Шмидт Ульрих : другие произведения.

Небесный принц

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  Пролог
  Джон Смит, Отель Marco Polo, Манила, Филиппины, 15 августа 2015 года
  Слово к читателю. Письмо Небесному Принцу
  Здравствуй, наш дорогой читатель! Мы приглашаем тебя отправиться в неожиданное и увлекательное путешествие. Эта история, наверное, может показаться тебе совершенно фантастической и полностью вымышленной, но это не так! Поверь, она основана на реальных фактах и событиях, и почти все, что здесь описано, произошло на самом деле.
  Наш Герой и мой добрый друг, реально существовавший человек, североевропеец - весьма богатый наследник, владелец контрольного пакета акций и президент крупной промышленной корпорации. Он, конечно, был высокообразованным бизнесменом и всесторонне развитым человеком. В конце 70-х годов прошлого столетия он, часто посещая Индию по своим коммерческим делам, увлекся восточными мистическими учениями и встречался с известными духовными лидерами Индии, Тибета и Непала. В Индии мы с ним и познакомились.
  Перед своей смертью он создал финансовый траст, который мы называем "HEAVEN"S PRINCE Fund", что значит "Фонд Небесного Принца", со стоимостью активов на тот момент около 35 миллионов немецких марок. Он ЗАРАНЕЕ ЗНАЛ о своей грядущей кончине и сделал все необходимые приготовления!
  Бенефициаром Фонда, то есть будущим хозяином этих средств (а на сегодня их объем составляет немногим более 200 миллионов долларов США), наш Герой назначил свою РЕИНКАРНАЦИЮ, т.е. своё будущее ВОПЛОЩЕНИЕ! Он называл его Небесным Принцем и сам придумал процедуру, при помощи которой мы его найдем. Бенефициар или Небесный Принц, после того, как он будет определен, получит в управление 70 процентов этой огромной суммы вместе с ДУХОВНЫМ ЗАВЕЩАНИЕМ нашего Героя!
  Управлять средствами Фонда и организовать поиск Небесного Принца наш герой попросил меня, и, конечно, я не мог ему отказать. Публикацией данной книги и анимационным Тестом, который будет распространяться по интернету, и стартует сама процедура нахождения Небесного Принца (или Принцессы).
  В романе мы называем нашего героя Герберт фон Шлиссен. Настоящее же его имя - секрет, позже вы поймете почему. Некоторые имена действующих лиц нашего романа и географические названия мест, в которых происходили события, также изменены.
  Нам неизвестны другие аналогичные случаи, чтобы кто-нибудь оставил значительное наследство своей реинкарнации, поэтому такой поступок Герберта кажется загадочным и романтичным. Небесному Принцу суждено будет продолжить важнейшую Миссию нашего героя - показать НАЯВУ современному маловерному Человечеству духовный мир, и именно к своему Небесному Наследнику он обращается в начале этой книги в своем письме. Именно с этой целью, с целью завершения своей Миссии он и завещал своему духовному сыну такие огромные средства.
  Кто знает, быть может это письмо обращено именно к тебе?
  Возможно, ты и есть его реинкарнация - тогда в твоём личном распоряжении окажутся многомиллионные средства финансового траста "Фонда Небесного Принца", основанного Гербертом перед самой смертью! В жизни случается всё, даже самое фантастическое - что если именно ты и есть тот счастливейший человек, которому суждено разбогатеть, стать всемирной знаменитостью и продолжить Миссию нашего Героя!
  Однако не стоит волноваться раньше времени. Если тебя заинтересовала наша яркая и романтическая история, то тебе определённо стоит прочесть этот роман до конца. Это, несомненно, поможет правильно пройти Тест Небесного Принца, который ты найдешь в том числе и в этой книге. Ты можешь заполнить его и отправить почтой по адресу компании "Heaven"s Prince Worldwide", который указан на прилагаемом здесь же конверте. Очевидно, в 70-х годах XX-го века Герберт не мог представить себе, что технический прогресс достигнет такого потрясающего уровня, что мы имеем сегодня. Поэтому он видел только такой способ тестирования Небесного Принца. Мы же предлагаем всем более доступный и понятный сегодня способ - анимационный тест, который доступен по адресу: heavensprince.com., а также в социальных сетях, на iTunes, Playmarket и т.п.
  Если ты не увлекся нашей замечательной историей - можешь смело возвратить роман "Небесный Принц" на полку книжного магазина или на виртуальную полку своей книжной коллекции. Только не забудь поблагодарить нас за предоставленный тебе шанс стать Великим. Не наша вина, что ты не воспользовался этим шансом.
  Ведь в этом и заключается свобода выбора, не так ли, дорогой друг?
  Герберт фон Шлиссен. Замок Altes Shloss, Бавария, ФРГ, 15 апреля 1980 года
  Здравствуй, мой дорогой Друг и мой Духовный наследник!
  Здравствуй, мой Небесный Принц!
  
  Ты, конечно, можешь оказаться и Принцессой, но, в конце концов, мне надо как-то к Тебе обращаться! С Твоего позволения, я всё же предпочту называть тебя Принцем, Небесным Принцем! Я пишу Тебе это письмо, потому что встретиться наяву нам, естественно, не суждено. В некотором смысле я пишу самому себе или, так сказать, будущему себе. Я обращаюсь к Тебе как к своему завтрашнему Я!
  Почему, собственно, Принцем? Дело в том, что Ты не только мой наследник. Твоими предтечами, Духовными родителями и в разное время вместилищами Твоей бессмертной Души были Египетский Фараон, Императрица Рима и Русский Царь! И разумеется, я, твой покорный слуга! Именно поэтому Ты - наше духовное чадо, наш Принц!
  Почему именно Небесным? Потому что мы, Птолемей I Сотер, принцесса Елена Августа, Царь Иван Васильевич IV Грозный и Герберт фон Шлиссен, не являемся твоими предками или родственниками по крови - нас выбрало Небо, Господь Всемогущий! Все Мы - Твои предыдущие воплощения, а Ты - наша Реинкарнация, новое средоточие нашей Души! Мы - Твое прошлое, Ты - наше Будущее! Ты - тот, кто, как мне сказали Высшие, должен закончить важнейшую работу, нашу Миссию, которую, сами того не осознавая, мы передавали друг другу через века, государства и религии.
  Возможно, эту работу должен был закончить Я, но мои жизненные ошибки, мои метания и неверие привели к тому, что Небо вырвало эту Важнейшую Задачу из моих слабеющих рук и передало Тебе, моему Небесному Наследнику или Наследнице. И сейчас я знаю, что именно в Твое время технический прогресс достигнет необходимого уровня для завершения нашего труда.
  Я уверен, что ты чувствуешь внутри смутное беспокойство, не до конца осознанную потребность выполнить нечто грандиозное, жизненно необходимое для всего Человечества, для продолжения Всемирной Истории! Я знаю это потому, что сам испытывал нечто похожее. И я передаю тебе эту великую эстафету длиною в три тысячелетия и миллионы судеб!
  Обстоятельства сложились так, что я в связи с неизлечимой болезнью вынужден окончить свои земные дела. Поэтому я поручаю завершить Великую Миссию, начатую нами, Тебе, моей Реинкарнации, Небесному Принцу, будущему обладателю моей Души. Для этого мной создан трастовый Фонд НЕБЕСНОГО ПРИНЦА с капиталом 35 (Тридцать пять) миллионов немецких марок, средства которого будут переданы Тебе для завершения работы. Управлять этим Фондом, а также найти Тебя и передать Тебе мое духовное Завещание я поручаю моему истинному Другу и верному соратнику Джону Смиту, которого все мы привыкли называть Странник. Он будет Тебе надежной опорой. Поcле выполнения условий Завещания Странник получит 25% (двадцать пять процентов) от общей суммы активов Фонда на тот момент.
  Я также передаю Тебе "Книгу полетов Души", которая послужит для тебя своего рода справочником и путеводной звездой при выполнении Миссии, а для нас явилась способом найти Тебя. По материалам этой книги я составил тест, на вопросы которого правильно ответить мог только Ты, поскольку Ты - мой Небесный сын или Дочь, а также наследник и Принц наших великих венценосных предшественников.
  Уходя, я считаю необходимым сказать следующее. Главным результатом моей жизни стало то, что я, убежденный атеист и ярый материалист, пришел к Небесному, Духовному миру, который я так упорно отрицал и которого я никогда не искал. Важнейшим результатом Твоей жизни станет то, что ты поможешь сделать этот шаг всему человечеству, и этим ты напишешь всему миру свою историю!
  
  Вечно Твой...
  Часть I
  Глава 1. Шаг навстречу судьбе
  Здесь мы узнаем древнюю притчу о самоуверенном карасе, познакомимся с нашим главным героем и его мировоззрением, с его подружкой Фелисити и о том, как не надо ремонтировать самолеты
  До начала времен
  - Бодхи, Бодхи, расскажи нам свою историю! О Бодхи!
  Поверхность пруда казалась зеркалом, оправленным в раму из зеленой яшмы рассветных джунглей. Солнечные лучи пронзали толщу темной воды, высвечивая на дне яркие золотые окружности. Пробудившаяся мошкара запела тонкими голосами свою вечную песню, в которой, если прислушаться, можно было уловить и звон храмовых колокольчиков, и шум горного водопада...
  Старая жаба приоткрыла глаз. Прямо перед листом лотоса, на котором она восседала подобно статуе неведомого божества, на глубине десяти дюймов, собралась стайка серебристых карасиков. "Бодхи, о Бодхи, расскажи нам сказку!" - к ним присоединялись все новые соплеменники, привыкшие начинать день с наставлений мудрой жабы.
  Десятки, а может быть, сотни лет назад, цвет ее шкурки напоминал плитки малахита, встречавшиеся в заброшенных древних храмах. Их охраняли змеи, стремительные, как стрелы самого Арджуны. Теперь ее двухфунтовое тело сморщилось, покрылось бородавками и приобрело ржавый оттенок. Нажитая мудрость не помогла ей сохранить красоту. Нажитая или перешедшая из прошлых жизней - теперь это не имело никакого значения.
  Полоска солнечных лучей приблизилась к лотосу, и Бодхи отползла в тень. На дно пруда легли отблески веселой стайки - как будто на песке под трехфутовым слоем воды кто-то разбросал серебряные украшения.
  "Сказку? Нет, сегодня вы выслушаете правдивую историю", - жаба открыла оба глаза, и тридцать карасиков все как один содрогнулись от их пронизывающего взгляда. "Ранним утром я проползала возле тропы, ведущей к водопою. Вы ведь не знаете, что там, где кончается вода, есть совершенно другой, верхний мир! Над ним простирается голубое небо, в котором обитает яркое, горячее Солнце, и этот мир населяют огромные, страшные существа - люди! Так вот, один из таких великанов стоял на тропе вместе со своей женой. Этот двуногий с кривым кинжалом за поясом рассказывал ей, что собрал полную плошку розовых, жирных и свежих червей", - внезапно раздался щелчок, и пролетавшая мимо жабы муха-однодневка мгновенно исчезла в ее пасти.
  - Черви! Мы любим жирных червей! Очень любим! - карасики оживленно задвигали плавниками, и по воде начали расходиться круги.
  - Так вот, его жена начала собирать хворост. Хворост для жаровни. Человек скоро придет сюда и...
  В этом месте один из карасей, самый бойкий и прожорливый, даже выскочил из воды.
  - Человек придет с плошкой червей. И с удочкой, на которой будет крючок. Он насадит на крючок червяка и забросит его в пруд. Тот, кто проглотит наживку, погибнет, - жаба сделала паузу...
  Стоит ли продолжать? Маленькие глупые создания. Она и так знала, как карасики воспримут ее рассказ...
  - Слушайте внимательно. Человек дернет леску, и вы вместе с крючком взлетите в воздух. Крючок вопьется вам в пасть, и человек безжалостно выдернет его. Он бросит свою жертву в корзинку и снова забросит наживку. И он не уйдет, пока не выловит вас всех или пока у него не закончатся черви. Он принесет корзинку в хижину, где его жена острым, сверкающим, как молния ножом, начнет скоблить вашу чешую, отдирая ее по живому. Вы поймёте, что абсолютно беспомощны, и сопротивляться бесполезно. Она вырвет вам жабры и вытащит внутренности, а затем бросит ваше трепещущее тело на сковороду, в раскаленное шипящее масло. Никто не может представить себе мук, доставшихся на долю пойманного. Единственное, что тому остаётся - это молить о своей скорой смерти, - сказала жаба и снова прикрыла глаза.
  - Ооох... - карасики, затаившие от ужаса дыхание, выпучили глаза и мелко задрожали плавниками. Небольшая группка тут же отплыла в сторону и поклялась никогда впредь не питаться червяками. Никогда и ни за что. В конце концов, в пруду достаточно другой, хотя и менее сытной пищи.
  Штук двадцать карасей посовещались и решили, что черви, это конечно, вкуснейшая еда, и отказываться от нее нет никакого смысла. Просто сегодня, учитывая сложившиеся обстоятельства, стоит себя поберечь. "Нет, сегодня мы не станем даже подплывать к тому деликатесу, что будет соблазнительно шевелиться, пусть даже перед самыми нашими ртами", - решили они и ушли на глубину.
  Оставшаяся часть стайки пришла в негодование! Карась, тот самый, который даже выпрыгнул из воды, представив вожделенного червяка, решился на невиданный доселе поступок...
  - Старая, сморщенная лентяйка! Твои бородавки высосали из тебя остатки совести! Ты слишком стара и немощна, чтобы самой добывать себе пищу. У тебя нет сил, вот ты и придумала эту глупую страшную сказку, чтобы обманом завладеть нашей едой! Всем хорошо известно - не существует никакого другого мира, кроме нашего пруда! Наш мир - это вода, зелёные водоросли, мягкий ил и вкусные черви! Мы всегда питались червяками и будем их есть, как самое изысканное лакомство! Ты испугала и обманула этих безмозглых слабаков, но я не таков! - карась с вызовом оглядел небольшую стайку сотоварищей. - И не вздумайте лезть впереди меня, легковерные трусы!
  Раздался свист лески, сплетенной из тонкого конского волоса - и вдруг, взявшись буквально ниоткуда, на поверхности пруда заколыхался камышовый поплавок, а прямо под ним...ЧЕРВЯК! Розовый, аппетитный, он висел в воде и, похоже, не думал исчезать! Безрассудный карась, расталкивая свою стайку, ринулся к нему. Широко раскрыв рот от вожделения, он заглотил наживку, сомкнул челюсти и тут же взмыл в воздух, но уже не по своей воле...
  Амар Мали. Отель Crown Victoria, Нью-Дели, Индия, 15 октября 1978 года
  - Амар, еще дюжину "Дом Периньон"! - услышав приказ метрдотеля, я вздрогнул, не по своей воле оторвав взгляд от пары гостей, танцующей в центре сверкающего зала. Высокий светловолосый европеец плавно вальсировал с дамой, не отрывающей от него влюбленных глаз.
  Я прекрасно знал, что прислуге запрещается слушать, о чем говорят гости на банкете. Но красивая притча о жабе, рассказанная усатым индусом, по виду кашмирцем, поневоле заставила меня заслушаться. Она навеяла в душе поток странных философских мыслей о смысле бытия. Наверное, существует еще множество миров, о которых мы можем только подозревать, так же, как и караси в пруду, о нашем верхнем мире. Однако надо работать.
  Вздохнув, я покатил украшенную полированной бронзой скрипящую тележку к винному погребу ресторана "Тадж-Махал". Проходя мимо огромного зеркала в роскошной позолоченной раме с несколько вычурным рельефным узором, я невольно посмотрел на себя - смуглый худощавый молодой человек в синей униформе официанта с золотым вензелем "CV" на нагрудном кармане. Почему-то моя правая брючина слегка замялась, надо будет срочно исправить эту неряшливость во время ближайшего перерыва. У меня слегка испуганное лицо - я ведь недавно устроился на эту должность и впервые обслуживаю столь шикарный банкет с такими важными гостями.
  Две белоснежные, сложенные в виде конусов салфетки на подносе тележки почему-то напомнили мне сегодняшнюю незнакомку. Несколько часов назад эффектная европейка подошла ко мне в коридоре и спросила, на какое время назначено начало мероприятия. В глазах русоволосой красавицы было что-то хищное и одновременно притягательное, но ответный взгляд как будто бы натолкнулся на черную, мрачную стену. "Наверное, в Европе тоже есть касты. А я всего лишь официант", - грустно подумал я и ответил на вопрос девушки. Впрочем, на сам банкет она не пришла...
  Нью-Дели в октябре становился относительно приятным городом - летние дожди идут на спад, жара сменяется прохладой. Несмотря на то, что для путешественников климат севера Индии был приятнее южного, снижение влажности воздуха ощущалось здесь как долгожданная благодать.
  Отель "Краун Виктория" всё еще сохранял в себе признаки былого величия, имперскую колониальную пышность и архитектурный колорит викторианской эпохи, несмотря на то, что позолота на фасаде огромного здания потускнела, а бронзовые люстры в холле покрылись благородной зеленоватой патиной.
  В номерах "люкс" на северной стороне отеля стены ванных комнат нередко покрывались грибком, что добавляло персоналу определенные хлопоты - не хватало еще опозориться перед благородными гостями!
  Загрузив шампанское на тележку, я вернулся в зал. Заметив, что один из гостей готовится произнести тост, я поменял опустевшие бутылки в ведерках со льдом и вместе с напарником принялся открывать их и разливать напиток по бокалам гостей.
  - Уважаемый господин фон Шлиссен! - коренастый индус с пышными усами поклонился светловолосому, слегка раскрасневшемуся после танца мужчине, который только что вернулся за стол вместе со своей подругой. - Дорогие коллеги! Сегодня у нас великий день. Небу было угодно, чтобы мы смогли закончить строительство в срок и без неприятных происшествий. Я хочу вручить вам, дорогой Герберт, этот гороскоп, составленный самыми опытными провидцами Нью-Дели. Он ясно показывает, что расположение звёзд благоприятствует развитию нашего совместного бизнеса. Я предлагаю выпить за то, чтобы наша карма была легкой, боги всегда благоволили бы к нам, и чтобы удача сопутствовала всем нашим начинаниям!
  Пригубив шампанское, он с поклоном передал своему немецкому боссу свернутый в трубку и запечатанный сургучом свиток из беленой хлопчатобумажной ткани, намотанный на деревянную бобину, покрытую сусальным золотом.
  Дэйв МакРэй. Военный аэродром Ганеш Пур, 40 километров южнее Нью-Дели, Индия, 15 октября 1978 года
  Я вытер руки ветошью, намотанной на деревянную бобину. Было уже девять вечера, и до встречи с Амритой оставалось меньше 2 часов. Хорошо, что я договорился встретиться с ней в кафе на окраине столицы - старенький "Форд" домчит меня туда за двадцать минут. Отсоединив заглушку топливного фильтра, я заглянул в черный от копоти патрубок. Старая рухлядь.
  Несколько лет назад именно я принимал этот списанный в США двухмоторный транспортник Douglas DC-3, который приобрели индийцы, соблазненные низкой ценой и презентом американского торгового агента. Видимо, его нещадно эксплуатировали еще во время Вьетнамской войны, о чем свидетельствовали зашпаклеванные пробоины на нижней плоскости крыльев.
  Я был единственным механиком аэродрома, разбиравшимся в старых поршневых двигателях. Сняв защитные кожухи и осмотрев внутренности, я понял, что летать этой грузной зеленой птичке осталось недолго. Однако интенданту удавалось каким-то образом закупать необходимые запчасти, и самолет изредка совершал небольшие перелеты на соседнюю авиабазу.
  В последний раз, уже на подлете к аэродрому, у него задымил правый двигатель. Вчера утром "Дуглас" закатили в ангар, и я приступил к очередному ремонту. Все бы ничего, но найти новые фильтры для топливных насосов так и не удалось. Похоже в прошлый раз грязный индийский керосин вспыхнул при подаче в цилиндр, и хорошо, что это произошло вблизи аэродрома.
  Слезая со стремянки, я поскользнулся на залитом маслом полу, но сумел сохранить равновесие. "Пожалуй, пора менять эту работу!", - пробурчав про себя очередное проклятие, я развернул висящий на стене мощный прожектор так, чтобы поярче осветить "начинку" мотора.
  Посмотрев на часы, я поправил перекинутую через плечо сумку с инструментами и снова полез наверх.
  Герберт фон Шлиссен. Отель Crown Victoria, Нью-Дели, Индия, 15 октября 1978 года
  Я посмотрел на часы - без десяти одиннадцать вечера. Индийцы решили сделать приятное своему немецкому боссу! Услышав начало вальса гениального Штрауса, я решил не разочаровывать их и пригласил Фелисити на танец.
  Приятно, что все идёт по плану. Завтра-послезавтра можно лететь в Мюнхен, к привычной деловой рутине. Фелисити мой приз, подарок судьбы, везение - если бы не она, жить было бы намного скучнее. Кружась с ней в танце, я старался не замечать масленых взглядов, которые бросали на неё мои деловые партнеры. В Индии красивая европейская женщина в диковинку, хотя Фелисити не из Европы, а из Аргентины. Хорошо, что я не ревнив, к тому же никто из этих пышноусых смуглых красавцев не может быть мне конкурентом. Избыточная полнота их отнюдь не украшает. Хотя да, возраст... но и я уже далеко не мальчик.
  Подарили гороскоп! Плохо они меня знают - "помощь Неба"! Хотя оформлено красиво - позолота, имитация зеленых изумрудов, текст на двух языках: санскрите и немецком - любят они на востоке этот цыганский блеск мишуры, чтобы слепила глаза. Вот это сияние драгоценностей и раболепное поклонение власти в свое время так очаровали великого Александра Македонского.
  А скрипач молодец, один играет за весь оркестр, и играет неплохо. Что же, Индия по-прежнему остается для меня загадочной страной. Сказочная природа, древние храмы, непривычные для европейца запахи, улицы, переполненные галдящим народом, гудящие днём и ночью автомобили - кажется, что здесь с тобой может произойти нечто чудесное и загадочное, что оставит о себе память на всю жизнь...
  С трудом отведя взгляд от оголённого плеча прелестной Фелисити, я посмотрел на праздничный стол, за которым собрались несколько немецких инженеров и администрация нового завода, почти полностью состоящая из индийцев.
  Музыканты закончили свою весьма вольную интерпретацию "На прекрасном голубом Дунае" , и я увидел в огромном зеркале своё раскрасневшееся лицо. Фелисити, улыбаясь, учащенно дышала, поправляя прическу. Танцевать вальс оказалось труднее, чем фокстрот или рок-н-ролл. Прямо Ганс и Гретель на деревенском празднике!
  - Герберт, ты продолжаешь меня удивлять!
  - Ты сомневалась в том, что немецкий аристократ умеет вальсировать?
  Я поцеловал ей запястье, вдохнув успевший стать родным аромат кожи, смешанный с легким запахом парфюма, и мы возвратись к столу. Мужчине не подобает слишком часто смотреться в зеркало, однако я знал, что в свои 42 года выгляжу весьма достойно. Ни одного седого волоска, хотя знакомые дамы часто говорили мне, что седина идеально гармонировала бы с серо-голубыми глазами. Возможно, мои слегка оттопыренные уши физиономист-антрополог счел бы признаком начинающегося вырождения славного рода, однако я был уверен, что этот небольшой изъян не портит общего впечатления. "Сам себя не похвалишь - никто тебя не похвалит". Самомнения мне не занимать, впрочем, это не самая плохая черта моего характера.
  Богатство и успех. Можно сказать, они сопутствовали мне с самого рождения. Во время Второй Мировой войны отцу повезло больше, чем многим немецким промышленникам. Завод сельскохозяйственного оборудования "Шлиссен" на окраине Мюнхена практически не пострадал во время бомбардировок авиации союзников. О том, что кроме тракторов и комбайнов, там выпускались гусеничные шасси для танков, оккупационные власти предпочли забыть. Вскоре компания получила несколько новых военных заказов, прибыль от которых позволила ей превратиться к началу 60-х годов в крупнейшего производителя оборудования для различных отраслей сельского хозяйства. Корпорация успешно осваивала новые рынки сбыта.
  Затем произошла трагедия в Альпах. Мои родители погибли в результате схода лавины, и я чуть не обезумел от горя. Чтобы забыться, мне пришлось с головой уйти в работу. Так в тридцать пять лет я стал владельцем контрольного пакета и председателем совета директоров концерна "Шлиссен АГ", капитал которого на сегодня составляет сотни миллионов марок.
  Что же, моя самоуверенность имеет под собой основания - я никогда не принадлежал к сонму прожигателей жизни, пускающих на ветер отцовские капиталы. Служба в Бундесвере, два университета, докторская степень по экономике...
  Только вот с семейной жизнью складывается не совсем так, как хотелось бы, ведь для серьезных отношений просто не хватало времени. Приходится признать, что смыслом жизни для меня является бизнес, а единственной любовью - концерн "Шлиссен". Любая продукция под именем нашего древнего немецкого рода является во всем мире символом качества, надежности и успеха - в этом есть и моя заслуга. "Делай то, что умеешь лучше всего!". Отец был прав.
  Сегодня, спустя три года строительства, на окраине Нью-Дели открылось новое громадное предприятие "Шлиссен Индия". Дешёвая рабочая сила, экономия затрат на сырьё, сокращение транспортных расходов, а главное, выход на восточный и азиатский рынки сбыта с безграничными возможностями - всё это обеспечит дальнейшее процветание моего бизнеса. Подобная перспектива - отличный повод для банкета.
  Я был бы абсолютно счастлив, если бы так не раздражала безграничная вера моих партнёров в карму и упоминание Высших сил к месту и не к месту. Как будто бы гигантское предприятие в течение трёх лет строилось под руководством и при участии самого Будды! Оставалось надеяться, что вместо финансовых отчетов они не начнут присылать предсказания своих астрологов, а просчёты и ошибки в управлении предприятием объяснять плохой кармой и неудачным расположением звёзд!
  Преподнесённый гороскоп стал последней каплей в чаше моего терпения. Хорошо же, друзья мои, сейчас я вас от души подразню! Буду изображать из себя воинствующего атеиста, и может быть, вы поймёте, что для успеха любого предприятия надо добросовестно и упорно трудиться, а не начинать работу со слов "Если так будет угодно Небу..."
  - Господа, спасибо за ваш ценный подарок, я обязательно ознакомлюсь с ним через пару лет, чтобы убедиться в прозорливости ваших провидцев! - судя по реакции, лишь немногие из присутствующих смогли оценить эту шутку по достоинству.
  - Мне бы не хотелось в этот праздничный день продолжать наш старый спор по поводу бессмертия души, кармы и веры в ваших бесчисленных богов. Пусть этим занимаются те, кому нечего делать. Я уверяю, что основой нашего успеха является наука и человеческий разум. Только слабый человек надеется на помощь небес, сильный добивается всего собственным трудом! Если бы я руководствовался гороскопами, то, вероятно, не имел бы счастья познакомиться с вами!
  Согласитесь, господа, невозможно не только поклоняться, но и всерьез обсуждать то, чему не существует никаких научных доказательств! Моя религия - это мой бизнес, деловая хватка и чековая книжка! Все, чем я обладаю, я получил не благодаря заступничеству свыше или тому, что вы называете божественным провидением. Наша с вами компания - это наследие моих дорогих отца и деда, дело которых я поклялся продолжать, не щадя своих сил, руководствуясь последними достижениями человеческой мысли. Воля к победе, настойчивость, образованность, наконец, ум - вот, что движет человеческим обществом!
  Бросив партнёрам эту наживку, я залпом опрокинул в себя бокал шампанского, перехватив тревожный взгляд Фелисити. Она не ожидала услышать от корректного и сдержанного человека такую агрессивную речь. Незаметно подмигнув ей, я дал понять, что просто решил поиграть с индийскими коллегами и показать, что главным в нашем деле являюсь я, а не Брахма, Вишну и Шива.
  Я никогда и ни перед кем не скрывал своего убеждения, что церковь - это тормоз прогресса, а религия - страшная сказка, которой доморощенные мудрецы с древних времен пугали народ, чтобы держать его в покорности. Бессмертие души - не более чем пряник, благодаря которому верующие согласны пожизненно терпеть кнут власти, гуляющий по их спинам. Человечество еще сотни лет назад смогло бы отправиться к другим планетам, если бы не инквизиция, самый страшный инструмент в руках религиозных мракобесов.
  Мне повезло, что Фелисити не относится к ревностным католичкам. Ещё бы, жизнь актрисы, певицы и фотомодели весьма далека от канонов христианской морали. Но она верит в Бога и считает, что для этого имеются веские основания.
  Фелисити Лопес. Монастырь Сан-Бернардо, Сальта, Аргентина, апрель 1962 года
  - Поверь мне, доченька, для этого имеются веские основания! А теперь, пожалуйста, постарайся заснуть, завтра нужно рано встать, чтобы успеть на утреннюю службу!
  Мама поправила мне подушку и выключила ночник. Через окно кельи пробивался бледный лунный свет, и я видела, как она, устроившись на узкой монастырской кровати, крестится перед сном.
  Мы с мамочкой приехали в монастырь Сан-Бернардо сегодня утром. Всю дорогу сюда я чувствовала себя плохо. Мне уже несколько месяцев ничего не хотелось - ни есть, ни разговаривать, ни играть. Мама сказала, что я очень сильно похудела, но мне кажется, я всегда была такой - маленькой и бледной, как на моментальных фотографиях папиного "Полароида". Весь последний год я быстро уставала и несколько раз даже падала в обморок, так что часто пропускала занятия в школе. Зато я много читала, и даже засыпала с книжкой в руках. Если бы не книги, было бы слишком тяжело, страшно и совсем скучно.
  Целый год мы с мамой ходили по разным докторам, но ни один консилиум не сумел даже поставить точный диагноз. "Сеньора София, я вижу, что ваша дочь просто угасает, но, не смотря на весь мой опыт, ни вижу никаких способов улучшить её состояние. Медикаментозная терапия и переливание крови не помогли, остается лишь уповать на милость Всевышнего!", - так сказал маме самый главный детский доктор, сеньор Родригес.
  Мамочка не знала, что делать, ведь мы побывали, наверное, у всех докторов Буэнос-Айреса. И тут она вспомнила про свою лучшую школьную подругу, которая после окончания гимназии поступила в медицинский колледж и получила диплом врача. Сеньорите Оринтии почти десять лет пришлось проработать сиделкой - женщину-врача в Аргентине никто не воспринимал всерьез. Оставшись почти без средств к существованию, она отправилась в Сальту, за тысячу километров от родного города, чтобы предложить свои умения настоятелю монастыря Сан-Бернардо. По словам мамы, Оринтия была не только набожным человеком, но и обладала особым даром вселять в больных веру в выздоровление, в то, что Господь всемогущий обязательно поможет своим чадам победить саму смерть.
  Оринтия писала маме про случаи исцеления смертельно больных в монастыре Сан-Бернардо, и мама сказала, что нам ничего не остаётся, кроме как отправиться туда. В письме она обрисовала ситуацию и попросила подругу не лишать её последней надежды. И вот сегодня я встретилась с сестрой Оринтией.
  В книгах писали, что монахинями становятся некрасивые и бедные сеньориты, которые не могут выйти замуж, или же пожилые матроны, оставшиеся без семьи и помощи родственников. Но сестра Оринтия показалась мне просто прекрасной! Её милое лицо светилось добротой, а огромные карие глаза заглядывали прямо в твоё сердце!
  Когда мы вошли в госпитальную келью, она как раз поправляла подушку под головой больного. Старый сеньор с пышной седой бородой и орлиным носом тяжело дышал, но всё же пытался шутить! Увидев нас, он извинился перед мамой, что не может встать и поцеловать руку такой прекрасной сеньоре, тут же добавив, что сеньорита Оринтия конечно же, не менее прекрасна, но уж слишком с ним сурова. Подозвав меня, старик представился доном Мигелем, махнул рукой, прямо из воздуха достал конфету в яркой обертке и протянул её мне!
  Не знаю, почему, но я очень обрадовалась этому подарку, наверное, потому, что он был сделан от души. Оринтия же взглянула на кардиометр и печально покачала головой.
  Провожая нас в нашу келью, она сказала, что дону Мигелю уже не помогут ни лекарства, ни молитва. Быть может, это расплата за неправедную юность? Почти сорок лет назад он убил двоих полицейских - они пришли арестовать его за кражу велосипеда. Дон Мигель вспоминал, что пошел бы в тюрьму добровольно, если бы один из полицейских не ударил его мать. Проведя в тюрьме 22 года, он заработал порок сердца и вот теперь доживал свой век в госпитальной келье монастыря.
  Я очень устала и поэтому плохо запомнила, как прошёл остаток дня. Мы молились в часовне, потом обедали, потом снова молились. Вечером я спросила маму, почему же сеньорита Оринтия, такая молодая и красивая, стала монахиней?
  В свои 9 лет я уже знала, что такое "веские основания". Наверное, мама имела в виду бедность своей подруги. Что же, бедным быть плохо, но ведь Господь одинаково любит всех своих детей, независимо от их материального состояния. Так пишут в книгах, и я верила, что так оно и есть на самом деле.
  Военный аэродром Ганеш Пур, 40 километров южнее Нью-Дели, Индия, 15 октября 1978 года
  "Так оно и есть на самом деле - сажа и копоть!", - МакРэй вынул из ведра с ацетоном изрядно засорившийся сетчатый фильтр, которому промывка не очень-то и помогла. Заменить его было нечем. Даже если полностью открыть кран на патрубке, двигатель всё равно не сможет развить максимальную мощность. Он кое-как вставил фильтр на место, и в этот момент висящий на стене прожектор заискрил и погас. От злости механик со всей силы ударил кулаком по кожуху турбины. МакРэй не заметил, как с оправки фильтра соскочило резиновое уплотнительное кольцо и упало куда-то внутрь двигателя.
  Дэйв достал из сумки ключ, в потемках прикрутил гайки и спрыгнул на пол ангара. Времени до встречи с любимой девушкой оставалось мало. Зная ее взрывной характер, Дэйв решил не нарываться на скандал. Оттащив лестницу к стене, он взглянул на двигатель. У него появилась идея, чем заменить грязные сетки фильтра. "Продолжу завтра с утра", - МакРэй ополоснул руки, стянул рабочий комбинезон и быстро переоделся. Проверив, на месте ли ключи от машины, Дэйв стремглав припустил к диспетчерской вышке, рядом с которой был припаркован его "Форд".
  "Надеюсь, никому не придет в голову лететь на старом транспортнике ночью". Механик помахал дежурившим пилотам ночной смены, которые резались в карты в беседке рядом с диспетчерской. Дверь на первый этаж вышки была открыта, и свет падал как раз в беседку.
  Дэйв прошел немного дальше, чтобы поднять шлагбаум. Выезжая с аэродрома, он услышал, как в диспетчерской зазвонил телефон: "Дежурный по аэродрому сержант Санджив, слушаю..."
  Герберт фон Шлиссен. Отель Crown Victoria, Нью-Дели, Индия, 15 октября 1978 года
  - Герберт, послушай, - Фелисити взяла меня за руку. - Ты ведь знаешь мою историю? Ребенком я чуть не умерла, и только наша вера, заступничество Пресвятой Девы и сестра Оринтия спасли меня.
  - Да-да, вы все молились денно и нощно - ты, твоя матушка, ее подруга, целых полгода непрерывных молитв - и готово! Ты выздоровела! Аллилуйя! А если бы вы молились всего три месяца? Или целый год? Наверное, тогда бы тебе свыше было даровано бессмертие!
  Я рассмеялся, надеясь, что Фелисити не обидится и поймёт, что таким образом я продолжаю словесную игру с нашими верующими индийскими друзьями.
  - Смена климата, отдых и переезд из загазованного Буэнос-Айреса в провинциальную Сальту - вот что способствовало твоему выздоровлению. Ты же сама говорила, что природа твоей болезни так и осталась загадкой!
  - Мой дорогой друг! Но ведь существует множество доказательств того, что душа бессмертна, и каждому из нас воздается по заслугам! ќ- Мохан Шарма, управляющий индийским филиалом концерна, разговаривал по-английски. Освоить сложный для них немецкий язык работники индийского филиала даже не пытались.
  Мохан провел рукой по пышным усам и украдкой взглянул на Фелисити.
  - Знаю-знаю, вы считаете, что душа проходит стадии перерождения, перемещаясь из одного тела в другое. Душа праведника вновь возродится в человеческом теле, а душа грешника - в низшем создании, например, в жабе. Только вот зачем жабе душа? Или она надеется когда-нибудь стать человеком? Тогда это просто сказка о заколдованной принцессе! Приведите хоть один пример, доказывающий существование Бога! - произнеся эту язвительную тираду, я с победным видом посмотрел на индийца.
  Заместитель управляющего, Рамеш Сингх, поднял руку, привлекая всеобщее внимание.
  - Я расскажу одну историю, и если она не убедит вас, то хотя бы заставит сомневаться.
  Однажды отшельник посетил деревню неверующих. Его тут же окружила молодежь и попросила показать, где же обитает глубоко чтимый им Бог. "Хорошо, - сказал отшельник, - я покажу вам его, но сначала принесите мне чашку молока". Усевшись на бамбуковую циновку, он поставил чашку перед собой и стал внимательно на нее смотреть. Он разглядывал молоко так и эдак, покачивая головой с удивленным видом. Терпение молодежи почти иссякло, когда отшельник наконец сказал им: "Подождите еще некоторое время - я знаю, что в молоке содержится масло, но как я не старался, я не увидел его в этой чашке!".
  Молодые люди рассмеялись: "Ты глупый человек! Конечно, в каждой капле молока содержится масло, но, чтобы его увидеть, молоко нужно вскипятить, остудить, добавить простокваши, подождать, чтобы оно свернулось, затем сбить и получить кусок масла!".
  "Ах, вот оно в чем дело! - сказал отшельник, - теперь мне гораздо легче объяснить, где обитает Всевышний. Он - повсюду, он в каждом живом существе, в каждом атоме вселенной, но, чтобы увидеть его как реальную сущность, необходимо ревностно и искренне следовать предписанным верой правилам. Лишь тогда вы достигнете совершенства и ощутите его безграничную милость и могущество".
  - Господин Сингх, я бы тоже мог рассказать вам притчу, которую услышал в свой первый приезд сюда. Наверное, она вам знакома - это история про Учителя и обезьяну, которая захотела достичь вершины духовного просветления. Учитель сказал, что для этого нужно абсолютно ничего не делать, потому что когда мозг пребывает в волнении, небесные силы смогут туда войти! Они приходят только тогда, когда ум напоминают тихую поверхность пруда в безветренную погоду!
  Так вот, я не могу бездельничать, медитируя и заглядывая внутрь себя, подобно Учителю. Скорее, я обезьяна, для которой ничего не делать - просто невозможно. Это против моей природы, это сведет меня с ума. Если Бог приходит только через тишину и покой - тогда он не для меня, а я не для Него!
  - Но, уважаемый Герберт, ведь существуют различные духовные практики, позволяющие убедиться в существовании души!
  - Летающие факиры и йоги, спящие на гвоздях? Это не более чем обман чувств, мираж, наконец, гипноз! Попробуйте убедить меня в обратном! - я обернулся к Фелисити и прошептал ей ухо: "А ты знаешь, чем точно не стоит заниматься на ложе из гвоздей?".
  Девушка покраснела и шутливо ударила меня кулачком, а затем постучала вилочкой по бокалу.
  - Господа, один из работников нашего модельного агентства, старый еврей-закройщик, эмигрировавший из Одессы от советской власти, как-то рассказал мне анекдот, который кажется мне сейчас весьма уместным! - за столом наступила тишина, и все приготовились слушать Фелисити:
  "СССР, спустя несколько лет после Октябрьской революции. Учительница в школе проводит урок атеизма. Она вывела класс на пустырь за школой и сказала детям поднять голову к небу, топнуть, погрозить кулаком, плюнуть вверх и прокричать что есть силы: "Бога нет!" Все дети проделали это, и лишь один мальчик молча стоял в стороне. Учительница спросила: "Иезекия, почему ты молчишь?", на что тот ответил: "Если Бога нет, то кому я буду кричать? А если Он есть, то зачем же портить с Ним отношения?""
   Присутствующие, зааплодировали, смеясь над анекдотом - Фелисити очень кстати удалось разрядить обстановку.
  Сидевшие рядом с нами индийцы переглянулись, а затем главный инженер нового предприятия концерна "Шлиссен" Лубсан Доржо извинился, встал из-за стола и поманил за собой Мохана Шарму. Подойдя к барной стойке в углу ресторана, они стали оживленно переговариваться. Вскоре Шарма довольно рассмеялся, хлопнул его по плечу и вернулся за стол.
  Доржо принялся накручивать диск стоящего на барной стойке телефона, а затем вступил в оживленные переговоры с оператором. Сделав несколько звонков, он с довольным видом вернулся к столу, и, не присаживаясь, обратился ко мне.
  - Господин фон Шлиссен, я только что имел честь говорить с секретарём Его Святейшества Далай-лама XIV Тэнцзина Гьямцхо, - услышав это имя, индийцы за столом почтительно наклонили головы. - Далай-лама согласен принять вас в своей резиденции Дармсале, чтобы ответить на волнующие вас вопросы, и возможно, переубедить кое в чем. Если вы не возражаете, в получасе езды отсюда, на военном аэродроме находится транспортный самолёт. Он доставит нас в Патханкот, а оттуда мы легко доберёмся до цели на автомобиле.
   Прозвучавшее предложение было весьма неожиданным. Я взглянул на Фелисити и пожал плечами, как бы говоря: "Ну что поделаешь с этими неугомонными?"
  - И сколько же времени займёт наша поездка? - день выдался трудным, и мне хотелось как можно быстрее оказаться с любимой в номере люкс, на кровати под шикарным шелковым балдахином, расшитым слонами и павлинами.
  - Самолет долетит до Патханкота за пару часов! И еще два часа на автомобиле.
   - Герберт, прошу тебя! - Фелисити смотрела на меня сияющими глазами. Молодость, что с неё взять... Моя аргентинская красавица зарделась и была в этот миг прекрасна, как утренняя заря. Сейчас был именно тот случай, когда семнадцатилетняя разница в возрасте давала знать о себе. - О таком можно только мечтать! Уверяю, ты не пожалеешь, к тому же это не займет много времени. Я так хочу увидеть Гималаи! Герберт, ради меня, пожалуйста!
  - Да, госпожа Лопес, увидеть вершины Гималаев на рассвете, когда солнечные лучи одевают их в снежно-розовое сари, поистине незабываемое зрелище! - сказал Лубсан Доржо, всем своим видом изображая почтительное ожидание.
  - Разве я могу тебе отказать? - я попытался взглянуть в фиалковые глаза девушки, склонившей голову на мое плечо. - Когда мы должны отправляться?
  Мохан Шарма взглянул на часы - время близилось к полночи.
  - Давайте отдохнем несколько часов, а утром поедем на аэродром. Сейчас я предупрежу вашего шофёра об утренней поездке.
  "Значит, нам все-таки удастся немного поспать, а моей пылкой Фелисити представится возможность отблагодарить меня", с некой долей коварства подумал я и произнес: "Ну что же, господа, договорились! В 6 утра мы будем ожидать вас в фойе"
  Глава 2. Катастрофа или ничто не происходит случайно
  Здесь мы узнаем об опасности, которую таит тележка с напитками, о Ребекке, ревность которой смертельно опасна, о любви и авиакатастрофе и о том, как наш герой увидел ее последствия Глазами Души
  Амар Мали. Отель Crown Victoria, Нью-Дели, Индия, 15 октября 1978 года.
  Ужасно, это просто ужасно! В 6 утра я получу расчет, и - прощай, моя чудесная работа. Как теперь кормить мою несчастную бедную семью?! О, горе мне! Получается, что сегодня я со своей тележкой с напитками отправлялся в последний рейс. А ведь вечер не предвещал никакой беды. Банкет близился к завершению, когда метрдотель передал мне заказ: доставить шампанское немецкому гостю в 212 люкс. Я отправился на кухню, чтобы узнать, не нужно ли развезти напитки другим постояльцам - тащиться из подвала наверх с полупустой тележкой мне совсем не хотелось, к тому же моя смена уже почти закончилась.
  Загрузив бутылки и десерты, я поднялся на лифте на второй этаж, прокатил тележку в конец коридора. 201 - французская минеральная вода, затем следовал 208 - виски с содовой и сигары "Монтекристо". Затем я свернул налево к роскошному президентскому люксу, вошёл и поставил ведёрко с шампанским на столик в спальне. Мне всегда хотелось с разбегу прыгнуть на огромную мягкую белоснежную кровать, но я сдерживал свое желание, опасаясь оказаться пойманным с поличным. Оставалось завезти напитки ещё в три номера, и я двинулся в обратную сторону, свернув в главный коридор и налево к 213 - бутылка бренди и венские пирожные.
  Получив свои чаевые в двести тринадцатом, я спрятал их в нагрудный карман и уже собирался выйти из номера, как вдруг в боковом коридоре послышались какой-то громкий шум и истеричные крики. Шеф всегда говорил, что подобное в отеле недопустимо, поэтому обслуживающий персонал должен строго следить за соблюдением порядка, быстро, вежливо и деликатно утихомиривая разбушевавшихся постояльцев.
  Спеша, я с силой вытолкнул тележку за порог - и тут произошла настоящая катастрофа! Всё случилось так стремительно, я и не понял, что произошло. Раздался крик, и вот уже перед тележкой на полу лежит та самая девушка, которая несколько часов назад спрашивала меня о начале банкета. Я заметил, как побледнело её лицо, видимо от боли - лежа на боку, она обеими руками держась за правое колено.
   Дверь номера 209 распахнута, на середине коридора валяется раскрытый чемодан, из которого высовывается галстук и выглядывает рукав пёстрой рубашки. Рядом хаотично разбросаны и другие вещи. В открытом дверном проёме, держась за притолоку и покачиваясь, стоит абсолютно пьяный мужчина, а за ним видно налитое гневом красное лицо его спутницы.
  Не мешкая, я бросился к лежащей на полу девушке, но она оттолкнула меня и принялась браниться. "Идиот, слепой осёл, безрукий кретин" - и это ещё не самые тяжелые оскорбления, которые мне пришлось выслушать.
  Я совершенно не знал, что делать! Нужно было успокоить девушку и поспешить на последний автобус, чтобы попасть домой в другой конец города. Вот неудача!
  Несомненно, виновата во всём была семейная пара итальянцев средних лет, устроившая скандал. Похоже, что синьоре Верди надоели постоянные пьянки мужа, который к тому же пытался в этот вечер вспомнить о редко исполняемом супружеском долге, но, очевидно, был ни на что не способен. Она была настолько возмущена, что пыталась вышвырнуть супруга из номера на ночь глядя вместе с вещами.
  Видимо, девушка спокойно шла к себе в номер, и тут - бабах, распахивается дверь, летит чемодан! Она инстинктивно делает несколько шагов назад - налетает на мою тележку и падает, как самолет в крутом пике, но я же не виноват! Я просто поспешил на шум, и вот во что обернулось моё благое намерение! А она?! С виду прилично одета, а сыплет ругательствами как какая-нибудь цыганка.
  - Нога, моя нога, чёрт, и живот тоже! А вы что уставились?! Пьяные мерзкие рожи, проклятые макаронники! Убирайтесь к себе! - девушка прошипела эти слова, как гадюка, продолжая лежать полу. Её лицо покраснело, и было заметно, что она просто кипит от бешенства.
  Обладающая внушительными габаритами итальянка, наверное, плохо владела английским, так что оставила оскорбительные вопли лежащей без внимания. Она пулей выскочила в коридор, схватила чемодан, и, протолкнув мужа в номер, скрылась вслед за ним.
  - Что стоишь столбом? Иди за врачом, обезьяна! - девушка направила на меня палец, словно это был пистолет.
  Я покорно взялся за тележку, собираясь откатить её в сторону.
  - Нет, ты положительно идиот! Не понимаешь английского? Бегом за помощью!
  Мне показалось, что она сейчас плюнет в меня ядом, как индийская кобра.
  - Извините, госпожа! Бегу, уже бегу! - и я, оставив свою злосчастную тележку, быстрым шагом направился к лифту...
  Герберт фон Шлиссен. Отель Crown Victoria, Нью-Дели, Индия, октябрь 1978 года /продолжение/
  Я и моя спутница распрощались с нашими индийскими друзьями и покинули банкетный зал. Быстрым шагом мы направились по коридору, но не к лифту, до которого нужно было повернуть направо и пройти около сотни метров, а к неширокой лестнице, ведущей на второй этаж прямо к двери нашего просторного президентского люкса. Я взял мою Фелисити под руку, и желание горячей волной окатило мое тело сверху вниз. Моя красотка поднималась по ступеням, гордо подняв голову со своей неповторимой королевской осанкой - она была само совершенство. Отражаясь в старинном зеркале на лестничной площадке, она казалась мне почти невесомой и полупрозрачной - сияющим сказочным существом из иного прекрасного мира. Я не выдержал, и крепко обняв подругу за талию, начал покрывать ее красивое лицо страстными поцелуями.
  - Герберт, не надо, нас здесь увидят, - шептала она, дрожа, и я чувствовал, что мое неудержимое желание проникло и в ее кровь.
  Тут мы услышали громкие крики, звуки какой-то возни и ругань. Распахнув дверь в коридор второго этажа, я увидел метрах в тридцати пяти в приглушенном ночном освещении официанта с тележкой, а рядом с ней - лежащее женское тело. Перед ними метрах в пяти лежал раскрытый чемодан, и были разбросаны какие-то вещи.
  - Герберт быстрей, прошу тебя, - томно торопила моя Фелисити, и мы, открыв дверь ключом, оказались наконец внутри нашего номера. В нетерпении она стала быстро раздеваться, бросая на ковер детали своего вечернего туалета.
  Обнаженные, мы обнимались под жесткими, холодными струями, и наши тела отражались в зеркалах на стенах и потолке. Капельки воды скатывались вниз по высокой груди Фелисити, и я ловил их кончиком языка, опускаясь все ниже, пока не встал перед ней на колени. Красавица прижала мою голову к себе, и я почувствовал, как дрожит её тело под моими ладонями, ласкающими упругие роскошные бедра...
  Крутящийся под потолком вентилятор овевал прохладой мою спину. Я смотрел на запрокинутое лицо ослепительной аргентинки, разметавшиеся по подушке мокрые волосы цвета воронова крыла, ощущая, как её острые ноготки всё больнее вцепляются в плечи, желая, чтобы это острое мгновение близости длилось бесконечно. Моя богиня сладострастно стонала, приближаясь к бурному катарсису нашей жаркой страсти. Тут совершенно некстати раздался нетерпеливый стук в дверь, прервав на время чудесную любовную песнь.
  - Кто там? - не скрывая раздражения в голосе, спросил я.
  - Обслуживание номеров, у вас проблемы с электропроводкой, короткое замыкание! - голос прозвучал странно, будто кто-то неумело копировал индийский выговор.
  Убирайтесь прочь! Вон отсюда! - прокричал я в ответ. - Вот, что значит ненавязчивый восточный сервис: когда тебе нужно - их либо вообще не дозовешься, либо бродят спросонья в одном тапке и приносят тебе не то, что заказывал. А тут: три часа ночи - у них, видите ли, с проводкой проблемы, замыкание какое-то в мозгу!
  - Ну, не ворчи, мой милый, как старый дед, а лучше поцелуй меня, - смеясь, проворковала моя милая голубка, и я тотчас поспешил исполнить ее просьбу.
  Прошло еще около часа, когда я откупорил шампанское, заботливо оставленное коридорным в ведерке с уже почти растаявшим льдом. Сидя на кровати, Фелисити смотрела на меня сквозь спутанные в беспорядке волосы. Я поднес ей наполненный бокал, и она откинула их со лба движением руки, соблазнительно приподнявшим нежную грудь. Я вновь ощутил желание, но решил продолжить наши пьянящие ласки после тоста.
  - Дорогая, если бы ты знала, как я счастлив сейчас! Я пребываю на вершине блаженства! У меня есть любимое занятие - моя корпорация "Шлиссен", у меня есть ты, ослепительная, как солнце и волнующая, как луна! И мне кажется, что жить стоит именно ради таких счастливых моментов, как этот! Прости, если невзначай я оскорбил твои религиозные чувства. Но наши индийские друзья просто достали меня постоянными упоминаниями о небесах и карме, поэтому я решил слегка их разыграть. Лучше бы они больше думали о работе! - произнося эти слова, я почувствовал, что почти готов сделать Фелисити предложение.
  - Да, Герберт, ты очень, очень провинился передо мной, правда, сейчас ты полностью искупил свою вину! Но не делай больше так! Пойми, меня очень беспокоит, когда ты всуе поминаешь имя Господа. Ладно-ладно, я прощаю тебя!
  Ребекка Паула Венга. Отель Crown Victoria, Нью-Дели, Индия, 15-16 октября 1978 года
  В самолёте я сразу уснула, и мне привиделась моя красотка Фелисити. Она рыдала, размазывая черную тушь по лицу, и просила разрешить ей вернуться, а я не выдержала и заключила свою неверную подругу в нежные и томные объятья. "Ладно, я прощаю тебя и не стану убивать!", - расчувствовавшись, сказала я, видимо, произнеся это вслух. Сидящий справа полный и неприятно пахнущий неандерталец толкнул меня в плечо:
  - Вот ваш обед, прекрасная незнакомка, вы спали, а я как раз подумывал съесть его. А за жизнь - спасибо! Это лучший подарок. А вы, простите за мое любопытство - очень дорогой киллер? Это не праздный интерес - у меня есть парочка клиентов на примете!" - и он расхохотался, довольный своей тупой шуткой, обдав меня коньячным перегаром изо рта.
  - Я передумала, я все же вас грохну, - раздраженно ответила я, уничтожив соседа одним из своих фирменных презрительных взглядов. Сон как рукой сняло, и я развернула газету. Оказывается, послезавтра в Нью-Дели состоится торжественное открытие индийского филиала компании "Шлиссен АГ", и мне сразу стало понятно, куда направляется эта мерзкая парочка.
  Из аэропорта я обзвонила все крупные отели города, и мне с первого раза повезло. Герберт фон Шлиссен с СУПРУГОЙ - какая наглость! - остановился в старинном отеле Crown Victoria. Метрдотель любезно назвал даже номер их президентских апартаментов на втором этаже. Приехав туда, я сняла себе небольшой одноместный люкс на том же этаже и узнала о времени начала банкета. Мои жертвы были настолько увлечены друг другом, что не обращали внимания на посторонних. Что ж, тем лучше для меня и хуже для них! До начала банкета оставалось еще двенадцать часов. В нервном возбуждении я все равно бы не смогла уснуть. Так что я решила пройтись по центру Дели, чтобы хоть как-то убить время.
  И вот наступил долгожданный вечер сладкой мести. Я поднялась на второй этаж, чтобы определиться с диспозицией. Длинный П-образный коридор, по обоим концам которого под прямым углом располагались глубокие аппендиксы на три номера со служебными помещениями. В середине холл с лифтами. Роскошный люкс 212 располагался в конце одного из таких аппендиксов. Кроме него, здесь был еще один номер. Соседняя дверь справа от люкса, вела на лестницу, откуда также могли появиться мои жертвы. Я решила организовать засаду, спрятавшись в нише рядом с огромной вазой в греческом стиле. Она ярко подсвечивалась, так что пришлось выкрутить лампочку.
  Пистолет с глушителем не помещался в клатч, в то же время поджидать парочку с оружием в руке было опасно. Измерив шагами длину коридора, я рассчитала, что после того, как парочка выйдет из лифта и проследует к себе, у меня будет минимум 10 секунд, чтобы навинтить глушитель и приблизиться к ним сзади на нужное расстояние. Ещё несколько секунд нужны были для того, чтобы проскользнуть в свой номер. Отель был полупустой, и я не думала, что кто-то может мне помешать. Надеюсь, моя рука не дрогнет!
  Я так и не решила - стоит ли окликнуть Фелисити перед тем как нажать на курок, или стрелять в спину. Мне очень хотелось, чтобы они узнали перед смертью, кто их убьёт. Хотя Герберт, наверное, меня и не вспомнит, а Фелисити... Она была способна броситься на колени и молить меня о пощаде, а такой вариант событий меня абсолютно не устраивал. Нужно было действовать на одном дыхании, не отвлекаясь на сантименты.
  Время приближалось к часу ночи. Спустившись вниз, я заглянула в ресторан. Сидя во главе банкетного стола, Герберт с не слишком довольным лицом выслушивал полного индийца, а Фелисити смотрела на своего ухажёра глазами, полными обожания. Я поняла, что банкет близится к завершению, и меня охватила нервная дрожь.
  В конце основного коридора, как раз перед аппендиксом, на стене висела картина, изображавшая каких-то британских вельмож. Я достала маленькое зеркальце и укрепила его в нижнем углу рамы так, чтобы в нём отражался весь коридор. Теперь мне не нужно выглядывать из-за угла, чтобы увидеть, как парочка выйдет из лифтового холла. Я глубоко вздохнула, достала из клатча пистолет, двумя движениями навинтила глушитель, который чуть не выскользнул у меня из слегка дрожащих пальцев, и опустила вниз флажок предохранителя. В зеркальце я увидела, как гостиничный бой с тележкой проследовал в номер Герберта, открыл его своим ключом и скрылся за дверью. Весьма некстати! Он может мне помешать, если выедет в коридор в самый неподходящий момент. Однако выбирать не приходится, сладкая парочка негодяев должна была вот-вот появиться из лифта.
  Как я и опасалась, парень направился в мою сторону. Кошмар! Постучав в номер почти напротив меня, он закатил туда свою поскрипывающую тележку и закрыл дверь. Затем он выкатился наружу. Нервы мои были почти на пределе, но этот кретин, бурча под нос какую-то индийскую мелодию, прокатился мимо и свернул в главный коридор, так и не заметив меня в затененной нише.
  Я облегченно вздохнула. Прошло еще секунд тридцать. Правая ладонь, обнимавшая красавчика Вальтера, покрылась испариной. Тут внезапно прямо передо мной с треском распахнулась дверь, и в коридор к моим ногам вылетел увесистый кожаный чемодан, затем еще какие-то вещи. В дверном проеме возник явно нетрезвый мужчина, а высокий женский голос истерично кричал ему что-то по-итальянски, называя алкоголиком и импотентом. Я инстинктивно сделала несколько шагов назад в главный коридор, и тут тяжелый резкий удар свалил меня с ног! Проклятье! Меня сбила тележка с напитками!
  Едва не выпустив пистолет из рук, я упала на бок и мгновенно прикрыла оружие складками платья. Герберт и Фелисити были уже у двери своего номера. Парочка тотчас обернулась на происходящий кавардак. Услышав визгливые вопли экзальтированной итальянки, они поспешили войти к себе. От досады я чуть не выпустила всю обойму в окружавшие меня наглые рожи!
  У меня началась истерика. Продолжая лежать на полу, чтобы не обнаружить свой "Вальтер", я высказала молодому индийцу всё, что думаю про него и его родных, а затем выдала не менее оскорбительную тираду постояльцам номера с распахнувшейся не вовремя дверью. Испуганная дама схватила чемодан и захлопнула дверь. В коридоре остались только мы с индийцем.
  - Госпожа, покорнейше прошу меня простить! Госпожа, я не виноват! С вами всё в порядке? - это был тот самый парень, у которого я несколько часов назад интересовалась про банкет.
  - Отправляйся за врачом! - я не могла сдвинуться с места, ощущая грозную холодную сталь голым бедром.
  Парень удалился почти бегом, и я поднялась на ноги. Подняв отлетевший к стене клатч, я свинтила глушитель и спрятала оружие в сумочку. Герберт наверняка уже запер дверь номера. Опершись о стену, я чувствовала, как в боку рождается боль. Из лифтового холла выбежал парень, а за ним, смешно переваливаясь на коротких ножках, спешил индус в очках, чалме и национальном костюме, держа под мышкой медицинский саквояж с оторванной ручкой.
  - Явился, наконец? - не обращая внимания на местного лекаря, вид которого не внушал никакого доверия, я схватила парня за руку. - Пошли к твоему начальству! Я этого так не оставлю! Можешь попрощаться с этим прекрасным отелем, надеюсь, тебя тотчас же выставят на улицу!
  Не обращая внимания на доктора, пытавшегося что-то сказать по поводу моего здоровья, я потащила парня вниз, к метрдотелю. Ворвавшись к нему в кабинет, я вытолкнула парня на середину комнаты.
  - Вот, полюбуйтесь! Этот придурок сбил меня с ног своей тележкой, когда я шла к себе в номер! Как это понимать? Вы решили поубивать всех своих постояльцев? Что вообще творится в вашем отеле? Требую немедленно наказать его! - я с трудом сдержалась, чтобы не перейти на крик.
  - Госпожа, мы разберёмся, со всем разберёмся! Амар, отвечай, что случилось?
  Парень принялся что-то сбивчиво лопотать, но я перебила его.
  - Не ври, мерзавец! Ты сделал это специально! Увольте его, если дорожите репутацией своего отеля!
  - Не беспокойтесь, госпожа, мы его накажем. Я должен доложить об этом инциденте господину управляющему, но он появится только утром.
  Видимо, Амар понял, что его вышибут из отеля, и расплакался от отчаяния.
  - Уважаемая госпожа, простите меня! Я не могу лишиться работы, ведь я единственный кормилец, у меня больная мама, младшие братья, сёстры!
  - Амар, иди в комнату дежурного и жди, пока не появится господин управляющий! Я приношу вам глубочайшие извинения, госпожа, руководство отеля постарается загладить перед вами свою вину! Мы обязательно что-нибудь придумаем, чтобы компенсировать причинённые неудобства! Как вы себя чувствуете?
  - А как я могу себя чувствовать? Ужасно! Я надеюсь, что вы тотчас же уволите этого слепого идиота! Я отправляюсь к себе, но утром обязательно проверю, чем всё это закончится!
  Почти бегом я поднялась на второй этаж и прижалась ухом к двери Герберта. Тишина. Может быть, они вернулись к столу? Спустившись вниз, я заглянула в ресторан - никого, только прислуга убирает посуду. Значит, они в номере. Как же мне туда попасть? Постучать, представившись коридорным? Только бы немец открыл дверь, и я смогу выполнить задуманное. Стоит попытаться.
  Я снова поднялась наверх и подошла к 212 номеру. Из-за двери раздавались приглушенные толстыми стенами страстные стоны. Фелисити! Звуки ее любовной песни я не могла спутать ни с чем другим. Чувствуя, как во мне буквально вскипает черная ненависть, я достала пистолет и требовательно постучала в дверь.
  - Обслуживание номеров, у вас проблемы с электропроводкой, короткое замыкание!" - я старалась говорить низким баритоном, по-мужски, подражая индийскому акценту, но мой голос и без того стал неузнаваемым от клокочущей внутри меня ревности. К чему только этот дурацкий предлог с электричеством - я просто не успела придумать что-либо более убедительное.
  - Убирайтесь прочь! Вон отсюда! - Герберт прокричал это утомлённым голосом.
  Итак, дверь мне не откроют. У парня с тележкой были ключи, надо попытаться их раздобыть. Другого выхода нет. Спускаясь вниз, я посмотрела на часы в холле. Половина четвёртого. Тем лучше. Парочка уже уснёт, когда я проникну к ним в номер. Почти бегом я направилась в кабинет метрдотеля и буквально столкнулась с ним в дверях.
  - О, госпожа! Что-нибудь опять произошло? - мистер Готра выглядел испуганным.
  - Нет, всё в порядке, просто я успокоилась и хочу исправить свою ошибку. Видимо, я погорячилась, поймите меня - это произошло так внезапно! - я взяла индуса за руку, глядя ему прямо в глаза.
  - Да, госпожа, продолжайте, я вас внимательно слушаю!
  - Я бы хотела принести свои извинения вам и тому парню. Он действительно не виноват, так уж глупо все вышло. Мне следовало быть осторожней! Я прощаю его и прошу вас не давать ход делу. Давайте забудем это происшествие как дурной сон!
  - Хорошо, госпожа, конечно, как скажете! - метрдотель вздохнул с видимым облегчением.
  - Давайте сходим к этому парню и успокоим его! Наверное, он до сих пор плачет! - не давая индусу опомниться, я подхватила его под руку и повела к комнате дежурного. Распахнув дверь, мы увидели Амара, который, согнувшись, сидел на кровати, закрыв ладонями лицо. Он тотчас вскочил и испуганно уставился на нас.
  - Послушай, Амар, я хочу извиниться перед тобой! Я сказала господину Готре, что прошу тебя не наказывать, так что тебе ничего не грозит! Не так ли, господин Готра?
  - Да-да, Амар, госпожа мне всё объяснила! Можешь быть спокоен на этот счёт. Отправляйся домой или оставайся тут до утра, как хочешь. Я же, с вашего позволения, удаляюсь! Госпожа, позвать коридорного, чтобы он проводил вас в номер?
  - Не стоит, благодарю вас!
  - Как вам будет угодно! - кивнув на прощание, индус вышел и закрыл за собой дверь.
  - Спасибо, госпожа, большое спасибо! Пойдёмте, я провожу вас! - парень поправил на себе форменную куртку и взглянул на висящее сбоку зеркало.
  - Не будем спешить! Я хочу загладить перед тобой свою вину! - упершись ладонями в грудь Амару, я слегка толкнула его, и парень сел на кровать.
  - Я же вижу, какими глазами ты смотрел на меня, как только увидел вечером! Я ведь нравлюсь тебе, не так ли? - говоря это, я осматривала комнату. Связка ключей лежала на столике возле кровати, рядом с нефритовой статуэткой толстой довольной жабы, выглядевшей весьма увесисто. "Может, это богиня индийской мудрости!", - ехидно улыбнулась я своим мыслям, - "то, что надо!"
  - Но, госпожа, я..., - раскинув руки на кровати, индиец смотрел на меня с нескрываемым удивлением. Казалось, глаза его готовы выскочить из орбит.
  - Молчи, милый Амар, молчи! Ты же не хочешь разбудить весь отель - свидетели нам ни к чему!
  Я положила сумочку с пистолетом на столик и плавным движением скинула платье с плеч. Казалось, парень просто окаменел от открывшейся перед ним вожделенной картины. Ничего, сейчас я его удивлю его ещё больше! Нужно только быть осторожной и постараться преодолеть отвращение - моя жертва должна расслабиться. Я взяла дрожащие руки несчастного и прижала их к своей красивой груди. Соски напряглись и встали торчком, как часовые: "Этого еще не хватало!" - подумала я и, приобняв жалкого юношу, стала с силой руками притягиваться к нему, поскольку иначе мне было никак не дотянуться до статуэтки.
  - Не надо госпожа, нам запрещено, не надо, - лепетал мой смуглый трусишка, а из правого уголка его раскрытого рта предательски капнула вниз тягучая похотливая слюна.
  - Успокой меня, мой бедный Амар, слышишь, как взволновано мое сердце! - а оно и, правда, стучало так, что пульс отдавался звоном в моей голове. Я смотрела на дурачка - парень закрыл глаза, возможно, прокручивая в своих куриных мозгах ролевую сценку из серии "портье и роскошная гостья отеля"! Тут я, наконец, правой рукой дотянулась до нефритовой зеленоватой жабы и со всей силы ударила его в затылок. Пациент обмяк. Вырубился! - подумала я и аккуратно поставила "богиню мудрости" на место, возможно, она теперь добавит тебе ума, мой бедный Амар!
  Я сорвала с него форменную куртку, брюки, быстро оделась, убедившись попутно, что герой-любовничек еще дышит. Сняв с вешалки шапочку с эмблемой отеля, я убрала под неё волосы. "Как все-таки глупо я выгляжу! - подмигнула я своему отражению в зеркале. Схватив связку ключей и стараясь особенно не шуметь, я прокатила тележку к лестнице. Часы в холле показывали 5:55. Однако! Нужно было спешить.
  Снова этот коридор. Решительно толкая перед собой упрямую пустую тележку, я быстро, насколько позволяли каблуки, шла к номеру этого негодяя фон Шлиссена, уже не скрываясь, и на ходу накручивала глушитель. В который раз за сегодня я это делаю? Подойдя к двери, я прислушалась. Из-за двери не раздавалось ни звука - спят, голубки! Не сразу вставив в скважину ключ, я повернула его на два оборота. Держа пистолет в вытянутой руке, я почти бегом проскочила пафосную гостиную к дверям спальни.
  Проклятье! Комната пуста, а парочка исчезла!
  В растерянности я опустилась на кровать, где еще совсем недавно ворковали эти проклятые голубки. Как бы я хотела сейчас видеть их, как бы хотела быть с ними и познакомить любовничков со своим симпатичным другом "Вальтером"!
  Борт FX 550, небо над Шимлой, Индия, октябрь 1978 года
  - Hm, my Lord, my sweet Lord, I really want to see you, Really want to be with you, - пропев эти строчки, пилот, старший лейтенант ВВС Индии Санджей Прадеш посмотрел на командира транспортника, сидящего в кресле второго пилота. - Зэ Биталз!
  - Эту песню тебе навеяло состояние левого двигателя? Меня серьёзно беспокоит падение оборотов! Надеюсь, наша птичка сможет долететь до аэродрома на одном правом, если этот окончательно заглохнет, - майор Раджив посмотрел на альтиметр и слегка отвел штурвал от себя, увеличивая высоту полета.
  - Я подумал, лучше бы наши пассажиры отправились в Ришикеш, в ашрам Махариши Махеш Йоги, где медитировал сам Джордж Харрисон. Всем известно, что европейцы и американцы сделали его местом своего паломничества! Тогда нам не пришлось бы подвергаться часовой проверке в пограничном Патханкоте! - Санджей глянул в боковой иллюминатор, откуда открывался изумительный вид на предгорья Гималаев.
  - Зато в Патханкоте серьёзная ремонтная база. Попрошу начальника аэродрома, чтобы механики немедленно занялись нашим двигателем, иначе обратно в Нью-Дели никто не полетит! Свяжись с диспетчером, запроси погоду и предупреди, что нам понадобится ремонт!
  Лучи восходящего солнца ощутимо нагрели кабину, и Раджив щелкнул тумблером потолочного вентилятора. До военного аэродрома индийских ВВС, расположенного вблизи пакистанской границы, оставалось не более 40 минут.
  Майор взялся за штурвал, и "Дуглас" стал плавно отворачивать от предгорья, беря курс на северо-запад.
  Фелисити Лопес. Санта Роса. Сальта. Аргентина, январь 1972 года
  Я посмотрела в окно - на северо-западе, со стороны высоких Анд, показалась не слишком обнадеживающая серая тучка. Вряд ли она принесет спасительный дождь. Январь в нашем захолустье выдался нестерпимо жарким даже для нашего и без того не слишком прохладного лета. Старенький вентилятор, истошно жужжа на максимальных оборотах, все равно давал лишь жалкое подобие комфортного ветерка.
  - Ты уже собрала вещи? - спросила мама, моя любимая сеньора София, и беспокойно перекрестилась, глядя на висящее на стене распятие.
  - Не надо, мама, не начинай по третьему разу, мы все это уже обговорили! Я не собираюсь прозябать в этой забытой всеми дыре до конца своих дней. Вчера мне сделал предложение Эухенио, хозяин этой старой развалюхи - рейсового автобуса в Сальту. Предложил сыграть свадьбу в заведении своего брата. Прямо мечта всей моей жизни! Быть вечно битой женой нищего шофера, растить ему пятерых чумазых отпрысков и слушать вечное ворчание его ведьмы-матери - нет, это счастье не для меня!
  - Но я обещала Пресвятой Деве, что, если ты выздоровеешь, мы посвятим свои жизни Господу, - София с затаенной гордостью посмотрела на высокую статную черноволосую красавицу дочь, как скульптор на свое самое великое творение.
  - Я знаю мама, но лучше я проживу несколько ярких красивых лет в столице, чем тоскливыми десятилетиями буду желать себе скорой смерти в сирой и темной монастырской келье. Я думаю, что Деве Марии это тоже не нужно!
  София хотела возразить дочери, но тут видавший виды вентилятор заискрил, извергнув струю сизого дыма, раздался хлопок короткого замыкания, и начинавший было закипать электрический чайник, обиженно засопев, уснул.
  Герберт фон Шлиссен. Борт FX 550. У подножья Гималаев. Индия, октябрь 1978 года
  - Между прочим, вчера после банкета я рассчитывал спокойно уснуть! Но из-за тебя чувствую себя как вареный лобстер! - из-за шума двигателей мне пришлось прокричать это прямо в ухо Фелисити. Взглянув в её глаза, я увидел борьбу жажды приключений с беспокойством. Действительно, довольно потрепанный самолет индийских ВВС не внушал особого доверия. Я надеялся, что его всё же успели проверить перед вылетом.
  Мы расположились в чреве транспортника вместе с Моханом Шармой, Рамешем Сингхом и Лубсаном Доржо, который вызвался быть нашим гидом.
  Полет не отличался комфортом. Жесткие кресла располагались вдоль бортов транспортника, и пассажиры сидели напротив друг друга - мы с Фелисити у правого, а индийцы - у левого борта. К счастью, рев двигателей, вибрация легкого корпуса и отсутствие звукоизоляции делало беседу абсолютно невозможной - мне совсем не хотелось обсуждать сейчас подробности будущей встречи.
  Чтобы обрести радостное и блаженное состояние, соответствующее будущей встрече, я попытался представить себе Дармсалу. Заснеженные вершины, воздух, который, кажется, можно пить, как чудесный нектар, дикие речные долины и бесконечная, звенящая предрассветная тишина.
  О чём они сейчас думают? Возможно о том, как его Святейшество Далай-лама XIV примет неверующего ни во что Герберта фон Шлиссена, откроет мне глаза на сакральные истины и очистит моё тёмное убогое сознание! Мол, Далай-лама настолько просветлённая личность, что, благодаря ему даже такой скептик, как я, сможет проникнуть в основы духовности и обрести Небо внутри себя. Наивные люди! Я старался скрыть растущее раздражение.
  Утром, по дороге на аэродром, Лубсан Доржо успел коротко рассказать нам о Его Святейшестве. Он, будучи всего лишь на год старше меня, ещё в пятнадцатилетнем возрасте стал главой светской и духовной власти в Тибете, неоспоримым лидером шестимиллионного народа.
  В 1950 году Великобритания и США, отказав Тибету в просьбе повлиять на Китай, согласилась с притязаниями коммунистического соседа на его территорию. Почти двадцать лет назад Далай-Лама был вынужден покинуть Лхасу и отправился в изгнание. Вместе со свитой он совершил многотрудный двухнедельный переход и пересёк границу Индии. После этого он поселился в резиденции Сварг Ашрам в Дармсале, а десять лет назад переехал в резиденцию Тхекчен Чолинг. С тех пор он постоянно пребывает в Индии, а пять лет назад нанёс свой первый визит в Европу, посетив в том числе и Западную Германию.
  Я весьма сочувствовал тому, что Его Святейшество вынужден теперь быть вечным скитальцем, изгнанным коммунистическим Китаем из родных мест, но особого пиетета перед ним не испытывал. Я совершенно не был взволнован, предвкушая встречу с ним, более того - старался скрыть растущее раздражение, жалея, что согласился на подобную авантюру. Очевидно, придется поддерживать пустой разговор, изображать вежливое внимание и неподдельный интерес. Какие чудеса покажет мне просветлённый мудрец, чтобы убедить в существовании души - будет парить в воздухе, читать мысли и перемещать предметы силой воли? Хорошо, буду считать, что всё это делается ради Фелисити - бедняжка так скучала все эти дни, пока мне приходилось решать производственные проблемы.
  Внезапно из кабины пилотов послышался аварийный зуммер.
  - Надеюсь, нас не собираются десантировать на парашютах? - я показал Фелисити на мигнувшие в конце отсека красные лампочки, но спустя несколько секунд сообразил - это сработала пожарная сигнализация.
  Через иллюминатор на противоположной стороне фюзеляжа я увидел, как из двигателя вырвался шлейф черного, маслянистого дыма. Самолет резко тряхнуло, раздался хлопок, и двигатель с замершим неподвижно пропеллером охватило яркое оранжевое пламя.
  - Герберт! Герберт, что происходит?! - Фелисити вцепилась мне в руку. В нос ударил резкий запах гари, глаза защипало.
  Мохан Шарма шевелил побелевшими от страха губами, шепча буддистскую молитву. Надрывно взревел правый мотор, стараясь удержать самолет в горизонтальном положении. Капитан распахнул дверь пилотской кабины и что-то нам прокричал. В этот момент наступила пугающая тишина, и транспортник стал стремительно терять высоту. В иллюминаторах замелькали редкие гималайские сосны, растущие на пологом каменистом склоне.
  Ребекка Паула Венга. Маркет Плаза, Буэнос-Айрес, Аргентина, февраль 1976 года
  Какое странное оформление парфюмерного отдела, и эти фотообои с гималайскими соснами на склоне, к чему они здесь?
  Меня всегда удивляло, как мужчины выбирают подарки своим женщинам. Абсолютно бессмысленное занятие, если, конечно, этим подарком не является обручальное кольцо или цветы. Хотя и тут мужчины редко угадывают наши желания и уж точно не обращают внимания на особенности женского вкуса.
  Что подарить женщине, может знать только женщина! Особенно если она любит делать подарки без всякого повода. Я знаю, что нравится Фелисити, не потому, что мы знакомы с детства и не потому, что живя вместе, я прекрасно осведомлена обо всех её желаниях. Причина в том, что я её люблю. Пуритан подобное признание шокирует, ведь большинство людей до сих пор нетерпимо относятся к однополой любви. К счастью, мне повезло с отцом, ханжеством он не страдает.
  - Сеньорита, я возьму вот эти, - показав на флакончик духов "Виолетта" от "Пенхалигонс", я отставила в сторону "Цветок апельсина". Нежная фиалка и гвоздика - именно то, что подойдёт для Фелисити.
  Фелисити, моё счастье! Я часто думала, насколько имя подруги символично для меня. Судьба помогла нам встретиться, она же помогает нашей любви. Ну и, конечно, мой отец. Он помог нам встать на ноги, ничего не требуя взамен и не диктуя никаких условий.
  Нам едва исполнилось по 15 лет, когда наша духовная близость впервые переросла в физическую страсть. Это было томное и сладкое безумие. Мы ощущали себя единым целым, как будто бы открыли для себя новую прекрасную Вселенную. Я хотела доказать своей любимой, что готова на все ради нее, и она отвечала мне взаимностью.
  Наше счастье длилось полтора года до тех пор, пока сеньорита София не догадалась о наших отношениях. Дочь ревностной католички спит со своей подругой! Она увезла Фелисити на долгих четыре года, и только после её возвращения я узнала, что всё это время они прожили в Санта-Росе. Не хочу вспоминать свои мучения - чего я только не делала, чтобы забыть о моей любви! Выпивала, курила марихуану, встречалась с парнями.
  Мой гетеросексуальный опыт оставил весьма плачевное впечатление. Только женщина знает, как доставить удовольствие другой женщине! Все эти неуклюжие попытки мужчин в конечном итоге сводятся к одному - забыв о партнерше, поскорее доставить удовольствие только себе. Щемящее чувство первых прикосновений сменяется болью грубых ласк одержимого похотью самца, который считает, что девушка просто обязана чувствовать то же самое!
  Я также встречалась и с другими девушками, но подсознательно искала в них только ее - мою единственную Фелисити, так что наши отношения быстро сходили на нет.
  За время нашей разлуки я окончила гимназию и художественную школу. Моим любимым направлением в изобразительном искусстве стал сюрреализм, а моим кумиром, величайшим гением всех времен и народов - несравненный Сальвадор Дали, хотя бесподобный Рене Магритт также был заочно моим духовным и творческим наставником. Картины рождались одна за другой, и я с головой погрузилась в живопись, пока на одной из богемных вечеринок, организованных при участии отца не встретилась с Антонио. Можно сказать, что нас сблизило общее горе - полгода назад он расстался со своим парнем и до сих пор тяжело переживал разрыв. Профессиональный фотограф, много лет проработавший в модельном агентстве отца, Антонио сумел заинтересовать меня фотосъемками и фактически обучил свой профессии.
  Одной из первых моих работ, получивших всеобщее признание, стала фотосессия Вероники де Соуза. Эта высокая дерзкая женщина покорила меня своей раскрепощённостью и профессиональным отношением к делу. Известная венесуэльская красотка, она уже больше года была музой и спутницей жизни гаитянского президента Жан-Клода Дювалье. Вероника чем-то напоминала мне мою любовь, и между нами возникла горячая страсть, о чём я никогда не рассказывала Фелисити. Впрочем, это продолжалось всего лишь неделю, и мы вынуждены были расстаться, но до сих пор обмениваемся милыми письмами и поздравлениями.
  Не знаю, как Фелисити смогла сбежать от матери, но когда она, удивительно похорошевшая, внезапно появилась на моём 21 дне рождения, мне показалось, что моё сердце просто разорвётся от бесконечного счастья. Бросив всех гостей, мы убежали ко мне в комнату, закрылись, и мне действительно было наплевать, что они о нас подумают!
  Мне кажется, что у нас на двоих одна душа, поэтому нам так хорошо вдвоём, и нам никто больше не нужен. Никто и ничто. Иногда я мечтаю о том, чтобы очутиться вдвоём с моей любовью на необитаемом острове. Наверное, я бы и там смогла делать Фелисити подарки, например, связала бы ей тунику из козьей шерсти. Хотя на острове должно быть жарко, и мы бы ходили обнаженные. Купались в хрустальных струях водопада, плавали в голубом океане, загорали на золотом песке...
  Пожалуй, стоит подумать о путешествии! Работа отнимает слишком много времени, которое я бы с большим удовольствием уделила подруге. Мы поедем в Европу, мы будем плавать на яхте, посетим теплые и ласковые острова...
  Кстати, нужно зайти в салон фототоваров! Лампы студийного света нужно выписать из Германии, а то эти слишком часто выходят из строя - мигнут в последний раз и умирают. Но сначала я поищу для Фелисити подходящий купальник!
  Герберт фон Шлиссен. Бала, Индия, в 40 километрах восточнее Патханкота, октябрь 1978 года
  Мигнув в последний раз, аварийная лампа умерла. Планируя на большой скорости, самолет соприкоснулся с землей по касательной и через несколько секунд налетел "брюхом" на огромный валун. Резкое смещение центра тяжести переломило корпус прямо перед крыльями на две неравные части. Пока носовая часть фюзеляжа со страшной силой вжималась в землю, складываясь уродливой гармошкой и разбрасывая вокруг мелкую стеклянную крошку разбитых иллюминаторов, хвост самолета и средняя часть, с двигателями и полными топлива крыльями, рухнула плашмя на камни с высоты трехэтажного дома.
  От удара задний десантный люк сорвался с петель и отлетел на десяток метров. Страшная сила оторвала моё кресло от бортовой балки и выбросила его вниз по склону через образовавшуюся дыру. Чем-то острым рассекло лоб, и я почувствовал, как по переносице стекает теплая струйка крови.
  Я пролетел порядочное расстояние вниз по склону, пока кресло не врезалось в гигантский ствол гималайской сосны. Хорошо, что удар пришелся на правый бок - лобовое столкновение не оставило бы мне никаких шансов. Инстинктивно вскинув правую руку, чтобы прикрыть голову, я услышал хруст. Рука повисла плетью, но в первое мгновение я не ощутил боли - в голове пульсировала кровь, спина внезапно похолодела, как будто меня погрузили в ледяную купель.
  До сих пор не знаю, как я выбрался из лежащего на боку кресла и отполз от него как можно дальше. Умом я понимал, что в этом нет никакой необходимости, что я не в автомобиле, готовом вспыхнуть в любой момент, но какая-то сила заставила меня отстегнуть ремень безопасности. Упершись левой рукой в землю, я попытался выпрямить ноги, и тут же дикая, нечеловеческая боль пронзила позвоночник.
  Из последних сил, извиваясь как змея и подтягивая себя здоровой рукой, я ползком попытался преодолеть несколько метров вверх по склону, туда, куда упал самолет, но через несколько секунд сознание выключилось, я перестал воспринимать окружающую действительность, погрузившись во тьму.
  Но вот передо мной забрезжил неясный свет. Окружающий мир снова стал приобретать очертания, сначала неясные, будто в расфокусе, затем все более четкие. Дерганое мелькание образов перед глазами напомнило старое черно-белое кино, когда камера отъезжает вверх, как будто съемка ведется с воздуха...
  Поблескивающие слюдой валуны, серый мох, редкие седые сосны...
  Мой взгляд сосредотачивается на человеческой фигуре, лежащей на боку рядом с искореженным креслом. Внезапно появляются краски, и я узнаю в неподвижной фигуре самого себя! Я отстраненно рассматриваю собственное неподвижное тело, не ощущая при этом никаких эмоций, ни горя, ни удивления, за исключением, быть может, рассеянного интереса к происходящему.
  Струйка крови стекает из рассеченного лба, пропитывая изумрудный мох. Левая рука будто тянется вперед в попытке найти опору, правая безжизненно вытянута вдоль тела. Нелепая поза напоминает фигуру матросского танца...
   Чуть ниже, у подножия сосны, на боку лежит искорёженное ударом кресло. Рваные куски коричневой брезентовой спинки и алюминиевые подлокотники покрыты быстро темнеющими алыми пятнами. Далее мой взор устремляется вверх по склону, к месту падения самолета.
  Пронзительная, звенящая тишина сменяется треском пламени. Кабина пилотов превратилась в ошметки, которыми усеяна небольшая ровная площадка с валяющимся в центре носовым шасси. Дымятся резиновые покрышки колес. Левый двигатель продолжает чадить на сломанном крыле, из которого толчками вытекает авиационный керосин. Правое крыло задрано вверх, и мотор готов вот-вот сорваться вниз, круша своим весом искореженные остатки фюзеляжа.
  Влекомый любопытством, я будто бы влетаю внутрь транспортника, освещенного багровыми вспышками аварийных ламп.
  Мёртвые тела индийцев в неестественных позах повисли в креслах, подобно сломанным марионеткам. Фелисити лежит навзничь. Голова ее запрокинута назад и вывернута набок неестественным образом. Кажется, что широко раскрытые глаза цвета васильков смотрят на меня с немой укоризной.
  Кровь запятнала массивную золотую цепочку с изящным изумрудным кулоном, отделанным по краям небольшими брильянтами - мой подарок на прошлое Рождество. Почему-то это украшение приковывает внимание, напоминая другую, когда-то виденную мною драгоценность...
  Ручеек горючего из трещины на крыле добирается до проводки плафона аварийного освещения, которая продолжает искрить. Яркая вспышка - и место катастрофы превращается в ревущую, кипящую огненную лаву...
  
  Глава 3. Царь Иван Грозный или первая встреча с собой
  О том, как наш Герой отправился в путешествие на 400 лет назад в Москву. Отец о Ребекке, знакомство Писателя с его Героем, тайная царская библиотека
  Герберт фон Шлиссен. Госпиталь Говинд Баллабх Пант, Нью-Дели, октябрь 1978 года
  Казалось, мой позвоночник погрузили в кипящую огненную лаву!
  - Массаж, Герберт-сахиб , массаж! - улыбчивый доктор Виджай склонился ко мне, успев в последний момент подхватить слетевшие с переносицы очки.
  - Вам не надоело мучить и меня, и себя? С начала вашего, так сказать, лечения, я не могу даже пошевелиться, будто лежу на раскалённых гвоздях! Какое отношение массаж ног имеет к спине? - я решил высказать индийским врачам в лице Виджая всё, что о них думаю. Острая непрекращающаяся боль в среднем отделе позвоночника терзала меня уже насколько суток. Да и тяжелый вывих правого плеча постоянно давал о себе знать.
  - О, на все есть медицинский протокол! Травмы спины лечат массажем, а начинать надо с ног, чтобы вернуть им чувствительность, таков порядок! - Виджай откинул простыню и устроился в изножии моего прокрустова ложа. Взяв с больничной тумбочки пузырек с ароматным маслом, он обильно смочил руки и приступил к массажу.
  - Чтобы сахиб не скучал, я расскажу ему историю про гуру и его кошку. Каждый вечер, когда гуру садился, чтобы начать службу, в ашрам приходила кошка и отвлекала верующих. Тогда гуру приказал связывать кошку на время медитации. Вскоре гуру умер, но кошку продолжали связывать во время вечерней молитвы. Потом умерла кошка - и тогда в ашрам принесли другую, чтобы было кого связывать. Прошли века, и последователи учителя сочинили трактат о роли кошки в совершении правильного богослужения! - Виджай рассмеялся, энергично разминая мои бесчувственные лодыжки.
  - Ну и к чему вы мне это рассказали? Ваш массаж поможет мне так же, как связанная кошка - правильной медитации? - я невольно улыбнулся.
   - Кто знает, кто знает? Думаю, для укрепления веры в ваше скорое выздоровление все средства хороши! Ведь Вы единственный, кто выжил в страшной катастрофе. Думаю, англичанин, который организовал спасательную операцию, оказался там совсем не случайно! У Вас просто фантастическая карма, и мне кажется, Высшие силы имеют относительно Вас серьезные планы! Вам остаётся только верить в небесное провидение, при этом совсем не важно, будет ли рядом находиться связанная кошка!
  Вы и сами можете облегчить своё состояние - позже я расскажу вам, как нужно делать пранаяму, дыхательную гимнастику. Неподвижные ноги этому не помеха, да и ваша рука - тоже! Десять или двадцать минут упражнений, утром и днём, наполнят вас энергией, успокоят боль, очистят нервы и приведут мысли в порядок! - Виджай поднялся, и, поклонившись, покинул палату.
  Я постарался улечься удобнее, но убедившись в тщетности своих попыток, оставил это занятие. Придется ждать помощи сестры. Впервые в жизни я, всегда независимый Герберт фон Шлиссен, оказался в положении беспомощного инвалида.
  Снова и снова прокручивая в памяти происшедшее, я не мог найти увиденному никакого научного объяснения. Что если картины, возникавшие в голове, всего лишь последствия шока, вызванного катастрофой? Возможно, таким способом мозг должен был отвлечься от телесных страданий, для того, чтобы в организме запустились защитные механизмы? Или я просто испытал то, что врачи называют "клинической смертью", когда, по мнению медиумов и церковников, душа покидает тело и видит его со стороны?
  Увиденное мной никак нельзя было отнести к "психоделическому мистицизму ЛСД", тем более, что никаких наркотиков я не принимал. Картины катастрофы, до сих пор стоящие перед глазами, выглядели абсолютно реально и не имели ничего общего с красочными, восторженными снами отравленного наркотиком мозга.
  Но главное то, что моё видение полностью соответствовало действительности. Вчера ко мне приходил полицейский комиссар, ведущий расследование причин катастрофы. Он рассказал обстоятельства моего спасения, объяснив, что англичанин, некий господин Смит, привез меня в госпиталь прямо с места аварии. Предупредив, что я могу испытать шок, полицейский показал фотографии с места события. Однако напечатанные на глянцевой бумаге изображения и нарисованная от руки схема расположения обломков не стали для меня откровением - все это я уже видел спустя несколько минут после падения самолета.
  Действие обезболивающего укола закончилось, боль снова вернулась и мысли стали путаться. Бедная Фелисити, она не заслужила подобной смерти. Никто такого не заслуживает. Коллеги-индийцы имеют большие семьи, и надо им помочь. Остаться без кормильца в этой стране - вот настоящая катастрофа. Но сначала нужно самому встать на ноги.
  Мне снова захотелось испытать острое чувство свободы и отрешенности от бренного тела, ничем не стесненный полет, происходящий за гранью бытия, но все же связанный с материальным миром незримыми нитями. Наверное, я даже смог бы снять с шеи погибшей Фелисити золотую цепочку - настолько осязаемым был увиденный мною мир.
  Стараясь не думать о боли, я полной грудью вдыхал запах распускавшихся за окном тропических цветов и слушал далекие гудки автомобилей. Я сомкнул веки, и постепенно перед моим мысленным взором возник глубокий колодец из черного, замшелого камня, на дне которого крошечной яркой точкой отражалось лазурное небо.
  Взгляд скользил по стенам колодца, углубляясь все дальше и дальше от поверхности, оставляя позади все посторонние звуки и краски. Глубина раскручивалась перед мысленным взором, подобно пестрому калейдоскопу, вспыхивая угольно - черными и ярко-голубыми искрами. Моё тело как будто наливалось силой, к ногам возвращалась чувствительность, и я представил, что могу сам встать с кровати.
  Герберт: Иван Грозный. Москва, Кремль, март 1582 года
  Я представил, что могу сам встать с кровати, и внезапно понял, что нахожусь в непривычном для последних дней сидячем положении. Боль в спине поутихла, перестали бить молоточки в вывихнутом плече. Приоткрыв глаза, я вздрогнул, ощутив себя в незнакомой, чужой обстановке.
  Пахло свечным воском, полынью и яблоками. Прямо напротив меня располагалась обитая железными полосами низкая дверь, справа в каменной стене возвышалось стрельчатое окошко с мозаичным стеклом, сквозь которое робко пробивался сумеречный свет. Глаза постепенно привыкали к полумраку сводчатого помещения, озаренному несколькими десятками толстых, потрескивающих свечей. Откуда-то тянуло сквозняком, и колеблющееся пламя отбрасывало на стены причудливые тени. Поёживаясь от озноба, я перевел взгляд вниз.
  Темно-вишневый, чуть побитый молью бархат расшитого золотым позументом одеяния. Из отороченных собольим мехом рукавов высовываются старческие кисти с опухшими суставами пальцев. Два массивных золотых перстня на правой руке и три - на левой, запястье которой охватывал кожаный шнурок с висящим на нем медным крестиком. Неужели это мои руки?
  - Что изволите, государь-батюшка? - услышав молодой, приятный женский голос, я вдруг испытываю неведомое доселе потрясение. С глаз будто спадает пелена, и я понимаю, что никакого Герберта фон Шлиссена не существует. Я - русский царь Иван IV Васильевич, восседающий на троне в малой Кремлевской зале.
  Я знаю, что в 51 год выгляжу глубоким стариком. Мое лицо испещрено морщинами, под глазами огромные мешки. Слабое зрение заставляет меня всё чаще прищуриваться, но при этом все равно заметно, что левый глаз больше правого. Тяжелый нос потомка Палеологов, брезгливо-чувственный рот, окаймленный рыжей, с черным оттенком бородой - это лицо отражается в висящем справа от двери серебряном зеркале. Отложения солей в позвоночнике почти превратили меня в окаменелость - каждое движение причиняет страшную боль, вынуждая ходить сгорбившись, шаркая ногами в кроваво-красных, подбитых серебряными подковами, сапогах.
  Я поднимаю тяжелую после сна голову и бросаю прищуренный взгляд влево, где у выложенной изразцами стены стоит моя последняя жена. Молодая государыня Мария Федоровна, в девичестве Нагая, отчего-то выглядит испуганной, но всё равно очень хороша собой.
  Ее русые, с пепельным отливом волосы убраны в расшитый золотыми нитями платок из тонкого полупрозрачного шелка. Красивая, статная двадцати девятилетняя царица одета в широкую голубую ферезею с длинными, стянутыми в запястьях рукавами, застегнутую дюжиной золотых пуговиц. Голову Марии венчает шапочка из синей парчи, унизанная крупным жемчугом.
  На изразцовую стену падает тень пюпитра, на котором лежит застегнутая Библия и бронзовый колокольчик. Я протягиваю к нему левую руку, но не успеваю позвонить - дверь со скрипом распахивается, и в залу входит думный дьяк Висковатов. Поклонившись у порога в пояс, он подходит ко мне и, снова согнувшись, протягивает на вытянутых руках кованный серебром ларчик.
  - Государь, спешу молвить, что повеление твое выполнено неукоснительно и в срок! Все готово, как ты и приказывал! - редкая бородка дьяка воинственно топорщится, а круглые совиные глазки раболепно глядят на своего государя.
  - Подожди, дьяк. Негоже царице оставаться одной. Позови-ка сюда стрельца! А ты, государыня, присядь, не закончили мы еще разговор, вишь, сморило меня,- я недобро усмехаюсь. - Яблок поешь, что ли, раз скоромная пища не мила!
  - Сам неси, чай, не переломишься! - говорю я, отстраняя ларец, с трудом поднимаюсь с трона и жестом указываю дьяку на дверь.
  Ульрих Шмидт. Вадуц. Лихтенштейн. 15 февраля 1980 года
  С трудом поднявшись из-за пишущей машинки, я бросился к графину с водой и выпил добрую половину. У меня началась паника. Я внезапно понял, какие важные вопросы я не задал во время нашего десятидневного общения тому, кого я называю в настоящем романе Гербертом фон Шлиссеном! И ведь, мне казалось, что все совершенно ясно в его истории. Все было абсолютно понятно до тех пор, пока я не сел непосредственно писать эту книгу.
  Полгода назад я закончил свой очередной исторический детектив "Три кровавые лилии" о перипетиях и интригах королевского двора во Франции. И моя книга через неделю уже должна увидеть свет. Издатель приготовил весьма дорогую презентацию книги, включая встречи с читателем, фуршеты и автограф-шоу.
  Я уже потихоньку обдумывал сюжет нового романа, идея была неплоха, но что-то в сюжете не вязалось. Несмотря на это, я был безмятежен и доволен жизнью, когда раздался звонок из приемной моего будущего заказчика, и мне было предложено срочно выехать на встречу с ним. Это событие изменило мои планы настолько, что я, сказавшись больным, проигнорировал все рекламные мероприятия издательства, рискуя в будущем наскочить на проблемы с изданием моих новых книг.
  Во-первых, гонорар. Мне была предложена сумма минимум в пятьдесят раз превышающая мой доход за "Лилии", правда, обремененная обязательством хранить полученную информацию в строжайшей тайне, и самая главная неприятность: я должен отказаться от своего имени на обложке будущей книги!
  Во-вторых, конфиденциальность. Наша встреча была обставлена, как тайное свидание агента с резидентом иностранной разведки в каком-то шпионском боевике. Я стоял у мюнхенской ратуши со свежим номером "Абенд цайтунг", когда ко мне подошел некто и, озираясь, предложил проследовать к автомобилю. Я сел на заднее сиденье "БМВ", где тотчас возник молодой человек, назвавшийся Джоном Смитом. Он попросил надеть на глаза непроницаемую черную повязку и постараться заснуть, так как дорога предстояла достаточно долгая - около двух часов. Попетляв по улицам Мюнхена, видимо, чтобы сбить меня с толку, автомобиль выехал на автобан. Мне показалось, что мы едем куда-то на север в сторону Нюрнберга. Конечно, я не мог заснуть всю дорогу, предвкушая самое волнующее приключение в своей довольно серой жизни. Когда мы добрались до места назначения, меня под руку препроводили в дом и сняли повязку с глаз. В полумраке огромной и несколько готичной гостиной я наконец увидел своего заказчика. Это был еще совсем не старый человек лет сорока пяти в черной маске Мистера Икс, в инвалидном кресле-каталке какой-то новомодной конструкции с мотором. Говорил он мягким спокойным голосом, практически не жестикулируя. "Мое почтение, дорогой герр Шмидт. Прошу покорно извинить меня за доставленные неудобства. Меня зовут Герберт фон Шлиссен", - представился он. Весьма интригующее начало для написания романа!
  В-третьих, сюжет. Это что-то невероятное, я даже затрудняюсь определить жанр: наверное, этот роман можно назвать мистическим психологическим триллером, хотя я не до конца уверен в правильности данной дефиниции. Но содержание будущего произведения потрясло меня до глубины души. Я бы, ни на секунду не сомневаясь, поменял бы свою скучную и размеренную жизнь на те приключения, которые свалились на голову моего заказчика, Герберта (мне нравится это имя: так звали моего отца!). И пусть он перенес жестокие удары судьбы и сейчас находится в кресле-каталке беспомощный и потерявший близких, но что это за человек! Настоящий титан.
  В-четвертых, время. На ознакомление с историей моего героя мне дается всего лишь десять дней по восемь часов каждый, в течение которых я могу задавать ему любые вопросы и пользоваться диктофоном. Я не имею права выходить куда-либо за пределы моей комнаты, кроме, разумеется, гостиной, где происходит наше общение, и столовой, причём во время разговора окна должны быть полностью занавешены тёмными шторами. По истечению этого срока любые контакты с заказчиком запрещены! Мне был перечислен аванс в размере тридцати пяти процентов суммы контракта, остальное я получу по завершению своей работы у доверенного лица Герберта, его близкого друга Джона Смита, которого он почему-то называл Странником.
  Я был страшно, заинтригован - и, разумеется, согласился! Не в последнюю очередь этому способствовала объявленная мне сумма гонорара. Да и теперь я нисколько об этом не жалею.
  Я очень рад знакомству с Гербертом и тому, что судьба сделала мне такой бесценный подарок. Этот роман станет моим самым великим произведением. В нем будет все: и ненависть, и любовь, и боль, и предчувствие великих открытий, и философские размышления об устройстве мироздания. Тут будут яркие приключения и неожиданные повороты повествования, погружение на дно моря и в давно минувшие эпохи, а также мистическая, непостижимая Тайна. Конечно, имена действующих лиц, в том числе главного героя изменены, равно как и некоторые географические названия тоже. Читатель будет потрясён, узнав, что практически все описанное в книге произошло на самом деле!
  Работа продвигалась довольно споро, моя муза шепотом усердно подсказывала мне новые строки, пока я не дошел до этого самого момента. Вот тут я страшно занервничал, поняв, что нахожусь в тупике и не смогу написать далее ни строчки. Я заметался и даже решился попробовать еще раз поговорить с моим заказчиком вопреки условиям нашего договора. Но ведь мне даже не известно ни его имя, ни название его имения, в котором я провел незабываемые десять суток, интервьюируя своего главного героя! Тайна манила меня и требовала найти разгадку. Я захотел почувствовать себя знаменитым детективом, этаким Шерлоком Холмсом, распутывающим очередное невероятное дело.
  Неделю я провел в Мюнхенской библиотеке, закопавшись, как крот, в пыльные фолианты, пытаясь пролить свет на загадку личности моего визави. Я сразу понял, что никакого сельскохозяйственного концерна "Шлиссен" не существует, хотя мне в гараже замка был тогда с гордостью показан первый трактор, якобы выпущенный еще при отце Герберта, с большим овальным шильдиком "Shliessen" на капоте. Далее я стал искать моего нового знакомого среди выпускников мюнхенского университета, членов охотничьих клубов, в Бархатной книге древнейших дворянских родов Баварии и тому подобное. Но тщетно. Слишком отрывочны были мои сведения о нем, и около двух десятков различных фотографий могли бы быть изображениями человека в маске, беседовавшего со мной.
  Тогда я решил начать поиски фамильного имения господина "фон Шлиссена". Конечно, находясь там, я тайком отодвигал тяжелые портьеры и подглядывал в окна. Я запомнил тенистый парк, которому наверняка более двух сотен лет, и красивое озеро метрах в тридцати. И тут меня ждал, наконец, успех. Я нашел его в толстенной энциклопедии родовых поместий и замков Баварии. Оказалось, что это Альтес Шлосс, построенный в середине XVIII века и расположенный совсем неподалеку от Нюрнберга в местечке Хёфлесс. Сгорая от нетерпения, я поспешил туда. Каково же было мое удивление, когда привратник, встретивший меня, спросил, сколько гостей будут присутствовать на свадьбе, и какое количество из них будет проживать в замке. Я пробурчал в ответ что-то невразумительное и попросил проводить меня внутрь.
  Да, конечно я был именно здесь. Убранство подготовленной к мероприятию гостиной сильно изменилось, но это точно была та самая комната, где мы беседовали с Гербертом, а за окном виднелось то же озеро и тот самый парк. Я поинтересовался у управляющего о недавних арендаторах, и тот удивленно пожал плечами. Чувствуя себя неловко, я поспешил распрощаться.
  Отчаявшись, я связался с молодым человеком по имени Джон Смит, и попросил о срочной встрече, где вместо ответов на вопросы услышал лишь один добрый совет. Ну что же, последую ему!
  Дорогой мой и возлюбленный читатель! Тебе придется тебе смириться с тем, что в канву исторической правды кое-где будут вшиты мои лоскуты художественного вымысла. Для этого романа я выбрал себе псевдоним Ульрих Шмидт, и под этим именем я буду к тебе обращаться. В добрый путь!
  Сезарио Маркес Венга. Буэнос-Айрес, Аргентина, май 1976 года
  - Мое новое ток-шоу? Что же, отец, в добрый путь! Я не хочу иметь к этому никакого отношения! Мне надоели эти толстые напыщенные коровы, мучительно изображать свой неподдельный интерес, задавать им дурацкие вопросы и слушать их еще более идиотские ответы! Я не собираюсь зарывать в землю свой талант художника даже ради карьеры телеведущей на твоем замечательном канале! - дочь положила трубку телефона, даже не попрощавшись.
  Что ж, этого следовало ожидать. Ребекка выросла слишком самостоятельной, научилась зарабатывать сама, почувствовала вкус денег. В этом моя вина - девочка росла без матери, и я пытался воспитывать дочь сам, не решаясь привести в дом мачеху. Вероятно, поэтому у неё сформировался почти мужской характер. Я знал, что в душе она желала материнской любви и опеки, но всячески это отрицала, в том числе и себе самой.
  Я обрадовался, когда семь лет назад в гимназии для девочек Ребекка познакомилась с Фелисити. Они сразу стали подругами, и я надеялся, что мягкая, покладистая Фелисити сможет сделать мою дочь более женственной. Ребекка выросла настоящим лидером, она позволяла себе дерзости в отношении учителей, и только мои регулярные финансовые вливания избавляли её от угрозы быть исключенной из гимназии.
  Резкая, напористая Ребекка сразу же принялась опекать застенчивую Фелисити, защищая от издевок одноклассниц, считавших её белой вороной. Сама того не осознавая, Ребекка хотела дать ей то, чего сама была лишена - материнскую, женскую любовь. Но со временем эта любовь приняла неожиданный характер...
   Каникулы девочки проводили вместе, неделями жили то в нашем доме, то у родителей Фелисити. Они практически всё время находились рядом друг с другом, и моя дочь была счастлива. Однако дети взрослели, и со временем столь близкие отношения между двумя взрослыми девушками стали казаться странными. Решив развеять свои сомнения, я обратился к знакомому психологу. Он рассказал мне, как нужно разговаривать с дочерью на столь щекотливую тему.
  Ребекка рассказала мне всё. Уже год, как их дружба переросла в любовь, а общение - в физическую близость. Это даже возвышало дочь в собственных глазах. Теперь у неё была Фелисити, которую она любила, по её словам, "больше жизни", поэтому противоположный пол её совершенно не интересовал. При этом она не чувствовала себя ущербной и даже гордилось своей необычной связью.
  Я был шокирован её признанием. Моя дочь оказалась поклонницей однополых отношений, а Аргентина отнюдь не славится широтой взглядов, как Америка или Европа, так что Ребекке придётся здесь нелегко.
  Я успокаивал себя тем, что подобное поведение дочери присуще в той или иной степени всей современной раскрепощенной молодежи. Однако спустя полгода об их чувствах узнала мать Фелисити, ревностная католичка сеньора София. Желая оградить дочь от греховной связи, она со скандалом увезла её в Санта Росу, подальше от моей дочери.
  Будучи обеспеченным человеком, я владею несколькими печатными изданиями, телевизионным каналом, двумя радиостанциями и даже модельным агентством. Благодаря своей толерантности и способности балансировать буквально на кончике ножа мне удавалась сохранять своё положение в высшем обществе Аргентины при любой власти. Наш дом часто посещают представители аргентинской богемы - художники, писатели, артисты, журналисты, модели, чьи фотографии украшали обложки самых дорогих журналов, а имена были у всех на слуху.
  Я видел свою дочь известной актрисой: зеленоглазая, русоволосая, стройная, с живым темпераментом и приятным голосом. После гимназии дочь перепробовала множество занятий. Я помог ей сняться в нескольких рекламных роликах, выступил спонсором национального песенного конкурса, где Ребекка пару раз выступила как певица. Она долго занималась в студии дизайна модной одежды, пока, наконец, Антонио не помог ей сделать выбор в пользу профессиональной студийной фотографии.
  Дочери нравилось делать снимки эффектных аргентинских красавиц, занятых в области высокой моды, на эстраде или в кино. Ребекка отдавала предпочтение исключительно женщинам - ослепительные красавцы, настоящие мачо, её не интересовали. Постепенно изготовление оригинальных портфолио и альбомов для кинопроб стало её постоянным занятием. Ребекка сделалась настоящим мастером портретной съемки, и дочь стали приглашать на фотосессии публичные особы из других стран Латинской Америки - Перу, Чили, Уругвая, Венесуэлы и Гаити.
  Это было неплохо, но я считал, что такая творческая натура, как Ребекка, заслуживает лучшей участи. Я ожидал от неё большего и хотел, чтобы лицо моей дочери стало знакомо каждому аргентинцу.
  Я решил, что помогу Ребекке стать известной телеведущей, и специально для неё создал ток-шоу для домохозяек, аналогичное тому, которое еженедельно транслировал один из самых популярных телеканалов США. И вот теперь, после нескольких выпусков, завоевавших неплохой рейтинг, она отказывается в нём участвовать.
  Ее, видите ли, "бесят эти дурацкие коровы!". Да, они и меня тоже бесят, но что теперь делать? Два миллиона песо выброшено на ветер! Дочь предлагает на роль ведущей свою возлюбленную красотку Фелисити. Ну что ж, стоит попробовать, девчонка действительно хороша!
  Герберт: Иван Грозный. Подземелье Кремля, царская Либерея, март 1582 года
  А девчонка и правда хороша! - думал я, вспоминая юную Прасковью Годунову, которую ее троюродный дядя Борис показал мне давеча, - глаза огромные, с поволокой, тело налитое - и это в неполные семнадцать-то лет! Но нет, сейчас нельзя - наследник Руси теперь важнее царских прихотей. И пусть царице не достает огня, зато она носит под сердцем царевича, я это доподлинно знаю. Потому главное ныне, чтобы она была покойна.
  Удары тяжёлого посоха гулким эхом отдавались от каменного свода подземного лабиринта. Впереди маячила сутулая спина дьяка, под мышкой которого был зажат ларчик с ключами, а в правой руке нещадно чадил масляный факел.
  - Не мог загодя светильники разжечь? - я махнул посохом на бронзовые лампы, развешенные вдоль стен на равном расстоянии.
  - Помилуй, государь, спешил! Не сообразил, батюшка-царь! - Висковатов, обернувшись, мелко покивал головой.
  "Мокриц развел, поганец!", - я снова собрался возмутиться, но откуда-то всплыла мысль, что укорять дьяка уже бессмысленно.
  Тяжело ступая по каменному лабиринту, я вспомнил, как вернувшись неделю назад из Александровской слободы, отдал дьяку распоряжение подготовить секретное хранилище для самой большой своей ценности - византийской библиотеки Либереи. Почти три десятка лет я возил библиотеку вместе с царским двором, ибо непомерно дорожил собранием мудрости древних. Она побыла со мной в Коломенском, в Александровой слободе и даже в Вологде. Теперь же пришло время вернуть её на место, в Кремль.
  Либерею привезла в Москву из захваченного турками Константинополя последняя византийская принцесса Софья Палеолог. Бесценные тома и свитки послужили ее приданным, когда она выходила замуж за моего деда, Великого князя Московского Ивана III. Библиотека представляла собой настоящее сокровище, кладезь мудрости десятков и сотен поколений. Специально для строительства под Кремлем секретного тайника-хранилища бесценных фолиантов мой дед пригласил из Италии известного зодчего Аристотеля Фьораванти, который по завершению своей работы пропал неведомым образом. Я надеялся, что сосредоточенные в Либерее знания когда-нибудь помогут мне исцелить свой дух и тело...
  Висковатов надавил на отполированную мраморную пластинку, и массивная дубовая дверь под действием спрятанных в стене блоков и противовесов медленно отползла в сторону. Запнувшись о высокий порог, я вслед за дьяком вошел в книгохранилище.
  Вдоль стен было рассыпано сено, и я машинально пошевелил его концом посоха, чтобы проверить сухость. Книги и свитки боялись влаги - пергаментные страницы разбухали, письмена растворялись и превращались в мутные чернильные разводы.
  Когда я, двадцатилетний царь Всея Руси, впервые попал сюда, моему гневу не было конца и краю. Не знамо по чьей вине, хранилище оказалось в ужасном состоянии. По стенам бурыми цветами расползлась плесень, а чистейший просеянный речной песок, которым был усыпан пол, промок в некоторых местах почти на вершок. Но самым страшным было то, что в библиотеке завелись крысы!
  Призвав духовных лиц, я обязал их провести полную перепись библиотеки, а поврежденные экземпляры сложить отдельно, дабы по возможности в будущем восстановить. Зная нерадивость ближних бояр, я решил впредь, выезжая с обозом из Кремля, брать Либерею с собой - целее будет.
  Сейчас библиотека насчитывала несколько тысяч драгоценных томов в переплетах из золотых пластин, воловьей кожи, раскрашенного пергамента, инкрустированного драгоценными камнями, с замками и без, с тяжелыми палисандровыми обложками-створками, украшенные перламутром и бронзовыми шнурами-завязками. Были здесь и древние папирусы, прикрепленные к пальмовым шестам длиной около трех локтей, свитки, спрятанные в тубусы с завинчивающимися крышками, книги-малютки размером с мужскую ладонь и гигантские тома весом в полтора пуда.
  Висковатов проделал большую работу. Вделанные в стены камеры для книг устлали шелковой тканью, а застеклённые дубовые рамки, служившие дверцами, отполировали и покрыли воском. Сокровища библиотеки были расставлены по местам, в чем я убедился, приоткрыв дверцу одной из ниш. В центре хранилища находился массивный мраморный стол и две мраморные же скамьи с подлокотниками, с торца стола стояло кресло из красного дерева с затейливой резьбой, правого напоминавшее царский трон.
  - Сам все сделал или помогал кто?
  - Сам, батюшка, все сам, как ты и велел! Ни одна живая душа не знает об этом месте! Кто сам помер, а кого и... - Висковатов потупил глаза.
  - За это хвалю! - дьяк поклонился, услышав эти слова от обычно скупого на похвалу государя. Оглядев помещение ещё раз, я не заметил ничего необычного и прикрикнул на стоявшего столбом дьяка:
  - Давай показывай, иль забыл, зачем сюда пожаловали?
  Мое внимание предельно обострилось. Буквально на мгновение снова став Гербертом, я почувствовал приближение к тайне, которая сможет оказать влияние на мою последующую жизнь.
  Висковатов открыл шкатулку и показал ключ, отличавшийся от остальных длинной ножкой с двойной, фигурно вырезанной бородкой.
  - Где нашел? - я подцепил диковину длинным ногтем.
  - А вот, государь, как приказал ты привести всё в порядок, стал я ветхие книги просматривать, те, что ты с собой не брал, и нашёл среди них записи италийские, - дьяк взял со стола малую стопку пожелтевших пергаментных листков, прошитых кожаным шнурком.
  Поднеся их вплотную к глазам, я разглядел внизу первой страницы, под начертанным планом книжного хранилища, написанную латынью подпись архитектора - "Ридолфо Аристотеле Фьораванти".
  Дьяк продолжал: - Видишь, государь, стена тут зачернена пером, а под ней крестик малый - так то не крестик, а ключ! Этот самый, что оставался не знамо от чего. Стал я все камеры оглядывать, под одной и скважина сыскалась.
  Подойдя к стене за креслом, Висковатов вставил ключ в едва видимое отверстие и повернул его. Рядом с крайней камерой в стене образовалась ниша - я не успел заметить, повернулся ли закрывавший ее камень, или просто исчез.
  Дьяк зажег стенную лампу, и я невольно прикрыл глаза - в нише, на подстилке из синего рытого бархата, покоился древний Свиток. Я подступил ближе и обеими руками достал диковину. Свет упал на нее, и в руках будто вспыхнул зеленый костер.
  Свиток представлял собой полосу тонкой воловьей кожи, намотанную на валик с рукоятями из чистого золота. В рукояти были вделаны крупные, продолговатые изумруды сложной огранки, расположенные в определенном порядке, а края свитка заправлены в диски спиральной формы, ограничивающие валик с обеих сторон. Свободным оставался лишь небольшой фрагмент пергамента с нанесенными на него клиновидными значками. Они были расположены так плотно, что казалось, вот-вот соскочат с листа.
  Определить цвет слегка потускневших чернил было невозможно - буквы казались то огненно-красными, то угольно-черными, отливали темной синевой и болотной зеленью. Край Свитка, выступавший наружу, был неровным, как будто от него оторвали узкую полоску. Я потянул за него, но вытянуть пергамент не удалось. Видимо, для чтения свитка необходимо было высвободить какую-то хитрую пружину.
  - Сам-то что думаешь? - я взглянул на Висковатого.
  - Думаю, государь, что вещь эта великую ценность имеет! Не зря её дед ваш, Иван III, в тайнике прятал! Кабы не записи эти да ключ - вовек не сыскать! - дьяк замялся. - Должен я молвить тебе, государь, что когда взял я сей свиток в руки, тотчас одолели меня мысли горестные, тоскливые. Опасаюсь, как бы ни было в нём чар колдовских!
  Я уже собирался поместить Свиток обратно в нишу, как внезапно меня будто накрыло волной неизбывной печали, вызванной тягостными воспоминаниями...
  Перед глазами одна за другой проплывали картины, от которых в сердце рождалась острая боль. Вот бояре с волчьими мордами грабят царскую казну, стуча сапожищами, тащат на себе тюки с посудой и мехами, а я, девятилетний царевич, в тесном тулупчике, с непокрытой головой стою у подножья лестницы, ведущей на женскую половину царского терема...
  Вот Шуйский, в распоясанной шубе, полулежит на лавке в опочивальне, закинув ноги в грязных сафьяновых бурках на царское ложе. Вот он же, запустив обе руки в палисандровую, украшенную жемчугом и яхонтами укладку, перебирает украшения моей покойной матушки.
  Венчание и свадьба, февральская стужа 1547 года, гулкий, ярко освещенный тысячами свечей Успенский собор. Мне 17 лет, а рядом стоит невысокая, стройная красавица Анастасия Романовна, данная мне Господом жена, самая любимая и самая близкая...
  Треск обрушившихся сходен перед Кирилло-Белозерским монастырем, заполошный крик няньки, барахтанье свалившихся в воду ближних бояр Захарьиных-Юрьевых, ведших ее под руки от струга на берег. Захлебнувшийся младенец, которого эта дура кормилица так и не выпустила из рук...
  Себя бояре спасали, не царского наследника. Всегда спасали только себя.
  Холодна Шексна, только сердце моё еще холоднее. Очерствело оно со смертью младенца Дмитрия Ивановича, первого русского царевича...
  Вот молодая царица вышивает в светлице парсуну , а вот она же возлежит на смертном одре в Коломенском, с побелевшими, как бы стершимися чертами лица. Её темно-русая коса простирается вдоль тела, подобно бескрылому аспиду. Уморили бояре царицу, ибо ненавидели ее лютой ненавистью. Рабой называли, не ровней себе и дочерям своим. Молвили после - в разврат царь ударился. Да если бы склонен был к бесовским развлечениям, разве спешил жениться? И во второй раз, и в третий. Но царицы умирали бездетными, и лютое чувство одиночества снова и снова охватывало меня, вызывая приступы безрассудного гнева.
  Один родной человек был, наследник Иван Иванович, только вот жен выбирал себе неспособных к зачатию. За красоту выбирал да за родословие, а надо бы - за здоровье.
  Накричал я на сына, посохом замахнулся, убить был готов родную плоть и кровь ќ- а все из-за бояр нашептывающих та науськивающих царевича. Тебя, мол, батюшка до зрелых лет все за отрока считает, к делам государственным не допускает, совета не спрашивает, будто вечно править намерен. Всё на глупости подбивали, то Крым иди воевать, то Псков. А может, и не глупости - вдруг погибнет наследник на поле бранном. Как мать уморили, так и сына погубить чаяли.
  Не простил я себе, что прогнал сына, не убедил в неправде боярской. А спустя малое время заболел царевич Иван тяжко, и угас в одночасье.
  И ныне не у кого просить мне помощи, кроме как у Господа. Дожить бы до рождения наследника, воспитать его будущим Государем! А иначе - конец всему. Седьмая царица, уж найдут бояре к чему придраться. Решат наш брак незаконным, сошлют Марию Федоровну в монастырь, да и освободят престол под своего ставленника. Разрушат все, что я годами строил, продадут иноземцам страну, сами до смерти передерутся.
  Ничего не боятся бояре, грешат, не страшась наказания! Научил бы меня Господь, как заставить их жить в страхе Божьем...
  Встряхнув головой, я попытался сбросить наваждение. Стоило мне опустить Свиток обратно в тайник, как мучительные воспоминания растворились белым облачком морозного дыхания. Господи помилуй, спаси и сохрани! - я облегченно перекрестился. Убрав Свиток, вытащил из скважины ключ и спрятал его в шкатулку. Оглядев Либерею в последний раз, я взял шкатулку вместе с записями Фиораванти и направился к выходу.
  В молчании проследовав подземным лабиринтом и приблизившись к покоям, я пропустил дьяка вперед. Войдя в дверь, тот полуобернулся ко мне, протянув руки к шкатулке. В тот же миг возникший за спиной Висковатого стрелец накинул ему на шею удавку. Резким движением дюжий детина дернул за концы прочной воловьей жилы, и дьяк беззвучно осел на пол.
  Молодая царица вскрикнула, и, вскочив с лавки, опрокинула поднос с яблоками. Тяжелые красные и желтые плоды покатились по навощенному полу.
  - Ну-ка! - я прикрикнул на молодую супругу, которая побледнев, прикрыла рукой уста и, казалось, вот-вот лишиться чувств. - Дьяк от трудов праведных сознание утратил, всего и делов!
  Между тем стрелец взвалил тело Висковатого на плечо как тряпичную куклу и с трудом протиснулся с ношей в низкую дверь. Затворив за ним засов, я обернулся к Марии.
  -Батюшка твой, чай, и не такими делами занимался! - став тестем государя, воевода Федор Федорович Нагой пытался бороться за влияние с Борисом Годуновым, но оказался гораздо глупее последнего.
  - Девок покличь, пусть приберут тут. Да гляди у меня веселей! Тоску нагоняешь, молодая. Али чувствуешь что недоброе? - я пристально взглянул на жену.
  - Нет, государь, неможется мне слегка, - на втором месяце беременности Мария временами чувствовала приступы тошноты и слабость.
  Хотя какая тут слабость! Недовольство скрывает своё, мол, совсем забыл государь супругу. А как не забыть, коль супружеский долг исполняет холодно, будто повинность какую. До сих пор брезгует, помню, как замуж не хотела за меня идти! Думал я, надежу и опору в ней обрету, сердце согрею любовью да лаской, но не судилось. Пора бы новую жену искать, но нельзя - наследника носит, он сейчас для государства важнее всего!
  - Так вот, царица, повторю: твое дело - наследника носить, да о здравии моем денно и нощно молиться. Не станет меня - и вам не жить. Узнаю в другой раз, что с отцом своим дела царские да обычаи обсуждать беретесь - сошлю в монастырь на веки вечные. Не вашего ума дело! - я стукнул посохом об пол и пошатнулся - пульсирующая, дергающая боль пронзила спину.
  Глава 4. Ангел Мария или другой путь
  В ней наш Герой встретил ангела Марию и своего спасителя Странника. Учёный араб и тайна Магического Свитка. Первое Видение Джона. Отец Марии ищет Либерею, любовь Ребекки превратилась в ненависть.
  Герберт фон Шлиссен. Госпиталь Говинд Баллабх Пант, Нью-Дели, ноябрь 1978 года
  Пульсирующая, дергающая боль пронзила мою спину, заставив открыть глаза. Ноздри еще ощущали запах яблок, но вздохнув всей грудью, я понял - это пахли ароматические палочки, которые зажгла в палате сестра. Приспособив зрение к яркому утреннему свету, я увидел стоящего рядом с больничной кроватью высокого молодого человека лет двадцати, который смотрел на меня с участливой улыбкой.
  - Разрешите представиться! Джон Смит, но друзья обычно зовут меня Странник, - незнакомец поправил накинутый на плечи белый больничный халат, и, придвинув стул, присел. - Это я нашел Вас на месте катастрофы.
  - Да, полицейский рассказал, что в больницу меня привез англичанин. Вы ведь англичанин, судя по столь традиционной фамилии? - я попытался пошутить.
  - Возможно, - Странник снова улыбнулся. - А возможно, и нет. Видимо, я, могу считать себя учеником того, с кем у вас не состоялась встреча. Его Святейшество Далай-Лама XIV просил передать, чтобы вы не беспокоились - ваше состояние вскоре улучшиться настолько, что вы сможете полностью вернуться к привычному образу жизни. Если бы вы не выбрались из кресла, позвоночник мог пострадать намного больше. К тому же поврежденные позвонки могли бы сильно защемить центральный нервный ствол, и ваша смерть была бы неизбежна. Теперь же моя задача - облегчить боль, а остальное сделает профессиональная медицина.
  Джон Смит встал, сбросил стеснявший движения халат и стал совершать надо мной движения, напоминающие обертывания в некий невидимый кокон. Я ощутил доброе тепло, исходящее от его рук, даже на расстоянии нескольких дюймов от тела. Сначала мне показалось, что тело полностью утратило вес и парит над кроватью. Боль наконец-то отпустила меня, и я подумал, что созданный Странником "кокон" имел энергетическую природу. Правда, чувствительность в нижнюю половину тела так и не вернулась - попытки пошевелить пальцами на ногах не увенчались успехом.
  - Через несколько часов в аэропорту Нью-Дели приземлится самолет из Германии (при слове "самолет" я невольно вздрогнул), и сюда прибудет один из известнейших хирургов, доктор Ханс Лубинус. Это звезда мировой величины, он сделает операцию и сможет полностью восстановить ваш позвоночник.
  Очень странный незнакомец! Пожалуй, он всё же старше, чем выглядит - уж очень пронизывает его изучающий, чересчур взрослый взгляд. Лицо улыбается, а тёмно-карие, глубоко посаженные глаза серьёзные, даже печальные. Густые брови кажутся светлее тёмных, почти чёрных зачесанных назад волос, прямой нос несколько длинноват, но это его совсем не портит. Небольшой рот с тонкими губами, высокий лоб с едва заметной морщиной...
  Наверное, ему все же больше двадцати пяти лет. Мой опыт общения с людьми подсказывает, что Странник немного скрытен, целеустремлён и наверняка знает больше, чем обычно рассказывает. В любом случае, я рад нашему знакомству!
  Пока Джон совершал свои пассы, я вспоминал свой мистический сон в мельчайших подробностях. Русские фамилии, незнакомая и в то же время родная мне речь, тайное подземелье Кремля, царь Иван Грозный ... Я прожил в XVI веке несколько часов из его жизни, находясь на больничной койке в индийском госпитале!
  Изучая в университете историю, я читал об этом выдающемся деятеле средневековой России, но представлял его лишь в общих чертах. Разумеется, я не мог знать о дьяке, молодой жене царя, древней библиотеке и тем более о таинственной реликвии. Что же со мной происходит?
  Я был не просто встревожен своими видениями - я подсознательно чувствовал их несомненную значимость для себя! Несмотря на это, я всё же смог отметить присущие им явные различия. В первом случае я мог управлять "картинкой", останавливать, приближать или удалять объекты, "влетать" внутрь происходящих событий. Наверное, я бы смог даже "отмотать" картинку немного назад. Меня глубоко потрясло то, что я увидел самого себя как бы сверху и мог детально рассмотреть свое тело и лицо во всех подробностях в тот самый момент, когда, потеряв сознание от страшного удара, лежал на каменистой осыпи! Я прожил 42 года и считал себя умудренным опытом, всезнающим и широко образованным человеком, и вот теперь впервые в жизни столкнулся с тем, что не могу объяснить и понять.
  Во втором случае я действительно БЫЛ Царем Московским Иваном IV! Я думал его мыслями и говорил его словами, видел его глазами и явственно чувствовал его боль. Возможно, это был сон, но слишком яркий, объемный, вместе с запахами, звуками и тактильными ощущениями - совсем как в реальной жизни, однако с предельно обостренными чувствами. Сам собой напрашивался вывод, что это разные способы духовного зрения, позволяющие при этом наблюдать как настоящее, так и прошлое. Теперь мне предстоит убедиться в истинности увиденного!
  - Мистер Смит, как человек, практикующий духовные техники, не могли бы объяснить происходящее со мной? Дело в том, что с таким я сталкиваюсь первый раз! - стараясь ничего не упустить, я рассказал Страннику про свое видение, связанное с катастрофой.
  - Я отполз на несколько метров от своего искорёженного кресла и потерял сознание. Может быть, то, что привиделось мне потом, всего лишь плод больной фантазии?
  - Не думаю, мой друг, вы абсолютно точно описали все, что я увидел на месте гибели самолета, вплоть до расположения отдельных частей. Именно так и было - вы ведь читали полицейский отчет. Мне удалось прибыть туда задолго до катастрофы и наблюдать все со стороны. Со всей ответственностью могу подтвердить - ваше видение полностью соответствует реальной картине события. Что еще необычного произошло с вами за последнее время?
  - Может показаться, что у меня проблемы с психикой, но буквально перед самым вашим приходом я провел несколько часов в 1582 году, будучи русским царем Иваном Васильевичем Грозным!
  Услышав себя, я внутренне напрягся - мне удалось произнести имя, отчество и прозвище царя по-русски без всякого акцента!
  - Рядом была моя молодая жена, царица Мария Нагая, потом мы с дьяком по фамилии Висковатов спустились в царскую библиотеку, где в секретной нише покоился древний свиток, а затем.... - тут Странник прервал меня вежливым жестом.
  - Уважаемый Герберт, я абсолютно не сомневаюсь в вашем душевном здоровье. Но чтобы и вы в нем не сомневались, я принесу несколько книг об этом русском царе и о его эпохе. Надеюсь, в них найдется подтверждение тому, что увиденное вами соответствует исторической действительности, а не является галлюцинацией или признаком психического расстройства. Поправляйтесь, и я думаю, Его Святейшество при встрече объяснит вам то, что сейчас кажется непонятным и фантастическим. Вы убедитесь, что все произошедшее с вами отнюдь не случайно! - улыбнувшись на прощание, Джон Смит вышел из палаты.
  Следующим утром состоялась операция, после которой меня ещё двое суток держали в реанимации. На третий день в палате меня встречала та, кого я совершенно не ожидал увидеть.
  Мария Валленстайн прилетела в Нью-Дели вместе с немецким профессором для того, чтобы поддержать меня после пережитой трагедии. Наших родителей связывали не только добрососедские отношения - Эрих Валленстайн был блестящим учённым и близким другом моего отца, Пауля фон Шлиссена, и некоторое время возглавлял департамент биологии компании "Шлиссен". Отец хотел, чтобы наше сельскохозяйственное оборудование разрабатывалось с учетом всех последних достижений науки. Младшая дочь Эриха и Урсулы Валленстайн родилась, когда мне исполнилось 15 лет, и моя мать стала крестной Марии.
  Я как раз окончил третий курс университета, когда мы с родителями в очередной раз приехали погостить в летний особняк Валленстайнов. С малышкой занималась русская няня, что показалось мне довольно необычным - русские в Западной Германии встречались не часто.
  Шестилетняя Мария была настоящим маленьким ангелом - круглолицая, с вздернутым курносым носиком в веснушках, золотоволосая хохотунья, которая так смешно шепелявила из-за отсутствия передних зубок. У меня начались каникулы, и мы намеревались провести в деревне больше месяца. В отсутствие своих ровесников я уделял малышке много свободного времени - мы вместе гуляли по лесу, ходили на рыбалку, я даже приспособил на багажник велосипеда кресло со спинкой, чтобы иногда брать Марию с собой. Может показаться несколько странным, но мне было довольно интересно проводить время с этим непоседливым ребёнком, отвечать на её бесконечные вопросы, вместе петь и даже рассказывать друг другу сказки. Мария оказалась редкой выдумщицей - как-то раз она заставила меня отпустить обратно в речку маленькую золотистую рыбку, сказав, что это рыбий принц, отправившийся на поиски своей невесты!
  Мне исполнилось 35 лет, когда мои родители погибли в Альпах, попав под снежную лавину. Этот удар был настолько неожиданным и так ошеломил меня, что первые дни я находился в жутчайшем состоянии. Казалось, что вокруг постоянно собираются черные тучи, грозящие поглотить меня вместе с окружающим миром. Я думал о том, что так и не исполнил мечту матери понянчить внуков, что отец никогда уже не сможет отправиться на океанскую рыбалку к побережью Кубы, куда он стремился несколько последних лет. Я старался забыться всеми способами: погружался с головой даже в мелкие производственные проблемы, приходил с работы как можно позже, плакал, пил шнапс и водку, не пьянея при этом, смотрел старые любительские фильмы, снятые отцом на 16-тимиллиметровой плёнке, и снова работал и снова пил.
  Мария приехала на похороны и оставалась со мной почти две недели. Она ухаживала за мной, как за ребёнком, отвлекала от тягостных мыслей рассказами о своей жизни, о няне Ольге Фёдоровне, которая научила её ни при каких обстоятельствах не предаваться унынию и уповать на помощь Господа. Чтобы отвлечь меня, она рассказывала о своей учёбе и подругах по колледжу. Её щебетание загадочным образом успокаивало меня.
  "Герберт, ну же, Герберт, надо жить дальше! Прошу тебя, ты же взрослый человек, ты не должен бояться одиночества! Теперь у тебя есть я, готовая всегда прийти на помощь!", - говорила она, держа меня за руку и с тревогой всматриваясь мне в лицо. При этом она так по-детски морщила носик, так широко распахивала глаза, что в конце концов я начал улыбаться ей в ответ. Эта двадцатилетняя девушка семь лет назад смогла поставить на ноги меня, взрослого мужчину.
  Вот и сейчас, узнав о катастрофе в Гималаях, Мария немедленно примчалась на помощь. Оказалось, что все эти годы Мария старалась быть в курсе моих дел и даже знала о Фелисити и о наших отношениях.
  Джон Смит. Карсингтон, графство Дербишир, 10 октября 1973 года
  - Джон, наше отношение к тебе резко изменилось, причем, в худшую сторону! Мы долго мирились с твоим неподобающим поведением, но эта выходка с классным журналом переполнила чашу нашего терпения! Не так ли, мистер Симмонс? - директор гимназии выразительно посмотрел на преподавателя математики.
  - Да, Джон, взломать ящик стола, чтобы исправить отметки - это просто вопиющее безобразие! А ведь с моим предметом у тебя дела обстоят совсем неплохо. Вероятно, ты таким образом решил помочь одному из твоих не слишком успевающих друзей, для которых математика остаётся тайной за семью печатями?
  Я молча стоял перед этими уважаемыми джентльменами. Охота на ворон с рогаткой, разжигание костра на чердаке гимназии и ядовитый дым на уроке химии казались просто шалостями по сравнению с попыткой взлома учительского стола. Я понимал, что следует заплакать и попросить директора о прощении, но не мог себя заставить. Стыдно плакать в 13 лет, ведь я уже взрослый.
  - Печально, Джон, весьма печально! Не хочется огорчать твоего благодетеля, преподобного Олбрайта, но ведь я предупреждал викария - наша гимназия предназначена для детей определённого социального класса, и ты будешь чувствовать себя здесь весьма неуютно! Теперь же мне придётся поставить перед попечительским советом вопрос о твоём отчислении. Думаю, обычная сельская школа будет более соответствовать твоим наклонностям! А сейчас можешь отправляться домой, и смотри, не опаздывай завтра к началу занятий!
  Дома я решил ничего не говорить мамочке, чтобы не расстраивать её заранее. Она так радовалась, когда по протекции викария меня приняли в гимназию. Эх, если бы найти способ задобрить мистера Дигби!
  Наш директор был совсем неплохим человеком, но явно помешанным на дисциплине и археологии. "Без дисциплины не было бы цивилизации!". Директор преподавал нам историю древности, которая была делом всей его жизни. Он мог несколько уроков подряд рассказывать об археологических экспедициях, в которых провел всю свою молодость. Мистер Дигби участвовал в раскопках в Египте, Сирии, Греции и даже в Перу. Вместо семестровых экзаменов он устраивал нам "археологические экспедиции". Мы разбивали лагерь где-нибудь на опушке леса или в поле, и в течение двух-трёх недель занимались самыми настоящими археологическими раскопками там, где, по мнению директора, могли находиться исторические свидетельства времён римского господства в Англии. Более полутора тысяч лет назад римляне добывали свинцовую руду, в избытке содержавшуюся в холмах Дербишира, и вот прошлым летом у подножья мелового холма Равенсшилд нам удалось раскопать остатки какого-то древнего сооружения - ведущие вниз ступени и каменные блоки, образующие контуры стен.
  Я верю, что моя мечта найти настоящие артефакты времён Римской империи ещё исполнится! Стать причастным к величавой поступи времён, держать в своих руках свидетельство былого могущества цивилизации - что может быть прекрасней!". В тот раз мы перекопали всё вокруг, но кроме искусно вытесанных камней, в торцах которых были выбиты латинские литеры, так ничего и не обнаружили. В качестве награды за усердие директор выставил нескольким мальчикам наивысшие оценки, ну а остальным пришлось отвечать на экзаменационные вопросы.
  Помню, как после этих внеклассных занятий зудели мозоли на ладонях и болела натруженная спина! Что же, я бы снова попытал счастья - было бы очень здорово, если я бы смог найти для мистера Дигби хотя бы одну римскую монетку. Тогда директор наверняка простил бы меня и оставил в гимназии!
  Помолившись перед сном, я лег в свою постель на чердаке и стал думать о том, куда могли вести найденные нами ступени. Возможно, это было хранилище инструментов или оружейная комната - ведь вооруженные римляне надзирали за работающими в шахтах местными жителями. Я представил себе воина в кожаных латах с железными пластинами, с коротким мечом и монетами в складке пояса - в те времена римский солдат носил все жалование с собой. Вот он стоит на вершине холма, древние доспехи блестят и сверкают на солнце, отражение дробится на тысячу лучей, образуя световое облако. Я почувствовал, что засыпаю, и в этот момент перед моими глазами возникла яркая картина!
  Здание нашей гимназии, кабинет директора. Сидя за столом, мистер Дигби переворачивает листок перекидного календаря - 11 октября, пятница, и раскрывает чёрную кожаную папку с бумагами. Внезапно дверь распахивается, и в кабинет врывается мальчик, в котором я узнаю самого себя! Моя одежда перепачкана глиной, волосы намокли, с обшлагов куртки падают капли. Я подхожу к вскочившему из-за стола директору и начинаю доставать из карманов множество старинных предметов - монеты, наконечник стрелы, бронзовую пряжку и нечто, похожее на крест. Приглядевшись, я вижу, что это короткий бронзовый кинжал!
  "Джонни, где ты всё это нашёл?", - слышу я голос директора, за которым следует мой ответ: "Под одной из ступеней, раскопанных нами у холма Равенсшилд!". После этих слов он дружески хлопает меня по плечу: "Молодец, Джонни, какой же ты молодец!", - и в восторге пожимает мне руку, - "Конечно, ты будешь наказан за свою выходку с журналом, но мы оставляем тебя в нашей гимназии".
  За окном раздался удар грома, и я так и подскочил на своей постели. Что это было - сон или явь? 11 октября - это ведь завтрашний день! Картинка в директорском кабинете ещё стояла моими глазами, но я уже вскочил и стал одеваться. Нужно немедленно отправляться к холму и искать под ступенями - странно, почему это раньше не пришло в голову никому из нас!
  Стараясь не разбудить матушку, я спустился в сарай за лопатой и керосиновой лампой - фонарика могло не хватить для долгих раскопок, схватил велосипед и под первыми каплями дождя помчался к меловому холму.
  Стрелки часов, доставшихся мне от покойного отца, показывали 4:15. Гроза как будто прошла стороной, керосин в лампе заканчивался, я весь взмок и перепачкался, но упорно продолжал свои раскопки. Я копал под каждой из пяти ступеней сначала с одного края, потом с другого, беспокоясь, чтобы тяжелая балка не сползла и не придавила мою лопату. Работать несколько часов без перерыва оказалось слишком трудно, и я стер руки в мозоли. Болела натруженная спина, и я уже собирался бросить это занятие. Через час нужно было отправляться в гимназию, а переодеться я уже не успею.
  Перед глазами вновь предстала радостная физиономия директора, которая весьма прибавила мне воодушевления. Отбросив в сторону несколько крупных обломков известняка, я снова взялся за лопату. По спине ударили крупные капли дождя. Внезапно лопата ушла глубоко в землю, почти не встретив сопротивления. Я повернул древко, чтобы отвалить грунт, но лезвие лопаты застряло. Просунув руку в образовавшуюся под нижней ступенью нишу, я наткнулся пальцами на холодный тонкий стержень, осторожно потянул его и - о чудо! На моей ладони лежала цельнокованая стрела толщиной в четверть дюйма с зазубренным четырехгранным наконечником. Меня охватил лихорадка кладоискательства, подобно той, о которой писал любимой мною Джек Лондон! "Копай, Джонни, копай!".
  Через полчаса я, совершенно обессиленный, рассматривал в угасающем свете лампы добытые сокровища - несколько почерневших монет с едва различимым мужским профилем, бронзовую пряжку с коваными литерами и кинжал с обломанным лезвием. Возможно, всё это лежало у подножия древней лестницы, но за прошедшие века ступени сползли вниз и погребли под собой римские артефакты. Посмотрев на часы, я понял, что времени на возвращение домой не осталось - до начала занятий оставалось меньше 20 минут. Я рассовал находки по карманам куртки, с трудом взобрался на велосипед, и, превозмогая боль в стершихся до крови ладонях, поехал в гимназию.
  Дальше всё произошло так, как мне привиделось - мистер Дигби настолько обрадовался моим древнеримским находкам, что забыл о моём проступке. Он слово в слово повторил те слова, что я услышал в своем видении и даже пообещал наградить меня за успехи! Правда, медаль мне так и не досталась, зато гимназию я окончил с прекрасными оценками, в том числе и по истории...
  Эрих Валленстайн. Советский Союз, Смоленск, 29 июля 1942 года
  - Послушайте, гауптштурмфюрер, вы действительно считаете, что ваши исследования, в том числе и по истории этих славян действительно расширяют культурный кругозор? Ваши беседы с бургомистром Меньшагиным в компании с батюшкой Тихоном в конце концов заинтересуют гестапо!
  Майор Крюгге поправил пенсне и отпил глоток горячего чая из белой фаянсовой чашки с красным петушком. В немецкой комендатуре Смоленска, расположенной в бывшем здании обкома партии, был обеденный час. Война войной, но во всем должен сохраняться порядок.
  - К тому же я вижу, что ваши поиски редкостей не увенчались успехом. Слишком далеко от Москвы, и Смоленский Кремль совсем не похож на Московский. Кстати, пять лет назад мне удалось побывать в Москве на Красной площади и оглядеть это впечатляющее сооружение со всех сторон!
  - Мой дорогой Франц, да будем вам известно, что здешний кремль спроектировал тот же русский зодчий, который построил третью крепостную стену Московского Кремля. Правда, её разобрали ещё в начале прошлого века, - я стряхнул пепел в такую же кружку с петушком.
  Мне не хотелось продолжать беседу ни про редкости, ни про беседы с русскими. Через день я должен был отправиться в Мюнхен, повидать семью, а оттуда - в Берлин, чтобы встретиться с обергруппенфюрером СС Отто фон Штаймером. Глава одного из отделов Анненербе фон Штаймер очень заинтересовался опытами по биологической передаче информации, которые проводились в советских лагерях над заключёнными в 1937-1938 годах.
  Я прибыл в Смоленск в ноябре прошлого года для того, чтобы оценить перспективы ведения сельского хозяйства на оккупированной территории и по возможности организовать необходимые работы. Через несколько дней после моего приезда гестапо арестовало здесь пятидесятилетнего Георгия Круглова - местные жители донесли, что до войны он служил в НКВД. На допросе выяснилось, что майор Круглов действительно работал в системе ГУЛАГ - Главного управления лагерей и мест заключения. Приехав в отпуск к родне 10 июня 1941 года, он из-за стремительного наступления немецких войск не успел отбыть обратно к месту службы и почти год скрывался от оккупационных властей в погребе своего дома на окраине Смоленска.
  Круглов курировал новаторские научные исследования, которыми занимались советские учёные-биологи, осуждённые за контрреволюционную деятельность по статье 58 УК СССР. Как и я, русский майор имел учёную степень, и мне было интересно побеседовать со своим в некотором роде коллегой. Тот охотно и взахлеб рассказывал детали проводившихся тогда экспериментов. Один из рассказов майора настолько поразил меня, что я решил сообщить об этом в Берлин.
  В конце тридцатых годов мне, новоиспечённому доктору биологии, удалось поработать в Советском Союзе - русские высоко ценили помощь немецких специалистов в области сельского хозяйства. Я достаточно выучил русский язык, чтобы вести с местным батюшкой разговоры о своем увлечении - древних религиозных и философских книгах. Еще в студенческие годы, познакомившись с книгой Германа Вирта "Происхождение человечества", я увлёкся оккультизмом, а в 1935 году посетил в Мюнхене организованную Виртом выставку "Наследие немецких предков". К тому времени я ознакомился с трудами Елены Блаватской и Альфреда Розенберга о расовой теории, вступил в СС и вскоре после создания Анненербе стал членом этой организации.
  Не помню, кто из моих коллег впервые заговорил Либерее - византийской библиотеке, спрятанной в сокровищнице русских царей, в Кремле, в самом сердце Московии. Будто бы в ней могут храниться манускрипты, в которых предсказана судьба всего человечества и даже находятся точные сведения, кто победит в этой жестокой войне. Меня не слишком интересовали предсказания древних - воспитанный католиком, я верил в то, что хотя все на земле происходит по воле Всевышнего, Господь всё же дал нам свободу выбирать и принимать собственные решения. Поэтому никто, кроме самого человека, не ответственен за его поступки. Я старался вести себя так, как подобает верующему - следовать господним заповедям и помнить, что расплачиваться за свои поступки придётся лично мне, а не фюреру, Герману Вирту или нынешнему главе Анненербе штандартенфюреру СС Вальтеру Вюсту.
  Сельскохозяйственная лаборатория располагались рядом со старой, обветшалой православной церковью, в которой бургомистр Меньшагин, естественно, по согласованию с оккупационными властями, разрешил проводить службы.
  В храме батюшке Тихону помогала учительница русского языка и литературы Ольга Светлова. От него я и узнал её историю. Закончив перед самой войной Московский городской педагогический институт, Ольга была распределена в Смоленск, где стала классным руководителем младших классов. С началом войны занятия в школах были запрещены, и ей пришлось выживать при церкви. При поступлении в институт Ольге удалось скрыть, что ее отец был священником, расстрелянным большевиками в 1937 году. Ее однокурсники не догадывались о том, что еще до поступления в институт Ольга стараниями матери изучила в совершенстве немецкий и французский языки.
  Легенда о Либерее прочно засела у меня в голове. Ещё перед приездом сюда я узнал, что архитектором стен Смоленской крепости был Федор Конь, тот самый, что во времена царя Ивана Грозного построил Белый город - третью стену Московского кремля. Согласно легендам, Федор был обласкан Борисом Годуновым, взошедшим на престол после Ивана IV, именно за Смоленскую крепость. Возможно, все это каким-то образом связано с византийской библиотекой? Может быть, он даже обнаружил Либерею во время строительства стены? Теория была не менее фантастической, чем другие, и я решил с пользой для себя использовать долгие, зимние русские вечера.
  Разговоры с батюшкой ничуть не приблизили меня к тайне - древних книг в смоленской церкви не было, как, впрочем, и старинных икон. Наши беседы обычно проходили в присутствии Ольги, которая меня буквально очаровала своей начитанностью и религиозностью, столь неожиданной для страны победившего атеизма. О такой няне для своей двухлетней дочери я мог только мечтать. Моя жена Урсула не отличалась крепким здоровьем, родственников у нас не было, и я постоянно думал о том, насколько трудно приходится в Мюнхене моей семье.
  Хаджи Абу Мухаммад ибн Юсуф. Москва, подземелье Кремля, апрель 1582 года
  Я постоянно думал о том, как трудно приходится без меня моей семье. Здесь, в далекой Московии, я невыносимо скучал по моим любимым деткам. Как там они без меня? Но впрочем, осталось еще полгодика - и накоплю достаточно, чтобы вернуться домой. Должность секретаря посольства и переводчика с восточных языков все же весьма хлебная.
  - Ассаляму аляйкум уа рахматуллаах! - я закончил совершение четвертого ракаата фарда обеденного намаза и встал с молитвенного коврика.
  Два дня назад стрельцы привели меня в один из дальних покоев Кремля, и, наказав ждать Государя, удалились. Стол, две лавки, несколько книг, стопка бумаги и чернильница с пером составляли обстановку комнаты, в которой не было ни единого окна. Не успел я как следует осмотреть своё рабочее помещение, как в комнату вошёл Иван Грозный. Отвесив владыке Московии земной поклон, я пожелал ему здоровья и приготовился ждать указаний.
  Положив на стол продолговатый золотой цилиндр с золотыми рукоятями с обеих сторон, украшенными крупными изумрудами, царь через толмача обратился ко мне со следующими словами:
  - Смотри, хаджи Абу, это и есть Свиток, с которым тебе нужно разобраться. Одна загвоздка - развернуть его я не умею. Ну да ты человек ученый, сообразишь. Там отрывок с письменами виднеется, сможешь их перевести - считай, половину работы сделал.
  - О великий Государь, с Вашего позволения, я достаточно хорошо изучил русский язык, так что нет нужды в переводчике, - царь сделал толмачу знак рукой. - Не соблаговолит ли Ваше царское Величество, рассказать мне историю этого Свитка?
  - Знаю лишь, что дед мой получил его вместе с приданым своей невесты - царевны Софьи. Найден Свиток недавно и внимательно мною осмотрен. Тебя призвать решил потому, что письмена на пергаменте похожи на те, что встречались мне в древних персидских и вавилонских источниках. Есть у меня в Либерее несколько старинных восточных текстов и глиняных табличек, вот на них и увидел подобное. Приказал стрельцам сыскать самого разумного на Арбате толмача - вот они тебя и привели! Так что садись и немедленно приступай, я хочу знать, почему дед так дорожил этой реликвией! - и царь степенно вышел, замкнув за собой дверь.
  Подойдя к столу, я произнес: "Мне достаточно Всевышнего. Нет бога, кроме Него. На Него я положился, и Он - Господь великого Трона". Сам Пророк Мухаммад, да благословит его Аллах и приветствует, говорил: "Кто произнесет эту молитву семь раз утром и семь раз вечером, тому Всевышнего будет достаточно для разрешения любой проблемы".
  Первый день я начал с того, что внимательно изучил расположение и форму изумрудов на рукоятях Свитка, рассматривая их с помощью увеличительного стекла, и понял, что, нажимая на них, можно освободить спиральные дискиќ-ограничители и вытянуть пергамент. Однако как я ни старался, всё же не смог подобрать правильную последовательность: некоторые камни утапливались в рукоять, другие при этом оставались недвижимы - и наоборот. Вытянуть пергамент, не повредив его, было абсолютно невозможно.
  Оглядев оборванный край, я догадался, что кто-то до меня уже пробовал совершить подобное, оторвав при этом и узкую полоску пергамента. Внезапно меня охватило странное чувство. По поверхности золотого цилиндра будто бы пробежала тень, и перед глазами предстала картина из далёкого детства...
  Отовсюду раздаются крики, плач и возгласы всадников. Поднятая копытами пыль забивается в горло и не даёт вздохнуть. Люди бегут во двор мечети Джами, спасаясь от жестоких янычар. Горят постройки Большого рынка Исфахана, расположенного вблизи мечети, и клубы черного дыма скрывают верхушки минаретов.
  Я бегу, изо всех сил держась рукой за край отцовского халата. Солнце и слёзы слепят глаза, но мне всё же удаётся найти взглядом мать. Держа на руках Мариам, мою годовалую сестру, она с трудом прорывается сквозь людской поток, стремящийся внутрь мечети.
  Крики позади усиливаются - это персидские воины пытаются отбить атаку османов. Ржание поражённых стрелами коней, звон сабель и треск копий сливаются в симфонию смертельной схватки. На помощь янычарам приходят свежие силы, и турки прорываются во двор мечети. Людям, проникшим внутрь здания, удаётся запереть дверь. Озлобленные неудачей вражеские воины с саблями наперевес бросаются на безоружных жителей Исфахана. Отцу достаётся удар, и, падая наземь с рассеченной шеей, он успевает прикрыть меня своим телом. Яркий день сменяется черной ночью, и я чувствую, что задыхаюсь...
  Ощутив на лице слезы, я очнулся от горестного воспоминания. Сердце билось в моей груди подобно птице, угодившей в силки. Свиток лежал на столе, видимо, выпав из моих рук. Я начал переносить на бумагу письмена, виднеющиеся на выступающем из футляра конце пергамента. Они напомнили мне вавилонскую клинопись, которая встречалась на древних глиняных табличках, найденных в родной Персии. Возможно, Свиток был написан на почти забытом шумерском языке. Значение некоторых символов было мне известно, остальные же оставались загадкой.
  Когда за мной пришел стрелец, чтобы проводить меня из Кремля, я потребовал назавтра зажечь больше светильников - полумрак, царивший в этой мрачной комнатке, слишком напрягал глаза.
  На следующий день перед тем, как начать перевод, мне пришло в голову сличить несколько переписанных знаков с оригиналом. Велико же было удивление, когда, взглянув на пергамент, я увидел, что часть знаков загадочным образом изменили свои очертания!
  Достав из кармана мусульманский компас - киблу, я установил его на стол и проверил направление, указывающее на Мекку. Я убедился, что совершал намаз так, как предписывал Всевышний, и Аллах не оставил меня в своей милости. Вероятно, джинны, не сумев воздействовать на меня, изменили письмена, чтобы исказить смысл древнего послания. Я снова перенес знаки с пергамента на бумагу и принялся сличать оба списка - вчерашний и сегодняшний.
  Выписав на третий лист бумаги изменившиеся значки, я вдруг понял, что могу их прочесть, и похолодел от ужаса. Письмена в получившейся строке образовали имена самых злобных древних демонов, олицетворявших болезни и смерть - Никуба, Лилу и Лилит.
  - Во имя Аллаха, милостивого и милосердного! Этот Свиток несомненно таит опасность для того, кто сумеет его прочитать!
  Однако я решил не бросать работу - нужно было убедиться в том, что знаки действительно меняются. А что, если завтра из них получатся совсем другие имена?
  Сегодня, произнеся молитву, я снова приступил к переписыванию значков с видимого куска пергамента. Однако чудеса продолжались. В первый день, приступив к работе, я отметил, как тесно они располагались друг к другу. Сейчас же количество знаков изменилось - их стало намного меньше! Схватив два первых листка, я расположил их рядом со свитком. Скопированные ранее знаки исчезли, а их место заняли совершенно другие.
  - Велик и милосерден Аллах! - я попытался произнести про себя прочитанные буквы, но расположенные в таком порядке, они не имели никакого смысла. Я еще раз произнес молитву и понял, как именно следует расположить письмена. "Джибраил, Исрафил, Ракиб" - имена ангелов яркими буквами вспыхнули перед моими глазами и тут же пропали. Взглянув на выписанные знаки, я опять не увидел в них никакого смысла.
  Внезапно меня посетило озарение. Меняющие очертания буквы указывали на то, что Свиток должен сам разворачиваться в руках читающего! Если извлечь пергамент, сломав механизм, то вероятно, магия Свитка исчезнет, и тогда содержание превратиться в бессмысленный набор букв.
  Аллах явно указывает, что прочесть Свиток суждено только избранному, тому, кто знает, как нужно с ним обращаться! Возможно, играет важную роль и недостающая деталь - по-видимому, это стержень, который когда-то крепился к нижней кромке пергамента. В любом случае, мне не хватает знаний, чтобы решить эту задачу. Нужно, не лукавя, так и доложить царю. С этой мыслью я поднялся из-за стола, оправил свой длинный халат и подошел к двери.
  Герберт фон Шлиссен. Госпиталь Говинд Баллабх Пант, Нью-Дели, Индия, ноябрь 1978 года
  Медсестра сделала мне укол обезболивающего и, поправив халат, вышла из двери. Моя операция прошла успешно, поврежденные в результате страшной аварии позвонки были усилены титановыми скобами, защемление спинного нерва было устранено, и моё тело постепенно будет обретать утраченную чувствительность. Я был удивлен и обрадован приездом Марии - благодаря поистине ангельскому характеру она была единственным человеком, чью заботу я мог беспрекословно терпеть. Несколько дней Мария потратила в разъездах по столице, встречаясь с моими индийскими партнерами - нужно было довести до них указания относительно назначения новых руководителей филиала компании, а также сообщить, что "Шлиссен АГ" берет на себя содержание семей погибших Шармы, Доржо и Сингха. Я попросил Марию разыскать родителей Фелисити Лопес - ее тело до сих пор оставалось в морге Нью-Дели.
  Странник появился через неделю после операции буквально на пять минут, принеся несколько исторических книг. Пожелав мне скорейшего выздоровления, он посоветовал не слишком утруждать себя чтением. Эту обязанность взяла на себя Мария - в течение нескольких дней она читала мне о царе Иване Грозном и об окружавших его исторических персонажах, о культуре и быте средневековой России.
  Я был счастлив, что чтением удалось занять мозг, который абсолютно не привык бездельничать. Подобно губке, он жадно впитывал незнакомую ранее информацию о Московии XVI века.
  Не доверять научным трудам не было никаких оснований, и я с удивлением и радостью убедился в том, что у русского царя в 1582 году действительно была шестая жена Мария Нагая, а думный дьяк Висковатов присутствовал в кругу ближних бояр. Интерьеры Кремлевских палат того времени, детали царского облачения, сама манера разговора - всё увиденное и пережитое мною нашло своё документальное подтверждение. Теперь мне нужно было понять, откуда и почему ко мне пришло это видение...
  Стоящий на столике приемник Sony транслировал концерт Рави Шанкара, и ритмичные мелодии ситара действовали на меня завораживающе, унося мои мысли прочь из жаркой индийской столицы...
   Внезапно дверь в палату резко распахнулась - на пороге стояла раскрасневшаяся Мария в деловом костюме, с папкой в руке и сумочкой через плечо.
  - Герберт, я разговаривала с аргентинским консулом, и он был очень удивлен твоей просьбой - позавчера у них была некая госпожа Венга, которая представилась близкой подругой Фелисити. Она уверила его, что действует по просьбе матери, сеньоры Лопес, и получила бумагу для полицейского управления с просьбой разрешить транспортировку тела в Буэнос-Айрес. Я позвонила в морг, и мне подтвердили, что вчера тело погибшей было отправлено на родину. Все расходы оплатила госпожа Венга. Ты что-нибудь понимаешь? - Мария расстегнула верхние пуговки блузки и присела в стоящее у окна кресло.
  - Возможно, у Фелисити была подруга, о которой мне ничего не известно. Однако каким образом она узнала о катастрофе, зачем прилетела сюда и почему не связалась со мной - непонятно. Впрочем, мы и так не смогли бы сделать для бедняжки ничего лучшего. Давай постараемся не вспоминать больше эту историю. Отныне ты единственная, самая прекрасная, и, смею надеяться, последняя женщина в моей жизни! - я раскрыл Марии объятия.
  Мария привстала с кресла, и в этот момент в дверь постучали. На пороге палаты стояли улыбающийся Джон Смит и доктор Виджай Варма с огромным букетом орхидей. На лице индийца была разлита бесконечная радость, как будто он выиграл джек-пот в национальной лотерее.
  - Господин фон Шлиссен, - сказал Виджай, - я знаю, что в Европе не принято дарить мужчинам цветы, но прошу считать это поздравлением - поздравлением с новой жизнью! Я сегодня звонил в Мюнхен и разговаривал с господином Лубинусом, делавшим вам операцию. Вы знаете, что он оставался здесь еще двое суток, чтобы убедиться в отсутствии осложнений, так как ваше состояние было очень тревожным, а повреждения позвонков весьма серьёзны. Сейчас ваша жизнь вне опасности. Он сказал, что для вашего полного выздоровления потребуется около года, это поистине чудо, что вы выжили. Но видимо, Всевышний имеет относительно вас какие-то, только ему известные, планы! Ваше правое плечо также приходит в норму, и подвижность руки полностью восстановится примерно через месяц-полтора.
  Он с поклоном передал букет Марии вышел такой же сияющий, как и вошел.
  - Что же, примите и мои поздравления! Когда вы окончательно поправите свое здоровье, мы сможем посетить Его Святейшество, а пока я попробую ответить на волнующие вас вопросы! - Джон Смит пододвинул кресло и устроился напротив кровати.
  - Герберт, я скажу сестре, чтобы она принесла вазу, и пойду к себе. - На время ухода за мной Мария поселилась в распложенной рядом палате. - Не увлекайся разговорами и не спорь с нашим гостем ни в коем случае, ты еще слишком слаб! - Мария наклонилась надо мной, поцеловала в щеку, и, кивнув Страннику, удалилась.
  - Вы прочитали книги, которые я принес?
  - Да, и нашел в них подтверждение правдивости своих "видений". Имена, места, события - все сходится. Я долго размышлял, но так и не смог найти этому объяснения!
  - Знаете, Герберт, первое, что приходит мне в голову - это идея реинкарнации, переселения души. То, что с вами произошло, полностью соответствует буддийским и индуистским учениям. Материалистические воззрения не позволяют вам принимать что-либо подобное на веру, однако послушайте меня - всё в мире происходит по воле Всевышнего! Конечно, вам нужны знания, нужна информация для того, чтобы сделать логичные и правильные выводы. Есть очень хорошие книги, и я постараюсь вам помочь по мере моих скромных сил. Но поверьте, самое важное - это ваши чувства. Внимательно и спокойно загляните внутрь себя и, не спеша прислушайтесь - ваше сердце подскажет вам, что именно вам нужно и где находится правда. Но это все потом. Прежде всего вам необходимо полностью восстановить своё здоровье!
  Ребекка Паула Венга. Буэнос-Айрес, Аргентина, ноябрь 1977 года
  "В топку эту дурацкую заботу о своем здоровье, надо срочно выпить коньяку и закурить!", - я попыталась зажечь сигарету, сломала кончик ногтя об эту чертову золотую зажигалку Картье, размахнулась и в бешенстве выбросила её в окно. Интересно, чем сейчас занята эта неблагодарная тварь Фелисити?
  Два месяца назад, когда мы вернулись из путешествия в Европу, моя любимая подруга посмела заявить, что между нами всё кончено. И теперь она, видите ли, хочет быть как можно дальше от меня, моих бесконечных сцен ревности и моей навязчивой любви. Фелисити посмела забыть, кому обязана карьерой, ролью ведущей популярного рейтингового телешоу, ротацией песен, наконец, своими фотографиями на обложках глянцевых изданий! Птичка почувствовала свободу!
  Ей, поверить не могу, удалось заключить контракт с одной из немецких кинокомпаний, и она уезжает сниматься в Европу. Эти ее последняя фраза: "Может быть, мы еще встретимся, но сейчас в наших отношениях просто необходимо сделать паузу!". Бросила мне кость, как дворовой собаке, неблагодарная стерва! Проклятый немец! Как же меня угораздило не уследить за ней!
  Я прокручивала в памяти нашу последнюю ссору. "Ты настоящий вампир! Ты не даёшь мне дышать, ты вцепилась в меня, как волчица в свою жертву! Не даешь общаться с людьми, встречаться с друзьями, ты ревнуешь меня даже к собственной тени!" - слова Фелисити обожгли меня, как хлыстом. И это за все, что я сделала для этой бессовестной сучки! Я явно не заслужила такого отношения!
  Мы столько лет провели рядом, вместе учились, вместе болели, вместе открывали для себя этот огромный мир. Только мне принадлежит заслуга, что в гимназии перестали издеваться над этой белой вороной, ее невнимательностью на уроках, смеяться над ответами невпопад и обзывать её "бледной молью". Да, она и была такой! Высокая, худая, нескладная, с тоненькими ручками и ножками и вечно затравленным взглядом.
  После возвращения Фелисити из устроенной ее матерью долгой ссылки мы вместе посещали киностудии, продюсерские центры, дома моды, где меня, дочь известного медиамагната, всегда с радостью принимали. Да кому бы она была нужна без меня?
   Правда, к двадцати годам Фелисити из невзрачной, бледной серой мыши превратилась в настоящую красавицу с прекрасной фигурой и отличными вокальными данными. Она маниакально желала славы, известности и всеобщего обожания и упорно работала, чтобы стать звездой. Но разве смогла бы она так быстро завоевать популярность на телевидении и в глянцевых изданиях как модель, актриса и певица, если бы не помощь моего отца?
  Я взяла со стола нашу фотографию. Фелисити с черными, как смоль, прямыми волосами, удивительно белокожая, с пухлыми, чувственными губами, синими глазами, высокой грудью, тонкой талией и довольно широкими бедрами была почти на 10 сантиметров выше меня. Идеальные данные для модели! Я же со своими волнистыми русыми волосами, большими зелеными глазами, носом с едва заметной горбинкой и несколько смуглой кожей была больше похожа на европейку, чем на латиноамериканку. Мы дополняли друг друга, внешне являясь противоположностями...
  Три года назад мы сняли себе уютный особняк в пригороде столицы. Отцу пришлось смириться с моим выбором, однако он всё еще не оставлял надежды когда-нибудь стать дедом и время от времени напоминал мне об этом. Но все же на мое совершеннолетие он подарил мне красный "Меркьюри Монарх", и мы с Фелисити колесили на нём по всему побережью.
  Фелисити казалась мне слишком открытой и бесхитростной, чтобы скрывать свой интерес к противоположному полу, и это порой приводило меня в бешенство! Я стала замечать, что моя постоянная опека начала её тяготить. Её всё больше увлекало общение с молодыми людьми - музыкантами, режиссерами, партнёрами по съемочной площадке. И действительно, они называли ее богиней, звездой экрана, пели славословия ей в уши, и это кружило голову дурочке. Она принимала эти льстивые восторги самцов за чистую монету, бесстыдно купаясь в их масленых похотливых взглядах. Мою критику она воспринимала все с большим озлоблением и часто уходила от неприятных для нее разговоров. Мой любимый отец тоже стал замечать охлаждение Фелисити ко мне, но вместо того, чтобы помочь единственной дочери, он даже как будто поощрял предательницу, приближая наш разрыв.
  Эта напыщенная звезда уделяла мне всё меньше внимания, она перестала делиться своими радостями и печалями - я была уверена, что ей удавалось находить других заинтересованных слушателей, каких-нибудь вожделеющих кобелей! А я и правда начала ревновать её к работе, к друзьям и вообще ко всему. Эта нелепая ситуация причиняла мне невыносимую боль, но я ничего не могла с собой поделать. Нужно было сменить обстановку, и в начале лета я предложила Фелисити сделать перерыв в работе и устроить нам Средиземноморские каникулы.
  Если бы я только знала, к чему это приведёт!
  Глава 5. Путешествие лабиринтами истории
  В ней мы узнаем о предопределенности и Миссии, о предвзятости исторической науки и мести Марии Нагой, учёный араб отправляется на поиски, а между Ребеккой и Фелисити происходит разрыв
  Абу Мухаммад ибн Юсуф. Москва, Кремль, апрель 1582 года
  - Великий Государь, я уверен, что насильственная попытка извлечь пергамент из Свитка ни к чему хорошему не приведёт!
  - То есть тебе не под силу не только прочитать, а даже и развернуть пергамент? Тайный механизм не даёт?
  - Воистину так, Великий Государь! - я стоял перед царским троном, почтительно согнув спину. - Большая тайна сокрыта в письменах, которые, по велению Аллаха, Милостивого и милосердного, явили передо мной имена ангельские и дьявольские! Несомненно, сей Свиток был изготовлен в древнем Вавилонском царстве. Прочесть пергамент сможет только тот, кто знает секрет хитроумного механизма, и тогда Свиток сам развернётся перед глазами знающего!
  - Кто же, по твоему разумению, способен на такое, и где его сыскать? - Иван Грозный с прищуром глянул на меня.
  - Думаю, Великий Государь, разгадку нужно искать в Персии! Но сейчас, как мне известно, Сефевидское государство воюет с Османской Империей, и добраться туда будет нелегко, да и дорога опасна. Если бы я мог заручиться поддержкой Великого Государя! - и я почтительно согнулся еще ниже.
  - Будет тебе поддержка всяческая, коли возьмешься за это дело! Продолжай!
  - Великий Государь, в Персии мне известны хранилища манускриптов, посвященных мистическим реликвиям древности. Знаком я и с мудрецами, чья ученость снискала им почет и уважение самого Шаханшаха, да пребудет с ним милость Аллаха! Однако, как я уже сказал, подобная поездка трудна и опасна.
  Государь ненадолго задумался. По-видимому, он не находил иного способа разгадать тайну Свитка, кроме как отправить меня на поиски в далекую Персию.
  - Слушай мою волю, Абу Мухаммад! Даст мне Господь - и я дождусь твоего возвращения, а то что-то недужится! Поручаю тебе написать Шаху Мохаммаду I от моего имени подорожное письмо, что, дескать, Государь Всея Руси и прочая, и прочая, просит его оказать тебе, как моему посланнику, всяческую помощь в трудах научных. Я же подпишу его собственноручно и скреплю царской печатью.
  Только помни - что бы ты ни делал, истинная цель поисков должна оставаться в тайне! Также даю тебе на дорогу золота, сколько скажешь, коней ездовых и обозных с припасом, и стрельцов, чтоб сопроводили тебя в безопасности до южной границы.
  Сроку даю тебе от силы год, и по возвращению обещаю награду щедрую и великую! Ты же поклянись именем Аллаха, что будешь стараться узнать секрет механизма всеми возможными способами, а коли понадобиться, то и золота на мудрецов не жалей!
  - Великий Государь, долог путь в Персию! И поиски нужно вести не спеша, с подобающей тщательностью! Опасаюсь я, что за год не обернусь! - и я широко развел руками в знак сомнения.
  - Будь по твоему, не стану гневаться, коли вернешься и через полтора. Но не более! - Государь стукнул в пол концом посоха. - А еще лучше - возвращайся до того срока. Второй раз говорю - прибудешь с разгадкой, озолочу! Так что отправляйся в путь, как только дороги от снега откроются!
  - Слушаю и повинуюсь, Великий Государь. Клянусь Аллахом, милостивым и милосердным, что постараюсь достигнуть заданной цели! - со всем почтением я отвесил земной поклон и покинул царские покои.
  Улыбаясь своим мыслям, я медленно пробирался на Арбат через тающие сугробы. Быть может, через месяц-другой мои ноги омочат ласковые волны Аравийского моря...
  
  Герберт фон Шлиссен. Каса до Сол, Агонда Бич, Гоа, Индия, декабрь 1978 года
  
  Ласковые волны Аравийского моря денно и нощно набегали на песчаный пляж, поросший кокосовыми пальмами. Казалось, само время перетекает мириадами секунд в песочных часах вечности. Возможно, наступит миг, когда небесные склянки будут перевернуты невидимой рукой, и время потечет вспять...
  - Герберт, не стоит читать на солнце! - Мария спустилась по ступенькам во двор старинного особняка, построенного в мавританском стиле потомками португальских колонизаторов. Его изысканный фасад украшали витые алебастровые колонны, балконы скрывались за резными решетками, а по углам располагались зубчатые башенки. Разбитый вокруг небольшой парк отгораживал нас от людской суеты и расположенного в десяти минутах ходьбы побережья Индийского океана.
  Я купил этот особняк через три недели после операции. Еще две недели пришлось ждать, пока здесь завершат косметический ремонт, а моя спина настолько придет в порядок, чтобы я смог выдержать тридцатичасовое путешествие на поезде до Гоа. О том, чтобы лететь из столицы на побережье Аравийского моря самолетом, не могло быть и речи.
  Поселиться здесь на время моей реабилитации посоветовал Странник, он же и выбрал этот дом, показав нам более дюжины цветных фотографий. Боль в спине временами утихала, и я мог в такие минуты полностью сосредоточиться на своих мыслях. Мне хотелось поскорее разобраться в недавних событиях и понять происходящие во мне перемены.
  Еще в госпитале я заказал с десяток художественных и исторических книг, посвященных личности Ивана Грозного. Уже здесь, на Гоа, я с жадностью поглотил огромный объем противоречивой информации, из которой смог сделать вывод - некие могущественные особы были заинтересованы в том, чтобы о первом русском царе Иване IV Васильевиче сложилось стойкое негативное мнение. В наше время это назвали бы антирекламой, целью которой было очернить образ государя перед потомками. В этом преуспели и современники царя, и иноземные борзописцы-злопыхатели, и научные мужи государства Российского, внёсшие свою лепту столетия спустя. Образ Ивана Грозного в литературе нельзя было назвать даже неоднозначным - нет, он определенно должен был вызвать у потомков стойкое неприятие.
  Тиран, деспот, садист, развратник, отравитель жен, покровитель дьявольской опричнины, казнивший тысячами безвинных бояр, и наконец, убийца собственного сына. Непонятно, как такого антихриста могла выдержать земля, а главное, за какие грехи народу был послан столь жестокий самодержец?
  К счастью, имеются труды историков и свидетельства очевидцев, которые рисуют совсем другую картину. И она не могла не вызвать сострадания к судьбе этого великого человека, старательно оболганного перед всем миром.
  Я отчетливо ощущал свою тонкую связь с этой незаурядной личностью русского царя, и эта вопиющая историческая несправедливость в его оценке современной наукой воспринималась мною как глубоко личная проблема.
  Я размышлял об этом, когда увидел мою заботливую Марию. Сидя в удобном плетеном кресле перед небольшим письменным столиком с поверхностью из толстого синтетического стекла, под сенью раскидистого дерева кешью, я с улыбкой смотрел на моего ангела-хранителя. Уже опускался вечер, и солнце располагалось так, что его лучи пронизывали крону индийского ореха и падали как раз на страницы раскрытой книги. Покоившийся на столике увесистый том Библии, казалось, плыл в молочно-белом сиянии, будто бы издеваясь над ньютоновыми законами тяготения.
  В лучах заходящего гоанского солнца в нежно-розовой шелковой накидке, похожей на сари, моя Мария казалась существом из другого волшебного мира.
  - Мой дорогой, давай я почитаю тебе из Евангелия, - сказала она своим мелодичным нежным голосом, взяв в руки Книгу. - Евангелие от Иоанна, глава первая. Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог...
  Это были знакомые с детства строки, однако теперь я воспринимал их по-другому, находя в Священном писании ответы на волнующие меня вопросы. И в этот вечер, засыпая, я снова мысленно прокручивал перед глазами картины, увиденные в далекой древней Московии...
  Ульрих Шмидт. Вадуц. Лихтенштейн. 3 марта 1980 года
  Я снова мысленно прокручивал в уме рассуждения своего героя о своем великом предназначении. Вроде бы все логично, но что-то меня в его словах настораживало и не давало покоя. Увеличив звук диктофона до максимума, я приготовился ещё раз прослушать одну из первых наших записей.
  - Герберт, для раскрытия сюжетной линии будущего романа чрезвычайно важен ответ на один из главных вопросов - почему вы решили для себя, что Вы - избранник Судьбы?
  - Могу сказать, что окончательно убедился в неотвратимости своего пути, уже находясь в этом инвалидном кресле. Я понял, что моя жизнь была предопределена, как только смог сложить мозаику произошедших событий в единую картину.
  Пожалуй, поворотный момент в моей жизни - это знакомство с Фелисити. Был сильнейший ливень. Я вышел из машины, и гарсон услужливо держал надо мной большой черный зонт с белым гербом Гран Казино Монте-Карло. Я поднимался по ступенькам, когда яркая вспышка молнии осветила округу, угодив в высокую пальму метрах в двадцати от меня. Раздался мощный орудийный залп грома. Это был указующий перст Судьбы. Правда в тот момент, конечно, я этого не осознавал.
  Я, несколько оглушенный, прошел внутрь казино и, подойдя к рулеточному столу, увидел ее, Фелисити. Она несколько растерянно озиралась, видимо, не зная, как начать игру. В тот миг я подумал, что весь бред, написанный тысячей романтических глупцов о любви с первого взгляда - настоящая правда. Она была роскошна, с царственной осанкой античной богини и так хороша, что я не сразу решился с ней заговорить.
  Но сегодня я понимаю, что мои чувства к Фелисити - это все же не любовь. В начале нашей связи мне откровенно льстило, что такая признанная красавица стала моей девушкой. За меня говорило мое эго. Фелисити была для меня редким дорогим тропическим цветком, прекрасным бриллиантом, которому я собирался сделать достойную оправу. Она многого не требовала для себя, и протекция на Баварском телевидении для нее мне совершенно ничего не стоила.
  В своих чувствах я разобрался значительно позднее, когда в моей жизни после катастрофы вновь появилась самая добрая, самая любящая и жертвенная Мария. Вот с ней я и узнал, что такое истинная любовь! Ради нее я был готов на все - даже оставить свой бизнес, даже забыть о своей великой Миссии!
  Пожалуй, всё, что я делал жизни после знакомства с Фелисити, происходило по воле высших сил, кроме одного события, которое превратило меня в того неизлечимо больного человека, которого вы сейчас видите перед собой. Но оно произошло потому, что я неверно воспринял зов Судьбы, неверно прочитал ее знаки, которые она весьма недвусмысленно посылала мне не раз и не два.
  - Но все, что вы сейчас сказали - это больше эмоции, а факты?
  - А факты совершенно очевидны. Во-первых, само решение сделать такой сильный акцент в развитии концерна в Юго-Восточной Азии сделано под влиянием моей аргентинской красотки, ее манил аромат тибетских и индийских мистик, блеск сокровищ Востока, романтика приключений. Именно она уговорила меня лично руководить созданием индийского предприятия.
  И на торжественное открытие филиала "Шлиссен Индия" я первоначально собирался отправить своего первого заместителя, Клауса Хейнке. Именно он отвечает в концерне за региональную политику и связи со СМИ. Я же абсолютно не приемлю пышные празднования, банкетных подъедал, неискренние, слащавые славословия и любовные приключения со специально нанятыми по такому случаю девочками из VIP-эскорта. Но на моей поездке в Нью-Дели опять-таки настояла Фелисити.
  Во-вторых, сама авиакатастрофа. Если бы не её восторги, её преклонение перед Его Святейшеством и жажда неизведанного, то и злосчастного полета бы не было. Последовавшая далее гибель прекрасной Фелисити и моих индийских коллег, тот факт, что я, тогда еще неверующий атеист, остался жить, правда, с тяжелой травмой позвоночника - всё это звенья одной и той же цепи, которая и есть предначертание.
   Судьбе было угодно, чтобы я остался жив, и она послала мне Странника, который чудесным образом оказался на месте крушения самолета. Сегодня в той своей тяжелой болезни я вижу способ, который избрало Небо, чтобы заставить меня остановиться и поверить в существование Всевышнего и бессмертие души.
  И наконец, в-третьих, это замечательные люди, так круто изменившие мою судьбу: Странник, Его Святейшество Далай-Лама XIV, моя прелестная Мария и ее отец Эрих Валленстайн и многие другие, которых я бы не встретил, если бы не эта цепочка невероятных "случайностей".
  Да вы, Ульрих, и сами все прекрасно понимаете.
  Раздался звук наливаемой в бокал воды, и я выключил диктофон.
  Мария Федоровна Нагая. Белоозеро, Горицкий девичий монастырь, 10 июля 1605 года
  Я налила в чашу святой воды и, перекрестившись, выпила мелкими глотками. В келье было холодно и сыро. Сухо потрескивала лучина перед иконостасом. В углах прятались густые тени - казалось, будто коленопреклоненные черные медведи окружили ложе. Сквозь крохотное окошко под самым потолком пробивался лунный луч, освещая пыльную парчовую завесу над дверью. Стоя на коленях, я клала земные поклоны иконе Пресвятой Девы Марии.
  Чувствовала - смирения в душе моей как не было, так и нет. Смолоду жизнь не сложилась, исковеркала меня, перемолола как в жерновах. Жизнь закончилась, как только сосватал меня царь Иван Васильевич, и далее начались одни беды и горести. Радоваться бы мне, что царицей стала, только замужество моё было сплошной тягостной болью. Не пошла бы под венец, да разве царю откажешь? Попрекал меня потом Иван Васильевич не раз: "Не хотела быть моей женой! Всё помню!". А как хотеть, когда жених стар, зол и свиреп?
  Ему игрушка новая нужна была, на месяц-другой, а потом молодая жена в тягость стала. Плакала я часто, Государь слезами моими раздражался и сказывал: "Реветь будешь - брошу псам или постригу в монастырь!". Через полгода после свадьбы забыл меня царь Иван совсем и в опочивальню мою редко наведывался.
  Лишь после того, как родила я царевича Дмитрия, пришел ко мне муж младенца на руках подержать. На меня уж и не глядел - при живой жене затеял сватовство очередное. Отправил посольство к английской королеве просить руки её племянницы. Передавали мне после, что на возможные возражения Елизаветы велел послу сказывать, что, мол, Мария Нагая не царица, и будет пострижена в монастырь...
  После смерти Ивана Грозного не удержалась в Кремле ни я, вдовая царица, ни сыночек наш малолетний, Дмитрий. Опасались нас бояре, зная, что последний сын почившего Государя мог стать наследником бездетного царевича Федора, и услали в Углич, влачить дни в забвении вместе со всем семейством Нагих.
  Надеялась я, что после смерти Федора вспомнят о Дмитрии и вернут царевича в Кремль. Рассчитывала на благоразумие боярское, да верно, мало меня жизнь учила! При живом царе страдала, а уж при мертвом тем паче никто не пожалел. Четырнадцать лет уж минуло, а я помню всё, будто вчера случилось.
  Сыночек мой на земле лежит окровавленный, личико бледное, глаза в небо синее глядят, да только не видят ничего! А рядом боярские слуги стоят, убийцы, будьте вы прокляты! Ребенка девятилетнего не пожалели, антихристы, так за власть свою боялись! Не уследила я за своей надеждой, за сыночком своим единственным! За какие грехи наказал ты меня, Господи?
  После смерти Федора Ивановича пресекся царский род. Место Государя на престоле занял боярин Борис Годунов, но не было в нём ни крови, ни духа царского. По всей Руси-матушке разнесся слух, что жив царевич Дмитрий, спасся в Литве и теперь в Польше готовит войско, чтобы с боем вернуть отеческий престол. Плакала я горько, да разве слезами сына вернёшь?
  До смерти буду помнить, как привезли меня к царю Борису на допрос. Хотели добиться правды, что же произошло с царевичем Дмитрием. Не подменила ли сына чужим отроком, который за него смерть принял? Не отправляла ли его с родственниками своими в Литву или в Польшу? А правда одна была - царёвы люди и убили моего сына, законного наследника Государя! Только зачем же это убийцам сказывать, если и так им про всё известно?
  Молчала я, бывшая Государыня, а ныне инокиня Марфа. Уж как новая царица, стерва Мария Григорьевна, не оскорбляла меня, даже свечу зажженную в глаза кинула, но ни слова от меня не услышала. Пусть помучается худородный боярский царь в неведении, опасаясь возвращения законного наследника!
  Вроде никогда треклятый Бориска Годунов на здоровье не жаловался, и от греховных излишеств себя берег, но не дал ему Господь долгого царствования, прибрал к себе этой весной, и поделом ему! Господь всё видит - сын с женой ненадолго его пережили, вскоре после смерти казнил московский люд и Федора, и Марию Годунову.
  Вот после казни этой и пожаловало в монастырь посольство от Лжедмитрия, русский князь да поляки. Призвала меня матушка настоятельница с ними разговор вести. Уселись мы в тесной келье игуменьи Анны, и поляки сразу с угроз разговор начали.
  - Пан Анджей говорит, что если ясновельможная пани Мария не признает в царевиче Дмитрии своего сына, то может не рассчитывать не только на долгую жизнь, но и на легкую смерть! - толмач из свиты князя перевел мне слова надменного польского шляхтича.
  Так вот оно как, на смерти сына моего решили своё благополучие построить! Не ведомо им, что сами себя в ловушку загоняют, обратного пути уже не будет.
  - Мы считаем, что пани Мария имеет все основания вернуться в Кремль в качестве царицы-матери, и уверены, что она, несомненно, вспомнит своего сына, которого в младенчестве спасли от мести Годунова и увезли за границу. Думаем, ясновельможная пани скорее захочет взойти на вершину власти, чем на плаху!
  Не стерпела я, ответила резко:
  - Вы бы, любезные, решили сначала, с кем разговариваете! Если с государыней, то извольте стоять передо мной, как по чину положено! А если с инокиней Марфой, то посулами вашими меня не соблазнить и угрозами не запугать! Я в монастыре уже пятнадцатый год, и власть признаю лишь одну - Господа нашего!
  - Не гневайся, матушка! Коли надо тебе подумать над ответом, то подумай, а мы обождём, - князь с опаской оглянулся на поляков.
  - Не о чём мне думать, будь по-вашему. Только не знаю, смогу ли прилюдно солгать!
  ќ- Ты, государыня, не тревожься этим! С царевичем встретитесь в селе Тайнинском, там народу поменьше, чем в Москве. Ведь он венчаться на царство отказывается, прежде, говорит, мне с матушкой встретиться надо! - князь смотрел мне в глаза поверх плеча поляка.
  - Не выйду я к нему! В карете везите, пускай царевич ко мне подходит и далее в Москву сопровождает. Кому ещё я признаться должна?
  - Думе боярской, матушка! А дьяки грамоту напишут про то и зачитают народу, и более ты никому ничем не обязана!
  На том разговор и закончили. Вернувшись к себе, стала я на молитву всенощную. Не вернуть сыночка моего, так пусть всё на прах изойдёт. Пожалеют бояре, что игру опасную, кровавую затеяли. Отольются им мои слёзы!
  Знать бы, за какие грехи Господь меня наказал, за что жизнью такой наградил рабу свою...
  
  Герберт фон Шлиссен. Каса до Сол, Агонда Бич, Гоа, Индия, январь 1979 года
  
  "И всё же мне не непонятно, за какие грехи русской царице Марии досталась такая тяжёлая судьба..."
  Вентилятор с прозрачными лопастями лениво крутился под потолком, разбрасывая по стенам спальни солнечные зайчики. Я проснулся отдохнувшим, несмотря на то, что читал до глубокой ночи про последнюю жену Ивана Грозного, царицу Марию Нагую. Да, ей не позавидуешь. Что же заставило бывшую царицу признать своим единородным сыном Дмитрием, ставленника ненавистных поляков Гришку Отрепьева, которого окрестила история Лжедмитрием I, сыном, почти пятнадцать лет назад умершим у нее на руках? Страх перед скорой и мученической смертью? Не думаю. При этом она, столько лет прожившая в монастыре, прекрасно понимала, что лжесвидетельство - тяжкий грех, но, тем не менее, сознательно пошла на него.
  Я уверен, что главным мотивом её поступка стала месть. Мария платила за свою поруганную жизнь, за несчастную женитьбу, за убийство сына и долгие годы иноческого уединения. Она не смогла утешиться и простить. Признав самозванца Лжедмитрия I своим сыном, решила вернуть должок ненавистным Годуновым и Шуйским, которые так люто страшились польской интервенции. При этом вернуться в Москву, побыть еще некоторое время царицей-матерью в Кремле - это был для нее приятный дополнительный резон. Что же, она отомстила своим обидчикам, как смогла.
  Чувствуя ноющую боль в спине, я осторожно поднялся с кровати и, тихо ступая, вышел на балкон. Внизу, в садике, Мария срезала с кустов желто-кремовые розы, складывая их в плетеную корзинку, видимо, чтобы украсить свежим букетом наш обеденный стол. Улыбаясь, я наблюдал за тем, как она, что-то тихо напевая, выбирает очередной цветок. Её облик поразительно напоминал героиню картины английского художника Джона Уотерхауса "Душа розы".
  Еще недавно я испытывал к Марии лишь чувство глубокой благодарности, но видя ее бескорыстие и жертвенность, ощущая преданную заботу, убедился, что она относиться ко мне вовсе не как к другу. Всё чаще я ловил на себе её влюблённый взгляд, и понимал, что в моём сердце зарождается ответное чувство...
  За завтраком я рассказал Марии то, что узнал из книг о русском царе и его окружении. Видимо, я слишком увлёкся, так как она взяла меня за руку и с тревогой посмотрела мне в глаза.
  - Дорогой, ты слишком много читаешь! Твой мозг пребывает в постоянном напряжении. Ты как будто стремишься услать свою душу из тела на поиски новых видений. Я опасаюсь, что дьявол специально прельщает тебя картинами, тешущими гордыню, чтобы привлечь твою душу на свою сторону.
  - Возможно, ты права. Я просто хочу сказать, что царь Иван отнюдь не был таким чудовищем, как его принято считать! И то, что он к концу жизни был одержим припадками гнева - это тоже можно объяснить! Насильственная смерть родителей, предательские убийства его жен и детей, вероломство ближних бояр - фактически Государь всю свою жизнь провёл одиноким человеком, однако невзгоды не сломили его. Он был личностью, заслуживающей уважения потомков! Ты не представляешь, какие жестокости творились в то время. Вельможи и после смерти царя вели себя, как пауки в банке, устраняя не только своих конкурентов, но и их наследников!
  - Герберт, в православии есть очень интересная мысль. Если мы попадем в рай, то удивимся трем вещам: мы не увидим в раю тех, кто там должен бы быть по нашим человеческим понятиям; мы увидим тех, кого вроде бы там быть не должно; и, наконец, мы удивимся, что сами там оказались. Хорош или плох был русский царь, для меня не важно. Но ты так увлекся Иваном Грозным, что скоро потребуешь обращаться к тебе не иначе, как "Ваше царское величество", и мы все при твоём появлении должны будем падать ниц и лобызать края твоих одежд!
  Тебя как будто радует сама мысль о том, что якобы в прошлой жизни ты был столь известной исторической личностью, Грозным царем Московии. Поверь мне, не стоит становиться Иваном IV, ведь я люблю тебя за то, что ты Герберт фон Шлиссен, добрый, умный, талантливый и мужественный человек! Я понимаю, ты возмущен несправедливостями, происходившими 400 лет назад, но разве с тех пор их стало меньше? Люди, отрицая существование Бога, ведут себя так, будто бы для них не существует никаких норм и правил человеческой морали. Всегда были и всегда будут те, кто хранит Господа в своём сердце, равно как и те, кто изгнал его оттуда! И главное, уверяю тебя - не существует никаких прошлых жизней, есть только одна - здесь и сейчас!
  Я засмотрелся на разгоряченную спором Марию - такой прекрасной я еще её не видел! Раскрасневшись, она возбужденно и в то же время плавно жестикулировала изящными руками. Учащенное дыхание вздымало её полную волнующую грудь, устремляя мой взволнованный взгляд в глубокий вырез блузки. Она смотрела на меня, сидящего в инвалидном кресле, взглядом, который я не берусь описать. Казалось, её широко открытые глаза излучали целую гамму чувств - страсть, заботу, желание любить, надежду, что я отвечу ей взаимностью.
  Передо мной была женщина, которая буквально светилась нежностью. Я был уверен, что Мария способна одарить меня любовью, о которой поэты древности слагали оды, что она отдаст себя всю, без остатка!
   Прикрыв на мгновение глаза, я понял, как сильно меня возбуждает даже её голос. Неистовство, с которым она пыталась убедить меня в своей правоте, почему-то воспринималось мной как неутолённое желание близости. Сама того не желая, Мария окутала меня чарами любви, сопротивляться которым я был не в силах.
  Я понял, что не смогу продолжать наш разговор. Мои мысли приняли совершенно другое направление - я представил, как впиваюсь в её полные чувственные губы долгим поцелуем, как обнимаю её и расстёгиваю маленькие перламутровые пуговки выреза белой блузки. Не в состоянии более сдерживаться, я притянул к себе Марию и страстно поцеловал её.
  - Герберт, ты абсолютно меня не слушаешь, хотя сам начал этот разговор! К тому же ты выглядишь усталым! - сказала она, шутливо отстраняясь от меня.
  - Предлагаю продолжить разговор в спальне! Там я смогу лечь и дать отдых спине, о которой ты так переживаешь! Пойдём, ты же знаешь, больному нельзя перечить!
  Поднявшись наверх, я пропустил Марию вперед и прямо с порога принялся расстёгивать пуговки. Она выскользнула из объятий, оставив блузку в моих руках.
  - Герберт, помни про позвоночник! - Мария стояла у кровати, стыдливо прикрывая ладонями обнажённую грудь, и в её глазах плясали сумасшедшие огоньки.
  Скинув с себя халат, я подошел к ней и стал неистово покрывать поцелуями её лицо, шею, грудь. Мария опустила руки и сбросила юбку на пол.
  Я прижался к ней всем телом, чувствуя, как в мою грудь упираются её затвердевшие соски, обхватил ладонями ягодицы и впился поцелуем в её губы. Мария застонала, и я ощутил, как её тело охватила дрожь. Никогда прежде я не чувствовал такого сильного желания близости!
  Сев на кровать, я потянул её на себя и осторожно откинулся на спину. Мария оказалась сверху, и её распущенные волосы водопадом хлынули мне на лицо. "Герберт, любимый, не двигайся, тебе пока нельзя!", - прошептав это, Мария встала надо мной на колени и принялась покрывать поцелуями мою грудь, спускаясь всё ниже. Я раскинул руки, и, стараясь не прислушиваться к болезненным ощущениям в позвоночнике, отдался её ласкам...
  Часа через два, изможденные и счастливые, мы лежали, обнявшись, под лениво вращающимися лопастями вентилятора. Мне не хотелось ни разговаривать, ни думать о чем-либо, кроме того, что только что произошло. Я осторожно провёл пальцем вдоль ложбинки на её спине и поцеловал любимую в плечо, округлое, теплое и такое родное.
  Утром Мария улетала в Мюнхен, чтобы принять участие в заседании правления "Шлиссен АГ" - я ввел её в состав совета директоров концерна и дал нотариальную доверенность на право представлять меня на совете, так как сам пока что был не в состоянии полноценно управлять компанией. Мне очень не хотелось её отпускать - казалось, что после катастрофы я никогда уже не избавлюсь от страха перед авиаперелетами. Однако никакого иного выхода не было - дела не могут ждать моего выздоровления.
  
  Фелисити Лопес. Ницца, Лазурный берег, Франция, август 1977 года
  
  Я не видела никакого выхода - тонны прочитанных в детстве книжек абсолютно не помогли мне в реальной жизни! Я чувствовала, что окончательно запуталась в своих отношениях с Ребеккой. В Санта Розе я начала понимать, что возможно смогу прожить без этой любви, с самого начала казавшейся мне какой-то неправильной.
  В 15 лет я была благодарна моей Ребекке, за то, что избавила меня от унылого одиночества. Я искренне верила в ее любовь ко мне, как к родной сестре. И я тоже любила ее. Мне казалось, что мы вправе выражать свои чувства так, как нам хочется. Я отвечала ей с такой же искренней пылкостью, но говоря откровенно, время от времени задумывалась о своем будущем.
   Ребекка спрашивала меня, как же мне удалось вырваться из-под опеки матери и вернуться в Буэнос-Айрес. Я лишь загадочно улыбалась, не желая её разочаровывать. Причина была банальной - у нас просто кончились деньги. Мама наконец поняла, что не сможет мне дать ни образования, ни средств к нормальному существованию. Надежда на то, что я удачно выйду замуж, была слишком призрачной. А в столице у меня появлялся шанс на красивую и интересную жизнь. А я очень тосковала по моей подруге, представляя, как мы снова будем счастливы вместе.
  Вот так я к ней и вернулась, и наша страсть разгорелась с новой силой. Прошло несколько лет напряженного труда, съёмок, репетиций, записей и концертов. Новая, насыщенная событиями жизнь закрутила меня водоворотом неведомых до сих пор страстей. Меня узнавал весь Буэнос-Айрес, мне не давали прохода на улицах, просили автографы, признавались в любви. Я чувствовала себя королевой, с удовольствием плавая в атмосфере восторгов и всеобщего поклонения. Я, как губка, впитывала в себя эмоции и впечатления. Мне хотелось общения с новыми людьми, их внимания и поклонения, хотелось ярких достижений и сверкающих высот. И я была счастлива и всем довольна. Всем, кроме вечного занудливого ворчания моей подруги. Я видела, что Ребекка завидует моим успехам и ревнует меня буквально ко всему: к моему окружению, к режиссерам, сценаристам, партнерам по съемочной площадке - и ничего не могла с собой поделать. И участие ее отца, дона Сезарио стало постоянным поводом для ее упреков.
  Я даже обрадовалась, когда Ребекка предложила сделать перерыв в работе и устроить себе каникулы. Мы запланировали посетить Париж, Каир, Афины, Рим, Венецию и закончить путешествие в Монте-Карло. Помнится, она пошутила, что мы, наконец, отправляемся в свадебное путешествие, только наш медовый месяц превратится в целых три! Правда, Ребекка не подумала о том, что за последние годы я отвыкла находиться в её обществе целых 24 часа в сутки.
  С первых же дней мы почувствовали на себе назойливое внимание молодых людей. Французы и итальянцы, греки и египтяне не только бросали на нас недвусмысленные взгляды, но и пытались познакомиться поближе, пригласить в ресторан и заинтересовать самыми немыслимыми способами. По всей видимости, они видели нас искательницами приключений и потому считали легкой добычей.
  Казалось, все вокруг принимают нас за героинь "Греческой смоковницы", отправившихся на юг в поисках любовных утех. Премьера этого фильма состоялась в прошлом году, и я была от него в восторге, о чем и сообщила Ребекке. Реакция подруги была ожидаемой - и как это я только могла предположить, что ей будет интересно наблюдать за похождениями юной гречанки и американского корреспондента?
  Сначала Ребекка пыталась не реагировать на бесчисленных ухажеров, но спустя неделю их чересчур активное внимание стало раздражать её не на шутку. Да и меня это не радовало, так как мне приходилось подавлять в себе любопытство и простое желание новых знакомств и впечатлений. А если еще учесть, что Ребекка со своей вспыльчивостью по полдня не могла успокоиться и вымещала свое бешенство на мне, станет понятно, отчего наш долгожданный отдых постепенно превратился в настоящую пытку.
  Мы арендовали яхту, но так как не умели управлять судном, воспользовались услугами профессионального моряка.
  Ребекка выдержала всего лишь день. Заметив, как я с восхищением смотрю на мускулистого красавца француза, ловко управляющегося с мотором и парусом, и непринужденно болтаю с ним, она устроила мне форменную истерику. Мое вполне невинное общение, она восприняла как заигрывание и готовность к флирту, потребовав немедленно причалить к берегу.
  В результате мы продолжили путешествие по суше, так что пришлось оставить идею посетить легендарный остров Лесбос, где творили мои любимые античные поэты Алкей и Сапфо. Я простилась со своей детской мечтой, но решила отплатить подруге при первом удобном случае той же монетой.
  Впрочем, не желая совсем накалять ситуацию, Ребекка согласилась изредка посещать ночные клубы, зная, как я люблю танцевать. При этом она, как спрут, пристально следила за мной. В конце путешествия мы решили посетить Монте-Карло, так как находились от него всего в 20 минутах езды - в Ницце, где остановились в роскошном отеле "Хайят Ридженси Палас".
  Мы обе впервые оказались в игорном доме. Гранд Казино Монако поражал своей пышностью и атмосферой степенного азарта. Я заинтересовалась рулеткой, а Ребекка решила испытать свою удачу за покером.
  Я стояла у игрового стола, не зная, с чего начать. Мою нерешительность заметил вошедший в зал минуту назад импозантный мужчина высокого роста со спортивной фигурой. Каким-то образом я поняла, что понравилась ему сразу, как только он меня увидел.
  Поняв, что я впервые оказалась за игорным столом, галантный незнакомец вызвался мне помочь. Шепотом объяснил правила, рассказал, что означают цвета фишек, и какие можно делать ставки. Он искренне обрадовался, когда, поставив на зеро, я выиграла тысячу франков. Безумно счастливая, я обернулась в сторону Ребекки, чтобы, встретившись взглядом, поделиться своей радостью. Но она была слишком увлечена игрой.
  - Поздравляю вас с первым выигрышем, Герберт фон Шлиссен, к вашим услугам! - представился мой новый знакомый. Теперь я могла рассмотреть его повнимательней. Обаятельный мужчина, он выглядел лет на 10 старше меня и говорил по-английски с едва заметным немецким акцентом. В Аргентине проживает достаточно немцев, чтобы я смогла легко определить национальность нового знакомого.
  Я назвала себя и добавила, что рада нашей встрече.
  - Извините, мы не могли встречаться раньше? Ваше прекрасное лицо кажется мне знакомым! - мне показалось это неуклюжей банальностью.
  Я сомневалась, стоит ли рассказать Герберту о своей работе, но всё-таки решилась: - Может быть, я снималась в нескольких телевизионных сериалах, популярных в Латинской Америке, и не раз мое фото было на обложке популярных таблоидов.
  - Наверное, я видел вас на телевидении или в журнале! Вы просто фантастически красивы! Наверное, вы из Аргентины?
  - Да, мы вместе с подругой решили устроить себе каникулы и посмотреть Европу. Но, к сожалению, завтра уезжаем домой.
  - Я был бы счастлив показать вам Монако и Ниццу, и потому осмелюсь предложить свои услуги гида!
  Я отправились в соседний зал, чтобы пригласить Ребекку с собой. Подруга так была увлечена игрой, что я не стала ее отвлекать. И это было весьма кстати. Я прекрасно провела с ним время, несмотря на дождливый вечер. Пока его молчаливый шофер вел черный лимузин вдоль Лазурного побережья, Герберт, как заправский экскурсовод, рассказывал мне о местных достопримечательностях, о нравах здешней богемы, о князе Ренье Гримальди и его романтической любви к голливудской актрисе Грейс Келли. Мы подъехали к роскошной яхте "Мадемуазель Виктория", и новый знакомый предложил подняться на борт. Я не стала жеманно кокетничать, видя, что мой спутник - настоящий джентльмен. Мы устроились в роскошной кают-компании. Герберт поставил медленный джаз, откупорил бутылку "Вдовы Клико" и предложил чудесные бисквитные пирожные, а я поделилась давней заветной мечтой - попробовать свои силы в Европе. Мы пили шампанское, потом танцевали - как я и ожидала, всё было весьма пристойно. Спустя пару часов Герберт отвез меня в отель. Никогда прежде я не видела подругу такой разъяренной!
  - Неблагодарная! Стоило появиться рядом очередному самцу, и ты уже распушила хвост! Ты ведь знаешь, как я отношусь к этим... этим... похотливым приматам! - Ребекка всегда могла подобрать слово, способное выразить крайнюю степень презрения, испытываемую в отношении противоположного пола. - Неужели тебе мало моего внимания, моей любви и заботы? Почему ты постоянно пытаешься причинить мне боль своими выходками?
  - Но Ребекка, я давно уже не маленькая девочка! У меня есть свои интересы, в конце концов, и я имею право на свое личное время! А мне приходится жить по твоим правилам и под твоим неусыпным контролем. Именно ты разрушаешь наши отношения. Разве ты не видишь, как тесно мне в твоей клетке. Ты упиваешься своей властью надо мной. Ты всё время говоришь мне про свою любовь! Но твоя любовь превратилась в вечные упреки и разбор отношений на повышенных тонах. Я не сделала ничего плохого! У меня вообще никого не было, кроме тебя! И твою необузданную ревность мне никогда не понять. А ты знакомишься с другими девушками. Думаешь, я слепая?!
  Я не смогла сдержаться и расплакалась.
  - Что ты несешь! Разве тебе так плохо со мной? Разве не благодаря моим стараниям ты достигла своего нынешнего положения? Стать звездой телеэкрана в двадцать три года - миллионы таких как ты мечтают об этом!
  От такой несправедливости я даже прекратила рыдать.
  - Таких как я? И что, много таких как я? Миллионы? Так почему же ты сама не стала звездой? Да потому что для этого не хватит всех денег сеньора Сезарио! Ты мне просто завидуешь, завидуешь моему таланту и успеху! Я ненавижу тебя и не хочу больше видеть! Можешь меня не провожать!
  Слёзы снова хлынули из моих глаз, и с силой хлопнув дверью, я выбежала вон.
  Глава 6. Августа Елена или новая встреча с собой
  В этой главе наш Герой встречается с Далай-ламой, перелетает почти на 1700 лет назад в Никомедия. Страсти в древнеримском государстве. О том, как Мария полюбила Герберта. Писатель пытается разгадать настоящее имя Героя, ясновидение Странника
  Герберт фон Шлиссен. Каса до Сол, Агонда Бич, Гоа, Индия, январь 1979 года
  
  Утром, проводив Марию, мы как обычно отправились на прогулку вдоль берега океана. Очаровательная медсестра, индианка Ананда, любившая поговорить, медленно катила по песку мою коляску, колёса которой для такого случая были обуты в широкие шины. Мне казалось, что своими разговорами она старалась отвлечь меня от боли в спине, которая усиливалась, как только коляска сталкивалась с попадающими на пути камешками. Сейчас Ананда своим певучим голоском щебетала про свадебный ритуал Махарашты, откуда была родом. Дойдя до границы нашего участка пляжа, мы повернули обратно, и я увидел спешащего к нам радостного Странника.
  - Доброе утро, мои дорогие друзья! Герберт, прекращайте симулировать! Вам пора уже самому носить девушек на руках, а не прибегать к их помощи!
  - Вы правда так считаете? - я вопросительно посмотрел на Странника.
  - Скажем так, это был комплимент! Я вижу, что позвоночник продолжает вас беспокоить. Прошло слишком мало времени после такой серьёзной травмы, но ещё четыре - пять недель, и вы сможете не только ходить с прежней лёгкостью, но и бегать и, разумеется, танцевать! - улыбнувшись, Джон продолжил:
  - Я приехал, чтобы сообщить вам приятное и неожиданное известие! Великий мудрец, духовный лидер тибетского буддизма, Далай-лама XIV Тэнцзин Гьямцо захотел лично навестить вас, Герберт! Он приезжает на Гоа по делам, и, пользуясь случаем, решил засвидетельствовать вам своё почтение. Я взял на себя смелость рассказать ему о ваших видениях, и Его Святейшество очень этим заинтересовался!
  - Даже не знаю, что сказать! - известие Странника было не просто неожиданным. Трудно было даже представить, что духовная персона такого масштаба настолько заинтересуется "обычным" немецким промышленником, что решит нанести ему визит. Видимо, Далай-лама действительно посчитал мои видения чем-то исключительным.
  - О, мне можете ничего не говорить, а вот Его Святейшеству постарайтесь задать все волнующие вас вопросы! Надеюсь, вы успели их подготовить, так как встреча состоится через несколько часов!
  Мне показалось, что благоухание цветов и деревьев усилилось, когда вечером Далай-лама и я спустились вечером в сад. Я не знал, как следует себя вести, и рассчитывал на помощь Странника.
  Невысокий худощавый человек в саронге персикового цвета излучал какую-то неземную доброту и спокойствие. Благожелательно наклонив голову, он приготовился слушать.
  Постаравшись расслабиться, я глубоко вздохнул и задал вопрос, волновавший меня больше всего: почему я остался жить после катастрофы и означает ли это, что на Небесах есть на меня какие-то особые виды?
  Его Святейшество поинтересовался, как я жил до катастрофы - отдавал ли предпочтение какой-либо религии, интересовали ли меня вопросы веры и много ли времени я уделял духовному развитию.
  Не скрывая правды, я рассказал, что всегда считал себя атеистом, и поэтому произошедшее потрясло меня до глубины души. Я никогда не стремился к вере и до недавнего времени считал работу главным делом своей жизни.
  - Ну что же, теперь вы, наверное, так не считаете? - улыбаясь, Далай-лама посмотрел на меня таким пронзительным взглядом, что казалось, он видит меня изнутри. - Я думаю, что вам действительно предстоит выполнить какую-то важную миссию. Ничто в мире не происходит просто так, события прошлого, настоящего и будущего связаны воедино. Видения посланы вам потому, что существует некая конечная цель, к которой вам нужно стремиться. Это дорога, пройти по которой суждено только вам, ваш личный путь, и информация о нём скрыта даже от меня. В своё время вы получите от Высших сил ответы на все свои вопросы. Позволю предположить, что кое-что необыкновенное вы увидите вскоре после нашей встречи. Я чувствую, как сильно вы жаждете получить недостающие знания, и знаю, что ваша жажда будет удовлетворена. Уважаемый Джон рассказал мне, что вы знакомы с пранаямой . Я бы посоветовал вам аккуратно и постепенно приступить к занятиям йогой, чтобы ускорить процесс излечения. Следующим после выздоровления этапом может стать медитация, которая поможет сосредоточить все мысли на том, что является для вас самым главным. Но пока что занимайтесь тем, что позволяет состояние вашего позвоночника, - Далай-лама снова улыбнулся, давая понять, что прекрасно осведомлён о моём физическом здоровье. - Я возьму на себя смелость рекомендовать опытного учителя йоги, который сможет навещать вас и контролировать ваши успехи.
   Встреча с Далай-ламой оставила о себе неизгладимое впечатление. Сказано было мало, но сама атмосфера разговора, казалось, до предела обострила мои чувства. Теперь я знал: всё, что со мной произошло, происходит и будет происходить, отнюдь не случайно. Мне нужно было привыкнуть к мысли, что отныне я являюсь неким инструментом в руках Высших сил.
  Странник отправился провожать нашего гостя, а я поднялся в спальню и прилёг на кровать. День выдался не из лёгких, однако я абсолютно не чувствовал усталости. В голове крутились исторические факты, персонажи и события, о которых я так много читал в последнее время. Мне почти удалось отбросить навязчивые мысли, и в этот момент я услышал монотонный мужской голос, произносящий фразы на кажущемся знакомым языке...
  Герберт фон Шлиссен: Августа Елена. Дворец Диоклетиана, Никомедия, декабрь 326 года
  Господи, какой монотонный и нудный голос у этого Максимуса. Я начала зевать, хотя был всего лишь полдень.
  Один лишь Спаситель знает, каких усилий мне стоит сохранять спокойствие и заниматься делами. Ничего уже не исправить, но я не могу заставить себя не думать о Криспе . Несчастный мальчик, которому пришлось смертью расплатиться за чужие грехи! Господи, дай мне силу довести правду до Константина, помоги восстановить справедливость!
  Максимус перевернул четвертую табличку полиптиха и продолжил:
  - Зеркало бронзовое малое в золотой оправе со слонами и птицами - значится под номером 107. Это последнее зеркало, императрица!
  Я стояла, опершись рукой на мертвенно холодную, абсолютно гладкую поверхность мраморной столешницы и чувствовала тяжесть серебряной фибулы, которой были скреплены на левом плече складки белой далматики.
  - Хорошо, зеркала можно убрать, и не забудьте выстелить ящики овчиной! Новые вазы вписаны?
  - Да, госпожа! - писец перевернул верхнюю восковую табличку и стал пересчитывать строки на следующей. - Последней в списке записана чернофигурная амфора-билингва с картинами, изображающими подвиги Геракла!
  Встав с ложа в семь утра, я уже шесть часов находилась на ногах. Правая лодыжка онемела, слишком туго перевитая ремешком домашней сандалии. Годы давали о себе знать - 76 лет, весьма почтенный возраст. Два года назад сын увенчал меня царским титулом и доверил распоряжаться казной по своему усмотрению.
  Я должна сохранять бодрость духа и твёрдый рассудок, особенно сейчас! Нужно гнать прочь все печали, не позволять унынию овладеть собой. Необходимо рассказать Константину о своих подозрениях, убедить его в невиновности Криспа. Мой самый любимый внук, мой дорогой мальчик... прочь, горе, прочь!
  Сегодня нужно закончить опись и отправить в Византию, в новый императорский дворец, произведения искусства и бесценные письменные сокровища из собрания Александрийской библиотеки. Возможно, в этих эти египетских папирусах, иудейских пергаментах, вавилонских свитках и архивах восковых табличек хранятся знания о нашем Спасителе и его святой любви. Они способны послужить на пользу христианской вере, донести до людей великое откровение, предостеречь от непоправимых ошибок...
  Крисп, мой внук! За что ты послал мне это испытание, Господи?
  Я только что вернулась из паломнического путешествия в Иерусалим. Оно оказалось поистине чудесным. В результате раскопок на Голгофе нами был обретён Животворящий Крест Господень, а под разрушенным языческим храмом Афродиты обнаружена пещера, в которую когда-то было помещено снятое с распятия тело Иисуса Христа.
  Возвратившись в Никомедию, я чувствовала великое счастье и благодарность Всевышнему за то, что он избрал меня для этой великий миссии, но известие о смерти Криспа буквально сбросило меня с небес на землю.
  - Максимус, можешь вызвать рабов, пусть сложат коллекцию в ящики и отправляют.
   Оглядев заставленные сокровищами покои, я обратила внимание на незамеченный прежде продолговатый ящичек из полированных палисандровых дощечек, стоящий на краю стола. Я сдвинула закрепленную в пазах крышку, и содержимое ящичка, освещенное лучами вечернего солнца, вспыхнуло ярким зеленоватым сиянием. Лежавший на дне предмет представлял собой Свиток в золотом цилиндрическом футляре, по концам которого располагались украшенные изумрудами рукояти. Взяв его в руки, я почувствовала, как в моё сердце вернулась заглушаемая сознанием боль, и перед глазами замелькали картины прошлого.
  Флавия Юлия Елена, Никомедия, провинция Вифиния, май 293 года
  Перед глазами мелькали яркие солнечные блики. Светило нещадно заливало своими лучами дворик, вымощенный белым камнем. Листья на ветвях сикоморы, посаженной прямо у ворот двадцать лет назад, слабо трепетали от дуновения ветра. К вечеру он усилится и принёсет с моря долгожданную прохладу.
  - Ты не хочешь дождаться Константина? Он должен вернуться из казарм вечером, а послезавтра отправляется с войском Диоклетиана в Персию!
  Муж сидел на скамье, стоящей рядом с распахнутой дверью, и я вынуждена была смотреть на него, щурясь от солнца. Приехав из Рима, Констанций Хлор буквально с порога заявил, что к вечеру отправится обратно, так как он нужен Максимиану Геркулию для важного дела.
  - Елена, я ведь сказал, у меня очень мало времени. Присядь, нам нужно поговорить, - муж указал на скамью.
  - Тебе известно, что 7 лет назад была утверждена новая система правления империей, тетрархия, согласно которой Римом управляют два старших императора-Августа и два младших - Цезаря. Вчера Август Максимиан выбрал меня в качестве своего преемника. Он поставил условие - я должен взять в жёны его дочь, Феодору, - Констанций произнёс всё это, не отрывая взгляда от моего лица.
  - Ты так хочешь стать Цезарем, что ради этого готов перечеркнуть двадцать лет нашей совместной жизни? - эти слова первыми пришли мне в голову. Сердце охватили обида, боль, гнев - я поняла, что говорить о нашей любви Констанцию бесполезно.
  - Елена, это всего лишь политика! Ты сохранишь своё положение при дворе императора, а перед нашим сыном Константином откроется перспектива стать императором!
  - Сколько ей лет? - я старалась не смотреть на мужа.
  - Какая разница? Восемнадцать или двадцать.
  - Она красива?
  - Елена, я не знаю, может быть...
  Я встала и молча направилась в свои покои. В глазах закипали слёзы.
  Обернувшись у самой двери, я тихо сказала мужу: - Ты сделал свой выбор, Констанций. Я не держу тебя, можешь быть свободен...
  Так в сорок лет я осталась одна. Отныне моя жизнь сосредоточилась на Константине, который не слишком баловал мать своим вниманием. Воинская карьера отнимала у него слишком много времени, но я всегда старалась находиться к нему поближе, разве что не сопровождала его в походах на Персию и Египет.
  Констанций вспомнил о сыне спустя 12 лет, перед самой своей смертью. К тому времени Константин уже успел жениться, и Минервина произвела на свет прекрасного мальчика, моего первого и самого любимого внука, Криспа.
  Став Цезарем, Константин был вынужден заниматься большой политикой, которая вершилась на полях кровопролитных сражений. Мой сын вступал в союзы, раскрывал коварные планы врагов и бывших союзников и затем снова воевал с ними. Он оказался достойным наследником полководческого гения своего отца и даже превзошел Констанция Хлора. Он, наконец, победил врагов и взял власть над Римской империей своей могучей рукой, но, управляя огромной державой, по-прежнему был слишком занят, чтобы уделять достаточно внимания своим близким.
  Воспитание Криспа я взяла на себя. Я помню и бессонные ночи, когда он болел, и счастливые дни, когда он радовал меня своими успехами. Мой внук вырос честным и отважным юношей. Его любили друзья, солдаты, и даже самые уважаемые сенаторы считались с его мнением. В 18 лет он стал консулом, и после того, как одержал победу над флотом Лициния, никто в Риме не сомневался, что именно Крисп унаследует императорский трон.
  Я гордилась Криспом и любила его, может быть, даже больше, чем сына. Гибель внука стала для меня настоящей трагедией.
  
  Ульрих Шмидт. Вадуц. Лихтенштейн. 25 февраля 1980 года.
  
  Я дописал фразу "...стала для меня настоящей трагедией" и смачно затянулся длинной и пряной сигариллой "Зино Давидофф".
  Когда я работаю, то обычно отключаю телефон от телефонной розетки и отсоединяю клеммы дверного звонка. Моя добрая жена, видя, что наступает очередной приступ моего писательского трудоголизма, тоже старается досаждать как можно меньше. Детей у нас нет, так что в таких случаях она обычно, прихватив с собой ирландского сеттера Герцога, навещает свою матушку в Бад Рагаце, либо едет к младшей сестре на чудесное озеро Бодензее. Приносит продукты и делает уборку в квартире молодая кареглазая словацкая горничная Агнешка - у нее есть свой ключ. Я с трудом сдерживаюсь от соблазна закрутить с ней интрижку, глядя на ее вызывающе торчащие и крепкие, как половинки яблока, грудки и вертлявую пышную задницу. Однако, приблизившись к сорокалетию, я остепенился и холодным умом понимаю, что это только добавит мне ворох ненужных проблем. И вообще сорить в своем доме - это моветон. Поэтому-то все мои сексуальные притязания выражаются лишь изредка в звонких шлепках по крутой пятой точке Агнешки, которую та, смеясь, соблазнительно выгибает в ответ.
  Я предпочитаю крепкое курево, когда пишу, и сто грамм хорошего коньяку - это приводит мозг в состояние легкого дурманного тонуса, помогая погружаться в неведомые миры моих дорогих героев. В обыденной жизни я пью в основном красное вино или виски и курю "Мальборо". Сделав две затяжки, я хотел вернуться к Елене Августе, но тут раздался настойчивый раздраженный стук в дверь, наверное, моему незваному гостю уже надоело давить кнопку немого звонка.
  На пороге стоял Джон Смит, и смотрел на меня с плохо скрываемым негодованием. Я впервые видел, чтобы этот молодой человек, можно сказать, почти юноша так явно выражал свои эмоции.
  - Здравствуйте, герр Шмидт, я могу войти, - этот был скорее не вопрос, а утверждение.
  - Да, конечно, - я отстранился от двери, пропуская его.
  Мой гость порывисто вошел внутрь. Я достаточно хорошо изучил Странника за десять дней нашего совместного с Гербертом общения в замке Альтес Шлосс. У него есть довольно редкая черта, которая бы ему очень пригодилась, будь он разведчиком, заброшенным глубоко в тыл противника. Дело в том, что он, довольно привлекательный молодой мужчина и, естественно, видный, но, когда ему нужно, становится совершенно незаметным - и твой взгляд скользит через него и насквозь. Он может быть очень харизматичным и ярким, но, когда того хочет, как будто растворяется на месте. Джон Смит почти всегда скрытен и себе на уме, но при необходимости очень убедителен в разговоре и хороший рассказчик. Он бывает, вставляет в диалог весьма уместные и точные замечания, но никогда не перебивает собеседника. Временами глубоко посаженные глаза выдают сосредоточенную работу ума, но лицо его при этом может казаться простоватым и расслабленным. Однако таким возбужденным я его еще никогда не видел!
   - Извините за бестактное вторжение, - начал он, - но вы не оставили мне другого выхода. Зачем вы искали Герберта, и как вам удалось найти замок? Что вы еще узнали о нас? Разве в нашем контракте не оговорены условия строжайшей конфиденциальности? Предлагая вам эту важную для нас работу, мы принимали во внимание не только ваше портфолио и очевидный литературный талант.
  До нашей встречи мы внимательно изучили ваше досье. К вашим детям от предыдущих жён вы не испытываете никаких отеческих чувств и практически не видитесь с ними. Вы живете со своей третьей женой и вашим любимцем Герцогом, и вас, по-видимому, это устраивает. По линии жены у вас тоже нет близких родственников, и вы считаете двух ее племянников неучами и лоботрясами. Наконец у вас пошаливает сердце, и по этому поводу вы раз в год проходите курс лечения на водах в Баден-Бадене. Мы полагали, и видимо ошибочно, что вы не станете излишне любопытствовать!
  В ответ на это я вкратце рассказал историю моих дедуктивных опытов. По глазам моего молодого посетителя я увидел, что он заметно успокоился.
  - Поймите же, уважаемый господин Ульрих, наши шпионские страсти - это не просто детская игра. Оглашая родственникам свое завещание о передаче им контрольного пакета акций и, соответственно, руководства своим крупным промышленным концерном, Герберт взял с них письменные заверения, что они ничего не будут требовать сверх того, что там написано. Но мы не можем взять подобные обязательства у всех их потомков, которые еще не родились или не являются совершеннолетними. Если всему миру станет известно о том, кто есть на самом деле Герберт фон Шлиссен, как на самом деле называется трастовый фонд, который мы называем "Фонд Небесного Принца" и где он расположен, то наша игра сразу прекратится. Даже одного только точного названия концерна "Шлиссен" будет достаточно для того, чтобы все тайное стало явным. Начнутся долгие судебные тяжбы, и любой прямой наследник нашего героя даже через тридцать лет отсудит деньги фонда в свою пользу.
  Взглянув на меня, гость сделал многозначительную паузу, а затем продолжил разговор.
  - Господин Шмидт, я вас убедительно прошу, если вы не хотите проблем, в том числе судебных, а желаете, чтобы вам был выплачен полностью ваш гонорар - прекратите бессмысленное детективное расследование и сосредоточьтесь на своей работе! Поверьте, мне очень неловко это вам говорить, вы гораздо старше меня, но я вынужден повторить - не пытайтесь узнать то, что не нужно вам и может действительно сильно навредить нам!
  Я невольно краснел, чувствуя себя школяром, которого застукали на списывании контрольной у соседа по парте, и заверил своего внезапного гостя, что с этого момента обуздаю свое ненужное любопытство. Джон Смит попрощался и вышел, а я, выпив небольшими глотками грамм семьдесят тридцатилетнего "Леро", наконец облегченно выдохнул плотное кольцо табачного дыма.
  Пожалуй, работа на сегодня закончена, продолжу завтра с утра!
  Герберт фон Шлиссен: Августа Елена. Дворец Диоклетиана, Никомедия, декабрь 326 года
  Звук приближающихся шагов прервал мои воспоминания, и я положила Свиток на место. В залу стремительно вошёл мой сын Константин.
  - Пожалуй, работа на сегодня закончена, продолжим завтра с утра! - жестом руки я отправила Максимуса прочь. Заметив свободную скамью, сын присел на неё и расправив складки белой императорской тоги.
  - Константин, мне нужно серьёзно с тобой поговорить!
  - Снова о Криспе? Мне казалось, что мы уже всё обсудили. Я не хочу возвращаться к этому болезненному вопросу!
  - Ты называешь смерть своего первенца, убийство законного наследника "болезненным вопросом"? Ты не хочешь затруднять себя расследованием причин произошедшего? - я еле сдержалась, чтобы не перейти на крик.
  - Причина известна и мне, и тебе! Мой сын и твой внук посягнул на своего императора и на честь благороднейшей женщины, которой является его супруга!
  - Флавия Максима Фауста! Это её ты называешь благороднейшей? Она предала своего отца, раскрыв тебе его заговор, с легкостью приняла смерть своего брата, Максенция, и всё это для того, чтобы стать Августой! Она родила тебе трёх сыновей и ради их будущего благополучия решила устранить конкурента в лице моего любимого внука Криспа! Как ты мог поверить её клевете, ведь всё так очевидно! Крисп мешал ей, он был твоим преемником, и если бы стал императором, ей пришлось остаток жизни провести в тени, без привычной неограниченной власти раболепного поклонения бесчисленных подданных!
  - Но мама, Фауста никогда не давала мне повода для подозрений!
  - Она заботится только о себе, неужели ты до сих пор этого не понял? Ради личного благополучия она погубила опору и надежду империи, ради собственной выгоды расчистила своим сыновьям путь к престолу! Я слишком хорошо знаю эту интриганку, поэтому она меня боится! Вспомни о том, как меня пытались отравить, подсунув мне сдобренные аконитом сочные персики, зная, как я их люблю. Мне повезло, что я к ним почти не притронулась, в отличие от моей несчастной Валерии! Неужели трудно было догадаться, чьих это рук дело? Как ты мог с такой легкостью поверить такой чудовищной клевете?
  - Она сказала, что Крисп давно домогался её благосклонности, пользуясь моим отсутствием. В последний раз её рабыня стала свидетельницей того, как он набросился на Фаусту, желая овладеть ею, и лишь неожиданное появление служанки спасло её от бесчестия!
  - Ложь! Служанка подкуплена! Мне удалось добиться от неё правды - в отличие от тебя, я никогда не сомневалась в добропорядочности своего внука!
  - Но я не виноват в его смерти! Я всего лишь приказал арестовать его, сослать в Пулу и поместить там в крепость, где и произошёл несчастный случай.
  - Ты допросил Марка Лициния? Выведал у него все обстоятельства трагедии?
  - Нет, ведь всё и так очевидно...
  - Не более очевидно, чем коварство твоей супруги! Константин, поверь мне, она опасная женщина! Я могла бы тебе многое рассказать...
  Внезапно за дверями послышались торопливые шаги, и в залу стремительно вошла тридцатишестилетняя супруга императора, Флавия Максима Фауста. По выражению её лица я поняла, что невестка не ожидала меня здесь увидеть.
  - Мой сын, мы ещё продолжим наш разговор! - не в силах более сдерживаться я с ненавистью посмотрела на Фаусту и получила в ответ злобный, презрительный взгляд. Чувствуя резкую боль в отёкшей, перетянутой ремешком сандалии ноге, я развернулась и, стараясь не прихрамывать, с гордо выпрямленной спиной направилась к себе...
  
  Герберт фон Шлиссен. Каса до Сол, Агонда Бич, Гоа, Индия, январь 1979 года
  
  Я очнулся от резкой боли в правой ноге - голень и лодыжку свело судорогой. Вспомнив услышанный в детстве совет, я быстро сел на кровати и опустил ногу на холодный пол. Внезапно меня охватила дрожь, но не от холода, а от осознания того, что только что меня посетило ещё одно мистическое видение!
  С некоторым опасением я ощупал своё тело - ведь несколько мгновений назад я ощущал себя женщиной! В голове крутились имена - Крисп, Константин, Констанций, Фауста...
  Фауста! Она точь-в-точь походила на повзрослевшую Марию Нагую - те же черты лица, завистливо-восхищенный взгляд светло-карих глаз, русые, с пепельным отливом волосы, убранные в простую прическу с тяжелым узлом на затылке! Как понять это потрясающее сходство двух цариц, разделенных расстоянием в две с лишним тысячи километров и тысячей с лишним лет времени между собой. Начинало светать. Пребывая в состоянии крайнего возбуждения, я накинул халат и спустился в библиотеку. Где-то здесь была книга по истории Римской империи. Раскрыв тяжёлый том на первой странице, я неожиданно вспомнил, что место погребения Иисуса Христа и другие реликвии Страстей Господних были найдены Еленой Равноапостольной. Значит, в своём сне мне пришлось побывать матерью римского императора Константина I Великого! Быстро пролистав содержание книги, я нашел нужную главу и погрузился в изучение исторического материала. Никомедия, Константинополь, раннее христианство и закат величайшей Римской империи...
  Перед моими глазами вставали картины гладиаторских боёв, чеканных профилей императоров, вымощенной камнями Аппиевой дороги, по сторонам которой возвышались монументы и гробницы патрициев. Переворачивая страницы, я слышал звон подков закованной в доспехи римской конницы, звуки фанфар, под которые триумфально встречали в Риме полководцев, возвращавшихся с победой, чёткую латынь, будто бы созданную для того, чтобы отдавать приказы. Я будто бы оставлял холодные снега суровой Московии, о которой думал последние месяцы, и погружался в тёплые и ласковые воды Средиземного моря.
  Через несколько часов в библиотеку спустилась Ананда, обеспокоенная моим отсутствием. За это время мне удалось прочитать про отца императора, Констанция Хлора, его мать Флавию Юлию Елену, про его жену Флавию Максиму Фаусту и старшего сына Криспа. Я даже нашёл упоминание о писце Максимусе Септиме, составившем каталог Константинопольской библиотеки. Моё второе видение, как и первое, полностью соответствовало исторической правде! Оставались некоторые неясные моменты, разъяснение которых следовало поискать в других литературных источниках - в этом я рассчитывал на помощь Странника.
  Его Святейшество предсказал совершенно точно - вскоре после нашей встречи со мной произошло еще одно необыкновенное событие. Второй астральный полет оставил после себя ещё больше вопросов и загадок. Я был сильно взволнован и возбуждён.
  Почему в обоих "снах" присутствовал один и тот же таинственный Свиток и каждый раз перед его появлением в моем сне у меня настолько обостряются все чувства? Что же в нем записано такого важного для человечества, из-за чего мне его так настойчиво показывают? И ведь это никакая не шизофрения и не навязчивая идея, поскольку все остальные факты из моих видений соответствуют сегодняшним научным воззрениям о прошлом нашей цивилизации. Мне кажется, за этими погружениями в прошлые эпохи скрыто какое-то сакральное древнее знание, забытое и потерянное впоследствии в веках, которое мне теперь предстоит вновь обрести.
  Почему и во втором видении я снова был великим персонажем, равноапостольной Еленой, римской императрицей? Неужели она также является моим предыдущим воплощением, а я являюсь наследником ее души, которая впоследствии через череду жизней вселилась в русского царя Ивана IV? Ведь тогда получается, что я являюсь реинкарнацией Августы Елены и Ивана Грозного! Совершенно невероятный и потрясающий вывод. Эти выдающиеся личности делали историю нашего мира! Видимо, теперь именно мне предстоит выполнить нечто важное, какую-то Миссию, и для этого Господь сохранил мне жизнь в страшной катастрофе.
  Наконец еще одна загадка. Флавия Максима Фауста и Мария Нагая - что общего между двумя этими женщинами? Почему они так похожи друг на друга? Не является ли их облик каким-то указанием или знаком, который должен послужить мне определенной подсказкой? Вероятно, в этом скрывается глубокий смысл, который я не могу постичь.
  Казалось бы, у меня есть любимая и любящая меня красивая, нежная и страстная женщина, прекрасный дом, меня окружает волшебная природа, всё в порядке с бизнесом и никаких опасных осложнений после серьёзной операции - живи и наслаждайся! Однако меня очень сильно волнуют мысли о моих Полетах Души, так не похожих на обычные сновидения. Хотя почему я сравниваю их со сновидениями?
  Во-первых, в тот момент, когда меня посещали мои видения, я совершенно не спал. Сначала я уходил мысленно в себя, и мое сознание больше не фокусировалось на окружающей действительности. Затем происходило необъяснимое переключение, как будто кто-то схватился за рубильник, щелчок - и я оказывался другим человеком! Я смотрю на свои руки и тело или на свое отражение в зеркале и вижу - это уже не я! Причём мне далеко не сразу становилось понятно, кем я теперь стал.
  Во-вторых, в обычном сне я мог быть кем-либо, каким-то другим персонажем, но при этом я точно знал, что на самом деле это я. Однако в тех моих видениях, которые я называю вещими, я не просто чувствовал себя другим индивидуумом - я действительно им был! Я думал мыслями моего героя, вместе с ним пролистывал страницы его жизни, ощущал его боль, как свою, осязал предметы, обонял окружающие запахи - и все мои чувства при этом были гораздо более яркими, чем в реальности. Да, что там говорить! Я прекрасно понимал древние языки, на которых говорили персонажи моих видений. И если латынь я все же немного изучал в университете, то откуда бы я мог знать старославянский язык? Ведь даже сейчас, вернувшись из своих исторических "воспоминаний", я могу повторить некоторые обрывки "приснившихся" диалогов почти без акцента!
  Объяснение этому феномену может быть только одно - это мои прошлые жизни. Выходит, мне удается перемещаться в прошлое, как в параллельный мир. Жаль только, что эти свои "путешествия" я не могу контролировать и отправляться в них по своему желанию. Так как у меня с моими инкарнациями одна душа, то таким способом я могу попасть только в прошлого себя, в своё предыдущее воплощение. Вот такая необычная машина времени!
  Поразмыслив несколько об этом, я придумал название для данного способа перемещения во времени в одну из своих прошлых инкарнаций - ретровидение. Это значит - "видеть прошлого себя".
  Итак, я решил пока не рассказывать Марии о своем втором ретровидении. Она - ортодоксальная христианка, и будет снова утверждать, что я попал под власть темных сил, что я очарован этими бесовскими наваждениями, и мое эго ликует! Посоветует мне почаще прогуливаться по берегу океана, читать Библию и молиться.
  Вскоре должен был вернуться Странник, и я с нетерпением ждал нашей встречи, чтобы поговорить с ним о Елене Августе. Сославшись на усталость, я отказался от обычной утренней прогулки и продолжил изучать историю древнего Рима. Как выяснилось, историки не пришли к единому мнению ни об обстоятельствах гибели старшего сына императора, ни о последующей вскоре смерти Фаусты. В качестве основной предлагалась версия, что в обоих случаях виновен лично император Константин Великий.
  Однако я не мог представить, что этот блистательный полководец и реформатор, один из самых выдающихся защитников веры, прекративший гонения на христианство и сделавший его господствующей религией римской империи, сознательно совершил подобные преступления. Вероятно, таким образом языческие римские историки пытались опорочить первого христианского императора.
  Вечером я во всех подробностях описал Страннику о своем новом астральном путешествии и рассказал, что как, и в первом случае, увиденное мною подтверждается историческими данными. Проснувшись, я не знал, кем мне пришлось быть на этот раз. Лишь некоторое время спустя полученный в юности багаж исторических знаний позволил мне идентифицировать себя как римскую императрицу Елену.
  - Джон, я тебе очень признателен за то, что ты для меня делаешь! Ты фактически спас мне жизнь, оказавшись на месте аварии. Но что я чувствую сейчас - это торнадо эмоций и океан впечатлений! До вчерашнего дня я всё же сомневался в истинной природе своих мистических полетов, но встреча с Далай-ламой и второе видение говорят мне о том, что я действительно избран Высшими силами для особой важной миссии. В своих путешествиях я становлюсь участником событий, в истинности которых не мне уже приходится сомневаться.
  - Дорогой друг, я тоже чересчур взволнован! Мне кажется, ты переживаешь поворотный момент в своей судьбе, - со вчерашнего дня мы с Джоном перешли на "ты", отказавшись от лишних условностей, - возможно, ты стоишь на пороге самых замечательных и важных событий в своей жизни.
  - Мой разум буквально кипит от всего увиденного! Ты ведь знаешь, я привык подходить к проблемам с рациональной точки зрения, но теперь этот приём не срабатывает. Волнующие меня вопросы можно разделить на два вида - духовного плана и, скажем так, технические.
  Если ответ на вопрос "почему это происходит, и что мне хотят этим сказать" я надеюсь получить от Высших сил, то для ответа на вопрос "как это происходит" мне просто не хватает информации! Меня волнует, каким образом видения проникают в мой мозг, ведь для этого должны существовать научные объяснения!
  - Это действительно серьёзная задача для тебя, еще недавно закоренелого материалиста. Но и любой другой человек на твоем месте не в состоянии был бы сразу вместить в себя столько всего нового и неожиданного! Однако я еще слишком молод и не дока в разных научных теориях, поэтому не смогу тебя просветить. Могу только дать один добрый совет: не торопись делать выводы из происходящего, пока оно туманно, не пытайся разгадывать знаки, смысл которых тебе не вполне ясен, дождись того момента, когда на все вопросы тебе будут даны четкие и ясные ответы!
  Что же касается аспектов духовного плана, то я разыщу учителя, о котором говорил Далай-лама, и привезу его к тебе. Надеюсь, со временем он поможет твоему сознанию сосредоточиться на истинном понимании этих мистических астральных полетов!
  Я вдруг вспомнил, что Далай-лама так и не назвал имя этого человека. Неужели мне готовят ещё один сюрприз?
  Мария Валленстайн. Каса до Сол, Агонда Бич, Гоа, Индия, январь 1979 года
  Я вдруг вспомнила, как охнула и прикрыла ладошкой рот, когда на конце лески заблестела отливающая бронзой рыбка.
  - Герберт, Герберт! Сними его поскорей! Это же принц, смотри, какая у него корона!
  Разумеется, никакой короны на голове рыбы не было, но ведь в шесть лет весь мир вокруг кажется одной большой сказкой. Путаясь в словах, я стала рассказывать своему другу - единственному другу! - историю про принца, который отправился в опасное плавание по реке, чтобы встретить свою принцессу. И тогда Герберт осторожно снял рыбку с крючка и опустил в воду. Радостная, я бросилась его обнимать, а он подхватил меня на руки и закружил! До сих пор помню это ощущение легкого холодка, когда мои волосы заструились на свежем утреннем ветерке, и вокруг замелькали картинки речки, леса, облаков...
  Став взрослой, я часто представляла себе руки Герберта, крепко и в то же время осторожно держащие меня и это непередаваемое ощущение полёта. Я пыталась вспомнить детские ощущения, когда каждый новый день абсолютно не похож на предыдущий, и ты ждешь от него чего-то прекрасного, чуда, волшебной сказки...
  Как же я плакала, когда Герберт уехал от нас! Мама рассказывала, что я долго отказывалась от еды. Им с отцом удалось убедить меня, что Герберт обязательно приедет, как только окончит очередной курс. Разумеется, я тогда не знала, что затем последует защита магистерской степени, практика, работа...
  В следующий раз мы встретились, когда я уже заканчивала школу, и отец меня с собой в гости к фон Шлиссенам. Герберт провел с нами всего полчаса и показался мне абсолютно чужим взрослым мужчиной. При встрече он поцеловал меня в щеку, от смущения я не знала, куда себя девать, и кажется, даже разбила вазочку с джемом.
  Вернувшись домой, я расплакалась от того, что моей мечте о сильном и верном друге не суждено было сбыться. Маленькие дети не так ощущают разницу в возрасте, как подростки - теперь мне казалось, что между мною и Гербертом пролегла огромная пропасть в сотни и тысячи лет! Слишком большая разница была между тем, двадцатилетним, и сегодняшним Гербертом. Я рассказала обо всём своей няне, и Ольга Федоровна посоветовала мне не отчаиваться.
  - Ты, Машенька (она с детства звала меня этим русским именем), не переживай! У тебя своя жизнь, у него своя, тебе ещё учиться, а Герберт человек занятой. Если любовь твоя не каприз детский, если он тебе нравится, что же, на всё воля Божья! А если и забудешь его, то невелика беда, значит, не суждено вам быть вместе.
  Как мне несказанно повезло с моей няней. Отцу удалось убедить ее тогда в 1942 году, что при любом исходе войны в Смоленске у нее нет будущего. Пользуясь своими связями, он решил вывезти русскую учительницу с собой, как будущую домработницу - так Ольга Федоровна Светлова оказалась в Мюнхене в нашей семье.
  Сначала она воспитывала мою старшую сестру Эльзу. Девочка родилась болезненной и умерла, немного не дожив до своего девятого дня рождения. Через два года после её смерти, в мае 1951-го, родилась я. Мою бедную маму я почти не помню, и Ольга Федоровна воспитала меня как свою собственную дочь.
  Постепенно я стала забывать Герберта, поступила в колледж, и у меня появился друг, мой ровесник. С Робертом было легко и весело, он был душой всех студенческих компаний, и мне понадобился почти год близких отношений, чтобы убедиться в их бесперспективности. "Ты слишком серьёзно смотришь на жизнь. Мы просто хорошие друзья, ничего более!" - после этих слов Роберта я решила с ним расстаться. Однажды ночью я проснулась вся в слезах - мне приснилось что-то ужасное, отчего всё тело сотрясала дрожь. Вечером отец сообщил мне, что несколько часов назад случилась трагедия - родители Герберта погибли в Альпах, погребённые под снежной лавиной.
  Мы встретились с Гербертом на похоронах, и, увидев его, я не смогла сдержать слёз. Передо мной стоял одинокий, испуганный и беспомощный маленький мальчик. Мы провели вместе двенадцать дней, которые запомнятся мне на всю жизнь. Я снова была со своим другом, я могла заботиться о нём, дарить ему свою любовь и ласку. Ни о каких интимных отношениях не было и речи - мы провели это время, как настоящие брат и сестра.
  Однако учёба не позволяла мне дольше оставаться с Гербертом. Мы вновь расстались, но я, как могла, следила за его жизнью. Я знала, что последние три года он периодически ездил в Индию на строительство филиала компании, что с недавних пор его часто видели в компании эффектной, высокой черноволосой девушки, с которой он отправился в свою последнюю поездку. Глупо было мучить себя ревностью - мы оба были взрослыми людьми и не давали друг другу никаких обещаний.
  Узнав об авиакатастрофе, в которой чудом удалось выжить моему Герберту, я решила немедленно лететь в Индию. Отец связался с госпиталем, и, узнав, что фон Шлиссену необходима сложная операция на позвоночнике, подключил к этому выдающегося немецкого нейрохирурга. Вскоре я вместе с доктором Лубинусом и его ассистентами летела в Нью-Дели...
  Первые несколько недель после операции были для меня самыми тяжёлыми. Герберт мужественно боролся с болезнью, и видимо, чтобы отвлечься, неоднократно возвращался к своим видениям, каждый раз вспоминая новые подробности. Он говорил о необыкновенном обострении всех чувств, чрезвычайно детальной и цветной картинке, о том, которая была намного ярче той, что нас окружает в действительности. Он в подробностях описывал мистический золотой свиток, который держал в своих руках русский царь Иван в его сне. Наверное, он каким-то особенным образом запечатлелся в его воспаленном мозгу. Я полагала, что такой сильный акцент на подобные глупости не приведёт ни к чему хорошему, поскольку сознание Герберта соблазняется потусторонними наваждениями и не может им противостоять. Своими опасениями я поделилась с доктором Виджаем. Однако он настойчиво порекомендовал не перечить больному и ни в коем случае не спорить с ним по поводу природы его психоделических снов.
  "У него сильнейшие головные боли, просто невероятные, и всё это последствия ужасной травмы! Герберт-сахиб очень мужественный человек, он никогда не жалуется, однако для облегчения страданий мы каждый день даём ему мощные обезболивающие. Прошу вас, госпожа Валленстайн, не надо его сильно напрягать, поскольку господину Герберту и так приходится несладко!".
  Доктор объяснил, что психика Герберта и без того находится сейчас под большой нагрузкой: здесь и боязнь неизвестности, и неуверенность в благополучном результате операции, и страх навечно остаться инвалидом. Его мучают мысли о множестве проблем, которые придётся срочно решать после выздоровления. Если он хочет рассказывать о своих видениях - на здоровье, пусть рассказывает, возможно, именно в этом его мозг черпает силы.
  Разумеется, я послушалась мнения лечащего врача, тем более, что Герберт хоть и медленно, но заметно шёл на поправку. Нужно всего лишь немного подождать.
  Крепость города Пула, полуостров Истрия, август 326 года
  - Ты не мог немного подождать, идиот?! Сын осла и свиньи! О, небеса, кто назначил эту тупую скотину на должность начальника тюрьмы?!
  Центурион Марк Лициний наотмашь ударил кулаком по шее коленопреклоненного Руфуса Страбона.
  Тот упал наземь, и, прикрывая лицо руками, сквозь разжатые пальцы посмотрел в глаза центуриона взглядом побитой собаки.
  - Почему ты не снял с головы узника мешок? Разве тебе сказали вести его в верхнюю камеру? Зачем нужно было опускать помост башни?
  - Но господин, сегодня я остался в тюрьме один! Все стражники с утра отправились на праздник в деревню, и принять узника было некому! Марцелл сказал, что это очень важная особа, поэтому я не мог ждать их возвращения и решил сам поместить его в самый надежный каземат!
  - Как это случилось, животное? - Марк пнул ногой распростертое тело.
  - Я приказал ему стоять на месте! Опустил помост и пошел отпереть камеру. Я хотел снять с него мешок потом, чтобы он не увидел, где находится опускной рычаг!
  Центурион и начальник тюрьмы находились на верхней площадке северной башни крепости. Посередине нее зияло прямоугольное отверстие, по трем сторонам которого располагался узкий карниз. На противоположной стороне находилась камера, попасть в которую можно было, только опустив деревянный помост длиной в 15 локтей.
  - Продолжай! - Марк Лициний вступил на помост и посмотрел вниз. На нижней площадке башни, среди обрушившихся досок деревянной крыши, лежало окровавленное тело Флавия Валерия Криспа. Падение с высоты десяти пассов не оставило ему никаких шансов.
  - Услышав, что я распахнул дверь камеры, узник со связанными руками ступил на край помоста, сделал всего один шаг и упал вниз. Я не успел даже крикнуть! - сидя в углу площадки, Руфус горестно замотал головой, разбрызгивая вокруг капли крови со своего лица, разбитого увесистым кулаком центуриона.
  - Молись, негодяй, чтобы Цезарь приказал умертвить тебя быстро и безболезненно! Где предписание императора?
  Дрожащей рукой начальник тюрьмы развязал шнурок на поясе и протянул табличку центуриону.
  - Здесь написано "Поместить в крепость до особого распоряжения, которое будет сообщено в ближайшие дни". Я не собираюсь провести их в ожидании собственной смерти! Сейчас же отправлюсь в Никомедию и доложу цезарю о том, что произошло. Если мы разминемся с гонцом, и ты получишь это самое распоряжение, садись на коня и скачи с ним в императорский дворец. Готовься либо доложить об исполнении, либо сложить свою голову! И чтоб до вечера узника похоронили! Вставай, негодяй!
  Марк вцепился в ремешок на плече Руфуса и дернул его вверх. Старая амуниция не выдержала рывка, и ремень разорвался. Поднявшийся с земли Руфус инстинктивно попытался удержать расстегнувшийся пояс, из-за подкладки которого со звоном посыпались золотые монеты.
  Лицо центуриона превратилось в маску бога смерти Плутона. Держа Руфуса за горло левой рукой, он выдернул из ножен короткий меч и всадил его по рукоять в грудь начальника тюрьмы. Отбросив труп ногой, Марк склонился над ним и снял тяжёлый пояс.
  "Плата за убийство сына Императора! Что ж, этого следовало ожидать. Деньги солидные, и если я расскажу Августу о подкупе, мне придётся их отдать".
  Марк Лициний собрал рассыпавшиеся монеты и ссыпал их в свой кожаный кисет вместе с вытащенными из пояса убитого. Затем он подошёл к трупу, и встав сбоку, чтобы не забрызгаться хлынувшей из раны кровью, с усилием выдернул меч из груди Руфуса
  "Я передам Императору только то, что рассказал мне этот мерзавец. Скажу, что, он, испугавшись, в отчаянье поднял на меня свой меч. А я, не сдержав гнева, убил его из самозащиты и за нарушение приказа. А эти золотые монеты скрасят мне старость".
  Прицепив меч обратно к поясу, Марк Лициний побежал по крутой лестнице вниз, щелкая по каменным ступеням кожаными подошвами сандалий...
  
  Герберт фон Шлиссен. Каса до Сол, Агонда Бич, Гоа, Индия, март 1979 года
  Сегодня я смог сам спуститься вниз по довольно крутой лестнице, чтобы встретить долгожданных гостей. Вместе со Странником ко мне приехал худощавый импозантный мужчина в европейском костюме, выглядевший, на мой взгляд, немного старше меня. Седина только слегка тронула его черные блестящие волосы, а глаза светились доброй заботой.
  Как оказалось, это был Бхарат Догра, основатель известной тантрической школы, и ему недавно исполнилось шестьдесят пять лет! Утверждают, что он - ученик легендарного гуру Риши Йогираджа Девраха Бабы, которому якобы уже более двух тысяч лет, и его почтительно называют "Вечным йогом". Все это мне рассказала на следующий день словоохотливая Ананда, счастливая от встречи с таким почитаемым в западной части Индии человеком.
  Поинтересовавшись моим здоровьем, учитель сказал, чтобы я пока что не ожидал многого. По его мнению, я всё ещё слишком слаб, чтобы активно приступить к урокам, и несколько староват, как улыбаясь, заметил гуру, ведь обычно его ученики начинают заниматься йогой с детства. Он вкратце ознакомил меня с четырьмя основными направлениями йоги и сказал, что мне следует начать с подготовительного этапа - знакомства с хатха-йогой, системой подготовки тела к следующим более сложным этапам. Освоив эту систему, я смогу в дальнейшем перейти к одному из основных направлений - раджа-йоге.
  Учитель объяснил, что его обязанность - следить за тем, как ученик справляется с поставленными задачами, ведь человек сам, без посторонней помощи, должен осваивать предложенный комплекс. Он переоделся для занятий, и я поразился легкости и отточенности его движений. "Ты будешь ловким, как пантера, Герберт, и могучим, как бенгальский тигр!" - сказал он с теплой улыбкой, - "главное уметь терпеть и никуда не спешить!".
  Мы не спеша провели первый урок, состоящий из довольно простых упражнений, которые, по мнению моего гуру, должны были способствовать укреплению поврежденной спины. Учитель подарил мне богато иллюстрированный атлас на английском языке, посвященный йоге, и пообещал навещать раз-два в неделю, чтобы делать очередные занятия и наблюдать, насколько успешно продвигается мое выздоровление.
  Провожая знаменитого йога, я попросил Странника задержаться, чтобы получить ответ на один вопрос, который давно не давал мне покоя.
  - Скажи мне, Джон, каким образом ты оказался на месте катастрофы, так сказать, в нужном месте и в нужное время? Я не могу поверить, что ты, безмятежно прогуливаясь у подножья Гималаев, неожиданно с удивлением заметил падающий с неба самолёт!
  - Да, Герберт, это не было случайностью, и я уже говорил, что специально приехал туда заранее. Счастье, что я бывал в этих местах несколько лет назад, и поэтому довольно легко смог их узнать. Падение старого транспортного самолёта мне привиделось за три дня до того, как само событие произошло на самом деле. Нечто подобное случалось со мной и ранее. Осенний пейзаж подсказал мне, что это должно случиться в самое ближайшее время. Я, не мешкая, отправился в путь, захватив с собой палатку, припасы на неделю, ружьё и приготовился ждать.
  Тебе очень хотелось подтвердить правдивость своих видений прошлого, чтобы поверить в свои вещие сны. Так и мне необходимо было убедиться в том, что картина ужасной аварии является очевидным свидетельством моего дара ясновидения, а не плодом больного воображения. Как видишь, я не ошибся!
  - Чем ближе я узнаю тебя, тем больше удивляюсь. Ты, в сущности, еще такой молодой человек, а в своей мудрости, дашь фору и многим моим сверстникам. Я уверен, что тебя мне послало само Небо. Спасибо тебе за мое счастливое спасение!
  - Мне кажется, дорогой Герберт - ты преувеличиваешь, но все равно мне приятно! - и Джон, сложив традиционным жестом руки, медленно склонился в почтительном поклоне.
  Глава 7. Биологическая телепатия и тайна мироздания
  В ней наш Герой общается с Учителем и с помощью альбигойцев, улиток, тропических бабочек, русского майора и таинственной Аненербе создаёт стройную теорию мироздания, вареная рыба и смерть Фаусты, взрыв на заводе
  Герберт фон Шлиссен. Каса до Сол, Агонда Бич, Гоа, Индия, март 1979 года
  Закончив делать медленные поклоны, я, опираясь на трость, прошел в душ. Мой комплекс упражнений был все же для меня еще слишком тяжелым, вызывая заметную усталость и неприятные ощущения в спине. Сегодня, наконец, должна была возвратиться моя прекрасная Мария. Было еще только семь часов утра. Природа вместе со мной наслаждалась живительной рассветной прохладой. В сопровождении шофера я поехал встречать в аэропорт с букетом нежных розовых цветов, названия которых не знал и не знаю до сих пор. Она решила сделать мне сюрприз, приехав вместе с отцом, доктором биологии и замечательным человеком Эрихом Валленстайном. Я был очень рад неожиданной встрече, а Мария сказала, что ее папа может помочь с пониманием природы моего мистического сна. Зная, как болезненно она реагирует на мои видения, я решил не упоминать о своем новом вещем сне.
  Вечером мы втроём собрались на террасе за чашкой чая. Я рассказал Эриху о моем сне про Ивана IV Грозного и объяснил, что мой астральный полет в Московию XVI века полностью подтверждается историческими фактами, а созерцание последствий катастрофы нашего самолета так сказать "глазами души" до мельчайших подробностей соответствует реально произошедшему событию.
  Я попытался сформулировать вопросы о том, что беспокоило меня больше всего: каким образом мне удается получить доступ к информации из прошлого? Откуда берутся мои видения, и в чем заключается физическая природа подобного "духовного зрения"?
  Если орган зрения человека - это глаза, и изображение с сетчатки глаза считывается и обрабатывается в полушариях мозга, то каким образом я мог видеть свое лежащее без сознания тело и в том числе мою голову и глаза? Если моя информация и о прошлом также истинна, то это означает, что существует не описанный пока в официальной науке вид полей или взаимодействий, которые переносят информацию из одного места в другое.
  Эрих внимательно выслушал мои сбивчивые рассуждения и после небольшой паузы ответил:
  - Фактически, мой дорогой Герберт, ты хочешь получить ответы на три вопроса: ЧТО ты тогда увидел, КАК ты это увидел, и ДЛЯ ЧЕГО тебе посланы эти видения. С последним разбирайся сам, а с двумя первыми я тебе постараюсь помочь.
  Опираясь на данные, полученные в результате многолетних научных исследований, в том числе и моих собственных, мы вместе с коллегами пришли к точно такому же выводу, как и ты.
  Такие поля действительно существуют. Мы называем их информационными или ментальными. Они распространяются в пространстве со скоростью, в несколько порядков превышающей скорость света, и преодолевают на своём пути любые преграды и препятствия. Даже такие массивные небесные тела, как планета Земля или даже наша звезда - Солнце оказываются для них абсолютно прозрачными и проницаемыми.
  - Быстрее скорости света? - спросил я в изумлении, - и насколько?
  - Примерно в сто миллионов раз.
  - А как же тогда теория относительности Эйнштейна? Она неверна? Ведь согласно этой теории, ни одна элементарная частица во Вселенной не может перемещаться с подобной скоростью.
  - Нет, дорогой мой, - улыбнулся Эрих, - эти ментальные поля не состоят из частиц, обладающих массой, и не переносят материю или энергию в нашем понимании, поэтому старик Эйнштейн может спать спокойно.
  Но обо всем по порядку. Я расскажу тебе о достаточно простых опытах, которые проливают свет на природу этих ментальных, или духовных, связей. Еще во время войны мне пришлось изучать вопросы, связанные с биологической телепатией, то есть с обменом информацией между живыми существами без использования технических средств.
  Эксперименты, проводимые в атмосфере строжайшей тайны, ставили своей целью найти новый способ передачи сигнала. Исследования производились на суше и на море, в различных странах, в самых разных условиях. Я опирался на данные множества источников, самым ранним из которых была статья Анри Фабрициуса, опубликованная в начале XIX века. В ней рассказывалось, как почти тысячу лет назад обеспечивалась связь между крепостями, расположенными на значительном расстоянии в десятки и сотни лье друг от друга. В войне между защитниками папского престола и альбигойцами последними использовался оригинальный способ обмена сообщениями, позволявший преодолевать значительные расстояния и проникать сквозь каменные стены древних замков.
  
  Жоффруа де Монсегюр. Крепость Каркассон, Лангедок, май 1209 года
  От каменных стен древнего замка несло холодом. Весеннее солнце ещё не успело прогреть остывшие за зиму блоки метровой толщины, из которых были сложены стены крепости, и виконт приказал разжечь камин. Сквозь окошки-бойницы виднелось лоскутное одеяло полей, простиравшихся за рекой Од далеко на восток. Хозяин замка сидел за почерневшим от времени дубовым столом, подперев рукой подбородок, и смотрел на капитана тяжёлым взглядом из-под густых, кустистых бровей.
  - Мессир, утром по морю прибыл гонец из Лиона. Он сообщил, что к Монпелье движется войско папских крестоносцев числом более 10 тысяч, среди которых 2 тысячи всадников. Они везут с собой камнемётные машины, - я стоял перед Раймундом Роже Транкавелем, ожидая приказаний.
  - Знаю, капитан, знаю! Я хотел спасти мой народ от разорения, но папские фанатики не пожелали со мной встретиться. Видите ли, мы слишком лояльно относился к еретикам - альбигойцам, а управление общиной Безье вообще доверили иудеям. Мой дядюшка Раймунд Тулузкий, спасая свою жалкую жизнь, договорился с легатами и примкнул к войску крестоносцев, чтобы сохранить свои земли и свое золото, нам же придется сражаться! Эти папы со своими кардиналами погрязли в разврате, содомии и стяжательстве, и теперь собираются научить нас "праведной жизни".
  - Мессир, у нас нет иного выхода! Народ надеется на вашу защиту!
  - Выхода действительно нет. Что же, вы комендант крепости, так что готовьте её к осаде. Пусть Симон немедленно сообщит в Амби, Безье и Нарбонну о приближающейся опасности! - и мессир Транкавель, виконт Безье, Каркассона и Разеса, вассал графа Тулузского и правителя Арагона, властным жестом указал мне на дверь.
  Я отправился в западную крепостную башню, где в одном из помещений верхнего яруса проживал брат Симон. Ученый катар практически постоянно находился при устройстве, предназначение которого состояло в обеспечении связи между замками Лангедока, расположенными на большом расстоянии друг от друга.
  Выслушав моё приказание, брат Симон нанёс на лист пергамента десяток латинских букв, которые в зашифрованном виде означали сигнал рыцарям Лангедока немедленно подготовить все силы для отражения вражеской агрессии.
  Взяв небольшой деревянный ящичек с отверстиями в стенках, который всегда находился у него на виду, Симон прошёл в соседнюю комнату. Там, возле окна, на треноге стоял узкий желоб из полированной меди. На внутренних стенках желоба, расположенного под небольшим наклоном, в шахматном порядке были выгравированы буквы латинского алфавита.
  Симон снял сплетенную из соломы крышку - на дне ящика, устланного свежими виноградными листьями, сидели улитки. Вытащив одну из них, Симон поместил её на площадку в начале желоба. Выждав, пока улитка покажет рожки, он, придерживая её за панцирь, осторожно кольнул моллюска в шею остро отточенной палочкой. Улитка на мгновение замерла и тут же втянула тело в раковину. Через несколько секунд рожки показались снова, и Симон еще дважды проделал с улиткой то же самое.
  Я знал, что в это же самое время улитки, находившиеся в таких же ящичках в других замках и крепостях Лангедока, начали проявлять беспокойство.
  Человек, ответственный за связь между крепостями, выбирал одну из них и помещал её в начало такого же желоба. Приготовившись записывать, он наблюдал, как улитка медленно ползет от начала к концу желоба.
  Сверившись с записью, которая начиналась с буквы P, Симон отправил улитку в путь вниз по желобу. Как только она поравнялась с соответствующей буквой на стенке желоба, он снова уколол её. В тот же момент все улитки, совершающие свой путь по желобам, расположенным в десятках лье от Каркассона, замерли у той же буквы, и их смотрители записали её как начало сообщения.
  Придерживая улитку на месте, Симон выждал несколько секунд и снова поместил её в начало желоба. Следующий укол ожидал улитку у литеры R.
  Ульрих Шмидт. Вадуц. Лихтенштейн. 13 марта 1980 года.
  "Следующий укол ожидал улитку у литеры R", - дописал я и шумно выдохнул. Я нахожусь в самом трудном месте моего романа. Заранее прошу извинения у тебя, мой дорогой читатель, но сейчас я вымучиваю эпизоды, которые очень сложно описать простым доступным языком.
  Герберт настаивал, чтобы все его рассуждения и описания научных исследований, на которых они основаны, были бы подробнейшим образом изложены в настоящей книге, и я изо всех сил пытался добросовестно выполнить это его требование.
  Я потерял покой и сон, я зарылся в научные дебри, как усталый крот в твердую глинистую почву, я грыз гранит новых познаний, стачивая до основания последние зубы. Не смотря на поистине титанические усилия, я вскоре понял, что это бесполезно. Бесполезно рассказывать кому-либо то, что не можешь толком понять сам. А я все-таки гуманитарий, и точные науки вызывают во мне тяжелые приступы зубовной боли. Как образно выразился однажды мой коллега писатель: "Змеиные головки интегралов, ехидно посмеиваясь, преградили мне дорогу в высшую математику!".
  Я устал и поэтому решил подарить себе пару дней отдыха. Мы с женой поехали в Давос, и я провёл два замечательных дня в расслабленной неге: посещал термы, грелся в турецкой бане, насладился индийским массажем, пил пиво с сосисками и ел сырное фондю .
  В результате водоворот моих растрепанных мыслей принял, наконец, плавное и размеренное течение, и в моём отдохнувшем мозгу возникло решение проблемы. Как сказал один умный издатель, каждая формула, приведенная в книге, уменьшает количество ее читателей наполовину. А я совсем не хочу терять тебя, мой драгоценный друг! Мне кажется, и Герберту этого тоже бы не хотелось. Поэтому я оставлю бесплодные попытки поумнеть в моем уже довольно почтенном возрасте. Я стану писать только о том, в чем сумел разобраться, и постараюсь изложить то, что понял сам, как можно доходчивей. Тем более что это не только самое трудное, но и самое важное место нашего повествования. Ведь здесь говорится о том, как Герберт нашел Бога. Можете мне не верить, но и я нашел Его вместе с моим героем!
  То, что я знал о Высшем Разуме, было подобно старой книге, взятой в школьной библиотеке, из которой самые нужные страницы вырвали на шпаргалки. Благодаря моему заказчику, Герберту фон Шлиссену, я разобрался в этом вопросе сам и теперь постараюсь передать Тебе своё понимание.
  Герберт фон Шлиссен. Каса до Сол, Агонда Бич, Гоа, Индия, март 1979 года
  
  - Итак, мой дорогой Герберт, защитники Лангедока разбирались в вопросе конфиденциальной передачи информации не хуже наших современников - "улиточный телеграф" позволял им своевременно принимать меры по борьбе с захватчиками. Это небольшое европейское государство на юго-западе современной Франции, населенное катарами, имело весьма малочисленное войско, однако успешно сопротивлялось Ватикану более 30 лет.
  - Эрих, это просто какое-то сумасшествие - ты действительно считаешь, что подобным россказням можно доверять?
  - Герберт, как ученый я ничего не принимаю на веру. Сначала я посчитал статью Фабрициуса увлекательной мистификацией, однако вскоре нашел информацию о том, что в 1878 году наш соотечественник Гуго Цайман опубликовал свой результат эксперимента над улитками. Он выстраивал их в цепочку, а затем раздражал первую улитку уколом в области хвоста, при этом все остальные улитки одновременно с ней поджимали "поджимали хвостики". Аналогичный результат наблюдался и с разделенными улитками, помещенными в удаленные друг от друга комнаты.
  - Невероятно. Примитивнейшие создания, какие-то улитки, способны чувствовать друг друга на больших расстояниях!
  - Представь себе! Сложно поверить, но это действительно так. В двадцатых годах нашего столетия французы осуществили сеанс ментальной связи между Европой и Америкой с помощью двух "алфавитов улиток", наборов, в которых каждой улитке соответствовала конкретная буква. В Париже пара будущих "однобуквенных" моллюсков сначала приводилась в соприкосновение друг с другом, тем самым образуя "брачную" пару. Затем их разделяли и один "алфавит" отправили за океан. В Европе на улитку, соответствующую, например, букве "А", воздействовали электрическим разрядом. При этом парная улитка, находящаяся в Америке в одноименном боксе, вела себя так, словно тоже получала удар током.
  Наконец, в 1933 году в Берлине был проведен еще один эксперимент с улитками. Известно, что они являются гермафродитами, но при этом для запуска процесса размножения им помогает, так сказать, телесный контакт с другой улиткой, с другом или подругой, если угодно. Экспериментатор сначала создал такие пары улиток, а затем разъединил их. Одних представителей пар он помещал на белые клетки шахматной доски в одной комнате, других на соответствующие поля шахматной доски в соседнем помещении.
  Стоило переставить улиток первой доски на черные поля, как улитки на второй доске неспешно перебирались на аналогичные. Подобный результат был получен и тогда, когда расстояние между парами улиток составляло 800 километров.
  - Расстояние между Парижем и восточной оконечностью США составляет около 6 000 километров, я не ошибся? Насколько синхронно действовал улиточный "алфавит"? - я решил воспользоваться паузой в рассказе доктора, чтобы задать ему вопрос.
  - Абсолютно синхронно! Ты, Герберт, что называется, ухватил самую суть. Скорость, с которой происходил обмен информации улитками, превосходила скорость распространения радиосигнала, то есть была быстрее скорости света. Ответная реакция улитки была мгновенной. Особенно удивительно то, что результат эксперимента не изменялся, даже если "улиточный алфавит" помещался в подземный бетонный бункер, а значит связь между этими моллюсками точно не имела электромагнитной природы.
  - То есть вы ходите сказать, что я получил информацию из моего сна таким же образом, как какая-то улитка? Фантастика. Кто же мне ее передал в таком случае?
  - Герберт, мы подойдем и к этому вопросу. Спешить нам особо некуда, - и герр Валленстайн ошпарил крутым кипятком чайник, чтобы заварить свежий ароматный напиток.
  Ко мне подошла медсестра, чтобы сделать укол анальгетика. Несколько следующих минут мы провели, смакуя прекрасный чай, выращенный в окрестностях города Дарджилинг в Западной Бенгалии.
  - Итак, позволю себе продолжить. В 1936 году некий энтомолог проводил эксперименты с редкими бабочками. Он помечал самцов краской и увозил их на 6-8 километров от дома. Затем в проволочном садке на балконе своего дома он вывешивал неоплодотворенную самку, и спустя некоторое время часть помеченных самцов возвращалась к ней. Введя поправки на метеорологические условия, ученый установил, что удаленный на 8 километров самец сразу же реагировал на появление самки и устремлялся в ее сторону по кратчайшему пути и с максимально возможной для бабочки скоростью. Таковую реакцию этот специалист приписал химическому воздействию выделяемых бабочкой специальных пахучих веществ - феромонов. Но мы с тобой прекрасно понимаем - они не способны действовать на столь значительном удалении.
  - Абсолютно согласен! Ни одна молекула "аромата", выделяемого бабочкой, в таких условиях не достигнет самца.
  - Еще один подобный эксперимент, снова проведённый над животными, имел своё продолжение в боевых условиях. В начале войны руководство военно-морского флота Вермахта поставило перед Анненербе задачу найти оптимальный способ связи с подводными лодками. Исследовались возможности скрытого обмена сообщениями как между лодкой и берегом, так и между самими субмаринами.
  Корпус субмарины экранирует радиоволны короткого и среднего диапазона, а для передачи сверхдлинных волн необходимы слишком большая приемная антенна. Всплывать на поверхность, для того чтобы выбросить радиобуй, слишком опасно. К тому же противник может легко перехватить такие радиосигналы.
  На одну подводную лодку, находящуюся в Баренцевом море, поместили крольчиху, на другую - её крольчат, после чего вторая лодка отправилась к берегам Южной Америки, в Аргентину. В момент проведения эксперимента лодки находились на разных глубинах, а расстояние между ними составляло свыше восьми тысяч морских миль. В строго определенное время по сигналу секундомера кожа крольчат раздражалась слабым электрическим импульсом, что вызывало абсолютно синхронное подергивание кожи крольчихи. При этом ни толща морской воды, ни огромное расстояние не стали помехой для крольчихи.
  - Мне интересно, Эрих, а как определили скорость, с которой живые организмы способны обмениваться мысленной информацией?
  - Это невозможно было сделать в земных условиях, так как скорость распространения информации слишком высока. Ее рассчитали астрофизики. После появления космических спутников эта задача не составляла особого труда, однако полученный результат ошеломил всех, кто был связан с этими исследованиями. Данные свидетельствовали о том, что ментальные поля распространяются со скоростью, несоизмеримо превосходящей скорость света!
  Таким образом, опираясь на результаты проведённых исследований, можно сделать вывод, что вся существующая в мире информация распространяется во времени и пространстве при помощи особых полей, природа которых не имеет ничего общего с электромагнетизмом. Я отметил бы следующее - чем ниже развитие организма и ничтожнее его интеллект, тем легче устанавливается связь между подобными организмами.
  Я описал тебе весьма простые опыты, которые достаточно несложно повторить. Есть и другие значительно более сложные примеры, относящиеся к миру микрочастиц и квантовой теории. Однако все они красноречиво говорят о том, что мы находимся внутри непрерывного потока ментальных полей, который пронизывает всю Вселенную насквозь, а, возможно, и другие параллельные вселенные и пространства. В данном выводе я исхожу из тех многочисленных, в том числе и христианских источников, описывающих общение праведников со святыми и Пресвятой Девой. Очевидно, что в момент своего, так сказать, контакта, они существуют в различных мирах, но при этом находятся в общем информационном пространстве. Это единое для всех миров, Всемирное информационное облако, называется Высшим Разумом и является нематериальной сущностью Бога-Творца!
  - Вот это да! - я был поражен тем, с какой легкостью и изяществом доктор Валленстайн вывел существование Вселенского Разума.
  - Эрих, я просто не в состоянии переварить подобное количество знаний за один присест! - моя голова буквально гудела от всего услышанного.
  - В таком случае, не стоит больше утомлять тебя научными фактами! По-моему, Мария явно скучает без нашего общества! Дети мои, давайте совершим вечернюю прогулку вдоль пляжа, ведь для здорового сна нет ничего лучше свежего морского воздуха! - улыбаясь, доктор Валленстайн встал и открыл перед нами дверь на террасу.
  Уже совершенно стемнело, и дневное жаркое безветрие сменилось спасительным ветерком. Опираясь на трость, я прогуливался с Марией рука об руку, вдыхая полной грудью прохладу океана, и любовался мириадами звезд, сверкающих в безлунном ночном небе бриллиантовой россыпью.
  Чувства переполняли меня. Я думал о нежной, заботливой и страстной Марии, которую мне подарили Небеса. Именно она вдохнула в меня желание жить после катастрофы. В том, что я встал на ноги, заслуга Марии ничуть не меньше, чем заслуга доктора Лубинуса. Она прекрасно знала о моих отношениях с Фелисити, однако ни разу не напомнила мне об этом. А ведь в глазах любой другой женщины подобная связь выглядела бы предательством. Мария не раздумывая, согласилась взвалить на себя тяжелый груз ответственности, связанный с управлением моей компанией. И, наконец, она любила меня искренним огромным чувством, ничего не требуя взамен!
  Понимая, что не достоин такого сокровища, я прослезился от охвативших меня чувств, и тотчас отвернулся, чтобы не выдать внезапной слабости. А ее прекрасные родители - как трогательно они заботятся обо мне! Её отец даже согласился прилететь сюда, хотя в его возрасте такое путешествие весьма обременительно!
  Шествовавший впереди нас Эрих периодически наклонялся, внимательно разглядывая раковины выброшенных на берег моллюсков и маленьких блестящих крабов. Малюток, которые забавно угрожали ему крохотными клешнями, доктор заботливо отправлял обратно в океан...
  Стараясь скрыть предательскую дрожь в голосе, я предложил вернуться в наш уютный дом, сославшись на некоторую усталость. Лежа в постели, я долго не мог уснуть, размышляя над тем, что мне рассказал Эрих.
  
  Флавия Максима Фауста. Дворец Диоклетиана, Никомедия, декабрь 326 года
  
  Лежа в постели без сна, я думала о своём браке с Константином. Много лет назад я пожертвовала отцом и отреклась от брата только лишь потому, что сумела разглядеть в нём будущего императора. Всеми своими достижениями он, прежде всего, обязан мне. Я была ему верной подругой, я поддерживала и направляла его в принятии верных решений, была рядом с ним все эти годы, буквально боготворила его! Разве стал бы Константин Великим, оставаясь мужем Минервины? В последние годы мы отдалились друг от друга, но в этом нет моей вины. Он слишком занят государственными делами и начал стал пренебрегать мной.
  Сейчас я затеяла опасную игру и должна её выиграть! Если бы не Елена, которая меня так ненавидит, можно было бы не переживать. Я, видите ли, никогда не любила её драгоценного Криспа!
  В этом она как раз ошиблась! Как только Крисп вырос и превратился в привлекательного, умного юношу, я стала испытывать на нём свои чары. Сначала это было игрой, но потом я всерьёз увлеклась пасынком - на правах матери делала ему дорогие подарки, использовала любую возможность, чтобы быть с ним рядом. Я хотела показать, что готова выполнить любое его желание, но он упорно не замечал моих откровенных намёков. Когда же, наконец, я попыталась соблазнить его уже совсем не материнскими ласками, этот негодник отверг меня! "Жене императора не подобает вести себя подобным образом!" - этот негодный мальчишка ещё вздумал меня учить! Я постаралась убедить его, что он неправильно истолковал моё поведение, что я люблю его как собственного сына, но я не собиралась прощать ему нанесённую обиду! Он ещё пожалеет, что отвёрг меня!
  Константин сам виноват в моих изменах! Он слишком много времени проводит в походах, то же остаётся мне, молодой, красивой женщине? Неистовый Курсор хорош не только в любви - он не болтлив, а это редкое в наше время достоинство!
  Крисп делал выдающиеся успехи, завоевал всеобщую любовь и уважение, и я поняла, что у моих детей появился чересчур сильный конкурент. Конкурент, который к тому же может опозорить меня в глазах мужа! Своим существованием Крисп нёс угрозу моему будущему и будущему моих детей. Императорский престол должен занять мои дети, а не Крисп, и я готова сделать всё ради этого. Нужно было спешить!
  Елена знает, что в действительности я люблю только своих детей! Она завидует моей красоте, моему телу, которое в 36 лет выглядит не хуже, чем у двадцатилетних! Я люблю ухаживать за собой, что же в этом плохого? Кому мешают мои ежедневные молочные ванны с медом и розовыми лепестками или с добавлением бычьей крови, термы с благовонным паром лечебных трав, утренний и вечерний массаж, выполненный руками искусных египтянок, дорогие снадобья для волос или экзотические мази из растертого в пыль перламутра и черного жемчуга? В конце концов, жена императора должна выглядеть подобающим образом!
  Именно поэтому меня так раздражает нерадивость рабынь. Вчера пришлось проучить каламистру, ткнув ей в лицо раскаленным стержнем для укладки волос - тупая рабыня чуть не сожгла мне локон! И вообще, слуги во дворце отбились от рук! Константин слишком занят политикой, а свекровь - своими христианами. Ездить по всему свету в таком возрасте по меньшей мере неосмотрительно, можно захворать и расстаться с жизнью. Мало ли чем накормят в дороге...
  Впрочем, теперь она не сможет мне помешать, разве что попытается восстановить сына против меня. Я чуть не совершила ошибку, когда, узнав о смерти пасынка, с большим трудом смогла изобразить скорбь и отчаяние. Надеюсь, радости на моём лице Константин тоже не разглядел.
  Однако вчерашняя фраза мужа меня серьезно обеспокоила. "Предавший единожды...". Я, как обычно, пришла в его покои, чтобы пожелать доброй ночи, хотела обнять, но он отстранил меня и произнёс эту самую фразу. Снова какие-то христианские штучки!
  Из-за этих слов, а может быть, больше из-за жары, я не спала всю ночь и теперь чувствую себя, как разваренная рыба. Ненавижу её! Бледная, безвкусная, распадающаяся на отдельные прожилки белого мяса... просто отвратительно. Надо смыть с себя это неприятное ощущение. Схожу в термы пораньше!
  - Можешь идти, Валерия! - жестом отпустив рабыню, простоявшую всю ночь с опахалом возле моего ложа, я поднялась и накинула тунику.
  Что это ещё такое? В термах совершенно не продохнуть! От кальдария валил пар, и я почувствовала, что сама начинаю закипать! Сколько теперь мне придётся ждать?
  Проклятый Дакус! Где этот тупой бездельник, возомнивший себя управителем? Я развернулась, чтобы пройти в помещение рабов и устроить им надлежащую взбучку, но, сделав шаг, буквально столкнулась с Константином!
  - Не спится, Августа? - протянув руку, муж взял меня за плечо. - Я тебя искал, чтобы задать один-единственный вопрос.
  Я напряглась - обычно Константин не называл меня официальным титулом.
  - Снова о Криспе? Тебе не хватило ни моих слов, ни свидетельства Марсии?
  - О нет, Марсия рассказала даже лишнее. Я провёл расследование...
  - Ты или твоя мать?
  - А кого ты боишься больше, Фауста? - Константин продолжал удерживать меня на расстоянии вытянутой руки.
  - Боюсь? Мне нечего бояться! Я всегда была честна с тобой, я не такая интриганка, какой пытается меня представить Елена! Кстати, что означала твоя вчерашняя фраза?
  - Не старайся казаться глупее, чем ты есть! Ты прекрасно меня поняла! Как я мог доверять тебе, предавшей своего отца и не пожалевшей родного брата? После такого глупо было бы думать, что в стремлении к собственной выгоде ты пожалеешь чужого сына!
  - Я отреклась от отца ради любви к тебе! Я люблю тебя, Константин!
  - А как же Курсор?
  Я почувствовала, как краска заливает моё лицо. Мерзавка Марсия действительно рассказала лишнее! Надо было её прикончить...
  - Мне приходилось принимать Курсора в твоё отсутствие - он несколько раз приходил с поручением от сената. Что в этом такого? Ты веришь клевете рабов?
  - Я верю словам Курсора. Впрочем, речь не о нём. Мы отклонились от темы. Вопрос такой - ты признаёшься в том, что оклеветала Криспа?
  Я почувствовала, что не в силах больше выдерживать его пронзительный взгляд. Нужно было переходить от защиты к нападению!
  - Как же, клевета и предательство - излюбленная тема ваших христианских сказок, ведь Иисуса Христа предали собственные ученики! Елена одержима стремлением прославиться в раскрытии заговоров, старость губительно влияет на её разум!
  - Не смей говорить так о моей матери, шлюха! - Константин обеими руками вцепился в мои плечи и сжал пальцы.
  - Ты назвал мать своих детей шлюхой? Тогда ты - муж шлюхи! - не в состоянии больше сдерживаться, а размахнулась и изо всех сил влепила ему пощечину.
  От неожиданности Константин оттолкнул меня, разорвав тонкую шелковую тунику.
  Почувствовав обжигающее дыхание пара, я закричала, изо всех сил стараясь удержаться на краю бассейна с кипятком. Муж шагнул ко мне, но не успел удержать. Поскользнувшись на мокрой плитке, я упала внутрь и мгновенно задохнулась от нестерпимо обжигающей боли - вода была слишком горяча!
  Перед моими обожженными глазами промелькнуло последнее в жизни видение - белая вареная рыба, лежащая на золотом подносе...
  Герберт фон Шлиссен. Каса до Сол, Агонда Бич, Гоа, Индия, март 1979 года
  - Мария, положи мне, пожалуйста, еще этой чудесной рыбы. Как она называется? - спросил доктор Валленстайн, нанизывая на вилку креветку в медово-имбирном остром соусе.
  - Корифена, а еще ее называют махи-махи или золотая макрель.
  - Невероятно нежная и сочная. А откуда ты ее взяла?
  - Мне принес несколько стейков соседский мальчик Раджа, они с отцом ночью были на рыбалке. Хвастал, что она весила больше двадцати килограмм. Такой шустрый мальчик. По-моему, он влюбился в меня. Только ты, Герберт, пожалуйста, не ревнуй.
  - Не могу тебе этого обещать, но его можно понять. В это, слава Богу, пасмурное утро ты особенно ослепительна!
  Мы закончили наш поздний воскресный завтрак шампанским и легким десертом. Вчера было слишком жарко и совершенно безветренно, хотя в Индии был самый разгар зимы. Сегодня же набежавшие на небо серые ватные тучи прозрачно намекали на небольшой тропический ливень. Дышалось легко и свободно, и я вдруг ощутил внутри себя острейшую жажду жить, любить, чувствовать и наслаждаться этим прекрасным миром во всей его полноте. Мне захотелось обнять эту прекрасную голубую планету и закружиться с ней в плавном и красивом вальсе. Глядя на свою любимую Марию, я не смог сдержать нахлынувших чувств.
  - Мария, ты невероятно красива. Я люблю тебя. И мне кажется, что сегодня все в тебя влюблены: и твой папа, и мальчик Раджа, и эти серые тучи, и вся огромная и загадочная вселенная вместе с нами любуется тобой!
  - Я знаю это, - смеясь, сказала она. Напевая вальс Штрауса "Сказки Венского леса", как будто подслушала его у меня в голове, и слегка пританцовывая, Мария направилась в дом переодеться, чтобы пойти на ближайший рынок купить свежих тропических фруктов.
  Улыбаясь, мы с Эрихом проводили ее взглядами, после чего я решил продолжить наш вчерашний разговор.
  - Эрих, все эти примеры биологической связи, о которых мы говорили, безусловно, потрясают, но они относятся к низшим существам. Проводились ли подобные опыты над людьми? Мы тоже способны обмениваться информационными посланиями на расстоянии?
  - Конечно, способны, и да, такие опыты, к сожалению, проводились. Правда, гуманизмом они не отличались. Во время войны мне пришлось побывать в советском городе Смоленске. Там я встретился с одним русским военнопленным, бывшим майором НКВД Григорием Кругловым. Он рассказал, что по заданию высшего советского руководства в одном из исправительно-трудовых лагерей ГУЛАГА проводились исследования возможностей телепатической связи между живыми организмами, причем биологическими объектами для этих экспериментов служили не животные, а люди.
  Акмолинское специальное отделение Карагандинского исправительно-трудового лагеря. Казахстан, Советский Союз, июнь 1937 года
  "Эксперимент Љ 1, объект Љ 12" - сделав эту запись, доктор медицинских наук Иван Фёдорович Зелинский, ныне заключённый Љ 4732 Карлага, прижался глазом к окуляру мощного микроскопа, готовясь отметить малейшие изменения в поведении лейкоцитов. Рядом с ним на столе находилась лабораторная тетрадь, в которой он записал исходные данные для проведения эксперимента Љ 1.
  Методику проведения исследований разработал заместитель начальника санитарного отдела Карлага майор Григорий Осипович Круглов. Суть эксперимента заключалась в том, чтобы подтвердить наличие биокоммуникации между организмом и его живыми клетками, удаленными на значительное расстояние. Карлаг был выбран не случайно - в Акмолинском спецотделении имелась современная по тем временам бактериологическая лаборатория, оборудованная всеми необходимыми приборами для проведения исследований подобного рода.
  Сталин надеялся создать самую лучшую в мире разведку. А для этого разрабатывался новый вид связи с агентами, которую невозможно было бы обнаружить. Хорошо подготовленного и законспирированного разведчика весьма сложно раскрыть до тех пор, пока он, взяв увесистый чемоданчик с рацией, не направится в ближайший лесок, чтобы отправить донесение руководству и получить новые инструкции. Поймав неизвестный радиосигнал, в тот же лес выезжает машина-пеленгатор и рота автоматчиков - и вот он, тепленький вражеский шпион, сидит под сосной, небрежно накинув передающую антенну на сук, отбивая ключом точки и тире морзянки. Поэтому новая связь должна была бы осуществляться незаметно и без таких явных улик, как рация и радиосигнал.
  Как это было принято в те времена, для исполнения поручения партии были задействованы разные государственные структуры, в том числе и ГУЛАГ, куда в качестве заключённых попадало множество ученых из различных отраслей советской науки. С их помощью и было решено провести эксперименты по изучению возможностей мысленной связи между людьми - по сообщениям советской разведки, подобными исследованиями давно уже занимались и военные ведомства враждебных капиталистических стран.
  В качестве биологического материала были выбраны испытуемые в возрасте от 25 до 50 лет. В эксперименте участвовали заключённые разных национальностей и различной физической кондиции. Предварительно из клеток организма каждого испытуемого, служившего донором, были взяты пробы крови.
  Донор размещался в специальной камере исследовательского блока Тобольского исправительно-трудового лагеря, расположенном на расстоянии 1 000 км от Акмолы. Стальная камера была абсолютно непроницаема для радиоволн и электромагнитных полей. Для чистоты эксперимента между её внутренней и наружной обшивкой действовал генератор радиопомех, исключавший как прием, так и передачу сигналов электрической природы.
  В Акмолинском лагере наблюдатель вместе с микроскопом и пробой крови донора размещался в точно такой же камере. Его задачей было зафиксировать синхронные изменения, происходящие с клетками крови в момент, когда донор находится в крайней степени стрессового состояния вследствие применяемых к нему мер физического воздействия или, проще говоря, пыток.
  Начало каждого нового "опыта" с испытуемым отмечалось сигналами точного времени, которые наблюдатель в Акмоле получал в виде вспышек лампы и звуковых сигналов. Это позволяло не отвлекаться от наблюдения и немедленно отмечать происходящие изменения. Доктор Зелинский старался не думать о том, как именно безжалостные маньяки-надзиратели мучили несчастных подопытных. Заключённые были для руководства ГУЛАГа обычным расходным материалом.
  Он услышал звон, который означал начало эксперимента и свидетельствовал о том, что к донору в Тобольском лагере применили первую меру воздействия. В тот же миг лейкоциты начали хаотично ускоренно перемещаться в поле зрения микроскопа. Зелинский нажал кнопку сигнала, сообщив о том, что реципиенты физиологически отреагировали на изменение психоэмоционального состояния донора.
  Делая запись в лабораторной тетради, он охарактеризовал увиденную под микроскопом картину как "паническое поведение клеток крови", хотя термин "паника" вряд ли был применим к столь малым биологическим объектам. Вскоре прозвучал следующий звонок - эксперимент над неизвестным ему заключённым продолжался.
  Дэйв МакРэй. Сборочный цех предприятия "Шлиссен АГ", пригород Нью-Дели, Индия, февраль 1979 года
  "Эксперимент, именно, что эксперимент! Она относится ко мне, как к подопытному кролику!"
  Держа в руках распылитель, я старался наносить синюю нитроэмаль ровным слоем. В накалившемся за день металлическом ангаре стояла дикая жара, и стекающий со лба пот заливал глаза под маской. Через респиратор поступал такой горячий воздух, что казалось, его можно пить как чай. Чертовски хотелось курить. С утра я покрасил уже четыре больших кузова, по очереди перенося их кабельным краном в зону сушки. Глядя, как чёрный металл скрывается за яркой синевой, я снова и снова прокручивал в уме наш вчерашний разговор.
  Дернула же меня нелегкая связаться с местной аристократкой! Мне всегда казалось, что касты не более чем условность, особенно если это касается отношений между индийцами и европейцами. Со временем я понял, как глубоко ошибался на этот счёт!
  Амрита принадлежала к касте марвари - купцов или нынешних индийских бизнесменов. Наряду с кастами священнослужителей, землевладельцев и военных, бизнесмены относились к высшим кастам, а трудяги, особенно с небольшим заработком - к низшим. Неприкасаемые - вот как она однажды уничижительно выразилась про таких, как я. Чем ты богаче, тем выше твоя каста, и об этом Амрита заявила мне уже во время нашей второй встречи. Конечно, европейцев, особенно нас, британцев, это деление не касалось. Но ее снобизм и гонор! Если бы девчонка не была так нереально хороша, я бы постарался поскорее о ней забыть. Уж очень неприятно было слышать, как тебя называют чуть ли не нищим, и это преподносится как забота о нашем совместном будущем! Разумеется, я не собирался на ней жениться, но те штучки, которые она показала в постели, просто сводили меня с ума. Никакого сравнения с нашими чопорными и холодными мисс с туманного Альбиона! А поскольку уезжать из Индии я не собирался, Амрита была просто идеальной подругой на ближайшие несколько лет. Впрочем, я старался не строить столь далеко идущих планов.
  Мне совсем не хотелось её потерять - за годы своего пребывания на чужбине я "перепробовал" не один десяток местных женщин, и, не кривя душой, мог признаться себе, что моя красотка - лучшая. Видимо, хорошее воспитание, образование, природная красота и то, что французы называют шармом, сформировали из неё Женщину с большой буквы - мечту любого уважающего себя мужчины. Однако то, что её отец имел собственный офис в деловой части старого Дели, делало её, мягко говоря, спесивой.
  Моя мизерная зарплата авиамеханика её абсолютно не устраивала. Помню, как она презрительно рассмеялась, когда я приехал на свидание в своём стареньком "Форде". "Дэйв, ты же заслуживаешь большего! У тебя золотые руки и колледж за плечами, ты мог бы стать владельцем собственной мастерской, а со временем - целой ремонтной компании! Бросай эту работу, а я поговорю с отцом, возможно, он тебе поможет".
  Что ни говори, а браки с европейцами по-прежнему считаются выгодной партией среди новой индийской аристократии, и мне была понятна заинтересованность Амриты. Пришлось купить новый костюм, рубашку и туфли, чтобы соответствовать приличиям во время нашего знакомства с господином Кришнамурти Дешпанде. Кратковременный визит к отцу моей потенциальной невесты (я продолжал скрывать, что не собираюсь связывать себя брачными узами) принёс, по мнению Амриты, очень удачный результат. Её отец связался со своими деловыми партнёрами, и я по протекции получил возможность устроиться на новое немецкое предприятие "Шлиссен АГ", открывшееся недавно в пригороде Нью-Дели. Предложенная мне должность мастера сборочного цеха не требовала особенно высокой квалификации, однако была не из лёгких, так как в мои обязанности входила ещё покраска деталей и корпусов оборудования. По сравнению с этим работа авиамеханика казалась сущим раем, однако зарплату мне здесь платили в четыре раза больше. Ради этого стоило потерпеть, как говорила Амрита, "временные трудности".
  Естественно, я уставал, да ещё как! После работы мне хотелось одного - принять душ, завалиться в постель и забыться сном, чтобы перед глазами прекратили мелькать ползущие под крышей цеха корпуса тракторов, комбайнов и сеялок, блестящие свеженанесённой эмалью фирменного тёмно-синего цвета.
  Похоже, что от моего перехода в штат работников компании "Шлиссен" выиграла одна Амрита. Нехотя расставшись с "Фордом", с которым почти что сроднился за десять лет, я купил практический новый "Мерседес" с откидным верхом, и теперь моей прекрасной индианке было не стыдно подъезжать на нём к самому роскошному ресторану. Я получил возможность делать дорогие подарки, впрочем, инициатива чаще всего исходила от неё.
  Мы смогли снять небольшую квартирку и даже обставить её с претензией на роскошь. Мне хотелось спокойной, размеренной жизни, остроту которой придавал бы волшебный секс, а моей подружке - блеска и веселья в обществе обеспеченных иностранцев, к которым с недавних пор я мог себя причислить.
  Никогда не думал, что удовлетворять женские прихоти придётся таким каторжным трудом. Когда я сказал Амрите, что подобная "весёлая" жизнь не приносит мне ничего, кроме изнеможения, она сначала обиделась, а затем предложила следующее. Раз я так устаю от высшего общества, она будет иногда вечером брать мою машину и ездить развлекаться самой - разумеется, в рамках приличия, как и подобает невесте европейца. Не видя другого выхода, я согласился - не терять же её совсем! Итак, я приносил в дом деньги, а она их тратила. Но беспокоило меня не только это. Ревность ядовитой гремучей змеей заползла в мое сердце - вот что отравляло моё существование. Была бы она чуточку страшнее, глупее, вульгарнее, я бы, наверное, так не переживал. Можно сказать, что я своими руками создал для неё возможность покориться соблазнам. Трезво оценивая свою внешность, свой ум и способности, я понимал, что там, где она бывает, мне сыщется не один десяток более успешных конкурентов.
  Меня беспокоило и некоторое охлаждение в наших отношениях. Амрита больше не проявляла инициативы, как это было в начале нашего знакомства. Теперь инициатором секса выступал только я, ловя себя на мысли, что она отдаётся мне как-то равнодушно, подчас механически, всё более напоминая тех самых чопорных замерзших леди с моей холодной родины. Регулярно возвращаясь домой поздним вечером, она часто прятала от меня глаза, заявляя, что устала не меньше меня, буквально с порога устремляясь в душ. В конце концов я решил проследить за ней, чтобы узнать, как она проводит время без меня. Вчера, сославшись на плохое самочувствие и сказав начальнику цеха, что, наверное, отравился в соседней забегаловке, я в первой половине дня отпросился с работы и поехал домой. Свернув на улицу, где стоял наш многоквартирный дом, я ударил по тормозам. Из подъезда вместе с каким-то модным европейцем, блондином с длинными прямыми волосами, в чёрных солнцезащитных очках, выскочила Амрита и быстро запрыгнула в припаркованный у тротуара роскошный "Роллс Ройс". Незнакомец сел за руль, и машина умчалась в противоположном от меня направлении.
  Придя вечером с работы, я поинтересовался, как моя красотка провела без меня время. "Весь день просидела дома, скучая перед телевизором. Дэйв, дорогой, давай съездим поужинать в ресторан, ну пожалуйста, мы так мало времени проводим вместе!" - и естественно, никакого намёка на сегодняшнюю поездку.
  Если бы она уехала с каким-нибудь индийцем, я бы так не ревновал - у нее было множество родственников, братья, дяди, племянники. Вчерашний тип напомнил мне французского киноактёра из какого-то гангстерского фильма. Я вынужден признать, что рядом с Амритой он выглядит гораздо эффектнее меня.
  Как ни странно, этой ночью моя смуглая кошка одарила меня такой же пылкой и изощренной страстью, как в начале нашего знакомства. Пыталась загладить чувство вины или же её так распалил этот белокурый самец? На работе перед моими глазами стояла мерзкая картина - прекрасная индианка, обвив смуглыми ногами чресла француза (почему-то я был уверен, что этот тип - француз) и исполняет на нём танец индийской кобры.
  - Дэйв, тебе опять плохо? Я наблюдаю за тобой уже пять минут - ты покрыл этот капот почти сантиметровым слоем краски! Это никуда не годится! Я должен буду оштрафовать тебя за такую некачественную работу! - горестно качая головой, начальник цеха сборки герр Собески стал медленно подниматься по металлическому трапу в свою коморку на верхнем ярусе ангара, степенно неся перед собой пивной живот, обтянутый синей спецовкой.
  Меня буквально трясло от желания немедленно всё бросить и поехать домой, чтобы проследить за подлой изменщицей, последовав за автомобилем её крутого любовника. Закрутив сопло распылителя, я попытался повесить его на крюк, но шланг запутался. "Да чтоб вас всех!" - я поднял защитные очки на лоб, резко сдернул маску с респиратором и тут же закашлялся, едва не задохнувшись от едкого запаха нитроэмали.
  "Чёрт бы вас всёх побрал!" - на этот раз я произнёс проклятие вслух, направляясь к выходу. Во рту саднило, желание закурить становилось всё нестерпимее. Нащупав в кармане спецовки чаррас , я вставил самокрутку в рот, достал "Зиппо" и, представляя себе полные груди моей Амриты в руках негодяя, машинально провернул колёсико зажигалки. Золотистая искра внезапно превратилась в шаровую молнию, раздался громкий хлопок, и сильнейший удар в спину буквально вышиб меня сквозь приоткрытые створки ворот, как пробку из бутылки шампанского.
  Герберт фон Шлиссен. Каса до Сол, Агонда Бич, Гоа, Индия, март 1979 года
  Вторая бутылка шампанского на нашем столе так и осталась неоткрытой. Доктор Валленстайн прервал свой рассказ, и в нашей беседе возникла тяжелая пауза. Встряхнув головой, я отогнал прочь от себя образ несчастной жертвы, которую так жестоко истязали "во имя науки".
  - Я бы назвал подобные "исследования" чудовищными и бесчеловечными.
  - Согласен. И мне, поверь, не слишком приятно было тебе о них рассказывать. Кроме того, после моего доклада Отто фон Штаймеру о майоре Круглове эти циничные "опыты" были воспроизведены в 1943 году в одном из концлагерей, и результаты полностью подтвердились. Мне очень повезло, что не пришлось принимать в них личное участие. Но в любом случае они доказывают, что человек также является источником ментальных или информационных полей, и это можно зафиксировать с достаточной точностью.
  Лейкоциты - белые кровяные тельца, которые призваны защищать организм от внешних и внутренних патогенов, устремляются к месту заражения, чтобы поглощать и переваривать чужеродные частицы. Такая внутренняя "скорая помощь"! И вот, оказывается, они способны "чувствовать" боль и страх своего хозяина, даже находясь в подземном бункере за тысячу километров от него!
  Проводились также опыты и над родственниками, где источником, с позволения сказать, информации был, например, сын, а приемником - мать. Этим занимались еще отцы современного психоанализа Фрейд и Юнг, используя в качестве испытуемых психически неполноценных пациентов. Результаты в данном случае были тоже положительными, правда, куда менее достоверными. Все-таки человек - слишком сложное существо, наделенное столь превозносимым всеми разумом. Калейдоскоп мыслей, хаотически кружащихся в нашем мозгу, зачастую мешает нам воспринимать столь тонкие вибрации, которыми являются потоки информационных полей.
  - Папа, мы собирались поехать в Бомбей, машина подъехала, да и я готова, - вмешалась в разговор моя милая Мария. Одетая в традиционный шальвар камиз: светлые шелковые шаровары, розовую тунику со сложным индийским орнаментом и шелковый шарф - дупату в цвет шаровар, она была совершенно неотразима!
  Посмотрев на свою дочь с нескрываемым удовольствием, Эрих встал из-за стола, кивнул мне на прощание и отправился вслед за Марией.
  Что же, я весьма кстати остался наедине с собственными мыслями.
  Получается, что в мире действительно существует некий неизвестный науке вид полей или взаимодействий, с помощью которых происходит распространение информации в пространстве и времени. Как сказал Эрих, их можно назвать информационными, или ментальными полями. С помощью этих полей живые организмы обмениваются информацией, более того, такое поле безгранично и бесконечно, материальные объекты не являются для него препятствием, и оно содержит в себе всю ментальную базу данных, образовавшуюся с момента сотворения мира и, наверное, даже до этого момента! Его можно назвать Высшим Разумом, и оно является одной из ипостасей Бога-Творца. Другой Его ипостасью, или сущностью, является материальный мир во всех его проявлениях, со всеми пространствами и параллельными мирами, если таковые есть.
  Именно таким образом, "подсоединившись" к глобальному информационному полю, я и получил свои мистические видения! При этом мысленное или духовное взаимодействие, происходит со скоростью, которая в десятки миллионов раз превышает световую.
  Истории известны люди, которых принято называть ясновидящими или пророками. Если мне удаётся получать информацию о прошлом, то они обладают даром черпать информацию из будущего. Достаточно вспомнить Мишеля Нострадамуса, который обладал даром предвидения, получая знания о грядущем из всеобщего ментального пространства. Это означает, что Вселенское информационное поле охватывает абсолютно все события, которые произошли, происходят и будут происходить в нашем мире.
  Мой друг Странник, загадочно появившийся на месте катастрофы, обладает таким же даром! За несколько дней до трагического события он увидел крушение моего самолета в мельчайших подробностях. Узнав район аварии по известным ему приметам, так как прежде бывал там, он смог заранее прибыть на место, чтобы дождаться наяву события, увиденного ранее в уме. Он говорил мне, что хотел лично убедиться в истинности своего ясновидения.
  Очевидно, что мы все находимся внутри информационных полей. Они пронизывают нас, как магнитное поле нашей родной планеты. Ученые объясняют возникновение нашей Вселенной с помощью теории Большого Взрыва, считая, что до этого момента не существовало ни времени, ни пространства, а вся материя была сжата в точку гигантской массы. Логично предположить, что до этого момента существовало еще и информационное поле, содержавшее в себе план будущей Вселенной!
  Это информационное поле и есть Бог! Именно Всевышний привел в действие тот самый детонатор Большого Взрыва, образовавший всю известную нам материю, галактики, звезды, весь окружающий мир и нас самих. Подтверждение этому - строки Евангелия от Иоанна, которые прочитала мне Мария.
  Вначале было СЛОВО - информация о нашей Вселенной, существовавшая до Большого Взрыва. И СЛОВО было у БОГА и СЛОВО было БОГ - это означает, что информационное поле было до начала времен, когда материи не существовало вообще!
  Всё чрез НЕГО начало быть - подтверждение того, что всё сущее произошло от этой самой начальной информации, от этого плана бытия, священного замысла мироздания! Большой Взрыв породил микрочастицы, сформировавшие нашу Вселенную, неодушевленные и одушевленные сущности, в которые Господь вдохнул жизнь!
  И без НЕГО ничего не начало быть, что начало быть - фраза, означающая, что само это информационное преобразует материю в соответствии с информацией о будущем, которая в нем содержится!
  Человек же создан по образу и подобию Бога, он также одновременно состоит из материального Тела и нематериальной Души. Поэтому человек также может быть источником информационного поля, соответственно, являясь в некоторой степени Творцом! Следовательно, человеческие мысли материальны и способны изменять окружающий мир в соответствии с содержащимися в них замыслами.
  Являясь Творцом Вселенной, Всевышний также является постоянным источником информации о своём творении, поэтому всё в мире организовано целесообразно и существует непрерывно во взаимной гармонии. Человек, которого Он в своей бесконечной любви наделил свободой выбора, мыслит хаотично, зачастую отрицая последующей мыслью предыдущую! Поэтому он является периодическим источником информации, и поэтому его мысли материализуются куда как хуже! Причем эта материализация иногда приводит к нежелательным результатам с весьма печальными последствиями.
  Теперь я понял, что такое Вера! Вера - означает не что иное, как способность быть создателем окружающего тебя мира, Творцом своего будущего и будущего Себя! Ибо сказано в Евангелии - по Вере вашей дано будет вам!
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"