка на способность к деторождению не влияет.
  - Крис, - тихо предупредил Ник. - Я тебе сейчас в морду дам.
  - Чтоб полегчало? Ну, дай - если сможешь. А чего ты хотел услышать? Что раскроются небесные врата и богиня Кинарет выйдет вместе с Джулианосом и Марой, чтобы восстановить справедливость?
  Ник опустил голову. Кристиан воровато оглянулся, подошел на шаг - и от резкого удара в челюсть Николас увидел звёзды из положения "лёжа". Их причудливый узор наложился на изображение ещё не погасших созвездий на предутреннем небе.
  - Ты дурак, - прошипел ему на ухо наклонившийся Крис. - И только поэтому... Слышал такую фразу - "после дождичка в четверг"? А ты спроси в четверг у дождичка. Или не в четверг. Главное - дождик. Понял, напарник?
  Ник замер. Дождик? Спросить у дождика? Он всегда был силен в имперской мифологии, поэтому смысл немудреной загадки Кристиана дошел до него почти сразу - как только планеты со спутниками перестали летать вокруг его головы.
  - Спасибо, Крис, - ошеломленно выдохнул он. - Ты... спасибо.
  Лицо его напарника осветила улыбка - такая добрая, такая знакомая.
  - Не за что, - ответил оперативник Пенитус Окулатус в ранге "лейтенант-ликвидатор" Кристиан Байл, протягивая руку своем напарнику. - Разве не для этого нужны друзья?
  
  ***
  
  Он еще успел умыться, побриться и заглянуть к Джоанне. Девушка всё ещё спала; ее дыхание определенно выровнялось и кожа немного порозовела. Ник задумался, стоит ли ее будить, чтобы заставить выпить оставшиеся зелья - пакетик с ними так и остался лежать возле топчана - но решил: не стоит. Пусть спит. Он на прощание скользнул взглядом по распущенным волосам мятежницы, подавил желание провести по ним рукой и тихо вышел из камеры.
  
  ***
  
  В небольшой совещательной комнате было довольно тесно.
  - Твоё участие в операции одобрено, - Ремар Вел был как всегда сух и немногословен. - Именем императора и во имя Четвертой Империи Сиродила я санкционирую начало операции "Медвежий капкан". Операция имеет гриф "Совершенно секретно". С сегодняшнего дня начинается комплектование оперативной группы "Зуб", задача которой - ликвидация главарей Братства Бури. Цель номер один - Ульфрик Буревестник. Цель номер два - Галмар Каменный Кулак. Цель номер три - Вунферт Неживой, личный маг Ульфрика. Техническая поддержка и обеспечение операции будет осуществляться специальной группой "Пружина". Кто они - вам знать необязательно. Вашим контактом с ними будет госпожа Диж-Джа из Коллегии. Общее руководство операцией и подбор агентов возлагается на специального оперативного сотрудника Николаса Анкуса. Боевым командиром группы "Зуб" назначается капитан Орессар. - крепкого сложения альтмер с воинской прической - коротким ирокезом - слегка поклонился. - По имеющимся данным, в конце недели Ульфрик планирует отбыть из Виндхельма, чтобы лично провести смотр армии мятежников. Таким образом вас есть ровно три дня, чтобы подготовиться к операции. Советую не терять ни минуты.
  С этими словами Ремар Вел встал и вышел из помещения вместе со своими телохранителями. Дверь глухо хлопнула. Оставшиеся в комнате офицеры переглянулись.
  - Итак? - с удивлением услышал свой собственный голос Николас. - Что у нас будет первым? Знакомство?
  
  ***
  
  - Идиот! - Кристиан был в ярости. Он схватил Ника за воротник и так впечатал в стену коридора, что из него дух вышибло. - Кретин, недоумок! Это же миссия в один конец! К святилищу Шеогората, живо! Иначе, клянусь Девятью, я тебя сам прикончу!
  
  ***
  
  Приготовления завертелись колесом. Список необходимого - его утрясали всей неполной командой. Эльфийские доспехи, эльфийское и стеклянное оружие, зелья и яды обещали предоставить интенданты гарнизонных складов. Аргонианка-техник Диж-Джа сказала, что волшебники смогут забросить только шестерых бойцов - в связи с этим возник вопрос тактики такой малой группы. Подбор кандидатов в ударный отряд - требовались только альтмеры, босмеры и бретонцы, но их либо не было, либо была не та специализация, а некоторые оперативники вообще находились вдали от Имперского Города и просто не успевали прибыть. Нужно было сделать тысячу дел, и после пересмотра досье наличных сотрудников службы, у Ника было такое впечатление, что у него отвалилась голова. А ведь он нашел и завербовал только двоих - бретонца-убийцу и босмера - специалиста по легким доспехам. Где взять еще двоих? Он со стоном схватился за голову, но в дверь неожиданно постучали.
  - Войдите, - хмуро отозвался Ник. Дверь приоткрылась, в проёме показалось классически красивое женское лицо. Альтмерка, устало подумал Ник. Снова альтмеры. Новый привет от Коллегии. Но женщина заговорила и он понял, что на этот раз он ошибся. Сильно ошибся.
  
  ***
  
  - Я слышала... то есть, мне предложили, - женщина нервно сцепила пальцы. - О вашей миссии. Я не служу в вашей службе, но я маг, довольно неплохой... - под пристальным взглядом оперативника она сбилась. - Вы возьмёте меня?
  Ник помолчал несколько секунд, припоминая просмотренные досье. Лицо этой женщины было ему незнакомо.
  - Как вас зовут? - наконец проронил он.
  - Мери, - произнесла она, слегка покраснев. - Мериам Сириэль. Я из Клаудреста.
  - Далековато вас занесло, Мериам, - Николас откинулся назад в кресле. Географию Саммерсета он представлял смутно, но в любом случае это было правдой. - Как вы оказались здесь?
  - Мы беженцы, - просто сказала альтмерка. - Когда к власти пришел Талмор, они преследовали всех несогласных с их методами правления. Мой муж открыто выступил против диктатуры и его убили. Мне с сыном удалось бежать через Валенвуд и добраться до Империи. Здесь я подрабатываю в Гильдии Магов... то есть, в Коллегии Шепчущих, как она теперь называется.
  Ник подался вперед, положив руки на стол.
  - Теперь начистоту, - сказал он. - Я набираю людей... то есть, и меров и людей, для некоей определенной миссии. Очень опасной. Я ищу воинов, в идеале - воинов-магов, имеющих боевой опыт. Вы участвовали в сражениях, госпожа Мериам?
  Альтмерка выпрямилась в кресле.
  - Когда даэдра напали на наш город, с ними вышли биться все, кто мог держать оружие. Я - лекарка, а не боевой маг, но тогда я сражалась вместе со всеми. В тот день, когда убили моего мужа и пришли за нами, я была безоружна, но вызвала атронаха, и тот разорвал талморских юстициаров на куски. Это и позволило нам собрать кое-какие вещи и бежать. - ее взгляд окаменел. Ник понял, что она вспоминает. - Ну как, подхожу я вам?
  - Подходите, - вздохнул Ник. - И последний вопрос. Я уже говорил, что это очень опасная миссия. Что вам пообещали? Деньги?
  - Гражданство. - альтмерка вымученно улыбнулась. - В случае, если я выживу, предоставят имперское гражданство мне и моему сыну. В случае, если я погибну, заботу о моем сыне возьмет на себя Империя. Полностью, включая обучение в Коллегии или другом месте по его выбору. Ну так как? Берёте?
  
  ***
  
  - Суд над мятежницей и некроманткой Джоанной, дочерью Ульфрика Виндхельмского, состоится сегодня, в пять часов пополудни. К этому моменту мятежница должна быть полностью лишена магических способностей. Выбор способа лишения означенных способностей возлагается на специального оперативного агента Николаса Анкуса. Подтверждение отсутствия магических сил двумя действующими магами Коллегии Шепчущих обязательно. Подпись - командир Ремар Вел.
  Ник прочитал вслух текст письма, доставленного с адьютантом, и сел на кровать в полнейшей прострации. Всё ещё надеясь на ошибку, он тупо перечитал письмо еще раз. Кристиан, быстро одеваясь и на ходу грызя яблоко, молча бросил сочувственный взгляд на напарника.
  - Как же так? - растерянно произнес Ник. - Как же так? Суд - сегодня... Но мне же обещали... И я не успею...
  - На это и расчет, - понимающе кивнул Кристиан. - Уверен, ему уже доложили о способе "лечения" твоей подопечной и он решил просто поставить тебя перед фактом. Не сделаешь, что от тебя требуют - ее сожгут. Сделаешь - кто знает, может и получишь свою игрушку, заодно и лояльность свою докажешь. Думаю, император счел такой способ мести этой нордской некромантке довольно забавным. - он покачал головой. - А я ведь тебя предупреждал... В любом случае, сейчас уже поздно обращаться к Шео за советом. Не знаю... Теперь всё зависит только от тебя.
  Николас скрипнул зубами, встал. Письмо Вела бросил на незастеленную кровать. Оскалился.
  - Поможешь мне?
  Кристиан только ухмыльнулся.
  - В камеру!
  - В камеру, - еще раз ухмыльнулся Крис. Паскудно так. - Но не сразу.
  
  ***
  
  Перед двумя дознавателями Пенитус Окулатус в полном парадном обмундировании, шлемах и с письмом за подписью начальника тайной службы, тюремная охрана разбегалась как мыши перед филином. В сопровождении потеющего караула оперативники промаршировали к нужной камере, подождали, пока им откроют дверь. Николас шагнул внутрь с факелом. Кристиан захлопнул дверь, повернулся к ней спиной, выполнив идеально чёткий поворот кругом. Расставил ноги, взгляд - в пространство, рука - на рукояти меча. Караульные попятились, на их лицах отразилось нечто среднее между страхом и почтительным пониманием - сразу видно, что делается Большое Государственное Дело.
  
  ***
  
  Услышав грохот сапог и лай команд за дверью, Джоанн скорчилась на своем топчане. Когда-то бесстрашная, теперь она боялась всего. Высокий воин в доспехах и шлеме шагнул внутрь, освещая себе путь факелом - девушка инстинктивно зажмурилась, но яркий живой огонь всё же успел травмировать ее привыкшие к темноте глаза. Она слепо отвернула голову, чувствуя как под веками горит желтое пламя. Факел с треском воткнулся в настенный держатель, табурет заскрипел под весом крепкого тела, жесткие холодные пальцы латной перчатки цепко схватили ее за запястье, причиняя боль. Она не пыталась протестовать - знала, что это бесполезно. Лёжа с изо всех сил зажмуренными глазами, чувствуя, как текут по щекам слёзы, она молча молила богов об отсрочке. Минута, секунда, доля секунды - что угодно, лишь бы не сейчас. _Не_прямо_сейчас_.
  Хватка немного разжалась - очевидно, ее тюремщик сообразил, что делает ей больно.
  - Джоанна, - раздался громкий шепот. - Это я, Николас.
  Она не верила. Не хотела верить. Глубоко внутри она всегда знала - однажды её пребывание здесь закончится. Придут люди - те самые стражники в полной форме, потому что осужденным на смерть положено хоть немного уважения, и выведут ее наверх - к каменным столбам, обложенным вязанками хвороста, горящим факелам и последним словам. Её час настал. Вот и всё.
  - Джоанна! - воин не кричал и не приказывал, понимая, что испугает ее еще сильнее, но говорил с напором. - Открой глаза и посмотри на меня. Сейчас же.
  Борясь со слезами и неконтролируемой дрожью, она всё же нашла в себе силы приоткрыть глаза. Сквозь слезы она видела лицо воина смазанно, к тому же шлем мешал. Тюремщик, очевидно, это тоже понял. Он отпустил ее руку, встал и одним движением снял шлем, держа его в руках. Джоанн прищурилась, смаргивая слёзы. По счастью, вставший воин закрыл своей спиной факел, так что девушка всё же смогла опознать своего бывшего дознавателя. Помимо воли она на мгновение обрадовалась - и тут же снова вздрогнула всем телом, не зная, чего ждать на этот раз.
  Николас поставил шлем на табурет, подошел ближе, аккуратно сел на край топчана. Взял её тонкие руки в свои. И задал очень странный вопрос.
  - Джоанна, - спросил дознаватель. - Ты мне доверяешь?
  От неожиданности она онемела.
  
  ***
  
  Он не выпускал ее рук из своих, но и в глаза не смотрел. Джоанн чувствовала, что его взгляд блуждает по ее телу - но без всякого желания или похоти. Словно бы он смотрел - и сожалел. О чём? Неужели о ней? Или о чём-то своем? Джоанн не могла понять. Занятая своими мыслями, она внезапно поняла, что пропустила почти всё, что говорил ее странный тюремщик.
  - ...между плохим и очень плохим, - он по-прежнему не смотрел ей в глаза. - Я не знаю, как решить эту ситуацию. У нас очень мало времени. Ты слышала: либо руки, либо... Я не знаю. Я подготовил бумагу, - отпустив её руки, он яростно полез под кирасу, достав сложенный вчетверо лист пергамента. - Подписка о сотрудничестве. Ты клянешься в верности Империи и обещаешь работать на нее в виде тайного агента - делать всё, что тебе скажут, и там, куда тебя отправят. Это не формальность, нет, - он мотнул головой. - но это лучшее, что мы смогли придумать. Иначе - руки или костёр.
  - Руки?.. - непонимающе переспросила девушка.
  - Ты что, меня не слушала? - нахмурился Николас. - Я для кого распинаюсь? Пришел приказ лишить тебя магии. Всей, полностью. Или возможности магичить. Ты что, не понимаешь?
  Она не понимала.
  - Маги, - прорычал Николас сквозь зубы. - Потребовали. Ну, предложили, но это одно и то же. За некромантию. Отрезать тебе руки и вырвать язык. Чтобы ты не могла колдовать.
  Джоанн онемела. За миг утратив способность адекватно воспринимать окружающий мир, она чувствовала как падает в глубокий колодец. Её голова стала лёгкой-лёгкой, руки были, казалось, за миллион километров от тела, в ушах нарастал комариный звон.
  - Как - отрезать? - услышала она свой голос словно издалека.
  - Вот так, - дознаватель был не просто мрачен - его лицо походило на грозовую тучу. - Я тебе и пытаюсь это сказать.
  - Но... - она попыталась слабо протестовать. - Мне же обещали... Милость и жизнь, если я признаюсь...
  - Вечную. - пальцы латных перчаток снова сомкнулись на ее руках, но на этот раз она была даже благодарна отрезвляющей боли, которая возвращала ее обратно. Дознаватель не смотрел ей в глаза, на скулах у него ходили желваки. - Стандартная формула. Обещать жизнь, и про себя добавлять "вечную". После очищения в пламени костра. Это же и милость, кода душа отправляется в Этериус чистой.
  - ...и я призналась, - автоматически продолжила она, не понимая ещё до конца смысл сказанного. И тут до неё дошло. - Это... это обман, да?
  - Да, Джоанна.
  - Значит, - она чувствовала, как дрожит ее голос. - Шансов у меня нет?
  - И никогда не было. - он наконец-то посмотрел ей прямо в глаза. Джоанн поразилась глубокой грусти в его взгляде. - Ни у кого из вас.
  
  ***
  
  Она подписала лист, не задав больше ни единого вопроса. Николас взял расписку, сунул под кирасу. Одел шлем.
  - Жди здесь, - сказал он. - Я скоро вернусь.
  Выходя, он кивнул своему напарнику - тот так и остался стоять возле камеры.
  
  ***
  
  - Шеф не принимает, - секретарь-имперка отрицательно покачала головой.
  - Мне очень надо, - Ник помахал в воздухе сложенным листом пергамента. - Срочная информация. В деле появился настоящий прорыв.
  Секретарь неодобрительно поморщилась.
  - Ну пожалуйста.
  Та скривилась.
  - Подожди минуту. - зайдя в кабинет к Ремару Велу, она вышла оттуда и кивком пригласила оперативника войти, успев шепнуть ему "у тебя тридцать секунд". Ник благодарно кивнул ей и просочился внутрь.
  Внутри чувствовался мрачно-рабочий дух. Ремар Вел в очках сидел за столом, сплошь заваленном документами, но при появлении оперативника поднял взгляд. Николас поразился, какие у шефа усталые глаза.
  - Что у тебя? - бесцветно поинтересовался Вел. Ник кашлянул.
  - Расписка о добровольном сотрудничестве, сэр. Она подписала. Согласна на все наши условия.
  Ремар Вел поморщился.
  - Это не имеет значения. Как актив, она скомпрометирована. Требование насчет лишения магии остается в силе.
  - Но, командир...
  - Приказ императора, - Ремар Вел смотрел на подчиненного абсолютно безэмоционально, и Ник внутренне поразился - сколько же он это проработал, не отрываясь? День? Сутки? Больше? - Выполняй.
  Надежда умерла, не успев оформиться. Ник уже понял, что заготовленную речь о перспективах сотрудничества и легенде можно спустить в отхожее место, но всё же...
  - Но, сэр...
  - Приказ императора. - Вел повторил это так же бесстрастно. - Любым способом. Выполняй. К завтрашнему вечеру будь готов со своим отрядом. Свободен.
  Сцепив зубы, чтобы не сказать лишнего, Ник молча отсалютовал и вышел из кабинета. На душе было черно и погано, поэтому взгляда в спину, которым проводил его обычно не повторяющийся командир, он не заметил.
  
  ***
  
  По пути он прихватил с собой целую сумку зелий.
  
  ***
  
  Джоанна встретила его молча - выжидающе глядя. В камеру незаметно вошел Кристиан, оставив свой пост у двери. Ник положил на пол сумку с алхимическими препаратами, сел на табурет, снял шлем, с силой провел ладонью по лицу. Ничего не сказал.
  - Ну? - нарушил тишину Кристиан.
  - Нет. - Ник занес было ногу, чтобы долбануть сапогом по топчану, срывая злость, но вовремя одумался. - Это не сработало.
  Кристиан остался спокоен.
  - Что делаем?
  Ник пожал плечами.
  - Не знаю. Либо продолжаем, либо придут колдуны и сделают так, как считают нужным. Выбор надо делать здесь и сейчас. - он хмуро глянул на девушку. - Решать тебе. Но ты не будешь делать выбор вслепую, это я тебе обещаю.
  
  ***
  
  Она выслушала пояснения в холодном молчании, чувствуя, как что-то внутри нее обрывается. Всё было очень просто: экспериментальная методика - когда ожоги наносились на строго обозначенные участки тела. Специальные клейма, передающие магический знак - Николас отказался объяснить, какой именно, но в маленьком зеркальце она увидела странное сплетение линий, переходящих одна в другую внутри круга - ей показалось, что контуры некоторых символов ей знакомы. И объект эксперимента - она, Джоанна, у которой на теле внезапно и очень удачно оказались татуировки-концентраторы магической энергии. Дознавателей интересовал результат - и было даже неплохо, что в руки им попалась не простая добыча, а опытная и сильная колдунья. Но всё пошло не так. Эксперимент не удалось довести до конца - слишком уж ослабела Джоанна во время допросов, слишком уж близка она оказалась к смерти. Но сейчас выбора нет - или один путь, или другой. Или доведение эксперимента до конца - или методика альтмеров, которые страстно ненавидят нордов, к тому же некромантов. И нет гарантий на благополучный исход ни в том, ни в другом случае.
  
  Джоанн помолчала, хотя ей хотелось кричать, рыдать и забиться под одеяло с головой. Время шло. Ее ждали оперативники, ее ждали стальные клейма в пыточной или не менее кошмарные инструменты магов. Ее ждала смерть, от которой она чудом ускользнула совсем недавно. Ее ждала... надежда.
  
  ***
  
  Джоанн вымученно искривила губы, повернув голову к Нику.
  - Спасибо тебе, - почти искренне сказала девушка. Она была рада тому, что ее голос почти не дрожал. - Ты спросил меня недавно, верю ли я тебе. Я отвечаю - верю. Делай то, что должен. Я выдержу, - она улыбнулась. - Мы, норды - сильные.
  Оперативник кивнул, не отрывая взгляда от ее лица. Встал, одернул кирасу.
  - Я всё подготовлю. Кристиан пока побудет с тобой. - он вышел из камеры, на ходу раздавая команды наряду охраны. Лицо Николаса выражало спокойную уверенность, как и всегда - но внутри он чувствовал себя еще хуже, чем когда выходил от Ремара Вела. "Она тебя предаст" - вспомнил он слова напарника и позволил себе грустную полуулыбку. Уже предала - пока еще мысленно. Он ведь хорошо разбирался в физиогномике - работа обязывала, и сейчас все его знания кричали - "врёт!". Не та интонация голоса, не та мимика лица, неправильная реакция глаз. Не так говорят о доверии, дружище, совсем не так. Да и было ли оно когда-либо? И бывает ли оно вообще? Он печально усмехнулся еще раз, и выбросил лишние мысли из головы. Работа ждала.
  
  ***
  
  Позже он спросил напарника - откуда ты знал, что ей нельзя доверять?
  Тот только улыбнулся и пожал плечами: а что, разве когда-то бывало иначе?
  И тут он понял, что ему нечего ответить.
  
  ***
  
  - Что по-вашему такое доверие, Ник?
  - Доверие? Очень просто. Доверие - это когда ты можешь послать на смерть доверившегося тебя человека и знаешь, что он умрет за тебя.
  - А что такое взаимное доверие?
  - Это тоже просто. Это когда ты знаешь, что доверяющий тебе человек готов за тебя умереть, но еще ты знаешь, что никогда не пошлёшь его на гибель. И что в такой ситуации тебе проще умереть самому - за него.
  - У вас интересный взгляд на мир.
  - Док, правильно ли я понимаю, что вы назвали меня идиотом, хотя мы еще даже не женаты?
  - Перестаньте паясничать! И не отвлекайтесь, пожалуйста. Так вот, если вы так видите доверие...
  - И никак иначе.
  - ...тогда почему вы помогли этой девушке? Вы ее не любили. Возможно, хотели бы, чтобы она вас полюбила. Но вы поняли, что она вас тоже не любит и вряд ли когда-нибудь полюбит. Вам намекали на возможность получить ее в качестве наложницы, но вы отказались и приложили много усилий, чтобы уберечь ее от, гм, нейтрализации, которую предложили вам маги. Вы даже рисковали собой, чтобы спасти особу, которая, фигурально выражаясь, на вас бы и не посмотрела после того, как оказалась бы на свободе. Будь мы торговцами, я бы сказала, что это совершенно нерационально - худшее вложение средств из всех возможных.
  Молчание.
  - Ник?
  - Она была одинока, док. Одинока, испугана, измучена. Мне стало ее жаль.
  - Даже несмотря на ее отказ принять ваши чувства?
  - Даже. Понимаете, док, сперва я, понятное дело, испытал разочарование. Сильное. Мол, как она смеет? У нас - я имею в виду, нас, исполнителей, - так вот, у многих из нас есть пунктик. Можете назвать его выключателем в голове. Щелк-щелк. От нас требуют абсолютного доверия - и мы требуем абсолютного доверия. Если же субъект такого доверия не проявляет, то - щелк! - в голове переключается рычажок и ты воспринимаешь его уже не как человека, а как... ну, я не знаю. Цель. Мишень. Законную добычу. Тело. Объект. Вы знаете разницу между субъектом и объектом?
  - Знаю, Ник.
  - Так вот - щелк! - и ты понимаешь, что он не свой. А раз так, то ты готов без зазрения совести воткнуть ему в спину кинжал или подстрелить из лука, затаившись где-нибудь в темноте.
  - Это методы Темного Братства, Ник.
  - Верно, док. Так работают темные братья и так работаем мы. Своих - спасать, врагов - убивать.
  - Но тем не менее, вы спасли эту девушку, Ник. Спасли, несмотря на то, что она была вам не своя.
  Молчание.
  - Ник?
  - Да, док. Спас.
  - Не жалеете об этом?
  Молчание. Целительница терпеливо ждет.
  - Жалею. Иногда.
  
  ***
  
  "А иногда я думаю, что всё сделал правильно. Несмотря ни на что, мне нравится так думать. Иногда."
  
  ***
  
  - Сейчас ты выпьешь вот это, - оперативники закончили смешивать в колбе нечто буро-зеленого цвета, скомпонованное из нескольких флакончиков. Пахло оно странно - хоть в целом и не неприятно, но в запах вкрадывалась тревожная нота. Джоанн принюхалась. Морозник, полынь, манжетка... что-то странное...
  - Харрада, - понял ее второй оперативник - Кристиан. - Даже не спрашивай, откуда она у меня. И кое-что еще. То, что нужно для твоего случая.
  - Готово. - Николас тоже оторвался от колбы и перелил содержимое в кружку. - Пей.
  Джоанн слабо обхватила кружку обеими ладонями. Николас поддержал ее руки. Странно, при всем её предвкушении свободы, это подействовало на девушку успокаивающе.
  - Что со мной будет? Ну, когда...
  - Паралич. - оперативник не шутил и глядел на нее предельно серьезно. Джоанн непроизвольно вздрогнула так, что если бы не его помощь, кружка со снадобьем точно выпала бы из ее рук. - И анестезия. Полная. Плюс потеря сознания - у нас мало времени и ты вряд ли захочешь снова почувствовать на своей коже раскаленное клеймо. Потом, как действие зелья пройдет, ты придешь в себя.
  - А потом? - тихо спросила девушка.
  Оперативник сжал зубы.
  - Не знаю. Но это единственный шанс. Без гарантий. - он отвернулся, его голос стал еле слышным. - Я бы предложил что-нибудь другое, если б было из чего выбирать.
  Джоанн автоматически кивнула. Поднесла к носу кружку, понюхала зелье еще раз - лучше пахнуть оно не стало - и выпила.
  - Вы там... поосторожней с моим телом, - успела еще сказать она. И уплывая в темноту, успела услышать "Я постараюсь".
  
  ***
  
  - Кстати, что за знак, связанный с ней, ты видел? - Кристиан раскладывал клейма на жаровне и был не прочь поболтать.
  - Она важна, Крис. Не знаю когда именно, но она понадобилась и еще понадобится. Не мне - миру.
  - Интересно...
  - Ага. И знаешь, что самое смешное? Наш мир - Нирн - сам выбирает себе агентов. Иногда очень странных. Все они разные - общительные и замкнутые, воры и священники, известные и безымянные, мужчины и женщины, жившие в прошлом и те, которые еще не родились. Все это не имеет значения. Важно лишь их место в замысле Акатоша.
  Кристиан достал одно из клейм из огня, оценил цвет и положил на место.
  - Узнаю клирика из Хай Рока. Так ты поэтому решил ее спасти?
  - Сначала - да. - Николас располагал обнаженную Джоанну на двух сдвинутых лавках, стараясь подобрать устойчивое положение для ее тела. - Даже не спасти - оценить, понять... А потом... Потом я понял, что вода всегда находит щель в плотине. Не будет ее - мир найдет кого-то другого, только и всего.
  Кристиан повернулся, с любопытством глядя на напарника.
  - Тогда я не совсем тебя понимаю.
  Ник искоса глянул на него, всё еще занятый девушкой.
  - Это только сначала было для мира, Крис. Однако, как я уже сказал, мир вполне способен и сам о себе позаботиться. Так что позже, всё что я сделал, было для неё, а уж совсем потом - для меня.
  - Так всё же любовь? Нежная и страстная?
  - Нет, Крис. - Ник еще раз осмотрел тело дeвушки и кивнул напарнику, взявшемуся за клеймо. - Я к ней неравнодушен, признаю, и так останется, несмотря на ее чувства, точнее, их полное отсутствие. Но это не имеет никакого значения для меня. Мне просто кажется, что то, что я делаю для неё - правильно.
  - А как же домик в Бруме, двое детишек и твоя красавица, встречающая тебя со службы в переднике на голое тело и белых носочках?
  Ник непроизвольно усмехнулся.
  - В следующий раз. - он обвел пальцем участок татуировки на спине девушки, между острых лопаток. - Первую печать - вот сюда.
  
  ***
  
  Первое, что она почувствовала после пробуждения - это головную боль: сильную, муторную и изматывающую. Она слабо двинула головой по подушке, попыталась заговорить - но услышала только слабый хрип, который издало ее пересохшее горло. К счастью, ее хрип услышал еще кто-то кроме нее.
  - Проснулась? - сильная рука подхватила ее голову, слегка ее приподняв. - Ты молодец, у нас всё получилось. - перед губами девушки возникла небольшая бутылочка с узким горлом. - Пей.
  Она пила осторожно, мелкими глотками, позволяя Нику поддерживать ее голову - мышцы шеи были как студень. Бутылочки менялись одна за другой. Во время замены она отдыхала, лежа на подушке - даже простое глотательное движение требовало от нее напряжения. И ее тревожило, что она до сих пор не чувствовала своего тела.
  Допив содержимое пятого флакона и прополоскав рот вином, она наконец-то начала что-то чувствовать. Как будто сотни мелких иголочек вонзились в ее руки и начали их нещадно колоть. Тихо вскрикнув, Джоанн заскрипела зубами и начала слабо подергиваться.
  - Тихо, тихо, - Ник сразу пришел ей на помощь. Присев на край топчана, он взял ее левую руку и начал уверенно, хоть и осторожно, массировать ее по всей длине - от плеча и ниже, аккуратно пройдясь по бицепсу и трицепсу до предплечья, после которого дошел до тонкой ладони девушки, не забыв уделить внимание пальцам. К тому моменту, как он взялся за вторую руку, Джоанн уже была пунцовой от смущения - с ее точки зрения, такие манипуляции были еще интимнее и неприличнее, чем даже кормление с ложечки. Увидевший ее смущение оперативник беззлобно ухмыльнулся и продолжил свое дело.
  Размяв как следует ее руки, оперативник покосился на девушку. Джоанн лежала неподвижно, но было видно, что она чем-то встревожена.
  - Ник, - наконец хрипло прошептала она. - Я не чувствую ног! Не чувствую!
  Нахмурившись, оперативник осторожно откинул покрывало и аккуратно коснулся небольшой ступни девушки.
  - Чувствуешь что-то?
  Джоанн напряглась, очевидно, пытаясь заставить ногу двигаться.
  - Нет.
  - А так? - пальцы оперативника двинулись вверх - от голеностопного сустава до икроножной мышцы и далее - по бедру. В их прикосновениях не было никакого эротизма - так могла бы двигаться рука целителя. Или палача - с внезапным ужасом осознала Джоанн. Они ведь тоже должны хорошо знать человеческое тело. Замотав головой, она постаралась выкинуть эти мысли из головы.
  - Ничего.
  Ник не ответил, только неодобрительно покачал головой, взявшись за ее вторую ногу. Ситуация повторилась. Джоанн была на грани паники.
  - Так, - оперативник нахмурился. - Не хотел я... - он залез в свою сумку, покопался там и вытащил еще один небольшой флакончик. - Но у нас совсем нет времени. - он еще раз оценил его на свет, вытащил пробку и поднес флакон к носу Джоанн. - Пей.
  - Что это? - слабо пробормотала девушка, сжимая зубы, чтобы усилием воли подавить паническую атаку.
  - Джоанна! - громко и четко сказал оперативник, и она от удивления перестала дрожать и посмотрела на него. - У нас осталось... - он бросил взгляд на песочные часы, стоящие у двери под факелом. - буквально четверть часа. Потом начнется суд, а ты еще не готова. Это поможет тебе расслабиться. Пей!
  Её новоприобретенная привычка к повиновению взяла своё. Приучившись подчиняться приказам более сильного и подсознательно понимая, что любое сопротивление принесет только боль, она сникла, послушно открыла рот и заставила себя выпить очередное зелье.
  - Умница. - Ник наклонился и поцеловал ее в лоб. - А сейчас давай займемся твоим переодеванием.
  
  ***
  
  Находящаяся в странном полусне-полубодрствовании Джоанн чувствовала себя как в тумане. Ее окружали мягкие серые облака, за которыми был виден другой мир - да и сама она тоже была облаком. Облако-Джоанн не знало тревог и волнений; она видела, как мужчина в форме быстро и уверенно переодевает ее, но если у прежней колдуньи из Ривервуда это бы вызвало истерику и желание разгромить всё вокруг гигантскими файерболами, то сейчас эта мысль не вызвала у нее никакого беспокойства. Она облако. Что может сделаться облаку от того, что на него одевают нижнее белье? Она слегка хихикнула от того, что ничего не чувствует. Оперативник оглянулся и сжал зубы так, что у него на щеках заходили желваки, однако протянул руку и слегка погладил Джоанн по голове. - Всё будет хорошо, - успокаивающе сказал он и взялся за очередной предмет женской одежды, в который ему предстояло облачить свою подопечную.
  
  ***
  
  Парадоксально, но будучи полностью одетой, Джоанн почувствовала себя только хуже. Ее снова начала колотить нервная дрожь, причем так, что зуб на зуб не попадал. Казалось, что всё, от чего она избавилась будучи облаком, вернулось к ней в трёхкратном размере. Будучи всё ещё заторможенной, она бессознательно, слабо попыталась привстать, опираясь руками на топчан; Ник, одевающий ей на ногу сабо с деревянной подошвой, оглянулся - но тут из коридора раздался грохот сапог и в дверь камеры резко, требовательно постучали. Джоанн вздрогнула. Дверь распахнулась и на пороге вырос молодой дворцовый стражник в богато украшенных доспехах.
  - Специальный оперативный сотрудник! - воскликнул он, вытянувшись, и с удивленным видом оглядев камеру, найдя в итоге дознавателя в совершенно неожиданном месте - а именно, у ног обвиняемой: то ли делающего ей массаж стоп, то ли собственноручно обувающего её, как лакей - особу королевской крови. - Лейтенант, сэр! Суд ждёт! Мне приказано немедленно сопроводить вас и подсудимую в малый зал заседаний!
  Оперативник поморщился, аккуратно проверил, хорошо ли обувь сидит на ноге девушки и со вздохом выпрямился.
  - Вольно, солдат. Благодарю, - сказал он, повернувшись лицом к излишне ретивому стражнику. - Подождите меня снаружи - мне нужна еще одна минута.
  - Да, сэр! - стражник вымелся, аккуратно прикрыв за собой дверь, и Ник повернулся к девушке.
  - Вот и всё, Джоанна, - просто сказал он. - Ты слышала - нам пора. Слава Девяти, мы всё успели. Держись за меня.
  Джоанн заплакала. Непроизвольно. Не желая этого. Она стала такой плаксой в последнее время.
  
  ***
  
  Она почти не запомнила маршрут. Обмякнув на руках оперативника, она практически не обращала внимания на окружающий мир - коридоры, окна, переходы, двери и арки сливались в единую серо-коричневую ленту перед глазами. Даже мысли о суде оставались далёкими и неважными. Было так хорошо просто висеть в крепких мужских руках, отдав всё, что она могла отдать, и знать, что дальше будет только мягкая пустота и покой. Их не сопровождал караул стражников - поэтому её не тревожил даже металлический лязг доспехов и оружия; мягко шагали сапоги обеих имперцев, Джоанна висела на руках идущего впереди Ника, встречные освобождали путь. От мягкого покачивания она чуть не заснула, но вдруг они как-то сами собой оказались в зале суда, и ее поставили на каменный пол, и (Джоанн даже не поняла, как) она поклонилась, и продолжала стоять между Ником и Крисом, и лица судей и зрителей сливались, расплываясь светлыми пятнами, и человеческие голоса напоминали плеск волн. Даже когда она лениво попробовала прислушаться к словам, ей всё равно слышался шум моря Призраков, в котором ходили драккары ее отца, и на которых она путешествовала, будучи еще совсем девчонкой. Это смутное воспоминание затопило ее сейчас, в этом странном каменном зале далеко-далеко в империи, но только зеленых брызг в лицо не хватало, чтобы она снова почувствовала себя на корабле, потому что качка уже была.
  
  ***
  
  Ник в полной парадной форме и коротком армейском плаще стоял перед членами суда, как будто сам был обвиняемым. Было жарко, тело Джоанны обвисло у него на руках, поэтому он с Крисом фактически держали ее на весу, не давая свалиться от любого случайного движения ветерка. Девушка в таком состоянии не могла даже стоять на ногах самостоятельно, не то, что кланяться или отвечать на вопросы. Особую нервозность добавляло личное присутствие императора, глядевшего на Ника и девушку как ястреб на пару аппетитных цыплят. Нику казалось, что он пропотел насквозь, буквально мысленно извиваясь под пристальным вниманием сановников и магов. Всё, что он мог сделать - поставить ноги по стойке "смирно", положить руку на оружейный ремень (Ник был уверен, что все знают, что они с напарником возмутительно поддерживают не стоящую на ногах преступницу, вместо того, чтобы бросить ее на пол и стать прилично. И он был уверен, что все знают, что он это знает), уставить взгляд в стену по инструкции - на двадцать сантиметров над головами судей - и громко и четко отвечать вместо подсудимой на поставленные вопросы.
  Да, дочь Ульфрика.
  Да, мятежница.
  Да, некромантка.
  Да, убийца.
  Да, заговорщица.
  Да, изменница и шпионка.
  Да, еретичка.
  Да, виновна, виновна, виновна...
  
  Его не перебивали. Даже когда он пригласил двух магов из числа присутствующих в зале на освидетельствование (те скривились, но и маг Синода, и маг Коллегии подтвердили полную утрату магического таланта девушки), даже когда он попросил приобщить к делу расписку о полном добровольном сотрудичестве и рассказал о чистосердечном признании обвиняемой. Он закончил, но судьи переглядывались, шептались, кивали, отводили глаза - и Ника пробил холодный пот, когда он начал понимать... А потом заговорил император.
  
  ***
  
  Даже в своем полубессознательном состоянии, голос императора Джоанн узнала сразу. Она наивно ждала проявления хоть каких-то человеческих чувств, но с трона упало только одно слово - "смерть". Приговор тут же подхватили судьи, начавшие оглашать подробности, но Джоанн больше их не слышала. Даже сквозь пелену одурманивающего снадобья ее душило горькое бессилие. Все страдания, перенесенные ею, унизительное признание, предательская расписка о готовности служить имперцам против своего народа, даже слово Ника - всё это больше не имело никакого значения. Снова обман, и боль, и в итоге смерть. Если бы она могла, она свернулась бы в клубок на полу и зарыдала, но она была лишена даже этого - тело не слушалось. Глядя в никуда сухими глазами, она в подробностях представила себе ожидающий ее костёр - закопченный каменный столб с вмурованными в него железными кандалами, связки хвороста под ее босыми ногами, и огонь - сперва слабый, неуверенный язычок пламени, сопровождаемый тонкой струйкой дыма, затем ревущее рыжее чудовище, с треском заживо пожирающее ее плоть, пока она, обезумев от боли, будет тщетно рваться из цепей, умоляя богов о смерти, как о последней милости.
  
  ***
  
  Николас слушал приговор, стиснув зубы. В отличие от нордской мятежницы он не утратил дара речи, но намертво вбитые в него субординация и чувство долга не позволяли сказать ничего, что выходило бы за рамки устава и могло бы усугубить и так препоганую ситуацию. В памяти привычно всплыла подготовка, вспомнились тренировки мордатого имперского центуриона, нещадно колотившего, пинавшего, матерившего и вываливающего в грязи новобранцев. "Терпите, салаги", говорил он, стоя в тени с бутылкой пива и потирая брюхо, пока новобранцы Легиона, ненавидя его до печенок, в свеженачищенных полных доспехах ползли по полю, покрытому свиным дерьмом. - "Вы думаете, вам сейчас тошно? Вы еще вспомните меня! И рты не раскрывать, а то еще котяхом подавитесь, га-га-га!"
  Мордатый центурион оказался прав. И Нику, и его товарищам по учебке не раз пригодилось умение заткнуться, молчать и терпеть - молчать и терпеть, что бы не случилось, не давая вырваться ни единому лишнему слову. Поэтому каждый раз, попадая в гарнизонный лагерь, они выставлялись так любимым толстым Картусом пивом. Тот принимал подношения от рыцарей, легионеров и оперативников как должное, удовлетворенно кивая - что, мол, салаги, пригодилась моя наука? Пригодилась, кивали бывшие новобранцы. Вот то-то же.
  Где теперь толстяк Картус? Мертв, как и большая часть сиродильских войск. В битве за город эльфы не брали пленных, да и вряд ли сдался бы в плен старый жирдяй, сторожевая собака, чья служба была - двадцать лет кусать зеленых новобранцев за тощие задницы. Нет, не сдался бы. Но вспоминать будем не сейчас. Ник сжал зубы до скрипа, выбросил лишние мысли из головы и вслушался в приговор.
  
  ***
  
  "Казнь через сожжение." Джоанн повторяла эти слова снова и снова, словно надеясь, что они приобретут какой-то другой смысл. Она чувствовала окаменевшие мышцы поддерживавшего её оперативника, слышала его скрип зубов. Странно, но эти звуки даже успокаивали ее. Он не предал. Он сам не знал. Его самого точно так же, как и ее раньше, поставили перед фактом. И вдруг она ослабела. Голова закружилась, свет в зале слился в единую полосу, потолок поменялся местами с полом и девушка потеряла сознание.
  
  ***
  
  Очнулась она через несколько минут, уже в очередном коридоре. Снова равномерно покачиваясь на чужих руках, прижавшись лицом к чужой жесткой кирасе. Непонимающе распахнув глаза, она снизу увидела закаменевшее лицо Ника - и сразу всё вспомнила. Он нёс её. Нёс её сжигать. На Джоанну накатил такой ужас, что челюсть жалко запрыгала, когда она попыталась заговорить. Стук собственных зубов показался ей оглушительным, когда она, запинаясь и изо всех оставшихся сил пытаясь сдержать дрожь, выдавила "Н-ник..."
  - Да? - коротко отозвался он.
  - М-меня... на к-костёр?
  - Да.
  Джоанн сглотнула. Горло было сухое и по нему как будто провели наждаком.
  - Это... очень долго? - чудо, но она смогла прошептать это почти без дрожи. У оперативника сбился шаг, но он тут же восстановил движение.
  - Нет. - после паузы голос мужчины прозвучал мягко-мягко, как будто он говорил с ребенком. - Нет, Джоанна. Это совсем недолго и совершенно не больно. Как будто комарик укусил.
  Хватка закованных в сталь пальцев на ее теле сжалась крепче, причиняя ей боль, но Джоанна была рада даже такой поддержке. Она успокоенно выдохнула, прижалась крепче к кирасе, закрыла глаза и погрузилась в темноту.
  
  ***
  
  Она так и проспала всё. И подземный переход до площади, и караулы стражников, стоящие на постах и следящие, чтобы заключенные не сбежали, поддавшись дурному примеру тогда еще будущего Чемпиона Сиродила. Она проспала даже тот момент, когда один из стражников преградил дорогу их небольшой группе и указал не на большую дверь, ведущую на площадь, а совсем на другую, маленькую, обитую ржавыми железными полосами - "сюда, сэр". Она проспала всё путешествие по канализации Имперского Города и пришла в себя только когда они выбрались наружу через неприметную дверь в Портовом районе. Стражник молча указал на ожидающую вдали повозку и исчез, оставив ошеломленного Ника с Джоанной на руках и Кристиана одних за пределами столицы.
  - Пошли, - нарушил неловкое молчание Кристиан. - Я объясню по дороге. Заодно усадишь ее в повозку и попрощаешься. Думаю, минут пятнадцать у вас есть.
  
  ***
  
  Когда она очнулась, только-только начинало темнеть. Свежий ветер, дувший от озера Румаре, был так непохож на провонявшие гарью и смертью костры на площади (во всяком случае, именно так она их представляла), что от удивления Джоанна широко распахнула глаза. Она увидела повозку с припасами, куда ее осторожно укладывал Ник, увидела седого возницу и имперского солдата, сидящих на передке и о чем-то негромко переговаривающихся, почувствовала под спиной мешки с чем-то мягким и твердость плетеных корзин. Она ошеломленно оглянулась.
  - А-а-а... - только и смогла выдавить несостоявшаяся некромантка. Оперативники переглянулись.
  - Похоже, тебе выпал второй шанс, - заговорил второй оперативник - Кристиан. Ник стоял, молча глядя на неё. - Эта повозка доставит тебя в Бруму под гласный надзор - то есть, жить будешь под наблюдением местной стражи. Дурить не советую - милость императора не безгранична.
  Джоанна промолчала, во все глаза глядя на Николаса. Тот отвел взгляд и девушку снова заколотило. Он знал? Не знал? Странное опустошение, в котором находилась Джоанна, внезапно исчезло, несмотря на общую слабость. Она протянула к оперативнику дрожащую руку, намереваясь потребовать, выпросить или хотя бы вымолить ответ, когда вечер разорвал истошный женский крик - далёкий, но отчетливо слышимый. Джоанн побледнела как полотно.
  - Чт-то.. эт-то? - ее снова начал бить дрожь. Крики продолжались, разрывая вечерний воздух - казалось, даэдра Мерунеса Дагона истязают какую-то несчастную душу.
  Кристиан промолчал.
  - Это сожжение, - ответил Ник, медленно поднимая взгляд. Его лицо исказилось, как будто от сильной боли. - Сегодня на костре сжигают некую Джоанну из Ривервуда, дочь Ульфрика Буревестника, некромантку и преступницу.
  - Меня... - Джоанн истерически засмеялась. Далекие крики перешли в крещендо; в голосе кричавшей уже не осталось ничего человеческого - только боль. Джоанна дернулась как от удара, изо всех сил зажмурила глаза, чтобы не видеть и замотала головой, чтобы не слышать. Смерть другой - вполне возможно, ни в чем не повинной - женщины ударила по ней слишком сильно. Она снова впадала в полубессознательное состояние, не видя окружающих и не слыша себя. - Меня! Вы должны были сжечь меня, гады! Меня! Не её! Меня!
  Сильная пощечина резко обожгла ей лицо, мгновенно выводя из истерики. Губы девушки лопнули, во рту появился вкус крови. Ошеломленная, она подняла взгляд на Ника и оцепенела - тот был в настолько лютой ярости, что она задрожала.
  - Знаешь что, - процедил он, ухватив ее воротник одежды так, что Джоанна захрипела от удушья. - Мне стоило слишком много усилий, чтобы спасти тебя. И если ты хочешь сейчас изосрать все мои труды, то я лично позабочусь о том, чтобы исполнить твою последнюю просьбу.
  Не отпуская девушку и не прекращая смотреть ей в глаза, оперативник неспешно вытащил кинжал. Двемерская работа, без всяких украшений, мимоходом подумала Джоанна. Голый функционал. Оружие убийства. Острый как бритва клинок легко прорезал одежду заключенной и уткнулся лезвием под левую грудь. Джоанна замерла.
  - У тебя есть пять секунд, - спокойно сказал Ник. - И если ты выберешь смерть, я тебя убью. Здесь. Сейчас. Выбирай.
  Джоанн промолчала.
  - Пять.
  Молчание.
  - Четыре.
  Молчание.
  - Три.
  Острие клинка углубилось в кожу. Джоанн ощутила, как вниз по животу потек тонкий горячий ручеек.
  - Два.
  - Жизнь. - слабо шепнула Джоанна.
  - Не слышу.
  - Жизнь, - попыталась прохрипеть девушка через всё ещё душащий ее захват.
  - Не слышу! Один!
  - ЖИЗНЬ! - из последних сил выкрикнула Джоанн, рванувшись так, что воротник затрещал. - Жизнь! Жизнь, будь ты проклят! - и наконец-то разрыдалась.
  
  ***
  
  Расставание смазалось в ее памяти. Она помнила свои рыдания, перешедшие в икоту и подвывание, помнила звенящий от чужих криков вечерний воздух, фырканье лошадей, помнила как Ник утешал ее, прикладывая к ее губам фляжку с вином, пока она вцепилась ему в парадную кирасу. Помнила, как он снял с пояса и отдал ей кинжал в ножнах - тот самый двемерский кинжал, которым он ее чуть не убил - "на память и если захочешь закончить начатое", как он сказал. Но в памяти совершенно не осталось ни их первого и последнего поцелуя, ни слов прощания, ни ее непроизнесенного вопроса. Пока она проваливалась в сон и просыпалась, перед глазами Джоанны стояла всего одна картина - полуразбитая стена Имперского Города, жалкие остатки сгоревших хибар, последние лучи закатного солнца и две фигуры в доспехах, медленно исчезающие во тьме.
  
  ***
  
  Импровизированный отряд был готов - Николас сделал невозможное и всё-таки уложился за отведенные три дня. Бретонец, босмер, двое альтмеров, один каджит - и он сам. Ник понимал, что это всё слёзы, что отряд не готов ни в одном смысле, кроме наличия бойцов и снаряжения, что боевого слаживания не было и не могло быть, что детальный план операции проработан только в самых общих чертах, что сегодня уже вечер третьего дня, а маги Коллегии только подгоняют под солдат зачарованные доспехи. Завтра с раннего утра переброска, а людям надо отдохнуть и хоть как-то подготовиться. Усилием мысли он выбросил всё лишнее из головы, помолился Акатошу и вошел в комнату, откуда только что вышла Мериам, сверкая новенькой эльфийской бронёй.
  
  ***
  
  Он пришел в себя на кровати, в небольшой светлой комнате. В окне виднелось ясно-голубое небо. Тело не слушалось. Очень хотелось пить. Рядом с кроватью, где он лежал, на стуле сидела женщина в серой тунике целительницы и читала какую-то книжку. Попытавшись обратить на себя внимание, Ник захрипел - и женщина в панике соскочила со стула. Забытая книжка улетела в сторону, целительница бросилась к нему.
  - Как вы, господин?
  - Пить, - пробормотал Ник. Женщина суетливо бросилась к тумбочке, где, накрытый салфеткой, стоял стакан с каким-то настоем. Горький и вяжущий, он, тем не менее, утолял жажду и прочищал мозги, так что Ник, допив, попытался заговорить, но целительница, сделав отрицательный жест - "молчите, вам нельзя разговаривать!" - торопливо вышла за дверь. Ник попытался пошевелиться, но тело всё ещё не слушалось да и усталость накатила, поэтому он полюбовался еще немного на потолок и снова заснул.
  
  ***
  
  В следующий раз он проснулся от ясного ощущения чужого присутствия. Открыв глаза, он увидел Кристиана, сидящего на знакомом стуле - и тоже с книжкой в руках. Правда, вместо ожидаемой святой Алессии, на обложке красовалась аргонианка в костюме служанки. Ник задумался, что Крис выглядит как-то странно с этой книжкой и что-то это ему напоминает, но так и не вспомнил, поэтому просто позвал Кристиана по имени. Вышло тихое шипение, но Крис услышал и отложил своё чтиво в сторону.
  - Эй, Ник, - он смотрел ему прямо в глаза, на лице оперативника цвела улыбка. - Как ты, парень?
  - Я-а... - Ник поморщился - говорить было трудно. Крис понял это и поднес ему к губам стакан с настоем - тем же самым, что и в прошлый раз. Попив, Ник почувствовал себя бодрее, поблагодарив Криса кивком. - Где.. я?
  - Имперский Город, - Крис внимательно смотрел на него. - Дворец. Ты в лазарете дворцовой стражи.
  - Сколько?..
  - .. ты здесь? - закончил вопрос Крис. - Хороший вопрос. Если не ошибаюсь, ты тут шестой месяц. Некоторые думали поначалу, что ты вообще не выкарабкаешься. Но я верил в тебя. - он снова улыбнулся.
  Ник закрыл глаза. Полгода... Что произошло?
  - Как.. я.. здесь...
  - Что ты помнишь последнее, перед тем, как очутился тут? - вопрос был задан совершенно другим тоном и Ник от удивления открыл глаза, уставившись на напарника. Тот кивнул, и Ник задумался.
  - Не.. знаю... Подгонка... наверное...
  - Когда доспехи подгоняли, перед миссией? - понял Крис.
  - Да.. в комнате...
  - Хорошо, - Крис удовлетворенно кивнул. - Больше ничего?
  Ник помолчал.
  - Вроде.. нет...
  - Ясно. - напарник снова кивнул и поднял ладонь с растопыренными пальцами. - Сколько пальцев?
  - Три... - слабо выдохнул Ник. Крис рассмеялся.
  - Жить будешь. Ладно, ты спи, я позже зайду. Вот, я тебе оставил на тумбочке - он указал на сумку с апельсинами, грушами и яблоками. - Ешь, поправляйся. Кстати, Ремар Вел спрашивал, как у тебя дела. Обещал заглянуть как-нибудь, так что будь готов.
  Подмигнув и помахав на прощание, Крис направился к дверям. И только после его ухода, Ник понял, что выглядело странно и необычно - не книга, нет. Просто у Кристиана были капитанские, а не лейтенантские нашивки.
  
  ***
  
  Прошло несколько дней, нарушаемых только визитами той самой сиделки-целительницы. Ник всё ещё лежал в кровати, и хотя всё так же почти не мог двигаться, мыслить ему никто не запрещал. И его изрядно тревожили провалы в памяти. Что произошло в тот день? Как прошла операция, когда он вырубился? Что вообще это было - потому что в самом защищенном месте Империи, почти что в присутствии императора, солдаты не попадают в лазарет просто так. Какая-то нестандартная магическая реакция? Проклятие? Ник понимал, что гадает на кофейной гуще, что это бессмысленно, но, мысленно проклиная идиотизм своего занятия, продолжал строить теории.
  
  ***
  
  Ремар Вел зашел примерно через неделю. С охраной и без предупреждения, как обычно. Что необычно было - это присутствие Криса, но мало ли. Сиделка быстро вышла, а лежащий в кровати Ник попытался было поднять руку, чтобы отдать салют, но быстро понял, что ему не справиться даже с такой задачей.
  - Вольно, солдат. - Вел как всегда был немногословен. - Как самочувствие?
  - В порядке... сэр.. - прохрипел Ник.
  Вел помолчал, разглядывая оперативника. Его лицо не изменилось, но Ник мысленно подобрался. Командир явно принимал какое-то решение и не стоило ему мешать.
  - Твое задание выполнено, Николас, - наконец сообщил шеф Пенитус Окулатус. - Результат миссии можно назвать достигнутым. Молодец. - Ремар Вел достал из кармана формы и бросил Нику на одеяло пару капитанских нашивок. - Ты заслужил, капитан. Носи с гордостью.
  - Служу императору! - выдавил Ник.
  - Конечно. - невиданное чудо - Ремар Вел мягко улыбнулся. - Мы все ему служим. Думаю, тебе интересно будет узнать, что Ульфрик пошел с нами на переговоры. Похоже, что у нас всё же будет скайримская армия.
  Ник откинулся на подушку. Скайримские отряды Ульфрика, с облегчением подумал он. Империя выстоит. А Джоанна? Он не заметил, что произнес последние слова вслух.
  - В надежном месте, - безразлично произнес Вел. - Хочешь ее увидеть?
  Бессознательно, Ник хотел было кивнуть, но вдруг заметил, как пристально смотрит на него Вел, насколько этот взгляд не вязался с небрежным тоном шефа, и тут же увидел как предостерегающе прищурился Кристиан. И медленно покачал головой.
  - Нет... наверное, нет...
  - Хорошо, - Ремар Вел был явно удовлетворен ответом. - Подробности происшедшего тебе сообщит Кристиан. Поправляйся.
  И вышел из комнаты в сопровождении телохранителей.
  
  ***
  
  - Погоди минутку. - оставшийся в комнате Крис предупредительно поднял руку. - Я вернусь буквально через минуту и мы поговорим. Обещаю.
  Ник кивнул и Кристиан исчез за дверью. Вернулся он, как и обещал, буквально через минуту в сопровождении мага и целителя. Оба были альтмерами. Ник подавил желание закатить глаза. Ну конечно.
  - Начинайте, мастер, - Кристиан был на удивление немногословен. - А вы, док...
  - Да-да, я знаю, - сварливо перебил его альтмер-целитель. - Я готов.
  Изумленный Ник во все глаза наблюдал за представлением. Но маг лишь постоял немного на месте, явно мысленно проговаривая какое-то заклинание, после чего просто хлопнул в ладоши. Целитель подошел поближе к кровати, подержал руку над головой Ника, кивнул и отошел. Ни говоря больше ни слова, оба мага слегка поклонились и покинули помещение, оставив оперативников одних.
  - И что это было? - нарушил молчание Ник.
  - Снятие блока. - Крис глянул серьезно, но помахал рукой в запрещающем жесте. - Нет-нет, не пытайся встать. Это ментальный блок, не физический.
  - Блок? - Ник прищурился. - Какой блок?
  - Давай сначала. - Крис опустился на стул возле кровати напарника. - Что ты помнишь последнее о миссии?
  - Я же говорил... - Ник попытался пожать плечами. - Примерка дос...
  В черепе у него взорвалась сверхновая - во всяком случае, ему показалось, что это именно так. А когда белое пламя погасло, начались крики.
  
  ***
  
  Крис напоил его, осторожно, как если бы он был отцом,а Ник - его больным сыном. От напитка оставался мерзкий вкус, но голова больше почти не кружилась и болела гораздо меньше. Таз с блевотиной Крис ногой отодвинул к двери (служанка уберет) и снова присел возле кровати Ника. Сочувственно помолчал.
  - Как ты?
  - Хреново, - прохрипел Ник. - Что...
  - Блок снят, - Крис глядел серьезно. - Ты теперь всё помнишь. - уловив непонимающий взгляд напарника, он продолжил. - Ты участвовал в операции, Ник. Сказать по правде, я и сам не сразу узнал. За это и награда.
  - На..града?
  - Ну да. Ты же герой. Я видел, как ты дрался, - Крис секунду помолчал. - Впечатляющее зрелище. В одиночку завалил двух оборотней. Я и не думал, что такое возможно.
  - Двух... - осознание было как удар под дых. Лязг стали где-то сбоку. Два меча, вращавшихся так быстро, что их клинки напоминали серебряные круги в застывшем воздухе. Крики солдат. Шипение огня. Хруст разрубленного черепа, когда один из мечей походя проломил шлем Брата Бури. Рёв и забивающий нос острый запах мокрой шерсти, когда в бой вступили ульфхеднеры из личной охраны Ульфрика. Ник зажмурился и осторожно помотал головой. Мгновения битвы всё ещё стояли у него перед глазами.
  - Кто... еще... выжил... - это не было вопросом, но Крис понял.
  - Ты один.
  - Я... один... - в голове у Ника не было ничего. Пустота. Альтмер-воин, с которым он так толком и не познакомился. Эльфийка-целительница. Бретонец-убийца, мастер фехтования. Босмер в легких доспехах. Лазутчик-каджит, включенный в отряд в последний момент за неимением выбора и великолепное умение драться двумя кинжалами. Все они мертвы?
  - Именно так. - голос Криса стал жестким. - Я видел запись. Вас выбросило на площадь перед дворцом. Вы прошли сквозь охрану, как нож сквозь масло, но стража успела поднять тревогу. Вы пробились в тронный зал, где встретились с гвардией Ульфрика, Галмаром и Вунфертом. Шли двумя тройками, одна за другой. Ты был впереди, - Кристиан усмехнулся. - Разумное решение. Орессар прикрывал тебя справа, Бернард слева. Целительница вызвала двух атронахов и прикрывала вас магией, попутно накачивая силой. Ее страховали Агаронд и Ра'Шзар. Покрошили народу вы тогда знатно. - он снова ухмыльнулся. - Пробившись сквозь солдат Ульфрика, ты сцепился с ульфхеднерами, а Орессар - с Галмаром. Вунферт пришиб одного атронаха и прикончил Бернарда, но его самого убрал кошак отравленным ножом в глазницу. Дальше - больше. Ты убил двух оборотней - изрубил их на куски, помилуй Девятеро! - но раненый третий хорошо зацепил тебя лапой и строй начал сыпаться. Галмар тяжело ранил эльфа, Ульфрик туумом разбросал вас по сторонам, но Галмар тоже потерял равновесие, а альтмерка швырнула в него огненный шар и Галмар сгорел.
  Ник промолчал.
  - Так вот, пробиться к Ульфрику не удалось, из казарм бежали всё новые стражники, Орессар был еле жив, эльфийка выдохлась, босмер с котом тащили тебя, но их смяли числом и прикончили, хотя они оба успели утащить за собой по нескольку гвардейцев. И тогда Орессар - в голосе Кристиана прозвучало неприкрытое уважение. - как-то встал и пока эльфийка открывала портал эвакуации...
  - Мериам... - тихо сказал Ник.
  - Что?
  - Ее звали Мериам. Мериам Сириэль. У нее остался сын.
  - Да, я слышал, - кивнул Крис. - Мальчик уже в Коллегии, взят под опеку тамошними колдунами. Думаю, из него выйдет толк. Но я отвлекся. Так вот, пока эльфийка - Мериам - наскоро открывала портал и попутно пыталась лечить тебя, ее расстреляли из луков. И тогда Орессар - чёртов герой! - как-то смог встать, забросить тебя за шкирку в портал и на несколько секунд задержать озверевших стражников. Его изрубили на части, но этого времени хватило, чтобы портал закрылся. - Крис помолчал. - Именно после этого Ульфрик пошел на переговоры.
  В комнате повисло молчание. Оперативники не смотрели друг на друга.
  - Почему? - наконец двинул губами Ник.
  - Что почему? - покосился на него Кристиан. - Почему он пошел на переговоры с нами, а не с Талмором? Или почему до Ульфрика не удалось добраться? Или, может, ты хотел узнать, почему ты остался жив?
  Ник пристально посмотрел на напарника. Они с Крисом работали вместе уже несколько лет, будучи психологически хорошо совместимой двойкой в составе их оперативной группы. Он думал, что знал своего напарника как облупленного - но всё это была чушь, обманка, дымовая завеса. Ник понял, что никогда его не знал.
  - Почему? - повторил он.
  Крис перевел взгляд на него. Его глаза были больными, без капли привычной иронии.
  - Может быть, - тихо, еле слышно, произнес Крис. - потому что на тебе была активированная корона Неналаты. Это очень ценный артефакт, который не должен был попасть в руки Ульфрика ни при каких обстоятельствах. Или, может, потому что этот артефакт трахнул тебе мозги, превратив на день в последнего эльфийского короля-воина, а потом еще на полгода - в такого же короля, только мертвого. Или, может быть, - его голос упал до практически неразличимого шепота. - кому-то было не всё равно, что с тобой случится, и этот кто-то поставил твою жизнь в миссии первым приоритетом?
  Ник в полном ошеломлении посмотрел на напарника.
  - Крис, ты...
  - Ни слова больше. - лицо Кристиана мгновенно окаменело. Он встал со стула и одернул кожаную броню. - Я и так сказал много лишнего. Поправляйся. Ешь фрукты. И возвращайся в строй. Шеф ждет этого с нетерпением, да и все остальные из нашей группы тоже.
  Он направился было к двери, но остановился, услышав:
  - Крис...
  Оперативник полуобернулся.
  - Спасибо.
  Специальный оперативный сотрудник Пенитус Окулатус в ранге "капитан-координатор" Кристиан Байл наклонил голову и тепло улыбнулся своему напарнику.
  - Разве не для этого нужны друзья?
  
  ***
  
  Теперь она жила в Бруме. Как и сказал второй оперативник - Кристиан - под гласным надзором городской стражи. Раз в день к ней наведывался стражник - задавал пять стандартных вопросов о самочувствии и пожеланиях, которые записывал, пыхтя от усердия и высунув кончик языка, на восковую табличку. Табличка не менялась - Джоанн опознавала ее по приметным царапинам сзади, значит после доклада воск разглаживался и всё начиналось сначала. Её ответы требовались по форме, но никому не были нужны.
  Сперва раз в три дня захаживала местная жрица-целительница при великой часовне Талоса - поклонение человеческому богу формально было запрещено, но жрецы никуда не делись и всё так же продолжали работать на государство. Священница - Валентия Раман - приносила травы и заживляющие мази и лечила Джоанну, но в контакт не вступала и как только Джоанн смогла самостоятельно встать без крика, визиты целительницы сократились до раза в неделю. Раз в месяц стражник приносил деньги - империя оплачивала ее проживание и питание, но это были настолько мизерные суммы, что отложить что-либо было просто невозможно. Поэтому Джоанн просто жила и ждала.
  
  ***
  
  Полгода она училась ходить заново, как ребенок - по шагам. Один шаг. И еще один. Отдохнуть. И еще два шага. И еще. Не держась руками за стену. Самостоятельно подносить ложку ко рту. Спускаться по трём ступенькам крыльца. Переворачиваться в постели без крика. Тренировки внезапно стали смыслом ее жизни - точнее, того, что от этой жизни осталось. Через полгода она уже могла - спотыкаясь, запинаясь и глядя в землю - но всё же обойти Бруму изнутри. Часовня была закрыта, поэтому она соорудила маленький алтарь Талоса в своей комнате: белая салфетка, на которую она положила подаренный ей кинжал, пару подобранных в городе бесформенных кусочков железа, ломоть хлеба и несколько цветков горноцвета. Это всё, что у нее было, но она верила, что Талос не оттолкнёт столь жалкое подношение. Обычно она старалась закончить с молитвой до прихода стражника, но как-то он явился раньше, и, стоя у дверей, наблюдал как девушка, кривясь и кусая губы от боли, пытается подняться с колен. Стражник не стал помогать ей, ничего не сказал и даже не попытался разрушить алтарь - но теперь время от времени он приносил ей в дом хлеб и овощи. Норды всегда были упрямым народом.
  
  ***
  
  В тот день она, спотыкаясь, брела после прогулки по Бруме к себе в дом. Покидать город ей было запрещено и чтобы опасная преступница не сбежала, за ней всегда шел стражник с мечом и копьем. Но в этот раз на пороге её уже ждали.
  - Привет! - весело поздоровался второй оперативник - Кристиан, вспомнила она. - Какое тут у вас чудное местечко. Как дела?
  Джоанн стояла, опустив глаза и кусая губы чтобы скрыть непроизвольную дрожь. За ее спиной стражник ударил древком копья в землю, приветствуя старшего по званию.
  - Свободен, - кивнул ему Кристиан. - Мы тут прогуляемся немного наедине.
  Стражник отсалютовал и отбыл. Кристиан перевел взгляд на девушку.
  - Ну что, пошли?
  Та медленно подняла взгляд.
  - Куда?
  - Просто прогуляться, - оперативник беззаботно пожал плечами. - Поболтаем о том, о сём. Нечасто удается, знаешь ли, погулять на природе с красивой девушкой. - и снова эта улыбка. Не говоря ни слова, Джоанн развернулась в сторону дороги, ведущей к городским воротам.
  
  ***
  
  Они отошли от ворот сравнительно недалеко, но обещанной беседы не было, как не было и любований окрестностями. Кристиан в тёплом плаще, с заплечным мешком и мечом у пояса беззаботно насвистывал какую-то песенку и шагал легко, не задерживаясь, как будто и вовсе не обращая внимания на падающую с ног от усталости Джоанну. Но она знала, что это иллюзия - допросы раз и навсегда избавили ее от остатков заблуждений касательно невнимательности людей из Пенитус Окулатус.
  - Кстати, - внезапно заметил оперативник, как будто они болтали уже битый час. - Я видел алтарь у тебя в доме. Ты же в курсе, что поклонение Талосу запрещено?
  Джоанн промолчала, но Кристиана это не остановило.
  - Да, хорошенький маленький алтарь. Только я слышал, что там должен был быть еще и кинжал, а его не было. Не знаешь, куда он подевался?
  Джоанн остановилась, тяжело дыша. Перед глазами у нее плавали разноцветные пятна, ноги подкашивались и даже холодный горный ветер, насквозь продувавший изрядно поношенное платье - ее единственную одежду - не спасал от желания упасть на землю, скрутиться в комок и хоть немного отдохнуть. Но она нашла в себе силы выпрямиться и ответить - пусть тихо, но, как она верила, с достоинством.
  - Он со мной.
  - Зачем ты его носишь? - оперативник остановился и обернулся к девушке. Снова мелькнула его улыбка. - Хочешь оказать сопротивление представителю имперской власти?
  Джоанн промолчала, потом медленно покачала головой. Кристиан посерьезнел.
  - Тогда зачем?
  - Потому что это память, - Джоанна стояла, покачиваясь, не глядя на него и боролась с желанием закричать. Как он смеет задавать такие вопросы? - Единственная...
  - ...память, что осталась тебе. - задумчиво закончил Кристиан. - Не об отце. Не о своих прошлых победах. О человеке, который тебя пытал.
  Джоанну передернуло. Слова имперца били точно в цель и на мгновение она ощутила желание вышвырнуть кинжал, сорвать с себя все казенные тряпки и долго-долго отмываться в проточной воде. Сволочи имперцы. Все до единого. Но, конечно, она не стала этого делать. Кристиан тоже помолчал, задумчиво глядя на нее.
  - Знаешь что, - проговорил он, наконец. - Дай-ка мне его сюда. - его взгляд стал жестким. - Живенько.
  Джоанн поднесла трясущиеся руки к горлу. Там, на шее, вместо привычного амулета, и висел этот кинжал в ножнах на кожаном ремешке, почти незаметный под бесформенным казённым платьем. Джоанн брала его на каждую прогулку, ночью клала под подушку, днем он являлся частью алтаря. Если бы ее спросили, зачем она это делает, вряд ли бы она ответила. Для самозащиты? Смешно. Как память? Но ее память оставалась фрагментарной и смутной. Напоминание о человеке? Но это был плохой человек. К тому же именно этот кинжал оставил отметину на ее теле. Связывало ли это их? Она не знала. Джоанн вряд ли смогла бы точно сформулировать причины такого нелогичного поведения, но она всё же носила с собой это оружие, временами доставая кинжал из ножен и внимательно рассматривая клинок. Что она надеялась там увидеть? Лезвие было простым, идеально отточенным, без малейших упоминаний о владельце. Рабочий инструмент тех, для кого убийство - работа. Но вновь и вновь перед сном она доставала кинжал из ножен и всматривалась в блики света, появлявшиеся на клинке.
  
  ***
  
  Она отдала ему кинжал и оперативник сразу же прекратил расспросы. Снова начав насвистывать, он показывал Джоанне направление, в упор не обращая внимания на то, что её не держали ноги.
  - Почти пришли, - жизнерадостно сообщил оперативник, обходя очередной здоровенный валун, и, на сей раз, галантно пропустив девушку перед собой. Та, спотыкаясь, сделала шаг вперед - и замерла. Прямо под ее ногами открылась темная яма длиной в рост человека и порядочной глубины. Из кучи земли неподалеку торчала лопата.
  - Хорошая, правда? - Джоанн не услышала, как оперативник подошел сзади. - Всё утро копал. И глубокая. Ты ведь дочь ярла, поэтому я подумал, что выкопав мелкую яму, я задену твоё чувство собственного достоинства. А теперь, пожалуйста, стань на колени.
  Джоанна молчала. Вид выкопанной для нее могилы превратил ее волю в трясущееся желе. Мир потемнел перед ее глазами, сойдясь в точку, когда она смотрела в ждущую черноту. Но оперативнику, судя по всему, надоело ждать. Жесткий удар по ногам, толчок в плечо - и она рухнула под колени перед ямой. От сильного удара коленями о каменистую почву слёзы выступили из глаз, но девушка не плакала. Не в этот раз, подумала она. Великий Талос, только не в этот раз. Закрыв глаза, чтобы не видеть, давя непроизвольные спазмы в горле и глотая слёзы, она молча стояла на краю, не ощущая ничего, кроме пустоты.
  Холодный клинок прикоснулся к ее затылочной ямке и она вздрогнула.
  - Знаешь, - раздался сзади задумчивый голос Кристиана. - Ник спрашивал о тебе.
  - Ник? - Она подняла голову и открыла глаза. - Как он?
  Сзади донесся смешок. Безрадостный.
  - Какая ты любопытная. С ним всё в порядке, чего о тебя не скажешь. Но я не чудовище и дам тебе время помолиться перед смертью. Минуты, надеюсь, хватит? Или дать хлебнуть для храбрости?
  Джоанн промолчала. Слова уже не имели значения, да и молитва не шла на ум. Ей оставалось жить лишь горсть мгновений и они утекали из ее ладоней одно за другим.
  - Ник... - тихо позвала она и немного помолчала, собираясь с силами и мысленно прощаясь с миром. Она ощущала странное подобие спокойствия; ей было так страшно, что она не могла бояться еще больше, как полная воды губка, опущенная в океан, не может вобрать в себя ни единой лишней капли. Странная свобода - свобода падающей на землю птицы со сломанными крыльями - заставили ее сказать то, что прежде она бы не произнесла ни при каких обстоятельствах. - Мне... страшно. Очень... - она выдавила жалкий смешок. - Не уверена, что я справлюсь. Но я... рада, что у тебя всё хорошо. - Джоанна всхлипнула и закрыла глаза. - Всё. Можете убивать.
  
  ***
  
  Мгновения шли. Меч не ударил. Джоанна стояла на коленях на краю ее собственной могилы и ждала. Ледяное прикосновение к ее шее внезапно исчезло и она покачнулась.
  - А может быть, - прозвучал сзади голос оперативника. - Мы поступим проще. Это место не видно со стен города. Там, - над ее головой появилась рука с вытянутым пальцем, указывающим направление. - за горными перевалами лежит Скайрим. К нему тебе пришлось бы идти по горам не меньше, чем четверо суток, будь ты в хорошей форме. Но ты в плохой форме, к тому же у тебя нет с собой ни теплой одежды, ни припасов, ни оружия. Шансов выжить у тебя тоже нет. Но ты можешь попробовать. - голос замолчал и в землю возле края ямы вонзился знакомый двемерский кинжал. - Можешь забрать эту безделушку. Его владельцу он всё равно уже не понадобится.
  Джоанн вскинулась, широко открывая глаза.
  - Что?
  - Что слышала. - прозвучало сзади. Сбоку от нее на землю легли теплый плащ Кристиана и его заплечный мешок. - Если выживешь, не вздумай его искать. Не найдешь. А теперь прощай.
  Сзади послышался удаляющийся шорох камешков под ногами, и, боясь что Кристиан уйдет, Джоанна в отчаянии выкрикнула вопрос, который не задала полгода назад и который задавала себе по ночам раз за разом.
  - Почему?
  Ответом было молчание. Но шепот Кристиана, раздавшийся прямо у нее над ухом, и тепло его дыхания заставили Джоанну передернуться.
  - Может быть, потому, - прошептал голос, тихий и ласковый, как перерезающий горло нож. - что кто-то очень дорого заплатил за спасение одной дурочки от смерти, а? Как думаешь, может такое быть?
  
  Голос исчез. Шороха шагов тоже не было больше слышно. Двигаясь как поломанный двемерский автоматон, Джоанн, пошатываясь, поднялась на ноги и подождала немного, пережидая приступ слабости. Нагнувшись, она подобрала кинжал и вложила его в ножны, взяла оставленные плащ и заплечный мешок. Постояла немного над могилой. И медленно, спотыкаясь, побрела по направлению к перевалу, показанному Кристианом. Её ждал Скайрим.
  
  
  Если душа в тебе смертным сном не уснула,
  если теплится в ней надежда и не угасла вера,
  если чувствуешь на себе пристальный взгляд Вельзевула,
  не ищи от него защиты у Люцифера.
  
  Ибо силой бесовскою не сокрушают беса.
  Ибо дом разделившийся не устоит, даже если построен на совесть.
  Человек за соснами может не видеть леса,
  за грехами не видеть ада, и это - печальная повесть.
  
  КОНЕЦ
  
  
  
  
  * - все использованние в тексте стихотворения принадлежат их уважаемым владельцам
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"