Чередников Никита : другие произведения.

О второй и третьей жизнях

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Изначально писался для одного конкурса, но на него я не успел. Рассказ о смерти и будущем.

  "Sitting on a hillside
  Watching all the people die
  I'll feel much better on the other side" -
  Love - "The Red Telephone"
  
  Когда Сёма позвонил мне, я как раз испытывал на своём киберскелете возможности ураганов Венеры. Было темно и в ожидании рассвета захотелось прогуляться из бункера. Собственно, ради него я здесь и находился. Услышал в сети, что ядовитая атмосфера Венеры даёт просто шикарнейшую зарю, которая выжгла бы сетчатку обычного человека. Мне это уже десять лет как не грозило, так что это было лёгкое решение.
  
  И вот мои ноги всверливались в каменную породу, а перед глазами на фоне начинающихся сумерек появилось лицо Сёмы.
  
   - О, а вот и ты. Здорово! - помахал я ему рукой. - Давно не видел тебя в сети, что-то случилось у тебя?
  
  Надо сказать, выглядел он неважно. Ему всего-то сорок исполнилось в том году, однако для оставшихся на Земле быть седым стариком так рано теперь в порядке вещей. Пара ядерных войн и не такое с тобой сделают. Мне ли не знать. Или вы думаете, я по своей воле получил кибероболочку?
  
   - Да вот, знаешь, Кость, с новостями звоню как раз. Обследовался. Сказали, осталось пара недель, потом рак таки доберётся до мозга и кирдык, - и он щёлкнул языком, показывая, будто большим пальцем что-то открывает.
  
   - И ты... Ничего ж не изменилось? - опасливо поинтересовался я.
  
   - Не, ничего. Помер дед Максим - да и хер с ним. О, а чего это у тебя за зарево! У меня аж побелел экран, пытаясь передать!
  
  Пока мы болтали, Солнышко как раз начало выходить из-за горизонта. Фиолетовые и лиловые волны побежали во все стороны, всё небо расцветилось радугой. Мои глаза воспринимали ещё кусочки ультрафиолета и инфракрасного, что придавало невероятных оттенков зрелищу. Из прошлой жизни я это мог сравнить с плёнкой бензина на воде - только аналогия крайне блёклая, усильте накал раза в три, да расправьте во всё небо. Мириады оттенков и цветовых переходов... Проходили, на самом деле, мимо моей эмоциональной матрицы. Мой друг умирал и собирался отдать концы насовсем.
  
   - Да это тут рассвет начался. Слушай, подождёшь пару часов? Мне надо...
  
   - Да-да, приходи посмотреть на мои кости.
  
  Пара часов мне понадобилась, чтобы оформить всю бюрократию. Заказать тело, заказать трансфер, добежать до платформы, что способна передать все мои петабайты через космос... Ну и само перемещение тоже занимало добрых десять минут. Оно, конечно, свету лететь недолго, но весь процесс дублировался несколько раз по мосту из спутников, установленных вокруг Венеры, Земли, и в точках либрации между ними. Но через полтора часа я уже стоял на принимающей платформе в Ростове и оглядывал, что мне нашли механики за столь короткий срок.
  
  Тело было туда-сюда второй свежести, простой болванчик с возможностью малого проецирования на тело. Я мог слегка подправить лицевую маску под земную рожу... Но Сёма это оченно недолюбливал. Так что я просто натянул фото своей мясной оболочки и напялил очки, чтобы не бесить его. Что поделать? Мы научились перемещать людей в биты и байты, но так и не научились имитировать изображение человеческого глаза так, чтобы это не вызывало эффекта "зловещей долины".
  
  На самом деле Сёма выглядел неплохо для своего состояния. Человек, переживший три раковых заболевания и состарившийся за десять лет на все тридцать, сидел в койке и шарил по интернету почти ушедшим из быта инструментом - ноутбуком. Кажется, кино какое-то смотрел. Увидев меня, он на секунду, как обычно, обрадовался, а потом опечалился. Но потом всё же снова обрадовался. Непростая у нас с ним дружба.
  
   - Здорово, железная Кость! Чё как твои делишки? А я вот, - он развернул ноутбук. Он смотрел чей-то трэвел-лог. Ещё одной жестянки вроде меня. Как раз по Венере. - Знаешь, они всё пытаются показать нам ваше зрение, и каждый раз это выглядит, словно параша какая-то. Всего двадцать лет - а вы уже разучились видеть по-человечески.
  
  Я лишь развёл руками. Ну, манипуляторами, имитирующими руки.
  
   - А что ты хочешь? Они ведь и монтируют с этими глазами. Это ж полная утрата возможности посмотреть человеческим оком. Это надо нанимать кожаный мешок, а вас, как ты знаешь, не так уж и много по нынешним меркам.
  
   - Что правда то правда. Я тут пытался найти хоть одного в округе, так пришлось мотаться аж в Белгород. Там сидит чеканутый агрохимик, постоянно говорит, словно он вчера из дзенского монастыря вылетел за пофигизм и излишнюю просветлённость! - он пожевал губами. - Но парень душевный, ничего не скажешь. А какую клубнику выращивает, ты бы видел!
  
   - Могу представить, - заметил я, натягивая на свою имитацию лица улыбку. - Так и рассказывай - что ты, удумал помереть?
  
   - А то ты не знаешь? - вскинулся тут же он. Сменив тему, он почти так же резко сменил и настрой. - А то ты, мать твою, не помнишь? Я, итить-колодрить, уверен, твоя цифровая память идеальна и ты помнишь каждую минуту тех похорон!
  
  Тут он был кругом прав. Являясь кибер-личностью, я тут же собственно, и вспомнил весь тот день. Десять лет, три месяца, пять дней и десять часов назад. Рак добрался до моего мозга и я подписал все необходимые бумаги, чтобы пройти Переход. Ну как сказать, переход... Копию. Я живая копия умершего Константина Пастухова, которая идеально помнит, как проснулась тем вечером и увидела себя самого. Только никакого зеркала рядом не было. Я был глубоко больным человеком и умер у себя же на руках. Ну, фигурально выражаясь. И вместе с Сёмой мы удобрили моим пеплом газончик на могиле деда.
  
   - Да, я помню каждую минуту. И что с того? Да, это моя вторая жизнь. Что не лишает меня радостей, красот, и продления своего существования в мире!
  
   - Ну пойми же ты, железяка тупая...
  
   - Да я всё понимаю, - согласился я, слегка приуныв. Даже присел на один из стульев, хотя не способен уже испытывать усталости. - Это бесконечно обидное ощущение для обеих сторон, знаешь ли. Надеющийся на бессмертие обречён на понимание, что его скопировали. Надеющийся на продление уникальности умирает под обретение своей замены. И только что рождённый осознаёт, что он не оригинал. Ну да мы с тобой это много раз обсуждали.
  
  Он кивнул. - Иногда я забываю, что ты лишь напоминаешь мне его.
  
  Он потёр кустистую бровь костяшкой пальца.
  
   - Но только зачем мне это, а? Я ведь не ты, у меня нет этого твоего комплекса мессии.
  
   - И это значит, что мир должен лишиться тебя?
  
   - Так и что, я должен создать свою копию лишь чтобы компанию тебе составить?
  
   - Знаешь, это на самом деле... - честно начал было я отвечать.
  
   - Заткнись, - попросил он. - На что на самом деле похож этот ваш рассвет на Венере?
  
   - Как будто небо это вода, в которую разлили бензин. От горизонта до горизонта такая пронзительная переливчатая радуга, - объяснил я, разводя руками над головой. - А затем этот свет ещё и окружение заливает. Зелёные горы становятся на твоих глазах оранжевыми, а затем фиолетовыми, а озёра пронзаются лучами, создавая причудливые силуэты внутри.
  
  На пару секунд его лицо приняло мечтательное выражение, а затем он пришёл в себя.
  
   - Вот видишь. Зачем это мне всё? Я не смогу это описать, мне не нужно это. Я тебе не нужен.
  
   - Вот это ты берега попутал, - опешил я.
  
  Он понял, что сказал, и примирительно поднял руки.
  
   - Ладно, ладно. Извини. Но пойми правильно, делать это ради тебя я не готов.
  
   - Ну... Давай я тебе ещё раз попробую показать, что тебя ждёт? - спросил я.
  
   - Я уж думал, ты не предложишь, - сказал он. Потом махнул рукой, указывая на шкаф напротив. - Там найдёшь шлем. А ноут у меня вполне потянет.
  
  Через двадцать минут, провозившись с аппаратурой, мы всё же сдались и позвали серводроида. Он нашёл дополнительные провода и переходники, позволяющие подключить и Сёму и меня, после чего мы наконец отправились в Сеть. Я ничего не сказал.
  
  Надо сказать, оглядывать его аватар было... непривычно. Моложе на двадцать лет, он выглядел примерно как сразу после университета. Подтянутый, с ехидным прищуром и с руками на груди.
  
   - Давненько я тут не бывал. Многое изменилось.
  
  Я огляделся.
  
  Да, в былые годы виртуальная сеть предполагалась для мясных человеков, и здесь почти всё было сделано для удобства, под человеческие города. Сейчас же потоки данных просто проносились по небесам и по земле. Цвета поблекли, свелись до примитивных форм и оттенков. Вдалеке можно было разглядеть небольшие анклавы, явно ещё обустраиваемые живыми людьми - или для них - но очень далеко и очень немного. В остальном... равнина, свет и темнота, и пакеты данных.
  
   - Что поделать. Мир таков, каким он нужен большинству. А большинство... Сам знаешь, - я дёрнул себя за майку, которую нацепил на свой аватар. У меня он был под старомодного киборга-убийцу. Цельный металлический скелет, лишь лицо и руки слегка морфировали под человеческие. Однако голой железякой мне было некомфортно бегать, так что поверх я цеплял одежду. Зрелище было странноватое - одежда облегала невидимую плоть, из-под которой проглядывал металл. - Ладно, пошли.
  
   - К кому хоть, скажи.
  
   - Ну, как обычно, я тебе троих подобрал. Больше бессмысленно, меньше тоже.
  
   - Твои дружки?
  
   - Ну, вроде того. Дружба, она, знаешь, по большей части осталась среди кожаных. Киберличины - они, в основном, знакомцы. Нам нечего делить, но нечего и предложить.
  
   - То есть ни любви, ни секса, ни дружбы... Ты, я смотрю, решил упростить мне выбор?
  
  - Не все так просто, друг мой. Нет и откровенной вражды.
  
  - Погнали, - сказал он, заканчивая начавшийся было спор.
  
  В виртуальной реальности пространство и время вещи субъективные. Только мы стояли посреди равнины, мгновение - и мы уже рядом с первым моим примером. Отшельником Димой.
  
   - Так, - сказал Сёма и огляделся. - И что у нас тут?
  
  На первый взгляд тут не было ничего. Примитивный человеческий аватар - белая-белая кожа, отсутствие волос. Сидит по-турецки и смотрит в пустоту. Напротив его взгляда находилась линза, в которую можно было видеть огромное пространство сети, ужатое в миниатюрную форму. Вид для ребят вроде меня.
  
   - Привет, - услышав голос Сёмы, Дима пришёл в себя. - О, Костя. Ты привёл ко мне путника? Ради каких целей?
  
   - Показать, что бывает. Его жизнь кончается и он отказывается от Перехода.
  
   - А. То есть мне показать мою жизнь? Моё занятие?
  
   - Ну, если вы не очень заняты, - встрял Сёма.
  
   - У меня в наличии вечность, так что вполне. Я практикую параллельное бодрствование. Пока здесь я созерцаю виртуальность, в реальности я созерцаю бытие.
  
   - Это как?
  
   - Видишь эту линзу? Я полагаю, для тебя она не очень понятна. Но вот если развернуть... - и повинуясь движениям рук - больше командам разума, на самом деле - линза развернулась в огромное полотно, уходящее во все стороны. На образовавшейся стене масштаб был достаточный, чтобы и Сёма видел детали. Улочки редких человеческих поселений в киберпространстве, по ним сверкающими вспышками перемещающиеся потоки данных. Местные алгоритмы исправляют ошибки кода, словно уборщики, подметающие листву по осени. Редкие люди что-то делают в своих вотчинах.
  
   - Вау. И ты всё это считываешь? - Сёма легко перешёл на "ты" с Димой.
  
   - Нет. Залипаю на нескольких деталях, прослеживаю источники процессов, пытаюсь увидеть машинные лагоритмы. Это доставляет удовольствие - наблюдать. Смотри, вот например, - стена ещё приблизилась и мы увидели два человеческих аватара. Они о чём-то оживлённо спорили. - Мы бы могли подслушать, но это вроде как семейная встреча, мы не приглашены. А вот, например, - ещё один пасс рукой, и мы увидели человеческий аватар, управляющий окружающей виртуальностью словно дирижёр, размахивая палочкой. Следом за его жестами окружение менялось - вспучивались холмы, размещались здания, в окнах выстраивались витражи. - Таких действий по сети сотни и тысячи происходят, и если суметь их наблюдать параллельно, оно доставляет ещё больше удовольствия, чем сингулярное действо.
  
   - Чего? - переспросил Сёма. - А, отдельное. Оке. А что в реальности?
  
   - В реальности? Что ж, следуйте за мной, - он щёлкнул пальцами и мир мигнул. В следующую секунду мы потеряли тела-аватары - Сёма затравленно крякнул - и понеслись по воздуху, несомые летящим куда-то крылом. Повинуясь воле Димы, мы облетели его физическую оболочку - застывший скелетный робот, как у меня на Венере. Он сидел на вершине какой-то заснеженной горы, но мы быстро пролетели её, спустились ниже облаков. Мимо летели луга и перевалы.
  
   - В реальности я пытаюсь познать аналогичное удовольствие параллельного наблюдения.
  
   - Ага, кажется понимаю, - заметил Сёма. - Значит, вместо удовольствий тела удовольствия ума, да?
  
   - Именно, - подтвердил Дима.
  
   - Так, выход, - скомандовал Сёма. Повинуясь его команде, мы вернулись в виртуальность. Дима, Сёма и я стояли возле линзы, вернувшейся в прежний вид.
  
   - Что-то не так? - спросил Дима.
  
   - Да. При всём уважении, но меня это не привлекает. Попытки усладить ум визуальным образами или даже их наложением - это дешёвая подмена для гормональных всплесков, что даются телом. Я полагаю, что в какой-то степени это работает. Но на этом я умываю руки. Спасибо за экскурсию.
  
   Он повернулся ко мне.
  
   - Двигаем дальше. Я чувствую, у нас не так много времени - но много и не понадобится.
  
  И мы отправились на Марс. Я снова ничего не сказал. Он бы не понял, и точно не оценил.
  
  В этот раз мы сразу перешли из виртуальности в вид из глаз камеры дрона, что следил за моим другим приятелем. Простым парнем Степаном, что отправился на построение нового Эдема.
  
  Мы застали его в самом разгаре рабочего дня. Тусклое солнце разрывало перистые облака едва сформировавшегося неба воинственной планеты. Стёпа руководил целой армией дронов, наблюдая за тем, как они расширяют фундамент и вбивают арматуру. Наши голографические аватары он даже не сразу заметил. Был слишком занят, разглядывая не менее голографические чертежи. Видать, приглядывал местечко под ещё один из множества садов, терраформирующих Марс.
  
   - О, Костя. И неизвестный мне. Товарищ?
  
   - Вроде того. Посетитель. Кандидат на Переход.
  
   - А. Ну, нам если что, рук да, не хватает, - пробурчал он, вернувшись к чертежам. Параллельно с нашей позиции было видно, как он обменивается пакетами данных с десятками ботов, крутящихся по площадке, словно пчёлы в улье. Работа не утихала, и лишь разреженная атмосфера Марса не давала нам в полной мере прочувствовать стройку - все звуки глохли или доносились как сквозь воду.
  
   - И чем ты здесь занимаешься? Неужели роботы не справятся без тебя?
  
   - О нет, конечно не справятся. Эти манипуляторы, - он показал свои человекоподобные руки, - Всё ещё в десятки раз более надёжны, чем любые, выданные роботам. А их высокий интеллект всё ещё не позволяет им решить быстро некоторые творческие задачи. Короче, без меня здесь уже через сутки что-то пойдёт категорически не так. В лучшем случае, всё встанет. Хотя так-то, конечно, я больше прораб и архитектор, нежели строитель. И ото дня ко дню по-разному бывает.
  
   - И что это даёт тебе? - спросил Сёма напрямую.
  
   - Ну дык. Это будущее человечества, - и Степан окинул рукой стройку. - Через пару месяцев сюда уже можно будет закачивать кислород и здание будет готово. Его окружат рощи до горизонта, которые уже сейчас высаживаются. Через пять лет состав воздуха начнёт склоняться в пользу тех людей, что ещё им дышат. Через двадцать лет человек будет спокойно ходить по местности, не боясь задохнуться или сгореть от солнечной радиации. А моё имя будет навсегда вписано в историю человечества. Степан Игоревич Корчмарёв - строитель одного из первых марсианских городов.
  
   - То есть тщеславие, - заключил Сёма. - Хм-хм. Есть в этом что-то.
  
   - Не только. Видишь вон тот холм? - и он указал рукой на линию горизонта. Там действительно вдали виднелся косогор, с которого ещё что-то отблёскивало. - Эту гору сделали по моим заметкам. Блестит там выход льда, который я расположил рядом, рассчитывая на горную речку.
  
   - Ну-ну. И?
  
   - Это воплощение мыслей и задумок воочию. Творчество, как оно есть, в самой своей основе, да ещё и масштабах ландшафта. Где ещё можно познать такую радость свершений?
  
   - А. Ну допустим. Меня такое не вставляет, Извини, - без обиняков высказал Сёма и повернулся ко мне. - Давай посмотрим, что там у тебя напоследок оставлено.
  
  Мы вернулись в киберпространство Земли и понеслись к последней точке. Уже на подлёте он вдруг понял.
  
   - Слушай, а почему не было заминок? Мы ж вроде как связывались с Марсом, туда свет летит несколько минут.
  
   - А. Это лишь особенности обработки. Нейросети сглаживали для нас общение. Где-то подвешивали наши мозги, чтобы мы теряли секунду другую между фразами.
  
   - Что, и твои мозги?
   - И мои. Они, конечно, у меня в квантовый компьютер запряжены, но даже его можно загнать парадоксами Сильнёва.
  
   - Ишь, до чего наука дошла, - цокнул он языком. - Ладно, погнали.
  
   - И мы оказались в комнате у моего последнего знакомого, которого я хотел представить Сёме. Лёню Павленко.
  
  Мы всё ещё находились в виртуальной реальности, но место было обустроено, словно владелец всё ещё человек. Пуфики, чтоб приземлить задницу, несколько терминалов компьютерной системы. И в специальном кресле развалился аватар Лёни - пухлый очкарик. Воплощение стереотипа программиста-ботаника. Собственно, он от него ушёл недалеко, хотя вся эта видимость была скорее жирным троллингом, нежели истиной в последней инстанции.
  
  Лёня сразу меня заметил.
  
   - О, привет. Мясного друга привёл? Что нового на Земле и Марсе?
  
   - Да всё то же. Радиация, рак, природа торжествует, прям как в Припяти, - сообщил Сёма. - А что в мире цифр?
  
   - Видишь этот код? - и он показал строки бегущего кода по странице. Не как в том старом фильме, нет. По странице редактора, почти целиком текстового, бежали горизонтальные строки быстро пишущегося кода. - Это я с одним ИИ из средненьких договорился, он помогает мне разрабатывать особую программу.
  
   - Для чего?
  
   - Ну как для чего, для человечества! - заявил с помпой Лёня. Пояснил: - Это разработка цифровых наркотиков для живущих вторую жизнь. Химические, понятное дело, нам некуда употреблять, вот и приходится разрабатывать то, что нас "торкнет".
  
   - А что в этом понимает ИИ?
  
   - ИИ в этом ничего не понимает, но он сильно сокращает время от задумки до реализации. Я объясняю, начинаю писать код - а он подхватывает. Потом тестируем - и выпускаем.
  
   - И как прогресс?
  
   - По-разному, - честно признался Лёня. Откинулся на спинку и начал крутить в руках локон волос на макушке. У него они были отпущены ровно до той длины, чтобы позволить что-то крутить. - Понимаешь, оцифрованное сознание - это огромный комплекс баз данных с программами и подпрограммами, скрепляющими личность воедино. Наркотики же, что я делаю - это своего рода аттракцион, имитирующий серию быстро сменяющихся состояний. Поскольку у нас есть аналоги сенсорных чувств - зрение, слух, своего рода обоняние и так далее - то именно эту информацию мы и пакуем в сжатые пакеты данных. Для мясного человека, вероятно, это топливо для эпилепсии. Вспышки изображений, какофония звуков и музыки, тактильные ощущения и прочее. Однако у большинства киборгизированных организмов скоростной приток новой информации в цифровой банк данных чем-то схож с притоком эндорфинов.
  
   - А если мне не нравится узнавать новое?
  
   - Именно, - Лёня поднял палец, подчёркивая верность догадки. - Этот механизм обращается к опыту человека, и далеко не у всех он вообще есть. Причём даже проверить до "пробы" нельзя. У процентов эдак двадцати случается дезориентация, их слегка замыкает и происходит дезорганизация памяти. Ничего смертельного, но крайне неприятно.
  
   - А на годы вперёд?
  
   - А на годы вперёд любая деградирующая деятельность позволяет киберчеловеку деградировать в бесконечность. Человек теряет навыки социализации, начинает нести сначала бред, а потом бессмысленные сочетания звуков. Со временем он перестаёт двигаться и разлагается на базу данных и фрагменты кода.
  
   - Весело живёте, - заметил Сёма мрачно. - Так и в чём смысл тогда?
  
   - В продолжении жизни, - развёл руками Лёня. - В возможности увидеть новые горизонты, во всех смыслах слова. Ради общения с другими такими же. Кстати...
  
  Он доверительно наклонился к Сёме и сказал: - Этот пурист тебе вряд ли скажет, но секс тут тоже возможен.
  
   - Да ерунда это, а не секс! - заявил я. - Нет, серьёзно, нашли, блин, замену!
  
   - Так-так-так, - оживился Сёма и побарабанил пальцами рук друг об друга. - И о чём же мы говорим?
  
   - Да всё о том же, мой друг, об информации, - с радостью пояснил Лёня. - Как я уже говорил, после смерти мы становимся базой данных плюс массивный комплекс программ и подпрограмм, оживляющих эту самую базу данных. Если два таких сознания...
  
  Он свёл два пальца, показывая соединение: - Происходит взрыв обмена данными, десятки воспоминаний, сотни ощущений, тысячи фрагментов! И поскольку наш код нас спасает от перемешивания и подмены информации чужой, то это именно вспышка, продолжающаяся секунды, максимум минуты. После чего всё заканчивается, будто и не было. Вы снова два сознания.
  
  Сёма перевёл взгляд на меня.
  
   - И что же с этим не так?
  
   - Да то же, что и с наркотиками. Это своего рода обман чувственных банков памяти на предмет получения информации. Только эффект ещё менее предсказуемый. С сексом Лёня и его "дионисийцы" сравнивают это всё лишь потому, что считается, что женский и мужской контакт чуть с большей долей вероятности произведёт положительный эффект. Плюс они к этому готовятся, так что на поверхности оперативной памяти лежат воспоминания о сексе - если таковые имеются. Так что это как пережить все свои и немножко чужих оргазмов за раз.
  
   - Звучит прекрасно.
  
   - Ещё бы! - с энтузиазмом подтвердил Лёня. - У Кости было просто несколько крайне неудачных контактов, после чего он отправился к другим горизонтам.
  
   - Куда более нормальный способ получать замену эндорфинам, - пояснил я. - К тому же меня очень беспокоит возможность разложения. Да и все эти ваши эксперименты с зачатием ИИ тоже ни разу не прельщают.
  
   - Чего?! - воскликнул Сёма, чуть не подпрыгивая на месте. - Хотите сказать, что такой секс может... - он размахивал руками во все стороны, дичайше недоумевая. Потому вперил взгляд в Лёню: - Вы прикалываетесь надо мной?
  
   - Успешных успехов для примера у меня нет. Но множественные эксперименты показали теоретическую возможность создания слепка сознания в результате этих... слияний, - с улыбочкой пояснил Лёня. - Однако для полноценных цифровых детей ещё надо разработать полноценную модель развития электронного сознания, а это даже у текущих ИИ не наблюдаются. Они просто что-то либо могут, либо нет.
  
  Семён присел на один из пуфиков и молча переваривал услышанное. На все попытки заговорить он лишь поднимал ладонь, мол, погодите. Мы с Лёней не стали ему мешать. Перейдя на текстовый канал связи, перебросились новостями, я ему скинул своё воспоминание о рассвете на Венере. Он показал запись последнего сбора его "дионисийцев". Я их так называл, потому что вся деятельность Лёни была про поклон чувственным взрывам, этакий оргиастический культ. Меня же больше прельщало последовательное исследование мира и впечатления от реальности. Что напоминало спор дионисийского и аполлонического начал.
  
  Наконец, Сёма встал с пуфика.
  
   - Пойдём отсюда.
  
   - Пока, - сказал я Лёне и мы вернулись к точке входа, после чего отключились от ВР. У меня включились глаза, а Сёма стянул с себя шлем и прочие приспособления для "погружения". Странно было видеть его снова старым, с шелушащейся кожей - и умирающим. Лишь глаза его оставались такими же живыми и светящимися разумом.
  
   - Что ж, ты проделал немалую работу. Я... под некоторым впечатлением, как ты мог заметить. Особенно от этих твоих... как ты их назвал?
  
   - Лёнины "дионисийцы"?
  
   - А. Ага. Почему кстати? Это ж вроде... бог вина?
  
   - Виноделия и радости. Среди прочего, именно он прославлял чувственные, эмоциональные удовольствия. Когда он входил в экстаз, весь мир дышал вместе с ним, так это представлялось. Соответственно, культ Диониса - это культ оргиастический, попытка достичь максимального удовольствия, сжатого в единую точку. И поскольку и этот "секс", и эти их "наркотики" по сути предполагают именно такое удовольствие....
  
   - Я понял, - прервал он меня. Опустил глаза, снова задумался. - Знаешь, я ведь на самом деле очень не хочу умирать. Это очень больно и обидно - понимать, что пора.
  
   - Да, - кротко ответил я.
  
   - И каким бы ни было решение, я, вероятно, на очень многое бы согласился, прилети вдруг волшебник в голубом вертолёте, - продолжил он. - Но вот только... ты мне показал красивое, чем займётся мой двойник. Заниматься он этим будет от скуки, потому что ни потрахаться, ни уколоться в реальном теле ему уже не суждено. Он отправится в небеса, посмотрит рассвет на Плутоне - или куда там ещё нынче мотаются корабли.
  
   - Церера, - подсказал я.
  
   - Да-да, и сферапиздическое внутрихуячество. Во-первых, очень скоро он израсходует все эти возможности. Помолчи, - поднял он руку, зная, что мне есть что возразить, - это ты можешь тянуть такие вещи, как посещение Венеры, на три месяца. Сколько закатов ты уже там посмотрел?
  
   - Одиннадцать. И ещё погляжу, наверное, - признался я.
  
   - Во-во. Мне столько не понадобится, я парень попроще, ты ж знаешь. А потом я брошусь в эту вашу оргиастическую пучину. И через пять лет, если не быстрее, ты увидишь, как я второй раз умираю - растворяясь даже не на плесень, а на байты. Это во-вторых.
  
   - То есть нет? - уточнил я. Он поднял на меня свои карие глаза.
  
   - Нет, - твёрдо, с нажимом сказал он. Потом спокойнее добавил: - Извини, Костя. Дальше ты пойдёшь один.
  
  Я провёл в его палате ещё пять дней. Помогал, чем мог, развлекал, как умел. Мы вспоминали прошлое. Хорошее и не очень. Как потеряли первого друга ещё в конце школы - он поехал в Москву и не вернулся. Вспоминали других друзей, по той или иной причине умерших или уехавших. Вечером пятого дня он начал угасать. Стало понятно, что на этом уже точно всё.
  
   - Знаешь, думай об этом, как о следующей жизни, - заявил он слабым голосом.
  
   - В смысле?
  
   - Ну, кхех, у тебя была вторая жизнь. Я умру, начнётся ещё одна... Тебе уже незачем возвращаться на Землю. Ты наверняка... Наверняка думал уже об этом. И... я видел буклеты.
  
  Он сделал перерыв и слегка отдышался.
  
   - Смерть это всего лишь конец. Он всему когда-нибудь придёт. Вот и мой... И хватит об этом.
  
  Вскоре он умер. И на этом всё, может, кончилось бы. Но серводроид таки закончил свою работу и подъехал ко мне с кристаллом памяти. Такой особый прозрачный кубик из сложносоставного материала, в глубине которого можно было хранить сотни петабайт данных. На основе таких же функционировал мой нынешний мозг - да и в принципе, компьютеры, созданные в последние три десятилетия. Серводроид выполнил поставленную мной задачу и скрылся.
  
  Весь процесс уговоров Сёмы был нужен для того, чтобы записать его на носитель. У меня в механической руке лежала память моего друга. Составленная, пронумерованная, с готовыми программами. Оставалось лишь подключить к телу и запустить. И мой друг оживёт.
  
  Похороны прошли тихо. Никого кроме меня и управляющего командой роботов могильщика. Они споро закопали тело Семёна и положили пару вязанок пластиковых цветов сверху. Я постоял какое-то время над могилой. В руке у меня по прежнему лежал всё тот же кристалл памяти.
  
  У меня всегда будет возможность. Но воспользуюсь ли я ей?
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"