Субчак Олег Ярославович : другие произведения.

Северная звезда

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:


СЕВЕРНАЯ ЗВЕЗДА.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

  
   ...И когда вернулся Гелвин Грозный, то изрек: "Вот стою перед вами, не Белый, но Серый. Зло покарано и похоронено в сердце земли и поставлен у ворот Страж на сорок сороков. Горе и страшная кара тому, кто разбудит его!.."
  

Хроники Эстреда, ХIV

  
   ...И когда воссияет на Севере Великая Звезда, родится мальчик, Сын Света, и выступит на прю с Великим Злом и победит его...
  

Пророчество Северной Звезды

  
  

1.

   Легко разрезая волны, остроносая триера неслась на север, подхваченная крыльями горячего южного ветра. И хотя прошло уже две недели, сила и направление магически вызванного воздушного потока не ослабевала. Начавший что-то подозревать капитан стал присматриваться к пассажирам, и разоблачение было только делом времени. Мне на это было наплевать, поскольку к этому я не имел никакого отношения. Во всем был виноват горластый смуглый ромеянин, каждый вечер устраивавший оргии на верхней палубе.
   Он был мастером маскировки. Одетый, словно избалованный повеса-патриций, не в меру словоохотливый, он убивал в собеседнике всякие подозрения смелым открытым взглядом простака, однако медальйон, которым снабдила меня когда-то жившая в пещере у Козьего луга колдунья, не лгал никогда. Достаточно было приблизиться к ромеянину на расстояние броска ножа, как шлифованный лунный камешек с нанесенным соответственным заклинанием становился холоднее льда, что было верным признаком наличия у человека магических способностей.
   "Держись подальше от таких людей, Киран. - сказала колдунья, вешая мне на шею медальйон. - Когда проснется твоя сила, у нее будет совсем не тот источник, которым пользуются остальные. И ко мне больше не ходи, я тоже принадлежу к таким людям. Жди своего часа. Не давай завладеть своей силой другим". Хоть я и не понял тогда ни слова, камня больше никогда не снимал и обходил меченых Силой людей десятой дорогой. В этот раз, правда, мне пришлось сесть с одним из них на один корабль, но, во-первых, узнал я о его присутствии только в море, а во-вторых, выбора у меня не было. Случилось так, что триера оказалась единственным за целый месяц судном, уходящем на Север.
   Проделки колдуна-ромеянина обещали значительно сократить мучительное путешествие через три моря. Я даже молил богов, чтобы капитан-галеянин, ревностно служащий своему мстительному глиняному богу, и посему ненавидящему любого, кто умеет слушать и использовать Силу, подольше вычислял, кто из его пассажиров устроил такую гонку. По счастью, странных пассажиров было хоть отбавляй.
   Больше всего на роль колдуна подходил я. Бледнолиций, с редким на Юге зеленым цветом глаз, с каменными чертами лица, вечно угрюмый и неразговорчивый, сопровождаемый толпой таких же неразговорчивых слуг.
   Была еще жрица кринтийского храма Богини-Матери, переодетая в знатную терионскую даму, в сопровождении жриц и крепкого курчавого кринтийца, изредка появлявшегося на палубе с огромным топором-лабросом. Именно последняя деталь сильно охлаждала любое желание остальных мужчин заглянуть под терионскую чадру, а посему до сих пор никто не смог увидеть лиц богослужительниц. Зная терионские обычаи досконально, поскольку лет пять довелось помаяться в этой засушливой стране без границ, законов и правителей, я быстро раскусил обман, а вывод о принадлежности к слуслужителям культа Богини-Матери сделал по бледным следам от особой формы браслетов, оставшихся на запястьях и щиколотках женщин. Кринтийки, вопреки ненависти галеян к язычникам, тоже сильно рисковали, что само по себе было довольно странно, но поскольку мой камень не холодел в их присутсвии, на них я почти не обращал внимания.
   Плыл с нами еще императорский посланник с рабом-нефийцем, парнем восемнадцати лет с оливковой кожей, большими черными глазами и полным отсутствием всякого намека на усы и бороду, что являлось верным признаком уроженца долины великой реки Лур. Посланник, сорока-сорокапятилетний легионер в чине центуриона, из плебеев, меня ничем не заинтересовал, а вот за его рабом наблюдать было интересно. Татуировки на плечах свидетельствовали о принадлежности мальчишки к почетной касте писцов. Вспоминая рассказы путешественников о разграблении Долины Царей воинами Ромеи, не было ничего странного в том, что отпрыск столь уважаемой в Нефии профессии является теперь собственностью безродого солдафона. Парнишка исполнял самую грязную работу, хотя, по моим наблюдениям, понимал и отборную ругань фанатика-галеянина, и скучную высокопарность притворяющегося пьяницей колдуна-ромеянина, и ломаную, с изрядным кринтийским акцентом властность терионского наречия.
   Что и говорить, компания собралась занятная. Недели через две после отплытия, когда мы миновали Черные острова, войдя в Изумрудное море, капитан решил войти в один из ромейских портов пополнить запасы, однако колдовской ветер, усилившись, погнал триеру далеко в открытое море. Рабы на веслах, получившие длительный отдых, до сих пор считали его подарком богов, однако протухший хлеб и гнилая вода постепенно меняли их настроение. На нижних палубах росло недовольство. Пока-что галеянин держал рабов в узде, но ясно было, что черные нубийские великаны выдержат дней пять, не больше. Тогда я и решил поговорить с колдуном.
   Вечером, когда ветер успокоился, и золотые звезды покрыли небосвод, колдун устроил очередную попойку, пригласив посла-центуриона. Они уселись на корме, куда не доходило отвратительное зловоние из гребных палуб, на мягких подушках возле низенького стола из черного дерева. Когда я подошел, выпито было уже порядочно и оба ромеянина, орущих свои дурацкие гимны, были похожи скорее на свиней, чем на просвещенных граждан великой империи.
   Посланник был одет в новую, расшитую золотом тунику, весь эффект от которой сводил на нет старый видавший виды панцирь. На боку висело оружие - спата, длинный кавалерийский меч, и внушительный нож, которым с легкостью можно было перерезать медвежью глотку. Судя по мощным тренированным плечам, фехтовальщиком он был профессиональным. Когда я приблизился к ним, центурион, обернувшись, посмотрел на меня красными, как у быка, глазами, а потом промычал что-то оскорбительное насчет варваров. Опухшее лицо было лицом обычного ромеянского легионера - разбитый сплющеный нос, квадратная челюсть, надменное каменное выражение. Ничего особенного.
   - Простите, великочтимые граждане, что нарушаю радость джужеской беседы. Разрешите же сыну холодного Севера, восхищенному величием увиденного во владениях Великой Империи, приподнести к столу амфору сладкого кринтийского вина, дабы выразить признательность за гостеприимство, оказанное мне вашими соотечественниками.
   - Охотно, о сын Севера, так хорошо слагающий медоточивые речи! - заорал колдун, не обращая внимание на посланника, демонстративно отвернувшегося от меня. - Присоединяйся к нам и раздели сию скромную трапезу с нами.
   - Благодарю и охотно принимаю ваше предложение.
   Сделав знак слугам, я присел на палубу возле стола. В этот же момент, проворчав что-то насчет недомогания, посланник на нетвердых ногах удалился прочь. Проведя его взглядом, колдун вмиг протрезвел.
   - Вы уж простите его. Мои просвещенные соотечественники считают варварами всех, кто носит штаны. У нас на Юге можно обернуть бедра куском полотна и проходить в нем всю жизнь. Многим невдомек, каким полезным изобретением являются брюки, особенно в условиях снежной и морозной зимы.
   Принесли амфору и минуты три, пока мой слуга Салех наливал густое вино в бронзовый кувшин, мы молча смотрели друг на друга.
   - Давайте поговорим начистоту, досточтимый сын Севера. - сказал он, когда ушел Салех. - Вы давно хотите поговорить со мной, ведь так?
   - Совершенно верно. Меня беспокоят некоторые вещи.
   - Например, этот ветер?
   - Вы на редкость проницательны.
   - Благодарю. Если вас пугает мысль о проклятии или о чем нибуть в этом роде, лежащем на корабле, то вы волнуетесь напрасно. Ветер этот вызвал я. Этот фокус стоил мне очень дорогого артефакта, которым пришлось пожертвовать, однако обстоятельства, заставившие меня очертя голову нестись на Север, являются весьма серьезными. И я намерен поддерживать ветер до тех пор, пока на горизонте не покажется берег Маридунума.
   - Позвольте мне заметить, что девяносто гребцов, вот уже две недели пьющие тухлую воду и питающиеся источенной червями вареной пшеницей, в любой момент поднимут бунт. Вам не страшно?
   Колдун только развел руками.
   - Что может значить страх в сравнении с миссией, которую мне предстоит выполнить?
   - И что же это за миссия?
   Колдун посмотрел на меня, прищурив правый глаз.
   - Зачем вам это?
   - Не надо было намекать. Теперь отступать поздно.
   Ромеянин тихо засмеялся.
   - И то верно! К тому же, компания человека, вырасшего на Севере, может быть весьма полезной в моем случае. Но, прежде чем я поведаю о цели моего паломничества в холодный далекий край, позвольте мне сделать три вещи.
   Он сделал многозначительную паузу, интригуя своего единственного слушателя.
   - Во-первых, позвольте мне представиться. Меня зовут Корнелий Гай Титус. Я ученый, путешественник, а также человек, интересующийся всевозможными магическими учениями, ритуалами, предметами, а также практикующий маг, как вы изволили убедиться.
   - Приятно с вами познакомиться. Меня зовут Киран, я сын лорда Коннора из Корвина, подданного короля Геринта Мудрого, повелителя Ардии.
   - Во-вторых, давайте все же испьем чашу сию, поскольку ко всему прочему я имею также необычайную страсть к напитку из хмельного плода виноградной лозы.
   И, рассмеявшись, он умело разбавил водой вино по кринтийскому обычаю, как настоящий опытный виночерпий.
   - И, наконец, в-третьих, я должен взять с вас слово, что вы не расскажете никому о том, о чем услышите сейчас от меня.
   - И вы не наложите на меня никакого соответствующего заклятия? - попытался сострить я, но колдун остался серьезным.
   - А зачем? Можете, конечно, кричать об этом на каждом перекрестке, но должен вас предупредить, дело весьма серьезное и опасное. Говорю об этом заранее, чтобы у вас была возможность отказаться.
   Мне это не понравилось. Сперва он намекает о таинственном деле огромной важности, потом вдруг пугает опасностями. И снова я будто услышал шепот заколдованного лунного камня: "Не верь ему!"
   - Наверное, мне действительно ни к чему подобные тайны. Тем более что у меня свой резон оказаться в Ардии как можно быстрее.
   - Что ж, - разочарованно промолвил ромеянин, - дело ваше. Но если я попрошу вас быть моим проводником на землях Севера, не безвозмездно, и, разумеется, только если вам будет по пути, вы согласитесь?
   - Компанию я вам составлю с превеликим удовольствием, однако, только до владений отца.
   - И на том спасибо. Уж простите мне мою настойчивость, но не могли бы вы помочь мне прямо сейчас? Видите ли, у меня есть карта, составленная в былые времена одним путешественником, но я сомневаюсь в ее точности. Не желаете ли взглянуть?
   Я охотно согласился.
   Через минуту в руках колдуна оказался пергаментный свиток довольно преклонного, судя по его цвету, возраста. Путешествуя по Югу, я видел их достаточно. Когда просторы твоих владений однообразны и широки, такая вещь, как карта, является жизненной необходимостью. В Луре и Реме существуют целые цеха, в которых опытные мастера рисуют карты провинций, заливов, морей, гор, равнин и городов. У нас, на Севере, где крестьяне, бывает, никогда в жизни не выходят за пределы своих усадьб, карты никто никогда не составлял. Лорды и короли, постоянно объезжающие свои владения, знают их наизусть, тем более что даже великая Ардия по размерам далеко уступает какой-нибуть терионской сатрапии. Можете теперь представить себе мой интерес, когда я узнал, что кто-то когда-то составил все же карту и моих родных земель.
   Поставив на стол два масляных фонаря, мы осторожно развернули карту. Несмотря на ветхость, она поразила меня свежестью красок. Горы были иссиня-черного цвета, равнины - изумрудно-зелеными, тонкие линии рек - небесно-голубыми. Очертания земли чем-то напоминали лицо человека, курящего трубку. Все названия были написаны по-ромеянски, местонахождение замков указывали крошечные черные башенки. Я начал увлеченно читать, и перед моими глазами вдруг явственно предстали родные края.
   Большую часть карты занимала, конечно же, великая Ардия. Она находилась как раз над мундштуком воображаемой трубки. Окруженная с севера, востока и юга высокими горными хребтами, она сразу бросалась в глаза зеленым цветом искусно нарисованных холмов и лесов. На западе, там, где в море упиралась "трубка" большого полуострова, среди мешанины черных гор, ютились в тесных долинах королевства Эланд, Тория, Вингия, Лирия, Элдор, Эвальд и Орния. Южнее "трубки" лежал остров Марилион, а между ней и Ардией - остров Кларион. Далеко на севере, на самом краю земли, на огромном полуострове находилось королевство Сноудон, западнее его и севернее "трубки" затерялись в Западном море острова Руния и таинственный Асмар, о котором в Ардии мало что знали. Южнее всех, в самом низу карты, за мощной стеной гор на берегу Изумрудного моря лежала самая северная провинция Ромеи - Маридунум, куда мы и направлялись в даный момент. Весь Север лежал передо мной, как на ладони. Мой родной край, который я знал теперь гораздо хуже, чем чужие заморские страны.
   - Ну, что скажете? - спросил колдун, неторопливо потягивая разбавленное вино.
   - Все нарисовано на удивление точно. - ответил я. - Но неточности все равно есть. Вот этот замок в горах давно уже разрушен. Это сделал мой дед, Кадал. Странные о том замке истории рассказывают, будто жили там вороны-оборотни. Теперь даже вспомнить никто не может правда это или нет. Мало кто видел Хейвин до прихода деда, мало кто вернулся из того похода. Даже дед не любил рассказывать о нем. Говорят, долина Хейвина теперь проклята.
   - А где ваш замок?
   - А вот он, Корвин, между горами.
   - Судя по местности, вам придется делать крюк вокруг вот этого выступающего горного кряжа?
   - Да.
   - Какие еще неточности?
   - Преимущественно в названиях. Многие из них на языке древних жителей, альвов. Вот этот замок, к примеру, на карте называется Каэр Келум, Каэр Кел, по-нашему. Так он называдся лет сто тому назад, теперь же носит название Келлин. Остров Кларион не соединен перешейком с Эландом, хотя и ходят легенды, что когда-то там существовал мост, переброшенный через пролив. Как и легенды о драконах, живущих в Сноудоне.
   - Вы считаете, что все это сказки?
   - Да. Единственное доказательство прежнего существования драконов - зуб, хранящийся в Аквине, в сокровищнице короля. Я видел его один раз, он мне показался скорее куском кремня, чем клыком животного.
   - Вы что же, совершенно не верите в чудеса?
   - Отчего же, верю. Верю, что у вас есть магическая сила. Даже чувствую это. Своимим глазами видел, как галеянский пророк осушил море одним взмахом руки...
   - Да нет же, это не то! В настоящее чудо верите? В чудо, которое не видели своими глазами?
   Я устало вздохнул.
   - Я не такой доверчивый. На Юге ходит множество побасенок о тех или иных местах, но, посетив многие из них, я убедился лишь в безграничной изобретательности человеческого воображения, созданные которым чудеса намного превосходят чудеса природы.
   Колдун слушал меня и улыбался, как улыбается снисходительный учитель, слушая наивные речи своего ученика.
   - Вы очень трезвомыслящий человек, Киран из Корвина. Как долго вы путешествовали Югом?
   - Восемь лет.
   - И какие у вас сложились впечатления?
   - Я извлек из путешествий немало пользы.
   - Я не о пользе, а о впечатлениях.
   - Если честно, я немного разочарован.
   - Чем именно?
   - Тем, что мир оказался везде одинаковым. Как и люди.
   - Вы соскучились по дому?
   - Не то что бы.
   - Тогда почему плывете обратно?
   - Дела.
   Колдун снова улыбнулся и покачал головой.
   - Я вам даже начал завидовать.
   - Почему?
   - У вас чрезвычайно размеренная жизнь, Киран. Нет у вас той занозы в заду, которая гонит меня с одного края мира на другой в погоне за чудесами. Когда-то я презирал таких людей, как вы, но, становясь старше, многое начинаешь воспринимать по-другому. Все чаще мне снится по ночам родной остров, отцовское поместье, оливковые деревья на склоне холма. Будь я на вашем месте, чувствовал бы себя самым счастливым человеком на земле.
   Мне вдруг захотелось рассказать ему обо всем, но я промолчал. Пусть мне завидуют, но не жалеют.
   - Так вы, стало быть, плывете на Север за чудом?
   - Да, мой юный друг. За главным чудом своей жизни.
   - Тогда и вы должны быть счастливы.
   - Да, наверное, должен.
   Мы помолчали несколько минут, а потом Корнелий Гай потянулся, сладко зевнул и засмеялся.
   - Довольно-таки позднее время для душевных бесед, не находите?
   - Вы правы.
   Мы поднялись с палубы, пошатываясь от качки и выпитого вина.
   - Значит, ветер будет дуть до самого Маридунума?
   - Именно так. - подтвердил ромеянин.
   - И сколько, по-вашему, нам еще плыть?
   - Самое большее - дня четыре, если меня не обманывают мои печенки. Мы уже пересекли треть Изумрудного моря. И звезда путеводная встает все выше и выше.
   Он указал рукой на север, где над великолепием созвездия Оленя ярко, неестественно ровно горела большая белая звезда. Опять, как и в тот день, в далеком теперь Терионе, когда она появилась в небе над руинами Ратанара, меня охватило странное волнение.
   - Капитул Магов в Реме назвал ее Северная Звезда Пророчества. Вижу, и вас она волнует? Сдается мне, и ваша судьба уже связана сней.
   Он странно посмотрел на меня, будто знал уже все наперед.
   - Спокойной ночи, Киран из Корвина.
   - Спокойной ночи, гражданин Титус.
   Мы разошлись по своим углам, и в ту ночь я долго не мог уснуть. Куда бы я ни прятался, всюду меня настигал белый немигающий взгляд Северной Звезды Пророчества.
  

2.

   Берег Маридунума показался на горизонте утром четвертого дня, как и предсказывал колдун. А на закате мы увидели белые стены крепости Скутум, столицы провинции, в вечернем свете солнца казавшиеся залитыми жидким золотом. Вспоминая тот день, когда восемь лет назад остроносый кринтийский корабль уносил меня на Юг, я заметил, что она значительно выросла. Стены поднялись вверх на целых десять футов, на скалах, отгораживающих гавань от океана, появились сторожевые башни, на месте деревянного помоста теперь возвышалась каменная пристань. Войдя в порт, мы увидели возле берега целую флотилию бирем, среди которых лебедем в стае уток выделялась красная флагманская трирема. Такое большое скопление судов свидетельствовало об изобили пиратов или опасности со стороны моря, что было странно, поскольку ни одно королевство Севера не могло соперничать с Ромеей на море. Вскоре мои опасения подтвердились, когда нам наперерез устремился один из кораблей, не давая приблизиться к причалу. На его борту мы увидели десять вооруженных до зубов легионеров и нацеленную на нас баллисту.
   Патруль допросил капитана с пристрастием, легионеры спустились даже в вонючий трюм, и лишь после этого позволили причалить к берегу. И вот, спустя три недели, мы, наконец, прибыли на Север. Пока слуги разгружали мое имущество и искали лошадей и ночлег, я наблюдал за своими попутчиками.
   Колдун неожиданно сошел на берег в сопровождении юноши-нефийца, а посланник-центурион, прихватив только видавший виды сундучок, растворился в сумерках города. Я не знал, радоваться за паренька, или жалеть его. Мотаться за непоседливым колдуном по всему свету - нелегкая участь для раба, однако же, с другой стороны, служить просвещенному хозяину приятнее, чем грубому и неотесанному вояке. Корнелий Гай Титус вещей привез немного и, попрощавшись со мной, тоже исчез меж тесных улочек Скутума.
   Последними выгружались лже-терионки, наняв нескольких местных грузчиков. Наблюдал за ними уже знакомый мне неразговорчивый кринтиец, повесив на плечо свой топор. К чести жриц Богини-Матери, вещей они притащили с собой немного. Кринтиец смотрел на меня так, будто хотел о чем-то спросить, но молчал, ожидая, когда сойдут на берег его хозяйки.
   Когда молодой месяц поднялся над холмами, серебрянным рожком сияя в темном безоблачном небе, на пристань явились мои слуги, посланные за лошадьми. Погрузив имущество и оседлав выносливых арлийских рысаков, мы вскоре прибыли в таверну, где уже были заказаны комнаты.
   Постоялые дворы, построенные ромеянами, были не хуже наших ардийских замков. Привыкшие к теплому климату, властелины Юга с присущей им изобретательностью придумывали разные хитрости против студенных зим. Большие чаны для нагрева воды, теплые полы, двухслойные стены - это лишь несколько полезных ухищрений, которые стали обязательными при постройке любого здания, будь то казарма или дворец правителя. Но больше всего меня восхищали их знаменитые бани, к которым я успел привыкнуть, путешествуя Югом. Поэтому, едва переступив порог таверны, я приказал приготовить мне ее.
   Постоялый двор, в котором мы остановились на ночь, назывался "Золотой дракон" и был довольно сносным заведением, по ромеянским понятиям. В нем могло спокойно разместиться человек сто, но в это время года, а именно весной, когда с Юга только начали прибывать корабли после сезона весенних штормов, гостей было совсем немного. Это обещало тихий спокойный отдых.
   Баня была готова через час, и я почти до полуночи парился и смывал с себя усталость долгого плавания. Выпив после купания несколько пинт горького старого пива, проснулся только после обеда на следующий день.
   Первая новость, которую принес мне Сухай - жрицы поселились вместе с нами, и их предводительница интересовалась моей персоной.
   - В каком смысле интересовалась? - спросил я, но Сухай только пожал плечами.
   - Не могу сказать, господин. Ко мне обратилась одна из ее служанок, интересуясь, не можете ли вы ее принять.
   Сразу вспомнился недавний вечерний разговор с колдуном и сияющая в ночном небе Северная Звезда Пророчества. Неужели все мистики Юга ринули к нам на Север?
   - Вели подать мне новое платье, я схожу к ним в гости.
   Через полчаса приказание было исполнено.
   Одеваясь, я мысленно готовился к разговору со жрицей. Вся эта возня вокруг таинственных звезд и древних пророчеств постепенно становилась весьма интригующей. На всякий случай стоило в этом разобраться, и раз уж хитрый колдун, жаждущий моей помощи, не захотел поделиться подробностями, может жрица Богини-Матери будет более уступчивой.
   Когда солнце начало терять блеск, склоняясь к закату, я появился на пороге апартаментов, занимаемых кринтийцами. Телохранитель, встречавший нас, угрюмо покосился на сопровождающих меня Сухая и Герана, одетых по-терионски и вооруженных, как настоящие "псы пустыни". Прощупывая взглядом его мускулистую фигуру, я подумал, что не хотел бы ни при каких обстоятельствах становиться ему на пути. Наем такого воина в охрану стоил больших денег, но в то же время он один стоил двадцати обычных наемников. Жрицы поступили весьма благоразумно.
   - Что вам угодно? - спросил он на своем родном языке.
   - Я хотел бы встретиться со Святейшей Матерью. Меня зовут Киран из Корвина.
   - Со Святейшей Матерью? - переспросил он, весьма правдоподобно изображая удивление. Надо сказать, кринтийцы были умелыми обманщиками. - Нету здесь никакой матери. Вы нарушаете покой госпожи Темир, знатной терионской дамы.
   - Великодушно прошу простить, но мне показалось, что она отнюдь не та, за кого себя выдает. А еще мне доложили, что одна из служанок приходила просить о встречи со мной.
   - Мне ничего не ведомо о том, о чем вы говорите. Вы ошибаетесь.
   Судя по твердости голоса, пререкаться было бессмысленно.
   - Что ж, - ответил я, пожимая плечами, - в таком случае я прошу меня простить. Вероятно, произошла ошибка.
   Мы уже развернулись, чтобы уйти, как вдруг сзади нас окликнул девичий голос.
   - Подождите! Не уходите, прошу вас!
   Обернувшись, я увидел в проходе молодую красивую кринтийку. Она была небольшого роста, изящная, гибкая, словно камышинка, круглолицая, с большими живыми блестящими глазами. Такой древнейший тип кринтийских женщин сохранился только на отдаленных островах, где все еще верили в древних богов, в частности, в Богиню-Мать.
   - Я действительно приходила к вам сегодня, и госпожа действительно желает с вами встретиться. Если вы подождете минуту, я схожу узнаю, готова ли она вас принять.
   - Хорошо. - согласился я. - Мы подождем.
   Прошло совсем немного времени, и кареглазая красавица вернулась.
   - Госпожа согласна вас принять. Ступайте за мной.
   За один день лже-терионки превратили комнаты ромейского постоялого двора в настоящее кринтийское жилище. Голые стены были задрапированы цветным шелком, в воздухе витал легкий запах фимиама, пол был устлан дорогими коврами, скамейки были убраны, вместо них на полу были разбросаны подушки разных размеров. В каждой комнате стояла жаровня, и хотя было очень жарко, женщины все равно надели на себя множество шерстяных одеяний.
   Их было девять вместе со Святейшей Матерью, и все они были неописуемой красоты. Теперь, когда они сменили тяжелые терионские одежды на облегающие туники, я проникся жалостью к их охраннику. Уберечь таких красавиц в наших полудиких краях, не изобилующих красивыми женщинами, будет совсем непросто. Даже Святейшая Мать, выглядевшая лет на десять старше своих юных служанок, могла соперничать с первыми красавицами Ардии.
   Ей было лет под сорок, она была высокого роста, белокурая, со светлыми, спокойными, излучающими доброту глазами, что свидетельствовало о происхождении главной жрицы из северных горных краев Кринтии. Надо признаться, я представлял ее себе совсем по-другому. Слишком уж простой она выглядела, не было вокруг нее той ауры святости, которая обычно окружает жриц древних могущественных культов. Однако о культе Богини я знал немного, поэтому с выводами не спешил. Об этом веровании даже в Кринтии знали мало. Традиционно культ носил закрытый характер, но в то же время он имел самое большое влияние среди простого народа.
   - Приветствую вас, Киран из Корвина! - почти пропела Святейшая, и ее мягкий голос мгновенно развеял все мои сомнения насчет ее святости. Такой голос не мог принадлежать обычной женщине.
   - Мое почтение, госпожа Святейшая Мать.
   - О, прошу вас, не называйте меня так! - воскликнула она, качая головой. - Я только служу своему храму, не больше. Не надо звать меня святой.
   - Тогда как же прикажете обращаться к вам, добрейшая госпожа?
   - По имени. Меня зовут Лаэна. Без каких-либо титулов и на "ты".
   - Как пожелаешь, Лаэна.
   Удивляться не приходилось. Употреблять множественное число в обращении к другому человеку - это было изобретением ромеян. Все кринтийцы из покон веков называли даже свох царей по имени и на "ты".
   - Вот и славно. Теперь можно говорить свободно, не ломая язык. Не желаешь ли вина, Киран?
   - Не откажусь.
   Трижды хлопнув в ладоши, Святейшая отослала двух жриц за напитками. Через несколько минут перед нами уже накрывали стол. Пища была легкой, простой, исконно кринтийской - сыр, разбавленное вино, фрукты, мед в сотах и пресные пшеничные лепешки, служившие одновременно и блюдами, и столовыми принадлежностями. Судя по всему, мясо было запрещенной едой в Храме Богини-Матери.
   - Ты, наверное, много повидал на Юге во время своих странствий, если смог раскусить наш обман. Или мы плохо прятались?
   - Если честно, то плохо. В другой раз придумайте что-нибудь более убедительное, потому-что плохая маскировка часто только усиливает подозрения.
   - Тот ромеянин, с которым ты общался, тоже все понял?
   - Да, конечно. К счастью, капитан оказался достаточно глупым, чтобы не суметь отличить ваш ломаный выговор от настоящего. Говорите вы довольно сносно, но акцент вас выдает с головой.
   Святейшая засмеялась и подняла кубок.
   - За твое здоровье, Киран Стоязыкий!
   Осушив кубки, мы принялись за еду. Судя по всему, Святейшая следовала довольно меткой кринтийской пословице, гласящей, что путь к укрощению мужчины лежит через его желудок. Что и сказать, мудрость эта была очень близкой к истине.
   - Ты многое повидал, Киран, мне нечем будет удивить тебя. А коли так, расскажи-ка нам о своей земле. Говорят, люди зимы живут по звериным законам. Так ли это?
   Вытерев руки, я несколько секунд собирался с мыслями.
   - Если говорить напрямик, все люди живут по звериным законам. Человек слишком слаб, чтобы спорить с богами. Все, что нам остается, это жить на этой земле, питаясь ее дарами. Однако разница все-таки есть. На Юге я бывал в краях, где пшеница дает уражай дважды вгод, а стада похожи на тучи саранчи. Люди там живут беззаботно, не боясь зимы и голода, делают из золота посуду, а из драгоценных камней - побрякушки для своих детей. У нас же, на Севере, растет только рожь, дающая зерно лишь раз в году, и то, если непогода или гниль не уничтожит скудный урожай. Чтобы распахать поле, крестьяне выжигают лес, выкорчевывают столетние деревья. Чтобы вырастить овец, приходится отбиваться от стай голодных свирепых волков. В итоге, чтобы обеспечить себя едой, человек Севера каждый день вынужден сражаться с негостеприимным миром, окружающим его, поэтому мысли его заняты только одним лишь поиском пропитания. А где царит нужда, там царит и зло.
   - Да уж, невеселую картину ты нам изобразил. Но тем благороднее теперь становится наша миссия - спасти дитя света в этом диком темном царстве.
   - Миссия? - спросил я, изображая легкий интерес. - Так вы едете на Север с конкретной целью?
   - Это так. С той же целью, что и ромейский колдун. Он, наверное, рассказал тебе о звезде?
   - Что-то говорил, но я как-то не обратил на это внимания. В чем смысл вашей миссии.
   Опустив кубок, Святейшая Мать выпрямилась, гордо расправив плечи.
   - Три месяца тому назад у меня было видение. Во сне ко мне пришла Богиня-Мать в сиянии славы и сказала: "Возлюбленная дочь моя! Близок час исполнения пророчества! Взгляни на небо! Воссияла Северная звезда, предвещая рождение Света! В далеких землях холодной зимы родится скоро дитя, воплощение Митры, и силы зла устремятся к нему, чтобы переманить на свою сторону. Сбереги его!" В тот же день я решила ехать на Север.
   - Значит, где-то в наших краях родится ребенок Света?
   - Да. Так объявила мне Богиня.
   Я не смог удержаться и хмыкнул.
   - Знаю, для вас, северян, это ничего не значит, а для нас, посвященных, это веление судьбы. Мир скоро изменится. В какую сторону - будет зависеть от ребенка, рожденного под звездой Пророчества.
   - Теперь я вспоминаю, что слышал что-то подобное. Это было в Терионе, в городе Синхарат. Звездочет рассказывал легенду о пришествии Тьмы и Света. Но я никак не ожидал, что это случится на Севере. Что такое Север в сравнении с просторами Юга?
   - Место не имеет значения. Свет и Тьма везде одинаковы. Многие мудрецы говорили, что Пророчество сбудется в наших краях и все еще убеждены, что звезда имеет значение только для вас. Но силы не вибирают, где им являться, не ищут себе зрителей среди благородных и мудрых. Звезда взошла на Севере, значит, так тому и быть. И вполне даже возможно, что дитя Света родится в жалкой лачуге бедняка, а не в царских хоромах.
   Некоторое время я молчал, переваривая услышанное. Верилось во все это с трудом. Из покон веков ходят по земле сумасшедшие, пугающие людей то приходом конца света, то пришествием живого бога, то великим мором или потопом. И всегда находились толпы желающих внимать их речам. Помню, как-то, появилась в небе хвостатая звезда, и прошел слух, будто по прошествии сорока дней упадет она на землю и отравит воздух и воду. Крестьяне тогда будто белены объелись, продавали земли, пропивали последние деньги, отказывались платить дань. Но прошло сорок дней, и звезда стала потихоньку гаснуть в ночном небе. Вот тогда-то король Геринт и объявил, что придумали гнусную побасенку заезжие купцы из Гелонии. Говорят, что вскоре шельмецов поймали и повесили сушиться на стенах замка Келлин.
   - Воистину, новость великая. - промолвил я. - Игде же случится это событие?
   Жрица только пожала плечами.
   - Никто не знает. Мы идем за светом звезды, вот и все. Рано или поздно мы найдем то, что ищем.
   - Что ж, остается только пожелать вам удачи. Да будет благосклонна к вам Богиня!
   - Да снизойдет ее доброта на всех нас! - ответила Святейшая, воздев рукик небу. - Однако нам нужна будет помощь человека, хорошо знающего Север.
   Я покачал головой, упреждая ненужные просьбы.
   - Прошу прощения, но в этом я вам помочь не могу. Если бы я был странствующим рыцарем, то присоединился бы с радостью. Однако же дома меня ждут дела, причем дела, не терпящие отлагательства.
   - Что же за дела, позволь узнать?
   - Три месяца тому мне стало известно, что отец мой, Коннор из Корвина, скончался. Как единственный сын и наследник, я должен вернуться домой.
   Святейшая понимающе закивала головой.
   - Это действительно все объясняет. Прими мои соболезнования, Киран, и пусть Небо будет милостиво к доброй душе твоего родителя.
   Мне вдруг захотелось высказать все, что я думаю о своем преждевременно умершем отце. Обо всем рассказать добрейшей матери, чтобы хоть немного облегчить душу. Но я сдержался. Коннор, не зря прозванный в народе Черным, умер, а значит, и говорить больше не о чем, да и ни к чему. Не надо беспокоить души мертвых.
   - Меня ждут скучные дела в моем замке, так что ничем не смогу быть вам полезным. Но буду рад сопровождать вас столько, сколько смогу.
   Святейшая Мать выглядела слегка опечаленной.
   - Теперь понимаю. Признаться честно, я надеялась, что смогу привлечь к путешествию человека благородного, знающего цену преданности и верности. И еще вы понравились моим девочкам. - она лукаво улыбнулась, и меня вдруг стали жечь взгляды стоявших за мной жриц. - Но ничего не поделаешь, придется нанимать проводника. Сложно ли будет найти такого человека?
   - Отнюдь нет. В постоялых дворах на тракте часто попадаются следопыты. Если повезет, мы встретим кого-нибуть из моих знакомых.
   - Тогда вы меня успокоили.
   На этом, по сути дела, разговор и закончился. Мы, конечно, ради приличия поболтали еще о погоде, о климате северных земель, о нравах местного населения, но главное было сказано. На следующий день решено было отправляться в путь.
   Мы выступили из Скутума утром, едва солнце поднялось над окружающими город высокими холмами. Стражи на Северных вратах провожали наш отряд удивленными взглядами. Наша кавалькада действительно могла вызвать удивление у кого угодно.
   Жрицы, вняв моему совету, переоделись на северный манер, и теперь принадлежность к чужому народу выдавали только их загорелые лица и горячие кринтийские глаза. Мои же терионские слуги переодеваться отказались наотрез, и в результате отряд получился весьма разноцветный.
   Погода стояла почти летняя. В защищенный горами от северных ветров Маридунум тепло приходило уже в конце марта, а вконце апреля уже вовсю цвели сады. Проезжая по широкой дороге вдоль ухоженных усадьб, утопающих в свежей молодой зелени, мы вдыхали сладкие ароматы цветущей земли. По пути нам то и дело попадались крестьянские повозки, нагруженные мешками с зерном. Что особенно ярко бросалось в глаза после восьми лет отсутствия в Маридунуме - это практически полное отсутствие рабов. Ни у кого из местных крестьян уже не было позорных ошейников, по полям не прохаживались надсмотрщики. Рабы, конечно же, попадались, но не из местных. Преимущественно они были из диких горных племен, все еще сопротивляющихся имперской власти, и, судя по всему, взятые в плен во время набегов. Это выглядело тем более необычно еще потому, что институт рабства в Империи считался одним из наиболее прочных. Это значило, что наместником наконец-то назначили действительно умного человека, ведь все внутренние проблемы провинции раньше возникали именно из-за пребывания в рабстве коренного народа.
   Да, Маридунум постепенно менялся. Во всем были видны новшества, смелые и мудрые, начиная от устройства общества и кончая применением на полях диковинных машин, заменяющих тяжелый труд. Проезжая вдоль полей, мне всем сердцем хотелось надеяться, что и в Ардии за восемь лет хоть что-нибуть изменилось.
   До последней ромейской крепости на пути к перевалам, ведущим в мое родное королевство, мы добрались к вечеру второго дня. Накануне погода немного испортилась, но перед закатом небо снова очистилось, и лужи быстро высыхали, а умытые дождем цветы с приходом теплой ночи источали воистину дурманящий аромат. Крепость называлась Корус и служила скорее символом власти, чем реальным военным объектом, поскольку отношения между Ардией и Маридунумом были в высшей степени мирными. Торговцы с северных королевств могли получить здесь за соответствующий таможенный взнос грамоту на беспрепятственный проезд в пределах провинции, иногда здесь останавливались отряды солдат, посылаемые в горы для укрощения диких племен. Мы пробыли там совсем немного, запасшись теплыми вещами и провизией для перехода через перевал, а еще через два дня поднимались по крутым склонам вслед за отступающей в заоблачную высь зимой.
  

3.

   На перевале дули холодные ветра, и все еще лежал снег. Переход стал настоящим испытанием для жителей Юга, не привыкших к ледяному дыханию настоящей зимы. Однако через три дня все закончилось, когда мы спустились в широкую долину, ведущую в Ардию.
   Разница между Маридунумом и моими родными краями была разительной. В Ардии только недавно сошел снег, и голые деревья едва начали просыпаться после зимней спячки. Практически не используемая в зимнее время дорога была во многих местах завалена упавшими деревьями, сломанными ветром сухими ветвями. Каждый раз нам приходилось останавливаться и хвататься за оружие, так как подобные препятствия очень часто устраивали любители легкой наживы. Приграничные долины, несмотря на довольно оживленное движение в летнюю пору, все еще оставались местами дикими и опасными. Несколько поколений ардийских королей пыталось построить в этих краях замок, но скудная каменистая почва, трудность обживания неосвоенных территорий, удаленность от населенных мест все еще отпугивали желающих обрести свою собственную вотчину.
   На седьмой день пути мы проехали мимо развалин замка Каэдвин, вернее даже не развалин, а полуразрушенного фундамента. За восемь лет камни, акуратно заложенные умелыми мастерами, почти полностью скрылись в зарослях плюща. А жаль, место ведь было выбрано хорошее - на вершине мощной скалы с плоской вершиной прямо посреди долины.
   Еще через два дня, перебравшись через невысокое плато, мы очутились, наконец, в Великой Ардии. Мной овладели смешанные чувства, когда я начал узнавать родные места. Я не был человеком эмоциональным, и на родину возвратился скорее, чтобы исполнить свой долг перед наследием предков, нежели истосковавшись по родине. Но сейчас, едучи извилистой дорогой между пологих холмов, покрытых густым сосновым лесом, душа моя наполнялась радостью и каким-то непонятным, неведомым ранее волнением.
   Наконец, через две недели после того, как наш отряд покинул Северные врата Скутума, мы пришли в замок Ардин. Небольшая, но хорошо укрепленная твердыня возвышалась на пологом холме в окружении успевших зазеленеть сочных пастбищ, куда уже выпустили изголодавшийся за зиму скот.
   При виде столь необычного отряда стражи сразу же закрыли врата.
   - Нам действительно нужно сюда заезжать? - спросила Святейшая, с опаской глядя на высокие неприступные стены.
   - Мне - да. - ответил я. - Я должен отблагодарить хозяев. Когда-то они очень мне помогли.
   И мы стали ждать появления хозяев. На стене, вопреки всем ожиданиям, внезапно появилась темноволосая женщина. Следом за ней высунулись головы нескольких бородатых воинов.
   - Кто вы такие? - прокричала женщина молодым низким голосом.
   - Я - Киран из Корвина, а это - мои спутники. Я еду домой из далекого Юга и решил проведать сера Барда Гордого.
   На несколько секунд воцарилось напряженное молчание.
   - Не знаю я никакого Кирана из Корвина! - снова выкрикнул женский голос. - Коннор, прежний лорд, недавно умер, не оставив наследников. Убирайся прочь, сумасшедший!
   Первым моим порывом было взять замок приступом, поймать дерзкую девченку и всыпать ей двадцать-тридцать кнутов. Но, немного поостыв, я попробовал поговорить иначе.
   - Мне нужно видеть лорда Барда! Он в замке?
   - Нету лорда! - снова крикнула девица. - Убирайся, проходимец, не то смолы отведаешь!
   - Женщина! - вдруг послышался старый надтреснутый голос. - Немедленно убирайся! О, чума на мою старую голову!
   Над краем парапета появилась седая голова.
   - Кто называет себя Кираном из Корвина?
   - Я, сэр Бард! - обрадованно ответил я, маша рукой.
   - Что за люди с тобой?
   - Попутчики с Юга!
   - Сейчас откроют ворота. Подъезжай один, они пусть отъедут подальше.
   Не смотря на странную предосторожность, казавшуюся мне нелепой в мирное время, я выполнил все его условия. Ворота, наконец, открылись и на пороге в сопровождении десятка воинов появилась согбенная фигура лорда.
   Он заметно постарел со времени нашей последней встречи, но глаза, эти озорные смешливые зеленые глаза все еще были полны жизненной силы. Бард, прозванный в молодости Гордым, долго всматривался в мое лицо, прежде чем удовлетворенно закивал седой головой.
   - Да, все то же. И глаз, и нос, и масть черная. Это ты, малыш Киран, вот только изменился ты совсем. Домой едешь?
   - Услышал об отце, вот и еду. Вы не знаете, что случилось?
   - Никто не знает. Да об этом лучше толковать за столом, чем в дорожной пыли. Заходи, малыш, и подорожних своих позови. А за девку не обессудь. Дочурка вся в старую Мару, царство ей небесное.
   Так мы очутились в замке Ардин.
   Пока терионцы разгружали лошадей, я, прихватив заранее приготовленный сундучок, приподнес его хозяину.
   - Ты, никак, умом рехнулся? - аж выпрямился Бард. - За что мне это?
   - Милорд, я помню тот вечер восемь лет назад так, как будто это было вчера. - сбиваясь, начал рассказывать я. - Вы подобрали на дороге сбежавшего из дома мальчика, приютили в своем доме, не стали отговаривать и пожаловали ему меч своего деда и благословение, которые он так и не получил от своего родного отца. С тех пор, в какой бы далекий край не забросила меня судьба, я всегда носил с собой ваш подарок и вашу доброту в сердце. Спасибо вам!
   Произнеся это, я встал перед ним на колени, возвращая родовое оружие законному владельцу. Старик, приняв меч, откинул полотно, в которое тот был завернут.
   - По правде сказать, это немного не тот меч. Тот, что я тебе одолжил, был попроще, рукоять была потертой, и камней в гарде не было.
   Это была правда. Меч я на месяц отдал в руки великого мастера Шамшера в Луре, и теперь по красоте он не уступал навомодным разукрашенным клинкам. Старый лорд, хитро прищурившись, долго смотрел на меня.
   - Вижу, мои советы тебе все-таки пригодились. Что ж, добро пожаловать домой!
   Спустя полчаса мы уже сидели за длинным столом в главном зале и слуги накрывали на стол. Сундучок с подарками я поставил перед собой.
   - Где же ваши сыновья, сэр Бард?
   Старик только раздосадованно махнул рукой.
   - Кто его знает? Видимо, когда-то я крепко нагрешил, если боги наградили меня такими непослушными детьми. Элрод возомнил себя святым и шатается где-то, поучая людишек. Ронан, говорят, на большаке промышляет, слава о нем все дурнее и дурнее. А с дочуркой ты уже почти знаком. Да вот она, полюбуйся!
   Вошедшая темноволосая девица лет двадцати, одетая в темно-красное платье, бросила в сторону отца воистину испепеляющий взгляд. Она была высокая, крепкая, стройная, в красивых темно-карих глазах горел дьявольски-гордый огонь, отбивающий охоту даже приближаться к ней. Подойдя к столу, она смерила меня презрительным взглядом, и лишь потом слегка поклонилась, приветствуя.
   - Моя дочь Роун.
   Мы встретились взглядами, и меня поразил поток силы, исходящий от этой властной гордой женщины. Камень, спрятанный под тунику, слегка похолодел.
   Я открыл сундучок и при виде его вместимого гордый взгляд сменился сдержанно-заинтересованным. Конечно же, я не мог забыть юркую, похожую на ящерицу девчушку, восемь лет назад пререкавшуюся с отцом, который велел ей ложиться наконец спать. Золотое ожерелье с двенадцатью рубинами легло на ее высокую грудь, и Роун застыла в восторге, сияя благодарными глазами. Почти физически я почувствовал, как презрение уступает место симпатии.
   - Помниться, тебе всегда нравился красный цвет? Когда я увидел это ожерелье в лавке ювелира в Луре, то сразу подумал: "Это - для малышки Роун!"
   Она вдруг вспыхнула и, потупив взор, прошептала:
   - Благодарю вас, сэр.
   - Будет вам ворковать, молодежь, идите-ка к столу. - сэр Бард явно не мог дождаться начала ужина.
   Рассевшись, мы подняли кубки с кислым северным вином.
   - Что же, выпьем за твое, сэр Киран, возвращение. За Кирана!
   Осушив кубок, я принялся неторопливо закусывать жаренным оленьим мясом. Проглотив огромный кусок, сэр Бард добавил:
   - Хотя, надо сказать, недоброе время ты выбрал для возвращения.
   - Я заметил. Вы теперь держите стражу на воротах круглые сутки?
   - Это из-за этих непонятных набегов. Год тому назад на прибрежные селенья напали какие-то непонятные корабли. С виду будто асмарские, но побольше и шире. И воины не были похожи на асмарцев - желтоголовые, корявые, лопочут на неизвестном языке. Сперва забеспокоились только владетели прибрежий, а потом эти полуростки вдруг напали на Келлин. Вот тут-то все и всполошились.
   - Они что же, взяли Келлин? - удивился я.
   - Взять-то не взяли, не по зубам им оказался Оган Криворукий, а вот окрестные селения вычистили до последней овцы. Мужиков - ножом по горлу, девиц только попортили. Скотину перерезали, зерно погрузили и пошли к побережью. Но Оган успел отправить гонца к королю, так что принц Горлан через неделю настиг их возле Белой кручи.
   Бард внезапно помрачнел и опустил глаза.
   - И что было потом?
   - Разбили их, да только принца ранили тяжело. Спустя два месяца Горлан умер. С тех пор, говорят, король сам не свой.
   - Что же говорят соседи? Ведь эти желтоголовые по Белому морю плыли, мимо Сноудона и Клариона.
   - Король послов отправил, но они еще не возвратились. А весна уже пришла, море чистое, того и гляди, припрутся.
   - А что в Корвине случилось, вы не знаете?
   Старик почесал подбородок.
   - Ты, я вижу, парень крепкий и спокойный, так что скажу тебе прямо - убили твоего родителя.
   Мне стало немного не по себе. Я ожидал вести о долгой болезни, о несчастном случае, но чтобы убийство?..
   - Как убили? Кто?
   Старик только развел руками.
   - Это мне неведомо. Осенью уехал Коннор не ведомо куда, да так и не вернулся. Из двадцати верных людей, что он взял с собой, вернулся только один, да и тот помер вскорости. Но рассказал, что Коннора убили. Вот и все, что я знаю.
   Мне стало тяжело дышать, мерзкий клубок подкатился к горлу.
   - Когда это случилось?
   - Перед самым солнцеворотом. В конце зимы поползли странные слухи, а потом в Ардин пришел человек из твоего замка и подтвердил это. Ты-то как узнал? Гонца к тебе, надо полагать, никто не посылал?
   - Оракул мне сказал.
   На лице сэра Барда отразилось недоумение, смешанное с недоверием.
   - Я тогда в Луре был, оказал услугу одному странному человеку, вот он мне в награду и напрорицал...
   - Странное дело. - промолвил сэр Бард, переглядываясь с дочерью. - И ты поверил?
   - Тот оракул, как оказалось, у самого нефийского царя когда-то служил. Даже смерть тому предсказал. За что и был изгнан. Да и на душе у меня неспокойно вдруг стало. Вот и решил - пора домой.
   - Это ты решил правильно. И не надо было дожидаться пророчества. Твой дом здесь, Киран. Здесь жили и умерли твои предки. Правду сказать, добрых дел за ними водилось немного, но родная кровь зовет, тут уж ничего не поделаешь. Смотрю на тебя, слушаю, и убеждаюсь, что наконец-то и в вашем роду хороший человек появился. Езжай в Корвин, малыш Киран, и сделай свой край счастливым. Чтобы никто не смотрел тебе в спину с ненавистью, чтобы не боялись тебя, а уважали.
   Слушая его, я чувствовал, что жизнь моя только начинается. Страшно было, как и тогда, восемь лет тому назад, но душа почему-то радовалась, свободно расправляя крылья.
   Начало. Это было волнующе и прекрасно.
   Мы долго еще говорили в тот вечер о жизни, судьбе, о назаначении человека. Роун, не сводя с меня сияющих глаз, просила все новых и новых рассказов о заморских краях. Похоже, она успела влюбиться в меня, но я не чувствовал к ней ничего, кроме братских чувств, а потому на другой день, вежливо попрощавшись, тронулся в путь.
   Сэр Бард охотно согласился дать кринтийцам сопровождающего. Это был молодой угрюмый парень, следопыт и знаток здешних мест. Мы выехали около полудня следующего дня и спустя сутки достигли поворота на Веллин, где наши дороги расходились в разные стороны.
   В последний раз мы разбили лагерь у большого менгира, отмечающего границу владений короля и Ардина. Место было совершенно диким. Густой сосновый лес, покрывающий окружающие долину высокие холмы, подступал к почти заросшей травой дороге. Большой торговый путь, все еще пустой в эту пору года, уходил дальше на север, к Белому озеру и Аквину, и лишь тоненький ручеек, ведущий к Веллину, Корвину и морю, ответвлялся на запад, исчезая среди холмов.
   Вечером мы собрались у костра, чтобы отметить расставание. Святейшая мать была печальна, да и у меня кошки на душе скребли. Что ни говори, несмотря на странную цель своего похода, они были хорошими попутчиками. Даже неразговорчивый парень с лабросом выглядел слегка расстроенным.
   Выпив по кубку сладкого вина, мы долгое время молчали, изредка обмениваясь ничего не значащими фразами, чтобы поддерживать разговор.
   - Мы уже почти у цели. - вдруг торжественно промолвила Святейшая. - Посмотрите на Звезду! Она сияет почти над нами!
   Я посмотрел вверх, и яркий свет Звезды Пророчества почти ослепил меня. Несколько дней у меня не было ни времени, ни желания глазеть на ночное небо, и сейчас я был просто поражен величием открывшейся мне картины. Северная Звезда Пророчества своим сиянием затмевала все остальные яркие светила северного небосклона. Казалось, будто она приблизилась к земле, и достаточно протянуть руку, чтобы достать ее.
   - Вчера, в замке, мы делали измерения - да цели не больше шестисот пасангов или пятнадцати лиг, по-вашему. Ребенок вот-вот должен родиться.
   Ее лицо на минуту осветила радостная улыбка, и я снова был покорен теплом и добротой, исходящих от этой чудесной женщины. Воистину, если дитю света и суждено было бы родиться, то лучшей матери для него найти невозможно. Однако судьба избрала для этого кого-то другого, и мои мысли невольно вернулись к невеселой реальности.
   - Его поиски могут превратиться в долгое, мучительное и опасное приключение. В Ардии теперь неспокойно. На нас напали странные морские разбойники, погиб наследник престола. К тому же, найти младенца в наших лесах - это почти то же, что и иголку в стогу сена.
   - Мы готовы к трудностям, лорд Киран. - ответила Святейшая. - Собираясь в путешествие, я взяла с собой только тех своих девушек, которые вызвались добровольно. Мы готовы навсегда остаться на Севере, но найти и сберечь дитя Света. Это наша судьба.
   Я мог только покачать головой.
   - Никогда не встречал людей, настолько одержимых в своих целях. Завтра мы расстанемся, может быть навсегда. Но я хочу, чтобы вы знали. Если вдруг во время ваших странствий вас постигнет беда, разочарование, или неудача, обращайтесь ко мне. В моем замке вы всегда найдете защиту, кров и пищу.
   Святейшая поклонилась.
   - Благодарю тебя, о благородный Киран из Корвина. Дочери Великой Богини-Матери никогда не забудут твоей доброты.
   На следующее утро, едва рассвело, я покидал лагерь. Жрицы, собравшись вместе, спели мне напутственную песнь, растрогав даже вечно невозмутимых терионцев. Получив напоследок благословение Святейшей Матери, я сел на коня и вскоре холодный утренний ветер высушил скупую мужскую слезу.
   Теперь меня охватило волнение другого рода. Я с каждым часом, с каждой минутой приближался к родному дому. Теперь, когда мой отряд состоял из одних хороших наездников, мы двигались намного быстрее, и к вечеру увидели на фоне закатного неба башни замка Веллин.
   Наведываться туда я не стал. Отец и Алард Верный всегда ненавидели друг друга, и я сомневался, что мой приезд станет для него приятной неожиданностью. Переночевав под звезвным небом, мы утром устремились теперь уже на юг, приближаясь к горам.
   Дыхание гор становилось все ощутимее. Вечером следующего дня на горизонте появились черные вершины, полукольцом охватывавшие равнину, в центре которой находился мой замок. Окутанные белым покрывалом облаков, они казались в закатном свете миражами в пустыне.
   Я смотрел на них, забыв обо всем на свете.
   - Там твой дом? - спросил вдруг Сухай, невесть как оказавшись рядом.
   - Да. - ответил я, всматриваясь в худое и острое, как лезвие сабли лицо терионца.
   - Ты боишся?
   - Нет... Да... Не знаю...
   - Это хорошо. Ты все еще его любишь.
   И он ушел, оставив меня в полной растерянности.
   Меня разрывали на части два одинаково сильных желания - быстрее увидеть родные черные стены и бежать за тридевять земель подальше от всего этого. Я любил свой краи, и в то же время ненавидел его. Зачем возвращаться домой, где тебя никто не ждет, где тебя никогда никто не любил?
   Тяжело присев на усыпанную хвоей землю, подставив лицо пронизывающему ветру и последнему теплу уходящего дня, я наблюдал за приготовлениями своих непрошенных слуг и попутчиков.
   Странным был наш союз. История нашего знакомства похожа на страшную сказку. Когда-нибуть я опишу ее, о нашем с принцем Анваром и звездочетом Талларисом путешествии к разрушенному проклятому городу Рат-Аннар, о найденной во время затмения луны двери в покоящийся по ту сторону света мир теней. И о том, как после веков заточения я спас одинадцать последних жителей Рат-Аннара, а принц, получивший прощение души своего отца, нашел свою судьбу в лице своей воскрешенной возлюбленной. Но это будет потом. А сейчас я вдруг до боли в костях осознал наконец, что с того момента, когда разрушил заклятие Рат-Аннара, я теперь в ответе за этих людей, поклявшихся мне в вечной дружбе и преданности, мир которых был навеки погребен в песках Мертвой пустыни, и которые готовы были принять мой мир как свой собственный.
   Чувства! О, чувства! Откуда же вы взялись вдруг в твердом и холодном, как камень, сердце? Неужели я становлюсь слабым, как и все остальные люди в этом диком и жестоком мире? Но как же сладко почувствовать свою слабость!
   И я плакал на следующий день. Плакал, как дитя, когда ладони коснулись замшелых черных камней моего дома. Плакал, когда увидел первое знакомое лицо. Лицо женщины, заменившей мне мать.
  

4.

   В сумерках старые ворота замка казались каменными плитами. Когда я стал стучать кулаками по шершавым дубовым брусьям, за ними послышалась торопливая возня.
   - Кто там? - прорычал угрожающий полузнакомый голос.
   - Киран, сын Коннора.
   Послышался женский всхлип, потом открылось маленькое окошечко, из которого полился тусклый желтый свет зажженного факела и выглянуло женское лицо. Лицо моей кормилицы.
   - О, боги! - воскликнула она. - Это он! Это господин Киран! Открывайте! Хозяин вернулся!
   Загремели засовы, заскрипели ржавые петли. На пороге стояла пожилая женщина в сопровождении четырех вооруженных копьями мужчин. Троих я узнал сразу - это были управляющий Тален, пастух Флан и кузнец Хаген. Белобрысого крепкого парня я не помнил, но он тоже смутно мне кого-то напоминал. Тетушка Мейв сразу повисла у меня на шее, и мы оба плакали, как дети. Потом, когда слезы уступили место радостным улыбкам, мы вошли в замок.
   Теперь родовое гнездо казалось мне крошечным по сравнению с великими городами Юга. Тем более странно было вспоминать, каким огромным он казался мне в детстве, когда мы с моим молочным братом Барком играли в прятки. Яркое воспоминание, вынырнув из глубин памяти, заставило меня даже остановиться. Так вот кто этот белобрысый великан!
   - Что случилось, господин? - спросил, нахмурившись, Хаген, переводя взгляд то на меня, то на Барка.
   - Ничего. Просто диву даюсь, как изменился твой сын. Барк, дружище, когда ты успел так вымахать?
   Смущенно улыбаясь, парень начал ковырять копьем каменные плиты двора.
   - Дурное дело не хитрое. - проскрипел нарочито недовольно кузнец. - Особенно если твоя мать кухарка. Было бы хорошо, если бы к мехам он проявлял то же усердие, что и к пирогам.
   Дворовые дружно залились хохотом, а круглое лицо Барка стало краснее вишни.
   - Будет вам ржать! - вступилась за сына Мейв. - Хозяин, видать, устал с дороги, а вам лишь бы языками чесать. Киран, иди в дом, и людей своих веди. И пошлите кого-нибуть за Маддоком, пусть займется лошадьми! Опять, наверно, старый юбкодер в бочке с элем плескается!
   - Но-но, уважаемая! - прикрикнул шутя длинный и худой, словно жердь, Тален. - Забыла, кто здесь главный?
   - А ты, долговязый, неси факелы в зал, да побыстрей! - не замечая его слов, прокричала Мейв.
   Опять взорвавшись безудержным хохотом, мужчины бросились выполнять кухаркины приказы. Один лишь Барк неторопливо направился к воротам и стал запирать их, ставя на место толстые, как бревна, засовы. Наблюдая за ним, я решил, что завтра же распоряжусь починить подъемный мост и соорудить туннель с подъемной решеткой.
   Терионцы тем временем уже начали обживать свой новый дом. Отыскав конюшню, они сразу же занялись лошадьми, не дожидаясь прихода пьяницы Маддока. Закончив работу, Барк подошел ко мне, смущенно потупив взор. Мне стало не по себе.
   - Не смотри на меня так. Мы же вместе играли когда-то. Или ты забыл?
   - Не забыл.
   - Тогда и нечего мяться.
   - Но вы... Ты теперь - хозяин замка...
   - Верно. Но меньше всего на свете мне хочется быть похожим на своего отца. Теперь все будет по-другому. Но сначала мне нужно знать все о смерти моего родителя. Кто может рассказать об этом?
   - Спроси у Талена. Он допрашивал единственного солдата, вернувшегося живым.
   По тому, как побледнело у него лицо, я понял, что историю мне придется услышать жутковатую.
   - Ну да ладно, идем в дом. Там посмотрим.
   Вот так я вернулся домой.
   Хотя Корвин теперь вряд ли был похож на тот дом, который я оставил в гневе восемь лет назад. Проходя по темным коридорам, я все никак не мог понять, в чем же разница, чем этот старый замок отличается от того, который навеки остался в моей памяти. Все, на первый взгляд, осталось таким же, как и в детстве, но одновременно стало другим. Я понял в чем дело только тогда, когда вошел в главный зал.
   Две дюжины факелов освещали просторное помещение, посередине которого уже расставляли длинные праздничные столы. В огромном камине жарко пылала целая сосна, и гудение пламени было слышно даже в коридоре. На стенах висели все те же гобелены, изображавшие битву одетых в черное рыцарей с толпой странных остроухих, но невероятно прекрасных, и в то же время страшных людей, вооруженных длинными ножами и луками. Так выглядели древние жители Севера, альвы. Говорят, высоко в горах еще прячутся их потомки, но за последние двадцать лет ни одного из них не видели. Похоже, древний народ скоро станет такой же сказкой, как и драконы. В главном зале ничего не изменилось, разве что балки на потолке стали темнее от копоти. Не было только хозяина.
   Это чувствовалось везде. Даже замшелые камни во дворе стали будто другими. Образ замка в моей памяти был настолько неотделим от образа отца, что теперь я чувствовал себя здесь таким же чужаком, как и в терионской пустыне. Усевшись во главе стола, я все не мог отделаться от ощущения, что вот-вот в зал войдет отец и разразится бранью, увидев, что я занял его место.
   Мой отец был тяжелым человеком. Тиран и деспот, он не делал исключений ни для кого. Особенно высокие требования предъявлялись ко мне, ведь я был единственным наследником. Отец усиленно старался вылепить из меня свое подобие, не брезгуя никакими методами, так что в конце-концов перегнул палку. И даже вдали от дома, когда беды буквально сыпались мне на голову, я чувствовал себя намного лучше, чем в пропитанных страхом коридорах родного дома.
   Наконец пришли терионцы, и мы стали ужинать, по привычке соблюдая тишину. Зрелище было жутковатое. Когда же голод был утолен, я отпустил всех, кроме Талена.
   - Мне надо с тобой поговорить.
   - Слушаю вас, сэр Киран.
   - Я хочу увидеть комнаты отца. В них ничего не меняли?
   - Ничего, господин. Все осталось, как до отъезда лорда Коннора.
   - Тогда я хочу на них взглянуть.
   Вскоре Тален привел меня в главную башню, где раньше находились покои отца. Собственно в них мы и очутились. Комнаты содержались в безукоризненной чистоте. В прихожей находилась стойка для оружия, на которой отец всегда оставлял меч, кольчугу, доспехи и пояс с кинжалом, когда ложился спать. К моему изумлению, фамильный клинок, Кирандир, висел на своем прежнем месте, рядом с поясом. Как он мог очутится сдесь, ведь отец с ним никогда не разлучался?
   - Их принес единственный оставшийся в живых воин. - ответил на мой немой вопрос побледневший вдруг Тален.
   Подойдя к пирамидке, я вытащил меч из ножен.
   Этот клинок был самым удивительным на Севере, поскольку раньше принадлежал альву-отступнику по имени Лиэслиа, любившему называть себя Киран, что на языке альвов значило "сумерки". Немного осталось вещей, принадлежавших древнему народу, поэтому меч всегда хранился хозяевами замка как зеница ока.
   Он был выкован из удивительного, необычайно прочного и твердого металла, имевшего темно-серый, почти черный цвет. И дело было совсем не в воронении, он был черным до самой сердцевины, будто обугленная головешка. И хоть четыре поколения моих предков не снимали его со своих поясов, Кирандир оставался все таким же надежным, холодным и твердым как и в тот день, когда Коригерн Неутомимый вырвал его из холодеющей длани альвийского воина.
   Насколько я помнил, отец всегда затачивал его сам, и лишь один раз в году. Никому не было позволено даже прикасаться к клинку. Я до этой минуты дотрагивался до него всего один раз в своей жизни. Это было в день моего рождения. По обычаю, младенцу, которому суждено было стать воином, всегда давали дотрагиваться до меча.
   Взвесив клинок в руке, я с удивлением обнаружил, что он мало в чем уступает тому, который теперь украшает мой левый бок. Кирандир был отлично сбалансирован, рукоять удобно ложилась в ладонь, и если бы не излишне тяжелое лезвие, значительно замедлявшее скорость атаки, я не раздумывая поменял бы на него свой изогнутый синхаратский шото. Но нет. Его время прошло, и я вложил меч обратно в ножны.
   В спальне царил полумрак, который безуспешно пытались разогнать три толстые свечки. Кровать с балдахином и стены были задрапированы черной, расшитой серебром тканью, а потому комната больше напоминала склеп, чем жилище. Мне мгновенно перехотелось оставаться тут на ночь.
   - О, боги! - не удержался я от восклицания. - И отец сдесь жил?
   - После вашего исчезновения он месяца два был уверен, что вы вернетесь, потом бросился искать вас по всей Ардии. А где-то два года тому назад с ним что-то случилось. Перед этим он отсутсвовал в замке довольно долго. Я пытался выяснить где именно у своего брата Тулли, который везде его сопровождал, но, похоже, с тем случилось то же самое, что и с вашим отцом.
   - И что же с ним случилось?
   - Было похоже, что на него навели порчу.
   Я даже засмеялся.
   - Чушь! Отец никогда не верил во все такое!
   Это была чистая правда. Узнав, что я наведываюсь к колдунье у Козьего луга, он только посмеялся над моей глупостью и доверчивостью, не переставая доставать издевками насчет того, не использует ли колдунья свои бабьи прелести, чтобы околдовывать меня.
   - Однако все указывало на то, что сэра Коннора вовлекли в какие-то дела, связанные с колдовством.
   В это я поверил бы в последнюю очередь, но странное убранство спальни говорило само за себя. Похоже, на старости лет отец действительно ударился в эзотерику.
   - Что с моей прежней спальней?
   - Она в полном порядке.
   - Перенесешь завтра меч в Оружейную, а дверь запрешь, чтобы никто не смог сюда войти. Пошли отсюда.
   Покинув башню, мы спустились в пустующее южное крыло дома, где раньше жила моя мать, ее служанки, я и тетушка Мейв. Когда-то это была самая лучшая часть замка. Солнце, целый день светившее в окна, наполняло комнаты теплом. Поскольку мать умерла, когда мне было всего три года, я плохо помню те времена, но на всю жизнь со мной останется связанное с этими комнатами ощущение окружающей меня доброты и ласки. Когда же мамы не стало, Корвин постепенно стал тем неприветливым серым местом, в котором и прошла моя молодость.
   Моя спальня находилась в самом конце коридора. Это была угловая комната с двумя окнами, выходившими на восток и юг, просторная и светлая, отчего казалось, будто она находится не в доме, а в башне. Мне она всегда нравилась больше всех, хотя зимой, наверное, была самой холодной в замке. Даже горящий целую ночь камин не согревал ее, когда за окнами бушевали зимние ветра, проникавшие через щели в ставнях. Но, не смотря на это, я чувствовал сдесь себя лучше, чем в самом теплом помещении Корвина.
   Я рос нелюдимым, молчаливым юношей, стараясь не попадаться лишний раз на глаза отцу, чтобы в который раз не разочаровать его своим неумением или неуклюжестью. А поэтому зимой прятался в своей комнате, а летом слонялся по округе, иной раз добираясь даже до подножья гор. Много раз приходилось спать на голой земле под покровом столетних сосен, есть теплое мясо только-что убитого оленя, смотреть в желтые глаза волков, в которых отражался багровый блеск тлеющих углей. А еще - слушать тихие разговоры людей о бешенном нраве моего отца.
   Когда мы с Таленом вошли в мою прежнюю комнату, все воспоминания вдруг сразу обступили меня. Как и раньше, все убранство составляла широкая кровать и большой, разрисованный лесными картинками сундук, в котором хранились мои вещи. Открыв его, я обнаружил свежее белье, пахнущее живицей и травами. Присев на кровать, я указал управляющему на сундук.
   - А теперь я хочу знать все о смерти отца.
   Тален, склонив голову, минуту помолчал, собираясь с мыслями, а потом, набрав побольше воздуха, начал свой рассказ.
   - Два года назад ваш отец вдруг сильно изменился. Перед этим он отсутствовал в замке две недели, навещая короля, но вернулся уже совсем иным человеком. Он стал... спокойнее, что ли, но отнюдь не добрее, чем прежде. Теперь, как мне показалось, вся его внутренняя ярость кипела внутри, он больше не позволял ей без нужды выплескиваться наружу, будто копил, берег ее для кого-то или чего-то, как собирают смолу или мед. Но если это безумие находило себе путь наружу, он становился опаснее дикого зверя. А год тому назад приехал в замок странный человек с каким-то таинственным посланием для сэра Коннора. И на другой день, поспешно собравшись, и взяв с собой двадцать лучших воинов, ваш отец уехал из Корвина навсегда.
   Тален сделал паузу, собираясь с силами, чтобы продолжить рассказ.
   - Из всей его дружины на третий день после зимнего солнцеворота вернулся только несчастный Тулли, раненный и обмороженный, к тому же слегка рехнувшийся. - глаза Талена наполнились болью. - Он то и рассказал нам о гибели сэра Коннора. А через неделю умер.
   - Мне очень жаль, Тален. Я не помню твоего брата, но уверен, что боги будут благосклонны к его несчастной душе в мире ином.
   - Спасибо, сэр.
   - Я знаю, что это для тебя нелегко, но что Тулли рассказал о смерти отца?
   Тален сглотнул, будто у него в горле застрял клубок. И лишь спустя минуту смог ответить.
   - Он сказал, что вашего отца убил демон.
   - Он так и сказал?
   - Да, сэр.
   - Он не бредил?
   - Нет. Хотя и было похоже, что рассудок его помутился. Но, зная Тулли, я бы сказал, что там, куда уехал ваш отец, мой брат увидел что-то на самом деле страшное и непонятное. Бедный Тулли даже в детстве страдал отсутствием воображения и никогда ничего не выдумывал. Он, несчастный, даже лгать не умел, за это сэр Коннор и приблизил его к себе, я думаю.
   По щеке Талена скотилась большая горячая слеза.
   - Что он еще рассказывал? Куда они ездили?
   Тален снова сделал над собой усилие, чтобы продолжить рассказ.
   - Они были в Рунии, где-то в горах между Элдором и Эвальдом. Тулли все время повторял, что из Пещеры Тьмы вышел Черный Владыка, погребенный там многие века тому назад, и что скоро мир покроет тьма. И что восставший из могилы демон убил вашего отца. Он так и говорил:"Вошел властитель в пещеру и долго не возвращался. А когда воины пошли, чтобы узнать, в чем дело, из пещеры вылез демон и, развернув черные крылья, улетел прочь."
   - С кем мой отец ездил туда?
   - Тулли говорил, что с человеком, который прятал лицо.
   - И тот ему никого не напоминал?
   - Нет, никого. Поверьте мне, сэр, я допрашивал его целых три дня в те редкие часы, когда он приходил в себя, да и то преимущественно все его рассказы были сущим бредом. Мне кажется, он уже не понимал, на каком свете находится. В его голове были только демоны, тьма и смерть.
   Тален вдруг опустил голову и всхлипнул. Я подошел к нему и обнял его за плечи.
   - Иди, друг мой, отдохни. Слишком много воспоминаний на один вечер. Прости меня. Я не должен был заставлять тебя рассказывать все это сразу.
   - Это вы меня простите, сэр Киран, но как вспомню бедного Тулли, так сразу сердце кровью обливается.
   - Ладно, ступай. Поговорим завтра.
   - Спасибо, сэр.
   Когда он ушел, я лег на кровать и стал размышлять.
   Смерть отца становилась все более и более загадочной. История о свихнувшемся оруженосце была абсолютно неправдоподобной. У меня на этот счет было два мнения. Или отца убил кто-то из рунийских лордов, или же это сделал кто-то, кому деспотичное властвование Коннора Черного порядком надоело. А бедный Тулли, мучаясь чувством вины, придумал историю о демонах.
   Картина была довольно ясной. Временами даже у меня возникало темное желание пырнуть своего родителя ножом по почкам, так что я мог понять человека, устроившего убийство. Однако, в то же время, во мне тихо разгоралась жажда мести. Надо быть осторожным, потихоньку собирать сведения, узнать обо всех, у кого были причины желать смерти отцу.
   Надо сказать, об осторожности я подумал весьма вовремя, поскольку вдруг мои уши уловили слабый шорох за окном. Кто-то сидел на стене, намереваясь проникнуть в комнату.
   Стараясь сохранить хладнокровие, я расстегнул пояс. А когда ставни с треском распахнулись, в руках у меня уже разворачивалось гибкое лезвие синхаратской сабли.
   Нападающий, с головы до пят одетый в черное, ударил, едва коснувшись ногами пола. Он был нечеловечески быстр и гибок, но его клинок в полтора фута длинной был слишком коротким. Увернувшись, я скользнул саблей вдоль его руки, разрезая кожу от запястья до локтя, потом ударил сбоку, тонкий клинок просвистел в воздухе, точно кнут, оставляя на груди нападающего длинный рубец. Не прошло и пяти вдохов, как с моего противника уже ручьями стекала кровь. На этом, собственно, все и закончилось. Увернувшись от следующего удара, он одним прыжком оказался возле окна, а потом исчез за ним в темноте ночи, точно призрак.
   Выждав немного, я подошел к окну и выглянул наружу.
   Стена была гладкой, как стол. Об этом позаботился еще мой прадед, дабы усложнить кому бы то ни было попытки проникнуть в замок. Единственное место, где мог уцепиться человек, был выступ немного ниже оконной рамы. Сдесь и сидел незадачливый убийца. Но куда он делся?
   Яркая полная луна освещала камни двора, но они были чистыми, как и стена. От земли до окна было футов пятьдесят. Выжить, упав с такой высоты на голые плиты пещаника, было невозможно. Выходит, у парня выросли крылья? Темные пятна крови на полу свидетельствовали, что схватка у меня состоялась отнюдь не с призраком.
   Задув свечи, я спустился вниз, в большой зал. Тален еще не спал, убирая со стола подсвечники. Увидев в моих руках окровавленое оружие, он побледнел.
   - Что случилось, сэр Киран?
   - Меня хотели убить. Позови Барка, быстро.
   Бросив все, он умчался, оставив меня снова в одиночестве. Стоя посредине зала в тесном кругу света, я снова чувствовал себя одним против тьмы, как и три года тому назад, в подземных лабиринтах Лура. Мрак, холодный, мертвый и живой одновременно, обступал меня со всех сторон, тая в себе смерть, подползая из-за спины, дыша в затылок затхлым запахом тлена. Итак, он меня настиг и сдесь, в моем доме. А как хотелось наконец почувствовать себя свободным!
   Наконец в зал ворвался Барк с дубиной в руках, а сним - Тален, Флан, Хаген и Сухай.
   - Что случилось, повелитель?
   - Меня кто-то хотел продырявить. Возьмите побольше факелов и идите за мной.
   Спустя несколько минут мы стояли под моим окном на тех самых плитах, на которых должен был лежать раненый мною убийца.
   - На крышу он убежать не мог. - изрек великан Хаген, осматривая стену, потом смерил меня подозрительным взглядом.
   - Если ты считаешь меня сумасшедшим, кузнец, сходи в мои покои и посмотри на пол. Сукин сын успел пролить кварту крови, прежде чем выпорхнул в окно.
   Тут все стали белее мела.
   - О, боги! - простонал Флан.
   Меня это вывело из себя.
   - Мне просто кажется, или я чего-то не знаю?
   - Они вернулись. - сказал Тален. - Люди-вороны вернулись.
   - Чушь! - воскликнул я. - Кадал Беспощадный разрушил Хейвин и убивал там двуногих и двуруких людей, а не демонов!
   - Простите, сэр, но многие видели, как люди Хейвина превращались в огромных воронов. Мой дед был там и видел все собственными глазами.
   - Кто-нибудь бывал в долине с тех пор?
   Слуги хмуро переглянулись.
   - Никто. - ответил Тален. - Туда пыталось перебраться несколько семей, но больше о них никто никогда не слышал. Говорят, среди оборотней были могущественные волшебники, они-то и заколдовали долину Хейвина, чтобы нога человеческая не могла ступить на их землю.
   Опять волшебство. Почему оно так упорно преследует меня, человека, абсолютно лишенного этого дара?
   - Значит, ворон-оборотень? Или демон, убивший отца?
   Брошенные в темноту слова утонули в гробовой тишине. Где-то прокричала сова, заскрипели незапертые двери, подхваченные дыханием ветра.
   - Я знаю, что вы хотите сказать. Что моя семья причинила много зла, и что теперь божественное возмездие пало на меня. Молчите?
   Они молчали, стараясь не встречаться со мной взглядом.
   - Можете молчать. Но я знаю, что вы думаете на самом деле. И беру вас в свидетели. Я, Киран, законный наследник Корвина, обещаю править по справедливости и исправить все зло, причиненное моим родом своим подданным. Тален!
   - Да, сэр!
   - Пошли завтра гонцов предводителям кланов. Передай им, что лорд Киран желает выслушать их. И пусть говорят в каждой деревне, что через семь дней состоится суд, и каждый обиженный сможет просить справедливости и защиты. Пусть также разнесут весть, что лорд собирает себе дружину из тридцати самых крепких парней. Каждый из воинов получит оружие, мундир, жалование в двадцать золотых монет в год и освобождение от домового налога для своей семьи.
   - Слушаюсь, сэр!
   - И пусть скажут: лорд не помнит зла. Но если кто-то будет противиться моей воли, того ждет суровая кара!
   - Слушаюсь, сэр!
   Они смотрели на меня молча, заглядывая в глаза, пытаясь узнать, что ждет их в будущем после таких речей. Их взгляды были полны тревоги, и только в выцветших глазах Талена я заметил что-то похожее на облегчение. Что ж, убедить их в своих благих намерениях я смогу только своими поступками. Но это будет завтра.
   Возвратившись в дом, я узнал, что терионцы уже обыскали весь замок, но так никого и не обнаружили. Когда я решил ночевать в комнате отца, Сухай организовал охрану возле дверей. Барк, вопреки моим заверениям, что я вполне могу защитить себя сам, постелил себе в углу, предварительно забив ставни толстыми дубовыми досками.
   - Он не скоро вернется. - сказал Сухай, прежде чем удалиться.
   - Знаю.
   - Ты не должен расстраиваться, саиб.
   - А что прикажешь делать? Не так я представлял себе возвращение домой.
   - Родной дом - самое неспокойное место для человека.
   - Почему? - удивился я.
   - Потому что больше всего он боится потерять именно его.
  

5.

  
   Cледующие две недели я целиком был занят делами владений. Тален разослал гонцов на следующий же день после схватки с таинственным убийцей, и спустя неделю в Корвине собрались вожди кланов, дабы обсудить земельные дела.
   Как оказалось, свирепый нрав моего отца, не терпевшего иной власти, кроме его собственной, никак не повлиял на устройство общества в наших владениях. Если ближайшие соседи уже давно упразнили клановую систему, как пережиток глубокой древности, то Коннор, наоборот, поощрял ее и не предпринимал никаких попыток разрушить. Решение это было весьма мудрым, так как свободолюбие горцев не шло ни в какое сравнение с робостью и покорностью жителей равнин. Каждый клан был вправе самостоятельно избирать себе вождя, который правил, вершил суд, занимался сбором дани, тем самым избавляя лорда от скучных обязанностей мирового судьи и необходимого в таких случаях наема сборщиков подати и судей-шерифов, склонных к воровству. Минусом существующего порядка были трудности со сбором войска, так как кланы не особенно охотно отдавали своих мужчин защищать далекого и чужого им лорда. Но важным преимуществом кланового раздела была их извечная разобщенность. Так что если какой-то вождь вдруг вздумывал бунтовать, с ним легко было справиться, имея двадцать хорошо тренированных воинов, и не опасаясь при этом, что на помощь бунтарю вдруг придет кто-то из соседей.
   То, что вражда существовала, я почувствовал сразу, как только вожди собрались в большом зале, рассевшись за столом. Молчание и злые взгляды рассказали мне много чего еще до начала беседы. Например, что пахотной земли уже давно не хватает, и что скоро кое-кто начнет хвататься за ножи. В особенности кланы, проживающие на каменистых холмах в западной части долины. Еще я узнал, что за последние восемь лет стал небывало влиятельным клан Дайвда Однорукого.
   Этого вождя я помню еще с детства. Он был огромным, рыжеволосым великаном, толстым, как хорошо упитанный боров, поднимавшим страшный рев каждый раз, когда привозил в замок подать. Несмотря на увечия, полученные в Хейвине, он ни разу не послал кого-то вместо себя, всякий раз лично передавая собраннуюдля замка часть урожая. Теперь, уже не рыжий, а совершенно седой, он сидел по правую руку от меня и, не замечая злобных взгляды соседей, внимательно рассматривал нового властителя своими выцветшими, заплывшими жиром глазами. Перед приездом гостей Тален кое-что успел мне рассказать, так что я знал, каким образом Рыжий Боров прибрал к рукам земли Келлингов и Рори.
   Это был умный и рассчетливый игрок, терпеливый, как паук, и хитрый, как лисица. Любимым его приемом было воровство невест из соседних кланов. Он постоянно науськивал своих парней на соседских девченок, а когда те оказывались в трудном положении, брал их в свой клан, совершенно законно присоединяя к своим владениям новые и новые клочки пашни в качестве приданого. Надо сказать, парни в клане Давда были отборными жеребцами, и редко какая девушка из соседнего селения умела устоять перед их настойчивыми ухаживаниями. К чести Дайвда следует отметить, что ни одна из девиц не была изнасилована или выдана замуж силой. Кое-кто из соседей пытался использовать ту же тактику против Рыжего Борова, но его жеребцы внимательно следили за своими кобылками, не давая увести их из табуна. Тален также отметил, что кобылицы у Дайвда не хуже жеребцов, что уже само собой заслуживало внимания, зная безразличие дворецкого к женщинам после смерти жены.
   Итак, все собрались, и мне стоило больших трудов заставить их разговаривать, не цедя слова сквозь зубы. В общем и целом, дела обстояли довольно сносно. Мое внезапное появление принесло всем большое облегчение, поскольку теперь король не имел уже права отдать Корвин кому-то из лордов. Кланы были спасены и надеялись, что особых новшеств мое правление не принесет. В свою очередь, пообещав вождям сохранить их прежние права, я отменил несколько особенно надуманных и унизительных налогов, в частности налог на свадьбы, на каменные дома, на дымоходы, и прочие, призванные наполнять казну, низменно используя первейшие потребности людей, а также насильственный набор рекрутов в свое войско. Обещая это, я не руководствовался слепым чувством добродетели. Перед приездом мы с Таленом тщательно продумали все потребности замка и княжества, сохранив наиболее важные и нужные налоги. Например, налог на кожи убиваемых животных, налог на серебро, железо и медь, добываемые в горах, и тому подобные, призванные обеспечивать замок товаром, пригодным для продажи. Это заявление, запечатленное в специальном указе, переданном на хранение Дайвду, как вождю самого большого клана, немного разрядило обстановку. Но главную проблему мне пришлось решать потом.
   Она именовалась коротко - земля.
   Оказалось, что в последнее время население княжества значительно выросло и многим уже не хватает земли. Конечно, отмена налога на дома решит на время некоторые трудности, как например необходимость семьям жить под одной крышей в больших закопченных бараках. Расселение позволит освоить отдаленные пастбища и пашни, но и их надолго не хватит.
   - А как обстоят дела в Хейвине? - спросил я в середине разговора, и этой фразой заставил всех замолчать.
   Они смотрели на меня так, будто я предложил снять с небес луну.
   - Эта долина ведь принадлежит Корвину, не так ли?
   - Прошу прощения, господин, но вы слишком долго не были в наших краях и не знаете, что в долину Хейвина невозможно войти. - сдержанно промолвил Дайвд.
   - В каком смысле нельзя?
   - Туда нельзя попасть, если у вас нету крыльев.
   Меня задело, что со мной разговаривают, будто с неразумным ребенком.
   - Какая сказка на этот раз? Ветер-дракон?
   - Ветер-дракон. - спокойно ответил Дайвд. - Только поднимешься на перевал, как сразу начинает дуть этот проклятый ветер, сметающий на своем пути даже камни.
   Я, конечно же, помнил эту сказку, в которой перед погибелью колдуны-оборотни освободили из столетнего заточения могучего дракона, некогда превращенного в ветер. Её знали все, но мало кто бывал возле входа на перевал Хейвина. Устойчивая дурная слава тех мест отпугивала даже самых отчаянных храбрецов.
   - Но должен же быть способ избавиться от этого ветра?
   Вожди переглянулись в недоумении, однако Дайвд и тут остался спокойным, как скала.
   - Способ может и есть, но некому его найти. Последний великий волшебник, Гэлвин Белый, умер много лет назад, и с тех пор не появился еще на Севере маг, могущий соревноваться в мастерстве с древней магией альвов и прочих давних жителей этих мест.
   - Верно говоришь, Рыжий. - поддакнул кто-то из вождей.
   - Ладно. - уступил я, видя, что спорить с ними бесполезно. - Оставим пока этот вопрос. Однако владычество Корвина в Хейвине не должно ни у кого вызывать даже малейшей тени сомнения. Думаю, решение - только дело времени.
   Вожди выглядели удивленными и слегка озадаченными, но я и не ожидал от них немедленной поддержки моих идей. Собственно, на этом можно было бы и закончить собрание.
   - Вот, собственно, и все, ради чего я вас сюда и пригласил. Довольны ли вы, досточтимые мужи?
   - Да, да! - загудели все в один голос, но Дайвд и тут пошел наперекор всем.
   - Оно, конечно, да, но есть к вашей милости еще одна... так сказать, просьба, что-ли...
   При этом он так хитро смотрел на меня, будто лурийский меняла.
   - Говори, уважаемый Дайвд, не бойся.
   Он прокашлялся, потом обвел всех присутствующих взглядом и обратился ко мне.
   - Не скрою, лорд, что ваше появление явилось нам, будто божие спасение, потому как при случае отсутствия на землях законного властителя, либо его наследника, более года, король имеет право отдать вотчину умершего или пропавшего владетеля другому лорду. После отъезда сэра Коннора прошло более полугода, так что мы уже начали было молиться, чтобы милостивые боги дали нам властителя доброго и уважающего старые добрые законы. Но теперь, поскольку возвратился законный наследник, опасность эта отступила.
   Он сделал паузу, принуждая меня задать естественный вопрос.
   - Ты сказал отступила, а не исчезла. Почему?
   - Милости прошу простить меня за прямоту, сэр, но, видят боги, пекусь я не токмо о своей юдоли. У земли должен быть хозяин.
   - К чему ты клонишь, Дайвд? - послышались возгласы. - Пекись, пекись, да не спались! Ишь ты, печитель сыскался!
   - А к тому веду, остолопы немытые, - прорычал в ответ Рыжий Боров, - что времена нынче худые. И что замок с одним владетелем без наследников - лакомый кусочек для каждого знатного голодранца!
   Теперь я все понял. Как и поняли все застывшие с открытыми от удивления ртами вожди. Сам же Боров, степенно поправляя отороченную лисьим мехом безрукавку, наслаждался произведенным эффектом.
   - Не иначе, почтеннейший Дайвд, ты советуешь мне жениться? - медленно проговорил я, смотря ему прямо в глаза.
   - Нижайше прошу простить меня, господин, - проговирил он, низко кланяясь, - но ни в одной вотчине Ардии дела с наследствованием не обстоят так худо, как в Корвине.
   Он был по-своему прав. Но о женитьбе я вообще еще в своей жизни даже не задумывался.
   - Зная тебя, хитроумный Дайвд, могу поклясться, что ты и жену для меня подобрал. Не из твоего ли табуна кобылка?
   Раздались звучные плевки и глухое ворчание.
   - Нет, мой господин, - весело вспыхнул глазами Боров. - Мои кобылки хоть и дадут фору всем остальным в Корвине, но незнатного рода и в жены владетелю не годятся. Я говорю о дочерях ваших соседей, Ардина, Вэллина и Линвела.
   Впервые я не знал, что мне следует ответить. Даже сидевший в углу Тален отвел глаза, когда я покосился в его сторону.
   - Договаривай до конца, добрый наш Дайвд. Как признанный мастер в этих делах, ты, несомненно, уже прикинул что к чему, и выбрал кого-то определенного. Что ж, говори, достославный муж, если марьяж будет настолько хорош, может тебя еще и к королю послать, чтобы и его отпрысков пристроить повыгодней? А может добрый Дайвд сам хочет и свечку подержать, подсказывая в нужную минуту, кого делать следует, мальчика или девочку?
   На фоне взрыва смеха и издевательских криков заблестели яростью глаза Рыжего Борова, а лицо покрылось красными пятнами. Наши взгляды скрестились. "Может, мне затравить тебя прямо сейчас, а, Боров? Может, укоротить тебе и вторую загребущую руку?" Эти слова я мысленно произносил про себя, упершись взглядом в его рыбьи глазищи, и вождь, не выдержав, опустил голову.
   - Тихо! - рявкнул я, прервав веселье. Вожди мигом прекратили шуметь, попрятав глаза.
   - Хоть я намерен впредь самолично решать все дела, касающиеся Корвина, пожелание, высказанное Дайвдом Одноруким, не лишено смысла и свидетельствует только о беспокойстве славного мужа о судьбе княжества. Однако, прежде чем стать законным властителем Корвина, мне следует получить признание королем моего права на ленные земли. А посему в ближайшее время я намерен поехать к королю, дабы приподнести дары и получить благословение на владение Корвином. Когда же все дела будут решены, можно будет заняться и марьяжем.
   На том и закончилось собрание вождей кланов. Каждый уходил со своим мнением о новом властителе княжества, кто-то вздохнул с облегчением, кто-то пребывал в полной растерянности, а кто-то, затаив злобу, стал моим врагом.
   - Зря вы так обошлись с Дайвдом. - сказал мне потом Тален, когда мы остались одни в покоях отца. - Могли просто не обратить на него внимание, но не унижать его перед всеми остальными.
   - Он слишком много себе позволял. В Луре, далеком южном царстве, с него сняли бы с живого кожу за такие речи. Но я не собираюсь вводить южные порядки. Просто поставил старого нахала на место.
   - Однако же это было неосторожно. Дайвд имеет большое влияние среди кланов. У нас могут быть неприятности.
   - Если он попробует что-то предпринять, то я натравлю на него кланы победнее. Будь уверен, Тален, после сегодняшнего вечера у него появилось больше врагов, чем у меня друзей.
   Я говорил это, сам себе не веря, а Тален, опустив глаза, молча слушал. Я сорвался, спору нет, и эта вспышка гнева могла серьезно навредить мне. Но достаточно мне было вспомнить, как, напившись, отец с издевкой начинал рассуждать, какую невесту мне выберет, как злость вырывалась наружу, обрушиваясь на всех без разбору.
   - Мне надо готовиться к поездке в Аквин. Расскажи мне о короле. Он, наверное, совсем уже старый?
   - Да, сэр, наш добрый король Геринт порядочно сдал после смерти Горлана Сварливого. Он и до того неважно себя чувствовал, а тут это горе. Хотя, по правде сказать, нрав у Горлана был еще тот. Будьте уверенны, прозвище прилипло к нему неспроста.
   - И кто же теперь первый претендент на корону?
   - Младший сын, Гарольд, прозванный Хитрым. Негоже о мертвецах говорить плохо, но младший принц более подходящ на ношение венца, чем старший, упокойте боги его душу.
   - И длинна у нас очередь на наследование?
   - Да нет, на этом и заканчивается. Дальше идет только принцесса Гвеневера, а потом бастарды - Брендон и Вален.
   - Что представляют из себя два последних?
   - Брендон - повеса, развратник, вздорный мальчишка. Его в рассчет не берут, да он и сам не рвется. А самый младший, Вален, тот весь в учение ушел, в леса, к Мирдину Дикому. Два годка уж, как пропал.
   - И король так просто упустил из виду свою кровь? Довольно опрометчивый шаг с его стороны. На Юге я слышал множество темных историй, в которых отвергнутые правителями незаконнорожденные дети очень часто оставляли с носом дюжину законных претендентов на трон.
   - Так то оно так, но в прошлом году Геринт на празднике летнего солнцеворота объявил всем, что в этом году отдаст корону Горлану. Все было решено.
   - Тогда понятно.
   Хотя политика в нашем сонном королевстве и не отличалась интересными поворотами событий, все же мне все более начинало казаться, что назревает что-то нехорошее. Я всегда и во всем виде плохое, особенно когда речь шла о передачи власти, а в этот момент умирал первый претендент. Хотя все могло действительно произойти случайно.
   - Что ты знаешь об этих наскоках с моря?
   Тален только пожал плечами.
   - О них вообще никто ничего не знает. Но, думаю, это могли быть жители с дальнего востока, те, что живут по ту сторону мертвых топей за Восточным хребтом.
   - Пленных не брали?
   - Простите, сэр, но об этом мне не ведомо.
   - Если так, то с завтрашнего дня нам придетсья назначить дежурство на стенах. Пока не собрано войско, охрану будут нести терионцы. Мы хоть и находимся вдалеке от моря, но осторожность не повредит.
   - Совершенно справедливо.
   - Иди, Тален, мне надо подумать. И готовь обоз в Аквин, пора платить дань.
   - Слушаюсь.
   Спустя неделю в Корвин начали съезжаться добровольцы записаться в дружину. Каждого лично проверял Сухай, потом претендент говорил со мной, а Тален сообщал все, что ему было известно о роде будущего солдата. Таким образом за две недели было собрано двадцать крепких и в меру честных парней, присягнувших мне на верность. Теперь я стал настоящим лордом.
   Весна тем временем перешла в буйное жаркое лето. Старики предрекали богатый урожай, а еще стали говорить, будто это как-то связано с моим возвращением. В лесах множилась всякая дичь, каждую неделю траперы приносили в замок множество шкур, в замке не переводилось оленье мясо. На дальних нетронутых землях возле подножья гор в мгновенье ока выросли хижины поселенцев. В начале июня я отправил большой обоз в Маридунум, а затем стал готовиться к поезке в Аквин.
   Приближалось летнее солнцестояние, а с ним и праздник Даров. Каждый год лорды съезжались в королевский замок с подарками. Чтобы создать о себе хорошее впечатление, я решил отдать в королевские закрома половину полученной весной дани, а также приготовил дары для королевского семейства. После этого у меня осталось всего два сундука, в которых я сохранил самое ценное мое имущество, привезенное с Юга. Рачительный Тален сразу же спрятал их в потайной подвал, где хранилось серебро, собранное в горных рудниках.
   Хотя, как говорят, отец немало тратил на содержание своей сотенной дружины, денег в подвале оказалось довольно много. Однако это отнюдь не значило, что можно было их транжирить. В этом вопросе мы с Таленом полностью сошлись во мнениях. Львиную часть дохода замка составляли деньги, полученные от торговли с Маридунумом, где высоко ценились меха, мед, самородная медь и драгоценные камни, все еще встречавшиеся среди диких скал Вороновых гор. Эти деньги шли на покупку всего необходимого для замка. Серебро, добываемое в рудниках, за исключением королевской пятой части, оседало в подвале.
   Таким образом, я был готов к поездке в Аквин.
  

6.

   Я выехал из замка ровно за неделю до летнего солнцеворота в сопровождении двадцати всадников и пяти повозок с подарками для короля. Однако, отъехав от Корвина всего пять миль, я свернул в сторону, отделившись от обоза и взяв с собой пятерых терионцев. Перед аудиенцией у короля мне следовало посетить еще одно место.
   Едва различимая тропа петляла междупоросшими молодым сосняком холмами, перепрыгивая мелкие, почти пересохшие в летнее время, ручейки, издали огибая многочисленные, поросшие мхом валуны, углубляясь все более на восток, к предгорью. Ехать пришлось недолго. Вскоре тропа круто поднялась, и мы очутились на широком ровном плато, поросшем густыми, уже выбивающими семена, травами. Единственным выделяющемся предметом среди этого зеленого колышущегося моря было старое полуразвалившееся кольцо гладко отшлифованных, порядком потрескавшихся от солнца и ветра менгиров. Говорят, раньше это было место святое. Даже альвы боялись подниматься сюда без разрешения своих могущественных жрецов. Каждый год в центре круга в дни солнцеворота приносились обильные кровавые жертвы в честь бога солнца. Говорят также, что место это было мощным источником магической силы, но ничто не помешало моему предку прийти сюда и вырезать всех жрецов, как стадо телят. С тех пор на плато поселившийся неподалеку клан стал выпасать коз, а плато стали называть просто - Козий луг.
   Но лет тридцать тому назад поселилась в пещере у самого подножья горы добрая колдунья. Никто толком не знал откуда она взялась, однако же ни один деревенский знахарь не мог сравниться с ней в искустве врачевания, а посему никто ее не трогал. И однажды во время дождя в ее пещеру пришел молодой паренек, найдя не только убежище от бури, но и обретя давно потерянную веру и покой в душе.
   Не доехав тридцати шагов, я слез с коня, достал из седельной сумки предназначенный для нее сверток, и в этот самый момент из темного зева подземелья вышла женщина одетая в серое платье.
   Честно говоря, за восемь лет я совершенно забыл лицо колдуньи. В памяти остался только образ, что-то неопределенное, светлое, словно облако белого тумана, постоянно меняющее форму. Но все же я не мог ошибиться - женщина, которая вышла мне навстречу, была не Ниниана.
   Незнакомка была очень молода, наверняка ей было не больше восемнадцати лет от роду. Но несмотря на столь юный возраст, она совершенно не испугалась. Напртив, красивые умные серые глаза с интересом стали изучать меня, пока я стоял, как столб, не находя нужных слов.
   - Что вам угодно? - наконец произнесла она, вырвав меня из оцепенения.
   Голос у нее был мягкий и тихий, как журчание ручья в зеленой долине.
   - Я долго не был в здешних краях. Как мне найти колдунью Ниниану, которая жила сдесь раньше?
   - Вас действительно тут долго не было, господин. Умерла она год тому назад.
   Услышав это, я почему-то и не удивился вовсе. Восемь лет - на пальцах посчитать можно, а уж как изменилось все...
   - А вы кто будете? - спросил я у девушки, постепенно приходя в себя.
   - Хейзел меня зовут. Я ее ученица.
   - Вот как? Долго ль ты была с ней?
   - Семь лет. Она о вас мне рассказала.
   - Вот как? И что же она тебе рассказала?
   - Что однажды вы придете сюда, чтобы отблагодарить. Но дары будут предназначены не ей и не мне.
   - Она так и сказала?
   - Так и сказала.
   - Я еду к королю.
   - Я это знаю.
   - Я пришел лишь отблагодарить Ниниан за доброту. Прими же дары, девушка, и не забуть приподнести жертву богам за упокой души твоей учительницы.
   Протянув ей сверток, я собрался было уйти, как вдруг из глубины грота послышался приглушенный стон. Взглянув в глаза молодой колдунье, я впервые увидел в них тревожный проблеск.
   - Что это?
   - В пещере лежит больная женщина. Я ее лечу.
   Стон повторился, причем теперь издающий его человек даже и не думал сдерживаться.
   - По-моему, твоей гостье совсем худо. Могу я чем-то помочь?
   - Нет! - вдруг резко выкрикнула колдунья, и в ее глазах я увидел страх. - Уходите, повелитель, вам ни к чему тут задерживаться!
   Что-то тут было не так.
   - Можно мне войти в пещеру?
   - Нет! Уходите! Это не ваше дело!
   - Чего ты боишься? Ты кого-то скрываешь?
   - Уходите! - еще раз выкрикнула она, но тут прозвучал такой истошный вопль, что, подобрав подол юбки, она стрелой бросилась в пещеру, совершенно забыв обо мне.
   Я вытащил меч. В глазах у меня стоял нефийский храм с распятым на каменной плите человеком, с которого жрец живьем сдирал кожу.
   - Сухай! Ко мне!
   Словно волки, терионцы в мгновенье ока оказались рядом, обнажив сабли.
   Грот встретил меня полузабытым сильным запахом трав и густой живительной прохладой. Все осталось, как и прежде - нехитрая утварь, каменный очаг, выцветшие гобелены, ворохи сушеного зелья, множество сосудов со снадобьями и небольшой алтарь в глубине, куда почти не проникал солнечный свет. Именно там я их и нашел - молодую испуганную колдунью и лежащую на куче одеял молодую темноволосую женщину.
   Все выяснилось сразу, когда мы увидели большой раздутый живот. Схватки усиливались, роженица уже ничего не видела вокруг себя, уставившись расширенными от страха глазами в сводчатый потолок пещеры. Колдунья, сама перепуганная до смерти, тщетно пыталась влить в рот будущей матери какой-то отвар. Вдруг я понял, что и у первой, и у второй это были первые роды.
   - Пустите. - промычал Сухай, мягко отодвинув меня с дороги, а потом склонился над женщинами с видом знатока.
   - Скажите им, саиб, что дитя перевернулось в утробе. Я попробую исправить это, а она пусть несет кипяток и чистые тряпки.
   Быстро придя в себя, я перевел колдунье слова терионца. С облегчением поглядев на меня, она стрелой бросилась к очагу, на котором уже закипал медный казанок. Сняв с себя перевязь, Сухай тем временем, шепча на ухо роженице что-то успокаивающее, принялся за работу. Вопли возобновились и мне вдруг стало нехорошо.
   Вместе с остальными терионцами, которые, кстати, были не старше меня, я вышел из пещеры и судорожно глотнул свежего воздуха. Бледные южане, глупо улыбающиеся, выглядели не лучше. Рассевшись на камнях, рассыпанных у входа, мы стали ждать исхода этого негаданного приключения.
   Спустя полчаса вопли опять перешли в дикий нечеловеческий визг. У меня создалось впечатление, что роженицу разрывают на части. Но спустя всего несколько минут все кончилось. Из пещеры раздался наглый рассерженный рев младенца.
   - О, всесильные боги! - даже взмолился один из терионцев. - Спасибо, что я родился мужчиной!
   Набравшись смелости, я снова вернулся в грот.
   Сухай все еще опекал роженицу, а виновник нашей задержки, туго завернутый в пеленки, уже успел успокоиться и сосал свой большой пальчик, пребывая в неловких руках ошалевшей от радости колдуньи. Наконец, вытирая окровавленные руки, Сухай, усталый, но, как всегда, спокойный, подошел ко мне.
   - Кто? - спросил я .
   - Мужчина. - бросил терионец и пошел к выходу.
   - Дай его мне! - слабым голосом попросила мать, и колдунья вложила сразу ожившего и завопившего краснолицего молодца в слабые руки бледной женщины.
   Не обращая никакого внимания на мое присутствие, она раздвинула складки своего бедного одеяния, обнажив красивую, налитую молоком грудь. Мальца не надо было упрашивать. Вслепую найдя сосок, он сразу деловито начал есть. Все было как обычно, если не считать, что из-под рваного одеяния незнакомки вдруг выглянула богато расшитая зеленая дорогая ткань другого платья. Кажеться, колдунья все-таки что-то скрывала от нас, кроме своей неопытности в приеме родов.
   - Нам надо поговорить. - сказал я колдунье.
   Внезапно испугавшись, она посмотрела на меня взглядом пойманного оленя. Роженица тоже наконец-то заметила кого-то кроме ребенка, и тоже испуганно уставилась на меня. Я понял, что объясняться следует с обеими сразу.
   - Не пугайтесь, я не сделаю вам ничего плохого. Я не требую объяснений, все, по-моему, и так понятно. Благородная госпожа по молодости да по неосторожности вынуждена была бежать из дома и прятаться у колдуньи в пещере. Конечно, это не мое дело, я могу уйти и забыть обо всем, чему был сегодня свидетелем, но взываю к вам от имени малыша, которому пребывание в пещере никак не пойдет на пользу, и предлагаю стать гостем в моем замке. Что скажете?
   Они молча переглянулись, мать опустила глаза, но потом, снова подняв голову, встретилась со мной взглядом.
   О, что это был за взгляд! В нем отразилось все - и страх, и безысходность, и неистовая смелость, вдруг этот страх поборовшая, черпая смелость из всепобеждающей материнской любви.
   - Мы будем там на правах узников? - спросила она дрожащим от усталости, но все же достаточно твердым и красивым низким голосом.
   - Нет, на правах гостей.
   - Как вы успели заметить, я принадлежу к знатному роду. Но, в силу возникших обстоятельств, вынуждена скрываться, дабы не навлечь на себя гнева семьи. Поэтому, добрый господин, не заставляйте меня произнести мое имя. Зовите меня как вам будет угодно, но никогда не требуйте раскрыть тайну моего происхождения.
   - Воля ваша. - ответил я. - Итак, вы согласны?
   - Мы принимаем ваше предложение. Спасибо.
   - Что ж, если так, то оставлю с вами Сухая и еще двух моих спутников, которые помогут вам добраться до Корвина. Сам я не смогу вас проводить, поскольку должен проявить почтение нашему доброму королю. Но по прошествии трех недель мы увидимся снова.
   В ее глазах сразу будто что-то вспыхнуло при упоминании короля, но потом она взяла себя в руки, и я так и не понял причину этого.
   - Добрый господин, могу ли я просить вас о еще одной услуге?
   - Что вам угодно?
   - Позвольте Хейзел следовать за мной. Мне будет спокойнее, если со мной будет хоть один знакомый человек.
   - Хорошо.
   На том все и закончилось. Написав записку, в которой приказывал Талена разместить в замке женщин, я оставил с ними Сухая, который должен был проводить их в Корвин после того, как мать сможет путешествовать. Надо сказать, старый терионец остался не в восторге от моего приказа.
   Обоз мы догнали уже в темноте. Укладываясь спать под открытым небом, я снова увидел Северную Звезду Пророчества. Теперь она горела точно у меня над головой, и вокруг нее светилось белое кольцо. Наверное, подумал я, младенец из пророчества уже родился, и жрицы уже нашли его. А того, которого я видел сегодня, вряд ли ожидает счастливое будущее. Пророчества бастардов не любят.
   Внезапно я задумался о том, были ли у моего отца незаконнорожденные дети. На Юге, где властители любили заводить многочисленные гаремы, бастарды становились или командирами отборных войск, или, если были порасторопней, управителями провинций. На Севере же незаконнорожденные дети становились слугами своих более везучих братьев и сестер, рожденных в браке. Насколько я помню, отец никогда не приближал к себе никого из дворовых женщин. Наверное он все-таки чтил память матери, хотя кто может сказать наверняка? Кто знает, может тайком он делил с кем-то ложе, и от этой связи родился и где-то живет мой брат или сестра? А может, и несколько?
   Мысли эти настолько крепко застряли в моей голове, что всю ночь напролет мне снились незнакомые люди, в которых я тщетно пытался отыскать черты Коннора Черного. Но чаще всего возникало лицо молодой колдуньи с Козьего луга и ее серые завораживающие глаза, и утром, проснувшись, я поймал себя на том, что уже жду не дождусь возвращения обратно домой.
   Но впереди был Аквин и король. Пустившись в путь, мы через два дня проехали мимо замка Веллин, построенного на высокой горе, возвышающейся над узкой долиной. Так как вследствие поломок мы потратили слишком много времени на предыдущем отрезке пути, я решил заехать в гости к лорду Веллину как-нибуть в другой раз, тем более, что, вполне вероятно, он тоже мог оказаться на празднике Даров.
   Дальше двигаться стало легче, поскольку теперь мы выехали на равнинную часть Ардии, примыкающую к Белому озеру. Как только едва заметная дорога из Корвина в Веллин влилась в хорошо утоптанный тракт, ведущий к Ардину и дальше в Маридунум, возницы вздохнули с облегчением и прибавили в скорости. Спустя полтора дня мы увидели жемчужину Ардии.
   Берега Белого озера, густо заросшие лесом, появились совершенно неожиданно. Внезапно деревья расступились, открыв нашим потрясенным взорам огромную водную равнину, исчезающую в белой дымке далеко за горизонтом. Ленивые легкие волны лизали пещаный берег, солнце, теплое и золотое, разливалось мириадами блесток на бирюзовых волнах. После восьми лет путешествий засушливыми землями Юга само существование такого огромного вместилища пресной воды казалось сказкой, и я не удержался от соблазна окунуться в него, что было вдвойне приятнее, учитывая установившуюся сухую жаркую погоду.
   Вероятно, не один я был очарован красотой озера, так как дальше тракт пролегал преимущественно по его берегам. На шестой день мы проехали мимо замка Линвел, а к вечеру уже стояли у ворот белокаменного Аквина.
   Королевский замок, построенный позже всех остальных из белого камня с учетом последних веяний в фортификационном искусстве, выглядел просто потрясающе. Изящный, и в тоже время мощный, светлый, и в то же время строгий, он был достоин величайшего владыки Севера.
   Мы приехали как раз вовремя, ведь на следующий день должен был начаться праздник Даров. Мое появление вызвало замешательство у замковой стражи, так как никто не ожидал появления в Аквине наследника Корвина. В конце концов у ворот появился сам Сибин, воевода короля.
   Он был еще не стар, а о нем уже слогали легенды. Это был гигант семи футов ростом, совершенно седой, как лунь, плечистый, как кузнец, и твердый, как скала. На нем не было доспехов, кроме кожаной безрукавки, одетой поверх полотняной рубахи, а на поясе висел широкий длинный меч с простой, покрытой витками медной проволоки рукоятью. Говорили, что родом он был из Асмара, острова, расположенного далеко на севере, и всему Северу были известны истории о его приключениях в те времена, когда великий воин еще промышлял пиратством. Но потом, преданый своими же людьми, он спас из плена Геринта, и вместе с ним, пережив множество приключений, вернулся в Аквин, чтобы стать хранителем Ардии.
   - Это ты называешь себя Кираном из Корвина? - глухо спросил он, остановившись на пороге, закрывая своей широкой спиной целый отряд пичников, столпившийся позади него.
   - Я - Киран из Корвина. А ты, верно, тот, кого называют Сибином Островитянином?
   Прижмурив один глаз в ответ на мой нахальный вопрос, Сибин смерил меня с головы до пят.
   - Ты похож на него. Верно ты и есть тот, кем себя называешь. Проходи, Киран, сын Коннора, повелитель Корвина, и будь гостем на празднике Даров.
   - Благодарю.
   Когда мы очутились во дворе, заполненном повозками, лошадьми и снующей прислугой, к нам подошел разодетый в парчу важный господин преклонных лет с пергаментом и пером в руке.
   - Приветствую вас, господин, с прибытием в Аквин! - провозгласил он с поклоном. - Как изволите представить вас его величеству?
   - Сэр Киран из Корвина! - громыхнул во всю глотку Барк.
   Писарь на некоторое время застыл с раскрытым ртом, но потом, справившись с удивлением, накарябал что-то в своем свитке, а потом с вежливым поклоном попросил нас следовать за ним.
   Возле конюшен дары, привезенные нами ко двору, тщательно записал в книгу другой писарь, слуг разместили сдесь же. Меня и сопровождающих воинов отвели в отведенные для нас апартаменты в дальней башне. Комнаты были тесными, мне впору было бы пожаловаться, но все же я решил не лезть пока на рожен, помня о дурной славе моего родителя. После того, как мы расположились, к нам пришел мальчик-слуга с приглашением спуститься в главный зал, чтобы разделить ужин с королем. Не мешкая, мы сразу же пошли туда.
   Главный зал Аквина порожал роскошью и размерами. Дорогая драпировка стен, обилие золотой инкрустации, окна из цветного стекла в свинцовых переплетах могли вызвать только восхищение. Все было выполнено мастерски, со вкусом, изысканно, и в тоже время просто. С прошествием времени, забыв о сиянии и блеске южных дворов, я по-новому воспринимал нашу северную неброскую красоту, понемногу снова становясь сыном своей земли.
   Посреди зала стояли буквой "П" широкие дубовые столы, ломящиеся от яств и напитков, серебрянных и золотых кувшинов, тарелок и кубков. Каждому роду было отведено свое место в соответствии с его силой и влиянием в королевстве. Я не удивился, очутившись почти в самом конце рядом с местами, отведенными гостям из Ардина. В самом конце должен был восседать лорд Веллин, но он так и не появился. Таким образом, мне досталась унизительная участь сидящего в конце стола.
   Гости собрались почти все, за исключением властителя замка Одрин, лежащего в самой северной оконечности Ардии, у подножья Ледяных гор. В ожидании прихода короля я стал предметом пристального разглядывания всех присутствующих, за исключением лорда Барда. Меня никто никогда не видел, но новости разносятся быстро и все уже знали, кто сидит по правую руку властителя Ардина и кому так мило улыбается разодетая в алый шелк Роун Рыжая, сияя рубиновым ожерельем на белоснежной груди.
   - Киран, ты мне испортил гостины. - проворчал шутя Бард. - Все таращатся только на тебя, не замечая мою дочурку. Я ведь ее сюда с умыслом привез. Если так пройдет весь праздник, жениться на ней придется тебе.
   Роун густо залилась румянцем, потупив взор. Как невинно не звучала шутка, было похоже, что моя кандидатура устраивала их обоих. На мгновение я задумался, но особого восторга не почувствовал. Роун, конечно, отличалась красотой, но я не мог представить ее своей женой. Однажды испытав на себе ее темперамент, любой мужчина дважды подумает, прежде чем рискнуть обуздать этот бушующий огонь.
   Зал тем временем постепенно заполняли другие гости. Были здесь послы от королевы Морганы в белых накидках с красными драконами, одетые в зеленое и золотое гости из Клариона, а также мрачный одинокий рыцарь в черно-синем со значком, изображающим серебряного орла, что выдавало в нем выходца из Вингии. Неожиданно я увидел и своих давних знакомцев - группу жриц Богини-Матери в сопровождении неусыпно бдящего кринтийца с лабросом, по прошествии месяцев уже кажущегося мне выглядящим странновато. Но наиболее меня удивил ромеянский колдун - его я заметил в толпе сопровождающих короля советников. Воистину, уместным становилось злобное высказывание одного кринтийского мудреца, гласившее, что ромеяне заполонили мир, как головастики застоявшуюся лужу.
   Тем временем в зал вошли трубачи, кромким звуком золотых рожков возвещая о появлении короля. Но торжественное прибытие не получилось. Король вошел медленно в сопровождении советников, опираясь на плечо своего сына Гарольда, похожий на полуразвалившуюся башню. Он уже не был похож на легендарного владыку, описанного в многочисленных легендах. От былой удали не осталось ничего. Из-под венца выбивались порядком постаревшие локоны, лицо, осунувшееся и серое от горя, хранило черную печать невосполнимой потери. Когда-то яркие синие глаза, так великолепно описанные в Песне о Северном Пути, погасли навсегда. Он сильно постарел и явно утратил интерес к жизни. Пока король шел к своему креслу во главе стола, собравшиеся лорды, поднявшись со своих мест, хранили мрачное молчание. Усевшись, Геринт медленно окинул собравшихся усталым взглядом.
   - Приветствую вас, о славные мужи великой Ардии и наши досточтимые гости! В преддверии великого празднества Даров добро пожаловать в Аквин, и да одарены вы будете по щедрости своей!
   Зал ответил нестройным хором голосов:
   - Благодарствуем!
   - А теперь испейте сладкого меда и вкусите с дороги даров земли нашей, чья щедрость есть наибольшая и бескорыстнейшая! Слава великим богам!
   - Слава великим богам! - повторил зал.
   Тут же зазвенели кубки и рекой полились вино, эль и мед. Внезапно из-за стола поднялся богато одетый седовласый тощий мужчина в голубом и сером, держа в руках золотую чашу. Судя по гербу, это был Лотиан, лорд Гэлвин, прозванный Хвастливым.
   - Выпьем за нашего добрейшего и мудрейшего владыку, короля Геринта!
   - Слава! Слава!
   Все присутствующие, поднявших со своих мест, громогласно славили короля. Потом на некоторое время внимание было уделено и яствам. И только потом, когда первый голод был утолен, начались разговоры.
   Бард тут же начал донимать меня распросами о состоянии дел в Корвине. Кое-как отбиваясь, я обменивался взглядами со Святейшей Матерью и посматривал на ромеянина, застывшего подобно каменному изваянию по левую руку от Геринта. Что же случилось с их миссией? И почему колдун так быстро пристроился в ближнем окружении короля?
   - Киран, ты меня совсем не слушаешь.
   - Нет, сэр Бард, я вас внимательно слушаю.
   - И о чем я только-что говорил?
   - О том, что неплохо было бы отправлять обозы в Маридунум вместе.
   - И что ты об этом думаешь?
   - Я думаю, что вам следует к концу июля готовить свой. Насколько я знаю, в это время хорошо пойдет мед. А еще консулу провинции по зарез понадобится серебро, чтобы заплатить налоги.
   Бард со смехом мигом наполнил наши кубки.
   - Я знал, что ты меня поймешь с полуслова, сынок!
   После окончания ужина, когда все покинули главный зал, я подошел к ромеянину, замыкающему процессию королевских советников.
   Он задержался и поджидал меня, уловив мое желание поговорить. Сегодня он был просто сама серьезность. Исчезли все замашки повесы-патриция, в черных глазах я заметил даже некоторую озабоченность.
   - Здравия и долгих лет жизни, лорд Корвин! - поклонился он, слегка улыбнувшись.
   - Приветствую вас, Корнелиус Гай Титус! Как я успел заметить, вы успели освоиться в наших краях?
   - Да, я нашел доброго и щедрого покровителя в лице его величества. Ваш король заслужил свое прозвище.
   - И язык вы выучили потрясающе быстро!
   - Признаться, я начал учить его еще задолго до того, как собрался в путь. По моему приказу было куплено несколько рабов из Севера, и я выучил язык альвов, на котором говорят на полуострове и на острове Руния, а также общий, имеющий хождение в Ардии, Сноудоне, Вингии, на островах Кларион и Мариллион.
   - И все это ради поиска дитя света?
   - Именно так.- серьезно ответил он. - Вы, я вижу, все еще сомневаетесь в его приходе?
   - Прошу вас понять меня правильно.
   - Он уже пришел в мир. И я его почти отыскал. Но внезапно вмешались совсем другие силы. Древние и темные. Над Ардией и младенцем сгущается тень. Древняя тьма снова обретает могущество. Очень скоро каждому придется выбирать, на какой стороне он будет сражаться.
   - Это понимать как пророчество?
   - Это кажеться мне очивидным уже сейчас. Но не будем портить канун праздника Даров. Как ваши дела? Какие виды на урожай?
   Я не мог удержать измученный вздох.
   - О, боги, Корнелиус, вы стали настоящим северянином. Знаете, сколько людей сегодня уже задали мне этот вопрос? Но, честно говоря, о делах я как раз и хотел с вами поговорить.
   - Слушаю вас.
   - Как вы знаете, отец мой умер. Теперь это доказанный факт. Я являюсь его прямым и единственным наследником...
   - ...И вы хотите, чтобы ваше право на Корвин признал король?
   - Вы удивительно проницательны.
   - Я устрою вам встречу с королем, и вы сможете изложить ему вашу просьбу. Завтра с утра, через два часа после восхода солнца, ждите меня у входа в главный зал.
   - Премного благодарен, ваша светлость.
   - Корнелиус. Для вас - просто Корнелиус. А теперь извините, у меня много дел. До встречи!
   - Спасибо.
  
   После этого я со своими людьми удалился в отведенные мне апартаменты. За окнами начинало чернеть восточное небо, легкий ветерок доносил душистый запах свежескошенного сена. Где-то далеко, на лесной опушке, начинали свои трели соловьи. Лето расцветало, постепенно, с каждым днем добавляя в свою палитру все новые краски, оттенки и мотивы. Барк развел в камине огонь и воины, рассевшись полукругом, начали обсуждать увиденное в королевском замке. Я же, созерцая ночное небо, думал о том, что постепенно мне становиться скучно.
  

7.

  
   Короткая, как полет стрелы ночь - и снова взошло солнце, золотым блеском открывая праздник Даров.
   Празднество, по традиции, проводили на открытом воздухе. На лугу, возле северной стены замка построили деревянные помосты для свиты короля, возвели алтарь, посвященный трем богам, покровительствующим Ардии, а перед ними - белые с зеленым шатры для знати. С самого утра замок был похож на растревоженный улей. Достаточно было спуститься в главные помещения, как нас сразу окружили снующие туда-сюда с разными поручениями слуги. Даже у входа в главный зал, которому сегодня суждено было пустовать, протолкаться было сложновато.
   Колдун уже нас ждал, сложив руки на груди. Лицо его осунулось, а красные, неестественно блестящие глаза свидетельствовали о бессонной ночи. И все же он был, как всегда, учтив и безукоризненно вежлив.
   - Приветствую вас, лорд Корвин. - поклонился он. - Пусть боги в этот праздничный день даруют вам многие годы жизни и процветания.
   - Здравствуйте, Корнелиус. Пусть боги будут щедры к вам. Вы плохо выглядите.
   Он виновато развел руками.
   - Увы, политика - утомительное занятие. Я все устроил. Если вы готовы, то следуйте за мной.
   Конечно же, я был готов. После нескольких томительных минут блуждания переполненными коридорами мы наконец очутились в крыле замка, где находились королевские покои. Капитан дворцовой стражи, выслушав наши объяснения, сперва не хотел нас пропускать, но тут вдруг появился Сибин Островитянин.
   - Здравствуйте, лорд Киран. Мое имя - Сибин. Я - личный охранник короля. Сэр Корнелиус объяснил мне причину вашего прихода. Я не хотел вас пропустить, потому что король находится в плохом здравии. Но, поскольку дело действительно важное, я делаю вам исключение. Взамен прошу лишь, войдя в покои Его Величества , коротко изложить суть дела, не перечить королю и не просить слишком много.
   - Я понимаю. Благодарю, сэр Сибин.
   Коротко кивнув в ответ, он сделал нам знак следовать за ним, и мы стали подниматься по высокой лестнице, ведущей в покои короля. Оставив позади еще один пост охраны, мы наконец очутились перед тяжелыми резными дверями. Вооруженные до зубов стражи толкнули их, и мы вошли в затемненное помещение.
   Это был малый тронный зал, где король принимал особо важных и знатных гостей. В большом зале он давно не появлялся, так как путь туда при его слабом здоровье был слишком длинным и тяжелым. Задрапированный зеленой тканью, малый зал был практически пуст. Единственной деталью интерьера был масивный позолоченный трон, возвышающийся у противоположной от дверей стены. Из окон, собранных из разноцветных стеклышек, лились радужные лучики солнечного света, играя на украшавших стены гербах, щитах, доспехах и оружии, начищенных до зеркального блеска. На стене за троном висел изумительной работы огромный гобелен, изображающий финальную часть битвы за Ардию, в которой Геринтов прадед положил конец тысячелетнему властвованию альвов.
   Сам трон был многоступенчатым сооружением, украшенным драгоценными камнями, золотой чеканкой, изображениями мифических созданий и вышитыми гербами Ардии - белым орлом на зеленом фоне. Король восседал на самом верху под балдахином из зеленого, с золотым шитьем, шелка, и одеяние на нем повторяло его геральдические цвета - зеленый и белый. Это было в традициях Севера, где не приветствовалось обилие красок, тогда как южане отдавали предпочтение цветастым нарядам и переливам оттенков в оформлении жилищ.
   Владыка Ардии выглядел еще хуже, чем вчера. Когда, подойдя к подножью трона. я встал на колени, поклонился и поднял глаза, меня встретил пустой печальный взгляд.
   - Киран из Корвина, Ваше Величество, просит вашей милости. - промолвил Сибин, тоже становясь на колени.
   - Счем пожаловал, сэр Киран? - донесся глухой голос монарха.
   - Мой отец, Коннор, лорд Корвин, ушел в поход прошлой осенью и не вернулся более в родные стены. Из его дружины возвратился лишь один воин, рассказав, что лорд погиб от руки подлого убийцы. Хоть у меня и были причины сомневаться в этом, времени прошло слишком много, поэтому я нижайше прошу вас, Ваше Величество, признать меня, единственного и бесспорного наследника, владетелем замка Корвин и всех земель, принадлежащих нашему роду.
   Закончив речь, я снова поклонился и опустил глаза.
   - Признает ли кто-либо из присутствующих в этом человеке Кирана, сына Коннора из Корвина? - промолвил король.
   После некоторой заминки послышался дрожащий от волнения голос Барка.
   - Я, Ваше Величество.
   - Кто ты?
   - Барк мое имя. Я молочный брат сэра Кирана. Я знаю его с самого детства. Это в самом деле он.
   - Хорошо. Кто еще?
   У меня вдруг похолодело в груди. Честно говоря, я не ожидал, что нужен будет больше чем один свидетель.
   - Мой отец это признает, и мать, и все дворовые... - начал было лепетать Барк, но король прервал его, и в голосе на этот раз послышались нотки раздражения.
   - Кто еще из присутствующих?
   - Я, Ваше Величество! - прогремел вдруг за спиной голос Сибина, больше похожий на рев медведя. - Это действительно сын Коннора. Я встречал лорда Корвина. Они похожи, как два гриба.
   В зале на целую минуту воцарилась абсолютная тишина, слабо нарушаемая лишь шелестом ветерка за окнами да приглушенными звуками приготовлений, слышными из недр дворца. Смиренно склонив голову, я ждал решения своей судьбы. Наконец вверху послышался шелест одежд.
   - Хорошо. - ответил король и сделал попытку встать.
   Сибин в три прыжка очутился наверху и помог ему спуститься вниз. В руке у Геринта появился разукрашенный каменьями серебрянный меч.
   - Клянешься ли ты, Киран, сын Коннора, в вечной преданности короне Ардии?
   - Клянусь.
   - Сим повелением, - произнес король, опуская клинок мне на плече, - жалуем Кирану, сыну Коннора, и потомкам его замок Корвин и ленные земли на вечное владение взамен вечной преданности короне Ардии. Встань, лорд Корвин!
   Я поднялся, и наши глаза встретились, но мне показалось, будто не человек стоит передо мной, а каменный идол. Король умирал и медленно терял интерес ко всему происходящему, хоть и сохранял ясность мысли и мудрость, прославившую его в песнях. Лишь только ответственность за судьбу королевства и долг перед золотым венцом возвращал его на время к жизни.
   - Хочешь просить еще о чем-то, лорд Киран?
   - Нет, Ваше Величество. Только поблагодарить от всей души.
   - Лучшая благодарность королю - это верная служба. Ступай с миром и сделай так, чтобы мне не пришлось жалеть о том, что я только-что сделал.
   - Клянусь, вы не пожалеете.
   Поклонившись еще раз, я покинул королевские покои. Следом за мной спустился и Корнелиус, которого я сразу же поблагодарил за оказанную помощь.
   - Доргой друг, отныне и навсегда вы желанный гость в замке Корвин.
   - Моя услуга была не такой уж большой. Замок по закону и так принадлежал вам. А вот насчет погостить... Боюсь, очень скоро я буду вынужден воспользоваться приглашением.
   - Буду рад вас видеть. Но откуда столь мрачные мысли? Что случилось?
   - Скоро вы сами обо всем узнаете. - таинственно ответил Корнелиус и исчез с легким поклоном.
   Не смотря на завесу тумана, которая окружала ромеянского мага с самого моего знакомства с ним, все было понятно и так. Геринту оставались считанные месяцы, а старых советников новая власть не терпит. Однако колдун был не из тех, кого этим можно испугать. Он знал на что шел, входя в доверие монарха, дышащего на ладан.
   Значит, скоро у нас будет новый король...
   Мысль эта не приносила мне ни страха, ни волнения, ни опасений, поскольку я не знал толком даже нынешнего короля, и мне не с чем будет сравнить нового. Скорее всего, на трон взойдет молодой Герольд, человек с виду вполне рассудительный и спокойный, не поддающийся влиянию. Такие обычно правят мирно, не посягая на права лордов, и это меня вполне устраивало. Но в то же время какая-то смутная тревога владела в душе, вдруг проснулось давно забытое чувство скрытой опасности, хорошо знакомое во времена скитаний бескрайними землями Юга, и так часто спасавшее от смерти. Я чувствовал, будто над королевством медленно сгущается невидимая пока тень.
   Но в такой прекрасный день мрачные мысли не могли пленить меня надолго - праздник начался, как только я очутился за стенами замка. Жрецы начали богослужение, через час к собравшимся на берегу озера присоединился и король со свитой. Где-то к полудню боги наконец-то были удовлетворены бескровной жертвой, и начались гуляния и пир под открытым небом.
   Рожки, флейты, мандолины, волынки наполнили воздух визгом и воплями, смешанными с ритмичными ударами барабанов, звоном бубенцов и шумом толпы. Вскоре началась церемония преподношения даров. По-очереди лорды выходили на помост, возлагая на к ногам короля подарки. Бочки серебра, искусные мечи и щиты, изукрашенные драгоценными камнями седла, збруя и доспехи, ворохи дорогих шкур - вскоре из всего этого выросла порядочная горка. Мои опасения оказались напрасными - два сундука с золотом и каменьями были не хуже, но и не лучше даров других лордов. Так что я показал себя с хорошей стороны, при этом не обидев могучих владетелей Гелвина и Дейлина.
   Вернувшись к отведенному мне шатру, я застал там герольдов Келлина, Ардина и Одрина, чьи лорды приглашали меня посетить их биваки. Конечно-же, первым я навестил сэра Барда, и только потом появился в шатрах двух остальных. Новости распространялись очень быстро - везде меня поздравляли с вступлением во владение. Однако всех интересовало одно и то же - обеспечение охраны торговых маршрутов. Не обошлось без неприятностей - стоило Барду отойти в сторону, как мне сразу высказали недовольство проделками его младшего сына, Ронана, за лихое владение мечом прозванного Семируким. А так, как орудовал он в непосредственной близости от моих границ, то подразумевалось, что успокоение оного должно было стань делом моих рук. Пока не зная отношения ко всему этому Барда, я отделывался лишь туманными обещаниями подумать, что с этим можно сделать, добавив, что еще не не полностью вошел в курс дел в королевстве. Как мне показалось, лорды остались довольны и этим, дав мне понять, что в случае необходимости я смогу заручиться их поддержкой в поимке разбойника.
   Вернувшись к своему шатру, я увидел множество гостей, к которым, по всей видимости, новости дошли с небольшим опозданием. Лорды прислали грамоты с поздравлениями, наперебой приглашая к себе в гости, особенно те, у кого были дочери на выданьи. Пока был жив отец, ни у кого из них даже мысли бы такой не возникло, но теперь, когда, видать, я произвел благоприятное впечатление, некоторые из них всерьез за меня возьмутся.
   Но не их я был рад видеть больше всего. Как оказалось, меня почтила своим присутствием Святейшая Мать со всей своей свитой и под защитой здоровяка-кринтийца, который, привычно положив секиру на правое плече, с подозрением косился на каждого, кто приближался к его подопечным ближе, чем на десять шагов. Снова я заметил на себе пристальный взгляд кареглазой красавицы, с которой разговаривал в "Золотом драконе". Матушка выглядела уставшей и бледной, так что я первым делом справился о ее здоровье.
   - О, сэр Киран, не надо об этом, прошу вас. Всему виной местный климат, к которому никто из нас не привык, к тому же поиски наши не приносят пока результата, хоть ребенок, судя по сиянию Северной Звезды, уже родился.
   - Странно, я думал, Звезда приведет вас к нему точно в срок. Я долго не верил в ваши слова, но даже крестьяне в моих землях говорят, что сияет она неспроста.
   - Все верно, да только ребенка ведет сама судьба, и даже мы не можем успеть за судьбой. Мои девочки разыскали место, где родился сын света, но его уже там не было. Я молюсь каждый день Богине-Матери, чтобы она указала мне, куда следует идти, но пока ответа нет.
   - Мне жаль. И в то же время я рад, что ваш поиск продолжается, и что смогу еще раз встретиться с вами.
   Матушка засмеялась в ответ на мои слова и шутя пригрозила мне пальцем.
    Ох и хитрец же вы, сэр Киран! Давайте без обиняков: кто из моих учениц вам больше всего понравился?
   Признаться, я слегка опешил от столь прямолинейного вопроса, но Матушка не собиралась давать мне пощады.
    Ну, сэр, отвечайте! И не говорите, что я вас неправильно поняла. Мои девочки  предмет вожделения многих властителей Юга, и я никогда не поверю, что хоть одна из них не взволновала вас хотя бы слегка.
   Странное дело, но вдруг я почувствовал, что краснею.
    Даже не знаю, что вам и ответить.
    Так уж и не знаете? Странно, такой храбрый и сильный мужчина  и вдруг боится признаться, что ему нравится молодая красивая девушка. Извините за нахальство, но у нас в Кринтии принято открыто заявлять об этом, а застенчивость, как говорил один философ, обречена обнимать лишь тень любимой.
    Однако, насколько я помню, прекраснейшие слова о любви слагали именно застенчивые влюбленные. Возьмем хотя бы Пилона Дорийца, поэта с острова Лаэнос, слагавшего чудесные стихи для дочери местного базилея...
    ...И умершего от лихорадки, так и не успев прочитать любимой ни одной строчки.
    Зато эти строки переживут века!
   Матушка в ответ лишь печально покачала головой.
    Странные вы существа, мужчины. Когда женщина жаждет крепких обьятий  вы носитесь с ней, как с милонской амфорой. Но мы ведь тоже испытываем страсть! Не надо обращаться с нами, как с легко бьющимися сосудами!
    Не хочу быть нахальным в отместку,  улыбнулся я в усы,  но в Лемосе все еще ходит анекдот о Миносе, предводителе пиратов, страстно желавшего заполучить в любовницы местную гетеру Пермиклею. Наблюдая за чересчур настойчивыми, исключительно непристойными и безрезультатными попытками друга затащить красотку в постель, его кормчий сказал: "Зачем ты бегаешь за девкой, которая тебя не любит? Ты же ей не нравишься!" На что, расхохотавшись, Минос ответил: "Пиво и рыбу я тоже люблю, но ведь не спрашиваю, нравлюсь ли я им!"
   Девушки, окружавшие Святейшую Мать, тихо прыснули от смеха, но сама верховная жрица опять лишь печально покачала головой.
    Вы путаете любовь с животной страстью. Насильно мил не будешь. И не всегда любовь бывает взаимной. Но очень часто робость мужчины трактуется женщиной, как отсутствие чувств по отношению к ней. Если мужчина не будет смел и откровенен, как женщина узнает, любима она или нет?
    Чтобы быть смелым, иужчина должен быть уверенным в своей любви. Лишь уверенность добавляет храбрости. Если я не уверен, как могу быть смелым?
   Замолчав, Святейшая Мать пристально посмотрела на меня, а потом, чуть поразмыслив, произнесла:
    К сонму ваших достоинств, сэр Киран, следует отнести также чрезвычайную честность перед самим собой. Вы всегда поступаете с людьми так, как желали бы, чтобы поступали с вами.
    Это плохо?  промолвил я, не пряча глаз.
    И да, и нет.  ответила она.  Хорошо, если вас окружают те, кто это понимает и ценит, плохо, если наоборот. Большинство людей отдает предпочтение сладким речам, не в силах узнать настоящую добродетель. Будет очень жаль, если падшая женщина сумеет очаровать вас и будет использовать вашу честность. Но не будет счастливее супруги, чем девушка, сполна оценившая вашу добродетель.
    Это понимать как комплимент?..
    ...И как предостережение. Хотя, зачем вам слушать старую, съевшую зубы на софистике жрицу. Давайте лучше послушаем вашего доброго короля.
   И верно, тем временем, пока мы ходили вокгуг да около этого щекотливого вопроса, на королевском помосте было замечено оживление. Протрубили трубы, взывая к тишине, и на край, к самым перилам, украшенным гербами Ардии, вышел Геринт Мудрый.
    Мои верные подданные!  начал он дрожащим от слабости голосом.  Долгие годы я правил Ардией, стараясь быть справедливым и добрым монархом, но болезнь, с недавних пор исподволь берущая надо мной верх, отбирает все оставшиеся силы. Я уже не тот, кем был всего год тому назад. И я считаю, что мое время уже ушло.
   Глухой рокот, пронесшийся в толпе, засвидетельствовал, что, не смотря на ожидавшийся отход от дел, слова короля все же болью и тревогой отозвались в сердцах ардийцев.
    А посему,  продолжал Геринт,  объявляю свою королевскую волю. Наследником трона Ардии объявляю своего сына...
   Неожиданно его сотряс сильный приступ кашля, но всем и так было ясно, кому именно он передаст власть.
    Что ж,  сказал невесть откуда появившийся сэр Бард,  все правильно. Пусть правит молодой и сильный, а отец сможет помочь советом, пока жив. Даже в болезни государь остается Мудрым, как и в былые времена.
   Тем временем, справившись с кашлем, король продолжил.
    Наследником трона Ардии... объявляю своего сына... Брендона.
   На лугу вдруг стало тихо, как в склепе.
    Что он сказал?  недоверчиво переспросил меня ошарашенный Бард.
    Я долго размышлял о том, кому из сыновей передать бремя власти, и решение принимал при ясном уме и твердой памяти. Пусть простит меня мой сын Гарольд, но он не годится в короли. Лучшим из моих детей королем будет Брендон. И не судите о нем предвзято. Только хороший человек может быть хорошим королем.
   В затянувшейся звенящей тишине все искали глазами Брендона. Но бастарда нигде не было видно.
    Я все сказал.  закончил король.  Пока хватит сил, я буду помогать Брендону править. А теперь празднуйте! Веселитесь! День Даров да принесет вам радость!
   Вдруг на помосте заметили движение. Принц Гарольд, бледный, как мел, подошел к королю и посмотрел ему в глаза. Неожиданно мой талисман обжег мне грудь ледяным холодом, да таким сильным, что проник даже сквозь кожанную рубаху. Колдовство! Ктото начал пользоваться силбными чарами!
    Спасибо, отец.  ясно и громко сказал Гарольд.  Спасибо за доверие. Спасибо за науку. Спасибо за щедрость. И вот тебе мой подарок!
   Спрятанный в складках праздничных одежд, нож, злобно сверкнув на солнце, ударил короля в живот, потом еще и еще. Словно волк, прыгнул на отцеубийцу Сибин, но вдруг из толпы вырвалась голубая молния и швырнула Хранителя на самые верхние лавки помоста. Ктото из свиты в отчаяньи попробовал остановить обезумевшего принца, но тот, отшвырнув бездыханное тело отца, как тряпичную куклу, полоснул смельчака по горлу, забрызгав кровью свежие доски помоста. В толпе послышался рев, потом всех с той стороны, откуда ударила молния, ослепила короткая вспышка, земля содрогнулась и в небо взвились комья дерна в перемешку с частями человеческих тел следом за громовым раскатом взрыва. Невидимая сила сорвала несколько шатров и швырнула половину людей на землю. Началась паника, и все бросились вон с проклятого луга.
   Поднявшись с земли, я огляделся вокруг. Бард, оглушенный, но, по-видимому, целый, тряс головой пытаясь прийти в себя. Святейшая Мать, бледная, как полотно, смотрела на меня, но в глазах у нее не было страха, только внимание, будто она ждала, что я скажу или предприму в такой ситуации. Секундой позже возле нее оказался телохранитель, избавив меня от ее чересчур пристального взгляда.
   Я посмотрел в ту сторону, откуда раздался взрыв. Там, в круге выжженой и вздыбленной земли стоял человек в белом длинном балахоне с капюшоном, закрывающем лицо. Руки его, тонкие и изящные, были подняты на уровень плечей, тонкие, бледные кисти шевелились подобно диковинным насекомым и холод от амулета стал просто нестерпимым. Я сорвал его с себя и бросил на землю. Мутный камешек быстро зарастал инеем, не смотря на жаркие лучи солнца, приближавшегося к зениту. Из человека в белом магия била ключем, неимоверно мощным потоком, казалось, даже воздух мерцает от ее влияния. Меч тут был бессилен.
    Барк! Возьми с собой людей, собери все наше, что осталось в замке, и ждите нас вон у той рощи за изгибом реки.
    Мы возвращаемся домой?  спросил он.
    Да. Святейшая Матушка?
   Жрица, уже вполне оправившаяся от взрыва, выглянула из-за плеча кринтийца.
    Да, сэр Киран?
    Вы собираетесь оставаться в королевском замке?
    Вряд ли.
    Тогда приглашаю вас к себе. Корвину конечно далеко до Аквина, но там вы будете в безопасности.
    Благодарю вас.
   Пока оставшиеся на лугу лорды постепенно наводили порядок в своих биваках, возле помоста заметили оживление. Человек в белом, убедившись, что больше никто не помышляет отомстить за короля, медленно поднялся к принцу, обменялся с ним парой слов. Потом появился отряд воинов с белыми повязками на руках, плотно обступив отцеубийцу и его таинственного союзника. Лорды со своими людьми, приходя в себя, молча ждали продолжения.
   Это было унизительно сверх всякой меры  быть свидетелем преступления и не иметь возможности что-либо сделать.
    Лорды Ардии!  прокричал Гарольд хриплым срывающимся голосом.  Я, Гарольд, объявляю себя королем Ардии!
   Его слова были встречены угрюмым молчанием и стонами раненных.
    Я не требую от вас клятв. Плевал я на ваши клятвы! С сегодняшнего дня все королевство и так принадлежит мне. Вы принадлежите мне со всеми потрохами. Отныне все изменится. Вы будете делать все, что я вам прикажу. А кто ослушается  смерть найдет его везде. Идите и запомните все, что я вам сказал!
   Сойдя с помоста самозванный король направился к замку.
    Мразь! Подонок! Сукин сын!  послышался издалека голос Барда.  И это на него мы возлагали столько надежд?
    Заткнись, Бард! После боя руками не машут.  ответил кто-то совсем рядом.
    Если бы не тот маг, сопляк висел бы уже на первом попавшемся суку!
    И что ты предлагаешь? Догнать его, чтобы чернокнижник развеял нас в пепел?
   Постепенно лорды, привлеченные перепалкой, стали сходиться в круг. Как и на ужине, были все, кроме лорда Веллина. Вперед выступил одетый в синий шелк Лотиан Хитрый, лорд Гелвин, высокий плечистый мужчина с грубым лицом, но удивительно проницательными глазами.
    Но нельзя же ждать, как овцы на закланье! Что-то надо делать!
    Например? Что наш доблесный Бард сможет выставить против магии?  насмешливо спросил Лотиан.
    Не знаю, о хитроумный Лотиан, но точно знаю, что незаконному королю на троне не место!
    Видать знал Геринт, что Гарольд замышляет что-то нечистое.  промолвил Оган Криворукий, невысокий сгорбленный старик в клетчатом наряде.  Вот и отдал корону бастарду.
    Иди ты к черту!  брызгал слюной Бард.  Иной бастард получше будет любого законнорожденного принца! А Геринт знал, что говорит! Если должен быть Брендон, то я  за Брендона!
    Потише, Ардин!  шикнул Лотиан.  Припрячь пока свою смелость. Пока с ним этот чародей в белом, нам низачто не вернуть справедливости. Кстати, кто-нибудь что-нибудь о нем знает?
   Лорды только беспомощно переглянулись.
    Нет? Тогда вот что я предлагаю. Надо на время затаиться и все хорошенько разузнать о силах, которые использует Гарольд. А потом, когда все станет ясно, мы соберемся и решим, как нам сбросить самозванца. Есть другие предложения?
   Лорды молчали.
    А коли так, давайте расходится. И пусть каждый в своем уделе разузнает, откуда взялся этот чародей.
   Делать было действительно нечего. Лотиан был прав, но тревога не покидала меня.
   Мы разошлись и луг опустел. Вместе со жрицами я добрался до рощи и стал ждать возвращения Барка.
   Мы долго молчали, но в конце концов я нарушил тишину.
    Скажите, Матушка, то, что произошло только-что  это тоже часть пророчества?
   Она устало посмотрела на меня и вздохнула.
    Вижу, вы тоже уверовали?
    Я всякое повидал на Юге. Колдовство ходило за мной по пятам, но то, что случилось сегодня, пугает меня больше. Теперь я воспринимаю все очень серьезно. Вы не могли бы рассказать поподробнее об этом пророчестве?
    Могу попробовать, только все эти объяснения о природе взаимодействий, из которых состоит наш мир, будут для вас малопонятными. Вся суть в том, что сила, именуемая людьми злом, вот уж в который раз хочет склонить чашу вселенских весов в свою сторону. Так уж случилось, что человек, вершина творения, снова и снова оказывается на острие этой вечной битвы. Каждая стихия, участвующая в бесконечном творении мира, старается воплотить себя в человеке. Как видите, зло нашло достойное себе вместилище и уже переделывает мир по своей мерке. Но взаимодействие только тогда жизнеспособно, когда оно находится в равновесии. Вот почему те силы, которые принято считать добром, сотворили ребенка, целью которого будет выйти на битву с адептом зла.
    Но что сможет сделать младенец против сильного черного мага?
    В этом-то и заключается наша задача  защитить, уберечь, охранять его, пока он не обретет силу. А еще  научить его различать добро и зло.
    Где же искать его?
   Матушка только пожала плечами.
    По всей видимости судьба решила пока не отдавать нам его. Но Пророчество все равно сбудется и мы увидим ребенка в свое время. Нужно только искать и не здаваться в своих поисках.
   Внезапно раздался грохот телеги и на опушку выехал Барк в сопровождении воинов. Он был бледный, но руки его твердо сжимали поводья. Даже побывав в логове зла, мой первый рыцарь не поддался страху, а сумел вывезти все наше имущество.
    Ну, что там?  спросил я, как только он слез с лошади.
    В замок пришли прихвостни Гарольда, всех прежних слуг выгнали за ворота. Гарнизон тоже заменили. Похоже, через неделю Аквин станет совсем другим.
    Был ли убит еще кто-нибудь?
    Нет. Они просто всех выгнали.
    Это уже хорошо. Что ж, едем домой. Поворачивай на тракт и возьми на телегу женщин.
    Милорд,  вдруг раздался из-за его спины знакомый голос,  будите ли вы любезны выслушать меня?
    Корнелиус?
    Да, это я. Очень жаль, но, похоже, мне представился случай напомнить о вашем приглашении посетить замок Корвин. Извините за бестактность, но остается ли ваше приглашение в силе.
    О, боги, ну конечно! Буду рад приветствовать вас в моем доме!
    Сердечно благодарю, сэр.
   Похоже, такого наплыва гостей не было в Корвине еще с времен моего деда. Но я чувствовал, что каждый из них еще сыграет свою роль в дальнейших событиях.
   Сухай подвел ко мне коня и, вскочив в седло, я скомандовал.
    В путь, друзья!
   И наша пестрая компания двинулась обратно к диким подножьям Черных гор.
  

8.

   Прошу прощения, но текст дан не полностью по той простой причине, что продолжение есть пока только в черновом варианте. Прошу оставлять комментарии, а стоит ли продолжать вообще?
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"