Шляхов Анатолий Анатольевич : другие произведения.

Barclays

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

   BARCLAYS.
   (нехорошие истории ?8)
   192,Northolt Rd. NA2 0EW
  
  
  
   Как-то,
   Любознательность, моего характера,
   затащила меня, в церковь.
   Ну, о церкви современного мира, д-дцать первого века, будет иная нехорошая история,
   а пока, о любознательности, которая меня затащила.
  
   Познакомился, там,
   после Богопения, с цыганской семьёй.
   Беженцы - не граждане из Латвии - Роман, Ирма и дочурка, плохо слышащая, Настёна.
  
   Ну, познакомился и познакомился,
   много с кем, уже,
   познакомился.
   Тут, как раз,
   навалилось получение квартиры, в новом районе.
   Переезд, из гостиницы бездомных.
   Сбор, в одно место, под одну крышу, моих многочисленных детей. Аж сорок штук -
   моих картин.
   Да.
   Десяток пасынков - не моих картин.
  
   Спрашивают часто недалёкие, не; может, сверхдалёкие соплеменники
   - А что, ты,
   не продашь их по быстрому?
   Неинтеллигентно,
   по старинке,
   что бы
   быстрее рассеять неначавшееся, отвечаю сходу, вопросом на вопрос:
   - а простите,
   поправляю при этом обязательно, большие очки на переносице;
   (опять прямая речь, в прямой речи, внутри прямой речи)
   итак, снова:
   - А непростите великодушно, очень сейчас душно, у Вас дети есть? Как правило, звучит большое Да.
   - А почём, Вы, по быстрому, можете продать их?
   Половина,
   то есть, ровно 59,9%
   при этом обязательно обижается. Но, почему собственно.
   Потому, что аккуратней шутить надо.
   Интеллигентней, корректней, мягче. Учитывать некомпетентность народонаселения. Хоть и в иностранном государстве, понимаешь.
  
   Или вот ещё, англицизм:
   - Как дела?
   Взять бы спрашивающего за бабочку, или лучше инкорректно, за мизинчик, что бы не утёк
   ненароком.
   Да-а-а! Ка-ак! Рассказать про-о дела мои. То есть, абсолютно, про про, все-все, мои дела.
   Не отпуская мизинца, а то ведь убежит, ей-ей убежит.
   Кому это интересно.
   Он ведь, просто так спросил. Американизировался. Все спрашивают.
   Ну и она спросила.
   А я, тоже, дурак.
   Серьёзно и про всё - все - и - вся дела.
   Ух-ты.
   Так и ни каких знакомых не останется.
  
   Точно не осталось.
   Три года один живу, рта ни с кем не открываю.
   Раз в неделю, в магазине, и то по аглицки, и то три слова всего.
   Какие?
   Не скажу.
   Ни всё буду говорить, писать то есть.
   Писатель понимаешь.
  
   И так познакомился.
   По переезду же, увидел Рому и Ирму, на улице.
   Оказалось,
   живём мы, теперь не далече. Друг подле друга совсем.
  
   Пригласили они меня в гости,
   пришлось прийти.
   Так и завязалось общение, без обольщения, на тему библии и так себе.
  
   Вот это-то, так себе, и повлияло на интереснейшую ненехорошую историю.
  
   Поскольку цыгане, народ крайне общительный, не; может, не крайне крайне.
   Вообщем у них всегда и везде много родственников.
   Мы на Земле нашей матушке все родственники. Даже прямые и близкие близкие родственнички.
   Прям не знаешь, на ком же жениться то теперь.
   Куда ни глянешь - всё родственники суетятся; всё грех.
   Так вот и живу холостым бобылём, или бобылём холостым.
   Скучно, зато без греха: крове-болезне-смещения. (с.б?)
  
   Но поскольку цыгане, ещё и разговорчиво - разносторонние,
   пришлось мне,
   по блату,
   без корысти (и такое ещё бывает, на свете не белом.
   Всё реже и реже правда, да бывает.
   У мамонтов, у динозавров, взросших в системе - человек человеку друг. Не жулик, как в сей миг, в дермократии - человек человеку, бизнесмен.
   А именно друг, как.
   Там было.)
  
   менять им чеки, пришлось, заработанные ими на свободе, на воле,
   где ни попади, то есть.
   На деньги;
   поскольку обладал, несколько лет уже, сберегающим счётом, в Барклай банке.
   Почему сберегающим, потому, что без электронной карты.
   Почему без электронной карты, потому, что так труднее вычислить, разным, не совсем хорошим чиновникам, есть у меня счёт в банке или нет.
   Или одна только банка под нарами припрятана.
  
   Таким образом, по истечению некоторого, совершенно не, не продолжительного времени,
   судя по моим настенным округлым, выпуклым белым, ненебьющимся часам,
   денег у меня в банке,
   под нарами, оказалось, как казалось незначительно, для продолжения обозначинности моего сосуществования в так называемой жизни.
  
   Все деньги из банки, были отданы за чеки.
   Чеки же, в свою очередь, в их очередь,
   я отдал в банке, в окошко.
   Незначительно чиркнув, на другом чеке, о привнесённом чеке, преогромно беззубо, при этом улыбаясь,
   как принято, не приятно,
   но принято.
  
   В ответ,
   мне из окошка, без индивидуально, принято, всегда улыбались и говорили ОК.
   Что значит хорошо.
   Не отрыжка же какая-нибудь ок-ок,
   а истинно, естественно, хорошо.
   И вот,
   как, сейчас помню,
   утром, с бодуна, с перегаром,
   не без то..., не без того, конечно.
   Но, с абсолютно ясной головушкой, и абсолютно честными глазами, я, взяв свою,
   Барклая,
   чековую книгу,
   направился в ближайшее, от меня, Барклай банка отделение,
   по адресу: Northolt road 192, South Harrow.
  
   Пришёл,
   захожу,
   сажусь в уголке.
   Заполняю,
   ближайший чек, на энность тысяч в фунтах.
   Встаю,
   подставляюсь крайним, к ближайшей очереди.
   Жду своей звёздной минутки.
  
   Подхожу,
   медленней, чем хотелось бы, к кассе с окошком, со стёклышком пуленепробиваемым.
   С дырой для общения и улыбок.
   Держу, в своём лице принятую, неприятную улыбочку, улыбище,
   и протягиваю в глубину,
   в недра застеколья чек,
   длинноватенький такой.
  
   На меня,
   из глубины, с интересом,
   абсолютно явно, неприкрыто нескрываемым,
   глядит сидячая пара,
   чёрных молодых, подведённых, кокетливо - глубокомысленно - легкомысленных, дамских глаз.
  
   Затем,
   к ним,
   присоединяются ещё пара-тройка разновозрастных, разно половых,
   иных глаз;
   и все,
   на меня смотрят,
   с напряжением круглой безвинности.
  
   Прошуршав, обладатель сорокалетних, гейно-мужских глаз, протягивает двадцатку. Прямо в левую мою (надеюсь, что так) ладошку.
  
   - Я; дак.. бы мне..
   сорокалетний, протягивает, сквозь незабронированное никем отверстие, ещё двадцать фунтов, одной чистой новой бумажкой.
  
   Беру себя в руки, и то,
   что дают. Тоже в руки,
   под тишину.
   Дают - бери, бьют - убегай, если успел;
   так кажется, звучит моя и ин народная мудреность.
  
   Но, улыбка, с моего лика,
   на лице,
   как-то независимо от самой себя, сползла.
   Личико, нет большое,
   тогда личище,
   посерело, как-то в миг сразу, и вот; говорит, как-то, резковато резонно:
   - Мне бы, надо то,
   что написано внутри чека и желательно в пятидесятизначных, (с.б.?) несвежих купюрах.
   Сорокалетние глаза,
   держа улыбку и дистанцию,
   степенно постепенно тают, в глубинах застеколья.
   Позже очерёдные шу-шу шукаются сзади.
   Отхожу, по направленному, в направление, указывающему из глубин,
   стеклянных пространств, указательному девичьему пальчику, с окрашенным коготком,
   вправо.
   К особому кассе-окошку, так же избранированному.
   Жду десять минут,
  
   Открывается, нетайная дверь,
   правее,
   моего правого плеча,
   на перпендикулярной, сине - серо - бежевой стене, метрах в пяти от меня.
  
   Выходит женщина, средних лет.
   У всех дам на земле, возраст или юный, или средний.
   Других не бывает,
   Мишка так решил.
  
   Между дамой,
   в строгом деловом, средней упитанности, незначительно светло - тёпло - сером, в четыре разноцветных крапинки ( один миллион четырестодевяностовосемьдесятвосемь тысяч семьсотдевяностодевять целых и чуть десятых крапинки (с. б?)) двубортном костюме.
  
   Про пуговицы писать не буду, уже места не осталось,
   всё подсчитывание крапинок заполонило.
  
   А ещё говорят с бодуна,
   с перегаром,
   а крапинки вишь, как сосчитал, любо дорого,
   и мной (вернись читатель к словам 'Между дамой',
  
   чтоб понятней было, про что записано 'и мной'),
   образовалась честная частная дистанция.
  
   Она, говорит искренне неприятным голосом,
   искреннеприятно улыбаясь:
   - Пожалуйста, садитесь.
  
   Тут-то, я увидел,
   Что, между дамой и мной,
   понизу,
   исключительно до ковролинового, сине - дымчатого
   низа,
   на пространстве четырёх метров,
   стоит очень аккуратный стол с компьютерами, прибамбасами к нему,
   и три стула.
   Один возле дамы, а два ко мне полуобернулись
   и глядят в меня, почти, как на меня, токмо учтивее, подлокотниками.
   Потому, как железные, с великолепным синим вельветовым ворсистым дермантином.
   В местах прикасания, прислонения, присоединения, приседания.
   Сел, скоромно, на краюшек, приглянувшегося.
  
   Она кладёт, между экраном и собой,
   одновременно,
   мой чек,
   с означенными тысячами фунтов,
   который, я дал,
   15 минут назад,
   в совершенно другие, чёрные, молодые, дамские, глубокие глаза, с пальчиками.
   И молвит по аглицки.
   - Давайте, ваш паспорт.
   Подаю, мою чековую книгу и говорю.
   - Я думал, этого достаточно.
   - Нет.
   Мне нужен паспорт.
  
   'Ишь, пьянь, денег захотел'.
   Этого она не произносила, а видимо думала. Посему и кав-кав-кав-ычки цвета ошарашенной молнии, ежели печать букв, у вас, будет,
   цветастая.
  
   - Я, живу недалеко.
   Сейчас, через десять минут, будет.
  
   Галопом по европам.
  
   - Вот,
   вручаю, через одиннадцать минут,
   запыхавшись,
   свой настоящий, серпастый, молоткастый,
   краснощёкий,
   советско-всех-союзный паспорт.
  
   Она листает,
   снова листает.
   Опять, перелистывая,
   листает.
   - А, на каком основании, вы находитесь в англии?
   ' Пьянь и паспорта, человеческого, у него нет'
  
   - То есть как - (слово, англия, теперь всегда, до без гробового крематория, не долго и осталось, буду писать с малой буковки; в знаки протеста)
   - дак - говорю - сейчас, через одиннадцать минут, будет основание.
  
   Галопом по европам.
  
   Через двенадцать минут, запыхавшись.
   - Вот, неопределённо покидать и возвращаться, прописано в бумагах из Хом. Офиса.
  
   Она смотрит на бумаги Хом. Офиса.
   Затем, под бумаги Хом. офиса.
   Затем, осматривает, типа обнюхивания,
   не стесняясь уже,
   все буковы и печатки, с пропечатанными отпечатками хом. Офиса.
  
   И полностью, не удовлетворённо, кладёт бумаги перед собой.
   Что-то выклацавает на клавиатуре, перед повёрнутым, к себе, экраном, компьютере.
  
   У дермантино - демотратов - капиталистов, всё к себе.
  
   Вновь листает мой краснощёкий.
  
   Может, её утром, муж не топтал,
   а может,
   он её,
   три дня не топтал.
   Ну, четыре, это вряд ли,
   по глазам не скажешь,
   искорки, в них, не те,
   что бы четыре дня не топтал.
   Тогда почему, Господи?
  
   - А вот здесь, не хватает росписи.
   ' Странные какие-то бумажки приносит, умора'
  
   - Дело в том,
   что одиннадцать лет назад,
   я, расписывался ещё по-русски;
   и совершенно не так, как сегодня.
   Это очень хорошо,
   что там, нет русской росписи. Могу,
   прям при Вас, расписаться,
   совершенно, как Вам,
   будет угодно и аж по-английски.
   - Не надо.
   Но документов не достаточно.
   А зачем вам, столько денег?
   ' Нет, надо его всё-таки отшить и поскорее'
  
   Признаться,
   даже меня,
   даже с бодуна,
   даже с перегаром,
   вопрос этот несколько озадачил.
   - То есть как, зачем?
  
   - Зачем? - висит рыцарский английский клинок, между ея,
   и мной
   - Мне, предстоит, много трат,
   вот бумага, от моего семейного врача.
   Шелестя шуршу листиками.
   - Вот, от частного, платного врача.
   А вот,
   бумага, где мне,
   надо посетить, самого дорогого врача, на Харлей стрит.
   Вы знаете Harley street?
  
   Вопрос провисает, как рыцарское ирландское забрало, эпохи короля Артура.
  
   ' вот нищета, ещё чего то тут, про Harley street заливает'
   - Принесите счета за телефон.
  
   - Есть.
  
   Через четырнадцать минут,
   запыхавшись, и смахивая испарину со лба, кладу перед дамой, на пространство стола,
   любезно отведённое, мне, мебельным дерзайнером,
   мой старый мобайл 'sagem'.
  
   - Он работает,
   как Вы, уф,
   сейчас видите, и в нём есть все мои счета.
  
   ' вот привязался то'
   Она, снова листает серпастый.
   - Он просрочен.
  
   - Просрочен, уф,
   да сегодня,
   я сам просрочен,
   а вот бумаги хом. Офиса бессрочны. Не так ли?
  
   Рыцарская железная перчатка, приковролиновывается к полу,
   перед моими ногами без носок,
   но в белых кроссовках.
  
   Незначительная,
   ничегошеньки незначащая, некоторая тишина.
  
  
   ' так, мне это уже надоело, у меня работа стоит, а тут этот хмырь'
   - Вы открывали счёт в нашем банке по другому адресу.
  
   - Да за десять, трудных, иностранных лет;
   моё тело, сменило много адресов.
  
   - Принесите официальное письмо с вашим адресом.
   - Есть.
  
   Через восемнадцать минут, уф,
   запыхавшись,
   вручаю даме письмо.
  
   - Этого не достаточно.
   - У вас есть ещё какие-нибудь бумаги, удостоверяющие вашу личность?
  
   Достаю, из наплечной сумки 'всегдасомной',
   цветастую электронную карточку, на оплату газа,
   цветастую электронную карточку, на оплату домового электричества,
   цветастую электронную карточку, на оплату напольного, одомашненного, почти ручного, скользкого, бледно - розового импульсного телефона,
   и ещё,
   небольшую горку каких-то бумаг.
  
   Кроме.
   Кроме.
   Окромя, книги на получение инкомсуппорта (пособия по болезни).
   Если, я, её,
   ей, покажу,
   то мои денежки, уже больше
   никогда,
   ни при каких обстоятельствах, не увижу.
   Как пить дать.
   - Этого не достаточно.
   Принесите книжку об оплате воды.
   ' чёрт его побери'
  
   - Есть.
  
   Через,
   двадцатьодну минуту,
   запыхавшись, взмокнув,
   пристоловываю, перед дамой,
   светло - серо - бледно - голубую, шершавую книгу о воде.
   Дама листает.
   - Но, здесь чек, пятнадцатидневной давности.
  
   Пауза.
  
   У меня тоже иссяк дар красиворечия, уф,
   одна краснонеречивость,
   краснотихость.
  
   - Сегодня пятница.
   Принесите к следующей пятнице, тринадцатого,
   Справку,
   от вашего семейного врача,
   что вы, это вы.
   ' прекрасно, пусть знает, что у нас пить нельзя, пусть теперь покрутится, иносрамная нищета, с перегаром '
  
   Краснскромно собираю все свои пожиточные бумаги в сумку 'всегдасомной'
   и неслышно покидаю банк.
   Время два, по полудню.
   Иду.
   Думаю: 'Да, что ж это такое. Что же делается та, на свете. Деньги мои; и не могу взять.
   Цирк.
   Цирк уехал, клоуны, в английских банках, неожиданно поостовались...'
  
   Иду на почту,
   плачу за воду, за некоторый просроченный месяц,
   возвращаюсь в направление, к Барклаю.
   Дорогой думаю думу ' как хороша система..,
   проста, как лом..
   Класть легко, брать затруднено, И всё.
   И в банках, всегда будут деньги.
   Класть легко - трудно брать, легко класть, трудно брать, за-ме-ча-те-ль-но.
   И, ни кто не виноват, СИС-ТЕ-МА.
   Идеально и просто.
  
   Вхожу в барклайбанк.
   Кричу с порога громко, на все апартаменты.
  
   - Я - а!
   Хочу!
   Закрыть! Счёт!
   У!
   Меня!
   Семейный доктор! Чрезвычайно плох! И совершенно меня не лечит! Дерьмо!
   Де - рь - мо!
  
   Банковские служащие,
   за пуленепробиваемыми стёклами
   и небанковские служащие, между непробиваемыми стеклами,
   и близко-тротуарные прохожие, за витринными пулепробиваемыми стёклами притихли.
  
   Выскакивают дама и ещё два менеджера.
   - Пожалуйста, садитесь.
   ' вот наглый обалдуй, Боже ш ты мой, ещё скандал здесь устроит'
  
   'Устроит. Устроит!'
   Подумали, остальные, рослые менеджеры. Прикидывая, когда, понадобится полиция, с английскими бобби, в касках, на лоби, для установления тишины по лобби.
  
   - Пребольшое спасибо! Не! - Хо! - Чу!
  
   - Пожалуйста, садитесь!
   - Большое НЕТ.
   Я, буду уходить,
   из вот этого угла, вашего банка, аж вон в тот, угол вашего банка.
   А вы,
   закрывайте мне счёт,
   очень, пожалуйста.
   И выдайте мне, все мои деньги, пятидесяти
   или любыми банкнотами.
   Очень, пожалуйста.
   ОК!
  
   Хожу и громко распеваю песенку 'Класть легко, брать трудно. Класть легко, брать трудно. Класть легко, брать трудно, трудно'.
  
   Менеджеры,
   в шесть рук, куда-то звонят,
   что-то щёлкают на клавиатуре монитора, опять куда-то звонят, снова щёлкают на клавире..
   'Класть легко, брать трудно. Класть легко, брать трудно. Класть легко, брать трудно'.
   Сорокалетний гей, с прежними застекольными остекленевшими глазами, подзывает меня к счётной машинке.
   Подхожу, посмотрел,
   согласно кивнул, и опять влево - вправо, влево - вправо; и наблюдаю за их руко - ного - движениями.
   Сорокалетний и иной,
   вдвоём кладут деньги на специальную площадку на специальной машинке.
   Тр - тр, тр-тр, тр-тр.
   Зелёные цифры загорелись на экране.
   Перетянута банковской лентой пачка фунтиков.
   Одна, две, три,, н-надцать.
  
   Уложены все, в крафтный конверт.
   Подают с благодарностью.
   Благодарю и я.
   - Большое, пребольшое, Спасибо.
   Ок!
  
   Кидаю конверт, в сумку 'всегдасомной',
   напеваю танцы с саблями 'ты-ры-ты-ры-ты-ры-асса, ты-ры - ты-ры-асса.'
  
   Выхожу на освежающий,
   ранневечерний прохладительный воздух.
   Глотаю из фляжки 50 коньяку.
   Аккуратно, надо, шутя шутить, аккуратней...
  
   После история
  
   Деньги то, я получил.
   Хорошо.
   Но счёта та, у меня, в барклай банке, больше нет.
   А Роман ноет
   - У меня ещё куча чеков, и уезжать нам с Ирмой скоро.
   - Чего так.
   - Хом. офис гонит, виза закончилась.
  
   Один день ноет, другой день ноет, неделю ноет.
   - Ладно,
   говорю Роме,
   - если меня, завтра прикроешь телом, в магазине уценённых товаров, открою снова в Барклае счёт.
   - Завтра я работаю.
   - Когда не работаешь,
   думает.
   - Через пять дней.
   - Это не выходные будут?
   Смотрит календарь, на мобильнике.
   - Нет, вторник.
   - Хорошо, во вторник зайду, в десять.
  
   Захожу в десять.
   Завтракаем,
   идём в ближайший магазин уценённых товаров.
   Там, присмотрена, моим ретина диабетическим глазом, в глубинах эпох, старая портативная печатная машинка.
   Цена же, у неё баснословная.
   Иногда старушки,
   работницы в энтих магазинах, ставят цены на старые вещи такие,
   какие видели, на этих же вещах, пятьдесят лет назад,
   в дни их молодости.
   Пусть всегда им будет хорошо, одуванчикам, как картавил Мишаня.
  
   Я, такие деньги, за ненужность, платить не собираюсь.
   Посему.
   В магазине, мне надо,
   сев на корточки, всунуть под печатный вал, якобы проверяя качество печати на машинке,
   мой паспорт.
   Пропечатать внизу первой страницы, по аглицки 'постоянный' и шабаш.
   Рома же сзади, должен согнувшись надо мной,
   загораживать процесс,
   мешая продавцам - одуванчикам, и главное, цветастым разноцветным, и не цветным покупателям,
   разглядеть, как следует,
   что это я, внизу такое выпечатаваю, и главное на чём.
  
   Ну, а мне, надо.
   Аккуратно, без помарки, посторонней не помощи, быстро завершить удуманное.
   Завершил,
   три старушенции, только ротики успели открыть,
   а я, уже,
   серпасто-молоткастый в сумарь вкинул, и спокойно с Романом выходим. Разглядывая по пути, подержанное кем - то, продаваемое не ими, барахлишко.
   Последний, прощальный беглый взгляд, в незакрытые серебристо - пломбированные, желтоватые рты старушек, и..
  
   Аккуратней шути, тихо, тыхэсэнько, чужая страна - потёмки.
  
   Прощаюсь с Ромчиком.
   Иду, аж в четвёртое, по счёту, от меня, барклай банка отделение.
  
   Вхожу,
   Говорю, с порога, вежливо и совершенно не громко.
   - Я, хочу открыть счёт, в вашем банке.
   - Пожалуйста, садитесь,
   предлагает менеджер - негр, за вторым от меня столом.
  
   Сажусь тыхэсэнько,
   на предложенный мне, очаровашку - стул.
   Что собственно, не полюбоваться.
   Чего тут волноваться,
   серпасто-краснощёкий, он наверняка увидит впервые.
   Государства СССР уже не существует.
   Постоянные в том государстве СССР, были паспорта или не постоянные, проверить трудно.
   Почти практически видимо совсем невозможно, если только.
   Ну.. тьфу-тьфу-тьфу.
   Да и зачем.
   Подпись моя,
   на первом развороте, идеально аглицкая, свеже прописанная, не подкопаемая, как на прежних барклаевских документах.
  
   Серия вопросов - ответов.
   Но совсем другой коленкор, без поединка, без доспехов, без железнючих рыцарей. Всё интеллигентно и корректно, как клиновый, красный красивый лист.
   - У вас был счёт в нашем банке?
   - Да .
   Две недели назад, сохраняющий счёт.
   - Когда мы открыли вам счёт?
   - Давно, лет семь прошло.
   - По какому адресу вы тогда проживали?
   - Точно не помню, Narrow avenue, кажется 12.
   - Может ?10.
   - Наверно десять, давно было.
   - Какой желаете счёт?
   - Полный, с электронной картой.
   - Хорошо - подаёт несколько бланков.
   - Вот здесь, и здесь, и здесь, распишитесь. Вот здесь, в клеточках, впишите,
   м..м..м.., имя, которое, вы, не забудете.
   Я, рекомендую, вам; имя жены, или мамы, или собаки.
   - Могу, всех сразу?
   - Не рекомендую.
   Вложите бумагу с именем, в этот конверт, - протягивает бледно голубой - заклейте.
  
   Проделываю сидя,
   все руко движения,
   соответствующие предложенным процедурам,
   ду-рам..ду-рам..дурам.
  
   - Через три-четыре дня, всё прейдет вам по почте, на указанный вами адрес.
  
   Быстро, качественно, могут ведь, когда не берёшь. Асса.
  
   Через шесть дней, торжественно вручаю Роме, свою электронную банковскую карту с номером, денег то там, всё равно нет.
   - Вот Роман,
   снимай, ложи, пользуйся; пока тебе нужно и ко мне не приставай, а то творчество некогда обмозговывать.
  
   Все довольны, и никаких железных перчаток, с поединками.
  
   Через мой счёт, Ромчик прокрутил, несколько тысяч.
  
   Перед навсегдашним отъездом из британии, он попросил перекинуть, через мой счёт, деньги в Латвию.
  
   Зашли с ним, в скандальное отделение барклая. А чего собственно.
   - Сколько стоит перевести пять тысяч в Россию? - спрашиваю у другой дамы, возле ближайшего, приблизительно, к нам столика.
   - Двадцать фунтов.
   - А десять тысяч?
   - Двадцать фунтов.
   - А сорок девять тысяч?
   - Двадцать фунтов.
   - Спасибо г.
  
   Через пять дней, Ирма, собирает все мужнины деньги, приходит ко мне.
   - А Роман где?
   - Да он с малой, в больницу поехал.
   - А зачем вам, через банк переводить. Чего бы не взять деньги с собой.
   - Да, на границе, могут отнять, латвийские пограничники.
   - Ну, и демократия, у вас на родине.
   - А у вас?
  
   Относим пакет с фунтами в банк, заполняем спец.бумагу со счётом в Латвии.
   Пересчитываем, пересчитывают, всё хорошо, деньги ушли.
   Через пару дней, посошок; провожаю до такси-пазика, расстаёмся с вещами.
   Спустя двадцать дней, нахожу среди почты, письмо из барклая. Открываю.
   Уведомление:
   С вашего счёта снято, дополнительно, двадцать фунтов, за перевод в Латвию. Итого сорок фунтов..
   Вот и верь, после этого, слову английского банкира, во рту английской банкирши,- 'двадцать фунтов, двадцать фунтов'.
   Человек человеку, ныне бизнесмен. А жаль.
   Не очень, но жаль.
   Господа. Волонтеры жизни. Недобровольцы.
  
   http://www.auau.tv/
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"