Озерова Евгения А : другие произведения.

Дети чужого мира

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:


  
  

Дети чужого мира

  
  
  
   - Сэр! Проснитесь, сэр! Пожалуйста, проснитесь!
   Не люблю, когда меня трясут за плечо. Но в голосе будившего меня слышался искренний страх, и я, колоссальным усилием воли разодрав слипшиеся веки, сел на кровати.
   Так и есть, капитан Дитер, начальник замковой охраны.
   - Что случилось?
   - Сэр, мои ребята совершали плановый обход территории...
   - Ближе к делу.
   - Сэр... - он помолчал, как будто бы собираясь с мыслями или борясь со смущением, - Сэр, из камышей Форелевой заводи слышится Пение.
   - И что? - я собирался рассердиться всерьез.
   - Оно становится громче, сэр. И оно повышается.
  
   Если не считать того, что маленький отряд замковой охраны во главе с Дитером спешно вооружался, Маргон жил своей обычной жизнью. Толстые тетки стирали в грязных корытах перед дверями своих домов, девки лузгали семечки под окнами, поглядывая на парней и хихикая. Все было нормально. И правильно. Зачем попусту беспокоить людей? Вот если Пение действительно повышается, тогда... Тогда стоит объявить тревогу. Но пока что все нормально. Все нормально.
   Ворота опустились, и мы вышли на берег реки. Камыши над Форелевой заводью в полукилометре от нас покачивались под ветром. Ветром? Ветра не было... Надо заметить, был на редкость безветренный день. Мы двинулись к заводи.
   Я услышал Пение на полпути к ней. Низкая басовая нота. Она становилась все громче по мере приближения к камышам. И очень скоро я почувствовал давление на барабанные перепонки. Все так, как рассказывали. Сам я Пения еще никогда не слышал. Не оставалось сомнения - это оно и есть. Все вместе означало, что скоро у нас могут быть серьезные проблемы.
   - Что-то не похоже, что оно повышается, капитан.
   - Сэр, оно повышается. По крайней мере, повышалось...
   Я поднял бровь в сторону солдат, поглядывая на Дитера. Он покраснел от обиды или гнева.
   - Сэр, можете считать моих солдат деревенщинами... Кем они, в общем-то, и являются... Но, перед тем, как разбудить вас, я проверял сам.
   Словно в ответ на его слова неведомый голос вдруг, без всякой трели или прерывания, шагнул сразу на несколько тонов вверх. И стал громче. Стражники сбились с ритма, некоторые столкнулись друг с другом. Уши заложило.
   - Она вон там, - сказал капитан.
   Впрочем, я и сам видел место, где спряталась Певунья. Спряталась ли? Просто стояла - камыши разошлись вокруг нее веером от силы звука. Ее не было видно. Хотя в этом нет ничего странного - даже самый высокий человек, подняв руки, не сможет дотянуться до верхушек камышей Форелевой заводи.
   Мы остановились вплотную к стене камышей, метрах в двадцати от места, где стояла Певунья. Здесь можно было только перекрикиваться, мощный звук заглушал все. Я, как мог, напряг голосовые связки.
   - Плохо, капитан. Пошлите двоих в замок, скажите, чтобы предупредили людей. Один пусть позовет друида, другой передаст мой приказ остальным отрядам - помочь эвакуировать население в лес. Остальные пусть прочешут все вокруг.
   - Вы думаете, наводчик?
   -Уверен! Я, вроде, не жгу деревья на охоте, и не глушу рыбу порохом.
  
   Друид прибежал, маленький, запыхавшийся. "Тяжелая работа" - подумал я, глядя, как он укладывается на влажную после ночного дождя землю, и пытается сконцентрироваться, чтобы в трансе слиться с загадочным сознанием Певуньи, узнать, чего она хочет. Или найти наводчика. Придирчивый обыск кустов ничего не дал.
   Как, впрочем, и попытка друида изгнать это создание просьбами и заклинаниями.
   Мы стояли в двухстах метрах от заводи - ближе уже подойти было нельзя. Голос Певуньи сейчас можно было бы принять за человеческий: как я мог установить, опираясь на свое, весьма посредственное, знание музыки, она выводила сейчас "ми" среднего регистра. Но громкость и сила звука!
   Внезапно голос опустился на несколько тонов. Стало чуть тише. Дитер с надеждой посмотрел на меня. Мы вместе перевели глаза на маленькую фигурку друида, распростертую на земле. В ту же секунду звук рванул сразу на октаву вверх, а друид прямо-таки подскочил в воздух.
   Мы побежали. Лишь метров через двести, почти у стен Маргона, можно было не кричать.
   - Она хочет нас изгнать! Она ни на что не соглашается! - проговорил друид, отдышавшись.
   - А ты ей предлагал? - спросил я.
   Друид обиделся.
   - Ты неправильно меня понял. Я имею в виду, ты успел изложить ей наши просьбы?
   - Успел... - печально сказал друид, - Но она твердит одно: уходите да уходите. И наводчика нет.
   - Не уверен, - сказал я, - с чего бы это?
   - Нет, - покачал головой друид.
   - Может, не там ищем? Вдруг кто-то изобрел способ управлять ими издалека?
   - Нет. Я даже проверил невозможное - не давал ли ей кто-нибудь приказа заранее. Хотя, повторяю, это невероятно. Все пусто. Она там одна. И почему прогоняет нас, не говорит.
   Я оглянулся. Звук ее голоса пригнул камыши к земле, трава полегла в радиусе двухсот метров. В том месте, где только недавно лежал друид, она была словно причесана. По направлению к замку. Голос поднялся еще на несколько тонов.
   - Что будем делать? - спросил капитан, когда я повернулся к нему.
   - Ничего, - сказал я.
   - Как ничего? - изумился он.
   - А что можно было бы сделать? - криво улыбнулся я.
   - Что обычно делают на границах в таких случаях. Залить солдатам уши воском и приказать им застрелить Певунью из лука.
   - Ага. Обычно в таких случаях на границах она сразу повышает голос на несколько октав. А если ее все же убивают до того, как начнется самое худшее, то максимум через день появляется другая Певунья, и начинает Песню ровно на том месте, где прервали предыдущую.
   - Как хотите, сэр... - ответил капитан.
   - Уходите, - посоветовал я ему и друиду, - Пусть прогоняет.
   Я повернулся и пошел в замок, оставив их на берегу. Они, как мне показалось, смотрели вслед с горьким недоумением. Впрочем, через несколько минут догнали, то ли испугавшись нового повышения звука, то ли решив, что мне, как владельцу Маргона, видней.
  
   За стеной творилось Бог знает что. Уходили мои подданные в спешке, на грязных улицах валялись кучи тряпья, обломки досок и почему-то очень много растоптанных яблок различной стадии созревания. Впрочем, объяснение этому нашлось быстро - ветви фруктовых деревьев в садиках трепетали от силы звука.
   - Сэр, - подбежал к капитану солдат, грязный, мокрый как мышь, - Сэр, разрешите покинуть укрепление. Все жители выведены, дома обысканы. Все пусто.
   Дитер повернулся ко мне. Я как мог равнодушно глянул в ответ. Тот вздохнул.
   - Уходите, - кивнул он.
   Я улыбнулся.
   - Уходите вместе с ними. Организуйте для беженцев обслуживание, - сказал я.
   Капитан кивнул, отдал честь и строевым шагом ушел.
   - А ты что тут делаешь? - спросил я друида.
   Тот неожиданно улыбнулся.
   - Не знаю, - сказал он, пожимая плечами, - мне интересно, что будет дальше. Оставь меня здесь, сын мой.
   - Смотри, не входи в здания! - предостерег я его, - Лучше иди на площадь, все увидишь.
   - Так и сделаю. Пока что, насколько я знаю, от Пения мало кто погибал. Постараюсь не повторять их ошибок.
   Он помахал мне рукой, когда я пошел к замку.
   Только когда мы расстались, я вдруг понял, что мы давно уже кричали друг другу. А Пение превратилось в невероятной высоты вопль, заполнивший все вокруг. От него дрожала земля и дома вокруг.
  
   Мои покои. Теперь надо действовать быстрее. Пока я бежал по лестницам и коридорам, Пение поднялось до невыносимых тонов. Скоро начнут лопаться стекла.
   Сейф. Шифр. Семейные драгоценности падают в подставленный мешочек. И немного наличных. Теперь акции, векселя, доверенности - их место в ящике стола. Есть! Когда я буду отстраивать Маргон вновь, мне понадобятся деньги. И у меня не будет времени, чтобы найти все эти бумаги в той грязной куче, которой станет замок через несколько минут.
   Лопнуло стекло. Странно, я услышал, как оно зазвенело. Значит, Пение уже перешло границы человеческого восприятия. Еще одно, за ним еще...
   Теперь оружие. Меч, кинжал. Отлично. Пара камзолов, чтобы выглядеть представительнее...
   Не удержался, подбежал к окну. Отсюда, из самой высокой башни замка, должна была видна поляна в лесу, куда стражники отвели людей. Нет, ничего не видно. Впрочем, что можно увидеть на таком расстоянии?
   Все, теперь бегом.
   По всему замку лопались стекла. Хотя нет, теперь они уже не лопались, а рассыпались в пыль. Вперед, вперед. Что-то упало сверху. Штукатурка. А теперь и кирпичная крошка. Еще одна лестница...
   На моих глазах стена каминного зала пошла трещинами. Быстрее, быстрее! Выход.
   На площади стоял друид и изумленно оглядывался. Дома вокруг - сам замок, часовня, храм, жилые дома богачей и видневшиеся между ними жалкие хибары, - трескались, рушились, рассыпались в прах. Я подошел к нему. Теперь мы могли говорить свободно, ультразвук, в который перешло Пение, никак не ощущался - только что-то непрерывно пульсировало внутри костей. Да треск оседающих перекрытий слышался вокруг.
   - Пойдем, посмотрим? - спросил он, улыбнувшись.
   - Пойдем, - согласился я.
   Только тут я заметил, что у него на плечах появился мешок. Тоже времени даром не терял, - понял я. Он проследил направление моего взгляда.
   - Утварь из храма, - объяснил он.
   Идти к воротам было трудно. Звук не ощущался никак, но мы шли по направлению к нему, и словно преодолевали сопротивление среды. Стена еще стояла, но тяжеленные железные створы ворот рухнули на наших глазах.
  
   Она стояла всего метрах в пятидесяти от стены. Мы могли разглядеть ее отчетливо. Маленькая, по человеческим представлениям, почти карлица. Болотного цвета... платье? защитные покровы? неважно, нечто болотного цвета облегало ее фигурку. В принципе, в ней не было ничего человеческого, и в то же время, человеческого было столь много, что она однозначно выглядела женщиной. И только тут я понял, что ее миниатюрность происходит не из-за маленького роста. Она... полупрозрачна, она, кажется, просвечивает!
   Ее горлышко трепетало, черты тонкого личика были искажены, маленький ротик открыт. Глаза закрыты. Хотя как можно разглядеть глаза на таком расстоянии?
   Я оглянулся. Нет, это не мы подходим ближе, это она... Подплывает по воздуху, что ли? По крайней мере, я не знаю, есть ли у нее ноги...
   - Изумительно! - пробормотал друид.
   Ее лицо еще больше исказилось, и я понял, что она опять повысила частоту звука. Я почувствовал, что мне в кости вгрызается сверло.
   - Ложись! - закричал я и потянул друида вниз.
   Мы рухнули. Пока лежишь, вибрация не так ощущается. Может быть, уходит в землю? Я не так уж хорошо разбираюсь в физике.
   Странные мысли бродят в голове. Странные для владельца замка, который разрушают физико-магическими средствами у него на глазах. Я повернулся на спину. Я должен был это видеть.
   За стеной творилось что-то невообразимое. По воздуху в невероятной туче пыли летали доски, балки, даже, по-моему, промелькнула наковальня из кузницы. Пыль неслась от нас, точнее, от источника звука, от Певуньи. Так что мы свободно наблюдали за разрушением замка.
   Внезапно вибрация стала сильнее. И тогда зазмеились трещины на стене. Естественно - строили ее на славу, это вам не хибара старьевщика. Трещины шире, больше... Я повернулся на живот, закрыв глаза. Я почувствовал, как стена лопнула, именно лопнула, а не рухнула всем телом.
  
   Я не знаю, сколько это длилось. Я не знаю, можно ли назвать то безвременье, в которое я провалился, беспамятством.
   Но однажды, лежа ничком на земле, я очнулся, открыл глаза и почувствовал вкус пыли во рту.
   Я поднял голову. Она стояла передо мной и молчала. Молчала, глядя на меня, как-то по-птичьи наклонив голову. Сходство с птицей усиливалось длинным носиком. И это странное, человеческое и нечеловеческое одновременно лицо напомнило мне, что этот мир по-прежнему чужой нам, несмотря на то, что мы провели здесь более чем два столетия. Ну, ничего, мы еще сроднимся. Чем больше таких феодалов, как я и моя семья, с уважением относящихся к этому миру и его родным детям, тем скорее наступит время, когда мы сможем жить в мире.
   Жить в мире? - толкнуло меня изнутри. Твой замок разрушен, и разрушен, между прочим, родным дитя этого мира. И это родное дитя стоит сейчас прямо перед тобой и рассматривает тебя в упор.
   Нет, не рассматривает. Ее глаза ничего не выражали. А прямо за ней клубились собаки - стая собак, огромная... По-моему, все собаки Маргона собрались за ее спиной. Ну, это-то понятно. Ультразвук определенных частот для собак как манок.
   Я обернулся. Груды пыли и обломков лежали передо мной. Пыли, обломков и мусора. Я читал, как бывает дальше. Уже следующей весной в пыли прорастет трава, а через десять лет это будет просто холмик, покрытый лесом. Нет, этого я не допущу. Я узнаю, кто за это отвечает и тогда... Тогда месть моя будет страшна. А Маргон я отстрою заново.
   Я повернулся. Она смотрела все так же равнодушно, без выражения. Потом повернулась, издала какой-то звук. Собаки разом сели. И пошла к камышам - хрупкая, тоненькая фигурка, легко сокрушившая замок, простоявший здесь больше чем полтора столетия. И простоявший бы еще лет пятьсот...
   Друид дернул меня за рукав. Его глаза сияли.
   - Ты слышал, что она сказала? Ты слышал?
   - Собакам?
   - Нет, нам. Она извинилась! Понимаешь, извинилась!
   - Что?
   - Она сказала, что просит прощения! Что сожалеет, и что ничего личного в этом не было! Что так было надо!
   - Ну и что?
   - Как ты не понимаешь! Это доказывает, что мы перед ней ни в чем не провинились!
   - Зато доказывает, что наводчик все-таки был.
   - Э-э, сын мой... Ты с детства был рационалистом.
  
   В лагере было шумно, грязно и вонюче. Почему всегда всем лагерям беженцев свойственны шум, грязь и вонь? Ведь люди берут с собой только самое необходимое, только минимум. Неужели самое необходимое всегда изваляно в грязи, вопит и воняет?
   Дети рыдали. Впрочем, тем неудержимее было их счастье, как только обожаемые собаки, смирно и понуро шедшие за нами всю дорогу, обнаружили своих хозяев. Не успел я порадоваться, что детский плач, один из источников шума, прекратился, как сразу же беготня с собаками, радостные вопли и визги стали еще одним.
   Я присел к костру, за которым сидел Дитер с несколькими лейтенантами.
   - Маргон уничтожен, - сказал я, помолчав.
   Они не отреагировали.
   - Завтра поеду в город.
  
   Сразу после того, как закончил свои дела в "Банке Тебелина", я отпустил управляющего с приличной суммой денег договариваться с подрядчиками. А сам пошел на Тебелинский базар.
   Здесь, среди пестрых палаток, резких криков торговцев и разнообразнейших запахов, у меня было дело. И это дело надо было решить немедленно.
   Я прошел рыбный, мясной и молочный ряды, пробился сквозь тесноту овощного, отмахнулся от торговок украшениями, прогулялся среди лавок, где продавали ткани, и, наконец, свернул в самый странный закоулок рынка. Здесь обретались разного рода гадалки, колдуньи и бродячие друиды.
   Среди этого ведьмачьего сборища, грязного и оборванного, я нашел самого старого, самого грязного и оборванного представителя.
   - Здравствуй, - сказал я ему, - Погадай мне, добрый человек.
   Тот поднял на меня совсем не старые, яркие и проницательные голубые глаза, и усмехнулся, узнавая.
   - Эх, богатый лорд! - затянул он волынку, - Вижу, дело у тебя нешуточное... Надо тебе помочь, но не вижу, чем...
   - Жаль, - притворно вздохнул я, - Что же мне делать?
   Мы много раз уже играли в эту игру, и оба были опытны в ней.
   - Эх, богатый лорд! И не знаю, что тебе посоветовать...
   - Ну, тогда извини, старик, пойду...
   Я развернулся, чтобы уйти, но в этот момент он позвал меня.
   - Пойдем, богатый лорд, посмотрим... Может, в моей палатке найдется место тебе и вещь, которая исполнит твое желание.
   Мы протолкнулись сквозь десяток других колдунов и колдуний, занятых своими мелкими сделками с покупателями их услуг, и прошли к маленькому грязному шатру из козьих шкур, которые, казалось, без всякой границы переходили в землю внизу.
   Он тщательно запахнул полог и повернулся ко мне таким, каким был в действительности.
   - Привет, Изидор, лорд Маргона! - сказал он, улыбаясь, и мы обнялись.
   - Как дела? - спросил он потом.
   - Извини, Шон, сразу перейду к делу, - ответил я, - Маргон разрушен.
   Вкратце я рассказал, как было дело. Он слушал задумчиво, кивая головой время от времени.
   - Так значит, Маргон разрушен, - сказал он, когда я закончил, - Жаль.
   Мне понравилось, как он это сказал - без излишней печали, буднично, спокойно.
   - Я пришел к тебе, брат, чтобы ты воспользовался своим даром для меня. У меня нет выхода. Кто-то хотел отомстить нам, за что - я не знаю. Или захватить мою землю, правда, тоже не знаю, зачем она ему...
   - Но наводчика вы так и не нашли... - произнес он задумчиво, глядя мне в глаза.
   - Не нашли. Но я уверен, что он был. Я никогда не вредил природе, вообще не делал ничего плохого. И, тем не менее, Певунья разрушила замок. Да еще и извинилась. По-моему, как раз это извинение доказывает, что наводчик все-таки был.
   - Но его не было поблизости...
   - Это не значит, что не было вообще, ты же знаешь. Да, может, он под водой сидел, - бухнул я первую абсурдность, которая пришла в голову.
   - Дыша через трубочку... - задумчиво сказал брат.
   - Не знаю. Какова максимальная дистанция, с которой можно управлять Певуньей? Насколько слышал я, всего около пятисот метров.
   - Да, примерно так. Хотя есть чародеи, которые добились и управления с семисотметровой дистанции.
   - Все равно, - сказал я. Там, у берега, камыши, но я не представляю себе никого, кто мог бы прятаться так близко от нее. А дальше, ты сам знаешь, голая равнина до стен замка.
   - А с другой стороны Коринны?
   - Насколько мне рассказывали учителя, вода - серьезная преграда для контакта, река - непреодолимая.
   - Верно. И предварительное внушение к Певуньям неприменимо. Ладно, дай подумать.
   Он повернулся ко мне спиной, и начал копаться в старых книгах, которые стопками лежали в его сундуках. Я смотрел на его спину, и думал о том, о чем всегда думал, заходя к нему.
   Похоже, его все устраивает в этой ситуации. Почему он бросил такую многообещающую карьеру придворного мага? У него были все основания для того, чтобы добиться успеха, даже, может быть, войти в легенды... И вот, вместо этого, он сидит на базаре в славном городе Тебелине, и предлагает свои услуги беднякам, которые платят ему одной медью. А часто просто горшком похлебки, потому что больше у них ничего нет. Но ему нравилось так жить. И, откровенно говоря, никто в нашей семье ему не перечил: мы слишком уважали друг друга, и уважали право выбора. Может быть, кстати, именно поэтому мы, несмотря на внешнее безразличие к родственникам, представляли собой один из самых сильных кланов, который всегда мог объединиться перед угрозой. И поэтому с нами дружили, нашей помощи искали, на нас надеялись...
   - Вот, нашел, кажется, - воскликнул брат.
   Я знал, что реагировать на его восклицание нельзя и бессмысленно. Он нашел не ответ еще - он нашел способ найти ответ.
   Двенадцать зажженных свечей образовали на столе круг, в центр брат воткнул в столешницу мой кинжал.
   - Оружие притягивает, - объяснил он таинственно, и вновь ушел в приготовления. Рассыпал по столу, внутри круга из свечей, соль, потом кинул в пламя каждой свечи по щепотке красного порошка. Достал покрывало.
   - Теперь сиди спокойно. Минут через десять все узнаешь, - сказал он.
   В палатке было душно. И не верилось, что за навесом из козьих шкур - яркий день. По крайней мере, сюда не проникали никакие звуки. Это, конечно, было эффектом магического полога, накрывавшего палатку - от посторонних глаз, от любопытства и зависти коллег по цеху.
   Но сейчас мне казалось, что тишина сгущается. И тени тоже. Пламя свечей вытягивалось вверх, но свет, наоборот, убавлялся. И мне стало казаться, что под покрывалом голова брата, сидящего перед столиком, жутко и страшно меняется.
   Теперь уже несомненно было - свет свечей потемнел. У некоторых пламя покраснело, у других, наоборот, посинело. Кинжал, воткнутый лезвием в стол, мелко вибрировал. Эту дрожь я чувствовал костями, как сутки назад на берегу Коринны, когда звучало Пение и рушился замок.
   Покрывало колыхалось уже явно не от дыхания брата. Да я и сам чувствовал на лице дуновение странного и неведомого холодного ветра. Я не боялся, нет - я уже видел подобное, когда приходил к нему за советом. В прошлый раз, помнится, это было связано с матримониальными планами...
   Клинок уже не вибрировал - он раскачивался, будто две разные силы боролись за обладание им. На тех свечах, что горели красным, пламя выросло, и почти гудело. Синие же свечи почти погасли. Внезапно одна из них тоже загорелась красным. Погорела, сменила цвет на синий, и вновь стала красной. Через несколько секунд красная свеча почти потухла, посинев. Покрывало вздымалось и опадало как от порывов ветра.
   Внезапно кинжал выскочил из столешницы и зазвенел, упав на пол. Свечи разом вспыхнули и загорелись обычным пламенем. Колдовство кончилось.
   Брат снял покрывало, и я был поражен его лицом. Он безмерно устал, вдруг словно постарев на несколько лет.
   - Ничего не получается, - вздохнув, осипшим голосом сказал он.
   - Не получается... - ахнул я. Неужели тот, кто воевал с нами, был так силен? Мой брат был лучшим учеником в Академии!
   - Ты не понял, - сказал он, слабо улыбнувшись, - У тебя нет врага. Я нашел ее, она тебе не враг тоже.
   - Кто? Певунья?
   - Да. Она была вынуждена это делать. В принципе, она покровительствовала тебе, ты ей нравился.
   - Так кто ее вынудил?
   - Не знаю. Это было что-то очень большое, гораздо большее, чем вообще кто-либо, чем человек, дитя этого мира или божество.
   - Кто же это?
   - Не знаю, - вздохнул он, - Но мне кажется, что Маргон погиб навсегда.
   - Ну, этого я не позволю!
   - Есть вещи, с которыми я никому не пожелал бы встретиться, - сказал брат, - Одна из них - гнев целого мира.
   - Ты хочешь сказать, - ужаснулся я, - на меня разгневался весь мир?
   - Нет... Не знаю, Изидор... - ответил он, - Просто по силе это примерно так же велико.
  
   В лагере было по-прежнему грязно, шумно и вонюче. Но менее многолюдно: многие отправились на раскопки Маргона, надеясь найти в развалинах что-нибудь ценное.
   Устроившись в шатре, я с максимальными подробностями рассказывал Клариссе о своем визите к Шону. Она сидела, подобрав ноги, и слушала с величайшим вниманием, теребя прядь рыжих волос. Когда я закончил, она вздохнула и почесала затылок. Дочка капитана Дитера была чудо как хороша даже сейчас - перемазанная грязью, с руками, покрытыми сажей.
   - А что, - смущаясь, спросила она, - больше он ничего не сказал?
   - Сказал, - улыбнувшись, ответил я, - Передал тебе привет.
   - Правда?
   - Истинная! - важно сказал я.
   Он и правда передал ей привет, когда прощался со мной. Честное слово, передал! Ей-Богу! Или хотел передать... Или просто забыл - какая разница?
   - Здорово! - она раскраснелась от удовольствия и смущения, - А как вы думаете, папа мне разрешит один разочек навестить его?
   - Гм... Не сейчас, - подумав, сказал я, - Попозже, когда хотя бы жилье на зиму отстроим.
   - А вы его попросите?
   - Обязательно!
   - Правда?
   - Истинная! - так же важно повторил я.
   Я и правда его попрошу. Честное слово, попрошу! Ей-Богу! Или захочу попросить... Или просто забуду - какая разница?
   Когда она ушла, собрав посуду после ужина, я подумал, что вряд ли стал бы уходить в колдуны, даже в придворные маги, если бы меня кто-нибудь так любил.
  
   Этого человека я впервые заметил в гостинице, в маленькой заштатной деревушке, где проводил вторую ночь своего путешествия. Он был явно раздосадован чем-то - без конца ругался вполголоса, поминутно втыкая кинжал в стол. Его слуга угрюмо молчал.
   Мы нагнали его в середине третьего дня - из той гостиницы он выехал гораздо раньше нас. Его приветствие было весьма неожиданным.
   - Вали отсюда! - гаркнул он, разворачивая лошадь так, словно готовился к бою.
   Я резко придержал свою.
   - Извините, сэр, - начал я, - мы встречались в гостинице сегодня. В той, в "Рыжем коте"...
   - И что? - проорал он не менее воинственно.
   - Ничего, сэр, - подчеркнуто вежливо произнес я, - Абсолютно ничего. Извините.
   Я развернул лошадь, всем своим видом показывая, что собираюсь немедленно увеличить расстояние между ним и собой до такого, на котором его невежливые вопли не будут слышны.
   - Извини, приятель, - немедленно смягчаясь, сказал он, - Извини, ради Бога, просто неприятности.
   - Ничего, - произнес я, улыбаясь. И подумал про себя, что настоящий феодал на Старой Земле, между прочим, немедленно вызвал бы обидчика на поединок. Как далеко с тех пор шагнула цивилизация!
   - Извините еще раз, - сказал он, - Так что случилось?
   - Нет, это вы меня извините, что навязываюсь. Просто в гостинице я случайно услышал, что вы едете в столицу, и прошу вас разрешить присоединиться. Я еду туда же.
   - Отлично, - он обрадовался, явно искренне, - Мне одному, конечно, скучно. Разрешите представиться: Рене, лорд Костаны.
   - Изидор, лорд Маргона, - представился в ответ я.
  
   Да, скучно нам не было. Единственное, что меня пугало -редкостная по накалу ярость, которая так легко пробуждалась в моем спутнике, как только он встречал на пути хоть какие-нибудь препятствия. Или когда его что-то раздражало, пусть даже мелочь. Но лишь через день, под вечер, в гостинице "Серебряный единорог", я узнал, что свело нас на пути в Махаон.
   Мы выпили, и выпили сильно. И разговорились. Казалось, мой Рене никогда не слыхал ни одного пошлого анекдота - с таким восторгом он встречал каждый из них. Он почти забыл свой гнев. И лишь когда очередная, еще недопитая нами бутылка, задетая его локтем, упала и разбилась, он собрался хватануть кулаком по столу, но сжал зубы до хруста и остановился.
   - Ничего, - пробормотал он, - Вот узнаю, кто это сделал, и отомщу!
   - Что сделал? - быстро спросил я.
   - Разрушил мой замок! - пророкотал он.
   - Странно...
   - Что странного?
   - Ничего. Просто мой замок тоже разрушен. Шесть дней назад.
   - А мой десять. Я еду в столицу, чтобы узнать, кто это сделал, - сказал он, приглушив голос.
   - В столице? - деланно изумился я, - Не легче ли было разглядеть, под чьими флагами выступают войска?
   - Мой замок разрушен не войсками, - засопел он.
   - Неужто Певуньей? - я не верил в подобные совпадения.
   - Представьте себе!
   У нас было общее дело, и это еще больше сблизило нас.
  
   Рене, лорда Костаны, замка, который находился в трех днях пути от Маргона, в тот день точно так же разбудили, тряся за плечо. Но разбудил, в отличие от меня, дворецкий. Стража проспала, Пение было уже очень хорошо слышно по всему укреплению. Прежде чем его разбудили, солдаты пытались исправить ситуацию самостоятельно, и, естественно, наделали гораздо больше ошибок. Певунью сначала пытались застрелить, а потом затравить собаками. Он же, взяв управление на себя, ошибся еще больше. Для начала, к примеру, приказал друиду не вмешиваться, а населению - войти в дома, закрыть окна и двери. В результате многие погибли. Этого, надо заметить, к его чести, он себе простить не мог. Хотя - какая разница? С Костаной вообще было покончено гораздо быстрее, чем с Маргоном.
   И теперь мы вместе ехали в Махаон, в столицу - чтобы обратиться за помощью к Кристине из Хайдена, одной из придворных чародеек. Мне посоветовал ее Шон, а Рене присоединился. У него не было никаких связей среди магов и чародеев. Первоначально, до того, как мы встретились, он собирался пасть в ноги королю, попросить назначить магическое расследование. Он был рад, что встретил меня.
   Я тоже. Если честно, я боялся, что если приеду один, Кристина Хайденская не вспомнит своего однокашника по имени Шон. А два владельца разрушенных замков - уже сила.
  
   Махаон возник перед нами на третий день совместного пути. Я уже бывал в столице, и не раз, но вновь и вновь меня поражали поразительные переливы цветов его зданий и стен, изумительная высота его башен, словно сотканных из стекла. Рене был здесь впервые. Мы стояли на вершине холма Эльфов, месте, где Александр Первый Правитель впервые встретил родных детей этого мира. Отсюда открывался поразительный вид на Махаон.
   - Я слышал, - начал Рене хрипло, - я слышал, что Махаон назван так в честь бабочки Старой Земли. Редкостно красивой бабочки.
   Я кивнул, соглашаясь. Я знал эту легенду. И видел изображение бабочки махаон с "хвостиками" на нижних крыльях. Какая разница, что на самом деле бабочка была желтой с несколькими черными полосками и одной синевато-зеленой? Главное, что название "Махаон" вызывало ассоциации с переливом синих, красноватых, зеленых, розовых, оранжевых, фиолетовых тонов, а это подходило столице.
   - Я слышал, - продолжал потрясенный видом города Рене, - что Махаон основан как раз на том месте, куда пришли Первые Люди. И что это последний во всех мирах город, который строили, опираясь на знания Старой Земли.
   И этому я не перечил. Кто сомневался в подлинной, задокументированной истории?
   - Когда стало ясно, что Старая Земля обречена на гибель, - рассказывал Рене хрестоматийные вещи, - Александр Первый Правитель собрал вокруг себя адептов магии. И попытался убедить остальных людей, что они живут неверно. Нельзя было опираться на механические продолжения самих себя, надо было попытаться войти в контакт с природой. Но люди не слушали его. Александр пытался убеждать их до конца, но они не верили. И когда на всей Старой Земле не осталось ни одного источника свежей воды, ни одного деревца, ни глотка чистого воздуха, когда животные стали погибать тысячами, а люди миллионами, Александр Первый Правитель собрал всех, кто все же верил ему, кто понимал его, и увел их в наш мир. И они основали Махаон - его столицу.
   Я был восхищен. Не поймите превратно - я восхищался искренне. Дело не в том, что рассказывал Рене, дело в том, как он это рассказывал.
   - Знаете, Рене, - сказал я, - не обижайтесь. Жаль, что вы оказались старшим сыном вашего отца. Вам надо было быть младшим, и пойти в актеры или бродячие рассказчики. Честное слово, то, как вы это рассказали...
   - Я сам сожалею об этом, - сказал он, - Хотя думаю, что ничего не получилось бы. Я хорошо рассказываю только то, что мне нравится.
   - А вы никогда не задумывались, что так поступают все бродячие актеры и рассказчики? Они рассказывают и играют только то, что нравится им самим. Честное слово!
   - Разве? Ну, если не восстановлю Костану, так и сделаю, - рассмеялся он.
  
   Махаон бы прекрасен по-прежнему. Гостиницы тоже. Но особенно меня потрясло то, что Кристина из Хейдена, недоступная придворная чародейка, приняла нас сразу. И еще меня потряс дом, в котором она жила.
   Он был невероятно древен, это было ясно сразу. Ни следа серого камня, из которого мы обычно строим свои жилища. Стекло и бетон - бетон, так, по-моему, назывался тот материал, мастерством изготовления которого владели только Первые Люди. И библиотека. Кажется, половина книг в ней была принесена со Старой Земли. Я был уничтожен. О Рене и говорить нечего.
   Хозяйка вышла нам навстречу спустя ровно такое время, какое было необходимо нам для того, чтобы ощутить себя ничтожествами. Мы оба видели ее впервые. Она не относилась к тем чародейкам, которые практикуют в обычных городах. Она явно не использовала магию для того, чтобы приукрасить себя. В принципе, Кристину Хейденскую можно было с чистой совестью назвать некрасивой. Но та атмосфера, которая окружала ее...
   - Как поживает Шон? - осведомилась она у меня, оставив Рене осматриваться в ее кабинете. И уничтожаться.
   - Нормально, - замялся я. По большому счету, я не знал, что мне сказать. Стоит ли говорить, что он не стал ни придворным магом, ни, тем более, магом великим... Что живет он на Тебелинском базаре, и ему зачастую нечего есть.
   - Господи, чего смущаться? - засмеялась она, словно прочитав мои мысли. А может быть, действительно прочитав их, - Скажите, он по-прежнему предпочитает восковые свечи и тратит на них последние деньги, не желая пользоваться сальными?
   "Она знает" - подумал я, - "Знает и ничуть не удивлена его эксцентричностью".
   - Да, - улыбнулся я, - Я видел его последний раз неделю назад, он по-прежнему чихал на сальные свечки собратьев по цеху, точнее по базару, и на все приличия и условности вместе с ними.
   Она рассмеялась, довольная моей игрой слов.
   - Я рада, что познакомилась с его братом. Он не менее остроумен, чем сам Шон.
   Я засмеялся в ответ. Она была очень приятной женщиной. Чертовски приятной, как сказал бы наш отец.
   - Но все же, Изидор, что вас привело ко мне с вашим другом? Извините, но у меня есть дела. Вы же не для того зашли, чтобы просто передать привет от Шона.
   Я позвал Рене. Как ни крути, его проблемы начались раньше моих.
  
   Дуновение странного и неведомого холодного ветра? Ха! Мои стереотипные представления о магии, которые я получил, общаясь с братом, рухнули под напором этого урагана.
   Мы висели... В буквальном смысле висели, я и Рене, придавленные к стене невероятной силой. Владелец Костаны поначалу пытался орать и дергаться под дурным влиянием собственной ярости, но теперь, насколько я мог разглядеть, скосив глаза, висел тихо. Может быть, потерял сознание.
   Прямо перед нами, в громадном подвальном зале, Кристина Хейденская разговаривала с Мэрилин из Крайны. О чем они говорили, разделенные полутора тысячами километров, я расслышать не мог, да и не особенно интересовался. Меня больше занимало, как мне поаккуратнее упасть с трехметровой высоты, когда они разговаривать закончат. Впрочем, я разглядел, что на лице Мэрилин Крайненской лежит печать глубоких переживаний.
   Все прекратилось, как обычно в делах, которые касаются магии, совершенно неожиданно. Мы рухнули на пол, корчась от боли и шумно глотая воздух. Недалеко от нас медленно бледнело в воздухе изображение Мэрилин.
   - Очень плохо, - сказала Кристина, помогая нам встать, - Очень плохо.
   - Да куда уж хуже... - проворчал Рене, отряхиваясь.
   - Я связалась с Мэрилин не просто так, - продолжала Кристина, протягивая нам бокалы с вином, - Она - одна из наших лучших специалисток по Предсказанию Натали.
   - Предсказание Натали? Детские сказки? - переспросил Рене.
   Я счел за лучшее промолчать.
   - Ну, я бы не назвала это детским сказками, - ответила Кристина.
   То, что она не улыбнулась, а произнесла это, мрачно нахмурившись, вдруг заставило меня похолодеть. О Предсказаниях Натали говорили разное. Эти книжки продавались на любом базаре мира, в разных переводах и толкованиях, в невероятно отличавшихся версиях. Я всегда старался сдерживать свой интерес к подобной литературе, и сдерживал его очень удачно. Я вообще не читал эту книгу. Я считал, - вернее, старался считать, - что интересоваться подобного рода книжонками - удел полубезумных фанатиков.
   По-моему, Рене считал (или старался считать) точно так же.
   - Вы знаете, кто такая была Натали? - спросила Кристина.
   - Все дети знают, - проворчал Рене.
   Ему, по-моему, ситуация нравилась все меньше и меньше.
   - Она была одной из сподвижниц Александра Первого Правителя, - объяснила Кристина нам, как своим ученикам, - Она была ясновидицей. И предсказала многое, что должно случится, еще на Старой Земле.
   - И что? - тупо спросил я.
   - Ничего, - сообщила Кристина как бы равнодушно, - Абсолютно ничего. Просто большинство ее предсказаний сбылось.
   - Ага! - ввязался мой нервный спутник, - Конечно, если взять и написать первое, что придет в голову, рифмуя "палку" с "селедкой", "властителя" с "укротителем" и так далее, и выдать этот бред за пророчества, за пророчицу сойдешь наверняка! Все равно никто не знает, что ты написала.
   Кристина Хейденская смотрела на Рене очень холодно. Но взбешенный лорд ничего не замечал. Патетически раскинув руки, он драматическим тоном начал читать "предсказания":
  
  -- Когда кошка встретится с собакой,
   И в пурпурных кустах запоет ворона
   Голосом нежным, как лазурь заката, -
   Тогда, о, конечно, тогда
   Закат станет цвета вороньего карканья,
   Кошка станет собакой, а собака - ослом,
   Они навсегда помирятся,
   И мир погибнет.
  
   - Гениально, - сухо прокомментировала чародейка, - Ваше собственное?
   - Было, пока не отдал, - мрачно отозвался Рене.
   - По-моему, с вами, Изидор, разговор будет гораздо конструктивнее, - заметила Кристина.
   Я пожал плечами.
   - Говорите.
   - Не здесь, - сказала она.
   Через минуту мы снова сидели в роскошных креслах ее кабинета. Рене, конечно, пошел с нами, присмиревший и, похоже, готовый на все.
   - Во времена, когда Натали писала свои пророчества, Первые Люди в главе с Александром были еще на Старой Земле. Она вовсе не казалась своим современникам гениальной провидицей, - начала свой рассказ Кристина, - Скорее, просто сумасшедшей бабкой. Заметьте, о Первых Людях, по крайней мере, о тех из них, кто был заметен своими деяниями, мы знаем почти все. Как протекало их детство, в какой стране, в каком городе они жили. Кого убедили покинуть землю вместе с собой, воодушевленные Александром Первым. О Натали же мы не знаем ничего. Даже фамилии. Это говорит о том, что женщина эта действительно была такой, прошлым которой никто не заинтересуется. А значит, наверняка сумасшедшей либо просто убогой. И только Александр вдруг заинтересовался ею, более того - взял под свое покровительство. По отзывам современников, с ней всегда была черная тетрадка, в которую она записывала, как она говорила, "то, что ей спускают" - предсказания. Эта тетрадка, в результате, оказалась здесь, с нами. Сейчас она находится в архивах королевской библиотеки. Тетрадка здесь оказалась, а она, вопреки распространенному убеждению, - нет.
   - Она осталась на Земле? - изумленно переспросил я.
   - Несомненно. А, может быть, погибла еще до ухода Первых Людей. От голода ли, от болезней, или от изменений в атмосфере. Вероятнее, что погибла до ухода - иначе как бы тетрадка, так и не заполненная, кстати, до конца, оказалась здесь? Она бы с ней не рассталась.
   Это действительно меняло многое, по крайней мере, на мой дилетантский взгляд. На Старой Земле уже сотни лет не было феодалов - а она во многих предсказаниях говорила о "владельцах замков". Откуда она знала о том, что люди, прибыв в новый мир, организуют общество, которое один из писателей Старой Земли назвал "пасторально-феодальным"? (Впрочем, откуда это знал он сам, умерший, если я не ошибаюсь, за добрых полторы сотни лет до Исхода?) На Земле представления не имели об эльфах, гоблинах, домовых - это были родные дети этого мира. Предсказать это было невозможно. Сомневаюсь, что она побывала здесь еще до Александра. И, впрочем, это ведь был отнюдь не первый на пути бежавших со Старой Земли мир - в первых четырех жить было невозможно.
   - Ну и что? - спросил Рене, - Ваши намеки мне, тупому провинциалу, не понять.
   - Опять-таки ничего! - откровенно огрызнулась Кристина.
   Меня мой спутник начинал бесить.
   - Дело в том, - помолчав и успокоившись, продолжала она, - что те издания "Предсказаний Натали", которыми торгуют на рынках, не полны. Слишком много опасностей таит в себе опубликование полной версии. Мы недавно в этом мире, здесь все еще кажется таинственным. Слишком много поводов для паники.
   - И что? - на этот раз поинтересовался я, потому что Кристина замолчала, и, по-моему, молчание это слишком затянулось.
   Она погрызла губу.
   - Полные версии есть. В очень дорогих изданиях, - неохотно призналась она наконец, - Они отличаются лишь одним предсказанием. Самым последним. Его нет в рыночных версиях.
   - Каким же?
   Кристина помолчала, вцепившись в подлокотники. Я понимал, что она, по большому счету, решает, имеет ли право рассказывать нам его - имеет ли право сеять ту самую панику, которой опасались ее коллеги по цеху, издатели сокращенных версий "Предсказания".
   Наконец она решилась:
  
  -- Когда на пути в столицу
   Встретятся два крупных лорда,
   Чьи замки обращены в пыль
   Не атакою вражеских войск,
   А волшебным нежнейшим пением,
   Пением без причины,
   Когда эти два крупных лорда
   Придут к королю за советом,
   Разверзнутся небеса,
   Треснет земля под великим троном,
   И глазам изумленных зевак
   Предстанет Дитя мира,
   Настанет черед уходить.
  
   - Чудесно! - сказал я в тишине, наступившей вслед за ее декламацией, - А при чем здесь мы?
   - Действительно! - пробурчал Рене, - Мало ли лордов с границ, замки которых разрушают Певуньи?
   - При чем? - глаза Кристины блеснули, - В целом, конечно, замки на границах разрушаются очень часто. Но всегда есть, за что их разрушать. И пока что никто из лордов разрушенных замков не встречались друг с другом на пути в столицу. Они сюда просто не ездили - предпочитали справляться собственными силами.
   - Верно! - воскликнул я, - Ведь лорды с границ, как правило, сразу портят свои отношения с местным народом. Жгут леса под поля, ловят рыбу без меры, отравляют воду. А в нашем случае ничего подобного не было! И ведь друид сказал, что Певунья ко мне благоволила!
   - Мой тоже сказал нечто подобное. Но что это значит? - пробурчал Рене.
   Кристина помолчала, потом обвела нас глазами.
   - Что людям пора уходить из этого мира, - сказала она тихо.
  
   В гостинице я попросил самое дорогое издание "Предсказаний Натали", которое только можно было найти в ее библиотеке. И вот теперь оно лежало передо мной.
   Да, несомненно - последнее предсказание Кристина Хейденская, придворная чародейка, цитировала верно. Что это значит?
   Значит, людям надо уходить отсюда - сказала она. Уходить. В каком мире мы обретем, наконец, покой? Мы ведь даже не успели найти название для этого. И кто такой Дитя мира? У этого мира уже есть родные дети - странная цивилизация лесов, степей и рек. Их жизнь очень отличается от нашей, мы различны по внутреннему и внешнему строению. Но, Боже мой, мы же старались! Мы помним, что случилось со Старой Землей, мы с уважением относимся к миру, который нас приютил! Мы так старались!
   На границах... Там, конечно, еще случаются инциденты. Но лично я и мои люди еще ни разу не срубили ни одно живое дерево - сушняка в лесу полно. И таких лордов девяносто девять процентов! Почему именно я?
   Маргону больше не стоять. На холме из пыли и мусора все-таки вырастет через десять лет молодой лес. Но я этого уже не увижу. Какое проклятие лежит на человечестве?
   И вдруг я представил, что возвращаюсь к своим людям, в лагерь, и говорю всем им, только-только начавшим отстраиваться заново, что их надежды беспочвенны. Что мы опять изгнанники. Восьмое поколение изгнанников поневоле, бежавших из родного мира, вновь обречено на изгнание...
   И тут мне стало невыносимо плохо, и ко мне пришло то, что я гнал от себя несколько лет. Мне захотелось, чтобы со мной, здесь, была Кларисса, и чтобы она любила меня, а не Шона.
   - Молодой лорд скучает?
   Я открыл глаза. Слуга со свечой стоял прямо передо мной. Я огляделся, и понял, что уже стемнело.
   - Нет. Нет, - сказал я рассеянно и вышел из библиотеки.
  
   За эту ночь Кристина постарела, кажется, лет на двадцать. Мы вновь пришли, как она просила вчера, в ее дом.
   - Плохо. Очень плохо, - начала она. - Замки по всей границе рушатся от Пения. Даже замки самых смирнейших лордов.
   - Что случилось? - спросили мы в один голос.
   - Я говорила всю ночь со своими друзьями, - ответила она, - Те, кто живет на границах или рядом, принесли мне плохие вести. Певуньи повсюду. А когда люди пытаются восстановить хоть что-то, лешие мешают им рубить лес и добывать еду, водяные и русалки гонят от воды, гоблины запрещают разрабатывать каменоломни... Все плохо. И даже домовые ополчились против владельцев тех домов, которые еще не разрушены.
   - Боже, что же делать?
   - Я посоветовалась. Через час в мой дом начнут прибывать остальные чародеи. Мы идем к королю. Оставайтесь. Вы будете нужны. Нам придется рассказать всю историю. С самого начала.
   - А эльфы, оказывается, превосходные вредители, - помолчав, горько рассмеялась она.
  
   В этой толпе магов и чародеев я чувствовал себя неважно. Волосы на всем теле вставали дыбом от дуновения магического ветерка - великие общались друг с другом телепатически. До дворца мы шли пешком - вызывать кареты для всех присутствующих значило создавать на улице затор, а телепортироваться они посчитали бестактностью. По крайней мере, мы свободно любовались улицами и зданиями Махаона.
   День был в самом разгаре, и множество праздных зевак останавливалось посмотреть на странную процессию - по-моему, здесь собрался весь цвет магии. Если учесть, что лица у всех были весьма озабоченными, если не сказать, траурными, мы представляли собой зрелище, уникальное в своем роде.
   Я шел один. Рене покинул нас вскоре после того, как маги начали собираться - он заявил, что не в силах слушать бредни Старой Земли, что у него есть дела поважнее, например, отстраивать свой замок. Есть люди, которые не в силах смириться с потерями. Я же поверил в то, что говорила Кристина, безоговорочно. Почему - и сам не знаю. Но в этом была какая-то странная, нереальная правда. Почему-то невозможно оказалось признать, что все богатства этого мира - для нас. Здесь были и родные дети.
   Дворец всегда подавлял меня своим величием. А Его величество Александр Второй - нет. Игра слов здесь невольная.
   Я видел короля до этого. Он объезжал свои владения, и посетил Тебелин. Было это пару лет тому назад. Король был невысок и пузат, несмотря на то, что мы с ним были одногодки. Но, как ни крути, он очень умен. Хотя, в принципе, ему этот ум почти не нужен был - его функция, как правителя, сводилась к помощи в решениях споров между лордами. Все остальное, весьма немалое время, он занимался тем, что повышал уровень собственного интеллекта, читая старые книги. Старые и древние, те, которые были доставлены еще с Земли. Я не раз ловил себя на мысли, что хотел бы посидеть в Королевской библиотеке.
   Маги не стали церемониться попусту - выложили ему все, что им было известно. Потом наступил мой черед. Я рассказал обе истории - и свою, и Рене. Король слушал, сморщив лоб.
   - И что? - спросил он, когда мы закончили.
   Я поймал себя на том, что слишком часто слышу эти слова за последние несколько дней. Слышу и говорю сам.
   Маги молчали.
   - Надо уходить, - я правильно вас понял? - голос короля был бесцветен и устал, - Куда? У вас есть представление?
   Маги молчали. Его величество Александр Второй оглядел всех красными от чтения глазами.
   - Нет представлений. И предложений, следовательно, тоже нет, - сказал он без выражения.
   - В принципе, почему я должен всему этому верить? - сказал он, помолчав. - Замки рушатся? Это бывало и раньше. Лешие вредят? И это бывало. Вы представляете, что будет, если я объявлю завтра, что мы вновь уходим, а чародеи подыщут для нас новый мир?
   - Знаете, почему вы должны нам верить, Ваше величество? - вдруг спросила хрипло Кристина.
   Король повернулся к ней, вопросительно подняв брови.
   - Четыре слова! - сказала Кристина, глядя ему в глаза, - Ибо похоже на правду!
   - Этот мир чужой нам, - начал один из магов, имени которого я не знал, бородатый, с черными мрачными глазами.
   - Новый будет, надо полагать, родным, - скептически произнес король.
   - Ну, может быть, хотя бы, чуть более близким, - ответил маг, - Но главное в другом. Не было еще ни одного Предсказания Натали, которое не сбылось бы.
   - Да ну? - иронично поднял брови король.
   - Я отвечаю! - горячо заявила чародейка, в которой я узнал Мэрилин из Крайны.
   - Ваша репутация, - сказал король, посмотрев на нее, - мне известна. И, надо сказать, вашему мнению я доверяю. Но для меня оно само по себе еще не значит, что мы должны покинуть этот мир.
   Маги молчали. Его величество по очереди холодно смотрел в глаза каждому из них.
   Внезапно распахнулись двери, и какой-то слуга влетел в зал. За ним строевым шагом шел военный.
   - Ваше величество! - прокричал слуга, подбегая, - Ваше величество! Срочный гонец!
   Король нахмурился и окинул нас взглядом.
   - Я вернусь. Не уходите, - пообещал он.
  
   Маги молчали. Мы все сидели в высоких узких креслах, ожидая короля. Я чувствовал, как невеселые мысли чародеев сгущаются под потолком, давят на нас.
   - Я не хочу! - отчетливо произнесла вдруг одна из чародеек, сидевшая недалеко от меня, - Я не хочу! Моя правнучка скоро должна родить!
   Я еле удержался, чтобы не открыть рот. Женщина выглядела максимум на тридцать лет.
   - И что? - спросил ее кто-то, - Переход через Врата, как оказалось, не мешает ни беременности, ни родам.
   - Я знаю, - вздохнула она, - Просто мне хочется, чтобы у ребенка был дом.
   - Не все так быстро, - отозвался еще кто-то. - Может быть, он родится здесь. А дом построим там!
   Голос на последней фразе у говорившего фальшиво сломался.
   - Какая альтернатива? - осведомился маг с черной бородой, - У кого-нибудь есть альтернатива?
   В этот момент двери вновь распахнулись - вернулся король. Он выглядел очень уставшим и печальным.
   - Господа! - начал он, - У нас больше нет границ.
   - Что? - выдохнули все.
   - Вернее, наша территория съеживается, как шкурка на углях. Люди бегут. И вслед за ними бегут те, кого они встречают на своем пути. Певуньи везде.
   И тут я почувствовал, что мне все равно. Просто повернулся и вышел из залы, не говоря ни слова. Это невежливо по отношению к королю, но он поймет.
  
   Рене разыскал меня поздно вечером, когда я валялся на постели ничком. Кажется, перед тем, как на меня свалилось забытье, я плакал. А может, плакал в забытьи. По крайней мере, подушка была мокрая. Мне было безумно жаль всего - и этого неба, и деревьев на берегу Коринны, и желтой пыли дорог, и странных ягод леса, по большей части ядовитых для людей, надо признаться - всего того, чего я скоро не увижу. Теперь мне впервые стало жалко и разрушенного замка - каждую трещинку его стен, каждую плитку пола - я знал это с детства, не только я, но и мой отец, мой дед, мой прадед. Мир изгонял нас, в этом не было никакого сомнения. За что? Мы старались, мы так старались, видит Бог! Если он есть, конечно. Неужели человечество все же обречено? Что же мы делали не так на этот раз?
   Войдя в комнату, Рене вежливо прокашлялся. Я очнулся и поднял голову.
   - Прошу прощения, друг мой, - сказал он, - Вас искала Кристина.
   - Зачем? - спросил я.
   - Она сказала, вернее, не она, а гонец... Странный, я вам скажу, у нее гонец... Ей-Богу, если бы не полное сходство с Кристиной, я решил бы, что какая-нибудь из Певуний добралась до гостиницы! Ростом с карлика, пробормотала послание, и исчезла! Не иначе, сквозь землю провалилась.
   - Это дубль, копия чародея, которую создают с единственной целью, - объяснил я. - Так что она сказала?
   - Что завтра король собирается огласить свое решение на Дворцовой площади. Велела вам быть.
   - Я, наверное, тоже пойду, - сказал он, помолчав. - Эта дубль рассказала мне про то, что сказал королевский гонец. Не знаю...
   - Продолжайте, - попросил я, заметив, что он замолчал, не окончив.
   - Не знаю, но, кажется, мы действительно проиграли и в этом мире. Я буду восстанавливать Костану, только если буду уверен в обратном... Такие дела.
   Он повернулся и ушел. И, готов поклясться, его губы дрожали, когда он отворачивался.
  
   Площадь была полна народу. Глашатаи славно трудились с утра, созывая людей. Толпа отражалась в сплошном стекле окружающих зданий, и, казалось, здесь собрались люди со всего мира.
   Кристина, как ни странно, заметила нас в этой толпе. Она махнула нам рукой с помоста, на котором уже стоял трон. Вокруг нее собрались чародеи.
   Мы поднялись к ней - стража пропускала нас беспрепятственно, едва мы показывали на Кристину.
   - Хорошо, что вы пришли оба. Толпа могла бы отнестись иначе к тому, что скажет им король, если бы видела перед собой лишь одного участника событий.
   - Как именно? - спросил я.
   - Не знаю. Трудно сказать, - пожала она плечами, - Но люди меньше верят в подобной ситуации, если нет свидетелей.
   Это все, о чем мы смогли переговорить. Шум был слишком велик, Кристина потратила много энергии, чтобы поддержать полог тишины вокруг нас на время разговора. А энергия может понадобится всем присутствовавшим чародеям. Ведь если толпа придет в бешенство...
   Рев горнов перекрыл шум толпы, и она малость поутихла. Парадные ворота дворца открылись, по длинному подиуму к помосту шел король. Лишь когда он сел на трон и поднял руку, толпа затихла окончательно.
   - Я собрал вас сюда, чтобы сообщить вам свое решение, - начал он.
   Я изумился, как и тогда, в Тебелине. Голос короля, казавшийся вчера во дворце таким тихим и камерным, свободно перекрывал шум толпы, и, казалось, звенел, отражаясь от стен зданий. Я знал, что в этот момент его слышал каждый не только на площади, но и на всех прилегающих улицах.
   - Это магия, - шепнула мне на ухо Кристина, заметив мое удивление.
   Я улыбнулся в ответ. Конечно, как же я не догадался!
   - Решение по делу, которое не терпит отлагательства. Решение, которое будет судьбоносным для всего нашего народа.
   Закончив, король принялся вкратце обрисовывать ситуацию. Когда он представил нас, я поклонился, а Рене еще и помахал рукой.
   - Глупый! - хихикнула Кристина, - Это же не его шоу!
   Я улыбнулся и незаметно дернул спутника сзади. Он обернулся сердито, но в этот момент толпа ахнула - король рассказал о состоянии дел на границе и о беженцах. Надо отдать ему должное - его можно было заслушаться. Излагал он историю кратко, но очень подробно, драматично подчеркивая интонацией мысль.
   Я не помню, в какой момент поднял голову к небу и заметил облако. Я был весь в рассказе Его величества, хотя знал наизусть все, что он может сказать. Облако висело прямо над нами, очень низко. Впрочем, я бы не обратил на него внимание, если бы оно не росло на глазах. А оно росло еще как, набиралось сил, темнело... Наконец, я не выдержал и прошептал Кристине:
   - Посмотри наверх!
   - Что это? - отозвалась она через секунду. Вслед за ней стоявшие рядом маги тоже начали поднимать головы, стараясь делать это незаметно: внимание толпы могло быть отвлечено от речи короля.
   - Мне не нравится это, - телепатически произнес один из чародеев так, чтобы услышали все мы, но все же только мы.
   - Никому не нравится, - отозвался другой.
   - Оно непроницаемо, - отчетливо произнес в моей голове голос какой-то женщины, - Я пыталась его сканировать, оно непроницаемо.
   - Король восприимчив к телепатии? - спросил кто-то еще.
   Несколько голосов отозвались утвердительно.
   - Ваше величество! - вежливо произнес тот же, кто спрашивал только что, - Не прерывайте речь, говорите. Но постарайтесь огласить ваше решение быстрее. Над площадью происходит странное атмосферное явление, нам лучше ее покинуть.
   Король не осекся ни разу, даже не замедлил темпа. Лишь слегка кивнул, подтверждая, что слышал.
   Облако распухало и темнело. Казалось, его можно коснуться рукой. Но король уже заканчивал краткое изложение событий - иначе я не могу назвать эту речь, концовка которой все же явно была свернутой донельзя. Хотя, думаю, в самой толпе никто этого не заметил.
   - Исходя из всего, что вы здесь, дорогие друзья, услышали, - сказал он, помолчав несколько минут, - я принял решение. Оно таково: без вас, без своего народа, я не могу признать окончательно, что нам необходимо уходить из этого мира.
   Площадь загомонила, загудела.
   - Поэтому... - король поднял руку вверх и слегка повысил голос, - поэтому я объявляю всенародно голосование. Оно начнется с завтрашнего дня и продлится, как и положено, два месяца. Палатки для голосования будут расположены на центральных площадях всех городов и во всех лагерях беженцев. Правила обычные. Я сказал все.
   Площадь взорвалась тысячами голосов. Казалось, небо не выдержит такого напряжения. И оно не выдержало.
   Несколько чародеев, не удержавшись, ахнули вслух. Я поднял глаза. Огромная туча, нависшая над нами, зазмеилась молниями. Они сверкали все ярче и ярче, и вдруг одна из них ударила в пустое пространство прямо перед помостом. Толпа рванулась назад, раздались уже не крики протеста, а вопли боли и ужаса. Но мы, видевшие место, куда ударила молния, сверху, молчали. Молчали, раскрыв рты.
   Там, в неглубокой яме с обгоревшими черными краями лежало существо - нагое, оно казалось слабым и беззащитным.
   - Боже мой! - ахнул кто-то из чародеев.
   Оно улыбалось. Вот протянуло руку, нащупало края ямы, оперлось на них, приподнялось на шатающихся ногах... Оно не было похоже на человека, и все же в нем было столько человеческого! Все так же беспомощно улыбаясь, существо встало во весь рост.
   Толпа хлынула прочь, в ужасе круша все на своем пути. Никто из чародеев не пытался ее остановить.
   Существо подняло на нас глаза. И в этот момент, глядя в узкие кошачьи зрачки, прорезанные в странной желтой лучистой радужке, я понял все.
   Две с лишним сотни лет назад здесь была поляна - как писали очевидцы, изумительно красивая поляна. Тысячелетиями природа этого мира готовила место для рождения своего первого дитя - первого родного дитя этого мира. Пришли люди - что они сделали с твоим миром, ребенок? Тебе пришлось родиться посреди площади, делать свои первые шаги по брусчатке. Но у тебя все же остались те, кто должен был охранять твое слабое детство - духи природных стихий, лешие, домовые, русалки... И Певуньи. Но где они? Пять километров до ближайшего леса, и вряд ли найдется кто-то, кто захочет туда тебя проводить.
   Немудрено, что этот мир старается изгнать нас. Мы не сделали ничего особенно плохого. Просто подошло время, чтобы завести собственных детей.
   Очень скоро холмики, которые были нашими зданиями, покроются зеленой травой. Ничто не должно напоминать о нашем существовании в этом мире.
   Словно в подтверждение своих мыслей, я услышал далеко, за городом, низкую басовую ноту. Природа уже спешила на помощь своему ребенку.
   Подставив ладони с тонкими пальчиками без ногтей первому в своей жизни дождю (и когда это он пошел?), стоявшее внизу существо засмеялось.
   - Может быть, мы все-таки можем ужиться в мире... - сказал кто-то позади меня.
   - Мы уходим, - бросил король, и заторопился прочь.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"