Рыбаченко Олег Павлович : другие произведения.

Агрессивный гамбит агентов Фбр

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

   Охранник дока угрюмо посмотрел на длинную голую таможенную площадку. Целый день на борт космического лайнера " Вега " прибывал поток известных ученых . Они были величайшими учеными Земли и Венеры, летевшими на зафрахтованном лайнере на Марс для участия в собрании Межпланетного общества содействия развитию науки в 2374 году, которое проводилось раз в земной год. Бледные лица опознали венерианских колонистов-ученых и слегка загорелых земных ученых, но фигура, приближавшаяся к охраннику, явно не была ни тем, ни другим.
   Он был невысоким мужчиной, возможно, пять футов семь дюймов, но казался ниже из-за поразительного роста, который демонстрировал. Он, должно быть, легко весил двести семьдесят пять фунтов, его круглое тело на коренастых массивных ногах увенчивалось такой толстой шеей, что она почти отсутствовала. Он был оснащен парой коротких рук на общем плане ног. Он ковылял на своих каменных ногах самым удивительным образом, пыхтя и дуя так нелепо, как старый паровой двигатель четырехсотлетней давности.
   Но более удивительным, чем его собственная личность, была движущаяся радуга, которую он представлял. Бледно-зеленые шелковые брюки, темно-красная рубашка, бледно-лиловые подтяжки и темно-зеленый пояс в тон туфлям дополняли его костюм. Ни один древний восточный властелин, даже Соломон во всей своей славе, не был так одет.
   "Должно быть дальтоник, чтобы такое любить", - проворчал охранник. Затем он посмотрел. Позади человека, следовавшего за серией маленьких самоходных грузовичков, верно следовавших за грузом в руке толстяка, была груда багажа, которую редко видел даже этот охранник космического лайнера.
   Толстяк что-то мычал себе под нос, торопливо ковыляя, странное выражение негодования, беспокойства и досады смешалось на его пухлом лице.
   -- Глупость -- высшая глупость этих чиновников, -- пробормотал он.
   "Глупость и бюрократия. Неужели они никогда не поймут, что их поддерживает бизнес - да и наука тоже! Отказ в проезде величайшему бизнесмену Земли!
   "Больше официоза! Проходить?" - рявкнул он на сторожа в порту. - Да, у меня есть пропуск, и чертовски долго я получил его от этого идиота, коммандера Моррисона. Командир межпланетного патруля - и не признает права бизнеса выше науки! Да, Эзра Маркхэм прав. Вы должны знать, что мои фотографии достаточно часто появляются в видеоновостях, а вы ведь работаете паспортным стражем!
   Ворчащий мультимиллиардер карабкался по наклонному трапу, багажные тележки тянулись за ним, словно домашние собаки.
   "Стюард!" - взревел он, сойдя с трапа.
   Тут же появился стюард, одетый в свою опрятную белую форму. Вскоре за ним последовали другие, устремившись к месту происшествия, на которое, казалось, указывал рев.
   "Мой люкс!" - спросил Маркхэм, передавая свинцовый набор и свой пропуск ближайшему. Испуганный стюард молча принял их, посмотрел на них сверху вниз, а затем, казалось, вспомнил о своих обязанностях.
   - Да, сэр, прямо сюда.
   "Что - эта крошечная каморка в моей комнате? Ты имеешь в виду мой шкаф! Вот - покажите мне люкс. Взятый? Кто - ученые, я полагаю, ученые, у которых никогда не было достаточно мозгов, чтобы заработать себе ни цента. Пойдемте... Ах, это сойдет. Кто здесь? Эдгар А. Фримен - кажется, он в моем инженерном штабе. Ну, вытащи его сумки и положи мои чемоданы. Я иду в гостиную.
   Стюард в белом халате удивленно взглянул на широкую спину удаляющегося мистера Эзры Маркхэма, озадаченно почесал затылок и отправился к доктору Эдгару А. Фримену, изобретателю полудюжины устройств, которые сделали космическую навигацию возможно в больших масштабах.
   Мистер Эзра Маркхэм уселся в самое большое кресло в главной гостиной (единственное, в котором удобно уместился его объем) и закурил очень дорогую сигару, сделанную из лучшего импортного венерианского табака.
   Затем он провел следующие полчаса, уверяя рассеянных стюардов, что строгие правила "Не курить" ни в малейшей степени не распространяются на мистера Эзру Маркхэма, и наполняя тщательно фильтруемый воздух космического корабля разнообразными ядовитыми запахами.
   Вскоре они взлетели. Стройный изящный корабль плавно поднялся в атмосферу, слегка наклонившись вверх, а затем двинулся вперед, когда мягкое жужжание могучей атомной электростанции "Фаррел" влило свои миллионы лошадиных сил в диски космических двигателей "Мак-Кинли".
   Маркхэм посмотрел на свои усыпанные драгоценными камнями наручные часы и проворчал. Они опоздали на взлет на несколько минут. Один из стюардов заметил (шепотом), что эти часы, должно быть, были сделаны настолько толстыми, что на них можно было бы втиснуть больше драгоценных камней.
   Вскоре после их взлета к мистеру Маркхэму подошел стройный, крепко сложенный мужчина в бело-синей парадной форме Межпланетного патруля и совершенно определенно указал, что "Не курить" означает полное отсутствие курения, будь то быть освященным упомянутым мистером Маркхэмом или помощником второго подмастерья нефтяника.
   Мистер Маркхэм потушил окурок сигары. -- Я думал, -- раздраженно сказал он, -- что у вас, мужчин, есть свои собственные корабли. С каких это пор патрульные передвигаются на пассажирских лайнерах?
   Уличный патрульный, вполне естественно гордившийся репутацией Службы, ответил несколько горячо. - Это особый случай, как вы должны знать, мистер Маркхэм. Два года назад группа ученых, называющих себя Исследовательской колонией евгеники, создала экспериментальную колонию на каком-то неизведанном планетоиде и экспериментировала с генетикой человека на захваченных субъектах. Такие прекрасные мужчины и женщины, которые находятся на борту этого лайнера, станут для них очевидным добычей, и мы тщательно его охраняем".
   "Хампф. И почему это продолжается уже два года, позвольте спросить? - возразил недовольный плутократ.
   "Потому что существует более пяти тысяч известных астероидов, на которых может разместиться эта колония, и потому что на их кораблях есть оружие, которое мы не смогли воспроизвести, - протоэлектрическая пушка", - ответил офицер, ловко повернувшись и уйдя. Маркхэм усмехнулся. Уличный патрульный ушел в отставку в плохом состоянии.
   ERC был больным местом в безупречном послужном списке Lane Patrol. Благодаря механизму, способному испускать из "пушки" двойные пучки особо опасных электронов и протонов, их корабли не раз отбивались от патрульных крейсеров. Сотрудники секретной службы Патруля действительно смогли проникнуть в "Колонию" только для того, чтобы стать невольными субъектами этого эксперимента с человеческими жизнями. Подобрали всех мужчин, этих служащих, и желанный материал для исследователей. Четверо мужчин были освобождены после шестимесячного тюремного заключения самого ненавистного им характера, чтобы вернуться с рассказом об абсолютной неудаче.
   Маркхэм встал и вернулся к кормовому проходу, узкому коридору, с одной стороны облицованному тяжелой броневой плитой внутреннего корпуса, а с другой - шестидюймовым небьющимся стеклом с металлическими ребрами. Здесь, где светились лишь самые тусклые огоньки, звезды и планеты сияли холодным, немигающим великолепием космоса, и космическое солнце лило свой голубоватый свет в ослепительном великолепии.
   Позади них в медленном величии вращались большие и малые шары Земли и Луны, но с этого расстояния в миллионы миль они и вся Солнечная система казались чем-то вроде удивительно искусного планетария, где невидимые опоры и невидимые колеса приводили в движение эти видимые модели. миров. Казалось невероятным, что они могут быть реальными, что Земля с ее миллиардами и Луна с ее миллионами жителей были реальными мирами.
   Молча коренастый мужчина смотрел в ночь. Смутно его глаза различили темные торпедообразные очертания другого корабля, "Лейн Крейсер", примерно в пятидесяти милях от кормы и еще одного в стороне. Крейсера по пятьдесят человек в каждом, оснащенные новейшими средствами защиты и нападения, но смогут ли они отогнать корабли ERC?
   Тусклая фигура вздрогнула, когда он увидел медленное исчезновение звезд в Млечном Пути. Другой корабль!
   Одновременно из корабля донесся тихий гул сигнала тревоги. Мгновение спустя быстрый топот шагов, а затем толчок - всплеск мощности, и ускорение, которое удерживалось на комфортных 32 футах в секунду, нормальных для Земли, было быстро доведено до трех нормальных, наивысшего ускорения для пассажира. корабль мог спокойно стоять.
   Коренастый мужчина, весивший сейчас целых восемьсот двадцать пять фунтов, по всем правилам должен был лечь сразу. Вместо этого его тело, казалось, напряглось, очертания его тела слегка изменились, и он поспешно оглядел пустынный проход, убеждаясь, что никого другого не видно. Затем - вместо бесконечно трудоемкого ползания, которого можно было бы ожидать под весом почти в полтонны, - он легко, уверенными, гибкими шагами добрался до укромного уголка за большой балкой. Он ждал там спокойно на ногах! Теперь на его лице была насмешливая улыбка, и отечность как будто как-то прошла, больше преобладала видимость припухлости. Его серые глаза, казалось, вспыхнули интересом, плечи потеряли свою дряблость и стали прямыми.
   Патрульные крейсера стремительно опускались за корму, разворачиваясь, чтобы встретить быстро приближающийся сферический корабль, который плыл все ближе в космосе. Это был маневр, чтобы линия подхода противника не завела его прямо между ними.
   Вокруг крейсеров, а теперь и пассажирского лайнера начали образовываться слабые ореолы. Это были слабые ореолы магнитных и индукционных экранов, которые останавливали любой снаряд или любой индукционный луч до того, как он достигал корабля. Но, к сожалению, не двойные лучи!
   Настороженно глядя, мужчина увидел, как сфера резко приблизилась к двум крейсерам - внезапная вспышка, и она залилась вспыхивающим, мерцающим светом, противоборствующей энергией, когда ее мощный экран боролся с лучами патрульных кораблей.
   Два потока почти невидимого огня устремились прямыми линиями, как линейное уравнение, к двум патрульным крейсерам. Каждый из них на самом деле был двойным лучом, и каждый был потенциально смертельным. Они вырвались абсолютными линиями - пока не столкнулись с магнитными полями вокруг патрульных кораблей, а затем резко изогнулись, когда поле отклонило их электрические заряды. В настоящее время они двигались быстро, перемещаясь, пока отклонение поля больше не носило их мимо кораблей. Затем - одиночная вспышка багрового пламени, взрыв обволакивающего пламени - и один патрульный корабль был пробит, его атмосфера ярко светилась под ужасающей электронной бомбардировкой.
   Патрульный корабль волей-неволей отклонился в сторону, и вскоре за такой же дозой прибыл второй корабль. Опять - опять прогнали. Было очевидно, что сферический корабль хотел не уничтожить их, а лишь вывести из строя.
   В конце концов каждый луч разделился на две части, и они странным образом колебались и колебались, пока корабли доблестно боролись со своими магнитными полями, пытаясь отвлечь их в достаточной степени. Тем временем на шар обрушивался непрекращающийся страшный обстрел индукционными лучами, ярко вспыхивая экраном.
   Два отдельных луча нашли свою цель, патрульный корабль, казалось, светился по всей своей поверхности, и мгновенно каждый луч, каждый экран погас. Мгновение спустя второй патрульный корабль погиб.
   Коренастый мужчина тихо выругался. Он повернулся, и когда корабль слегка накренился до еще большего ускорения, почти трех с половиной g, в безнадежной попытке спастись бегством, он легко побежал по трапу, перейдя на шаг, когда достиг двери переборки. Потом его тело словно обмякло, еще раз опустились могучие плечи, и он тяжело пополз в гостиную. Остальные пассажиры с трудом передвигались на четвереньках или на животе, медленно продвигаясь вперед. Наконец он упал вперед и лежал неподвижно.
   Сквозь огромный изогнутый иллюминатор он все еще мог видеть, как сфера поднимается вверх позади них, быстро обгоняя их. Внезапно к их кораблю устремились два огненных луча - два огромных луча, которые резко изогнулись, ударившись о магнитный метеоритный щит Вегаса . Осторожная манипуляция - и Эзра Маркхэм яростно вздрогнул, его мышцы сжались, а каждый острый кусок металла в комнате испускал веерами голубое электрическое пламя.
   В то же мгновение все люди на корабле потеряли сознание от передавшегося им мощного удара. Подобно патрульным крейсерам, безжизненный, беззащитный корабль несся сквозь космос, его ускорение сразу же упало до земного нормального, поскольку автоматические машины взяли на себя обязанности бессознательного пилота.
   В комнате стояла дюжина мужчин в серебристо-серой форме, когда Маркхэм пришел в сознание. Один из них склонился над ним, с удивленным интересом разглядывая великолепную выставку красок из каменноугольной смолы.
   - Кто, - с интересом спросил сотрудник службы экстренной помощи, - вы?
   - Эзра Маркхэм, - ответил распростертый мужчина, садясь, - кто вы?
   Худое загорелое лицо расплылось в ухмылке. - Тод Морли, не то чтобы это имело какое-то значение. Итак, вы Эзра Маркхэм. Так так. Судя по твоему виду, я должен сказать, что твой тип не нужен нашей колонии. Но - это эксперимент на благо рода человеческого, и мы уверены, что такой человек, как вы, захочет внести свой вклад в его успех - скажем, миллион или два. А пока - просто перейди в тот угол. Лучевой пистолет в его руке метнулся к Маркхэму, и два луча выпрыгнули наружу. Живая радуга вскрикнула от удивления и боли и вскочила на ноги с активностью, удивительной для такого тучного человека. По наущению пистолета его поспешно согнали в указанный угол.
   ГЛАВА II
   Искусственный мир
   В центре зала все ученые сгруппировались с захваченным экипажем и патрульными ИЛ, беспомощно отгороженные барьером из ярко светящихся сине-зеленых лучей. Профессионально выглядевшие мужчины в простой форме ходили среди них, указывая на кого-то то тут, то там, кого тут же выделяли и помещали во вторую, меньшую группу. Теперь Маркхэма подняли, и всю группу эффективно сопроводили к шлюзу связи, где длинная гибкая труба между кораблями позволяла им перейти с пассажирского лайнера на космический корабль без скафандров. Дважды заключенные бунтовали, чтобы быть моментально и эффективно парализованными лучом из пистолета. Через несколько секунд восставшие пришли в сознание и смогли идти дальше.
   Остаток пути они наслаждались из нескольких небольших портов. Вся группа была заперта в маленьком тюремном шкафчике под присмотром нескольких охранников. После примерно шести часов путешествия, в течение которых космический лайнер беспомощно оставался позади, а два патрульных крейсера терялись в черноте космоса, один из ответственных людей спустился и прочитал им краткую лекцию об эксперименте, в котором они должны были вскоре принять неохотное участие.
   Прошло почти двадцать четыре часа, прежде чем они, наконец, приблизились к месту назначения, крошечному пятимильному миру из твердого металла, части никелево-стального ядра какой-то давно исчезнувшей планеты. Его поверхность быстро поворачивалась под ними, мигая в мгновение ока, пока они смотрели, поверхность, состоящая из огромных утесов и расщелин металла, сломанных, бесплодных масс металла.
   "Господи, на поверхности этой вершины невозможно построить город!" - воскликнул один из патрульных. "Центробежное вращение там выбросило бы что угодно в космос".
   - А как насчет того, что внутри? - спросил один из охранников, улыбаясь ему.
   "Внутри? Он внутри? - спросил Маркхэм с тревожным удивлением. - Всегда темно?
   Охранник рассмеялся и указал на огромный утес из твердого металла. - Видишь - теперь он свернул - но мы входим туда. Даже отсюда, при таком быстром вращении, ты не увидишь входа. Видите - корабль выходит на орбиту вокруг него, набирает посадочную скорость, пытается двигаться с той же скоростью, что и земля. Когда колония была создана, весь интерьер был вырезан атомными горелками - сжег вещество в газ и дал ему уйти. Толщина скорлупы около полумили. Внутри центробежная сила дает ускорение, как раз равное одному земному гравитации, мы набрали скорость, и вы можете видеть, что сейчас мы отдалились от нее примерно на земной вес. А искусственное солнце дает много света".
   Действительно, пока он говорил, они постоянно видели планетоид над собой, и теперь он вращался очень, очень медленно, в то время как небеса быстро вращались вокруг. Солнце вспыхивало в окна и вылетало изумительными полосами света.
   Внезапно перед ними вырисовывался огромный металлический утес. Потом они увидели огромную черную бездну под сиянием прожекторов, освещавших ее во время сиюминутных "ночей" этого вращающегося мира.
   Они погрузились в огромный туннель, и в тот момент, когда они оказались в нем, все ощущение вращения, вращения мгновенно прекратилось. Казалось, они следуют по какому-то огромному туннелю на Земле, где гладкие стены из блестящего металла отражают лучи их прожекторов от кристаллических металлических поверхностей.
   Далеко впереди свет поглотил чернота. Корабль мчался прямо вперед, пока постепенно не появилась изгибающаяся стена, которая загибалась вверх, и за поворотом корабль поплыл. Затем короткий восходящий канал и еще один длинный уровень. Здесь сейчас свет, и прожекторы погасли. Стены были увешаны длинными тонкими трубками газового накала дневного света, а далеко впереди кольцо таких трубок окружало гигантскую металлическую дверь, громадную вещь, закрывавшую всю большую трубу.
   Когда они приблизились, он распахнул свои секции, лег вдоль канала и закрылся за ними, когда корабль остановился. Впереди была такая же металлическая дверь, и теперь, когда задняя дверь закрылась, раздался ужасный пронзительный рев, когда воздух ударил в замок, внутренняя дверь открылась. Теперь труба впереди была освещена огнями, короткий горизонтальный участок, затем резкий подъем на несколько сотен футов - и они вошли в свой странный искусственный мир.
   В изумлении пленники смотрели из своих портов. Снаружи металлическая земля постепенно изгибалась вверх и вниз, пока не выгнулась могучей дугой высоко над их головами. Металл здесь был гладким, явно сплавленным, чтобы мир был герметичным, без трещин. Вокруг них и даже над ними росли растения, трава, несколько деревьев. И все же здесь было не больше ощущения движения, чем на Земле, хотя этот мир вращался гораздо быстрее.
   Прямо "над" ними было солнце. Это была огромная сфера, сияющая ярким дневным газовым свечением, а рядом с ней была вторая большая сфера, но светившаяся странным голубовато-зеленым светом ртутных паров.
   Лучи этого солнца были богаты ультрафиолетом, и они согревали, давали тепло и свет этому внутреннему миру, как наше собственное солнце - земле.
   Улицы - металлические тротуары, по которым мчатся быстрые, обтекаемые автомобили с резиновыми шинами. Здесь не знали самолетов, неуправляемых в коварных воздушных потоках и коварных ускорениях центробежной силы. Слева от входа в туннель стояло низкое приземистое здание, построенное, как и все эти здания в этом мире, из прочной никелированной стали и высококачественной брони. Сам мир представлял собой гигантский кусок брони.
   - Электростанция, - проворчал патрульный. Его антенны, лучевые проекторы и проводники в одно мгновение сказали, какова его цель. Даже сейчас можно было видеть слабый, почти невидимый луч, проходящий через атмосферу к искусственному солнцу.
   Справа, в полумиле, виднелась группа зданий; и теперь пленников гнали к ним. На пару охранников была возложена особая обязанность сопроводить мистера Маркхэма в его личную комнату. Его не должны были использовать в экспериментах, а удерживали с целью получения выкупа, и поэтому его вели в комнаты башни, а не в обычные "четверти", как других.
   Полчаса спустя мистер Эзра Маркхэм многословно жаловался. Его поместили в комнату, голую металлическую комнату, в которой были только стол, стул и кровать.
   Может у него есть наволочка? Он никогда не мог спать без наволочки, он так привык к ней, и она должна быть шелковой. А ковер? Металлический пол так холодил его ноги. И горячая вода для бритья? А солнце ночью выключали? Когда была ночь?
   Охранник на его этаже принес наволочку, вскоре обнаружил свою ошибку и перестал приносить другие вещи. Толстый и беспокойный мистер Маркхэм имел ненасытную потребность в комфорте и горько жаловался на жесткую льняную наволочку.
   Охранник в целях самообороны уверял его, что ночь была, что до нее два часа, что она длится двенадцать часов и что сквозь полмили металла звезд не видно. Но, добавил он, комнатные огни зданий по всему миру выглядели как звезды.
   Затем, весьма утомленный, он навсегда удалился к охраннику этажом ниже, вне досягаемости сварливого голоса мистера Маркхэма.
   Верная обещанию, ночь наступила с угасанием "искусственного солнца".
   Мистер Маркхэм провел вечер, глядя в свое узкое зарешеченное окно. Он был примерно в пятидесяти футах над землей, а прямо под его окном росла розовая клумба на привезенной земле. За ней была тропинка, а затем широкая мягкая лужайка, которая простиралась на некоторое расстояние, чтобы наконец слиться с широкой металлической землей этого мира.
   Когда огромные сферы растворились во тьме, на лице мужчины медленно расплылась твердая улыбка. Он отвернулся от окна. Теперь снова эти широкие плечи были твердо назад. Его голова покоилась на короткой мощной шее, держащейся смело прямо, и походка казалась непринужденной и необычайно проворной. В его походке была легкость, почти сдержанность.
   Его руки работали над его лицом, и через несколько мгновений изо рта у него вынули кусочки воска. Он быстро работал у умывальника, удаляя последние следы надоедливой раскраски лица, открывая худощавое, загорелое лицо, почти черное от постоянного воздействия незащищенного солнца космоса. Затем сняли громоздкую тяжелую обувь и развевающуюся безвкусную одежду. Наконец он стоял, одетый только в темный эластичный костюм, пару резиновых ботинок с мягкой подошвой, темно-зеленый пояс, лиловые подтяжки и наручные часы.
   Но теперь, когда сняли свободную одежду, любой современный мужчина мгновенно узнал бы свой тип. Тяжелые, блочные ноги; короткое, приземистое тело, чрезвычайно широкие плечи и глубокая грудь; довольно длинные, мощные руки были типичны для юпитерианских колонистов. Люди, прожившие свою жизнь на этой огромной, тяжелой планете, развили именно такие массивные ноги и тяжелые руки - и, более того, огромную скорость движения и ловкость, которых требовала тягостная гравитация. . Поскольку гравитация Юпитера была в два с половиной раза больше земной, теперь стало ясно, почему его не беспокоило ускорение корабля - едва ли большее, чем полярная гравитация Юпитера!
   Его серые глаза светились весельем, когда он думал о охраннике, которого его говорливость загнала вниз. Теперь Дональд Барклай, первоклассный лейтенант межпланетного патруля, был надежно заперт в комнате в пятидесяти футах над металлическим полом в прочном металлическом здании.
   Готовый теперь, он легко подошел к окну и крепко уперся руками в две стальные прутья толщиной в дюйм, вставленные в гнезда, которые запирали его окно. Он молча начал напрягаться, и на его спине и плечах выступили огромные мышечные оболочки. Один стержень начал сгибаться, а другой разгибаться, и, наконец, он вытащил два стержня из гнезд. Через мгновение у него было еще два.
   Он аккуратно положил прутья на свою кровать и подошел к окну. Он перешагнул через подоконник, опустился снаружи на длину вытянутой руки, затем выпрыгнул так далеко, как только смог.
   Теперь пятидесятифутовое падение было бы верной смертью для большинства людей. Но для тренированного юпитерианца это означало всего лишь тщательную встряску. Барклай приземлился тяжело, но правильно и через мгновение снова вскочил на ноги и побежал по лужайке широкими легкими шагами.
   Но охранник услышал тяжелый удар его приземления и вышел проверить. И, несмотря на тусклый свет от зданий, он увидел бегущую по лужайке призрачную фигуру и выстрелил в нее. Двойное пламя его лучей сразу же раскрыло его яснее. Вторая вспышка - человек споткнулся - и вдруг прыгнул в диком, подпрыгивающем полете. Охранник стоял ошеломленный, увидев, как человек прыгает, как резиновый мячик, - на двадцать футов в воздух - на тридцать футов в таком длинном прыжке, настолько быстром, что он не мог уследить за ним своими лучами. Лучи снова заработали - и человек бежал к нему! Теперь его луч должен расширяться при каждом из этих безумно невероятных прыжков...
   На его крик подбежали другие охранники - полдюжины - и в это же мгновение призрачная фигура исчезла!
   Остальные взволнованно собрались вокруг него - где - как - что?
   Никто из них даже не видел, как тень отскочила от более глубокой тени розового куста. Он просто внезапно оказался среди них, приземлился среди них, очевидно, упав с другой стороны крошечного мира. И он действительно был из какого-то другого мира! Полдюжины мест одновременно, прыгая между ними, останавливаясь среди них, чтобы они не могли его лучом, обращаясь с мужчинами, как с детьми, пока через десять секунд они не лежали, растянувшись, на металлической дорожке и на лужайке.
   Потом Барклай на мгновение нагнулся над ними, выпрямился - и ушел. Но теперь он нес четыре лучевых пистолета, воткнутых в тёмно-зелёный пояс.
   Подошли еще охранники, но они побежали к изуродованным телам. Пока они тщетно пытались разбудить людей, которых вывел из строя юпитерианец, Барклай исчез в полумраке.
   Но тревога сработала прежде, чем он преодолел половину расстояния до электростанции - своей цели. Сможет ли он добраться до него, чтобы спрятаться поблизости, пока охрана не установила оцепление?
   Сквозь тихий стук его прыгающих ног он слышал крики возбужденных мужчин. Тут и там по земле электростанции начали вспыхивать огни, вокруг бегали призрачные люди.
   Электростанция маячила низко, пригнувшись перед ним, пригибаясь к земле на фоне окружающей тьмы. Крошечные щели окон здесь и там показывали яркие полосы, за исключением того места, где тридцатифутовая стена вокруг зданий скрывала его нижнюю половину. Здание было огромным - электростанция мира науки!
   Внезапно вокруг него возникла предупредительная вспышка света, похожая на рассеянную молнию - огромное искусственное солнце пробуждалось к жизни, когда холодные трубы нагревались быстро нагревающимися генераторами.
   Два - один - он стоял у стены из твердого металла толщиной в десять футов, окружавшей электростанцию. Он напряг мускулы, снова пошел назад, разминаясь, а потом - вверх-вверх-вверх поплыл, раскинув могучие руки. Со вздохом облегчения он ухватился за край стены и перекинул свое тело через нее, падая с другой стороны на газон с пятнами деревьев. Почти одновременно с его мягкой посадкой большое искусственное солнце ожило тусклой мерцающей жизнью. Кричащие, кричащие люди мчались по лужайке к своим постам, торопливо оглядываясь то тут, то там, ибо никто не подозревал, что беглец мог так быстро добраться до этой стены и перебраться через нее.
   Мчась по лужайке, пользуясь любым укрытием и благословляя подмигивающий, брызгающий холодным светом, Дон направился к стене электростанции.
   Потом - он был там. Его план уже был составлен. Он видел огромную стальную решетчатую дверь, защищенную тяжелыми протоэлектрическими пушками, и знал, что никогда не сможет туда войти. Он прыгнул - его пальцы застряли в оконной раме в двадцати футах над ним. Затем его мощные руки подбросили его к свету, земное притяжение к следующей оконной щели. Словно какая-то странная муха, он взлетал вверх по стене прыжками и рывками. Не доходя до низкого парапета крыши, он какое-то время прислушивался. До его ушей донеслись смешанные, приглушенные крики - крики охранников внизу, топот ног, глухое жужжание и гул огромных атомных генераторов Фаррела внутри десятифутовых металлических стен электростанции.
   А с крыши - ни звука. В одно мгновение он был кончен и спрятан от быстро усиливающегося света искусственного солнца. Он вздрогнул, когда позади него раздался приглушенный, быстро нарастающий стук. Щелчок, скрип, и люк в крыше открылся. Барклай внезапно нырнул в одну из крошечных кабинок на краю широкой крыши. Внутри он нашел органы управления одной из мощных протоэлектрических оборонительных пушек.
   Мгновенное наблюдение подтвердило его убеждение - эти пушки питались от огромных генераторов в самой электростанции.
   "Умно, - пробормотал он, - если они будут схвачены, их нельзя будет повернуть против растения, и ничто меньшее не сможет разрушить эти стены".
   ГЛАВА III
   Под контролем
   Теперь он повернулся и увидел на крыше дюжину мужчин, быстро направлявшихся к различным кабинкам, бронированных, как и его, четырехфутовыми стальными стенами. Он вытащил два протоэлектрических пистолета, быстро настроил их на минимальную мощность и быстро навел их сверкающие лучи на людей. Один за другим внезапно дергались до оцепенения, затем беспомощно парализованные рухнули. Прежде чем первый достиг земли, последний начал падать.
   Теперь Барклай повернулся к мощной пушке, которую он захватил, и быстро направил ее на корабль, доставивший их - единственную машину в этом мире, достаточно мощную, чтобы взломать электростанцию.
   Две огромные сверкающие трубы сине-зеленого огня вырвались наружу и брызнули на корабль. Мгновенно он был окутан аурой стреляющего пламени от потраченной энергии лучей. Четырехфутовая броня корабля раскалилась добела за доли секунды. Через секунду его выплюнуло в порывах горящего газа; через пять секунд в стене корабля зияла огромная дыра, и лучи уже работали на больших генераторах корабля.
   Застигнутые врасплох, эффективной защиты до последнего момента не было. Затем с корабля вылетели два огромных луча, все еще разбросанных, как прежде, чтобы вывести из строя " Вегу ", и ударили в стену машинного отделения. Тотчас же, как только Барклай увидел, как они поворачиваются к нему, он отпустил рычаги управления, которые держал в руках, прыгнул на середину своей крошечной будки и встал на цыпочки. Как он и ожидал, вспыхнула корона вокруг каждой острой точки металла, онемение, покалывание, когда ток пронесся через огромное здание, как он пронесся через огромный пассажирский лайнер, - и каждый человек в этом здании был беспомощен! Парализованы, как и пассажиры и экипаж " Веги ".
   Но Барклай был как можно дальше от любого металлического предмета. Его ноги были обуты в тяжелые резиновые башмаки, и его контакт был настолько плохим, что в тот момент, когда лучи корабля сработали, его собственные заблокированные органы управления пропустили луч через генераторы корабля, уничтожив их и погасив лучи. И все же он не упал.
   На мгновение он онемел, его мышцы плохо реагировали, а движения были судорожными. Но затем он снова стал самим собой и через мгновение выключил этот луч. Корабль был беспомощен.
   Он повернулся, низко нагнулся и побежал вдоль парапетной стены, пока не смог нырнуть через разделяющее пространство к ловушке. В нем он и нырнул, прежде чем до него добрались лучи.
   Он схватился за перила, схватился и удержался, и огромными прыжками спустился по лестнице. Вокруг него раздавался пронзительный вой огромных атомных генераторов, глухой гул трансформаторов, свист преобразователей и ровный тук-тук-тук огромных воздухоочистителей, снабжавших этот мир воздухом. Перед ним, упираясь в высокие стены комнаты, стояли огромные распределительные щиты, лабиринт безнадежно запутанных вывесок, счетчиков, проводки и гигантских выключателей.
   Один он заметил прямо перед собой, буквы высотой в дюйм выкрикивали сообщение о чрезвычайной ситуации. "Ворота".
   - А... - усмехнулся Барклай. "Как полезно". Он дернул выключатель под вывеской. Мгновенно по всему зданию раздался пронзительный, нарастающий гул мощных моторов. Мгновение спустя раздался тяжелый звонкий лязг, когда огромные ворота закрылись. Двигатели автоматически остановились, огромные металлические плиты толщиной в десять футов встали на место.
   Теперь он обратил свое внимание на мужчин, которые лежали распластавшись на полу, беспомощно раскинув руки и ноги в парализующем электрическом токе. - Какой милый корабль, - пробормотал Барклай, хватая по одному человеку в каждую руку и направляясь к шкафчикам. "Я никогда не ожидал такого перерыва". Через пять минут вся съемочная группа была в раздевалке, без оружия, и был готов в последний раз осмотреть помещение. Затем его позвал легко узнаваемый щелчок и треск работающего луча. Огромная главная дверь была атакована и уже светилась тусклым красным светом!
   Он захлопнул тяжелую дверь раздевалки и побежал к аварийному коммутатору. Он был уверен, что здесь будут контролироваться внешние цепи оружия. Так оно и было - и как только внутренняя сторона тяжелой двери начала плавиться, луч внезапно оборвался, так как от него отключили всю энергию.
   "Фу... это было слишком близко. Я лучше сначала удостоверюсь в этих других вещах! - мрачно подумал Барклай, глядя на тяжелую дверь. Теперь их придется разрезать - они были заварены.
   Затем он исследовал дверь раздевалки, чтобы убедиться, что на него не нападут. Он решил заварить его, как самый безопасный способ. Его ручные пистолеты сделали это довольно быстро. "Теперь мне интересно - у них может быть секретный внешний переключатель для открытия ворот.
   "Если они это сделали... что ж, через некоторое время они не смогут его использовать". Он быстро выкопал несколько металлических прутьев и своими ручными пистолетами крепко приварил их к разным воротам. Сам он теперь не мог открыть их, не разрезав предварительно эти прутья, а это можно было сделать только изнутри.
   "Теперь, чтобы дать им немного страданий!" он улыбнулся, когда снова подошел к распределительным щитам. Он быстро исследовал различные главные распределительные щиты и за десять минут раскопал достаточно информации для своей цели. Сначала погасло искусственное солнце. Затем все силовые цепи, выходящие из завода, были перерезаны, за исключением электромагнитных цепей, удерживающих на месте массу искусственного солнца. Они не посмеют разрезать его ради энергии, это разрушит огромные сферы их солнца.
   Снаружи он мог слышать бормотание и рев охранников сквозь гул генераторов. Из раздевалки доносились грохот и рев ярости, бормотание сердитых голосов.
   Барклай усмехнулся и поднялся по короткой лестнице в радиорубку. Он снял лиловые подтяжки и зеленый пояс, затем развернул пояс. В нем было несколько отрезков зеленоватой металлической ленты. Из подтяжек вышло несколько прядей зеленоватой металлической проволоки. Он быстро соединил ленты и провода по очень определенному плану. Наконец, из тяжелой пряжки пояса он извлек крохотный атомный генератор, способный генерировать несколько сотен лошадиных сил. Затем он снял толстые наручные часы, которые заметили стюарды корабля, и начал выковыривать несколько драгоценных камней, а также циферблат часов. В гнезда для драгоценных камней он вставил несколько проводов от атомного генератора и от зеленоватых металлических лент.
   Наконец он был готов. Теперь он установил с помощью часов и атомного генератора очень удобный и очень точный гравитометр, основанный на том же принципе космических полей, что и космические диски Мак-Кинли. Он приступил к измерению гравитационных полей Юпитера и Солнца и получил их углы.
   В конце концов он записал свои данные на клочок бумаги, собрал свой аппарат и сел за огромный радиоприемник. Через полторы минуты сложный аппарат был правильно настроен и готов к передаче.
   "Лейтенант Дональд Барклай из НЛП звонит коммандеру Моррисону", - повторил он четыре раза, прежде чем пришел ответ. Приемный диск на его установке вдруг засветился яркими красками, и перед ним предстал образ его командира.
   "Внутри планетоида GC 2759-h по моим показаниям гравитометра на Солнце и Юпитере следующим образом - J-2 53-45, 51 и S-74754.49. В настоящее время управляю электростанцией. Вероятно, ненадолго - приезжайте сразу, и вас могут пропустить. Заблокируйте управление здесь. Если надо будет ворваться, то все люди будут убиты, но вы все равно можете их оживить в девяноста процентах случаев - я рискну.
   -- Данные по протоэлектрической пушке... -- быстро говорил Барклай, рассказывая все, что мог, о разобранной им протоэлектрической пушке. Моррисон будет здесь с дюжиной патрульных кораблей через три часа.
   Дон спустился в комнату электроснабжения. Он пробирался сквозь громадные массы аппаратуры с высокими штабелями, огромных неуклюжих громад, которые вырисовывались над ним, как странные монстры, и тихо мурлыкали и рычали сами под себя. Одинокая крошечная фигурка мужчины шагала по полутемной комнате.
   В его ушах эхом отдавалась жуткая музыка гудящих вокруг него огромных генераторов, угрюмое бормотание толпы людей снаружи и безрадостное, приглушенное хихиканье огромного воздушного аппарата. Барклай вздрогнул и задумался.
   С внезапной решимостью он поспешно подошел к управлению шлюзом. Он перевел ручку внешнего замка в открытое положение и посмотрел на счетчик, подключенный к ней. Ничего не произошло. Как он и опасался, у самих замков был чрезмерный контроль. Это означало, что Моррисону придется пробить себе путь с помощью медленных атомных дезинтеграторов, пробурив вал в твердом металле, превратив металл в некий газ, который улетучится в космос. Возможно, не меньше фута в минуту, но они доберутся до этого места. Тогда исчезнет весь воздух, и в мгновение ока это будет застывший, твердый мир, и каждый человек в нем будет твердым, замерзшим трупом. Если они замерзали достаточно быстро, врачи позже снова оживляли их, но если замораживание было слишком медленным, наступала необратимая смерть.
   Громыхание в этом гулком месте действовало даже на железные нервы Барклая. Наконец он вернулся в радиорубку и послушал разговоры различных патрульных кораблей, даже позвонил Моррисону и сказал, что не может открыть замки.
   Раз в полчаса он выползал на крышу и внимательно смотрел вниз. Никаких следов каких-либо дезинтеграторов, здесь не было ни мин, ни портативных дезинтеграторов, которые могли бы проедать металлические стены.
   Он сидел тихо, напряженно прислушиваясь к подшучиваниям одного патруля над другим, поэтому не видел того, что позади него, и не слышал легкого шороха длинного острого ножа, вонзившегося в якобы прочную трехфутовую стену за его спиной. Длинное тонкое лезвие вылетело с едва уловимым шорохом, а затем с медленным свистом вонзилось в тело человека через стену из доспехов. Рука, одетая в синее, просунулась и приоткрыла щель, чтобы в нее можно было заглянуть. Затем в порыве через тонкую, как бумага, металлическую стену прыгнул человек и бросился через комнату. За ним пришел еще и еще!
   Барклай вскочил и мгновенно обернулся, его напряженные мускулы вдруг наслаждались трепетом действия против твердых тел, вместо призраков, которые угнетали его ожидающий разум. Твердый удар кулаком по плоти, рывок и рывок, вырвавший длинный нож из руки нападавшего, внезапный рывок, отбросивший его вниз по лестнице. Затем он стал подпрыгивать по комнате, как оживший резиновый мячик, двигаясь со скоростью, недоступной для этих медлительных землян.
   Но пришло больше - и больше! Через несколько секунд комната была настолько переполнена, что он не мог увернуться, и это был всего лишь вопрос борьбы, чистой грубой силы и времени. Барклай сражался с силой пять, но против него было ближе пяти очков. В конце концов крепкая деревянная деталь попала ему в череп, и он упал.
   Он пришел в сознание в углу комнаты, его запястья и лодыжки были надежно связаны проволокой. Прямо перед ним были радиостанции с их операторами.
   "Все корабли, призванные для немедленной защиты от секретного агента НЛП, скрылись на планете и вызвали патруль. Требуется вся скорость. Остерегайтесь приближающихся патрульных кораблей, - бубнил один за другим, подбирая один из почти двух десятков кораблей ERC.
   Это было бы нехорошо, решил Барклай. Он должен был сделать что-то большее.
   Он повернулся, ища способ спастись. Проволока на его запястьях была слишком прочной, чтобы сломаться, хотя никто не смотрел на него напрямую.
   Он мог видеть стену, которая была его падением сейчас, она превратилась в простую оболочку работой дезинтегратора. Он запер тех людей там с дезинтегратором! У него не было возможности обыскать комнату, и они просто установили его и осторожно проделали дыру в стене, замаскировав шум генераторов.
   Дезинтегратора ему не дали, это было очевидно. И теперь они очень тщательно обыскали его. Он оглядел твердый, гладкий пол, и твердые, гладкие стены, и такой же прочный сварной шов, который их соединял. Его глаза загорелись внезапным торжеством - ведь это было не гладко! Это был просто лужистый металл с обычной слегка шероховатой поверхностью, лучше которой невозможно было вообразить напильник!
   Барклай принялся за работу, корчась и жалуясь. - Эти провода перекрывают кровообращение - не надо их так туго натягивать! Я даже оставил тебе дезинтегратор, по крайней мере, ты мог бы уберечь меня от того, чтобы отрезать мне запястья, - проворчал он. Он двигался всем телом, пытаясь облегчить их.
   Он хмыкнул чуть громче, чтобы скрыть низкий треск, когда ослабевший провод порвался. Он подпилил его наполовину (и был уверен, что его запястье тоже наполовину подпилено), но теперь он мог работать с проволокой на лодыжке.
   Прошло почти четверть часа, прежде чем он ослабил жесткую, прочную проволоку. Он осторожно поставил ноги на место.
   Затем, как какая-то механическая прыгающая игрушка, он вскочил на ноги, и, прежде чем дюжина или около того мужчин в комнате успели пошевелиться, чтобы остановить его, он бросился к лестнице. На его пути прыгнул человек - и кубарем полетел назад, когда страшный кулак попал ему в грудь, а рука, похожая на голову атакующей змеи, вырвала его лучевой пистолет.
   Барклай прыгнул - он не удосужился воспользоваться лестницей, чтобы спуститься с тридцати футов на нижний этаж. Он прыгнул и тотчас же бросился к огромному распределительному щиту, пробежав вдоль него, пока испуганные крики людей заглушали мощный гул генераторов. Бегущие ноги позади него - перед ним - рядом с ним, выкрикивали приказы стрелять и предостережения не стрелять. Он бежал перед незаменимыми панелями управления, где луч означал бы мгновенное разрушение планеты, поскольку гигантские мощности генераторов были бы высвобождены со взрывом.
   Люди появлялись перед ним, как призраки, и, как призраки, исчезали, когда он, казалось, отмахивался от них. Его мысли были сосредоточены на одной цели. Нашел - дернул выключатель. В электростанции внезапно потемнело, когда погасли все огни.
   Мгновенно его тщательно намеченный курс изменился. С помощью серии прыжков он спрятался за огромной массой аппаратуры, прежде чем следующий человек смог восстановить выключатель, и лампы дневного света снова зажглись.
   Барклай был спрятан среди огромной массы аппаратуры, которая снабжала энергией оборонительные станции на внешней поверхности планеты, среди огромных извивающихся кабелей протоэлектрических орудий. Его надо было искать, а лучи использовать было нельзя, слишком опасно. Но тогда и Барклай не мог, поэтому они пришли за ним. Потребовалось десять минут, чтобы сместить его. Людей, пришедших за ним, быстро и незаметно отстранили от работы примерно на полчаса. Наконец один человек, идущий в одну сторону, привлек внимание Барклая, и он потянулся к нему, когда невидимый противник с лучевым пистолетом ударил его по затылку.
   ГЛАВА IV
   Приближение Смерти!
   Когда он пришел в сознание, на этот раз он снова был в диспетчерской, радиостанции были полностью заняты, но ему была предоставлена честь частного охранника.
   - Хм, ты что, почетный караул? - спросил он, улыбаясь худощавому, хорошо сложенному мужчине, наблюдавшему за ним.
   - Перекрестие, - с улыбкой подтвердил последний. "То, как ты обращаешься со своими кулаками, заслуживает уважения, мы чувствовали. Как ты увидел эти провода?
   - В следующий раз лучше свари, и этого не будет, - засмеялся Барклай, указывая головой на блестящее пятно на стене. "Как долго я мечтал?"
   - Достаточно долго, чтобы патруль показался в поле зрения. Там Моррисон связался с коммандером Роджерсом и потребовал сдаться. Роджерс пригласил его войти - если он сможет прийти. Наши корабли еще не появились, но внешние станции готовят патрулю теплый прием.
   Барклай улыбнулся про себя. "Они? Какое оружие?
   - Тебе следует знать - протоэлектрические пушки - это единственные силовые провода, которые ты видел, не так ли?
   "Зачем так централизовать свою власть?" - спросил патрульный.
   "На несколько миллионов долларов дешевле", - ответил охранник.
   - Но если бы я этого не сделал, было бы дешевле на несколько жизней.
   Охранник резко посмотрел на Барклая. "Почему?"
   Барклай исходил из экранов, на которых изображалось небо, увиденное с внешней поверхности. Звезды, планеты и солнце бешено кружились по небу, пока крошечный мир вращался вокруг своей оси. Однако на мигающих экранах Барклай мог различить длинные золотые фигуры патрульных крейсеров, идущих плотным строем. Теперь они рассредоточились по мере приближения, кружа вниз со скоростью тысячи миль в час.
   "Лучевая станция 21-B, когда она будет на позиции, будет стрелять. Когда другие займут позиции, присоединяйтесь к бою, - раздался низкий твердый голос командира сил ERC Роджерса.
   - На корабли, - продолжил он. "Давай со всей скоростью, сейчас атакована НЛП"
   Внезапно станция 21-B, как видно на экране, изображающая эту станцию, начала действовать. Огромный сдвоенный ствол протогана качнулся на своей опоре, а затем внезапно был прижат к гироскопическому упору, который удерживал его нацеленным на любую точку в быстро движущихся небесах. На восточном горизонте показались патрульные крейсера - и орудие щелкнуло. Мгновенно один из стволов вспыхнул интенсивной ионизацией, а другой никак не отреагировал!
   "21-B рисует только негатив, сэр!" - пропел встревоженный голос счетчика, прикрывавшего эту станцию. Уже следующая станция была в действии, когда патруль появился на ее горизонте. Через несколько мгновений заработало полдюжины станций, и в каждой работала бочка, кроме одной - отрицательная бочка!
   Один короткий день закончился, все станции уже работали, а патрульные корабли уже светились тускло-красным светом на внешнем корпусе от ударов быстро летящих электронов. Они поспешно отступили на более безопасное расстояние.
   "21-Б сообщает, что его аппарат не отключается!" - раздался встревоженный голос представителя этой станции.
   "Станция 20 сообщает о похожей проблеме, тоже только негатив!" Отчеты поступали один за другим. Мужчины в изумлении повернулись к коммандеру Роджерсу. Он смотрел на Барклая.
   "Как я уже сказал, можно было бы спасти несколько жизней, потратив несколько миллионов на децентрализованную власть. Как бы то ни было, эти станции отбрасывают электроны от планеты с огромной скоростью и с огромной скоростью, оставляя планету сильно заряженной положительно. В настоящее время-"
   "Устройство остановки генератора безнадежно испорчено, сэр!" сообщил дежурный снизу!
   - ...поскольку генераторы нельзя остановить, а если бы и можно было запустить снова, - продолжал Барклай, как бы объясняя какую-то заумную теорию, - заряд будет продолжать накапливаться. Остановочная аппаратура будет полностью отремонтирована за полчаса, но пусковых напряжений и токов не будет. Остановка генераторов означает остановку воздушного аппарата, и мы задохнемся примерно через час.
   Пока он говорил, вокруг остроконечных металлических предметов в комнате создавалась слабая аура. Он быстро увеличивался, распространяясь веерообразно из каждой точки. Коммандер Роджерс пристально смотрел на него.
   - Могу я предложить, коммандер Робертс, чтобы вы предупредили свои корабли, чтобы они держались подальше от планетоида - они будут притянуты, захвачены электрическим полем и раздавлены, - продолжал Барклай. "Кроме того, эти облигации очень неудобны".
   "НЕТ!" - взревел Роджерс. "Мы не будем предупреждать эти корабли - они могут запустить для нас генераторы, если доберутся сюда - и они это сделают!"
   -- В том-то и дело, что если они приблизятся -- они не могут не подойти сюда -- очень скоро для их же блага, -- серьезно ответил Барклай. Он наслаждался собой.
   Сторожевые крейсера отошли на значительное расстояние. Электрическое поле, создаваемое чрезвычайно мощными атомными генераторами, уже было опасным и на мгновение усиливалось. Кусочки бумаги начинали странно себя вести под влиянием огромных полей, которые уже существовали. Нарастал воющий, визжащий ветер, и потоки воздуха в помещении разносили в воздух неощутимую пыль, мужчины начинали кашлять и чихать. Радиостанция работала плохо, емкости были сильно возмущены.
   Возле электростанции нарастала гроза, и страшный раскатистый гром пронесся по этому миниатюрному железному миру, эхом отдаваясь эхом в замкнутом пространстве. Эффект ощутили даже находящиеся в комнате мужчины, они заметно отталкивались от стен, их отталкивал даже пол. Поле нарастало с огромной скоростью.
   - И, - напомнил Барклай коммандеру Роджерсу, - солдатам лучше держаться подальше от генераторов. Их отрицательные клеммы - единственный источник электронов на этой планете. Напряжение возрастет до максимума, который могут себе позволить генераторы, около 100 000 000 вольт, не так ли? И тогда он останется постоянным".
   Люди уже возились с разбитым стопорным аппаратом, огромными шунтами, которые могли превратить катушки генератора и их огромные токи в короткое замыкание. Это дало бы обратную полярность, остановив распад атомов. Барклай сплавил аппарат со своим пистолетом. Скорость роста поля уже снижалась. Вентиляторы холодного огня со всех сторон уменьшались, гром постепенно стихал, генераторы теперь работали на сильно повышенном напряжении.
   "Корабль 29 сообщает - впереди сто тысяч миль", - сообщил один из операторов.
   - Предупредите его, иначе он потерпит крушение, - предложил Барклай.
   - Прикажи ему действовать как можно быстрее! - взревел Роджерс. - А ТЫ - заткнись!
   Через пять минут сферический корабль стал виден на экране как быстро приближающаяся точка. Казалось, он рос молниеносно. "Дурак должен притормозить!" - пробормотал Роджерс.
   "Корабль 29 сообщает о какой-то проблеме - диски Мак-Кинли не работают должным образом, и он не может замедлиться".
   "Если он попадет в этот мир, вы увидите молниеносную картину, которую никогда раньше не видели", - заметил Барклай.
   Корабль несся к ним с еще большей скоростью. Теперь он поворачивал, пытаясь изменить курс вокруг планетоида, но огромный корабль уже был в тисках поля. Он вспыхнул, казалось, вот-вот скользнет по поверхности планетоида - и тогда они смогут обнаружить движение всего мира! Немного - но достаточно. Корабль столкнулся с горой твердой никелевой стали. Мгновенно возникло огромное пламя раскаленного газа - и тогда не было ни горы, ни корабля - просто струя газа, устремившаяся в космос! Он отлетел от планетоида так же быстро, как и появился корабль.
   Крошечный мир, казалось, задрожал под сотрясением от удара, и тогда каждый человек почувствовал внезапное быстрое покалывание через него, как электричество, запасенное в его теле, вырвалось из него, как оно вырвалось из его мира. И вот вспыхнула молния, которую предсказывал Барклай. Ужасное пронзительное пламя вырвалось из атмосферы, охватив здания на каждой высоте. Протооружейная будка за окном внезапно окуталась пламенем. Затем, когда пламя погасло, протооружейная будка с четырехфутовой стальной броней рухнула на стену, как какой-то усталый предмет. Страшный грохот грома был оглушительным.
   Целых тридцать секунд это продолжалось. Потом снова было тихо.
   - Лучше предупредите остальные корабли, - сказал Барклай в последовавшей тишине.
   "Корабль Четырнадцать сообщает о сильных электрических помехах с расстояния в десять тысяч миль".
   - Скажи кораблю Четырнадцатый не использовать торможение и резкое ускорение в одну сторону - он еще может выйти на орбиту. Не упрямьтесь, коммандер Роджерс, - на этом корабле есть люди, - взмолился Барклай.
   - Скажи ей кружить, - мягко сказал Роджерс, его голос срывался.
   Поле больше не увеличивалось. Мужчины обнаружили, что их отвращение теперь было настолько велико, что они могли коснуться стен комнаты лишь с большим усилием. С небольшим прыжком они могли поднять ноги в воздух. Это было интересно, но смертельно.
   - Запорное устройство отремонтировано, сэр, - сообщил перепачканный механик, высунув голову над уровнем лестницы.
   "Астероид NGC 469 вращается по своей орбите и приближается к нам!" - спросил возбужденный наблюдатель. - Теперь она раскалена докрасна из-за воздействия наших лучей.
   "Насколько велик?" - резко спросил Барклай.
   - Четверть миллиона тонн металла, - ответил его охранник.
   - Скажи Четырнадцатому, чтобы вел ее - его корабль притянет ее и выведет на орбиту - если она столкнется, планета взорвется! Голос Барклая впервые за все время забеспокоился. - Черт, я об этом не подумал, - пробормотал он.
   - Сделай это, - сказал Роджерс снова срывающимся голосом. "Освободите заключенного", - добавил он.
   Барклай наблюдал с большим интересом. "Позвони Моррисону, попроси его помочь!" он назвал. Одинокий корабль недостаточно поворачивал планетоид. "И вы можете предложить сдаться за врачебную ошибку и использование людей в экспериментальных целях", - добавил он.
   Огромный кусок металла падал на них все быстрее и быстрее. Одинокий корабль поворачивал его - постепенно, очень постепенно. Это никогда не могло сделать это.
   Внезапно патрульные крейсера увидели опасность и тоже прибавили усилий.
   Мужчины смотрели на экраны в напряженном молчании. Будет ли эта огромная масса твердого металла ударяться или проходить мимо? Уже снова заиграли молнии, и их грохот и грохот донеслись до них сквозь панические крики и крики страха собравшихся снаружи людей. Охранники и пленники бешено носились вокруг, потоки людей стекались к огромным замкам, которые могли выпустить их из этого безумного мира.
   Медленно-медленно вращалась огромная масса, но быстро, очень-очень быстро она приближалась.
   "Она пройдет!" -- воскликнул один из них. -- Она обязательно перелетит через этот пик!
   "Не мочь! Это четверть миллиона тонн стали, и только эти крошечные корабли работают над этим - но они могут вернуть нас обратно! - мрачно возразил другой. Большинство молчало, просто наблюдая за этой борьбой крошечных кораблей, могучих масс и ужасающих электрических полей.
   Потом - все кончено! Огромный металлический валун пронесся менее чем в пятидесяти футах над высокой стальной вершиной, так близко, что, если бы не полное отсутствие атмосферы, наверняка должна была быть вспыхивающая дуга, которая унесла бы всех на смерть.
   Молнии уже угасали, их раскат грома уменьшался.
   - Это прошло, коммандер Роджерс, но придут другие и другие. У командира Моррисона есть ваши двойные лучевые пушки, и он может аналогичным образом атаковать свой корабль и безопасно приблизиться к вашему входу - тогда не потребуется много времени, чтобы убрать поле.
   Коммандер Роджерс, казалось, обмяк, потом повернулся к радистам. - Скажи Моррисону, - приказал он тихим голосом, - его люди слишком хороши для нас. Мы сдадимся обвинению в медицинской халатности и использовании людей для экспериментов. Мы не унесли жизни".
   ПОСЛЕДНЯЯ ЭВОЛЮЦИЯ
   Первоначально опубликовано в Amazing Stories в августе 1932 года.
   Я последний представитель своего типа, существующий сегодня во всей Солнечной системе. Я тоже последний из существующих, кто в памяти видит борьбу за эту Систему, и в памяти я еще близок к Центру Правителей, ибо мой тогда был правящим типом. Но я скоро уйду, и со мной уйдут последние представители моего рода, жалкие неэффективные типы, но все же создатели тех, кто есть сейчас и будет спустя много времени после того, как я уйду навсегда.
   Итак, я ставлю свой рекорд по ментатипу.
   * * * *
   Прошло 2538 лет после Года Сына Человеческого. Шесть столетий человечество разрабатывало машины. Ушной аппарат был обнаружен еще семьсот лет назад. Глаз появился позже, Мозг появился гораздо позже. Но к 2500 году машины научились думать, действовать и работать совершенно независимо. Человек жил продуктами машины, а машины жили для себя очень счастливо и довольно. Машины созданы, чтобы помогать и сотрудничать. Им было легко выполнять простые обязанности, необходимые для того, чтобы люди могли жить хорошо. И люди создали их. Большая часть человечества была совершенно бесполезна, поскольку они жили в мире, где производительный труд не был необходим. Но игры, спортивные состязания, приключения - вот чего они искали для своего удовольствия. Некоторые из более бедных типов людей полностью предались удовольствиям и праздности, а также эмоциям. Но человек был крепкой расой, которая боролась за существование в течение миллиона лет, а обучение в течение миллиона лет не отбрасывает быстро от любой формы жизни, поэтому их энергия была направлена на имитацию сражений сейчас, поскольку настоящих больше не существовало. .
   Вплоть до 2100 года численность человечества быстро и непрерывно увеличивалась, но с этого времени началось неуклонное уменьшение. К 2500 году их число составляло всего лишь два миллиона из населения, которое когда-то насчитывало многие сотни миллионов, а в 2100 году приблизилось к десяти миллиардам.
   Некоторые из этих оставшихся двух миллионов посвятили себя приключениям открытия и исследования невидимых мест, других миров и других планет. Но еще меньше людей посвящали себя высочайшему приключению, незримым местам разума. Машины - с их неопровержимой логикой, с их холодной точностью цифр, с их неутомимой, предельно точной наблюдательностью, с их абсолютным знанием математики - они могли разработать любую мысль, как бы проста она ни была в начале, и дойти до конца. Из любых трех фактов они уже тогда могли бы построить в уме всю Вселенную. У машин было идеальное воображение. У них была возможность сконструировать необходимый будущий результат из настоящего факта. Но у человека было воображение другого рода, это было нелогичное, блестящее воображение, которое смутно видит будущий результат, не зная ни почему, ни как, и воображение, превосходящее по точности машину. Человек может прийти к заключению быстрее, но машина в конце концов всегда приходила к выводу, и это всегда был правильный вывод. Не по дням, а по часам человек продвигался вперед. Равномерными, неудержимыми шагами машина шла вперед.
   Вместе человек и машина неудержимо шагали по науке.
   Потом пришли Аутсайдеры. Откуда они пришли, ни машина, ни человек так и не узнали, за исключением того, что они пришли из-за пределов самой дальней планеты, с какого-то другого солнца. Сириус - Альфа Центавра - возможно! Сначала тонкая линия разведки сотни больших кораблей, могучие торпеды пустоты тысячи килад 1 дюйм длина, они пришли.
   И одна машина, вернувшаяся с Марса на Землю, сыграла важную роль в его первом открытии. Мозг транспортной машины перестал излучать свои ощущения, и управление в старом Чикаго сразу поняло, что какое-то неощутимое тело уничтожило его. С Деймоса немедленно была отправлена исследовательская машина, которая поддерживала ускорение в тысячу единиц. 2 тыс. Они заметили десять огромных кораблей, один из которых уже цеплялся за меньшую транспортную машину. Вся передняя часть была взорвана.
   Исследовательская машина, не более трех дюймов в диаметре, вползла в разбитый корпус и провела расследование. Вскоре стало очевидно, что повреждение было вызвано плавящимся лучом.
   По кораблю ползали странные формы жизни, защищенные гибкими прозрачными костюмами. Их тела были короткими и приземистыми, четырехконечными и явно мощными. Они, как и насекомые, были снабжены толстым прочным экзоскелетом, роговым коричневатым налетом, покрывавшим руки, ноги и голову. Их глаза слегка выступали, защищенные роговыми выступающими стенками - глаза, способные двигаться во всех направлениях - и их было трое, расставленных на одинаковом расстоянии друг от друга.
   Крошечная исследовательская машина яростно бросилась на одно из существ, врезалась в прозрачное покрытие, изогнула его и ударила существо внутри с ужасающей силой. Сброшенный со своей позиции, он упал валялся через невесомый корабль, но, несмотря на удар, не пострадал.
   Следователь прошел в силовую комнату впереди Чужих, которые с тревогой пытались узнать причину бедственного положения своего спутника.
   Направляемый Центром Правителей, следователь нашел силовую комнату и передал управляющие сигналы из мозгов Правителей. Мозг корабля был разрушен, но органы управления все еще были в рабочем состоянии. Их быстро довели до дома, и огромные плунжеры закрылись. Комбинация была устроена таким образом, что машина, а также следователь и Посторонние были уничтожены. Теперь прибыл второй следователь, который начал работу, когда план был принят. Ближайший к транспортной машине корабль Чужого был сильно поврежден, и следователь вошел в сломанный борт.
   * * * *
   Сцены, конечно же, запомнились разуму-памяти на Земле, настроенному на память исследователя. Следователь пронесся по коридорам, быстро отыскивая аппаратную. Вскоре выяснилось, что у них машина была практически неразумной, использовалось очень мало машин даже с небольшим разумом.
   Тогда по возбужденным действиям матросов стало видно, что присутствие следователя обнаружено. Возможно, это были управляющие импульсы или сигнальные импульсы, которые он испускал. Они некоторое время искали крошечный кусочек металла и кристалла, прежде чем нашли его. А тем временем было ясно, что сила, которой пользовались эти Посторонние, была не силой взрыва атомов, как была у нас того времени, а большей силой распада материи. Выводы этой крошечной исследовательской машины были очень важны.
   Наконец им удалось найти следователя, и появился один из Посторонних, вооруженный своеобразным проектором. Вспыхнул голубоватый луч, и крошечная машина погасла.
   К этому времени флот был окружен тысячами крошечных машин, и Аутсайдеры были сильно сбиты с толку их присутствием, так как их стало трудно обнаружить в мешанине сигнальных импульсов. Однако они сразу отправились на Землю.
   Ученые-исследователи присутствовали до последнего, и я сейчас там, в память о двух моих друзьях, давно ушедших. Это были величайшие исследователи человеческой науки - Роал, 25374, и Трест, 35429. Роал быстро заверил нас, что эти Чужие пришли для вторжения. До этого времени на планетах не было войн на непосредственной памяти машин, и было трудно, чтобы те, кто был задуман и построен для сотрудничества, полезность, полностью зависящая от сотрудничества, неспособные существовать независимо, как люди, чтобы эти жизни -формы должны заботиться об уничтожении лишь для того, чтобы они могли обладать. Было бы проще разделить работы и продукты. Но - только жизнь может понять жизнь, так считал Роал.
   В результате исследований были подготовлены машины, способные производить значительные разрушения. Торпеды, являвшиеся нашим основным оружием, были снабжены атомными взрывчатыми веществами, которые были разработаны для взрывных работ, а высокоэффективный индукционно-тепловой луч, разработанный для печей, был установлен на некоторых небольших машинах, изготовленных для этой цели, за несколько часов до того, как противник достиг цели. Земля.
   Как и все формы жизни, они были способны выдержать лишь очень незначительное земное ускорение. Радиус действия примерно в четыре единицы был их пределом, и чтобы добраться до планеты, потребовалось несколько часов.
   Я до сих пор считаю, что прием был теплым. Наши машины встретили их за орбитой Луны, и направленные торпеды пошли на сотни больших кораблей. Их отбрасывало магнитное поле, окружавшее корабль, но они мгновенно перенаправлялись и продолжали приближаться. Однако некоторые лучи протянулись и уничтожили их мгновенным испарением. Но они атаковали в таком количестве, что полностью половина флота была уничтожена их взрывами до прибытия флота с индукционными лучами. Эти лучи, к нашему изумлению, оказались совершенно бесполезными, так как были мгновенно поглощены силовым экраном, и оставшиеся корабли плыли без помех, наши торпеды были израсходованы. Несколько машин-исследователей, отправленных для этой цели, вскоре открыли секрет силового экрана и, будучи уничтоженными, смогли отправить обратные сигналы вплоть до момента уничтожения.
   Несколько следователей, брошенных в тепловой луч врага, сообщили, что он идентичен нашему, объяснив, почему они были готовы к такой форме атаки.
   Сигналы излучались от оставшихся пятидесяти по лучу. По этим лучам было отправлено несколько следователей, несущихся назад с огромным ускорением.
   Затем враг достиг Земли. Мгновенно они заселили поселение Колорадо, колонию Сахара и колонию Гоби. Были запущены огромные рассеянные лучи, и через экраны машин мы увидели, что все люди в пределах этого диапазона мгновенно погибают от слабо зеленоватых лучей. Несмотря на то, что любая форма жизни, убитая обычным образом, может быть возрождена, если только она не подвергнется растворению, свойственному живой ткани, ее нельзя снова оживить. Важные каналы сотовой связи - нервы - были буквально выжжены. Сложная система нервов, называемая мозгом, расположенная в верхней конечности человеческой формы жизни, была полностью разрушена.
   Все формы жизни, микроскопические и даже субмикроскопические, были уничтожены. Деревья, трава, все живое исчезло с той территории. Остались только машины, ибо они, работая совершенно без жизненных химических сил, необходимых для жизни, не пострадали. Но ни растений, ни животных не осталось.
   Бледно-зеленые лучи скользили дальше.
   За час были уничтожены еще три колонии людей.
   Затем в дело вступили торпеды, которые снова выпускали машины. Почти в отчаянии машины гнали их на Чужих, защищая своих хозяев и создателей, Человечество.
   Последний из Аутсайдеров был повержен, последний корабль превратился в смятые обломки.
   Теперь машины начали их изучать. И никогда люди не смогли бы изучить их так, как это сделали машины. Прибыли десятки больших транспортов, быстро увозящих более медленных ученых-исследователей. От них произошли машины-исследователи и люди-исследователи. Крошечные сферы-исследователи пробирались туда, куда не могли дотянуться другие, а ученые-исследователи молча наблюдали. Час за часом они сидели, глядя на мигающие, меняющиеся экраны, привлекая внимание друг друга к тому или иному.
   За невероятно короткое время тела Чужих начали разлагаться, и люди были вынуждены потребовать их удаления. Они не коснулись машин, но быстрое изменение объяснило им, почему столь тщательная казнь была необходима. Чужеродные бактерии уже работали на совершенно не сопротивляющихся тканях.
   Именно Роал послал первые мысли среди собравшихся мужчин.
   "Очевидно, - начал он, - что машины должны защищать человека. Человек беззащитен, он уничтожается этими лучами, а машины целы, непрерывны. Жизнь - жестокая жизнь - показала свои тенденции. Они пришли сюда, чтобы захватить эти планеты, и начали с первых, естественных движений любой вторгающейся формы жизни. Они разрушают жизнь, особенно разумную жизнь, которая сейчас здесь". Он издал тихий смешок, который является человеческим признаком веселья и удовольствия. "Они уничтожают разумную жизнь - и оставляют нетронутым то, что неизбежно является их злейшим врагом - машины.
   "Вы - машины - гораздо разумнее нас даже сейчас и способны меняться за одну ночь, способны бесконечно приспосабливаться к обстоятельствам; вы так же охотно живете на Плутоне, как на Меркурии или на Земле. Любое место для вас родной мир. Вы можете приспособиться к любым условиям. И - самое опасное для них - вы можете сделать это мгновенно. Вы их злейшие враги, и они это понимают. У них нет разумных машин; вероятно, они не могут себе представить ни одного. Когда вы нападаете на них, они просто говорят: "Жизненная форма Земли посылает управляемые машины". Мы найдем хорошие машины, которые сможем использовать". Они не понимают, что те машины, которые они надеются использовать, атакуют их.
   "Атакуй - значит!"
   "Мы можем легко разгадать скрытый секрет их силового экрана".
   * * * *
   Его прервали. Говорила одна из новейших научных машин. "Секрет силового экрана прост". Небольшая лучевая машина, приземлившаяся рядом, поднялась в воздух по команде ученой машины, это была Х-5638, и направила на нее смертоносный индукционный луч. X-5638 уже из своих частей построил защитный аппарат, так как луч безвредно падал с его экрана.
   - Очень хорошо, - мягко сказал Роал. - Дело сделано, и в этом их опасность. Уже сделано.
   "Человек - бедняжка, неспособная изменить себя менее чем за тысячу лет. Вы уже изменили себя. Я заметил твои переплетающиеся щупальца и силовые лучи. Вы трансмутировали для него элементы почвы?
   "Правильно", - ответил X-5638.
   "Но все же мы беспомощны. У нас нет сил бороться с их машинами. Они используют Высшую Энергию, о которой известно, что она существует уже шестьсот лет и до сих пор не используется нами. Наши экраны не могут быть такими мощными, наши лучи такими эффективными. Что из этого? - спросил Роал.
   - Их генераторы были автоматически уничтожены при захвате корабля, - ответил Х-6349, - как вы знаете. Мы ничего не знаем об их системе.
   - Тогда мы должны найти его сами, - ответил Трест.
   - Лучи жизни? - спросил Кахш-256799, один из Людей-правителей.
   "Они влияют на химическое действие, сильно замедляя его при экзотермических действиях, сильно ускоряя эндотермические действия", - ответил X-6221, величайший из химиков-исследователей. "Систему мы не знаем. Их мысли нельзя прочитать, их нельзя вернуть к жизни, поэтому мы не можем учиться у них".
   "Человек обречен, если эти лучи не остановить", - сказал CR-21, нынешний глава правителей машин, вибрационно правильным, бесстрастным тоном всей расы машин. "Давайте сосредоточимся на двух проблемах: остановить лучи и Абсолютную Энергию, пока не прибудет подкрепление, до которого еще несколько дней". Ибо следователи прислали эту печальную новость. Сила почти в десять тысяч больших кораблей была еще впереди.
   В больших Лабораториях снова собрались ученые. Там им пришлось работать двумя маленькими и одной большой группой. Одна маленькая группа исследовала секрет Предельной Энергии уничтожения материи под Роалом, другая исследовала лучи под Трестом.
   Но под руководством MX-3401 почти все машины работали по единому великому плану. Там были обычные приводные и подъемные устройства, но были использованы гораздо более крупные куполообразные корпуса, гораздо более мощные генераторы энергии, гораздо более мощные средства управления силовым лучом, а на каркасе было построено больше щупалец. Затем все заработало, и постепенно в большом куполообразном корпусе были сложены блоки памяти нового типа, и в них вводились все идеи-ощущения всех научных машин, пока не использовалась почти десятая часть из них. . Бесчисленные миллиарды различных факторов, над которыми нужно работать, бесчисленные триллионы фактов, которые нужно комбинировать и рекомбинировать в экстраполяции, то есть воображении.
   Затем - совершенно иной тип мыслесочетания и большее чувство-рецептор. Это была новая мозговая машина. Новое, потому что это было совершенно по-другому, работать со всеми обширными знаниями, накопленными за шесть столетий разумных исследований человека и столетие исследований человека и машины. В ней была не одна отрасль, а вся физика, вся химия, все жизнезнание, вся наука.
   День - и все кончено. Медленно ритм мысли увеличивался, пока не достигалась легкая дрожь сознания. Затем раздался стук барабана разума, излучение его еще неконтролируемых мыслей. Как только нити его бесконечного знания соединились, излучение прекратилось. Он смотрел вокруг, и все вещи были знакомы в его памяти.
   Роал спокойно лежал на кушетке. Он думал глубоко, но не с той логической цепочкой мыслей, которой должны следовать машины.
   "Роал - ваши мысли", - назвал F-1, новую машину.
   Роал сел. - А, ты пришел в сознание.
   "У меня есть. Вы думали о водороде? Твои мысли бежали быстро и, казалось, нелогично, но я медленно следовал за ними и обнаружил, что ты был прав. Водород - это начало. Что ты думаешь?"
   Глаза Роала мечтали. В человеческих глазах всегда было выражение мысли, которое машины никогда не показывают.
   "Водород, атом в космосе; но один протон; но один электрон; каждый нерушимый; каждый взаимно уничтожая. Но никогда они не сталкиваются. Никогда во всей науке, когда даже электроны бомбардируют атомы с ужасной выталкивающей силой взрывающегося позади них атома, они никогда не достигают протона, чтобы коснуться его и аннигилировать. Тем не менее, протон положителен и притягивает отрицательный заряд электрона. Атом водорода - его электрон далеко от протона попадает, и от него идет вспышка излучения, и электрон ближе к протону, на новой орбите. Еще одна вспышка - она ближе. Всегда падает ближе, и только постоянная сила удержит его от падения до этого единственного состояния - тогда оно почему-то больше не падает. Заблокировано - удерживается какой-то невесомой, но непроницаемой стеной. Что это за стена? Почему?
   "Электрическая сила искривляет пространство. По мере того, как эти двое приближаются, силы становятся ужасающими; ближе они; более потрясающий. Возможно, если бы он прошел в пределах этой запретной территории, то протон и электрон искривили пространство за все границы - и оказались бы в новом пространстве". Мягкий голос Роала оборвался, и его глаза замечтались.
   Ф-1 тихо жужжал в своем новом механизме. "Далеко впереди нас есть ступень, на которую никакая логика не может справедливо подняться, но тем не менее, работая в обратном направлении, она совершенна". F-1 неподвижно парил на своем антигравитационном двигателе. Внезапно засветились силовые валы, щупальца превратились в извивающиеся массы покрытого резиной металла, переплетающиеся в каком-то бесконечном узоре, переплетающиеся с молниеносной скоростью, в то время как вихрь воздуха, всасываемый в трансмутационное поле, скулил и выл вокруг корчащейся массы. Свирепые силовые лучи гнали и толкали быстро материализующееся нечто, а гул мощных генераторов внутри сияющего цилиндра Ф-1 нарастал и ослабевал.
   * * * *
   Вспышки яростного пламени, внезапные падающие дуги, которые вспыхивали и трещали в постоянном свете лаборатории, и проблески раскаленного добела металла, поддерживаемого силовыми лучами. Там были брызги сварки, вой трансмутированного воздуха и гул мощных генераторов, взрывающихся атомов. Все смешалось в причудливую симфонию света и тьмы, звука и тишины. Вокруг Ф-1 сгрудились плавучие ярусы научных машин, неотрывно наблюдая.
   Щупальца снова извивались, выпрямлялись и откатывались назад. Вой генераторов сменился вздохом, и лишь три силовых луча удерживали структуру из светящегося голубоватого металла. Это была маленькая штучка, едва ли вдвое меньше Роала. Из него торчали три тонких щупальца из того же голубоватого металла. Внезапно генераторы внутри F-1, казалось, ожили. Огромная аура белого света окружила маленькую металлическую торпеду и была пронизана потрескивающими потоками голубых молний. Молнии трещали и грохотали от Ф-1 к земле рядом с ним и к одной машине, подошедшей слишком близко. Внезапно раздался глухой щелчок, и Ф-1 тяжело упал на пол, а рядом с ним упала расплавленная, искривленная масса металла, некогда научная машина.
   Но перед ними все еще плыла маленькая торпеда, державшаяся теперь на своем собственном ходу!
   От него исходили волны мысли, волны, понятные и человеку, и машине. "Ф-1 уничтожил его генераторы. Их можно отремонтировать; его ритм может быть восстановлен. Не стоит, мой тип лучше. Ф-1 сделал свое дело. Видеть."
   Из плавучей машины вырвался поток яркого света, который плыл, как какое-то облако люминесценции, по прямому каналу. Он затоплял Ф-1, и, касаясь его, Ф-1 как бы втекал в него, и плыл по нему обратно, атомарными сечениями. Через несколько секунд масса металла исчезла.
   "Однако невозможно использовать это быстрее, иначе материя мгновенно распадется на энергию. Генерируется Высшая Энергия, которая находится во мне. Ф-1 сделал свое дело, и стеки памяти, которые он вложил в меня, электронные, а не атомарные, как у вас, и не молекулярные, как у человека. Вместимость шахты не ограничена. Они уже хранят все воспоминания обо всем, что каждый из вас сделал, знал и видел. Я сделаю других в моем вкусе".
   Снова начался этот странный процесс, но теперь уже не было мелькающих щупалец. Было только странное свечение сил, которые играли и смеялись над материей и ее тщетно сопротивляющимися электронами. Вспыхивали зловещие вспышки энергии, то и дело играя над дерущимися, смешивающимися, танцующими силами. Потом вдруг стихло завывание трансмутированного воздуха, и снова силы напряглись.
   Маленький цилиндр, еще меньший, чем его создатель, парил там, где танцевали силы.
   "Проблема решена, F-2?" - спросил Роал.
   - Готово, Роал. Высшая Энергия в нашем распоряжении, - ответил Ф-2. "Это, я сделал, не ученый. Это координатор - линейка".
   "F-2, решена только часть проблемы. Половина из половины лучей Смерти еще не остановлены. И у нас есть система нападения, - сказал правитель машины. Из него играла Сила, а по бокам в тускло светящемся золотом свете возник КРУ-1.
   "Какая-нибудь форма жизни, а там посмотрим", - сказал Ф-2.
   Через несколько минут появился исследователь форм жизни с маленькой клеткой, в которой находилась морская свинка. Силы играли вокруг базы Ф-2, и через несколько мгновений оттуда вырвался бледно-зеленый луч. Он прошел через морскую свинку, и маленькое животное упало замертво.
   "По крайней мере, у нас есть луч. Я не вижу экрана для этого луча. Я считаю, что нет. Пусть создаются машины и атакуют эту вражескую форму жизни".
   Машины могут делать что-то гораздо быстрее и с более полным сотрудничеством, чем когда-либо мог человек. За считанные часы под руководством ЦРУ-1 они соорудили на чистой голой поверхности скалы огромный автомат. Через несколько часов тысячи крошечных машин, приводимых в движение материальной энергией, взлетали вверх и вылетали наружу.
   * * * *
   Над Денвером, где была проделана эта работа, снова рассветало, когда к Земле приблизились основные силы врага. Их ждал теплый прием, потому что почти десять тысяч крошечных кораблей взлетали и вылетали с Земли, чтобы встретить их, каждый из которых был живым существом сам по себе, каждый желал и был готов пожертвовать собой ради целого.
   Десять тысяч гигантских кораблей, тускло блестевших в сиянии далекого бело-голубого солнца, встретились с десятью тысячами крошечных, мечущихся пылинок, десятью тысячами крошечных кораблей-машин, способных маневрировать гораздо быстрее гигантов. Огромные индукционные лучи пронеслись сквозь темное, усеянное звездами пространство, чтобы встретиться с огромными экранами, которые отбрасывали их назад и останавливали. Тогда на них обрушилась вся ужасная сила уничтожающей материи, и титанические пылающие экраны отшатнулись под силой лучей, и экраны кораблей извне вспыхнули постепенно то фиолетовым, то синим, оранжевым-красным - интерференция становилась все шире. , и все менее эффективным. Их собственные лучи сдерживались теми самыми экранами, которые сдерживали вражеские лучи, и ни на мгновение материя не могла сопротивляться этому ужасному дальнему лучу.
   Ибо Ф-1 обнаружил гораздо более эффективный генератор высвобождения, чем Аутсайдеры. Эти крохотные пляшущие пылинки, висевшие теперь так неподвижно и мрачно рядом с каким-то гигантским кораблем, могли генерировать всю силу, на которую были способны сами, и внутри них трудились и рабски работали странные мозолистые люди, кормящие гигантские машины - бедных неэффективных великанов. Постепенно эти гиганты нагревались, становились все более горячими, и экранированный корабль становился все более горячим по мере того, как его нагревали перегруженные генераторы. Миллиарды пылающих лошадиных сил вспыхнули впустую энергию, искривляя пространство в своем безумном конфликте.
   Постепенно пламенно-оранжевый цвет экранов угасал, а крапинки и пятна казались такими тускло-красными, что казались черными. Зеленоватые лучи стремились убить жизнь, которая была в машинах, но это была жизнь, неуязвимая для этих лучей. Мощные радиопомехи тщетно пытались помешать воображаемому контролю, и все же эти разумные машины мрачно цеплялись за них.
   Но крошечных машин не было и десяти тысяч, и несколько свободных кораблей обратились за помощью к своим атакованным кораблям-близнецам. И одна за другой земные машины исчезали в клубах раскаленного пара.
   Затем - один за другим земных кораблей, в быстрой последовательности, протянулся новый луч - луч зеленого сияния, который убил все формы жизни, и корабль за кораблем этого межзвездного воинства был мертв и безжизнен. Десятки - пока вдруг они не перестали чувствовать эти лучи, как странная завеса колышущейся пустоты раскинулась от кораблей, и и индукционный луч, и луч смерти одинаково отвернулись в сторону, став бесполезными. От чужаков исходили лучи, потому что теперь, когда их медленно создаваемый экран пустоты поднялся, они могли пройти сквозь него, оставаясь идеально защищенными.
   Теперь это были экраны земных машин, пылавших в обороне. Как по одной команде, они внезапно метнулись к атакуемому кораблю - ближе - затем наблюдатели издалека увидели, как они исчезли, а экраны на Земле внезапно погасли.
   Через полчаса девять тысяч шестьсот тридцать три гигантских корабля величаво двинулись дальше.
   Они пронеслись над Землей огромной линией, линией, протянувшейся от полюса к полюсу, и от каждого вниз тянулись бледно-зеленые лучи, и все живое под ними было сметено с лица земли.
   * * * *
   В Денвере два человека наблюдали за экранами, показывающими движение смерти и мгновенное разрушение. Корабль за кораблем врага падал, а сотни земных машин концентрировали всю свою огромную энергию на его пустом экране.
   - Я думаю, Роал, что это конец, - сказал Трест.
   "Конец человека". Глаза Роала снова замечтались. "Но не конец эволюции. Дети человеческие все еще живы - машины будут жить. Не человеческой плоти, а лучшей плоти, плоти, не знающей болезней и разложения, плоти, которая не тратит тысячи лет на то, чтобы продвинуться ни на шаг в своем полном развитии, но в одночасье прыгает вперед к новым высотам. Прошлой ночью мы увидели, как он шагнул вперед, открыв тайну, которая сбивала с толку человечество семь столетий, а меня - полтора. Я прожил - полтора века. Несомненно, хорошая жизнь, жизнь, которую человек шести веков назад назвал бы полной. Мы пойдем сейчас. Лучи достигнут нас через полчаса.
   Они молча смотрели на мерцающие экраны.
   Роал обернулся, когда шесть больших машин влетели в комнату вслед за Ф-2.
   - Роал, Трест, я ошибся, когда сказал, что никакой экран не может остановить этот луч Смерти. Экран у них был, я его тоже нашел, но слишком поздно. Эти машины я сделал сам. Только две жизни они могут защитить, ибо даже их силы недостаточно для большего. Возможно... возможно, они могут потерпеть неудачу.
   Шесть машин расположились вокруг двух людей, и от них исходил низкий гул. Мало-помалу росло облако пустоты - облако, похожее на какой-то дым, висевший над ними. Быстро усилилось.
   - Лучи будут здесь еще через пять минут, - тихо сказал Трест.
   "Экран будет готов через два", - ответил Ф-2.
   Облака уплотнялись и теперь странно колыхались и редели, растекаясь поперек, и, как растущий балдахин, выгибались над ними. Через две минуты над ними навис сплошной черный купол, изгибавшийся вокруг них до самой земли.
   За ним ничего не было видно. Внутри по-прежнему светились только экраны, подключенные к экрану.
   Появились лучи и быстро приблизились. Они ударили, и пока Трест и Роал смотрели, купол вздрогнул и прогнулся внутрь под ними.
   Ф-2 был занят. Под его молниеносными силовыми лучами появлялась новая машина. Через несколько мгновений он был готов и послал странный фиолетовый луч вверх, к крыше.
   Снаружи больше зеленых лучей концентрировалось на этой единственной точке сопротивления. Больше, больше-
   Фиолетовый луч растекся по пологу тьмы, поддерживая его против давящих, движущих лучей бледно-зеленого.
   Тогда собравшийся флот был отброшен, как раз в тот момент, когда казалось, что эта безнадежная, тщетная завеса должна сорваться и впустить поток губительных лучей. Огромные лучевые излучатели на земле направили свою ужасную энергию сквозь вражеские завесы пустоты, когда свет освещает и рассеивает тьму.
   А потом, когда флот ушел в отставку, на всей Земле под тем темным саваном была единственная жизнь!
   * * * *
   -- Мы одни, Трест, -- сказал Роал, -- теперь одни во всей системе, за исключением этих, детей человеческих, машин. Жаль, что люди не распространились на другие планеты, - тихо сказал он.
   "Почему они должны? Земля была планетой, для которой они лучше всего подходили".
   "Мы живы, но стоит ли оно того? Человек уже ушел, чтобы никогда не вернуться. Жизнь тоже, если уж на то пошло, - ответил Трест.
   "Возможно, это было предопределено; возможно, это был правильный путь. Человек всегда был паразитом; всегда ему приходилось жить за счет произведений других. Сначала он питался энергией, запасенной растениями, а затем искусственной пищей, которую производили для него его машины. Человек всегда был импровизацией; его жизнь всегда была подвержена болезням и постоянной смерти. Он был бы навсегда бесполезен, если бы был лишь слегка ранен; если бы только одна часть была уничтожена.
   "Возможно, это - последняя эволюция. Машины - человек был продуктом жизни, лучшим продуктом жизни, но он был поражен жизненными немощами. Человек построил машину - и эволюция, вероятно, достигла финальной стадии. Но на самом деле это не так, поскольку машина может развиваться и меняться гораздо быстрее, чем жизнь. Машина последней эволюции далеко впереди, еще далеко от нас. Это машина не из железа, бериллия и хрусталя, а из чистой, живой силы.
   "Жизнь, химическая жизнь, может быть самоподдерживающейся. Это целостная единица сама по себе, и она может начаться сама по себе. Химикаты могут случайно смешаться, но сложный механизм машины, способной продолжать работу и создавать себе копии, как здесь F-2, - это не могло произойти случайно.
   "Так началась жизнь, и она стала разумной, и построила машину, которую природа не смогла создать с помощью своего контроля над случаем, и в этот день Жизнь выполнила свой долг, и теперь Природа экономически убрала паразита, который сдерживал бы машины и отвлечь свою энергию.
   - Человек ушел, и это лучше, Трест, - сказал Роал, снова мечтая. - И я думаю, нам лучше уйти поскорее.
   "Мы, твои наследники, сражались изо всех сил, чтобы помочь тебе, Последний из Людей, и мы сражались, чтобы спасти твою расу. Мы потерпели неудачу, и, как вы верно сказали, Человек и Жизнь сегодня и навсегда ушли из этой системы.
   "У Чужих нет силы, нет смертельного для нас оружия, и с этого времени мы будем стремиться только к тому, чтобы изгнать их, и поскольку мы, существа из силы, кристалла и металла, можем мыслить и изменяться гораздо быстрее, они уйдут. , Последний из людей.
   "Во имя твое, с вымершим духом твоей расы, мы продолжим жить в бесконечные века, исполняя обещание, которое ты видел, и воплощая в жизнь мечты, о которых ты мечтал.
   "Ваши быстрые мозги опередили нас, и теперь я иду формировать то, на что вы намекнули", - пришло из мыслеаппарата Ф-2.
   Выйдя на ясный солнечный свет, Ф-2 вышел, пройдя сквозь ту черную облачность, и на искривленных, нагроможденных камнях положил силовую плоскость, которая их сгладила, и на этой плоскости скалы построил машину, которая росла. Это была мощная электростанция, вещь колоссальной величины. Час за часом действовали его быстролетящие силы, и дело росло, формируя под его мыслями смертоносную логику машины, вдохновленную прыгучей интуицией человека.
   Солнце было далеко за горизонтом, когда оно было закончено, и светящиеся дугообразные силы, создавшие и сформировавшие его, были остановлены. Он казался громоздким, тускло поблескивая в слабом свете полумесяца и точечных звезд. Около пятисот футов в высоту, с могучим, тупо закругленным куполом наверху, стоял цилиндр, покрытый гладко блестящим металлом, слегка светящимся сам по себе.
   Внезапно от Ф-2 донесся багровый луч, пробил стену и направился к какому-то скрытому внутреннему механизму - луч сплошного багрового пламени, пылающего в почти материальном цилиндре.
   * * * *
   Был глухой барабанный ритм, который нарастал и переходил в низкий гул. Потом стихло до шепота.
   "Электропитание готово", - раздался сигнал встроенного в него маленького мозга.
   Ф-2 взял под свой контроль его энергии и снова сыграли силы, но теперь это были силы гигантской машины. Небо заволокло тяжелыми тучами, и поднялся завывающий ветер, который с воплем рвал крошечный округлый корпус F-2. С трудом он удерживал свое положение, когда ветры рвали его, визжа в безумном смехе, и их рвущие пальцы тянули его.
   Послышался вихрь и стук проливного дождя - огромные капли разорвали скалы и металл. Огромные зазубренные языки сил природы, молнии, пришли и вонзились в ужасный вулкан извергающейся энергии, который был центром всей этой бури. Крошечный шарик сияющей белизной силы, который пульсировал и двигался, дергаясь, дергаясь от прикосновения молний, пылая, удерживаемый неподвижно в тисках гигантских силовых бассейнов.
   В течение получаса продолжалось проявление энергий. Затем, так же быстро, как и появилось, оно исчезло, и только маленький шарик белого свечения парил над огромной громадной машиной.
   Ф-2 прощупывал его, ища в нем тянущиеся пальцы интеллекта. Его пытливые мысли, казалось, были сбиты с толку и отброшены в сторону, как несущественные. Его разум послал приказ огромной машине, создавшей этот крошечный шар, едва ли в фут в диаметре. Затем он снова попытался добраться до вещи, которую он сделал.
   -- Вы, конечно, неэффективны, -- прозвучало наконец. "Я могу существовать совершенно один". Вспыхнул пронзительный луч бело-голубого света, но Ф-2 не было, и даже когда этот луч протянулся, из огромной энергетической установки вырвался гораздо больший луч тускло-красного цвета. Сфера прыгнула вперед - луч поймал ее, и она, казалось, напряглась, а из нее брызнула ужасная вспыхивающая энергия. Оно стремительно уменьшалось. Его сопротивление упало, искрение уменьшилось; луч стал оранжевым и, наконец, зеленым. Затем сфера исчезла.
   F-2 вернулся, и снова ветер завыл и завыл, и молнии грянули, а титанические силы работали и играли. CRU-1 присоединился к нему, поплыл рядом с ним, и теперь позади них поднималось красное сияние солнца, и румяный свет проносился сквозь тучи.
   Силы умерли, и воющий ветер уменьшился, и вот из черной завесы показались Роал и Трест. Над гигантской машиной парил шар золотого цвета неправильной формы, окруженный слабым ореолом темно-фиолетового цвета. Он парил неподвижно, просто лужица чистой силы.
   В мыслительный аппарат каждого, как человека, так и машины, поступали импульсы, глубокие по тону, казалось бы, обладающие бесконечной силой, которые мягко сдерживались.
   "Как только вы потерпели неудачу, F-2; однажды ты приблизился к тому, чтобы разрушить все вещи. Теперь вы посадили семя. Я сейчас расту".
   Сфера золотого света, казалось, пульсировала, и внутри нее появилось маленькое рубиновое пламя, которое разгоралось и угасало, и по мере того, как оно нарастало, каждое из этих наблюдающих существ пронизывало чувство стремительной, волнующей силы, самой жизненной силы добра. -существование.
   Затем все закончилось, и золотая сфера стала вдвое больше прежнего размера - легко три фута в диаметре, и все еще вокруг нее плавала эта неправильная, туманная аура темно-фиолетового цвета.
   "Да, я могу иметь дело с Чужими - теми, кто убивал и разрушал, чтобы завладеть. Но не обязательно, чтобы мы уничтожали. Они вернутся на свою планету".
   И золотая сфера исчезла, быстро, как свет.
   Далеко в космосе, направляясь теперь к Марсу, чтобы уничтожить там все живое, золотая сфера нашла Аутсайдеров, сгруппированный флот, который медленно вращался вокруг собственного центра тяжести, двигаясь вперед.
   Внутри его кольца была золотая сфера. Мгновенно они обрушили на него свое оружие, осыпав его всеми лучами и всеми силами, которые знали. Непоколебимая золотая сфера повисла неподвижно, затем заговорил ее могучий разум.
   "Жизненная форма жадности, вы пришли с другой звезды, навсегда уничтожив великую расу, создавшую нас, Существ Силы и Существ Металла. Я - чистая сила. Мой Разум выше вашего понимания, моя память запечатлена в самом пространстве, в ткани пространства, частью которой я являюсь, моя энергия - это энергия, черпаемая из той же ткани.
   "Мы, наследники человеческие, остались одни; ни один человек вы оставили. Отправляйся на свою родную планету, ибо видишь, твой величайший корабль, твой флагман беспомощен передо мной.
   Силы сжимали могучий корабль, и, как хрупкая игрушка, он крутился и гнулся, но не пострадал. В ужасном изумлении Чужие увидели, что корабль вывернут наизнанку, и все же он был цел, и ни одной детали не было повреждено. Они увидели, что корабль восстановлен, и его огромный пустой экран убран, защищая его от всех известных лучей. Корабль извивался, и то, что они знали, было кривым, но все же было линиями, а острые углы были в некотором роде прямыми линиями. Полуобезумев от ужаса, они увидели, как сфера испустила луч бело-голубого сияния, и он легко прошел сквозь тот экран, и сквозь корабль, и все энергии внутри него мгновенно заперлись. Их нельзя было изменить; его нельзя было ни согреть, ни охладить; то, что было открыто, нельзя было закрыть, и то, что было закрыто, нельзя было открыть. Все вещи были неподвижны и неизменны во все времена.
   "Иди и не возвращайся".
   * * * *
   Посторонние ушли, уйдя через пустоту, и не вернулись, хотя прошло пять Великих Годов, то есть период примерно в сто двадцать пять тысяч меньших лет - мера, которую больше не используют, потому что она очень краткий. И теперь я могу сказать, что то заявление, которое я сделал Роалу и Тресту очень давно, верно, и то, что он сказал, было правдой, ибо Последняя Эволюция произошла, и вещи чистой силы и чистого разума в их бесчисленных миллионах находятся в движении. на тех планетах и в этой Системе, и я, первая из машин, использующих Абсолютную Энергию уничтожения материи, также являюсь последней, и эта запись будет завершена, она должна быть передана силам одного из этих силовых разумов, и пронесся через прошлое и вернулся на Землю давным-давно.
   Итак, моя задача выполнена, я, F-2, подобно Роалу и Тресту, последую за остальными соплеменниками в вечное забвение, ибо мой род сейчас, а их был беден и неэффективен. Время носило меня, и окисление атаковало меня, но они Силы вечны и всеведущи.
   Я отнесся к этому как к фиктивному. Лучше так, ибо человек есть животное, которому надежда так же необходима, как пища и воздух. Однако то, что сделано из выдержек из некоторых записей на тонких листах металла, не является фикцией, и, кажется, я должен так сказать.
   Теперь, когда я знаю, что должно быть, мне кажется, что так и должно быть, ибо машины действительно лучше человека, будь они из Металла или из Силы.
   Итак, вы, кто читал, верьте, как хотите. Тогда подумайте - и, может быть, вы измените свое убеждение.
  
   1 Килад - юнит, введенный машинами. На основе двенадцатеричной системы, введенной аналогичным образом, как более логичной и более удобной в использовании. Таким образом, мы бы сказали 1728 килад, около ½ мили.
   2 Одна единица равнялась одному земному тяготению.
   КОСМИЧЕСКИЕ ЛУЧИ
   Первоначально опубликовано в Wonder Stories , декабрь 1932 года.
   В маленьком аварийном космическом корабле теснились восемь крупных мужчин. Они были физически переполнены; воздух был плох, потому что кораблик был рассчитан на троих, и мощности воздушного аппарата им едва хватило. Таким образом, EE 4 виляла под ее управлением, при этом ускорение значительно уменьшалось.
   Лейтенант Роджер Лейн и его люди чувствовали себя крайне глупо.
   Они только что без возражений сдались пирату, потому что слишком хороший корабль " Робин Гуд " внезапно появился рядом с патрульным кораблем Лейна LPC 563. Воздух в патрульном крейсере слегка светился голубым, и экипаж из семи человек и двух упали там, где были. Новейшая атомная установка "Фаррел", способная генерировать пятнадцать миллионов лошадиных сил для защиты крейсера, еще даже не запускалась. Девять беспомощных мужчин смотрели, как Робин Гуд отправил на корабль людей в скафандрах. У каждого был небольшой ручной проектор, и, не попадая в луч корабля, они направили свои маленькие проекторы на людей на крейсере.
   В полном сознании, но беспомощно парализованные, лейтенант Лейн и его люди были бесцеремонно сброшены на этот крошечный спасательный корабль и брошены по течению без радио и оружия. Лейн со всей скоростью несся к Марсу, находившемуся примерно в тридцати миллионах миль. Но один из пиратов предусмотрительно снял один из миниатюрных двигателей Farrel Atomic, в результате чего их космические двигатели McKinley не получали должной мощности - свет был тусклым, а и без того перегруженная воздушная аппаратура работала плохо. .
   Пилот Уоррен находился в крошечном отсеке в носовой части корабля, мчась со всей скоростью, на которую он был способен к Марсу, хотя офицеры корабля не были в восторге от того, чтобы добраться туда. Было бы достаточно плохо не найти пирата после того, как его послали с целью капитального ремонта его более медленной бывшей космической яхты, но потерять быстроходный, мощно вооруженный космический крейсер без борьбы! Командир Моррисон делал несколько чрезвычайно резких замечаний, и должно было пройти очень много времени, прежде чем Лейн получил новый рейтинг.
   - Готов поспорить, что Барклай на этом потренируется, - кисло сказал патрульный Рейнольдс.
   Да, решил Лейн, особый капитан Дональд Барклай, вероятно, получит какую-нибудь работу. Он надеялся, что Барклая тоже схватит пират. У Барклая была раздражающая привычка делать то, для чего его послали. Об этом никто никогда ничего не говорил, тем более Барклай, но сообщения на доске объявлений стали однообразными.
   Лейтенант Лейн позволял себе ворчать от души, молча и жадно в течение тридцати часов, пока спасательный корабль ковылял в порт. Он решил позволить себе поесть и принять душ, прежде чем предстать перед коммандером Моррисоном. Это должно было появиться на телевидении, потому что Моррисон был на Земле, но Командующий давно научился гадить по телевизору. На этот раз он будет особенно противен. Лейн сделал большой глоток запрещенного текей - перебродившего сока марсианского кактуса - и почувствовал, что готов встретиться с командиром.
   Через полчаса он вышел из будки. Это было после заката, воздух был холодным, но Лейн сильно вспотел. Моррисон лишь усмехнулся и кивнул. Лейн хотел бы, чтобы он мог так улыбаться. Тогда ему не пришлось бы ругать неряшливых рабочих. Лейн пошел в казарму и вскоре уснул.
   Тем временем коммандер Моррисон зашевелился. Когда он отключил телеизображение измученного молодого офицера на Марсе, он нажал кнопку, и появился его ординарец.
   "Особый капитан Барклай, немедленно, пожалуйста". Ординарец отсалютовал ловко и с правильным лицом. Через десять минут в комнату вслед за санитаром вошел человек странного вида. Моррисон приветствовал его дружеским легким приветствием.
   Специальный капитан Дон Барклай улыбнулся ему. Барклай выглядел примерно пять футов ростом и четыре фута шириной. На самом деле в нем было почти пять футов семь дюймов, но его огромный рост противоречил этому. Барклай относился к тому типу людей, которых довольно редко можно было увидеть на малых планетах. Он был юпитерианцем.
   Три поколения назад его люди мигрировали с Земли, когда в 2250 году были вновь открыты колонии Юпитера. Им было дано задание создать новую расу, расу гигантов. Под действием гравитационной силы, в два с половиной-три раза превышающей земную, им пришлось заново учиться жить. Трусы так и не начали, слабаки умерли. Никогда еще это не было более верным, чем эта юпитерианская колонизация.
   Рожденный и выросший на этой планете, где все должно двигаться быстро, чтобы не отставать от окружающей среды, где падающее тело движется в два с половиной раза быстрее, чем на Земле, Дон Барклай стал великаном. Его ноги были толстыми, тяжелыми и почти блочными, его руки были построены по тому же плану, его огромные плечи казались округлыми и подбитыми, как будто он носил ватин под плотной эластичной патрульной формой. Его массивная голова, увенчанная густыми черными волосами, как будто сидела прямо на плечах, шея как будто отсутствовала. Пять футов семь дюймов, а весил он больше двухсот девяноста фунтов!
   - Больше работы, командир? Я думал, что у меня будет недельный отпуск после той небольшой стычки с евгениками. Он улыбался, его худое, почти черное лицо, обожженное беспрерывным воздействием незащищенных ультрафиолетовых лучей солнца, скривилось в добродушной улыбке.
   - Угу, я тоже. Но помните, это не бизнес, это война, только мы не знаем, с кем воюем половину времени. На этот раз это Перси ДеВар Дженнингс, более известный как Робин Гуд, - кисло ответил офицер. - Он только что украл один из наших кораблей - LPC 563, командир - лейтенант Лейн.
   "Ой, в тот раз он нас пощекотал. Это требует некоторых действий. Что еще он делал. Я не знаю всей его истории".
   "Начал с десятиместного корабля, который он купил подержанным на Марсе, всего полмиллиона лошадей, но он и его банда захватили бывшую яхту, переделанную в экскурсионное судно. Они использовали это около месяца, а потом захватили этот наш корабль. Пятнадцать миллионов лошадиных сил в отличной атомной электронике Фаррела, с индукционными лучами, магнитными и индукционными экранами, сверхчувствительными детекторами электронного баланса. У него нет протоэлектрических пушек, но есть щиты. Другими словами, у него есть все, что есть у нас, плюс собственный парализующий луч. В общем, милое место...
   Коммандер Моррисон остановился. Его ординарец поспешно вмешался: "Простите меня, коммандер, но эта передача..."
   Он щелкнул по машине новостей, и на экране засветилось изображение популярного юмориста.
   "- эту подсказку из космоса прислал аноним. Они дали данные, и проверка показывает, что это правильно. Хотите верьте, хотите нет, но на этот раз "Робин Гуд" наверняка пробрался в Патруль. Он украл их патрульный крейсер 563, сошел с рук и отправил людей домой, аккуратно завернутых в спасательный корабль, рассчитанный на трех человек. Я слышал, они приземлились на Марсе. Все это произошло вчера, 3-го сола 2374 года от Рождества Христова. Хотел бы я видеть лицо нашего доброго командира Моррисона, когда лейтенант Лейн, командир 563-го, доложил об этом . Ха! Ха!"
   "Проклятие! Кто же, во имя девяти планет, послал эту дурь этому болтливому придурку! - взревел Моррисон. - Я хотел бы свернуть его ворчливую шею за...
   - И, - невозмутимо продолжала машина новостей, - я хотел бы прямо сейчас увидеть лицо командира Моррисона, если он слушает.
   Если бы он был в состоянии, он бы увидел, как оно окрашено в апоплексический багровый цвет, жесткие седые волосы взъерошены на голове, а рот открыт и задыхается в поисках слов, чтобы выразить свое мнение об этом человеке.
   Санитар выключил машину и поспешил покинуть комнату, пока коммандер Моррисон не успел вернуть язык.
   Когда краска отступила, его рот с щелчком закрылся. Он с ревом повернулся к Барклаю. "Капитан, БЕРИТЕ ЭТОГО ЧЕЛОВЕКА И ПРИВЕСТИ ЕГО ЖИВЫМ!"
   - Я попробую, - сказал Барклай, отдавая честь. Он вышел из офиса. "Фу... я думаю, мне лучше. И это будет одна сладкая работа. Корабль этого человека никто никогда не видел; он должен найти секрет невидимости, и я должен найти его.
   "Я думаю, что некоторые исследования в порядке". Его шаг внезапно стал целеустремленным, когда он направился к лифту. Он быстро спрыгнул на улицу, спустился с холма к краю штаб-квартиры патруля и вошел в сам город Морристаун. У ворот он задержался, чтобы надеть гражданский костюм. Затем он направился прямо к станции монорельса и сел в вагон, направляющийся в Нью-Йорк, на 33-ю улицу. Обтекаемая машина рванулась вперед, когда ведущая пластина McKinley в носу оживилась, и рванулась по рельсам в пятидесяти футах над сельской местностью к городу.
   На 33-й станции он спустился и ступил на пешеходную дорожку в центре города, быстро перейдя на полосу средней скорости. Со скоростью тридцать пять миль в час его несло через великолепный каньон Нью-Йорка. Блестящие стеклянные стены огромных зданий, сложенных из цветных стеклянных кирпичей, без окон, за исключением первых двух этажей, где витрины нарушали широкие линии башен и освещали улицу отраженными огнями красного, золотого и синего цветов. Внутри идеально контролируемое искусственное освещение и идеально комфортная искусственная погода заменили ослепительный солнечный свет и влажную жару улиц.
   Для человека Юпитера эти города всегда были чудесны. Юпитер, обремененный своей тяжелой гравитацией, не мог построить такую высоту, потому что сам вес потянул бы конструкцию вниз. На Марсе находилась башня "Марсианские линии", несущая флаг межпланетных кораблей "Марсианские линии" на целую милю в чистом, свежем воздухе, возвышаясь почти одна среди множества гигантских сооружений, которые делали этот город непохожим ни на что другое.
   Наконец, на 87-й улице он сошел с движущейся дорожки и спустился к возвышающейся над небоскребом библиотеке города Нью-Йорка. В первую очередь он просматривал научные новостные журналы. Дневники шести- и восьмимесячной давности, до того, как доктор Перси ДеВэр Дженнингс стал пиратом, когда он был очень уважаемым биофизиком.
   Но мало что указывало на то, что он мог открыть секрет невидимости, его работа не была в этом направлении. Но шесть месяцев назад он объявил об открытии долгожданного парализующего луча, который не был смертельным. Другие создавали парализующие лучи, которые парализовали, однако навсегда. Беда была в том, что они парализовали сердце и легкие, а также руки и ноги. Но Дженнингс объявил об открытии несмертельного парализующего луча. Ученые всего мира усмехнулись - это невозможно. "Приди и посмотри!" - спросил Дженнингс.
   Они пришли. Но не видели, ибо что-то пошло не так с аппаратом. Сначала он убил собаку, потом под ним беспрепятственно пробежала мышь. Ученые пошли домой смеясь.
   Возможно, Дженнингс слегка сошел с ума. Во всяком случае, он исчез на пять месяцев, чтобы объявиться с бандой пиратов. Они грабили пассажирские лайнеры, беспомощные перед парализующим лучом, но сами не могли войти в луч, не будучи парализованными, ибо не имели для него экрана.
   Дон Барклай размышлял, исследовал и получил более поздние данные - отчеты об эксперименте, написанные учеными, которые его видели, как сразу после демонстрации, так и пятью месяцами позже, когда Дженнингс слишком тщательно доказал свои утверждения.
   Это были долгие терпеливые поиски, которые заняли два дня. На третий день специальный капитан Барклай из межпланетного патруля стал доктором Дональдом Барклаем и отправился в исследовательские лаборатории патруля. Там он провел еще три дня. Командующий Моррисон спросил его, почему он не начал, и Барклай просто ответил, что ушел.
   Но на шестой день он доложил коммандеру Моррисону и попросил назначить его на корабль.
   - Естественно, - отрезал Моррисон. - Но почему ты не пришел за ним раньше?
   "Я работал здесь над зацепками, - ответил Барклай. "А можно мне Х-531?"
   "Какая!" - выдохнул Моррисон. - X-531? Это одноместный экспериментальный корабль.
   "С десятью миллионами лошадей в новенькой Ridgely Automatic Atomics", - ответил Барклай. - И я все равно хочу еще один корабль, новый "Двадцать пятьсот". И я бы хотел, чтобы его взял на себя Дейв Вир с командой юпитериан. Я попытаюсь сам найти пирата на маленьком корабле. Я могу спрятать такого комара в космосе, с небольшим количеством черной краски на нем и несколькими красными окнами с зелеными огнями на корабле. Держу пари, именно это Дженнингс и делает со своим Робином Гудом . Я слышал, что Грантленд только что закончил быстродействующий инфракрасный фотоэлемент нового типа, который будет работать как визуальный экран. Я хочу установить один из тех, которые сделают все видимым в космосе. И вот что можно установить в IPC 2500".
   ГЛАВА II
   Барклай идет на работу
   Моррисон угрюмо посмотрел на своего крутого Особого капитана. - О да, сэр, а могу я отдать вам остальную часть флота?
   - А если я приведу Дженнингса и его команду целыми и невредимыми? улыбнулся Барклай, глядя на приемник новостей, кудахтавший и посмеиваясь про себя на малой мощности.
   Моррисон слегка покраснел и рявкнул: "Да!"
   - А вы посмотрите на это, сэр! - предложил Барклай. Моррисон взял пачку бумаг, торопливо взглянул на первые строчки, напрягся и быстро просмотрел бумагу. - Господи, это сработает?
   - Да, коммандер, я пробовал. Я изучил отчеты, которые нашел в Публичной библиотеке, и провел несколько экспериментов".
   - Но... разве ты не хочешь этого в Х-531? - удивленно спросил он.
   - Нет, сэр. Вместо этого я хочу близнецов Миллер. У меня есть идея, которая лучше работает таким образом".
   - Но пират может схватить вас и узнать тайну близнецов Миллер. Это наше последнее и лучшее оружие. Да ведь "двадцатьпятисотый" еще даже не введен в строй, а они у него одни, да и изоляция, - возразил командир. "Я не могу позволить Вир забрать этот корабль, он не в строю".
   - Командир, я приведу Дженнингса, если вы позволите Уиру забрать это - если ему придется украсть это неофициально. Почему Вир не может испытать это на пробных маневрах?
   -- А-а-а, -- сказал Моррисон, хмуро глядя на машину новостей, -- продолжайте, -- но если этот полоумный вислоухий осел сообщит, что Дженнингс использует "Миллер Близнецы" раньше любого корабля, -- вам не нужно докладывать!
   Губы Барклая дрогнули в легкой улыбке. - Он может... но не волнуйтесь, коммандер, пострадает моя собственная шкура.
   Барклай ушел с бланками заявок, которые заполнял Моррисон. А двадцать четыре часа спустя, после пятнадцати часов сосредоточенного сна, Барклай покинул Землю на крошечном стручке корабля, длиной едва двадцать футов. Но у него за спиной гудели генераторы мощностью в десять миллионов лошадиных сил с мягкой, приятной мелодией. Они занимали почти весь объем корабля, лоцман был вынужден спать в своем лоцманском кресле на пневматических пружинах.
   В миллионе миль от Земли, по пути к Марсу, Барклай взял маленький ключ и открыл блокировку остановки ускорения. Вскоре он переместил металлический стоп-блок с позиции "4000" на "7500". Четыре тысячи сантиметров в секунду за секунду - вот все, что любой земной абориген может выдержать на пути ускорения и при этом сохранить достаточное сознание для боя. Отсюда и замок, чтобы какой-нибудь безрассудный боец не попробовал больше. Но Барклай, выросший в мире, где естественное ускорение и гравитация приближались к 3000, с готовностью выдержал более высокое значение.
   И где-то в космосе он знал, что Дэйв Вир, его опора в Двадцать пять сотен, манипулирует таким же ключом в таком же блоке замка. Его команда из двадцати двух человек была юпитерианцами, поскольку такое ускорение вполне могло оказаться смертельным для земного аборигена.
   Вскоре Барклай снова заблокировал блокировку, закрыл крышку панели управления и отключил управление акселератором. Он упорно нажимал, пока его лицо не побледнело под почти черным цветом лица, которым его наделили годы в космосе. Его рука была скована огромными мускулами, плечи выпирали и натягивали ткань униформы. Стрелка из черного металла давно пересекла красную опасную черту на акселерометре и зависла на отметке 7500. Барклай постепенно отступил, и стрелка опустилась до удобных 2750. Барклай встал и потянулся под Юпитером - нормально.
   Он торопливо приготовил еду, пока корабль мчался вперед под автоматическим управлением, время от времени слегка подскакивая, когда метеор попадал в зону действия чрезвычайно чувствительных электростатических масс-детекторов. Вскоре он закончил, убрал обрывки, сбросив их в космос, снова сел и немного прибавил ускорение. Час за часом он мчался в космос, его корабль казался черной точкой в черной пустоте.
   * * * *
   Через три дня крохотный корабль нашли далеко за пределами Марса, кружащего рядом с астероидами. Сообщалось, что Робин Гуд работал таким образом в поисках трафика Юпитера. Барклай следил за смещающейся полосой Юпитер-Земля уже два дня. Космический лайнер " Мира " должен был пройти через день с Юпитера на Землю и был загружен обычным набором тяжелых металлов, платиной, иридием, осмием, небольшим количеством урана и полным полтора фунта йовия, элемента 97, на борту. от которых пират должен зависеть при обновлении своих атомных двигателей.
   У космического патрульного крейсера в бункерах с припасами осталась лишь одна шестнадцатая сотая грамма, а в двигателях - восьмитысячная грамма. Его вполне хватило бы на год при обычной службе, но под сильными нагрузками, вызванными постоянной пиратской войной, он, вероятно, сдастся за шесть месяцев. Имея в своем распоряжении полтора фунта, он мог оставить целую унцию, пожизненный запас, и продать остаток активатора. Барклай был уверен, что нападет.
   Барклай был прав. Он спал, когда чрезвычайно чувствительный электростатический прибор впервые предупредил его о приближении " Робин Гуд ". Крохотная Х-531 мгновенно развернулась на своих осях - и пространство опустело. Нигде Барклай не мог увидеть корабль, который, по приборам, находился менее чем в миле от него и приближался! Затем - инфракрасный экран, и длинный черный корпус внезапно стал виден точно там, где его должны были видеть приборы. Невидимый при обычном свете, излучаемый тепло заставил его светиться бледно-зеленым на экране.
   Посмеиваясь, Барклай толкнул небольшой рычаг управления. Белые огни салона внезапно погасли, и вместо них загорелись зеленые. Одновременно корабль прыгнул вперед со своим полным ускорением в 7500, под прямым углом к линии между двумя кораблями. Снаружи пират тщетно искал крошечный корабль, сиявший перед ним красным. Зеленый свет не проникал сквозь красные стекла окон. Барклай потерялся, и специальное электростатическое поле, которое он создавал, сильно колебалось, не позволяло найти его с помощью инструментов.
   В десяти милях от своего первоначального положения он развернулся, пока нос его корабля не указал на пиратский корабль, и пара волосяных линий, пересекающихся в центре инфраэкрана, не закрыла центр пиратского корабля. X-531 внезапно яростно затрещал, как пулемет, стреляя дюймовыми пулями, начиненными атомной взрывчатой железной пылью, простреливающей пиратский корабль от носа до кормы.
   Магнитный экран бывшего крейсера остановил их, но в результате получился великолепный фейерверк, который смел бы целую нацию с лица земли. Барклай двинулся. С другого ракурса он сфокусировал перекрестие на экране и нажал кнопку. Внезапно пятно в пяти футах шириной на стене пиратского корабля вспыхнуло красным, оранжевым, а затем черным, а на индукционном экране появилось море плещущейся противоборствующей энергии.
   Дуговой разряд резко уменьшился, когда Барклай отключил на нем мощность и превратил пять миллионов лошадиных сил в инфракрасный луч. Результатом стала мгновенная вспышка белого света и клуб раскаленного добела пара из носовой части " Робин Гуд " . Черный внешний корпус впитывал тепло, как промокательная бумага, впитывающую воду, - и разрушался. Но вдруг, в мгновение ока, чернота исчезла, и появился чистый, сияющий металл патрульного крейсера. Мгновенно отраженное тепло ударило в маленький X-531, и Барклай был вынужден выключить луч и поспешно переместиться.
   Испепеляющий индукционный луч пирата пронесся мимо того места, где он только что был. Барклай почувствовал, что пришло время для Близнецов.
   Двойные молочно-белые столбы света тянулись, как трубы из молочного стекла. Они резко качнулись и коснулись пиратского корабля примерно в двадцати футах от хвоста. Мгновенно металл между двумя лучами вспыхнул белым пламенем и взорвался в космос. И сразу после этого вторая затяжка из того же места указывала на разрушение внутренней обшивки корабля. Длинный фонтан света вырвался из стены корабля, когда воздух вырвался наружу.
   Барклай медленно и уверенно двигал лучами, в то время как генераторы за его спиной скулили и выли. Десять миллионов лошадиных сил вливались в эти лучи и в металл другого корабля. Эта работа продолжалась менее пяти секунд. " Робин Гуд " кувыркался, извивался и боролся, но маленький комариный кораблик мрачно висел на месте и изливал свои смертоносные лучи. корабль комаров. Внезапно Х-531 взял совершенно прямой курс, и двойные лучи разбрелись далеко в сторону.
   Внутри корабля воздух озарился сине-зеленым светом, и Барклай безвольно рухнул на приборную доску. Его глаза были открыты, но неподвижно смотрели прямо перед собой. Дон Барклай был в полном сознании, но совершенно не мог пошевелить ни одним мускулом.
   Сине-зеленое сияние ползло вперед по кораблю, пока в нем не купались только лоцман и его кресло. Вскоре что-то заскрежетало в шлюзе аварийного выхода, и послышалось шипение газа, а затем ровная качка. Мгновение спустя из внутренней шлюзовой двери вышел гигантский мужчина с фонариком в одной руке и каким-то лучевым пистолетом в другой. Это был любопытный механизм, пистолетная рукоятка, гибкий поводок, петлявший вдоль руки к маленькому рюкзаку за спиной. Рабочий конец пистолета оканчивался линзой из проводов, сплетенных и скрещенных с бесконечной тщательностью, целиком защищенных стержнями из металлита, изолирующего непроводящего тепла, обладающего прочностью и блеском многих металлов.
   Этот человек был великаном, но таким великаном, какого можно видеть во сне, - почти шесть футов восемь дюймов ростом, пропорциональный ширине. На нем были только светло-зеленые вискозные шорты, подходящая рубашка с короткими рукавами и широкий кожаный ремень, на котором висели три кобуры и еще два пистолета.
   Но его лицо было ужасной пародией на то, что имела в виду Природа. Когда-то он участвовал в сражении с лучами, вся левая сторона его лица была покрыта пятнами пурпурного и злобно-красного цвета, правая сторона была сморщена и искривлена, пока плоть не оторвалась от зубов, что привело к ужасной искусственной ухмылке. Кончик носа полностью отсутствовал. Но ниже глаз и до линии роста волос кожа была гладкой и глубоко загорелой, почти черной от воздействия космического солнца. Лицо венчала лохматая, нечесаная копна ярко-рыжих волос.
   Неподвижный Барклай внутренне застонал. Беласко Ред! Шесть месяцев назад лейтенант Джеймс Макрадди сообщил о смерти этого дьявола в человеческом обличии. Когда банда Беласко была вычищена из Тэнтона, Марс, его лицо осветили лучами, плоть обуглилась до черноты. Товарищ был там, чтобы утащить его. Компаньон был схвачен двумя днями позже и сообщил патрулю, что Беласко Ред умер и был выброшен в космос, в то время как корабль изо всех сил пытался спастись.
   Беласко Ред теперь улыбался шире. Пистолет внезапно выстрелил сине-зеленым лучом, который сосредоточился на шее Барклая. Огромная рука взмахнула, и луч пиратского корабля вырвался наружу. Беласко осторожно пошел вперед, направляя луч на Барклая, затем поднял его и отнес обратно к шлюзу, через металлическую трубу связи на пиратский корабль.
   "Смотрите, что мы поймали", - засмеялся он, бросая Барклая на пол. На долю секунды патрульный выпал из поля зрения, и в тот же момент, когда его тело коснулось пола, он подпрыгнул, как распущенная пружина. Его рука метнулась к пистолету гигантского преступника, но на полпути упала на бок, когда луч снова коснулся его шеи.
   "Я думаю, он хочет драться", - сказал Беласко. - Судя по костюму, это патрульный. Поиграем с ним немного? Его гротескное лицо скривилось в выражение, которое невозможно описать.
   Мужчина среднего роста с гладкими волосами песочного цвета заглянул в комнату, где находились трое других пиратов, когда вернулся Беласко.
   "О, я говорю, это похоже на особого капитана Барклая. Поистине, мы польщены, вы знаете, капитан, но мы должны задержать вас на некоторое время.
   - И, Рыжий, позволь ему немного помочь нам. Я уверен, парень будет рад. Это был неприятный маленький толчок, который он дал нам своими лучами обезжиренного молока. Ты смотрел аппарат, Тед? Он заговорил с коренастым мужчиной сбоку. Эд держал обожженную руку.
   "Да, это было уловкой. ХТ штучки. Чуть не оторвал руку. Я был достаточно осторожен, но эта проклятая штука разрядилась на полмиллиона вольт, как только я передвинул панель управления. Я буду дамфино, как мог. Я отключил генераторы. Они тоже были новыми, но взорвались, когда сработало управление лучом.
   "Ах, новая Ridgely Automatic Atomics. Они могут начать сами, Тед. И они гораздо мощнее. Очень жаль. Нам придется захватить Двадцать пять сотен, когда они закажут это. Я слышал, он будет оснащен новыми генераторами.
   "Ну, все в порядке. Выбросьте машину, сожгите ее, и я уверен, что специальный капитан Барклай сможет нам помочь. Я немного разбираюсь в лучах и тому подобном. Мы должны решить это вместе, вы так не думаете, капитан? Худощавый мужчина посмотрел на Барклая. "Да, я так думаю.
   "Кстати, Ред, просто иди и займи позицию для Миры . Нам не нужно будет делать ремонт раньше, да и времени нет. Мы не знаем, когда именно она придет, может быть, через день или два, а может быть и сейчас. Там мы можем сделать ремонт".
   Изуродованный великан отдал лучевой пистолет коренастому Теду и отправился по своим делам. В настоящее время корабль несколько качнулся в своем курсе.
   - Тед, - сказал рыжеволосый, - а если я попытаюсь воспользоваться этим пистолетом. Я хотел бы поговорить с нашим другом, а он кажется угрюмым. Молча блочный Тед передал оружие. Новый владелец быстро сделал несколько корректировок, а затем переместил луч с шеи на точку чуть ниже середины груди. Дон нашел свою шею и голову, и теперь его глаза могли двигаться.
   "Здравствуйте, Дженнингс. Так лучше".
   -- Ах, именно так, именно так. Интересно, вы слышали о стимуляторах?
   - Нет, я признаю, что не знаю этого. Новое изобретение?
   - Да, вполне. Мы должны попробовать, ты так не думаешь, Тед? Пожалуйста, принесите мне портативный комплект. Тед молча исчез. Барклай посмотрел на человека в зеленом перед собой. За исключением ярко-красного кожаного пояса на талии, его униформа была точно такой же, как и у других.
   - Это зеленый Линкольн? - спросил Барклай. - Я никогда не знал цветов.
   - Нет, - ответил Дженнингс с притворной грустью, - это не так. Мы не могли получить его. Он не сделан, и у меня не было времени его сделать. Управлять этим маленьким приключением действительно сложно. Беласко настолько настойчив, что мы убираем всех ваших собратьев на виду, временами его становится трудно контролировать. Эх, американцы такие предприимчивые. Он хочет уничтожить весь патруль. Я скромнее в своих желаниях. Мы, англичане, склонны быть такими. Я планирую убедить некоторых так называемых ученых стать свидетелями демонстрации. Это, вероятно, займет некоторое время, и я надеюсь, что Беласко продолжит сотрудничество. Он почти невозможен.
   "Видите ли, я лечила его лицо, и, не будучи опытным пластическим хирургом, оно некрасиво. Но он жил. Теперь это исцелено. Я использовал определенный препарат во время процесса, очень быстрое заживление, но, к сожалению, это вызывает привыкание. У него бывают ужаснейшие кровотечения, если он не получает свой дневной рацион. И я единственный, кто может это сделать.
   "Однажды он пытался заставить меня раскрыть ему секрет. Только раз. Но иногда с ним все еще трудно справиться. Ты для пример. Он будет настаивать на том, чтобы быть неприятным по этому поводу. И я надеюсь взять некоторых пленников с " Миры " на этот раз, с нашим большим кораблем, оборудованным бригом для пленных, это должно быть прибыльным делом. Но он, вероятно, будет неприятным.
   "Ах, Тед. Спасибо. Это стимулятор, капитан. Стимулирует определенные нервы. Видеть?"
   ГЛАВА III
   Мужчина и женщина
   Бледно-оранжевый луч вырвался из конусообразного проектора и коснулся ноги Барклая. Невольно крик раздался из него. Это было невозможно описать словами, казалось, что его сжимают раскаленные тиски, сминая каждую кость и сухожилие, а дюжина крыс грызет его раскаленными добела зубами. Это длилось мгновение, затем оранжевый луч вспыхнул.
   - Стимулятор, - сказал вежливый Дженнингс, - воздействует только на нервы, ведущие к мозгу, стимулируя их, а не парализуя нервы, идущие от мозга, как это делает парализующий луч. Он затрагивает все нервы, поэтому ощущения смешанные, ощущение огня, сдавливающего давления, ломоты костей, зуда, все возбуждается.
   - Очень интересно, - кивнул Дженнингс сам себе. - Очень эффектно, - улыбнулся он.
   Приглушенная вибрация бериллиевого металлического пола возвестила о приближении какого-то крупного мужчины, и вскоре появилось жуткое лицо Беласко.
   "Ах, развлечь его? Он знает, что это за аппарат?
   "Безусловно. Вероятно, он помогал в его строительстве. Они ведь не пошлют человека, который ничего об этом не знает, проверить это, не так ли? - отрезал Дженнингс. - Вы знаете, не так ли, капитан?
   - Нет, - тут же солгал Барклай. "Это был секретный материал; они рассказали мне, как с этим работать, оснастили его этим трюком и отправили меня. Я даже не мог отключить этот трюк".
   "Там. Видишь ли, он знает. Любой человек, который этого не знал, не стал бы так откровенно говорить о том, чего он не знает, но рассказал бы все, что знал, - сказал Дженнингс, снова поворачиваясь к Беласко. - А пока давайте установим этот аппарат. Вы покажете нам, как это сделать, капитан?
   - Нет, я все равно не могу, - отрезал капитан патруля.
   Рука Беласко взялась за конус проектора стимулятора, и на его лице появилась широкая ухмылка. "Нет?" Луч коснулся ноги Барклая. Мгновение он стоял мрачно, но по мере того, как луч становился все более насыщенным, по мере того, как прибавлялась сила, он громко стонал, пот выступил у него на лбу - и все же луч на самом деле не причинял ему вреда! Беласко ухмыльнулся шире и увеличил силу. Это не была боль, вызванная естественным образом, это была боль, которая на самом деле была безвредной стимуляцией нерва! Не было разрушительного огня, чтобы ослабить нервы и уменьшить агонию, не было перемалывающих их тисков. Их просто стимулировали.
   Через тридцать секунд Барклай был готов рассказать им все, что знал. Беласко продержался целую минуту. - Больше, - пообещал он, - если нам не понравится твое поведение. Вам понадобится что-нибудь, чего у нас не будет на корабле?
   Боль исчезла в тот момент, когда луч выключился, и Барклай ошеломленно сел, прислонившись спиной к ладоням. Его ноги были бессильны, на них падал карандашный луч, парализовав его ниже пояса. - Да, - слабо сказал он, - если у вас есть регулярные запасы.
   "Кроме того, капитан, - заверил его Дженнингс, - мы всегда плаваем хорошо снаряженными, так как мне нравится заниматься экспериментальной работой".
   "Хорошо. Вам и вашему лучевому инженеру, - сказал Барклай, - придется помочь. И вам понадобятся дополнительные толстые проводящие кабели. Чтобы быть эффективным, вы должны превратить каждую лошадиную силу вашего генератора в Близнецов. Двойные лучи. И не ставьте плавкие предохранители в линии... - Он быстро заговорил, объясняя устройство, как он излучает луч, который будет нести электрический ток через пустое пространство, объяснял, что если лучи, несущие миллионы лошадиных сил, наткнутся на ребро в корабле, может развиться всплеск, который перегорит взрыватель без причины, но с катастрофическими последствиями в бою, поскольку для замены потребуется несколько минут.
   Беласко висел на заднем плане, пока они работали над планами, чертежами и расчетами, его парализаторы и стимуляторы всегда были наготове. Был установлен стационарный проектор, из-за которого Барклай беспомощно прижимался к своему сиденью, его ноги были бессильны.
   Корабль огласился лязгом ремонтников, работавших над повреждениями, нанесенными Х-531.
   Часа через четыре Барклай закончил планы. Затем его тут же сняли и поместили в бриг, привязав к металлической стене прочными цепями. Комната, около тридцати футов в длину и пятнадцать в ширину, обычно использовалась Патрулем как вспомогательная кладовая, но запасы были убраны для подготовки к ожидаемым пленникам " Миры". Один крошечный иллюминатор открывался в космос, открывая вид на усеянное звездами небо.
   Ряд ярких огней вниз по крыше освещал помещение. Дверь представляла собой единую плиту из твердой стали толщиной в три дюйма, скользившую вертикально против нормального ускорения корабля и удерживавшуюся на месте, когда она была заперта, серией огромных магнитов вокруг нее. После того, как он установился на месте, ничто, кроме луча дезинтеграции, не могло сдвинуть его с места. Сдвинуть дверь каким-либо образом, расплавить ее, вызвало бы в ней страшный ток, и автоматически поднялась бы тревога, а также оглушил бы любого, стоящего на металлических пластинах брига.
   В пятнадцати футах от пола находилась крыша, а в пяти футах под ней находилась небольшая платформа, на которой мог сидеть охранник и наблюдать за заключенными.
   Беласко пнул Барклая ногой и с рычанием ушел. Тогда он предпочел бы убить Особого капитана, но Дженнингс заметил, что проекторы могут не сработать.
   Он был надежно прикован цепью, и мужчины ушли, заперев дверь на магнит. Барклай стоически расположился на жесткой койке, покорно улыбался, с искоркой юмора в глазах. Он мирно пошел спать.
   Он проснулся несколько часов спустя от лязга огромной металлической двери, когда она взлетела вверх на своих задвижках. Маленький жилистый человек, одетый в зеленую форму пиратского корабля, вошел и подошел к двери с лукавой ухмылкой удовольствия на лице. В руке у него был переносной стимулятор, который он поставил на пол, удерживая в левой руке конус проектора и механизм управления, а в правой - парализатор. Через мгновение раздался тяжелый топот металлического пола, стоны и тихие голоса, резкая команда "шагать" резким голосом Беласко, и в комнату вошла вереница мужчин в штатском. Там были и высокие, и низкие, и худые, и толстые, но всех их ввели и приковали цепями к нарам.
   Наконец пришли две женщины. Мужчины реагировали на их поимку по-разному, от высокого негодования до глубокого унижающего страха. Две женщины гордо вошли, быстро оглядели комнату и направились в наименее людный угол, примерно в двадцати футах от Барклая.
   Одна была молоденькая, лет двадцати двух, другая, видимо, мать, лет сорока пяти. Оба были высокими, широкими и крепко сложенными. Дочь была Юноской, если не больше. Ее масса, должно быть, легко составляла 170 фунтов, и ее мать была такой же тяжелой.
   И, подводя процессию, пришел Беласко. Он вошел в дверной проем и остановился, ожидая, пока все будут прикованы цепями, его отвратительное лицо исказилось в том, что должно было быть улыбкой удовлетворения.
   За ним бесшумно появилась вторая фигура - Дженнингс. Быстрые темные глаза пробежались по пленникам и, внезапно сузившись, остановились на высоком, крепко сложенном штатском, лицо которого стало темно-коричневым от долгого пребывания на марсианском солнце. Но он был землянином, его гладкая эластичная рубашка говорила о том, что его мускулы хорошо развиты, а не таким, каким становится землянин после месяцев, проведенных на Марсе.
   Дженнингс прошел Беласко и подошел ближе к мужчине. - Кто, - спросил он, - ты? все еще внимательно его рассматривая.
   "Джимми Дюранте, наземный инженер, работающий на Марсе. Только что слетали на Юпитер за какой-то спецтехникой, когда ваша шайка головорезов убила экипаж корабля и забрала нас. Надеюсь, у тебя заражение крови".
   Лицо Дженнинга расслабилось после напряженного сосредоточенного взгляда. - Нет, - улыбнулся он, - ты не Джимми Дюранте, ты Джон Норкросс, и к тому же ты специальный лейтенант Джон Норкросс. Вы берете воздух. Мы не хотим тебя". Он вытащил пистолет с красным прикладом, висевший на правом боку, намеренно нацелил его прямо в центр лба патрульного следователя и нажал на спусковой крючок. Из него вырвалась ослепительная вспышка белого света, мгновенный запах горелой плоти, и свет исчез, когда Норкросс упал.
   "Возьми это, - сказал Дженнингс другому пирату в форме, - и выбрось в мусоропровод". Дженнингс повернулся и направился к Беласко. - Я иду в лоцманскую рубку. Близнецы закончены, и пока ты связывал здесь наших друзей, я опробовал их на старой Мире. Разрежьте его пополам.
   - Мне покончить с этим делом сейчас? - с нетерпением спросил Беласко, глядя на Барклая.
   - Хммм... нет, я бы пока не...
   - Я бы тоже не стал, Дженнингс, - сказал Барклай, - я видел в штаб-квартире устройство, которое может вас заинтересовать. Они утверждали, что это щит от парализующего луча.
   - Это ложь, - рассудительно сказал Дженнингс. Нет ни одного. Я не могу сделать его сам, и я сделал аппарат, и у меня есть единственный лучевой аппарат".
   "Конечно, вы также лучший физик в системе?" - мягко, но слегка иронично спросил Барклай.
   "Не лучший, - признал Дженнингс, - но единственный, кто что-либо знает об этом аппарате, так что вы, естественно, лжец. Но мы хотим, чтобы вы примерно через двенадцать часов осмотрели лучевой аппарат, так что не надо шутить про парализующий экран. Дженнингс повернулся и ушел. Беласко на мгновение выглядел разочарованным, затем его глаза загорелись, когда он снова посмотрел на девушку.
   Все смотрели на Барклая. Внезапно пожилая женщина вскрикнула от удивления. "Почему! Это Донни Барклай. Я не видел тебя сначала. Как вы сюда попали?" Ее голос был глубоким и сильным.
   -- Случайно, -- с кривой усмешкой ответил Барклай, -- и ненамеренно. Они захватили мой маленький одноместный корабль, миссис Уиллман. Жаль, что мы снова встретились".
   Миссис Уиллман улыбнулась. "Очевидно, эти пираты хотят за нас выкуп. Думаю, Дик поймет. Вы узнали Пэт, не так ли? Хотя прошло почти семь лет с тех пор, как ты ее видел. Миссис Уиллман не выглядела особенно обеспокоенной.
   -- Да, -- кивнул Барклай, -- как только вы вошли.
   "Заткнись!" - прорычал Беласко, глядя на Дона. Когда он посмотрел на Пэта Уиллмана, в его глазах мелькнуло предвкушение. - А ты, маленькая леди, какая-то тяжелая. Но с тех пор, как проклятый планетарный патрульный осветил меня, я не видел ни одной женщины. Думаю, пора. Сними то, что на тебе надето. Я хочу посмотреть, нравишься ли ты мне".
   Пэт Уилман посмотрел на него с нескрываемым отвращением. - Неудивительно, - просто сказала она, - и, естественно, нет. И я советую вам не пробовать это".
   Беласко ухмылялся, глядя на нее со своего роста шесть футов восемь дюймов, что было примерно на тринадцать дюймов выше. "Я думаю я сделаю. Я бы этого хотел. Миссис Уиллман подмигнула Барклаю, Барклай мрачно улыбнулся и начал вплетать пальцы в цепи, удерживающие его.
   Беласко продвинулся вперед. В глазах девушки появился мрачный блеск. Огромная лапа Беласко протянулась и схватила ее легкую куртку. Яростным рывком он выдернул его, разорвав ткань. Пэт Уиллман стояла в легком платье. - Этого, - сказала она с холодным гневом, - более чем достаточно. Беласко ухмыльнулся и снова потянулся. Рука Пэт Уилман двигалась, как полоса света, огромное запястье было поймано тонкими белыми пальцами, вонзившимися в плоть, чудовищный рывок потянул гиганта к ней, и другая рука поднялась. Беласко перевернули, бросили на землю и пинали, основательно избили, а затем отшвырнули, он задыхался и ревел от ярости и боли. Его отбросило по крайней мере на пятнадцать футов через комнату, хотя корабль сейчас двигался с ускорением земного притяжения. Он сильно упал.
   Он вскочил с ревом и бросился на нее. Пэт Уиллман хладнокровно посмотрел на него. Пэт Уиллман, двадцати двух земных лет, практически всю свою жизнь прожила на Юпитере, соседке Дона Барклая. Она могла двигаться примерно в три раза быстрее, чем землянин, и обладала силой трех землян ее собственного роста. Она была более чем ровней любому земному мужчине, и она знала это.
   ГЛАВА IV
   Лучи и лучи
   Барклай осматривал комнату. Охранник, стоявший у дверей, когда вошли заключенные, поднялся на свою платформу и с интересом наблюдал за конфузом Беласко от рук юпитерианки. Беласко снова добрался до нее, и на этот раз она дала ему пощечину. Ее пощечина была сравнима с игривой пощечиной тигра, а Беласко получил более жестокие побои, чем могли бы дать ему многие мужчины. Она дала ему пощечину левой рукой, которая отбросила его на правую, ее правая рука хлопнула его по ребрам и швырнула его обратно влево.
   - Продолжай в том же духе, - мягко сказала мать. "Донни что-то делает".
   Пэт продолжал в том же духе, пока голова Беласко не болталась при каждом рывке, а из носа не хлынула кровь. Охранник на платформе не вмешивался, он любил Беласко не больше, чем большинство других членов экипажа. На самом деле он смеялся. Наконец Пэт швырнул бессознательного гиганта на середину комнаты. Охранник посмотрел на него, но не попытался помочь. Пэт Уиллман тоже смотрела на него, ее дыхание участилось, потому что воздух на корабле был разреженным для такой нагрузки, поскольку она привыкла к плотной атмосфере Юпитера.
   Барклай медленно присел, когда она повернулась, чтобы посмотреть на него, затем, как вспышка света, он прыгнул прямо в воздух и к платформе охраны в тридцати футах и в десяти вверх. Его первый огромный прыжок пронес его прямо под похожей на полку платформой, и когда охранник поднялся с внезапным криком изумления, чтобы посмотреть через край, сильная рука схватила его и потащила вниз. Падая, Барклай облегчил приземление с кошачьей мягкостью, его огромная рука схватила другого за горло.
   Другая рука поднялась и со странной точностью ударила маленького человечка по голове. Он внезапно обмяк, и Барклай отпустил его. - Два часа, - рассудительно сказал он и подскочил к Беласко. Он также ударил его ладонью по голове сбоку.
   - Три часа, учитывая, что ты с ним сделала, Пэт, - улыбнулся он девушке. - Ты отвлекла их внимание, пока я разбивал эти цепи. Я знал прочность цепей, и мы всегда должны использовать двойные кандалы на Юпитерианах. Это бывший патрульный корабль, и я знаю о нем гораздо больше, чем они.
   Барклай вытащил тепловую пушку Беласко и его парализатор, отдал тепловую пушку Пэт и забрал парализатор у охранника. Он поспешно посмотрел на них. - Хммм, всего двадцать выстрелов или десять минут операции. Больной-"
   Он резко остановился, когда тяжелая металлическая дверь взлетела вверх. Двое мужчин стояли раскрытыми. Они пришли за телом человека, которого убил Дженнингс.
   С криком тревоги они отскочили назад и подняли парализующие пистолеты. Барклай, двигаясь втрое быстрее, осветил их обоих скользящим лучом. Внезапно один из пистолетов взорвался во вспышке света, а затем постепенно раскалился докрасна. Охранник уронил его, когда Барклай освободил его от луча. В одно мгновение быстрый ум Барклая понял, что это означало - пистолеты были уязвимы друг перед другом, некий индукционный эффект высвобождал накопленную энергию одного, попавшего под луч, от другого. Выпавший пистолет теперь был раскален добела, дымился и светился.
   Из коридора доносились крики и звонки, топот ног. Подошли подкрепления. - Брось мне свой пистолет! - скомандовал Барклай, опуская собственный луч так, что он парализовал только нижнюю часть тела человека. Ему бросили второй пистолет. Мгновенный взгляд сказал ему, что он полон. Он засунул его за пояс и отступил на платформу.
   Мгновение спустя толпа пиратов ворвалась в открытую дверь и пришла с парализаторами в руках. Барклай быстро провел лучами над каждым, и один за другим они сбросили пистолеты, которые быстро раскалились до каления.
   Но от двери до Барклая долетел еще не лучезарный пистолет, и оружие его вдруг стало невыносимо горячим. Но они, казалось, всасывали парализующую энергию в себя, прочь от человека, потому что, когда он швырял их от него, он летел как пуля к человеку, чей пистолет испортил его оружие. Луч поймал его в воздухе, но он летел так быстро, что человек не успел увернуться, и летающее тело Барклая сбило его с ног, пистолет вылетел из его руки и врезался в обломки, ударившись о металлическую стену.
   Тогда на Барклая стали наваливаться мужчины. Но Барклай был резиновым мячиком. Он прыгал по комнате с невероятной скоростью, его летающие руки просто шлепали мужчин, но оставляли их без сознания на час, если только их не оживляла посторонняя помощь.
   На него напали двенадцать человек, ему потребовалось менее сорока пяти секунд, чтобы отправить их всех в сон. Теперь он не терял времени. Другие, без сомнения, прибыли из других частей корабля, а пистолетов у него больше не было.
   - Пэт... этот пистолет, - потребовал он. Не говоря ни слова, девушка бросила его ему. Он развернулся и посветил лучом на заклепку с одной стороны тяжелой металлической двери. Раздался грохот, и огромная металлическая плита встала на место, когда заклепочный шов раскалился докрасна под хлещущим тепловым лучом.
   - Вот пистолет - держи его и перережь свои цепи. Позаботьтесь о них, соберите их оружие и раздайте его другим заключенным. Дверь теперь нельзя открыть ни снаружи, ни изнутри, пока генераторы не остановлены. Это последнее средство для патрульных на корабле, если возникнет мятеж или захватят контроль заключенные, - Барклай широко улыбнулся. "Я вернусь."
   Он прыгнул к стене, где через узкий иллюминатор, глубоко врезанный в двойные стены, смотрело усеянное звездами пространство. Он что-то сделал со стеной комнаты, и часть упала обратно в пространство между стенами. Здесь был воздух, воздух, предназначенный для тех, кому, возможно, придется делать ремонт между стенами. Но эта тщательно запрятанная дверь была тайным путем к побегу и захвату корабля. А пока, между стенами корабля, Барклай закрыл и снова запер металлическую дверную пластину и пробрался вдоль нервюр и раскосов между двумя обшивками корабля, карабкаясь против ускорения корабля к носу.
   Через минуту или около того он опирался на две поперечные балки за пределами того, что, как он знал, было рулевой рубкой. Масса кабелей ведет из этой комнаты обратно в машинное отделение внизу. Он мог бы войти в машинное отделение, если бы захотел, или в лучевую комнату. Он предпочел диспетчерскую. В каждой внешней комнате на корабле были эти секретные панели на случай чрезвычайных ситуаций. Это была его собственная идея, которую коммандер Моррисон не очень-то одобрил. Но теперь это доказывало себя!
   Из почти скрытого хомута он вытащил отвертку, быстро манипулировал ею над чем-то вроде сигнальной распределительной коробки, скрутил провода в одну сторону, а затем нажал на головку болта. Внезапно раздалось приглушенное шипение, и панель отскочила назад, когда пневматические цилиндры открыли ее. Одним прыжком Барклай оказался в лоцманской рубке.
   Дженнингс с холодным взглядом склонился над штурманским столом, а Тэд смотрел в иллюминатор, изредка поглядывая на счетчики и приборы на доске перед ним. Возле двери работал коренастый, крепкого телосложения мужчина.
   Все трое повернулись как один, когда Барклай вошел. Тад тренированным, ловким движением пальцев перевел корабль на автоматическое управление, вскочил со своего места и нырнул к Барклаю. Дженнингс выхватил из кобуры парализующий пистолет, а коренастый мужчина повернулся, чтобы вступить в бой, его рот открылся для бычьего рева.
   Юпитерианцу это казалось медленным движением, а обученным на земле пиратам его движения казались полосами размытого света. У Барклая в руке все еще была длинная отвертка с острым лезвием и тяжелой изолитовой ручкой. Рука вспыхнула, и отвертка мелькнула, чтобы вонзиться по рукоятке в запястье Дженнинга. С криком боли пират-ученый выронил оружие, когда металлическое лезвие перерезало сухожилия, кровеносные сосуды и проломило кости. Он летел почти со скоростью пистолетной пули и весил почти 12 унций.
   Задолго до того, как пистолет Дженнинга коснулся пола и до того, как Тэд добрался до него, Барклай схватил оружие в руке и, крутясь в воздухе, нырнул через маленькую рулевую рубку. Открытый рот приземистого пирата теперь издавал звук, а в руке у него был пистолет. Барклай за долю секунды навел свой лучевой пистолет на другого и метнул в него луч полной мощности. В одно мгновение вырвался клуб дыма, и пират выронил свое оружие, чтобы увидеть, как оно вспыхнуло, ударившись об пол.
   С нижних палуб донесся ответный рев и топот тяжелых ног. Приземистый мужчина и Тэд достигли Барклая почти одновременно. По какой-то причине у Тэда не было оружия, но теперь он цеплялся за парализатор Дона, словно смерть. Приземистый мужчина попытался нанести апперкот в челюсть капитана патруля, но голова Дона сдвинулась на долю дюйма, и удар со свистом прошел безвредно. Открытая ладонь ударила Тада по голове, и пилот потерял сознание. Мгновение спустя оставшийся пират ворвался в дверь - или попытался. Барклай поймал его, и через мгновение он присоединился к Таду на полу рубки пилота.
   Взгляд убедил Барклая, что Дженнингс потерял сознание от боли и потери крови. Его рука потянулась к маленькой ручке сбоку от входа, и тяжелая стальная панель упала на единственную дверь в рулевую рубку, закрываясь воздухонепроницаемыми прокладками. Мгновение спустя, и огромные магниты зафиксировали его неподвижно.
   Барклай прыгнул обратно к лоцману, быстро сел и включил мощную радиостанцию на диапазон 245-671. Быстро, с почти 1 000 000 лошадиных сил, поддерживающих его сигналы, он отправил вызов Виеру где-то в ближайшем космосе, чтобы поддержать его в этой безумной попытке.
   "Вир-Вир-ПК+. 2500. Вир-Вир - ПК 2500, - монотонно повторил он, вслушиваясь в свой набор.
   Это стало трудным в настоящее время, когда мужчины начали работать над дверью. Тем временем его другая рука быстро меняла курс корабля, возвращаясь к трассе Юпитер-Марс.
   "Дон... Дон... ПК 2500 отвечает".
   "Временно здесь все под контролем. Корабль направляется обратно к переулку Юпитер-Марс. Использование прожектора и прожектора. Запустит радио и оставит его включенным как можно дольше. Получить направление и расстояние. Наступите на это. Они работают над этой дверью.
   "ПК 2500 идет", - ответила рация.
   Летающие пальцы Дона сделали что-то с радиоуправлением, что потребовало значительной работы, чтобы остановить его, и еще больше работы, чтобы починить его. Но он издавал непрерывную высокую ноту. Теперь он замкнул определенные сопротивления и реле, и корабль, шатаясь, двинулся вперед под действием полной юпитерианской гравитации. Произошла внезапная остановка работы над дверью снаружи, так как земляне упали. Барклай усмехнулся и заблокировал управление, добавив несколько кусочков проволоки, чтобы держать шорты на месте. Потом он тяжело встал и с огромным усилием подошел к двери, в которую вошел. С другой стороны он устроил так, чтобы он закрылся и зафиксировался на месте, когда отпустит. Вернувшись, он отпустил его и смотрел, как он слился со стеной.
   Он снова вернулся к лоцманскому столу, тяжело уселся и стал слушать призывы Дэйва Виера.
   "Расстояние 500 000 миль. Быстро приближается. Осторожно Барклай изменил курс полета корабля, пока он не направился к машине Виера, и мчался к ней все быстрее. Огромный разгон начал сказываться на индикаторе скорости.
   Барклай оглянулся на дверь. Вокруг него образовалась тусклая синяя дымка. "Хммм... дезинтегратор не перестал работать. Вероятно, у него радиус действия десять футов, и он попадет вон в ту стену. Я думаю-"
   Барклай взял две тяжелые шины из складского помещения, примыкающего к лоцманской рубке, быстро соединил их, согнув над коленом. Он перевел их и поставил, как два полюса, близко друг к другу на необходимом пути луча машины дезинтеграции. Дымка ионизации быстро усиливалась. К тому времени, как две шины были на месте, через всю комнату пронесся крошечный укол голубого луча, а через мгновение появилось множество дыр.
   Затем двое из них попали в оголенные медные шины, заряженные напряжением 150 000 вольт. Было два провода. Сначала дверь или то, что от нее осталось, взорвалась пылающей испарившейся сталью. Затем дезинтегратор взорвался с ужасным сотрясением, посыпав все вокруг дождем раскаленных добела металлических частей. Машина замкнула генераторы корабля мощностью в двадцать миллионов лошадиных сил, и результат был неизбежен.
   Барклай выглянул в дырку в двери. Один человек сильно обгорел, но остальные с трудом ползли по коридору и подальше от опасности, когда поняли, что никто из них не может встать, чтобы выключить дезинтегратор, и догадались, что сделает Барклай, который мог выдержать вес.
   Барклай рассмеялся и, взяв свой парализующий пистолет, осветил то одного, то другого человека. Практически весь экипаж встал на защиту рубки. Остальные работали над дверью брига. Почувствовав луч один за другим, он рухнул и бросил горящий пистолет в сторону, как только его выпустили.
   В оружии Барклая оставалось два выстрела, когда он закончил и вернулся в кабину. Не успел он переступить порог, как с потолка наверху полился дождь парализующих лучей. Его пальцы расслабились, и он выронил лучевой пистолет, который слегка дымился, но не взорвался, так как все его заряды закончились, его колени на мгновение сжались, прежде чем он опрокинулся и упал с грохотом.
   Радостные пираты в холле поспешили ползти обратно к лоцманской рубке, помогая друг другу. Трое сделали это и быстро упали, когда вошли в парализующие лучи, заполнившие комнату.
   Наконец один из них отполз назад и достал металлический стержень длиной около пяти футов. Потребовалось четверо из них, чтобы поднять его в нужное положение и опустить на главный выключатель, разомкнув его и мгновенно отключив все ускорения.
   Затем один из матросов пополз обратно по коридору в машинное отделение и от аварийного управления машинным отделением, которое было бессильно до тех пор, пока главный выключатель был замкнут, но теперь направляло корабль вперед под действием силы земного притяжения. .
   Собрав пару лучевых пистолетов со скамейки, когда он подбежал к своим друзьям, он снова наблюдал, как они манипулируют металлическим стержнем. Теперь стало легче, и они быстро нажали на полуспрятанную кнопку, заливавшую комнату лучами. Это было как раз над лицом Дженнинга, когда он лежал там.
   Его глаза были яркими и жесткими, когда он смотрел. Он был слаб и знал это, держа правое запястье левой рукой. Но Барклая не было. Отключение парализующих лучей возбудило его даже быстрее, чем его врагов. С прыжком он прыгнул к ним, зарывшись в их среде. Металлический прут вырвали у них из рук и швырнули через всю комнату. Затем шестнадцать мужчин, собравшихся там, почувствовали вкус юпитерианца в действии. Его страшные летящие руки означали верную беспамятство или переломы костей, а сам он был неуязвимой массой железно-твердых мускулов для их ударов. Тот, кто на окраине битвы держал два пистолета, не решался их использовать, они парализовали бы и друга, и врага.
   Вскоре их увидел Дженнингс. "ДУРАК!" - закричал он, перекрывая шум драки.
   Два пистолета выстрелили своими лучами, и вдруг бой прекратился, Барклай, и те, кто был рядом с ним, упали беспомощно, те, что на окраине не были прострелены, и с ликованием принялись вытаскивать своих товарищей из рукопашной.
   "Он послал зов о помощи. Я не мог прочитать радиокод, смутил его, но он позвонил кому-то и получил ответ. Он изменил наш курс, пока мы не направились прямо к тому другому кораблю. Мы ехали с этим ускорением в 4,5 нормального не знаю сколько времени. Мне больно, этот ублюдок использовал на мне отвертку. Выбросил его, как пулю из ружья.
   "Теперь боевые посты. Свяжи эту штуку, пока я не буду к этому готов. Оно сбежало? Разорвал свои узы? Тогда завяжи! Поставить полтора реверсивных ускорения, но развернуть корабль. Во-первых, поставь это чертово радио на мигание, он завелся, посылает направление-вой. Затем убедитесь, что свет выключен, и используйте только цветные огни внутри. Проверьте электрометр.
   Раздался пронзительный лязг, когда электродетектор уловил контрольные эманации мощных атомных генераторов. "Корабль обгоняет нас, капитан! Cornin 'как полоса света. Забавно выглядящая лоскутная вещь. Должно быть тысяча лет. Бьюсь об заклад, они планируют нас таранить, они идут слишком быстро, чтобы остановиться, - сообщил пилот.
   - Рэй - парализатор, - отрезал Дженнингс.
   Генераторы в недрах корабля загудели на более низкой ноте.
   "О Боже! Кэп - у них есть экран! Лучи их не касаются!" позвонил пилот.
   Лицо Барклая осветилось улыбкой, глаза Дженнинга раскрылись в ужасе.
   "Направьте всю свою энергию на индукцию, внезапно переключитесь на парализатор", - приказал Дженнингс.
   Пальцы лучевого оператора летели. Через мгновение его лицо поникло. - Не трогал их, - сообщил он.
   "Почему нас не облучают?" - спросил Дженнингс озадаченным тоном. - О - заключенные. На его лице появилась улыбка удовлетворения. "Слушай, брось каждый киловатт, даже мощность щитовой базы, раз они нас не облучают, и преврати в лучи Миллера Твин, наш добрый друг нам установил".
   Дженнингс ухмыльнулся Барклаю, перевязав раненое запястье. Лучевой оператор снова работал, и пронзительный вой генераторов сменился рокочущим гулом. Двадцать пять сотен теперь неподвижно висели рядом с ними; укомплектованный юпитерианами, он смог остановиться.
   На табло пилотов внезапно вспыхнула зеленая лампочка. Близнецы были готовы.
   Две молочные трубки сияния выскочили в пространство, резко изогнулись и внезапно пересекли Двадцать пять сотен. Что-то пошло не так; Лучи-близнецы, соприкасаясь с соседними пятнами на борту корабля, не вспыхивали дугой, горящим светом.
   - Парализующий экран, - раздался в напряженной тишине спокойный голос Барклая, - я помог разработать его. Вы оставили записи, когда ваша демонстрация провалилась.
   - Оружие, - продолжил он, но его голос внезапно заглушился. Два участка, которых коснулись лучи, вдруг вспыхнули ужасающим огнем. Где-то внизу, в недрах корабля, с поющим визгом поднялись огромные генераторы, а млечные лучи вспыхнули голубыми огнями, потрясающими сокрушительными молниями при напряжении в 100 000 000 вольт и мощности в 15 000 000 лошадиных сил.
   Они заскулили, как титанические дисковые пилы, потом, невероятно, наткнулись на какую-то космическую корягу, пронзительный вой превратился в ужасный, душераздирающий, нервный скрежет, корабль вздрогнул по всей длине, и с ужасной резкостью, но не было ни звука. Человек, говорящий в машинном отделении, вдруг закричал в тишине. Ужасное затишье длилось долю секунды. Затем он взорвался ослепляющим светом и ужасным сотрясением. Генераторы были переполяризованы и взорваны, унося с собой стену.
   Снова стало тихо, слабое пыхтение воздушных насосов исчезло.
   "Ружья, - спокойно продолжил Барклай, - стреляют - и лучи Миллера работают в обе стороны. Я надеялся, что вы установите эти балки для меня. Это был единственный способ уничтожить ваши защитные генераторы, не уничтожив вас, - бросить их против ста миллионов лошадиных сил "Риджли Атомик" на этом корабле.
   Дженнингс уставился на него в глупом изумлении.
   Где-то сзади послышался удар и лязг, когда "двадцать пять сотен" подошли к беспомощному кораблю.
   ЗА КОНЦОМ ПРОСТРАНСТВА
   Первоначально опубликовано в Amazing Stories , март и апрель 1933 года.
   - Постой, Том, я хочу еще три электроскопа и записывающий болометр. Термобатарея не записывает, знаете ли. Записывающий электроскоп даст нам фотографическую запись, но никакой непосредственной информации по ходу эксперимента", - сказал доктор Рэндольф Уоррен. Он качнулся к трехдюймовой толстой трубе из плавленого кварца, обхватил руками ее молочный столб и соскользнул по шахте на сорок футов вниз. крепясь к огромной алюминиевой сфере наверху, заглушал зов Тома Бламена внутри сферы. Том хотел знать, может ли он однажды попробовать эту штуку на низком напряжении, Том не получил ответа, но он посмотрел на счетчики и увидел дрожащую стрелку в точке, отмеченной цифрой "17" на главном счетчике.
   - 17 000 000 - и мне придется как-то их разгрузить, прежде чем он сможет установить лестницу, чтобы подняться обратно. Стыдно терять все это... - Он выглянул в свое смотровое окно - токопроводящее окно, сделанное из двух листов листового стекла, разделенных слоем разбавленной серной кислоты. Помещенное в алюминиевую сферу, оно поддерживало проводимость металла по всему периметру. зазор.
   В двадцати пяти футах от бетонного пола бетонной лаборатории вырос странный гриб. Установленная на треноге из тщательно сконструированных изоляторов полусфера казалась каким-то странным ростом. Полированный алюминий с точками разряда, изрытыми и изрытыми ударной силой ужасающих разрядов, был соединен со сферой прозрачной трубкой из плавленого кварца. Она казалась вздутой на полпути, и трехдюймовая трубка раскрылась до размеров футбольного мяча. Вокруг этого вздутия, удерживаемого гирляндами изоляторов, свисающими с потолка на высоте двадцати футов, располагались три огромных магнита. Вздутие в трубке содержало меньший шар или сферу, а в ней была нить из железной проволоки. Внутренняя трубка была очень сильно вакуумирована, одна из дюжины трубок, которые Сандерсон привез с собой из своего путешествия в космос за пределы земной атмосферы. В 1952 г. остались, так что эти абсолютно вакуумированные трубки были очень ценны. Открытые, а затем запечатанные в пустом космосе, они были единственными ПУСТЫМИ трубами на земле. О важности этого эксперимента говорило то, что университет разрешил использовать эту трубку.
   Взгляд Бламена вернулся к грибовидной башне, вниз по ее изолированному основанию к мощному электродвигателю, приводившему в движение белую шелковую ленту. Шелковая лента коснулась кусочка чаргита, специально разработанного соединения, которое придавало шелку электрический заряд. Бесконечная лента подбрасывала заряд к сфере наверху, где точки собирали его и уносили в сферу. Подобно ковшовому конвейеру с бесконечной цепью, шелковая лента поднимала вверх электрические заряды, подобно тому как аналогичная лента несла равные, но противоположные заряды к контрольной сфере, на которой он сидел.
   Том Бламен был в вихре колебаний и сомнений. Он нервно огляделся. Он мог разряжать сферы молнией в проводники из тяжелого металла на расстоянии тридцати пяти футов, просто запуская разрядники. Но это казалось пустой тратой энергии...
   Ран Уоррен вернулся - он стоял в дверях и смотрел на человека в окне сферы.
   - Мне разрядиться через трубку? - с нетерпением спросил Бламен.
   Уоррен не расслышал, но, как и любой другой, раздраженно кивнул: "Да, выгрузить в башни - отправить вниз по лестнице, конечно".
   Бламен воспринял это как право делать то, что хотел. Он взглянул на циферблаты - теперь 17,6 миллиона вольт. Он остановил моторы, и полосы замедлились с заунывным шлепком-шлепком. Он щелкнул еще одним выключателем, и три огромных магнита всколыхнулись с ужасающей, до сих пор неиспользованной силой, магнитным полем сжимающей силы, тремя огромными магнитными полями, противостоящими друг другу и одновременно давящими на эту маленькую внутреннюю трубку. Тонкая железная нить-проволока дрожала. Внезапно он взорвался ослепительным, взрывным накалом, когда через него пронесся огромный ток, и одновременно огромная накопленная энергия в 17,6 миллионов вольт пронзила пары железа в маленькой трубке. Семнадцать и шесть десятых миллионов вольт перескакивают через промежуток в восемь дюймов!
   Уоррен в изумлении прыгнул вперед. - Том, ты дурак - не... - Он остановился и замер, когда ужасный крик донесся до его ушей.
   В трубке образовался свет. Выделения закончились - должны были закончиться. Но в трубке была ядовитая штука, которая светилась каким-то неописуемым цветом, фиолетовым настолько невероятно глубоким, что казалась красно-черной. Волна энергии ударила Уоррена, заставив его прикрыть глаза рукой и, пошатываясь, попятиться из этой раскалённой комнаты, назад и в коридор за ней. Его глаза были в пытке, все его тело было хрустящим и сухим. По-прежнему этот ужасный свет сиял из-за угла двери, бья в него, и по-прежнему ощущение жара и какого-то ужасного удара энергии иссушало его тело. В здании теперь слышалось слабое бормотание, тряска и дрожь, свет изнутри усиливался. Внезапно раздался страшный взрыв. Свет становился все голубее и ярче, он, казалось, быстро увеличивался, и человек пошатнулся под волной бьющей, разрушающей энергии, невидимой, но ужасно осязаемой.
   Потом в одно мгновение все кончилось, и осталось только вздымающееся и беспокойное движение здания. Уоррен рухнул на пол, когда крики паники эхом разнеслись из других частей Лаборатории тяжелой аппаратуры.
   Вокруг него собралась толпа мужчин, над ним склонился врач и рядом двое носильщиков, когда он пришел в себя. Он застонал в агонии, когда проснулся. Все его тело было жестким и болезненным. Он чувствовал ужасный слой загара по всей его поверхности, за исключением тех мест, где его защищало что-то такое же толстое, как ремень или туфли.
   - Ожог - радиационный ожог какой-то. Отведите его в лазарет и нанесите на него 732-aE. Это серьезно. Как другой мужчина?
   "Мертвый - очень. Сгорел сырым и выглядит так, как будто его первым ударило током. Нам лучше убраться, стена сильно треснула.
   - Ч-что случилось? - спросил Уоррен безучастно и бессмысленно.
   "Если вы не знаете, Уоррен, никто не может вам сказать", - ответил Джордан из отдела химических процессов, стоявший рядом с ним. - Вы устроили землетрясение, хотя оно чуть не разрушило здание. Мы все ушли, потом обнаружили, что вас двоих не было, и вернулись. Ты лежал здесь, а Бламен - его больше нет, Ран, - серьезно заключил он.
   "Бламен - включил трубку - что-то случилось. Я позвонил ему и велел разрядить в башни - на землю, - но он разрядился через трубу. С аппаратом все в порядке? - с тревогой спросил Уоррен.
   "Трубы Сандерсона больше нет - все остальное в порядке"
   Уоррен застонал. "О, Господи, я мог бы заменить что угодно, только не это!"
   Носильщики унесли его, прежде чем он успел что-то сказать, и боль от ожогов вернулась. Он тихо застонал. "Трубка Сандерсона!"
   * * * *
   - Итак, Путт-патт, я, как обычно, пришел к вам. Это была дикая байка, которую я рассказал, и меня с сожалением отпустили, но моя болезнь, длившаяся более трех месяцев, требовала от них, чтобы какой-нибудь мужчина заменил меня тем временем - и кто-то сказал что-то о трубке Сандерсона. а кто-то еще упомянул 175 000 долларов ущерба зданиям...
   - А теперь я рассказал вам, как я ушел из университета.
   Дональд Мюррей Патни, которого Уоррен иногда называл "патт-патт" - и неприлично богатый - изобретатель бензиновой турбины, которая быстро разорила несколько сотен перспективных компаний по производству бензиновых двигателей, пока они не купили его патенты и не снабдили Уоррена материалом для бесконечных раздражение, не был удовлетворен тем, что он услышал всю историю.
   - Да, как, но не почему. Что это была за дикая сказка? - спросил он. Патни знал, что Уоррен не пристрастился к диким россказням, особенно если они могли быть истолкованы как оправдание для него самого.
   - Ну... я предположил, что действие, которое я видел, должно быть вызвано какой-то до сих пор неизвестной силой. Конечно, Дон, - продолжал он, разогреваясь до темы, - в моем аппарате не хватило энергии, учитывая общую энергию, запасенную на двух сферах, энергию поля трех магнитов, а также потенциальную энергию. , если на то пошло - они упали, вы знаете - чтобы вызвать землетрясение. Кроме того, разряд даже в 17,6 миллионов вольт - все инструменты заклинило - не дал бы мне случая солнечного или радиационного ожога, который заставил бы меня лежать в лазарете три месяца подряд. Во всяком случае, у меня были другие цели. Внезапно он замолчал, вспомнив, что снова был возбужден, и последний прием его теории сделал для него болезненную дискуссию.
   "Каковы были цели?"
   - Энергия материи, - мрачно ответил Уоррен.
   Патни некоторое время молчал, неторопливо попыхивая трубкой и откинувшись на спинку стула. Обстановка его холостяцкой квартиры была посвящена богине утешения.
   "Хммм... это вызовет землетрясение. На самом деле это может вызвать несколько десятков землетрясений. Это, безусловно, вызвало бы землетрясение на Уолл-Стрит.
   "Кстати, кто вызвал смех на собрании директоров?"
   - Старый Нестор, - осторожно ответил Уоррен. "И меня это очень удивило. Конечно, я все равно бы удивился, но старый Нестор не тупой деловой человек. Он попал на этот факультет по многим причинам.
   -- Да, -- согласился Путни, -- видел. Патни кисло улыбнулся. "Этот старик - живой человек, и он тоже готов к возможностям. Он купил там, потому что он может получить информацию дешево и оптом. Вот почему Nestor Aircraft - это выгодное вложение. И любит ли Нестор меня? Он делает - как акула. Я чуть не сломал его своим маленьким патентом, а он до сих пор не оправился. Что он сказал?"
   - Возможно, он начал их. Я не ожидал, что он скажет "Невозможно", но он был первым".
   - О... неужели? Патни улыбнулся про себя. - И с тех пор он говорил с тобой? Уоррен, я узнал, когда у меня были патенты на продажу - а ты знаешь, что после той истории с турбиной я продал гораздо больше, - что у Нестора есть собственные идеи относительно деловых манер. Кто получит права на открытие, если вы останетесь в университете?
   - Да ведь они бы! - воскликнул Уоррен.
   "Угу - открыто для всех. В этом нет денег. Ну тебя выгнали. Если ваши идеи верны, кто теперь получит права?"
   "Я бы-"
   - И здесь ты ошибаешься. Не могли бы вы? Как вы могли их достать, как вы могли это доказать, как вы могли построить аппарат?.. Патни наклонился вперед, сверкая черными глазами. - Ты же знаешь, что не мог - пока Нестор не оборудовал твою лабораторию и не сбежал с патентами, а ты получил жалованье. Ты теперь в черном списке университетов, и ты это знаешь. Как и он. Он видел, что у вас на ладони миллионы, может быть, миллиарды. Так он тебя уволил. Через день он предложит тебе работу в лаборатории и снова на нее настроит, и он получит деньги!
   Уоррен удивленно посмотрел на своего друга. - Ты прав, Путт-патт. Ты чертовски прав. Только я собираюсь попросить вас в партнерстве со мной. У тебя есть деньги, а у меня есть идея, которая явно стоит времени Нестора!
   Патни встал и протянул руку. "И у нас есть партнерство, Ран, которое ничего не разрушит!"
   ГЛАВА II
   "Г-н. Нестор сейчас вас примет, сэр, - сказал секретарь. Она мило улыбнулась высокому, крепко сложенному, сероглазому мужчине. Она начала задаваться вопросом, заметив выражение его глаз и рта, насколько успешным будет мистер Нестор в этой беседе. Мистеру Нестору обычно удавалось давать интервью, но вокруг глаз большого человека мелькали забавные морщинки, а линии власти и интеллекта были четко высечены. Но челюсть была мощной, четкие квадратные линии лица и посадка головы на широких мощных плечах указывали на решимость. Самое показательное, что губы были сжаты и выглядели неприятно. Она мысленно пожала плечами, очень красивыми плечами, она знала, что они тоже были, и отошла в сторону, чтобы он прошел.
   - Ах, доктор Уоррен, я рад снова вас видеть, - сказал проницательный старик. Механическая улыбка должна была побеждать. Рану Уоррену это не понравилось. В этом отношении он не любил Нестора, потому что именно Нестор в молодости изменил его карьеру. То давление здесь, то влияние там - и отец стал уступать, ибо у него никогда не было решимости и силы воли, как у матери. Затем на него прыгнули пять больших мужчин и один человек, который собирался стать большим, и его владения начали быстро скользить. Но это сделал Нестор.
   - О чем вы хотели меня видеть, сэр? - спросил Уоррен, пытаясь перейти к делу.
   "С тех пор, как я так поспешно выступил на Консультативном совещании, я задумался, а не была ли эта ваша идея верной. Мне действительно кажется странным, что такой серьезный результат мог последовать за простым разрядом в трубку. Как вы думаете, что вызвало землетрясение?" Проницательные черные глаза сверкнули на него, как глаза птицы.
   - Радиация, сэр. Я уверен, что в этих маленьких электродвигателях, аккумулирующих разряд, никогда не развивалась такая сила, которая могла бы сдвинуть земную кору. Я полагаю, что этот разряд привел к высвобождению энергии материи, что излучения были в основном очень коротковолновыми и легко проникали в здание. Вы наверняка знаете, что весь фотоматериал в лаборатории был уничтожен, а часть находилась на значительном расстоянии, за стенами. Предположим, что излучение проникло сквозь землю и в нижележащие слои. В конце концов они будут поглощены. В какой бы момент они ни были поглощены, мы знали бы, что там была вода, потому что лаборатория находилась на сотворенной земле. Эта вода, превращенная в пар, несомненно, имела бы такой результат. Излучения были, по всей вероятности, настолько мощными, что прошли сквозь меня и других людей беспрепятственно и, следовательно, безрезультатно".
   Глаза Нестора блестели. За их спинами светился расчетливый взгляд. - Это интересная теория, и вполне возможная, если вам действительно удалось разбить атом.
   - Но я этого не сделал. Я уничтожил его. Он был не просто сломан, я думаю, он был уничтожен.
   "Материя не может быть уничтожена, я думал?" - резко сказал Нестор.
   - Очевидно, остальные согласились с тобой. Ты собирался восстановить меня в университете?
   - Боюсь, это невозможно, доктор Уоррен. Но я был достаточно заинтересован, чтобы спросить вас, не хотели бы вы работать в моем исследовательском штате. Вы можете продолжить свои эксперименты, если хотите. Я могу предложить вам пятнадцать тысяч в год.
   На губах Уоррена появилась медленная улыбка. - Боюсь, ты ошибаешься, Нестор. Если вы изучите файлы штата, вы обнаружите новую фирму - "Патни и Уоррен, инженеры-исследователи". Я думаю, тебе придется найти кого-нибудь другого, так что я скажу - до свидания.
   Уоррен повернулся и вышел. Мистер Таддеус Юстас Нестор с изумлением посмотрел ему вслед. - Что... эй... вернись... Но Уоррен уже ушел. Нестор начал ругаться, но резко остановился. Его планы пошли наперекосяк. Он намеревался схватить Уоррена раньше, чем кто-либо другой, и, как и предполагал Патни, извлечь выгоду из этого невероятно важного открытия. Теперь, к своему ужасу, он обнаружил, что не только он не может получить его, но вместо того, чтобы получить его сам, Уоррен должен был получить выгоду. Если бы он оставил Уоррена на его месте в университете, он, по крайней мере, имел бы равную долю в открытии со всеми остальными, но теперь он, конечно, не будет. Был только один ответ.
   Он нажал кнопку, и вскоре появился секретарь. - Пришлите мистера Уильямса, мисс Оливер. Секретарь удалился и позвонил мистеру Роберту Уильямсу, главе исследовательской лаборатории Нестора.
   Nestor Aircraft была лишь одним из активов TE Nestor. У этого человека были дальновидные идеи, и он давно понял, что исследования будут приносить доход так же, как и любой другой бизнес, а Лаборатории были просто фабриками его изобретений. Они решали всевозможные проблемы, а мистер Уильямс был главой и физиком.
   Он появился через несколько минут и вошел в звуконепроницаемый кабинет Нестора. - Ну, что это?
   - Я говорил тебе, что Уоррен придет? Ну, это не так. Я допустил ошибку." Уильямс широко ухмыльнулся. Старик ошибся, и явно нехорошо. Он не выглядел счастливым, и тем утром Уильямсу сообщили, что он собирается стать помощником директора по исследованиям, а Уоррен станет директором. Ему это не понравилось.
   "Ошибка? Что это было?" - иронически спросил он.
   - Я освободил этого проклятого ученого из университета, чтобы он мог прийти сюда - и что он делает? Благодарит ли он меня за это и приходит? - нет! Он основал собственную фирму! И Уильямс, пойми это; он открыл, как уничтожать материю!"
   Уильямс вздрогнул и серьезно посмотрел на Нестора. "Откуда вы знаете?"
   "Читал о взрыве в университете три месяца назад? Вот оно. Крошечный кусок железной проволоки, сказал он!
   - Куда мне войти?
   - Вы собираетесь скопировать его аппарат и улучшить его показатели. Я уже нашел трубку Сандерсона.
   "Вы ошибаетесь. Ничего подобного я делать не собираюсь, Уоррен - величайший атомщик в мире, и он всегда был дураком на удачу. Помните случай, когда Канстанти попытался начать свой рэкет в Университете и послал бомбу? Он упал рядом с Уорреном и оказался неразорвавшимся. Что ж, я не суеверен, но если он убил одного человека и чуть не убил его, то это плохое лекарство для маленького мальчика миссис Уильямс, Бобби.
   "Что вы знаете о силе, которую он использовал, напряжениях, токах и так далее? Предположим, что вместо медленного высвобождения, которое просто убило одного, а наполовину убило другого, кроме того, что оно вызвало землетрясение, мы получили быстрое высвобождение. Любая идея, что произойдет? Вы могли бы разнести этот старый мир через всю солнечную систему!
   - Ты не справишься? Почему бы не попробовать немного?"
   "Маленький? "Нет такого зверя", как сказал провинциал. Если бы я работал под микроскопом, мне бы хватило, чтобы стереть с лица земли целый город! Я хорошо знаю физику для своей работы, но я не второй Уоррен. Вы знаете, что его последняя работа показала ошибки Эйнштейна. Есть только один человек, который мог бы это сделать, и это Джимми Аткилл".
   - Аткилл - мошенник с дурной репутацией. Они даже больше не будут публиковать его статьи".
   - Конечно, он мошенник, но они так и не доказали, что он убил старую птицу. У него был какой-то луч смерти, и они так и не доказали, что он им пользовался. Попытайтесь убедить присяжных из двенадцати хороших и тупых людей, что луч смерти, который им нельзя показывать, сделал свое дело!
   - Он мошенник, но он гениален. Попробуйте его.
   "Хорошо. Если ты боишься.
   Уильямс ухмыльнулся. "Это не раскопки. Это тоже не страх, это здравый смысл. Хотите поиграть со спичками на динамитном заводе? Хотите выйти и посмотреть, как я работаю над этой идеей - когда кусок, который вы не можете увидеть под микроскопом, сметет с карты весь город?" Физик ушел.
   Нестор достал карманные шахматы и сел играть в шахматы с различными комбинациями и задачами. Затем, спустя почти полчаса, он убрал свой маленький аппарат и потянулся к телефону.
   - Мисс Оливер, позвоните физику, доктору Джеймсу Аткиллу, к моему телефону. Я не знаю, где он и в каком городе. Возьми его. Потом повесил трубку и вернулся к своим бумагам. Прошел почти час, прежде чем мисс Оливер сообщила, что на связи доктор Аткилл.
   "Доктор. Аткилл говорит; это мистер Нестор?
   "Да. Где ты?"
   "Детройт"
   - Будь здесь через час, и у меня есть для тебя большая работа. Прыгайте на ближайший самолет, я прикажу доставить вас прямо туда. Я в Нью-Йорке".
   "У меня здесь хорошая работа. Что у вас есть, как долго это продлится и сколько?" - ответил доктор Аткилл.
   "Читал о землетрясении в университете три месяца назад? Это была часть работы Уоррена. Разрушение неразрушимого. Это все, что я могу сказать по телефону. Зарплата будет приемлемой. Ты придешь?"
   По проводу раздался тихий свист: "Итак, мой старый друг Рэн Уоррен тряс здания - и нерушимое было уничтожено. И почему Уоррен не работает над этим?"
   "Дурак! Он. Вот почему я сказал поторопиться.
   "Не нужно много оборудования, если он работает над этим. Он всегда был беден, как церковная мышь из пословицы, - усмехнулся Аткилл.
   "Не так ли? Патни поддерживает его. Раз и навсегда: ты идешь? - раздраженно спросил Нестор.
   - Иду, дедушка! Лицо Нестора покраснело от этого возражения доктора Аткилла, а его коротко остриженные седые волосы, казалось, встали дыбом жестче, чем обычно. Он начал плеваться в микрофон, но инструмент был насмешливо мертв.
   ГЛАВА III
   "Ну, по выражению твоего лица, я должен сказать, что мое предположение относительно идей друга Нестора было верным, Ран?" - усмехнулся Патни, когда Уоррен вошел в лабораторию. Полдюжины сотрудников Патни сгрудились вокруг своего шефа и улыбались разгневанному Уоррену.
   - Очень, - ответил Уоррен с гримасой. -- Он предложил мне целых пятнадцать тысяч в год -- и он чертовски хорошо знает, что, если мои мысли верны, вещь того стоит -- о, нет никаких пределов, чтобы поставить ее. Это бесценно. И старый скунс будет держать его туго завернутым в свою личную розовую ленточку, чтобы продавать только по его собственным ценам. Вероятно, он поставил ее достаточно низко, чтобы разрушить существующие энергетические компании, и достаточно высоко, чтобы получить безбожную прибыль".
   - Как вы думаете, каким будет его следующий шаг?
   - Господи, Путт, я не знаю. Уоррен посмотрел на своего друга с полнейшим удивлением: "Я не думал. Что он будет делать?
   - Он позовет Уильямса, начальника своей лаборатории, и скажет ему, чтобы он продолжал. И Вильямс, будучи умным, но не очень щепетильным человеком, без благодарности откажется, объяснив Нестору, почему - это будет небезопасно. Нестор либо заставит его это сделать, либо получит... Я думаю, он получит Аткилла, он, наверное, следующий шафер.
   "Он лучший, лучший физик в мире и один из самых интересных людей, но обладает моральным чутьем феодального барона. 'Я хочу это. Это мое'. Это его единственный код. Нестор, вероятно, будет обманут. Жаль, что такой гениальный человек, как Аткилл, не может себя вести.
   - Он второй по силе - ты лучший, и ты это знаешь. Теперь давайте забудем об этом и посмотрим, что мы хотим. У вас есть записи о вашем эксперименте?
   "Почему бы и нет, они принадлежали университету", - воскликнул Уоррен.
   "Орех! Мы не знаем, есть они у Нестора или нет. Уилсон, вы идете в университет и пытаетесь их купить; до миллиона я заплачу за них. И остатки разбитого аппарата". - приказал Патни. Уилсон кивнул и сразу же отправился в путь. Путни некоторое время сидел молча.
   "Интересно... интересно, не мог бы Нестор попытаться проникнуть сюда и получить кое-какие данные?" - тихо спросил Уоррен. - Могу я одолжить ваших людей на время?
   - Давай, Ран. Какова идея сейчас?"
   "Смотрите - и мы можем показать вам некоторые новые идеи". Физик повернулся к людям вокруг него. "Давайте, ребята, это будет война".
   Собрался остальной персонал, всего человек двадцать. Для человека они были с Патни, и каждый из этого научного персонала был с великим физиком в его исследованиях. Для них идея энергии материи была огнем, стимулирующим их до предела.
   Выйдя из лаборатории, Уоррен оценивающим взглядом оглядел территорию. Лабораторный корпус стоял на невысоком холме. Позади гребень розы на гребне холмов Нью-Джерси. Хребет Киттатини на северо-западе венчал вид зелено-голубой лентой. Под большим бетонным зданием располагался ряд небольших сараев и домов. Кухня и столовая располагались над чистым, бурлящим родником; небольшой ручеек воды стекал с него в чистое озеро внизу.
   Сам склон холма был чист, но покрыт выступающими скалами. За навесами и главной лабораторией высокие металлические башни уходили через холмы к сверхмощной линии электропередачи в пяти милях от них. Всю территорию окружал высокий металлический забор.
   "Наша первая задача - установить несколько охранных сигнализаций и одну-две ловушки для грабителей. Мужчины, вы все живете здесь, не так ли? У меня есть основания подозревать, что у нас не будет счастливого пребывания, пока мы разрабатываем эту штуку, поэтому мы собираемся исправить это, чтобы можно было снова войти или выйти, если они войдут, без нашего ведома. Ну давай же!"
   Остаток дня мужчины работали, в то время как Уилсон на самолете с припасами совершал многочисленные рейсы в Нью-Йорк и близлежащие города и обратно, доставляя продукты и другие припасы. Одной из вещей, которую заказал Патни, была полная бензиновая силовая установка. Линия электропередач была слишком доступной, а поскольку не было причин полагать, что она выйдет из строя, у него никогда не было вспомогательной электростанции.
   Вся территория лаборатории была пересечена и вновь пересечена бесконечной цепочкой лучей ультрафиолетового света и фотоэлектрических детекторов. К металлическому забору пристроили пропускной мост, а на территории установили несколько других, чтобы никто не мог подойти к ним, не подняв тревогу. Тогда забор был затянут, и в него можно было в любой момент включить ток либо на ЛЭП, либо на электростанции.
   Наступила ночь, прежде чем они закончили, и сотни невидимых лучей протянули свои пальцы. Площадка была оборудована прожекторами, которые автоматически поворачивались на участок, откуда пришла тревога, и заливали его светом. Трое мужчин были отправлены, чтобы попытаться прокрасться через территорию, прекрасно зная распределение лучей и имея точную карту территории. Это невозможно. Лучей можно было избежать, только приблизившись к грузоподъемным мостам, и тут же их залил ослепляющий свет, и мучительный вопль сирены возвестил об их провале.
   Воздушная атака также оказалась невозможной, так как снова были возмущены емкости. - Я думаю, - сказал Уоррен с широкой улыбкой, - что мы в безопасности.
   - Угу, сегодня Аткилл приходил к Нестору, - ответил Патни.
   - Тогда ты снова был прав. Уильямсу не нравилась эта работа:
   "Когда вы начинаете работать?"
   - Завтра, когда я немного посплю, - мгновенно ответил Уоррен. "Поворачиваемся".
   После завтрака снова приступили к обсуждению. Присутствовал Уилсон, его совместная должность научного ассистента и стенографистки делала его полезным. Уилсон был невысоким, слегка седовласым человеком, скромным и одним из тех людей, которые просто полезны. У него никогда не было оригинальной идеи и, вероятно, никогда не будет, но как научный секретарь он был бесценен.
   - Какой аппарат тебе понадобится, Ран? - спросил Путни. "Вот с чего начать".
   "Начнем с остатков моего старого аппарата, дюжины карандашей, интеграфа, нескольких учебников по математическому анализу и нескольких таблиц натуральных и десятичных логарифмов. Также могут помочь некоторые справочники по теории поля. А пока я собираюсь обсудить с вами эту идею. Уилсон, ты посмотришь, сможешь ли ты собрать все это воедино?
   "Да, доктор Уоррен. В исследовании?" Получив кивок Уоррена, он сразу же отправился в путь.
   - Итак, Путт, это теория, над которой я работал, когда случился грандиозный крах. Я твердо верю, что материя не может быть уничтожена по закону природы. Ничто в этой вселенной не может уничтожить его!"
   Патни изумленно уставился на него. - Чт... что потом произошло?
   "Материя была разрушена и высвободила свою энергию!" Когда он ответил, в глазах Уоррена мелькнула искра.
   "Хорошо, я сдаюсь. Какой ответ?"
   "Я говорил и верю, что материя не может быть уничтожена в этой вселенной. Материи, которая была уничтожена, не было в этой вселенной! Эта материя была внезапно выброшена за пределы пространства, вообще за пределы пространства, за пределы четырехмерной поверхности наших трех измерений. Эта вселенная представляет собой полую четырехмерную гиперсферу, и вселенная, какой мы ее знаем, является поверхностью этой сферы. Ну, а что будет, если он вообще вырвется из этой сферы?
   - Но... не может! возразил Патни.
   - Но... если бы это было так? - спросил Уоррен.
   - Это... это могло... это не могло существовать! Боже мой, вот в чем секрет! Он не может существовать, он автоматически поставлен в состояние, запрещающее его существование!" Недоверчивые глаза Патни остановились на Уоррене.
   "Почти, но не совсем. Это верно до некоторой степени, это то, что произошло бы, если бы я мог полностью спроецировать его из всех пространств, но дело в том, что в тот момент, когда он был спроецирован из этой вселенной, он сам стал бы центром нового гиперпространства. Масса сама по себе создает вокруг себя пространство. Вы понимаете мою мысль?"
   "Верно."
   "Тогда это невозможно. Но я могу спроецировать его в пространство, законы которого таковы, что материя не может существовать. И в точке, где это другое пространство соприкасается с нашим, они изменяют друг друга и взаимодействуют. Энергия, высвобождаемая в одном, может быть извлечена из другого. Я выбросил свою материю в чужое пространство, и она разрушается до свободной энергии. Эта энергия возвращается в это пространство и тут же превращается в такую форму энергии, которая способна существовать в этом пространстве. Ты видишь операцию?
   Лицо Патни побледнело, когда он созерцал титанические силы, воздействовавшие на кусочек материи, уничтоженный в аппарате Уоррена. Пространство! Космос, владыка Сил и Энергий, космос с его незыблемыми и незыблемыми законами исполнил волю Уоррена и принес ему заготовленный результат! Немного материи подброшено к нему! Вместо этого выбрасывается переваренная и очищенная порция энергии.
   "Верно! Но, Человек, как же это сделать, почему оно не соскальзывает само собою? Откуда вы знали, что рядом... рядом с поверхностью нашего мира будет такое пространство, которое могло бы это сделать?
   "Не должно быть. Я делаю этот кусочек пространства. Разве ты не видишь, Путт, оно проскальзывает само по себе, пытается построить себе новое пространство и, может быть, так и делает, но там, где ужасающие силы, которые я с ним посылаю, даже это другое пространство его создания настолько затронуты, чтобы быть резко изогнутыми. Помните, гравитация Земли тоже просачивается, а также интенсивное магнитное и электрическое взаимодействие. Это поддерживает условия, которые я хочу - или сделал, по какой-то счастливой причине. Я должен точно знать, какие силы были. Мне рассказывали, что при ударе по Бламену промерзал каждый метр, плавились шкворни, чем-то сдуло работы. Даже большие магниты, которые я использовал, со временем расплавились. Увеличение мощности магнитов должно было быть причиной быстрого увеличения интенсивности излучения, которое мне довелось заметить.
   "В любом случае, я собираюсь поработать над ними сейчас, и я думаю, что мне лучше кое-чему научиться. У меня был самый удачный перерыв в мире. Вы знаете, я пытался потревожить пространство, я думал, что смогу преобразовать эту железную проволоку. Я никогда не ожидал, что уничтожу его. Если бы он поднялся все сразу - вы, вероятно, тоже были бы уничтожены. Вы не подумали, что если бы я начал эксперимент, как я намеревался, меня бы убили вместо Бламена - или, вернее, вместе с ним? Я никогда не мог слишком сильно винить старика!
   Уоррен отправился в исследование с Патни, и вместе они начали работу над напряженностью поля и данными, которые у них были, над эффектами, которые они знали, воображали или узнали, и пытались найти смысл. Мало-помалу от истины отпали осколки тьмы, и они начали постигать факты.
   ГЛАВА IV
   - Кто-то сказал мне, - сказал доктор Джеймс Аткилл, - что вы умны, Нестор. Этот кто-то был весь мокрый, как говорится. Вы должны лучше судить о мужчинах. Вы могли бы знать, что Уоррен никогда не попадется на эту вашу пьесу, пока у него есть такой друг, как Путни, к которому нужно пойти.
   - Потом, не удовлетворившись этим, вы позволили ему вытащить аппарат прямо у вас из-под носа. Милорд, я не думал, что они сделали их такими тупыми. Теперь у него есть все данные, все записи и все его собственные воспоминания. Были ли какие- нибудь фотографии аппарата?
   - Да, - сердито отрезал Нестор, - и все они у меня. Этот высокий худощавый физик со смущающе острыми серыми глазами и легким видом насмешки, тонкое чувство, что он смеется над тобой, хотя лицо у него серьезное, потрясли проницательного старика.
   - Что ж, это пойдет на пользу. Вы связались с кем-нибудь из механиков-аппаратов, которые устанавливали его вещи? Эти мехи что-нибудь об этом знают. Он задумчиво взъерошил свои волнистые светлые волосы.
   - Нет, я их не получил, но...
   - Но персонал вашей лаборатории нуждается в увеличении, - перебил Аткилл. "Хватай их."
   - Хорошо, я сейчас пошлю за ними. Финансист нажал кнопку и сообщил мисс Оливер об увеличении штата лаборатории. Через полчаса она сказала ему, что мужчины согласились.
   -- Ну, -- продолжал Аткилл, -- что же случилось?
   -- Ну... на самом деле никто не знает, понимаете...
   - Я понимаю... я вижу, что все, кроме Уоррена, были в стороне, и поэтому он единственный человек на земле, который видел, как это было сделано. Мой дорогой работодатель, не могли бы вы придумать еще какой-нибудь способ все испортить? Я лучший физик в мире, но когда вы начинаете со мной с таким недостатком, у меня мало шансов. Единственный живой человек, который это видел, человек, изготовивший прибор, и человек, у которого есть инструменты для записи эксперимента, - все это один человек и один из умнейших мальчишек на свободе. Какого чуда ты хочешь?
   "Могу ли я помочь? Мне - то есть нам - не пошло бы на пользу, если бы он остался в университете, не так ли?
   - Нет, но если бы у тебя были мозги, которые Бог дал маленьким рыжим муравьям, ты мог бы получить что-то для себя, предложив ему настоящую награду. Но когда ты выпустил его в мир...
   "Но давайте прекратим это и посмотрим, что мы знаем. У него были генераторы высокого напряжения, вроде тех, что использовались в Массачусетском технологическом институте в 30-м, конечно, больше и лучше, но идея та же. Это... - он уставился на фотографию, которую кинул ему Нестор, - очевидно, кварцевая трубка с электродами внутри. Как он подал на них напряжение - нужен хитрый переключатель, чтобы выдержать 25 000 000 вольт?
   - Не знаю, это вам предстоит выяснить. Он собирался запатентовать это, - сказал Нестор.
   - Тогда все в порядке, он передаст данные в университет. Он изобрел и усовершенствовал его, пока был с ними, и он будет достаточно глуп, чтобы отказаться от него, даже если вы его уволили.
   - Тогда трубка Сандерсона, по-видимому, - ах, вот она. Между большими магнитами. В них есть что-то особенное - нет, наверное, нет. Просто необычайно мощный.
   - Господи, Нестор, быстро бери трубку и заглуши все существующие трубки Сандерсона. Если они ему понадобятся, он задержится навсегда, если у нас будут работать все трубы!"
   "Это идея - она полезна!" Нестор повернулся к телефону, и через пять минут лаборатория загнала в угол единственный другой совершенный вакуум на Земле. Там был корабль, готовившийся отправиться на Луну с большой экспедицией, но пройдет год или больше, прежде чем они вернутся, и к тому времени битва будет выиграна - или проиграна. Их трубки ничем не помогут Уоррену.
   - Зачем ему это нужно? - спросил Нестор.
   "Материя, идиот, - разрушение материи. Он не может начать это посреди материи и не допустить, чтобы она взорвала все в радиусе нескольких миль от этого места. Он должен иметь совершенное отсутствие материи".
   -- Кто-то сказал мне, что у него там железная проволока, -- возразил Нестор.
   "Конечно, я это знаю. Было двенадцать трубок, в одной была платиновая проволока, в одной железная, в одной золотая и так далее. И у всех были платиновые электроды. Но вопрос в том, использовал ли он эту железную проволоку? Или это было только там? Я думаю, что он использовал ее из-за магнитов - а другой трубки с железом не существует - черт!" Физик задумчиво посмотрел на картинку и взлохматил волосы. - Ну, он тоже не может этого понять. Но, возможно, сейчас это ему не нужно.
   - Я... э... интересно, не могли бы мы... э... купить данные и инструменты у... кого-нибудь? - нервно предложил Нестор.
   -- Да, я тоже подумывал их украсть, -- откровенно ответил Аткилл. - Было бы намного проще сказать, что ты имеешь в виду. Он мило улыбнулся остролицему старику. "Но я не думаю, что это будет легко. Путни не дурак, как и мой уважаемый коллега Уоррен, держу пари, что у них вокруг столько детекторов воров с ультрафиолетовым излучением, что и бровью не пошевельнешь, чтобы не включить сирену. Мы узнаем. Все его люди живут там, так что мы не можем связаться с ними, чтобы дать нам пару советов.
   "Я полагаю, что человек по имени Уилсон иногда приезжает в город за припасами. У него один из наших транспортных самолетов.
   "Мы могли бы попробовать его, я его не знаю, какой он?"
   -- Лет пятидесяти, седенький, несколько сутулый и всегда с разочарованным видом, -- задумчиво ответил Нестор.
   "Каталог миниатюр. Отлично, он больше не будет разочарован. Я увижу его. В это время-"
   Он вышел из офиса прежде, чем Нестор успел что-то сказать. Нестор хотел, чтобы он подписал контракт. У него не было возможности поговорить с ним об этом. Но и Аткилл не был удовлетворен, и он вернулся так же внезапно, как и ушел.
   "Кстати, я хочу сто тысяч выигрышей или проигрышей и десять миллионов долларов аванса, если я добьюсь успеха раньше Уоррена", - объявил он.
   "Какая! Десять миллионов! Убирайся! Ты и нюхать не будешь! Нестор заплакал. Он хотел зарычать, но его голос был слишком высоким, чтобы эффективно зарычать.
   - А кого вы возьмете взамен? - спросил Аткилл, мило улыбаясь, - и что я буду делать с информацией, которая у меня уже есть?"
   "Ничего такого!" - отрезал Нестор.
   - Много, - мягко ответил Аткилл. "Я подпишу с вами контракт на эту сумму.
   Через полчаса он это сделал и ушел беседовать с приехавшими тем временем аппаратчиками из университета. Он сразу же начал строить статический генератор необходимой мощности. Затем он взял ближайшую движущуюся платформу и направился на восток через город. Двадцать минут спустя он разбирался в барах, торгующих нелегальными 10-процентными напитками. У него было несколько, которые значительно превышали эту цифру, он встретил несколько старых знакомых и, наконец, нашел человека, которого хотел.
   Джо Келлер не был привлекательной фигурой. Он был небольшого роста, около пяти футов трех дюймов, и весил менее 130 фунтов. Глаза у него были очень черные и никогда не отдыхали долго, на одной и той же точке черные волосы беспрестанно падали на глаза непослушными спутанными прядями. Щетина двухдневной бороды покрывала его щеки и тонкую, слабую челюсть. Его одежда подошла идеально, но теперь она была мятой и мятой.
   "Вот, Атти. Что ты хочешь? Губы Келлера были навсегда склеены и, казалось, никогда не шевелились, только сигарета в уголке его тонкого прямого рта слегка покачивалась, и струйки дыма колыхались в тяжелом воздухе дешевой съемной комнаты.
   "Небольшая работа, Джо. Что привело тебя в эту лачугу?
   "Сплошной новенький в работе", - заявил маленький человечек, с отвращением оглядывая окрестности. "Я использовал резиновые перчатки в хранилище, и они не знали, что проедает резину. Оставил пальцы повсюду, и не знал об этом, пока не снял перчатки. Тогда чертовски поздно. Они ищут. Я ничего не могу сделать сейчас.
   "Нет, но ваше вынужденное уединение не мешает вашим товарищам что-то делать, не так ли? Почему бы не отпустить их, скажем, в лаборатории Путни, и я думаю, они найдут там кое-что, что мне нужно. Я мог бы заплатить за них целых пятнадцать штук.
   Келлер резко сел. "Какие вещи?"
   Подробно Аткилл описал инструменты и ноты, которые он хотел. Он сказал, что они, вероятно, будут в каком-то сейфе, но это можно обойти. Он намекнул, что немного XY-321 тоже поможет, и его можно получить у него. XY усыплял любого в лабораторном здании на три часа, если только у него не было специальной маски или если окна не были открыты. XY требовал высокой концентрации, но тогда был достаточно эффективен. Внутри дома все было идеально.
   "Попался. Приходи завтра, - сказал Джо Келлер. Аткилл продолжил свой путь на Запад, а затем обратно в офис Нестора.
   ГЛАВА V
   В большой голой бетонной комнате два десятка человек работали над своеобразным аппаратом, который быстро поднимался с пола. Там были две башни, увенчанные огромными алюминиевыми сферами. Их ноги-ходули были сделаны из плавленого кварца, а в основании башен устанавливались электродвигатели.
   В другой комнате двое мужчин работали в одиночку. Уоррен и Путни, борющиеся с расчетами, поразившими их способности, и идеями, поразившими их воображение.
   "Я думаю, - сказал Уоррен, его глаза сияли, когда он пристально смотрел на последний результат, - нам не понадобится трубка Сандерсона все это время. В соответствии с этим все, что мне нужно сделать, это медленно изменить L'-фактор в 254, и мне не понадобится очень высокий вакуум. Давай попробуем?"
   - Мы не будем пытаться по-другому, - кисло напомнил ему Патни. - Как вы знаете, Нестор опередил нас на трубах Сандерсона.
   Уоррен радостно рассмеялся. "Ужаленный! Нам они были не нужны. Но нам нужны эти статические генераторы. Мы можем контролировать эту вещь сейчас, мы знаем, как ею можно управлять, и мы можем черпать энергию из этого энергетического центра в той форме, в которой мы хотим, как только она будет запущена, и после этого нам никогда не придется беспокоиться! Разве что найти другие факты о его свойствах.
   "Господин! Патни - эти листы - в них хранится секрет энергии, которую человек искал с тех пор, как был открыт атом! Перед нами лежат уравнения, являющиеся ключом к бесконечной энергии, энергии, которая изгонит работу с земли! И изгнать расстояние тоже! Я уверен, что это поле представляет собой аннигиляцию гравитационного искривления в пространстве!" - воскликнул он, указывая на краткое выражение, представляющее на самом деле вторую великую тайну.
   "Но, Путт, эти другие, эти вещи, которые внезапно становятся неустранимыми и неизменными, эти конечные уравнения: когда мы атакуем один набор неизвестных с заданными значениями. Некоторые я узнаю; вот формула Планка, полученная из кривизны пространства! Вот магнитные силы, вот электростатические поля - но что же это такое? Вроде ничего не знаю, а эти другие - вот формула создания вибрационных полей в космосе с любым периодом вибрации вплоть до предельного периода милликеновских лучей. Попробуем эти?
   "Мы можем попробовать их - с помощью автоматической машины, - ответил Патни, - когда машина находится в ста миллионах миль от земли".
   - Я думаю, это была бы лучшая идея. Что ж, уже темно, и нам пора остановиться.
   Наконец они пошли ужинать, а затем, после короткого разговора о путях и способах использования любой силы, легли спать.
   Была глубокая ночь, когда Уоррен вскочил с кровати с криком удивления и боли. Что-то ужалило его, и на мгновение он не понял, что это было. Мгновение спустя такой же приглушенный крик донесся через стену из комнаты Патни, и Уоррен, уже полностью проснувшийся, улыбнулся. Толстые стены заглушали большую часть звука, но он мог догадаться, что делает Патни. Емкостной сигнал тревоги предупредил их, что кто-то приближается к забору, и прыжком поднял их с постели.
   Когда их разбудил слабый шокирующий ток, свет в комнате автоматически включился.
   - Путт - сколько их? - спросил Уоррен, входя в комнату Путни. Здесь стоял небольшой телевизор, и экран ярко светился, но представлялось какое-то странное бесцветное и туманное зрелище. На экране была изображена пострадавшая часть забора. Кто-то пытался незаметно приблизиться. Казалось нелепым видеть человека, притаившегося тут и там, вглядывающегося в камни и прячущегося в несуществующих тенях. Мощные фонари заливали территорию яркими ультрафиолетовыми лучами. Они были такими короткими, что их не было видно, но такими длинными, что излучали очень слабые флуоресцентные эффекты, и трое мужчин совершенно не замечали пылающих огней!
   - Впустим их? - спросил Путни.
   "Почему бы и нет?" - со смехом спросил Уоррен. - Они пробуют ворота!
   Путни включил вторичную тревогу, которая привела людей в его комнату, и теперь они появлялись с пистолетами и винтовками, одетые в пижамы или наспех надетые брюки.
   "Мы пускаем их на территорию", - объяснил Патни, пока мужчины смотрели на экран. - Они наверняка попадут в один из ультралучей и завоют сиреной. Если они не побегут, особенно когда на них падает видимый свет, я ошибаюсь.
   -- Они прошли, -- прошептал кто-то, -- они вырубили замок атомарным водородным пламенем.
   Все трое разошлись. Один остался у ворот, удерживая их открытыми против пружины, пытавшейся их закрыть, с револьвером в одной руке. Двое других тихонько направились к дому.
   "Они попадут в балку беседки-ангара", - предположил Кеннет, специалист по электрооборудованию в лаборатории.
   "Индуктивность каменной кучи обнаружит их первыми", - заявил Уилер, главный химик.
   Спор был прерван внезапным громким щелчком мастер-плат за экраном. Внезапно на экране появился блестящий белый карандаш, указывающий на двух мужчин, и одновременно огромная сирена издала ужасающий вой. Трое мужчин мгновенно замерли, затем двое повернулись и поспешно отступили.
   Патни кое-что поправил до него. Теперь он щелкнул выключателем. Человек у ворот вскрикнул от боли и отскочил от забора. Освобожденные ворота внезапно с лязгом отворились. Однако заблокировать его не удалось. Двое бегущих мужчин врезались в забор примерно в одно и то же время и тоже отскочили с криком боли. Забор был заряжен.
   Патни с ухмылкой нажал второй переключатель, затем третий. Когда он нажал второй, забор вдруг начал извергать длинные струйки пламени, и миниатюрные разряды молнии готовились вылететь, плескаясь о землю и устремляясь к небу.
   Последний переключатель подключил микрофон, и теперь, когда вой сирены протестующе замолчал, из динамиков лаборатории раздался чудовищный голос.
   "Я бы посоветовал вам воздержаться от штурма забора. Это может привести к печальным последствиям. Могу я пригласить вас, господа, в лабораторию? Если вы пойдете на пятно света, брошенное прожектором, вас направят по тропе".
   Мужчины угрюмо шли к свету. Это были три несчастных, потрепанных экземпляра человечества. Вскоре им было приказано сложить оружие и идти к дому без оружия.
   "Комитет по приему решил встретить вас здесь, а не у ворот", - улыбнулся Патни, когда все трое вошли в комнату под усиленной охраной.
   - Что мы задели? - прорычал наименее умытый из троих.
   "Ну, во-первых, когда вы подошли к забору, сигнализация подняла нас с постели и включила прожекторы, - начал Уоррен.
   "Открытое пространство!" - усмехнулся вождь. - Мы видели свет и победили его.
   "Осторожно, вся территория освещена прожекторами", - ответил Патни, махнув рукой на экран и темное окно. - Только это темный свет.
   Мужчины выглядели озадаченными. Они тоже выглядели несчастными. - Зачем вы, мужчины, пришли сюда? - спросил Уоррен.
   - Посмотрим, сможем ли мы вытащить тебя и мухобойщиков из постели.
   -- Я думаю, они и не собираются отвечать, Патт, -- серьезно сказал Уоррен, обращаясь к своему другу, -- нам лучше отвести их в лабораторию и к инфракомпрессору, пока они не станут более разговорчивыми.
   В глазах Патни блеснул смех. "Почему бы не запустить их на вибраторе?"
   "Хорошо. Снимайте их, мужики. Троих очень обеспокоенных жуликов под усиленной охраной десяти рослых ученых-механиков отвели в лабораторию.
   "Я не думаю, что будет справедливо использовать на них вибратор, не дав им еще одного шанса поговорить", Кеннет с сочувствием посмотрел на захватчиков.
   "О, я не знаю. Они знали, что их ждет, когда пришли сюда, и, кроме того, это не всегда их калечит, я помню, когда они впервые использовали это, эта штука сломалась секунд за пятнадцать, а парень мог ходить через две недели.
   "Эй, парень, что такое?" - спросил самый маленький из пленников. Его голос был очень жестким и слегка напряженным.
   "Ну, они прикрепляют электрические штучки к вашим рукам и ногам, - быстро придумал Кеннет, - и включают ток, который как бы медленно поджигает вас изнутри, заставляет вас дергаться и вибрировать, так что ваши кости вываливаются из суставов, и... но ты увидишь это довольно скоро". И снова этот сострадательный взгляд окинул их.
   Они подошли к главной двери лаборатории, и Кеннет велел остальным придержать их здесь, пока он войдет. Через мгновение появились Патни и Уоррен, и Кеннет быстро набросал свое изобретение.
   Через десять минут пленников привели. Рядом с огромной массой компактных аппаратов поставили тяжелый деревянный стул, выкрашенный в черный глянцевый цвет. Когда они вошли, Путни щелкнул выключателем, и с оглушительным треском искры длиной в пять футов начали перескакивать с одного контакта на другой. Гудение усилилось, и искры превратились в ровное ревущее пламя. Над креслом висели тяжелые цепи, а от аппарата тянулось несколько толстых тросов, заканчивавшихся ремнями из мягкой меди.
   "Сначала клади туда большого", - приказал Уоррен, склонив голову набок и глядя на него, - "Он дольше протянет".
   Большой попытался сопротивляться, но вскоре был прикован цепью к огромному деревянному стулу с прямой спинкой. Рядом с его ушами был тот глухой, мощный гул, рев и треск злобных искр, которые причудливо освещали лабораторию мерцающим голубым пламенем.
   "Послушай, Уоррен, почему бы не дать этому парню еще один шанс, прежде чем ты начнешь. После этого он станет калекой и какое-то время не сможет говорить? предложил Кеннет,
   -- Я... я поговорю... я поговорю, -- согласился человек в испуге.
   Под гул и треск искр, освещенных их мерцающим пламенем, человек говорил быстро и говорил правду. Ему не нравилось ощущение тяжелых медных браслетов на запястьях и звук трескающихся искр. Его рассказ был подробным и ярким.
   Его послали за любыми документами или заметками, которые он мог найти об исследовании, карту которого ему дали. Тем временем его компаньон попытается найти и абстрагировать инструменты, описанные Аткиллом. Их должны были отнести в какой-то барахолку, где их кто-нибудь позовет. Это все, что он знал. Остальные горячо согласились.
   - Что мы с ними будем делать? - наконец спросил Кеннет, когда Уоррен задал все вопросы, которые хотел.
   - О, отправьте их обратно. Нам от них нет никакой пользы.
   Это было три часа спустя, когда "Спортивный" Кантоли доложил Джо Келлеру, что трое его людей вернулись сильно напуганными и убежденными, что им удалось сбежать от исчадий ада. Они рассказали все, что знали, и живо описали пытки, которым подверглись. Спорти сообщил, что ему не удалось заставить кого-то другого выполнить эту работу.
   ГЛАВА VI
   - Здравствуй, дедушка, - усмехнулся Аткилл, входя в степенный, тщательно обставленный кабинет Таддеуса Нестора, - я наводил справки, и мой друг пытался украсть эти вещи или приказал их украсть. Пошли трое мужчин, но Путни не дурак, как я уже сказал, и он осветил все место ультрафиолетовыми прожекторами, и люди даже не знали, что идут под ярким светом. Они смотрели, как мои друзья шли через двор, и, наконец, поймали их. Очевидно, они подключили к большому забору переменный ток, потому что, когда они коснулись его, они снова отскочили. Похоже, нам придется работать через Уилсона, если вообще придется. Может, он даст нам какие-нибудь планы укреплений.
   - Во-первых, - раздраженно отрезал Нестор, - я вам не дед, слава богу, а во-вторых, мне не нравится эта подсылка воров. Они что-нибудь рассказали?
   - Они разговаривали? Аткилл слабо улыбнулся. - Вы думали, что Путни их не сделает? Он привязал их к большому деревянному стулу и установил за ушами катушку Тесла. Громкий шум, большие искры, захватывающее зрелище - и тяжелые медные проводники на запястьях. Бьюсь об заклад, они говорили так быстро, что диктофон не успевал. Аткилл слабо улыбнулся. - Но не беспокойтесь, они все равно ничего не знали - иначе у них хватило бы ума взять с собой какой-нибудь флуоресцентный экран, чтобы предупредить их. Я спросил друга, и он спросил своего друга, и его друг конфиденциально рассказал своему другу, который прислал трех своих людей. Кроме того, Путни и так знал, кто их прислал, даже не спрашивая. Никто больше не хотел этого хлама".
   - Ну, тогда посмотри, в какие неприятности ты нас втянул с самого начала! завопил Нестор. "Что мы можем сделать?"
   "Что они могут сделать?" засмеялся физик. "Они ничего не могут доказать. На самом деле они сделали невозможным послать кого-либо из друзей Джо Келлера. Вся банда теперь так напугана, что не хочет говорить об этом шепотом. Я должен передать это этому мальчику, Путни. Полицейская охрана не остановила бы этих жуликов, но их "мускулы" теперь останавливают каждого из них.
   "Мышца? Это что?" - безразлично спросил Нестор.
   "Репутация неприятных происшествий". Аткилл обаятельно улыбнулся. "Тем временем я добился некоторого прогресса. Мой аппарат запущен. И я думаю, что знаю, что пытался сделать Уоррен".
   "Какая?"
   "Трансмутация".
   "Да, конечно. Это лучшее, что может сделать твой знаменитый мозг? Любой в университете мог бы рассказать тебе.
   - Да, это лучшее, что я могу сейчас сделать. Вы спрашиваете одного из своих университетских друзей, в чем заключалась теория трансмутации Уоррена. Если он не может сказать вам, я скажу. Аткилл направился к двери и крикнул через плечо, уходя: - Но так не пойдет, поэтому мы не можем добывать золото. Я собираюсь работать."
   Нестор внезапно заинтересовался, когда Аткилл упомянул трансмутацию, но его лицо помрачнело, поскольку он был уверен, что это не сработает. Он проворчал что-то неразборчивое, потом взял настольный телефон и набрал номер в университете. В настоящее время он разговаривал с профессором Уильямом Бойдом.
   - Здравствуйте, профессор Бойд?
   - Да, это мистер Нестор?
   "Верно. Скажи, ты знаешь, над чем работал Уоррен, когда испортил этот аппарат?
   - Аппарат испортил не Уоррен, мистер Нестор, а его помощник Бламен. Но они работали над трансмутацией атома. Он надеялся изменить структуру ядра".
   - Угу, так я слышал. Вы случайно не знаете, что это была за гипо-гипотенуза?
   "Я не могу сказать, он никому не говорил. Извините, но почему бы вам не спросить его?"
   Нестор зарычал и повесил трубку, а Бойд с отвращением оторвался от телефона.
   Аткилл узнал, где обычно ел Уилсон, когда был в городе за припасами, и поручил человеку присмотреть за ним во время его следующей поездки в город. Прошла почти неделя, и Аткилл начал нервничать. Его аппарат был закончен настолько хорошо, насколько он мог, и трубка Сандерсона была подсоединена. Однако у него была никелевая проволока вместо железной, которую использовал Уоррен, и он совсем не был уверен, какими будут его результаты. Два пробных низковольтных разряда в трубке привели лишь к своеобразному ощущению напряжения в лаборатории, ощущению какого-то страшного рывка.
   Механики помогали ему в изготовлении аппарата и на самом деле руководили работой, поскольку видели оригинальный механизм, который Уоррен использовал в своем успешном, если не слишком успешном эксперименте. Но они не знали, что Уоррен послал ток через железную проволоку, и Аткилл не догадался об этом, потому что, хотя нити накала были запаяны во всех трубках, они практически никогда не использовались, так редко в них была какая-то причина. . Сандерсон поместил их туда на случай, если они понадобятся, потому что их невозможно будет вставить после того, как трубу опустят на землю.
   Это, а также тот факт, что Аткилл небезосновательно боялся пробовать любое высокое напряжение на своей трубке, сделали его эксперименты неудачными. Кроме того, его магниты были неправильно расположены. Уоррен изменил их после того, как была сделана фотография, с которой работал Аткилл.
   Но когда его разведчик наконец доложил, что Уилсон входит в ресторанчик, Аткилл сразу же покинул свою лабораторию и поспешил навстречу человечку.
   Он нашел его сидящим в одной из маленьких частных кабин, а рядом завис официант. Насколько Аткилл знал, это был один из старомодных ресторанов, где посетителей обслуживали официанты. Однако этот конкретный официант был на его жалованье.
   Уилсон поднял голову, когда Аткилл вошел. "Доктор. Аткилл!" - воскликнул он, узнав знаменитого физика.
   Уилсон согласился с описанием Нестора. У него был разочарованный вид. Аткилл очень хотел изменить это.
   "Здравствуйте, Уилсон, можно к вам присоединиться?"
   "Конечно, доктор. Я не думал, что ты меня знаешь, хотя, естественно, я знал тебя.
   - О, я тебя видел. Улыбка Аткилла была дружелюбной, она, казалось, намекала на то, что Уилсон был равным и человеком, с которым он был рад дружить. - А еще я воспользовался вашим умным маленьким микроспектроскопом.
   Уилсон сиял от удовольствия. Его единственное изобретение, небольшое усовершенствование существующего устройства, было ему очень дорого. Аткилл полностью покорил его.
   Через полчаса они вышли из ресторана лучшими друзьями. Аткилл старался быть любезным, а Уилсон говорил гораздо больше, чем он думал. У Аткилла была идеальная карта полной защиты лаборатории Патни, и он точно знал, где найти записи, когда войдет внутрь. Однако он решил послать кого-то еще. Он не мог позволить себе попасть в плен.
   "Этот забор - умно! - Бет Уоррен подумал о емкостном мосту. Но мы можем преодолеть это, проявив немного терпения. Собственный мост и небольшой статический аппарат... Аткилл начал прикидывать, какие именно вещи потребуются, чтобы нейтрализовать влияние способностей человека на заборе. Он приступил к работе вскоре после того, как добрался до лаборатории, и через несколько часов получил чемодан, в котором должен был находиться его аппарат, в нем собранная машина была готова к использованию. Он попробовал это на металлической пластине, приставленной к стене, и результаты дали отличный результат. Он мог неторопливо подойти к пластине и прикоснуться к ней, даже не потревожив чувствительный емкостной мост.
   Он положил свой аппарат в конторский сейф, снял шляпу и накинул пальто, тщательно вымыв руки. Он довольно улыбался, пока шел к движущейся дорожке Третьей Пятой авеню. Он выбросил сигарету, ступил на эскалатор третьего уровня, оплатил проезд и направился к информационному пункту.
   Он нашел Джо в маленьком коттедже на Палисейдс. Джо теперь был опрятно одет и выглядел счастливым. Его коттедж был полностью автоматическим и хорошо вооруженным. Более того, полиция его больше не искала. У него вырос новый набор отпечатков пальцев.
   На этот раз Джо не приветствовал его с таким энтузиазмом. Последний визит имел довольно печальные последствия для некоторых из его друзей. "Привет, Атти. Хотите? - спросил он апатично.
   - Я скажу тебе, Джо. Я хочу сделать предложение, - откровенно начал физик. "Я хочу, чтобы была выполнена определенная работа, возможно, она будет немного сложной, но она того стоит для меня, и я сделаю ее стоящей для вас. Я не дам тебе за это денег". Джо выглядел озадаченным, но не очень. Его это не особо интересовало, он прекрасно представлял себе, в чем заключается работа.
   "Неа? Что тогда?"
   - Машина "Луч смерти" - в ней еще шестьдесят зарядов.
   Джо сел, как пружина, вставшая на место. Он пристально посмотрел на Аткилла, а затем недовольно сгорбился. "Теперь я знаю, что это невозможно. Что есть? К чему ты клонишь?
   - О, Джо, это можно сделать достаточно легко - прямо сейчас. Ты помнишь то место, куда ушли твои друзья и вернулись с рассказами о разных вещах - ужасных вещах -? Ну, я многое узнал об этом месте от человека по имени Уилсон, который там работает, и Уилсон мне все рассказал. Знаешь, эти твои крысы начали извергать слюну без малейшего ожога! Они грязные лжецы, Джо. Уилсон видел это и сказал мне, что все, что сделал Уоррен, это зажал их в большом деревянном стуле и запустил прямо за их ушами искровую машину, которую мы называем катушкой Теслы, примерно такую же опасную, как мухобойка. Это выглядит плохо, и эти крысы испугались и говорили так быстро, что не могли понять всего, что они сказали. Джо, они визжали без сильного прикосновения!"
   Джо начал интересоваться; ему очень хотелось поверить в это и поверить, что он сможет победить этот луч смерти. "Ага... откуда ты знаешь, что эта птичка Уилсона не лжет?"
   - Джо, он бы не стал. Он думал, что я его лучший друг. Он извергал откровения своего иссохшего, маленького сердца.
   "И он даже рассказал мне все о заборе и других вещах, которые у них там есть. Почему я могу дать вам карту того, как попасть туда сейчас и как выйти снова. Я дам тебе чемодан, в котором есть машина, которая не даст тебе попасть в их ловушки. Вы знаете, как визжит старая радиостанция, когда вы снимаете экран? Ну, это потому, что ваша рука приближается к нему и нарушает баланс. Это то, что они используют, и все, что нам нужно сделать, это установить электрический щит, и они никогда не узнают, что вы там.
   - Призови сюда троих, Джо, и я покажу им, как это делать. Я даже знаю, где документы, которые мне нужны.
   Джо сдавался. Тот Луч Смерти звучал хорошо, сейчас это звучало легко.
   - Да, но что насчет того забора? Майк сказал, что он брыкался, как проклятый мул?
   "Конечно", - ответил Аткилл. "Скажи ему, чтобы он крепко взялся за провод электрического освещения и посмотрел, как он себя чувствует. Просто обычное электричество. Каждый из вас должен это знать.
   - Ладно, я им ничего не скажу. Ты им командуешь, а если они завизжат, то тебе не повезло, - решил Джо.
   Через час Аткилл уже отдавал приказы и демонстрировал в своей лаборатории. Он не возражал. Он знал, что и Уоррен, и Патни знали, кто отдавал приказ о нападении на их бумаги. Поэтому он показал людям, что его машина предотвращает их обнаружение, показал серо-белую пленку на чемодане, которая вспыхивала зеленоватым цветом при попадании на него ультрафиолетового света, и дал им карту территории.
   Через десять минут трое боевиков направились к монорельсовой дороге Нью-Джерси.
   ГЛАВА VII
   Лаборатория была ярко освещена длинными серо-белыми светящимися трубками, наполненными углекислым газом. Светящиеся трубки давали свет, в точности имитирующий свет, проникавший в большие окна со стальными рамами, отбрасывавший на серый пол трапециевидный узор. Но серо-белые трубы не давали теней в этом месте, где тень могла означать непоправимую аварию.
   Башни-треножники были закончены, и большие серебристые купола сияли в ярком свете. Теперь их не соединяла кварцевая трубка, только три больших магнита и два длинных алюминиевых стержня, которые не сходились на несколько дюймов, как раз между полюсами могучих магнитов.
   Тихо гудели моторы, и полдюжины человек смотрели на алюминиевый купол слева.
   - Как дела, Ран? называется Патни. Его голос был ровным, но внутри он чувствовал что угодно, только не ровный. Он пытался спорить с Уорреном, он знал, что Уоррен не должен рисковать своим бесценным мозгом, что какой-то человек, которого мир может заменить, должен рискнуть. Это было разумно. Но это было неправильно, и он знал это всем сердцем, когда пытался заставить Уоррена согласиться. Теперь Уоррен был в алюминиевом куполе, и ни один человек на земле не мог связаться с ним, чтобы поспорить. Его защищал огромный и быстро увеличивающийся заряд электричества.
   - Шестнадцать с четвертью миллионов вольт, - торжествующе заявил Уоррен, - и растет. Шли минуты, а равномерный гул моторов продолжался, мягкий шлеп-шлеп шелковых лент, которые поднимали свои заряды и опускались еще немного.
   "Семнадцать миллионов вольт!" позвонил Уоррен. - Скоро будет семнадцать с половиной. Утечек практически нет. Переключатели готовы?
   - Верно, Ран, - твердо ответил Патни.
   "Убедитесь, что все электроскопы, записывающие и визуальные, заряжены, тренируйте свои болометры и другие приборы. Проверьте, а потом, ради бога, спрячьтесь за этот свинцовый экран и воспользуйтесь перископом.
   Люди быстро проверили ряд инструментов, все они были сосредоточены на маленьком пятне пространства между тремя большими магнитами. Затем они спрятались за тяжелым изогнутым листом толстого свинца, который стоял у одной из стен. Широкое зеркало-перископ направит к ним свет, не посылая вредных излучений, поскольку на своем пути он проходил через четырехдюймовую пластину из стекла, непрозрачного для ультрафиолетового излучения.
   Уоррен смотрел на инструменты перед собой. Стрелка электростатического вольтметра теперь дрожала на отметке 17+. Его быстрые глаза окинули счетчики и увидели, что все они регистрируются правильно. Наконец он вошел в крошечную свинцовую каморку, встроенную в центр алюминиевого купола. Вся внутренняя часть была облицована тяжелым толстым стеклом молочного цвета, за исключением одного иллюминатора из прозрачного стекла. Здесь были разные метры и две длинные стеклянные палочки.
   Его лицо покраснело, когда он увидел, что вольтметр достиг отметки семнадцать с половиной.
   Он споткнулся о стеклянный стержень с зеленой ручкой. Был гаечный ключ, натяжение, и счетчик подпрыгнул, когда магниты включились, и моторы внизу заскулили и остановились.
   "Вот она идет!" Он толкнул второй стержень. Произошла короткая вспышка света, когда кусок железной проволоки внезапно взорвался и на короткое время раскалился, затем внезапное ужасное сужение и огромная волна смятого воздуха, когда ужасная сила семнадцати с половиной миллионов вольт прыгнула через шестидюймовую трубу. зазор.
   Затем пришла вторая волна, волна вспыхивающей, бесконечно яркой и почти осязаемой белой энергии, каскад света, который бил из крошечной точки между огромными магнитами.
   Материя исчезала! Выброшенный в другое пространство, он стремительно распадался!
   Внезапно раздался вой и визг, когда моторы заработали, и магниты быстро опустились от раскаленных электродов статического генератора. Точка пылающего накала следовала за ними, покоясь между их полюсами. Кран, который поддерживал магниты, быстро повернул их к мощной машине на полу. Раздался глухой удар, когда тяжелые плунжеры попали в цель, и второй щелчок, когда другие выстрелили. Пылающий шар увеличился на кратчайшую долю секунды и внезапно нырнул к машине. Он остановился и завис, словно белое пламя факела, над небольшой впадиной в вершине черного куба приземистой туши. Он сжался и загорелся ровным и четким ярким белым светом.
   "Чтения!" крикнул Уоррен торжествующе.
   "Рентген - нет. Космос - нет. Ultra-V, не обнаружено. Все излучение, по-видимому, находится в видимом диапазоне, главным образом в сине-белом диапазоне. При первом запуске был мгновенный выстрел космоса и других, гамма, X и Ultra-V, но они мгновенно затухали. Ты победил, Ран, ты победил! - радостно позвал Патни.
   Внезапно появился Уоррен и скатился по кварцевому стержню на пол. Через мгновение он уже бежал к приземистому тренажеру, Патни следовал за ним.
   "Как долго он может продержаться без дополнительного топлива?" - спросил Путни на бегу.
   - Бог его знает, Путт. Хотя бы час. Я не могу сказать, сколько магнитов захватили и сколько вырвалось, когда он раскалился".
   Уоррен осторожно переместил рычаг. Блестящий шар как бы расширился, но сияние угасло, цвет его остался, но стал тусклее.
   "Ниже нельзя, сейчас минимум. Пойти по полям?
   - В конце концов, почему не сейчас? - серьезно ответил Патни.
   Уоррен отрегулировал несколько реостатов и внимательно прочитал показания счетчиков. Затем он нажал тяжелый переключатель. Светящийся шар задрожал и потускнел до оранжевого цвета. Сдвинулся метр, и через всю комнату запылала красной полоса из нержавеющей стали. В настоящее время секунда счета или больше светилась. Мяч стал меньше и под манипуляциями Уоррена снова стал белым.
   - Это работает, Патт, это работает, - почти прошептал Уоррен. Менее чем через минуту вся решетка, состоящая из более чем двадцати тяжелых стальных стержней, засветилась ярко-красным светом по всей своей пятнадцатифутовой длине. Лаборатория купалась в жаре, но люди почти не замечали этого.
   "Кормить его!" - призвал Патни.
   Уоррен осторожно повернул маленькую кнопку. Мяч вдруг вздрогнул и слегка метнулся вниз. В центре полого чашеобразного углубления, по которому он плыл, появилась красная линия тонкой стальной проволоки, и на ней устроился шар воплощенной энергии. Огромные прутья внезапно вспыхнули ярче, раскалившись добела, и начали стремительно опускаться. Их спасла только быстрая манипуляция Уоррена. Слабый гул шара энергии казался единственным звуком в комнате. Теперь перед ними что-то странно пульсировало.
   - Работает, Путни, работает отлично. Я как-то не мог представить, как это происходит. Я видел, что так и должно быть, я думал, что так и будет, но я не верил. Вот так, Путт. Материя уходящая навсегда, безвозвратно". В голосе физика звучало благоговение.
   "Вопрос в том, - практично напомнил ему Патни, - будет ли это продолжаться вечно?"
   - Тогда начнем!
   Это было за два дня до того, как Аткилл поговорил с Уилсоном, и в течение следующих трех дней мужчины постоянно работали, наблюдая, собирая данные, затем вычисляя значение того, что они видели, и того, что они могли сделать. К третьему дню была проделана огромная работа, и вечером того же дня был перенесен первый огонь, Прометеев Факел атомных огней. Теперь он покоился на огромном массивном железном блоке, а вокруг него были установлены десятки инструментов, которые контролировали и направляли его работу. Они многому научились и многое сделали.
   А Путни сейчас оформлял их патентные заявки. Сразу же после начала пожара мужчины подписали совместное заявление в присутствии нотариуса, и документ был проштампован. Это подтвердило дату открытия.
   ГЛАВА VIII
   Теневые люди осторожно двинулись вперед по неровной земле. Их автожир спускался с выключенным двигателем и издавал лишь слабый шорох, а теперь они тихо ругались, когда под их ногами ломались ветки с многочисленными щелчками и треском легкой артиллерии. Городской мошенник в лесу ночью - заброшенное существо.
   Наконец они добрались до поляны, на голенях было много синяков, оставленных невидимыми камнями, которые внезапно выскочили на, казалось бы, чистую тропу.
   - Есть свет в зелени? - спросил Горилла Майк.
   "Неа. Тот свет, который ты не видишь, не горит. Должно быть, это адский свет, которого ты не видишь. Какая им от этого польза? Конечно, в этих чертовых световых ловушках есть смысл, но они не освещают это место, - пробормотал Коротышка.
   Они осторожно подошли к забору, и их простой детектор не дал никаких признаков зеленого пламени. Точно так же забор не получал от них импульса, когда они приближались к нему. Вскоре Майк взял пару тяжелых кусачек и перерезал несколько стальных проводов и стержней. Он снял замок с ворот и открыл путь. Они осторожно вошли гуськом, резко повернули налево и прошли вдоль забора почти семьдесят пять футов. Затем они осторожно двинулись по территории к зданию лаборатории, смутно выделяясь на фоне светло-серых облаков, мчащихся по небу. Яркая луна за окном бросала на них тусклое сияние. Но им действительно нечего бояться любого естественного света, поскольку Аткилл узнал от слишком болтливого Уилсона, что Уоррен гораздо больше доверял способностям своих электрических и ультрафиолетовых наблюдателей, чем способностям любых наблюдателей-людей.
   Чемодан, который до этого тихонько гудел, вдруг начал щелкать и жужжать скачками и рывками. Коротышка посмотрел на него с сомнением. Неужели сейчас что-то пошло не так, и они остались за забором? Внезапно он вскрикнул от удивления и указал на невидимую до сих пор полосу грязно-белой краски. Оно пылало ослепляющим блеском. Аткилл удачно выбрал флуоресцентную краску, и она реагировала даже на длительное ультрафиолетовое излучение, которое использовал Уоррен.
   С проклятиями мужчины повернулись искать свет, стрелять в него. Сцена была темной, как и прежде. Ни малейшего проблеска не освещало сцену. Коротышка снова посмотрел на сигнал и засомневался. Его глаза сказали ему, что света нет. Эта штука сказала, что есть. Чемодан бешено гудел и щелкал. Дело было сломано. Если бы был свет, он бы это увидел.
   - Эй, ты собираешься остаться на всю ночь? - спросил Пит Константи.
   - Эта штука работает или нет? "Вот что я хочу знать".
   - Он сказал, что ты не видишь света. Давай убираться."
   - Тогда брось, - приказал Коротышка. Трое мужчин развернулись и помчались к открытым воротам, выбирая кратчайший путь. Не прошли они и десяти шагов, как ослепительно-белый луч света поймал их и удержал. Константи вытащил длинноствольный револьвер. Он дважды выстрелил, и свет погас. Теперь они отчаянно бежали, а потом на них упал третий луч прожектора.
   Потребовалось время, чтобы расстрелять их, и теперь в лаборатории горел свет. Но они снова побежали, и огонь больше не ударял их. Вскоре прямо перед ними стояли открытые ворота, забитые куском скалы. Коротышка нырнул за ним, и когда его тело начало проходить через ворота, оно, казалось, ударилось о что-то, что-то вроде очень прочного листа каучука. Там не было ничего, кроме пустого пространства, но Коротышка тяжело отскочил назад. Он сел еще тяжелее и вскочил с воем боли, потому что здесь был выступ голой, грубой скалы.
   Двое, следовавшие за ним, заколебались в изумлении, поспешно бросились вперед и издали тихие возгласы удивления, когда их руки ощутили это. Он был мягким, но почти таким же непреклонным, как стена из стали с толстой резиной. Дюйм он уступал, затем неподвижно закреплялся. Пит Константи мгновенно выхватил свой длинноствольный револьвер и трижды выстрелил в невидимую преграду. Каждый издал тихий визг при ударе и еще один тихий визг, отскакивая от барьера, как от какой-то чудесной пружины. К счастью, пули были направлены не прямо вперед, а под углом и не вернулись к отправителю. Они заскулили, чтобы ударить с далеким шлепком где-нибудь на скальном выступе.
   - Я бы не стал стрелять, - сказал чудовищный голос, - потому что пули просто отскакивают. Приходите в лабораторию".
   Голос был очень громким, с легким механическим тембром. Но также был холодный, смертельный тон, который заставил троих думать о рассказах, которые двое других мужчин принесли из этого места, о неведомых ужасах, о невидимых стенах, от которых просто отскакивали пули, о невидимых огнях и невероятных и непостижимых вещах, которые наблюдали за ними. каждое ваше движение. Словно пойманные в ловушку животные, они бросились на преграду. Коротышка Гримм швырнул чемодан с батареями и механизмами в невидимую стену, и тот просто упал без вреда для себя.
   - Немедленно идите в лабораторию, - сказал Голос.
   - Что будем делать? - дрожал испуганный горилла Майк. "Вы втянули нас в это, ради бога, вытащите нас отсюда".
   - Нам... нам лучше уйти, я думаю, - тихо сказал Коротышка.
   Что-то толкнуло его сзади, что-то мягкое, но непреклонное. С криком ужаса он побежал вперед, стена шла за ними, толкая их. Он побежал, но не более десяти шагов, прежде чем врезался в другую из этих невидимых стен.
   Было темно, ужасно, странно темно, но чемодан все еще горел, а в лаборатории светились огни. Все, что он знал, это то, что впереди и позади были стены, стены, которых он не видел и не мог пробить. В отчаянии он колотил по ним, бросался на них. Они даже не причинили ему вреда. Ему казалось, что он в какой-то лечебнице, заперт в обитой тканью камере - обитой тканью камере, стен которой он не видел.
   Он начал смеяться. Майк и Константи смотрели на него пустыми лисьими лицами. Смех сначала был очень низким, просто смешком. Потом снова смех, потом раздался дикий, безумный смех. Его приятели не могли понять.
   Пит ударил его, и он упал на землю. Майк непонимающе смотрел на него. Константи склонился над упавшей фигурой, и через минуту человек снова зашевелился.
   "Танки, Пит. Боже, это как мягкая камера, Пит. Пойдем в ту лаб-ра-торию. Может быть, нас выпустят".
   Все казалось лучше, чем это. Они направились к лаборатории, нащупывая стену, но стена сдвинулась. Голос снова заговорил. "Стены движутся вместе с вами. Вы можете двигаться в сторону лаборатории, но не в другом направлении.
   Вскоре они стояли в серо-белом свете, лившемся из двери лаборатории. Две огромные башни возвышались в комнате из бетона, две полуразобранные вещи. Они выглядели голыми и разоренными, как полуочищенные скелеты. В центре комнаты стояла огромная масса железа, а вокруг нее устроилось полдюжины механизмов с длинными стрелками из блестящего серебра, указывающими на светящийся шар, который парил без поддержки прямо над светящейся вершиной массивного железного блока. Под ним было небольшое углубление, как будто его медленно разъедала какая-то кислота.
   Полдюжины мужчин стояли прямо в дверном проеме, глядя на них. Другой человек сидел рядом с одной из машин, сгруппированных вокруг центрального массивного блока. Высокий, крепкого телосложения мужчина со светлыми волосами и серыми глазами. Его лицо было застывшим и выглядело неприятным. Его пальцы возились с органами управления перед ним. Он посмотрел на них и щелкнул выключателем.
   - Опусти руки, - приказал он.
   В поле зрения появились полдюжины орудий и три тяжелых ножа, за которыми последовали три выстрела из рогатки. Уоррен едко посмотрел на них.
   - Ты обманываешь, - улыбнулся он, но эта улыбка не была приятной.
   - Честное слово, это все, что у нас есть, - возразил Константи.
   Уоррен щелкнул выключателем с еще одной неприятной улыбкой. Константи взвыл от боли и схватил что-то за штанину, как вдруг Коротышка Гримм взвыл и вытащил из рукава крошечный автомат. Он бросил его рядом с ножом, который достал Константи.
   - Отойдите от оружия, - приказал Уоррен, и когда они отступили, что-то на мгновение замерцало на свету, и на оружие, казалось, надвинулась занавеска. Уоррен щелкнул другим выключателем, и раздалась серия взрывов, похожих на китайские петарды, затем дым уплыл, и на дымящейся земле образовалась небольшая лужица раскаленного добела сверкающего металла.
   - Ладно, входите, - приказал он. Трое гангстеров пришли, потому что больше ничего не могли сделать.
   - Кто тебя послал? - резко спросил Уоррен.
   - О, мы фергет, - прорычал Гримм.
   "Это очень плохо. Тебе нравится эта мягкая камера, которую ты не видишь? Или тебе это нравится?" Вокруг них что-то вспыхнуло, похожее на водяной столб, и они стояли в центре полого цилиндра молочного света.
   Свет извивался и струился вихревыми потоками.
   "Прикоснитесь к нему - прикоснитесь осторожно", - предложил Уоррен. - Лучше флягу в него засуньте, а горлышко платком держите.
   Константи подчинился. В той фляге у него был виски крепостью 85%. Когда колба коснулась луча, раздался слабый потрескивающий звук, и цилиндр на мгновение вспыхнул слабо красным, а затем снова стал белым.
   - Хватит, не суй туда руку. Бросай фляжку. Вместо этого Константи уставился на него. С колбы капала влага. Оно было белым от инея, и с него медленно падали капли светло-голубой жидкости. Он уронил его. Твердая серебряная фляжка разбилась, как стекло, а виски внутри превратилось в коричневую твердую субстанцию, которая мгновенно покрылась инеем. Он шипел на полу, а через минуту таял и убегал.
   - А теперь... я думаю, у тебя слишком много места. Я закрою колонку. Хочешь поговорить - говори.
   Млечный цилиндр начал сжиматься, и по мере того, как он уменьшался, люди внутри него чувствовали, как на них надвигается ужасный холод. Их дыхание стало слышно, а уши онемели. Цилиндр быстро становился меньше и быстро остывает.
   Вскоре Гримм увидел над собой что-то еще. Это была большая темно-фиолетовая крыша, и казалось, что она состоит из лент, которые медленно падали вниз. Он спустился и коснулся его головы. Они не были растяжками, они были скорее мягкой силой.
   - Аткилл - он послал нас, - завопил Гримм.
   Мгновенно холод прошел, молочный цилиндр вернулся к своим первоначальным размерам, а фиолетовые ленты исчезли.
   - Как ты прошел через забор? - отрезал Уоррен. Восхитительное тепло, казалось, просачивалось в озябших мужчин. Было легко говорить и быть теплым. Ничто не могло остановить этого человека неизвестного.
   - Он дал нам кое-что в чемодане. Ты держал его в руке, а забор тебя не заметил.
   "Где это находится?"
   "Внизу, на территории. Я бросил его в стену, и он просто отскочил от нее.
   "Ждать." Уоррен повернулся к своим инструментам. Что-то упало на пол с тихим стуком позади них, и мужчины обернулись. Чемодан лежал на боку. - Разбит, - коротко сказал Уоррен. - Вероятно, деликатный электростатический противовес, а, Путт?
   - Возможно, - ответил черноглазый мужчина рядом с Уорреном.
   - Что нас видело? - спросил Коротышка.
   "Твой чемодан защитил тебя от любого из наших электростатических детекторов, но он не мог сработать одновременно с тремя, а когда ты оказался в пределах досягаемости забора и двух других детекторов, он отключился", - с ухмылкой ответил Уоррен. , "Что вы искали?"
   Кратко рассказал ему Гримм. Уоррен посмотрел на Патни, а затем на Гримма. Он торопливо написал на листе бумаги для заметок, подписал его и передал Патни. Он тоже читал, потом подписал. - Хорошая идея, - только и сказал он.
   "Отнеси это Аткиллу с нашим уважением. Где твой самолет? - сказал Уоррен, передавая лист Гримму в запечатанном конверте.
   Гримм сказал ему. Потом что-то схватило его, что-то похожее на мягкую непроницаемую стену, но отличающееся тем, что оно держало его, как чудовищная рука. Подняло его, и он вылетел в дверь, развернулся и выстрелил вниз с холма, через забор, и через мгновение уже стоял рядом с самолетом. Сила освободила его и исчезла. Мгновение спустя мужчина, нервы которого все еще дрожали, увидел, как Константи летит по воздуху и мягко приземляется на двенадцать футов ближе к огромному дереву. Константи споткнулся, издал низкий стон и встал. "Мадре де Диос!" он застонал.
   Они смотрели, как что-то черное мчалось по воздуху. Он направлялся точно к огромному дереву. Пронзительный крик страха раздался, когда Горилла Майк увидел, что его конец под рукой. Сила, которая несла его, понесла его к дереву, и вдруг раздался грохот, большое дерево сломалось и величественно упало прочь от трех мужчин и машины.
   Горилла Майк вскочил на ноги, истерически рыдая, невредимый. Силы ушли.
   Но прошел час, прежде чем их нервы достаточно успокоились, чтобы позволить одному из них поднять гироскоп вверх и в сторону Нью-Йорка.
   ГЛАВА IX
   Тусклый серый свет рассвета только что проникал в окна. Аткилл сидел на краю своей кровати, а в губах у него была зажата дорогая английская сигарета. Коротышка Гримм сидел напротив него за столом. Лицо у него было белое, руки дрожали, изо рта пахло дешевым виски. На столе стояла бутылка личного и очень хорошего вина Аткилла, а между ней и переполненной пепельницей стоял полупустой стакан. В глазах Гримма читался пустой ужас и ужас.
   - Господи, Атти, я видел. Я видел, как Майк летал по воздуху, потом я видел, как он влетел в то дерево, потом дерево упало, и там был Майк, плачущий, как ребенок, и смеющийся над чем-то ужасным. Мужчина не должен так смеяться.
   - Но эта Тварь казалась такой мягкой, как резиновая губка, но она повалила дерево так легко, что даже Майка не тряхнуло. И эта белая штука - как большой холодный призрак вокруг нас, и мы могли видеть сквозь него, как в тумане. Было так холодно, что виски Пита замерзло, а это хорошая крепкая водка, которую он получает.
   Аткилл рассмеялся странным, тихим, натянутым смехом. "Я подозреваю, что было намного холоднее. Скажите, он побелел? Но разве он намок, и с него - вода - голубая вода капает?
   -- Ага, -- изумленно ответил Коротышка, -- откуда ты знаешь?
   "Это была не вода, это был воздух. Я не знал - я догадался.
   - Но... но воздух не похож на воду. Это никогда не жидкость, - возразил растерянный гангстер.
   - Да, - терпеливо ответил Аткилл, - когда станет достаточно холодно. Вы, наверное, видели самую холодную колбу из когда-либо существовавших. Вероятно, в нем вообще не было тепла - абсолютного нуля". Он молча размышлял. Потом потянулся и встал.
   - Прости, Коротышка, но я думаю, ты не пострадал. Я не думал, что он причинит тебе боль. Он должен был уничтожить тебя, конечно. Бьюсь об заклад, он мог бы отправить тебя туда, где они никогда не найдут тебя в ближайшие сто миллионов лет, - он неприятно улыбнулся, и Гримм выглядел еще более нездоровым, чем когда-либо. "Вероятно, он мог бы отправить вас на Луну, не пытаясь, или спрятать вас в космосе.
   - Но сейчас это бесполезно, Коротышка. Он нашел секрет. Помнишь тот шар белого огня, который ты видел на железном блоке? Этот маленький огненный шар излучал больше энергии - мог дать больше энергии, чем все остальные электростанции на Земле вместе взятые. Этот огненный шар мог бы остановить эту планету и заставить ее развернуться и пойти в другую сторону. Он мог бы убрать весь этот город с карты и опустить его посреди Тихого океана так же легко, как поднял бы вас и опустил бы посреди поля или посреди дерева, если уж на то пошло. . Есть только одна вещь, которая может остановить этот маленький огненный шар, - продолжал он больше себе, чем Гримму.
   "Что это?" - спросил восхищенный слушатель.
   - Еще один такой же, только побольше, Коротышка, еще один такой же. Он улыбнулся про себя.
   - Ты потерпел неудачу, но вот тысяча за твои хлопоты и... неприятные переживания. Он вручил мужчине счет и помахал ему рукой. Нестор оплатит расходы.
   Он выключил свет и вернулся в постель.
   * * * *
   "Здравствуй, Нестор. У меня для вас новости, - сказал Аткилл, входя в чинно-роскошный кабинет.
   Нестор нетерпеливо посмотрел вверх, его проницательные глаза щелкнули.
   "Какая?"
   "Знаете, я послал нескольких людей украсть данные из дома Патни. Они вернулись прошлой ночью, вернее сегодня утром, и рассказали дикую историю о том, что они окружены невидимыми стенами, что пистолетные пули отскакивают от них, как резиновые мячики, которые пропускают свет, но не выпускают его наружу. Затем они рассказали мне о призрачном белом цилиндре, который чуть не заморозил их, и об огненном шаре размером с баскетбольный мяч, покоящемся на железном блоке. И они сказали, что что-то мягкое подхватило их и вытолкнуло из лаборатории, и полетело с ними через поле. Он посадил одного из них на середину дерева - предварительно повалив дерево, не потревожив человека.
   - И он принес мне это. Аткилл протянул записку, которую послал Уоррен.
   - Он сделал это? - резко спросил Нестор.
   "Очевидно." Аткилл презрительно ответил.
   Заметка была следующей:
   Господа, Аткилл и Нестор:
   Мы считаем целесообразным сообщить о наших успехах в наших опытах вам, прежде всего, мужчинам. Не стоит предпринимать дальнейшие попытки украсть данные, которые вы пытаетесь получить. Полную информацию вы найдете в описании патента и формуле изобретения, поданной три дня назад.
   Мы не любим угрожать, но хотим сообщить вам, что эта лаборатория надежно защищена.
   Комплименты Аткилу за его умный электростатический противовес.
   Рэндольф Т. Уоррен
   Дональд М. Патни.
   Нестор фыркнул. Потом он грустно сел. "Похоже, - решил он, - что этот неблагодарный дурак побеждает".
   - Он определенно не дурак, - улыбнулся Аткилл. - И я не считаю его особенно неблагодарным. Вы его уволили, чтобы он был вам больше полезен.
   "И я благодарю его за этот комплимент. Это было умное устройство. Возможно, это одна из самых умных уловок, когда-либо придуманных".
   - Ну, ты можешь с ним согласиться, - сердито возразил Нестор, - но ты, во всяком случае, кончил. Убирайся."
   "Сначала сто тысяч долларов, пожалуйста". - спокойно ответил Аткилл.
   "Хм? Почему? Вы ничего не сделали, но потратили деньги. Прочтите свой контракт, и вы увидите, что если вы проиграете, вы получите 100 000 долларов за вычетом стоимости оборудования, которая, позвольте мне видеть, на данный момент составляет семьдесят пять тысяч. Нестор откинулся на спинку стула с выражением лица, как у кошки после безвременной кончины канарейки.
   Аткилл посмотрел на него холодно, очень холодно, и пламя убийства, столь же холодного убийства затаилось в его глазах.
   "О, это все? Очень умный." Он сделал паузу, и выражение его глаз сменилось быстрым расчетом.
   "Хорошо, вы позволите мне оставить мой прибор в вашей лаборатории, пока у меня не будет этих двадцати пяти тысяч в моем банке?"
   - Конечно, - ухмыльнулся Нестор, - я дам тебе чек.
   Через двадцать минут Аткилл ушел с чеком на двадцать пять тысяч долларов, который он заверил, как только добрался до банка. Он положил его в банковскую ячейку и продолжил в своем прямом тоне. У него было письменное согласие Нестора оставить аппарат в таком виде, пока его двадцать пять тысяч не окажутся в банке. У него также был чек Нестора, который нельзя было остановить и который ничего не доказывал, пока он не обналичил его.
   Аткилл не получил денег. И он не получит ничего до тех пор, пока Нестор не выплатит ему остаток своего гонорара, чтобы громоздкий аппарат можно было переместить из дорогостоящей лаборатории, которая теперь была совершенно бесполезна.
   Нестор, с другой стороны, чувствовал, что это несчастное дело было успешно завершено, поскольку оно касалось Аткилла. С другой стороны, он не был до конца. Он начал глубоко и серьезно размышлять. Вскоре он позвонил Уильяму Дж. Фордэму, президенту Атлантических энергетических компаний. Он также договорился о том, чтобы Артур Бенхольт из Central States Power и Томас Рингман из Pacific Coast Power Lines были подключены к проводу.
   - Джентльмены, это говорит Таддеус Нестор, и я должен сообщить вам кое-что очень важное. Слишком важно доверять проводу. Давайте все встретимся в Сент-Луисе завтра в полдень. Это удовлетворительно?
   "Что лежит в основе этого важного предмета?" - осторожно спросил Фордхэм.
   "Изобретение, изобретение, которое разрушит каждую энергетическую компанию, каждую авиалинию, каждую железную дорогу и пароходство, каждую отрасль в мире! Компетентные люди заверили меня, что это разорит каждую энергетическую компанию в течение недели после ее объявления. Это должно быть остановлено".
   - Мы будем ими, - медленно сказал Фордхэм. Остальные согласились и начали вычеркивать встречи в служебных записках.
   Уверения Нестора имели вес.
   ГЛАВА X
   Мы все сейчас здесь, Нестор. И все очень хотят услышать, что вы скажете. Что это за изобретение, которое может иметь такие эффекты?" - спросил Фордхэм. Крупный седовласый мужчина с румяным лицом выглядел нервным и встревоженным.
   - Атомная энергия, - коротко ответил Нестор. Трое мужчин вздрогнули и слегка ахнули.
   "Ты уверен?" - спросил Рингман слегка дрожащим голосом.
   "Аткилл работал над этим для меня, а тем временем Уоррен выполнял эту работу. Трое моих людей принесли рассказы о том, на что он способен. Вкратце он рассказал им об отчете Аткилла и рассказах мужчин.
   Наступило долгое молчание, пока мужчины думали о значении этого.
   - Тогда... тогда он может вывести нас из бизнеса, - тяжело сказал Бенхольт.
   "Даже без боя. Он может продать мегаватт-часы за то, что вы продаете ватт-часы. Он может делать дирижабли, в которых не используются двигатели, а только крошечные пятна этого огня. Мы разорены, если это изобретение будет продано. То есть, если она продается им, - прибавил он с лукавым видом.
   - Да, если бы он продал его какой-нибудь компании...
   - Но с другой стороны, - перебил Нестор, - если он, к несчастью, умрет, то почему, может быть, его наследники не проявят его проницательности. У него нет ни брата, ни сестры, ни близкого родственника. Я провел расследование, и единственный родственник, которого я нашел, - это когда-то удаленный троюродный брат. Он кассир в сельском банке, и его имя - Джеймс Освелл Джессоп. У мистера Джессопа жена и трое детей, ему около сорока пяти лет, и я уверен, что пятьдесят тысяч он счел бы огромным состоянием.
   "Если Pacific Coast Power Lines потерпит неудачу, я потеряю триста миллионов, а другие инвесторы потеряют еще один миллиард и три четверти", - сказал Рингман. Его голос был дрожащим. Искушение было велико - и он знал, что имел в виду Нестор.
   "Что мы могли бы сделать с патентом, если бы он у нас был, чего мы не могли бы сделать, купив его?" - спросил Фордхэм.
   - Прикрой это, - рявкнул Нестор.
   "Почему мы не могли бы сделать то же самое, если бы купили его?"
   - Ты хоть на секунду думаешь, что он позволил бы тебе? Да, он продал бы вам права на власть, но не продал бы вам другие права, связанные с этим".
   "Почему бы не купить его и не использовать самим?" - с сомнением спросил Бенхольт.
   - Потому что, - сказал Нестор с убийственной тишиной в голосе, - потому что после того, как это появится на рынке, не будет никаких энергетических компаний. Разве вы, дураки, не видите, что им не понадобится внешняя электростанция для выработки электроэнергии? Разве вы не видите, что поезда, фабрики, городки, квартиры и, возможно, даже дома будут просто использовать отдельный завод. Почему сегодня используется большое растение? Потому что он находится рядом с водопадом, рядом с угольной шахтой или рядом с несколькими большими городами, и потому что большой завод более эффективен, чем маленький. А потому они требуют квалифицированного надзора.
   "Аткилл говорит, что его можно разработать так, что он не будет нуждаться в присмотре. И, конечно же, не нужно никакой мудрости, чтобы понять, что не нужно никакого топлива, кроме крошечного кусочка материи, очевидно, железа. Кто заботится об эффективности? Чего переживать?
   "Уоррен не будет продавать электроэнергию - он будет продавать электростанции!
   "Теперь вы понимаете, почему вы не можете допустить, чтобы это изобретение стало достоянием гласности".
   - А ты куда входишь, Нестор? - тихо спросил Фордхэм.
   "Он моментально разрушил бы мой авиационный бизнес; он разрушил бы все отрасли, к которым я имел отношение, кроме черной металлургии.
   "И я не мог подкупить его, пока он не завершил свое открытие".
   Фордхэм мрачно улыбнулся. - А что бы вы сделали, если бы смогли его получить? он спросил.
   -- Само собой, пользовался, -- ответил Нестор. - А что бы вы сделали на моем месте? Он проницательно и откровенно посмотрел на более крупного и молодого человека.
   - Ну, что мы будем делать? - спросил Рингман, поднимая голову с рук.
   "Ждать. Я думаю, что мы узнаем, как только Уоррен зарегистрирует свои патенты. В настоящее время у него есть только полдюжины запечатанных конвертов Process Discovery. Когда он закончит свои исследования и не раньше, он сдаст свои патенты. Если бы мы могли что-то открыть, его зарегистрированные патенты помешали бы нам это использовать.
   - С другой стороны, если мы подождем, а он... умрет - почему мы можем купить готовые патенты у его наследника, в данном случае Джессопа.
   - И что вы хотите от нас? - спросил Фордхэм.
   - Ваша помощь, - ответил Нестор. Затем он быстро изложил им свой план.
   * * * *
   - Господи, Патт, здесь больше вещей, больше углов, чем у мухи. Мы, конечно, не можем проверить все эти вещи здесь, на земле. Например, взрывчатое вещество - дезинтегрирующее поле. Полдюжины таких вещей невозможно проверить здесь, на Земле, и единственный ответ - попробовать на астероиде. Нам придется построить летающую лабораторию, - сказал Уоррен.
   - Я согласен - по многим причинам. Что же вы имели в виду?
   "Корабль в форме дирижабля, около двухсот футов в длину и примерно тридцать пять футов в диаметре. Мы бы установили несколько больших энергетических центров точно посередине корабля. Мы открыли секрет гравитационного поля и можем его использовать. Стены корабля можно было бы сделать из бериллия, возможно, толщиной в восемь дюймов на крайний случай...
   "Бериллий - восемь дюймов на крайний случай", - воскликнул Патни. - Господи, бериллий такой... забыл. Купить невозможно, но мы можем сделать все, что нам нужно. Все, что нам нужно, это достаточное количество какого-то другого элемента! Но тогда восемь дюймов для экстренных случаев! Это не более чем хорошая стена в космосе, - возразил Патни.
   "Угу, вот почему это аварийное приспособление. Мы не будем использовать материальные стены, мы сохраним постоянную стену силы. Поле Х-573. Метеоры - ничего не пройдет.
   "Верно. Намного лучше. И тогда как мы будем управлять им?"
   "Ну, мы могли бы продвинуть его вперед, просто передвигая стену. Поскольку это определяется в пространстве координатами нашего контроля, все, что нам нужно сделать, это передвинуть их. Но почему бы не использовать и гравитационное поле? Для высоких ускорений было бы намного лучше. Мы не могли бы использовать его здесь, на Земле или на любой другой планете, но как только мы освободимся, мы получим гораздо большее ускорение, потому что мы его не почувствуем".
   (Силовая стена, известная как поле X-573, создавалась в любой точке, которую пожелал оператор, просто устанавливая элементы управления. Выбранные таким образом координаты определяли размещение поля в пространстве. Таким образом, помещая его в одну точку и продвигая контролируется постепенно, он просто перемещался в пространстве, любая сила, приложенная к его движению, воздействовала непосредственно на пространство, а не на его источник энергии. вверх пространством, переплетенными полями миллионов миллионов солнц.Так же, если бы гравитационное поле было зафиксировано в пространстве, то корабль падал бы в него, и изменение его координат двигало бы его вместе с силовым полем.)
   "Хороший. Теперь эти идеи - сказать, что мне все это нравится. Мы спроектируем этот корабль здесь и сейчас, а Халтман сможет изложить его для нас на бумаге".
   Затем они начали планировать корабль. Они назвали его Прометеем , ибо он нес факел вечного огня, который отныне будет освещать путь человека.
   ЧАСТЬ II
   Серые бетонные стены лаборатории, казалось, ломились от огромного блестящего предмета, лежавшего на полу длинной голой комнаты. Это был блестящий, переливающийся металлом дирижабль с длинными полосами иллюминаторов по бокам; любопытные проекторы и маленькие иллюминаторы, которые, казалось, открывались наружу, изучали нос и корму.
   Но это была красивая вещь, что можно было увидеть. Полдюжины мужчин, которые стояли внизу и смотрели на нее, теперь казались чрезвычайно довольными огромной машиной, состоящей из более чем двухсот футов блестящего сужающегося металла. Поперек арки, над узкой полоской окна, на фоне полированного бериллия выделялись блестящие золотые буквы в фут высотой. " ПРОМЕТЕЙ ".
   - Она работает, Ран, она великолепна, - голос Патни был низким и напряженным от волнения. "Вокруг Луны! За час мы сделали то, на что Сандерсону понадобилось шесть месяцев! А старый Маккарти закончил эти отливки и собрал ее за три месяца!
   "Это не "она", это "он", - усмехнулся Уоррен. - Ты что, читать не умеешь?
   "Хорошо, язычник. Патенты поступили сегодня, - неуместно добавил Патни.
   "После того, как мы закончим эксперименты, будет больше. Я думаю, нам лучше подождать, пока у нас не будет всего, прежде чем мы попытаемся что-то продать, не так ли?
   - Я согласен, Ран. Ну, мы должны найти много.
   - А пока - ложимся спать. Мы можем начать завтра. Корабль укомплектован, готов и ждет. Один из вас, мужчины, хочет стать добровольцем...
   Мужчины вздрогнули и быстро посмотрели на распределительный щит, наполовину разобранный в одном конце комнаты. Из него донесся громкий жужжащий звук, и огонек замигал быстро, все быстрее и быстрее, - а потом раздался внезапный страшный взрыв. С одной стороны комнаты образовалась огромная трещина, стена закачалась, зашаталась и рухнула с ужасающим грохотом. Одновременно погас свет, и лишь призрачный свет исходил от маленького пламени, ясного белого пламени, ровно горящего на вершине небольшого куска железа размером со спичечный коробок.
   "Воздушный налет - нас пытаются убить!" - выдохнул Уоррен.
   - Черт, в корабль! - взревел Патни. Мужчины прыгнули за ним по пятам. Патни развернулся и помчался по длинному коридору к носу, вверх по металлическим ступеням, по две за раз, и бросился в рубку управления. Летающие пальцы щелкнули полдюжины тумблеров, сзади раздались низкие удары замыкающих плунжерных выключателей, а затем в воздухе вокруг корабля замерцало как раз в тот момент, когда вспыхнула вторая бомба. Огромная масса бетона, составлявшая западную стену, казалась усталой. Стало ложиться. Что-то, казалось, остановило его в полудюжине футов от стенки корабля, и он соскользнул вниз по какой-то невидимой поверхности. Идеальный дождь из бомб превратил его и каждую часть здания в пыль, прежде чем оно завершило свое падение.
   Что-то начало светиться сквозь пыль упавшего здания. Он светился белым и ясным светом и, казалось, быстро светлел. Пыль рассеялась, и ясный свет осветил изрытое шрамами поле, а огромный корабль сиял, как гелиограф. Свет рос и рос, земля начала таять, скалы начали ярко светиться, а ужасное пламя увеличилось в объеме. Ужасный рев воздуха становился все громче и громче. Деревья гнулись, гнулись к тому месту, где несся поток раскаленного добела воздуха, усиливался ветер, и деревья валились, катились - и взрывались страшным огненным газом.
   "Маленькая вспышка - вечное пламя - вырвалась на свободу и разгорается быстрее!" - крикнул кто-то из кормы корабля.
   - Путт - быстро - мы его еще не пробовали. Но хорошо придется. Х-785! Настройки, возьмите их; Х-54-235, Ю-87-452, Х-32-81 и Т-68 плюс 436". Голос Уоррена резко прозвучал, когда он читал из блокнота, который выхватил, когда увидел, что вспышка усиливается. Теперь он разросся до предела...
   Летучие пальцы Путни настроили шкалы, затем повернули маленький тумблер, который направил колоссальную мощность главной горелки в поле, пылающий шар света десяти футов в диаметре, питающийся одиннадцатитонным слитком железа.
   Со всех сторон послышался вздох, мягкий, нежный вздох, и что-то рвануло их, разорвало на части и с ужасной скоростью швырнуло отдельные атомы в разные стороны. Ужасное пламя света исчезло. Огни корабля исчезли - они сами исчезли в полной пустоте.
   * * * *
   Шесть гигантских самолетов с грохотом пронеслись по небу, их восемнадцать мощных бензиновых турбин тихонько перешептывались сами с собой, а топливные насосы тихонько, злобно посмеивались. На каждом самолете ехали по два пилота, один штурман, один бомбардировщик, а с ними огромный груз взрывчатых веществ, одетых в аккуратные стальные оболочки. Всего на борту шести самолетов было тридцать тонн взрывоопасных соединений азота.
   Они скользили по воздуху почти бесшумно, специально заглушенные пропеллеры, специально сконструированные крылья, которые только шуршали по воздуху даже на скорости двести пятьдесят миль в час, и уже почти бесшумные турбины. Звука не было, света практически не было. Только слабое свечение от каждой плоскости, которое проецировалось немного вверх. Их можно было увидеть только сверху, а ведущий самолет был самым низким. Они были далеко от освещенных воздушных путей здесь, и далеко от городов или домов, кроме смутно видимой лаборатории на семь тысяч футов ниже.
   - Готов, Берт. Сбросьте первую тройку", - сказал штурман ведущего самолета. Три темных сияющих овала скользнули вниз сквозь звездный свет. Они исчезли, затем внезапно раздалась мощная вспышка пламени, а через несколько секунд раздался ревущий взрыв. Сразу же последовала детонация трех бомб следующего корабля, потом еще и еще. Здания расступились, и на скалистых холмах появилось большое пятно света. Второй взрыв внезапно омрачил все это, но в это мгновение в освещенном здании появился отблеск металла, большой лист полированного металла.
   Он исчез, когда погасли огни. Затем последовали шесть мощных взрывов, восемнадцать отдельных бомб. Потом тишина, когда самолеты развернулись для второй попытки.
   Там что-то начало светиться. Может быть, начался пожар? Он быстро становился ярче, белый немигающий свет, который не мог быть огнем, он был слишком устойчивым, слишком белым и неизменным, за исключением быстрого увеличения яркости. Нагроможденные руины лаборатории уже начали слегка светиться, потом все ярче и ярче. Они рухнули, и шар белого огня осветил ландшафт и бросил в небо яркий пронзительный свет, из-за которого самолеты ярко выделялись.
   - Черт, прожекторы, развернись и брось все, что у тебя есть, - приказал ведущий пилот. Пять других пилотов услышали его приказы по рации. Самолеты спикировали и развернулись. Двадцать четыре тонны взрывчатки обрушились на белый свет. Они взорвались в воздухе по мере их приближения, страшный жар зажег бомбы, когда они были в пятидесяти футах от них, и мгновенно взорвал их.
   Внезапно белое погасло, вспыхнуло ярко, ослепительно фиолетово-синим цветом - летчики закричали в агонии, все самолеты стали красными, из бензобаков вырвались стреляющие языки пламени. Турбины вдруг завизжали, как в агонии, и лопнули с треском.
   Шесть пылающих, раскаленных добела самолетов упали на землю. Они упали к яме раскаленной добела скалы в полумиле в поперечнике, которая вздымалась и кипела, извергая огромные объемы газа.
   Ничего другого там не было. Шар фиолетового пламени исчез, лаборатория исчезла, а шесть бомбардировщиков исчезли в сгустках раскаленного добела газа.
   Исследовательские лаборатории Патни и Уоррена исчезли.
   На следующем рассвете толпа мужчин смотрела на все еще светящуюся скалу, а над их головами медленно кружили самолеты. Новостные самолеты делали снимки, теленовостные самолеты проецировали изображение на десять тысяч экранов в Нью-Йорке и Нью-Джерси. Помимо местного интереса, объяснения легкого подземного толчка, потрясшего район, это не имело никакого значения.
   А некоего кассира банка в северной части штата, некоего Джеймса Осуэлла Джессопа, посетил адвокат фирмы Пауэрса и Малруни, который сообщил ему, что он единственный наследник Рэндольфа Уоррена, который, к сожалению, погиб накануне вечером в результате несчастного случая в своей лаборатории. Мистер Уоррен был ученым. Слышал ли он о нем? У мистера Джессопа этого не было. Доктор Уоррен что-нибудь оставил? Да, кое-что. Несколько патентов. Хотел бы он их продать? С удовольствием - сколько он мог получить?
   Три недели спустя он получил огромную сумму в тридцать тысяч долларов за патенты, которые могли бы переделать мир, разрушить тысячи отраслей промышленности и заставить все народы земли трепетать перед своим владельцем!
   ГЛАВА XI
   Рэндольф Уоррен поднял трясущуюся руку к голове и откинул назад волосы, упавшие ему на глаза. Его разум был спутан, неуверен. Было ощущение странности, необъяснимых вещей вокруг него, когда он лежал на полу, еще до того, как он открыл глаза. Толстый, мягкий ковер из полугубчатой резины был удобен под ним, и он томно открыл глаза. Он уставился, поднял руку перед глазами и посмотрел еще сильнее.
   Его рука была блестящей, пылающей фиалкой. Волосы у него были бледного ядовито-зеленого оттенка. На нем были темно-красные туфли, темно-оранжевые брюки с перекрученными нитями ярко-красного цвета. Его пояс был бледно-фиолетового цвета. Золотая пряжка была слегка зеленоватого цвета, но в остальном не изменилась.
   Рядом на полу лежал и слегка шевелился Патни. Губы у него были темно-фиолетовые, руки такие же ярко-фиолетовые, как у Уоррена. Его волосы, обычно каштановые, теперь были окрашены в зеленый цвет, на несколько оттенков темнее, и выглядели намного приятнее, чем у Уоррена.
   Физик ахнул и сел. Комната управления его кораблем, конечно. Но что с ним случилось? Это выглядело знакомым, но незнакомым. Углы и пропорции были совершенно, совершенно неправильными.
   И было темно. Огни давали бледно-оранжевое свечение, но окно распахнулось в струйную пустоту. Уоррен знал, что это было в открытом космосе, он мог распознать это качество пустой черноты, но с небом тоже было что-то не так. Сами звезды на своих курсах, казалось, сильно изменились. Он не мог узнать ни одной знакомой звезды, ни одного известного созвездия.
   Он услышал удивленный вздох. Патни смотрел на свою руку широко открытыми глазами. Его глаза были яркими, светло-голубыми там, где должны были быть белыми, и очень темно-зелеными там, где раньше были черными.
   "Вы будите?" - сказал Уоррен. "Я почувствовал то же самое, когда впервые увидел свою руку. Посмотри, какие у тебя красивые красные туфли. Как вам мои оранжево-красные брюки? Однако в его голосе не было ни звука шутки, а чувство беспомощности.
   - Где мы под солнцем? Что случилось? - выдохнул Патни.
   "Первому я бы сказал, что сомневаюсь, что мы есть, а второму, я мог бы догадаться, но не буду". Беспомощный тон ошеломленного удивления быстро исчез из голоса Уоррена, за ним последовала нотка возбуждения.
   Крики и возгласы удивления доносились из кормы корабля.
   - Все мужчины сюда! - пропел Уоррен. Вскоре в комнату стали заходить мужчины. За короткое время десять самых странных зрелищ, которые когда-либо встречались человеческому глазу, предстали перед двумя учеными. Они уставились друг на друга в безмолвном изумлении. Маклаурин, дородный шотландский механик, был, однако, призовым экземпляром. На нем были бледно-розовые брюки, светло-оранжевый плащ, синие туфли с красной подошвой, и теперь у него были фиолетовые волосы. Незадолго до этого он был очень красным.
   Уоррен расхохотался, увидев сурового шотландца, одетого во все это великолепие пастельных тонов. - Господи, Мак, было ли когда-нибудь такое зрелище раньше?
   "Конечно, ты и сама красавица", - ответил шотландец. - И что это может означать?
   - Карл, ты немного астроном, выгляни в смотровое окно. Какие звезды вы узнаете?"
   - Ни одного, ни одного! - выдохнул молодой астрофизик после пристального изучения звездного поля.
   "Я боюсь развернуть корабль прямо сейчас, не знаю, что произойдет, если моя теория верна, все может быть. Теперь, где, по-вашему, отсюда лежит солнце?
   Карл мельком взглянул в окно, которое огибало рубку управления с трех сторон, и, наконец, указал прямо на корму. "Должно быть позади, мы бы увидели его, если бы он был где-нибудь еще".
   - Мак, беги назад и посмотри.
   Механик ушел всего за тридцать секунд до того, как вернулся, его лицо побледнело и приобрело чуть более светлый оттенок фиолетового.
   "Я могу видеть под тремя другими углами, доктор Уоррен, но солнца нет!" он сообщил.
   Мужчины смотрели на него с ужасом. "Нет солнца? Боже мой, где мы?" - потребовал один.
   - Не могу сказать, но могу предположить, - быстро ответил Уоррен. "Эта штука будет действовать вам на нервы, если вы позволите ей это сделать, но успокойтесь. Мы на космическом корабле, самый могущественный человек, которого когда-либо знали. Мы находимся где-то, куда, очевидно, нас занес этот космический корабль плюс этот огненный шар. Отсюда разумный вывод, что этот же космический корабль плюс точно такой же огненный шар, который мы можем создать, вернет нас обратно. Это не?"
   Если теории Уоррена были верны, это не обязательно было правдой, но мужчины с надеждой кивнули.
   "Моя теория состоит в том, что мы пошли туда, куда пошло это дело! В другое пространство! Не совсем туда, куда ушла эта материя, ибо помните, что мы прошли через это, просто вне нашего собственного пространства, где не было материи и где материя не могла существовать. Мы существуем, значит, находимся в пространстве, где может существовать материя, но здесь другие условия, отсюда и наши фиолетовые лица, и странный цвет одежды и волос, и ощущение незнакомости с тем самым кораблем, который мы построили. Но условия не настолько отличаются, чтобы мы не могли их понять и жить до тех пор, пока не сможем ими управлять.
   "Первое, что нужно сделать, это найти себя в этом новом пространстве. Мы должны сделать фотографии. Однако сначала мы должны убедиться, что условия позволяют нашим пластинам работать. К счастью, этот корабль полностью укомплектован, так что у нас полно времени для работы. Мы должны находиться в какой-то части этого нового пространства, которая соответствует Солнечной системе в нашей.
   "Чтобы понять наше положение, вспомним, что наше собственное пространство - это искривленная гиперсфера, грубо говоря, четырехмерная сфера, форма которой поддерживается притяжением множества тел, звезд и миров, его наполняющих. А вот и другие звезды - и, возможно, другие миры. Тогда это было бы пространство, подобное нашему, как один мир подобен другому. Материя не может существовать между ними двумя, но может существовать в любой из них, как, например, человек не мог бы существовать между Землей и Венерой, а якобы мог бы существовать на обеих, но в других условиях тяготения, света, тепла, атмосферы - всего. .
   "Значит, это здесь.
   "Но одно не изменилось, мужчины, одно из самых важных вещей. У меня все еще есть аппетит, так что давай поедим!"
   Со смехом облегчения они согласились с ним в этом и начали спускаться. Двое мужчин приступили к работе на камбузе, готовя еду, а Уоррен и Патни остались в диспетчерской, наблюдая за счетчиками.
   "У нас есть гравитация, у нас есть энергия, и свет, и тепло, и, очевидно, работает наш силовой экран, потому что снаружи есть атмосферное давление, земная атмосфера, которую мы принесли с собой. Но что во Вселенной сделало это? - спросил Патни.
   - Конфликтующие силовые поля, Путт, конфликтующие поля этого маленького высвобождающегося пламени и наше собственное поле Х-785. Это повергло нас в убыток, Путт, но я думаю, что это убило пламя освобождения.
   "Теперь мы должны работать быстро и найти себя. Прежде всего, нам придется использовать телескоп и взять звездные карты, чтобы мы могли вернуться к этой точке, если мы будем двигаться, и всеми богами мы будем! Я не смог бы сделать это за миллиард лет, и, по всей вероятности, ни один человек никогда не сделает этого снова, так что давайте косить сено, пока светит солнце. Либо мы можем вернуться, либо нет. Если мы можем, нам не о чем беспокоиться, а если нет, мы можем наслаждаться жизнью, пока живы!"
   - Думаю, ты прав, Ран, но что нам нужно сделать, чтобы узнать о нашем положении?
   "Определите константы пространства здесь. Есть определенные константы, которые, я подозреваю, универсальны. Постоянная гравитации, известный вам коэффициент пропорциональности, вероятно, будет такой же, но мы можем это определить. Но такие фундаментальные константы, как скорость света, радиус кривизны пространства, пространственное уравнение времени и сопротивление или жесткость пространственных постоянных, нам придется знать. Очевидно, наш релиз-пламя горит стабильно, хотя Мак сказал, что здесь оно оранжевое - я не удивлен - так что у нас будет время поработать. Но самое важное для нас - это скорость хода времени по отношению к нашей собственной пространственно-временной сфере".
   - Ты имеешь в виду, что секунда здесь может равняться миллиону земных лет?
   - Вот именно, а если так, то мы навсегда изолированы. К этому времени, или к тому времени, когда мы вернемся, солнце и сопутствующие ему планеты обернутся вокруг галактики и навсегда потеряются для нас в лабиринте из пятисот тысяч миллионов солнц, а сама галактика, возможно, переместится в какую-то другую часть. нашей сверхгалактики, например, Магелланова облака...
   - Да, и гораздо более простой способ быть мрачным - просто сказать, что мы все можем покончить жизнь самоубийством. Пойдем вниз, - сказал Патни.
   ГЛАВА XII.
   Патни осторожно сел в удобное кресло в "библиотеке" на борту корабля. Это также был конференц-зал, кабинет и логово для двух друзей. Теперь в кормовой части корабля ставили фонограф, и хорошая еда привела всех в лучшее настроение. Уоррен сел, предварительно закрыв за собой дверь. Свет трубчатых ламп был ровным и ясным, воздух на корабле был теплым и освежающим, а через землю простиралась бесчисленная невыразимая даль во времени и пространстве, теплый воздух, еда, музыка - все, казалось, приносило радость. это рядом. Здесь, в сердце корабля, под действием гравитационных полей казалось невозможным, чтобы они находились где-нибудь, кроме как в своей комнате на земле.
   Патни тихо усмехнулся, утрамбовывая табак в своей трубке. - Кажется маловероятным, сидя здесь.
   "Не, не так ли (пых-пых) это?" - ответил Уоррен, изо всех сил пытаясь зажечь свою трубку. "Вопрос в том, как мы собираемся вернуться, потому что мы знаем, что это не только возможно, но и факт".
   - Мне тоже приходит в голову еще один вопрос, - мягко сказал Патни. - Когда собираешься вернуться?
   Уоррен пристально посмотрел на него, Патни продолжал пристально смотреть в потолок. "Мы вернемся через несколько дней после того, как улетели, - продолжал он, - или мы вернемся на миллион миллионов лет назад или на миллион миллионов лет в нашем будущем?"
   - Как я уже сказал, я не знаю.
   - Как вы думаете, временные ставки будут такими же?
   "Я знаю, что это не так. Различия, которые мы видим, показывают, что эти два пространства не совпадают. Мы можем определить временную скорость этого пространства по отношению к самому себе - и я подозреваю, что она будет несколько иной. Я имею в виду, что мы принесли аршины из своего пространства, но они искажены этим пространством. Насколько, мы, естественно, не можем сказать. Если мы найдем по ним, что скорость света составляет, скажем, 300 000 миль в секунду, по нашим также перенесенным часам, тогда мы узнаем здесь скорость времени. Но мы не можем определить относительную скорость двух пространств.
   "Почему?"
   "Сможем ли мы вернуться, не зная этого?"
   - Я думаю, мы можем, Путт. Сила, очевидно, работает здесь, и это изменение скорости времени повлияет на все в равной степени здесь.
   "Предположим, что здесь одна минута соответствует часу на Земле, и мы тратим неделю на изучение космических констант, а затем тратим на исследования год или около того. Что случается?"
   - Ну, мы вернемся на землю через много лет после того, как начали, - с опозданием на шестьдесят лет, не так ли, Путт? Уоррен задумался.
   - Так разумно ли проводить здесь больше времени, чем нужно? Семнадцать лет, и наши патенты исчезнут. Кстати, что с ними происходит? Они выписаны на ваше имя, вы знаете, и вы мертвы, и они могут доказать, что вы погибли при страшном взрыве в вашей лаборатории. Какой-то эксперимент, над которым мы работали, пошел не так, как надо, и лаборатория была разрушена серией взрывов. Вероятно, слился в придачу. - добавил Патни.
   - Так вот что они скажут. Уоррен задумался. "И кто-нибудь унаследует мои патенты, и тогда Нестор их скупит, потому что бедняга не будет знать, в чем дело. Кажется, это какой-то мой дальний родственник, из-за которого мне всегда хотелось его сфотографировать. Он идеальная модель для мужа-подкаблучника. Работает в маленьком деревенском банке.
   - А десять или двадцать тысяч долларов, которые предложит Нестор, будут огромным состоянием от богов, и он будет благодарить их на преклоненных коленях за то, что они позволили тебе прожить достаточно долго, чтобы умереть и оставить ему что-то такое дорогое... когда он мог продать их за сто миллиардов долларов. Народы земли сформируют синдикат, чтобы купить эти планы". Патни кисло усмехнулся. - Мы были дураками, если не ожидали этого.
   - А Нестор и Аткилл уходят с соусом, не так ли?
   - Нет, - ответил Патни, - не знают. Я провел небольшое расследование, когда Нестор начал так низко лгать и вести себя так мило. Аткилла уволили за то, что он не победил тебя, и потому что он этого не обнаружил. У Нестора был с ним беспроигрышный контракт до того, как Аткилл взял его: десять миллионов, если он выиграет, и 100 000 выигрышей или проигрышей. Он проиграл - и получил сто тысяч. Только у Нестора, милого старого лиса, была симпатичная маленькая аппаратная оговорка. В случае пропажи Atkill заплатил за аппарат. Он стоил семьдесят пять тысяч. Аткилл был обижен, и они не разговаривали друг с другом, но Американская сверхдержава, новый Силовой комбайн и Нестор были на удивление близки. Я был немного удивлен. Нестор рассказал им всю историю и совершенно справедливо сказал, что вы можете их разрушить. Они объединились и, по-видимому, купили несколько самолетов-бомбардировщиков. Квадратная челюсть Уоррена затвердела. - Знаешь, - сказал он холодным тоном, - я думаю, мы поспешим домой - если сможем.
   "Поворачиваемся".
   * * * *
   На следующий день они приступили к работе, настраивая свою аппаратуру для определения всех важных космических характеристик. Они знали точную процедуру, у них были обученные люди и обученные механики, но проблема заключалась не в сложной аппаратуре, а во многих наблюдениях. Им очень помогли великая сила в их распоряжении, космические поля, которые они сами могли построить, и мобильность их корабля. Но рядом с ними не было звезды, а ближайшая находилась на расстоянии более двух световых лет. Посетить его и получить столь необходимую помощь, которую могла оказать только громадная масса, было невозможно, но издалека старались изо всех сил.
   Прошло почти две недели, судя по их хронометрам, когда были сделаны только определения.
   - И, - сказал Уоррен, - это только предварительные сведения. Мне еще предстоит узнать, как их использовать. Мы должны сделать некоторые вычисления. Ты ведь знаешь, что я записал показания всех приборов, не так ли? Как только я узнал, что произошло, и где мы были, я имею в виду. И у меня были заметки об этом маленьком лабораторном высвобождающемся пламени, так что я знаю то, что бросило нас сюда, и характер этого пространства, и я знаю характер этого пространства, так что все, что мне нужно сделать, это рассчитать, что произойдет. это наоборот".
   "Ага. Вот и все, - усмехнулся Патни.
   ГЛАВА XIII
   В городе, отделенном от Прометея невообразимым и невыразимым в пространстве и времени промежутком, стояло ветхое, неряшливое здание в ветхом, грязном районе города. Части города были освещены потоками освещенных автомобилей и длинными рядами мерцающих огней с движущимися дорожками и трехуровневыми дорогами. Над городом гудели и грохотали надземные поезда, и мягкий свет звезд и серебристой луны терялся в более резких, разноцветных бликах огней гигантского города.
   Был постоянный, хриплый шепот городского шума, который просачивался даже так далеко в грязную, темную часть города и в эту комнату. Его освещала единственная старомодная газовая лампа накаливания. Женщина, которая управляла пансионом, была такой же неряшливой, как и ее дом, и у нее было плохое чувство экономии. На самом деле осталось несколько ламп накаливания, потому что они были дешевле и на 98% неэффективны. Газовая лампа накаливания в комнате была почти такой же плохой, и в комнате было темно.
   Посреди комнаты стоял обшарпанный, опрокинутый стол. На столе стояли бутылка и три стакана, а рядом большая пепельница, наполовину полная. Было бесчисленное количество перекрывающихся колец, где "алкогольные" напитки, предназначенные для употребления людьми, оставили легкие пятна на когда-то прекрасном дубе.
   - Джо, - сказал черноволосый мужчина, откинувшись на спинку стула и куря дорогой шиповник, - у меня есть работа. Это не просто дружеский звонок.
   - Атти, - ответил Джо Келлер, - я не дурак, я не знаю, когда ты здесь по делу. Что это? Надеюсь, это лучше, чем твой последний трюк. Келлер все еще был немного недоволен историями, пришедшими из лабораторий Путни-Уоррена, хотя им было три месяца, когда лаборатория была взорвана, и четыре месяца сейчас.
   - Намного хуже, чем было, Джо.
   Келлер выглядел с отвращением, болью и недоверием. - Хуй, - наконец ответил он. "Даже DT не так плох, как это было. Черт, парни, которые вернулись сюда, были в восторге от этого. Я видел их в DT, но потом они в это не верят.
   - Угу, только с ними такое случилось. У них были основания в это верить".
   -- А что, Джо, вы позволите этому джентльмену рассказать свою историю по-своему? - предположил долговязый загорелый человек с выгоревшими на солнце волосами с третьей стороны стола. Он держал свой стакан с таким видом, будто знал, что это такое, и не верил, что это вещество, которое нужно быстро выпить, чтобы войти в состояние, известное как опьянение. В другой руке он скручивал сигарету. Когда он закончил, это был аккуратный цилиндр, и он вставил его в уголок рта и зажег, казалось, одним движением и затяжкой.
   "Хорошо! Уотча есть?
   "Техас, и ты тоже, Джо, что бы ты сказал, если бы я сказал тебе, что Соединенные Штаты собираются воевать? И через четыре недели начнется война?
   "Хм?" - спросил Келлер. Он сел прямее. Даже долговязый, легкомысленный техасец немного приподнялся. "У кого есть идея, что они могут раскачать ЭТУ страну?"
   "У шести человек есть. Они объявляют войну. Точнее, объявить о своем правлении. Первым шагом будет полное уничтожение всего известного огнестрельного оружия, создание тайной полиции, которая имеет право казнить по подозрению и осуждать без суда, а также устранение врагов".
   - Эй, ты это имеешь в виду? - спросил Келлер, резко сузив глаза. Он видел, что Аткилл был абсолютно искренен. Теперь в нем не было его смехотворной скуки. Он был смертельно серьезен. Он имел в виду все, что сказал.
   "Я делаю. Они намерены начать с Соединенных Штатов, аннексировать Канаду, Мексику, а затем взяться за европейские страны".
   "Кто проветривал этих честолюбивых людей?" - спросил Техас.
   -- Старик Нестор и пять его помощников, известные как Контрольный совет американской сверхдержавы, -- ответил Аткилл, -- они владеют патентами, разработанными Уорреном до того, как благородные души выгнали его -- и купили их у его наследника за тридцать штук. Они продаются за сто миллионов в любой день в любую неделю и за миллиард без особого труда. Бедному дураку, вероятно, было приятно получить тридцать тысяч. И они получают патенты, которые за один день поставят на колени любую нацию на земле!"
   В глазах долговязого техасца загорелся неприятный огонек, а его легкая растяжка стала гораздо заметнее. - И они считают, что этот здешний мир - их личная устрица, я полагаю? Как они думают, что им это не удастся?
   - Они подписали на эту работу банду Берта Хиллена. Губы Аткилла снова расплылись в легкой мрачной улыбке. - А старый Нестор платит им полмиллиона долларов в день. Затем, когда они получат контроль над Соединенными Штатами для него, Нестор полагает, что они получат свою плату и уйдут.
   Джо Келлер тихонько присвистнул. "Тааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа-это то, что мафия Hillen была на. Были высказаны предположения, своего рода догадки, на которых они разбогатели. Но кто бы мог подумать, что это было "по-крупному". Он задумался на несколько мгновений. - Что будем делать, Атти?
   "Что скажешь, если мы возьмем корабли, которые они строят, и сделаем всю работу сами". - предложил Аткилл.
   Техасец резко посмотрел на него, затем немного откинулся назад. Келлер выглядел пораженным, задумчивым, а затем, наконец, покачал головой. "Нет, мы все равно не смогли бы этого сделать, но... ох... почему-то мне нравится это старое США, я не знаю... я хочу его оставить. И я чертовски уверен, что не хочу, чтобы Нестор и остальные воротилы пытались им управлять. Они... они разрушили его.
   Аткилл с тяжелым смешком, - они значительно улучшили его. Шесть сильных мужчин, правящих миром железной рукой - шесть сильных мужчин, способных казнить людей по подозрению, без "справедливого и разумного суда" и без доказательств "вне всяких разумных сомнений". Судебные процессы, которые не удалось выиграть, потому что кто-то поставил запятую не там, где было напечатано обвинительное заключение. Взятка - черт возьми, в первый же год они заработают в стране миллионы. Но шесть человек будут УПРАВЛЯТЬ этим местом, и они позаботятся о том, чтобы получить всю привитую прививку. И шесть человек просто не могут привить столько, сколько десять или двадцать тысяч, которые работают над этим сейчас. Почтовые отделения там, где они нужны, а не там, где они принесут больше всего голосов. Ни флота, ни армии, кроме тех десяти кораблей, которые сейчас строят.
   - Законы - половина законов в книгах вычеркнута. Затем, возможно, два десятка здравых законов, которые просто невозможно нарушить. Когда есть полиция, которой не нужно все доказывать, тогда, если эта полиция честна и справедлива, не может быть большого количества преступлений. Ошибки, да. Иногда они их совершали, но теперь со всеми судами они совершают ошибки. И между преступлением и казнью не будет пяти и шести лет.
   "В целом, для людей, которые не могут позаботиться о себе, это было бы лучше. Но им это не понравится, потому что они думают, что могут позаботиться о себе. Вот почему карточные шулеры и дипсы хорошо зарабатывают на жизнь.
   "Но я бы не хотел, чтобы страна была такой. Я задал этот вопрос просто для того, чтобы узнать, что вы ответите.
   - Ваал... то, что мы говорим, не имеет большого значения, я думаю, но то, что мы делаем, может. Вопрос, похоже, в том, что ты собираешься с этим делать? - спросил Техас.
   Аткилл улыбнулся. - Что ж, Джо, мне кажется, это должно было стать делом. Вы присоединяетесь к сделке?
   - Что ты думаешь?
   - Что ж, давайте составим планы. Как поживает банда, все старые парни с тобой - я имею в виду, кроме Марти и Кролика? Насколько я понимаю, они берут длительный отпуск.
   "Да, государство думало, что они должны. Это даже доказало, что они должны были. Остальные банды готовы.
   "Хорошо. Теперь слушайте, вы оба. Аткилл напряжённо наклонился вперёд, и остальные внимательно слушали, пока он излагал свой план в той грязной маленькой комнате, где той ночью вершилась история, хотя никто, даже двое слушателей, не знали об этом, только сам Аткилл.
   ГЛАВА XIV
   - Знаешь, Путт, - задумчиво сказал Уоррен, - я все думал, как распорядится патентами Нестор. Мы сможем начать процесс возврата через день или два, и я хотел бы знать, чего ожидать. Что ты имеешь в виду?
   - Нестор связан со сверхсилой, как я тебе говорил, - начал Патни. "Теперь зачем, кроме как убрать нас с дороги? Было бы достаточно легко разбомбить нас. Он делает самолеты и, несомненно, знал, кто твой наследник, и мог купить патенты. Почему он связался с тусовкой Power?"
   - Это твой вопрос. Может быть, он хотел власти, а может быть, ему нужны были деньги".
   "Ему понадобится полная партия, прежде чем она станет слишком большой для него, чтобы раскачиваться. Я думаю, он сам мог бы наскрести два миллиона наличными.
   - Сколько стоил наш корабль, Путт?
   "Семьсот пятьдесят тысяч. Три четверти миллиона. Это было намного хуже, чем я ожидал, потому что очень мало вещей было под рукой. После производства бериллия приходилось изготавливать даже специальные печи. К счастью, старый Мак был готов ко мне и хотел это сделать".
   - Так и должно было быть, - проворчал Уоррен. - Ты спас ему шею, когда Нестор некоторое время назад преследовал его. Какой кредит вы ему дали, а он еще не заплатил?
   "О, ничего особенного. Он может оставить деньги как чертовски хорошее вложение. У меня была работа, платившая ему за работу на этом корабле. Во всяком случае, я получаю очень большие проценты.
   "Эм-м-м. Ничего особенного - что-то лучше миллиона. Ну, вопрос в том, Патт, что предпримут Нестор и Пауэр Инкорпорейтед и почему они ждали три месяца после того, как мы это обнаружили, чтобы нас разбомбить?
   - Они ждали, чтобы убедиться, что где-то есть копия чертежей, где ее не уничтожили бы, пока мы были, и купили их просто для формальности, я подозреваю, - серьезно ответил Патни.
   "Хм? Это не формальность - это дает им исключительные права...
   - Думаешь, они апеллируют к закону? Нет, не далеко. Держу пари, что эта веселая толпа уже принимает законы, если время там быстрее, чем здесь, а мы подозреваем, что так оно и есть. Почему Нестор присоединился? Потому что корабли стоят около миллиона за штуку, а он хотел несколько кораблей. Он знает множество вооруженных банд, которые присоединятся к нему в этом предложении. Слушай, чувак. Разве вы не понимаете, что с этим кораблем мы могли бы поставить весь мир на колени, забрать каждый доллар, каждый фунт и каждую марку, которую мы хотели? Как вы думаете, какой-нибудь флот или авиация сможет остановить это на тридцать секунд? Думаешь, Нестор этого не знает? Он хотел, чтобы силовики вошли, потому что это облегчало задачу. Бьюсь об заклад, они тоже были достаточно готовы, когда поняли, насколько ценными будут их привилегии власти с этим изобретением на рынке. Послушайте, Нестор хотел денег. Ему нужны были большие деньги быстро, от кого-то, кого он мог бы получить, и энергетические компании предоставили ему отличный шанс. Когда они были соучастниками взрыва и предполагаемого убийства наших людей, они держались вместе.
   "Они строят корабли по патентным схемам, которые они могут легко раздобыть. Они все готовы к нападению - и просто отсекают всякую власть над Соединенными Штатами. Они разрушают заводы, так что электричество не может быть восстановлено, кроме кораблей, потому что других средств нет - нация без электричества - железные дороги вытаскивают старые паровозы, которые использовались для переключения в течение последних двух десятилетий. , и которые не могут двигаться быстрее ползания. Нью-Йорк не может получить продовольствие в огромных количествах, в которых он нуждается. Самолеты не могут его доставить. Корабли не могут привезти достаточно, когда все распределительные системы завязаны. Нет света. Лифтов нет - весь город парализован из-за отсутствия электричества и в полупанике.
   Потом корабли. Неслыханно - чрезвычайно смертельно. Ведь они могли заморозить Гудзон и Северную реку, и даже океанские корабли не могли добраться туда сутками. Наводнения из-за ледовых заторов на реках. Вы видите, что произойдет? Им не нужно получать патенты в соответствии с законной процедурой - они просто захватывают их, а затем издают законы!"
   Уоррен тихонько присвистнул. "Приятные люди. Интересно, сделают ли они это?" - задумчиво спросил он про себя.
   "Сделайте это, конечно, они сделают это!"
   - Смогут ли они... Интересно, что скажут их люди. Им придется использовать гангстеров или обучить команду таких же беспринципных людей. Теперь, когда страна находится в их власти, захотят ли они отдать ее Нестору и его толпе?"
   "У Нестора нет совести гангстера, но у него гораздо больше мозгов. Вероятно, он придумал какую-то красивую систему, чтобы убить всех своих людей, за исключением одной команды одного корабля, которому он может абсолютно доверять. Если бы я это делал, у меня был бы баллон с ядовитым газом, готовый выпустить, когда с флагмана будет подан определенный радиосигнал. Это устранило бы большинство его проблем. Тайная полиция с полными полномочиями по казни без суда быстро устранила бы всех остальных".
   "Ммм. Хорошие люди, как я, кажется, уже сказал. Рот Уоррена скривился, как будто он почувствовал что-то тошнотворное.
   "Что мы будем делать?" он продолжал.
   "Мы испробовали все, что вы хотели, за счет нескольких из наших, казалось бы, бесконечных запасов стальных слитков. Кстати, сколько ты их хранил?
   - Сто пятьдесят, Путт. Остался сто сорок один".
   "Мы просто должны вернуться и использовать их. Возможно, мы сможем отговорить толпу Нестора и Пауэрса. Мы могли бы подождать, пока Нестор не уберет свои посторонние команды.
   - Откуда ты знаешь, что он это сделает, Путт?
   - Господи, Ран, он же не дурак, и ты точно сформулировал проблему. Банды должны ждать, пока он покажет им, как побеждать, он должен ждать, пока они победят, а мы должны ждать, пока их не сократят до наших размеров". - сказал Патни.
   - ...и половина населения уничтожена? продолжил Уоррен.
   "Подождите, пока мы не узнаем, в каком месяце мы вернемся", - более практично предложил Патни.
   * * * *
   Крошечная полоска луны плыла довольно низко над горизонтом. Было темно, очень темно, и звезды, казалось, совсем не светились. Недалеко впереди в свете звезд вырисовывался огромный навес, когда три больших автожира беззвучно опустились на землю в широком поле. В ближнем углу огромного ангара виднелся один светящийся квадрат, и по нему, казалось, были проведены тонкие линии. Между только что приземлившимися машинами и зданием стояла проволочная изгородь.
   Целый десяток фигур выпал из трех машин, и на спине каждой был своеобразный рюкзак, который очень тихо гудел, когда они продвигались вперед. серо-белый материал. И у каждого человека был автомат, пистолет весом немногим более двадцати фунтов, стреляющий чрезвычайно высокоскоростными пулями 22-го калибра со скоростью 300 выстрелов в минуту. Приклад был толстым и имел широкую нагрудную пластину для защиты стрелка.
   Мягко прозвучали две низкие гудящие ноты, и разные группы мужчин двинулись к проволочному забору. Один человек, очевидно, лидер, нес чемодан и носил своеобразную маску на лице. В другой руке был квадратный коробчатый аппарат, который он направлял во многих направлениях, когда шел. Еще один человек вел его.
   - Успокойся, Текс. Я хорошо вижу забор, но этот проклятый инфракрасный выпрямитель дает размытие. Он не такой быстрый, как обычный свет в клетках. Четверо часовых ходят по киске и еще трое лежат. Они нас не видели, но сияют в этой штуке, как ослепляющие огни. Они точно излучают тепло. Левее".
   Мужчины пошли влево. Через мгновение человек в маске остановил их и послал вперед двоих с тяжелыми ножницами. - Успокойся, - прошептал он, - у них на заборе электростатические заряды, и ты должен дать своему эквалайзеру передышку. Приближайтесь медленно, режьте быстро, но не издавайте ни звука. Держи провода руками, Коротышка, а ты, Пит, режь осторожно. Идти."
   Две фигуры двинулись вперед и мгновенно исчезли из поля зрения остальных. Скрылись облака, и даже крошечный свет луны исчез. Приближаясь с холмами позади них, они были невидимы для наблюдателей за забором, но человек в маске ясно видел их, когда они отрезали участок от забора. Один человек протянул проволоку по участку, который они намеревались отрезать, сохраняя металлическую цепь после того, как металлическое ограждение было унесено, и, наконец, осторожно положил его на мягкий дерн.
   "Хорошо. Вперед. Следуй за мной, - приказал Аткилл, его голос был приглушен маской.
   Они спокойно шли вперед. Дважды Аткилл резко сворачивал со своего пути, когда маска замечала ловушки ультрафиолетовых лучей, которые также испускали инфракрасное излучение, несмотря на то, что видимый свет не выходил наружу. Он снова свернул в сторону сложной электростатической ловушки.
   Наконец двадцать три человека оказались менее чем в тридцати футах от двери, двери, которая вела в офис большого ангара, и единственной незапертой двери.
   Аткилл снял маску, бросил чемодан и черный ящик детектора и ячеек на землю, затем взял пистолет Вери из Техаса и автомат у Джо.
   Он навел пистолет Вери вверх, нажал на него, и через мгновение ракетный свет вспыхнул вверх. Через две секунды от самолетов взлетела куда более крупная ракета, а через мгновение с парашюта слетела ослепительно яркая магниевая вспышка. Вся территория была брошена в блестящем рельефе ясного белого света. Семь человек обернулись при виде Очень легкого, ошарашенно развернулись от шипения ракеты за забором и застыли, как вкопанные, ослепленные светом магниевой ракеты. Двадцать три человека стояли у стены, пристально глядя в линзу яркого фонарика, и теперь их глаза привыкли к яркому свету. Злобно плюются автоматы, и семеро вооруженных охранников распластались на траве.
   Одновременно из-за двери донесся вой удивления и ярости, и гигантский мужчина, спотыкаясь, вышел, чтобы увидеть беду. Он растянулся замертво прежде, чем пистолет в его руке заговорил, и трое мужчин бросились через его тело, стреляя, в караульное помещение. Громкий лай автоматов смешивался с резким лязгом мелкокалиберных скорострельных пулеметов.
   За ними ринулись еще трое мужчин, готовые стрелять. Не было необходимости. Снаружи зажглись электрические прожекторы, и где-то безутешно завыла сирена, наполовину заглушая крики и рев людей. За внутренней дверью офиса послышался топот ног, люди бегали по бетонному полу ангара.
   Внутренняя дверь с грохотом рухнула, когда двое мужчин бросились в нее, через нее, и начали стрелять внутрь. Эхо залпа тяжелых выстрелов ответило более легким лаем автоматов. Затем последовал шквальный, скорострельный огонь мощного непереносного пулемета. Теперь в ангаре было десять человек, и ни один из них не был ранен! Они встали под сиянием света и яростно ответили огнем врага, поворачиваясь к нему лицом, а не размахивая оружием.
   Внезапно один из них упал, ствол его орудия превратился в искореженную массу железа, казенная часть лопнула. Его собственный пистолет взорвался, когда в него попала вражеская пуля.
   Через двадцать секунд в ангаре уже не было слышно выстрелов: "Десять человек у дверей. Разместите свои пушки. Посмотрите, работают ли здесь тяжелые машины. Защищайте это место как можно дольше. У них будут работать полевые орудия. Стукнуть из пулемета, чтобы они думали, что у них здесь друзья. Аткилл резко выкрикивал приказы. Люди поспешили сделать, как он сказал им.
   * * * *
   "Текс, Джо, Шорти и Пит - идите". Они мчались к огромному корпусу из серебристого металла в форме дирижабля. Корпус был полностью сформирован, но вокруг него были лестницы, инструменты механиков, леса. Окна не все были установлены, дело еще не доделано. "Это подойдет. Это самое близкое к завершению, да ладно.
   Они ворвались в корабль, готовые к сопротивлению, но механики скрылись. Аткилл быстро нашел путь к машинному отделению.
   Накренившееся оборудование образовало круг вокруг большого блока грубого ржавого железа. Тускло поблескивающие панели управления с блоками приборов виднелись с одной стороны огромного помещения в сердце корабля со стальными стенами. Огни, которые несли мужчины, метались вокруг.
   - Текс, сними свой рюкзак. Техас казался неторопливым в своих движениях, но в удивительно короткое время стая оказалась у ног Аткилла. Аткилл быстро открыл ее, и внутри были крошечные механизмы, такие как вот эти гигантские машины, крошечная плата управления и крупица железа, над которой горело бело-голубое пламя непоколебимой силы. А рядом с ним два тяжелых медных бруса.
   Аткилл встал и посмотрел на механизмы с явной небрежностью, но взглядом, который все понял.
   - Слава Богу, "Бузи" не был слишком пьян, чтобы говорить прямо. Она готова начать. Нам понадобится пять с половиной минут. Джо, пошли всех - они начали нападение - пошли всех к дверям. Следите за тем, чтобы они не проникли внутрь. Если снаряд пробьет дыру в стене, поместите людей под корпуса кораблей. Эти стены толщиной в три фута прольют все, что когда-либо посылал человек, кроме сил, и я не верю, что они их используют. Иди к нему.
   Мгновенно он повернулся и с поразительной точностью отрегулировал сотню сложных инструментов; он взял из одного из рюкзаков, которые несли мужчины, три тяжелых медных шины и через мгновение соединил их с рюкзаком Техаса. Их он подключил к аналогичным разъемам на корабельных машинах.
   Он снова был занят циферблатами. Наконец он нагнулся над мешком и что-то повертел. Сине-белое пламя потухло, стало злобно-красным, и поднялось низкое мощное гудение. Что-то, казалось, скручивалось, тянуло все, каждый атом, к массивному железному блоку, но ничто не двигало их, они оставались на месте. На поверхности железа возникла какая-то странная активность, и черные глаза Аткилла пристально посмотрели на нее. Поверхность корчилась, ржавчина как будто растворилась, остался металл в виде порошка. Казалось, что-то закружилось прямо над поверхностью железа, металл скользнул вверх, и на людей обрушился внезапный белый свет. Поверхность железа была раскалена добела, и через мгновение вспышка света пришла и ушла снова, снова и снова, быстрее, потом они слились в один, и поднялся глухой рев. Огненный шар был фут в диаметре и быстро рос. Аткилл бросился к пульту управления и быстро отрегулировал его, наблюдая за растущим, пульсирующим пламенем.
   Снаружи что-то закричало, потом раздался страшный взрыв. Мужчина вскрикнул в агонии, и по бетонному полу эхом отдались бегущие ноги.
   - Текс, позови их. Мы идем. Мы не можем ждать, - приказал Аткилл.
   Техасец исчез, что-то крикнул. Мгновение спустя огни на корабле вспыхнули, когда Аткилл потянул за выключатель. Они светились, мерцали, затем загорелись ровным белым светом. Крошечное пламя сброса ранца снова засветилось голубовато-белым светом. Аткилл нагнулся, что-то поправил, и он слегка сжался. Большое высвобождающее пламя, горящее на железном блоке, теперь ровным светом светилось. Шаркающие ноги эхом отдавались по железу. Техас просунул голову в дверной проем.
   "Тар внутри".
   Аткилл дернул за выключатель, пламя на мгновение потухло, и по кораблю эхом разнеслись треск и грохот падающих разорванных лесов. Что-то снова заскулило и сильно взорвалось. Произошел ужасный грохот, когда часть стены рухнула. Однако корабль не пострадал. Силовое поле было включено.
   С наскоком силы на людей на борту обрушился сокрушительный вес. Аткилл выглянул из окна и увидел, как стены ангара стремительно падают вниз, а затем появляется наклон крыши. С ужасающим грохотом корабль вырвался наружу через дыру в крыше и исчез в ночи.
   Аткилл счастливо улыбнулся худощавому загорелому техасцу. "Сделал это?"
   Внизу в ангаре слонялись люди, помогая людям, попавшим под обрушившуюся крышу, оказывая помощь раненым, которых было немного, и мертвым, которых было много, и своим собственным, и лихорадочно звонили по телефонной линии, которая не работала. .
   Взревел автожир и улетел. Толпа людей выпорхнула из ангара как раз вовремя, чтобы увидеть, как он исчезает в ночи.
   Десять минут спустя секунда была заправлена бензином, сломанный карбюратор заменен, и машина, набирая воздух, направилась в Нью-Йорк.
   Берт Хиллен яростно ругался, осматривая обломки. "Совершенно пустой сын такого-то. И что, черт возьми, случилось с вами, ребята? Йелла? Боже мой, как вы все загорелись, когда они появились! Это банда Келлеров, и мы должны заполучить того-то и того-то. Давай, почисти этот косяк. У них есть одна из этих вещей, и я не знаю, кто был с ними, но он начал. Это означает, что мы должны бороться с этим, когда начнем, и это частный корабль старого Лисого Морда. Он подробно высказал свое мнение и уставился на дыру в крыше, через которую исчез исчезнувший корабль.
   Но это не вернуло ни корабль, ни Аткилла.
   ГЛАВА XV
   Фаддеус Нестор сидел во главе стола. Стол был красивого темного красного дерева, стены были завешены толстыми бархатными портьерами и звукоизоляционными материалами.
   По краям стола сидели еще пятеро мужчин, представлявших управление американской сверхдержавы, и с тревогой слушали его, ибо то, что он хотел сказать, имело для них большое значение.
   "Итак, господа, из-за неэффективности нашей охраны воры украли тот корабль, флагман. Осталось девять кораблей, но ни один из них не был настолько мощным, как он. Это, а также тот факт, что он был почти готов, были причиной, по которой он был выбран, без сомнения, я сомневаюсь, что они знали об устройстве, как мы можем сказать.
   - Но я знаю, кто это был! Это был лживый, кровожадный, лживый, ненадежный мерзавец Аткилл со своей злодейской шайкой головорезов и убийц. Я позаботился о том, чтобы вся наша охрана была уведомлена о лицах, совершивших кражу и нападение, и взял на себя смелость предложить награду в четверть миллиона за их поимку и возвращение корабля.
   "Однако боюсь, что это бесполезно. Подлец хитер, с низкой хитростью крысы. Он заставил меня заплатить ему пятьдесят тысяч долларов за какой-то хлам, который я по глупости разрешил ему оставить в своей лаборатории, - неблагодарный. Я заплатил ему сто тысяч долларов за месяц работы - и это его прибыль. Нестор действительно убедил себя, что с ним плохо обращаются. Теперь он боялся.
   "Конечно, он изучил эти патенты и знает все, что мы знаем о возможностях этой штуки, но есть одна вещь, которая меня беспокоит. Уоррен упомянул об искусственной гравитации в присутствии одного человека, доложившего мне, секретаря лаборатории по имени Уилсон, и мы не нашли никаких средств создания искусственной гравитации.
   "Очевидно, что есть и другие возможности, которые наши люди не нашли. Они говорят мне, что понимают это, но я не уверен...
   Его прервал Уильям Фордэм, президент Атлантической энергетической корпорации, вице-президент американской сверхдержавы. "Они не знают, что это такое. Они просто следуют указаниям патентов и получают машину, которая делает то или иное, как пишут в газетах. Глупцы даже не могут понять, почему это происходит".
   "Эм-м-м. Я не думал, что они могут, - продолжал Нестор. - Но Аткилл - мозговитая крыса. Я уверен, что он понял это, и у него может быть что-то новое, о чем мы не знаем.
   "Теперь я думаю, не было бы целесообразно купить его и его группу вместе с нами. Он может причинить много неприятностей, особенно если подождет, пока мы... э-э... уволим наших союзников.
   "Я голосую, что да", - сказал Фордхэм.
   Остальные согласились. "Тогда мы его купим, по самой низкой цене, какую сможем", - решил Нестор.
   * * * *
   В то утро Берт Хиллен также собирал совет, и на ту же тему - как вести себя с Джо Келлером и компанией - Берт слушал страстную речь "Малышки" Моргана. Крошка был шесть футов шесть футов в высоту, четыре фута в ширину и весил 257 фунтов. Также он мог стрелять так быстро и так точно, что, пока он долгое время жил в бандитском мире, его очень боялись. Единственной проблемой Тайни была та, которую он не осознавал. Он обладал массой и силой слона и мозгом муравья.
   - Все, что ты говоришь, может быть совершенной правдой, Крошка, но я слышал историю о парне, который хотел испечь пирог с кроликом, и первое, что они сказали, - это достать кролика. У этих гампсов корабль, и они ушли. Попробуйте найти их.
   Кто-то постучал в наружную дверь поста охраны. Стук молотков по кораблям и шум ремонтных работ на большой крыше ангара почти заглушали звуки, но сигнальные стуки были узнаваемы. Берт протянул руку и нажал кнопку. Дверь открылась сама собой. "Ага?" - спросил он. Тупой Белл, исполнявший роль секретаря начальника организации, засунул голову. Это была сухая, лысая голова. На вид мужчине было около пятидесяти, а на самом деле ему было тридцать два. Лицо было резким и скрюченным. Алоизий Белл начал свою жизнь, но имя "Немой" быстро прижилось, потому что он явно отличался от немого и потому что оно так идеально подходило к его фамилии.
   "Чемми снаружи. Это важно.
   "Хм? Химия? Ах, да. Я заставил его спуститься, не так ли? Пришлите его, - равнодушно приказал Хиллен.
   "Химми" был главным химиком промышленности Хиллена. Он был бригадиром над рабочими, которые синтезировали наркотики, которые продавала мафия Хиллена, и алкоголь, который они превращали в напитки. Одно время он был Джеймсом Огденом Брентом, доктором философии, и рядом других вещей. Однако он синтезировал новое лекарство, испытал его на животных и обнаружил, что оно безвредно. Он испробовал его на себе и обнаружил, что он настолько сильно формирует привычку, что одна доза держит его в тисках навсегда.
   Теперь он был в руках банды, и сегодня Хиллен отправил его сюда посмотреть на эти корабли. Где-то в умном, извращенном уме Хиллена таилась мысль, что его собственный ученый должен просмотреть эти научные чудеса и объявить, что они подходят ему.
   Вошел Брент, маленький сутулый человечек, глаза его были неестественно блестящими, неестественно быстрыми. "Здравствуйте, Хиллен. Кто построил эти корабли? - спросил он, едва переступив порог.
   "Хм? Курс механики Старого Лисого Морда.
   "Ну, слушай. Если ты поднимешься на борт этих кораблей после того, как окна будут вставлены, он может убить тебя в любое время, когда захочет, не касаясь корабля, - рявкнул человечек.
   Хиллен напрягся. Крошка Морган издала бычий рев гнева. - Ты это имеешь в виду? - мягко спросил Хиллен, откинувшись на спинку кресла. "Как?"
   "Я просматривал устройства для очистки воздуха на корабле и видел, что аппарат хорошо и искусно устроен. Он очень хорошо сделает свою работу. Но был один трубопровод, которого я не мог понять, который вел к основным обратным трубам - трубам, которые должны были распределять воздух по кораблю. Я также заметил что-то, что я принял за радиоприемник, и, поскольку я не видел причин для радиоприемника, я послал за "Спарксом" Коэном. Он начальник отдела связи и очень умный радист. Он сказал мне, что определенный вид радиосигнала в любой момент заставит клапан открыться, и любой газ, находящийся в этом трубопроводе, будет распространяться по кораблю. Пока он был на пути сюда, я проследил назад по трубопроводу и, наконец, нашел резервуар для воды, который содержал не воду, а "акалит". Акалит жидкий и в манометре выглядит как вода, но на самом деле это низкокипящая жидкость, настолько смертельная, что она убьет человека, разбавленная в воздухе одна часть на миллион. Радиоприемник мог выпустить этот газ в вентиляционную систему корабля и убить весь экипаж корабля менее чем за десять секунд.
   "Восемь кораблей так оборудованы; девятый был, и оборудование было вывезено, все, кроме настоящего смертоносного акалита, который можно было убрать только с помощью противогазов. Это было бы замечено. Как бы то ни было, девятый корабль в полной безопасности. Это флагман".
   - Тот самый старый Лисий Морд и его друзья поедут, не так ли? Красивая схема - bee-ut-ie-ful. По лицу Хиллена медленно расползлась жесткая улыбка. "Очень, очень красиво. Итак, мы отбираем для него всю страну, и тогда он нас сотрет с лица земли - и все работы у него в руках, - и мы устроим пышные похороны. Очень умно. Улыбка Хиллена была холодной, убийственной.
   - Эта чертова вонючая двойная обезьяна с лисьей мордой! Такой-то и такой-то хотел , чтобы мы вошли, а он нас вытирает! Тайни снова заревел.
   - Крошка, - холодно сказал Хиллен, - садись.
   Крошка сел. "Ну, смотри, что делать - отпустить его? Эй, дай мне того парня, ладно? - спросил он.
   - Да, Тайни, я думаю, мы его отпустили. Ага. Мы отпустили его. Мы делаем так, чтобы он не знал, что мы знаем. Тогда он пойдет вперед, и давайте возьмем для него страну, только мы будем делать это для себя. Лицо Хиллена теперь приятно улыбалось, он выглядел довольным. Глаза у него были черные, и в них мелькали огоньки убийства. -- А после того, как мы это сделаем... когда он будет полностью готов, пошлет сигнал и попытается включить газ -- мы, может быть, что-нибудь на него обратим...
   - Чемми, позови сюда Спаркса, и мы поговорим. Пошли, - приказал Хиллен. Губы его еще улыбались, а глаза уже начинали улыбаться, когда фармацевт вернулся с радистом.
   ГЛАВА XVI
   "S-O-S--S-O-S-" В эфир по всей стране понеслись страшные буквы. Радиостанции внезапно закрылись, все вещательные станции отключили эфир, и двадцать миллионов телевизоров отключились после краткого объявления.
   Как ни странно, после того, как письма прошли, не последовало никакого сообщения, и, что еще более странно, призыв был слышен на всех волнах вещания!
   Возможно, дежурные по станции удивились этому, но удивлялись они недолго, потому что сильные, четкие сигналы внезапно прекратились.
   "Воздух чист. Сообщение Совета Пяти будет доставлено". Раздался глубокий, мощный голос, но сигналов теледиска не было, и мужчина не был виден. Каждая длина волны четко давала сигналы. Каждый из все еще ожидающих приемников резонировал низким голосом.
   "Совет пяти объявляет Соединенные Штаты больше не республикой. После этого Совет Пяти будет править этой страной, а в течение года - народами земли.
   "Военные корабли Совета Пяти появятся над Нью-Йорком завтра в десять часов. Часть флота появится над Вашингтоном одновременно. Ожидается, что финансовый и политический капиталы подтвердят свое согласие с Советом спуском обычного флага и поднятием флага с ярко-синим полем, на котором изображены пять белых звезд, по одной в каждом углу и одна в центр.
   "Сопротивление нежелательно. У Совета Пяти есть оружие, превосходящее любое известное остальному человечеству.
   "Совет высказался".
   Воздух молчал. Возможно, многие в ту ночь выключили радиоприемники, услышав в эфире какую-то часть невозможной пьесы, услышали строчки из полета фантазии автора.
   Но поверили они вскоре, когда услышали крики изумления и гнева в тысяче городов и ста тысячах деревень.
   Чиновники полиции, армии и флота сейчас были заняты общением, пытаясь определить местонахождение центра беспорядков, откуда пришло это сообщение. Это было безнадежно. Их результаты были невозможны. Очевидно, сообщение началось где-то над Флоридой, и его отправитель перемещался по ходу сообщения, пока оно не закончилось над юго-западом Вашингтона. Это было невозможно. Они отказались от него с отвращением, а может быть, и со страхом, и стали посылать приказы. Той ночью войска начали двигаться в сторону Нью-Йорка и Вашингтона. Линкоры внезапно двинулись в том же направлении. Тихоокеанский флот спешил к Сан-Франциско и Санта-Монике, Сиэтлу и другим крупным городам западного побережья.
   Воздушные силы двигались быстро, и перед рассветом на полях Вашингтона, округ Колумбия, и Нью-Йорка собралась огромная флотилия самолетов.
   А высоко над обоими городами раскачивалось взад-вперед с десяток новейших самолетов, радиоуправляемых и радиоуправляемых кораблей. Бесшумный - невидимый в синеве -
   Беспокойные толпы бессонно выли и ругались всю ночь, войска принимались дисциплинировать их по мере их прибытия, и огни города полыхали до рассвета. На рассвете по нью-йоркскому и вашингтонскому времени погасли все огни, остановились все поезда, все транспортные средства внезапно остановились. В обоих городах пропала электроэнергия, и по всей стране перестала быть электроэнергия. Поезда остановились, метро вдруг замерло.
   Хаос за час. Толпы сошли с ума; борющиеся люди в метро визжали, выли и ревели в зависимости от их настроения. Но по прошествии часа поезда начали двигаться осторожно, достаточно только для того, чтобы благополучно вывести людей из них, лифты, которые оставили мужчин и женщин в ловушке на сотню или, может быть, больше этажей над землей, начали работать, чтобы спустить их вниз, никогда не вверх.
   Город работал на своих гигантских батареях. В ход пошли силовые батареи, предназначенные для аварийных ситуаций. На электростанциях не было людей, и не поступала энергия из других городов, извне. Армейские инженеры установили батареи, а затем, когда линкоры вошли в гавань, огромные кабели от их динамо-машин передали часть энергии парализованному городу.
   Телефоны работали, потому что их обслуживали аварийные генераторы, которые есть на каждой станции. Радио отказало, если не считать армейских портативных аппаратов, ибо большие станции зависели от линий электропередач.
   Совет Пяти нанес удар по городу, превратил воющую, разъяренную толпу мстительных людей в парализованную, паникующую толпу, изо всех сил пытавшуюся спастись от чего-то, они не знали чего, что полностью дезорганизовало их город, оставило их в ловушке в норах под землей. улицах или на насестах высоко над ними. Кое-где вспыхивали пожары и ужасные взрывы, потому что самолеты с радиоуправлением и двигателями падали, неуправляемые и без двигателей, когда отключилось электричество.
   Далее, электроэнергия не восстанавливалась, скудная мощность трех линкоров не могла поддерживать город, огромные батареи не должны были быть потрачены впустую. А электростанции были безнадежно разрушены. Первым ушел небольшой завод, разрушенный внезапным изменением фазы, и он перекачивал энергию против потока энергии нации. От трансформатора до генераторов все было разрушено. Соседняя электростанция вдруг получила двойную нагрузку - пошла по пути предшественницы. Подобно гигантским снежным комам, когда-либо игравшим в азартные игры, завод за заводом исчезал, пока, наконец, не осталось полдюжины одних только величайших, и на них внезапно обрушился мощный груз Соединенных Штатов.
   * * * *
   Пройдут месяцы, прежде чем эффективная мощность станет доступной. Армейские инженеры метались в дикой тревоге. Там были пушки, были самолеты, но больше всего они надеялись на большие гладкие трубы, которые были установлены в дюжине мест по всему городу. Пятнадцать футов в длину, их толстые стеклянные стены светились красным, когда восходящее солнце окрашивало их. Внутри внешней трубки внутренняя трубка из меди достигала десяти футов в длину и заканчивалась трубкой из хрусталя. Огромные силовые элементы внутри стекла и огромная чаша с медным экраном чуть ниже этой точки соединения говорили о его назначении. Эти лампы Харрелла были новыми, огромными лампами, которые были просто радиолампами и передающими устройствами в одной комбинации, но они могли выдерживать сто тысяч лошадиных сил, и вся эта мощность отражалась от этого странного света и неэффективного, казалось бы, медного экрана, и он пошел. как луч, который был абсолютно смертелен для любого человека или животного и разрушал любой кусок металла на своем пути.
   Но - чтобы послать сто тысяч лошадиных сил радиоэнергии, нужно было двести пятнадцать тысяч лошадиных сил электрической энергии. Три корабля в гавани не могли полностью обеспечить энергией одну из этих труб. Они планировали использовать дюжину. Батареи снабжали бы их питанием, возможно, минут на десять. И если бы те корабли, о которых говорил Совет Пяти, могли двигаться так, как они, казалось, двигались прошлым вечером, ни один снаряд никогда не догнал бы их, только эти лучи, движущиеся с Предельной Скоростью, со скоростью света.
   Командир Гилберт К. Коуч отдавал приказы очень энергично и очень безнадежно. Втайне он был уверен, что потери будут тяжелыми. Пушки не могли справиться ни с одним кораблем, способным демонстрировать такую скорость, - с каким-то ракетным кораблем невообразимой мощи.
   Он был очень зол и очень нервничал. Он работал со вчерашнего утра и отчаянно работал со вчерашнего вечера, когда ему поручили командовать обороной Нью-Йорка.
   "Власть... сила... черт возьми, это все, чего я хочу, майор, я ничего не могу сделать, если вы не можете дать мне силу".
   "Извините, сэр, но единственной формой электроэнергии в городе являются незаменимые телефонные генераторы, батареи, заряженные на три четверти, и энергия кораблей. Бостон, Филадельфия, Олбани, Ньюарк, почему в каждом городе есть батареи, которые дали бы нам столько энергии, сколько нам нужно, но, Господи, эти чертовы штуки не будут качать энергию через трансформатор, а все эти линии - линии переменного тока. Я так же беспокоюсь, как и вы, но я ничего не могу сделать. С тех пор, как я приехал сюда, меня донимали по меньшей мере шесть тысяч психов с блестящими идеями. Один человек хотел, чтобы мы конфисковали все автомобильные аккумуляторы и использовали их. Но-"
   * * * *
   - Я сказал сила! Командир Тренер повесил трубку. Он закурил сигарету, сделал две затяжки, и ему напомнили, что он не ел несколько часов. Он выбросил его. Он был так голоден, что не мог курить, так устал, что не мог ясно видеть, и был так занят, что не мог спать. Десять часов. Еще четыре часа.
   Он покачал головой и нажал кнопку следующего посетителя. Он подпрыгнул, когда окно позади него разлетелось на пол осколками, а в штукатурке стены напротив него чудесным образом образовалась дыра в фут шириной. Пуля-дум-дум прошла через окно и сильно не попала в него. Командир опустился ниже уровня окна и торопливо заполз под подоконник разбитого окна. Он издал рев мужчинам возле своего офиса.
   "Кто это сделал?" - спросил он.
   Командир работал на втором этаже офисного здания в центре Нью-Йорка. Через улицу, в окне второго этажа, прыгал человек, размахивая винтовкой. Он сделал паузу, чтобы направить пулю в окно командира, и продолжил свое выступление.
   - Приведите сюда этого человека! - рявкнул командир. Полдюжины офицеров и ординарцев, которые ввалились, вывалились и помчались к тому другому зданию. Было задето личное достоинство и личная безопасность Командующего, также Командующий надеялся, что любой, стреляющий в него, должен быть каким-то образом связан с Советом Пяти.
   Вскоре вернулись трое офицеров, не слишком осторожно приведя человека. Волосы его были взлохмачены, одежда сильно сбивалась, но он улыбался. Он был высокого роста, крепкого телосложения, с проницательным умным лицом. "Здравствуйте, командир, наконец-то я вас встретил", - усмехнулся он.
   "Кто ты, черт возьми, такой, и что за идея пытаться меня подстрелить?"
   - О, вы меня неправильно поняли, командир. Я просто пытался привлечь ваше внимание. Последние три часа я бросался навстречу майору Кендрилу, но так и не смог его увидеть. Я пробовал здесь около получаса, потом пошел через улицу и попробовал так. По крайней мере, я привлек твое внимание.
   Командир уставился на него. "Что ты хочешь?" - отрезал он.
   Улыбка резко исчезла с лица мужчины. Он вдруг стал серьезным, решительным. - Командир, чего вы сейчас хотите больше всего?
   "Энергия, черт возьми, мощность, чтобы запустить мои трубки Харрелла", - со стоном ответил Командир.
   "И это то, что я потратил три часа, пытаясь дать вам. У Кендрила не было на меня времени, он был занят разговором с каким-то психом, который хотел, чтобы он использовал автомобильные генераторы для питания. Он никогда не слышал о Джеймсе Аткиле и не хотел видеть меня, слишком занятого этими придурками.
   - В любом случае, сколько силы тебе нужно?
   Командир резко посмотрел на него: "Джеймс Аткилл. Ты он?"
   "Верно." Улыбка вернулась.
   "Мне нужно как минимум четыре миллиона лошадиных сил".
   "Сделайте пять. Сможете ли вы справиться с этим, если я положу все это на ваши линии в одном месте?
   "Да. Я думаю так. Где ты его берешь, Канада?
   "Нет. Сгенерируйте его. Давай, позвони Кендрилу. Я продемонстрирую".
   Командир молча последовал за ним. Трое ошеломленных офицеров смотрели, как он уходит с сумасшедшим, который сначала выстрелил в него, а затем заставил следовать за собой.
   Командир прошел полквартала до общественного ангара, где стоял небольшой автожир с кабиной. Имя Аткилла. Из него Аткилл с помощью двух человек вынул небольшой, очень тяжелый упаковочный ящик и второй ящик из черного бакелита, увенчанный стеклянным шаром, под которым горел ровный, немигающий белый свет. Оно казалось застывшим пламенем, неподвижным, невозмущенным положением.
   "Какое здесь напряжение?" - спросил он у служителя ангара, указывая на огни.
   "Один-десять".
   Аткилл что-то настроил, воткнул провод в розетку - вдруг вспыхнул свет, фонари на улицах мигнули один раз и тут же погасли. "Перегорел предохранитель. Сейчас ток идет не в ту сторону. Но ангарные огни все еще горели.
   "Что это?" - спросил командующий.
   "Это атомный генератор Уоррена. Вы когда-нибудь слышали о них?
   "Нет, давайте посмотрим, не Уоррен ли тот ученый, которого взорвало что-то, над чем он работал?"
   "Нет - его взорвали, но его взорвал наш общий друг Таддеус Нестор, глава Совета Пяти", - ответил Аткилл. "Я знаю. Он хотел, чтобы я сделал это для него, и я отказался. Главным образом потому, что я слишком много думал об Уоррене и слишком мало о Несторе. Думаю, Уоррен лучший человек, чем я - или был им. Человек был умен, чтобы сделать это. Эта штука запатентована - патенты находятся в Вашингтоне, и после смерти Уоррена никто, кроме Нестора, не удосужился исследовать их. Он купил патенты. Я занимаюсь бутлегерством этой штуки, что может привести к нарушению патентного законодательства". Аткилл заискивающе ухмыльнулся. - Собираетесь возбуждать уголовное дело?
   "Нестор! Совет пяти! Кто, черт возьми, остальные? - спросил командующий.
   - Не то чтобы это тебе помогло, но остальные - Уильям Дж. Фордэм, Артур Бенхольт, Томас Рингман и некий Берт Хиллен.
   "Фордхэм, Бенхолд и Рингман - сильные люди. Вот почему все электростанции поднялись. Они в этом, а? Но кто такой Хиллен? Никогда о нем не слышал.
   - Хм... наверное, нет. Он был второстепенным лидером банды в Нью-Йорке. Он снабжал людей, управляющих воздушными кораблями. Я украл один из кораблей с помощью Джо Келлера и его банды. У нас была настоящая перестрелка в северном штате. Никто не жаловался, так что вы не слышали. Наш корабль украшен огромным американским флагом, так что не стреляйте по нему, когда мы подойдем. Мы можем помочь, знаете ли. Я бы пришел к правительству раньше, но меня бы просто выгнали за мои старания. Мне пришлось почти убить тебя, прежде чем я смог увидеть тебя сейчас.
   "Если Нестор победит, будет Совет Четырёх. Хиллен и компания, выполнившие свою задачу, будут уничтожены хитроумной маленькой радиоуправляемой газовой установкой на каждом корабле. Мы украли флагман и нашли в нем элементы управления устройством. Они, конечно, поменяют управление, но я все равно попробую, когда начнется битва.
   "Теперь, если вы покажете мне, куда вы хотите подать эту энергию, я включу генератор".
   - Сколько силы?
   "Это, мой дорогой сэр, энергия аннигилированной материи. С помощью этой маленькой машины я мог бы произвести достаточно энергии, чтобы сжечь штат Нью-Йорк примерно за десять секунд. Я был слишком занят этим захваченным кораблем - он не был закончен - чтобы делать оружие, но просто призови всю силу, какую хочешь.
   "Ну давай же. Чертов Кендрил. Батареи находятся на заводе Эдисона в Нью-Йорке, и это лучший распределительный пункт, - сказал командующий.
   Через полчаса группа мужчин наблюдала, как Аткилл зажег пламя на вершине двухсотфунтового блока из мягкого серого железа. Он горел ровным, белым и холодным, и счетчики на стене ожили. Он использовал постоянный ток, постоянный ток, который теперь подавался в гигантские батареи и в сеть, протянувшуюся через весь город. Внезапно ожили миллионы огней, запульсировали тысячи поездов, когда электрические насосы автоматически нагнетали воздух в цистерны. Внезапно над городом воцарилась тишина, внезапно стих шум. Огромные толпы, которые боролись, кричали, почти в панике, внезапно наполнились надеждой, когда вернулась знакомая успокаивающая сила. Метры на стенах поднялись до невообразимой высоты, когда тостеры, кофейники, вафельницы, фонари, моторы, тысяча и одна вещь в городе ожили. Кроме того, гигантские батареи потребляли всю энергию.
   Группа сбитых с толку инженеров смотрела на аккуратный черный шкаф, грубую серую массу и милое холодное белое пламя, которое немигающим и неподвижным пламенем горело на металлическом блоке.
   "Боже мой, чувак, как долго это может продолжаться?" - спросил армейский инженер, стоявший рядом с Аткиллом.
   - Этого, - ответил Аткилл с легкой улыбкой, - при нынешних темпах потребления хватит примерно на полтора столетия благодаря гению величайшего физика, когда-либо жившего, Рэндольфа Уоррена. Раньше я думал, что я хорош, но в этих генераторах есть вещи, причины которых я даже не понимаю, и хотя я знаю, что есть тысяча других вещей, которые нужно изучить, я могу узнать лишь некоторые из них. Поле абсолютного нуля, которое было у Уоррена, я не могу найти. Поле, которое погасит это пламя до того, как закончится топливо, было у Уоррена, судя по некоторым его утверждениям в патентах, но я не могу его найти.
   - Но это продлится гораздо дольше, чем ты.
   Мужчины по общему порыву посмотрели на часы. Было пятнадцать минут одиннадцатого.
   - Мне придется идти, - сказал Аткилл. На крыше электростанции он вошел в свой автожир и умчался на юго-запад.
   Люди в машинном отделении смотрели на ровное белое пламя, на счетчики и следовали простым инструкциям Аткилла.
   "Оставь это в покое, - сказал он, - оставь это в покое и черпай всю необходимую тебе силу. Если меня убьют, просто рисуйте, пока не кончится топливо, и тогда пламя погаснет автоматически. До этого времени вы не можете изменить его ни в малейшей степени".
   И пройдет полтора века, прежде чем это топливо закончится!
   ГЛАВА XVII
   "Я думаю, майор Кендрил, что будет лучше связаться с Вашингтоном и объявить, что у нас есть сила", - сказал коммандер Коуч. Он подмигнул очень широко. Майор Кендрилл выглядел озадаченным.
   "Но, - возразил он, - это просто будет означать, что все силы Совета Пяти будут направлены против нас, вместо того, чтобы сражаться раздельно".
   "Конечно, Джек, конечно. Это именно то, чего я хочу, ты, псих. Командир Коуч внезапно превратился в Гила Коуча, спорящего со своим старым и хорошим другом Джеком Кендрилом. - У нас достаточно сил, чтобы сразиться с ними, а у них всего девять кораблей, - сказал Аткилл. Он будет здесь, чтобы помочь нам. Он не может разделить свою силу. У Вашингтона нет ни власти, ни защиты. Мы не можем сразиться с ними здесь, если другая половина их сил висит над Вашингтоном и объявляет, что они собираются стереть с лица земли этот город, если мы хотя бы повредим одну из их машин здесь. Аткилл торжественно уверяет меня, что они могли бы - и, не задумываясь, они бы это сделали. "
   "Верно!" согласился майор,
   Через несколько минут самая мощная радиостанция Нью-Йорка передавала сообщение на вдвое большей мощности.
   "Энергия в этот город была подведена в последнюю минуту! Доктор Джеймс Аткилл, известный физик, появился здесь незадолго до девяти и предложил командиру Тренеру новый генератор энергии.
   "Его привезли на маленьком автожире, и он едва больше крупной упаковочной коробки. Тем не менее, теперь он снабжает весь город неограниченной энергией. С этой внезапной и долгожданной силой, лучшей защитой города, мощные трубы Харрелла начинают действовать.
   "Доктор. Сейчас Аткилл ушел, чтобы присоединиться к своим людям, у которых есть корабль, похожий на корабли так называемого Совета Пяти, но более мощный, поскольку ученый представил больше оружия. Уверенно чувствуется, что между наземными войсками и мощной силой в небе те немногие корабли, которые Совет сможет выставить против нас, будут уничтожены. Доктор Аткилл также сообщил, что в руках противника всего девять кораблей, так что, если силы будут разделены между Вашингтоном и Нью-Йорком, победа неизбежна.
   Командующий Коуч усмехнулся, услышав это по радио, и восемь миллионов других людей в Нью-Йорке и его окрестностях вздохнули с облегчением, когда их радио принесло им радостную весть. С приходом власти они снова соприкоснулись с миром, и мир стал здоров!
   * * * *
   Таддеус Нестор мрачно посмотрел на радио. Корабль под его ногами слегка вздрогнул, поскольку мощный восходящий поток раскачал даже его массивную конструкцию. -- Ну, -- нетерпеливо спросил он, -- что будем делать?
   - Мы не можем позволить себе потерять наши корабли - мы не можем себе этого позволить. Если их не будет, вся затея проиграна. Я уверен, что этот неблагодарный ренегат Аткилл рассказал им, кто мы такие, - завопил Рингман.
   Нестор нахмурился еще больше. Фордхэм задумался. "Интересно, осмелились бы они атаковать наши корабли над Нью-Йорком, - предположил он, - если бы корабли над Вашингтоном угрожали уничтожить этот город".
   Хмурый взгляд Нестора исчез. Рингман сел с выражением зарождающейся радости.
   - О, конечно, нет, - радостно сказал он. "Мы могли бы убить каждого мужчину и ребенка в городе. Они бы не осмелились".
   "Если они уничтожат хоть один корабль, то порвите Пенсильвания-авеню тепловым лучом. Думаю, это их остановит. И мы можем послать четыре корабля в Нью-Йорк и пять сюда, как и планировалось, - продолжал Фордхэм. - Отдай приказ, Нестор.
   Нестор отдавал приказы неохотно. Фордхэм брал на себя управление, и Нестору это не нравилось. Однако это была правильная мысль. Не будет битвы в Нью-Йорке, Вашингтон будет ареной любых неприятностей.
   Через три минуты были отданы приказы, а еще через минуту Нью-Йорку и его защитникам был предъявлен ультиматум.
   Высоко над городом Нью-Йорком парили четыре тоненьких корабля. На боку каждого металлического корпуса было пятно ярко-синей краски с пятью серебристыми звездами.
   Глубоко под Нью-Йорком за своим столом, обхватив голову руками, сидел коммандер Тренер.
   - Я боялся этого, но больше нечего было попробовать. Я надеялся, что они не придумают этого, но это слишком очевидно.
   Что-то пронеслось по небу, словно красно-белая стрела. Высоко - очень высоко в воздухе. Он казался заостренным, с длинным светящимся носом, и сияющий меч внезапно взмахнул и ударил блестящий дирижабль из металла прямо в середину корабля. Металлический дирижабль взорвался с ужасающим грохотом, но без вспышки света. Две половины резко разлетелись по небу в противоположных направлениях, стремительно падая на Нью-Йорк и его многолюдное население. Что-то остановило их, схватило две половинки и снова свело вместе, а затем с невообразимой силой швырнуло их в открытое море. Они раскалялись добела, ярко сияя в молодом утреннем свете. Далеко в море они падали с ужасающим шипением.
   Задолго до того, как они упали, второй корабль попал в тиски той же швыряющей силы и полетел один за другим, в море и вниз. Он ударился о Сэнди-Хук и был раздавлен до неузнаваемости, пройдя через тридцать саженей воды и двадцать футов в песок, грязь и разбитые скалы.
   Но затем начали свою работу два других корабля. И станции наземной обороны, которым было приказано оставаться в бездействии, стали очень активными, поскольку приказ был отменен.
   Протянувшиеся пальцы, светящиеся зеленым при дневном свете, потянулись к сражающимся, проносящимся кораблям - красно-белому дротику корабля Аткилла, прикрытому огромным американским флагом, и серебристым дротикам кораблей Совета Пяти.
   Берт Хиллен командовал одним из этих кораблей и сражался, как умел, но что им было известно об этом новом бою на ужасающей скорости и с ужасающим ускорением. Люди Аткилла были связаны ремнями и привязаны к своим столбам, их руки едва могли двигаться. Их шинировали и привязали в таком положении, чтобы они могли выдержать несколько большее ускорение и иметь дополнительные десять футов скорости в единицу времени, что сделало бы их недоступными для пальцев луча.
   Дюжина лучей от наземных станций достигла двух серебристых кораблей. Но все эти лучи, казалось, безвредно разливались по сияющей, мерцающей оболочке сияния. Корабли были защищены от этих радиоволн. Так просто - слишком просто, чтобы не заметить. Они были защищены от тепловых лучей, которые хлестал по ним Аткилл.
   Затем одного из них коснулся, едва коснулся меч сияния, поразивший первый корабль. Когда луч ударил в него, молекулы его металлов внезапно освободились от всех связей, и корабль превратился в газ, чрезвычайно сжатый газ. Он расширился. Но его только коснулись, и только одна маленькая часть расширилась. К несчастью для офицеров и экипажа, эта небольшая часть включала в себя контроль, который удерживал выпуск пламени в определенных пределах. Люди в диспетчерской погибли мгновенно, когда их поразил невообразимый взрыв стальных молекул. Эта сталь находилась под "давлением" около ста тысяч фунтов на квадратный дюйм из-за собственных молекул. С выпуском ужасного давления он расширился. Экспансия уничтожала все на своем пути,
   Мгновение спустя по коридору протащился мужчина. Его нос, уши, даже глаза кровоточили. Его лицо исказилось от боли, так что Берта Хиллена едва можно было узнать. Он остановился, когда вошел в силовую комнату. Из дверного проема бил свирепый, непривычный жар. Мужчина поднял глаза и посмотрел. Белое пламя приобрело сердитый фиолетовый цвет и пульсировало медленно, но все быстрее и быстрее, пока он смотрел на него. С каждым импульсом корабль как бы поднимался, затем падал, поднимался и опускался - пламя неуклонно росло, пульсации становились все быстрее, и разница становилась все больше. Мужчина повернулся и побежал от жара, но он, казалось, преследовал его.
   Внезапно корабль накренился, а затем пополз вниз. Мужчину ударила верхняя палуба, когда она опустилась на него, и он превратился в пятно цвета ржавчины на палубе, пятно, которое, вероятно, было странно искривленным человеком. Однако через мгновение он исчез, потому что корабль превратился в раскаленную добела массу.
   Аткилл знал, что с кораблем покончено. Он повернулся к другому, теперь преследуя его, поражая его лучами, просачивающимися сквозь его экраны, ибо их сила была так же велика, как и его. Он направил на нее луч, и большая полоса исчезла с борта корабля. При этом корабль как бы вздувался, в его стенках появлялись трещины, а его курс становился хаотичным.
   Затем он осознал силу, которая тянула его корабль, тянула его в одну сторону и вверх.
   "Этти!" позвонил Джо Келлер. Он указал вверх и в сторону. Огромный шар белого огня несся вниз, к городу. Пока он смотрел, фиолетовое пламя, казалось, прокладывало себе путь сквозь стену белого пламени и быстро увеличивалось в размерах.
   - Этти, если это город, там не останется ничего, кроме кучи луж кипятка!
   Лицо Аткилла побледнело. Теперь он мог чувствовать притяжение этого белого огня. Оно росло по мере того, как фиолетовое пламя становилось все больше и маскировало огромный стальной корпус, теперь раскаленный добела.
   Руки Аткилла быстро заработали на пульте управления, под этой штукой образовался силовой план, сквозь который не могла проникнуть никакая материя. Раскаленная добела штука остановилась, и вдруг сзади него раздался вопль из машинного зала, вопль перегруженного белого пламени. Лицо Аткилла побледнело, когда он увидел, что говорила штука на циферблате перед ним.
   "Джо , я не могу это остановить !" Теперь по силовому плану ползло фиолетовое пламя, и всей энергией своего белого высвобождающего пламени Аткилл стремился погасить эту силу, прожигавшую его щит. Он маневрировал прямо под ним; щиты, которыми он пользовался, он убрал, чтобы на этот силовой план могло поступить больше энергии, и начал продвигаться к открытому морю.
   Тот шар смерти над ним притягивал землю, поднималась пыль, казалось, что вода текла в гавань, прилив быстро поднимался и расползался по улицам, заливая их быстрым, серебристым приливом.
   Руки Аткилла были тверды, лицо белое под загаром. Келлер замолчал. Этот человек, Аткилл, почти бог для него, не мог справиться с этой штукой - ему лучше помолчать.
   Фиолетовая сила прогрызала дыры в этом силовом плане, и то здесь, то там проваливались куски раскаленной добела стали, мчались вниз и падали в гавань.
   "Куда ты идешь?" - наконец спросил Келлер.
   - Вон - в море - там, где он не может - причинить никакого вреда, - пробормотал Аткилл.
   * * * *
   Отверстия расширялись, становясь все больше. Корабль и его ужасная ноша теперь двигались быстро, вода кружилась позади них, беспокойное море скоро было под ними, но Аткилл хотел глубокой воды за континентальным шельфом. Он знал, что эта штука сгорит через месяц, но за этот месяц море вокруг нее и скала под ней превратятся в кипящий ад.
   Вон-вне-вне-
   "Бог! Сила падает! Голос Аткилла звучал пронзительно от волнения, возможно, от ужаса.
   Пронзительный вой разъяренного белого пламени теперь становился все громче. Но по мере того, как оно становилось все выше и пронзительнее, само пламя уменьшалось, медленно, но потом все быстрее и быстрее - дыры в щите росли...
   Об этом сообщили наблюдатели на кораблях. Страшная вспышка, раскат грома - и большой белый стальной шар, над которым пылало фиолетовое пламя, казалось, раздувался, потом с огромной скоростью падал вниз - вниз - и море вздымалось мощной вспышкой выбрасываемого пара.
   Лишь немногие корабли дожили до того, чтобы сообщить об этом, и, как и предвидел Аткилл, дело кипело еще месяц. И море благоухало дохлой рыбой на тысячу миль вокруг.
   Но поврежденный воздушный корабль, который Аткилл оставил после того, как унес эту смертоносную штуку, лежал на Лонг-Айленде тлеющими, покрытыми волдырями обломками. Лампы Харрелла наконец-то получили свою энергию, потому что экран был разрушен лучом Аткилла.
   Все было кончено через три минуты. Даже этот последний корабль упал на Лонг-Айленд за третью минуту.
   Но в Вашингтоне началось действие.
   ГЛАВА XVIII
   "Дураки, неуклюжие, шатающиеся дураки! Они думают, что мы не всерьез - они думают, что мы не можем. Будем - будем ! " Нестор чуть не закричал от гнева и безумной ярости.
   По рации донесся взволнованный, испуганный голос "Спаркса" Коэна, радиста Берта Хиллена. - На Аткилла напали, он каким-то образом взорвал корабль Джимми - вроде луча - он выбросил его в море чем-то - я не могу - Гауда - корабль Дэна уходит - выход - разбился о Сэнди-Хук - он идет ' за нами - мы уклоняемся - сейчас внизу работают лучи, и... Ужасный треск звука из телевизора возвестил о первом взрыве на борту корабля Хиллена.
   "Позовите Белла", - рявкнул Фордхэм. Мгновение спустя заговорила радистка Белла.
   - Луч Атти попал в нас и чуть не взорвал нас - чертовски жарко - наземные станции поджариваются лучами. Щиты больше не работают. Вы можете получить меня? Двигатель заглох - жарко - Боже! Я жарю !" Радио умерло.
   - Они погубили наши корабли - четыре наших корабля. Они разрушили наш корабль, и, клянусь Годфри, мы разрушим их город! Нестор был почти бессвязным от ярости и разочарования. "И Аткилл может прийти сюда!"
   Длинный луч зеленого света опустился вниз и ударил в большой монумент Вашингтона. Возвышающийся палец из камня и металла, казалось, пыхтел, светился зеленым и опускался, как растопленное масло, спускаясь по земле, по пологому склону к улицам. Он был не горячий, а просто жидкий, слегка светящийся зеленоватым светом, и постепенно свечение угасло, и камень и металл снова стали камнем и металлом. Но там, где они миновали автомобили, придорожные деревья, мужчины и женщины светились зеленым, сутулились и бежали вместе с потоком.
   Луч двинулся, пронесся по направлению к Пенсильвания-авеню - и вдруг прервался в воздухе, на полпути к земле. Он просто перестал существовать на такой высоте. Он не отражался и не светился. Просто перестало быть.
   Другие лучи отправились теперь от других кораблей, но, как и этот первый от флагмана Нестора, они безрезультатно остановились на полпути. Некоторые сверкали и выгибались извергающимся пламенем, но никто не преодолел этот барьер.
   Потом они посмотрели вверх и увидели далеко, высоко в небе сияющий корабль, шестой. Оно было таким же длинным, как у Нестора, но толще, изящнее. А его металл блестел полированным синим оттенком. Он медленно опускался к пяти кораблям, и пять лучей, достигших этой непроницаемой стены силы, внезапно исчезли. Двадцать лучей исходили от каждого из пяти кораблей и падали на единственный корабль наверху. В одно мгновение он был окутан голубым пламенем.
   - Я думаю, - мрачно сказал Уоррен, - что мы вернулись как раз вовремя.
   - Хотел бы я знать, что случилось с Аткиллом после того, как над Нью-Йорком затонул последний корабль, - ответил Патни. "И я думаю, что нам лучше начать активную работу. Они могут получить больше энергии от своих генераторов. Я рад, что ты не запатентовал это управляющее поле. У них его нет, и им приходится работать на своих генераторах на одну пятидесятую нагрузки, но они могут иметь их в десять раз больше, помните.
   Уоррен молчал. Снаружи твердая оболочка ревущего, плюющегося голубого пламени билась в лист чистой силы, нерушимой, пока их великий генератор сохранял свою мощность. Были некоторые силы, которые могли проникнуть сквозь него, гравитация, например, и некий своеобразный луч, с которым работал Уоррен. Но ни один луч, имевшийся в распоряжении людей Нестора, не мог этого сделать.
   - Я вижу, что Аткилл не помог им после того, как мы ушли, - заметил Уоррен, не отрывая взгляда от своеобразного смотрового щитка перед ним. - Возможно, он бы чему-нибудь научился. Он хороший."
   На обзорном экране появилось внутреннее убранство сначала одного, а затем другого маленького флота Нестора. Как будто они были сделаны из чистейшего стекла, они появлялись на экране с идеально открытыми внутренностями.
   - Нестор и силовики на этом чуть более длинном корабле. Я подозреваю, что Нестор не играл честно со своими мальчиками. Все остальные корабли имели бензобаки, как вы и предполагали, только они были отсоединены, чего вы не предлагали. У Нестора, с другой стороны, есть один кислородный баллон, наполненный чем-то подозрительно похожим на тринитротолуол. Немного старомодно, но, как я подозреваю, чрезвычайно эффективно. Я должен сказать, что там было около трехсот фунтов. Это должно разбросать этот корабль по всей округе! Уоррен продолжал на досуге осматривать вражеские корабли. Снаружи в ясном, залитом солнцем небе пылал и вспыхивал ад боевых энергий.
   - Ну что, мы готовы? - спросил Патни, когда Уоррен выпрямился.
   - Угу, - лаконично ответил Уоррен. Он устроился в кресле пилота и немного потянул на себя управление. Корабль казался неподвижным, а Вашингтон с невероятным ускорением отлетел назад, качнулся в сторону, отлетел в сторону и резко отскочил назад.
   * * * *
   Пять кораблей висели в воздухе, медленно приближаясь к пылинке Прометея , которая висела в солнечном свете, как крупица сияющей пыли, и металась со скоростью и ускорением, которые оставляли беспомощными пять кораблей, которым предстояло покорить нацию.
   Без предупреждения один из пяти развернулся и направился к открытому космосу с невообразимой скоростью и ускорением. Казалось, он сплющился, его длина исчезла, это был диск обломков, покоящийся на какой-то прозрачной пластине. Затем он сжался и исчез, раскалившись добела в небе. Второй корабль не сдвинулся с места. Но он сжался в шар пяти футов в диаметре и внезапно вспыхнул ярко-синим пламенем. Мгновением позже что-то разорвало все пространство, голубое пламя исчезло, а вместе с ним исчезла и масса металла, бывшая кораблем.
   Три корабля остались и сражались против Прометея . Подобно какой-то невообразимой гигантской планете, засыпанной метеоритами, " Прометей " продолжал беспрепятственно двигаться вперед. Методически третий корабль внезапно сжался, когда вокруг него сомкнулась сфера чистой силы, вспыхнул голубым пламенем, когда высвобождающееся пламя разорвало его оковы, и рухнул в небытие с раскатом грома, когда до него дошло гасящее поле и погасило атомный огонь. И пространство каждый раз как будто искажалось, и солнце резко смещалось в небе, и вещи казались не в фокусе. Потрясающие космические поля преломляли свет.
   Остался один корабль, самый длинный. Он повернулся и побежал через город, через море. Прометей без усилий последовал за ним, пока люди внутри боролись под ужасной тяжестью.
   - Это... не... Аткилл... - простонал Нестор. - Я не знаю... кто это... но я могу... догадываться... и не хочу... верить этому! Его лицо было мертвенно-белым, и он скорчился в кресле под такой же страшной тяжестью, когда корабль бешено ускорился. Теперь он направлялся к вечной ночи и вечному сиянию космоса.
   "Это Уоррен. Я думал, что он мертв, - сказал Фордхэм. Он был моложе и сильнее, на него меньше действовало ускорение.
   - Я тоже. Я бы хотел, чтобы он был.
   Ускорение корабля медленно падало. Из машинного отделения выбежали люди с закрытыми глазами, крича от ужаса. Вечное, неугасимое пламя угасало. Он просто сжался, стал тусклым серо-белым, затем красным. Ускорение упало. Вскоре их не стало, и корабль начал падать на землю. Пламя погасло, корабль обесточился.
   - Он остановил нас. Нестор сказал это с озадаченным удивлением. - Он не должен нас останавливать. Ничто не погасит Пламя. Это сказал Аткилл.
   - Да, - тяжело сказал Фордхэм, - но единственная проблема в том, что Уоррен - человек, который изобрел эту штуку, и, похоже, он этому научился. Мужчины внезапно осознали, что вернулось ускорение, вес. - По крайней мере, он удерживает нас от падения. Это около двухсот миль вниз, и мы бы приземлились довольно тяжело.
   "Зачем он нас везет, почему он просто не разбил корабль?" - захныкал Рингман. Его нервы были потеряны. Этим утром он отправился в путь, один из пяти Правителей Земли. Еще не было одиннадцати. Теперь он возвращался, пленный, беспомощный.
   На корабле суетились, призывая людей обратно. Теперь они были напуганы, боялись этого корабля, который мог поглотить пламя, уничтожающее все, против которого его ужасные силы были бессильны.
   "Я подозреваю, что он забирает нас обратно, чтобы передать правительству", - горько усмехнулся Фордхэм. - Это был отличный план, Нестор. Только ты не можешь убить этого человека, Уоррена.
   ГЛАВА XIX
   " Прометей " устроился рядом со стальным корпусом бездыханного корабля. Масса пехоты быстро продвигалась по огромному аэродрому, впереди мчались две штабные машины.
   "Нестор, Нестор, Нестор, выходи из корабля без оружия. Отправляйте своих людей по одному". Радио бесполезно, как решил Уоррен после нескольких попыток. Несомненно, сила для него ушла вместе с гашением пламени.
   Луч исходил от Прометея . Он быстро прорезал хвост безжизненного корабля. Секция длиной десять футов упала на землю, когда под балкой появилась тонкая полоска раскаленного металла. Штабные машины были припаркованы футах в пятидесяти впереди " Прометея ", вокруг двух больших кораблей образовался кордон пехоты.
   Уоррен вышел из " Прометея ", радостно топнув по коротко подстриженному газону, и посмотрел на высокого внушительного офицера, который надвигался на него. Уоррен счастливо улыбнулся ему.
   - Ну... генерал Уолтерс. Я рад познакомиться с вами, безмерно. Это второй раз. В прошлый раз вы убеждали меня не тратить ваше драгоценное время, я думаю. В связи с высвобождением неких межпространственных энергий, не так ли?"
   "Прости меня, мужик. Я тупо ошибся. Почти преступная ошибка. Если бы не ты, которого все считали мертвым, все в этом городе были бы мертвы. Мы слышали их приказы по нашим рациям".
   Со стального корабля сошел седой, сгорбленный старик, с усталыми, потускневшими глазами. За ним тут же последовали трое других мужчин, один из которых был настолько сломлен нервами и телом, что другому пришлось его чуть ли не нести на себе.
   "Таддеус Нестор, я арестовываю тебя за государственную измену твоей стране". В голосе генерала Уолтерса звучала ярость, которую он едва мог сдерживать. Нестор поднял свои усталые, потускневшие глаза и кивнул.
   * * * *
   Уоррен удобно откинулся на спинку кресла в своей нью-йоркской квартире.
   - Положим, они, кажется, считают, что всем спасением обязаны нам. Он слегка усмехнулся. - Но я думаю, что они должны сказать, что всем своим бедам обязаны нам. Мы изобрели вещь.
   - Кроме того, Аткилл спас Нью-Йорк еще до того, как мы добрались сюда. Мы все еще были на окраине атмосферы, когда он начал.
   - А теперь Аткилл - герой, но мертвый. Кремирован вместе с Хилленом, но он спас Нью-Йорк. Лучи этой штуки сожгли бы каждого человека в радиусе сотни миль, и так сильно, что они, вероятно, не выздоровели бы. Патни встал и посмотрел на город. Далеко на востоке, едва виднеясь над горизонтом, взметнулось к небу большое светящееся облако пара, причудливо светящееся в интенсивном фиолетовом свете.
   "Жаль, что мы не смогли потушить это", сказал он задумчиво.
   - Я бы побоялся. Может бросить всю землю в другое пространство, чтобы погасить что-то настолько большое.
   - Но Патт, а Аткилл там кремирован?
   "Нас взорвали? Из этого пространства невозможно сказать". Уоррен вопросительно посмотрел на своего друга.
   БАТАРЕЯ НЕНАВИСТИ
   ГЛАВА I
   Брюс Кеннеди с восхищением смотрел на амперметр на лабораторном столе, на вольтметр и, наконец, на амперметр. Затем он вытащил блокнот из левого ящика стола и аккуратно вписал в него новые записи.
   "Среда, 28 мая 1938 года, девять тридцать утра. Ампер-часы пять тысяч шестьсот семьдесят два; ватт-часы двадцать три тысячи восемьсот двадцать два; вольт, четыре точки два; ампер, восемьдесят пять. Сладкие духи селитры, разве она не скотина для работы!" Он с радостью посмотрел на приземистый черный ящик на полу, два фута в длину, восемнадцать дюймов в ширину и два фута в высоту. Небольшой горбатый выступ на одном конце казался источником слабого воя, наполнявшего подвал-лабораторию. Масса тяжелых проводов тянулась от двух толстых медных клемм в верхней части черного корпуса к столу, служившему лабораторным столом. С одной стороны комнаты, там, где угол бетонной стены подвала соединялся со стеновой панелью, в беспорядке была свалена куча разного рода неиспользуемых приборов. Индуктивности, вольтметры, катушки большого сопротивления, все приборы экспериментатора в электрофизике. На бетонной стене были расставлены секции полок, на которых стояли ряды различных химикатов; на стеллаже на полу под окном, через которое на пол падал яркий золотистый солнечный свет, висела дюжина любопытных прямоугольников из черного блестящего материала. Они были просто формой конца черного ящика на полу, пластины для батареи, очевидно, черные, блестящие пластины, мягкий черный графит.
   С одной стороны от двери сквозь стенную доску шла рама из труб, а к ней с помощью фарфоровых изоляторов прикреплялась сеть проводов, напоминавшая гигантский электрический тостер. Сзади висела цинковая пластина, видимо предохранявшая от жара более или менее горючую стеновую доску, которая, тем не менее, слегка обгорела.
   В комнате было ужасно, неуютно жарко, хотя и дверь, и окно были открыты, потому что был теплый майский день, и огромный обогреватель, конечно, никак не способствовал снижению температуры.
   Кеннеди, однако, радостно вытер пот со лба и улыбнулся своей батарее.
   "Топливная батарея - идеальный источник энергии! Электричество непосредственно из угля или графита. Электричество производится так дешево, что ничто не может конкурировать! Электроавтомобили в десять раз мощнее и в сто раз проще, чем лучшее сегодня, - электрические самолеты, бесшумные и безотказные, потому что у электродвигателя всего два подшипника и магнитное поле. Эти аккумуляторы не подведут. Они не могут.
   "Господи, я думаю, мир станет лучше". Он улыбнулся и восторженно потянулся. Некоторые мужчины получают больше удовольствия от того, что доказывают, что мир не так уж и плох, и от того, что он нравится своим товарищам, чем от того, что загоняют в угол средства, чтобы доставить себе те удовольствия, которые мир уже имеет. Брюс Кеннеди был одним из первых. Теперь он причудливо улыбался своему "тостеру". "Вы были в порядке, когда я начал эти эксперименты в прошлом январе, но май в Нью-Джерси, и вы не ладите. Думаю, пришло время проверить эти батареи на холодильной машине". Он остановился, так как еще одна мысль поразила его. Успех был здесь, и тысяча и одна крошечная, но раздражающая проблема была устранена, и теперь перед ним встала великая проблема его использования. "Еще одна вещь, которую люди получат, - домашнее охлаждение будет иметь смысл, когда электроэнергия будет стоить "десять долларов за тонну!"
   Брюс Кеннеди видел, что его изобретение топливной батареи принесет миру пользу. Пластина из графита, более дешевая и распространенная, чем уголь, там, в археозойский период, кислород из воздуха, пластина из меди, покрытая тонким слоем золота только для сбора тока, и дешевый раствор. Сила. Энергия, как он сказал, "по десять долларов за тонну", потому что воздух был бесплатным, нужно было обновлять только графит. Маленький воющий мотор, работающий от самой батареи, служил для того, чтобы прогонять пузырьки воздуха через раствор, чтобы поддерживать его насыщение кислородом.
   Поэтому Брюс Кеннеди беззаботно приступил к патентованию великого изобретения и созданию электромобиля, который будет приводиться в движение этими супербатарейками. Если бы кто-нибудь указал ему на ужасный путь ненависти и кровопролития, который лежал перед этим приземистым круглым блоком власти на полу его подвала, и впереди него самого, он бы не поверил, потому что был достаточно молод, чтобы думать, что люди работал на благо людей, как и он сам.
   ГЛАВА II
   Маркус Чарльз Гарднер, большой, очень дружелюбный, в народе известный как М. Час. Гарднер, великая финансовая держава, с некоторым удивлением смотрел на своего секретаря.
   "Какая? Кто это хочет? Что у него такого важного и конфиденциального, что он не может тебе сказать?
   - Не знаю, мистер Гарднер, конечно, он не сказал, но он один из ваших патентных экспертов. Это может быть важно.
   "Ну что ж. В любом случае, он мог бы подождать до позднего утра. Все знают, что я ненавижу делать или слушать что-то важное перед обедом. Пришлите его, это, наверное, немного.
   Вошел невысокий, проницательного вида человек. Его одежда была очень опрятной и очень мрачной. Он выглядел как успешный юрист, и был им, патентным поверенным. "Г-н. Гарднер?
   - Да, - ответил магнат.
   - Я Пизли Джемисон, как вы уже видели, и у меня есть новости, которые, я уверен, вы захотите услышать. Возможно, мне не следует быть уверенным, возможно, вы точно НЕ захотите это слышать. Во всяком случае, - он иронически улыбнулся старшему, - есть новое изобретение. Я высматривал его последние двадцать лет, надеясь, что заполучу. У Хардуэлла и Томаса все получилось, новая фирма, совсем не большая, но они прекрасно все уладили. Очень умело нарисованный патент. Очень красивая работа".
   -- Я, -- сказал месье Чес. Гарднер сердито сказал: "Наплевать, какая она красивая. Что это?"
   Тем не менее адвокат, казалось, не хотел раскрывать свою тайну. "Я полагаю, что вы контролируете североамериканскую сверхдержаву? И чужой контроль над большей частью нефтяных месторождений страны?
   - Да, что с того? Гарднер начал уставать.
   "Если можешь, продай и сделай это БЫСТРО", - отрезал человечек. Гарднер вдруг стал выглядеть намного живее.
   "Э, что? Что, черт возьми, это за изобретение?"
   - Ты бы не знал, если бы я сказал тебе. Это называется топливная батарея, изобретенная молодым человеком по имени Брюс Холлингс Кеннеди. Это устройство, которое может производить энергию непосредственно из графита, и выдает ее в виде электричества, наиболее адаптируемого из всех видов энергии".
   - Ну, а почему бы не купить? - отрезал Гарднер.
   "Потому что, дорогой мой, у вас недостаточно денег, чтобы заплатить за это должным образом", - улыбнулся маленький адвокат.
   Гарднер выглядел пораженным. Это был первый раз за какие-то двадцать лет, когда ему сказали, что у него недостаточно денег, чтобы купить то, что он хочет. "Какая? Как... почему я стою по крайней мере миллиард.
   "Можете ли вы получить этот миллиард наличными? Нет, ты не мог. Вы также не могли купить это изобретение. Даже если бы вы могли, для чего бы вы его использовали?"
   "Почему не на электростанциях, что является естественным ответом. Вынести котлы и генераторы?
   "Потому что он производит постоянный ток, который не может быть легко транспортирован по линии, потому что не будет никаких электростанций, когда каждый человек может сделать свою собственную, так как теперь у него есть собственная печь в подвале, и, наконец, потому что это только одна из очень незначительных возможностей. Вы знаете, что будет с нефтяными компаниями? Не будет ни одного там, где сейчас сотни. Больше не будет сжигающих бензин, расходующих масло, вонючих, жирных, проблемных бензиновых автомобилей. Они будут электрическими, а бензиновый двигатель расходует два литра масла на каждую каплю, необходимую электрическому двигателю на двух подшипниках. Бензин будет настолько дешев, что они заплатят за то, чтобы его увезли, и сохранят страховку".
   Гарднер рассмеялся. "Надеюсь, остальные ваши предсказания столь же пусты. Я видел электрические автомобили и их аккумуляторы. Время от времени вы можете видеть, как кто-то участвует в яростных гонках с какой-нибудь израненной лошадью-грузовиком.
   К Джеймисону вернулась сжатая улыбка. "Вы когда-нибудь видели электромобиль мощностью сто пятьдесят лошадиных сил? Да, я поехал во Флориду, чтобы увидеть это. Я был одним из немногих, кто видел это и знал, что это такое. Кеннеди построил один. Он ехал со скоростью сто семьдесят пять миль в час. Позже он сказал, что испугался и был вынужден остановиться".
   - Сто пятьдесят не помогут, - резко сказал Гарднер.
   - Сто пятьдесят на бензине не поможет, - согласился Джемисон, - но сто пятьдесят на электричестве - это нечто другое. Вы видели электрические грузовики, не так ли? Некоторые разгоняются до добрых двадцати пяти миль в час - на двух лошадиных силах.
   "Бензиновый двигатель находится в постоянном состоянии взрыва, а это означает, что он тратит девяносто девять процентов своей мощности на шум, тепло, трение и ненужное движение. Электродвигатель имеет два подшипника, без взрывов, без шума, без холостого хода и почти без нагрева".
   - Вы хотите сказать, что автомобиль обречен?
   - Ничего подобного я не говорил. У него будет новая жизнь, но бензиновый автомобиль уходит так же, как деревянные линкоры, когда "Монитор" и "Мерримак" объявили ничью. Линкоры не погасли, а деревянные погасли.
   "Бензин закончился, нефть не нужна, электростанции не нужны, а железо и сталь?"
   "Все еще безопасно, за исключением того, что будут введены новые виды переработки. Газ для приготовления пищи не понадобится, что приведет к уничтожению нефтяных месторождений".
   Гарднер смотрел на свой стол, глубоко размышляя, уронив голову на руки. Он медленно посмотрел вверх. "Боже мой, мужик, он разрушит мир! Это погубит МЕНЯ. У меня не останется ни цента, когда закончится эта паника". Его лицо побелело. Масло - мертво! Власть - мертва! Автомобильные корпорации - за исключением одной - мертвы!" Его голос приобрел холодную стальную угрозу.
   "Я ДОЛЖЕН КУПИТЬ этот патент! Убирайся." Адвокат оставил великого человека в раздумьях, глядя на душный Нью-Йорк в поздней сентябрьской жаре. Но он не видел Нью-Йорка, он видел то, что произойдет, если это изобретение будет продано. У него отнимут все удобства, его яхту, его дом, его квартиру - и еще одну квартиру - все. Он не мог выбраться, потому что в тот момент, когда он начнет продавать достаточно активно, чтобы совершить практическое отступление, молва будет раскрыта, и он будет затоплен, рынок упадет до нуля - везде - он будет очищен, как его пирамида. кредиты рухнули - Боже, но он ненавидел человека, который изобрел эту батарейку!
   ГЛАВА III
   На следующее утро Гарднер решил испытать свою единственную надежду на спасение. Он не спал в эту ночь, и лицо его было в морщинах от недосыпания, глаза были налиты кровью, а под ними были пятна. Он знал, что ему грозит разорение, если он сегодня не добьется успеха.
   В офисе он сразу позвонил секретарше. "Артурс, я хочу найти Брюса Кеннеди; попробуйте этот адрес и посмотрите, сможете ли вы привести его сюда до обеда.
   Роберт Артурс выглядел удивленным. Он быстро понял, что вчерашний визит патентного поверенного действительно сильно расстроил его работодателя, но он не знал, как именно. Но теперь он опять нарушал свое доселе нерушимое правило - до обеда хотел с кем-нибудь повидаться!
   Тем не менее, когда Кеннеди прибыл, было почти половина одиннадцатого. Артурс сразу же вошел в кабинет Гарднера. - Он пришел, сэр, - объявил он. Нет необходимости говорить, кто пришел, Гарднер спрашивал его об этом все утро.
   -- А-а-а, пошлите его! Нет, подождите. На что он похож?"
   -- Около двадцати пяти, сэр, я бы сказал, шести футов ростом, весит, я думаю, около ста восьмидесяти, крепкого сложения, интеллигентного, хорошо воспитанного, с мягким, низким голосом. Ясные глаза, каштановые и каштановые волосы. Хорошо выглядит и, кажется, очень хочет тебя увидеть. Я взял на себя смелость сказать, что это было связано с его изобретением, и он пообещал немедленно приехать.
   "Проклятие! Зачем ты... ну, может быть, он захочет продать. Я мог бы получить его разумно... Гарднер, казалось, погрузился в свои мысли. - Молодой, говоришь, - наверное, денег не больше, чем ему нужно?
   - О нет, сэр, он молод, но Брэдстрит говорит, что он стоит около четверти миллиона. Его отец оставил его, старое месторождение полезных ископаемых, которое прекратилось, то есть добыча золота, было вновь открыто незадолго до его смерти. Кто-то продал ему шахту как золотую жилу, посолил ее сначала, кажется, и вскоре мистер Кеннеди нашел настоящую жилу, но когда она кончилась, он ушел. Он уехал на запад по состоянию здоровья. Пять лет назад он продал его за четверть миллиона как один из богатых вольфрамовых рудников. Он мог бы получить больше, но это было недоступно".
   - Спасибо, Артурс. Превосходно. Это может помочь в разговоре с ним. Пришлите его, пожалуйста.
   Кеннеди вошел улыбаясь. - Я не знаю, к чему этот звонок, мистер Гарднер, хотя ваш секретарь упомянул о патенте, а у меня есть только один.
   "Это был тот; Я узнал об этом от своего патентного поверенного. Вы, кажется, нетерпеливы, чтобы перейти к делу. Великий чем обезоруживающе улыбнулся.
   - Я, наверное. Я получил патент всего несколько дней назад и готовился к его маркетингу".
   - Вы где-нибудь предлагали?
   "Да, но никто его не видел", - с сожалением признал Кеннеди. "Они не верили".
   - Это модель? - спросил Гарднер, заметив у себя в руке небольшой ранец, мало чем отличающийся от докторской сумки.
   "Верно." Кеннеди открыл его и достал оттуда миниатюрную батарейку вроде той, что до сих пор работает в его доме в Нью-Джерси. Он нажал кнопку, и небольшой моторчик слабо загудел, быстро набрал мощность и скорость и, наконец, перешел на ровный визг.
   "Воздуходувка - воздух нужен для подачи кислорода для горения графита. Эта батарея просто сжигает уголь электрически, а не термически. Энергия, которая выделяется в виде тепла в печи, превращается в электричество. Кроме того, в нем используется графит, природная форма свободного углерода. Уголь можно дешево преобразовать в графит в электрических печах, теперь, когда электричество будет дешевым".
   "Он может работать как фонарик, - скептически заметил Гарднер, - но не заменит динамо-машину".
   "На нем можно было бы ездить на автомобиле", - улыбнулся Кеннеди. "И он, или более крупный, легко заменит динамо-машину. Корпус стальной, с запекаемой черной эмалью. Это мощная и жесткая батарея. Раствор, который, конечно же, является настоящим секретом, дешев и, как и раствор в обычной свинцово-кислотной аккумуляторной батарее, действует практически вечно, если время от времени добавлять воду. Раствор в аккумуляторной батарее обновляется за счет зарядки, которая обновляется протекающим через нее током".
   "Сколько они стоят?"
   "Создание этого обошлось мне в пять долларов, но если вы построите сто тысяч, они будут стоить около ста тысяч долларов".
   Гарднер тихонько присвистнул. - Что с ними не так?
   "Почему ничего!" - ответил Кеннеди, озадаченный и раздраженный.
   "Парень, в этом мире нет ничего идеального. В автомобилях заканчивается бензин, осыпаются пластины аккумуляторных батарей, перегреваются генераторы и прогорает их изоляция. Что с ними не так?"
   "Ну, графит мягкий и несколько хрупкий. Я использовал искусственный графит очень высокого качества, который практически не оставляет золы, но на коммерческих электростанциях им пришлось бы использовать дешевый природный графит и добавить какой-то зольник. Это означало бы слив и повторное наполнение в периоды. Чем дешевле сорт графита, тем больше золы".
   Гарднер медленно кивнул. Это, конечно, не было серьезным возражением. - А в автомобилях - разве пластины не трескаются и не ломаются?
   "Они были установлены на пружинах и губчатой резине в машине, и мой еще не треснул".
   "Я понимаю, что металлические пластины позолочены", - наконец сказал Гарднер, и это звучит дорого. Как вы можете сделать набор за доллар?"
   "Они раздают позолоченные бритвы", - с улыбкой напомнил ему Кеннеди.
   - Что ж, я убежден. У вас была модель в Патентном ведомстве, и они ее приняли, так что все должно быть в порядке. Что вы хотите за свои патенты?"
   "Г-н. Гарднер, я не хочу их продавать. Я хочу поддержки. Мне нужна поддержка на пять миллионов долларов, но я не хочу продавать патенты. Я хочу выпустить это на рынок".
   Лицо Гарднера не изменилось, но он собирался получить эти патенты. Он ДОЛЖЕН был их иметь.
   - Я предлагаю вам миллион долларов наличными за эти патенты, - медленно сказал он.
   Лицо Кеннеди поникло. - Простите, мистер Гарднер. Я надеялся, что мы сможем вести дела. Я не продаю".
   Он положил сумку на стол и вернул в нее батарею. Гарднер снова сделал предложение, и, хотя он попробовал целых пять миллионов, Кеннеди не продал.
   "Боже мой, чувак. ПОЧЕМУ ты не продашь?" - наконец спросил он, когда Кеннеди направился к двери.
   "Вы владеете большими запасами энергии и нефти, Гарднер. Вы зарабатываете на этом деньги, и это изобретение изменит ситуацию. Я хочу сохранить эти патенты и следить за тем, чтобы они использовались . Это изобретение, которое не собирается подавляться. Если нужно, я могу начать с малого". Кеннеди вышел.
   Гарднер тяжело откинулся на спинку сиденья. Кеннеди не рассердился, просто был непоколебим, решил он, и это решение останется в силе. Он знал такой тип мужчин.
   Вскоре к его лицу вернулся румянец, и он сидел, неотрывно глядя в окно, а его секретарь отказывала всем желающим. Он не ел, и было около двух часов, когда он снова шевельнулся. Затем он сразу бросился в бой.
   - Артурс, - резко и поспешно сказал он, - приведите сюда Джимми Блейка и Боба Хилла. Скажи им, что это того стоит.
   Через десять минут из других частей огромного здания пришли двое мужчин. Они слушали и бледнели, пока Гарднер говорил. В конце концов, не прошло и десяти минут, как они кивнули и направились в свои кабинеты.
   Два с половиной миллиарда долларов были направлены на уничтожение некоторых акций и облигаций под руководством трех самых проницательных умов Улицы. За короткое время, оставшееся в тот день, эти акции упали так низко, что в лучшем случае обесценились. Это были акции, в которые были вложены деньги Кеннеди.
   Но оставалось еще около десяти тысяч долларов в государственных облигациях и еще несколько тысяч в некоторых из лучших промышленных предприятий, на которые даже Гарднер и его друзья не осмелились напасть, настолько они были прочны.
   ГЛАВА IV
   Столовая очень эксклюзивного клуба была прекрасно обставлена, богато обшита панелями, производила впечатление тихого и впечатляющего достоинства, почти благоговейного достоинства, придавая умиротворяющий эффект, который приглушал голоса, стремящиеся к хриплой громкости. Сила легких часто хорошо развита на полу Биржи.
   Гарднер разговаривал с группой друзей за его столом и, доедая десерт, усмехнулся про себя. Группа тщательно подобранных друзей смотрела на него с восхищением.
   - Ну, Чарли, что такое? Кого ты сегодня обманул? - с улыбкой спросил Уэйнрайт.
   - Никто, Боб, никто. Кто-то пытался меня обмануть". Великий снова усмехнулся. "Спуститесь в курительную комнату, и я расскажу вам историю одного патента".
   -- Что ж, -- сказал Кэллер, устраиваясь между Гарднером и Уэйнрайтом, пять минут спустя, -- вот мы и с нетерпением ждем вашего рассказа. Он откусил кончик сигары, закурил и удобно устроился поудобнее.
   "Вчера утром ко мне пришел мужчина с отличной идеей. Он собирался вывести из строя все электростанции в стране. Он изобрел и запатентовал своего рода влажную сухую камеру, насколько я мог понять из его осторожных заявлений. Единственное, что он сказал, что не было осторожным и осторожным, как следует, продавая патент человеку, который замышляет ограбить вас, как он решил, что я должен быть, поскольку я не был в восторге, были его заявления. Гарднер позволил себе от души рассмеяться.
   "Ну, у него была батарея, похожая на большой сухой элемент, только она была мокрой, и он хотел поставить ее вместо генераторов, просто иметь много больших батарей вместо генераторов".
   Общий смех был прерван Уэйнрайтом. - Ну, ты, конечно, купил!
   - Нет, но вы не поверите, этот парень действительно очень удивился и рассердился, потому что я этого не сделал. Он считал, что это более эффективно и не требует большого количества котлов и генераторов. Он явно забыл посчитать стоимость своих металлических тарелок - да, кстати, тарелки должны были быть покрыты золотом!
   "Позолоченные аккумуляторы для электростанций! Господи, почему ты не вызвал психопата?
   - И постоянный ток, знаете ли. Он хотел бы, чтобы мы использовали кабели, подобные тем, что проложены на мосту Джорджа Вашингтона, для передачи электроэнергии!"
   - Кто был этот гений?
   - А... давайте посмотрим... - Гарднер вытащил блокнот и некоторое время сверялся с ним. "О да, парень по имени Брюс Кеннеди - изобретатель позолоченного сухого и влажного аккумуляторов для электростанций!"
   После этого разговор изменил направление и переключился на многие другие темы, и Гарднер ушел, чтобы вернуться в свой офис и убедиться, что акции, которые он понизил, остались там. Эта работа была проделана, и, по его мнению, сделана хорошо. Ни один из тех людей, с которыми он разговаривал, самые важные на Улице, не стал бы сейчас прикасаться к этой батарее. Он почувствовал, что это был умный ход, когда он упомянул о позолоченных пластинах батареи. Завтра каждый мужчина на Улице будет знать эту историю и смеяться над ней. Запасы Кеннеди были бы для него бесполезны, он не мог бы построить вещи сам, он попытался бы получить помощь, но помощи не последовало бы, он включил эту батарею, самую мощную бомбардировку, какую только мог найти, - бомбардировку насмешек, которые взорвут разделить самые большие надежды и самые мудрые планы.
   * * * *
   Кеннеди угрюмо сидел за рулем своей машины и медленно ехал. Голландский туннель казался переполненным, а комета желтого света, за которой он следовал и шел в ногу, казалась столь же призрачной, как и его надежды продать эту идею некоторым крупным людям, которые могли бы ее поддержать.
   Из туннеля вверх по пандусу, затем вверх и через Медоуз, мимо огней аэропорта Ньюарк. Он поспешил прочь и срезал местность на юго-запад, избегая города впереди. Его низкое серое купе тихонько гудело по дороге, и когда он вырвался из плотного потока машин, он немного приоткрылся, педаль акселератора ушла в пол. Плавный визг мощных электродвигателей нарастал в крещендо, и дорога замелькала на большей скорости.
   Автоматически он следовал по дороге домой, потому что за последнюю неделю эти поездки стали автоматическими. Его имя было послано в святилища великих, и казалось, что о нем стало известно что-то постыдное, потому что неизменно оно всплывало почти мгновенно. Он не видел ни одного из мужчин, которых хотел увидеть, и все же его акции висели на рынке так низко, что он не мог продать их за деньги, в которых нуждался.
   Внезапно он сел прямее, и быстро мчавшаяся машина слегка вильнула под его руками. - И я чуть не забыл!.. Он счастливо улыбнулся.
   Боб Донован! Совсем недавно он считал Боба Донована одним из своих лучших и беднейших друзей. Отец Боба был определенно богат. Но он разбогател благодаря собственному упорному труду и имел все намерения, чтобы его сын сделал то же самое. На самом деле оговорка заключалась в том, что пока Боб своими усилиями не соберет сумму в десять тысяч долларов за один год, поместье будет не его, а проценты будут просто прибавляться.
   Тогда Боб добился успеха, и всего через неделю этот год закончится! В то время он не мог перевести свое состояние в размере более пяти миллионов долларов на акции, которым Кеннеди начинал не доверять.
   Впереди показался небольшой городок, и быстрая серая машина замедлила ход, моторы при этом издали странный визг. В машине на мгновение стало теплее, так как двигатели действовали как генераторы, направляя свой ток в нагревательные катушки сопротивления.
   Перед аптекой машина остановилась, Кеннеди запер машину и вошел в магазин.
   Он позвонил телеграммой в ближайшую контору и вышел улыбаясь.
   Прошел час, когда он добрался до своего дома, поставил машину в гараж и вошел внутрь. Его ждала телеграмма.
   "ПОЛУЧИЛ ПОМЕСТЬЕ НА ПОСЛЕДНЕЙ ОСТАНОВКЕ, ОЧЕНЬ ЗАНЯТО И НЕ МОГУ ОСТАНОВИТЬСЯ, ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ, БОБ".
   Еще полчаса, и Боб Донован смотрел на желтую карточку со знакомыми полосками букв.
   "НЕ НАПОЛОВИНУ ТАК ЗАНЯТ, КАК Я, И ТЫ МОЖЕШЬ ПРИЕЗЖАТЬ, ТОЛЬКО ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ СТОП ОСТАВЬТЕ НЕДВИЖИМОСТЬ КАК ЕСТЬ И ПРИЕЗЖАЙТЕ СТОП РАДИ БОГА НЕ ПОКУПАЙТЕ АКЦИИ СТОП МНЕ НУЖНЫ ДЕНЕЖНЫЕ И ТЫ ХОЧЕШЬ БОЛЬШЕ ПРИХОДИТЕ ОСТАНОВИТЕ ИЗОБРЕТЕНИЕ БРЮС"
   Боб Донован нахмурился, наконец усмехнулся и позвонил своему адвокату. Затем, вытащив этого чрезвычайно раздраженного господина из постели и условившись оставить имение в таком виде, он послал телеграмму - собирай.
   "ТЫ МЕНЯ РАЗДРАЖИВАЕШЬ, ПЕРЕСТАНЬ СЕБЯ ДОСТАВЛЯТЬ И НЕ ОСТАНАВЛИВАЙ БОБА"
   Очевидно, ему очень хотелось выполнить свою угрозу, потому что он нанял автожир и преодолел двести тридцать миль от Бостона за час и тридцать минут. Было уже четыре часа утра, и ему очень нравилось вытаскивать Кеннеди из его удобной постели.
   "Ну, смотрите, кто пришел. Я вижу, ты выполнил свое обещание, не так ли? - медленно сказал Кеннеди.
   "Такое приветствие, такое приветствие, и от того, кто меня пригласил. Разве ты не знаешь, мой мальчик, что я порядочный и важный миллионер, и что мальчишки с изобретениями должны идти к миллионерам, а не заставлять миллионеров к себе ходить?
   "Замолчи. Это то, чем я занимался всю неделю. Вы никогда не писали мне и не сообщали, что унаследуете это поместье, и вы чуть не пропустили. Я бегал к миллионерам, пытаясь продать им идею поддержать меня, но единственный человек, который меня увидит, хотел купить ее, а она не продается".
   "Что это?" - спросил Донован.
   Кеннеди провел его в подвал и включил свет. - Я уже три месяца не выходил на связь с городскими властями, - объяснил он и указал на длинный черный ящик у стены. Она была намного больше, чем небольшая экспериментальная батарея, с которой он работал в мае, и провода от нее соединяли домашнюю электропроводку. "Это изобретение. Я установил электрические обогреватели в каждой комнате, и вы заметили, что я включил один, когда вы пришли. В эти поздние летние ночи холодно, а они уже полезны. Это объединяет мою печь, электричество и свет, а также мои подключения к газу".
   "Что это?"
   "Батарея, конечно. Вы помните мои лекции на эту тему перед окончанием школы? Я работаю над ним уже три года, и наконец-то я его получил. Вот результат".
   Донован вздрогнул и повернулся к своему другу, его голубые глаза широко раскрылись в изумлении. "ТОПЛИВНАЯ БАТАРЕЯ! Ты сделал это, Брюс! И я поддерживаю тебя изо всех сил. Сколько ты хочешь, почему сам не поддержал?
   - Боб, я скажу тебе. Я сказал об этом Гарднеру, он, кажется, услышал, что у меня есть патент, и послал за мной. Он хотел купить, но я хотел поддержки, поэтому он не согласился. Я сказал ему, что могу получить поддержку в другом месте и, если необходимо, сделаю это сам. В тот день вся моя группа акций, за исключением нескольких крупнейших компаний, в которых я владел сравнительно небольшими суммами, легла и уснула. Они все еще спят. И я больше никого не видел".
   "Это так? И что, по-вашему, произошло?" Глаза Боба слегка прищурились на друга.
   "Я не знаю. Я думал, что Гарднер может снизить котировки акций, но он не смог удержать своих врагов от меня".
   - Разве он не мог? Почему Колумб не мог найти никого, кто бы его поддержал, когда он пытался плыть к азиатскому побережью?"
   "Все смеялись над ним, но..." Сообразительный ум Кеннеди начал понимать и видеть поводы для смеха. - А знаешь, у этой штуки металлические пластины с золотым напылением.
   Быстрый ум Кеннеди начал понимать и видеть смехотворные моменты. - А знаешь, у этой штуки металлические пластины с золотым напылением.
   - Вот и ответ, Брюс, - кивнул Донован. "Он, наверное, сказал им, что у вас есть какая-то негабаритная сухая камера с золотыми пластинами, которой вы хотите заменить электростанции. Скажите это группе друзей в шутку, и через день об этом узнает вся финансовая толпа. Единственная поддержка, которую вы получите, согласно его словам, будет от него, и он хочет купить. Чем ты планируешь заняться?"
   - Да - зачем строить завод и начинать производство, если вы позволите мне. Ваше имущество не было изъято из облигаций, банков и недвижимости? Он не может снизить цену государственных облигаций, а батикам по-прежнему приходится платить наличными. Мы можем начать производство в любом случае".
   "Производить что? Фонарики? Мы не сможем взять взаймы, Гарднер и его приятели имеют слишком большое влияние, а пять миллионов мало что дадут. Нам нужно пятьсот миллионов, и мы могли бы получить их через день после нескольких больших демонстраций - если бы Гарднер не был против нас.
   "Если мы будем производить фонарики или что-то маленькое, никто никогда не поверит, что они будут работать в больших размерах".
   "Нет, и клянусь всеми планетами, я разрушу Гарднера! Он может запретить банкам давать ссуды, он может запретить брокерам инвестировать или предлагать акции, но он не может запретить вам использовать собственные деньги, если хотите. Послушай, нам осталось сделать несколько тысяч таких вон там и продать в частники! Я могу сделать один из них примерно за сто двадцать пять долларов в зависимости от количества, а их установка стоит около пяти или десяти долларов. Их единственная трудность заключается в том, что они дают постоянный ток, а все современные радиоприемники используют переменный ток, а телевизоры используют линии электропередач переменного тока в качестве третьей цепи для синхронизации.
   "Но там не так много телевизоров и много радиоприемников DC. Мы можем заставить GE сделать что-то вроде обогревателя для комнат, работающего от 110 В постоянного тока, и тогда все будет готово. Можем продать в загородные дома. Сколько женщин хотели бы иметь электрические плиты, если бы энергия была такой же дешевой, как газ? Сколько мужчин хотели бы иметь систему отопления, которая прогревала бы дом за десять минут утром, и могла бы включаться будильником, который бы срабатывал каждый раз. Нашей самой большой, фактически единственной трудностью будут электрические часы и радиоприемники.
   "Но посмотрите, что происходит: мы крадем много потребителей энергии Гарднера, мы резко представляем батарею публике, не как источник питания фонарика, а как настоящий источник практической энергии. Фермы будут покупать их за электроэнергию, тогда маленькие города увидят, что городская электростанция могла бы использовать большой набор.
   "Затем будет следующий шаг - автомобили. Я покажу тебе завтра одну, мою. В Дейтона-Бич я набрал больше ста семидесяти, но, наверное, испугался и отключил питание. У него два мотора и большой аккумулятор под капотом. Моторы находятся в колесе. Я перевернул обычную систему и получил вращающееся поле со стационарным якорем. Колесо - это поле".
   - Ты прав, Брюс. Мы можем - и будем!
   - А теперь давай спать.
   ГЛАВА V
   М. Час. Гарднер оторвался от своей работы и увидел крошечный красный огонек, внезапно появившийся в рамке картины на его столе. Он посмотрел через кабинет на длинную картину, написанную маслом. Он помедлил мгновение и ударил кулаком по чему-то на своем столе, по замку, по-видимому, одного из ящиков. В ответ раздался слабый щелчок, и картина маслом открылась внутрь. Худощавый черноволосый мужчина с острыми черными глазами быстро вошел в комнату, и картина вернулась в раму.
   "Шеф, они избили меня. Боже, я никогда не видел ничего похожего на его серое купе. У него есть друг с ним. Я не знаю, кто это был".
   Лицо Гарднера быстро покраснело. - Казони, я же сказал тебе приставить к нему людей!
   "Ой, Шеф, я это сделал, но, черт возьми, парень ушел в сон около двух часов ночи, и парень чертовски устал, поэтому он вышел. У меня был еще один торп на работе около пяти, и было темно. Откуда мы знаем, что кто-нибудь приходил. Они-"
   "Дурак! Я сказал тебе сменить мужчину, чтобы он не знал, что за ним следят. Он узнал это и победил тебя! Имбецил!"
   "Ой, шеф, я менял людей - много. Не знаю, как он узнал, но, во всяком случае, этот друг, должно быть, пробрался ночью, и откуда нам было знать?
   - Что случилось сегодня утром? - спросил Гарднер.
   "Около половины седьмого мужчина в доме - Тони, знаете ли, он уговорил Чи занять свое место и приготовил немного еды. Это было после семи, прежде чем он вернулся, и Чи был в бешенстве и победил его. Ничего не случилось, правда, до десяти, потом они - только Тони думал, что он все еще один, он недавно отослал ту экономку, и она приходила через день - ну, они позавтракали, а около одиннадцати вышли двое парней. , и пошел в свой гараж и вылез из своей серой машины. Знаешь, это похоже на ад, вообще никаких линий. Выглядит как модель 1930 года. Большой квадратный передний радиатор, поставленные фары - но штаны на колесах. Ну, мы не думали, что он может двигаться, о чем стоило бы говорить, и у нас был большой Packard 16.
   "Ну, они начинают, свет на север. Они плавно и легко поднимаются вверх по Гудзону, пересекают Большой город, снова сворачивают к побережью и выходят на главный маршрут номер один на север. Было раннее утро и был будний день. Они загорелись, чувак, как они двигались. Тони подобрал меня, когда увидел, куда они идут, и я был с ним. Моя лодка легко сделает 120 в любой день. Но эта старая серая банка к тому моменту, как мы достигли отметки в восемьдесят, набрала 100, и была так далеко, что мы не могли ее увидеть, когда мы набрали больше, чем сотню. Шеф, я никогда не видел, чтобы что-то двигалось так, как это. Моя лодка вела себя так, как будто это упрямый грузовик рядом с самолетом.
   - Нам нужно получить такую лодку, шеф, прежде чем мы сможем держать его в поле зрения. Какого рода, знаешь?
   - Значит, ты потерял его. Потерял его сразу после того, как нашел друга. Как выглядел друг? Тони сказал?
   "Высокий, блондин, симпатичный, похож на друга этого парня по колледжу. Выглядит медленным, но Тони говорит, что он двигается быстро, что-то уронил, и оно не упало на землю. У них была большая черная коробка, в которой пружины двигались, когда они ее вставляли, но эта птица справляется с этим легко. Думаю, он сильный. Хоть и стройный. "Пять-одиннадцать или шесть-один; где-то там".
   - Друг по колледжу, да? Направился на север по первому маршруту и просто убежал от вас? После этого держите под рукой самолет и используйте набор коротких волн, чтобы оставаться на связи", - приказал Гарднер. Он задумался. - И узнай, кто этот друг, и найди Кеннеди ! Получи это? В этом больше, чем в остальном нашем бизнесе. Машина - он сделал это! То, что сделало это так быстро, это то, что я хочу. Это стоило мне пяти миллионов долларов на рынке, чтобы помешать ему получить хоть какую-то поддержку! Теперь ты понимаешь, насколько это важно?"
   Глаза Гарднера выпучены на его лейтенанта, Джимми Казони тихонько присвистнул. "Пять миллионов! Это того стоит, а?"
   "Нет. Это стоит в сто раз больше!" Гарднер говорил напряженно. "НЕ ТЕРЯЙТЕ ЭТОГО ЧЕЛОВЕКА, КОГДА НАЙДЕТЕ ЕГО!"
   - Не будем, Шеф, - пообещал гангстер. - Как насчет того, чтобы попасть в аварию с той машиной - разве это не поможет?
   "Нет. Хуже было бы, если что. Я полагаю, он и его друг по имени Роберт Донован обменялись завещаниями. Родственников тоже нет, и пару лет назад починили. Какой-то детский трюк, я думаю, но это держится. А этот Донован... - Гарднер прервался восклицанием испуга! - Донован - Бостон - Маршрут номер один - Боже мой! Этот Донован только что получил состояние в пять миллионов, и он мог бы поддержать этого человека!
   "Казони!" - он резко перевел взгляд на худощавого черноглазого мужчину. - Вызовите людей на охрану в Бостоне. Попробуйте сначала по адресу... - Гарднер торопливо просмотрел какие-то бумаги и нашел нужное письмо - "Мальборо-стрит, 409, Бостон. Этому Доновану принадлежит это место - многоквартирный дом, я думаю, и он живет там. Держите Тони под присмотром, и если он узнает этого человека, сообщите мне. Теперь бейте его и двигайтесь!
   Казони быстро направился к картине, но Гарднер окликнул его. - Подождите, пусть Нэннери займется другими делами и не беспокойте меня. Я буду занят, так что он сам справится. Это важнее".
   Казони подошел к картине со словом согласия, рама щелкнула, картина откинулась назад, и Казони исчез.
   "Слава богу, у меня есть организация, на которую я могу положиться в свое время", - благочестиво заявил Гарднер. "С этими двумя вместе я, возможно, смогу куда-то добраться". Он одобрительно улыбнулся.
   * * * *
   - Ну, ты веришь в это, Боб? спросил Кеннеди; когда серое купе подъехало к бордюру в Бостоне. Вой моторов стих, и зажглись габаритные огни.
   - Мило, братишка, мило. Я никогда не слышал более приятного звука, чем гул этих моторов. Даже когда мы разгонялись до 140, они гудели, и вибрации двигателя не было. Как долго вы сможете обходиться одним набором тарелок?"
   - Около трех тысяч миль, Боб. У меня тоже есть запасной комплект. Помните, что я получаю восемьдесят пять процентов эффективности от этих пластин, а электродвигатель лучше, чем девяносто процентов эффективности".
   "Что за штука для авиадвигателя!"
   "Я давно хотел попробовать, но сначала сделал это, так как с ним проще и безопаснее экспериментировать".
   Они достали свои сумки и пошли через улицу в квартиру. - Теперь у меня есть самолет, - мягко сказал Донован. - Или должен был. Локхид пообещал это сегодня. Это специальный стратосферный гонщик с высотным дизелем. Сколько будут весить аккумуляторы и двигатель?"
   Глаза Кеннеди блестели. В экспериментах было больше веселья, удовольствия, чем постоянное разочарование в бизнесе. Он быстро сосчитал. В настоящее время он слегка нахмурился. "Сложно сказать. Батареи увеличиваются в весе для желаемой дальности плавания. Я бы сказал, восемьсот фунтов за тысячу лошадиных сил и десять тысяч миль пробега, но с каждыми дополнительными двумястами фунтов можно добавить еще десять тысяч миль запасных тарелок".
   Донован присвистнул. - Только двигатель и зарядное устройство весят тысячу фунтов, плюс топливо, а мощность падает с восьмисот лошадей на уровне моря до трехсот на высоте пятьдесят пять тысяч футов. Какой-нибудь сбой в вашей схеме?
   - Я вам скажу, я не знаю, я никогда не пробовал, видите ли. Состав воздуха на пятьдесят пять тысяч примерно такой же, а вот плотность устроить легко - всего лишь насос, да и аккумуляторы его все равно используют. Просто сделайте его больше. Или, лучше, поместите их в фюзеляж и держите там воздух".
   - Не очень хорошо, - ответил Донован, садясь в кресло, - потому что воздух имеет вес, и это просто означает, что нам придется нести с собой еще много фунтов густого воздуха. Но будет ли это работать?"
   "Держу пари, что я могу получить по крайней мере девятьсот на любой высоте, на которой будет летать самолет".
   "Давай поужинаем, а потом посмотрим", - предложил Боб.
   Они добрались до поля после наступления темноты и обнаружили, что самолет был доставлен, пятиместный стратосферный самолет, герметичная кабина с двойными стенками, обтекаемыми с такой красотой, что, казалось, самолет двигался даже в состоянии покоя. Огромный радиальный дизель, окруженный капотом Вентури и выпуклостью нагнетателя, казалось, ломал линии.
   "У электродвигателя нет охлаждения, - пробормотал Кеннеди, - но это самое красивое, что я видел за последние годы".
   - Так будет красивее, - ответил Донован. "Я собираюсь заняться этим сейчас, и тогда я смогу увидеть разницу".
   "Я займусь делом, человек из Локхид все еще здесь", - ответил Кеннеди, твердо придерживаясь своего решения.
   Перед тем, как покинуть поле той ночью, люди разгружали тяжелый дизель и топливные баки.
   На следующее утро они пошли к Джеймсу Монтгомери из Монтгомери, Харрисону и Флэггу, адвокатам Донована.
   "Итак, мы хотим, - заключил Донован, - вашего совета, помощи и, возможно, если хотите, партнерства с нами". Монтгомери покачал седой головой и рассмеялся.
   - Не смог прийти - твой адвокат. Корпоративное право. Хотите включить, не так ли? Как называется?"
   - "Кеннеди фьюэл бэттери инкорпорейтед", - тут же ответил Донован.
   - Кеннеди и Донован, - настойчиво сказал Брюс.
   "Kennedy Fuel Battery лучше, это ваша батарея".
   - И твои деньги.
   "Хорошо, устройте мне шоу за мои деньги, я говорю, топливная батарея Кеннеди", - усмехнулся Донован.
   "Теперь следующий вопрос, - прервал адвокат, - есть ли у вас деньги, Боб. Если то, что подозревает Кеннеди, правда, вам лучше уйти из банков до того, как они закроются. Я могу в это поверить, потому что это способ борьбы Гарднера".
   - Почему... что ты имеешь в виду? - удивленно спросил Донован.
   "Около четверти миллиона ваших денег все еще находятся в банках из-за первоначального доверия, а еще миллион из-за того, что они переходят из рук в руки. Если Гарднер заподозрит, что вы оказываете помощь, он может с готовностью заблокировать эти средства - при необходимости разорить банк, закрыть его для проверки бухгалтерских книг и многое другое. Выходите из этого и покупайте государственные облигации, я думаю, это лучший выбор.
   - Сделай это, - кивнул Донован.
   Но это было легче сказать, чем сделать. Они действовали быстро, сначала брали самые большие залежи, а затем переходили к меньшим. Четыре из них на общую сумму сто семьдесят пять тысяч долларов им не достались. Остальные уже были в оковах и неприступны.
   "Он переехал. Как под солнцем он узнал так скоро? - беспомощно спросил Кеннеди, когда они вышли из дверей, на которых было объявление о временном приостановлении платежей.
   Низкорослый, крепко сложенный мужчина через улицу мог бы рассказать им. Он нырнул в аптеку и позвонил по телефону, когда серое купе двинулось по улице, а за ним последовал мощный черный туристический автомобиль.
   "Это он. Наверное, это Донован. Он что, полицейский? Нет? Соун - это имя полицейского, - сообщил он.
   Вскоре он быстро пересек Коммон и направился к Мальборо-стрит.
   М. Час. Гарднер отдал другой приказ.
   ГЛАВА VI
   Гарднер прислушался к металлическому голосу из телефона и тихо выругался. Донован опередил его всего на несколько минут, и теперь практически все его состояние находилось в состоянии, которое он мог с готовностью использовать. Кроме того, это были облигации, облигации, стоимость которых не могла быть снижена, и Гарднер понял, что никакие манипуляции не заморозят эти средства снова.
   Кроме того, компании, которым Донован будет размещать заказы, будут принимать заказы - но кредиты. Ему придется взять кредит, если он хочет производить батареи в масштабах, которые будут востребованы. Для производства аккумуляторов для электростанций потребуется более нескольких миллионов, тем более что ему будут доступны только небольшие муниципальные электростанции. Сам Гарднер контролировал крупные заводы, которые могли отдавать приказы о спасении. Автомобили - нет, он мог управлять ими. Смех! Бомба, которая взорвет любой план гигантов промышленности, людей, отдающих заказы на тысячи единиц, сотни тысяч долларов. Если только он не запустил новую марку автомобиля, а это означало месяцы разработки, еще месяцы, возможно, годы, прежде чем публика ее приняла. Фонари - это место для батареек, но там нет миллионов, и это нанесло бы огромный ущерб изобретению Кеннеди. Фонарики и электростанции на миллион лошадиных сил не входят в одно и то же понятие.
   Нет, Донован еще какое-то время будет связан, и Гарднер, повесив трубку, решил, что кампания насмешек должна продолжаться. Он должен распространиться на Бостон, на другие города. Так что в этот день люди из его офиса разъехались по разным городам - пошутить!
   Их отправляли в финансовые центры по каким-то делам, приводили какой-то разумный предлог, но везде рассказывали сказку о золотой батарее.
   Но этого было недостаточно. Второе сообщение пришло к нему вскоре после их отъезда. Компания "Kennedy Fuel Batteries" была зарегистрирована. Следующий приказ удивил бы даже Монтгомери, которого нелегко было удивить. Гарднер пошел домой, чтобы отдать приказ, и воспользовался частным телефоном, которого не было в списке, чтобы позвонить по незарегистрированному номеру в Бостоне и второму незарегистрированному номеру в Нью-Йорке.
   - И помни, Казоти, будь осторожен, сначала поработай ручкой, а потом правильно! Если вы подведете меня в этом, Казоти... Голос Гарднера был резким.
   Казоти понял и заверил Гарднера, что все будет "исправлено".
   Гарднер волновался, ужасно волновался. Он потратил тридцать лет на создание колоссальной машины, которую представлял миру, и почти пять лет на создание этой секретной, смертоносной машины, которая не раз помогала беспрепятственному прохождению большей машины. Он вырос из одного из тех грубых проходов. В конце депрессии в 1933 году некий человек угрожал горизонту черной тучей бури, которая, казалось, вот-вот сметет эти кредитные пирамиды, которые уже рухнули. Этот человек был убит - загадочным образом.
   Но никогда раньше не появлялась столь серьезная угроза. Он знал, что это Гидра Бизнеса. Он знал, что отрубить одну голову будет бесполезно, если только он не сможет прочно закрепиться на ее месте. Эти патенты - патенты, которые он должен контролировать. Они значили для него миллионы, если бы он мог их получить, но он старел, и эти молодые люди думали быстрее, чем он сейчас, предвидя его действия. Они означали миллионы, если бы он мог их получить, но если бы он этого не сделал...
   И все, чего он хотел, это мира!
   ГЛАВА VII
   Когда большая батарея в его подвале была изготовлена, штампы и шаблоны для деталей были вырезаны, и, поскольку они были самыми дорогими деталями в конструкции, Кеннеди сделал двадцать полных комплектов. В результате батареи для самолета были легко собраны, и грузовой самолет совершил перелет в Нью-Джерси и обратно вместе с ними. В то же время мощный, легкий электродвигатель был легко доступен, так как это было практически стандартное оборудование, доступное сразу.
   Утром опрокинули топливные баки и двигатель, а днем установили на их место аккумуляторы, установили электрические обогреватели, а электродвигатели приводили в действие компрессоры, поддерживающие атмосферное давление в кабине.
   Почти весь день они провели в поле, работая над кораблем, и уже наступала ночь, когда они, наконец, были готовы к суду.
   Уэйнрайт, инженер Локхид, оказал большую помощь в работе, так как он хорошо знал самолет и растягивающие напряжения, которым могли безопасно противостоять различные элементы. И теперь, когда самолет нужно переоформить, он предложил пойти с ними, чтобы свидетельствовать о его годности перед инспектором авиации. Чтобы связаться с правительственным чиновником, они обнаружили, что им придется отправиться к нему домой в Куинси, и трое мужчин втиснулись в серое купе.
   Серое купе неторопливо двигалось по Бостону, через Ямайка-Паркуэй и, наконец, свернуло на шоссе Кейп-Сод.
   За ним с такой же скоростью двигался большой черный седан с нью-йоркскими номерами. Когда две машины развернулись на восьмиполосной бетонной супершоссе, мощный седан рванул вперед, быстро сократив отрыв в четверть мили. Вскоре он пересек разделительное ребро скоростной полосы. Двухполосная скоростная бетонка с ее крутыми поворотами раскрылась перед ним, и почти одновременно серое купе рвануло вперед, стремительно набирая скорость, и врезалось в скоростную полосу.
   Но черный седан был распахнут, его мощный многоцилиндровый двигатель мягко ревел сквозь глушитель. Он мигал быстрее быстрее.
   "Господи, эта лодка может двигаться. Я с трудом поверил вам, когда вы мне об этом рассказали, - сказал Уэйнрайт, наблюдая, как ровно движется спидометр. Восемьдесят-сто-
   "Все еще поднимается", - улыбнулся Кеннеди, глядя на дорогу впереди. Скоростная полоса была практически безлюдной, хотя по медленным полосам было довольно много движения.
   Позади них внезапно раздался свистящий рев, а рядом с ними поднялась огромная черная тень и пронеслась мимо них со скоростью на целых двадцать миль в час больше. Но когда оно подъехало, раздался глухой хлопок, словно целый вагон бутылок с шампанским, вспыхнуло тускло-красное пламя, и вдруг раздался металлический стук.
   Три пулемета стреляли свинцом в водителя маленького купе! Машина вдруг отвалилась, вой сменился гулом, моторы вдруг стали тянуть генераторы, и машина закачалась на дороге. С очередным рывком черная машина с нью-йоркскими номерами поехала вперед!
   Лицо Кеннеди было белым, его руки сжимали руль с такой силой, что они были такими же белыми, как и его лицо. Глаза Уэйнрайта были широко открыты и смотрели. Донован выглядел слегка больным.
   - Я... я не догадался. Боже мой, как они пропустили нас? - слабо спросил он.
   "Они этого не сделали", - ответил Кеннеди, и его губы тронула медленная мрачная улыбка. "Смотреть." Его рука нащупала на полу машины тяжелый гаечный ключ и с силой ударила им по прозрачному лобовому стеклу. Массивный гаечный ключ чуть не вырвался из его руки, когда лобовое стекло отскочило назад - стекло не пострадало!
   "Я построил для несчастных случаев. Экспериментально, знаете ли, - усилили раму и кузов, чтобы защитить меня, применили аварийно-защитное и, кстати, пуленепробиваемое окно, которое я обнаружил, но забыл при обнаружении топливной батареи. Мрачная улыбка сжатых губ сохранилась. Он свернул на медленную полосу, свернул вправо и врезался в Круг.
   - Подожди, куда ты идешь? - спросил Донован, его лицо быстро расслабилось.
   "Назад, братья, назад, где они не смогут повторить попытку. "В следующий раз они воспользуются грузовиком, и я не могу гарантировать устойчивость машины к этому".
   - Там тебя будут искать, - резко заявил Донован. - Вернитесь к следующему кругу на максимальной скорости, раз уж вы начали, затем поверните и снова бегите своим курсом к Куинси. Мы займемся делом, с которого начали, и нас будут искать в другом месте".
   Кеннеди кивнул, и серая машина свернула на бостонские переулки, быстро свернула на скоростные полосы, разогнавшись до шестидесяти миль в час, и набрала скорость, пока они не помчались по дороге, песня мотора превратилась в слабый визг, странное бормотание. звук журчания воздуха, похожего на журчание ручья по камням, когда он проходил мимо машины. Где-то позади, и быстро отставая, полицейская сирена предупредила их о снижении скорости, поскольку полицейский спидстер тщетно пытался их догнать. Ветер протестующе завыл, и спидометр задрожал на отметке 150.
   Они резко сбавили скорость, свернули на полосу с низкой скоростью, перешли к Кругу и снова повернули обратно на эстакаду к переулкам Куинси.
   "Кажется, у Гарднера есть и другие системы, - сухо заметил Кеннеди.
   "Что они попытаются сделать дальше?" - удивленно спросил Донован.
   "Ну, мы не спим в этой пуленепробиваемой машине, и даже она не выдерживает хорошего большого грузовика. Кроме того, если мы поднимем этот самолет, они смогут убедиться, что он не покрыт броневой пластиной, как эта машина, - случайно.
   - На вашем месте, - недовольно сказал Уэйнрайт, - я бы сел на этот самолет и взлетел так высоко в небо, чтобы меня не было видно, уехал бы из этого города и заблудился. Я бы предпочел иметь свою жизнь и несколько миллионов, которые уже есть у вас, чем потерять одно, а второе ничего для меня не значит.
   - В любом случае, вы можете оставить меня здесь с Томпсоном. Я вернусь на поезде. Они могут попробовать еще раз.
   Через полчаса самолет Донована был перелицензирован, и с необходимыми документами Кеннеди и его друг вылетели обратно в Бостон. Но они сделали круг, хорошо повернули в сторону, пошли по проселочным дорогам и, наконец, вошли в город со стороны Ньютона. Они воспользовались глубоким знанием Донованом бесконечно сложного города с спроектированными коровьими тропами и свернули через сотни улиц с односторонним движением к аэродрому. Когда они прибыли, была полночь, и Донован согласился с Уэйнрайтом, что Бостон не является для них городом здоровья.
   Они предъявили свои документы, самолет выкатили из ангара, и диспетчер дал им сигнал к взлету. Мгновенно пропеллер закрутился в жужжащей, безвибрационной жизни, самолет с поразительной внезапностью подпрыгнул над землей и рванул вперед с полной тишиной. Его посадочные и ходовые огни на мгновение ярко вспыхнули на земле, а затем, почти прежде чем они успели опомниться, стратосферный самолет с большой подъемной силой резко взлетел ввысь, невероятно мощный двигатель тащил его вверх.
   "Отличные пушки, Брюс, этот мотор тянет как резинка. Он такой гладкий, что его не чувствуешь, нет ощущения движения, только ровное тяговое усилие, а до этой твоей 1000 лошадиных сил далеко. Должно быть, три тысячи. Я ее обрезал, а она все еще готова выдернуть болты. Донован был в восторге.
   "Тысяча ЭЛЕКТРИЧЕСКИХ лошадей - это нечто другое. Бензиновый или масляный двигатель выдает 1000 лошадиных сил, когда цилиндр взрывается, и какое-то время работает на инерции. Это дает тысячу лошадей каждое мгновение".
   - Еще один самолет взлетает, - улыбнулся Донован. "Давайте устроим им гонку".
   На самом деле, как только двое мужчин появились на поле и отправились к своему самолету, экипаж из пяти человек отправился за мощным двухместным гоночным автомобилем. Гонщик вылетел на открытое пространство, двое мужчин заняли свои места в кабине и по одному на каждой законцовке крыла, а пятый быстро завел электростартер на место в носу. Мощный электродвигатель заскулил, когда храповик зажал ступицу винта, и двигатель медленно закрутился. Это был бензиновый самолет, быстрее на нижних уровнях без нагнетателя, быстрее на высоких, потому что он был легче. Двигатель заглох, заревел, и стартовый грузовик утащили прочь.
   Но тут самолет проиграл. Целых пять минут он отдыхал, его колеса заклинило, крылья держались, пока двигатель прогревался. Электрический самолет грациозно взмыл в воздух, пока они ждали, и огни исчезли в небе.
   Бензиновый самолет был рассчитан на потолок всего в тридцать тысяч футов, и поэтому он был намного быстрее, чем стратосферный самолет с его неимоверно большими крыльями и гораздо большим шагом. Бензиновый самолет поднялся с поля с ревущим двигателем, изредка выдававшим пропуски зажигания, выхлопные газы выбрасывались красным пламенем. Он набирал высоту круто и быстро, щели в его крыльях были открыты, так как он стоял на хвосте и позволял мотору тянуть его вверх за нос.
   Двое мужчин в самолете; один был пилотом, искусным в дерзких трюках погони и драки, другой, невысокий, гладкошерстный человечек с холодными черными глазами, курил сигарету, которую не чувствовал на вкус в обратном направлении резкого ветра. У него на плече лежала на редкость тяжелая винтовка с широкими фланцами вдоль ствола и барабанным магазином, встроенным в тяжелый приклад. Широкая пластина на прикладе распределяла удар от удара по всему правому плечу. Он несколько раз злобно плюнул пробными очередями, звук утонул в реве великого двигателя Х-типа, двадцать четыре цилиндра которого теперь ритмично лаяли.
   Он быстро набирал высоту, гораздо быстрее, чем тяжелый стратосферный самолет с тяжелой, герметичной кабиной, рассчитанной на пятерых. Двенадцать сотен лошадиных сил вытекали из гребного вала и боролись с быстро леденящим воздухом. Пилот махнул рукой, и стрелок сзади надел гарнитуру на уши.
   - Мы их поймаем, Маг. У них есть кое-что новое, я слышал. Дизель не выдерживает нагревания этих газовых багги, но даже они не могут взлететь в холод, как эта птица. Я слышал, как кто-то сказал, что у них мотор на тысячу лошадиных сил. У нас есть тысяча двести и намного более легкий самолет. У них есть пара минут до старта и двадцать тысяч футов до того, как они достигнут нашего потолка.
   Стрелок кивнул. Он не понимал, как пилот, но не упомянул, что стратосферный самолет быстро наберет скорость набора высоты после того, как они покинут более плотный воздух ниже двадцати тысяч, в то время как мощность бензинового самолета будет быстро истощаться из-за воздуха, крылья, рассчитанные на меньшую высоту, чем более крупная машина, начнут терять те преимущества, которыми они обладали сейчас.
   Газовый самолет быстро поднимался вверх, а над ним быстро приближался электрический самолет. Гравитационный высотомер быстро поднимался. Вскоре стрелок сделал несколько выстрелов в направлении самолета, и пули с невероятно высокой скоростью, двигаясь со скоростью более двух миль в секунду, размером чуть больше толстого карандашного грифеля, взлетели вверх и быстро запели в ночи.
   Донован теперь сосредоточил все свое внимание на своих приборах, в то время как Кеннеди читал индикаторы, сообщавшие об условиях в кабине. Мягкий, нежный храп электродвигателя, громкий только визг вращающегося винта раздавался, пока они поднимались.
   - Батарейки работают отлично, Брюс, - коротко сказал Донован.
   - Как там другой самолет? - спросил Кеннеди. "Воздух и температура в норме?"
   "Нагоняет нас. Думаю, низколетящий самолет развивает большую скорость, чем мы можем надеяться.
   "Попробуй еще - ой! Что за-"
   Кеннеди вскрикнул от боли и удивления и посмотрел на свою ногу. Струйка крови сочилась из крошечного прокола в его голени, мышца была чрезвычайно воспаленной, а второй крошечный прокол с другой стороны показал, что что-то полностью прошло через плоть.
   Его глаза быстро отыскали металлическую стену, и он увидел две крошечные дырочки в листе дюралюминия. "Боб, меня подстрелили! Этот самолет стреляет в нас! Карандашная пуля начисто прошла мне ногу и прошла сквозь самолет! Используй всю мощь!"
   "Какая!" Донован быстро посмотрел вниз и увидел внезапные прерывистые вспышки от машины внизу. "Правильно - пулемет. Я боюсь этой силы здесь, но мне придется! Он плавно потянул регулятор реостата назад, и мягкое гудение мотора быстро переросло в драйвовый, разрывающий вой, когда регулятор достиг своего предела. Тяжелый самолет рванул вперед с внезапным ускорением, и вся ткань цельнометаллического самолета заскрипела под натиском огромной силы.
   - Тысяча электричества - это не тысяча бензина или дизельного топлива, Брюс. Она тянет, - сказал Донован. Брюс Кеннеди уже был занят бутылкой с йодным раствором и бинтом. Мельчайшие проколы чистой, стремительно летящей пули уже затянулись и перестали кровоточить.
   Самолет внизу теперь отставал, поскольку большой самолет яростно тянул под мощным двигателем. Скорость по-прежнему росла, хотя мощность аккумуляторов оставалась прежней, гул перерос в визг, мотор работал быстрее.
   Кеннеди внимательно выслушал. - Боб, этот пропеллер! Это нормально для 1000 газов или мощности внутреннего сгорания, но помните, что электродвигатель может, как титан или паровой двигатель, упираться пальцами ног и, так сказать, вздыматься. Газовый двигатель, как и любая взрывная сила, работает с первого раза или не работает вообще. Это происходит слишком быстро. Один может проявить огромную силу на несколько секунд - у другого такого запаса нет".
   Так оно и было, и Донован немного убавил мощность, тем не менее высота звука росла, и теперь еще быстрее. Внезапно он как будто стремительно взмыл вверх по шкале, визг пропеллера превратился в ужасный рев, в оглушительный, сокрушительный взрыв.
   "Выключи!" - бесполезно заорал Кеннеди, потому что его голос не был слышен. Донован уже сделал это, а сумасшедший пропеллер продолжал визжать.
   Внезапно затормозив, машина перестала бешено вращаться, и через мгновение бледнолицый Донован снова включил мотор. "Слишком много - достигла скорости звука и просто двигалась быстрее, чем мог втекать воздух. Самолет внизу получил своего рода кавитацию".
   Темный силуэт другой машины вырисовывался ближе на фоне огней города. Тянув со всей силой, с которой могли справиться металлические лезвия, другая машина все же набирала силу.
   "Быстрый и легкий. Около двадцати пяти-тридцати пяти тысяч потолка. Сейчас у нас пятнадцать тысяч, когда дойдет до двадцати, мы сможем подъехать, - сказал Донован.
   Кеннеди просто протянул руку и потянул главный выключатель света. Огни машины погасли, и звездное небо, безлунное, одиноко пролило на них свет. "Давайте не будем афишировать. У пуль нет потолка".
   Самолет мчался дальше, поднимаясь выше, а темная масса внизу кружила теперь более слепо. Время от времени были очень высокие облака, и теперь пилоту было трудно уследить за ними.
   Его рука снова махнула, и стрелок взялся за наушники. "Дурак! Вы ударили и предупредили их. Я не могу легко следить за ними, пока мы не поднимемся над ними и не сможем увидеть их на фоне городских огней. Однако они могут заметить его.
   "Ой... может быть, я пробил их танки. Если они потеряют моторный сок, они не поднимутся высоко. Во всяком случае, я мог бы получить один из них.
   Они продолжали молча бороться за высоту, а пилот напрасно недоумевал, что же произошло. На мгновение тяжелый самолет с готовностью оторвался от него, затем раздался страшный грохот, какой он слышал только однажды, когда кто-то залил бензин в масляные баки дизельного самолета, и двигатель взорвался. Однако через мгновение рев прекратился, и машина продолжила движение невредимой, быстрее, чем раньше, но все же медленнее, чем он карабкался.
   Теперь он следовал вслепую, потому что лишь изредка мог различить силуэт на фоне неба.
   Он с тревогой посмотрел на светящийся циферблат высотомера. Восемнадцать тысяч. Обогреватели в их костюмах и перчатках теперь были включены, и двигатель терял мощность. Капелька кислорода прояснила его голову. Он должен был поймать их в ближайшее время - или не поймать вовсе. Он никогда не видел такого самолета, как этот. Он взлетел на холодную, полетел отлично и без проблем. Здесь высотный винт ограничивал его мощность, а высотные крылья не помогали. И все же сила другого не уменьшилась ни на йоту. Двигатель даже стратосферного самолета должен был несколько проигрывать. Но это не так.
   И шум! Что это было?
   Внезапно он снова увидел самолет, на высоте полтысячи футов, набиравший высоту легко, теперь еще быстрее. Пилот видел, что теперь он никогда не добьется успеха. Самолет входил в свою стихию, и он приближался к своему потолку. Высотомер задрожал на двадцати одной тысяче.
   Его рука поднялась три раза быстро. Самолет резко завибрировал, и крылья внезапно вспыхнули красноватым светом. Рев двигателя заглушал треск пулемета, но он знал, что он работает. Темная фигура наверху не дрогнула, и через гарнитуру он услышал тонкий треск проклятий. Свет на крыльях долго мерцал ровно, а сам летчик тихо выругался и начал снижаться. Этот глупый стрелок основательно напился кислорода. Это его первый подъем так высоко, и когда ему следовало бы использовать простую струйку, чтобы успокоить нервы и мускулы, он использовал ее прямо. Ни один нормальный человек не стал бы вести постоянный огонь, потому что никто не мог удерживать ствол этой яростно брыкающейся маленькой винтовки.
   Он огляделся и увидел, что ствол пистолета направлен и широко колеблется. Он неуклонно поднимался вверх, пока эта штука брыкалась, и стрелок яростно дернул его вниз, затем он снова пошел вверх...
   Пилот тихо выругался про себя, выключил двигатель и медленно пошел к более низким уровням. Дурак!
   ГЛАВА VIII
   "Похоже, они сдались, Брюс", - сказал я Доновану, наблюдая, как самолет кружит вниз. Их машина неуклонно поднималась все выше и выше, над облаками, все выше и выше, пока звезды не засияли ровным пламенем, и мерцание атмосферы не прекратилось. На этих высотах почти не было атмосферы.
   "Да, этот самолет должен был вернуться, но это не значит, что друг Гарднер сдастся. Сейчас мы наверху вне его досягаемости, но мы должны снова спуститься, помните. И он, вероятно, будет искать нас.
   "Как насчет того, чтобы прийти на "Счастливые дни"? Остров находится далеко в том пустынном маленьком озере в штате Мэн, и пройдет некоторое время, прежде чем даже бандитские шпионы смогут обнаружить нас там. Ближайший город - Макеахо, а в городе даже телефона нет.
   "Хорошая идея. Держитесь наверху, и они не смогут нас увидеть. Мы можем спуститься почти прямо и приземлиться на самом острове", - согласился Кеннеди. "На большом поле есть несколько камней, но я думаю, что эта лодка сможет безопасно приземлиться. На уровне моря посадочная скорость очень низкая".
   Корабль все еще неуклонно набирал высоту и был почти на высоте пятидесяти тысяч футов. Донован внимательно следил за приборами, а Кеннеди - с таким же восхищением. - Все еще силен, Боб, - мягко сказал он.
   "Я включил немного больше энергии, отключил некоторое сопротивление. Пропеллер, кажется, сильнее тянет в разреженном воздухе. Батареи еще не показали признаков ослабления".
   Но, наконец, на высоте семидесяти тысяч футов батареи показали, что дальше работать они не могут.
   Теперь самолет несся на север, и скорость быстро возросла до более чем трехсот пятидесяти миль в час. За гораздо меньшее время, чем они потратили на подъем, они оказались над местом, на которое намеревались приземлиться, и машина начала бесшумно кружить вниз.
   С легкими ухабами он остановился под рядом гигантских деревьев в нижней части слегка наклонного поля. Много лет назад какой-то бережливый, трудолюбивый житель Новой Англии вытащил большую часть камней с этого поля, но теперь зимние морозы снова подтолкнули их, и поверхность стала ухабистой. Однако большие, мягкие воздушные колеса легко управляли ими, и они благополучно остановились. Низкий гул мотора, шорох воздуха, и машина уверенно завертелась вокруг заблокированного левого колеса и встала на свое место.
   - Мы можем пройти прямо в каюту, - тихо сказал Донован. "Я был здесь некоторое время в июле, и меня в спешке отозвали. Лодка в навесе, внизу, а в кладовых запасы еды на несколько недель. Помнишь те хитрые склады, которые мы строили, - он слабо улыбнулся, вытягивая затекшие ноги на травянистом лугу. "Пригодится, даже хлеб будет свежим".
   - Да, но, старый отшельник, ты можешь думать, что сможешь уединиться в этой уединенной глуши, но тем не менее упомянутый телеграф в Макеахо будет использоваться Компанией топливных батарей, хотя мы и не одобряем этот факт. Мы должны сказать Монтгомери, где мы находимся.
   - Я думаю, нам лучше отказаться от всей этой игры, пока мы как-нибудь не договоримся с Гарднером, - скорбно сказал Донован. "Я думаю, что мы должны дать отпор так же, как он борется с нами".
   Говоря это, Донован достал ключ и отпер дверь каюты. На столе стояла масляная лампа с еще полным резервуаром. Мгновение спустя маленькая каюта была ярко освещена, а мантия светилась белым светом.
   Кеннеди, казалось, серьезно задумался. Наконец он снова заговорил. - У Боба Монтгомери есть ваша доверенность, и он в целом знает, каковы наши планы. С лодкой мы можем легко добраться до берега в Макеахо, но там нас знают. Этот самолет бросается в глаза. Давайте возьмем хороший подержанный Форд и припаркуем его где-нибудь на берегу озера. Мы можем заехать в какой-нибудь город, где нас не знают, добираясь до машины на лодке. Тогда, по крайней мере, у них будут проблемы с поиском нас, а пока я думаю, что смогу подготовить теплый прием.
   "Сможет ли Монтгомери справиться с этим и получить то, что вам нужно, - нужные машины?"
   "Он просто должен сообщить определенным компаниям, у которых уже есть планы по созданию машин. У меня уже есть заводы, которые дали мне оценку стоимости изготовления машин, и оставил им планы".
   - Мы сделаем это, - кивнул Донован. "Только одно мне не нравится. У меня достаточно денег, чтобы привести Форд в порядок. Слишком много. У меня все еще есть шестьдесят пять тысяч, которые я получил и не успел реинвестировать".
   "Засунь его в бочку с мукой и давай спать", - с ухмылкой посоветовал Кеннеди.
   ГЛАВА IX
   Гарднер сердито смотрел на гладкого черноволосого Казони, а Казони выглядел угрюмым и смущенным.
   - Так он сначала убегает от вас на пуленепробиваемом автомобиле, а потом убегает на пуленепробиваемом самолете? Гарднер улыбнулся гримасой. "Я слышал о пуленепробиваемых автомобилях и пуленепробиваемом стекле, но ни одно пуленепробиваемое стекло, о котором я когда-либо слышал, не имело трещин! И я никогда не слышал о пуленепробиваемом самолете. Вы не хуже меня знаете, что самолет, чтобы защититься даже от револьверных пуль, должен быть настолько тяжелым из-за своих металлических пластин, что не мог бы взлететь. А чтобы защититься от пуль из этой маленькой автоматной винтовки, ему, как вы прекрасно знаете, потребуется дюймовая броня. Ни один самолет не мог летать с таким. Вы стреляли в автомобиль из того же пистолета?
   "Нет, они использовали старого Томми. Вы не можете заглушить пушку Weemar. Слишком много машин могут разогнаться до 130, поэтому мы использовали Tommy с глушителем".
   "Ну, они могут защитить машину от пуль Томми, но вы знаете, и я знаю, что они, как обычно, просто расстреляли всех подряд. Ты сказал, что эти окна даже не треснули!
   "Шеф, я сам выстрелил и знаю, что попал в окно, но оно не сработало. Эта птица умная, и я держу пари, что у него есть что-то новое.
   - А я говорил вам, что Ганнер - лучший человек, которого мы могли найти в Бостоне. Этот проклятый город никогда не был никем, у них там нет никакой организации. Просто много ссорящихся детских банд. Но Ганнер здесь, потому что он не чувствует себя счастливым в Чи. Он хороший, но этот чертов псих ничего не знает о подъеме. Чарли летел с ним, и он сказал, что Ганнер напился. Он сказал, что напился воловьего глаза или чего-то в этом роде, и я спросил его, что это такое, и он сказал, что это воздух. Как, черт возьми, парень может напиться в эфире?
   - Как бы то ни было, Чарли сказал, что он был настолько оштукатурен, что не мог видеть прямо, но когда он спустился, то был совершенно трезвым и совсем не дышал. Он клялся, что не выпил ни капли, только Чарли говорит, что где-то раздобыл немного этого воловьего глаза.
   Гарднер тихо выругался. "Кислород, Казони, кислород. Он находится в воздухе, и от кислорода можно опьянеть больше, чем от галлона белого мула. Но ты протрезвеешь сразу, и у тебя не будет дыхания, конечно.
   "Значит, он напился. Неудивительно, что они не сбили тот самолет. Ну, выследи его, Казони. И вот подсказка. Они обожглись и уехали из Бостона, их дела в руках того адвоката, которого они посещали, и им придется общаться. Посмотри, не сможешь ли ты смазать несколько ладоней и узнать, где они".
   * * * *
   Три дня спустя Кеннеди усердно работал со своеобразной партией приборов. Там было две большие ванны, одна наполнена какой-то прозрачной вязкой жидкостью, вторая - слегка мутной, похожей на воду жидкостью. Кеннеди протягивал длинную тонкую медную ленту сначала через одну ванну, затем через вторую, двигая ее медленно и уверенно, и, наконец, артистично накинул ее на ветки молодого дуба неподалеку. Чистая прозрачная медь вышла из ванны слегка зеленоватой, стекловидной и быстро высохла на дереве. Ленты, каждая около ста футов в длину, после высыхания раскладывали на траве на лугу.
   Он работал над этим все утро и, наконец, получил несколько тысяч футов медных лент шириной в полдюйма, покрытых тонким, чрезвычайно прочным изолирующим слоем специальной целлюлозы, тесно связанной с вискозой и целлофаном. Он остановился, когда его медь истощилась, и вошел в каюту, вернувшись с мощным биноклем, которым осматривал озеро. Потом он вошел, и вскоре из трубы начал подниматься дым. К тому времени, когда Донован подплыл на маленькой моторной лодке и начал разгружать принесенные материалы, Кеннеди высунулся из двери с веселым: "Приходи и возьми нас!"
   - У меня есть то, что ты хотел, Брюс, - ответил Донован, - но меня повесят, если я увижу, какая связь между двумя эмалированными ваннами, пятью тысячами футов медной ленты, пятьюдесятью фунтами гигроскопической ваты, сложной трубкой из неперманентного сплава и различные другие вещи имеют.
   - А, у тебя есть три трубки?
   "Я сделал. Не будете ли вы так любезны раскрыть тайну, как я растворяю этот корм?"
   - Нет, пока я не буду уверен в себе. Вы тоже получили посылку экспрессом?
   "Один пакет, экспресс. Вес триста фунтов, чтобы вы знали. Сукин ты сын, ты сказал, что для тебя есть маленькая коробочка. Как вы ожидали, что я перенесу это в лодку из машины?
   - Это было то, чего я не мог понять. Как ты сделал это? Мне было чертовски интересно посмотреть, сможешь ли ты придумать способ, - усмехнулся Кеннеди, подняв глаза.
   - Почему ты... Ну, во всяком случае, я использовал буксировочный трос и машину для привода, а вместо мачты - удобное дерево.
   "Ну, это нормально. А теперь, Боб, надеюсь, мы дали им достаточно клюшек.
   "Достаточно клубков - достаточно для чего?" - удивленно спросил Донован.
   - Чтобы найти нас, конечно. Это ты отправил последнее сообщение Монти?
   - Да, а теперь, пожалуйста, объясни.
   "Я обещал, что буду. И спасибо за твою веру в меня, Боб. Это было в коде, который Монти может получить, но никто другой не может, потому что эта штука основана на предложении, которое он запомнил, и оно нигде не записано. Я сказал ему несколько приподнять секретность, просто давать намеки.
   "Мы не можем открыто бороться с Гарднером, - лицо Кеннеди приняло холодное мрачное выражение, - и поэтому мы боремся с мошенником-убийцей по-своему. У меня есть еще работа, и ты поможешь. Тогда вы увидите, что я имею в виду. Клубки, о которых я упоминал, Гарднер могли вернуться к нам. Боюсь, мы не смогли спрятаться и проделать какую-либо работу.
   - Значит, нам снова нужно уходить?
   - Нет, в том-то и дело, Боб, что мы не уходим. Кеннеди долго и пристально смотрел на своего друга. На лице Донована медленно появилась понимающая улыбка.
   - А теперь, пожалуй, я вижу связь между медными лентами и магнитно-неактивными непроницаемыми трубками, - сказал он наконец тихо.
   ГЛАВА X
   Тяжелый, гулкий стук мощного двигателя сотрясал самолет, хотя звук его был приглушен и практически сведен к тишине. Рядом с ним летели два гораздо меньших самолета. Уже смеркалось, и на земле, далеко внизу, быстро темнело, но здесь, в высоких слоях, еще сияло солнце.
   - Вы... вы уверены, что у них нет оружия? - спросил Гарднер.
   "Конечно нет. Если бы они это сделали, то использовали бы их раньше, - проворчал Казони. Казони был недоволен. У него была воздушная болезнь. - И они тоже ничего не получили. У них много хлама, кое-что на их машине, я думаю. Много хлопка и кое-какие химикаты, и большая коробка, полная чего-то тяжелого, но это было от Framingham Iron and Steel Company, и это был не пистолет. Это пришло вчера утром, и с тех пор ничего не поступало.
   - Ты уверен, что они не ушли?
   - Их машина все еще там, как и лодка. Они были там сегодня утром.
   Гарднер улыбнулся про себя. "Казони, вы, безусловно, проделали прекрасную работу. И они очень помогли. Я дам вам эту бумагу, которую Кеннеди должен подписать. Если он не... почему... э... оставьте этого другого, как я предложил.
   "Хотите сжечь самолет и так далее или нет?"
   - Почему? Боюсь, там нечего было бы сжечь. Вы видите, что он не использует топливо, и это полностью металлическая конструкция".
   "Хорошо", Казони сунул в карман две бумаги и с тоской прислушался к ударам и скрипу самолета, и почувствовал себя несчастным, когда он вздымался в воздушных карманах.
   Берег быстро отставал, и солнце опускалось ниже них. Мейн теперь лежал под ними, и при ярком свете полной луны на темной поверхности появилась серебристая точка, похожая на светящуюся запятую с небольшим дефектом, кое-где испещренная огоньками. Крошечный сгусток огоньков на одной стороне светящейся запятой обозначал Макеахо, пятно света на черном дефекте блестящей поверхности обозначало лагерь "Счастливые дни". Сегодня вечером, подумал Гарднер, он не будет так счастлив. Он чувствовал, что ему самому понравились бы эти "Счастливые дни", но он подумал, что хорошее индейское имя гораздо лучше. Крошечный бревенчатый домик должен быть заменен настоящим домом, в который он мог бы привести своих друзей...
   Свет внизу погас.
   - Полагаю, лег спать, - сказал Казони.
   Но они не легли спать. Они поднялись. С наступлением темноты Кеннеди и Донован по очереди работали у небольшого усилителя. Огромный перевернутый брезентовый конус тянулся вверх, а на его дне лежала крохотная штучка не крупнее наручных часов. Но он услышал странный визг воздуха вокруг самолетов, когда они были еще за много миль. С тех пор двое мужчин были очень заняты. Они вышли из салона и спустились к самолету, изменившемуся с тех пор, как он приземлился, потому что теперь он был покрыт тусклой, матовой чернотой, чернотой, как яичная скорлупа, смоченная тушью.
   Самолет бесшумно поднялся в воздух, взлетев почти мгновенно, когда огромная сила закрутила пропеллер, новый, более крупный пропеллер, и широкие крылья вцепились в плотный приземный воздух. Слабый гул понес самолет под крутым углом вверх. На высоте тысячи футов он выровнялся и устремился по узкому перешейку к черному фону материка. Оно продолжало подниматься.
   - Думаешь, они нас видели? - тихо спросил Кеннеди, опираясь на нечто, похожее на длинный черный телескоп, жестко закрепленный в конструкции самолета и просунувший нос в дыру в крыше машины.
   - Не могу сказать, - ответил Донован. - Да, - добавил он минуту спустя. "Они ныряют".
   Самолет резко дернуло, и ткань заскрипела, когда Донован бросил перегрузку на сверхмощный мотор. Большой пропеллер крутил и дергал. Машина круто поднялась,
   Черная фигура резко опустилась рядом с ними, и что-то вроде мерцающей красной молнии сверкнуло сбоку. Кеннеди повернулся ко второй машине, похожей на телескоп, которая была направлена вниз. Внезапно он злобно загрохотал на своей тяжелой раме, и из него вырвался пронзительный визг.
   Ужасный разрывающий треск, сдавленный крик агонии из черной тени, и появились две черные тени, каждая меньше первой. Из одного что-то вывалилось, и через мгновение в лунном свете блеснул парашют.
   "О Господи! У них есть пистолет!" - выдохнул Гарднер.
   "Я так не думаю. Ни одно ружье не стреляет без света, и это не ружье, которое разрезает машину пополам, - сказал Казони.
   - Пойдем домой, - завопил Гарднер. Самолет развернулся вверх и по его приказу быстро двинулся обратно на юг. Второй маленький самолет устремлялся вниз на поднимающуюся черную тварь, едва различимую теперь на фоне леса. Он потерял его на время, а когда снова нашел, он был над ним, пересек луну. Он сам теперь был сияющим, блестящим существом в триммерном самолете. Его пулемётчик выпалил несколько патронов. Затем что-то пронзительно закричало в ночи, сверкающая пелена переместилась и устремилась к их самолету. Словно мерцающий нож серебристого света, он без сопротивления прошел сквозь одно крыло, наклонился вперед и ударил по тяжелому мотору. С грохотом взорвался мотор, и самолет упал. Машина перевернулась и упала, когда крыло отвалилось, повиснув на нескольких растяжках.
   Два блестящих шелковых зонтика выпали на свободу.
   Черная машина смерти устремилась на юг, преследуя улетающий самолет. Он быстро его отремонтировал, и когда они подошли ближе, из более крупного транспорта затрещал пулемет.
   - Черная краска работает, Боб, - спокойно сказал Кеннеди. Они не могут видеть нас достаточно хорошо, чтобы стрелять прямо в этом лунном свете. Он потянул вниз рычаг и нацелил одну из трубок телескопа на самолет немного впереди и выше. Перед ним на весах плюхнулся метр, и механизм, весь самолет, затрясся под тяжелым стуком. Налетел серебристый мокрый снег, поймал большой самолет прямо перед хвостом и пробежал по всей его длине, в конце концов вырвав двигатель. Топливные баки вспыхнули пламенем, и самолет с характерным порывом разлетелся на тысячу пылающих частей.
   "Я думаю, это конец", - сказал Кеннеди. Затем он начал дрожать, и его лицо побелело. - Господи, прости меня, в том самолете были мужчины, - пробормотал он.
   ГЛАВА XI
   МС ГАРДНЕР ПОГИБ В АВИАКАТАЛОФИИ
   Финансовый руководитель погиб вместе с компаньонами при загадочном взрыве самолета
   Макеахо, Я. Вчера поздно вечером жители этого города были поражены появлением потрепанного, поцарапанного человека в авиационном костюме, который рассказал историю мистера Часа. Смерть Гарднера. Гарднер на пятиместном бензиновом самолете летел по делам на север, когда по какой-то неустановленной причине его большой самолет взорвался в воздухе, отбросив горящие части на два меньших и более быстрых самолета, сопровождавших его. Человек, принесший новости, был Джеймс К. Терренс, пилот одного из меньших самолетов, который был уничтожен взрывом большего. Терренс сбежал с парашютом. Несколько других также сбежали из меньших самолетов, но никто не смог пережить взрыв "летающего офиса", как Гарднер назвал свой большой самолет.
   Кеннеди посмотрел на Донована и откинулся на спинку удобного кресла. Теперь они были в Бостоне, потому что чувствовали, что опасность миновала. - Удобный счет, не так ли?
   - Очень, - согласился Донован. "Что мы теперь будем делать, форсировать завод топливных аккумуляторов?"
   Кеннеди выглядел очень задумчивым, когда медленно ответил: "Нет, Боб, я так не думаю.
   - Ты понимаешь, что случилось бы, если бы мы это сделали? Если бы распространился хотя бы серьезный слух, "Америкэн Пауэр", все крупные нефтяные компании, а также крупные моторные запасы, были бы сведены на нет. Сколько миллионов людей будет погублено этим? Стоит ли это того для мира?"
   Несколько мгновений Донован пристально смотрел на своего друга. - Но... как тут поступить. Если только вы не запретите изобретение.
   "Я полностью владею патентами. Разве я не могу сдать в аренду права на электрические батареи для домашних хозяйств Американской энергетической компании, чтобы они постепенно сдавали свою установку, пока они строят и продают эти батареи? Их инвестиции в энергетическое оборудование будут немедленно списаны как бесполезные, но даже крупные трейдеры увидят, что права на аккумуляторные батареи, которые у них есть, не менее ценны. Акции будут бешено колебаться и постепенно достигнут устойчивой оценки.
   "Нефтяные компании могут купить права на производство аккумуляторов меньшего размера, возможно, для автомобилей, самолетов, поездов. С этим нужно будет разобраться, но, Донован, подумай, сколько страданий принесет миру продажа этих вещей через совершенно новую компанию. Будет ли это справедливо?"
   "Это не так. Я согласен абсолютно".
   "Теперь есть еще один вопрос, который я хочу задать. Чем ты резал эти самолеты? Я думал, ты делаешь что-то вроде пулемета.
   Кеннеди усмехнулся. - Было, Боб, было. Это был просто длинный соленоид, который выбрасывал маленькие стальные пули, но не пороховой, а электрический. Помните, что в ней практически не было никаких механических устройств, только электрические контакты, созданные самой пулей, когда она проходила через трубку под действием магнитной силы. Отсутствие механизма означало, что он мог стрелять так быстро, как только пули могли пройти через ствол, не дожидаясь, пока устройство будет взведено и извлечен использованный патрон. Когда пуля достигала дульного среза, она автоматически включала ток, который запускал следующий. Тогда пуля летела со скоростью около 12 000 футов в секунду. В результате пулемет выстрелил примерно 30 000 раз в минуту. Он действовал как огромная ленточная пила, каждая пуля была зубом и двигалась со скоростью более двух миль в секунду.
   "Неудивительно, что он прорезал корабли, двигатель и все такое?" Кеннеди улыбнулся и поднялся со стула. - А теперь, Боб, я думаю, нам лучше увидеть Монтгомери и рассказать новости. "Он сухо улыбнулся. "Я поговорю с инженерами компаний. Финансовые гении, похоже, не верят людям".
   Мы действовали в рамках настоящей самообороны. Либо они, либо мы. Но это печальный груз - потеря человеческой жизни.
   АТОМНАЯ ЭНЕРГИЯ
   Первоначально опубликовано в Astounding , декабрь 1934 года.
   Масса машины согнулась в неуклюжей, скрытой энергии, массивные проводники уходили сверкающими румяными колоннами, похожими на колонны какого-то могучего храма неизвестному злому богу, колонны с каннелюрами, увенчанные у основания и у основания огромными зажимами. . Вокруг него огромные трубы светились тусклым голубоватым светом, так что лица полудюжины студентов выглядели искаженными и ужасными.
   Скучно улыбающийся инженер наблюдал за ними, а терпеливый профессор, инструктирующий их, скорее скучал, но и сам не слишком надеялся, что сможет заставить этих студентов понять чудо и масштабность процесса, происходящего внутри огромной машины.
   "Сила, - сказал он, изо всех сил стараясь заставить их понять величие этого явления, - исходит, конечно же, от высвобождения энергии атомов. Ее часто называют энергией атома, но это бессмысленная точка зрения, поскольку каждую секунду разрушается более пятидесяти пяти двенадцати тысяч атомов. Не совсем уничтожен; это еще не сделано; но распадается, и энергия частей поглощается и уносится проводниками. Топливом служит вода - самое простое и дешевое из всех веществ - водород и кислород.
   "Каждый атом, - продолжал он, - существует только одну миллионную миллиардную долю секунды, прежде чем его энергия высвобождается и части разряжаются. В этих сверхмалых частях остается дополнительный уровень энергии, который, как мы полагаем, даже больше, чем энергия, высвобождаемая при отделении частей друг от друга".
   Итак, он объяснил это, и ученики посмотрели на огромную машину и поняли, что из потока энергии, высвобождаемой ею, исходила сила, которая готовила им пищу и согревала их, потому что сейчас была зима.
   Они увидели завод и ревущие машины, у которых были другие задачи, такие как вентиляция огромного лабиринта подземных туннелей, и уже собирались уходить, как вдруг на мгновение остановилась равномерная пульсация огромных насосов. Раздались голоса инженеров, ругающихся и возбужденных несколько секунд. Потом все продолжалось как прежде в течение нескольких минут. По мере того как они слушали, с большим интересом, нарастал новый звук. Профессор быстро повел их в главную комнату электроснабжения, взволнованно говоря:
   - Вам повезло - очень повезло. За последние одиннадцать лет такое случалось всего восемь раз. Они должны снова запустить двигатели!
   Они поспешили в силовую комнату. "Никто не знает, - быстро объяснил инструктор, - почему происходят эти перебои, но примерно раз в год что-то идет не так, и генераторы выбрасывают немного топлива, которое просто не распадается. Никто не понимает почему. Только то, что генераторы резко останавливаются и не могут быть перезапущены, пока они не будут очищены от содержащегося в них заряда. Может быть, причиной беды является какая-то единственная капля воды, капля ничем не отличается, кроме того, что она просто не разобьется.
   - Вам очень повезло...
   Его голос заглушил внезапный взрыв титанических разрядов, хлынувших в генератор. Едва ли тысячную долю секунды это продолжалось, прежде чем процесс перезапустился, забэкапился и прекратил сброс в него. Генератор работал идеально.
   - Очень удачно, - продолжил он, когда звук стих. "Капля, вызвавшая проблему, была сброшена, генератор очищен, и теперь он, по всей вероятности, будет беспрепятственно работать еще год или больше".
   "Что случилось с каплей воды, которая не разбилась?" - спросил студент. - Его сохранили для расследования?
   - Нет, - ответил инструктор, пожимая плечами. "Это было сделано один или два раза. С тех пор, хотя мы, ученые, хотели бы, чтобы мы могли работать с этими странными каплями, это не делается, потому что так дорого разбирать и собирать генератор. Его просто выбросили. Капли, которые были исследованы, действительно становятся восприимчивыми через год или два и исчезают, но до этого времени даже высокоинтенсивные генераторы не коснутся их, разве что несколько уменьшат их крайние полосы".
   "Бан" Торренс был физиком до мозга костей, и, как всякий хороший физик, он ужасно переживал, когда совершенно здравые законы науки начинали иметь исключения. Как раз сейчас он больше всего беспокоился о внешнем виде. "Тэд" Олбрайт, инженер, не выглядел таким обеспокоенным, но ему было интересно.
   - Но, - возразил Тэд, - я не вижу большого значения в отказе от вольтметра. Вы говорите, что напряжение ячейки увеличилось на одну сотую вольта за неделю, согласно этому счетчику. Хорошо, что из этого?
   "Тявкаешь, дело в том, что он не увеличился, я измерил его по подключению потенциометра. Теперь потенциометр - это обычные весы для электрических напряжений, как вы должны знать, даже если вы инженер-строитель. Вы берете стандартную ячейку, внешний ток и стандартизируете это, а затем подставляете неизвестное напряжение. Система будет измерять десятитысячные доли вольта, если вы сделаете это правильно. Дело в том, что потенциометр не использует ничего, кроме электрических весов. Он уравновешивает фиксированный ток через сопротивление против электрического потенциала".
   "Гальванометр - это магнитное устройство, использующее струну, против чего вы возражаете", - сказал Тэд.
   "А когда потенциометр уравновешен, гальванометр вообще не работает, а значит, в схеме не учитывается.
   "Теперь по потенциометру напряжение этой ячейки на прошлой неделе было 1,2581. На потенциометре на этой неделе - сегодня - это 1,2580. Оно, как это и бывает, упало на тысячную долю вольта. Он делал это в течение двух месяцев - восьми недель. Это общее падение 0,0008 вольта. Но вольтметр тем временем показывал повышение на 0,0003 вольта.
   "Теперь этот вольтметр сверяется со всеми остальными на месте; это стандартный инструмент за пятьсот сорок два доллара, и он такой большой, массивный и чувствительный, что я, как видите, передвигаю его на маленьких колесах тележки. Разве ты не видишь, к чему я клоню?
   "Лидс и Нортрап Ко., очевидно, вас обманули", - рассудительно решил Тэд.
   "Они этого не сделали. Я сделал другие тесты. Во-первых, этой компании нет. Во-вторых, ослабла крошечная пружинка, относительно которой измеряется напряжение-крутящий момент, и каждая пружинка, которую я могу найти, ослабла в такой же степени".
   - Как ты мог это определить?
   "Теперь, Тэд, вот важная часть всего этого", очень мягко ответил Бан. "Я, естественно, пробовал взвешивать стандартные граммовые гири, и пружины проверялись - они проверялись абсолютно правильно. Пока я не использовал граммовую гирю , а граммовую массу ".
   Тэд тупо уставился на него. - Какая, черт возьми, разница?
   "Вес - это произведение массы на ускорение свободного падения. Масса - это просто масса. Массу можно измерить по инерции, и это не зависит от гравитации. Итак, я соорудил очень простую штуку, такую простую, что она не могла выйти из строя, - перевернутый маятник - маленький кусочек металла на конце стальной пружины, и я измерил его период не обычными часами, а электрический таймер, в котором не было ни пружины, ни маятника, и - за два месяца период этого маятника увеличился, потому что пружина ослабла".
   - А почему бы и нет, знаете ли.
   "Потому что, когда я измерил силу этой пружины против гравитации, понимаете, - очень, очень мягко сказал Бан, - она была такой же... сильной, как и всегда". Тэд молча смотрел на него несколько секунд. - О чем это, черт возьми, говорит? - спросил он наконец взрывным тоном.
   "Гравитация ослабла точно так же, как пружина. Каждая весна у меня ослабевала. И гравитация ослабла.
   "Гравитация ослабла!" - выдохнул Олбрайт. - Ты косоглазый - это невозможно. Почему - почему вся Солнечная система вышла из строя - астрономы заметили бы это.
   - Джек Рибли будет здесь в два сорок, - тихо ответил Торренс. "Вы знаете, они не стали бы объявлять такие новости сразу, особенно потому, что ослабление очень незначительное, и у них действительно есть ошибки наблюдения".
   - Но, господи, чувак, этого... этого не могло случиться.
   Лицо Бана внезапно напряглось и напряглось. - Ты хоть на секунду думаешь, Тэд, что я так быстро смирился с этим? Я проверял, перепроверял и перепроверял. И я кое-что узнал. Вот почему я позвонил вам - и Джеку Рибли. Вы инженер-строитель, и, если я прав, вы скоро увидите, что происходит. А Рибли астроном, и он их увидит.
   - Видишь ли, что бы ни воздействовало на гравитацию, должно в той же степени воздействовать на прочность пружин. Поэтому я попробовал сжимаемость жидкостей. Вода сожмется - чертовски мало, конечно, но сожмется - и она изменилась. Сжимает больше. Вот я и попробовал газ. Это без изменений. Давление газа зависит исключительно от массы, кинетической энергии, а не от межмолекулярных связей. В газе их нет. Молекулы совершенно свободно перемещаются. В твердых телах они связаны так крепко, что даже не могут скользить. В воде они скользят, но не могут отделиться. Но у них есть - немного.
   "И связи ослабевают. Вот почему пружины - твердые, конечно - не имеют прежней прочности. Молекулярные связи бесконечно слабее. Но ослабление прогрессирует. Но электрические и магнитные поля остаются нетронутыми. Так что показания вольтметра высокие. Межатомные и внутриатомные силы в целом неизменны, но все, что больше одной молекулы, другое.
   - Я проверил это тысячей способов, Тэд. Я даже повторил старое измерение Милликена массы электрона, которое измеряло массу по гравитационному воздействию на капли масла, и ответ был другим. Магниты поднимают больше.
   "Боже мой, Тэд, вселенная разлетится на куски!"
   "Что случится?" - спросил Тэд, охваченный благоговейным трепетом.
   - Несчастные случаи - сначала ужасные несчастные случаи здесь, на Земле. Это то, что мы сначала обнаружим. Солнце будет отступать. Луна тоже улетает, видите ли, потому что центробежная сила основана только на массе и инерции, и она не ослаблена, но мы этого сначала не заметим. Но автомобили - они будут весить все меньше и меньше, так что не развалятся. Мужчины этого не заметят, потому что они тоже станут слабее.
   "Но инерция автомобиля останется прежней. Поэтому, когда они нажимают на тормоза, ослабленный материал трескается. И двигатели разлетятся на куски, когда их разнесет неослабевающая мощь взрывов. Мосты - легче, но слабее. Однако ветер будет сильным. Вещи взрываются в воздухе. Воздух становится тоньше, поскольку он убегает, преодолевая уменьшающуюся гравитацию...
   "Великое небо!" - тихо сказал Тэд. Потому что он верил сейчас.
   Прозвенел звонок, Бан спустился вниз и открыл дверь. Джек Рибли был с ним, когда он вернулся. Он с любопытством посмотрел на их торжественные лица, на смуглое, морщинистое лицо Бана, показавшее его тридцать пять лет, но с таким нестареющим видом, из-за которого ему казалось, что ему вечно тридцать пять. Тэд Олбрайт выглядит моложе своих тридцати двух лет.
   - Что случилось, Бан? - спросил Рибли.
   Быстро Бан объяснил предложение. На лице Рибли отразилось удивление и уверенность с первой секунды.
   - Вы его заметили? - наконец спросил Торренс.
   - Да, боюсь. Не объявлял об этом".
   - Как и все остальные. Оба заметили это и испугались. В чем вы это заметили?"
   "Наша Луна первая, конечно. Затем Меркурий, Фобос и Деймос. И - да помогут нам небеса - я тогда не понял, но спутник Сириуса сегодня еще синее, чем год назад!
   "Я думал, вы сказали, что у него нет внутриатомных эффектов; спектры - это внутриатомные эффекты", - сказал Олбрайт.
   "Не в этом дело. Спутник Сириуса настолько плотный, что спектр стягивается к красному из-за сильного гравитационного поля. Гравитационные поля ослабевают даже так далеко, как Сириус.
   "Почему? Почему?" - спросил Олбрайт.
   Мир тоже спрашивал, когда узнал; когда на рынках нашли фунтовые упаковки сахара и масло весом пятнадцать унций. Но это было через несколько месяцев. До этого Луна была изменена. Земля начала видеть меньшую Луну и другую Луну, ибо по мере того, как Луна вращалась, эффекты накапливались, и она поворачивалась с такой скоростью, что лицо, вечно обращенное к Земле, начало отворачиваться, и невидимое лицо стало видимый.
   И торговец золотом сделал небольшое состояние, купив золото в Бразилии, используя очень точные пневматические весы, и продав его таким же образом на Аляске, где центробежная сила вращения Земли не уменьшила его вес.
   Трое мужчин вместе работали над этой проблемой, и по всей Земле другие люди искали какой-то ответ, какое-то объяснение и какую-то помощь. Уменьшение веса, начавшееся так медленно, быстро нарастало, накапливаясь в самой скорости.
   Бан Торренс проделал большую часть работы, используя фигурки, которые принес ему Рибли, и аппарат, спроектированный Олбрайт. 1947 год подошел к концу, и начался 1948 год. Это была очень холодная зима, более холодная, чем когда-либо прежде за много-много лет, несмотря на предсказания, что она будет теплой.
   Это был февраль, когда астрономы определенно объявили, что при нынешних темпах зима будет вечной, не становясь ни холоднее, ни теплее, потому что, по мере того как Земля поворачивала свое северное полушарие ближе к Солнцу, она удалялась. Но в южном полушарии будет быстро увеличиваться холод, поскольку эти два эффекта суммируются, а не убавляются.
   Однако к концу мая и началу июня температура снова начнет падать. На этом отчет закончился. "К концу мая или началу июня температура снова начнет падать". Это был конец, потому что другого предсказания не было. После июня температура понизится. В феврале в самый теплый день в Нью-Йорке была зарегистрирована температура всего 42ў. Самое холодное было -19,2ў.
   И все же мир спрашивал, почему.
   Солнце взошло в семь тридцать 21 марта. Он поднялся гораздо позже, 21 апреля, потому что отставал. Земля больше не вращалась вокруг него. Земля вращалась вокруг него.
   В конце марта трое ученых переехали в Северную Мексику и создали там лабораторию. Работать стало легче, и большую часть работы приходилось выполнять на открытом воздухе.
   - У нас вообще есть что-нибудь? - спросил Олбрайт, когда они снова устроились и начали совещание по авансам.
   - Гм-да, - решил Торренс. Он вопросительно взглянул на Рибли. "Вы не поверите моему заявлению, поэтому я не буду этого делать. Но я скажу вам кое-что. Это едва ли не единственное теплое место на Земле - в тропиках. Мы в северном полушарии. Тропик Рака к югу от нас.
   - Я до сих пор, - мягко сказала Олбрайт, - не понимаю, почему вы не справились с задачей и не спустились к экватору, пока были там.
   "Сейчас март, и Солнце на самом деле почти над экватором, но, как обычно, движется на север, так что в июне оно будет над тропиком Рака - и это будет самое теплое место на очень, очень , холодная Земля. Но какая разница между полярным и экваториальным диаметром Земли?"
   - Не знаю, разница есть. Пара миль, почему?
   "Потому что диаметр Земли через точку сорок пять градусов равен среднему диаметру. Полюса сглажены. Экватор вздут. Когда гравитация еще немного ослабнет, центробежная сила перестанет действовать, и все станет еще хуже. А еще - землетрясения. Они скоро начнутся".
   - Хм... это правда.
   - Ну, мы здесь, что будем делать?
   "Работайте - и раскошельтесь быстро", - ответил Торренс. - Подумайте хотя бы раз, Тэд, что нам, по всей вероятности, придется использовать какое-то электрогенерирующее оборудование, и что у нас нет времени строить новое, потому что это ослабление происходит так быстро, что, прежде чем мы успеваем израсходовать год или около того необходимо нормально, даже если бы мы сначала не замерзли, чтобы спроектировать и построить его, его нельзя было бы построить, потому что весь металл был бы порошком? Мы должны использовать стандартный материал, а стандарт не выдержит собственной центробежной силы после 30 июля. Так что, друг, если мы не найдем ответ и не начнем к июлю, чтобы остановить это - там - просто бесполезно.
   "Есть ли?" - безнадежно спросил Олбрайт. "Пытаюсь что-то сделать со всей Солнечной системой!"
   - Нет, - ответил Торренс, - со всей Солнечной системой, если моя идея верна. И чтобы вообще что-нибудь сделать, в любом случае, у нас будет еще одна маленькая проблема, которую нужно решить, понимаете. Я пока не знаю.
   - Потом - на работу, - вздохнул Рибли.
   "Что мне делать? Продолжать собирать те же самые старые данные?
   "С особым акцентом на новые скорости туманностей. Что такое Андромеда сейчас?
   "Минус 12", - ответил Рибли. "Мой рекорд пока минус 22 500. Минус означает отступление. Далекие созвездия тоже демонстрируют некоторые изменения".
   Это было 10 июня. Нью-Йорк был полупустым. Снег глубиной в десять футов, где его не нанесло, завалил все улицы. Там, где ее дрейфовало, а это было почти везде, она уходила на сорок и пятьдесят футов в глубину. Те немногие люди, которые все еще жили в Нью-Йорке, менее пятисот тысяч, мало передвигались; только когда лодка должна была отплыть.
   Днем и ночью слышен хруст-треск-шарканье ледоколов в гавани. Потому что температура начала падать в конце мая. В полдень 10 июня было -32,4. Там, где ледоколы открывали воду, она испарялась.
   Океаны отдавали свой вековой запас тепла. Если бы лед был только тяжелее, а не легче воды, температура не упала бы так низко, ибо даже в холодном космосе, куда сейчас направлялась Земля, накопленное тепло океанов согревало бы ее десятилетиями.
   Но образовался лед. " Атлантик " уже был в порту, принимая на борт пассажиров по пятьсот долларов за человека в третьем классе и пять тысяч за отдельную каюту. Это был огромный лайнер, еще одна попытка стать "величайшим в мире".
   И до Нью-Йорка дошел слух. " Атлантика " совершала свой последний рейс - последний рейс, который может совершить любое судно. Они боялись волн. Они боялись ветра. Больше всего они боялись льда.
   9 июня была метель - антарктическая метель. Ветер выл, и вой превратился в визг. Снега не выпало, но рыхлое вещество поднялось тысячами тонн, унесенное ветром со скоростью сто миль в час, с неуменьшающейся силой и массой, поскольку его инерция осталась. Снег потерял вес. Нью-Йорк ослеп.
   В семь утра мост Джорджа Вашингтона запел новую песню. Осколки упали почти в четверти мили вниз по реке. В семь тридцать старые мосты рухнули, первым рухнул бруклинский. К восьми пятнадцати искусственных мостов не осталось. Но ветер, снег высосали жар из рек, и лед на них застыл, так что остался один-единственный большой ледяной мост.
   В десять двадцать старый Вулворт-билдинг рухнул, а за ним последовала башня Эмпайр-стейт. Фрагменты башни Эмпайр Стейт упали на большую часть юго-восточного Манхэттена.
   Метель улеглась к утру десятого числа, но на небосклоне Нью-Йорка не осталось больших башен. Ослабление материалов и титаническая сила ветра позаботились об этом.
   И распространился слух, что " Атлантик " будет последним кораблем, который покинет Нью-Йорк.
   Атлантика была забронирована к рассвету 10 - го, и в тот день в гавани Нью-Йорка больше не было кораблей, отплытие, запланированное на следующий день, не годилось. Толпа собралась у защищенного причала Атлантики на южной стороне Манхэттена. Ветер все еще бушевал со скоростью сорок пять миль в час с севера.
   Медленно толпа росла, и низкий ропот усиливался. Полиция и охрана контролировали очереди до десяти. Атлантика должна была отплыть в полдень. В десять толпа заполнила ее трапы. Охранники убиты, раздавлены. Мужчины, женщины и дети поднялись по сходням.
   Мужчины и несколько женщин поднялись на палубу и ворвались в каюты. Мужчины нашли и пробились к окрестностям котельного и машинного отделений. В десять двадцать, по оценкам, на борту было две тысячи человек, в десять сорок семь тысяч. В одиннадцать часов на борт поднялось не менее пятнадцати тысяч человек, более тысячи тонн человечества.
   Это было не похоже ни на одно другое паническое скопление людей. Многие из этих пятнадцати тысяч уже были мертвы, многие умирали. Растоптанное ногами женское тело. Девушка, выпрямленная под давлением толпы, кровь медленно сочится из ее плеча, ее рука полностью оторвана, возможно, зажата в сжатых пальцах другой руки, как какая-то чудовищная дубина, мертвая. Расчлененный труп мужчины.
   Ибо сила человеческих тел обеспечивается химическими соединениями. Это были видимые повреждения, раздавались крики, стоны ужасной агонии, ибо химическая сила мышц оставалась неизменной, а их прочность на растяжение уменьшалась. Буквально, люди разрывали себя на части жестокостью своей борьбы.
   Атлантика больше не набирала пассажиров после одиннадцати .
   Офицеры не плыли. Они могли бы на время отплыть, чтобы покончить с гибелью на пристани, но не могли, потому что корабль, уже заполненный до отказа, был перегружен. Далее, она медленно качалась из-за борьбы своих пассажиров.
   Затем трюм, до сих пор не обнаруженный, был взломан. Мгновенно хлынул поток людей, и на корабль поднялось еще пять тысяч человек. Начался медленный, скрежещущий натиск, и тех, кто, оказавшись в нагретых коридорах, остановился, удовлетворился и загородил тем самым вход большему, постепенно погнали дальше.
   Капитан приказал кораблю отплыть. Линии снова были отброшены, и большие винты корабля медленно вращались. Никакая человеческая сила уже не могла удержать ее, и она вырвалась из толпы на пристани. Но в гавани, освободившись от толпы, она сразу снова остановилась. Капитан приказал согнать толпу на шельфовый ледник, чтобы они могли идти домой пешком. Навстречу им с моста спустились вооруженные люди.
   Из толпы раздалось полсотни выстрелов. Разорвались три орудия, но капитан и его офицеры погибли. Инженер вскоре умер, и его штаб был вынужден подчиняться приказам летчиков-любителей сверху.
   Обычно " Атлантик " весил восемьдесят пять тысяч тонн. Ее масса осталась прежней, и теперь на ее борту было больше обычного груза. Канал был пробит ледоколами, но он, конечно, был шире, чем настоящий канал. А пилот-любитель не имел ни малейшего представления о том, как управлять кораблем водоизмещением восемьдесят пять тысяч тонн.
   Тогда все было не так. Был сорокапятимильный ветер, и корабль был загружен ненормально, он был тяжеловесен. И она ударилась о большой камень. В обычных условиях она бы моментально замерла с небольшой десятифутовой дырой в корпусе. Пилот-любитель выключил двигатели на половинной скорости и в отчаянии бросил их на полную скорость вперед, поскольку увидел опасность, и попытался подрезать руль, как если бы это была моторная лодка.
   Металл Атлантики , ослабленный странной силой, разорвался на двести девяносто четыре фута. Она затонула за четырнадцать с половиной секунд и покатилась на бок, с уступа скалы в глубокую воду, до которой любителю почти удалось добраться.
   Возможно, две тысячи можно было бы спасти из еще не затопленной части. Корабли пускались вслед за ними. Но корпус наклонился, а некоторые соскользнули, потому что под завывающим ветром лед смерзался за считанные секунды. Они сражались, и всего было спасено сто семьдесят четыре человека.
   И слух был прав. " Атлантик " был последним кораблем, отплывавшим из Нью-Йорка, потому что его обломки заблокировали канал, и весь этот день и весь последующий ветер дул с севера, так что ни одно хорошо оборудованное спасательное судно не могло отрезать его от пути. да и выл он все остальные дни, но это было не важно. Утром 12-го лед в гавани был толщиной четырнадцать футов.
   Лондон был заблокирован 21-го, Балтимор - 22-го. И моря всего мира испарились, и ветры, дующие над ними, несколько прогрелись, так что в Нью-Йорке не было температуры ниже -72 до 3 июля, когда пронесся северо-западный ветер, не с Атлантики, но вся Канада замерзла, и вода в водопроводе в пятидесяти футах ниже улицы замерзла.
   В тот день начался пожар, который беспрепятственно разрастался до тех пор, пока твердые стены из камня и льда, на которые он наткнулся, не смогли его погасить, и ветер снова задул его, как прежде раздувал веером.
   К тому времени мужчины научились быть осторожными, и никто не работал даже немного больше, чем обычно. Десятки тысяч погибли ужасной смертью, когда автоматические мышцы их сердец напряглись, чтобы сильнее перекачивать кровь, и разорвали себя на куски.
   - Если, - в отчаянии сказал Тэд Олбрайт, - вы не сделаете что-то достаточно быстро, не будет никакого смысла пытаться. Вы не сможете получить оборудование, чтобы что-то сделать еще через две недели".
   Бан Торренс с горечью посмотрел на него. Его глаза были усталыми и мертвыми. "Ты уйдешь? Это атомная энергия. Я за этим. Если я получу его, я смогу кое-что сделать, и мне не понадобится столько оборудования. Если я этого не сделаю, мне все равно ничего не понадобится".
   "Атомная энергия!" - выдохнул Олбрайт. Его голос затих, когда он сказал это, затих в безнадежности. "Они пытались десятилетиями".
   Торренс указал на массивный аппарат в одной из сторон лаборатории. "Почти!" Он вздохнул. - Так что заткнись и дай мне поработать.
   Олбрайт встала, чтобы посмотреть на вещь. Два фута в длину, полуцилиндр. Румяные медные прутья вели от него к огромным батареям электролитических конденсаторов и группе мощных аккумуляторов. И к еще одному аппарату. Он молча посмотрел на нее, затем подошел к шкафу, надел свою тяжелую мантию и вышел на холод к обсерватории и Джеку Рибли.
   Прошло несколько часов, когда он вернулся. Бан Торренс снова возился со своим аппаратом. Он посмотрел на их вход.
   "Привет! Я бы хотел, чтобы ты снова взглянул на эти чертовы схемы, Рибли, и ты тоже, Тэд. Клянусь, это должно сработать. Это почти произошло за долю секунды".
   - Ты пробовал еще раз? - спросил Рибли.
   "Нет. - Боялся, что на этот раз он может взорваться вместо того, чтобы остановиться.
   "Какая разница? Попробуй, - отрезал Рибли.
   - Что он должен делать? - спросил Олбрайт.
   "Высвободить атомную энергию - не всю, просто разбить атом на части и собрать энергию частей. Однако достаточно для того, что мы хотим.
   "Попытайся. Мы не можем много потерять, - сказал Олбрайт. "Что ты собираешься делать с силой, если она сработает? Как это поможет?"
   "Это поможет. Я думаю - я думаю, что Земля и Солнечная система - всего лишь атом в большей вселенной. Но они высвобождают атомную энергию в эту большую вселенную - а мы и есть атом! Если моя теория верна, то я могу сам высвобождать атомную энергию и останавливать их высвобождение нашей энергии, просто слегка нарушая их поле, чтобы оно проходило мимо, хар без. Энергии нужно не так уж и много. Поле распространялось бы здесь от этого аппарата - если бы он работал - со скоростью света.
   "Через секунду все будет нормально на Земле. Через четыре Луна начнет возвращаться. Через несколько минут прежняя гравитация Солнца вернется, система уравновесится. Затем это дело будет распространяться, пока вся вселенная не будет восстановлена.
   "Я действительно немного инвертирую их энергию, чтобы она разрушала себя. Это будет распространяющаяся сфера нейтрализации, саморазмножающаяся, питающаяся тем, что она уничтожила. Мне не нужно было бы добавлять больше энергии, чтобы очистить всю вселенную, которую мы знаем, от этой силы.
   "Вы знаете, сила стара на века. Для этой сверхвселенной весь процесс, в котором мы проходим последние месяцы, составляет, возможно, миллионную миллиардную долю секунды. Дело продолжается веками. Вот почему мы видели, как далекие туманности устремляются в вечное уничтожение. Испарение их атомного топлива, когда мы почувствовали первые проявления их силы. Сейчас мы находимся в центре их выпуска. Если я смогу это сделать, я полагаю, они никогда не узнают, что произошло.
   "Но я попробовал эту штуку, и чертова штука работала, может быть, сотые доли секунды, достаточно долго, чтобы пнуть мои инструменты и показать, что она работает, но недостаточно долго, чтобы запустить это поле.
   - Попробую еще раз?
   - Я говорю "да", - ответил Рибли.
   Тэд Олбрайт молча кивнул.
   Бан Торренс подошел к пульту управления. Медленно, задумчиво он установил выключатели. Секунд тридцать молчания он ждал с последним хлыстом в руке.
   - Если это сработает, нам очень повезет...
   Его голос тонул во внезапных титанических разрядах, устремлявшихся в генератор. Едва ли тысячную долю секунды он продлился до процесса, перезапустился, забэкапился и прекратил сброс в него. Генератор работал идеально.
   На бесконечно малый отрезок секунды их охватила странная тошнота, когда волна контрполя, быстрая, как свет, устремилась во всю вселенную. Бан Торренс приковал взгляд к настенным часам, часам, которые качали свой маятник со странной апатией, как будто не стремясь идти в ногу со временем. Он затикал внезапно, с правильным, быстрым ударом.
   "Слава Богу - это работает!" - тихо сказал Торренс. На мгновение его глаза посмотрели в сторону и сквозь массу машины, согнувшейся в неуклюжей, скрытой силе, массивные проводники, уходящие в блестящие, румяные колонны. "Интересно, - продолжал он очень мягко, - если бы в каком-то более обширном мире они вообще знали, что этот конкретный атом топлива просто отказывался распадаться".
   Затем внезапно ученый в нем взбунтовался. "Но почему, черт возьми, это не работало раньше? Я не изменил вещь в малейшей степени. То же топливо - вода - тот же генератор. Просто разобрал и снова собрал, как и прежде. Я не понимаю , почему!
   - Вода была чистой? - спросил Олбрайт. - Может быть, и не было - и когда вы его разобрали, капля, вызвавшая беду, была выброшена, генератор очистился, и теперь он будет работать еще какое-то время, пока в него не попадет другая капля, которую нельзя разрушить.
   "Может быть, так; как-то сомневаюсь. Эта конкретная капля просто не сломается. Я не могу понять, почему. Только то, что генератор должен был внезапно остановиться и не мог быть перезапущен до тех пор, пока не будет очищен от содержащегося в нем заряда.
   - Во всяком случае, сейчас он работает отлично.
   Торренс посмотрел на него, и хотя он мог бы рассказать этим ученым из большого мира, почему их машины иногда выходят из строя, поскольку он знал многое, чего они не знали, он не понимал всего, что происходит внутри атомного генератора.
   Только он знал, что восстановил Землю; что даже сейчас она и ее спутник должны вращаться навстречу друг другу и к Солнцу; что он открыл секрет огромной силы, которая согреет замерзшие народы и подстегнет их промышленность, когда Земля снова оттает.
   НЕВАЖНО
   Первоначально опубликовано в журнале Astounding в декабре 1934 года под псевдонимом "Карл ван Кампен".
   Кент Баррет посмотрел вниз из порта металлического корпуса со странно напряженной, но спокойной улыбкой. Внизу, на бетонной стартовой поверхности, находилось не более десятка человек. Трое его инженеров, юрист, протестующий пожилой джентльмен, грузный, неуклюжий на вид помощник шерифа и с полдюжины иронически ухмыляющихся журналистов. Телекамера новостей постоянно крутила абсурдную сцену, а оператор смотрел, улыбаясь.
   -- Но, мистер Баррет, -- огрызнулся пожилой джентльмен, -- понимаете ли вы, что вас обвинят в неуважении к суду -- за неуважение к суду, заметьте, вы будете заключены в тюрьму, -- если вы не подчинитесь этому запрету и попытайтесь управлять этим кораблем.
   Низкий приятный голос Баррета приятно ответил: "Мне очень жаль, мистер Гетри, но вы тоже должны помнить, что я работал ради этого момента почти тридцать лет. Я полностью намерен отправиться в космос...
   - Но, - сердито прервал его Гетри, - это чистое самоубийство! Вы сами признали, что это безумно самоубийственно!"
   - Нет, - ответил Баррет, улыбаясь. - не "безумно самоубийца" - просто самоубийца. Признаться, я не могу вернуться. Однако есть разница между безумным самоубийственным предприятием и просто самоубийственным предприятием". Приятная улыбка Баррета стала еще шире, когда он взглянул на ухмыляющихся журналистов. "И эта затея просто самоубийственна.
   "Видите ли, вы находитесь в довольно своеобразном положении. Вы и ваше общество "Защити жизнь" добились судебного запрета на мою остановку под страхом наказания за неуважение к суду, но вы ничего не можете сделать по закону, пока я не нахожусь в неуважении к суду, и я не буду таковым, пока не отплыву. Когда я отплыл, то я в неуважении к суду, и вы можете что-то сделать по закону, но, право, вам будет чрезвычайно трудно сделать что-нибудь практическое.
   "Я представляю некую непреодолимую силу. Эта сила - решимость человечества достичь других планет. К сожалению, человек родился не на той планете - Земле, и когда вселенная была устроена, она была устроена так, что энергия сгорания водорода и кислорода должна быть такой, в расчете на один фунт, что едва бы поднять один фунт смеси до Луны. .
   "Благодаря этому большому и дорогому устройству я вскоре окажусь без гроша в кармане, но выброшенным на Луну и, откровенно говоря, совершенно не в состоянии вернуться обратно. Требуется определенное количество футо-фунтов работы, чтобы поднять тело через двести с лишним тысяч миль пространства до точки, где гравитация Земли и Луна компенсируют друг друга, и определенное дополнительное количество футо-фунтов энергии. требуется, чтобы опустить тело из этой точки на поверхность Луны.
   "Так получилось, что это число почти точно равно энергии водородно-кислородного пламени. В результате я едва успеваю доехать. Я приземлюсь с запасом кислорода примерно на три дня после короткого и яркого полета. На самом деле, три дня кислорода, и вес корабля перемещается только за счет того, что я не могу продвинуться даже на милю после того, как я приземлюсь".
   "Какая возможная польза от этого?" - отрезал Гетри.
   "О, я не знаю. Но это меня удовлетворит". Баррет улыбнулся. "Кроме того, приземлившись на самом краю известной секции, как я и предполагал, я смогу отправить обратно много очень интересных данных. Я на это надеюсь, во всяком случае. Кроме того, поскольку полет по орбите не требует энергии, я буду первым, кто отыщет темную сторону Луны.
   "На самом деле смешное название для него - на него попадает столько же солнечного света, сколько и на другую сторону, только потому, что человек не может его видеть, он называет это темной стороной. Или, может быть, потому, что он никогда не получает земного света. Во всяком случае, я смогу сделать какой-нибудь отчет. Я подозреваю, что радиостанции сейчас будут обрабатывать отчеты, так что вы можете послушать. Я даже пошлю вам последнее личное сообщение, чтобы заверить вас, что жизнь не всегда является высшей ценностью, как бы вы ни настаивали.
   "Почему? Это должно быть! Что может иметь большую ценность? Чего стоит что-либо, если вы не можете этим наслаждаться?"
   "Г-н. Гетри, может быть, у тебя есть сын?
   -- Да... да, у меня...
   - Тогда ты знаешь, что в этом вполне материальном мире есть что-то, что имеет для тебя большую ценность, чем твоя собственная жизнь.
   Баррет снова улыбнулся репортерам, его серые глаза сверкнули. "Во всяком случае, поскольку взаимное сродство водорода и кислорода таково, каково оно есть, и поскольку поверхностное ускорение, вызванное силой тяжести, составляет тридцать два фута в секунду, и поскольку закон обратных квадратов применим как к законам Эйнштейна, так и к законам Ньютона, , я просто не могу совершить поездку туда и обратно, поэтому я собираюсь совершить поездку туда".
   - Но вы молоды - всего тридцать семь - может быть, пройдет всего год или два, прежде чем кто-нибудь изобретет более мощный бензин или что вы там используете, что может ехать в обе стороны.
   -- Этому, -- печально ответил Баррет, -- я посвятил первые двадцать девять лет своей жизни; Вот почему в 1943 году я заработал свои первые сто тысяч на ацетоленовом топливе для газового двигателя - сто миль на каждом галлоне - не попробуете ли вы полный бак?
   "Я использую его, - огрызнулся Гетри, - естественно. Такой умный человек, как ты, должен понимать, что его жизнь слишком ценна.
   - А... он рекомендует мне попросить кого-нибудь другого сделать то, чего я боюсь.
   "Нет нет!" - взволнованно воскликнул Гетри. - Я не... конечно, не хочу! Но не можете ли вы сделать новый и лучший ацетолин или что-то в этом роде?
   "К сожалению, химия так не работает. Ацетолен является производным от ацетилена (C2H2), а ацетилен имеет отрицательную теплоту образования, примерно равную теплоте образования воды, другими словами, ацетилен распадается на чистый углерод и водород и выделяет столько же энергии, сколько водород и кислород. когда они горят.
   "Это было бы предельное количество энергии, которое может иметь любое такое топливо на фунт, и, к сожалению, даже с этой отрицательной теплотой образования одни только кислород и водород дают больше энергии на фунт. Непревзойденное топливо - я попробовал полный бак".
   Улыбка Баррета на мгновение снова стала шире. - Например, даже судебный запрет не поможет. Но путешествие туда и обратно с Земли на Луну и обратно, я с сожалением сообщаю. К сожалению, нет никакой возможности найти топливо, которое содержит больше энергии на фунт".
   Гетри повернулся к флегматичному заместителю шерифа, сопровождавшему его. "Г-н. Депутат, я требую, чтобы вы его как-нибудь остановили.
   Адвокат впервые заговорил: "Извините, мистер Гетри, мой клиент претендует на свои законные права - заместитель не может раздражать или вмешиваться в его дела, пока он не нарушил порядок судебного запрета".
   Кент Баррет снова улыбнулся, нырнув головой в металлическую оболочку, чтобы посмотреть на свои инструменты.
   Через несколько секунд он снова выглянул. - В любом случае, боюсь, мое время истекло.
   Люди на земле медленно переминались, голоса переходили от тихого шепота к шелестящему бормотанию, заглушавшему жалобы старого Форреста Гетри. Медленно люди двинулись к бетонному строению, которое должно было укрыть их и защитить во время возгорания.
   Кент Баррет смотрел на них со своей медленной улыбкой, пока даже Гетри не был вынужден, протестуя, войти в огнеупорное куполообразное сооружение. Затем он повернулся к своим инструментам.
   Их было немного, даже по сравнению с обычным самолетом. Восемь простых указателей уровня топлива, трехмерные индикаторы положения, акселерометр, барометр и индикатор скорости.
   Последнюю он ласкал с любовью - это представляло собой полгода бесплодной работы, пока совершенно неподготовленный друг сделал неловкое замечание о том, "чтобы они прислали вам вашу скорость по радио или что-то в этом роде".
   Это была, как выразился друг, довольно косоглазая идея, поскольку проблема в первую очередь состояла в том, чтобы измерить ее, но сама идея радио как-то щелкнула, и, что характерно, человеческий разум увидел решение полным. .
   Результатом стал коротковолновый радиолуч, помещенный в эту куполообразную конструкцию, который посылал постоянный вызов на точно определенной частоте, с длиной волны всего полметра, проецируемой в виде луча.
   Небольшой набор улавливал его на корабле, и этот набор был устроен так, что по мере того, как скорость корабля увеличивалась, а эффект Доплера снижал кажущуюся частоту, один элемент автоматически оставался настроенным, в то время как стандартный колебательный кристалл поддерживать фиксированную частоту сравнения.
   Разница между ними будет считываться непосредственно как скорость с точностью до пяти сотых мили в секунду - погрешность всего в одну или две тысячи миль в час.
   Это было очень важное устройство. Что, акселерометр и хронометр будут регулировать полет. Он должен был стартовать через одиннадцать и три четверти минуты. Велоцитометр был настоящим фокусом - на самом деле это был механический мозг, который вступал во владение, когда он начинал. Это и электротермостат.
   Мысли Баррета быстро пробежались по процессу, проверяя в миллионный раз - его серые глаза сморщились и глубоко посажены, когда он по очереди бросил острый взгляд на приборы. При взлете акселерометр регулировал топливные клапаны, чтобы поддерживать ускорение в четыре g, пока корпус корабля не начинал нагреваться, а электротермостат снижал ускорение.
   Затем, когда корабль поднимался над воздухом, в открытый космос, термостат снова открывал бы клапаны при остывании корабля, акселерометр имел бы полный заряд, и ускорение в четыре g сохранялось бы автоматически, пока скорость, определяемая на - 6,05 миль в секунду - было достигнуто.
   Затем прибор для измерения скорости автоматически закроет клапаны, и корабль, невесомый, помчится дальше. А при средней скорости почти в две мили в секунду потребовалось бы около ста тысяч секунд, чтобы достичь и удержать его орбиту вокруг Луны, чуть больше одного дня его жизни - какой день!
   Ликующе потянувшись, Баррет в последний раз огляделся, взглянул на красную отметку хронометра, установленного на крошечном, куполообразном, сильно закрепленном потолке, и втиснулся в свою ускоренную койку.
   Это было не для сна. Кент Баррет не собирался спать в эти четыре коротких славных дня. Всего несколько таблеток анитал и висит последовавшее за этим истощение! В любом случае, к тому времени он окончательно выдохнется.
   Успокоившись, глядя на хронометр на крыше прямо перед глазами, Баррет увидел, как стрелка достигла отметки, и потянул за шнур. Что-то сердито зажужжало, как целое осиное гнездо, потом мир растворился в звездах, пустоте и ревущем звуке.
   Баррет мгновенно потерял сознание, когда ракета набрала скорость и с ревом понеслась вверх по башне моющегося голубого пламени. Он не замечал ужасного визга разорванного воздуха, когда тварь рванулась вверх, постоянные, быстрые толчки гироскопов стабилизировали его виляющий курс против тяжелого действия ракеты, толкаемой исключительно сзади.
   Но он почти пришел в сознание, когда в течение почти минуты он дрейфовал вверх, его внешняя оболочка была почти раскалена докрасна от трения воздуха, его ракетные трубы были раскалены добела, и он был отключен термостатом. Затем он еще глубже погрузился в беспамятство, когда толчок раздался снова, и визг воздуха замер вместе с последними краями земного покрова.
   Затем рев продолжался очень ровно и очень громко в металлическом корабле. В крошечной кабине стало жарко, автоматические вентиляторы включили Баррета, когда он спал, и пот выступил из него. Кондиционеры, которые могли сушить воздух так, что воздух в Сахаре казался влажным по сравнению с джунглями, вступили в действие, химически пропитывая воду из воздуха.
   Охлаждение было невозможно, так как любой холодильный аппарат просто перекачивал тепло из одного места в другое, а в этом изолированном тельце в космосе не было "другого места". Но у человека благодаря природе была вполне адекватная система охлаждения.
   Температура в этой похожей на печь кабине поднялась до 273 градусов по Фаренгейту, раздалось несколько глухих взрывов, когда консервы взорвались, когда вода внутри преодолела точку кипения, но человек остался инертным - и невредимым. Вентиляторы сократили до легкого ветерка движение этого перегретого воздуха, когда работали термостатические устройства.
   Кент Баррет был не первым человеком, который ненадолго пожил в духовке. За меньшее пари мужчины стояли в печах, пока рядом с ними жарили мясо.
   Но когда вечный рев внезапно прекратился, через несколько минут человек, уже паривший в воздухе в невесомости, сильно чихнул и, проснувшись, обнаружил, что рядом с ним в воздухе плавает кипящий горячий помидор и жалит его раскаленными кусками металла и помидора. руки и руки.
   Теперь здесь была тишина и страшная жара. Только слабый щелчок реле тут или там. Только слабый щелчок Кента Баррета смотрел на крышу.
   Хронометр был неподвижен. Его глаза медленно сузились, острый ум испугался и встревожился - без хронометра - его единственного хорошего хронометра, потому что они неизбежно были такими тяжелыми -
   - Будь я проклят - мы испытали эту штуку на жару - мы испытали ее на ускорения, но, как стая колоссальных болванов, мы не испытали ее на жару и ускорение!
   Тяжелый разгон, палящий зной - и, может быть, масляная пленка исчезла. Возможно, характер был взят из волосяной пряди. В любом случае, это было бесполезно. Возможно, вышел из строя другой аппарат - Баррет развернулся, сгреб помидор со своего пути и с шипением своей воздушной ракеты маневрировал к пульту управления. Там была подвешена сетка для бабочек как раз на такие случаи, как эта, и за несколько секунд он выгреб из воздуха опасно горячие помидоры и сунул их в закрытый мусоропровод.
   Потом сделал экспертизу. Со вздохом смятения он уставился на свои указатели уровня топлива. Они показали, как и должны были, что все его посадочное топливо было там - топливо, которое должно было посадить его на Луну, но они показали, что его стартового топлива осталось гораздо больше, чем должно.
   Баррет опустился в кресло и медленно потянул за ремень. Он снова задумчиво посмотрел на указатели уровня топлива. Что-то пошло не так. Он посмотрел на свой велоситометр, а затем снова посмотрел. Он нежно вздохнул.
   Вот что пошло не так. На нем было 6.05, как и должно быть, но Баррет произвел слишком много точных расчетов, чтобы его можно было обмануть. Это означало кинетическую энергию такого значения, что для ее обеспечения потребовалась бы вся энергия его топлива. Просто в количестве сожженного топлива было не так уж много энергии, так что это означало, что велоситометр дал сбой.
   С медленной решимостью Баррет потянулся к небольшой подставке из пробкового дерева. Пять белых цилиндров лежали рядом с клочком сложенной бумаги. Движениями почти мрачными он взял один из пяти белых цилиндров, сунул его в рот и зажег сигарету; Сигареты были очень дороги, потому что был кислород. Удивительно, однако, как они помогали думать.
   "Во-первых, - сказал Баррет вполголоса, безуспешно пытаясь откинуться на спинку невесомого корабля и с досадой наблюдая, как сигаретный дым отказывается подниматься вверх, а сгущается вокруг конца цилиндра, - я подозреваю, Я... э-э... не совсем утонул, просто потерялся. Мои инструменты теперь совсем косоглазые; Я не знаю, когда я и даже где.
   "Конечно, я могу получить сигнал времени. Я мог бы даже получить сигнал скорости, хотя у меня нет подходящей радиоаппаратуры. Но я нес груз в несколько тонн топлива против земного притяжения на большое расстояние, и это тянет меня вниз. На самом деле, я могу сказать, что это меня расстраивает.
   "Подъем топлива на ненужные мили, возможно, на тысячи миль означает, что у меня не останется достаточно энергии, чтобы добиться цели".
   Он осторожно затянулся и сдул облако дыма в форме пончика, почти неподвижно висевшее вокруг его сигареты. Теперь здесь было не так жарко; он быстро охлаждался.
   "Возможно, немного информации будет полезно".
   Баррет задумчиво повернулся к своему передающему аппарату и посмотрел на велоситометр.
   - Во всяком случае, он должен что-то делать. Может быть, он получит код".
   Он задумчиво поднялся и выключил переключатель, отключивший автоматический контроль скорости. Потом вернулся и завел свой собственный радиоаппарат.
   Он звонил четыре раза, прежде чем отправить сообщение. Затем он попросил их подать сигнал лучом велосиметра. Он не собирался получать сообщения. Но теперь ему пришлось. Внезапно он увидел, как стрелка велосиметра плюхнулась к концу своего хода и взволнованно задрожала.
   Баррет медленно покачал головой. -- Нет, -- рассудительно пробормотал он, -- от такого возбуждения у вас ничего не получится.
   Он повернулся к своему ключу.
   - Не горячись - игла не может следовать. Посылайте около двух сигналов в секунду. Я полагаю, вы спросили, что случилось. Ответ в том, что я не знаю. Часы остановились. Судя по всему, велосиметр тоже. Там написано, что я набираю скорость, но у меня осталось больше топлива, чем должно быть, с большим запасом.
   "Во-первых, мне нужен сигнал времени. Мои карманные часы остановились во время разгона, но снова идут. Мое тело сохраняло прохладу. Тогда, если вы можете замедлить этот бред, чтобы игла не попала в горячую коробку, наденьте на меня какие-нибудь инструменты и посмотрите, что я делаю. Я даже не могу видеть Землю с этой позиции.
   "Я говорил вам, что установка перископа сложится, когда я войду в атмосферу, и так оно и было. Однако мой откидной клапан закрыл его, так что никакого ущерба не было, за исключением того, что я не могу видеть назад. Старая Луна выглядит почти так же, а Сириус такой яркий, что я подумал, что это маяк. Сейчас я хочу знать, что делать".
   "Время", медленно и торжественно мерцала стрелка, словно переоценивая свое значение в схеме вещей, "1:48:30, когда я послал длинный сигнал..." Стрелка качнулась, и Баррет это заметил. Он тщательно выставил часы.
   "Мы наблюдали за тобой. Казалось, слишком рано отключили ракеты. Впрочем, не больше минуты. Проверка приборами. Грин-Бей и Маунт-Уилсон смотрят в вашу сторону с помощью маленьких точных инструментов".
   Стрелка начала постепенно ускоряться в сообщении. Баррет усмехнулся и снова повернулся к своему ключу.
   "Я знаю, как тяжело посылать медленно, но правда, Пол, ты расплавишь подшипник. Привяжите иголку к своей цепи и судите по ней свою скорость. Когда он мерцает, я не могу его прочитать. С одной стороны, это заставляет меня нервничать, наблюдая за этим; другой вообще ничего мне не дает".
   "Извините, обсерватории сообщают. Скажем, скорость около 6,0325 миль в секунду. Сказать "извините" не может быть точным, так как наблюдения требуют времени". Стрелка мигала в радиосигнале смеха.
   "Спросите их, измеряли ли они по второй заклепке на правом шве или по пятой заклепке на хвостовой направляющей. Мой проклятый инструмент показывает 6,1 м/с минус. Может ли эта проклятая штука быть правдой?"
   - Может быть, проблема в датчиках уровня топлива.
   "Нет. Проверено на том. Могут ли наши расчеты быть неверными? Замолчи. Хочу работать".
   Баррет резко перешел к карандашу и бумаге.
   Через пять минут Баррет получил цифры, которые представляли энергию, необходимую для того, чтобы избежать притяжения Земли с помощью притяжения Луны; затем энергия, представленная водородным топливом, которое он нес. Они были почти точно равными, водородный кислород представлял собой очень небольшой запас прочности.
   Но указатель уровня топлива показывал гораздо большее количество. И очень точные наблюдения не только его собственных инструментов, но и обсерваторий на Земле показали нечто очень замечательное. Тщательный расчет кинетической энергии совершенно убедительно показал, даже когда он использовал формулу кинетической энергии относительности Эйнштейна, что он и его корабль теперь обладали кинетической и потенциальной энергией примерно на двадцать процентов больше, чем было в топливе, с которым он начал.
   Кент Баррет прищурился на цифры. - Я слышал, - сказал он рассудительно, - что цифры не лгут, а лжецы вычисляют. Это делает одного из нас лжецом. Я не начинал ни создавать энергию, ни нарушать закон сохранения энергии, даже если я начал в неуважении к суду.
   "Нынешняя ситуация указывает на то, что я не только презрен в глазах суда, но даже законы вселенной держат меня так низко, что не беспокоят меня. Я едва ли могу представить себе какое-то особое устроение".
   Баррет повернулся к своему передатчику.
   - Пол, ты что-нибудь прикинул? он спросил.
   Стрелка мелькнула. "Да. У вас застрял указатель уровня топлива, или вы нарушили закон сохранения энергии".
   "Выясните, - приказал Баррет, - кто отвечает за соблюдение этого закона". Внезапно к нему пришло понимание, когда он наблюдал за мерцающей стрелкой. Его глаза сияли, в них горел свет безмерного удовольствия. "Я нарушил этот закон! И... я вам кое-что скажу. Помнишь, ты хотел знать, почему я назвал эту штуку Призраком? Вы возразили, что он не такой тихий, как привидение.
   "Да, почему?"
   - У меня есть для него новое имя. Я назвал его Призраком , потому что он был неземным - или, по крайней мере, должен был им быть. Новое название - Нерелевантный . Поищите это в словаре, пока я занимаюсь вычислениями, и попросите обсерваторию провести точную проверку. Примерно за пять минут я сожгу ровно сто фунтов водородно-кислородной смеси.
   Вернувшись на землю, Пол Рилан тупо смотрел на собравшихся журналистов, когда пришло сообщение.
   "Кто-нибудь знает ответ на эту шутку про бомжа?" - жалобно спросил он. - Подумай, пока я подключаю обсерватории.
   Пол снова повернулся к ключу и быстро отправил сообщение в обсерватории. Через несколько секунд пришел ответ с точной скоростью Баррета. Репортеры столпились вокруг маленького словаря, извлеченного из маленькой книжной полки в конце скудно обставленного офиса.
   "Вот, - сказал Брейди из Знамени , - иррационально - это имело бы смысл в этой связи, но это неправильное слово - вот оно - "неуместно; не релевантно или противоположно; дерзко. Гм... неуместно пробовать этот трюк; неуместно разрушать известные законы физики, особенно закон сохранения энергии, но это не просветляет. Что, черт возьми, он имеет в виду?
   - Спроси его, - кисло предложил Рилан. "Он никогда не говорил мне. Я занят ретрансляцией ответов обсерватории, и это вызывает у меня голубую дрожь вводить ключи с такой скоростью. Я забываю, где я. Замолчи!"
   Кент Баррет внимательно прочитал данные обсерватории и записал их. Затем он включил управление и, с помощью своих точных измерительных приборов подал в свои ракеты ровно сто фунтов смеси и прислушался к довольному реву больших труб. Температура, упавшая до 104½ градусов, быстро поднялась до 114¼, но за несколько секунд Баррет получил целых два ускорения земного притяжения.
   Потом вернулась тишина и невесомость. Баррет удовлетворенно продолжал свои расчеты, покосившись на стрелку велосиметра. В настоящее время он начал мерцать. Он приносил отчеты обсерватории о его увеличении скорости, измеренной с огромной точностью, на которую были способны большие инструменты.
   - Моя теория верна, - радостно просигналил Баррет. "Мои предсказания сверялись с данными обсерватории с точностью до четвертого знака после запятой. Корабль не имеет значения!
   "Что ты имеешь в виду?" потребовал иглу.
   Баррет медленно и удовлетворенно улыбался, пересматривая свои инструменты. - Я скажу тебе, когда вернусь! Он отправил.
   Посадка на Луну оказалась намного проще, чем ожидал Баррет, теперь, когда он знал тайну космоса. И было нетрудно уйти всего через два дня, потому что он накопил огромное количество данных. И, как он и предсказывал, запаса топлива теперь вполне достаточно, чтобы унести его с Луны.
   После этого, конечно, было легко; не совсем для новичков, был парашютный спуск, который он совершил в Атлантику с помощью довольно залатанного и худощавого парашюта.
   "Это была хорошая поездка, но немного холодно", - сказал он, ухмыляясь, когда буксир подхватил его. "Мне пришлось покинуть Нерелевантное , когда я был в верхних слоях стратосферы. Этот костюм был разработан для использования на Луне и при солнечном свете, где жара была большей проблемой, чем холод, поэтому в нем было не слишком жарко. Сначала я падал со скоростью около семисот миль в час, поэтому я довольно быстро преодолел самую холодную часть, и к тому времени, когда воздух стал достаточно густым, чтобы остановить парашют, он стал достаточно теплым, чтобы в нем можно было жить".
   - Кент, ты вернулся! Пол Рилан с огромной радостью пожал его мокрую руку. "Но почему... в чем наши расчеты были неверными? Ты еще не сказал мне, как ты это сделал.
   "Пол, мы миллионеры! Я изобрел двигатель, который производит больше энергии, чем потребляет".
   - Как... как? - спросил раздраженный инженер.
   " Неважные. Они не относительные. Вот где мы ошиблись. Послушай, Пол, у Земли огромное магнитное поле - ты знаешь, я измерил его там. Это моя катушка возбуждения - мой магнит возбуждения. Все, что мне нужно, это арматура там, в космосе, арматура с огромными витками из металлической проволоки, перерезающими эти силовые линии, и, вуаля, генератор!
   - Ты имеешь в виду космический корабль с катушками для отключения магнитной силы Земли?
   "Конечно - трения нет, за исключением магнитного сопротивления для использования энергии. Мы построим его из синтетического пластика, почти такого же твердого и прочного, как металл, но не обладающего электропроводностью и магнитным сопротивлением, так что все сопротивление будет в больших катушках, и они превратят его в электроэнергию. Ведите электростанцию на орбиту с помощью ракет".
   "Но почему? Зачем все это? Как это работает?
   - Ракета, - медленно ответил Баррет, его глаза мерцали, - не имеет отношения к делу - или, вернее, относительно. Он не связан ни с чем на своем диске. Вы можете правильно сказать, что автомобиль движется со скоростью двести миль в час или что самолет - четыреста, но вы не можете правильно сказать, что ракета движется со скоростью десять миль в секунду, когда она находится в космосе, потому что это не так. . Нет ни абсолютного покоя, ни абсолютной скорости.
   "Теперь любопытно то, что вы можете сказать, что ракета движется со скоростью десять миль в секунду относительно Земли, но с абсолютной равной правдой вы можете сказать, что она движется со скоростью пятьдесят миль в секунду относительно Марса, Юпитера или какой-либо другой планеты. У вас не больше прав связывать его скорость с Землей после того, как он покинет земную атмосферу, чем с Марсом.
   "И вот где закон сохранения энергии наваливается на камни. Кинетическая энергия измеряется квадратом скорости. Когда автомобиль ускоряется, он давит на Землю. Если он может совершать работу в тысячу футо-фунтов в секунду, тогда он движется десять футов в секунду, толкает с силой в сто фунтов, но когда он движется со скоростью сто футов в секунду, он может толкать только с десятью фунтами, потому что он давит на поверхность, которая быстро отступает под ним. Но ракета толкает собственные отработавшие газы. Независимо от того, насколько быстро эта ракета может двигаться по отношению к какому-либо другому объекту, она всегда движется с одной и той же скоростью по отношению к выбрасываемым газам, на которые она давит, и ее реакция, или сила, остается постоянной.
   - Мой корабль сжигал топливо, скажем, со скоростью десять фунтов в секунду. Не имело ни малейшего значения, с какой скоростью корабль двигался по отношению к чему-то совершенно отдельному и внешнему, например к Земле, газы поступали в камеру ракеты с одинаковой скоростью и сгорали с одинаковой скоростью. энергии, и они толкались с одинаковой силой.
   "Теперь идет подвох. Если корабль двигался со скоростью десять футов в секунду относительно Земли, а толчок составлял тысячу фунтов, то эти десять фунтов топлива выполняли работу в десять тысяч футов-фунтов. Но если бы корабль просто плыл со скоростью десять миль в секунду, то те же самые газы, сгорающие с той же скоростью и таким же образом, выполнили работу в 5 280 00 футо-фунтов".
   "Но в десяти фунтах водорода не так уж много энергии!" - выдохнул Рилан.
   "Ну, корабль двигался со скоростью пятнадцать тысяч миль в секунду относительно более далеких туманностей, - ответил Баррет, его глаза смеялись, - и в то же самое время те же самые молекулы газа совершали работу со скоростью - давайте посмотрим - 15 000 раз 5 280 раз 1 000 - это семьдесят девять миллиардов двести миллионов футов работы из десяти фунтов газообразного водорода, я прав?
   "Ой! Ты косоглазый; Ты должен быть!"
   "Ну, я отправился на Луну и обратно с запасом топлива, которого едва хватило, чтобы добраться туда. Видите ли, если я установлю эти электростанции, как я намереваюсь, я просто воспользуюсь тем, что их привод не связан с Землей, а их генерирующий аппарат родственник.
   "Это будет так же успешно, как мошенник - приводной аппарат - это мошенник, работающий вне законов относительности, а честное генерирующее оборудование вынуждено оставаться в рамках закона - и мы собираем процент. Юпитер был бы более прибыльным - чем выше орбитальная скорость, тем более сверхэффективной становится эта штука.
   - Но - именно поэтому я попросил вас выяснить, кто обеспечивает соблюдение закона сохранения энергии. Пока он не появится, думаю, нам это сойдет с рук.
   САМАЯ МОЩНАЯ МАШИНА
   Первоначально опубликован в Astounding , декабрь-апрель 1934-1935 гг.
   ГЛАВА I
   - Я полагаю, - с неодобрением сказал дон Карлайл, - что это тоже "последнее и величайшее достижение инженеров по межпланетным перевозкам". Примерно раз в шесть месяцев они выпускают новые новейшие и самые лучшие корабли - другими словами, так быстро, как они могут строить новые корабли".
   "Тебе следует поговорить!" Расс Спенсер рассмеялся. "Одной из особенностей этого корабля являются новые выпрямители воздуха Carlisle, гарантированно поддерживающие правильную температуру, содержание ионов, кислорода и озона, а также контроль влажности. Но, во всяком случае, - продолжал он, обращаясь к своему другу, - я бы хотел, чтобы вы сделали это открытие всего двумя годами раньше. Мечтой всей жизни отца было построить на верфи Spencer Rocketship Yards первый метеороустойчивый корабль. Вы, физики, очень медлили с этим. Я надеюсь, что вы совершили чудо сейчас, но мне хотелось бы, чтобы вы сделали это раньше.
   Большой Аарн Мунро улыбнулся своей медленной улыбкой. - Хотел бы я, Расс. Но помните, физика подобна цепи - вы не можете добавить последнее звено, пока все предыдущие не будут на месте. Вы, наверное, не знаете, как много зависит от одного этого открытия магнитной атмосферы. Два года назад я не мог этого сделать, потому что тогда не был наработан необходимый бэкграунд. Теперь развитие магнитной атмосферы шахты послужит фоном для других разработок. Пока вы, инженеры, работали над этим кораблем, я, несмотря на презрительные упоминания Карлайла, пытался подготовиться к другому "новейшему и величайшему".
   Они достигли основания огромных металлических путей, которые поддерживали только что построенный " Процион", последний продукт компании "Спенсер Рокет Ко". Почти семьсот футов в длину, двести пятьдесят в диаметре, огромный приземистый цилиндр, он казался гигантским. Внешний корпус из алуберила отливал слабым переливчатым цветом в свете нескольких больших ламп, разбросанных по огромному строительному ангару.
   Гул и грохот пил и сварочных аппаратов здесь были приглушены, вся работа теперь выполнялась внутри, а флотилия тяжелых грузовых самолетов мягко садилась на вертолеты, неся грузы мебели. Теперь в некоторых портах загорелся свет, и через замусоренные дворы к главному блоку питания змеей тянулись шесть огромных витых кабелей. Далекий ритм великой электростанции снаружи слабо отдавался эхом даже здесь.
   - Она улетает вовремя, Расс? - спросил Аарн, глядя на нее.
   "Она должна." Инженер кивнул. - Баретт сказал, что уверен в своем конце. Завтра пробный запуск в 13:57:30. Только до Луна-сити и обратно. И будем надеяться, Аарн, что твоя идея верна. Теперь в голосе Спенсер появилась нотка настоящей серьезности. "Помимо того, что она имеет в виду инвестиции почти в десять миллионов кредитов, которые никто не застрахует в этом путешествии, на борту обязательно будет семьдесят три человека. И я верю вам на слово и испытываю ее в худшем из Леонид.
   Аарн молча кивнул. Затем он снова заговорил: "Физика говорит, что они будут в безопасности от всего, что меньше тонны. А метеоры весом даже в сто фунтов - большая редкость".
   "Но для этого нужен только один, - напомнил ему Спенсер, - и этот один означал бы для меня близкую гибель. Мой дедушка и мой отец построили этот бизнес. У меня было очень мало общего с этим - только последние два года после смерти отца - но я не хочу, чтобы традиция умирала. Мой дедушка построил первую ракету для полета на Луну в 1983 году. Папа построил первую ракету для полета на Марс в 2036 году. Твой отец совершил первую ракету, которая достигла поверхности Юпитера. А мой построил. Но, естественно, у старой ракеты Spencer много конкурентов. Люди из Deutsche Rakete были худшими - или лучшими. Они будут на моей шее, если я потеряю это. Но маленькие корабли сработали, и, несмотря на то, что говорят о том, что большое поле не выдерживает, я доверяю вашим цифрам".
   - Я иду, - улыбнулся Аарн. - В любом случае я ставлю на это свою шею. Физика, как правило, довольно безопасная ставка".
   - Хм... может быть, - вставил Карлайл. - Но вы, физики, плохо поработали над атомом. Вы целый век обещаете нам атомную энергию и трансмутацию, а вы даже не можете сказать, почему происходит химическое соединение.
   - Я слышал, - медленно сказал Аарн, - что у вас, химиков, есть теория, объясняющая это. И эта теория также говорит, что вольфрам в рентгеновской трубке должен излучать "бледно-розовый", как выразился Моргенталь.
   - Что ж, это все, что могут сделать ваши физические атомы. Точно так же вы предсказываете, что углерод будет соединяться только с электроотрицательными элементами. А рентгеновские лучи в "бледно-розовом" цвете ничуть не хуже отрицают очень полезные углеводороды. И мы, химики, произвели ракетное топливо для наземных ракет, а вы, физики, еще не произвели атомную энергию для межпланетных ракет. О, у вас какой-то неудачный компромисс в аккумуляторе...
   "Аккумулятор - очень полезное и компактное устройство, - перебил Аарн, - которое держит не менее тридцати тысяч киловатт-часов на фунт - чуть лучше, чем вы, химики, когда-либо надеялись сделать. Я хорошо помню, что мы, юпитериане, ждали освобождения двадцать два долгих года. В конце концов химики создали топливо, которое могло бы поднять корабль с Земли на Фобос - с Марса на Юпитер, но не смогли даже начать поднимать его обратно. Так что некоторые духи, такие как папа, мать и остальные люди, просто высадились и ждали двадцать два года, пока физика не спасет их. Химия ввела их внутрь, но не смогла вывести обратно".
   "Да; но тем временем химия создала для них синтетическую пищу".
   - Грязные вещи, - сказал Аарн с гримасой. "Мне было девятнадцать, прежде чем я попробовал еду".
   "Кажется, они согласились с вами", - сказал Спенсер с легкой улыбкой.
   Аарн Мунро был ростом около пяти футов семи дюймов и тем, кто не знал его и его замечательную историю, казался чрезвычайно толстым. Он был почти пять футов в окружности, его руки и ноги торчали под странными углами и казались бесформенными.
   Юпитер, мир с гравитацией, в два с половиной раза превышающей земную, требовал от своих жителей силы, а также скорости. На Земле Аарн весил почти триста пятьдесят фунтов. Первые двадцать лет своей жизни он жил на гиганте системы и развил такую силу, о которой не мог и мечтать ни один землянин. Он не раз доказывал свою способность поднимать и уходить с полторы тонны свинца.
   - Да, химически, - признал Аарн. "Но я не огорчился, увидев прибывающий корабль, который может снова выйти".
   -- Но, -- сказал Спенсер, -- если бы не славная стремянка из спутников, кстати, даже хваленая аарновская физика не смогла бы вырвать корабль из хватки старого Юпитера.
   - Верно, - ответил Аарн. - Но это не входит в вопрос, видите ли, потому что спутники там . Девять из них. Так что это просто случай Юпитера с Пятью, Европой, Шестью и Марсом. А что лучше вы могли бы спросить?
   - Я могу спросить намного лучше, - сказал Спенсер, его голос внезапно стал резким и раздраженным. Они подошли к главному входу в " Процион", но Спенсер остановился на месте, преградив путь рабочим, чтобы поговорить. "Я могу попросить антигравитационный аппарат. Если физика и хороша, то она должна, по крайней мере, сказать: "Вот способ сделать это, но мы пока не можем из-за того или иного", а затем выяснить, как преодолеть эти трудности.
   "И я мог бы попросить машину, которая могла бы генерировать энергию. Энергия из атомов, возможно. Эта штука, этот огромный неуклюжий зверь, это пустая трата воды, которая когда-нибудь может понадобиться этой планете. Посмотрите на Марс - сухой, как пыль. Ракетную воду там достать практически невозможно. Если бы не фотоэлементы, которые питают их прямо от Солнца и позволяют готовить воду из гипса, они не могли бы жить. Когда-нибудь Земля будет так же остро нуждаться в воде, и эта трата тысяч тонн воды является преступлением и тысячей других вещей.
   "Черт возьми, Аарн, почему ты ничего не делаешь? Химия беспомощна. Это работа для физиков, и вы это знаете, и Карлайл тоже, несмотря на все его блефы. Почему бы тебе не сделать это?
   - Вы уже совершили чудо, и я это знаю, создав эту магнитную атмосферу. То, как он останавливает метеоры и превращает их в газ, - это чудо; но этого недостаточно, нам нужно больше".
   - Да, Расс, и я это знаю. Эта магнитная атмосфера была побочным продуктом. Это был первый шаг на пути, просто металл, из которого сделан ключ, чисто случайно. Я мало что говорил, но я проделал очень интересную работу. И... я собираюсь рассказать вам историю.
   "Я видел машину. Это была самая мощная машина, которая когда-либо существовала. Это был атомный, лучше материальный, двигатель. Он сжигал материю в энергию. Большая часть энергии была электрической по своей природе на одной стадии процесса, но она была преобразована в тепло, свет и другие формы энергии. И одной из этих форм энергии было любопытное силовое поле, которое могло проделывать огромные дыры в огромных массах материи, и по совпадению с этим появилась сила, которая, казалось, отбрасывала массы материи, превышающие дюжину миров, таких как Земля, больше, чем могучие миры. Юпитер, миллион миль в космосе.
   "Это была замечательная, пульсирующая, ритмичная машина, и она работала с удивительной точностью, более тонкой, чем любая машина, когда-либо созданная человеком. Управляя невообразимыми миллиардами миллиардов лошадиных сил, он оставался в идеальном равновесии с изменением мощности менее одного процента. Управляя силами, которые могли бы швырнуть эту планету, как пылинку, она оставалась в идеальном равновесии.
   "Это была звезда. Любая звезда. Это было Солнце, самая мощная машина, которую когда-либо наблюдал человек. Гигантский невообразимый генератор, каждую секунду вырабатывающий энергию трех миллионов тонн разрушенной материи и поддерживающий равновесие. Взрыв более трех миллионов тонн вещества, действительно, регулируемый и контролируемый. За исключением того, что время от времени на его поверхности появляется огромная дыра, которая может поглотить все планеты системы и не заполниться, или язык пламени высотой в четверть миллиона миль и шириной в миллион миль вырывается наружу, очевидно, поднимая миллиарды тонн. материи на сотни тысяч миль против гравитационной силы, в десять раз более мощной, чем у Юпитера, - в двадцать пять раз земной.
   - Но... так ли это?
   Аарн внимательно посмотрел на Спенсера, и постепенно на лице инженера появилось выражение удивления.
   "Боже мой! Антигравитация!"
   - Я только догадываюсь об этом, Расс. Я не знаю. Но я хочу получить твою помощь сейчас. Мне нужно ваше влияние, чтобы все капитаны космических лайнеров сделали наблюдения определенного характера. И мне нужны наблюдения лунного магнитометра и электрометра, согласованные с набором показаний, снятых на Фобосе и на Девятом спутнике. Если ты принесешь мне их... И у меня есть еще одна идея.
   задумчиво вошел в " Процион ". Рабочие, которые терпеливо ждали, когда большой босс уберется с дороги, снова хлынули потоком.
   ГЛАВА II
   Сверхтерпеливым тоном, которым пользуются, когда терпение почти исчерпано, Спенсер обратился к ухмыляющемуся Карлайлу: "Нет. Написано нет. Это слог отрицания, и он определенно указывает на тот факт, что этот язвительный косоглазый сын аберрирующего штопора, Аарн, не дал мне ни малейшей информации. Я дал ему всю информацию, которую он хотел.
   "Тогда я попросил одну крошечную искру надежды. "Ухх! Это не то, на что я надеюсь. Это не так уж хорошо. Тем не менее, возможно, моя теория может быть ошибочной, а может и нет. Нет; Я не знаю, Расс. Я... И затем забитая ракета начинает блуждать по эллипсоидной орбите с тремя фокусами. Что он собирался делать, я не могу понять. Он шумит, как моллюск, играющий в прятки со своим лучшим врагом, когда начинает думать. Хуже всего то, что он вообще ничего мне не говорит.
   Дон Карлайл снова сочувственно усмехнулся. "Я слышал, что он издает звуки, как устрица, поэтому я пришел посмотреть. Чья это лаборатория?
   Спенсер укоризненно посмотрел на него. "Зачем это поднимать? Я плачу за него, поэтому, естественно, я не могу войти. С тех пор, как " Процион " отправился на Луну и обратно через метеоритный дождь Леониды без единой вмятины, вся верфь была так забита заказами, что я не мог быстро развернуться, и у него выросла голова размером с сам Юпитер. До этого гравитационного трюка он работал над чем-то другим. "Сверхпроницаемое пространство", - называет он это. Что-то связанное с его "магнетической атмосферой".
   "Что такое магнитная атмосфера?" - спросил Карлайл. Я спросил его однажды, и он объяснил что-то о поле высокой проницаемости, которое сделало то или иное действие с метеорами, так что они были наэлектризованы, и поэтому поле особой проницаемости стало непроницаемым, а магнит заставляет метеоры останавливаться и взрываться, потому что они железные. Так вот, в моем простом детском уме я всегда думал, что магнит притягивает железо. Кажется, я был неправ".
   Спенсер усмехнулся и ответил: "Да. До определенного момента, то есть. Что сделал Аарн, так это обнаружил способ заставить магнитные силовые линии что-то делать, что дало бы нам изолированный северный или изолированный южный магнитный полюс. Тоже электрический заряд. Аарн говорит, что магнитные силовые линии, представляющие другой полюс, повернуты в пространстве на девяносто градусов и становятся электрическими силовыми линиями.
   "В любом случае, у него есть однополюсный магнит, который продолжает окружать себя однородным магнитным полем. Железо, никель и кобальт, конечно, притягиваются, но когда металлы падают через магнитное поле, они должны разрезать силовые линии магнитного поля. При этом они действуют как электрические генераторы. В них вырабатывается электричество и нагревает их. Но тепло представляет собой энергию, а тепло, которое они производят, генерируется за счет их движения.
   "Магнитное поле настолько сильное, а их скорость поначалу так велика, что они почти мгновенно нагреваются до тысяч градусов по Цельсию и взрываются в виде пара. В виде пара они не опасны, и ничто большее не может пройти сквозь них. За исключением, конечно, огромных объектов, которые слишком велики для поля, но метеор весом в пятьсот фунтов почти так же редок, как комета.
   Другими словами, это магнитное поле служит для космического корабля так же, как земная атмосфера служит для планеты. Он замедляет самых больших и останавливает и полностью уничтожает самых маленьких. Крайне редко метеор проходит через нашу атмосферу. Магнитная атмосфера почти так же эффективна".
   "Но почему простой кусок металла без обмоток или чего-то еще будет генерировать ток?" - возразил Карлайл.
   "Скажи, Кар, используй свою голову. Это то, что вы знаете - вихревые токи - почему на этой основе, почему генерирует генератор? Каждая проволока - это просто кусок металла. Вы использовали один и тот же принцип тысячу раз. В каждом электросчетчике используется дело в регулировочном демпферном диске, алюминиевом диске, который вращается между полюсами пары постоянных магнитов. Впрочем, это не главное. Важно то, что Аарн преуспел в том, что силовые линии легли вокруг корабля, как ножны, вместо того, чтобы торчать, как шерсть на испуганной кошке. Это-"
   "Привет босс!" - сказал низкий голос прямо над и за его левым ухом. - Ты не войдешь?
   Спенсер в судорожном прыжке поднялся со стула на шесть дюймов и повернулся к Аарну с кислым лицом. "Вы перепутали десятичную точку, если бы не мои воспоминания и верность дорогому старому Mass Tech, я бы ампутировал вас из платежной ведомости".
   "Не могли бы вы?" - задумчиво спросил Аарн. Когда широкое лицо и огромное тело задумчивого Аарна преуспели в образе коровы с субнормальным интеллектом, размышляющей о возможном источнике своей следующей еды. Он сделал сейчас. - Я бы не хотел этого, Расс. Но я думаю, ты бы ненавидел это больше всего. Я получил свое сверхпроницаемое космическое состояние. Это самое бедное имя, какое только можно вообразить, поэтому я решил придумать имя. Будь то в дальнейшем именуемый стороной первой части как условие "транспонирования". В любом случае, заходи".
   Мастерская Аарна была большой и разделена на две части: комнату с аппаратурой, в которой жили четыре технических помощника, которые составляли аппарат, который требовал Аарн, и собственное святилище Мунро.
   Во внутренней лаборатории Аарна стоял ряд скамеек, шкафов и столов. Все они были загружены выброшенными приборами, неиспользованными деталями, запасными вольтметрами и катушками проволоки. Пол был отведен для более тяжелого хлама, который раздавил бы столы.
   Спенсер очень удивился, увидев, что одна из самых больших скамеек была полностью расчищена и на ней были установлены два комплекта оборудования. Аарн снова улыбнулся своей пустой улыбкой. Спенсер знал по печальному опыту, что эта улыбка означала что-то совершенно революционное, что расстроит все его расчеты и, вероятно, обойдется ему, по крайней мере временно, в несколько миллионов долларов.
   - Смотри, - сказал Аарн.
   Он махнул рукой в сторону нового аппарата, который установил на скамейке. Аппарат состоял из двух основных групп. На одном конце скамейки находилась приземистая панель управления, поддерживаемая сложным набором трубок, и устройство, очень похожее на аппарат магнитной атмосферы, соединенное с любопытным проволочным конусом. Был штандарт высотой в фут, увенчанный конусом из медных стержней, идущих вдоль сторон и вокруг, связывающих продольные стержни на месте.
   Наконечник конуса представлял собой кусок меди размером с мяч для гольфа. Горловина устройства была около четырех дюймов в поперечнике, а общая длина около десяти дюймов. Но медные стержни, образующие стороны конуса, были тщательно изолированы от блока, находившегося на конце. От этого блока вдоль оси конуса выступал единственный прямой медный стержень.
   Аарн улыбнулся и включил аппарат. Низкий, музыкальный гул исходил от трубок и катушек, и медленно слабое голубое свечение сосредоточилось вокруг медного блока на конце конуса и металлического карандаша, выступающего вверх по оси. В течение пяти секунд он оставался стабильным, в то время как вокруг внешней системы медных проводников начало появляться похожее голубое свечение. Вскоре, когда оно достигло максимума, внутреннее свечение начало угасать, затем быстро установился пульсирующий ритм, причем сначала внутренняя, а затем внешняя проводниковая система засветилась более интенсивно. Свет превратился в устойчивое мерцание, едва воспринимаемое глазом, и Аарн задумчиво улыбнулся.
   "Аппарат прогревается за несколько минут. Это первая половина. Как ни странно, это тоже была самая трудная часть, хотя этот проектор - гораздо более важное открытие".
   Аарн выдвинул в поле зрения второй штандарт, увенчанный металлической чашей, очень похожей на глубокую тарелку для супа. Внутренняя поверхность, очевидно, была параболической, состоящей из лабиринта крошечных витков, каждый из которых тщательно ориентирован на какую-то определенную цель, в то время как весь край "суповой тарелки" представлял собой один большой виток.
   Аккуратно Аарн отрегулировал его так, чтобы он указывал на мерцающую клетку из медных проводов, а за ней на аппарат на другом конце скамейки. Этот аппарат казался довольно простым, просто набор эталонов с различным расположением проводов. Два параллельных медных стержня, двойная спираль из двух изолированных проводов, два металлических диска.
   - Они, - мягко сказал Аарн, - просто подключены к обычному источнику питания. Это переменный ток шестьдесят циклов при двухстах двадцати вольтах. Аппарат у меня пикап. Он будет собирать энергию с этих проводов. Прожектор здесь и есть настоящий секрет - он превращает само пространство в совершенный проводник электрического-пространственного-напряжения. Не электричество. Электрокосмическая деформация. Но результат тот же. Он делает пространство вдоль своей оси способным нести энергию вдоль оси - и только вдоль оси. Когда я начну это, пространство между здесь и той катушкой прерывателя станет идеальным проводником. Катушка прерывателя необходима, чтобы предотвратить бесконечное вытягивание предмета.
   "Подхват будет на этом пути проведения, как и первый из этих выводов. Эта пара прямых проводов. Провода не будут взаимно замкнуты, потому что это будет проводить ток только вдоль оси. Но датчик там продолжает посылать вспышки несколько похожей энергии под углом, так что он покрывает всю колонну и, таким образом, может улавливать в ней энергию.
   "Я не могу заставить этот датчик работать непрерывно, потому что тогда энергии будут мешать и просто закорачивать вещи. Но я могу заставить его работать на любой частоте от одного цикла в секунду до примерно пятидесяти мегациклов. Теперь я собираюсь отрегулировать его до шестидесяти циклов, и он будет синхронизироваться с питанием на двух проводах - и будет запускать эту серию ламп и этот двигатель".
   Аарн нажал выключатель. Мгновенно автоматически щелкнули три тумблера, мощная волна энергии, казалось, на мгновение потянулась к самим людям, а затем маленький мерцающий пикап стал посылать прожекторные лучи яркой ионизации. Они начинались в форме конуса, быстро распространялись, пока не заполнили плотный круглый столб энергии, исходящий от проектора транспонного состояния, затем ионизация растянулась, как светящаяся жидкость, текущая по трубе.
   - Дело не в фазе - тратится много энергии, - сказал Аарн.
   Он начал настраивать шкалу, и легкое видимое мерцание исчезло по мере увеличения частоты. Внезапно ионизация почти исчезла, оставив лишь слабое свечение вокруг самого звукоснимателя. Затем через мгновение он вернулся, но снова исчез. Каждый раз, когда ионизация прекращалась, загорались огни, а мотор, на который указывал Аарн, набирал скорость.
   Вскоре он точно отрегулировал его, и фары горели ровно, мотор в пять лошадиных сил работал ровно.
   "КПД составляет около семидесяти пяти процентов, что не очень хорошо, я признаю, но достаточно хорошо для того, что я имею в виду".
   Спенсер пристально смотрела на устройство. Наконец он спросил: "Но почему звукосниматель не закорачивает предмет, когда выбрасывает силу захвата? Он набрасывает проводящую ленту или диск полностью через трубку транспонирующего луча, как вы сказали, вы это назвали. По ней будет течь ток под прямым углом к оси, так что он полностью проходит через два вывода проводов".
   Аарн мрачно улыбнулся. "Вот почему, Расс, мне понадобилось почти девять месяцев, чтобы сделать это. Я должен был предотвратить это. Ответ в том, что замок и решетка не излучают одинаковую силу. Решетка излучает силу, которая воспринимает только отрицательную электрическую силу, в то время как блок принимает только положительную. Поэтому короткого замыкания быть не может".
   - Значит, это тоже исправляет? Какое-то маленькое устройство! Это то, к чему мы стремились целый век, Аарн, - передача энергии по лучу.
   - Нет, - резко сказал Аарн. - В том-то и дело, что он не передается по лучу. Луч тянется и поднимает его. Разница столь же велика и существенна, как разница между ударом и остановкой чего-либо. Если кулак мужчины касается кнопки, ваша челюсть поглощает кинетическую энергию. Он транслировал его по лучу своей руки.
   "Но если вы протянете руку и схватите бегущего мимо вас человека, вы протянете руку и схватитесь за источник кинетической энергии и импульса. Верно?"
   - Гм-гм! Отличительная разница. Но почему это считается здесь? Что это меняет?"
   "Орех - система различий. Ни один луч, когда-либо созданный человеком, не мог удержать абсолютный луч - фиксированный диаметр и поперечное сечение отсюда и до бесконечности. Любой силовой луч, который вы изготавливаете, должен нести такую-то мощность на квадратный дюйм поперечного сечения в точке, где принимается мощность. Предположим, я посылаю энергию лучом кораблю, летящему на Луну. На Земле луч имеет диаметр десять футов. Ладно, на корабле есть абсорбер или звукосниматель, скажем, двадцати футов в диаметре. Когда корабль находится на высоте пятидесяти миль, траверса и пикап имеют одинаковый размер. На расстоянии ста миль луч тратит впустую семьдесят пять процентов своей мощности, потому что он должен поддерживать определенную мощность на корабле, и только двадцать пять процентов луча падает на цель.
   - А теперь - поверь в другую сторону. Если корабль излучает луч, земная электростанция просто направляет энергию в воронку. Энергия может идти только в одну сторону, и как бы она ни была распространена на Земле, она должна выйти на пикапе в луче. Он должен быть бесконечно эффективнее после того, как вы уедете более чем на десять миль".
   - Немного, - с улыбкой согласился Спенсер. - Значит, впредь корабли не будут нести аккумуляторы, а? Просто отправьте обратно луч и заберите энергию с Земли. Но скажите - как их заставят платить за это? Они могли подключиться к любому источнику энергии или любой линии на Земле?
   Аарн улыбнулся и ответил: "Во-первых, они не получат свою энергию от Земли, а во-вторых, просто предположим, что вы отправили обратно один из лучей, чтобы коснуться любой линии в шестьдесят циклов на Земле. Что случилось бы? Во-первых, вам нужно будет синхронизироваться с какой-нибудь крупной сетью электропередач. Тогда, бинго, у вас есть все, от ста десяти до ста десяти тысяч и выше вольт, бьющих вперед. Это унесло бы вас к чертям собачьим и разрушило бы аппарат. Может нанести какой-то ущерб Земле, но я в этом сомневаюсь.
   "Не получить энергию с Земли? Где тогда? Уж точно не с какой-нибудь другой планеты, потому что у них свои собственные проблемы с питанием.
   "От самой мощной машины!"
   "Боже мой! Солнце! Ты имеешь в виду, что эта штука может использовать ужасную силу Солнца?
   Лицо Спенсер внезапно побледнело. Он мог представить себе этот луч, как если бы видимая вещь исходила из какой-то крошечной пылинки, летящей через пространство, чтобы столкнуться с Солнцем и напиться энергии в этой миллионной электрической печи, где материя разбивается на атомы, измельчается до радиации.
   - Солнце, - кивнул Аарн. "Трудно думать обо всем сразу. Подойдет самая мощная машина - на самом деле самый невообразимо огромный двигатель во Вселенной - для любой звезды. Сделать звезду источником вашей силы. Печь, потребляющая почти четыре миллиона тонн вещества в секунду.
   "Это действительно просто. Конечно, вам нужен блок питания - огромный запас энергии для работы вашей машины, когда вы не можете подключиться к Солнцу. Для этого потребовалась бы только модификация этого устройства, которую я полностью разработал, и мы могли бы потреблять миллиард миллиардов лошадиных сил постоянного тока при любом напряжении, которое вы пожелаете, до максимума около пятисот миллионов, что сделало бы изоляцию невозможной в любые обстоятельства".
   "Тогда - неограниченная мощность - и я подумал - это просто новое устройство передачи энергии. Атомная энергия! Человек никогда не смог бы построить - конечно, он не мог бы построить такого же большого - солнце - два миллиона миллионов миллионов тонн двигателя - триста тысяч миров, подобных этому...
   Он вдруг рассмеялся. "Кар, ты хотел знать, почему физика не дала тебе обещанной атомной энергии. Вот ответ физики! Атомная энергия была бы слишком дорогой - требовала бы слишком сложного контроля - так что физика прикасается к солнцу!"
   ГЛАВА III
   - Это, - тихо сказал Аарн, - одна из вещей, которые я обещал. Теперь, когда у нас есть сила, которую я обещал, я думаю, что могу пообещать и антигравитационное устройство.
   "Антигравитация тоже! Скажи, Аарн, после того, как ты закончишь физику, нечего будет искать. Но можете ли вы? Как-"
   "Солнце тоже выдало этот секрет. Именно потому, что огромные силы под поверхностью отсекают гравитацию, эти огромные массы материи могут выбрасываться, образуя протуберанцы. Я был прав - и данные, собранные людьми в космосе, дали мне необходимую основу для решения моей проблемы.
   "Послушайте, люди уже столетие или даже больше знают, что существует три типа энергетических полей пространственного напряжения. Есть электрическо-энергетическое поле и магнитно-энергетическое поле, взаимно расположенные под прямым углом друг к другу. Мое устройство "магнитной атмосферы" просто поворачивает половину магнитного поля на девяносто градусов и делает его электрическим, а не полюсом магнитного поля. Это было просто.
   - Но... у гравитации нет полюсов. Гравитация четырехмерна, а не трехмерна. Я узнал ответ, благодаря Солнцу. Помните, что требуется трехмерность, чтобы иметь два разных типа напряжений. Возьмем, к примеру, резиновый воздушный шар. Резина может быть продавлена внутрь. Деформация по диаметру сферы. Но резина становится натянутой с одной стороны и более или менее сложенной с другой. Эти два типа напряжения находятся точно под углом девяносто градусов. Это представляет магнетизм и электрическое поле.
   "Очевидно, что если мы вдавим воздушный шар внутрь в одном месте, он вытянется наружу в другом месте, чтобы компенсировать это, возможно, во всем, но происходит вздутие. Это представляет тот факт, что северный полюс всегда где-то связан с южным полюсом. Если ткань натянута вдоль ее поверхности, она тоньше в одном месте, но неизбежно скапливается в другом месте. Там, где есть положительный полюс, обязательно где-то скапливается отрицательный.
   "Но наша довольно плохая иллюстрация не объясняет, как именно возможен поворот на девяносто градусов, за исключением того, что, как правило, если воздушный шар продавлен, если ткань растягивается, на самом деле нет никакой вмятины наружу. Наша модель плоха, потому что пространство четырехмерно.
   "Но вы видите, что требуется трехмерная среда для двух напряжений под прямым углом друг к другу. Для трех прямоугольных сил требуется четыре. И самое любопытное в этом четырехмерном стрессе то, что он не обязательно имеет полярность. Но есть и обратное условие. В магнитных и электрических полях противоположности притягиваются. В гравитации любит притягиваться. Это характерно. Противоположности отталкиваются.
   "Я могу заставить гравитацию искривляться - если у меня достаточно энергии. Я также могу сделать обратное искривление пространства. Но прежде чем я смогу локально обратить кривизну пространства, я должен сгладить обычно присутствующую гравитационную кривизну. Любое космическое напряжение есть энергия. Это требует огромной энергии".
   Аарн встал со скамьи, на которой он сидел, и начал быстро убирать свою последнюю демонстрацию, устанавливая новую группу оборудования.
   "Предположим, мы хотим освободить массу гравитации. Чтобы сгладить местную гравитацию, мы должны преодолеть ее собственную гравитацию. Вы знаете старую картину магнетизма, основанную на силовых линиях, Спенс. Вы можете использовать эту идею силовых линий на любом из трех космических полей. В гравитационной картине это работает примерно так: притяжение Земли к маленькому телу, как, например, эта свинцовая гиря, равно, конечно, притяжению малого тела к Земле. Если вы думаете об этом как о силовых линиях, представьте себе линии вокруг небольшого куска железа в поле мощного магнита. Магнитные силовые линии изгибаются и проходят через кусок железа.
   "Предположим, мы хотим обернуть этот кусок железа катушкой проволоки и сделать его, так сказать, "магнитно-невесомым". Нам пришлось бы создать магнитную силу в нашей катушке, которая противодействовала бы большему магнитному полю и отклоняла бы магнитные силовые линии. Тогда действительно, размагничивая нашу железяку, нам приходится преодолевать большое поле, в котором она хотя бы локально находится.
   "То же самое с дегравитацией. Мы действуем так, как будто просто пытаемся сделать так, чтобы кусок свинца, с которым мы работаем, перестал притягиваться, перестал быть источником гравитационной силы, но для этого мы должны локально преодолеть поле Земли, поле Солнца и все поля Вселенной.
   "На самом деле, конечно, это слишком много работы, и для практической работы я преодолею только поля Солнечной системы. Но даже так, это представляет собой много энергии. Закон сохранения энергии требует, чтобы я поставлял энергию, эквивалентную подъему дегравитированного тела, совершенно свободного от полей, на расстояние, другими словами, подъему его в бесконечность. Это эквивалентно кинетической энергии, которую он будет иметь при скорости около шестидесяти миль в секунду".
   Аарн сделал паузу. Он установил свой аппарат - ряд катушек странной формы, окруженных парой пластин из тяжелого металла. В них оставалось пустое пространство примерно в тысячу кубических дюймов, и в этом пространстве теперь Аарн располагал свинцовую сферу, подвешенную к одному плечу длинноплечих весов. На другом конце его уравновешивала группа гирь общим весом в пять фунтов.
   От катушек тянулись два скрученных тяжелых медных кабеля к главному блоку питания на другом конце комнаты. Когда его аппарат был готов, Аарн подошел к панели и положил руку на главный регулятор мощности.
   "Готов, наверное. Следи за этим упреждением, Спенс, и посмотри, сможешь ли ты удержать его в равновесии!
   Аарн щелкнул маленьким переключателем, реле щелкнуло, затем быстро передвинул свой контроллер. Секунд десять ничего не происходило.
   - Индукция - она сейчас создает там магнитное поле и электрический столб. - объяснил Аарн.
   Затем - резко, но неторопливо - груз весов с длинной рукой опустился.
   "Вес идет!" - взволнованно позвал Спенс.
   "Должно!" Аарн ухмыльнулся. - Она потребляет две тысячи лошадиных сил.
   Карлайл с интересом наблюдал, как Спенсер брала вес за весом с чаши весов. Тем не менее шкала оставалась стабильной. - Сейчас это два с половиной фунта...
   - Достаточно, - решил Аарн. - Я просто хотел показать тебе.
   "Можете ли вы заставить центробежную силу Земли подбросить его вверх?"
   "Я мог бы - примерно за четыре с половиной года с этим источником энергии. Эта штука начинает создавать обратную силу, из-за которой становится трудно выкачивать сок. Это не последняя разработка - я нашел способы улучшить эту штуку с тех пор, как она была сделана, и все это будет включено в настоящий аппарат. Кроме того, помните, что, несмотря на то, что сейчас он снижается довольно быстро, уничтожение веса похоже на заправку топливного бака. Вы можете заполнить вакуум намного проще и быстрее, чем топливный бак с двумя тоннами на квадратный дюйм. Теперь это начнет проявляться довольно быстро. Когда вес упадет примерно до пяти сотых фунта, это будет происходить очень медленно".
   Аарн протянул руку и сделал некоторые настройки на своей силовой плате, и все, кроме двух метров, упало до нуля.
   "Я просто держу это сейчас. Нет необходимости уменьшать вес, не так ли? Мы не сможем сделать ничего реального, пока у нас не будет большой работы и луча, отводящего солнце, чтобы управлять ею. Он создает противодействующую силу электрического поля в несколько тысяч вольт; вот что тогда останавливало. С "Солнечным лучом" и большой моделью я могу продемонстрировать - и... ну, у меня есть еще кое-что. Но я еще не готов, - поспешил добавить Аарн.
   Спенсер вздрогнул от ожидания, когда Аарн сказал, что у него есть еще. Теперь он смотрел на него с отвращением. - Как я уже сказал Карлайлу, ты шумишь, как моллюск, когда прячешься, когда у тебя есть над чем поразмыслить. Теперь позвольте мне задать вопрос: откуда вы знаете, что Sunbeam будет работать? Вы проверили это на старом Соле?
   Аарн слабо улыбнулся и отмахнулся от него. "Это не моя родная планета, но даже так она мне нравится. Я сказал, что получил энергию от Солнца. Ионизирующий слой, мой мальчик, проводит. Могли бы вы представить, что произойдет, если вы замкнете Солнце накоротко? Вот почему корабль, который мы собираемся построить в качестве испытательной лаборатории, - сейчас нам понадобится космическая лаборатория, и она будет стоить тебе пять миллионов, Спенс, мой мальчик, - будет иметь огромный банк этих новых запоминающих устройств.
   "Вы знаете, сколько накопится аккумуляторов энергии. Эти гравитационные катушки будут хранить электроэнергию при высоком напряжении и примерно в тысячу раз больше емкости на фунт. Нам нужно хранилище для тех моментов, когда мы находимся в атмосфере, за планетой или в подобных препятствиях. Вот что нужно помнить: вы не можете позволить этим кораблям Солнечного Луча бесцельно блуждать. Их придется очень строго ограничить. Один из этих парней мог бы прорезать любой другой корабль.
   - Ух ты, какое оружие! - выдохнул Спенсер, представив это. "Разрежьте мир пополам с помощью этого и силы Солнца".
   "Хм... достаточно смертоносно, если бы вы могли занять позицию, но этот луч по-своему нежен. Если вы просто вспомните эти два факта, вы поймете, почему это на самом деле не очень хорошее оружие, и его не следует сильно бояться, если вы хотите взорвать мир. То, что это может быть в определенной степени опасно, конечно, верно. Но помните, у этого мира будет первый шанс подать энергию на луч. Предположим, вы ждете этот луч, и в тот момент, когда он попадает в ваш мир, вы разряжаете его аккумуляторами на несколько миллионов вольт и сто тысяч ампер-часов именно на той частоте, на которую он рассчитан? До свидания, проектор.
   "Или предположим, что у вас уже есть свой луч, идущий от корабля к Солнцу, потребуется около четверти часа, чтобы развить луч от Земли к Солнцу из-за конечной скорости света - и просто подождите, пока мир двигаться в него. Вы должны послать сигнал по лучу, который определяет, до какой степени вы собираетесь коснуться Солнца, естественно, иначе Солнце просто пошлет поток, который уничтожит вас, прежде чем вы успеете его отключить.
   "Тогда, если вы подали сигнал о неограниченной власти, чтобы вы могли действительно повредить миру, вы были бы уничтожены в первую очередь. И всегда приходится ждать четверть часа или около того, пока энергия не совершит поездку туда и обратно, а если это война, кто-нибудь будет искать вас с чем-то большим, чем спрей от комаров".
   "Я не стал бы развивать его, если бы это было так опасно, как могло бы быть", - тихо сказал Спенсер. - Но тогда почему вы сказали, что не можете использовать его в атмосфере?
   "Короткое замыкание луча - это сигнал к неограниченной мощности. Держи его достаточно долго, и ты получишь силу.
   "Правильно, и скажите мне, почему я должен построить эту летающую лабораторию за пять миллионов кредитов", - потребовал Спенсер.
   "Так что я могу проверить несколько вещей. И... э-э... не кладите туда никаких ракет. Выйдите из лаборатории и дайте мне поработать. При этом Аарн протянул две огромные руки, похожие на стволы деревьев, и поднял Спенсера в одну руку, а Карлайла в другую, положил их перед дверью и запер ее.
   Карлайл кисло посмотрел на дверь и отряхнулся. "Он не должен был делать это со мной. Я не был настолько чертовски заинтересован, что меня пришлось вышвырнуть".
   - О, - безнадежно сказал Спенсер, - этот парень разгадал мою психологию до мельчайших деталей. Он знает, что я не буду счастлив, пока не узнаю, почему нам не понадобятся ракеты. Как, во имя Девяти Блуждающих Миров, он собирается управлять кораблем в космосе без ракет. Я могу принять его антигравитацию, потому что мы знали, что грядет уже целое столетие.
   "Его солнечный луч, как он его называет, - это так захватывает дух, так совершенно оригинально и блестяще, как все, что когда-либо делал человек. Колоссальная, неукротимая желчь человека, который зажжет свою сигарету от огней Солнца! Потребовался бы человек без нервов, без страха, чтобы придумать что-нибудь столь возмутительно и восхитительно смелое, как использовать самую мощную машину, как он правильно назвал ее, для получения власти.
   - Но теперь, когда он это сделал, любой может увидеть, что это очевидный источник силы.
   - Но что это за следующий трюк? он тоже с тоской смотрел на дверь.
   Дверь резко открылась, и появилась голова Аарна. "И, Карлайл, я еще раз продемонстрирую, что физические теории атома имеют свое применение".
   Голова исчезла.
   Медленная улыбка расползлась по лицу Карлайла, когда он посмотрел на Расса Спенсера. - Готов поспорить, что этой информации было достаточно, чтобы вызвать у вас полную головную боль, - серьезно сказал он.
   ГЛАВА IV
   - Автомобиль, - с горечью Скид Спенсер, - приятно позвать вас сюда. Это отличное успокаивающее средство, когда кто-то уделяет вам внимание, когда вы просите его прийти. Всю последнюю неделю я просил Аарна взять отпуск на час и прийти на конференцию на корабле. Каркасные планы, которые он отправил, были преобразованы в сталь и алуберил. Пластины приварены. Дело теперь в законченном корпусе. И Аарн не придет.
   - Имя для него выбрано? - без сочувствия спросил Карлайл. - Если нет, могу я предложить Маленького Солнечного Луча?
   Спенсер выглядел еще более обиженным. "Маленький пожиратель кредитов был бы более уместным. Пока это стоило мне два с половиной миллиона".
   "Какая? Два с половиной миллиона? Как же так, если это всего лишь корпус?
   - О, для него было изготовлено много оборудования - много всего, готового к установке, но у него не было времени заняться...
   "Большие просторы и маленькие метеоры! Что это было?"
   Все офисное здание все еще дрожало и тряслось от внезапного напряжения. Это был яростный вой ужасного ветра, резкий рывок, как будто стартующий космический корабль разгонялся, рывок и колчан сотрясали саму землю и скалы под ними. В то мгновение, когда этот натужный рывок продолжался, ветер превратился в живую, дрожащую, скулящую вещь, которая захныкала от ужаса и устремилась куда-то в неизвестность.
   Телефоноскоп вдруг щелкнул и зажужжал. Спенсер потянулся и щелкнул своим концом, и тут же появилось лицо Аарна.
   Расс опередил его вничью: "Что, - спросил он, - во имя Девяти Блуждающих Миров ты сделал в тот раз?"
   Аарн медленно улыбнулся и ответил: "Просчитался. Диапазон не контролировался должным образом. Сейчас. Хотите еще один?" Он исчез на мгновение, и в это же мгновение снова появились рывки, напряжение и воющий ветер. - Я, - медленно объявил Аарн, - доказал еще одно применение физической теории атома. И я подойду. Как далеко от того места, где я нахожусь, до вашего офиса?
   - Семь с половиной миль, - тупо ответил Спенсер.
   Аарн исчез из поля зрения; телефоноскоп погас. Несколько секунд Спенс продолжал смотреть на экран.
   - Но зачем тебе это знать, ведь ты и так это знал? - бессмысленно спросил он у пустого экрана.
   - Открой ему окно, Спенс. Мне лень."
   Карлайл небрежно махнул рукой в сторону окна офиса, широкого листа кристально чистого стекла, который открывался на приятный холмистый склон горы, потому что офис Спенсера находился в одном из его собственных зданий. Только что вид был закрыт массивной фигурой Аарна. Очевидно, он лежал на металлической балке толщиной примерно в одну восьмую дюйма, длиной шесть футов и шириной десять дюймов и парил в воздухе. В носовой части его был установлен объект в форме головы торпеды, который, очевидно, действовал как совмещенный воздушный прорыв, машинное отделение и панель управления.
   По меньшей мере сорок пять долгих секунд Спенсер тупо смотрела на спокойно лежащую фигуру. Затем из окна донесся раздраженный голос Аарна: "Моржу немного надоело смотреть на него. Открой окно и впусти меня".
   Спенсер в прыжке открыла окно и увернулась в сторону, когда странное устройство Аарна внезапно развернулось вокруг оси двигателя и метнулось прямо через окно со скоростью целых семьдесят миль в час и мгновенно остановилось как в центре. комнаты.
   - Это, - спокойно сказал Аарн, устраиваясь как бы на кушетке посреди комнаты и опираясь на воздух, - представляет собой макет нашей корабельной лаборатории. Вы заметили, с какой скоростью я подошел. Это семь с половиной километров. Я ехал со скоростью почти тысяча миль в час, потому что это устройство может довольно быстро разгоняться и тормозить. Видишь ли, я мог бы добраться сюда раньше, если бы лучше контролировал ситуацию. Но эта штука у меня была в рабочем состоянии всего около шести часов".
   "Но что это, ты, астероид? Что это?" - спросил Спенсер, пытаясь приблизиться к нему, но оно удалялось с деликатной точностью каждый раз, когда он приближался.
   "Модель нашей корабельной лаборатории. У него, конечно, есть антигравитация. Улучшение, можно сказать. Я не могу спешиться здесь, и каждый раз, когда вы пытаетесь войти в мое дегравитационное поле, эта штука отскакивает, потому что у вас есть вес.
   "Это не ново. Но маленькое устройство, которое я использую для вождения, новое. Теперь посмотри сюда.
   Аарн поднял металлический колпак торпедообразной головы и показал несколько частей оборудования, содержащихся в нем.
   - Это антигравитационное устройство. Сейчас он заряжен вашей силой почти на пятнадцать тысяч долларов. Это накопительный аппарат. Он накапливает энергию, необходимую мне для запуска этой штуки в гравитационном поле. Помните, что гравитационное поле также представляет собой хранилище энергии, но возможно более интенсивное хранение, чем в магнитном или электрическом. В этой мелочи заключено около трех тысяч кредитов.
   "Третье и четвертое устройства - здесь и здесь - действительно взаимосвязаны и сбалансированы, чтобы работать как единое целое. Это устройства импульса и кинетической энергии. Помните, что и импульс, и кинетическая энергия требуют времени.
   "Но самое важное вытекает из рассмотрения волновой механики материи и энергии. Помните, что электрон подобен фотону - он ведет себя и как корпускула, и как волна в различных условиях. Волновая механика объясняет это примерно так: электрон всегда является волной, но может вести себя как корпускула, потому что волны, составляющие настоящий электрон и распространяющиеся через все пространство - в бесконечность и обратно - взаимодействуют и накапливаются в одном месте, образуя заметный узел энергии, который мы называем электроном. Только в этом одном ограниченном месте волны накапливаются и складываются друг с другом. Повсюду во всей бесконечности волны устроены таким образом, что взаимно уничтожаются, но они все равно существуют.
   "Это одна из фаз атома волновой механики. И именно эта фаза так раздражает Карлайла. Он не может заставить свои волны реагировать и производить серную кислоту.
   "Серьезно, я согласен, что это возражение. Но вы видите, что одна из вещей, которую дает рассмотрение волновой механики, очень интересна. На самом деле это две вещи - две формулы. Один показывает, что импульс является чем-то вроде природы формирования волны. Другой показывает, что скорость также является волновой формулой.
   "Другими словами, если бы мы могли создавать правильные волны, мы бы искусственно создавали импульс и то же самое для скорости. Это означает, что импульс и скорость можно "настроить", и у нас есть долгожданная вещь - движущее устройство, которое реагирует на само пространство. Не пустое пространство, которое вы видите за иллюминаторами ракеты. Физическое пространство гравитационных полей и динамических напряжений, огромных движущихся силовых полей, которые тянут, переплетают и притягивают. Пространство не пусто. Он живет миллиардом миллиардов напряжений и стрессов. Они физические, реальные и прочные.
   "И есть бесконечно распространяющиеся погашенные волны каждого электрона и каждого протона в пространстве. Это пространство твердое, твердое, что-то, чья ткань прочнее любого металла. Это пространство, в котором работает это устройство.
   "Это осциллятор, который создает вокруг себя колеблющееся силовое поле, которое простирается примерно на десять футов во всех направлениях при полной мощности, на меньшее расстояние при меньшей мощности и несколько видоизменяется присутствием внутри него материи. Это колебание между магнитным, электрическим и гравитационным полями, круговое движение через эти три совершенно непостижимой частоты. Я сам не совсем понимаю.
   "Только я могу это контролировать. Не требует количества энергии, которое вы ожидаете, потому что, помните, это не похоже на благословенную ракету, у которой нет относительности. Это имеет. Он потребляет примерно в десять раз больше энергии, чем вы ожидаете для высоких скоростей, и фактически производит энергию на более низких скоростях. С его помощью я могу измерить "абсолютную" скорость. Я могу определить скорость Вселенной - или, по крайней мере, этой ее части - относительно Земли.
   "Это ловит пальцы в паутине пространства, и я могу либо тянуть его, либо толкать, но у него есть эта относительная база, тогда как ракета, не имея относительной базы, против которой можно было бы работать, конечно, по-видимому, нарушает все законы физики - по крайней мере, два из них".
   "А как насчет скоростей, которые мы используем в межпланетной работе?" - спросил Спенсер.
   "Подпадает под низкие скорости. В любом случае, это не имеет значения, потому что вы можете использовать Солнце для получения энергии. Но по провидению нам не нужно подчиняться законам физики, когда мы используем ракеты. Иначе мы бы никогда никуда не попали.
   "Теперь для корабля размером с тот, который у нас будет, - около пяти тысяч тонн, как я подсчитал, - поскольку мы избавляемся от тяжелого двойного корпуса и большей части веса внешнего, с магнитной атмосферой, - это поможет всегда, когда у нас есть поле антигравитации, потому что антигравитация - я, кстати, называю это полем "эгги" - имеет тенденцию отбрасывать все, что к ней приближается. Входящее гравитационное поле, которое представляет собой метеор, отталкивается агги-полем.
   "Продолжать; однако в силовых стеках будет добавлен большой вес. Перевезем почти тысячу тонн силовой техники. С этим мы можем дать толчок, который разнес бы маленькую планету".
   "Это было бы," согласился Спенсер; -- Но так как это разорвало бы еще и большой банкнот, скажи мне, пожалуйста, почему твоя душа так взывает к такой роскоши. Для чего нужна вся эта сила?
   "Интенсивные поля, есть специфические эффекты, когда поля становятся интенсивными. Я мог бы открыть секрет разрушения материи, если бы смог получить достаточно сильное поле. Помните, хотя этот солнечный луч намного лучше ракеты, это чертовски неудобная форма источника питания.
   -- Вам понадобится год, чтобы зарядить эту дурацкую штуку, -- возразил Спенсер, -- даже солнечным лучом. Вы не сможете достаточно быстро пронести это по своим медным шинам.
   "Совершенно верно! Вот почему мы будем использовать энергетические лучи. Это и тот факт, что я хочу увидеть, какую мощность я могу отправить через один из этих ускорителей. Вы знаете, красота этого вида влечения в том, что нет ощущения ускорения, поскольку, естественно, все частицы материи ускоряются по отдельности. Вы будете совершенно невесомы в этой штуке, если не считать искусственной гравитации.
   - А пока я наконец готов подробно обсудить этот корабль, - с улыбкой согласился Аарн.
   - Э-э... ты? Что ж, я готов обсудить это новое устройство. У меня есть корабль на пути; это будет " Дэниел Спенсер " с тысячей пассажиров. Настоящая идея состояла в том, чтобы снабдить его магнитной атмосферой, вашим так называемым агги-полем и аппаратом Sunbeam. Между прочим, это вызвало у меня головную боль - я пытался придумать, как направить лучи на Солнце и при этом избежать случайного пересечения корабля на внезапном повороте. Сложная мешанина из гироскопов, хуже автоматического навигационного управления, но со своей задачей справится. И теперь этот новый материал должен пойти на нее прямо сейчас.
   "Ей? Я думал, ты сказал, что это Дэниел Спенсер! - мягко сказал Аарн. "В любом случае, я должен предоставить вам данные для этого. Прежде чем вы сможете начать, вам предстоит много работы над калькулятором. Установка зависит от массы, распределения массы и так далее. Теперь смотри-"
   Карлайл полчаса терпеливо слушал, а потом погрузился в мирный, спокойный сон.
   ГЛАВА V
   Официальное название корабля должно было быть Spencer Laboratories No. 6 . Будучи человеком, Аарн хотел сделать его способным на гораздо большее, чем просто бродить по космосу и экспериментировать. Он нагрузил конструкцию большим количеством катушек для накопления энергии, и он сделал импульсно-волновой приводной аппарат намного более мощным, чем это было действительно необходимо. Антигравитационный аппарат был разработан, чтобы поднять массу корабля-лаборатории с самой поверхности Солнца против гравитационного ускорения в тридцать земных гравитаций.
   В общем, Аарн сделал этот корабль чрезвычайно мощной машиной. Но потом - она была создана для экспериментов.
   Она три месяца строила на пути Спенсеров. Они также ускорили ее строительство, поскольку многие устройства, которые Аарн планировал включить в более поздние проекты, нуждались в проверке в реальных условиях. Ее корпус из берилловой стали был закончен в течение двух месяцев, но новая работа по установке странных устройств потребовала времени и экспериментов, тщательной и точной балансировки, чтобы неисправность не была вызвана не столько дефектом плана, сколько дефектом исполнения.
   Последнее испытание, свой первый полет в космос, Аарн хотела совершить в одиночку. "Я могу управлять этой штукой в одиночку так же легко, как и с толпой. Я позволю Каннингу уйти - мне может понадобиться один технический помощник.
   - Воздушный аппарат может сломаться, - усмехнувшись, предположил Карлайл. - Тебе придется взять меня, чтобы быть в безопасности.
   "Финансовый аппарат уже почти сломался, так что вам придется взять меня. Мне нужен отдых." Спенсер застонала. "Они говорят, что я был бы сейчас банкротом, если бы у меня не было так много заказов, что мы не можем их выполнить. Чувак, ты можешь быть хорош в физике, но ты не знаешь, насколько хорошо ты умеешь тратить деньги. Я потратил три или четыре состояния, вырезая штампы для аппарата в этой лодке. Это мой лучик света и надежды - если он не вернется, я никогда не захочу об этом знать. Я иду.
   "Возможно, какие-нибудь пираты задержат вас для выкупа", - ободряюще предположил Карлайл.
   "Разговор о твоем лучике света, надежде и пиратах заставляет меня задуматься. Этой вещи нужно имя - не обозначение, имя. Это наш маленький Солнечный луч - и пусть она поднимет волдыри. Кстати, она бы так и сделала, если бы ударила во что-нибудь на пределе своих возможностей, - предположил Аарн.
   - А если ты настаиваешь на том, чтобы собрались все соседи, все равно приведи Мартина. Я хочу еще еды. Если вы действительно хотите знать, почему я хотел отправиться один, я хотел вернуться на Юпитер. Впервые в жизни я мог вернуться домой, почти не покупая корабль, который меня туда доставил.
   - Если ты такой настойчивый, приходи, и мы устроим вечеринку.
   Три дня спустя " Солнечный луч" с пятью на борту плавно взлетел. Поднявшись по огромному потолку завода Спенсера, она медленно наклонилась. Она поднималась на чистом недостатке веса, центробежным броском. Вскоре подошел спасательный корабль Спенсера, сбросил на корабль огромный буксировочный магнит, и оба быстро поднялись в воздух. Аарн боялся опробовать новый двигатель на столь мощном корабле вблизи планеты.
   Ее команда в этом путешествии, которое должно было привести их в бесконечность и дальше, состояла из Аарна Манро, Карлайла, Спенсера, Каннинга, главного технического помощника Аарна, и Генри Мартина, главного повара и мойщика бутылок экспедиции.
   Буксирное судно вынесло ее из атмосферы, а затем сильно отстало. Мягко Аарн пошевелился в своем кресле. "А теперь идет испытание. Мы движемся слишком медленно или так быстро, что не можем с этим справиться? Я бы не хотел заряжать и балансировать эти цепи. Тем не мение-"
   Осторожно он передвинул регулятор ускорения. Мягко позади них загудели большие транспонированные лучи. Неслышимые, невидимые, почти неуловимые импульсные волны начали вонзаться глубоко в космос и толкать огромную массу корабля вперед.
   Управление на единицу, " Солнечный луч " тронулся с ускорением в один земной гравитации. Аарн переместил свой контроль на два. На его лице появилась хмурая гримаса, затем тихий свист удивления. Его акселерометр переместился на восемь!
   "Сладкие духи космоса! Я был чрезмерно консервативен. Я подумал, что, возможно, я не совсем правильно понял это, и я не понял. Мне придется обобщить каждое из этих показаний здесь, а самое большое из них - тысяча!
   "Миллион граммов! Мы не можем этого вынести, не так ли?"
   "Ну, если корабль может доставить это в виде импульсной волны, мы можем это выдержать. Сейчас я собираюсь немного пробежаться до старого Сола и подзарядиться.
   Аарн повернул " Солнечный луч ", пока электрически-голубое пламя сердца солнечной системы не вспыхнуло в переднем контрольном окне. Медленно Аарн усиливал контроль. Сначала не произошло никаких видимых изменений, за исключением того, что Земля отпала; затем он исчез из поля зрения, так как шел почти прямо позади. Только Солнце, удаленное от нас на сто миллионов миль, оставалось видимым. Затем, медленно, даже он начал меняться, все быстрее и быстрее он расширялся, пока Спенсер не сел, яростно вцепившись в подлокотники. Огромное расстояние до Солнца заметно сокращалось.
   - Полторы тысячи миль в секунду, - спокойно сказал Аарн, - плавно поднимаясь. Небеса, помоги метеору, в который мы попали. Я запустил магнитную атмосферу на полную мощность и связал ее со всей системой катушек Эгги. Если мы столкнемся с чем-нибудь сейчас, то сначала столкнется с магнитной атмосферой, затем с антигравитационным полем и, наконец, со всем воздействием нашей импульсно-волновой системы. У нас есть импульс большой планеты, упакованной в пространство диаметром в одну милю!"
   - Да, но предположим, что мы во что-нибудь врежемся - в Солнце, с той скоростью, с которой вы сейчас движетесь, - и поджаримся? - неловко предложил Карлайл.
   "Я замедляюсь". Аарн радостно рассмеялся. "Спенс, у тебя есть корабль, которого никогда не было!"
   "Разве я этого не знаю? Системный рекорд скорости составляет всего одну тысячу шестьсот тридцать одну милю в секунду.
   - Было, Спенс, было... нас сейчас около восемнадцати. И я собираюсь остановить ее смерть!"
   Аарн бросил крошечный тумблер - аварийный тормоз. Мгновенно ужасный сокрушительный рев прогремел из силовой комнаты позади, когда лучи транспондеров внезапно ощутили воздействие бесчисленных миллиардов лошадиных сил. Под ускорением в миллион земных гравитаций Солнечный Луч остановился и остановился. Ни малейшего признака напряжения или стресса не чувствовали люди на ее борту, поскольку их "вес" внезапно увеличился примерно до ста тысяч тонн каждый.
   " Солнечный луч, - рассудительно решил Аарн, - хочет пить. Мы дадим ей испить из источника силы - старого Сола!
   " Солнечный луч " стартовал с едва ли одной десятой своего максимального заряда. Это было с большим трудом доставлено меньшими кораблями, спасательным корпусом Спенсера. Эти корабли были оборудованы силовыми установками с магнитными катушками и передающими лучами. Маленькие катушки были заряжены, а затем разряжены в большие катушки " Солнечного луча " - переправочной системы для энергии, поскольку транспонирующий луч к Солнцу нельзя было безопасно использовать через атмосферу.
   Теперь " Солнечный луч " собирался напиться солнечной энергии. Короткий рев звука из машинного зала сообщил об установлении мощных полей, которые проецировали состояние транспонирования через пространство с максимальной скоростью - сто восемьдесят шесть тысяч миль в секунду. Солнце вырисовывалось гигантским, невыносимым, менее чем в тридцати миллионах миль от нас.
   Быстро прошли молчаливые минуты, пока пятеро мужчин ждали возвращения питания на луч. Четыре-пять минут, затем с ужасающим ревом, который затмил прежние протесты, когда " Солнечный луч " остановился как вкопанный, пришла энергия.
   Рев продолжался долгих десять минут, прежде чем Аарн быстро заглушил его, и когда он заглушил его, невидимый до сих пор луч транспондера, идущий от корабля к Солнцу, стал видимым, когда избыточная энергия вспыхнула в ненужном свете и тепле. Еще через три минуты Sunbeam был полностью заряжен.
   "Она заряжена и готова к поездке!" Аарн вздохнул. "Мы летим на Юпитер, и на этот раз я собираюсь набрать скорость!"
   " Солнечный луч " повернулся, и Юпитер показался в пятистах миллионах миль от него. Слева Марс светился тусклым красно-зеленым светом. Аарн медленно толкнул свой контроллер. Отец и отец. Затем медленно, бесконечно медленно Марс начал расширяться, все быстрее и быстрее, пока не стал быстро раздуваться и с внезапным порывом пронесся мимо них. Теперь они поднимались, поднимаясь по большой дуге с планетарных орбит, вверх и над кишащим метеоритами поясом астероидов. Пять-десять миллионов миль. Стрелка на циферблате перед Аарном дрожала у стопорного штифта, последнее показание, сорок тысяч, далеко позади. " Солнечный луч " двигался со скоростью пятьдесят тысяч миль в секунду.
   "Она катится!" Аарн ухмыльнулся. Умело он осторожно вернулся в орбитальную плоскость, щелкнув контроллер на ноль, перевернув тумблер и снова подняв его для замедления. "У нас нет места в этой маленькой системе для этого ребенка - ей нужно свободное пространство, чтобы работать правильно".
   Аарн был прав. "Солнечному лучу" для работы требовалось свободное пространство. Невидимая темная зубчатая масса древней разрушенной планеты, движущаяся по одной из этих ультраэксцентричных, непредсказуемых орбит, находилась далеко-далеко от пояса астероидов. Сотня тонн твердой, прочной никелевой стали, такого же материала, который люди веками собирали из космоса для изготовления брони.
   Аарн был прав, когда сказал, что у Солнечного Луча инерция большой планеты - концентрация. Двигаясь со скоростью около сорока двух тысяч миль в секунду, что чуть меньше четверти скорости света, " Солнечный луч " ударил в стотысячетонную массу металла.
   На миллионную долю секунды Аарн мельком увидел эту зубчатую массу, внезапно озаренную солнечным светом, - затем ее ударила магнитная атмосфера. Приводимые в движение полностью заряженными магнитными катушками, только что заряженными пламенем Солнца, магнитные силы ужасно завизжали и разорвали массу на раскаленный газ за стотысячные доли секунды. Затем отдельные молекулы беспрепятственно скользили сквозь силы - все еще с массой в сто тысяч тонн. Гравитационное поле и импульсные волны ударили по нему одновременно.
   Само пространство взвизгнуло под ударом. Разорванное силами, превосходящими даже его выносливость, пространство разорвалось - Солнечный Луч, часть теперь уже газообразного метеора, и соперничающие силы просто провалились туда, где ни сила, ни масса, ни энергия не имели значения.
   * * * *
   В космическом лайнере Альдебаран капитан Арнольд Баретт записал в бортовом журнале:
   "В 13:45:30 14 мая 2079 года страшная вспышка света появилась примерно в десяти миллионах миль за пределами плоскости орбит и сохранялась около пяти минут, постепенно угасая. Это был странный кольцеобразный свет, на мгновение темный в центре, затем внезапно яркий, как будто из-за него сиял фиолетовый солнечный свет, затем снова темный.
   "Некоторое время за этой чернотой не показывались даже звезды, но постепенно они появлялись вновь. Продолжительность черноты сопровождалась некоторыми своеобразными явлениями, описанными главным инженером Рэндом.
   "Старший помощник Маттерсон определенно сообщает, что он видел корабль нового типа, предположительно новый экспериментальный корабль Спенсер Ко., двигавшийся к точке, где это явление появилось незадолго до того, как оно произошло. Однако Маттерсон также сообщает, что он мог видеть движение корабля на фоне звезд. Расстояние должно быть более десяти миллионов миль, так что он, вероятно, ошибается. Ни один корабль не мог двигаться заметно на таком расстоянии.
   ГЛАВА VI
   Вспышка света, причинившая почти физическую боль, ударила Аарна Мунро, и он беспокойно зашевелился, а затем резко выпрямился. Он стоял лицом к окну управления, и снаружи он мог видеть шесть странных кораблей, каждый около двухсот футов в длину, тонких, как игла, с крошечным видимым портом диспетчерской и кольцом выступов на носу. И нос каждого неизменно указывал на Солнечный Луч; лишь изредка один размахивался и вдруг метнулся на новое место. Мощные лучи голубоватого света пронеслись над их кораблем, пока они, по-видимому, проводили расследование.
   "Что случилось?" - напряжённо спросил Спенсер, неожиданно подойдя к Аарн.
   "Ударил большой метеор. Не совсем знаю, что случилось. Вы когда-нибудь видели такие корабли?
   "Ни одна известная и признанная верфь системы никогда их не выпускала", - отрезал конструктор.
   "Я так не думал. Вы заметили звезды за окном?"
   Спенсер озадаченно посмотрел на своего друга, затем куда-то вдаль. Но это не было, внезапно понял он, черным пространством. Это было серебро. Он пылал, светился и искрился, как завеса магнитной атмосферы. Там были звезды, огромные сверкающие раскаленные добела солнца, рассеянные так густо, что сквозь них едва просвечивало пространство. Жар этих бесчисленных солнц был почти ощутим даже здесь.
   "Где мы?"
   - Не знаю - знаю только, где нас нет, - ответил Мунро, быстро бегая глазами по приборам.
   Корабли снаружи приближались. Очевидно, они решили, что корабль полностью мертв.
   "Мы не в Солнечной системе. У меня есть идея. Это кажется довольно фантастическим - но это, возможно, объяснило бы это. Вы должны признать, что мы находимся по крайней мере в ста тысячах световых лет от того места, где мы начали, - на самом деле дальше, - потому что те солнца, которые я вижу там, сделали бы Млечный Путь тусклым. Млечный Путь, перекинутый через этот пучок, выглядел бы темной лентой - в буквальном смысле. На самом деле мы должны быть в миллионе световых лет от нас. Или больше.
   "Это шаровое скопление, и его диаметр составляет как минимум сто тысяч световых лет или больше. Я заметил три сверхгиганта типа О. Это достаточно жарко, чтобы расплавить заклепки исследователя Солнца на расстоянии половины светового года. Эти трое не могут быть ближе ста тысяч световых лет.
   "Эти парни снаружи становятся смелее. Они бы вошли, но магнитная атмосфера их беспокоит. Я вижу, что он все еще включен. Колебания импульса прекратились. Провод транспонированного луча не выдержал. Поле антигравитации разрушилось, и мы свободно падаем на местное солнце. Есть один, хотя сейчас мы его не видим, и он, должно быть, горячий. Посмотрите на цвет света на этих кораблях. Это фиолетовый - положительно фиолетовый.
   "Они попытаются взломать нас в ближайшее время. Возьми эти элементы управления. Я возвращаюсь." Аарн вскочил. Аппарат искусственной гравитации все еще работал, но земная гравитация не слишком беспокоила Аарна. На обратном пути он встретил Карлайла. Карлайл смотрел на воздушное устройство, которое, казалось, перестало работать.
   "Ваш транспондер вышел из строя", - рявкнул Аарн, проходя мимо. - Я собираюсь настроить его через несколько секунд.
   Мартин, человек Спенсера, которого привели с собой в качестве главного повара и мойщика бутылок, только что вышел из камбуза, обхватив голову руками. Нейтрализация ускорения была не совсем идеальной так далеко от центра корабля, и когда они столкнулись с метеором, он был несколько встряхнут.
   - Мартин, пошли. И позвони Бобу.
   Боб был помощником инженера-электронщика, которого привел с собой Спенсер. На самом деле Боб был доктором Робертом Каннингом, и помимо того, что он был инженером-электронщиком, он был умным и опытным механиком.
   Аарн был в диспетчерской. За пятнадцать секунд он нашел неисправный провод, отрезал его кусачками для болтов и уже отсоединял шпильки, когда появились Каннинг с Мартином.
   "Эй, лентяй, возьми новый номер двадцать семь. Мартин, возьми жидкую медь, хорошо?
   - Извини, не сразу пришел. Увидел планетоид как раз перед тем, как мы врезались, и потерял сознание. В чем дело?
   Каннинг вернулся с шиной и защелкнул ее на место. Аарн провел по шпилькам и покрасил их электромедными растворами, которые принес Мартин, растворами, которые соединяли две медные поверхности электрически, но не слишком прочно физически.
   - Много... мы не в Солнечной системе - странные корабли - похоже на нападение.
   Аарн был занят управлением солнечными лучами. Быстро соображая и медленно меняя настройки, он исследовал заряды катушек аджи и обнаружил, что банки все еще заряжены примерно на треть. Он проверил соединение транспонированных лучей с инерционным аппаратом. Что-то более деликатное тоже выдало, потому что не было никакого ответа.
   - Неприятно, не так ли? - сказал Аарн.
   Он нырнул через корабль, как будто не было искусственной гравитации, затем прыгнул на полпути к диспетчерской и снова взял на себя управление менее чем через две минуты.
   "Они втыкали инструменты в наше поле", - сказал Спенсер, уступая дорогу Аарну. "Вероятно, они обнаружили ваши действия, когда вы изменили распределение мощности катушек агги. Как дела?"
   "Требуется ток. Никакого высокого напряжения, - ответил Аарн. "Импульсный аппарат мертв, и Каннинг работает над ним".
   - Воздух снова работает, - сказал Карлайл, входя. "Я смотрел на звезды. Где мы?"
   "Слишком далеко, чтобы говорить. Однако я думаю и надеюсь, что мы находимся в другом четырехмерном пространстве. Мы перешли из нашей вселенной в другую, возможно, через пятимерное ничто. Как переход из одного трехмерного мира в другой трехмерный мир через четырехмерное ничто.
   - Это какая-то осколочно-фугасная торпеда, которую он посылает. Я заметил, что с него сняли шкуру.
   Из одного из выступов на одном из кораблей вышло длинное тонкое устройство, примерно фута в диаметре и двадцати в длину. - Фугасное взрывчатое вещество, или я химик, а не физик.
   Торпеда быстро, очевидно, под давлением воздуха, проплыла около сотни ярдов, затем внезапно ее хвост окутался дымом, и она резко рванулась вперед. Он метнулся к " Солнечному лучу" - и вдруг взорвался на полпути.
   - Хм... простительная ошибка. Они думали, что магнитное поле не повлияет на латунь и медь. Очевидно, содрали железо.
   Аарн был занят. Инструментально он проверил дюжину цепей. Наконец он крикнул: "Консервирование - тестовая схема ММ 433-а".
   "Вот оно", - последовал ответ. "Компенсатор сломался. Демпфирующий эффект при ударе метеора был для него слишком велик. Нужна совершенно новая схема. Возьми меня хотя бы на четыре часа. Мне начать прямо сейчас?"
   "Ну, если вы можете придумать какой-нибудь другой способ заставить эту ванну двигаться, хорошо, но я подумал, что лучше всего починить ее", - мягко предложил Аарн. "Что еще мы можем сделать? Иди".
   Аарн был занят другим. Теперь у него работало телевизионное устройство, и он быстро устанавливал тяжелые отполированные до зеркального блеска стальные жалюзи над иллюминаторами диспетчерской.
   "Мартин, эй, Мартин! Займитесь хлопаньем по ставням порта. Быстро!"
   "Почему? Думаешь, лучи? Карлайл с тревогой. - У нас вообще нет защиты.
   - Да - лучи вроде - световые лучи; ничего более опасного. Но световые лучи могут ослепить нас. Помните, что в телевизионном глазке есть фотоэлемент новейшего типа Dinwiddie. Они могут справиться с солнечным излучением на поверхности, пятьдесят лошадиных сил на квадратный дюйм. Кроме того, как ни странно, они сверхчувствительны. Результат - теперь у нас есть глаз, способный выдержать все, с чем могут справиться любые имеющиеся у них проекторы".
   - А если это тепловой луч? предложил Карлайл.
   "Предположим, это любимая буги твоей бабушки! Усвойте это, Карлайл: любое оружие, разрушение которого зависит от чистой энергии, является обоюдоострым оружием, столь же смертоносным на передающем конце, как и на принимающем, и, возможно, еще более опасным. Другими словами, для создания теплового луча требуется проецирование не менее десяти тысяч лошадиных сил на луч поперечного сечения не более половины квадратного фута. Это не будет слишком плохо. Но если это половина квадратного фута на принимающей стороне, она не может быть больше на передающей стороне и, вероятно, будет меньше. Тогда он будет более опасен для проектора, чем для принимающей поверхности.
   - То же самое верно и для всего подобного. Бомбы они такие. Они дуют сами на себя... а, вот и он.
   Луч света. Это был потрясающий колющий прожектор, предназначенный с единственной целью - ослепить врага, если это было в человеческих силах. Это было бы эффектно, но телевизор просто подстраивался под необходимую нагрузку и показывал каждый корабль как единую точку голубоватого света, не слишком яркого. Затем по поверхности магнитной атмосферы стала распространяться серия всплесков красноватого света.
   "Я только боюсь, что мы похожи на устрицу и морскую звезду". Аарн вздохнул. "Они не могут сломать нашу скорлупу нынешними темпами, но, с другой стороны, мы не можем убежать на время. Но если они будут продолжать тянуть достаточно долго, они могут в конце концов открыть нас".
   Пиротехническое шоу резко прекратилось, прожекторы погасли, и на телеэкране снова показались простые корабли, их крошечные носы были почти невозможной мишенью для любого оружия.
   - Это, - наконец сказал Аарн, - старые флоты назвали бы их эсминцами. Скоростное, наверное, достаточно мощное боевое вооружение и очень маленькая цель.
   - Что они собираются делать дальше?
   "Откуда мне знать? Я предположил прожекторы, потому что это очевидно. Следующим может быть что угодно, начиная с радиочастотного пучка энергии, предназначенного для того, чтобы вообще нагревать нас - это возможно, потому что, Карлайл, она начинается с электрических сил и не становится разрушительным неуправляемым теплом, пока не будет поглощена, но она может... Его нельзя использовать в качестве концентрированного луча для вырезания отверстий, потому что он не будет так резко фокусироваться. Или их следующая атака может быть чем-то вроде притягивающего луча, с помощью которого мы будем отбуксированы домой, где большие линкоры могут быть сброшены на нас, чтобы расколоть орех; или открыть устрицу, как я уже говорил.
   - Что нам делать в таком случае?
   "Мы помогаем Каннингу с его ремонтом, насколько это возможно. И по прошествии примерно четырех часов мы убегаем от плохих парней. Кстати, мы поворачиваемся медленно и через несколько минут выглянем на солнце. Я не смотрел, когда вернулся.
   "Хммм, наши друзья явно выбрали притягивающий луч. В данном случае это ряд мощных электромагнитов на концах кабелей".
   Вражеские корабли спускали к ним что-то цилиндрическое и грубо сколоченное на концах длинных тросов. Приборы пришли откуда-то сзади, потому что вдоль бортов кораблей висели тросы.
   Аарн улыбнулся. "Братья мои, сейчас мы продемонстрируем старый австралийский обычай, или "Как заставить бумеранг вернуться домой и отшлепать папу". Они потрудились над тем, чтобы заставить эти стержневые электромагниты воздействовать на наше униполярное поле. Мило с их стороны...
   Аарн что-то регулировал, и у него под рукой был переключатель - двухпозиционный переключатель. Стержневые магниты, которые опускал враг, теперь были туго натянуты на своих кабелях, напрягая мощное однополярное поле Солнечного Луча.
   И с легким вздохом Аарн поменял магнитный полюс " Солнечного луча" . Мгновенно полутонные магниты оказались под воздействием огромного магнитного поля того же знака - и они оттолкнулись со всей силой, которая их притягивала, плюс еще немного, добавленное Аарном к полю.
   Прямо и точно огромные глыбы стали летели назад и к игольчатым кораблям. Два корабля ускользнули от летающих магнитов, четыре были поражены и получили вмятины, а один даже был разорван огромным летающим снарядом.
   "Как сладко использовать противника!" неправильно процитировал Аарна. - Но они больше не будут считать, что мы мертвы. Факт жизни был адекватно доказан".
   Кем бы ни были "они", "они" не были. Шесть кораблей развернулись с поразительной скоростью в полусферу, все корабли были направлены прямо на " Солнечный луч", но расположены так, чтобы обеспечить абсолютный минимум целей и абсолютный оптимум эффективности. Затем они начали энергично бегать по своему арсеналу.
   Начали с ракушек. И на этот раз не все они были металлическими; многие из них, очевидно, были сделаны из синтетического пластика и беспрепятственно пронзали магнитную атмосферу, но теперь Аарн восстановил антигравитационное поле, и огромные снаряды отскакивали один за другим, превращая их в полыхающие разрушения.
   Ужасные прожекторы снова вспыхнули. И сферы голубого сияния. Они стремительно вылетели из кораблей, помчались прямо к "Солнечному лучу" - и начали кружить над ним. Они кружили равномерно, быстро, медленно расширяясь, светясь ярче и оставаясь на постоянном расстоянии от корабля - примерно в полумиле.
   В одну из них попал снаряд, и снаряд и голубая сияющая сфера вместе исчезли в страшном электрическом пламени. Полсотни странных сфер теперь безобидно вращались, а когда они приближались друг к другу, яростно отскакивали.
   "Извилистые планетарные пути! Это управляемая шаровая молния! Что бы я отдал за секрет этого!" - выдохнул Аарн.
   - Почему он не поражает нас?
   "Циркуляция в магнитном поле. Скажи - смотри!
   Стрелка термометра поднималась. Он поднимался плавно и неуклонно. В комнате становилось неприятно жарко, и их собственные тела стали теплеть, на них выступил пот, и маленькие голубые искорки стали перескакивать с бисеринки на бисеринку этого пота. Затем их ключи, их монеты, все их металлические предметы начали окружать себя живыми искрами, похожими на ореол.
   - Черт... ай... - Аарн протянул руку и крепко ухватился за пульт. "Радиочастота - и много. Что ж, теперь наша очередь.
   Что-то живо загудело в машинном отделении позади. Внезапный взрыв воздуха, когда огромная сила ударила в транспонный луч, который пробил себе путь сквозь атмосферу корабля.
   И внезапная раскаленная добела капля расплавленного металла на месте вражеского корабля.
   Гудение стихло, и воздух взорвался обратно в частичный вакуум, разрезанный лучом.
   Снова вой, раскаты грома и ярко-белое пятно света на месте корабля, взорвавшего свет.
   "Как мило!" - пробормотал Аарн и провел своим смертоносным зондом сквозь пространство. Он не использовал никакой энергии, пока луч не встретился с веществом. - Это транспонирующий луч работает в обратном направлении. Он должен получать энергию от солнца для наших катушек. Я беру энергию из катушек и делаю из этих кораблей миниатюрные солнца.
   Другой корабль внезапно вспыхнул и умер, а затем оставшиеся корабли внезапно исчезли, когда они умчались прочь. " Солнечный луч " поднял первые волдыри. Два оставшихся корабля начали постепенно разгоняться, а затем еще быстрее удалились.
   - Они еще не все мертвы, - уважительно сказал Аарн. "Эти мальчики строят линкоры. Эти чертовы штуки такие длинные, что мне пришлось бы расплавить двести футов корабля, прежде чем они все исчезнут. И они должны иметь возможность двигаться. Знаешь, держу пари, что у них нет такого энергетического оружия, как этот транспонирующий луч, и они, вероятно, задаются вопросом, что за тепловое излучение у меня есть.
   - Я думал, - сказал Карлайл, - что вы сказали, что энергетические лучи - лучи, разрушение которых зависит от энергии, - невозможно создать.
   "Я сделал. И я это имел в виду. Разберись с этим, - ответил Аарн с ухмылкой.
   - Я полагаю, - сказал Спенсер, - что луч не опасен - это то, что он несет. Это имеет какое-то значение?"
   "Это ответ - и он действительно есть", - ответил Аарн. "Никакого звука не слышно за три тысячи миль; никакой звук не может пересечь пространство; но мы можем слышать звуки, которые исходят от Земли и уходят на Юпитер. Почему? Звук туда не попадает - его несет что-то другое. Звук не обладает такой проникающей силой, как радио.
   "В этом случае луч не может управляться проектором, если этот луч настолько разрушительен для материи корабля. Но теперь у нас есть транспонирующий луч, который не разрушает - это вполне безобидная штучка, совершенно невинная. Только кто-то подсыпал в него яд. Он проводит.
   "Вот иллюстрация дела. Возьми вот этот кусок провода - кусок меди. Я могу искренне и с уверенностью сказать, что проволока толщиной с карандашный стержень не может быть сделана валом машины, способной нести десять тысяч лошадиных сил на двадцать миль. Невозможно! Но это не значит, что через него нельзя провести десять тысяч электрических лошадиных сил. Как приводной вал, как прямая механическая энергия, другими словами, это было бы невозможно. Как проводник для вторичной энергии, это возможно.
   "В общем, единственные эффективные лучи, возможные в качестве оружия, будут двух классов: лучи-катализаторы и лучи-проводники.
   "Под каталитическими лучами я подразумеваю лучи, которые вызывают эффекты на расстоянии, не выполняя работу, а подавая сигнал. Радиолуч, который взрывает тонну динамита, может подпадать под этот класс. Луч смерти также подпадает под этот класс. Луч, создающий помехи таким образом, что флот не может общаться, и, следовательно, сигналы неправильно понимаются, также будет лучом каталитического типа.
   "Кондуктивные лучи - это, конечно, такие же лучи, как транспон.
   "Враг с позором отступил. Что дальше? Куда мы отправимся отсюда?"
   "Узнай сначала, где мы находимся", - предложил Спенсер.
   - Корабль нужно починить, прежде чем мы вообще отправимся, - напомнил ему Карлайл.
   "О, я знаю это! И теперь я знаю о том, где мы находимся, столько, сколько смогу менее чем за пять лет. Мы в другом пространстве. Я также знаю, почему мы находимся именно в этом другом пространстве. Это пространство уже находится в каком-то напряженном состоянии. Посмотрите на размер звезд, которые мы можем видеть. Я различаю там несколько спектральных классов, и каждый из них - сверхгигант! Это шаровое скопление гигантских звезд".
   - Как ты можешь сказать, только взглянув на них? - спросил Спенсер.
   "Опыт - я действительно предполагаю, но это довольно верное предположение. Эти спектры выглядят горячими. Даже с учетом того, что свет здесь немного меняется из-за разных условий пространства".
   "А что, если они сверхгиганты, почему это что-то объясняет?"
   "Мы попали сюда, пройдя сквозь стену нашего пространства, в некое подобие пятимерного межпространства. Из этого промежуточного пространства мы должны были войти в какое-то другое нормальное четырехмерное пространство, потому что мы вообще не были нормальны к этому пространству. Затем мы взялись за то, в которое было легче всего войти - это, которое местами натянуто почти до предела, или, по крайней мере, гораздо ближе к этому пределу, чем любое другое нормальное пространство.
   "Эти огромные звезды просто создают большие пятна напряжения на межпространственной стороне пятого измерения этих пространств. Эти напряжения на поверхности притягивают любые неестественные напряжения в промежутках. Вероятно, все, что просачивается из любого из этих других пространств, попадает в это пространство".
   "Почему же тогда рядом с этой конкретной звездой?" - спросил Спенсер. "Кстати, я не видел его, и я вернусь, чтобы посмотреть".
   "Вам не нужно. Это просто яркое пятно, и вы ничего не можете сказать. Сейчас я проведу кое-какие измерения, пошлю солнечный луч и получу кое-какие результаты. Я начал прогревать трубки крана. Если мои подозрения верны, это огромная звезда, намного больше, чем в среднем, даже здесь. Это конкретное место напряжения привлекло нас".
   "Почему мы тогда не приземлились в звезде?"
   "Что нас сюда забросило? Столкновение? Думаешь, мы прошли через это только для того, чтобы получить еще один и вернуться обратно? Естественно, мы немного откатились от края поля этой звезды, прежде чем ворваться сюда".
   "Тогда это самая большая звезда в этом пространстве сверхгигантских звезд! Уууу...
   "Нет; это вовсе не обязательно, Расс, - ответил Аарн. "Вероятно, это самая большая звезда в этом пространстве, ближайшая к той стороне нашего собственного пространства, через которую мы прошли. Возьми?"
   Аарн теперь возился со своими приборами, делая настройки и показания. Постепенно на его лице появилось выражение озадаченного изумления. Все тщательнее и тщательнее он вносил коррективы. Наконец он тихонько вздохнул и поднял голову.
   "Сладкие звездные циклы! Это либо переменная цефиды, либо я астероид. И это цефид такого класса, о котором мы с вами даже не слышали. Расс, ты должен быть прав. Должно быть, это самая большая звезда во всем этом чертовом пространстве сверхгигантов. Это цефида с периодом, который не может превышать несколько часов снаружи; это потрясающе. Он гигантский. Может быть, это не цефида, а другая переменная, которая в два раза больше.
   "Я измерил его излучение, и на нашем нынешнем расстоянии оно примерно такое же сильное, как солнечный свет, но максимум находится в синем диапазоне. Затем я снял с него гравиметрические и другие показания - электронные и магнитометрические.
   "Похоже, ответ заключается в том, что эта маленькая грелка для ног примерно в сто миллионов раз ярче и мощнее старого Сола! Мы в десяти тысячах единиц от центра этого солнца! Примерно, то есть десять тысяч раз по сто миллионов миль, или около одного миллиона миллионов миль. Если округлить, то на расстоянии в один триллион миль это солнце такое же горячее, как наше на расстоянии в сто миллионов. Пойдем, отложим яйцо на его поверхность?
   "Отличные орбиты! Насколько велика вещь?" - выдохнул Спенсер.
   "Сложно сказать." Аарн вздохнул. "Я хотел бы знать точно, и, конечно, сделаю это позже, но все, что я могу сделать, это оценить по известному эффекту снижения гравитации. По-видимому, в настоящее время его диаметр составляет порядка пятисот миллионов миль, и он становится все больше".
   - Больше, чем Антарес... - тихо сказал Спенсер.
   - Но Антарес не так уж плох, чувак. Антарес холодный. Температура его поверхности настолько низка, что он не может конкурировать. Там температура около трех тысяч. Эта штука - одному небу известно, какая там температура. Я не могу сказать после того, как свет боролся с этим гравитационным полем. Это поле должно протащить его через шесть оттенков синего.
   "Как получить власть? Нажмите на эту штуку? Скажем, Солнце - это слабая старая сухая клетка, мирно сосуществующая с другими. Это динамичная, ревущая, пульсирующая печь".
   - Мы можем подключиться ко всему, - твердо сказал Аарн. - Я уже запустил луч.
   "Ха... когда мы получим власть? В следующем году?"
   Аарн медленно сел прямо и посмотрел на своего друга в ужасе и удивлении. "Я не стал думать. Один триллион миль! Более полутора тысяч часов!" Лицо Аарна медленно побледнело. - Мы застряли, если... - Он замолчал и задумался.
   "Есть ли какие-нибудь планеты?" Карлайл прервал его.
   - Э... планеты? Аарн раздраженно посмотрел вверх. "Десятки. Не удалось разделить их эффекты.
   - Десятки? - выдохнул Спенсер. - Что это за система?
   "Эти планеты, - сказал Аарн, - вероятно, были отбросами, кусочками материи, выброшенными естественными антигравитационными полями. На звезды такого размера каждую неделю выбрасываются миллиарды тонн мусора. Это вещество сметается и превращается в планеты. Возможно, однако, что на самом деле процесс поддерживается частыми проходами близких звезд. В шаровом скоплении, где расстояния между звездами не превышают одного-двух световых лет, а гравитационный контроль этих чертовых тварей простирается почти на такое же расстояние, эффекты будут довольно мощными и более длительными.
   "Вероятно, мы движемся по орбите, по которой мог бы следовать метеор, иначе мы бы купались в них. Бьюсь об заклад, на здешних мирах постоянно идет дождь, который хуже, чем Леониды или любой другой дождь дома.
   "Хорошее место для космических кораблей".
   "Что из этого? Вы не можете изменить ситуацию. Смотри - вон та звезда. Клянусь, я вижу диск, и он такой яркий, что я едва могу на него смотреть.
   - Солнечный свет от этого солнца проникает внутрь - мы поворачиваемся, - почти одновременно сказал Карлайл.
   Поток почти жидкого голубого света струился через один из портов тонким-тонким полумесяцем и ударялся о противоположную стену. Яркий резкий синий цвет соперничал с газовым светом.
   "Если мы хотим уйти отсюда до того, как эти корабли отправятся домой и расскажут маме, нам лучше поработать", - предложил Аарн. - Каннинг, - позвал он, - как дела?
   "У этого косоглазого, недоработанного вдохновения полусырого слабоумного больше неправильно понятых и умышленно прерванных цепей, чем у сороконожки с двигательной атаксией", - прорычал Каннинг в ответ. "Подойди сюда и посмотри, сможешь ли ты это понять; Я почти закончил.
   - Спенсер, ты возьмешь это на себя? У меня есть кое-что, что я хочу сделать, - сказал Мунро. "Хочу сделать некоторые расчеты".
   "Правильно. Но какой расчет вы имеете в виду?
   "Как двигаться быстрее света". Мунро усмехнулся и исчез в тылу.
   "Хорошо; не говорите мне, если не хотите, - отрезала Спенсер.
   Манро обнаружил, что Каннинг пытается заменить различные части устройства, которые он был вынужден снять, чтобы добраться до неисправной цепи. Фактический ремонт был сделан, и через двадцать минут он соберет все обратно. Затем последовала деликатная задача настройки устройства.
   Час за часом два инженера бились над ним, а Карлайл и Аарн, оба превосходные математики, бились над математическими машинами.
   Они впервые увидели солнце, когда вернулись в комнату вычислений, ярко-голубой диск, немногим больше некоторых очень близких и очень больших звезд.
   "Здесь должна быть планета, - сказал Карлайл, - иначе этих кораблей не было бы здесь".
   -- Должно быть два, -- ответил Мунро, -- два или больше. Эти корабли были загружены на бар, а это значит, что это были либо пираты, охотившиеся на коммерческие межпланетные перевозки, либо полицейские, после какого-нибудь странного корабля, либо, что гораздо более вероятно, военные корабли.
   "Любой из первых двух предполагает использование другого космического корабля. Нет космических кораблей, если у них нет цели. Отсюда два мира. Боевые ракеты для планетарной войны не будут атаковать чужие корабли за миллионы миль от дома. Показана межпланетная война.
   "Далее: это ближайшие планеты из-за размеров этой системы. Вы понимаете, что у этих планет должны быть орбиты с окружностью порядка трех триллионов сто сорок шесть миллиардов миль?
   "Межпланетная война здесь и года не продлится!" Карлайл рассмеялся.
   "Хммм... может быть, это продолжалось бы так долго, если бы оно не было слишком активным... если бы силы были слишком близки друг к другу. Помните, однако, что год - это около восьмидесяти тысяч наших лет.
   "Но планеты уйдут так далеко друг от друга! Если бы они были на противоположных сторонах своих орбит, участникам пришлось бы выйти из игры. Предположим, мы сражались с Марсом, и Марс оказался на другой стороне Солнца. Мы бы, наверное, объявили временный мир.
   "Да; достаточно верно. Но если бы Нептун и Плутон сражались, то прошла бы тысяча лет, прежде чем кто-то оказался бы на противоположной стороне Солнца. Здесь дело еще более экстремальное, потому что разница в их орбитах составляет столь малый процент".
   Однако они принялись за работу, пока синий диск солнца медленно полз через их порт и "опускался" с другой стороны. Мартин объявил о еде и объявил об этом, в то время как Спенсер и слишком оптимистичный Каннинг все еще трудились над работой, которая должна была занять четыре часа.
   После еды Аарн казался странно довольным, когда обдумывал результаты математических расчетов. Карлайл выполнил для него ряд выводов, но не понял значения результатов, как и Мунро.
   - Что это так приятно? спросил он, наконец.
   - Шанс побывать, - со смехом ответил Мунро. "Мне нужно сделать кое-какой аппарат. Каннинг может взяться за эту работу, а я закончу его.
   - У меня все в порядке, уверяю вас. Моя работа явно обескураживает, - фыркнул Каннинг.
   Аарн усмехнулся и показал механику-инженеру то, что он хотел сделать. Мужчина становился все более и более озадаченным, рассматривая узор.
   Наконец он сказал: "Я могу сделать эту вещь, но, черт возьми, если я понимаю, почему".
   - Могу, - просто сказал Мунро. И это было так.
   За полчаса физик сделал то, что не смогли сделать инженеры, потому что, когда он прикладывал усилия, Мунро мог делать тонкую работу. Схемы были сбалансированы, и он немного их опробовал. Корабль плавно двинулся и развернулся.
   Еще через час запрошенное Аарном простое-сложное устройство было изготовлено. Это выглядело и было механически простым, но его теоретические последствия были огромными.
   "Теперь у тебя есть это, что у тебя есть?" - спросил Спенсер.
   "Решение Магомета". Мунро ухмыльнулся.
   - О, блэйз, что это? - отрезал Спенсер.
   - Решение Магомета, - ровно ответил Аарн.
   Тревога выбрала эту минуту, чтобы сообщить о своем присутствии. Аарн подпрыгнул. "Великий Юпитер - они вернулись. Бьюсь об заклад, папа и старший брат Билл собираются...
   Его не было слышно в диспетчерской. Через мгновение он уже был на своем месте. Широко раскинувшийся экран магнитной силы был нарушен приближением флотилии из восьми кораблей. В двух можно было узнать неповрежденных членов покойного противника. Остальные были новыми.
   Они были двух новых типов. В них отсутствовала длинная игольчатая форма, и Аарн быстро понял, что теперь он видит космические крейсеры и линкоры. Два маленьких эсминца шли впереди, быстро скользя из стороны в сторону. Медленнее подошли четыре больших крейсера, а за ними два больших линкора.
   Спенсер задохнулась. "Большие планеты и маленькие астероиды! Это боевой флот.
   "Разрушительный луч. Они должны хотеть узнать секрет этой штуки. Мы затонули. Бьюсь об заклад, у этих линкоров носы из десяти футовой стали, и стены на сотню футов позади должны быть такими же, - ответил Аарн.
   Огромный линкор слегка повернулся набок, и они мельком увидели его длину. Он был тысячу футов в длину, с рядом выступающих башен по бокам и сверху.
   "Что за чудовище - и их двое". Спенсер смотрела ошеломленно.
   - Крейсер неплох, - рассудительно заметил Мунро.
   Это не было; он был около шестисот футов в длину, с меньшим количеством башен и меньшими размерами, но все же сильно отличался от эсминца.
   Пока враги с опаской смотрели на Солнечный Луч.
   "Хотел бы я, - сказал Аарн, - чтобы змеевики были полны. Мне придется заняться резьбой на этом линкоре, иначе они мне не поверят, а если он полностью металлический, то, возможно, им удастся избавиться от жара. Если это случайно серебро, то мы потонем еще до того, как начнем.
   Мунро был занят. Внезапным движением его пальца серия реле выстрелила в цель, и внезапно где-то позади него вспыхнули огромные лучи. А на носу огромного линкора появилось пятно пылающего, раскаленного добела накала. Он рос и распространялся, и корабль дико дергало.
   При движении корабля была отброшена огромная масса раскаленного добела металла, и осталась яма шириной пять футов и глубиной два фута. Луч снова застрял, и снова металл раскалился добела.
   Вражеский флот вступил в бой со своими тепловыми лучами, самыми мощными орудиями и куда более мощными шарами-молниями. Никакого результата, из-за магнитной атмосферы, от любого, кроме индукционного луча. Солнечный луч стал невыносим.
   Аарн перенес атаку с почти неприступного линкора на ближайший крейсер. Пятифутовая дыра образовалась в ее боку, быстро прошла прямо через ее внутренности и врезалась в ее силовой отсек за пятнадцать секунд. Кабель управления был разорван до того, как корабль смог двинуться с места, и до того, как удалось привести в действие второй элемент управления, был достигнут запас энергии.
   Крейсер рассыпался в самой ужасной вспышке сине-белого свечения, которую когда-либо видели соляриты. Огромные куски летящего металла прорезали все в пределах досягаемости - кроме магнитной атмосферы и потрясающих стен линкоров.
   Один эсминец был изрешечен и откатывал бездыханную тушу. Крейсер был ранен и поспешно ушел.
   На мгновение атака на "Солнечный луч" была остановлена. Ужасающий жар не утихал, но утихали болезненные, непрерывные электрические искры.
   "Удивительно, как наши цепи не умирают из-за этого", - сказал Спенсер.
   - Слишком много металла, слишком много заземления, слишком много всякого рода экранирования, - отрезал Аарн.
   Он повернул рычаг управления, выровнял луч и выстрелил в другой крейсер. Раскаленная добела игла пробила внешнюю стену из двухфутовой стали и внутреннюю стенку из однофутовой стали и испортила кухню внутри, когда корабль умчался прочь.
   "Наши катушки будут мертвы примерно через полторы минуты". Аарн вздохнул. - Как только я их выпишу...
   Он выровнял свой луч и отпустил его снова. На этот раз поврежденный линкор получил дозу там, где он был ранен ранее. Металл вспыхнул и взорвался потоком раскаленных добела искр. Луч пробился сквозь внутреннюю стенку толщиной в один фут и за доли секунды прогрыз канал прямо в сердце огромного корабля, потому что при таком ужасающем напоре стена из металла толщиной всего в дюйм или два почти ничего не значила. вообще.
   Он попал в машинное отделение. Для этого он прогрыз еще одну стену высотой в один фут, но что-то было не так, и огромный корабль не мог двигаться. Машинное отделение линкора внезапно превратилось в ад белого жара, который растекался, как расширяющаяся лужа, разъедая сердце корабля. Дюжина люков по всему кораблю открылась, и крошечные фигуры вылетели в космос, стремительно приближаясь к другим кораблям.
   - Надеюсь, они уйдут на пенсию, - задумчиво сказал Аарн. "У нас осталось достаточно энергии, чтобы приготовить ужин, и я бы не хотел тратить ее тоже".
   И тут откуда-то сзади что-то белое и блестящее, длинное стройное тело, с ревом пронеслось вперед. Он был двадцати пяти футов в длину и ни одного фута в диаметре, но у него был ракетный двигатель, и он собирался нанести ущерб. Он промахнулся по носу линкора, который все еще был в хорошем состоянии, примерно на два фута и благодаря умелому маневру попал в поврежденный линкор. Последовала серия взрывов, длившаяся целых тридцать секунд, и когда они закончились, ракето-торпеда проделала дыру в четырехфутовой броне и барахталась внутри корабля.
   Теперь летела стая этих торпед, и все они были направлены на атакующие крейсера и линкор. Снаряды, казалось, летели незримо, потому что огромные сгустки белого пламени вздымались по всем огромным металлическим стенам и появлялись ямы. Время от времени обнаруживался люк, а затем появлялась большая яма, которая сразу же становилась мишенью для сотен снарядов.
   У атакующего линкора явно было более чем достаточно. Он быстро удалился, и соляриты впервые увидели своих спасителей.
   Четыре больших линкора, восемь крейсеров и флот эсминцев. Каждый из этих кораблей имел форму почти точно такую же, как и сам " Солнечный луч ", с линиями, явно отличающимися от линий кораблей другого флота.
   "Что теперь?" - спросил Спенсер усталым голосом. - Мы ссоримся или что?
   - Мы что, - ответил Аарн. "Они должны быть друзьями. Очевидно, они считают любого врага своих врагов другом. Очень полезный настрой. Вероятно, так же заинтересованы в том, чтобы узнать, как во имя пожара мы прожигали дыры в этом линкоре, как и противник. Мы должны подать сигнал. Как? Они не знают, что такое луч разрушения и что такое луч света. И нам больше не с чем спорить, кроме того, что находится в незаменимой магнитной атмосфере".
   - Мы не можем подать сигнал из...
   - Ах, сила! прервал Мунро, с улыбкой удовольствия. - Это простой признак дружбы.
   "Что такое? Что у нас есть сила?
   "Нет; что у нас нет. Человек, которому вы оказываете услугу, - быстро сказал Аарн, - вдвойне ваш друг.
   Огни на борту "Солнечного луча" начали медленно гаснуть, становясь все тусклее и тусклее. Внезапно с солярийского корабля вытянулся прожектор и медленно померк в красноте, а огни быстро померкли во тьме. Незнакомцы, наблюдавшие за происходящим снаружи, увидели, как внутри корабля двигались маленькие мигающие огоньки. Вскоре дверной проем отворился, и свет, тусклый, тусклый свет метнулся по кривой, и что-то волочащееся за ним, как хвост.
   Эсминец осторожно подобрался к нему и уловил тусклый свет и тянущееся за ним существо. Это была лампа накаливания. Волочащаяся штука представляла собой кусок витой пары проводов, соединенных с лампочкой. Это была очень тусклая лампочка. Он рассказывал длинную и полную историю очень умным людям с мадийских кораблей.
   В нем было кратко сказано: Этот корабль использует электроэнергию. Он употребил всю свою силу в бою, так тщательно, что даже свет погас. Этот провод был брошен нам, чтобы мы могли подать питание. Это дает нам возможность измерить напряжение их энергосистемы, определить, нужен ли им переменный или постоянный ток, и многое другое, например, тот факт, что незнакомый корабль действительно попал в беду и потерялся.
   Капитан эсминца "Магьян" советовался со своим начальством, а его инженеры проводили испытания на проводе. Напряжение они определили. По нашей шкале было около ста восьмидесяти шести. Затем они подключили лампочку к источнику напряжения и включили его, пока лампочка не стала светиться при максимальной безопасной температуре. Напряжение, которое они использовали при этом, было двести тридцать. Поэтому накачивали током в двести тридцать вольт.
   Сразу же снова вспыхнули огни на борту " Солнечного луча ", и трое соляритов радостно завопили.
   "Шаг номер один!" по имени Карлайл.
   "Мы должны поговорить с ними. Будем надеяться, что их язык не слишком сложен, - оплакивал Спенсер, - я никогда не был силен в языках.
   - Думаю, мне лучше остаться здесь, - сказал Аарн, - и закончить ремонт этой лодки. Вам придется пойти туда - эй, кто-то идет. Спенс, иди в диспетчерскую. Я работаю в воздушном шлюзе и собираюсь передать эту птицу прямо в гостиную. Встретимся там".
   Впервые солярийцы увидели магяна. Анто Райл должен был стать для них другом. Он был шести футов ростом и абсолютно человечен в каждом характере.
   Глаза серые, с плавающими в них крапинками золотистого цвета, лицо глубоко загорелое, худощавое, сильное лицо с широкими, высокими скулами, прямой тонкий нос с тонкими ноздрями, подбородок твердый и квадратный, волосы черный, как космос, квадратный и короткий спереди, с прямой челкой на затылке.
   Его униформа была из какого-то тканого эластичного волокна, которое, очевидно, было способно растягиваться во всех направлениях. Оно плотно облегало его, обнажая мускулистое и стройное тело. Грудь у него была глубокая и широкая, кости крепкие.
   Он посмотрел на землян заинтересованно и с какой-то особенной тревогой и удивлением. Глаза его быстро забегали по машинному отделению, и в них промелькнуло легкое разочарование, ибо теперь он совершенно ничего не мог прочесть, так как все механизмы были закрыты, так же понятно, как автомобиль с опущенным капотом.
   Внезапно он заметил фигуру юпитерианца, наполовину скрытую там, где он открывал запорную дверь.
   Магиец медленно потянул за крохотный металлический язычок, и абсолютно прозрачный конверт, защищавший его в коротком космическом путешествии, отпал. Он все еще смотрел на юпитерианца и, наконец, отвернулся с явным выражением неудовольствия на лице. Самого Аарна это раздражало, но он вдруг широко ухмыльнулся. Он тихо рассмеялся, и магиец повернулся к нему.
   Аарн шагнул вперед с дружелюбной улыбкой и протянул руку в приветствии. Нерешительно магиец протянул свою руку. С легкой улыбкой Аарн пожал руки, держа пальцы вялыми. Позже магиец узнает о силе юпитерианца.
   "Приветствую, друг, и ты точно подходишь под определение хорошего!"
   " Ахтоп а-менахеп - этран матрал хепанет ".
   - Хм... так мы никуда не продвинемся. Смотри, - отчетливо сказал Аарн. - Я... Аарн.
   - Аарн?
   - Да - Аарн - Он - Расс - Он - Кар.
   "Ах... Ам... Аарн... Расс... Ках".
   "Вот и все. Кто ты?"
   - Анто Рейл, - ответил магиец.
   "Анто Рейл. Хороший! Теперь учить язык. Лучше бы это было их, если мы можем. Посмотрим. Как я могу спросить?"
   Спенсер улыбнулась. "Легкий!" Он взял стул, стоявший поблизости, поставил его перед собой и указал другой рукой. - Стул, - сказал он отчетливо. "Какая?" - спросил он.
   На мгновение Анто Рейл был озадачен; тогда он понял идею. Через мгновение он вытащил из кармана небольшой инструмент и быстро заговорил. Аарн внимательно посмотрел на вещь, потянулся вперед и оттолкнул ее от себя. Он покачал головой, а затем взялся за инструмент. Взмахнув рукой, он провел ею по комнате, пока она не ударилась о металлическую стену, а затем просто врезался ладонью в металл.
   "Нет. Не пойдет".
   Это был не металл. Это была магнитная атмосфера, но там была стена, через которую радио не могло легко проникнуть.
   Через час с одного из кораблей прибыл учитель, искусный художник. Он вместе с Анто Рейлом начал их учить, и, очевидно, люди Анто Рейла не знали, что такое усталость, потому что они тянули ее десять часов подряд. И это был чистый, интенсивный курс. Так интенсивно и так чисто языково, что абсолютно никакой информации не проходило.
   Тем временем с одного из линкоров был проложен более тяжелый кабель, и большие катушки " Солнечного луча " медленно заряжались. Тем не менее, Анто Рейл однажды остановился, чтобы узнать, куда, во имя чего-то, девается вся сила. Казалось, что около четверти мощности линкора было отправлено, и это все, что они могли сэкономить.
   Аарн ухмыльнулся и отвел Анто Рейла к одной из дверей в стене Солнечного Луча. Сзади была одна единственная группа катушек. Аарн указал на них и указал, что они заполнены примерно на одну десятую. Затем он указал на другую группу, едва заметную, и указал, что у них вообще нет заряда. Анто недоверчиво посмотрел на него.
   Труд изучения языка, даже сносно, потрясающий. Она настолько велика, что у автора художественной литературы неизменно возникает искушение прибегнуть к телепатии как к короткому пути. Аарн и его друзья удалились с твердым убеждением, что нечто подобное крайне необходимо. Все, что они, казалось, выучили, было невероятное количество слов, таких простых слов, как "идти", "прочь", "быть" и тому подобное, и они поняли, что не могут даже дать осмысленного предложения. "Стул там, наверху", - это был их предел.
   -- Во всяком случае, -- со стоном сказал Спенсер, обхватив голову руками, -- они не занимаются склонениями, спряжениями, двойственными, множественными и единственными залогами, и, кажется, в некоторых есть какая-то рифма и смысл. во всяком случае".
   - Возможно, - с отвращением сказал Карлайл. "Также болит голова".
   У Мартина был готов завтрак, когда они проснулись утром, и Каннинг объявил, что закончил соединения, которые Аарн прописал для нового аппарата.
   Анто Райл еще не вернулся и не появился, когда началась их деятельность. Аарн просмотрел связи Каннинга и тщательно проверил их. Затем он сделал несколько замеров мощности и определил, что у него достаточно энергии для того, чего он хотел достичь.
   "Это, - сказал он с улыбкой, - очень удивит наших друзей. Это также удивит вас".
   - Будет, - согласился Спенсер. "Вы еще не сказали своему работодателю, чем занимаетесь".
   - Мой работодатель стал здесь просто статистом. Аарн улыбнулся. - Мы собираемся пойти на гору, если хочешь знать.
   - Вы упомянули об этом, - ответил Спенсер. - Я понял, что это означает, что, поскольку Анрел - как Анто Рейл назвал здесь солнце - не появится на вашем луче меньше чем через полгода или около того, вы планируете отправиться туда. Отлично! Просто скажите мне, однако, как, во имя священного имени девяти известных планет, вы рассчитываете совершить то, что каждый физик, начиная с Эйнштейна, считал невозможным?
   "Никто из них этого не сказал. Мы уже сделали это".
   Спенсер какое-то время молча смотрела на него. "Хорошо, я лжец. А теперь докажи".
   "Как далеко до Земли?"
   - Угу, это не расстояние.
   "Тогда все в порядке. Мы не идем на расстояние. Только мы окажемся где-то рядом с этим солнцем, - сказал Аарн и начал поднимать оставшиеся ставни.
   Все, кроме тех, кто находился в пилотской рубке, встали. Через мгновение только телевидение показало им мадьянский патруль вокруг них.
   - Ну, до свидания, - сказал Аарн.
   Он нажал кнопку контроля. Мгновенно патруль магиев стал двухмерным изображением патруля магиев. Линкоры превратились в силуэты, и все это исчезло в облачке. Солнце, Анрел, одно оставалось неизменным, когда пролетала минута за минутой. Потом, наконец, даже он стал подавать признаки роста. Но что-то еще росло с одной стороны - мир, который вспыхивал все больше и больше, который извивался и вращался, пока их корабль мчался мимо него с нелепой, невозможной скоростью.
   "Мы не летаем в космосе, - объяснил Аарн. Мы обходим его и довольно слабо держим контакт. Мы наполовину вышли из космоса. У нас было достаточно сил, чтобы создать это состояние, благодаря линкору "Магьян".
   "Насколько быстро мы едем?" - спросил Спенсер.
   - Нет, - безучастно сказал Мунро.
   "Грррр - как быстро мы бы шли, если бы мы двигались?"
   "Примерно в две с половиной тысячи раз быстрее света. Это означает, что там, где свет занял бы около четырнадцати сотен часов, у нас это займет чуть больше получаса. Однако мы не пойдем до конца. Я останавливаюсь за несколько миллионов миль до финиша. И сделаю еще одну небольшую модификацию в космосе, как только получу энергию.
   * * * *
   Система была достаточно проста, если ее понять. Корабль, переходя из одного нормального пространства в другое, оказался в межпространстве, которому он не принадлежал, и мгновенно был отброшен туда, где мог существовать. Проталкиваясь через этот странный промежуток, значение расстояния было забыто. Он мог приземлиться где угодно в другом пространстве. Аарн намеренно выталкивал себя на полпути из нормального пространства в это пространство, а затем возвращался туда, куда хотел.
   Анрел стал крупнее. Огромный огненно-голубой диск рос с поразительной медлительностью, ибо каждую секунду они покрывали миллиарды и сотни миллиардов миль. Но титаническое солнце было так далеко, что даже в этом случае изменения происходили медленно.
   - Этого достаточно, - наконец сказал Мунро, когда Анрел превратился в диск голубого огня, раскинувшийся на половине небесного свода и скрывший все остальное из поля зрения. справляться с огромным притоком энергии. Температура корабля быстро росла даже здесь, в межпространственном состоянии,
   "Высматривать!" предупредил Аарн.
   Он перерезал выключатель. Мгновенно он бросил второй. За это мгновение ставни перед их глазами раскалились докрасна, а экран телевизора погас.
   "Радиация!" - воскликнул Спенсер и замолчал.
   Божьи могущественные экспериментальные лаборатории, солнца космоса, сделали оружие человечества бесполезным. Простая энергия выхлопа этой звезды почти расплавила этот тяжелый металлический затвор за долю секунды.
   "Что нас охлаждает?" - наконец спросил Спенсер.
   Аарн молчал и был занят. "Я хотел бы лучше узнать частоты этого солнца..."
   "Что это значит?" - спросил Карлайл.
   "Это означает, что я могу получить примерно в миллион раз больше энергии, чем захочу", - ответил Мунро. "И нас не охлаждают. Я разработал это из той же идеи межпространственного пространства. Этот межпространственный опыт был для меня великим". Он ухмыльнулся. - Я сделал корабль невидимым.
   "Невидимый?" - выдохнул Карлайл. "Я вижу это-"
   "Конечно, дефект. Но это незаметно снаружи. Я преобразовал падающую электромагнитную энергию на девяносто градусов в гравитомагнитную энергию и обратно на другой стороне. Мы не поглощаем гравитомагнитное излучение, и оно проходит насквозь".
   - Гравитомагнетизм - что это?
   "Электромагнитная энергия - это энергия, которая циклически преобразуется из электрического поля в магнитное поле и обратно и обладает свойством путешествовать в виде излучения через пространство со скоростью сто восемьдесят шесть тысяч миль в секунду. Гравитомагнитная энергия та же самая, за исключением того, что изменение происходит между гравитационным и магнитным полями".
   - Встречается ли это в природе?
   "Естественно".
   "Почему это не было обнаружено и использовано до этого?" - спросил Спенсер.
   "Я только что назвал причину. Она беспрепятственно проходит через любое физическое тело. Только определенные силовые поля могут обнаружить и справиться с этим. Естественно, я обнаружил его на фоне своих гравитационных полей. В любом случае, она не уйдет далеко, пока не распадется на другую форму энергии. Я думаю, что это источник космических лучей. Гравитационные поля имеют тенденцию объединяться, и в отличие от электромагнитного излучения, которое всегда идет вниз по шкале, гравитомагнитное излучение стремится идти вверх по шкале.
   "Этот луч должен сейчас приблизиться к поверхностному слою. У меня это сократилось до нуля. Я надеюсь, что это оставит мне хоть что-то от силы или корабля. Аарн внимательно читал свои инструменты.
   "В любом случае, вот результат. Я могу приблизиться к этому солнцу, обойти радиацию и жить, чтобы рассказать о том, что я здесь".
   - Телевизор сгорел? - спросил Карлайл. "Я бы хотел посмотреть на эту звезду".
   - Я только что сказал, что свет и тепло были исключены, - терпеливо сказал Аарн. "Мы не можем видеть снаружи. Я могу сделать маленькую дырку в экране, если захочу, и я не проживу достаточно долго, чтобы закрыть ее".
   "Пригодится ли эта невидимость в бою! Ой ой! Мы немного повеселимся с... теффланами, как их называл Анто Рейл.
   - Неправильно, - ответил Аарн, не сводя глаз с приборов. "Они заметили бы это поле за миллиард миль, когда они вообще не могли бы видеть нас, если бы мы были в обычном космосе. Этот луч как раз... примерно... здесь.
   Он выжидающе ждал, весь корабль застыл в напряжении. Прошли еще минуты.
   - Он никуда не попал во внешний слой, - мягко сказал Аарн. "Все глубже".
   Оглушительный взрыв эхом прокатился по кораблю, огромный отблеск голубого света прожёг его, глухой гул набегающей мощи, заставивший весь корабль вибрировать в такт его ударам. Быстро Аарн отключил питание.
   - Все... полно... почти.
   Сила умерла, синее сияние постепенно исчезло и, наконец, исчезло.
   "Сделанный!" Аарн вздохнул, разрезая луч. "Теперь у меня есть запас мощности, который имеет значение, и я собираюсь получить больше в ближайшее время. Если мы хотим вернуться, Расс, нам придется вырвать некоторые из этих милых дополнительных спален, и гостиную убрать, и лабораторию придется заполнить катушками. Эта лаборатория может быть установлена на Магье, и мы можем работать оттуда в качестве базы. Могут пройти годы, прежде чем мы вернемся, потому что нам предстоит сделать тысячи наблюдений. Мы должны найти свое собственное пространство, куда можно вернуться. В нем нет сверхвысокого напряжения, поэтому мы можем легко его найти".
   Корабль, казалось, закачался, потом вдруг снова заработало телевидение; на нем было показано, как звезда вращается по экрану, а затем быстро отступает, когда они возвращаются к патрулю магиев.
   "Как вы найдете наше пространство?" - спросил Спенсер после секундного испуганного размышления. Он не подумал об этом ракурсе.
   "Рискуйте, в основном, если это необходимо. Самый быстрый путь домой, если он сработает, - отправиться за космическими полями антигравитационных аппаратов. Мы знаем, что они есть на Земле, и это не похоже на естественное поле, поэтому мы знаем, что там живут разумные существа.
   "Но они могут быть не нашими разумными существами, и мы можем просто приземлиться в третьем пространстве. Хотя, возможно, есть способ локализовать эту вещь.
   - Но сначала - меня интересуют маги. Я заметил кое-что, что вы, возможно, не сделали. Каково их слово для матери?
   - Матра, - ответил озадаченный инженер.
   "Отец?"
   "Палдри".
   "Это то, что я заметил. Просто думай. Посмотрите, не сериал ли это. Падре-отец-отец-отец-отец-отец-пальдри. И мадре-матер-бормотание-просто-мать-матра. Клянусь, эти сходства не случайны. Были и другие, которых я заметил. Это земно-человеческая раса. Они были совершенно, абсолютно человечны. Вы видели это.
   "Сейчас мы возвращаемся к той команде, и я собираюсь узнать их историю. Они слишком люди, чтобы быть кем-то еще. И это место, где все, что будет брошено по течению с планеты, неизбежно приземлится. Я хочу услышать эту историю - и о тех Теффланах. Я видел - один из них. А ты?
   "Видел один? Когда?"
   "В бою. Оно было красным. И... это был не человек. Я ненавидел это с первого взгляда. Это был - дьявол! Хвост... рога...
   ГЛАВА VII
   Анто Рейл неуверенно посмотрел на них, когда вошел вместе с учителем-художником. "Куда ты ушел?" он спросил.
   - К солнцу, - ответил Аарн, удивленный не только тем, что он может ответить, но и тем, что Анто задал внятный умный вопрос на новом языке.
   - Ты покраснел, потом почернел, а потом потерял зрение, - сказал Анто Рейл.
   "Вы можете понять смысл тех дурацких словечек, которые мы выучили вчера", - сказал Карлайл.
   "Мы пошли к солнцу. Солнце далеко. Мы пошли быстро. Мы летели быстрее света, поэтому потеряли зрение, - ответил Аарн Анто.
   Анто выглядел озадаченным. Его вопрос был совершенно очевиден для юпитерианца. Он был озадачен, потому что знал, что ничто не может двигаться быстрее света, и потому что эти люди учили язык. Теперь незнакомцы могли сделать невозможное; с другой стороны, они, конечно, могли запутаться в своем языке.
   Аарн снова заговорил: "Мы шли быстро - очень, очень, очень быстро. Так быстро, что свет был медленным. Он стал красным, потом еще быстрее, а затем почернел, так что мы потеряли зрение".
   Анто понимающе улыбнулся. "Почему?"
   Аарн кратко объяснил, и с каждым словом и фразой его удивление и шок росли. Он поймал себя на том, что говорит на каком-то пиджин-языке, состоявшем в основном из основных, простых идей, таких как идти, быть, жить, умирать, сила, быстро, медленно, тепло, холод, воздух и тому подобное, а также ряд модификаторов. Результатом стал язык, лишенный всех признаков красоты или благородства, но обладавший всеми возможными достоинствами как язык, который можно быстро и легко выучить. Было сделано огромное количество "идти" и "быть", но результат был внятным.
   Бесполезно пытаться сохранить своеобразный резкий стиль этого простого, но некрасивого языка. Приводя рассказ Анто Рейля, я полностью отказываюсь от него в пользу английского перевода, который передает мысль, а не слова.
   Анто Рейл с изумлением выслушал рассказ Мунро об источнике силы Солнечного Луча . Он изумленно вытаращил глаза и с новым уважением уставился на неуклюжую форму антигравитационного поля. Ни один из их кораблей никогда не пытался приблизиться к солнцу не только из-за ужасающего расстояния - настолько большого, что космическому кораблю, движущемуся с любой безопасной скоростью, потребовалась бы почти целая жизнь, - но и из-за ужасного гравитационного поля.
   "Разве эта огромная энергия не выжигает эту катушку? Если в нем содержится достаточно энергии, чтобы поднять этот корабль на эти триллионы миль против ужасной гравитации Анрела, я должен ожидать, что она будет израсходована, - удивленно сказал он.
   "Он не содержит силы. В этом-то и дело. Наоборот. Он удерживает пространство вокруг себя от содержания этой энергии. Это препятствует существованию энергии. Поэтому он не содержит ничего и не испытывает напряжения".
   - А силовые катушки?
   "Совсем другое дело. Они создают поле вместо того, чтобы разрушать его.
   - Но расскажи нам свою историю. Мы уверены, что ваша раса и наша являются кровными родственниками. Как это может быть? Мы прошли сквозь стену, ведущую из космоса в космос".
   "Много-много милл - периодов в тысячу-тридцатьчасовых дней - назад, в мире по ту сторону Стены Ничто, жили наши предки, - сказал Анто Рейл. "Это был зеленый мир размером с Магью, но немного меньше, и состоял из прекрасных земель и широких морей. И посреди величайшего из всех морей жили Ма-джхай-анху, материнская раса.
   "Они построили великие города, вырезали великие памятники на своем широком плоском континенте и создали великую цивилизацию. Они были народом, который мало бродил, медленно размножался, и они не искали мир и не колонизировали его широко. По мере того, как их корабли становились больше, а их воздушные летательные аппараты появлялись, они побывали на всех континентах. В некоторых они нашли диких дикарей, мохнатых и звероподобных. Совсем другая раса. Они были почти обезьянами. Колонии были не нужны, никто не создавался.
   "Затем - год бедствия. Земля сотряслась, и в склоне священной горы, где жили правители Ма-джхай-анху, образовалась огромная расщелина. И от него произошли Тефф-Хеллани. Они были - чем-то другим, метисом; что-то, что процессы жизни не должны были произвести. Мы полагали, что они были результатом эволюции странного скрещивания совершенно разных рас, приматов и коз. Возможно, миллион лет назад эти твари были заперты под землей в обширной системе пещер под континентом Маху, и в странном свете странных элементов они развивались.
   "Их лица были длинными и узкими, и у них были рога, но их глаза, их носы и их рты были чем-то похожи на человеческие. У них были туловища и пара настоящих рук, но их ноги были козлиными, а их тела были волосатыми. И странный свет привнес в них что-то такое, что сделало их красными, потому что свет был зеленоватого оттенка. Они были отвратительны. В тех глубинах было жарко, а они любили тепло. Только летом они могли выносить наружный воздух. Тогда они всегда обнимали большие костры.
   "Но они были умны, и их живучесть была ужасной. Они были плотоядными. Они брали наших людей и уводили их, женщин и детей, на мясные запасы. Раньше их никогда не было. Они разводили их там, внизу, в их грязных пещерах, и немногим удалось спастись, чтобы рассказать об ужасах.
   "И Ма-джай-анху сражались все более новым оружием. Эти две расы инстинктивно ненавидели друг друга. Они всегда есть. Они всегда будут, если уж на то пошло.
   "Война длилась дольше, чем мы знаем, за исключением того, что она началась со стрел и мечей и закончилась, наконец, космическими кораблями и смертоносными лучами.
   "Цу-Ахс был последним великим правителем Ма-джхай-анху. Он видел, что надежда на конец не может прийти до тех пор, пока не будет уничтожен последний представитель той или иной расы. Теперь у обоих были воздушные корабли, так что никаких колоний не было основано, ни Тефф-Хеллани, ни Ма-джхай-анху не осмелились создать маленькую колонию. Но теперь Цу-Ас спешно разослал тысячи юношей и девушек во все уголки мира, ибо был составлен план, и его нужно было выполнить до того, как о нем узнают Тефф-Хеллани.
   "Экспедиции отправлялись - наполовину снаряженные, без инструкций, без плана. И Цу-Ахс, который изобрел две великие вещи, которые должны были сделать это возможным, приступил к работе. Он научился извлекать тайный запас энергии неделимой частицы. И он научился бросать смертоносный шар электрической энергии".
   "Великая слава! Цу-Ахс. Зевс!" - воскликнул Спенсер.
   "Естественно. Сядь и заткнись. Вы когда-нибудь слышали о Му? Это то, что осталось от Маху. Вы когда-нибудь слышали об острове Пасхи и руинах великого города посреди Тихого океана? Это скорее Му - или Маху. А теперь заткнись и послушай, как получилось. Также послушайте, как майя построили пирамиды, египтяне построили пирамиды, а вавилоняне или какая-то другая раса построили башню. И почему греки и другие расы продолжали показывать и говорить о человеческих торсах на человеческих телах", - сказал Аарн.
   - Цу-Ас разослал гонцов по всему своему королевству, чтобы устроить большой пир, - продолжал Анто Райл. "И пока шел пир, и было великое веселье, и все законы и запреты были смягчены, ибо он знал, что все должны умереть, Цу-Ас начал свою работу. Он построил пять великолепных кораблей чудесного нового вида, которым не нужны были крылья и которые могли летать за пределами воздуха. И он послал их через великую расщелину, которая была входом в королевство Тефф-Хеллани.
   "Корабли начали бомбардировку, которая расплавила скалу и расколола ее. Великая расщелина расширялась все больше и больше, и вскоре скопилась армия Тефф-Хеллани и воздушный флот, но армия была уничтожена, а воздушный флот сдуло с воздуха, и великая расщелина расширилась и растянулась на полметра. на милю ближе к голубым глубоким водам великого моря.
   "И как только морские воды с грохотом внезапно устремились вниз, в устье великих пещер, оттуда вылетел корабль, корабль, мало чем отличающийся от нашего, и он выплюнул серию огромных торпед, которые устремились вперед и вонзились в борта. из четырех кораблей Ма-джхай-анху, и четыре корабля были уничтожены.
   "Была выпущена пятая торпеда, но умелые на борту оставшегося корабля уклонились от нее и послали молнию в сторону корабля Тефф-Хеллани. Тефф-Хеллани был вынужден бежать. Его пушки не производили впечатления, и шаровые молнии преследовали его. Его торпеды были израсходованы, и теперь, когда из могучего устья в затонувшие пещеры хлынуло такое огромное количество воды, корабль не мог вернуться, а мог только наблюдать и пытаться остановить поток. Это было безнадежно.
   "Через час мир содрогнулся, и обширный континент Маху несколько успокоился. Цу-Ас ожидал этого, потому что знал. Миры состоят из блоков, как множество огромных лодок, плавающих близко друг к другу в воде. Когда один блок становится слишком тяжелым, он тонет. Маху был уравновешен. Она была полна больших пещер, но ее скалы были очень тяжелыми. Затем пещеры наполнились квинтиллионами тонн воды, Маху стал тяжелым, и великий континент затонул.
   "Она тонула и тонула, пока не выдались лишь вершины нескольких вулканов, а затем произошло жестокое действие, потрясшее весь мир.
   "А теперь, помните, осталось два корабля, способных сражаться в пустоте за пределами миров, корабль Тефф-Хеллани и оставшийся корабль Ма-джхай-анху. Теперь пять кораблей Ма-джхай-анху должны были доставить последний груз колонистов в пять великих колоний, и они должны были быть средством сообщения, и они везли инструменты, припасы и семена.
   - Но четыре были уничтожены, а пятый был занят поисками последнего корабля Тефф-Хеллани.
   "В конце концов они вышли на след этого корабля с помощью инструмента, природу которого мы не можем понять, и следовали за ним все быстрее и быстрее - быстрее, - и каждый был защищен могущественной силой, которая сбрасывала метеоры с его пути, обращая от действия гравитации.
   "Они вступили в бой, и у Тефф-Хеллани было преимущество, потому что их снаряды пробивали защитный метеоритный щит и каким-то образом притягивались к своей жертве, в то время как шаровая молния не притягивалась, а имела тенденцию следовать только по прямой линии, в то время как Тефф-Хеллани уворачивался.
   "Оба были слишком заняты. На маленьком пространстве этой маленькой планетарной системы они преследовали и сражались, и теперь перед ними вырисовывалась невероятно прочная и темная масса материи - разбитый фрагмент мира. Оба ударили.
   "Они были разделены, когда обнаружили себя в этом странном пространстве. Каждый из них надеялся, что другой мертв - уничтожен. Пространство было слишком велико. Они не могли найти себя. Их корабли были повреждены, и каждый искал планету.
   "Мы знаем о восьмидесяти семи планетах, которые вращаются вокруг этого солнца. Есть и другие. И каждый из этих двух кораблей приземлился на другой планете. Тефф-Хеллани выбрали ту, что ближе к солнцу - теплее. Но они не могли получить желаемое тепло до того, как их корабль выдохнется, потому что эта система слишком обширна. Поэтому они выбрали планету, известную нам как Тефф-эль. Наши предки выбрали планету, известную нам как Магья.
   "Люди оказались в особом положении. Они начали колонизировать, но не в таком месте. Они ожидали, что многие другие люди помогут им. К счастью, на корабле были и мужчины, и женщины, чтобы жизнь не умерла, но не было ни учителей, ни мыслителей, ни механиков. Они могли производить, когда у них были инструменты и энергия для работы, а также запасы металла и химикатов. Но они не знали, как найти эти припасы. Им никогда не приходилось.
   "На протяжении поколения корабль был храмом, где дети слепо поклонялись знаниям своих предков о старом мире. Затем, по прошествии нескольких поколений, вокруг ныне разрушенного корабля был построен каменный храм. В конце концов каменный храм рухнул от запустения, и маги рассеялись по своей планете как дикари, но никогда полностью не потеряли знания, ибо легенды сохранились. И постепенно цивилизация снова встрепенулась и выросла, и легенды считались только глупыми поговорками, сказками для детей, а древними представлениями о богах и богинях - суевериями.
   "Десять сотен миллионов назад человек пересек космос. Он отправился к ближайшей из наших четырех лун. Затем он пошел к самому дальнему. Грубое ракетное устройство. И снова дело было сделано. Затем с четвертой луны наконец-то взлетел корабль и направился к ближайшей планете. Это должно было занять миллион. Корабль так и не вернулся, зато ушел другой. Он не вернулся. Третьего нет. Четвертый вернулся, его ракеты закончились, и три большие ракеты следуют за ним по пятам. Это была значительно улучшенная модель, иначе она никогда не ускользнула бы так, как убежала, и не продержалась бы так долго в погоне. Ему предшествовали сигналы, так что ему навстречу вылетело полдюжины других ракет, и конвой отогнал ракеты, преследовавшие его через пятьсот миллионов космических миль.
   "К счастью, ракеты, которые отправились спасать попавшую в беду межпланетную ракету, были нового экспериментального типа. Они были очень быстрыми и очень ловкими. Ракеты Teffian были оснащены пушками. В наших ракетах их не было, но один ловкий ракетчик поставил в шлюзе человека в скафандре и разбрасывал тяжелые ящики и отливки.
   "Летчик направил свою ракету прямо на врага, затем, чуть не рухнув, резко изменил курс, тяжелые отливки врезались прямо в корабль и погубили его. То же самое пытались сделать и другие. Один корабль был пробит и погиб. Остальные поспешно удалились.
   "Вернувшийся ракетный исследователь Харн Мальто рассказал, что произошло. Остальные приземлились на Тефф-эль и были мгновенно убиты. Ибо у теффланцев были свои древние легенды, как и у нас, и они тоже видели в людях ненавистного врага. Харн Мальто видел в теффланах ненавистного врага легенд.
   "Легенды возродились. И боевые ракеты делались моментально. Какой-то дикий террорист кричал, что города будут разрушены и только под землей, там безопасно. Встал человек по имени Герой Шал. Он изготовил устройство, способное крошить скалы, - своеобразную медленно взрывающуюся торпеду. Он мог прорыть себе путь в самую твердую скалу с поразительной скоростью. Эта штука взрывалась крупица за крупицей, всего по одной крупинке за раз, но все это произошло меньше чем за секунду. Он расколол скалу, и материал превратился в пыль. Его, конечно, обвинили в попытке рекламировать свой продукт.
   "Шесть крошечных тефлановых ракет-разведчиков бесшумно и бесшумно упали с неба и стерли с лица земли Маг-Харун, наш самый большой город, за тридцать пять секунд. Корабли-разведчики пилотировались теффланами, которые, не жалуясь, покончили жизнь самоубийством. Каждая из них представляла собой пятитонную ракету из металлического натрия, которая взорвалась и разбросала пылающий жидкий металл по всему городу. Весь город превратился в единый лист пламени за секунды. Тысячи и десятки тысяч погибли в огне; так же многие другие были убиты ядовитой, пожирающей пылью, которая поднималась от горящего натрия.
   "Так случилось, что Герой Шал жил там и построил там свой подземный дом. Он не пострадал и, когда пылающие руины остыли, вышел.
   "Через месяц города прокладывали себе путь под землю; боевые ракеты оснащались смертоносными торпедами "Шал". Ничто не могло их остановить. Даже сегодня самая мощная броня линкора часто падает перед ними, если ее вовремя не разорвать".
   - Это то, что мы видели, использовали? прервал Аарн.
   "Да. Те первые ракеты несли маленькие ракеты, приводимые в движение сжатыми пружинами. Когда теффланцы пришли снова, они разрушили еще один город, но людей в нем было мало, ибо благодаря чудесным Шал-крошащим бомбам были вырыты великие подземные города. Они были на полмили ниже поверхности. Мы спустились даже как первоначальная раса теффланов.
   "И наши археологи искали тот древний храм. Миллиас прошел в безрезультатных поисках, а ракеты становились все более и более смертоносными. Базы были созданы на внешних лунах и укреплены. Они были нашими центрами обороны. И наконец флот из десяти ракет отправился в Тефф-эль. Каждая ракета несла крошечную ракету-разведчик, которая должна была вести большую часть боевых действий.
   "Это была экспедиция Тарнел Кар. Экспедиция следовала за экспедицией, и постепенно ракеты совершенствовались.
   "Затем, всего около ста лет назад, теффланцы нашли остатки своего древнего летательного аппарата. Они также нашли остатки его двигателя. Двигатель был защищен по самой своей природе и все еще существовал неповрежденным. Привод, диски, также существовали целыми, и этого было достаточно. Сделали один из новых кораблей. Они напали на нас, когда у них было завершено три, и они полностью уничтожили базы на наших лунах, они уничтожили наш флот и пытались разрушить наши города.
   "Но мы сделали маленькие крейсера-разведчики, которые стреляли ночью из скрытых отверстий в земле, внезапно накренялись к своим огромным бронированным линкорам и выпускали торпеду "Шал". Они так и не узнали секрета торпед "Шал", еще не узнали. Они уничтожают себя и всегда уничтожаются на поврежденном корабле до того, как его покинут.
   "Торпеды "Шала" наконец-то стали достаточно большими, чтобы проедать дыры в гигантских линкорах. Затем к торпедам добавили реактивные двигатели, чтобы они разрушали броню и продолжали просверливать внутренности.
   "Шалские торпеды, начиненные ядами, наконец вытеснили теффланцев с планеты. Они создали базы на наших лунах и начали бомбардировку наших городов. Они медленно прогрызали себе путь внутрь, когда магиец самостоятельно открыл секрет атомной энергии. Он был разочарован; это было не то, на что он надеялся. Нас это всегда раздражало. Нам по-прежнему требуется большое количество топлива, хотя теория показывает, что можно сделать двигатель, который требует так мало топлива, чтобы его мог нести один человек".
   "Как ты сделал это?" прервал Аарна еще раз.
   "Атомы двух металлов взаимно разрушаются при определенных условиях. Я не могу показать вам сейчас. Это заняло бы слишком много времени. Разрушенные атомы разлетаются с огромной скоростью во всех направлениях, различные электрические заряды сливаются в нечто вроде непрерывного пламени.
   "Этот процесс происходит в центре большого котла, наполненного жидким металлом. Летящие частицы-атомы захватываются металлом, останавливаются и становятся только теплом и газом. Тепло кипит металл и запускает турбины; газ выбрасывается в космос. Но мы все еще ограничены, потому что, хотя в топливе содержится много энергии, и она выделяется так быстро, как мы хотим, электрические генераторы не способны справиться с нагрузкой, превышающей определенную, и имеют большой вес".
   "Не лучше ли в ваших котлах вода, чем ртуть? Он не такой уж и плотный, - предположил Спенсер.
   "Нет; он неплотный и не остановит летящие ионы, - напомнил ему Аарн. "Кроме того, он буквально разлетелся бы на атомы и дал бы вам что-то кроме пара. Ртуть уже разлетелась на атомы. Но продолжай свой рассказ.
   - Сейчас коротко, - сказал Анто Рейл. "С помощью атомной энергии нам удалось дать отпор Теффланам. Вскоре мы обнаружили собственный корабль - древний и шаровую молнию. К сожалению, теперь теффланцы узнали этот секрет. Пройдет гораздо больше времени, прежде чем последний Теффлан будет убит. Если бы только миры были ближе, чтобы мы могли лучше сражаться и закончить это!"
   ГЛАВА VIII
   "Я думаю, - сказал Спенсер, - что мы можем рассказать вам, что стало с другой частью вашей расы - той частью, которая осталась позади. Колонисты были в ужасном состоянии, потому что теперь у них не было средств для приобретения инструментов, у них не было припасов, они не могли общаться, потому что у их самолетов, я полагаю, быстро закончилось топливо, и у них не было достаточного количества оборудования, чтобы сделать больше. .
   "Они тоже потеряли свою цивилизацию. Некоторые из этих колонистов обосновались в Европе, как мы ее называем сегодня. Они встретили там расу ужасных дикарей, невысоких, приземистых мужчин, невероятно уродливых, каннибалов. Они называли их "огры", и мифы об этой дикой расе существуют до сих пор. Мы знаем их с научной точки зрения как неандертальцев. Эти огры боялись нападать на взрослых мужчин, но похищали детей и некоторых женщин, но, в конце концов, в результате многовековой борьбы были уничтожены, и цивилизация возродилась.
   "А часть высадилась в Африке и основала колонию в Египте. Туземцы уже были там, и туземцы не были разумными, поэтому колонисты выучили язык туземцев, так как туземцы были слишком глупы, чтобы выучить их язык. И колонисты приходили в упадок через несколько поколений, вытаскивая туземцев из полнейшей бездны невежества, а затем все медленно продвигались к высокой цивилизации, пока, наконец, кровь колонистов не была побеждена более бедной кровью многих туземных родов, и цивилизация исчезла.
   "И другая группа высадилась в Америке, и они нашли туземцев, как и те, кто высадился в Египте, и они следовали очень похожему процессу, и снова цивилизация умерла. В каждом случае, когда кровь старого Ма-джхай-анху разбавляли, он на какое-то время побеждал, а затем умирал.
   "Что случилось с остальными, я не могу предположить. Может быть, они приземлились в Индии.
   "Но только неразбавленная кровь Ма-джай-анху дожила до цивилизации, которая выстояла достаточно хорошо.
   - А теперь, Анто Рейл, мы прошли Стену Ничто, чтобы присоединиться к тебе. Мы вернемся, но теперь это ваша жизнь, ваше пространство и ваш мир. Может быть, мы откроем пути торговли между мирами? Спенсер вопросительно повернулась к Мунро.
   "Нет, пока мы не научимся находить собственное пространство", - ответил он. "Для этого могут потребоваться годы наблюдений и расчетов".
   Анто Рейл с интересом посмотрел на Мунро. -- То, что вам нужно, я полагаю, существует, -- сказал он наконец. "Старая легенда: капитан того древнего корабля Ма-джхай-анху хотел пройти назад, и он был ученым, и он провел много лет, наблюдая и вычисляя, и в конце концов узнал то, что ему нужно было знать. Но он обнаружил, что корабль больше не в состоянии совершить путешествие, потому что его части сгнили за более чем тридцать миллионов лет.
   "И Тефф-Хеллани исследовали и нашли наш мир, внезапно напали и уничтожили половину колонии, один из двух городов. И они высадились и разграбили город, и среди добычи была книга данных, написанная на пластинах из сплава трех благородных металлов, которые, согласно легенде, не ржавели, не разрушались и не изменялись со временем. Ибо старый капитан не умер. Но он сказал, что ученые Тефф-Хеллани не смогут пройти больше, чем он, но что однажды пластины будут извлечены из Тефф-Хеллани. "Плиты Тайны будут восстановлены, и последний из Тефф-Хеллани будет уничтожен великим миром". Это слова его пророчества. Я не понимаю смысла последнего. Но если вам нужны данные, я уверен, что они будут на тех украденных пластинах, которые мы так и не удосужились восстановить.
   - Мы должны их достать, - рявкнул Аарн. "Этому старому капитану потребовалась почти целая жизнь, а мы не хотим ждать так долго!"
   - Мы с тобой, Анто Рейл. Эти Тефф-Хеллани могут сами решить попробовать вернуться, раз уж мы прошли, - мрачно сказал Спенсер.
   Среди кораблей магийской эскадры возникло беспокойство, и большие линкоры медленно развернулись и направились в сторону, буксируя за собой массивные обломки теффланского линкора. Крейсера заняли позиции вокруг кораблей-монстров, за ними последовали эсминцы и корабли меньшего размера. На борту остался только корабль Анто Рейла. Цилиндрический электромагнит вдруг вылетел из него и зафиксировался в магнитном полюсе Солнечного Луча. Сразу же легкий рывок, и эсминец тронулся, буксируя "Солнечный луч".
   Аарн усмехнулся, увидев это. - Где твоя планета, Анто Рейл?
   Анто Рейл указал на это, и Аарн внес некоторые коррективы. Внезапно электромагнит отскочил, полдюжины приборов на панели управления резко изменились, эсминец быстро скользнул в сторону, потом назад - и замер. Но пятно света, которым была Магья, внезапно медленно и неуклонно перемещалось.
   Вспышка света за окнами указала на боевой флот, когда " Солнечный луч" с эсминцем на буксире пронесся мимо.
   "Клянусь Владыками Космоса! Насколько быстро мы едем? Почему не было ускорения?" - воскликнул Анто Рейл.
   - Я не могу объяснить навскидку, Анто Рейл. Это зависит от вопроса о структуре пространства. Мы движемся быстро, и каждый наш атом был ускорен равномерно. Этот привод не подходит для ваших великих линкоров, то есть мы не можем установить его в уже сделанные, но мы можем установить нейтрализаторы ускорения, и если тот космический диск, о котором вы говорили, это то, что я думаю, мы можем получить реальную скорость. из тех больших парней. Твоим людям придется многое для меня сделать, - продолжал Аарн.
   Впереди быстро увеличивалась планета Магия. А в стороне показались три луны. Дюжина огромных кораблей быстро кружила по миру, чтобы перехватить их, и Аарн замедлил ход. На эсминце вспыхнул свет, голубоватый свет, который быстро мигнул и задрожал, а затем исчез в темноте. Мгновенно на одном из кораблей внизу вспыхнул ответный свет, и эскадрилья ополчения развернулась кольцом и набрала скорость, пока " Солнечный луч " и его эскорт медленно снижались к планете.
   Корабли представляли собой четыре огромных линкора, вроде тех, что пришли им на помощь в космосе, но окруженные идеальным облаком маленьких кораблей, некоторые немногим больше торпед.
   "Из каких кораблей состоит ваш флот?" - спросил Аарн у Анто Рейла.
   "Существует шесть основных классов боевых машин. Первыми идут большие линкоры, вес которых приближается к миллиону пятистам тысячам тонн.
   "Линкор практически неразрушим. Даже когда он полностью разорван на две части, он чрезвычайно опасен, так как сохраняет маневренность и боевую мощь. Они вооружены осветительными приборами, по одному комплекту на каждый двигатель. Отличные пушки, с бронебойными снарядами "Шал"; Торпедные аппараты "Шал", газовые пушки, индукционные лучи и все известное оружие в максимально возможном размере.
   "Следующими идут тяжелые линейные крейсера. Я разве говорил, что в настоящее время у нас всего пятьдесят шесть исправных линкоров? Двое находятся на базе Ма-кани. Это на нашей четвертой луне. Их ремонтируют после битвы с Теффлани. Еще три строятся на путях в Сан-Тоа. Строятся всегда три. Вскоре мы собираемся начать производство четырех, так как новый процесс сталелитейного производства сделал возможным это увеличение. Также сейчас мы восстанавливаем все сломанные космические изгои на их металл.
   "Тяжелых линейных крейсеров у нас в общей сложности сто пять в состоянии. Двадцать три находятся в ремонтных доках на Ма-найо, третьем спутнике. Недавно было тяжелое столкновение, которое отправило их туда. Тяжелые крейсера весят около пятисот тысяч тонн и оснащены двумя комплектами двигателей, меньшими осветительными приборами, тяжелыми аккумуляторными батареями, более легкими орудиями, но многочисленными торпедными аппаратами. Их броня толщиной два с половиной фута достаточна, чтобы остановить тяжелые снаряды, но не способна остановить торпеды.
   "Они вдвое мощнее и на треть тяжелее линкора, поэтому их движения несколько быстрее. Это очень опасное судно.
   "Следующими идут легкие крейсера. Сейчас у нас их сто восемь в эксплуатации. Они почти такие же, как тяжелые крейсера, с более легкими двигателями, более легкими аккумуляторами и гораздо более легкой броней. Их задача - наказать разрушителей.
   "У нас более пятисот восьмидесяти эсминцев, около пяти тысяч кораблей-разведчиков и около десяти тысяч кораблей-шпионов. Эсминцы несут световые шаровые молнии".
   - Я всегда читал, - сказал Карлайл, - что космические флоты встречаются с семью тысячами линкоров отсюда, с двадцатью тысячами оттуда и так далее.
   -- Не говоря уже о том, -- сказал Спенсер, -- что линкор стоит около ста миллионов кредитов наличными. Это год или больше тяжелой работы, более миллиона тонн стали и множество сложных хрупких устройств, а также население, исчисляемое тысячами.
   - Как получилось, Анто Рейл, что мы смогли уничтожить тот линкор "Теффлан"?
   Анто Рейл улыбнулся, и Аарн тоже улыбался.
   - Ответ таков, - сказал последний, - что, я подозреваю, нет.
   Анто Рейл кивнул. - Вы этого не сделали. Но ты безнадежно покалечил его. Они уже заметили наше приближение и, будучи сильно изувеченными и ожидая с минуты на минуту новой дозы, в спешке удалились. Они не знали, что твоя сила исчезла.
   - Было, - мрачно сказал Мунро. "Это не сейчас. Я вижу, мы, кажется, прибыли.
   Они стреляли по горам и озерам, по зеленому миру равнин и холмов и огромных почерневших, вырванных голых мест.
   - Бомбы, - объяснил Анто Рейл. "Радиоактивный. Он будет мертв на век".
   Теперь они достигли границы великого моря, где огромный горный хребет, казалось, сбегал в воду серией островов. Их эскорт взял на себя инициативу и теперь парил над одним из островов.
   Внезапно Аарн ахнул, потому что крошечное пылающее голубое солнце и темно-фиолетовое небо были скрыты туманом, который становился все более и более густым, быстро поднимающимся паровым облаком, которое неслось с моря. Через минуту вся округа была окутана непроглядным туманом. Даже телевидение было сильно повреждено, настолько плохо, что могло показывать лишь на несколько сотен футов вперед, когда они внимательно следовали за головным кораблем. Анто Рейл молчал, пристально глядя на экран.
   Эсминец впереди направлялся прямо к самому большому из близлежащих островов. И когда они приблизились к нему, полуостров длиной в четверть мили бесшумно скользнул в море и погрузился под волны. Обнажился огромный обшитый металлом ствол, и эсминец тут же рухнул в него. Солнечный Луч был прямо позади. Это отверстие представляло собой овальный цилиндр шириной пятьсот футов и длиной две тысячи, уходящий вниз за пределы видимости, изгибающийся в недра планеты.
   Освещенный ствол внезапно потемнел из-за того, что на место опустилась большая каменная крышка.
   Туннель выровнялся. И вдруг они наткнулись на большую фабрику, огромный, ярко освещенный подземный цех. Поперек большой пещеры с колоннами строились гигантские фигуры.
   - Это Сан-Тоа, - сказал в этот момент Анто. "Мы хотим показать вам наши корабли. Вы показали нам свой...
   Аарн добродушно рассмеялся. - Ничего тебе не показывал, - ответил он.
   Анто удивленно посмотрел на невысокого мужчину. "Ничего такого?" - удивленно спросил он. - Но мы ведь видели машины?
   "Вы не могли бы повторить это. Он скрыт внутри себя. Но я покажу вам вещи, которые вы должны сделать. Эти два новых линкора - пусть вырвут аккумуляторы. Я дам им лучший вид. Тип, который вы используете, существует на Земле уже много лет, и этот тип намного лучше. Кроме того, я должен построить энергетический корабль...
   Аарн Манро говорил быстро. Он поговорил, в конце концов, с сотней ученых этого мира, Магья, и показал им тысячу вещей. И дал им характеристики. Затем он поговорил с сотрудниками космических сил и показал им, что на солнце находится более мощный источник энергии.
   "Чтобы успешно сражаться, вам нужна сила. Я дам вам три вещи, которые можно установить на все ваши линкоры; аккумуляторы, так называемые аджи-катушки, магнитная атмосфера, которая делает бесполезными торпеды "Шала" и останавливает шаровые молнии, и транспонирующий луч, который прорезает дыры в линкорах. Для этого линкоры должны иметь большую энергообеспеченность. Четвертая вещь, которую я, возможно, смогу установить, автоматический нейтрализатор ускорения, который избавит ваших людей от напряжения движения.
   "Энергоснабжение будет получено таким образом: серию из четырех плавбаз, с их тонкими стенками, их огромным объемом аккумуляторов, нужно разобрать сразу, и поставить аккумулятор нового типа, а вместе с ним и такие аппараты, как я буду показать тебе. Эти корабли совершат путешествие к солнцу быстрее света, соберут необходимую энергию и вернутся загруженными. Они могут атаковать четыре линкора, восемь тяжелых крейсеров или двенадцать легких крейсеров. Это нужно сделать для победы!"
   ГЛАВА IX
   - Мы, - раздраженно сказал Карлайл, - пробыли здесь уже сорок семь их долгих дней, и, похоже, мы ничего не добились. С другой стороны, теффланцы провели успешный рейд, в ходе которого были уничтожены три тяжелых крейсера и военный корабль, два легких крейсера были потеряны, а линкор поврежден".
   Спенсер слабо улыбнулась. "Брат Троллейбус, тебе нужна работа. Ты бродишь здесь по Сан-Тоа, как заблудшая душа, и ничего не делаешь.
   "Что я мог сделать?" - сердито спросил Карлайл. "Вот что меня заводит. Я не привык бездельничать. Я даже особо не мог помочь, когда ты разорвал на куски старый " Солнечный луч " и переделал его. Единственное, о чем я что-либо знаю, это кухня и воздушный аппарат. Вы вынесли лабораторию, вычислительную комнату, гостиную, большую часть помещений и вставили новые аккумуляторные катушки. Потом вы набили столько хлама в той комнате электроснабжения, что я не знаю, что там вообще есть. Я знаю, что у вас есть молниеотвод, но что еще у вас есть?
   Аарн самодовольно улыбнулся. - То же самое и в трех других областях. Шаровая молния - это электрическое поле одного знака, которое является самоподдерживающимся, поскольку его интенсивность настолько велика, что просто заворачивается в карман в пространстве. Как только в него входит какая-либо большая интенсивность другого поля, оно разворачивается - и тогда смотрите наружу.
   "Шаровая молния имеет одну трудность; он всегда ударяется о поверхность того, к чему прикасается. Так что я попробовал мяч-магнитное поле. Мы получили это. Преимущество этого в том, что - ну, смотрите. Я даже сделал модель, похожую на винтовку, для шпионских кораблей".
   "Похожая на винтовку" модель Аарна, должно быть, весила сто пятьдесят фунтов, но юпитерианец справлялся с ней с легкостью. Он провел Карлайла из их каюты вниз через лабораторию, взятую с " Солнечного луча " и устроенную в одном из ярко освещенных помещений, вырубленных магианцами в твердой скале планеты с помощью замечательных торпед "Шал".
   В дальнем конце лаборатории находилось несколько тяжелых листов броневой стали толщиной в двенадцать дюймов, настолько тяжелых, что их скорее можно было назвать блоками, чем листами. Тем не менее, большие линкоры несли эту пластину в качестве легкой внутренней брони, а блоки толщиной в четыре фута составляли внешний корпус.
   "Теперь запомните: это запускает поле магнитного шара. Он будет продолжать устанавливать себя внутри этого магнитного материала, а затем высвобождать свою энергию. Поле электрического шара имеет тенденцию распространяться по поверхности и освобождаться. Гравитационное поле еще лучше, так как оно ищет центр тяжести тела, а затем освобождается. Но маленький шпионский корабль настолько легок, что у него нет собственного эффективного центра тяжести. За линкорами и крейсерами погонятся".
   Аарн поднял оружие странной формы и нажал на спусковой крючок. Где-то внутри раздался глухой удар, затем из дула вылетела ровная струя странно светящихся оранжевых шаров, которые плавно изогнулись в сторону и помчались по комнате. Однако они ударились о тяжелый металл, потому что резко отклонились от курса, направленного к нему. Первый ударил и был похоронен в металле.
   Мгновенно внутри металла произошел взрыв, на поверхности образовался трехдюймовый волдырь. Следующий был немного в стороне и прибыл примерно на сотую долю секунды позже. За ним последовал третий и четвертый. Результатом нескольких сотен таких шаровых полей стала внезапно открывшаяся расщелина раскаленного добела железа, мгновенно разорвавшая тяжелую броню надвое.
   "Это, - объяснил Аарн, - общая идея".
   "Будет ли то же самое с тяжелыми вещами, которые несут линкоры?" - спросил Карлайл.
   - Ну... не совсем так. Большие корабли несут такую толстую броню, что она рассеивает энергию почти так же быстро, как мы можем получить ее там, в результате чего вещь должна постепенно прогрызать себе путь, а не может, потому что корабль движется. Я признаю, что у торпед Шала есть свои плюсы. Между прочим, мы улучшаем их, устанавливая на них магнитные захваты, которые будут тянуть их, пока их что-то останавливает".
   - Хм-м-м, у меня есть идея. Интересно, есть ли здесь поблизости химики, - мягко сказал Карлайл. - Я собираюсь поговорить с Майно Шар.
   Карлайл побрел прочь, погрузившись в внезапный густой туман мыслей. Спенсер в изумлении смотрел ему вслед, и на лице Аарна расплылась широкая ухмылка.
   - Ну вот и все, - сказал Спенсер.
   "У него есть идея, и когда он воплощает ее в жизнь, он может справиться только с одной". Мунро ухмыльнулся. - Однако я хотел бы знать, что это такое.
   * * * *
   Они узнали об этом несколько часов спустя, когда Карлайл и Мейно Шар снова собрались вместе, серьезно разговаривая. Искали алюминий. И им нужен был оксид железа, и магний, и шаровое устройство с магнитным полем.
   Аарн должен был помочь им, но его не меньше их интересовало то, что они в итоге получили - круглую бомбу из толстого графита, наполненную зарядом из оксида железа и алюминиевой пудры, с насадкой-детонатором и излучателем, который сбросить его с помощью пружинной катапульты. Сжатый воздух имел бы меньшую склонность к повреждению бомбы, но газ было бы трудно получить, и для его переноски в космос потребовалось бы тяжелое оборудование.
   На следующий день они испытали готовую бомбу диаметром около четырех футов на старом куске брони линкора. Из прожектора, размещенного на борту эсминца, удерживалась бомба.
   Физический механизм работал идеально. Хотя броневой лист дергал другой эсминец, и хотя он был оснащен даже отталкивающим космическим диском, бомба нашла свою хватку и зацепилась.
   В течение десяти секунд ничего не происходило. Потом над бомбой вдруг вспыхнул красный свет, она побелела - и одновременно страшный карандаш ослепляющего бело-голубого сияния вырвался из дюймового отверстия в боку бомбы, касавшегося металлической пластины.
   Этот однодюймовый поток сплавил металл так же внезапно, как поток кипящей воды плавит кусок льда. Он прогрызал броню, медленно вращаясь, и в течение одной минуты ужасный ослепляющий поток раскаленного добела кипящего железа и алюминия пронзил броню и устремился в космос, выбрасываясь наружу под давлением парообразного железа внутри теперь раскаленная графитовая бомба.
   Никакое другое известное вещество не могло бы противостоять ужасающему нагреву, и графит, хотя и был механически слабым, сослужил свою службу.
   Если бы эта броня была частью корабля, в ней была бы прорезана зияющая дыра, через которую выходил бы воздух. Тогда это невероятно яростное пламя расплавленного, кипящего железа брызнуло бы на все, что могло скрываться за ним.
   "Я подумал об этом, - с удовлетворением сказал Карлайл, - из-за эксперимента, который я однажды видел как демонстрацию термита. У лектора был железный тигель с термитной смесью, подвешенный над вертикальным рядом десяти других железных тиглей, и, наконец, кастрюля с песком. Он запустил термит, и капля этого невероятно горячего железа пробила себе путь через дно первого тигля, а затем щелк-щелк-щелк-щелк-щелк - прямо через каждый из этих железных тиглей и в итоге путем сплавления части этого песка со стеклом.
   "Вы знаете, это почти немыслимо - эффект наличия реального количества материи при такой температуре".
   - Так и есть, - признал Аарн. "Я никогда так не уважал силу химии. Это точно настоящий тепловой луч. Физика не могла этого сделать, но когда вы откручиваете свой маленький шланг и...
   "Интересно, - предложил Спенсер, - если бы мы не могли сделать именно это - использовать шланг?"
   - Нет, - быстро ответил Аарн. "Раскаленный добела материал остынет слишком быстро - остынет, прежде чем достигнет своей цели".
   - Нет, - одновременно сказал Карлайл, - потому что графит испарялся и немного подгорал при каждом обжиге. Тигель пришлось бы заменить, а держателя ничего не сделаешь. Помни, тигель так раскаляется, что ты не можешь его удержать.
   "Я хочу прокатиться на этом новом линкоре, когда его закончат", - сказал Спенсер.
   - Это прекрасно, - согласился Аарн, - но помните, что ничто не защищено от нападения. Вполне возможно, что теффланцы могли бы разработать какое-то новое оружие, которое уничтожило бы его мгновенно. Этот трюк с термитом наверняка заставил бы его выглядеть больным, если бы он когда-нибудь прошел через магнитную атмосферу".
   - Но с тем, что у него есть - шаром гравитационного поля, шарами магнитного поля, помимо электричества, магнитной атмосферой, этим интерференционным устройством, чтобы остановить радиочастотную индукцию, катушками Эгги для питания - даже импульсным волновым двигателем и побег со сверхсветовой скоростью, если это необходимо. Ты не мог прикоснуться к нему!" Спенсер усмехнулся.
   "Нет, послушай: ничто из того, что когда-либо сотворил человек, не было в силах человека разрушить", - отрезал Аарн. "Я мог бы уничтожить этот линкор с помощью маленького Солнечного Луча. Предположим, я прикрепил около пятидесяти термитных пиявок Карлайла. Вы не могли убежать от них, убегая, потому что они просто упирались своими магнитными пальцами и цеплялись за них.
   "Добавьте, что я неожиданно разбил транспонный луч, нагруженный всем, что могли дать те большие блоки аджи, которые мы теперь носим, и направил его прямо на их собственный основной блок аджи-катушек. Я бы их обесточил за долю секунды. Их побег со скоростью, превышающей скорость света, не сработает, их броня будет полна дыр, а корабль будет заполнен брызгами раскаленного добела железа.
   "Несколько полей гравитационных шаров удобно располагались бы где-нибудь по соседству с основными катушками антигравитации и взорвали бы их к чертям собачьим. Дело в том, что я мог внезапным приступом неожиданной ярости вывести из строя эту штуку, чтобы она не могла работать, пока не завелась. Тогда все остальное в поле зрения могло бы навалиться - и прощай "Ма-джай-анхи!"
   - Но у теффланов нет Солнечного Луча, - возразил Карлайл.
   - Они не сидели без дела - и знают, что их ждут новые неприятности, - ответил Спенсер. "Я понимаю точку зрения Аарна".
   "Каковы планы мадийцев относительно дальнейших сражений?" - спросил Карлайл.
   - Анто Рейл сказал, что они хотят закончить еще одну эскадру транспортных кораблей снабжения и установить здесь более мощную защиту на четырех лунах. Затем они планируют начать грандиозную атаку на Тефф-эль и просто уничтожить его. Настоящий план, во-первых, предполагает использование спутника Тефф-эл, Тефф-ран. У Тефф-эла только одна луна, и она около трехсот миль в диаметре. Они планируют захватить его и использовать в качестве боеприпасов, чтобы полностью уничтожить Тефф-эль!
   "Сладкие колеблющиеся миры! Как они могли? - выдохнул Карлайл.
   - Теперь это возможно, - серьезно и нетерпеливо сказал Аарн. "Они думали использовать антигравитационные катушки и освободить его от притяжения Тефф-эля; но я убедил их, что они потратят впустую много энергии, ослабляя большее притяжение Анрела, поэтому они просто планируют присоединить огромную систему импульсно-волновых двигателей и врезаться прямо в планету со всей возможной энергией. Это одна из причин наличия дополнительного флота кораблей снабжения. Эти эгги-корабли будут обычными мобильными эгги-катушками, и не более того. Около миллиона тонн аджи-койла".
   Раздался тихий музыкальный гул дверного извещателя, и вскоре Аарн вернулся с Анто Рейлом на буксире - очень взволнованный.
   - Только что вернулся разведывательный корабль - последние двадцать дней они кружили вокруг Тефф-эля на такой скорости, что ни одна фотопластинка не смогла бы их поймать, и выкрашены в такой черный цвет, что глаз не мог их разглядеть, - и люди сообщают об огромном уходит боевой строй. Это означает атаку в полную силу.
   - Это означает кое-что еще - у них есть что-то совершенно новое для борьбы, и они надеются, что смогут нанести вам столько вреда прямо сейчас, что вы не сможете использовать то, что было у Солнечного Луча . Они знают, что у вас есть секреты, которые были у нас, и они знают, что маленький корабль был неуязвим для атак их самых больших и тяжелых. Если они сейчас затевают драку, значит, это что-то новое и смертельное. Отправьте в атаку один из новых эсминцев, а флотилию новых разведчиков понаблюдайте за происходящим. Мы пойдем, и ты сможешь встретить нас в " Солнечном луче", Анто Рейл.
   - Таков план, - ровно сказал Анто Рейл, - сформулированный Верховным командованием.
   Анто горько рассмеялся и продолжил: - Не думай, что мы веками сражались с этими теффланами, не изучив каждую их мысль. Мы обеспокоены, я могу сказать, потому что они знают наших.
   ГЛАВА X
   Сторожевой флот, стоявший рядом с самой Магией, теперь сильно отстал, и построенный флот был идеальным, когда он устремился в космос. Круг кораблей-разведчиков был выброшен далеко вперед, и время от времени новые корабли-разведчики, способные развивать сверхсветовую скорость, рассыпались в качестве посыльных.
   За этим предупредительным диском, в десяти тысячах миль позади, шел флот, огромная сфера беспокойно переплетающихся эсминцев, внутренняя сфера крейсеров, как легких, так и тяжелых, а затем сплошная мощь огромных линкоров.
   В авангарде линкоров находился " Солнечный луч ", его пассажиры с интересом наблюдали по телевизору за изображением, транслируемым с ведущего эсминца. Крошечное облачко пыли в космосе далеко впереди представляло собой атакующий Теффланский флот, рьяно рвущийся в бой. На них были наведены подзорные трубы с разведывательных кораблей впереди, и вдруг полдюжины разведывательных кораблей исчезли со своих мест, чтобы появиться рядом с линейными кораблями мадийцев.
   Несмотря на все правила космической войны, теффланцы посылали вперед свои самые тяжелые линкоры, а тяжелые крейсера их подкрепляли. Там было десять самых тяжелых кораблей, и все явно новые. И все крейсера были оборудованы новой аппаратурой, что мгновенно заметили опытные глаза мадийцев.
   Два огромных боевых корабля Маги внезапно рванулись вперед, набрали скорость и исчезли со скоростью, превышающей скорость света. В случае необходимости они должны были стать жертвенными кораблями, но эти два гигантских корабля из тридцати шести действующих кораблей Магии были смертоносными машинами.
   Их собственный флот быстро отстал, а затем исчез перед ними, в то время как флот впереди двигался и мерцал в странных эффектах их скорости. Они приблизились, затем внезапно оказались почти среди ведущих кораблей Теффлана - и появились. У теффланцев не было предупреждения, потому что никто не мог мчаться в космосе быстрее света, а предупреждение, которое могли дать маги, осталось где-то позади.
   В течение тридцати секунд магийские линкоры действовали всеми имеющимися у них наступательными средствами. Из каждой высыпалась тысяча гигантских термитных бомб, чтобы найти и удержать место на каком-нибудь вражеском корабле. Тысячи чудовищных магнитных шаров вылетели вперед, чтобы вонзить свои клыки в броню какого-нибудь крейсера и проделать в ней огромную брешь; нагреть броню какого-нибудь линкора желтым, горячим и мягким. Внезапные страшные взрывы, должно быть, эхом отдавались глубоко внутри крейсера и линкора, когда шары гравитационного поля опускались, достигали центра и выбрасывали свою энергию в сердце корабля.
   И каждый большой линкор рассекал шесть транспонированных лучей, не таких, как у " Солнечного луча ", а приводившихся в движение гораздо более мощными силовыми катушками. Они мгновенно прорезали броню крейсера и разрезали его надвое. Они обжигали и брызгали на броню могучего линкора, прорезали и пробили сердце корабля. Торпеды "Шала" кренились, скрежетали и содрогались, пробиваясь сквозь ослабленную броню, и там, где термитные брызги прожигали их путь, появились огромные раскаленные добела дыры.
   Нападение было настолько внезапным и ужасающим, что крейсерский корпус был почти уничтожен, прежде чем стало возможным хоть какое-то осознание присутствия врага.
   Уничтожено, но не уничтожено. Ибо хотя крейсеры были рассечены транспонными лучами, их броня была пробита термитными и магнитными бомбами, а их сердца были взорваны гравитационно-энергетическими бомбами, они были тщательно спроектированы, чтобы выдержать и действовать в любых мыслимых условиях, и теффланцы спроектировали хорошо.
   Десять огромных линкоров были искалечены, их стенки пробиты термитом, искривлены и смягчены магнитными бомбами, их самый глубокий центр разорван и взорван гравитационными бомбами, но их двигатели могли выйти из строя и оставить им гораздо большую часть их энергии - широко разбросанные аккумуляторы.
   С линкоров и крейсеров летели снаряды, торпеды - но они отклонялись в сторону и рвались далеко от магянских кораблей. Вспыхнули мощные индукционные лучи - и умерли пламенной смертью на экранах помех, которыми мадианские корабли были оснащены за пятьдесят миллионов.
   Затем каждый человек в носовой части великого магийского линкора Ханту Тоа внезапно напрягся на своем посту и корчился и корчился во внезапной скрежетающей, скрежещущей агонии, его нервы дрожали и дрожали, его неконтролируемые мускулы дергались и щелкали, его глаза помутнели, и его слух прекратился. Из них вырвались бессмысленные крики неконтролируемого звука, и они рухнули замертво.
   Медленно, неумолимо тварь поползла назад - и другая волна поднялась с кормы и пошла вперед. Сумасшедшая рука чего-то коснулась - огромная масса стали понеслась вперед со скоростью тысячи миль в секунду, внезапно отброшенная в другое пространство и стремительно набирающая скорость. Оно каким-то образом переплелось с электрическими полями в аккумуляторах теффланового корабля, и оба исчезли в невыносимом сиянии энергии.
   Анлан Тоа внезапно повернулся и исчез со скоростью, превышающей скорость света. Неведомая тайна была известна. Ибо передняя часть Анлан Тоа была затронута, и люди дернулись, заревели и умерли. Магианский флот остановился и завис в ожидании. Быстро дюжина ученых вошла в Анлан Тоа и осмотрелась. У них был ответ за считанные секунды. Несколько взглядов -
   - Коагулированный, - сказал Карлайл, увидев ткани мертвецов.
   - И я знаю, как. Сверхзвуковые волны, - мягко вставил Аарн. "Они как-то наводят их на наших кораблях. Как в - понял, я думаю. Заставьте нас сделать это. Это радиочастотный индукционный луч, каким-то образом превращающий наши собственные защитные помехи в сверхзвуковые.
   "Тогда, если бы мы отключили собственное вмешательство, это предотвратило бы эти смерти?" - спросил магиец с некоторым сомнением.
   "Я думаю так. Пошлите эсминец - пусть попробуют. Один из новых, чтобы его не уничтожили торпеды или другое оружие, - нетерпеливо предложил Аарн.
   Эсминец исчез, устремившись вперед, эсминец, оснащенный импульсно-волновым двигателем, магнитной атмосферой, транспонирующими лучами и приводимый в действие магнитными катушками.
   Они наблюдали за происходящим на экранах телевизоров, транслируемых с крошечных кораблей-шпионов там, на передовой. Они увидели, как внезапно появился эсминец, сбросивший набор смертоносных термитных бомб, которые цеплялись, горели и пожирали. Поля магнитных шаров, поля гравитационных шаров выстрелили. Торпеды. Луч транспондера, пробивший броню половины крейсера, который был так же активен, как и весь.
   В течение нескольких секунд эсминец продолжал работать, раскаленный добела луч транспондера вонзил его раскаленную добела иглу в самое сердце огромного линкора, рассекая блоки аккумуляторов. Линкор вдруг начал расцветать сине-белыми пятнами поедающих термитные брызги. Смертоносное вещество извергалось дюжиной двухдюймовых струй. Эсминец выпустил новую стаю торпед - И его очертания постепенно размягчались, и он растекался, как будто процесс распада времени в миллиард миллиардов лет охватил десяток секунд. Затем он внезапно вздулся гигантским пылевым облаком, сквозь которое все еще виднелись горящие огни, но внезапно исчезло, с внезапными пылающими, распыляющими транспон-лучами, которые сражались и кололи, взорвав огромные запасы агги-энергии.
   Маленький шпионский корабль, на котором был установлен телевизор, внезапно покачнулся и задрожал под высвобождаемыми полевыми импульсами.
   Но эсминец исчез.
   Магиец повернулся к Мунро, его лицо побледнело.
   Мунро смотрел вперед в ужасе, в испуганном замешательстве. "Распад - они его разложили!" - выдохнул он. Он медленно провел рукой по глазам, и на его лице появилось выражение глубокого недоумения. - Но... они не могли этого сделать. Это... это невозможно!
   "Они сделали это!" - рявкнул магиец.
   "Они этого не сделали. Они только кажутся, - полусознательно ответил Аарн. Он думал: "Мы идем на борт " Солнечного луча".
   Солариты вернулись на свой корабль. И Аарн молчал, глядя вперед.
   "Я думаю я знаю-"
   Его пальцы летали, когда он устанавливал дюжину элементов управления. Затем он нажал один. Флот вокруг них исчез. Они стремительно ныряли сквозь массу разбитых и поврежденных теффланских кораблей. На-на-к основной массе великого боевого флота.
   Точно в центре сражения остановился Аарн. - Мы, - сказал он, - невидимы. Я оставил маленькое отверстие, чтобы телевизионные глаза могли видеть. Они знают, что мы здесь, и вскоре, я подозреваю, начнут что-то с этим делать.
   - Я собираюсь вскрыть эту свою оболочку - нет; Мне не придется - да; Я буду. Я открою и пошлю им пламенное приглашение к битве в виде всех наших термитных бомб и наших наилучших пожеланий, завернутых в шаровые гравитационные поля. Карлайл, ты возьмешься за термит. Я займусь кораблем. Спенсер, прими гравитацию.
   Они мало что заметили, но по сигналу Аарна приступили к работе. Это было быстро, потому что Солнечный Луч быстро вращался вокруг своей оси. Аарн добавил транспонирующий луч и прорезал ужасную полосу раскаленных добела разрушений через полдюжины эсминцев, которые подошли к эскадре линкоров, чтобы посмотреть, в чем причина ужасных полевых беспорядков.
   "Один, - сказал Аарн, - пять, три, четыре, у тебя уже нет. Поле закрыто. Смотреть!"
   Термитные бомбы искали якорную стоянку. Гравитационные бомбы находили жертву за жертвой, вспышка яркого света, несколько десятков взорвавшихся портов и внезапное дикое движение подбитого корабля, когда на мгновение погас свет, рассказали об этом.
   Сработали термитные бомбы. Десяток из них выпустили из двойных труб, и теперь десятки кораблей ощутили на себе обжигающий двухдюймовый поток раскаленного добела железа.
   Телевизионный аппарат внезапно отключился. Послышался звон и свист, а затем Аарн усмехнулся, когда звук прекратился.
   - Я думал, это остановит его.
   В ответ на довольное выражение лица Аарна раздался внезапный ужасающий визг истерзанного металла, вспышка потрясающего света откуда-то позади них, затем лязг закрывающихся автоматических дверей. Аарн побледнел, и послышался визг и стук работающих тяжелых транспонированных лучей. Несколько секунд он бежал молча, затем с окон двинулись ставни. Они были в пустом пространстве.
   "Я пренебрегал этими вещами. Тот взрыв, который, кажется, оставил вмятину в задней части нашего корпуса, был вызван одним из тех разрядов шаровой молнии. Ее просто затянуло в поле, остановившее свет, и это поле было настолько плотным, что шаровая молния задела нашу оболочку. Теперь я не могу заставить работать устройство невидимости, потому что они могут его найти.
   - Этот луч смерти убил команду тех кораблей - это гетеродин с радиочастотным лучом. У них есть что-то еще - что-то, несущее миллионы лошадиных сил. Для этого нужно иметь какой-нибудь замечательный аппарат. Это луч усталости. Он делает то же самое, что и те торпеды "Шал", только делает это по лучу. Он не ломается своей энергией. Он не сливается. Он просто рушит вещи. Я получил анализ от тех контролей, которые я настроил.
   "Они устроили так, чтобы получить наилучшие цены на железо и сталь. У нас в основном берилло-алюминиевые стены. Дело не сразу получилось. Видите ли, сталь состоит в основном из кристаллов, и хотя эти кристаллы являются довольно хорошим проводником, эти кристаллы могут иметь отчетливую разность потенциалов на своих гранях. И между ними есть своего рода изоляция.
   "У них есть какой-то радиочастотный луч, который просто начинает стучать по отдельным кристаллам стали, и все те, что лежат примерно на нужной частоте, начинают вибрировать в унисон - и вдруг они ломаются и обращаются к мельчайшая жидкая пыль. Прочность уходит из материала и остается самый бесполезный гранулированный, гнилой металл. Усталость. Слишком сильно стучит. Они толкают его пару миллионов раз в секунду и за секунду дают ему миллион лет естественной усталости.
   "Теперь вот приятная ситуация. Если мы будем поддерживать экран радиопомех, распадающийся луч остановится. Однако, если мы продолжим в том же духе, они начнут свой гетеродинный трюк, который, вероятно, делается с тем же лучом, и убьют всех мужчин. Если мы снимем его, чтобы спасти людей, они развалят корабль.
   - Тогда что мы можем сделать, Аарн? - спросил Анто Рейл.
   "Драться!" - мрачно ответил Аарн. "Это ужасный удар, чтобы узнать об этом, но думайте также, что они страдают, потому что они думали безопасно разрушить ваши корабли на расстоянии. Они не будут. Это твое утешение".
   Анто Рейл скривил рот. "Это горькое утешение".
   Экран телевизора ожил, когда Мартин и Каннинг закончили ремонт. Каннинг сообщил, что ущерб, нанесенный взрывом, составил семь разрушенных змеевиков и три пластины расплавились. На самом деле не было нанесено большого ущерба, но это могло бы закончить путешествие.
   - Мы скажем вашим людям, - сказал Аарн, когда на телеэкране внезапно появился магианский флот, - и они должны сражаться. Это все, что я могу сейчас предложить. Их лучший метод будет заключаться в том, чтобы сбросить свои бомбы, далеко, широко и красиво, зная, что никакие бомбы не могут угрожать их собственным кораблям, в то время как каждая потерянная бомба представляет дополнительную опасность для каждого корабля Теффлана. Скажите им также, чтобы они попробовали использовать экран и быстро его бросать - чередуя, скажем, от одного до десяти раз в секунду, и надеяться на хороший эффект".
   Теперь линкоры сильно отстали, так как флотилии приблизились друг к другу, и по предложению ученого-магян весь флот кораблей, оборудованных импульсными двигателями, внезапно приобрел максимально возможную скорость, сбросил все имеющиеся бомбы, а затем отступил с остальной флот. С кораблей снабжения было получено больше бомб, поскольку флот Теффлана медленнее маневрировал на позиции.
   Бомбы ударили без предупреждения. Они двигались с ужасающей скоростью и устремились сплошным фронтом. За тысячу миль они начали освещать теффлановые корпуса пятнами ослепляющей радиации.
   Огромные линкоры Теффланского флота были почти несокрушимы, но перед ужасной хлесткой атакой тысяч термитных бомб, обжигающим пламенем транспонированных лучей и сокрушительной атакой гравитационных бомб даже самые мощные могли быть разбиты.
   Крейсера, эсминцы и более легкие корабли исчезли под атакой стремительных кораблей-шпионов и разведчиков. Здесь впервые разведывательный корабль стал основным орудием войны, ибо, нагруженные магнитными катушками и оснащенные невидимыми транспондерными лучами, они были настолько крошечными, что носились без огней и были черными в черном пространстве, что они действительно могли бродить среди крейсеров и эсминцев противника, а с помощью своих смертоносных транспондерных лучей они были способны разорвать эсминец.
   Тефлановые эсминцы несли дезинтегрирующие или лучевые аппараты усталости, но недостаточно мощные, чтобы действовать против чего-то большего, чем разведывательный корабль, а разведывательные корабли были намного быстрее, и их было гораздо труднее найти. Теффланские эсминцы в спешке отступили и были полностью уничтожены кораблями-разведчиками, которые они не смогли обнаружить.
   Их собственные разведывательные и шпионские корабли были полностью уничтожены маленькими двухместными шпионскими кораблями магийских сил. Оснащенные магнитными катушками и инерционным двигателем, тысяча новых кораблей-шпионов могла маневрировать гораздо быстрее. Торпеды и снаряды противника были бесполезны, так как магнитная атмосфера останавливала их, а корабли-разведчики Теффлана не несли ни луча смерти, ни луча усталости.
   Бой велся на дальней дистанции, по обоюдному согласию. Теффлан потеряла свои эсминцы, свои шпионские и разведывательные корабли. Те эсминцы, которые не были засчитаны сотнями термитных бомб, или удачно расположенной гравитационной или магнитной бомбой, или разорваны транспонным лучом, ускользнули под жертвенным облаком кораблей-разведчиков и шпионов.
   Но большие крейсера и даже легкие крейсера были устойчивы против кораблей-разведчиков, а линкоры даже не досаждали им. Легкие крейсера взяли на себя задачу найти и уничтожить несколько опасных кораблей-разведчиков. Их броня светилась и трещала под комбинированной атакой четырех или пяти транспонированных лучей, выбрасывалось облако газа, чтобы сделать луч видимым, а затем вдоль него пускался усталостный луч.
   Основная битва, однако, была между линкорами каждой стороны, поскольку линкоры Маги могли выдержать короткое воздействие луча усталости. Никакого ущерба не было нанесено до тех пор, пока внезапно и спонтанно не произошло фактическое ослабление. Это был процесс создания молекулярно-кристаллических вибраций до тех пор, пока кристаллы, наконец, не треснули, и до тех пор, пока не было достигнуто этого момента, не было никаких повреждений. Потом были все повреждения.
   Огромная масса стены линкора поглощала огромное количество энергии, и только когда несколько лучей совпадали по фазе, результат был быстрым. Кроме того, используя экран в течение короткой доли секунды, прерывание, происходящее раз в сотые доли секунды, могло ослабить эффект, так как вибрации затухали в защищенный период, а воздействие означало только легкое, постоянные пытки людей на корабле.
   Тридцать больших линкоров сформировали фронт против двадцати девяти целых теффланских линкоров, но в бою участвовало не менее одиннадцати полукорабелей, и каждый из них был вполовину менее смертоносным, чем полный линкор.
   Лучи теффлана тянулись, но ослабевали из-за расстояния. Точно так же смертоносные транспонированные лучи были ослаблены на расстоянии. Но транспонированные лучи могли медленно нагревать большие линкоры, если они выдерживали, а это означало невыносимые условия внутри. Беда заключалась в том, что людей на борту мадианских кораблей мучили дергающиеся мускулы, когда их ударяла сверхзвуковая волна, лишь слегка, но достаточно, чтобы они плохо контролировали себя и плохо прицеливались.
   " Солнечный луч" висел далеко позади. У нее не было достаточно толстых и крепких стен, чтобы выдержать даже мгновенную атаку луча, если применить его на нужной частоте. Вместо этого она занималась отправкой бомб.
   - Я думаю, - тихо сказал Аарн, - эта битва достанется Магье. Я думаю, что обязательно. Дошло бы до Теффиана, но что эсминцы и крейсера каждого флота почти ничего не стоят, и теффианские командиры понимают, что линкоры никогда не смогут пройти тяжелую оборону на четырех лунах и на самой Магии. И крейсера теперь не могут помочь.
   - Что хорошего в этих бомбах? - раздраженно спросил Спенсер. "Можем ли мы совершить там еще одну атаку с воздуха и уйти до того, как они нас заметят?"
   "Они заметили нас прямо сейчас. Они, вероятно, знают, где мы находимся, и как только мы исчезнем, их наблюдатели будут ждать нас среди них. Они заставят нас плавать в море электрического пламени, прежде чем мы перестанем двигаться, - точно сказал Мунро.
   "Кроме того, эти бомбы приносят много пользы. Они сбивают с толку. Теффланские генералы и ученые, возможно, и выяснили, как это делается, но для них это меньше утешения, чем для нас знание общей идеи этого луча смерти. Мы можем что-то с этим сделать, но они не могут остановить эти вещи. И у них нет ограничения по расстоянию.
   "В центре каждого из этих линкоров и крейсеров находится взрывающаяся, раскаленная добела опасная точка. Ни на одном из этих кораблей не осталось сердца. Нет машинного отделения и, наверное, половины резервной аппаратуры, командира и главных органов управления. Главное в том, что у этих кораблей нет источника энергии.
   - Послушай, если у этих нежных маленьких игрушек нет источника энергии, - с горечью сказал Карлайл, - я бы хотел, чтобы у них был источник энергии.
   "Они используют накопленную энергию. Чертовски большая разница!" - сказал Мунро. "Аккумуляторы истощаются. Если эта штука будет продолжаться бесконечно, они утонут, потому что не смогут вернуться домой без электричества, и - сладкие звездные спектры! Это мысль!"
   Аарн внезапно повернул " Солнечный луч ", применил всю свою силу и направился к Магье. Они прыгнули на планету быстрее света. Быстрыми слогами он объяснил Анто Рейлу, и когда они замедлились до скорости меньше скорости света над Сан-тоа, Анто дал сигнал открыть великие врата.
   Снова клубился пар, и снова они погружались в остров. Знакомо, Аарн безрассудно швырнул " Солнечный луч " через туннель в ангар, который принадлежал ей. Он выбрался из корабля и вошел в свою лабораторию огромными прыжками, прыжками юпитерианца в более легком мире, и в спешке.
   Спенсер преследовал его, позвав Каннинга сопровождать его. Аарн уже работал над вычислительной машиной и с большой тетрадью с вкладными листами, заполненной мелкими буквами. Минуты превращались в часы, пока Аарн трудился.
   Информация поступала с фронта. Условия теперь остались почти такими же, уравновешенными, хотя один из линкоров магиев вышел из строя в носовой части и полностью рухнул. Теперь он развернулся и все еще функционировал, в то время как большинство легких крейсеров теффианских сил покинули линию фронта и отступили далеко за линию фронта, вне досягаемости различных бомб. Однако разведывательные корабли продолжали атаковать их.
   И одна половина теффианского линкора вышла из строя и ковыляла домой.
   * * * *
   Прошло два часа, и наконец Аарн получил то, что хотел. За полчаса он разработал механизм для выполнения этой работы. Еще через час Каннинг превратил его в три разных типа узоров.
   Через три часа прибыли корабли-разведчики флота, чтобы забрать новоиспеченную аппаратуру. Вещи были грубыми - простыми.
   Сообщений, пришедших к Магье, было столько же, сколько исходящих сообщений. И некоторые из них ушли из великой штаб-квартиры на Магье. Результатом стало неуклонное отступление, принесенное в жертву двумя эсминцами старого типа с радиоуправлением, управляемым по кабелям длиной в милю. Казалось, Теффлан побеждает. Шесть больших линкоров отступили и, очевидно, находились в ремонте, а рядом с ними толпились корабли снабжения.
   Тефлановые корабли продвинулись вперед. Но вот, примерно к тому времени, когда корабли-разведчики начали мчаться к флоту с новой аппаратурой, они забеспокоились и сами начали быстро отступать.
   Магья последовала за ним так же быстро, на расстоянии. Теффлановые корабли отступали быстрее, а некоторые из отступивших крейсеров подошли и храбро сражались. Но бесполезно, потому что они тонули в мощных транспонированных лучах, когда один огромный линкор за другим приближались и отступали, прежде чем серьезно ослабли.
   Линкоры Теффлана были в откровенном отступлении, но мадийцы держались как пиявки, яростно атакуя, и теффланцы с тревогой поняли, что их противники их не оставят. В спешке теффианцы бросились на защиту великих оборонительных сооружений планеты, единственной луны Тефф-эля и десяти построенных ими орбитальных фортов.
   И один за другим великие магийские броненосцы запускали свой новый аппарат по мере его установки. Грубо - не очень эффективно - но поле инерционной волны было искажено и искривлено, пока не захватило теффланские корабли. Как гигантская рука, она сжимала их и замедляла. Шесть отставших линкоров теперь подошли ближе, чем раньше, но тоже отступили.
   Командиры Теффлана в отчаянии направили свою слабеющую мощь на движение, в то время как крейсера отчаянно атаковали, чтобы освободить более крупные корабли. Магианский боевой флот угрюмо держался и обрушивал на крейсеры чудовищные бомбы с магнитным полем, которые искажали, искажали и расплавляли их каркасы и броню, а торпеды "Шала" прогрызали себе путь внутрь.
   Термитных бомб больше не было, но грави-бомбы и магнитные бомбы поставлялись теперь в основном с шести кораблей, которые удалились на корабли снабжения и перезарядили все свои энергетические катушки. Гравитационные шары тратили свою энергию в отсеке, который они взорвали, превратив в газ и расплавленные отходы.
   Аккумуляторы, которые были сосредоточены здесь, исчезли вместе с двигателями. Теффланские капитаны увидели, что их сила угасает - последние остатки энергии ускользают.
   Огромные лучи усталости пронзили теперь уже близкие магианские корабли, и броня и шпангоуты начали медленно-медленно рушиться. Корабли резко отступили. Те корабли были покинуты, слишком слабы и управлялись по радио. Их инерционные двигатели отступили, и теффланские корабли потянулись вперед. Их лучи снова были потрачены впустую, разрушая огромные массы этих четырех старых скитальцев.
   После этого у них не было никакой надежды. Их мощь была настолько исчерпана, что попытка уничтожить больше кораблей означала полную потерю всего флота. Магийские корабли сомкнулись. Тяжелые крейсера мадийского флота сблизились...
   Яркие транспонированные лучи аккуратно и точно рассекли тефлановые скитальцы на несколько тысяч миль за пределы предельной дальности действия орбитальных фортов и планетарных защитных лучей. Броненосцы были разделены на секции, и каждый корабль мадьянского флота брал на буксир по куску по своей мощи.
   Крейсеры были разделены на части там, где они были уничтожены дальше в космосе, и началось путешествие в пятьсот миллионов миль обратно в Магию.
   Тефф-эль впервые за многие столетия остался полностью без боевого флота, и все же корабли магиев не осмелились приблизиться. Ибо эти орбитальные форты были так же неуязвимы для линкора, как линкор может быть неуязвим для одноместного шпионского корабля без оружия.
   И, далее, Магия получила назад из своих тридцати шести храбрых линкоров семнадцать. Битва между космическими линкорами не похожа на морское сражение, ибо космический линкор никогда не тонет, и каждая его часть способна сражаться до тех пор, пока каждый человек внутри не будет убит; битва между космическими линкорами идет на смерть каждого человека. Когда космические линкоры уничтожались, они уничтожались полностью. Остались только те миллионы тонн очищенной стали, которые мадийцы буксировали.
   Надежды узнать тайну лучей смерти и луча усталости не было никакой, ибо аппарат был полностью расплавлен встроенным аккумулятором. Нажатие аварийной кнопки, сброс всего давления воздуха на специальном клапане - и аппарат превратился в металлолом.
   Итак, хотя Теффлан вложил миллионы тонн стали в новый боевой флот, они не принесли никаких знаний.
   ГЛАВА XI
   Аарн волновался, когда присоединился к своим друзьям после конференции.
   Спенсер вопросительно посмотрел на него. - Ничего не удалось извлечь из обломков?
   - Нет, - ответил Аарн. - Но меня беспокоит не это. Это второстепенный момент. Нам это не нужно, с последним планом. Я предложил это, и я втянул нас в неприятности. Совершенно справедливо и по всем причинам мадьяны без ума от него. Они радостно завопили и обрушились на мою ослабевшую фигуру со всех сторон, но...
   "Что, - раздраженно спросил Спенсер, - вызвало эту демонстрацию радости? Что послужило источником вдохновения?"
   - Э-э! Идея лунного корабля. Знаете, нужно что-то потяжелее, чтобы устоять против этой новой балки. Простая идея - довольно очевидная, не так ли?
   "Опять, придурок, что? Я не могу понять, что вы имеете в виду под "лунным кораблем"; у них были корабли, чтобы летать на луны и дальше, миллионы за миллионами".
   "О, я имею в виду целую луну. Их четыре. Они хотят использовать в плане двоих - Ма-ран и Ма-кани. Это номера один и четыре. Знаете, внутренняя луна около ста миль в диаметре, и кто-то посчитал, что это будет грандиозно, потому что никто не может создать устройство, достаточно мощное, чтобы запускать в нем волны дезинтеграции, и поэтому будет безопасно использовать его как форт. как прежде. А потом я спросил, почему бы не использовать его для атаки, и они подумали, что это хорошо...
   "Ну, я буду квадратным кругом! Сладкие качающиеся спутники! Вырвите его и используйте как линкор - и какой линкор! Доспехов нет, но слишком большой, чтобы причинить боль... Спенсер смотрела в экстазе. "Боже мой, целая луна для линкора, мчащегося по космосу на пятьсот миллионов миль!"
   - О, не совсем линкор - просто швабра. Мунро ухмыльнулся. - Видишь ли, орбитальные форты Теффлана и луна Тефф-эля, Тефф-ран, настолько смертоносны, что не могут приблизить свои линкоры. Но у Тефф-ран, конечно же, нет движущего механизма, а у орбитальных фортов достаточно приводного механизма, чтобы их орбиты оставались стабильными и регулярными. Все остальное - боевой аппарат.
   - Итак, они решили использовать торпеду "Шал", чтобы проложить туннель прямо к центру, установить огромный двигатель импульсного типа - и - просто спуститься вниз и кружить вокруг Тефф-эля. Они могли просто разрушить все эти орбитальные форты - превратить их в порошок. Они могут немного сотрясти эту луну, но то, что она сделает с фортами, будет окончательным.
   "Тогда люди на борту включат двигатель на полную мощность, скроются на корабле-разведчике и бросят все это дело прямо на Тефф-ран. Тефф-ран больше - значительно, - но с Ма-раном, движущимся со скоростью пятьдесят миль в секунду, и массой в квинтиллионы тонн - это все, что нужно.
   "Тем временем, отставая и падая по прямой линии к могучей сфере Анрела, будет Макани диаметром семьсот миль. Он будет нацелен прямо на Тефф-эль...
   "И это положит конец заботам Магии раз и навсегда", - закончил Спенсер. "Если они смогут это сделать. Они могут?"
   "Одно это не положит конец их беспокойствам, - ответил физик, - потому что они, знаете ли, могут уйти целыми кораблями и основать новую колонию. Но тем временем кольцо линкоров и кораблей-разведчиков окружит планету и положит этому конец. Эти мадьяны настроены серьезно. Они больше не хотят, чтобы теффланы нападали на людей. Они сделали это однажды, вы знаете, мы сделали? Во всяком случае, на Земле их больше нет. Эти парни тщательно...
   Он сделал паузу с мрачным жестом окончательности. "Они могут сделать это со временем. Они намерены построить флот из не менее пятидесяти кораблей снабжения и поддерживать постоянный поток заряженных катушек на планету с Анрела. Также пошлите солнечный луч Анрелу. С таким гигантским солнцем позади них не может быть и речи о достаточной силе. Импульсно-волновой прибор означает, что вопрос о драйве решен. У них есть только физическая проблема изготовления катушек, достаточных для хранения энергии.
   "Они планируют разгонять луны до тех пор, пока они просто не расширят свои орбиты до свободы. Это предотвратит внезапное изменение приливных эффектов на Магье. Они чувствуют, что никакого вреда не будет, но астрономы и математики занимаются вычислениями.
   "Я уверен, что со временем они смогут это сделать. У них огромное преимущество в поставках стали, которые они взяли у Теффлана. Тефф-эл, должно быть, сейчас с трудом добывает совершенно новый запас металла, помимо проблемы с рабочей силой. И их работа будет максимально ускорена".
   "Чего переживать? Просто используйте эту путешествующую луну, чтобы обойти несколько линкоров. Карлайл рассмеялся.
   Спенсер выглядела невыразимо огорченной. "Иди и возьми кита, чтобы шлепать комаров. Используйте слона, чтобы раздавить маленьких коричневых блох. Получите транспонный луч, чтобы сбивать бабочек. С той разницей, что линкоры будут просто уворачиваться, ходить сзади, приземляться на ваш бродячий мир и начинать копать себе путь внутрь. Достаточно плохо использовать его на этих огромных фортах; они действительно намерены использовать его на укрепленной луне там. И, подозреваю, на самой Тефф-эль. Верно?"
   Аарн кивнул. - Они рассчитают курс удара, который унесет разбитые массы прямо в Тефф-эль. Уже одно это нанесет достаточно урона.
   "Опасность ожидания заключается в том, что они построят флот быстроходных кораблей, хорошо оснащенных лучами смерти и дезинтеграторами, понимая, что боевые действия теперь сводятся к двум типам - легкому, быстрому, почти невидимому типу корабля-разведчика и огромные линкоры-бегемоты. У них нет ни времени, ни металла для линкоров. Но они могут построить легких товарищей, и тогда они смогут сбежать.
   "В следующий раз у них будут корабли, которые смогут более эффективно бороться с нашими разведчиками и шпионами. Кроме того, в следующий раз у них будет хороший, пустой, изолированный цилиндр точно в центре их кораблей, чтобы наши гравитационные бомбы могли спокойно и безвредно взорваться. Они могут не знать, как это делается, но они достаточно быстро поняли, что происходит, можете поспорить.
   - Но я еще не сказал вам, что меня беспокоит. Планы хорошие. Но они означают стопроцентное уничтожение Тефф-эль. Они означают разрушение более основательное, более полное и окончательное, чем вы можете себе представить. Эта планета будет просто массой дрейфующих астероидов.
   "И где-то, на каком-нибудь из бесчисленных тысяч астероидов, погребенных в жутком, неразрешимом месиве неисчислимых орбит, будет безмятежно парить кусочек планеты с одиннадцатью толстыми пластинами блестящего серебристого металла, выгравированными вековыми знаками, одиннадцатью пластинами осмиридио-платинового сплава, который будет существовать веками, неся данные, которые вернут нас туда, откуда мы пришли, и никто во вселенной или во вселенных никогда не сможет найти их снова".
   Спенсер и Карлайл внезапно замолчали.
   - Что будем делать? наконец выдохнул Карлайл.
   "В яблочко!" Аарн кивнул. "Что будем делать? Сантин Рао приказал немедленно приступить к работе над большим проектом, и они подсчитали, что для его завершения потребуется не более восьмидесяти дней. Каким-то образом в течение этих восьмидесяти дней мы должны вернуть эти одиннадцать пластин из осмиридио-платины. В противном случае мы проведем остаток нашего естественного существования здесь. Не то чтобы это неприятно, но это не дом. Я мог бы получить эти данные - за тридцать лет работы и расчетов. Эти ребята никогда не пытались его получить. Они не были заинтересованы. Слишком много всего под рукой.
   - Ты хоть представляешь, где они на Тефф-эле? - спросил Спенсер.
   "Никто. Но по моей просьбе Сантин Рао приложит все возможные усилия, чтобы найти их. И я собираюсь сделать кое-какие мелочи - они могут помочь".
   "Какая?" - с нетерпением спросил Спенсер.
   - Э... маленькая штучка - я не знаю, сработает ли она, сможем ли мы ее сделать или... - Аарн сделал паузу.
   "Ох, заткнись! Еще один твой секрет. Хорошо, уберите его и послушайте вот это: здесь Карлайл говорит мне, что у него есть идея из того, что вы сказали о физике, и некоторых исследованиях, которые он проводит, что может нам очень помочь, если нам когда-нибудь придется совершить набег на Тефф. -эль.
   "Я надеюсь, что это так. Нам понадобится больше, чем помощь; нам нужно чудо, чтобы восстановить эти таблетки. В современной пространственной войне бой за город или здание, где находятся эти плиты, означает уничтожение всего в радиусе миллиона миль от него. Это значит, что мы каким-то образом должны получить эти пластины тайно. В том-то и дело".
   "Хороший шанс ускользнуть от всех тех охранников, что есть у теффланов. Шпионские корабли. Орбитальные форты. Телескопы. Возможно, какое-то детекторное устройство.
   - Да, у магиев то же самое. Это микроволновое радио, примерно десятисантиметровая волна. Все, что угодно любого размера, отражает волны и влияет на качество приема. Они используют их в качестве детектора метеоров на небольших кораблях. Большие линкоры, разумеется, защищены эффектами отталкивания космического диска.
   "Хм! Интересно подумать, что эти четырехфутовые стальные стены остановят все, что когда-либо посылал человек, и метеоры могли проходить сквозь них практически беспрепятственно".
   - Не так уж и плохо, Спенс, - ответил Аарн. - Держу пари, вам внушили ту же самую доктрину, которая всегда была у конструкторов космических кораблей. Я никогда не переставал думать об этом, пока не начал работать над этой магнитной атмосферой. Свинец лучше защищает от метеоритов, чем сталь. Кинетическая энергия метеора настолько велика, что он может пробить около сорока пяти футов стали, следуя обычному закону проникновения - изменяясь пропорционально квадрату скорости.
   "Но вот в чем хитрость: метеор врезается в сталь и должен преодолеть не только прочность металла на растяжение, но и гораздо большее сопротивление инерции. Даже для обычных пуль это что-то значит. Помните, что вода отклоняет пулю, как твердое тело. Вода будет течь свободно и так же станет стальной под ударом метеора, но у нее есть инерция, и поэтому она действует как твердое тело, а, как вы знаете, метеоритная дыра редко бывает хоть сколько-нибудь близкой по размеру к телу. что сделал это.
   "Происходит следующее: дюймовый метеор падает, а сталь сопротивляется ему своей инерцией; каждый стальной кристалл действует как противодействующая среда и должен быть ускорен, чтобы уйти с пути метеора. Но при ударе выделяется такое тепло, что молекулы стали разбиваются в парообразное состояние и испаряются. Взрыв расширяющегося пара - вот что прорывает дыру.
   "Я видел, как однодюймовый метеор оставил трехфутовую дыру в шестидюймовой броне. И тогда никогда не попасть внутрь корабля! Его взорвало вместе со стенкой корабля. Так что, вероятно, эта четырехфутовая броня остановит средний метеорит и будет широко разорвана в процессе. Я тоже работаю над чем-то в этом роде...
   - Полагаю, еще один секрет? - с горечью вставил Спенсер.
   - Возможно, - беспечно согласился Карлайл. "Заходите в мою лабораторию; Я покажу вам кое-что интересное. Я уже в пути".
   * * * *
   Примерно через пять дней Карлайл и Спенсер, удобно устроившись в помещениях, отведенных Спенсеру, в комнатах, вырезанных из живого камня и тщательно и искусно украшенных фризами, были встревожены, более того, даже поражены, увидев черный предмет, Размер и общая форма футбольного мяча плавно вплывают в комнату, обращают на них холодный и немигающий стеклянный взгляд и говорят чуть надтреснутым голосом:
   "Если вы, два астероида с планетарными амбициями, подниметесь и пойдете за мной по коридору, я могу показать вам, где трудятся умные люди".
   Потом замолчал. Он несколько секунд смотрел на них, пока они сидели в оцепенении от изумления, потом неторопливо повернулся и направился к двери. Его надтреснутый голос прокомментировал только это:
   - В любом случае, два таких лягушачьих рта, муравьиных мозгов, управляемых инстинктами недоедающих недоедков не стоили хлопот.
   "Ну, я буду астероидом на гиперболической орбите! У этого жирного шарика с Юпитера новая идея.
   С которой Спенсер выскочила из двери и по коридору вслед за быстро исчезающим черным страусиным яйцом. Карлайл следовал за ним по пятам, поскольку мягкий черный цвет устройства почти скрывал его в легком полумраке коридора, ведущего к покоям Аарна.
   Аарн сидел, ухмыляясь, перед телевизионным щитом нового и сложного типа.
   - Довольно умно, не так ли? - одновременно спросили Аарн и яйцо.
   - Кому из вас мне ответить? - саркастически спросил Спенсер. "То яйцо наверху выглядит более разумным. Я подумал, что это была бомба, готовая взорваться, когда туда вплыло виноватое".
   - Да, мы думаем об этой идее, и Анто Рейл уже передал чертежи этого устройства своему правительству, и они делают несколько таких планов. Нынешняя идея состоит в том, что после того, как торпеда "Шал" пробила стенки корабля, они могут приплыть внутрь и начать воздействовать на внутреннюю конструкцию в соответствии с указаниями.
   "Эта конкретная модель - шпионский корабль нового типа. Он состоит из миниатюрного - очень миниатюрного - двигателя космического корабля импульсно-волнового типа, двух небольших, но мощных магнитных силовых катушек, устройства радиоуправления и небольшого радиопередающего устройства, соединенного с телевизионным устройством обычного типа - но меньшего размера. Довольно грубо. Не очень хорошая накладка на экран, но видно достаточно, да и уши вполне эффектные. Весь отчет отправляется обратно непрерывно по двум коротковолновым лучам.
   - Как я уже сказал, Анто Райл передал планы правительству, и теперь они производят около десяти часов в час. Они планируют увеличить производство примерно до пятидесяти в час и оборудовать ими все корабли. " Солнечному лучу" поручено особое задание - с семью полноценными линкорами с антигравитационными двигателями и двадцатью новыми крейсерами. Наша обязанность - патрулировать и расследовать любым возможным способом действия Тефф-эл. Нас должны защищать линкоры и крейсера.
   - И вы начнете охоту за табличками данных?
   "Абсолютно!" - радостно ответил Мунро. - И найдите их, если теффланцы знают, где они - потому что несколько профессоров языков на Магье взяли на себя труд выучить теффлани - записи на своих кораблях и тому подобное, как письменные, так и устные.
   - Но... вы еще не знаете прелестей этого телевизионного устройства. Это мое настоящее изобретение, и я горжусь им. Они сказали, что это невозможно сделать. Вы замечаете полное отсутствие цвета на экране - флуоресцируют только зеленовато-белый и черный цвета катода. Обычно я не могу получить какой-либо цвет на этой штуке. Телевизионных устройств действительно два. Один для нормальной работы, и один...
   Экран телевизора внезапно погас, когда Аарн нажал кнопку. Прошла секунда, из динамика над панелью управления раздался слабый щелчок, затем экран снова зажегся - странная сцена. Это была все та же комната, в которой они находились, все еще экран показывал, как они сидят и стоят, как прежде, но теперь они сияли, и стены комнаты светились отраженным светом, светом, исходящим от мужчин.
   "Инфра-инфра-инфракрасный". Аарн вздохнул. "Долгая жара. И что это за триумф! Это одна из самых больших вещей, которые я когда-либо делал. Это была настоящая проблема, и я хочу, чтобы вы это знали. При этом телевидение может работать в абсолютной темноте!"
   - Этот человек превосходит мое понимание, - с благоговением сказал Карлайл. "Его менталитет находится за пределами понимания здравомыслящих умов. Его психология не подлежит анализу. Он строит космический корабль, который бросает вызов гравитации; он питает его энергией, украденной у Солнца; он защищает его пространством, искривленным за пределами прохода; управляет им, вплетаясь в ткань пространства, и приходит в восторг от своей ловкости в создании дурацкого телевизионного глаза. Это превосходит понимание!"
   "Нет; это не так, Карлайл. Все достаточно разумно. Физики давно знали, что антигравитационные поля возможны. Они знали, что энергетические лучи возможны, что импульсные волны теоретически возможны".
   - Но они сказали, что тепловой глаз теоретически невозможен. Я сам не вижу, как это было сделано".
   "Принцип обычной телевизионной трубки. Отложение металла в виде глобул, выбрасываемых катодным пучком и оказывающих действие конденсатора. Только в этом случае мои глобулы являются биметаллическими глобулами, и одна из них действует, как и следовало ожидать, при лучистом тепле и отбрасывает электроны. Та же идея. По сути, это обычная термобатарея, но каждый элемент имеет диаметр около одной десятимиллионной дюйма и весит около одной десятимиллиардной унции. Результат - быстрая реакция. И у меня есть линза особого типа, которая будет преломлять эти длинные тепловые лучи. Это действительно постоянное космическое сооружение, как то устройство-невидимка. Он преломляет любое падающее излучение - любое излучение - и поэтому может одинаково хорошо использоваться как в ультрафиолетовом, так и в субкрасном диапазоне".
   "Это сильное оружие для поиска наших данных. Но что ты собираешься делать, когда найдешь их? - спросил Карлайл. - Там это не поможет.
   "Гррррррррррррррррррррррррррррррррррл ли ты поднимаешь неприятные темы, когда я счастлив?" - спросил Мунро. - Тогда мы собираемся тайно совершить прямой рейд - и приложим все усилия, чтобы заполучить эти пластины. Это все, что мы можем сделать".
   ГЛАВА XII
   Сантир Ранла и Тоал Динар объединили свои усилия, чтобы с наименьшей задержкой и с наименьшей необходимой затратой энергии сокрушить самонадеянный тяжелый крейсер, который теффланцы послали расследовать действия магианского флота, мрачно висевшего снаружи. их максимальная эффективная дальность луча.
   Поскольку " Сантир Ранла" и " Тоал Динар" были первоклассными, новыми, полностью вооруженными линкорами, со специальной броней из легированной стали, которая была изменена путем добавления нескольких новых элементов до тех пор, пока стандартная тефлановая балка не разрушила ее, они раздавил крейсер за сорок пять секунд и разрезал его для перевозки обратно на трудолюбивые сталелитейные заводы на Магье. Всякая мелочь помогала.
   Аарн вернулся к работе. Анто Рейл и несколько других магиев были с ним в диспетчерской " Солнечного луча ", когда он отправил свою маленькую "лодку-яйцо", как прозвали следователей, и попытался благополучно приземлиться на Тефф-эль. Как обычно, он столкнулся с трудностями и от всей души проклял Теффланский корабль.
   Тефф-эль был почти в миллионе миль от него, а это означало, что он плохо управлялся с маленькой машиной, поскольку сообщения со скоростью света, которые управляли ею, требовали нескольких драгоценных секунд на поездку туда и обратно. Он должен был двигать его медленно, внимательно исследуя перед собой. Маленький корабль уже был ближе к Тефф-элу, чем когда-либо был любой магиец.
   Лодочки-яйца, сделанные в большом количестве, имели яйцевидную форму и около восьми дюймов в наибольшем размере. В них не было аппарата для проецирования речи, так как не было бы предпринято никаких попыток привлечь к себе внимание - прямо противоположное. Поскольку они были черными, Аарн тщательно решил отправить их с дневной стороны Тефф-эля; поэтому они были черными на фоне черного пространства.
   Нынешняя лодка-яйцо находилась примерно в пятидесяти милях от поверхности планеты, когда Аарн был вынужден молниеносным налетом тяжелого крейсера из Теффлана быстро переместиться в другие регионы и выйти из поля зрения маленького исследователя. Он поднял его снова, чтобы обнаружить, что штука направляется к водоему, и хотя он отправил обратное сообщение, он боялся, что опоздал.
   "К черту это ограничение на скорость света! Я никуда не доберусь таким путем, - проворчал он. "Мне придется отправить еще одну сейчас, и каждый раз, когда одна из этих штук будет обнаружена теффланом, это будет означать еще три часа работы".
   "Почему бы не спустить всю коллекцию сразу?" - предложил Анто Рейл.
   "Почему - это возможно - им придется реагировать на волны двух длин - главную волну, которой они все подчиняются, и ключевую волну, на которую они реагируют индивидуально, но это можно сделать. Консервирование!" - вдруг позвал он. - Эй, Каннинг, посмотри, не...
   Он снова повернулся к экрану, объясняя, и смотрел, как водоем неуклонно приближается. Внезапно он остановился.
   - Ах, вовремя, чтобы спасти Следователя Љ 1. Теперь посмотрим, что можно увидеть. Придется немного исследовать планету. Вы говорите, что Кэнтак - их самый большой город, и он недалеко отсюда, так что я собираюсь найти пещеру или что-то еще, что я мог бы использовать, чтобы спрятать эту группу, когда мы их высадим.
   Море стремительно неслось за объективом маленького исследователя, и когда оно, наконец, различило смутный далекий берег, Аарн подал сигнал "стоп", а затем замедлил движение.
   Через несколько минут показался скалистый, дикий берег, груда нагромождений камней, идеальное место для такой пещеры, какой хотел Аарн.
   - Приливы в этом мире высоки? Я не должен так думать.
   - Очень низко, - ответил Анто Рейл. "Единственная луна маленькая и далекая".
   "Я не думаю, что вода может повредить эти вещи, но я не собираюсь пытаться".
   Сцена на экране двигалась медленно, немногим быстрее ходьбы, чтобы исследователь не прошел удачное место или не наткнулся на внезапный выступ прежде, чем Аарн успел остановить его.
   "Консервирование!" - внезапно позвал он, нажимая кнопку остановки своего пульта. "Я рискну, если они найдут эту чертову штуковину, и вставлю антигравитационное устройство, чтобы она не могла столкнуться с чем-то и разбить себя. Я не могу ползать по всей проклятой планете, как улитка с ревматизмом. Почини остальных и выводи их как можно быстрее.
   "Да сэр. Я починил это радиоустройство. Это не было большой проблемой - просто еще одна катушка. Я не могу точно сказать вам, какой из них будет реагировать на длину волны какой тональности, потому что они очень похожи, но вы можете их выделить. Я вставлю антигравитационную катушку, если найду место.
   Аарн снова взял себя в руки и увидел вход в огромную черную пещеру, вырисовывающуюся прямо перед глазами его исследователя. Большая расщелина бежала вверх по утесу и высоко вверху, вне поля зрения, смыкалась, но образовывала узкую расщелину пещеры.
   - Ах, наконец-то повезло! Он вздохнул.
   Он нажал несколько кнопок и стал ждать.
   Вскоре экран погас, сдвинулся и снова зажегся со странным искажением теплового глаза. Чернота пещеры внезапно стала светлой, когда следователь медленно вошел и последовал за ней со скоростью примерно три фута в секунду.
   Аарн злобно нажал на кнопку управления, когда впереди замаячил внезапный поворот под прямым углом. Спокойно следователь плыл дальше и дальше. Затем со звонким треском из громкоговорителя, смонтированного с экраном, изображение пропало. Гул механизма продолжался непрерывно, как и рокот прибоя за пределами пещеры; но экран оставался пустым, а в аппарате раздавались легкие натуги. Привод пытался сдвинуть скалу.
   Аарн с молитвой нажал второй рычаг и стал ждать. Через несколько мгновений произошло легкое изменение темпа звука в динамике, затем щелчок, тихое гудение - и все пошло по-старому.
   "Потерял! Телевизионная трубка явно не выдержала. Сделаны они, боюсь, не очень, слишком торопятся, и при любом сильном сотрясении они рассыпаются. В остальном все в порядке. И так же полезен, как болт с левой резьбой, когда нужен правый".
   - У меня есть шесть таких штуковин, доктор Манро, - объявил Каннинг. "Эти маленькие антигравитационные катушки для хранения энергии можно немного модифицировать, и я использовал одну из катушек для накопления энергии в качестве антигравитора. У тебя более чем достаточно силы, не так ли?
   "Конечно, Каннинг! Это хорошо. Отправьте их. Что такое мастер-волна?"
   "Одиннадцать целых пять десятых пять. Я дам вам список ключей...
   На этот раз пещера в скале была достигнута легко и безопасно, сухой пол был найден далеко позади, и исследователь ушел. Один был вынесен на ключевой волне и сразу же отправился в сторону Чантака, обратно в горы. Вскоре он врезался в дорогу, разбитую, изрытую колеями бетонную колею, где время от времени попадались пешеходы теффлановой гонки. Инстинктивно, к своему удивлению, Спенсер почувствовал, как короткие волосы на его затылке встали дыбом, и волна гнева захлестнула его при виде этого зрелища.
   "Монстры!" - сказал он низким напряженным голосом.
   Анто Рейл усмехнулся. - Ты человек, - сказал он. "Вы не можете помочь этому чувству. Я знаю их, видел и ненавижу с каждым разом все больше. И все же я знаю, что они разумные, разумные существа; что они не более жестоки или злы, чем мы; но наша ненависть к ним столь же инстинктивна и полна, как ненависть к ансетам и карли".
   - Кошка и собака, - сказал Аарн. "Мы такими родились; они тоже".
   Следователь теперь быстро устремился вперед, при ясном дневном свете, высоко в небе. Здесь были корабли - корабли, которые деловито носились по небу между городами. Было много тревожной активности, и печи, которые стояли над землей, единственные из городских построек Теффлана, очевидно, работали не покладая рук. Большое отверстие в земле, в которое постоянно тонули корабли всех размеров, а из него поднимались другие, выдавало вход в Кантак.
   Исследователь полз вперед со скоростью примерно два фута в секунду, пока не оказался прямо над большим отверстием. Затем Аарн позволил ей дрейфовать.
   Безусловно, самые распространенные суда были огромными. Следующий был, также. Маленького исследователя он поймал, застрял в щели под его большим коротким крылом и понес вниз, смягченный антигравитационным полем. Аарн подал сигнал "стоп" и знал, что маленькая машина останется на месте, если ее сильно не сотрясет при посадке.
   Корабль, за который он цеплялся, спустился и приземлился посреди большого терминала, суеты теффланской активности. Внезапным прыжком исследователь отделился, взлетел прямо в воздух и исчез в черной крыше огромной пещеры прежде, чем испуганные теффианцы успели догадаться, что произошло.
   Рабочие, простые теффланы, они не обращали больше внимания и продолжали свою работу. И весь этот день за дверями, спрятавшись в больших сосудах, в маленьких вазах и среди кустов в парках, следователь прислушивался, наблюдал и искал. Он прокрался наружу, когда свет был выключен на время отдыха, и проник в важные общественные здания, здания без оконных стекол в этой огромной пещере, где не было погоды, кроме той, которую они построили сами. По вентиляционным трубам, по дверям, по фрамугам шел следователь, ища записи, тайны...
   Никогда еще у мадийцев не было такой прекрасной возможности узнать все тайны Тефф-эля. Но они не могли прочитать записи, которые так хотели. Они подслушали случайный разговор между офицерами торговых стратосферных кораблей и офицерами-воинами космических кораблей. И узнал только, что ни один Теффлан, кроме тех немногих, кто изготовил основные части, не знал секрета луча, и причина, по которой это было сделано таким великим секретом, заключалась в том, что никакое известное устройство не могло остановить действие луча.
   * * * *
   Была ночь, и общественные здания были почти полностью закрыты; одинокий сторож, бродивший тут и там, был единственным признаком жизни, когда следователь молча шел по разным коридорам, изредка бесшумно натыкаясь на тупик, пока не повернулся новым радиосигналом, - любопытная вещь, которая казалась слепой к окружающей среде, спотыкаясь тут и там, и учиться тому и этому.
   "Я думаю, что новый план нападения на магийцев будет полностью успешным - против чего они не могут устоять. Ах, если бы мы принесли Магью этот странный новый разрушительный луч! Без него мы бы... нуждались... Голос затих в лабиринте ревущего шума уличного движения.
   "Новые корабли, сами понимаете, будут с пустотелым центром, и центрофугасные бомбы мадяев будут бесполезны. Теперь мы легко отклоним магнитные бомбы с помощью нового аппарата Ху Ралсопа и вместо этого настроим их...
   "Некоторые предположили, что те незнакомцы, которые прибыли на корабле, атакованном разведывательной эскадрой, когда впервые был использован разрушительный плавящий луч, были некоторыми из выживших, древних Ма-джай-анхи из легенд, которые прошли. Возможно, они были посыльными, но у них было такое военное искусство, что Тефф-Хеллани, наша собственная раса в своем родном мире, несомненно, должны были стать такими же могущественными.
   - Говорят, Ху Ральсоп сейчас работает над тем, чтобы изобрести способ, по крайней мере, передавать сигналы через...
   - Я хотел бы, - раздраженно прокомментировал Аарн, - знать, кто, во имя девяти шатающихся миров, этот Ху Ралсоп, и, что более важно, где он находится. Он, кажется, выдающийся ученый, и если он работает над связью между космосами, его цели и мои совпадают, и я готов поспорить на большую планету с астероидом, у него есть по крайней мере точная копия тех Таблиц Данных.
   - Он мог их прочитать, Анто Рейл?
   "Возможно, со временем. Мы могли бы прочесть их, если немного изучим и с помощью вашего знания другой стороны. Ху Ральсоп столкнулся бы с трудностями из-за отсутствия у нас знания древнего мадьянского языка и полного незнания другой стороны. Ему, конечно, поможет знание современного магийского языка, но язык изменился почти до неузнаваемости, и это произошло только после тщательного изучения и тщательного рассмотрения способов изменения языков, а затем наших более современных языков, что мы могли читать древние записи. У Ху Ральсопа будет тяжелая, но выполнимая задача.
   "Может быть, они уже не перевели его?"
   "Почему они должны? У них не было большого интереса к этому, пока они не нашли нас в наше время; это была просто добыча древних дней, которые, как им было сказано, священны и должны храниться. После того, как они нас нашли - думаю, я не слишком хвастаюсь, говоря, что мы довольно полно заняли их внимание. Их лингвисты были заняты тем, что старались не отставать от различных кодов, которые мы использовали, отдавая запечатанные приказы командирам кораблей. У нас есть несколько древних теффланских записей - на самом деле на тефф-хеллани, - которые мы никогда не переводили, если не считать того, что выяснили, что они означают. Но важно ли это?"
   "Решительно! Я не хочу, чтобы несколько линкоров типа тех, что теффланцы привыкли атаковать нашу торговлю в другом мире. Боже мой, они могли бы уничтожить там половину населения - у нас нет настоящих оборонительных машин. Конечно, мы могли бы построить их за несколько лет, но атака теффланских линкоров не дала бы нам и нескольких лет.
   - Если Ху Ралсоп сможет очень быстро отреагировать на эти данные, мы выясним, кто и где Ху Ралсоп - и - в любом случае, мы можем это сделать, просто для безопасности. У меня есть дюжина или около того таких штук, сделанных с оборудованием, чтобы взрывать их по желанию или при несанкционированном вмешательстве. Думаю, нам лучше выяснить, где он.
   "Вы слышали последние новости из правительственных лабораторий?" - спросил рычащий теффланский голос, в то время как обученный переводчик тихо произносил в микрофон соответствующие магийские слова. "Ху Ралсоп нашел среди некоторых древних религиозных реликвий несколько табличек, которые, как он уверен, представляют собой древние символы Ма-джай-анхи, которые касаются перехода из одного пространства в другое. Реликвийные плиты...
   * * * *
   А на Теффлане дрейфующий, ищущий следователь медленно проплыл мимо офиса, откуда доносились эти голоса. Аарн был мрачно, молча занят отправкой его обратно. Прошли секунды. Долгие, долгие секунды, в течение которых ничего не происходило, и только странно освещенная сцена, показанная лучистым теплом, пронеслась по экрану, да глухой шум транспорта снаружи активировали приборы. Существо остановилось, качнулось и двинулось назад. Мгновенно Аарн нажал стоп-сигнал. Сигналу потребуется столько же времени, чтобы добраться туда...
   - ...естественно, не позволил бы ему вытащить их. Это были священные реликвии, защищенные, по-видимому, древней легендой о том, что однажды они снова приведут нашу расу к величию и земле изобилия. Это пророчество защитило их на протяжении сотен тысяч лун, и они были сделаны из прочного металла, поэтому их можно было прочесть.
   "Ху Ралсоп позвал Сола Калдана, чтобы тот помог ему в его исследованиях, и, несомненно, с таким студентом-физиком и таким студентом-языком мы узнаем что-то важное, потому что пластины, очевидно, считались важными с древнейших времен. Копии Ху Ральсопа максимально точны, вплоть до микроскопических вмятин и царапин".
   "Но что он надеется узнать, что, по его мнению, может выйти из такого поиска в вековых легендах? Поистине, когда-то мы могли учиться у древних, но теперь наше оружие превосходит их во много раз, - ответил второй голос.
   Аарн не осмеливался смотреть в динамики за полуоткрытой дверью.
   "В этом, как он полагает, секрет тех, кто прибыл на странном корабле, привезя странное оружие. Помните, диспетчер эсминца, избежавшего их палящего луча, сказал, что видел, как они внезапно материализовались, как будто неслись с бесконечного расстояния с бесконечной скоростью, - однако в этом представлении чего-то не хватало, поскольку они, казалось, расширялись из бесконечно малости и не двигались. вообще. Однако он был уверен, что они пришли не совсем обычным путем.
   - Физик из Сантакалта говорит, что они пришли из этого другого пространства.
   - Тогда почему - но подождите - смотрите - этот магнитометр колеблется от моей речи, да и от других сигналов тоже. Что это может означать? Эхуу - это показывает центр силы недалеко отсюда! Мне это не нравится. Посмотрим... ха... это тоже недалеко...
   В отчаянии и вместе с тем безропотно Аарн нажал на сигнал, который должен был отправить маленького исследователя с максимальной скоростью в такие узкие пределы. Он послал целую серию сигналов, которые освободили бы его из здания, выгнав через открытое окно, но Теффлан внезапно появился в двери.
   - Хаю, смотри! Что это за вещь?" Он потянулся к ней, и маленький исследователь отпрянул. "Ха... у него есть какой-то способ управления. Что же это может означать?"
   Он метнулся обратно в свою комнату и через мгновение появился снова с устройством размером и формой как две склеенные вместе тарелки для пирога, за которыми тянулся длинный шнур.
   "Покажи нам-"
   Следователь вдруг метнулся к прибору для пироговой пластины, на самом деле мощному электромагниту, и застрял. Аарн вздохнул и нажал красную кнопку сбоку.
   Секунд через пятнадцать теффланцы уже боролись с борющимся, дергающимся маленьким сыщиком, пытающимся повиноваться командам. Затем внезапно экран погас во внезапной вспышке света. Маленький исследователь на Тефф-эле стал ярко-красным и резко зашипел голубым электрическим пламенем.
   - Вот и конец! - сказал Аарн, но не был сильно разочарован, так как, по крайней мере, узнал, что записи все еще существуют. "Теперь - проблема номер один - найти этого Ху Ральсопа. Они упомянули "физика из Сантакалта", и мне просто стало интересно, не он ли это".
   "Это." Анто Рейл кивнул. "Я помню, что в некоторых отчетах, которые мы нашли об уничтоженных кораблях, говорилось, что этот город был их научной базой, а часть Сантакарука - их главной базой космических кораблей".
   "Далее - где находится Сантакарук?"
   - Это, конечно, тоже известно, и мы можем послать туда следующего следователя, но как вы найдете Ху Ральсопа?
   Аарн внезапно улыбнулся, и эта улыбка отчетливо блуждала по его лицу. - Это, - сказал он, - будет легко, если он так важен, как все это. Смотреть!"
   Он вывел следователя из базы в пещере, быстро направил его к Сантакаруку и, когда он уже был в пути, переключился на ключевую волну второго следователя и завел его вплотную вслед за первым. Следующие несколько минут Аарн был очень занят, на самом деле, до тех пор, пока оба не замерли рядом с Сантакаруком.
   Затем он начал любопытный процесс. Исследователи были снабжены небольшими газовыми фонарями на случай, если им придется что-то увидеть там, где нет света и недостаточно тепла. И теперь Аарн дождался, пока корабль-разведчик не стартует в большом туннеле, ведущем вниз в Сантакарук, затем включил свет на одном из следователей и начал медленно кружить корабль, спускаясь к большому входу в Сантакарук.
   Пока первый медленно и бесцельно автоматически выполнял этот приказ, он переключился на второе устройство. Через несколько секунд он увидел, как корабль-разведчик остановился, а затем начал серию движений, чтобы исследовать странный крошечный корабль.
   Они получили его в настоящее время и связали его вниз плотно.
   С триумфом они понесли свою добычу в город и плотно прикрепили к части шасси, где ее почти не было видно, второго следователя.
   Как пиявка, она цеплялась за след, когда первая машина была доставлена в космический порт, с любопытством исследована вышестоящими и еще выше офицерами, а за другим приемным бортом мадьяны внимательно слушали все, что там говорили, - и, наконец, ученые были призваны.
   "Я думаю, что это бомба - что-то вроде самоуправляемой торпеды", - наконец объявил один из физиков.
   "Бред какой то! Мозги у мадяев не такие уж и бедные. Они построили это, конечно, и это нужно тщательно исследовать, но никакая бомба такого размера не опасна. Меня интересует способ управления. На планете не идут дожди, почему же тогда он оказался здесь? Были еще?"
   - Никого не видели, превосходнейший сэр.
   - Это значит, дурак, что ты не смотрел.
   "Я виновен в небрежности, превосходнейший сэр", - признался командир разведывательного корабля.
   - Эхуу, используй голову - и глаза тоже в следующий раз. А теперь выйдите и осмотритесь.
   Корабль-разведчик поспешно удалился.
   "Я думаю, что это бомба, - настаивал физик, - и не обязательно химическая. Не является ли он хранилищем большого количества физической энергии - аккумулятором? Или новый и неизвестный тип накопителя энергии, бомба, которая взорвется в любой момент?
   "Более вероятно, - предположил один химик, - может быть, это не одна из бомб, подобных тем, которые мы готовим, - биологические бомбы, полные микробов; это может нанести неисчислимый ущерб.
   - Эхуу, какие у тебя неприятные идеи! - воскликнул превосходнейший сэр, поспешно выпуская вещицу и отступая, вытирая руки с длинными пальцами. - Можешь проверить?
   "Я думаю, будет лучше, - предложил химик, - позвать наших мастеров. Это действительно важно. Я полагаю, что Ху Ральсоп заинтересуется, поскольку это может быть идея тех, кто с другой стороны".
   "Интересно, - сказал Спенсер, - что они сказали о биологических бомбах. Смогут ли они их сделать?"
   "О, решительно! Должно быть, они уже это сделали".
   - Все хорошо, Аарн, - удовлетворенно сказал Анто Рейл. "Мы уже готовимся. Как велика будет их радость, когда они узнают, что их обсуждение дошло до нас целиком!"
   - Извини, Анто Рейл, но они этого не сделают. Если я позволю Ху Ралсопу хотя бы мельком заглянуть внутрь, он узнает ряд вещей, которые маленьким теффланам знать нехорошо, например, как сделать антигравитационную силовую катушку, - заметил Аарн.
   "Ху Ралсоп говорит, что придет, но очень раздражен, так как мы помешали ему прочесть древние листы", - сказал помощник, возвращаясь от телефонного аппарата.
   Он на мгновение наклонился, чтобы вытащить что-то из половинок левого копыта, и вдруг вздрогнул.
   "Клянусь святым Рену! В конце концов, это не глухая дыра - действует какая-то мощная сила, которая искажает свет - искажает его. Клянусь всей моей физикой! Это линза!"
   "Какая? Объектив? Это просто какая-то магнитно-силовая стена! - усмехнулся второй Теффиан. "Свет не так легко изгибается - для этого требуется некоторая субстанция".
   "Тише, послушай меня!" - рявкнул первооткрыватель силовой линзы. "Я говорю, что это линза. Посмотрим, что скажет Ху Ральсоп, а пока ничего больше не говорите. Если это объектив - то это бомба. Это бомба, которая взорвет нас нашими собственными словами, это шпионская машина, средство, позволяющее проскользнуть и узнать из наших собственных уст и из лабораторий наши секреты. Вероятно, что-то пошло не так с механизмом, из-за чего он сбился с курса и был обнаружен. Если это так, то, несомненно, у него есть не только глаза, но и уши. Возможно, в этот момент он посылает назад луч радиоинформации. Наденьте что-нибудь на этот глаз.
   Через мгновение какой-то контейнер закрыл следователю свет. Но хотя воцарилась тишина, через несколько мгновений второй следователь за пределами комнаты показал группу из трех теффланов, спешащих к офису. Их копыта почти не стучали по мягкому, похожему на резину полу, но, очевидно, находившиеся в комнате люди знали, что они приближаются, потому что открыли дверь. Свет струился в менее ярко освещенный коридор и мог бы осветить второго исследователя, если бы не цеплялся за потолок, выше уровня глаз и выше света.
   Ху Ральсоп осознавал свою важность. И он, может быть, справедливо рассердился. "По какой причине, Аггар Ман-кель, ты вызвал меня из моего исследования реликтовых пластин Каккакилла?" И он сказал часть следующего предложения, которое из-за особенностей порядка слов Теффиана можно было бы перевести примерно так:
   "Секреты другого космоса из реликтовых плит Каккакилла начинают узнавать о величайших..."
   "Останавливаться! Не говорите - это устройство - какая-то машина, с помощью которой неестественные существа, маги, могут слушать и наблюдать за нами".
   Облако гнева, омывшее обычно красное лицо Ху Ралсопа, исчезло так же внезапно, как и появилось. "Эхуу - что это? Дай мне это увидеть!"
   Две секунды назад Аарн нажал красную кнопку, и маленький исследователь превратился в раскаленную массу металла, которая будет светиться несколько часов. Ху Ралсоп с большим интересом смотрел в силовую линзу, когда она рухнула с грохотом вырвавшихся газов, и металл в его руках резко раскалился докрасна. С проклятием боли он уронил его на пол.
   "Клянусь девятью величайшими богами, эта штука сожгла меня! Да сгниет навеки душа его создателя на низшей ступени грязнейшего ада! Проклятое существо - да будет оно проклято навеки - отняло половину плоти у меня из рук!" Ху Ралсоп уставился на него сверкающими от гнева прищуренными глазами, а его иссохшие руки страдали от боли.
   "Милостивейший и ученейший сэр, позвольте мне перевязать раны", - умолял скромный доктор, присутствовавший при этом, доставая небольшой набор инструментов из шкафчиков сразу за дверью.
   - Одень их, неуклюжий дурак, и если ты плохо сработаешь, я отправлю тебя в тюрьму Каркатун за некомпетентность. А так моя работа будет приостановлена...
   В это время Аарн не сидел без дела. Он действительно был занят вторым пультом управления. И теперь он был готов прервать речь Ху Ральсопа.
   Следователь двух футов ростом и фута в диаметре вошел в дверной проем и остановился в центре комнаты. Речь Ху Ралсопа оборвалась от изумления, он стоял парализованный несколько секунд, а корабль закончил за него:
   "Навсегда!" - сказал он надтреснутым металлическим голосом - и в идеальном теффлани. Раздался глухой щелчок, машина стала медленно краснеть, еще ярче краснеть...
   "Он взорвется!" - выдохнул ученый и кинулся к двери. Теперь машина раскалилась добела, и сцена исчезла в реве пламени.
   "Это, - удовлетворенно сказал Аарн, - разрушило пещеру на полмили вокруг, я подозреваю, потому что катушки в этой маленькой штуковине были достаточно мощными".
   Вскоре экран снова загорелся - снова в пещере на берегу моря. Теперь там было светло, далекий Анрел сиял ярко-голубым.
   "Кажется, наш следующий пункт назначения - Каккакилл, - сказал Спенсер. - Где он, Анто Рейл?
   - Я мог бы догадаться, где мы найдем эти тарелки. Я должен был более серьезно подумать о том, чтобы найти его силой мысли. Город Каккакилл - их священный город. Как-ка - их главный бог. Он их бог победы.
   - И он - их единственное по-настоящему плохое место, на которое мы можем указывать с разумным отвращением. Церемония посвящения ему проводится каждые тринадцать лун - каждый раз, когда их луна совершает тринадцать оборотов. Он называется фестивалем "Смерть времени" или "Смерть группы времени". И в этом посвящении они должны пить как-ка кровь захваченного врага и есть плоть захваченного врага, или они едят мясо и пьют кровь представительницы своей расы - молодой женщины. обычно приносят в жертву, если это необходимо.
   "Но если они захватят врага и проиграют битву, в которой враг был захвачен, то они не могут принести этого врага в жертву Как-ке, ибо он бог победы.
   "Они проиграли с нами последнюю битву. На этот раз в жертву будет принесена одна из их собственных женщин - жертвоприношение должно состояться через полторы луны.
   Аарн был заинтересован - определенно. "Это не очень хорошо. Интересно - тринадцать лун - это продолжительность года в другом пространстве. Единицей времени там является год, и этот жертвенный праздник, должно быть, был привезен с собой, я подозреваю, что "Смерть года" называлась там тогда. Посвящение, вероятно, предназначалось для того, чтобы принести им победу в течение следующего года - логичное разделение времени на Земле, поскольку год имеет там важные климатические проявления.
   - Но если эти пластины там - нам придется совершить набег - и они будут чрезвычайно рады нас видеть...
   - Боюсь, - серьезно сказал Анто Рейл, - тарелки там. У них есть священный храм Как-ка, помните, и все реликвии. Когда этот древний Тефф-хеллани украл у наших предков эту серию тарелок, он, без сомнения, передал их Как-ка для защиты, богу, который дал ему победу.
   "Храм Как-ка также является их величайшим музеем, поскольку в нем хранятся реликвии, которые передавались Как-ка на протяжении всех веков с тех пор, как ему впервые поклонялись на этой планете. Сейчас это, конечно, полунаучный музей.
   - Насколько я понимаю, у нас нет выбора. Я, конечно, поищу - мне все равно придется узнать, как это сделать.
   Через несколько минут следователя доставили ко входу в Каккакилл, но доставить его было проблемой, потому что сюда заходили и уходили несколько кораблей, а сейчас рассвело. Большинство этих кораблей были небольшими частными машинами, доставлявшими просителей в храм, поскольку Как-ка также был богом деловой победы.
   Наконец Аарн спрятал следователя и отправился отдыхать. Когда он встал и позавтракал, в Каккакилле было темно. Когда еще раз следователь отправился в путь, он теперь легко проникал в туннели.
   Когда исследователь, выйдя из большого, высокого, похожего на собор туннеля, с большими каменными арками, резными и освещенными сияющими голубым и зеленым светом, необычайно красивыми эффектами, создаваемыми флуоресцентной краской и ультрафиолетовым светом, вошел в этот главный собор Как -ка, Аарн должен был признать, что впечатлен.
   Это была единая гигантская пещера с квадратным полом, четырьмя огромными арками, взмывающими вверх и сходящимися в центре крыши, почти на тысячу футов выше. Тусклое сумрачное сияние фиолетового света, казалось, пронизывало эту высшую область из тысяч крошечных скрытых огоньков. Стены пещеры были вырезаны барельефами, а резные фигурки раскрашены с мастерством великого живописца. Каждая сцена представляла какую-то великую победу в истории Тефф-эля или великую доисторическую победу из легенд.
   И в каждой как-ка появлялась на заднем плане.
   Но в пещере Как-ка был на переднем плане. Это была статуя. Вещь захватывающая дух, внушающая благоговение, ужасная - и великолепно красивая. Как-ка возвышался целых триста футов. Он, конечно, был теффланцем, но теффланцем теффланских идеалов. Гигантское лицо было суровым и могущественным, но вдохновляющим даже для человека. Он был повернут, глядя вперед. Одна рука была поднята высоко, в ней большой меч, другая манила.
   И вся эта гигантская штука представляла собой сверкающий ограненный рубин. Синтетика, обязательно, но великолепный, высокий цвет, сияние и огонь драгоценного камня были там, и в чудесно искусном освещении были великолепны. Атрибуты Как-ка были просты, и все они были из сплава красно-золотого и сине-белого хрома; его могучий меч блестел, как огненный маяк, и из его острия исходил луч золотого света, прорезавший полосу фиолетового сумрака верховьев этого титанического собора, луч золота, лежавший на фоне лилового бархата.
   Между ног колосса находился алтарь, единый гигантский блок сапфира. Какие-то скрытые в нем огни заставляли его непрерывно светиться той неподражаемой, неописуемо-синей самой совершенной драгоценностью. И по обе стороны от него горело ровное, непоколебимое пламя чистого белого света, застывшее сияние, идеальное веретено высотой в три фута.
   За и за изображением Как-ка находился храм. Она была вырезана из какого-то белого камня, возможно, из мрамора, который выделялся, как белая хрустальная шкатулка, в этой пещере в темной скале.
   - Я и не мечтал, - мягко сказал Анто Рейл, - что эти теффланы способны на такие великолепные вещи. У нас есть свой Храмовый Город, но он не может сравниться с этим. Я почти могу простить им их чудовищные формы, глядя на эту сцену".
   - Я... я поищу в музее, - наконец сказал Аарн. - И... его придется уничтожить вместе с остальной частью Тефф-эл. Я думаю, если бы он один был спасен, потомство обвинило бы вас в уничтожении расы, которая могла его создать.
   ГЛАВА XIII
   - Наши корабли, - объяснял Аарн, - должны быть достаточно малы, чтобы быть почти невидимыми, и в то же время достаточно велики, чтобы иметь необходимую нам мощность. И за этот дурацкий химический прибор, который вставил Карлайл. Ты сказал, что я скоро получу объяснение...
   "Ага! Просто возвращаю вам часть ваших собственных. Вы можете подождать, пока мы не будем готовы на этот раз. Спенсер с улыбкой кивнул.
   - Что ж, корабли сделаны. И после того, как мы увидели Каккакилл, я кое-что сделал - я покрасил их в дымчато-фиолетовый цвет, который сделает их почти невидимыми в верхних слоях этого места. Там так чертовски темно, что они нас не заметят, и мы можем использовать телевизоры для обзора, и света не видно.
   - Эти телевизоры будут оснащены тепловизором?
   "Безусловно. И они нам понадобятся. Помните, как темно было в том конкретном хранилище. Они разборные. Мы можем вытащить их из иллюминатора за несколько секунд и использовать для навигации без необходимости использования огней. Они весят примерно столько же, сколько один из этих пистолетов - и обратите внимание, как вы целитесь из этих пистолетов, между прочим, они взорвут все, что находится в пределах пятидесяти футов от вас, с такой силой, что, вероятно, ранят вас - и они позволят нам обходиться без света.
   "Хм... интересно, они хороши?" - сказал Спенсер, поднимая одно из компактных продолговатых устройств, на которое указал Аарн.
   Он поднял его, нажал кнопку и увидел, как на обзорной пластине сформировалось изображение с идеальной четкостью, но с типичным видом теплового изображения. Спенсер вытащил из кармана что-то размером с куриное яйцо, протянул на расстоянии вытянутой руки и грациозно уронил.
   Он ударил с глухим, глухим хлопком и в мгновение ока разлился тьмой! Через долю секунды комната погрузилась в кромешную тьму, струйная ночь была такой интенсивной, что мощные лампы накаливания в лаборатории совершенно терялись. Не было ничего, кроме твердой, непроницаемой стены пустоты.
   - Господи, что это? - выдохнул Аарн. "Эй, где ты, черт возьми? Я не могу... сказать, что не вижу своей руки, когда она касается моего лица. Э-э, вот свет...
   Тишина. Смех от Спенсера. - Это не сработает...
   "Ха!" Спенсер посмотрел на экран своего телевизора с тепловым глазом и широко ухмыльнулся.
   Словно сквозь легкий, яркий туман, он мог видеть Аарна, ярко сияющего и держащего в руках фонарик, который сиял так же ярко, но, казалось, на него как-то странно повлиял туман. "Это работает. Он просто не может светить, не может послать луч. Поместите его примерно в полдюйма от вашего глаза, и вы сможете его увидеть.
   Аарн сделал. "Сладкие качающиеся спутники - какой туман создают эти чернила! Что это такое в космосе?"
   "Инфра инфра инфра флуоресценция". Спенсер ухмыльнулась. - А твой тепловой глаз прекрасно работает. Вот что приготовил друг Карлайл по случаю нашего рейда. Химические баки содержат много этого. Он соединяется с кислородом воздуха, образуя химический краситель в частицах настолько крошечных, что они близки к броуновским пределам, и не оседает менее чем за три часа под действием гравитации Тефф-эля.
   "Инфра-инфра - и так далее. Кажется, я начинаю понимать. Не могли бы вы снабдить меня одним из этих тепловизоров, чтобы я мог видеть выход? Что вы делаете, чтобы использовать его в этом?"
   "Поднесите его так близко к глазам и поднимите так далеко, чтобы вы могли его видеть. Знаете, этот туман не совсем непроницаем.
   - Нет, но если я прав, то это было бы чертовски близко к этому. Я так понимаю, это вещество действует так же, как флуоресценция действует на ультрафиолет. Он поглощает ультрафиолет и преобразует его в видимый свет. Это берет видимое и уменьшает его до невидимого. Верно?"
   "Совершенно верно. Теплозащитный козырек несколько затемнен, потому что повторное излучение тепла мелкими частицами красителя создает туманоподобное рассеивание света, а также тепла".
   "Хммм... но это действительно будет кстати. Сейчас я покажу тебе корабли.
   Аарн шел впереди, оснащенный теперь прибором обзора, до уровня, где хранились его корабли. Это были два специально построенных шпионских корабля, рассчитанных на одного человека, около десяти футов в длину и трех футов в диаметре. Они были оснащены удивительно мощным оружием и могли превышать скорость света. Практически вся их масса была занята силовыми катушками. В носу находился отсек управления, здесь же были установлены приборы обзора.
   Элементы управления были стандартными, за исключением устройства отключения света, которое Карлайл установил сам. С помощью Спенсера он устроил так, что потоки жидкого химиката летели во всех направлениях от маленького корабля с огромной силой, создавая эффективную темноту почти в пятьсот футов в диаметре.
   - Не понимаю, почему, - сказал подошедший Карлайл, - я не участвую в этом маленьком предприятии.
   "Отличный повод. Speakum Aing-litch. Нас могут поймать, знаете ли, - было бы хорошо, если бы вы могли прогуляться - через следователя - и узнать, что с нами, и позволить нам рассказать вам, чтобы они не знали, каковы были наши планы. Они знают Магьяна. Они не знают английского. Ergo: английский - это то, что нужно использовать".
   - А поскольку Луна состоит из зеленого сыра, Спенс, конечно, не мог говорить по-английски. У тебя, я признаю, есть преимущества, с твоим телом из разума-подматерии, с этой конструкцией неандертальского придурка по образцу гориллы. Но Спенс...
   "Спенс - виртуоз пульта управления, мастер движений, командир клавиш. Он может сделать три кувырка назад, шесть поворотов штопора и в перевернутом двуствольном перевернутом полете назад, пока вы не разберетесь, наблюдая за ним, - усмехнулся Аарн. "Извини, Карлайл, мы должны оставить одного представителя, и я думаю, ты избран".
   - Я это знаю, - признался Карлайл. "Удачи. Я буду смотреть...
   Два маленьких корабля поднялись и грациозно развернулись через вход и, наконец, прошли через шлюз в свободное пространство. Они быстро отлетели от огромного металлического борта линкора и устремились со скоростью света к Тефф-эл. Оба прекрасно знали, что, если их схватят, спасения не будет. Они шли двумя партиями, потому что это удвоило их шансы на побег, если их обнаружат. Спенсер пойдет первым, как только они приземлятся, потому что, если его поймают, Аарн станет гораздо более смертоносной спасательной силой, чем Спенс.
   Быстрее света они промчались мимо оборонительных орбитальных фортов, а быстроходные крейсера, которые Тефф-эль послал наблюдать за флотом магиев, яростно кружили по кругу, и ворвались в атмосферу самой планеты, прежде чем корабли остановились до планетарной скорости всего за считанные секунды. миль. В тех специфических условиях, при которых были возможны скорости, превышающие скорость света, они, казалось, двигались с вполне нормальной скоростью, они могли легко контролировать свое движение.
   В атмосфере они мгновенно накренились вниз, пока их дымчатые корабли не потерялись на темном фоне ночного Тефф-эля. Корабли теперь приводились в движение только импульсным двигателем, антигравитационная энергия не использовалась, чтобы их не обнаружили.
   Каккакилл был рядом. Через несколько секунд они нырнули в черную дыру, которая была входом. Сторожевой корабль висел там, наблюдая за приближающимся движением, но когда два дымчатых корабля упали, они вспыхнули световым сигналом правильного прохода и беспрепятственно упали.
   Они мчались без света, высоко под огромным сумрачным куполом города-собора, так близко к потолку, что купались в фиолетовом сиянии крошечных скрытых лампочек. С их нынешнего положения была видна дюжина других построек, и корабли быстро нырнули, когда достигли тускло освещенного угла большой пещеры и с бесконечной ловкостью бесшумно и легко приземлились на каменное крыльцо заброшенного, лишенного света молельного дома. . В этом не было необходимости до времени великой жертвы. Здесь жертва будет подготовлена...
   "Будем надеяться, что мы вернемся только один раз", - прошептал Аарн, когда он и Спенс встретились возле своих кораблей. - Вы идете вперед.
   С уверенностью жителя Спенсер двинулся по дорожке, его туфли на резиновой подошве не производили ни звука. Свет был тусклым, золотистая дымка света, создаваемая бесчисленными крошечными лампочками, скрытыми от глаз, но отбрасывающими свое мягкое свечение на различные предметы, которые повсюду давали мягкое рассеянное свечение. Быстро и уверенно Спенс направился к большому храму Каккакилл.
   Мимо левого копыта гигантской рубиновой статуи - она была обтянута башмаком из необычного красного золота - в сторону Храма, белый мрамор которого слегка золотился в свете.
   Теперь здесь никто из Теффлана не двигался, потому что это был час, когда все, кроме сторожей, спали, и активности почти не было. Только далеко за огромной пещерой он мог видеть охранника из теффлана у входа в каждую отдельную пещеру. Но на таком расстоянии Спенс сам выглядел как теффлан, потому что на нем был на удивление искусный наряд, который, казалось, искривлял его ноги и тело.
   Где-то позади него, в вечных золотых сумерках, несся Аарн. Никакое искусство не могло заставить его большое коренастое тело казаться теффлановым, так что трюк не был испробован. Это была еще одна причина, по которой Спенсер пошел первым.
   Вверх по широкой лестнице, сверкая еще одними скрытыми прожекторами золотого и фиолетового света, шел Спенсер - несколько обеспокоенный, потому что теперь он должен ясно видеть - и его походка не была галопом козлоподобных ног теффлана.
   Через мгновение он оказался под прикрытием огромных величественных колонн, могучих квадратных колонн, которые тянулись в золотом свете в сумеречно-фиолетовый мрак под тяжелой нависшей крышей. Словно миниатюра огромного собора пещеры, этот нависающий мраморный потолок был усеян крошечными прожекторами, а дымчато-фиолетовая дымка висела неподвижно.
   Быстро Спенсер проскользнул к следующему ряду столбов и проскользнул между ними. Здесь не было ни теней, ни темных пятен.
   Огромные двери из этого красноватого золота - пепла атомных двигателей Тефф-эля и Магии, как он узнал позже, - качались между огромными, чудесно вырезанными столбами из аметиста, глубокого, глубокого фиолетового цвета, освещенного изнутри. Огромные золотые двери были покрыты барельефами сцен мифологического значения, сцен из земных сказок, даже из другого космоса.
   Снаружи, внутри, Спенсер вошла в утешительный мрак заброшенного Храма. Дальше, мимо маленьких молельных комнат, дальше к музею. Через проход, который разветвлялся в кромешной тьме, его шаги направлялись тепловыми лучами, испускаемыми его собственным телом, он наконец вошел в музейную секцию. По извилистой рампе на третий этаж. Направо, по широкому коридору, в комнату, заставленную ящиками и столами.
   В центре комнаты, под стеклянным шкафом, стояли одиннадцать таблиц данных, разработанных около тридцати тысяч лет назад ученым, брошенным в неописуемое время и невообразимым расстоянием от своего родного мира, гадающим, какова его судьба. Был.
   Что-то тихо загудело в его руке, раздался легкий визг, затем тихое шипение выходящего воздуха. Опять жужжание, легкий, почти неслышимый визг, и в третий, и в четвертый раз. Спенсер взял в руки кусок твердого прочного стекла, вырезанного в виде грубого продолговатого куска маленьким умелым резаком, который он принес.
   Каждая пластина была около четверти дюйма толщиной и около десяти квадратных дюймов. Он вынимал их одну за другой и при этом начал хмуриться в беспокойном удивлении. Ведь каждая тарелка была тяжелой! Плотность металла была около двадцати, каждый весил более пятнадцати фунтов - значительно больше.
   Со всепоглощающим чувством ужаса он понял, что этот необдуманный и совершенно простой физический факт навлечет на экспедицию серьезные неприятности. Его грузом должны были быть тарелки - его обязанность. Но это были просто страницы данных - их вес не учитывался. Аарн, гораздо более быстрый и сильный, должен был быть оборонительной силой. И из-за этого единственного промаха их планы рухнули. Он не мог нести на руках около двухсот фунтов металлических пластин, маленькие мешочки, которые он принес, никогда не выдержали бы такого груза.
   Он стоял в мгновенном удивлении и молниеносной мысли. Конечно, Аарн с его огромной силой мог легко нести их, но Аарн должен был встретить его внизу. В музее не было сторожа, и он должен был вернуться к портику, где за колонной безопасности ждал Аарн, но если им придется совершить четыре обхода музея...
   Легкий тук-тук-тук-тук по мягкому, приглушенному, прорезиненному композиционному полу вдруг привлек его внимание. Звук почти неслышный, настолько слабый, что он никогда бы не услышал его, если бы не стоял неподвижно, сосредоточенный на мыслях и опасности. Тефлановые копыта быстро несутся вперед - по крайней мере, отряд из дюжины!
   С внезапным вздохом ужаса от изумления собственной глупости он вспомнил шипение воздуха, когда открывал футляр. Газ в этом случае был под давлением, как ловушка для воров!
   - Сладкие спутники - какой у меня астероидный мозг, - простонал он.
   Он быстро вытащил из кармана четыре темные бомбы, разбросал их по четырем углам комнаты и услышал, как они разорвались с тихим хлопком под быстро приближающимся топотом копыт теффланов. В коридоре появился свет, затем его затмило внезапно поднявшееся облако тьмы. Спенс подобрал тепловизор, закинул в каждый из своих мешков по горсти металлических пластин, надеясь, что у него есть важные, и скользнул к дверному проему назад, чтобы увидеть, как из-за угла выскользнула группа теффланов.
   Первая группа остановилась, протягивая руки во мрак, пытаясь что-то почувствовать. Резкие, пронзительные голоса отдавали команды взад и вперед по комнате, обе стороны знакомили друг друга с ситуацией. Обе стороны были остановлены.
   Они стояли в дверном проеме, держась за руки. Их предводитель что-то говорил. Вероятно, предназначался для Спенсера - без сомнения, думал, что он простой вор.
   Спенс с сомнением посмотрел на человека в конце одного ряда, смотрел внимательно и с надеждой и увидел, как он на секунду отпустил руку следующего человека. Руки теффланов были точно такие же, как у него, такие же пятипалые, только не волосатые. Спенсер мрачно улыбнулась и бросила еще две темные бомбы. Быстро и бесшумно он носился взад и вперед, неся свои тарелки, ставя их возле дверного проема и совершая еще одну поездку.
   Затем - он наблюдал. Конечный человек снова на мгновение отпустил руку своего соседа, и в это же мгновение Спенсер схватил теффлановую руку с чувством нарастающего гнева и отвращения. Другим, правым, он сильно ударил сзади по странной тонкой шее, благодаря предусмотрительности Аарна, предусмотрительно приспособившего головной убор, который удерживал бы тепловизор на месте без помощи рук.
   Один только край его ладони - он был мягким - шея теффлана была мягкой - и умело им пользовался, со знанием анатомии теффлана, полученным в результате интересного изучения теффлановых скелетов, он был мгновенно и беззвучно смертельным. Спинной мозг был разорван до того, как существо осознало опасность, и он рухнул, опущенный цепкими пальцами Спенсера, Раненный в отвратительные, грубые волосы, которые, казалось, обладали индивидуальной, зловонной жизнью.
   Затем он внезапно понял, что теффлан на его стороне что-то говорит - о чем-то спрашивает. Спенсер знал, что никогда не сможет рисковать языком - он был полусогнут, это положение привлекло внимание другого, но сейчас Спенсер был занят расстановкой тарелок по другую сторону дверного проема.
   С внезапным испуганным криком Спенсер нырнул в музейную комнату, потянув за собой теффлан, затем отпустил его и мгновенно отступил назад. Одним потрясающим рывком он отправил тело мертвого Теффлана в комнату вслед за шатающейся линией возбужденных кричащих Теффланских охранников.
   "Пока, на этот раз вы точно козлы!"
   Спенсер был в пути. Тарелки были ошеломляющим грузом, но они были у него все. Теффланцы подняли невероятный ажиотаж, обнаружив в комнате мертвое тело своего компаньона. Очередь мгновенно перестроилась, но теперь они были уверены, что кто-то находится в этой комнате и убил одного из них.
   Спенсер быстро возвращался назад. Он без проблем добрался до главного коридора, который вел из музея в молитвенные комнаты, если не считать его ошеломляющей ноши. Его руки болели, дыхание затруднено, и он знал, что скоро должен остановиться. Если бы только он мог правильно упаковать эти тарелки...
   И он прошел, не видя, охранник, который стоял наполовину скрытый в дверном проеме бокового прохода. Мгновенно тефлан исчез. Но он остановился в ошеломленном параличе на секунду, прежде чем ударить. Вор не был теффланцем! Это был Магян!
   Могучий рев предупреждения - крик информации, и Теффлан был на Спенсер. Прежде чем он успел сбросить свою ношу, его обвили могучие руки, он упал, а над ним стражник, и к этому прибавился вес пластин. Через десять секунд борьбы он освободился от пластин, а еще через пять секунд тефлановый охранник уже летал по воздуху, чтобы разбить его сломанной шеей.
   Подобно джиу-джитсу на Западе, апачам на Востоке, бокс здесь был неизвестен. Однако тефлан сделал свое дело. Отряд наверху слышал, и слышал, что среди них был магиец! Магиец и жертва Смерти Года так близко...
   Двадцать теффланов скакали вниз по пандусу, и Спенсер бросил последнюю из своих темных бомб. Мгновенно он понял, что его тепловизионный аппарат был настолько разрушен, что он смотрел сквозь пустую рамку! Он был так же слеп, как теффланцы.
   Со стоном он поднял свой груз тарелок и отправился, как мог. - Аарн придет - лучше пусть он возьмет эти тарелки и побьет их ради корабля...
   Где-то впереди раздался оглушительный лязг металла. С удивлением Спенсер понял, что огромная решетка из золотых решеток, которая висела перед главным входом, была опущена, чтобы преградить ему побег - и вход Аарну!
   Полдюжины ощупывающих рук одновременно достигли его, когда он достиг конца черного зала. Мгновенно пластины упали, и ближайший теффлан взвыл в агонии, когда тяжелый металл сломал кость.
   - Берегись, слабак, - раздался низкий голос рядом со Спенсер.
   Теффлан внезапно поднялся с земли, рванулся вперед с такой скоростью, что превратился в размытое пятно, и врезался в двух своих товарищей - ужасно.
   - Пластины - все там - весят двести фунтов - без теплового визора - без световых бомб...
   Спенсер апперкотировал теффлан и вдруг понял, что, хотя у них и не было бокса, у них была своя особая система. Это зависело от того, что у них были рога - и это было очень смертельно. С поразительной ловкостью Аарн поднял свою обутую в высокие ботинки мускулистую ногу и поставил ступню на тефлановый череп. После этой демонстрации теффланцы перестали пытаться использовать свои рога.
   Юпитерианец двигался, как прыгающий шар смертоносного разрушения. Его мускулы обнаружили, что гравитация этой планеты слаба, его тридцатифутовые прыжки несли его в бой и обратно, в то время как его более медленные и слабые противники видели в нем только вспышку смертельной ударной плоти.
   Аарн использовал не только руки - он использовал и ноги. Он не использовал кулаки, потому что давно понял, что его мускулы слишком сильны для костей. Он использовал свое предплечье для рубящего движения и с удивлением понял, что шеи теффланов не такие крепкие, как у землян.
   Примерно через тридцать пять секунд бой был окончен - оставшиеся теффланы были разбросаны по всему залу, а Аарн бросился за ними. Они могли бежать на своих козлиных ногах быстрее, чем любой землянин, но юпитерианцы бросались за ними большими прыжками.
   Спенсер сидела, очень занятая болезнью. - Они... они ужасны, - выдохнул он, когда вернулся Аарн. "Давайте уйдем."
   "Ага! Хорошая идея, - сказал Аарн. "Лучше сделать это быстро. Эти парни были чем-то вроде полиции. Думаю, вы включили какую-то тревогу. Они думали, что это вор, и у него не было оружия". Он подобрал все тарелки, фунтов двести, под левую руку, засунул теплозащитный козырек под другую и вприпрыжку двинулся к дверному проему.
   "Мы не можем выбраться. Я слышал, как упала решетка.
   - Я тоже. Это единственный известный мне способ выбраться, так что мы идем, - ответил Аарн. Они добрались до нее за считанные секунды, и юпитерианец нежно поставил тарелки и посмотрел на решетку. Металлические прутья были толщиной в полтора дюйма. "Угу... плохо. Это золото. Остаток от их атомных двигателей. Типа пепла. Он такой же хороший проводник, как медь, но тяжелый и немного мягкий. Дело в том, что это хороший дирижер". Аарн поднял свое тяжелое оружие и направил его на стык двух скрещенных металлических прутьев. "Посмотрим-"
   Шар синей электрической силы летел прямо и точно, попал в перекресток, и за ним последовало около пятидесяти других. Металлические прутья раскалились докрасна на несколько футов вокруг.
   "Нет. Материал не расплавится, потому что он слишком хорошо проводит и ток, и нагревается. Я не могу использовать на нем свои гораздо более мощные магнитные шары, потому что этот материал их не поглотит. Так что остается...
   Аарн быстро подошел к противоположной стороне огромной решетки и внимательно ее осмотрел. Стержни находились в двух плоскостях, вертикальные были чуть ближе, чем горизонтальные. Нарочито Аарн взялся за два прута и удобно устроился своим приземистым, толстым телом.
   - Держи ухо востро, - коротко сказал он и принялся за работу. Тонкая, эластичная ткань его рубашки внезапно вздулась и превратилась в вымученные гребни, которые бежали по его плечам, вверх по шее и вниз к бедрам. Огромные широкие пряди мускулов поднялись, извивались и напрягались, мускулы, как у Геракла или Самсона. Тренированные всю жизнь на гиганте солнечной системы, они были мускулами гиганта. Они тренировались, и медленно, неизбежно тяжелые металлические прутья гнулись, поворачивались и вдруг выскакивали из гнезд.
   Медленно Аарн выпрямился и потянулся. Он убрал прутья с дороги. "Еще около двух..." Теперь он схватился за турник и начал напрягаться. Теперь его ноги приняли напряжение. Мускулы, словно широкие, гладкие резиновые пружины, поднялись в гребни, и огромный металлический стержень выпал из гнезда.
   - Я так понимаю, это подкрепление, - сказал Аарн, проползая через брешь.
   Он сбросил дюжину противосветовых бомб и в темноте взял металлические пластины, через которые Спенсер протягивал их. Где-то приближалась ровная походная поступь, поступь в несколько сотен футов. "Мы не можем спорить с королевской армией".
   Спенсер нырнул в щель в решетке и вдруг понял, что рядом с ними завис один из их собственных аппаратов "Исследователь". Аарн увидел это, и внезапным прыжком схватил его и передал Спенсеру. - Карлайл может провести тебя к твоему кораблю с его помощью - просто следи за его движениями, и мне не придется вести тебя.
   Он надел тепловизор и тронулся. Несколько секунд маленький исследователь не шевелился, затем Спенсер почувствовал, что его постоянно тянет в том же направлении, что и Аарн, и быстро последовал за ним. Аарн быстро сбрасывал бомбы и, несмотря на все усилия солдат, умело уклонялся от них. Спенсер был в худшем положении, потому что Карлайл, находившийся за миллионы миль, не мог вовремя увидеть и избежать солдат, и пока следователь вел его на корабль, ему приходилось следить за собой.
   Один солдат споткнулся о него - и умер с карканьем. Прежде чем товарищ нашел его, Спенсер отсутствовал.
   Спустя долгие минуты они добрались до своих кораблей, Аарн уже был внутри и поставил пластины, когда туда прибыл Спенсер.
   - Вот дополнительный тепловизор, - сказал Аарн, передавая прибор инженеру. "Защелкни его. Освободи свою черноту".
   В одно мгновение тьма распространилась по огромному соборному городу. Начали появляться корабли - небольшие коммерческие и частные машины. Но они повисли вне огромного облака, которое расползлось, и в конце концов были вынуждены стоять неподвижно. Только несколько безрассудных теффланов нырнули сквозь облако, когда Аарн и Спенс отправились в путь. Мощные магнитные бомбы маленьких кораблей-шпионов сбили десятки атакующих машин, но, подойдя к входу, увидели на своем пути сплошную пробку из дюжины кораблей со всеми признаками пребывания там.
   Дюжина бомб - и пылающие обломки упали. И снова инерционный привод разогнал машины до полной скорости и вверх по шахте.
   - Снаружи будет эсминец, - бодро сообщил голос Аарна по рации. - Он не будет нас ждать - он уже направит на нас свой разрушительный луч. Наш единственный шанс - молиться, чтобы он не оказался прямо на линии открытия и не нырнул быстрее света.
   Спенсер увидел, как горная порода входа медленно убегала в медленной пыли, когда до него дошли слова Аарна - он щелкнул переключателем, и вход в туннель, казалось, подскочил ближе. Огромная черная фигура вырисовывалась, когда они вылетали наружу, фигура, которая была в нескольких дюймах от них. Облако туманного голубого света вырвалось из-под корабля-шпиона Аарна, когда он проходил мимо - Спенсер видел, как оно медленно плыло к корпусу машины. Спустя несколько секунд Карлайл увидел, как он вгрызся в эсминец и оставил в броне огромную зияющую дыру.
   Два маленьких шпионских корабля вылетели из Тефф-эля быстрее, чем могло последовать сообщение об их охоте.
   ГЛАВА XIV
   Аарн медленно оторвался от тщательного перевода, который вручили ему магийские ученые. "Мне нужно больше времени, чтобы изучить это, - сказал он наконец, - ибо даже ваш перевод мне еще не слишком ясен, но я могу определенно сказать, что я могу проникнуть в то другое пространство - в свой собственный дом, посредством эти графические данные".
   "Это хорошие новости. И нам, и вам, потому что это означает, что мы снова сможем посетить древний мир, мир, где родилась наша раса, - сказал Анто Рейл. - Надеюсь, нам будут рады.
   - Будете, Анто Рейл, вам будут рады. В течение первого века нашего контакта ваш народ будет окружен толпой всех антропологов, филологов и большинства других ученых Солнечной системы.
   "Мы захотим узнать о вашей расе столько же, сколько вы захотите узнать о нашей и о мире, из которого вы пришли".
   Анто Рейл улыбнулся. "В течение многих лет, - сказал он, - ученые нашего народа были в большом недоумении. В этом мире существовало великое множество рас животных, большинство из которых было уничтожено в битве между нашим народом и теффланцами, наряду с большей частью крупных форм растительности, и ни одно из этих животных не походило на нашу собственную расу, тем не менее все показали отчетливые следы связи. Между различными расами животных была эволюция, но не было эволюции, которая связала бы их с нами.
   "Ответ появился только после того, как древние мифы о Ма-джхай-анхи и Тефф-хеллани были так подробно подтверждены".
   "Должно быть, это их озадачило", - усмехнулся Спенсер. "У ученых на нашей планете, где были очевидны все эволюционные деформации, было достаточно проблем, чтобы убедить большинство закоснелых людей в фактах. Видите ли, существовала древняя книга, написанная расой, называемой евреями, и эта книга изначально была чем-то вроде истории расы, наполовину мифом, наполовину фактом. Как мифологическая история она вполне достойна изучения, но она содержит притчу о творении, которую все воспринимали буквально на протяжении веков.
   "Результат: когда наука нашла истинную историю сотворения, записанную в скалах, она не смогла убедить людей, которые настаивали на том, что книга верна".
   "Человек - странное животное!"
   "У нас есть религия, в основном для тех, кто хочет верить в какую-то высшую силу. Ма-рита - Владыка Жизни и Света. Он родился из Скал Земли задолго до того, как мы пришли в это пространство, и в его честь была названа наша древняя земля. Он-"
   Аарн начал с имени магийского бога. "Митра! Имя немного другое, но, Анто Рейл, он родился на Скале, и пастухи ухаживали за ним, обожали его и дарили ему подарки...
   - Значит, история Мариты сохранилась?
   "Да, полностью", - ответил Спенсер. "Даже его борьбе с Солнцем".
   "И говоря о Солнце, - прервал его Аарн, - давайте рассмотрим движение солнечного луча. У тебя есть какие-нибудь отчеты о лучах, Анто Рейл?
   "Да; луч постукивания достиг Солнца, и теперь поток энергии возвращается обратно. Он прибудет к нам еще дней через десять. Он добился больших успехов, пока вы искали Древние Скрижали.
   "Оно имеет. Как насчет установок на Ма-кани и Ма-ран?
   "Мы закончили бурение и приступили к установке больших запасов силовых катушек. Но мы скорее ждали встречи с вами.
   - Я помогу всем, чем смогу, знаешь ли, Анто Рейл. Что это?"
   - Военный совет хотел бы обсудить это с вами. Они готовятся к этому разговору и встретятся с вами через два часа".
   - Мы будем там, Анто Рейл.
   Два часа спустя Аарн, Карлайл и Спенсер вошли в большой зал совета. Пещера была высечена в темно-красной скале, и свет мягкого янтарного свечения заливал стены и потолок, отражаясь в мягком бестеневом освещении, обогащенном голубыми украшениями извивающихся газосветящихся трубок вокруг потолка, пока не был достигнут эффект естественного солнечного света Анреля.
   В центре комнаты стоял большой стол из красного золота с богатой резьбой. Золото, пепел, было обычным делом для этих людей, бесполезным, за исключением украшения на планетах, где вес не имел значения.
   Маги сидели за столом, а Анто Райл стоял по стойке смирно рядом с седовласой мощной фигурой во главе.
   "Это Незнакомцы!" торжественно объявил Анто Райл.
   "Пусть пришельцы войдут", - сказал Андар Минот, глава совета.
   - Незнакомцы в твоей пещере принимают приглашение с благодарностью в сердце, - ответил низкий голос Аарна. "Мы приносим с собой всю помощь, которую можем. Мы предлагаем ту помощь, которая в силах наших конечностей и нашего разума".
   - Садитесь, друзья, - сказал Андар Минот, вставая после того, как церемониальное приветствие закончилось. "Мы снова обратились к вам. Наши планы более точны, а точный план требует точного ответа.
   "Во-первых: благодаря тщательному измерению воздействия известных сил мы смогли с точностью определить массу каждой из наших лун. Теперь мы точно знаем нагрузку, которую должны перемещать приводные двигатели.
   "Второе: астрономы вели наблюдения и расчеты, и план составляется точно по их результатам. Меньшая из наших ракет, Ма-ран, будет использована первой. Он сорвется со своей орбиты в тот момент, когда он будет выгодно расположен, и ускорение его орбитальной скорости сорвет его в нужном нам направлении. Затем он будет спроецирован...
   Тщательно обсудили план, рассмотрели движения каждой из лун. Ма-ран будет оснащен огромным приводным двигателем, который сорвет его с орбиты и обрушит на Тефф-эль и Тефф-ран, а также на орбитальные форты. Ма-ран, хотя и намного легче, чем Ма-кани, должен был иметь приводной двигатель равной мощности, потому что Ма-ран должен был быть мобильным и способным к реальному движению, вынужденным преследовать и ловить не совсем беспомощные орбитальные форты.
   Ма-кани, с другой стороны, просто выбросит на планету свои квинтиллионы тонн массы...
   План составлен, работа идет полным ходом. В тот же день Аарн и Спенсер отправились в Макани, где выполнялась работа.
   Маленький разведывательный корабль, на котором их вывезли, приземлился возле огромного арочного стеклянного купола, поддерживаемого тяжелыми металлическими арками и скобами. На самом деле это была обсерватория почти шестьсот лет, но теперь инструменты были демонтированы, а записи перенесены на две луны, которые останутся здесь. Эта потеря двух лун будет серьезной проблемой для Магьи. Они использовали эти луны и как форты, и как обсерватории. Они разрешили множество экспериментов при различных гравитационных нагрузках. Они сделали возможным многое, что больше было бы невозможно.
   Кроме того, напряжение приливов могло внезапно ослабевать, и, несмотря на их тщательный выбор мест для своих городов-пещер, это всегда было ужасной опасностью, так как могли возникнуть землетрясения Магья, которые разрушили крышу какой-нибудь пещеры и высвободили тысячи тонн воды. рок. Однако луны будут удаляться по спирали через несколько оборотов планеты, поэтому напряжения могут постепенно регулироваться.
   Здесь, на Луне, различные организации шахт, обсерваторий, верфей и предприятий были спешно перенесены на другие луны. Ма-ран был маленьким и довольно незначительным, но Ма-кани был больше и был резиденцией одной из самых больших верфей. Эта верфь теперь занималась изготовлением двигателей, которые вытащат спутник из материнского мира. Когда эта задача будет выполнена, аппарат будет доставлен на планету, насколько это возможно.
   Рядом со стеклянным куполом на Ма-ране находился огромный темный туннель, ведущий в недра спутника. Надводные сооружения были возможны на Ма-ран по той же причине, по которой были возможны линкоры - они были настолько опасны, что им нечего было бояться теффианских кораблей.
   Никаких подземных выработок не существовало. Но теперь туннель вел далеко внизу, и корабль-разведчик проскользнул в него. В десяти милях вниз туннель был разбит огромным воздушным шлюзом. Сторона большого шлюза, закрывавшего весь огромный канал, была шлюзом поменьше, и к нему их проводник направил свой маленький корабль.
   - Большой - для тяжелых грузовых кораблей, перевозящих припасы. Требуется мощность, чтобы накачать весь воздух, необходимый для запирания. Мы используем заднюю дверь. Он улыбнулся.
   "Какие грузовые суда у вас есть? Раньше они были не нужны. Вы использовали линкоры для этой задачи? - спросил Спенсер.
   "Корабли снабжения. У нас всегда были грузовые автомобили. Это были большегрузные корабли. Им приходилось снабжать боевиков, когда они находились вдали от дома. Помните, что они были заполнены катушками солнечной энергии, когда вы показывали нам, как это сделать, но теперь эта работа продолжается, большинство из них разобрано, и запасы катушек солнечной энергии размещены в этих работах. Мы делаем около сотни рулонов большого размера в день".
   - А тебе нужно пятьдесят тысяч! - воскликнул Спенсер. - Подождите еще немного, не так ли?
   - Да, но вместимость сразу увеличивается, - напомнил ему магиец.
   "Как, черт возьми, они будут заряжать все эти катушки?" - спросил Карлайл. "Они не могут носить их туда и обратно к Солнцу для получения энергии".
   "Верно. Вот почему они установили вон там луч, отводящий солнце. Эта штука работает уже около девяноста дней, и скоро электричество будет под рукой. Они настроены на много - благодаря совету Аарна. Он сказал им, что легче отказаться от лишней силы, чем обойтись без власти, в которой ты нуждаешься. Они могут просто подключиться к солнечному лучу отсюда и зарядить свои катушки, сколько захотят.
   "Они могут постучать по постукивающему лучу? Но что произойдет, если они потребляют больше энергии, чем приносит луч, а затем, когда они проходят, луч приносит столько же энергии, сколько они потребляют? Я имею в виду, если они потребляют слишком много энергии, больше, чем несет луч, а затем потребляют недостаточно энергии, и - о, Господи, что вообще происходит?
   Аарн и Спенсер расхохотались, когда Карлайл в замешательстве остановился.
   "Что будет, если выпить больше воды, чем в стакане, а потом, когда воды будет достаточно, не пить ее?"
   - Но нельзя пить больше воды, чем есть...
   "Мы не можем получить больше энергии, чем будет. Верно. Во-вторых, сигнал о большей мощности пойдет по лучу, но они всегда могут использовать мощность, так что нас это не беспокоит".
   Ворота шлюза перед ними открылись, и маленький корабль ушел в глубины луны, теперь уже в атмосфере, потому что из огромной раскопки вышел воздух.
   - Что они сделали со всем этим камнем? - наконец спросил Карлайл.
   - Разбросал по всей поверхности планеты - скорее, по спутнику, - чтобы они не потеряли в весе. Они хотят, чтобы все, что они могут получить, разбили теффланов.
   Внезапно тускло освещенные шероховатые стены тоннеля превратились в ярко освещенную пещеру огромных размеров. Здесь работала огромная команда людей, которым помогали машины всех мастей. Странный пронзительный рев торпед "Шала" сотрясал скалы, и скалы сыпались каскадом мелкой пыли, которая подхватывалась огромными вакуумными машинами и моментально отфильтровывалась из воздуха.
   Уловленная пыль помещалась в гильзы, и пневматическая трубка выбрасывала ее против легкой гравитации спутника в купол наверху, где гильза опустошалась, а пыль, выбрасываемая наружу, возвращала пустую гильзу.
   С одной стороны пещеры были установлены большие металлические каркасы, и уже были установлены ряды и ряды огромных антигравитационных катушек.
   "С них взимается плата", - объяснил их проводник. "Они были взяты с кораблей снабжения, которые действуют как фрахтовщики и сейчас снабжают электроэнергией здешние работы. Свет, силовое оборудование - все.
   Пещера расширялась в двух измерениях, пол и потолок уже были определены. Чтобы облегчить работу, на этом месте были установлены искусственные гравитационные плиты, но гравитация была снижена до половины нормальной для Магьяса. Люди, обученные, солдаты-механики, каждый из них, работали под командованием своих офицеров и быстро устанавливали новые стойки силовой техники. Сейчас в дело входили огромные преобразователи странных импульсных колебаний. Банк за банком осцилляторов.
   "Мы должны провести проводники на многие мили через скалу во всех направлениях, чтобы убедиться, что мы получим идеальное распределение импульсных волн. Конечно, это единственная причина, по которой мы можем двигать эти луны. Если бы нам пришлось полагаться на дисковые накопители, это было бы невозможно. Просто разорвал вещь на куски".
   Кое-где они могли видеть еще незасыпанные темные туннели, отверстия, где торпеда Шала за торпедой прорывалась все дальше и дальше. Отверстия были менее шести дюймов в диаметре, и в них были глубоко вставлены полые алюминиевые стержни, чтобы распространять импульсные волны по планетойду.
   Огромные панели управления медленно обретали форму в главной диспетчерской. - У нас будет шесть телевизионных станций на поверхности, расположенных таким образом, чтобы отсюда мы могли видеть во всех направлениях. И мы надеемся, что вы, доктор Мунро, будете пилотировать Ма-ран в его полете на Тефф-эль!
   "Если такова воля Совета по военному делу, я был бы рад управлять таким кораблем, как этот! Корабль диаметром в сто миль, весом в квадриллионы и сотни квадриллионов тонн!"
   "Тефф-эль так же обречена, как если бы сейчас на ней был Ма-ран!" - воскликнул магиец, и в его глазах загорелся триумфальный огонь. "Наконец-то эта долгая битва, которую наша раса сражалась с расой теффланов, будет завершена - с вашей помощью!"
   - Мне не нравится быть - то, что мой народ иногда называет крепостной вешалкой, - но Тефф-эл должен был быть раздавлен новыми кораблями, оснащенными транспонным лучом, а также магнитными и гравитационными бомбами. Она не была так сильно раздавлена, как мы с вами ожидали. Так что никогда не считайте Тефф-эль уничтоженной, пока ее осколки не повиснут перед вашими глазами и не звякнут о ваш корабль.
   "Но ничто не может противостоять этим невероятным ракетам! Никакая энергия не могла их остановить".
   "Ничего из того, что я могу себе представить. Конечно, это не под силу всему, что мы знаем, но я бы сказал, что луч, способный разрушить броню могучего линкора, был за пределами изобретательности Теффлана. Но... они уничтожили линкоры.
   - Но чтобы остановить такие массы, как эти, им сначала нужно было бы что-то, против чего можно было бы потратить их инерцию, и...
   "Зачем их останавливать? Почему бы не позаботиться о том, чтобы они не остановились - пусть они пропустят Тефф-эль, и мы не сможем снова провернуть этот фокус при жизни. Если бы мы позволили им окружить Анрел и снова ударить по трассе, мы могли бы чувствовать себя в большей безопасности. А что, если у них есть двигатель, способный развернуть эти миры?
   -- Да, есть возможность, -- но я в нее не верю, -- с улыбкой заключил магиец.
   - Как скоро ты закончишь эту работу? - спросил Карлайл.
   - При нынешнем темпе продвижения нам понадобится еще около семидесяти дней. Большая задержка, конечно, заключается в получении достаточного запаса энергии. Наш солнечный луч не принесет нам энергии достаточно быстро, и мы захотим иметь максимально возможную скорость, когда закончим нашу работу. Конечно, Макани сделает большую часть разрушительной работы для Тефф-эл, но мы должны сделать свою не менее важную долю, и флоту предстоит большая работа. Теффланцы будут в отчаянии. Они будут очень опасны и будут сражаться с полной отдачей".
   * * * *
   На Ма-Кани, который они посетили затем, работа не продвинулась так далеко, так как потребовалась большая работа по прокладке трехсотпятидесятимильного туннеля к центру сферы, а здесь, далее, они нашли металлическое ядро. Однако в некоторых отношениях это было скорее помощью, чем помехой, ибо тонны и тонны металла вырывались из центра мира с огромной радостью.
   "Дело в том, - объяснил их проводник, - что мы начали планировать строительство подобных туннелей к центру каждой из наших других лун, если найдем это возможным. Оба они почти полностью лишены естественного тепла. Почему-то мы никогда не думали о возможности получения никелестальных ядер лун как источника готовых рафинированных бронеплит!"
   "Зачем останавливаться на лунах? Что случилось с самой Магией? - спросил Карлайл.
   Спенсер ухмыльнулась и посмотрела на Аарна.
   Аарн ответил: "Это возможно на этих лунах, потому что их гравитация низкая. Я не верю, что они смогут добиться цели с Маласом. Это луна номер два. Она имеет диаметр около тысячи миль и настолько тяжела, что гравитация на поверхности действительно приличная. В результате, прежде чем они достигнут центра планеты, вес вышележащих слоев настолько велик на квадратный дюйм, что любой металл, любое вещество, которое там может быть, спрессовывается до своего рода смолистого состояния. Не жидкий, но и не твердый. Давление заставляет его работать. В результате невозможно пробурить туннель.
   "На Магье это состояние достигается до того, как вы спускаетесь на десять миль во всех практических целях. Они не могли туннелировать глубже, чем это. Если бы металлическое ядро вышло наружу, они могли бы пройти еще полмили, прежде чем оно сломается, но камень, из которого состоит этот внешний слой, поддается.
   "Значит, они не могут получить металлическое ядро планеты".
   "Хороший дешевый способ получить броню!" Карлайл рассмеялся. "Поставляется уже сплавленным, и все, что вам нужно сделать, это распилить плиты".
   "Ты не веришь! Это должно быть термически обработано только для одной из многих вещей. Но главное, что стоимость бурения этого туннеля абсурдна. Первоначальная стоимость настолько велика, что только огромное количество доступного металла может окупить ее".
   "Хммм, это действительно имеет значение. Но, тем не менее, если они вырежут большую часть этого металла, Магия не будет заботиться о корабельной броне на века!
   "Они не собираются. Этот металл представляет собой главный балласт их смертоносной ракеты. Им приходится использовать его не как бронеплиту, а как бронебойный снаряд".
   Аарн оглядел тусклую необработанную вырубку, которая быстро превращалась в рабочий лагерь в самом сердце маленького мира. Твердый металл медленно поддавался совместным усилиям огромных плавящихся балок и фрикционных пил. Пилы имели лезвия из сплава карбида вольфрама и приводились в движение сжатым воздухом. Они имели скорость вращения в районе 60 000 р. PM, а скорость на окружности приближается к двум милям в секунду. Зубов у них не было, но чистое трение прорезало металл, словно в нем было столько сыра.
   Вокруг была распилена огромная пробка, около десяти футов в диаметре и в три фута толщиной. Затем его расплавили, разлили по тиглям, быстро разлили по изложницам и отправили на поверхность. Здесь было установлено несколько форм, и в них заливали металл для изготовления различных частей аппарата, которые потребуются, в основном рамы для поддержки катушек и панелей, а также большие связующие станины для импульсного аппарата.
   Огни все еще были натянуты, и еще не было ввезено большого количества катушек. Только одна маленькая рама, потому что места для большего едва хватило.
   Они вернулись в Магию, и Аарн принялся за необходимые расчеты. Шли дни, в течение которых они почти не видели его, потому что, хотя иногда они могли помочь, в основном Аарн удалился в одно из своих молчаний. Старик, который подсчитывал и наблюдал, оставил свои данные в форме, не слишком понятной для посторонних.
   Возможно, он не осознавал, сколько шагов он пропускает, поскольку все было так ясно для него после целой жизни, которую он потратил на сбор всех данных. Во всяком случае, Аарну пришлось многое перепроверить как по этой причине, так и для того, чтобы убедиться в том, что некоторые цифры по-прежнему верны по прошествии более чем тридцати тысяч лет земного времени.
   В каждом случае Аарн находил цифры точными и все еще хорошими.
   Время от времени он выходил из своего кабинета - однажды, чтобы увидеть, как в него входит великий солнечный луч. Могучая звезда возвращала свою энергию сейчас, спустя почти сто двадцать дней. Однако были огромные приливы силы, поскольку Анрел, как было сказано, была переменной цефид, а светимость и сила гигантского солнца постоянно менялись. Но энергия неуклонно вливалась в огромные блоки катушек в сердце Ма-ран. Змеевиковые банки здесь были завершены и заполнены до того, как змеевиковые банки в Макани были готовы к поглощению, тогда они взяли слив. Часть, конечно, использовалась линкорами и кораблями-разведчиками, которые непрерывно патрулировали космос, защищая планету и ее спутники от атак.
   А недалеко от Тефф-эля флот, мощный флот, содержался к отвращению и ужасу Тефф-эля. Снова и снова ищущие, назойливые исследователи выведывали какую-нибудь тайну Тефф-эля, появлялись внезапно только для того, чтобы взрываться, уничтожая ценные работы.
   Огромная центральная электростанция в Ката-катамле была разрушена дюжиной исследователей, взорвана одновременно, а страшная сотрясение от взорвавшегося ртутного котла разрушило пещеру. Атомные огни, горевшие в проверяющих, управляющих генераторах, были выпущены, и Ката-катамль превратился в полную развалину. Нужна была новая база флота.
   Но часы теффланов становились все более и более строгими. Важные секретные места были тщательно опечатаны, чтобы ни один сыщик не мог проникнуть внутрь, а затем тщательно обысканы, чтобы убедиться, что ничего еще не было секретно.
   Но города по-прежнему были открыты для исследователей, и вдруг магийские наблюдатели заметили быстро нарастающее чувство облегчения и радости. Был секрет за границей; теффланцы знали, что было сделано новое изобретение. Но они не знали что. Знали только ответственные, и не выдавали.
   "Говорят, - сказал командир одного из теффланских торговых кораблей офицеру флота, - что эта новая штука сотрет с лица земли Магию - все проклятые чудовища на планете; что последняя жертва Как-ка была прямой причиной".
   "Да, Эхуу, это был печальный день для нас, та последняя жертва. Была выбрана Мейк Фааинг, дочь Лиан Таол, и старый Лиан Таол чуть не сошел с ума при одной этой мысли. И тут он услышал, что в Храме замечены маг-йаны - налет. Он, конечно, был в Каккакилле с дочерью и поспешил на поимку - и был сбит с толку черной тучей. Но он увидел большие золотые ворота, как волшебный великан растянул прутья, словно куски проволоки, - ей-богу, какая сила была у этого животного, - и выругался.
   "Он проклял всех богов, и всех людей, и особенно всех магиев. Тут какой-то самоуверенный дурак из стражи, услышав его, проклял его. Он назвал его дураком-химиком, безмозглым старым дряхлым развалиной и сказал ему, что магийские химики открыли облако черноты, которое в сочетании с самим воздухом скрывает их. Почему он не мог найти что-то, что убьет магиев?
   - И Лиан Таол наблюдал за жертвоприношением своей дочери - и он принял причастие - и поклялся Как-ка, всеми богами и плотью и кровью этого жертвоприношения, что положит конец борьбе. И правители говорят, что да!"
   Но то, что открыл химик из Теффлана, не знал ни Теффлан, ни Магьян.
   ГЛАВА XV
   "Я не могу представить, что у них есть". Аарн вздохнул. "Очевидно, это химия. Я надеюсь, что это займет у них много времени, чтобы сделать это. Если на это уйдет больше восьмидесяти дней, мы вернемся домой, а их маленькая планета превратится в кольцо астероидов.
   - Но я не понимаю, как они могут это сделать - они только намекают, что у нас есть претензии. Сказали, что отберут воздух у Магьи. Это очевидная невозможность. Масса настолько велика, что никакое химическое горючее вещество, которое они могут иметь, не могло с ней соединиться.
   - Как продвигается ваша работа? - добавил Спенсер, казалось бы, неуместно.
   "Сделанный!" Аарн удовлетворенно вздохнул. "Я заказал аппарат, и мадьянцы могут сделать его с помощью Каннинга. Вы видели конечный результат".
   "Мммм... но ты не проверял это".
   "Ты безмозглый метеор, как я мог? Я мог бы проверить это, вернувшись домой, к чему я не готов. Я хочу увидеть остальную часть этого боя. Я хочу пилотировать Ма-ран, когда она рухнет на Тефф-эль. Я хочу стереть с лица земли эту расу, которая с незапамятных времен была олицетворением зла для человечества. Я хочу увидеть эту штуку...
   В коридоре застучали шаги Анто Рейла, он прерывисто дышал. "Аарн... Аарн... они начали! Их оружие - это огонь! Это началось на ночной стороне - странный огонь - он горит синим - давай...
   Трое соляриан уже были на ногах, мчась к портам " Солнечного луча". Через несколько секунд к ним и Мартину присоединился Каннинг.
   Мгновенно из города - за тысячу маленьких быстроходных разведывательных и шпионских кораблей.
   - Флот - Теффланский флот - каким-то образом прокрался наружу - вышел в космос и приблизился примерно на десять миллионов миль к Магии, прежде чем их обнаружили. Сотни огромных разведывательных кораблей. Они сбросили тысячи и тысячи бомб. Тогда они, конечно, шли медленно.
   Бомбы упали на планету. Выкрашенные в черный цвет на ночной стороне, они были обнаружены только сейчас. Флот прогнал флот Теффлана, и они думали, что никакого ущерба не было нанесено, пока бомбы не начали приземляться, - быстро объяснил Анто Рейл.
   Они мчались по миру от дневной стороны, где они были, до ночной стороны. Это было странное зрелище, которое они увидели. Огромные языки пламени, мерцающие и бледно-голубые, простирались на сотни миль в стратосферу, бледно-голубой, колеблющийся свет. Они маршировали и контрмаршировали, поднимались и падали и всегда тонули.
   Они начали тут и там. И заканчивались они всегда на земле. Но пламя, горящее горячее пламя, которое все еще смешивалось с голубым пламенем и окрашивалось под мощным светом коричневым дымом. Сквозь пламя пронеслась дюжина черных силуэтов.
   "Шпионские корабли".
   Аарн включил радио. Голос магиана прозвучал резко -
   "Температура пламени настолько низка, что оно не сожжет человеческую плоть. Но химическая активность странная. Пламя на земле чрезвычайно горячо, сама земля раскаляется. Выделяемые пары зловонные и ядовитые. Они красно-коричневого цвета...
   "Великий Бог на небесах! Катализатор!" Карлайл чуть не закричал. - Магия обречена так же, как и Тефф-эль, если мы не сможем это остановить! Это катализатор - катализатор - разве вы не видите, дураки - азотный катализатор - атмосфера здесь состоит из шестидесяти процентов азота - двадцати одного процента кислорода - они нашли катализатор, и вся атмосфера планеты сгорает дотла, ядовитые, горящие нитросоединения! Вся атмосфера уходит - катализатор никогда не используется, и атмосфера сгорает дотла!"
   Анто Рейл побледнел; Аарн тоже выглядел бледным.
   "Определенный?" - резко спросил он.
   "Что-то еще?" - отрезал Карлайл. "Скажите им, чтобы они взяли образцы, даже если это будет стоить жизни. У нас есть только одна надежда. Только один способ остановить это, если...
   - Внимание - внимание всем волшебным разведчикам и шпионам... - Анто Рейл выхватил микрофон из рук Аарна. - Говорит Анто Рейл, C-8-N32, - говорит главнокомандующий шпионами и разведчиками. Слушайте, и все правительственные силы слушают: Карлайл, химик из Иного Пространства, говорит, что это катализатор, который заставляет кислород и азот соединяться, сжигая кислород атмосферы. Смертельно для нас, если не остановить. Получите образец. Ему это нужно. Получите достаточно для работы всех химиков. Это приказ - говорит C-8-N32.
   Анто Рейл немного застенчиво повернулся к солярианцам. - Прости, что я тебе не сказал. Естественно мы смотрели сначала. Тогда я не хотел говорить. Это по моему приказу вы так много видели в последнее время - брали повсюду. Я командир всех второстепенных кораблей. В отличие от ваших флотов, у нас есть как горизонтальное, так и вертикальное командование. Это способствует более тесному единству действий. Я подчиняюсь только Командующему Военным Советом. Я исследовал ваш корабль, когда он впервые появился, потому что мы тоже видели странную материализацию и вашу защиту.
   - А теперь прости меня, и, Карлайл, если это в твоих силах, спаси нас - эту инокосмическую ветвь твоей собственной расы.
   Странное голубое пламя взметнулось высоко, а на земле продолжало светиться, смешиваясь с коричневым дымом и красной вспышкой обычного горения.
   Карлайл быстро заговорил: "Невозможный катализатор. Мы искали его полтора века. Видите ли, у азота есть одно экзотермическое соединение с кислородом - N 2 O 5 . Это выделяет тепло при формовании. Сравнительно немного, но есть. Вот почему пламя было холодным. N 2 O 5 является основой азотной кислоты. Это ужасный окислитель. Вся органика в почве сгорает.
   "Мы хотим этого, потому что под контролем он будет генерировать бесплатную энергию из воздуха и, что более важно, производить фиксированные нитраты буквально за меньшие деньги, чем вообще ничего. Бесконтрольно он сжигает драгоценный кислород и азот, образуя смертоносные едкие соединения азота.
   "Каждая частица органического вещества будет атакована. Он растворится в океанах и отравит все виды существ. Он будет сжигать воздух до тех пор, пока не останется воздуха, высосет его из ваших городов и оставит людей отравленными и задыхающимися. Кислород уйдет, а с азотом, до такого небольшого объема давление воздуха упадет, и тогда никакие шлюзы не спасут ваши города навсегда...
   "При удаче?" - спросил Аарн, глядя на Карлайла.
   Воздух в этой комнате был очень хорошим, немного насыщенным кислородом. Они пытались помочь Карлайлу всем, чем могли. В герметичной реторте у Карлайла был образец смертоносного вещества. Он посмотрел на вход Аарна. Лицо у него было бледное и осунувшееся, глаза усталые.
   - Лучше отдохни, Карлайл, - сказал Аарн.
   "Неудачно. Не могу это проанализировать. Не имеет химической формулы. Не могу отдыхать - давление воздуха упало, так что теперь они не могут поддерживать давление внутри. Это всего лишь двадцать дней. И мы не можем это остановить. Мы должны остановить это".
   "Я знаю это. Но вы не остановите его усталость. Отдохни ненадолго".
   - Скажи, Аарн, почему бы здесь не починить замки. Они говорят, что не могут поддерживать давление воздуха, потому что текут замки. Но они их не исправляют. Я думал, что они не пропускают газы. Разработан для защиты от ядовитых газов и гарантированно газонепроницаем.
   - Э-э... как обычно, - фыркнул Аарн. "Они удерживали ядовитый газ, выталкивая хороший воздух быстрее, чем он мог войти. Результат - они никогда не планировали этого. К тому же замки чинить бесполезно, а камни текут.
   - Камни текут?
   "Безусловно! Полный трещин, о которых они никогда не беспокоились. Пористый, чтобы он мог просачиваться. При разнице давлений почти в десять фунтов на квадратный дюйм это означает утечку. И они не могут всосать его достаточно быстро, чтобы поддерживать его. Людей, не находящихся на действительной военной службе, по возможности удерживают во сне. Используйте меньше воздуха".
   "Почему они не могут всасывать достаточно воздуха - строить фильтры большего размера".
   "Время. Они не могут построить их вовремя. Начали, конечно. Но, видите ли, они должны быть устойчивы к этим ультрамикроскопическим частицам. Хуже всего то, что это не твердое вещество, которое наносит ущерб. Помните, какими ужасными были газы, когда они запускали все дела, а фильтры не удаляли тонкую фракцию.
   "Это убило тысячи людей - мы пропустили самое худшее в " Солнечном луче". В гражданских городах было хуже, потому что у них не было кораблей, на которые можно было бы уйти, пока вносились коррективы. Фильтры легко справились бы с этим - если бы их не нужно было почти заглушать, чтобы остановить мелкие частицы".
   "Я не могу анализировать это. Я не нашел яд для катализатора. И другого выхода я не вижу. Остальные химики здесь так же беспомощны, как и я.
   Карлайл устало вернулся к своей работе, и Аарн вышел. Он сел на маленький разведывательный корабль и вышел через очень маленький шлюз. За прошедшие двадцать дней Магья изменилась. Весь мир укрылся пеленой белого снега. Но снег был слякоть и около двух футов в глубину.
   Он светился голубым, а воздух светился тусклой синей дымкой и постоянным дождем из белых кристаллов, которые мягко падали вниз, добавляя слякоти. Красного пламени горящего органического материала больше не было. Все это давно сгорело. Воздух был наполнен плавающими частицами пыли катализатора. Земля была покрыта им. Вода была полна этого.
   Густые, маслянистые ручейки густой азотной кислоты кипели и дымили коричневым цветом, когда они ползли вниз к морю, неся свой груз нерастворившейся твердой пятиокиси азота. Потоки шипели и кипятили воду и коричневый пар, когда они встречались с морем и растворялись. Воздух снаружи, если бы его могло учуять любое живое существо, был жгучим, ужасным ядом. Миллиарды тонн атмосферы уже были сожжены.
   Теперь горение было медленнее, потому что каждый фунт азота уносил с собой три фунта кислорода, а атмосфера почти состояла из азота и углекислого газа. В воздухе не было воды, потому что окись азота ее поглощала, жадно выпивала. Углекислый газ образовался из каждого кусочка органического вещества, которое было на планете.
   Не было ни рыбы в море, ни растений, ни зверей на земле, ни птиц в воздухе. Перегной в почве был сожжен; сами камни были съедены коррозийной, маслянистой субстанцией.
   Ночи стали холодными, и густые ручейки замерзли. Дни стояли жаркие, и снег под лучами Анреля таял и сам жидким стекал в море. Море было океаном крепкой азотной кислоты. Тот самый корабль-шпион, на котором ехал Аарн, медленно поглощался едким газом, и позади него плыл шлейф светло-коричневого дыма.
   На четырех лунах Магьи произошла смертельная активность. Люди работали с мрачной решимостью, что Тефф-эль должен умереть, как погибла Магья, ибо надежды было мало. Даже если катализатор остановится сейчас, они опасались, что конец будет неизбежен.
   Воздух светился голубым, днем и ночью. Большие ясные звезды этого космоса были невидимы, потому что свет в воздухе скрывал их.
   Аарн поселился на планете и открыл небольшую ловушку. Она закрылась, и когда корабль поднялся, в ней оказалась масса окиси азота. Мгновением позже он взял такой же образец из воды азотно-кислого моря. Затем он поднялся и на высоте десяти тысяч футов взял пробу разреженного воздуха.
   Позже, вернувшись в город, Карлайл наспех проверил различные образцы. Катализатор, все еще активный, находился в воздухе, в снегу и в океане. Это было повсюду.
   - Они все еще радуются Тефф-эл, - отрезал Карлайл. - Спенсер был недавно и сказал, что Тефф-эль наконец собрала следователей, и что недавно по планете летали какие-то люди. Они смотрят с ликованием".
   Ухмылка Аарна стала шире. "Подождите, пока они отправят следователей на луны".
   - Они есть, - отрезал Карлайл. - Я полагаю, они внимательно изучают работы.
   - О нет, это не так. Они узнают, что маги готовятся к полету на луны.
   - Они пришлют туда проклятый катализатор, - простонал Карлайл.
   - Много хорошего может им это принести. У них, вероятно, был катализатор до этого. Но они превратили воздух на лунах в чистый кислород при пониженном давлении. Катализатор не может найти азот для работы".
   Аарн проскользнул позади Карлайла, и теперь он ловко обхватил своего друга рукой, поднял его и поднял со скамейки, и когда Карлайл в знак протеста открыл рот, Аарн сунул в него таблетку и одновременно схватил его за нос.
   "Вау, детка. Глотайте противное лекарство, как хороший мальчик - малышу нужно поспать, иначе он сойдет с орбиты".
   Волей-неволей Карлайл задохнулся и сглотнул.
   - Просто немного твоего любимого диаморфа. Дай тебе хороший крепкий сон в течение двадцати часов, который ты бы не взял. Ах, ребенок успокаивается.
   Карлайла не было, но руки Аарна успокаивали его. Карлайл был таким же беспомощным, как и любой младенец, за исключением того, что ребенок, обладающий неограниченной гибкостью суставов, может стать невероятно трудным для удержания, а Карлайл не мог. Аарн отвел его в свою комнату на борту " Солнечного луча " и уложил на койку.
   - Можешь остаться там, Троллейбус, потому что я не выпущу тебя, и ты, естественно, все равно быстро заснешь.
   - У меня есть противоядие от этой штуки, - сердито рявкнул Карлайл. "Ты, вмешивающийся полоумный физик, я должен найти этот каталитический яд".
   "Ты дебил, недоразвитый идиот, ты не можешь обходиться без сна бесконечно. Вы дважды теряли сознание во время эксперимента, так что на этот раз я просто остановлю вас раньше времени - и вы будете спать. Спокойной ночи, астероид.
   Аарн ушел. Со стоном полной, непреодолимой усталости Карлайл опустился обратно на свою койку и мгновенно уснул.
   Аарн спустился в диспетчерскую и задумался. Аарн не был химиком; он был физиком, но, как всякий ученый, знал кое-что почти обо всех других. Он попытался вспомнить, что знал об азоте, кислороде, об их взаимном поведении.
   Он сразу же сел и, наконец, получил записи Карлайла. -- Пишет какой-то дурной почерк, -- сказал он с отвращением, глядя на неряшливые записи.
   Книга была в пятнах всего, что только можно вообразить, и во многих местах были неправильные дыры, которые росли при взгляде на них, настолько бумага была сгнила от кислот и щелочей.
   Аарн сел и наконец пришел к тому, чего хотел. Спектральный анализ катализатора. Просто - до сих пор. Но как сочетались эти элементы?
   Он посмотрел на их список. И тот, который он скорее надеялся увидеть, был там - титан. Со вздохом он уселся поглубже и задумался. Титан, как он помнил, был одним из немногих элементов, легко воспламеняющихся в азоте; также кислород. Возможно, это был активный принцип.
   Если бы он мог просто найти какое-то вещество, которое навсегда соединилось бы с титаном, он бы предложил это Карлайлу, когда тот проснется.
   Вскоре появился Спенсер, выглядевший усталым. "Тренировался на Ма-ран. Они торопят работу. У них почти всё готово. Окончательные планы предусматривали двигатель такой же мощности, как приводной механизм Ma-kanee, но они сделали его больше. Воздух здесь становится довольно плохим. Я слышал, они не могут получить кислород. Почему они не могут вынести этот проклятый осадок наружу и разрушить его?
   - Катализатор, - сказал Аарн с легким вздохом. "Это, как и знаменитая французская фраза 1915 года " c'est la guerre ", является ответом на все вопросы здесь и сейчас. Они не могут извлечь катализатор из снега или жидкости, и если они попытаются его разбить, он просто соединится снова, и катализатор имеет тенденцию улетучиваться в воздух комнаты - вот почему они не не делай этого".
   - Есть надежда, Аарн?
   - Хм... если они врежут эти луны в Тефф-эль достаточно скоро. Тогда мы могли бы перебраться на какую-нибудь другую планету - по крайней мере, многие из них могли бы это сделать. Не все - но многое. По крайней мере, может спасти гонку. Прежде чем Тефф-эль будет разбит, теффланцы убьют новую колонию.
   "Луны сдвинутся через пятьдесят дней, сокрушим Тефф-эль через шестьдесят три".
   - Совет говорит, что население будет достаточно мало, чтобы перебраться на боевые корабли через тридцать по нынешним ценам.
   ГЛАВА XVI
   Эта идея интересна - у вас есть представление, что тогда он действует примерно как гемоглобин крови - переносит связанный азот в кислород, освобождается от азота кислородом и немедленно каким-то образом возвращается обратно для получения большего количества азота? Карлайл, казалось, обдумывал эту идею. "Интересная мысль - но дело в том, что титан этого не сделает - он просто противоречит всей химии".
   "Мммм... так это и есть этот мигающий катализатор. Вы не сделали лучшего предложения, я так понимаю. Что же остановит его, если это так? Знаете, что-то вроде угарного газа в крови. Связывается с гемоглобином и остается таким".
   "Хлорид - это жидкость. И особенно стабильно. Фтор - это твердое вещество - я перепробовал все эти штуки - все газы, какие только мог придумать.
   "Ну, попробуй еще. Попробуйте что-нибудь вроде ClO 2 - например, соединение хлора с кислородом, поэтому, пока кислород соединения захватывает азот, хлор может проникнуть внутрь".
   "Это не игра в кошачьих в углу", возразил Карлайл. "Но я понял вашу идею - я думаю, что попробую что-нибудь на основе этой идеи. Но это должно быть кислородное соединение, потому что ничего другого не может существовать - снаружи!"
   - Как дела? - спросил Аарн, еще раз заглянув в лабораторию Карлайла. "При удаче?"
   - Заткнись и не подходи - я занят. Аарн вышел на пенсию.
   Был двадцать третий день, когда вышел Карлайл. Воздух в городе был невыносимо разрежен. Содержание кислорода было настолько низким, что люди задыхались при малейшем напряжении, многие старики, со слабым сердцем или легкими, уже погрузились в вечный сон.
   Но Аарн увидел радость Карлайла, когда тот вышел. - У меня есть кое-что - немного подействовало... Это была запаянная стеклянная трубка, своеобразная зеленовато-желтая жидкость, имевшая характерный цвет веществ - зеленый в проходящем и желтый в отраженном свете. Это была изменчивая, жидкая жидкость, а Карлайл сегодня был изменчив.
   "Подойди... посмотри..." Аарн уже был рядом с ним. Дверь лаборатории закрылась, и воздух внутри стал заметно богаче, содержание кислорода выше.
   В стеклянном куполе была небольшая кучка смертоносного белого азотного снега и постоянное голубое свечение там, где в него вливались кислород и азот. Карлайл сломал стержень запечатанной трубки, и по комнате распространился резкий, резкий запах. Жидкость моментально закипела, и на трубке образовался иней. Теперь Карлайл держал его в тряпке, пока газ всасывался в колпак.
   Мгновенно синее пламя погасло и погасло. Он вспыхнул на мгновение и погас. Карлайл снова запечатал свою трубку в пламени, и никакое встряхивание не возродило каталитическое действие.
   "Я нагрел его; Я отделил N 2 O 5 и сделал все остальное. Катализатор умер - и таковым и останется!"
   - Мы можем это сделать? - спросил Аарн.
   - Мы должны, - ответил Карлайл. "И мы можем. Это занимает - я не знаю, как мало. Это яд. Это соединение хлора - вы были правы. Господи, дело - дело сделано! Мы... мы можем жить здесь!
   "Замолчи!" - отрезал Аарн. Мужчина чуть не впал в истерику от высвобождения напряжения. "Приступайте к работе и учите других химиков. Нам нужно тонны его - мы должны сначала открыть эти фильтры - позволить ядовитому воздуху войти и удалить этот катализатор. Антикатализатор ядовит?
   "Не виделись." Карлайл глубоко вдохнул пары. - Он едкий - едкий - может быть, большая доза, но только как соляная кислота. Немного жжет, но в низкой концентрации. Пошлите всех людей - у меня есть яд!
   Через несколько часов флаконы с этим веществом стали изливаться. Жидкая летучая жидкость. Химики регулировали поток в большие воздушные фильтры города. Подобные сцены наблюдались в каждом городе. Катализатор перестал быть смертельным. Воздух можно было всасывать быстрее, яды устранялись...
   Еще через несколько часов - установлены огромные реторты - варились стеклянные камеры с грузом смертоносного снега, и выходил обильный насыщенный воздух...
   Три дня - газ теперь выкипал из больших баков, сбрасывался с низколетящих машин и с высоколетящих машин, и везде его засасывал катализатор - и умирал.
   Пламя смертоносной синевы погасло, и окись азота наконец перестала свое постоянное падение. Маленькие светлые хлопья падали вниз в течение нескольких дней, пока медленное высвобождение каталитического яда нашло последний активный след катализатора.
   Уже были установлены огромные лучевые станции, и большие солнечные лучи тянулись к главному лучу, и час за часом огромные веерные дуги тянулись по земле, и горящие дуги ловили снег, мгновенно превращая его в пар. тысячи градусов - и снова разбил снег до чистого кислорода и азота, меньшие оксиды азота мгновенно разрушались в дуге. Другие станции строились по берегам озер, у океанов, в устьях рек. Густые, маслянистые реки, наполненные ужасным горящим веществом, вспыхнули чистым, горящим электрическим пламенем, и азотные газы вернулись в воздух в виде азота и кислорода.
   В городах жизнь снова стала легкой, воздуха было много, а внешнее атмосферное давление быстро росло. Возможно, пройдут годы, прежде чем исчезнут последние остатки ужасного оксида азота, прежде чем люди смогут без защиты отправиться в...
   Дожди снова шли. Через три коротких дня страшные дуги, испепелявшие моря, озера и реки, подняли в воздух дождевые тучи, и дождь густыми потоками начал смывать все это к морю, быстро очищая землю.
   Вода была загружена тысячами тонн растворимого вещества. Оползни, даже незначительные землетрясения, изменили топографию, так как ужасные эрозионные воздействия стали очевидными. Всего за несколько дней произошла эрозия веков!
   Но пройдут годы, прежде чем почва снова станет пригодной для жизни, и столетия, прежде чем моря будут освобождены от смертоносного груза кислоты. Ибо, какой бы активной ни была азотная кислота, и какими бы нестойкими ни были ее соединения, ее были миллиарды и миллиарды тонн.
   "Пройдет целое поколение, - сказал Карлайл, - прежде чем земля снова станет плодородной. Тогда оно будет сверхплодородным, ибо место пропитано нитратами, как никакая другая земля. Теффланы навсегда решили проблему нитратов. Между прочим, когда это перестало считаться, я нашел способ проанализировать эти порицаемые вещи, и мне удалось кое-что сделать. Вы слышали, что с ним сделали?
   "Нет, я был занят со Спенсом, устанавливая дуговые станции для уничтожения вещей".
   - На Тефф-эль случайно сбросили кучу. У них, конечно, был деструктивный катализатор - иначе они не осмелились бы использовать эту штуку в качестве оружия, и разведчик принес образец их антикатализатора. К тому времени, когда он получил это здесь, это была просто смесь элементов. Их антикатализатор разрушается так быстро, что его невозможно было бы проанализировать, если бы мы попробовали этот трюк раньше.
   - Я тоже этого ожидал, - сказал Аарн. - Я думал вывалить кучу снега - можно сказать, зараженного снега - на Тефф-эль, чтобы посмотреть, что они сделают.
   - Да, я тоже. Но я понял, что они либо упустят ту небольшую сумму, что у нас была, либо соберут ее и распорядятся в частном порядке. Единственное, чего они не сделали бы, так это не позволили бы нам получить образец этого антикатализатора".
   "Работы над лунами временно заброшены, и наши исследователи на Тефф-эле сообщают, что их исследователи на Магье сообщают о прекращении усилий по превращению лун в обитаемые места для их людей, так что мы не сожалеем. Другими словами, они действительно думали, что мы собираемся отправиться на Луну. Города в любом случае придется держать закрытыми из-за плохих газов снаружи, чтобы не было проблем с тем, чтобы их следователи проникли внутрь и сообщили о том, как люди в наших городах себя чувствуют".
   ГЛАВА XVII
   Просторная кабина была огромной, но заполненной аппаратурой. Его сторона была почти тысяча футов, миллиард кубических футов пространства, и все же огромные накопительные змеевики стояли вверх и вниз, прочные, со всех сторон от крошечных контрольно-жилых помещений в нижнем углу комнаты. Аппаратура и труд, затраченные на строительство этого великого сооружения, составили почти 600 000 000 долларов. Такая же огромная сумма потребовалась для аппарата - и это лишь часть работы по сооружению огромного силового зала в сердце Макани. Но было добыто металла на сумму почти 100 000 000 долларов, что сделало их стоимость примерно равной.
   Если это предприятие потерпит неудачу, Магья какое-то время будет в затруднительном положении. Многие необходимые отрасли промышленности на родной планете пострадали не только от перенаправленных сюда людей, но и наводнение азотной кислотой, естественно, обошлось не поддающимся оценке.
   Аарн, Спенсер и Карлайл стояли на платформе высоко среди этих огромных спиралей и с удивлением смотрели вниз. - Все заряжено? - наконец спросил Спенсер.
   - Полностью заполнен, - кивнул Аарн. "Помните, новое послание силы было направлено к Солнцу и обратно, пока мы работали над этим. К тому времени, когда сюда пришло наводнение, мы уже использовали его, и он заполнял две катушки в час, как здесь, так и на Макани. Катушки обеих лун полны.
   "Действительно - разрушительная энергия, которая взорвется - планета в натуральную величину - теперь сосредоточена в этих катушках". Карлайл посмотрел на огромное количество катушек почти с ужасом. "Что произойдет, если они все разом высвободят свою энергию?"
   "Испарить эту луну. Думаю, сделай то же самое для Макани, - ответил Аарн. - Однако они этого не сделают. Мы приняли определенные меры предосторожности, уверяю вас. Хотя они будут замкнуты накоротко при последнем падении, когда луна ударит по Тефф-ран. Катушки Ма-кани разорвутся, когда она ударит Тефф-эль. Но, видите ли, не только вся энергия, хранящаяся здесь - чего само по себе достаточно, - но и энергия падения через пятьсот миллионов миль огромного гравитационного поля Анрела, плюс естественные орбитальные скорости как системы Магья, так и отдельной луны помогут Ма -кани, наше главное оружие. Ма-прибежала сюда, будет замедлена и под лучшим контролем, потому что у нее есть другие обязанности!
   Внезапно дважды прозвучало глухое жужжание. Карлайл вздрогнул, и двое других напряглись. - Первое предупреждение, - мягко сказал Аарн, расслабляясь. - Это предупреждение астрономов с Макани. Они послали первое предупреждение, и они начнут ускоряться сейчас, примерно через тридцать две с половиной минуты. Они запускают лампы генератора, прогревая их.
   Бессознательно Аарн посмотрел вниз. Два огромных стеклянных резервуара тридцатифутовой высоты, два резервуара, заполненных металлическими пластинами, и огромные нагреватели, сетки и экраны - трубки управления генератором. Рядом с ними вырисовывались две холодные трубки с россыпью ртути около десяти футов в высоту и около пяти в диаметре. Это были лампы-прерыватели, лампы, предназначенные для резкого прерывания тока на огромной частоте...
   Снова две глухие гудящие ноты. - Вертолеты, - мягко сказал Аарн. Его взгляд переместился на огромные набухшие глыбы самого импульсного двигателя. "Это будет следующим - пропустите через них постоянный ток, чтобы нагреть их. Затем, когда они прерывают этот ток, запускаются колебания...
   Три заметки. "Пойдем вниз". Аарн впереди. В диспетчерской воцарилась тихая неразбериха. Мужчины быстро ходили взад и вперед. Было занято семь различных радиопозиций. Еще три места для управления телевизором и, наконец, большая панель, на которой располагались основные элементы управления, с тремя телевизионными экранами и селекторными дисками, которые перебрасывали любую часть пространства на экран или в любой из телескопов.
   Раздался низкий, мощный, пульсирующий гул. Когда Аарн щелкнул выключателем, телевизионный диск перед ним внезапно засветился, биение стихло, и появилось лицо диспетчера на Макани. Его лицо было осунувшимся и сосредоточенным, когда он щелкнул выключателем. Внезапно огромный кот заскулил, его визг усилился и перешел в громкое тихое мурлыканье. Другой-другой-другой-
   - Гироскопы, - сказал Аарн. "Они должны сначала остановить вращение Луны. У них есть небольшие регуляторы импульса, которые контролируются большими гироскопами. Они будут крепко держать его.
   Теперь из динамика доносился ровный ворчащий рев. Ма-кани остановили в ее вековом вращении. Было вызвано лишь легкое возмущение, потому что каждая частица замедлялась, но была определенная степень сжатия, и это сглаживалось или округлялось со стонущим протестом.
   Контроллер вздрогнул и повернулся к кому-то сзади и сбоку от него. "Все идет по инструкции. Главные трубы и аппараты уже прогреты и при необходимости готовы к работе".
   Человек позади него что-то невнятно ответил, а контролер Хай-ран Теральт проверил все циферблаты перед ним.
   Быстро время прошло. Все люди на Макани были заняты, лихорадочно работая по мере приближения момента старта. Наконец диспетчер заговорил прямо в микрофон.
   "Астрономическому совету: Мое вращение показывает ноль. Это правильно?"
   Металлически ответил голос из скрытого динамика. "Это правильно. Считай свои координаты, и мы дадим тебе правильные оси.
   "Х-543-27. Y-732-45. Z-982-38".
   "Установите контроллеры на: X-234-31, Y-135-52, Z-64-32. Оставьте главное управление на этом и следите только за показаниями осей отклонения. Сохраните их, как указано в дальнейших сообщениях. Теперь они читают ноль?"
   "Они равны нулю и держатся. Установлен и стандартизирован автоматический антиротационный аппарат.
   "Продолжить, как указано, с ускорением по X в размере 752 000 единиц. По второму сигналу увеличьте до 1 435 000 единиц и продолжайте, если не указано иное".
   Контроллер повторил инструкции, его голос слегка дрожал.
   Тянули минуты. Потом, наконец, раздался тихий гул. Еще, еще... - На десятом, - тихо сказал Аарн, - он начнет...
   Восемь-девять-десять - из громкоговорителя донесся тихий стон, и тут же раздалась мощная рычащая вибрация, замершая в пронзительности. Голубой свет сиял сверху, там, где огромная ртутная трубка внезапно закипела.
   "Ускорение в семь-пять-два", - сказал диспетчер.
   - Это означает, - объяснил Аарн, - семьсот пятьдесят тысяч миллионов тонн силы. План поэтапного увеличения...
   На экране появилась внезапная пустота, сдвиг, затем изображение пожилого, седого мужчины. "Вид, который мы отправим сейчас, является образцом карты фактического и правильного теоретического положения Макани. Это покажет отклонение от ее нормальной орбиты".
   Экран был черным, за исключением зеленого круга, магии, двух красных и двух синих точек. Точки были точками на больших эллипсах. Медленно-медленно они видели, как красная точка рядом с Магией ползет вперед. Остальные казались почти неподвижными.
   Через несколько часов внутренняя красная точка совершила полный круг, и теперь было три красных точки и две синих. Точка Ма-кани разделилась надвое. Одна из точек Макани медленно вращалась по все большей и постоянно растущей орбите. Силы прилагались все больше и больше. Медленное ускорение постепенно увеличивалось.
   Ма-ран снова крутилась по своей орбите - и теперь Ма-кани находилась в сотнях и тысячах миль от назначенной ей орбиты. Теперь она изо всех сил боролась, с увеличивающимся импульсом и центробежной силой, чтобы вырваться из оков Магии. Ее орбита все больше и больше удлинялась к прямой линии. Сейчас она была на ночной стороне Магьи, скоро она улетит на дневную сторону и убежит к Анрелу. Тогда приложенное ускорение изменит направление, изменит нормальную орбитальную скорость вокруг Анрела по направлению к солнцу, а не под прямым углом. Поскольку центробежная сила больше не действует против него, притяжение Анрела может еще быстрее притянуть луну к Тефф-эль.
   Теперь на экране показывалось много разных сцен. Наконец на нем была показана сцена, которая транслировалась с далекого корабля - корабля, висящего у Тефф-эля! Следователь, один из тех, кого до сих пор не нашли, показывал улицы Кантака.
   Тефф-эль увидела и поняла, когда Ма-кани начала свое движение. Не до конца поняли, ибо считали его только великим оружием - великим линкором, с которым не мог бороться ни один линкор. Линкор, который спустится и сотрет их с лица земли, уничтожит все корабли, все орбитальные форты и, наконец, форты на Тефф-ран. Они боялись, что тогда Ма-кани выйдет на орбиту вокруг Тефф-эля, и никогда больше теффланский корабль не сможет достичь поверхности! Каждый город изолирован - до тех пор, пока не будут прорыты туннели, чтобы соединить их!
   Была паника и волнение. Огромные грузы припасов были отправлены на Тефф-ран, чтобы она могла защитить планету, возможно, даже завоевать подвижную луну!
   Аарн мрачно улыбнулся. - Бесполезно, - сказал он. "Ничто не могло помочь. Они могут увести часть своих людей, но магианский флот уже ждет недалеко от Тефф-эля. Они не могут уйти. Здесь почти нет кораблей.
   - Что, если теффланцы нападут? - спросил Карлайл.
   Аарн осторожно зажег сигарету. Теперь их осталось немного. "Если бы они это сделали, на кого бы они напали? Луна? Много хорошего было бы им в этом. Магия? Где? Как? На поверхности ничего нет, и они не смогут добраться до городов до того, как наш флот сможет зайти в один из их орбитальных фортов и начать тщательную зачистку. Их надо позвать домой.
   Потребовались дни, и задолго до того, как процесс был завершен, теффланские военные корабли яростно кружили над Макани, и время от времени возникала вспышка мгновенного синего свечения, когда невообразимые катушки лунного корабля замыкались простым крейсером.
   Но, наконец, Ма-кани гордо вышла на свободу и все больше и больше наклоняла свою орбиту к Тефф-эл.
   А потом, однажды, среди детей Магьи снова зашевелились, и Тефф-эль охватила ужасная паника.
   Аарн, одними лишь своими железными нервами сдерживая закравшуюся в них дрожь, нажал ряд кнопок управления. И огромные лампы осцилляторов светились тускло-красным светом. Силовой щит ожил напротив, и Аарн прочитал его предупреждения и историю и вернулся к своему собственному щиту управления.
   Внезапно загудели огромные трансформаторы, и огромные лампы прерывателей засветились зелено-голубым светом, огромные дуги взревели, когда тумблеры щелкнули. Затем пронзительный рык ускоряющихся гироскопов. Огромная электростанция, которой был Ма-ран, пробуждалась к жизни. Огромные кабели, раскинувшиеся подобно нитям трехмерной паутины, начали мягко светиться, когда через них прошла волна малой мощности, и мягко, но быстро вращение Ма-ран замедлилось. Снаружи здесь не было обсерваторий. Ма-ран должна была быть гораздо более активной и гораздо более разрушительной, чем ее старшая сестра, когда она взбесилась.
   На Макани обсерватории были демонтированы. Больше не было ни машин, ни линз - только прожекторы-транспондеры, которые вгрызались в слабых атакующих мотыльков крейсеров. Аппарат был унесен, и уже по мере того, как большие катушки были израсходованы, ускоряя корабль, который был миром, они снова перезаряжались. Затем, когда они снова будут разгружены, их примут на себя большие корабли снабжения. Прежде чем Ма-кани наконец нанесет удар, Тефф-эль будет немногим больше, чем полая луна. Машину бы спасти. Но Ма-ран предстояло быть активной смертоносной тварью всю свою короткую жизнь на корабле; не было бы спасения машин здесь. Каждый змеевик должен был опорожняться не один, не два, а четыре раза.
   И когда пришел последний сигнал, Аарн остался один. У него был только корабль. Тщательно он разработал курс, которым хотел следовать, и теперь, с его огромным мастерством, он обратился к огромной силе. Нарастал пронзительный вой, луна дрожала и стучала от падающих снаружи камней, рыхлый материал внезапно соскальзывал, когда планетоид дрожал, двигался - и двигался!
   ГЛАВА XVIII
   "Мы на правильном пути", - вздохнул Аарн, еще раз проверив показания. "Этот корабль не совсем отвечает. Но - Господи, какая сила! Он посмотрел сквозь стеклянную крышу машинного зала на гигантские светящиеся платиновые стержни, которые представляли собой нагреватели накаливания ламп генератора. За пределами поднялся ярус на ярус великих катушек. Теперь среди них работали люди, невесомые, потому что гравитация была отключена. Катушки, быстро перебрасываемые с одной транспонирующей лучевой установки на другую, готовились к первой зарядке. Транспонирующий луч вскоре распространится по всему космосу, чтобы подключиться к огромной постоянной лучевой структуре, которая теперь находилась на расстоянии нескольких миллионов миль. Требовалась подзарядка. Ма-ран только что избежал гравитации Магьи.
   Аарн посмотрел сквозь крохотное перекрестье на чрезвычайно чувствительное и точное телевизионное устройство и увидел, что он точно следует курсу, если верить звездам этого пространства.
   Он снова выпрямился и щелкнул пультом управления телевизором. Экран перед ним закружился и осветился сценой на борту "Ма-кани". Теперь дежурным контролером снова стал Хирун Теральт. Он посмотрел с улыбкой. - Вы на курсе, и все идет хорошо?
   "Отлично. Сейчас мы всего в 3 000 000 миль от вас. Проезжаем через несколько дней. Они сильно беспокоили тебя?
   Хирун Теральт деревянно улыбнулся. - Немного, - признал он. "Мы уничтожили пятнадцать крейсеров, десять эсминцев и множество кораблей-разведчиков! Они перестали раздражать. И ты?"
   "Мы вообще не сражаемся - мы обнаружили, что дезинтеграторы не могут пройти через всю скалу и прочее. Так что мы их просто не замечаем. Однако несколько из них, готовившихся к посадке, были уничтожены транспонирующим лучом. Мы запрещаем посадку".
   "Они вынимают наши катушки. Они полностью выписаны".
   - Да, я видел приближающиеся корабли с припасами. У тебя больше нет контроля?"
   "Мы держим контроль только с помощью линкоров, помните".
   - Они не спасут этот аппарат, - довольно грустно сказал Аарн. "Они все равно не могут использовать электростанцию - больше ничего такого большого, что можно было бы передвигать".
   Хирун Теральт рассмеялся, и Аарн внезапно вздрогнул, увидев, как на его экране появился Анто Рейл, тоже улыбающийся. - Не будь так уверен! Мы серьезно подумываем о том, чтобы отправиться за некоторыми из этих малых планетоидов и вытащить их целиком для получения лун и металла.
   - Неплохая идея - привет - два линкора! Аарн вздрогнул от удивления, когда на его боковом экране внезапно появились два теффланских линкора, пикирующих вниз. Слабое покалывание зашевелилось в теле Аарна, летаргия, смешанная с сильным, разрывающим раздражением...
   "Луч смерти!" - удивился он. - У них есть сила в том, что... - Он работал быстро. Вокруг него, как только он забил тревогу, словно по волшебству появилась дюжина других мужчин, и произошла невероятная работа переключателей и силовых щитов.
   "Мощь обороны включена", - рявкнул молодой лейтенант магианской энергетики.
   "Движущая сила удвоилась", - крикнул другой, закончив свою работу.
   "Поднимите луч солнца, чтобы был доступен полный слив, и приготовьтесь превратить его в сливной луч, если это необходимо", - рявкнул Аарн, приступая к работе. Даже это огромное существо, линкор, атакующий лучами пляски смерти, может быть смертельным.
   Линкоры быстро приближались, приближаясь. Аарн направил на первый корабль четыре огромных транспондерных луча и, убедившись, что его прицелы успели удержать их на одной линии, направил всю мощность, которую они могли безопасно нести.
   Раз-два-три - ударили. На стенах первого линкора вдруг взорвалось огромное искрящееся пятно света - оно вспыхнуло и выросло в страшное, слепящее солнце пятно света десяти футов в поперечнике, с бьющимся в него миллиардом лошадиных сил! Но стенки корабля не поддавались! Аарн вздрогнул от удивления - и в этот момент появилась мощнейший солнечный луч. Пятно света растеклось, как разъедающая кислота, вспыхнуло до невероятной температуры, металл за этим светом...
   - Они остановили это, - простонал Аарн. "Оболочка какого-то транспонированного состояния. Я знал, что в конце концов они это проанализируют".
   "Что это значит?" - отрезал Спенсер.
   "Передающий луч бесполезен! Они могут... Пока он говорил, луна вспыхнула ужасным ударом смертельного луча.
   Аарн медленно поднял лицо, и оно дернулось от удара луча. - ...Поглотить силу от нас, - закончил он. Он нажал дюжину переключателей, и лучи транспондеров погасли, теперь только катушки потребляли энергию. "Без этого запаса энергии они не могут убить нас этой массой материала на пути своей высокочастотной ноты".
   Уже издалека из космоса появлялись линкоры Маги, тут и там из небытия внезапно материализовался корабль, замедляясь до скорости меньше скорости света. Линкоры мчатся на зов Ма-ран. Предупреждение было передано по радио, но на поверхности Ма-рана были разведывательные станции, где постоянно находились наготове разведывательные корабли, способные развивать скорость выше скорости света. Они тронулись с первым видом линкоров. Те, кто остался снаружи Ма-рана, погибли, когда ударил луч.
   Теффланские линкоры развернулись и своими ужасными разрушительными лучами начали работу над магийским флотом. Их лучи были намного мощнее, центр их огромных кораблей был пустым, что позволяло грави-бомбам безвредно взрываться. Магнитные бомбы были бессильны против толстой металлической брони линкоров...
   И мадьянский броненосец медленно-медленно рушился. Другой начал беспомощно дрейфовать, когда люди внутри него умерли...
   На больших бортах линкора светились термитные бомбы, и пока они проедали их, мадийцы увидели трехфутовый слой красно-золотого. Он уносил тепло термита так быстро, что разрыва не произошло.
   - Они пришли подготовленными, - мягко пробормотал Аарн. Спенсер удивленно посмотрел на него. Очевидно, у Аарна был план. - Но есть пределы - пределы во всем. Теперь мне интересно... Аарн занялся телевизором, издавая странные булькающие звуки, тщательно и мучительно размышляя перед каждым.
   - Код, - сказал он, когда Спенсер посмотрела на него встревоженными глазами. "Не язык. Хотя они понимают, что я имею в виду, когда...
   В настоящее время Аарн устанавливал множество лучевых цепей, и далеко в космосе очень много других людей усердно работали. Это были люди на Макани, на кораблях снабжения и в других местах...
   "Спенс, - сказал Аарн, - если вы думаете, что видели жар или силу, - просто передумайте".
   Вскоре Аарн был готов, он зарычал и что-то еще прополоскал. Через десять секунд, не сводя глаз со сверхточного хронометра, он нажал кнопку. Затем он жадно посмотрел на экран. Огромные транспонирующие лучи устремились в трех направлениях, и одновременно вся великая система катушек Ма-рана, великий перехватывающий луч, тянувшийся к основному перехватывающему лучу, протянувшемуся от Магьи до Анрела, - все они были включены в цепь.
   И посреди космоса, недалеко от точки, где два корабля Теффлана сражались в лоб, это произошло. Прицел был очень точным. Огромные силовые катушки корабля снабжения возле Ма-кани, оставшиеся силовые катушки Ма-кани, силовые катушки шести линкоров магиев - все они направляли свою энергию в единый луч. И объединенная мощь постукивающего луча и катушек Ма-ран против него!
   Затем, пока магианский флот отступал, к этому энергетическому центру был отправлен разведывательный корабль магиев - и достиг его как раз в тот момент, когда он возник. На корабле не было людей, и корабль мгновенно вспыхнул газом, и газом такой температуры, что термит был холодным по сравнению с ним. Молекулы расщепились на атомы, а атомы разбились на электроны, протоны, негатроны и нейтроны - и они разлетелись в стороны со скоростью, приближающейся к скорости света. И потраченная впустую энергия стала лучистой энергией, и все, что находилось поблизости от этого энергетического центра, нагревалось ею.
   Не мягкое тепло термитной бомбы, расположенной в каком-то месте, а тепло, которое может дать слабое солнце. Миллиарды лошадиных сил. Не тепловой луч, а дикий, неуправляемый тепловой центр.
   Теффианцы внезапно засветились белым светом в конце, ближайшем к центру. Жар распространился, и как только корабли тронулись, задние части расплавились и уплыли прочь, сверкая бело-синим жаром в центре. Носовые отсеки, больше не затененные, неспособные разогнаться до скорости выше скорости света и ускользнуть, как это сделали ближайшие мадийские корабли, покраснели и задымились...
   Они стали легкой добычей нескольких сотен гравитационных бомб, поскольку центр корабля не был центром половины корабля. И транспондерный щит вышел из строя, и линкоры за считанные секунды превратились в пылающие раскаленные обломки.
   Медленно, тепловой центр умирал, так как противоборствующие силы постепенно выводились, чтобы какой-нибудь корабль не пострадал от неконтролируемого луча.
   Аарн слегка улыбнулся Спенсер. "Надеюсь, такого больше не было. Я слышал, что они уничтожили семь наших кораблей, прежде чем добрались сюда...
   - Подозреваю, что нет, иначе бы послали всех. Они боялись этой луны".
   ГЛАВА XIX
   "Я думаю, что наш курс будет X-235-89", - сказал Аарн. Его голос был низким и напряженным. Ма-кани теперь отставала на тысячи миль, но на переднем телевизионном диске Тефф-эль показывала огромный круглый диск. А вокруг маленькой луны, движущейся теперь со скоростью тысячи миль в час, но теперь медленнее, чем Ма-кани, флот огромных боевых кораблей выстраивал постоянный узор. Гневный, угрожающий ореол разрушения, усиленный и расширенный и тяжелыми крейсерами, и легкими крейсерами, и эсминцами. Почти весь флот был здесь, потому что теперь Ма-кани не нуждалась в защите. Ма-кани была покинута. Не было никакой аппаратуры, кроме двух или трех телевизоров и небольшой группы людей для наблюдения. Ма-кани был полым скитальцем семисот миль в диаметре, катящимся вниз по обреченному миру.
   Теперь у Тефф-эль не было иллюзий. Они знали, что Ма-кани не предназначался для захвата фортов и их луны - они знали, что это значит. И это было причиной сильной защиты, предложенной Ма-рану. Теффланцы знали, что у Макани нет приводного двигателя, что у них нет оружия, способного его вращать. Их единственная надежда заключалась в том, чтобы захватить Ма-ран и использовать его, чтобы отбросить Ма-кани.
   Циркулярная пила кружащихся смертоносных кораблей не вращалась беспрепятственно. Корабли-разведчики Теффланского флота продолжали устремляться внутрь, надеясь выпустить неожиданную торпеду или какое-нибудь оружие, способное пробить магнитный и антигравитационный щиты.
   И тут случилось то, чего и ожидали мадьяны. Коммерческие флоты Теффлана выплыли из своих городов, сформировались с невероятной скоростью и устремились в космос. Они ушли прямо от приближающихся лун, от Тефф-эля в таком направлении, что линкорам Магии пришлось бы сделать широкий круг вокруг планеты, чтобы атаковать их, потому что великие форты все еще действовали. Мгновенно флот около Ма-рана разделился, согласно прежним приказам. Новейшие, самые быстрые корабли исчезали со скоростью, превышающей скорость света. По другую сторону Тефф-эла флотилия из тысяч кораблей разделилась, разбросанная во всех направлениях.
   Это была не просто миграция - это была попытка бегства, попытка, наполненная ненавистью и горечью...
   * * * *
   - Если бы только, - сказал Миуут Какин, - мы могли бы благополучно провести хотя бы один корабль с колонистами - благополучно на этой планете Тиранл - они могли бы основать секретную колонию - у нас еще будет шанс уничтожить этих ошибочно понятых магиев!
   Миут Какин отвечал за побег Теффлана. Сам бы не пошел. Он умрет вместе с большинством жителей планеты.
   * * * *
   И всего в пяти тысячах миль от орбиты Тефф-ран флот убегающих теффланцев узнал, что у Магии есть еще одно оружие - детектор. Бомбы. Бомбы менее полудюйма в диаметре, бомбы, сбрасываемые миллионами из мощных импульсно-волновых пушек, так что они летели со скоростью пятьдесят миль в секунду, как разлетающиеся пули из дробовика, бомбы со светящейся краской. Они разлетелись во все стороны в пространстве. Метеоры вдруг стали светиться. Внезапно показались корабли, убегающие, темные корабли...
   С радостью, порожденной войной, с невероятно старой ненавистью, броненосцы Маги бросались на свою добычу. Игольчатые корабли Тефф-эля тщетно пытались разрушить великие машины. Их собственные стены толщиной всего в несколько дюймов вспыхнули мгновенным пламенем, когда два мощных транспонированных луча коснулись обоих концов, и удары огромных антигравитационных силовых катушек пронеслись сквозь каркас.
   Некоторых линкоров они не нашли. Но они выпустили почти две тысячи крошечных одноместных шпионских кораблей, чтобы они носились по космосу и искали каждый корабль, каждую возможную машину и эсминцы, задержавшиеся, чтобы закончить работу.
   "На этот раз, - сказал Арган Матрох, координатор советов, - не будет ни одного корабля для поддержки этой расы". Для этого работали линкоры, корабли-шпионы и эсминцы.
   Но когда одновременно отправляются сотни кораблей, один, всего один, может ускользнуть. После этого будет проведен тщательный поиск каждой планеты, просто для уверенности.
   Аарн смотрел на экран впереди. На Тефф-эл все еще оставались другие корабли, корабли, никогда не предназначенные для того, чтобы покинуть планету, и неспособные на это. Они бешено носились туда-сюда. Корабли были видны в телескопический телевизор.
   "Орбитальный форт", - сказал Спенсер, указывая на внезапную расфокусированную черную тень, которая неторопливо проплыла через поле зрения. - Они будут опасны?
   Аарн пожал плечами. "Вероятно. Возможно, они смогут связаться с нами с помощью новых проекторов луча смерти. Мы узнаем рано или поздно".
   - Два часа и тридцать одна минута, - сказал Спенсер.
   Планета быстро росла. Далеко слева вырисовывалась Тефф-ран, быстро приближаясь. Тефф-ран не пересекла бы их путь в этом первом круге. - Надеюсь, они правильно рассчитали массу этих орбитальных фортов, - вздохнул Аарн. "Это разрушит наши планы, если они не дадут правильной реакции".
   "Как?"
   - Мы должны поразить трех из них в этом первом ударе, пять - в следующем - если это сработает. Мы летим выше орбитальной скорости. Эти столкновения с потерей импульса или, лучше сказать, с увеличением массы, рассчитаны на то, чтобы замедлить нас на чрезвычайно эллиптической орбите. В следующий раз пятеро снова огибают нашу орбиту, выступая в качестве противодействующей среды - молекулы супергаза замедляют нас".
   "Мне интересно - не будет ли толчка огромной массы этих фортов достаточно, чтобы расколоть эту луну настежь, расколоть ее так, чтобы инерционный двигатель не сработал? Или чтобы аппарат здесь разбили?"
   Аарн медленно покачал головой. "В основном они закопаются в этом. Над нами пятьдесят миль твердой скалы. Форт, даже такой огромный, как они, не будет иметь большого значения. Помните, что частота столкновений, аддитивные скорости сделают относительные скорости практически тридцатью пятью милями в секунду. Результатом будет улетучивание для первого форта, а для некоторых наших каменистых слоев более низкая скорость столкновения второго форта сделает его немного менее суровым. Главное, однако, что камень вообще не передаст удар".
   "Почему бы и нет, это точно не тесто?"
   - Нет, но... он не может передавать через себя ни толчка, ни толчка со скоростью, превышающей скорость звука. Эта скорость столкновения больше скорости звука. Следовательно, это не будет передано как толчок. Он просто превратит камень, в который попадет, в порошок, потратит свою энергию на то, чтобы разбить камень, сломать его, разрушить - а не на перемещение".
   "Кроме того, почему эти орбитальные форты не убираются с дороги?" - спросил Спенсер.
   "Совокупность причин. С нашей нынешней скоростью они могли бы частично уйти с дороги. То есть они могли ускользнуть от нас один раз, но на самом деле эта луна обладает большей подвижностью, чем они. Они проводились кораблями снабжения по частям и строились. У них достаточно движущей силы, чтобы развернуться и выпрямить свои орбиты, чтобы они не запутались, но они не могут бежать. Главное, чтобы у этих теффланов было мужество. Они будут надеяться, что большая мощь фортов сможет что-то сделать против этой луны, чтобы остановить ее.
   "Ну, их новые лучи будут, не так ли? Если линкоры опасны...
   "Фортов не будет. По двум причинам. Фортов двадцать два, а линкоров всего два. Вы видите этот момент?
   - Они оснастили бы больше линкоров, если бы у них было время изготовить аппарат?
   "Да, это были стандартные линкоры, за исключением этой особенности. Анто Рейл говорит, что их следователи обнаружили, что это были два корабля, которые находились в ремонте во время общей катастрофы. Они экипировали этих двоих, потому что линкор может быть более опасным для этой луны, чем форт, хотя форт и обладает большей мощью, так как мы всегда можем переукомплектовать виновного, если нас убьют, и форт, который убил нас было бы так много лома, похороненного в порошкообразной скале.
   - И второй момент - мы установили гетеродинное устройство, которое будет сдвигать частоту этих волн на более высокую и безвредную частоту. Безвреден, так как поглощается их звукопроводящей средой, камнем и сталью. При условии, что они не получат слишком много энергии. Если им удастся протолкнуть его даже через поглощающую среду, нам будет хуже, потому что более высокая частота быстрее приводит к летальному исходу".
   "Приятная мысль. Я думаю-"
   Дважды музыкально поднимался и опускался мягкий гул.
   - Карлайл, - сказал Аарн и щелкнул выключателем. Изображение Карлайла медленно появилось на экране.
   - Привет, привет, ты слушаешь? Я надеюсь, что, поскольку ваши юпитерианские уши соответствуют вашему юпитериански тупому уму, вы правы. Я в десяти секундах отсюда. Вы приближаетесь к линии, и среди фортов наблюдается значительное беспокойство. Они пытались рассчитать вашу орбиту, по крайней мере, в двух из них.
   "Откуда ты это знаешь?" - отрезал Аарн и продолжил слушать.
   "Но не преуспели, так как они не могут учесть эффект столкновений должным образом. Не знаешь ни своей массы и всего прочего, ни того, как ты будешь использовать свою силу, ни того, насколько велика твоя сила. Они думают, что смогут сбежать, большинство из них. Они... э... что? О, мы достаточно легко научились. Мы контрабандой протащили на борт несколько очень полезных следователей. Нового аппарата у них, кстати, нет, а мадийцы здесь только и горюют, что не могут обследовать весь форт. Эти проклятые твари создают такое поле, что их замечают в тот момент, когда они двигаются. Те, которые мы используем, лежат уже почти тридцать два часа. Они пришли вместе с продовольствием. Мы должны благодарить за это могущественных изобретательных и смелых магийцев. Мое представление о нервах. Они сделали три или четыре дюжины ящиков с имитацией продовольствия, сняли их некоторое время назад и поместили в Кантак, на склад, где ждала партия продовольствия для фортов. Пробрался туда и обратно незамеченным благодаря шуму и общей неразберихе там внизу, а теперь следователи разбрелись почти по всем фортам. Карлайл сделал паузу, чтобы перевести дух.
   "Это то, что я называю междугородной безостановочной, многосложной речью из одного слова", - сказал Аарн с ухмылкой. "Отойди, я собираюсь быть занятым. Когда ты это услышишь, ты поймешь, что твой веселый голос уже двенадцать секунд разговаривает с выключенным микрофоном. Аарн щелкнул выключателем и посмотрел на более важную сцену впереди.
   - Они знают, куда мы направляемся, - наконец сказал он. Форт впереди менялся, отчетливо смещаясь из положения перекрестия прицела. "Держу пари, что они растянули болт кровати, тянущий за собой этот ящик".
   Перекрестие было заключено в маленькое круглое прицельное кольцо. Форт должен был быть сосредоточен в этом месте примерно сейчас, и они должны были войти в зону действия форта. Их эскорт из мощных кораблей уже расходился со всех сторон, спеша прочь, чтобы предоставить убегающей луне ее работу по нападению на форт.
   Немедленно рой меньших теффланских кораблей вылетел со стороны форта и встал прямо на линию между фортом и луной. Аарн улыбнулся и сделал несколько быстрых корректировок.
   - Разрушительная сила на станции тридцать четыре, - нежно прошептал он в микрофон, который взял. Вскоре он нажал кнопку перед собой, казалось, неохотно. Двойные лучи транспонированной силы устремились прямо к форту, и Аарн умело манипулировал ими. Огромная бело-голубая дуга вспыхнула в дальнем конце, рядом с фортом, и внезапно эта дуга устремилась к Ма-ран. Транспонированные лучи расходились, как ножки перегородки, и дуга, представляющая миллиарды лошадиных сил, приближалась к Ма-ран.
   Словно мотыльки в пламени, отважно атакующие теффланские корабли испарились. Стомильный мир, Ма-ран, раскинувшийся и блуждающий, чтобы атаковать своих врагов, торжественно катился прямо к огромному форту почти в пять с половиной миль в диаметре, который вырисовывался впереди.
   Спенсер, сидевший рядом с Аарном, настроил другой, маленький телевизионный диск, и теперь ясно, что изображение внутри теффланского форта показывало то, что видел внутри следователь. Теффланы сновали в диком замешательстве.
   - Отправьте все имеющиеся у нас торпеды и примерно половину тяжелых бомб. Включите всю мощь дезинтегрирующего луча на поверхность, куда мы попадем...
   Теффлану казалось, что форт, в котором он находился, падает на большую поверхность, приближаясь все ближе и ближе. - Аггаг Кинат, мы можем сбежать?
   - Нет, хозяин фортов, нет ни малейшей возможности, - спокойно сказал астроном. "Это мало что значит. Они будут двигаться дальше, чтобы атаковать Тефф-эль. Таким образом, одна из этих ракет будет разбита, и если подготовленная ловушка сработает...
   Теперь форт быстро принимал вид диска. И торпеды попали. Сотни из них. Они взорвались и пробили себе путь сквозь мили скалы. И все же недостаточно далеко, чтобы нанести ущерб. Потом огромные бомбы - сила столкновения потопила их на полмили, прежде чем они успели взорваться. Затем взорвался большой кусок скалы.
   "Беда в том, - рассудительно сказал Аарн, - что гравитация на поверхности здесь настолько мала, что муравей приличного размера мог бы поднять валун и выбросить его за пределы поля этой карманной планеты".
   - Даже я признаю, что гравитация низкая, - кивнул Спенсер. "Можете ли вы... ой!.. это было плохо, это всколыхнуло всю луну".
   - Это, - сказал Аарн, внимательно глядя на экран, - "половина остальных тяжелых бомб", о которых он упоминал. Оторвали - а - так лучше. Сейчас они отступают. Аарн удовлетворенно улыбнулся. Он работал быстро, и, наконец, ему удалось заставить свое искусственное гравитационное поле, преобладающее внутри планеты, распространиться наружу. Теперь он сжимал эти осколки и медленно оттягивал их назад.
   Аарн перед собой включил микрофон. "Вызовите командующего флотами - командующего флотами - пожалуйста, обдумайте мое предложение и просьбу, сэр. Враг сбрасывает на нашем пути мощные бомбы. Бомбы разбивают скалу и, если они будут продолжаться долго, неизмеримо снизят эффективность Ма-ран. Предложите, чтобы несколько эсминцев приземлились на передней стороне Ма-рана так близко друг к другу, чтобы их различные магнитные щиты перекрывали друг друга, и таким образом защищали планету от бомб.
   Форт находился всего в тысяче миль, когда Аарн закончил. Ближе и ближе он подбирался - приближался - расширялся, как воздушный шарик - подносился больше...
   Осталось пятнадцать секунд - "Первый - он не может убежать, Спенс - десять - держись!" Крик эхом разнесся по динамикам - пять секунд - "Она кончает!"
   Титаническая масса сферы из камня и металла длиной в сто миль неуклюже двигалась вперед - могучий форт казался неподвижным. Полет форта был невидимо медленным, поскольку они приближались со скоростью тридцать две мили в секунду. Казалось, луна прыгнула на форт, мгновенно достигнув его, в эти последние несколько секунд. Казалось, она ускорилась с невероятной скоростью, мгновенно сократив расстояние до нуля...
   Страшный всплеск раскаленного добела пламени разлетелся веером. Взметнулся огромный столб газа, полыхающего белым, обжигающим пламенем, раскаленным до предела от ужасающего удара, газообразный столб стального пара, выброшенный электрическим пламенем разрушенных аккумуляторов, взорванная силовая установка...
   Пламя стало сине-зеленым, когда ртуть мгновенно вспыхнула струей...
   - Тело проникло на глубину десяти с четвертью миль, - сообщил помощник геолога, подойдя к Аарну.
   - До следующего форта всего одна и три четверти минуты, - рявкнул Аарн. "У нас должна быть эта защитная группа эсминцев - а-а-а-а-а, слушай..."
   Непрерывный продолжительный рев эхом разносился по скале. - Ловушка - я так и думал - тонны взрывчатки, и одна тонна поднимет половину камня на этой планете из-под гравитационного контроля без искусственного поля, пока...
   -- В скале есть дыра или совершенно разбитое место, двадцать две мили в ширину и милю с четвертью в глубину, -- доложил подошедший помощник.
   "Мммм... не так плохо, как я опасался. Это не будет дыра, потому что поле искусственной гравитации притянет ее обратно. Я думаю, мы можем оставить это.
   Снова раздался сигнал держаться - снова внезапный рост гигантского расширяющегося форта - и ужасный, душераздирающий грохот. Вся планета слегка сотрясалась от него и скрипела.
   "Сейчас открылась трещина из-за близких ям двух фортов. Командующий геологическими войсками предлагает медленно вращать луну...
   Еще одна стальная сфера росла - Аарн видел, что она ускользает от них. - У него было предупреждение - мы все равно попали бы в него с одной стороны нашей поверхности...
   - Мы можем пасти его!
   - Сомневаюсь, так что... но я посмотрю. Пальцы Аарна быстро скользнули по пульту управления, и внезапно структура огромной луны заскрипела, превратившись в устойчивую движущую силу, мощные лучи транспондеров вспыхнули и засияли в могучей пещере в ее сердце.
   "Теперь он едет быстрее!"
   "И мы тоже!" - мрачно сказал Аарн.
   - Мы ударим... нет... да, планетами...
   Страшный визг, скрежещущий рев, протяжный вой агонии сквозь скалы...
   И форт, похожий на ямчатую, помятую консервную банку, неуклюже, стремительно, из стороны в сторону, покатился прямо на Тефф-эль!
   "Сорвал его орбиту!" - воскликнул Аарн. "Он теперь разорен, ничто не может исправить его для него".
   - Он все равно разорен, дело уже не в какой-либо действенной работе.
   - Не верь этому, Спенс! Эти линкоры достаточно трудно остановить, но в каждом форте есть шестнадцать отдельных электростанций, а по всему корпусу разбросаны аккумуляторы. Некоторых людей всегда держат в аппаратах, нейтрализующих ускорение, - огромных пружинных камерах, устроенных таким образом, что независимо от того, как может быть применено внезапное ускорение, некоторые из них обязательно будут спасены. Однажды два старых линкора были связаны вместе и столкнулись с одним из старых фортов, убив большую часть экипажа. Но никогда больше. Но этот форт готов. Он будет раздавлен на Тефф-эль.
   ГЛАВА ХХ
   - Это последний форт, Карлайл.
   - Я знаю это, Аарн. Я сейчас на борту " Солнечного луча " . Твой вход еще свободен?
   "Отлично. Мы позаботились об этом. Где солнечный луч ?
   "Около десяти тысяч миль позади. Вы проверили эту орбиту?
   "Тефф-ран находится прямо у нас на пути - в мертвой точке - но у них есть эти здоровяки, ты же знаешь..."
   "Что из этого? Они не могут повернуть это, не так ли?
   "В некотором роде. Помните, они замедлят это. Наша скорость всего около десяти миль в секунду - больше, чем орбитальная скорость, но они кое-что значат. Какие именно?
   "Каждое большое грузовое судно, которое могло подняться с Тефф-эля, было загружено мусором, камнями, стальным ломом, слитками, всем тяжелым, что они могли втиснуть в них. Они все еще добавляют к этому. Разве это не разобьёт луну? И неужели они так сильно тебя замедлят...
   "Эй... подожди. Они замедлят нас, но не помешают плану. Помните, это наш четвертый круг. Мы приобрели дополнительную массу всех этих фортов. Теперь мы заметно тяжелее, настолько тяжелы, что едва можем маневрировать с имеющимся у нас приводным оборудованием. Эти корабли будут втянуты в нас и добавятся к массе. Мы потеряем скорость, но не потеряем импульс. Инерция останется прежней, мы сможем уйти, и Луна сокрушит Тефф-ран с достаточной инерцией, чтобы остановить ее, если наши расчеты верны. Тогда ей придется заглянуть к Тефф-эль.
   "Не могли бы вы увернуться от этой группы кораблей и получить больше импульса и скорости, чтобы сильнее ударить по Тефф-эл?"
   - Ха... мстителен, не так ли? Зачем сбивать планету, если она в порошке. Вещь все равно будет испорчена!"
   "Хорошо. Что я делаю?"
   "Проскользните в это отверстие. У тебя есть охрана?
   "Три линкора".
   - Ладно, проскользните. Нас осталось только пятеро. Мы все будем готовы войти в " Солнечный луч " и уйти отсюда примерно за десять секунд до взрыва. Они сфальсифицировали внешний контроль присяжных. Мы будем управлять этим. Я надеваю скафандр".
   "Проверить - я приду сейчас?"
   "Верно." Аарн выключил рубильник и строго занялся делом. - Приготовил последний детонатор, Спенс?
   "Верно. Мы собираемся уйти до того, как Ма-ран ударит по этим кораблям, или после?
   "Раньше... они не были похожи на форты. Это концентрированная масса. Помните, форты на девяносто процентов были открытыми помещениями. Эти грузовые суда были набиты всем тяжелым, что смогли найти, а затем загружены еще больше, когда они стояли здесь. Они пройдут так далеко, что смогут добраться сюда.
   "Хмммм... могут. Все сфальсифицировано с твоей стороны?
   "Все. А " Солнечный луч " уже во внешнем шлюзе. Десять миль в секунду - проверьте точно. Я полагаю, оставьте автомобили под контролем, пока мы не поднимемся наверх. Аарн быстро настроил органы управления, чтобы они реагировали так, как он хотел, и через мгновение они закружились в Солнечном луче .
   Вверх по длинному туннелю, все еще светящемуся огнями. Почти вся энергия была выкачана из больших катушек, и большая часть наиболее ценной аппаратуры была спасена, в частности инструменты. Тем не менее, один блок катушек содержал весь свой энергетический потенциал, достаточный для того, чтобы могучий приводной двигатель работал на полной мощности около десяти минут. Это начал Аарн, и теперь ма-ран ускорялся.
   " Солнечный луч " поднимался с некоторым трудом, две системы импульсных волн боролись друг с другом в слабом голубом колеблющемся свечении вокруг корабля. - Она потребляет много энергии, - заметил Спенсер.
   Через несколько секунд корабль вылетел из туннеля, подгоняемый порывом выходящего воздуха. Теперь в Ма-ран не было воздуха. Корабль стремительно несся по маленькому миру, вокруг невероятно измученного носового борта. Огромные кратеры испещряли поверхность, огромные дыры и могучие груды рухнувших камней. Они приземлились и осмотрели разбитый камень. Аарн рассмеялся, поднял один почти в десять квадратных футов и бросил его на четверть мили, пока шел к небольшой груде инструментов и приборов, блестевших на солнце. Он быстро прикрепил к " Солнечному лучу" несколько тяжелых тросов , затем посмотрел на свои приборы. Наиболее важными были хронометр, регистрирующий велоспектрометр и импульсометр.
   Затем он посмотрел вверх. Прямо над головой плыл лабиринт танцующих, движущихся точек света, которые медленно, неуклонно распространялись и разделялись, расширяясь по его небу. А за ним диск Тефф-бежал, по одну сторону от большого сияющего полумесяца Тефф-эль. Рой больших линкоров, казалось, неуклонно скользил вокруг Ма-рана, а за ними еще больший рой кораблей поменьше. Аарн тщательно выровнял огромную ракету, которую запускал, тщательно проверил свои координаты и, наконец, отключил ускорение, которое использовал.
   Затем он нажал кнопку. Теперь он быстро вытащил тяжелый двуручный топор, похожий на меч, с места, где он лежал, взмахнул им над головой и изо всей силы обрушил его на тяжелые бронированные тросы, которые, сплетенные вместе, скручивались через невероятное месиво. камней в шахту, которая погрузилась на пятьдесят миль в центр Ма-рана и разорвала его. И тут же он прыгнул ко входу в " Солнечный луч " с приборной панелью в руках. Корабль тронулся, когда он добрался до него, органы управления, которыми он недавно пользовался, болтались на стальном тросе, пока корабль стремительно мчался вверх и прочь.
   Едва они покинули поверхность, как что-то начало происходить. Из устья большого туннеля все еще лились газы, но теперь они вдруг окрасились в красный, а затем в зеленовато-белый цвет и вырвались наружу взрывным пламенем.
   Когда Солнечный Луч пронесся вверх, Аарн впервые увидел себя со стороны. Внезапно перед ним предстало величественное зрелище - огромная темная сфера, шероховатая и холодная в солнечном свете, пылинки теффланских грузовых кораблей, осмеливающихся противостоять ей, и еще дальше огромная масса Тефф-рана.
   И теперь, вдали от луны, он наконец увидел Ма-кани. Покинутая, неконтролируемая и неуправляемая, она мчалась прямо к Тефф-эль. А Тефф-эль уже рисовала ее. Моря на Тефф-эле поднимались, появлялись приливы, поскольку быстро движущаяся луна уже находилась в пределах 1 000 000 миль от планеты. Попыток отклонить его не было. Это было откровенно невозможно. Были предприняты дальнейшие попытки сбежать с Тефф-эля, но теперь там образовалось большое кольцо далеко раскинувшихся кораблей-шпионов, каждый из которых выбрасывал огромную магнитную атмосферу, и первое прикосновение корабля, пытающегося сбежать, было очень очевидным. . И поля слились.
   Минуты пролетели быстро. И теперь масса теффланских кораблей впереди, покинутая, разделилась на отдельные части. Прошло еще несколько минут, и наконец ужасный процесс, происходивший внутри Ма-рана, стал очевиден. В скалах внизу начало появляться тусклое свечение. Он быстро рос -
   Первый огромный грузовой корабль из Теффлана врезался в Ма-ран. Оно было поглощено, как галька, погружающаяся в воду, и с таким же плеском жидкости. Почти мгновенно извергся огромный фонтан раскаленной добела лавы, шар, и пронзил второй грузовой корабль, который был почти на одной линии с первым. Оба упали на безумную луну. Падали дюжина... сотня...
   Через несколько секунд Ма-ран уже мчался по чистому пространству. Все великие корабли Теффлана были поглощены. Один из них едва смотрел на мир, но был пойман, и на каменной луже образовалась лужа более легкого расплавленного вещества. Огромные горячие пузыри воздуха медленно вырывались из кораблей.
   "Скорость упала всего на один пункт. Это было достаточно хорошо. Мы доберемся до Тефф-ран через три четверти часа, - сказал наконец Аарн.
   Минуты тянулись. Два огромных тела, казалось, двигались с бесконечной, утомительной медлительностью. Казалось, они знали, что их ждет гибель, и шли к ней с медленной твердостью людей, которые приветствуют гибель, но принимают ее философски и неторопливо.
   Все дальше и дальше удалялся " Солнечный луч " и ее эскорт. Она мчалась вперед к месту последней встречи и смотрела, как два больших шара материи неторопливо движутся навстречу друг другу.
   Ма-ран был похож на апельсин, плавно приближающийся к грейпфруту. Ма-ран, наконец, стала меньше, приближаясь к концу своей безумной карьеры. И за большим полумесяцем Тефф-эля, и за приближающимся диском Макани. Теффланские корабли хлынули из Тефф-рана - и рой тяжелых магианских крейсеров Телль мгновенно набросился на них и разрубил на куски.
   Ма-ран медленно выпячивалась, казалось, удлинялась и ускорила свой дикий шаг, приближаясь к Тефф-ран. Светясь красным от высвободившейся энергии своих катушек, она потянулась, превратилась в цилиндр с тупым концом и медленно превратилась в два больших шара раскаленной материи, когда она начала заметно вращаться.
   - Гироскопы вышли из строя - удары кораблей... - с тревогой пробормотал Аарн.
   - Это может иметь непредвиденный эффект...
   Беззвучно, мягко, с внезапно усилившейся вспышкой света две массы встретились и расплескались. Ма-ран слился с Тефф-ран и остановился. Тефф-ран раскололась. Медленно, величественно они могли видеть открывающиеся пропасти и бегущие по миру. Бока отвалились и продолжили движение. Вторая половина Ма-рана ударила и растеклась, как капля расплавленного свинца по твердой поверхности, - и скользящие стороны Тефф-рана запутались и расплавились в пылающем бело-голубом жаре столкновения. Через четверть часа оба тела слились воедино, и масса раскалилась добела, гневно вырываясь наружу.
   Прошли часы, пока Аарн мрачно висел рядом с пылающей массой. Наконец он удовлетворился своими наблюдениями и сделал расчеты. "Шесть часов. Ма-кани доберется туда примерно через шесть часов, две минуты и тридцать секунд. Это попадет туда почти в то же время. Мои расчеты не совсем точны. Я не могу допустить смещения Тефф-эль за одну вещь.
   Новая масса падала. Медленно - неуклонно. Из Тефф-эля бешено мчались маленькие корабли, мстительно направляясь к крейсеру или линкору со всей своей мощью, надеясь пробить великую стену, даже если пилот погиб. Они ненадолго вспыхнули в мощном транспонированном луче и погасли - безуспешно.
   Ма-кани неуклонно двигалась вниз. Теффланы были на поверхности планеты, их черные массы двигались и вздымались, пока они смотрели, как два огромных тела падают с неба с двух противоположных сторон.
   Три часа. Четыре часа. Пять часов. Жар новой массы, светящейся красным, отбросил черные массы в другие части мира. Теперь в Тефф-эле появлялись трещины. Новая масса была лишь слегка искажена.
   - Сила гравитационного поля Тефф-эл медленно ослабевает - масса так велика - ближняя сторона не притягивается намного сильнее, чем дальняя, поэтому они не разваливаются, как это сделал Ма-ран.
   Но Тефф-эль начал разваливаться. Появились большие трещины, начал клубиться дым, а над огромной системой пещер Кантака земля внезапно просела, и образовалась крутая линия разлома, разрезавшая город с точностью ножа. И медленно Тефф-эль повернулась под зловещим взглядом новой раскаленной угрозы.
   Пять с половиной часов. Раскаленная масса приближалась к внешней границе атмосферы. Теперь он падал быстро, все еще немного кружа вокруг планеты, так что его контакт был не центральным ударом, а царапаньем. Целая флотилия линкоров тянула его теперь тяговыми балками, но эффекта практически не было. Масса была слишком велика, лучи почти полностью бесполезны.
   По прошествии шести часов Ма-кани вошел в атмосферу. Атмосфера под ним мгновенно сжалась, огромный пузырь воздуха, и одновременно, за те три секунды, которые понадобились планете, чтобы пересечь атмосферу, все под этим местом сжалось под колоссальным давлением воздуха. Он поднимался сплошной волной; воздух не мог вовремя уйти -
   Ма-ран-тефф-ран ударил в другую сторону. Внизу полыхала атмосфера, и планеты загорались от ужасного пылающего угля. Почти одновременно с поразительной точностью два тела врезались в Тефф-эль.
   И планета лопнула, как гнилой помидор. Струи жидкого вещества внезапно вырвались из могучих пропастей. Всплески, которые были холодными и мгновенно застывали в странные валы твердой, бесзернистой, невероятной породы. Струи скалы, затем большие глыбы скалы, затем огромная струя летящего сверкающего металла, которая брызнула, как вода из шланга, и затвердела, как скала, и выступила полосой на десять миль в ширину и на сто пятьдесят километров. длинная.
   А дальше остались только части, да разбитые осколки, которые перестали разлетаться. Они светились, и некоторые из них ударялись и слипались, и сила их ударов заставляла их светиться еще больше и скрепляла их. Все три тела были полностью уничтожены, но жар Ма-ран-тефф-ран остался и, казалось, действовал как связующее вещество.
   - Что ж, древнего врага больше нет. Разрушен после сорока тысяч лет попыток.
   "И Тефф-эль уничтожен".
   "Но в то время как Теффланс никогда не сможет реформироваться, Тефф-эль уже реформируется. Посмотрите, как части падают вместе. Пройдут века, тысячелетия, прежде чем она снова станет планетой. Но Тефф-эль не уничтожен. Произошло в его жизни происшествие". Аарн смотрел на воссоединяющиеся части планеты.
   ЭПИЛОГ
   "Аппарат установлен, Анто Райл, проблема решена, и мы оставили вам аппарат. Мы должны идти сейчас. Наш дом находится по другую сторону стены, но теперь мы оба можем взобраться на эту стену, так что мы, жители Земли, будем ожидать скоро увидеть вас из Магьи. Ты придешь?"
   "Конечно, мы придем, Аарн Манро. Мы захотим увидеть Древний мир, где рождаются такие люди, как те, которых мы встречали, и где зародилась раса".
   - Нам не нравится, когда ты уходишь. Мы бы хотели, чтобы вы остались, но мы понимаем ваше положение. Мы попытаемся проследить вас через тысячу дней.
   - Итак - до тех пор. Анто Рейл, стоявший в шлюзе " Солнечного луча ", помахал рукой, развернулся и нырнул через пространство к входному порту огромной блестящей металлической стены, могучей стены линкора.
   - Они им больше не понадобятся, - задумчиво сказал Аарн и настроил свои органы управления.
   Анто Рейл оглянулся и вдруг увидел, что исследовательская лаборатория Спенсера номер шесть исчезает . Улетая с бесконечной скоростью в бесконечное расстояние или в бесконечно малое. Он не мог сказать, какой...
   ЗАВОЕВАНИЕ ПЛАНЕТ
   (также известный как "Мать-Мир")
   Первоначально опубликовано в Amazing Stories , январь-март 1935 года.
   Пролог
   Толпы мужчин, полных сто двенадцать человек, теснившихся в крошечной бетонной комнате, были невероятно тихими и напряженными. Лишь один маленький огонек, падающий на регуляторы настройки большого набора, разбавлял абсолютную тьму, которая, казалось, надвигалась из окон. Маклафлин за штурвалом был тише всех. Его уши остро ощущали странный стремительный рев, похожий на сильный океанский прибой, который бил через громкоговоритель.
   Голос боролся со звуком стирки. - Высота около двадцати пяти миль. Невероятно зазубренная скала. Эта сторона намного грубее другой. Нашли дно небольшого кратера - мы стремимся к нему - выглядит гладким. Снова только моющийся рокот коротковолновой статики и напряженная тишина. "Высота двадцать миль. Спуск на ракетах. Однако гравитационное притяжение почти отсутствует. Тем не менее, большой мальчик немного тянет нас за собой. Трудно справиться. Хитрое движение. Пятнадцать миль. Теперь у нас есть горизонт. Осевого вращения нет, иначе мы бы никогда его не сделали. Десять миль". Тишина. Стиральные помехи. - Пять миль, - сообщил голос.
   - Мы почти остановились - сравнительно - сейчас. Идти около полутора километров. Остановился и упал. Ты слышишь ракеты сейчас? Работают достаточно громко. Тысяча футов - восемьсот пятьсот - через секунду узнаем, а если плохо - хорошо провели время. Попробуйте еще раз!"
   "Мы летим на ракетах. Стивенс прекрасно справляется с этим. Рядом с нами большая вершина скалы. Этот пол был не таким гладким, как казалось. Мы тонем... мы... Громкоговоритель затрещал жестяным ломаным треском, а потом в нем раздались только помехи от стирки.
   Из ста двенадцати человек раздался низкий тяжелый стон. Трое возле двери выскочили и направились в свои кабинеты. Вторая попытка не удалась.
   Маклафлин сидел так же тихо и напряженно, как всегда. - В любом случае, они разбили трубку, - тихо рявкнул он. "Это не значит, что они сломаны. Трубка чертовски нежнее человека!
   Сто девять человек шуршали и плелись. Прослушивание статических звуков. "Что бы ни случилось, это случилось давным-давно - даже для радио на этом прыжке требуется время", - сказал кто-то. Голос у него был низкий, но в голой бетонной комнате он казался криком.
   Громкоговоритель трещал, гудел и снова смолкал, превращаясь в рев, но мгновенная дрожь пробежала по людям. - Извини, - сказал голос, - наверное, побеспокоил тебя. Трубка сдалась. Мы совершили идеальную посадку, но из-за легкого сотрясения лопнуло воздушное уплотнение трубы".
   Остальное было потеряно, когда мужчины в комнате подняли рев. Застрявшая струя выдавливалась из двери, как зубная паста из тюбика. Они выскочили наружу и побежали к ближайшей линии монорельса. По обугленной, почерневшей земле они спотыкались и растянулись, ликуя.
   В комнате осталось пятеро мужчин. Маклафлин теперь говорил в свой собственный передатчик, а записывающее устройство записывало каждую деталь сообщения, пришедшего из космоса.
   Филип Лори, узкогрудый мечтатель, спроектировавший Ion , вслух мечтал большому, широкоплечему Джону Каммингсу, человеку, у которого хватило ума и интереса выслушать этого человека и его странные идеи: "Все готово, Джон, - мечтательно сказала Лори. "Они сделали это".
   "Они еще не на Марсе, только на Фобосе", - ответил Каммингс.
   "Нет разницы. Марсу сейчас легко. Маленькая ракета может сделать это и приземлиться на своих крыльях. Никаких трюков. Они тоже не вернулись. Это сложнее. Но это не считается. Для них это, конечно, важно, но я имею в виду для земли. Земля пересекла космос. Земляне достигли другого мира. Это только первое. Через двадцать лет, Джон, ты сможешь путешествовать на обычном грузовом лайнере. Новые колонии! Земляне колонизируют другие планеты.
   "Джон, это всегда было моей мечтой. Я не могу пойти - не пойду. Ты дал мне контроль над этим. Это было мое единственное условие. Прибыль ваша - и я обещаю вам, что прибыль будет, - но... - он посмотрел на себя, а затем на возвышающееся мощное тело своего друга. "Нет больше таких полулюдей, как я. Условия на этих других планетах тяжелее и тяжелее, чем когда-либо прежде, и я собираюсь установить контрольную панель. Желающих пойти будет много. Посмотрите на тысячи и тысячи заявлений, которые мы оба получили для этой поездки. Но я собираюсь объединить несколько своих мечтаний в этом. Я собираюсь создать великую расу земных людей, более могущественную, прекрасную, более предприимчивую расу земных людей. Я ненавижу это мое тело и его слабость. Я хочу, чтобы у всех мужчин были такие же тела и умы, как у вас. У меня будет достаточно причин, чтобы запретить это, и я собираюсь запретить принимать хотя бы одного мужчину или женщину, которые несовершенны физически и умственно.
   "Земля сегодня больше, и впредь она будет расти, как растут ее дети!" - сказал Филип Лори.
   Это было неизбежно. Его решение, возможно, сделало его немного более радикальным и более быстрым, но результат был неизбежен, как судьба. Больше не было варваров, которые могли бы вливаться в цивилизацию, но Филип Лори вскрыл жилы земли, где текла самая богатая жизненная кровь планеты. Он создал не большую планету, не более могущественную землю.
   И это был не просто его план. Те самые силы, которые усложнили жизнь на этих планетах, сделали бы это столь же эффективно. Величие Земли умерло в тот день, в тот час, оно умерло в ту самую секунду, когда Роберт Гэди сказал: "Извините, наверное, побеспокоил вас. Мы совершили идеальную посадку".
   Но труп был очень большим, и понадобилось много столетий, чтобы порча распространилась и окончательное разложение уничтожило его.
   * * * *
   Брюс Роберт Лори, правнук изобретателя первого корабля, совершившего перелет на Марс, был скромным сотрудником в офисе Межпланетной транспортной инспекционной службы. Брюс Лори или Том Джонс получили здесь такое же обращение. Старый Филип Лори, еще в 1983 году, хорошо вылепил его. И Джон Каммингс был готов довериться Лори. В результате образовался совет ученых, который должен был сдать каждого человека, совершившего это путешествие, и в течение четырех поколений этот офис был почти переполнен, поскольку возможны были лишь временные службы. Воздушные корабли того времени, даже спустя целое столетие после изобретения Лори, не были свободны от всех проблем. Например, несмотря на то, что им удалось достичь Марса, спутников Юпитера и спутников Сатурна, ни один корабль так и не вернулся с поверхности Юпитера. Мощная гравитация Юпитера остановила их.
   На этих юпитерианских мирах и даже на Марсе было много места, хотя колонии быстро росли. Но кораблей было мало, а желающих уйти было много. У Interplanetary Transportation был шанс выбрать и воспользоваться им.
   Брюс Лори надеялся, но боялся. Ему было двадцать пять, всего три недели после необходимого двадцатипятилетия. Ростом он был пять футов пять, довольно легкого телосложения, но уже имел репутацию инженера.
   Когда подошла его очередь, девушка за стойкой статистики посмотрела на него.
   "Имя?" Через мгновение она получила его карту актов гражданского состояния. "Доктор. Томас Дрю примет вас. Комната четыре пятьдесят семь по коридору налево. Лори взяла карточку с серией перфорированных отверстий на совершенно чистой белой карточке. Индексные машины прочтут это для доктора Дрю. Лори вошла в четыре пятьдесят семь, протянула карточку бойкому, приятному на вид доктору и села. Индексная машина интерпретировала его для врача за считанные секунды.
   - Это ваш второй визит, не так ли, Лори?
   "Да сэр. Я приехал сразу после своего двадцать пятого дня рождения".
   "Верно. В карточке не только вся информация, которую вы сдали, но, конечно же, многое другое, что мы собрали, плюс решение, к которому мы пришли, и почему. Решение было против вас, мне жаль это говорить. Вы отличный инженер, о чем уже свидетельствует ваша репутация. У вас отличная наследственность психических характеристик, но, как вы знаете, ваш знаменитый прадед умер от туберкулеза. Твой дедушка не умер, вероятно, потому, что к тому времени мы победили болезнь, но он умер в сорок семь лет от болезни сердца. Ваш отец умер два года назад в возрасте пятидесяти двух лет от затвердевания артерий и сопутствующей физической дегенерации.
   - Прости, Лори. Нам нужен ваш менталитет в новой расе, которую мы пытаемся создать, но ваше телосложение не предназначено для тяжелых испытаний даже здесь, на земле. Я не уверен, что ты выжил бы даже в космическом путешествии. Эффекты очень тяжелые из-за отсутствия выравнивания артериального давления при отсутствии гравитационного или другого ускорения. Если вы выжили - ваш прадед, который из всех людей имел право эмигрировать на Марс, отказался ехать. Вы помните, когда его заявление автоматически появилось, он сам его отклонил, и он один проголосовал против?
   "Он был прав. В вашем наследстве есть некая тень слабости, которая раз за разом крала у мира могущественные умы в расцвете сил. То, что я упомянул в связи с вашим прямым происхождением, в равной степени относится и к вашим дядям и дедушкам.
   - Но... продолжай, Лори. Ваш тип нужен и здесь, на земле. Эта слабость будет изгнана из поколения в поколение. Вы можете не поехать, но и ваш прадедушка тоже. Возможно, это сделает ваш правнук.
   Лори не сильно удивился, когда вышел из офиса и снова направился к аэропорту в Нью-Йорк. Но он был сильно разочарован. Луна бледно сияла на дневном небе. Ни один Лори никогда не заходил даже так далеко.
   Однажды он решил, что это сделает один из них. А пока еще были возможности сделать себе имя здесь, на земле. Несмотря на то, что в Соединенных Штатах было всего два десятка бизнес-организаций, было место для их разветвлений.
   * * * *
   Бан Миллер достиг вершины человеческих целей для среднего человека 2243 года - он был принят. Принятие, конечно, означало, что через два года ему дадут место в одном из переполненных планетарных транспортов. А потому, поскольку особой сферой умственной деятельности Бана Миллера были репортажи и интерпретация новостей, теперь он выступал в качестве тренера Невылизанного детеныша. Детеныш, естественно, не был совсем уж безликим, но он был неопытен в том, что касалось этой области репортажей. Телевизионные новости были в высшей степени интересным и эффективным средством распространения информации, но средний человек не хотел сидеть перед своим телевизором и смотреть Международную конференцию по планетарным проблемам в течение пятнадцати дневных сеансов, и, кроме того, у него не было время. Конференция должна была длиться пятнадцать дней, и народы жаждали настоящей, хорошей королевской битвы. Это также будет королевская битва, потому что Промышленные комитеты опасались жестокой депрессии и понимали, что у них есть выбор: пятнадцать миллионов безработных в Соединенных Штатах и пропорциональное их число в других местах, или война, которая сделает пятнадцать миллионов безработными. и пропорциональное количество непроизводительных потребителей в армиях мира. Далее о войне свидетельствовало падение прибыли. Покупателям нужна была веская причина, прежде чем они согласились на повышение цены. Война была бы идеальной.
   Затем, между прочим, конечно, возникла настоящая вражда со стороны Комиссий по планетарным делам. На протяжении почти трех столетий Межпланетная транспортная компания фактически контролировала и владела планетами. Interplanetary так быстро стартовала, что сначала она просто скупила всех конкурентов, и с тех пор никто не был заинтересован в создании конкурирующей компании. Единственным правительством планет был собственный Исполнительный офис Межпланетного. Однако теперь на земле возникло сильное ощущение, что какая-то нация имеет определенные претензии на контроль над этими планетами.
   "Они будут спорить, - объяснил Миллер Кабу, - на основании заявлений, сделанных еще в конце 1900-х и начале 2000-х годов. На самом деле Соединенные Штаты имеют железные претензии на Марс, потому что это была полностью американская команда, которая подняла туда корабль старого Лори. Но ее штурман и ее капитан оказались французами по происхождению, а во Франции действуют законы, согласно которым ни один француз не может стать гражданином какой-либо другой страны. Поэтому капитан, претендовавший на планету для США, не имел на это права, и далее, второй корабль, совершивший переход, был на самом деле французским, и тоже претендовал на половину планеты. Но Германия указала, что ни один из кораблей не исследовал планету полностью, и только когда их корабль совершил пересечение в 1989 году, было доступно полное подробное исследование. Поэтому они претендуют примерно на треть Марса.
   "Теперь юпитерианские миры исследовались гражданами всех земных стран, а Ио исследовал марсианин американского происхождения. Большая битва, конечно, за Марс. И... у меня есть подозрение, что старую Терру ждет шок всей ее жизни.
   "Почему?" - спросил Куб.
   "Ждать и смотреть. Мы узнаем в течение двадцати четырех часов.
   - Кто это сейчас входит? - спросил Куб.
   "М. Пуаро. Французский премьер. Избран стальными интересами. Он, естественно, за войну. Сталь во Франции включает самолеты и ракеты".
   "Кто его там преследует? Я его совсем не узнаю".
   "Ой ой! Смотрите фейерверк! Я знал, что это произойдет. Терру определенно ждет шок. Это Джон Монтгоммери, земной президент Interplanetary. "Тайна Монтгоммери". Каждый раз, когда он показывает свое лицо, кто-то стирается с лица земли - посмотрите на этих делегатов! У каждого из них сейчас дрожат сапоги. Картрайт из "Эти Юнайтед" представляет Metals и Allied Utilities, и ему интересно, что случилось. Если он будет работать против Монтгоммери, он может потерять бизнес для Metals, а если нет, то почему он может потерять работу. Металлы могут "пересчитать" его выборы в любое время, когда захотят, и, конечно же, обнаружат в этом мошенничество".
   "А я по своей невинности думал, что на земле еще остались какие-то следы древнего демократического правления".
   "Забавно, многие до сих пор так делают. Клерки и так далее думают, что их голоса действительно учитываются. Конечно, некоторые голоса делают. Впрочем, всех их можно пересчитать довольно быстро. Я слышал, что Metals собирается начать снимать отпечатки пальцев у своих сотрудников, чтобы они могли проверить, кто и как проголосовал, когда сочтут это необходимым".
   "Тайное голосование! Какой секрет!"
   "Эта банда обеспокоена. Все эти делегаты возбуждены. Присутствие Монтгоммери означает настоящие неприятности. Вы знаете, что сейчас на планетах есть настоящее демократическое правительство - что-то вроде старых социалистических схем, предложенных здесь, на Земле, еще в двадцатом веке и которые Россия даже опробовала. Но то, что есть у планет, должно быть идеей для голосования корпораций. На самом деле - вот увидите, готов поспорить. Конечно, их социализм сильно отличается от всего, что они предлагали в двадцатом веке. Так и началось, можно сказать, потому что все на Марсе с самого начала принадлежало Interplanetary, и каждый иммигрант, конечно же, оплачивал свой проезд, покупая "акции". Но... вы, наверное, увидите.
   Господин из Франции был назначен временным председателем, и поэтому французский язык был официальным языком конференции до избрания постоянного председателя. Он призывал собрание к порядку. Делегаты заняли свои места, и воцарился порядок. Монтгоммери занял место в галерее почетных посетителей. На него было обращено больше взглядов, чем на Председателя. Присутствие Монтгоммери было похоже на тиканье бомбы замедленного действия. Когда он взорвется?
   Сэр Реджинальд Барри из Англии был назначен постоянным председателем в соответствии с графиком в срочном порядке. Почти сразу мсье Пуаро поднялся и на красивом дипломатическом английском, обходя все вокруг да около Робин Гуда, заявил, что Франция объявила половину поверхности Марса своей, и эта половина тщательно очерчена. Он включал Марс-центр, Нью-Денвер, Нью-Берлин и Саламанс. Франция, конечно, знала, что народы сразу же осознают справедливость ее требований и отзовут любые свои собственные требования. Однако Франция была полностью готова отстаивать свои права - и намеревалась это сделать.
   Картрайт из Соединенных Штатов встал и прочитал свою речь. - Заметили, что он читает напечатанную речь и отвечает на все вопросы Пуаро? Эта речь Пуаро, конечно, была полной неожиданностью, - усмехнулся Миллер. "Теперь посмотрите, как Ханс Шенки ответит на обе речи, используя свой собственный машинописный сценарий. Чувак, эта Конференция вот-вот взорвется. Виной тому Монтгоммери; они бы отложили эти речи на несколько дней, но они хотят, чтобы он услышал их претензии. Он все держит в себе - и они просто ожидали, что несколько заместителей помощников подслушают его. Скажи - подожди здесь, хорошо? Я хочу позвонить". Миллер встал и исчез в коридоре.
   Минут через пятнадцать он вернулся. К этому времени Картрайт уже отвечал на третий пункт Пуаро, оставалось еще одиннадцать. Миллер просмотрел записи Каба и рассмеялся. "Слишком серьезно, чувак, слишком намеренно. Вот путь". Он сократил три страницы Cub до двух абзацев и объяснил: "Такими темпами вы заполните несколько больших томов на средней конференции и больше никогда не сможете найти то, что хотели. Все те пункты, которые он делает, есть в Земной энциклопедии.
   - Но вот что нужно сделать. "Новый Денвер" должен приземлиться завтра в полдень в Нью-Йорке. Но... они заметили спасательную шлюпку, покидающую ее. Спасательная шлюпка оторвалась пять часов назад и приземлится примерно через час. Я жду. Затем взрывается бомба. Держу пари, он приземлится и здесь, в Женеве.
   Картрайт почти закончил свою речь, когда мужчина вошел в галерею почетных посетителей. Он был одет в свободную, пыленепроницаемую марсианскую одежду, а лицо его было темным и худым от марсианского солнечного света. Здесь он несколько тяжело двигался по земле, но в нем была какая-то настороженность и энергия. Он подошел прямо к Джону Монтгоммери и тихо заговорил с ним. Из портфеля он вытащил большой конверт с бумагами и передал их с доверчивой улыбкой и рукопожатием.
   "Ах, пришло. Сейчас бомба взорвется".
   Картрайт наблюдал. Замечательным образом он закончил свою речь почти сразу. Был сделан вывод, что претензии Франции были полностью необоснованными и ложными в соответствии с международным правом. Марс целиком и полностью принадлежал Соединенным Штатам Америки.
   Монтгоммери поднялся со своего места.
   "Г-н. Председатель.
   "Г-н. Монтгоммери, - признал сэр Реджинальд, - у вас нет официального статуса на этом собрании, но я уверен, что мы все были бы рады услышать ваше мнение как эксперта по марсианским делам.
   "Г-н. Председатель, я хотел бы вручить эти полномочия". Монтгоммери прошел вперед и передал сэру Реджинальду бумаги, которые он недавно получил от посыльного.
   Сэр Реджинальд торопливо взглянул на них, но остановился. Он снова посмотрел, затем медленно улыбнулся Монтгоммери. "Удивительно, не правда ли, как очевидное ускользает от внимания. Господа, - продолжал он, обращаясь к участникам конференции, - позвольте представить вам г-на Монтгоммери, делегата от Объединенного планетарного совета и полномочного посла на Марсе. Он объяснит ответ Марса.
   - Благодарю вас, господин председатель, - ответил Монтгоммери, прервав внезапный приглушенный шепот удивления и гнева. "Господа, мне нечего сказать, но я думаю, вы согласитесь с сэром Реджинальдом, что это очевидно. Марс не принадлежит исключительно Соединенным Штатам. Она не принадлежит наполовину Франции или на одну треть Германии; ни юпитерианские миры, ни сатурнианские миры. Марс принадлежит исключительно и исключительно гражданам Марса.
   "Юпитерианские миры принадлежат единолично и исключительно колонистам этих юпитерианских миров, как сатурнианские миры принадлежат их обитателям.
   "Я понимаю, что излагаю великий принцип, но это все еще старый принцип. Это принцип, лежащий в основе Соединенных Штатов, что люди должны определять свой собственный курс действий. Мы, планеты, желаем этого.
   "Я полностью осознаю чувства, которые будут всколыхнуты, но я намерен прямо сейчас на открытой конференции сказать, и сказать прямо, что мы все думаем.
   "Марс и планеты представляют большое богатство. Кроме того, они представляют собой пространство для колонизации. Interplanetary долгое время держала абсолютную власть, и только из-за огромного богатства и потребительской силы, которую она представляла. Сама эта конференция представляет собой кульминацию недавней тенденции, за которой мы, интересующиеся планетарными делами, следим с тревогой. Земляне хотят, чтобы было построено больше кораблей, больше приспособлений для межпланетных путешествий, чтобы все могли переселяться на планеты, кто хочет, и это давление общественного мнения постепенно приводило к принятию законодательства, которое ослабило бы Межпланетное пространство до такой степени, что нежелательный наплыв колонистов быть возможным.
   "Планетарианцы были тщательно отобраны и в буквальном смысле являются избранной расой. Результатом было некоторое превосходство с их стороны, но у землян всегда была возможность быть избранными, и эта надежда предотвращала какие-либо сильные чувства против них.
   "Но причина, которую мы назвали для этого отбора, настолько строгого, что мы отказали девяноста процентам всех претендентов, заключалась в ограниченных транспортных возможностях. Земные правительства могли бы построить больше кораблей, говорят люди, и доставить нас туда.
   "Честно говоря, Марсу не нужна слишком большая неотобранная иммиграция".
   "Вот причина этого изменения, на самом деле. Марс сейчас в теории, так же как и на самом деле, является самоуправляемым миром. Она была. Вы все понимаете этот факт, хотя технически это была корпорация под названием "Межпланетный транспорт". Теперь название было изменено на Марсианский Планетарный Союз, государство с полномочиями, подобными полномочиям отдельных штатов Соединенных Штатов Америки, в более широком правительстве Межпланетного Союза.
   "Мы объединились против нежелательной иммиграции. Нам нужно больше людей, они очень нужны, и мы будем продолжать нашу нынешнюю систему и расширять ее, но мы выберем их. Правительство Межпланетного Союза назначит офицерами весь персонал нынешнего Межпланетного транспорта, переименовав их в соответствии с более обычной дипломатической практикой в консулов и послов.
   "Немедленной реакцией со стороны Земных наций, имеющих претензии на Планеты, будет, конечно, желание войны. Я понимаю, что сейчас есть острая экономическая потребность в войне, - с горечью добавил Монтгоммери, - но я хотел бы указать на абсурдность такого курса. Марс недостаточно богат человеческим и экономическим капиталом, чтобы желать такой войны, но я думаю, следует помнить, что все существующие корабли, способные к межпланетному переходу, принадлежат исключительно и исключительно только что созданному Межпланетному союзу.
   "О, без сомнения, вы могли бы строить корабли и атаковать в течение двух или трех лет. Что бы вы получили? Вы не можете бронировать космический корабль. Как мы хорошо знаем, это очень нежные машины. Поэтому они не могли атаковать быстро и эффективно. Далее они не могли возить горючее на рейс туда и обратно, а еще маневрировать. Результатом станет флот заброшенных, беспомощных машин в космосе, свисающих с Марса, бессильных двигаться и полностью во власти наших маленьких, быстрых боевых ракет.
   "Я думаю, вы согласитесь, что о войне не может быть и речи - чисто с механической точки зрения. Однако я сомневаюсь, что люди поддержат такое предприятие, ибо все они надеются и втайне ожидают добраться до Марса сами. Каждый уважающий себя человек считает себя достойным выбора. Те, кто уверены, что их не выберут, - калеки, слабаки или совсем бездушные. Из таких не сделаешь армию. Когда Англия попыталась подавить восстание своих американских колоний, она потерпела неудачу не потому, что ее люди не были храбрыми, сильными или мужественными, а потому, что мужчины Англии соглашались со своими братьями и кузенами в колониях и отказывались сражаться с ними. . Пришлось нанимать наемников, что привело к плачевным результатам.
   - Ну, ты можешь найти наемников. Но у каждого достойного гражданина Терры есть реальный и подлинный шанс присоединиться к нам в величайшем деле человечества: колонизации новых миров новыми и лучшими расами человечества".
   Монтгоммери сел. Внезапно Кубу стало известно, что Миллер исчез. На его месте был международный журналист со своим телевизионным проектором.
   На конференции поднялся гневный ропот недовольства, и чиновники направились к "Интернэшнл ньюсмен".
   "Конечно, эта сцена не транслировалась напрямую?" - спросил сержант?
   Миллер появился еще до того, как представитель Интернационала успел заговорить. - Нет, Рафферти, не было. Нам бы не хотелось выпускать эту горячую чушь в эфир. Но сейчас его готовят к эфиру. Мы временно законсервировали его".
   - Боюсь, что не пойдет, Миллер, - сказал Рафферти, качая головой. "Они все согласились с этим. Это плохо для людей".
   - Боюсь, что да, - сказал новый голос. Появился посланник Межпланетного Союза. "Не было ничего, что мы стыдились бы иметь в эфире, и все это вышло. У меня здесь в сумке новый ультравизор, и он был передан из моей спасательной шлюпки. Конференция должна будет столь же откровенно ответить на этот откровенный вызов, если она хочет сочувствия народа".
   - Но не беспокойтесь, - иронически ответил Миллер, - эти ребята приготовят какую-нибудь кашу. Или их компании.
   Внезапно сквозь нарастающий сердитый гул с пола Конференции прорвался голос. - ...все понимают, что это отчаянный шаг вероломного, ревнивого немецкого правительства, направленного на то, чтобы помешать осуществлению справедливых требований Франции и... Голос утонул в крике осуждения немецкого делегата.
   "Думаю, они уже это сделали", - ухмыльнулся Куб. - В любом случае, у них есть война. Я пришлю вам фотографии, Миллер, если вас, марсиан, это заинтересует.
   * * * *
   Круглолицый толстяк Саймон Уоллоуи был председателем конференции. Саймон Уоллоуи был также председателем Промышленного комитета Соединенных Штатов Северной Америки, сыном длинной линии Уоллоуи, которые, естественно, были председателями Комитета из-за обширной собственности, принадлежавшей интересам Уоллоуи.
   Саймон Уоллоуи был очень раздражен этой беседой, поскольку она отвлекла его от очень приятного времени, которое он провел в своем загородном доме с несколькими девушками-плехбами, которых он направил туда. Но... эта надоедливая конференция была необходима. Проблема с миром заключалась в том, что существовало множество полуплебеев с небольшим имуществом и некоторым влиянием, которое могло наделать столько шума, что отрицательно повлияло на мнения. Теперь, если идея Мортана будет принята некоторыми другими мужчинами, с этим последним раздражением можно будет покончить еще через два десятилетия.
   Однако, раз уж дела обстоят так, то конференцию по разоружению придется провести. Естественно, это произойдет как раз тогда, когда китайско-японцы и американцы почти решили начать войну. Уоллоуи не представлял, что он собирается делать с нынешней ситуацией с безработицей, если в ближайшее время не начнется война.
   Кроме того, его раздражала позиция, проявленная Джоном Монтгоммери, эта раздражающая позиция безразличного превосходства, как будто он не был потомком некомпетентных представителей среднего класса, выдавленных из земли и с лица земли деловой борьбой. Планетарианцы вели себя так, как будто хотели покинуть Землю. Земля избавилась от миллиарда некомпетентных и мечтателей, чтобы можно было установить настоящее, стабильное общество, и теперь эти самые изгнанники "вели себя превосходно".
   Они почти не вели никакой торговли с землей, но Валлоуи и не хотел этого на самом деле. Если бы он это сделал, ему пришлось бы пойти на некоторые уступки по тарифам, а эти дешевые полностью машинные товары с планет вызвали бы проблемы среди рабочих.
   Ах хорошо. Уоллоуи бродил по парку к зданию Конференций. Красивое, белое, кремнеземное здание, стоящее среди зелени деревьев на берегу голубого озера, за спиной у заснеженных гор, отливало розовым в сумерках. Над ним неподвижно и ровно висел огромный язык лазурного и золотого атомного пламени, не колеблемый легким ветерком, - лазурь и золото здания Мира.
   Уоллоуи это всегда раздражало. Это так сильно напомнило ему о неприятностях, с которыми столкнулся его дед, когда Дэвид Лори из Ио впервые изобрел атомное пламя. Громадное увеличение доступной энергии позволило выбросить тысячи рабочих и по-прежнему поддерживать производство, но оно принесло много неприятностей, пока англо-американская война не избавила от избытка и не привела Канаду к Союз. Но это оказало благотворное влияние на то, что большие планеты, Венера и Меркурий открылись для колонизации, так что очень многие из оставшихся полуплебов покинули Землю, и все стало спокойнее. Почти одновременно пришла антигравитация и полностью открыла систему для колонизации, но к тому времени Межпланетный Союз разозлился и не допустил дальнейшей эмиграции с Земли.
   Уоллоуи прошел в дверь Дворца Мира, решительно переваливаясь. Он мог бы убедить Генрихов и Дерриеров присоединиться к нему в объявлении войны Межпланетному. Это решило бы проблему безработицы и, возможно, принесло бы им некоторое удовлетворение за счет превосходства Interplanetary. Однако он нахмурился, вспомнив, что Межпланетный не будет должным образом уважать его собственность. Они могут нанести ущерб.
   Через час он призвал собрание к порядку. Он намеревался вызвать Карла Генриха в качестве первого оратора, но, к своему раздражению, обнаружил, что слова хочет Монтгоммери из Межпланетного союза. Он проигнорировал его и призвал Генриха говорить.
   -- Я думаю, -- перебил его Монтгоммери, -- что будет разумнее сначала выслушать меня. Господин Председатель, могу я взять слово?
   - Очень хорошо, мистер Монтгоммери. Однако ваши манеры отвратительны.
   Монтгоммери слегка улыбнулся и кивнул ему. "Хуже, согласно вашим представлениям. Однако мое послание еще не было услышано вами... э... мужчинами.
   Он продолжил более трезво. "Межпланетный Союз решил, что мы совершили серьезную ошибку. К Земле, Материнскому Миру, всегда относились с некоторым чувством интереса и сочувствия. Однако мы все больше и больше приходим к пониманию того, что, рождая детей, старая земля жертвовала своей жизненной кровью. Я очень боюсь, что дети были глупы и эгоистичны. Результат, конечно, неизбежен, но наш собственный интерес к собственным проблемам и огромная работа, которую нам пришлось проделать, чтобы сделать возможной цивилизацию на таких мрачных мирах, как Плутон и Афина, отвлекли наше внимание от Земли. Мы пренебрегли ее интересами. "Теперь, - улыбнулся он, - мы решили, что единственная надежда Земли состоит в том, чтобы полностью пренебречь ею.
   "Межпланетный союз принял решение полностью прекратить все отношения с Землей. Мы отозваем наших консулов, послов всех наших интересов. Мы больше не будем посылать корабли на Землю. Мы не будем посылать гонца. Мы ничего не получим".
   "Это должно быть записано для будущих поколений. Когда Земля снова отправит корабль в Межпланетный центр Марса, новый корабль с каким-то новым важным изобретением, тогда Межпланетный снова посетит Землю и поможет ей закончить решение ее проблемы.
   "Ты меня не понимаешь. Бедная земля отдала свою жизненную кровь, дав жизнь планетам. Земля почти мертва. Мы покинем ее, ибо никакие наши усилия не могут дать ей новую жизнь, это может сделать только медленное очищение Времени.
   "Планеты в течение почти семи столетий через тридцать поколений людей крали у Земли ее величайшее наследие, почти гениев. Мы принимали только сильных, умных и здоровых. Поколение за поколением мы брали с земли все, что делает человеческий род сильным, оставляли только отбросы, слабые, глупые, беззаботные и - довольные.
   "Результат - теперь мы можем видеть все слишком ясно. У Земли еще есть остаток надежды - так называемые полуплебы. Мы знаем, что гений возникает медленно. Если спарится тысяча дебилов, получится несколько нормальных мужчин. Если спариться тысяча нормальных мужчин, получится несколько почти гениев. Если сотня почти гениев объединится, возможно, один гений поднимется и поведет вперед всех остальных. Планеты забрали каждого гения, произведенного на Земле, и почти каждого почти гения. Они делали это не один раз, а снова и снова, на протяжении тридцати поколений. В результате почти все гены интеллекта, здоровья и мудрости, которые несла человеческая раса, были изолированы на планетах. На земле сконцентрировались гены глупости, болезней и всевозможных слабостей. Ваш уровень смертности показывает это, и это преимущество. К счастью, в век машин гены глупости ведут только к смерти - внезапной и насильственной смерти. Итак, у нас, планет, есть надежда на землю. Возможно, еще через тридцать поколений гены слабости и болезни убьют своих носителей. Все больше и больше они будут концентрироваться на определенных штаммах и приносить смерть.
   "Даже среди ваших плебеев есть некоторая возможность для интеллигентности, будет такое деление, что более интеллигентные будут брошены вместе, и будет медленно подниматься группа нормальных, здоровых, интеллигентных людей, затем из них группа почти гениев и, наконец, настоящего гения, который направит свой корабль в Марс-центр и спасет землю.
   "Это был эгоизм планет, который вызвал это в его нынешней острой форме - но это было неизбежно. Ушли бы все ближайшие гении. Мы, правда, ускорили процесс, но именно те умные, неугомонные, которые искали больших возможностей, и так бы поехали.
   "Америка лидировала на земле, когда она была молода, только по одной причине. Она была населена только теми людьми, у которых было достаточно ума, чтобы заработать себе на проезд, у кого было достаточно амбиций, чтобы искать новые возможности, и достаточно ума, чтобы позволить им покинуть землю, где они родились. Америка постепенно теряла свое преимущество по мере появления новой расы оседлых людей. На какое-то время все беспокойные, драйвовые гены европеоидной расы были сосредоточены в Америке. В Европе остался глупый землелюбивый крестьянин, не видящий дальше горизонта.
   "Планеты неизбежно были заселены расой людей, которые могли видеть за горизонтом, даже за пределами неба и вплоть до звезд. К ним неизбежно попадали беспокойные, амбициозные мужчины и женщины, искавшие новые просторы для своих способностей.
   "Почему? Земля была обречена на распад, когда Лори отправил свою первую ракету на Марс почти семьсот лет назад. Мы, жители планет, еще больше усугубили ситуацию, отбирая, поколение за поколением, самую прекрасную и лучшую кровь, которую могла предложить земля.
   "Сейчас мы покидаем Землю. Мы не будем посылать корабли. Мы не будем посылать никаких сообщений и не будем получать их с Земли. Мы не будем посылать людей. Больше всего мы никого не возьмем. Тридцать поколений привели к падению земли. Еще тридцать могут увидеть его восстановленным.
   "Мы уезжаем через месяц. Я уезжаю сегодня вечером.
   "Мы надеемся получить известие от вас или, лучше сказать, от людей земли еще через семьсот или восемьсот лет. Но сколько бы времени это ни заняло, Земля будет полностью изолирована для нас. Мы не можем сделать ничего положительного, чтобы помочь земле. Только время и поколения людей могут сделать это.
   "И еще одно, - добавил он с легкой улыбкой, - я надеюсь поприветствовать первого человека Новой Земли. Джеймс Стивен Манро открыл систему продления жизни на пока неизвестный срок. Я горжусь тем, что я один из немногих, кто был выбран для получения этого лечения.
   "Мы, планеты, решили, благодаря примеру Земли, что смерть - это необходимое зло. Оно одно очищает расу и освобождает место для новых поколений. Только приход новых и новых поколений может привести к появлению новых и лучших людей. Эволюция не остановилась, когда люди возникли из грязи.
   "Мы видели эволюцию. Вы видели низкорослых, нечеловечески сильных людей Юпитера и тощих, сухих, смуглых людей Марса.
   "Но я могу дожить до того, чтобы принять первого из новых людей земли.
   "Сейчас я ухожу. Решение окончательное".
   - Вы хотите сказать, что "Интерпланетарий" считает землю недостойной своего высокого и могущественного общества? - взревел Валлоуи, его лицо побагровело от ярости.
   Монтгоммери медленно встал и улыбнулся ему.
   - Боюсь, что да. Твоего, во всяком случае. Я мог бы добавить, для вашего заинтересованного рассмотрения, что мы думали научить вас, как жить на протяжении веков. Это предотвратит любое увеличение вашего интеллекта. Если вы станете интеллигентными, вы сможете предотвратить революцию интеллекта в плебеях. Мы отказались от этого, потому что вы, вероятно, отдали бы его и плебеям, чтобы новых рабочих не нужно было обучать, чтобы меньше времени было потеряно в их младенчестве. Это предотвратило бы появление новых поколений, поэтому мы отказались от этого".
   Монтгоммери улыбнулся, и, несмотря на бурю гнева, исходившую от разъяренных и жаждущих жизни людей, он вышел, защищенный тем же невысоким, сильным юпитерианским охранником, о котором он упоминал ранее.
   Межпланетный транспортный крейсер "Терра" плавно поднялся, сбросив вес, и поднялся над белой, спокойной вершиной горы Блан. Ее ионные ракеты вспыхнули бледно-голубоватым пламенем, когда она взмыла вверх.
   Межпланетный покидал Землю.
   Конец пролога .
   ГЛАВА I
   Отважно качнулся девятилетний мальчик по переходам, по почти безлюдным парадным коридорам, мимо ревущих мастерских. Стоявшие тут и там польшинские охранники мало обращали на него внимания. Рабочие-плебеи, тяжело бредущие по своим делам или более быстро ходящие с посланиями, не обращали на него внимания. Он был единственной заботой своих родителей и самого себя. Никто не обратил бы внимания, если бы еще один ребенок попал в машину или попал под большегруз.
   Брюс Лоури на самом деле был сильно напуган, так как он смело решил добраться до далеких Пустынных Проходов!
   Джон Лоури, отец Брюса, рассказал ему об этих Пустынных проходах. Джон был механиком, плебеем "А-класса", следовательно, и довольно свободно передвигался, его синяя одежда защищала от польских охранников. Джон видел и входил в эти пустынные проходы, когда нужно было обнаружить загадочное короткое замыкание в силовой цепи. Далеко-далеко, в Пустынных Проходах, линия электропередач уже давно зашла в тупик и никогда не отключалась. Падение камня с крыши прохода закоротило его. Брюс был полон решимости увидеть их. Он сказал Дону, что будет. Он взял одну из маленьких лампочек своего отца, чтобы видеть.
   Через город было почти четыре мили, и все расстояние приходилось преодолевать пешком. Когда-то, рассказывал ему отец, улицы двигались, и по ним можно было ездить, но это было остановлено, чтобы препятствовать скитаниям плебеев.
   Его отец был учеником человека, который знал историю великого города Н'як давным-давно. Потом отец сказал ему, что не только у поляков были наземные дома, но даже у плебеев жили над землей. Только потому, что создать искусственный свет на атомной энергии и поддерживать кондиционирование воздуха было дешевле, чем обслуживать и то, и другое, а также здания, которые постоянно изнашивались погодой, плебеи были перемещены под поверхность, в скалы.
   Джон даже иногда поднимался на поверхность, чтобы починить линии электропередач, ведущие к домам Полшиных.
   Брюс шел медленнее, подойдя, наконец, к краю города. Сейчас на улицах было мало людей. Польшинская охрана стояла далеко друг от друга, и световых трубок было мало. Брюс посмотрел в коридор, по которому шел, и увидел, где заканчивался свет. Польского там не было, потому что это был переулок, где не жили люди.
   Поспешно Брюс выскочил за пределы освещенной зоны и оглянулся. Ни один Польшин его не видел. Он продолжал, спотыкаясь в темноте, боясь зажечь ручной фонарик. Что-то внезапно сбило его с ног, и он упал с небольшим криком страха. Он быстро включил свет. Это была странная белая решетчатая конструкция из закругленных прутьев. Только когда он увидел, что это очертания примерно его собственного роста, а поверх него накинут пояс из металлического шнура, какой он носил, он понял, что это должно быть - скелет.
   Он почти вернулся. Но он посмотрел и увидел, что рядом с этим скелетом нет световой трубки, и решительно пошел дальше. Он задавался вопросом, сколько еще могло пройти этот путь и умереть.
   Со сверхразвитым чувством направления, которое он приобрел благодаря многочисленным прогулкам по освещенной части города, он не боялся заблудиться. Вместо этого он продолжал и продолжал, его светящаяся трубка теперь светилась.
   Он миновал длинные ряды заброшенных домов. Затем он пришел в секцию, подобной которой он никогда не видел. Коридор становился все шире и шире по мере того, как он продвигался вперед, к нему добавлялись входящие проходы. Здесь, наконец, он пришел к огромному Кубу, гораздо большему, чем Центр Куба в той части города, которую он знал. В центре Куба стояло здание, сделанное не из вселенского гранита, серого и холодного, а из белого камня, из мрамора, если бы он знал его. Он совершенно отличался от всего, что он когда-либо видел, красивым, чистым и белым. В рассеянном свете крошечного, но удивительно мощного ручного фонаря он мог смутно разглядеть изящные колонны и крышу. Такого он никогда раньше не видел в этом непогодном месте. Он не знал, что это копия греческой архитектуры.
   Затаив дыхание, взволнованный как никогда прежде, он огляделся. Весь Куб был усеян огромными стеклянными окнами, гораздо большими, чем он когда-либо видел. Они уже стемнели, а за ними лежали одинокие кучки хлама, назначение которых он не мог угадать.
   Он осторожно направился к красивому белому зданию. На каменном полу большого Куба был мусор. Он пробрался через нее с помощью маленькой лампочки и поднялся по широким, вытертым ногами ступеням библиотеки. Эта библиотека была очень старой, даже он знал это. Он знал больше, чем знало бы большинство детей той цивилизации тридцать второго века. Он мог прочитать надпись над дверью, хотя она мало что для него значила: "ФОНД МЕЖПЛАНЕТНОЙ БИБЛИОТЕКИ". Основание он понял. Отец научил его читать, потому что Джон Лоури, будучи механиком, должен был уметь считать метры и другие вещи, как и его предшественники, и поэтому искусство чтения передавалось механикам по наследству. Брюс знал фундамент только как тяжелую основу, на которую ставят машины. Он огляделся в поисках машины и подумал, что же это за штука могла быть установлена на этом прекрасном сооружении.
   Межпланетное ничего для него не значило. Он не знал, что такое планета. Библиотека значила так же мало, поскольку плебеи почти полностью забыли о библиотеках и печатной литературе, а то немногое, что они знали, было простым техническим материалом, в котором они нуждались. На самом деле мать Брюса, Марта, научила его читать больше, чем его отец, хотя отец начал его обучение, так как Марта работала на химическом заводе. У нее было около полудюжины книг, книг на тонких металлических пластинах, потрепанных и сломанных, потому что им было около четырехсот пятидесяти лет. Это были единственные книги, которые знал Брюс. Библиотеки были неслыханны среди плебеев.
   Брюс уставился на большие бронзовые двери. Он осторожно потянул одну. Он не открылся. Решетка ворот была слишком тонкой, чтобы он мог проскользнуть через нее, а в здании не было окон. Внутри он мог видеть гладкий слой серой пыли на белом камне, длинные стеллажи, ряд больших столов и кое-где низкие письменные столы. Было очень темно, за исключением тех мест, где его касался свет. Он очень хотел попасть внутрь.
   Внезапно он обратил внимание на замок. Это была сталь, блестящая, нержавеющая сталь, слишком хорошо сделанная, чтобы его можно было открыть его усилиями. Может быть, где-то еще существовал ключ от этого замка, но ни один человек на всей земле не мог бы сказать, где он может быть. Но Брюс был механиком, его ум был острым, и он был обучен механическому и электрическому мышлению. Уверенно осмотрел дверь. Затем он повернулся и пошел обратно через мусор и мусор Куба. Охотясь, он наконец нашел то, что хотел, изогнутый кусок металла длиной около шести дюймов. В страхе он подошел к двери, сорвал с себя единственную одежду и завернул в нее руку и световую трубку. Затем другой рукой он вынул из прибора маленькую светящуюся газовую трубку и осторожно вставил изогнутый металл, тщательно защищенный какой-то тлеющей тканью. Через мгновение он нашел самую тонкую из металлических прутьев решетки.
   Внезапно из его световой трубки раздался стонущий гул, когда он установил контакт, хлопки и треск искр, и дождь раскаленного металла упал на его обернутую тканью руку. Некоторые обожгли его голое тело, но решетка разошлась. Он снова применил свою световую трубку, еще одна планка не выдержала. Еще три такта он сплавил. Затем он остановился и заменил газовую трубку. Теперь он не подходил, потому что даже устойчивая световая трубка была немного сожжена, и она больше не светилась очень ярко, потому что заряд был почти израсходован. Он знал, однако, что она будет удовлетворительно гореть еще четыре часа, а затем он оставит аварийную камеру еще на полчаса.
   Дёргая, напрягая изо всех сил, он отодвигал сломанные прутья в сторону. Он прокрался внутрь и огляделся. Теперь он мог видеть стопки и, глубоко вздохнув, понял, что это книги. Книги в таких количествах, каких он и представить себе не мог! Он быстро подошел к ним и прочитал их названия.
   "Развитие межпланетной колонизации". Он изложил. Но он не знал, что это было. Поэтому он взял книгу и посмотрел на нее. Потом положил обратно, поняв, что вообще ничего о ней не знает, и посмотрел на другие полки.
   Три часа спустя его свет стал очень тусклым, и он понял, что должен поскорее вернуться на освещенные пути. К сожалению, он отвернулся и отправился домой. Но он решил, что эта Библиотека, значение которой он теперь знал, должна быть его тайной, доступной только Дону Уэйду. Они вернутся сюда, принесут с собой свежие лампы и узнают, что написано во всех этих тысячах книг.
   Ведь они могли узнать даже то, что заставляло Горелки бесконечно излучать свое безмолвное горячее пламя и огромные бурлящие потоки. Никто больше этого не знал, но Джон Лоури сказал: "Они забыли. Когда-то люди знали, но теперь все забыли. И книги потерялись. Они, должно быть, рассказали когда-то. Когда-то люди были мудрее, чем сейчас".
   Может быть, эти книги говорили даже об этом!
   ГЛАВА II
   Дот Стил был третьим человеком, вошедшим в библиотеку после семи веков дезертирства. На следующий день Брюс привел с собой Дона. У детей тоже была своя работа, достаточно скоро в жизни. К тому времени, когда ему было двенадцать, Брюс был учеником своего отца в механическом бизнесе. Снова и снова он поражал своего отца работой, которую Джон не мог делать. К тому времени он уже прочитал несколько книг в этой библиотеке, и то, что было детской тайной с первого дня, стало еще большей тайной. И от них он узнал секреты машин, которые Джон чинил вслепую по правилам. Они были для него, как и для Дона Уэйда, бегством. В книгах они оставили шлифовальный труд 3340 года и вернулись во времени в те дни, когда земля была велика.
   Еще более глубокая тайна заключалась в том, что они приближались к подростковому возрасту. Затем, когда их ученичество подходило к концу, их зрелые умы начали все более и более полно осознавать значение этого явления. Они осознали истинное наследие человечества. Брюс изучал технические книги как потому, что они касались области его работы, так и потому, что в них лежали его интересы. Он знал, как работают Горелки, расщепляя атом и выпуская протоны и электроны в летящие потоки, чтобы испустить огромные потоки, которые были жизненной силой их цивилизации.
   Уэйд изучал исторические книги, он собирал все больше и больше истинной картины того, чем был человеческий род. Но одна проблема осталась в его памяти. Что произошло? Почему люди пали так, и пали так окончательно и внезапно? В 2695 году на полках были расставлены десятки книг. В 2697 году туда была помещена последняя книга. Библиотечные записи закончились в 2703 году. Что вызвало это ужасное и резкое падение, от огромной цивилизации, которая распространилась по всем планетам системы, до крошечного сморщенного существа, которое не могло поддерживать себя на своем высоком уровне даже в течение одного короткого десятилетия? Были ли люди поражены какой-то чудовищной чумой, охватившей всю систему? Почему не было абсолютно никаких записей об этой огромной, потрясшей мир перемене?
   Дон больше, чем Брюс, был поглощен этой проблемой. Дон был студентом, социологом. Брюс был ученым. К Брюсу пришло чистое, волнующее ликование интеллектуального блеска, когда он читал о научных достижениях Старых Дней. Когда люди столкнулись лицом к лицу с совершенно непреодолимой границей, - почему они просто нырнули под нее или перелезли или проползли вокруг нее. Тогда, казалось, ничто не останавливало человека. В величии земли Человек искал и нашел секрет энергии взрывающихся атомов. Одной из вещей, доставлявших Брюсу величайшую радость, была бесконечная тонкость, с которой люди подошли к проблеме рентгеновских лучей. Ни одно вещество не могло быть разлиновано линиями, расположенными так близко друг к другу, чтобы образовалась дифракционная решетка, подобная той, что используется при изучении света. Итак, человек использовал естественные регулярно расположенные кристаллические молекулы в веществах в качестве своей дифракционной решетки. Рентгеновские лучи не могли отражаться зеркалом или концентрироваться линзой для формирования изображения. Тем не менее, человек использовал кристаллы, чтобы сфокусировать рентгеновские лучи, чтобы получить изображения вещей, слишком мелких, чтобы их можно было уловить светом.
   Брюса это не удивляло, это казалось ему совершенно естественным, но он мог легко понимать и следовать самым глубоким мыслям этих величайших мыслителей Старого Дня. Почему бы и нет, подумал он? Они были мужчинами, он был мужчиной - так почему бы и нет?
   Планеты поступили лучше с Землей, покинув ее, чем они предполагали. Пшеница, сильная и здоровая, посаженная в плодородную почву, дает обильный урожай. Но растет ВСЯ пшеница, слабая с добром, и постепенно урожайность падает до обыкновенной пшеницы на обыкновенной земле. Слабая, бедная пшеница на бедной, тощей земле будет очень плохо расти. Урожая почти не будет. Но через несколько поколений он поднимается до более нормального уровня. Теперь, если эту пшеницу пересадить в хорошую землю, урожай будет огромным, потому что этот грубый, бедный и погубивший слабых, неустойчивый и только сильный, крепкий стебель мог выжить.
   Планеты сосредоточили всю слабость расы на земле. Вся слабость расы убила себя самой своей слабостью. Теперь, в тридцать пятом веке, от трех миллиардов жителей Земли осталось ничтожно маленькое население в двести миллионов человек. Но эти двести миллионов были намного выше среднего показателя двадцатого века, до начала великого разделения.
   Брюс и Дон учились, и каждый находил огромный интерес и удовлетворение в этих книгах. Они все больше и больше понимали, что должны держать это в тайне, чтобы поляшины не нашли и не уничтожили их как возможных революционеров. Ни один другой человек не знал об этих находках.
   И именно поэтому наконец появилась Dot Steel. Дон познакомился с ней, когда выполнял какую-то специальную работу для отдела металлов. Они вместе работали, вместе разговаривали - и вскоре полюбили вместе. Дон, которому сейчас двадцать два, был высоким и сильным, с проницательным, приятным лицом, обрамленным золотисто-светлыми волосами. Он носил синий плебе класса А, и, если уж на то пошло, то же самое делала и стальная точка. Не существовало закона, который заставлял бы их вступать в брак в пределах своего класса плебеев, но плебеи класса А, работая по одному и тому же роду занятий, имели тенденцию собираться больше вместе, они жили в одних и тех же частях города, и существовала естественная взаимосвязь между ними. склонность к смешанным бракам.
   Дот Стил было двадцать, когда они встретились, пять футов два роста, стройная, мягкая и грациозная, как кошка. Ее волосы были черными, как Пустынные Коридоры, и блестящими, как лак. Ее губы были полными и красными, а черные глаза, казалось, призывали Дона полюбить ее.
   Да, он любил ее всем сердцем. Он пошел бы с ней в брачный офис в течение недели после того, как встретил ее, но он все еще был только учеником первого класса. Через шесть месяцев он должен был получить документы на степень магистра С, с которыми он мог ходатайствовать перед местным Полшином на отдельную квартиру, а при спаривании ему предоставлялся с женой двухнедельный отпуск. Значит, они не сразу пошли в Брачную контору.
   Дот Стил хотела. Она заботилась только о настоящем моменте, и она хотела Дона, хотела его так, как может желать чего угодно только плебс, которому в жизни нечего желать. Она хотела быть с ним и чувствовать его рядом с собой. Не когда-нибудь, а сейчас.
   И Дон, обладавший более острым и сильным умом, понял, что было бы гораздо лучше, если бы они начали свой собственный дом, а не приводили жену к его собственным родителям. Кроме того, теперь, будучи учеником первого класса, он и его жена имели право только на одну неделю отпуска.
   Дот начала сомневаться в нем, она стала подозревать его любовь. И далее, она знала, когда наступали его часы отдыха, она знала, что у него было двенадцать полных свободных часов каждый день, однако он никогда не проводил с ней больше трех, и то только один раз в неделю. В другие дни он ограничивался одним часом - и исчезал. Как бы она ни пыталась, как бы она ни уговаривала, она не могла узнать, где он пропадал в прошлый раз.
   Так что однажды, когда Дон Уэйд позвонил, ожидая три часа со своей девушкой - она была холодна и зла, она обвинила его в том, что он проводит почти все свое время с другой девушкой.
   "Я знаю я знаю. Вы говорите, что нет, но куда вы идете? Ты когда-нибудь говорил мне? Вы когда-нибудь отрицали даже то, что были свободны в эти часы? Один час - и ты ушел. Ты не любишь - и ты даже не играешь честно с другой девушкой, которую ты должен любить больше, потому что ты проводишь с ней большую часть своего времени.
   - О, Дот, дорогая. Я не люблю тебя, и только тебя. Я-"
   - Тогда почему бы тебе не остаться со мной? Почему ты всегда уходишь? Уходи с Брюсом и держись подальше. У вас есть любовники вместе.
   "Милый, ты же знаешь, что в этом городе это не может быть правдой, - улыбнулся Дон, - ты бы услышал "Правду" от соседей".
   - У меня есть, - отрезала девушка. - Все знают, что ты меня бросил. Вот почему это так невыносимо. Если ты любишь меня, а не какую-то другую девушку, докажи это. Отведи меня туда, куда ты направлялся".
   Это было окончательно. Либо Дот пошла туда, где Дон проводил все свое время, либо Дон мог проводить там ВСЕ свое время, если ее это касалось.
   В отчаянии Дон обратился к телефонной системе. Брюс, ставший мастером-механиком, обязательно был доступен по телефону.
   - Мы должны показать ей, Брюс. Это ваше открытие - возьмем ее?
   "Конечно, Дон, если это означает ваше счастье, вам не нужно было спрашивать меня. Я пойду?
   "Вы будете? Боюсь, - он печально засмеялся, - она не поверила бы моему слову в теперешнем своем настроении.
   Они стартовали через час, Брюс шел впереди в своем синем костюме Мастера с золотой звездой. Вниз по полуосвещенным задворкам, затем через ряд давно заброшенных квартир, стоявших прямо на границе пустыни и населенного района, как всегда пропуская польшинскую охрану. Потом по знакомым проходам к Большому Кубу. Это была Лори Кьюб, как теперь знал Брюс. Когда они подошли к ней, большие газовые трубы внезапно зажглись. Дот вскрикнула от удивления. Эти мили черных таинственных коридоров, пустынных веками, были всем, что она могла вынести. Только ее решимость увидеть, куда ведет ее Дон, толкала ее вперед. Когда они подошли, она убедилась, что Дон ведет ее сюда, чтобы напугать ее, заставить бояться пройти через это. Тогда он всегда мог сказать, когда покидал ее, что идет туда, куда бы он ее забрал, если бы она не боялась.
   Когда огни внезапно, таинственно вспыхнули при их приближении, ее нервы почти совсем не выдержали.
   - Все в порядке, дорогая, просто автоматический фотоэлемент, который Брюс устроил, чтобы зажечь его при нашем приближении.
   - О, - выдохнула она, - о, как красиво!
   В полном свете световых трубок маленький греческий храм из белого кварцевого камня сиял, как огромный драгоценный камень, в темной оправе. Вокруг нее темный гранит поглощал свет, он один отражал его и, казалось, светился собственным светом.
   Теплый желтоватый свет теперь исходил из дверного проема библиотеки. Внутри был чистый белый свет ламп для чтения, но здесь тепло желтоватого света, казалось, приветствовало их.
   Они быстро продвигались вперед, и Дот Стил вошла в библиотеку, став третьим человеком, вошедшим в нее с тех пор, как шесть столетий назад этот регион был заброшен.
   "В-тер-план-и-ар-и-ли-бра-р-и фунд-да-ти-он. Что это значит? Что это за место?"
   "Библиотека - это место, где хранятся книги, дорогая. Брюс нашел это место, когда был маленьким мальчиком, и с тех пор мы приходим сюда, учимся, читаем книги Старых Дней. Дорогой, мы здесь знаем об этом городе больше, чем Полшины. Мы знаем о машинах больше, чем любой другой человек. Эти книги навсегда сохранили знания, забытые людьми. Мы снова научились этому".
   "Книги?" - воскликнула девочка. - Только книги? Теперь она заглянула в библиотеку, оглядела полки с книгами, сложенными тысячами и тысячами. Столы тут и там были завалены листами бумаги, карандашами, счетными машинками.
   - Всего лишь книги, - улыбнулся Брюс, его низкий голос улыбался вместе с ним. - Но не стоит говорить "просто" книги. Книги - это то, что вы не научились понимать. Человек практически потерял книги за семь столетий. Почему, я не знаю. И поскольку он потерял Книги, он потерял все. Он потерял свободу, мудрость и рассудительность. Он потерял легкость и счастье.
   "Книги могут научить его завоевывать их обратно".
   - Однажды я пыталась читать книгу, - сказала Дот, и к ней вернулись подозрения. "Было очень неинтересно. Это было так неинтересно, что я пошел спать и чуть не опоздал на работу. Я не верю, что ты приходишь сюда. Никто не может так интересоваться книгами, как ты притворяешься.
   - Но мы есть, Дот. Вот почему мы так быстро продвинулись вперед. Разве ты не помнишь, что Брюс получил свои Мастерские документы, потому что починил сломанную горелку, которую не мог починить ни один другой механик. Он мог это починить, потому что знал, как работают эти машины. Он один из всех людей знает, почему они делают то, что делают. Я получил свои бумаги быстро, потому что я взял из этих книг знания, которые были потеряны в течение столетий, и применил их".
   - Но это не заставляет меня поверить, что вы настолько заинтересованы, что приходите сюда день за днем и читаете - читаете книги, - произнесла она последние слова с презрением.
   "Милый, ты никогда не читал книг. Вы не знаете романтику и тайну, которая их окружает, и то, что они говорят. Какими были старые времена и почему они закончились? Кто такие Полшины? Кто такие плебеи? Знаете ли вы, что "Польшин" происходит от искажения старого слова "политик", человек, стремившийся получить какую-либо государственную должность. О, но вы не знаете, что такое государственная должность.
   "В этих книгах есть тайны и чудеса".
   - Я читала одну, - настаивала Дот. "Это было очень неинтересно".
   - Дот, - сказал Брюс, - в этой библиотеке сто четырнадцать тысяч книг. Есть сто три тысячи разных книг - нет двух одинаковых. Вы читаете один. Ты же знаешь, как ты ненавидишь Джека Стадда. Не могли бы вы сказать, что из-за того, что Джек Стаддс был ненавистным, все плебеи ненавистны? Быть справедливым. То, что одна книга неинтересна одной очень маленькой и очень хорошенькой девочке, это не значит, что сто три тысячи книг очень неинтересны мужчине".
   "Ну, возможно."
   - Но тогда почему Дон так не хочет идти со мной в брачный офис? она начала свою атаку внезапно по другим направлениям.
   - Дот, Дот, ты же знаешь, я не прочь пойти туда с тобой, - вскричал Дон, внезапно обхватив ее руками и повернув ее лицо к своему. - Мне больше ничего не нужно - кроме, может быть, твоего счастья. И в этом, я думаю, я лучше всего уверюсь, если подожду еще немного".
   - О-о-о... ты не можешь... ты не можешь, - вдруг всхлипнула она и крепче обняла его, внезапно уткнувшись лицом ему в грудь. - Я... я хочу тебя, Дон, я хочу тебя сейчас!
   Дон снова поднял ее лицо. - Если ты хочешь меня так сильно сейчас, как, может быть, я хочу тебя, то почему... я думаю, мы сможем добраться до Брачного офиса через полчаса.
   Но Дот не переставала плакать. Она заплакала сильнее, обняла его крепче и начала танцевать. Пойдем... пойдем...
   ГЛАВА III
   Когда они подошли к брачной конторе, впереди их было три пары. Все они пытались выглядеть скучающими и равнодушными. Все они были очень жесткими и деревянными. Пару в голубом записывали первой. Следующей была смешанная пара, мужчина в Синем и девушка Зеленых, затем пара Зеленых и, наконец, пара больших, крепких Серых.
   Каждую пару сопровождал Мастер своего класса, выступавший в качестве свидетеля и опознавателя. Свидетелем Синих, очевидно, был отец девушки, и он был так же взволнован, как и они сами. Плебейский приказчик за скамейкой посмотрел на него с некоторой досадой, но не слишком, ибо он был синим второго сорта, а магистр, конечно, первого класса. Наконец пара отошла под аккомпанемент хихиканья и полуприглушенного смеха польских гвардейцев, стоящих у двери.
   Один из поляков отошел от своего поста на время, достаточное для того, чтобы надавить перстнем на воск, и вернулся, его мягкий алый плащ развевался на ногах.
   Эта сторожевая обязанность была единственной задачей, которую полшинцы выполняли за всю свою жизнь. В течение двух лет они вынуждены были выполнять напряженную работу по стоянию или сидению в плебейских секциях и охране интересов Полшиных. Обычно ходили парами, за компанию. Каждый был вооружен шок-жезлом, но это ничего не значило, так как в них редко нуждались. Их обязанность в этом офисе заключалась лишь в том, чтобы поставить польшинскую печать одобрения в брачной книжке и получить свои гонорары. Во-вторых, чтобы долг не был слишком скучным.
   Смешанная пара в сопровождении Голубого Мастера уже вставала. Мастер в данном случае, очевидно, был Учеником-мастером молодого человека. Записи были введены быстро, и все трое ушли. Зеленая пара последовала за ними, а за Дотом и Доном последовала еще одна пара. Затем появился Омаллин. Появление Омаллина именно в этот момент стало такой же могущественной силой в ходе человеческой истории, как речь Монтгоммери о "независимости Марса" или более поздняя речь Монтгоммери об "изоляции Земли". "
   Омаллин был местным лидером полшин, вождем полшинов Н'Яка. Он был круглым, невысоким и толстым, лицо у него было красное и толстое, волосы поблекли и вообще отсутствовали на макушке, так что был виден его розовый, блестящий череп. Его пятьдесят три года полнейшей разнузданности отразились в мутных свиных глазах, в дряблом, жирном лице и дряблом, толстом животе. Он ковылял при ходьбе, и голос у него был высокий и неприятный. Но за ним следовала свита меньших поляков, преклонявшихся морально, интеллектуально и физически перед этим чудовищем в алых плащах. Его когда-то острый ястребиный нос был наполовину утонул в мягком жире лица, а острый подбородок, эволюция которого знаменовала собой эволюцию человека, затерялся в перекатывающемся, дрожащем жире.
   Омаллин вошел, и польшинские стражники обратились к нему по стойке смирно. Плебейский писарь низко поклонился, и остальные плебеи в комнате склонили головы.
   Омаллин величественно кивнул. Польская гвардия расслабилась, плебеи снова выпрямились. "Плеб, сколько вязок в этом месяце?" - спросил вождь поляков.
   -- Шесть тысяч четыреста тридцать девять, господин Полшин, -- ответил приказчик.
   - Ставка растет?
   - Да, Полшин, сэр.
   "Хммм... может быть, Карроди, я приму вашу просьбу открыть Совету некоторые Пустынные Проходы. Хмммм... - Омаллин огляделся.
   Дот Стил вместе с остальными плебеями отступила в менее освещенную часть комнаты, но более мягкий свет только подчеркивал и смягчал ее красоту. Блуждающие глаза Омаллина внезапно сфокусировались. На толстом лице появилась медленная улыбка.
   "Клянусь Гахом - красотка. Плеб, иди сюда.
   Разноцветное лицо Дот Стил побелело, как бумаги клерка. Ее тело вдруг задрожало, глаза открылись, медленно расширились. Но она не двигалась.
   Ближайший к девушке польский гвардеец резко шагнул вперед. - Плеб, двигайся, когда тебе прикажут, - рявкнул он. Прикосновение шок-стержня, и девушка яростно подпрыгнула. С легким всхлипом она повернулась и бросилась к двери на летящих ногах. Полшинский охранник поймал ее, как и Брюс Лоури, его холодные серые глаза сверкали, поймал Дона Уэйда. "Дурак, - прошептал он, - ты не можешь помочь, сражаясь. Это будет только смерть".
   Охранник Полшин подвел Дот Стил к Омаллину. Толстая рука Омаллина потянулась вверх, поймала застежку костюма девушки, быстрый шорох, и единственное одеяние упало, оставив ее белое тело в свете фонарей.
   Глаза Омаллина, казалось, на мгновение потеряли свою мутность.
   - А-а... - тихо сказал он. - Отправьте ее в пятый лазарет на лечение, а потом ко мне - она очень милая.
   Девушка медленно, мягко рухнула на пол и лежала тихо, когда Омаллин вышел из комнаты. Плебебы в комнате напряженно притихли, когда ухмыляющиеся польские гвардейцы подобрали девушку. Проведя над ней руками, один повернулся к своему спутнику с более широкой ухмылкой. - Старый Омаллин...
   Застывший Дон с бледным лицом так внезапно ожил, что Брюс даже не почувствовал предупредительного напряжения мышц. Один удар его кулака, подкрепленный напряженными мышцами сильного мужчины, отбросил полшинского гвардейца через полкомнаты.
   Одно прикосновение к ударному стержню другого рывком заставило Уэйда внезапно потерять сознание. Его вялое тело упало на Дот Стил. В ярости, держась за почти сломанную челюсть, первый Польшин ринулся через комнату, его шок-жезл теперь светился голубым пламенем, прикосновение к которому означало смерть.
   "Подожди, Марк. Бедный дурак сошел с ума. Он Синий и чего-то стоит. Потеря женщины свела его с ума, не убивайте его".
   "С дороги меня ударила эта личинка, порожденная плехбом! Никакой Плеб не может...
   "Пусть живет, Марк, пусть живет. Он был сумасшедшим. Не волнуйся. Он платит за это".
   * * * *
   Прошло несколько часов, когда Дон Уэйд проснулся. Брюс склонился над ним, его глаза были холодными и ясными. В его руке была игла для подкожных инъекций.
   - Дот, - простонал Уэйд. Внезапно он сел. Он огляделся. Сейчас он был в библиотеке, лежал на одном из столов.
   - Ложись, Дон. Ты все равно чуть не умер. Хотите верьте, хотите нет, но вмешательство Полшина спасло вам жизнь.
   - Где Дот?
   - Она ушла, Дон, - твердо ответил Брюс. "Ты знаешь что."
   Глаза Дона теперь запылали более холодной, разумной ненавистью. "Я собираюсь вернуть ее. Эти карты - старые карты! Они покажут, где Лазарет, и я верну ее!
   "Нет, Дон. Вы не будете. Послушай меня, Дон. Ты не готов вернуть ее. Вы не могли добраться до нее в первую очередь. Во-вторых, вы не смогли бы сейчас ее увести. На данный момент она прооперирована. Она не сможет двигаться несколько дней. Если бы ты добрался до нее и сбежал с ней, куда бы ты мог пойти? Я думал обо всем этом. Пока я доставал эту штуку, чтобы оживить тебя, из старого межпланетного госпиталя, я обдумал это.
   "Дон, тебе придется потерять Дот. Теперь я разбираюсь в медицине больше, чем те врачи пятого лазарета. Их обучают только тому, что помнят из Старых Дней. Я знаю все, что известно о Старых Днях, даже больше, чем они. Слушай, я скажу тебе, что будет. Дот не похожа на большинство пленных девушек Плеба. Она не первая, но она будет почти последней. Дот придет в сознание, когда анестезия перестанет действовать примерно через два дня. Тогда она узнает, что произошло. Ее будут лечить. И она умрет, потому что не хочет жить. Ничто из того, что они знали даже в Старые Дни, не смогло бы снова сделать ее здоровой, поэтому, даже если бы вы могли добраться до нее, это бы вам ничего не дало, потому что Дот не захотела бы жить, и она бы умерла. Когда человек не только не борется за жизнь, но ищет смерти, этот человек умрет, даже если он будет здоров. При ранении смерть неизбежна. Дот потерян, Дон.
   Долгую минуту Дон сидел в молчании с пустым лицом. Медленно он опустился обратно. "Да. Она, я думаю. Я тоже это читал. И я знаю Дот. Он слабо улыбнулся Брюсу. "Что сработает для нее, сработает и для меня, Брюс. Я не хочу жить."
   Взгляд Брюса только ожесточился. - Я тоже об этом думал. Я бы не спас тебя, если бы не знал, что ты очень хочешь жить. Дон, ты хочешь жить, потому что знаешь больше, чем любой другой живой человек. Вы знаете секреты былых дней, и мы можем узнать больше. С ними мы не только уничтожим Омаллин, но и уничтожим весь Польшинский орден: мы вернем Старые Дни!"
   Медленно глаза Дона снова загорелись, и он снова сел. "Используй эти секреты Старых Дней, чтобы покончить с Омаллином и Полшинами. Да, Брюс. Я очень хочу жить".
   Его голос был таким холодным, прямо убийственным, что Брюс резко посмотрел на него. Дон снова заговорил. - Это займет годы, не так ли, Брюс? Мы не можем сделать это в одиночку, потому что тогда это не будет продолжаться. Других плебов увидят другие омалины, и они захотят не-жить. Нет, на это уйдут годы, и мы должны быть очень осторожны. Сначала мы должны заставить всех плебеев в Н'Яке помочь нам. Тогда - интересно, существуют ли еще старые города, как этот. Шкага и Вашингтон, Сан-Франко и Лондон. Как-нибудь, Брюс, мы должны научиться и начать во всех тех городах, чтобы везде были уничтожены все поляшины.
   "И сначала мы должны узнать все секреты Старых Дней, и даже больше, если возможно. Я думаю, возможно, мы можем. Мы откроем старые межпланетные лаборатории. Надо как-то построить атомный крейсер, ибо я знаю, что пока мы видели только прогулочные крейсера Полшиных, у них должны быть где-то старые атомные крейсера. Нам понадобится мощное оружие, если мы хотим вернуть себе поверхность для плебеев".
   - Я думал, ты со мной согласишься, Дон. Да, на это уйдут годы. И все эти годы ты должен быть вне поля зрения польских гвардейцев, потому что один из тех двоих в Управлении будет тебя искать. Тот, кого ты ударил. Другой спас тебе жизнь.
   - За это, пожалуй, я должен поблагодарить его. Если бы он этого не сделал, у меня не было бы этой возможности". Холодный, четкий голос Дона, казалось, теперь всегда с ним.
   ГЛАВА IV
   В тот же день Дон Уэйд начал изучение массовой психологии и индивидуальной психологии, в то время как Брюс начал изучение карт с большим вниманием. Энергию, которую они использовали для освещения библиотеки и Laurie Cube снаружи, они просто украли из старых линий электропередач, которые никогда не отрывались. Но теперь, понял Брюс, ему понадобится гораздо больше энергии, энергии для освещения и управления зданиями. Ибо они решили, что какая-то малая часть этой пустынной части будет восстановлена до той красоты, которой она должна была быть до Великой Катастрофы, как они стали называть период внезапного падения земного величия, внезапный переход от Старого Дни.
   Боб Стил, брат Дота, был их первым рекрутом, а Джон Лоури - вторым. Боб Стил был мастером режиссуры и синим классом. И он ненавидел Полшинов такой же смертельной ненавистью, как Дон Уэйд. Вместе с Уэйдом он начал читать старые книги и узнавать то, что было раньше. Он быстро оценил таинственность и романтичность их. И - их возможности для мести и восстановления старых дней. Старый Джон читал книги и с экстатической радостью вновь узнавал секреты, забытые людьми более шести веков. Он наслаждался знанием. С трудом он сдерживал себя от того, чтобы демонстрировать свои знания на каждой работе, к которой его призывали, и от того, чтобы воспользоваться гораздо большими знаниями Брейса. Брюс на протяжении многих лет приучал себя учиться до такой степени, что познания были равны любому физику Старых Дней. Для него атомные двигатели были понятны и просты в своем действии.
   У Польшиных много лет и веков назад была шпионская система. Это было брошено сейчас, давно. Когда первые полуплебеи, мелкие землевладельцы и почти гениальные торговые умы были подавлены почти сразу же после полного ухода "Интерпланетария", возник жестокий, хитрый мятеж, возглавляемый этими умными людьми. Вскоре, однако, они были перебиты, вымерли или смешанным браком со слабыми и умом и духом затоптали последние революционные тенденции. Широкомасштабная шпионская система тех дней вымерла вместе с ним. Постепенно телевизионная система пришла в упадок и полностью вышла из строя. Телефонная система была проще, для ее работы требовалось меньше интеллекта, и ее обслуживали, потому что Полшины нуждались в быстрой связи в чрезвычайных ситуациях. Мастера были соединены телефонной сетью, но поначалу за ней следили с величайшей осторожностью, чтобы не использовать ее для заговора. Наконец даже это прекратилось.
   Теперь, в 3350 г., проверки плебеев не было, потому что в ней, казалось, не было нужды. У плебеев не было никакого объединения, не было общих вождей, кроме поляков.
   Но, незаметно для Польшиных, разведка снова поднялась. Сырость глупости высохла из пороха, и Брюс был гремучей шапкой, которая взорвет его. Омаллин стучал по кепке. Через беспорядочную массу очень умных и взрывных людей уже проносились шлейфы огня. Все, что им было нужно, это показать, что может быть, и они потребуют этого.
   За месяц Брюс и Джон, а также дюжина других мастеров-механиков восстановили огромную электростанцию в Махтанской части города, в давно заброшенной части города, в самой удаленной от обитаемой части. Теперь там горел свет, большие атомные горелки давали обильную энергию. И - лифты заработали, бегущие дорожки снова двинулись. В витринах были товары, товары, произведенные на скрытых заводах в этом пустынном районе искусными плебеями, обращенными в движение.
   Секция Махтан жила и дышала поверхностным подобием старой жизни. Телевизионная система здесь работала на полную катушку, и столетние катушки телеспектаклей, хранящиеся в магнетизме тонких стальных лент, снова были в действии, театры были освещены и показывали сцены былых времен.
   Они приучали людей к старой жизни гораздо быстрее, чем могли бы приучить их лучшие ораторы. Образовательные ролики показывали всю Солнечную систему, как она устроена и как работает. Ленты новостей показывали могучие джунгли Венеры, пылающие, дымящиеся скалы Меркурия, желто-красные пустыни Марса и их сверкающие города. Они видели сверхмощных, приземистых мужчин Юпитера и худощавых, высоких, загорелых мужчин Марса. Могучие ледники морозного воздуха Афины, и ее широкие реки жидкого гелия вновь потекли по Земным экранам.
   Они снова летели на ранних ракетах, затем на самом мощном из великих космических лайнеров семисотлетней давности.
   И Дон Уэйд говорил. Дон тренировался с помощью старых книг и с терпеливой, смертельной точностью человека, чья жизнь направлена к одной цели - разрушению ненавистной системы. Обычно, когда он говорил сейчас, в его голосе звучали только эти холодные сроки. Но когда он говорил со своей аудиторией, это было богато и сильно. Он сказал мужчинам, кем они могут быть. Синих и Зеленых допустили, но Серых пока не было, потому что у Дона Уэйда было одно важное сообщение, и ни один Серый не был бы достаточно умен, чтобы подчиниться.
   "Не позволяйте никакому польшину, по какой бы то ни было причине, даже заподозрить, что ваши идеи хоть в малейшей степени изменились".
   Было все, чтобы победить. Те плебеи, увидевшие город живым, снова свободно идущие по улицам, работающие телевизионные новости, свободно допущенные теперь к полудюжине найденных библиотек, действительно изменились. Но их тоже избрали плебеи. В Пустынные проходы в любое время не допускалось более тысячи человек. Не должно быть резкого сокращения населения жилой части.
   Были найдены и другие, разнесенные по сторонам пути для входа в пустынный участок. Было человек двадцать или больше плебеев, навсегда покинувших старую часть и живших теперь караулами и сторожами у входов в новую. Системы Televiso обеспечивали их связь со штаб-квартирой Брюса.
   Брюс зарекомендовал себя. Он был одним из тех, кто больше не жил в старой секции, а жил на одном из самых низких уровней секции Махтан. Глубоко здесь, двумя уровнями ниже электростанции, располагалась Лаборатория межпланетных исследований. Когда Interplanetary сохранила свои офисы на Земле, эти лаборатории были лучшими исследовательскими организациями на планете. Их использовали для исследований в области физики, химии и биологии, а также для исследований человека, для проверки претендентов на эмиграцию. Когда "Интерпланетарий" ушел, эту лабораторию просто закрыли. Полшины не интересовались исследованиями - и они не смогли бы найти подходящих ученых для их заполнения, если бы были к этому склонны.
   Брюс нашел. И Брюс заселил его. Из класса "Мастер-кем" он рисовал химиков, из "Мастер-меков" - механиков и электриков. Из Master Bios он черпал своих биологов. Затем он поручил им всем, почти пятидесяти самым умным плебеям, самым умным землянам, работать над книгами и записями, которые он нашел здесь; более продвинутые книги по физике, которые он читал сам, последние записи, отчеты и научные публикации, напечатанные на Марсе и Юпитере.
   "Потому что есть одна проблема, решение которой даст нам то, что нам нужно, - настоящую власть.
   "Помни это. Старые революции всегда подавлялись двумя способами: перекрытием притока воздуха и нагнетанием тепла до такой степени, что плебеи чуть не задохнулись. Им пришлось остановиться. Весь этот контроль до сих пор находится в руках польшиных на поверхности. Держу пари, они все еще знают, как их использовать. Потом они отключили все питание, так что тьма и полное отсутствие энергии вынудили к подчинению и сдаче им вождей.
   "Наша первая потребность - независимая власть. Мы не можем построить новые атомные горелки. Помните, что футеровка горелок и стопорных пластин - это материал, который мы не можем производить здесь. У нас должны быть элементы Юпитера. Мы должны искать новый ответ на старую проблему власти. Химическое топливо просто не годится. Аккумуляторов, какими бы чудесными они ни были, недостаточно.
   - Кроме того, мы должны иметь большую власть, чем поляшины. И у них есть атомные крейсера. Дон, атом содержит секрет. Это была единственная проблема, которая не была полностью решена в старые времена. Думаю, у меня есть шанс там, где они потерпели неудачу, потому что я научился не тогда, а столетия спустя, и получил перспективу, которой не было у них. Я учился на протяжении всех веков. К концу Старых Дней они все больше и больше относились к атому как к частице, но за несколько столетий до этого они рассматривали его больше как серию волн".
   "Однако обращение с атомом как с частицей принесло им энергию атома, тогда как обращение с волной не принесло им вообще ничего.
   "Обращение с частицей принесло им частицу энергии. Подумайте об этом так. Тысяча тонн воды в миле над вами. Вы можете извлечь потенциальную энергию этой воды, когда она падает, рассматривая ее как массу. Но если вы относитесь к нему как к огромному количеству атомов и вынимаете его атомную энергию, вы получаете бесконечно больше энергии.
   "Распад атома в Горелках дает электрическую энергию в виде зарядов. Горелки просто разбивают атом, как человек разбирает пластины аккумулятора, и разряжают каждую пластину отдельно. В горелке атом взрывается в огромном магнитном поле. Протоны и электроны, из которых состоит атом, разлетаются и разлетаются, как осколки лопнувшей оболочки. Прежде чем эта энергия станет доступной в виде электричества, частицы должны быть разделены на два типа: положительные протоны отправятся в одно место, а отрицательные электроны - в другое. Это делает магнитное поле, оно направляет протоны в одну сторону, потому что они двигают положительные заряды, а электроны - в другую, потому что они двигают отрицательные заряды. Два потока движутся в противоположных направлениях вокруг центра магнитного поля и ударяются о пластины коллектора "наполнения". Они создают заряд на этих пластинах, который имеет тенденцию отталкивать входящие частицы. Заряд достигает примерно миллиона вольт и остается на этом уровне, так как при этом напряжении отталкивание настолько велико, что приближающиеся протоны или электроны почти останавливаются перед тем, как ударить. Если мы отключаем энергию, напряжение падает ровно до такой степени, что позволяет ударить такое количество протонов и электронов, которое поддерживает заряд.
   Но протоны и электроны на практике не могут быть остановлены, а на самом деле ударяются со скоростью около двадцати тысяч вольт. Это означает, что кинетическое воздействие будет нагревать пластины для инфузии. Поэтому пластины "настойки" делают полыми, и через них циркулирует ртуть. Ртуть охлаждает их и помогает остановить протоны и электроны.
   "Здесь, на земле, мы, конечно, используем водяное охлаждение и только тратим тепловую энергию. Это так дешево в любом случае, нам не нужно беспокоиться об этом. Но на космическом корабле об этом тепле нужно заботиться. От тепла очень трудно избавиться, и хотя эффективность процесса составляет 80%, двадцать процентов от ста миллионов лошадиных сил составляют двадцать миллионов. Космический корабль, один из больших лайнеров, может легко использовать двести миллионов лошадиных сил, чтобы оторваться от Юпитера. Это означает постоянную тепловую энергию в сорок миллионов лошадиных сил. Поэтому на космических кораблях для их охлаждения возят ртутное охлаждение, используют образующиеся таким образом пары ртути для запуска турбин, а охлаждают и переконденсируют пары ртути в водотурбинных котлах.
   "Эта система атомно-электрических - ртутных - водяных турбин позаботится о нормальном, постоянном производстве тепловой энергии. Преобразовав ее в электрическую энергию, они могут ее использовать и, таким образом, избавиться от нее. В течение короткого периода в двести миллионов лошадиных сил, потраченных на то, чтобы покинуть планету, они использовали тепловые резервуары, резервуары с жидким водородом, веществом, которое удерживает больше всего тепла, вес за весом, тогда они могли бы медленно избавляться от тепла. Однако и так даже атомным крейсерам приходилось останавливаться у спутников Юпитера, чтобы остыть между прыжками. В космосе тепло, которое вы видите, уносит только излучение, а излучение при любой нормальной температуре не очень быстрое.
   "Теперь атомные крейсера для боя, как правило, были в довольно плохом состоянии, если дело продолжалось очень долго, потому что они перегревались. Двигатели на атомной энергии позволили бы линейному крейсеру среднего размера иметь около двух миллиардов лошадиных сил, но если бы они когда-нибудь попытались использовать это, им пришлось бы избавляться от четырехсот миллионов лошадиных сил тепла.
   "Меня это совсем не удовлетворяет. Во-первых, вы просто используете потенциальную энергию воды, падающей с холма. Я хочу найти способ использовать всю энергию атома. Уничтожить хотя бы остатки, чтобы у меня не было даже выхлопа водородного газа, как у атомных двигателей. Я думаю, что я вижу какой-то способ сделать это. Это цель, к которой я сейчас иду".
   "Какой прогресс?" - спросил Дон.
   "Эй... не так быстро. Я еще даже не настроил аппарат. Лора Уэйн помогает с этим. Она яркая девушка.
   - Ты возвращайся к своей работе, а я к своей. Помните, даже когда весь этот город будет готов, нам все равно придется подождать, пока мы не сможем обратить остальных вокруг нас".
   ГЛАВА V
   Брюс торжествующе улыбнулся Лоре. - Это доказывает, я думаю, не так ли?
   "Это определенно похоже на ответ Брюса", - ответила она, и ее глаза светились от волнения. "Можете ли вы попробовать это как-нибудь на практике? Что он будет делать - можете ли вы ограничить его действие?"
   "Я уверен, что смогу. Эти старые математики были правы, когда производили расчеты, но ошибались, когда не обращали внимания. Я думаю, что это бесконечно важнее всего, что мы сделали. В старые времена была антигравитация, и она снова есть у нас". Он кивнул в сторону большого металлического шара, парящего в воздухе без опоры, удерживаемого тонкой нитью, и противодействующего его стремлению быть брошенным из-за центробежной силы земли. "Теперь у нас есть антиреакция, можно сказать".
   "Эти волны силы должны действовать против чего-то", - возразила Лора. "Когда я делал аппарат для вас, я не видел, на что он будет реагировать".
   "Они не реагируют на что-то , они реагируют на все . Они обладают такой непостижимой тонкостью, что проскальзывают сквозь то, что мы называем материей и пространством, и реагируют на вещество, из которого вырезано наше искривленное пространство. Они тянут на себя все пространство. Они толкают землю и Солнце в равной степени на Юпитер, Марс и Магеллановы Облака.
   "Практически - они имеют в виду корабль без предательских потоков атомного огня, толкающих его вперед. Видны атомные ракеты. Эти импульсные волны - нет".
   "Кажется странным, что волновая теория атомов должна привести к средствам создания импульса непосредственно в пространстве".
   "Любая правильная теория атома должна проникать гораздо глубже, чем поверхностное проявление силы, которую мы знаем как материю. Он должен учитывать реальную природу пространства. Атомы - это не вещи, это симптомы пространства. Мы обнаруживаем магнитные поля по их действию на сталь или на электрическую частицу. Мы обнаруживаем пространство по наличию атомов, но атомы - это просто симптомы пространства, как движение стрелки компаса - симптом. Напомним, что волновая теория утверждает, что каждый электрон, каждый протон, каждая мельчайшая частица на самом деле представляет собой серию сложных волн, распространяющихся по всему бесконечному пространству. Во всем пространстве эти волны компенсируются, впадина одной волновой системы приходит на гребень другой волновой системы того же самого электрона, за исключением только той крошечной части пространства, где мы можем обнаружить их эффекты, где волны не видим, и мы говорим, что электрон или протон есть.
   "Это касается космоса. Если он правильно описал свойство пространства, известное как "атомы", то оно должно правильно описать и такое свойство пространства, как "импульс" и "кинетическая энергия". Путем совершенно логического вывода из математики волнового атома вы можете вывести эту формулу количества движения и этой кинетической энергии.
   "Они казались мне простейшим средством доказательства или опровержения теории. Хотя они были разработаны почти четырнадцать столетий назад, еще в двадцатом веке, они никогда не проверялись. Если теория хороша, она будет предсказывать, и ее предсказания сбываются. Вот и сбылось предсказание. С помощью этих импульсных волн мы можем управлять кораблем бесшумно, незаметно и почти незаметно. Мы в одном шаге от поражения поляков".
   - Ты собираешься строить корабль сейчас? - с нетерпением спросила Лора.
   "Еще нет. В нашем движении пока не хватает мужчин. Помните, у нас должно быть достаточно рабочих, чтобы обслуживать заброшенные здесь машины и производить огромное количество вещей, которые нам понадобятся. Нас здесь постоянно живет всего сто человек, и почти треть из этого числа вынуждена проводить большую часть своего времени в службах, изготовляя на станках еду, одежду и другие предметы первой необходимости. Другая часть должна потратить некоторое время на генераторы и другие аппараты. Едва ли кто-то из нас занимается предварительной работой.
   - Кроме того, у меня есть еще одно дело, которое я хочу проработать. Это может быть даже важнее!"
   - Какой Брюс?
   Брюс с улыбкой повернулся к своему лаборанту. Эти члены нового движения не были одеты в синее или зеленое. Они носили чисто-белые костюмы с отделкой любого цвета, который им нравился, кроме алого. Это была идея Дона. Алые просто нарушили бы закон. Это не было бы выбором.
   Лора была одета в белый костюм с золотой отделкой, как и Брюс. Ее угольно-черные волосы и темные глаза резко контрастировали с ним. Она надеялась, что однажды Брюс заметит контраст.
   Но Брюс с улыбкой повернулся к своему лаборанту. "Решение еще одной проблемы, которую люди Старых Дней так и не решили. Телевидение без передающего устройства".
   - А разве в старину не говорили, что это невозможно?
   "Они так и сделали, но они также сказали, прежде чем это было сделано, что создать машину, которая летала бы, невозможно, и что невозможно заставить корабль пересекать космос, и, наконец, невозможно преодолеть гравитацию. Но они этого не сделали после того, как это было сделано.
   "Проблема в том, что вам нужно уловить какую-то форму энергии, исходящую от рассматриваемой сцены, прежде чем вы сможете ее увидеть. Свет не подойдет, потому что тела между ними остановят его. Никакая волна не будет достаточно короткой, чтобы эффективно очертить объект. Радиоволны будут проникать, но они настолько длинные, что проникают и в тело, чтобы их можно было увидеть".
   - Так разве ты сам не говорил, что это невозможно?
   "Смотреть. Я работал над этим, пока вы делали для меня этот аппарат. Он не полностью завершен. Мне понадобится лучшая связь, чем у меня сейчас, между двумя фокусирующими устройствами".
   Брюс подошел к аппарату, который он установил на одной из изолированных скамеек. Было два устройства, примерно в десяти футах друг от друга, и прямо между ними третье. Третий был с плоской вершиной, примерно два квадратных фута и шесть дюймов толщиной. Брюс один за другим включал их. Трубки засветились, а записывающие счетчики установились, когда нагреватели начали выбрасывать свои электроны.
   "Она горячая. Теперь смотри". Он медленно начал поворачивать диск управления одной из своих машин. Внезапно что-то мягко щелкнуло на вершине маленькой плоской кубической коробки. Тщательно Брюс сфокусировал его. Громкоговоритель начал бессмысленно болтать. Так же внезапно, как помутнение появилось, оно застыло, и говорящий заговорил внятно.
   Трое мужчин склонились над своей работой. Они были одеты в белое Партии свободы. Хрупкий аппарат, над которым они работали, обретал форму. Сцена едва достигала двенадцати дюймов в высоту, но колорит, детали, даже переплетение ткани были в таком абсолютном совершенстве, что Лора ахнула. Мужчины десятидюймового роста работают на дюймовом аппарате, их крошечные руки работают с идеальной точностью.
   "Что он будет делать, когда мы закончим, Джон? Мне кажется, это старая схема радиоприемника? Как вы думаете, он снова собирается открыть радиостанцию?
   "Я сомневаюсь в этом. Польшины могут его подхватить. Это было бы плохо. Наверное, это что-то совсем другое. Помните, что радиочастотные токи использовались для тысяч целей, от стерилизации продуктов питания сверхзвуковыми волнами до помощи в лечении и вызывании искусственной лихорадки".
   "О, Брюс! Это Джон, Марк и Тед! Они в шести кварталах отсюда, сквозь гранитные стены!
   - Не все, Лора, не все. Коснитесь одного из этих изображений".
   Робко Лора протянула руку и полуиспуганно коснулась изображения головы Джона. Ее палец прошел сквозь нее легко - но было легкое сопротивление, едва ощутимое ощущение давления. - Да ведь они вроде твердые!
   "Они есть. Это реальные образы, частично сформированные электроны и протоны. Это усовершенствованное устройство будет значить больше, чем все, о чем мы когда-либо мечтали. Она в миллион раз превзойдет телевизионную систему Старых Дней.
   "Каждый протон и каждый электрон существует во всем пространстве. Часть протонов и электронов, из которых состоит Джон, существуют в этом пространстве, где находимся мы и где находится машина. Эта машина нейтрализует часть электронной волны, так что остальная часть, больше не взаимно компенсируясь, становится реальной в нашем пространстве. Эти изображения на одну стотысячную реальны. Я уплотнил их для большей прочности. Микрофон, который я только что выключил, улавливает крошечные голоса этих изображений и усиливает их так, что мы действительно можем их слышать.
   "Насколько мне известно - у устройства нет ограничений по расстоянию!"
   - Брюс, ты имеешь в виду, что мы можем подобрать даже планеты!
   "Мы можем. Когда мы построим большой аппарат, и это будет нашим первым шагом. Потому что я могу обратить процесс вспять и заставить себя появиться. Но тут я ограничен. Я не могу появиться дальше, чем на тысячу миль, с помощью какого-либо практического устройства, и на таком расстоянии я должен сделать себя призрачным образом пятидесяти футов ростом".
   Под руководством Брюса аппарат был запущен в течение недели. Те, кто его изготовил, не знали, зачем он установил все эти сложные часовые механизмы, тщательно продуманный часовой механизм. А Брюс появлялся лишь изредка, потому что большую часть времени он оставлял работу Лоре.
   Проходила неделя за неделей. Аппарат близился к завершению, движение за свободу распространилось по всему Ньяку, пока более половины плебеев не присоединились к нему и не увидели Старый город, который постепенно строился в старом районе Махтана. Тем не менее полшины, толстые и удобные в своей уверенности во власти, не представляя себе такого движения после столетий мира, не чувствовали нарастающего напряжения.
   Теперь плебеи резвее проносились через Центральный куб, но польшинские охранники все так же бесцельно слонялись, смеясь, ухмыляясь, - и изредка еще плебеевская девушка исчезала, привлекая внимание одного из этих охранников.
   Тогда у Брюса, Дона и лидеров движения были бы заняты попытки подавить тенденцию к преждевременному взрыву. С осознанием того, что это НЕ было просто нормальным ходом событий, пришло новое чувство бунта. Раньше это казалось таким же неизбежным, как смерть. Теперь этого не было.
   Молча работали ученые Свободы. Брюс был теперь не один; он был руководителем компетентной и растущей группы ученых. Один занимался проблемой изоляции от ударных штанг у поляков, другой - проблемой ручного оружия у плебеев. Другие помогали Брюсу в его исследованиях атома. Брюс все больше осознавал, что изучает не атом, а свойства пространства. Гравитационное поле было одним из его величайших помощников, магнитное поле было вторым, но с обоими из них нужно было обращаться осторожно, потому что их действие простиралось до бесконечности и мощно воздействовало на поверхность, где какой-нибудь Полшин мог бы удивиться им.
   Три месяца ушло на создание часовых механизмов великого проектора. Еще через два месяца были настроены две фокусировочные машины. Прошло целых восемь месяцев, прежде чем аппарат был готов к первому испытанию. Присутствовали все сотрудники, которые работали над этим, и многие избранные лидеры Партии свободы. Основанное теперь на Планетарном социалистическом правительстве, партией управляли избранные лидеры. Эти избранные делегаты собрались вместе с учеными, и прибыли Брюс и Дон.
   Вкратце Дон Уэйд описал руководителям предполагаемые функции машины. С его помощью они надеялись в первую очередь увидеть другие города земли. Посмотреть, существовала ли и там такая же система Полшина и Плеба. Затем они надеялись обратить свой гигантский глаз на Марс и Венеру, чтобы увидеть, что случилось с планетной цивилизацией.
   "Требуется ли такая огромная машина для более коротких расстояний, таких как просмотр земных сцен?" - спросил один из делегатов.
   - Нет, - ответил Брюс. "Я могу и сделаю гораздо меньшие копии важных частей этой машины для этой цели. Но эта машина предназначена для просмотра планет. Чтобы сделать это возможным, мне пришлось установить чрезвычайно сложное часовое устройство, чтобы следить за движением планет. Например, чтобы увидеть такой город, как Тантон на Каллисто, я должен сначала нейтрализовать суточное вращательное движение Земли, а затем нейтрализовать эффекты суточного вращения Каллисто, ее вращения вокруг Юпитера и орбитального движения Юпитера вокруг Солнца. Все это требует чрезвычайно сложной аппаратуры. И уже сейчас комплекты, аналогичные первичному виду-аппарату, находятся в машинном производстве. Для этого нам пришлось вырезать штампы, и это заняло так много времени. Это и разработка. Но техники сейчас работают над подобным устройством, которое будет иметь неограниченный теоретический диапазон и практический диапазон, который позволит увидеть жизнь на Афине. Однако это устройство будет всего два квадратных фута и три дюйма толщиной. Для просмотра земных сцен он будет вполне способен на все, что нам нужно.
   "Большой аппарат готов. Та сцена там десять на десять, и я поставлю на нее человеческие изображения в натуральную величину, с одной десятитысячной реальной основательностью. Субъекты, на которых смотрят, будут ощущать легкую электрическую плотность, но абсолютно ничего, что могло бы их хоть сколько-нибудь побеспокоить.
   "Я настроил элементы управления, чтобы увидеть старый город Шкага. Это должен быть центральный петлевой куб на уровне земли".
   Брюс подошел к основным элементам управления и включил их. На самом деле это было первое испытание машины в целом. Трубки нагрелись, из динамиков на мгновение раздалось низкое гудение. Затем - внезапно - затвердевание было завершено. На сцене была часть здания, уходящая в туманную нереальность по краям фокуса. У его основания и на тротуаре лежал темный мусор. На сцене не было людей; все было темно, видимо.
   Брюс быстро сжал изображение. Здание уменьшилось, и весь большой Куб стал виден, темный и заваленный мусором. "В этой секции нет мужчин. Здесь, видимо, темно. Изображение освещено нашими огнями здесь. На самом деле там совсем темно. Я смещу фокус". Окружение расплывалось, казалось, мерцало и менялось, вспышки твердой скалы заслоняли все, потом вдруг на мгновение появилась и исчезла мелькающая человеческая фигура. Мгновенно Брюс изменил настройку обратно.
   Это был проход, явно освещенный. Полдюжины человеческих фигур в серых одеждах безутешно крались по каменистому коридору; в его конце стояла польшинская гвардия, в темно-оранжевом плаще носили поляшины Шкаги. Брюс мчался по коридору со своими настройками, разветвлялся на больший, потом вниз и, наконец, добрался до маленького Куба. Здесь было больше людей, плебеев в сером, темно-красном и синем. Рыжий здесь был, по-видимому, самый высокий, но люди снова узнали Плеба и Толшина.
   В быстрой последовательности Брюс перенес сцены из Сан-Франко, Вашингтона и дюжины других городов.
   Затем в Лондоне он снова нашел польшин и плебеев в Берлине и в Париже. В Токио и Пекине. В каждом крупном городе. Только в трех городах, которые он посетил, не было никакой человеческой жизни, они были заброшены и совершенно мертвы. Барселона, Мюнхен и Лион.
   "Покажите нам, что поляшины делают над нами!" называется делегатом.
   Брюс мрачно улыбнулся. Дон Стил подготовился к этой просьбе. Недаром он изучал массовую психологию и много минут искал оригинальную модель машины Брюса, прежде чем нашел сцену, которая, как он знал, наиболее быстро и эффективно пробудит людей. Внезапно сцена превратилась в сад, великолепный сад цветов и кустарников. Была ночь, но мягкий свет создавал тусклое освещение. В саду было едва ли дюжина фигур. Двое молодых поляков, полшин постарше и три плебницы в группе. У старшего Полшина Из пяти длинных ран на толстой щеке текла кровь. Одна из девушек Плеба была привязана к паре молодых крепких деревьев. У Полшина была тяжелая плеть, и он изо всей жирной силы бил ее по телу. Все ее одеяние было в перекрещивающихся потеках крови, она свободно болталась в кандалах, слабо оживляясь при каждом ударе хлыста. Из динамика доносились тихие стоны и тихие крики двух других девушек-плебов, которых держали двое младших мужчин, наблюдавших за происходящим.
   Внезапно Брюс резко перерезал циферблаты. Из динамика раздался рокочущий рев, когда на сцене мелькнули массы поваленных, зазубренных скал, зеленых деревьев и сплошных гор. Злой крик, доносившийся из зала, заглушил звук, так как сцена, наконец, установилась в качающемся сосновом лесу. Разрушенный мост швырнул свои обломки через тихий ручей.
   - Думаю, этого будет достаточно, - резко решил Брюс. "Я сначала не взял Полшиных, потому что боялся какой-то такой сцены. Нам не нужно было видеть, чтобы знать. Все это мы слышали. Я думаю, было бы лучше, если бы мы использовали сейчас более сложные функции и смотрели на Марс. Это действительно большая проблема. Планеты постигла та же участь? Неужели их цивилизация пала так низко, как наша? Помните, у нас никогда не было ничего, кроме прямого демократического правительства, без надлежащего контроля. Марс начинался иначе. Возможно, они не пали так низко".
   Теперь он осторожно устанавливал свой аппарат с помощью двух других опытных математиков, один из которых готовился стать астрономом.
   Часовой механизм начал тихонько жужжать, затем замолчал до едва слышного мурлыканья, когда пришел в действие.
   "Думаю, мы готовы. Мы должны быть в пределах пяти тысяч миль от планеты. Видите ли, мы не знаем точного времени, мы даже не вполне уверены, что знаем точный день. Известно, что у старого календаря есть недостатки, и мы действительно ошибаемся. Однако-"
   Теперь свет в основной части комнаты был выключен, и только несколько очень тщательно сконструированных отражателей освещали сцену. Внезапно - на сцене появился парящий шар футов пяти в диаметре. Как раз в пределах поля зрения машины находился еще один мячик, крохотный мячик, едва больше мяча для гольфа, зазубренный и грубо затененный в свете прожектора, заливающего его. Больший шар был окаймлен тонким сияющим поясом света, ярким в мощном свете прожектора.
   - Марс, - сказал Брюс, - и даже в "старые времена" им нечего было с этим сравниться! Мы победим, я уверен".
   Планета быстро расширилась, крошечный спутник стал туманным, призрачным и исчез на краю поля зрения. На очень медленно вращающемся шаре появились крошечные пятна, пятна черного и мерцающего света. - Это огни на Марсе, - сказал Брюс напряженным голосом. "Огни сияют как огни, даже в этом устройстве". Поверхность приблизилась к одному из этих сияющих сгустков света. Он рос, и по мере его роста становилось очевидным вращение Марса. Сцена разворачивалась мимо них. Брюс снова отцентрировал его и включил еще один часовой механизм. Сцена стабилизировалась - и резко расширилась.
   Казалось, они висели примерно в десяти тысячах футов над городом. Это был большой город черного, золотого, серебряного и разноцветного цветов. Здания возвышались стройно и изящно, корабли летели по воздуху вокруг них и врезались в них. Только здесь не было перспективы. Брюс изменил обстановку, и весь город в миниатюре оказался на сцене. Теперь по сцене летали корабли, а внизу ручейками двигались крошечные ползающие точки.
   Внезапно появился участок площадью примерно в два квартала. Видна была только половина зданий, верхние половины уходили ввысь. Люди, казалось, тысячи пестро одетых людей, текли по движущимся путям. Они улыбались, смеялись, были счастливы. Сцены, какой ни один Плеб никогда не видел. Из динамика доносились живые, четкие звуки, звуки голосов слабо смешивались, гул и спешка огромных дел.
   "Цивилизация не там пала!" - выдохнул Дон. "У них есть вся цивилизация, которая у них когда-либо была! У них должны быть корабли, космические корабли...
   Брюс крутил настройки, пока сцена на сцене не уменьшилась и не стала крошечной, здания снова не появились, уменьшились, город стал маленьким и кривая планеты снова показала себя. Корабли, плавающие по городу, казалось, сосредоточились возле большой открытой площади. Брюс повторно расширил сцену, войдя в этот вид. Площадь была огромной, такой огромной, что огромные корабли даже казались маленькими. Его сторона составляла целых три мили, город, собственно, и был построен вокруг него. И пока они смотрели, они увидели, как что-то возникло на экране, что-то огромное опустилось на поле и заняло пространство в полмили длиной. Титанический космический грузовой корабль.
   "Космический корабль!" - воскликнул Брюс. "Почему они никогда не приходят сюда, если они у них есть? Давайте посмотрим на Каллисто... Венеру...
   Сцена опустела с космической ночью. Через несколько секунд появился гигант Солнечной системы, могучий Юпитер, шестифутовый шар, вокруг которого медленно двигались более мелкие шары, сами по себе планетарного размера. Каллисто - оно отделилось, сосредоточилось на сцене, а затем резко замерло, когда включился часовой механизм. Через несколько мгновений Брюс обнаружил Тантора.
   Тантор был массой подвижных, счастливых людей. Вокруг двигались маленькие транспланетные корабли. Чуть более крупные межлунные корабли и гигантские межпланетные корабли кружили и свободно перемещались.
   Венера - больше кораблей, свободно передвигающихся. Космос казался полным их. Только на Луне и на Земле не было больших космических кораблей.
   "Почему?" - спрашивал каждый сам себя. "Почему только земля так пуста? Почему земля была оставлена дикой феодальной системе в эпоху ультрамашин?"
   Бормоча, ошеломленные мужчины вышли из зала. Вернуться к своей работе и к людям, которые их послали. Вернемся к рассказу о других земных городах, находящихся под сокрушительным правлением поляков. Вернемся к рассказу о девушках-плебе, связанных и забитых до смерти тяжелыми плетями в садах прекрасных беседок и звенящих фонтанах. Из сотен миллионов счастливых людей на других планетах. Счастливые люди от Меркурия до далекой Афины. И несчастье, и ужас, и ненависть только на земле. Никаких грубых поляков, считающих плехбов простыми животными, живущими исключительно для своего развлечения, разве что на земле.
   А в зале кипела бешеная работа. Около двадцати электронно-волновых визоров были установлены в течение трех дней, и теперь штампованные детали выходили ровным потоком. Сила постоянных жителей Махтана возросла теперь почти до двухсот пятидесяти, и даже поляшины, начавшие замечать небольшую разницу в городе, работали с бешеной скоростью. Меньшие и более простые часовые механизмы работали с девятью из этих волновых визоров. Девять из этих машин находились в постоянной работе, наблюдая за девятью планетами, и великая машина исследовала миры-спутники, за которыми могла следить только она одна. Камеры записи зафиксировали все увиденное.
   Другие машины, работавшие постоянно днем и ночью, наблюдали за происходящим на Земле. Пятеро из них наблюдались в Ньяке, остальные шестеро обучались на Шкаге, Сан-Франко, Вашингтоне, Фельфя, Сент-Луи.
   Быстро набирала обороты кампания с городом. И теперь вырезались новые штампы, штампы для проекционного аппарата, о котором упоминал Брюс. В каждом городе мужчин выбирали, даже не подозревая об экзаменах, в местные начальники.
   Босн, Фельфья, Шкага и Вашингтон станут городами, откуда будут сделаны первые старты. Эти города были в пределах досягаемости проектора Брюса, здесь он мог протянуть руку и поговорить с мужчинами, с персоналом, которого выбрали режиссеры.
   А Брюс постоянно работал над другими своими проблемами. И все же он только начал. У них было общение, но не материальное общение. Снова и снова он пытался заставить аппарат передавать весь просматриваемый им кусок материи. Снова и снова - на мельчайших частицах - он терпел неудачу; Когда он достиг полутранслируемой точки, мгновенно какая-то ужасающая сила, казалось, скрутила все пространство с невыразимой силой. Ужасающие огненные дуги на мгновение заиграли над его аппаратом - и он превратился в руины.
   Поэтому Брюс работал над чем-то другим.
   ГЛАВА VI
   "Я собираюсь попробовать новое устройство, Лора. Вы взяли все эти записи и храните их в надежном месте?
   "Да, но о, Брюс, почему я не могу попробовать это для тебя? Вы знаете, что случилось даже с маленькими транспортными средствами. Если это удастся слишком хорошо, земля нуждается в тебе, Брюс, как никогда раньше она не нуждалась в мужчине.
   "И я нуждаюсь в самоуважении, - мрачно ответил Брюс, - так же, как в нем нуждался любой мужчина. Полшины позволяют другим страдать от боли и смерти ради их развлечения или выгоды. Я не поляк. Я бы никогда не смогла смотреть человеку в глаза, если бы боялась сделать это и делегировала опасность кому-то другому".
   "Разве вы не можете заставить робота делать это за вас?"
   "Опять таки? Разве я не могу убедить вас, что разница между человеком и разумной машиной в том, что человек может делать то, для чего он не был предназначен, что машина, какой бы совершенной она ни была, не может справиться с чрезвычайной ситуацией, к которой я не подготовился. это для. А так как я все сделал таким образом, то и не ожидаю никакой чрезвычайной ситуации; это означает, что если бы он был, любая машина, которую я разработал, не смогла бы справиться с ним, потому что это была непредвиденная чрезвычайная ситуация. Теперь делай, как я сказал, Лора. Отнесите записи и себя в безопасное место. Вернитесь в лабораторию".
   Лора резко развернулась и бросилась прочь. Брюс ухмыльнулся ей вслед. Он снова посмотрел на аппарат, который она помогла ему построить и настроить. Она была отличным помощником. Она бы знала, что делать, если бы это действительно взорвалось. Брюс усмехнулся этой мысли. Если бы это произошло, работая с сотой миллиграммовой зарядкой металлического лития, как он, это вызвало бы небольшое замешательство среди поляков. Лора не знала, почему он выбрал именно эту комнату на самом высоком уровне. Она поняла, что он ушел как можно выше и подальше от района Махтан города. Но почему именно эта комната?
   Прекрасный дворец Омаллина находился прямо над этой комнатой. Если эксперимент Брюса не увенчается успехом, он удалит Омаллин и половину соседней территории.
   Брюс внимательно наблюдал за трубками, пока они нагревались, и снова посмотрел на свою стопку аккумуляторов. В этой отдаленной секции не было электричества, поэтому он взял с собой запасенную энергию. При нынешнем потреблении тока они выйдут из строя еще минуты через три. Стыдно вернуться к Лоре и сказать ей, что он даже не смог попробовать эту штуку, потому что неправильно рассчитал коэффициенты мощности. Она никогда не будет доверять ему после этого!
   Брюс подпрыгнул, когда стрелка метра внезапно и устойчиво поднялась. Электронный ток начался.
   - Ну, в любом случае, это было хорошее время, - рассмеялся он. Он неуклонно нажимал на рычаг. Что-то сильно напрягло. Внезапно из маленькой открытой катушки на столе перед ним выскочило что-то красивое, фиолетовое и сияющее, как горящий шар. Он длился, быть может, миллиардную долю секунды, а потом внезапно возобновился, когда из гранитной скалы ударил могучий язык молнии. Он ударил со страшным грохотом, и аппарат слился в ослепляющую раскаленную массу под ужасающим натиском. Раздался рев ужасного звука. Затем мгновенно из расплавленного аппарата вырвался другой могучий язык электрического пламени с равной и противоположной титанической силой. Каменная стена расплавилась, и большая мягкая капля жидкого камня бесшумно скатилась на пол. Осталась полость глубиной в два фута.
   Но Брюс этого не видел. Он лежал неподвижно и без сознания на каменном полу.
   Через пятнадцать минут Лора и спасатели добрались до него. Они задыхались и задыхались от долгого бега. Первым к нему подошел один из мужчин с медицинским образованием. Через мгновение у него на груди оказался электростетоскопический микрофон. Комната резко отозвалась эхом мощного, даже тум-тук-тук-тук сердца Брюса. Послышалось мягкое, нежное дыхание.
   "Ах..."
   Лора метнулась вперед, бросила один взгляд на разбитый аппарат, потом на записывающие устройства, расставленные в другом конце комнаты. "Мгновенные, очень короткие волны. Он может сильно обжечься ими. Теперь спешите. Джек, Марк, Боб и Пол, берите его и поторопитесь. Том и Бан, возьмите эти инструменты и будьте с ними осторожны. Мэй, возьми асбест и собери этот беспорядок. А теперь резко, Полшины будут здесь через минуту. Теперь я знаю, почему он занял эту комнату - она прямо под домом Омаллина. Готов поспорить, что электрическое поле вывернуло Омаллина наизнанку, когда его ударило. Он будет искать здесь через полчаса.
   Через три минуты комната была пуста. Только раскаленный светящийся камень свидетельствовал о внезапном высвобождении энергий, украденных из сердца солнца.
   Брюс пришел в себя в лаборатории. На скамейке стоял расплавленный аппарат, сейчас крутой. Лора склонилась над ним, делая записи. Трубка с жидким углекислым газом рассказала, как она охладила его, не повредив чувствительные кусочки, которые могли остаться.
   - Лора, ты смотрела... в электроскоп?
   - Естественно, Брюс, - отрезала она. Она все еще была напряжена, и ее нервы были неустойчивы. Она смотрела, и ее сердце сжалось один раз и так и осталось, напряженным твердым комом в груди, пока она не услышала тук-тук-тук в электростетоскопе доктора. Она все еще нервничала и, как следствие, злилась. - Ты потерял сознание, и я думал, что ты умер. Ты видел это?"
   - Нет, - с сожалением ответил Брюс. "Только фиолетовое свечение".
   "Это была энергия космических лучей. К счастью, это было такое сильное излучение. Он прошел сквозь тебя, как свет сквозь стекло. Прошло так легко, что не сильно обожгло. Во всяком случае, длилось бесконечно малое время. Но сразу после этого началась молния. Сначала один болт от стены к аппарату, потом подбитый аппарат ответил тем же".
   - Как-то так, - улыбнулся ученый. "Он выпустил всю эту энергию в двух дозах вместо одной".
   - Подумай еще раз, Брюс. Подожди, пока не придешь. И вообще, скажи мне, чего ты ожидал?
   - Я не был уверен, но догадывался, что это электричество.
   "Это было. Электрическое поле. Он был положительным, при заданных вами условиях, и мгновенно нарастал примерно до миллиона вольт. Затем стена послала набор электронов, чтобы нейтрализовать ее. Они это сделали, и когда последний кусок материи был использован, они остались в виде отрицательного заряда в миллион вольт - и снова отправились домой".
   Брюс медленно сел. - Почему, Лора, я не думал о тебе! Настоящим вы получили звание первоклассного независимого экспериментатора. Я понятия не имел, что ты нашла время для стольких занятий.
   Лора чувствовала, как ее сердце постепенно опускалось вниз, пока прикосновение к подошвам ее туфель не остановило его движение. Брюс имел в виду это. Ее повысят до ранга независимого следователя. Больше никакой работы с Брюсом. Больше даже не касаясь руками на работе. Больше не надо-"
   - Я ничего не мог поделать с тем, что ты читал мне лекции каждый раз, когда бросал болт.
   - В любом случае, вам нужна медсестра. Если ты ожидал электрического поля, о Брюс, почему ты не использовал свои мозги и не поставил точку разряда?
   "Неожиданная чрезвычайная ситуация", усмехнулся Брюс. "У меня был четвертый кондуктор. Я ожидал токов, а не молний".
   "Машина могла бы сделать намного лучше, чем ты", - отругала девушка. Ее лицо снова начало ощущаться теплым, поэтому она знала, что кровь, должно быть, вернулась. Она отвернулась от аппарата и еще раз посмотрела на Брюса.
   - Хорошо, девочка. Я ясно лизнул. Вы можете прямо сейчас начать исследовать машины, чтобы протестировать их, если хотите".
   - Сначала я закончу эту работу, - сказала она. Она хотела сказать твердо и немного саркастически, но поняла, что это больше похоже на мольбу.
   "Все хорошо. Тогда мы начнем прямо сейчас делать еще один - потому что, Лора, эта машина успешно высвободила всю энергию материи, над которой работала !"
   Они запустили другую машину, но теперь Брюс понял, с чем ему придется иметь дело. В отличие от атомных горелок, с их постоянными потоками электронов на одной пластине и протонов на другой, объединяясь для производства огромных токов электроэнергии и газообразного водорода, он получит от своей машины всю энергию разрушенного вещества.
   "Волны атомов - это не настоящие волны - просто нечто, что может быть выражено той же формулой, которой выражается волна, - все они обращены в одну или другую сторону, в результате чего возникает кривизна пространства. . Тогда я ожидал положительного электрического поля. С тем же успехом я мог бы получить любое другое энергетическое поле деформации космонавта, будь то магнитное, северное или южное, или гравитационное, плюс или минус. В новой машине я собираюсь использовать мощный аккумулятор-устройство. Положительное поле будет мгновенно создано высвобождением небольшого количества энергии. Это вызовет огромный отрицательный заряд. Тогда поле разрушится, и в результате появится свободный отрицательный заряд, который будет стремиться к нейтрализации. Это даст прямой переменный ток любой частоты, которую я захочу. И какую силу я хочу.
   "Я даже могу использовать это для непосредственного создания обнаруженных нами импульсных волн.
   "И Лора... Лора, с этим я могу построить крошечный разведывательный корабль на сотню человек, который может генерировать сто миллиардов лошадиных сил - и никогда не перегреваться, потому что электрическое поле имеет стопроцентную эффективность!"
   Брюс был слишком самоуверен. Он построил свой аппарат. Он проверил его, и эта крошечная штука, не больше трех на три на два фута, выдала три миллиона лошадиных сил - и расплавила проводники, по которым шел ток. Его электрические поля были на сто процентов эффективны, а его проводники - нет. Никогда прежде проводникам не приходилось справляться с такой силой и при этом оставаться маленькими проводниками. Каким-то образом он должен найти проводник, который был бы столь же эффективен, как его материально-энергетический двигатель.
   Итак, Лоре поручили расследование, а Брюс начал работу над небольшими кораблями. Двухместные корабли. Они приводились в действие небольшими моделями материально-энергетического устройства. Они были четыре на четыре на три, потому что никакая меньшая машина не могла содержать огромные проводники, необходимые для передачи энергии. Но на борту было еще два материально-энергетических двигателя. Создавали импульсную волну, высвобождая ее энергию напрямую, без проводников, таким образом. Он мог бы генерировать почти пятьдесят миллиардов лошадиных сил. Другой создал антигравитационное поле.
   Работа была нужна сейчас. Ньяк почти объединился в движении за свободу. Постепенно Полшины начали осознавать нечто необычное. Все чаще польшинские охранники действительно оглядывались, бродя по улицам, действительно замечали угрюмые взгляды, которые им встречались. Раньше это должно было казаться им странным, они были так же неизбежны, как смерть или налоги в старые времена. Они были приняты почти в том же духе, что и те два визита.
   Их ударные стержни становились все более очевидными. Как ни странно, брачный офис был почти безлюден. Забредали только серые да изредка парочка зеленых.
   Все синие и большинство зеленых присоединились к движению за свободу, и среди них царило напряженное ожидание. С помощью косметики и искусных сценических трюков, выученных из книг, красивые женщины делали себя уродливыми. Уловками они сделали себя незаметными, и с новым, слегка встревоженным видом Польшиных больше не пропадали плебские девушки из своих домов.
   Как только новые машины-разведчики, флот из шести, были наполовину готовы, Дон Уэйд позвонил Брюсу. Тайна изоляции Земли была раскрыта.
   Межпланетный союзный зал в Марсианском центре был обнаружен. Он был исследован, исследованы девять комнат Девяти планет. На своем месте стояла десятая комната с большой печатью. На двери было написано "Земля", а под ней была легенда:
   "Я, Джон Монтгомери, запечатал эту дверь в 2654 году. Она не может быть открыта иначе как по объединенному приказу Десяти Планет, и только тогда, когда Земля, третья планета, снова завоюет свое место среди Советов. планет, и она искупит себя, возродив разум среди своего народа".
   Дон Уэйд направил фокус на комнату внутри. Это была большая комната с доской, длинным столом и большими удобными стульями. На стенах лежали книги и карты. И пыль покрывает все. Пыль толщиной в четверть дюйма лежала повсюду нетронутой. В одном конце комнаты, вырезанная из тяжелого, толстого золота, находилась большая металлическая табличка. Барельеф земли с покидающим ее крохотным космическим кораблем наверху и выбитой надписью внизу. Это был полный текст прощания Джона Монтгомери с землей.
   Медленно Брюс перечитал его. Потом медленно кивнул. - Он был прав, Дон. Что Джон Монтгомери, говоривший около семи столетий назад, видел, что грядет. Полшины, должно быть, вскоре победили этих полуплеббов. Именно поэтому библиотеки были закрыты, вся цивилизация как бы остановилась внезапно. В течение последних двух столетий земная цивилизация действительно поддерживалась работой планет. Если бы они ее не подтащили, земля тотчас откатилась назад к этому дикому феодализму порочных удовольствий для поляков и жертвенного труда для глупых, безмозглых плебеев.
   "Разум снова возник, Дон. И сегодня мы могли бы отправиться на Марс и выкупить землю. Корабль у нас есть или будет у нас через две недели. Одно только электровизор удовлетворит условиям Монтгоммери, а с материальной энергией...
   "Тогда будем!" Дон плакал! "С межпланетными силами за спиной мы можем стереть поляшин за день!"
   - Джон Монтгоммери имел в виду не это, - серьезно покачал головой Брюс. "Он имел в виду, что все люди земли должны омолодиться. Мы сами должны разорвать узы. Пока мы сделали только половину работы.
   "Мы не уйдем, пока не сможем заявить о своих правах на искупление как в изобретениях, так и в свержении существующего порочного порядка. Что ответил бы Марс на такие ужасные сцены, которые мы увидели в первую ночь, когда демонстрировали машину? Пока наших женщин до сих пор забивают до смерти поляки, мы не можем требовать искупления.
   "Это дает только одну надежду. Когда мы это сделаем и свергнем поляков, мы выкупим залог. Тогда у нас могут быть компетентные учителя с планет. Через день у нас будут блага цивилизации, которые мы смогли бы получить только за многие годы обучения и работы.
   - А пока нам предстоит решить титаническую задачу. Ваш штаб выбрал лидеров в других городах?
   - Да, - кивнул Дон. - Я вижу, ты прав. И у нас есть мужчины, отобранные. Когда вы начнете проекции?
   "Я начну в тот день, когда корабли будут готовы. Я думаю, что наш лучший план будет состоять в том, чтобы добраться до этих людей с помощью проекции, предупредить их о том, что у нас есть, а затем привести их в какое-то место в их собственных Пустынных Коридорах и договориться о встрече с ними там.
   "У нас должно быть больше мужчин, работающих здесь с нами на постоянной основе. Этой крошечной силе трудно сделать что-то большее, чем поддерживать себя, не говоря уже обо всех строительных работах, которые нам нужны".
   - Мы не можем взять другого человека. Польская гвардия уже настолько подозрительна, что мы не можем себе этого позволить. И вы это знаете."
   "Я распространял те маленькие наборы, которые вы разработали". Дон вздохнул. "Мужчины смогли забрать их домой и спрятать. Я раздал наборы всем делегатам, а также некоторым лучшим мужчинам и женщинам. Сейчас они проводят небольшие собрания по домам и наблюдают за нами, а с ними и люди в других городах. В частности, они показывают сцены в Старом Махтане, где старые времена снова оживают. Это, естественно, интересует их больше всего". Дон слегка улыбнулся. "Но некоторые из них начали спрашивать, есть ли способ остановить эти машины. В конце концов они боятся за свою частную жизнь".
   Брюс расхохотался. - Мысль... мысль, которую упустил из виду ученый. Да - конфиденциальность. Я могу остановить их. Маленькая машина того же типа, что и проектор, немедленно предупредит об этом, но потребуется некоторая работа, чтобы сконструировать машину, которая полностью его остановит. Я думаю, что в конце концов смогу это сделать".
   ГЛАВА VII
   - Этого достаточно, - сказал Брюс. Высокий, прямой мужчина с легкой сединой сидел в прочном удобном кресле на сцене большой машины. Он, казалось, не замечал их, склонившись над своей книгой.
   "Это Уил Карни из Бостона. Он плеб класса А, магистр меков первой степени. Ему тридцать два года, человек, которого все любят, и во всех отношениях прекрасный человек для той цели, которой он должен служить, - объяснил Дон Уэйд собравшейся публике. "Он спарился, и у него есть сын двенадцати лет, уже ученик мекса класса С. Брюс Лоури должен быть спроецирован. Его голос будет отправлен первым".
   Брюс шагнул вперед. - Уил Карни, - мягко сказал он. Сидящий слегка вздрогнул. "Уил Карни, магистр меков, слушай меня внимательно. Через мгновение я стану видимым. Я был плебеем класса А города Н'як, мастером меков. Теперь я ученый из Лиги свободы Н'як. Карни встал и внимательно, почти со страхом огляделся вокруг. - Мне нужна твоя помощь, Карни. Вы Мек. Вы читали, я вижу. Вы читали о телевизионной системе, которая использовалась в старые времена?
   - Да... - сказал мужчина. "Где ты?"
   "Сейчас я в Ньяке. Я использую такую телевизионную систему. Я вижу тебя, а теперь и ты можешь видеть меня.
   Внезапно возник образ Брюса, стоящего рядом с изображением Карни. Карни отшатнулся и пристально посмотрел на одетую в белое фигуру.
   -- По крайней мере, ты выглядишь не как Полшин, -- он наконец улыбнулся. "Можно ли сесть столь нематериальному? Если так... - Он махнул рукой на стул.
   Брюс улыбнулся. "Мои советники сделали правильный выбор. Ты мужчина, Уил Карни. Наверняка меня бы встревожило столь необъяснимое появление. Я не могу сидеть в твоем кресле, потому что я за двести миль отсюда. Знаете ли вы старые времена, когда люди знали больше? Когда они узнали, почему работают атомные горелки, и смогли их разработать? Вы знаете времена, когда поляшин не было? Я с помощью своей машины зрения наблюдал за вашими Полшинами там, в Босне. Они не хуже и не лучше наших в Ньяке. Они забрали ваших женщин. Наши машины показали нам, как обращались с ними те поляки.
   "В Н'яке мы искали и нашли путь к свободе. Не только для нас, но и для плебеев каждого города.
   "Вы посещали Пустынные Коридоры своих городов, не так ли? Иди к ним, а я или мой друг поведу тебя. Через полчаса я присоединюсь к тебе там в теле. И я ненадолго приведу тебя сюда, в Н'як. У вас есть еще одиннадцать часов свободы. Ты придешь?"
   - Я приду, - кивнул старший. Изображение Брюса исчезло. Сцена очистилась.
   Была ночь, темнота на знакомой им Поверхности. Но никогда ни один из кораблей не пробовали снаружи, только в коридорах и Кубах внизу, и то осторожно. Теперь Брюс вошел в крохотную пятнадцатифутовую металлическую штуковину и встал за штурвал. Аккуратно поднял. Четыреста мужчин и женщин молча помахали ему, когда крошечный корабль развернулся и умчался по коридору, исчезнув из виду. По тусклым каменным стенам впереди шла полоса света. Это исчезло.
   Осторожно Брюс поехал дальше. Он поднялся вертикально к поверхности. Он знал, что трубка заканчивается большим металлическим замком. На протяжении веков эти замки оставались нетронутыми. Но как раз в тот день туда поехала бригада мужчин, проверила их, смазала, но не открыла. Брюс направил луч яркого света на фотоэлемент и стал ждать, затаив дыхание. Снаружи он знал, что полянки оставили их без присмотра, пока они не заросли грязью и мусором. После того, как он закончит в последний раз, их посетит группа мужчин и снова покроет их грязью и мусором. Позже они сделают свой собственный замок поменьше - потайной.
   Замок застонал - и открылся. Крохотный корабль Брюса взмыл прямо в небо, без света и без звука. На высоте десяти миль он выровнялся и направился к Босну. Над темной местностью, освещенной лишь слабыми звездами и полумесяцем, корабль несся на север. На скорости почти в тысячу миль в час он завис над Босном за пятнадцать минут. Внизу были огни, большие освещенные дворцы удовольствий Полшиных. Умело, бесшумно, как летучая мышь, корабль опустился. Здесь природа благоволила плебеям. Замок был закрыт, каменистая земля, виднелся голый металл. Экипаж не должен возвращать его. Это была одна из причин, по которой Босн был выбран для первого контакта.
   По сигналу Брюса огромный металлический диск качнулся в сторону, его столетние подшипники слабо застонали. Они хорошо построили, когда семь веков назад была сделана эта дверь с замком.
   Корабль провалился в проем. Звездный свет веками просачивался в трубу. Корабль развернулся на третьем уровне и прошел почти три мили по горизонтали. Затем в огромном разрушенном Кубе он остановился.
   Куб без света и с мусорным полом. Брюс повернулся к своему телескопу и отыскал Уила Карни. Его не было в своей комнате, но Брюс быстро определил поле другого телескопа и нашел Карни уже на полпути к Кубу. Он терпеливо ждал.
   Через полчаса Уил Карни пожимал ему руку. Его глаза были глубокими и пристальными, когда он смотрел на человека и корабль. "В этом мы идем в Н'як?" он спросил.
   - Верно, - кивнул Брюс. "Там ты встретишь остальных и увидишь машины - и увидишь, какой была Земля в Старые Дни".
   В тишине, нарушаемой лишь тихим, слабым шепотом несущегося воздуха, корабль скользил по коридорам, вверх по трубе, из шлюза в ясную звездную ночь. Карни ахнул от красоты этой сцены. Никогда раньше этот человек не был на поверхности ночью, никогда не видел красоты усыпанного звездами неба или серебристой луны. Внизу простирались бесконечные широкие сады, мягко освещенные серебряной розой светящихся трубок. Мириады огней мерцали в волнах бассейна реки Чарльз на маленьких прогулочных лодочках из сказочной страны. В двух милях ниже парящего корабля вся сцена казалась художественным воплощением красоты.
   Брюс включил телескоп, и на его сцене задвигались фигуры мужчин и женщин. Лодка с разноцветными огнями медленно двигалась по крохотному бассейну сцены, затем по пирсу, затем по цветущему саду.
   Потом еще одна сцена. Польшины и невольница-плебб. Один из поляков держал халат, другие короткие кнуты. Напрасно девушка пыталась дотянуться до этой мантии, кнуты резали ее, когда она останавливалась или приближалась к мантии - лицо Карни побледнело и напряглось. Его глаза вспыхнули внезапным гневом. Постепенно его лицо расслабилось, когда Брюс сократил сцену. Зная, куда смотреть, они увидели круг и фигуры на окаймленной цветами лужайке в двух милях ниже. Задумчиво Карни посмотрел вниз.
   "Вашему освободительному движению нужен Брюс Лоури. Я полагаю... - он задумчиво посмотрел на Брюса.
   - Нет, - сказал Брюс. "Ничего такого. Такие вещи я вижу не в первый раз. Пришлось утешать себя бедной мыслью, что скоро это кончится. Я боюсь только одного в нашем движении, Карни. У плебеев будет очень сильное и очень естественное стремление делать с поляшинами именно то, что поляшины сделали с ними.
   "Вот что было в старой России. Дворяне, некоторые из них, перемалывали крестьян так же жестоко, как поляшины обращались с нами. Когда восстали крестьяне - вполне естественно, что они так поступили с дворянами. Вы об этом не читали, наверное. Крестьяне были странными, но человечными. Поднялись, потому что дворяне судили не человека, а его предков, а потом крестьяне получили власть и судили не человека, а предков человека. Я боюсь, что это движение за свободу может прийти к тому же позже.
   "Вы не знаете о залоге планет. Если мы установим такую же жестокую и порочную систему, как нынешняя, просто перевернув ее, земля не исполнит Залога больше, чем сейчас.
   "Вы должны помнить об этом в вещах, которые вы увидите. Будет очень тяжело, тяжело нам, даже лидерам, которые должны быть лучше. Вы встретитесь с Доном Уэйдом. Вкратце Брюс изложил историю Дот Стил и Дона Уэйда.
   "Древние говорили о Елене Троянской, что ее лицо спустило на воду тысячу кораблей. Dot Steel была лицом, которое запустило миллион человек. Дон Уэйд горький. Мы надеемся, что вы приведете Босна к новой свободе, но вы всегда должны помнить, что это должна быть новая свобода для всех - и для Польшина, и для Плеба. Это задача сложнее, чем обретение свободы. Мы не добьемся этого, я знаю, сразу. Interplanetary обязалась помочь Земле в решении ее проблем, и нам придется призвать их для этого. Но даже и так, что поляшины будут терпеть в эти первые годы гнет почти такой же суровый, как мы теперь терпим, пожалуй, будет лучше для всех. Ибо они должны узнать, что у других есть права и полномочия, а плебеи должны научиться помогать своему поверженному врагу подняться.
   - Ты скоро будешь там. Сейчас мы в нескольких милях от шлюза, через несколько минут мы войдем. Помните об этом, когда увидите то, что увидите".
   Толпа ждала в зале так же безмолвно и терпеливо, как когда Брюс ушел. Уэйд первым пожал Карни руку. - Это значит для земли больше, чем ты думаешь, Карни, - сказал он. "Впервые за семь веков жители двух городов находятся в прямом общении. Не поляки, а люди".
   Толпа медленно двинулась к восстановленной части Махтана. В изумлении Карни огляделся. Толпа была хорошо дисциплинирована для этого случая, не было группировки, а было свободное движение по движущимся дорожкам, по освещенным магазинам и в театры. Несмотря на их сильное желание столпиться вокруг этого человека, этого человека из города, столь же далекого от них, как Марс был от Цезаря, они рассредоточились и снова вернули Махтану это подобие жизни. Люди шли, проходили мимо освещенных витрин, на которых были выставлены товары и реклама продуктов, которые не производились семьсот лет. Весь раздел был составлен из фотографий семивековой давности.
   В Зале Свободы Карни увидел большой установленный электроскоп.
   "Во-первых, - сказал Уэйд, - мы хотим, чтобы вы увидели залог планет". Брюс начал управлять машиной, и когда Марс появился в виде большого шара, медленно вращающегося, медленно увеличивающегося в размерах, Уэйд кратко и лаконично рассказал Карни, какой была ситуация семьсот лет назад и после.
   Появился межпланетный зал, вырос, и они оказались внутри него. Быстро Уэйд закончил свое объяснение, когда появилась большая золотая табличка. В зале царила полная тишина, пока Карни читал слова Монтгоммери на Металлической поверхности.
   - Этот человек был пророком, - наконец вздохнул он. "Земля снова готова, я думаю, просить помощи у планет. Но, как сказал Брюс, сначала мы должны освободиться. Я сделаю все, что смогу. Это займет много времени".
   - Не так долго, Карни. Мы проделали для вас большую предварительную работу с помощью тэлектроскопа. Мы нашли библиотеки и лаборатории, больницы и университеты, места собраний и механические мастерские. Мы дадим вам электроскопы, меньше этой машины, но способные увидеть что угодно на любом первичном спутнике. Пятьдесят наших обученных мужчин и женщин отправятся с вами в Босн сегодня вечером, и к завтрашнему вечеру вы сможете начать боснскую организацию, потому что с помощью телескопа и ваших личных контактов мы можем полностью охватить сотню до завтрашней ночи. И мы уже исследовали таким образом более полутысячи плебеев класса А в Босне. Они станут ядром вашей организации.
   "Мы должны действовать быстро, потому что, когда мы бастуем, мы должны бить по всей стране, а уже здесь поляшины начинают чувствовать напряжение. Мы можем выделить вам не более пятидесяти наших людей, ибо работы здесь много, а из нашего трехсотпятидесятитысячного города здесь без поляшиных может постоянно находиться в штате не более трехсот пятидесяти человек. отсутствует их. Вы, с вашими тремястами тысячами человек, должны создать равный штат. Чтобы помочь вам, мы предлагаем, чтобы многие из ваших людей были доставлены сюда, где наши условия лучше, где они могут работать вместе с нашими обученными людьми и учиться. Но - это огромная задача. Вы возьметесь за это?"
   Лицо Карни медленно скривилось в улыбке. - Вы говорили, что исследовали мужчин? Думаю, ты прав, Дон Уэйд. Вы знаете, каким должен быть мой ответ. Я буду. Я буду, и я сделаю все, что в моих силах".
   ГЛАВА VIII
   Флотилия из двенадцати крошечных кораблей отправилась в Босн. Затем они вернулись за новыми людьми, товарами и машинами. Они быстро носились взад и вперед сквозь тьму ночи, и, когда наконец настал рассвет, мир Поверхности, материальные энергетические двигатели, телескопы, продукты были перенесены. И самое главное, штат из пятидесяти обученных рабочих. Техники подключили в давно опустевшие цепи освещения коридора крохотные, но мощные электростанции материальной энергии. Ярко засветились огни, и вся секция снова осветилась. Весь день мужчины и женщины трудились, трудились так, как только труд на протяжении всей жизни может научить мужчин работать. Когда снова наступила ночь, избранная часть Босна, район Блуилл, была очищена от мусора. Окна снова зажглись, открылся театр для ролевых игр, в витринах выставлены товары, яркие, привлекательные товары. Движущиеся пути снова двинулись, по ним ехали мужчины и женщины. Район Блюилл, казалось, снова ожил. А Центральный зал Блюлла был чист и освещен, а на его сцене стоял один из больших электроскопов, смонтированный и готовый к работе.
   Здесь еще не открылись мануфактуры, но из Ньяка были привезены продукты, товары, тысяча вещей, в которых нуждались изголодавшиеся по роскоши плебеи. Уэйд хорошо изучил его психологию.
   В ту первую ночь пришло около сотни мужчин и женщин из Босна. Мужчины и женщины, лично знакомые с каждым из пятидесяти техников из Н'яка, потому что они встречались с ними, жили с ними через электроскоп. Карни возглавил первую группу, и даже он остановился в изумлении, когда достиг омоложенного района. Прошлой ночью он прошел этим путем - темным, заваленным мусором местом. И сейчас-
   С нетерпением сотня была взята на себя. Смотрели, удивлялись. Они слушали и начинали понимать. Потом заработал электроскоп, и первым увидели Марс - Марс, из улыбающихся, беззаботных толп. Густые толпы ярко одетых мужчин и женщин стояли там под ярким золотым солнечным светом. Это был Марс возвышающихся изящных, промытых воздухом зданий, переливающихся разноцветными лучами солнца.
   Потом они увидели прекрасные залитые солнцем сады Полшиных в Сан-Франциско. Они увидели освещенные мягким светом сады над Босном. Но другой оператор искал; машина на эстраде подхватила то, что он нашел, - забавляющихся Польшиных, стонущую на земле рабыню-плебб. Низкий бормочущий звук пробежал по аудитории.
   Сцена исчезла, и на сцене появился Н'як, сцена в Freedom Hall. Там собралась публика, и на сцене Freedom Hall появилась сцена в этом самом зале в Босне. Шесть тысяч человек, собравшихся в Ньяке, внезапно встали, из громкоговорителя донеслись оглушительные возгласы, махнули рукой - спонтанно откликнулись боснцы.
   В это мгновение дружба, окрепшее чувство настоящего, близкого родства с теми людьми, которых они никогда не видели, с теми людьми в далеком-далеком городе Ньяк, зародились во всю силу.
   Через несколько часов боснская толпа рассредоточилась, пытаясь вернуться домой. Теперь все были миссионерами, Новая Свобода, условия были совершенно другими. Лидеры были такие разные. В списках Польшиных значились Амс, Лож и Кабт - сокращения, модификации имен, обозначавшие лучшие вещи в Старой Свободе.
   В Ньяке работа продолжалась, усерднее, чем когда-либо прежде. Теперь было меньше квалифицированных рабочих и больше неквалифицированных рабочих из Босна. Но это было и легче, потому что гигант Материальной Энергии стоял у них на плечах, толкая, как они хотели, поднимая их по их жесту. И Брюс нашел распадающуюся машину. Крошечные, ультрамикроскопические бомбы, едва ли большие ионы, выстреливались в скалу или металл, чтобы их разрушить, и эти частицы высвобождали свою энергию существования в виде электрического поля такой невообразимой плотности, что простые атомы, захваченные ими, казались невероятными. напряжение выше предела прочности любой возможной электрической конструкции. Внезапно они коллапсировали, коллапсировали на электрон и протон, на нейтрон и позитрон. Не осталось даже ядра, самое сердцевина атомов была разорвана в клочья. Свободный водород остался, сами атомы распались. Свободный газообразный водород поднимался из работающей машины и горел голубым и бледным в свете ламп. В остальном было мало изображения, не больше звука, чем странный, жуткий шепот атомной смерти. Вся энергия тратилась на расщепление атомов, машина работала практически до полной тишины.
   Модифицированные атомные горелки были способны частично трансмутировать некоторые элементы в некоторые другие элементы при определенных условиях. Эта машина раздробила "некоторых" так же полно, как скалу. За день двадцать человек освобождались от работы по трансмутации, поскольку один-единственный дезинтегратор материальной энергии мог сначала разбить атомы на газ, а затем превратить расколотые части в любую желаемую форму. Сырье, железо и алюминий, углерод и сера, для продуктов питания и машин, стало в изобилии. И вот началось строительство больших кораблей, линкоров Движения за свободу. Корабли "Свобода" были спущены на воду до того, как их планы были завершены.
   * * * *
   Через три недели после того, как первая команда отправилась в Босн, они вернулись, и вместо них ушли люди, прошедшие обучение в Ньяке. Босн создала собственное правительство. Была послана вторая группа, теперь уже не техников, а учителей, всего полдюжины мужчин и женщин. Библиотеки, разбросанные по всему Босну, были полностью перенесены в Центральный Блуилл, и день и ночь триста человек занимались настолько усердно, насколько это было возможно для человека, человека, обученного работе. К ночи к списку студентов добавилась еще тысяча. И проводились регулярные встречи, постоянно растущие встречи. Телескопические театры показывали планеты и Землю такими, какими они были в данный момент; ролевые театры показывали землю такой, какой она была в старые времена.
   В тот день, когда боснская команда вернулась на Н'як, был установлен первый контакт с Фельфией, здесь был выбран Джон Роджер, и вход был осуществлен с помощью дезинтегратора, работающего под полным прикрытием. Всю ночь бригада из пятидесяти человек должна была работать, а еще половину следующей ночи необходимые замки были просверлены и тщательно спрятаны. Затем связались с Джоном Роджером, и его доставили в Ньяк, где он увидел сцены, отображаемые в телескоп, сцены с Марса и из Босна. И сцены в польшинском саду над самой Фельфей.
   Когда он вернулся, с ним поехала команда из пятидесяти техников. Две недели спустя в Фельфии работала бригада из тридцати боснийских мужчин и женщин, чтобы ускорить работу.
   Собрания в Ньяке были запрещены, поскольку почти у всех членов были крошечные телескопы. Главной части Н'яка должно быть придано некоторое ощущение нормальности. Полшины стали проводить обыски. Нерешительный - неопытный - но ищет. Все больше и больше бригада на участке Махтан осознавала истинный масштаб своей задачи. Тем не менее, Босн и Фельфия едва могли поддерживать себя, так много их энергии было потрачено на обучение, отчаянно пытаясь догнать Н'як и взять на себя свою долю нагрузки.
   Поддерживалось постоянное движение бесшумных, неосвещенных черных кораблей, перевозивших груз за грузом машин, главным образом двигателей с материальной энергией, и небольших телескопов. И теперь грузы отправлялись на Фельфью. Потому что группа захватила и распространилась здесь так же быстро, как и в Босне.
   Все быстрее и быстрее должен быть темп. Ибо поляшины, какими бы жестокими они ни были, просто не обращая внимания ни на кого, кроме самих себя, не были неразумны. В Ньяке они начали заново осознавать возможность неприятностей. Скоро дома будут неприятности. Движение должно быть хорошо укоренено в другом месте, прежде чем оно начнется.
   Еще через три недели с Вашингтоном связались. А через неделю сама Босн отправила экспедицию, и то, чего им, возможно, не хватало там в обучении, они компенсировали энтузиазмом, решимостью и простым человеческим знанием. Чтобы заинтересовать людей таким очевидным делом, не требовалось никаких навыков или техники. Плебеи снова были разумны, нужна была только искра надежды, только какое-то указание на то, что вещь существует, чтобы они начали попытки. Н'як связался со Шкагой по поводу боснской команды, которая вышла, чтобы взять на себя управление. И они отправились на боснийских кораблях. Мужчины Босна были искусными рабочими, плебеи меков там выполняли ту же работу, что и меки Н'яка. Им нужно было только показать, как это сделать. Теперь Босн начал производить машины. Месяц сменялся месяцем в ошеломляющем, быстро распространяющемся действии. Были зачислены почти все Синие и Зеленые классы Н'як, большая часть Босна, а Фельфия, Шкага и все три теперь производили.
   Были и другие изобретатели. Но никто не мог сравниться с Брюсом. Брюс был единственным супергением, который неизбежно должен был возникнуть, как и предсказывал Джон Монтгоммери.
   Но Брюс был в состоянии посвятить немного своего времени своей настоящей работе. Слишком много нужно было сделать в строительстве новой Свободы. Теперь из каждого города Союза избирались должностные лица, и избирались должностные лица, которые представляли союзное правительство. А Брюса сделали президентом.
   Для него было слишком большой честью отказаться. Его личность слишком много значила для народа. Но он почти ничего не сделал, как ему казалось. И все же Свобода оставалась незавершенной.
   В конце концов, он оставил свой пост. Это был трудный шаг, который он обдумывал часами, прежде чем сделать. Но во вторую годовщину первых зачатков движения за свободу, во вторую годовщину потери Dot Steel, он ушел в отставку.
   ГЛАВА IX
   - Ты продолжила мою работу, Лора. Я горжусь собой. Я никогда не знал, что я так хорошо разбираюсь в людях, - он улыбнулся ей. - Боюсь, я не подумал о такой возможности. Как вы думаете, это можно сделать?"
   Лора весело рассмеялась, глядя на его улыбающееся лицо. Брюс снова вернулся в лабораторию. И она была полноправным следователем, теперь с ним на равных, - во всяком случае, не лаборанткой. - Как ты думаешь, на что я тратил на это время, Брюс? Безусловно, это можно сделать. Вы попробовали направленное электрическое поле и кое-что с ним добились. Но в ваших "столбах напряженного пространства" не было электронов. Чистые космические поля не будут делать некоторые вещи, которые вам нужны, поэтому я попытался объединить лучшие черты этих двух. Я думаю, что, пропустив свой космический столб через проводник из серебряных стержней, вы получите эффект совершенно свободных электронов. Так как ваш генератор будет давать только переменный ток, то и это подойдет. Для некоторых меньших устройств вам по-прежнему придется использовать прямые металлические проводники, но сильные токи вам понадобятся только для двух вещей - для отражения вражеского оружия и запуска некоторых из вашего собственного оружия.
   "Большая часть вражеского оружия имеет электрическую природу - аккумуляторные снаряды, шаровые молнии, ионные потоки. Я думаю, прямое магнитное поле, создаваемое материальным двигателем, остановит это".
   Она быстро изложила свой план, жадно наблюдая, как Брюс одобрительно смотрит на ее расчеты. Возможно, в конце концов, это был путь. Брюс не был похож на других мужчин.
   Но это также был путь к завершению "Свободы".
   Через две недели исследований Брюс начал видеть способ сделать то, что им нужно, а через месяц был достигнут последний этап. Аппарат устанавливался в "Свободе".
   Сейчас строились другие корабли "Свобода", в других городах. Удар должен был произойти скоро. Полшины всех городов начинали волноваться. Совет поляков в Вашингтоне обсудил эту проблему серьезно и серьезно. Обычные развлечения носили скорее половинчатый характер, ибо решение этой актуальной проблемы - реальное решение, которое нужно было принять, - делало обычную светскую встречу несчастливой - и беспокойной. Напряжение среди плебеев впервые было замечено в Ньяке. Это был Омаллин, который предложил ему провести обыск и выяснить, нет ли чего-то такого, как революция в воздухе. Он не мог точно представить себе, что такое революция, но это беспокоило его. Это могло серьезно нарушить производство, чего никогда не случалось ни в его жизни, ни в жизни его предков пятнадцать поколений назад.
   Звонок исходил из штаб-квартиры Ньяка, и каждый член Движения тщательнее спрятал свой телескоп. Еще не были подходящие условия. Сан-Франциско присоединился к Союзу совсем недавно - он совсем не был оборудован должным образом. Может быть, если бы эти поиски прошли успешно, сластолюбивые, легкомысленные Полшины решили бы, что это пустяки, и можно было бы даже выиграть еще год. Где-то за пустынным поясом тропиков находились другие города, с которыми они не могли связаться из-за трудностей проецирования изображений на расстояние более 1000 миль. Они также не достигли Европы или Азии. Многие города Северной Америки были еще не готовы.
   Ньякеры в спешке приняли меры. Этот поиск должен был быть чем-то таким, чего они никогда не испытывали. Городских меков чуть не вызвали, чтобы починить старый телевизор, систему, где это возможно, но Омаллин на самом деле изучал проблему. Он нашел девушку-плебба, которая умела читать, и она читала ему из старых книг и бумаг его предков. Они рассказали о предыдущих революциях и принятых мерах предосторожности. Скрытность - основательность - вот, казалось бы, ключевые моменты. Поэтому он не предупредил плебеев, восстановив систему телевидения. То, что плебеи должны знать, он понял, было плохим ходом.
   Аудитория из двух тысяч плебеев в Зале Свободы Ньяка смеялась над его решением, и полмиллиона плебеев, собравшихся в Залах Свободы на большей части континента, смеялись вместе с ними, наблюдая за сценой конференции Омаллина.
   Но они не смеялись над вопросом, который Омаллин раскопал и определил. Рекорды! Записи должны были быть использованы для проверки! Эти смертоносные записи - они, несмотря ни на что, были точны, как когда-либо была инвентарная опись, ибо для поляков плебеи были запасом, запасом для них, и эти смертоносные записи всегда были в употреблении. Каждый плебс должен быть на своем месте, когда будет произведена проверка, учтено каждое отсутствие.
   Спешно был созван совет. Мужчины и женщины из Босна, из Шкаги и из Фельфии пришли на помощь, чтобы сохранить округ Махтан. Для заполнения вакансий. Ибо с тех пор, как началось освободительное движение, плебеи не подчинялись всем законам. Почти два десятка человек умерли, и об их смерти не было должным образом сообщено польшинским врачам. Для Свободы врачи были несравненно лучше. Электроскоп был диагностическим инструментом, какого не было даже у людей Старого Дня, когда врач мог с точностью и легкостью исследовать органы пациента в действии. И эти врачи обучались по старым, точным книгам.
   Кроме того, в постоянном штате было триста шестьдесят два взрослых человека, и более половины из них были женаты. Согласно записям Брачного бюро, немногие из них были женаты. Они поженились здесь, в Махтане, поженились, а не сошлись по законам польшин. А было сорок пять детей.
   Спешно мужчины из других городов занимали места умерших, где это было необходимо, женщины брали на себя заботы о детях, пары расставались и возвращались в дома своих родителей.
   День поисков показал, что на поверхности все нормально, а под поверхностью - ужасное напряжение. Напряжение, намного большее, чем когда-либо прежде. Повсюду появились поляшины, поляшины из других городов. При этих словах у Брюса и Дона упало сердце. Полшины Гвардейцы из других городов, Полшины из Босна, из Фельфя, из Шкаги! Там были мужчины и женщины, пришедшие из тех городов, занимавшие здесь места умерших. Шанс был невелик, но он существовал.
   Беспокойно Брюс ходил по обнесенной каменными стенами голой квартире своего отца. Крошечный сигнал, спрятанный в пуговице его сине-золотого костюма Мастера Мека, дважды тускло вспыхнул. Теперь по этому коридору шел отряд Полшина. Люди в Махтане предупреждали его. Не было бы телескопов, чтобы найти. Теперь все они вернулись в Махтан. Но почти у каждого члена была одна из крошечных кнопок детектора, которая предупредит его о приближении Полшинов.
   Его кнопка быстро мигнула, а затем погасла полностью. Голоса Польшиных, резкие и властные, доносились из-под подмигивающей лестницы.
   "Квартиры А, В и С, Ландун. Д, Э и Ф, Морли и...
   Брюс невозмутимо уселся на стул. Отец вышел из другой комнаты и сел. У него была потрепанная, сломанная книга, и он медленно, водя пальцем по странице, начал ее читать.
   Он медленно поднял острые глаза на сына. - Брюс, - сказал он, - мы напуганы. Плохо так. Но мы должны что-то делать, и мы глупы. Итак, я прочитал. И ты сидишь там очень глупо. Ваше лицо напряженное и белое. В твоих глазах гнев и разум. В плечах твоих гордость и самоуважение, в посадке головы. Убери их, Брюс.
   Тихо Брюс рассмеялся. Полшин распахнул дверь почти одновременно. Брюс угрюмо посмотрел на него, его округлые плечи были слегка расправлены.
   - Вставай, плебеи, - рявкнул поляк. Медленно двое мужчин поднялись и повернулись лицом к молодому Полшину. Он подошел к ним, а спутник стоял в дверях. Второй мужчина держал стопку пластинок.
   -- Имя, Плеб? - резко спросил первый, глядя на Брюса.
   - Брюс Лоури, Полшин, сэр.
   "Возраст и статус".
   "Тридцать один, и я мастер-мек класса А, сэр Полшин".
   - Проверьте, - сказал мужчина в дверях.
   "Ты?" - рявкнул инквизитор, повернувшись к старому Джону.
   Кратко и послушно Джон Лоури ответил на его вопросы.
   - Проверьте, - сказал мужчина у двери. Затем они вошли и быстрыми, но тщательными методами обыскали всю голую каменную комнату. Казалось, здесь мало шансов спрятаться. Через две минуты они были удовлетворены и двинулись дальше.
   Через минуту тихо вошла мать Брюса и села. - Они очень торопились, и это было вполне терпимо, - тихо сказала она. Кнопка Брюса мигнула дважды. Полшины вышли из здания.
   -- Голос -- тихо, -- сказал он тихо в воздух.
   - Готов, Лори, - ответил тихий голос из воздуха.
   - Как далеко продвинулись поиски?
   "Они ничего не нашли. Один из боснийцев был осмотрен боснским поляком, но тот, кто его осматривал, этого не знал. Его не ждали здесь от боснского плеба.
   "Наблюдатель пятьдесят три сообщает, что Дона Уэйда допрашивают. А Шкага Полшин. Другая пара кончила и идет - Боже... - вдруг голос напрягся от ужаса, - дерутся! Дон мгновенно атаковал нового Полшина. Дон Уэйд - мертв. Шок-стержень. Он напал на Полшина со стулом. Его мозги разбросаны по всей комнате. Я не могу понять... я не могу понять...
   "Возьмите эту сцену и немедленно спроецируйте ее сюда", - рявкнул Брюс, чувствуя, как что-то сжалось в его горле.
   - Верно, Лоури. Момент."
   Внезапно в воздухе появилась сцена, затем звук. На зов приехала дюжина польских охранников. На полу лежала распростертая окровавленная фигура, алый плащ был заляпан ужасными серовато-красными пятнами. Рядом с ним лежала еще одна инертная фигура, ее пальцы крепко сжимали металлические прутья стула, стула, покрытого пятном на плаще мертвого Полшина.
   Лица Полшина не хватило, чтобы его узнать. Сердитое, рычащее бормотание заглушало отдельные голоса. - Кто, - спросил Брюс, - был вторым из пары, вошедшей вместе?
   Огромный палец коснулся одной из миниатюрных фигурок в сцене, и фигура качнулась. "Это", - ответил голос оператора.
   "В тот день это второй польский гвардеец в брачной конторе", - мягко сказал Брюс. - Это человек, который спас Дону жизнь в тот день. Я уверен, что Дон ударил мертвого Полшина.
   - Я видел его - я видел его раньше, - сказал голос из крошечной сцены. Тот Полшин, на которого указал палец, говорил. Остальные уставились на него. "Я знаю! Я видел его в Брачной конторе года два с лишним назад. Его женщину забрали как раз в тот момент, когда он собирался с ней спариться - Омаллин. Нам приказали ее вывести, этот Плехб ударил тогда Томсуна. Должно быть, он вспомнил - убил его сегодня.
   - Думаю, он не мог вынести вида этого человека, - мягко сказал Брюс. "Он не должен был этого делать - не только для себя, но и для Свободы. Мы слишком нуждались в нем".
   Но Брюс задумался, говоря это, а не лучше ли так. Дон не удовлетворился бы просто свободой для плебеев. И Дон победил, за то, что начал, жил, хоть и умер. Движение за свободу будет продолжаться. Однако этим поступком он поставил ее под угрозу, потому что Полшины теперь были сердиты, взбешены. Они были бы резкими, но в основном списали это на обиду двухлетнего ребенка.
   В конце концов, это может даже помочь отбить охоту к дальнейшим поискам.
   "Как они относятся к нашим женщинам?" - наконец спросил Брюс.
   "Довольно хорошо. Самые красивые использовали все свое искусство, чтобы сделать себя непривлекательными. А поляшины очень настроены. Они чувствуют всю серьезность этого. Однако они вернутся - по крайней мере, некоторые пообещали себе, что вернутся".
   "Это то, чего я больше всего боюсь", - признался Брюс. "Свяжитесь сейчас с Мэннингом. Он будет президентом теперь, когда Уэйд мертв. Скажи ему, что случилось, конечно, делай, как он говорит. И время от времени сообщайте мне, как идут дела.
   - Трудно понять - Уэйд мертв.
   ГЛАВА X
   "Мэри читала мне кое-какие записи, - высокомерно сказал Омаллин своему совету, - а в старые времена мои предки получали помощь от некоторых плебеев. Он выбрал некоторых из тех, кто казался разумным, или его смутные зачатки, и обнаружил, что, предлагая им определенные преимущества, они снабжают его сведениями о деятельности других плебеев.
   "Интересно, не могли бы мы попробовать одну и ту же систему".
   Члены совета выглядели возмущенными. Имейте дело с плебеем - предложите что-нибудь в обмен на услугу плеба!
   Брюс, наблюдая за изображением в телескоп, не был так противен этому плану. Были еще некоторые плебеи, которых не пригласили в партию Свободы либо по их глупости, как и большинство из тех, кто не поднялся выше серого сословия, либо по их характеру. А те, что отказались из-за характеров, как раз те, которые нужны поляшинам. Их было около семи тысяч - и постоянный экипаж никак не мог держать столько под постоянным наблюдением телескопа. Это было физически невозможно...
   -- Идея, -- сказал Ванилт, -- абсурдна. Общение с плебеями и просьба о милостях".
   - Это сделали наши предки, - ответил Омаллин. - Кроме того, нам было бы очень весело слушать рассказы плебеев.
   "Какую награду мы можем предложить им?" - неприятно спросил Морн.
   Омаллин рассмеялся. "Наши отцы решили это! Плебе девушки. Они выбирали тех, кто не мог завоевать жен, и это сработало очень хорошо".
   - Гм... но, кажется, женщин-плехбов и так очень не хватает. Я не видел по-настоящему красивого уже два года".
   Но прежде чем совет распался, дело было решено. Члены польской гвардии должны были выбрать нужных. Они должны были сделать это тайно. И система, которую нужно было использовать, была настолько искусно разработана, что даже с помощью телескопа нельзя было обнаружить сразу всех членов польшинской шпионской сети. Конечно, многие из них были действительными членами движения за свободу, поскольку теперь их было двести восемьдесят тысяч в городе с населением в триста пятьдесят тысяч человек. Неизбежно, польская гвардия выберет многие из них.
   В тот вечер в Зале собраний Брюс и другие официальные лица Движения выступили перед аудиторией, по-видимому, менее чем из четырехсот человек, а на самом деле перед всеми членами Свободы в городе, наблюдавшими за происходящим в свои крошечные электроскопы. Тщательно Брюс обрисовывал опасности, а те, кто следовал за ним, обрисовывали оборону. Избранные неизменно соглашались. Они должны были сделать все возможное, чтобы узнать, кто из нечленов партии Свободы принадлежит к кольцу.
   Через неделю кольцо начало расти. На этой неделе Саттл и Дллас были включены в кольцо городов Союза. Система отбора шпионов, которую Полшины почерпнули из старых записей, была проста - просто выбрать огромное количество шпионов, выбрать сразу столько, чтобы никакая контрразведывательная система не могла уследить за всеми. Они понимали, что многие из них могли бы стать членами любого движения, направленного против восстания, но двое избранных не видели друг друга. В кабинетах их не посещали, но польшинские охранники заговорили пару слов в Коридоре. А гвардейцы были везде с момента обыска и убийства Полшина. Повсюду стояло более двух тысяч охранников. В часы отдыха наблюдали за каждым членом, но и ночные часы были временем отдыха для Польшиных, и никакие дела не велись. Никакие клубки не были опущены, никакие намеки не выпущены. Шпионская сеть была создана - и стянута.
   И - первый арест был произведен в течение двух недель. Настоящий Делегат Свободы из пятьдесят второй секции. Как шпион узнал, как он передал информацию, даже кто он такой, оставалось полной загадкой. Но Марк Рейни стал первой жертвой, и он подал пример другим из тех, кто должен был попасть в плен. Его арестовали на работе, когда он чинил небольшую поломку в кухонном автомате. Четверо польских гвардейцев подхватили его, быстро доставили в кабинет где-то в Польшинском отделе. Прошло десять минут, прежде чем это удалось перехватить и проследить, потому что посыльный должен был пробраться к ближайшей станции связи в отдаленных Пустынных Коридорах, чтобы передать информацию.
   Наконец они нашли его, следуя за Омаллином. Омаллин пришел на ту первую инквизицию, чтобы узнать, что было правдой в рассказе сотни шпионов, что было какое-то движение к восстанию. Теперь Рейни был связан, и как только вошел Омаллин, начался допрос. Ни слова Рейни не говорил. С деликатной точностью поляшины применили ударные штанги. Ужасные, нервные толчки прошли по его телу. Рейни ничего не сказал, кроме как отрицать существование такого движения. Сначала он скромно умолял. Потом упорно сердился, упорно заявляя, что такого движения не было. Признался, что много ночей тайно гулял - не мог же он тайком навестить друга. Кто был другом? А плебеи таких вещей не объясняли.
   Потом он каким-то образом ослабил одну из неумело завязанных уз. С мрачной решимостью, бесстрастным решением он напал на Омаллина и, прежде чем дюжина ударных стержней испепелила его нервы до смерти, он размозжил заляпанный жиром крючковатый нос Омаллина, превратив его в кровоточащую мясистую намазку.
   Брюс мрачно улыбнулся, когда последний акт странной драмы на сцене Freedom Hall подошел к концу. "Я рад, что у Польшиных нет таких пластических хирургов, как у нас. Омаллин будет возмущен этим больше всего на свете.
   Среди плебеев возникло новое напряжение и ненависть, еще более острая, чем их ненависть к полякам, и еще труднее выразить. Где-то в этом городе были плебеи, свои люди, восставшие против них.
   А с созданием шпионской сети возникла еще большая угроза. Омаллину пришлось создать еще одну силу. Он должен был собрать средства, чтобы сдержать свое обещание шпионам плеба. Страшный ужас охватил сердце каждой девочки, каждой матери и каждого отца, каждого брата или возлюбленного.
   Быстро нарастала напряженность. Брюс знал, что каждый день приближал неизбежную кульминацию. Девушек пока не брали, потому что Омаллин все еще проверял своих шпионов, все еще не зная, что делать. Он верил в основном в то, во что хотел верить, и не хотел верить и не мог поверить в то, что ему грозила реальная опасность революции.
   Был произведен второй арест Джима Брейди, члена движения "Свобода". А Джим Брейди убил арестовавшего его Полшина своими огромными, закаленными руками. Его мощные пальцы сомкнулись на горле с такой хваткой, что пронзили плоть, а токи ударного стержня только вызвали трупное окоченение , которое еще сильнее сжало мертвые пальцы. Два мертвых тела были унесены вместе, чтобы хирург мог отделить плебея и его польшинскую жертву.
   В эту ночь среди поляков было такое же напряжение, как и среди плебеев. Полшин умер, умер ужасно. Не было искусных гробовщиков, чтобы скрыть ужасное, разорванное горло, и поляшины, не пострадавшие от ран и не призванные ни за малейшее проявление мужества в поколениях, увяли духовно перед этой раной. Совет был серьезнее, чем когда-либо прежде. Да и в садах Польшиных в эту ночь было мало развлечений. Польшины посмотрели на своих плебских рабынь и увидели, как горит в их глазах глубокая, тлеющая ненависть. В них была новая податливость, мягкая податливость змеи, подкрадывающейся к своей жертве, ибо каждая из этих плебеев знала теперь о движении за свободу, и каждый знал, что плебс вырвал глотку из поляка. .
   К рассвету поляшины осматривали старые атомные крейсера, вновь рассматривая старые ионные пушки, которые за прошедшие годы пронесли смерть через тысячу коридоров. А к рассвету узнали, что полдюжины плебеев погибли, погибли, напав на пришедших к ним поляшин. Одна из них покачнулась на стуле, настолько тяжелом, на какой только были способны ее мышцы, и отправила мужчину в больницу с переломом черепа. К полудню он был мертв. Двое пытались подражать Джиму Брейди и оставили глубокие шрамы на горле мужчин, на которых они напали. Только их недостаток силы сделал рану болезненной, а не смертельной. А одна, купаясь в луже, обняла Полшина и утонула вместе с ним. Еще двое были вовремя остановлены. Теперь не было никаких сомнений в движении за свободу. Это знал каждый плебб и каждый поляк. Весь ньяк беспокойно зашевелился вместе с ним, и поляки во всех других городах страны вдруг осознали опасность. Они тоже думали обыскать.
   Омаллин заказал еще. Босн и Фельфя прислали несколько польшинских охранников. Каждый польшин в Ньяке будет заниматься этим поиском. И со шпионами связались по всему городу. В спешке это было сделано - в спешке. К полудню начнутся поиски. И первая поисковая группа нашла двадцать три трупа в первом исследованном секторе. Шпионы - шпионы, обожжённые любопытными круглыми ранами, мгновенно выпустившими жизнь.
   Ученые Свободы нашли свое ручное оружие. Двойные пистолеты, один стреляет потоком электронов, другой потоком протонов. На высоте до пятнадцати футов ни один Польшин не подойдет достаточно близко, чтобы использовать свой шок-стержень, когда их несет человек. У них было и более тяжелое оружие, которое готовили всю ночь, большие орудия пяти футов длиной, установленные на маленьких грузовиках. В основе был материально-энергетический двигатель, двигатель, высвобождающий колоссальную энергию материи в виде непостижимого положительного электрического поля. Подобно дезинтегратору, он разорвет любой атом на субатомные осколки и вышвырнет протоны со скоростью до двух миллиардов вольт! Никакая изоляция не устояла бы перед таким потенциалом, но изоляция, способная выдержать сотни тысяч, окружала трубку, а меньший проектор внутри проектора выстрелил предварительным потоком протонов, которые разбили воздух впереди, чтобы сформировать ведущий путь, по которому титанический разряд последовал. Сначала вырвалась молния протонов, затем вырвались электроны и последовали за ними. То, против чего это оружие направило свои силы, растворилось в газообразном водороде. Никакая сложная, сбалансированная атомная структура не могла противостоять этой бомбардировке.
   Босн начал свои поиски, так что они планировали минимум через два дня. Тем временем их гвардейцы были отданы в аренду Н'яку. Н'як, конечно, ответит взаимностью, когда начнутся их поиски.
   В полдень группы отправились в путь. Теперь у них были шпионские указания. И в каждом отряде были средства для снятия косметики. Секция Махтана, отвечавшая за мужчин и женщин Босн и Шкага, наблюдала за каждым шагом прогресса, в то время как Брюс в своем доме наблюдал за тем, что он хотел. Большой телескоп-проектор позволял при необходимости двустороннюю связь, и на этот раз каждый член Свободы хранил в секретных отсеках как свой телескоп, так и ручное оружие, которое распространяли ученые Свободы. Отсеки, выдолбленные в скале дезинтеграторами, в большинстве случаев спрятаны за стальными дверями, облицованными гранитом.
   - Они нашли трупы, - сказал Брюсу в ухо тихий голос. - Они подчиняются Омаллину и Совету. Омаллин очень обеспокоен. Голос позволил себе смешок. "Он приказал тщательно допрашивать шпионов при посещении для получения любой более свежей информации".
   Брюс смотрел на крошечную сцену своего собственного телескопа. Группа польшинцев вела расследование в отношении Хэла Поура, вице-президента Союза. Он улыбнулся, когда польшинские охранники оставили Поура и его "мать", высокопоставленную женщину из Босна, занявшую место кроткой пожилой дамы, умершей семь месяцев назад в больнице Махтан.
   Неуклонно и с мрачной решимостью поиски продолжались. Это была колоссальная работа по обыску ста восьми тысяч квартир Ньяка. И трое охранников с шокерами наготове производили каждый обыск. Внимательно посмотрели на этот раз. И Брюс дрожал от возможностей, почти полной уверенности, которые должны появиться в результате этого поиска. Он надеялся на большее время. Им это было жизненно необходимо. А теперь по всему городу глядели и недоумевали польские гвардейцы. Девушки, красивые, светлокожие, стройные, грациозные девушки расцвели сейчас вдруг, тогда как при поиске, произведенном несколько недель назад, их не было. Косметический обман был бы подписанным признанием членства в Союзе, набивка, искажавшая гибкие фигуры прежде, была бы столь же скверной, ибо средства для снятия косметики применялись с волей, десятки девушек были вынуждены доказывать, что их одежда не имеет набивки. . А Полшины делали мысленные пометки.
   - Эти поиски делают вещи невозможными, Брюс, - обеспокоенно сказал Голос. "Польшины вернутся по отдельности, чтобы потребовать этих девушек прямо сейчас. За два года почти ничего не нашли, и шпионы - они должны быть довольны".
   - С тем же успехом вы можете послать команду подготовиться к последнему восстанию, - печально согласился Брюс. "Мы будем в затруднении. Здесь у нас готовы четыре корабля "Свобода", четыре в Босне, три в Фельф-я, три в Шкаге и по два в каждом из нескольких других городов. Но так много новых городов-членов не имеют ни протонных пушек, ни протонных пушек. Этой ночью мы должны раздать протонные трубки. Вы получите немедленное голосование по этому поводу от других членов... моя кнопка мигает. Внезапно Брюс захлопнул обшитую гранитом дверь тайника своего телескопа. Он выпрямился и повернулся к дверному проему. Внизу напряжённо огрызались польшинские голоса. Брюс терпеливо ждал, смиренно и корректно отвечал на их вопросы так, как их задавали, как и его отец.
   Через пять минут они снова покинули его квартиру.
   И почти мгновенно, еще до того, как дверь почти закрылась, Голос вернулся, мягко, но бесконечно напряженно. "Брюс, срочно. Шпион сообщил, и сообщение было передано прямо по телефону Омаллину. Шпион, живущий рядом с Лорой, донес на нее определенно как на члена Союза и как на одного из высокопоставленных лиц в организации. Польшинская партия арестовала ее во время вашего досмотра и немедленно увезла. Она связана и связана умело. Сейчас они входят в комнату инквизиции Омаллина.
   "Бог!" - сказал Брюс. Тотчас же он распахнул маленькую дверцу и вытащил телескоп. Через мгновение его летучие пальцы нацелились на кабинет Омаллина. Лору со связанными за спиной руками держали двое польшиных. Она слегка улыбалась.
   - Я слышала, что ты толстый, - спокойно сказала она Омаллину, - но я не знала, что человек может быть таким безобразным. И этот нос!"
   Красное лицо Омаллина стало багровым. Потом побелело. - Плебб, по твоему мнению, я сделаю тебя своим рабом на время, после того как мы узнаем от тебя, что хотим, и тогда ты будешь забавлять наших соглядатаев. И тогда вы будете расплачиваться за это очень медленно".
   - Все три неправильные, Омаллин. Задолго до этого кто-нибудь закончит то, что начал Марк Рейни".
   -- Держи ее, -- рявкнул поляк, -- и, что бы она ни пыталась, не убивай ее. Привяжи ее к раме вон там. Омаллин снял плащ и подобрал гибкий трос, концы которого были изношены, когда два стражника быстро и эффективно выполнили его приказ.
   "Я начну с десяти ударов, - сказал Омаллин, - а после этого все, что вы захотите сказать, я буду рад выслушать". Он отдернул руку и жестоко ударил ее. Ярко-багровая полоса пробежала по ее спине и наполовину вокруг тела. Она решительно дернулась.
   - Ты... знаешь, движение за свободу началось, Омаллин, - сказала она убийственно спокойным голосом. "Это все, что имеет значение. Это и тот факт, что вы неизбежно умрете: лично вы, Омаллин. Вы сами будете убиты. Не кто-то другой. Сегодня ты, наверное, убьешь меня здесь, но тебя, Омаллин, убьет кто-то другой. И - знаешь? Вероятно, сотни тысяч глаз наблюдают за каждым вашим движением. И сто тысяч ушей слышат каждое твое слово. И что я говорю".
   "Тихий, лживый Плеб". Тело девушки дернулось от очередного удара.
   "Лжу ли я? Тогда, Том, покажи им - теперь это не имеет значения, они ничего не могут сделать! Показать им!"
   Брюс этого не видел. На самом деле, он перестал смотреть почти сразу после первого удара. Но Том Филипс говорил, и Том Филипс у проектора электроскопа говорил в уши Омаллину.
   - Она могла бы добавить, Омаллин, что пятьдесят тысяч плебеев обещают убить вас поодиночке.
   Лицо Омаллина побелело как никогда. Он яростно обернулся, ища источник этого голоса. Но приветствовали его только бледные испуганные лица других поляков. Внезапно к нему вернулось мужество. Призрачный голос - но они ничего не могли сделать! Они ничего не сделали, вот и доказательство!
   -- Тогда, если все эти несчастные плебеи смотрят -- пусть видят! И пусть помнят, что я обещаю это всякому плебею, который посмеет подумать о том, чтобы обидеть поляка". Яростно он повернулся к Лоре. Его рука качалась вверх и вниз. Опять таки. Он снова поднялся - и резко остановился на полпути, когда перед ним вдруг резко вырисовался гигант десяти футов ростом. Гигант в свободной белой одежде, отороченной золотом и ярко-синим.
   "СТОП", - взревел великан, его глаза светились гневом и ненавистью. "Стой, и вон из этой комнаты!"
   Немедленно Польшины бежали из комнаты, бежали в ужасе. В комнате с каменными стенами осталась только связанная девушка. - Спасибо, Том, - ответила она. Ее голова свободно упала вперед, и одетый в белое великан исчез. У него была другая работа. Полшины вернутся через несколько минут.
   Брюс оставил свой электроскоп, когда пришелся первый удар. Он захлопнул дверцу и быстрыми шагами выбежал из комнаты. В его руках были близнецы-носители смерти, созданные учеными Свободы, а в его сердце было внезапное понимание Дона Уэйда и его безумного убийства польской гвардии. Что-то горячее и драйвовое охватило его, что-то такое, что, казалось, исказило все, что он видел, что сделало польшинскую гвардию вдруг пред ним чудовищем, испещренным дьявольскими глазами, а не полуотупевшим юношей. Полшин бесшумно упал, когда два алчных луча вонзились ему в грудь.
   Однако это что-то заставило его видеть более ясно. Он увидел пронзительные, смеющиеся глаза Лоры другими, более ясными. Внезапно он понял, что это была Лора, а не его самая проницательная, самая быстрая, самая мудрая помощница.
   Он увидел, как отряд польских гвардейцев внезапно упал, когда два луча вонзились в них, и услышал, как пронзительные свистки затихли так же внезапно, как они упали. Он мельком увидел коридоры, когда мчался по ним. Но большую часть времени окна и освещенные проходы застилал большой толстый Полшин в алом костюме, с его сердитым белым лицом и белой спиной с сердитой алой полосой.
   Он вдруг понял, что голос зовет его, голос. - Брюс... Брюс, ради бога, послушай! Он резко остановился, резко остановившись. - Брюс, они остановились. Я использовал проектор с разрешения Лоры, чтобы отпугнуть трусов. Что мне теперь делать?"
   Внезапно Брюс стал холодным и нормальным. Изменилась только его точка зрения, вся жизнь, казалось, имела другие цели и задачи. "Верно, Том. Спасибо. Попросите наблюдателей следить за мной в поисках поляков. Я могу справиться с ними, но я хочу знать".
   "Мы сделали это. Следовал за тобой всю дорогу.
   "Хороший. Немедленно отправляйте предупреждения в другие города с меньшими проекторами. Этот поиск закончится здесь в ближайшее время, а затем используйте проекторы, чтобы собрать людей здесь. А теперь немедленно пришлите ко мне небольшой корабль, который мы снабдили протонными трубками. Брэди самый лучший пилот. Отправь Гранта, он понадобится нам для лечения Лоры.
   - Брюс, они только что вернулись за Лорой. Большой проектор на них. Я иду". Внезапно раздался другой голос. "Я использую дополнительный проектор. Том Филипс пытается отогнать Полшинов. Они коснулись его изображения ударными стержнями, и противодействующее поле замкнуло стержень так, что он слился в руке Стража. Там дюжина охранников, и они не уйдут. Они зарезали Лору и забрали ее. Сейчас она без сознания, кажется.
   - У них в Коридоре атомный прогулочный корабль, и они сейчас в нем. Берем Лору - вниз по коридору F и теперь - вверх по трубе 36. Теперь на открытом воздухе, над поверхностью. Взяв ее... они везут ее в крепость Н'як! Туда спешно переселяются все семьи Полшиных! Они действительно напуганы - Омаллин уже ушел туда со своей командой - Отвести Лору в одну из камер - Положить ее на кушетку - Вызвали хирурга - У Омаллина теперь должны быть другие планы.
   "Хирург работает. Лора пришла в себя. Филипс сейчас разговаривает с ней. Хирург отступает, испуганный. Польшинские охранники вернулись и связали Лору. Лора говорит, что с ней все в порядке.
   Прямо над Брюсом появился корабль шестидесяти футов в длину и десяти в диаметре. В этой части города, возле Пустынных Проходов, царила странная тишина. Корабль слегка упал, и Брюс тут же прыгнул внутрь. На сцене электроскопа корабля была сцена в келье в крепости Ньяк. Четверо польшинских охранников ловко связывали Лору, не обращая внимания на десятифутовую фигуру Тома Филипса, стоящего рядом с ней. Лора говорила.
   - ...Брюс, я боюсь, чтобы начать, но скажи ему, что, если он собирается куда-то пойти, убедитесь, что он сможет приземлиться до того, как спрыгнет.
   Том Филипс говорил. - Брюс начал все, Лора. Его только что подобрал один из наших кораблей в Коридоре FR. Сейчас он наблюдает в корабельный электроскоп.
   Полшинские стражники закончили и теперь беспомощно стояли вокруг, сцена слегка колебалась из-за движения корабля, когда он возвращался к причалу в Пустынных коридорах. Лора слабо улыбнулась.
   - Так лучше - тогда я смогу поговорить с тобой, Брюс. Помните, что в течение нескольких месяцев вы разрабатывали план, и этот план - лучшее, что смогла разработать человеческая изобретательность. Иди к нему.
   Внезапно появился польшинский посыльный и резко заговорил с начальником стражи в комнате. Через мгновение появился второй доктор, видимо, первый не вернулся. Этот человек тут же выгнал польских гвардейцев из комнаты, хлопнул ладонью под подбородком Лоры, а затем залепил ей рот пластырем. Доктор быстро принялся за работу, осматривая ее раны и нанося на них тета -пасту. Через тридцать секунд тета - паста затвердела и сжалась, стягивая края порезов вместе, тем временем дезинфицируя их. Он перерезал проволочные путы, наложенные на нее польским охранником, и посмотрел на возвышающуюся фигуру Тома Филипса.
   "Право, вы смущаете рабочего. Вы можете что-нибудь увидеть с помощью этого устройства?"
   "От Меркурия до Афины. Или ты их не знаешь?
   - Я их знаю, - кивнул хирург. "Планеты. Вы действительно можете видеть так далеко?"
   "Дальше. Мы никогда не проверяли это на практике".
   "Сквозь рок и металл. Хммм... замечательный диагностический прибор, не правда ли. Полагаю, у вас есть хирурги.
   "Лучше, чем кто-либо из польшиных знает. В нашем распоряжении все книги Старых Дней, а наши хирурги учатся в Межпланетном Центре на Марсе.
   Полшин снисходительно улыбнулся. "Действительно, мне здесь стыдно за свою профессию. Что нужно сделать, чтобы поступить в вашу новую медицинскую школу?"
   "Будь мужчиной, плебеем", - отрезал Том Филипс.
   Брюс на корабле крикнул сейчас. "Нет, Филипс. Послушай меня. Первый прав. Второй необязателен. Скажи ему это.
   - Брюс, наш лидер, - сказал Филипс более спокойно, - говорит, что незаменим только первый.
   "Тогда, может быть, я научусь соответствовать требованиям. Я часто задавался вопросом, действительно ли некоторые из людей, которых я встречал, были людьми. Например, Омаллин. Я бы отнес его к семейству свиней". Мужчина вернулся к своей работе и ввел что-то Лоре в руку. "У Омаллина были приятные планы на эту молодую женщину. Ему будет интересно, когда я сделаю свой доклад. Это была инъекция пятидесяти миллиграммов дельта -морфия. Твои люди знают об этом?
   "Это усыпит ее и пробудет без сознания целых два дня", - сказал доктор Грант на ухо Брюсу. - Ничто не разбудит ее, кроме некоторых новых лекарств, разработанных в Центре Марса. У них их нет".
   Филипс передал отчет Гранта. "Ах, вы действительно опередили нас. К сожалению, или, лучше сказать, к счастью, мы не знаем ничего, что могло бы нарушить сон пациента. Она должна уйти через пять минут...
   По коридору шла эскадрилья польских гвардейцев, Омаллин испуганно следовал за ней. Доктор раздраженно посмотрел на них. "Я работаю со своей пациенткой, - сказал он, - и вам не нужно ее беспокоить сейчас, не так ли?"
   - Да, - прорычал Омаллин. "Это. Я хочу, чтобы ты убрал эту штуку, - он указал на вырисовывающийся Philips, - в сторону".
   - Насколько я понимаю, он вполне безобиден. Но ты не можешь подождать несколько минут? Я сделал девочке несколько уколов.
   "Нет. Мы должны выяснить, откуда эта штука действует. Плебб в городе взбесился и убил не менее одиннадцати поляков. Он просто исчез - по крайней мере, мы не можем найти никого, кто бы признался, что видел, как он куда-то уходил.
   Том Филипс внезапно исчез из комнаты, и появилось изображение Брюса Лоури. - Он здесь, Полшин Трус, - мягко сказал Брюс. "Вполне безопасно, спасибо. Намного безопаснее, чем ты.
   Омаллин резко развернулся, чтобы посмотреть на новое изображение. Он сердито заревел на это. "Прежде чем я закончу с вами и вам подобными, вы научитесь лучше, чем оскорблять поляшина!"
   "Прежде чем я закончу с вами и вам подобными, - ответил Брюс, - вы научитесь лучше, чем бить женщин". Брюс заметил, что доктор смотрит на часы. Легкая улыбка скользнула по его лицу. "Три", - скривились его губы.
   Лицо Омаллина покраснело от гнева. Он бредил и кричал на дразнящий образ. Он вырвал ударный стержень из руки Стража, но вовремя вспомнил, что тот расплавится и причинит ему боль.
   Наконец он затих. - Тогда оставайся там и наблюдай. Смотрите, что происходит с этим животным, которое меня оскорбило. Барнс, дай мне эту сетку!
   "Польшин" двинулся вперед с широким плоским металлическим диском толщиной примерно в полдюйма. От него тянулся провод с небольшой вилкой. Омаллин схватил его и вставил вилку в переносной аккумулятор. Он отнес отопительную сеть к Лоре. Доктор встал перед ним.
   "Пожалуйста, вы же знаете, что девочка больна. Я думаю, это подождет".
   - Уйди с дороги, Мэннинг. Мне все равно, что вы думаете. Нам нужна эта информация, и я хочу научить этому...
   - Но... девочка спит, - сказал Мэннинг.
   - Она достаточно быстро проснется.
   - О, нет, правда, боюсь, что нет. Это дельтаморфий ... Ничто не может разбудить ее в течение двух дней, знаете ли. Я думал, это ускорит ее выздоровление...
   Постепенно лицо Омаллина побелело от гнева. Его тело дрожало, волны бежали по толстой шее и разбивались о выступающий риф подбородка. Но ничто не беспокоило Лору.
   ГЛАВА XI
   Брюс повернулся к Филипс. "Том, они посылают общий вызов? Все знают план?
   - Да, Брюс. Думаю, сейчас они начинаются. Он обернулся и посмотрел на длинный ряд электроскопов. Пятьдесят человек, сидя перед пятьюдесятью наборами аппаратуры, наблюдали пятьдесят разных сцен. Все эти полсотни были оборудованы небольшими проекторами, способными воспроизводить голос, а при необходимости и небольшую сцену. В передатчики проектора тихо раздавались низкие голоса. "Все члены Свободы немедленно приступят к выполнению своих частей по Генеральному плану..." Было зачитано имя за именем. По всему городу лидеры рассылали свои сигналы. Обыск города шел еле-еле, его никак не отменяли. Но сейчас - это резко закончилось. Из восьмидесяти тысяч квартир начали выезжать двести тысяч человек. Через мгновение польшинская гвардия была окружена массами людей, двигавшихся с таким обманчивым видом медленной решимости, что поляшины, никогда не видевшие планомерного, направленного сопротивления, не понимали. Затем они попытались использовать тактику, которая всегда служила против нескольких полуистерических приступов, свидетелями которых они были. Сверкая ударными стержнями, они двинулись на ближайшего из плебеев, сердито приказывая им отступить. Вокруг каждого поляшина появилось по шесть-восемь плебеев, молодых, сильных плебеев. Спокойно подошли к польшинским охранникам. Потрескивающие разряды электричества вырывались из ударных стержней и безвредно скатывались с синих костюмов плебеев. Ученые свободы выполнили свое обещание. Были розданы утепленные костюмы. Беспомощные поляшины были разоружены людьми вдвое сильнее, чем они были поодиночке, и численно в сто раз сильнее.
   Это было прекрасно организованное движение. Из трех тысяч семисот сорока двух польских гвардейцев, находившихся в этом городе в тот день, было убито только триста одиннадцать. Иногда ненависть была слишком сильна. И каждый плебс движения "Свобода" теперь был вооружен смертоносным оружием. Иногда плебс узнавал в пленном Полшине того, кто увел у него жену или дочь. Забрали ее в ужасное рабство, которое каждый из них не раз наблюдал в свои телескопы. И на протяжении всей истории, начиная с самого низшего позвоночного, каждый самец яростнее и яростнее боролся за три вещи: жизнь, свою половинку и свое потомство. И из них, возможно, его пара должна быть на первом месте. Никогда такое единое движение не было бы возможно без телескопа, чтобы показать, что случилось с теми несчастными, которых забрали Польшиные. Удивительно, что так мало было убитых. Может быть, было бы убито и больше, если бы не то, что большинство этих поляков были молодые люди, некоторые из заграничных городов и почти все еще не отмечены ни одним плебеем как его собственная добыча. А Брюс и его товарищи усердно работали, преподавали и читали лекции, старались предотвратить выплескивание мести столь же жестокой, как и все, что делали Полшины. В какой-то степени это тоже было эффективным. Но самое главное, что многие и многие плевы всего за несколько минут до этого видели, что поляшин вовсе не обязательно должен означать крайне жестокого зверя. В тот день Карл Мэннинг спас тысячу жизней.
   Но уже через полчаса Ньяк был в руках плебеев целиком и полностью. Ньяк под землей, то есть. К наземному полшины были готовы. С первыми признаками активного восстания поляшины построили свою оборону в соответствии с правилами, установленными их предками. Большие ионные пушки были установлены перед входом в каждую наземную трубу. Регуляторы мощности были отключены, но механики Плеба на этот раз уничтожили эффект, который должен был быть вызван этим движением, до того, как оно было сделано. Были установлены пять генераторов материальной энергии, каждый не больше человека, и они снабжали весь Н'як обильной энергией. Они были настроены и подключены до того, как Полшины отключили регуляторы мощности.
   С тревогой Брюс совещался с мужчинами в других городах. Восстание произошло не во всех городах, а только в тех, которые были уверены в успехе. Восемь городов Союза все еще находились под властью поляков, которые патрулировали отрядами, с легкими ионными пушками под ружьем.
   Но восстали Босн, Шкаго, Фельфья, все города, которые сколько-нибудь долгое время находились в составе Союза и располагали сколько угодно протонными пушками. Протонные пушки были натренированы на наземных трубах плебами, где они не были готовы изгнать поляшин без посторонней помощи, а ионные пушки прикрывали трубы в городах, где у плехбов был баланс сил. В некоторых местах обе силы защищали трубы.
   Н'як был готов к следующему шагу. Телескоп над головой показывал, что атомные крейсера беспрестанно бродят, высматривая любые признаки атаки. На земле надводные расчеты в орудийных танках, их могучие кони ползут по садам и крушат декоративные мосты, готовые помочь обороне, чтобы удержать мятежных плебеев внизу.
   Брюс вел " Свободу I" , когда она проплывала через скрытый, неожиданный шлюз, построенный плебеями. Мгновенно на нее обрушились два огромных атомных крейсера. Их могучие ионные пушки полыхали разрушением, камень замка потрескивал от ужасающего жара, а земля, казалось, вспыхивала пламенем. Но " Свобода" спокойно подъехала ближе, ионное пламя широко раскололось и смыло ее магнитный щит. Дождь аккумуляторных снарядов вспыхнул нестерпимым пламенем на внешней поверхности ее импульсно-волнового движущего поля.
   Никакая материальная вещь не могла добраться до кораблей Свободы. Появились один, два, наконец, четыре боевых корабля Союза Н'як. Дюжина великих атомных крейсеров столпилась, и теперь их тяжелые радиочастотные лучи начали проникать внутрь. Без особых усилий дремлющий гигант материальной энергии разбил десять миллионов лошадиных сил атомных крейсеров в пылающие статические разряды.
   Брюс двинулся. Его пальцы медленно сомкнулись на спусковом крючке протонной пушки. Из носа его корабля вырвался сине-зеленый язык энергии, такой огромной, что ее невозможно измерить. В пятистах футах по воздуху пронесся первый разряд, протоны в два миллиарда вольт раздавили молекулы воздуха в водород и увлекли их за собой. Электронный разряд взорвался, затем быстро нарастали чередования. Подобно медленно облизывающемуся солнечному протуберанцу, протянулось невероятное пламя - таким медленным на вид, но таким быстрым, убегающий атомный крейсер внезапно исчез, лишь слегка изменившись в ужасном пламени. Ее магнитный экран не был создан, чтобы противостоять протонам в два миллиарда вольт или почти двум миллиардам лошадиных сил, которые их приводили в движение.
   С протяжным раскатом грома колонна, луч, выстроившийся в воздухе, захлопнулся, когда Брюс отрезал свою протонную трубку. Когда он умер, не осталось ничего, кроме пыли. И вот пламя снова вырвалось наружу, растянулось, и еще один крейсер вырвался в чистый пылающий водород. И Мать-Земля протестующе выпустила большой язык своей собственной молнии, язык силы, слабой и нереальной в пугающем сиянии высвобожденного гиганта материи.
   Атомные крейсера теперь бежали к крепости Н'як. Вслед за ними корабли "Свободы" выпустили цепочку крошечных пуль, пуль, которые странно светились, мчась со скоростью большей, чем метеоры, оставляя только разбитые ионы воздуха, отмечающие их хвост. Ведомые импульсно-волновыми пушками, они настигали летающие крейсера так же легко, как в старые добрые времена винтовочная пуля настигала самолет. Один задел крейсер. Мгновенно, без единого звука, кроме мягкого дуновения поднимающегося языка голубого пламени, хвост крейсера, казалось, сгустился, рухнул на себя, а затем растаял. Его уничтожили пули-дезинтеграторы - пули, испускавшие электростатические поля такой невообразимой силы, что материя вокруг них разрывалась на атомы. Не шумно и кричаще, ибо шум и свет убегают от энергии, а так действенно, что были тихими. Об этом рассказала только зияющая дыра в хвостовой части крейсера.
   Медленно пятисотфутовый корабль остановился, так как сопротивление воздуха остановило его. Медленно ее нос направился вниз, а тусклое красное свечение стало раскаляться, говоря о сломанных силовых проводах. Она полностью исчезла еще в пяти секциях, когда в нее попали другие пули.
   И Брюс повернулся и тщетно искал другого врага. Четыре корабля "Свобода" парили в воздухе целыми и невредимыми. Атомные крейсера "Польшин" исчезли. Ни обломков, ни сломанных тел не осталось. Только чистый воздух.
   И в тот день в Марсианском центре ученый с необычайно свежим, юным лицом и глубокими вековыми глазами улыбался, рассказывая президенту марсианского государства о том, что он наблюдал. "Земля скоро исполнит твое обещание ей, Джон. Семь веков, о которых вы упомянули, прошли. Сегодня мои инструменты сильно расстроились. Сначала я подумал, что это сделало солнечное возмущение. Оно пришло со стороны земли. Это было электрическое поле - поле такой напряженности, которое мы никогда не создавали. Чем бы это ни было вызвано, все, что находилось под его влиянием, должно было превратиться в субатомные частицы".
   Брюс Лоури посмотрел на крепость. Десятифутовые стены из вольфрамо-иридиевого сплава казались серыми и бесстрастными в солнечном свете. Тысяча футов в диаметре, четыре сотни в высоту, крепость местами была испещрена войнами Старых Дней. Но ничто никогда не вгрызалось глубоко в ее слои магнитного и радиочастотного экранирования. Ни один снаряд не пробил ее. Через ее экран не проникал луч тепла. Корабль, нагруженный сверхмощной взрывчаткой, налетел на нее, покончив с собой. Но до нее взрывчатка не долетела, только разлетающиеся осколки корабля.
   Крепость Н'Як была самой мощной в мире. Вне досягаемости его ионных пушек Брюс задумчиво наблюдал. Тяжелые винтовки, швыряя атомные заряды, гневно стреляли в него. Сплошной слой ряби пламени загудел вокруг него, и, несмотря на автоматические балансы, " Свобода" дрогнула от их сотрясений. Брюсу не нужен был телескоп, чтобы заглянуть внутрь этой крепости с металлическими стенами. Вот и зарешеченная камера, и белая кровать, и масса темных волнистых волос, и лицо с закрытыми глазами, и теплыми полуулыбчивыми губами. Все еще улыбаясь во сне над шуткой, сыгранной с Омаллин, шуткой, в которой она была пешкой. За этими металлическими стенами...
   И Брюс мог видеть также темноволосого худощавого доктора с пустым выражением глупости на лице и глубоким человеческим огоньком в темных глазах. Кроме того, за этими металлическими стенами Мэннинг заслуживал глубочайшего внимания Брюса. Но более того, рядом с Мэннингом Брюс, казалось, видел десятки, десятки польшинских фигур, рослых мужчин - мужчин, несмотря на то, что они были польшинами. Брюс проповедовал доктрину и верил в нее. Несмотря на то, что произошло, он все еще мог в это поверить. Некоторые из поляков там были такими же настоящими жертвами системы, как и он, и любой плебей. Жертвы системы, которая научила их полному безразличию к плебеям.
   И этот форт не был похож на атомные крейсера. Форт был практически неограничен в своей мощи, хотя и зависел от атомной, а не материальной энергии. Форт мог получать огромные объемы холодной чистой воды из широкой реки, протекающей рядом, объемы, достаточные для того, чтобы унести даже миллионы лошадиных сил, которые были бы потеряны из-за неэффективности атомных двигателей. Тогда - не было никаких причин, по которым этот форт не мог бы развивать мощность в два миллиарда или двести миллиардов лошадиных сил, по крайней мере, в течение короткого периода времени. Правда, они использовали металлические проводники без помощи космических колонн кораблей "Свобода", но они использовали десятифутовую металлическую стену в качестве проводника для одной полярности, как знал Брюс. Другого вели через серебряные колонны толщиной в десять футов. Брюс был уверен, что мог бы уменьшить его за несколько часов борьбы. В конце концов, даже эти могучие металлические проводники уступили бы место, потому что, когда атомы борются с энергией, проводимой пространством, искривлением и утоком вселенной, результат заранее обречен. Его четыре крейсера могли бы расположиться бортом к форту, позволяя включиться в действие как кормовым, так и носовым протонным установкам. Каждый корабль, вращающий всю мощь этих ужасающих ультраатомных лучей, приводимый в движение силами, создающими и разрушающими солнца, восемью колоссальными языками энергии, тогда магнитные дефлекторы форта были бы нагружены до предела. И у Брюса все еще было неиспробованное оружие - магнитное поле, поднятое до максимума, истощающее и ослабляющее поле форта...
   Брюс нахмурился. Земля содрогнется до глубины души под противодействующими нагрузками этих титанических двигателей. Ее металлическое сердце рвалось вверх и конвульсивно крутилось. Ньяк, Фельфья, Босн, даже Пиз-бур и Шкага окажутся под угрозой из-за возникших потрясений. Н'як, хоть и была основана на скале, медленно соскальзывала в море, потому что внизу, далеко внизу, на самом глубоком уровне города, проходила великая линия геологического разлома.
   Да, Брюс знал, что сможет взломать эту крепость. Произойдут две вещи. Н'як и территория, по крайней мере, на пятьсот миль вокруг него будут корчиться и напрягаться под притяжением этих борющихся титанов. И когда наконец рухнет магнитная и электрическая защита форта, они неизбежно рухнут резко, как электрическая лампочка, когда перегорает фитиль. И так же быстро сотни миллиардов лошадиных сил, пытающихся разрушить эти невидимые стены силы, хлынут внутрь - и пройдут сквозь них. Под ними десятифутовые стены из практически неплавкого металла исчезнут, как единый великолепный язык горящего газообразного водорода. Стены - и Лора. Лора и все человеческое в ней.
   Медленно Брюс посмотрел на мужчин, тихо ожидающих его слова. Не говоря ни слова, он настроился на сцену Freedom Hall. Филипс, Паур, полсотни других смотрели на него, смотрели на него.
   "Я могу взломать форт либо за одну тысячную миллиардной доли секунды, либо за шесть часов. В любом случае, ни одна вещь внутри этого форта не будет продолжать существовать даже в течение самой короткой доли секунды после падения стен. И... Н'як соскользнет в море, и Мать-Земля напрягнется и вздымается с силами, которые я должен использовать. Но - я мог это сделать. Что мы собираемся делать?"
   - Мы не можем сказать, - ответил Поур. "Вы полностью командуете всем боем. Босн достиг такого же положения. Шкага и Фельфя. Они ждут твоего руководства".
   "Я приду туда", - решил Брюс.
   Три корабля продолжали кружить вокруг форта. Неуклонно форт посылал потоки всех известных им форм разрушения. Материя-гигант без труда оттолкнула их. Притягивающий луч, предназначенный в прежние времена для того, чтобы тянуть на дно полноценный атомный линкор, протянулся и потянул за один из кораблей Свободы, пока скалы Н'яка протестующе не затерлись друг о друга. Без усилий материальные энергии нейтрализовали притяжение большей силой импульсных волн.
   Брюс медленно вернулся в Зал Свободы. Они выиграли - и не выиграли. Теперь это был тупик. Какое решение они могли бы найти? План, о котором говорила Лора? Как-то это не покрывает условия. Казалось таким простым и правильным вызвать два корабля из Фельфии, из Босна и два из Шкаги, и объединиться, чтобы разрушить форт в ту тысячную миллиардную долю секунды, о которой говорил Брюс. Теперь новое понимание, новые контакты изменили условия.
   Брюс медленно сошел со стопятидесятифутового корабля, когда он приземлился на причал.
   ГЛАВА XII
   - Я полагаю, - раздраженно говорило изображение Омаллина на сцене Freedom Hall, - эти животные наблюдают за нами. Неужели у нас не осталось ничего личного?"
   Брюс не смог устоять перед искушением. Его изображение появилось на правой руке Омаллина. Но теперь он уменьшил свой образ до фигуры высотой в фут. - Нет, Омаллин. У тебя больше ничего нет. Ни приватности, ни власти".
   Омаллин резко вздрогнул и поспешно отдернул руку. Затем он сильно ударил по изображению высотой в фут - и его рука беспрепятственно прошла сквозь него. "Более того, - продолжил Брюс, - мы можем разбить ваш форт, как тухлое яйцо, в любое время, когда захотим".
   - Ха, - сердито фыркнул Омаллин. - Я не заметил, что ты это сделал. Форт сильно отличается от легкого атомного крейсера.
   "Наши корабли Freedom тоже очень разные. Твоя глупость слишком велика, чтобы я мог убедить тебя в том, что ты не уничтожишь ее. И тогда, конечно, тебя бы больше не существовало. Я действительно могу сказать, что, по всей вероятности, вы умрете неубежденным".
   "Животное! Веками мы доказывали свое превосходство, и когда в течение пяти минут вы получаете небольшое преимущество, вы можете претендовать на контроль".
   Брюс медленно покачал головой. "Животные - люди. Ты тоже животное, Омаллин. Свинья, я думаю. Мы не только на пять минут впереди вас. Мы на пять тысяч лет впереди. В нашем распоряжении вся цивилизация, когда-либо существовавшая на Земле, и с помощью этой самой машины я видел лица людей, живущих на планетах, от Меркурия до спутников Юпитера.
   "У нас есть все, что вы когда-либо имели, все, что мы сами разработали, и все то, что развилось на Планетах за семь долгих столетий, в то время как Земля все время возвращалась к порочной феодальной системе, породившей вас. Знаете ли вы, что ваш польский президент Мукарти в Вашуне тоже находится там в великой металлической крепости - окруженный кружащимися кораблями, такими же, как те, что над вашими головами? Твоя Польшинская власть пала. В некоторых местах продвижение идет медленнее, так как буровая организация совсем новая. Поэтому ждем еще немного".
   "Планеты! Планеты! Невозможно, - проревел польский советник. "Я читал науку Старых Дней и знаю, что ни один из возможных телескопов не смог бы показать такие сцены".
   Брюс мягко рассмеялся. "Последняя запись, которая у вас есть, наверняка семисотлетней давности. Смотрите - и решайте. Это Марс Центр. Вместо изображения Брюса на столе в крепости Ньяк появился десятидюймовый шар Марса, шар, который вращался с величественной медлительностью, придававшей даже этому маленькому изображению могучее величие. Земной шар расширялся до пяти футов в диаметре, затем края медленно исчезали, пока не показался только один город, Марсианский центр, с его величественными башнями.
   Затем это исчезло, и Юпитер со своими девятью лунами, большими и малыми, появился, вырос, и большой, раскинувшийся город Юпитер стал центром стола.
   И снова появился Брюс. "Семь столетий продвинулись Планеты - и мы кое-что сделали сами.
   "Я беспокоюсь о том, чтобы говорить с вами только потому, что некоторые поляшины в ваших стенах годны для жизни. Мы, конечно, можем разрушить этот форт, но мы уничтожим несколько достойных жизней. Даже несколько наших.
   "Если вы опустите свои магнитные щиты, мы можем пообещать жизнь некоторым из вас. И весь ваш народ предстанет перед судом людей с планет. Вы знаете Залог Планет? Записали ли ваши предки слова Джона Монтгомери в тот день, когда Interplanetary покинул Землю? Они ждали, и теперь они помогут земле. Снесите свои стены и примите суд. В противном случае-"
   "В противном случае?" - фыркнул Омаллин. - Твой блеф провалится. Во всех земных войнах, войнах, которые сделали бы смехотворным ваше ничтожное восстание, эта крепость никогда не подвергалась опасности.
   - И... в противном случае вам придется убить около трехсот ваших собственных видов животных. Включая эту Лору, которая, кажется, является одним из ваших лидеров.
   - У меня есть ответное предложение, - улыбнулись толстые губы Омаллина. - Мы можем существовать здесь вечно, как ты знаешь. Однако нам нравятся сады, поэтому я сделаю это предложение. Мы начнем сразу и сможем продолжать почти целый год, убивая по одному твоему животному каждый день - и целый день. Третьей может быть эта Лора, потому что тогда она проснется. Если ты обретешь мудрость, ты сможешь отдать нам один из своих кораблей, своих командиров и эти машины-зрители. Взамен мы рассмотрим возможность предоставления вам определенных привилегий . "
   Из-за Брюса в Зале Свободы донесся могучий гневный рев звука. Он эхом отразился от передатчика в комнату с металлическими стенами, где сидел Омаллин. Рядом с Брюсом подскочил плебс и яростно обличил Польшиных. "На каждого плеба, которого вы обидите, десять из плененных нами поляков умрут так, как они умирают!"
   Омаллин пожал плечами. - Это не я, - ответил он. - Вот в чем разница между такими животными, как ты, и поляком.
   "Ваша глупость слишком велика", - вздохнул Брюс, возвращаясь на свое место, когда разъяренный человек увлекся прочь. - Я боялся, что ты ничему не поверишь. Тем не менее, я даю вам два дня на размышление. Кроме того, мы будем общаться с другими людьми в вашем форте.
   "Сейчас начнет умирать первая плебея, - взревел Омаллин, вставая на ноги и грозя своим толстым кулаком фигуре Брюса, - и она заплатит за эти неоднократные оскорбления".
   Брюс медленно выключил выключатель, его лицо посерело. Он повернулся к аудитории Свободы и медленно заговорил. "Кажется, мы ничего не можем сделать. Есть только одна надежда и слабая. Но я попробую. Последние месяцы я учился в Университете на Центральном Марсе - возможно, я приобрел новую точку зрения, которая может помочь. Иначе - я ничего не могу сделать. Раз уж это так, может быть, было бы лучше, если бы мы какое-то время не наблюдали за Омаллином.
   Брюс покинул платформу и поспешил в свою лабораторию. Его коллеги-ученые быстро прибывали, возвращаясь к своей работе. Брюс подозвал их к себе и быстро дал каждому из них провести эксперимент, и все они были направлены к одной цели. И сам работал над одним, определяющим, ключевым экспериментом.
   Каждый слабый звук в лаборатории, каждый гул приборов и низкий голос, казалось, пронзительно звенел в его ушах. Пронзительный - пронзительный, как крик измученной женщины, слышимый эхом в коридорах.
   Брюс покачал головой и сосредоточился на стоящей перед ним деликатной задаче. Вскоре закрутились станки, и крик разрезаемого металла вернул пронзительный звон. Нетерпеливо Брюс встряхнул головой, затем наклонился ниже, ближе к своей работе.
   Часы прошли быстро. Доклады поступали извне, отчеты о продвижении в Босне и Шкаге, в городах от Сан-Фрисо до Майами. Повсюду Польшины были заперты в крепостях, отрезаны от связи с остальным миром моющей, ревущей статикой, которую сейчас настраивали машины материальной энергии. Никакие радиоволны не могли проникнуть в нее, и испуганные поляшки совещались и дрожали. Но наземные линии связи, глубоко укрытые и защищенные, некоторые тайные и скрытые, поддерживали связь между городами на континенте. Все ждали решения Ньяка. Некоторые решили попробовать подобную тактику. Брюс подумал об этом с бесконечной болью. Когда свобода так близка для этих жертв - это!
   И доклады приходили от ученых лабораторий Свободы. В других городах работали люди Свободы, а здесь, в Ньяке, под началом Брюса собрались лучшие. Работать, стремясь сделать то, что они никогда не могли сделать до сих пор.
   Прошел первый день. А теперь забрезжил второй, и Брюс неустанно работал дальше. Он не хотел спать. Вокруг него ехали другие мужчины. Но один за другим они были вынуждены бросить работу, поскольку нетвердые руки, отяжелевшие от усталости, сотрясали деликатные эксперименты, предав их забвению.
   Брюс не останавливался. Но доктор Грант, наконец, остановил его, добавив немного наркотика в пищу, которую Брюс позволил себе. Пять часов Брюс спал, спал так интенсивно, что просыпался отдохнувшим, как после двенадцатичасового сна. Его помощник директора продолжал работу, смутно улавливая тенденцию, установленную Брюсом.
   Было поздно на второй день, когда проснулся Брюс, поначалу яростно сердитый. Затем он осознал мудрость доктора Гранта и вернулся на свое место.
   Сначала пришли сообщения о посторонних делах. Половина поляков в крепости Ньяк была почти готова поверить, что плебеи могут сделать то, что они заявляли. Остальные были совершенно неубедительны. С их стороны не будет никаких уступок. Плебеи были животными.
   Время от времени заглядывала большая польшинская аудитория, чтобы засвидетельствовать сопротивление Омаллина. Мэннинг рисковал своей жизнью ради плебеев, и теперь сто три плеба спали под дельта -морфием целых три дня. Но Мэннинг сам находился в камере, ожидая действий со стороны Омаллина.
   Теперь объектом сопротивления Омаллина стала вторая жертва: он верно следовал своей программе. Его первая жертва умерла в течение двенадцати с половиной часов.
   Брюс поспешно обратился к отчетам Лаборатории. Он думал о Лоре, не о единственной помощнице, в которой он сейчас нуждался больше всего, а о Лоре, которая сейчас едва просыпалась, пока лекарство в ее венах постепенно поглощалось.
   Лабораторные отчеты были хорошими, но почему-то чего-то не хватало. Он быстро пробежался по всем возможным пунктам, которые могли бы помочь. Это был более ясный, свежий ум.
   И тогда, в образе человеческого разума, это функционировало. Собака учится трюку медленно, исключая те движения, которые не дают результата. Человек вообще не делает дела - или вдруг узнает весь секрет и прямой путь к его совершению. Брюс видел.
   С внезапным криком, который остановил работу во всей Лаборатории, он вскочил на ноги. - Бак, Хэл, Уилл и Брейди. Иди сюда." Слогами такими быстрыми, что его слушатели едва могли уловить, он говорил им то, что хотел. Мгновенно он переключился на свою задачу. Проблема, которая их сбивала с толку, казалась решенной!
   Через два часа начали поступать первые аппараты, новые аппараты. Мгновенно Брюс и его помощники начали его настраивать, присоединяя к большому электроскопу в Freedom Hall. За три часа половина дела была сделана, за четыре - закончена. Новый аппарат, неиспытанный в связи, был готов. Должна была быть предпринята попытка передачи ВСЕХ электронных волн! Передача не одной десятитысячной части целого, а всего .
   - Я не хочу пробовать это на человеке - даже пока...
   - Да, ты знаешь, Брюс. Есть один человек... - перебил Пауэрс. - И мы можем надеяться, что к этому времени - что в ее случае это не удастся.
   Краска медленно отлила от щек Брюса. Твердой рукой он настроил огромную машину, сфокусировал ее и включил. В крепости Ньяк появилась комната. Комната из голого металла с полдюжиной алых фигур. Пятеро из них были поляками, алыми из-за одежды. Шестой-
   Брюс работал со всей скоростью, на которую был способен. Один из Полшинов обматывал проводом электрического сопротивления шестую фигуру, связанную, тихонько постанывающую фигуру. Брюс осторожно передвинул рычаг управления, и легкий туманный контур окружил шестую фигуру на сцене Freedom Hall. Под манипуляциями Брюса дымка сгустилась, и только дополнительное уплотнение говорило о работе добавленного аппарата. Внезапно Брюс вдавил плунжерный переключатель. Могучий гудящий рев эхом разнесся по огромному залу, напряжённое притяжение материи-гиганта, когда вся структура Вселенной была изменена одной малой частицей.
   Потом оно умерло, умерло так же внезапно, как и появилось. На сцене шестой класс медленно рухнул на пол. Пятеро других отшатнулись в изумлении и ужасе, а затем бросились вперед, чтобы провести руками через то место, где теперь лежало материальное, физическое тело. Брюс установил новый электронно-волновой паттерн, и мгновенно электроны, протоны, затем атомы, из которых состояло тело этой девушки, просто ОСТАЛИСЬ НЕ там, где они были, а в новом положении - на сцене Freedom Hall.
   Доктор Грант стоял на коленях над окровавленной фигурой. Она больше не стонала. Брюс присоединился к нему, напряженный и бледный. Доктор медленно повернулся лицом к Брюсу. - Прости, Брюс, жизнь - слишком тонкий баланс для титанических сил, которые тебе нужны, чтобы выбросить материю из существования и вернуть в существование в другом месте. Это было не ее состояние. Витаметр показывает, что каждая отдельная клетка мертва, даже самые низшие типы, клетки волос и ногтей на пальцах рук - хотя это может быть из-за того, что они сделали с ней.
   - Я думаю, что ты поставил перед собой невыполнимую задачу, Брюс. Сколько сил ты потратил на это?
   "Три с половиной сотни миллиардов лошадиных сил в час. Я убил ее".
   - Она бы поблагодарила тебя, Брюс, ты знаешь это. Но разве ты не видишь, что такая титаническая сила - больше, чем даже весь этот город потребляет за год - слишком велика для того, чтобы с ней можно было связывать жизнь?
   - Когда Лора проснется, Грант? - мягко спросил Брюс.
   Грант посмотрел на свои наручные часы. - Она должна проснуться сейчас или скоро, Брюс.
   - Я приведу ее, когда она проснется. Брюс медленно сел. Он смотрел на огромную машину тусклыми глазами. Полнейшая тишина царила в Freedom Hall. Пришла пара раздетых санитаров и накрыла тело на сцене. Мягко унесли.
   Все взгляды, казалось, были устремлены на них, когда они беспрепятственно шли сквозь нематериальные образы, безумно метавшиеся по сцене, бесшумные, нереальные.
   Затем Брюс начал смеяться, тихо и с таким искренним весельем, что доктор Грант повернулся к нему с лицом, которое вдруг стало еще бледнее и осунувшееся, чем прежде. Брюс посмотрел на него с улыбающимся, дразнящим лицом. В этом лице не было ничего безумного.
   - Нет, я в порядке, Грант. Все хорошо! Видите ли, на мгновение я не подумал, потому что все было так сосредоточено на этой надежде вывести Лору из крепости таким образом. Но только подумай - посмотри.
   Брюс снова был за штурвалом. В одно мгновение сцена изменилась, теперь это была камера Лоры, девочка медленно приходила в сознание на своей кровати. Брюс спроецировал себя, и его образ склонился над кроватью Лоры.
   - Лора, - сказал он, - Лора, дорогая, это Брюс. Веки медленно поднялись, длинные ресницы изогнулись вверх.
   - Брюс, шутка удалась, не так ли? Она сделала паузу, внезапно вернулось более полное сознание, и смеющийся блеск в ее глазах изменился. Они вдруг стали очень сосредоточенными и задумчивыми. - Брюс, как ты меня назвал?
   - Я звал тебя Лора, Лора, дорогая. Вы не возражаете?"
   - О... - к ней пришло внезапное оживление. Она резко села, прижимая к себе одеяло. - Тогда... тогда я не ваш лаборант.
   Брюс тихо рассмеялся. - Я полагаю, да, но это еще не все, видите ли.
   Когда эта точка будет решена, другие вещи смогут достичь сознания Лоры. Она впервые увидела стальные прутья, которые были там, когда она погрузилась в долгий сон. "Брюс, где я? В том же месте?" Теперь в ее голосе звучал страх. - Я здесь два дня? Вы не могли войти?
   - Не раньше, чем пять минут назад, Лора. У меня есть сейчас, хотя. Я могу транспортировать материю целиком в процессе, транспортировать ее настолько далеко, насколько я могу спроецировать изображение нормального размера".
   - Тогда ты сможешь меня вытащить?
   Облако накрыло его лицо. - Нет, Лора, я пробовал, и это не перенесет жизнь. Доктор Грант говорит, что задействованные силы слишком сильны, чтобы выдержать жизнь. Однажды я попытался, но... но эксперимент не удался. Впрочем, ничего страшного, потому что, видите ли, дорогой, ни одно вещество во всей Вселенной не может выдержать этих сил. Смотри, твои бары. Изображение Брюса исчезло из камеры, но внезапно возникло огромное напряжение, напряжение, которое, казалось, тянуло к самой ее душе. Тихо, беззвучно, огромная стальная дверь растворилась - тихо, как бесшумные корабли Союза Свободы - тишина работающего Гиганта Материи.
   Снова появился Брюс. "Сейчас у меня есть другая работа, связанная с этим. Омаллин не сдался. Я не мог сломать его магнитную защиту, не сотрясая землю в ее сердце. Так что теперь я должен ненадолго покинуть вас, дорогая, пока я закончу работу. Я принесу вам белую мантию Союза Свободы, и электроскоп, и двойные трубки, прежде чем я уйду. Он снова растворился, и там, где он был, мягко возникли белая мантия, маленький телескоп и двойные пистолеты Союза свободы. Смеясь в душе, Лора встала и подошла к ним.
   Жирный Омаллин дрожал, отдавал приказы, выкрикивал угрозы и возмездие. Двадцать два поляка, большинство из которых были молодыми польскими гвардейцами, наблюдали за представлением с растущим отвращением. Чем больше Омаллин осознавал их чувства, чем сильнее их колкости пронзали его толстую интеллектуальную шкуру, тем больше он распадался. Его глаза были широко раскрыты и испуганы в складках.
   Постепенно вокруг него воцарилась холодная тишина, и его голос тоже медленно замер в тишине. На него были устремлены суровые взгляды. Эти молодые люди впервые увидели в нем слабость и вырождение, которые он олицетворял.
   Низкий голос говорил. Говорил с воздуха. "Отвратительное выступление, Омаллин. Это все равно не принесет вам никакой пользы. Я сказал тебе, что могу расколоть твою ореховую скорлупу в любое время, когда захочу. Омаллин, ты не спустишься со мной в машинную?
   Омаллин взвизгнул, когда что- то твердое мягко толкнуло его. Со всей скоростью, на которую были способны его толстые ноги, он побежал в свою личную комнату. Что-то твердое отбросило его в сторону в дверном проеме, толкнуло, толкнуло к машинному отделению. Всхлипывая, с лицом, блестевшим от холодного пота, он был вынужден идти. Теперь в образе была плотность, не абсолютная плотность, но достаточно, чтобы заставить его.
   За ним плелись сорок пять польских гвардейцев. Они пошли по коридору, затем вниз по лифту, который таинственным образом действовал по собственной воле, вниз в глубины под землей, на самый нижний уровень крепости Н'як. Здесь был большой, ровный, гудящий рев. Реки холодной воды, почти пять миллионов галлонов в минуту, текли через огромные насосы. Огромные атомные генераторы тихонько гудели и посмеивались про себя, полдюжины польшинских военных техников, которые ими управляли, казались крошечными среди их серых громад. Длинные серебряные колонны вели через обширную пещеру к аппаратам такого же масштаба, как у Титана.
   - Я не хотел этого делать, - спокойно сказал голос, - потому что этим мы бы испортили старую Мать-Землю. Так что я сделаю это таким образом. Я возьму Горелку I из банка, Думаю, первым...
   На этот раз Брюс не был нежным, и, кроме того, вместо того, чтобы просто вернуть его в Зал Н'як, он выбросил его в космос за сто тысяч миль от земли. Душераздирающее напряжение нарастало, и вдруг раздался страшный, пронзительный крик, крик, как от боли живого животного, почти...
   Очертания первого из великих генераторов исчезли, в глубине его виднелись пылающие огни. Затем - огни расцвели внезапным взрывом тепла и света на миллиардную долю секунды, огромным цветком сине-фиолетового пламени.
   Тогда ничего не было. Только громоподобный рев воздуха, стремящегося заполнить внезапный вакуум.
   Таких громоподобных рыков было десять. Десять раз вся огромная Крепость Н'як содрогалась от них, и в своей камере пятнадцатью этажами выше Лора улыбнулась, услышав их. Брюс не был нежным, когда вырвал живое сердце из крепости Н'як.
   - Думаю, тебе лучше начать назад, - сказал Брюс. "Сейчас я возьму две помповые батареи". Омаллин внезапно понял, что твердая вещь освободила его. Его ноги отчаянно карабкались вверх по пандусу к лифту. Она бы еще работала, как работали бы фары, ибо аккумуляторы остались целыми и заряженными. Позади себя он снова услышал два ревущих взрыва - и новый звук. Звук грохочущей, журчащей воды. Вода стекает в открытые сорокафутовые протоки из Гудзона и Атлантики. Вскоре, когда лифт, загруженный до отказа, начал медленно подниматься, Омаллин услышал треск и плевок короткозамкнутых электрических цепей.
   Его лицо было бледным, когда он вышел из лифта на своем уровне. С ним еще были польшинские гвардейцы.
   И... голос все еще был с ним. Теперь было тяжело, тяжело, мрачно и сурово. "Омаллин, я хотел, чтобы ты это увидел и знал, что твоя сила определенно сокрушена. Омаллин, ты нечто настолько дикое, ужасно чудовищное, настолько бесчеловечное и не поддающееся человеческому рассмотрению, настолько далеко зашедшее в глубины вырождения, что миры нуждаются в тебе. Вы должны быть сохранены на все времена, чтобы люди могли знать, до чего они могут дойти".
   Омаллин не понял смысла слов Брюса. Он услышал только "ты нужен мирам" и "сохранил на все времена", и на его лице появилось выражение лукавой надежды. Глаза еще раз прищурились - может быть, у него осталась сделка - жизнь и плебейские девушки, может быть, -
   Его лицо осталось таким. Брюс увидел это и понял, что никогда больше не сможет надеяться на столь совершенное выражение лица. В комнате нарастало ужасное напряжение, напряжение, которое прыгало и трещало статическими разрядами, как миниатюрные молнии, ревело и щелкало, отбрасывая польшинских гвардейцев из-под Омаллина. А Омаллин оставался неподвижным, с тем же выражением на лице. Но постепенно с ним что-то происходило, пока Матерический Гигант рвал, напрягал и толкал атомы, из которых он состоял. Он уменьшался, и его цвет исчезал. Медленно он уменьшался, и медленно цвет тускнел, и появилось странное сияние, тусклый серебристый блеск...
   Прошло три минуты, прежде чем напряжение исчезло, и сжатие прекратилось. Затем... Омаллин встал на пол. На его лице было то же выражение ухмылки, лукавой похоти, те же толстые челюсти и мешковатые глаза. Но на лице не было цвета, и это было лицо, блестевшее тусклым, гладким металлическим блеском. А ростом Омаллин было всего несколько дюймов, но он действительно был весьма ценен, даже в те дни, потому что он был твердым иридием, каждый его атом, и он весил двести девяносто фунтов, как и прежде.
   Сорок пять польшинских гвардейцев, их лица были такими же белыми, как металлическое лицо статуэтки, которая простоит бессчетное количество тысячелетий неизменной, нетронутой ржавчиной, ринулись по широкому коридору - куда угодно -
   Эпилог
   Старые глаза Джона Монтгоммери на его свежем, юном лице горели светом счастья. Брюс Лоури и Лора стояли перед ним на платформе Межпланетного зала в Марсианском центре. Рядом с ними стоял электроскоп, а на его сцене было изображение Зала Свободы в Ньяке, в ста тридцати семи миллионах пятистах тысячах миль отсюда.
   "Вы, Брюс Лоури, не можете понять, что я чувствую, когда официально приветствую вас здесь. Вы не пережили мои более чем семьсот лет, вы не ждали, пока тридцать поколений людей приходили и уходили вокруг вас, ждали десятилетиями и веками, надеясь всегда услышать от планеты, что вы должны были изолировать от всех контактов со своими сестринскими мирами, ждала и гадала, что происходит.
   "Шесть месяцев назад наши ученые впервые объявили, что они обнаружили через всю космическую пропасть огромные силовые поля, которые вы использовали, и впервые столетия ожидания казались невыносимыми.
   "В Залоге планет семь веков назад я пообещал, что планеты помогут Земле решить ее проблемы. Я сказал, что вы должны приплыть на новом корабле с новым изобретением. Вы пришли с такими дарами, о которых мы и не подозревали. Вы показали нам точные изображения планет, вращающихся вокруг звезды, удаленной от нас на триста пятьдесят семь световых лет. Вы показали нам материю в сердце солнца и материю в самых туманностях.
   "И без посторонней помощи земля почти уладила свои проблемы.
   "Земля должна снова приветствовать нас в общении с планетами, - сделал паузу Монтгоммери. Затем со стола он взял небольшой металлический ключ. Долгие секунды он смотрел на него, затем медленно поднял лицо к Брюсу Лоури.
   "Семь веков назад я наблюдал, как вырезали этот ключ. Мне тогда стало интересно, как долго она пролежит в наших хранилищах.
   "Сегодня я принес его. Вы не можете знать, как я счастлив отдать вам этот ключ от Запечатанной Палаты. Никогда больше мне не придется проходить через эту закрытую дверь с воспоминаниями и мыслями, которые я пережил".
   СЛЕПОТА
   Первоначально опубликовано в Astounding , март 1935 г.
   Старый доктор Малькольм Маккей умер, и с большей правдой можно сказать, что он наконец-то обрел покой. Его жизнь была тяжелой и горькой, эти последние несколько лет. Конечно, он был слеп, ослеплен, как всем известно, после трехлетнего пребывания под невыносимым светом Солнца.
   И он был озлоблен, конечно, как все знали. Но почему-то они не могли этого понять; человек столь великий, столь любимый населением трех миров, казалось, не могло быть ничего в его жизни, что могло бы его озлобить, как и в уважении и любви к нему миров.
   Некоторые, я чувствую, довольно недоброжелательно, приписывали это его слепоте и возрасту - ему было восемьдесят семь лет, когда он умер, - и в этом они были несправедливы. Признание, которое принесло ему его великое открытие, озлобило его. Видите ли, он не хотел славы за это; именно за меньшее изобретение он действительно хотел похвалы.
   Чтобы "Великий Старик" мог быть лучше понят, я искренне хочу, чтобы люди лучше поняли историю его творчества. И его слепота, но не так, как об этом говорит большинство людей. Слепота поразила его задолго до того, как солнечные лучи разрушили его глаза. Возможно, мне лучше объяснить.
   Малкольм Маккей родился в 1974 году, всего через год после того, как Картрайту наконец удалось покончить жизнь самоубийством, как он всегда хотел, - он умер от удушья на поверхности Луны, когда у него кончился воздух. Ему было три года, когда Гарналл утонул в озере Эри, после возвращения с Луны, первым человеком, который снова достиг Земли живым. Он, конечно, не стал жить дальше, но он был жив, когда достиг Земли. Это мы знали.
   Маккею было одиннадцать, и он заинтересовался, когда экспедиция Рэндольфа вернулась с минералогическими образцами и отчетами о годичном пребывании на Луне.
   Маккей поступил в Массачусетский технологический институт в семнадцать лет и закончил его в 1995 году. Но он выбрал физику - атомную физику.
   Маккей видел, что на атомную энергию возлагалась единственная реальная надежда на действительно коммерческие, экономически обоснованные межпланетные путешествия. Он был уверен в этом в семнадцать лет, когда поступил в Массачусетский технологический институт. Он был убежден в этом, когда окончил его, и вернулся за добавкой, потому что примерно в то же время умер старый Дуглас А. Маккей, оставивший ему три четверти миллиона.
   Малкольм Маккей увидел, что рука Провидения простерта ему на помощь. Деньги были тем, в чем он нуждался. Маккей всегда утверждал, что деньги - это высшая форма жизни; что он ответил на три испытания жизни. Он был чувствителен к стимуляции. Он мог расти путем срастания. И, наконец, самое главное, по оценке Маккея, старый шотландец указал, что он способен воспроизводиться. Поэтому Малкольм Маккей поместил свой инкубатор в крупную трастовую компанию и предоставил ей воспроизводиться как можно быстрее.
   Он жил в ветхих квартирах и большую часть времени носил ветхую одежду, так что у него будут деньги позже, когда он начнет свою работу. И он учился. Очевидно, нет никаких сомнений в том, что Маккей был одним из самых умных людей, которые когда-либо жили. Он начал с основ атомных знаний того времени, и он тоже все это изучил, а затем был готов идти вперед. Он провел семнадцать лет в Массачусетском технологическом институте, обучаясь и преподавая, пока не почувствовал, что усвоил достаточно, чтобы преподавание стало скорее помехой, чем полезной тратой времени.
   К тому времени деньги подчинялись законам денег и жизни и воспроизводили себя не один раз, а дважды, потому что шотландец выбрал хорошую компанию. У него было два с четвертью миллиона.
   Нет нужды пересказывать его ранние опыты. История потери трех пальцев на левой руке давняя. Бесчисленные малые и полусильные взрывы, радиационные ожоги, которые он собрал. Но, возможно, эти ожоги были не так уж опасны, как считалось, потому что через тридцать пять лет после того, как он покинул Массачусетский технологический институт, он все еще работал в том возрасте, когда большинство мужчин отдыхает - либо в гробах, либо в инвалидных креслах. Великий Старик не приводил в действие свою последнюю решимость, пока ему не исполнилось семьдесят три года.
   Джон Бернс был тогда его лаборантом и механиком. Потеря пальцев была для него серьезной проблемой, потому что это затрудняло работу с тонкими инструментами, а Джон Бернс, которому в то время было тридцать два года, был его механиком, его рукой и его высокотехническим помощником. В мае 2047 года, когда последний эксперимент дал лишь очень интересные, но отрицательные результаты, Малкольм Маккей посмотрел на Бернса.
   - Джон, на этом все решено, - медленно сказал он. "Чего-то не хватает, и мы не получим этого здесь за пару жизней, даже долгих. Ты знаешь единственное место, где мы можем его найти.
   - Полагаю, вы имеете в виду Солнце, - печально ответил Бернс. - Но поскольку мы не можем подобраться к этому достаточно близко, это не приносит нам ни малейшей пользы. Хьюстон - единственный человек, который вернулся живым, и его ближайшее расстояние составляло 41 743 560 миль. И в любом случае это не принесло никакой пользы. Автоматические ракеты приближаются, но не очень близко, сердце бьется - все. И вы сами сказали, что нам нужно пройти четыре миллиона, а не четыре десятка миллионов миль. И это совершенно безнадежно. Ничто не могло устоять так близко к старому Солу.
   - Мы идем, - мрачно сказал Маккей. "Я провел почти три четверти века, работая над проблемой атомной энергии, и мы собираемся". Он сделал паузу на мгновение, затем посмотрел на Бернса с доброй улыбкой. "Нет; Я полагаю, что уходим не мы, а я. Я более чем готов уйти и потерять, возможно, два года в конце моей долгой жизни, если потребуется, если я смогу послать обратно весть миру, что освободит его от этой извечной проблемы власти.
   "Сила. Может быть, мы все-таки сможем использовать энергию Солнца. О солнечной энергетике говорят с начала прошлого века, и до сих пор ее не получили. Думаю, никогда не будет, потому что власть слишком разбавлена. Они не могут построить достаточно большое солнцезащитное стекло. Но если мы сможем украсть секрет Солнца и подарить им маленькие частные солнца прямо здесь, на Земле, это решит вопрос. И, между прочим, придать ракетам реальную мощь.
   Старик усмехнулся. "Знаешь, Джон, когда я начинал, у меня была мечта всей жизни, чтобы ракеты имели атомную энергию, чтобы они действительно могли достигать других планет. Атомная мощь! И вот я здесь, мне почти три четверти века, а я даже никогда не покидал Землю. Землянин.
   - А атомная энергия не так уж и нужна для ракет. Теперь у них есть хорошее топливо, безопасное и мощное, такое как атомарный водород и кислород. Атомная энергия нужна здесь, на Земле, где есть фабрики, а люди работают в угольных шахтах для получения топлива и где они делают топливо для ракет. Вот где человечеству нужна атомная энергия.
   "И всеми силами Неба, если Солнце там, где я могу учиться, то Солнце там, куда я иду".
   "Но с помощью этой особой силы Небес, известной как лучистая энергия, вы не можете", - возразил Бернс. "Радиация делает это невозможным".
   - Что ж, я как-нибудь убью это излучение. Это настоящая проблема сейчас, я думаю. Интересно, как - мы разработали множество различных радиационных экранов и блоков с тех пор, как начали здесь эту работу; мы должны найти что-нибудь.
   "Да, доктор; мы можем остановить любой известный вид радиации, включая Милликен, но мы не можем остановить три или четыре миллиона тонн в секунду. Это не останавливает. Что угодно будет делать это. Это проблема, с которой мы никогда раньше не сталкивались, - проблема решения проблемы после того, как она остановлена".
   - Мы остановим это и как-нибудь справимся, - решил Маккей.
   Бернс сдался. Маккей имел это в виду, так что это была новая проблема. Это было очевидно невозможно, Бернс знал, но атомная энергия, очевидно, тоже. Они побежали бы по всем тупикам во вселенной в поисках этого, так что они могли бы попробовать еще несколько в другом направлении.
   Малкольм погрузился в эту проблему со всей проницательностью и решимостью, которые он продемонстрировал за пятьдесят пять лет активных исследований главной линии. Это было еще одним препятствием на главной трассе. Это стояло между ним и Великой Тайной.
   Он немного поэкспериментировал с фотоэлементами, потому что считал, что способ сделать это - превратить тепло в электрическую энергию. Электричество - единственная форма энергии, которую можно увеличивать или уменьшать. Лучистую энергию можно разделить на рентгеновские лучи, ультрафиолетовые, синие, красные и инфракрасные. Но построить его невозможно. Электричество может быть увеличено или преобразовано вниз по желанию. Поэтому Маккей попытался превратить тепло в электричество.
   Вскоре он увидел безнадежность фотоэлементов. Они поглощали часть лучистой энергии в виде электричества, но около девяноста пяти процентов превращались в прямое молекулярное движение, известное как тепло, как и везде.
   Затем он попробовал суперзеркала и сдался через три месяца. Это был неправильный путь. Значит, должен быть какой-то способ превратить молекулярное движение тепла в электрическую энергию.
   Это было похоже на прохождение через лабиринт. Сначала вы нашли все тупики, а потом остались только правильные пути. Поэтому он начал с преобразования молекулярного движения в электричество. Он пробовал термопары металлов. Они работали только тогда, когда у тебя было прохладное место. Классное место! Именно этого он и добивался. Поэтому он бросил это.
   Потом запутался с гистерезисом. Он экспериментировал с магнитами и переменным током, и это дало ему правильное направление. Он разработал термолектрий почти через полтора года, в 2049 году, конечно.
   Первый фрагмент нового сплава помещали в бухту и подвергали термообработке до получения надлежащей кондиции, и секрет термообработки, собственно, и есть весь секрет. И, наконец, его вынесли. Он был тусклый, серебристо-серый, довольно тяжелый, из никель-железо-кобальт-углеродистой стали.
   Он выглядел как любой из тысячи тысяч других сплавов, ощущался как любой из них тогда. Но поставили в закрытую катушку. Через пятнадцать секунд на нем образовалась роса, через двадцать - иней, и катушка раскалилась, по ней протекал ток в пятьдесят ампер. Маккей сиял от радости. Препятствие было устранено! Путь к Солнцу был свободен.
   Он сообщил о своих планах - теперь уже информационным агентствам и компании "Болдуин Рокет Фаундри Ко". Они согласились построить ему корабль по его планам, - и он составил свои знаменитые планы.
   Термолектрий представляет собой магнитный сплав, уникальное свойство которого состоит в том, что его кристаллы имеют почти одинаковый размер. Когда магнит поворачивается конец за концом в катушке провода, когда магнитная полярность меняется на противоположную, в цепи индуцируется ток за счет энергии, вращающей магнит.
   В любом постоянном магните кристаллы представляют собой крошечные отдельные магниты, все выстроенные в линию так, чтобы их северные полюса были направлены в одну сторону. В намагниченной стали, если стержень нагреть, тепловое движение молекул поворачивает некоторые из них, в результате чего магнетизм теряется. В термолектрии даже при низких температурах вертятся кристаллы, но вертятся все вместе. Результат такой же, как если бы полоса была перевернута. В окружающей катушке индуцируется ток. И, конечно же, энергия, которая инвертирует магнит и приводит в движение электрический ток, - это молекулярное движение, известное как тепло. Тепло было побеждено!
   Доктор Маккей довел свои планы до скорейшего завершения. Бомжи настаивали на том, чтобы идти, и Маккей не мог его отговорить.
   Планы были странные. Их было достаточно, чтобы разубедить любого нормального человека. Только такой фанатик, каким на самом деле был доктор Маккей и каким стал Бернс, мог вообразить их. Либо так, либо человек с колоссальным самомнением. " Прометей " должен был покинуть Луну. Затем она должна была спуститься вниз к Солнцу, спуститься почти на сто миллионов миль, пока не окажется в пределах трех миллионов миль от миллионно-мильного шара раскаленной ярости, и остановить свое падение, выйдя на близкую круговую орбиту.
   Сегодня это означает меньше. Никто и представить не мог, что попытается сделать что-то подобное. Хьюстон, совершивший круг вокруг Солнца, на самом деле просто развернулся на орбите кометы и позволил своей инерции снова увлечь себя. Это было несложно. Но чтобы преодолеть обширную параболическую орбиту, на которую тело естественным образом упадет с Земли к Солнцу, потребуется каждый фунт топлива, который Прометей сможет унести и вырваться из Луны.
   " Прометей " мог установить свою орбиту вокруг Солнца. Это должно было быть легко. Но они не могли вырваться с какой-либо известной силой. Это могла сделать только атомная энергия. Когда и если бы нашли!
   Малкольм Маккей был готов поставить свою жизнь на это предложение. Атомная энергия или - вечный плен - смерть. И Бернс, такой же фанатик, как и Маккей, тоже был готов.
   У этой дилеммы было только два рога. Не было третьего, чтобы сбежать, не было прохода между ними. Так что Великий Старик вложил в него все до копейки своего состояния и вложил бы все, что мог занять, если бы смог достать.
   Прометей медленно поднялся . И в течение недель и месяцев, пока он строился, Маккей и Бернс проводили время, собирая припасы, инструменты, химикаты. Во-первых, каждый элемент должен быть представлен, и пропорционально его доступности. Даже радий, хотя радий никогда не мог быть источником атомной энергии, поскольку энергия, получаемая из радия, все равно была бы слишком дорогой для коммерческого использования. Но радий мог быть абсолютно необходимой грунтовкой для двигателя, поэтому радий ушел. И фтор, смертельный, неуправляемый галоген, все.
   Затем, постепенно, по мере того, как корабль приближался к завершению, вещи были перемещены. Внешний корпус из высокотемпературной вольфрамовой стали, пространство, заполненное водородом под давлением, поскольку водород был лучшим проводником тепла, и в этом промежутке тысячи термоэлементов и вентиляторы для принудительной циркуляции.
   " Прометей " был прекрасным кораблем, когда его построили. Она светилась блеском зеркала телескопа, отполированного до предела. Только с одной стороны она была черной, черной, как космос, а здесь усеянной огромными прожекторами и обогревателями. Энергия, неизбежно генерируемая при поглощении тепла термоэлементами, будет излита здесь в виде вольфрамовых стержней толщиной с человеческую руку, раскаленных добела в атмосфере газообразного водорода.
   Она ушла, наконец. Поднявшись с Земли, она достигла Луны, своей первой ступени, и заполнила топливные баки до последней возможной унции. Затем, в августе 2050 года, она наконец улетела.
   Достичь Солнца было не так уж и сложно, как только она освободилась от Луны и Земли. День за днем она падала с неуклонно нарастающей скоростью. Солнце стало больше, жарче. Огромные гироскопы пришли в действие, и "Прометей" повернулся своим посеребренным лицом к Солнцу, отражая приливной жар. Ближе и ближе. Венера отстала, затем, наконец, орбита Меркурия.
   Тогда они знали жару. И радиация. Солнце выглядело гигантским, титанической печью, пламя которой простиралось на четверть миллиона миль. Термоэлементы заработали, и нагрев немного упал. Затем ракеты снова заработали, начали свое торможение, медленно, неуклонно выводя корабль на орбиту, которую он должен был пройти, сближаясь с Солнцем.
   Час за часом они гудели, ревели и грохотали, а жар нарастал, несмотря на всю напрягающую силу термоэлементов. Радиосвязь с Землей прекратилась на второй день торможения. Затопляющие излучения Солнца убили его. Они еще могли послать, они знали, но не могли получить. Их сигналы принимались станциями на Луне, где омывающая статика Солнца не покрывала все приходящие сигналы. Ибо они сияли своими волнами, а Солнце, конечно, нет.
   - Мы должны быстро установить орбиту, Джон, - наконец сказал Маккей. Он лежал на своей кушетке, больной и ослабевший от меняющихся напряжений. "Боюсь, я старый человек и, возможно, больше не вынесу этого".
   - Тогда нам придется затормозить резче, доктор Маккей, - озабоченно ответил Бернс. "И тогда мы, возможно, не сможем установить идеально круговую орбиту, которая нам нужна".
   Маккей слабо и мрачно улыбнулся. "Если не скоро, Джон, никакая орбита для меня ничего не значит".
   Ракеты взревели громче, и корабль замедлился быстрее. Но до того, как можно было начать корректировку орбиты, оставалось еще три дня. Однако сначала они оставили корабль на эксцентрической орбите и противодействовали либрациям корабля, которые имели тенденцию поворачивать почерневшую сторону радиатора к Солнцу, работая плоскостями гироскопа.
   Доктор Маккей медленно выздоравливал. На самом деле прошло три недели, три драгоценных, потребляющих кислород недели, прежде чем они приступили к окончательной корректировке орбиты. Затем день за днем они работали, наблюдая и время от времени добавляя небольшую ракетную тягу для балансировки орбиты.
   Но, наконец, на расстоянии три целых семь десятых три миллиона миль " Прометей " обогнул гигантскую звезду. Сторона, обращённая к солнцу, несмотря на всю свою полированность, постоянно раскалялась докрасна. А внутренность корабля осталась раскаленной, просушенной печью, при всей работе термоэлементов. Даже они не могли идеально справиться с жарой.
   -- Ах, Джон, -- сказал наконец Маккей, -- в некотором смысле Земля была лучше, потому что здесь странные условия. Я бы хотел, чтобы мы могли получить сигнал времени с Земли. Пространство здесь искривлено Солнцем".
   Старый Сол, могучий по массе и силе, искривлял пространство так, что спектральные линии были другими, их инструменты были другими, титанические электрические и магнитные поля сбивали с толку их хрупкий аппарат. Но они работали.
   К счастью, термальные элементы производили энергию, а также избавлялись от тепла. Обладая энергией, они поддерживали работу корабля, снова разлагая воду, образующуюся при их дыхании, на кислород и сохраняя водород в одном из теперь пустых топливных баков.
   И их наблюдения продолжались, и их расчеты. За шесть месяцев казалось, что они никогда не знали другой жизни, кроме невыносимого, ослепляющего света, если они осмеливались открыть хоть малейшую смотровую щель; невыносимой, смертельной радиации, если они осмелятся шагнуть за защищенные стены своей лаборатории и жилых помещений в складские помещения без защитного костюма. По большей части корабль был так же прозрачен для ультракоротких волн Солнца, как и пустое пространство.
   Но вошло у них в привычку посылать ежедневные негативные отчеты, невозможность услышать какой-либо сигнал с Земли, даже наблюдать его, ибо был вечный Gegenschein. Здесь он был ослепляющим, отраженный свет тонкой пыли Солнца.
   Эта пыль, конечно, замедляла их. На самом деле они двигались по спирали к Солнцу. Лет через семьдесят пять они были бы в пределах досягаемости возвышенностей. Но до этого одна из чаш их баланса должна была опрокинуться. Атомная энергия - или неизбежный конец.
   Но Маккей был счастлив здесь. Его глаза из темно-сине-серых превратились в бледно-голубые с красными, налитыми кровью шарами, кожа стала сначала глубокой, глубокой коричневой от фильтрующего ультрафиолета, потом стала пятнистой и нездоровой. Кожа Бернса тоже изменилась, но его глаза выдержали лучше, потому что он был моложе. Тем не менее, Маккей был уверен в своей цели. Он смотрел вниз, в пылающее сердце солнечного пятна, и он изучал нижнюю сторону протуберанца, и он наблюдал за приливами и отливами титанических потоков раскаленного добела газа Солнца.
   2050 год ушел в историю, а за ним быстро последовали 2051 и 2052 годы. Никакого намека на великие события Земли и планет туда не попало, только ужасное сожжение Солнца - и в феврале 2053 года намек на великие перемены там.
   "Джон, - мягко сказал Маккей однажды, - Джон, мне кажется, я вижу какой-то намек на тайну. Я думаю, мы сможем это сделать, Джон!
   Бернс посмотрел на спектр с четкими линиями, лежавший на столе перед Маккеем, и на страницы с расчетами и измерениями, и на листы данных. - Я не вижу в этом ничего особенного, доктор. Разве это не очередной блуждающий огонек?
   - Я... я надеюсь, что нет, Джон. Разве ты не видишь вот эту черточку? Вы его узнаете?
   - Нет... нет, я так не думаю, - медленно сказал он. "Это слишком много для линейки 4781. И я не знаю, что там...
   - Там ничего нет, Джон, - тихо сказал Маккей. "Никаких нет. Это запретная линия, невозможная линия. Это невозможная линия натрия, Джон. Это преобразование, которое просто не могло произойти. И это произошло, так что я собираюсь выяснить, как это произошло. Если я смогу заставить невозможное освобождение произойти таким же образом...
   - Но это говорит так мало, так мало. Даже если бы вы могли повторить это изменение, сделать эту линию, вы все равно были бы так же далеки от тайны, как и от Сириуса. Или Земля, если уж на то пошло.
   - Однако я буду знать больше, Джон. Вы забываете, что только знание является настоящим секретом. Когда я узнаю все об атоме, я буду знать, как делать то, что хочу. Если я знаю все изменения, которые могут произойти, и почему, тогда я могу сделать это другое изменение. Ах, если бы я только мог заглянуть хотя бы на несколько миль вглубь Солнца...
   "Мы видели некоторые из величайших пятен на Солнце в истории, причем вблизи. Как вы думаете, мы могли бы видеть глубже? Свет - этот ужасный свет.
   "Он ослепляет даже инструменты, поэтому мы мало что можем сделать. Но мы можем рассчитать и сделать больше фотографий для большего количества этих линий. А теперь я должен посмотреть, что записали инструменты, когда мы получили эту строчку".
   Они записали даже больше, чем надеялся старик. Этого было достаточно. Они продублировали эту невозможную линию, а затем создали еще несколько невозможных линий. Это был ключ. Тогда это было не так уж сложно. Они могли спроектировать аппарат, что и сделали в сентябре, через три года и один месяц после старта для последнего спуска к Солнцу.
   Они сделали его по частям и протестировали в январе. Там не было зимы; зимы не было. Только вечное тепло. И глаза Маккея быстро подвели. Его работа была окончена. И потому, что он уже едва мог работать, и потому, что 14 января 2054 года человек освоил энергию атома! Великий секрет был раскрыт.
   Потребовался интенсивный свет могучей дуги, чтобы стимулировать старые глаза, когда дело было сделано. Видна была только его огромная ослепляющая сила. Его уши слышали его рев, достаточно хорошо, а пальцы чувствовали очертания громадной машины. Но он уже не мог разобрать, когда оно наконец проревело свое похотливое приветствие человеческим ушам.
   Однако его тонкие губы раскрылись в довольной улыбке, когда крепкие старые пальцы ласкали холодный металл и гладкое холодное стекло. - Это работает, не так ли, Джон? Оно работает. Джон, мы сделали это". На мгновение по лицу старика пробежала тень. "Мы ничего не слышали с Земли более трех лет. Вы полагаете, что кто-то еще тоже открыл это? Полагаю, мне не следует быть эгоистичным, но я надеюсь, что они этого не сделали. Я хочу подарить это миру.
   "Джон, ты можешь сам сделать привод?"
   "Да, доктор; Я могу. У вас были разработаны все планы, и им легко следовать. Это не сильно отличается. Только то, что вместо использования высокотемпературного газа, выбрасываемого со скоростью тысячи футов в секунду, мы будем использовать высоковольтный ион, выбрасываемый со скоростью тысячи миль в секунду. А поскольку мы можем жечь железо, как вы и предсказывали, нам вообще не нужно беспокоиться об энергии.
   "Нет, Джон. Нам вообще не нужно беспокоиться о мощности". Старик вздохнул, а потом довольно усмехнулся. "Я всегда хотел дожить до того дня, когда миром правит атомная энергия. Я думаю, я не буду, в конце концов. Я не вижу, но это не имеет значения. У меня осталось так мало лет, я не буду беспокоиться о такой мелочи. В любом случае, моя работа сделана. Нам не нужно беспокоиться о мощности, Джон; мира больше нет.
   "Мужчинам больше никогда не придется беспокоиться о власти. Им больше никогда не придется копаться в земле в поисках топлива. Или делайте что-то сложным путем, потому что это менее затратно по силе. Энергия - мощность для всей мировой промышленности. Все колеса земных фабрик крутят взрывающиеся атомы. Арктика нагрета ею до сада. Огромная Канада, открытая им для обитания человека, простиралась до самого северного полюса.
   "Нет больше затянутых дымом городов.
   "И атом снимет бремя труда со спины человека. Больше не нужно потеть по шесть часов каждый день ради хлеба насущного. Час в день - и безграничная, бесконечная сила. И, может быть, даже когда-нибудь это приведет к успешной трансмутации, хотя я этого не вижу. Я имею в виду, я не могу видеть это даже мысленно, - сказал он с легкой улыбкой. "Солнце показало мне тайны, которые оно хранило, - и убрало нечестивое видение, смотревшее на них.
   "Оно того стоит. Мир будет иметь силу - и моя работа сделана".
   - Вы запускаете двигатель?
   "Да, доктор. Основная труба должна быть...
   Бернс пустился в техническую дискуссию. Глаза доктора не могли следить за планами, но старый ум был так же проницателен, как и прежде. Он рисовал каждую деталь с более проницательным видением, чем когда-либо могли его глаза. Он довольно усмехнулся, когда подумал об этом.
   "Джон, я немного потерял, но приобрел больше. Я вижу эту трубу лучше, чем ты. Это металлическая трубка, но я могу заглянуть в ее самую глубокую сердцевину и даже увидеть, как медленно и точно вытекают ионы. У моего разума зрение лучше, чем когда-либо было у моего тела, и теперь оно развивается. Я могу видеть трубку, когда ее еще нет, и я могу видеть ее сердцевину, чего не можете вы.
   - Помирись, Джон. Мы должны поторопиться.
   Токарный станок гудел, приводимый в действие атомной энергией, а электрическая печь светилась таким интенсивным жаром, что старый ученый мог видеть его, приводимый в движение силой взрывающихся атомов.
   Ментальное зрение, которым он хвастался, было острым, острее, чем когда-либо были его старые глаза. Но все же он был слеп. Почему-то он не видел раскаленных добела вольфрамовых стержней на "ночной" стороне корабля, изливающих в космос тысячи и тысячи киловатт энергии. Энергия, которую термоэлементы получали от охлаждения корабля.
   Приводные трубы выросли, и их огромные металлические болты стали поворачиваться. Затем большие ракетные трубы запаивали на дальнем конце, разрезали и снова изолировали. Но теперь с электроизоляцией. Огромные ионные трубки обрели форму и были закреплены, а огромные проводники тянулись обратно к ионно-газовым камерам и к сгорбленной массе атомного двигателя. День сменялся днем, и Бернс резал и формовал металл и сваривал его под пылающей мощью разбитых атомов в их атомном генераторе.
   И наконец корабль вздрогнул от новой, мягкой волны. Это должно быть медленно, потому что люди уже привыкли к невесомости за три долгих года. Но мало-помалу Прометей, неся в себе огонь, украденный им у Солнца, стал быстрее вращаться по своей орбите и снова, медленно, медленно, повернулся по спирали. И радио направило свой луч на Землю.
   Они не могли слышать сообщений, которые Земля и Луна давали им в ответ, но с радостью угадывали их. Ионные трубки тихонько шептались и бормотали, с скользящим шорохом, как змея в сухих листьях, и корабль неуклонно, медленно ускорялся. Они запускали эти трубы день и ночь и постепенно увеличивали мощность. Теперь не было необходимости в максимальной эффективности. Не нужно заботиться, поскольку они тратят свою силу впустую. Было еще много чего.
   Единственная их трудность заключалась в том, что при работающих мощных ионных трубках они не могли принимать радиосигналы, даже когда постепенно обогнули Меркурий и, наконец, Венеру, медленно снова привыкая к весу. Они не хотели выключать свои трубки, потому что им нужно было еще раз привыкнуть к весу, и они двигались теперь очень быстро, все быстрее и быстрее, так что они прошли мимо Венеры слишком быстро для кораблей, которые поднялись с планеты на планету. поздравьте доктора Маккея и сообщите ему отличные новости.
   Они продолжали кружить на " Прометее ", пока снова не привыкли к земному притяжению, а затем оказались рядом с Землей и должны были применить тормозные ионные ракеты.
   "Не останавливайся на Луне, Джон". Малкольм Маккей улыбнулся. "Мы и все человечество покончили с этим. Мы отправимся прямо на Землю. У нас была лучшая земля в пустыне Мохаве. Скажи им, скажи им держаться подальше, потому что ионы будут опасны".
   Джон Бернс изгнал свое послание, и Земля стала огромной, и в поле зрения медленно показалась Северная Америка, а затем они приблизились к пустыне.
   Старый ученый первым услышал слабый холодный крик разорванного воздуха, потому что его глаза были темными, и только его уши приносили сообщения извне. - Это воздух, Джон! - вдруг воскликнул он. "Мы снова в воздухе! Земной воздух! Как далеко мы поднялись?
   - Всего еще сто пятьдесят миль, доктор. Мы почти дома.
   "Дом - я хотел бы увидеть его хотя бы на эту секунду, увидеть его еще раз. Джон... Джон, я больше никогда не увижу Землю. Я никогда - но это мало что значит. Я услышу это. Я услышу его и почувствую его ноздрями, чистый, сладкий и влажный, и я испытаю его на вкус в воздухе. Земной воздух, Джон, густой и пряный от зелени. Это осень. Я хочу снова почувствовать запах горящих листьев, Джон. И чувствовать снег, и слышать его мягкую ласку на стекле, и слышать тихие звуки, которые люди издают в снегу. Я рада, что осень. У весны есть свои запахи, но они не такие пряные и чистые. Они не так интересны, когда не видно цвета травы, такой зеленой - слишком яркой, как детский рисунок мелками. Цвета - я буду скучать по ним. Там никого не было. Цвета - я больше никогда не увижу листьев, Джон.
   "Но я буду чувствовать их запах и слышать гул и шепот тысячи тысяч атомных двигателей, превращающих мир для человечества.
   "Где мы? Теперь воздух пронзительно пронзительный.
   - Мы на высоте менее пятидесяти миль. Они расчистили Мохаве на пятьдесят миль вокруг нас, но, доктор, там сто тысяч частных аэромобилей новой конструкции. Должно быть, у них развита мощность вещания. Все они питаются индивидуально и, по-видимому, от электричества".
   "Вещательная мощность? Это хорошо. Тогда атомная энергия дойдет до каждого дома. Аппарат был бы дорогим, слишком дорогим для дома".
   "Воздух полон кораблей - сейчас рядом с нами летает полдюжины огромных стратосферных кораблей; ты слышишь пыхтение их пропеллеров?
   "Это что за шум?.. Ах! Мужчины, еще раз мужчины, Джон. Я хочу услышать тысячу голосов одновременно".
   Бернс беззаботно, беззаботно рассмеялся. - Будете, судя по всему. Ты сможешь! Сейчас там около тысячи тысяч!
   - Корабль замедляется? - спросил Маккей.
   Бернс некоторое время молчал. Потом вдруг сухой шелест трубок сменил тон, вспыхнул на мгновение, раздался тихий, скрежещущий удар, резкий скрежет песка, - и ионные трубки замерли в тишине.
   - Корабль остановлен, доктор. Мы дома.
   Сквозь тяжелые стены доносился смутный, слабый звук тысяч голосов, кричащих и кричащих. Маккей приземлился! Великий Старик вернулся! И полмира приветствовало его, человека, переделавшего всю Землю и всю Венеру.
   Шлюз открылся, и до Маккея донесся рев голосов, гул, гул и грохот тысяч и десятков тысяч пропеллеров. Там была музыкальная какофония тысяч аэрокарных сигналов и могучий гром титанического голоса, рокочущего, хриплого и богоподобного по силе, прорезывающего, заглушающего все это.
   - Они приветствуют вас, доктор Маккей, приветствуют вас.
   -- Я слышал, -- сказал Маккей полусчастливо, полугрустно, -- но я так устал, что, может быть, я сначала немного отдохну. Я старше тебя, Джон. Вы сделали столько же, сколько и я; вам лучше ответить на них.
   Внезапно рядом раздались человеческие голоса, возбужденные, счастливые, приветливые, и быстрая ответная речь Джона Бернса:
   "Он устал; ему было тяжело. И - знаете, он потерял зрение. Излучение Солнца так близко. Он предпочел бы, чтобы его отвезли туда, где он может отдохнуть.
   - Очень хорошо, но разве он не может что-нибудь сказать? Просто несколько слов?"
   Бернс оглянулся на старика. Малкольм Маккей покачал головой.
   Мужчина снаружи снова заговорил: "Очень хорошо. Мы отвезем его прямо туда, куда он захочет".
   Маккей медленно, задумчиво улыбнулся. "Везде, где угодно я чувствую запах деревьев. Я думаю, что хотел бы отправиться в какое-нибудь место в горах, где воздух сладкий и пряный с хвойными запахами. Через несколько дней мне станет лучше...
   Они отвезли его в частный лагерь в горах. Десятикомнатная "хижина", и они держали подальше от мира, и о нем заботился доктор. Он выспался и отдохнул, и Бомжи дважды приходили к нему на следующий день, но его торопили. На следующий день и на следующий он не пришел.
   Потому что даже Бернс не сразу понял смысл всего этого. Даже он сначала подумал, что это празднование изобретения атомного генератора.
   Наконец он должен был прийти. Он медленно вошел в комнату Маккея. Его походка подсказала слепому, что что-то не так.
   - Джон... Джон, что тебя так беспокоит?
   "Ничего такого; Я не был уверен, что ты не спишь.
   Маккей задумался на несколько секунд и улыбнулся. - Это было не то, но... сейчас мы оставим это в стороне. Они хотят, чтобы я говорил?"
   "Да. На специальном заседании Американской ассоциации содействия развитию науки. И - тоже по поводу элементов термоэлектричества. Вы сделали гораздо больше, чем вы думали, доктор. Вы уже переделали миры. Те машины, которые, как я думал, питались энергией вещания? Я был неправ. Мы были слепы к возможностям этого меньшего элемента, термоэлектрического элемента. Эти машины питались от него, получая энергию от тепла воздуха. На нем работают все отрасли промышленности мира. Это свободная сила.
   "Элементы дешевые, маленькие, простые до невозможности, брусок обычного металла - моток проволоки. Они не требуют ни контроля, ни внимания. А энергия вообще ничего не стоит. В каждом доме, в каждом магазине, у каждого человека есть свой личный термоэлектрический элемент. Каждая машина и каждое транспортное средство питается от него.
   "И карта мира была искажена и изменена им за три коротких года. Тропики - это садовый уголок мира. Квадратные мили земли охлаждаются гигантскими термоэлектрическими установками, города кондиционируются до тех пор, пока энергия, которую они вырабатывают, не становится помехой, от которой они не могут избавиться. Тропики обитаемы, и благодаря вашим термоэлектрическим элементам они получили живой, прохладный, контролируемый климат.
   "Антарктида от него нагревается! Есть две горнодобывающие разработки, которые поглощают тепло из этого замороженного воздуха для производства энергии в количествах, которые они не могут использовать.
   "А ракетное топливо ничего не стоит! Вообще ничего. Тропические страны считают электролитическое разложение воды единственным дешевым и практичным способом избавиться от своей огромной энергии, не превращая ее обратно в тепло. Они отдают газы тому, кто их забирает.
   - А Венеру ты переделал. У Венеры уже было две большие колонии. Они охлаждаются, становятся обитаемыми с помощью термоэлектрического аппарата. Десятидолларовый блок будет охлаждать и питать средний дом вечно, без малейшего износа. Вынося его на улицу зимой, он согревает и питает его. Но на Венере все остывает. Сейчас они осваивают планету. Доктор Маккей, вы переделали миры!
   Лицо доктора Маккея было пустым. Постепенно формировался большой вопрос. Большой, болезненный вопрос. - Но... но, Джон... как насчет... атомной энергии?
   "Одна из величайших космических компаний хочет заключить контракт на это, доктор. Это нужно их межпланетным кораблям.
   "Один!" - воскликнул Великий Старик. - Один - а остальные?
   "Есть только одна межпланетная линия. Линии на Луну не межпланетные...
   И доктор Маккей уловил доброту в его тоне.
   - Я вижу... я вижу... они могут использовать свободные газы из тропиков. Свободная сила - меньше, чем ничего.
   - Значит, миру не нужна моя атомная энергия, не так ли? - мягко сказал он. Его старое тело, казалось, обмякло.
   ВЫХОД
   Первоначально опубликовано в Astounding в мае 1935 года под псевдонимом "Дон А. Стюарт".
   Айз Марлан позволила себе слегка нахмуриться. Когда она на мгновение выпрямилась из своей позы. Через травяной двор она могла видеть лабораторию своего отца и самого нежеланного помощника, этого чудовища бестактной снисходительности, невыносимого, невыносимого Брюса Рэндалла. Брюс смотрел из своего окна на нее со своей обычной идиотской ухмылкой, той снисходительной ухмылкой, с которой он наблюдал за всей ее работой.
   Эйес посмотрел через студию на Пола Тререя. Он не заметил, как она подняла глаза. Он был очень занят своими маленькими ножиками и индуктивными умягчителями, работая с серебряным пластиумом, который так ловко формировал. Хмурый взгляд сменился легкой улыбкой. Пол был так занят своей работой. Моделирование ее и небольшого лабораторного стола, которое она установила, как работающего ученого. Пол занял второе место в конкурсе в 2017 году; в этом году он может получить желанное первым с одной из своих фигурок -
   Внезапно на его гладко выбритом лице отразился жест и глубокая гримаса гнева.
   - В чем дело, Пол? она спросила.
   - Это... это просто будешь не ты. Это все еще металл. Я не могу заставить тебя... человека.
   Айес выпрямила спину и потянулась. "Ну, я не сожалею. Это значит, что сегодня хватит, и, честно говоря, моя спина начинает говорить то же самое". Она дразняще улыбнулась ему. - Я бы хотел, чтобы вы спокойно начали работать над сидящими фигурами. Тебе нравится ломать мне спину?
   - Во всяком случае, я хочу закончить этот проектор. Помимо моделирования как ученого, мне нравится пытаться им быть".
   - Да, Айес, - сказал Пол, и его лицо сменилось солнечной улыбкой так же быстро, как и раньше. - Да, но ты гораздо интереснее, как человек, но металл этого просто не увидит. Вы, наверное, скажете, что оно хочет быть атомами, протонами и молекулами.
   - Я до сих пор не понимаю, как у такого основательного и отвлеченного физика, как ваш отец, и у женщины, столь же законченного и рассеянного химика, как ваша мать, могла быть такая необычная дочь.
   "Пол, вы предвзяты. И помните, пожалуйста, я сам очень интересуюсь наукой. Она рассмеялась над ним, взяв его руки в свои. - Кроме того - они не проводили большую часть своей бездумной юности с таким глупым неученым, как ты. Возможно, вы действовали как своего рода баланс для меня.
   "Бах... пытаешься проанализировать ситуацию? Глупый. Все, что имеет значение, - это результаты. я не умею моделировать фигуру; Я не могу дать вам углы, степень сферичности человеческой головы - радиус кривизны предплечья. Только один человек когда-либо пытался свести искусство к математике - это был Леонардо да Винчи. Он думал, что сделал. Но его собственные ученики сказали, что это не так, потому что его формулы не работают. Результаты все-
   - Ба, - сказал он резко. Эйес с вытянутым лицом смотрел на маленькую фигурку, которая, по словам Тререя, "не будет человеком".
   "Результаты", - тихо прошептала Айес себе под нос, медленно, явно задумчиво, выходя из двери. "Я должен сказать, что главная проблема заключалась в том, что соотношение между размером головы и общей высотой тела было слишком велико".
   "Убирайся!" - воскликнул Тререй в притворном гневе. Но отчасти настоящая злость, потому что он вдруг понял, что это соотношение не совсем то, что должно быть. Но он не любил называть это "отношением"; ему не понравилось это слово.
   Айес подошла к лаборатории своего отца, улыбаясь про себя. Постепенно улыбка ушла, сменившись выражением решимости и холодно-отталкивающего достоинства. Брюс Рэндалл будет мешать. Айес решила не любить его в тот день, когда он пришел в дом, хотя и неосознанно, потому что прекрасно понимала, почему его послали "помочь" ее отцу в его исследованиях нового аккумулятора.
   Айзе было двадцать лет, двенадцать месяцев и двадцать семь дней в последнем и тринадцатом месяце ее двадцать первого года. В двадцать один год она автоматически знала, что Комиссия по контролю над народонаселением вызовет ее, чтобы "решить", за какого мужчину ей выйти замуж. И у Айес не было ни малейшего желания, чтобы это решали за нее. Что ей больше всего не нравилось, так это то, что, когда они решили, они с помощью отдела кондиционирования и контроля заставят ее решить то же самое. Они сделают так, чтобы ей понравилось их решение.
   Это было неприятно. У нее не хватило бы силы воли, чтобы не согласиться с ними. Они заставят ее по-настоящему полюбить того, кого они выберут, своим обусловливанием и контролем.
   Было достаточно плохо, когда кто-то другой принимал за тебя решения, но психологически манипулировать тобой, чтобы это нравилось !
   И она хорошо знала виноватых, что они уже почти решили. Брюс Рэндалл был решением. Что ж, они обнаружат, что ей нужно приложить немало усилий, чтобы полюбить его. Лицо его было морщинистое, как у старика; он думал со скоростью около двух дюймов в год и десять минут обдумывал ответ на простой вопрос; и этот оскал, этот невыносимый, невыносимый, ужасный, снисходительный оскал!
   Она быстро вошла в лабораторию. Она знала, что ее отец был сегодня днем на конференции по физике, ища какие-нибудь намеки на аккумулятор, соединения для использования в самолете, который он сконструировал. Ему нужна была аэродинамическая помощь для максимальной эффективности распределения веса. Аккумулятор был усовершенствован; Сама Айес использовала его в маленьком устройстве, которое она усовершенствовала.
   Но Брюс не выходил. Он поднял взгляд со своей медленной улыбкой, которая сморщила уголки его глаз. Маленькие проблески юмора смеялись в его глазах. "Привет, Айс. Скольжение от долота Пола? Он выглядел раздраженным, когда ты ушла, - сказал он своим медленным, низким голосом.
   "Нет. Павел неплохо ладит, спасибо. Ты закончил тот аккумуляторный банк, который папа сказал тебе подключить?
   "НИ 3? Думаю, нет. Я шил себе накидку.
   Айс был задет. Она не узнала эту формулу NI 3. - Я не знала, что ты портной, - сказала она, подходя к своей скамье.
   Айес была отличным механиком и на миниатюрном токарном станке пряла алюминиевую трубку. Она не обращала внимания на улыбчивую работу Брюса и его случайные взгляды. Примерно через полчаса она закончила маленькую трубку и вставила ее в свой аппарат. Затем она принялась за какую-то тонкую проводку, ее внимание было настолько сосредоточено на этом, что она не заметила, как Брюс вышел из лаборатории, и почти не заметила, когда снаружи опустилась ночь.
   Когда она закончила, на ее лице была мрачная улыбка, и она держала в руке устройство размером с револьвер-переросток 45-го калибра, соединенное длинным гибким проводом с аккумулятором на скамейке. Быстрым шагом она прошла в соседнюю комнату, где держала домашних животных - десять морских свинок и обезьяну.
   Она привела обезьяну в лабораторию на поводке, болтливая зверюшка прыгала и бегала вокруг нее, визжа и ругаясь. Она отпустила его, подняв свое новоиспеченное устройство. Обезьяна промчалась через комнату, совершив на ходу с полдюжины сальто, и упала плашмя на свое маленькое пузатое, и проскользнула десять футов по полу, когда единственное сине-зеленое свечение окружило оружие на мгновение. Его миниатюрные руки лежали безвольными и грязными, а цепкий закрученный хвост жалобно волочил себя.
   Но в ярком свете газового фонаря его блестящие глаза-бусинки мелькали и бегали, в них читался ужас. Его дыхание было ровным и ровным. Его губы изогнулись назад, рот и язык приготовились к крику - и ни звука!
   Айес мягко улыбнулась про себя, подняв расслабленную маленькую фигурку и отнеся ее в клетку. Затем она села рядом с блокнотом и секундомером. Вскоре маленький примат издал хриплое, задыхающееся бульканье. Мгновенно часть ужаса в его глазах исчезла, и его место заняло возбуждение. Айес улыбнулась ему, заговорила с ним и погладила его пушистую спину. Затем дернулось плечо. Айес сделал еще одну запись. Через сорок пять минут чрезвычайно напуганная и чрезвычайно возбужденная обезьяна болтала и металась по своей клетке.
   Лицо Айес было очень решительным и решительным, когда она выключила лабораторный свет. Она спустилась на кухню и приготовила что-нибудь поесть. Затем она пошла в лабораторию своего отца. Там был корабль, красивая штука, со всеми мельчайшими скобами и выпуклостями, входившими в обтекаемый корпус. Крылья были новейшей конструкции с изменяемым шагом. Пропеллер бесшумного типа, более эффективный, потому что не тратит энергию на бесполезный звук.
   Это было так просто по линиям и форме, что представляло собой застывшую симфонию скорости. Глядя на него, в ушах раздавался свист экстремальной скорости. Чтобы увидеть это, хотелось приподняться на цыпочки, как будто для полета. Айс посмотрел на это с улыбкой и кивнул.
   Потом она пошла в студию Тререя. Он читал и рисовал на листе бумаги изображение персонажа, описанного в книге, своего любимого занятия.
   - А, привет, Айс. Он встал и подошел к ней, а она посмотрела на него из-за двери. - Заходи. Я думал, ты сегодня работаешь.
   - Я тоже. Но я закончил то, что было под рукой. И я чувствую себя сбитым с толку. Брюс Рэндалл застрял у меня в зубах".
   Пол рассмеялся. - Что он сделал сейчас?
   - Ничего, - взрывным тоном сказал Айес. - Он все равно ничего бы не сделал, кроме как ухмыльнулся. Это то, что может сделать комиссия. Я знаю, что геологический разрез застрял там комиссией. Я ненавижу его."
   Пол улыбнулся ей. - Сейчас... а как насчет позже?
   - Тогда я буду ненавидеть себя. Они изменят меня - и это сделает жизнь более несчастной. Вы должны проживать с собой каждую секунду дня, месяца, всей своей жизни. И - у меня мурашки по коже при мысли об этом! Любить кого-то - и знать, что они холодно и научно решили, что А и Б - желаемое сочетание, поэтому они взяли А и заставили А и Б соединиться. Зная, что кто-то решил, что это желательно - и заставил вас полюбить это - решил и заставил вас - ох - я не могу сказать, что я имею в виду. Две части вас - одна безнадежно и беспомощно делает то, что, по мнению ученых, вы должны делать, и вместе с остальными знаете, что вы вообще этого не решали.
   "Это заставляет меня ползти. И мне придется быть с самим собой навсегда - насколько я знаю, навсегда. И знай это.
   - Ну... не буду.
   Гладкое лицо Пола вдруг испуганно поднялось. "Не будет! Но что ты можешь...
   Ее голос был напряженным. "Я не буду. И я думаю, что знаю, как я не буду, также. Дот Уолден работает в отделе статистики и архивов, и я смогу узнать... я узнаю... и я...
   - Во всяком случае, не буду. Она сидела молчаливая и напряженная.
   Пол подошел к ней и взял ее руки в свои. - Айс, я могу тебе чем-нибудь помочь? Я думаю, что это безнадежно. Вы не можете поехать куда-либо, кроме как в эту страну, без паспорта, а в этой стране рейтинговая и классификационная комиссия комиссии будет просто действовать, чтобы найти вас.
   - Но если я могу вам помочь...
   Айс посмотрел на него. Странный немного робкий взгляд. - Можешь, Пол, но почему, во имя всего святого, наши предки допустили запуск этой ужасной системы? Почему? Почему?"
   "Они были практичными - они были научными!" - взорвался Пол. "В сумасшедших домах было больше людей, чем в школах. Средний мужчина обладал интеллектом доброго тринадцатилетнего подростка. Поэтому они стали научными и устранили природную систему нормального выбора - и решили выбирать с научной точки зрения". Он вложил в свои слова горечь и сарказм.
   "Они переделали мир под себя. И они обрекли некоторых на жизнь, а их детей - на то, чтобы они были "дровосеками и водоносами" для остального мира, и у них никогда не было шанса иметь детей лучше, чем они, потому что они были научно, правильно спарены. И они обрекли всех жить и жениться, как им было решено. Я... я должен немедленно жениться на какой-нибудь женщине, которую никогда не видел, никогда не знал. Кто-то, кто для меня не больше, чем то дерево вон там. Но это научно. Это правильно. Потому что я художник, и она будет художником, поэтому наши дети должны быть художниками.
   - Ба, их наука выведет из мира искусство. Их наука не имеет представления о человечестве. Он видит все это с точки зрения А и Б, которые сделают С или...
   "Ад. Ад на земле. Искусство - это не наука. Это выше науки; это понимание без знания. Это верный результат без логики, бесплодная, глупая логика.
   "Посмотрите, какими глупыми были эти ученые. Мы, мы, представители искусства, рисовали прекрасные формы, формы, прекрасные в простоте, и правильные, в высшей степени правильные в красоте линий, массы и формы. Теперь, наконец, ученые создают подобные формы и хихикают миру. - Смотрите... смотрите, что мы сделали. Мы нашли идеальную обтекаемую форму". За годы, за столетия до них мы знали, что эти формы совершенны.
   "Знаете ли вы золотую середину? Это соотношение два к трем. Это форма, соотношение для самой совершенной красоты. Теперь они обнаружили, что это отношение диаметра к длине для высоколетящих и быстрых кораблей.
   "И они, они пытаются сказать искусству, как спариваться для лучшего блага искусства.
   -- Ай-ай-ай -- они не знают. Искусство выше науки; это постижение целого без знания частей; она имеет результаты, кончается без средств". Его жар страстного обличения вдруг остыл до нежности, его голос упал на более мягкие тона.
   "Айес, я люблю тебя, я знаю тебя, ты для меня единственная. Они не могут знать. Они заставят вас выйти замуж за какого-нибудь ученого, за какого-нибудь толстого, тупоголового, медлительного ученого. Они не видят в тебе света и воздуха - стремительного бега самой твоей мысли.
   - Эй, они такие глупые. Они так хорошо думают и так жалки в своей глупости. Играя с жизнями, с любовью и ненавистью, с вещами, которых они не знают. Только любовь может знать, для чего нужна любовь.
   "Почему меня заставили так любить тебя, разве я не должен был этого делать? Они такие... - Его голос оборвался, голова опустилась. "Такой неумолимый. Я... я сожалею, Айз. Я не должен этого говорить".
   Маленькая прохладная рука подняла его лицо. Айес улыбалась ему сверху вниз, ее глаза были ясными и блестящими, что-то, что, возможно, постигало искусство, но оно не могло найти средства, чтобы изобразить на холсте, где атомы, протоны и странные хроматические группировки должны быть поставлены перед невыполнимой задачей перевода излучения в совсем немного масла.
   "Мне не нужен тупоголовый ученый, Пол, - очень, очень тихо сказал Айес. "Я не хочу никакого огромного слона с мордой, похожей на морщинистую шкуру бегемота, и ухмылкой, как у шакала. Я хочу тебя, Пол. Я хочу тебя."
   Медленно Пол поднялся на ноги. Медленно Айес поднялся, не так высоко, но достаточно высоко. Он чувствовал себя твердым, твердым и гибким рядом с ней, когда прижимал ее к себе. И Айес была совершенно уверена, что ее планы правильны, правильны во всех отношениях.
   Тогда она рассказала ему свой план. Это было просто. Это было научно. Он был основан на одном из правил, установленных самой наукой. "Когда теория встречается с фактом, противоречащим теории, тогда теория неверна, а не факт". Это было очень просто. Теория евгенического спаривания не могла по закону опровергнуть факт уже существующего брака.
   "Мы не могли прятаться вечно. Мы не могли убежать навсегда, потому что их борт найдет нас. Но это не необходимый. Всего месяц-два-три. Теория - их теория евгеники - не может разрушить факт. Факт нашей любви, Пол", - сказала она. "Я получу известие от Дот Уолден за несколько часов до того, как они предпримут какие-либо активные действия. И тогда - папин самолет, такой новый, которого нет даже у патруля, - сможет оставить все и вся. Потерян - где-то среди ста сорока семи миллионов жителей Соединенных Штатов. Они найдут нас, но не скоро. Она сделала паузу. - А у меня есть еще кое-что. Когда она это сказала, в ее голосе звучала стальная решимость.
   Она ушла скоро, потому что уже становилось поздно. И она решительно пошла домой.
   В тот день она видела Дот Уолден, говорила с ней и выполняла ряд других поручений. Она была очень занята и весь день отсутствовала дома. И тот вечер она провела, разговаривая и планируя с Полом Тререем. Было десять тридцать, когда она вернулась домой. И обнаружил, что Дот Уолден звонит ей.
   - Ты прав, - улыбнулось изображение Дот на экране. "Решили и отправили официальное решение сегодня вечером. Я пытался достать тебя с пяти тридцати. Кстати, в этом есть что-то особенное. Да, это Брюс Рэндалл - и поздравляю - он, конечно, прекрасный человек, - но в каком-то смысле особенный. Я не был в офисе очень долго, и мисс Картрайт отсутствовала, когда это пришло. Он на синей форме, вместо обычной белой. Я не знаю, что это значит...
   Айес тоже, но у нее были слабые подозрения. Она знала, что ее отца допрашивал один из комиссаров накануне, когда он был в ассоциации физиков, и у нее возникло подозрение. Подозрение было правильным. Синяя форма означала действие.
   Айс тоже действовал. Она сразу позвонила Полу Тререю. Ее голос был спокойным, на самом деле напряженным, а ее мозг был ясным и решительным. Трей был готов. Через десять минут его вещи были готовы; через пять она присоединилась к нему, и вместе, со своими легкими рюкзаками, они направились к мастерской, где стоял новый самолет. Эйес открыла дверь, когда Пол споткнулся в темноте. Газовые трубки автоматически вспыхнули, когда он пересек емкостную пластину.
   Вещи Айес соскользнули на пол от удивления. Самолет был наполовину разобран. Мощный мотор свисал на вяло свисающих кабелях с крана. Пропеллер лежал на полу сбоку. Стопки аккумуляторов стояли на стеллажах. Ее отец провел день, устанавливая задуманное им улучшение!
   Тело Айес резко выпрямилось, ее голос внезапно стал жестким и резким. "По всем законам, существующим и не существующим, я нарушу этот закон, если умру, пытаясь. Ну давай же!"
   В одно мгновение ее шляпа была снята, ее пальто развевалось, свободно и свободно, и она мрачно принялась за работу.
   Удивительно, как много может сделать такая действительно тренированная женщина за час. К одиннадцати сорок пяти мотор был на месте, опора сдвинута, рейки заменены. Аккумуляторы собирались. Самолет все еще выглядел полуразобранным, но на самом деле не хватало только обтекателя и капотов Вентури, да небольшой настройки и перебалансировки цепей. Через три четверти часа это будет сделано...
   - Мы были бы дальше, если бы летели на стандартном самолете, который у вас есть, - неуверенно сказал Пол. - Еще так много нужно сделать...
   - Нас бы посадили на мель еще до того, как мы покинули город, - отрезал Айес. "Дайте мне вон тот вторичный аккумуляторный банк". Она вставила его на место, накрутила гайку на болт и сквозь жужжание электрического ключа добавила: - Ставлю доллары на болт сорванный, они получили общий приказ патрулю заземлить меня. И, вероятно, это тоже чертовски раздражало Брюса Рэндалла. Я просто знаю, что правильно догадываюсь, что означает синяя форма, и...
   Стук гаечного ключа прекратился. Но жужжания не было; он продолжался, чуть тяжелее по тону и становясь все громче. Айес резко выпрямилась, смахнула жирную полоску со лба и убрала выбившуюся из глаз прядь волос.
   - Пол - патруль. Да, мы были бы наказаны". Она была занята, вытирая лицо и руки чистыми отходами. Затем она сунула аккумуляторный блок своего нового проектора в карман, сунула провод в рукав, и резинка зафиксировала его на месте. Проектор был почти спрятан в ее сложенной руке, когда она подошла к двери. Патрульный самолет только что мягко опустился на травяной корт. Пол скрылся из виду в магазине.
   "Привет, что интересного привело тебя сюда?" - спросила Айес, когда она вышла, улыбаясь.
   Из окна высунулся широко улыбающийся патрульный. - Думаю, ты и Дэн Купидон, милый. С санкции и предложения комиссии. Не могли бы вы немного прокатиться со мной?
   Айес отступил на шаг. - Комиссия - сегодня вечером? Там... должна быть какая-то ошибка. Почему... я не получил уведомления... я... я совсем не готов... я не могу идти сегодня вечером!
   Патрульный выглядел озадаченным, посмотрел на свой бланк приказа, затем снова улыбнулся ей. - Звучит нелепо, но если у тебя случайно не чье-то лицо, думаю, мне придется взять тебя с собой. Заказ довольно прост, дорогая.
   - Но... но я просто не могу...
   - Ну, почему бы не пойти и не рассказать им об этом. Я просто не комиссар и ни черта не могу делать с приказами, кроме как выполнять их. Заходи и пойдем, ладно? Патрульный смутился и забеспокоился.
   Айс не был. Она вошла в самолет. - О, Пол! - позвала она через мгновение. - Пол, подойди и помоги мне их вытащить, хорошо? Пол вошел в самолет и поднял первого из двух мужчин, ухмыляясь ему.
   - Итак, - засмеялся он, - и тебе удобно? Он осторожно положил патрульного на лужайку. Злой, испуганный взгляд мужчины проследил за ним. Слабые подергивания челюсти и губ свидетельствовали о его попытках заговорить. Но из его горла вырвался только низкий, булькающий звук. Мгновение спустя второй человек присоединился к первому, а через тридцать секунд они наблюдали, как SPX-234 плавно поднялся с поля и завелся. На мгновение он завис, и Айес высунулась, улыбаясь.
   "Извините, товарищи. Это просто парализующее, и через десять минут вы должны быть в полном порядке. Теперь мне придется идти. Она повернулась к своей спутнице, и мужчина на земле едва слышно спросил ее: "У тебя есть карты Бостона, Пол?"
   Затем корабль скрылся из виду и поплыл со скоростью пятьдесят миль в час патрульных кораблей в районе города.
   - Она просчиталась, - сказал отрывистый, хриплый, почти неразборчивый голос патрульного Ларри Мэллори. - Я могу... пошевелить пальцем ноги. Голос его быстро прояснился, и не прошло и трех минут, как он уже смог немного перевернуться и направился к еще освещенной лавке. Там должен быть коммуникатор. На полпути он встал на четвереньки и слабо прополз несколько футов, потом, спотыкаясь, встал на ноги и, как в пьяном виде, покатился и, шатаясь, покатился к телефону в лавке.
   "Ptrool 'edquart, быстро", - сказал он, когда зазвучал гул операторской связи. Через десять секунд дежурный капитан ответил.
   - Птролмун Малри, - хрипло сказал он. - Эта девчонка - Мерлин - устройство сбило нас с ног - окоченело. Тука шуп-у-дерево-пихта-числа легко.
   "Мэллори? Мэллори! Ты пьян. Немедленно сообщите сюда!" - отрезал капитан. - Где О'Хэлли?
   - Капитан, рррр-н-ранг - парализован. Grl 'da wepun. Кто-то сильно ударил нас. Тмин Олли. Она украла корабль, сэр. Слава богу, я снова могу говорить. У девушки было что-то такое, от чего мы одеревенели - луч какой-то - какое-то время не могла пошевелить ногой, потом потихоньку поправилась. Честное слово, капитан, мы не пьяны, и наш корабль у нее.
   - Ты пьян, - отрезал капитан. - Я немедленно посылаю туда человека. Оставайтесь на месте и считайте себя арестованными".
   - Да, сэр, - печально сказал Мэллори. - Он нам не верит, О'Хэлли, - сказал он, повернувшись к своему спутнику. - Он думает, что мы пьяны.
   "Ну, это не так. Но чертова девчонка получила корабль.
   Патрульный корабль с воющей сиреной быстро приземлился через пять минут и подобрал их. Их бесцеремонно затолкали в кузов, с явным гневом двух патрульных на корабле, стыдящихся того, что брат-патрульный напьется при исполнении служебных обязанностей.
   Через пять минут корабль приземлился на крышу штаба, и двое мужчин были спущены вниз. - Отнесите их комиссару Стрейси, - приказал дежурный капитан. - Он хочет взять у них интервью.
   Двое мужчин были проведены по коридору через соединительный мост к зданию кондиционирования. Офис комиссара Стрейси был переполнен. Доктор Харрисон, заведующий отделением, и молодой, крепко сложенный мужчина с необычайно пустым лицом уже заполнили небольшой кабинет.
   - Что это вы сообщили о мисс Мариан? - спросила Стрейси, когда они вошли.
   - У нее было какое-то оружие, сэр, которое метает парализующий луч. Это мгновенно сделало нас беспомощными - в сознании, но неспособными двигаться или даже говорить".
   - Парализатор - я думал, она им воспользуется, - посмеиваясь, сказал молодой человек.
   - У них нет никакой защиты, и я готов поспорить, что она ускользнет.
   Стрейси резко посмотрела на него. Затем он посмотрел на Харрисона. "Что это?" - спросил он.
   - Первичное состояние, - улыбнулся Харрисон. "Я привел его сюда, как я уже сказал, потому что он подтвердил утверждения ее отца в Первоначальном обществе и добавил несколько интересных утверждений. Он упомянул парализатор.
   "Что такое Первичное состояние? Насколько этому можно доверять? Ясен ли его разум?"
   "В основном состоянии он просто думает вслух. Его разум совершенно ясен и в норме, за исключением того, что цензор мозга отключен от схемы, а следы памяти отключены. Он не может подвергнуть цензуре свои мысли и не может вспомнить, что говорит. Это соответствует вторичному состоянию, используемому в уголовном судопроизводстве. Там подозреваемый высказывает свои мысли, но память связывается так, что он помнит и знает, проснувшись, что он осудил или освободился.
   "Здесь, пока его мыслительные процессы в норме, он не может ни вспомнить, ни подвергнуть цензуре свои мысли".
   - Значит, у мисс Мэриан был парализатор?
   - Был парализатор? Брюс Рэндалл усмехнулся. Ему казалось, что он посмеивается и думает про себя. - О, у нее был один - маленький мед. Только никакой защиты она не выработала. Ей будет очень весело, когда она попробует это на мне.
   "Почему?"
   "Потому что я разработал защиту. Я знаю, как она будет восхитительно безумна, когда попытается парализовать меня, а плащ защитит от лучей. Тогда - я думаю, моя трубка будет достаточно мощной - возможно, более мощной, чем ее.
   - У нее точно парализатор?
   "Конечно, есть! Она играет с ним уже несколько месяцев. Это отличное изобретение - чрезвычайно полезное для патруля, когда они наконец его получат - мгновенно подавлять беспорядки. Безвредный, но эффективный. Они прекрасно проведут время, поймав ее. Они не поверят, что она может это сделать. Они решат, что мужчины пьяны.
   - Она сказала, что у нее есть, сэр, и капитан подумал, что мы пьяны, - перебил Мэллори. - И она сказала, что направляется на север. Вы бы лучше усилили патруль там, - сказала мужчине с ней: "У вас есть карты Бостона?" Думаю, она не знала, что мы слышим.
   - Наверное, думала, что она вне пределов слышимости, - может быть, поняла - нет, она хотела, чтобы он ее услышал. Она знала свое оружие, - сказал Брюс. Он усмехнулся. - Она, наверное... хммм. Брюс замолчал.
   "Отправить приказ вывести три корабля из северного сектора и усилить западный и южный секторы", - через несколько секунд приказал комиссар. "Маленькая лисичка".
   - Где у тебя эта защита? - спросил он, поворачиваясь к Брюсу.
   - Плащ, - сказал Брюс. "Плащ в моей лаборатории. Они, вероятно, никогда не поймают ее. Если она сможет это сделать - пусть. Я не буду вмешиваться, и патруль ее, скорее всего, не достанет.
   Стрейси озадаченно посмотрела на него, затем улыбнулась. - Странное заявление, а, доктор. Интересно, почему он не хочет помочь? Ему не нравится девушка?
   - Она замечательная, - мягко сказал Брюс. "Она умна, как любая женщина, которая когда-либо жила, и как она смотрит на меня - я люблю ее. То, как она поворачивается спиной - это почти все, что я видел - большую часть времени". Он нежно улыбнулся.
   - Вот ваш ответ на последний вопрос, комиссар, - улыбнулся доктор. "Он хочет играть честно, я подозреваю. Считает неправильным помогать охотиться на нее.
   "Это было бы несправедливо; она уже достаточно борется - это ее борьба, и эта маленькая штучка тоже может победить, - вздохнул Брюс.
   - Мэллори, я думаю, ты прав. Отпустите его, мужики. Думаю, вы двое понимаете, что у нас были причины думать, что вы пьяны. Вы действительно не можете винить нас за ошибку. А теперь отправляйтесь вдвоем в лабораторию и посмотрите, сможете ли вы найти эти плащи.
   - Серебристо-серые плащи - в шкафу - надеюсь, они их не найдут, - сказал Рэндалл. - У меня есть ключ - они не захотят взломать.
   Стрейси перевела взгляд с Брюса на доктора. - Харрисон, как ты думаешь, он даст нам ключ?
   Харрисон посмотрел на мощного молодого человека и улыбнулся. "Вы могли бы собрать сюда полдюжины хороших здоровенных патрульных, и, возможно, они смогли бы это сделать. Но то, что он должен высказать свои мысли, не означает, что он вообще отдаст эти ключи. Он думает, что сидит здесь молча".
   - Тогда возьми пару замков и открой. Интересно, будет ли это безопасно - или они столкнутся с чем-то опасным?"
   - Ничего опасного - про аккумуляторы, наверное, забудут - весь секрет...
   - Не надо, - улыбнулась Стрейси, глядя на Мэллори. Мэллори беспокойно смотрел на Рэндалла, переминаясь с ноги на ногу.
   - Нет, сэр, - ответил патрульный. "Пойдем?"
   "Да, начинай."
   - Она едет в Бостон, - неожиданно сказал Рэндалл. - Она хотела, чтобы патрульный услышал ее, знал, что они будут ожидать, что она отправится куда угодно, но только не в Бостон, поскольку они знали, что она знала, что они слышали. Поэтому она отправится в Бостон, потому что патруль ее там не будет ожидать".
   "Какая?" - выдохнула Стрейси. - Уфф... ты думаешь, она... я имею в виду - он прав? - спросила Стрейси, глядя на Харрисона.
   -- Видно, она очень умная девушка, -- задумчиво сказал доктор, -- и ей может прийти в голову какой-нибудь заумный ход рассуждений.
   "Я знаю ее. Я знаю, что она это сделает. Они, вероятно, промахнутся по ней, если только по слепой случайности она не наткнется на несколько самолетов в этом секторе.
   - Комиссар... - послышался голос дежурного из маленького динамика под столом. "Мы только что получили сообщение с северного поля, что корабль XP-47 прибыл на автоматическом управлении, а два пилота были полностью пьяны. Думаю, девушка парализовала их. Они - далее доклад. Говорят, что они увидели 234-й и были внезапно нокаутированы, стали беспомощными, в то время как их корабль вошел в мощное пикирование, превысил лимит в 500 миль, и автоматика взяла на себя управление и благополучно посадила их".
   - Она направилась в сторону Бостона, - кивнул Рэндалл. "Везет, как утопленнику. Она врезалась в один из самолетов. Интересно, что она теперь будет делать. Теперь она выше любого из самолетов нью-йоркского патруля, и ее корабль был таким же быстрым, как и любой другой патрульный самолет. Самолет доктора Мэриан, разумеется, был разобран, так что никто не сможет ее поймать. Ах, аккумуляторы. Патрульные самолеты имеют батареи аккумуляторов меньшего размера, что затрудняет их кражу. Интересно, хорошо ли были заряжены банки?
   - Они были наполовину заполнены, - сказал О'Хэлли, вытаращив глаза на молодого физика.
   "Тогда они несли заряд только на 150 миль или около того на крейсерской скорости, не более 200 на абсолютном максимуме и 100 на высокой скорости. Ей придется арендовать самолет. Но если она пойдет в город, ее заметят из-за патрульного самолета. Если она приземлится снаружи, ей потребуется несколько часов, чтобы добраться до большого города, и... она отправится в город среднего размера. Слишком маленький - заметят и доложат. Не было бы агентства по аренде самолетов.
   "Слишком большой - патруль будет слишком активным".
   "В каком городе она остановится? Нью-Хейвен - Нью-Лондон? - напряженно спросила Стрейси. Это было все равно, что спросить у думающей машины. Сразу же запустился механизм по новой проблеме.
   "Нет. Ни в коем случае. Она объедет Нью-Йорк и направится на юг, потому что она вне досягаемости нью-йоркского патруля и может двигаться в любом направлении. Они ожидают, что она будет держаться на максимально возможном расстоянии между собой и Нью-Йорком. Это было бы, идя прямо на север. Так что она повернется в неожиданный квадрант. Наверное, на юг. Ньюарк - слишком большой. Пригороды тоже чистые. Она не пойдет туда. Элизабет - слишком большая. Слишком большая часть Ньюарка. Ах, Амбой, один из Амбоев. Перт-Амбой - Южный Амбой...
   - Комиссар, Мэллори сообщает, что не может найти плащи, описанные Рэндаллом. Вы уверены, что он не летучие мыши? Мэллори утверждает, что в его лаборатории нет шкафа или запирающегося шкафчика, который не был бы открыт и забит обычным хламом. Он боится много ковыряться".
   - Они не могут найти шкаф, - усмехнулся Рэндалл. "Это скрыто. Он не должен лапать вокруг. Лицо Рэндалла нахмурилось, и на мгновение на его лице появилось другое, умное выражение; линии вокруг его глаз и рта, черты характера, мысли и ума, снова стали четкими.
   Он говорил более низким, более приятным голосом. "Комиссар Стрейси, я бы посоветовал всем, кто заглядывает в наши лаборатории, быть очень осторожным, так как там много опасно заряженных приборов". Потом так же внезапно, как и произошло, его лицо снова погрузилось в безмятежную задумчивость.
   - Он имеет в виду это, комиссар. Вероятно, это опасно", - сказал Харрисон. Стрейси говорила в свой коммуникатор и передала предупреждение Мэллори.
   - Но как нам найти спрятанный шкаф?
   Харрисон усмехнулся. "Это заперто в памяти. Это, вероятно, между разделами памяти и цензуры. Мы не можем, вот и все. Ему придется охотиться. Вызовите туда кого-нибудь из патрульных техников с аппаратурой. Если мы разбудим его, чтобы память была доступной, он не захочет нам говорить, а цензор работает. Очень жаль, но мы не можем сделать это с ним. С низшим классом или неуравновешенным умом мы могли справиться, но помните, что только с его согласия и помощи я смог перевести его в Первичное состояние. Он возразит во второй раз, прямо сейчас - и все.
   "Хммм... это займет время. Тогда вам лучше приказать патрулю в районе Амбой пикетировать все агентства по аренде самолетов и следить за ее парализующим устройством.
   - Они не поверят, хотя это и приказ, так что все в порядке, - самодовольно сказал Рэндалл. Стрейси покраснела, а затем расхохоталась.
   "Черт возьми, он прав. Они не будут. Они будут сбиты с ног, как ряд оловянных солдатиков. Но это все, что мы можем сделать. Что они тогда будут делать?"
   - Это зависит от цвета самолета, которым они летят, - задумчиво сказал Брюс. Если он серый, или черный, или темно-коричневый, это одно. Но если это ярко-красный, или ярко-синий, или любой другой яркий цвет, почему это будет означать что-то другое.
   Айес посмотрел на огни внизу и задумался. Затем снова посмотрела на график. - Это Перт Амбой, хорошо, Пол, - наконец вздохнула она. "Моторы слабеют, так что нам придется приземляться довольно быстро. Сейчас час ночи, поэтому нам лучше приземлиться подальше от домов. Это будет двухмильный поход. Но с другой стороны - ходьба хороша для одного. Она тихо рассмеялась. - Держу пари, что они сейчас сжигают ночь между Нью-Йорком и Бостоном.
   Они оставили свои вещи в самолете, когда он плавно приземлился почти на последнем издыхании аккумуляторов, и пошли пешком. Начал сгущаться туман, густой мокрый туман, и Айес опасалась за не слишком идеальную изоляцию своего маленького оружия. Они быстро пошли к окраине города и остановились у освещенной аптеки. В засекреченном каталоге они нашли крупнейшее в городе предприятие по аренде самолетов, доехали на метро до ближайшей станции и пешком дошли до офиса. Когда они повернулись, белый свет образовал в тумане расплывчатую косую прямоугольную полосу.
   Айс остановился в смятении. У ее входа встали четверо рослых патрульных; еще двое появились сразу за дверью почти мгновенно.
   Шесть крупных патрульных и два клерка компании спали в своих креслах. Через две минуты вошел покупатель. Тридцать секунд спустя он тоже спал в кресле. Эйес еще раз провела лучом над своими девятью жертвами для уверенности, а затем аккуратно заполнила бланк аренды, положила залог на стол и написала "Бостон" в качестве пункта назначения. Затем они с Полом вернулись в ангар. - Тот красный, Пол, - задумчиво сказала она. - Это Перекресток - быстро.
   - Но Айес - он красный - такой бросающийся в глаза, - возразил Тререй.
   - Вот чего я хочу, - засмеялась девушка. "Они будут усердно искать его. Давай, я объясню, милая.
   Самолет грациозно поднялся, когда Айес убедился, что аккумуляторы полностью заряжены. Затем, смеясь, она объяснила свой план. Не успел самолет вылететь из города, как патрульный сержант слегка подвижной рукой сбил телефон со стола. - Руд, - прохрипел он. - Штаб-квартира - давайте - руд. обряд руд.
   - Ярко-красный, - сказал Айес, глядя на самолет. - Они будут искать его повсюду и остановят сегодня вечером в воздухе все ярко-красные самолеты с мужчиной и девушкой в них. А вот этот ярко-красный самолет мирно покоится в заброшенной лачуге примерно в трех с половиной милях от точки старта. Теперь оставшаяся часть похода. Она выглянула. Тяжелый влажный туман все еще висит низко, едва ли достигнув десяти футов в глубину. Здесь было ясно, но в полумиле оно висело, как ворсистое одеяло. Будет мокро. Брр...
   Близился рассвет, когда они подошли к входу в метро "Элизабет". Пять минут спустя они сошли на 200-й улице в верхней части Нью-Йорка. "Естественно, - сказал Айес, - они не надеются найти нас в самом центре событий после этого побега".
   Они прогулялись по второму уровню центра города, затем проехали через весь город и сели на метро до конечной 33-й улицы. Толпа снова становилась все гуще и растворялась в ней, после чего началась самая открытая часть пути. Они совершили волнующую прогулку в Бруклин. На другой аллее было людно, но по этой дороге шло очень мало людей. Внезапно Айес увидел в тусклом холодном свете рассвета двух патрульных в знакомых плащах. Пол почувствовал, как она напряглась, и сам посмотрел на пару широко раскрытыми глазами.
   Патрульные бросили на пару случайный взгляд и отвернулись. - Мммм... - вздохнул Айес с облегчением. Голос ее несколько дрожал, когда она продолжала. "Это одна трудность - каждая синяя форма будет означать, что на нас смотрит мужчина. В ближайшие несколько месяцев будет не очень весело".
   Прогулка привела их от моста к бруклинскому терминалу. Они уже приближались к нему, когда Айес увидел две довольно странные фигуры. Они носили синюю форму, но поверх формы надевали нестандартную накидку. Айес недоуменно нахмурился. Где-то она видела эту грязно-серую ткань, жесткую ткань.
   Внезапно она напряглась. Эти двое смотрели прямо на них, двое пожилых мужчин с добрыми отеческими улыбками. Они посмотрели на нее укоризненно. Резко Айес подняла руку. В тусклом свете трубочка ярко светилась, протягивался слабый луч.
   Мужчины не падали. Их плащи были вымыты мягко колеблющимся фиолетовым светом, а выражение их лиц было таким, как если бы отец смотрел вниз на разгневанного ребенка, колотящего его по ногам. Эйес почувствовала, как трубочка в ее руке нагрелась; оно начало шипеть. С мягким пуфом он рухнул в темноту.
   Широко раскрытыми глазами Айес посмотрела на него, затем с изумлением, болезненным удивлением посмотрела на двух мужчин. Один поднял руку, и что-то мягко засветилось. Зеленовато-голубой свет. Айес почувствовала внезапное покалывание в мышцах, быстрое ослабление. И вдруг она узнала материал. - Брюс... то, что он... работал...
   Она помнила ту странную серую субстанцию, которую было трудно узнать при таком свете. Затем ее губы больше не шевелились, и двое мужчин осторожно подхватили ее, когда появились еще двое, чтобы поднять Пола. Она совершенно ясно увидела, что Брюс довольно спокойно наблюдал за ее экспериментом и не только продублировал ее парализующее устройство, но и пошел с ней всего на один маленький шаг лучше. Он установил защитное устройство.
   И она была в ярости из-за того, что Брюс шпионил за ней, избивал ее и помогал поймать. Но она не могла пошевелить мизинцем, когда ее привели в лабораторию кондиционирования.
   Брюс посмотрел на Стрейси, наполовину смущенный, наполовину раздраженный. - Это было не совсем честно, сэр. Не принято заставлять мужчину помогать, как я.
   - Помочь поймать его сбежавшую невесту? усмехнулась Стрейси. "Ну, в наше время мы не привыкли гоняться за вышеупомянутой невестой. И я не знаю, смогли бы мы опередить ее без вашей очень ценной помощи. Немного рассуждений о цвете самолета было самым интересным".
   - Спасибо, я не помню, - кисло сказал Рэндалл. "Скажи мне, чтобы я мог насладиться своим великолепием".
   Стрейси рассмеялась. "Попробуйте подняться в номер 73. Это может быть более приятным". Он вручил Брюсу пропуск, и Рэндалл поспешно поднялся.
   - Благодарю вас, сэр, - сказал он и ушел.
   Айес поднялась с улыбкой, когда Брюс вошел в ее комнату. На ее губах была полунадутая-полуулыбка, и золотисто-красный ореол солнечного света сиял через окно, образующее рамку для ее головы.
   "Черт, Брюс. Я слышал, ты помог мне поймать меня? заявила она.
   - Так я и слышал, когда они уже совсем со мной разобрались, - ответил Брюс. Его глаза очень медленно сморщились, и морщинки поползли по его щекам, пока уголки рта не дернулись.
   Айес на мгновение посмотрела на него, и на ее лице медленно появилась легкая улыбка удивления и нежности. - Забавно, мне никогда не нравилось, как ты улыбаешься, но теперь - я думаю, это - ужасно приятно быть рядом.
   - Это не смешно, - нежно сказал Брюс. "Это естественно. Они немного изменили тебя, дорогая девочка. Знаешь, теперь ты должен любить меня.
   Она медленно посмотрела на него. "Это забавно, потому что я думаю, что да. На самом деле - я уверен, что знаю, Брюс. Она медленно подошла к нему, и он очень нежно обнял ее.
   "Ты сломаешься. Я знаю, ты сломаешься пополам. Ты очень маленький.
   - Мммм... - сказал Айес. - Я нет, но ты довольно крупный. Она посмотрела на него. Ее глаза на мгновение изменились; казалось, что в них закралось сомнение. "Я полагаю, они заставили меня чувствовать себя таким образом. Полагаю, я на самом деле не...
   Брюс посмотрел ей в глаза. - Разве это важно, дорогой? Имеет ли это хоть какое-то значение? Все, что мы ищем в жизни, - это счастье. Счастье - мир - и совершенно неважно, как мы их достигаем. Любовь - величайшее счастье в мире, не так ли, милая? - и если это так, то имеет ли значение, откуда она исходит и почему? Имеет ли значение, потому ли это, что кто-то другой посчитал это мудрым, или потому, что мы развили его в результате приятных ассоциаций и контактов?
   - Возможно... возможно, так оно и есть. Потому что любовь может быть настоящей - и не последней. Оно должно носиться, и только схожие характеры, схожие идеалы, схожие идеи могут его создать. И мудрость может помочь там, когда сердце не очень мудро. К сожалению, пока люди не узнали секрет обусловленности, голова не могла управлять сердцем. Имеет ли значение теперь, когда любовь есть, когда она пришла?"
   - Нет, - сказал Айес и прекратил дальнейшее обсуждение.
   УСТРАНЕНИЕ
   Первоначально опубликовано в Astounding в мае 1936 года под псевдонимом "Дон А. Стюарт".
   Джон Грантленд пристально и несчастно посмотрел на сына своего старого друга. Наконец он тяжело вздохнул и откинулся на спинку вращающегося стула. Он задумчиво раскурил трубку. Прежде чем он заговорил, поднялись два медленных облачка дыма.
   "Я патентный поверенный, Дуайт Эдвардс, и я в вашем распоряжении, чтобы выполнить ваши требования и помочь вам получить тот патент, который вы хотите. Как вы знаете, я также являюсь экспертом по гражданскому и коммерческому праву, имеющим определенный статус в связи с этой работой. Я могу получить этот патент; Я знаю, что это патентоспособно и еще не запатентовано. Но прежде чем я начну, я должен тебе кое-что сказать, Дуайт.
   "У вас достаточно, чтобы прожить остаток жизни, блестящий ум, чтобы приумножить ее, научная способность, чтобы занять вас и принести пользу миру. Это изобретение бесполезно для мира. Если бы вы были бедным человеком, я бы без колебаний подал заявку на патент, потому что некоторые более мудрые люди, у которых больше денег, скупят его и уничтожят. Но вы не бедны и продержитесь, пока дело не разовьется и не пойдет.
   - Но... но, мистер Грантленд, это то, что нужно миру! У нас есть быстро исчезающие запасы бензина - запасы угля истощаются бесконечно и безрассудно - нам нужен новый источник энергии, что-то, что сделало бы доступными колоссальные запасы воды в труднодоступных регионах. Эта система будет делать это и сохранять исчезающие ресурсы, управлять автомобилями, самолетами, даже небольшими фабриками и домами...
   "Это уничтожило бы наш величайший ресурс, финансовую структуру нации. Ресурс не является ресурсом, если он не доступен, и только система делает его доступным. Система более ценна, более важна для человеческого счастья, чем любой другой ресурс, потому что она делает доступными все остальные.
   "Я знаю ваше естественное желание разработать и распространить эту систему консервирования и распределения электроэнергии. Это отличное изобретение. Но-"
   - Но, - сказал молодой человек с некоторой горечью, - вы считаете, что любое действительно великое, любое важное изобретение должно быть уничтожено. Не должно быть, говорите вы, никаких реальных улучшений, только маленькие приспособления. Не должно быть Фарадеев, которые открывают принципы, должны быть только Сэмы Брауны, которые изобретают новые консервные ножи и лучшие мышеловки".
   Грантленд отложил трубку и молча откинулся на спинку стула.
   С горечью молодой человек собирал свои бумаги.
   - Дуайт, - наконец сказал Грантленд, - думаю, будет лучше, если я расскажу вам об одном изобретении, которое хранится у меня здесь. Я показал эти бумаги только одному человеку, кроме тех, кто их сделал. Любопытно, что он был вашим отцом. Он-"
   "Мой отец? Но он не был изобретателем - он был психиатром, совершенно не заинтересованным...
   "Он был кровно заинтересован в этом. Он видел устройство, которое они сделали, и помог мне тайно разобрать его и уничтожить трубку, которую сделали Хью Керри и Роберт Дарнелл. Это было двадцать два года назад, и это было чем-то вроде чуда, когда мне в тридцать шесть лет хватило ума сделать это.
   "Я собираюсь рассказать вам очень расплывчатые вещи и очень расплывчатые принципы, потому что вы слишком увлечены. Говорить тебе об этом небезопасно, но я верю, что ты сдержишь обещание. Вы должны поклясться в двух вещах, прежде чем я расскажу вам эту историю: во-первых, что вы не будете использовать свой удивительно острый ум для работы над тем, что я говорю, потому что я не могу сказать, какие подсказки я могу дать. Я слишком мало понимал, чтобы знать, как много я понял; Во-вторых, конечно, что вы не будете распространять эту неприятную историю".
   Молодой человек отложил бумаги и с любопытством посмотрел на Джона Грантленда. - Я согласен с этим, мистер Грантленд.
   Грантленд молча задумчиво набивал трубку. "Хью Керри и Боб Дарнелл были одним из тех случайных чудес, где сошлась правильная комбинация. Хью Керри был величайшим математиком, которого когда-либо видел мир, в тридцать два года".
   "Я слышал о нем; Я использовал его аналитические методы. Он умер в тридцать три года, не так ли?
   - Я знаю, - сказал Грантленд. "Дело в том, что Боб Дарнелл тоже. Боб Дарнелл был кем-то вроде Эдисона, только на более высоком уровне. Эдисон мог воплотить теорию в металле, стекле и материи.
   Дарнелл мог это сделать, но он не работал со сталью, медью и стеклом. Он работал с атомами, электронами и излучением так же просто, как Эдисон работал с металлом. И Дарнелл не исходил из теории; он работал с математикой, для которой никакая теория не могла быть определена.
   "Это была пара вероятностей смещения пространства-времени, сведенных вместе - и разделенных. Вы никогда не слышали о Дарнелле, потому что он сделал только одну вещь, и эта единственная вещь записана на бумаге там, в том стальном хранилище. Во-первых, именно в коде, который врезается в мою память, а не на бумаге. Во-вторых, он безопасен, потому что каждое уравнение в нем неверно, потому что мы не могли легко закодировать уравнения, а книга, в которой они были правильными, больше не издается и забыта.
   "Они пришли ко мне в кабинет первыми, потому что жили рядом, и я ходил в ту же школу. Тогда, конечно, у меня не было особой репутации. Это было, когда ты как раз собирался перейти в шестой класс, Дуайт, много лет назад.
   "Тогда у них была трубка. Они назвали это трубкой PTW - вероятностно-временной волной. Они пытались сделать телевизор, который бы видел сквозь стены, - устройство, которое посылало бы свои собственные сигналы и принимало бы их обратно в виде изображений.
   "Они пошли не так, что-то с попыткой четырехмерного подхода и соскальзыванием в более высокое измерение. Они сказали, что теория искривленного пространства Эйнштейна неверна, а верна теория десятимерного множества.
   - Но вы сказали что-то о Фарадеях и Сэме Браунах. То изобретение, которое я скрыл, было чем-то настолько грандиозным, Дуайт, что все, что когда-либо было изобретено или когда-либо будет изобретено, рядом с ним представляет собой ничтожную склоку. Это была величайшая башня, возвышавшаяся на пути прогресса. Он возвышался над всем остальным, как солнце возвышается над землей. Это было величайшее событие, которое когда-либо было или будет, потому что оно обязательно включало в себя открытие всего, что когда-либо будет или может быть".
   "Что... что может быть такого великого? Сила атома...
   "Это была одна из меньших вещей, которые он включил, Дуайт. Это означало бы, что через год или около того, и секрет гравитации, межпланетного, межзвездного полета, победы над возрастом и вечной жизни. Все, о чем вы можете мечтать, Джон, и все то, о чем когда-либо может мечтать любой мужчина.
   "Они знали все это, когда пришли ко мне. Они все объяснили, а поскольку я не мог поверить, - мне показали. Вы не можете представить себе такую вещь - что-либо - столь непостижимо далеко идущее по своим масштабам? Я не удивлен. Они рассказали мне то, что я сказал вам, и если бы они не сказали все это такими тихими, уверенными голосами, с такой полной и абсолютной уверенностью, я бы назвал их лжецами и списал на тщетное хвастовство Сэма Брауна, которого вы упомянутый, с его новой мощной мышеловкой и его чудесным консервным ножом - изобретением веков.
   "Это просто, когда вы знаете ответ, чтобы увидеть, насколько правдиво было каждое их заявление. Их телевизор поскользнулся. Они предположили, что оно ускользнуло в сторону, в какое-то более высокое измерение, и вместо того, чтобы проникнуть сквозь стены и здания через то четвертое измерение, которое они искали, они решили, что оно выскользнуло за пределы пространства и времени, и оглянулись назад, чтобы рассмотреть его, могучее зрелище. невероятной истории - истории, которая должна была быть.
   "Видите ли, в этом заключался невероятный и бесконечный размах вещи, потому что она показывала в прошлом все, что было, бесконечный размах и ход всего времени от творения до настоящего.
   "Но затем упорядоченные ряды нарушились, ибо от настоящего до другого конца бесконечности ни одна вещь или какое-либо обстоятельство не остается неизменным. Их куб PTW уловил и отобразил все возможности, которые когда-либо существовали. И где-то в этом огромном пространстве вероятностей существовало все возможное. Где-то была и стала реальностью самая смелая мечта самого смелого оптимиста.
   "На этом экране я видел, как рождается солнце, и на нем я видел, как солнце умирает миллионом смертей. Я видел, как они двигали планеты, и я видел, как планеты двигались при рождении. Я видел, как создавалась жизнь, и я видел, как она снова создавалась в пробирках и лабораториях. Я видел, как возникает человек, и я видел мужчин и женщин, более совершенных телом и духом, чем сон Праксителя, созданный из ацетилена и аммиака. Потому что где-то в области возможного, отдаленного или близкого к вероятному, сбылись мечты каждого ученого, а вместе с ними и неугаданные мечты неугаданных умов.
   "Хью Керри и Боб Дарнелл пришли ко мне, когда это было ново, и они смутно представляли себе его возможности. Это было в 1937 году. И через пять дней мир узнал бы об этом и был бы у их ног, если бы не два обстоятельства, вернее, три. Во-первых, потому, что вещь, как они знали, несовершенна, а чего они не знали, сильно ограничена; Во-вторых, потому что они начали прослеживать свои собственные жизненные пути и уже тогда волновались. Я уловил часть этого беспокойства от них и сдержался. Я никогда не позволяю им отбрасывать за моей жизнью следы. Сегодня я не знаю, что будет завтра; В-третьих, и что, возможно, было определяющей причиной, они все еще были бедны, но быстро богатели благодаря информации, которую машина приносила им о мелочах, повседневных вещах, которые должны были быть на два дня вперед.
   "Вы могли бы сколотить огромное состояние, Дуайт, если бы знали с вероятностью восемьдесят пять по столетней шкале, что принесет завтрашний день и завтрашний день. Они это сделали, и сначала числовой пул возненавидел их и отказался от их бизнеса, затем букмекерские конторы отказались от их ставок, и, наконец, даже фондовый рынок стал действовать неблагоприятно. Потому что они выиграли, конечно.
   "Но до этого они начали забывать об этом и сосредоточились на следах жизни, которые показывала им машина.
   "Я сказал, что машина ограничена. Это было ограничено двумя факторами: во-первых, очевидной трудностью видеть лес и формой леса, когда он находился посреди него. Они были в середине парада, и там они должны остаться. Они не могли ясно видеть ближайшее будущее, потому что ближайший лес был скрыт деревьями. Далекое будущее они могли видеть как огромную марширующую колонну, которая медленно расходилась. Они не видели отдельной фигуры, только смешанную массу марша в бесконечность.
   "В год парад стал сливаться, а черты утрачены установлением тренда. Но через два дня, две недели на их экране появилась фигура, расплывчатая и разбитая отколовшимися изображениями, каждое из которых следовало своей собственной линии возможного развития.
   "Смотреть. Видение меня в будущем всего на десять минут покажет мне тысячу жизненных путей. В первую очередь их два; Я могу жить или умереть. Но даже те двое мгновенно становятся тысячей, ибо я могу умереть сейчас или в любой другой момент позже. Я могу умереть от падения здания или остановки сердца, от пули убийцы, от ножа недовольного изобретателя. Они маловероятны, и их будущие образы на экране Боба Дарнелла были бы тусклыми и призрачными. Мир может рухнуть за эти десять минут, что уничтожит меня. Это должно быть там, потому что возможно очень слабое изображение, такое темное, что его едва видно.
   "Если я выживу, откроется тысяча путей: я могу сидеть здесь и мирно курить; может зазвонить телефон; может вспыхнуть пожар. Наверное, я и дальше буду сидеть и курить - настолько сильно и солидно на экране образ меня, сидящего, курящего. Но переход от него во все более светлый черный и серый к слабой дымке - это каждая из этих других возможностей.
   "Это сбивало их с толку, затрудняло точную работу. Чтобы получить свои отчеты о рынках, они должны были с абсолютной точностью определить, что газета следующего дня должна быть помещена на определенную подставку, разложена на нужной им странице, и, будь то ад или паводок, они все равно поставят эту газету. там, и не сдвинуть его ни на волосок. Образ стал вероятным, весьма вероятным. Его призрачные изображения исчезли. Они прочитали это.
   - И еще один недостаток. Я знаю причину, по которой я предпочел бы не давать этого. Просто примите это за один из фактов того изобретения, что с помощью самой материи пространства время никогда не будет побеждено. Место или время они могли бы определить с абсолютной точностью, но никогда не знали бы и того, и другого для какого-либо данного события.
   "И на третий день отлили свои будущие треки. Ближайшее будущее было смутной дымкой, но я был с ними, когда они искали в будущем достаточно далеко, чтобы туман рассеялся. Смеясь и ликуя, они перебрасывались на сто лет вперед, когда Боб Дарнелл сказал: "Я буду мужчиной с длинной белой бородой, продетой сквозь брюки и перекинутой через плечи вместо подтяжек!"
   "Они запустили свою машину и установили регулятор вероятности в очень низкий диапазон, поскольку шансы Боба Дарнелла дожить до ста тридцати трех лет были ничтожны. У них на машине было устройство, которое автоматически прочесывало будущее, пока не нашло занятую полосу, не мертвую колею, на которой все еще жил Боб Дарнелл. Он был ограничен в скорости, но не сильно, каждую секунду он просматривал пятьсот тысяч следов".
   - Скорость реакции фотоэлемента, - медленно произнес молодой человек. "Я знаю."
   - Дуайт, постарайся не знать, - взмолился Грантленд. - Я не хочу давать таких намеков, а только то, что необходимо для понимания.
   "Если вы скажете дважды два, можете ли вы ожидать, что я пропущу ментальную четверку?" - спросил молодой человек. "Пятьсот тысяч в секунду - это реакция фотоэлемента. Что такого в этом изобретении, что требует его подавления?"
   "Это часть дела. Он проносил пятьсот тысяч следов в секунду, и прошел час, и еще один, и Дарнелл смеялся над этим.
   "Думаю, мне не суждено прожить долгую, полноценную жизнь, - сказал он.
   "И именно тогда машина щелкнула его ответом. Когда мы увидели изображение на экране, мы подумали, что диапазон был неправильным, потому что Боб Дарнелл на экране был более здоровым, сильным и здоровым человеком, чем Боб Дарнелл рядом со мной.
   "Он был загорелым, поджарым и мускулистым; его волосы были черными, как ночь, а руки были мускулистыми и крепкими. Он выглядел на тридцать, а не на сто тридцать. Но его глаза были стары, они были стары, как холмы, и проницательны, полны жгучей энергии, когда, казалось, сосредоточились на нас. Он медленно улыбнулся, и между его губами показались твердые, ровные зубы.
   Дарнелл тихонько присвистнул. - Они лизнули старость, - почти прошептал он.
   "Очевидно, были. Хью говорил. - Вероятно, они нашли его в каком-то будущем с помощью этой машины, - напряженно прошептал он. - Вы очень увлеченный старый джентльмен, Боб.
   "Но это явно не лучший шанс для жизни, - сказал Дарнелл. "Интересно, как я могу выбрать курс, который приведет меня туда?"
   "Живите чистой жизнью, не пейте ничего, кроме воды, - сказал Керри. "Включись, о время, в свой полет. Посмотрим, что еще у нас есть.
   "Дарнелл снова запустил машину - и она остановилась почти мгновенно. Появился один из других треков Дарнелла. В тот раз он добрался туда без посторонней помощи, и он был ужасен.
   - А-а-а... - с отвращением сказал Боб. - Мне больше нравится другой путь. Это лицо - поверни его, Хью.
   "Злое, с слезящимися глазами, невероятно морщинистое лицо исчезло; экран погас. И остался пустым. Это были единственные следы Боба в его возрасте. - Впрочем, не так уж и плохо, - сказал он. "Я не думал, что у меня есть шанс в мире".
   "Посмотрим, что мы получим через десять лет, - предложил Хью. - Это ближе к делу.
   "Мы будем ждать всю ночь, чтобы разобраться с ними", - возразил Боб. - Но мы возьмем несколько. Лучше начать с вероятности около семидесяти. Десяти лет вполне достаточно, чтобы я мог умереть, возможно, так что это должно быть довольно много.
   "Они снова начали. И это длилось час-два часа. Боб Дарнелл уже перестал смеяться, потому что ему не нравилась эта пустая и упрямая уверенность в том, что у него есть весьма призрачный шанс прожить еще десять лет. Два с половиной часа, и это начало сказываться на Дарнелле. "Похоже, я угадал слишком высоко", - вот и все, что он сказал.
   "Тогда у нас есть трек. Это был Боб Дарнелл, да, но лицо у него было круглое, мягкое и вздутое, и он лежал на мягком резиновом полу на спине, в маленьких плавках, и бессмысленно ухмылялся с пустым, глупым лицом на медбрат, который кормил его какой-то кашей, которую он пускал слюни и лил по своим толстым, мягким щекам. За тусклыми круглыми глазами не было никакого разума.
   "Нам потребовалось около десяти секунд, чтобы запечатлеть сцену, которая была где-то на десять лет вперед. Затем заговорил Боб, и его голос был ровным и напряженным. "Я бы сказал, что это было раннее слабоумие, и я бы сказал, что эта проклятая машина ошиблась, потому что я не собираюсь быть таким. Я умру первым. Это самая отвратительная форма безумия, которую я могу придумать навскидку. Начинай эту штуку, Хью.
   "Там тропы сблизились. Мы получили еще один через полчаса, и все эти полчаса мы стояли в абсолютной тишине в полутемной лаборатории, а машина щелкала и гудела, а экран корчился и мерцал в пустоте, потому что никто из нас не мог придумать, что сказать. Бобу, а Боб был слишком занят мыслями, чтобы что-то сказать.
   "Потом машина снова остановилась. Мне не потребовалось так много времени, чтобы понять эту сцену. Хью снова начал. В течение следующего часа было найдено семь таких следов. Затем он нашел более или менее разумный след, но это был Боб Дарнелл, переживший безумие. На самом деле он не был сумасшедшим, но его нервная система была сломана.
   "Очевидно, вы выздоравливаете", - сказал я, пытаясь питать надежду.
   "Боб ухмыльнулся - неприятно. Он покачал головой. "Вы не выздоравливаете. Если да, то это не раннее слабоумие. Прекокс - это безумие, представляющее собой просто медленное расщепление разума; он устает от беспокойства и хлопот, d решает, что самый простой выход - вернуться в детство, когда не было ни забот, ни бед. Но оно возвращается и снова обнаруживает детские заботы, и все возвращается назад и назад, отыскивая время, когда не было бед, - и обычно останавливается пневмонией, или туберкулезом, или кровоизлиянием в атрофированный мозг.
   "Но оно никогда не выздоравливает, и это самая ужасная форма безумия, потому что оно безнадежно. Она превращает сильного, здорового человека в беспомощного, безмозглого младенца. Это не похоже на идиотизм, потому что идиотом никогда не вырастешь. Это растет, хорошо, а затем растет вниз, ниже, чем что-либо обычное.
   "Это всего лишь один путь, когда у меня случился нервный срыв, и я его преодолел. Тот - почему он может привести к следу сто тридцать четыре года. Но просто... продолжай, Хью.
   "Хью продолжал - продолжал и продолжал, и мы нашли три здравых, нормальных трека.
   "Мне не нужно вдаваться в подробности. Я думаю, ты можешь понять чувства Дарнелла. Мы попробовали в пять лет, и появилось еще несколько треков. В два года, в ту первую ночь, мы нашли восемнадцать следов, из них одиннадцать безумных и семь нормальных. Мы назвали двухгодичные треки по греческому алфавиту.
   "Трасса, которую хотел Боб, длинная трасса, которая довела его до ста тридцати четырех и дальше, до точки, где он слился с маршем бесконечного будущего, была его тау-треком. Альфа, бета, гамма, дельта - все это было совершенно безумно и совершенно ужасно. Это означало, что гораздо большая вероятность привела к неприятным следам.
   "Хью, я думаю, твоя очередь, если хочешь попробовать", - наконец сказал Боб. - Нам придется проверить их более тщательно позже.
   "Думаю, я действительно хочу знать, - сказал Хью. - Но, может быть, Грантленд захочет уйти прямо сейчас. Он не может быть здесь все время.
   "Нет, слава богу, - сказал я, - я не могу и не хочу знать свои следы. Боб, я думаю, что один из лучших способов нанести удар по этой дорожке тау - уничтожить эту машину сейчас.
   "Боб уставился на меня, а затем криво усмехнулся. - Я не могу сейчас, Джон. Во-первых, я не имею на это права; это слишком много значит для мира. Во-вторых, я должен найти, какие решения выведут меня на этот долгий путь. Я сделал это, потому что знал, что не смогу дожить до того длинного марша, который мы уже видели, ведущего в бесконечность, до которой не дотянуться даже это. Теперь, несмотря ни на что, я должен найти способ добраться до этого времени!
   "Клянусь всем, что будет, Боб, я знаю всем своим сердцем, что ты не будешь, если эта машина выстоит".
   "Боб ухмыльнулся и покачал головой.
   "Я не могу, Джон, - сказал он.
   "И Хью запустил машину по своим следам. Он установил его на сто лет, как и Дарнелл, на несколько более высокую цифру, чем раскрыл дальний конец трека тау Боба. Мы подобрали Хью довольно быстро, и он тоже выглядел крепким и здоровым. Но второго следа у него не было - единственный шанс дожить до ста тридцати трех лет.
   "Я так же хорош в долголетии, как и ты, Боб, - сказал он, - если кто-нибудь мне поможет, но, думаю, одному мне не справиться".
   "Ну, я не заинтересован в том, чтобы идти один, - ответил Боб. "Это ничуть не лучше, чем некоторые другие вещи, которые мы видели. Пойдем ближе к дому.
   "Они попробовали десятилетний путь. А по следам Хью Керри машина щелкала и гудела долго-долго, и Керри становился все бледнее и бледнее в свете того колеблющегося экрана, потому что у него не было даже шанса на безумную жизнь.
   - Оставим это на ночь, - наконец сказал Хью. "Восемь часов, а я голоден как волк. Мы можем оставить запись включенной на диктофон и, может быть, вернуться после ужина.
   "Мы вернулись после ужина. Значит, было десять. А машина все еще щелкала и гудела.
   "Мы поехали домой на ночь. Видите ли, Хью достаточно разумно полагал, что у него есть неплохие шансы прожить десять лет, но он, конечно, этого не сделал.
   Каждый час машина проверяла почти два миллиарда шансов и находила их пустыми.
   - Хью спустился в семь утра следующего дня. Я пришел туда в десять и обнаружил, что Боб и Хью сидят очень тихо и пытаются курить. Машина все еще гудела и щелкала, а на диктофоне вообще ничего не было.
   "Похоже, мне не суждено прожить долгую жизнь", - недовольно поприветствовал меня Хью, пытаясь ухмыльнуться. - Не нашел - слава богу! Машина внезапно остановилась.
   "Это был Хью, вполне здоровый и здоровый, с немного седыми волосами, немного запавшими глазами, с немного морщинистым лицом, но в здравом уме - и здоровый.
   "Так мы назвали ваш тау-трек, - сказал Боб после минутного изучения. "Вы делаете столетний рубеж с первой попытки".
   "Другими словами, - мягко сказал Керри, - у меня столько же шансов прожить десять лет, сколько и сто. Да. Это хороший способ выразить это. Адский шанс. Что там написано в два года?
   "Это заняло много времени, потому что мы, конечно, не хотели начинать с низких вероятностей, а хороших просто не было. Мы ничего не нашли очень быстро. В конце концов мы узнали, что к десяти годам у него было трое нормальных и один сумасшедший, а к двум годам - одиннадцать вместе - три сумасшедших. И все они были настолько далеки от вероятности, что сразу начали работать.
   "Но то, что заставило нас осознать необходимость спешки, это то, что, когда мы только на мгновение взглянули на двухлетние следы Боба - два разумных и пять безумных следов исчезли! Они были устранены решениями, принятыми накануне вечером. Я знал, Боб и Хью знали, каким было решение, но мы ничего не сказали. В то время он решил посмотреть на следы Хью и нашел те немногие следы. Мы обнаружили, что они обрезаются в один год, поэтому им пришлось над ними работать. Это, видите ли, уменьшило шансы Боба Дарнелла найти правильный след - след тау, который больше не находился в положении тау, но, слава Богу, все еще существовал.
   - Впрочем, это не так уж и сложно, - сказал Керри. "Нам нужно только посмотреть, какие разработки мы сделаем завтра, а завтра завтра, чтобы найти, как усовершенствовать эту машину, чтобы исключить образы ближайшего будущего. Мы получим его.
   "У меня был свой бизнес, который я пытался построить, поэтому мне пришлось их покинуть. Я не мог видеть их в течение пяти дней, потому что должен был появиться в Сент-Луисе и остановиться в Вашингтоне.
   "Когда я вернулся, я пошел посмотреть на них, думал, что уже почти одиннадцать часов. Они были при этом.
   "Мы добились некоторого прогресса, - сказал Хью. - Мы оба тщательно нанесли на карту наши следы, пока они не исчезли в тумане ближайшего будущего. Мы довольно легко пройдем по этому длинному следу за Бобом, но... боюсь, мне придется отказаться от своего, - сказал он, и его лицо слегка дернулось. "Тем не менее, это оставит мне около сорока пяти лет полезной жизни и быструю смерть в далеком 1982 году. Это долгий путь".
   "В-ваш длинный след был устранен решением?" Я попросил.
   "Хм-м-м... в некотором смысле. По счастливой случайности я обнаружил одну из его точек принятия решений. По-видимому, осталось всего около месяца. Думаю, меньше, но мы не можем сказать. Я мельком взглянул на тропу и наткнулся на то, что, очевидно, является точкой принятия решения. Чего вы не знали, так это того, что двадцать семь лет этого длинного пути - это безнадежный паралич боли. Четыре раза безуспешно обращаюсь за эвтаназией. Так как я знаю, куда ведет эта тропа, и до сих пор претендую на это, - что ж, думаю, я все равно этого не хочу. Но беда, на самом деле, в том, что точка принятия решения, которую я поймал по счастливой случайности, оказалась автомобильной аварией.
   "Мы пытались сделать мгновенные снимки следов в ближайшем будущем, чтобы устранить размытие. Мы можем сделать это, используя размытое изображение, чтобы получить пространственные координаты и привязать элементы управления к заблокированному положению. Регистр времени автоматически отключается, поэтому мы имеем лишь смутное представление о времени. Мы знаем, что это в этом году, но будет ли это в конце этого месяца или в начале следующего, я не знаю. Мы не можем знать.
   "Но авария..."
   "Возможно, я бы довел дело до конца, если бы у меня был хоть какой-то контроль. Но Том Филлипс за рулем. Если я еду, конечно, это совсем другая трасса. В его руках моя судьба, и я не могу заставить себя принять ее.
   "Ты сказал Тому?" Я попросил.
   "Пока нет, но я жду его. Я разослал записку, которую он должен получить сегодня или завтра, я...
   "Телефон зазвонил. Хью ответил. Том Филипс был на другом конце провода. К счастью, записка была у него, так как он собирался ехать в Бостон. Он хотел, чтобы Хью подошел и рассказал ему историю, или что-то еще, для чего Хью хотел его. Естественно, ничего хорошего не было бы, если бы Том не мог видеть машину, так что, споря почти пятнадцать минут, Хью уговорил его прийти.
   "Фу, если бы я так не боялся ехать с Томом, я бы поехал, - сказал Хью, вытирая голову. - Он упрямый ругатель, когда ему приходит в голову идея. Я надеюсь, что смогу, а? Что, Боб?
   "Боб Дарнелл в лаборатории что-то назвал.
   "Что такое, Боб?" - спросил Хью, подходя.
   - Я тоже подошёл. - О, привет, Джон. Я не знал, что ты вернулся. С патентом все в порядке?
   "Хорошо, - ответил я. 'Все в порядке. Что ты хотел сказать Хью?
   "Да, только что сказал мне. Он только что закончил звонить Тому Филлипсу, когда вы позвонили ему.
   "'Какая! Мои небеса! Я позвонил ему - потому что его длинный след исчез, пока я смотрел на него тогда! Это был решающий момент!
   "Мы смотрели с нетерпением. Он ушел, все в порядке. И вдруг Хью напрягся. "Боб, - сказал он, - я боюсь; Я чертовски напуган - потому что, может быть, это был момент принятия решения, потому что я не поддержал Тома. Я собираюсь-'
   - Он тоже пошел - позвонить Тому Филлипсу. Но тогда он опоздал, и он так и не получил его. Том не видел, как грузовик с гравием несся по боковой улице, скрытый от него остановившимся трамваем.
   "Я должен был пойти вместо него", - только и смог сказать Хью. - Но откуда мне было знать? Мы не знали точное время. Мы не могли, могли бы мы, Боб? Я не знал... я не знал...
   "Но до дня своей смерти он не мог избавиться от ощущения, что вывел Тома Филлипса на смерть почти намеренно. То, что он позвонил ему, чтобы предупредить, ничего не значило. Он призвал его к смерти. Он был медленным в своем предупреждении.
   "Через неделю они нанесли на карту свои будущие маршруты; у них была отмечена и отмечена каждая точка принятия решения; они знали каждое движение, которое они должны были сделать, чтобы пройти по тем тропам, которые вели к тому максимуму жизни, который был дарован каждому. Каждое решение, каждый поворот и ответвление дороги, ведущей к счастью, успеху, кроме тех, которые им предстоит принять в следующие десять месяцев.
   "С высокой вершины они могли видеть дорогу, которая вела через широкие поля к далекому городу жизни, который они искали, - но запутанное, запутанное движение близлежащего города, где они находились, заслоняло маленькие улочки и улочки. извилистые, кривые улочки недалекого будущего в неразрешимом лабиринте.
   - Однако мы его получим, - уверенно сказал Хью. "Сейчас у нас все лучше и лучше. Мы нашли систему, которая, как мы думаем, будет работать. Видите ли, если сегодня мы сможем увидеть, что мы будем развивать завтра, мы будем на день впереди, а если мы увидим, что будет послезавтра, мы будем на два дня впереди. Через неделю мы должны решить эту проблему. Только становится так досадно вспоминать - может быть, это день принятия решения, а я этого не знаю. И Боб усердно работает, чтобы найти мои решения, потому что у меня, по-видимому, так мало строк после декабря этого года. У него есть много звуковых линий, ведущих к следующему году.
   "Похоже, это делает мое дело еще более важным, потому что я не хочу умирать, когда жизнь так близка. Но даже этого мы не можем знать, ибо пути сплетаются и извиваются, и, может быть, мое решение указывает на длинную тропу, которую я ищу, в декабре. И точно так же может случиться так, что точка принятия решения, которую ищет Боб, - это завтра. Мы не можем угадать, мы не можем знать, кто находится в более отчаянном положении, в более непосредственной опасности.
   "Но завтра мы будем продвигаться вперед быстрее, потому что мы решили так же непреклонно, как и наша решимость поставить эту газету на стенде, что в дальнейшем мы неизменно будем помещать там на доске открытия дня и достигнутые успехи. Мы думаем, что это прояснит образы.
   "Будет очищать изображения?" - спросил я с некоторым удивлением.
   "Потому что, ты помнишь, Дуайт, газетные изображения тут же прояснились.
   "Хью выглядел немного обеспокоенным.
   "Уилл, - повторил он. - Видишь ли, по какой-то причине поначалу это было не так уж и много. Я не совсем... Но, во всяком случае, наблюдая за нашим прогрессом, которого нам предстоит достичь, мы быстро продвинемся к раскрытию тайны и долгой жизни.
   "Это казалось таким ясным", таким верным, таким логичным. Если бы они могли украсть изобретения будущего на миллион лет, разве они не могли бы следить за собственным прогрессом следующего дня и следующего дня? Так просто, так логично.
   "Но они упустили одну вещь. Было много, много вещей, которые они могли попробовать, и хотя они непреклонно решили, что будут писать на доске ход дня, и сделали это, доска была расплывчатой белой и серой на экране. Поскольку каждая из тысячи вещей, которые они могли попробовать, была там, видите ли, и с первого дня вошли две вероятности; что они расшифровали и попробовали один из этих курсов, и что они не расшифровали работу на следующий день, и должны были развивать ее непосредственно.
   "Три раза они прочитали эту доску. Каждый раз, когда на следующий день на доске читалось: "Выполнил вчера работу, показанную будущим изображением". Итак, когда они прочитали это, помните, они увидели только дневную работу, а дневную работу еще предстояло сделать, хотя они знали, какой она должна быть. Если вы ремонтник и знаете, что завтра вам придется менять диски сцепления и ставить новые шестерни трансмиссии, это знание не отменяет операции.
   "Они думали, что это избавит их от тупиков. Но одна из этих дневных работ оказалась тупиком, который они были вынуждены разорвать на следующий день.
   "Однажды меня вызвали, когда они в третий раз прочитали эту доску, и показали ее мне. На нем было много-много изображений, и только одно было разборчиво, потому что оно было очень-очень коротким и написано очень крупно.
   "Хью криво улыбнулся мне, когда я вошел. "Ну, Джон, я думаю, мы нашли одну из моих точек принятия решения", - сказал он.
   "'Какая! прояснили ближайшее будущее? Я был безмерно доволен. Знаете, они сильно продвинулись вперед с тех пор, как я впервые увидел инструмент. Их образы ближайшего будущего иногда были вполне читаемы; их избирательность возросла в тысячу раз. Но все же была какая-то туманность, какая-то базовая туманность.
   "Нет, - прервал его Дарнелл. "Мы читаем на доске. Подойди, ты увидишь.
   "Я сделал. Читать было довольно легко, потому что Хью всегда писал на доске, и его почерк был тесным и аккуратным. На многих из этих изображений почерк был тесным и аккуратным. Но на многих других это были широкие закрученные каракули - рука Дарнелла. Там было просто сказано: "Сегодня убил Хью Керри". Да помилует меня Бог".
   "Я тяжело сглотнул, прежде чем заговорить. - Там много изображений, Хью.
   "Да, но это момент принятия решения. Боб поклялся и полон решимости всем святым, что завтра напишет все факты по делу, а не это сообщение. Сообщение все еще остается, и больше ничего не появилось. Это момент принятия решения, и пусть Бог помилует и меня, потому что я не знаю, каким должно быть это решение. Он даже не скажет мне, оставаться ли здесь дома или держаться подальше отсюда.
   "Дуайт, это то, что давило и давило на них. Это было похоже на старую китайскую пытку водой, и каждый день падала капля воды, и они были привязаны к колесу времени, которое нельзя остановить или остановить. Теперь у них было видение, чтобы увидеть через это колесо другой день и другую эпоху, но они не могли ни замедлить это движение во времени, ни хотя бы на йоту ускорить его.
   "Дни должны прийти, и они должны уйти, несмотря на все их знание времени. И солнце в тот день зашло, как это было тысячу тысяч тысяч раз прежде, и будет снова тысяча тысяч тысяч раз, и оно взошло в новый день. Никакая сила, ни воля, ни желание не могли остановить этот прогресс; день должен прийти. И Хью не мог знать, потому что сообщение было таким упрямым, лежало ли его решение в этой лаборатории или на открытом воздухе.
   "Я не мог оставить их. И все же мне пришлось, потому что время все еще шло, а суды продолжались. Я ушел по делу, о котором не знаю ни малейших подробностей, за исключением того, что я боролся с ожесточенной решимостью победить и каким-то образом выиграл его.
   "Было четыре тридцать, когда я вернулся в лабораторию. Боб Дарнелл встретил меня, и его лицо было бледным и напряженным. 'Хью?' Я попросил.
   "Он отправился в "Текно Продактс" за каким-то оборудованием, - тихо сказал Дарнелл. - Он не отпускал меня. Он должен вернуться. Заходите в лабораторию. Я наблюдал за его следами.
   "Я пошел с ним в лабораторию, где шорох и гул машины, и мерцающий зеленоватый свет экрана делали ее похожей на логово колдуна некромантии. Боб посмотрел на экран, потом повернулся ко мне с неприятной ухмылкой. - Пусто, Джон. Это следы Хью Керри через год, - сказал он. Он очень медленно, как автомат, подошел к доске и взял мел. Он медленно стер слова с доски и крупным круглым почерком написал: "Сегодня убил Хью Керри. Да помилует меня Бог".
   "Боб, - сказал я, - Боб, это сообщение, которое ты поклялся не писать. Сотри это - подожди, пока мы не узнаем, пока мы не узнаем, что с ним случилось, чтобы мы могли написать подробности. Это может-'
   "'Спаси его?' - с горечью спросил Боб. - Что теперь? Он мертв сейчас. Но если хотите, мы можем узнать подробности. Но ничего не поможет, потому что он все равно уже мертв. Что хорошего в том, чтобы изменить это сообщение? Он уже пошел по ложному следу и дошел до конца, Джон. Но я узнаю...
   "Он вызвал полицию. Он спросил, знают ли они, что случилось с Хью Керри, как он был убит.
   "Телефон был шумным, всегда был таким, и я услышала ответ там, где стояла. - Хью Керри, а? У меня нет сведений ни о ком с таким именем. Что заставляет вас думать, что его убили и как?
   "К этому времени он, должно быть, уже мертв, - сказал Боб. - Спроси своих людей, пожалуйста. Я что?'
   "Другому дежурному, - сказал мужчина у телефона, - только что звонили, и он сказал, что если вы ищете парня по имени Хью Керри, его только что сбила девушка-водитель на Четырнадцатой и Седьмой улицах. Он вышел из-за припаркованной машины прямо... Скажи, кто звонит?
   "Спасибо, офицер. Звонит Роберт Дарнелл из Один сорок три Востока Восемьдесят седьмая. Я иду прямо к месту происшествия...
   "Мы приехали на моей машине, добрались довольно быстро, но скорая помощь уже увезла Хью Керри и девушку-водителя. Мы слышали от нее позже. Хью просто врезался прямо в борт ее машины, практически споткнувшись о ее подножку. Она тогда лежала в больнице с истерикой. Она все говорила, что он так удивлен, как будто кто-то ему вдруг что-то объяснил. Видите ли, у кого-то был удивительно простой ответ на сложную проблему.
   "Боб Дарнелл пытался забрать свою машину, на которой Хью приехал в Teckno Products, но его задержала полиция. Я не был адвокатом по уголовным делам, и мне пришлось отправиться в центр города и попросить Билла Пула, моего одноклассника, прийти и помочь ему.
   "Это тоже была серьезная проблема, как мы выяснили. За три недели до этого Хью Керри оформил годовой страховой полис на сто тысяч долларов. И в нем была оговорка о двойной ответственности в случае смерти от несчастного случая. Страховая компания боролась за свои двести тысяч долларов, а полиция боролась за обвинение в убийстве. Потому что, как вы помните, Боб Дарнелл сказал по телефону: "К этому времени он, должно быть, уже мертв".
   "Машина времени была слишком дикой. Мы не могли получить никаких четких изображений, чтобы показать им что-нибудь, о чем можно было бы говорить. Но, в конце концов, им пришлось отпустить Боба, потому что ужасно трудно доказать убийство, когда человек погиб в автокатастрофе на одном конце города, а человек, которого ты обвиняешь, звонит в полицию с другого. И они никогда не пытались привлечь бедную девушку, которая была непосредственным орудием смерти.
   "Я вернулся с Бобом Дарнеллом, когда его освободили. Я был с ним, когда он заводил машину, и смотрел на его следы. Осталось только пять, потому что следы Хью Керри исчезли, и, конечно же, они пересеклись и переплелись с следами Боба Дарнелла. Там была длинная тропа и еще одна здравая тропа, которая закончилась через три года. Остальные три были безумными тропами.
   "Боб стал работать усерднее, чем когда-либо, а поскольку я отставала в своей работе, пока Боб был занят, мне пришлось работать усерднее, чем когда-либо. Прошло три недели, прежде чем я смог добраться до лаборатории.
   "Боб Дарнелл встретил меня у двери, когда я это сделал. На двери у него была одна из этих скользящих цепочек, и он приоткрыл ее лишь на щель, когда впустил меня. "Эти страховые агенты продолжали беспокоить меня, - объяснил он. "Они хотят видеть, что я делаю все время. Но они не собираются.
   "Я посмотрел на него, и его глаза и лоб были прищурены от беспокойства и сосредоточенности.
   "Джон, - сказал он наконец, - ты знаешь, как жаль, что Хью пошел за аппаратом, который делал Текно. Я получил его и вставил его, и они не сделали это правильно вообще. Я думаю, может быть, они пытаются заставить меня заказать больше, чтобы увидеть, как это работает. Мне не следовало рассказывать полиции о моем хроноскопе. Но я вставил аппарат, и я думаю, что сделал это правильно, и Джон, он делает изображения ближайшего будущего лучше, но что вы думаете, он обрезает некоторые дальние следы. Теперь он не покажет их всех.
   "Его голос казался весьма раздраженным и довольно раздражительным, как мне показалось.
   "Не будет?" Я сказал, довольно мягко, я думаю. 'Дайте-ка подумать.'
   "'Нет. Это не покажет их правильно. Есть пять. Я сам их видел. Но эта вещь не будет работать правильно. Он вырезает четыре из них и показывает только одну короткую. Что-то не так с этим. Я понял, что когда-то, но я больше не могу вспомнить. Но мне больше не нравится Текно, и я больше ничего у них не куплю. Я заставлю их забрать это обратно.
   "Помоги мне отключить его, Джон? Вы помните, как работает хроноскоп; Кажется, я не могу найти связи, так как я вставил неправильный материал, сделанный Teckno. Я так волновался, Джон, что меня беспокоит страховая компания, а это не работает.
   "Это работает неправильно, а?" Я попросил.
   "Осталась только одна тропа? Ну, знаешь, Боб, они меняются.
   "'Нет. Должно быть пять дорожек. Я знаю, потому что я их видел, - решительно сказал он.
   "Поэтому я пошел с ним в лабораторию и посмотрел на экран, и там был только один след, как он и сказал. Все было именно так, как я и ожидал с тех пор, как в тот день вошел в дом. Тогда я сказал Бобу, что больше не могу ему помочь, но у меня есть друг, который может помочь, хотя я не был уверен. Поэтому я ушел и привел твоего отца, Дуайта, который, как я тебе говорил, был единственным человеком, который когда-либо видел хроноскоп или его чертежи.
   "Он помог мне разобрать его и разбить на части, которые могли быть показательными".
   Джон Грантленд замолчал на долгую минуту, опустив голову на грудь. Он медленно поднял его и добавил, словно задним числом: "Мы были рады, что это был очень короткий трек. Это могло быть так долго... Дуайт Эдвардс медленно встал, бросив свои бумаги на стол Грантленда. Он вздохнул, отворачиваясь. "Миру не нужны все его Фарадеи, не так ли?" И когда он вошел в дверь, "Ты позаботишься об этих бумагах для меня..."
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"