Сорокина Виктория Юрьевна : другие произведения.

Откуда взялись лошади

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:


Откуда взялись лошади.

And when the rain falls down

You tell the story

And I will hear you...

  
  
  

1.

  
   - А ты знаешь, откуда взялись лошади?
   Саша смешно нахмурилась и так внимательно заглянула мне в глаза, что сдержать улыбку стоило немалых трудов. Но нельзя же показывать ребенку, что мне смешно из-за его наивности: в свои шесть лет сестричка слишком серьезно относилась к возрастному неравенству. Поэтому я продолжала чистить Пахтакора все с тем же непроницаемым выражением лица, и Саша замотала головой так усердно, что её светлые косички ударили её по щекам. И это тоже была вечная проблема - её волосы никогда не оставались аккуратно заплетены больше, чем на пару часов. Косички, которые я завязала ей ещё дома, уже давным-давно растрепались, но вид у Сашки стал даже более симпатичным на мой взгляд. В конце концов, я любила её вовсе не за послушание и не за приличный вид. Скорее уж за то, что всегда была такой искренней, непоседливой, живой... А ещё она по-настоящему любила меня. Не знаю почему, но для меня это всегда было очень важно... Слишком часто мне казалось, что ей меня любить не за что... Знаю, звучит ужасно глупо, но уверенностью в столь личных вещах я никогда не отличалась...
   - На самом деле это очень интересная история, но нельзя рассказывать её всем подряд. Хорошо, Сашка?
   - Да! - она с готовностью закивала и взобралась на бетонную кормушку, приготовившись слушать.
   Её синие глаза горели таким воодушевлением и интересом, что мне вновь захотелось улыбнуться. Я обожала цвет её глаз. И хотя все подряд твердили мне, что у нас с ней совершенно одинаковые глаза, мне в это как-то не верилось. По-моему Сашка всегда была намного симпатичнее меня. И слава Богу!
   - Тогда слушай внимательно, - торжественно произнесла я, растирая шею коню.
   Честно говоря, эту историю я выдумала сама, когда была помладше и только-только впервые попала на конюшню. Но Саша обожала всё серьезное и "взрослое", и поэтому я решила рассказать ей то, что едва ли отважилась бы поведать кому-нибудь ещё. Не хватало ещё рассказывать всем подряд выдуманные мной истории, чтобы окружающие окончательно утвердились в моём больном воображении. Большинство моих одногруппников, посмеиваясь, говорили, что меня порой слишком заносит на философии и постоянных раздумьях о смысле жизни.
   - Раньше, давным-давно в мире не было лошадей, да и животных других тоже не существовало... Но нас ведь интересует только история лошадей, правда? Так что я не буду вспоминать, что там сталось с остальными, хорошо?.. Жил тогда совсем один Бродяга-Ветер. Все называли его Бродягой - и Солнце, и Небо, и Земля. А всё потому, что он никогда не оставался долго на одном месте, всегда что-то искал и скитался по миру безо всякой цели. Но так думали сами Солнце, Небо и прочие, на самом же деле Бродяга-Ветер знал, что дело вовсе не в безделье - он просто был свободным. По-настоящему свободным. От всего на свете. И поэтому он счастливее их. А потом он вдруг надумал показать им, что же такое свобода на самом деле. Для этого он решил создать лошадей. Сперва это было очень сложно - придумать то, как же могут выглядеть существа, несущие в себе саму суть свободы. Но потом Ветер решил, что проще сделать так, как велит сердце и больше не раздумывать... Вот так ноги лошадей стали его ногами - безудержной, вечно несущейся вперед силой, их гривы и хвосты вплели Небо и Землю, а в темных бездонных глазах отразился весь мир... так появились лошади - рожденные всегда быть свободными... Конечно, потом появились люди - словно какая-то веселая и одновременно грустная ошибка природы - и они приручили лошадей, научились ездить на них и все такое прочее... говорят, лошади забыли, кем и для чего были рождены, но на самом деле мне кажется, что свобода всегда живет в них, просто она спрятана глубоко в их груди, потому что я сама постоянно вижу её отблески в их глазах... Говорят, некоторые люди, тоже созданы Ветром... Просто, они по какой-то глупой ошибке оказались на двух ногах, а не на четырех...
   Я замолкла только тогда, когда заметила, что Саша недоуменно на меня смотрит, хмурится и очень старается понять то, что я говорю.
   Н-да... Кажется, я немного переборщила...
   В конце концов, то, что Саша маленькая, ещё не значит, что она обязательно поверит в этот сумасшедший бред...
   И все же у меня непроизвольно сжалось горло. Даже не отдавая себе в этом отчета, я очень надеялась, что сестра поймет меня... так хотелось, чтобы хоть кто-нибудь понял все правильно. Почувствовал то, что чувствую я...
   - Значит, Ветер, которого звали Бродяга, сделал настоящих лошадей? - спросила Саша.
   Я поспешно кивнула и заставила себя улыбнуться.
   - И Пашку тоже, да? - продолжала она спрашивать.
   Теперь уже меня отпустило это дурацкое щемящее чувство, и я искренне засмеялась.
   - Да, и Пашку тоже!
   Я похлопала Пахтакора по плечу и протянула ему кусок сахара.
   Стало легче...
   Никто ведь не виноват в том, что я обожаю выдумывать всякую чепуху, а потом ещё и сама начинаю во все это верить. Да ещё так, что порой заснуть не могу от собственных историй.
   Чтобы выбросить дурацкие мысли из головы, я спросила:
   - Понравилось тебе здесь?
   Саша закивала.
   - Да! А мы ещё приедем сюда? Ты меня возьмешь ещё с собой? Я буду себя хорошо вести! Честно!
   Я притворно нахмурилась.
   - А суп весь будешь есть за обедом? - строго спросила я.
   - Да! - поспешно согласилась она.
   - Ну, тогда конечно возьму, - кивнула я. Как все-таки здорово и просто с ней! - А Пашка тебе нравится?
   - Да, но он такой большой! - воскликнула Саша. - Я думала, что с него падать будет очень высоко, но тот дядя держал меня за ногу, чтобы я не упала!.. А ты не боишься сама ездить на таком большом коне?
   Вообще-то Саша подметила верно - Пахтакор был "великоват" не только для неё, но и для меня, но я слишком любила моего гнедого дурашку, чтобы обращать внимания на подобные мелочи. Я так привыкла к нему, что не смотря на кучу недостатков, на которые все постоянно обращали моё внимание, я не хотела ездить ни на ком другом. Приходилось, конечно, когда говорил тренер. Он всегда любил озадачивать и ставить всё новые и новые трудности, обожал выводить из себя и немного издеваться над нами, чтобы как он сам говорил "мы не расслаблялись". Хороший способ приучить нас к дисциплине и научить ожидать от лошадей всяких неожиданностей. Поэтому мы в большинстве случаев почти всегда справлялись со всеми лошадями, какие бы не оказывались на нашей конюшне. Только вот признавать правоту и эффективность работы нашего тренера мы все никогда не любили - слишком уж он мучил нас порой, доводя до белого каления. Я сама научилась хоть немного уважать его только после трех лет мучений под его надзором.
   - Ну, все... - сказала я, собирая снаряжение. - Попрощайся с Пахтакором и пошли скорее - нужно успеть на электричку, а то приедем домой слишком поздно, и мама будет зря волноваться.
   Саша соскочила с кормушки, осторожно погладила Пахтакора по плечу и выбежала в проход.
  
   Мы со всех ног бежали мимо конюшен. Саша смеялась и все пыталась меня обогнать. Это ещё один постоянный атрибут возвращения с тренировки - на электричку только бегом. Потому что уйти от лошадей было очень сложно. Мне всегда было жаль уезжать домой, и внутри постоянно появлялось неприятное ощущение, будто я что-то забыла. Нет, иногда я действительно что-нибудь забывала... Даже слишком часто... Но дело было не в этом. Ощущение появлялось каждый раз, как только ворота конюшни оказывались позади... Где-то в глубине души я подозревала, что каждый раз оставляю вместе с лошадьми кусочек своего сердца, как бы глупо это не звучало...
   Я почувствовала, что Саша начала уставать. Поэтому я перешла на шаг.
   - Я совсем запыхалась, - притворно задыхаясь, сказала я. - Ты так быстро бегаешь, что я за тобой угнаться не могу!
   Саша тут же забыла про свою усталость и довольно сказала:
   - Я бегаю быстрее всех в садике!
   - Это точно...
   Я не смогла продолжить: сзади послышалось ржание и топот копыт. Я едва успела обернуться и схватить Сашу за шиворот, чтобы оттащить с дороги. Прямо на нас из-за племенной конюшни выскочил огромный вороной жеребец.
   От удивления и неожиданности я остолбенела. Хорошо ещё догадалась затолкать Сашу себе за спину.
   Всего несколько секунд и жеребец оказался рядом с нами, так близко, что я ощутила его дыхание на своем лице. Он мотнул головой так сильно, что его длинная грива вихрем взметнулась над мощной шеей, и я на миг увидела, как она сверкнула черным золотом в свете заходящего солнца...
   У меня потемнело в глазах. Будто что-то вдруг забилось вокруг, отражаясь во мне, словно второе сердце, которое затрепетало в горле, не давая вздохнуть.
   Жеребец прянул вперед, взлетая на пригорок, и через секунду скрылся за деревьями...
   От резко накатившей слабости у меня едва не подогнулись ноги. Я не могла прийти в себя - перед глазами стояло солнце, разметавшаяся черная грива и бешеный бег жеребца...
   - Вика! - Саша дернула меня за рукав. - Вика, а что это за лошадка? А чего она так? А она убежала от кого-то, да?..
   Я моргнула и все ещё невидящими глазами уставилась на Сашу.
   - Ты... Ты не испугалась? - дрожащим голосом выдавила я.
   - Немножко... - призналась Саша. - Я просто не знала, что он так резко выскочит.
   Я тряхнула головой, заставляя себя думать. Это оказалось мучительно сложно - мысли были далеко - их унес с собой вороной жеребец.
   - Вика! Нам же надо бежать на электричку! - вновь дернула меня Саша.
   Я встрепенулась. Было такое ощущение, будто кто-то выдернул меня из ступора. Я вновь стала собой.
   Ну что такого случилось?! Просто какой-то дурак не удержал жеребца. Ничего особенного. За пригорком конкурная конюшня и плацы, где тренируются группы по выездке - кто-нибудь обязательно его словит.
   Я ещё раз тряхнула головой, дивясь себе: уж такого со мной ещё ни разу не случалось! Я схватила Сашу за руку, и мы вновь припустили бегом.
   У конкурной конюшни никого не было, и все плацы оказались пусты. Это было очень странно, или может все дело в жаре... Я удивленно нахмурилась, но быстро отдернула себя: "Это не твое дело! Тебе нужно успеть на электричку! Не занимайся ерундой!"
   И все же, куда он мог поскакать?..
   Мы уже миновали Большой Манеж и опять оказались среди деревьев, когда я вдруг заметила на ближайшем плацу какого-то парня. Я остановилась.
   - Эй! Ты не видел здесь жеребца? - крикнула я ему, понимая, что веду себя глупо, тратя время на ерунду.
   Он обернулся и посмотрел на меня.
   Он стоял довольно далеко от меня, поэтому я бы ни за что не смогла увидеть, какого цвета были у него глаза. Тем более я не должна была видеть то, что отражалось в его зрачках. А ещё солнце светило из-за его спины прямо мне в лицо, заставляя щуриться...
   Но ничто из этого не имело ни малейшего значения, потому что от его пронзительного взгляда, которым он пригвоздил меня к месту, по спине пробежала дрожь. Перед глазами опять мелькнул вороной жеребец, и небо... Оранжево-красное небо перевернулось на миг, так, что меня зашатало и сбилось дыхание...
   А он все смотрел на меня бездонными глазами, в которых почему-то отражалась не я, а весь мир...
   И вдруг он моргнул, и сумасшедшее чувство отпустило меня... Я судорожно вдохнула и ухватилась за Сашу, чтобы не упасть.
   - Идите быстрее, - спокойно произнес он. - Я найду его сам... Идите, не то опоздаете...
   Его голос был теплым, как солнце у него за спиной.
   Я словно во сне сдвинулась с места и потянула за собой Сашу.
   "Нужно же хоть спасибо сказать..." - мелькнула в голове бессвязная мысль...
   - Спасибо... - на ходу бросила я, оборачиваясь. - Это был вороной жеребец, очень...
   И тут же замолкла, подавившись словами. На плацу никого не было.
  
  
  

2.

  
   Я прислонилась к ограде, наблюдая, как Пахтакор носится по леваде, выплескивая накопившуюся за два дня энергию. Стоило немалых трудов упросить тренера разрешить выпустить Пашку побегать после двухдневного безделья. Но я знала, что прежде, чем садиться на него стоит дать ему "разогреться налегке".
   А ещё я хотела быть на все сто процентов уверенной, что с Пахтакором всё в норме. Ему опять болела нога. И меня пугало, что в последнее время это случалось слишком часто. Я шагала его на свежем воздухе, чтобы разрабатывать ногу, растирала её, только страх никак не проходил.
   Это были мучительные два дня.
   И не только из-за болезни Пахтакора.
   После того случая я почти не спала. То есть, нормально не спала.
   Я точно знала, что никогда не страдала галлюцинациями или чем-то подобным, к тому же, выпытав у Саши все, что только возможно, я убедилась - она тоже видела и жеребца, и... его. А с ума сходят поодиночке, так что я немного успокоилась, решив, что для комнаты с мягкими стенами мне пока ещё рановато.
   Но, не смотря на все это, прийти в себя оказалось намного сложнее, чем я думала...
   Как только я вспоминала свои странные ощущения, внутри шевелилось непонимание и страх. Но ещё больше пугало то, что когда всё стало проходить, я ошеломленно осознала своё горячее нежелание все это отпускать...
   Пахтакор подбежал ко мне, резко затормозил около ограды, окатив меня волной песка, фыркнул и вновь прянул с места, игриво брыкая задними ногами.
   На миг я забыла обо всем и улыбнулась.
   Как же он был хорош! Утро отражалось в его лоснящихся бронзовых боках, черный хвост переплетался с ветром...
   Стоило встать в такую рань, уже хотя бы за тем, чтобы посмотреть на это чудо.
   Тренер мог бы и не надеяться, что если разрешит мне выпустить Пахтакора только в семь утра, я откажусь приехать, чтобы сделать это. Странно, что он ещё не до конца изучил меня за шесть лет, потому что будь моя воля я бы летом не вылазила из конюшни! Тем более теперь, когда я не могла нормально спать...
   "Ох! Ну, давай же рассуждать логически! - в тысячный раз воззвала я к своему здравому смыслу. - На племенной конюшне наверняка найдется какой-нибудь вороной жеребец... То, что ты там бываешь каждый день и не видела его ещё ничего не доказывает! Не могла же ты запомнить всех лошадей... А даже если и могла, именно этот жеребец мог быть новеньким... И, между прочим, есть тысячи мест откуда он мог прискакать, если на племенной конюшне его точно никогда не было! Например, из табуна за лесом (и плевать, что там всегда одни кобылы!) или из частной конюшни (ну и что, что ты всех лошадей там знаешь)... Да и вообще, что такого странного в сбежавшем жеребце, если все происходит на конном заводе?!.. И не говори глупостей, вроде того, что он был до сумасшествия огромен! Ты видела его секунд пять, и он выскочил на тебя внезапно и против солнца. Просто выброс адреналина... Наверняка жеребец не выше Пахтакора, а если вспомнить, что и Пахтакор для тебя немного высоковат, то все становится предельно ясно!.. Теперь следующее... Он не девался "неизвестно куда" и, конечно же, не растворился в воздухе! Он вполне мог свернуть куда-нибудь в леске на пригорке. Или убежать за конюшни, которые стоят ещё до плацов, так что в этом плане ты вообще можешь не морочить себе голову!.. И осталось последнее... Парень... Да, ты не заметила его сначала, но в твоем состоянии это неудивительно... Так что про бред о том, как он на тебя посмотрел даже вспоминать не стоит! С твоим больным воображением странно, что ты ещё не видишь летающих коней и драконов за каждым деревом!.. Ты сказала ему про коня, он ответил, что сам найдет его, и посоветовал поторопиться на электричку... Что здесь странного?!.." - я закрыла на миг глаза и ответила на собственный вопрос вслух:
   - Странно то, что он исчез...
   И сколько бы я себя не убеждала, что могла не заметить его за деревьями, что мне все просто показалось, я не могла поверить ни одному из этих логических доводов...
   И вот так продолжалось целых два дня. Наверное, нет ничего удивительного, что я не могла спать.
   Я спорила сама с собой, умом понимая, что просто зациклилась, но ничего поделать с этим не могла...
   В какие то моменты внутри вспыхивало неприятное подозрение - может, все дело в том, что я не хочу рациональных объяснений? Может, на самом деле я всегда мечтала о чем-то именно таком - нереальном?.. Чтобы хоть раз оказаться не сумасшедшей девчонкой, помешанной на странных книгах и легендах, а той, кто верил до последнего. Чтобы я наперекор всем хоть раз оказалась права...
   Пахтакор внезапно подскочил к самой ограде и замер на месте. Я испуганно вздрогнула и вскинула голову, недоуменно глядя на коня. А он вдруг моргнул и посмотрел прямо мне в глаза долгим, пронзительным взглядом... Таким... таким странно знакомым взглядом...
   Я почувствовала, что мое тело превратилось в камень, и я не в силах двинуть ни рукой, ни ногой. Даже вдохнуть не могла, будто отчаянно колотящееся сердце оказалось в горле... Потому что всегда такие знакомые глаза Пахтакора теперь казались глубокими... Головокружительно глубокими и темными... Их взгляд был так до сумасшествия осмыслен, что у меня по спине прошла теплая волна дрожи. Словно кто-то неизвестный оказался за моей спиной и, тихо улыбаясь, прошептал мне что-то на ухо... От его теплого дыхания шевельнулись волосы на затылке и из-за сладкой слабости задрожали колени...
   Внутри, где-то глубоко в желудке горячей волной разбежалось ощущение покоя и полного доверия. Оно заполнило грудную клетку, пробежало по всем венам до самых кончиков пальцев... Но Пахтакор вдруг встрепенулся, мотнул головой и громко фыркнул...
   - А откуда взялись лошади? - послышался сзади тихий голос.
   Я даже не осознала толком, что сделала потом. Мне просто показалось, что кто-то разбил вдребезги хрупкое чудо у меня внутри. Животный страх на миг парализовал все тело, а в следующую секунду я шарахнулась назад, разворачиваясь лицом к неизвестному голосу.
   Он стоял в нескольких шагах от меня и не двигался, словно боялся испугать меня ещё больше... Может, и правильно делал, потому что вид у меня наверняка был дикий. Я пыталась взять себя в руки, даже не сознавая, что меня трясет крупной дрожью...
   И внезапно резкая боль кольнула в пояснице, отрезвив меня. Я недоуменно моргнула, тряхнула головой и только тогда поняла, что как полная истеричка так вжалась в ограду, что грубые доски разорвали тонкую майку и расцарапали кожу до крови...
   Я узнала его сразу.
   Это было странно, потому что в первый раз я видела его не дольше нескольких секунд. Наверное, все дело было во взгляде, хотя никакого остолбенения, как в прошлый раз, я не почувствовала.
   Глаза были темно-карими, густого шоколадного оттенка и смотрели довольно приветливо... Довольно обычно, как мне показалось сначала... А потом я все же смогла уловить что-то под внешним шоколадным спокойствием...
   Он моргнул, и ощущение тут же пропало. Я вновь попыталась унять дрожь и посмотрела на него, стараясь не встречаться с ним глазами.
   Теперь он показался мне очень высоким. То есть, он был примерно на полторы головы выше меня, и это ни в коей мере не прибавило уверенности. И никакой обычной для такого роста худощавости. Он был мощным и изящным - невероятное сочетание! Оно никак не давало мне покоя. Казалось, что под смуглой загорелой кожей пульсирует жизнь, словно все поверхностное спокойствие парня - это только рябь на воде...
   Я не сразу осознала свое странное желание подойти к нему и положить ладонь ему на грудь - туда, где должно биться сердце, чтобы понять, что же спрятано глубоко внутри...
   Зато когда до меня дошло, о чем я подумала, волна противного смущения окатила меня с головы до ног, и я порадовалась, что почти никогда не краснею.
   Поднялся ветер. Он швырнул ему прямо в глаза черные пряди волос, но он не шевельнулся и даже не моргнул, будто считал, что и это тоже может меня напугать.
   Господи! Я веду себя, как сумасшедшая! Не удивительно, что меня так называют! Нужно же хоть что-нибудь сказать, иначе он развернется и уйдет.
   - Как... Как ты здесь оказался? - хрипло выдавила я и досадливо тряхнула головой, едва не застонав от собственной глупости.
   Нашла, что спросить! Молодец! Очень глубокомысленно!
   Но он одновременно пожал плечами и непонятно покачал головой, словно показывая, что не знает, как ответить... Ещё бы! Я бы тоже не знала! А следующая его фраза заставила меня вытаращиться на него, как на помешанного.
   - У тебя такие забавные рефлексы, - заметил он, и его шоколадные глаза улыбнулись. - Совсем как у жеребенка.
   Да, признаю - очень часто я веду себя как лошадь. То есть, двигаюсь, как лошадь. Инстинктивно - так легче реагировать в экстремальных ситуациях. Да и вообще... Иногда мне просто не хочется отвечать кому-то словами... Наверное, это ещё одна причина, по которой меня считают немного "необычной"... Я сама замечала, что иногда встряхиваю волосами, а от боли могу фыркнуть... Звучит ужасно, знаю... Но никто никогда не говорил мне, что это забавно! И никто никогда не сравнивал меня с жеребенком!
   "Ну вот! Ещё один кандидат в шутники надо мной! Как здорово!" - хмуро решила я и машинально свела брови, напряженно уставившись на парня. Даже если я и правда немного странная это не значит, что я буду все пропускать мимо ушей.
   - Ну и к чему ты мне это говоришь? - холодно спросила я, сложив руки на груди.
   И вот тут он по-настоящему растерялся. Это было видно по его лицу - на таких все всегда читается, словно с рекламного щита... Я знаю, потому что сама такая - совсем не умею врать. Парень замер и все смотрел на меня, будто спрашивал, за что я так с ним...
   Вот черт! Только этого мне не хватало!..
   Внутри зашевелилась совесть: "Тук! Тук! Вика, как тебе не стыдно так говорить?"
   Я уже раз сто пожалела о своих резких словах, мучительно раздумывая, чтобы такое сказать, но он опередил меня.
   - Я не хотел тебя обидеть, - негромко произнес он.
   Отлично!
   Совесть зарычала и запустила в меня свои когти, и я почувствовала себе жутко виноватой.
   А на его лице ясно читалось замешательство и боль... И все из-за меня.
   Я отчаянно закусила губу и поспешно отозвалась:
   - Просто... Я просто... Ты меня напугал.
   Не очень то приятно признаваться в таком, но он по крайней мере не будет обижаться на меня... Надеюсь.
   - Я не подумал об этом... - совершенно серьезно сказал он. - В следующий раз я буду помнить... Прости?
   В последнем слове послышался не только вопрос, но и такое искреннее раскаяние, что я почувствовала себя самой настоящей стервой.
   Ну, надо же! Он ещё и извинился! Великолепно! Теперь мучения от собственной совести мне обеспечены на весь оставшийся день!
   Я едва не застонала от бессилия.
   Ну и что теперь делать? Стоять и глупо пялиться на него?
   Этим я и занималась, потому что совершенно не знала, что ответить. Этот открытый честный взгляд напрочь выбил у меня из головы все подходящие слова.
   Он странно двигался - так осторожно дышал, сводил брови, пытался, не глядя застегнуть верхнюю пуговицу на своей рубашке... Плавно и в тоже время неуверенно, словно не знал, что можно делать, а чего нельзя.
   А потом до меня дошло, что он ещё ни разу не отвел от меня взгляда. Шоколадные глаза следили за каждым моим движением, будто я и правда была диким испуганным жеребенком, которого он не хотел пугать. В какой-то момент мне даже показалось, что он готов протянуть руку и погладить меня по голове, чтобы успокоить...
   И вдруг он стал очень сдержанным, а с лица исчезли все эмоции - теперь оно походило на маску - будто он принял решение.
   - Если я тебе неприятен, я уйду... Прости... я и правда не хотел обидеть или напугать тебя...
   Я вздрогнула от его мягкого голоса, который так не вязался с холодным лицом, и вскинула голову, чтобы заставить себя думать, наконец. А ещё я решила заглянуть в его глаза, хотя подсознательно боялась этого. Просто я вдруг ещё больше испугалась того, что его глаза тоже могли стать такими же холодными и безжизненными...
   Нет... Всё тот же теплый, успокаивающе искренний взгляд, все те же шоколадные глаза...
   Я на самом деле боялась, что больше никогда не увижу этого взгляда... И стало так больно от этой возможности...
   Выбившиеся из косы пряди волос упали на глаза, и я опять раздраженно мотнула головой, отбрасывая их на спину. И он внезапно улыбнулся. Так искренне и радостно, что я едва нашла в себе силы заговорить, чтобы не дать ему уйти.
   - Я не обиделась... Я просто думала, что ты мне в тот раз померещился... Поэтому мне странно видеть тебя сейчас... - знаю я несла полный бред, но я только досадливо дернула плечом, понимая, что ничего умнее все равно сейчас сказать не смогу: - То есть... Не странно, а... Ну... Ты ведь наверняка здесь или работаешь, или просто занимаешься, да?.. Я удивилась, что ты... реальный...
   Я замолкла, со стыдом понимая, что большую глупость, чем эта и придумать было сложно. Хотелось обругать себя в полный голос, тогда бы мне точно полегчало, но я все же "уговорила" себя не делать этого, потому что иначе парень умчался бы через секунду. Поэтому я сдержалась и досадливо тряхнула волосами...
   Понятия не имею, что такого произошло, но ледяная маска вдруг слетела с его лица, и он беззвучно засмеялся, так что даже шоколадные глаза засветились.
   - Ты все же так похожа на непоседливого жеребенка! Это здорово!
   Неужели он говорил всерьез?!
   Я застыла совершенно ошарашенная, пытаясь найти в открытом лице следы насмешки, а он вдруг встрепенулся, и в глазах отразилось сожаление.
   - Прости... Я не хотел опять этого говорить... Я понимаю, что это тебе не нравится... Так же как и я... Я просто не мог удержаться.
   И сквозь искреннее раскаяние вдруг проступила такая обезоруживающая улыбка, что я уронила руки и, не понимая, что делаю, рассмеялась в ответ.
   С ума можно сойти с ним! Ни злости, ни раздражения как не бывало. Все внезапно стало так легко...
   - Нельзя же так ошарашивать с самого утра! - сквозь смех заметила я. - Я ведь никогда не отличалась способностями в беззаботном общении... Некоторые говорят, что я... Как бы так помягче выразиться... Что я слишком много думаю...
   Не знаю, что такое нашло на меня, в тот момент мне казалось будто возможно все. Так легко было шутить и быть собой.
   Он резко мотнул головой.
   - Они не правы! Все дело в том, что ты не думаешь слишком много, а слишком много чувствуешь. Те, кто много думают холодные, а ты теплая внутри...
   Я замолкла, не веря своим ушам.
   Неужели он и, правда, это сказал?!
   Я неловко попыталась отступить назад и опять уперлась разодранной поясницей в ограду.
   Даже глаза поднять на него было стыдно, словно он покопался у меня в голове и узнал обо всех парнях, которые мне когда-либо нравились. Волна смущения окатила меня с ног до головы, и я с ужасом осознала, что у меня горят лицо и уши... Но ведь я никогда не краснею!
   Я услышала, как он с силой втянул в себя воздух, и осторожно посмотрела на него. Он вновь замкнулся в себе, лицо опять стало похоже на маску.
   - Я не должен был этого говорить... Извини... Я понимаю, что постоянно говорю ерунду и раздражаю тебя... Я уже ухожу... Прости пожалуйста.
   Он решительно развернулся и пошел прочь. А я глупо стояла и смотрела ему вслед.
   Потом я сделала то, чего делать явно не стоило, чего бы я никогда в жизни не сделала, будь я в нормальном состоянии.
   Внутри что-то болезненно сжалось и похолодело. Я должна была его остановить! Я должна была у него о стольком спросить!.. И я не могла просто так позволить ему уйти, а тем более, чтобы он думал, будто он меня раздражает...
   Это нелепо, глупо и нелогично! Но я подсознательно чувствовала, что стоит это сделать, даже если через минуту я буду жалеть об этом.
   - Как тебя зовут? - крикнула я вдогонку.
   Он обернулся, пристально взглянул мне в глаза, и я поспешно добавила, стараясь, чтобы голос звучал непринужденно:
   - Просто, если мне понадобиться найти тебя, я хочу знать хотя бы имя...
   Он не двигался. Пронзительным ледяным взглядом он изучал моё лицо. И не было ни тепла, ни искренности: просто суровый пугающий взгляд, от которого у меня сжалось горло и потемнело в глазах. Я почувствовала, что внутри нарастает противное напряжение, узлом затягиваясь в животе... И не было сил отвести глаза, словно меня зажали железными клешнями, пригвоздив к месту...
   Но шоколадные глаза вдруг просветлели, к ним вернулась мягкость, и парень улыбнулся своей теплой согревающей улыбкой так открыто, что тянущее чувство тут же отпустило.
   - Ты действительно этого хочешь? - спросил он. - Хочешь увидеть меня снова?
   Он так спросил, что сразу стало понятно - это не праздный вопрос. Он спросил прямо и хотел получить такой же прямой ответ. И поздно идти на попятную... Я подсознательно чувствовала, как много зависит от моих слов.
   - Да... - тихо отозвалась я и с нарастающим ошеломлением поняла, что опять краснею. Да когда же это кончится?!
   Он улыбнулся шире.
   - Тогда меня зовут... Арсений.
   - А меня Вика...
   Он довольно кивнул.
   - Виктория... Это хорошо, - и пошел дальше.
  
  
  

3.

  
   Я перевела Пахтакора в шаг и отдала повод. Гнедой, отфыркиваясь и взмахивая хвостом, энергично зашагал вдоль стенки левады всё ещё взвинченный после прыжков. Даже не смотря на седло, я чувствовала коленями, как подрагивают от перенапряжения мышцы коня. Ладони зудели от конского пота, но я всё равно ласково оглаживала своего Пашку - мои руки всегда были делом десятым! Подумаешь, ещё тройка волдырей или мозолей - все равно рано или поздно заживет, а вот не похвалить и не подбодрить уставшую лошадь - это действительно преступление...
   Я взяла поводья в одну руку, а второй оттянула прилипшую к животу майку. Хоть она и была совсем тонкая, да ещё и без рукавов, а все равно промокла от пота почти насквозь. И я каждой клеточкой своего уставшего тела ощущала, как пыль из-под копыт Пахтакора оседает на мне, превращаясь в тонкую корку грязи. Лоб под каской просто пылал, мокрые пряди волос только ещё больше раздражали меня...
   Как же я ненавидела эти дневные тренировки в самый солнцепек при сумасшедшей жаре! И кто это сказал, что лето в этом году будет прохладным?! В такую погоду как эта больше всего хотелось развалиться где-нибудь в теньке и медленно потягивать что-нибудь очень холодное и очень мокрое...
   Мысли о воде только усилили агонию, но я утешала себя тем, что бедному Пашке ещё хуже, чем мне. В такие моменты я начинала себя ненавидеть даже больше, чем жару, потому что вопреки здравому смыслу я, подчиняясь тренеру, раз за разом гнала Пахтакора на препятствия. И это при всем притом, что ему целых два дня подряд болела нога! Но не подчиниться тренеру, значило вылететь из группы, а Пашке от этого легче точно не станет - не я на нем буду ездить, так найдут кого-нибудь другого. Здесь лошадей лишних не бывает... И сидя сейчас сверху я лучше, чем кто-либо представляла, как мокнет спина бедного коня под седлом, потником и вальтрапом. Наверняка раз в десять больше, чем моя спина.
   Липкая тонкая ткань неприятно коснулась кожи прямо между лопаток, и меня даже передернуло от отвращения. Боже! Пусть прекратятся наши мучения!
   Не имею ни малейшего понятия, действительно ли Бог откликнулся мне или просто тренеру тоже, наконец, надоело париться и глотать пыль, но была дана спасительная команды спешиваться. Я тут же соскочила с седла прямо в густое облако этой самой пыли и почувствовала себя такой грязной, что с огромным трудом подавила искушение сразу же стащить с себя мокрую майку. Хорошо, что во время напомнила себе, о редких "выживших" одногруппниках, которые тоже изнывали вокруг, а ещё о тренере, который из-за своей молодости являлся основным объектом для соблазнения почти всех девчонок из групп по выездке. Он бы наверняка меня неправильно понял, так что я вылетела бы из группы за пару секунд. Из-за назойливых приставаний он стал таким раздражительным!.. Именно поэтому я всегда удивлялась, почему он согласился взять меня в свою группу. Конечно, в тот момент мне было всего одиннадцать, но все же... Иногда я начинала подозревать, что ему просто очень нравилась моя мама, которая первый год возила меня на тренировки сама. Кроме нее ему болтать было не с кем. А может все было гуда проще, и у меня на лбу была яркая надпись: "Схожу с ума только по лошадям!" В некоторые моменты я нисколько не сомневалась в существовании этой надписи...
   Я быстро ослабила подпруги и распустила капсюль. Пахтакор встряхнулся всем телом, так что седло на его спине заходило ходуном, а потом уперся в меня своим твердым лбом, чтобы почесать зудевшую от пота и кожаных ремешков голову.
   - Спасибо, Пашка! Только этого мне для полного счастья и не хватало! - с обреченным вздохом кивнула я, заправляя стремена и чувствуя, как на когда-то голубой майке остаются грязные слюнявые разводы.
   Но сердиться на Пахтакора не имело смысла - я же знала насколько он устал от этой жары и пыли. Он также как и я пытался найти хоть немного облегчения.
   Я с наслаждением стянула с головы каску и почувствовала, как на лице сама собой проступает бессмысленная улыбка, когда разгоряченного лба коснулось прохладное дуновение призрачного ветерка.
   Как мало иногда надо для счастья!
   Мы пошли в конюшню, и я на ходу убрала с лица мокрые пряди волос. Мне было противно быть собой, если такое вообще возможно! Просто все было мокрым: и предплечья, и живот, и шея... А ладони к тому же ещё и нестерпимо зудели от едкого конского пота...
   - Посторонись! - крикнул мне Денис.
   Он втиснулся в ворота конюшни вместе со своей рыжей кобылой прямо у меня под носом.
   - Эй! А подождать нельзя?! - яростно рявкнула я ему, ныряя в блаженный полумрак конюшни.
   - Нельзя! - засмеялся Денис из ближайшего денника. Он уже успел стащить со своей кобылы седло. - Я в отличие от некоторых хочу успеть домой, чтобы привести себя в порядок перед свиданием... Я же не сижу целыми днями в конюшне в отличие от тебя!..
   Я презрительно фыркнула:
   - Неужели твоя девчонка все никак не додумается бросить тебя? Мне ее жаль! Я бы не смогла вытерпеть такое существо как ты и пары минут! С лошадьми, по крайней мере, есть о чем поговорить!
   - Очень остроумно... - процедил Денис, но тут же опять развеселился и добродушно бросил: - Неужто ты научилась немного острить?! Делаешь успехи! Поздравляю!
   - Огромное спасибо! Мне так не хватало твоего одобрения!
   Денис опять засмеялся.
   - Слушай, Вика, может ты хочешь сгонять с нами в кино в эту субботу? - внезапно предложил он, и я замерла посреди прохода, удивленно обернувшись. - Мы собираемся всей группой... Точнее, все, кто остались в городе. Ты как? Сейчас показывают какой-то бред про оборотней.
   Я изумленно на него таращилась, не веря своим ушам, а он как ни в чем не бывало расседлал кобылу и вышел из денника.
   Смеющиеся серые глаза пригвоздили меня к месту прямым и странно серьезным взглядом.
   - Ты это серьезно? - выдавила я. - С чего это ты вдруг зовешь меня в вашу исключительно мужскую компанию?
   Денис подошел ко мне и машинально погладил по носу потянувшегося к нему Пахтакора.
   - Да ладно тебе, - с улыбкой махнул он рукой. - Мы ведь уже пять лет вместе занимаемся! Ты конечно немного ненормальная, но мы к тебе уже так привыкли! Вот мы и подумали, что ты теперь уже так сказать "наш парень". Ну, так как? Пойдешь?
   Я молчала, не зная, что сказать. Это было странно, потому что обычно я держала определенную дистанцию со своими одногруппниками: в конце-концов я была старостой группы... В конце-концов я была единственная девушка среди десяти парней, что было куда важнее!
   Хотя, я всегда понимала, что сама виновата в том, что не могу найти с ними общий язык. Просто, Денис, наверное, прав - я никогда не была нормальной. И они отгораживались от меня, потому что не могли понять... А теперь...
   - То есть просто так, потому что я вместе с вами уже пять лет, да? Без всякой ерунды типа свиданий и так далее? - сразу уточнила я.
   Денис неверяще покачал головой и расхохотался.
   - Конечно! Но мы сами купим тебе билет, ладно? А то это совсем по-свински смотрится - одна девчонка среди кучи парней и сама за себя платит!
   - Ладно, я приду... - кивнула я и неуверенно улыбнулась ему в ответ.
   - Я тебе позвоню в пятницу - скажу, где собираемся. Договорились? - он дружески хлопнул меня по плечу, будто я и правда вдруг стала "своим парнем".
   В горле что-то предательски заскреблось. Я с трудом сглотнула и поспешно сказала:
   - Слушай... Я на самом деле не считаю тебя идиотом... И про твою девушку я говорила не серьезно... Не надо было так по-дурацки шутить...
   Денис вновь обернулся, секунду мерил меня изумленным взглядом, а потом расхохотался на всю конюшню.
   - Нет, ты точно ненормальная! - сквозь смех выдавил он. - Я же знаю, что ты не серьезно это говорила!.. Дурочка! Все так шутят!.. - он подмигнул мне и, напустив на себя серьезный вид, протянул: - Слушай, а может ты и правда не из нашего мира? Может, существует какой-то параллельный мир, где обитают существа с сумасшедше развитой совестью?
   Я досадливо дернула плечом и покачала головой.
   - Может, так и есть... - тоскливо протянула я, отводя глаза.
   Повисло тревожное молчание. Я поняла, что он пошутил сейчас, но мне вдруг подумалось, что я бы многое отдала за то, чтобы эта шутка хоть наполовину оказалась правдой. Денис нетерпеливо откашлялся, и я подумала, что ему очень хочется уйти и не вникать в мои рассуждения.
   - Не бери в голову... - поспешно добавила я. - Пока!
   Я отвернулась и повела Пахтакора в конец конюшни.
   - Ладно... Пока, - послышался серьезный голос Дениса.
   Как иногда хорошо, что Пашка стоит самым последним - нет необходимости болтать с кем попало и в очередной раз подпитывать сплетни о моей "неординарности".
   Слова Дениса только ещё больше завели меня.
   Ну почему я не могу беспечно болтать с людьми, как делают все? Неужели это так сложно?! Неужели, для этого необходима какая-то особая извилина в мозгу, которой меня, похоже, обделили?!..
   Теперь я уже жалела, что согласилась идти с ними в кино в субботу. Хотя, конечно, мама будет просто счастлива узнать, что я наконец-то выберусь из дома куда-нибудь кроме конюшни. Но вот о чем и главное как с ними разговаривать я понятия не имела! То есть, я, конечно, могла болтать с ними о лошадях, но где-то очень глубоко сидел противный страх, что это, пожалуй, единственная тема, в которой мы сможем найти общий язык.
   Честно говоря, я и колкости говорить более или менее научилась лишь к концу пятого года общения со своими одногруппниками. Потому что я на самом деле никогда этого не умела! Я на самом деле считала, что обижаю этим человека. А моя гиперразвитая совесть никогда не позволяла мне этого. Все всегда считали, что я слишком совестливая... Наверное, так и было... В любом случае, когда я начинала задумываться над всеми этими проблемами, у меня портилось настроение...
   Поэтому я запретила себе думать и запела.
   Сразу полегчало. Я обожала эту песню! Казалось, что я могу мчаться вперед наперегонки с ветром и забыть обо всем!..
   Хорошо, что в конюшне никого не осталось, потому что иначе я не смогла бы петь во весь голос, а какой прок от едва слышного шепота?
   Я завела Пахтакора в денник и, продолжая напевать, начала его расседлывать.
   Гнедой тут же сунул нос в кормушку и вытащил зубами мой мешок, где лежал рафинад.
   - Подожди, дурашка! - воскликнула я, отбирая у него пакет.
   Пришлось срочно угощать его сахаром, потому что он уже успел обслюнявить другую сторону моей майки.
   - Хватит с тебя, дружок! - сказала я, выбросив мешок в проход, чтобы Пашка не мог его достать.
   Я стащила с него седло вместе с потником и вальтрапом и вздохнула - бронзовая шерсть была вся темная от пота и стояла торчком.
   - Бедный мой дурашка... - досадливо пробормотала я, прекращая петь.
   Я поспешно сняла с Пахтакора уздечку и взялась растирать его. Внутри так и застыла противная, нудящая досада, почти физически ощутимая боль из-за того, что не в моих силах было прекратить эти ежедневные мучения моего дурашки под палящим солнцем в пыльной леваде.
   А все это ради чего?..
   Я замерла и недоуменно свела брови, поразившись своей последней мысли.
   Что это на меня нашло?..
   Я всегда хотела заниматься конкуром, я действительно хотела побеждать на соревнованиях и делать это с Пахтакором... А тут вдруг так резко и внезапно я решила, что все это мелочно и несущественно, что просто быть с Пашкой для меня намного важнее... Зачем мучить его всякой ерундой? Вряд ли ему хочется прыгать через дурацкие крашеные палки...
   Я затрясла головой, пытаясь избавиться от пугающих мыслей.
   "Нет, я, наверное, точно немного схожу с ума последнее время..." - подумала я и сказала Пахтакору:
   - Глупо это... Мы готовимся к соревнованиям, правда, дружок? Мы ведь хотим выиграть, правильно?..
   Пахтакор обернулся, будто откликнулся на свое имя, и посмотрел мне прямо в глаза... Совсем как утром...
   Меня словно током ударило. Взгляд пронзил насквозь, но я уже догадывалась, чего ожидать, и какая-то часть меня замерла в предвкушении.
   В темных бездонных глазах не было и намека на шаловливую натуру Пахтакора. И я вдруг поняла, почему по всему телу разливается тепло, почему мне так спокойно, будто я, наконец, нашла то, что искала всю жизнь.
   Взгляд был понимающим.
   Он знал меня.
   Всю меня: каждую клеточку моего тела, каждую мою мысль, все мои страхи и переживания...
   И ощущение от того, что кто-то принимает тебя такой, какая ты есть на самом деле, было настолько приятным и ошеломляющим, что от резко накатившей слабости у меня едва не подкосились ноги.
   Пахтакор смотрел прямо на меня и словно улыбался своими новыми, настоящими, понимающими глазами.
   И вот тогда я вдруг с нарастающим ужасом и отвращением поняла, что не просто каждый день езжу на этом чуде, но и по какой-то дурацкой нелепости ещё и выказываю свое мнение самым грубым и примитивным способом - железом, седлом, собственными пятками...
   Спазм сжал желудок, и меня замутило. Это казалось до такой степени неправильно, что мне физически было больно, словно это меня кто-то заставил прыгать через препятствия, отдергивал поводом, раздирая мерзким железом мой рот.
   На языке возникло ощущение чего-то противно-тягучего с тошнотворным металлическим привкусом.
   Тело задрожало и встрепенулось, будто само собой хотело подскочить и вырваться на свободу из этих сумрачных стен...
   Я огромным усилием воли осталась на месте и заставила себя смотреть Пахтакору в глаза, надеясь, что от его осуждения и обвинения мне станет легче. Я так надеялась, что почувствую себя справедливо наказанной.
   Но он стоял совершенно спокойно, и ничего осуждающего в пронзительном взгляде не было. Был только немой вопрос: "Знаешь ли ты, о чем я думаю, когда бегу под твоим седлом?.. Понимаешь ли ты, что я чувствую?.. Понимаешь ли, зачем вожу тебя на своей спине?.."
   Я не знала. Я не понимала.
   Мне хотелось расплакаться и отчаянно закричать. Спросить его, зачем он все это терпит...
   Я точно знала, что Пахтакор сможет мне ответить.
   Только спросить я не успела...
   - Так ты знаешь, откуда взялись лошади?
   Этот тихий голос не дал мне открыть рот.
   Этот тихий голос вновь заставил меня отпрянуть назад.
   Этот тихий голос опять разбил ту хрупкую связь, которая так внезапно возникла между мной и Пахтакором.
   Раздражение быстро сменилось злостью. Во многом это было из-за той боли, которая всё еще дрожала внутри меня...
   Я вскинула голову, уже зная, кого там увижу.
   Уже зная, что я ему скажу... Нет, скорее проору, потому что на нормальную речь в таком состоянии я была не способна.
   Но тут Пахтакор потянулся к нему и доверчиво ткнулся носом в протянутую руку, и я, почему-то не смогла ничего сказать. А потом я словила на себе его теплый шоколадный взгляд и поняла, что вряд ли смогу сейчас раскричаться. Вся злость словно испарилась.
   Пахтакор фыркнул и затряс головой чем-то явно очень довольный, будто кто-то ему втихомолку сунул неположенный кусок сахара. Я подозрительно взглянула на Арсения и тут же смутилась.
   Просто, для того, чтобы заглянуть ему в глаза мне пришлось приподнять голову. Я и не думала, что он настолько высокий.
   Теперь, стоя так близко к нему, я с удивлением и странной дрожью ощутила исходящую от него мощь. Будто волнами набегающая на меня сила. Наверное, именно поэтому я никак не могла унять дрожь и чувствовала глубоко внутри странное желание коснуться его сильной руки, чтобы на ощупь ощутить настоящую жизнь...
   О чем же я только думаю?!
   Осознав свое желание, я больше не смогла спокойно смотреть ему в глаза - смущение было настолько сильным, что мне пришлось опустить взгляд, хотя я и так знала, что ничто не сможет заставить мое лицо не краснеть. Так же как раньше его нельзя было заставить залиться краской. Я всегда так гордилась этой своей особенностью, а сейчас не знала, куда деться от стыда. А он стоял с совершенно спокойным лицом.
   Я недовольно дернула плечом, досадуя на свою глупость, но в основном на такое внезапное появление Арсения. А ещё больше меня злило в себе самой то, что я даже рассердиться на него не могла как следует. Если бы мне это удалось, было бы намного легче...
   Он будто уловил мое состояние и нахмурился.
   - Я снова напугал тебя? Прости...
   Теперь, когда он стоял так близко, я постоянно ощущала пугающую неловкость, а ещё почему-то жутко смущало то, что я едва ли достаю ему до подбородка... Как будто это имело огромное значение!
   И ещё эта дурацкая совесть! Она когтями скребла меня изнутри после каждого его "Прости"... Он так произносил это слово, что хотелось тут же начать извиняться самой...
   Почему же я никак не могу взять себя в руки?!
   Но нужно ведь что-то сказать...
   - Я не испугалась... То есть... Я конечно, не ожидала, что ты вдруг вот так здесь появишься... И я немного... Я была немного удивлена... К тому же я была занята Пахтакором... - ответ прозвучал до того сбивчиво и хрипло, что мне на миг захотелось провалиться сквозь землю.
   Он кивнул, словно ему вдруг все стало совершенно ясно.
   - Наверное, в следующий раз мне лучше будет окликнуть тебя по имени, - в голосе прозвучала улыбка и снисхождение.
   Может быть, его снисхождение мне просто показалось, но из-за этого наконец-то пришло долгожданное раздражение, и я напряглась и рассерженно бросила:
   - В следующий раз можешь просто поздороваться или вообще не утруждать себя разговором!
   Я резко развернулась к Пахтакору и продолжила растирать его потную спину.
   Я ощущала на себе растерянный взгляд Арсения и мучительно боролась с желанием обернуться и проверить, не обиделся ли он. Потому что раздражение очень быстро прошло. Слишком быстро, на мой взгляд.
   А что если он и, правда, обиделся?..
   Даже сознавая, насколько глупа эта мысль, я ничего не могла с собой поделать - на душе скреблась неизменная совесть.
   - Я тебя обидел, - коротко произнес он.
   Я не поняла по голосу, что он хочет этим сказать и, наконец-то, позволила себе обернуться. Арсений стоял, всё также слегка опираясь о дверной косяк, но черные брови были плотно сведены, а шоколадные глаза смотрели серьезно.
   - Я просто не люблю, когда мне делают одолжения, - тихо, но твердо отозвалась я.
   - Я не делал... Я на самом деле собирался относиться к тебе осторожнее...
   Я так и замерла, ошарашенная его фразой, но он оставался совершенно серьезным.
   "Ну почему?! Почему он всегда это делает?!" - с отчаянием и досадой подумала я.
   Я совершенно не представляла, что можно отвечать на подобные реплики. Я вообще не знала, что говорить Арсению.
   - Что... Что ты хочешь этим сказать? - я безуспешно пыталась улыбнуться, чтобы хоть как-то скрыть растерянность.
   Я увидела, как дрогнули его брови. Он повел плечами и на секунду закрыл глаза, будто пытаясь справиться с собой. Словно его что-то держало - не выпускало из своих оков, и он с огромным трудом мирился с этим.
   - Мне тяжело с тобой... - выдавил он, открывая глаза и пристально вглядываясь в меня. - Я не знаю, что можно тебе говорить - у меня постоянно возникает ощущение, что все мои слова только делают тебе больно... Это мучительно. Скажи мне, чего я никогда не должен говорить! Расскажи мне про себя, и я не буду делать дурацких ошибок... Не буду раздражать тебя... Ты необычная, ты должна мне сказать откуда взялись лошади, помнишь?
   Я боялась дышать, потому что все то, что он сказал, казалось нереальным, будто ничего такого не было на самом деле, и я просто выдумала все это... Такое вполне могло случиться, себе я уже ни в чем не доверяла.
   В его словах точно было что-то ещё... Что-то очень важное, между строк, только я никак не могла сообразить, что именно, и бесилась от своего тугодумия с каждой минутой все больше.
   Я дернула плечом и раздраженно мотнула волосами, пытаясь разобраться во всем, а с его лица вдруг исчезла напряженность, и он улыбнулся своей теплой улыбкой.
   А потом он вдруг шагнул ближе ко мне, машинально проводя рукой по носу Пахтакора. Он стоял так близко, что меня начало трясти крупной дрожью, будто я вдруг оказалась на самом краю обрыва между небом и бушующим внизу морем... И дрожа от страха перед головокружительной высотой, а трепетала от восторга перед непостижимым простором...
   Я едва смогла услышать его слова.
   - Ты даже не можешь себе представить, как мне нравится, когда ты так делаешь, - почти засмеялся он. - У тебя сразу меняются глаза, и ты кажешься такой уязвимой - самый настоящий жеребенок!
   Он стоял всего в двух шагах от меня, и это было единственное, что я сознавала полностью, поэтому я с большим опозданием поняла, что именно сказал Арсений.
   - Что делаю? - прошептала я. - О чем ты говоришь?
   - Мне нравиться то, как ты двигаешься, когда не контролируешь себя - когда ты встряхиваешь волосами или наклоняешь голову... - непринужденно объяснил он. - Ты удивительно похожа на жеребенка в такие моменты... Но я уже несколько раз говорил тебе это... И по-моему, тебе это не очень нравиться... - он посерьезнел и замолк, а потом расстроено добавил: - Видишь, я опять говорю ерунду... Я ничего не могу поделать с собой - мне никогда не удавалось словесной общение...
   Я начала хмуриться, но подавила возмущение, подозревая, что он опять начнет извиняться, если заметит, что я рассержена, а от его извинений мне становилось совсем неуютно. К тому же его улыбка была такой согревающей, что злиться оказалось почти невозможно.
   - С этим проблемы не у тебя одного, - заметила я, неосознанно улыбаясь в ответ. Потом встрепенулась и продолжила более серьезно: - А вообще-то не понимаю, зачем ты мне все это говоришь... И я совсем не понимаю, почему тебе так нравятся эти мои дурацкие привычки. В них нет ничего симпатичного и забавного - так все считают. Но избавиться от них я не могу... - я с сожалением покачала головой. - Те, кто замечают их, считают меня немного ненормальной...
   - Это совсем не так, - уверенно заверил он. - Ты кажешься мне настоящей... Особенно, когда не контролируешь себя всякими общепринятыми правилами и принципами... И мне нравиться, когда ты поешь.
   Он говорил это, все так же улыбаясь, и ни на секунду не отводя от меня своего теплого взгляда. Я почувствовала дрожь внутри, понимая, что не в состоянии опустить глаза. Из-за его слов смущение вновь окатило меня обжигающей волной, и я уже в который раз покраснела.
   Естественно, он это заметил.
   Он обеспокоено приподнял одну бровь.
   - Я опять сказал что-то не то?.. Прости...
   "Ох! Ну сколько же можно так издеваться надо мной?!" - отчаянно пронеслось у меня в голове. Я мучительным усилием воли заставила себя встряхнуться и, с радостью ощутив прилив раздражения, позволила ему захватить себя.
   - Зачем ты всегда извиняешься?! - яростно выпалила я.
   Он недоуменно смотрел на меня и не отвечал, слишком ошарашенный моей внезапной вспышкой.
   - Я вообще не могу тебя понять! - продолжала я, неосознанно повышая голос. - Ты постоянно сбиваешь меня с толку своими словами! И дело вовсе не в том, что мне обидно или неприятно, просто я чувствую себя полной дурой, ведь совсем не знаю, что и как тебе отвечать!.. Почему все твои слова кажутся мне такими знакомыми, но понять истинного смысла я не могу?!.. И ещё я чувствую себя виноватой из-за того, что ты постоянно извиняешься из-за всякой чепухи!..
   Я слишком поздно осознала, что не хотела говорить всего этого вслух. Я просто хотела немного покричать, чтобы выпустить пар и успокоиться, а в итоге стало только ещё хуже - я наговорила столько всякой ерунды... Правдивой ерунды... Слишком правдивой...
   Наверное, не смотря на мои обвинения, он тоже это понял... Что естественно не добавила мне энтузиазма.
   Воздух застыл между нами. Я боялась выдохнуть, потому что знала - одно неверное движение, и он развернется и уйдет. А я не хотела этого. Конечно признаться себе в этом было очень стыдно, но ещё глупее было бы отрицать очевидное - он был нужен мне, я чувствовала это всем телом, потому что вопреки вечно сомневающемуся разуму, оно сразу узнало в нем что-то знакомое... И то, как он смотрел на меня - такой знакомый взгляд... Словно они с Пахтакором сговорились или знали нечто такое, что объединяло их...
   Секунду я просто смотрела в шоколадные глаза ни о чем не думая, наслаждаясь спокойствием и родным теплом... А потом до меня дошло...
   Он знал меня так же как знал Пахтакор...
   Вот почему мне так нравился взгляд Арсения... Вот почему меня трясло от того, что он стоял так близко...
   И все же... Было что-то ещё... Что-то, чего не было во взгляде моего дурашки. Что-то такое, из-за чего я постоянно чувствовала неловкость...
   Терпеть молчание оказалось не так уж и сложно. Будто разговор вдруг возобновился, просто мы оба на некоторое время отказались от слов.
   Арсений осторожно протянул руку и взял у меня скребницу. А я даже и не думала сопротивляться, потому что на то короткое мгновение, когда его теплая ладонь накрыла мои пальцы, я почувствовала, как по спине прошла волна дрожи, будто у меня из-под ног выдернули опору.
   - Давай я помогу тебе растереть холку, - миролюбиво предложил он. - Знаешь, по-моему, ты немного низковата для Пахтакора. Разве тебе удобно ездить на нем и тем более прыгать? Не сказал бы, что ты производишь впечатление силачки.
   Я почувствовала такое облегчение, что чуть не рассмеялась, но решила поддержать непринужденный дружеский тон, чтобы ничего не испортить.
   - Я знаю, но я его люблю... И он очень умный, так что с ним редко бывают проблемы. К тому же у него довольно серьезные неприятности с ногой, и ему было бы очень трудно носить кого-то тяжелее меня...
   - Он ценит твою заботу, - улыбнулся Арсений.
   Секунду я стояла и смотрела, как он умело растирает Пахтакора, а потом спохватилась, схватила щетку и начала приглаживать шерсть гнедого после скребницы.
   Я чувствовала, что все изменилось между мной и этим странным парнем, словно исчезла какая-то преграда, и я вдруг поняла, насколько глупо было обижаться и сердиться на непонятные слова Арсения. Потому что теперь я понимала - достаточно того, что он просто стоит здесь рядом со мной. Мне стало так хорошо - он понимает меня... Может, не всегда и далеко не во всем, зато он точно знает какая я внутри, какая я настоящая.
   А я так боялась показаться смешной! Так по-дурацки боялась, что даже самой стыдно стало!
   Зато, наконец, случилось то, чего я всегда так страстно желала - исчезли все условности. Можно было говорить и делать все, что угодно, потому что не нужно было опасаться быть непонятой... Ведь только Арсений был там, рядом со мной, а он принимал меня такой, какая я есть...
   А ещё я точно знала, что он тоже ощутил произошедшую во мне перемену. Наверное, поэтому я заметила, как он расслабился.
   - Так откуда же взялись лошади? - с улыбкой в глазах спросил Арсений.
   -Почему это тебя так волнует? - я, наконец, осознала, что каждое его появление начиналось именно с этого вопроса.
   "Зачем он постоянно спрашивает об этом? - пронеслась в голове недоуменная мысль: - Откуда он может знать про то, что я выдумываю истории... Тем более, что я выдумала именно эту историю?.." И тогда я сама себе ответила на этот глупый вопрос: - "Так ведь он знает тебя. Всю".
   Недоумение прошло, зато вернулось смущение, но он, казалось, был увлечен Пахтакором и поэтому ответил спокойно, не оборачиваясь ко мне:
   - Просто я слышал, конец твоей истории, когда ты рассказывала ее девочке со светлыми косичками два дня назад... Мне стало интересно.
   Я едва не застонала от замешательства: все оказывается куда проще! Он слышал мой с Сашей разговор... Это ужасно! Я тогда наговорила столько всякой ерунды...
   Не понятно было, почему меня это так волновало. Какая-то часть меня была совершено спокойна и уверенна в том, что Арсений все поймет верно, но вот другая моя часть вопила во все горло, сообщая мне, что я теперь очень уязвима. Ведь он знает так много обо мне! Так много из того, что я привыкла прятать от людей...
   "Какое это имеет значение, если он знает и понимает тебя всю?" - улыбнулся чей-то голос внутри.
   Похоже, это был голос интуиции, но я так давно ее не слышала, что могла и ошибиться...
   - Саша?.. - неуверенно пробормотала я, все ещё не зная, как ко всему этому относиться, - она моя сестра... Я часто рассказываю ей всякие истории - она это очень любит... И, кстати, я не думала, что кто-то был в тот момент на конюшне... Не думаю, что стала бы рассказывать эту дурацкую историю при посторонних...
   Вот так! Тонкий намек на то, что мне не нравиться, когда подслушивают! Что же вы на это ответите, Арсений?
   - Я вовсе не хотел подслушивать, - заметил он с улыбкой. - И я не прятался где-нибудь в подполе, ты сама меня не заметила... Наверное, была слишком увлечена...
   В его голосе прозвучал намек на улыбку, в которой явно проступало плохо прикрытое снисхождение.
   Отлично! Теперь я же сама и виновата в своей глупости!
   Но я точно помню, что в конюшне никого не было... Я не могла не заметить Арсения тогда!..
   Я точно знаю, что впервые увидела его только тогда, на плацу...
   Воспоминание заставило меня вздрогнуть...
   То кровавое солнце, что било мне в глаза прямо из-за его спины... И его невероятные глаза, где отражался весь мир... Где я безуспешно пыталась отыскать свое отражение...
   - Я тебя не видела тогда, - тихо заметила я. - Зато я хорошо помню, как встретила тебя на плацу, когда мы бежали на электричку...
   Я ничего не смогла поделать - голос дрогнул, но я все равно подняла голову, чтобы посмотреть на его реакцию.
   Он нахмурился. Шоколадные глаза пристально смотрели на меня, но их такая привычная мягкость куда-то исчезла.
   От этого взгляда меня бросило в дрожь, но хуже было то, что страх зашевелился где-то глубоко в желудке, словно пытаясь заставить меня опустить глаза. А я точно знала, что именно это сделать не смогу - Арсений удерживал меня своим пронизывающим взглядом лучше, чем металлическими тисками.
   Я глядела на собственное едва заметное отражение в шоколадных глазах, но видела только испуганную девчонку, которая не могла быть мной!
   Я ведь совсем другая! Я сильнее, я увереннее, я смелее...
   Незнакомка смотрела так, будто мучительно пыталась найти саму себя, будто она потерялась где-то на задворках собственного мира, безуспешно зовя на помощь.
   И никто не слышал ее слабого голоса...
   Глаза Арсения вдруг стали совсем странными - отражение куда-то исчезло, зато я на краткий миг увидела весь мир...
   Такой огромный и пугающий...
   От таинственных глубин океана, до бескрайних просторов Вселенной...
   Ноги стали ватными... Я чувствовала, что меня шатает, но кровавое солнце летело прямо на меня, и я должна была устоять, чего бы мне это не стоило...
   От его ослепительного блеска я уже ничего не видела - перед глазами потемнело, и я испуганно шарахнулась назад, инстинктивно спасаясь от пугающей темноты...
   - Тихо!.. - зашептал мягкий голос прямо над ухом.
   Его теплое дыхание шевельнуло волосы у меня на голове, заставляя меня очнуться...
   По шее пробежала дрожь, стало щекотно, и я почувствовала себя неловко - Арсений стоял теперь вплотную ко мне, готовый подхватить меня, если я вдруг начну падать. Сзади была стена, отступить некуда, смотреть на него мучительно и стыдно...
   Я вдруг в полной мере ощутила насколько я грязная, потная и уставшая. И эта дурацкая мокрая майка все липла к телу!
   - Ты в порядке? - тихо спросил Арсений, наклоняясь надо мной, почти касаясь лицом моих волос. - Ты так побледнела... Ты точно можешь стоять?..
   Я была рада уже тому, что не покраснела, как теперь это постоянно случалось. Ноги и правда едва держали меня, но вот если бы он отошел хотя бы на шаг, я бы взяла себя в руки и заставила бы справиться с этой неприятной слабостью... Из-за его ненормальной близости у меня все тряслось внутри, что едва ли помогало сохранять вертикальное положение...
   - Со мной все нормально... - выдавила я.
   " Это из-за тебя мне так паршиво... И зачем ты всегда так смотришь на меня?!" - добавила я про себя обиженно и раздраженно.
   - Я думаю, что ты перегрелась на солнце. В леваде сейчас очень пыльно и душно, а ты там занималась почти два часа на самом солнцепеке, - негромко продолжал он, пытаясь поймать мой взгляд.
   Я молчала: "Ты прекрасно знаешь, что это не из-за солнца и тренировки!" - сказала я.
   Но сказала про себя. Знала ведь, что если произнесу это вслух, он опять окинет меня этим своим убийственным взглядом... Или вообще уйдет... А это ещё хуже.
   - Может, выйдем на улицу и посидим в теньке - там воздух легче. Здесь слишком много запахов... - вновь заговорил он, но теперь в его голосе была неуверенность.
   Я испугалась этой неуверенности и сделала очередную ошибку - вскинула голову и встретилась с ним взглядом. Как я и ожидала, он знал, что мне стало плохо из-за него. Как я и ожидала, он чувствовала себя виноватым. А я почувствовала, что виновата я.
   Дурацкая ситуация!
   - Ладно... Только я сначала закончу с Пахтакором, - пробормотала я.
   - Я сам могу это сделать, - тут же выпалил он.
   - Я ведь ещё не при смерти, - фыркнула я.
   Он покорно посторонился и выпустил меня из жуткого угла, где мне приходилось прилагать все усилия, чтобы выглядеть нормальной.
   Дышать сразу стало легче, хотя внутри что-то потянуло, будто вместе с Арсением сделала шаг в сторону какая-то часть меня самой. Неприятное ощущение...
   Я обошла Пахтакора, что растереть другой его бок, но на самом деле мне просто хотелось стоять подальше от Арсения. На всякий случай... Вдруг ему опять вздумается проверять на мне свой сумасшедший, неконтролируемый взгляд... Вдруг ему опять приспичит припереть меня к стенке одним своим присутствием... Я и так утром ободрала из-за него всю поясницу...
   Как только я вспомнила об этом, спина тут же немилосердно заныла, что добавило мне ещё немного "приятных" ощущений.
   Почему же он так смотрел на меня, как только я упомянула про плац? Будто я сделала что-то, чего делать ни в коем случае нельзя.
   И непонятно было разозлился он или испугался... В любом случае, одно я знала точно - этот его холодный взгляд мне совсем не понравился. Было в нем что-то неправильное... Что-то тоскливо тянущее и сжимающее сосуды внутри тела... Будто воспоминание о долгой и мучительной болезни... Или, может, невеселое осознание того, что совершить неприятный поступок все же придется...
   На короткий миг мне стало страшно...
   Что же его могло так напугать?!.. Так напугать, что его глаза, которые должны быть теплыми, вдруг превратились в лед?!
   Я вздрогнула и передернула плечами, опуская голову, чтобы не встречаться с Арсением глазами.
   Он это заметил.
   Естественно!
   Он ведь глаз с меня не спускает, словно боится, что я в любой момент могу упасть в обморок или забиться в конвульсиях!
   - Что случилось? - тут же спросил он.
   - О чем ты? - я постаралась, чтобы мой голос звучал как можно более небрежно.
   - Ты такая напряженная... Почему ты не хочешь смотреть мне в глаза?
   Типичный для него вопрос! Как это иногда неудобно, что он всегда говорит и спрашивает так открыто, ничего не стесняясь!
   Внутри медленно начала разгораться ярость.
   Это несправедливо!!!!
   Почему он может спрашивать обо всем, что ему вздумается, а я не могу отвечать, что думаю на самом деле?!
   Нет! Это нечестно!
   Я встрепенулась и, рассерженно дернув головой, посмотрела на него.
   - Не могу смотреть тебе в глаза! А знаешь почему?! Потому что я начинаю чувствовать себя идиоткой!.. А ещё, потому что я боюсь, что ты опять посмотришь на меня холодными глазами... Я не хочу, этого видеть!.. Я не могу это видеть... Это неправильно... Неестественно... И мне плохо и больно из-за этого... - к концу своей необдуманной тирады я уже шептала.
   В шоколадных глазах мелькнуло понимание и боль.
   Нет! Это просто ужасно! Почему теперь я опять чувствую себя виноватой за свою вспышку?! Ведь я имею право рассердиться!
   Эти его несчастные глаза... Будто я обидела Пахтакора... То есть совершила самое ужасное и непростительное, по моим собственным меркам.
   О боже! Это просто невероятно, но, похоже, что я страдала из-за незнакомого парня так сильно, как если бы он был самым дорогим и бесценным для меня существом! Каким всегда был только Пахтакор!
   - Я не хотел так смотреть на тебя, - негромко признался он. - Я не специально... Прости.
   - Куда ты делся тогда?.. - выпалила я, решив, что это теперь уже не имеет значения - можно говорить то, что вздумается. Все болезненно тряслось у меня внутри, будто хотело расплакаться, не спросив у меня разрешения. - Куда ты делся с плаца?.. Куда делся тот жеребец?..
   Он все также смотрел на меня своими усталыми глазами, а я все ждала, когда этот теплый взгляд исчезнет, чтобы окатить меня ледяным холодом безжизненных глаз.
   - Я никуда не девался... - тихо отозвался он, всё также глядя прямо на меня, не позволяя мне сделать и шага назад, не позволяя мне отвернуться.
   Слезы поднялись, казалось, из самых глубин моего существа.
   Ему было так больно!
   Ему было так больно из-за меня!
   - Я был там... И жеребец был со мной... Мы всегда были рядом с тобой... Ты знаешь это... Просто, ты должна сама понять это... - продолжал он, глядя на меня своими теплыми несчастными глазами.
   Он говорил правду, я точно знала это. Но легче не становилось. Я не понимала ни слова из того, что он сказал. Наверное, именно из-за этого слезы застлали мне глаза.
   - Я не понимаю, что ты имеешь в виду... - меня хватило только на одну фразу - потом голос дрогнул, и я закусила губу, пытаясь сдержать непонятные слезы.
   Я теряла что-то важное! Я видела свое испуганное отражение в его несчастных глазах... Все та же потерянная девчонка, которая была настолько хрупкой, что казалось, будто ее может разрушить одно единственное слово...
   Я видела, что он знает это. А еще я четко видела, что он, понимая все, почему-то собирается заговорить...
   Из-за боли в его глазах я почти не могла дышать - слезы стояли в самом горле и душили меня...
   - Это... не имеет значения, - быстро заговорил он, странно спокойным, непринужденным голосом, который так не вязался с болью в его глазах. - Я не должен был этого говорить... Наверное, мне не стоило приходить... Я не правильно все понял, поспешил... Никогда не умел ждать... Прости меня, я больше не буду тебя мучить.
   Я даже не заметила, как он оказался у двери денника.
   Внутри все разлетелось на мелкие кусочки... Я задрожала, вдруг осознав, что не понимаю, почему моя голова все еще находиться на месте, почему мои ноги все еще держат меня над землей. Я не чувствовала себя... В желудке что-то обрывалось и все падало и падало вниз, как будто мое тело было бездонной ямой...
   Щетка выскользнула у меня из рук и с тихим стуком упала на утрамбованные опилки.
   Он был уже в коридоре, быстро шагая к выходу.
   Он больше не смотрел на меня, и без его теплого взгляда меня заколотил озноб. Кровь отлила от лица, стремясь к сердцу, дыхание сбилось, и я вдруг поняла, что не могу вдохнуть. Желудок сжался в один большой ком боли.
   Он и, правда, уходил... И я знала, что, если сейчас отпущу его, то больше не увижу.
   А ещё я точно знала, что он уносил какую-то часть меня с собой.
   Я сдвинулась с места и бросилась за Арсением.
   Он уносил какую-то тайну. Мою тайну...
   Он знал меня лучше, чем я сама.
   Я двигалась так быстро, как только могла, больше всего на свете желая не запутаться в своих собственных ногах, которые почему-то казались не моими.
   Он уходил... Нельзя терять его из виду!..
   Я даже не поняла, что выскочила на улицу. Солнце ослепило меня, но я этого не заметила, потому что и так уже почти ничего не видела из-за слез, застилавших глаза.
   Он ушел...
   Я моргала, пытаясь прояснить зрение, но даже когда начала видеть, я не могла поверить картинке перед глазами и стала тереть лицо рукой, чтобы увидеть то, что я хотела увидеть.
   Он и правда ушел, а я осталась стоять, понимая, что не знаю, как собрать обратно себя и свою никчемную жизнь...
   Он разрушил всю меня всего лишь одной фразой...
   Господи, почему же так больно?!.. Я даже не представляла, что может быть так ужасно больно!.. Будто кто-то сжимает твои мышцы в ледяном кулаке, будто кто-то тянет за жилы от самой шеи, не давая дышать!
   По спине прошел мучительный спазм, и меня затрясло так, что даже зубы застучали...
   Я развернулась и пошла обратно в конюшню...
   Это все было так бессмысленно... Непонятно... Неверно... Будто чья-то глупая шутка или ошибка!..
   - Вика!
   Этот громкий голос... Резкий, рассерженный... Такой знакомый и понятный...
   Я усилием воли подняла голову и заставила себя посмотреть вперед. Даже думать было больно, будто в когда-то моей голове были совсем чужие мысли. Их движение было мучительно.
   - Вика! Какого черта ты оставляешь открытым денник?! Пахтакор гуляет тут по проходу, как у себя дома!
   Тренер подошел ко мне вплотную. Я чувствовала, что он дырявит меня взглядом, и попыталась выдавить из себя слово...
   Нужно собрать себя... Нужно хотя бы попытаться сложить вместе оставшиеся от меня кусочки...
   - Я... я... - горло сдавило, и слезы вновь заполнили глаза, так что я даже не могла разглядеть лицо своего тренера...
   И тут я больше уже не смогла сдерживаться - слабость заполнила все тело и ноги начали подгибаться.
   - Никаких прыжков! Будешь у меня всю неделю рысить на Герчике! Может, тогда научишься закрывать двери, наконец! Уж кто-кто, а ты просто обязана быть внимательной!..
   Я почти не слышала его, хотя он орал прямо у меня над ухом.
   Я ненавидела свое тело, потому что вдруг поняла - оно подводит меня. Оно не слушалось меня - ноги медленно подгибались, и в тот момент я готова была продать душу дьяволу лишь бы не падать на пол конюшни прямо перед своим тренером.
   Пожалуйста! Нужно продержаться лишь несколько минут! Потом он уйдет, и тогда можно валяться здесь сколько угодно! Можно будет заплакать, закрыть глаза, забиться в угол и сжать свое тело руками, чтобы унять, наконец, эту боль, чтобы собрать, наконец, все осколки своей жизни...
   Бетон приближался. И я ничего не могла с этим поделать...
   Я ощутила его прохладу горящей щекой, и на секунду мне стало легче... Предательский всхлип сорвался с моих губ, и я закрыла глаза, не желая признавать свою слабость.
   - Вика! Что с тобой?!
   Из рассерженного и привычного уху голос превратился в хриплый и испуганный.
   Боже! Лучше бы он отругал меня, лучше бы он вновь закричал на меня! Назвал бы меня никчемной тряпкой и заставил бы подняться и начать жить дальше!..
   Вот бы он насмешливо сказал, что ничего страшного не случилось...
   Сказал бы, что я придумала себе невесть что и теперь опять уже в который раз занимаюсь какой-то ерундой, вместо того, чтобы следить за Пахтакором!.. Вместо того, чтобы... жить.
   Но мой тренер присел рядом со мной и приподнял меня с пола.
   - Тебе плохо? Голова кружиться? - напряженно спрашивал он, разглядывая мое лицо и трогая мой лоб. - Тошнит? На солнце перегрелась?..
   Я только покачала головой, не в силах говорить... Мне так хотелось, чтобы он оставил меня одну на этом холодном, приятном бетоне...
   - Все... Все в п-порядке... - прошептала я, чувствуя, что еще одно слово и слезы польются у меня из глаз.
   - Ты чуть в обморок не упала! Почему ты не сказала, что тебе нельзя долго заниматься на солнце?!
   Он сердито встряхнул меня и легко поднял, ставя на ноги.
   - Мне можно... - выдавила я, пряча от него лицо, потому что слезы ручьем хлынули из глаз. - Просто, слегка голова закружилась... Иногда такое бывает... Я... Со мной все нормально... Я сейчас закончу с Пахтакором...
   Он пристально смотрел на мою макушку, я чувствовала его подозрительный взгляд и старательней отгораживалась от него.
   - Сходи лучше в медпункт, - наконец сказал он. - Я сам заведу коня...
   Я молча кивнула и, поспешно развернувшись, потащилась к выходу.
   - Ты точно дойдешь сама? - серьезно и обеспокоено спросил тренер.
   - Все нормально... Я привыкла к этому...
   Я так привыкла собирать свою жизнь по кускам, что это даже не казалось странным...
   В конце-концов, что такого случилось?..
   Что значит ещё и эта новая боль? Просто, нужно научиться прятать и ее тоже...
  
  
  
  
  
  

4.

  
   Я брела по теплой дороге к электричке, прекрасно сознавая, что она уже ушла и мне придется проторчать целых два часа в зале ожидания, дожидаясь следующей... Прекрасно сознавая рациональной частью своего мозга, что дома будет волноваться мама и что она уже в который раз опять накричит на меня из-за того, что я проторчала целый день на конюшне и ни разу за весь день нормально не поела... Накричит из-за того, что волнуется за меня... из-за того, что слишком любит меня...
   Что-то отдаленно напоминающее прежнюю Вику шевельнулось в груди... Я ненавидела расстраивать кого-то из своих близких. Тем более маму.
   Неужели хоть что-нибудь не может быть правильно и просто?.. Неужели я не могу просто жить, не думая о Ветре, о лошадях, об этой дурацкой никому не нужной свободе...
   Внутри вновь зашевелилось что-то большое и непонятное, и я почувствовала, как новая волна слез поднимается из глубины...
   С губ сорвался бессмысленный всхлип, а потом ещё один и ещё, и я вдруг осознала, что у меня начинается истерика.
   Я все пыталась взять под контроль свое никчемное разбитое тело, но ничего не получалось - меня так трясло, что даже зубы стучали...
   И тут я вдруг ощутила сильный порыв ветра на своем лице. В удушающем вечернем мареве это казалось просто невероятным, но на миг меня окатило прохладной волной, волосы смело с лица и я наконец смогла вздохнуть всей грудью... Вдохнуть и не почувствовать боли...
   Я закрыла на секунду глаза, ощущая, как по телу разливается успокоение, потом ещё раз глубоко вдохнула, все еще дрожащими руками вытащила из кармана телефон и набрала номер.
   Ответили после второго гудка.
   Я попыталась справиться с голосом, хотя понимала, что никого обмануть не удастся, и сказала:
   - Тоня? Привет, мне очень нужно поговорить с тобой... Ничего, если я зайду к тебе часа через три? Я буду ехать с тренировки...
  
   Я едва ли помнила, как оказалась на знакомой кухне. Зато я хорошо сознавала, что уже слишком поздно, чтобы сидеть у Тони, что дома меня ждут и что я вся потная, грязная и сравнительно отвратительная, потому что от меня воняет лошадьми и конюшней. Но Тоня как всегда сидела напротив, и я знала - можно наплевать на все и просто рассказать то, что я должна была рассказать хоть кому-нибудь, чтобы не сойти с ума в ближайшие несколько дней.
   - Ты ужасно выглядишь, - заметила Тоня. - Что случилось?
   Как я была благодарна за этот вопрос! Мне вдруг на один мучительно короткий миг стало так легко, что захотелось вновь расплакаться, но я сдержалась и просто покачала головой в ответ.
   - Все плохо...
   - Это я вижу. Почему? Что-то с лошадьми? С одногруппниками?
   - Если бы... - я вздохнула и уткнулась лбом в колени.
   Тоня ждала, и я, не поднимая головы, глухо отозвалась:
   - Ты решишь, что я окончательно свихнулась...
   Она насмешливо фыркнула.
   - Вика, поверь мне! Наверное, не существует такой вещи, которой ты могла бы меня удивить, потому что я так привыкла к тебе, что знаю тебя как саму себя! Посчитай сама - мы знакомы с тобой с трех лет! Ты на самом деле считаешь, что я не смогу помочь тебе хотя бы советом или участием? Не глупи!
   - Просто сейчас я сама почти уверена, что немного сошла с ума... - пробормотала я, замолчала на секунду, а потом все же решила продолжить. - Два дня назад произошла одна немного странная история...
   Слова пришлось выдавливать из себя чуть ли не силой, и я никак не могла понять, почему так происходит. Тоне я могла рассказать что угодно, и при этом рассказывать было очень легко - она всегда старалась меня понять. А если когда-то и не понимала до конца, то все равно помогала чем могла... А здесь я не смогла даже заикнуться о том, как больно мне было из-за того, что Арсений ушел... Как мне было больно из-за того, что он исчез навсегда, забрав какую-то часть меня с собой...
   Было больно вдыхать, потому что казалось, будто глубоко в животе кто-то вырвал большой кусок и теперь просто невозможно глубоко вдохнуть.
   Тоня внимательно смотрела на меня все то время, что я говорила, хотя я и не поднимала головы.
   - Так, давай вдохнем поглубже и просто успокоимся, ладно? - миролюбиво предложила она. - Тебе понравился это парень?
   Господи, она даже не представляла, как тяжело было по настоящему вдохнуть!
   А ответить на простой вопрос было ещё сложнее.
   Потому что я едва ли понимала, как можно применить к Арсению слово парень в таком смысле! Как можно спрашивать понравился он мне или нет?!
   Я знала, что он мне нужен.
   Этим было сказано все.
   Большего я просто не могла произнести и почувствовать.
   Он был необходим мне как воздух, потому что без него в моем желудке была дыра.
   - Я не знаю... - прошептала я. - Понимаешь, он так говорил со мной... Я не могу объяснить это - он не просто парень, он гораздо больше, чем парень... Ты не поверишь, но он вдруг за один миг стал мне дороже Пахтакора! Ты можешь себе такое представить?! Дороже моего Пашки!.. А в следующий миг он вдруг взял и ушел...
   Меня опять затрясло, и что было просто ужасно - Тоня заметила это.
   - Мне кажется, или у тебя и правда начинается истерика? - подозрительно спросила она.
   - Я уже несколько раз заставляла себя успокаиваться за сегодня... Я чуть в обморок не упала в проходе конюшни прямо на глазах у тренера! - я со стоном закрыла глаза, вспоминая минуты унижения и представляя, как мучительно будет увидеть завтра лицо тренера.
   Тоня глубоко вздохнула и спокойно заговорила:
   - Слушай, сейчас самое главное - это успокоиться. Тебя трясет, и ты должна просто прийти домой, лечь спать и при этом ни о чем не думать... Я дам тебе успокоительное, и ты подумаешь обо всем завтра. И завтра ты позвонишь мне, и мы с тобой поговорим обо всем со свежими головами, хорошо?
  
  

5.

  
   Я понимала, что спала. Подсознательно, я хорошо сознавала это, потому что заснуть меня заставило лекарство, а мозг отключаться не желал. Наверное, поэтому сны были тяжелыми и мутными. Какое-то нудящее мельтешение на самом краю сознания все пыталось вырвать меня из бледных видений, я слышала отголоски каких-то ударов, и словно бы шелест дождя все звал и звал меня по имени там... далеко... так далеко, словно это был Край Мира...
   Я хотела проснуться, очень хотела встать и посмотреть, что же такое твориться в комнате, но новый сон накрыл меня с головой, и я опять провалилась в тягучую трясину беспамятства...
   Я чувствовала на руках теплое солнце, видела длинную аллею, залитую его светом... А рядом стоял мой длинногривый вороной жеребец. Просто стоял и смотрел на меня.
   Это был именно Он. Я была уверена не на сто, а на все двести процентов.
   Я протянула руку и коснулась мускулистой шеи.
   В следующий момент меня пронзила резкая реально ощутимая боль. Та самая боль, которую лекарство сумело запрятать в самый отдаленный уголок моего сознания.
   Потому что жеребец был реальным.
   А я точно знала, что сплю.
   Я была в этом уверенна на все те же двести процентов. Я знала, что невозможно так ощутить лошадиную шерсть под пальцами во сне. Потому что я снила лошадей сотни раз. И каждый из этой сотни раз я только понимала, что касаюсь животного, но мои пальцы словно дотрагивались до пустоты...
   Вороной же повернул голову ко мне, наклонился и уткнулся твердым лбом в мое плечо. Дыхание перехватило...
   Так близко... так реально...
   Так близко и все же так далеко...
   Чуть вьющаяся грива коснулась моей щеки, легко скользнула по моему плечу. Руки сами собой оказались на шее жеребца, и я вдруг осознала, что обнимаю его изо всех сил, пряча лицо в темной лоснящейся шерсти.
   Все это было настолько реально, что я даже ощущала едва уловимый запах конского пота и это такое знакомое тепло живого существа под пальцами...
   Большая голова прижималась к моему плечу все плотнее, будто пытаясь унять нудящую внутри меня боль... Я чувствовала тепло от его прикосновения, и оттого, что оно было таким настоящим я ощутила, как изнутри опять поднимаются слезы. И не было больше сил их сдерживать.
   Я так ужасно разрыдалась, что не видела абсолютно ничего - только белесая пелена перед глазами. Жеребец застыл на мгновение, а потом вдруг ткнулся носом мне в ладонь и ласково фыркнул, пытаясь успокоить меня...
   В груди все задрожало от боли. Невозможно было терпеть это сочувствие, невозможно было терпеть такое необходимое присутствие этого существа рядом со мной... Он казался таким близким, таким родным и понимающим, но я знала, что на самом деле его не было со мной...
   Он был так далеко...
   На самом деле его не было со мной.
   И то, что я вот так утыкалась в его мохнатую гриву лицом, пытаясь спрятаться от своей боли, делало все только хуже. Потому что он не мог всегда быть со мной. Потому что рано или поздно он исчезнет, а когда это произойдет, мне вновь придется собирать все осколки моей разбитой жизни. А я отлично знала, что не смогу еще раз склеить себя...
   И я понимала, что все это - только сон, но из-за того, что он так реален, я обязана была проснуться.
   - Уйди... - прошептала я в мохнатую гриву, давясь слезами. - Просто уйди, пожалуйста...
   Он застыл. Я сильнее вцепилась в черную гриву, боясь, что ещё миг, и я не смогу отпустить его.
   - Если ты не можешь всегда быть со мной... если ты не можешь дать мне этого, то лучше просто уйди... Я хочу попытаться начать жить... Потому что я живу не только для себя, понимаешь ты это или нет?.. От меня зависит многое и я просто не могу разочаровать или причинить боль тем, кто меня на самом деле любит... Так что просто уйди, ладно?.. Я не буду... Я не буду цепляться за тебя...
   Голос прерывался, и каждую секунду я ожидала, что горло сожмет, и я не смогу говорить дальше, но ещё сложнее было высвободить пальцы из просвеченной солнцем гривы. Это казалось невозможным, потому что она притягивала и успокаивала, она давала надежду и тепло. А я не имела права надеяться на что-то...
   Поэтому я отшатнулась от жеребца и, не оглядываясь, бросилась бежать.
   Я старалась двигаться так быстро, как только могла, но ноги едва шевелились, и в какой-то момент я отчетливо поняла, что не чувствую их.
   А потом я вдруг ощутила движение рядом с собой, а по моей разгоряченной ладони прошлась мягкая волна густой шерсти...
   Я моргнула и оказалась в ночном лесу: хвоя под ногами, лунный свет, сквозящий через темные листья - все это было таким же реальным, как и жеребец до этого.
   И вокруг меня скользили тени.
   Волки.
   Волки неслись рядом со мной все вперед и вперед, и боль отступала куда-то на задний план, потому что на короткий миг я смогла просто окунуться в ночь, забыть обо всем и почувствовать настоящий бег...
   Настоящую простую и правильную жизнь...
   А потом Ветер догнал нас...
   Я ощутила его ласковое прикосновение на своей щеке, и боль вернулась.
   Она обрушилась на меня такой тяжелой волной, что я на короткий миг не смогла дышать.
   Он был так близко! Он был так нужен мне и все же не мог быть моим... Он не хотел принадлежать только мне... И я знала, что не имею права просить его быть со мной.
   Наверное, я вскрикнула или упала куда-то...
   Просто я не могла вспомнить, как оказалась в теплой светлой воде.
   Парила в самой глубине и видела, как рядом движутся в плавном танце огромные киты. Они едва шевелили плавниками и разговаривали друг с другом странной мелодией. Она проходила сквозь меня, будто ультразвуковая волна, разливалась, пульсирую, по моему телу и заставляла кровь в артериях течь быстрее.
   Я точно знала, что жизнь этих исполинов - это вечный уверенный и неторопливый танец в глубинах океана, где солнце - это только отблеск на воде, а Ветра не существует...
   Это был покой.
   И я хотела научиться жить с ними...
   Жить так же как они.
   Один из китов подставил свой плавник под мой живот, и я почувствовала на коже, прохладное упругое и гладкое тело повелителя глубин. А в следующий миг я оказалась над водой. Меня выбросило вверх так стремительно, что солнце ослепило.
   А потом Ветер подхватил меня в свои объятия, не давая удариться о воду. Ветер обтекал меня, плотной теплой волной, коснувшись каждой клеточки моего тела, и я поняла, что разлетаюсь на куски от боли...
   Я закричала, метнулась вперед, пытаясь вырваться и... проснулась.
  
   Темнота обступила со всех сторон, и я вдруг поняла, что меня разбудило на самом деле. По подоконнику грохотал дождь. Весь пол и письменный стол были залиты водой. Окно размеренно раз за разом ударялось о стену под порывами взбесившегося ветра.
   Я застыла на кровати, уставившись вперед, пытаясь собраться с мыслями.
   Окно все грохотало и грохотало о стену, а я никак не могла сосредоточиться. Холодный ветер пробирал до костей и доносил ледяные капли дождя.
   Боль ощутимо пульсировала в основании позвоночника, и предательская дрожь пробегала по костям всякий раз, когда Ветер касался моих спутанных волос своими холодными руками.
   Я знала, прекрасно знала, что нельзя позволять себе принять Его снова. Я прекрасно сознавала, что если сейчас позволю себе отдаться его успокаивающему шепоту, если начну верить, то утром, когда Он уйдет, я не смогу встать. Я даже не смогу открыть глаза...
   Я ощутила на губах прохладное, влажное прикосновение, и мысль о том, чтобы закрыть окно, исчезла сама собой.
   - Спасибо, что пришел... - с улыбкой прошептала я. - Ты так нужен мне!..
   Заснуть теперь было легко... Он был со мной, шептал что-то успокаивающее на ухо, гладил прохладными пальцами мои волосы и убаюкивал своим присутствием...
   Новый сон накрыл меня теплым покрывалом, и я дотянулась до Края Мира рукой...
  
  
  

6.

  
   Солнце припекало мне спину, и я нехотя открыла глаза, с трудом выплывая на поверхность своего глубокого сна. Я так глубоко спала, что сперва никак не могла сообразить, где нахожусь. Такое со мной было впервые, потому что со сном у меня всегда были странные отношения.
   Медленно начала вспоминать события предыдущего дня. Мысли были такие заторможенные, будто тело не хотело просыпаться. Я мотнула головой и, сощурившись, посмотрела в окно.
   Солнце ярко разливало свои лучи по полу и уже успело согреть весь пол и высушить стол и подоконник от луж... Лужи?
   - Вчера была гроза... - пробормотала я сама для себя, чтобы хоть как-то упорядочить свои мысли.
   И когда я произнесла эти слова, я тут же все вспомнила.
   Этот дождь...
   Этот холод и стучащее по стене окно...
   Этот залитый дождем стол...
   Этот Ветер...
   Его прикосновения, его шепот, его тихая песня, которую он напевал мне, чтобы я заснула...
   И Его уход... То, как он ушел от меня в конюшне... Как я бежала за ним, как я плакала на глазах у своего тренера...
   А он ушел...
   И сейчас его тоже не было со мной...
   И ночью я точно знала, что утром так и будет... Что утром боль станет сильнее из-за того, что я позволила себе забыться и надеяться.
   Я сжала голову руками, зажмурилась, чувствуя, как боль разливается по телу одной большой горячей волной... Я впилась ногтями себе в плечи, машинально пытаясь зажать эту сумасшедшую боль и не дать ей разломать меня на части...
   А потом что-то щелкнуло внутри меня. Я замерла на миг.
   Я широко открыла глаза и посмотрела в окно.
   Там шумели деревья, пели птицы, и небо казалось бесконечным...
   И тогда я поняла, что должна просто жить дальше. Да, это тяжело. Да, нельзя сказать, что меня ждет впереди.
   Но сидеть на одном месте, жить только одной болью, которая все равно никогда не прекратиться... Не двигаться еще ужаснее, потому что я поняла, что застыла в пространстве, оказавшись в плену собственных чувств. И не важно было, на сколько мне тяжело в данный момент.
   Пока я существую, моя обязанность жить.
   Я действительно обязана это делать, потому что ни одна частичка в Мире не имеет права выбиваться из колеи и подрывать общую гармонию...
   Что-то холодное и влажное коснулось моей щеки. Я открыла глаза и увидела над собой темно-золотые глаза Дымки. Она сосредоточенно понюхала кончик моего носа, потом мяукнула и выжидающе уселась на моей подушке.
   - Черт... - растерянно выдохнула я, поглаживая кошку по спине. - Я проспала тренировку...
   Горло сжалось, и боль прошлась по позвоночнику, как только я вспомнила о конюшне и Пахтакоре. Пришлось глубоко вдохнуть и закрыть на секунду глаза, а потом я быстро поднялась и начала жить.
   Потому что нельзя всю жизнь мечтать. Когда-нибудь все равно придется проснуться.
   Я проснулась и поняла - вот она реальная жизнь.
   Иллюзии и мечты ушли вместе с ночным дождем и Ветром...
  
   - Черт побери! Вика! Я тебе раз двадцать звонил на мобильный! Ты где была? - Денис набросился на меня прямо с порога, хотя я еще не успела зайти в раздевалку.
   Все парни обеспокоено уставились на меня, так и застыв кто в чем был. Тренировка закончилась, и они с явным наслаждением отклеивали от себя мокрую одежду, так что мне представилось весьма любопытное зрелище из десяти полуголых парней. Вот только, если бы меня это волновало, было бы просто превосходно!..
   - Телефон отключился - полетела зарядка, - объяснила я и сбросила рюкзак на свою скамейку.
   - Тренер достал - все спрашивал, где ты, - жаловался Денис, вытираясь полотенцем. - А я даже не знал, что сказать! Загонял нас сегодня до двадцать седьмого пота! Честное слово, к концу тренировки я был даже более мокрый, чем моя Мелодия! Совсем с ума сошел! Такая жарища, а мы паримся в этой дурацкой леваде!.. - он на секунду замолк, а потом внимательно взглянул на меня из-подо лба и осторожно заметил: - Тренер сказал, что ты вчера в обморок упала в конюшне... Говорил, что нужно было ему самому тебя в медпункт отвести... Тебе правда вчера было паршиво?.. Ты же вроде нормальная была, когда я уходил с конюшни...
   Я досадливо поморщилась: "Просто великолепно! Теперь тренер будет с ума сходить из-за этого дурацкого случая!.. И вся группа об этом знает..."
   - Ерунда! У меня слегка закружилась голова, вот и все, - терпеливо ответила я. - Наверное, перегрелась на солнце, а он вообразил себе черти что! Со мной все нормально!.. Просто сегодня проспала немного... Вчера гуляла с подругой...
   Ненавижу врать, но не говорить же было, что ночью я не спала из-за странного парня, которого видела всего лишь три раза...
   Боль сжала позвоночник, но я только на секунду закрыла глаза, чтобы справиться с ней.
   "Если долго практиковаться, то скоро я научусь быстро пересиливать ее", - тоскливо подумала я, бездумно глядя вперед.
   Денис уселся рядом со мной и начал расстегивать краги. Я мельком взглянула на него и с улыбкой отметила, что его волосы насквозь промокли от пота, а нос и плечи покраснели до оттенка раскаленного железа.
   - Ты спалил себе плечи, - хмыкнула я, тыкая пальцем в побагровевшую кожу.
   - Эй, полегче! - зашипел Денис и отпрянул. - Сам знаю, что это было по-идиотски - ездить в майке без рукавов... Просто, решил, что так будет прохладнее...
   - Ага, я вижу, как тебе это помогло, - с напускной серьезностью кивнула я.
   Он бросил на меня убийственный взгляд, а потом вдруг весело улыбнулся.
   - Теперь я могу поверить, что с тобой все в порядке, - заметил он. - Потому что, когда ты только вошла, я решил, что даже приведения выглядят реальнее и живее, чем ты... - он засмеялся над собственными словами.
   Я с трудом сглотнула и молча посмотрела на него, не в силах выдавить ни слова. Он смотрел мне в глаза, и я видела, как медленно угасают искры смеха в его серых глазах.
   - Вика, что случилось? - наконец спросил он.
   Теперь он уже не смеялся. А его голос был таким серьезным и... И я слышала беспокойные нотки в его словах. Он настороженно смотрел на меня, и я понимала, что мои глаза слишком многое выдают. Я прекрасно знала, что всегда была никудышной лгуньей...
   - Просто... Мне тяжело, - выдохнула я, отворачиваясь: - Просто... Мне почему-то очень больно.
   Я с трудом сглотнула, ясно сознавая, что не стоило говорить всего этого Денису. Кому угодно, но только не ему, потому что уж его-то никогда не волновали чужие проблемы. Он был слишком жизнерадостным и беззаботным для всех моих проблем и переживаний... Он был таким живым по сравнению со мной!
   И он всегда был именно таким, каким должен был быть настоящий сильный человек...
   Я не могла не уважать его, и, сознавая это, я всегда держалась на расстоянии, потому что зайти далеко было так легко...
   Он молчал. Говор парней в раздевалке не мог заглушить его молчания, и я не хотела оборачиваться, чтобы видеть непонимание в его глазах.
   А потом он вдруг слегка толкнул меня плечом.
   - Эй!.. - тихо шепнул он. - Брось ты... Все будет хорошо... Есть ведь я - я смогу помочь тебе, правда. Вот только нужно, чтобы ты сама захотела принять чью-то помощь...
   Я удивленно обернулась и взглянула в серые глаза.
   Денис смущенно улыбнулся, но взгляда не отвел.
   - Так и есть, дурашка... Ты всегда все делаешь сама, всегда уверяешь, что можешь справиться с чем угодно, но на самом деле это не так - ты просто боишься принять чью-то помощь, чтобы тебя не признали слабой. Но ты ведь ни разу не видела себя со стороны! Ты кажешься такой маленькой и хрупкой, что иногда создается впечатление, будто Пахтакор тебя даже не чувствует сверху!.. - он рассмеялся, но потом все же продолжил: - Ты просто знай - есть люди, которые помогут тебе и которые всегда будут рядом... Даже не смотря на твое явное сумасшествие и нездоровую любовь к лошадям!
   Боль поднялась изнутри, освободив грудную клетку и желудок. Она вскарабкалась вверх по пищеводу и застряла в горле, не давая вдохнуть. А потом я почувствовала, как у меня задрожал подбородок, и поняла, что сейчас расплачусь. Денис тоже увидел это и потому поспешно обернулся к парням и весело бросил:
   - Эй! Так мы идем завтра на фильм или нет? Я предлагаю собраться в восемь у кинотеатра... Вы как?
   Я изо всех сил прикусила губу, сдерживая слезы и стараясь взять себя в руки.
   Я никогда не ожидала, что кто-то, а тем более Денис, скажет мне нечто подобное. Я просто не могла поверить в это. Он не презирал меня, он не сторонился меня, как я всегда думала... Оказывается, это я сама никогда никого не подпускала к себе... Может, я всегда сама была виновата в том, что меня никто не понимает?..
   - А что за фильм? - спросил Макс.
   - Не знаю точно, вроде бы должны показывать что-то про оборотней... - небрежно отвечал Денис. - Да, по-моему, нет никакой разницы, что смотреть - главное, чтобы была большая компания!..
   - Посмотрим...
   - А девушку свою можно приводить?..
   - Да как хочешь!
   - А ты свою приведешь?
   - Она меня вчера бросила... - со смехом отмахнулся Денис.
   - Ты серьезно?! - Макс плюхнулся на скамейку, пододвинув меня к стенке. - Как она могла бросить тебя?!
   - Да ладно, мне теперь плевать!.. Представляешь, она обвинила меня в том, что я с лошадьми провожу больше времени, чем с ней!.. Будто она не знала, что связывается с конником!
   Они оба рассмеялись прямо у меня над ухом...
   Я сама во всем виновата!
   Я, только я и больше никто строила стену вокруг себя, не давала никому пробиться через нее, считала себя не такой как все и поэтому постоянно жалела себя!
   Как же глупо и неправильно!
   Вокруг раздавались непринужденные, веселые голоса одногруппников, а я все сидела и смотрела перед собой, хотя ничего не различала от слез.
   - Я сейчас... - пробормотала я и выскочила в коридор.
   В туалете было прохладно и влажно, потому что из-под крана, не переставая, лилась вода. Она текла небольшой струей, и я постоянно слышала отчетливое журчание.
   Стоять сил не было. Я сползла по стенке и уселась на холодную плитку, обхватив колени, пряча в них лицо, сжимая себя руками, чтобы унять рыдания, которые сотрясали меня с ног до головы.
   Как можно было ошибаться столько лет?! Как можно было столько лет отталкивать от себя людей из-за каких-то фантазий?!..
   А может быть, все это было вовсе не фантазией, ведь ты на самом деле видела вороного жеребца и... Его.
   Разве все это было ложью?!..
   Я услышала шаги, но не стала поднимать головы - лицо было все в слезах, и я вовсе не желала демонстрировать кому-нибудь проявление своей слабости.
   - Вика... Что с тобой такое? Что мне сделать?
   Денис присел рядом со мной и вдруг обнял меня за плечи, будто я всегда была его самым лучшим другом. И вот тогда я повернула голову и уткнулась лицом в его плечо, пытаясь избавиться от слез.
   - Я так запуталась... - выдохнула я, пытаясь подавить рвавшийся наружу всхлип.
   Я прекрасно знала, что не стоило позволять себе такой слабости, потому что потом обязательно пожалею об этом. Я должна была задавить в себе боль и улыбнуться Денису, сделать вид, будто все в порядке. А я, как и ночью, отбросила здравый смысл и теперь плакала, уткнувшись в горячее плечо Дениса.
   - Ты знаешь, мне даже стало легче от твоих слез, - послышался его тихий голос. - Такая прохлада на сожженное плечо!..
   Я не смогла сдержать смешок даже сквозь слезы, хотя, думаю, это скорее походило на всхлип. И от его веселого голоса мне вдруг стало легче.
   - Эй, слушай... - продолжал он. - Что с тобой случилось, а? Ну, то есть, я в общем-то и предполагал, что ты очень скоро сорвешься... Последнее время ты казалась особенно сдвинутой...
   - Ну, спасибо!.. - с улыбкой прохрипела я.
   Он усмехнулся.
   - Нет, я серьезно! Особенно вчера! Ты бы видела выражение своего лица, когда я предложил пойти в кино!.. А еще круче стало, когда ты начала извиняться за то, что якобы обидела меня по поводу девчонки, которая меня же вчера и кинула! Будто ты вообще кого-то можешь обидеть! Это даже смешно!.. Да ты похожа на безобидного жеребенка, честное слово!..
   Я застыла.
   Будто все мои мышцы разом окаменели. Я не могла поверить тому, что только что услышала. Что Денис на самом деле это сказал...
   Меня пронзила такая резкая боль, что я вся сжалась в комок и так прикусила губу, что почувствовала во рту вкус крови.
   - Зачем ты это сказал? - выдохнула я, поднимая на него заплаканные глаза.
   Он перестал улыбаться и нахмурился.
   - Что сказал? О чем ты? - обеспокоено спросил он.
   Я тяжело сглотнула и несколько раз попыталась заговорить, но получилось только с третьей попытки.
   - Почему ты назвал меня жеребенком? - я так выдавливала из себя эту фразу, что голос срывался после каждого слова.
   Я видела: в первый момент он хотел рассмеяться и превратить все в шутку, но не сделал этого. Я понятия не имела, что он увидел на моем лице, но он вдруг схватил меня за плечи и встряхнул.
   - Вика! Успокойся!
   - Зачем ты это сказал? - глухо и четко повторила я, удивившись тому, как спокойно прозвучал мой голос.
   Он молчал всего секунду, а потом серьезно ответил:
   - Потому что это правда. Потому что именно это мне приходит в голову каждый раз, когда я смотрю на тебя... Так что, да - я на самом деле считаю, что ты похожа на безобидного испуганного жеребенка, который очень старается быть храбрым... - сказав это, он даже не улыбнулся. - Так старается, что даже не видит того, кто стоит совсем рядом и готов помочь...
   Я закрыла глаза и почувствовала, что слезы вновь потекли по щекам.
   - Ты должна позволить хоть кому-нибудь быть с тобой, иначе очень скоро ты сломаешься!.. Ты должна довериться кому-нибудь, потому что нельзя все зажимать внутри, нельзя все время прятать боль... Все равно тебя выдают глаза... Я же вижу...
   И тогда я вдруг сказала то, что никогда никому не говорила. Даже себе.
   - Как я могу?.. Как я могу переваливать все свои сумасшедшие мысли на кого-то другого?.. Кому надо возиться со мной?.. Кому я нужна такая?.. Ты не понимаешь - я не могу просить кого-то помочь мне! Это не честно!.. Как я могу просить кого-то быть со мной?.. - я больше не могла смотреть ему в глаза, но, отвернувшись, я все продолжала говорить: - Как я могу просить кого-то любить меня?.. по-настоящему... Я не хочу жалости!.. Что угодно, но только не надо жалеть меня!.. Я лучше буду одна... лучше одной, чем так...
   Я начала жалеть о своих словах еще до того, как закончила говорить. От стыда я даже двинуться не могла.
   Я сказала все это Денису...
   Денису!
   Тому, которого знала, как облупленного! Который всегда думал в первую очередь только о себе, который мало заботился о чужом мнении и был до того уверен в себе, что все девчонки бегали за ним по пятам!.. И вот такому я сказала то, чего никогда не говорила даже Тоне!
   Я так старательно отгораживалась от своих одногруппников! Я так старалась не подпускать их к себе в первую очередь потому, что они были парнями! Как я могла позволить себе увлечься кем-нибудь, если прекрасно знала, как они ко мне относятся?!.. И Денис всегда был первым в моем списке табу... Просто потому, что он был из тех людей, которые мне всегда нравились... Разве можно было позволить себе волочиться за ним?! И я выбрала самое простое - презирать его и смеяться над его несерьезностью...
   Только правда была в том, что, даже не смотря на свое самолюбие и эгоизм, он был по-настоящему сильным, уверенным и как ни странно серьезным. И он на самом деле любил лошадей...
   И еще он был единственным, кого я на самом деле уважала...
   И вот перед ним я расплакалась! Перед ним я показала себя полной тряпкой! Никуда не годной слабой девчонкой...
   Все это пронеслось передо мной за один миг, который длилось молчание. Я вдруг призналась сама себе во всем, чего раньше старалась не замечать...
   Я почувствовала его теплую ладонь у себя на плече, а потом он сказал:
   - Может, тебе не надо просить... - я едва расслышала его внезапно охрипший голос. - Может... Тебе стоит просто один раз поверить?..
   Я испуганно обернулась к нему. Серые глаза смотрели на меня так серьезно, прямо и... так мягко, что меня затрясла дрожь.
   - Кому... Кому я могу верить?.. - прошептала я. - Разве я могу на самом деле кому-то поверить?.. Мне и так больно, а... А если я ошибусь, будет еще больнее... Я знаю, что ты прав - я слабая. Я не могу стать сильной, хотя и стараюсь... Я так боюсь поверить!.. И я не знаю, кому верить...
   Он вдруг смущенно отвел глаза, небрежно пожал плечами, а потом вдруг раздраженно мотнул головой, досадуя на свою слабость, уверенно взглянул мне в глаза и просто сказал:
   - Мне.
   Я отчаянно глядела в его серые глаза и видела только решимость. Он возвышался надо мной, и я понимала, как прав он был, назвав меня испуганным жеребенком. Я была напугана...
   - Если ты захочешь, ты можешь верить мне, - все так же уверенно продолжил он. - Я не обещаю, что всегда буду понимать тебя или что со мной будет просто и легко... Но я знаю - тебя предать я не смогу... Не смогу обидеть тебя... Не знаю, почему так. Я не могу думать о себе, когда ты рядом... Наверное, это звучит глупо, но это правда... Ты совершенно сумасшедшая, непредсказуемая и непонятная, но я хочу, чтобы ты была со мной. Я хочу, чтобы ты верила мне, и я хочу защитить тебя... Я не смогу, если ты сломаешься...
   Я дрожала. Я даже не могла сглотнуть, потому что понятия не имела, что ответить. Я не могла понять чувств, бушевавших внутри меня. Где-то в районе позвоночника полыхал огонь. Он толкал меня вперед и согревал все тело... кроме желудка - там все заледенело, и я не могла ощутить ничего - будто вместо внутренностей у меня была только дыра.
   Денис выпустил мое плечо, но все еще удерживал меня взглядом.
   - Я знаю - ты боишься... Но понимаешь... Я теперь знаю, что ты нужна мне... По какой-то совершенно не логичной, не понятной, глупой причине ты мне нужна, - он нерешительно пожал плечами и я вдруг увидела в его глазах вместо привычного самодовольства неуверенность. - Я... Я знаю, что могу защитить тебя. Я хочу этого... А ты хочешь?
   Я хотела ответить хоть что-нибудь, но не могла ничего сказать... Я понимала, что очень хочу сказать ему "да".
   Я так хотела поверить ему. Я так хотела забыть обо всем и просто прижаться к нему, чтобы спрятать лицо у него на груди и выдохнуть, выпустить наружу свою боль. И единственное, что меня останавливало, был обездвиживающий страх. Я так боялась ошибиться, потому что потом я потеряла бы все - мне и так было тяжело, а возможность того, что станет еще хуже... И...
   Самое ужасное, что я вдруг осознала - я боялась влюбиться...
   Или...
   Скорее я боялась признать, что уже люблю... Что я люблю уже очень давно...
   Я закрыла на секунду глаза, а потом выдохнула:
   - Я боюсь... Господи, мне так страшно, что даже желудок сводит... - я отчаянно смотрела на Дениса. - Я хочу выбрать и решить, но я не могу...
   - Я хочу быть с тобой, - четко повторил Денис. - Я понимаю, что я себялюбец и эгоист... Может... Если ты попробуешь поверить мне...
   - Денис! Эй! Ты где? - послышался из коридора голос Макса.
   Я так хотела сказать, что я хочу верить ему. И мне плевать было на весь его так называемый эгоизм...
   - Иду! - крикнул он и тихо сказал: - Ты сама можешь решить. Я не буду делать ничего, пока ты не решишь. Если тебе будет легче - пусть все остается так, как было раньше - просто одногруппники... Если ты действительно считаешь, что так лучше, тогда... - он замолк и тогда в его уверенных серых глазах мелькнуло отчаяние. - Но я не хочу терять тебя... И... И я никогда никого не просил, но сейчас... Вика, пожалуйста! Будь со мной.
   Он резко поднялся и вышел в коридор.
  
  
  

7.

  
   Подо мной были мягкие душистые опилки, за спиной - прохладная стена денника. Я судорожно сжимала колени руками и пыталась не забывать дышать. Слезы ручьями текли по щекам, истерика разрывала грудь, и я только старалась не рыдать в полный голос. Пахтакор стоял надо мной, и его теплое дыхание шевелило волосы у меня на голове...
   Мне нельзя было сидеть там.
   Эта идиотская мысль все вертелась и вертелась у меня в голове, заслоняя собой все остальное - будто защитный рефлекс измученного мозга.
   Нельзя сидеть на опилках в деннике лошади... Нельзя сидеть рядом с лошадью... Нельзя так близко быть от подкованных копыт...
   Пахтакор встряхнулся, фыркнул и коснулся губами моей руки. Не получив никакого ответа, он уперся храпом в мои ладони и начал лизать мне пальцы.
   "Дурацкая привычка... Дурашка... Надо дать ему сахара..."
   Мысли проносились в голове автоматически, хотя я даже не ощущала горячего языка Пашки.
   Мне нельзя, нельзя сидеть здесь! Если меня увидит тренер... Если меня увидит даже конюх, то я не попаду на тренировку как минимум недели две! Нельзя нарушать технику безопасности...
   Нельзя нарушать эту чертову технику безопасности!
   Нельзя! Нельзя было переступать эту черту! Ты сама провела ее, ты ведь сама отгородилась ото всех! Припомни-ка, зачем ты это сделала!..
   В голове что-то медленно всплывало, будто я поднимала что-то очень тяжелое из очень глубоко озера. Внизу, под водой было сумрачно и неприятно... Я почти вспомнила...
   Странная, дурацкая мысль пришла сама собой... Нельзя подпускать людей близко к себе - чем больше ты нуждаешься в них, тем больнее, когда они разочаровывают тебя...
   Тем больнее, когда они бросают тебя...
   Разве я была не права, когда решила это?! Я была права! То, что я сидела в деннике и рыдала в колени, доказывало мою правоту как нельзя лучше...
   "Черт! Нельзя сидеть здесь... Я не должна нарушать эту дурацкую технику безопасности!.."
   Но это было единственное место, где я могла плакать...
   Пахтакор вскинул голову и фыркнул.
   Звук был резкий и такой умиротворенно знакомый, что я подняла голову и посмотрела вверх. Гнедой стоял надо мной и внимательно меня разглядывал, будто спрашивая, что такого страшного со мной случилось.
   "Я должна выйти отсюда", - это была первая трезвая и осознанная мысль. И она не была связана с тем бредом, который касался техники безопасности. Я вдруг четко поняла, что веду себя как слабая девчонка. Я была тем самым испуганным жеребенком, с которым они оба меня сравнивали... Вопрос был в том - хотела ли я сама быть им...
   Один сказал мне это и ушел, второй сказал то же самое и захотел остаться со мной.
   А теперь я сидела и не могла понять, что же мне нужно на самом деле. Жить снами и мечтами о том, что возможно, я действительно не такая, как все и жалеть себя, или стать холодной и не подпускать к себе никого потому, что возможно из-за этого мне станет больно... Или попытаться поверить...
   Я не могла выбрать, и чем больше думала об этом, тем сильнее становилось ощущение, будто я выбираю между сном и реальностью, между мечтой и правдой.
   Но быть испуганным жеребенком я больше не хотела.
   "Я могу быть сильной! Я могу! Могу!"
   - Я могу... Пашка, я могу! - шептала я, всё повышая голос и упрямо глядя Пахтакору в глаза. - Я могу выбрать!
   Я вскочила и выбежала из денника.
   Я могла доказать себе, что я на самом деле чего-то стою.
   На улице стояла удушающая жара, полуденное солнце словно скользило по небу в душном мареве. Свет слепил глаза, и из-за слез мне особенно больно было смотреть вокруг. Ноги сами несли меня вперед по знакомой дороге мимо загонов и конюшен. Я бегала тут столько раз, что вряд ли имело смысл задумываться о том, как делать очередной шаг. Я была рада только одному - ноги сами послушно уносили меня подальше. Все, что я всегда так любила, теперь почему-то внушало мне боль.
   А потом я услышала догоняющий меня топот копыт. Я замедлила шаги и обернулась, прекрасно зная, кого увижу у себя за спиной. Не имело смысла убегать от него. Даже в том сне это не имело смысла - он всегда догонял меня.
   Вороной жеребец несся на меня бешеным галопом, и в его черной гриве совсем как тогда сияли тысячи солнц. Я не моргнула и не отвела глаза. Я не отступила ни на шаг.
   Он должен был раз и навсегда понять, что я могу быть сильной и твердой. Что я на самом деле смогу сдержать свою боль, даже если он уйдет.
   Я молча подняла голову и посмотрела на приближавшегося жеребца.
   Это было очень безрассудно и очень опасно. Дорожка была совсем узкой, с одной стороны нависала стена конюшни, с другой высоченная ограда левады. Никакая лошадь не смогла бы пройти мимо меня. И жеребец явно не собирался разворачиваться или останавливаться. Я прекрасно сознавала это...
   Но что еще такого ужасного могло случиться со мной?
   Что такого могло произойти, если весь мой мир уже был разбит на куски?
   С жеребца все началось пять дней назад.
   Всего пять дней!
   Но за такое короткое время моя жизнь успела разлететься вдребезги. Она разбилась так оглушающее громко, что мне закладывало уши от этого звона, но никто ничего не услышал... И только это казалось просто невероятным.
   Началось все из-за жеребца... Может быть, из-за него все и закончиться?
   Он несся на меня и смотрел мне прямо в глаза... Черные, бездонные глаза, будто провалы в великолепной, сверкающей на солнце голове...
   - Вика! Вика! В сторону!..
   Знакомый, но такой испуганный голос резанул меня ножом. Я понимала, что не успею обернуться, я понимала, что не смогу отступить - просто не смогу.
   Он был огромным. В первый раз мне все же не показалось. Он на самом деле был огромен и больше походил на черный смерч неумолимо несущийся на меня. Смерч с окованными сталью копытами. И он явно был безумен и взбешен.
   Вороной будто в замедленной съемке мотнул головой - это движение показалось мне таким медленным и плавным, что я даже не успела закрыть глаза, как собиралась...
   А в следующий миг меня с ног до головы окатило песком, потому что жеребец вскинулся на дыбы, затормозив прямо передо мной.
   Его огромная тень накрыла меня, копыта мелькали где-то над головой.
   - Вика! В сторону! - прерывающийся голос доносился откуда-то издали, будто из другого мира. - Дурочка! Отходи!
   Жеребец резко стал на четыре ноги и фыркнул мне прямо в лицо.
   Я оказалась в душном, пульсирующем облаке из пыли, песка, лошадиного пота и бешеной пронизывающей меня силы.
   Огромный вороной жеребец возвышался надо мной, будто скала. Я должна была чувствовать страх.
   А у меня внутри было пусто и спокойно...
   Это даже разочаровывало.
   Я медленно подняла руку и протянула ее вперед к морде жеребца. Ладонь замерла всего в сантиметре от его переносья: он сам должен был сделать последний шаг и принять свое решение. Я уже приняла свое: я просто буду честной и сильной. Я сделаю так, как нужно и правильно. Никто не должен страдать со мной или из-за меня.
   - Теперь ты видишь - я могу быть сильной, - твердо сказала я жеребцу. - Я не беспомощная и не слабая...
   Жеребец ударил копытом в дорогу, но не отступил и не отвел взгляда.
   - Не надо меня жалеть, слышишь? И не надо чувствовать себя виноватым из-за меня - просто сам реши: хочешь ты быть со мной или нет...
   Вороной замер на миг. А потом вытянул шею и осторожно коснулся носом моей протянутой руки. Волна теплой силы пробежала по моему телу, и я едва устояла на ногах. Жеребец фыркнул и прянул с места. Одним могучим прыжком он перелетел через изгородь и скрылся в перелеске за левадами.
   - Вика! Вика! Идиотка ненормальная!.. Свихнутая дура!..
   Сильные руки вцепились мне в плечи и развернули. Испуганные серые глаза были прямо надо мной, как копыта жеребца несколько секунд назад.
   - Дура! Дура!.. - Денис тряс меня так сильно, что у меня грохотали зубы. - Ты больная! По тебе психушка плачет!..
   Из-за внезапно отпустившего напряжения у меня задрожали колени, и я бы точно упала, если бы Денис так не вцепился в меня.
   - Ты что, не могла отойти?! Он почти убил тебя, ненормальная!
   Мне вдруг стало так смешно, что пришлось приложить немало усилий, чтобы с совладать с собой. Даже в таком состоянии я понимала - это просто запоздавшая нервная реакция.
   Денис все тряс меня, будто у него тоже был какой-то лихорадочный приступ паники.
   Я рассерженно нахмурилась.
   - Какого черта ты раскричался?! - набросилась я на Дениса. - Да ты сам больной! Ты можешь отпустить меня - все руки в синяках будут!
   Он замолк на секунду ошарашенный моей вспышкой, а потом взорвался:
   - Это я больной?! Я?! Это я только что стоял на пути у взбесившегося животного?! Это я изображал из себя героя?! Ты сумасшедшая, ненормальная идиотка!.. - он так тряхнул меня, что я чуть не прикусила себе язык. - Я думал, что подавлюсь собственным сердцем, пока добегу!.. И где были твои мозги?!..
   Истерический смех, душивший меня, вдруг сменился беспричинной яростью из-за того, что Денис кричал на меня.
   - Да отпустишь ты меня или нет?! Ты сам припадочный психопат!.. - я врезала ему по руке кулаком и зашипела от боли, сильно ударив костяшки пальцев.
   Он нервно хохотнул и ослабил хват, но все же не выпустил меня, и даже не отошел ни на шаг, хотя стоял почти вплотную ко мне, что вряд ли можно было назвать приемлемым.
   Может быть поэтому ярость угасла так же внезапно, как и появилась. Я пришла в себя, ощутила тепло от его рук, его легкое дыхание, которое шевелило мои волосы на макушке, и почувствовала всепоглощающее смущение.
   Денис смотрел на меня все так же яростно, нахмурено, но все же облегченно.
   - Ты меня отпустишь или мне опять тебе врезать? - хмуро спросила я.
   - Можешь врезать - снова ударишься, и тебе же будет хуже, - улыбнулся Денис. - А вдруг, если я выпущу тебя, ты вновь что-нибудь вытворишь?
   Он шутил, выдавая свое облегчение и тот страх, который ему предшествовал. Я подняла голову, смущенно взглянула на него и серьезно сказала:
   - Теперь слушай: я скажу тебе то же, что и ему...
   - Кому?
   - Послушай сначала, - оборвала я его, - потом будешь спрашивать... Точнее, потом сам будешь решать...
   - Ты такая грозная! - улыбнулся Денис.
   - Помолчи уже, а?!
   - Ладно-ладно...
   Я глубоко вдохнула, подняла голову, чтобы посмотреть ему в глаза и вдруг поняла, что ему сказать все будет намного сложнее, чем жеребцу. Я внезапно осознала, что окончательно сломаюсь, если он не выберет меня... То есть получалось, что то, чего я больше всего боялась, все же случилось...
   Я влюбилась.
   И теперь, дав другому человеку такую власть над собой, я поняла, что он легко может сломать меня...
   - Что же ты молчишь? - спросил Денис.
   Не знаю, что такого он увидел на моем лице - врать я никогда не умела, - но он перестал улыбаться.
   - Что случилось? Ну?.. - голос стал тихим и обеспокоенным. Он с силой втянул в себя воздух и медленно добавил. - Не волнуйся о моих чувствах, чтобы ты не сказала - я приму это и переживу...
   И я увидела в серых глазах растерянность и боль.
   Растерянность!
   Это было невероятно, потому что его глаза изначально были созданы уверенными и смелыми.
   И ему было больно из-за меня!
   - Слушай, я не слабая, понимаешь? - поспешно заговорила я, пытаясь убрать выражение этой неправильной боли из его глаз. - Просто прими тот факт, что я не хочу и не буду позволять никому жалеть себя и так снисходительно отзываться обо мне, будто я и правда беспомощная, словно жеребенок... И особенно я не хочу, чтобы меня жалел ты... - я на секунду отвела глаза, глубоко вздохнула, задавливая нарастающую внутри панику. Я сама приближала начало конца, но не могла остановиться и не договорить. Я обещала себе сделать все правильно. "Он не должен чувствовать себя обязанным заботиться обо мне только потому, что я кажусь беспомощной..." Я взглянула на него и все же продолжила срывающимся голосом: - И ты не должен чувствовать себя обязанным заботиться обо мне из-за того, что я кажусь тебе слабой... Ты ничем мне не обязан... Так что... Просто пойми и выбирай сам - мне не нужно ни жалости, ни снисхождения...
   Горло сжалось, и я больше не могла выдавить из себя ни слова. Ощущение того, что я теряю то немногое, что еще осталось во мне, принесло нудящую, тянущую боль, как от недавнего шрама, который остался после того, как мне вырезали аппендицит.
   Сильный порыв ветра взметнул облако пыли на дороге. Песок поднялся столбом и ударил нам прямо в лицо. Я вдруг поняла, что солнце, которое только что неумолимо висело над головой, теперь затянуто тучами. Стояла тишина, и сильно парило.
   Внутри нарастало напряжение.
   Я боялась поднять голову и увидеть на его лице облегчение... Я боялась, что он отпустит меня сейчас... Наверное, это и было бы самым ужасным, что он мог бы сделать в тот момент.
   Я ощутила, как его пальцы напряглись, и он встряхнул меня осторожно и неуверенно.
   - Ну, и что ты хочешь этим сказать?.. - спросил он. - Я что-то плохо понимаю...
   Я едва смогла выдохнуть и потом опять вдохнуть, чтобы произнести хоть слово.
   - Ты... ты не должен быть со мной, если тебе просто жалко меня...
   Голос ломался и прерывался, и я радовалась только одному - можно спрятать от него свое лицо.
   - Ты думаешь, будто я хочу быть с тобой только потому, что мне жалко тебя?! - он сказал это так громко и неверяще, что я вздрогнула.
   Пришлось отвернуться. Я попыталась высвободиться из его рук, чувствуя, как начинаю краснеть. Он сильнее сжал мои плечи, не позволяя мне увернуться.
   - Ты, сумасшедшая и ненормальная девчонка, думала, что я тебя жалею?!..
   От смущения я не знала, куда деться, и потому взорвалась.
   - А что мне было думать, а?!..
   - Ну, например, что я люблю тебя, - как ни в чем не бывало предложил Денис.
   Я вздрогнула и резко вскинула голову. Он смотрел мне прямо в глаза и не улыбался.
   - Зачем ты мне это говоришь? - тихо спросила я.
   Он нахмурился, а потом заговорил очень серьезно, но с такой болью, что, казалось, будто я могу реально ощутить ее... Я никогда не слышала такого голоса. Тем более от него...
   - Послушай теперь меня, хорошо?.. Я скажу это сейчас и больше повторять не стану. Не смогу, если быть абсолютно честным... Имей в виду... - он мотнул головой и выдохнул: - Черт побери! Даже не могу толком объяснить! Не знаю, как сказать...
   Он замолк на секунду и молча стоял и смотрел на меня.
   - Ничего из того, что я когда-либо знал могло заставить меня чувствовать себя так неуверенно... Это кажется таким неправильным и сумасшедшим бредом, что хочется рассмеяться над своей глупостью!.. Но я не могу избавиться, как не пытался! Потому что ничто, из того, что я когда-либо ощущал, заставляло меня измениться, заставляло захотеть стать лучше! Тем более ничто и никогда не заставляло меня забыть свою гордость и говорить кому-нибудь что-то подобное... Ты даже не представляешь, что можешь сделать сейчас со мной... Всего одним словом ты можешь просто уничтожить меня!.. - он рассерженно выдохнул. - Я не знаю... Не могу... Не могу ничего поделать с этим! Потому что я никогда не ощущал ничего такого же сильного, как это...
   Эта неправильная боль в его глазах заставляло сжиматься мое горло, и чем дольше он говорил, тем ужаснее я себя чувствовала. В том, что сейчас происходило, была виновата только я. Я и больше никто.
   Я причиняла боль ему, я причиняла боль себе... Я не могла поверить в правду, зато верила в то, что выдумала сама. Вот это действительно было глупо...
   - Прости меня...
   Я все же сумела выдохнуть это, хотя и не узнала своего голоса.
   - Прости, что тебе так больно из-за меня... И я... хочу быть с тобой...
   В серых глазах скользнуло облегчение и улыбка. Такая простая и понятная, что дурацкая боль отпустила мое горло.
   Но в следующую минуту Денис вдруг выпустил меня и отодвинул в сторону. Я проследила направление его нахмуренного и сосредоточенного взгляда и почувствовала, как земля уходит из-под ног.
   - Виктория... Вика. Ты помнишь, откуда взялись лошади?
   Арсений стоял всего в паре шагов от нас, но смотрел только на меня, будто я была одна.
   - А ты кто такой? - холодно спросил Денис, делая шаг по направлению к нему.
   - Тот, кого она знает, - медленно отозвался он, не отводя от меня глаз.
   Ощущение было все то же - будто кто-то родной обхватил меня руками, и я оказалась дома. Шоколадные глаза были такими теплыми...
   Края той громадной дыры в моем желудке предательски задрожали, и все тело отозвалось болью...
   Он был таким теплым и все же был так далеко. Всегда. Всю мою жизнь - так близко и одновременно так далеко...
   Я хотела, чтобы он остался со мной. Я понимала, что именно этого хотела всю свою жизнь...
   Хотела этого вчера, когда он оставил меня в конюшне... Хотела ночью, когда он убаюкал меня, а потом опять ушел...
   Он всегда уходил. Никогда не задерживаясь на одном месте, он постоянно двигался вперед, слишком дорожа своей свободой, за которую я так его любила.
   - Откуда взялись лошади? - повторил он.
   Его слова ударили меня прямо в грудь - туда, где было сердце. От боли пришлось на секунду закрыть глаза...
   Но я больше не собиралась уступать. Я пообещала себе быть сильной. Я сказала ему, что не хочу жалости или снисхождения. Денис принял это, но вот примет ли он?
   - Ты пришел? Зачем?.. - дрожащим голосом выдохнула я.
   - Ты так и не ответила мне... Я спрашивал столько раз, но ты так и не ответила... Ни разу... - шоколадные глаза наполнились болью, и дыра в моем желудке стала еще больше.
   - Зачем ты это спрашиваешь? Зачем, а? - голос становился все громче, но это не делало меня увереннее. - Ты сам прекрасно знаешь, откуда они взялись, правда?.. Я только никак не могу понять, что заставляет тебя раз за разом возвращаться ко мне?.. - мне пришлось судорожно втянуть в себя тяжелый воздух, в котором чувствовалось приближение грозы. - Я ведь не нужна тебе... И если ты считаешь, что чем-то обязан мне, то можешь не беспокоиться - я могу справиться сама... Я правда могу...
   Его глаза обезоруживали меня. Я не могла продолжать говорить, потому что в них я видела неверие. Он знал меня вдоль и поперек. Он изучил меня за все те годы, когда я жила только ним одним. Когда, каждый день я выходила и улыбалась ему - Ветру-Бродяге - забывая улыбаться всем остальным...
   - Зачем ты пришел? Почему ты сделал это только сейчас?.. - я вздрогнула и повела плечами. - Ты хоть понимал, как ты был нужен мне?.. Все эти годы...
   Он смотрел на меня и молчал. Шоколадные глаза стали такими далекими... Такими недоступными, будто он уже ушел...
   - Ты опять это делаешь со мной... Ты постоянно уходишь... Ты хоть понимаешь, что каждый раз мне приходилось собирать себя заново, чтобы жить дальше?!.. Только то, что ты сделал несколько дней назад, было хуже всего!.. Ты пришел и спрашивал меня про лошадей. Про то, откуда они взялись, а я знала, что просто не могу жить дальше без тебя! Ты почему-то так нужен мне! Ты непонятно почему был нужен всю жизнь! ... Я всю жизнь звала тебя... - голос постоянно прерывался, и дыра становилась все больше, но нужно было продолжать говорить. - Я всю жизнь... Всю жизнь звала тебя и просила остаться со мной... И только поэтому я каждый день выходила на улицу... не зная тебя, я все равно здоровалась с тобой и я верила, что ты есть, потому что ты всегда отвечал мне - касался моей руки, задерживаясь на кончиках пальцев... Ты был нужен мне, ведь никто никогда не понимал меня так, как ты...
   На его лице отразилось удивление, понимание и опять эта всепоглощающая боль... Он шагнул ко мне, но не позволил себе коснуться даже моей руки.
   - Я не знал, что на самом деле нужен тебе... Ты не сказала мне... Ты просто всегда улыбалась и молчала... Или пела мне... Я не знал, что так нужен тебе - ведь ты всегда такая сильная...
   У меня тряслись руки и губы.
   - И теперь... Теперь просто скажи мне - почему так?.. Я ничего не требую - просто ответь мне, почему ты мне так нужен?.. Почему из-за тебя у меня всегда возникает такое ощущение, будто ты знаешь меня лучше, чем я сама?
   - Ты и сама знаешь почему... - тихо отозвался он. - Ты рассказывала об этом своей сестре... Я пришел именно тогда только потому, что ты догадалась обо всем сама - есть люди, которые связаны с лошадьми... Есть люди, в которых живет дух лошади... Этих людей создал я. Тебя создал я... И я пытался заботиться о тебе... Я пытался дать тебе то, что надеялся поможет тебе... Только этого не достаточно, правда?.. - в шоколадных глазах скользнула боль. - Просто ответь мне теперь, когда я стою здесь: что тебе на самом деле нужно?..
   Я не знала, что ему ответить... Я понятия не имела, что нужно сказать... Я просто хотела, чтобы все закончилось, чтобы мне дали возможность вдохнуть и прийти в себя...
   - Ты можешь уйти и оставить ее в покое, - холодно предложил Денис и шагнул вперед.
   Я совсем забыла, что он до сих пор стоит рядом со мной. Я даже не думала о том, что он слышит все те слова, которые я только что говорила Арсению...
   - И это говоришь мне ты? - в голосе Арсения не было ни злости, ни ярости, но меня пробрала дрожь.
   Где-то далеко, прямо за лесом у горизонта прогрохотал гром.
   - Да, я говорю тебе это прямо сейчас, - подтвердил Денис. - И я спрашиваю, кто ты такой? Кто ты такой, чтобы причинять ей такую боль?! Почему ты столько ждал?! Ты же видел, что нужен ей! Как ты мог оставаться в стороне, когда она звала тебя?..
   Я почувствовала, что Арсений напрягся, и из таких теплых шоколадных глаз исчезли все человеческие чувства.
   - А ты, значит, считаешь себя лучше? - медленно и четко спросил он. - Ты стоял и просто смотрел, когда она столько раз возвращалась сюда в слезах! И ты не сделал ничего! Ничего! Потому что ты всего лишь трусливый мальчишка, который боится показать свои чувства, боится быть отвергнутым! Ты обвиняешь меня?!
   Денис задрожал и наклонился, собираясь прыгнуть вперед и ударить его.
   - Стой! - отчаянно зашептала я. - Не надо... Не двигайся...
   Он дрожал от ярости, но все же послушно застыл рядом со мной и с усилием проговорил:
   - У меня нет оправдания... Я знаю... Но я также точно знаю, что тебя она ждала все это время, а меня всегда отталкивала и боялась поверить мне... Ты же всегда мог прийти и быть с ней, но ты не сделал этого... Как ты можешь думать, что у тебя есть право стоять здесь сейчас?!
   - Потому что ты всего лишь человек со своей жалкой душонкой, которая в первую очередь заботиться только о себе! И ты хочешь, чтобы она поверила тебе! Ты хочешь, чтобы она полюбила тебя?! Ты понимаешь, что будет с ней, когда ты ее предашь?! А знаешь ли ты ее?! Знаешь ли ты, что у нее внутри и почему она такая необычная?! Понимаешь ли ты, как тяжело ей жить среди людей?..
   - Ей тяжело только потому, что ты не можешь отпустить ее... Ты не даешь ей верить, - голос Дениса вдруг стал спокойным и очень уверенным.
   Я застыла, понимая, насколько он прав. Глаза Арсения метнулись сперва ко мне, а потом обратно к лицу Дениса, и я увидела страх в шоколадных глазах. Он повернулся ко мне и, заглянув мне в глаза, тихо спросил:
   - Ты можешь быть настолько человеком, чтобы любить его?.. Ты на самом деле всегда хотела, чтобы я был с тобой именно так? Ты хотела, чтобы я любил тебя и был с тобой?.. - в его голосе слышалось непонимание и боль.
   Слезы вновь сжали мое горло, я знала, что должна сказать ему правду, и когда он услышит это, он уйдет. А я не хотела, чтобы он уходил, потому что я боялась потерять обоих... Что могло удержать Дениса рядом со мной? Я знала, что для него нет смысла быть со мной.
   Он просто хотел этого. Он просто любил меня, и непонятно было, отчего так. Я видела, что он говорит правду, только поверить, что я на самом деле нужна ему было так сложно...
   Оказалось, что сложнее всего было поверить в себя.
   - Я не могу отпустить тебя, потому что половина моей души всегда будет принадлежать тебе - этого уже никто не изменит... - прошептала я. - Но теперь, я знаю, что могу жить так, как хочу. Что я на самом деле могу сделать это... Просто боюсь... А я не хочу быть трусихой... И я не хочу всю оставшуюся жизнь жалеть о том, что не сделала... И... Я все равно была, есть и буду сперва человеком. Так случилось и это тоже уже не изменить... - я подняла голову и посмотрела в глаза Арсению, изо всех сил сдерживая слезы и стараясь казаться сильнее. - Да, я хочу остаться здесь. Я хочу быть с ним и я хочу ему верить, даже если он на самом деле может предать меня... Потому что это и есть настоящая жизнь - ты живешь только мечтами и тебе этого хватает... Но я не могу стать тобой - я в первую очередь всегда буду просто человеком... Которому надо, чтобы его любили...
   Над конюшней сверкнула молния, и на нас вдруг обрушился ливень.
   Я стояла и смотрела на Арсения, почти не различая его шоколадных глаз за пеленой дождя. Зато я смогла увидеть его улыбку.
   - Ты сумела выбрать правильно... - сказал он. - Ты смогла начать жить... Я тебе больше не нужен... Но если я тебе когда-нибудь понадоблюсь - просто спой мне, и я тебя услышу...
   А потом он ушел...
  
   Я смогла прийти в себя только когда почувствовала, как холодные руки Дениса обхватили меня. Я прижалась лицом к его груди и только тогда смогла заплакать.
   Небо обрушивало на нас целый водопад воды, но я не могла уйти. Я не могла сдвинуться с места, и поэтому мы продолжали стоять на узкой дороге рядом с конюшнями.
   Я отпустила Его. Он ушел и забрал какую-то часть меня с собой. Я сама добровольно отпустила свою мечтательность, свою наивность и свое детство... Я знала, что поступила правильно, но боль не становилась меньше.
   - Он ушел... Ушел... И я не знаю, когда он вернется...
   Я все повторяла и повторяла эти слова, шепча их в мокрую рубашку Дениса, а он молчал и только водил рукой по моим волосам.
   - Как я буду одна?.. Как я смогу без него?.. Я всю жизнь жила только потому, что знала - он есть и он оберегает меня, даже если со мной оставаться не может... А теперь я сама отпустила его... Я не смогу, не смогу жить дальше...
   И тогда Денис вдруг резко отодвинул меня, встряхнул и, заглянув в глаза, твердо произнес:
   - Прекрати это, слышишь? Ты все прекрасно сможешь, потому что совсем недавно я четко слышал, как ты сказала мне, что можешь быть сильной... И запомни раз и навсегда - я тебя не брошу, поняла? Я буду с тобой. Ты можешь сумасбродничать, верить во что угодно, но, прежде всего ты должна верить в то, что я не предам тебя, поняла, глупая?.. Так что теперь ты можешь петь мне... - он с улыбкой вздохнул и кивнул для уверенности. - Будешь петь мне.
   Я всхлипнула, не смогла сдержать улыбки и с сарказмом приподняла одну бровь.
   - Ты же не любишь, когда я пою.
   - Нет, я люблю это, честно... Просто, меня всегда немного бесили те вещи, которые ты делаешь лучше, чем я...
  
  
  
  

5.04.2009 г.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   41
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"