Шрамко Сергей Иванович : другие произведения.

Национализм и психология

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Глава из книги "Нация: реальность или идеал"

  Нация как дух и воля.
  
  Рассуждая над явлением нации, философ из США, немец по происхождению Вильгельм Сульцбах в 1943 г. издал книгу "Национальное сознание", где перебрав все известные ему попытки определения термина "нация", заключил: "Расы у антропологов, группы характера у психологов, концепции географов, традиции историков или группы интересов у экономистов, логически рассуждая, не дают нам концепции нации". Цит. по кн. Арутюнян С.М. Нация и психический склад. - Краснодар. 1966, с.324.
  
  По мнению В. Сульцбаха, все определения можно объединить в три группы.
  Первая - это дефиниции нации как политической общности людей, живущих в одном государстве, независимо от происхождения, расы, языка и т.д. Это так называемая французская концепция.
  Данный подход прослеживается, например, в том определении нации, которое дано в "Краткой философской энциклопедии", выпущенной издательством "Прогресс" в 1945 году: "Нация (от лат natio - народ, племя) - народ, который создал себе зависимое от него правительство и имеет в своем распоряжении территорию, границы которой более или менее уважаются др. нациями (народ, организованный в государство). Нацию могут образовать несколько народов или части различных народов например, Великобритания, Швейцария". Краткая философская энциклопедия. М., Прогресс. 1994. - С. 291.
  
  Вторая группа - это определения, называющие нацией естественную общность людей, связанных единством крови, происхождения, языка, обычаев, истории, территории и т.д. С этой группой определений связывают имена германских и южно-славянских ученых.
  
  Авторы же третьей группы думали, что нация основана только на субъективном признаке - воле к взаимному общению, а ее существование обуславливали национальным духом, мыслями и чувствами людей, принадлежащими к ней.
  
  Если нация не объект, значит, порешили философы, она обязана быть субъектом.
  Впрочем, и сам Сульцбах считал, что "нацию следует определять посредством субъективных склонностей определенного народа". Сульцбах В. Там же. с.325.
  
  Коротко перечислим основные его идеи.
  Идея национальности, как и другие, была выпестована и распространена интеллигентами.
  Ею вырабатываются культурные ценности, способные уничтожить сословные различия, объединить народ в нацию. Она является идеологом национализма, групповым носителем "национального духа".
  Сульцбах солидарен с теми, кто думал, что греческая нация создана Гомером, итальянская - Данте, французская - Вольтером и Руссо.
  По его мнению, национальное сознание - ядовитая сила, хотя существование современных наций - результат действия этой силы.
  Национальные войны XIX-XX вв. были вызваны не столько экономическими интересами, сколько реваншистским стремлением отстоять престиж нации.
  
  Что ж, такая точка зрения была не нова...
  Еще в 1841 г. Виссарион Белинский писал: "Поэзия всякого народа находится в тесном соотношении с его историею; в поэзии и в истории равным образом заключается таинственная психея народа, и потому его история может объясняться поэзиею, а поэзия - историею". И, чтобы не оставалось сомнений в том, какая история имеется им в виду, он прибавляет: "Мы разумеем здесь внутреннюю историю народа, которою объясняются внешние и случайные события в его жизни". Белинский В.Г. Сочинения, ч. V, с.62.
  Но чем же объясняется сама эта внутренняя история? Народным миросозерцанием. "Источник внутренней истории народа, - говорит Белинский, - заключается в его "миросозерцании", или его непосредственном взгляде" на мир и тайну бытия". Там же, с.63.
  Белинский был уверен в существовании национальной субстанции: "Сущность всякой национальности состоит в ее субстанции. Субстанция есть то непреходящее и вечное в духе народа, которое само не изменяясь, выдерживает все изменения, целостно и невредимо проходит через все формы исторического развития". Белинский В. Россия до Петра Великого. - Белинский В.Г. Избранные сочинения. М., 1948. 672 с.
  Национальный дух - это та таинственная субстанция, которая не подлежит никаким внешним воздействиям и определяет всю жизнь нации. Поэтому так важна роль национального поэта: "Национальный поэт выражает в своих творениях и основную, безразличную, неуловимую для определения субстанциальную стихию, которой представителем бывает масса народа, и определенное значение этой субстанциальной стихии, развившейся в жизни образованнейших сословий нации. Национальный поэт - великое дело!" Белинский В.Г. Избранные сочинения, М., 1948, с.401.
  
  Французский историк начала XIX в. Филипп Бюше считал, что "нация есть совокупность общности верований, преданий, надежд, обязанностей, интересов, предрассудков, страстей, языка и, наконец, нравственных, умственных и даже физических привычек, имевших отправным пунктом общую цель, а центром - определенную постоянную часть человеческого рода, преследующую эту цель в течение нескольких поколений". - В кн. Градовский А.Д. Собр. соч., т.6. - СПб. 1901, с.262.
  
  Но на тот факт, что нация не есть простая сумма составляющих ее людей, указывал другой француз Альфред де Фулье: "Нельзя составить себе понятие о народе, изучая последовательно составляющих его в данное время индивидов: необходимо понять само сложное тело, а не только его отдельные составные элементы...". Фулле де А. Психология французской нации, СПБ, 1904, с.14.
  
  Хотя он не считал нацию новым существом, но полагал, что "в известном смысле, у всякой нации существует свое сознание и своя воля", оговариваясь при этом: "не предполагая, чтобы между членами известной нации действительно происходило гипнотическое внушение и чтобы почти все в этой нации совершалось как бы в состоянии сна, можно, однако, и должно допустить, что между мозговыми центрами отдельных лиц происходит ряд взаимных влияний, приводящих к установлению чувств и идей, источник которых лежит уже не в одном индивидууме и не в простой сумме индивидов, а во взаимной зависимости одних из них по отношению к другим, а также и по отношению к их предшественникам. Только в этом смысле, по нашему мнению, и можно говорить о национальном "организме", как о такой солидарности, каждая часть которой объясняется целым, так же, как целое - его составными частями".
  Фулье был убежден, что "понятие о национальности не может быть ни чисто физиологическим и этнографическим, ни чисто экономическим. Национальная индивидуальность проявляется, прежде всего, психологическими признаками: языком, религией, поэзией и искусствами, монументами, мнениями нации о самой себе или мнениями о ней других; наконец, она проявляется в ее героях и исторических представителях". Фулье де А. Цит. работа, с.15.
  
  Похожую мысль высказывал В.Г. Белинский: "Что личность в отношении к идее человека, то народность в отношении к идее человечества. Другими словами: народности суть личности человечества. Без национальностей человечество было бы мертвым логическим абстрактом, словом без содержания, звуком без значения"... "Что человек без личности, то народ без национальности. Это доказывается тем, что все нации, игравшие и играющие первые роли в истории человечества, отличались и отличаются наиболее резкою национальностию.
  Вспомните евреев, греков и римлян; посмотрите на французов, англичан, немцев. В наше время народные вражды и антипатии погасли совершенно. Француз уже не питает ненависти к англичанину только за то, что он англичанин, и наоборот. Напротив, со дня на день более и более обнаруживается в наше время сочувствие и любовь народа к народу. Это утешительное, гуманное явление есть результат просвещения. Но из этого отнюдь не следует, чтобы просвещение сглаживало народности и делало все народы похожими один на другой, как две капли воды". Белинский В.Г. Взгляд на русскую литературу 1846 г. - В кн. Белинский В.Г. Избранные сочинения, М., 1948, с.554-555.
  
  Сходного мнения придерживался и русский историк Александр Градовский: "Народность есть некоторая нравственная личность, но личность собирательная, составленная из миллионов единиц, проникнутых одними основными верованиями, убеждениями и чувствами. Действительная принадлежность каждой единицы к своей народности обуславливается степенью влияния массы на каждую личность, влияния ежедневного в отношениях будничных, как частных, так и общественных. Необходимо, чтобы каждая единица как можно больше видела перед собою эту народность, в формах осязаемых и доступных, чтобы она испытывала давление ее убеждений, взглядов и стремлений, и, в свою очередь, имела бы законную долю влияния на нее. Этим обменом влияний обуславливается то общение, при котором каждая единица будет сознавать свою действительную принадлежность к национальному телу и не будет чувствовать себя скитальцем и гостем на родной земле". Градовский А.Д. Собр. соч. т.6. - СПб. 1901, с.365.
  
  Социолог Максим Ковалевский, рассуждая о национальности (этим словом он называл нацию), отмечал: во всех прочитанных им "дефинициях, при всем их разнообразии отмечается одна общая черта - сознание взаимной зависимости и общности исторического прошлого, языка, культурных особенностей, в том числе - веры, сознания общности интересов в настоящем... Прежде всего, национальность сказывается в чувстве взаимного тяготения, т.е. не экономической и не политической, а в области народных чувствований и желаний, явлений психологического порядка. Там, где такой солидарности нет, - там нет и самого понятия нации... Сознание может быть выработано только пропагандой, которая обычно осуществляется интеллигенцией". Энциклопедический словарь бр. Гранат, т.30, 767 с. ст. 59-68.
  
  "Борьба между нациями создала у разных народов, с одной стороны чувства родства, с другой, чувства нерасположения. Чувства эти стали почти инстинктами, предрасположением, которое передается по наследству, и нужен лишь малейший повод, чтобы они сказались во всей своей силе. Таким образом, национальное чувство стало фактором, который действует вполне самостоятельно, без всякой связи с экономическим развитием страны, и при известных условиях, даже во вред этому развитию". Каутский К. Национальность нашего времени. СПб. 1903, с.88.
  
  Французский историк Фюстель де Куланж полагал, что в основе национального единства людей лежит общее чувство, порождаемое их социальной психологией: "Люди чувствуют сердцем, что они принадлежат к одному народу, поскольку их объединяет общность идей, интересов, привязанностей, воспоминаний и надежд". Фюстель де Куланж. Письмо Т. Моммзену. - Цит по Бауэр О. Национальный вопрос и социал-демократия, с.27.
  
  Габриэль Тард на первое место в национальном объединении выносил веру в расовую общность: "В числе условий национального объединения на первом месте общность расы, или вернее, вера в эту общность". Тард Г. Законы подражания, с.307.
  
  Все эти взгляды восходят к воззрениям Платона и Жан-Жака Руссо, трактовавших общество как организм, а социальные группы как его органы.
  Аналогичной точки зрения на нацию и государство, как на организм, придерживался и Гегель, что оказало огромное воздействие на так называемое гегельянское направление в философии.
  
  Немецкий философ и языковед Вильгельм Гумбольдт считал, что "законы, по которым рождается и растет стремление индивида к одухотворению, можно назвать физиологией духа. Каждая нация имеет свои законы духа. Нация, подобно индивидууму, есть одно существо". Гумбольдт В. - В кн. Хрестоматия по истории языкознания XIX-XX вв. - М., Учпедгиз. 1956, с.71.
  
  Опираясь на мысли Шеллинга, Аполлон Григорьев так трактовал исторический прогресс: "Развиваются народные организмы. Каждый таковой организм, так или иначе сложившийся, вносит свой органический принцип в мировую жизнь. Каждый таковой организм сам по себе замкнут, сам по себе необходим, имеет полномочие жить по законам, ему свойственным, а не обязан служить переходной формой для другого"... Григорьев А.А. Взгляд на современную критику искусства. - В кн. Аполлон Григорьев. Литературная критика. Избранные статьи, М., 1956.
  
  "Субъективный" подход обнаруживается и в высказывании Гюстава Лебона: "Дух нации вечен. Каждый народ обладает душевным строем столь же устойчивым, как и его анатомические особенности, и от него-то и происходят его чувства, его мысли и учреждения, его верования и искусства. Жизнь народа, его учреждения, его верования и искусства суть только видимые продукты его невидимой души Для того, чтобы какой-нибудь народ преобразовал свои учреждения, свои верования и искусство, он должен сначала переделать свою душу; для того, чтобы он мог передать другому свою цивилизацию, нужно, чтобы он в состоянии был передать ему также свою душу". Лебон Г. Психология толп. - В кн. Психология толп. (Библиотека социальной психологии). - М., 1999, с.18.
  
  Джемс Стюарт Милль в "Размышлениях о представительном правлении" писал, что "известную долю человеческого рода можно назвать национальностью, если люди, ее составляющие, связанные между собой общими симпатиями, какие не существуют между ними и другой долей людей; если, по причине этих симпатий, они действуют сообща между собою охотнее, чем с другим народом; если они имеют желание быть под одним правлением, и притом таким, которое состояло бы исключительно из их самих или из части их самих". Милль Ст. Дж. Размышления о представительном правлении. - СПб. 1864, с.301.
  "Эта национальная солидарность, - указывал Милль, - может вызываться разными причинами, иногда все дело в тождестве расы или происхождения. Нередко ее возникновению способствует общность языка и веры, географические границы тоже могут оказаться одной из этих причин. Но самая могущественная причина образования национальности - общая политическая судьба, общая национальная история, то есть общие воспоминания, общность славы и унижений, скорби и торжества, все, что связано с пережитым вместе в прошлом. Если чувство солидарности достигает определенной силы, сама собою является потребность для объединения всех людей, охваченных этим чувством под властью собственного правительства, зависящего от их воли. Это равносильно тому, что вопрос о правительстве решается теми, кем оно должно управлять". Милль Ст. Дж. Представительное правление. - СПб. Издание Ф. Павленкова. 1897, с.163.
  
  "Идея отечества, его слава и могущество - вот что составляет нравственную силу нации", - в очерках о Париже и Лондоне утверждал русский писатель Петр Боборыкин. Боборыкин П.Д. Столицы мира. - М., 1911, с.488.
  
  Социолог Эмиль Дюркгейм полагал, что "нация - психологический коллектив, скрепленный солидарностью или долгом перед государством". Дюркгейм Э. Общество и хозяйство.
  
  "Нация - это большая группа людей, проникнутая понятием общей солидарности" - уверен и социолог Р. Мак-Эйвор (США). А в энциклопедии Чамберса такое определение: "Нация - это совокупность индивидов, обладающих коллективным ощущением своего единства". Chambers enciclopedia. London. 1955. V.9.
  
  Для многих национальное единство возникает благодаря ощущению общей судьбы.
  
  Н.В. Устрялов считал, что "нация образует внутреннее единство. Ее сущностью не могут считаться те или другие внешние признаки, которыми отдельные теории пытались ее исчерпать. Ни единство расы, ни общность политической власти, языка, религии, территории - ни один из этих признаков не является решающим при определении понятия нации... Возникновение нации есть психический процесс, могущий иногда представлять собою даже прямую борьбу с этносом!.. Общность традиций, потребностей, стремлений, - вот что такое нация. Общность исторических судеб, общность воспоминаний, прочувствованное, а затем и осознаваемое единство воли к совместной жизни... Нации зреют и становятся. Народ может быть нацией в большей или меньшей степени. Чем длительней и тяжелее борьба, чем драгоценнее жертвы, острее страдания, тем крепче и неразрывнее национальное единство". Устрялов Н.В. Элементы государства. - Нью-Йорк, 1940, с.112.
  
  Николай Чернышевский тоже усматривал основу нации исключительно в духовной сфере: "Особый язык и особый национальный патриотизм - вот и все, что отличает одну нацию от другой". Чернышевский Н.Г. ПСС в 15 т., т.10. - М., 1951, с.831.
  
  Международное издание Американской энциклопедии нацию определяет как "большое количество людей, которые рассматривают себя как общность или группу и которые обычно ставят лояльность к группе выше любых других конфликтующих форм лояльности. Они часто имеют один или несколько признаков: язык, культуру, религию, политические и другие институты, историю, с которой она отождествляет себя и веру в общность судьбы". The Enciclopedia Americana. -N-Y. 1994. V.19. p.751-752.
  
  Отто Бауэр считал, что "нация есть не что иное, как общность судьбы, это вся совокупность людей, связанных в общность характера на почве общности судьбы". Бауэр О. Национальный вопрос и социал-демократия. 1909, с.139.
  
  Петр Лавров, полагавший, что "понятие нации есть абстракт, о ней лишь можно говорить метафорически, что она понимает или чувствует что-либо", в "Исторических письмах" выдвинул свою теорию происхождения нации: "Многоразличные условия местности, климата, исторические обстоятельства сближают потомство родовых союзов разного происхождения, большею частью эти союзы усваивают один и тот же язык, разнящийся лишь оттенками наречий, усваивают более или менее сходные психические наклонности, привычки и предания... Образовавшаяся таким образом группа - исторический продукт нарождения и культуры, особая национальность... Пока нет психических наклонностей, общих для всех - нет и наций. Как только они получились - их можно формулировать в особенной идее". Лавров П.Л. Национальности в истории. - в кн. Лавров П.Л. Исторические письма. - Пг. 1917, с.156.
  
  "Политическая власть нации вполне аналогична сознательной и личной воле души", - считал французский философ Габриэль Тард. Тард Г. Социальные этюды, с.164.
  
  Канадский психолог Делло определял нацию как "совокупность ее идеалов и духовных ценностей".
  
  По мнению генерального секретаря националистической Индийской партии Джан Сингх Д. Упадхайя: "Нация есть вдохновляющая духовная сила, стоящая за материальным человеческим конгломератом. Она рождается из духовных традиций и верований, которые одни только и вливают жизнь в ее существо" (1959). Народы Азии и Африки. 1966, Љ4, с.21.
  
  Определяющим фактором для существования нации многие называли врожденное или воспитанное национальное сознание.
  К числу сторонников этой идеи принадлежал Петр Струве: "Принадлежность к нации прежде всего определяется каким-либо объективным признаком, по большей части языком. Но для образования и бытия нации решающее значение имеет та выражающаяся в национальном сознании объединяющая настроенность, которая создает из группы лиц одного происхождения, одной веры, одного языка и т.д. некое духовное сознание. Нация конституируется и создается национальным сознанием". Струве П.Б. Исторический смысл русской революции и национальные задачи. В кн. Вехи. Из глубины. - М., 1991, с.473.
  "Нация - это духовное единство, создаваемое и поддерживаемое общностью культуры, духовного содержания, завещанного прошлым, живого в настоящем и в нем творимого для будущего. В основе нации всегда лежит культурная общность в прошлом, настоящем и будущем, общее культурное наследие, общая культурная работа, общие культурные чаяния. Национальное сознание так же образует нацию, как сознание классовое - класс. Таким образом, все задачи нашего будущего сходятся и объединяются в одной: воспитание индивидов и масс в национальном духе. Струве П.Б. На разные темы, СПБ., 1902, с.54.
  
  Однако воспитанные на чужбине люди часто ощущают себя полноценными гражданами новой родины. Национальное сознание у них перерождается.
  
  Француз Шамиссо бежал от террора революции в Германию и стал певцом немецкого патриотизма. Армянин Торосян известен как французский писатель Анри Труайа.
  Без ирландца Оскара Уайльда и шотландца Вальтера Скотта немыслима английская литература.
  Лорд Биконсфильд (д;Израэли) был евреем и английским патриотом, грек Иоанн Каподистрия и немец Сергей Витте стали патриотами России, а англичанин Э. Чемберлен - ультра-патриотом Германии.
  
  "Возможен даже сознательный выбор другой национальности", - замечал Отто Бауэр. Бауэр О. Национальный вопрос и социал-демократия, с.120.
  
  Австрийский правовед Георг Еллинек считал, что "нации суть не естественные, а историко-социальные образования... Нация не есть что-либо объективное, в смысле внешне существующего. Группа людей, сознающих себя объединенными множеством общих культурных своеобразных элементов и общим историческим прошлым и потому отличными от других людей, образует нацию". Еллинек Г. Право современного государства, т.1. Общее учение о государстве. - СПб. 1908.
  
  В "Размышлениях о национальности" Сергея Булгакова мы тоже найдем суждение о нации как духовном единстве: "Нация есть - не как коллективное понятие или логическая абстракция, но как творческое живое начало, как духовный организм, члены которого находятся во внутренней живой связи с ним. Мы сознаем себя членами нации, потому что мы реально принадлежим к ней как к живому духовному организму". Булгаков С.Н. Размышления о национальности. - В кн. Булгаков С.Н. Два града, т.2. - М., 1911, с.280-281.
  
  Русский государствовед Николай Алексеев, рассматривая нацию, как особый организм - но организм политический, ввел в определение нации признак соборного единства: "Нация есть особый политический организм. Нация есть соборное единство всех индивидуумов, своеобразно отображающих в своих состояниях особенности национальной жизни". Алексеев Н.Н. Русский народ и государство, с.442.
  
  Александр Радищев был убежден, что в основе единства народа, объединяющегося в целях безопасности или для получения каких-то преимуществ под общей властью, обязательно лежит некая договоренность о согласии, неважно, выражено ли оно явно или подразумевается: "Народ есть общество людей, соединившихся для снискания своих выгод и своей сохранности соединенными силами, подчиненное власти, в ней находящейся; но как все люди от природы суть свободны и никто не имеет права у них отнять сея свободы, следовательно, учреждение обществ предполагает всегда действительное или безмолвное согласие". Радищев А.Н. Избранное. - Л. 1949, с.304.
  
  Французский историк Эрнест Ренан думал, что "нация есть дух, отвлеченный принцип. Два обстоятельства, собственно говоря, порождают этот дух, этот отвлеченный принцип: одно в прошедшем, другое в настоящем. Одно есть общее обладание наследственными воспоминаниями; второе есть действительное согласие, желание жить вместе, желание продолжать существование наследия...". И далее: "Нации основаны на согласии; существование нации - повседневный плебисцит... Великое скопление людей со здравым смыслом и горящим сердцем создает моральное сознание, называемое нацией". Что такое нация? Лекция Э. Ренана, читанная в Сорбонне. СПб, 1886, с.37.
  Для Ренана "нация - это великая солидарность, основанная на сознании жертв, которые были принесены и которые будут приноситься вновь, и на общей ясной воле продолжать совместную жизнь". "Славное прошлое, единодушие в настоящем, свершение сообща великих дел, мечта о новых победах - вот что отличает настоящий народ", - писал он. "В деле национальных воспоминаний траур имеет большее значение, чем триумф: траур накладывает обязанности, траур требует общих усилий... Героическое прошлое, великие люди, слава - вот главный капитал, на котором основывается национальная идея". Ренан Э. Там же. с.100-103.
  
  Однако глубже всех к пониманию сущности современной нации подошла писательница Гарриет Бичер-Стоу, она заметила, что "чувство единства нации невозможно без уважения к себе, которое в свою очередь невозможно без свободы". Бичер-Стоу Г. Хижина дяди Тома. - М., 1962, с.43.
  
  Для многих национальных теоретиков России стала настольной книгой работа "Нации и национализм" Эрнеста Геллнера, по которой "обычная группа людей (скажем, жителей определенной территории или носители определенного языка) становится нацией, если и когда члены этой группы твердо признают определенные общие права и обязанности по отношению друг к другу в силу объединяющего их членства. Именно взаимное признание такого товарищества и превращает их в нацию, а не другие общие качества - какими бы они ни были, - которые отделяют эту группу от всех стоящих вне ее". Геллнер Э. Нации и национализм. - М., Прогресс. 1991, с.35.
  
  Эту формулу нации дают Брокгауз и Ефрон: "Нация - так называется совокупность людей, связанных общностью особого национального сознания, противополагающего их другим". Новый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, т.28. Петроград 1916. Ст. 119-120.
  
  Сюда же включим определение, принадлежащее Теодору Герцлю, основателю сионизма: "Нация - это историческая группа людей, сознательно спаянных друг с другом и сплачиваемых существованием общего врага". Герцль Т. Еврейское государство. - Одесса. 1906, с.11.
  
  Карл Шмитт, идеолог гитлеровского нацизма, был убежден, что "каждый народ существует политически только в том случае, если он при этом противопоставляет себя другим политическим общностям, как раз во имя сохранения своей специфической общности". Шмитт К. - цит. по А. Дугин. Карл Шмитт - пять уроков для России. Наш современник. 1992, Љ8, с.130.
  
  Сходную мысль высказывал и итальянский националист начала ХХ в. Эрнесто Коррадини: "Непременным условием консолидации нации является непрерывная борьба одной нации против другой". Коррадини Э. Принципы национализма. - Цит. по кн. Историография нового времени стран Европы и Америки. М., 1966, с.528.
  
  Огромную роль в развитии организменной концепции сыграл создатель позитивистской философии Огюст Конт.
  Из-за его юношеской дружбы с Сен-Симоном О. Конта часто ошибочно считали либо либералом, либо социалистом. На самом деле он был крайним реакционером. За два месяца до своей смерти он писал: "С юности я всегда отдавал предпочтение правительству, а не оппозиции".
  Отвергая идеи Французской революции, Конт считал "верховенство народа мистификацией во имя репрессий, а равенство - недостойной ложью".
  Даже Луи Наполеона III он воспринимал как опасного деятеля левой ориентации.
  Рисуя идеальное общество, являющееся гигантским организмом, Конт полагал, что свобода мысли так же бесполезна для граждан его "позитивистской диктатуры", сколь она бесполезна для астронома или физика, занимающегося регистрацией научных данных.
  Власть в государстве должна принадлежать ученым и философам-позитивистам, а высшей ценностью общества нужно считать человечество, а не индивида с его эгоистическими интересами, поэтому в основе морали лежат любовь к человечеству и служение ему.
  Конт предлагал заменить традиционную религию - религией человечества, со своими святыми, храмами, обрядами и т.п., на место Бога позитивизм ставит "Высшее Существо" ("Le Grand Etre"). Гражданин контовской утопии обязан был видеть "достоинство в подчинении, счастье в послушании и свободу в самопожертвовании".
  Бывшему ученику Конта Дж. С.Миллю не оставалось ничего, как заключить, что позитивистское учение было "самой полной системой духовного и светского деспотизма, которая когда-либо была порождена человеческим мозгом, за исключением разве что учения Игнация Лойолы".
  
  Между тем, у Конта было много сторонников, уподоблявших общества, государства, планеты и даже космос огромным организмам.
  
  В их числе был и царский министр просвещения Сергей Уваров, создатель формулы русского патриотизма: "Самодержавие, Православие, Народность".
  По его мнению, "государства имеют свои эпохи возрождения, свое младенчество, свою юность, свой совершеннолетний возраст, и, наконец, свою дряхлость". Уваров С.С., граф. О преподавании истории относительно к народному воспитанию. - СПб. 1813 г.
  
  Ученики О. Конта, социологи французской органической школы (Пауль Лилиенфельд, "Человеческое общество, рассматриваемое как настоящий организм"), (Рене Вормс "Общественный организм", Альфред Эспинас "Социальная жизнь животных") много рассуждали об анатомии и физиологии общества, о его органах, функциях, клетках и нервах, мозгах и мускулах, о гигиене и патологии, а также о терапии общества. Народы и нации они тоже понимали как организмы. "Народ - это организм, созданный прошлым, и как всякий организм, он может быть изменен не иначе как посредством долгих наследственных изменений". Лебон Г. Психология толп. - М., 1999, с.169.
  
  Доказывая, что нация - организм, Рене Вормс перечислял: "У каждой нации есть общий язык (литературный и официальный); общее правительство, общие политика, хозяйство, законы, религия и мораль, существует общее для всей нации сходство умственного и технического развития, а также есть общие исторические предания и память об общей борьбе с врагами-чужеземцами". Механизмами, обеспечивающими общность нации, он считал образование и подражание. Вормс Р. Общественный организм. - СПб. Изд. Павленкова. 1897.
  
  Идеи организменной школы сильно повлияли на развитие ряда социальных учений. Подчеркнем, что представление о нации как организме, исторической общности, естественном или сознательном единстве ее членов, наряду с требованием от них солидарности и подчинения воле вождя, - краеугольный камень всех коллективистских и националистических доктрин, для которых права личности вторичны по сравнению с правами социальной организации - государства, общества, партии, коллектива, церкви.
  
  Происходит явная подмена понятий: объяснение нации как естественно существующего организма идеально оправдывает существование социальной организации и имеющегося распределения властных полномочий.
  
  Именно в "организменной" концепции берут начало все учения о нации как совокупном субъекте политики, права, социального действия и культуры, подчиняющимся решениям, исходящим из единого центра, руководствующемся общей волей и т.д.
  
  Идеолог итальянского фашизма Э. Коррадини дал такую дефиницию: "Национализм является доктриной тех, кто рассматривает нацию как единый и целостный большой индивидуум". Коррадини Э. Принципы национализма. 1908. - Цит. по Историография нового времени стран Европы и Америки. - М., 1966, с.528.
  
  Следуя за "органистами" и считая родовыми признаками народа общность происхождения, исторической судьбы, общее чувство принадлежности к народу, единство духа, самосознания, характера, веры и культуры, авторы многих определений называли нацию одушевленным организмом, подчиненным единой воле, действующим сплоченно во имя достижения общей цели, наделенным сознанием и чувствительностью, полагая, что "нация - огромный организм, в котором, подобно обмену веществ, происходит циркуляция идей". Мишле Ж. Народ. - М., Литературные памятники. 1965, с.140.
  
  Они как бы очеловечивали нацию, приписывая множеству черты единичного.
  
  "Нация есть сложное тело, составленное из однородных элементов, выполняющих единообразные функции и одушевленных одним и тем же жизненным принципом. Кетле А. Социальная система и законы ею управляющие. - СПб. 1866, с.78.
  
  Разумеется, государство и нация трактуются, как организм, младогегельянцами Марксом с Энгельсом и их последователями.
  
  Охотно о национальной гордости великороссов и общественно-экономических формациях, как особых социальных организмах, рассуждал не кто иной, как Владимир Ленин. Ленин В.И. ПСС, т.1, с.430.
  Тем не менее, он же в 1913 г. выдвинул концепцию расщепленной нации, не способной из-за противостояния классов стать единым целым.
  
  Его сторонники были убеждены, что центробежные силы социальных антагонизмов мощнее национальных центростремительных мотивов. "Как это можно, - удивлялся большевик И.И. Скворцов-Степанов, выступая на первом заседании Учредительного собрания в январе 1918 г., - апеллировать к такому понятию, как общенародная воля... Народ немыслим для марксиста, народ не действует в целом, народ в целом - это фикция, и эта фикция нужна господствующим классам".
  
  Вместе с тем, такое органическое толкование было признано многими теоретиками национализма. Так, под "историей еврейского народа" историк Дубнов подразумевал "историю национального индивида, который развивался в течение нескольких тысячелетий как при самостоятельном государственном строе, так и вне его". Дубнов С.М. Всеобщая история евреев от древнейших времен до настоящего, в 3 кн., 1901-1906.
  
  После 1-й мировой войны немецкий генерал Карл Хаусхофер разработал учение о государстве как живом сверхсуществе, организме, имеющем как всякое живое существо, биологические законы роста и развития; под ростом государства понималось расширение его границ, а под развитием, размножением - завоевание территорий вне страны, то есть колоний.
  
  Чуть позже о государственном организме и народном организме, скрепленном общностью расы и крови, в "Майн кампф" философствовал Наци Љ1. Гитлер А. Моя борьба. - М., 2000, с.332.
  
  В конце 60-х годов и в СССР (где от Сталина унаследован был тезис, что нация - категория чисто социальная, а народность, т.е. этнос, отличается от племени отсутствием кровного родства) возникла теория, что "сформировавшийся этнос выступает как этносоциальный организм, самовоспроизводящийся путем преимущественно этнически однородных браков и передачи новому поколению языка, культуры, традиций, этнических ориентаций и т.д." Козлов В.И. Нация. Этнос. Национализм. - М., 1999, с.12.
  
  Как целостный социальный организм, стали трактовать и "новую историческую общность" - советский народ. Напр. Иордан М.В., Семенов В.М., Советский народ - динамически развивающаяся новая историческая общность людей. - Научный коммунизм. 1980, Љ5, с.26.
  
  Во многих трудах историков, философов, социологов СССР можно было прочесть фразу: "В работе мы опираемся на выработанный марксистско-ленинской исторической наукой диалектический метод, который, по мнению классиков марксизма-ленинизма, заключается в том, что "общество рассматривается как живой, находящийся в постоянном развитии организм...". Ленин В.И. ПСС, т.1, с.165. Сама цитата взята из книги Дубова И.В. Города, величеством сияющие. - Л., Изд-во ЛГУ, 1985, с.5.
  
  Как писал академик П.Н. Федосеев, "советский народ - явление не однопорядковое со "старыми" нациями и народностями, он характеризуется иными параметрами, иными измерениями, иными уровнями своего проявления. Одновременно советский народ не есть и какая-то особая наднациональная надстройка, чисто внешняя скрепа, объединяющая различные национальные группы. Его компоненты - реальные, живые, развивающиеся нации и народности. Но это не механическое соединение отдельных компонентов. Советский народ - это, можно сказать, цельный, живой социальный организм". Федосеев П.Н. Советский народ - строитель коммунизма. - Вопросы философии, 1977, Љ7, с.21-22.
  
  Примерно в те же годы в СССР, в связи с вошедшим в моду системным подходом, пытаются объяснить нацию, как систему: "Нация во всем своем многообразии представляет собой целостную систему взаимосвязанных элементов". Омуралиев Н.А. Проблемы систематизации понятийного аппарата теории нации. - Бишкек, Кыргызский университет, 1991, с.7.
  
  Как известно, система системе рознь. Как считал Р. Карнап, "предположения, претендующие на утверждение реальности системы объектов, являются утверждением, лишенным познавательного содержания". Карнап Р. Значение и необходимость. - М., ИЛ, 1959, с.311.
  
  По мнению ряда современных российских исследователей, нация есть некая соборность, диктующая своим членам правила нормативного поведения. Препятствие для возникновения нации они видят в распространении в России идеологии индивидуализма и либеральных ценностей.
  
  Так И.А. Гронская сожалеет: "Именно с крайностями индивидуализма можно связать тот факт, что в наше время не представляется возможным сформулировать "русскую идею", то есть идею, на которой возможно конструктивное сплочение общества. Представляется, что общая, национальная идея может быть выдвинута только тогда, когда будут преодолены крайности индивидуализма, а в общественном сознании возникнут не только сугубо конкретные и враждебные отношения между людьми, но и взаимная забота и чувство взаимной ответственности". Гронская И.А. Феномен индивидуализма в общественной психологии россиян. Вестник алтайской науки Љ2. Приложение к межрегиональному журналу "Образование и социальное развитие региона". Барнаул-Новосибирск, 2001, с.76-77.
  
  Автор забыла, что, например, населению США, несмотря на все вывихи либерального индивидуализма, все же удалось каким-то чудом сформулировать американскую национальную идею.
  
  Но идея нации как социального организма (национального коллектива, социальной общности, социальной системы) легко опровергается, если вспомнить хотя бы о сословных, религиозных, классовых и политических противоречиях, часто убивающих нацию и государство, сталкивая в гражданской войне отцов и детей.
  
  Еще Юм писал о партиях, разрывающих нацию на враждующие части.
  
  Какое единство может быть между конкурентами, или между управляемыми и правителями?
  
  Глупо думать, что русские помещики считали себя равными крепостным крестьянам.
  
  Через гражданские войны прошли США и Франция, Англия и Россия, многие другие нации.
  
  Единство нации появляется лишь в случае вражеской агрессии, либо же создается насильственным путем ликвидации оппозиции существующей власти, то есть в результате той же гражданской войны, осуществляемой государством против части граждан.
  
  Однако представление о нации как едином организме в не милитаризованных, или говоря шире - либеральных обществах - оказывается неработающим.
  
  "Нация сама по себе представляет трудно определяемую социальную формацию - она продукт общественного развития, и в то же время - один из сильнейших факторов прогрессирующей общественной эволюции, и до сих пор не удавалось никакими теориями или правилами превратить ее в естественный организм с точно установленными границами". Каутский К. Национализм и интернационализм. - Научная мысль (Рига), 1908, Љ1, с.4.
  
  Безусловно, история национальной мысли - это история национальной интеллигенции.
  
  Именно интеллигенция, помимо исполнения ею профессиональных задач, порождает представление о самобытности нации, приходит к национальной идее, создает политическую программу освобождения нации от угнетения, участвует в рождении культуры и выработке письменного языка нации. Она же создает весь комплекс националистических мифов, порождает идеи ксенофобии и национализма.
  
  Хотя нация объединяет в себе все сословия и слои общества, поэтому интеллигенция, безусловно, - часть нации, но в ее составе интеллигенция становится целевой группой, сначала осмысляющей положение дел, а потом создающей новые цели и идейные ценности, то есть сначала орудием самопознания, а затем и планирования обновления нации.
  
  Собственно говоря, уже сам факт появления национальной интеллигенции говорит о появлении в обществе потребности в модернизации.
  
  Именно интеллигенцией импортируются извне или вырабатываются те духовные ценности, которые способны уничтожить сословные различия, объединить людей в национальном единстве, превратить народ в нацию.
  
  Произведения культуры и литературы создает не вся нация в целом, а конкретный художник, писатель, скульптор, режиссер, поэт, и за попытками представить творческий процесс стихийным самовыражением нации кроется всего лишь подспудное желание правящего слоя превратить культуру в пропагандистский фактор.
  
  Но с народом у нее особые отношения, себя интеллигенция в состав народа не включает.
  
  Горький, повидавший в городах Поволжья быт мещан и интеллигентов-разночинцев, обнаружил такие глубокие различия в быте, нравах, представлениях, что даже предлагал эти недавно сложившиеся группы населения рассматривать как "разные племена". Горький А.М. Сторож. - Собр. соч., в 30 т., т.15, М., 1951, с.81.
  
  Как мы помним, поначалу русская интеллигенция народом считала не чиновничество, не духовенство с дворянством и не мещанство, а лишь крестьянство, одно из 5 сословий Российской империи, с его традиционным укладом жизни, этнической культурой, затем в состав народа - по мере его возникновения - стал включаться и рабочий класс.
  
  Русская интеллигенция считает себя заступницей народной, любит ходить в народ, говорить от имени народа, она спасает народ, борется за счастье народное, иными словами, не считает себя его частью, как бы исключая себя из народа, не отождествляя себя с ним.
  
  Что же отличает интеллигенцию от "народа", с которым она находится в родстве? Первые русские интеллигенты - писцы, книжники, начетчики, грамотеи - это монахи, священнослужители, выходцы из привилегированных дворянских родов, нередко пришельцы из Греции или с Запада, это чужаки, которым известно знание, недоступное другим.
  
  Чаще всего, русский интеллигент - европеизированный русский или русифицированный европеец, для которого народ - это крестьянство как носитель и хранитель признаков русского этноса.
  
  При этом в царской России и при советском строе интеллигенция имела статус обособленного сословия (прослойки). Лишь после 1991 года она стала превращаться в профессиональную группу.
  
  Таким образом, консолидирующим началом для конструирования и существования нации стал созданный интеллигенцией пропагандистский исторический миф, который является общим знанием и моральным переживанием для всех ее членов. "Содержание этого мифа есть не история, а философема, обязательная для каждого лишь настолько, насколько она подтверждается его собственным философствованием". Фихте И.Г. Основные черты современной эпохи. Соч., т.2. СПб. 1886, с.497.
  
  Очень ярко выразил эту мысль Р. Тейлор, профессор из Огайо. "Нация существует только в умах и сердцах людей. Это идея. Поэтому она более реальна, чем города и железные дороги, рудники и скот, более реальна, чем мы с вами, так как она существовала в наших отцах, и будет существовать в наших детях. Это идея, это представление, это дух, это человеческое искусство". Цит. по сборнику речей доктора Сукарно "Индонезия обвиняет". - М., Иностранная литература, 1957, с.354.
  
  Или говоря словами Г.А. Аксенова, московского философа: "Нации не складываются просто так, по общности места обитания. Их стержнем становится некая духовная идея. Иначе будет население". Аксенов Г.А. Крылья орла. - М., 1998, с.283.
  
  Но сказка о наличии некой особой врожденной этнической сущности, которая живет во всяком представителе данной национальности, не выдерживает критики.
  
  Все догадки, что каждый человек носит в душе отпечаток особой природы своего народа, или что принадлежность к нации целиком определяется врожденным сознанием или самоидентификацией индивида (мы - греки, они варвары), крайне уязвимы.
  
  Более того, филолог А.А. Потебня высказал крайне еретическую мысль: "Образованность вредна национальности, стирает народные различия". В кн. Потебня А.А. О национализме. - Киев, 1993.
  
  Идею о самоуничтожении националистических предрассудков по мере повышения индивидуальной культуры выдвигал и Н.А. Добролюбов. "Все исключительные предилекции, - писал он, - все утопические мечтания о высшем предназначении одной нации - к тому-то, другой - к тому-то, все национальные перекоры о взаимных преимуществах - исчезают в мысли человека, правильно и вполне развившегося. Для него уже не существуют вопросы вроде: кичливый лях иль верный росс? и пр. Германское или славянское племя будет выше в истории последующих веков? и т.п.". Добролюбов Н.А. ПСС, т.3, с.226-227.
  
  Национальные чувства, национальное сознание не являются прирожденными.
  Глубокие национальные чувства в отношении к бывшему отечеству сохраняются еще долго, особенно в первом-втором поколениях эмигрантов, но, как правило, вскоре эти чувства отступают перед экономическими и политическими интересами.
  
  Когда целые группы той или иной нации долго живут в условиях жизни других наций, они разделяют уже национальные особенности новых отечеств, а не чувства своих бывших соотечественников. Евреи, русские, немцы, поляки, французы, китайцы в США становятся американцами.
  
  Когда польские немцы в 1848 г., после нового раздела Польши, вдруг вспомнили, что они немцы, и захотели присоединить заселенные ими польские земли к Германии, Энгельс доказал, что эти потомки переселенцев, покинувшие свою родину из-за религиозных преследований и в течение веков делившие судьбу польского государства, никакие не немцы. Они просто пытались использовать трудное положение Польши в данный момент, чтобы добиться господствующей роли. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 5, с. 55.
  
  На деле возникновение национального сознания и появление у человека чувства самоотождествления с определенной нацией является интегральным итогом процессов воспитания и пропаганды.
  С детства привыкнув говорить на том языке, на котором говорят родители и их родственники, усвоив те обычаи, которые существуют в кругу его общения, ребенок проходит путь социализации, а значит и "национализации".
  Воспитание, полученное им в семье и в школе, закладывает те стереотипы национального сознания, к которым в будущем обращается пропаганда, задачей которой является создание и поддержание постоянно действующей связи между индивидом и государством в целях мобилизации чувств национальной гордости, патриотизма и лояльности.
  
  Чаще всего мы вспоминаем о своей национальности лишь тогда, если сталкиваемся с людьми другой нации, становимся участником межнационального конфликта.
  Павел Кушнер привел такой факт: когда в 1945 г. Адриатический институт проводил перепись населения в районе Триеста, "около 7 тысяч человек отказались отвечать на вопрос о национальной принадлежности, заявив, что она им самим неясна. Они свободно и одинаково хорошо владели двумя языками - итальянским и словенским или итальянским и хорватским. По религии они были католиками, а данные о своем этническом происхождении считали несущественными". Кушнер (Кнышев) П.И. Этнические территории и этнические границы. - М., 1951, с.49.
  
  Судить о чьей-то принадлежности к нации лишь на основе личного мнения человека? Но сколько случаев, когда дочь эстонца и азербайджанки, сын казаха и немки называют себя русскими...
  
  Дух нации, психический склад, национальный характер?
  
  Действительно, многие выделяли в качестве существенного признака национальный характер. "Национальный характер выражает собой особую комбинацию психических сил, внешним проявлением которой служит национальная жизнь", - полагал французский психолог А. Фулье. Фулье А. Цит. работа, с.3.
  
  Не случайно идеологи гитлеровской Германии, начав с измерений формы черепной коробки и анализа состава крови и испробовав все методы доказательства превосходства арийской расы и высокого, белокурого голубоглазого "сверхчеловека", в конце концов решили, что дело не в цвете волос, а в истинно арийском духе. Изучение национального характера должно было обосновать их претензии на мировое господство, а проверить фальшь высказываний о душевных свойствах народа гораздо труднее, чем истинность рассуждений о чисто внешних, антропологических, физических качествах людей.
  
  Исходя из своей теории психологии, А. Фулье считал, что "в национальном характере необходимо различать чувствительность, ум и волю. Чувствительность, насколько она объясняется физиологическими причинами, зависит главным образом от наследственного строения и темперамента. Она играет огромную роль в жизни групп и индивидов. Не менее отличаются друг от друга различные нации и в умственном отношении. Существует национальная логика; каждый народ, более или менее сознательно создает для себя свое собственное рассуждение о методе. Один отдает предпочтение наблюдению, как например англичане, другой - рассуждению, как например французы; один любит дедукцию, другой - индукцию. У каждого народа существуют даже свои излюбленные заблуждения, свои логические погрешности, своя национальная софистика. Таким образом, мы обязаны своему народу не только известным числом установленных идей, но также и формами мысли, готовыми рамками, служащими для классификации идей; готовыми категориями, к которым мы их относим и которые являются для нас априорными. Национальный язык, кристаллизующий идеи и методы мышления, навязывает эти формы каждому индивидууму и не позволяет ему выйти из общих рамок". Фулье А. Цит. работа, с.48.
  
  Психоаналитик Молони (США), изучив "душу Японии", писал: "Поведение всего японского народа фактически равнозначно поведению отдельного индивида, и то, что говорится о психике индивида, может быть сказано и о психологии народа Японии". Moloney J. С. Understanding the Japanese Mind, N. Y. 1954, p. 55.
  
  В. Плэтт, отставной бригадный генерал США, твердо заявлял: "Изучение национального характера начинается с осознания того, что характер других народов обычно весьма отличен от нашего. Бесполезно представлять себе дело так, будто они схожи с нами..." "Национальный характер, в общем, аналогичен индивидуальному характеру. Многие соображения, относящиеся к изучению индивидуального характера и проливающие свет на личные отношения, могут быть использованы при изучении национального характера и использованы для объяснения взаимоотношений между нациями". Piatt W. National Character in Action - Intelligence Factors in Foreign Relations, Rutgers University Press, 1961, p.158. Цит. по ст. Баграмова Э. Буржуазная социология и проблема национального характера, Вопросы философии, 1964, Љ6, с.104.
  Плэтт убежден, что основу "национального характера" составляют черты, присущие господствующим группам общества. "Подразделяя народ на группы, - пишет он, - часто удается выявить те из них, которые занимают руководящее положение, и таким образом установить практически значимый национальный характер". Информационная работа стратегической разведки. М., 1958, с.207.
  
  По мнению Ивана Солоневича, каждый народ имеет свой неповторимый исторический путь, государство и культуру, детерминируемые спецификой его национального характера.
  Национальный характер представляет собой "некую сумму, по-видимому, наследственных данных, определяющих типическую реакцию данной нации на окружающую ее действительность. Эта действительность, по-видимому, не имеет никакого влияния на общий склад национального характера: в одних и тех же исторических и географических условиях разные народы действуют... по-разному". Солоневич И.Л. Народная монархия. - М., 1991, С.162.
  
  Основой национального характера, как известно, является какая-то существенная черта, которая якобы присуща всем представителям народа.
  
  Считалось, что у каждого народа свой особый склад мысли, свои особые чувства, индивидуальный национальный дух. Дух народа воплощается в каждом из его представителей, другого бытия у него нет.
  
  "Человек никогда не поднимается выше народа, он - результат национального характера, он является только первой буквой его величия или его слабости и суеверий", - писал польский историк Иоахим Лелевель. Цит. по Попков Б.С. Рецензия на книгу Басевича А.М. "Иоахим Лелевель - польский революционер, демократ, историк" (М., 1961). - Вопросы истории, 1962, Љ9, с.129.
  
  Николай Устрялов в существовании национального характера усматривал двойственное - как объективное, так и субъективное начало. "Национальный характер есть плод национальной истории, которая в свою очередь есть результат многообразных и разнохарактерных факторов. Но национальные характеры эластичны не менее, нежели национальные тела. Нации преображаются логикой развития собственных творческих сил и силою внешних воздействий". Устрялов Н.В. Элементы государства, с.82.
  
  Но характер забияки-гасконца нынче отличается от осторожного менталитета нормандского крестьянина так же, как во времена Дюма, англичанин времен Вальтера Скота не похож на современного британца, хотя и Робин Гуд, и Пиквик воспринимаются нами как англичане.
  
  Более того, Ф. Энгельс писал о возможности радикальных изменений характера народа за исторически краткий период в 60-80 лет. В работе "Положение рабочего класса в Англии" он говорил о неузнаваемом населении страны, "которое состоит из совершенно других классов, мало того - составляет совершенно другую нацию с другими нравами и с другими потребностями, чем раньше". Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2 изд., т.2, с.256.
  
  Уроженцы разных провинций во Франции считаются носителями очень несхожих черт характера.
  "Нормандец, например, - писал Ю. Рубинский, - считается человеком осторожным, сдержанным, что называется, "себе на уме"; он предпочитает отвечать на вопросы двусмысленно и неопределенно, дабы не попасть впросак: недаром такой ответ называется "нормандским". Бретонец слывет крутым, своенравным упрямцем, с которым договориться не так-то просто, овернец - прижимистым и оборотистым хитрецом, любящим прикидываться простоватым только для того, чтобы обвести вас вокруг пальца, корсиканец - гордым, не прощающим обид, верным узам родства, но "не убивающим себя работой". Лионец обязан быть скуповатым, бордосец - замкнутым, марселец - хвастливым". Рубинский Ю. Французы у себя дома. - Знамя, 1989, Љ4, с. 147-148.
  
  Особенности черт характера уроженцев разных провинций объясняются спецификой истории этих провинций, некогда захваченных Французским королевством. А ведь французская нация сложилась много раньше, чем другие нации Западной Европы. Но различия между победителями и побежденными (в том числе и социально-групповые черты характера) уцелели до сих пор.
  
  Французский философ А.К. Гельвеций прибегал к понятиям "народный дух", "национальный характер", но он едко высмеивал обычную для той эпохи манеру описания национального характера как чего-то неизменного во времени: "Нет ничего более нелепого и неверного, чем описания характера различных народов. Некоторые придают своему народу черты своего общества и соответственно изображают его печальным, или веселым, или грубым, или остроумным. Мне кажется, что я слышу францисканских монахов, которые на вопрос о кулинарном вкусе французов отвечают, что во Франции все готовят на елее. Другие списывают то, что до них говорили тысячи других писателей; они никогда не исследовали изменений, совершающихся в характере народа благодаря переменам в государственном управлении и в обычаях. Когда-то о французах было сказано, что у них веселый характер; это будут повторять вечно. При этом не замечают, что превратности времени, принудив государей обременять деревню значительными податями, лишили веселости французский народ... " Гельвеций К.А. Сочинения в 2 томах, т. I. - М., 1974, с. 479.
  
  Согласно Гельвецию, "характер народа, - пишет Г. В. Плеханов, - изменяется не только вместе с историческими событиями; в каждое данное время он неодинаков даже у людей различных профессий. Вкусы и привычки воинов неодинаковы со вкусом и привычками жрецов, вкусы и привычки "праздных" людей неодинаковы со вкусами и привычками землепашцев и ремесленников". Плеханов Г. В. Избранные философские произведения, т. II, с.106.
  
  По-видимому, рассуждать о наличии национального характера у конкретного народа способен лишь тот, кто был знаком с ним по кинофильмам или анекдотам.
  
  Утверждают, что все немцы педантичны, но немцами были, как известно, и романтики начала XIX века. Итальянцы набожны, но Джордано Бруно и Никколо Макиавелли были несомненными атеистами. Воинственность французов, предприимчивость американцев, испанская гордость, вошедшие в стандартные представления, как характерные черты нации,- все эти качества, свойственные представителям какого-то определенного сословия, вряд ли могут быть признаны врожденными свойствами всего народа.
  
  Прежде всего, это относится к так называемому чувству национальной гордости.
  К этому выводу в работе "Об уме" еще в 40-х годах XVIII в. пришел Гельвеций: "Гордость есть истинное или ложное чувство нашего превосходства, вытекающее из выгодного сравнения себя с другими и предполагающее, следовательно, существование других людей и даже обществ. Следовательно, чувство гордости не врождено нам, подобно чувству удовольствия или страдания. Значит, гордость есть искусственная страсть. Гордость не может быть ничем иным, как только тайным и скрытым желанием общественного уважения... Гордость есть именно желание уважения, и ... нам более лестно уважение государя, чем уважение человека незначительного". Гельвеций А.К. Сочинения в 2 т., т.1. - М., Мысль, 1973, с.390-391.
  
  То, что национальный характер может быть объективным признаком нации, оспаривали многие, например, В.И. Козлов: "Детальный анализ национального характера приводит к выводу, что само это понятие является в значительной мере иллюзией". Козлов В.И. Некоторые проблемы теории нации. - Вопросы истории, 1967, Љ1, с.75-85.
  
  Каутский тоже наотрез отказывался считать характер основой нации: "Национальный характер великих современных народов представляет собой столь проблематичное и неуловимое явление, что совершенно невозможно в этой тонкой как паутина ниточке, улетающей от малейшего дуновения ветра, усматривать ту скрепу, которая с железной силой соединяет нацию, резко отделяет ее от других наций". Каутский К. Национальность нашего времени. - СПб, 1908, с.35.
  Но Каутский считался в СССР неправильным, прямо скажем, хреновым марксистом.
  
  Однако и В.И. Ленин, изучая отношения наций при капитализме, заявлял о "недоверии наций", о "национальном эгоизме", о наличии "обособленности и национальной замкнутости". Он утверждал, что социально-экономическая основа капиталистического общества неизбежно порождает "национальную ненависть" и "национальную грызню". Ленин В.И. ПСС, т.38, с.161, т.41, с.166, т.30, с.36, 45, т.1, с.155.
  
  Настоящие марксисты прошли школу диалектики не у Энгельса, не у Ленина, а у корифея всех наук: они твердо усвоили, что верными бывают лишь те ответы, которые дал вождь.
  
  "Национальную культуру, психологию, самосознание следовало бы рассматривать в первую очередь не в качестве суммы признаков, отличающих один народ от другого, а как факторы, способствующие ее устойчивости, целостности национальной общности, отражающие и сопровождающие ее жизнедеятельность. Такой подход позволяет выявить саму сущность особенностей культуры, психологии и т. д. как интегральных духовных образований, связывающих членов данной национальной общности в целостное, устойчивое объединение". Дашдамиров А.Ф. К методологии исследования национально-психологических проблем. - Советская этнография, 1983, Љ2, с. 63.
  
  Академик Бромлей помнил, что нацию определяет общность психического склада, поэтому сказанул такое, над чем в размышлениях можно просидеть полчаса, - у них, академиков, это запросто! Читаем: "Устойчивые черты характера отнюдь не являются имманентным свойством человеческого мозга - они сами продукт определенных внешних условий, прежде всего общественно-исторических. И то, что в рамках той или иной этнической общности подчас на протяжении почти ряда поколений продолжают функционировать традиционные для нее психические черты, происходит не в силу их полной независимости от изменений внешней среды, а лишь потому, что они обладают некоторой инерцией, обеспечиваемой социальным и средствами межпоколенной передачи общественно-исторического опыта". Бромлей Ю. В. Этнос и этнография, с.66-87.
  
  Над загадкой русской души ломали головы сотни мыслителей. Характерной чертой русского народа, к примеру, многие называли любовь к царю. "Нет в Европе народа, который бы более любил своего Государя, был бы искреннее к нему привязан, чем русский", - в этом Екатерина II убеждала Дени Дидро. Екатерина Великая. Записки. - М., 1992, с.116.
  
  Современники-европейцы, вспоминая о гвардейских переворотах в России (один из них возвел на престол саму императрицу), видно, в сердечных чувствах русского народа к самодержавию сомневались, но запущенный Екатериной в обиход миф о национальной любви к рабству этих чудаков-русских гулял с тех пор по сочинениям иностранцев, писавших о России, почти 200 лет - пока не случилась революция.
  
  Русские давно снискали славу народа воинственного, - подтверждением тому День Победы.
  Тем не менее, давно уже в сочинениях наших литераторов стала расхожей басня о природном миролюбии русской нации.
  
  Кстати, заметим, что модные на Западе в начале XX века попытки рассуждать о том, скажем, что русский характер является следствием национальной традиции пеленать младенцев, а также создание теорий особого японского или американского характера, еще начиная с 50-х годов, признаны несостоятельными. Национальный характер там давно признан мифическим понятием.
  
  "Историкам, - ехидничал профессор Йельского университета Дэвид Поттер, - не удалось прийти к согласию не только относительно того, что они подразумевают под "национальным характером". Они разошлись и по вопросу о том, какие качества составляют содержание этого понятия". Potter D.M. People of Plenty. Economic Abundance and the American Character, Chicago, 1954, p. 10-11.
  
  "Как будто сказано что-то конкретное, а по сути ничего не сказано.
  Какими словами можно определить русский национальный характер? Порывистый, горячий, добродушный, искренний, смелый, вспыльчивый, широкий, прямой?.. На все перечисленные, положительные и отрицательные, эпитеты имеют право претендовать все народы. Что украинцы менее смелы и добродушны, чем русские? Укажут на склонность украинцев к юмору. Но кто станет отнимать склонность к юмору у русских или у казахов, у туркмен?.. И вот можно растратить всю свою выдумку и изобретательность и так и не определить в точных терминах национальный характер ни русского, ни грузина, ни украинца, ни казаха, ни туркмена, ни сотен и сотен других народов-братьев, детей единой человеческой семьи". Скосырев П. Наследство и поиски. М, 1961, с.18.
  
  Зато в нынешней России все чаще встречаются работы, в которых ведутся исследования особого национального характера (или так называемой этнической идентичности) тувинского, калмыцкого, бурятского и многих других народов Российской Федерации.
  
  Нелепее всего попытки усматривать в особенностях национального мышления особую склонность к той или иной науке. Например, у немцев - к философии и математике, у французов - к биологии и географии, у англичан - политической экономии. Данилевский Н.Я. Европа и Россия. Взгляд на культурное и политическое отношение славянского мира к германо-романскому. - СПб, 1888, с.171.
  
  Пожалуй, более справедливо обратное: в той самой мере, в какой философия имеет национальный, т.е. идеологический, характер, она утрачивает и свою научность.
  Ныне нет наук немецких, русских или китайских, любая наука имеет интернациональный характер, представители всех народов вносят свой вклад в общую сокровищницу человеческого знания.
  
  Не стоит забывать, что психический склад и национальный характер меняются в зависимости от множества причин, потому трудно считать их реальным объединительным фактором.
  Как замечал Петр Струве: "Формальная идея национального духа выражает бесконечный - с точки зрения отдельных личностей и поколений - процесс, содержание которого постоянно течет, в котором "сегодня" всегда спорит со "вчера" и "завтра", в котором все, как бы оно ни строилось основательно, столь же основательно разрушается и перестраивается". Струве П.Б. На разные темы. - СПб, 1902, с.529.
  
  Заметим, что таким же вечным процессом социального движения является и сама нация.
  
  Национализм в психологии
  
  Чаще всего за убежденностью в существовании особого национального психического склада скрывается желание познать слабости врага.
  "Какую цель преследует изучение национального характера?
  Знание национального характера может послужить различным целям.
  Мы назовем лишь некоторые из наиболее важных. Оно может, например, помочь понять реального или потенциального врага. В этом случае оно используется в основном в качестве оружия: определив слабости и заблуждения противника, его ценности и установки, это знание может способствовать его разгрому.
  Иными словами, изучение национального характера может стать кузницей оружия психологической войны. Кроме того, это изучение может служить для оправдания нашего собственного враждебного отношения к противнику, показывая, сколь нежелательным, недемократичным и нецивилизованным он является.
  Оно может укрепить нашу решимость разгромить его и устранить наши колебания относительно средств, которые при этом применяются. Исследования национального характера могут использоваться для внутренней пропаганды.
  Более того, они могут снабдить нас полезными сведениями не только о наших врагах, но и о наших союзниках, что может помочь нам уживаться с ними или более эффективно манипулировать ими. Последнее очень важно, так как лучше иметь сильных союзников, чем слабых".
  Это выдержка из исследования голландских психологов Дёйкера и Фрейды "Национальный характер и национальные стереотипы". Цит. по статье Баграмова Э. Буржуазная социология и проблема "национального характера". - Вопросы философии, 1964, Љ6.
  
  Анализ национальной психологии сводится к изучению комплекса психологических установок и стереотипов поведения, проявляющихся в общении человека или группы с представителями других национальностей. Их наличие не зависит от принадлежности к какой-то нации. Японцы и французы, евреи и русские, поляки и греки - все смотрят на мир через очки одних предрассудков.
  
  Стереотипная установка на эмоциональное отношение к чужим слабым - установка сверху, к чужим сильным - установка снизу или сбоку.
  
  Сверху, покровительственно, по-отечески представитель господствующей расы или нации глядит на порабощенный народ. Они воспринимаются им как неполноценные, нуждающиеся в опеке, в руководстве. Его превосходство доказано, закреплено в законах, увековечивших подчиненный статус покоренных.
  
  "Нам, чужестранцам, - вернувшись из-за границы, писал химик А.М. Бутлеров, - особенно ярко бросается в глаза одна черта немецких съездов, - черта настолько странная, что я не могу умолчать о ней; это стремление к выражению своей национальности при каждом удобном случае. И нет сомнения, что эта гипертрофия национального чувства немало вредит германцам: она заставляет их недостаточно признавать каждую чужую народность".
  
  Такой комплекс превосходства ныне присущ массовой психологии населения США. Рядовой американец уверен, что Америка, из-за самой своей географии и истории, - "отмеченная богом" страна, а американский образ жизни - высшее достижение цивилизации. Уникальное сочетание мощи экономики, интеллектуального и практического гения дает США возможность строить особый, отличный от "погрязших в грехе" обществ Старого Света, "лучший" мир. С позиции национального самодовольства (американоцентризма) историография США взирает и на прошлое других народов.
  
  Критерием оценок являются "американские ценности" - уровень развития той или иной страны определяется по соответствию или несоответствию с "американским образцом". "Мы, американцы, - заявил избранный в 1920 г. президентом США У. Гардинг, - сделали больше для развития человечества за полтора столетия, чем все народы мира..." Цит. по кн. Яковлев Н.Н. Новейшая история США. 1917-1960. М., 1961, с.75.
  
  Иной стереотип - ксенофобия - вступает в действие, когда речь идет не о порабощенной этнической группе, а о гражданах соседнего государства, политических противниках или об экономических конкурентах, этнической группе, достаточно успешно утверждающей свои позиции.
  
  Чтобы государство существовало, развивалось и крепло, ему требуются враги. Как внутренние, так и внешние. Это аксиома.
  А иначе на кой ляд налогоплательщикам нужна толпа чиновников, военных, полицейских и сотрудников спецслужб? Все они должны как-то оправдывать свое существование.
  Игра под названием "Государство", придумана тысячелетия назад, и не нам ее упразднять...
  
  Как резюмирует публицист из США К. Ламонт: "Представление о разросшейся коммунистической угрозе в Америке все время было пугалом, которое использовали правые и фашистские элементы для камуфляжа своих антидемократических целей: им манипулировали желтые журналисты и карьеристы всех мастей как средством делать деньги при помощи сенсации; его использовали и демократическая, и республиканская администрация как средство обеспечить политике холодной войны общественную поддержку и как политический ритуал, рассчитанный на получение голосов путем запугивания избирателей". Lamоnt C. Freedom is as Freedom does. N.Y., 1956, p.14.
  
  О патологической ксенофобии истеблишмента США к коммунизму писал и сенатор Дж.У. Фулбрайт: "Антикоммунизм... стал основным, определяющим элементом американской внешней политики со времени второй мировой войны. Мы обнаруживали "руку московского коммунизма" во всех беспорядках, происходивших где бы то ни было, мы создали представление о коммунизме как о международном заговоре... Антикоммунистическая идеология избавляла нас от необходимости принимать во внимание конкретные факты и конкретные ситуации. Наша "вера" освобождала нас так же, как верующих в старину, от необходимости трезвого мышления, от необходимости наблюдать и оценивать действительное поведение стран и руководителей, с которыми мы имели дело. Словно средневековые богословы, мы выработали философию, которая объясняла нам все заранее, а все, что не умещалось в ее рамках, клеймилось как обман, ложь и иллюзия". Цит. по кн. Петровский А.Ф. Американская внешнеполитическая мысль, с.185-186.
  
  Те же самые стереотипы предвзятых суждений определяли и восприятие прошлого. Один из ведущих историков Америки У. Ньюмэн вынужден был признать: "Международные симпатии и антипатии влияют на написание национальных историй". Perpetual War for Perpetual Peace, Сaldwell, 1953, p.235.
  
  Профессор Б.Ф. Поршнев в свое время подчеркивал, что "обзор форм и типов общностей, при всем их поистине безмерном многообразии подтверждает положение, что в социально-психологическом отношении они всегда конституируются через противопоставление "мы" и "они". Поршнев Б. Ф. Социальная психология и история. - М., 1979, с.93.
  
  "Они", то есть реальные или потенциальные враги, явно сильнее или могут оказаться сильнее, поэтому им приписываются многие отрицательные качества.
  "Они" злы, бесчестны, агрессивны, пронырливы, бессовестны, жадны, хитры.
  Разбогатеть "они" могут лишь путем обмана или преступления, "они" всегда преуспевают за наш счет, "они" захватили рынки, "они" обирают нас, спаивают нас, обсчитывают нас.
  Побеждают "они" потому, что вероломно нападают тогда, когда наши теряют осторожность.
  
  Отрицательное неразумное, вредное начало приписывается "чужим" на уровне генетики.
  
  Но обычно народы враждебные изображаются как отсталые, слаборазвитые, ленивые и некультурные или находящиеся в плену заблуждений.
  
  Советуя писателям избегать националистических предубеждений во имя объективности, В.Г. Белинский писал: "Если вы въезжаете в чужую землю с целью изучить ее нравы и обычаи, вы должны забыть на время, что вы гражданин своей земли... Иначе обычаи этой чуждой вам страны будете вы оценять на курс обычаев вашего отечества и, естественно, найдете в ней хорошим только то, что сходно с обычаями вашего отечества, а все противоположное или непохожее на них безусловно признаете дурным". Белинский В.Г. Избранные сочинения в одном томе. М., 1948, с.387.
  Но когда речь заходила о народе русском, сам он обычно уже представал не в роли беспристрастного судьи, а выступал в качестве адвоката: "Недостатки нашей народности вышли не из духа и крови нации, а из неблагоприятного исторического развития". Белинский В.Г. Россия до Петра Великого. Там же.
  
  Грехи родного народа относятся на счет общего несовершенства человеческой природы, объясняются спецификой климата ("недостаток гениальности у русских, по-видимому, есть следствие почвы и климата", - как писала Екатерина II в своем "Наказе"), но любые подвиги и достижения превозносятся как факты превосходства народа над другими, величия национального характера.
  
  Зато в истории народа выискивается все, свидетельствующее о божественном происхождении, особом героизме, таланте, страдальчестве, трагизме пережитой судьбы: у него высокое предназначение, ему приписываются идеальные черты: он добр, призван управлять другими, благороден, горд, смел.
  
  "Собственное благо называют единственно истинным, а благо других народов, эпох и обстоятельств - недоразумением, подобно тому, как всякое направление искусства выдает свой субъективный вкус за объективную красоту, забывая, что единство - это лишь дело идеи, мысли, а действительность знает только многообразие". Дицген И. Там же. Сущность головной работы человека, с.85.
  
  Принадлежать к "нашему" народу, в отличие от "них", великое счастье.
  "Наши" внутренне благородны, "нас" нужно долго доводить, провоцировать, "этот" сразу за нож.
  Это "наши" - простофили, а у "них" вся нация такая! Нашему Ване скажи нет, он и пошел, а этот права качает, все "они" с пеленок разбойники. Варианты: все - конокрады, жулики, бездельники.
  
  Иногда за "ними" объективно признается наличие положительных черт: немцы - трудолюбивы, грузины гостеприимны, евреи дружны, латыши не пьют, татары бережливы.
  
  "Среди итальянцев немало людей, умеющих стойко переносить несчастья, оставаться сдержанными в трагических ситуациях. Но вряд ли это умение характерно для итальянской нации в целом... Среди немцев можно встретить немало людей, обладающих чувством юмора, но будем ли мы вправе говорить о склонности к юмору или остроумии немцев как о свойстве их национально-психологического склада в целом? Безусловно, нет". Утехин Н. Черты неповторимого. М., Современник, 1980, с.114.
  
  Соответственно, русским самокритично приписывается наличие отрицательных свойств - пьянства, разобщенности, лени. Но эти свойства предопределены изначально присущими русской душе щедрости, мужеству, рыцарству, гордости, удали, широте взглядов, умению уживаться со всеми.
  
  Очень неодобрительно относился к такой похвальбе Николай Гоголь: "Многие у нас, особенно между молодежью, стали хвастаться не в меру русскими достижениями и думают вовсе не о том, чтобы их углубить и воспитать в себе, но чтобы выставить их напоказ и сказать Европе: "Смотрите, немцы, мы лучше вас!" Это хвастовство - губитель всего". Гоголь Н.В. Полн. собр. соч. Т.3, с.513.
  
  Рассуждая о конфликте в Северной Ирландии, американский обозреватель С. Сульцбергер все политические, религиозные и экономические особенности региона сводит к специфическим свойствам ирландской нации: "Все они ирландцы и потому любят воевать: грозные люди, легко возбудимые... получают наслаждение от войны". Цит. по кн. Баграмов Э. Национальный вопрос в борьбе идей, М., 1982, с.37.
  
  Американский историк Б. Шейфер в книге "Облики национализма" утверждает, что национализм "уходит своими истоками в нервные центры людей, он вызывает и приятно волнует их эмоции, он порождает надежды и уменьшает страхи". Shafer B. Faces of Nationalism, N. Y., 1972, p. 366.
  
  Наличие в межнациональных отношениях системы отрицательных и положительных клише, стереотипных симпатий и предрассудков, - атавизм, сохранившийся от времен межплеменной борьбы.
  
  Стереотипы, как правило, возникают как групповое переживание и передаются с помощью воспитания.
  
  Разделение людей на своих и чужих, подсознательное клиширование всего окружающего, как постоянная функция человеческой психики, изначально было связано с необходимостью самозащиты.
  
  Важность существования психологического стереотипа в том, что он ускоряет индивидуальную реакцию на появление незнакомого объекта. Каждый класс объектов заранее получает ярлык, независимо от конкретных качеств входящих в него индивидуумов. Мозг еще не обдумал, чего можно ожидать от появления незнакомца, а на уровне подсознания руки получили приказ бить, а ноги - спасаться.
  
  Эмоциональная неприязнь, основанная на заранее созданном обобщении, возможно точном, а может быть - ошибочном или необоснованном, которая направлена как на всю группу людей, так и на отдельных ее членов, и которая требует от человека немедленных агрессивных или оборонительных действий - это и есть негативный стереотип.
  
  Положительные возникающие сами собой чувства к представителям своего племени, народа, нации - это проявление действия позитивного стереотипа.
  
  Кстати, само отнесение себя к конкретной национальной общности - тоже стереотип, причем ложный, хотя бы потому, что эта общность не существует как единое целое.
  Внезапная симпатия по отношению к представителю другого народа - это тоже результат наличия положительных клише.
  
  Существование продолжительного межплеменного конфликта, войны, соперничества за те или иные ценности, ведет к усилению устойчивых отрицательных стереотипов, предрассудков, бессознательных страхов и предубеждений, налаживание торговых отношений и других видов сотрудничества ведут к возникновению положительных установок, позитивных чувств, преодоления отрицательных установок.
  
  
  Национализм, как признак нации. Виды национализма
  
  "Разумеется, ведя борьбу против национализма во всех его проявлениях, я не забывал подмести и возле своего дома". Роллан Р. Соч., т.13, с.42.
  
  Так как национализм есть стремление к осуществлению целей каждой нации, мы вправе предположить, что наличие национализма должно входить в число существенных признаков нации.
  
  "Хотя объективные факторы играют огромную роль в формировании наций, наиболее важный элемент - это живая и активная коллективная воля, которую мы называем национализмом... В нашу эпоху сила идеи, а не зов крови образует и формирует нации". Кон Г. Азбука национализма. - В кн. Проблемы Восточной Европы. Вып. 28-30. Нью-Йорк, 1991.
  
  "Кто более или менее знаком с сущностью и историей национализма, тот знает, что характерная особенность национализма состоит именно в том, что он всегда стремился решить национальный вопрос вообще, независимо от его конкретного проявления. Основной принцип национализма заключается в том, что национальность есть индивидуальность, которую следует всячески, любой ценой сохранять и развивать, что национальность есть естественная и вечная форма общественно-политического бытия, что национальность должна вести свои общественные дела как единое целое". Шаумян С. О национально-культурной автономии. Соч. т.1, с.421.
  
  Интересную идею высказал знакомец Пушкина Владимир Одоевский.
  Он считал, что национализм возникает по причине отсталой культуры:
  "Просвещением вырабатывается достоинство человека вообще, полупросвещением - лишь национализм, т.е. отрицание общечеловеческих прав. Народность - великое слово, но смысл его, доведенный до крайности, приводит к бессмысленному и рабскому подражанию прошлому; народность - одна из наследственных болезней, которой умирает народ, если не подновит своей крови духовным и физическим сближением с другими народами". Одоевский В.Ф., князь. Русский архив, 1874, Љ2.
  
  В связи с наделением избирательными правами всех подданным Российской империи оскорбленный русский националист вопрошал: "Чье государство Россия?"
  "Национальное господство есть не какая-нибудь роскошь, а нравственная необходимость, первое условие жизни. Господство есть совершенство, развитие всех народных достоинств до полноты развития. Отказываемся от господства - стало быть, отказываемся от идеала расы, от того величия, которым природа увенчивает все, имеющее жизнь в себе". Автор этих строк вопиет: "О, если бы мы поучились хотя бы у евреев их национализму! Почитайте их священные определения. Они - народ, избранный Богом, народ единственный, которому все народы должны служить в качестве домашних животных". Меньшиков М.О. Чье государство Россия? Статья от 1 марта 1908 г. - В кн. Меньшиков М.О. Письма к ближним. СПб, 1910.
  
  Лозунг национального единства всегда помогал тем, кто правит страной, заткнуть рты оппозиции.
  
  "Над толпою изолированных и бессильных индивидов, - пишет Л. Дюги, - над человеческой пылью воцаряется без противодействия государство, грозно-могучее, ибо оно опирается на догму национального суверенитета, насчитывающую в это время многочисленных верующих". Дюги Л. Социальное право, индивидуальное право и преобразование государства. М., 1909, с.121.
  
  В июне 1978 г. в Египте после "всенародного" референдума, проведенного по инициативе "отца нации" президента Анвара Садата, был принят противоречивший конституции страны (ст. 152) "Закон о национальном единстве и социальном мире".
  Статья 4 этого закона гласит: "Не разрешается входить в состав политических партий, пользоваться политическими правами и заниматься политической деятельностью всем лицам, которые участвовали в разложении политической жизни до революции 1952 года, независимо от того выражалось ли это участие в назначении на министерские посты за счет принадлежности к партиям или в участии в руководстве ими".
  На основании этого закона в июне-июле 1978 г. были изданы "черные списки" деятелей, которым запрещалось участвовать в политической жизни. Среди них, разумеется, оказались оппозиционные Садату политики Ф. Сираг эд-Дин, И. Фараг и А.Ф. Хасан.
  
  Здание национализма как бы состоит из трех этажей: нижний этаж - это бытовой национализм, выше расположен идейно-политический, а последний - национализм теоретический.
  Паруйр Севак, один из популярных советских поэтов, рассуждая о "характере" армянской литературы, писал: "Не следует забывать, что патриотизм у армянского писателя выступает не только лишь как чувство, но как мировоззрение, как идеология". Севак П. Собрание сочинений в 6 т., т.5. - Ереван, 1974, с.327.
  Описывая один из видов национализма - фашизм, чешский писатель Юлиус Фучик, погибший от рук палачей, заметил, что сфера действия фашизма не ограничивается политикой, а методы прямо зависят от конкретной сферы общества, подвергающейся переделке. "Фашизм - это не только тюрьмы, концлагеря и виселицы, фашизм - это не только кровавый террор, это не только физическое уничтожение людей, - писал он. - Это и уничтожение взглядов, идей, убеждений, представляющих опасность для фашистского строя". Цит. по журналу Иностранная литература, 1974, Љ11, с. 210.
  
  Один из современных леворадикальных теоретиков России С.А. Строев пишет: "Вопрос "что есть национализм" не так прост, как может показаться на первый взгляд. Национализм - эта та форма ментальности, которая собственно и определяет существование народов, наций, этносов.
  В самом деле, всем, кроме самых радикальных либералов, очевиден факт объективного существования наций.
  Нация есть единство, которое невозможно полностью свести к совокупности индивидуумов на определенной территории.
  Что же формирует и определяет факт существования нации как единства? Общность языка, территории, исторической судьбы, менталитета, происхождения? Но ведь это только совокупность признаков, определяющих сходство индивидуумов, составляющих нацию.
  А сходство не обязательно предопределяет единство. На самом деле существование нации определяется наличием национального самосознания, то есть осознания индивидуумов себя частью целого национального организма.
  Именно это национальное самосознание и является национализмом в собственном смысле слова.
  Вывод состоит в том, что ни один из формальных признаков нации не является необходимым и достаточным.
  Объективное существование нации может успешно обходиться без любого из этих признаков, если наличествует главное: факт национального самосознания, то есть национализм. Национализм есть единственное необходимое и достаточное условие существования любой нации.
  Получается, что нация есть единство надличностного организма, осознающего себя единым национальным субъектом, причем независимо от того, какие именно формальные признаки в данном конкретном случае служат для самоидентификации. Иначе говоря, нация - это единство людей, обладающее собственным национализмом". Строев С.Нация и национализм. http://www.polemics.ru/articles/?articleID=7679&hideText=0&itemPage=1
  
  В общении двух индивидов или двух этнических групп национализм проявляется как совокупность чувств и носит бытовой, психологический характер.
  
  Нет предосудительного в том, что мы любим родные места, те, где навечно упокоились предки. "Личность каждого тесно связана с отечеством: любим его, ибо любим себя". Карамзин Н.М. Предисловие к "Истории государства Российского".
  
  Но у этой медали всегда есть обратная сторона: нелюбовь к чужакам. Поэтому национализм можно также определить как состояние общественного сознания, для которого типично маниакальное внимание к явным и возможным ущемлениям национальной чести и предвзятое отношение ко всему чужому.
  
  Национализм, по мнению социолога из США Карлтон Хейс, - это "чувство, при котором патриотизм соединяется с национальностью, или, иначе, вера в то, что индивидуум должен быть лояльным к своей нации, ее земле, ее ценностям, ее государству". Цит по кн. Баграмова Э. Национальный вопрос в борьбе идей, с.188.
  
  В ходе межплеменных сношений с незапамятных времен действуют две тенденции - как к сближению, так и к разобщению этнических групп.
  Психологическое отчуждение в процессе учащения связей обычно преодолевается.
  Но интенсивное общение может и усилить у людей чувство обостренного этнического самосознания, принадлежности к своему племени.
  
  Американские этнологи У. Сэмнер и А. Келлер, авторы книги "Наука об обществе" пишут: "Члены даже самых малых и наиболее примитивных обществ уже склонны, как показали наблюдения, проводить резкое различие между собой и другими, иными словами, между лицами, образующими группу (in-group), и теми, которые принадлежат к другой группе (out-group). Наша группа и все, что она делает, - это сама истина и добродетель, а к тому, что к ней не принадлежит, относятся с подозрением и презрением". Sumner W., Keller A. The Science of Society. New Haven, 1946, vol. 1, p. 353-356.
  Это явление, названное ими этноцентризмом, они считают универсальным свойством всего человеческого рода, - от бесписьменных обществ и до народов современной цивилизации.
  
  Немецкий этнограф и археолог Лео Фробениус упоминал об африканцах как о "странной расе, без активной энергии и без положительной творческой силы". Ольдерогге Д.А. Древности Бенина. Сборник Музея антропологии и этнографии. Т. XV. Л., 1953, с.378.
  
  Колониалистская идеология была кривым зеркалом, искажавшим представления об Африке и ее народах. Почти все наблюдатели из Великобритании в поездках по Африке видели отнюдь не то, что там было на самом деле, а лишь то, в чем они были убеждены, еще не покинув Англии.
  Ум негра, - писал социолог Р. Бартон, - "ограниченный теми предметами, которые он видит, слышит или осязает, очевидно, не может выйти за пределы чувств и сосредоточиться на чем-либо, стоящем за пределами настоящего". Генерал Г. Дрэммонд именовал африканцев "полуживотными". "Африканец живет как животное", - писал колониальный администратор Г. Джонстон. В 90-х годах XIX в. английский министр торговли Г. Лабушер заявил в парламенте, что в Уганде "все без исключения являются самыми ленивыми из этой самой ленивой из рас - расы африканцев". См. журнал "Вопросы истории", 1971, Љ12, с.75-79.
  
  Глядя на то, что было перед глазами, они видели далеко не все. Груз предубеждений постоянно давил на сознание наблюдателей, заслоняя непосредственное восприятие.
  Европоцентризм и самовлюбленность колонизаторов предопределили образ Африки и ее народов, созданный исследователями этой части света. Общие представления побуждали наблюдателей видеть действительность Африки через шоры идеологии, замечать отрицательные черты, старательно отбирать их из большого числа фактов и явлений, а затем объяснять их, исходя из своей схемы.
  
  Поэтому наблюдения, которые должны были предшествовать выработке выводов, на практике сами оказывались следствием этих представлений.
  Наблюдатели сильно преувеличивали отсталость африканцев и примитивность их быта.
  Многие черты туземца они нашли не в колониях, а привезли с собой в багаже: этим багажом были те идеи и взгляды, которые в эти годы царили в Англии.
  
  Как пишет английский автор, "сумма представлений и предубеждений об Африке и природе отношений между ней и Европой послужила как бы фильтром, через который проходили все наблюдения". Kelly D. О. "Informed" Opinion of Tropical Africa in Great Britain 1860-1890. - African Affairs, July 1969, p. 195.
  
  Европа и специфические формы ее культуры становились тем мерилом, которым оценивалось место каждого народа на лестнице прогресса. Чем больше какие-то элементы быта и взглядов народа были похожи на европейские, тем выше оказывался этот народ на вертикали цивилизации.
  
  Напротив, все непохожее представлялось как варварство или заблуждение.
  Миссионерское движение, с конца XVIII в. широко распространенное в Англии, тоже руководствовалось этим отношением ко всему неанглийскому.
  Цель миссионерства заключалась в девизе: передать тем "несчастным", кто не имеет счастья быть англичанином, блага цивилизации, повсюду насадить свои порядки, культуру и религию. Совпадение всплеска миссионерства и тотального распространения среди английской буржуазии убеждений в собственном превосходстве вряд ли случайно.
  
  Психозы общества похожи на душевные расстройства людей. Национальное угнетение способствует созданию мифов о собственной исключительности. Гонимые хотят чувствовать себя избранными. Вот почему социальный комплекс неполноценности у народов обычно компенсируется социально-психологической манией величия, и если рабы восстают, они тиранически беспощадны к господам.
  
  Как отмечал А.Моруа, "у народов, как и у отдельных личностей, жестокость рождается от чувства собственной неполноценности". Моруа А. Трагедия Франции. - В кн. Андре Моруа. Воспоминания и надежды. М., 1983, с.82.
  
  Французский историк А. Адам писал: "Националистическая идеология имеет два аспекта: она отвергает и концентрирует, направлена на обособление от иностранца, но также на внутреннее объединение и централизацию. Утверждая обособление нации, она вместе с тем отрицает и подавляет различия между группами, ее составляющими". Цит. по кн. Арабские страны. История и современность, М., 1981, с.181.
  
  В сфере внутренней политики национализм - это пропаганда теорий "народной общности" (под руководством правящей элиты) и превосходства собственной нации, во внешней политике - идеология шовинизма, выражающаяся в агрессивности, подготовке войн, территориальных претенщиях к соседним народам, притязании на "господство избранных".
  
  В соприкосновении двух или многих государств национализм становится политической доктриной (историческим мышлением, государственнической идеологией, если он обращен внутрь, имперским учением - когда он нацелен на завоевания).
  
  Мировая миссия нации-покорительницы, обращенная внутрь страны, оказывается утюгом, сглаживающим все политическое и культурное разнообразие, убивающим потенциальное развитие нации.
  
  "Мессианство может облагораживать национализм слабых народов, но в стране столь могущественной и одновременно столь униженной, как Россия, оно легко превращается в опасную для всех политическую тиранию". Валицкий Анджей. Россия. - Из книги Spotkania z Mi;oszem (1985, "Встречи с Милошем). Фрагмент в журнале "Вопросы философии", 1989, Љ7.
  
  Моя родина - выше всего!" - заявляет национализм, разрывая все договоры, как клочки бумажек.
  
  Как полагал Дж. Пламенац, "национализм - это желание сохранить или развить национальный идентитет народа в условиях, когда этот идентитет находится под угрозой, либо желание изменить или даже создать его там, где ощущается его ущемленность или отсутствие". Пламенац Дж. - По кн. Нарочницкая. Е.А. Национализм: Истоки многообразия и перспективы. М., 1997, с.6.
  
  Чтобы скрыть рост шовинизма в СССР, академик Д.С. Лихачев пытался разгородить национализм и патриотизм, доказать, что "существует коренное различие между патриотизмом, любовью к своей стране, и национализмом, ненавистью к другим народам". Лихачев Д.С. О русском. - М., 1989.
  
  Но "хороший" патриотизм всегда содержит в себе и "плохой" национализм.
  
  Патриотизм и ксенофобия - две стороны медали одного национализма.
  
  В сфере философии национализм - это идеологическая (мифическая) или теоретическая концепция, объясняющая факт существования нации, ее место в окружающем мире и отношения с другими нациями.
  
  Считая родовыми признаками народа общность происхождения, общее чувство самосознания принадлежности к народу, единство духа, языка, веры и культуры, сторонники этой теории считают свою нацию итогом развития народа, высшей фазой эволюции этноса, создающего свое государство.
  
  Соседним же нациям вовсе отказывается в праве считаться нациями, или начинается поиск аргументов, способных подтвердить, почему именно та или иная нация-соседка заведомо хуже.
  
  Тут уже государственный патриотизм сочетается с рассудочной ненавистью к другим нациям, т.е. с теоретической ксенофобией, набором исторических, полиических, медицинских, культурных доводов, доказывающих, в чем именно провинилась перед националистом та или иная нация.
  
  Так, в 30-х годах ХХ века, польское руководство, требуя от союзников поддержки Большой Польши в границах от моря (Балтийского) до моря (Черного), претендовала на территорию Литвы и Украины.
  Для обоснования данного права польский министр иностранных дел Роман Дмовский утверждал: "Украинское государство представляет собой лишь организованную анархию... Ни Литву, ни Украину нельзя считать нацией". Цит. по А.И. Уткин. Уничтожение России, М., 2004, с.367.
  
  Часто патриотичным, а, стало быть, руководством к действию, считается все, что может принести ущерб потенциальному врагу.
  
  Публицист Мак-Линн в августе 1949-го с иронией писал об этом в журнале "Атлантик" (Atlantic):
  "Американская внешняя политика отражала русскую внешнюю политику, как в зеркале.
  Что бы ни сделали русские, мы немедленно делали прямо противоположное.
  Американская внешняя политика диктовалась своего рода перевернутым русским вето: не мог быть избран на общественную должность тот, кто сочувственно относился к русским.
  Любое предложение, начиная с плана установления мира и кончая военным бюджетом, могло приобрести силу закона лишь тогда, если имелась железная уверенность, что русским это не понравится.
  Все американские политические разногласия определялись русскими разногласиями; любые разногласия между левыми и правыми возникали не по вопросам, касающимся Америки, а по вопросам, имеющим отношение к России.
  Американское просвещение было русским просвещением навыворот: не дать возможности познакомиться с коммунизмом было главной целью образования, признанной политическими деятелями и печатью. От преподавателя в первую очередь требовалось, чтобы он не был коммунистом сам, не встречался бы с лицами, которые могли бы быть коммунистами, и никогда не читал бы книг, которые могли познакомить его с коммунистическими идеями.
  Американская интеллектуальная жизнь вращалась вокруг русской интеллектуальной жизни.
  Писатели перестали писать, а в дорогих отелях собирались многолюдные собрания, чтобы говорить о России целыми днями напролет.
  В результате проблемы американской культуры становились отражением проблем русской культуры.
  Даже религиозная догма была вывернутой наизнанку русской догмой: хороший христианин в США в те годы должен был не любить своих врагов, а ненавидеть коммунистов, после чего ему позволялось молиться за них". Цит. по кн. Францов Г.П. Философия и социология, с.182.
  
  Национальный миф
  Из речи Муссолини: "Мы создали миф; миф - это вера, благородный энтузиазм, он не должен быть реальностью (!), он - импульс и надежда, вера и мужество. Наш миф - нация, великая нация, которую мы хотим превратить в конкретную реальность". Цит. по книге: Schmitt С. Parlamentarismus, Leipzig, 1926, S.89.
  
  Нация сознательно возводится националистами в статус государственного божества.
  Поэтому для определения нации наиболее важны категории модальности и возможности. В этом выражаются главные основы нации: Миф и Долг.
  
  Нация - не суть те люди, которых объединяет то, что они говорят на одном языке, поклоняются общим богам. Эти люди должны говорить на одном языке и фанатично исповедовать одну веру.
  
  Национальная принадлежность превращается в национальную повинность.
  При этом пропагандистские мифы всех наций о самих себе, являясь вариациями на заданную тему, идентичны как по содержанию, так и по структуре.
  
  Хотя отправным пунктом для создания сакральной легенды о великой исторической нации, принадлежать к которой, любить которую и защищать которую есть дело чести каждого, может стать какой угодно искусственно подобранный набор исходных данных.
  
  Поэтому создание мифологизированного представления о нации часто связано с фальсификациями и искажением реальной истории нации.
  
  Выбор между патриотизмом и совестью редко решается в пользу совести.
  
  Но для эффективности воздействия на общественное сознание правдивость мифа не имеет особого значения.
  Важно другое: конечным продуктом пропагандистской индустрии обязан стать проникнутый фанатичным чувством национальной гордости и готовый защищать отечество говорящий на родном языке гражданин-патриот.
  
  Частью национального мифа, элементом национальной исторической святыни становятся государственные символы: государственные гербы, национальные знамена.
  Вот как выразил эту мысль поэт Анатолий Жигулин в стихотворении "Флаги".
  Шили флаги косынею
  В давнем веке у нас.
  И летал над Россиею
  Шитый золотом Спас.
  Под багряно-червлеными
  В том великом году,
  Под святыми знаменами
  Дмитрий шел на Орду...
  И могучею птицею
  Пролетел сквозь века
  И вскружил над столицею
  Синий стяг Ермака.
  И победными красками
  Созывало на бой
  Знамя князя Пожарского
  Над горящей Москвой.
  А с полками Суворова
  В честь российской земли
  Стяги с лентой "Георгия"
  Через Альпы прошли.
  И забыть нам не велено
  Славный крейсер "Варяг"
  И горящий, простреленный
  Тот андреевский флаг...
  Это флаги, с которыми
  И в огне и в пыли
  По дорогам Истории
  Мы победно прошли.
  Пусть же память останется
  и про дымный рейхстаг.
  Пусть всегда развевается Наш немеркнущий стяг! (Жигулин А.В. Летящие дни. М., 1989, с. 312-314).
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"