Остриков Константин Алексеевич : другие произведения.

Артём в деревне

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

Артём в деревне. Пьеса для двух мужчин.
  
  Покрутив баранку молча несколько минут, Василий-таки обратился к пассажиру, сидящему на заднем сидении.
  Василий: К родне приехал?
  Артём: Честно сказать, я здесь впервые.
  Василий: Хех, а что ты у нас забыл? К кому из знакомых или дальних родственников пожаловал?
  Артём: Нет, у меня здесь никого.
  "Странно," - подумал Василий и предпочёл сдаться.
  Василий: А зачем ж тогда приехал?
  Артём: Дело есть одно.
  "Этот не из разговорчивых," - грустно заметил про себя Василий и приготовился молча ехать за сотни километров. А жаль, если б поболтали хорошо, было б здорово. Василий любил брать попутчиков на поговорить, а если были люди интересные, даже денег не брал.
  Пролесок тем временем перешёл в хвойный лес. Станция скрылась за непроглядной стеной сосен. Стало немного темно, хотя сверху, в пролёте над дорогой, проглядывалось голубое небо без единого облачка.
  Артём: Из Москвы я.
  "Тоже, видимо, поболтать охота," - решил Василий. - "Понятно, что из Москвы, не из Новосиба же та-акой шира-ако-га-ава-аря-ащий студентик приехал, хех."
  Василий: Учишься?
  Артём: Учился, ага.
  Василий: Закончил уже, иль того?
  Артём: Того.
  Василий достал сигареты из бардачка, спросил:
  Василий: Не возражаешь?
  Артём: Да хоть водку пейте, мне всё равно.
  "Нервозный. Ладно, потом тогда покурю," - и положил сигареты обратно в бардачок.
  Артём: Нет-нет, я и впрямь абсолютно не возражаю! Курите, сколько вам нравится.
  Василий пожал плечами, достал опять сигареты, открыл окно и закурил. В среднем зеркале бывший студент насупился, съехал по сидению вниз и полулежал. Ему удобно так?
  Артём: Кем работаете?
  Василий затянулся и буркнул:
  Василий: Тракторист.
  Артём: Нравится?
  "Мгм, жутко. Девиц катаю, веселимся с ночи до утра. Колхоз, комсомол, весна."
  Василий: Не особо.
  Артём: Как у вас тут жизнь вообще?
  Василий: Тухло, как. Кто в город не перебрался, тот... дурак. Как мать помрёт, тоже пойду в город, таксистом.
  Артём: Далеко город-то?
  Василий: Семьсот километров.
  Артём: Далеко.
  Василий: Не особо. А ты в каком вузе-то учился? - решил перехватить инициативу Василий.
  Артём: В хреновом.
  Василий: Ну чем хреновом?
  Артём: Скучном.
  Василий: А что ж, должна быть веселуха? Студенческая жизнь там, думал, да? Пьянки, девочки? А тут одни книжки, скукотища, ага?
  Артём: Не в том смысле. Скучно, в смысле... Неинтересно учиться. Дают формулку - на, подставь, реши. Дают нагромождение фактов - перескажи. Дают... бред один, зубрёж, да и только. Смысла нет во всём этом!
  Василий: Эдак смысл во всём искать, так и с ума недолго сойти! - он легонько тронул руль, ибо поворот дороги. - А зубрил бы и не парился, до сих пор бы учился.
  Артём: Что верно, то верно. Ну... не могу я так. Когда всё вокруг навевает только скуку.
  Василий: А мне, думаешь, жутко интересно тут, да?
  Артём: Не знаю. Наверно, нет. Но по-моему мало кому важно, чтоб всё в жизни было интересно.
  Василий: Эво-на. Когда интересно, это всем нравится. Но ведь нужно иногда делать и то, что надо.
  Артём: А что надо?
  Василий задумался ненадолго, затянулся, и ответил:
  Василий: Ну вот мне нужно ухаживать за матерью.
  Артём: Зачем?
  Василий: Ну как зачем? Как я её брошу. Она ж мать, всё же.
  Артём: Оставил бы на кого-нибудь. Или взял с собой в город.
  Василий: Не можно её в город перевезти. Ей осталось-то всего ничего, умереть в родном доме хочет.
  Артём: Ну мало ль, чего хочет. У вас же свои желания имеются. Почему её желания превыше ваших?
  Василий: Ты, студент, не дури. Она ж мать, воспитывала меня, терпела.
  Артём: А вы её об этом просили?
  Василий: О чём?
  Артём: О том, чтоб она вас рожала, воспитывала?
  Василий: Дык, ежели б не воспитывала, то где б я был?
  Артём: Да здесь же и был бы.
  Василий: Да помер бы с голоду небось.
  Артём: Почему сразу помер бы? Миллионы детей остаются без воспитания, поскольку родители-алкоголики. И ничего, вполне живут себе.
  Василий: Ну и как они живут.
  Артём: Не сильно и хуже-то.
  Василий: Так, студент, хорош меня оскорблять тут. А то высажу посреди тайги.
  Артём хотел было что-то пылко возразить, но предпочёл заткнуться, и через мгновение ответить уже спокойно и грустно:
  Артём: Всегда люди неспособны видеть очевидное из-за пелены морали и традиций.
  Василий: Да что ты несёшь! Очевидное! Самый умный тут? Из столицы! По-твоему очевидно, что я должен бросить мать тут помирать и поехать в город? Что за бред? Да даже если б я был ей не сын, а племенник там, да как можно!
  Артём: Ладно, оставим.
  Василий: Что оставим?! Мать помирать оставим? Да ты совсем рехнулся в своей Москве там!
  Потом, немного погодя, Василий спросил ещё раз терзающий его вопрос.
  Василий: Да и вообще, что ты в нашей деревне забыл?
  "Триста рублей, не меньше, возьму с этого щенка."
  Артём: Фолькористические интересы.
  "Фольклористы. Понятно. Ходят, сказки всякие выпрашивают. А какие у нас тут сказки, когда все уже повымерли да в город уехали? Ну, насочиняем на ходу, бывало, жалко ж студентов, ездят, как в старые времена, собирают... Эй, его ж выгнали?"
  Василий: Тебя ж выгнали.
  Артём: А.. ну.. сказали, соберу материал хороший - восстановят, ага.
  Василий: А, вот оно как. Так бы сразу и сказал.
  Они помолчали ещё немного. Василий выбросил забытую сгоревшую сигарету в окно, которое следом закрыл.
  Василий: Да нет у нас в деревне ни хрена. Половина домов развалились, трактор один всего и есть, и то, я сейчас уеду если, ну как мать помрёт, всё, я не знаю, как они там... Да, по правде говоря, и насрать уже всем, только и делают, что бухают, кому сдался этот трактор, кроме меня?
  Артём: Безысходность, да...
  Василий: Да какая безысходность! Просто им корову подоить - и то лень. Стоит, бедняга, вымя всё налилось, а они спят с похмелья-то. Да ну... нахер. Аж зло берёт.
  Артём: Вот, в этом всё и дело, чтоб выжить нужно постоянно работать, работать и работать. И это ужасно... скучно и неприятно.
  Василий: А что делать? Иначе никак.
  Артём: Жизнь - страдание.
  Василий (немного удивившись): Ну почему...
  Артём: Потому что мы не можем не делать то, что нам неприятно, б`ольшую её часть.
  Василий: Но ведь оставшееся время...
  Артём: А что оставшееся время?
  Василий: Ну, хорошо-о ж! Посидеть, с хорошим человеком поболтать, выпить, если чуть-чуть, там девушки, танцы.
  Артём: Танцы? У вас в деревне танцы сейчас есть?
  Василий: Ну какой сейчас танцы, ну что ты!
  Артём: И девушки, какие девушки?
  Василий: Это верно, одни старики да пьяницы.
  Артём: Ну и что тогда остаётся?
  Василий: Телик поглядеть тоже хорошо.
  Артём: Там же ничего интересного. Пошлость одна, бездарность, тупость.
  Василий: Почему пошлость? Почему. Ну. Нормальные фильмы вполне крутят.
  Артём: Сериалы сплошные... однообразные...
  Василий: Бывают и хорошие сериалы. "Глухаря" видел?
  Артём: Очередная бурда про хороших ментов?
  Василий: Ну отчего ж сразу бурда? Видел или нет?
  Артём: Не видел, но...
  Василий: То-то же!
  Артём: Не обязательно видеть каждый из образцов современного российского кинематографа, чтоб сделать вывод о том, что он умер и его труп попахивает деньгами и безталанностью.
  Василий: Ну... Эдак можно вообще что угодно сказать.
  Артём: Вовсе нет. Просто достаточно выявить тенденцию и решить не включать телевизор вовсе.
  Василий: Ну вам легко, у вас там Интернет есть. А у нас кроме как телевизор-то и делать нечего.
  Артём: Книги не пробовали читать?
  Василий: Ну, брат, ты меня совсем за человека не считаешь. То мать говоришь кинуть, то макакой неграмотной обзываешь...
  Артём: Я вовсе...
  Василий: Ладно, ладно. Читал, конечно, в школе там. Детективы всякие люблю-уважаю.
  Артём: Это - разве - книги...
  Василий: Да ну тебя! Всё тебе не нравится! И книги не те, и телевизор дрянь, извини уж, менуэт танцевать не приучены!
  Артём: Не, ну...
  Василий: Вот столичные, а! Зарекался ж как-то столичных подвозить.
  Артём: А что они?
  Василий: Да кретины, вот что. Как-то давно подвозил парочку до одной деревни вымершей. Они туда поехали - хозяйством решили заняться на природе, мол достало их всё в этой грёбаной Москве. Я как узнал, сколько они там зарабатывали... Ёж ты ж мать! И всё бросили и к нам, ну не ретрограды, а?
  Артём: Э.. вряд ли ретрограды, ладно. Это называется "дауншифтинг".
  Василий: Ох, мало им слов нормальных, они, блин, придумывают! Брын-дрын-пру-нинги всякие. Ретрограды, сразу видно.
  Артём: А почему бы и не приехать в заброшенную деревню, пожить. Всяко интересней, чем каждый день в офисе.
  Василий: Ага, то-то же им интересно было, что через несколько дней я туда заехал, а от них там только пачка сигарет в грязи осталась - слиняли, видимо, как поняли, куда вляпались.
  Артём: Очередная мечта разбилась. Грустно всё это.
  Василий: М-да. Наши в своё время, молодёжь, в город мечтали слинять, а эти, наоборот, к нам едут. Воистину, там лучше, где нас нет.
  Артём: "Горе от ума", Грибоедов.
  Василий: Да? У меня мать так всегда говорила.
  Артём: Неужели телевизор и детективы могут перевесить всю унылость и серость вашей жизни?
  Василий: В каком смысле? Ну а что ж мне теперь? Вешаться от скуки? - он рассмеялся мрачновато, но с позитивной улыбкой.
  Артём: А почему нет?
  Василий: Ну... жизнь она одна. Да и ты чего. Самоубийц же того, ну - не отпевают. И хоронят за оградой.
  Артём: Буддийских монахов тоже не отпевают. А они уж куда духовнее нас всех.
  Василий: Да, вообще-то у нас тоже ещё со времён колхоза никого не отпевают. Как храм большевики разнесли, так и вот. Только бабки шепчутся, мол, потому деревня и вымирает, что не отпевают никого, значит, грешная деревня, ну, ты понял.
  Артём: Ох уж эти бабки.
  Василий: Ладно, ты, я гляжу, весь такой скептик. Ничего, это пройдёт.
  Артём: Надеюсь, нет.
  Василий усмехнулся на левую сторону и скорректировал руль немного влево.
  Артём: Ну а серьёзно. Неужели вам не приходило в голову, что эту жизнь можно поменять коренным образом, чтоб было не так скучно, не так трудно?
  Василий: Да поздно уже. Да и... суть-то не меняется. Ну приеду я в твою Москву, будет мне и тяжелее, и сложней, буду таксистом там - и чего? Мне прямо весело будет до жути? Пойми ты, студент, не в веселье радость жизни.
  Артём: Неужели вам так хочется жить в момент тяжёлой работы?
  Василий крепко задумался. "Ух, студент. Хочу ли я жить, пока копаю, скажем, огород? Не особо задумываюсь я об этом, пока копаю, просто надо копать - я и копаю, чего там... Хочу ли я жить в этот момент? Глупый вопрос."
  Василий: Конечно. Ведь в момент тяжёлой работы я мечтаю о перекуре. И я уверен, что скоро будет перекур. И ещё чуть-чуть - и вот он, долгожданный перекур. И я счастлив. И пока работаю тоже - я живу предвкушением.
  Артём: Вся жизнь в этих предвкушениях?
  Василий: Э-э, студент. А в бабах-то в чём радость-то вся? В предвкушении. Без него и вся соль теряется.
  Артём: В предвкушении... А если я знаю, что нечего предвкушать-то? Ну, то есть, когда не курю я, о каком перекуре-то речь?
  Василий: Так закури. Всяко лучше, чем вешаться, - и мрачно рассмеялся.
  Артём: А зачем курить? Зачем? Если от этого радости никакой.
  Василий: Ну найди, что тебе радость приносит.
  Артём: Ничего.
  Василий: Это оттого, что презираешь. Вместо того, чтоб смотреть "Глухаря", говоришь, мол недостойно это. А ты б просто смотрел - и всё.
  Артём: Но... это ужасно.
  Василий: Что ужасно?
  Артём: Быть... быть... обычным... заурядным... никем.
  Василий: Ну, а что поделать?
  Артём: Да я мог бы... я мог бы... я... мог... Да нихрена я не мог! Не мог бы, потому что мне лень. Мне лень заниматься тем, что скучно.
  Василий: Вот и вернулись на круги своя.
  Артём: Знаете, зачем я приехал сюда?
  Василий: Да.
  Артём: Нет.
  Василий: Не за сказками.
  Артём: Верно.
  Василий: Ты приехал сюда сдохнуть. Ты застрелишь меня и утопишь машину в ближайшей речке.
  Артём: Я гуманист же. Ну или... просто тварь дрожащая. Зачем убивать человека? Лишний раз.
  Василий: Тогда пригрозишь пистолетом, и выйдешь посреди тайги, побредёшь куда глаза глядят и пристрелишься там?
  Артём: Да.
  Василий: Твоё дело. Меня только не трогай, и машину тоже. Хотя, студент, я бы на твоём месте триста раз передумал - жизнь одна, это решение невозможно изменить.
  Артём (внезапно дрожащим от невидимого плача голосом, срываясь на крик): Я УЖЕ ТЫСЯЧУ РАЗ... ПЕРЕДУМАЛ! ВСЁ ПЕРЕДУМАЛ! И придумал. ЛЮБОЕ РЕШЕНИЕ НЕВОЗМОЖНО... изменить, и... и чего? Какая нахрен разница?
  Василий: Мать свою ты бросил, получается?
  Артём: Чтоб они не узнали о том, что я задумал, я порвал с ними все контакты, аргументировав всё тем, что они достали вмешиваться в мою жизнь. Сыграл эдакого подростка-переростка.
  Василий: Это правильно. Пропавшим без вести ты будешь всегда надеждой на то, что ты жив.
  Артём: На то и расчёт.
  Василий (почему-то вспылив): Да на кой ляд!.. Господи, да всё ж хорошо у человека, и всё равно... да на хрена ж ты, дубина великовозрастная! Эй...
  (сглотнув комок, через пару мгновений, спокойно) Сестра у меня повесилась. До сих пор не понимал, почему. Оттого, что взрослеть не хотела, вижу теперь. Работать, жить, как все, всё витала в облаках, да рисовала чего-то там. Скучно ей было в деревне, да. И в четырнадцать всё - нашли в сарае. Мать тогда, ударом ей, конечно, было.
  (достал опять из бардачка сигареты, достал, закурил, открыл окно).
  (снова на крик) - ДУРАК ТЫ!
  Артём: Ос... ос... ос... та-но-вите ма... кх-шину.
  Василий: Пошёл на х%й! - заорал Василий и резко придал газу.
  Артём: Тог... да, я вы... нужден вас...
  В среднем зеркале студент дрожащими руками вынимал из кармана макарова.
  Визг тормозов, потасовка.
  Автомобиль стоит. Артём плачет на заднем сидении, уронив голову в колени. Василий держит макарова мёртвой хваткой, однако неестественно и с опаской, словно гадюку.
  Артём (рыдая, всхлипывая): Я даже... в этом несвободен. Я даже... кончить жизнь не могу.
  Василий: Дурак.
  Артём: Почему я, сознательное существо, не имею не малейшей свободы выбора?
  Василий: Дурак.
  Артём: Почему я обречён на жизнь?
  Василий: Идиот хренов.
  Артём: Почему я должен страдать всю свою жизнь, ради, ради, ПЕРЕКУРОВ?!
  Василий: Да чтоб ты сдох.
  Артём: Так давай, отдай мне пистолет уже, и покончим с этим делом, поедешь картошку полоть.
  Василий: Заткнись, гнида.
  Артём: Отдай пистолет.
  Василий: Да подавись - швыряет пистолет на заднее сиденье, тот отскакивает на пол.
  Артём (подобрав с пола пистолет): Всё, передай матери привет от самоубийцы из Москвы.
  Василий: И передам.
  Артём (с трудом передёргивая затвор): Моими последними словами будут, как я и собирался, такие: "Высшее счастье - нерождённым быть."
  Василий: Да всем насрать, стреляйся уже.
  Артём засовывает пистолет в рот, готовится нажать крючок.
  Василий: Э... выйди из машины, не хочу, чтоб твои мозги заляпали мне сиденье.
  Артём покорно, но со злобой, открывает дверь, суёт макарова в рот, зажмуривается, потом открывает глаза, видимо передумав, вынимает пистолет изо рта.
  Артём: Высшее счастье - нерождённым быть.
  Засовывает пистолет обратно в рот.
  Василий (выйдя из машины на проезжую часть): За%?ал, стреляйся.
  Артём с пистолетом во рту зажмуривается, наконец, резко дёргает курок...
  Василий: Придурок, с предохранителя сними.
  Артём: Да пошёл ты к чёрту! И вообще я иду в лес, там никто мешать не будет.
  Василий: Не заблудись.
  Артём: Всё!! ты меня достал!!!
  Швыряет от порыва злости пистолет Василию в голову, тот пригинается и пистолет летит в боковое стекло автомобиля, отскакивает, оставляя паутинообразную трещину.
  Артём (сконфуженно): Ой... извини...
  Василий (спокойно): Я тебя теперь сам урою. Быстро в машину.
  Артём беспрекословно садится на заднее сиденье. Василий садится за руль и едет дальше. Пистолет остаётся лежать на обочине.
  Василий (разворачивая машину): Отвезу тебя обратно на станцию. Едь домой.
  Артём: Лучше брошусь под поезд.
  Василий: Ну или бросься. Духу не хватит.
  Артём: Я уже всё обдумал, сомнений нет. А потому - хватит.
  Василий (что-то подозревая, но не понимая, что): Погоди, давай заново.
  Артём: Я здесь впервые, приехал из Москвы.
  Василий: Шутить изволите, барин. Я про твои рассуждения.
  Артём: Чтоб жить, нужно бо́льшую часть времени работать, а это скучно и неприятно.
  Василий: Ну.
  Артём: Обычные развлечения надоедают и невыносимы тем, что из-за них я ощущаю себя никем.
  Василий (ухмыляясь): Так ты и есть никто.
  Артём: Да, но так я это явственно ощущаю.
  Василий: А мог бы быть кем-то!
  Артём: Не мог бы, потому что для этого нужно б`ольшую часть времени работать.
  Василий: Но как только ты станешь кем-то, то развлечения не будут тебе претить?
  Артём: Ну... [улыбается плотоядно, грустит, затем, через паузу, улыбается по-детски мечтательно, смотрит вправо вверх, вздыхает] будут другие развлечения.
  Василий: Но суть не изменится.
  Артём (подумав): ... хм, изменится, я не буду ощущать себя никем.
  Василий: То есть вся проблема в том, что ты ощущаешь себя никем.
  Артём (сделав вид, что подумал): Выходит, да.
  Василий (ожесточённо): Тогда как ты студет из Москвы, а я не могу выбраться из сраной деревни в Сибири.
  Артём: Э. Ну, да.
  Василий (довольно резко тормозя, но без визга тормозов, лишней драмы): Так, я разворачиваю машину, мы подбираем пистолет и ты убиваешь себя к чёртовой матери со своей философией.
  Артём: Эй!
  Василий: Что, эй? Ты меня чуть не убил из-за того, что считаешь себя дерьмом.
  Артём: Не в том суть! Суть в том, что мир...
  Василий: Мне мир ничуть не мешает, каким бы жестоким или несправедливым он ни был. Хер теперь найдём этот пистолет...
  Артём: Не надо никуда ехать, эй?
  Василий: Передумал, мудило?
  Артём: Вашими чаяниями, можете себя поздравить. Вы ведь этого хотели? Просто если вся проблема в самооценке, то это легко лечится... Но сестру вам уже не спасти, нет.
  Василий: Я ещё не развернулся. Мы найдём пистолет, и я тебя сам пристрелю. Уж я-то умею с ним обращаться, в армии два года не картошку чистил.
  Артём: Да хорош, вы это серьёзно?
  Василий: А почему нет?
  Артём: Но зачем?
  Василий: Я же не гуманист.
  Артём: Но зачем?
  Василий: И вообще ты меня оскорбил уже достаточно раз, чтоб я тебя убил. Да, и ты меня чуть не убил.
  Артём: Да полноте. Несмешно уже.
  Василий: Да не шучу я, урод.
  Артём: Стоп, я сказал, что... чёрт, что я сказал?
  Василий: Что ты говно.
  Артём: И?
  Василий: А я - говно, которое просто не осознаёт, что оно говно. И потому счастлив, так?
  Артём: Э... ну... положим... то есть, нет!
  Василий: Что - нет?
  Артём: Ну... ну ладно.
  Василий: Молодец. Поэтому мы и едем за пистолетом. Высокомерные ублюдки должны быть наказаны.
  Артём: Но не смертью, как можно?
  Василий: Высокомерных ублюдков, которые хотели меня убить - можно.
  С минуту едут молча. Василий впервые за дорогу включает магнитолу, суёт туда аудиокассету из бардачка. Артём смотрит на сей раритет без тени удивления.
  "...широкой этой свадьбе было место мало: и неба было мало и земли-и-и!"
  Разухабистая весёлая песня, скорбно-злобные рожи попутчиков.
  Василий неожиданно тормозит машину.
  "Нашёл?" - читается в широко раскрытых от ужаса глазах Артёма.
  Василий: Бутерброд будешь? Мама делала.
  Артём: Давай.
  Сидят, жуют бутерброды.
  Василий: Ладно, не знаю я, где этот макаров. С обочиной сливается, не видно его. Мы уже проехали то место, где тогда останавливались. Доедай бутерброд, ща поедем обратно.
  Разворачиваются, едут обратно. Начинается следующая песя.
  "У церкви стояла карета, там пышная свадьба была..."
  "Они все о свадьбе" - мелькает в голове Артёма.
  Проходит почти вся песня.
  Василий: О, вот он, гляди-ка.
  Тормозит машину, подбирает пистолет, садится и ведёт дальше.
  Артём думает: "Блефовал. Хотел, чтоб я почуял страх смерти."
  Машина останавливается.
  Василий: Ладно, выходи.
  Артём выходит, проходит метров пять, становится спиной к Василию, закладывает руки за голову.
  "Ну что, этого ты хотел?" - обращается сам к себе Артём.
  Василий долго снимает пистолет с предохранителя, долго целится в голову, не отходя от машины.
  "У церкви стояла карета..."
  "Самая идиотская сцена расстрела в истории" - думает Артём. - "Не льсти себе," - отвечает ему мысленный собеседник.
  Василий (выцеливая): Да что я, фашист какой? Чтоб так человека, которого... который... ("Невеста всех краше была") УРОД!!!
  Звучит выстрел, Артём хватается за голову и падает, Василий бросает пистолет себе под ноги и безумно вопит во всю глотку.
  Василий: А-А-А-А-А-А-А-А-.. сраная песня! Я всегда её ненавидел! Почему? Почему? А, гори оно всё...
  Василий садится на землю, охватывает голову руками и плачет.
  Артём думает: "Я жив? Почему? Вроде цел. Стрелял в воздух. Блефовал, значит."
  Артём встаёт, всё его тело дрожит с гигантской амплитудой. Он подходит к Василию, тот встаёт.
  Василий: Промазал. Ладно, второй раз не расстреливают. Поехали, отвезу на станцию.
  Артём: Спасибо вам.
  Василий: Бутерброд будешь?
  Артём: Буду.
  Сидят жуют. Василий заводит машину и они уезжают.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"