Сомов Павел Николаевич : другие произведения.

Nano

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:


Nano

Год 2314

  

Часть 1

1

  
   "Эмма Тонг, тридцать два года, Корнео, улица Бора 52, квартира 11", - проговорил вслух аспирант университета Нейро Александр Тэтчер и записал то же самое в хэндж. Эмма и Александр сидели в упругих креслах, стоявших в углах маленькой комнатки со светлыми стенами, отливающими лазурью. Перед ними стоял голубовато-прозрачный круглый столик, из большого окна струился желтый свет. Эмма в черном деловом костюме сидела прямо, положив одну худую ногу на другую, по опрятному кругловатому лицу ее нельзя было понять, о чем она думает или в каком настроении находится. Длинный, совсем молодой, Александр со скуластым, просящим очки лицом, одетый совсем легко, сидел в такой же позе.
   - Спасибо, что согласились ответить на несколько наших вопросов. Это займет совсем немного времени, - начал Александр и сложил на коленях руки в замок. - Итак, почему вы решили имплантировать себе расширенное кольцо связи?
   - Ну... я работаю помощником нашего мэра, поэтому мне всегда нужно быть в курсе событий, все время нужно что-нибудь уточнить, узнать. Сами понимаете, Корнео очень большой, оживленный и важный мировой центр, один из четырех новых международных городов, - Александр кивнул и подумал, что, наверное, это видеосъемка придает Эмме такую официальность. - Нас пятеро, помощников, и мы зачастую заняты под завязку. Мои коллеги, Джон и Майкл, уже сделали себе имплантацию и говорят, что им намного легче стало работать, намного удобнее, да и сделать у них теперь получается больше, чем раньше. К тому же совсем не нужным становится хэндж.
   - А еще у кого-нибудь из ваших знакомых, кроме тех, кого вы назвали, есть рокс? - спросил Александр.
   - Да. У одной моей подруги.
   - Это близкая подруга, вы часто встречаетесь? - Александр старался говорить как можно свободнее, будто он старый знакомый Эммы, нужно было, чтобы она забыла о камерах.
   - Да, это наша соседка, она живет этажом выше, мы часто собираемся по выходным, - словно почувствовав, Эмма стала говорить развязно.
   - И вы разговаривали о роксах? Она вам рассказывала как это? Какие ощущения?
   - Да, он у нее уже года два, наверное. Совсем недавно я даже специально разговаривала с ней об этом, когда собралась сделать себе. Она говорит, что это того стоит, - Эмма улыбнулась и мельком глянула на Александра, тот внимательно слушал и тоже улыбнулся. - Она так красочно описывала все, говорила, что сначала это вообще потрясает. Особенно, когда смотришь кино. Вы же знаете, в фильмах для роксов можно почувствовать запахи, как дует ветерок или как солнышко греет. И все так, как будто на самом деле, совсем не то, что смотреть глазами на экране. Я, конечно, знаю, как это все работает, что сигналы подаются по зрительным или слуховым нервам, и мы видим изображение или слышим звук, но мне было бы очень интересно самой это испытать. Ну и, конечно, очень удобен постоянный доступ к информации. У Риты, так ее зовут, маленький ребенок, в детской стоит видеокамера, и Рита, в любой момент, закрыв глаза, может увидеть, как там ее ребенок, очень удобно, - Эмма немного помедлила и добавила. - Я, если честно, понимать-то понимаю, как это всё, но вот до сих пор с трудом себе представляю, это как-то выше моего воображения.
   - Да, это вы точно подметили, - сказал Александр. - Я, вот, уже два с половиной года здесь работаю и до сих пор многого не понимаю. Что-то я пить захотел. Хотите воды?
   - Давайте.
   Александр встал и подошел к автомату, налил один стакан, отдал его Эмме, стал набирать себе.
   - На улице такая жара. Интересно, если бы не было защитного слоя, мы бы вообще здесь изжарились?
   - Я думаю, - начал Александр, вдруг вскрикнул и, закусив палец, отошел от автомата. Эмма, замерев, смотрела на него. Он вынул палец изо рта, из ранки пошла кровь.
   - Как же это вы? Сильно? - спросила Эмма.
   - Ничего страшного, - сказал с досадой Александр. - Сколько раз говорил поставить новый автомат, не тут-то было, замотали проволокой и все. Все время об нее задеваю, забываю и задеваю, я, в общем-то, даже привык уже, - Александр покрутил в воздухе левой рукой, на указательном и среднем пальцах было несколько маленьких, серых точек - заживших ранок, на средней фаланге указательного пальца наливался кровяной шарик. Александр опять взял в рот кровоточащий палец, забрал из автомата стакан и сел.
   - Теперь так и будет стоять с проволокой, пока совсем не развалится, - сказал он. - Ну да ладно. Я вам сейчас задам несколько личных вопросов, ничего особенного, о детях, о родителях, о муже. Вы замужем? - Эмма кивнула. - Если не захотите отвечать на какой-то вопрос, так и скажите, это нормально. Договорились?
   - Хорошо, - сказала Эмма и собралась.
   - У вас есть дети?
   - Дочка, четыре годика.
   - Какие у вас отношения, вы ладите?
   Эмма подумала.
   - Да, конечно. Конечно, бывают споры, она такая озорная, непослушная, но вообще отношения у нас хорошие.
   - А как вам кажется, вы ее чаще наказываете или прощаете?
   - Прощаю, конечно, - Эмма улыбнулась, - как их можно не прощать, это же дети. Конечно, когда совсем разозлишься, то тут уж наказываешь. Но я быстро отхожу, не могу долго сердиться.
   - Понятно, - сказал Александр и покивал, - А какие у вас отношения с мужем?
   - Тоже хорошие, - сказала Эмма.
   - Как он отнесся к тому, что вы хотите имплантировать себе рокс?
   - Нормально. У нас, знаете, эта мысль уже давно была, мы полтора года копили деньги, операция дорогая, это само собой как-то все получилось, я даже не помню уже. Возможно даже, что за моей операцией, последует его операция, - сказала Эмма.
   - Угу, ясно, - пробормотал Александр. - Опишите, пожалуйста, свои достоинства и недостатки?
   Эмма поправила пиджак, раздумывая.
   - Я бываю вспыльчива, особенно дома, не всегда, но бывает; я не очень организована, вернее я организована, но это для меня очень сложно, от природы я рассеяна. Я совершенно не умею петь, это выяснилось, когда я попробовала спеть дочке колыбельную, - она рассмеялась.
   - Достаточно, расскажите о достоинствах? - сказал Александр.
   - Ну... Я считаю себя довольно умным и образованным человеком, я хорошо готовлю, я отходчива - не могу долго сердиться, что еще?.. в общем, я считаю у меня довольно не плохой характер, я умею идти на компромиссы.
   - Хорошо, замечательно, - сказал Александр, будто про себя. - У вас есть какое-нибудь хобби, увлечения? Чем вы занимаетесь в свободное время?
   - Сейчас не так много свободного времени - работа, ребенок. Вообще, у нас недавно появилась традиция, каждые выходные мы ходим в кино смотреть мультики. Дочка очень любит, да и мы тоже втянулись.
   - Понимаю, - сказал Александр. - Вы не планируете еще ребенка?
   - Может быть, - сказала Эмма, водя глазами в раздумье, - я бы хотела, но не знаю, получится ли.
   - Вам нравится быть матерью? - спросил Александр, он все также сидел нога на ногу, сложив руки на верхнем колене и изредка кивал Эмме.
   - Да. Я никогда об этом не задумывалась, а вы сейчас спросили, и я поняла, что да, нравится. Даже, знаете, ребенок как-то изменил меня, я как-то умнее стала, даже, наверное, - мудрее.
   - Это замечательно, что ребенок так на вас повлиял, а отведенное нам время вышло, с удовольствием еще бы с вами поболтал, но мне нужно идти, - сказал Александр, вставая. - Операция у вас завтра?
   - Да, - ответила Эмма.
   - Желаю вам удачи и успешной операции, всего доброго.
   - Спасибо, до свидания, - сказала Эмма и четкими шагами пошла к выходу, Александр, провожая, двинулся за ней.
   Они пропали из объектива камеры, Уильям Стивенсон выключил глоуб, на столе осталась черная полусфера, экран и клавиатура с манипулятором, только что светившиеся из нее, пропали.
   - Плюс один, - сказал он, поворачиваясь к сидевшему рядом Александру, - явный плюс один.
   - Согласен, - сказал Александр, - Я тут сделал пометки, нужно выбрать, что записать в отчет.
   Он встал из-за стола и вышел на то место в аудитории, между доской и партами, где уже не раз стоял, читая лекции, - уже не аспирант, а кандидат. В большие окна с охотой проникал, как всегда желтый, тропический дневной свет, перед ним стояли ряды деревянных, покрытых лаком парт. За ближней из них сидел Вилли, друг и бывший однокурсник, кучерявый, широконосый, немного полноватый и на голову ниже него. Александр подумал, что время не так уж и быстро летит, просто оно летит всегда, неумолимо и незаметно. Только вчера он вновь разговаривал с Эммой, спустя пять лет, как и положено, с их первого разговора, запись которого они только что смотрели. И как ему показалось, в сущности, она не изменилась, изменились детали.
   Александр посмотрел в окно, потом на Вилли, потом в листок, который держал в руках, и стал читать, расхаживая перед доской туда-сюда.
   - Ну, во-первых, нужно отметить, что она, как и большинство, стала рассудительнее и свободнее в общении, при этом менее эмоциональна. Работа ее изменилась не сильно, из помощника мэра, она стала его заместителем, я не думаю, что от этого ее работа стала публичнее, что могло бы объяснить такую раскрепощенность. Дальше, вот, вопрос - какое обстоятельство сильнее всего повлияло на ваше решение завести второго ребенка?
   - Попроще не мог спросить? - хихикая, буркнул Вилли.
   - Ну, уж как получилось. Что она отвечает: новая должность, увеличение дохода и свободного времени, говорит, что и тому и другому во многом способствовала операция. Желание иметь детей не прозвучало вообще.
   - Ну, это не такой уж показатель. Это, вообще-то, очевидно - желание иметь детей. Люди едят, потому что хотят есть, и не думают об этом, - сказал Вилли.
   - Не спорю, но все равно. Вообще, считает операцию очень важным моментом в своей жизни, говорит, что довольна, что результаты даже превзошли ее ожидания. Очень много рассказывает о техническом преимуществе людей с роксами перед обычными, говорит, что нужно сделать операцию как можно более дешевой и доступной, чтобы все желающие могли сделать ее себе.
   - Ну, можно указать, - рассеянно сказал Вилли, глядя в окно.
   - Про отношения в семье, - продолжал Александр, - говорит, что последние пару лет отношения стали, цитирую - "разумнее", практически нет ссор, полное взаимопонимание. Особенно, после того, как мужу тоже сделали имплантацию.
   - Ну после того как сделали, это уже не факт, - сказал Вилли.
   - Да, но и до того тоже, - сказал Александр. - На прямой вопрос, любите ли вы своего мужа, хотела было ответить развернуто, как мне показалось, но потом сказала просто "да". Я тогда подумал, что она сейчас скажет что-то вроде того, что сказал тот старый, дребезжащий немец - "смотря что понимать под этим словом". Даже противно.
   - Твои мысли - это твои мысли. Может она хотела сказать, что любит его безумно, страстно и безнадежно!? - сказал Вилли и засмеялся.
   - Нет, уж этого она точно не хотела сказать, поверь мне, - сказал Александр, глядя на Вилли, потом опять опустил глаза в свой листок. - Достоинства и недостатки. С недостатками почему-то затруднилась, потом, видимо, вспомнила, что отвечала в тот раз, и сказала про свой плохой слух и голос. В достоинствах появилось спокойствие, умение выслушивать людей. А так, все то же самое. Ну, конечно, реакция на твой бесподобно сыгранный обморок.
   Вилли кивнул головой как актер на финальном поклоне и улыбнулся. Александр продолжил.
   - Почти никакого оцепенения, сразу нашлась, что делать, начала звонить в скорую... Все-таки в обморок приятнее падать, чем пальцы проволокой протыкать...
   - Кто что может, - сказала Вилли. - Помню это зрелище: ты картинно валишься на пол, держа руку у лба, как барышня на балу, - Вилли засмеялся.
   - Почему как барышня, - нахмурившись, сказал Александр. - Ну не получилось в первый раз... Теперь-то я знаю как надо, я видел, - Александр посмотрел на раскрасневшегося от смеха Вилли. - В следующий раз сам попробую... - буркнул он и упулился обратно в свой листок.
   - На вопрос о хобби ответила, что очень увлеклась чтением обычных книг в последнее время.
   - Очень характерный признак, проявляется почти у всех в той или иной мере, - сказал Вилли, потом придвинулся, положил локти на стол и потерся лицом о ладони. - Все тут ясно. Давно уже все ясно. Чего они тянут с обнародованием, я не пойму.
   - А куда спешить? Чем больше материала, тем лучше. К тому же, результаты исследований - это камень в огород Нейро. Сейчас только обнародуй, и сразу встрепенуться все противники роксов, начнутся опять демонстрации... Наверное, и желающих сделать себе операцию станет меньше, соответственно, уменьшится прибыль, зарплата у тебя уменьшится, - сказал Александр и кивнул головой, будто клюнул что-то невидимое.
   - Ха-ха, - саркастически проговорил Вилли. - У Нейро столько денег, что они могут всему штату платить зарплату лет шестьсот, и у них еще останется. Я не верю, что дело в деньгах, иначе, зачем бы они тогда разрешили эти исследования, они же сами денег стоят. Может и вправду не хотят этих выступлений... Но все равно, я считаю, результаты должны быть обнародованы не смотря ни на что, какие бы последствия это не повлекло. Люди должны знать, на что они идут.
   - Ладно, - махнул Александр, - давай отчет сварганим поскорее и к Майклу, пока он не уехал.
   Через полчаса они один за другим вошли в кабинет Михаила Рана - заведующего кафедрой биомеханики университета Нейро. "Все готово, можешь посмотреть", - бросил на ходу Вилли. Он и Александр уселись на переходивший из белого в синий диван, стоявший напротив письменного стола. На столе лежали бумаги, папки, несколько ручек, глоуб, а с краю принтер и большой трехмерный сканер. На стене, над диваном, висели фотографии, где старые и молодые мужчины стояли на фоне каких-то черных, тонких нитей, уходивших в небо, или немного другим составом у старой сенсорной доски с нестертым чертежом и формулами.
   Черноволосый, тонконосый, худощавый и одновременно крепкий человек с озорными глазами, смотревшими, впрочем, немного устало, одетый по-профессорски небрежно сидел за столом и барабанил по нему пальцами в том месте, куда проецировались зеленоватые, с голубым отсветом изображения клавиш. Правее клавиатуры было что-то вроде рентгеновского снимка человеческой ладони такого же цвета - мап. Время от времени Михаил клал туда руку и водил ею по столу, изображение двигалось вслед за рукой, а когда он ударял пальцем, соответствующая часть рисунка на столе еле заметно вспыхивала.
   - Я сейчас, - отвлекшись на секунду, сказал Ран.
   Тэтчер посмотрел направо. В конце комнаты, в углах стояли такие же, как диван, бело-синие кресла, слегка повернутые друг к другу, между ними стоял голубоватый столик, в окно нагло лез всегдашний желтый свет, а у стены, между диваном и креслом, стоял все тот же опоясанный проволокой автомат для воды. Александр вдруг вспомнил, как странно и непривычно было ему сидеть там в первый раз, как он сам стеснялся камер. Потом в голове поползли лица, разные, яркие и смутные. Это были те несколько десятков человек, которые ему особенно запомнились. Старый, сморщенный немец, который, кажется, и вовсе был машиной, что до операции, что после. Великолепный диктор городского телевидения Анна Отем, такая милая и свободная во всем. И еще бизнесмены, врачи, богачи... всего за восемь лет исследований их было около пятисот только у него...
   Михаил закончил и откинулся в кресле, отводя руки за голову и потягиваясь.
   - Готово? - спросил он у Вилли, Александр сидел в задумчивости, глядя в окно.
   - Да, мы тебе отправили, можешь посмотреть, - Вилли кивнул на торчавший из полусферы глоуба монитор.
   - Хорошо, потом посмотрю, - сказал Майкл. - У меня для вас новость.
   Александр вновь наполнил свою физическую оболочку и повернул голову от окна.
   - Зарплату подняли? - спросил он.
   - Нет. А тебя, что, не устраивает?
   - Ну... - Александр помялся, - чем больше, тем лучше.
   - Нет, дело не в зарплате, - сказал Михаил, смакуя новость, известную только ему. - На следующей неделе, в понедельник на пресс-конференции будут обнародованы результаты исследований.
   - Ну наконец-то! - почти прокричал Вилли. - Мы как раз только об этом разговаривали, давно уже пора.
   - Кто будет выступать, - спросил Александр.
   - Как инициатор исследований, я, - ответил Михаил. - Вчера вечером я был у Эскаера...
   - У старика? - перебил Александр.
   - Да. Он просмотрел результаты, и наши, и с других секций, мы с ним поговорили, и он сказал, что можно обнародовать.
   - А я, если честно, думал что этого никогда и не будет, что спустят потихоньку на тормозах, прекратят финансирование и забудут, как ничего и не было, - сказал Александр.
   - Нет, Эскаер не такой. Он - настоящий ученый и настоящий человек. Ты же знаешь сколько у Нейро благотворительных фондов, и какой вообще политики придерживается компания.
   - Знаю... - нехотя сказал Александр, - но с самим стариком Эскаером не знаком...
   - В общем, приходите в понедельник, - сказал Михаил и зевнул, прикрыв кулаком рот, за ним зевнул Александр, собрался и Вилли, но, открыв рот, засмеялся, и у него ничего не получилось, Михаил улыбнулся и продолжил: - Конференция будет здесь же, в зале на верхнем этаже.
   - А вопросы от журналистов будут? - спросил Александр.
   - Да, - ответил Михаил. - Я понимаю, к чему ты ведешь. Мы говорили с Эскаером на эту тему, он сказал мне отвечать честно, и опираться только на факты - никаких домыслов или гипотез.
   - Честность - лучшая политика, - сказал Вилли с настроением.
   Следующие два дня, четверг и пятницу, Михаил Ран провел, разбираясь с результатами исследований из других секций. Он куда-то звонил, что-то уточнял, ездил, спрашивал, кивал, недоуменно смотрел, шлепал себя по лбу, смеялся, встречался со старыми друзьями, которых не видел целую жизнь, и снова смеялся.
   Вечером в пятницу, сидя в своем кабинете, Михаил составлял план доклада на понедельник. Он подумывал включить туда небольшую историческую справку о роксах и еще раз ее перечитал.
   "Почти сто лет назад человечество научилось достаточно хорошо имитировать человеческий нерв и саму единицу нервной системы - нейрон. Сначала это использовалось лишь для восстановления зрительных, двигательных и других нервов при их повреждениях. Постепенно ученые научились восстанавливать небольшие по размеру поврежденные структуры головного мозга. Со временем удалось даже создать искусственный мозг. Практически одновременно с этим, в 2253 году двое, тогда еще никому не известных студентов МГУ, Эскаер и Лиц, разработали микрочип, через который посредством разработанной ими же компьютерной программы можно было подавать в мозг и извлекать из него информацию. Став первыми подопытными и имплантировав себе эти чипы, они изучали способы доставки и извлечения данных из человеческого мозга.
   Результатом сложной и кропотливой работы ученых явились алгоритмы, которые позволили создать первый в мире нейронный компьютер, использовавший в качестве процессора человеческий мозг. Сначала в этот компьютер были включены всего несколько человек: сами Эскаер и Лиц и еще несколько ученых добровольцев, из числа работавших с ними. Результаты работы нового компьютера были потрясающими. По производительности он был сравним с самыми мощными существовавшими на тот момент нанокомпьютерами. Совершенно естественно у авторов изобретения возникла мысль о создании глобального нейронного компьютера, в который было бы вовлечено множество людей по всему миру, и которым могли бы пользоваться все желающие.
   Спустя некоторое время Эскаер и Лиц основывают компанию "Нейро", которая начинает проводить операции по имплантации микрочипов, получивших название нейронных колец связи, всем желающим, за что те получают бесплатный, в отличие от людей без имплантантов, доступ к возможностям компьютера Нейро. Количество вовлеченных людей стремительно росло, мощности компьютера потрясали даже самих ученых. Корпорация Нейро мгновенно стала интернациональной и одной из богатейших в мире.
   Почти во всех странах мира были созданы национальные сервера, объединяющие людей в один большой компьютер и распределяющие между ними информацию, а в Подмосковье был построен общий сервер, объединяющий все национальные сервера.
   Сперва доступ к нейронному компьютеру, или как его окрестили в прессе - Никки, осуществлялся через обычные глоубы и хэнджи, но с развитием технологий стала возможной почти полная его интеграция с человеком. Появление расширенных нейронных колец связи (роксов) является, как считают многие исследователи, одной из самых важных вех в истории человечества.
   Роксы, в отличие от ноксов, используются не только для ввода и вывода данных, они также соединены с отделами мозга, отвечающими за органы чувств, эмоции, память и ряд других функций нервной системы. Для каждого человека, имплантирующего рокс, создается свой, уникальный алгоритм перевода информации, представленной в виде нервных импульсов, на один унифицированный язык - язык N. Таким образом, два человека, имеющие роксы, могут обмениваться своими ощущениями или чувствами посредством их промежуточного перевода на язык N. Этот перевод необходим из-за того, что нет двух людей, которые чувствовали, понимали и ощущали бы одно и то же одинаково. Но благодаря работе специалистов компании Нейро удалось преодолеть этот барьер, издавна существовавший между людьми. По большому счету, люди научились обмениваться мыслями - тому, о чем мы так долго мечтали. "Чувства на новом уровне!" - гласит рекламный слоган компании.
   Влияние, которое оказали роксы на кино, литературу, компьютерные игры, на многие другие виды творческой деятельности, да и на простое общение людей сложно переоценить. Фильмы и книги, в которых вы чувствуете, не только видите или читаете, но и чувствуете переживания героев, ощущаете жар или холод, наслаждаетесь запахом цветов, будто сами стесняетесь или радуетесь. А фантастически реалистичные компьютерные игры, написанные с помощью языка N, наконец дали игрокам то, чего в принципе были лишены прежние игры в виртуальной реальности, - ощущения".
   На мониторе два раза появилась и исчезла синяя рамка - знак того, что "ваши глаза устали, сделайте, пожалуйста, перерыв". Михаил потер глаза, они действительно устали и слегка резали. Он посмотрел на часы, было без пяти восемь. "Зачитался, - подумал он, встал и подошел к окну, - Люди-то соберутся в основном знающие... пожалуй, лучше обойтись без экскурса в историю, к тому же известные вещи, в общем-то".
   За окном был северный парк университета, окаймленный огромным пятиэтажным зданием в форме буквы Н, с другой стороны, в таком же пустом пространстве этой огромной буквы, был один в один такой же южный парк. Все было окутано мягкой ночью, светились только входные двери на противоположной стороне здания, да тусклые светлячки висели кое-где в воздухе. Между магнитными дорожками, проложенными под разными углами, были всевозможные треугольники, трапеции, круги, засаженные травой, похожей сейчас на темный ковер. Вдоль дорожек стояли лавочки, в центрах травяных фигур высились лопоухие пальмы.
   Михаил прислушался. Тишина. Казалось, что стоишь в каком-то студне из тишины, он подпирает со всех сторон, и не можешь пошевелиться. Постояв так несколько секунд, прислушиваясь к окутавшему его чувству, Михаил повернулся, сломав мимолетное ощущение, и пошел к столу, нужно было собираться домой, рабочий день давно кончился.
   Выйдя из здания университета, он ощутил приятную вечернюю прохладу и свежесть, тут же подлетели три или четыре светлячка, налились светом и, держась на расстоянии метра, стали ярко освещать перед ним дорогу. Он поднял правую руку вверх и стал медленно ее опускать, пока свет не потускнел так, как ему хотелось. Щелкнув левым ботинком по правому, Михаил привычно воспарил на несколько сантиметров над бледно-серой, шершавой поверхностью магнитной дорожки, немного наклонился вперед и, плавно разогнавшись, бесшумно полетел домой. Преданные светлячки летели рядом, направляя свои голубоватые лучи на дорогу перед ним. Пути было минут на десять.
  

2

   Без пяти час Михаил Ран стоял за кулисой большого университетского зала, руки у него были потные. Зал был полон, мест всем не хватало, люди стояли вдоль стен, переминаясь с ноги на ногу, ближе к сцене сидели и в проходах, на стульях из аудиторий. Зал шумел, шуршал, кашлял, зычно и безуспешно звал то ли оглохшего, то ли несуществующего Макса. От всего этого гомона становилось еще страшнее. Волнение обволакивало живот, как только он представлял, что сейчас ему нужно будет выйти и начать говорить. Читать лекции он уже привык, там он знал как себя вести, что делать, как разговаривать со студентами - это он знал, умел, и любил. Студенты, к слову, его тоже любили и уважали: за честность, за ум и за юмор. Но здесь это было совсем другое дело. Тьма народу, камеры, люди, многие из которых ровесники ему, а некоторые и старше. Он выглянул из-за кулисы, поискал глазами Сашу или Вилли, но не нашел. Еще раз быстро пробежал глазами текст на бумаге, который уже выучил наизусть от многократного перечитывания.
   Он вспомнил свою первую лекцию, почти то же самое ощущение, что и сейчас, только волнение было непомерно больше, что даже ноги тряслись, и вспомнил, как все пропало, когда он начал. Как отрывистые, спешащие слова сменились обычной, плавной речью, как уже через десять минут он отпустил какую-то шутку, и как ему начало это нравиться - объяснять, объяснять так, чтобы было понятно. И рассеянные взгляды стали постепенно переходить во внимательные. Ну а двух человек, скрепя сердце, пришлось выгнать.
   И сейчас он, уже опытный, надеялся, что будет как тогда, что главное начать. Он надеялся на это и знал это. Михаил посмотрел на сцену, за кафедрой уже стоял Боб Хорли - начальник отдела по связям с общественностью компании Нейро. Когда тот попросил тишины и назвал его имя, Михаил вышел. Сверкнуло несколько вспышек, погасли остатки шума, в зале повисла слегка шуршащая тишина. Михаил положил бумаги на кафедру и начал.
   - Здравствуйте, меня зовут Михаил Максимович Ран, я заведующий кафедрой биомеханики университета Нейро, и сегодня мне предоставили возможность обнародовать результаты исследований по влиянию нейронных и расширенных колец связи на людей. Эти исследования продолжаются уже в течение восьми лет и на этом не заканчиваются, они будут продолжены. То, что я сегодня расскажу, по большому счету, предварительные результаты, но уже достаточно существенные, чтобы придать их огласке.
   Итак. Во-первых, мы разделили все последствия имплантации и жизни с нейронными кольцами на физиологические и психологические.
   Физиологическое влияние в основном касается человеческого мозга. В частности, мы выяснили, что пожилые люди старше семидесяти лет, живущие с ноксом более двадцати лет, на восемьдесят семь процентов менее подвержены возрастным заболеваниям мозга, таким как болезни Паркинсона, Альцгеймера и другие деменции. К тому же по результатам различных когнитивных тестов их мозг сохраняет лучшую работоспособность, такие люди меньше утомляются при умственной работе, легче происходит запоминание. Мы предполагаем, что причиной этого является, хоть и не заметная, но постоянная и дозированная нагрузка на мозг, которую создают ноксы.
   Что касается вопроса об излучении - ничего нового не выявлено. Компания Нейро ведет всестороннюю работу по уменьшению вредного электромагнитного излучения роксов, надеемся, что в скором времени роксы станут настолько же безопасны, как и ноксы. Пока же обладателям роксов приходится принимать противоопухолевые препараты, абсолютная безопасность которых давно доказана.
   Теперь психологическое воздействие. Во-первых, хочу отметить, что на психику оказывают влияние только роксы. Это влияние заключается в следующем. У подавляющего большинства наблюдаемых людей через пять лет после операции отмечается более спокойная и адекватная реакция на различного рода раздражители. Менее выражена эмоциональность, действия мотивируются и оцениваются в первую очередь с позиций разумности. О причинах таких изменений ведутся споры и нет единого мнения, поэтому я не буду на них останавливаться.
   Кроме сказанного мною, были выявлены и другие не столь важные обстоятельства. Напомню, вы можете найти их в полном отчете о результатах исследований. Он уже два дня размещен в виртуальной точке нашей компании. На этом у меня все, если есть какие-то вопросы, я готов на них ответить.
   В зале поднялись руки, таблички с названиями газет, журналов, Михаил показал рукой в чью-то сторону, но тут из зала, непонятно откуда, раздался голос и быстро спросил: "Так роксы делают людей машинами?" В зале повисла тишина, Михаил поискал глазами человека, задавшего вопрос, видимо, это был белобрысый юноша, на которого смотрели стоявшие рядом с ним люди. Михаил сказал: "Вообще, моей целью было донести до вас информацию, факты, а не делать каких-либо выводов или строить гипотез, но если вас интересуют лично мое мнение, то я считаю, что нет". По залу пробежал шумок. Далее вся конференция свелась к уточнениям незначительных подробностей, пояснениям и многозначительным малозначащим вопросам.
   Целую неделю на удивление Александру Тэтчеру все было тихо, никаких демонстраций или чего-нибудь в этом духе, не считая мелочей вроде заявлений организаций по борьбе с внедрением нейронных колец, что борьба с внедрением нейронных колец будет продолжена.
   И тут, спустя ровно неделю после конференции, грянул гром. Какой-то никому не известный биолог Карл Розен опубликовал статью, в которой выделил людей с роксами в новый вид Robot Sapiens, назвал их новой ступенью развития человечества, ввел понятие технической эволюции применительно к человеку и выдвинул гипотезу, что именно эта эволюция станет определяющим фактором в развитии человека будущего. И это осталось бы незамеченным - разговоры подобного толка ведутся давно, - если бы он не призвал запретить организации по борьбе с внедрением нейронных колец и бросить все силы на то, чтобы увеличить число проводимых операций по имплантации.
   Немедленно выше упомянутые организации обвинили Розена в связи с Нейро, и на этой почве им удалось даже собрать кое-какой митинг на главной площади Корнео, на которой расположены мэрия, штаб-квартиры ООН и Нейро. Там, какие-то люди в шортах, обливаясь потом, кричали с импровизированного постамента мутные, малопонятные речи, и такая же мутная, загорелая толпа изредка что-то одобрительно выкрикивала.
   Был срочно найден злополучный Розен, он оказался напыщенным старичком-учителем на пенсии, долго не мог понять чего же от него хотят, а потом наконец-таки выдал в прямом эфире, что "знать никогда не знал никакой Нейро, никогда там не работал и вообще никак с ней не связан". Выяснилось, что собрал он свою статью из трех-четырех подобных, подправив кое-что и придумав звучное Robot Sapiens (как потом оказалось, это тоже было придумано до него). Неумело и нехотя извиняясь за беспокойство, он пообещал впредь никого ни к чему не призывать. Пожилой графоман был оставлен в покое, а поднадоевшие организации, еще немного побурлив, тоже потихоньку успокоились.
   - И чего они прицепились к этой статье? Таких статей пруд пруди! - возмущался потом Вилли, сидя в лаборатории, когда к нему зашел Александр.
   - Во-первых, - отвечал Тэтчер, сидя нога на ногу, откинувшись на спинку и глядя своим фирменным взглядом знатока, - это одна из наиболее агрессивных статей в этом, как ты говоришь, пруду, ну, а во-вторых, Вилли, не будь так наивен - им же нужно было к чему-нибудь прицепиться!

3

  
   Михаил Ран потянулся в своей кровати, посмотрел на слегка флуоресцирующие часы, висевшие напротив, над дверью, с неохотой поднялся. Выйдя из спальни в большую комнату, он зажмурился и отвернулся - стена напротив, являвшаяся в то же время окном, была открыта на всю ширину без затемнения, и из него в комнату, как из сопла реактивного двигателя, врывался почти огненный свет. Не открывая глаз, он вытянул перед собой руку и щелкнул два раза пальцами. Под ладонью тут же появился полупрозрачный, зеленоватый предмет, похожий на маленькую гладкую коробочку. Приоткрыв один глаз, Ран коснулся пальцем висевшего в воздухе предмета - включился телевизор.
   - Тфу ты, блин, - сказал он и зажмурился обратно. - Голосовое управление.
   - Голосовое управление, - повторил томный женский голос.
   - Закрыть окно, - окно стало черным, комната была теперь освещена только неярким экраном проецируемого телевизора.
   - Выключи телек, - устало сказал Ран и пошел к дивану, стоявшему в центре большой комнаты. Телевизор погас и стало совсем темно.
   Сев на большой округлый подлокотник бежевого дивана, он стал медленно прибавлять свет. Окно становилось все прозрачнее, в комнате постепенно пропадали темные углы, ломаные очертания вещей принимали свои привычные формы. В окне проступили остовы зданий, неживое темно-синее небо свежело, впуская в себя обычную свою синеву.
   Когда глаза совсем привыкли, а в комнате было светло, и окно пропускало почти весь свет, Ран в одних трусах, шлепая по теплому, нежно-белому полу подошел к окну. Напротив был такой же, знакомый, засмотренный до самых мелких деталей, до мозолей, дом в шестьдесят этажей. Михаил посмотрел направо, где не было высоких зданий, где расстилалось разноцветное поле. С высоты пятьдесят первого этажа, если не всматриваться, порт выглядел именно таким пестрым одеялом. А если всмотреться, то можно было различить даже отдельные контейнеры всевозможных оттенков на складе и на кораблях, снующие туда суда машины, огромные красные краны, склонившиеся над пузатыми судами, светло-серое здание управления в стороне. Слева, огибая дом напротив, проходила широкая магнитная дорога, ведущая в порт.
   Из кухни послышался звонкий голос Риты. Ран сходил в спальню, одел синие домашние штаны и такую же синюю, мягкую футболку. Когда он вошел на кухню, Рита учила Воппи, домашнего робота-помощника, какому-то новому рецепту. Рита была в легком, шелковом халате, Воппи в своем эксклюзивном наряде, который ей сшила Аленка: повисший на шарнирных ягодицах голубой передник с неровно вышитыми на нем двумя человечками, один из которых, впрочем, обозначал робота; цветастая косынка на гладкой голове и цыганский большой платок на плечах, завязанный спереди на шее.
   Рита разбивала яйца на сковороду, солила, что-то подливала, говорила Воппи что и как, та, склонившись над плитой, неотрывно смотрела, двигала головой, следя за руками Риты, кивала. Михаил сидел за маленьким кухонным столом и смотрел на них, любуясь. Рита заметила его.
   - Проснулся? - спросила она, улыбаясь и продолжая готовить, свежая, стройная, со светлыми волосами, забранными назад.
   - Ну да... если не вдаваться в подробности... доброе утро, - сказал Михаил и зевнул, закрывшись ладонью.
   - Доброе утро, - сказала Воппи немного электронным голосом, повернув к Михаилу свое овальное в платке лицо-экран, на котором сейчас были большие, веселые глаза, маленькая точка носа и забавно улыбающийся на одну сторону рот.
   - Доброе. Ну иди, умывайся, чего расселся? - сказала Рита с шутливым укором.
   - Сейчас пойду, - он подвигал головой вправо, влево. - Лень какая-то.
   Он встал, подошел к Рите, чмокнул ее в щеку и пошел в ванную.
   Через двадцать минут, когда ясноглазый, выбритый, бодроступающий и пахнущий мылом он вышел из ванной, в столовой уже сидела Аленка и ела омлет, запивая его молоком и заедая печеньем. Рита сидела рядом и тоже ела.
   - Привет, папа, - сказала она улыбаясь.
   - Привет, маленькая, - сказал Ран, подошел, поцеловал ее в волосы и тоже сел завтракать.
   За завтраком разговаривала в основном шестилетняя Аленка, с почти незаметными на загорелом лице веснушками. Она рассказывала о своих подружках, как они вместе играют, как нарисовали на большом листе водопад, а рыбы с него не падают, а машут своими маленькими крылышками и летят, правда, здорово? Конечно.
   Было смешно, вкусно и тепло.
   После завтрака, когда Воппи убирала посуду, а Рита помогала Аленке собрать портфель в нулевой класс школы, Ран, стоя в углу большой комнаты перед письменным столом, собирал свой портфель на работу. Он по обыкновению включил телевизор, почти такой же, как глоуб, стоявший на полу, чтобы посмотреть восьмичасовые новости. Возникший в воздухе экран телевизора закрыл собой шкаф светлого дерева, стоявший рядом с письменным столом. Сначала диктор рассказывал "о важном", потом перешел к "другим новостям".
   - Сегодня в пять тридцать утра около акведука на западной окраине города были найдены два изуродованных трупа: мужчины и женщины. Оба тела опознаны: это супруги Патрик и Ванесса Куллард. Предположительно, они были убиты, после чего из их голов были вырезаны расширенные кольца связи.
   Ран сглотнул застрявшую слюну и повернулся к телевизору. Диктор продолжал.
   - Являлось ли основной целью преступника завладеть нейронными кольцами жертв неизвестно, ни корпорация Нейро, ни полиция пока не сделали никаких официальных заявлений, мотивы преступления остаются неясными.
   Михаил постоял еще немного, не видя и не слыша о чем стали говорить дальше. На секунду им завладели неясные тревожные мысли и какое-то нехорошее предчувствие. Очнувшись, он взял себя в руки и продолжил собираться. Но что-то гнетущее повисло в воздухе, застряло в его голове, и он был не в силах отогнать это от себя.
  
   В университете все было как обычно. Группками стоящие студенты, идущие студенты, кто-то чуть ли не бегом проносящийся мимо, встречи со знакомыми преподавателями в коридорах, рукопожатия, смех и галдеж из аудиторий. Только на лестничной площадке второго этажа старый преподаватель, француз, с которым они некоторое время шли вместе, спросил его насчет утреннего сообщения в новостях. Ран ответил, что толком ничего не знает и слышал только то, что сказали по телевизору. Но француз не отставал: "А может быть связь между убийством и нашими исследованиями, как вы думаете?" - спросил он. "Не знаю", - ответил Ран и тут они разошлись, попрощавшись.
   Подойдя к своему кабинету, Ран обнаружил, что дверь открыта. "Сашка или Вилли", - подумал он и вошел. Вилли действительно был там, но вместо Сашки, на диване, ближе к двери, сидел незнакомый человек: широкоплечий, высокий, судя по задранным коленям, с сухим, тонкогубым лицом. Он был в светлых льняных штанах и такой же рубашке. В комнате чувствовалась неловкость.
   - Привет, Миш, - сказал Вилли, ему нравилось это мягкое русское уменьшительное.
   - Привет, Вилли, - ответил Ран, и прошел за свой стол.
   - Это Дэвид Ричи, - тонкогубый кивнул, - он из полиции, хочет задать тебе несколько вопросов, а я, пожалуй, вас оставлю, - сказал Вилли и вышел, закрыв дверь.
   - Здравствуйте, Микхаил, - сказал Ричи, по-английски коверкая имя.
   - Здравствуйте, можете звать меня Майкл, меня здесь все так зовут, кроме Вилли, - Ран сел в кресло.
   - Хорошо, Майкл. Скажите, вы слышали о найденных сегодня утром трупах? - спросил Ричи низким голосом.
   - Да, я видел по телевизору, - ответил Ран, изучая взглядом гостя.
   - У трупов вырезаны, кольца связи, вот фотографии, можете посмотреть, - Ричи включил хэндж на левой руке, перед ним в воздухе возник небольшой экран, клавиатура и мап. Он быстро нашел фотографии, растянул монитор за угол, двумя пальцами развернул его к Рану и подошел к столу.
   Михаил увидел обезглавленное тело, в запачканной кровью одежде, лежащее на бетоне, на котором остался след стекшей крови. Ричи перешел на сторону Михаила, он был на голову выше, и ему приходилось сгибаться почти вдвое, чтобы держать экран на уровне глаз сидящего Рана. "Давайте на диван", - сказал Ран, оторвал взгляд от монитора и подышал, ему показалось, что в комнате запахло разложением и тухлятиной. Они сели на диван, Ричи справа, Ран слева, экран хэнджа оказался посередине. Михаил настроился, стараясь воспринимать все, что он видел, и все, что увидит, отвлеченно, безотносительно человеческой жизни.
   - Это тело Патрика Кулларда, - начал опять Ричи, - его голова разрезана вдоль на две части, - Ричи перелистнул фотографию, на экране появился профиль человека, этот профиль был вогнут и заполнен наполовину кровью с какими-то серыми ошметками - это была половина человеческой головы, - второй профиль, зеркальный первому, почти без крови, с линиями костей и с большим куском мозга внутри лежал тут же. Профили смотрели друг на друга. Вокруг, на бетоне тоже валялись серые кусочки, большие и маленькие. Ран наконец понял, что это тоже мозг - накрошенный, выщербленный. Ему стало нехорошо. Он перевел взгляд на стол и некоторое время смотрел на него.
   - Вы себя хорошо чувствуете? - спросил Ричи.
   - Да, все в порядке, - ответил Ран и перевел взгляд обратно.
   - У второй жертвы, Ванессы, просто отрезана голова, она лежит рядом с телом, - Ричи, не задерживаясь подолгу на фотографиях, перелистал их. Михаил увидел забрызганное кровью тело женщины в когда-то белом платье, лежащую рядом на боку, голову со спутанными, темными волосами и уходящим за кадр от шеи кровавым следом. Ричи выключил хэндж. - Но умерли обе жертвы еще до того, как им отрезали головы, Патрика задушили, Ванесса умерла от удара ножом в сердце. Им обоим были имплантированы роксы, рокс Патрика исчез, возможно, преступник также хотел завладеть и роксом Ванессы, но что-то ему помешало.
   Ричи оценивающе смотрел на Рана и не мог понять, слышит ли тот его. Михаил смотрел на стол пустым взглядом. Слова Ричи он слышал отчетливо и понимал их безукоризненно точно, они раздавались у него в голове как звон колокола, а воображение безудержно, во всех деталях, рисовало картину убийства. Только убийца был темный, призрачный, неосязаемый.
   - Я понимаю, - сказал вдруг Михаил, обретя взгляд, встав и посмотрев на Ричи. - Вы, наверное, хотите узнать кому и зачем могли понадобиться роксы?
   - Именно, - ответил Ричи.
   - Я сам думал об этом по дороге на работу, - сказал Ран и облокотился на стол. - Даже исправный рокс в принципе не может быть использован по назначению другим человеком, они создаются индивидуально под каждого. К тому же, судя по фотографиям, рокс был извлечен из головы и очищен от мозга довольно грубо, тот, кто это делал, наверняка повредил его. Рокс представляет собой такую шапочку из нанонейронов, которая одевается на мозг, как бы срастаясь с ним, кроме этого, в продолговатый мозг, он расположен примерно на уровне ушей и соединяет головной мозг со спинным, имплантируется пластинка из нанонейронов, шапочка и пластинка соединяются небольшим микрочипом в области мозжечка. Что из этого могло понадобиться преступнику, я не знаю. Само по себе все это не представляет особенной ценности. Нанонейроны используются уже давно и широко, а для работы с ними нужно специальное, дорогое оборудование.
   Ран прошелся по комнате. Ричи спросил.
   - Значит, вы считаете, что продать рокс невозможно?
   - Я не говорю, что его невозможно продать. Я не могу представить, кому и зачем он может понадобиться, - ответил Ран в задумчивости.
   - Значит, чтобы хоть как-то, по назначению или нет, использовать рокс, необходимы специальные знания и оборудование, так? - спросил Ричи.
   - Да, вы правы, только, повторяю, использовать его по назначению, когда владелец мертв, невозможно, - сказал Ран, Ричи начинал его раздражать.
   - Насколько я знаю, - с абсолютным спокойствием начал Ричи, - только компания Нейро обладает технологиями, позволяющими использовать нанонейроны. Я прав?
   - Да, - сказал Михаил.
   - Хорошо, - сказал Ричи неопределенно. - Куллардам делали операции здесь, вы знаете, где я могу найти врачей?
   - Лабораторные и операционные помещения расположены в соседнем здании, сразу вон за тем крылом, - Михаил показал рукой в окно. - Я не понимаю, почему вы обратились именно ко мне, я всего лишь преподаватель, заведующий одной из кафедр университета. Есть люди намного важнее меня.
   - Просто вы недавно выступали по телевидению и вас было несложно найти, к тому же вы человек определенно разбирающийся в роксах, - сказал Ричи. - А насчет этих важных людей я как раз хотел вас спросить. Где я могу найти человека курирующего операции, если такой человек вообще есть?
   - Есть. Это Кларенс Снейдер. Он главный врач и заведующий операционным отделением, его кабинет в том же здании, - Михаил кивнул в окно. Ричи записал что-то в блокнот. - Возможно, также вам будет полезно поговорить с Августом Эскаером, владельцем Нейро. Он, в общем-то, является крупнейшим специалистом в области современных нейротехнологий.
   - Мы не можем его найти, но как только найдем, обязательно поговорим, спасибо, - сказал Ричи. - Скажите, вы в ближайшее время не собираетесь никуда уезжать из города?
   - Нет, - ответил Ран.
   - Вот и отлично, - пробасил Ричи. - Если мне понадобится дополнительная информация о роксах, я думаю, вы не откажетесь просветить меня?
   - Конечно, обращайтесь, - сказал Ран и пожал протянутую огромную лапу Ричи, тот улыбнулся неожиданно широкой улыбкой, обнажив ряд маленьких ровных зубов, и вышел.
   Михаил смотрел несколько секунд на закрывшуюся дверь, потом подошел к окну, сделал его темнее так, чтобы его точно не было видно с той стороны. Через минуту внизу появился человек, возвышающийся почти над всем и над всеми, кроме пальм; плавно скользящий в воздухе по направлению к противоположному крылу. Он не оборачивался, летел не быстро, изредка бросая беглый взгляд в стороны. Михаил сделал окно обратно, сначала даже пришлось прищуриться, но потом глаза привыкли. В парке летали, ходили, сидели студенты, справа, по траве прогуливались два преподавателя, о чем-то беседуя. Светлячков не было. Были пальмы, была зелень, были люди, было приятно смотреть на всю эту зеленую геометрию и на молодые лица. Наверху легким куполом висело синее-синее небо. С пальмы в центре круга бесшумно и медленно упал кокос.
  

4

  
   Подлетев к такому же, как университет, белому, даже немного голубоватому зданию в те же пять этажей, Дэвид Ричи стукнул ботинком о ботинок, плавно опустился на землю и вошел в здание. Сразу за дверью оказался вестибюль с рассеянным, непонятно откуда идущим освещением. Слева и справа шли ряды столиков, за которыми сидели миловидные и не очень девушки, а за некоторыми - гладколицые, как Воппи, роботы. Над столиками, за которыми сидели люди, светились экраны глоубов. Перед столами на черных стульях кое-где сидели легко одетые люди, в основном молодые. Прямо посередине вестибюля прохаживался бородатый, черноволосый мужчина, похожий на араба.
   Ричи узнал за свободным столиком, где можно увидеть заведующего Кларенса Снейдера, тот был на месте, и Дэвид поднялся к нему на пятый этаж. Перед кабинетом, в уютной, маленькой комнатке с диванчиком, на который очень хотелось сесть, сидела совсем худенькая, невысокая секретарша, здоровяк Ричи даже почувствовал себя неловко. Секретарша по всем правилам сообщила о пришедшем, и Ричи вошел в кабинет. Снейдер, к некоторому удивлению Дэвида, оказался лысым, большеголовым крепышом-негром. Он сидел за огромным, резным столом красного дерева, перед столом стояли два такого же стиля кресла, слева, в углу, рядом с большим окном давил своим объемом на тонкую ножку огромный, оранжево-синий глобус.
   - Здравствуйте, меня зовут Дэвид Ричи, я лейтенант объединенной полиции. Хотел бы задать вам несколько вопросов.
   - Здравствуйте, здравствуйте, проходите, пожалуйста, - выпалил Снейдер почти одним словом и указал на кресло. - Вы, наверное, насчет убийства сегодня утром?
   - Да, - ответил Ричи.
   - Ужасно. Чудовищное преступление, - быстро сказал Снейдер, мотая головой. - Что вас интересует?
   - Во-первых, - Ричи достал блокнот, - у вас сохраняется информация о проведенных операциях? Может быть отчеты?
   - Да, конечно, - сказал Снейдер.
   - Как мне известно, убитым супругам Куллард делали операцию здесь, я хотел бы ознакомиться с касающейся их информацией, если возможно, - сказал Ричи.
   - Конечно, пожалуйста, только в отчетах содержится в основном специальная информация, не знаю, будет ли она вам понятна? - сказал Снейдер, включая глоуб.
   - Все равно я хотел бы ознакомиться, - спокойно пробасил Ричи. - Во-вторых, на сколько я знаю, рокс может быть использован только его владельцем и сам по себе не представляет ценности. Единственное, что может быть использовано преступником, это нанонейроны, из которых состоит рокс. Скажите, кому и для чего они могли понадобиться?
   - Не могу представить, - сказал Снейдер, водя черной рукой по гладкой, такой же черной голове. - Нанонейроны определенным образом выращиваются, для их использования нужны микроскопы, манипуляторы другое точнейшее и сложнейшее оборудование. Такое оборудование можно найти только в специализированных клиниках, занимающихся нервной системой, и у нас, в Нейро.
   Снейдер развел руками в недоумении и покачал головой.
   - В таком случае, скажите, кто имеет доступ к этому оборудованию у вас? - сказал Ричи, ему всегда было неудобно задавать подобные вопросы, он знал какое впечатление они производят, но их нужно было задавать, и он с каменным лицом задавал их.
   - Э...э, - Снейдер потерялся, - да... огромное количество людей. Студенты, правда, только во время лабораторных, но имеют... потом врачи, преподаватели. Я так думаю, если учесть всех, то не одна тысяча человек наберется, - Снейдер понизил голос. - К тому же, за врачей я могу поручиться, их не так уж и много у нас, всех их я знаю лично, это профессионалы, я почти уверен, что никто из них не мог совершить такого...
   - Не волнуйтесь, - сказал Ричи, - мы никого не подозреваем, мы всего лишь отрабатываем версии. Нам нужно учесть все возможные варианты, а то, что преступником может быть один, а может и не один, из тех, кто имеет доступ к оборудованию, - один из вариантов.
   - Я понимаю, - сказал Снейдер, кивая, - в таком случае людей, имеющих доступ к этому оборудованию, наберется по городу несколько десятков тысяч, тем более, преступник может быть из другого города... Задача выделить из них нужного человека представляется мне очень трудоемкой, если вообще возможной.
   - Что поделать... - сказал Ричи без чувства и вздохнул. - Вы нашли отчеты по операциям? - спросил он, включая свой хэндж.
   - Да, да. Сейчас, - вспомнил Снейдер и завозился за монитором.
   Когда Снейдер передал ему отчеты, Дэвид записал также его номер и данные, попрощался и вышел из кабинета. В приемной он сказал "до свидания" крошечной секретарше, та проводила его добродушно-снисходительным взглядом. Время подходило к одиннадцати. Ричи полетел в управление.
   Управление Объединенной Полиции города Корнео находилось сразу за зданием мэрии. Как и большинство зданий города, снаружи оно представляло собой соединенные между собой прямоугольники различных стекол: прозрачных, зеркальных, разной степени затемненности, от совсем черных до серовато-серебристых. Эта мозаика была почти всегда одинакова в одно и то же время дня, меняясь только к закату, когда светлых стекол становилось больше. Или же, если кто-нибудь вдруг начинал нестерпимо хотеть солнечного света, то делал окно полностью прозрачным и, щурясь от света и удовольствия, смотрел на широкую улицу с узкой двухполосной дорогой для магнитомобилей и широкими тротуарами для людей. Людей остановившихся на секунду и парящих у витрин магазинов на той стороне, неспешно прогуливающихся около зданий, летящих по своим делам медленно - в середине, и быстро - на внешней стороне серого тротуара, с таким же покрытием из сверхпроводящего магнита, как и дорожки в парке университета.
   Насмотревшись, Ричи опять сделал окно слегка затемненным и вернулся за свой стол. Уже полчаса он просматривал полученные у Снейдера отчеты об операциях и все, что он смог там понять, выражалось двумя короткими фразами: операции были сделаны два с половиной года назад и прошли успешно без каких-либо осложнений.
   В кабинет вошел Стуруа и сел за свой стол.
   - Ну, что? Нашел что-нибудь? - хрипло, с вибрацией в голосе спросил он.
   - Ничего там нет, муть одна. Операции прошли, как полагается - все, что я могу сказать, - Ричи положил голову на руки и стал смотреть на Стуруа. - А у тебя что?
   - То же самое. Район там захолустный, окраина, камер наблюдения нет. Записи камер со складов, через которые обычно туда ходят, просматривают сейчас, ищут человека, ушедшего с пакетом или чем-нибудь вроде этого, как ты и сказал. На самих складах там одни роботы почти, - Стуруа почесал свою несбриваемую щетину, - какие люди работали вчера - всех опросили, никто ничего. Дали объявление по телевидению, "кто ходил вчера смотреть закат и видел супругов Куллард", фотографии прилагаются, "просим зайти или позвонить в полицейское управление, для дачи показаний" - ждем. Пока никого.
   - Фотографии-то нормальные? - спросил Ричи.
   - Да. Они недавно поженились, фоткали друг друга без продыху, фотографий хоть отбавляй, самых разных... Да, - вспомнил Стуруа, - проверили их ячейки памяти. Последнее, что в них записано, это фотографии заката. Никаких людей, лиц на фоне заката нет.
   - Хорошие фотографы... - сказал Ричи, невесело усмехнувшись.
   - Ага... - протянул Стуруа.
   На глоуб на столе Ричи пришло сообщение, глоуб весело хмыкнул и в воздухе рядом с ним появился вращающийся значок в виде конвертика. Ричи дотронулся до конвертика, над столом возник экран.
   - Экспертиза, - сказал Ричи. Тут хмыкнул глоуб Стуруа и на нем тоже появился конвертик.
   - У меня тоже есть, - сказал он, улыбаясь.
   Ричи уже читал. Из результатов экспертизы следовало, что Патрик Куллард был оглушен ударом тупого, округлого предмета по голове, после чего был задушен синтетической веревкой с одиннадцати до двенадцати часов вчерашнего дня; состав веревки неизвестен; голова Патрика была отрезана и разрезана на две части вдоль, предположительно, строительным лазером для резки и сварки - находится в свободной продаже. Ванесса Куллард была убита в то же время ударом ножа в область живота снизу вверх, под сердце. Голова, предположительно, отрезана тем же лазером, что и у Патрика.
   Стуруа тоже прочитал, с минуту молчали.
   - А что родственники? Сообщил? - Спросил Стуруа.
   - Да. У Патрика родители в Осло, у Ванессы только мать в Марселе. Расспрашивать их сейчас без толку, может быть завтра. Да и не даст это ничего, почти уверен, - сказал Ричи, потом вдруг добавил: - Неплохо бы там камеры поставить.
   - У акведука-то?
   - Да.
   - Уже поставили. Толку-то - не придет он туда, - Стуруа махнул рукой.
   - Туда часто ходят... - задумавшись, сказал Ричи.
   - Теперь будут редко, - заметил Стуруа.
   - Или наоборот, еще больше, - со вздохом сказал Ричи, встал и подошел к окну. - Интересно, все-таки, да, фотографировать и снимать видео глазами, записывать все это в ячейку памяти, потом смотреть, когда захочется...
   - Да-а, - протянул Стуруа и зевнул, высоко задрав свой выпуклый грузинский нос.
   - Ходят слухи, - сказал Ричи, отвернувшись от окна, - что скоро все полицейские смогут сделать себе рокс бесплатно.
   - Ходят, давно уже ходят, - безнадежно согласился Стуруа. - Что с убийством-то будем делать, Рич?
   - Что? - сказал Ричи, глядя в стену. - Ждать. Ждать свидетелей, ждать просмотра записей с видеокамер.
   - Как бы нового убийства не дождаться? - хмуро сказал Стуруа.
   - Не дай Бог, - сказал Ричи тихо.
   У Стуруа зазвонил хэндж, он ответил.
   - Стуруа слушает.
   - Это дежурный, - из слабого динамика хэнджа пролился булькающий бас, экран Стуруа не открывал - здесь молодой человек пришел по объявлению. К вам направить?
   - Да, к нам, конечно, - громко сказал Стуруа, выключил хэндж и бодро посмотрел на Ричи. - Вот и свидетель. Пойду встречу.
   Стуруа вышел. "Ничего не видел - все расскажу", - подумалось Дэвиду. Он машинально оглядел стол, все ли в порядке. Через минуту в комнату вошел паренек лет двадцати, с выгоревшими светлыми волосами, скуластый, с пухлой нижней губой, худой и жилистый. Следом за ним ввалился мускулистый Стуруа, в большой, но все равно обтягивающей его рубахе. Он быстро подкатил парню кресло на колесиках, тот сел.
   - Малькольм Корти, - сказал Стуруа, глядя на Ричи и указывая рукой на Малькольма, потом, поменяв направления руки и взгляда, сказал: - Дэвид Ричи, старший следователь уголовного отдела полиции.
   - Очень приятно, - неловко сказал Малькольм.
   - Мне тоже очень приятно, Малькольм, - сказал Ричи. - Молодец, что пришел к нам. Я думаю, ты хотел бы нам что-то рассказать?
   Стуруа приготовил блокнот.
   - Да. Мы с Моникой, моей девушкой, гуляли вчера вечером и решили сходить к акведуку посмотреть закат. Я бы так ничего и не запомнил, но когда мы уходили, солнце уже зашло, и по всему небу красная полоса такая была, я обернулся посмотреть еще раз и заметил, что мало народу осталось: вдалеке, слева, стояла пара, там, где дом строится, потом поближе стоял мужчина, дальше мы, а справа, по-моему, были вот эти - убитые. Я тогда не придал значения, а сейчас, на уроке, подумал вот, что мужчина один стоял, все парами, а он один. Туда, конечно, всякие ходят: и старые, и по одному - но они обычно долго не задерживаются, посмотрят и сразу уходят, а этот стоял. Я не говорю, что он убил, просто...
   - Понятно, - сказал Ричи. - Можешь описать его? В чем был одет, молодой, старый?
   - Он далековато стоял, я и не всматривался, - сказал Малькольм. - Одет он был в белое, вот как вы, не очень старый, лет пятьдесят, шестьдесят, лицо у него такое пухловатое было, мне кажется.
   - Что значит пухловатое? - спросил Ричи.
   - Ну, не знаю... - Малькольм поискал что-то взглядом на полу, потом будто нашел, поднял голову и сказал: - Щекастое такое.
   - Угу. Широкое? - испытующе глядя на Малькольма, сказал Ричи.
   - Нет, - с досадой протянул Малькольм. - Я только с боку его видел, не знаю про ширину, щеки были большие у него, вперед выдавались сильно.
   - А, понятно, - сказал Ричи. - А какого роста примерно он был, можешь сказать?
   - Роста среднего и сложения среднего, обычный человек такой, непримечательный.
   - Волосы длинные были или короткие?
   - Короткие, совсем короткие, цвет не помню, но не темные и не светлые, средние какие-то.
   - А цвет кожи - белый, негр?
   - Белый.
   Стуруа все записывал.
   - Скажи, а не было у него сумки с собой, или пакета, не заметил? - спросил Ричи.
   - Да, была сумка, желтоватая такая, небольшая, - Малькольм изобразил руками размер сумки, Ричи мельком глянул на Стуруа и встретился с ним глазами.
   - А у других, кто там оставался, были сумки или что-то в этом роде? - спросил Ричи.
   - Нет, не было, кажется... нет, точно не было, - сказал Малькольм.
   - Так, значит, - там стоял белый мужчина лет пятидесяти, с щеками... - Малькольм хихикнул, Ричи сделал паузу, потом продолжил: - В белых штанах, белой рубашке, с желтой сумкой, постриженный коротко. Так?
   - Да.
   - Лица ты описать не можешь?
   - Нет, не видел, - досадливо сказал Малькольм.
   - А если увидишь еще раз, узнаешь?
   - Думаю да, узнаю, если он опять будет так одет, то узнаю, - ответил Малькольм.
   - Хорошо, спасибо Малькольм, ты нам очень помог, оставь нам свой номер и адрес, возможно, мы тебя еще сегодня вызовем. Да... А твоя девушка, она не видела этого мужчину?
   - Думаю, нет, хотя я не знаю, мы сегодня вечером опять пойдем гулять, я спрошу у нее.
   - Давай лучше так сделаем, - сказал Ричи. - Вы когда пойдете гулять?
   - Часов в шесть обычно ходим.
   - Вот вы когда пойдете, зайдите к нам вдвоем, мы вас долго не задержим, максимум на полчаса. Договорились? - спросил Ричи.
   - Хорошо, - Малькольм кивнул. Потом он продиктовал Стуруа свои данные и ушел.
   - Распорядись, чтобы еще раз сначала просмотрели записи со складов, пусть ищут этого мужчину в белом с желтой сумкой, - сказал Ричи, Стуруа включил хэндж и стал звонить в группу просмотра.
   "Вот и человек, уже что-то осязаемое, может быть даже преступник. В любом случае теперь ты от нас не уйдешь, не зря весь город в камерах", - думал Ричи, откинувшись в кресле, пока Стуруа давал указания и читал вслух со своего блокнота. Часы показывали полдень.
   Через полчаса из группы просмотра сообщили, что вчера вечером на складах замечены четырнадцать мужчин в белом, один из них имел белую сумку, еще один был с портфелем. Мужчины с желтой сумкой не обнаружено.
   - Как же так... - удивился Ричи. - Пришлите фотографию человека с белой сумкой.
   Фотографию прислали. Стуруа и Ричи внимательно ее рассматривали.
   - Обычные у него щеки, даже ввалившиеся немного, - сказал Стуруа.
   - И волосы темные, - сказал Ричи. - Позвони Малькольму, передай ему фото и спроси тот ли это человек.
   Стуруа позвонил, передал, спросил - не тот. Малькольм уверенно и сразу сказал, что это не тот, что у того были щеки, а этот совсем не такой.
   - Значит, он проходил не через склады, а в обход них, по городской окраине, - сказал Стуруа.
   - Вероятно... сейчас позвоню, - Ричи начал звонить в группу просмотра, как только он дал указания, в дверь постучали.
   - Входите, - сказал Ричи.
   В комнату, слегка прихрамывая на левую ногу, вошел человек лет шестидесяти, с короткими русыми волосами, одетый точь-в-точь как Ричи, и с отвисшими, как у бульдога, щеками. Стуруа даже приоткрыл рот от удивления, но быстро спохватился.
   - Здравствуйте, - вежливо улыбаясь, сказал человек, - меня зовут Серджио Винаро, я по объявлению, к вам меня направил дежурный на входе.
   - Замечательно, - спокойно сказал Ричи, - проходите, садитесь, пожалуйста.
   Винаро, прихрамывая, подошел к креслу, на котором недавно сидел Малькольм, медленно в него опустился, отставив прямую левую ногу.
   - Так, значит, вы были вчера вечером, на закате, у западного акведука? - начал Ричи, Винаро кивнул, - Вы видели убитых супругов Куллард?
   - Да, - сказал Винаро, он говорил неспешно, с тягучей хрипотой и проскальзывающим между словами высокомерием. - Я запомнил их потому, что, когда уходил, они еще стояли и любовались красным небом на горизонте, они оставались последними. А на следующий день я узнал из выпуска новостей об этом мерзком, отвратительном преступлении, потом увидел ваше объявление и счел своим долгом прийти.
   - И что же вы можете нам рассказать, - спросил Ричи.
   Винаро посмотрел на него будто только что увидел.
   - Все что я мог рассказать, я уже рассказал, - сказал он. - Видимо, вы не совсем поняли мотивы моего прихода. Я считаю, что любой честный человек должен считать своим долгом помощь полиции, особенно, в делах касающихся человеческих жизней.
   - Хорошо, - сдержанно, ледяным тоном сказал Ричи. - Скажите, вы часто бываете там в часы заката?
   - Да, я весьма часто туда хожу, там потрясающий закат, советую вам тоже как-нибудь сходить, - ответил Винаро.
   - А вчера там было много народу?
   - Как обычно.
   - А можете сказать сколько человек, хотя бы примерно?
   - Думаю, человек двадцать пять, тридцать во время заката, потом все стали расходиться, - ни на кого не глядя, отвечал Винаро.
   - Угу, а вам не показался там кто-нибудь подозрительным, выпадающим из общей массы людей? - спросил Ричи.
   - Нет, таких я не заметил. Я и не смотрел, в общем-то. Я хожу туда наслаждаться великолепным видом заката, а не пялиться на людей, - ответил Винаро.
   - А вчера у вас были при себе вещи?
   - Да. У меня была сумка, в ней я ношу фотокамеру, я увлекаюсь фотографией. Красивый закат для фотографа настоящая находка, - сказал Винаро.
   - В котором часу вы пришли к акведуку? - спросил Ричи.
   - Я не пришел, я езжу на такси, моя нога... - сказал Винаро и указал на ногу.
   - Понимаю, так в котором часу?
   - Около восьми, я не помню точно.
   - А уехали?
   - Думаю, около девяти.
   Ричи подумал.
   - Что ж, - сказал он, - спасибо, что откликнулись на нашу просьбу о помощи, мы очень вам признательны. Оставьте, пожалуйста, ваши данные моему коллеге, если нам вновь понадобится ваша помощь, мы к вам обратимся.
   - Буду рад помочь, - холодно сказал Винаро, потом продиктовал Стуруа свой адрес - улица Моцарта, дом 14, квартира 244, потом номер хэнджа, медленно поднялся, слегка кивнул обоим и вышел, прихрамывая.
   -Знакомое лицо какое-то... - сказал Стуруа, морща лоб, - наблюдение?
   - Да, - ответил Ричи, Стуруа стал звонить - Ричи остановил его. "Я сам схожу", - сказал он.
   Группа просмотра располагалась на третьем этаже управления. Выйдя из кабинета в коридор, Ричи бросил небрежный взгляд в сторону лифта и взбежал по лестнице вверх на один этаж, нашел нужную дверь и вошел. Группа просмотра размещалась в длинной, метров двадцать, слабо освещенной комнате. Всю комнату занимал огромный овал, над которым светились экраны, внутри которого в креслах на магнитной подушке катались туда сюда люди в наушниках с микрофонами, что-то двигали по экрану, печатали, говорили в микрофоны, переговаривались между собой, убирая с уха один наушник. У входа в овал со спущенным на шею тонким ободом наушников сидел начальник группы со стаканом кофе в руке. В тусклом свете его черное, негритянское лицо было почти невидно.
   - Дэвид, какие люди, - сказал он, увидев вошедшего Ричи.
   - Привет, Джон, - сказал Ричи.
   - Какими судьбами к нам? Не устраивает работа группы? Жалоба? - Джон сделал преувеличенно серьезное лицо, Ричи махнул, что нет, все нормально, Джон засмеялся, раздвинув пухлые губы почти на весь рот и показав большие, сверкающие зубы. - Проходи, говори тогда, зачем пришел?
   - Сейчас от нас вышел человек в белом, проследи за ним.
   - Сейчас проследим, - Джон стал возиться перед экраном. - Я тебя знаю, Ричи, ты просто так не придешь, совсем забыл старого друга... этот? - Джон указал на человека, появившегося на мониторе.
   - Да, - ответил Ричи. - Только мне еще нужно узнать, что он делал вчера и вообще - до того как пришел к нам.
   - Сейчас перемотаем... совсем, говорю, забыл старого друга, - Джон рассеяно что-то нажимал на мониторе, там блекло вспыхивали рамочки, кнопки, Джон то и дело отрывался, глядя на Ричи. - Зашел бы хоть как-нибудь, посидели, я такое вино сделал... вот, со скольких часов начать? С утра?
   - Да, давай с утра, - ответил Ричи.
   - Так, с утра, - пробормотал Джон, - с утра он съездил на такси в развлекательный центр, вот он ходит там, смотрит что-то, - Джон комментировал происходившие на экране движения человека в белом и в соломенной шляпе. - Потом он поехал, опять же на такси, домой, в домах камеры по закону нельзя ставить, так что могу сказать только, что до сегодняшнего утра он из дома не выходил.
   - Как не выходил, подожди, он должен был вечером съездить на западную окраину, посмотреть закат? - Ричи круглыми глазами посмотрел на Джона.
   - В котором часу точно это было, не знаешь? - уточнил Джон.
   - Около восьми, он ездил на такси, - ответил Ричи.
   - Вот, есть такси, но это не он садится в него.
   - Как же не он?! - изумился Ричи. - В белом, в шляпе, хромает...
   - Хе-хе, - засмеялся Джон, - если Никки говорит, что это не он, значит это не он, поверь мне, Дэвид. Сейчас я выведу тебе отличия. Смотри.
   На экране появился текст. Ричи стал читать. Рост: ноль пять плюс минус ноль один сантиметр; ширина плеч: один плюс минус ноль два сантиметра... И так далее в том же духе.
   - Значит он не выходил из дома, - сказал Ричи для себя, потом опомнился. - Так. А где он сейчас?
   - Сейчас он... - Джон поводил руками по монитору, - он едет в такси по второй центральной. Остановился. Как раз у развлекательного центра, в котором он был вчера утром.
   На экране желтый магнитомобиль с шашечками остановился неподалеку от уходящего вверх громадного стеклянного цилиндра. Из него медленно выбирался человек в белом.
   - Скорее сообщи патрульным, чтобы его задержали, - сказал Ричи нервничая.
   - Сообщаю... - кивнул Джон и одел наушники.
  

5

  
   Михаил Ран прочитал с утра одну лекцию, потом с полчаса провозился со всякой административной ерундой вроде согласований, переносов, отчетов и чего-то еще. На этом его сегодняшние дела на работе были кончены, и он отправился в школу за Аленой Михайловной.
   Выйдя из здания университета, Михаил повернул налево, миновал университетский парк и полетел через небольшой скверик с ярко-зелеными подстриженными кустами. Сразу за сквером была начальная школа. На площадке играли дети, милого вида худенькая учительница присматривала за ними. Михаил забрал Алену и, взяв ее всегда такую маленькую руку в свою - всегда неожиданно оказывающуюся такой большой, спросил: "Пешком или по воздуху?".
   - Пешком, - улыбаясь, ответила Алена, и они пошли.
   Народу на улицах было немного. Теплый ветерок с моря приятно обдувал лицо и забирался под одежду. Они шли вдвоем, держась за руки, Алена смотрела на него снизу вверх, а он на нее сверху вниз.
   - Пап, а солнце такое большое днем, потому что наверху такая пленка, да? - спрашивала Алена.
   - Да, наверху пленка из маленьких кристалликов, которые отражают солнце, как зеркало, - отвечал Михаил.
   - А рыбы дышат водой?
   - Нет, рыбы дышат воздухом, но получают они его из воды.
   - А откуда в воде воздух?
   - Он находится там в маленьких-маленьких промежутках между частицами воды, - терпеливо отвечал Михаил, - эти промежутки такие маленькие, что мы их не видим, а рыбы забирают из них воздух.
   - А когда они заберут весь воздух, они умрут? - спросила Алена, неловко убирая все время лезущие на лицо волосы.
   - Нет, воздух опять заполняет пустые промежутки, а рыбы потом снова его забирают, и так все время, - отвечал Михаил, ему были очень интересны такие разговоры, он любил выкручиваться и находить простые ответы на сложные вопросы.
   Они прошли два квартала и вышли на центральную улицу, окаймлявшую с двух сторон огромный круг городского парка, который оказался сейчас перед ними. Это был оазис зелени и отдыха в центре города. Слева, вдалеке, высился над верхушками пальм примыкавший аквапарк. Они перешли улицу и пошли по зеленому газону рядом с магнитной дорожкой. Это был их обычный маршрут, и обязательной остановкой на нем было колесо обозрения, с которого открывался чудесный вид на парк.
   - Мороженое и на колесо? - спросил Михаил.
   - Мороженое и на колесо! - повторила Аленка, немного картавя и как всегда показывая в улыбке свои маленькие детские зубы с большими промежутками. - И вишневый сок.
   - Хорошо, - сказал Михаил.
   Они купили по мороженому и по большому стакану сладкого вишневого сока с прозрачными трубочками. Робот за прилавком улыбнулся им и пожелал хорошего дня с приятным аппетитом. Билеты на колесо обозрения покупало еще два человека, они встали за ними. "Здравствуй, Миш", - послышался сзади знакомый голос. Михаил обернулся. Это был Август Эскаер. Приятного вида старичок, опрятный, горбоносый, с морщинами у глаз и волосатой, по-старчески загорелой рукой, которую пожимал Михаил.
   - Здравствуйте, Август Леонидович.
   - Привет, Аленка, - сказал Эскаер наклонясь и протягивая руку повернувшейся к нему девочке.
   - Здрасти, - вежливо сказала Юля и показала ему в левой руке мороженое, а в правой стакан с соком.
   - О, прошу прощения, - смутившись, сказал Эскаер и выпрямился.
   - А мы на колесо, у нас маршрут, понимаете ли, - сказал Михаил и кивнул на Алену.
   - Понимаю, понимаю, - сказал Эскаер улыбаясь.
   - Хотите с нами? - спросила Алена, внимательно смотря на Эскаера и потягивая сок. - Мы за вас заплатим, - деловито добавила она, выговаривая слова.
   - О, прекрасная сеньорита, - сказал Эскаер, смеясь, - заплатить я и сам могу.
   - Правда, давайте с нами, - сказал Михаил.
   - Ну что ж, если эта леди настаивает, то я согласен.
   Они купили билеты и сели в пузатую, красную вишню. Впереди них было зеленое яблоко, а сзади что-то сине-фиолетовое, наверное, виноград или слива. Все кабинки колеса были сделаны в виде фруктов. Колесо начало медленно крутиться, а кабинка ползти вверх, плавно разгоняясь и останавливаясь.
   Эскаер спрашивал Алену о ее делах в школе, улыбался, отчего морщин у глаз становилось больше, но выглядел он при этом моложе. Спрашивал Михаила о его делах и тоже улыбался. Аленка больше смотрела по сторонам и вниз, пачкаясь в мороженое и глядя скошенными глазами, как прозрачная трубочка становится красной от сока, когда пьешь. Михаил рассказывал о работе, о доме, о жене, вытирал платком Юле губы и смотрел как бы она не перевалилась через борт.
   Когда вишня оказалась на самом верху и остановилась, а внизу молодая девушка и молодой парень вылезали из ананаса, Аленка во все свои большие глаза смотрела вниз. "Черная собака, смотри, пап, волосатая", - говорила она, показывая мороженым, или: "Большая тетя на велосипеде катается", - и хихикала. Михаил смотрел, кивал и снисходительно улыбался, а Эскаер с любопытством водил головой за маленькой детской ручкой.
   Накатавшись, они перешли на другую сторону парка и повернули налево. Парк, лениво закругляясь, уходил в сторону. Пальмы, посаженные с краю тротуара, тенью рисовали под ногами свои искаженные портреты, сверху лился мягкий солнечный свет, если посмотреть туда, то можно было увидеть большой, раза в три больше обычного, расплывчатый, преломленный солнечный диск. Юля шла вприпрыжку рядом с отцом, то убегала, то опять возвращалась.
   - А помните, Август Леонидович, на пресс-конференции задали вопрос: "Превращают ли роксы людей в машины?" Я ответил, что нет, но я, честно говоря, не уверен...
   - Ну что ты, Миш. Разве протез ноги делает человека машиной... в том смысле, в котором говорим мы? Нет, конечно. И рокс тоже не влияет сам по себе на психику, просто люди с роксами понимают и знают больше остальных. Они чувствуют других людей. Если хочешь знать, плохих людей, в общем-то, не существует. Есть люди закомплексованные, обиженные, непонятые, больные, но плохие люди, плохие в своей сущности, жестокие, желающие всем только зла - такие встречаются крайне редко, а когда встречаются, то это сразу видно. Тебе это кажется невозможным, но поверь мне, я знаю. И все люди с роксами это знают, может быть не могут сказать, выразить, но это внутреннее ощущение у них есть.
   Они помолчали, потом Эскаер заговорил опять.
   - Если понаблюдать за общением людей с роксами, то стороннему наблюдателю их беседа покажется бедной и невыразительной, а словарный запас разговаривающих крайне скудным. Порой люди с роксами общаются вообще без слов.
   - Да, я видел, - сказал Ран.
   - Потребность в языковом посреднике отпадает, - сказал Эскаер, - потому что люди напрямую обмениваются своими представлениями. Понимание же слов у всех людей разное, - Эскаер внимательно посмотрел на Рана и продолжил. - Вот, к примеру, возьмем такую простую вещь, как мяч. Я говорю мяч, и ты, скажем, представляешь футбольный мяч, я представляю теннисный мяч, а какой-нибудь мистер Смит представляет мячик для гольфа. Если же у всех у нас есть роксы, то в том случае, если я говорю мяч, все мы трое представляем теннисный мяч, если ты говоришь мяч - все думают о футбольном мяче, а если говорит мистер Смит, то все мы представляем мячик для гольфа. Здесь мы говорим о простом предмете, всего лишь о мячике, но уже видны различия в понимании, когда же речь заходит о более сложных вещах, смысловые вариации оказываются еще более значительными, такими, что люди порой просто не в состоянии понять друг друга. Имея же роксы, можно вообще обходиться без слов.
   - Честно говоря, очень сложно представить все то, что вы говорите... - сказал Михаил из глубины своих мыслей. - Каждый раз, когда я об этом думаю, мне будто бы удается это сделать, но в следующее мгновение это понимание от меня ускользает...
   - Не имея рокса это очень сложно понять, наверное, даже невозможно в полной мере - сказал Эскаер. - К тому же ты теоретик... Знаешь, Миш, я мечтаю дожить до того дня, когда все учителя и все ученики - и в университетах, и в школах - будут иметь роксы, вот об этом я действительно мечтаю, вспоминая свою преподавательскую карьеру. Тогда это будет действительно подлинное ОБУЧЕНИЕ в самом своем лучшем смысле. Сейчас же мне это больше напоминает передачу знаний через стену, об которую студенты и преподаватели одновременно бьются головой.
   - Пожалуй... - улыбнулся Михаил.
   - Ты не собираешься сделать себе имплантацию? - спросил Эскаер.
   - Дороговато... и, если честно, страшновато, - Михаил смущенно улыбнулся.
   - Мы работаем над уменьшением цены, в ближайшие месяцы все работники университета получат возможность бесплатно сделать операцию. Через год, полтора, я думаю, удастся снизить цену наполовину. А на счет страха, это ты зря. Операция полностью автоматизирована, люди только наблюдают, все системы дублированы, ни одного сбоя за последние сорок миллионов операций. Бояться нечего. Это нам, первым, шестьдесят лет назад нужно было бояться, а мы не боялись. А сейчас это вообще как в парикмахерскую сходить. Да и время пухлых затылков ушло, теперь невозможно угадать есть у человека имплантант или нет.
   - И вы считаете, это будет хорошо, если все люди будут иметь роксы? - спросил Михаил.
   - Я не знаю, хорошо ли это, но я хочу дать возможность каждому это попробовать, если не понравится, то можно же все переделать обратно. Пока что обратных операций всего около трех сотых процента и этот процент уменьшается, значит, люди хотят иметь роксы, - Эскаер говорил ровно и спокойно. Михаил спросил еще.
   - А история с Розеном, эти статьи, из которых он набрал, что людей, имеющих роксы нужно выделить в отдельный вид Robot Sapiens, что произошел эволюционный скачок, и теперь человечество вступает в эпоху технической эволюции. Вы считаете это действительно так?
   - Мне кажется, что содержание статьи не лишено здравого смысла, но форма, подача этого смысла мне не симпатична. По моему глубокому убеждению, не нужно делить людей по каким бы то ни было признакам, это никогда не приводило ни к чему хорошему. Человек в первую очередь человек, личность, - что с роксом, что без него - и, я думаю, мало кому понравится, если про него скажут, что он хуже, чем кто-то еще. Что касается нового вида, то его выделение в любом случае преждевременно, с этим намного лучше разберутся наши правнуки.
   Они подошли к аквапарку. Рядом с ним уходили в небо два пересекающихся цилиндра-небоскреба развлекательного центра.
   - Четыре минуты второго, - сказал Эскаер. - Сегодня в час в развлекательном центре один писатель читает свою новую книгу, специально для роксов. Я хотел сходить, но совсем забыл... Ну ничего... Вы направо, я так понимаю?
   - Да, нам сюда, - ответил Михаил. - А что за писатель?
   - Винаро, кажется. Слышали? - спросил Эскаер.
   - Слышал, по-моему, но точно не помню, - ответил Михаил.
   - Пойду, может еще успею, - сказал Эскаер и посмотрел на здание, - Всего доброго, Миш.
   - До свидания, Август Леонидович, - сказал Михаил, они пожали руки.
   - Всего хорошего, прекрасная сеньорита, - нагнувшись и широко улыбаясь, Эскаер протянул руку Алене.
   - До свидания, - сказала она, и тоже протянула свою уже свободную ручку.
   Мимо пронеслись два патрульных полицейских в синих рубашках и влетели в цилиндрические здания. Когда Эскаер и Михаил с дочкой отошли метра на три друг от друга, мощный хлопок ударил их по ушам и оглушил, потом, как сквозь вату, раздался треск, звон, крики. Михаил очнулся, стоя на коленях и обняв Алену, она стояла, будто парализованная, ничего не говоря и не двигаясь. Он быстро оглядел ее, потом обернулся. На земле, спиной к нему, сидел Эскаер, оперевшись сзади на руки, и смотрел на валивший в районе седьмого этажа черный, масляный дым. Этажей на пять вверх и вниз не было стекол. Какая-то женщина истошно кричала, из небоскреба слышался нечеловеческий рев, переходящий в стон, на земле вокруг валялись осколки стекла, пластмассы, чего-то еще, пахло гарью и жженой резиной.
  

6

  
   "Что такое смерть? Вы задумывались когда-нибудь об этом? Знаете, кто больше всех ценит жизнь? Я думаю, те, кто уже умер или кто чуть не умер. Хотя, кто знает?.. Может быть все, кто умер, думают: "Почему же я не умер раньше! Только зря жил, тратил драгоценное время, отпущенное на смерть".
   Интересно, жизнь на том свете тоже ограничена? И что после нее? Попадаешь на тот-тот свет или опять на наш? Или еще куда... Согласитесь, очень интересно. Если хотите знать мое мнение, то мне думается, что нет никакого другого света. Умирая, мы исчезаем, оставляя после себя лишь воспоминания, разговоры и даты. А наше место занимают другие, такие же жалкие, никчемные людишки, которые сначала думают, что могут все, потом, что чего-то добились, а в конце, что прожили жизнь совсем не так, как нужно.
   Если вы это читаете, то наверняка понимаете, к чему я это все говорю - к смерти. Почему порицается самоубийство? Не понимаю. Если человек считает, что сделал в жизни все, что хотел, зачем ему тогда жить. Самоубийство должно быть обычным делом. Сделал все, что запланировал - до свидания, дай дорогу другим. Я уверен, будь такая практика, многие пользовались бы этой возможностью.
   Что-то я увлекся и все не о том. Скажите, вам не приходилось встречать человека, который умирал, нет, испытывал смерть, именно испытывал, ощущал каждой своей частицей? Если мы с вами встречались, то можете смело отвечать на этот вопрос да.
   Не далее как вчера, я убил двух человек, мужчину и женщину. Сначала я с ними заговорил, мы приятно беседовали, у них тоже оказались роксы, как и у меня, мы стали обмениваться своими ощущениями заката. Могу сказать, что мне было немного жаль убивать их, они были замечательные люди. Но я еще с детства привык контролировать свои чувства и делать то, что задумал. Улучив момент, я оглушил мужчину ударом рукоятки ножа по темени, он упал, а повернувшуюся ко мне женщину я со всей силы ударил ножом в живот. При этом наша связь через рокс не прервалась и я чувствовал все: испуг, боль, струящуюся между пальцев кровь. У меня даже у самого округлились глаза, и я чуть не схватился за живот. Боль, не успев появиться, пропала, осталось нытье, и проснулось что-то животное, спрятанное глубоко внутри, инстинкт. Это безумное, звериное желание выжить, я видел это в ее глазах и чувствовал все это сам, будто меня самого резали. Это было потрясающе!
   На счет мужчины не могу сказать ничего интересного. Он умирал намного скучнее, думая о чем-то невразумительном, о каких-то купаниях в пруду, зубочистках в стакане, а потом даже кончил. Не знаю в чем тут дело. Может быть, нужно было его тоже зарезать, чтобы он меня все время видел. Не исключено, что он даже не понял, что происходит, потому что, как только он очнулся, я стал затягивать не его шее веревку, стоя сзади на коленях. Здесь я, конечно, не подумал, признаю. Но я не расстроен, ощущений женщины мне хватило с лихвой. А придя домой, я понял, что это наркотик. Вы не представляете, как мне захотелось этого вновь. Я стоял у двери своей квартиры с кухонным ножом в руке, готовый вломиться к соседям и перерезать их всех. Но я сдержался, мне нельзя было сорвать то, что я наметил на сегодня - кульминацию. Не знаю, сколько я завтра продержусь. Мне кажется, я не дочитаю и первого абзаца... Бомба заложена у входа, в конце зала. Сначала умрут они все, а потом и я. Я предвкушаю это, я весь в нетерпении.
   Ах да, пока не забыл, господа полицейские, человек, который ездил вместо меня в такси ничего не знал и ни о чем не подозревал. Я просто дал ему денег, чтобы он доехал до западной окраины, а потом в назначенное время вернулся обратно. Я не хочу, чтобы пострадал ни в чем не повинный человек..."
   Дэвид Ричи не дочитал, он швырнул письмо на стол, мурашки бегали по всему его телу, на лбу выступил холодный пот. "Не хочет, чтобы пострадали невинные люди", - с ненавистью повторил он. Стуруа, сидевший за столом напротив и занимавшийся своими делами, медленно поднял голову.
   - Брось ты это письмо, чего примотался-то к нему? - сказал он. - Больной же человек.
   - Нет, я понимаю, убивают ради денег или еще чего-нибудь, но это! Это-то зачем? Это я не могу... - Ричи водил бешенными глазами по комнате и громко, глубоко дышал, раздувая ноздри. Подойдя к окну, он посмотрел на размазанное солнце, потом перевел взгляд, и перед его глазами поплыл зеленоватый, только что виденный круг. Стуруа еще раз обвел его взглядом, но ничего не сказал.
  

Часть 2

1

  
   В аэропорту Корнео, в одном из его огромных залов ожидания сидел смуглый парень с тонким носом, бездонными, как почти у всех испанцев, черными глазами и кудряшками черных, блестящих волос на затылке. Он прибыл в Корнео на круизном судне Элизабет, которое шло рейсом Нью-Йорк - Корнео с промежуточной остановкой в Тенерифе, и теперь ждал самолета Лондон - Корнео. Посматривая на табло и слушая одним ухом объявления о прибывших рейсах, он осматривал пассажиров. Некоторые из них уже сидели здесь, когда он пришел, кое-кто подошел только что, а в некоторых креслах побывало уже по четыре-пять человек. В основном его внимание привлекали маленькая рыжеволосая девочка, игравшая на полу и что-то очень непосредственно объясняющая родителям, и большая девочка, сидевшая немного впереди и справа. Она была смугла почти также как он, и потрясающе красива. Темные прямые волосы спускались ниже плеч, на ногах были какие-то немыслимые туфли, отличную фигуру подчеркивали короткие шортики и легкая маечка. На одну из них было смотреть интересно, а на другую приятно.
   На табло появилась новая строчка, и девушка, на которую было приятно смотреть, ушла, видимо, на посадку. Тут кто-то внезапно ударил его по плечу - не сильно, но от неожиданности он вздрогнул и обернулся.
   - Так вот как ты меня встречаешь? - сказал человек, стоявший сзади.
   - Ох ты... здорово, Джо, - они крепко сжали руки, - как же я так, прослушал что ли? Блин...
   - Ничего, главное мы встретились. А куда это ты смотрел, Лучо? А? -Джо улыбнулся.
   - Куда? - повторил Лучо. - Туда, на билетную кассу.
   - Позвоню Ванессе и все расскажу, - сказал Джо, когда они уже шли к выходу из аэропорта.
   - Да ты тот еще ябеда, - ответил Лучо, зная, что бояться нечего.
   Они вышли из аэропорта на залитую мягким солнечным светом площадь, полную народа, включили магнитную подушку обуви и полетели. Темноволосый, смуглый, небольшого роста Лучо и Джо - на голову выше, с бледной кожей, с веснушками и светлыми волосами. Джо тащил за собой два чемодана, магнитное днище которых тоже отталкивалось от земли, Лучо был пуст.
   - Ты уже был у Лео? - спросил Джо, когда они вышли на одну из улиц, отходящих от площади.
   - Нет, мы часа четыре назад только причалили. Я по карте нашел его дом, но туда далековато, а аэропорт рядом, вот я и решил тебя подождать. Пошатался тут немного. Нам нужно только вещи мои забрать из камеры хранения и потом к Лео, - Ответил Лучо.
   - Окэй, - сказал Джо, - веди.
   Порт и аэропорт располагались рядом, и через каких-нибудь пять минут у них на двоих было уже три чемодана. Опять выйдя на площадь перед аэропортом, Лучо развернул хэндж, чтобы включить систему навигации. Джо крутил головой в разные стороны, рассматривая жилые высоченные дома, высившиеся за площадью, здание аэропорта, поминутно взлетавшие и садившиеся самолеты и непривычно блеклое небо.
   - Обожаю новые города, - сказал он Лучо, когда тот закончил. - Это что-то невероятное, особенно по своему духу. Здесь чувствуешь себя по-настоящему свободным.
   Лучо недоверчиво посмотрел на Джо, а потом сказал.
   - По-моему, Лондон на тебя плохо влияет, может тебе лучше перебраться в Нью-Йорк?
   - Нет, ты не понимаешь, - с досадой сказал Джо, будто Лучо был древним папуасом и никак не мог понять, что земля круглая. - Это совсем другое.
   - Ладно, как-нибудь расскажешь, полетели, - сказал Лучо, и они полетели.
   Справа над ними нависали громады жилых домов, слева уходил вдаль аэропорт, а в конце прямой, как стрела, улицы виднелся парк с колесом обозрения. Джо не переставал вертеть головой в стороны и вверх, осматривая каждую деталь и будто впитывая в себя все виденное, а Лучо был больше занят приземленными делами: пролетающими навстречу девушками, с развевающимися от ветра волосами.
   - Ты не знаешь, что это? - спросил Джо и указал пальцем наверх. - Я еще на площади заметил, тогда она еще маленькая была.
   Лучо поднял голову и посмотрел в указанном направлении. Он увидел солнце, а слева от него размазанный серый круг.
   - Кто она? - спросил Лучо. - Солнца?
   - Штуковина вот эта, - ответил Джо, - рядом.
   - Может быть зонд какой или еще что-нибудь, - сказал Лучо.
   - В два раза увеличилась, - сказал Джо.
   Через минуту они уже были у края улицы и повернули налево. Справа за ними медленно и безуспешно катилось фруктовое колесо обозрения. Сначала они летели по улице, но потом свернули в парк, где их быстрое движение замедлилось. Тень деревьев, легкий ветерок, радужные брызги и влажная прохлада фонтанов окутали их, придав неспешность движениям и размеренность мыслям. Купив по мороженному, они решили до конца парка пройтись пешком.
   - Какие у тебя дела? Написал своего "Гамлета", "Галактическую няню" или "Преступление и наказание"? - спросил Лучо.
   - Нет еще. Я же только учусь, - ответил Джо, - Чтобы написать что-нибудь стоящее, нужно сначала прочитать некоторое количество книг, научиться различать среди них хорошие, потом прочитать энное количество хороших и уже потом только браться за перо самому. Это так говорит наш профессор Чемберлен.
   - Ну ты хоть что-нибудь уже написал? - допытывался Лучо.
   - Написал. Маленькие рассказики, - отвечал Джо, давая понять всем своим видом, что этот разговор не доставляет ему удовольствия.
   - Даш почитать?
   - Если напечатают, то дам, а если нет, то нет, - ответил Джо.
   - Почему? - спросил Лучо.
   - Потому что я так решил, - сказал Джо, и Лучо не стал продолжать этот разговор.
   - Ну а ты как? - спросил Джо после небольшой паузы, - Изобрел антигравитацию, телепортацию или перемещение во времени?
   - Пока еще нет, но я близок к этому, - ответил Лучо улыбаясь. - Мы сейчас работаем над другим, более фантастическим и нереальным проектом.
   - Вау, наверное, это секретно?
   - Нет, это всего лишь непонятно, - ответил Лучо, и Джо отпрянув от мороженного раздвинул испачканные губы в неудобной улыбке. - Но если серьезно, то сейчас у нас разрабатывается проект глобальной орбитальной транспортной системы, - продолжил Лучо.
   - Запиши мне название, - дежурной шуткой ответил Джо.
   - Через пару лет оно и так будет у всех на слуху, - парировал Лучо и продолжил: - Это сложно представить, но, я думаю, ты сможешь.
   - Будь уверен, - жуя вафельный стаканчик, проговорил Джо.
   - Идея в том, - начал Лучо, - что на геостационарной орбите будет построена гигантская сеть сооружений, которая будет окутывать всю землю тонкой паутиной и вращаться вместе с нею. С земли туда по нанотросам будут ходить герметичные и скоростные лифты. Отдельные лифты уже запущены, ты знаешь. А сама эта сеть будет соединять между собой распложенные на орбите сборочные цеха...
   - Сборочные цеха? - спросил Джо.
   - Да, там будут собирать космические корабли, в космосе это намного проще, чем на земле. Нет силы тяжести, а значит не стоит беспокоиться о размерах, к тому же не нужно будет преодолевать сопротивление воздуха, следовательно, аэродинамика тоже роли не играет. Кроме того, там будут различные производства, требующие невесомости, космопорты - это уже потом, конечно, - и все это будет соединено вместе, - Лучо рассказывал увлеченно, будто уже видел это воочию. - Это будет огромным шагом на пути к освоению ближайших планет, в особенности Марса.
   - Ну, это вы, конечно, размахнулись, - сказал Джо. - А что будет со спутниками?
   - Которые не будут мешать - останутся, некоторые можно будет закрепить на самой сети.
   - А что она вообще будет представлять собой эта сеть? - спросил Джо.
   - Это будут транспортные тоннели для людей и груза, соединяющие между собой различные места на орбите. Наверх, на специальные перевалочные терминалы, будут подниматься лифты, а для перемещений по орбите будут использоваться тоннели с магнитной подушкой.
   - Сколько же это потребует материала... Это же какая протяженность! - ужаснулся Джо своему воображению.
   - Да, колоссальная, - довольно улыбнулся Лучо. - И затраты будут фантастические, но оно того стоит. Все это вернется с торицей.
   - А если она упадет? - спросил вдруг Джо.
   - Кто? - не понял Лучо.
   - Сеть эта ваша вся, раздавит нас всех и конец человечеству!
   - Нет, - сказал Лучо, улыбаясь. - Спутники же не падают, и она не упадет.
   Они уже почти подошли к выходу из парка, когда обратили внимание, что люди, сидевшие на лавочках впереди, как по знаку невидимого дирижера, встали и задрали головы с круглыми, ставшими вдруг такими большими глазами. Невольно они тоже остановились и обернулись. На город, высовываясь из-за парковых деревьев, наплывало что-то огромное, светло-серое, закрывающее собой полнеба. Из глубины парка послышался пронзительный детский плач и тут только они обратили внимание, что по городу уже давно разносится вой полицейской сирены.
   Прошло несколько секунд и привычный, желтоватый свет Корнео, струившийся с неба, исчез - их накрыло тенью этого исполинского объекта, который продолжал медленно наплывать на город. Сложно сказать на какой он был высоте, не зная его истинных размеров. Казалось, что он сейчас заденет крыши домов, но этого не происходило. Лучо и Джо стояли, как окаменевшие, глядя на его светло-серую, матово отливающую металлом поверхность, абсолютно гладкую на первый взгляд, но вглядевшись, они различили, что на самом деле она напоминает мячик для гольфа. У них почти сразу зарябило в глазах, невозможно было смотреть на нее долго. Они опустили головы, Джо напряженно моргал.
   - На овсяное печенье похоже, - сказал Лучо.
   - Давай отойдем, посмотрим, - сказал Джо и они сошли на траву, чтобы деревья не загораживали им вид.
   Печенье это было поистине огромно, оно закрывало, наверное, весь город, и тень от него, по мере его продвижения, становилась все гуще и чернее. Больше всего оно напоминало по форме двояковыпуклую линзу, только в центре его было углубление правильной сферической формы, от которого во все стороны расходились складки, словно волны на воде от упавшей капли, сходившие на нет уже к середине.
   - Инопланетяне? - спросил Джо. - Летающая тарелка?
   - Ставлю десятку, что да, - ответил Лучо, вращая головой во все стороны и будто не веря глазам.
   - Что будем делать? - спросил Джо.
   - Запишемся в ополчение, - подумав, предложил Лучо.
   - Я, пожалуй, перейду на их сторону, - сказал Джо.
   - Не думаю, что тебя возьмут, - без какой бы то ни было иронии сказал Лучо. - В любом случае, нужно добраться до Лео.
   - Да, - ответил Джо и потом осененный внезапной мыслью быстро проговорил: - Нужно включить новости, там теперь уже наверняка говорят!
   Он быстро включил хэндж, на первом же попавшемся канале был экстренный выпуск новостей. Они взяли чемоданы и полетели дальше, слушая диктора и оглядываясь время от времени на надвигавшуюся тарелку. Диктор быстро говорил: "...от случай является беспрецедентным в мировой истории. Человечество никогда не знало ничего подобного. Что это? Инопланетный корабль или разработка земных военных? Представляет ли она опасность и если да, то что делать простым людям, спасаться бегством или прятаться в своих домах? Ни правительство, ни вооруженные силы не сделали пока никаких официальных заявлений. На двенадцать часов намечена пресс-конференция с участием председателя земной федерации и министра вооруженных сил. Следите за нашими выпусками. Да, сейчас мне сообщают, что мы получили эксклюзивные кадры: крупный план..." Тут передача прервалась и хэндж погас. Движимые общей мыслью, они обернулись на корабль и увидели, что он прекратил свое движение и теперь просто нависал над городом огромной, недвижимой тучей.
   Через несколько секунд хэндж опять заговорил, но Джо его выключил.
   - Они знают не больше нашего, - сказал он.
   - Похоже на то, - отозвался Лучо.
   Оставшийся путь они проделали почти молча, изредка обмениваясь парой слов. Их не занимало уносившееся вверх пирамидой здание музея, состоявшая сплошь из окон гостиница, здание всемирного банка с огромной серебряной монетой в один тер, вращавшейся на верхушке золотого шпиля. Все это они миновали, окинув лишь вежливым, снисходительным взглядом.
   Повернув за гостиницей направо, а через квартал налево, они оказались перед домом, в котором жил Лео.
   - Двадцать шестой кажется? - спросил Джо.
   - Ага, - ответил Лучо.
   Они вошли, поднялись на двадцать шестой этаж и стали искать квартиру четыреста семь. Найдя, они позвонили в дверь. Никто не открыл. Они позвонили еще и с минуту стояли в нетерпеливом ожидании. Снова тишина. Тогда Лучо включил хэндж и попытался позвонить Лео, но вместо этого услышал сообщение о неизвестной ошибке с извинениями.
   - Ерунда какая-то... - сказал в недоумении Лучо.
   - Странно, никогда такого не бывало, - подтвердил Джо. - Попробуй еще.
   Лучо попробовал и они с облегчением услышали сигнал вызова. С полминуты ответа не было.
   - Чем он там занят! - сердито сказал Лучо.
   Тут наконец Лео ответил.
   - Лучо?! - спросил он у самого Лучо с таким удивлением, будто тот не должен был звонить ему еще лет сто.
   - Да, - нерешительно сказал Лучо.
   - И Джо тоже здесь, - на экране появился улыбающийся Джо и помахал. - Мы пришли, впусти нас. Мы обещаем ничего не есть.
   На лице Лео появилась улыбка какому-то далекому воспоминанию, он вышел из вязкого оцепенения, в котором находился, и, вставая, сказал: "Сейчас".
   - Ты видел, что у него за спиной? - спросил Лучо. - По-моему, он дома.
   - И правда, - подтвердил Джо, подумав секунду. - И встал он, похоже, для того, чтобы открыть нам дверь. Что же он тогда сразу не открыл?
   - Да ты видел его?! - сказал Лучо. - Он не принимает наркотики?
   Дверь бесшумно открылась, и на пороге появился Лео. Роста он был такого же, как и Джо. Подстрижен был почти на лысо, и его большой череп хорошо различался сквозь светлую щетину. Снизу лицо обрамляла мягкая, юношеская трехдневная борода. На правильном, прямом носу с левой стороны был маленький шрам - круг соединительной ткани с полоской посередине, - напоминавший Сатурн с кольцами.
   - Заходите, - пригласил Лео.
   Джо и Лучо вошли в небольшую прихожую, дальше была комната со столом посередине, стульями вокруг и большим окном на заднем плане.
   - Ты чего сразу не открывал? - спросил Джо. - Мы звонили.
   - Сейчас расскажу, проходите, - пробормотал Лео, о чем-то напряженно думая.
   Сдвинув чемоданы в угол, они прошли в комнату, где стоял стол, направо была кухня, налево еще одна комната, в которой стояла неубранная кровать с застывшим одеялом, повсюду валялись книги, листы исписанной бумаги, справа на столе светился глоуб, на боку лежал микроскоп, рядом со столом валялось еще кое-какое оборудование.
   Ни Джо, ни Лучо не обратили никакого внимания на беспорядок. Лучо принес с кухни стул и сел задом на перед, Джо взял с кресла рядом с кроватью какой-то листок, уселся и стал его просматривать, потом бросил на пол. Лео расположился в кресле против глоуба, секунду поразмыслил и многозначительно сказал.
   - Вы не поверите.
   - Что? Прилетели инопланетяне и припарковались над городом? - спросил Джо.
   - И это тоже, - сказал Лео, - но лучше по порядку.
   Он посмотрел время на глоубе и покачал головой. "Потрясающе" - пробормотал он еле слышно, потом окинул взглядом друзей. Те недоверчиво на него смотрели. Выражение лица Лучо вообще не предвещало ничего хорошего. Лео улыбнулся этому и начал.
   - Космический корабль, значит, вы видели?
   - Сложно не увидеть, - отозвался Джо.
   - Так вот, я там был, - сказал Лео.
   Лучо и Джо переглянулись. Лучо, похоже, решил, что с Лео совсем беда.
   - Я очутился там примерно десять минут двенадцатого, - продолжал Лео, - пробыв там никак не меньше семи часов, я оказался дома через десять минут. Сейчас... половина двенадцатого... Но лучше все по порядку. Вот, значит, сижу я у себя, здесь, рисую очередную комбинацию блоков, составляющую вербальный интеллект, и вдруг оказываюсь в незнакомой комнате, причем, вместе вот с этим креслом. Оглядываюсь и вижу перед собой робота, очень похожего на наших роботов-домохозяек, только черты у него более плавные, человечные, и в том месте, где у нас мозг, у него прозрачный какой-то пузырь, в два раза больший, чем лицо, и оттуда все время исходит слабое голубоватое сияние. Он говорит мне МОИМ ЖЕ голосом: "Здравствуй, Леонардо". Я говорю: "Здравствуйте". Страшно было тогда, невыносимо, даже сейчас мурашки. Он продолжает: "Не бойся меня, мы друзья. Зови меня Гулан. Нашей цивилизации уже более миллиона лет и большая часть вселенной находится под нашим контролем, в том числе и ваша планета. Ты видишь, я думаю, что мы являемся роботами?" Я кивнул ему, а он дальше говорит: "Когда-то в моих жилах тоже текла настоящая, живая кровь и тело было покрыто чувствительной кожей. Много тысяч лет прошло с тех пор, и теперь я сделан не из плоти и крови, а из самых лучших материалов, какие только можно создать во вселенной, и мозг мой тоже создан искусственно". В этом-то и заключается основная их проблема. Они достигли высочайшего уровня в технике, в познании законов мироздания, но мысли их утратили живость, непосредственность, абстрактность, которые пока что еще свойственны нам, людям. Почти все, что они делают, продиктовано здравым рассудком и полезной необходимостью. - Лео остановился и крикнул в сторону кухни: - Корри, принеси воды.
   На кухне послышались шаги, и звук наливающейся воды, через секунду робот-домохозяйка зашла в комнату со стаканом воды.
   - Спасибо, - сказал Лео, отпив. - Иди.
   - И они прилетели, чтобы рассказать тебе об этом? - спросил Лучо, когда Корри проходила мимо него обратно на кухню.
   - Нет, - протянул Лео с улыбкой и поставил стакан на стол. - Понимаешь, они такие же как мы, по крайней мере, думают они точно так же, но у них нет того полета фантазии, воображения, как у нас. Они не знают с чем это связано. Они могут писать музыку, стихи, книги, мечтать, но это все не вызывает того ощущения, того наслаждения, которые вызывает у них наша музыка, наши книги, наши стихи и наши мысли.
   - Что значит мысли? - спросил Джо. - Они что, могут читать наши мысли?
   - Да! - ответил Лео. - Когда мы разговаривали с Гуланом, я вдруг заметил, что молчу, и он тоже молчит, но мы разговариваем. И говорит он моим голосом.
   - Хм, - Джо подпер рукой подбородок. - Может это ты сам с собой разговаривал? - Лучо хихикнул.
   - Нет, нет. Это было точно, я уверен, - сказал Лео.
   - Получается, - сказал Джо потягиваясь в кресле, - они пользуются нашими мыслями, потому что у них нет своих?
   - У них есть свои, - ответил Лео, - но наши им нравятся больше.
   - Пусть тогда платят за это, - сказал Лучо. - Авторские права никто не отменял.
   - Ага, - сказал Лео с усмешкой. - Я сам не могу в это поверить, но как рассказывал Гулан, часто они вмешиваются в наши мысли. Мы слышим внутри себя свой собственный мысленный голос, думаем, что нас осеняет идея, но на самом деле это их голос, их идея - так они направляют наши размышления в нужное им русло.
   - Что?! - почти вскричал Джо. - Ты хочешь сказать, я вот сейчас сижу, думаю про себя, а на самом деле может быть, что вовсе это и не я думаю, а какой-то там Горлан или как там его?
   - Гулан, - поправил Лео. - Но это еще не самое интересное. Как вы думаете, откуда на земле появился человек?
   - От обезьяны, - бескомпромиссно сказал Лучо.
   - Видимо, от инопланетной обезьяны с именем на букву Г, - сердито сказал Джо.
   - Почти, - улыбнулся Лео, - Это они ответственны за то небольшое генетическое изменение, которое привело к появлению обезьяноподобных предков человека. И знаете зачем? С единственной целью - чтобы мы думали. Чтобы мы давали им то, что они в процессе своей эволюции утратили. Больше им от нас, к сожалению, ничего не нужно, вернее, не было нужно.
   - Мы у них вроде канареек были, получается, - для развлечения, - сказал Джо. - А теперь что они хотят? Чтобы у нас на ушах еще деньги росли?
   - Нет, - сказал Лео, - Вы все знаете о роксах, о глобальном компьютере Нейро, о том, что огромное количество людей живет сейчас с интегрированными протезами - мы становимся похожи на самих Гуланов.
   - На каких Гуланов? У них что, на всех одно имя? - спросил Лучо.
   - Это не имя, это название их расы, - ответил Лео. - Имени он мне не сказал, если у них вообще есть имена. Так вот, мы становимся похожи на них, и они до недавнего времени собирались уничтожить нас и начать эволюцию разумных существ на Земле заново. Они уже делали так два раза, правда, по другим причинам.
   Лучо и Джо оторопело уставились на него.
   - А понятие юмора у них есть, может он пошутил? - после небольшой паузы спросил Джо без особой надежды.
   - Юмор у них есть, но он не шутил. Таких планет, как наша - сотни, а население Гуланов равно скольким-то там триллионам.
   В комнате повисла тишина, и какое-то время никто ее не нарушал. Каждый о чем-то думал. Джо методично оттопыривал губу о сложенные в замок руки, Лучо просто сидел, уставившись в пол. Лео отпил еще воды и внимательно осмотрел стакан с прозрачной, поблескивающей, кристально чистой жидкостью.
   - Я тут, кстати, подумал, - сказал он. - Если смотреть объективно: мы же разводим коров, держим тех же канареек в клетках. Почему мы себе это позволяем без зазрения совести? Потому что считаем, что все они находятся ниже нас, что мы разумнее, лучше. А Гуланы считают, и не без оснований, что находятся выше нас, и поэтому, не испытывая никаких моральных мук, разводят людей. При этом, они же не сажают нас в клетку, не лишают свободы выбора, не убивают, когда мы достигаем лучшего возраста и наше мясо наиболее вкусно. Ведь наша жизнь нам нравится?! По крайней мере, моя мне нравилась до сегодняшнего дня и, думаю, будет нравиться теперь ничуть не меньше. Если, конечно, не думать об этих Гуланах день и ночь.
   - Но они же нас убивают, уже два раза убивали! Всех! - Джо вскочил с кресла.
   - Я не говорю, что это хорошо, и не оправдываю их, я просто пытаюсь взглянуть с другой, непредвзятой стороны, - ответил Лео спокойно. - Всего одно последнее поколение из тысячи таких же, и потом все просто начинается с начала.
   - Что с тобой? Ты может быть перешел на их сторону? - спросил Джо и злобно глянул на Лео.
   - Успокойся Джо, сядь, - сказал Лео. - Никуда я не переходил, и все со мной нормально. Это просто мысли.
   - А ты уверен, что это твои мысли? - спросил Лучо.
   Джо, стоя за креслом, пристально посмотрел на Лео, но тот ничего не ответил, этот вопрос ошеломил его.
   - Я думаю, нам лучше оставить этот разговор, а то перегрыземся тут еще, - примирительно сказал Лучо. - Мне не понятно, почему они выбрали именно тебя, чтобы рассказать все это? Ты же не потомок да Винчи и Супермена?
   - Меня выбрали из-за вербального интеллекта, - сказал чуть погодя Лео. - Мы в университете разрабатываем искусственный интеллект, но совершенно нового уровня - вербальный интеллект, как мы называем его. И вот саму суть этой штуки придумал я, поэтому они меня и выбрали.
   - И в чем же эта суть? - спросил Лучо.
   - Суть, вообще, довольно проста, - начал объяснять Лео. - Когда люди думают, они используют для этого слова. За одним словом следует другое, за ним третье, цепочки слов образуют предложения. Предложение - это законченная мысль. Определенная последовательность предложений представляет собой поток мыслей. Основываясь на этом, используя лингвистические и другие критерии, мы попытались создать такой алгоритм, который бы рождал такие вот цепочки слов и предложений искусственно, попутно контролируя их целостность, законченность и тому подобное, чтобы получаемые предложения не были простым набором слов. Идея такова, и на первый взгляд кажется не очень уж и сложной, но при ее реализации, мы столкнулись с рядом трудностей, которые до сих пор не смогли преодолеть. Конечно, есть у нас и успехи в этом направлении, но добиться того результата, которого мы бы хотели, идеала, нам пока не удалось.
   - Я, кажется, начинаю понимать, - сказал Джо. - Им нужна вот эта ваша штука? Да?
   - Да, - ответил Лео. - Они надеются с ее помощью избавится от необходимости использования людей.
   - А я не понимаю, - сказал Лучо. - Ты же говорил, что у них чрезвычайно развитая техника, наука... и они что, не смогли сами создать этот вербальный интеллект?
   - Они делали такие попытки, они перепробовали не одну сотню алгоритмов, методов, схем но, понимаете, алгоритм, даже самый сложный, он все равно является предсказуемым, повторяющимся. А мы, уже сейчас, смогли создать такую структуру, которую действительно невозможно просчитать заранее. Когда мы с ним разговариваем...
   - С кем? - спросил Джо.
   - С Верби, вербальным интеллектом, - ответил Лео. - Он загружен в Нейро и мы с ним разговариваем, это же интеллект, - он улыбнулся. - Пока, правда, этот разговор больше напоминает беседу с шизофреником, у которого к тому же синдром Дауна, но даже сейчас видно, что он мыслит, примитивно, но мыслит, и следить за его развитием очень интересно. Это что-то вроде нашего такого... общего ребенка. Я имею в виду нашу лабораторию.
   - А Гуланы, значит, не смогли создать такую штуку? - спросил Джо. - А мы смогли?
   - Ну да, - ответил Лео. - Они, видимо, поздно занялись этой проблемой, когда в них уже осталось слишком мало такого... человеческого. Как вам объяснить? - Лео облизал губу. - Они все очень, очень умные, сверхумные, они помнят и знают гигантское количество информации, но среди них нет гениев.
   - Кажется, я кое-что понял, - сказал Лучо, улыбаясь, - они выродки.
   Джо захохотал и даже захлопал в ладоши.
   - И что же, они предложили тебе продать твое изобретение? - спросил Джо, отдышавшись.
   - Нет, они хотят, чтобы я, используя их наработки в этой области, их оборудование, довел Верби до совершенства. - ответил Лео.
   - Такое возможно? - спросил Лучо.
   - Надеюсь, - отозвался Лео. - Они выделили мне лабораторию на своем корабле, там есть все, что нужно. И, кстати, время там течет в шестьдесят раз медленнее. За один час там, здесь проходит всего одна минута.
   - Во, круто! - выдохнул Джо.
   - Вот, - Лео поднял правую руку и показал небольшую синюю кнопку на браслете вокруг запястья, - нажав, я сразу перемещусь к ним на корабль в лабораторию. А в лаборатории есть трехмерная карта Корнео, там я могу выбрать любое место в городе с точностью до сантиметра и мгновенно переместиться туда.
   - Да ладно! Врешь! - сказал Лучо.
   - Сейчас продемонстрирую, - Лео встал с кресла, нажал на кнопку и тут же исчез, просто исчез, мгновенно растаяв в воздухе, будто его здесь никогда и не было. Только глоуб на столе потух, а через пару секунд вновь заработал.
   Джо встал и подошел к тому месту, где только что был Лео, внимательно осматривая пол, на котором он стоял.
   - Вообще круто, - сказал он Лучо и увидел, что Лео стоит у того за спиной, и не просто стоит, а собирается его напугать. Джо, как стоял, слегка нагнувшись, так и застыл в этом положении с приоткрытым ртом, и тут Лео в тишине комнаты быстро, со шлепком, обрушил ладони на плечи Лучо. Тот, казалось, подпрыгнул вместе со стулом чуть не до потолка. Джо, как подкошенный, упал на кровать и стал кататься по ней в неудержимом хохоте. Лео тоже смеялся, опершись на кресло, а Лучо глубоко и часто дышал, приходя в себя и стараясь затормозить скачущее сердце. Наконец он покачал головой, и на его лице тоже появилась улыбка, немного дерзкая.
  

2

  
   Когда Лео закончил наконец свой рассказ, Лучо и Джо принялись распаковывать свои тюки и обустраиваться в комнате. Они приехали на десять дней отдохнуть и посмотреть на новый город Корнео, главный в череде почти таких же городов, разбросанных в тропическом поясе земли. Но главное, зачем они приехали, это чтобы снова оказаться всем вместе, как давным-давно это было в Барселоне, когда, казалось, ничто не могло их разлучить. На протяжении всей школьной учебы они так много бывали вместе, что стали почти отражениями друг друга. Глядя в зеркало, они испытывали странное, неудобное ощущение, потому что видели там себя, а привыкли видеть напротив двух своих друзей.
   Но все меняется. Окончив школу, люди поступают в университет. И здесь никто не струсил, не пошел за кем-то. Каждый из них выбрал свой путь: Лео - нейропрограммист, Лучо - транспортный инженер, а Джо - лингвист, возможно, когда-нибудь, писатель. Все это немного отдалило их друг от друга, но когда Лео смотрел, как пошучивая и изредка поругиваясь, Джо и Лучо распаковывают свои чемоданы, он понял, что на самом деле ничего не изменилось. Просто был небольшой перерыв: он убежал домой, чтобы в мгновение ока проглотить еду, и вот выбежал вновь на улицу, где были те же самые Лучо и Джо.
   Закончив с этими мыслями, Лео позвонил профессору, под руководством которого он работал, и рассказал ему о случившемся. Тот был несколько ошеломлен сначала, но придя в себя, пригласил Лео к себе домой, чтобы подробнее обо всем поговорить.
   Вечером того же дня Лео, Лучо и Джо отправились к профессору - Михаилу Рану. Они проделали почти тот же путь, что и Лучо с Джо утром, только в обратном направлении. Миновав аэропорт и аквапорт, они пролетели чуть дальше, к жилым домам, в одном из которых жил Ран.
   Когда они вошли в квартиру, первой их встретила Аленка. Она знала только Лео, поэтому поздоровалась только с ним. С двумя его друзьями она познакомилась тут же, заявив, что ее зовут Аленка. Лучо и Джо смущенно представились. "А вы видели летающую тарелку? Такая большая, пойдем покажу", - сказала Аленка и потащила их всех троих к окну. Убедившись в наличии огромной тарелки, которая сейчас была лишь темным силуэтом в небе, который угадывался по отсутствию звезд на нем, они пожали руку подошедшему наконец Рану. В столовой уже все было готово и они сели за стол.
   Сначала Лео еще раз, подробно рассказал о своем путешествии на корабль инопланетян. Потом начался обычный разговор обо всем. Лео все ждал, что Ран что-нибудь ему скажет, что-нибудь такое, что вернет ему состояние равновесия, уверенности.
   Но он не сказал ему ничего особенного. А что он мог сказать? До наставлений вроде: "Человечество в тебя верит, давай, Лео, у тебя все получится", - он, конечно же, опускаться не стал, только в конце, когда Лео с друзьями уходили, он спокойно и тихо пожелал ему удачи. И это было то, что надо. Лео понял это лишь когда возвращался домой по ночному Корнео, освещенному сотнями маленьких летающих фонарей. Вдыхая вечернюю свежесть и глядя на непривычно темное небо, он шел со своими самыми лучшими друзьями домой. Свежий ветерок, налетавший с моря, прогонял ненужные мысли и Лео, прислушавшись к себе, осознал, что ничего ему не нужно. Он понял, что в действительности, без притворной вуали, это была его слабость и разыгравшееся честолюбие - все эти похвалы и слова ободрения, в ожидании которых он боялся себе признаться. Нужно просто работать, хорошо сегодня выспаться, а завтра с утра начинать. И немного удачи, конечно, не помешает.
  

3

  
   Как только Лео это решил, он сразу подумал о трудностях, которые при этом возникают. Как он сможет сегодня выспаться, когда Лучо и Джо будут ночевать у него? Да они и глаз не сомкнут, наверное, разве что к утру. Так и было: шуткам, разговорам и историям не было конца. К двум часам ночи Лео хотел спать, как отработавший две смены древний шахтер. Он встал с кровати, на которой лежал, и, спотыкаясь, пошел в туалет. И там к нему пришла потрясающая мысль - нужно перебраться на корабль и выспаться там. Восемь часов сна там - восемь минут здесь. Так он и сделал, захватив с собой надувной матрас, который привез Джо и который ему не понадобился, потому что он устроился в кресле.
   Когда через восемь минут он вернулся, выспавшийся и бодрый, то обнаружил, что Джо и Лучо беспробудно спят. Дорога их тоже вымотала и они, видимо, хотели спать не меньше его. Ему же спать не хотелось, он походил по комнате под мелодичное сопенье Джо и подумал, что за те шесть-семь часов, которые они проспят, он сможет прожит на корабле несколько полноценных дней, проведя их в работе. По приблизительным подсчетам вышло, что за ночь можно проживать на корабле около семнадцати дней. Это было, конечно, многовато. "Да я забуду, как они выглядят, - подумал про себя Лео. - Нет, пара, тройка дней вполне достаточно".
   Собрав все, что ему было нужно, Лео отправился к себе в лабораторию. Это была небольшая комната наподобие той, в которой он жил, только без дверей, с голубыми, отдающими белизной стенами и с рассеянным, идущим отовсюду светом. У одной стены стоял стол, перед ним кресло, на нем глоуб. Рядом с глоубом лежало что-то вроде наушников. Одевая их, Лео мог знакомиться с тем, что сделано у Гуланов в области вербального интеллекта. Одевая их, он попадал в картотеку, где выбирал один из пунктов и тут же перемещался в какое-то помещение, где Гулан рассказывал ему, что и как работает. Был это тот же Гулан, который разговаривал с ним в первое посещение или нет, Лео сказать не мог, вроде бы тот, но не совсем. Объяснить же разницу даже себе Лео не мог.
   Начал Лео с первого пункта картотеки и решил было идти по порядку до конца без пропусков, но потом разобрался в обозначениях и стал пропускать однотипные записи, смысл которых он уже понял. Записей было около двух тысяч, и на одну запись уходило около двадцати минут, но с пропусками Лео осилил за пять часов семьдесят четыре записи. Как ни странно, многое было очень похоже на то, что они делали в университете. Кое-что вызвало у него даже усмешку, но были и такие, которые поразили его воображение. Одну запись он даже прослушал дважды, потом снял наушники и стал что-то быстро черкать на листе бумаги огромными буквами и линиями.
   Вопреки ожиданиям, Лео не скучал на корабле и в первую же свою вылазку провел там восемь земных дней, просмотрев тысяча семьсот записей из картотеки Гуланов и получив несколько новых идей, которые предстояло попробовать.
   Вернулся домой он, когда над Корнео только лишь занимался рассвет. Это было очень необычное ощущение: пробыть восемь дней на корабле и вернуться домой, а календарь еще даже не успел сменить число. Твои друзья спят и ни о чем не знают, в окно крадутся первые лучи рассвета, а ты свеж, полон идей и в хорошем настроении.
   Весь этот день друзья провели вместе. Лучо топил Джо в аквапарке, Лео, когда съел свое мороженное, откусил половину у Лучо и не в силах проглотить его, стал под смех друзей ходить с разбухшими щеками и гудеть от зубной боли. В музее древнего оружия они осматривали луки и стрелы, пращи, копья, топоры, огнестрельное оружие восемнадцатого и девятнадцатого веков и многое другое. А потом в тире этого музея за небольшую плату решили все это попробовать. Лучо, стоя в пороховом облаке, стрелял из мушкета, Лео со свистом пускал стрелы из лука, а Джо, которого очень поразила праща, пытался научиться ею пользоваться. Благополучно залепив из пращи в лоб Лучо и, видимо, решив, что достиг достаточной квалификации в обращении с этим оружием, Джо перешел к более простым в обращении дротикам. У Лучо мгновенно над глазом выскочила шишка, но он со всей возможной снисходительностью делал вид, что ничего страшного, - это же Джо. По уходу из музея выяснилось, что Джо сломал еще два дротика, за которые пришлось заплатить.
   Ночью этого дня Лео опять отправился на корабль, чтобы продолжить свою работу. Закончив разбирать картотеку, он опробовал несколько своих новых идей, но у него ничего не вышло.
   Хорошенько, вроде бы, отоспавшись, он вернулся домой, но незаметно для себя уснул еще и дома. Когда он проснулся, Джо сидел перед глоубом и увлеченно слушал новости. С мокрыми волосами мимо прошел Лучо: "Проснулся?". "Ага", - сказал Лео и зевнул.
   - Смотрите, - сказал Джо, указывая на глоуб, - люди ходят в башню Холулу смотреть на тарелку инопланетян, давайте тоже сходим?
   - Смотри, правда, как видно хорошо, - сказал Лучо, - она наверно высоченная.
   - Два с половиной километра, - сказал Лео. - Позавтракаем и сгоняем.
   Было слышно, как Корри уже что-то стряпала на кухне. По комнате разносился запах горячего кофе, яичницы и ягодный аромат фруктового салата, Лучо влюбился в него беспросветно. В Нью-Йорке он никогда такого не пробовал.
   Лео сел на кровати, свесив ноги, и сладко потянулся, подняв руки вверх и выгнув спину назад. Лучо сел на стул и с безразличным выражением обвел взглядом комнату, потом зевнул, было ощущение, что он не выспался. Новости кончились, и Джо начал переключать каналы. Не то из столовой, не то из кухни послышалось какое-то шипение.
   - Это не мой омлет? - спросил Джо.
   - Наверно, - ответил Лучо, - пойду гляну.
   - Корри хорошо готовит, - защищал своего робота Лео.
   Когда Лучо подошел к дверному проему, в прихожей что-то с громом и грохотом упало, и они поняли, что и шипение доносилось оттуда же. А когда Лучо сделал шаг из спальни в столовую, его сбил с ног здоровенный человек в маске и сером армейском костюме. Лучо отлетел в сторону и бухнулся на пол где-то в столовой, Лео в оцепенении застыл на кровати, а Джо, вскочив с кресла, немного присел, будто приготовившись к прыжку. Человек в маске быстро оглядел находившихся в спальне и кинулся к Лео. В комнату вбежали еще двое в масках и направились к Джо.
   Перед Лео уже стояла огромная серая фигура, и он с ужасом видел, как в лицо ему летит увесистый кулак в черной перчатке. С огромным усилием, будто спина и шея были пронизаны железным прутом, он стал уклоняться от удара назад, и кулак прошел рядом с лицом, разрезав воздух. Лео упал на кровать и вышел из оцепенения, вокруг все бешено завертелось. Слева на полу ревел Джо, под напором двух мускулистых мужиков, а над ним склонился третий серый человек и быстро, без размаха сильно ударил в лицо. Лео только успел закрыться руками и вдруг очутился на полу в своей лаборатории на корабле Гуланов. Руки были у него перед лицом, и он понял, что нажал кнопку на запястье носом. Вскочив, Лео бросился к карте, выбрал место в комнате позади напавшего на него и оказался там. Он подпрыгнул и со всей возможной силой ударил его кулаком в шею. Человек в сером костюме упал на колени, руки его обвисли, и он повалился на кровать.
   Один из тех, кто занимался Джо, обернулся и встал, второй скручивал руки на спине Джо. Лео нажал на кнопку, а в лаборатории выбрал место позади того, кто встал. Оказавшись позади него, он применил проверенный прием: подпрыгнул и что есть мочи кулаком в шею. Человек в маске рухнул на пол. Подняв глаза, Лео увидел, что в столовой, свалив стул, упал на пол человек в сером, а в дверном проходе появился маленький Лучо с фингалом, рассеченной губой, кровавым подбородком да плюс еще с шишкой на лбу, которую ему поставил Джо из пращи. Его глаза горели такой яростью, что при виде его даже раненный носорог бросился бы прочь, как напуганное дитя.
   Оставшийся человек в сером, поставив ногу на спину Джо, выпрямился и, отработанным движением выхватив из кобуры пистолет, стрельнул в Лучо. Лео услышал лишь легкий свист и тут же увидел, как струя крови брызнула из груди Лучо и он, подавшись назад, как был, рухнул на пол. Лео как лев прыгнул на стрелявшего человека в маске и повалил его на пол. И не думая вступать в борьбу, он сразу же нажал кнопку на запястье. В лаборатории он выбрал место рядом с лежавшим на полу человеком, отвел ногу назад и, как только появился в комнате, двинул со всей силы ногой ему в лицо. Голова в маске отвернулась в другую сторону, а ее владелец отправился в глубокий нокаут.
   Лео тут же позвонил в полицию - они уже ехали, медицинская помощь тоже. Взяв пистолет, валявшийся на полу рядом с нокаутированным, Лео нагнулся к Джо, тот был без сознания, но дышал. Тогда он подошел к Лучо, сел рядом с ним на пол и попробовал прощупать пульс на шее. Пульса не было. Не опуская оружия и не сводя глаз с застывших в разных позах серых людей, Лео ждал полицию и скорую помощь. Через вечность, длившуюся две минуты, они приехали. Лучо сразу же спустили вниз и отправили в больницу. Джо, понюхав нашатырного спирту, пришел в себя и долго разминал мышцы, водя плечами. Четверых нападавших уже не было в комнате, Лео сидел за столом, перед ним сидел старший следователь объединенной полиции Корнео Дэвид Ричи и записывал показания.
  

4

  
   После этого происшествия Лео хотел вообще бросить свою работу над вербальным интеллектом и двое земных суток не появлялся на корабле Гуланов. Но хорошенько все обдумав, успокоившись и узнав, что Лучо не угрожает опасность, он принял совсем другое решение: оставаться на корабле до тех пор, пока не добьется успеха или пока полностью не убедится, что успеха достичь нельзя. Так он не будет подвергать опасности своих близких и сможет полностью сконцентрироваться на работе.
   Когда он попросил Гулана обеспечить его в лаборатории всем необходимым, тот согласился, но сказал, что это необязательно. Теперь Лео и все, с кем он общается, будут под защитой и им ничто не угрожает. Еще Гулан извинился за то, что они не приняли меры предосторожности сразу - вероятность нападения, по их подсчетам, была не выше пятнадцати процентов. Несмотря на это Лео настоял на своем.
   "Обеспечить всем необходимым" на деле означало превращение лаборатории на корабле в комнату Лео с присущим ей беспорядком и невозможностью найти что-либо. Для Лео это была самая рабочая обстановка. Концентрация на работе у Лео тоже была своеобразная. Позанимавшись несколько часов основным делом, он частенько садился почитать, поиграть в виртуальные игры, посмотреть какое-нибудь развлекательное шоу или просто полежать на диване и посмотреть в потолок. Затем со свежей головой он вновь принимался за работу.
   Джо все это время скучал в квартире Лео, навещая Лучо по несколько раз в день. Лучо быстро шел на поправку. Врачи сказали, что через десять дней его уже можно будет выписать. Ему вырастили и поставили новую грудину вместо раздробленной, два ребра и подлатали слегка задетое легкое. Лучо был крайне раздосадован, что так вышло, и теперь ему все десять дней, отпущенные на поездку, придется провести на больничной койке. Он ругался на чем свет стоит и называл напавших на них людей в сером такими острыми и погаными словами, что Джо, как лингвист, временами был просто ошарашен и даже за ним записывал.
   Люди в сером оказались террористами, которые хотели попасть на корабль инопланетян и захватить его, правда, как они собирались это сделать осталось неясным. Лео они вычислили по электромагнитному всплеску, которым сопровождаются перемещения на корабль и обратно. Как стало известно позже, в ходе следствия, все четыре террориста принадлежали к одной обширной нелегальной организации, которая ведет свою деятельность в наиболее отсталых регионах Земли. Как им незамеченными удалось проникнуть в Корнео так и осталось невыясненным.
  
   Джо полулежал на кровати и потягивал сок через трубочку. В прозрачное окно не светило солнце, но в комнате все равно было светло, и немного прохладно. Джо думал обо всем и ни о чем. Прошло уже три дня как Лео отправился к Гуланам. Джо прикинул, что он уже там почти полгода. Что же он там делает? Может он сам там уже Гуланом стал. Никаких вестей от него. Хоть бы на часок вернулся. Джо хлебнул соку и его мысли унеслись куда-то в космическую даль. Он задремал.
   Ему показалось, будто сейчас же после этого его разбудили. Перед ним стоял Лео. На нем была какая-то белая майка без рукавов и с дыркой на боку, серые шорты в желтых пятнах, на лице недельная борода, а в руке бутылка вина.
   - Ах ты, Джо! - сказал он и, смеясь, прыгнул на кровать задницей. - Как давно я тебя не видел.
   Джо сел на кровати, протер глаза.
   - Лео! - сказал он и пощупал его. - Ну чего там, какие дела?
   Лео блаженно упал на спину, закрыл глаза и потянулся.
   - Работает! - выдохнул он. - Работает.
   Сев на кровати и взяв Джо за плечо, он проговорил ему по слогам, будто тот был глухонемой.
   - Ра-бо-та-ет, понимаешь, работает.
   - Ну и отлично, - спокойно сказал Джо.
   - Наконец-то, - Лео ходил по комнате, - я думал, я там с ума сойду. Да, что с Лучо?
   - Все нормально, дня через два разрешат ходить уже... А сколько времени? - Джо посмотрел на часы. - Три уже! А я в два собирался к Лучо.
   - Вместе сходим, - сказал Лео и, подняв в руке бутылку, добавил: - И отметим.
   Джо в первый раз пристально посмотрел на Лео, и ему показалось, что он постарел, потом Джо поморгал и посмотрел еще - Лео опять был молодым.
   - Сейчас, я только побреюсь, - сказал Лео и нажал кнопку на руке.
   Через десять секунд он вернулся обратно уже бритый и одетый так, что не стыдно было выйти на улицу. Джо даже не понял, что произошло. "Ох уж это время", - подумал он.
   Когда они пришли к Лучо, тот играл в шахматы с соседом по палате. Увидев Джо и Лео вместе, Лучо чуть не выскочил из постели, чтобы встретить их. Лео рассказал о том, как провел это время на корабле и о том, что все получилось. Осталось еще кое-что доделать, но это уже ерунда, на пару земных часов.
   - Это что получается, ты спас мир? - спросил Джо, когда Лео кончил рассказывать.
   - Я... не специально, - ответил Лео.
  

5

   Когда Лео все закончил и в последний раз оглядел лабораторию, перед ним вновь возник Гулан.
   - Приветствую тебя, Леонардо, - услышал Лео голос в своей голове.
   - Здравствуйте, - подумал он про себя.
   - Я старейший житель федерации Гуланов и от всех нас я благодарю тебя за твою работу.
   - Да... пожалуйста, - ответил Лео. - Вы действительно думаете, что это решит все ваши проблемы?
   - Всех проблем это, конечно же, не решит, но на данном этапе это решает одну из наших проблем. У любой цивилизации есть проблемы, и главная задача цивилизации - решать проблемы, перед ней возникающие.
   - Это понятно, - сказал Лео, подумав. - А мы будем развиваться так же, как вы? Я имею в виду, что пройдет время, и мы тоже станем роботами?
   - Высшая ступень развития любого разумного биологического существа - это разумное небиологическое существо, - ответил Гулан. - Взять, к примеру, вас. Человек с начала веков стремится превратить себя в робота, с тех пор, когда его перестали удовлетворять возможности данного ему тела, и он стал использовать каменные топоры, палки и другие примитивные орудия труда. Постепенно совершенствуя их и улучшая, он достиг больших высот. Уже несколько десятков лет у вашей цивилизации есть возможность заменить девяносто пять процентов биологического тела материалами небиологической природы, которые в несколько раз лучше, но из-за господствующих в обществе настроений, вы делаете это только в крайних случаях, стараясь заменять биологическую ткань, такой же, только выращенной искусственно. Ваш консерватизм понятен... В любом случае, это временное явление. Если вы доживете до того дня, когда у вас появятся технические возможности освоения дальнего космоса, вы увидите, что биологические организмы не подходят для этого в принципе. Биологический разум - это переходный период, позволяющий, как вы говорите, неживому, небиологическому веществу самоорганизоваться, чтобы перейти на новый уровень, на котором уже не будет надобности в случайном, во многом хаотичном биологическом развитии, и оно сменится направленным, разумным развитием небиологической материи.
   Лео задумался, и ему вдруг показалось, что Гулан переменился в лице, но это только показалось, лицо его было недвижимо, как настенный барельеф.
   - Вы хотите сказать, что развиваете себя сами? - спросил Лео.
   - Да, - ответил Гулан.
   - Но вы же зашли в тупик, вы не смогли сами сделать вербальный интеллект! - сказал Лео, разгорячившись и надеясь, что нашел изъян в теории Гулана.
   - Но мы же из него вышли, - спокойным голосом Лео ответил Гулан.
   - Да, но с моей помощью, - не отступал Лео.
   - Ну и что. Главное - мы получили то, что хотели. В данном случае важен результат, а не путь его достижения.
   - А что, если вы зайдете в новый тупик?
   - Это неизбежно, - ответил Гулан. - В какой-то области мы в тупике, а в какой-то мы находим из него выход, как сейчас. Выход из тупика - это и есть скачок развития, переход на новый уровень.
   Лео задумался, соображая, что бы спросить такое... нужное, но Гулан перебил его мысли.
   - Мы улетаем, прощай, Лео. Теперь ваша жизнь зависит только от вашей воли и от вашего разума. Желаю вам выжить.
   Не успев ничего ответить, Лео очутился в своей комнате, кнопки на руке у него уже не было. Он выглянул в окно, серая тарелка с волнами от упавшей на нее капли, как по рельсам, медленно и ровно уплывала, открывая город небу.

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"