Швец Влада Валановна : другие произведения.

Бархатный Кот И Другие В Горах

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  БАРХАТНЫЙ КОТ И ДРУГИЕ В ГОРАХ
  Лирическая сказка
  
  ...Выходит в сумерки - из страха
  Растаять в солнечном луче.
  Атилла Йожеф
  
  Она появилась
  Солнце медленно проваливалось в ледники. Бархатный Кот дремал в тени отвесной Громовой стены, пронзившей заостренным грифелем багровую салфетку облаков. По холоду, поднявшемуся тонким слоем над землею, Кот почувствовал, что будет буря. Он открыл глаза. Внизу на склоне закрутился в воздухе миниатюрный смерч, подняв с собою сноп искрящихся махрушек. "Начинается стихия...", - буркнул Кот. Его услышали и на земле, и в воздухе, и через полчаса в ущелье стало тихо - все попрятались под камни, в глубину. А буря надвигалась быстро - словно тлеющий фрегат гигантов заходил в ущелье. Из него внезапно выстрелила молния, затем другая. Третья поразила пик - разделся треск, и по стене скатилась дрожь. Холодный ветер дунул по ущелью, и запахло снегом. Кот, прижавший уши и пригнувшийся к земле, не торопился уходить - он вглядывался в нечто наверху, как будто там сидела аппетитная пичуга. На вершине Громовой Стены стояло что-то незнакомое, живое, непохожее на здешних. Кот дождался перерыва в ветровых атаках, встал и пригляделся. "Девочка!"- сказал он удивленно. В тот же миг опять сверкнула молния, и человечка, словно фантик, сдуло со скалы. Бархатный Кот помчался вдоль стены гигантскими прыжками. Ветер бил в лицо, слепя колючими снежинками. Но Кот не отворачивался, он боролся с волнами бурана и пытался отыскать пришелицу. "Нет, я не снежный барс!" - пробормотал он наконец - и огляделся. Кот нашел расщелину в гранитных скалах щель и сказал в нее: "Махрушки! Просыпайтесь, отыщите девочку, которая упала! А потом бегите за Папашей Шорохом!" В расщелине сверкнули и погасли чьи-то глазки. Яркие малютки утонули в скалах, а через минуту появились снова чуть поодаль. Кот скакнул туда. Упавшую уже наполовину замело. Кот осторожно откопал ее; она не шевелилась. Кожа у нее была голубоватой, и на ней, как нарисованные черной тушью, выделялись брови и ресницы. Губы тоже побледнели; мягкие каштановые волосы покрылись льдом. Она была легко одета - только белый свитер, джинсовые шорты, гольфы и ботинки. "Мда, красивая картинка. Непонятно, как она сюда..." - подумал Кот, пытаясь приподнять ее и взгромоздить себе на спину - у него не получалось, девочка была такого же размера, как и он. "Да где же этот соня! - возмущался Бархатный. - Еще немного - и принцесса станет крысой! Или чем-нибудь похуже..." А Папаша Шорох все не шел - наверное, сидел один в своей пещере и о чем-то думал или спал. Кот нервничал и заслонял "принцессу" от метели. Наконец послышалось шуршание, и появилась куча снега.
  "Это я," - сказал Папаша Шорох.
  "Почему так долго!" - возмутился Кот - он знал, что ураган Папаше нипочем, он был устойчив на своих широких цепких лапах, буря спотыкалась о его густую шерсть, похожую на древний мох. "Тут человек попал в беду, а Вы..." - воскликнул Кот.
  "Я чуть не потерял его, - прошелестел Папаша Шорох. - Он, как кошка, любопытный, высунулся из-за пазухи - и унесло. Пришлось ловить. Поэтому мы задержались." И Папаша Шорох вынул из-за длинных прядей шерсти на груди пушистое создание. Оно взлетело и повисло в воздухе, болтая ножками, обутыми в малиновые туфельки.
  "Шуршавчик, - пропищало существо. - Я ученик Папаши Шороха." Кот подошел поближе, чтобы рассмотреть пуховый шарик с крыльями и синими глазами.
  "Где же Вы его нашли?"
  "В сугробе у пещеры... Ну а что за человек?"
  "Да вот!" - Бархатный Кот уселся рядом с девочкой. Папаша Шорох несколько секунд рассматривал ее; Шуршавчик трепетал от любопытства; Кот нетерпеливо повторял: "Ну что? Несем? Чего Вы ждете?" Наконец Папаша Шорох протянул косматые ладони к девочке и взял ее. Бархатный Кот схватил рюкзак и прыгнул в волны снегопада. "Забирайся в шерсть," - сказал Папаша Шорох своему ученику и двинулся вперед, к пещере Бархатного...
  У Кота в пещере было хорошо: тепло, просторно. До прихода остальных он запалил вибриссами охапку веток, сложенных в естественном камине, и покрыл утоптанную землю сеном. "Вот и мы!" - раздался писк Шуршавчика. Папаша Шорох влез в пещеру...
  Девочка лежала у огня на куче высохшего чабреца. Ее растрепанные волосы оттаяли и высохли, завившись кольцами. Она не двигалась и не дышала. Рядом с ней сидел Папаша Шорох. Кот улегся, глядя на огонь, и ждал. Лиловые глаза Папаши Шороха блестели из-под век. Он аккуратно приподнял руками длинные ресницы - ученик его испуганно подался в сторону: сияло слишком сильно, как двойное полнолуние. Лучи упали на безжизненную девочку и стали двигаться по ней, как руки. Вскоре девочка зашевелилась. Кот вскочил, Шуршавчик подлетел поближе, а Папаша Шорох сел устало в стороне, закрыл глаза и замер... Девочка взглянула на Кота и вздрогнула.
  "Я просто Кот, Бархатный Кот,"- сказал он ласково.
  "Не может быть," - пробормотала девочка.
  "Ну почему не может. Вот Шуршавчик подтвердит, хоть он и новенький." Она взглянула на Шуршавчика.
  "Не бойся, - пропищал Шуршавчик. - Мы совсем не страшные".
  Она приподнялась. Кот несколькими взмахами могучих лап подбросил ей под спину сено. Девочка сидела и с недоумением смотрела на Папашу Шороха.
  "Мне нравятся ее глаза, - сказал Бархатный Кот Шуршавчику, - такие же зеленые, как у меня."
  Но девочка его не слышала.
  "Кто вы такие? Где я?"
  "Здесь, у нас, в Горах," - ответил неуверенно Шуршавчик и замолк. "Мда...Как же это объяснить, - промолвил Кот. - Мы жители Обратных гор. Теперь и Вы сюда попали. Я вот Кот, а он - Папаша Шорох, ничего, что он не двигается, он слегка устал."
  "А горы? Это наши горы? Те же самые?"
  "Ну, не совсем. Они... не ТАМ."
  "Не ГДЕ?"
  "Ну как бы Вам понятнее... Не там, где люди."
  "Разве я не человек?"
  "Пока что человек. Вы разговариваете и чувствуете так же, как и раньше. Но однажды Вы изменитесь."
  "Когда?"
  "Не знаю, все зависит от глубинных чувств..."
  "Чего-чего?"
  "Не стоит волноваться, здесь совсем неплохо! Правда, в этом мире мы боимся солнца и живем в пещерах, но зато, когда стемнеет, мы гуляем по горам. Сегодня, правда, буря..."
  "Как же я сюда попала?!"
  "Вы упали с Громовой Стены. Зачем Вы на нее полезли, кстати?"
  Девочка пугалась все сильнее, не смотря на то, что Кот старался говорить как можно утешительнее.
  "Если я упала с этой Громовой скалы - я не могла остаться невредимой и...живой. Она огромная! Но я жива-здорова!"
  Кот зашел в тупик. "Папаша Шорох! - мявкнул он, - Пожалуйста!" Папаша Шорох приоткрыл глаза и тяжело вздохнул. "Ну, здравствуй, девочка, - сказал он мягко, как весенний ветер. - Как тебя зовут и сколько тебе лет?" - "Я Ника, мне тринадцать." - "А мне тысяча. Но даже я не понимаю, как мы все сюда попали. Кто-то умирает и куда-то исчезает, остается пустота и прах. А мы живем... Я чувствую ответ, но трудно объяснить его словами... Если бы не Кот, то ты бы полежала под скалой и превратилась в нечто... непохожее на то, чем ты была. Вот я когда-то был обыкновенным ололи*, но превратился... в то, что есть. А вот Шуршавчик был котенком." - "Так и знал! - воскликнул Кот. - Котенком!" - "Бред какой!" - сказала Ника. - "Да, я понимаю, это странно, - продолжал Папаша Шорох. - Но не нужно торопиться. Можно оглядеться, изучить, привыкнуть..." - "Да? А сколько все это продлится?" - "Все здесь вечно. Время есть, и нет конца существованью в нем," - пробормотал Папаша Шорох и умолк так плотно, словно выключился.
  Ника шарила глазами по пещере и ощупывала свои руки, ноги, волосы, а Кот косился на нее, прищурившись. Шуршавчик облетел Папашу Шороха в надежде что-нибудь спросить и получить ответ, но, убедившись в том, что это безнадежно, упорхнул обратно к девочке. "Мне холодно, - сказала Ника, вся дрожа, - мой свитер мокрый." - "Так сними его," - сказал Шуршавчик. Ника посмотрела на Кота. "Я отвернусь" - сказал он гордо, повернулся и ушел куда-то в темноту. А Ника пододвинулась к огню, сняла свой свитер, горные ботинки и носки и положила все это на край камина. Пламя освещало ее тело, и оно казалось теплым, загорелым. Ника стала успокаиваться: может быть, не все так страшно, эти существа такие милые, особенно Шуршавчик. Ника робко протянула руку, и Шуршавчик радостно боднул ее. "Какой ты мягкий, маленький," - пробормотала Ника, прижимая к груди облачко из пуха и устраиваясь на охапке сена. Облачко урчало. "...И блохастый, вероятно," - прошипел из темного угла Бархатный Кот. Но Ника не расслышала, она согрелась, а Шуршавчик успокаивал ее - казалось, что она пришла домой, и все вот-вот вернутся: мама, папа и сестра, и...
  "Эй, проснитесь! Надо выбраться, пока совсем не рассвело, и подышать!" - Бархатный Кот кричал, засунув голову в пещеру через лаз, прорытый им в снегу, его призыв гудел, как вьюга, в узком коридоре, выходящем в зал пещеры. Ника вздрогнула, проснулась - было душно и темно. Она вскочила. "Как темно! - раздался рядом тонкий голосок. - Но я все вижу! Ника, дай мне руку!" - "Кто это?" - спросила Ника. - "Это я, Шуршавчик!" - "Может быть, я сплю?" - "Нет, Ника, Вы не спите, - промурлыкал кто-то мужественным голосом. - Но рассуждать об этом некогда - нас замело метелью, и мы можем задохнуться. Воздух нам необходим, хотя, возможно, это Вам покажется противоречием!.. Папаша Шорох, где Вы? Всем наружу!" - "Вот твоя одежда, Ника, - подсказал Шуршавчик и подвел ее ладони к свитеру." Она оделась и куда-то поползла. Холодный воздух вдруг ударил ей в лицо, от кислорода закружилась голова. "Ну вот, все спасены!" - Бархатный Кот - огромный, черный, плавный кот с зелеными глазами и серебряно-прозрачными усами и бровями появился перед Никой в снежной дымке. "Боже мой! - шепнула Ника. - Кто Вы?" - "Ну, привет! - разочаровано воскликнул Кот. - Вчера же выяснили, кто и что. Папаша Шорох, эта девушка теряет память за ночь!" Рядом с Бархатным Котом возникло существо еще ужаснее: какой-то волосатый стог с бордовым клювом, плоскими, как крылья, лапами-руками и когтями ног, торчащими из-под "подола". Ника содрогнулась. В верхней части существа зашевелились занавески-бахрома, открылись два овальных грустных глаза. "С добрым утром", - донеслось из клюва. Голос был знакомым. Ника снова задышала. "Значит, я в горах, и это был не сон..." - "Угу," - сказал Папаша Шорох. "Между прочим, здесь не так уж плохо," - промурлыкал Кот, потягиваясь. Ника огляделась. Никогда еще ей не было так страшно и тоскливо - даже в день, когда она ушла из дому. Все вокруг сияло темно-серым серебром, невдалеке угадывались склоны гор, одетые в густые тучи, впереди виднелась пропасть, и в нее размеренно, как время, падал снег. Она взглянула на себя: из расшнурованных ботинок беззащитно, как побеги, вырастали ноги, голые и бледные, а самой теплой вещью был короткий, белый свитер. Тем не менее, она не мерзла - и от этого ей стало жутко.
  "Где же холод? - жалобно спросила Ника. - Я его не чувствую".
  "Ну, это не такая уж потеря", - усмехнулся Кот.
  "А голод? Вы... едите?"
  "Нет, мы не едим, не пьем, не устаем. Зато мы спим и видим сны. И прочее..."
  "Что прочее?"
  "Ну, ощущаем жизнь".
  "А где Шуршавчик? - прошуршал Папаша Шорох. - Он все время пропадает". Все прислушались, а Ника вспомнила парящего пушистого котенка. "Кс-кс-кс-кс!" - сказала Ника машинально. Кот скептически повел бровями. "Здесь я!" - донеслось откуда-то из облаков, и вскоре появилось маленькое пятнышко, которое порхало точно бабочка. Шуршавчик подлетел к Папаше Шороху и ласково зарылся в шерсть. Папаша Шорох с облегченным вздохом повернулся и пошел вниз по тропе. "Куда Вы, уважаемый?" - осведомился Кот. - Папаша не ответил. "Что ж, пойдемте, Ника! Вероятно, мы идем к Папаше в гости." - "Да, пойдемте. Только где же мой рюкзак? - спросила Ника, - Где он?!" - Кот с досадой оглянулся. "Для чего он Вам? Еда нам не нужна" - "Там нет еды, там кое-что важнее... Он мне нужен." - повторила Ника. "Стойте здесь", - сказал Бархатный Кот и проскользнул в дыру... И Ника оказалась в полном одиночестве на снежном склоне. Было тихо, словно под водой, и Ника стала проникаться этой тишиной и этим странно-теплым зимним ветром. Здесь как будто было так же, как и в тех горах, но что-то отличало этот мир: пространство было плотным, что ли... Ника протянула руку: тот же воздух, то же притяжение Земли, но кажется, что можно при желании взлететь и перепрыгнуть через пропасть... "Это только кажется, - сказала Ника, сдерживая волны страха, - те же горы, та же я. Подумаешь - не мерзну!" - Ей уже хотелось закричать от ужаса. Но тут послышалось шуршание, и из пещеры с рюкзаком в зубах, чихая, вывалился Бархатный. У Ники отлегло от сердца, и она заставила себя произнести с улыбкой: "Вот спасибо! Вы такой хороший чело... кот." - Бархатный Кот встряхнулся и поплыл в снегу, как черный пароход, а Ника зашагала следом...
  Бархатный то исчезал за тюлем снегопада, то бесшумно появлялся, спрыгивая со скалы или выныривая из ущелья. "Через пять шагов направо, а затем держитесь ближе к скалам: дальше очень узкая тропа," - он источал энергию, и Ника понемногу выздоравливала от оцепенения. Они спускались ниже, снега становилось меньше, появилась каменистая земля, и кое-где - трава и прошлогодняя брусника. Ника с радостью услышала внизу знакомый рокот Кармадона и увидела, что между снежных пиков облака пропитываются зарей...
  Бархатный Кот заторопился. Ника видела, что шерсть его слегка приподнялась, как у ежа иголки. "Не волнуйтесь, Ника, мы почти пришли!" - воскликнул он. "А что мне волноваться?" - удивилась Ника, только что притормозившая, чтобы увидеть, как взойдет из-за вершины солнце. Кот, не останавливаясь, оглянулся на нее - и тут его коснулись первые лучи зари, проникшие через ущелье. Кот отпрыгнул, Ника засмеялась. "За скалу! - отчаянно мяукнул Бархатный, - Вас не должно касаться солнце!" - "Почему?.." - Кот не ответил: он исчез. "Вот это да!" - шепнула Ника и почувствовала тошнотворный страх. Она стояла за скалой, а солнце заливало все вокруг. Но этот свет уже не радовал - наоборот, напоминал пронзительный, холодный свет больничной операционной. Ника побывала там однажды - на столе под лампами, в стерильном воздухе, среди металла и неумолимых белых ангелов... Ей стало плохо, ноги подкосились, и она прижалась к каменной стене. Вдруг перед нею вырос Кот, а вслед за ним явился некто, полностью закутанный в полупрозрачные живые ткани. "Как Вы, Ника? Я привел его. Теперь Вы сможете пробраться в коридор," - воскликнул Бархатный. Мерцающее существо, похожее на бедуина, прикоснулось розовой рукою к голове - из-под накидки показалось еле уловимое, как будто затуманенное расстоянием, лицо и улыбнулось Нике. "Кто это?" - спросила Ника. Кот, опасливо косясь на солнце, промурлыкал: "Это Время Оно. Друг. Оно прикроет Вас, идите." Ника ничего не понимала, но покорно подошла к туманному созданию. Оно приподняло одно из многочисленных своих полотнищ и накрыло девочку. И вдруг пространство погрузилось в сумерки, и Ника обнаружила себя в кровати, в своей комнате, в обнимку с вязаным тигренком. За прикрытой дверью раздавались голоса: "Не поддавайтесь, никакая это не болезнь, а провокация, протест. Характер проявляет." - "Но какой протест? Против чего?" - "Не знаю, вам виднее... Может быть, она влюбилась?" - "Может быть, но это же не повод убегать из школы, пропадать из дому... Все влюбляются!" - "Ну, я не знаю. Поручите старшей присмотреть за ней. Пусть ходят вместе в школу и из школы, вместе отдыхают, вместе делают уроки." - "Правильно! - сказала мама. - У меня мелькнула мысль, а вы, Ирина Кашполатовна, всегда меня поддерживаете с детьми, спасибо вам! О, господи, какой она была чудесной и послушной девочкой..." Соседка, педагог из университета, пышно попрощалась и ушла. Дверь в комнату открылась, показалась голова Мадины. "Что, добилась своего? Ты не сестра, а крыса! Ничего, окончу школу и уеду - и тогда живи, как хочешь!" Ника спряталась под одеяло и заплакала...
  Во тьму прокрался желтый свет костра. Она была в пещере, снова повзрослев и очутившись в непонятном мире. Ника провела рукой по мокрому от слез лицу и огляделась. Рядом, словно замерший фонтан, стояло Время Оно. У стены сидел Папаша Шорох, и в его глазах, как в черных окнах, отражалось пламя. Кот вылизывался в дальнем уголке пещеры.
  "Где же я по-настоящему? - спросила Ника, - там, где мама и Мадина, или здесь, где..."
  "Ты везде", - загадочно сказало Время Оно.
  "Нет, ты здесь! - чирикнул радостно Шуршавчик, приземляясь Нике на плечо. - Ты только что пришла под покрывалом Времени, а кто под покрывалом - видит прошлое. Я, правда, ничего не видел, но я очень мало прожил. А вот ты..."
  "Кхм! - строго поперхнулся Кот. - Не нам с тобой, малыш, судить о том, кто сколько прожил... Ника, Вы присаживайтесь, отдохните. И... простите, что заставили Вас погрузиться в неприятные воспоминания. Но солнце встало. Время Оно согласилось спрятать Вас на несколько минут, теперь вы в безопасности".
  "А почему от солнца надо прятаться?" - спросила Ника, все еще под впечатлением минуты, проведенной дома.
  "Ну... Оно съедает нас. Нет, я неточно выразился. - Делает невидимыми."
  "Да? И что такого?"
  "И слепыми"...
  "Вот как..."
  "Это ничего, конечно, но... Ужасно неприятно."
  "Как же Вы вошли туда, где солнце? И нашли дорогу?"
  "Я-то - сквозь скалу, а Вы еще не научились."
  "Мда?.. А я всегда любила солнце и сейчас люблю его." Бархатный Кот вздохнул. Он лег неподалеку от костра и поглядел на Нику, приглашая и ее прилечь. Она сняла рюкзак и села рядом с Бархатным. Папаша Шорох спал. Шуршавчик, обернувшись крылышками, примостился у него на голове лицом к огню и свесил ножки. Время Оно колыхалось в темноте. Все были так спокойны, словно приготовились к привычному и долгому пути в каюте корабля. И Ника этого не понимала: "Я же не должна быть здесь. Мне надо что-то делать! Как-то выйти из страны Обратных гор!" Она не выдержала тишины: "Скажите, что мне делать? Как уйти отсюда?.. Извините, если разбудила..." Кот уставился на Нику, Время Оно стало озаряться розовым, Шуршавчик с интересом вылез из-под крылышек, Папаша Шорох приподнял ресницы.
  "Но куда уйти?" - спросило тихо Время Оно.
  "Да! Куда идем?" - с готовностью вспорхнул Шуршавчик.
  "Как куда! Домой!" - сказал Ника. Кот поморщился, а Время Оно опустило шаль с прекрасного лица и грустно улыбнулось:
  "Дом всегда с тобой. Где ты, там и твой дом."
  "Простите, - возразила Ника. - Это философия! А я хочу домой по-настоящему!"
  "Зачем же Вы пришли сюда?" - спросил ехидно Кот.
  "А что? Нельзя прийти, потом уйти?"
  "Конечно, нет! Сюда хотят прийти и таки-попадают только те, кто навсегда решил уйти оттуда! Если ты не хочешь этого по-настоящему и до конца, то никогда не попадешь сюда!"
  "Я передумала!" - Она хотела объяснить подробнее, но не смогла: отчаянье сдавило горло...
  "Ну... - сказал Папаша Шорох. Все затихли. - Иногда природа ошибается. Но редко. Иногда ты думаешь, что не хотел попасть сюда, а ей известно лучше... Я бы посоветовал тебе пока не торопиться и подумать. Осмотреться... Сопоставить многие события и увязать их смысловыми нитями. Быть может, все они соткутся в объяснение того, зачем и почему ты здесь."
  Когда Папаша Шорох говорил, казалось, что само пространство обрело дар речи. "Да!" - добавил с чувством Кот, поставив точку, и улегся, гордо глядя на огонь. Шуршавчик опустился Нике на колени и прижался к ней. "Все правильно, - прошелестело Время Оно. - Торопиться некуда. Всё вечно..."
  Ника обняла Шуршавчика и горестно прижалась к каменной стене. "Вам торопиться некуда, - подумала она. - Но я-то тут причем?! Ишь умники! Все вечно, смысловые нити!.." Отвернувшись от костра, она позволила себе тихонько шмыгнуть носом.
  
  В пропасти
  "Солнце село. Можно прогуляться!" - Ника резко пробудилась. Кот потягивался возле кучи алых угольков и бормотал: "Куда он мог пойти так рано. Может быть, опять гроза, и что-нибудь еще произошло..." - "Кто?" - Ника с отвращеньем обнаруживала, что прекрасно видит в темноте. - "Папаша Шорох. Он ушел, пока мы спали". Ника видела пещеру с несколькими кучами соломы и проемом коридора. Если бы не темнота, в ней было бы уютно. Время Оно тоже, видимо, ушло, остался только Бархатный, и Нике почему-то стало неудобно, словно это был мужчина, а не кот... "Ну что, пойдем наружу?" - "Да, конечно." - "Вы опять берете свой рюкзак?! Оставьте, мы еще вернемся!" - "Не могу. Там рукописи." - "Что там?!!" - "Ничего!" - смутилась Ника, проходя за Бархатным Котом по коридору к выходу. Их ожидал оранжево-сиреневый вечерний свет, заливший ледники, вершины и широкое ущелье, простиравшееся перед входом в мрачное жилье Папаши Шороха. Над пропастью, куда невинно обрывалась узкая тропа, висела дымка. "Это НАШИ горы! - восхитилась Ника. - Я их узнаю! Они совсем такие же!" - "Не буду спорить." - Кот улегся на тропу и с наслажденьем повалялся - Ника отвернулась: это выглядело как-то неприлично... За ее спиной раздался рокот, и над головою что-то плавно пролетело, утонув в тумане пропасти. Бархатный Кот вскочил и замер над обрывом, глядя вниз.
  "Что это было?" - удивилась Ника.
  "Самолет", - ответил Кот.
  "Не может быть! Откуда ему взяться!"
  "Всякое бывает..."
  Где-то там, внизу, раздался взрыв.
  "Вот это да! - воскликнул Кот - Два человека за два дня! Такого еще не было! Наверное, гроза какая-то особенная."
  "Я не понимаю, что Вы говорите."
  "Кто-то прилетел ОТТУДА! Мы должны спуститься и помочь ему!"
  "Но как мы спустимся?"
  "Вот так!" - и Кот легко и плавно прыгнул вниз. У Ники что-то екнуло в груди, но он изящно приземлился на уступ внизу и прыгнул ниже. "Вы куда? А я?!" - вскричала Ника. - До нее донесся голос: "Подождите!" Ника, села и спустила ноги в пропасть. "Я уже упала, - вдруг подумала она, - и ничего... Ну, упаду еще раз." Высота, наполненная свежей тонкой дымкой, соблазняла всё сильнее... "Нет, не стоит прыгать!" - услыхала Ника мирный незнакомый голос. - "Нет? А почему? Кот прыгнул..." - "Это Кот! Он много сотен лет порхает по Горам! Он сделан из пружин... А мы с тобой другие." - "А вы кто? И где?" - "Я здесь! Вишу на склоне." - Ника заглянула в пропасть. На нее смотрело женское лицо, поросшее кустистой белой шерстью, легкий ветер шевелил невероятно длинные и тоже белые густые волосы. "Вот это да!" - шепнула Ника. Женщина легко стояла на стене, вцепившись в камень мощными когтями рук и ног, и улыбалась Нике. "Кто Вы?" - в восхищении спросила Ника. - "Я Кулбадагус*. Я научу тебя, как лазать по горам," - сказала женщина. Она была одета в длинное, слегка ободранное платье, и оно свисало в пропасть, как вишневый флаг. Внезапно Ника поняла, что волосы Кулбадагус колеблются не ветром, а волнуются, как миллион хвостов, по воле их хозяйки. "Ну! - Кулбадагус задорно подмигнула Нике. - Не робей, спускайся, я тебя поймаю, если что." И Ника почему-то сразу ей доверилась. Она перевернулась на живот и соскользнула вниз. "Держись руками только за хорошие зацепки. Не елозь ногами, а упрись в скалу и оттолкнись - тогда ты будешь видеть все перед собой," - сказала ей Кулбадагус и, ухватив ботинки Ники жесткими, как корни, пальцами, поставила их на невидимые выступы. "Ой!" - Ника испугалась, что Кулбадагус не сможет удержаться на одних ногах и упадет. Но та прекрасно обходилась и без рук, ее когтистые ножные пальцы намертво засели в щелочках гранита. "А теперь, - командовала удивительная женщина, - найди глазами новые зацепки и возьмись за них... Так, хорошо. Теперь нащупай полочки ногами и спускайся. Молодчина!" - "Как легко! - обрадовалась Ника, - получается!" Кулабадгус исчезла. Ника огляделась и увидела ее внизу, на маленьком карнизе. "Как Вы быстро!" - засмеялась Ника. - "Ничего особенного. Пара месяцев - и ты научишься, - ответила Кулбадагус. - Иди сюда, не бойся!" Нику покоробило от "пары месяцев", но возражать она не стала. "Если правда научиться, а потом вернуться, это было бы великолепно, - думала она, перебираясь на карниз, - они бы все увидели, они бы поняли!.." - Хрум! - камень, за который уцепились пальцы Ники, отслоился от стены, и Ника полетела. Через миг ее схватила крепкая рука Кулбадагус, и девочка повисла в воздухе, глотая мятный страх. "Нам нужно думать о зацепках, только о зацепках, - говорила женщина, пристраивая Нику на уступе, - либо грезить, либо лазать... Ну? Как самочувствие?" - "Нормально, вроде бы, - пробормотала Ника. - Вы меня спасли, спасибо." - "Пустяки!" - Кулбадагус уселась рядом с Никой, и она увидела, как волосы её спасительницы впились в скалы. "Хорошо! - промолвила Кулбадагус, болтая белыми пушистыми ногами и оглядывая потемневшее ущелье. - Отдохнем и двинем дальше." Дно ущелья не проглядывало сквозь туман, казалось, его нет совсем, и каменный отвесный склон уходит в море. "Ты боишься?" - ласково спросила женщина. - "Боюсь", - призналась Ника. - "И напрасно. Я всегда тебя поймаю, я надежная страховка." Ника посмотрела на ее красивое мохнатое лицо с большими черными глазами и опять почувствовала ужас: "Я не понимаю, кто Вы! Человек?" - "А кто же! Я давно живу в Горах - немного меньше, чем Папаша Шорох, но давно. Я помню, как попал сюда Бархатный Кот. Был ураган, и он свалился прямо с Громовой Стены. Он был таким красивым, юным и несчастным..." - "А откуда он пришел?" - "Не говорит! Он слишком гордый. Может, просто заблудился." - "Ну, а Вы?" - "А я жила в ауле и была ведуньей... Ну, пора!" - Она слегка втянула волосы, освободив от них скалу, и ловко побежала по стене ногами вниз. "Давай, красавица! Я жду тебя!" - раздался голос из тумана. Ника подавила робость и пошла за ней. Теперь она была сосредоточена на каждом шаге. Постепенно пальцы и колени перестали нервно трепетать, и с помощью Кулбадагус она преодолела несколько пролетов. Нику охватил азарт, она совсем забыла про упавший самолет и Бархатного...
  "Вот мы и на дне", - промолвила Кулбадагус, встречая Нику. - "Как, уже? А я вошла во вкус" - сказала Ника, спрыгивая на сырое ложе Кармадона. "Значит, у меня появится подружка, будем лазать вместе!" Ника улыбнулась ей, но про себя подумала: "Надеюсь, что недолго"... Кармадон здесь был безумным пенистым ручьем. По обе стороны его лежали валуны, мерцали влагой осыпи ... Над головой вздымались скалы, их вершины плыли в облаках. - Все так же, как и ТАМ...
  "Куда же делись Кот и самолет?" - спросила Ника. "Думаю, что мы найдем их ниже или выше по реке, - ответила Кулбадагус, - он должен был свернуть - иначе врезался бы в гору." - "Но в какую сторону идти?" - спросила Ника. - "Мы сейчас узнаем". Женщина легла на камни и прижалась к ним. "Туда!" - воскликнула она, вставая. - "Почему туда?" - "Оттуда звуки. В воздухе не слышно, а в камнях - прекрасно." И они пошли вверх по реке. Кулбадагус шла молча, рассекая мутный воздух корабельным профилем. Внезапно из тумана появились очертания хвостатого предмета. "Самолет!" - вскричала Ника...
  Возле самолета, расколовшегося пополам, сидели Кот, Папаша Шорох и мужчина в джинсах, над которым то и дело зависал восторженный Шуршавчик.
  "Мрр! - сказал Бархатный Кот приветливо, как будто знал, что Ника не томится в ожидании у края пропасти, как было ей приказано, а лезет вниз. - Вот познакомьтесь. Это Мурик."
  "Да, Мурат, - сказал мужчина, с удовольствием разглядывая Нику и Кулбадагус. - Но можно Мурик." - Он, казалось, был вполне доволен тем, что оказался неизвестно где и непонятно с кем.
  "Папаша Шорох, извините, как Вы пробрались сюда? - спросила Ника. - Неужели так же, как и мы?!" Папаша Шорох не отреагировал, он, очевидно, утомился и теперь сидел с закрытыми глазами.
  "Почему Вас это удивляет, Ника, - с важностью промолвил Кот. - Здесь все владеют навыками скалолазанья. Иначе как же жить в Горах!"
  "А почему Вы бросили меня и убежали? Ведь Кулбадагус могла и не наткнуться на меня - и я бы до сих пор сидела там, у края, в полном одиночестве!" - сказала Ника.
  "Не наткнуться! - фыркнул Кот. - Да это я послал Кулбадагус, чтобы она спустила Вас сюда!"
   "Да-а...- Ника покачала головой. - У вас в горах своя компания. И связь налажена."
  Мужчина улыбался до ушей, и Ника недоумевала: въехать в пропасть и разбиться - что за радость!
  "Вы из города, Мурат?" - спросила Ника уважительно: мужчине было, видимо, за пятьдесят.
  "Из города".
  "Вы рады, что попали в это ... место?" - продолжала Ника, преодолевая робость.
  "Да, я рад. Я вижу!"
  Ника вопросительно молчала.
  "Я ослеп, - сказал Мурат. - А здесь я вижу!"
  Ника поняла.
  "Но Ваши близкие! Вы будете по ним скучать!" - воскликнула она.
  "Возможно, - Мурик помрачнел. - Наверно, буду. Но кому я нужен, если ничего не вижу."
  "Вашим детям! - горячилась Ника. - И жене, и внукам!"
  "Дети взрослые, - сказал Мурат. - Жены давно уж нет на свете. И слепой мужик не нужен молодым, красивым женщинам!"
  "Не нужен молодым? - переспросила Ника. - А зачем Вам молодые?"
  Мурик усмехнулся, встал и подошел к обломкам самолета, дав понять, что разговор окончен. Бархатный склонился к Нике: "Вы не очень-то тактичны", - промурлыкал он. - "Но он же старый! - прошептала Ника. - Он же дедушка!" - "Для Вас он дедушка, но объективно - молодой и привлекательный мужчина!" Нике стало совестно: Мурат действительно был стройным и не очень старым. Он копался в недрах фюзеляжа, озабочено вздыхая: "Инструментов нет, а как без них..." Изящная Кулбадагус прохаживалась рядом, трогая разбитую машину. Выглянула полная луна и осветила берег и мерцающий металл. Папаша Шорох приоткрыл глаза, косясь на Мурика, который попытался приподнять отпавшее крыло, играя мускулами и кряхтя. "Не стоит, - прошуршал он мягко. - Если Вы хотите починить его, я это сделаю без инструментов. Он Вам нужен." - "О! - сказал Мурат, - Я буду очень благодарен Вам! Я летчик, в самолете - моя жизнь!" - "Угу", - сказал Папаша Шорох, принимаясь раздвигать ресницы. Ника отошла в сторонку, вспомнив жуть, которую она почувствовала прошлым вечером в пещере Бархатного. Неужели это было лишь вчера! И ведь еще вчера она ушла из дома рано утром... Шорох оживлял разбитый самолет: сиянием огромных глаз он словно плавил хрупкую игрушку из фольги, соединяя лонжероны и нервюры, взмахом лапы прикрепляя крылья к фюзеляжу и соединяя все в единое серебряное тело. Очарованные зрители расслабленно молчали, Кот урчал, забывшись. "Вот и всё," - вздохнул Папаша, угасая, и пошел к стене. Мурат потрогал самолет. "Он цел! Вы просто мастер, уважаемый! - вскричал он громко - эхо прокатилось по ущелью. - Неужели он еще и полетит?!" Папаша Шорох не ответил. "Полетит, - заверил Кот. - Он для того и создан." - "Уау! - сказал Мурат, садясь в кабину. - Всё на месте: кресла, стекла, рычаги, шасси! Но ведь приборы не работают, и бак взорвался вместе с топливом?" Кот вспрыгнул на крыло, Кулбадагус зачем-то влезла на высокую скалу, Шуршавчик, словно шмель, влетал и вылетал через окно кабины, Ника попыталась раскрутить пропеллер... "Надо просто приложить усилие и оторваться от земли," - сказал Папаша Шорох, приоткрыв глаза. "Да? - озадачился Мурат. - Вот так вот просто?.." Кот, обнюхав самолет от носа до хвоста, скользнул на землю. Мурик потянул штурвал, напрягся, пошатал машину - ничего не получалось. Ника тоже недоумевала, как пропеллер заработает без топлива и электричества. Бархатный Кот уселся, обернув себя хвостом, и терпеливо ждал. Кулбадагс внезапно появилась, длинно перепрыгнув с того берега реки, и подошла к окну кабины: "Справа очень много скал, и их не видно в сумраке. Вам надо повернуть налево - там стена, затем пологий склон - и сразу небо." "Вот спасибо! - улыбнулся Мурик. - Я теперь не врежусь! Может, вместе полетим? Садитесь!" - он впустил Кулбадагус в кабину, на второе кресло впереди. Ее красивый белый нос навис над пультом управления. "Давай!" - скомандовал Мурат, и самолет внезапно двинулся вперед, на Нику и кота. "Ай, мама!" - завизжала Ника, Бархатный от неожиданности выгнул спину, но Мурат свернул и вырулил по берегу вдоль Кармадона. Самолет, шурша по влажному песку, промчался чуть вперед и круто взмыл, почти бесшумный, как бумажный змей. "Уррра!!!" - вскричала Ника, прыгая от радости. Папаша Шорох опустил ресницы и заснул. Бархатный Кот сидел все так же, сдвинув лапы по-балетному, и только уши его двигались локаторами по дуге. Спустя минуту из тумана вынырнул Шуршавчик. "Я их не догнал! - пищал он жалобно. - Они летают слишком быстро!" - "Ничего, - ответил Кот, прищурившись, - они уже летят обратно." Край луны раздвинул облачную ночь, и вскоре над ущельем показались крылья. Самолет спикировал меж скал на берег. Ника и Шуршавчик бросились ему навстречу, Кот неторопливо подошел, задрав трубою хвост. "Как хорошо! - воскликнул Мурик, высунувшись из окна. - Я снова жив: летаю, вижу, чувствую! Эх! Просто нету слов!.." Кулбадагус молчала и блаженно улыбалась. "Ну, садитесь, - пригласил Мурат, - летим!" Бархатный Кот попятился, а Ника снова радостно подпрыгнула. "Папашу Шороха позвать?" - спросил Шуршавчик, облетая самолет в десятый раз. - "Я сам!" - сказал Мурат и вылез из машины. Ника села в кресло и потрогала приборную панель, не веря собственным глазам: все кнопочки сияли разными цветами. "Представляете, Кулбадагус, они работают!" - воскликнула она. "Последний раз, когда я ездила на чем-нибудь, - ответила задумчиво Кулбадагус, - это была арба в моем ауле. А летающих домов тогда не делали..." - "А вот и мы!" - пришли Папаша Шорох и Мурат. "Садитесь сзади, девочки, - сказал Мурат. - А Вы, Папаша Шорох, вот сюда, вперед. А Вы, Бархатный Кот..." Но Кот исчез. "Он предпочел пешком", - сказал Папаша Шорох, ловко и бесшумно залезая в самолет. - "Ну, ладно", - произнес Мурат разочарованно... В салоне было тихо и уютно. Нике показалось, что сейчас они взлетят и понесутся в город. Самолет рванулся - "девочек" прижало к спинкам кресел, через несколько секунд машина выпрямилась, и они прильнули к окнам. Кармадон мерцал внизу обрывком мишуры и вскоре потерялся среди скал. Под ними громоздилась горная страна: провалы тьмы, облитые небесным светом склоны, каменные зубы с черными кривыми трещинами, темно-голубые ледники...Повсюду были только горы - больше ничего. "А можем мы взлететь повыше?" - попросила Ника, в глубине души надеясь, что увидит и предгорья, и равнину, и, возможно, огоньки селений. "Очень даже можем! Набираем высоту!" - сказал Мурат и снова запрокинул самолет. Мелькнули облака - открылось звездное сияющее небо. Ника оглянулась вниз: высокие вершины с ледниками стали рябью на поверхности земли, но эта рябь опять была повсюду, словно океан.
  "Не может быть! - сказала Ника. - Где-то же они должны кончаться, эти горы! Где долины, города, другие страны?! Все исчезло?"
  "Нет, - ответила Кулбадагус. - Но мы их не увидим. Всё осталось ТАМ."
  "А если посмотреть из стратосферы?"
  "Из чего?"
  "Ну, хорошо, с Луны! Папаша Шорох! Если посмотреть с Луны!"
  "Увидишь просто Землю, но другую - темную, без городов и стран, - вздохнул Папаша Шорох. - Всё осталось ТАМ."
  "Да, не горюй! - сказал Мурат. - Здесь лучше! Посмотри, какая красота, какой покой! Мотор не глохнет, организм не мучается от болезней, не нужны уколы и лекарства! Здесь уже не может ничего случится - разве это не отлично!" - Ника сдавленно молчала. "Вообще-то может, - тихо возразил Папаша Шорох. - Здесь, бывает, разбиваются, теряются... И, если некому помочь, то пропадают навсегда."
  "Но что же будет дальше - если пропадешь? И где окажешься еще?" - спросил Мурат недоуменно.
  "Просто ничего не будет. Ничего, нигде, никто... Ведь это происходит с большинством живых существ - они становятся ничем."
  "Поэтому Бархатный Кот остался на земле? - возник из тишины Шуршавчик. - Чтобы нам помочь, когда мы упадем?" - Папаша Шорох хмыкнул с нежностью. "Ну что ты, мы не упадем. У нас отличный летчик."
  Самолет летел обратно. Ника с горечью смотрела на безжизненные горы и старалась не заплакать... На утесе, промелькнувшем за окном, сидела черная фигура с острыми ушами. "Вот он, вот он - нас встречает! - пропищал Шуршавчик. - Это Кот!"
  
  Пустота
  День прошел в пещере Бархатного. Лишь Папаша Шорох и Шуршавчик спали, удалившись в уголок. Мурат с Кулбадагус шептались у огня, Бархатный Кот вылизывался, Время Оно тихо разговаривало с ним, как приглушенный радиоприемник... Ника думала о нереальности происходящего. Ей больше не хотелось спать, есть, пить, она не мерзла и не согревалась. Раньше, ТАМ, она частенько предавалась жалости к себе, свернувшись ночью у походного костра, когда ребята пели песни или спали. Ей тогда казалось, что печальней состояния не может быть. Но вот она лежит совсем без слез и смотрит на огонь, и это состояние - не жалость, не печаль - а вакуум. И это не сравнить ни с чем, что существует ТАМ. Но почему Мурату хорошо? Всего лишь первый день, а весел и общителен!..
  Мурат поймал тоскливый Никин взгляд и помахал ей: "Подползай сюда! Ты все равно не спишь - давай поговорим!" Бархатный Кот направил уши в его сторону. У Ники не было желания поговорить, но старших приходилось слушаться.
  "Ну, что, рассказывай!" - сказал Мурат.
  "О чем?"
  "О том, как ты попала в горы! А потом и мы с Кулбадагус расскажем!"
  "Я не знаю, как, - смутилась Ника. - Шла по склону ночью, вдруг какой-то домик. Я решила переночевать внутри... И вдруг - гроза, я оказалась на Стене, потом какой-то взрыв - и я упала... Вот и все!"
  "Ну, это всем известно! - темпераментно взмахнул рукой Мурат. - А мы хотим услышать, что случилось до того, до Громовой стены. Зачем полезла в горы? Потерялась, что ли?"
  Ника поглядела на Кулбадагус - ее мохнатое лицо с искристыми глазами и джокондовской улыбкой утешало, как уютный плед. "Какая разница! - вздохнула Ника про себя. - Никто об этом не узнает!"
  Было трудно говорить впервые в жизни о своих секретах. Если б это было ТАМ, то ни за что!.. "Я слышала о том, что есть в горах такое место... Аномальное. Ребята говорили, что туда приходят только те, чья жизнь по-настоящему бессмысленна. Они куда-то исчезают - может быть, их забирают инопланетяне, может быть, святые духи... Если человек еще зачем-то нужен на земле, то он туда не попадет, он просто не найдет то место, как бы ни искал. А я нашла... Случайно." - "Правда? Не искала, но нашла?" - спросил Мурат. - "Ну, я не верила в легенду. Просто я ушла из дома и пошла туда." - "Зачем ушла?" - "Я больше не могла так жить." - "Точнее?" - "У меня была сестра Мадина. А она дружила с Мишей, одноклассником. У них был очень дружный класс, они ходили к нам домой... А я любила Мишу. Мне не нравился мой класс, мои знакомые. Я стала убегать из школы и гулять по городу одна. Меня ругали, угрожали ПТУ... Я не хотела никого обидеть, просто мне невыносимо было на уроках. И зачем нужна учеба - ведь она не помогает стать счастливой. Ну и мама поручила меня Динке. Это было счастье: я везде ходила с ней и с Мишкой: в школу и обратно, в гости, в горы, в парк, в кино... Я целый год жила в раю. Конечно, Миша - да и все ребята - видели во мне Мадинин хвостик - больше ничего. Всерьез ко мне никто не относился. Я терпела - лишь бы чаще видеть Мишу. А потом все кончилось. Был выпускной, куда меня не пригласили. Были проводы на поезд. И они уехали и поступили в институты. Город вымер - для меня. Все лето я сидела в комнате и вспоминала... И настала осень. Я почувствовала, что вернуться в школу, где учились все они: Мадина, Миша и другие - невозможно! Сердце разорвется, если я переступлю ее порог. И я ушла. Я шла и шла... И в ночь, когда была гроза, я оказалась в Кармадоне. Я полезла на высокий склон. Потом раздался гром - и я упала..." Ника подняла глаза и обнаружила, что рядом с ней сидят уже не только Мурик и Кулбадагус, но также Кот, и Время Оно, и Папаша Шорох с плачущим Шуршавчиком на голове. Бархатный Кот смотрел особенно взволнованно, усы его топорщились, как провода под током.
  "А чего же Вы хотели, уходя из дома?" - вкрадчиво спросил он.
  "Я хотела, - Ника провела рукой по лбу. Ей почему-то было трудно сформулировать свое желание. - Хотела изменить себя, наверное..."
  "Но почему? - не понял Кот. - Из-за какого-то мальчишки? Их же много! Ну, один уехал, встретишь следующего, потом и третьего, десятого. Таков закон взросления. А первая любовь - она всего лишь первая из многих."
  "Да, я это слышала, мне мама говорила, и не только... Может быть, я исключение? Я чувствую, что больше ничего и никогда не будет. Я уверена."
  "Как это глупо!" - возмутился Бархатный.
  "Но если б это было глупо, - возразил Папаша Шорох, - то она бы даже не нашла Стены. Вы сами это знаете."
  Но Кот упрямо дернул кончиком хвоста.
  "А может быть, она вернется, если это правда глупо? - шелестнуло Время Оно - То есть, извините, есть надежда, что не все и навсегда закончилось."
  "Да! Может, надо перелезть обратно через стену - и окажешься в нормальном мире?" - оживилась Ника.
  Хвост еще раз дернулся.
  "Не думаю, - вздохнул Папаша Шорох. - Стену можно обойти, а можно сквозь нее пройти - мы это делали не раз. И оставались здесь"
  "А как тогда? - спросила Ника. - Есть же способ, правда?"
  "Может быть, и есть... У каждого свой путь. Поищем." - И Папаша повернулся и ушел во тьму. Шуршавчик полетел за ним, пища: "А остальные! А Кулбадагус и Мурик! Я хочу послушать!" Видимо, Папаша Шорох разрешил Шуршавчику остаться: он вернулся и, довольный, опустился Нике на колени.
  "Мда... - сказал Мурат, смущенно. - Но ведь я уже рассказывал. Я летчик. То есть был. Потом я стал болеть, ослеп, меня уволили, и я остался, старая развалина, совсем один. "Зачем такая жизнь!" - подумал я. А у меня есть друг, бывалый альпинист. И он когда-то мне рассказывал о Громовой стене. Я стал упрашивать: возьми меня с собой в какой-нибудь поход, хотя бы самый легкий. Он и слушать не хотел, потом, наверно, пожалел. А вообще-то эти альпинисты верят в чудеса. Когда идут на гору - молятся - не богу, а своей химере "черный альпинист". У них и памятник имеется - я видел: черный плоский камень, и на нем лицо зловещего бородача. Они кладут к нему конфеты, сигареты, а когда идут обратно из удачного похода, то несут ему цветы... Ну вот. Он брал меня с собой - не на вершины, а до базового лагеря. Оставят меня в лагере, а сами лезут дальше. Я сижу в палатке, словно баба: сторожу, варю похлебку. В общем, чувствовал себя обузой. Нет, ребята ничего не говорили, помогали мне, вели по тропам, научили слушать горы, узнавать по звукам, где скала, где осыпь, где ледник, какая надвигается погода... Славные ребята. Только я не мог смириться с тем, что ничего не вижу и таскаюсь за другими, как рюкзак с ногами. Я летать хотел! И вот однажды были мы на леднике Майли. Я хитро поступил: полгода ничего не говорил о Громовой стене своим друзьям, чтобы они подумали, что я забыл об этом. И дождался: меня взяли в Кармадон. Когда мы стали лагерем под ледником, я лег со всеми спать в палатке, а под утро тихо встал - и улизнул. Я долго шел на ощупь, по камням, потом по льду. Устал. Но возвращаться я не собирался: думал - или сгину где-нибудь в расщелине, замерзну насмерть - или уж найду. И вот, когда я шел, наверное, не меньше суток, началась гроза, поднялся ураган, и я наткнулся на какой-то домик. Я - не знаю как - но понял, что нашел то место... Отыскал окно, пролез в него с большим трудом, сижу... Вдруг - страшный грохот, я куда-то провалился, а потом... увидел, что лечу в своем любимом самолете, на котором я перевозил спасателей! Ну, вот, я здесь: я вижу и могу летать!"
  Все помолчали. Нике показалось, что никто не разделил восторга летчика. Кулбадагус глядела на него, как на ребенка, восхищенного своей игрушкой. Только Ника с завистью подумала, что вот Мурат нашел свою компанию, свой самолет, он радуется жизни. А ее съедает изнутри какой-то тошнотворный холод, от которого ей хочется удрать. Зачем, зачем она пришла сюда! Уж лучше б села в поезд и уехала куда глаза глядят ...
  "Ну, что? - спросил Мурат. - Вопросы есть? - Вопросов нет. Тогда пришел черед Кулбадагус!" Бархатный Кот зевнул и потянулся. "Я пойду, - промолвил он лениво. - Про Кулбадагус я знаю всё. А вы послушайте." Он повернулся. "Э! Куда? - обиженно спросил Мурат. - Придет и Ваша очередь рассказывать свою историю! Не уходите!" - "Я не обещал историй, - промурлыкал Кот из темноты, - кто хочет - пусть рассказывает..." - "Вот хитрюга!" - усмехнулся летчик. "Он не в настроении. Но рано или поздно он расскажет, - успокоила его Кулбадагус. - Пока послушайте меня." Шуршавчик заурчал от удовольствия.
  "Не помню, сколько лет прошло с тех пор - мне кажется, что очень много. Я жила в ауле высоко в горах, с отцом и матерью, обычными людьми: отец держал овец, охотился в лесу, а мама целый день возилась по хозяйству и пыталась научить меня, как делать сыр, доить корову, прясть, вязать. Но мне не нравилось хозяйничать. Мне нравилось бродить в горах, исследовать пещеры, лазать по отвесным скалам. Я хотела знать, какие травы помогают от болезней и невзгод, как предсказать землетрясение и сель... Отец сердился на меня: ты девочка, почти невеста, скоро замуж - так веди себя скромнее и учись готовить и стирать! Он уходил охотиться, а я сбегала в горы. Там, в лесу, недалеко от нас, жила ведунья. Детям запрещали приближаться к ней, но я не слушалась. Я помогала ей во всех ее делах. Она была совсем старухой, говорила, что ей больше ста пятидесяти лет. Я верила. Её морщинистая кожа высохла настолько, что напоминала пепел от сгоревшего листа. Мне не было пятнадцати, когда ведунья умерла. Она сказала, что в горах созрела смерть, и я должна следить за ней. Что я увижу, как погибнет мой аул, и не смогу спасти его. Я ничего не поняла. Тогда она добавила: "Следи за ветром, за животными и травами - и скоро ты поймешь". Я испугалась. А на следующий день ее не стало. Самые отважные мужчины выстроили склеп вдали от кладбища, на противоположном берегу реки и отнесли туда мою подругу. Склеп стоял, как маленькая башня, над обрывом, и никто, кроме меня, не подходил к нему: считалось, что ведунья может навести проклятье. А меня решили поскорее выдать замуж. Я была красивой девочкой, и вскоре оказалась замужем, хотя в ауле много говорили о моих чудачествах. Мой муж был взрослым человеком, я его боялась, он казался мне вторым отцом, но более суровым и совсем чужим. Я часто убегала от него, бродила по горам и собирала травы. Многие сельчане потихоньку приходили за моими снадобьями, многих удалось мне вылечить. А муж сердился и ругал меня. Однажды в марте я почувствовала, что в ущелье, несмотря на ясную погоду, небо словно потемнело и отяжелело. Я заметила, что овцы стали блеять дольше и есть меньше, а собаки так тоскливо выли по ночам! Я поднялась на склоны над аулом и проверила, не накопился ли на них тяжелый снег. Но снега было мало. Я поговорила с мужем и с отцом, но только вызвала их гнев. Тогда я снова поднялась на склоны, но гораздо выше, на ледник. Я провела там ночь, закутавшись в большую бурку и прислушиваясь к миру. И тогда, в прозрачной тишине под звездами, я ощутила, как потрескивает в глубине тысячелетний лед. Мне стало очень страшно. На рассвете я спустилась вниз, в аул, и побежала к мужу. Я хотела передать через него старейшинам села о том, что поняла на леднике. Но он был очень зол: ведь я не ночевала дома. Он собрал мое приданое и потащил меня к отцу. Я говорила им, что надо уходить повыше в горы, что аул вот-вот погибнет, но меня никто не слушал. Старики сердились: молодая женщина дает советы, да еще такие!.. Муж вернул меня родителям, а те махнули на меня рукой: безумная - что сделаешь! Я часто приходила к склепу моего единственного друга - старенькой ведуньи. Мне казалось, что она все слышит, видит и подсказывает мне, что делать. Я по-прежнему готовила отвары трав и отдавала людям - за муку, за сыр, за платье. Вот уже настало лето, все забыли о моих пророчествах. Но я тревожилась все больше, и сама не знала почему. Однажды я сидела на закате солнца возле склепа и глядела на ледник, блестевший золотом. В какой-то миг мне показалось, что гора открыла пасть и ожила. Мне почему-то заложило уши. Я встряхнула головой. Земля качнулась подо мной, и я увидела, как по ущелью быстро надвигается всклокоченная черная стена. Я поглядела на аул внизу: он замер, маленькие люди обернулись в сторону огромной массы льда и даже не пытались убежать. А в следующую секунду все исчезло. Подо мною, очень близко пронеслась тяжелая волна, меня отбросило назад, и я упала. Грохот оглушил меня на несколько минут, и я зажмурилась. Когда осталось только эхо, я приподнялась. Ведуньин склеп стоял на берегу застывшего потока каменно-ледовой лавы. Моего аула больше не было, и не было других аулов ниже по реке, и не было самой реки. Мои родители, соседи, их дома - всё превратилось в пыль. Я долго не могла очнуться и глядела на поверхность льда, как будто в ожидании еще чего-то, что изменит эту невозможную картину. Ночью я пролезла в склеп и там в оцепенении лежала до утра. Потом бродила над аулом, как собака, потерявшая хозяина. Потом опять залезла в склеп... Я знала, что в долине есть другие села, даже города, но мне казалось, что погиб весь мир. Однажды ночью началась гроза. А утром я проснулась здесь."
  "Не слышала я что-то о такой лавине изо льда... - сказала Ника. - А в каком году это случилось?"
  "Я не знаю. Видимо, давно, - ответила Кулбадагус, - лет тысячу тому назад."
  "Вот это да! - сказал Мурат. - А выглядишь на сорок!"
  "Да? Спасибо. Я была хорошенькой, черноволосой. А теперь не скажешь... Вся седая."
  "Вот бы мне так - через тысячу-то лет," - вздохнула Ника.
  "Будешь, - успокоила ее Кулбадагус, - здесь не стареют." Ника помрачнела.
  "Не расстраивайся! - пропищал Шуршавчик. - Ведь Папаша Шорох обещал: поищем!" Ника обняла его.
  "А ты? - спросил Мурат Шуршавчика. - Откуда ты такой? Рассказывай!" - Шуршавчик жалобно сказал:
  "Я не успел понять! Я помню маму-кошку, очень теплую и мягкую, и братьев - трех котят. Мы пили молоко из мамы, спали и гуляли в темноте, в подвале. А потом нас вытащили и куда-то понесли. Мне было очень холодно и страшно. Я попал в коробку с сильным запахом, которая куда-то ехала и оглушительно гудела. А потом я почему-то полетел на снег. Я оказался в одиночестве и долго плакал и дрожал от холода. Потом подул ужасный ветер, и раздался грохот, вспыхнул яркий свет - и я упал и, кажется, уснул. Папаша Шорох подобрал меня и положил в свою густую шерсть. И вот я здесь, в тепле и тишине. Мне хорошо!"
  "Какие сволочи! - сказала Ника, - Увезли котенка в горы и оставили!"
  "А разве это был не ветер?" - возразил Шуршавчик.
  "Ветер, да! С ногами и с машиной!.."
  "Ну, что было, то прошло, - сказал Мурат. - Теперь Шуршавчик с нами, и все будет хорошо... А Вы?" - спросил он Время Оно, карамельно тлевшее в лучах костра. Оно приподняло накидку от лица и удивленно поглядело на Мурата.
  "Что же я могу сказать? Я здесь всегда. От сотворенья мира."
  "О! Простите! Я не знал. А... Вы зачем? Ну... кто Вы?"
  "Я минувшее. Я в каждом."
  "Только здесь? Или ТАМ тоже?"
  "Там? Пожалуй. Только там я ни к чему..."
  "Угу..." -Мурат запутался и прекратил расспросы. Ника даже не решилась любопытствовать - настолько жутко было ей глядеть в тоннельные глаза сгустившегося Времени. Спустя секунду ей уже казалось, что они затягивают, словно черная дыра, и, если ты поддашься, то не выберешься никогда.
  "Я рядом с вами, но не с вами, - прозвучало Время Оно ласково. - Не надо обращать внимания..." Мурат кивнул сурово, сделав вид, что понял. Ника покосилась на Кулбадагус - та улыбалась, опустив глаза... Шуршавчик помурлыкал и уснул у Ники на коленях. Было тихо; странные огни мерцали в темноте...
  Когда-то ТАМ они ходили в горы: Ника, Миша и Мадина. Мише и Мадине было по шестнадцать, Ника шла за ними по тропе, как верный раб (она так думала), разглядывая Мишины ботинки с джинсовыми вставками. Они пришли в село, где жили Мишины родные, и остались ночевать в уютном доме у подножия крутой горы. В ночи летали светлячки...
  "Конечно, это он их подослал, они так влюблены в него, что дремлют на его усах!.." - "Чего-чего? - очнулась Ника. - Кто в кого влюблен?" - "Махрушки - вот они", - Кулбадагус взмахнула длинною рукой, ловя летающие огоньки. Её суставчатые пальцы рассекли их стаю, отблески сверкнули на когтях. Она шепнула что-то в свой кулак и медленно расправила ладонь. На ней сидел оранжевый мохнатый огонек с холодными глазами и сердито взмахивал шерстинками.
  "Ругается!" - с восторгом прошептал Мурат.
  "А влюблены они в кого?" - спросила Ника, тоже шепотом.
  "В Кота - в кого еще, - ответила Кулбадагус, - здесь у него полным-полно поклонников". Махрушка упорхнула в темноту.
  "Обиделась!" - сказал Мурат.
  "А кто они?" - спросила Ника.
  "Так, махрушки... Иногда сопровождают путников в пещерах, если их уговорить."
  "А тут есть путники?"
  "Встречаются...Сам Кот, бывает, ходит."
  "А зачем?"
  "В камнях короче. Поверху и пропасти, и осыпи, и ураганы, а внутри тепло и тихо. И светло, когда махрушки рядом."
  "По горам или пещерами - куда идти! - вздохнула Ника. - Мы уже пришли - конечный пункт."
  "Ну, не совсем... - раздался голос Время Оно. - Мы могли бы отыскать кого-нибудь, кто знает способ возвращения для Ники. Есть такие жители в горах, которые бывают ТАМ."
  "Да, есть, - откликнулась Кулбадагус, - но ведь Папаша обещал подумать. "
  "Вы же знаете Папашу Шороха - он может думать вечность..."
  "Ой, не надо вечность," - испугалась Ника.
  "..А в итоге объявить, что возвращаться не имеет смысла. Помню, так и было с Бархатным Котом давным-давно..."
  "Нет-нет, пойдемте, умоляю вас, - сказала Ника."
  "Полетим на самолете! - предложил Мурат. - Скажите только направление, куда лететь."
  "Я не уверена, что знаю, где они", - промолвила Кулбадагус.
  "Кто?"
  "Те, кто может перейти обратно."
  "Да, не падай духом, девочка!" - сказал Мурат. - Прорвемся! Вечером отправимся в поход."
  
  Идти к вершине
  Она проснулась в сумерках. Папаша Шорох и Шуршавчик крепко спали, а Кулбадагус свернулась в углублении на валуне, сливаясь с ним так сладко, словно это не кусок гранита, а перина. Время Оно улетучилось. Вместо него вплотную к дотлевающим огням лежал Бархатный Кот. Мурат ворочался неподалеку. Ника с неприязнью поглядела на последние лучи заката, от которых захотелось уползти в пещеру. "Что, противно? - усмехнулся Кот, не открывая глаз. - Сейчас уйдет." - "А я всегда любила солнце..." - "Может, это не оно? Не солнце? - просипел Мурат. - Какое-то оно ... Как танк." - "А что такое танк?", - спросила бодрым голосом Кулбадагус. "Давайте расскажу!" - воскликнул радостно Мурат. Бархатный Кот зевнул и потрусил по тропке, хвост его сиял в лучах, как факел. Ника поплелась за ним. Они свернули в темный кулуар, Мурат, как зубр, вломился следом и пригнул колючий куст перед Кулбадагус. Кот проскользнул через какую-то дыру и что-то промяукал изнутри. Кулбадагус нырнула следом, непонятно как проникнув через маленькую щель. "И что? - растеряно спросил Мурат. - Как это сделать?" Ника опустилась на коленки и послушно поползла в дыру, закрыв глаза. Она протяжно утонула в камень. "Наконец-то! - проворчал Бархатный Кот. - Вставайте!" Ника огляделась: в узком лазе, словно раздвигая камень телом, шла вперед Кулбдагус, а Кот, бесцеремонно отодвинув Нику, высунулся в щель и уговаривал Мурата "просто сунуть голову в дыру": "Внутри просторно и светло! Не сомневайтесь!" - "Да уж..." - пробурчала Ника, осторожно выпрямляясь. То ли тело ее стало плоским, то ли скалы - раздвижными, но она свободно встала и пошла. В проходе, не смотря на полный мрак, все было видно: каменные складки стен, тропинка шириной в ладонь, фигуры спутников. Бархатный Кот уговорил Мурата - слышались его восторженные восклицания...
  Они куда-то шли - у Ники было головокружительное чувство, что она внутри земли, микроскопическое существо, которое вот-вот раздавят миллиарды тонн гранита. Ей хотелось побежать, чтобы скорее вырваться наружу, но кошачий хвост спокойно колыхался перед ней шагах в пяти и задавал неспешный ритм. Внезапно он исчез, и Ника наступила в воду. Перед ней мерцало озеро, в котором плавала огромная растрепанная птица. "Уа! - сказал Мурат, остановившись за спиной у Ники. - Это что? Мы не в аду случайно?" Птица оглянулась и сверкнула лунными глазами. Ника обомлела. "Познакомьтесь - это Хока!" - промурлыкал Кот. Он аккуратно примостился на сухом уступе у воды. "Она кто, птица?" - неуверенно спросила Ника. Хока снова полоснула ее взглядом и нахохлилась. "Нет-нет! - с улыбкой, извиняясь перед Хокой, возразил Бархатный Кот. - Не птица. Это уважаемая... Хо-ка! - А вот это новенькие - Ника и Мурат." Нептица опустила перья и бесшумно подскользнула по воде поближе к ним. Она была с руками и ногами и сидела по-турецки: перья прикрывали тело и, по-видимому, не давали Хоке утонуть. Гигантский жесткий нос, почти касавшийся воды, делил ее фигуру пополам, поэтому она казалась птицей. "Здравствуйте!" - сказал Мурат и поклонился. "А! Кулбадагус! - раздался сиплый, громкий голос Хоки. Ника вздрогнула. - Чего они хотят?" - Кулбадагус, оказывается, сидела на стене, поджав колени, обтянув их юбкой и вцепившись в камень волосами.
  "Девочка хотела бы вернуться."
  "А мужчина?"
  "Ничего."
  "Давно никто не пробовал вернуться..."
  "Да."
  "Я посмотрю, зачем ей это." Ника вопросительно взглянула на Кулбадагус, но та лишь призвала к терпению движением руки. А Хока стала оглушительно сопеть и поднимать свои развесистые перья дыбом, и под ними обнаружились такие же пронзительные ледяные очи. Хока стала медленно вращаться, как рождественская ёлка, и глаза смотрели из-под каждой "ветки". Нике стала отступать назад. Но Хока, раскрутившись, вдруг исчезла, на воде остался маленький водоворот.
  "Ушел..." - шепнул Мурат.
  "Оно... она сейчас вернется, ей не нужно много времени, она посмотрит - и обратно", - молвил Кот.
  "Откуда? Где посмотрит? И на что?" - спросила Ника.
  "Ну, она же объяснила - посмотрю, мол, для чего ей возвращаться." "Ничего не понимаю! Где посмотрит?"
  "Где-то ТАМ - откуда Вы пришли." У Ники быстро застучало сердце - или ей так показалось... Хока ТАМ! Она умеет быстро попадать ТУДА - она перенесет меня!
  "А почему она общается с Кулбадагус, а с Вами, Кот, не говорит?" - спросил Мурат. Бархатный Кот поморщился и отвернулся.
  "Что? Я что-то неприличное спросил?"
  "Она со всеми так, - ответила Кулбадагус. - Ей много-много тысяч лет, она не уважает ни Кота, ни вас, еще людей, а разговаривает только с древними - как я и старше."
  "Как это - "еще людей"?" - испуганно спросила Ника. Все молчали. "Как это - "еще", Бархатный Кот?"
  "М-м... Понимаете, здесь все меняются. Вы же не думаете, что Кулбадагус была такой и ТАМ."
  "Какой "такой"? - заносчиво спросил Мурат. - Кулбадагус красавица!"
  "Ну, я не возражаю, только ТАМ она была иной - как Ника."
  "Не пугайте девочку - она же не успеет стать такой, как я или как Хока. Ника возвращается обратно. Хока ей поможет."
  "Интересно, а каким же стану я? - спросил Мурат. - Надеюсь, что похожим на Кулбадагус!"
  "И не надейтесь. Кем - не знаю, но похожим на кого-либо из здешних Вы не станете, - ответил Кот. - У каждого тут проявляется какое-то свое, запрятанное глубоко в душе предназначение. Кулбадагус и ТАМ пыталась быть частицей гор, срасталась с ними - ну и вот. Вы видите итог."
  "Я ненавижу горы! - вырвалось у Ники. - Извините..." Кот продолжил:
  "Вы, Мурат, возможно, превратитесь в самолет с глазами..."
  "Боже сохрани!"
  "Ну, это так - предположение, и очень примитивное. В Вас будет что-нибудь от самолета - вроде крыльев, но..." Раздался шум воды, и перед ними появилась Хока. Перья опустились, Хока села по-турецки и уставилась на Нику. После нескольких минут всеобщего молчания Мурат шепнул Коту: "А, может, нам уйти? Пускай поговорят." По электрическому вздрагиванию хвоста он понял, что вопрос был неуместен. Хока, наконец, произнесла: "Ей незачем туда идти." - "Как незачем?.." - побормотала Ника.
  "Вы уверены? Её не покидает мысль о возвращении домой." - сказала вежливо Кулбадагус.
  "Уверена, - вздохнула Хока утомленно, - возвращаться незачем." Она взглянула недовольно на Кулбадагус и, повернувшись к берегу спиною, стала быстро удаляться в темноту.
  "Вот старая ворона! - прошептал Мурат. - Мы тут стоим, как потерпевшие, ждем помощи, а эта..."
  "Тихо!" - зашипел Бархатный Кот.
  Кулбадагус безмолвно лезла по стене. Когтями ног она за что-то уцепилась наверху и, свесившись, сказала: "Поднимайтесь. Вот моя рука." Мурат попятился, а Ника ухватилась за протянутую руку и почувствовала взлет. Кулбадагус поставила ее на выступ и спустила руку снова - для Мурата. Тот отказывался наотрез от женской помощи: "Я что, по-вашему, мальчишка! - повторял Мурат. - Я лучше уж останусь тут и тоже стану Хокой!" Ника со слезами на глазах глядела в озеро на еле видную вдали фигуру Хоки. Кот сидел внизу и выразительно закатывал глаза в ответ на возмущение Мурата. Наконец, они решили, что Кулбадагус и Ника перелезут озеро по потолку пещеры, а Мурат и Кот преодолеют его вплавь. "А разве кошки плавают?" - спросил Мурат. Бархатный Кот надменно фыркнул и изящно прыгнул в воду...
  Ника лезла за Кулбадагус по потолку, цепляясь, как она, за выступы и щели. В передышках она слушала Кулбадагус: "Ты не печалься. Хока не решает все на свете. Мы пойдем к вершине Крошки Горного. Он тоже очень древний, старше Хоки. Вот посмотрим, что он скажет."
  "Что за Крошка?"
  "Вот увидишь. Он тебе понравится. Но это трудный путь - все время вверх."
  "Мы выйдем на поверхность?"
  "Только на вершине."
  "А дотуда - под землей, в камнях?"
  "Ну да. А что - здесь тихо, сухо, солнца нет. Тебе понравится!" Когда они спустились на другой - широкий и песчаный - берег озера, Бархатный Кот уже вылизывался там, демонстративно простирая лапы.
  "Ну, к вершине Крошки Горного?" - мурлыкнул он, заметив появление Кулбадагус.
  "Конечно... Где Мурат?"
  "Еще плывет."
  "Он не утонет?" - испугалась Ника.
  "Нет, не бойтесь, - усмехнулся Кот. - Он доплывет когда-нибудь." Вода взбурлила, вынырнул Мурат. Бархатный Кот лениво растянулся на песке, закрыв глаза. Мурат смущенно извинился перед женщинами за свой мокрый вид и отошел подальше, в темноту, чтобы отжать одежду.
  "А неплохо бы и Время Оно пригласить, - сказал Бархатный Кот, потягиваясь. - Время сокращает путь!"
  "Давайте пригласим", - откликнулась Кулбадагус. - Еще махрушки пригодились бы."
  "Да ну их!"
  "Нике здесь не по себе, а с ними как-то по-домашнему."
  "Ну, хорошо..." Они, казалось, задремали. Ника рассердилась: ей хотелось поскорей добраться до вершины, а они лежат, как будто выбились из сил. Она пошла бродить по берегу, смутила полуголого Мурата и вернулась. Ника села на песок и вытянула ноги: нет, они пока не изменились - белые и гладкие. Она сняла ботинки и носки и убедилась, что на пальцах ног нет перьев, шерсти и когтей. Достала зеркальце из рюкзака и рассмотрела тщательно свое лицо. "Переживаешь? - И напрасно." - Ника оглянулась: за ее спиной стояло Время Оно в голубом тумане.
  "Здравствуйте." - пробормотала Ника.
  "Если ты не хочешь оставаться здесь душой, то тело тоже долго будет прежним. Даже если ты останешься."
  "Я не останусь!"
  "Нет так нет."
  "Скажите, а Вы ходите ТУДА?"
  "Конечно. Я бываю всюду."
  "Помогите мне!"
  "Я не могу. Я возвращаюсь только в прошлое."
  "Согласна в прошлое! И это даже лучше - в настоящем очень плохо!"
  "Так всегда бывает..."
  "Помогите мне вернуться в прошлое!"
  "Оно не существует для людей физически - лишь мысленно."
  "Но Вы же возвращаетесь!"
  "Но я не человек. Ты тоже можешь измениться, чтобы научиться возвращаться, но тогда тебе придется стать когда-нибудь такой, как...."
  "Хока?"
  "Например."
  "Но это же чудовище! Что делать ТАМ в таком ужасном виде?"
  "Не показываться никому. Смотреть на тех, кто был когда-то дорог, а, возможно, даже на себя саму."
  "Что, Хока так и делает?" - с большим сомнением спросила Ника.
  "В том числе. Еще она играет: смотрит на ребенка и по настоящему определяет будущее, а потом как будто открывает карту и сверяет, правильно ли отгадала все события."
  "Как весело... А если этому ребенку что-то угрожает?"
  "Хока равнодушна к людям."
  "Я заметила."
  "Их слишком много..."
  "Значит, Вы мне тоже не поможете?"
  "Когда захочешь отдохнуть от пустоты и посетить минувшее - я помогу."
  "А я вот не хочу в минувшее, - сказал Мурат, подслушивавший разговор. - Зачем себя травмировать? Уж лучше наслаждаться тем, что есть сегодня." Ника резко встала и враждебно посмотрела на Мурата - он пожал плечами.
  "Может быть, уже пойдем?" - спросила Ника всех.
  "Конечно." - "Можно и пойти," - откликнулись Кулбадагус и Кот. "В какую сторону?" - спросил Мурат, оглядывая каменные стены. "Ну, пойдем, пожалуй, прямо, а потом наверх - так будет параллельно горному рельефу - не заблудимся." - ответил Кот. Он выгнул спину, потянулся и пошел на стену. "Уау! - сказал Мурат. - Опять башкой в гранит!" - "Привыкнете, не думайте об этом, думайте, что это туча, а не камень," - успокоила его Кулбадагус. - "Для Вас я постараюсь!" - улыбнулся ей в лицо Мурат...Они шагали в душных сумерках - кривая щель вела их по своим извилинам, смыкаясь за Кулбадагус в почти невидимую трещину. Бархатный Кот шел молча, Ника в полусне плелась за ним, за нею следовало Время Оно, а за ним - Мурат, оглядываясь на Кулбадагус: он всю дорогу говорил и говорил - о самолетах, о моторах... Ника потеряла ощущение пространства. Ей казалось, что она шагает в воздухе, переворачиваясь медленно, как астронавт. Когда она уже хотела закричать, чтобы разбить это вращение внутри земли, над Бархатным Котом сверкнули желтые огни. Он фыркнул, вздыбил шерсть, а огненные колобки расселись по его спине и голове. "Махрушки!"- догадалась Ника. Словно зарево костра уютно осветило стены. Стало веселее.
  "Вы похожи на заботливую курицу", - сказала она ласково Коту, прибавив шагу и догнав его.
  "А Вы на цаплю!" - огрызнулся тот.
  "На цаплю? Потому что ноги длинные? - Спасибо! Только зря Вы обижаетесь - махрушки так зарылись в Вашу шерсть, что я им позавидовала." Кот задумался, потом промолвил тихо и мечтательно: "Я был бы счастлив". Ника покраснела: "Я не в этом смысле!" - "Не в каком?" - Она с досадою остановилась на минутку, чтобы дать Коту уйти вперед. Её догнало Время Оно, озаренное махрушками, как утреннее облако. Сейчас его лицо не закрывала дымчатая шаль, и Ника засмотрелась на него - такое светлое, знакомое... Она увидела костер взлетающие искры, палочку, которую сжимала маленькая грязная рука... "Ну, прекрати! - сказала Динка. - У тебя уже штаны горят! Дай палку!" Ника выкинула тлеющую щепку далеко вот тьму, облокотилась на рюкзак и стала с удовлетворением глядеть, как медленно чернеют и дымятся пятки на ее кроссовках. Дина театрально застонала и уткнулась головою в Мишкино плечо. Он улыбался, глядя на огонь, и Ника сдерживалась, чтобы не смотреть на это загорелое, спокойное лицо, на длинные ресницы, под которыми скрывалась вся Вселенная. Ей было больно каждый раз, когда она смотрела на него - уже давным-давно... Ей было больно даже оттого, что он сидит невдалеке среди ребят, молчит и улыбается... И оттого, что Мишка просто есть на свете... Ника чувствовала, что огонь прожег ее кроссовки и носки, уже хотелось закричать от боли, но она упрямо думала: "Уж лучше это потерплю, чем ТО!"
  "Снимай скорее! - закричала Юля. - Плавятся!"
  "Кошмар! Какая вонь! - добавил кто-то. - Ноги не сгорели?"
  "Пусть сгорят! - сказала Динка, сдергивая с Ники опаленные носки. - Дай ногу, ненормальная! Смотри, какая красная!" Вокруг засуетились девочки. Ожог намазали сначала майонезом - посоветовал Каргинов - но потом поспорили и по совету Инги Ходовой натерли мыльной пеной. Ника наблюдала за происходящим, словно посторонняя. Она косилась осторожно вправо, видя из-за Динки только профиль, куртку, иногда затылок - это было важно; только там, посмеиваясь над её попытками "привлечь к себе внимание", сияла жизнь - все остальное в мире было скучным, как урок ботаники... Ей дали чаю, мальчики рассказывали жуткие истории, потом Шавлохова играла на гитаре, остальные пели - кроме Ники. Постепенно расползались по палаткам спать. Она осталась у костра. В ее палатке, так и не дождавшись Ники (я сейчас - воды попью, умоюсь...) спали Динка и Зарина. Ника не могла потратить эту ночь на сон, а утром возвратиться в город и расстаться с ними, с одноклассниками Дины. Пусть все спят, пусть Миша спит. Он лег неподалеку от костра, с мальчишками, а Ника жадно смотрит на него: сейчас не надо прятать взгляд - впервые можно вволю пожирать его глазами! Правда, видно только спину и затылок, но и этого довольно. Ника слушает его дыхание: когда цикады замолкают, кажется, что слышно. Ника пересаживается поближе - вот теперь, пожалуй, слышно! Эту ночь она не будет спать - приляжет на рюкзак и проведет её с любимым человеком - в двух-трех метрах от него... Она лежала и смотрела, а потом глаза ее закрылись сами по себе...
  И Ника обнаружила себя идущей тем же озаренным коридором вслед за Бархатным Котом. Ну да, она тогда заснула!.. А под утро так замерзла, что на следующий день лежала дома с кашлем и температурой. Мама вызвала врача и жаловалась докторше на Нику...
  "Стоп! - отчаянно мяукнул Кот. - Вы что, не слышите? Вы мне на лапу наступили!" - "Ой, простите!" - "Мы почти пришли. Нам нужно выбраться наружу, говорю я Вам!" - "Да-да..." Махрушки взвились над Котом, и Ника видела их маленькие грустные мордашки - видимо, им не хотелось отпускать Кота наружу. Ника оглянулась - Время Оно терпеливо колыхалось за ее спиной, а сквозь него просвечивал Мурат, рассказывающий Кулбадагус о турбулентности. "Спасибо!" - прошептала Ника. Время Оно улыбнулось и погасло, и махрушки тоже растворились в темноте...
  "Снаружи вечер. Ничего не бойтесь, Ника и Мурат. Сначала будет холодно, потом привыкнете. Идем за мной!"" - скомандовал Бархатный Кот и скрылся в еле видной щелочке. "Идем", - вздохнула Ника и нырнула в камень. Холод окатил ее. Ей показалось, что она попала на последнюю планету Солнечной системы: над головою и вокруг сияли звезды, под скалою, из которой вышла Ника, утекало в попасть синее стекло, а впереди вонзался в космос белый пик. Бархатный Кот сидел на краешке скалы и вглядывался в гору. Вышли остальные. "Уф! - сказал Мурат. - Как холодно! И как... ужасно! Где мы?"
  "Под вершиной, - отозвался Кот. - Нам нужен Крошка Горный. Мы должны взойти на пик."
  "А почему бы не пройти внутри горы?" - спросил Мурат, поеживаясь.
  "Потому что там почти нет камня - только лед," - ответила Кулбадагус каким-то виноватым тоном.
  "Ничего! Прорвемся!"
  "Вы побудьте тут, - сказал Бархатный Кот, - а я проверю, можно ли пройти."
  "А разве Вы ни разу не ходили на вершину?" - удивилась Ника. "Нет, не требовалось, знаете ли. Вообще сюда никто не ходит, кроме Горного" - ответил недовольно Кот, спускаясь со скалы хвостом вперед и задней лапой трогая ледник. Он выглядел смешно и знал это: его лицо осталось на утесе, под ногами Ники, выпученные глаза остановились на Луне, изящный торс нелепо вытянулся, лапы с писком шкрябали о лед. Он злился и не мог ни встать на скользкую покатую поверхность, ни залезть обратно. "Вам помочь?" - спросила Ника и в ответ услышала рычание. Кулбадагус, не спрашивая, ухватила бедного Кота за лапы и втянула на скалу. Он продолжал рычать. "Да - да, мы поняли! - сказал Мурат. - Идти нельзя." Кулбадагус, такая смелая на скалах, нерешительно сидела на уступе и молчала.
  "А давайте позовем его. Здесь тихо - может быть, услышит?" предложила Ника.
  "Нет, - ответила Кулбадагус. - Он очень крепко спит на самом пике, и ему давно неинтересны звуки. Даже криком Хоки не разбудишь. Нужно прикоснуться чем-то теплым, например, ладонью Ники." "Ну, давайте, полетим к нему, - сказал Мурат. Кот перестал вылизываться. - Ну, на самолете..."
  "Да! У нас же самолет!" - воскликнула Кулбадагус. Мурат с достоинством кивнул.
  "Но самолет внизу!" - сказала Ника.
  "Я схожу за ним и прилечу!"
  "А где Вы сядете? На склоне?"
  "Почему на склоне! Вон под нами есть какая-то площадка. Я сумею приземлиться на нее, потом взлечу с нее, и вы со мной."
  "А дальше?"
  Тут Мурат задумался.
  "Пожалуй, в этом что-то есть... - промолвил Кот. - Идти за самолетом, ни к чему, конечно ..."
  "Как!"
  "Достаточно позвать его - ведь он и Вы - один порыв, поэтому вы оба оказались тут. Он прилетит - Вы только напрягите волю - понимаете?"
  "Да-да, я понял!"
  "Вся проблема в том, что сложно будет высадить меня и Нику на вершину!"
  "Хорошо, тогда я спрыгну с самолета." - заявила Ника.
  "Глупости!"
  "Но я же не могу еще раз... Это самое..."
  "Пожалуй, нет, но можете испортиться. Разбиться. И тогда Вы станете какой-нибудь ... махрушкой."
  "Вот бы парашют сюда!" - вздохнул Мурат.
  "Да, я всегда мечтала прыгнуть с парашютом", - согласилась Ника. Кот смотрел на пик с охотничьей тоской. Послышался тяжелый вздох - все обернулись - из утеса вышел запыхавшийся Папаша Шорох. "Вот и мы!" - раздался писк Шуршавчика - он вылетел из-за спины Папаши и спланировал в протянутые руки Ники. "Вот и Вы! - с поклоном спел Бархатный Кот. - И очень кстати. Мы, конечно, тоже кое-что придумали, чтобы взойти, но, раз уж Вы пришли, то... Есть идеи?" В наступившей тишине Папаша Шорох медленно убрал ресницы, и в его глазах, как в круглых окнах, отразились горы.
  "Предлагаю самолет!" - настойчиво сказал Мурат. Папаша Шорох отрицательно качнул копной волос:
  "Нам нужен Черный Альпинист."
  "Я тоже думала о нем, - ответила Кулбадагус, - но он не помогает людям, он их..."
  "Равнодушен к ним?" - спросила Ника.
  "Вроде как..."
  "Да, я заметила, что это модно здесь!"
  "А что тут удивительного? Многие оказываются у нас в горах из-за людей", - вмешался Кот.
  "А Вы?" - спросила Ника. Кот вильнул хвостом и отвернулся.
  "Мы уговорим его", - сказал Папаша Шорох.
  "Черный Альпинист? - переспросил Мурат. - Он здесь?"
  "Давным-давно", - ответила Кулбадагус.
  "А я-то думал, это просто сказка."
  "Это Вы о чем? - спросила Ника. - Что за сказка?"
  "Это долгая история: друг предал и оставил погибать в горах, ушел с его любимой девушкой... Но, знаете, у нас не сплетничают! - произнес Бархатный Кот по-королевски. - Если он захочет, сам расскажет."
  "Так уж и не сплетничают!" - усомнилась Ника про себя. Папаша Шорох что-то прошептал Кулбадагус - она нырнула в камень. "Значит, самолет не нужен?" - уточнил Мурат.
  "Не нужен, нет!" - ответил за Папашу Шороха Шуршавчик, отлетая в направлении вершины и поспешно возвращаясь Нике на плечо. "Так может, ты слетаешь? Птица!" - с раздражением спросил Мурат. "Конечно, я слетаю!.. А зачем?"
  "Во-первых, незачем, - вмешался Кот, - шуршавчики для Крошки Горного - как мошки. Во-вторых, его там просто сдует ветром - и привет!" Мурат пожал плечами и уселся под скалой; Кот положил на лапы голову и задремал; Папаша Шорох опустил ресницы и задумчиво глядел сквозь них на небо, а Шуршавчик терся мордочкой о руки Ники.
  "Теплые?" - спросила она шепотом.
  "Кто? Что?"
  "Мои ладони".
  "А! Еще какие теплые!" - сказал Шуршавчик, тоже шепотом. У Ники отлегло от сердца: значит, руки теплые, она такая же, как раньше. Только почему-то ей не холодно в мороз. Она присела рядом с Бархатным Котом и осторожно прикоснулась к его лапе. Лапа шевельнулась, Кот взглянул на Нику. "Извините! Я хотела..." - Кот блаженно заурчал. - "Нет, ничего такого не подумайте! Хотела убедиться, что Вы... это...тёплый!" - "А!.." Бархатный Кот нахмурился и снова лег. "Теплей, чем лед, конечно" - буркнул он. "Теплей, чем лед" - разочарованно пробормотала Ника... "Он идет" - сказал Папаша Шорох. Ника оглянулась - и оцепенела. Снизу вверх по склону поднимался человек. Он шел размеренно и прямо, опираясь на огромный ледоруб; луна светила на него и освещала бороду, худое неподвижное лицо и странную одежду, словно взорванную и застывшую. За ним скользила тень, и человек казался столь же невесомым, но на фирне оставались крупные следы его сапог, подвязанных сверкающими в лунном свете кошками. Шуршавчик в страхе спрятался под Никиными волосами. "Что за жуткие места, - пробормотал Мурат. - Скорее бы свалить отсюда." Из скалы тихонько вылезла Кулбадагус, ее глаза сверкали. "Как же Вы его уговорили?" - покосившись на нее, спросил Бархатный Кот (он превратился в статуэтку, аккуратно и с достоинством усевшись на утесе).
  "Я сказала, что его ждет маленькая девочка" - ответила Кулбадагус. "Как "маленькая"! - испугалась Ника. - Это же неправда! Он обидится"! Кот фыркнул.
  "Не обидится, - с усмешкою откликнулась Кулбадагус, - Вы правда маленькая - разве что высокая. Но не для этого... - она кивнула в сторону взбиравшегося к ним гиганта.
  ""Мда... Мурат, - мурлыкнул Кот, - не обижайтесь, но Вам лучше спрятаться."
  "Зачем?"
  "Ну, понимаете..."
  "А! Я не девочка!" - разочарованно сказал Мурат.
  "Пожалуй..."
  "Ради бога! Не навязываюсь! Только сообщите мне, когда оно уйдет!"
  "Я позову Вас, Мурик," - успокоила его Кулбадагус. Мурат отважно ринулся в скалу и скрылся в ней. Спустя мгновенье Черный Альпинист перешагнул округлый ледяной уступ и оказался перед ними. Кот приветственно прикрыл глаза, Кулбадагус, как мать семейства, вытянулась на утесе в полный рост, слегка склонилась и рукою показала на сидящее на камне онемевшее от ужаса дитя. Папаша Шорох произнес: "Мы все хотим помочь ребенку возвратиться. Ей всего тринадцать лет, она ошиблась и пришла сюда. И мы решили обратиться к Крошке Горному. Но как добраться до него?" Повисла тишина. "Заледенели навсегда", - вдруг осенило Нику: брюки, куртка, горные ботинки Альпиниста были, видимо, изодраны, затем намокли, вздыбились от ветра и застыли... Ника разглядела в длинных рукавах стальные пальцы, стиснувшие ледоруб. Она решилась посмотреть в лицо немому горцу. Капюшон его был порван у виска - виднелись черные, словно вчера подстриженные волосы, луна блестела на худой щеке, а губы четко очертило инеем. "Он молодой! Лет восемнадцать!" - удивилась Ника про себя, и страх ее прошел. Но Альпинист взглянул на гору, свет блеснул в его глазах, ввалившихся и неподвижных, и у Ники снова захватило дух... Бархатный Кот слегка боднул ее, она очнулась: Черный Альпинист уже шагал по льду, легко откалывая ледорубом синие мерцающие слитки, гулко улетающие вниз. Бархатный Кот отважно встал на вырубленные ступени. "Может, я пойду? - спросила неуверенно Кулбадагус. - Я все же лучше лазаю..." - Но Кот и ухом не повел, он продолжал карабкаться по лестнице. "Ну, я пошла", - вздохнула Ника и передала Шуршавчика Папаше и Кулбадагус.
   ...Вершина оставалась так же далеко, хотя они уже давно взбирались вслед за Черным Альпинистом. Ника выдохлась, все чаще ноги наступали как-то неудачно, и она едва удерживалась на ступенях. Разгулялся ветер, и с его порывами неслись колючие осколки из-под ледоруба. Кот, казалось, был неутомим, а Ника все сильнее отставала. Наконец она остановилась, опираясь на ладони и колени. Началась метель, в которой утонули и вершина, и ступени. "Лишь бы не свалиться, - мысленно твердила Ника, - лишь бы удержаться!" - и она прижалась лбом ко льду, чтобы укрыть лицо от снежной щетки. Ей хотелось плакать. Что-то твердое легло ей на плечо. Она с опаской покосилась на предмет и взвизгнула: это была большая, черная рука. "Держитесь, Ника! Это Альпинист!" - расслышала она сквозь вой метели - Кот был где-то рядом. Ника ухватилась за руку и тут же оказалась в воздухе. Перевернувшись через голову, как акробат, она упала на замерзшую, подвижную поверхность. Ника ухватилась за какие-то бугры, ботинком провалилась в дырку и почувствовала, что ее несут. "Я на его спине?" - подумала она, нащупав под руками жестяную ткань. Держаться было тяжело, но все же легче, чем идти. Когда метель стихала на секунду, Ника видела перед собой заледеневший капюшон, и ей хотелось убежать от жуткого создания, которое молчало и несло ее сквозь снегопад. Но приходилось обнимать его, цепляясь за одежду. Обнаружив, что ее нога лежит в кармане куртки Альпиниста, Ника и другой ногой нашарила карман и сунула в него ботинок, словно в стремя. Можно было выпрямиться на ногах. Ей стало так удобно, что она почувствовала удовольствие от восхождения. Снежинки забивались под одежду, в волосы, лицо покрылось белой маской... Ника улыбнулась, запрокинув голову, и вглядываясь в толщу бури. Бешеная круговерть пленяла и манила, словно пламя. "Разве я могла бы ТАМ купаться в урагане!" - восхищалась Ника и воображала, что ребята Динкиного класса смотрят на нее в остолбенении, а Миша... "Мы пришли!" - сказал Бархатный Кот. Она опомнилась и огляделась. Ветер ослабел, и снег валил теперь почти отвесно. Черный Альпинист остановился, выпрямился и помог слегка заледеневшей Нике слезть. Бархатный Кот, припорошённый снегом, тяжело дышал, но был доволен. Альпинист задумчиво и равнодушно озирал пространство. Ника потопталась на горизонтальной ледяной площадке шириною в несколько шагов. Ей снова стало жутко: за краями "пика" начиналась пустота, и только Черный Альпинист мог удержать Кота и Нику в случае внезапного порыва ветра. Кот лизнул свой бок.
  "Не надо! Не сейчас!" - вскричала Ника.
  "Ой, да я не собираюсь!" - огрызнулся Кот.
  "А где Ваш Крошка?"
  "Погодите! Дайте рассмотреть!" - Бархатный Кот припал ко льду, словно вынюхивая метки. Снегопад почти утих, большие редкие снежинки улетали в пропасть, а внизу, со всех сторон, лежала горная страна, и Нике захотелось полететь над нею среди звезд... "Нашел!" - Кот рылся в тонком слое снега на краю вершины, Ника подошла к нему. Она потерла лед рукою и увидела под ним скопление кристаллов.
  "Что это? Похоже на букет из хрусталя!"
  "Еще чего! Букет! - ответил Кот. - Под нами Крошка Горный."
  "Ой, я думала, он ходит..."
  "Ходит, ходит, надо только разбудить. Кладите на него свою ладонь и ждите." Ника положила руку на поверхность льда и опустилась на колени. Кот присел, как на охоте, Альпинист глядел на них спокойно, словно бог. Рука у Ники вскоре посинела и приклеилась ко льду. Она растеряно взглянула на Кота, но тот уверенно гипнотизировал кристаллы. Ника продолжала ждать. И вот узор в стекле качнулся, сдвинулся - и кто-то посмотрел на них. "Он смотрит!" - прошептала Ника. - "Ну, естественно". Кот сел и начал, наконец, вылизываться. Крошка Горный часто замигал, потом зевнул и стал объемным: лед над ним не то исчез - не то впитался в тело Крошки. Он вскочил и с интересом посмотрел на Нику. Он казался мальчиком, но был совсем прозрачным. Ника встала и хотела поздороваться, но голос отказал ей, и она лишь поклонилась. "Девочка!" - воскликнул Крошка Горный - эхо прокатилось по горам, внизу раздался тяжкий стон - сошла лавина. Ника ухватилась за Кота, который тут же приосанился и промурлыкал: "Не пугайтесь, он слегка несдержан, но безвреден." Крошка звонко засмеялся.
  "Рад проснуться и увидеть на вершине девочку, в штанишках и в ботинках - красота! И с нею Кот и юный Альпинист - как я соскучился по вам! Я спал, наверное, лет сто, а может, двести. Что-то изменилось там, внизу? К нам в горы ходят девочки?"
  "Она пока единственная," - улыбнулся Кот.
  "Как жаль! - воскликнул Крошка Горный - снова покатилось эхо. - Почему Вы без подруги?" - с ослепительной улыбкою спросил он Нику.
  "Потому что у меня их нет," - ответила она.
  "Не может быть! У всех девчонок есть подруги!"
  "Эти все не ходят в ваши горы."
  "О! Какая Вы серьезная! Как Вас зовут?"
  "Я Ника."
  "Коротко и ясно! А зачем вы влезли на мою вершину?"
  "Я хочу домой."
  "Зачем?"
  "Хочу," - упрямо повторила Ника, чуть не плача. Ветер снова дул со страшной силой, и она устала упираться толстыми подошвами ботинок в бугорки на льду. "Мы просим Вас, мы просим помощи для Ники!" - жмурясь и цепляясь за ступеньки, промяукал Кот. "А разве я отказываюсь! - удивился Крошка. - Просто интересно, для чего она пришла сюда и снова хочет уходить. Ну, ладно, едем вниз!" - и Крошка Горный сел на попку и скользнул по ледяной стене в затянутую снежной пылью пропасть. "Легкомысленный! - воскликнул Кот. - И не подумал, что не все умеют так кататься с горки!" Черный Альпинист шагнул своим зубастым сапогом куда-то вниз и протянул Коту и Нике руки.
  
  Неудачный город
  Как всегда, спускаться оказалось тяжелее. Черный Альпинист был вынужден теперь тащить не только Нику, но и Бархатного. Кот пытался повернуться задом вниз и съехать, но его как будто парализовало: он вжимался в ледяную стену и с трудом удерживался от панического вопля. Черный Альпинист спускал немного Нику, оставлял ее внизу и возвращался за Котом. Затем опять закидывал себе на спину Нику... Крошка Горный появлялся из метели и кричал: "Ну, что вы медлите! Расслабьтесь и съезжайте - вон какой хороший склон! Смотрите!" - и катился в пропасть. Ника отупела от пронзительного ветра, снега, облепившего лицо, и от усилий удержаться то на ледяных ступенях, то на Альпинисте. Кот обмяк и только прижимался к склону, ожидая следующего перемещения. Казалось, это будет продолжаться бесконечно. А Мурат, Папаша Шорох и Кулбадагус!.. Они исчезли в этом белом океане, Ника понимала, что они остались где-то в скалах. "Мы уходим, а они нас ждут", - шептала Ника, опьяненная усталостью... Внезапно снег под ней поехал, все кругом вздохнуло, сдвинулось и понеслось со страшной скоростью. Бархатный Кот мелькнул невдалеке - он кувыркался в снежной пене. Ника падала, то подлетая на уступах, то проваливаясь в ямы. Грохот оглушил ее, исчезли мысли и эмоции, она зажмурилась и приготовилась разбиться. Но конца полету не было. Она решилась оглядеться. Снегопад закончился, ничто не заслоняло ослепительной картины горного ущелья, озаренного рассветом, и лавина падала в него, неся с собою Нику и Кота. "Вот это да! Вот это да!" - твердила Ника мысленно, пытаясь выпрямиться на волне и видеть приближение поляны, на которую обрушивался целый снежный склон. Теперь ее душил не ветер, а восторг. Она почувствовала, как поток под ней вонзился в почву, Ника провалилась в твердый снег, но тут же вынырнула, словно кто-то подтолкнул ее, и мягко проскользила сотню метров по равнине. Грохот стих, падение остановилось, но еще минуту Ника продолжала внутренне лететь. Она сидела в шоке на сугробе, а вокруг клубилась розовая ледяная пыль, и мимо проезжали камешки и льдинки... Ника огляделась. Ледяные пики, острые хребты, исчерченные синими клыками, - все, что было рядом этой ночью, оказалось далеко, как на картине - здесь мерцали первыми мурашками зари альпийские луга, и мягкие слои известняка ступеньками спускались к бирюзовой лаве водопада... То, что Нике показалось мхом на камне, вдруг зашевелилось. Из-под снега появилась голова Кота - усы и брови стали клочковато-белыми. Бархатный Кот двумя рывками выбрался из ледяных тисков, набычился и стал отряхиваться - Ника заслонилась от поднявшегося вихря. Кот содрал с лица прилипший снег и принялся вылизывать живот так яростно, как будто захотел немедленно снять загоревшуюся шкуру. "Мерзкий гусь, - шипел он между делом, - замороженный навоз!" - "Кто?" - удивилась Ника. Кот обжег ее мгновенным взглядом исподлобья и умолк. "Мы где?" - спросила Ника, ее сердце разрывалось от надежды. Все вокруг так походило на обычное ущелье ТАМ! Но Кот молчал, и Ника вновь затосковала.
  Снизу, с берега реки послышалось веселое мурлыканье: по склону поднимался Крошка Горный. Он сиял, как розовое стеклышко, и что-то напевал. "Какой красивый! - восхитилась Ника по себя. - Как будто он из неба сделан!" Крошка замахал руками.
  "Наконец-то! Мне пришлось пустить лавину, чтобы вы быстрее двигались!" - воскликнул он.
  "Мы не такие скользкие, как Вы", - ехидно помурлыкал Кот.
  "Да ладно Вам, не дуйтесь, - усмехнулся Крошка Горный, - мы не виделись лет двести, я соскучился. А Вы?" - Кот фыркнул, Крошка звонко рассмеялся.
  "Ну, в конце концов, я не просил вас приходить ко мне, будить..." "Мы очень благодарны Вам!" - сказала Ника. Крошка подошел поближе к ней и стал рассматривать ее лицо. Он оказался ростом чуть повыше Ники - это было странно: на вершине, Ника точно помнила, он был гораздо ниже, как ребенок лет пяти.
  "Вы что, боитесь?"
  "Нет, но... Вы как будто выросли."
  "Конечно! Я же не могу быть ниже Вас. Или Кота!"
  "Не можете?.."
  "Точнее, не хочу. Да ладно, Вы привыкнете ко мне, я Вам понравлюсь. Что, не верите?"
  "Конечно, верю. Вы красивый. Просто я хочу домой."
  "Домой? Зачем? Я покажу Вам настоящий рай недалеко отсюда. Маленькое горное село, там есть уютные дома, цветущие сады, запруда на реке. Пойдемте!" Крошка Горный повернулся и стремительно пошел. "Село... - пробормотала Ника. - Но мне нужен город." - "Он тупой! - шепнул Бархатный Кот. - Не надо на меня смотреть, как на предателя. Тупой, поверьте мне! Но без него нам не попасть в Ваш город. Так что следуем за ним." Бархатный Кот огромными прыжками побежал за Крошкой. Ника испугалась было, что отстанет, но с восторгом обнаружила, что тоже научилась двигаться легко и с небывалой скоростью, как кенгуру!
  Они бежали вдоль реки, все больше удаляясь от снегов. Кругом сияла жизнь: травой и желтыми цветами обозначились альпийские луга, на скрюченных деревьях шевелились крошечные молодые листья, солнце грело скалы, и от них струился жар. Движенье приносило Нике наслаждение, а вид и запах заставляли задыхаться от надежды. "День! - внезапно поняла она. - Ура! Мы не боимся солнца, значит мы уже не ТАМ! Мы ЗДЕСЬ! Мы возвратились!" Вдруг за поворотом распахнулась пропасть: узкая тропа ступенями срывалась вниз, а там, на правом берегу реки стояли домики, охваченные абрикосовым цветением. За маревом высокого пространства этот маленький аул казался россыпью ракушек под водой. У Ники словно вздулись крылья за спиной, и захотелось полететь туда. Она сдержала скорость и подумала: "И так почти лечу". А Крошка Горный с криком прыгнул прямо вниз, пересекая серпантин тропы, сверкнул в полете и пропал из виду. Кот не обратил внимания на эту выходку и продолжал размеренно спускаться по уступам, Ника тоже. Вскоре вечное молчанье высоты сменилось мягким шумом расцветающих садов; их запах - влажных голых веток и цветов - подействовал на Нику как мгновенная отрава: стало душно от тоски по дому, по знакомым улицам, по школьным окнам, за которыми цвела весна. "Но их же нет, их нет, - заплакала она беззвучно, - все ушли, и для кого мне жить."
  "Смотрите! Это настоящий рай! Таких домов, таких уютных грядок на уступах больше нет нигде на свете!" - это Крошка Горный встретил Нику и Кота у каменного дома на окраине села. У Ники шумно билось сердце: наконец-то люди, наконец-то! Я спрошу дорогу в город - и вперед!.. Ворота дома были нараспашку. Ника заглянула в чистый дворик со столом и лавочками - он был пуст. "Входите, ну!" - воскликнул Крошка Горный.
  "А собаки нет?" - спросила Ника, осторожно заходя во двор. Бархатный Кот понюхал воздух и ответил:
  "Где-то есть, но в этом доме нет."
  "А кто здесь есть?" - спросила Ника громко.
  "Никого," - ответил Крошка Горный, беззаботно вспрыгивая на скамейку.
  "Никого?"
  "Конечно! Это все мое. Хотите - поселяйтесь тут. Но есть дома гораздо лучше. Я вам покажу такой чудесный двор, что вы не захотите уходить оттуда. Никогда! Пойдемте!" Он двумя прыжками выбежал на улицу. Но Ника пристально смотрела в дом через распахнутую дверь. Открыто настежь - значит, кто-то дома? Там, внутри, виднелись комнаты, обставленные и обжитые, висели фотографии на стенах, на полу стояли тапочки... Но ничего не шевелилось. Ника оглянулась на Кота - он тоже вглядывался в глубину жилья. "Пожалуй, правда, никого, - промолвил он. - Пойдемте дальше." - "Может, в город переехали",- предположила Ника, выходя на улицу. Они прошли вдоль опустелых зданий,
  каменных заборов и распахнутых ворот. Деревья ласково шуршали и роняли лепестки; порою в переулке Ника видела собачью морду, но собаки прятались, едва завидев незнакомцев. Ника заглянула в несколько дворов - ухоженных, приветливых и завлекательных - но всюду было тихо. Крошка Горный торопился, звал их за собой и, наконец, дорога подошла к обрыву. Здесь стоял не самый симпатичный, очень старый, невысокий домик. Крошка Горный забежал во двор. Вошла и Ника. Двор устроила сама природа: лишь со стороны дороги был забор, а с трех сторон двор окружали желтовато-розовые стены из слоистого известняка. Бархатный Кот немедленно проследовал к одной из стен и стал взбираться по широким, плоским, как балконы, выступам отвесных скал. "Мда, двор для кошек и детей", - задумчиво сказала Ника, представляя, как приятно влезть повыше и устроить на "балкончике" свой детский домик, или самолет, или космический корабль. "Но не только для детей! Пойдемте!" - Крошка Горный снова звал ее куда-то. В глубине двора, за домом длинный и широкий скальный выступ нависал карнизом над землей, и в этом гроте прятался от солнца и дождя большой продолговатый стол. "Да, здорово! - сказала Ника. - Можно принимать гостей. Здесь целый класс поместится." - "Здесь можно тихо пировать и наблюдать за тем, как расцветает сад, - откликнулся прозрачный мальчик, восседая во главе стола. - Особенно мне нравится во время снегопада. Я сейчас продемонстрирую." Он посмотрел на землю - Нике показалось, что она качнулась. Небо зашептало, потемнело, и пошел густой нарядный снег.
  "Красиво, - согласилась Ника. - Если бы сюда еще горячий чай и печку - был бы настоящий праздник - Новый год."
  "Идите в дом, топите печку, ставьте чайник. Пользуйтесь - все Ваше!" - разрешил по-барски Крошка Горный.
  "Нет, спасибо, - отказалась Ника. - Мне бы в город побыстрее..." "В город? - изумился Крошка. - Но зачем? Вам нравится страдать? Живите здесь, ведь я дарю Вам ДОМ! И этот сад, и двор, и все село!" Из снегопада вынырнул взъерошенный, сердитый Кот. Он что-то буркнул про погоду и устроился в углу вылизываться.
  "Не хочу Вас обижать, - сказала Ника, - я могу сюда потом приехать, если Вы не возражаете, и даже, может быть, пожить - с друзьями... Но сейчас мне надо в город. Правда, надо."
  "Ну, пожалуйста, - ответил Крошка холодно. - Идите по дороге до шоссе, там - на автобус - и езжайте в город. Но сюда Вы больше не вернетесь."
  "Почему?"
  Он встал, не отвечая, и пошел по каменной тропинке вниз, вдоль грядок на ступенчатых площадках. Снегопад внезапно прекратился.
  "Странный он какой", - сказала Ника, оглянувшись на Кота.
  "Я говорил, тупой", - ответил Бархатный.
  "Да, нет, я не об этом. Он всегда такой спокойный и веселый, словно все прекрасно. Этот "рай", где нет людей... Ему не одиноко?" "Нет."
  "А Вам?"
  "При чем тут я! - Кот снова рассердился. - Вы идете или будете исследовать больную душу Горного?"
  "Иду. Пойдемте. Просто он меня задел. Такой красивый, стройный, легкий. Главное, что легкий. Вот бы мне такой характер!"
  "Ой не надо!"
  "Почему же - я была бы радостной и беззаботной, все бы любовались мною, все хотели бы со мной дружить."
  "И так хотят!"
  "Кто?"
  "Я."
  "Я не о Вас."
  "Конечно! Кто я - кот какой-то!"
  "Нет, я о своих, из города. Один знакомый часто говорил мне: ты всегда такая грустная, задумчивая, надо проще относиться к жизни." "Ну, знакомый твой дурак, и любит, чтобы рядом были дурочки. Зачем тебе такой знакомый?"
  "Я люблю его."
  Кот не ответил. Он пошел быстрее, Ника стала отставать. Аул остался позади, и показалась бледная петля шоссе. Она обрадовала Нику так, что слезы побежали по щекам, и ноги сами понеслись бегом. Ботинки грохотали в тишине, как лошадь-великан. Кот оглянулся и отпрянул в сторону, а Ника вылетела на шоссе, с трудом притормозила и свернула вдоль него, не останавливая бега. Бархатный догнал ее. "Куда вы, погодите! Вы же не намерены бежать до города?" - "Намерена! Я чувствую себя прекрасно!" - "Ладно, как хотите." И они помчались молча по асфальту. Было так же тихо и безлюдно, не смотря на ясный день. Сначала Ника опасалась, что они столкнутся с встречною машиной, или кто-нибудь нагонит их, но время шло, а транспорта все не было. Тревога и усталость вынудили Нику постепенно перейти на шаг. Бархатный Кот сопровождал ее, не говоря ни слова; началась вечерняя заря, в глазах его зажглись багровые огни. "Наверное, в горах сошла лавина", - вымолвила Ника, чтобы прекратить молчание. Кот покосился вопросительно. "Ну, трассу завалило", - объяснила Ника. - "Мда, возможно." Очень скоро наступили сумерки, потом совсем стемнело. Кот безропотно трусил, куда вела дорога, только хвост его подергивался, заявляя о бессмысленности продвижения вперед. Но Ника не сдавалась. "Крошка обещал автобус. Он не мог соврать!" - сказала она громко, обращаясь к чернозубой каменной стене, которая никак не оставалась позади. Кот фыркнул еле слышно. Тут, как будто отзываясь на отчаянную лесть, послышалось гудение мотора. "Я же говорила!" - закричала Ника, развернувшись и подпрыгивая посреди шоссе. Автобус вынырнул из-за скалы и окатил их ярким светом. Он остановился перед Никой. Дверь открылась. "Залезайте, Бархатный, скорее! Он не будет ждать, не стойте. Это не галлюцинация!" - смеялась Ника, вспрыгнув на подножку. Кот помедлил и вошел, оглядывая исподлобья затемненное нутро автобуса. Машина двинулась. Бархатный Кот уперся лапами в качающийся пол, а Ника с хохотом уселась на сидение. "Ой, извините," - вдруг опомнилась она и оглянулась, ожидая выслушать упреки сонных пассажиров. Но в салоне было пусто. "Никого! Это не рейсовый автобус, это заказной! Пойду, спрошу шофера, далеко ли город." Ника подошла к водительской кабине, чувствуя в душе какую-то холодную волну. "Скажите..." Но шофера не было. Она вернулась к Бархатному, опустилась на сиденье и застыла. Кот, освоившись в автобусе, уселся рядом с ней, вцепившись мощными когтями в дерматин обшивки. Он взглянул внимательно на Нику и сказал устало: "Вы же сами говорили: он соврать не мог. Прислал автобус - будет Вам и город." Ника промолчала. Та же пустота, что и в горах, под ледником, заполнила ее... Машина долго шла без остановок, фары освещали невысокие утесы над дорогой, а затем пошли лесистые хребты и, наконец, открылась темная равнина с перелесками. Еще немного монотонного полета - и на горизонте показалось озеро огней, приветливых и праздничных. Но Ника ожидала встречи с ними, как войны. Бархатный Кот сидел все так же прямо, но глаза его уже закрылись - он дремал. Автобус въехал в город на рассвете. Это был знакомый с детства город, он не изменился, он всегда вот так уютно просыпался по утрам, светлея окнами, протягивая розовые коридоры в сумраке дворов... Автобус замер на вокзале, рядом со своими братьями, которых было множество. Машины спали, словно голуби, под тентом. Ника вышла и вдохнула воздух, как всегда, когда ей приходилось возвращаться после долгого отъезда - запах города был свой, особенный. В любое время года можно было четко уловить его, сравнить с другими городами... Но на этот раз ничем не пахло, даже пылью, даже распускающимися цветами на деревьях. Ника побрела по улице, ей было все равно, куда идти. Бархатный Кот шел рядом, озираясь и принюхиваясь. "Зря мы здесь, - сказала Ника, - никого тут нет. Хотите, я Вам покажу мои любимые места?"
  "Нет, не хочу."
  "Я так и думала... Вот рынок. Он пустой. Обычно здесь столпотворенье в это время: покупатели, торговцы, перекупщики. С утра торгуют сельских кур и самый лучший свежий сыр. Еще цветы, особенно в июле-августе..."
  "Вы жили где-то здесь?"
  "Нет, далеко отсюда. Вот проспект. Здесь много магазинов и кафе. В начале октября бульвар такой красивый: небо закрывается навесом желтых листьев. В парке тоже хорошо, деревья - как многоэтажные дома... Постойте! Там есть зоопарк!"
  "Зачем нам зоопарк?"
  "Людей мы не найдем, но, может быть, животные пока остались?" "Ну, допустим."
  "Я всегда хотела их освободить! Давайте это сделаем!" - Бархатный Кот помчался вслед за Никой. За железными воротами стояли в несколько рядов пустые клетки, словно лес без листьев. Дверцы клеток были нараспашку.
  "Никого, - сказала Ника. - Все бессмысленно. Он обманул нас, этот Крошка Горный. Город без людей! Он что, решил поиздеваться?"
  "Я же говорил Вам, Ника, он... не очень умный. Он не понял, что Вам нужно."
  "Надо было объяснить ему!"
  "Он все равно не понял бы, он из другого мира."
  "Но зачем же мы тогда пошли к нему за помощью?"
  "Простите, я не знал его настолько хорошо. Мы редко виделись, я думал, что предвзято отношусь к нему, а он на самом деле мудрый. Надо было больше доверять своим необъяснимым ощущениям."
  "Со мною тоже так бывает: если человек самоуверен, кажется, что он и умный, и красивый, только где-то в глубине сознания стучится правда - слишком глубоко и тихо."
  "Эти Ваши школьники - они такие же?"
  "Нет-нет! Я не о них." Они уже прошли Чугунный мост, и Ника задержалась возле перекрестка двух больших дорог, решая, повернуть ли к дому или... У нее возникла мысль зайти к Нему! Она бывала у него с ребятами и с Диной, и потом, когда все кончилось, ей часто снилась Мишкина квартира. Удивительные были сны: перед глазами проплывали стены комнаты, кушетка под бордовым пледом, занавески, старый стол, заваленный тетрадями и книгами, потертый шерстяной ковер, прихожая с обоями кирпичиком и маленькая, чисто убранная кухня. "Почему мне снятся стены?" - спрашивала Ника Динку по утрам. - "Да, потому что ты сама упряма, как стена!" - ворчала сонная сестра.
  "Что, сходим в гости? - предложила Ника Бархатному, поворачивая на Московскую. - Все двери настежь, нас не смогут не впустить! Хотите, я пойду с закрытыми глазами?"
  "Вот еще!"
  "Глядите, я закрыла, ничего не вижу! Справа почта - правильно? А слева башня, и на первом этаже химчистка! Здесь должна быть лужа... Высохла, наверное. Теперь войдем во двор. Здесь детская площадка: ржавые качели, покосившаяся горка и кривые турники. Все верно? Во второй подъезд, второй этаж..." Бархатный Кот отстал, увидев у подъезда кошку. Ника поднялась наверх по двадцати пяти ступенькам и остановилась на пороге Мишиной квартиры. Длинная прихожая с дверями комнаты и ванной изумленно и в упор смотрела на нее, как маленький ребенок. Это было вовсе не похоже на счастливый сон, в котором стены и шкафы казались теплыми, родными существами. Ника заглянула в комнату, в которой не была с весны. Здесь все стояло на своих местах, плед аккуратно застилал диванчик, стопка книг лежала на столе, из вазочки торчал букет карандашей и ручек. Ника прикоснулась к черной шариковой ручке с металлическим дельфином на макушке. Одноклассники пытались выменять ее на что-нибудь у Мишки... Ника вынула ее из вазочки и оглянулась: на мгновение ей показалось, что сейчас все рухнет, словно декорация. Но мир не шевельнулся. "Фотографии! У Мишки было много фотографий, надо их найти и взять себе", - решила Ника, открывая ящики стола. Бархатный Кот вошел, отряхиваясь, в комнату.
  "Облазил все кусты, - сказал он бодро. - Видел кошек, но они в каком-то ужасе. Все убежали!.. Что Вы делаете, Ника? Вам не стыдно брать чужое?"
  "Нет, - сказала Ника. - Вы же видите, здесь нет людей, и эти фотографии теперь ничьи. Я их возьму."
  "Зачем?"
  "Хочу!"
  Кот поглядел на фотографии.
  "Здесь много юношей и девушек..."
  "А это я - узнали?"
  "Да. А это Дина?"
  "Как вы догадались? Мы похожи?"
  "Очень. Покажите мне того, который..."
  "Вот."
  "Ммм..."
  "Что?"
  "Обычный мальчик, ничего особенного."
  "Просто фотография плохая."
  "Ладно. Но не стоит брать с собой картинки прошлого."
  "Нет, я возьму!"
  "Ну, как хотите." Ника положила фотографии и ручку в рюкзачок и подошла к окну. Однажды в мае Дина, Миша, Ника и еще какие-то ребята просидели здесь на подоконнике не меньше часа - в страшную грозу. Окно было открыто, небо, дикое и черное, как рваный траур, пробивали молнии, летели клубы мусора, над головой ревели тополя... Им было очень весело, они протягивали руки из окна и радостными криками встречали гром. У Динки улетела в небо розовая ленточка, и волосы пиратским флагом бились на ветру. Соседи, подбегавшие к подъезду, с осуждением смотрели на детей, а некоторые грозили им и что-то восклицали. "Я потрясена! - переводил визгливо Ацамаз Каргинов. - Миша был таким послушным мальчиком, отличником, и вот он бреется и пьет вино..." - "Заткнись!" - "Он высунулся из окна, как хулиган, и хочет опозорить школу!" Но соседей возмущало кое-что другое: Ника, втиснувшись в компанию, почти невидимая в полумраке, села, свесив ноги вниз, на улицу. Её могли нечаянно столкнуть, и Ника в глубине души хотела этого. Она сползала понемногу на ту сторону окна, на жестяной навес, и в блеске молний наводила ужас на прохожих. Все испортил дождь - внезапно хлынувший поток загнал всех в комнату, и Нику обнаружили. Потом, когда у Динки кончилась истерика, и Миша приготовил чай, они сидели вшестером за маленьким столом в уютной кухне. За окном штормило; на лиловой скатерти в прозрачных чашках голубел дымок над крепким чаем. Инга принесла домашнее печенье - пальчики - слоеные рулетики с орехами. Они лежали на хрустальном блюде, заметенные глазурью, и через минуту их не стало - Ника не успела уловить, как пролетели два часа, стемнело, кончилась гроза, они засобирались по домам... Ей стало больно, словно кто-то умер, ей хотелось стать невидимой и навсегда остаться здесь, на табуретке за столом...
  "Ой, что это!" - она стояла на сухой траве в тени большой скалы, вокруг томительно серели утренние склоны.
  "Ника!" - радостно пищал Шуршавик, подлетая к ней. За ним устало вывалился из расщелины Папаша Шорох.
  "Здравствуйте", - пробормотала Ника.
  "С возвращением, - вздохнул Папаша, опускаясь на сугроб. - Бархатный Кот придет попозже. Он пешком..."
  "А я?"
  "А Вы под покрывалом Времени", - Папаша Шорох показал глазами. Ника обернулась. Время Оно молча колыхалось за ее спиной.
  "Вы отыскали нас? Вы были ТАМ и снова привели меня сюда? Так, значит, Вам это не трудно?"
  "Нет, меня ТАМ не было. И вас там не было."
  "Как не было?"
  "Вы просто удалились на значительное расстояние отсюда, но остались здесь, по эту сторону Обратных гор."
  "Так значит, Крошка Горный обманул меня?"
  "Не знаю. Я вас видело, я наблюдало ваше путешествие, и вы все время были здесь."
  "Но как же Крошка Горный?" - Ника посмотрела на Папашу Шороха. Он виновато опустил ресницы и ответил: "Думаю, что Вы ему понравились, и он решил отбить у Вас охоту возвращаться." "Как он мог! Бархатный Кот предупреждал меня, что он тупой, а я не верила!"
  "Скорее своевольный..."
  Ника села на траву и обхватила голову руками.
  "Что же делать, что же делать! Мерзкий Крошка! Ледяная кукла - а туда же: я ему понравилась!.."
  "Ну... Ледяная внешность ни о чем не говорит, она всего лишь развлекает взор..." - пробормотал Папаша Шорох, погружаясь в сон.
  "А где Кулбадагус?" - спросила Ника Время Оно.
  "В небе." - Ника подняла глаза. В зените плавали орлы, и среди них один сверкал в рассвете металлическими крыльями.
  "Мурат, - вздохнула Ника. - Вот кто не откажется от дома в том ауле."
  "Крошка Горный уничтожил тот аул." - печально отозвалось Время Оно.
  "Как?"
  "Лавиной."
  "Хулиган", - сказала Ника. Ей хотелось спать. Она легла на спину, положив под голову рюкзак. В прозрачном небе, как в аквариуме, плавали орлы и самолеты...
  Ника видела противный сон. Она приехала в какое-то заброшенное, даже сгнившее селение. На улице к ней подошла толпа людей, и среди них был Миша. Только он был старый, с тонкими ногами, желтой кожей и беспомощными птичьими когтями, вместо стоп. Он что-то говорил ей, глядя с безнадежною тоской, и выходило так, что он руководитель этого селения, а эти люди у него в гостях, и Ника тоже. "Археологическая экспедиция?" - подумала она, проснувшись. Не смотря на малопривлекательную внешность Миши, сон оставил на душе проталину. Она была бы рада видеть Мишу даже старым, с тощими когтистыми ногами... Наступила тьма. Папаша Шорох еще спал, напоминая муравейник, а Шуршавчик прикорнул у Ники на груди. Невдалеке звучали голоса Кулбадагус, Мурата и Кота, который, очевидно, только что пришел - он возмущался, что его заставили идти от города пешком.
  "Я вовсе не просился в этот жуткий город, где собаки и коты шарахаются от меня, как от медведя! Просто за компанию пошел - и вот приходится бежать за сотни километров в одиночестве!"
  "Но Вы могли воспользоваться покрывалом Времени, - ответила Кулбадагус. - Но вы же не хотите?"
  "Ни за что!"
  "Ну вот. А с Никой вы бы шли неделю."
  "Ну и что! Куда нам торопиться?" Ника поднялась, поддерживая спящего Шуршавчика. Из-за скалы светило пламя, на земле лежали тени говоривших.
  "Нет, по-моему, она не сдастся, так что надо поспешить, - сказал Мурат. - Пока она не превратилась."
  Ника вздрогнула.
  "Она не превратится! Вот еще!" - воскликнул Кот.
  "Мы тоже не хотим, она нам очень нравится такой, какая есть. Но Вы же знаете, что это очень вероятно," - ласково промолвила Кулбадагус.
  "А я не превратился, разве что подрос немного, - спорил Кот, - и то лишь потому, что мне хотелось." Ника вышла в свет костра и села на траву. Бархатный Кот зажмурился и заурчал.
  "Как добирались? На автобусе?" - спросила Ника.
  "Что Вы! Это слишком долго. Я бегу быстрее."
  "Я не знала, что меня похитит Время Оно, извините", - улыбнулась Ника.
  "Все в порядке."
  Ника села близко у огня, не чувствуя тепла. Она спросила:
  "Что вы делали после того, как мы ушли к вершине? Вас не завалило?.." Вдруг она увидела за языками пламени сидящего Мурата. "Боже!.." За его ушами появились крылья - перепончатые, черные, как у летучей мыши, кожа тоже стала черной, щеки - впалыми, а подбородок, раньше круглый и широкий, заострился, словно клюв. Футболки больше не было: все тело почернело и оделось в плотный перьевой покров. "Что, нравлюсь?" - подмигнул Мурат. Его глаза сверкали из-под козырька бровей, разросшихся, как вылетающая изо лба ворона. "Боже!" - повторила Ника. Не было на нем и джинсов - только черные мерцающие перья. "Между прочим, я помолодел и вырос! Вот!" - сказал Мурат - он встал и гордо выпрямился. Ника быстро отвела глаза. "Да ладно, Ника! Здесь не нужно соблюдать приличия. Ведь мы уже не люди - для чего нам одеваться? Я хочу уговорить Кубадагус избавиться от юбки." Если бы не голос, Ника бы подумала, что это юноша лет двадцати, крылатый и пернатый... "Кстати, у меня теперь другое имя. Я Сау* Мур!" - провозгласил Мурат и сел. "Скорее я Сау Мур", - пробормотал Бархатный Кот насмешливо.
  "Напрасно Вы смеетесь, Кот! - сказал Мурат. - Да, у меня отличный, острый слух! А я Вам докажу, что я достоин уважения. Мы кое-что придумали с Кулбадагус, пока Вы бегали."
  "К чему доказывать! "Достоин уважения"! Здесь все друг друга уважают и без доказательств - просто так." - брезгливо прошипел Бархатный Кот.
  "Послушайте, не ссорьтесь. А Сау Мур действительно придумал, как попасть ТУДА," - остановила их Кулбадагус.
  "Мурат придумал? - возмутился Кот - Папаша Шорох не придумал, а Мурат..."
  "Возможно, это не заблуждение, но мы попробуем. Я разработал сложную петлю на самолете - петлю Мёбиуса. Это чистая наука, но в теории петля перемещает в параллельное пространство. То, что движется по этой траектории, бесследно исчезает. Понимаете?" У Ники, погруженной в полное отчаяние, появилась легкая надежда. Вспомнились вечерние занятия у Миши в комнате. Десятиклассники готовили доклады - по литературе, физике, истории... Они сидели тесно за столом, их головы сияли, как фонарики, под лампой. Ника тихо наблюдала из угла за Мишей, притворяясь, что читает книгу. Там в один из вечеров она и слышала о ленте Мёбиуса, сказку о пропавшем поезде ...
  "Я понимаю. Я согласна." - Ника встала, разбудив Шуршавчика. "Вот - Ника хорошо училась в школе! - подхватил Мурат. - Ей надо выполнить петлю над Грозовой стеной - и мы надеемся, что все получится. Она уйдет Туда."
  "А Вы останетесь без самолета?" - спохватилась Ника.
  "Я построю новый!"
  "Ника не умеет управлять летающей машиной, но она научится, - добавила Кулбадагус."
  "Наука! - возмутился Бархатный. - Здесь нет науки - неужели вы еще не поняли? Вы знаете, что сделал Крошка Горный?"
  "Знаем, дорогой," - сказала примирительно Кулбадагус.
  "Как нет науки! - возразил Мурат. - Есть сила притяжения, есть воздух, испаряется вода, бывает день и ночь, вон звезды, вот трава. И все это - наука!"
  "Да? А если все это - иллюзия?"
  "Тогда весь мир иллюзия! Вселенная - иллюзия! И мы внутри иллюзии, и надо как-то жить!" - восторженно вскричал Сау Мур. Бархатный Кот прикрыл глаза и утомленно отвернулся. Подошел Папаша Шорох. Он поднял ресницы, и в его очах зажглись костры. "Папаша Шорох, мы хотим поговорить о Нике, - начала Кулбадагус. - Ей нужно просто полететь на самолете и войти в петлю над той стеной..."
  "Она не полетит", - вздохнул Папаша Шорох.
  "Что? Зачем не полетит?" - вскочил Сау Мур.
  "Не полетит? - спросила Ника. - Почему?"
  "Не сможет. Этот самолет... Он Ваш, Мурат, он только Ваш - как голова или нога. Для Ники это просто металлическая бочка с крыльями. Кулбадагус, Вы увлеклись..."
  "Нет, погодите! - возразил Мурат. - Она летает, эта бочка!"
  "Только если Вы - возница. Ваша воля заставляет самолет летать. Вы здешний, Вы частица этих гор, а Ника - нет..."
  И Ника, с опустевшим сердцем, поняла, что это правда.
  "И к тому же ТАМ он просто разобьется - вам не кажется?" - осведомился Кот.
  "А почему?" - спросил Шуршавчик жалобно.
  "А потому что ТАМ понадобятся двигатель и топливо, а "ваша воля" - это местное явление".
  "А Вы откуда знаете? Я научился подчинять машину силе разума - возможно, это будет действовать и ТАМ!"
  "Возможно. Попытайтесь. Но без Ники."
  "Хорошо!" Мурат насупился. Все замолчали.
   "И потом, - добавил Кот, - кто знает, попадет ли Ника именно ТУДА, а не куда-нибудь ещё".
  "Ну, это вряд ли, - уточнил Папаша Шорох, - я пока не слышал о каких-либо "ещё"".
  "А если я построю склеп?" - спросила Ника просто так, чтоб не заплакать.
  "В смысле?" - вскинулся Мурат.
  "Мне тоже приходило это в голову", - задумчиво сказал Папаша. "Правда?" - удивилась Ника.
  "Да. Но мы не знаем, в чем его секрет, как он устроен. Старая кулбадагус, конечно, знала, но ее уже не спросишь". Ника посмотрела на Кулбадгус - та виновато развела руками:
  "Ничего там не было особенного - склеп как склеп, такой же, как другие."
  "Он стоял на Грозовой стене?" - спросил Папаша Шорох.
  "Почему на Грозовой? - Кулбадагус растеряно взглянула на вершину. - Где же он сейчас? Да и не помню я, чтобы скала-стена стояла возле нашего аула. Это был обычный склон реки. Довольно каменистый и крутой, но все же склон..."
  "Тогда зачем она построила свой склеп на этом склоне? - оживилась Ника. - Почему не другом? И почему лавина обошла его?" Кулбадагус задумалась. Папаша Шорох возбужденно встал и повернулся в Грозовой стене, которая покрылась розовым загаром, первая из всех окрестных гор поймав зарю.
  "Да, я уверен, это там, - сказал он сам себе. - Но как проверить?"
  "Полететь на самолете!" - возгласил Мурат.
  "Да нет, я не об этом. Как увидеть склеп, как оказаться в нем?" Все, кроме Бархатного, повернулись в ту же сторону, разглядывая одинокий монолит.
  "Петля!" - упрямо повторил Мурат.
  "Не знаю, почему я никогда не восходил туда, - пробормотал Папаша. Мех на нем встопорщился и сделал из него звезду в протуберанцах. - Как Вы думаете, Бархатный? А Вы там были?" Кот молчал.
  "Что с Вами, - с подозрением спросила Ника. - Вы обиделись на нас?"
  "Да, не был я! - ответил Кот, не оборачиваясь. - Просто видел. Зрение хорошее. Ну, дальше что?"
  "Как это что!" - переспросил Шуршавчик.
  Бархатный сердито покосился на него.
  "Ну, там он, там!"
  "Что, склеп?"
  "Ну, склеп! Он светится, когда в него бьет молния."
  "Так это он! - воскликнула Кулбадагус. - Такое маленькое шелковое пламя!"
  "Далеко не маленькое."
  "Наконец-то, - прошептал Папаша Шорох. - Разрешите Вас поздравить, Ника. Грозы здесь бывают часто. Вам осталось лишь подняться на скалу и обнаружить склеп."
  "И заживо сгореть!" - добавил Кот.
  "Зачем же. Мы попросим Время Оно защитить ее."
  Бархатный Кот бессильно отвернулся и улегся, опустив на лапы перекошенную морду.
  "А поднимемся на самолете!" - заключил Мурат.
  "Не проще ли внутри скалы?" - спросила Ника.
  "Нет, - ответила Кулбадагус. - Там странное пространство: каменная плоть все время отклоняет вас куда-то в сторону, и вы теряете ориентацию. Когда-то я пыталась, но все время возвращалась вниз, хотя шла вверх."
  "А если по скале снаружи?"
  "Лучше, но невероятно тяжело: зацепки начинают сыпаться все сразу, налетает ураганный ветер, иногда внезапно разражается гроза, и от ударов молнии скала становится горячей, так что шерсть дымится на руках..."
  Сау Мур взмахнул бровями и надменно отвернулся.
  "Ну, тогда на самолете, - согласилась Ника. - Только как я спрыгну на скалу?"
  "Я ас! - обиженно сказал Мурат. - Я пролечу как можно ниже и как можно медленнее над скалой. Вы просто выйдете, как из автобуса! К тому же можно взять с собой..."
  "Меня", - окончил Кот.
  "Нет, я хотел сказать, охапку сена - для амортизации."
  "Конечно, Вы намного лучше сена, - произнес Папаша Шорох, - только сможете ли Вы потом вернуться вниз?"
  "Какая разница", - мяукнул Кот, закрыв глаза.
  "Да, не вопрос! - сказал Мурат. - Доставлю в лучшем виде. Не волнуйтесь!"
  "Хорошо", - вздохнул Папаша Шорох, успокаиваясь, опуская лохмы и садясь. Все помолчали. Ника ощутила неприятную тоску, как будто сделала кому-то гадость или собиралась сделать...
  "Что со мной? - подумала она, стараясь заглушить гудящую внутри тревогу. - Кот есть кот, а я должна идти домой. А, впрочем, можно взять его с собой." Она представила, как возвращается с огромным Бархатным Котом, усы которого сияют в темноте. Родители, конечно, в обмороке, у соседей паника, а в школе... Но до школы не дойдет: его поймают и посадят в зоопарк. Потом она представила, как Бархатный и Ника женятся: весь город соберется, это точно! И она расхохоталась.
  "Ты чего?" - спросил Шуршавчик, подлетая к ней.
  "Пойдешь со мной? - спросила Ника. - Будешь у меня котенком." "Нет, спасибо. Здесь я дома, здесь моя семья. Ты лучше приходи сама когда-нибудь." И Ника спрятала свое лицо в Шуршавчика и отдалась смятению, которое пыталась отогнать последние минуты. И она уже не знала, хочет ли обратно, будет ли теплее ТАМ - где нет Кулбадагус, Кота, Папаши, Крошки Горного и остальных...
  
  Успеть попрощаться
  Она рассчитывала, что прощание начнется вечером, продлится, может быть, неделю или пару дней - пока не соберутся грозовые тучи... Но настало утро, и внезапно время понеслось, как будто получив приказ. Рассвет, едва окрасивший вершины, резко потемнел, подуло изо всех ущелий сразу, и надвинулась лиловая стена, которая рычала и блистала. Ника съежилась от страха. "О! - торжественно сказал Мурат. - Идет гроза. Пора!" И он помчался к самолету, а Кулбадагус - за ним. Бархатный Кот взобрался на утес и встал лицом к грозе, принюхиваясь и присматриваясь, как метеоролог. "Ника! Вы должны увидеть склеп и сразу же войти в него. Не бойтесь, Время Оно будет там, я известил его, - сказал Папаша Шорох. - Я не знаю, что произойдет, но у меня спокойно на душе, а это значит, что мой мозг уже сложил все данные и сделал вывод раньше, чем я сам. Я знаю: все получится!" - "Получится." - кивнула Ника, глядя на Кота. Шуршавчик ласково потерся об нее и отлетел к Папаше. "Где вы там! - донесся крик Сау Мура. - Все готово, ну!" - "Бегите, Ника! Бархатный, поторопитесь!" - закричал Папаша Шорох и взмахнул руками на прощанье. Ника подхватила рюкзачок и побежала к самолету. "Крошке Горному привет!" - воскликнула она, уже выглядывая из окна салона. Самолет, гремя, как старый кейс, помчался по плато и вскоре оторвался от земли. Папаша Шорох волновался на ветру, как одинокая свеча на черном зеркале гранита. Ника видела его недолго: все пропало в облачном дыхании грозы. Она взглянула на Кота: он замер на сидении, пронзив его когтями. Ника вспомнила, что он впервые в самолете. "Не люблю летать, - промолвила она, потягиваясь. - Неприятно, правда?" Кот опомнился и выпрямился, смело выпучив глаза навстречу молнии, которая как раз лизнула самолет. Два резких профиля - Мурата и Кулбадагус - впечатались в огонь. "Мы не найдем скалу", - мелькнуло в голове у Ники, и она почувствовала радость. Ника весело взглянула на Кота, но тот был мрачен и смотрел вперед. Сау Мур уверенно лавировал меж темных башен; из-за ливня самолет казался батискафом. Наконец он перестал кружить и покосился носом вниз. Кулбадагус с улыбкой повернулась к Нике и Коту: "Готовьтесь - мы спускаемся к скале. Как только я скажу "Пора!", Вы, Ника, сядете на Бархатного. А Вы прыгайте. Договорились?"
  "Нет, - сказала Ника. - Я травмирую его!"
  "Не говорите глупостей! - воскликнул Кот. - А если передумали, скажите правду и поедем вниз, к Папаше."
  "Я не передумала, я не хочу сломать Вам спину. Надо поискать другие способы..."
  "Пора!" - раздался крик Кулбадагус. Люк самолета распахнулся, ветер загудел в салоне; Ника испугалась и схватилась за Кота, и он рванулся в полынью. Был миг полета, а затем толчок - и Ника покатилась кувырком. Она ударилась о камень и остановилась. Взгляд ее уперся в землю, чистую и гладкую, как вымытый дождем асфальт. Она приподнялась, и ей вдруг показалось, что на нижних этажах большой пожар, и клубы дыма налетают снизу, а она лежит на крыше. Ника быстро встала - нет, конечно, это были грозовые тучи, окружившие со всех сторон вершину. Чувствовалась высота, и страшно было сделать шаг. Но где же Кот? Она опять легла и подползла к обрыву. Где-то в стороне послышалось пыхтение, и Ника оглянулась. Показалась голова Кота, который уцепился за карниз и мелкими рывками осторожно втискивался на площадку. Ника бросилась ползком к нему и попыталась ухватить за лапы. Молния ударила в скалу, раздался треск, как будто разодрали простыню размером с небо, вспышка ослепила Нику и заставила уткнуться головою в шею Бархатного. Кот на миг прижался к ней, потом напрягся и со скрежетом когтей вскарабкался наверх. Он лапой отодвинул Нику от обрыва и встряхнулся. Ника села. Ветер не ослабевал, толкая, словно горная река. Бархатный Кот был зол, глаза его сверкали, точно зачерпнули молнии, усы светились в полумраке непогоды.
  "Я вернусь", - сказала Ника, извиняясь.
  "Глупости! - воскликнул Кот. - Иди к себе, к своим сопливым школьникам. Учи уроки, ешь конфеты..."
  "Я иду туда не ради этого, Вы знаете!"
  "Но ты идешь! А для чего?"
  "Чтобы любить!"
  "Кого? Все кончено, оно и не могло начаться. Если существу дана любовь в таком нелепом возрасте, то это знак!"
  "Чего?"
  "Того, что жизнь его - всего одна попытка настоящей жизни."
  "Это что еще за аллегории?".
  "Я не умею выразиться правильно, я просто кот и вечно был котом. Когда-то я сбежал из дома, где меня любили, а вернуться не сумел. Я не нашел дороги к тем, кого любил. И оказался здесь."
  "Но я-то тут причем?"
  "Ты никогда не сможешь повторить попытку. Ты не сможешь выбраться из паутины прошлого."
  "Да, что Вы говорите, что за бред!"
  "Я это четко вижу, как сейчас - тебя. Ты правильно ушла ОТТУДА, потому что выполнила план. Послушай, Ника, ты не видишь указаний: у тебя нет будущего."
  "Господи! Какие указания?"
  "А что сказала Хока?"
  "Пару глупых слов!"
  "У Хоки не бывает глупых слов! Она сказала истину! И Крошка Горный показал тебе ее, устроив представление. Прислушайся к себе, к тому, что глубоко внутри, и ты услышишь: все ушло."
  "Но почему тогда Папаша Шорох отпустил меня?" - Бархатный Кот умолк.
  "Он что, не видел указаний? - Нет, он знал, что у меня есть будущее!" - Ника чуть не плакала с досады. Ей хотелось приласкать Кота, обнять его, а вместо этого он говорил ей гадости и заставлял страдать. Кот выглядел больным.
  "Ну, может быть, Вы правы, - буркнул он. - Но прав и я."
  "Да! Это полный бред." - сказала Ника.
  "Просто я давно ни с кем не говорил об этом и не знаю, как попроще объяснить..." Сверкнула молния, и прямо перед Никой и Котом прорезались из ослепительного света каменные стены маленького склепа. "Мне туда?" - спросила Ника робко. - "Да." - ответил Кот. Она хотела прикоснуться к стенам и шагнула к ним, и тут же свет померк, а Нику захлестнуло шелковое покрывало, и втянул в себя невидимый водоворот...
  Кот выпрямился, не смотря на ураганный ветер, и старался что-нибудь увидеть в темноте. Он пересек площадку - ничего. Бархатный Кот увидел зацепившийся за острый выступ на краю обрыва маленький рюкзак. Он подтянул его к себе, как труп детеныша, и замер, глядя на него. Гроза пошла на убыль. Ветер стих, и тучи разошлись по сторонам. Из-за хребта вставало солнце. Кот встряхнул рюкзак, и из него посыпались бумажные листки, исписанные в столбик, фотографии, а сверху на листки упала ручка с маленьким дельфином на макушке. Кот нагнулся, чтобы прочитать написанное на листке:
  Я видела странный город:
  Сияли в окнах огни,
  Распахнуты были двери,
  в дома приглашали они,
  И молча встречали гостя
  Шкафы, потолки и стены
  И провода без тока
  На них - как пустые вены.
  Не пахло из чистых кухонь
  Ни молоком, ни дымом,
  И кошки, жилье понюхав,
  Бежали в испуге мимо...
  Заря поджигала полки,
  Неслышно входя магазины,
  И небо глядело в осколки
  Разбитой детьми витрины.
  "Стихи, - подумал Бархатный Кот. - Стихи..." Он сгреб бумагу и рюкзак и лег на них, свернувшись. Он лежал с желанием стать пылью на вершине... Самолет крестообразной тенью пролетел над ним, и слабый голос прокричал: "Бархатный Кот, мы разворачиваемся, готовьтесь!" Кот вскочил, он загорелся действием. Прислушавшись, он молча вызвал Время Оно.
  "Здесь я, здесь, - отозвалось оно. - С ней все в порядке, я уже проверило."
  "Спасибо, - поклонился Кот. - Но я прошу Вас... Я хочу отправиться ТУДА."
  "Зачем? - спросило Время Оно удивленно. Кот всегда панически боялся покрывала Времени. - Ведь Вы не сможете явиться ей, она Вас не увидит, не услышит."
  "Знаю, знаю."
  "Ладно, я отправлю Вас ТУДА, как только захотите."
  "Вот и хорошо. Договорились."
  Надвигающийся самолет сверкнул, как сабля, и когтистая рука Кулбадагус лианой охватила Бархатного. Не успев опомниться, он взмыл в прозрачно-розовый простор и полетел, беспомощно перебирая лапами. Полет был отвратительным, хотя и кратким. Через несколько минут замедленного паданья Кот был отпущен и привычно приземлился на четыре лапы. Самолет-чудовище промчался дальше. Полежав немного, Бархатный собрался с силами и аккуратно сел, стараясь не покачиваться и остановить мелькание хребтов перед глазами. Подбежал Мурат, вторично повторяя свой вопрос: "Ну, как она - ушла? Бархатный Кот, Вы слышите меня?" - "Конечно. Все в порядке. Мы поговорили, и она ушла," - ответил Кот. Огромными шагами подошла Кулбадагус и вопросительно взглянула на Мурата - тот кивнул. Кулбадагус вздохнула и уселась на валун, поджав обтянутые юбкой ноги и печально возложив остроугольный подбородок на колено. "Мда...," - сказал Сау Мур и тоже сел поблизости. Папаша Шорох подтянулся позже - он, конечно, знал, что все в порядке, и безмолвно опустился рядом с Бархатным, не приподняв ресниц. Шуршавчик притаился у него под ухом. Кот проговорил: "Еще недавно мы спокойно жили здесь. Никто не уходил, не беспокоился о возвращении. Мы спали днем, лежали ночью на утесах, наблюдая за игрой махрушек... Разве что-то изменилось?" Все молчали. "Значит, нет, - продолжил Кот. - И надо отправляться спать. Пойдемте - солнце скоро будет здесь." Раздался звон - из кулуара, погруженного во тьму, неторопливо вышел Крошка Горный, темно-синий изнутри, как глаз ночного неба. Он окинул взором омраченную компанию и усмехнулся: "Что, отправили домой? Довольны?" Кот вскочил и выгнул спину. Крошка Горный звонко пнул какой-то камень, развернулся и пропал. Бархатный Кот, похожий на дракона, прижимая уши, отошел на вытянутых лапах в сторону. Он медленно осел, затих, затем сказал: "Я ухожу, я не могу остаться здесь. Стать жертвой снов о прошлом? - Ни за что! Когда вернусь - не знаю." Кот прикрыл глаза, прислушиваясь к тихому дыханию друзей. Затем он обернулся: Время Оно выросло за ним пустынным миражем. Оно печально улыбнулось остающимся и обняло Кота струящейся вуалью...
  Ника прятала лицо в ладонях, сидя на камнях и подавляя головокружение. Оно все длилось: пол качался, потолок и стены вздрагивали. Ника их не видела, она боялась открывать глаза. Когда ей стало легче, Ника, наконец, решилась оглядеться - стены, сложенные из слоистых горных плиток, узкий свод над головою, два окна, а на полу - белесые и пористые, точно марлевые, кости. Ника в панике вскочила, убегая от костей, и попыталась выскочить в ближайшее окошко, сквозь которое вонзался в полумрак стерильный свет. Она застряла и в течение минуты яростно раскачивала каменные плитки, расширяя выход. Наконец, одна из них сместилась и скользнула вниз, дав Никиным плечам протиснуться наружу. Ника выпала на теплую сухую землю и вскочила. Горы были те же, что и ТАМ, но склеп стоял не на скале, а на обычном каменистом склоне, обрывающемся к Геналдону. Ника засмеялась: получилось! Я вернулась! И она похлопала нагретый солнцем склеп: спасибо! Но спустя мгновение она остолбенела от ужасного открытия: "Рюкзак! Где мой рюкзак! Внутри? Но если я залезу - вдруг я снова попаду ТУДА!" С опаской Ника заглянула в усыпальницу, стараясь не пересекать ее периметра: внутри лежали только кости и осколки стен. "Забыла на скале! - едва не плача прошептала Ника. - Все мои стихи пропали! Что же делать?.. Вспомнить... Написать другие... Да! А фотографии!" И, вытирая слезы, Ника побрела по склону над рекой. Громада тишины висела над ущельем, заглушая пение реки; земля, покрытая камнями и сухой травою, принимала Нику, как любимая кушетка. "Ничего, все будет хорошо, - подумала она, разогревая народившуюся волю к жизни. - Я приду домой - а там письмо! Нет, лучше в школу: я войду, а там они - Мадина, Мишка, весь десятый "В" - и всё как раньше!" - И она уже бежала вниз по осыпи, забыв о том, что ЗДЕСЬ опасно. Ника перепрыгнула по скользким валунам на левый берег Геналдона и вскарабкалась по скалам на пустынную дорогу. Здесь давным-давно не проезжал автомобиль, но Ника знала, что шоссе недалеко, особенно когда бежишь. Она легко помчалась по дороге под уклон, подпрыгивая от восторга и с трудом удерживаясь от желания пищать, как маленький ребенок. Но уже спустя минуту Ника стала чувствовать усталость, а дорога выровнялась, а потом полезла в гору. "Точно! Я вернулась! - прошептала Ника, задыхаясь и переходя на шаг. - Я стала быстро уставать, как раньше!" Вскоре показался мост, а рядом с ним - заброшенный тоннель - знакомые места! Дорога повернула влево - через мост и на шоссе, ведущее по Кармадонскому ущелью в город. Ника обернулась. Белые вершины, словно замершие кверху крылья серафимов, источали нежность и спокойствие - хотелось лечь и раствориться в их сиянии... "Кот!" - окатила Нику обжигающая мысль. Она зажмурилась, борясь с невыносимым ощущением утраты, а потом пошла стремительно к шоссе... В разгаре дня она прошла развилку на Кобанское ущелье и остановила проезжающий КАМАз. Не веря в собственную смелость, Ника подошла к машине и сказала твердо: "В город!" Недоумевающий водитель молча показал рукою на сиденье. Ника влезла и уселась, оглушительно захлопнув дверь. Шофер пожал бровями и нажал на газ. В молчании они проехали турбазы, придорожные трактиры, въехали в Гизель... "Заправлюсь," - коротко сказал водитель и остановил машину. Ника не пошевелилась. Ей приятно было созерцать дорогу с высоты кабины, чувствовать себя в тепле и абсолютной безопасности. "Я никогда не села бы в машину с незнакомым дядей, - вспомнила она. - Возможно, я еще не вся вернулась?" - и она решила выглянуть в окно. Пахнуло ледяной дорогой и навозом. Человечество пульсировало, как всегда: водители платили за бензин, в домах поодаль кто-то выколачивал ковры, кормил свиней, играл в футбол. По тротуару шли закутанные в теплое толстухи, старики сидели на скамейке, упирая палки в снег... "Ага! - сказала Ника мысленно. - А ведь сейчас зима. А я - в коротких шортах, без колготок! А когда же я ушла? - В начале сентября... Да, представляю, что подумают соседи. Впрочем, наплевать!" Шофер вернулся в бодром настроении и, заведя мотор, спросил с улыбкой: "Ну, расскажешь, кто ты и откуда?" - "Нет", - сказала Ника. - "Ты смотри, какая... А куда тебя везти? А то поехали ко мне!" - "В пятнадцатую школу." - "В школу. Хорошо...." - упавшим голосом пробормотал водитель. Он опять надолго замолчал и только в городе сказал сквозь зубы: "Видел я тебя. По телевизору показывали. Потерялась, мол, пропала..." Ника удивленно посмотрела на него. "Когда показывали?" - "Несколько недель назад. Не помню точно. Может быть, в милицию?" - "Нет. В школу." Он остановил машину возле школы. Было тихо, шли уроки. Ника вылезла и попрощалась. "Посмотрю, как ты зайдешь," - сказал сурово молодой водитель. Ника усмехнулась и пошла ко входу. Ей немного страшно было заходить, но взгляд шофера подтолкнул ее - она вошла в знакомый холл с большими зеркалами и решеткой раздевалки. Он был пуст к ее большому облегчению. Привычно пахло влажными пальто, горелым маслом из столовой, книжной пылью... Ника поднялась по лестнице, потом спустилась - к расписанию: она не помнила, какой сейчас урок и где искать свой класс. По расписанию шла зоология - второй этаж, тридцатый кабинет, где много чучел, колбочек, аквариумов и плакатов с инфузориями. Ника медленно дошла до кабинета, постояла перед ним, затем вошла без стука. Маргарита Ибрагимовна пыталась докричаться до "камчатки", где Тимур Абаев, душераздирающе мяукая, пытался отобрать у Нелли Осипенко часть скелета кошки. Неля отбивалась локтем. Ибрагимовна взяла огромную линейку и хлестнула ею по столу - раздался звук бича, Абаев отскочил и сел за парту... На его ряду играли в "альпинистов": жгли сухое топливо под партой и пекли на нем кусочки хлеба. Впереди разглядывали потихоньку "Атлас человека", выкранный, наверное, из лаборантской. Продолжая что-то говорить о плюсневых костях, учительница вытащила атлас из-под парты Гусевой и Кайтукова и шарахнула им Кайтукова по макушке. В классе кое-кто заметил Нику. Роза - Поросенок, списывавшая домашнее задание по алгебре, случайно оглянулась на нее, и взгляд ее остекленел над круглыми очками. Дима потихоньку вытащил тетрадку у нее из-под ладони и победно улюлюкнул, но, заметив странный взор соседки, тоже оглянулся - и застыл с открытым ртом. Барашек - маленький Мамука с первой парты - повернулся к Диме, чтобы показать ему смешное слово "почкование" - и тут же позабыл о нем. Он громко свистнул, обнаружив Нику - в классе замолчали. Маргарита возмущенно развернула торс к Барашку - и забыла выдохнуть... "Простите, я немного опоздала. Можно сесть?" - спросила Ника. - "Да!" - сказала Маргарита громко. Ника оглядела класс: все парты заняты. Она не сразу вспомнила, где было ее место - у окна, с Валерой Искандеровым - теперь на нем сидела Света Лядова. Вдруг Нике стало жутко: может быть, я здесь, среди ребят, и никуда не уходила? И она еще раз просмотрела все ряды и парты - нет, меня здесь нет.
  "Тебе не холодно? - спросила Маргарита, осторожно приближаясь. - Как ты себя чувствуешь? Ты очень-очень бледная. Ты заходила к Анне Магометовне?"
  "А кто это?" - "Директор... Да, кончено, ты ее не знаешь, Анна Магометовна работает недавно... Вероника, мы должны пройти с тобой в учительскую."
  "Да, пойдемте."
  Маргарита вывела ее из класса и спросила строгим шепотом: "Откуда ты пришла? И почему одна?"
  "Скажите, Маргарита Ибрагимовна, а где десятый "В"?" - спросила Ника - словно не расслышала ее панического бормотания.
  "Какой еще десятый "В"?"
  "Мадинин."
  "Вероника, что с тобой? Они давно уже студенты!"
  Ника повернулась и пошла по коридору.
  "Ты куда? - испуганно спросила Маргарита. - А в учительскую?" "Не хочу", - сказала Ника и спустилась в холл. За окнами темнело, и мела метель; техничка тетя Зоя затаилась, как сова, в пуховой черной шали, за своим столом в углу и подозрительно смотрела на прогульщицу с царапинами на коленях. Нике было холодно - она вернулась полностью. Просторный холл с больными пионерами на пыльно-розовой стене внезапно стал душить ее своей казенной обреченностью. Вдруг вспомнились заброшенные закоулки школы, где всегда темно и пусто, даже днем. Еще весной она любила прятаться в таких местах. Мадина в ярости разыскивала Нику, находила и ругалась - вскоре появлялся Мишка и мирил их... Но теперь, вообразив себе такой тупик - за лестницей на третьем этаже, она едва могла дышать от боли. Ника резко отворила дверь и вышла вон из школы. Тетя Зоя что-то ухнула из глубины дупла, но Ника перепрыгнула ступени и помчалась в снегопад. Она согрелась, пробежав ближайшие дворы. Ей стало жарко, и она остановилась. Под высокими деревьями не так мело, здесь можно было постоять и отдышаться. Свет от окон золотил сугробы. Ника прислонилась к толстому стволу. "Что делать? - думала она. - Опять вернуться в горы? Нет, я не могу, там все бессмысленно. Идти домой - к родителям? И завтра в школу, в ЭТУ школу? Невозможно! Что мне делать? Что?" Она хотела бы остаться здесь, стать деревом и тихо наблюдать за падающим снегом...
  Что-то появилось. Ника вздрогнула и пригляделась: было пусто, но она почувствовала...
  "Это Вы? - спросила Ника шепотом. - Бархатный Кот?" - В ответ ни звука, но она как будто уловила чьи-то мысли:
  "Что бы Вы ни делали, я с Вами, Ника. Я всегда сопровождаю Вас." Она почти увидела его: большую ловкую фигуру черного кота с горящими глазами, устремленную навстречу ветру. "Я пойду домой? - спросила Ника. Кот пожал плечами. - Да, пойду. Не буду останавливаться, правильно? Ведь если я вернулась, значит, для чего-то?" Ника двинулась во тьму двора, туда, где снег казался темно-голубой рекой - и перешла через нее на улицу Леонова, к своей пятиэтажке, не сулившей ничего хорошего. Она взглянула на Кота - ей стало веселее. Он шагал упруго рядом с Никой, сильный и спокойный, как небесный антипод ее потерянности и усталости. Они прошли под фонарем в волне метели, а потом подъезд бесшумно поглотил их.
  
  1987 - 2005 гг.
  
   *ололи - филин (осет.)
   *кулбадагус - ведунья, ведьма (осет.)
   *сау - черный (осет.)
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"