Шинкарёв Максим Борисович : другие произведения.

Казнь для демона

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  Рукоять кнута резала натертую руку, жгла стертую до крови кожу кислой солью пота, кончики пальцев зудели плотью, выдавленной из-под ногтей.
  Он отбросил кнут, влажно грохнувший металлом оплетки по сырому, многократно залитому мочой и кровью бетону, брезгливо потер кончиками пальцев друг о друга, стряхнул кровавый леп на пол.
  Повернулся и поглядел на распятого на пыточном столе демона.
  - Когда ты уже сдохнешь, падаль?
  Голос был усталый и грубый. Он отхаркнулся, брезгливо сплюнул.
  Демон молчал.
  Кожу в гниющих от сырости наростах пересекали свежие раны. В некоторых виднелись серые грани кости.
  Каратель посмотрел на него, передернулся, взял с пыточного верстака калильные клещи...
  Поглядел на свои руки, передернулся снова.
  Словно мороз по спине.
  Он повертел клещи в руке, подбросил на ладони и с грохотом уронил на верстак обратно.
  Повернулся и пошел в темноту.
  На боку демона дернулась кожа, и сдавленный низкий рык вырвался из его горла. Капля черной крови вытекла из раны между ребер и упала на изъеденную столешницу.
  Взвился смрадный, но быстро развеявшийся дымок.
  Демон сомкнул веки и замолчал, погружаясь в забытье.
  
  
  Маленький мальчик вприпрыжку бегал по лугу, почти невидимый из-за высокой травы, подпрыгивал и счастливо кричал:
  - У нас сегодня развлеченье, мы кормим с ложки упыря! Пищит и кашляет, солянкой блюя!
  - Фу, Никитка, - сказала Мария Семеновна, - кто тебя научил этой гадости?!
  - Дядя Кирилл научил! - радостно сдал дядю пятилетний племянник.
  - Так, - сказала Мария Семеновна строго, - Никитка, послушай меня. Не вертись. Слушай. Ты ведь взрослый? Постой и послушай, потерпи немного.
  Добившись внимания воспитанника, гувернантка продолжила:
  - Пожалуйста, не повторяй больше эту... дразнилку. Это нехорошо.
  - А почему? - спросил Никитка, - почему нехорошо?
  - Помнишь, как вы с дядей Кириллом принесли щенка? Да? Помнишь?
  - Помню, - кивнул Никитка, - он сейчас в будке живет, его Ефросинья кормит. Она говорит, его Полкан зовут.
  - Правильно, - кивнула Мария Семеновна, - а помнишь, как вы его нашли?
  - Помню, - ответил Никитка, - его деревенские мальчишки мучили. Он скулил, а они его грязью кормили.
  - Тебе его жалко стало, помнишь?
  - Да, - кивнул русоволосой головой мальчик, - было. Он плакал, а они смеялись.
  - Ну так вот, - Мария Семеновна чуть наклонила голову набок, - а кормить упыря солянкой все равно что щенка песком. То есть мучить. Понимаешь?
  Никитка засопел, чуть помедлил и кивнул.
  - Ага.
  - Не будешь больше?
  Никитка шмыгнул носом.
  - Не буду.
  Мария Семеновна улыбнулась.
  - Ну тогда беги играй.
  Мальчик облегченно вздохнул и сорвался с места, торопясь скрыться с глаз гувернантки.
  Мария Семеновна проследила взглядом русую головку.
  - А вы все также высокоморальны, мон ами, - прозвучал из-за спины голос, - и все также восхитительны.
  - А вы так и не побороли эту гадкую привычку подкрадываться исподтишка, - ответила девушка, не поворачивая головы. - И опять же, чему вы учите племянника? Где вы подцепили эту стихотворную мерзость?
  - Сочинил, как же еще, - ответил Кирилл Островский, - вы позволите, я присяду? Так проще вами любоваться.
  - Позволю, если вы оставите свои безвкусные попытки флирта, - ответила Мария.
  - Вы жестоки, - заметил Кирилл, садясь на скамейку.
  - Жестоки вы, - ответила девушка, - чему вы учите ребенка? Тому, что можно мучить живое существо?
  - Почему мучить? - спросил Кирилл. - Где там про мучение?
  - Не лукавьте, господин сталкер, - ответила Мария, - кормить кровососущее существо вареной пищей с ложки можно только если оно обездвижено. Спеленуто. Это издевательство. Ваш стишок жесток.
  - Хорошо, - Кирилл вынул из кармана портсигар, достал папиросу.
  Чиркнув спичкой, он прикурил, затянулся, выпустил дым.
  - Хорошо, - продолжил он, - а вас как, не смущает, что упырь - самая отвратная тварь? Самый страшный убийца?
  - Отвратная, - голос гувернантки был строг, - но кто страшнее - убийца, убивающий по своей природе или мучитель, истязающий самого страшного и отвратительного убийцу без толку, только ради утоления своей собственной жажды? Чем он лучше?
  Кирилл помолчал.
  - Раунд за вами, мадемаузель Мари, - сказал он, - я был неправ.
  Он снова затянулся и выпустил дым.
  - Хорошо, - сказал он. - Давайте поговорим о другом. Вы хотя бы рады, что я приехал, моя милая?
  
  - Что ты видел, брат?
  Голос инквизитора был устал и хрипл.
  - Все то же, мастер, - голос сталкера был таким же. - Тварь в пыточной.
  - Убить не смог, - инквизитор констатировал.
  - Не знаю как, мастер, - Кирилл откашлялся. - Там нет ничего, кроме пыточных инструментов. А ими убить нельзя. Можно только мучить.
  Он откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.
  - Я пытался отрезать голову, - сказал он, - но сломал нож. Пытался расколоть череп, но там всего-то кнут, пара коротких ножей, шила, иглы да калильные клещи. И жаровня.
  Он поморщился.
  - Все приковано к полу, тварь привязана цепями. От бессилия начать бить его кнутом, как в прошлый раз.
  Инквизитор вздохнул. Поинтересовался:
  - И что, помогло?
  - Эффект заметнее, чем от всего прочего. Местами пробило до кости.
  Инквизитор скривил задумчиво губы.
  - И что дальше думаешь?
  - Не знаю, - Кирилл открыл глаза, - я прошу вашего совета, мистик.
  Инквизитор помолчал. Прикрыл глаза.
  - Какой это уже раз, брат?
  Кирилл сглотнул.
  - Четвёртая ночь, мастер.
  Инквизитор вздохнул.
  - Значит, тебя не будет с нами, брат. Нам придётся идти без тебя. Ты не успеешь набраться опыта.
  Инквизитор открыл красные от усталости глаза.
  - Тогда проведи этот месяц с большей пользой, брат Кирилл. Отдохни. Съезди домой. Развейся. Когда мы вернёмся, будем разбираться с твоим демоном сообща.
  Кирилл Островский чуть дёрнулся, встал, выпрямил спину.
  - Да, мастер мистик.
  Он повернулся и пошёл к двери.
  - Постой, брат, - раздался голос мистика, - послушай меня перед тем как уйдёшь.
  Кирилл остановился, повернулся.
  - Никто из нас не проходил через своего демона просто, - сказал инквизитор.
  Он поднял вверх лицо, тяжело вздохнул, встал из кресла.
  Подошёл к камину, взял щипцами полешко и сунул его в огонь.
  - Никто, - повторил он, стоя спиной к Кириллу, - не платил за него дёшево. Ты видел шрамы на лице братьев, Кирилл? Если бы сходил с кем-нибудь из нас в баню, увидел бы, что наши тела тоже исполосованы. Потому мы делаем всё вдали от других, тех, кто не понимает тайны и цели нашей ложи. Никому мы не открываемся, потому что это не для их глаз. Не для их душ. Не для их мозгов, в конце концов.
  Он оперся рукой на каминную доску.
  - Мы - изорванные, израненные пастыри, брат Кирилл, - продолжил он, глядя на портрет над камином. - Изуродованные волками пастухи, ограждающие жующих травы агнцев.
  Он повернулся лицом к внимательно слушающему брату.
  - Они резвятся в травах мира, нежатся под солнцем, кричат друг другу что-то вроде “Христос воскресе”, а сами и не знают, что волки, которые уносят самых беспечных из них, приходят не откуда-то из тёмного леса, а просто всплывают изнутри, прорываются сквозь кровь и плоть, разрывают белую шкуру с наивными кудряшками. Они носят волков внутри, и не знают о том, распевая “Богородице, Дево, радуйся”.
  Инквизитор усмехнулся криво.
  - А когда зверь прорывается на волю и клыки влажно блестят под полной луной, они с криком убегают прочь.
  Он поглядел в сторону, снова усмехнулся в боли.
  - И только мы, те, что убили своего волка внутри себя, можем их спасти. Глупых, восторженных, неразумных. Только мы. Но чтобы убить своего волка, своего монстра внутри, мы должны приложить все возможные усилия, принять все доступные нам меры. И эти раны и трудности - самое тяжёлое, что у нас есть. Нет большего труда, чем изменить себя, убить монстра в себе.
  Он подошёл к Кириллу вплотную.
  - И то, что ты не можешь сделать это легко, говорит только о том, что тебе положено большое испытание, брат мой. Не стыдись его. И не страшись. Просто сделай перерыв, развейся, а когда мы вернёмся, мы поможем тебе.
  Он обнял Кирилла, похлопал по спине.
  - Я знаю, ты будешь долго думать и искать путь, - сказал он негромко в ухо брата, - но не усердствуй слишком. Лучший путь всегда приходит сам, после того, как ты прошёл все другие пути и нашёл их неудобными и ведущими не туда. Просто жди, брат мой. Всё будет.
  Он отстранился, отвернулся к камину.
  - А теперь иди, брат-сталкер, - сказал он.
  Кирилл кивнул, и слезы прочертили холодные дорожки на его лице.
  Он повернулся, потянул на себя дверь и вышел.
  Мастер-инквизитор стоял и смотрел в огонь.
  Пламя металось в глубине его зрачков, и во тьме их поднималась тёмно-алая ревущая мгла.
  Он протянул руку, взял со стола графин с коньяком, вынул пробку и сделал несколько глотков из горлышка.
  
  
  
  - Что вы вышиваете, мадемуазель Мари?
  Кирилл лежал на покрывале, накрыв лицо соломенной шляпой, жевал травинку и искоса поглядывал на сидящую в раскладном стуле девушку.
  - Бабочек, - ответила та, - небо, цветы и солнце.
  - Мария Семеновна, Мария Семеновна! - раздался звонкий крик Никитки, - смотрите что я нашёл! Мария Семеновна, смотрите!
  Мария отвела взгляд от пяльцев и поглядела на бегущего к ней со всех ног мальчика.
  - Да, Никитка? Не спеши так, ты ведь уже прибежал. Что ты нашёл?
  - Мария Семеновна, - выдохнул Никитка, - я бабочку нашёл. Которая ещё не бабочка.
  - О, - наклонила голову юная гувернантка, - это редкость. Покажи мне, пожалуйста.
  Никитка разжал кулачок.
  - Вот! - выдохнул он.
  На ладони его лежала куколка, приклеившаяся к обломку ветки.
  - Очень интересно, - сказала Мария, - смотрите, Кирилл Владимирович.
  Кирилл опёрся локтем, приподнимаясь.
  - Ну-ка, покажи.
  Никитка протянул ему куколку.
  - Хм, - сказал Кирилл, - здорово, братец. Давай положим её в банку под марлю дома и поглядим, кто вылупится.
  - Давай! - в восторге выдохнул Никитка.
  Он повернулся к гувернантке.
  - Мария Семеновна, давайте возьмём её домой!
  - Хорошо, Никитка, - сказала Мария, - давай положим её пока в коробку из под монпансье. Тогда не повредим. А дома, как и говорит Кирилл Владимирович, вы посадите её в стеклянную банку под марлю и будете смотреть каждый день, что происходит.
  Он открыла корзинку от полдника, вынула из неё круглую жестяную коробку, перевернула пяльцы и высыпала в них конфеты.
  Положив на дно банки салфетку, она протянула её мальчику:
  - Вот, клади. Так она не пострадает.
  Никитка трепетно положил веточку с прикленной куколкой в коробку и смотрел, как гувернантка закрыла крышку.
  Потом она положила коробку в корзинку.
  - Ну вот и всё. Куколка в безопасности. Дома мы найдём для неё банку, хорошо?
  Никитка кивнул.
  - Ну а пока беги играй. У нас ещё час.
  Никитка снова кивнул и сорвался с места.
  Мария взяла ещё одну салфетку, пересыпала в неё монпансье из пяльцев.
  Завязала салфетку узлом и положила в корзинку.
  Дунув в пяльцы, чтобы стряхнуть прозрачные сахарные крошки, она вернулась к вышивке.
  Кирилл снова лёг и смотрел на неё из-под шляпы.
  - Вы же знаете, что бабочка скорее всего мертва, мон ами? - спросил он.
  - Откуда вам знать, Кирилл? - спросила Мария, вытягивая нить. - Вы что, бабочка?
  - Сезон бабочек уже почти прошёл, - ответил Кирилл, - так что куколка, раз она не раскрылась, мертва.
  - Ну, - чуть наклонила голову девушка, - даже если и так, неужели бы мы сказали об этом ребенку? Он в таком восторге.
  - Вы правы, - сказал Кирилл. - Это было бы жестоко.
  Он поглядел на неё, помолчал и спросил:
  - Скажите, Мария, почему вы так прекрасны?
  - Вам просто так кажется, - ответила девушка, не отрывая взгляда от вышивания.
  На щёки её ляг румянец.
  - Нет, милая моя, - ответил ей Кирилл, - я так не думаю. Вы волшебны. Очаровательны.
  Он поднялся и сел.
  - Лучше бы вам оставить всё как есть, господин Островский, - ответила Мария, - хотя бы потому, что я слабо верю вашим словам. Они мне приятны, спору нет, но верить человеку, слава которого утверждает, что он не пропускает ни одной юбки, было бы как минимум безрассудно.
  Кирилл побледнел.
  - Я не лгу вам, - сказал он хрипло.
  - Я верю, - ответила Мария, не поднимая взгляда от вышивки, - но вы можете лгать не мне.
  - Кому же? - спросил Кирилл.
  - Себе, господин сталкер, - ответила девушка.
  Он посмотрела на него.
  - Вы - член мистической ложи, сталкер. Почему я ни разу не видела вас в церкви? Вы говорили, что ваш орден занят борьбой со злом, но сами не творите никакого добра. Максимум, на что вы способны - это сочинить пошлое по форме и жестокое в сути своей стихотворение и научить ему ребенка. Вы признаётесь мне в любви и симпатии, а сами ходите к блудным женщинам. Чему мне верить, господин Островский?
  Кирилл замолчал.
  Помолчав несколько секунд, он поднялся, поправил шляпу, подобрал из травы трость.
  - Всего доброго, мадемуазель Мари, - сказал он, приложив палец к шляпе.
  Потом повернулся и пошёл прочь.
  Мария смотрела ему вслед.
  Потом закрыла глаза, и слёзы скатились по её щекам.
  Солнце палило вовсю, и одуряюще скрипели кузнечики.
  
  
  
  - Обедать не буду, Никола, - сказал Кирилл, вкладывая трость и шляпу в руки дворецкого. - Устал что-то, пойду вздремну.
  Седовласый Никола степенно кивнул.
  - Хорошо, Кирилл Владимирович. Не изволите ли квасу с жары-с?
  - Нет, Никола, не нужно, спасибо. Меня не будить.
  - Будет исполнено, ваше степенство. Если опять плохие сны беспокоить будут-с, у нас недавно новый лекарь появились, если угодно.
  - Хорошо, Никола, спасибо, - ответил Кирилл, - я подумаю.
  - Приятного сна-с, - сказал Никола в закрывшуюся дверь.
  Кирилл сбросил на стул пиджак, развязал рывком галстук, швырнул скомканный на кресло.
  Остановился, глядя на трясущиеся пальцы.
  “Вы не творите никакого добра” - прозвучал голос Марии в его голове.
  Кирилл закрыл глаза и увидел перед собой рукоять кнута.
  Воздух со свистом вырвался меж ощерившихся зубов.
  Он подошёл к столу, достал из него круглую металлическую коробку.
  На потёртой верхней крышке коробки ещё виднелась полустёртая бордовая надпись “Montpensier”.
  Сталкер холодно усмехнулся.
  Открыв коробку, он вынул из неё восково блестящий белесый шарик, сжал в пальцах.
  Острый запах опиумной пасты вошёл в ноздри и лёгкие, и, выдохнув, Кирилл бросил его в рот и проглотил, запив тёплой водой из горлышка графина.
  Сбросил туфли и упал на кровать.
  Потом свет померк.
  
  
  
  Демон посмотрел на сталкера и не издал ни звука.
  - Ну что ж, болезный, - сказал сталкер, разворачивая кнут, - пора сделать с тобой хоть что-то полезное и доброе. И личная моя к тебе просьба - избавь и себя и меня от страданий. Просто умри.
  Демон улыбнулся, оскаливая острые, влажно блестящие жёлтые зубы.
  А потом захохотал.
  Заливисто.
  Громко.
  Бешенство исказило черты Кирилла.
  - Ну что же, дружок, - проскрипел он перехваченным от злобы горлом, - посмотрим, когда ты заплачешь.
  Демон зашёлся хохотом пуще прежнего.
  Залязгали цепи, которыми он был прикручен к столу.
  А потом кнут обрушился на него, срывая плоть с живота и боков.
  И снова взвился.
  Демон хохотал в во тьме, где-то в заброшенной и никому не известной комнате без входа и выхода, наспех построенной в самой промозглой бездне сознания Кирилла.
  
  
  
  Острый запах нашатыря.
  Свет лампы.
  - Вы слышите меня, господин Островский? Кирилл Владимирович?
  Круглые блестящие очки нависали над ним.
  Сквозь них смотрели серо-голубые, гротескно увеличенные линзами глаза.
  - Вы видите меня, Кирилл? Скажите что-нибудь.
  - Я вижу вас, - тихо проскрипел Кирилл.
  Связки были сорваны.
  - Вы слишком забаловались опиумом, молодой человек, - сказал человек в очках. - Ваша психика явно не для таких игр. Будете принимать и дальше - закончите нервной горячкой и лечебницей. Поэтому я велел выбросить в отхожее всё, что у вас было. Не возьмётесь за ум - никто вам не поможет. Вы меня слышите?
  - Слышу, - тихо просипел Кирилл.
  - Тогда выпейте вот этого, это настойка, чтобы успокоить ваши нервы, - рука лекаря приложила к губам Кирилла пузырёк, - глотайте. Давайте.
  Кирилл послушно проглотил горькую жидкость с привкусом спирта.
  - Вот так, - сказал лекарь, - теперь вам нужен покой, но пока не сон. Я распоряжусь, чтобы рядом с вами кто-то посидел час-другой. Потом, надеюсь, вы уснёте спокойно. Ясно?
  - Да.
  Лекарь кивнул.
  - Очень хорошо.
  Он повернулся куда-то вправо и спросил в полумрак:
  - Кто мог бы посидеть с ним пару часов? Спать прямо сейчас ему нежелательно, боюсь, его нервы ещё слишком напряжены, ему будут сниться кошмары. Через пару часов настойка должна оказать своё действие, и тогда он уснёт спокойно.
  - Я посижу с ним, - раздался голос Марии, - не беспокойтесь.
  - Очень хорошо, - ответил лекарь, - поговорите с ним о чём-нибудь отвлечённом. Таком, что не слишком бы возбуждало бы его психику. Найдёте такую тему?
  - Я постараюсь, - ответила девушка.
  - Ну, тогда я оставлю вас, госпожа..?
  - Просто - Мария Семёновна.
  - Хорошо, Мария Семеновна, - лекарь чуть улыбнулся и встал. - Тогда откланиваюсь.
  - Доброго вечера, господин лекарь.
  Хлопнула дверь.
  - Хотите чего-нибудь, Кирилл?
  Он посмотрел в лицо Марии.
  - Хочу. Боюсь только, что обращаться к вам за этим не по адресу.
  Голос хрипел.
  - Вам больно говорить? Хотите чаю?
  Он кивнул.
  - Сейчас велю, - она встала и пошла к двери.
  Он улыбнулся, слушая, как она отдаёт указания дворецкому.
  
  
  
  - Вы любите власть, Мария?
  Он сидел в кресле, допивал чай.
  Связки саднили меньше.
  - Ещё чашку?
  - Да.
  Она налила ему чашку из чайника и поставила на столик под правой рукой.
  - Я не люблю власть над другими, если вы спрашивали именно об этом.
  Он чуть кивнул.
  - Но?
  - Что “но”?
  - Какую же власть вы любите?
  Она посмотрела на него, взяла в руки вышивание.
  - Мой отец учил меня, что у мужчины и женщины два идущих рядом, но разных пути. Он - воин, охотник, художник, она - хранительница. Она хранит его мир, его дом, пока он сражается и творит вовне. А когда он приходит, его дом должен встречать его миром, теплом, покоем. Вот эта власть, власть над событиями внутри дома, порядок, тишина, покой и тепло - эта власть мне по душе. Она нравится.
  Он помолчал.
  - С каждым словом, что вы произносите, мне всё сильнее хочется встать с вами у алтаря, Мария. Но вы, я понимаю, против.
  Он поморщился, отхлебнул из чашки.
  Она искоса глянула на него и вернулась взглядом к пяльцам.
  - Мой отец, Кирилл, был военным врачом. Хирургом.
  - Вы очень его любили?
  - Конечно. Любая дочь любит своего отца. Вы на него очень похожи. Вы также сдержанны и одновременно пылки в словах, также стараетесь контролировать себя и события вокруг, также, как мне кажется, стремитесь к добру. Звучит несколько напыщенно, но папа предпочитали выглядеть смешно, чем бесхребетно.
  - И ещё раз - но?
  - И ещё раз, - согласилась Мария.
  Она подняла взгляд на Кирилла.
  - Вы отличаетесь одной вещью - верностью.
  Он откашлялся.
  - Вы ревнуете?
  - Вот видите, - грустно усмехнулась девушка, - вы даже само понятие “верность” связываете исключительно с постелью.
  Он сглотнул. Отпил из чашки.
  - А с чем его связываете вы?
  - С Богом, - ответила Мария, - с людьми, с честью. У вас же трудности, кажется, со всеми этими сторонами.
  Он горько усмехнулся.
  - Вы так думаете, Мария?
  - Я вижу то, что вижу, Кирилл, - ответила она. - О чём же мне ещё думать?
  Он снова усмехнулся.
  - Налейте мне, пожалуйста, ещё чаю и принесите фляжку из моего пиджака, и я попробую рассказать вам нечто такое, что может изменить ваше мнение.
  Она смотрела на него несколько мгновений, после чего поднялась и взяла чашку из его рук.
  
  
  
  - Я говорил вам, что в моей ложе ношу звание сталкера, - сказал Кирилл, наливая немного коньяку в чашку.
  Он отхлебнул и удовлетворённо кивнул, чувствуя, как смягчается боль в связках.
  - Задачи нашей ложи, - продолжил он, - в совершенствовании этого мира. Устав ложи говорит, что исследовать этот мир следует не в лаборатории, потому что любое знание, полученное таким образом, обычно обращается во зло. Да, творения науки облегчают жизнь в одном, но калечат её в другом. Мы создаём высокоточные приборы и используем их для совершенствования оружия. Создаём лекарства и тут же превращаем их в яды. И причина, в общем-то, не в науке как таковой, знание есть знание и не больше. Причина в людях.
  Он снова хлебнул, резко вдохнул, собираясь с мыслями.
  - Значит, делать что-то с этим миром надо начиная с людей. Религия держит оборону, но постоянно сдаёт свои позиции, отступая перед всё увеличивающимися толпами вновь рождающихся и тычущих в неё острыми палками с наконечником из свежеприобретённых знаний. Сейчас это дарвинизм. Старый хрен с белой бородой начал свою теорию происхождения видов от престола Господня, а закончил атакой на него. Он, видите ли, не желал верить, что его друзья-атеисты попадут в Ад. А когда у него умерла дочь, старик совсем отвернулся от Бога. Будто Господа можно оскорбить афедроном.
  Кирилл снова хлебнул. Поморщился.
  - Вам больно? - спросила внимательно слушавшая его Мария.
  - Горло саднит, - ответил Кирилл и глотнул коньяка прямо из фляжки.
  - Вот, возьмите, - она протянула ему шелковый шарф, - оберните горло.
  - Спасибо, - кивнул он и обернул шарф пару раз вокруг шеи. Снова хлебнул чаю.
  - Так вот, - продолжил он, - ложа считает, что нужно делать что-то ещё, действовать на ином уровне, политическом. Но просто так заниматься политикой бессмысленно, потому что это та же самая бессмысленная возня в толпе. Набирать в партию кучу народа означает просто создавать ещё один центр опасного беспокойства. Невозможно пропитать всех единым духом, отрезвить единой мыслью и воодушевить единой целью. Стадо не может стать даже стаей, не то что отрядом. А тем временем волки не спят.
  - И что же вы решили делать? - спросила Мария.
  - Мы решили стать пастырями стада, - ответил Кирилл, - взять на себя ответственность за его защиту и направление его по нужному пути. Мы организуем малое, но сплочённое и идейно единое общество. Наша цель - управлять политиканами и другими крупными фигурами на политической доске. Но для этого нам нужна власть и средства эту власть претворять в жизнь, не раскрывая наших личностей. И нам нужна сила, которой мы сможем претворять в жизнь и то и другое.
  - И где же вы собираетесь взять эту силу? - спросила Мария.
  Кирилл отхлебнул.
  - Человечество очень древне, - сказал он, - только от Рождества Христова прошло девятнадцать столетий, а до него один лишь Ветхий Завет прослужил ещё пятнадцать. Сколько же лет прошло до него, не знает никто.
  Он снова хлебнул.
  - За это время человечество накопило множество знаний и построило множество орудий, которые претворяли эти знания в жизнь. Одни пирамиды Египта чего стоят. А ведь это были так, просто пафосные могилы. Крышки гробов повапленных.
  - Но все эти знания мертвы, - сказала девушка, - иначе они были бы в мире.
  - В этом мире - мертвы, - согласился Кирилл, - но в иных мирах - нет.
  Молчание повисло в комнате.
  - Это в каких же? - прервала его Мария.
  - Их, в общем, два, - отозвался Кирилл. - Вы оба их знаете. Вот только в Рай нас не пускают.
  Мария помолчала, после чего спросила вновь:
  - И вы проникаете туда с помощью опиума?
  - Не совсем, - ответил Кирилл, поморщившись. - Опиум - крайнее средство. И я принял его не для того, чтобы отправиться в Ад.
  - Зачем же тогда? - глаза девушки были внимательны и бездонны.
  - Я не могу пройти одну преграду, - ответил Кирилл, - одно самое главное препятствие.
  - Какое?
  Он усмехнулся криво.
  Взял со стола фляжку, глотнул, скривился, закрутил крышку.
  - Вы знаете, что таится в каждом из нас, Мария? - спросил он. - Помните самое начало, когда Бог творил нас из глины?
  - Я помню Библию, - отозвалась она.
  - “... и вдунул в лицо его дыхание жизни, и стал человек душою живою.” - сказал Кирилл, - и стал жить, сотворённый из праха. А потом змий искусил его, и земля стала проклята из-за него, Адама, сотворённого из праха и в прах по смерти вернущегося.
  Он вздохнул, поглядел в пустую чашку, поставил её на стол.
  - Мы прокляты, Мария, - сказал он, - и пришествие Христа помогло, но не решило всей беды.
  - Вы богохульствуете, - сказала Мария.
  - Да, есть такое, - сказал Кирилл, - но не это главное. Главное то, что внутри нас, в самой сути нашей - проклятие. Именно оно заставляет нас поступать гадко, гнусно, неверно. Вы же знаете, что со старогреческого слово “грех” можно перевести как ошибку, неверное деяние?
  - И что из этого?
  - Вы побледнели, - заметил он, поглядев на неё.
  - Мне страшно, - ответила она, - это бывает. Продолжайте. Как связаны опиум, Ад, проклятие и цели вашей ложи?
  - Мы можем пройти в Ад, - ответил Кирилл, - и найти там нужные нам знания, и обрести волю и силу, которые нужны для их воплощения. Но там нас ждёт это самое проклятие.
  Он помолчал.
  - Там нас ждёт демон.
  Он прикрыл глаза и посмотрел в темноту за лобовой костью.
  - Мой демон лежит на пыточном столе, прикованный цепями. Мне необходимо убить его, чтобы мне открылась дверь.
  Снова молчание повисло в комнате.
  - Это всё галлюцинации от опиума, - наконец сказала Мария.
  - Нет, покачал головой Кирилл, - я принял опиум в первый раз.
  - Зачем?
  - Потому что там, где находится мой демон, нет ничего стоящего, чтобы его убить. Там только орудия пытки. Мне ничего не остаётся, как запытать его до смерти.
  Он открыл глаза.
  - Тот стишок, что я сдуру рассказал Никитке, - сказал он, - помните?
  - Да, - сказала Мария.
  - Его ведь и правда жалко, этого несчастного упыря, - сказал Кирилл, - и это все действительно отвратительно. Этот стишок - он просто горькая насмешка над неизбежным. Над тем, что мне необходимо сделать. И надо мной.
  Кирилл покрутил в пальцах чашку.
  - Я не воспитан палачом, моя милая, - сказал он, - и потому принял наркотик, чтобы заглушить отвращение. И это помогло.
  - Вы убили его? - спросила Мария.
  - Нет, - с горечью покачал головой Кирилл, - не успел. Вы меня разбудили. Я бил и бил его кнутом, и он уже начинал распадаться на части, когда лекарь выдернул меня оттуда нашатырём.
  Он криво усмехнулся.
  - Я почти смог, - прошептал он, - а теперь придётся начать всё сначала. С самого начала.
  Прошуршало платье.
  Мария подошла к нему, взяла за руку и прижала ладонь к своей щеке.
  - Глупый Кирилл, - сказала она, - глупый, глупый. Ты так кричал.
  - Нет, - ответил он, горько улыбнувшись, - просто непредусмотрительный. Нужно было поставить опыт с опиумом без свидетелей.
  Он помолчал.
  - Вы говорили про блудниц, - сказал он.
  Мария отняла его руку от своего лица.
  - Да, говорила. Какое отношение они имеют к вашему демону?
  - К демону никакого, - ответил он, - но демон - не начало и не конец пути, просто одна из остановок. За эти два года я прошёл множество более мелких испытаний. Я досыта наелся страха, боли и отвращения. Старшие братья помогают молодым сталкерам, но есть помощь, которую не даёт выкуренная папироса, выпитая водка, длинная беседа или дружеское похлопывание по плечу. Есть забытье, которое дарует только женщина.
  Он улыбнулся.
  - Вы говорили о доме, мире, в котором мужчина может забыть на время о мире внешнем, мире войны и созидания, о том мире, где властвует женщина. Мы, сталкеры, ищем этот дом. А если не можем найти, покупаем комнату в нём на час.
  Мария молчала.
  - Знаете, откуда взялось само слово “сталкер”? - спросил Кирилл. - Оно английское, от имени героя одного пока неизвестного у нас романа Киплинга, “Сталки и компания”. На английском оно означает “пройдоха”, “следопыт”, “преследователь”, “исследователь”. А учитывая роман, мы, сталкеры, просто мальчишки. Ищущие, хитрые, упорные. Но мальчишки.
  Он взял со стола фляжку, открутил крышку и залпом допил остатки.
  - Я думаю, - сказал он, - теперь мне можно уснуть. Я слишком многим с вами поделился, моя любимая, простите меня. Но теперь мне проще жить дальше.
  Мария положила руку на его плечо.
  - Спокойной ночи, сталкер.
  - Спокойной ночи, моя милая.
  Он положил свою руку поверх её пальцев, но она, помедлив несколько мгновений, вытянула свою руку из его ладони.
  Мягко стукнула дверь.
  Он улыбался, чувствуя, как пальцы его горячи от её руки.
  
  
  Ветер шелестел листвой тополя, метал тени по столешнице. С поля доносилось стрекотание кузнечиков.
  Они обедали на веранде, когда Мария подняла взгляд и сказала:
  - К нам кто-то едет.
  - Кто? - лениво прохрипел Кирилл, сидящий спиной к дороге.
  - Не знаю, - ответила Мария, - но скоро узнаем. Подъезжают.
  - Угу, - кивнул Кирилл и отхлебнул чаю. - Вы легли поздно после моей исповеди?
  - Да, - кивнула Мария, - уснуть было трудно.
  - Простите меня, - сказал он.
  - Вы не виноваты, - ответила она, - в конце концов, я провела это время с пользой.
  - И какой же?
  - Перечитала главы, о которых вы говорили, - ответила она, - чтобы уметь основательно поддерживать беседу.
  - Вы восхитительно сардоничны, - поднял бровь Кирилл.
  Мария подлила чаю в его чашку.
  - Ваше степенство, - раздался голос дворецкого, - просят вас.
  - Меня? - удивился Кирилл. - А кто?
  - Вас, Кирилл Владимирович. К вам господин Омерешко, Борис Петрович. С личным визитом-с. Говорят, что дело срочное.
  Кирилл рывком поднялся.
  - Он в гостиной?
  - Да, - поклонился Никола, - ожидают-с.
  - Принеси нам коньяку, - сказал Кирилл, - у нас будет важный разговор.
  Он повернулся к Марии.
  - Прошу извинить.
  - Конечно, Кирилл Владимирович, - ответила девушка.
  Она смотрела, как он быстрым и твёрдым шагом покинул веранду, на ходу застёгивая пиджак.
  
  
  - Добрый день, мой мальчик, - сказал инквизитор, поднявшись навстречу вошедшему в гостиную Кириллу.
  - Приветствую вас, учитель, - сказал сталкер. - Что случилось?
  - Случилась беда, мой мальчик, - ответил инквизитор, - мы не прошли.
  - Ваши степенства, - в комнате появился дворецкий с подносом.
  Кирилл жестом указал на стол.
  Никола поставил поднос, начал было наливать, но Кирилл забрал у него открытый графин.
  - Мы сами, Никола, благодарю. Иди.
  Никола склонил седую голову в поклоне и вышел.
  - Рассказывайте, мастер, - сказал Кирилл, разливая коньяк по стопкам.
  - Мы застряли почти сразу как вошли, - ответил инквизитор, вылил в себя коньяк и сунул в рот тонкий ломтик лимона. - Шли вшестером. Пятеро остались там.
  - Как вы спаслись? - спросил Кирилл, напряжённо глядя на него.
  - Не знаю, - ответил инквизитор, - меня просто выдавило, вышвырнуло вон.
  Он выпил ещё стопку, налитую сталкером.
  - Когда я очнулся, все пятеро лежали в креслах в обмороке. Вывести из него их мы не смогли. Они так и лежат сейчас без сознания.
  Кирилл выпил свою стопку. Поднял взгляд на инквизитора.
  - Что нужно сделать, мастер?
  - Мне нужен кто-то, кто пойдёт со мной туда снова, мой мальчик, - ответил инквизитор, - мне нужен ты.
  Кирилл кивнул.
  - Хорошо. Но я так и не убил своего демона.
  - Это ничего, - ответил инквизитор, - после визита туда я, думаю, смогу разрешить эту проблему.
  Кирилл резко вздохнул, подумал. Взгляд его быстро перемещался по столешнице.
  - Я пробовал с опиумом, - сказал он, - и почти добился успеха. Но теперь опиума у меня нет.
  - Мы мыслим одинаково, мой мальчик, - сказал инквизитор, доставая из внутреннего кармана сюртука плоскую коробку.
  - Это морфин, - сказал он. - Но нужно сделать всё быстро и без свидетелей.
  - Да, - кивнул Кирилл, - мои родители сейчас на водах, так что дома только я, гувернантка и мой младший брат. Справимся.
  Инквизитор кивнул, и Кирилл не увидел, как в его зрачках блеснуло на миг тёмно-красное пламя.
  
  
  
  Кирилл опустил шторы, и тонкая пыль вспыхнула в солнечном луче, перед тем как погаснуть.
  Они поставили стол посреди комнаты, водрузили на него лампу, придвинули кресла.
  Кирилл закрыл дверь на засов. Поймав краем глаза вчерашний шарф, он поднял его с кресла и повесил на ручку двери.
  Инквизитор положил коробку на стол, раскрыл её. Металлически блеснул шприц.
  - Ты уверен, мой мальчик? - спросил инквизитор, в упор глядя на Кирилла.
  - Да, учитель, - ответил сталкер, - я с вами.
  - Это твоё действительное желание?
  Кирилл посмотрел на инквизитора.
  - Да. Я действительно этого хочу.
  Омерешко кивнул и взял в руки пузырёк с морфином. Набрав его в шприц, аккуратно выжал из шприца воздух.
  - Давай.
  Кирилл снял пиджак, закатал рубашку.
  Инквизитор вколол иглу в вену и ввёл наркотик.
  Кирилл Островский закрыл глаза и упал в кружащуюся бездну.
  
  
  
  Демон посмотрел на него в упор.
  Кровавые раны на его безобразном теле закрылись, оставив уродливые шрамы.
  Пыточный стол и цепи покрылись налётом ржавчины.
  - Сегодня всё, тварь.
  Демон приподнял бровь.
  - Что так?
  Голос демона был хриплый и смутно знакомый.
  - Чей у тебя голос? - спросил Кирилл.
  - А догадайся, стихоплёт, - ответил демон. - Спроси у меня ещё что-нибудь. А я отвечу.
  - Хочешь протянуть подольше, - понимающе усмехнулся сталкер, - даже голос прорезался.
  - А это твой голос, - ответил демон. - Тот, который слышат другие. Ты свой голос ведь слышишь не так, как все. Каждый слышит.
  - Значит, я на верном пути, - сказал Кирилл, снимая со стены кнут.
  - Верно, мой мальчик, - сказал новый голос.
  Кирилл обернулся и увидел в комнате новое, незнакомое ему существо.
  Кряжистое, мощное, покрытое жгутами мускулов, с чёрной лоснящейся кожей.
  - Учитель? - неуверенно спросил Кирилл.
  - Да, - ответило существо голосом инквизитора.
  - Вот как, - сказал Кирилл, сбитый с толку.
  Существо отодвинуло его, приближаясь к столу.
  - Как, говоришь, ты сломал его в прошлый раз? - спросил монстр-инквизитор. - Кнутом?
  - Не сломал, а почти убил, - ответил демон. - Ты же видишь, он вполне в себе уверен.
  Он поглядел ярко-жёлтыми глазами на Кирилла.
  - Вот только лекарь ступал симптомы душевной травмы с последствиями отравления опиумом, - сказал он, - впрочем, немудрено - одно и другое наложилось. Да и похоже в чём-то.
  - Ишь, разболтался, - заметил монстр-инквизитор. - Думаю, обойдёмся без кнута. Есть и попроще способ.
  - Какой же? - спросил Кирилл.
  В его сознании возникло и всё сильнее росло смутное понимание неправильности происходящего.
  - Вот так, - сказал монстр. - Очень даже просто.
  Он взялся за цепь, которой демон был привязан к столу, чиркнул по одному из звеньев когтями.
  Посыпались искры.
  - Отлично, - сказал инквизитор.
  Он ухватился за цепь вокруг пощерблённого звена и потянул в стороны. Скрутил.
  Уродливые глыбы мышц вздулись на его спине.
  Кирилл смотрел и чувствовал, как в нём растёт неодолимое желание хлестнуть изо всех сил кнутом по этой спине.
  - Искушение, - пробормотал он про себя.
  - Что? - спросил монстр с натугой, не прекращая терзать цепь.
  - Ничего, - ответил Кирилл и спросил, не прекращая ощущать неправильность и даже какую-то фатальность происходящего - Вам помочь, мастер?
  - Не… надо, - ответил монстр, - уже…
  Цепь с гулким звоном лопнула.
  - ...всё, - продолжил инквизитор.
  Он бросил концы цепи под стол, наклонился и потянул за её дальние петли на руках, освобождая демона.
  - Раздуй жаровню, - велел он, хватая демона за глотку. - Мы сожжём его.
  - Не согласен! - взревел демон и швырнул инквизитора через комнату.
  Стены комнаты дрогнули, выгнулись, словно каучуковые, и отшвырнули монстра-инквизитора обратно.
  - Помоги! - закричал монстр Кириллу, вырываясь из цепких лап демона. - Бей его!
  - Сначала скажи, что с теми пятью, которых ты оставил в преисподней! - зарычал демон. - Но скажи правду!
  Кирилл застыл на месте, раздираемый на части.
  - Бей же его! Бей, ты, купеческий недоносок! - взревел монстр-инквизитор.
  Рука сталкера опустилась.
  Демон глянул на него через плечо и вернулся к монстру.
  - Не хочешь говорить, несчастный?! - сказал он. - Ну тогда скажу я.
  - Нет!! - заревел инквизитор так, что Кирилл на мгновение оглох. - Молчи!!!
  - Тихо, - заметил ему демон, не ослабляя хватки. - Не кричи так.
  Он приподнял монстра над полом и заговорил, не разжимая лап.
  - Они пошли вшестером и напоролись на засаду. Их ждали.
  Он наклонил голову, глядя в налитые алым глаза инквизитора.
  - Вернулся только он один. Пятеро остались там. Знаешь, зачем он вернулся?
  - Нет!! - заорал монстр, и сталкер вновь на мгновение оглох. - Молчи, тварь!!!
  - Я - тварь, - согласно кивнул демон, - я - творение Господне, да будет Имя Его свято.
  Кирилл почувствовал, как голова его пошла кругом.
  - Ты - не бес? - спросил он демона.
  - Нет, - ответил тот, - я не бес.
  - А ну молитву прочитай, - велел растерянный Кирилл, и демон послушно произнёс:
  - Богородица Дева, радуйся, Благодатная Мария, Господь с Тобою. Благословенна Ты в жёнах, и благословен Плод чрева Твоего, яко Спаса родила еси душ человечьих.
  - Душ наших, - машинально поправил огорошенный Кирилл.
  - Ваших, - согласился демон. - Я не человек.
  - Кто же ты? - спросил вконец потерявшийся сталкер.
  - Спроси у него, - ответил демон и качнул головой в сторону хрипящего в его лапах монстра. - Сразу после того, как расскажет, что сделал с пятью лежащими без сознания.
  Монстр задёргался, пытаясь разжать хватку демона, но промолчал.
  - Он вонзил каждому иглу в основание черепа, - продолжил демон, - оделся, вызвал пролётку и поехал к тебе.
  - Зачем? - спросил Кирилл непослушными губами. - Зачем ты это сделал?
  Монстр хрипел, вонзая когти в запястья демона.
  - Он привёл в Ад пять душ, - сказал демон, - и вернулся за шестой.
  - Зачем? - повторил Кирилл.
  Мир вокруг рушился.
  - Формально, - ответил демон, - они взяты живыми в Ад. Значит, они могут стать очень сильными бесами, которым вход в мир открыт всегда. И они могут гораздо больше, чем рядовой бес, который всего-то и может, что лгать и морочить, но не может создавать ничего сам. А вот они - смогут. Чёрные легенды свяжут с их именами. Теми именами, которые они возьмут себе.
  - Но почему - возьмут? - спросил Кирилл. - Они самые сильные, самые преданные делу, почти святые.
  - Вы - люди, - ответил демон, - красная глина. Вас можно смять. Главное, сжимать достаточно долго. Именно потому вы и просите - “огради нас от лукаваго”, потому что сами по себе вы не можете ему противостоять. Вам нужна помощь Бога, сила и слава Отца, Сына и Духа. Там эти пятеро в руках бесов, и им не вернуться назад самим. И те уже начали сминать их. Эти пятеро шли на подвиг, а попали на пытку. Вечную пытку. Без суда. Без помилования.
  Кирилл почувствовал, как опаляющий жар прокатился по всему его телу, разливаясь по венам.
  - И что теперь? - спросил он. - Они погибли?
  - Пока нет, - ответил демон, - как и ты.
  Он перевёл взгляд солнечно-жёлтых глаз на монстра-инвизитора, извивающегося в его руках.
  - Я заберу его, - сказал он, - и отправлюсь к тем пятерым.
  - Ты воскресишь их? - спросил Кирилл.
  - Нет, - ответил демон, - это под силу только Самому. Он будет решать их судьбу на Страшном Суде. Когда Сын вновь придёт и восстанут все, что подлежат Суду.
  - Что с ними будет? - спросил сталкер.
  - Я заберу их из того места, из той муки, где они сейчас, - ответил демон, - и помещу в сообразное их прегрешению.
  - Да какому же прегрешению?! - закричал Кирилл, чувствуя, как жар становится невыносимым. - Они же мученики! Герои!
  - Мученики, - ответил демон, - и это учтётся.
  Он махнул лапами, и извивающееся тело монстра гротескно мотнулось.
  - Но не герои, - сказал он, - ибо в гордыне своей пошли против воли Его.
  - В чём? - спросил сталкер, чувствуя, что уже знает ответ.
  - Не в человеческом уделе, уделе творения, - ответил демон, - идти против Творца. Всё равно что ребёнку идти против любящего родителя. Что жене против слова мужа.
  - Но слово может быть неправедным, - замирающим голосом возразил Кирилл, понимая, что неправ, - и родитель может быть злым.
  - Тот, кто верно живёт по слову Его, - ответил демон, - не будет злым и неправедным. Тот же, кто идёт против, даже если был свят, станет. Запомни это, Кирилл Островский, сын Владимира. Твой отец хотел чтобы ты стал купцом, как и он, или художником, или врачом, или писателем, а ты пошёл против воли его и оказался в оккультной ложе и оттуда - здесь.
  - Впрочем, время заканчивается, - сказал он, встряхивая монстра. - Осталось последнее. Слушай меня внимательно.
  - Я слушаю, - ответил убитый и раздавленный сталкер.
  - Сейчас ты вернёшься назад и обнаружишь, что твой дом горит, - сказал демон, - вот это существо, - он вновь махнул монстром, - опрокинуло лампу, когда впало в забытье. Она долго горела так, но сейчас стекло лопнуло.
  Кирилл закрыл глаза и попытался вернуться.
  - Стой, - сказал демон, - я тебя не отпускал. Слушай дальше.
  Кирилл открыл глаза и посмотрел на него.
  - Ты будешь жить не так долго, как мог бы, - сказал демон, - терзая меня, ты терзал себя, свою душу. Помнишь, он говорил тебе, - вновь взмах извивающимся монстром, - что все они в шрамах? Они полумертвы, полуубиты самими собою. Их души разорваны на части, которые очень сложно собрать вместе. Потому и были легко поражены там. А твоя душа сохранена, хотя и изранена тобой. Ты будешь долго болеть, когда очнёшься. Твоя жизнь стала короче. Так не потрать её впустую, упрямый и впечатлительный сталкер-мальчишка.
  Демон улыбнулся.
  - Кто ты? - спросил непослушными губами Кирилл.
  Демон захохотал, и мир взорвался белым светом.
  
  
  
  Мария проснулась от того, что кто-то колотил в её дверь что есть силы.
  - Госпожа Мария, откройте! Пожар! Бегите на воздух!
  Голос Николы гремел. В комнате стоял запах дыма.
  В коридоре раздался кошачий мяв, и в дверь замолотили сильнее:
  - Мария, открой!
  - Мария Семеновна, Мария Семеновна!
  И вой кота.
  - Киса, не вертись!
  Со двора донёслось заливистое тявканье щенка.
  - Выбивай дверь!
  - Стойте! - крикнула Мария, - сейчас открою!
  - Слава Богу! - донеслось из-за двери, и что-то дрогнуло в девушке.
  Накинув платье, она выдернула стержень задвижки.
  В комнату втекла лента дыма.
  - Боже мой! - вырвалось у неё.
  В коридоре толпилась дворня, хлопал глазами Никитка, сжимающий под одной рукой банку с марлей, под другой - вырывающегося кота, и стоял… Кирилл.
  Изорванный, залитый кровью, без половины волос.
  - Что с тобой?! - спросила она.
  Кирилл протянул окровавленную руку и выдернул её из комнаты.
  - Все на воздух! - рявкнул он. - Никола, тушить огонь! там мёртвое тело - вынесите!
  - Есть, ваше благородие! - рявкнул дворецкий по-солдатски. - Сей момент!
  Они побежали по коридору, Никитка не удержал кота, и тот серой молнией проскользнул между бегущих ног и первым скрылся в пролёте лестницы.
  Они выбежали во двор, и Мария видела, как дым поднимается в тяжёлый словно мёд закатный воздух из вскипающего огнём окна комнаты Кирилла.
  - Три часа, - раздался сдавленный и хриплый голос, плохо слышный на фоне криков дворни и приказов Николы.
  - Что - три часа? - спросила она.
  - Три часа тут, и полчаса там, - сказал сталкер, - ибо одно из имён Твоих - Владыка времени. И воля Твоя крепка, и неуклонно воздаяние.
  - О чём ты говоришь? - спросила она у него, но Кирилл не ответил.
  Она прикоснулась к его спине, и он начал мягко валиться ничком.
  Подхватив его, она с натугой уложила его сначала на бок, а потом на спину.
  Разведя полы окровавленной рубахи, она увидела, что грудь и живот его исполосованы, изорваны, словно его долго, с дикой ненавистью били кнутом или плетью.
  Лицо было обожжено.
  Ужас затопил Марию, дочь военного хирурга, никогда не видевшей поля боя, но слышавшей о нём от отца, Семёна Егорова, сына Андреева.
  Ей показалось, что Кирилл умирает.
  - Нет! - закричала она, - не умирай, не умирай, прошу! Господи, помоги ему!! Господи!!!
  Она уткнулась лицом в окровавленную грудь.
  - Не напирай так, - услышала она сквозь рыдания, - больно. Слёзы жгут.
  Она подняла лицо и увидела, что Кирилл улыбается, и улыбка целой половины его лица радостна, а окровавленной, обожжённой - страшна.
  - Когда я приду в себя, - сказал он хрипло, - сделай для меня одну вещь.
  - Да, - сказала она, плача и улыбаясь сквозь слёзы, - всё что хочешь!
  - Разузнай, где живёт священник, - сказал Кирилл, - мне есть о чём поговорить с ним. Хотя, - он снова улыбнулся, - что это я, ты же знаешь.
  - Знаю, - кивнула она, и слёзы упали на платье. - Конечно знаю.
  - Вот и хорошо, - сказал Кирилл, - тогда я пока подремлю.
  - Кирилл, Мария Семеновна, смотрите! - закричал Никитка, уставясь в банку расширенными от удивления глазами, - смотрите!
  Кирилл и Мария глянули внутрь и в сгущающейся полутьме увидели, как кокон куколки, приклеенный к ветке, треснул, и из раздающейся на глазах щели выбралась бабочка.
  Не мокрая, бесцветная, с серыми крыльями, мучительно ждущая своей лёгкой власти над воздухом и упоения полёта…
  Бабочка полностью готовая к жизни - сильная, с распахнувшимися свободно крыльями.
  Ярко, золотисто-жёлтая.
  - Так не бывает, - сказала Мария.
  - Бывает, - ответил Кирилл. - Никитка, убери марлю. Выпусти её. Пускай летит.
  Никитка сдёрнул с банки грязную марлевую повязь, и бабочка взмахнула крыльями и покинула стеклянные стены. Сделав порхающий круг над следящими за ней людьми, она начала подниматься ввысь, мягко кружа в потоках темнеющего воздуха.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"