Серёгин Александр Анатольевич : другие произведения.

Испытание энергией Часть 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Продолжение романа "Испытание энергией"


Александр Серёгин

Испытание энергией

Часть вторая

Глава 1

  
   Солнце заглянуло в окно, довольно редкое событие в пригороде Лондона. Как шутят англичане: "Климат у нас неплохой, только бы погода была получше". Кирпонос выполз из-под одеяла, босыми ногами прошлепал по холодному полу к окну. Из него было видно недалеко, в основном парк и часть озера, извилистая дорога, горизонт закрыт деревьями. Прямые солнечные лучи пробивались сквозь ветви, но в водной глади пруда отражалась вся красота редкого солнечного утра.
   Погода в Англии не зависит от времени года, и летом и осенью она может быть любой. Неважно, что была весна, середина апреля, просто погода была чудесной, хотя это, конечно, совсем не гарантировало, что через час не налетят тучи и не пойдет дождь, но Виталия радовало такое утро. Оно чем-то напоминало ему раннюю весну у него на родине. Такая погода бывала в детстве на праздник Первого мая. С утра влажно и не очень тепло от вчерашнего дождя. Солнце пока не поднялось и не прогрело воздух. В пиджаке еще холодно, но одеваться теплее не хочется, потому что к полудню будет жарко даже в рубашке.
   Здесь так не будет даже, если солнце не спрячется за тучи, но всё равно - хорошо. Он обернулся, посмотрел на кровать, под одеялом зашевелились. Над краешком одеяла появились большущие глаза Мари.
   С момента их встречи в посольстве и начала "новой" жизни прошло полгода. Осень сменилась зимой и наступила весна. Так же существенно, как и сезоны поменялась их жизнь.
   Кроме глаз над одеялом появилась вся голова Мари:
   - Вит, зачем ты ходишь босиком по холодному полу?
   - Привычка, девочка моя, привычка. Сейчас вернусь под одеяло, и ты будешь греть мои холодные ноги.
   - Я предполагала, что у русских садистские наклонности, но чтобы до такой степени.
   - Сто раз тебе объяснял, что я не русский, а украинец, а насчет садизма, это ты зря, холодные ноги в постели с утра - хорошее средство для быстрого освобождения от сна.
   - А, если я не хочу освобождаться от сна, тем более быстро. Мне сегодня снилось, что-то очень приятное. Теплое море, теплый песок, яркое солнце, а ты говоришь: холодные ноги. Б-р-р.
   - Хорошо, не буду тебя мучить и буду отогреваться, как все одинокие мужчины, в домашних туфлях, - он присел на кровать.
   - Ты не одинокий, у тебя есть я... и даже еще кто-то.
   - Да, Мари, задала ты мне задачку.- Виталий взял её руку в свою.- Я старый холостяк, настолько старый, что был четыре раза женат. Теперь вот не знаю, что мне делать. В пятый раз, что ли жениться? Я же мужчина честный, взялся за руку женись, а тут такие сообщения.
   - Я от тебя совсем не требую заключения брака, тем более у нас разные религии, ты ведь не католик. Это совсем неважно, важно чтобы мы были вместе.
   - Это я гарантирую, во всяком случае, пока тебе не надоем. Только, как твои родственники к этому отнесутся?
   - Нормально отнесутся, у нас в семье нет никаких предрассудков.
   - Да, предрассудки. Ты же младше на двадцать лет.
   - Ну и что, если нам с тобой хорошо?
   - Хорошо, это правда. Кроме того у меня никогда не было детей. Если честно, я даже думал, что причина во мне, порывался лечиться. Всё-таки четыре жены и ни одна, ни разу не забеременела, а тут такой подарок. Ты уверена, что у тебя... кто-то растет?
   - Конечно, - Мари улыбнулась, - я сама проверилась на экспресс-тест, а вчера ходила к врачу. Ошибки быть не может. Просто все твои жены были не твоими женщинами. Ты искал меня, искал и наконец, нашел, поэтому, всё и произошло.
   - Произошло. Тревожно мне, Мари, ты же догадываешься, бизнес у меня рискованный и теперь ты со мной... и ребенок. Легко, когда ты рискуешь только собой, когда тебе нечего терять. А, если есть?
   - Ничего, всё будет хорошо, а бизнес он всегда рискованный.
   - Риск риску рознь, тем более я рассчитывал на твою помощь в Японии. Теперь даже не знаю.
   - Всё будет хорошо, мы полетим в Японию, сделаем там твой бизнес, вернемся и будем готовиться к рождению маленького.
   - Ну, да, а почему ты не спрашиваешь, кого бы я хотел больше, мальчика или девочку?
   - Не спрашиваю, а зачем?
   - В кино, в таких случаях, всегда спрашивают.
   - Тогда спрашиваю, кого бы ты хотел больше, мальчика или девочку?
   - Насколько я понимаю, исправить уже всё равно ничего нельзя?
   - Нельзя, - Мари рассмеялась.
   - Тогда чего спрашивать? - Кирпонос тоже рассмеялся.
   - Просто интересно, кого бы ты с большим удовольствием воспитывал?
   - Девочка моя, посмотри на меня, где я и где воспитание. Ты считаешь, что я способен еще кого-нибудь воспитывать? Надо мной билась школа, потом институт, а до этого детский сад - всё без толку. У меня еще и мама учительницей была.
   - Интересно, ты никогда не рассказывал о своей семье.
   - Семьи у меня давно нет, родителей похоронил, а братьев и сестер у меня никогда не было. Так что один я на белом свете, только друзья... и ты. Как-нибудь, выберем время, я тебя отвезу на свою родину. У нас там хорошо, только совсем не так, как здесь или у вас в Париже. У нас зима, значит, зима - снег, холод; лето, значит лето - жарко; а если весна, то такая красота, что сердце останавливается. Пойдешь в лес, а там подснежники, поляны бледно-голубые стоят или сон-трава с бордово-фиолетовыми бархатными цветками, красотища. В лесу воздух, захлебнуться можно. Осенью тоже очень красиво, у нас даже такой термин сложился "на желтый лист" - это когда мужики выпить хотят. Они не идут, как здесь, в душный паб, а на природу, в лес, где вся земля покрыта толстым слоем листьев. Тишина аж звенит, идешь и только листья под ногами шуршат, шур-шур, шур-шур.
   - Вит, ты как поэт рассказываешь.
   - Стихов, радость моя, я никогда не писал, а природу люблю, она меня прямо за душу берет. Особенно родная, родину ничего не заменит. - Кирпонос задумчиво сморщил лоб.- Вставай ты уже, завтракать пора. Мне в Сити сегодня нужно, важные встречи.
  
   После завтрака, по дороге в Сити, Виталий Дмитриевич пытался анализировать сложившуюся обстановку. Его очень взволновало вчерашнее признание Мари о беременности. Странно даже вспоминать, что всего полгода назад он её почти ненавидел. Нужно конечно, честно себе признаться, что тянуло его к ней тоже очень сильно, но обстоятельства слаживались таким образом, что ему надо было её избегать. Как хорошо, что она не поддалась ложной скромности.
   После того, как Мари улетела домой в Париж, Кирпонос не находил себе места и терроризировал Скляренко, требуя до конца прояснить для него ситуацию, какое отношение имеет Мари Верен к Лакло и в конце концов к Камилю. Уже в Париже люди Скляренко зафиксировали, что рядом с ней несколько раз появлялись люди от Камиля, но точно зафиксировать связь всё не удавалось. Напряжение достигло апогея.
   Но Виталий Дмитриевич не зря платил такие деньги своей службе безопасности. Скляренко добился своего и нашел источник информации. Через неделю после отъезда Мари Верен из Лондона Владимир Иванович явился в Ноузхолл с чрезвычайным докладом.
   Просто так в Ноузхолл, он никогда не появлялся. Зная, что поместье находится под постоянным наблюдением различных служб, Скляренко приезжал всегда с новым камуфляжем и новой легендой. В зависимости от активности наблюдателей, выбирался метод появления. В этот раз он не стал проявлять чудеса изобретательности. В одном из тихих районов Лондона, он просто быстро сел в, на секунду остановившийся автомобиль, с абсолютно непроницаемыми для постороннего взгляда окнами. В Ноузхолле автомобиль заехал в подземный гараж и далее Скляренко проследовал в кабинет к Кирпоносу.
   Большой кабинет с дубовыми панелями, высоким потолком в темных дубовых же балках и огромным старинным английским письменным столом освещался только торшером и настольной лампой. Обстановка располагала к тайной встрече и раскрытию секретов.
   Виталий Дмитриевич, казался спокойным, но, то повышенное внимание, с которым он слушал Скляренко, четко показывало его огромную заинтересованность в этой информации. Владимир Иванович был обстоятелен и нетороплив. Он сам лично руководил всеми действиями своих людей в Париже и начал подробно рассказывать, как и что произошло в последнюю неделю.
   - Еще в самолете мы зафиксировали "хвост" за Мари Верен, - Скляренко предпочитал называть её именно так, полным именем. - Работа проводилась крайне непрофессионально, любой даже среднеподготовленный специалист заметил бы слежку. Девушка не замечала её или, во всяком случае, не подавала вида. Это меня насторожило, я решил, что это может быть просто своеобразный вид неафишируемой охраны. Для нас это было крайне неудобно, так как любая случайность могла раскрыть наши наблюдательные мероприятия. Так могло продолжаться долго, но мне удалось привлечь к сотрудничеству одного из боевиков Камиля. Он у него что-то вроде бригадира, работает на Камиля уже не первый год, они земляки и может быть даже начинали вместе. Зовут его Ияс, может быть это псевдоним. Он не очень ладит с Камилем, во всяком случае, уважения к нему особого не испытывает. В разговоре ведет себя так, как будто они равны по положению, тем не менее, Ияс финансово зависит от Камиля и это его раздражает больше всего. Все деньги идут через Камиля и насколько я понял, основная масса оседает у него в карманах. Иясу приходится обходиться подачками. Учитывая запросы, это его совершенно не устраивает.
   Наша финансовая помощь, в обмен на информацию, очень понравилась Иясу, да и нам тоже. Теперь он у нас под контролем, потому что любой намек Камилю о его художествах, закончится быстрым и без сомнения смертным приговором. Слава богу, он это хорошо понимает.
   - Он знает на кого работает?
   - Конечно, на одну из британских спецслужб. Я думаю, что не сильно покривил душой. У нас ведь штаб-квартира находится в Британии?
   - Понятно, ну и какими же откровениями обрадовал тебя этот господин. Кстати в переводе с арабского Ияс - это волк.
   - Возможно, по своим повадкам они почти все там напоминают волков. Во-первых, он однозначно сказал, что Мари Верен никогда не работала на Камиля. В Черногории Лакло использовал знакомство с ней, чтобы поближе подобраться к вам. При встречах он фаршировал её сумочку и одежду "жуками", иногда осторожно пытался выяснить, куда вы планируете выезжать, то есть они пытались использовать её "втемную". Так что ваши подозрения были беспочвенными.
   - Хорошо, а она не может работать на какую-нибудь другую контору?
   - Виталий Дмитриевич, ваша подозрительность делает вам честь, но я слишком внимательно изучил мадемуазель Верен. Не может тридцатилетняя девушка так чисто играть, кстати, Камиль пришел к тому же выводу. Наблюдение с неё снято. Они всё больше сомневаются и в вашей причастности к тому, что они ищут. Камиль хочет довести до конца работу над Мезенцевым и давит Майера по этому вопросу, если они ничего не найдут эта тема будет закрыта. Во всяком случае, так думает Ияс.
   - Было бы неплохо, это здорово развязало бы нам руки.
   - Есть ребята более неудобные, чем команда Камиля.
   - Их тут много крутится, кто конкретно.
   - Контора с музыкальным названием.
   - Ты имеешь в виду гаммы?
   - Да, дело в том, что Галибин работал не только на Камиля. Более того, никакой он не Галибин. Еще в середине девяностых этот молодой человек из России попал в Лондон и был завербован, тогда же прошел подготовку. Работал в антитеррористическом департаменте, целенаправленно был внедрен к нам в службу, но ребятки Камиля прищучили его на каких-то темных делах. Во всяком случае, они точно знали, чей он агент и шантажировали его. Как обычно действовали и кнутом и пряником. Кроме шантажа они предложили ему один миллион фунтов за то, что он откроет им информацию о лаборатории раньше, чем британцам.
   - И что? - Кирпонос подался вперед всем телом.
   - Ничего, он погиб. Почему так произошло, они не понимают сами и могут только предполагать, как собственно и мы. Я думаю, что Галибин попытался вести свою собственную игру. Передавать информацию о лаборатории, которой он владел, без гарантий получения денег он, конечно не хотел. Обмен информации на деньги, должны был быть проведен только при личной встрече: из рук в руки. Чтобы это осуществить, ему было необходимо время, поэтому он и решил взорвать вас, Сизова, ну и всю остальную охрану. Под шумок он мог бы уйти по-тихому или даже записать себя в покойники, а там спокойно добраться до Камиля и обменять свои знания на деньги. Насколько я понимаю, местонахождение лаборатории он знал точно.
   - Да, знал, - Кирпонос задумался,- странно, оказывается, человеческая жадность иногда бывает полезной. У него было достаточно времени для того, чтобы передать информацию и британцам и Камилю, но "жаба задавила" и нам повезло.
  
   Этот, можно сказать, исторический разговор, круто изменил жизнь Кирпоноса. Поездка в Японию вырисовывалась совершенно в другом виде. Наблюдение с Мари он приказал не снимать, так что ему не пришлось её разыскивать. Он точно знал расположение и название отеля, номер и даже примерный распорядок дня девушки. Его несколько смущало, что за две недели он ни разу не дал о себе знать, но, тем не менее, решил не предупреждать о своем приходе. Стук в дверь застал Мари врасплох, она сидела за компьютером и делала наброски материала своей будущей статьи. Скривив недовольную гримасу, она оторвалась от монитора, поправила халат и открыла дверь. Перед ней стоял приличный мужчина средних лет, держал в руках продолговатый бархатный футляр и глупо улыбался во весь рот.
   - Вит, - удивленно спросила Мари, - ты откуда здесь взялся?
   - Оттуда, - Кирпонос показал пальцем в потолок, - в смысле с самолета.
   - Это понятно, но как ты меня нашел?
   - Пути господни неисповедимы, мы с тобой живем в одном отеле.
   - Правда? Какая приятная случайность.
   - Я бы даже сказал судьба, - он не стал уточнять, что в этой судьбе доля случайности составляет примерно ноль процентов, а протянул футляр, - это тебе, я, как прилежный ученик, запомнил, что в Японии к женщине на свидание не ходят с цветами, а подаркам уделяют большое внимание, поэтому я пришел к тебе с этим браслетом.
   Потом Мари восторгалась подарком, они ужинали в ресторане и результатом их встречи было утро в постели в номере Кирпоноса. Сначала, Виталий думал преподнести Мари колечко, но начитавшись книжек о японской мнительности в понимании значений различных подарков, выбрал именно браслет. Кольцо могло выглядеть, как намек на предложение руки и сердца, а он никак не представлял себя в роли жениха, тем более такого юного создания, как Мари. Его сильно тянуло к ней, но он старался не думать о том, что может получиться из этого, а она не имела никаких претензий и далеко идущих планов. Положение, как будто всех устраивало.
   Кирпонос успокаивал свою совесть, что любовь здесь не причем и одновременно корил себя, за то, что он имел на неё виды, как на инструмент проникновения в правительственные круги. Господин Такахаси был его целью, а Мари была тем ключиком, который мог открыть дверь в это общество. В принципе, одно другому не мешало, а даже помогало.
   Мари, приглашенная на прием, явилась на него вместе с Кирпоносом. В первый раз, когда она представляла его Такахаси в Лондоне, Мари назвала Виталия знакомым, теперь в Токио уже прозвучало другое определение "мой друг". Изменение значений не укрылось от бдительного ока Аритомо Такахаси и он внимательно всмотрелся в Виталия Дмитриевича, после чего немного хитровато перевел глаз на Мари. Кирпонос тоже отметил это и не удержался, чтобы саркастически не пошутить, как только они отошли:
   - После детального осмотра моего фюзеляжа, дядя Аритомо видимо захотел у тебя спросить: "Детка, а родители знают, чем ты тут занимаешься"?
   - Ты о нем плохого мнения, он вполне современный и европейски настроенный человек.
   - Ну да, лишь бы в постели не курила.
   Мари работала над Кирпоносом, в смысле обучения его тонкостям японской деловой жизни. Их было так много и не все они давались Виталию легко, но стать своим ему было необходимо. Например, Кирпоносу с трудом давалось искусство ведения переговоров на японский лад. В культуре и обычаях японцев не принято прямо выражать свои мысли, но Виталий Дмитриевич не сразу понял, что это происходит совсем не потому, что японцы народ скрытный и не хочет раскрывать свои намерения. Мотив для этого совсем иной. На прямой вопрос чего он желает, японец никогда не ответит также прямо, только из боязни обидеть собеседника. Он ведь не знает, какой ответ удовлетворит задающего вопрос, поэтому он уйдет от прямого ответа и выдвинет обтекаемую версию, которая будет включать в себя широкий спектр ответов, в том числе и вариант, удовлетворяющий собеседника. Главное попытаться найти компромисс, хотя бы внешний.
   На предложение выбрать напиток из вариантов чай или кофе, японец, скорее всего, ответит, что, вероятно, его устроит любой вариант и он отдает решение на выбор хозяина. Такой, знаете ли, переброс мяча на сторону партнера по игре в пинг-понг.
   Японцы очень многое не проговаривают вслух, они больше стараются понять собеседника, его намеки и паузы. Сами переговоры носят характер дружественной беседы, во всяком случае, внешне, даже если они развиваются не в том направлении, о котором мечтает одна из сторон. Злейшие враги расстаются с обязательными улыбками - самое главное "не потерять лицо".
   Мари была прекрасной учительницей, а Виталий очень прилежным учеником и дело продвигалось в нужном направлении. Кирпонос понимал, что сразу "ути" стать невозможно, поэтому настойчиво занимался подготовкой будущих главных встреч. Эта подготовка почвы для будущих переговоров у них даже имеет соответствующий термин - "нэмаваси".
   Для японцев, которые очень трепетно относятся к земле и ко всему, что на ней произрастает, совсем неудивительно, что он называется именно так. Только деловые люди, понимающие в садоводстве, могли придумать такое точное наименование. Дословный перевод "нэмаваси" - окапывание корней. Кирпонос усиленно занимался этим окапыванием.
   Особенную сложность представляло то, что у японцев не принято, открыто и неожиданно выдвигать новые идеи. Такие идеи полагается обсудить в кулуарах, выяснить позиции всех заинтересованных лиц и только после этого, когда всё уже предварительно решено, вынести идею на всеобщее обсуждение и наблюдать за спектаклем, как обсуждается решение, которое фактически уже давно принято. Виталия это смешило и иногда даже раздражало.
   Кирпонос остерегался открывать информацию по генераторам заранее, риск был слишком велик. Его "нэмаваси" касалось других сторон бизнеса или совсем общих положений. Вопрос по генераторам он надеялся решить непосредственно перед решением о продаже. Предварительная подготовка уже была проведена, господин Такахаси даже на одном из приемов представил Кирпоноса премьер-министру.
   Окончательная уверенность в том, что он стал, как минимум "почти своим" для Аритомо Такахаси появилась после их совместной поездки в зону Фукусимы. Они проговорили до глубокой ночи. Разговор был очень откровенным и касался разных сторон жизни, в том числе энергетики. Кирпоноса так и подмывало рассказать Такахаси об энергии поля нулевой точки и о своих генераторах, которые сразу и навсегда могут решить все энергетические проблемы Японии, но он сдержался. До наступления времени "Ч" оставался еще целый месяц.
   Сегодня, когда на дворе апрель и Войтенко доложил, что все генераторы на складе и готовы к испытаниям, проект вышел на финишную прямую. Самым сложным оставалось провести нормальные ходовые испытания и особо не засветиться. Кирпонос не забывал, что Майер снова вернулся в Одессу, да и британские "друзья" периодически появлялись на горизонте, видимо они никак не могли забыть о потерянном агенте.
   Сейчас он ехал в Сити не для переговоров о каких-либо финансовых операциях. В одном из многочисленных офисов "квадратной мили" его ожидал Слава Войтенко, а в кейсе у Виталия лежал документ, который был для всего проекта сейчас самым секретным. Это был откорректированный план окончания операции по внедрению энергии поля нулевой точки в мировую энергетическую систему. Экземпляров было всего два и запрет к копированию.
   Сегодня он должен один из них вручить Славе и тот через несколько часов уже будет в Киеве, а там план пустят в дело. Проект входил в завершающую стадию. Всё вроде бы двигалось в нужном направлении и даже враги были достаточно предсказуемыми, но Виталию всё чаще не спалось по ночам, иногда он просыпался на мокрой от пота подушке, а холодная железная рука, так сдавливала сердце, что не хватало воздуха.
  

Глава 2

  
   Самолет шел на посадку. В Борисполе было солнечно и тепло, хоть весна этого года выдалась поздней. Станислав Войтенко рассматривал в иллюминатор проплывающие под крылом зеленоватые и редкие черные прямоугольники полей, сероватые полоски автодорог с движущимися автомобилями. Двигатели на пониженных оборотах работали спокойно, лайнер уже сделал поворот и вышел на посадочную глиссаду, плавно приближаясь к земле. Касание земли и включение реверса двигателей было встречено пассажирами аплодисментами экипажу. Тревога, всегда присутствующая у пассажиров в полете, ушла в прошлое, только для Станислава Васильевича она затаилась в глубинах души и напоминала о себе присутствием некоторой взвинченности.
   Нет, он не боялся и у него не было тех сомнений, которые одолевали Славина, просто груз ответственности давил на его широкие плечи. Сегодня Кирпонос фактически назначил его главным координатором всего проекта. Если до этого он отвечал только за производство генераторов, то теперь все процессы, вплоть до, как шутил Кирпонос, предпродажной подготовки, все подчинялось воле Станислава Васильевича Войтенко, даже Скляренко было поставлено в обязанность представление полных отчетов по обеспечению безопасности проекта.
   Главной проблемой было то, что очень скоро проект выйдет за пределы Украины и генераторы будут тайно рассредоточены по разным странам. Проект расползался и по объему и по территории. Контролировать все процессы становилось всё сложнее. В этом была новизна предстоящего этапа и как всё новое это тревожило.
   Хотя чем его уже можно было удивить? Почти год прошел с момента, когда он в первый раз прикоснулся к тайне бесконечной энергии. Сейчас он, вспоминая себя на перроне Одесского вокзала в футболке "Шахтера" и в самопальных сандалетах с родимого рынка, только стыдливо улыбался. Преображение провинциала в респектабельного человека, который даже в Лондонском Сити не казался чужим, произошло незаметно для Славы, но, по сути, было удивительным. Конечно, пришлось положить массу трудов на это и не только ему, но сам процесс прошел как-то неощутимо, естественно. Он сам преображался вместе со своей жизнью.
   Поначалу трудно давался английский, но теперь Стас бегло болтал, причем с необычным, неславянским акцентом. Кирпонос шутил, что у Станислава Васильевича все признаки Манчестерского диалекта, самого сексуального в Британии. Действительно Войтенко за короткий срок сумел достичь больших успехов в познании английского и совершенно не тушевался при встречах с коренными англичанами, которые всегда относятся к приезжим с континента несколько свысока.
   Он проштудировал множество книг из различных областей и со смешком говорил, что если бы он так, с таким желанием, учился в школе, то вряд ли бы ушел на пенсию в звании майора. Он часто спал по четыре часа в сутки и за всё это время у него фактически не было ни одного выходного. Они ему вроде бы и не нужны были, потому что кроме работы у него сейчас не просматривалось других интересов. Только иногда он с грустью вспоминал, когда в последний раз смотрел футбол, тем более с участием "Шахтера". Да, раньше он не пропускал ни одной игры. Про рыбалку тоже пришлось забыть, а так хотелось, особенно сейчас, когда погода просто призывала посидеть с удочкой на берегу речки или ставочка.
   Пройдя пограничный контроль и получив свой багаж, Войтенко вышел из здания аэровокзала. Скляренко, который должен был его встречать, нигде не было видно. В кармане прозвучал зуммер СМС, Станислав Васильевич достал телефон и прочел сообщение. Недовольно скривившись, он взял за выдвижную ручку свой чемодан и покатил его в сторону стоянки. На парковке он довольно быстро нашел нужный автомобиль, но в нем никого не было. Войтенко снова недовольно покрутил головой и достал телефон, его движение прервал сигнал открывания дверей, он обернулся в десяти метрах сзади стоял Скляренко.
   - Ты не можешь без своих фокусов, Владимир Иванович.
   - Здравствуйте, Станислав Васильевич. Это не фокусы, а предосторожность. Располагайтесь поудобнее, путь у нас не близкий.
   - Это, как посмотреть, если сравнивать с расстоянием до Лодона, то триста километров это мелочь. Я, например, считаю, что я уже почти дома.
   - Ну, да, только где твой дом? Это вопрос.
   - Не нагоняй тоску, Володя, что это за настроение?
   - Да, нет, всё нормально. Какие новости привез?
   - Новости обычные. Шеф утвердил план завершения проекта, согласованы все даты.
   - Когда проводим испытания?
   - Двадцать шестого. Если всё нормально, а должно быть всё нормально, двадцать седьмого вечером чартер с генераторами отправляем из Одессы на Японию. Маршрут согласован, на тебе сопровождение, документирование и таможня. В Италию и Францию, доставка будет уже после возвращения Кирпоноса из Токио в Украину.
   - А Германия?
   - После Франции и Италии, у шефа не всё ладится с немцами на дипломатическом фронте, кроме того не надо забывать о взорванной лаборатории. Нам сейчас только не хватает разборок по этому вопросу.
   - Ну, да, ниточка как потянется, будет не до внедрения новых источников энергоснабжения.
   - Осталась неделя.
   - Ничего, должны успеть.
   - Подготовка операции "Испытания" полностью лежит на тебе, кроме, конечно, технической части, за неё отвечает Славин. Скрыть вмешательство в энергосистему и появление такого количества энергии, которое мы вольем за два часа, вероятнее всего не удастся, поэтому надо хотя бы замести следы. Славин, для того чтобы диспетчер сразу не обнаружил несанкционированные переключения, отключит местную телеметрию и введет свой сценарий. У диспетчера на мониторах будет отображаться, что всё идет, как обычно, а потребителям пойдет уже наша энергия. Полчаса, примерно, уйдет на подключение генераторов к сети, два часа поочередной тестовой работы и еще полчаса на отключение и подготовку к обратной транспортировке. Всего три часа, еще полчаса, максимум час на непредвиденное, то есть не более четырех часов. Фактически мы должны захватить подстанцию на три, максимум четыре часа. Главное, чтобы в это время там не было никого посторонних, ремонтников или проверяющих каких-нибудь. Вы входите на территорию, нейтрализуете посторонних, если они будут. Причем очень аккуратно, без излишнего насилия. Никто ничего не должен понять. Дополнительно проинструктируй своих архаровцев, чтоб без жестокостей.
   - Ты это серьезно?
   - Абсолютно.
   - Знаешь, Слава, я иногда сомневаюсь, что ты больше двадцати лет прослужил в армии. Когда боец ломится вперед для того, чтобы выполнить задачу, он думает только о том, чтобы её выполнить, а не о том, как бы случайно не поставить синяк противнику.
   - У нас в этом случае не противник, а люди, которые просто не проинформированы, что мы делаем доброе дело и они не должны пострадать. И не надо ломиться, надо тихо зайти.
   - Хорошо, убедил, мы с них пыль сдуем.
   - Смотри, Кирпонос не одобрит насилие в этом случае.
   - Ничего с ним я как-нибудь договорюсь.
   - Конечно, наилучший вариант, если на подстанции будет только дежурная и никого больше, кстати, как у тебя с ней и насчет охраны, это точно, что охрана только ночью?
   - Насчет охраны точно, только ночью. Днем у дежурной только тревожная кнопка, на брелке. Охрана прилетает через три минуты, причем действительно, через три минуты, проверено.
   - Так, как у тебя с дежурной?
   - Нормально, согласилась нам помочь. Конечно, она не подозревает, в какую историю ввязывается, но та сумма, на которую она рассчитывает её воодушевляет, плюс личный интерес.
   - Это самое слабое звено во всей операции, но если просто пропадет связь с центральной диспетчерской на три часа, это будет намного хуже. А так, если у диспетчера возникнут какие-то подозрения, то дежурная, я надеюсь, как-то сможет их рассеять, хотя бы на какое-то время. Меня только беспокоит, если она через десять минут после нашего отъезда начнет подробно рассказывать о том, с какими чудесными парнями она познакомилась и какую интересную штучку они привозили к ней в гости, то у нас возникнут большущие проблемы.
   - Не начнет.
   - То есть?
   - Мы её заберем с собой.
   - Насильно?
   - Нет, "по согласию", - с сарказмом сказал Скляренко. - Какая тебе разница в этой ситуации, всё равно под статьёй ходим.
   - Разница есть, статьи разные.
   - Не крохоборничай, как говорил Василий Алибабаевич в "Джентльменах удачи"? "Год у меня был, три за побег, за детсад и квартиру, сколько дадут, пускай десять, так что я из-за какой-то паршивый четырнадцать лет эта гадюка терпеть буду"? Пять лет туда, пять лет сюда, какая разница.
   - Ага, "тебя посодют, через десять лет выйдешь новым человеком".
   - Вот видишь, ты всё сам понимаешь.
   - Хорошо, что ты шутишь. Смех это дезинфекция души, только имей в виду, в любом случае никакого штурма подстанции не должно быть, будут там посторонние или не будут. Непосредственно перед захватом вы связываетесь с дежурной, она вам подробно докладывает, кто присутствует на подстанции, после этого вы незаметно, абсолютно тихо занимаете подстанцию. В случае необходимости нейтрализуете посторонних, причем так, чтобы они ничего не увидели и ничего не поняли. После этого туда, так же тихо заезжают автомобиль с генераторами, автовышка и лаборатория, в которой будут наши спецы. Они приступают к переключению, а вы несете вахту, чтобы не дай бог, за это время никто не помешал испытаниям. Через три, максимум четыре часа, с территории подстанции, так же тихо эвакуируются генераторы, автовышка и люди. После этого все участники и оборудование должны раствориться в пространстве. Что у нас с последующим складированием генераторов?
   - Всё подготовлено, генераторы будут разгружены с автомобиля уже через полчаса после отъезда из подстанции, а сами автомобили поставлены на стоянку, прямо в городе. По пути следования, несколько раз будут меняться номера. Даже если их засекут при выезде, скорее всего, подумают, что генераторы перегрузили на другие платформы и увезли дальше, вряд ли будут искать у себя под носом.
   - Володя, а как ты завербовал дежурную по подстанции?
   - Очень просто. Женщина тридцати трех лет, не замужем. Конечно медовая ловушка.
   - Мужика ей подставил?
   - Если точнее не подставил, а подложил. По докладам, она очень довольна, так что я не думаю, что будет сильно упираться, когда мы ей предложим поехать с нами в качестве заложницы, тем более похитителем будет сам её хахаль.
   - Я надеюсь, что это будет добровольно.
   - Добровольно, добровольно, куда ж ей деваться, после того, что она будет три часа дурить голову своему диспетчеру. Она сама будет проситься, чтобы мы её взяли с собой. Мадам же не дура и понимает, что после этого цирка ей голову открутят, даже если она скажет, что говорила под дулом автомата.
   - Ну, я не думаю, что всё для неё так страшно, но для нас лучше, чтобы она, как можно позже встретилась со следственными органами. Самое главное, чтобы не вмешались посторонние, милиция, охрана объектов.
   - Случайности разные бывают, будем отбиваться.
   - Отбиваться особо не следует, при неотвратимой опасности потери генераторов их придется уничтожить, а самим уходить.
   - Уничтожим, я проверял, как работает система самоуничтожения. Отличная штука, между прочим, Славин постарался на славу. О, каламбур получился. Славин постарался на славу.
   - Каламбур, - произнес задумчиво Станислав, - а что у нас в Одессе? Через неделю нам везти туда генераторы, перегружать их на аэродроме в самолет. Майер никакой пакости не готовит, как дела у Мезенцева? Сто лет его не видел.
   - В Одессе ждем активизации Майера. К нему прибыли русскоговорящие помощники, целых четыре человека.
   - И что все владеют русским языком?
   - Да, только с акцентом. Они ведь все с Кавказа, может с Чечни, может с Дагестана, у них видимо обмен опытом. Арабы на Кавказ, кавказцы в помощь к арабам. С виду личности темные, как будто только с гор спустились. Главный у них еще более менее, а остальные настоящие "сыновья гор". Они позавчера чуть в милицию не попали, приставали к девушкам на Ланжероне. Погода хорошая, море плещется, на приключения тянет. Бригадир за "штуку" баксов их отмазал и это ему еще повезло, что дело далеко не зашло, если бы у них еще оружие нашли, то "штукой" бы, не отделался.
   - Ты следи за тем, чтобы Мезенцев не пострадал, охраняйте его тщательно.
   - Я не против, только он сам дурью мается, от него никакой помощи, один вред. Всё из себя обиженного корчит.
   - Ему, конечно обидно.
   - Кто ему виноват? Сам выболтал этой своей Фроське всё что надо и не надо. Кто его за язык тянул, а эта дура, по-моему, серьёзно думает, что у неё есть какие-то перспективы с Майером. Удивляюсь я этой бабской дури, неужели не видно, что он слова не скажет без вранья?
   - Это тебе видно, потому что ты его досье от корки до корки прочитал, а для неё он красавец-мужчина, очень предпочтительная партия.
   - Ой, Слава, не рассказывай ты басни, причем тут досье? У него на лбу написана сто пятнадцатая, причем часть четвертая.
   - А это что?
   - Статья в криминальном кодексе Украины - умышленное убийство, совершенное с особой жестокостью.
   - Ну, я бы не был так категоричен.
   - Это ты просто не читал его досье, у него руки по локоть в крови. Ему, что человека придушить, что кошку.
   - С этим я не спорю, просто по внешности так не скажешь, а Лина еще и дорисовывает ему различные добродетели, которые хотела бы в нем видеть.
   - Вот именно, тоже мне художница.
   - Ты не всегда прав, оценивая женщин, Володя, наверное, поэтому ты так и не женился.
   - Не женился я, потому что некогда мне было жениться и зачем мучить женщину, если такая жизнь. Я ведь двадцать лет скитаюсь по всем странам и континентам. Не жизнь, а перекати поле, а женщин я встречал очень неплохих, даже очень хороших. Только я всегда коротко, без углубления чувств, пообщались и разбежались. Толку, что ты был женат.
   - Ну, почему, у меня есть дочка и внук.
   - Это очень хорошо, только я ни разу не помню, чтобы ты с ними хотя бы по телефону разговаривал.
   - Ты не прав, я каждый месяц им звоню, после того, как деньги отправлю.
   - Вот именно деньги, хоть благодарят?
   - Да.
   - Ну и то хорошо. Что мы всю дорогу только о грустном да, о грустном. Я же тебе самого главного не сказал, мы же не в Кировоград едем, а прямо к лаборатории.
   - Хорошо, я не против.
   - Ты не понял, мы с вечера едем на рыбалку. Максим втюрился в новую подругу, а у её отца ставок для разведения рыбы. Так что нас приглашают.
   - Когда он успел, что Ксюша уже не актуальна?
   - Ой, вспомнил, когда это было и не напоминай про эту проститутку, чуть мне гения не испортила. Мы её вычеркнули из жизни жирными чернилами. Нет здесь ситуация диаметрально противоположная, девочка - клад, почти тургеневская барышня. Учительница младших классов в школе.
   - Надеюсь, ты, того, вычеркнул Ксюшу из жизни виртуально, а не физически?
   - Кому она нужна кроме своего придурочного дальнобойщика.
   - Это уже ободряет, а как Максим попал в школу?
   - Почему в школу, в школе он не был?
   - А где же он нашел этот клад?
   - Как обычно в магазине, - Скляренко рассмеялся, - серьёзно, он её встретил в сельмаге, в селе, что рядом с заводом, Забугское называется. Захотелось Максику пива, вот он и уговорил заехать Славина. И всё! Выстрел в тумане, любовь с первого взгляда, купидон бьёт навылет.
   - Да, Макс у нас такой впечатлительный, - усмехнулся Станислав Васильевич.
   - Не говори, тонкая натура, но Кирпоноса боится, как огня. Один единственный разговор на эту тему тогда в Киеве, лучше, чем бабка пошептала, отбил шеф у него желание шляться по теткам напрочь. Но эта Олечка видно его крепко зацепила. Что ты думаешь, он ко мне на следующий же день с рапортом. Всё честь по чести: прошу разрешить встречаться с гражданкой Крячко, так как испытываю к ней непреодолимую симпатию, так и написал. Как излагает, стервец, а? Я навел справки о ней и решил, что лучше разрешить с определенными ограничениями, чем он будет в подпольщика играть. Так, что они теперь и воркуют, как голубки.
   - Я тоже думаю ничего страшного, лишь бы он не болтал лишнего. Ты же с ним легенду проработал, детально?
   - С легендой ничего, нормально, тут другая проблема.
   - Что еще?
   - Девочка, хоть из села, но воспитана на высоких идеях классической литературы, я удивляюсь, как её не испортил педагогический институт, это ж кузница кадров развратного фронта, но факт есть факт: Макс на сухом пайке и надеяться на какие-то изменения до свадьбы не приходится. - Скляренко с трудом сдерживался, чтобы не рассмеяться.
   - Что ни, ни?- Станислав сделал удивленные глаза.
   - О чем вы говорите, полная стерильность, я даже не знаю, она уже разрешила ему себя поцеловать или еще нет.
   - Тяжело Максу после Ксюши.
   - Но зато он уже познакомился с родителями, легально ходит в гости.
   - Будущую тещу мамой не называет?
   - Такая информация не проходила, но дело к этому идет. Он же сирота, его ж к маме тянет.
   - Да, Макс у нас из крайности в крайность, романтик необъезженный,- Войтенко сам мечтательно смотрел вдаль.
   За окном автомобиля мелькали зеленые поля, а за Кировоградом начали появляться первые, цветущие абрикосы. В ярком солнечном свете белорозовые цветы радовали глаз и даже повышали настроение, подтверждая своим цветением, что весна пришла всерьёз и теплое лето неизбежно. Так хотелось остановить машину, подойти к цветущим деревьям и вдохнуть неповторимый запах. Проза жизни диктовала другое.
  

Глава 3

  
   Под землей, в лаборатории царила рабочая обстановка, даже слишком рабочая и напряженная. Скляренко и Войтенко встречал только начальник охраны. Они быстренько спустились на следующий этаж и вошли в комнату, где обычно располагался пульт. За столом сидел Ракицкий и напряженно смотрел сквозь стекло с впаянной сеткой, периодически бросая взгляд на монитор, на который постоянно выводились, какие-то числовые данные.
   - Здравствуйте, господа физики, - громко произнес Станислав Васильевич.
   Ракицкий не ответил и даже не обернулся, только поднял вверх руку с вытянутым указательным пальцем, показывая, что сейчас он занят и ему не до приветствий. Скляренко сдвинул плечами и сел в кресло рядом с Максимом, так же поступил Войтенко.
   За стеклом в большом, тускло освещенном, помещении стоял предмет похожий на то, как изображают на картинках, в кино и в мультиках летающие тарелки инопланетян: около пяти метров в диаметре, блестящий и светящийся по периметру диск. Сверху у диска располагался прозрачный фонарь и за его стеклом была видна голова Славина.
   - Уровень в норме: двадцать четыре и семь, как ты себя чувствуешь? - спросил в микрофон Ракицкий.
   - Нормально, небольшое ощущение потери веса, движения слишком легкие, - прозвучал в помещении несколько искаженный голос Славина.
   - Как ведут себя хронометры?
   - Разницы между механическими и электронными не замечаю, буду давать увеличение мощности, следи за уровнем.
   - Проявляется коронный разряд по периметру диска, пока слабый.
   Диск качнулся и начал медленно и бесшумно приподниматься, через несколько секунд он парил в воздухе на уровне полуметра над поверхностью.
   - Уровень сохраняется, даже немного упал: двадцать четыре и пять. Какие ощущения?
   - Всё по-прежнему, только кажется, появился еще какой-то звук, как свист высокой частоты.
   - У меня он не слышен.
   - У меня тоже пропал, может, показалось. Всё я опускаюсь и выключаю генератор, на сегодня хватит, а то мне уже начинает казаться то, чего и нет.
   Диск за стеклом плавно опустился на бетонный пол, через некоторое время все огни погасли, а фонарь откинулся и из него поднялся Сергей Владимирович Славин в летном комбинезоне и специальных ботинках. Он осторожно встал на блестящую поверхность диска, сделал шаг и спрыгнул на землю. Максим продолжал работать на клавиатуре и дергать компьютерную мышку. Открылась дверь в помещении, где располагался пульт и вошел Славин.
   - Молодцы, впечатляет, только что ж вы не могли меня дождаться, - с небольшой обидой в голосе сказал Войтенко, пожимая Славину руку, - я так хотел посмотреть на первый полет.
   - Успеете посмотреть на первый полет, Станислав Васильевич, до него еще работать и работать.
   - А это что?
   - Это еще не полет, а исследование влияния эффекта антигравитации на человеческий организм. Мы же совершенно не знаем, что происходит внутри такого аппарата. Какие влияния и тем более, как они будут отражаться на человеческих реакциях. А ты хотел сразу за штурвал и "обнимая небо крепкими руками"? Нет дорогой, у нас в этом аппарате даже предусмотрено двойное управление. Может у тебя там, в кресле "крыша съедет" и ты начнешь этим аппаратом крушить все вокруг, а мы раз и отключим внутреннее управление и поведем аппарат туда куда надо. Может тебе просто плохо станет от каких-то неизвестных полей и ты сознание потеряешь. Может такое быть? Может. Мы же не знаем, что ждать от этой тарелки с супом. Так что потерпи, Сергей Васильевич, поехали лучше на природу, а то у меня в этом подвале галлюцинации начинаются.
   - Как скажите, вам виднее. Кто у нас физики, вы или мы?
   - Вы можете собираться, а мне надо еще анализы сдать. Кровушку из меня пьют каждый день.
   Славин ушел, а Максим наконец-то отлип от монитора и нормально поздоровался.
   - Всё мужики, быстро собираемся и едем на рыбалку. Там такая природа, лесок, водичка, удочки.
   - Слушай, Макс, а сейчас ведь запрет на рыбную ловлю с первого апреля, кажется, - как бы, между прочим, спросил Скляренко.
   - Знаешь, Владимир Иванович, что мне в тебе не нравиться? Что ты даже отдых можешь испортить, защищая закон и порядок. Какая тебе разница, запрет или не запрет? Да, сейчас запрет, потому что нерест, но запрет не распространяется на частные водоемы и мы же не браконьерничать, а так для души. Скажи ему, Станислав Васильевич.
   - Володя, не мути воду, с рыбнадзором воевать не придется, расслабься.
   - Там такой дед сторож, просто все фантасты нервно курят. Может весь вечер рассказывать сказки, особенно, если ему сто грамм налить.
   - Ты же нас с родственниками познакомишь? - это снова вставил реплику Скляренко.
   - С какими родственниками, у меня никого нет?
   - С тестем, с тещей.
   - Успокойся, Максим, Владимир Иванович шутит.
   - Шутки у него... несмешные. Я бы попросил, господин Скляренко, выбирать объекты для шуток более аккуратно.
   - Да, ладно вам, вон у Славина успели уже всю кровь выпить, а вы тут до сих пор препираетесь.
   Не более чем через полчаса автомобиль подъезжал к небольшому домику на берегу ставка.
  
  
   На крыльце дома, любителей рыбалки встречал маленький, худенький дедушка, абсолютно седой и на вид ему было не менее восьмидесяти лет. Скляренко, который сидел за рулем, остановил автомобиль прямо напротив крыльца и начал подозрительно-удивленно рассматривать встречающую сторону.
   - Макс, это что твой тесть? Сколько ж ему сейчас годочков и тогда, соответственно, сколько же ему было, когда он произвел на свет твою Олечку?
   - Какой там тесть, я вообще еще не женат, а это дед Ступак. Он здесь сторожем работает. Обеспечит нас снастями и спальными местами, его всё село знает.
   - Значит мы не всё, чем он так знаменит?
   - Он байки такие рассказывает, что обхохочешься, причем каждый раз новые и на полном серьёзе.
   - А, если мы не поверим и не обхохочемся.
   - Ничего, он не обижается, ему бы рюмочку и всё в порядке.
   Процесс общения разворачивался. Дед, несмотря на свой возраст, был очень энергичным.Скляренко не выдержал и спросил, сколько ему от роду, оказалось восемьдесят шесть. Обустроил он всех быстро по комнатам, обеспечил снастями и даже рассказал, где удобнее на берегу сесть, чтобы удочки забросить. Во время всех этих действий рот у него не закрывался. Рыбаки узнали его мнение о международном положении, прогноз погоды, тонкости охоты на слонов в Африке и даже цвет купальника начальницы местной налоговой инспекции.
   Славин, который приехал сюда просто за компанию и совершенно не собирался ловить рыбу, получил особые наставления деда Ступака, потому что упирался и не хотел брать в руки удочку.
   - Молодий чоловiче, ви вiзьмiть вудку. Тихенько посидите, подивитесь за поплавком. Воно так успокоює нєрви, я вам кажу. (укр.)
   - Дедушка, я никогда в своей жизни не ловил рыбу, я вообще не умею этого делать.
   - Що, там §§ ловить, налив - випив, налив - випив. Я вам покажу. (укр.)
   Славин рассмеялся и сдался, так непосредственен был дед и ему даже понравилось одевать наживку и наблюдать за поклевкой, тем более, что клев был совсем не плохой. Позже, когда стемнело, дед собрал рыбки и занялся приготовлением ухи. Рыбаки один за другим покидали свои места на берегу и постепенно все сошлись за столом, который был врыт тут же под навесом рядом с летней печкой. В рюмки полилась водочка и потек неспешный, спокойный разговор. Тишина прерывалась только дальним лаем собак и шумом листвы прибрежных верб. О работе не вспоминали.
   Дед постоянно отгонял толстого пушистого кота, ругая его, на чем свет стоит, а тот всё норовил стянуть у него кусок рыбы или залезть на стол. Максим заступился за кота и даже дал ему кусочек ветчины, чем вызвал явное недовольство деда.
   - Дедушка, что вы его так ругаете, он, наверное, тоже кушать хочет, - гладил кота Макс.
   - Хай мишей ловить, а то розляжеться, як байбак, i спить днями, а потiм йому рибки хочеться. Дулю йому, а не рибки.(укр.)
  -- Что-то вы его не любите.
  -- Та я весь §хнiй котячий рiд не люблю, яка вiд них польза? (укр.)
  -- Ну, как? Они мышей ловят и вообще радость приносят своим хозяевам. Они такие красивые, пушистые. Говорят, они даже лечить умеют.
  -- Щось я такого не чув, а от бiди вiд них натерпiвся, це точно. (укр.)
  -- Что же за беда?
  -- Можу розказати, якщо хочете. Коти це ж такi хитрi тварi, i §сти люблять тiльки однi пиндики рiзнi, а зараз самi знаєте, все ж дорого. I в мене ото ж був кiт, як цей, товстий, жирний, - дед метнул недовольный взгляд в сторону кота, - i точно такий же лiнивий. (укр.)
  -- Так вы же, наверное, сами его и раскормили?
  -- Та нi, то не я, то баба, царство §й небесне. (укр.)
  -- Как же она могла его раскормить, если померла?
  -- Та, нi, давно це було, вона ще жива була. Я його звiсно теж балував, а потiм дивлюся, на нього ж харчiв не напасешся. Мишей вiн ловити не хоче, а подавай йому що-небудь повкуснiше з сiльмагу. Тут собi не кожен день "чекушку" можеш купити, а йому подавай. (укр.)
  -- Что тоже выпить любил?
  -- Хто кiт? Нє, "чекушку" то я сам, а вiн м'ясо чи ковбасу полюбляв i щоб не докторська,а любительська з сальцем. Став я його на вiльнi хлiби випроваджувати, так вiн нi в какую i почав продукти прямо зi столу красти, нiчого не можна оставити. Я уже почав за холодильник переживати. А що, вiн у мене дуже прудкий був, що йому сто§ло холодильник вiдкрити? Почав замiчати, то тюлька пропаде, з холодильника, то бачу кусок ковбаси надгризений. (укр.)
  -- Что прямо с холодильника, может это вы сами, того, и тюлечку и колбаску?
  -- Та ви що? Що ж я не помню, коли i що §в, а от бабу пiдозрював, та вiд не§, як од то§, Зо§ Космодем'янсько§ нi слова не видавиш. Нєт, щоб iз кота вегетарiанця сдєлать, так вона його м'ясом кормить. Та я б iще терпiв, але тут таке случилося, таке случилося, що вже все - терпець увiрвався. При§хав до мене син у вiдпустку з Германi§. Це ж було ще при радянськiй владi, ще до цього, до "мiченого", до Горбачова. Служив син у мене прапорщиком. Нiчого така собi служба була i грошовита i форму давали i пайок, не то, що зараз, нiяко§ тобi матерiально§ частi. Син, звiсно, до батька не з пустими ж руками при§хав. Навезли нам з бабою усяко§ всячини, а менi, як батьковi, головний подарунок - годинник. I не простий, а нiмецький. Нi в кого на селi такого не було, та що там на селi, навiть у голови райвиконкому не було. Важкий такий i так зроблений, наче весь чисто покритий риб'ячою лускою, я зразу навiть не розгледiв без окулярiв, думав, де це вони так рибу чистили, що i браслет i годинник лускою спаплюжили. Так от, прийшов якось з роботи, робота в мене хоч чиста, я тодi на млину робив в охранi, та руки все одно треба помити перед §жею. Зняв годинник i положив на пiдвiконня. Водою ж можна залити, а вони iржею вiзьмуться, а вещь дорога, шкода ж. (укр.)
  -- И что?
  -- Та що, i години не пройшло, тiльки по§в, худобу нагодував, туди-сюди. Дивлюсь, а годинника нема. - Дед сделал долгую паузу, помешивая уху с загадочным выражением лица, - що характєрно, дома однi сво§. Я до онукiв, спрашую: "Ви байстрюки не брали"? - божаться, що не брали. Я до бабки, каже що не брала, ще й почала кричати на мене, що я його десь загубив. Дурна баба. Ну, думаю, чудеса. Нiхто не брав i годинника немає. Подивився туди-сюди, може сам куди приткнув i що ж ви думаєте? Лежить мiй кiт на пiдвiконнi i так на мене дивиться, так хитро дивиться iще i облизується, гад. Я зразу змикитив, схопив його i животом до вуха. Чую: тiкають, проковтнув годинник, зараза. (укр.)
   Максим с Войтенко от смеха чуть не упали со стульев, Славин со Скляренко еще держались, но их тоже сотрясало от смеха. Дед Ступак был невозмутим.
   - А, чого ви смiєтесь? Вiн же чортяка, думав, що то риба, воно ж луска блищить, а вiн голодний. Ну я теж не розтiрявся, кота в сумку i в район. На рентгенi просвiтили, в мене, як раз там товариш робив, точно - з'§в! Прилад побачив у нього в животi найскладнiший нiмецький механiзм. (укр.)
   - Так, что, диду, достали?
   - Нє, кажуть нiчим вам дiду допомогти не можемо. Скотина наркозу може не перенести, можуть буть осложнєнiя з обществом захисту тварин, а через другi отвєрстiя вiн не вийде, тiльки операцiя. Отак я залишився без синового подарунка, через цю котячу породу, а ти кажеш, добрi, лiкувати вмiють. (укр.)
  -- А, кот как, живой?
  -- Та що йому буде? Це ж така погань, що ти йому хоч камiння до живота накидай. Що характєрно, до само§ смертi у нього в животi тiкало, годинник же непростий, нiмецький з автоматичним пiдзаводом, Германiя, вещь. (укр.)
  -- Короче доконал ваш будильник животное, не помер от наркоза, так помер от несварения желудка.
  -- Та, нє, пiд машину попав. Та я пiсля цього вирiшив попрацювати над §хньою котячою породою, треба ж якось §хнiй рацiон рiзноманiтити. Щоб можна було §м сiна свiжого дати, зерна, комбiкорму, моркви..., як уродить. (укр.)
  -- Котам? - Максим даже поперхнулся.
  -- А, що? Корови §дять, кури §дять, кролi i тi §дять, а цi вусами крутять. Рiшив §х з кролями схрестити, ага. Я, як раз §х держав. Така добра скотинка, травичку §дять, моркву §дять, а розмножується не в слiдиш, тiльки дивишся, двоє, повернувся - вже четверо. Три роки мучився i таки вийшло. I на кролiв не похожi, i на котiв не дуже, i вуха, i хвости, як раз пополам. (укр.)
  -- Как это?
  -- Хвости не такi довгi, як у котiв, а вуха не такi довгi, як у кролiв, переводняк такий вийшов. А до женського полу, дужче чим кролi i коти на веснi. Не вспiєш повернутись, а вони вже когось знайшли... але §ли усе пiдряд. На моркву, як на мишу кидались. Та я §х усiх пiд замок, щоб не дуже розмножувались. Кормлю i думаю, треба ж §х мишей ловити навчить, а то яка з них польза, увесь силос по§дять. (укр.)
  -- Ну и что, научили?
  -- Нє, не вспiв. (укр.)
  -- Что разбежались?
  -- Можна сказати i так. Вони ж у мене сидiли закритi i бабка моя §х кормила, а тут §й приспiчило в район у собез, щось там з пенсiєю. Наказала онукам, щоб тi покормили, цих пройдисвiтiв, а тi байстрюки §х погано позакривали. (укр.)
  -- Что сбежали и не нашли?
  -- Краще б ми §х не найшли. Вони ж з клiток повилазили i видно не на§лися. Приходю я додому, а вони харцизяки, на яблуньках мо§х по гiлках порозсiдалися i усе чисто листя пооб'§дали - голi гiлки, як ото колорадський жук на картоплi. Я §х ловить, та де там. Вони ж §дять, як кролi, а бiгають, як коти, спробуй §х наздогнати. Перевели менi увесь чисто сад, нi одно§ деревинки не осталося. Та що там у мене, вони пiвсела без яблук оставили. (укр.)
  -- Что так их и не поймали?
  -- Нi..., §х Мишко, отой що на крайнiй вулицi живе, дихлофосом потравив, а що робить, вони ж як ота саранча. (укр.)
   Дедов "правдивый" рассказ развеселил компанию, все стали вспоминать веселые истории и анекдоты. Давно у них не было такого веселого вечера, алкоголь тоже давал себя знать. К концу ужина дед Ступак и Максим начали кунять прямо за столом и были отправлены спать. Славин, Войтенко и Скляренко вышли на берег и уселись на бревно, оставшееся здесь от повалившейся недавно вербы.
   - Шеф утвердил сроки испытаний, - начал Войтенко разговор со Славиным, - тебе Серёжа надо будет подготовить техническую сторону, на Володе все оргвопросы и безопасность.
   - Когда?
   - Двадцать шестого, осталась неделя.
   - Успеем. Подстанция та, которую намечали?
   - Да, та же, под Кривым Рогом.
   - При той схеме, которую мы разрабатывали для такого типа подстанций нагрузка все равно будет далека от максимальной.
   - Влазить самовольно в энергосистему на более высоком уровне опасно. Во-первых, наша самодеятельность может повлечь за собой аварии, потому что придется аварийно отключать генерирующие мощности, а во-вторых, нас вычислят слишком быстро и мы можем просто вообще ничего не успеть.
   - Я понимаю, попробуем обычный, штатный режим. Нам ведь надо подавать в сеть электроэнергию определенного напряжения, тока и частоты. Как будет вести себя генератор, если его загрузить, посмотрим.
   - Самое главное, не нанести ущерб ни сетям, ни подстанции. Чтобы там не дай бог ничего не сгорело.
   - Он так переживает за чужих, что я уже начинаю сомневаться на кого он работает. С персонала пылинки сдувай, оборудование не ломай, - вмешался в разговор Скляренко.
   - А ты хочешь, как Мамай пройти? Вы уже одну лабораторию на воздух подняли, до сих пор разборки идут.
   - Это не мы, это Максик постарался. Всё спешил, вот она и взлетела.
   - Тут Макса не будет, так что надеюсь, операция пройдет без последствий.
   - Макса точно не берем?
   - Не берем, распоряжение Кирпоноса. Обстановка там будет нервная, у него психика неустоявшаяся, шеф сказал рисковать не будем. Он должен быть на связи, на случай, если возникнет нештатная ситуация. От вас я жду скрупулезно разработанного плана, всё должно быть расписано по минутам. Осталось шесть дней, план должен быть не позже понедельника. План совмещенный: и организационный и технический. Собственно твои орлы, Владимир Иванович, в то время, когда будут работать люди Славина, должны затаиться и только контролировать ситуацию.
   - Затаимся, главное, чтобы никакая сука не помешала.
   - А это, как раз от вас же и зависит. Ладно, утро вечера мудренее, даже такого хорошего вечера, как сегодня. Так что отбой.
  
   Утро было веселым и прекрасным. Ярко светило солнце, вчерашний ветерок затих и в зеркале воды отражались большущие вербы. Молодая зеленая травка приятно ласкала босые ступни Станислава Васильевича. Он не мог себе отказать в удовольствии пробежаться по росе к воде и умыться прямо с берега. Шумно поплескавшись, с обнаженным торсом и полотенцем на шее, он возвращался к домику. Рядом с машиной стоял Скляренко и как всегда с озабоченным видом отдавал по телефону какие-то распоряжения. Войтенко подошел поближе и с улыбкой сказал:
   - Доброе утро.
   - Вряд ли оно доброе, - хмуро ответил Скляренко, - Мезенцев исчез.
   - Что, как? - у Станислава Васильевича перехватило дух, было видно, что он не сразу осознал услышанное. С его лица сползла улыбка и глаза налились злостью. - Это ты виноват, я предупреждал, чтобы его охраняли. Это ты специально не хотел заниматься его охраной. Он для тебя был отработанный материал и на тебе лежит вся ответственность за его...
   - Если виноват, отвечу. Надо еще разбираться, как это произошло.
   - Ответишь и разбирайся, только я тоже буду разбираться и просто так тебе это с рук не сойдет. Я ведь предупреждал!
   - Разрешите выполнять? - Скляренко с каменным лицом вытянулся по стойке смирно.
   - Выполняйте и мне в течение суток подробнейший доклад.
  

Глава 4

  
   Юрий Петрович Мезенцев вышел из своего кабинета в приемную. Секретарь уже ушла и основной свет был потушен, только у двери горел неяркий светильник дежурного освещения, она его всегда включала, когда шеф задерживался. Мезенцев вышел в коридор, здесь тоже уже была полутьма, охрана перевела режим освещения на дежурный. Сегодня была пятница и предстояли два выходных дня. Все сотрудники в конце недели предпочитали не засиживаться на работе и разбегались сразу же с наступлением семнадцати часов. У всех были личные дела, семейные заботы, все куда-то торопились.
   Мезенцев прошел до конца коридора, посмотрел в окно. Пейзаж был знакомым, за небольшой заводской территорией проходила широкая городская магистраль, по которой мчались автомобили по несколько рядов в обе стороны. Здесь тоже все спешили, только Юрию Петровичу спешить было некуда. Он снова вернулся в кабинет и плеснул в стакан виски из стоящей на столе бутылки. Хрустальный стакан отсвечивал гранями и Мезенцев, взяв его в руки, повертел, рассматривая, как будто в гранях увидел что-то новое. Он прихлебнул, а затем выпил виски до дна, горячая жидкость прошла по пищеводу.
   После окончания рабочего дня прошло уже два часа, но Мезенцев не спешил. Он выпил уже полбутылки и понимал, что достаточно и пора уезжать. Но алкоголь давал ему ощущение погружения в себя и уход от реальной жизни, которая последнее время ему всё больше не нравилась. Это последнее время продолжалось уже почти год. После прихода сюда, на завод по производству аккумуляторов, у него вообще не стало друзей и даже товарищей. На новом месте он ни с кем не сошелся, даже не пытался, а из своих знакомых по Телекому, друзей не нашлось, только коллеги, с которыми, как, оказалось, связывала только совместная работа. Когда её не стало, совместной работы, и друзей не стало. Самое странное он от этого не страдал, у него не было потребности в друзьях, таких друзьях.
   К женщинам его тоже особо не тянуло. За это время, у него было несколько встреч с различными представительницами слабого пола, но это так, на гормональном уровне, ничего задевавшего душевные струны. По Лине он не сожалел, даже наоборот. Её попытка познакомить его с этим немцем альбиносом, во время их последней встречи, даже возмутила.
   Всех друзей и женщин ему заменял алкоголь. Он частенько напивался, причем ездить по ресторанам ему не нравилось. Его раздражали компании, населявшие ресторанные залы. Все эти люди были так возбужденно веселы и шумны, что у Мезенцева это вызывало психологическое отторжение. Чаще всего он напивался дома, в одиночку. Сам процесс пьянства наедине с самим собой у него даже не вызывал стыда. Он чувствовал свою обреченность и только где-то в самом далеком уголке души у него теплилась надежда, что наступит день и к нему снова, как тогда приедет Виталий Кирпонос. Он непросто приедет. Они снова сядут за стол выпьют, поиздеваются друг над другом и он скажет, что был не прав и с радостью готов предложить своему другу Юрке руководящее место в проекте. Пусть даже не руководящее, а просто место. А пока этого не произошло, куда деваться и что делать? Только пить, чтобы переносить всю эту несносную жизнь с полузакрытыми глазами.
   Автомобиль Мезенцева стоял во дворе напротив офисного здания завода. Виски уже стучало в голову и Юрий Петрович передвигался не очень уверенной походкой. Охрана, провожавшая его до машины, заметила это и старший по смене предложил отвезти директора домой. Мезенцев отказался, он стал забывать, когда ездил трезвым за рулем. Автомобиль вырулил из ворот и вписался в поток, следующий по магистрали. Темнело, автомобили включили фары и зажглось уличное освещение. Светящаяся реклама баров и ресторанов притягивала внимание Юрия Петровича, ему хотелось еще выпить.
   Он не обращал внимания, что за ним следуют два автомобиля. Первый, он знал хорошо, в нем сидел один из ребят Скляренко. Второй, видел впервые и не выделил его из общего потока движущихся автомобилей. Сотрудник службы безопасности проекта, следивший или можно сказать, охранявший Юрия Петровича, расслаблено вел свой автомобиль за машиной Мезенцева. Так он делал не первый месяц и знал все маршруты, по которым тот обычно следовал. Его смена заканчивалась и он надеялся, что буквально через полчаса, он доведет объект до дома и передаст его напарнику, который в свою очередь проторчит, у дома до самого утра, не отлучаясь. Так было почти всегда.
   Мезенцев притормозил на Балковской у кабачка, куда он иногда заезжал. Здесь было не так шумно, как в других заведениях и иногда играла симпатичная, негромкая музыка. Сотрудник Скляренко зафиксировал автомобиль и то, что объект вошел в ресторан. Так тоже бывало довольно часто и поэтому он не стал выходить из машины, а остался ждать Мезенцева, присматривая за его джипом из окна, кроме того он знал, что у этого заведения черный ход располагается за кухней, так что незамеченным, скрыться объект наблюдения не мог.
   Второй автомобиль, следовавший за Мезенцевым, проехал метров пятьдесят вперед и припарковался у бордюра. Двое вышли из него и не спеша вошли в ресторан, третий вышедший из авто, прикуривая и одновременно оглядываясь, прошел за дом и скоро вернулся. Прошло около получаса. Мезенцев допивал свой виски, заслушиваясь джазовой мелодией. Сотрудник службы безопасности скучал, ожидая Мезенцева, двое из автомобиля пили пиво за соседним столом, изредка посматривая на Мезенцева. Неизвестный автомобиль, не дожидаясь своих пассажиров, включил поворот и медленно поехал дальше. Сотрудник Скляренко даже зафиксировал это, сначала этот автомобиль ему показался чем-то подозрителен, хотя он, конечно, не заметил, что именно он следовал за ним с Мезенцевым от самого завода. Правда он не зафиксировал, что буквально через сто метров, автомобиль дважды повернул направо, объехал дом, где находился ресторан и запарковался в плохоосвещенном дворе.
   Мезенцев почувствовал необходимость пройти в туалет и сильно качаясь, проследовал в вестибюль, из которого можно было попасть в необходимое заведение. Двое следящих за ним смуглолицых друзей подождав пару минут от силы, тоже вышли в вестибюль. Дальше всё произошло очень быстро. Они перехватили Мезенцева на выходе из туалета, быстро вколов ему шприц и подхватив под руки, на глазах у немногочисленной публики стоящей в вестибюле, вытащили его из ресторана. Они не пошли в сторону его авто, а повернули направо и быстро оказались за углом во дворе у своей машины. Через секунды она уже двигалась в сторону Пересыпи.
   Перед входом в ресторан были выставлены конструкции для летней площадки, заслоняющие видимость - ожидалось тепло, стояла еще какая-то не совсем трезвая и шумная компания. Сотрудник Скляренко не заметил, когда уводили Мезенцева, он следил за джипом. Только через полчаса, когда у него уже заканчивалась смена, он заподозрил неладное и вошел в помещение ресторана. Никто из официантов не мог сказать ничего конкретного о пропавшем клиенте. Самое примечательное для них было то, что он ушел и не расплатился. Вся бригада службы безопасности проекта, находящаяся в Одессе, была поднята на поиски Мезенцева. Он, как в воду канул.
  
   Аугенталлер, он же Конрад Майер сильно нервничал. Ему очень не нравился этот город и всё, что в нем происходило. Ему снова пришлось вернуться в Одессу под давлением Камиля. Несмотря на то, что он угробил массу времени, он так и не продвинулся ни на шаг в деле Мезенцева. До сих пор существовали одни предположения, подозрения и намеки на то, что этот господин имеет отношение к той бомбе, которую ищут хозяева Камиля. Эта сластолюбивая блондинка оказалась бесполезной. Она его познакомила с Мезенцевым, но после такого знакомства, тот избегал Майера, как чумного. Лучше бы он сам попытался наладить с ним отношения.
   Ему прислали помощников, но они были так же бесполезны, как и Эвелина Винтер, единственный плюс, что они умели разговаривать на этом варварском языке. Уже месяц они ходили вокруг Мезенцева и вокруг завода, но не узнали ничего. Конечно они боевики, а не разведчики, впрочем, как и он сам. Это не его профессия, вынюхивать. Он может сломать шею кому угодно, но здесь, похоже, это не поможет.
   На днях Майер заметил за собой слежку. Он быстро сбросил хвост, во всяком случае, ему так показалось, но сам факт не воодушевил. Кто это мог быть? Он терялся в догадках и ничего хорошего от этого не ждал. Но не всё так плохо. Теперь он знал, как будет объяснять Камилю свои действия. Его загнали в угол и у него больше не было возможности ходить вокруг этого кретина Мезенцева, за ним следили. Этим можно было объяснить всё. Поэтому Майер принял решение, закончить эту операцию одним ударом. Сегодня кавказцы доставят ему этого русского в один очень уютный подвал в тихом месте. Они сняли в аренду большой склад с подпольем в захолустном промышленном районе и там он с ним поговорит начистоту. Майер умел развязывать языки и даже получал от этого удовольствие. Конечно, после этого придется Мезенцева ликвидировать, но терпеть, больше нет сил. В любом случае он получит какую-то информацию или подтверждающую, что здесь действительно занимаются этой бомбой или не подтверждающую и тогда тоже станет ясно, что он был прав и след ложный.
   Давно надо было так, но Камиль был против. Кто-то ему нашептывал, что они опять перенесут лабораторию, как будто это так легко, и придется снова её искать.
   Майер подготовился к отъезду и пересечению границы. Он рассчитался в гостинице и сегодня перевез свои вещи к Эвелине. Здесь он был меньше на виду. Конечно, она ему порядком надоела и в последнее время задавала идиотские вопросы, он считал это убежище более надежным и незаметным. Отсюда можно было уйти, серьёзно изменив внешность, если потребуется. В гостинице на это могли обратить внимание, а Лина... она и так слишком много знает или догадывается.
   Майер свернул с освещенной улицы в темный проулок, ведущий к складу. У старых замызганных металлических ворот с облупившейся краской его ожидал один из кавказцев. Немец прошел по большому и пустому помещению склада к лестнице, которая вела в подвал, спустился вниз и толкнул тяжелую дверь. В освещенном тусклыми лампами помещении было почти пусто, стояло только три стула, на них сидели кавказцы. У дальней стены лежал навзничь Мезенцев, его руки были стянуты наручниками перед собой, глаза закрыты, не сразу было понятно, что он жив.
   - Идиоты, что вы с ним сделали? Он что без сознания?
   - Не ругайся, начальник, мы ему только вкололи обездвижку. Он просто пьян, как свинья.
   - Если он был пьян, и вы ему вкололи эту гадость, то он мог отправиться к праотцам, а если у него слабое сердце, он хоть дышит?
   - Что этому барану сделается?
   - Кретины, скажи своим людям, пусть принесут воды, что ли. Надо как-то привести его в себя.
   Двое из сидящих после приказа старшего поднялись и вышли. Через некоторое время они вернулись с двумя ведрами воды и вылили их на Мезенцева. Юрий Петрович начал приходить в себя. Всё тело болело, голова раскалывалась особенно затылок. Когда его принесли сюда, то просто бросили на пол и он сильно ударился. Глаза не хотели открываться. Он сделал над собой усилие и сквозь туман увидел пыльную лампочку на потолке.
   - Он глаза открыл, - сказал Майер, - посадите его на стул.
   Двое кавказцев грубо подхватили Мезенцева. Он пока ничего не соображал, хмель далеко еще не выветрился и вдобавок та гадость, что они ему вкололи, сковывала движения. Он медленно, постепенно начал ощущать своё тело, его поддерживали, чтобы он не упал со стула. Майер с размаху дал ему пощечину. Голова у Мезенцева дернулась, но пощечина возымела действие, к нему приходило понимание, что он находится в плохо освещенном помещении и напротив него стоит тот самый немец-альбинос, которого ему показал Скляренко. Юрий Петрович попытался пошевелиться и почувствовал на руках наручники. Он через силу, еле слышно сказал:
   - Снимите с меня наручники.
   Майер обратился к бригадиру:
   - Что он сказал, переведи?
   - Просит снять с него наручники.
   - Ничего, потерпит. Пусть твои бойцы выйдут, мне надо с ним поговорить отдельно. Ты останься, будешь переводить.
   Майер подождал, пока выйдут лишние, взял Мезенцева за подбородок и спросил по-немецки:
   - Разработками какой альтернативной энергии вы занимаетесь и где расположена лаборатория.
   Кавказец перевел.
   - Дайте пить и снимите наручники, руки затекли, - совсем еще пьяным голосом ответил Мезенцев.
   - Он просит пить, просит снять наручники, - перевел бригадир.
   - Он что не понял?! Я его на куски разорву! Пусть отвечает на вопросы!
   - Я ничего не буду говорить, пока не снимите наручники,... а потом отвечу и попить дайте.
   - Говорит, что будет отвечать, только когда ему снимут наручники и дадут попить. Обещал отвечать.
   - Скотина. Ладно, принеси ему воды.
   Бригадир ткнул Мезенцеву в скованные руки грязную кружку с водой.
   - Наручники, - снова пьяным голосом повторил Юрий Петрович, - пока не снимете наручники, ничего не скажу.- Он начал жадно пить.
   - Он снова требует снять наручники, говорит, что без этого ничего говорить не будет. Может, над ним поработают мои ребята? Они ему быстро язык развяжут.
   - Они уже поработали, он чуть в другой мир не отошел. Вы его обыскивали?
   - Да, у него в карманах только часы, телефон, ключи и портмоне, еще носовой платок.
   - Где это всё?
   - У меня, часть своим парням отдал, там денег немного было.
   - Телефон, ключи и портмоне давай сюда, кретины. Больше ничего не было? Оружие?
   Майер ключи положил в карман, изучил содержимое портмоне, порылся в телефоне.
   - Хорошо обыскивали, он ничего не спрятал?
   - Что у него может еще быть? Он оружие в руках, наверное, никогда не держал.
   - Да, слизняк, чучело. Сними с него наручники, если он так хочет. Но, если ты и после этого начнешь водить меня за нос, - Майер снова приподнял Мезенцеву подбородок,- тебе будет так плохо, как никогда не было.
   Мезенцеву сняли наручники, он потер запястья и снова попросил пить.
   - Ты сначала поговоришь, а потом будешь пить, тут тебе не курорт.
   Майер повторил вопрос. Мезенцев размышлял, как ему ответить. Немец снова дал ему сильную пощечину, голова дернулась.
   - Лаборатория находится на заводе, - выдавил из себя Мезенцев и потрогал языком разбитую губу. В голове у него был туман, он пытался оттянуть время и судорожно искал выход. Один вариант у него был, но, как это сделать быстро? Их двое, а он с трудом сидит на стуле и его движения еще медленнее, чем мысли.
   - Вот, отлично, я вижу, мы договоримся, господин Мезенцев, - воодушевился Майер. - Чем занимается лаборатория?
   - Дайте попить и может быть у вас есть таблетка от головной боли, очень голова болит.
   - Вы рассказывайте, а потом я найду вам и таблетку и воду.
   - Я всё расскажу, это ведь я сам руковожу этой лабораторией. Только сейчас очень болит голова, просто ничего не соображаю. Я крепко выпил, а тут еще головой ударился, - Мезенцев поднял руку к затылку. Никто не отреагировал на его жест.
   - Принеси ему воды, таблетка будет позже. Вы пока вспоминайте всё, мне всё интересно.
   - Я знаю, кто вы, - Мезенцев попытался перейти на свой корявый английский, - и надеюсь, что мы сможем договориться.
   - Да, и кто же я?
   - Вас зовут Майер.
   Немец даже дернулся от неожиданности, мельком взглянул на кавказца и быстро приложил палец к губам:
   - Не стоит больше об именах, но ваша информированность меня настораживает, а ты иди и быстрее принеси ему воды, - это уже бригадиру,- возьми ведро, чтобы потом не бегать.
   - Говорите, пожалуйста, помедленнее, я не всё понимаю.
   - Хорошо, откуда вы знаете моё имя?
   - От службы безопасности, - Мезенцев потер лицо руками и согнулся, так что его локти легли на колени, всем своим видом показывая, как ему плохо.
   Майер напряженно следил за ним:
   - Продолжайте, продолжайте, что вам они сказали?
   - Что вы, - Юрий Петрович подбирал английские слова, - что вы экстремист и хотите выйти со мной на связь.- Мезенцев поднял глаза и невинно посмотрел на Майера.
   Немец возмущенно взмахнул руками и на несколько секунд отвернулся. Этого хватило, чтобы Мезенцев приподнял брюки на левой ноге и достал из миниатюрной кобуры маленький пистолет Беретта-Рысь. Он выглядел, как игрушечный, но стрелял настоящими пулями. Его дал Скляренко, но сам Мезенцев никогда не думал, что ему придется, когда-нибудь применять это чудо инженерной мысли. Он ни разу даже не попробовал из него выстрелить, хотя ему дали еще два запасных магазина. Руки его плохо слушались, но мишень была рядом. Он дважды выстрелил, первая пуля прошла мимо с диким визгом, но вторая попала.
   Майер оторопело схватился за бок и осел на стену. Мезенцев насколько мог быстро вскочил и шатаясь, рванулся к двери, но вовремя услышал шаги бригадира, спускающегося по лестнице. Он стал к стене, так, чтобы кавказец не мог его сразу увидеть. Как только тот вошел, он снова дважды выстрелил. Обе пули вошли бригадиру в грудь и тот рухнул, не успев понять, что же происходит.
   Мезенцев, спотыкаясь, пошел вверх по лестнице, пистолет в его руке утопал и был почти невиден. Юрий Петрович вышел в склад и осмотрелся, оставшихся кавказцев нигде не было видно. Он не знал дороги и соображал, как ему побыстрее покинуть это негостеприимное убежище. Вдали, за большими окнами с выбитыми стеклами были видны уличные фонари. Мезенцев отдышался и осторожно стал пробираться к воротам. Большие железные ворота были тяжелыми и очень скрипучими, звук открытия прозвучал оглушительно громко и беглец услышал у себя за спиной:
   - Эй, ты кто, что здесь делаешь? Стой!- это один из троих вышел из конурки, где они ждали своих начальников. Звуки выстрелов из подвала они не слышали, просто он вышел по нужде, но увидел темный силуэт Мезенцева в проеме открывающихся ворот. Юрий Петрович не стал объяснять цель своего присутствия и что было сил, побежал в сторону фонарей. Сзади кричали "сыны гор", но, по-видимому, они не сразу бросились в погоню. Мезенцев уже выбежал на улицу, посреди которой мирно шел трамвай, когда услышал за собой звук работающего на высоких оборотах двигателя автомобиля. Людей вокруг не было, но буквально в тридцати метрах от проулка, из которого он выскочил, стоял старенький "жигуленок" с включенными габаритами и из выхлопной трубы шел дым, заведенного двигателя.
   Вид у Юрия Петровича был ужасный. После двух ведер воды и толстого слоя пыли на полу подвала, его костюм превратился в тряпку, странно смотрелась белая рубашка и галстук, композицию завершал маленький блестящий пистолет в руке. Мезенцев решительно подбежал к "жигуленку". Водительское стекло было открыто и тучный, толстощекий мужик спокойно курил, кого-то ожидая.
   - Выходи, - он сунул пистолет почти в нос.
   От испуга у мужика выпала сигарета и он начал её ловить у себя на обширной груди. Мезенцев дернул дверь и, ухватив его за шиворот, с трудом вытащил из автомобиля. Тот не упирался, но весу в нем было килограммов сто сорок. Мезенцев вскочил за руль и включив передачу, не нашел ничего лучшего сказать:
   - Извини, брат, очень надо.
   Машина дернулась и начала натужно набирать скорость, беглец оглянулся и увидел, как из проулка выползла туша джипа "Фольксваген Туарег", весовые категории были разными. Ночью похолодало и начал моросить дождик, Мезенцева колотило, толи от холода, толи от нервов, но ему даже не приходило в голову закрыть боковое стекло. Он впился руками в баранку и топтал педаль газа, "жигуленок" больше натужно ревел, чем ехал. "Туарег" довольно быстро догонял чудо российского автопрома. Сворачивать куда-то в сторону не имело смысла: справа было море, слева разные промпредприятия, а дальше железная дорога. Он хотел дотянуть до Крыжановки, там частный сектор, можно было надеяться как-то оторваться.
   Джип, догнав, сильно ударил сзади в бампер, пытаясь сбить "жигуленок". Мезенцев с трудом удерживал автомобиль на дороге, впереди приближался перекресток со светофором, причем тот работал не в мигающем режиме, а штатно переключался с зеленого на желтый с последующим красным. На пешеходном переходе стоял поздний велосипедист, который уже приготовился переходить, опустив переднее колесо на "зебру". "Туарег" еще несколько раз ударил в "Жигули". Кусок заднего бампера искривился и впился в заднее колесо машины Мезенцева. Руль резко дернулся, Юрий Петрович не смог его удержать и машину понесло юзом по мокрому асфальту мимо велосипедиста в бетонную осветительную опору. Последовал страшный боковой удар, машина со скрежетом "обняла" столб.
  

Глава 5

   Скляренко очень торопился в Одессу, но оказался на конспиративной квартире только после одиннадцати часов утра. Настроение было ни к черту. Он был зол на всех и в том числе на себя. Стараясь сдерживаться, он начал слушать доклад.
   - В девятнадцать пятнадцать Мезенцев выехал с территории завода. Его сопровождал наш сотрудник. В девятнадцать двадцать две он остановился у ресторана "Виола" на Балковской. Через час, в двадцать тридцать наши сотрудники вошли в ресторан, но там Мезенцева не обнаружили. Его джип остался стоять на парковке ресторана. Сам он исчез. Никто не видел, как он выходил из помещения. Официанты запомнили только то, что он был очень пьян и ушел не рассчитавшись.
   - Значит, по-вашему, он растворился в воздухе, дематериализовался.
   - Никто не заметил самого момента, когда он вышел из зала ресторана, даже официанты.
   - Официанты, черт с ними, хотя тоже хороши - отпускают клиента, который не рассчитался, но вы куда смотрели? Там был черный ход?
   - Да, но чтобы в него попасть из зала надо пройти через кухню, там его никто не видел.
   - Так что он испарился?
   - Пока не понятно. В зале и перед рестораном было много людей, допросить их не представляется возможным, потому что пока мы приступили к поискам, большинство из них разошлись.
   - Вот именно, пока вы приступили. Всем причастным к инциденту представить мне письменные объяснения. Наказание будет очень суровым. Вы даже не представляете, что вы совершили. - Скляренко от невылившейся злости встал и прошелся по комнате, ему хотелось наброситься с кулаками на этих выпучивших глаза бойцов.- Когда вы обнаружили Мезенцева?
   - Мы искали его всю ночь, но поиски не дали никаких результатов. Тогда мы сделали запрос в милицию и нам его показали, как неопознанный труп пострадавшего во время ДТП.
   - У него, что не было с собой документов?
   - У него в карманах вообще ничего не было. Ни ключей, ни денег, ни документов. На левой голени была прикреплена кобура под малокалиберный пистолет. Сам пистолет обнаружили в салоне автомобиля, причем в магазине осталось, только два патрона. Четыре патрона были использованы, по мнению экспертов совсем недавно. Гильз в салоне не обнаружено.
   - Какого автомобиля, вы же сказали, что его джип остался у ресторана?
   - Автомобиль ВАЗ-21011, семьдесят девятого года выпуска, владелец - Гельман Игорь Семенович.
   - Кто он такой, он был тоже в салоне?
   - Нет, он заявил об угоне, практически одновременно с аварией. В салоне был только Мезенцев. Как показывает Гельман (мы с ним встретились) около десяти часов вечера он с родственником остановился у магазинчика, чтобы купить хлеба, буквально на несколько минут. В это время к машине подбежал Мезенцев и, угрожая пистолетом, завладел автомобилем. Его преследовал джип "Туарег", Гельман запомнил даже цвет и номер автомобиля.
   - Проверяли?
   - Да, номера липовые, а "Туарегов" черного цвета в Одессе не один десяток.
   - Где это было? Если Мезенцев бежал, значит, его держали где-то поблизости. То, что у него в карманах не было ни денег, ни документов говорит о том, что его обыскивали.
   - Кроме того, состояние одежды было ужасным. Его костюм был мокрым и грязным. В крови кроме большой дозы алкоголя, нашли препарат, который используют при похищениях для обездвижки жертв.
   - Значит, его похитили у вас на глазах, как говорится, сняли чисто. Мне интересно, куда вы смотрели?
   - Мезенцев довольно часто заезжал в этот ресторан и всегда было одно и то же. Он выпивал несколько стаканов виски и дальше ехал домой, поэтому наш сотрудник ожидал, когда тот сядет в джип. Вероятно, произошло что-то что наш сотрудник не зафиксировал или не смог зафиксировать.
   - Меня не интересует, куда он смотрел, я знаю только одно, что он грубо нарушил свои обязанности, поэтому он понесет жесточайшее наказание. Я же говорю, вы еще не понимаете, что вы сотворили. Об этом потом. Сейчас необходимо прочесать весь район, где Мезенцев захватил автомобиль. Его явно держали где-то рядом.
   - Этим мы занимаемся с девяти часов утра. Только что мне доложили, что нашли предположительное место, где держали Мезенцева. Это подвал склада в нескольких сотнях метров от того места, где он отобрал автомобиль у Гельмана. Там нашли четыре гильзы от "Браунинга", который был у Мезенцева. На полу следы крови, причем от большой потери крови, вероятно двух человек.
   - Ты хочешь сказать, что этот тихоня Мезенцев пристрелил двоих бойцов?
   - Так получается, человек в состоянии аффекта может, черт знает что сделать.
   - И кто же это мог бы быть?
   - Вероятнее всего одним из них был Майер. Он вчера около восьми вечера вошел в гостиницу и дальше его потеряли. Как оказалось, он официально из неё выехал еще утром и просто использовал для того чтобы оторваться от "хвоста".
   - Еще один ваш прокол, - зло зыркнул на докладывающего Скляренко.
   Сотрудник промолчал на замечание, выдержав паузу, продолжил:
   - Его зафиксировали у дома Винтер в ноль тридцать пять. Он приехал в джипе "Туарег" черного цвета, номер был перегонный, красный, но шел дождь и номер не просматривался, был заляпан грязью. Майер вышел из машины и проследовал в подъезд. Шел он очень тяжело, как больной или раненый. Через десять минут после его приезда сама Эвелина Винтер ездила в ближайшую аптеку, где покупала перевязочный материал, антибиотики, йод.
   - Вероятнее всего! Ты что шутишь? Таких совпадений не бывает, конечно, это был он, ему нельзя дать уйти.
   - За домом Винтер постоянно наблюдают.
   - Я уже знаю, как вы умеете наблюдать. Немедленно организовывай группу, будем его брать.
   - Среди бела дня? Может быть много шума.
   - А среди ночи будет меньше? Я сам лично буду руководить захватом.
  
  
   Пока они ехали к дому Лины Винтер на проспект Шевченко, Скляренко пытался более спокойно обдумать свои действия. Выпускать Майера нельзя - это совершенно понятно. Неизвестно, что ему удалось вытянуть из Мезенцева. От того момента, когда тот пропал из поля зрения группы наблюдения и до момента, когда он угнал автомобиль, прошло более двух часов. При желании, за это время из человека можно достать всю информацию о нем, начиная с младенчества. Учитывая, что в крови были найдены спецсредства, Мезенцев мог рассказать всё, что он знал, а знал он многое. Главное, что он точно знал, чем занимается Кирпонос и что еще более важно, он знал, где находится настоящая лаборатория.
   Владимир Иванович уже дал команду ужесточить режим охраны лаборатории и немедленно докладывать о любых подозрительных личностях, появляющихся даже вблизи завода по биотопливу.
   Майера необходимо было нейтрализовать как можно быстрее, каждую минуту он мог поделиться информацией, которую получил от Мезенцева. Его хоть и подстрелили, но способность говорить он вряд ли утратил и телефон у него не разрядился и не упал в помойную яму. Есть еще интернет, можно одним пальцем настучать такое сообщение, что рухнет всё "здание" проекта, которое строилось годами. Удивительно другое: как такой лопух, как Мезенцев, смог уйти от такого профессионала, как Майер, да еще подстрелить его.
   Скляренко никак не мог смоделировать ситуацию, происшедшую вчера в подвале склада. Судя по следам, там были не менее пяти человек, а может и больше. Огромная лужа у двери, говорила о том, что человек истек кровью. При такой потере, вряд ли можно остаться в живых, значит, это не Майер. Тогда кто? Кавказцы, которые помогали ему, по докладу сотрудников его службы, несколько дней назад уехали в Николаев. Во всяком случае, они все на автовокзале сели в маршрутку до Николаева. Либо они вернулись, либо у Майера есть еще помощники.
   Группа Скляренко подъехала к повороту с проспекта, ведущему к парковке перед элитным девятиэтажным домом. Старший группы, ведущей наблюдение, доложил, что Эвелина Винтер и Майер находятся в квартире. С помощью спецсредств они ведут прослушку всех комнат за исключением ванной, просто у неё нет окон и невозможно снимать сигнал.
   - За то время, пока вы их слушаете, Майер никуда не звонил?
   - Нет, он вообще почти не разговаривает, видимо ему плохо, у него поднялась температура. Он просил Винтер сделать ему укол, но она отказалась, сказав, что боится колоть человека.
   - Ну, Майеру-то с этим проще, ему, что человека уколоть, что прострелить, раз плюнуть, - скривился начальник службы.
   - Пока Винтер в квартире, опасно штурмовать.
   - Ждать тоже нельзя, он в любой момент может выйти на связь со своей бандой и тогда у нас появятся такие проблемы, что вы себе не представляете. У нас есть план квартиры?
   - Да, - старший группы сделал несколько движений, на мониторе лэптопа появился план квартиры.
   - Надо подготовиться к тихому входу в квартиру. Где находится Майер?
   - В этой комнате, - указал старший группы.
   - Отлично, как только Винтер окажется на кухне или в ванной, приступаем к захвату. Таким образом, мы уберем её с линии огня.
   - Как действуем в случае сопротивления Майера?
   - Ну, то, что он будет сопротивляться, это я тебе обещаю. Не тот он человек, чтобы сдаться без боя, но брать его надо живым. Я бы очень хотел с ним побеседовать.
  
   В квартире, за которой с таким вниманием следили и слушали, Лина сидела в кресле и смотрела в экран большого телевизора. Напротив неё на диване лежал Майер, его бледное лицо и пересохшие губы наглядно показывали, что ему очень плохо. Глаза были прикрыты, а рот приоткрыт и дыхание слышалось слишком громкое, частое и порывистое. Лине казалось, что он умирает. Она еще никогда в жизни не видела умирающего человека, только в кино. Ей было страшно.
   Лина уже не знала чего ждать от знакомства с этим белокурым арийцем. Он ничего толком не объяснял, что ему нужно в Одессе. Его приезды и отъезды только запутывали ситуацию. Она как-то попыталась выяснить, чем же он конкретно занимается, но натолкнулась на стену отчуждения, в глазах Клауса так явно проявилась злость, что она испугалась. После этой попытки он стал встречаться с ней всё реже, но вчера неожиданно позвонил и попросил разрешения перевезти вещи из гостиницы к ней. Лина не могла отказать, но радости от этого не испытала.
   Вечером он сидел и ждал звонка. Наконец позвонили и он быстро уехал, не предупредив, когда вернется. Лина не ждала его и легла в постель, когда за полночь раздался звонок. Его состояние повергло её в ужас. Весь бок с правой стороны был окровавлен, Клаус с трудом передвигался .Она помогла ему добраться до дивана. Дальше была кошмарная ночь.
   Он попросил съездить в аптеку и купить медикаментов. У него оказался большой пистолет, который он носил под мышкой. Раньше Лина никогда не видела у Клауса оружия. Она жутко испугалась. Он объяснил, что поверил каким-то одесским бизнесменам, которые оказались бандитами. Они его обманули и требовали денег, но он отказался от грабительских условий и поэтому его хотели убить. Теперь ему нужно немного отлежаться, чтобы набраться сил и уехать из Украины. Обращаться в больницу или милицию он не может, потому что у бандитов местная милиция на содержании, а в любой больнице об огнестрельном ранении немедленно сообщат тем же милиционерам.
   Выглядел он очень жалко и Лина вынуждена была ему помочь, хотя его объяснения вызывали сомнения. Сколько дней он так пролежит, можно было только предполагать и она догадывалась, что его ищут. Не надо иметь семь пядей во лбу, что одним из первых адресов куда придут, будет адрес квартиры Эвелины Винтер, которая его всюду сопровождала.
   Встреча хоть с милицией, хоть с бандитами её одинаково не прельщала. Первые посадят, а вторые просто отправят прямиком к апостолу Петру. Лине было страшно, но как-то действовать не хватало решительности. К тому же он не разрешал ей выходить из квартиры, пока не угрожал, но во взгляде доброты не ощущалось. Она сидела и смотрела в этот треклятый телевизор, потому что больше делать было нечего.
   Клаус лежал на диване и как будто бы спал, но как только она поднималась с кресла, он сразу, же открывал глаза и рука тянулась к лежащему рядом оружию. Она боялась, что однажды он спросонья выстрелит в неё из этого огромного черного пистолета, если она сделает неправильное движение.
   Ей было холодно и хотелось в туалет. В апреле, когда отопление уже отключено, а на улице прохладные, дождливые дни, в квартирах бывает так же холодно, как зимой или кажется, что так же холодно. Хочется выпить горячего чая или кофе.
   - Я пойду на кухню, приготовлю кофе. Для тебя готовить? - она умышленно говорила медленно и тихо.
   Немец медленно приоткрыл глаза, мутный взгляд смотрел угрожающе и испытывающе.
   - Хорошо, только выключи телевизор и не подходи к окну. Свой мобильный оставь мне.
   - Я не собираюсь никуда звонить.
   - Тем лучше, мне так будет спокойнее. Зачем нам ссориться?
   Лина выключила телевизор, в квартире наступила тишина. Она прошла на кухню, набрала воду в турку и зажгла конфорку. Слышно было, как громко тикали часы.
   Даже сквозь горячечную дрему Майер услышал шорох в прихожей, у него раскалывалась голова и реакция была не та, что обычно, поэтому он хоть и выхватил оружие, которое лежало рядом, но не успел среагировать на ствол, появившийся из проема двери.
   Группа захвата работала слаженно. Немец не успел выстрелить, ему прострелили правое плечо и пистолет выпал из обессиленной руки, этого хватило, чтобы двое ворвались в гостиную, где стоял диван и скрутили руки Майеру. Нежности в этих движениях не было, террорист потерял сознание. На кухне рыдала от страха Лина.
   Скляренко распоряжался быстро и точно. Майера завернули в мешок и эвакуировали. На лестнице и в лифтах никто не заметил проход группы, даже консьерж, который "отдыхал" в щитовой под присмотром крепкого парня в черной форме и черной маске. Глаза у парня были добрыми.
   На всё ушло минуты три-четыре, задержался Владимир Иванович. Он сел напротив все еще всхлипывающей Эвелины Борисовны Винтер, налил ей в стакан воды и достаточно жестко произнес:
   - На вашем месте, я бы забыл, всё, что связано с господином Аугенталлером, на самом деле у него много других имен. Он международный террорист и то, что вы оказывали ему всяческую помощь, приютили, между прочим, раненого, может трактоваться, как содействие преступлению и сокрытие преступника. То, что он числится в списке разыскиваемых Интерполом, тоже я думаю, вас не обрадует, поэтому вы, никогда и никому не будете рассказывать о том, что вы видели сейчас и за прошедшие сутки. Об Аугенталлере не стоит распространяться, даже, если вас будут расспрашивать, невинный флирт и не более того. Зачем вам неприятности, тем более, если всплывет ваше знакомство с Жераром Лакло, фотографом, но тоже по совместительству террористом, который сразу после вашей с ним встречи в Вене, безвременно скончался. У Интерпола будет много неприятных для вас вопросов. Поэтому вы сейчас наведете порядок в квартире, чтобы не осталось никаких следов присутствия Аугенталлера и поедете к какой-нибудь своей подруге на несколько дней, лучше на неделю и лучше всего в другой город и самое главное забудете всё, о том, о чем я вас просил. Я достаточно ясно изъясняюсь?
   - Да, - Лина с готовностью кивнула.- Я немедленно уеду, только уберу и сразу же уеду.
   - Отлично и не забывайте, что излишне скрупулезная память наносит непоправимый ущерб организму.
  

Глава 6

  
   Все заботы о похоронах друга Станислав Васильевич взвалил на себя. Посоветовавшись с детьми Юрия Петровича, они решили положить его рядом с отцом и матерью на родине в Донбассе. На знакомом кладбище, у могилы собралось совсем немного людей. Рядом с двумя небольшими памятниками, на которых уже была выбита фамилия Мезенцевых, появился свежий холмик. Кирпонос успел попрощаться с другом, прямо с самолета его привезли сюда. Громких речей никто не говорил и после того, как на крышку гроба упали комья земли, те, кто пришел проводить в последний путь Юрия Петровича Мезенцева, потянулись к воротам кладбища.
   Войтенко шел, опустив плечи, за эти дни он осунулся и ходил угрюмый, с потемневшим лицом. Он считал, что в смерти Мезенцева есть и его вина. Он не настоял, не проконтролировал, понадеялся на Скляренко, а тот.... Сейчас Станислав Васильевич особенно остро ощущал, как тяжело было жить погибшему другу в последние месяцы. Он не мог этого простить и себе и особенно Виталию Кирпоносу. Они с ним на похоронах не перебросились и парой слов, только кивнули друг другу в знак приветствия. По дороге к воротам кладбища, Кирпонос догнал Войтенко и, поравнявшись, сказал:
   - Не хочется сегодня уезжать, можно я у тебя переночую?
   - Можно, места хватит, только твоих архаровцев я в дом не приму.
   - Да, нет, они поедут в гостиницу.
   - Угу, - Станиславу не хотелось продолжать разговор с другом.
   После скромных поминок организованных в местном кафе, Войтенко и Кирпонос поехали домой к Славе. За пару дней, которые Станислав Васильевич провел в родном доме, тот не успел еще принять обжитый вид. Дом, когда в нем не живут, становиться холодным и приобретает особенный, затхлый запах нежилого помещения, к тому же на улице было сыро, с утра из леса тянуло туманом, накрапывал дождик. Войтенко растопил печь и в ней уютно затрещали не очень сухие дрова. Кирпонос ходил по комнатам и осматривался, задержал взгляд на фотографиях за стеклом в серванте. Всё это время они практически не разговаривали, только перекидывались необходимыми словами. В дом зашел охранник и занес большую сумку с продуктами. Кирпонос указал, куда её поставить и остановился за спиной друга, который, якобы занимался каким-то важным делом, а на самом деле не хотел поворачиваться лицом к Кирпоносу.
   - Славик, ну что ты со мной, как с врагом. Я что хотел, чтобы с Юркой такое случилось?
   - А, никто не хотел, но и никто ничего не сделал, чтобы этого не произошло. Ты его в эту историю втянул, а когда стало опасно, бросил на произвол судьбы. Скляренко вообще считал его отработанным материалом, отходами при производстве. Я не представляю, если бы Юрку застрелили, чтобы я говорил его детям. Так хоть чуть-чуть легче: погиб в автокатастрофе. Они ведь и не представляют, почему эта катастрофа произошла. Надо было спрятать его, чтобы этот Майер его днем с огнем не нашел.
   - Нельзя его было прятать, потому что тогда нужно было прятать и его подругу и меня, а как меня спрячешь. Для того чтобы завершить проект мне, наоборот, надо быть на виду. Если бы мы Юрку спрятали, они бы сразу поняли, что дело не чисто и начали копать вокруг меня.
   - Ну да, значит, за себя ты переживаешь, а друга под пули подставить это нормально.
   - Не во мне дело, просто, если бы они точно поняли, что от меня идут дорожки к лаборатории, они бы носом землю рыли, но её нашли. Риск потерять лабораторию возрос бы в сотню раз.
   - Для тебя лаборатория значит больше, чем жизнь друга.
   - Я этого не сказал, но великая цель, может быть, и стоит человеческих жизней.
   Войтенко зло посмотрел на Кирпоноса:
   - Конечно, особенно, если это жизнь не твоя.
   - Не надо так говорить, Слава, если ты хотел меня побольней обидеть, то ты уже это сделал, но сейчас не время обижаться. Если потребуется моя жизнь для того, чтобы проект достиг успеха, я её отдам, даже не задумываясь, несмотря ни на что. Хотя, как раз сейчас, мне это хочется делать меньше всего.
   - Что ж так? Лавры Нобелевского лауреата замаячили?
   - До лавров еще далеко, но ты прав, Нобелевскую премию посмертно не присуждают. Дело, правда, не в том. У нас с Мари ребенок будет.
   Слава медленно повернулся к Виталию.
   - Да ты что? Это она тебе сама сказала?
   - Конечно, а кто ж еще. Уже два месяца, осталось семь.
   - Вот так история, что думаешь делать?
   - А что тут думать, рожать будем. Представляешь, если наследник появится? Я уже и не надеялся. Сколько у меня женщин было... и никогда.
   - Виталик, а ты уверен, что это от тебя?
   - Славка, у тебя в голове вместо мозгов, что?
   - А что, я ж, как у друга спрашиваю?
   - Да мы с ней уже четыре месяца не расстаёмся.
   - Ну, это дело быстрое, добровольное. Я бы на твоем месте анализ ДНК сделал, когда ребенок родится.
   - Иди ты к черту я, что совсем уже лох и не чувствую ничего.
   - Абсолютно достоверно, можно чувствовать только лом в одном месте.
   - Какой ты пошляк Войтенко.
   - Какой есть, ты на себя лучше посмотри. Только ты мне зубы не заговаривай, я тебе Юркину смерть по гроб жизни не прощу.
   - Я её сам себе не прощу, только что сейчас можно сделать? Ну, расстреляй меня за это, еще неизвестно кто кому претензии предъявлять должен. Вы тут со Скляренко были рядом, а на меня стрелки переводишь. В последнее время кому Скляренко докладывал о безопасности проекта?
   Войтенко молчал.
   - Что молчишь? Легко других обвинять, хотя я с себя вины не снимаю, но ты тоже мог позаботиться о Юркиной безопасности.
   - Я Скляренко доверял, он вроде бы такой толковый в этих делах человек, бывалый. Наоборот, за эту секретность и безопасность задолбал в Кировограде.
   - Вот именно, и я ему доверял и сейчас доверяю. Насколько я понимаю, не хотел Юрка со Скляренко сотрудничать, обида у него была. Когда он стал директором завода, ему спокойно можно было телохранителя приставить - не захотел. Он даже оружие не хотел брать, Владимир Иванович на силу уговорил. Не было у них нормального контакта между охраной и ним, поэтому, наверное, всё так и случилось.
   Юрка всё равно молодец, держался до последнего. Скляренко мне уже перед похоронами рассказал, когда ехали из аэропорта. Он захватил Майера, причем на квартире у бывшей Юркиной подруги. Его допросили с пристрастием, он всё рассказал.
   - Наверное, даже то, чего не знал, Скляренко это может. У него на том месте, где жалость, известно, что выросло.
   - Подручные Майера похитили Юрку, а он сам его допрашивал в подвале под складом. Можешь себе представить, Юрка прямо, как Рэмбо, сумел достать пистолет и ранить его, бригадира этих кавказцев, что помогали Майеру, вообще уложил насмерть, а сам сбежал. В жизни от него такого не ожидал, такой тихоня всегда был. Вот только б, если..., хотя, что сейчас об этом говорить. В последнее время он сильно пил и в тот вечер тоже. Если бы не принял так много спиртного, то может быть и не врезался в этот столб и жив остался.
   - Сейчас все эти "бы" ни к чему, а что с Майером? Его, наверное, надо сдать в Интерпол?
   - Некого сдавать, скончался он... от перитонита.
   - Это сейчас так называется?
   - Юра ему в живот пулю загнал, а пистолет малокалиберный, раньше такие "дамскими" называли. У него патрон маломощный, нормальный бы с такого расстояния навылет пробил бы, а у этого пуля только внутрь прошла, а дальше силы не хватило. Он сутки с этой пулей погулял и перитонит заработал, а это штука смертельная.
   - Понятно. Что ты оправдываешься? Мне его совсем не жалко, конечно, если бы вовремя к хирургам попал, остался бы жить, но такую сволочь в живых оставлять - себе дороже. Вдруг отвертится от суда, а сейчас еще и смертную казнь отменили, даже, если пожизненно дадут, смоется из тюрьмы и будет снова жировать.
   - Вот именно, он хоть и сказал, что они так ничего толком не поняли, насчет Мезенцева, но был очень опасным носителем информации, мне кажется, Майер о многом догадывался.
   - Да, Виталий, меня иногда жуть берет, когда вспомню, сколько всякого натворили, чтобы проект существовал. Это же Майер с Юркой далеко не все кто ушел в мир иной. За десяток уже перевалило?
   - Даже больше, только за последний год шестеро, ну а как иначе? Как иначе, если как коршуны на нас налетают. Мы ведь только обороняемся. Великие дела не делаются в белых перчатках.
   - Так-то оно, так, только и кровь на руках отмывать тяжело. Этот Майер хоть и сволочь, а всё-таки человек.
   - Знаешь, Слава, не надо заниматься чистоплюйством. Человек сам выбирает, кем ему быть дьяволом или ангелом, если бы он тебе в руки попался, я бы посмотрел, что бы ты с ним сделал. Я же вижу, ты Скляренко осуждаешь, что он не отвез этого немца в больницу. Только у Майера список покойников на нескольких страницах не уместится, не один десяток, а мы должны быть гуманными.
   - Гуманными, - сказал задумчиво Войтенко, - гуманными, то есть человечными и проект у нас для человечества, то есть гуманным, по идее, должен быть.
   - Слава, давай завязывать с этим самокопанием. Ты лучше о своих детях подумай и о внуке, теперь можно подумать и о моих детях. Да, именно детях, а вдруг двойня будет? Какую мы им жизнь готовим. Через десять лет жизнь должна так измениться, что ни один фантаст не придумает. Чем черт не шутит, может твой внук или мой сын через пару десятков лет полетят в другую галактику. Ты только вдумайся в эти слова: " в другую галактику". Ты вот сидишь сейчас на корточках у этой плиты и ковыряешь кочергой, а они понятия иметь не будут, что такое растопить печку. Ты уже будешь старый, старый, будешь им рассказывать, что такое дрова и что такое печка. У них и слов таких уже в лексиконе не останется. Всё изменится, не придется твоим соседям в огороде копаться, чтобы пару ведер картошки на пропитание вырастить. Я когда заходил к тебе во двор заметил, что соседка в огороде что-то делает. Сырость такая, дождь моросит, а она по этой грязи лазит, что-то садит или загребает. Руки грязные - ужас.
   - Земля это не грязь.
   - Это я понимаю, но руки-то грязные, чистыми их никак не назовешь.
   - У неё руки чище, чем у нас с тобой, если в корень посмотреть, а если её лишить того, что тебя приводит в ужас, вряд ли она будет рада. Второй вопрос, что для неё это необходимость, но не такая уже неприятная, как тебе кажется.
   - Для неё может быть, да, но не для её детей, если их избавить от этой необходимости, то они уже не будут к этому относиться, как к приятному занятию.
   - Не соглашусь я с тобой, Виталий, это ты в себе вытравил любовь к земле, к природе, а для многих, несмотря на все эти компьютеры, технологии и прочую лабуду, хлебом не корми, дай в земле покопаться. Я сам после армии с удовольствием огородом занимался. Придешь с шахты после смены, уставший, а посмотришь, как картошечка всходит или огурчики завязываются и куда та усталость девается. Душа от этого не так черствеет. Я вот приехал домой, посмотрел на грядки незасаженные и сердце защемило. С удовольствием, как ты говоришь, в грязи покопался бы, только времени нет.
   - Я с тобой тоже не соглашусь. Природу я люблю, только огород для меня не природа. Я у тебя возле двора посмотрел, вишенки растут, уже зазеленели, листочки такие тугие, липкие, почки набухшие - вот, вот цвести начнут. Вот это природа, вот это красота.
   - В природе всё красота, когда картошка цветет, что не красота? Ты просто зажравшийся горожанин, слава богу, тебя хоть в детстве кое-чему научили. Надеюсь, ты не забыл, что хлебные батоны выращивают не на полках в супермаркете?
   - Слава, не надо умничать, тоже мне Тимирязев с Мичуриным скрещенный. Всё я прекрасно помню, только я точно знаю, что прогресс не остановить и хочется тебе или не хочется, но мои внуки точно не будут ковыряться в огороде и твои, кстати, тоже. Ты же слышал про опыты по трансмутации в нашей лаборатории. Лет через сорок-пятьдесят вообще ничего может быть, выращивать не будут. Точнее оно всё будет расти, но не на грядках, а в колбах, ретортах, что там еще в лабораториях бывает.
   - Тогда уже лучше скажи, что все мы превратимся в роботов и будем питаться таблетками. Съел одну и на год хватает. Хотя, что гадать. Я слышал, что академик Марков, физик такой был, академик, в шестидесятом году прошлого столетия записывал прогнозы жизни человечества на ближайшие двадцать лет. Эти прогнозы делали самые известные ученые, писатели, фантасты... ничего не сбылось. Ты, кстати, ужинать будешь?
   - Конечно буду, полная сумка еды и пить буду. Надо Юрку помянуть, а то мне на поминках водка в глотку не лезла. Прямо спазмы, какие-то. Давай на стол накрывать будем.
   - С удовольствием сейчас будешь это всё потреблять, с аппетитом.
   - Я не понял, ты что против?
   - Нет, я только за, на здоровье, как говорится, а ты хочешь наших внуков этого удовольствия лишить.
   - Опять я враг! Не я хочу, прогресс так распорядится. Человек всегда стремится к совершенствованию, к улучшению, облегчению.
   - Какое же это улучшение, если мы будем таблетки глотать вместо нормальной пищи? У нас-то в жизни удовольствий, на пальцах можно посчитать: поесть вкусно, сексом с хорошей женщиной позаниматься и еще на природу посмотреть, чтобы глаз порадовался. Всё!
   - Ну, это ты хватил, есть еще другие удовольствия, хотя по большому счету ты прав. Радости, конечно и другие есть, например радость материнства или радость от победы.
   - Нет, нет, ты не путай. Я говорю не о радостях, а об удовольствиях, без них жизнь - не жизнь, а каторга. Удовольствие - это радость от занятия чем-либо, радость - это состояние, а удовольствие - процесс. Ты хочешь лишить человечество одного из самых больших удовольствий.
   - Иди ты к черту! Никого и ничего я не хочу лишать. Ты со своими философствованиями скоро до ручки дойдешь. Известный персонаж Марка Твена, Гекльберри Финн, получал удовольствие от еды, отправляя её в рот руками, причем ему больше всего нравилось не есть каждое блюдо по отдельности, а хорошенько перемешать, чтобы все это месиво пропиталось собственными соками. По-твоему, вдова, которая взяла его на воспитание и лишила его этого сомнительного удовольствия, тоже враг подрастающего поколения?
   - Не надо передергивать. Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду нормальные удовольствия.
   - Нормальные и ненормальные удовольствия, это знаешь, как отличить эротику от порнографии, у каждого своя граница.
   - Кстати, на счет порнографии, откуда, она взялась эта твоя Мари, я её ни разу не видел и ты о ней никогда не рассказывал.
   - Совершенно не смешно, - Кирпонос скривил презрительную мину, - и я тебя всерьёз предупреждаю, если еще раз скажешь о ней что-то неуважительное, получишь в лоб.
   - Не собирался я ничего плохого о ней говорить. Я, что знаком с ней или слышал хотя бы. Ты сам виноват, у тебя там с этими бабами проходной двор, а я должен догадываться какая из них тебе по фигу, а за какую можно в лоб схлопотать. Тебе наливать?
   Войтенко закончил приготовления за столом и держал в руке бутылку.
   - Наливай, конечно, хоть друга нормально помяну. Эх, как Юрку жалко! Еще бы совсем немного и можно было бы его снова в проект запускать. Толковый он был парень, только с бабами ему в жизни не везло. Одна спилась, а вторая болтливой дурой оказалась. Ты же не знаешь, эта Винтер его бросила, потому что обиделась на Юрку за то, что он якобы подставил её под террористов.
   - А, как на самом деле было?
   - Нелепейшая случайность, ей, видите ли, не с кем было поболтать и она первому встречному выложила всё, что знала о Мезенцеве и чего не знала. Этим первым встречным оказался троюродный брат одного из лидеров террористов. С этого всё и закрутилось. Ну, давай, не чокаясь.
   - Обидно, когда такие люди погибают. Юрка среди нас троих самым умным был, помнишь, как он в школе учился? Не то, что ты.
   - Или ты.
   - Или я, но у меня таких фокусов, как у тебя не было. Кто в восьмом классе перед самым экзаменом по русской литературе руки себе обжег, так что писать не мог? Экзамен, между прочим, был письменный: сочинение.
   - Я-то тут причем, это случайность.
   - Конечно, случайность, только ты не бабушку из горящего дома выносил, а перемешивал в сковородке красный фосфор, бертолетову соль и селитру. Вместо того, чтобы к экзамену готовиться, бомбочки мастерил.
   - Что ты из себя умного строишь, ты же рядом был.
   - Был, но не у меня ж в руках эта сковородка взорвалась. Ладно, хватит оправдываться, ты мне лучше про свою Мари расскажи, если не соизволил познакомить.
   - Что рассказывать, француженка она, родом из Парижа. Из очень приличной семьи, сплошные дипломаты и генералы.
   - Что француженка, я сам догадался. Где ты её нашел?
   - В Черногории, совершенно случайно. Я даже поначалу думал, что она шпионка засланная, но потом разобрался. Она мне помогает в Японии, у неё папа работал много лет в посольстве, в Токио и она вместе с семьёй там жила и детство и юность. У неё хорошие связи в высших кругах, я бы без неё никуда не пробился. Там столько разных заморочек в отношениях: в быту, в бизнесе, европейцу долго разбираться, а с ней я, как с навигатором, точно знаю, куда идти, где остановиться, чтоб тебя за дурака и невежду не приняли.
   - Так вы с ней друзья по бизнесу?
   - Нет, это просто по Японии так получилось, а вообще она журналистка.
   - И решила тебе изваять отпрыска?
   - Я тоже принимал в этом активное участие.
   - Ну, это мы еще проверять будем, но если честно, я за тебя рад. Ты вот говоришь, великая цель, для всего человечества, а по мне, так главная цель и предназначение человека и конечно, мужчины - это продолжение рода.
   - Насчет великой цели, я своих слов не забираю, но продолжение рода штука очень важная, может быть и правда, одна из самых важных. Только, ты же знаешь, я человек вредный, неуживчивый и по любому вопросу имею своё мнение.
   - Уж куда вредней.
   - Так вот я считаю, что простое продолжение рода, то есть примитивное участие в биологическом процессе появления ребенка на свет, отнюдь не самое главное в жизни мужчины. Целью жизни мужчины является не просто продолжение рода, как факт, а продолжение устремлений предыдущих поколений, посредством продолжения рода.
   - Круто ты завернул, без перевода сразу не поймешь, тебе надо было работать лектором по распространению в Обществе "Знание". Ездил бы по деревням и читал лекции о пользе и последствиях секса.
   - Я-то могу и не такие лекции читать, а ты вот когда-нибудь задумывался о молодом поколении, например, о том, что читает твоя дочка? Какую литературу она поглощает, если вообще поглощает, какие фильмы смотрит?
   - Она сейчас ползунки больше стирает, да мужу обеды готовит, думаю, ей сейчас не до литературы, иногда сериал какой-нибудь одним глазом посмотрит и достаточно.
   - Может оно и так, хотя книжки читать это всегда полезно. Так я тебе расскажу, что сейчас читает молодежь, собственно и кино такое же и игры компьютерные. Называется это фентези, не путай с фантастикой. В фантастике там хоть думать надо, чтобы совсем не завраться, а в фентези, чем брехливей и неправдоподобней, тем лучше. Во всех этих книжках рассказывается про то, чего никогда не было и никогда не будет. В детстве мы сказки читали, так там и то проблески были, какой-то реальности, а тут полный отрыв от реальности и в прошлом и в будущем. Сплошная мистика, вампиры, вурдалаки, чертовщина всякая. У тебя внук мультики смотрит?
   - Нет, он еще маленький.
   - Ничего скоро будет, рекомендую и тебе посмотреть. Ты когда-нибудь добрых вампиров видел?
   - А, что такие бывают?
   - В фентези всё бывает и не такая дурь.
   - Я понял, это что-то вроде "Аватара" - мультик такой шел во всех кинотеатрах, его еще в очках смотреть надо, как стереокино.
   - Ты ходил смотреть "Аватар"?!
   - Нет, когда, ты что?
   - Ты когда вообще в кинотеатре был последний раз?
   - Не помню, наверное, еще в армии. Точно в солдатском клубе "Чапаева" смотрели и "Мы из Кронштадта".
   - Так с тобой понятно, надо тебе девку молодую, чтобы она тебя не только азам секса научила, а и ввела в новое ощущение мировой культуры.
   - Не надо, это вы с Юркой, земля ему пухом, по малолеткам специализируетесь. Я человек солидный, хотя и помоложе тебя. Сам разберусь в новых веяниях, когда-нибудь. Правда, когда тут разбираться, если постоянно занят и днем и ночью.
   - Не надо уходить от ответа. Руководитель не может эффективно управлять людьми, если его общая культура не соответствует общепринятым нормам.
   - Иди ты к черту, вот закончим проект и пойду по кинотеатрам смотреть ваши "Аватары".
   - Пока мы закончим проект, то ты сможешь посмотреть "Аватар" только в кинотеатре повторного фильма, жизнь же не стоит на месте. "Аватар" кстати, не так уже плох, это скорее фантастика, чем фентези.
   - А мне кажется, хоть я и не читал, ты зря наезжаешь на это "фентези". Ты ж не Михаил Андреевич Суслов, который определял, что кому читать, какие фильмы снимать и о чем желательно думать. Свежее поколение, свежие мысли, а у тебе серое вещество постепенно в поролон превращается, тебе ли с ними спорить?
   Кирпонос хотел резко возразить другу, но в дверь дома громко постучали. Они переглянулись и синхронно потянулись за оружием.
   - Кого это там несет? Я никого не жду и время, не подходящее для визитов,- Войтенко глянул на старенькие настенные часы,- хм, почти одиннадцать. Охрана вся уехала? - он обратился к Кирпоносу.
   - Наверное, вся, там Скляренко распоряжался, я сказал только, чтобы завтра к восьми были. Стучат, похоже рукояткой пистолета.
   - Интересно девки пляшут.
   Станислав Васильевич с пистолетом наизготовку прошел к входной двери. Глазка в ней не было, да и на улице была такая темень, если бы он и был, то всё равно ничего не рассмотреть.
   - Кто? - сказал Войтенко и встал чуть в стороне, как обучал его руководитель охраны.
   - Откройте, Станислав Васильевич, это я - Скляренко.
   На пороге возникла крепкая фигура руководителя службы безопасности. Кирпонос тоже опустил пистолет.
   - Что случилось, Владимир Иванович, чего это ты полуночничаешь?
   - У нас проблемы, Виталий Дмитриевич, по-моему, большие проблемы.

Глава 7

  
   Ракицкий неуклюже залез в автомобиль. Они со Славиным ехали на работу в лабораторию. Вид у Максима был заспанный и недовольный.
   - Сергей Владимирович, чего это с утра такой кипеж? Я еще и проснуться не успел, мне уже под нос, какие-то инструкции суют, получите, распишитесь.
   - Скляренко сегодня ночью передал, устанавливается режим абсолютного молчания, как полгода назад. Что случилось, я не знаю, на сколько это времени, тоже не знаю. Он сам сегодня приедет и всё объяснит. Наше дело простое: готовиться к испытаниям генератора и не высовываться.
   - Я хотел на этой неделе полетать на нашей тарелочке в атмосфере.
   - Это точно отпадает, все работы только внутри лаборатории, под землей. Ты инструкцию читал?
   - Я их сроду не читал и читать не собираюсь.
   - А, зря, там всё четко прописано, что можно, что нельзя. Сейчас приедем, я тебе громкую читку устрою, а то ты снова от рук отбился. Придется тебя сдать на воспитание к Скляренко. Он настоящий сын прапорщика, дурь из тебя повыбьет, а дисциплину в задницу вставит, как лом вместо позвоночника. - По разговору чувствовалось, что Славин нервничает.
   - Ага, вам только бы над беззащитным парнем поиздеваться.
   - А, что еще с тобой делать, если ты элементарного не понимаешь. Думаешь, такой режим вводится, только для того, чтобы создать максимум неудобств местному гению? Нам кто-то конкретно, наступил на хвост, еще неизвестно чем всё это закончится.
   - Как всегда закончится, побегают, побегают и успокоятся.
   - Дай-то бог, дай-то бог.
   - Сереж, ну что ты психуешь, еще ничего не произошло, а ты уже нервы делаешь. Вот увидишь, всё будет хорошо.
   Славин выразительно посмотрел на Макса.
   - Завидую я тебе Максимка, ты в последнее время таким спокойным стал, таким уравновешенным.
   - Это с кем поведешься, от того и наберешься. Ты вон живешь, как бирюк и нервы мотаешь и себе и людям, а я с Олечкой пообщаюсь и на душе: тишь и благодать. Вчера Бетховена слушали, а ж до селезенки пробирает, особенно "К Элизе".
   - Селезенка - это лимфоидный орган, как тебя могла музыка, даже самого Бетховена, пробрать до этого органа, совершенно не имеющего никакого отношения к высшей нервной деятельности?
   - Умничаешь? Точно, тебе просто завидно.
   - Пусть будет завидно, только ты инструкцию внимательно прочитай и не вздумай делать, что-то чего нельзя. Нам надо продержаться недели две, от силы месяц. Потом будет видно или полный успех и регалии или полная задница и соответственно награды в виде укромного места на кладбище.
  
   ===================================
  
   В одном автомобиле ехали Кирпонос, Войтенко и Скляренко. Скляренко вел машину, сзади расположились друзья детства.
   - Владимир Иванович, теперь всё снова и по порядку, - сказал Кирпонос. Он предложил всем ехать вместе, чтобы по дороге обсудить сложившуюся ситуацию и одновременно не терять время.
   Скляренко нахмурился, сосредоточился и начал сообщение.
   - Вам известно, что на протяжении последних лет за нами пристально наблюдает одна британская спецслужба те, кого вы называете "музыкантами". В последнее время они вроде бы ослабили оперативную работу против нас, но как оказалось, что усиленно занимались анализом деятельности связанной с проектом.
   Грубо говоря, мы опять прокололись на поставках материалов. В последние полгода, когда они особенно интенсивно потреблялись, так как работала программа по производству генераторов, их перемещение через таможни стало заметным для аналитических служб "музыкантов". Более того, по информации, которую я получил из достоверных источников в этой службе, сопоставив направление поставок и лиц, которые за этим стоят, их аналитики однозначно сказали, что господа Войтенко и Кирпонос имеют отношение к проекту, который явно занимается исследованиями в области физики высоких энергий.
   Во-вторых, они однозначно указали, что местом производства или исследований может быть город Кировоград или Смолино. Почему Смолино, не знаю, их видимо сбила с толку шахта по добыче урана. Более точные координаты лаборатории или завода не указываются, по какой причине не знаю. Собственно, если они наблюдали за Станиславом Васильевичем, то сопоставить его частые посещения Завода электромеханических изделий и его причастность к поставкам специфических материалов несложно. На других предприятиях Кировограда Станислав Васильевич был считанные разы, так что вывод напрашивается сам.
   Определенным для нас выигрышем, во всяком случае, во времени может быть то, что они уверены, что все работы ведутся под государственным контролем. Они представить себе не могут, что это финансируется и руководиться частной корпорацией и абсолютно уверены, что всё происходит с ведома и под эгидой украинского правительства.
   Через несколько дней премьер-министр Великобритании и президент Соединенных Штатов будут встречаться. На этой встрече премьер-министр обменяется информацией с президентом для того, чтобы выработать единую позицию в давлении на правительство Украины, возможно с целью прекращения опасных, по их мнению, экспериментов. Они почти уверены, что разработки носят военный характер и не имеют в виду производство альтернативной энергии.
   Вкратце это всё.
   - То есть о существовании лаборатории на заводе по биотопливу они не догадываются?
   - Во всяком случае, такой информации нет. Как возможный вариант расположения лаборатории, они также рассматривают Одессу, завод Мезенцева, но по этому объекту у них большие сомнения.
   - Слава, сколько у нас готовых генераторов на заводе в Кировограде?
   - Двадцать четыре, еще два в лаборатории у Славина и четыре мы уже вывезли на склады в Кривой Рог, поближе к месту проведения испытаний.
   - Зачем четыре, в испытаниях, насколько я знаю, будут участвовать только два.
   - Это страховка, обе пары расположены в разных местах. В зависимости от конкретных обстоятельств в день испытаний, завозиться на подстанцию будет одна из них.
   - Надо срочно рассредоточить эти двадцать четыре генератора по разным точкам. Я понимаю, что это сложно, но это необходимо сделать, хотя бы попарно, причем скрытно. Владимир Иванович, тебе нужно разработать операцию прикрытия. За заводом вероятнее всего наблюдают, надо разобраться с каждым элементом наблюдения. Сейчас это может быть не прямое агентурное наблюдение, а с помощью тех. средств. Прочешите все окрестности завода, пути выездов, необходимо определить наблюдение, если мы будем знать, как за нами наблюдают, мы их обведем вокруг пальца.
   - За сутки этого сделать, тем более незаметно невозможно.
   - А не надо за сутки, у нас ведь есть три-четыре дня, пока президент с премьером саммит не проведут. В дипломатии дела быстро не делаются, пока они встретятся, пока договорятся, пока выйдут на связь с Украиной, знаете, сколько дней пройдет. Так что мы должны успеть вывезти все генераторы и убрать всех людей, которые имели к ним отношение.
   За это время я должен договориться с японцами. Предварительную работу я провел, Мари уже в Токио и если их премьер не струсит и не начнет прикрываться коллективной ответственностью, то через неделю мы должны будем подписать договор и продемонстрировать им работу наших генераторов.
   - На субботу из Кривого Рога заказан чартер на Японию, - напомнил Скляренко.
   - Да, вы грузите в самолет два генератора и идете на таможню, там вопрос решен?
   - Да, мы их вывозим, как устройства непрерывного электроснабжения.
   - Самое смешное, что это не так далеко от истины.
   - Я всегда говорил, если хочешь обмануть, говори правду или почти правду. Вместе с генераторами летят все: Славин, Ракицкий, ты Слава, ну а без тебя Владимир Иванович тем более не обойдемся.
   - Может, Макса не будем брать? Он такое может японцам рассказать, что опозоримся на весь мир.
   - Там мы ему сильно разговаривать не дадим, он нам нужен, как технический специалист. Посмотрим после испытаний, если всё пройдет без запинки, то Макса на какое-то время можно спрятать, пусть дней на пять куда-нибудь съездит в Турцию или на Кипр, там в это время уже купаться можно в полный рост. Без Славина мы не обойдемся, а нам со Станиславом Васильевичем уже поздно прятаться, нам надо наоборот лицами торговать. Самое главное, чтобы эти "музыканты" не стали нам палки в колеса вставлять, когда мы начнем действовать. Еще не надо забывать, какая-никакая информация ушла к Камилю, через этих кавказцев. Толком они ничего вроде бы и не знают, но Камиль человек очень хитрый и очень умный, недаром он столько времени кружится вокруг нас. Мы же не можем исключать, что у него могут быть другие источники информации. Галибин на него работал, кто даст гарантии, что он один такой среди наших сотрудников. Проект разросся до очень больших величин и количество людей информированных не только об отдельных деталях, но и о конечных целях проекта внушает мне опасение. Например, все, кто работал на сборке генераторов в Кировограде, их несколько десятков человек, как нам с ними поступить?
   - Мы их вывезем в горы, устроим лагерь, как для туристов, несколько лагерей. Разобьем их на группы по зонам знакомства.
   - В какие горы?
   - В Крым, там, в конце апреля туристы уже начинают бродить, вот мы под туристов и сработаем.
   - Не будет ли среди людей возражений, мы ведь ограничиваем их свободу.
   - У каждого есть контракт и он должен его соблюдать, а там есть пункты на случай форс-мажора. Большинство из них люди проверенные, тем более все хотят получить свои деньги. Думаю, здесь особых проблем не будет.
   - Владимир Иванович, обрати особое внимание на чартер, на его безопасность. В Кривом Роге аэродром тихий, через него сейчас почти не летают. Программу полета надо будет согласовать в последний момент и в ней указать, только аэродром для первой промежуточной посадки.- Кирпонос замолчал и взялся за левую сторону груди.
   - С чартером разберемся, Виталий Дмитриевич, главное, чтобы эти Джеймсы Бонды не полезли конфисковывать у нас генераторы, отбиваться будем всерьёз.
   - Отбивайтесь, только, чтобы тихо мне было. Не забывайте, вам еще до Японии долететь надо и там вас должны встретить, как обычный коммерческий рейс, а на самолет с террористами, - Кирпонос снова скривился, - ребята ни у кого чего-нибудь от сердца в аптечке нет?
   - Виталий, тебе плохо, - Войтенко внимательно всматривался в лицо друга, - может быть, остановить, чтобы подышать на свежем воздухе?
   - Ничего, ничего, мне бы таблеточку валидола, в машине аптечка же должна быть.
   В медпункте аэропорта Донецка, Кирпоносу сделали и укол и посоветовали отложить полет. Тот конечно не согласился и с серым лицом пошел по трапу своего самолета. Войтенко и Скляренко провожали, стоя у самолета на мокром бетоне рулежных дорожек. У самого люка, Кирпонос повернулся и помахал коллегам, на лице отразилась вымученная улыбка.
   - Ничего, всё будет хорошо, вы меня главное не подведите.
  
   ===============================
  
   В микроавтобусе с, не бросающейся в глаза надписью на боку: "Аварийная", сидело полтора десятка мужчин одетых в спецовку, которая должна была их обозначить, как ремонтников. Речь держал Скляренко:
   - В последний раз повторяю, из машины выходим, а не выбегаем, действуем не спеша, но с оглядкой. После выхода из автомобиля, все, опять же не суетясь, рассредоточиваются строго по назначенным точкам. Передвигаться шагом без изготовок оружия, на территории не должно быть посторонних. Далее в течение обозначенного времени охраняем периметр. Обо всех случаях несанкционированного появления людей или животных немедленно докладывать мне, без команды, самостоятельно никаких действий не предпринимать. Не забывайте это обычный гражданский объект, оружия ни у кого нет. Поэтому в случае необходимости изолировать кого-либо, действуем мягко, без насилия, применяя спецсредства.
   Если всё-таки произойдет непредвиденное и сюда заявится тревожная группа охраны объекта, оружие не применять. Эти ребята обычные менты и вы должны их обезвредить голыми руками и сложить под стеночку, для отдыха. Стрельбы не должно быть слышно ни в коем случае, это всем понятно?
   - У нас же глушители?- донесся голос из глубины автобуса.
   - Для особо непонятливых объясняю, никаких выстрелов и даже с глушителями. Самое главное не обнаруживать себя, даже если на территории появится группа охраны. Их будет от силы человек пять.
   Скляренко посмотрел на часы и обратился к рядом сидящему плечистому парню:
   - Константин, почему она не звонит? Уже прошло двадцать минут после контрольного времени.
   - Не знаю, может её что-то отвлекло, с диспетчером разговаривает или еще с кем.
   - Позвони ей напомни, что время, - Скляренко постучал ногтем по циферблату часов.
   Константин набрал номер на мобильном телефоне и ждал ответа:
   - Привет, дорогая, у тебя всё в порядке, ты не занята?
   В телефоне раздалось шипение, Константин установил громкую связь, и послышался невинный немного испуганный голосок:
   - Всё в порядке, не занята.
   - Тогда почему же ты не звонишь?
   - Я думала, ты сам позвонишь.
   Скляренко скривил злую физиономию, но Константин предупреждающе поднял руку и продолжил:
   - Так я могу заехать, нам никто не помешает?
   - Да, заезжайте, тут никого нет.
   - Хорошо, я еду, открывай ворота, буду через пять минут,- сказал Константин и нажал кнопку отбоя.
   - Терпеть не могу иметь дела с женщинами, тем более с такими. Ну, у тебя, Костик и зазноба. Час назад объяснялось ей, что нужно сделать и когда позвонить. "Я думала, ты сам позвонишь", перекривил Скляренко дежурную.
   - Я-то тут причем, сами меня к ней приставили.
   - Смотри, Костя, она на твоей совести. В течение всей операции не отходишь от неё ни на шаг, не дай бог она куда-то позвонит или кому-то что-то скажет не то, что надо, головы пооткручиваю обоим. Заводи,- бросил он водителю, - и не спеша выдвигаемся к подстанции.
   Скляренко взял в руку рацию и кому-то сообщил: " Начинаем выдвижение, время подхода семь минут, без команды на территорию подстанции не въезжать. Команду получите дополнительно".
   В большом высоком цехе со световым фонарем на крыше, открылись двери, из них выехала "ГАЗель" за ней автовышка, большой автофургон и замыкала колонну еще одна "ГАЗель".
   Скляренко в рацию сказал: " Интервал пять минут".
   Автомобиль свернул с трассы на узкую разбитую местами асфальтовую дорогу, ведущую за поселок к подстанции. Раньше здесь был железнодорожный переезд, но уже лет семь его закрыли, а путь разобрали, остались только следы щебеночной насыпи. Микроавтобус медленно переваливался через колдобины. У ворот Скляренко заметил круглолицую полненькую женщину в форменной куртке, она как раз открывала ворота. Руководитель группы зло подумал: " Хоть тут успела". Он повернулся к Константину и сказал: " Предупреди её, чтобы ворота не закрывала, наши заедут за собой закроют".
   Константин выскочил из автомобиля и начал что-то говорить своей знакомой, "ГАЗель" поехала дальше к зданию подстанции. Через пять минут в ворота въехали несколько отставшие автомобили из колонны. Из замыкавшего колонну автомобиля выскочил Славин и быстро пошел к основному зданию подстанции. Все участники, не спеша, но быстро рассредоточились по местам.
   Славин вошел в помещение вместе со Скляренко, достал свой ноутбук и, не дожидаясь хозяйки, начал подключать его к системе. Он уже был здесь на экскурсии, благодаря стараниям Наденьки - дежурной по подстанции. Надя была немного испуганна, но держалась молодцом, Константин не отходил от неё, ни на шаг и это внушало ей чувство уверенности.
   Славин завершил свою работу с телеметрией и обратился к Надежде.
   - Надежда Петровна, можно приступать к переключениям, я уже отключил сигнал вашей телеметрии, так что, если будет звонить ваш диспетчер имейте это в виду. У него на мониторе останется та картина, которая была до нашего приезда. Не надо даже заикаться о тех переключениях, которые мы сейчас будем делать. Это понятно?
   - Да, да, конечно, - Надя закивала головой, всё-таки испуганно, оглядываясь на Константина. В нем она видела гарантию своей безопасности.
   Работа двигалась достаточно быстро и казалось бы, ничего не могло помешать испытаниям. Специалисты Славина осуществили физическое подключение одного из генераторов и приступили ко второму. Надежда, которая вначале сильно нервничала, ей так хотелось, чтобы это никогда не началось, со временем успокоилась и участвовала в переключениях, деваться было некуда. Генератор набирал нагрузку, в сеть полились первые киловатты энергии, которая еще никогда раньше не применялась человеком. Славин внимательно следил за параметрами работы агрегата и постоянно комментировал происходящее по телефону Ракицкому, который был на связи.
   Падение нагрузки в генерирующей сети в диспетчерских замечено было, но быстрых реакций не произошло, мало ли что могло случиться у потребителей, только когда падение достигло двухсот мегаватт, главный диспетчер решил выяснить причину.

Глава 8

  
   Во всех больших событиях решающую роль играют мелочи, случайности.
   Начальник подстанции в этот день был выходной, точнее он выпросил на один день отпуск за свой счет. Жена уже прогрызла ему голову - надо было свозить тещу в районную больницу. Теща была немолода, совсем старушка, но характером удалась в лихих командиров кавалеристов, коим был её родной батюшка и о чем она рассказывала всякий раз, когда встречалась со своим зятем. Рассказы эти проводились исключительно в воспитательных целях, так как зятя она считала мужиком никудышным, бесхребетным и требующим постоянного надзора и нагоняя. Начальник подстанции: Николай Николаевич Храпунов был мужчиной, в принципе нормальным, со своими служебными обязанностями справлялся, но с тещей справиться не мог и это была одна из главных заноз в его жизни.
   По стечению обстоятельств, теща жила, как раз в том поселке рядом с которым располагалась уже упомянутая подстанция N150. Районная больница в двадцати километрах от поселка, но ехать в больницу было неудобно, хоть так, хоть этак. Напрямую дороги нормальной не было, а вокруг крюк получался километров в пятнадцать, итого тридцать пять. Это тоже расстраивало Николая Николаевича, потому что бензин нынче дорог и к тому же каждый лишний километр, который приходилось дополнительно проезжать, неотвратимо добавлял времени совместного нахождения в салоне автомобиля, тещи и зятя. Совершенно случайно Храпунов выбрал как раз ту дорогу, которая проходила недалеко от подстанции.
   С утра он настраивался на эту поездку, но это помогло мало, теща тоже видимо настраивалась, давно зятя не видела. Ему уже за глаза хватило общения с ней, пока она садилась в машину. Женщина она была грузная, а машина у Николая Николаевича новая, но малолитражная и плохо приспособленная для перевозки таких габаритных дам. Пока она усаживалась в салон, а этот процесс занял достаточно много времени, Храпунову захотелось найти и прицепить на заднее стекло знак "Негабаритный груз".
   Естественно, все эти переживания отразились на наблюдательности Николая Николаевича. Если бы это происходило в другой день и в другом психологическом состоянии, то он бы обязательно, не просто мельком бросил взгляд, а отметил в своем сознании, что по дороге от бывшего переезда проследовала целая колонна автомобилей, в том числе автовышка и автокран. Только возвращаясь назад, часа через три, Храпунов вспомнил, что вроде бы видел такую колонну и именно на этой дороге. Так как дорога вела, только в одно место: на территорию подстанции, тревога защемила в его сердце. Как хороший, исполнительный работник он точно знал, что никаких работ связанных с применением автовышки и тем более автокрана на его объекте в этот день не планировалось. Что это могло означать, для него пока оставалось загадкой.
   Храпунову срочно захотелось сделать звонок на подстанцию, но в салоне продолжали звучать нравоучения тещи и за их перекатами услышать голос из телефона было немыслимо, да и теща разозлилась бы еще больше, если бы зять отвлек своё внимание от её тирад.
   На подстанции Славин завершал испытания, генераторы были затушены и электромонтажники занимались восстановлением подключений. Работала автовышка, автокран грузил последний генератор в грузовик. Славин подгонял своих сотрудников, они и так уже возились почти четыре часа, максимально допустимое нормативное время заканчивалось.
   У дежурной раздался звонок телефона. Рядом с ней неотрывно находился её друг Константин и его дублировал Скляренко. Звонил местный диспетчер. Они были давно знакомы с Надеждой, много раз встречались на различных учебах и экзаменах. Александр Николаевич знал толк в женщинах, а Надежда была женщина, притом не просто женщина, а молодая и незамужняя. У них были короткие, многолетние, но периодические отношения.
   - Надюша, привет еще раз, что это у вас там так нагрузка скачет, то сильно упала, сейчас снова восстановилась. Не знаешь, что там, может, какие аварийные остановки у потребителей?
   Надя держала трубку в руке, а над ней стояли два огромных мужчины и напряженно, даже немного угрожающе смотрели ей в лицо. Она набрала в легкие воздух, сделала длинную паузу, так что Скляренко захотелось её подтолкнуть, чтобы она побыстрее отвечала и дрожащим, почти плачущим голосом сказала:
   - Не знаю, Александр Николаевич, мне никто ничего не сообщал. Я-я-я перезвоню, когда выясню, - от волнения она начала заикаться.- До свиданья, может быть, еще свидимся, - и резко нажала на рычаг телефонного аппарата.
   Она положила трубку и просительно посмотрела на мужчин, желая получить одобрение своих действий.
   - Ничего, пойдет, - прокомментировал Скляренко, - только надо поувереннее.
   Диспетчер, услышав в трубке гудки, пожал плечами. Голос у Надежды был не такой, как всегда. Обычно он у неё был игривый, веселый, она отвечала с некоторым намеком, с шутливой двусмысленностью, но всегда спокойно, без напряжения. Сейчас в её разговоре явственно слышалась тревога и желание поскорее закончить разговор.
   Положив трубку, Александр Николаевич, задумался, засомневался. Что-то у Надежды не так, чего она так нервничает? Конечно, мало ли может быть ситуаций в личной жизни, которые отражаются на производственных отношениях, а Надя женщина одинокая, ищущая. Разные мысли крутились у него в голове, но вдруг он понял, что конкретно его насторожило. "Может быть, еще свидимся", - она так и сказала, как будто попрощалась с ним и притом надолго, хотя она прекрасно знала, что на следующей неделе учеба и они должны обязательно увидеться, здесь в управлении.
  
   Николай Николаевич подъехал к дому тещи. Про себя он уже несколько раз перекрестился, что наконец-то закончилась эта невыносимая поездка. Старушка долго выходила из автомобиля, параллельно кляня всех имеющих отношение к автомобильной промышленности, а заодно и тех, кто покупает её продукцию. Храпунов считал секунды, когда закончится пытка и даже попытался улизнуть, быстро попрощавшись. Не тут-то было. Бабушка решила одарить подарками своих любимых внуков и не менее любимую дочь. Драгоценные минуты ритмично убегали.
  
   Александр Николаевич, мучимый сомнениями, решил сделать звонок Надежде, с целью, если не выяснить ситуацию, то хотя бы успокоить даму, но трубку никто не поднимал. Он набирал номер трижды, с интервалом в пять минут - ответа не было. Тревога нарастала. Александру Николаевичу не хотелось оказаться в дураках и поднимать шум, только из-за странного голоса Надежды и молчания её телефона. Объяснений этому нормальных, естественных, ни к чему не обязывающих можно было найти миллион, но интуиция ему подсказывала, что в данном случае такие объяснения не подойдут. Он решил позвонить начальнику подстанции Николаю Николаевичу.
   В это время Надежда стояла у своего рабочего стола, уже переодетая из спецовки в яркое нарядное платье и туфли на высоком каблуке и раздумывала, всё ли она сделала, что должна. Осмотревшись, она положила на стол связку рабочих ключей с брелком тревожной кнопки. Ей было действительно страшно, она не просто оставляла самовольно своё рабочее место, она оставляла свою прежнюю жизнь. Как ей обещал Константин, уже сегодня вечером они улетят в Турцию и там будет другая жизнь, может даже брак, хотя конкретно этого Костя не обещал. Она может быть, сейчас и сделала бы шаг назад и осталась в привычной жизни, но рядом с ней были большие мужчины, сильные и немного страшные, она видела, что у всех у них есть оружие, у кого пистолеты, у других небольшие автоматы. Их лица были спокойные и уверенные, вряд ли они остановятся перед чем-то.
   Она посмотрела в окно, автовышка и автокран уже выезжали за территорию. За спиной стоял Костя и видимо чувствуя нерешительность женщины спросил:
   - Надя, ты уже готова? Пора ехать.
   Надежда поправила на столе связку с ключами, так что Константин чуть не дернулся, ему показалось, что она хотела нажать на брелке тревожную кнопку, и вышла из помещения на улицу. Дверь в "ГАЗели" была открыта, Скляренко стоял, ожидая, когда рассядутся Надежда и Константин.
  
   Александр Николаевич сразу дозвонился до Храпунова. Тот был ужасно рад этому звонку, ему хотелось хоть на минутку отвлечься от "задушевной" беседы с тещей. Та подробно рассказывала, что и кому зять должен передать. Он включил связь и услышал голос знакомого диспетчера.
   - Николай Николаевич, я не знаю, что, но на твоей "стопятидесятке" происходит что-то ненормальное, нагрузка меняется, причем очень сильно и никто ничего, толком не знает, объяснить не может, про аварии у потребителей никто не сообщает, везде тишина. И самое главное, я разговаривал с Надеждой Мантуленко, она сейчас на смене, так она себя ведет странно, совсем не так, как обычно. Голос совсем другой, тревога в голосе и под конец сказала: "Может, еще свидимся". Вроде как прощалась, а теперь я дозвониться на подстанцию не могу - никто трубку не берет.
   - Ну, мало, что там может случиться. В туалет вышла или может на территории, что-то проверяет.
   - Я ей уже минут пятнадцать звоню.
   Храпунов обернулся на тещу, та снова зачем-то пошла в летнюю кухню. Он прикрыл ладонью телефон и как бы по секрету с улыбкой сказал:
   - У неё новый молодой хахаль завелся, ты может, ревнуешь?
   - Николаевич, что ты говоришь, причем тут это? У неё тревога в голосе.
   И тут у Николая Николаевича в памяти всплыла та мысль, которая не давала ему покоя всю дорогу в больницу и обратно. Он вспомнил желтый "хвост" контргруза автокрана едущего по направлению к подстанции и на желтом фоне ярко красную надпись КРАСТ. Он точно знал, что такого крана у них в службе и у подрядчиков не было. Он вытер со лба внезапно выступивший пот. В памяти смутно прорисовывались еще несколько автомобилей идущих впереди автокрана.
   - Хорошо, Александр Николаевич, я сейчас, как раз в Отрадном, заеду на подстанцию посмотрю, что там и как.
   - Только ты смотри, - диспетчер запнулся, - осторожно, не нравится мне всё это.
   Теща забрала еще несколько драгоценных минут, но Николай Николаевич, кратчайшим путем по краю поселка вдоль посадки устремился к цели. После дождливой апрельской погоды грунтовая дорога местами высохла и колею накатали, но встречались большие лужи во всю ширину. Храпунов старался их аккуратно объезжать, но взгляд его был устремлен вперед, где менее, чем в километре уже виднелась подстанция. Подъехав к огромной луже сантиметров тридцать глубиной и шириной превышающей ширину дороги, Храпунов пожалел, что решил ехать напрямик и вышел из машины, чтобы осмотреться. Весенний воздух был чист и прозрачен, ему было прекрасно видно, как целая колонна машин выезжает из подведомственной ему территории. Машины двигались уверенно и не спеша: автокран, автовышка, большой грузовик с тентом и "ГАЗель".
   Николай Николаевич оторопел - значит, не показалось. Он судорожно соображал, что ему следует сейчас делать и решил, что их нужно перехватить. Запрыгнул в машину и с разгона начал штурмовать водные препятствия. Машину носило из стороны в сторону, волна набегала на капот, вряд ли чешские производители рассчитывали на то, что их прекрасный автомобиль будет подвергаться таким испытаниям. Когда до подстанции осталось метров сто, колонны видно уже не было, но к открытым воротам подъехала еще одна "ГАЗель" из неё выскочил здоровый мужик в черной форме похожей на спецовку и черной шапочке, которую одевают, когда делают "маски-шоу". Он быстро и резко жестикулируя, отдал распоряжение другому человеку одетому так же, запрыгнул в автомобиль и тот двинулся к трассе. Оставшийся, закрыл за ними ворота и растворился на территории. Во всем увиденном, Храпунова больше всего поразило не само наличие пришельцев, а то, что и у одного и у другого на плечах болтались небольшие корокоствольные автоматы и самое интересное, на эти стволы были накручены набалдашники глушителей.
   От этого зрелища в животе у Николая Николаевича появился холодный комок, который не способствовал энергичным движениям, а даже наоборот привел к оцепенению и желанию успокоиться и даже отдохнуть. Машина остановилась и Храпунов замер. Он уже не видел ни колонны, ни человека, который, по всей видимости, остался на территории. Его, остановившееся и сильно суженое, поле зрения ограничивалось только забрызганным капотом собственного автомобиля. Он здорово испугался. Автомат он конечно видел в своей жизни, и даже держал в руках, лет двадцать назад на военной кафедре, когда разбирал и собирал его на время. Но, то был совсем другой автомат, безопасный, а эти ребята с глушителями на стволах похоже знали, как их применять.
   Храпунов начал хлопать себя по карманам в надежде найти телефон, который к его ужасу куда-то запропастился. Наконец он смог оторвать взгляд от капота и нашел телефон в пластиковом карманчике между сидениями. Он настолько резко решил ехать учинять разборки на подстанции, что даже не стал класть его в карман. Николай Николаевич нажал кнопку последнего вызова и стал ждать ответа.
   - Александр Николаевич, ты был прав, вызывай тревожную группу и, наверное, не одну. Подстанцию захватили вооруженные бандиты, - он говорил медленно и даже несколько траурно.
   - Откуда ты знаешь, ты, что уже там, они тебя тоже захватили в плен?
   - Нет, я рядом, я их видел, у них автоматы с глушителями.
   - С глушителями, зачем?
   - Наверное, они хотят всё сделать тихо.
   - Что они хотят сделать и сколько их?
   - Не знаю, я видел двоих. Часть из них уже уехала, здесь была целая колонна машин. Вызывай быстрее милицию, предупреди, что они вооружены автоматами и возможно их много.
   Через несколько минут навстречу "Газели" в которой ехал Скляренко пронеслись два милицейских автомобиля с усиленно работающими мигалками и усердно ревущими сиренами.
   - Интересно девки пляшут, не по нашу ли душу, а Надюша?
   - Я не знаю, я не вызывала, - испуганно ответила дежурная, - вы же видели я брелок с кнопкой на столе оставила, а больше, как их вызовешь?
   - Ну, смотри, а то у нас Костя парень хоть и ласковый, но строгий, - Скляренко поднял рацию и кому-то сообщил, - у вас ожидаются гости, подход три-пять минут. Уходите, - отключил рацию,- молодцы менты быстро работают, только, кто им сообщил, ты Надюша не знаешь?
   Надя испуганно замотала головой.
   - Надежда, вы не слушайте его и ничего не бойтесь. В сущности, вы ничего криминального не совершили, а вы пугаетесь так, как вроде бы организовали ограбление главного хранилища Федеральной резервной системы. Просто, нам надо, чтобы информация о нас в течение определенного времени, не разглашалась, поэтому мы и предложили вам проехать с нами и некоторое время не давать никаких пояснений по сути происходящего. Через месяц в этом уже не будет никакого секрета и сможете давать интервью кому угодно, - спокойно объяснил Славин.
   - Я не хочу давать никому интервью.- Надежда прижалась к плечу Константина.
   - Чего она хочет, я тебе потом объясню, - обернулся к Славину Скляренко, - а вот интервью давать, действительно не стоит.
  
   В тоже время на подстанции сюжет разворачивался по всем правилам голливудовских приключений. Николай Николаевич наблюдал за воротами и за той частью территории подстанции, которая была видна с его точки. Открыть он их не решался, да и ключей у него с собой не было. Подстанция казалась вымершей, никаких посторонних звуков, только гудели трансформаторы и потрескивали изоляторы на подвесах. Тишину нарушили, серены двух автомобилей охраны. Долетев до ворот, десять бравых вооруженных вояк выскочили на дорогу. Храпунов их встретил и по возможности яснее, объяснил увиденное. Продвигаясь с оружием наизготовку, группа охраны прочесала территорию. Конечно, никого найдено не было. Николай Николаевич внимательно осмотрел помещение дежурной и первым делом обнаружил связку ключей с брелком. Последняя запись в журнале дежурной датировалась еще девятью часами утра.
   Старший группы охраны вошел в кабинет к Храпунову.
   - Ну и что у вас пропало? Никого нет, всё тихо, всё работает: ложный вызов.
   - Какой ложный? Всё работает, это правда, только, что здесь было в последние часы и где дежурная вот это вопрос. Дежурную похитили, осталась от неё только связка ключей.
   - Может она сама уехала. Ребенок заболел или кто-то из родственников, мало ли может быть причин.
   - Я сам лично видел, как сюда заезжала и выезжала колонна машин, в том числе автокран, вышка и еще другие машины вроде "ГАЗелей".
   - Может вам показалось, мало ли, с утра туман был.
   - Показалось, - Николай Николаевич начал злиться, - вы посмотрите у трансформаторов там же, как стадо бизонов прошлось. Следы шин автомобилей, ног. Дождь моросит, который день. Вокруг грязь, а у нас бетонка более менее чистая... была. Они своими колесами и сапожищами наносили грязи на бетонку, там криминалистам на неделю работы, следы изучать. Они там даже маленькую строповку оставили и еще ключ, тоже, кажется не наш.
   - Когда, кажется креститься надо, Николай Николаевич. Вы мне скажите, в чем ущерб?
   - В чем ущерб я пока сказать не могу, надо проверить, но дежурную похитили.
   - Ущерба значит, нету, а похитили дежурную, которая возможно сама ушла.
   - Как сама?! Вы у диспетчера спросите, она с ним даже попрощалась... в скрытой форме.
   В кармане у старшего группы зазвенел телефон. Звонил руководитель службы охраны, самый главный начальник для него.
   - Крамаренко, ну что там у тебя, а тут уже шум на всю Украину.
   - Да ничего, Олег Анатольевич, кажется ложный вызов. Ничего не взяли, ущерба оборудованию тоже нет. Дежурную по подстанции найти не могут, но это дело такое.
   - Ты не расслабляйся, сейчас к вам туда приедут трое из СБУ. У них какая-то специальная директива из Киева, особо расследовать любые криминальные случаи, связанные с энергетикой. Окажешь всяческое содействие, но нос свой далеко не суй, не наше это дело, пусть служба безопасности занимается. У них головы большие.
  
   ===================================
  
   Вечером того же дня в лаборатории, за столом сидели все главные действующие лица проекта, не хватало, только самого главного - Кирпоноса. Внешне это выглядело, как настоящее совещание. Вел его Войтенко, остальные с невеселыми лицами смотрели, кто, куда только не на Станислава Васильевича.
   - Подведем итоги сегодняшнего дня, Сергей Владимирович прошу. Как прошли испытания?
   - Штатно и достаточно интересно. Цель, конечно, не достигнута окончательная, собственно говоря, мы это понимали, из-за недостатка максимальной нагрузки. Генератор был загружен процентов на десять-двадцать, но и это дало нам возможность уверенно утверждать, что мы сможем в промышленном варианте выдавать, я думаю пятьсот мегаватт номинальной мощности. Самое важное, что мы проверили свои промежуточные устройства, которые позволяют нам довольно легко поддерживать заданные напряжение, ток и частоту. Параметры электромагнитного поля самого генератора не стабильны, особенно при изменении режима нагрузок.
   - То есть ты хочешь сказать, что заявленная мощность в тысячу мегаватт не соответствует действительности?
   - Я хочу сказать, что в результате испытаний мы с Максимом пришли к одинаковому выводу, что данный тип и размер генератора в промышленных условиях лучше эксплуатировать при средней мощности пятьсот мегаватт. При этом мы не исключаем, что если его нагрузить в тысячу мегаватт, то он будет выдавать эту мощность, но стабильность его работы и главное долговечность существенно уменьшатся.
   - Это надо немедленно передать Виталию Дмитриевичу. Он ведет переговоры, в которых эти параметры являются ключевыми.
   - Да,- протянул Максим Ракицкий, - летим галопом по Европам. Ничего толком не проверили, уже продаем.
   - Макс, ты же прекрасно понимаешь, почему мы это делаем, у нас нет другого выхода, если мы сейчас не сможем легализовать свой проект, нас затрут, затопчут, если не еще хуже. Ты уже слышал о реакции, так называемого сообщества.
   - Так, краем уха, но я говорю совершенно серьёзно, что продукт еще очень сырой, он может принести массу сюрпризов. Даже за эти три часа мы узнали о нем больше, чем за все годы, что с ним работаем.
   - Насчет, сюрпризов, я надеюсь, это не взрывоопасно, - вступил в разговор Скляренко, - нам достаточно одной лаборатории. Я думаю, вы понимаете, что, если эта штука взорвется, когда её будут осматривать представители японского правительства, то это будет не только конец нашему проекту, но и всем нам.
   - Владимир Иванович, уж, о чем вы беспокоитесь, мне понятно, хотя я думаю, что опасности взрыва нет, но меня больше беспокоит судьба открытия энергии квантового вакуума. Мы можем сейчас опростоволоситься и кто с нами будет в следующий раз вести переговоры? Нам просто не поверят.
   - Тихо, ребята, тихо, - поднял руку Войтенко, успокаивая зашумевших коллег, - я, если честно, рассчитываю на гений Виталия Кирпоноса, который выкручивается из любой ситуации. Поверьте, я его знаю не один десяток лет. Он всегда действует на последней грани риска, но этот риск не слепой, а просчитанный, если он сказал, что надо сейчас продавать продукт в таком виде, какой есть, значит надо сейчас. Потом будем дорабатывать, усовершенствовать, исследовать, но сейчас надо быть первыми. Поэтому объявляю приказ: до завтра, до семнадцати часов, у вас есть время его усовершенствовать, проверить, испытать эти два генератора, которые есть здесь. Именно их мы будем вывозить в Японию.
   Ровно в семнадцать часов генераторы грузятся в фургон и выдвигаются в сторону аэропорта Одесса, чартер через Кривой Рог придется отменить.
   - А что случилось?
   - Это лучше расскажет Владимир Иванович, - Войтенко обернулся к начальнику службы безопасности. Тот сидел хмурый, смотрел в стол. Он прекрасно понимал, что, если ему простили, или почти простили смерть Мезенцева, то следующей ошибки быть не может, а ситуация закручивалась в тугой узел.
   - Ситуация не до конца понятная, но риск в данном случае хочется свести к минимуму. После испытаний, которые для нас прошли в штатном режиме, вокруг этого происшествия поднялся шум на всю Украину. В дело вмешалась местная служба безопасности - СБУ. Как нам было известно ранее британская служба, аналитическим путем пришла к выводу, что на территории Украины разрабатывается установка, они считают, военного характера, которая использует до сих пор неизвестный источник энергии. Буквально на днях во время встречи президента США и британского премьера, Лондон видимо поделился информацией со своим заокеанским партнером. В результате Украине через неофициальные каналы была выражена озабоченность в отношении этих разработок. Они ведь считают, что все исследования ведутся не только с ведома, но при финансовой поддержке украинского государства. Украинская сторона, естественно ни сном, ни духом не ведая о чем идет речь, крайне заинтересовалась данной информацией. В результате по СБУ прошел циркуляр о том, чтобы немедленно сообщались и расследовались любые случаи, связанные с производством энергии, исследований в этой области и так далее. Все зарегистрированные лаборатории подобного рода подняты на уши и мы тоже попали под эту гребенку.
   - Конечно, элементарный анализ произведенной и потребленной энергии в данном районе, наведет на мысль, что кто-то включил в сеть неизвестный генератор, - задумчиво произнес Славин.
   Не знаю, до чего они додумались, но в Кривом Роге и его окрестностях ведется энергичное прочесывание в поисках фигурантов посещения подстанции, а также автомобилей. Автокран они, кстати нашли. Им совершенно точно известны были его приметы: марка, цвет контргруза, размер, так что логично будет предположить, что кто-то наблюдал за нами. Вероятнее всего не с самого начла, а когда мы оттуда выезжали и издалека, потому что никаких ориентировок по личностям или фотороботов нет, кроме фотографии Надежды Петровны.
   - А она где?
   Скляренко посмотрел на часы и сказал:
   - Вероятно, сейчас с Константином оформляются в отеле на побережье Средиземного моря.
   - Повезло парню, внеочередной отпуск и бесплатная путевка.
   - У каждого своя дорога, поэтому, исходя из вышеизложенного, мы со Станиславом Васильевичем приняли решение Криворожский регион временно оставить в покое. Люди все выведены, генераторы спрятаны, автомобили тоже, там пока опасно заниматься какими-либо действиями. Действовать будем через Одесский аэродром. Чартер заказан на ноль часов. Самолет прилетит в двадцать два тридцать. За полтора часа его должны подготовить к рейсу и погрузить два генератора. Самолет грузовой, но там есть и пассажирские места. Перелет длительный: девять тысяч километров, поэтому придется произвести две промежуточные посадки в Тюмени и Чите.
   - А, какой самолет? - Это задал вопрос Максим.
   - Самолет хороший, называется АН-72, реактивный, грузопассажирский. Я не обещаю комфорт первого класса, но туалет там есть.
   - И на том спасибо.
   - Тебя это не касается, из Одессы летим только я, Славин со своей бригадой спецов и всё. Ты Максим остаешься при штабе. Резервная бригада летит завтра рано утром на Москву из Киева, оттуда до Хабаровска, а там уже и до Токио рукой подать. Все билеты и японские визы подготовлены. С ними полетят двое моих ребят, на случай непредвиденных обстоятельств.
   - А, Станислав Васильевич, на персональном самолете, в первом классе?
   - Нет, я остаюсь здесь и буду следить за происходящим. Должен же кто-то стол накрывать после удачно проведенной сделки.
   - Правильно, Станислав Васильевич, и сразу на рыбалку к деду Ступаку.
   - Станиславу Васильевичу, сейчас лучше не афишировать свою физиономию. По данным британской спецслужбы именно он является главным руководителем всего этого. Даже Кирпонос ними рассматривается только, как посредник позволяющий находить и покупать ценные материалы, Станислав Войтенко, как гражданин Украины и есть тот человек, который, по их мнению, наделен государством громадными полномочиями. Так что в ближайшее время ему не рекомендуется посещать особо людные места, уединенная рыбалка будет хорошим решением.
   - Ну, ты меня прямо на пенсию провожаешь. Я себе работу найду. Вы все заберетесь на другой конец земного шарика, а я тут буду присматривать, чтобы нам нехорошие люди кровь не портили.
  

Глава 9

  
   Лина повернула ключ в двери и вошла в квартиру. Её не было дома всего неделю, а казалось, прошла целая вечность и вся обстановка была такой новой, хотя она возвратилась в старую, привычную жизнь: без крови, пистолетов и других ужасов. Создавалось впечатление, что те страшные дни просто выпали из её жизни и их никогда не было. Она медленно обошла всю квартиру, ничто не напоминало о прошлом. Всё было убрано, лежало на своих привычных местах, только слой пыли на глянцевой поверхности столешницы в лучах солнца отчетливо просматривался и напоминал, что время всегда оставляет свои следы.
   Лине захотелось вытереть пыль, но она остановила свой порыв и улыбнулась сама себе: нет, всё прошло. Всё прошло, как ужасный сон. Она посмотрела на диван, где лежал истекающий кровью Клаус, подошла к нему, внимательно осмотрела кожу на светло-бежевых подушках. Никаких следов крови видно не было, недаром она старалась выдраить всё, перед отъездом. Она хоть и очень торопилась, но сделала это на совесть, видно от испуга.
   Будь они прокляты все: и Мезенцев и Клаус, или как там его по настоящему зовут, за то, что она пережила этот животный ужас, которого никогда не было в её жизни и уже никогда не будет. Она мысленно проклинала своих бывших друзей и конечно не знала, что они оба отошли в лучший мир и не смогут объяснить ей, почему всё так вышло, почему она оказалась замешана в эти странные истории.
   Несколько успокоив свои нервы, она вспомнила, что в последний раз ела еще в Киеве у своей подруги. В ночном поезде было не до еды, она даже чай пить в вагоне брезговала. Голод давал о себе знать, но обследовав холодильник, она нашла в нем ту же очищенность, что и во всем доме. Чтобы начинать новую жизнь не стоило ходить по кафе и ресторанам, тем более, что было совсем рано, из общепита работали только фаст-фуды. Лина решила посетить ближайший супермаркет, накупить продуктов и приготовить себе вкуснейший весенний завтрак, такой же прекрасный и солнечный, как погода на улице.
   Она скупила половину супермаркета, такой жуткий аппетит у неё прорезался и уже представляла, как будут скворчать на сковородке яйца с ветчиной и пропитываться соками салат, скроенный по её собственному рецепту. С двумя огромными пакетами снеди в руках, ей было неудобно вставлять ключ в замочную скважину. Она с потугами справилась с этой задачей, вошла в коридор и со вздохом облегчения опустила пакеты на пол, чтобы снять пальто.
   Её сердце ухнуло, а в животе все внутренности сжались в комок, когда какие-то руки подхватили её, закрыли ладонью рот и понесли в направлении гостиной. Она не рассмотрела, тех которые её несли, но отчетливо увидела сидящего в кресле смуглого, черноволосого, с короткой стрижкой мужчину лет сорока, если бы не ситуация, его можно было бы назвать симпатичным.
   - Присаживайтесь, пожалуйста, - сказал этот симпатичный, по-английски.
   Лину трясло и ноги подгибались, если бы даже она и хотела что-то сказать или закричать ей вряд ли бы это удалось. Ступор, именно таким словом описывают состояние, в котором пребывала девушка. Ей пододвинули стул, она села, но молчала. Черноволосый смотрел ей в глаза и не торопился с вопросами или объяснениями. Он видимо понимал, что Лине потребуется какое-то время, прежде чем она сможет реально осознавать действительность.
   - Дорогая, вы зря так испугались. Просто мы ищем своего друга и знаем, что он был и вашим другом. Больше недели, как он пропал, Его помощники доложили, что последнее, что известно о нем, то, что он направился именно к вам. К тому же он был ранен. Где он сейчас, я надеюсь, вы понимаете, о ком я говорю?
   - Да, я понимаю, но я не знаю, где он сейчас. Он ушел. Он никогда не говорил, куда он уходит.
   - Допустим. Когда он ушел?
   - В тот же день, в субботу или в воскресенье, я не помню.
   - В субботу поздно вечером он был ранен и ранен серьёзно. Он что ушел от вас раненным? Его помощники говорят, что он был тяжело ранен и ему было сложно самостоятельно передвигаться. Так что он ушел от вас тяжелораненым?
   - Я оказала ему помощь, купила бинтов для перевязки, антибиотиков. Он сам себе колол уколы. Я не могла, я боялась.
   - Когда он пришел к вам?
   - Ночью, не знаю, может быть после полуночи. Ему было очень плохо и я поехала в аптеку.
   - Ты молодец, что оказала помощь нашему другу, но почему ты его выгнала в таком состоянии? Ты же понимаешь, я могу обидеться за такое негостеприимство.
   - Я его не выгоняла, они сами! - Лину трясло в истерике.
   - Кто они?
   Лина окончательно разрыдалась, она видела, что эти посетители очень похожи на тех арабов, которые её допрашивали в подвале, в Вене. О серьёзности их намерений говорило оружие, которым они были вооружены с головы до пят и глаза их старшего, черноволосого. Они были черными и глубокими, от его ласкового спокойствия веяло холодом и смертью. У неё не было выбора. Теперь её всё равно убьют, хоть эти сейчас, хоть те, которые унесли Клауса, только позже. Она билась в истерике, Камиль, а это был он, терпеливо ждал.
  
   После того, как прервалась связь с Майером, Камиль заставил найти кавказцев, которые помогали ему в Одессе. Их нашли, быстро. Они ушли через Керченский паром и дальше через Тамань на Северный Кавказ под защиту своих. Достать их оттуда Камиль не мог, но в определенных кругах он всё, же имел вес и поэтому его посланников встретили учтиво и очевидцы рассказали, что, же на самом деле произошло, в ту роковую ночь в большом приморском городе.
   Камиль не очень доверял повествованиям этих джигитов, они, конечно, хотели показать себя с лучшей стороны. Их рассказ попахивал сказкой, потому что всё, что он до этого знал о Мезенцеве, не стыковалось с его действиями в стиле Джеймса Бонда, описанными джигитами. Упрямыми были факты. Бригадира кавказцев пришлось похоронить здесь же, а Майер пропал и со слов кавказцев он был ранен Мезенцевым. Время было потеряно, но найти хотя бы следы Майера, Камилю было просто необходимо и эти следы должны начинаться здесь: в квартире у этой блондинки. Пусть пока она думает, что он просто с ней беседует, как с другом его друга, хотя она уже явно чувствует, что на очень дружеское отношение ей рассчитывать не приходится.
   Лина затихла, уткнувшись в колени, Камиль терпеливо ждал. Он знал, как надо допрашивать таких красоток. Она будет у него в ногах ползать и молить о пощаде и это будет только началом, но она расскажет всё и наведет его на след Майера. Самое главное, что узнал от кавказцев Камиль, это то, что один из них точно слышал, как Мезенцев говорил, что он руководит лабораторией и эта лаборатория находится на заводе. Мезенцева нет в живых, но лаборатория должна остаться и Камиль приехал, именно для того чтобы найти её. Если ему это удастся, то для него это будет большая удача, большие деньги и признание среди лидеров движения. Майер в этом случае не играет роли, он ему давно надоедал своей излишней неординарностью, но те, которые пришли за ним, очень может быть связаны с лабораторией.
   - Кто они? - голос Камиля был еще ласковым. - Я надеюсь, ты не хочешь что-то скрыть от нас? Если ты только подумаешь об этом, мои ребята сделают с тобой то, чего ты никогда не увидишь в самом развратном порнофильме. Они большие выдумщики в этой области, если хочешь жить - говори.
   Лина от страха почти потеряла способность соображать, она уже готова была рассказать всё, что видела и знает, но ужас парализовал её и она только преданно-глупо смотрела в глаза Камилю и кивала.
   - Похоже, у шлюхи, что-то заклинило в голове, да? - Камиль посмотрел на своих подручных, готовых в любой момент броситься на жертву и вдруг резко дал ей две пощечины по щекам, слева и справа, - может это ей их прочистит? Кто они?!
   - Я не знаю, - Лину прорвало, - наверное, друзья Мезенцева. Они ворвались с автоматами и пистолетами, я как раз готовила кофе на кухне для Клауса. Они его схватили и унесли, а мне приказали срочно уехать куда-нибудь подальше и никому ничего не рассказывать. Я не знаю, кто они и раньше никого из них не видела, тем более, что почти все они были в масках, но разговаривали они по-русски.
   - Почему ты решила, что они друзья Мезенцева, потому что они разговаривали по-русски?
   - Их главный сказал, что если я буду много говорить, меня могут посадить в тюрьму за помощь террористам, потому что Клаус - террорист и еще он вспомнил Жерара, фотографа, с которым я встречалась в Вене и сказал, что он тоже был террористом. В Вене я была с Мезенцевым и мне показалось, они не хотели, чтобы я где-нибудь говорила о нем и о том, что было в Вене.
   - Значит, ты говоришь, что его забрали..., он был жив?
   - Не знаю, кажется да, может быть, нет. Всё было так быстро, но один выстрел я слышала, тихий такой, как хлопок.
   Камиль встал и, смотря мимо Лины, произнес:
   - Она мне больше не нужна. Теперь мы должны просеять этот завод по песчинке, даже если для этого нам придется сделать столько же работы, сколько потребуется, чтобы просеять весь песок в Сахаре. Мы у цели, я чувствую это.
   Лина пыталась вырываться, но безуспешно, рот ей заклеили широкой полосой лейкопластыря. Камиль, проходя мимо комнаты, куда её уволокли, мимоходом бросил:
   - У меня мало времени и у вас тоже, - это не сохранило ей жизнь, но сократило страдания.
  
   ===========================================
  
   Строго по графику, как всегда у Скляренко, в сторону Одессы двигался маленький караван, состоящий всего из двух автомобилей: джипа охраны и фургона средних размеров, в котором были погружены два генератора. В джипе, кроме охраны и Скляренко ехал Славин. Основная бригада спецов-монтажников и наладчиков уже была в Одессе. На заводе они занимались другой парой генераторов, которые являлись резервными. Они тоже к моменту выезда будут погружены в фургон и если, не дай бог, по дороге произойдет что-то непредвиденное с генераторами, которые вез Славин, то в ход пойдут резервные. Чартер не должен улететь без груза. Не мог Владимир Иванович не оставить себе запасной вариант, в любом случае два генератора должны быть доставлены в Японию. Когда Скляренко и Славин въехали в Одессу, уже стемнело, до вылета оставалось чуть меньше трех часов.
   Люди Камиля обложили завод наблюдением еще с утра. Ничего примечательного не происходило. Небольшое количество сотрудников зашли через проходную к восьми часам, также дисциплинированно после пяти часов вечера они покинули завод. Какой-то супер охраны замечено не было, поэтому Камиль и Ияс, оборудовавшие свой штаб в съемной квартире практически напротив завода, скучали. Камиль понимал, что со стороны многого не увидишь, а тем более не узнаешь, таким образом можно наблюдать месяцами и безрезультатно, надо проникать на территорию. Проникнуть тоже не проблема, охранники не помеха. Только где уверенность, что они успеют найти эту лабораторию, пока их не накроют большими силами и очень хороший вопрос, кто там разберется в этих железяках: что есть что. Они хорошо разбираются в оружии, но это совсем другое. Камиль решил, что ему срочно нужно найти надежного специалиста в этой области, своего, который будет держать язык за зубами и потом продолжит дело в этой лаборатории.
   Такого специалиста у него не было и он знал, кто ему может в этом помочь. Он также знал, что в этом случае все почести, а главное деньги могут пройти мимо него. Большой руководитель поблагодарит Камиля и даже наградит его, но это будет совсем не то, чего ожидает Камиль от этого дела, это будет подачка. Было над, чем задуматься.
   Привычное течение времени нарушил доклад наблюдения о микроавтобусе и джипе сопровождения, выехавших из территории завода в десять часов вечера. Завод работал в одну смену и в остальное время на заводе находилась только охрана. Камиль об этом знал еще из рассказов Майера. Он пожалел, что не успел навести нормальные связи с кавказской диаспорой, через них можно было проверить, кому принадлежат автомобили, но теперь сожалеть было поздно, тем более он был недоволен их помощью Майеру, фактически они бросили его тяжелораненого на произвол судьбы.
   Камиль уже собирался поехать куда-нибудь отдохнуть, ему хотелось посмотреть новый ночной город, но сообщение о том, что из завода выехал этот небольшой караван, заставил его изменить планы. Он поднял всех наличных бойцов в ружье, их было немного, к сожалению, всего десять человек, считая вместе с ним. В след колонне ушел хвост, а следом за хвостом еще два автомобиля.
   Его чутьё охотника еще больше обострилось, когда хвост, который шел за джипом и микроавтобусом доложил, что автомобили с завода на углу Дальницкой присоединились к другому каравану, состоящему из фургона и джипа сопровождения. Весь этот, теперь уже немаленький караван из четырех машин, судя по карте, направлялся к выезду из города по Овидиопольской дороге.
   Сидя в машине, Камиль судорожно соображал и молился, интуиция подсказывала, что ему выпала удача и в руки идет то, за чем он гонялся уже не первый год. Ему очень хотелось узнать, что же в фургоне, но вокруг фургона слишком много людей, которые будут этому препятствовать. Значит надо убрать этих людей, конечно, не сейчас, а когда они выедут за город, там он найдет подходящее место.
   Уже через пять минут, когда караван свернул на Мельницкую, Скляренко доложили, что за ними ведут наблюдение. Оторваться от наблюдения всей колонной - нереально. Решение пришло мгновенно:
   - Остановите этот хвост и разберитесь, только быстро, - голос Скляренко был резким и властным.
   - Как разобраться?
   - Натурально, мне не нужны помехи при взлете.
   - А, если это СБУ?
   - Тем более.
   До аэропорта оставалось несколько километров. Джип, заключавший колонну притормозил и остановился у обочины, два точных, глухих, почти неслышных выстрела по шинам не позволил проехать автомобилю террористов более пятидесяти метров. Из него выскочили два человека, размахивая руками и громко ругаясь, оба колеса справа были полностью спущены. Джип сопровождения медленно тронулся дальше.
   - Это черные, кавказцы или арабы, - сказал в рацию старший машины.
   - Такие свидетели мне не нужны и не задерживайтесь.
   Несколько выстрелов в упор довершили дело. Камиль, который ехал сзади и у которого это происходило почти на глазах, дал команду не останавливаться. Желваки у него играли так, что водитель, сидящий рядом с ним, даже испугался, бросив на него искоса взгляд. Глаза Камиля горели неистовым, фанатичным огнем и он мысленно давал обещание страшно отомстить всем гяурам за своих людей. Нельзя было отпускать фургон. Теперь он был совершенно точно уверен, что именно в нём самое ценное, то, что он ищет.
   Караван выехал на Овидиопольскую дорогу и повернул в сторону аэропорта, до площади у аэровокзала оставалось меньше километра. Объехав справа круглую клумбу с неработающим фонтаном караван сразу направился к воротам выезда на летное поле. Здесь их ожидали сотрудники Скляренко и после небольших формальностей автомобили пропустили. АН-72 или "Чебурашка", как его иногда ласково называли вояки из-за высокорасположенных, похожих на уши двигателей, уже стоял на бетонке с открытой рампой.
   Два автомобиля со спутниками Камиля расположились здесь же на площади. Обойдя аэровокзал справа, они, как пассажиры, дожидающиеся рейса, подошли к металлической ограде, через которую было отлично видно: фургон, самолет и все приготовления к погрузке и полету. Жертва уходила от охотника. Камиль лихорадочно размышлял. В принципе, обстановка очень спокойная, охраны тоже немного, те, которые в микроавтобусе видимо пассажиры и вряд ли окажут серьёзное сопротивление. Он повернулся к Иясу и сказал:
   - Готовьте оружие, всё, что есть в наличии. Будем захватывать самолет. Как только погрузят груз, снимаем охрану у ворот и на своих машинах прорываемся к самолету. Бегом не получится, здесь метров сто пятьдесят будет, всё освещено, пока добежим, нас перестреляют, как коз. Выезжать будем на машинах. Надо только незаметно открыть ворота, а дальше... да поможет нам аллах. Захватим самолет, прикажем лететь в Эритрею, там есть наши, нас там не выдадут. Я даже знаю аэродром, вдалеке от городов, зато там есть наш лагерь. Главное захватить самолет.
   Для группы Скляренко всё шло практически без отклонений, за исключением того хвоста. Владимир Иванович понимал, что эти ребята здесь были не одни и вероятнее всего они продолжатели дела Майера. Хвост заметили от самого завода, значит завод под наблюдением, если это спецслужбы и даже СБУ, мало ли у них на службе разномастных: и белых и желтых и совсем темненьких. Мы-то сейчас улетим, а на заводе осталось два генератора. Скляренко достал мобильный и дал команду начальнику охраны завода:
   - Ефремов, я не исключаю, что за заводом ведется наблюдение неизвестными личностями, во всяком случае, за нами был хвост от самого завода. Твоя задача обеспечить сохранность изделий, которые сейчас погружены в фургон. Применяй всю свою хитрость, изголяйся, как хочешь, но изделия должны быть эвакуированы в любое надежное место. Пусть даже пока на тот склад, где Мезенцева допрашивали, место там тихое, с владельцем склада ты знаком. Главное обрубить хвосты. Ты меня понял? И не тяни, выполняй!
   Груз погружен, пассажиры разместились в указанных местах. Грузовой дежурный дописывал последние документы, пилоты заняли свои места. На бетонке остались только Славин и охрана во главе со Скляренко. Он отдавал последние распоряжения двум остающимся сотрудникам, которые должны были вернуть джипы на базу и краем глаза заметил два легковых автомобиля, которые выехали от ворот и спокойно, не торопясь, приближались к их самолету. На ярко освещенном пространстве их было прекрасно видно и Владимир Иванович ощутил их инородность в этом пространстве. Других самолетов рядом не было, только далеко в стороне Школьного аэродрома торчало несколько оперений. Даже не отдавая себе отчет почему, он резко скомандовал: "Занять оборону".
   Боевики Камиля допустили ошибку, они рассчитывали на неожиданность, но её не получилось. У них не было шансов. Ияс не выдержал начал стрелять еще до остановки авто, это послужило командой к ответу. Оба автомобиля были изрешечены. Грузовой дежурный и техник, рухнули на бетонку без команды, но техника всё равно достал шальной рикошет, касательно в бедро. Из команды Скляренко никто не пострадал. Владимир Иванович подошел к автомобилю, который следовал вторым. На переднем сидении, откинувшись, сидел симпатичный, черноволосый, мужчина примерно сорока лет. В него попало сразу несколько пуль, свежая кровь, застилала его открытые глаза. Скляренко не был знаком с Камилем лично, но фотографию его изучил досконально.
   Если вы думаете, что произошел большой переполох, то совсем нет. Надо знать Одессу. Прибежали милиционеры из транспортного отделения и то не сразу, звука выстрелов почти никто не слышал из-за рева двигателей, к тому же, как раз совершал посадку, какой-то задержавшийся рейс. Они были, конечно, удивлены наличием семи трупов и одного раненого техника. Скляренко быстренько объяснил им, что лично видел в ориентировке Интерпола эти уже неживые личности, что проблема решена и ситуация ясна. Задерживать рейс им никак нельзя у них очень строгие заказчики, а они-то, собственно никто, охранники.
   Террористы хотели захватить самолет, чтобы улететь куда-то по своим террорным делам, а тут незадача - наши бойцы положили их боевиков, но они то тут не причем, а груз надо доставить вовремя. Всё и разрешилось, а им лететь надо срочно и далеко. Милиционеры ребята были свойские, они прекрасно понимали, что если сейчас они задержат рейс, то потом это затянется надолго. Пока приедет прокуратура, уголовный розыск, а если это с Интерполом связано, то и без СБУ не обойтись - будет это к утру, в лучшем случае. Владимир Иванович, конечно, позолотил ручку их старшему, как без этого и пообещал, что обязательно явится по повестке, если понадобится, а пока за себя оставляет двоих своих орлов. Они всё расскажут и покажут, а им лететь пора. Короче говоря, когда приехала прокуратура, то самолет уже был больше часа в воздухе. Им предстоял длинный перелет сначала до Тюмени, потом Чита и только потом Токио.

Глава 10

  
   В кабинет, в лаборатории, где обычно, занимал стол Войтенко, когда приезжал, постучал Ракицкий. Получив разрешение войти, он робко просунул голову в неширокую щель.
   - Васильевич, можно?
   - Заходи, конечно, что это ты таким вежливым стал? Иногда чуть дверь с петель не слетает, а тут стучишься, разрешения спрашиваешь?
   - Станислав Васильевич, а вы чем занимаетесь?
   - Да, вот, решил с бумагами разобраться, а то всё некогда, всё в бегах.
   - Ну, да и у меня мозги на работу совсем не стоят.
   - У тебя? Странно, ты же у нас главный трудоголик.
   - Нет, никак! Только подумаю, что я здесь, в подвале с кондиционированным воздухом, в тишине и безопасности, как в бомбоубежище, а они там каждую минуту жизнью рискуют, всё из рук валится.
   - Не переживай ты, и не рискуют они жизнью каждую минуту. Они сейчас просто летят и всё.
   - Сколько уже можно лететь?
   - Да уж не на твоей тарелке. Туда получается, примерно, тысяч девять километров, две посадки с дозаправками, это тоже по часу, если повезет, а то и два, как аэродромные команды сработают, а у них рейс нерегулярный, чартерный. Знаешь, как к чартерам относятся - в последнюю очередь. Средняя скорость у "Чебурашки" будет километров пятьсот, ну максимум пятьсот пятьдесят, мы ж не знаем, сколько у него часов налета, но неновый точно, плюс погода, встречный ветер, вот и считай: часов двадцать наберется. Плюс разница во времени семь часов. Значит, прилетят они в Токио: по нашему в восемь часов вечера, а по местному, по японскому: в три часа утра. А сейчас только девять часов утра... по-нашему, ну, а по-ихнему четыре часа дня.
   - Долго еще, я бы лучше с ними полетел или с ребятами монтажниками.
   - Тебе приказано быть в резерве при штабе, значит, будь, приказы не обсуждаются. Толку-то, сейчас бы всё равно болтался в воздухе. Твоим ребятам тоже не очень... чистого летного времени часов тринадцать. До Москвы: два, до Хабаровска еще восемь и до Токио, считай три, а плюс время на пересадках. Они, наверное, одновременно и прилетят. Да, что тут считать, когда прилетят, тогда и прилетят. Это же дело такое, по метеоусловиям могут быть задержки. Там на Дальнем востоке весной, знаешь, какие бураны по весне бывают, по четверо суток. Я служил, я знаю, заметет - ничего не видно.
   - Какой снег, уже вишни начинают цвести.
   - Это у нас абрикосы, вишни цветут, а там, в середине мая пурга, как дунет, мало не покажется. Там они абрикосы, только в банках и видели. Мне один офицер, он из местных был, из Читы, со мной служил, не верил, что на Украине абрикосы растут. Серьёзно. Ты ж Максимка, в физике, конечно дока, а географии, извини меня, профан. Ты, например, слыхал, что такое Оясио.
   - Понятно, что что-то японское, но что, не знаю.
   - Объясняю, для особо одаренных доморощенных гениев. Оясио, это так японцы наше Курильское течение называют. У них еще есть Куросио, может, слыхал?
   - В школе, наверное, но не помню.
   - Так вот Куросио - это южное теплое течение, которое собственно делает климат Японии, поэтому у них на всех южных островах довольно тепло и снег для них там экзотика. Оясио, Курильское - течение северное, холодное, начало своё берет оно в Северном ледовитом океане, проходит вдоль Чукотки, Камчатки, Курил и Сахалина и только возле самого северного японского острова Хоккайдо сталкивается с Куросио. Поэтому у нас на Дальнем востоке так холодно, а у японцев так тепло. Только на Хоккайдо у них зима настоящая, иногда снегу выпадает по несколько метров.
   - Станислав Васильевич, тебе надо было быть учителем географии, я никогда с таким удовольствием не слушал такую муть.
   - Сам ты "муть", просто природу люблю, любую. Вот у нас возле части на Дальнем востоке даже яблоки толком не вызревали. Оно и понятно: в мае еще снег, а в октябре пурга, когда весна непонятно. Только была зима - уже лето и жара под тридцать градусов. В мае снег, а в июне командир гарнизона издает приказ на разрешение ходить без галстуков, тогда еще летней формы и рубашек с короткими рукавами не было. Всего-то лета три месяца нормальных, это с натяжкой. В сентябре уже заморозки и комары, как призыв, меняются, только чаще - каждые две недели, то одни, то другие, но, что характерно, кусаются все одинаково. Во Владике там конечно, теплее. Во Владивостоке то есть.
   - Станислав Васильевич, может ну его. Всё равно работы никакой, поехали к деду Ступаку. Я его на днях видел, он нас так приглашал, так приглашал. Обещал клев, что руки болеть будут, так часто рыбу с крючка снимать придется.
   - На счет работы ты прав. Я тоже сижу, смотрю в документы, смотрю, а ничего разобрать не могу. Ты же слышал, как наши улетали?
   - Так немножко, вы же мне сами и рассказывали, кто еще?
   - Камиль, где он черт взялся, хотел отбить самолет вместе с генераторами. Скляренко молодец, со своими орлами, покрошили в капусту всех Камилевских. У наших ни царапины, только техник аэродромный ранен, но не тяжело. Теперь разборки, СБУ вмешалось, опять по той же директиве об энергетических проектах. Охрана-то была с завода и в накладной на груз указано: "Установка бесперебойного электропитания". Так что они теперь весь завод на уши ставят, но у нас там, слава богу, ничего, чисто.
   - А резервные генераторы?
   - Ефремов, молодец, успел вывезти и спрятать еще ночью, так что на утро уже всё было шито-крыто. Скоро, конечно не отстанут, Мезенцева вспомнят, его таинственную смерть, может, еще до чего докопаются. Ладно, - Войтенко закрыл папку с документами, - что ты там насчет деда Ступака говорил?
   - Ждет, очередную небылицу придумывает.
   - Ты над ним не смейся, если ты в восемьдесят лет будешь придумывать такие небылицы, то значит, у тебя с головой всё в порядке и тогда и сейчас. Поехали.
  
   Дед Ступак был солидно сдержан, но чувствовалось, что очень рад посетителям. Он как раз работал в небольшом саду рядом с домиком. Деревца были молодыми, но в этом году всё цвело буйно, над расцветшими вишнями, в лучах яркого солнца, шумно роились пчелы. Яблони только собирались зацветать, но почки уже так набухли, что показались розоватые краешки будущих лепестков. Аромат цветущих деревьев перебивал все остальные запахи, поднимал настроение и придавал энергии. Максим тут же вызвался помочь поработать в саду, но дед отказался от такой помощи.
   - Не треба, я сам. Менi все одно робити тут нiчого. Хлопцi при§жджають рибу кормити, так я хоч за садком наблюдаю. Воно ж усяка деревинка уходу требує, так я десь скопаю, десь пiдсапаю, десь поллю, так i день проходе. Та ти ж мабуть i не знаєш з яко§ сторони ту сапку держать, а що ви тiльки удвох? (укр.)
   - В командировке наши коллеги, далеко по делам уехали.
   - Дiла є дiла, а ви надовго, ночувати будете? (укр.)
   - Будем, если не выгоните. Рыбки хотим наловить, пожарить, ушицы сварить, да и рюмку другую выпить, тоже не помешает.
   - Справнi ви хлопцi, - повеселел дед, - я ж вам таку юшку зварю, що ви у матiнки рiдно§ не §ли, а пiд горiлочку пiде, як у рiдну хату. Ну, а риби наловите, в садок не влiзе, вона ж зараз клює, як перелякана, аж гачки вiдкусює. Та що там §§ ловить: налив - випив, налив - випив. (укр.)
   Дед засуетился, принес снасти, забрал сумки в домик.
   - Ви ж тiльки вдiвайтесь гарненько, а то бiля води холодно. Це сонечко тiльки для дерев та травички свiте, а для людей ще рано. Вiтерець, як дуне, зразу до кiсток пробирає, а хвороба вона нi до чого нi старим, нi малим. (укр.)
   Всё произошло, как предсказывал дед Ступак: рыбу наловили, Станислав помогал её чистить и жарить, а уху дед приготовил сам. Единственно, кого к процессу не допускали - Максима. Оказался он к этому совершенно непригодным, поэтому развлекал разговорами и даже пытался что-то мурлыкать на гитаре.
   - Трофимович, воды в ставке немного, так всегда или бывает и больше?
   Дед, занятый приготовлением ухи, деловито помешивал большой ложкой в казанке, иногда пригубливал, пробуя на соль и специи.
   - Води, кажеш? Так, у цьому роцi малувато. Снiгу було небагато i осiнь недуже дощова, а весна сам бачиш, дощiв, як кiт наплакав. От ранiше, я помню, повенi були, настоящi. Як пiде вода - греблi рве. Я ще пацаном був, до вiйни. Снiгу було стiльки, що по вулицi йдеш, як по тунелю, а потiм Паска i сонце, як ушкварить i все потекло. У нас у селi млин був, тiльки ж не такий, як зараз на електрицi, а настоящiй - на водi. Було в нього таке велике колесо i багато ставкiв, в них воду набирали, а потiм вiдкривали шибери, це ворота такi, для води i гнали воду на колесо, а вiд нього потiм жорнова крутилися i муку мололи. Така, я вам скажу мука була, не те що зараз - пампушки §си, §си i ще хочеться. - Так от же перед вiйною була така повiнь, що всi ставки вже наповнили, а воду усе дiвати нiкуди - з берегiв рiчка виходить. I так швидко вода бiгла, як ото з насосу. Що ж ви думаєте, розкрутилося те колесо, нiхто втримати не може. А до цього колеса був приладжений маховик, здоровенний такий, чавунний, це щоб, коли вода колесо круте, не рвало жорнова, щоб плавно мололо. Цей маховик з колесом i розкрутився, та так розкрутився, що один раз вiдiрвався...(укр.)
  -- И что? - Максим слушал с особым вниманием.
  -- Перелетiв через рiчку i усю посадку начисто викосив..., усе село, всю зиму дровами топило. (укр.)
   Станислав Васильевич поперхнулся, а Максим отвернулся в сторону и с набитым ртом трясся от смеха, стараясь не обидеть деда.
   - Та, ти не смiйся, iстинно кажу, дуже великий маховик був. (укр.)
   - Нет, нет, я не смеюсь, просто никогда в жизни такого не слышал. Иван Трофимович, а говорят, вы раньше и людей лечили?
   - Було колись, я вже й забув. Тiльки траву кожен рiк збираю, а так нiкого не лiчу. Тут силу треба, а в мене, як моя жiнка померла, пропала сила.
   - Ну, вам жаловаться на силу зря, вы еще молодым фору дадите, я смотрел, как вы с лопатой управляетесь, так куда там мне.
   - Я не про ту силу. Щоб людей лiкувати треба таку силу мати, щоб людина з могили вставала.
   - Ну, это уже слишком, можно что-нибудь попроще.
   - Я жiнку не змiг вилiкувати. Вона сама вже не захотiла жити, а людину з того свiту тiльки тодi повернути можна, коли вона сама цього хоче, дуже хоче i коли ти цього хочеш. Я хотiв, а вона нi. Так i пiшла, а я один остався.
   - Ну у вас дети есть.
   - Дiти це дуже гарно, але не те. - Тень грусти промелькнула на лице деда,- людина завжди вмирає тiльки тодi, коли вона сама вирiшує, що не може жити... тiльки тодi.
   - И что, вы после этого никого больше никогда не лечили? - Наконец вступил разговор Станислав Васильевич.
   - Нiкого, нiколи - сили нема.
   - А пробовали?
   - Нi i не хочу.
   - А, если попробовать?
   - Може, колись i прийдеться. Якщо доживу.
   За столом под навесом налили еще по рюмке и замолчали, каждый думал о своём.
  
   =================================
  
   Город Токио очень большой и чаще всего совсем не такой, каким его представляют большинство людей живущих на земном шаре. Он абсолютно японский: с многовековыми традициями, минимумом мебели, кухней риса и рыбы и железной упорядочностью жизни. И уже очень европейский: с небоскребами вместо одноэтажных домиков со стенами, оклеенными рисовой бумагой, с рыжим цветом волос у девушек, с летящими поездами JR по монорельсам и романджи - латиницей, затесавшейся среди иероглифов в указателях и объявлениях.
   Последние дни, проведенные Мари и Кирпоносом в Японии были для них очень напряженными. Они всё же старались выкраивать время на катание на речном трамвайчике от искусственного острова О-Дайба к Радужному мосту и дальше к статуе Свободы. На гуляние в парке у Императорского дворца, где каждый росток, цветок, листочек бережно уложен именно на то место, куда его поместил художник и время растворяется, становясь тягучим и медленным, как шоколад в рекламных роликах. Все эти красоты, а также идиллия любования незабываемым закатом, когда ярко красный солнечный шар теряется среди частокола небоскребов, постоянно искажались психологическим давлением, исходящим от людей, которые неотрывно следовали за Кирпоносом и Мари.
   Ситуация очень напоминала Черногорию, тогда они также убивали время под надзором наблюдателей. Суть ситуации, была совершенно иной: тогда контроль был за Виталием, а сейчас нет. Охранники Кирпоноса, а их у него здесь было всего два, каждый день замечали всё новых "топтунов", причем слежка велась очень квалифицированно и многими группами, так что, вероятно, всех следящих Кирпонос и не знал, только догадывался, кто эти люди, кого представляют.
   Они не проявляли никакой агрессии, в этом не было, наверное, смысла. Все ждали развития событий. Виталий нервничал: остались считанные часы до прилета Славина и Скляренко с генераторами, а переговоры до сих пор не завершились.
   Кирпоносу в сложившейся ситуации оставалось сдаться японцам со всеми своими людьми и генераторами. Это был не лучший вариант, но вариант, когда его с этими генераторами вывезут в неизвестном направлении и с неизвестными намерениями, был еще хуже. Дело в том, что он действительно не представлял себе, кто эти люди, которые проявляют такой повышенный интерес к его скромной персоне. Вариантов было огромное количество. Он ждал Скляренко, он на него надеялся, ему казалось, что тот сможет защитить и его с Мари и проект.
   Поздним вечером, уже совсем стемнело, Мари стояла у огромного панорамного окна в номере отеля и любовалась ночным городом. Виталий сидел в кресле и просматривал документы, периодически обращаясь к ноутбуку. Требовательно зазвонил мобильный телефон на журнальном столике перед Кирпоносом. Аппарат был новым и непривычным для Виталия, в Японии не работают мобильные телефоны европейского стандарта, поэтому он, сначала, немного удивленно рассматривал дисплей и только после этого включил прием. Звонил Аритомо Такахаси.
   - Здравствуйте, мистер Кирпонос. Есть проблемы, нам необходимо срочно встретиться, - не по-японски прямо сообщил японский дипломат.
   - Здравствуйте, мистер Такахаси, рад вас слышать. Насколько срочно? - Виталий Дмитриевич старался быть предельно вежливым.
   - Немедленно, вы знаете где, - голос Такахаси был раздражен.
   - Вы не будете против, если я приеду на встречу с Мари?
   - Я всегда рад встрече с ней.
   Виталий положил мобильный телефон на стол и посмотрел в сторону Мари:
   - Звонил наш друг.
   - Аритомо-сан?
   - Да, просит срочно приехать к нему, проблемы.
   - Я поеду с тобой.
   - Конечно, я согласовал протокол встречи, становлюсь таким правильным, аж противно, - последние слова он сказал по-русски.
  
   Аритомо Такахаси был сосредоточен и даже угрюм:
   - Мистер Кирпонос, я должен вам сообщить, что встреча, с премьер-министром, назначенная на завтра не состоится.
   Кирпонос дернулся, чтобы встать, но рука Мари мягко вернула его на место.
   - У вас большие проблемы, мистер Кирпонос, буквально час назад к японскому правительству обратился представитель британского правительства, правда неофициально и только это позволяет мне приватно разговаривать с вами, и конечно, потому, что Мари для меня, как дочь и я не хочу, чтобы у неё были неприятности. Кроме того, тон обращения, очень не понравился премьер-министру. Они, очень бестактно, предложили нам... арестовать вас при этом, не представив никаких достоверных доказательств вашей неправомерной деятельности.
   Кирпонос пытался оставаться спокойным и молча, выслушивал Такахаси, рука Мари на его руке, очень легкая, твердо сдерживала его порывы.
   - Кроме того, - продолжал Такахаси, - нам предложено арестовать самолет АН-72, украинских авиалиний, вместе с его экипажем, пассажирами, а главное грузом. Британское правительство любезно предложило нам свою помощь в проведении экспертизы назначения и опасности того прибора, который через несколько часов приземлится на японской земле. Как утверждают британские спецслужбы, он представляет огромную опасность, как для нашей страны, так и для всего мира в целом. Это приспособление может служить оружием террористических организаций и как пример, они приводят недавний случай разбирательств между конкурирующими группами экстремистского направления, произошедший в аэропорту украинского города Одесса, яблоком раздора в котором служил, как раз упомянутый прибор. В результате этого инцидента один человек был ранен, десять погибло. Британские спецслужбы утверждают, что на протяжении ряда лет, они ведут наблюдение за деятельностью этой террористической организации, руководит которой..., по их мнению..., некий гражданин Великобритании Виталий Кирпонос.
   Мари крепче сжала руку Виталия, Такахаси замолчал. Во время разговора, он раздраженно расхаживали по комнате, куда были приглашены Мари и Кирпонос, сейчас остановился и внимательно посмотрел за окно, как будто там можно было найти выход из сложившейся ситуации.
   - Они очень боятся вас, я в этом уверен и не только британцы. Была бы их воля, они бы сбили этот самолет, где-нибудь над морем и нашли, как обычно, козлов отпущения. Вас обвинили бы во всех смертных грехах или просто произошел бы несчастный случай и пышные похороны успешного бизнесмена, но они бояться трогать "это". Вы мне можете сказать почему? - Аритомо Такахаси закончил свои хождения и сел напротив Виталия.
   - Могу, но больше всего они боятся не того, что в самолете, а другого. Господин Такахаси, вы помните, сколько стоил баррель нефти совсем недавно, пятьдесят-шестьдесят лет назад?
   - Примерно, да.
   - Осмелюсь напомнить, что в совсем неспокойные и неблагодушные тридцатые-шестидесятые годы баррель нефти стоил 1-2 доллара, что после топливного кризиса семидесятых он стал стоить почти сорок долларов, сегодня он стоит больше ста. Даже с учетом инфляции и прочих финансовых компонентов это огромные прибыли. Элементарно сравнить рост цен на другие товары и рост цен на энергоносители.
   Они боятся не конкретно "этого", что летит в самолете. Что "оно" взорвется, пострадают люди, как сейчас очень любят говорить, пострадает экология. Нет, они боятся, что нефть, через год, снова станет стоить доллар и это, если вы очень тщательно обработаете покупателя, то есть всучите ему товар, который уже никому не будет нужен. Вы меня понимаете?
   Американцы далеко не дураки и я думаю, что они тоже вплотную подошли к решению задачи по получению энергии квантового вакуума или как еще говорят - энергии поля нулевой точки. Через полгода, может быть год у них тоже будет "это" - то, что сейчас летит в самолете, но что делать с углеводородами, которых на планете еще достаточно много? Их становиться всё меньше, но денег, получаемых за них, от этого меньше не становиться.
   Начиная с двадцать первого века, этот рынок перестал быть просто рынком товаров. Цена на нефть стала финансовой переменной, такой же, как валютный курс, цена на золото, котировки ценных бумаг. Все эти переменные взаимосвязаны и колебания валютного курса оказывают гораздо больше влияния на цену нефти, нежели увеличение или снижение объема её добычи. Теперь это финансовый инструмент, на котором зарабатываются миллиарды. Товарный эквивалент продаваемой сырой нефти составляет почти четыреста миллиардов баррелей. Умножьте это на существующий биржевой ценник и вы поймете цену вопроса.
   Господин Такахаси, насколько мне известно, вы не занимаетесь нефтяным бизнесом, но, наверное, даже для вас страшно, что будет, если вся эта система рухнет. Мне тоже, но вам также страшно, если завтра придет новое землетрясение и за ним накатит цунами и разрушит не одну Фукусиму, а десять таких, же и вся Япония погрузиться во тьму и хаос.
   У вас есть выбор, сидеть и боятся финансовых катаклизмов, которые так или иначе будут потрясать наш мир в большей или меньшей степени, с "этим" или без "этого". А еще больше бояться энергетической ямы, в которую всё больше будет погружаться Япония. Самое страшное в этом, для Японии, вы не можете предугадать, когда придет тот момент и наступит хаос. Вы зависите от стихии, хотя финансовый рынок это тоже стихия.
   - Что же предлагает мистер Кирпонос?
   - Я предлагаю спасение Японии, притом почти даром.
   - Бесплатный сыр известно, где находиться.
   - Правильно, поэтому не даром, а почти даром: за один миллиард американских долларов.
   - Это громадная сумма.
   - Вот видите, а вы говорите, бесплатный сыр. Хорошо, вам, как первому покупателю, я делаю пятидесяти процентную скидку.
   - Вы мне нравитесь, Виталий. Вы находитесь в безвыходной ситуации и торгуетесь на равных.
   - Я в безвыходной ситуации? У меня по всему миру рассредоточены еще двадцать восемь точно таких же агрегатов и если вы откажетесь от приобретения, то список покупателей вами не ограничивается. Более того, я вам открою информацию и, это только исходя из моей большой симпатии лично к вам и того, что вы очень значимый человек в жизни Мари, матери моего будущего ребенка. Непосредственно сейчас мои ближайшие друзья, коллеги ведут аналогичные переговоры с правительствами других стран. Сейчас этот товар, как горячие пирожки. Спешите купить. Страшновато, конечно, немного, начинка неизвестная, но очень вкусно.
   - Вы блефуете, это неправдоподобно.
   - Аритомо-сан, я потерял полгода, только для того, чтобы сделать ситуацию управляемой. Генератор, как изделие, был готов еще в ноябре, но мне требовалось время, чтобы довести количество товара до тридцати единиц и одновременно или почти одновременно предложить его на рынке. Сейчас уже неважно, долетит наш самолет до Токио или не долетит, даже если я пропаду без вести навсегда - процесс уже не остановить. В этом проекте задействованы сотни людей. Прогресс, хоть и страшная, но великая штука, его можно только приостановить на какое-то время, но остановить не может, ни один самый могущественный в мире человек или государство. Открытия - это не просто придумка какого-то человека, они не появляются просто так, они появляются, как потребность общества. Сейчас потребность общества в новой практически неограниченной энергии.
   - Хорошо, но мы даже толком не знаем, что покупаем и самое главное насколько это опасно. С нас достаточно опыта атомной энергии и вы хоть и храбритесь, но знаете, что по сути дела этот груз - это контрабанда.
   - Не будьте ханжой Такахаси, когда вершатся великие дела, говорить о формальностях просто неприлично. В отношении безопасности, то могу вас заверить на словах, а мои специалисты более подробно изложат вашим физикам, но коротко можно сказать, вот что. Существующая энергия квантового вакуума некогерента, то есть, её колебания не согласованы. Наш генератор коррелирует эти колебания, грубо говоря, направляет их в одном направлении и в нужной фазе. Это корреляция, согласование позволяет использовать энергию, как упорядоченные колебания. Самостоятельно эти колебания не коррелируются и отсутствует процесс лавинообразного расширения, как при цепной ядерной реакции. То есть, как только отключается прибор, согласовывающий колебания, энергия затухает и становится рассеянной, невидимой, как например, сейчас вокруг нас. Кроме того после этого не остаётся никаких радиоактивных частиц и прочей гадости, как после ядерной реакции.
   - Но ведь у вас был случай взрыва лаборатории? Это нам достоверно известно.
   - Мистер Такахаси, давайте будем до конца честными, я перед вами весь открылся. Нет у вас никакой достоверной информации по взрыву лаборатории, если речь идет именно о том взрыве, который однажды имел место в нашей лаборатории. Этот взрыв не имел никакого отношения к проекту квантового генератора. Всё намного прозаичней, просто у меня есть один очень умный сотрудник, практически гений, но, как все гении он очень рассеян и забывчив. Он занимается еще одним проектом, я надеюсь вас вскорости удивить его результатами. Так вот он включил один небезопасный прибор. Опыт поставить ему очень хотелось и уехал к стоматологу, у него зуб заболел. Прибор продолжал работать без надзора, перегрелся и случился взрыв. Но это я вам говорю, по большому секрету, я надеюсь, наш разговор не записывается?
   - Нет, конечно, мы же солидные люди.
   - Отлично. У меня есть предложение, чтобы не было никаких неожиданностей и чтобы успокоить ваших коллег из Британии и США, вы берете под охрану самолет, его экипаж, пассажиров и конечно груз. Затем вы даете моим специалистам точку подключения и мы демонстрируем в течение четырех часов, при желании можно больше, как, совершенно не напрягаясь, японские потребители получают две тысячи мегаватт мощности. За демонстрацию я денег не беру. Ваши специалисты подтверждают факт получения электроэнергии, и мы подписываем контракт.
   - А, если мы откажемся и конфискуем груз, а пассажиров арестуем, как контрабандистов?
   - А, зачем? Вы, что враги себе? Так вы получаете шанс на лучшую жизнь, практически ничем не рискуя. В противном случае вы остаетесь один на один со своими фукусимными проблемами и ждете Армагедонна. Только в этой последней битве добра со злом, боюсь, у вас будет не очень много шансов на победу.
   - Описываете вы очень заманчиво, но это только слова. Наши специалисты обследуют генераторы.
   - Пожалуйста, я к этому, как раз и стремлюсь. Только разбирать я ничего не дам.
   - Вы вряд ли можете диктовать условия.
   - Это спорный вопрос. Мне кажется, что вам будет не очень приятно узнать, но в каждом генераторе, специально для особо любопытных, встроен прибор самоуничтожения. Очень тихо, без всякого ущерба для окружающих, он сплавляет в единый бесформенный слиток внутренности генератора. Мы дадим осмотреть всё, что захотят ваши специалисты, даже объясним некоторые принципы, чтобы, когда мы уедем, они могли спокойно эксплуатировать прибор. Идея достаточно проста, хотя в какой-то степени безумна. Всякое гениальное открытие на определенной стадии развития цивилизации кажется безумным.
   - Похоже, вы продумали почти все варианты ситуации и меня почти убедили, но вы, же понимаете, что я не премьер-министр и даже он в одиночку не сможет решить вопросы такого уровня, особенно финансовые.
   - Я не прошу вас или уважаемого господина премьер-министра решать означенные вопросы единолично и немедленно. Я прошу дать нам возможность показать все преимущества генератора, а после этого мы обсудим организационные и финансовые условия. Конечно, как вы может покупать "кота в мешке"? Поймите, я не террорист и не фанатик, желающий сделать Японии плохо. Я хочу дать людям бесконечную энергию и на этом заработать немного денег. Моя страховка вот - Мари и наш будущий ребенок. У меня никогда в жизни не было детей, теперь у меня есть надежда, что я стану отцом. Как вы считаете, я выгляжу идиотом? Я могу рисковать самым ценным и святым в моей жизни?
   Такахаси неуверенно посмотрел на Мари:
   - Это правда?
   - Да, Аритомо-сан. Уже здесь я снова была у врача, мне сказали, что у нас будет мальчик.
   - Мари, ты мне ничего не говорила, что будет мальчик, - ревниво вмешался Виталий.
   - Зачем тебе обнадеживать, а вдруг врач ошибся и будет девочка, ты расстроишься.
   - Не ошибся, здесь в Японии, знаешь какая техника.
   Такахаси улыбнулся, точнее на его всегда непроницаемом лице, появилась тень улыбки, но для него и это было много.
   - Мистер Кирпонос, не всё зависит от меня, но я склонен вам доверять и конечно Мари. Я очень рад за тебя, моя девочка, думаю, что всё будет хорошо.
   - Спасибо, господин Такахаси.
   - Всё равно, самолет будет взят под охрану нашими силами самообороны. Я очень надеюсь, что ваши люди будут вести себя спокойно и с пониманием. Я немедленно добьюсь, аудиенции у премьер-министра и попытаюсь его убедить, в целесообразности продолжения сотрудничества с вами.
  

Глава 11

  
   - Как ты думаешь, ему можно верить? - Кирпонос и Мари возвращались по ночному рассвеченому Токио к себе в отель.
   - Мне кажется, да, во всяком случае, Аритомо-сан - это последний из японцев, которому я могу не поверить.
   - Мне тоже кажется, что он достаточно искренен, но он человек подчиненный и не всегда может действовать согласно собственным принципам. Мари, сейчас я тебя отвезу домой, в смысле в отель и ты будешь там отдыхать. Старайся никуда из номера без надобности не выходить. Володя будет по соседству и в случае чего придет к тебе на помощь, а поеду встречать наших ребят в аэропорт.
   - Я с тобой.
   - Нет, Мари, вот только тебя там и не будет хватать. В твоем положении нужно больше отдыхать, а не ездить с сомнительными типами на стрелки. Я же вижу, что ты устала сегодня за целый день.
   - А ты не устал, ты посмотри на себя, синие круги под глазами, дышишь тяжело. Тебе надо отдохнуть, а еще лучше подлечиться.
   - Со своим здоровьем я как-нибудь разберусь, хотя за заботу спасибо, но у нас военное положение и приказы не обсуждаются. Приказано спать, значит, спать. Тебя сейчас бы вообще куда-нибудь в деревню, на парное молоко. Ты когда-нибудь пила парное молоко?
   - Нет, а как это?
   - Эх, дитя цивилизации! Парное молоко, это если коровку только что сдоили и сразу пьешь. Оно еще теплое, от него парок идет, поэтому и называют парное.
   - Но это же, наверное, не гигиенично. Его нужно обработать от вредных бактерий и оно вероятно слишком жирное. Его еще нельзя пить.
   - Ты знаешь, в русской классической литературе есть такой автор Александр Грибоедов?
   - Да, знаю, я изучала русскую классическую литературу.
   - Он написал комедию в стихах: "Горе от ума" - твой случай.
   - В каком смысле?
   В кармане Кирпоноса раздался зуммер телефона, звонил Такахаси:
   - Мы решили предпринять некоторые меры по усилению секретности операции. Ваш самолет должен был совершить посадку в аэропорту Нарита, а мы его направим в аэропорт Ибараки, это не далеко, но там мы его укроем от лишних любопытных глаз и обеспечим достаточную охрану.
   - Насколько мне известно, Ибараки это военно-воздушная база, только называется она Хякури.
   - Ибараки это гражданский аэропорт, только он пользуется посадочной полосой Хякури.
   - Я хотел сказать тоже самое, гражданский аэропорт на территории военной базы. Это конечно детали, но я бы хотел знать, наши договоренности остаются в силе или мы попадаем в лапы вашей армии?
   - Я делаю всё возможное. Вам надлежит прибыть в Ибараки не позднее трех часов утра, чтобы лично встретить ваш самолет во избежание эксцессов. Я надеюсь, вы дали соответствующие инструкции своим сотрудникам, находящимся на борту?
   - Инструкции они получат на месте. Я их встречу, они будут выполнять все мои команды, но только мои. Вы меня понимаете? Любое отклонение от договоренностей повлечет за собой уничтожение приборов.
   - Вы мне угрожаете?
   - Ни в коем случае, я просто формализую наши договоренности. У нас было очень мало времени обсудить детали.
   - С вами трудно работать.
   - Это только на первый взгляд, на самом деле, многие испытывают от работы со мной большое удовольствие.
   - За вами приедет автомобиль наших сил самообороны, в час ночи. Главным будет офицер Такаси Като. Он объяснит всё, что вам нужно будет сделать.
   - Не хотите ли вы сказать, что я буду арестован?
   - Нет, просто вам необходимо будет выполнять некоторые рекомендации офицера Като. Вы должны поехать один, без кого-либо, на автомобиле, который вам будет предоставлен.
   - Уважаемый, господин Такахаси, при всем моем уважении к вам и уважении Мари, я могу вам сказать только одно: если вы хотите быть первыми в области энергетики, то вам необходимо следовать моим рекомендациям. Иначе вы получите, как говориться, только дырку от бублика или не знаю, как там говорят у вас в Японии. Я поеду на автомобиле, который мне предоставят, но с помощником, можете называть его телохранителем. Мне так будет спокойнее.
   - Ваше вызывающее поведение может очень дорого стоить.
   - Пока вы будете выдумывать свои рекомендации, такие страны, как Италия и Франция получат эту технологию. Они видимо, не столь послушны своим старшим братьям, я имею в виду США и Британию и мнимый терроризм, раздутый американцами до глупости, им не настолько страшен. У их политиков меньше мнительности. Так что обещаю допустить ваших физиков и других специалистов для осмотра генераторов, но, ни один вооруженный человек не должен подойти к прибору ближе, чем на десять метров. Охрана должна осуществляться только по периметру.
   - Вы не оставляете мне другого выхода.
   - Как вам будет угодно. Ровно в час жду вашего Като,- связь разъединилась.
   - Ты его разозлил, - Мари слышала обрывки разговора.
   - Ничего, эмоции должны взрыхлить их интеллект и решительность. Терпеть не могу действовать под чью-либо диктовку.
   - У них сила.
   - Кто тебе сказал? При желании мы разнесем эту силу вместе с аэропортом.
   - Это уже будет терроризм.
   - А не надо меня злить, так разговоры не разговаривают.
   - Успокойся, пожалуйста, Вит, ты меня пугаешь.
   - Вот этого не надо. Всё спокойно. Сейчас моя девочка ложится в кроватку, я могу даже сказку на ночь рассказать, надо же привыкать, сначала я научусь читать сказки маме, а потом малышу. И ты спишь спокойненько и тебе сняться хорошие добрые сны, не знаю, розовые, наверно. Поверь мне, всё будет хорошо, не просто хорошо, а отлично. Веришь?
  
   =========================
  
   Ровно в час ночи в дверь отельного номера раздался тихий стук. На ручке двери висела табличка: "Просьба не беспокоить". Коренастый мужчина в военной форме, сначала рассматривал её, но затем решился тихонько постучать, ситуация становилась нештатной. Дверь никто не открыл, но рядом, справа раздался чей-то голос: "Не надо стучать, там спит девушка, можете разбудить". Кирпонос одетый по вечернему тепло, стоял в нескольких метрах: в куртке и ботинках на толстой подошве, на голове бейсболка.
   - Меня зовут Виталий Кирпонос, а это мой помощник, - сказал по-английски Виталий Дмитриевич, за спиной возвышался его вечный телохранитель Игорь.
   - Такаси Като, - офицер церемонно по-японски поклонился.
   - Кто вы по званию?
   - Нито рикуса.
   - Ты что-нибудь понял? - сказал Кирпонос по-русски и обернулся к Игорю, тот только сдвинул плечами.
   - Это примерно соответствует русскому званию подполковника, - пояснил Като, с акцентом, но на достаточно понятном русском языке.
   - Понятно, - несколько удивленно протянул Виталий Дмитриевич, - вот видишь, Игорь, я тебе всегда твержу, учи языки. Ты запомнил?
   - Нито рикуса.
   - Правильно, по-нашему почти полковник. Очень приятно. В дорогу, господин подполковник.
  
   До аэродрома ехали довольно долго: более часа, несмотря на то, что ночью интенсивность движения была совсем небольшой и пробок не было. Подполковник Като вел себя спокойно и даже не очень возражал, против присутствия Игоря. Кирпонос задал несколько малозначимых вопросов, Като отвечал коротко и без всякого энтузиазма. Всю остальную дорогу проехали молча. Они подъехали к перекрестку, прямо вдали, в метрах пятистах виднелось освещенное здание аэровокзала и большая стоянка автомобилей, но они повернули налево и ехали еще около десяти минут, объезжая аэродром с севера, пока не уперлись в военный пост со шлагбаумом. Като показал часовому с автоматом пропуск и они выехали прямо на бетонку стоянки самолетов. Кирпонос насчитал тридцать восемь боевых самолетов, два транспортных и три вертолета. Самолета с желто-синим флагом на киле на площадке не было.
   Подполковник на своем родном гортанном языке что-то спросил по телефону, удовлетворенно кивнув, сказал: "Через десять-пятнадцать минут они совершат посадку". Слева со стороны ангаров вышел строй автоматчиков, Виталий прикинул: примерно два взвода. Строй проследовал вдоль самолетов и остановился напротив свободной площадки.
   Кирпонос вышел из машины и подошел к Като:
   - Господин подполковник, разрешите я вас так буду называть? - Като достаточно высокомерно кивнул, - я напоминаю, что с любыми людьми из самолета напрямую общаюсь только я. С членами экипажа, с группой сопровождения и специалистами, всё общение только через меня.
   - У меня есть другие инструкции, я должен организовать охрану и проверку.
   - Правильно, охрану и проверку. Только охрану по периметру стоянки самолета, а проверку силами японских физиков и другого технического персонала. Ни один военный не должен подойти ближе, чем на десять метров к самолету, а спецам я всё, что их интересует, покажу сам.
   Такаси Като холодно посмотрел на этого невысокого, но очень наглого человека, который, по-видимому, считал себя здесь главным. И гортанно резко отдал команду автоматчикам, те сделали не совсем понятное строевое движение.
   Всё громче слышался звук снижающегося самолета, прошло несколько минут и Кирпонос увидел Ан-72, катящийся по полосе. Звук двигателей изменился и самолет, прокатившийся в самый конец ВПП, повернул дважды налево и уже подъезжал к тому месту, где его ожидали: строй японских солдат во главе с решительно настроенным нито рикуса Такаси Като и Кирпонос. Глядя на каменное лицо японца, Виталий Дмитриевич понял, что пора действовать. Силы были немножко неравные: автоматов у них было раз в пятьдесят больше, но подмоги ждать неоткуда. В таких случаях Виталий с юности поступал, так как в уличной драке: всегда лез вперед первым. Двигатели шумели громко и пока они не остановились, он подошел вплотную к нито рикуса, взял его за третью с верху пуговицу и внятно по-русски сказал:
   - Послушай, подполковник, если твои орлы, - он мотнул головой в сторону солдат, - приблизятся к самолету без моей команды, хоть на шаг, я уничтожу груз. Мне терять нечего, а отвечать придется тебе. Ты не то, что без погон, ты без штанов останешься. Эх, жаль, что я японского не знаю, но я думаю, ты и так понял?
   Двигатели остановились и над полем нависла относительная тишина.
   - Ну, я пошел, подполковник, а вы все на месте и не надо самодеятельности... Эх, всё-таки жаль, что японского я не знаю!
   Кирпонос не спеша подошел к самолету, в окошке рядом с пилотом он увидел настороженное лицо Скляренко. Он помахал ему рукой и закричал: "Ворота-то откройте". Рампа медленно отъехала и Кирпонос вошел в брюхо лайнера. На него смотрел десяток встревоженных физиономий.
   - Здравствуйте, ребята, с приездом вас на гостеприимную японскую землю. Всем оставаться на своих местах до команды, сохранять спокойствие и хороший аппетит. Нас охраняют доблестные силы самообороны Японии. В контакт ни с кем из чужих не вступать, всё вопросы задавать мне лично или командиру Скляренко. Сейчас я ему выдам необходимые инструкции.
   Кирпонос поздоровался за руку со Скляренко и Славиным и позвал их выйти на бетонку перед самолетом. Появление людей на рампе, солдатами по кругу оцепившими самолет, было воспринято спокойно.
   - Значит, так ребята, ситуация под контролем, но напряженная. Особенно внимательно надо следить за тем вот перцем, с красивым пистолетом. Это подполковник Като, он у них главный от военных. Типичный дубовый вояка, самурай. Приказ у него расплывчатый, но я добился, чтобы, ни один военный не подходил ближе десяти метров к самолету. Пригрозил, что уничтожу груз, кстати, это как, реально?
   - Без проблем, но надо находиться непосредственно около генератора.
   - Вот и организуйте, чтобы там, кто-нибудь постоянно находился, на всякий случай. Насколько я понимаю, сейчас должны подъехать физики или инженеры, кто их знает. Во всяком случае, мы должны им показать генератор, можно даже кое-что объяснить. Главная задача, чтобы они доложили, что это не бомба и вообще прибор не представляет опасности, как оружие поражения. Это твоя задача Сергей, убеждай их, как хочешь, соловьем пой, но они должны дать добро на экспериментальное подключение к сети электроснабжения. Ты, Володя, смотришь в оба и обеспечиваешь безопасность, только одно условие: оружие не применять, даже если нас будут арестовывать. В этом случае наша главная защита: уничтожение генераторов.
   В кармане у Кирпоноса снова задребезжал телефон, снова звонил Аритомо Такахаси.
   - Как у вас дела, господин Кирпонос?
   - Всё идет по плану, самолет приземлился, груз на месте. Жду ваших специалистов для осмотра.
   - Хорошо, мы уже подъезжаем. Наши добрые союзники потеряли вас из виду и очень нервничают. По моим сведениям нашего премьер-министра хотят вызвать на прямую телефонную связь сразу два высокопоставленных лица с обоих берегов Атлантического океана, тема именно ваша. Как вы понимаете положение очень серьезное, два самых высокопоставленных лица. Он сделал ударение на слове "самых". Сейчас ночь и никто поднимать с постели премьера не будет, слава богу, не война, но поутру, после завтрака, разговор состоится. Я боюсь, что премьер может не выдержать натиска с двух сторон. К моменту этого разговора у нас должно быть точное понимание ситуации с прибором: его безопасность, его полезность, его перспективность. Поэтому я решил, лично принять участие в этом. Для окончательного решения вопроса у нас максимум пять часов.
   - Аритомо-сан, позвольте мне вас так называть, у меня нет слов, выразить вам всю признательность за ваши мудрые действия. Обещаю, я вас не подведу.
   - Именно это я и хотел от вас услышать. Не предпринимайте никаких поспешных действий, мы будем через полчаса.
   Кирпонос немного успокоившись, решил поделиться спокойствием с Като. Он весело подошел к подполковнику, у которого на лице была выписана такая же степень ответственности, как будто он стоял на посту у главных дверей императорского дворца, накануне начала мировой войны.
   - Господин подполковник, менее чем через полчаса сюда прибудут специалисты, для осмотра груза, а самое главное советник премьер-министра, который и возьмет на себя всю тяжесть ответственности. Так что, если всё пройдет нормально быть вам полковником, как это будет по-японски?
   - Итто рикуса.
   - Симпатично звучит. Солиднее. Так что старайся, есть возможность продвинуться.
   Кирпонос пошел к самолету. Славин и Скляренко напряженно ожидали распоряжений.
   - Значит, так. Не теряем времени и начинаем распаковывать генераторы. Освобождаем их для свободного осмотра и на поддонах выкатываем из самолета.
   - А, если эти, - Скляренко показал на строй автоматчиков, - начнут дергаться, в самолете, как-то спокойнее.
   - Выкатываем, выкатываем. У нас на всё про всё от силы пять часов. Тут в дело пошла тяжелая артиллерия, в лице президентов и премьер-министров. Штатники и британцы решили придавить японского премьера, чтобы он из нас сделал террористов и для начала хотя бы арестовал, а генераторы конфисковал, как контрабанду. Так что шевелись пехота, нам надо успеть показать, что эта штука вещь полезная, как посудомоечная машина на кухне.
   Когда из чрева самолета начали выползать поддоны с матовобелыми металлическими ящиками Като подал команду и солдаты взяли оружие наизготовку. Кирпонос не обращал внимание на это и сам помогал вывозить на бетонку генераторы. Като еще несколько раз рявкнул, громко и грозно. Виталий Дмитриевич, собственноручно вывозя генераторы на поле, сокрушенно выдал в ответ на резкие команды будущего полковника:
   - Ну, до чего он нудный, я же сказал, спокойненько и не дергайся, а он орет, как петух, что бедных курочек потоптал, еще бы знать, что он там орет. Говорила мне мама: учи иностранные языки, не слушал я старших.
   Строй солдат ощетинился стволами. Скляренко тоже помогал выкатывать поддон, искоса наблюдая за действиями японцев.
   - Виталий Дмитриевич, еще чуть-чуть и они стрелять начнут.
   - Не начнут, а что делать, если нам место надо чтобы распаковаться? Что мне строй отодвигать? Тогда точно палить начнут.
   На бетонное поле выехало три больших автомобиля. Они подъехали прямо к строю солдат. Из первого, не заботясь о своей солидности, быстро выскочил Аритомо Такахаси. Кирпонос направился ему навстречу, путь ему преградил ствол автомата, направленный прямо в грудь. Он хотел обратиться к подполковнику Като, но тот подскочил к человеку в военной форме и вытянувшись по стойке смирно громко докладывал. Тогда Кирпонос, глядя прямо в глаза автоматчику, взял двумя пальцами левой руки за конец ствола и мягко отвел его в сторону, другой рукой он прожестикулировал, показывая в сторону Такахаси, так, что сразу стало ясно, что он сказал, хотя и по-русски: "Извини, брат, очень надо".
   - Доброе утро, господин Такахаси, - небо на востоке действительно начало светлеть.
  
   ==============================
  
   Хитрая нация, эти японцы, одним выстрелом сразу двух зайцев ухлопать хотят, - говорил Скляренко, стоя вместе со Славиным на балконе небольшого двухэтажного здания, стоящего на холме. Впереди, вдалеке было видно море, перед ними расстилалась долина мутной реки, впадающей в это море.
   Что ты имеешь в виду? - нехотя отвечал Славин.
   - Они нас сюда притянули для чего? Для того чтобы испытать генераторы. Правильно? Правильно, если они будут нормально работать, то им очень хорошо - дармовая электроэнергия, подстанция простаивает всё равно, а если генераторы рванут, то хуже уже вряд ли будет, цунами, землетрясение, Фукусима здесь и так натворили всё что могли. Полная страховка, беспроигрышная ситуация. Кроме того, кто нас будет здесь искать в закрытой зоне.
   - Мы не в самой зоне, отсюда километров сорок до Фукусимы, а зона двадцать. Хотя, наверное, ты прав, но, сколько нас здесь держать будут? Генераторы работают уже, - Славин посмотрел на часы, - третьи сутки, никаких нареканий и сбоев, чего им от нас еще надо?
   - Большая политика, Серёжа, ты заметил, что ни в прессе, ни по телевидению, до сих пор ни одного сообщения об этом. Торгуются они там,- он показал пальцем вверх,- решают, под сукно всё это дело положить и нас вместе с ним или пустить в ход. Делиться ни с кем они не хотят, а знают, пока Кирпонос здесь, есть надежда, что дело не выплывет наружу. - Он помолчал, потом без особой связи сказал, - а на Украине сейчас праздники, Первое Мая. Я после праздника - Нового года больше всего в детстве любил Первое Мая - весна, радостно, как-то. Оркестр духовой играет, парад, демонстрация, детям конфеты, мужики по "банке", щедрые все. Помнишь, были такие конфеты "Гулливер"? Большие, вкусные, такие сейчас не делают.
   - Мне больше нравилась шоколадка "Аленка" или "Русские сказки".
   - Надо, что-то делать, - без перехода продолжил Скляренко, - где шеф, надо с ним посовещаться, а то "вечер перестает быть томным".
   - Где тут будешь совещаться, они же слушают нас, даже в туалете?
   - В туалете, я как раз и не собирался. Да, чтобы вы без меня делали, пошли искать шефа.
   - Чего его искать вот он, - Славин повернулся к двери на балкон, где появился Кирпонос.
   - Виталий Дмитриевич, есть дело лет на десять-двенадцать не больше, на высшую меру не потянет точно.
   Кирпонос поднес указательный палец к губам, предупреждая, что могут прослушивать.
   - Да, нет ничего криминального, просто предлагаю выпить, сегодня же Первое Мая, день международной солидарности трудящихся. Потребуем у нашей охраны ящик нашей водки, я их "мачмалу" пить не собираюсь и отпразднуем родной праздник по-настоящему, по-нашему.
   Во время всей этой тирады Скляренко жестами показывал, чтобы Кирпонос следовал за ним. Они спустились на два этажа ниже в подвальное помещение.
   - Вот, здесь можно говорить без опаски, если честно я этим японцам удивляюсь. Мобильные телефоны не отобрали, даже не обыскали ни разу, телевизор - пожалуйста, газетки свежие, даже на английском языке. Странное у нас, однако, заточение.
   - Они всё еще не хотят с нами окончательно портить отношения, - ответил Кирпонос, - я же сказал Такахаси, что мы, в случае необходимости, можем уничтожить генераторы даже на расстоянии, так что точно технологию скопировать у них не удастся, а люди здесь только технический персонал. Извини, Сережа, я сказал, что все здесь знают, только где располагаются кнопки, но разработками не занимались.
   - Какие извинения, Виталий Дмитриевич, если бы они знали о моей настоящей роли, то я бы сейчас с вами не готовился к празднованию Первого Мая, а давал показания. А насчет уничтожить генераторы на расстоянии, раньше надо было думать, сейчас поздно. Они нас к ним подпускают, только на пару метров, боятся, чтобы мы не ткнули, куда не следует.
   - Они об этом могут только догадываться, а мы должны поддерживать эту иллюзию, как можно дольше, так что насчет празднования?
   - Праздновать мы, конечно, будем, но я, если честно, позвал вас сюда по другому поводу, - Скляренко сделал таинственное лицо.
   - Ладно, колись, что ты там придумал, - нетерпеливо сказал Кирпонос.
   - Выбираться отсюда надо, - ответил особист.
   - Очень свежая мысль, - скривился Виталий Дмитриевич, - всю ночь не спал, наверное, пока пришел к такому выводу?
   - Предыдущую, кстати, тоже, но, сейчас, не об этом. Если вы забыли, то напомню, что из Хабаровска, почти одновременно с нами, но рейсовым самолетом, прилетела наша вторая бригада и в ней кроме Славинских спецов, два моих орла. О них наши друзья со специфическим разрезом глаз, ничего не знают. Я с ними связался.
   - Как? - в два голоса спросили Кирпонос и Славин, - по телефону? Ты же их засветил.
   - Обижаете вы меня, господа начальники. Обыска не было, они наши телефоны, что были включены на аэродроме, наверное, срисовали, тем более у всех спецов телефоны европейские GSM, они здесь всё равно не работают, а я парочку аппаратов местного стандарта придержал в резерве. Сим карты активировал только здесь и то, работаю, исключительно в режиме интернет связи. Так, что всё в порядке.
   - Дальше что, дальше? - торопил Кирпонос.
   - Мои ребятки связались с Максом, он готовит свою тарелку для эвакуации вас шеф из территории почти дружественной нам Японии.
   - Как эвакуации, на тарелке?
   - Виталий Дмитриевич, вам какая разница. Главное отсюда вырваться, а там я думаю, вы найдете, что сказать мировому сообществу, ну а потом и нас вызволите. Кроме того, ребята вышли на визуальную связь с Володей, который охраняет Мари Верен. Они тоже под надзором, но не плотно, есть варианты, так что эвакуация возможна.
   - Но отсюда, как? Тут этот подполковник Като, у него автоматчиков полсотни, если Макс прилетит, они его просто расстреляют.
   - Правильно, нужно оторваться от преследования, поэтому есть план.
  
   Кирпонос набрал номер Такахаси, тот ответил сразу, как будто ждал звонка.
   - Господин, Такахаси, я выполнил все свои обещания. Инструменты работают в штатном режиме, никаких замечаний нет, почему нас до сих пор держат под арестом?
   - Уважаемый, господин Кирпонос, это не арест, просто вынужденная мера усиления вашей охраны. Могу открыть вам секрет, сейчас за вами ведут охоту, десяток стран и не одна сотня людей и не у всех у них добрые намерения. Всё что происходит, делается в ваших интересах.
   - Хотелось бы верить, но я очень переживаю за Мари. Она одна в этой негостеприимной стране, я не могу с ней толком связаться, она нервничает. Вы не забыли, в каком она положении? Ей может понадобиться помощь в любую минуту и если с ней что-нибудь произойдет или с ребенком, то я за себя не отвечаю.
   - Уверяю, я делаю всё, чтобы её пребывание в Токио было максимально комфортным, я с ней встречался буквально вчера и любая медицинская помощь ей гарантирована, даже бесплатно.
   - Спасибо, я по своим счетам привык платить сам. Кроме того меня не устраивает, что с моей женой встречается посторонний мужчина, а не я сам. Вряд ли вы сможете её успокоить, так как я.
   - Не сомневаюсь в вашей любви к Мари, но со своей стороны сделаю всё возможное. Я ей тоже не чужой человек.
   - Конечно, мне интересно, что будет говорить её отец, когда узнает, что делает с его дочерью, его бывший друг. Не думаю, что он когда-нибудь подаст вам руку.
   - Вы говорите обидные вещи.
   - Вы делаете, еще более обидные и неправильные вещи, что интересно по отношению к девушке, которая вам, как вы когда-то говорили, почти дочь. Мне нужно её увидеть.
   - Я постараюсь что-то сделать.
   - Уважаемый господин Такахаси, не надо стараться, надо делать, в противном случае, я предупредил, я за себя не отвечаю, - Кирпонос нажал кнопку отбоя и посмотрел на стоящих рядом Скляренко и Славина.
   - Хорошо, говорили - решительно. Вам главное добраться до Мари и напроситься в Ark Hills, там очень приличный ресторан и совсем рядом с вашим отелем, буквально пятьдесят метров, это недолжно вызвать подозрений.
   - Подозрения могут быть, но я скажу, что мне ужасно надоела их японская кухня, а там, как раз бизнес центр и прекрасно готовят европейские блюда. Это действительно правда, Такахаси знает, что я без уважения отношусь к их сыроядению, так что все по-честному. Я сейчас бы с большим удовольствием съел настоящий стейк. Здесь мне уже начинает казаться, что даже европейские блюда имеют привкус японских соусов и специй.
   - Совместим приятное с полезным, вкусная еда с побегом, - сострил Скляренко.
   - Меня только вот что волнует, Максим ведь говорил, что тарелка еще не готова к использованию, что её еще надо испытывать и испытывать.
   - Вот вы её и испытаете, всё равно другого выхода нет. Любой другой вид транспорта у них под контролем, не забывайте, что это острова, изоляция.
   - Всё будет хорошо, Виталий Дмитриевич, просто маленькая хитрость Максима. Ему не хочется выдавать незаконченный продукт, как это получилось с генератором. Тарелка вполне пригодна к полетам, навигация настроена, могут, конечно, быть нюансы, но я надеюсь на благоразумие Максима.
   - Макс и благоразумие - вещи несовместимые, - снова вставил Скляренко.
   - Не скажи, в последнее время я ним не нарадуюсь, Олечка оказывает благотворное влияние, лучше психотерапии, - Славин помолчал, раздумывая.- Вся сложность в навигации. Он должен будет точно проложить курс, причем высота полета должна составлять не менее двадцати километров, чтобы максимально исключить встречу с посторонними объектами. На этой высоте коммерческие самолеты не летают, военные крайне редко, а космические аппараты значительно выше. Точно вывести аппарат над точкой, а дальше придется в ручном режиме совершать приземление. Конечно, отведенная площадка крайне мала, но теоретически это элементарно, насколько сложно это будет на практике, посмотрим, но думаю, что всё будет нормально.
   - Ну, если у нас главный скептик говорит, что всё будет нормально, значит, всё будет нормально.
   - А как службы ПВО, противоракетные комплексы? - выразил сомнения Кирпонос.
   - Что вы, Виталий Дмитриевич, они и понять ничего не успеют. У них на мониторах, может что-то и мелькнет, но что, они всё равно рассмотреть не успеют. Скорость будет, я думаю, порядка девяносто тысяч километров в час. Больше просто не нужно, это может вызвать дополнительные осложнения в навигации и система предупреждения столкновения с объектами надежнее работает на таких скоростях. Можно даже тысяч пятьдесят, всё равно не успеют зафиксировать.
   - А уже на месте? Вы поймите, я без Мари не полечу, а рисковать её жизнью тоже не могу.
   - На месте..., надо будет время нахождения на земле и посадки в аппарат минимизировать, это и от вас будет зависеть, Виталий Дмитриевич, как только вы сядете в тарелку, примерно, через пять-семь минут вы будет на месте, в лаборатории.
   - Фантастика.
   - Реальность, Виталий Дмитриевич.
  

Глава 12

  
   Вечер первого мая всё равно получился хоть немного, но праздничным. Водки от охраны они не добились, тем более ящика, но пять бутылок виски им привезли. Подполковник Като долго с кем-то согласовывал количество и состав праздничного стола, сошлись на мясе гриль и виски. Общее застолье сплотило компанию. Кирпонос пил немного, но стакан поднимал часто. За полночь он вместе со Славиным и Скляренко поднялись на балкон второго этажа, ночь была лунная и на поверхности, виднеющегося вдали моря блестела лунная дорожка. Вечер был достаточно теплым. Сакура отцвела здесь почти неделю назад и весна больше напоминала лето. Вокруг стояла тишина, только иногда заблудший автомобиль проедет мимо и на первом этаже немного шумела бригада Славина - допивала оставшийся виски. Все трое молча, стояли, оперевшись на парапет балкона и вдыхали ветер с моря. В тишине зазвенел телефон в кармане Кирпоноса.
   - Добрый вечер, мистер Кирпонос, я знаю, вы не спите.
   - Вы телепат или вашим недремлющим оком выступает нито рикуса?
   - Офицер Като добросовестно выполняет свой долг и даже иногда идет вам навстречу. Вы отметили свой праздник?
   - Если не считать, что не было водки, то почти отметили.
   - Вам ведь привезли крепких напитков, кажется виски.
   - Виски - это жалкое подобие водки и что такое пять бутылок на двенадцать человек? Слону дробина, так, только во рту вымазали.
   - Мне нравится, что вы шутите, значит у вас хорошее настроение. Я хочу вам его еще улучшить... Завтра утром вы в сопровождении офицера Като, поедите в Токио на встречу с Мари. Поедите вы один, это обязательное условие, никого больше. Никаких телохранителей, помощников или референтов. Как видите, я выполняю свои обещания.
   - Как вы их выполняете, это я увижу завтра, только мне не нравиться постоянное недоверие, оно портит наши отношения. - Такахаси промолчал. - Во сколько выезд и я, надеюсь, Като предупрежден?
   - Да он предупрежден, а выезд по вашему желанию. Мари я уже обрадовал, что завтра вы встретитесь.
   - Спасибо, но привет от вас я передавать не буду.
   - У вас неиссякаемое чувство юмора, правда, если бы я так много лет не прожил в Европе, особенно во Франции, я бы не всегда понимал, когда вы шутите, а когда говорите серьёзно.
   - Вы бы еще лучше понимали меня, если бы прожили также долго в России или Украине. Правда, я и сам не всегда знаю, когда я шучу, а когда говорю серьёзно. У нас говорят: " В каждой шутке, только доля шутки".
   - Теперь на счет шуток, я очень надеюсь и вам рекомендую, не искать никаких приключений: связей с прессой, телевидением и прочими журналистами. Вы будете под постоянным наблюдением, офицер Като, будет только видимым символом охраны, так что не надо предпринимать никаких необдуманных действий. Зачем волновать Мари, в её положении.
   - Приму к сведению ваши советы, господин Такахаси, но сразу скажу, что обычно, для меня ориентиром поведения есть только собственное мнение и оценка ситуации, тем более говорить о договоренностях между нами немного смешно, после всех историй, которые произошли. Покойной ночи, господин Такахаси.
   Кирпонос выключил телефон.
   - Завтра утром я еду в Токио. Значит, действуем, как договорились, план номер раз, время семь утра.
  
   Солнце только выглянуло из океана, а Кирпонос уже стучал в дверь комнаты на первом этаже, которую Като приспособил под караулку. Тот, не задумываясь, открыл дверь, запертую на ключ и предстал перед Виталием Дмитриевичем в элегантной шелковой пижаме, заспанным и немного запыхавшимся. Кирпонос критически осмотрел офицера с ног до головы и нравоучительно сказал:
   - Спрашивать надо, когда дверь открываешь, а вдруг бандиты?
   - Что вам угодно? - возмущенно почти прокричал подполковник.
   - Время. - Кирпонос постучал по циферблату "Патек и Филипп". - Едем в Токио, так что сорок пять секунд подъем и в путь. Я жду.
   Он уже развернулся уходить, когда в спину услышал удивленный возглас:
   - Почему сорок пять секунд, это же мало?
   - А советскому сержанту было в самый раз. У нас в Армии порядок такой, новобранцев салабонов к службе приучали. На подъеме сержант зажжет спичку, пока она догорит, последний солдат должен стоять в строю и не просто стоять, а быть готовым к выполнению любой боевой задачи. Как раз примерно сорок пять секунд. Я вижу у вас с подготовочкой слабовато, поторопитесь, господин подполковник, - Кирпонос выдержал паузу, - а то пижама шелковая..., нам в армии только гламура не хватало.
   До Токио ехать не близко: по дороге считай, почти триста километров наберется, еще этот японец, как из музея восковых фигур: всё, не спеша, всё по правилам. Терпение Кирпоноса исчерпалось до дна, пока они доехали до отеля. Като проводил Виталия Дмитриевича до самой двери номера.
   - Я надеюсь, вы со мной в номер заходить не будете? Я никуда не денусь. Из окна не выпрыгну, тут четырнадцатый этаж.
   - Мне приказано сопровождать вас всюду, куда вы будете направляться.
   - Вот именно сопровождать, а не конвоировать. Слушай подполковник, не раздражай меня, моего раздражения даже правительство Японии опасается, а то, знаешь подполковник, никогда тебе не быть полковником.
   Кирпонос перед носом Като захлопнул дверь. Мари была рада встрече, но очень встревожена. Виталий, как мог её успокаивал. До полудня они не выходили из номера. Такое положение успокоило японского подполковника. Он знал, что балкон номера просматривается и прослушивается и чем дольше они находятся в номере, тем ему спокойнее, всё-таки его подопечный оказался очень беспокойным человеком. Като не всегда понимал всё, что говорит по-русски Кирпонос, особенно смысл шуток частенько был для него, мягко говоря, непонятным и это раздражало.
   В половине первого Кирпонос и Мари появились на пороге, сразу же из соседнего номера вышел охранник Володя. На счет него у Като не было никаких конкретных инструкций, но вступать в полемику с Кирпоносом подполковнику не хотелось.
   - Мы хотим поесть, - объявил Кирпонос. - Так, как японская кухня меня никогда не прельщала, а мадам Верен француженка - мы пойдем во французский ресторан. Не меняйтесь так в лице подполковник, он в соседнем здании, никуда ехать не придется. Прекрасный, уютный ресторанчик, называется между прочим, "Вакханалия". Хоть выпью хорошего французского вина, а то у меня с вами нервы расшалились, прямо беда. Между прочим, господин Като, алкоголь самый лучший, самый быстрый антидепрессант, если бы у него не было синдрома привыкания, то бишь, алкоголизма. Болезнь такая есть, может, слышали. Так вот, его бы во всех клиниках, всем нервным выписывали по рецептам - вот красота была бы, не правда ли?
   Като крепче сжал зубы, но промолчал. Справиться с этим наглым русским у него пока не получалось. Когда Кирпонос и Мари переходили в соседнее здание тридцатисемиэтажного бизнес центра Арк Хиллс, где действительно на втором этаже находился ресторан французской кухни, Виталий заметил, что, как минимум три пары заинтересованных глаз, кроме Като следили за их передвижением. Где-то здесь должны были быть и люди Скляренко.
   Кирпонос был максимально напряжен, хотя и не показывал вида. Они с Мари заняли столик, Володя расположился за соседним, Като принципиально занял другой стол, в стороне. Виталий Дмитриевич старался не смотреть часто на часы. Он весело разговаривал, даже смешил Мари. Она оттаяла, несколько дней переживаний и неизвестности постепенно уходили в прошлое со своей тревогой. Девушка с удовольствием ела луковый суп и даже позволила себе утиную грудку с печеными яблоками, белыми грибами и ежевичным соусом, с мыслью о том, что во время беременности всё равно поправится. Кирпонос ковырял своё жаркое из кролика и налегал на превосходное красное вино. В половине второго он, с трудом сдерживая нервы, посмотрел на Володю, тот спокойно кивнул ему в ответ.
   Тремя этажами выше в офисе со светлой казенной мебелью, рослый мужчина европейского вида разговаривал по телефону. Его поза была более чем расслабленной - он развалился в кресле и положил обе ноги на стол, при этом умудрялся еще совершать возвратно-поступательные движения на вращающемся офисном кресле.
   - ...нет, ведет себя спокойно. Пока он с ней, он дергаться не будет. Хлещет вино, но с аппетитом у него, видимо, проблемы. - Рослый рассмеялся. - Вы же сами знаете, что они сегодня вряд ли что-нибудь будут предпринимать. Он ведь сказал, что время начала операции: семь часов утра, так что будем ждать завтрашнего дня.
  
   Без четверти два Кирпонос рассчитался с официантом, раздумывая, территория французского ресторана, это Япония или нет, стоит ли давать официанту на чай? Володя тоже поднялся со своего места, Като позволил себе расслабиться и сидел до последнего: пока Мари не встала и не проследовала к выходу. Он даже не среагировал, что они прошли не к эскалатору, который вел на первый этаж, а к лифтам. Володя нажал кнопку вызова скоростного лифта и вся четверка в составе Мари, Кирпоноса, Володи и Като застыла в ожидании. Через несколько секунд дверь открылась и из лифта вышли двое крепких парней. Като показалось, что они хотят ехать с ними вместе и он хотел возразить, но не успел. Его колени подкосились, а голова поникла, парни подхватили его и внесли в кабину. Володя быстро нажал кнопку верхнего этажа. Мари с удивлением и страхом смотрела на потерявшего сознание Като и на дюжих молодцев поддерживающих его под руки. Она повернулась к Кирпоносу с немым вопросом, тот был напряжен и немногословен.
   - Всё в порядке Мари. - Он обернулся к Володе, - давай команду Максу!
   - Уже, Виталий Дмитриевич, Ракицкий будет ровно в семь.
   Дело в том, что Максиму не стали забивать голову временными вычислениями и два часа дня в Токио, соответствовали семи часам утра в Украине.
   - Вам туда, по лестнице, побыстреее, пожалуйста - показал Володя направление Кирпоносу, когда они вышли из лифта, - за Игорем вперед, а я займусь, Като и организацией отхода, как только вы улетите. Побыстрее, пожалуйста.
   Кирпонос ухватил за руку Мари и побежал за Игорем вверх по лестнице. Сердце ухало, как колокол, в висках стучало, не хватало воздуха. Мари на высоких каблуках как могла быстро перебирала ступени, с трудом поспевая, за Игорем и Кирпоносом.
   Многочисленное население столицы страны восходящего солнца, а также не менее многочисленные гости, в два часа пополудни могли лицезреть в небе интересную картину. Блестящий предмет, сильно напоминающий известные описания неопознанных летающих объектов, но относительно небольших размеров, при ярком солнце и абсолютно безоблачном небе, вдруг материализовался над центром города на высоте не более двух километров. Эффект мгновенной остановки со скорости пятьдесят тысяч километров в час создал впечатление материализации из ниоткуда. Состояние антигравитации создало "эффект кокона" вокруг тарелки и плотные слои атмосферы, как бы расступались перед летящим на огромной скорости болидом, создавая специфическое синеватое свечение. Объект завис в задумчивости, затем достаточно быстро стал опускаться, на крышу сдвоенных башен бизнес центра Ark Hills, где, как известно многим, располагается вертолетная площадка.
   Максим совершил посадку под восхищенными взглядами тысяч людей с виртуозностью, как будто он это уже проделывал сотни раз, но три человека смотрели на этот маневр особенно заинтересованно: Кирпонос, Мари и охранник Игорь. Они уже взбежали на вертолетную площадку и запыхавшиеся, затравленно оглядывались вокруг, пока опускался летательный аппарат. Опасность могла подстерегать с любой стороны. Игорь, с "Глоком" поддерживаемым двумя руками, озирался во все стороны и готов был всадить все семнадцать пуль в любого, кто захотел бы воспрепятствовать отлету невиданного аппарата.
   Макс отбросил прозрачный защитный колпак и помахал рукой, он уже заметил ждущих пассажиров. Кирпонос облегченно вздохнул и не удержался, церемонно подал Мари руку и театрально сказал: "Карета подана, мадемуазель". Прошло не больше минуты и блестящий диск скрылся из глаз.
  
   Примерно через полчаса многочисленные наблюдающие спецслужбы поняли, что объекты исчезли. Из здания никто не выходил, а прятаться в огромном здании, конечно можно, но вряд ли перспективно, если оно оцеплено несколько раз. Никто из работников спецслужб ни имел возможности наблюдать НЛО, да им всё равно и в голову не пришло бы, как-то связать этот инцидент с потерей объектов наблюдения. Несколько прояснил ситуацию подполковник Като, а может быть, еще больше запутал. Он ведь только помнил, что они входили в лифт. Просмотр видеозаписей камер на всех выходах из комплекса зданий кое-что дал, но совсем не то, чего ожидали руководители. Через двадцать минут после того, как объекты вышли из ресторана, охранник, их сопровождающий, в одиночку покинул здание и скрылся в неизвестном направлении. Ни Кирпонос, ни Мари Верен, зафиксированы не были.
   Като еще не совсем отошел от снотворного, но был взбешен - его отстранили от выполнения обязанностей. Меньше всех был удивлен и удручен Такахаси. В глубине души он ожидал какой-то такой развязки, его даже не удивляло то, что службы, следившие за Кирпоносом, не могли толком объяснить, куда он делся. Он не ждал от них объяснений, он сам искал что-то необычное. Когда в новостях он увидел короткий сюжет о неопознанном летающем объекте над Токио, Такахаси не отрывая взгляда от экрана телевизора, нащупал телефонную трубку.
   - Не надо их искать, я знаю, как они улетели. - Аритомо-сан медленно опустил трубку и сам себе добавил: "Чего от него еще можно ждать - это вопрос".
  
   ======================================
  
   Над Украиной стояли грозовые тучи, шел дождь. Максим, насколько это было возможно, быстро посадил тарелку в открывшийся большой сдвижной люк за ангаром, на территории завода по производству биотопливу. Летательный аппарат прокатился несколько метров на выпущенном невысоком шасси и остановился в большом подземном помещении, где обычно проводились все испытания. На встречу прилетевшим выскочил Войтенко. Он с нетерпением ждал, когда Ракицкий откроет колпак. Первым вышел Кирпонос, подал руку Мари, она, осторожненько озираясь, спустилась в низ, с интересом рассматривала стоящие вокруг большие и малые диски похожие на тот, на котором они прилетели.
   - Ну, с возвращением, я уже весь испереживался, - друзья обнялись. Станислав с интересом смотрел на Мари, - может быть, представишь?
   - Да, знакомься, моя жена Мари Верен, только она по-русски не понимает, как и по-украински, так что общение с ней будет несколько затруднено.
   - Ничего, лишь бы человек был хороший, а общаться мы её научим. По-английски она, я надеюсь, понимает?
   - Твой манчестерский диалект должна, если что я помогу.
   - Это хорошо, только я не понял, а когда ты успел жениться?
   - Она моя гражданская жена.
   - Ты что нехристь какой или как? Я еще понимаю венчание, это сложно, но расписаться, чтобы не как собачки по весне, это ты можешь?
   - Ой, Слава, не учи отца..., не до этого сейчас. Лучше позаботься о Мари, надо её куда-нибудь пристроить в спокойное место, она в положении, так что ей бы сейчас отдохнуть.
   - Это мы сейчас организуем. Мы её к деду Ступаку отправим, там природа, тишина. Организуем охрану. Вроде как на отдыхе, а под рукой, тут буквально три километра, так что не переживай, всё будет в лучшем виде. Вот только твой внешний вид мне не нравиться. Ты, как с креста снятый, бледный, круги под глазами.
   - Разберемся, ты займись Мари.
   Целый день Кирпонос не выходил из кабинета. Он поднял на ноги всех, кого только мог в Европе. Ему даже пообещали организовать встречу с президентом Украины и премьер-министром Италии. Обещаний было много, обещание ведь не есть расточительство, только будут ли меня слушать сильные мира сего. Захотят ли они услышать этот глас вопиющего в пустыне или передо мной снова возникнет стена корпоративного единства. Такие мысли одолевали Виталия Дмитриевича. В этом мире можно сделать всё, даже чудо - попробуй его продай.
   К концу дня дождь закончился, сквозь редеющие тучи местами начало пробиваться солнышко. Кирпонос вышел во двор завода, ему навстречу шел Войтенко.
   - Я не знаю, как они там общаются, но мне кажется Мари у деда нравиться. Сейчас он её учит рыбу чистить, я только что оттуда. Проверил на всякий случай, как отдыхается французской гостье. Тебе бы тоже отдохнуть. Ты чернее тучи. Работа она сам знаешь, стояла и стоять будет. Поехали к деду, с женой пообщаешься, а то ей здесь больше не с кем, мой английский не внушает ей доверия.
   - Времени у меня нет, Славик. Каждая минута на счету, если они сейчас между собой договорятся, чтобы наш генератор до будущих времен придержать, это будет всё - финиш.
   - Не может этого быть, они же тоже не идиоты. Деньги деньгами, а здравый смысл должен возобладать.
   - О чем ты говоришь, они сейчас устроят информационную блокаду, а сам способ добычи энергии объявят более опасным чем все атомные электростанции вместе взятые и всё, попробуй, докажи, что ты не верблюд. Объявят мораторий на использование энергии поля нулевой точки лет на десять, пока самые тупые физики не дойдут, что лучше и чище энергии в мире нет и все будут покупать нефть и газ, как миленькие.
   - Ну, ты уже совсем руки опустил, нельзя же так.
   - Не опустил я ничего, просто обидно, что столько трудов может пойти насмарку. Сколько люду полегло за эту энергию и что всё впустую?
   - Конечно, нет, только знаешь, утро вечера мудренее, поехали к деду. Там рыбалочка, вон погодка налаживается, экологически чистая уха, если захочешь водочки, можно водочки. Тебе надо отдохнуть.
   Они поехали к ставку, Мари встретила Виталия вместе с дедом. Они очень бойко общались на языке жестов и отдельных непереводимых коротких слов, как будто знакомы были друг с другом десяток лет. Виталий немного повеселел. Ужин прошел в теплой дружественной обстановке, перемежающейся взрывами хохота. Уже когда стемнело, в кармане Кирпоноса, как обычно задребезжал зуммер мобильного.
   - Здравствуйте. Это господин Кирпонос? - абонент говорил по-английски, чувствовалось, что человек не один год прожил в англоязычной среде, но слышался легкий восточный акцент.
   - Да, с кем имею честь? - голос Кирпоноса напрягся.
   - Я хочу принести извинения от имени правительства и от себя лично за причиненные неудобства. Поверьте, это не было сделано со злым умыслом.
   - Господин Такахаси? Как вы узнали этот номер телефона?
   - Это детали, вы с него звонили в свой лондонский офис. Я надеюсь у вас всё в порядке и у Мари тоже.
   - Да у Мари тоже, - тембр голоса Кирпоноса вряд ли можно было назвать добрым.
   - Я понимаю, вашу обиду, но хочу вас обрадовать, все ваши коллеги совершенно свободны и буквально сейчас уедут из Иваки. Не скрою, мы предложили им сотрудничество, но никто не согласился.
   - Конечно, это был жест доброй воли, три дня арест такие пустяки, неправда-ли Аритомо-сан? - Такахаси пропустил мимо ушей укол Кирпоноса.
   - Господин Кирпонос, у меня для вас есть еще одна хорошая новость. Мы можем немедленно подписать договор на поставку двух генераторов..., я надеюсь, обещанная скидка останется в силе?
   У Кирпоноса перехватило дух и заныло в груди, он переложил телефон в правую руку, а левой взялся за сердце.
   - Господин Кирпонос, вы меня слышите? Может быть, прервалась связь? Он сейчас на Украине, какое там качество связи? - Такахаси, видимо, не выключая трубки, задавал вопросы стоящим рядом с ним людям.
   - Я вас слышу, господин Такахаси.
   - Мы готовы подписать немедленно договор на два генератора и финансы начнут поступать на указанные в реквизитах счета уже в следующий банковский день. Вы слышите, господин Кирпонос? Кроме того мы готовы вести переговоры по договору поставки еще четырех генераторов и соответствующей технологической поддержки. Вы меня слышите, господин Кирпонос?
   - Я вас слышу, господин Такахаси.
   Виталия оставляли силы, ему уже не хотелось говорить, думать и даже дышать. Это была победа, чистая победа, не по очкам. Она должна была бы принести невероятную радость и облегчение, но на радость не хватило сил. Виталий Дмитриевич Кирпонос упал на мокрую траву под цветущей вишней.
  

Глава 13

  
   К сожалению, в украинской глубинке всегда было неважно с медицинским обслуживанием. Даже районная больница представляет собой чаще всего жалкое зрелище, кроме того до неё еще надо доехать и не всегда по хорошей дороге. В Забугском не было больницы, а только старенькая амбулатория с единственным фельдшером пенсионного возраста, который помнил еще те времена, когда она была почти новой.
   За фельдшером послали сразу. Кирпоноса перенесли в дом, положили на жесткую дедову лежанку. В сознание он не приходил, его губы посинели, а дыхание слышалось еле-еле, на лбу выступил холодный пот.
   Фельдшера нашли дома в садочке, во дворе. Он смачно поужинал, выпил три рюмки доброго самогона и собирался отойти ко сну. Максим Ракицкий и два здоровых парня из охраны не особенно спрашивали, желает ли ехать Тимофей Ильич "против ночи" к больному. Его просто ухватили в охапку, переживая только, чтобы он не забыл необходимые лекарства и инструменты. Фельдшер пытался сопротивляться, но скоро понял тщетность своих усилий и смирно сидел на заднем сидении большого черного джипа, зажатый между охранником и Максимом. Джип несся по проселку, на поворотах срываясь в юз по свежей, еще невысохшей после дождя грязи.
   У дома деда Ступки фельдшер вышел из машины с достоинством слегка выпившего человека. Он одернул видавший виды пиджак, что-то недовольно сказал себе под нос насчет грубости сопровождающих, нащупал ручку поданного ему потертого дерматинового чемоданчика и, приспустив очки, строго спросил: "Ну, где тут ваш неотложный больной"?
   Кирпоносу было совсем плохо, он почти не дышал, а цвет губ при тусклом свете лампы под потолком казался синим. Мари держала его за руку и от страха даже не плакала, а смотрела ему в лицо, молча и почти не мигая.
   Фельдшер отстранил Мари, уселся на стул у лежанки и стал доставать из чемоданчика стетоскоп. Потом спохватился и потребовал указать ему место, где он сможет вымыть руки. После тщательного вытирания рук, он наконец-то приступил к осмотру и прослушиванию больного. Тимофей Ильич послушал сердце, померил давление, посчитал пульс, сверяя удары по старенькой "Победе", подаренной ему правлением колхоза еще в шестьдесят девятом и качая головой, начал слаживать инструменты обратно в чемоданчик.
   - Зря только меня беспокоили, ему уже ничего не поможет, даже реанимация - обширный инфаркт миокарда. Везти в больницу бесполезно, вы его в таком состоянии не довезете. Так что извините, ничем помочь не могу.
   - Ну, что-то же делать надо, - с ужасом проговорил Станислав Васильевич, глядя на умирающего друга. - Поймите, ему нельзя умирать, никак нельзя. Он должен жить особенно сейчас!
   - Все мы должны жить и желательно именно сейчас, но судьба распоряжается по-разному. Я, конечно, могу ему вколоть адреналин... или еще что-нибудь, но это уже не поможет, тем более он без сознания. Так что извините... Домой меня кто-нибудь отвезет, ночь на дворе?
   Войтенко обреченно кивнул головой и как пьяный, хватаясь за лутки дверей, вышел на улицу. За столом под навесом в свете желтой лампы, спиной к дверям сидел дед Ступка. Он так и не вошел в дом, с тех пор, как туда занесли Кирпоноса. Сидел сгорбленный, скрюченный, поникший, неживой. Войтенко подошел к нему, неловко переступил через лавочку и сел рядом. От дома отъехала машина с фельдшером. Габаритные огни удалялись, постепенно растворяясь в туманной темноте. Звук двигателя затих и наступила гробовая тишина. Ночной туман обволакивал предметы и людей.
   Они молчали несколько минут, пока Станислав не начал говорить не деду, а так никому, в пространство:
   - Ему сейчас нельзя умирать, просто нельзя, кому угодно можно, но ему нельзя. Пусть потом, пусть любыми путями, но он должен жить. Я не знаю как, но он должен жить, должен жить. Его сейчас никто не заменит, вот бывают такие люди и такое время, когда их никто не может заменить. Любого можно, а его нельзя! - Станислав снова замолчал, устремив невидящий взгляд в туманную пелену.
   - Я не знаю, я спробую, якщо вона захоче. Один я не впораюсь.- тихо сказал, почти прошептал дед, - i якщо вiн сам захоче. (укр.)
   - Кто захочет, Трофимович?
   - Дiвчина ця, Марi. Вона ж його дiвчина? Так? (укр.)
   - Она его жена, она носит его ребенка.
   - Ну, й на краще. Пiшли, може ще не пiзно буде. (укр.)
   Дед встал, не кряхтя, но медленно и как-то сосредоточенно. Посмотрел на Станислава Васильевича, видимо обдумывая что-то и уже громче и увереннее сказал: "Ти, не йди, непотрiбно, менi тiльки вона поможе" (укр.). Дед зашел в комнату, где лежал Кирпонос. На стуле перед ним всё также сидела Мари, у печки стоял Максим Ракицкий и кусал губы, сдерживая рыдания. Дед отослал Макса и велел, чтобы никто не входил в дом, пока он не позовет. Потом начал колдовать над печкой, которую топили только зимой, а летом она была покрыта клеенкой и служила дополнительным столом. Он достал тяжелую ступку желтого металла, нож с ручкой из копыта козла и дощечку на которой обычно режут овощи. Мари не обращала никакого внимания на хождения деда, она неотрывно смотрела в лицо Виталия. Он лежал с закрытыми глазами и не дышал.
   Дед туда-сюда ходил по комнате, собирая горшки, пакетики, коробочки и складывая на печку. Все время он что-то бубнил себе под нос, иногда поглядывая на угол, где располагалась икона, которую он завесил сразу же после того, как выгнал Максима. В доме стояла абсолютная тишина, которая нарушалась только бормотанием, даже ветер, сильно раскачивающий ветки деревьев до этого стих, всё замерло. Вдруг среди этой гнетущей тишины раздался гром и в окне мелькнула молния уходящего дождя.
   Мари вздрогнула, а дед, взяв её за руку, поднял со стула и подвел к широкой лавке стоящей под окном. Она с удивлением поняла, что, несмотря на то, что он говорил с ней на незнакомом языке, она всё понимала. Он приказал ей снять обувь и уложил на жесткую лавку. Дед продолжал что-то бормотать, а Мари лежала, глядя в чистый белый беленый потолок. Ей только были слышны глухие звуки ударов пестика о ступку и звуки ножа, перерезывающего, крошащего сухие стебли. Ей очень захотелось пить и дед Ступка, как будто бы услышав её желание, поднес к её губам грубую глиняную миску с жидкостью, от которой пахло горечью трав и почему-то сладостью меда. Странный вкус совмещения горечи и сладости не утолял жажды, но сковывал движения и она перестала ощущать своё тело.
   У неё его просто не стало. Она была, а тела не было. Она не то чтобы не могла двинуть рукой или ногой, их просто не было. Мари могла только видеть, но белая плоскость потолка вдруг стала удаляться и она поняла, что это не потолок от неё удаляется, а она сама летит вниз. Её охватил страх падения, как охватывает любого парашютиста, шагнувшего в люк самолета. Дыхание сперло и комок подкатился под самое горло, но вдруг она поняла, что не упадет и не разобьется. Она не может разбиться, у неё ведь нет тела. Она - это просто она. Она продолжала падать, но теперь без страха, а с ощущением спокойствия. Вдруг она поняла, что уже не падает, а идет, но не так как она ходила раньше, передвигая ноги, ступая ими по земле. Она передвигалась в пространстве, каким-то другим непостижимым способом, но она не задумывалась над тем, как она это делает. Она только отчетливо поняла, что идти надо быстрее, ей надо торопиться. Она попыталась ускориться побежать и ей это удалось. Она бежала, рассекая воздух или то, что было вокруг неё потому, что это не было воздухом или туманом, это было просто незаполненное пространство. Всё окружающее имело свои очертания, но как в расфокусированной видеокамере, расплывчато и от этого не имело цвета. Точнее это были оттенки серого: от почти черного до светло-пепельного. У неё было такое ощущение, что она идет по какому-то неглубокому каньону или балке с покатыми склонами. Тропа плавно спускалась вниз. Всё вокруг было также расплывчато и туманно, но впереди она увидел силуэт, такой, же серый, только немного более темный, чем всё окружающее. Она поняла, что бежит именно за ним и что это Виталий, хотя лица его она, конечно, не видела. Мари попыталась ускориться, чтобы быстрее догнать, но ей это плохо удавалось, хотя Виталий не бежал, а наоборот медленно двигался вниз к реке. Она её не увидела, она просто почувствовала, что там впереди река. Она прикладывала все усилия, чтобы догнать Виталия и вдруг увидела, что впереди, перед ним идет группа в таких же темно-серых одеждах и последний из этой группы машет ему рукой, предлагая побыстрее присоединиться к ним.
   Мари из последних сил сделала рывок и встала между Виталием и этой группой. Она не могла его схватить, что-то сказать ему, уговорить, повиснуть на нем, чтобы он не мог дальше двигаться. Она только встала у него на пути. Группа уже была на берегу реки, такой же серой, похожей на остывающее грязноватое олово. На её поверхности не было даже ряби, мертвая гладкая поверхность, которая очень медленно проплывала мимо. На противоположном берегу группу уже ждали, Мари это видела или чувствовала.
   Виталий даже не посмотрел на Мари, обошел и продолжил также медленно двигаться к зовущей его группе. Мари снова догнала и стала у него на пути, больше всего её злило, что она не может ему ничего сказать, а он её услышать. Так продолжалось не раз и не два. Мари выбилась из сил, она уже не могла двигаться. Всё окружающее стало еще более расплывчатым и мутным. Вдруг она почувствовала, что за её спиной никого нет. Она обернулась и увидела, что группа уже на том берегу, а на этом никого кроме неё нет. Она стала лихорадочно всматриваться в противоположный берег, разыскивая Виталия. Окружающее все больше темнело, берег почти не просматривался. Она обернулась назад и увидела удаляющуюся от реки фигуру.
  
   =====================================
  
   Утреннее солнце настойчиво пробивалось сквозь оконное стекло. Мари открыла глаза, её взгляд уперся во всё тот же белый потолок. Ночь прошла, у неё было такое впечатление, что за всю ночь она ни разу не пошевелилась и не поменяла своё положение. Всё тело затекло, спина от жесткой лавки одеревенела. Она повернула голову. На лежанке сидел дед Ступка, уронив голову на руки, сложенные на коленях. В таком скрюченном положении он толи спал, толи дремал. Его редкие седые волосы растрепались и повисли космами. Мари обвела взглядом залитую солнцем комнату, никого больше не было, только кот свернулся колечком на половике у печи.
   Какой-то шорох показался ей со стороны крыльца. Дверь из комнаты и во двор была открыта, тянуло влажной утренней прохладой. Слабо скрипнула, в тишине доска под чьим-то осторожным шагом. Мари медленно поднялась с лавки. Все тело ныло, усталость заставляла делать над собой усилия, чтобы просто двигаться и думать. Руки и ноги затекли, она с трудом шагала, очень хотелось пить. Чтобы не будить деда, Мари пошла на улицу. Вчерашний вечер и ночь отложились в памяти обрывками, пропитанными горем и страхом.
   С крыльца она увидела стол под навесом, за которым спали сидя, уронив головы Максим Ракицкий и Станислав Войтенко. В машине на передних сидениях также спали два парня охранника. Солнце пробивалось сквозь утренний туман, в воздухе был слышен приятный запах вишневого цвета и пели птицы, перекликаясь между собой, как будто рассказывая, как им хорошо живется.
   Мари поежилась, ей было холодно, захотелось набросить что-нибудь теплое. Она заметила у стола, где спали Войтенко и Ракицкий куртку, которую ей дали здесь, чтобы согреться. Весь её гардероб остался в Токио. Она подошла к навесу и подняла куртку. Видимо просто ощутив её присутствие, проснулся Войтенко, за ним Макс. Их сонные еще неосмысленные взгляды остановились на Мари.
   На берегу раздался громкий длинный вздох, точнее выдох. Все трое разом обернулись на этот звук. Лицом к солнцу, босиком, в несуразной, видимо дедовой, белой длинной рубахе стоял Виталий Кирпонос. Его руки были сомкнуты на затылке, а подбородок высоко поднят, так что не было понятно: смотрит он в небо или просто вдаль.
   - Смотри, живой, черт. Я же говорил, что ему помирать никак нельзя, - удивленно, не веря своим глазам, заговорил Станислав Васильевич, - живой!
   Все трое сорвались с места и с громкими возгласами бросились к Кирпоносу. Он стоял, молча, всё, также высоко подняв голову, с руками за головой и совсем их не слышал. Слава, Мари, Макс остановились буквально в метре от него и замерли. Они все, сразу, одновременно испугались, что это уже не тот Виталий, которого они знали, что он сейчас растает у них на глазах или улетит туда, куда он сейчас смотрит. В лучах солнца и белой длинной рубашке он казался пришельцем из другого мира.
   С ближайшей ветки неожиданно сорвалась небольшая птица и пролетела прямо перед Кирпоносом. Он встрепенулся, как из забытья и повернулся к друзьям, его лицо растянулось в улыбке.
   - Как красиво, когда деревья цветут и солнце встает - это значит, рождается новая жизнь. Я ведь знал, что так будет. Я этого так ждал и мы победили.
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"