Чулкова Ольга Николаевна : другие произведения.

Непреодолимая сила

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  Непреодолимая сила
  Ольга Чулкова
  Анна Михайловна вставала рано, в шесть утра, без будильника. Такая привычка сложилась за долгие годы. Приняла душ, волосы утром не мыла, они были длинными, сушить феном она их не любила, а так они сохли долго. Расчесала волосы, сделала свою обычную прическу, пучок. Пошла на кухню поставить чайник. Стояла над ним, ждала, пока закипит, чтобы свисток не разбудил внучку Веронику. Она чувствовала себя разбитой, спала плохо, пропустила свисток чайника, спохватилась, выключила, но услышала, как дверь комнаты Вероники открылась.
  - Могла бы еще подремать полчасика, - сказала Анна Михайловна. - Доброе утро!
  - Доброе! Сегодня контрольная по геометрии. Бабуля, тебе геометрия пригодилась в жизни?
  - Пригодилась! Помнишь, ты стала западать по геометрии? Репетитора не нанимали, я сама врубилась, разобралась и тебе объяснила. Плохие учебники у вас. Мы учились по понятным! Ладно, по истории, литературе они все переписывают и переписывают, а по геометрии зачем? Нового же не придумано! А каким языком излагают! Ужас!
  - Умеешь с утра загрузить! За написание учебников деньги платят! Пишут их не талантливые, а блатные Минобразина!
  -Все тебе понятно в шестнадцать лет! Не скучно жить?
  - Нет! Тут и понимать нечего. Все люди делятся на тех, у кого есть деньги и у кого нет. Но цена одних завышена, а других занижена.
  - Правильно, разомни мозги перед контрольной, думай! Иди в душ, революционерка моя!
  Так случилось, что от некогда большой семьи остались они вдвоем с внучкой. И беспокоилась Анна Михайловна только о том, чтобы успеть поднять Веронику. "Жить надо еще лет десять. Выучить, замуж выдать!" - думала Анна Михайловна.
  - Бабуля! Мне кофейку сделай, тонус надо поднять перед контрольной.
  - Кофе в шестнадцать вреден! - ответила Анна Михайловна, но пошла в гостиную, достала из стенки маленькую кофейную чашечку.
  - Как хорошо рано вставать! - сказала Вероника, выходя из ванной комнаты. - Не надо торопиться, дергаться. Решено, буду, как ты, в шесть вставать!
  - Не верю!
  - Надо верить в человека, особенно в молодого! Я будущее страны, каждый день обо мне по телевизору говорят!
  - Я в тебя верю! Ты солнечная! - сказала Анна Михайловна, радуясь солнечному утру. - Волосы пофень...
  - Короткие, через пять минут высохнут, - сказала Вероника и несколько раз провела пальцами по волосам. У нее была короткая стрижка, с ней она походила больше на мальчишку. - Вот скажи, почему талантливых ищут, а куда неталантливым деться? Я не пою, не рисую, не танцую, еле тяну на четверки точные предметы. Куда мне идти?
  - Таланты любой стране нужны!
  - Бабуля, не включай училку! Они все внимание талантам, те потом за границу уезжают, а мне здесь жить хочется. В нашем девятом пятеро отличных ребят на марихуане... Без блата никуда, а блата нет, получается: не видишь впереди ничего. У меня Сергей! А так бы волком выла!
  - У нас в гимназии детки побогаче, вернее родители у них с достатком, но тоже наркотики, а нигилизм... Мы в ваши годы верили, стремились...
  Анна Михайловна преподавала историю в самой престижной гимназии города.
  - Ты пробовала наркотики? - спросила внучку.
  - Бабуля, не своди все ко мне. Я не пробовала! Я не родила в пятнадцать! Но проблемы эти остаются!
  - Вероника, мне шестьдесят пять. Я всех потеряла, ты у меня одна. Мне не до всех, тебя бы заслонить от действительности.
  - Саркофаг приобретем, ляжем туда вдвоем, отгородимся от мира.
  - Саркофаг - нравственный стержень внутри человека, он не дает с катушек слететь.
  - Любишь ты повоспитывать. От действительности никуда не деться, сама знаешь! У нас свобода, все дозволено. А ты по-совковски хочешь. В школе перед 9 мая Урок мужества в режиме онлайн профессор из МГУ проводил. Сказал: пора перестать гордиться Победой в войне, люди бедно живут у нас, не то, что в Европе.
  - Обнаглела профессура, до расчлененки дошла, - ответила Анна Михайловна без злости, она давно все это выстрадала, сделала для себя выводы, но на своих уроках говорила, как считала, правду. - Я противостоять этому не могу, надо так давать историю, чтобы дети думали, анализировали. Собирайся, а то опоздаем. У меня сегодня разбор полетов на эту тему предстоит.
  - Кого ты разбирать будешь? - крикнула Вероника из своей комнаты.
  - Меня будут разбирать! - тихо ответила Анна Михайловна.
  - Я не услышала, что ты сказала?
  Не дождавшись ответа, Вероника заглянула на кухню.
  - Что ты под нос говоришь! У тебя же учительский голос! - сказала Вероника, застегивая на ходу белую блузку.
  - Меня будут разбирать! - громко сказала Анна Михайловна.
  - Не верю, за что? Я скоро, как ты буду: не верю, не верю! Почему не сказала за два выходных? Мы же все рассказываем друг другу!
  - Мой открытый урок не понравился о Великой Отечественной войне. Ребята умные, дискутировали. Урок закончился, через час директор вызвал, сказал, что однобоко подаю материал, как в советские времена, педсовет назначил на сегодня. Ничего, в России надо жить долго, чтобы справедливость восстановилась. Доживем!
  - Вот это да! Профессору из МГУ можно свое мнение высказывать, против России, а тебе вступаться за Россию нельзя? Патриотизм не в моде!
  - Никогда в моде и не был! Среди тех, кто руководит, одна игра в патриотизм. Эту кость для народа оставляют. А люди видят, какая жизнь у этих...
  - Прошу тебя одень брючный костюм, что мама прислала, ты в нем красавица! Не надевай белую кофточку и черную юбку!
  - Иди уж! Мне к десяти, подумаю, может, надену костюм.
  Вероника поцеловала бабушку и сказала:
  - Не договорила я. Профессор тот в онлайн спросил: "Вопросы есть?" Ребята стали вопросы задавать и так его прижали. Он повысил голос: "Я и быдло по-разному понимаем историю". А Виталик ему: "Вы правы! Я и быдло по-разному понимаем историю!". Профессор отключился не в прямом смысле, от онлайна, а классная стала нас стыдить. Виталик сказал: "Он же против России!" Его потом к директору таскали, он на своем стоял: "Нельзя переписывать историю". Но у Виталика папа местным "Сбербанком" руководит, ему можно свое мнение иметь...
  - Ничего, побунтует и в стойло встанет! - сказала Анна Михайловна.
  - Какое стойло?
  - В их стойло! Папа при власти, деньгах. Иди, опоздаешь...
  Вероника убежала, Анна Михайловна занялась собой. Редко пользовалась косметикой, но решила немного подкрасить ресницы. "Теперь ничем не украсишь, только новое лицо пересадить", - усмехнулась, накрасила губы. Решила прислушаться к Веронике, надеть брючный костюм, который прислала дочь из Франции. Достала его из шкафа, положила на диван. Костюм бордового цвета, с приталенным длинным пиджаком, брюки заужены. "Цвет не мой, ярковат, да и брюки в школу ни разу не носила", - смотрела, смотрела на костюм, а потом решила все-таки надеть. "Скажут: вырядилась, старорежимная. Но уродилась такой, ничего не сделаешь, хотелось бы быть фифой, легкой в общении. Может, и жизнь иначе сложилась. Дети бы не разбежались, Алексей после тридцати лет жизни не ушел к молодой".
  Хотела бы не думать о прошлом, но как? Старший сын Антон встречался с Татьяной с девятого класса. После окончания школы она поступила в медицинский институт, он ушел служить в армию. Любили они друг друга, а за месяц до его прихода Татьяна вышла замуж за немца и уехала в Германию. Анна Михайловна ничего сыну не сообщила, боялась, что сбежит в самоволку, жизнь себе поломает. Он вернулся из армии домой только на несколько минут, сказал Анне Михайловне, как ее ненавидит и ушел. Это было двадцать пять лет назад, с тех пор ни разу не позвонил, не приехал, ничего не знала она о сыне. Анна Михайловна высохла от горя, все казалось, что сына нет в живых. Ходила в церковь молилась, батюшка сказал: мол, нет вести, что мертвый, надо молиться, как за живого. Она так и делала. После ухода Антона пошли беды. Второй сын Кирилл не был похож на Антона. Антон высокий, спортивный, единоборствами занимался, уверенный в себе. Кирилл - худощавый, невысокого роста, закомплексованный. Учился на филфаке университета, был влюблен в однокурсницу, она даже не знала об этом, писал стихи. Вечерами на кухне читал их Анне Михайловне, ей стихи нравились. "Сколько в нем любви! Как ему хочется быть любимым!", - думала она.
  - Ты очень талантливый! - говорила она Кириллу.
  - Мои стихи когда-нибудь напечатают?
  - Обязательно!
  Кириллу шел двадцать первый год, когда его насмерть сбило машиной. Анна Михайловна не могла жить, забросила дом, дочь, мужа, не могла справиться с собой. Встряхнул муж Алексей, сказав, что так и Настю потеряют, ей семнадцать лет, выпускной, а платья нет. Взяла себя в руки. Настя поступила на филфак, сказала, что в память о Кирилле. На первом курсе вышла замуж за Владимира, он только пришел из армии, через год родилась Вероника, а еще через год Настя вернулась домой, сказала, что муж пьет, она так жить не может. Веронике было почти три годика, она уже ходила в детский сад, Настя сообщила, что выходит замуж за француза, уезжает в Париж! Даже не познакомила с будущим мужем, не рассказала ему о Веронике. "Потом сообщу и Вероничку заберу, - сказала матери с отцом. - Это же Франция! Нельзя упустить свой шанс! А то буду прозябать здесь!" Уехала! Через месяц Алексей сказал, что любит другую женщину, ушел к ней, а через год умер. Остались они вдвоем, распалась большая семья. Правда, Владимир, отец Вероники, бросил пить, устроился на работу, помогал Анне Михайловне. Настя позвонила через год, плакала, просила прощения, рассказала, что живет в небольшом французском рыбацком городке Конкарно, у нее родился сын.
  - Я не могла позвонить, он ревнивый, следит за каждым шагом. Париж видела, когда прилетели, потом на автобусе добирались до провинции. Он рыбак, тунца ловят, здесь с невестами плохо, девчонки в Париж бегут, вот они и ищут невест. Меня нашел!
  - Живи, что теперь! - ответила Анна Михайловна. - Будет плохо, возвращайся, не терпи, жизнь одна...
  Настя просила позвать Веронику, Анна Михайловна отказалась:
  - Она после твоего отъезда все плакала, маму ждала. Теперь меня мамой зовет! Подрастет, понимать начнет, тогда объясню, ей же четыре, душу ребенку сорвем. А Владимир, золотой мужик, нам помогает, отец из него хороший получился!
  - Дура я, надо было тебе меня отговорить, - заплакала Настя.
  - Наплевала ты на наши отговоры! Париж!
  - Мама, сотовые не меняйте, а то, как я дозвонюсь до тебя или папы?
  - Умер Алексей, сердце... - Анна Михайловна не стала говорить дочери, что он бросил ее и Веронику практически сразу после отъезда Насти, умер уже в новой своей семье.
  - Как же ты это пережила? Вы так любили друг друга! - Настя говорила сквозь слезы. - Держись!
  - Мне ничего другого и не остается, Вероника на мне. Звони! - Анна Михайловна резко прекратила разговор, боялась, что опять начнет винить себя в том, что распалась такая большая семья, не хотела углубляться в воспоминания, хватало забот о внучке. Но после звонка дочери никак не могла отогнать мрачные мысли, стало казаться, что умрет, а Вероника окажется в детском доме. "Владимир же не допустит!" - подумала об этом и начала успокаиваться. Стала следить за своим здоровьем, делать гимнастику по утрам, обязательно завтракать, а то раньше убегала на уроки, не позавтракав. Все делала ради внучки, если бы ни Вероника, то легла бы на кровать, отвернулась к стене и лежала бы пока не умерла.
  Жили они с внучкой дружно. Веронике было семь лет, когда Анна Михайловна рассказала ей, где мама, старалась сделать это деликатно, каждое слово выверила, прежде, чем сказать.
  - Бабушка, мне папа объяснил уже, я на нее не сержусь. Папа сказал, что все женщины хотят свою жизнь устроить. Папа же женился второй раз, у меня теперь много братиков. У него сын, а у мамы двое сыновей. Бабуля, ты самая родненькая!
  ***
  Анна Михайловна надела брючный костюм с белой блузкой, посмотрела на себя в зеркало. Последние годы она подходила к зеркалу раз в день, перед выходом на работу. Она давно пережила острый для каждой женщины момент старения, не предпринимала никаких попыток исправить ситуацию кремами, косметикой, считая это бесполезным занятием. "Хуже старения, только смерть. Пока она не пришла, надо жить и радоваться", - говорила она своей подружке, тоже работавшей учителем в гимназии. Конечно, педагоги, особенно молодые, были ухоженными, говорили о масках для лица, омолаживающих кремах, массажах, но у Анны Михайловны никогда не было денег для себя, экономила. Сначала надо было трех детей поднимать, а теперь о Веронике заботиться. Копила деньги то на велосипед для внучки, то на поездку к морю.
  В костюме она чувствовала себя чересчур нарядной, но решилась пойти в нем. Подумала: "Вероника сказала, что они попадают от французского костюма, как бы самой не завалиться, на педсовете начнут учить, как преподавать". Она предчувствовала неприятности.
  - Анна Михайловна, вы такая необычная! - сказала молодая учительница, когда Анна Михайловна вошла в школу. - Решили осовремениться?
  - Решила! Костюм французский!
  - Вам идет, вы такая интересная!
  - Спасибо!
  - На педсовет?
  - Да!
  - А что будет? Говорят внеплановый...
  - Не знаю, - ответила Анна Михайловна и увидела, что около приемной директора уже стоят учителя.
  "Долго я собиралась, не успею до педсовета один реферат прочитать", - подумала Анна Михайловна, подходя к приемной.
  - Вот это да! Анна, ты такая интересная! Тебе идет! - сказала ее подруга, преподаватель биологии Марина Ивановна. И все стали делать комплименты. Анна Михайловна растерялась, давно не слышала комплиментов в свой адрес.
  - Входим! - сказала секретарша директора.
  - Сегодня только один вопрос на педсовете, - начал директор Валерий Львович, когда все расселись.
  Анна Михайловна его не уважала. Назначили его три года назад, когда департаментом стал руководить молодой, амбициозный, то и директоров он стал менять на подобных себе. Прежнего директора отправили на заслуженный отдых. Валерий Львович любил, когда его хвалили, называли молодым реформатором.
  - Анна Михайловна, не понравился ваш открытый урок представителям департамента. Нельзя преподавать историю, как сорок лет назад, - сказал директор.
  В кабинете стало тихо. "Уволить меня хочет. Может сразу уйти и заявление написать, чтобы не нервничать, не выслушивать гадостей?" - подумала Анна Михайловна, а потом решила посмотреть, как он это обставит.
  - Кому конкретно не понравилось и что именно? На уроке речь шла о ситуации перед началом Великой Отечественной войны. Может даты новые появились, не те, что сорок лет назад в учебниках были? О Сталине не говорить? Его же не было! Кому не угодила? Начальнику департамента, которому двадцать пять лет! Для него мы не победители. Папа его мэром двадцать лет сидит, его с пяти лет стал с собой в немецкий город-побратим брать! Там хорошо, двести сортов колбасы, а у нас тридцать пять. Все не наедятся никак!
  - Все слышали? - директор обвел взглядом учителей, кое-кто заискивающе закивал. - Хватит оскорблять достойных людей.
  - Они сами себя оскорбляют! У них своя правда, она главенствует, а важна правда нормальных людей. Я прислушиваюсь к своей совести, опираюсь на знания, почему у меня своего мнения не может быть? Повод ищите? Хотите, чтобы уволилась по собственному? Не надо было меня бичевать, маскарад устраивать!
  - Как вы выражаетесь! Это же педсовет! Никакой интеллигентности!
  - А вы оказывается интеллигент? Не знала!
  Она вышла из кабинета, пошла в учительскую, написала заявление об уходе, отнесла секретарше директора, та, видимо, была уже предупреждена, сказала:
  - Две недели не надо отрабатывать, в бухгалтерии сказали, что расчет придет на карточку к концу дня. Побудьте в учительской, через полчаса я трудовую принесу.
  - Хорошо работает система увольнения, - сказала Анна Михайловна и добавила: - Так бы система образования работала!
  Вернулась в учительскую, кроме Марины Ивановны никого не было, учителя были на уроках.
  - Он после твоего ухода с педсовета так распалился... Аня, зачем ты так резко? Зачем заявление написала! Ты же знаешь этих молодых да ранних руководителей! Продвинутые карьеру делать, над нижестоящими издеваться. Роботы, не люди. И всюду таких ставят! Горе для людей, нервы рвутся... - Марина Ивановна обняла подругу, заплакала.
  Анна Михайловна ничего не ответила. Она еще не отошла от педсовета, жалела, что вступила с директором в перепалку, считала, что надо было уйти тихо, все было ясно. "Шестьдесят пять лет, а жизнь так ничему и не научила, все встреваю и встреваю со своим мнением", - думала она.
  - Чего молчишь?
  - Высказалась уже, слов больше нет.
  - Он и добивался, чтобы ты ушла. Постепенно пенсионеров убирают, зачем им люди со старой закалкой. А молодые прогнуться, им семьи кормить.
  - Мне тоже семью кормить. Но никак стерпеть не могла, поизносились нервишки. Как на одну пенсию жить будем. Другая история пишется, мне нет в ней места.
  - Да Веронику еще тянуть и тянуть, - сказала Марина Ивановна.
  - А мне легче стало, может, потому что выговорилась!
  Вошла секретарша, попросила расписаться и отдала Анне Михайловне трудовую книжку.
  - Так быстро все сделали? - удивилась Марина Ивановна.
  Секретарша ничего не ответила, она вела себя с педагогами высокомерно, а с начальством заискивающе.
  - Вот ведь дрянь! Не удостоила ответа!
  - Ты что ее уважаешь? Ответ тебе ее сильно нужен?
  - Я тебя уважаю! И не могу понять - это все? Провожать тебя не будем? Он не сказал добрых слов тебе за сорок три года работы здесь?
  - Не нужны мне слова от него, но, согласна, по скотски поступает.
  Анна Михайловна собрала в пакеты свои вещи: книги, карты, конспекты, туфли, большой теплый шарф, который спасал, когда в школе было холодно.
  - Я пошла! - сказала она.
  - Я тебе скажу: Анна Михайловна, вы верой и правдой служили Истории и Детям! Лучше вас я ни педагога, ни человека не знаю! Спасибо вам за труд!
  - Не говори ничего, не хватало только расплакаться им на потеху.
  Вышла из гимназии, услышала звонок на перемену, заторопилась, пошла в парк, что был рядом. Села на лавочку и расплакалась, держать себя в руках больше не было сил. "Думала: работаю, дело хорошее делаю, нужна людям, а вон как выходит, как старую собаку выбросили". Хотелось все учебники истории выбросить в урну, сдержалась, книги ни в чем не виноваты. "Сорок три года жизни уместилось в нескольких пакетах", - вытерла слезы и медленным шагом пошла к дому. Казалось, что жизнь закончилась, чувствовала себя старой, как бы выброшенной из жизни. "Крест на мне поставили, жирный, - думала она, - как будем жить на тринадцать тысяч пенсии? Господи, почему так трудно? Как бы радости набраться? Веронике же оптимизм нужен, ей не надо рядом мрачной старухи".
  Дома приняла душ, чтобы приободриться. Конец мая, небо было высоким, голубым, без единого облачка. "Так ждала тепла, оно пришло и на тебе! Два дня до лета! Ничего, справлюсь, при солнышке легче, чем без него. Вероника сдаст экзамены, будем гулять, на озеро ездить!" - думала Анна Михайловна, занимаясь обедом. Пожарила котлеты, сделала картофельное пюре. Услышала, что входная дверь открылась, Вероника ворвалась в квартиру, словно ветер, не разуваясь, пробежала в свою комнату.
  - Вероника! Что случилось?
  - Ты дома? Как хорошо! - Вероника вбежала на кухню.
  - Ничего хорошего нет, я же в школе должна быть, - сказала Анна Михайловна.
  - Тогда почему дома?
  - Уволилась по собственному, вынудил директор, разбирали на педсовете меня за аморальное историческое поведение.
  - Он тебя отпустил? Ты же светоч гимназии! Ты штучный товар!
  - Вот эта штучка будет тебя теперь вкусно кормить, если денег хватит, на мою пенсию будем жить. Еще за два месяца отпускные придут...
  - Много отпускных? - спросила Вероника. Анна Михайловна удивилась вопросу, Вероника никогда не спрашивала об этом, а тут конкретно "сколько".
  - В чем дело, рассказывай!
  - Сергея полиция задержала. Прямо во время урока двое полицейских, директор школы и охранник вошли и сразу к Сергею. Попросили рюкзак расстегнуть, выложить содержимое на парту. Там был сверток, упакованный в целлофан, скотчем обмотан. Сергей взял сверток в руки и сказал: "Это не мое!" Полицейский обратился к директору и охраннику: "Понятые, видели это?". Те кивнули. Сергей все повторял: "Не мое, не было у меня этого, только на уроке физкультуры могли подложить, больше негде было". Сергея посадили в полицейскую машину, увезли. Я побежала в спортзал, разговаривала с физруком, он никого чужих не видел, но народу-то в спортзал много приходит. Я кричала: "Сергей никогда не врет! Помогите, может, вспомните что!" Побежала к директору школы, он нормально со мной разговаривал. Сказал, что пришли полицейские, попросили быть понятым, сразу сообщили, что речь идет об ученике девятого класса Сергее Алтухине. Больше он ничего не знает. "Откуда они могли знать, что сверток у Сергея?" - спросила я у директора. Он со мной согласился: похоже на подставу, сказал, что сегодня в городе наркоконтроль с полицейскими рейд проводят. Я плакала, говорила: "Сергей не употребляет, а уж распространять не смог бы, совесть у него есть!" Директор взял номер моего сотового, обещал выяснить и позвонить. Еще спросил, богатая ли семья у Сергея? Я ответила, что нет, отчим у него слесарем работает, еще сестренка младшая. Он сказал: "Обычно подставляют, кого потрясти можно".
  - Разберутся, Вероника, сверток как-то попал к нему в рюкзак!
  - Он ничего об этом не знает! Я два раза в полицию бегала и назад в школу возвращалась, никто, ничего не видел! Я домой прибежала, чтобы денег взять, у меня почти тысяча есть!
  - Зачем деньги?
  - Все говорят взятку надо давать!
  - Вероника, ты фильмов насмотрелась, разберутся, не пори горячку! - пыталась Анна Михайловна успокоить внучку, но сама не верила в то, что говорила.
  - Ты не ответила, сколько отпускных получишь...
  - За два месяца тысяч двадцать пять чистыми. Я на ставку работала последние три года, высшая категория, в месяц четырнадцать тысяч двести рублей, все мои доходы...
  - А еще у нас есть деньги? Я жить не смогу без Сергея! Почему так? Одни продают наркоту, полиция их знает, а арестовали его! Почему, бабуля? - Вероника плакала и повторяла: - Почему так?
  - Пойдем в полицию! Я взрослый человек, может, мне больше скажут...
  В полиции они встретили мать Сергея, отчима. Анна Михайловна спросила:
  - Что-нибудь выяснилось?
  - До восьми лет грозит... Мне дали пять минут на свидание с ним. Он клянется, что не причастен, сверток увидел, когда полицейские на урок пришли арестовывать, - говорила мать Сергея. - Его отпечатки на свертке.
  - Сейчас таких дурачков и сажают, не своих же им сдавать, - сказал отчим.
  - Так и будут его отпечатки! - закричала Вероника. - А чьи еще? Он выложил все из рюкзака на парту, сверток он же трогал! Все продумано, им отпечатки пальцев его нужны были!
  - Намекал следователь... - тихо сказала мать Сергея.
  - На что намекал? - Вероника схватила мать Сергея за руку и стала трясти.
  - Сказал: сядет, если не побеспокоимся...
  - Сколько просил? Сто тысяч? - вдруг тихо спросила Вероника, не отрывая глаз от матери Сергея.
  - Девочка! Какие сто тысяч! Это для них ерунда, о наркотиках же речь! Миллионы надо! - сказал отчим.
  - Как миллионы! Нет же миллионов! - Вероника смотрела на всех глазами полными безысходности, Анне Михайловне стало страшно за внучку.
  - Разберутся! Проверят, что он не употреблял. Следствие будет... - сказала мать Сергея.
  ***
  Прошло два дня, ситуация не изменилась. Через три дня у Вероники начинались экзамены, Анне Михайловне страшно было на нее смотреть, что-то в ней надломилось, жила через силу.
  Они дружили с Сергеем с первого класса. Анна Михайловна не могла нарадоваться на них. После школы приходили домой, делали уроки, слушали музыку, она их кормила, когда была свободна, а без нее на бутербродах сидели. Сергей хотел после окончания девятого класса идти работать, Анна Михайловна считала, что нужно закончить одиннадцать и дальше учиться.
  - Нет, я хочу зарабатывать. Мне хочется Веронику в кафе пригласить, побаловать мороженым... Я мужчина, а денег никогда нет, стыдно. По восемнадцать исполнится, поженимся, я работать буду, а Вероника учиться.
  - Наработаешься еще! - сказала Анна Михайловна.
  - Хочется по- взрослому: "Пойдем, Вероника, съедим по бургеру!"
  - Пойдем! Начинай ухаживать за мной! - Вероника брала Сергея за руку, и они шли на кухню есть котлеты.
  - Чем мои котлеты хуже бургеров? - спрашивала Анна Михайловна.
  - Анна Михайловна, дело ни в этом, я просто обязан свою девушку приглашать в кафе, на концерты! А все дорого! Билет на концерт самый дешевый три тысячи рублей! Нет, решил: пойду работать после девятого!
  - Бабуля, у нас будет трое деток: два мальчика и девочка! - говорила Вероника.
  - По нашим временам не прокормить троих! - возражала Анна Михайловна.
  - Много работать буду, квартиры ремонтировать, я все умею, обещают мужики взять в свою бригаду!
  - Дай Бог! Вы у меня такие настоящие! Все будет хорошо! Хоть бы вам счастья досталось...
  - Мы, бабуля, всегда с тобой будем жить, ты лучший в мире человек! - Вероника была ласковой, а уж Анну Михайловну так боготворила, столько хороших слов ей говорила, за всех, кто не сказал ей этих слов в жизни.
  - Тебя дедушка любил! Я его не помню, но вы же столько лет прожили вместе! Ты красавица, тебя нельзя не любить. Серый, а, если я полной стану, ты не перестанешь меня любить? - спросила Вероника.
  - Сразу перестану! - улыбнулся Сергей.
  - Все у вас будет хорошо! - сказала Анна Михайловна, радуясь за внучку и Сергея, они были вместе, а большего счастья для них и не было.
  - Анна Михайловна, а она не разлюбит меня, если слесарем или ремонтником буду, а она университет закончит?
  - А вот и уйду к другому! Посмотрю, как будешь меня отбивать, ухаживать! - сказала Вероника.
  - Если уйдешь, я не буду ухаживать, предательства не прощу, - Сергей сказал это так серьезно, что Анне Михайловне вдруг вспомнилось лицо Антона, когда он говорил, что не прощает предательства. - И отбивать тебя ни у кого не собираюсь, в жизни все просто: любишь или не любишь!
  - Ты чего так серьезно! Я шучу! Я же твоя половинка! - Вероника обняла Сергея. - Обними меня! Разговор нормальный шел и на тебе...
  - Вероника, я работать буду, но мне же никогда не заработать на дом, автомобиль! Помнишь, сочинение писали, все написали, что хотят быть богатыми, престижную работу иметь. Я реалист! Мне ты нужна - это я знаю! Воровать не смогу! Я не футболист, не артист, не гений программирования...
  У Сергея были золотые руки, благодаря отчиму он умел делать разные сантехнические работы, ремонты в квартирах. Анна Михайловна в прошлом году, накопив денег на ремонт квартиры, который не делался уже лет двадцать пять, хотела нанимать рабочих. Сергей услышал об этом и сказал, что новые окна поставить не сможет, а остальное сделает сам. Уложил новую плитку в ванной, туалете, ламинат в комнатах, а в коридоре, на кухне - линолеум. Вдвоем с Вероникой они переклеили обои в комнатах. Квартира стала, как игрушка, Анна Михайловна не могла нарадоваться и на Сергея с Вероникой, и на квартиру.
  ***
  Прошло три дня после задержания Сергея. Вероника таяла на глазах. Поначалу она много говорила, как все несправедливо, потом замолчала. Вероника не готовилась к экзаменам, лежала на диване, отвернувшись к стене.
  - Вероника! Так же нельзя! Экзамены, надо готовиться! - говорила Анна Михайловна, понимала, что ни то говорит, но все уже было переговорено.
  - Отстань с экзаменами! Сдам я их, пусть хуже, чем могла бы... Сергей вообще сдавать не будет! Его же не выпустят на экзамены или выпустят? - Вероника подскочила с дивана, с надеждой посмотрела на Анну Михайловну.
  - Прошу тебя, вернись в действительность! Сама знаешь ответ! - сказала Анна Михайловна. - Надо отвлекаться, а то зайдешь в угол, трудно возвращаться будет.
  - Выпустят его, я стану радостной! Как я мало радовалась, когда были вместе, как я жалею теперь! Его выпустят?
  - Конечно! Завтра пойду к директору вашей школы, мне тут мысль пришла: он и охранник, как понятые, видели же, как Сергей из рюкзака этот сверток доставал. Надо, чтобы они в полиции об этом сказали, отпечатки пальцев откуда...
  - Гениально! Почему раньше не додумались, как все просто! Я сама сбегаю к директору. Он мужик мировой!
  Вероника быстро переоделась, убежала. Пришла через полчаса, повеселевшая, глаза светились.
  - Сказал, что пойдет к следователю, напишет заявление, как на его глазах своими руками Сергей взял пакет. Бабуля, я подумала, разве следователь не узнал, как появились отпечатки пальцев?
  - Не знаю их методов работы. Главный вопрос: почему полицейские директору школы сразу фамилию Сергея назвали? Кто-то же им указал на него! А это тот, кто подложил пакет!
  - Я думала об этом! Но почему ему? - Вероника заплакала. - Кожей чувствую, как ему плохо!
  -Поной! Надо действовать! Матери, отчиму с утра до вечера в кабинете следователя сидеть. Не уходить! Пусть выносят за руки, за ноги!
  - Побегу к ним, поговорю! - глаза у Вероники сверкали.
  "Надо ей идеи подбрасывать, пусть бегает, разговаривает, все лучше, чем на диване лежать, плакать", - решила Анна Михайловна.
  Вероника убежала, Анна Михайловна решила испечь пирог с картошкой, ей тоже надо было себя чем-то занимать, чтобы не думать. В глубине души жила обида: "Выгнали из школы, как собаку. Сказал бы по-человечески: хватит, спасибо, пусть молодые поработают. Зачем педсовет устроил! За что меня растоптать надо. Всю жизнь в школе! Как теперь... Господи! О чем печалюсь! Надо Веронику уберечь! Если Сергея посадят, она, как та Джульетта, жить без него не сможет". Анна Михайловна беспокоилась и о том, как они проживут на одну пенсию, на себе она смогла бы сэкономить, но Веронике шестнадцать, не хочется, чтобы хуже других была одета. "У молодых комплексы развиваются из-за бедности, озлобленность появляется. Надо говорить, объяснять, что ни деньги все решают. А как объяснить, если видят, как другие живут".
  ***
  Вечером пришла мать Сергея, она была подавлена, Анна Михайловна поняла, что есть новости о Сергее. Они хотели уединиться, но Вероника сказала:
  - При мне говорите! Я же с ума схожу! Как он? Думает, что мы его бросили, чувствует себя никому не нужным?
  - О тебе спрашивал...- ответила мать Сергея.
  - Вы сказали, что я его жду! С ума схожу, не могу без него жить!
  - Он знает это...
  - Не договариваете чего-то...
  - Плохо ему! Глаза загнанные... Следователь предложил выйти во двор, поговорить один на один... - она замолчала, глаза покраснели, подбородок задрожал.
  - Ну, не надо так, - обняв ее, сказала Анна Михайловна.
  - Не надо! Я плачу, бабушка, вы, словно хороним его! - поддержала Вероника.
  - Два миллиона запросил, тогда отпустит его, иначе до восьми лет...
  - Два миллиона и отпустят! - радостно воскликнула Вероника. - Надо собирать!
  - Ты понимаешь, что такое два миллиона? - спросила Анна Михайловна. - Как собрать такие деньги? По улицам ходить ночью с фонариком, искать клад!
  - А что ему сидеть в колонии? А мы будем в комфорте жить! - Вероника побелела, глаза гневно засверкали. - Через интернет людей призвать!
  - И еще сказать, что следователь взятку вымогает, чтобы парня из СИЗО отпустили, - резко сказала Анна Михайловна, чтобы остудить пыл Вероники. - Тогда ему такую статью придумают, что будет все пятнадцать сидеть!
  - Пойду, просто поделиться зашла, - засобиралась мать Сергея.
  - Сказал, когда деньги нужны? - спросила Анна Михайловна.
  - Три дня дал, потом, сказал, дело не остановить.
  Она ушла, Вероника заперлась в своей комнате. В дверь позвонили, Анна Михайловна подумала, что вернулась мать Сергея, открыла, на пороге стояла Татьяна.
  - Я сегодня с Вероникой по телефону разговаривала, она сказала, что вы уволились.
  - Уволилась, вынудил! Не любят у нас пенсионеров, если они в рот начальству не смотрят, не поддакивают. Да что пенсионеров! Московская профессура может свое мнение вещать: и язык русский канавочный, и быдло мы, а Россия - тюрьма народов... Им все можно, они зарплаты хорошие имеют и поняли, что власть их боится, начнет Запад кричать о правах человека, хотя и без того кричат, но в топку надо поленьев подбрасывать, иначе гореть не будет. У нас прав никаких, где уж свое мнение, как ни на кухне вещать!
  - Чайку попьем? Я тортик "Именинница" принесла!
  Это был любимый торт Анны Михайловны. "Какая Таня хорошая! А не везет ей!" - подумала Анна Михайловна, взяла коробку с тортом и пошла на кухню приготовить чай.
  Татьяна, бывшая девушка Антона, пятнадцать лет назад вернулась из Германии. Сначала приехала ухаживать за заболевшей матерью, десятилетний сын оставался с мужем, за полгода, что она находилась в России, немецкий муж устроил все, как ему на тот момент было нужно: развелся с Татьяной, по брачному договору ей ничего не полагалось. Мужа определили опекуном сына, когда Татьяна, похоронив мать, вернулась, то жить в Германии ей было негде, работы не было, с сыном видеться не давали. Гражданство у нее было, но решила вернуться домой. Ради сына она бы осталась, но его настроили против нее. Вот тогда она мечтала разбогатеть! Думала, что сможет все сыну покупать, как это делал муж, потом поняла: разбогатеть не удастся. Сейчас Вилли было двадцать четыре года, он звонил на ее день рождения и Рождество. Он, как и все в их роду, был врачом. Татьяна никогда не рассказывала о жизни с мужем, а о сыне готова была говорить часами, только в такие моменты и можно было узнать в ней прежнюю Татьяну, глаза были счастливыми. Пять лет назад муж звал ее назад в Германию, говорил, что понял, что потерял. "Безропотную рабыню! - сказала ему Татьяна. - Нарядов не просила, дом в чистоте содержала, ребенком занималась. Твоей маме все плохо было, Вилли няньку наняла, только бы меня подальше от сына держать. Надо было вас построить, как другие это делают, да при разводе оставить ни с чем!" - "Ты бы судиться не смогла! Ты иная, - сказал Генрих, - ты всю жизнь своего солдатика любила, но теперь мы могли бы поладить. Возвращайся!" Она отказалась. Может, видела бы сына чаще, но было бы больней: она чувствовала себя чужой для сына. С Анной Михайловной Татьяна подружилась, когда вернулась из Германии.
  - Анна Михайловна, не заходитесь из-за увольнения. Репетиторством можно заняться, - сказала Татьяна.
  - Предмет у меня ни тот! Но попробую с сентября.
  В домофон позвонили.
  - Открой, это папа! Я ему звонила! Пришел тебя поддержать, - сказала Анна Михайловна.
  - Я Татьяне звонила, чтобы она пришла тебя поддержать, ты папе, чтобы меня... Хорошая группа поддержки, мне нравится, - засмеялась Вероника.
  Владимир тоже пришел с тортом "Именинница".
  - Назад своим понесешь! - сказала Анна Михайловна.
  - Ни за что, выбрасывайте! - ответил Владимир, обнимая Веронику. - Не отпускают Сергея?
  - Два миллиона следователь запросил...
  - Ого! Они по телевизору о взятках наслушаются и давай! Пока миллионы в рублях просят, а скоро в долларах начнут. Вот, скажем, попасть на прием к губернатору один миллион долларов, а к президенту - десять миллионов долларов.
  - Так денег нет, никто и не попадет! - поддержала шутку Анна Михайловна.
  - Из безденежных никто, с деньгами только.
  - Что делать - не знаем! Кредит два миллиона не дадут ни матери его, ни отчиму, зарплаты низкие, да и как кредит выплачивать, если бы и дали... Следователь три дня дал! - сказала Анна Михайловна.
  Вероника опять заплакала. Никто ее не утешал. Владимир сидел за кухонным столом, сжав кулаки.
  - Может, к людям через сети обратиться за помощью?
  - Вы с Вероникой наивные, недаром отец с дочкой, одинаково мыслите! Она то же самое предлагала! Написать: собираем на взятку следователю? В городе знают, что Сергей арестован! Только навредим ему.
  - А, если пожаловаться на следователя? Надо искать справедливость! - сказал Владимир.
  - Поиски справедливости еще большим сроком закончатся, - сказала Анна Михайловна и подумала: "Какая я стала! Уныние, неверие! Как-то надо подниматься из этого ада. Веронике надо жить, верить в лучшее!"
  Татьяна с Владимиром ушли, Вероника обняла бабушку и сказала:
  - Бабуля, ты же знаешь, что делать? Я не могу без него жить! Ты на моей стороне?
  - Квартиру надо продавать! А жить, где будем?
  - Главное Сергея вытащить!
  - Ты не понимаешь, что такое без крыши над головой остаться! А я думать должна! На улице останемся, о нас никто не позаботится. Не делай добра, не будет зла!
  - Злые твои поговорки! Люди не такие! Что же будем жить в комфорте, а он там... - Вероника кричала так громко, что Анна Михайловна заволновалась.
  - Вероника, я не отказываюсь квартиру продавать, иного выхода просто нет. Мать Сергея не продаст, отчим не позволит, да и сестренке у него десять лет, как им мыкаться по углам. Но за три дня квартиру не продать! А продадим, так задешево агентству! Утро вечера мудренее, найду выход, не волнуйся!
  - Я знала, верила! Только ты, бабуля, можешь что-то решить, у тебя характер! Снимать квартиру будем, сейчас многие так делают.
  - Снимают молодые, вдвоем работают! А мы с тобой старый да малый. На мою пенсию не разгуляешься!
  - Главное, чтобы родные люди были рядом. Сережа поможет, работать пойдет, папа обещал. Я на хлебе и воде согласна жить, лишь бы Сергей вернулся, умираю без него. Такое ощущение, что из меня душу вынули...
  ***
  - Антон Алексеевич! Не пробьюсь с утра к вам в кабинет, - сказал Владислав, саркастически улыбаясь.
  - Не пускает секретарша? Я ее уволю! - засмеялся Антон.
  Антон с Владиславом были владельцами преуспевающей фармацевтической компании, просто Владислав не очень любил совещания и их проводил Антон. Познакомились они двадцать пять лет назад, на одном из московских вокзалов, где оба ночевали, не имея денег ни на еду, ни на ночлег. Антон, озлобленный, всех считая предателями, уехал из родного городка. Он отслужил в ВДВ, Татьяна, его девушка, не дождалась, вышла замуж за немца. Уехав в столицу, он хотел одного: затеряться, никогда больше не видеть родных, дожить свою жизнь, желательно, побыстрее. Владислав тоже вернулся из армии, его тоже девушка не дождалась, но он не придавал этому серьезного значения. Встретились на вокзале случайно, но встреча оказалась судьбоносной. Оба из провинции, оба отслужили в ВДВ, не было у них денег, только желание выжить в столице, вдвоем это было сделать легче.
  " Ни одна, так другая, какая разница! Все бабы одинаковы, всем деньги нужны. За деньги полюбит, без денег разлюбит. Есть деньги, есть секс!" - говорил Владислав. Антон слушал, он больше не верил в любовь, ненавидел Татьяну, мечтал найти этого немца и набить ему морду. Владислав узнал, где проходят бои, предложил Антону участвовать. "Терять нечего, попробуем, пока силы есть! Нам морду набьют, мы набьем!" - сказал Владислав.
  - Не смогу! - ответил Антон. - Сил нет, раздавлен, люблю ее. Ни о чем другом думать не могу!
  - Через не могу! Из-за бабы жизнь свою положить! Я за тебя возьмусь! - Владислав, что было сил врезал Антону, а тот машинально ударил в ответ.
   - Можешь! Сами себя не защитим, то кто? Надо озлобиться, в боях просто так не выжить. По противнику, по противнику! Никаких правил нет, победишь - деньги, жить будем!
  Месяца через два у них появились деньги, но здоровья это не добавило.
  - Завязываю с боями, ты, как хочешь! Еще месяц такой жизни и похоронят, никто не узнает, где могилка, - сказал Владислав.
  - А кормиться как? - поинтересовался Антон.
  - Все в бизнес идут, мы тоже попробуем...
  - У нас, кроме рук да ног ничего нет, отложено мало!
  - Голова есть! Ребята наркотиками занимаются, пока еще не все схвачено. Но надо ни в шестерки идти, самим начинать, придется и поотбиваться! Что мы теряем? На боях точно убьют, а так, может, поживем еще! Ни в "Макдоналдс" же идти работать!
  Спустя двадцать пять лет у них был серьезный легальный фармацевтический бизнес, но они продолжали и нелегальный наркотический бизнес. Были богаты, имели дома, квартиры в Москве, недвижимость в США, Испании. Ни один, ни другой не были женаты, детей тоже не было. Общие трудности, когда порой спина к спине приходилось защищаться, сблизили их. Надо было, они убивали, чтобы не убили их.
  - Все свободны! - сказал Антон, когда вошел Владислав.
  - Может, отойти от дел? - спросил Владислав. - Пусть белка крутит колесо, деньги будут капать, а нам переехать на Лазурный берег?
  - Скучно будет! Мы же пробовали жить в Лондоне! Через два месяца ты стал жаловаться на скуку, хотя мы там отрывались и на яхтах, и в отелях. Везде скучно, мы пресыщены, еда надоедает, бабы... Ничем уже не удивить!
  - Это я так сказал, ты прав без работы скучно, просто настроение, напиться надо! Все как-то гладко идет, морду набить некому!
  - Как вчера прошла встреча? - спросил Антон.
  - Я же говорю: все спокойно! Пообедали, все заранее было обговорено, жаловался, что денег хочется. Мало ему!
  - Это его дела! Нам тоже денег мало, мы тоже сделали все, чтобы влезть в легальное производство марихуаны. Без него не справились бы. Не шантажировал?
  - Да куда! Кто ему больше даст? Может, когда пойдет все, то будет больше просить, чиновники такие, с ними договор о вечном мире невозможен. Через неделю официально бумаги подпишем. Мудрое решение правительства, не помню, чтобы подобное было!
  - Нам на руку! Решение умное, а то люди корчатся от боли, нелегально везут из-за границы обезболивающие. Во всем мире обезболивающие легально из марихуаны производятся. На каннабиотиках в США миллиарды долларов поднимают!
  - Хорошо, что у нас бизнес фармацевтический был, легче как-то вопрос решился...
  - Деньги все решили! Поднимемся на легальных лекарствах из марихуаны, бросим к черту нелегальные дела.
  -Пользу людям приносить будем! - цинично сказал Антон.
  - Зря подсмеиваешься, людям обезболивающие нужны. Если со мной что, ты знаешь что делать. Сам не решусь.
  - Мы из ВДВ? Застрелиться слабо?
  - Кому терять нечего легко!
  - А нам что терять? Ни жен, ни детей! - засмеялся Антон.
  - Деньги! Хорошую жизнь! Ты меня, если что, везде повози, докторам хорошим покажи, денег не жалей... Семья моя - ты и мама. О своих не говоришь, не из яйца же вылупился?
  - Моя семья - ты. У тебя мама другая! Деньги ей нравятся! Вписалась она в нашу жизнь! Вернулась из Канн?
  - Вчера прилетела! Довольна! Соскучилась по прислуге, загоняла за день всех!
  - Если к прислуге относиться по-людски, то зачем ее держать, - засмеялся Антон.
  Зазвонил сотовый. Владислав стал разговаривать: "И что? Ты оборзел! Мы с министром договаривались, чтобы тебя на должность эту определить, за год генерала получил! В Москву хочешь? Нет, еще годков пять там отсидишь. Угрожаешь? Ладно, я или Антон приедем".
  - Грабкин? - спросил Антон.
  -Он! Амбициозный ублюдок!
  - Чем не доволен?
  - В Москву хочет! Надоела провинция, если бы не мы, то прозябал в Москве полковником. Жена с ним не поехала, она в Москве деньги тратит, но им все мало! Он у меня заткнется! - злился Владислав.
  - Что- то тут не так.
  - Говорит: четырех наркодиллеров арестовали...
  - Что арестованы - верю, но не наркодиллеры, пэтэушников каких-нибудь подставили. Думаю, сам кашу и заварил. Надо ехать, построить его... - сказал Антон.
  - Поеду! Что тут ехать, три часа на машине, - сказал Владислав и, зная, что Антон из этого города, спросил: - Может, вместе скатаем? Совпадение? Или судьба? В твоем городе все случилось! При помощи совпадений бог сохраняет анонимность! Эйнштейн сказал.
  Антону первый год после отъезда из родного города, хотелось хоть на день оказаться там, даже снилось, что идет по улице к своей пятиэтажке. Но что-то внутри него сопротивлялось, а потом переболел, и уже не тянуло домой. Владислав подошел ближе, дотронулся до плеча: "Поедешь?"
  - Давай с утречка поедем. Двадцать пять лет не был! Весь мир объездил, а на малую родину не сподобился. Баб всех цветов перетрахал, а Татьяну не тронул, для немца, выходит, берег...
  - Еще горячо? - спросил Владислав.
  - Да что ты! Нет, конечно. Девственниц я отымел по полной! Первое время, когда деньги появились, только их и трахал. Выбил из себя всю романтику. Поеду, хочется удивить город, там одноклассники, мать, отец, брат, сестра...
  - Как город удивлять будешь, не понял я?
  - Я ж из грязи в князи. Показать себя хочу! Может, позавидуют! Что страшнее: богатство или путь к нему?
  - Заелись мы! Провинция нам пойдет на пользу, чувства обострит. Посмотрим, как обустроили Россию...
  Антон громко засмеялся, обнял друга.
  - Пойдем, подзарядимся...
  Они вошли в смежную с кабинетом комнату. Здесь они подзаряжались кокаином, трахали молоденьких сотрудниц. Оба любили секс и любили менять женщин.
  - Будешь? - спросил Антон, доставая кокаин.
  - Давай! Настроение этот гомосек подпортил...
  - Давай встанем перед зеркалом, - сказал Антон.
  - И что?
  - Я вижу двух красивых, высоких, стройный сорокапятилетних мужиков! Холеные, привлекательные, дьявольски богатые!
  - Мне сорок шесть скоро будет! - сказал Владислав.
  - Да ты старик! - засмеялся Антон. - На нас в этой провинции оглядываться бабы будут!
  - Пешком, что ли, ходить будем? В машине не видно, какие мы привлекательные, - сказал Владислав.
  - Бегать начнем по утрам, старушек-дворничих обольщать! У мусорных контейнеров не хочешь?
  - Изощренно мыслишь, мне такого не хочется.
  ***
  Анна Михайловна так и не сомкнула глаз за ночь. Не шли из головы мысли, как будут жить. Сейчас Вероника готова была на все, только бы Сергея выпустили. После многих разочарований, предательств Анна Михайловна мало верила, что можно вырваться из нищеты. Продав квартиру, они становились нищими. "Надо в агентстве настаивать на двух с половиной миллионах. Вызволим Сергея, а за пятьсот тысяч комнату купим на коммуналке. Крыша над головой будет!" Она не сомневалась, что у Вероники с Сергеем все серьезно, не могли они жить друг без друга, нашлись две половинки. На Веронику невозможно было смотреть, как будто жизнь из нее ушла. К утру Анна Михайловна окончательно решила продавать квартиру. Выхода не было, никто не разрешит этой ситуации. Отчим Сергея на такое не пойдет, да и квартира двухкомнатная, за нее и два миллиона не дадут. Анна Михайловна еще лежала в постели, вошла Вероника.
  - Доброе утро! - сказала Вероника и шмыгнула под одеяло к Анне Михайловне.
  - Доброе!
  - Я не спала, все ждала, когда ты встанешь. Бабуля, ты не передумала квартиру продавать? - Вероника приподнялась на локте и посмотрела в глаза Анне Михайловне.
  - Пойду с утра в агентство. Продать надо так, чтобы деньги остались, купить комнатку какую-нибудь...
  - А сколько за нашу дадут?
  - Не знаю, квартира старая, расположение комнат неудобное: через зал две проходные. Кухня маленькая. Вся квартира шестьдесят два метра, а четырехкомнатная!
  - Но купят квартиру?
  - Не знаю, денег у людей нет, слышала: стоит рынок недвижимости.
  - Как стоит?
  - На голове! - засмеялась Анна Михайловна. - Продадим! Надо действовать, а не слезы лить. Пойдем, подкрепимся и за дело!
  - Можно мне с тобой?
  - А куда мы друг без друга! - ответила Анна Михайловна, крепко прижав к себе Веронику. - Все будет хорошо! Сделай на сотовый фотографии всех комнат, кухни. Могут понадобиться в агентстве. Спасибо Сергею, ремонт сделал!
  В агентстве недвижимости встретили приветливо, словно долгожданных гостей. Девушка усадила, предложила чаю. Анна Михайловна спросила:
  - Кто здесь главный?
  - Зачем вам главный? Я риэлтор, помогу. Продать или купить квартиру хотите?
  - По-русски понимаете? С главным буду говорить, он покрученее вас будет, может, решит наши проблемы, - Анна Михайловна сказала это громко, почти прокричала, и расстроилась тому, что не может сдерживать себя, нервы на пределе.
  - Что значит покрученее?
  - То и значит. Есть главный?
  Открылась дверь, из соседнего кабинета вышел мужчина лет пятидесяти, улыбнулся, сказал:
  - Наверное, вы учительница, голос поставленный! Я самый крученый здесь, заходите.
   - Учительница! А вы подполковник, думаю, запаса. Но наши профессии ни при чем. Поговорим?
  Анна Михайловна рассказала, что продать квартиру надо срочно за два с половиной миллиона рублей, и еще получить разрешение на продажу от опеки.
  - Понял я, девочке сколько?
  - Шестнадцать! Не разрешают ухудшать условия проживания несовершеннолетних!
  - Адрес квартиры?
  Анна Михайловна назвала адрес, Вероника показала фотографии.
  - Знаю этот дом, блочный. Четырехкомнатные там маленькие, неудобные по планировке.
  - Я там жизнь прожила, лучшей квартиры для меня не было. С одной стороны, неудобная, с другой, если трое детей, как у меня было, то отлично! Родителям спальня, всем детям по комнате. Не для богатых квартира, для многодетной семьи. Хочу два с половиной миллиона! Два наличными, а за пятьсот тысяч, чтобы комнату на коммуналке вы же купили бы. И все надо решить за три дня!
  - Нет! - ответил директор. - Вы цену заломили!
  - Тогда пойдем в другое агентство! - сказала Анна Михайловна, пошла к выходу. - Квартира в центре, можно было дороже продать, да быстро надо, нет времени. Ведете себя, как в "Восставших из ада четыре".
  - Любите ужастики?
  - Я не сумасшедшая! Внучка смотрит...
  - Зачем вам так быстро?
  - Надо!
  - А в коммуналке, кто жить будет?
  - Я и внучка... Я понимаю, что так быстро никто не купит, но агентство может купить, потом продавайте, выгода прямая.
  - До завтра подумаю...
  - Нет, мне сегодня ответ нужен.
  - Какая вы резкая!
  - Я всю жизнь такая. Мне лучше сегодня "нет", чем завтра "да".
  - Поедем, посмотрим вашу квартиру, а потом комнату вам в коммуналке покажу, двенадцать метров, на подселении женщина с ребенком и мужик, но он там редко бывает.
  Через три дня Анна Михайловна с Вероникой поехали в регпалату за документами, там директор агентства должен был отдать и два миллиона рублей.
  - Смотри за мной, не будет ли слежки, верить никому нельзя, деньги большие. Он мог и шепнуть про сделку, с них станет! По голове тюкнут!
  - Ты меня пугаешь! Надо было папу взять! - забеспокоилась Вероника.
  - Он бы стал отговаривать от продажи квартиры, поэтому никому ничего и не говорила. А теперь дело сделано! Возврата нет!
  - Не бойся, я прямо за тобой пойду, следить буду, в случае чего кричать стану, - сказала Вероника.
  - И правильно! - согласилась Анна Михайловна.
  Все документы подписали, все получили, стали спускаться по ступенькам, их догнал директор агентства.
  - Да подождите, куда с такими деньгами! О правилах безопасности ничего не слышали? Подвезу вас! Не бойтесь, помочь хочу. Куда вам надо?
  - До проспекта Гагарина, в полицию! - объяснила Анна Михайловна, там должна была ждать мать Сергея.
  - С такими деньгами в полицию?
  - Хочу нанять парочку охранников, чтобы деньги целы были. Меньше знаешь, крепче спишь!
  - Ну, у тебя бабушка! С ней не пропадешь! - засмеялся директор агентства.
  - Пропали уже! Из квартиры в коммуналку переезжаем! Жизнь непредсказуема...
  Мать Сергея уже стояла около входа в здание полиции.
  - Звонила следователю?
  - Да, он ждет!
  - Пойдем вдвоем, он тебя знает, но потом уйдешь, деньги я отдавать буду! - сказала Анна Михайловна.
  - Вы денег достали? Как?
  - На улице нашла, шла, шла и нашла. Жди здесь, Вероника, не заходи внутрь, незачем тебе по таким местам шастать, рановато, - сказала Анна Михайловна.
  Кабинет следователя был на втором этаже.
  - Кто с вами? - спросил следователь, когда они вошли. Мать Сергея ничего не успела ответить.
  - А вы следователь? - спросила Анна Михайловна.
  - Я!
  - Отлично! Она прогуляется, я буду вести переговоры! - сказала Анна Михайловна.
  Мать Сергея послушно ушла.
  - Я отдаю тебе деньги. Сергей, как я понимаю, в СИЗО, что неподалеку?
  Следователь молчал. Он боялся подставиться, хотя и ни разу не попался на взятке, но страх всегда присутствовал.
  - Через сколько его выпустят, как отдам?
  - Гражданка, о чем говорите?
  - Если запамятовал, то я показываю тебе деньги! - Анна Михайловна достала из сумки четыре пачки пятитысячных купюр. - Вот твои два миллиона, как просил за Сергея. Если и сейчас не понял о чем я, то уйду, найду, кому дать, парня вытащу, ни ты один берешь!
  Анна Михайловна сделала вид, что собирается уходить. Деньги положила назад в сумку, застегнула ее, встала со стула.
  - Зря боишься, просто мать Сергея другая, да и деньги мои, хочу быть уверенна, что не кинешь! - сказала Анна Михайловна. - Думай! Я квартиру продала, без всего осталась на старости лет. Отдай парня, на том и поладим. А то на эти деньги адвоката найму, завалю жалобами на тебя, что вымогал взятку. Даже, если его посадят, тебе не работать, не нравится начальству от жалоб отписываться, лучше избавятся от тебя, на пенсию отправят. Если уж я решилась единственную квартиру продать, то какой у меня характер, понять можешь.
  ***
  Они стояли втроем около СИЗО в ожидании Сергея. Вероника первой увидела его, крикнула: "Сережа!" и побежала ему навстречу. Он взял ее на руки, закружил. "Молодые! Радуются встрече! А как теперь жить?" - подумала Анна Михайловна. Сергей обнял мать, Анну Михайловну.
  - Тяжело было? - спросила Анна Михайловна.
  - Без Вероники не могу! Такое находило! Думал: навсегда здесь!
  - Пойдем к нам! - сказала Вероника. - Вы не против? - обратилась она к матери Сергея.
  - Не против!
  - К нам! К нам! - радовалась Вероника.
  - Пойдем, пошепчемся, - попросила мать Сергея, обращаясь к Анне Михайловне. Отошли, она спросила:
  - Где денег заняла?
  - Негде мне таких денег занять! Квартиру продала, теперь у нас комната в коммуналке. Через два дня квартиру нужно освободить. Вероника умирает без него. Ради них все, мне все равно, где жить...
  Мать Сергея слушала, и по лицу ее текли слезы:
  - Спасибо! Я бы не смогла так!
  - У тебя семья! Я не жалею! Но переезжать надо, рушить свой дом, мебель, какая никакая, а в четырех комнатах стоит, куда девать?
  ***
  Вероника с Сергеем были в комнате, Анна Михайловна слышала, что они все говорят, говорят, как будто наговориться не могут. Анна Михайловна смотрела в окно, двор был таким родным, каждая мелочь помнилась, дети выросли здесь. Ей не давали покоя мысли о будущем, непроизвольно вырвался крик: "Аааа!". Прибежала Вероника.
  - Бабушка, ты на кого кричишь?
  - На жизнь! Молодежь, давайте поедим! Наговоритесь еще!
  Анна Михайловна смотрела на Веронику, Сергея и не могла налюбоваться, такими они были счастливыми.
  - Давайте решать, что с собой возьмем, может, соседям, что понадобиться, - сказала Анна Михайловна.
  - Я не понял, куда что возьмем? - спросил Сергей. Он ничего не знал, был уверен, что разобрались, справедливость восторжествовала.
  - Квартиру я продала, Сережа, взятку дали два миллиона, чтобы тебя отпустили. Теперь у нас комната на коммуналке...
  Сергей, словно, окаменел. Вероника пыталась обнять его, он резко отстранил ее руки, встал, заходил по кухне, как зверь в клетке.
  - Как же так! Я хотел Веронику самой счастливой сделать, а вы нищими стали из-за меня! Лучше бы я там умер! Два миллиона за жизнь не заработать! Как мне с этим жить?
  Вероника смотрела на Анну Михайловну умоляющим взглядом. Анна Михайловна хорошо понимала, что испытывает Сергей, но ни сегодня, так завтра все равно бы узнал.
  - Чего заистерил? А, если бы со мной или Вероникой что случилось, разве последнее не отдал бы?
  - У меня ничего нет, только жизнь. За Веронику, за вас жизнь отдал бы...
  - И все! Хватит о квартире! Может, для этого и получали давно, чтобы помогла сейчас! Не семеро же по лавкам, проживем! Крыша над головой есть, все здоровы, Слава Богу! Радоваться надо! - Анна Михайловна прижала Сергея к себе. - Теперь ты в нашей семье главный!
  - Работать пойду, мне шестнадцать! Клянусь, будет у нас квартира! Спасибо, Анна Михайловна, вы меня спасли! Плохие мысли лезли...
  - А как Вероника мучилась! Сергей, не пори горячки, надо учиться, а там видно будет. Давайте вещи упаковывать, машина завтра к двенадцати придет, будем переезжать...
  Показала Веронике и Сергею, как вязать в узлы одежду, постельное белье, сама пошла в зал упаковывать посуду. Сказалось, видимо, напряжение последних дней, Анна Михайловна пошатнулась, успела схватиться за притолоку. Осторожно, по стеночке, дошла до дивана. "Только бы не увидели, напугаются!" - подумала, посидела минут пять, пошла, осторожно ступая на кухню, выпила лекарство. Сердце отпустило, занялась книгами. Доставала их из шкафа, связывала в стопки. Делала все машинально. Но в голове сидело: рушиться дом, где жизнь прошла. Алексею квартиру дали от завода, где он работал, когда Антону было пять лет, а она во-вот должна была родить второго ребенка. Особенно ярко помнилось, как по воскресеньям раздвигали стол-книжку в зале и обедали всей семьей, в будние дни толклись на кухне. "Весело, хорошо было! Семья большая!" - думала Анна Михайловна. Взгляд ее упал на репродукцию картины Мориса Вламинка. Сняла ее со стены, на обороте было написано: "Милой Аннушке! К пятилетию нашей свадьбы. Алексей. 2 июня 1978". Накануне они заходили с мужем в универмаг, там продавались репродукции картин. Анне понравился этот пейзаж: узкая улочка, в конце ее домик с оранжевой крышей. "Красиво! Хочу в таком жить!" - сказала она.
  - Твоя мечта исполнится! - ответил Алексей. - А пока куплю тебе эту картину!
  Она была так счастлива, как будто переехала в этот дом с оранжевой крышей. В трудные моменты жизни смотрела на картину и верила, что все будет хорошо. "Скажи спасибо: квартиру не делю! Тебе оставляю! Дети выросли, а я еще пожить хочу! Мне пятьдесят три года!" - вспомнила она слова мужа, когда он уходил к другой.
  - Бабуля, что-то тебя не слышно, мы все в узлы связали! - в комнату заглянула Вероника.
  - Засмотрелась на картину, хотела жить в этом доме с оранжевой крышей!
  - Я знаю, дедушка тебе ее подарил! Так в доме, в который переезжаем, оранжевая крыша! - сказала Вероника.
  Анна Михайловна вспомнила: и правда!
  - Вот и не верь в судьбу! Хотела и буду жить в доме с оранжевой крышей! Богачка! Дом четырехэтажный, а не маленький, как я хотела! - она засмеялась и добавила: - Любите друг друга! Пока любите, все будет хорошо...
  ***
  Антон с Владиславом решили выезжать из Москвы в семь утра, к десяти собирались быть на месте. Антон проснулся в четыре, чувствовал себя бодро, сам не ожидал, что поездка в родной город, в котором не был двадцать пять лет, взбудоражит. Пытался гнать от себя воспоминания, но всплывало в памяти то одно, то другое. Давно такого не было. Первые два года он часто вспоминал мать, отца, Кирилла, Настю, а больше всего Татьяну. Злился на самого себя, что никак не может взять себя в руки, не забудет все, как страшный сон. Потом улеглось, а, когда появились деньги, заботы, связанные с бизнесом, то начисто обо всем забыл. Женщина, которая вела его дом, еще с вечера собрала в дорогу все необходимое: два костюма, несколько рубашек, футболки, джинсы. Спустился вниз после душа, чемодан стоял у входной двери, а на вешалке в чехлах висели костюмы. "Зачем решил брать столько барахла! Надо ехать в джинсах! Но мать не оценит! Должен предстать в костюме, как приличный человек!" Он не собирался заезжать домой, не хотел никого видеть, но, когда подумал: мать не оценит, то понял, что все-таки хочет предстать перед матерью, отцом, братом и сестрой во всем параде, холеным, благополучным. Уехав несчастным, обозленным мальчишкой, он хотел взять реванш. Оглядел себя в зеркале, остался доволен, стал размышлять, сколько взять наличных. Взял две пачки пятитысячных, решил, если не хватит, то снимет с карты. Неделю назад он прилетел из Арабских Эмиратов, где за три дня потратил сто тысяч долларов. Он любил жить на широкую ногу, никогда не жалел о потраченных деньгах. В этом они были схожи с Владиславом. Давно для себя решили: повернется судьба иначе, то уедут на Кипр, при любых денежных потерях, там безбедно проживут на заначку. Он не собирался тратить деньги на родных, знал, что даже рубля не даст им, но в родном городе было много знакомых, одноклассники, ему хотелось поразить их. Тщательно выбрился, надел светлую футболку, светло-серые джинсы, светлый легкий пиджак без подкладки. Услышал голоса внизу, понял, что приехал Владислав.
  - Чувствую, ты к разврату готов! - веселым голосом сказал Владислав.
  - Всегда готов!
  - В предвкушении теплой встречи с родней?
  - Вертятся в голове воспоминания! Мать, поставленным учительским голосом, говорит: "Историю надо знать, без этого патриотом не вырастешь!"
  - Так и говорила?
  - Может, утрирую чуток...
  - Крепкий орешек твоя мама! Ты и стал патриотом! Запустили проект, из марихуаны будем делать обезболивающие российские, не будем у врагов закупать, свои будут...
  - Охрану берем?
  - Восемь пацанов за нами на двух машинах поедут. А мы на твоей или моей?
  - На моей спортивной! Сам поведу, - сказал Антон.
  - Тогда я пойду из своей вещи достану, я тоже костюм взял, а ты целый гардероб везешь на родину!
  - Так там такого не купишь, провинция! Боюсь, носков хороших нет!
  - Любишь ты свой город! - съязвил Владислав.
  - Люблю деньги и верю только в них! Смогу родной городок купить, родную мать, кого хочешь. В провинции все дешево стоит!
  Трасса была хорошей, но поток машин не позволял ехать быстро.
  - Надо было в ночь ехать, домчались бы за два часа, - сказал Владислав.
  - Зачем? Ночь не спать, потом ходить с кругами под глазами. Торопиться некуда. В Москве все крутится без нас, механизм отлажен.
  - Вечером домой?
  - Наверное, чего задерживаться...
  - Забыл спросить: ты новости утром смотрел?
  - Нет!
  - Попытка захвата завода на Кубани. Двое охранников убиты, нападавшие скрылись.
  - Егозова завод?
  - Его!
  - Хотели бы захватили! Пугают!
  - Согласен! Откупаться придется, мы же делимся, нельзя жадничать... Вчера я от души хохотал. Этот на встрече с молодыми предпринимателями десять тысяч долларов однодолларовыми купюрами стал разбрасывать, на каждой купюре свой автограф поставил. И сказал: "Папа мне один раз дал доллар и сказал приумножить. Я приумножил. Делайте также". Врет, скотина, без зазрения совести. Зачем выставляется? Людей это злит. Дураков в стране не осталось!
  - Хочет, чтобы говорили о нем! Деньги - это одно, а хочется славы. Много у него денег?
  - Чуть больше миллиарда, если верить "Форбсу". Как они считают, не знаю, в офшорах же не подсчитать. Он в сотню богатых в России входит...
  - А мы? - голосом обиженного ребенка спросил Антон и рассмеялся.
  - Наших денег они не подсчитают, но это пока, как дальше - посмотрим, - ответил Владислав.
  Через три часа они доехали до места.
  - Помнишь, где УВД? - спросил Владислав.
  - В самом центре, здание большое, на весь квартал, найду!
  - Ничего городок, милый, улица красивая!
  - Большая Советская, если не переименовали, - ответил Антон.
  - Написано, как ты сказал, есть еще и Малая Советская?
  - Не было! Дела порешаем, я тебе город покажу. Не хуже европейских!
  - В тебе патриотизм взыграл! Считаем себя космополитами, а скажи нам по пьянке плохое о России, морду кинемся бить! Помнишь в Англии, вдвоем против пятерых стояли, пока полиция не приехала...
  - По пьянке нас не трогай!
  В маленьком предбаннике УВД было не протолкнуться, Антон и Владислав вышли на улицу.
  - Звони, пусть выходит встречать! - сказал Антон.
  Минут через пять вышел на улицу мужчина лет пятидесяти в генеральской форме.
  - Тебе идет! - сказал Антон. - Я тебя в генеральской не видел...
  - Поднимемся ко мне? - спросил генерал.
  - Давай! Посмотрим, как полиция живет, - Антон вел себя уверенно, знал, что поставит генерала на место, на такие хлебные должности желающие в очередь годами стоят.
  Пока секретарша хлопотала с кофе, Владислав и Антон разглядывали кабинет.
  - Большой! Поболее моего, но у меня портретов Президента и Дзержинского нет, - сказал Антон, Владислав усмехнулся, а генерал сидел в своем кресле с недовольным выражением лица. Антон подошел к генералу, встал сзади, спросил:
  - Какие проблемы?
  Генерал обернулся, но ему неудобно было говорить, потому что Антон стоял за его спиной.
  - Антон Алексеевич, вы бы сели, неудобно общаться...
  - Неудобно? Так ты кресло мне уступи, я сяду, а ты постой, послушай меня. Я же не провинциальный генерал! А ты пальцы веером, откуда такая борзота? Никита Михалков тут прав.
  - Генерал встал, хотел сесть в другое кресло, но Антон сказал:
  - Туда Владислав сядет! Тебе я сказал постоять. У тебя место в этом кабинете есть, пока я этого хочу! У меня дел хватает, но я приехал из-за тебя, напортачил ты! Заехал лично сказать тебе, чтобы сидел тихо, делал все, как надо. К жене в Москву захотел? На выходные съезди, дольше брак продержится, если не будете мелькать перед глазами друг друга ежедневно.
  - Новый начальник наркоконтроля хочет выслужиться, начал мешать нам, вот я и вынужден был рейд по наркоте провести, с изъятием, задержаниями, - заговорил генерал.
  - Не люблю, когда меня перебивают! - повысив голос, сказал Антон. - Ты свои проблемы на меня не перекладывай. Тебе за что платят? Не тянешь? Свято место пусто не бывает. У твоей жены бриллиантов только в п... нет, но я не проверял. Дай денег этому новому начальнику! Делись!
  - Он выслужиться хочет, не возьмет, в Москву рвется! - вставил генерал.
  - А ты предлагал? Надо со всеми жить дружно, уметь договариваться. И пэтэушников отпусти...
  - Каких пэтэушников?
  - Не наркодилеров же ты арестовал? Не полный же ты идиот! Стрелочников задержал, я их пэтэушниками зову, невиновных отпусти!
  Владислав чувствовал, что генерал на грани срыва, чтобы разрядить ситуацию сказал:
  - Антон, тебе идет генеральское кресло! Ты в нем на генералиссимуса тянешь!
  - А как мне быть? Наркоконтроль изымает, а полиция нет! В глаза бросится, заметят, - говорил генерал.
  - Умно поступай, я за тебя решать проблемы не намерен! Сдавай, кого можешь.... Но люди живут в этом городе и знают: задержаны невинные, хочешь до бунта довести? Нам этого не надо! В соцсетях уже пишут: полиция арестовала не тех. Отпускай пэтэушников!
  - Они не пэтэушники, учащиеся девятых, десятых классов, - сказал генерал.
  - Тебя и дебилом не назовешь, дебиленок. Ты чистых ребят взял, не наркоманов даже. Ты не стажер! Я тебя учить не буду, генерал! И в соцсетях отпишись, извинения принеси, мол, ошибочка вышла. К вечеру, чтобы пост был! Но еще раз проколешься, я другого генерала найду, место хлебное. Провожай до выхода, в твоих лабиринтах заблудиться можно!
  - Коноплю в нашем регионе будете выращивать? - спросил генерал. - Я читал, что правительство приняло постановление, все официально будет...
  - Это не твои заботы, там другие люди вести все будут, а по твоей части все, как было, так и останется. Так что рот на замок и за дело!
  Антон пошел к выходу, ни разу не оглянувшись на генерала. В умении Антона ориентироваться Владислав не сомневался. Надо было дать понять генералу, что шантажировать бессмысленно. Антон не оглянулся на генерала даже тогда, когда они вышли из здания УВД, направились к машине. Генерал шел за Антоном, а потом охрана отсекла его от Антона. Владислав, наблюдая все это, развеселился:
  - Ребята, генерал пусть идет с нами, мы еще не попрощались, - сказал он охранникам.
  - Назад в Москву? - спросил генерал у Антона.
  - Нет, городок посмотрим, работу полиции оценим, может, и нас арестуют за наркотрафик, - сказал Антон с улыбкой, руки на прощание генералу не подал.
  Владислав пожал руку генералу со словами: "Сделай выводы! Нам лишние проблемы не нужны!". Тот стал заверять, что все вышло спонтанно, больше не повторится.
  - Ребята, поезжайте в гостиницу! - сказал Антон охранникам. - Владислав, ты забронировал номера?
  - Гостиница "Квадрат", посмотрите по интернету, как доехать. Будем на связи! - сказал Владислав.
  - Ты был уверен, что я захочу задержаться в городе?
  - Голову на отсечение готов был положить! Двадцать пять лет не шутка! Всех тянет к своим корням...
  - Не слышал я о такой гостинице. Наверное, новая, - сказал Антон.
  - Лучшая! По отзывам в интернете.
  ***
  Антон показал Владиславу центр города.
  - Чувствуется провинция! Но мило! Дороги бы привести в порядок, дома покрасить... Я бы осел здесь лет в семьдесят с понимающей женщиной лет пятидесяти, построил бы дом с оранжевой крышей. Вечерами бы пили хорошее вино, разговаривали, читали вслух... - сказал Владислав.
  Антона, как током ударило. Он отчетливо вспомнил картину, которая висела в их доме: узкая, небольшая улочка, в конце ее дом с оранжевой крышей. Мать рассказывала, что отец подарил на годовщину свадьбы, она на старости лет хотела жить в доме с оранжевой крышей.
  - Ты чего? - спросил Владислав.
  - Вспомнил, что мать на старости лет тоже хотела жить в доме с оранжевой крышей.
  - Ей сколько сейчас?
  - Шестьдесят пять, меня в двадцать родила...
  - Так, может, она и живет уже в таком доме!
  - Вряд ли! Не из тех они, чтобы на дом заработать. Уверен, живут в той же четырехкомнатной квартире, мне пять было, когда отец ее получил.
  - Четырехкомнатную? Мы с матерью в однокомнатной жили.
  - Да эта четырехкомнатная шестьдесят квадратных метров!
  - Я думал, таких маленьких не бывает! А почему ты считаешь, что они за эти годы не могли на дом заработать? Она учительница, он инженер.
  - Владик, специальности, образование тут не при чем. Разве не понял еще этого?
  - Нет...
  - Мать такая категоричная, закомплексованная, неудобоваримая в общении. В справедливость верила, принципами не поступалась. И совестливая, все грызла себя: правильно ли поступила? Такие богатыми не становятся. Между справедливостью и деньгами они выбирают справедливость, то, чего нет! Лучший образчик воспитания советской властью! Генерала Карбышева фашисты водой на морозе обливали, замерз насмерть, а никого не сдал! И она такая! Помнишь, мы ребят пытали, легонько, а они сразу раскалывались. Ладно, проехали, не хочу говорить о прошлом.
  - Купи ей домик с оранжевой крышей! - сказал Владислав.
  - Ты так и не понял меня! Ничего я им не куплю! Не хотел сюда ехать, а теперь хочу покутить, с друзьями встретиться.
  - А с матерью?
  - Встречусь!
  - Подарков накупишь!
  - Продуктов разве, чтобы объелись, поняли, как можно жить!
  - Сколько злости в тебе, а ведь двадцать пять лет минуло! Мать тебе ничего не сделала, она пыталась тебя защитить! Дал бы деру из армии, нашли, посадили, жизнь бы себе сломал. А так с чистой биографией! Делай что хочешь!
  - Я и делаю! Тебя до гостиницы довезу, не учи меня!
  - Не хочу в гостиницу! Я с тобой!
  - Нет, это мои дела, без свидетелей хочу...
  - Тогда довези меня до бара, посмотрю, какое у них пойло.
  - Не рановато?
  - Кто бы говорил! Не учи меня! Я тоже замечаний не переношу! Будем созваниваться! - Владислав вышел из машины у бара с названием "У кедра".
  Антон подъехал к пятиэтажке, в которой когда-то жил. Ничего не почувствовал, только удивился, какая она обшарпанная. На спортивной площадке мальчишки играли в футбол. "Здесь еще пацаны в футбол играют, не все в интернете", - подумал он. Поставил машину на дворовую стоянку, удивился, что есть разметка для автомобилей, выключил мотор, хотел выйти из машины, но в этот момент увидел мать. Она стояла в десяти метрах от него с какими-то узлами. "На улице бы ее не узнал, прошел мимо. Старая! Волосы также гладко зачесаны, училка! Это образ жизни!" - усмехнулся и стал наблюдать. Его разбирало любопытство. Вместе с матерью была девушка лет шестнадцати, она вынесла из подъезда что-то связанное в узлы. Рядом с подъездом стояла большая машина. Четверо молодых людей вынесли сначала шкаф, потом диван, погрузили на машину. "А вот и ковер! Помню его, в зале на стене висел! Переезжают что ли? Неужели я ошибался? Они дом сумели построить! Отца не видно".
  - Сергей, грузите узлы, а с коробками поосторожнее, там посуда.
  - Анна Михайловна! С остальной мебелью как быть? Там еще много!
  - Я вернусь сюда к четырем. Соседи разберут, Татьяне позвоню, может, ей что надо.
  При слове "Татьяна" Антон напрягся: "Не та Татьяна, просто совпадение. Но куда они переезжают!" Антон поехал вслед за машиной. Она остановилась минут через двадцать около четырехэтажного жилого дома, начали разгружать вещи.
  - Анна Михайловна, вы бы с Вероникой посидели на лавочке, мы сами справимся. Я позову, когда мебель расставлять надо будет! - сказал Сергей.
  "Выходит, жить здесь собираются. Этот дом старее нашего. Отца нет, Кирилла, Насти", - думал Антон, с любопытством наблюдая за происходящим. Машина уехала, часть вещей еще оставалась перед подъездом, но молодые ребята быстро все занесли.
  - Анна Михайловна! Готово! Пойдемте, покажете, как расставлять!
  - Теперь это наш дом! - услышал Антон голос матери.
  Антон вышел из автомобиля, когда все зашли в подъезд. Постоял, из подъезда вышла женщина лет сорока.
  - Что новоселы в подъезде? - спросил Антон.
  - Да! Это в нашу квартиру въезжают! - доброжелательно ответила женщина.
  - А вы уезжаете?
  - Куда мне ехать? Я здесь живу! Квартира коммунальная, три комнаты, три хозяина, правда, мужик редко приходит, он пристроился к одной женщине. Мужик один жить не может...
  - А вы чего интересуетесь?
  - Хотел прицениться к квартирам...
  - В нашем доме мало квартир, в основном коммуналки. Вот они комнату за пятьсот тысяч купили. Им срочно надо было, квартиру продали, жить негде.
  - Зачем квартиру продавать и ехать в коммуналку?
  - Не знаю, не от хорошей жизни...
  Антон пошел к машине, не хотел встречаться с матерью, а она могла в любой момент выйти из подъезда. Позвонил Владиславу, рассказал о том, что видел, узнал.
  - Так помоги им, если у них беда! Все не можешь забыть! Нравится страдальца из себя делать! Кто в мире не страдал? Первая любовь у многих раны оставила. Любил, так желай ей счастья! - ответил Владислав.
  - Не будет этого. Разошлись наши дороги двадцать пять лет назад!
  - Какой ты злопамятный эгоист! Сколько денег на ветер выбрасываешь, а это же мать твоя!
  - Я не выбрасываю деньги, на себя трачу, нравится так жить! Им и рубля не дам! Мои дела, не лезь! Решил задержаться здесь, интересно, хочу разобраться. Можете уезжать!
  - Нет! Я и так переживаю, что охрану в гостиницу отпустил! Скажи, где ты и ребята за тобой покатаются незаметно. Чужой город, наркоманов полно, а ты на такой машине! Да и так по тебе видно, что богатый!
  - Что там видно!
  - Автомобиль триста миллионов стоит! В России таких два, все выпендриться хочешь! А часы? Видно же, что дорогие!
  - Ладно, пусть поездят, но не вмешиваются.
  - И я приеду!
  ***
  Антон решил вернуться к дому, где жил раньше, к четырем, мать туда, как он слышал, собиралась вернуться. Ему хотелось узнать, почему продали квартиру, где отец, брат, сестра, почему чужие люди помогали в переезде. А пока поехал в школу, в которой учился. Мать не хотела, чтобы дети учились в школе, которой она работала, поэтому и он, и Кирилл, и Настя учились в другой. Она находилась недалеко от дома. О школе у Антона остались хорошие воспоминания, было много друзей, после занятий гоняли футбол на школьном стадионе, а Татьяна ждала. Потом они шли к нему домой, если у матери был перерыв между уроками, то она их кормила, а если никого не было, то Антон сам что-нибудь готовил на скорую руку или разогревал. С Татьяной он встречался с восьмого класса, учились в параллельных классах. Как-то на перемене Антон увидел Татьяну и жизнь перевернулась. Он с трудом дождался окончания уроков, боялся, что она уйдет и он ее больше не увидит. Первым выскочил из класса, встал у окна в ожидании, когда она выйдет. Все из ее класса вышли, а ее не было, сердце Антона бешено билось, заглянул в класс, Татьяна была там совершенно одна. Таким счастливым он никогда до этого не был.
  - А почему задерживаемся? Я жду, а ты не выходишь! - сказал он.
  - Биологиня просила зайти в учительскую минут через десять после окончания урока. А ты меня ждешь?
  - Тебя!
  - Зачем?
  - Нравишься ты мне! Улыбаешься! Солнечная!
  Так они начали встречаться, она его в армию провожала, на присягу приезжала.
  "Всем хочется хорошей жизни, любовь - это по малолетке", - думал Антон, открывая дверь родной школы. Дорогу преградил охранник.
  - Вы за кем пришли? - спросил он.
  - Ни за кем. Я эту школу закончил, хотел посмотреть, как тут теперь.
  - Приходите в дни встреч выпускников, - сказал охранник, всем своим видом показывая, что не пропустит.
  - Да я посмотреть!
  - Не положено! Канцелярия и кабинет директора на первом этаже, туда можете пройти. А вот и сам директор идет...
  Антон обернулся, увидел мужчину лет тридцати в костюме, при галстуке, подумал: "Чиновник! В его годы директором стать без блата невозможно!"
  Директор из окна своего кабинета увидел, как к ограждению школы подъехал оранжевый Bugatti Centodieci. Из него вышел мужчина и направился к школе. Он так удивился. Он увлекался автомобилями, рассматривал в интернете дорогие марки автомобилей, мечтал, что у него будет шикарная спортивная машина, но такую даже не мечтал увидеть воочию, она стоила триста миллионов! Директор не мог усидеть на месте, вышел из кабинета посмотреть, кто же приехал в школу на такой машине, зачем?
  - Вы что-то хотели? - спросил директор. - Я Михаил Евгеньевич Балуев, директор школы!
  Антон представился, сказал, что закончил школу в 1992 году, он видел, что заинтересовал директора, тот, не стесняясь рассматривал его, а часы просто пожирал глазами.
  - Дорогие часы?
  - Два с половиной миллиона.
  - Это сколько же в долларах?
  - Не знаю, два с половиной миллиона евро!
  - Долларов? Я даже не знал, что такие часы бывают!
  - Друг подарил! - Антону нравилось поддразнивать людей.
  - Хороший друг! Богатый?
  - Друг хороший, но и я хороший. Я ему такие же подарил. Мы как братья.
  Они шли по коридору к кабинету директора, Антон услышал разговор на повышенных тонах, понял, что его охранники пытаются пройти. Директор извинился:
  - Проходите в кабинет, я разберусь!
  - Боюсь, вы с моими ребятами не разберетесь, скорее они с вами, - рассмеялся Антон и крикнул:
  - Ожидайте на выходе, я скоро!
  - Большая охрана! Значит и вы человек большой, - директор пытался сохранить свой статус, но в голосе проскальзывали подобострастные нотки. - Вот такие большие люди учились в нашей школе, как вы, а школа бедствует.
  - Крыша течет? - спросил Антон.
  - Откуда вы знаете?
  - Ко мне много директоров школ обращается, все просят денег на ремонт крыш. Но я спросить хотел, за этим и заехал. В интернете видел, что директор школы Николай Кирпиченков.
  - Был до меня. Уже полгода я работаю, он ушел по собственному. Работает в клининговой компании, окна моет. Говорят, что пьет, но считает себя свободным, говорит, надоело дураков слушать, подчиняться им.
  - Жаль моя мама его очень любила, хвалила.
  - А кто ваша мама?
  - Анна Михайловна Северова, в гимназии историю преподает.
  - Не преподает уже, уволилась!
  - Тоже окна моет?
  - Шутник вы!
  - Так один кандидат исторических наук окна моет, я и предположил, что все историки в мойщики окон пошли дружными рядами. Что им еще делать в наше историческое время?
  Антон увидел, что Владислав ожидает его рядом с охранниками у выхода из школы. Попрощался с директором, но тот успел спросить:
  - Так, может, поможете материально родной школе?
  - Он подумает! - ответил Владислав, зная, что из Антона вытащить деньги не составляло труда, поэтому между ними был уговор: вопросами благотворительности занимался только Владислав, который вникал в ситуацию, и деньги попадали к тем, кто нуждался.
  - Надо Николая найти, одноклассник мой, стал директором нашей школы, кандидат исторических наук! А теперь, сказали: окна моет! Ему бы я денег на школу дал, он честный, а этот совсем другой! Прямо тенденция, я заметил, нравственные люди вытесняются, на их место угодливые приходят? А, может, так всегда было, Грибоедов бессмертную комедию написал?
  - Всегда так было! А как мы друга твоего найдем?
  - Поездим, посмотрим, сказали где-то в центре города моет большие окна магазинов.
  Они проехали несколько улиц, нашли мойщиков окон.
  - Я один подойду, - сказал Антон и вышел из автомобиля.
  - Да тебе и лестница не нужна, верста коломенская! - сказал Антон, увидев Николая.
  Высокий, худой мужчина обернулся и радостно закричал:
  - Антоша! Как хорошо, свиделись!
  Обнялись.
  - Никто о тебе ничего не знает из наших, пропал...
  - Нашелся! А что в мойщики окон только кандидатов исторических наук берут или и мне можно?
  - Только исторических! Откуда знаешь про диссертацию?
  - Интернет все знает, я в школу заезжал, а ты уже не директор!
  - И не жалею! Надоело все время стоять в позе, чего изволите? Жена от меня ушла к другому, пить начал, дочь замужем, я дедом стал два месяца назад! С мамой живу, она никак не может смириться, что я окна мою. Я ей говорю: "Счастлив впервые в жизни!". Не верит. Потому что у нас состоявшийся - это при должности, деньгах, но на всех должностей и денег не хватает. Девяносто процентов в России не состоялись! Но души сохранили, в рай попадут, если писанию верить, богатым туда вход запрещен. Ты, вижу, состоятельный!
  - Да, с должностью, при деньгах! - ответил Антон.
  - Автомобиль твой прямо кричит о тебе: плохо мне, подайте, Христа ради!
  - В каком смысле?
  - В прямом! Оранжевый, редкий, дорогущий! Без такого тебя не заметят, что ли?
  - Да у меня баб...
  - Верю, много! А нужна одна! Я не нашел еще, но нам же по сорок пять! Верю, найду! Придет любовь, завянут помидоры! Хочу прийти с работы, поужинать вместе, читать вместе, гулять вместе и разговаривать, разговаривать или молчать. Хочу размеренной, правильной жизни.
  - Мечтатель! Когда заканчиваешь?
  - Через час, тут уже мало осталось. Можем ко мне поехать, мама рада будет тебя повидать. Хочешь кого-нибудь из наших позовем?
  - Нет, в кафе посидим втроем, я с другом.
  - И Татьяну не хочешь увидеть?
  - Какую Татьяну?
  - Ту самую Татьяну!
  - Она же в Германии...
  - Уже лет пятнадцать, как вернулась. Сначала приехала за матерью ухаживать, мать через полгода умерла. Немец за это время другую нашел, сына против нее настроил... Она пыталась там жить после всего, но сына не давали видеть, проблемы! Работает медсестрой в нашей поликлинике.
  - Проститутка! - вырвалось у Антона. Он не ожидал, что Татьяна вернулась, что жизнь у нее не задалась. "Судьба дает шанс, все тебе вернется, Танюша! Повертишься, как уж на сковородке! Я уж постараюсь!" - Антон почувствовал прилив сил, понял, что не случайно спустя столько лет приехал в родной город.
  - Как ты можешь о ней так говорить? За что ты ее судишь? Она несчастная, сын с ней не общается. У тебя дети есть?
  - Все бабы ошибаются в пользу денег! Я мальчишкой был, без профессии, денег, в армии служил, долг Родине отдавал, а она за немца замуж! Предательство! Вот и получила свое. Я не женат, детей нет и рад этому!
  - Крепко по тебе первая любовь прошлась! Может, сошлись тогда, а сейчас бы уже разбежались, сплошь и рядом такое!
  Они зашли в кафе, народу было мало.
  - Рано еще, после шести начнут подтягиваться, по пивку после рабочего дня - одно удовольствие... - сказал Николай.
  - Может, чего серьезнее, чем пива? - спросил Антон.
  - А помнишь: пиво без водки - деньги на ветер? Давай, банкуй!
  Через пару часов они уже были изрядно навеселе. Вспоминали юность, когда запросто можно было зайти к друзьям, поговорить по душам.
  - Открытость была, молоды были! - сказал Антон.
  - Нет, время другое было. Сейчас капитализм, все в свои проблемы погружены. Нет открытости, нет и нравственности, - сказал Николай.
  - О каких материях заговорил! А что такое нравственность? Объясни мне, дураку! Я богат! А ты нет! Хочешь, я тебя в одно мгновение богатым сделаю? - спросил Антон и снял с руки часы. - Это не швейцарские, немецкие, на заказ, два с половиной миллиона евро стоят.
  - Шутишь? Не могут часы столько стоить! Хочешь провинциала развести на такой фейк? Часы время должны показывать, вот и все их предназначение!
  - Влад, объясни ты ему, темному человеку...
  - Николай, он правду говорит! Такая цена, я заказывал их...
  - Понял! Вы, ребята, недоразвитые, не обижайтесь, - ответил Николай. - Что-то с вами не так. Машина дорогая, оранжевая, всем в глаза бросается, братки тебя охраняют! Часы дорогущие! Эх, сколько бы я смог сделать на эти деньги! Компьютеры бы новые в школу купил, стадион осовременил. Дети поняли бы: государство о них думает! Вера в завтрашний день - это дорогого стоит! А то говорим: нет наркотикам! А противопоставить ничего не можем! Как им в люди выйти?
  - А что значит в люди выйти?
  - Да ни богатыми стать, просто не умереть от передоза, не попасть за решетку! Семью завести, детей растить - это значит в люди выйти. Вот и счастье!
  - У богатых детей, внуков нет, что ли? Чем богаче, тем вкуснее жизнь! - сказал Антон. Ему вдруг стало по-детски обидно, что друг юности, работающий мойщиком окон, считает свою жизнь лучше, чем его, не завидует, не восхищается.
  - Я понимаю, Антоша, сначала ты квартиру купил, много разных вещей в нее поставил, ненужных даже. Радовался, вот я какой богатый! Но все мало! Купил дом, в него еще больше вещей поставил! И опять мало! Все мечтают о большем! Почему нельзя нормально жить. Но всех оболванивают: вы все можете, работайте и станете богатыми! Все в Москву стремятся, там перспективы. Вранье! Молодежь разочарована, депрессия поголовная! Хорошая жизнь - это семья, дети, взаимопонимание.
  - А чего плохого в большом богатом доме? - спросил Антон.
  - У всех таких домов быть не может! А все только и делают, что жалуются, а не живут, всем мало, мало! Хочу, хочу! А земля одна, она уже скуплена богатыми, но и им все мало, они своего не уступят. Сколько еще людей убьете разными способами, чтобы у вас на кусочек больше было этой земли?
  - Я тебе кусочек даю, бери! Дом себе купишь, в провинции все дешево, продашь часы, можно жить припеваючи! Я не жадный, делюсь!
  - Мне всего хватает! Деньги нужны были, когда я директором школы работал. Помню мать мальчишки пришла, на колени встала, просила помочь, парнишка на наркотики подсел. Что я могу? Мораль читать? Полиция в доле с наркоторговцами, прокуратура тоже! Я мечтал так спортивный зал оборудовать, чтобы все-все в нем было, чтобы шли и не хотели уходить! Но это же наивно! Надо, чтобы в семье достаток был, чтобы у парня сотовый современный был, деньги девушку в кафе сводить...
  - Ты сам себе противоречишь! Все в деньги упирается! Без них никуда! - сказал Антон. - Я тоже кокаином балуюсь, чуть зашел дальше, улетаю на Тибет, прихожу в норму. Наркотики - это нормально, преувеличивают их вред. Нам все время надо с кем-то или чем-то бороться!
  - Мне пора! - Николай резко поднялся. - Давай, прощевай!
  - Часы возьми, это же подарок от чистого сердца!
  - Засунь ты их в задницу Тибета! - пошатываясь, Николай пошел к выходу из кафе.
  ***
  Антон проснулся в шесть утра, ему было плохо, голова раскалывалась. Осмотрелся. Кровать, на которой лежал, была большой, занимала полкомнаты. Увидел холодильник, с трудом встал, открыл холодильник, в нем ничего не было. Позвонил Валерию, начальнику своей охраны, тот взял трубку сразу.
  - Не могли в холодильник минералки поставить? - спросил Антон с раздражением.
  - Сейчас все организую! Антон Алексеевич, через минуту зайду!
  Через минуту в дверь номера постучали. Валерий принес две бутылки минеральной воды.
  - Извините, не хотел вечером беспокоить...
  - Да я пьяный был, не услышал бы ничего. А так пришлось тебя в такую рань поднимать! Иди, досыпай! Раньше двенадцати не выйду!
  Антон выпил холодной минералки, стало лучше. Лег на кровать, попытался заснуть. Но всплыли воспоминания о вчерашней встрече с Николаем: "Злой! Часы не взял, я по-хорошему хотел! Завидует!" В дверь номера постучали.
  - Открыто! - крикнул Антон.
  Вошел Владислав в шортах, футболке, шлепанцах.
  - Жив? - спросил он.
  - Вроде да, если мы с тобой не в аду.
  - Ты же в ад не веришь!
  - Зато ты веришь, поэтому не мешал водку с пивом! Юность вспомнили! Раньше пили и ничего, как огурчики утром были!
  - Тебе сорок пять! Помнишь, чем все закончилось? - спросил Владислав.
  - Пытаюсь. Застрял на том, как Николай ушел, часы не взял...
  - Ты еще выпил водки, пытался сесть за руль, ехать к Татьяне, а на ногах стоял плохо.
  - Вспомнил! Я удивился, что она здесь, не в Германии. Вспомнил, как около ее подъезда стояли, целовались. Я же дураком был, не трогал ее, хотел, чтобы по-честному все было: вернусь из армии, поженимся! А теперь трахнуть ее хочу!
  - На здоровье! Но не в пьяном же виде заявляться к женщине, которую не видел столько лет! Вот я и не пустил тебя, велел ребятам в гостиницу отвезти, а ты упрямился, у тебя чувства к ней взыграли!
  - Не чувства, а водка. Трахнуть ее надо обязательно, без этого не уеду! Я понял смысл фразы: месть - блюдо холодное. Но сначала я с ней в любовь поиграю.
  - Зачем? Оставь несчастную женщину в покое. Она уже за все расплатилась. Живет одна, сын с ней не общается...
  - Не отговаривай, не получится. Она запомнит, кровавыми слезами умоется, как я тогда... Я ее попереживать заставлю! А потом скажу: "Дорогая, стара ты для меня!"
  - Ты больной! С матерью встречаться будешь?
  - Не решил еще, но, наверное, встречусь. Узнать хочу про своих. Я тебе рассказывал, что они в коммуналку переехали? Но ни отца, ни брата, ни сестру не видел.
  - Рассказывал. Даже мне интересно, почему квартиру продали... Беда, наверное, единственную квартиру просто так не продают!
  - Умные не продают!
  - Если беда, то все продашь. Может, купишь им квартиру?
  - Нет! Не будет этого!
  - Часы Николаю дарил, а квартира здесь миллиона три стоит, сущий пустяк!
  - Для нас пустяк, а для них большие деньги! Но они здесь гордые! Николай проповедь прочитал! С матерью встречусь, хочу насладиться их бедностью!
  - Точно больной!
  - В номера завтрак можно заказать? - перебил Владислава Антон.
  - Можно, не знаю, зачем ребята сами минералку покупали! Надо было позвонить и все бы принесли!
  - Заказывай!
  - А я репетировать буду: "Танюша! Все двадцать пять лет я думал только о тебе, ты мне снилась каждую ночь! Поэтому я и не женат, верил, мы будем вместе! Это судьба!".
  - Так она тебе и поверила!
  - Бабы любят ушами! Правда, я никому не говорил подобных слов. Когда платишь деньгами или украшениями, то, слава богу, не надо ничего говорить. Ты пойми, она одинокая, вся несчастная, ей слова нужны...
  - Может, у нее мужик есть?
  - И что? Она меня предала ради лучшей жизни. Кто бы у нее ни был, а таких денег, как у меня, у него нет! Я завалю ее цветами, подарками! Я ворвусь в ее жизнь, как свежий ветер, увлеку романтикой, буду говорить о любви!
  - Не надо над ней так! Николай говорил, что никого у нее нет...
  - Надо! Хорошо, что никого нет, моя задача упрощается.
  - Мститель! У тебя все есть, а у нее ничего, медсестрой работает. Но тебя не переубедить, ты маньяк! Я вот жалею, что на твоей машине приехали. Люди головы сворачивают! Может, арендуем автомобиль? А этот на стоянке оставим.
  - Никакой скромности, я не скромный. Мать все воспитывала, говорила: поскромнее надо быть. Не смогла привить мне скромность. В Москве мы в глаза не бросаемся, там много богатых. А здесь хочу с ветерком!
  - Я не буду сидеть и ждать, буду ездить с тобой! Мне нравится городок! Состарюсь, приеду сюда...
  - Говорил ты это уже! С пятидесятилетней женщиной будешь жить... В этом возрасте у них кожа дряблая...
  - Так мне семьдесят будет! - сказал Владислав.
  -В семьдесят тебе захочется семнадцатилетнюю!
  - С такой поговорить не о чем!
  - У тебя когда больше двадцати была?
  - Года два назад, изощренная в постеле испаночка, но с молоденькими, которых обучают всему, не сравнишь. Молоденьких учат любить за деньги, - сказал Владислав.
  - За большие деньги! Все сделают, оближут всего, слов никаких не надо, она за двоих говорит. Но мне это поднадоело. Помнишь, я в Марокко летал? Не забуду. Там у меня десятилетняя была! Худенькая шоколадка, девственница! Я хотел купить ее для себя, в Россию привезти. Но умные люди сказали, что опасно... Я с ней три дня был! С кровати не вставал, мне все хотелось и хотелось ее! Все маленькое у нее, я первый раз сразу кончил. Потом стал управлять собой, наслаждался. Она плакала, как мне это нравилось! Она на второй день стала падать, ребенок, по сути. Я позвонил организатору, сказал, что за три дня заплатил. Он извинялся, вкололи ей наркотик, ожила шоколадка и все по новой! Она ничего не умела, а мне и не надо этого было, я все умел! Три дня закончились, я просил продлить, но отказали. Большие деньги давал, отказали. Другую предлагали, а мне эта нужна была! Ну, девочка на шаре Пикассо! Она уже лежала на кровати, как мертвая, а я ...
  - Почему ты никогда не рассказывал об этом?
  - Три дня рая! Особняк к океану выходил, дверь открыта, волны плещутся. Я ее и в воде, и на песке, никогда больше такого азарта не было. Она плакала, а меня это заводило. Много девственниц у меня было, но эта... Шептала что-то на своем языке, наверное, богу молилась, а мне слышались слова любви. На третий день ей совсем плохо стало, уносили ее никакую, вряд ли выжила, я месяц приходил в себя! Была опасность подсесть на малолеток, опасно, можно сесть и деньги не помогут. Вот такой я, а ты говоришь о сорокапятилетней Татьяне! Мне напиться надо и дозу принять, прежде чем... Справлюсь! Но я разучился притворяться, надо ухаживания выдержать!
  - Поедем домой! - стал уговаривать Владислав.
  - Не надо было мне приезжать, а теперь дело доведу до конца, азарт!
  - И сколько мы здесь пробудем?
  - Я же не видел ее, оценить не могу ситуацию, но пару дней хватит.
  ***
  Выехали из гостиницы часов в двенадцать дня. Антон решил ехать к дому, в который мать перевозила вещи. Охрана следовала за ними.
  - Я с тобой поднимусь, - сказал Владислав.
  - Как я тебе? - спросил Антон, выходя из автомобиля. - Мать и не поймет, что я богат. Футболка, джинсы, фирм она не знает, не заценит, часы и не заметит.
  - Шикарно выглядишь! Пиджачок светлый, бросается в глаза. Она увидит, что ты холеный. Женщины любого возраста такое замечают. И цветы не купил?
  - Обойдется! На месте сориентируюсь, может, потом, что и куплю, пыль в глаза пустить...
  Из подъезда выходил мужчина, поэтому они без труда вошли. Номер квартиры Антон запомнил, женщина вчера называла. Квартира оказалась на третьем этаже. Антон позвонил. Открыла та самая женщина, с которой он вчера разговаривал.
  - Вы к кому? - удивленно спросила она.
  - К Анне Михайловне!
  - Нет ее, в магазин вышла, Вероника с Сергеем дома, - женщина отошла от двери, пропуская их в маленькую, тесную прихожую.
  - Вот их комната! - сказала она, указывая на дверь справа.
  Антон постучал.
  - Входите! - ответил девичий голос.
  Вошли. В комнате был беспорядок, еще не все вещи были разложены. "Как тут жить! Теснота!" - подумал Антон. Сергей слез с табуретки он занимался карнизом.
  - Вероника, давай шторы, карниз сделал! - сказал он.
  - Подожди, вы к кому? - спросила Вероника.
  - К Анне Михайловне! - сказал Владислав, Антон разглядывал девушку: "Похожа на Настю, наверное, ее дочь".
  - Как вы тут живете? - не выдержал Антон. - В ночлежках лучше...
  - Вы в ночлежках много бывали? - улыбаясь, спросила Вероника.
  - А ты за словом в карман не полезешь! - ответил Антон. - Чего такая злая?
  - Это кто злая! - Сергей встал впереди Вероники. - Добрее ее и Анны Михайловны людей нет! Кто вы, чего нужно?
  - Подожди, Сергей! Это мой дядя Антон! Блудный сын бабушки! Явился через двадцать пять лет и сразу с претензиями! В ночлежках лучше, чем у нас! А у вас дом большой с бассейном, теннисным кортом, правильно я понимаю?
  - Как ты догадалась, что я твой дядя?
  - На бабушку похожи! Так у вас дом?
  - У меня несколько домов!
  - Из богатых?
  - Не без того!
  - А мы нормальные! Бабушка говорит, что богаты те, кому денег достаточно! Садитесь, сейчас чаю сделаю. Сергей, убери со стульев коробки. Мы вчера переехали, не успели разобрать. Как вашего друга зовут?
  - Владислав! - сказал Антон. - Приехали по делам, решили зайти.
  - Как новый адрес узнали?
  - Земля слухами полнится! - Антону хотелось выйти на улицу, нечем было дышать в маленькой комнатке, вчетвером они еле помещались здесь. Жалел, что решил встретиться, не знал, о чем говорить, чувствовал себя стесненным. Владислав сел на стул, Антон продолжал стоять, но хотелось уйти, даже мать ему видеть расхотелось, ничего не хотел знать об отце, брате, сестре, он чувствовал, что той большой семьи, которая была, нет. Вероника ушла на кухню готовить чай, в комнате установилась гнетущая тишина. Владислав вопросительно посмотрел на Антона. В этот момент в квартиру позвонили, слышно было, как открылась входная дверь, и Антон услышал голос матери:
  - Ключи забыла, никак пока не привыкну.
  - Проходи, бабуля, в комнату, у нас гости!
  - Гости? Так не убрано же...
  Анна Михайловна вошла в комнату. Сначала не могла понять, что тут делают двое молодых мужчин, потом сердце бешено забилось, ноги перестали держать, она ухватилась за притолоку и выдохнула: "Живой!"
  - Ну, что обнимемся, мама? - сказал Антон, в этот момент Анна Михайловна стала оседать на пол. Вероника закричала, все засуетились, Антон не тронулся с места. "Все хорошо! Не удержалась на ногах, Не беспокойся, Вероника, сама встану!" - сказала Анна Михайловна, поднялась, подошла к Антону, прижала его к себе, заплакала и сказала: "Слава Богу!" Первый год после того, как он ушел, она вздрагивала от каждого телефонного звонка, первой бежала взять трубку, была уверена, что даст о себе знать. По нескольку раз на день спускалась к почтовому ящику, нет ли письма. Потом ее стали преследовать навязчивые мысли, что с Антоном что-то случилось. Она все эти годы молилась о нем, как о живом, о здравии его. "Живой! Живой!" - такая радость была в ее душе, прямо ликование. "Надо поговорить, узнать, как он?" - думала, но никак не находила слов. Антон наблюдал за этим как бы со стороны. Мать, Вероника плакали, даже Владислав прослезился.
  - Чего вы плачете? Я жив, здоров, чего и вам желаю! Где отец, Кирилл, Настя?
  Мать молчала. Говорить начала Вероника:
  - Дедушка умер, я его не помню, мне три года было...
  - Это не совсем так, - вдруг сказала Анна Михайловна, - он умер, Вероника маленькой была, это правда. Но за год до смерти он ушел от меня к другой женщине...
  - Бабуля, ты мне об этом не рассказывала! - Вероника обняла Анну Михайловну. - Как ты это пережила! Мама тогда уже уехала?
  - Да...
  - Прости их всех, бабуля, я тебя за всех люблю! Они тебя не знали, не любили!
  - На могилку к отцу съездим? - спросил Антон. Его стала раздражать Вероника со своей искренностью. "Любовь! Как трогательно! Живут в ночлежке, а чувств сколько! Идиотизм!"
  - Я не знаю, где он похоронен! - сказала Анна Михайловна, вытирая слезы руками. Владислав встал со стула, подал ей платок.
  - Как не знаешь? Ты на похоронах не была? - с любопытством расспрашивал Антон.
  - Поздно узнала, что он умер. Вторая жена не сообщила. На могилку к Кириллу съездим...
  - Кирилл умер?
  - Машиной сбило восемнадцать лет назад, - Анне Михайловне не хотелось ничего рассказывать, чувствовала стену отчуждения между собой и Антоном. - Книгу его стихов издала после его смерти, он мечтал, опубликовать свои стихи! Хорошие стихи! Можешь взять, почитать.
  - Хватит с бабушки! Приехали через двадцать пять лет! Что вам надо? - закричала Вероника. - Я вам все расскажу! Моя мама, ваша сестра Настя, бросила меня в три годика на бабушку, замуж вышла второй раз во Францию. Ни разу не приезжала, но звонит иногда. У нее трое новых детей, живет в небольшом рыбацком городке, зато во Франции! Муж ревнивый, обо мне она ему так и не рассказала. Один раз даже посылку прислала: бабушке костюм, а мне - джинсы и футболки. Помогла нам, бедным! А вы и без цветов, подарков заявились! Чего так? - Вероника вызывающе смотрела на Антона. Сергею надоело наблюдать, как нервничают Анна Михайловна и Вероника, он сказал:
  - Анна Михайловна, нельзя так расстраиваться! Я не знаю, зачем он приехал, но не с добром. Вы ни в чем не виноваты, жизнь так повернулась.
  - Считаете случайным, что на вас дерьмо с неба падает? - сказал Антон. - Вы такие хорошие, а вам жизнь все дерьма подкидывает. Нет, молодой человек, что заслужил человек, то жизнь и дает.
   Анна Михайловна поняла: озлоблен Антон! Такое родное лицо, а как чужой! Прижать к себе, сказать, как она его ждала? Не смогла, пропасть была между ними. Взяла себя в руки, спросила:
  - Зачем приехал? В люди выбился, захотел себя показать. Женат?
  - Не женат и не был, детей нет, может, где и есть, но мне не известно. А ты постарела!
  - А ты выглядишь хорошо! Где живешь?
  - Где я только не живу! Всюду был, все континенты объехал! Дома у меня в Москве, на Кипре, квартира в Лос-Анджелесе! А вот вы как-то не так жили, Анна Михайловна! Я один выжил, разбогател, а вы до ночлежки скатились! Зачем нашу квартиру продала?
  - Скучно в отдельной квартире! Не чувствую связи с миром! Тут люди хорошие, - сказала Анна Михайловна.
  - Анна Михайловна святой человек! Это из-за меня она квартиру продала! Я заработаю! Все будет хорошо! - встрял в разговор Сергей.
  - Ты ей кто, что ради тебя она квартиру продала? - спросил Антон. Ему было не по себе, слишком много узнал, но в голове засело: "Это ей за меня!".
  - Не тронь парня! Он переживает. У меня две родных души осталось - Сергей и Вероника, они любят друг друга, ради них я на все готова! Может, вы пойдете прогуляться? - обратилась Анна Михайловна к Веронике и Сергею. -Мы поговорим!
  - Останемся! - сказала Вероника, ей не нравилось, как Антон разговаривает с бабушкой.
  - Хочу понять, зачем квартиру продала? - спросил Антон.
  - Мне подкинули сверток с наркотиками, полиция задержала, - начал рассказывать Сергей.
  - Так ты наркоша?
  - Нет, никогда даже не пробовал. Подкинули, они же своих не сдают, невиновных подставляют.
  - Так ты пэтэушник? - засмеялся Антон, ему казался забавным такой поворот.
  - Что значит пэтэушник? - спросила Вероника. - Он со мной вместе в девятом классе учится. Может, не верите, что подкинули? Следователь два миллиона запросил, иначе бы Сергея посадили! Мать его второй раз замуж вышла, сестренка у него маленькая, квартира двухкомнатная...
  - Понял, Анна Михайловна богатая, из СИЗО может выкупить! - с сарказмом сказал Антон.
  - Это мое дело! - резко ответила Анна Михайловна.
  Антон понял: характер у матери не изменился, беды ее не сломили.
  - Не тебе в коммуналке жить, а нам. Не важно, где жить, важно как, - продолжила Анна Михайловна.
  - Понял, пропаганда нравственности началась! До восемнадцати лет наслушался я этого! Где ты видела альтруистов? Сейчас ученые доказали, что альтруисты - больные люди, лечить их надо. Человеческая природа - грести под себя. И ты для себя все делала, не притворяйся добренькой. Боялась одной на старости лет остаться. Этого бы посадили, Вероника к матери во Францию рванула, все хотят из России уехать! За рыбака, фермера выйти, только не в Рашке.
  - Вы, вы... злой... - сказала Вероника, - хватит бабушку унижать!
  - Пусть говорит, двадцать пять лет молчал, - остановила Веронику Анна Михайловна. - Ты прав, не хочу одна жить! Хочу, чтобы Вероника с Сергеем были счастливы.
  - В коммуналке? - спросил Антон.
  - Это неважно, а со временем купят квартиру, молодежь ипотеку берет...
  - Надо было в прокуратуру идти, жалобу писать на незаконное задержание. А не платить деньги подонкам!
  - Брось, Антон, какая прокуратура! - вмешался в разговор Владислав. - Там тоже надо давать, мы тоже при помощи денег дела улаживаем.
  - Разница в том, что у нас деньги есть! А у них только квартира от советской власти! Много ты заработала за свой доблестный труд?
  - Давай не будем об этом! Все будет хорошо! - сказала Анна Михайловна.
  - Будет, не сомневайтесь. Мы с Вероникой и Анной Михайловной будем жить хорошо! - сказал Сергей. - На лето у меня работа есть, в бригаду мужики берут, ремонты квартир делать. Обещают двадцать тысяч!
  - К ста годам на квартиру накопишь! - засмеялся Антон.
  - Не ваше дело, - сказала Вероника.
  - Мне фиолетово. Говорят, Татьяна давно вернулась из Германии. Не случилось счастья с немцем?
  У Анны Михайловны непроизвольно вырвалось:
  - Не тронь Татьяну!
  - Кому она нужна в сорок пять лет! Мне молоденькие нравятся! Ну, что, мама, смогла изменить жизнь людей? Любила ты про равенство говорить, что по совести надо жить. Не ожидала, что история твоя такой подарок преподнесет? Свобода - это деньги.
  - Я спорить не хочу. Попинай Россию, только совсем ленивый этого не делает. Вижу, ты доволен капитализмом, рада повидаться с тобой, обнимемся на прощанье?
  - Погоди, я еще не закончил! Вероника, Сергей! Предлагаю вам в Москву поехать, ко мне! Обеспечу, все куплю, учиться будете, хоть в Лондоне! - Антон улыбался, наслаждаясь ситуацией, смотрел в глаза матери. Отвел взгляд и тут заметил в серванте за стеклом фотографию. На ней был он перед призывом. Вспомнил, что мать его фотографировала, отец в этот день купил мыльницу, мать сказала: "Антоша, давай на память! Вернешься из армии сравним!"
  - Моя фотография! Какой пацаненок влюбленный в жизнь! - сказал он и достал фото.
  - Такого меня помнишь? - обратился к матери. - А я вон какой! Плохой, богатый, твоих Веронику и Сергея куплю! Потом съездим во Францию, мужу Насти куплю яхту вместо его рыбацкой лодки!
  - А Кириллу, что купишь? - спросила Анна Михайловна.
  - Закопаю рядом того, кто его сбил, хочешь? Небось, не посадили, не нашли? С деньгами справедливость найду!
  - Понятно! - сказала Анна Михайловна.
  - Ничего тебе про меня не понятно. Ты мне солгала, предала меня! Мне ни восемнадцать, как на этой фотографии, а сорок пять. От того прежнего ничего не осталось. Хорошо, что я тогда уехал, а то бы жил в говне, как вы. Собирайтесь, ребята, в Москву!
  - В Москву? - спросила Вероника. У Анны Михайловны сердце учащенно забилось, задрожали пальцы рук.
  - За что вы свою маму так не любите? - спросила Вероника. - В бога верите? Никуда мы не поедем, с бабушкой счастливы! Уходите уже, с бабушки хватит.
  - Я слышал от Николая, что тебя с работы выгнали за отсталость от истории. Идеалистка! Может, поэтому одна осталась: я уехал, потом Настя, отец ушел...
  - Кирилл погиб в ДТП тоже бабушка виновата? - спросила Вероника. Анна Михайловна молчала, она много передумала об этом и винила себя. Бывали минуты, когда жить не хотелось, только Вероника и держала на этом свете.
  - Не нужным себя Кирилл чувствовал, и неважно машиной сбило или самолет упал, - сказал Антон.
  - Метафизика какая-то! - сказала Вероника.
  - Не мешай ему, Вероника, пусть судит меня, пусть выговорится. Я виновата перед ним! И Кирилла могла уберечь, обняла бы его, сказала, что он единственный и неповторимый, полюбит его самая лучшая девушка на свете... Да что говорить! Я виновата, Антон, прости меня! Не удержала тебя тогда...
  - Нет, ты не в том виновата, что не удержала меня, а что врала, скрыла, что Татьяна замуж за немца выходит! Рванул бы я в самоволку. Поговорил бы с ней, пусть потом посадили бы! Но это моя жизнь, а ты за меня все решила! Ладно, дела давно минувших лет, я просто зашел увидеться. Сейчас ничего не болит, все фиолетово. Теперь я любой Джульетте предпочту проститутку. А тогда любил и думал, что любим.
  - Да, виновата, боялась, что узнаешь и сбежишь в самоволку, хотела, как лучше...
  - Я больше говорить об этом не хочу. Живете, как и двадцать пять лет назад, ужас!
  - Как вы ненавидите всех, кроме себя! - сказал, молчавший до сих пор Сергей. - А нас, провинциалов, и за людей не считаете!
  - Какие же вы люди, если молчите в тряпочку, все терпите. Работы нет, зарплаты нищенские, полиция, суды все продажно!
  - Ого! На баррикады зовете! Сами слиняете из страны! А потом вернетесь доворовывать?
  - Поедете в Москву? - собираясь уходить, спросил Антон.
  - Нет! - сказала Вероника.
  - Узнаю мамин характер, намучаешься, Сергей!
  - Не вам мучиться, мне в радость! Жалко вас... Вероника меня не предаст!
  - Жили они долго и умерли в один день? Ничего, жизнь вас построит! - сказал Антон.
  - Столько не виделись, поладьте вы, наконец, - просил Владислав.
  - Антону хочется выговориться, - сказала Анна Михайловна. - Так жизнь повернулась, ничего не сделаешь.
  - Ничего не изменишь! Пойдемте, тачку свою покажу, она вам больше понравится, чем я! - сказал Антон и пошел к выходу.
  Антон наслаждался впечатлением, которое произвел его автомобиль на Сергея, он еще надеялся, что удастся уговорить Веронику и Сергея поехать в Москву, тогда мать останется одна! Как ему этого хотелось!
  - Прощай, мама! - Антон подошел к Анне Михайловне, обнял ее. - Как будто на машине времени на двадцать пять лет назад вернулся. Все в мире изменилось, а ты нет! Может, из-за того, что в провинции живешь, у вас брежневский застой...
  - Если бы так, Антон! - ответила Анна Михайловна. - Тогда мы себя рабами не чувствовали.
  - За сто рублей в месяц?
  - Я двести пятьдесят получала! Отец не меньше! Чего у вас не было, Антон?
  - Пустой разговор, разбежимся, у меня и сейчас не все есть!
  - Ты даже с охраной! Ты фильм любил "Адъютант его превосходительства", помнишь, плакал, когда он объясняет мальчику про садовника?
  - У меня есть садовник! - с издевкой в голосе сказал Антон.
  - Верю! Похож на барина, до жизни других нет дела.
  - Не права ты, мать! Я другим помогаю, зову Веронику и Сергея к себе, жизнь их устрою. Тебе разве все равно, какое будущее их ждет?
  - Пусть едут, я на пути стоять не буду. И за тебя рада, что разбогател, но злобы в тебе много. За что ты меня так унизить хочешь? Не старайся, жизнь без тебя уже все растоптала.
  - Посмотрим! Я Сергею визитку дал. Всем денег хочется, больше ничего!
  - Без них не проживешь! Только нам, чтобы на жизнь хватало. От кого тебя охраняют?
  - Смешной вопрос! Долго рассказывать... А здесь охраняют мою машину, чтобы не угнали или на запчасти не разобрали! Она триста миллионов рублей стоит. Вот было бы смеху: в родном городе обворовали!
  - Поезжай с Богом!
  - Бога нет, не верю!
  - Кто ты такой, чтобы считать, что Бога нет?
  - Свободный человек, мама! Они приедут ко мне, увидишь, я постараюсь. Все получат свое, Татьяна тоже!
  - Не надо, это же люди, намеренно хочешь боль причинить, не по-человечески...
  - Свои дела я привык заканчивать, прощай, мама!
  ***
  Вернулись домой. Сергей с восторгом рассказывал о машине Антона.
  - Такую хочешь? - спросила Анна Михайловна.
  - Нет! Зачем? Но когда-нибудь купим машину, без машины сейчас никуда. Если бы у меня деньги были, то я квартиру купил, вернее вашу бы квартиру выкупил. Заработаю, выкуплю, будьте спокойны.
  Анне Михайловне хотелось остаться одной, обдумать встречу с сыном, на душе было скверно. В глубине души она всегда верила, что Антон жив, а, увидев его, растерялась. "Надо было не спорить с ним, пусть бы говорил что угодно, а просто слушать его голос, смотреть, смотреть на него, насмотреться за все эти годы и на оставшуюся жизнь. Больше не увидимся!" - думала она. Из этого состояния вывела Вероника:
  - Бабушка, ты меня всегда учила при плохом настроении начинать делать что-нибудь своими руками. Подключайся, не надо думать о нем. Приехал покрасоваться, никого не любит. Мы с Сергеем тебя любим!
  - Антон добрым был, он старший, за Кирилла, Настю вступался. Татьяну любил! И она его любила! Как две половинки были одного целого. Жизнь так повернулась. Может, сообщи я ему в армию, что она замуж собралась, пусть сбежал бы в самоволку... Но это если бы! Я с Татьяной не разговаривала об этом. Табу! Мать ее навещала, когда та болела. Разговорились. Немец приехал по делам в наш мединститут, как они там познакомились, она не знала, ухаживать стал. Мать и стала уговаривать замуж пойти за него. В России тогда ужас сплошной был, в Германии все стабильно. Антон, мол, красивый, поживете год-другой, изменять начнет, а ты с ребенком на руках одна останешься... Бывает, любят одного, а замуж выходят за другого.
  - Предала она его, бабушка!
  - Двадцать пять лет прошло! У Татьяны жизнь не заладилась. А у кого она ладно идет? Жили бы вместе, может, разбежались давно.
  Анна Михайловна хотела позвонить Татьяне, сказать, что Антон приехал. Хотела предостеречь, дурные предчувствия не давали ей покоя. Не стала звонить, подумала: "Нельзя вмешиваться, пусть встретятся, поговорят. Антон обеспеченный, успешный, всего добился сам. Мне надо радоваться. Ничего плохого он Татьяне не сделает. Но глаза сатанинскими становятся, когда злится".
  Закончили уборку, все разместили.
  - Стол-книжку не расставить, наверное. Не поместится! - сказала Анна Михайловна, села на стул и расплакалась. Не ощущала она эту комнату домом. Пока переезжали, расставляли мебель, раскладывали вещи, не думала об этом, а сейчас нахлынуло.
  - Пусть поплачет, не трогай ее, Вероника. Много на нее навалилось: квартиру продала, сына увидела через столько лет. Анна Михайловна, надо подождать, я все исправлю, будет у нас квартира! - сказал Сергей.
  - Если поедешь к Антону в услужение, я умру, вдали от тебя жить не смогу! - сказала Вероника.
  - Я и не собирался! Я без тебя разве могу? Здесь работать буду! Выкупим нашу квартиру! Я его визитку еще на улице выкинул.
  - Так можно стол раздвинуть? Будем новоселье отмечать, - Анна Михайловна вытерла слезы, - Сергей прав, о прошлом всплакнула, жалко квартиру стало. Но это не те потери, о которых долго горевать можно! Вместе ничего не страшно.
  - А где шампанское, бабуля?
  - Вы еще несовершеннолетние, нельзя! Я бокал выпью!
  - Мы, Сергей, попали. Муштра будет, по понятиям будем жить: что такое хорошо и что такое плохо.
  - Только так и хочу! - ответил Сергей. - Все из-за меня! Спасибо вам! Думал там, что жизнь закончилась... - Сергей вскочил, выбежал из комнаты, закрылся в ванной комнате. Вероника бросилась за ним, начала стучать, говорить: "Открой!". Анна Михайловна не тронулась с места, она понимала: Сергей не хочет, чтобы видели его слезы. После увольнения из школы, продажи квартиры, переезда, встречи с сыном она вдруг почувствовала, как спокойно стало на душе. Порадовалась, что не взяла грех на душу, не разрушила жизнь Вероники, решилась продать квартиру. А как там сложится дальше, загадывать невозможно, жизнь непредсказуема. Антон жив! Жаль, семьи нет. Без семьи, как колосок на ветру.
  Сергей с Вероникой вернулись в комнату.
  - Бабушка, прогуляемся до парка? Немного дальше, чем от того дома, но ходить полезно, - предложила Вероника.
  - Пойдемте! Шампанское с собой возьмем, к Татьяне зайдем, она и не знает, что мы переехали, - охотно согласилась Анна Михайловна, ей хотелось выйти из дома, побродить по городу.
  ***
  Антон с Владиславом поехали в гостиницу переодеться, Антон настоял на этом.
  - Мне хочется одежду снять и выбросить. Я пропах этой коммуналкой и материнским запахом правильности. Она и говорила мало. А такая правильная - противно.
  - Выворачиваешь все! Она страдалица, видно. Жизнь какая! Не каждый выдержит столько бед!
  - Зачем было квартиру продавать ради чужого мальчишки? - никак не мог понять Антон и продолжал злиться на мать.
  - Не чужой он, парень внучки ее, твоей племяшки.
  - Потрахаются годик и разбегутся, а квартиру не вернешь. Не понимаешь?
  - А, может, всю жизнь вместе проживут! Ты чего такой агрессивный! Мне мама твоя понравилась...
  - Все черно-белым кино живут, меня воспитывала: это хорошо, а это плохо! А все потому, что денег не хватало. Были бы деньги, мир стал бы цветным, все можно с деньгами, нет этой ее морали, а она не поняла даже в старости. Все денег хотят, у кого их нет о нравственности разглагольствуют. Есть удачливые люди и такие, что в "Макдоналдсе" работают.
  - Я тоже такой точки зрения придерживаюсь. Мы подпрыгнули, а они внизу остались. Им надо свою жизнь как-то оправдывать, вот и ненавидят богатых, мы для них - воры... А все не так примитивно, как они объясняют. Но и не так, как мы думаем. Ложь сплошная в этом мире, никто правды не знает, почему все идет так, а не иначе.
  - Не хочу углубляться, ни к чему. Но мать-то роль спасительницы играет! Меня спасала, не сказала, что моя девушка за другого выходит, теперь Веронику спасала, а та за другого через пару лет выйдет! Настя во Францию сбежала, надоели ей нравоучения матери, - никак не мог успокоиться Антон, он не ожидал что нет его большой семьи, было жаль, но виноватой во всем считал мать.
  - Имела право хоть в Америку уехать, но ребенка с собой взять, а она дочку кинула на Анну Михайловну! Ты, Антон, не прав, будь объективен, досталось твоей маме!
  Антон не ответил, достал из сумки порошок.
  - Ты и без того вздернут, не делай этого! - попросил Владислав.
  - Поеду к Татьяне, хочу повеселиться! Надо быть обаятельным, привлекательным! Я от задуманного не откажусь, поиграю с ней.
  - Не трогай ты женщину. Раньше надо было мстить, с твоими деньгами мог найти ее в Германии, отбить у мужа и бросить. Это бы горячо было! А сейчас она в этой дыре прозябает, одна, сын не знается с ней!
  - Ты не понимаешь! Сейчас самое время! Одинокие бабы в ее возрасте поголовно мечтают о любви!
  - Добьешь ее! - Владислав не знал Татьяну, но ему почему-то было ее жаль, он всячески пытался отговорить Антона от мести. - А вдруг она не переживет этого?
  - Меня это не касается. Мне нужны сильные эмоции. Растоптать хочу ее так, чтобы не поднялась. Такой я! - Антон после дозы был в приподнятом настроении, просто горел желанием претворить задуманное.
  - Может, я с тобой поеду? Или перенесем на завтра? - спросил Владислав. - Я же вижу: ты не в себе, наломаешь дров.
  - Чем быстрее дело сделаю, тем скорее из этой дыры уедем. У меня такое чувство, что я на машине времени в прошлое попал. Задыхаюсь здесь, аллергия на родной городок. Я не люблю маленькие города даже за границей. Мне надо много людей, много красивых зданий!
  - Город красивый!
  - Ты не понимаешь. Как я тебе? - спросил Антон, переодевшись.
  - Нормально. Цветы купишь?
  - Не только! Конфеты, шампанское, что-нибудь дорогостоящее, что попадется. Мне ждать некогда. На долгую осаду нет времени. Надо быстро ее влюбить в себя. Подарки, подарки, ласковые слова, воспоминания о прошлом, признания в вечной любви. Во мне великий актер умер!
  ***
  Татьяна после возвращения из Германии жила закрыто, друзей не было. Пыталась восстановить отношения с бывшими подругами, но не получилось. После того, как муж развелся с ней, стал опекуном их сына, женился на другой женщине, она чуть не сошла с ума. Два раза оставляла мать на сиделку, приезжала в Германию, пыталась поговорить с сыном, но общения не получалось. Он твердил то, что было вбито в его голову свекровью, отцом: "Ты меня бросила!". Сейчас сыну было двадцать четыре года, он жил в Швейцарии, звонил ей два раза в год: поздравить с католическим рождеством и днем ее рождения. Она ему позвонить не могла, номер сотового сына был скрыт. От дичайшего одиночества ее спасла Анна Михайловна. Татьяна увидела ее на улице, хотела перейти на другую сторону, но Анна Михайловна догнала: "Все в прошлом, Татьяна, чего ты от меня бегаешь! Давай поговорим!". Рассказала о себе, как сына муж на свою сторону перетащил, узнала, что Антон никакой весточки о себе не подает, про Настю, Кирилла.
  - Какая вам жизнь досталась! Как вы выжили? - посочувствовала Татьяна.
  - Веронике три года было, когда есть ради кого жить, то это уже счастье. Без оптимизма нельзя! Может, сын твой одумается, свои детки появятся, другим станет, не будет таким жестоким. Верь!
  Они подружились, Татьяна воспрянула духом, часто приходила к Анне Михайловне, любила их дом, Веронику, Сергея.
  - Надо тебе замуж выйти, ты молодая, красивая! - говорила Анна Михайловна. В ответ Татьяна только отшучивалась.
  Как-то вечером она достала фотоальбом, наткнулась на фотографию, на которой они с Антоном стояли обнявшись. "Это, когда он приезжал в отпуск из армии, какие мы счастливые!". Стала искать еще фотографии с Антоном, не нашла, поняла, что мама все выбросила. Она чувствовала вину, что не дождалась Антона из армии. "А, может, мама права была, он красивый мужик, гулял бы, разошлись, но ребенок бы со мной был!". Вечерами садилась на диван, смотрела на эту единственную фотографию и мечтала, как бы могла сложиться жизнь с Антоном. Это было тайной, никто не знал о ее платонической любви, но это давало силы жить радостнее, словно впереди обязательно будет счастье!
  Она изменила прическу, цвет волос, стиль в одежде, следила за собой, ей казалось, что, может, сегодня она встретит Антона. Анна Михайловна заметила перемены и во внешности и настроении Татьяны, глаза светились.
  - Танюша, ты красавица! Смело покрасить волосы в рыжий цвет. Не влюбилась?
  - Решила жизнь изменить, для начала цвет волос изменила, стрижку сделала, надоели длинные волосы.
  - Ты не ответила, влюбилась?
  - Не знаю...
  Татьяна рассказала, что думает об Антоне постоянно, кажется ей, что встретятся.
  - Господи! До чего женщины доведены, влюбиться не в кого. Брось пустые мечты, он за двадцать пять лет весточки не дал. Если жив, то женат, дети.
  - А мне все равно. Платоническая любовь! Она во мне живет, никому не мешаю я. Как нафантазирую, так и есть. Я не в настоящего Антона влюблена, а в того, который в юности моей был. Добрый, сильный! - Татьяна засмеялась так радостно, что Анне Михайловне не оставалось ничего другого, как поддержать ее.
  - И правда! Раз тебе так легче, то и хорошо. А то такой несчастной была. Ты, Танюша, настрадавшийся ангел, полюбит тебя хороший человек, воздастся.
  - Кому воздалось? - спросила Татьяна серьезно, в глазах ее снова появилась тоска.
  ***
  Три дня Татьяны не было дома, ездила на семинар, вернулась во второй половине дня, уставшей. Приняла душ. Прилегла отдохнуть. Разбудил звонок в дверь. Накинула халат, не спросив кто, открыла дверь. Увидела много бордовых роз, ничего не поняла и сказала:
  - Вы ошиблись!
  - Я не ошибся, Танечка! Не забуду эту квартиру и тебя!
  Увидела Антона, он улыбался, был таким красивым! Кинулась к нему, обняла.
  - Как я рада тебя видеть! Надо Анне Михайловне позвонить! Ты жив, здоров!
  - Узнал, уехала из Германии! - Антон не ожидал, что она заговорит о матери, не ожидал, что обнимет его. В его сценарии все выглядело иначе: откроет дверь, будет застенчива, поставит цветы и скажет: "Мне давно цветов не дарили!".
  - Она молилась за тебя все эти годы! Почему молчал? Анна Михайловна столько пережила...
  - Может, я разведчик? Двадцать пять лет за границей работал!
  - С такой видной мордой в разведчики не берут!
  - Я позвоню Анне Михайловне!
  - Не надо, я был у них в ночлежке, всех видел.
  - В какой ночлежке?
  - А ты не знаешь, что она квартиру продала, в коммуналку переехали из-за Вероникиного Ромео?
  - Все-таки продала. О ситуации знаю, но три дня меня не было, на семинар ездила.
  - Так можно войти? Или не одна?
  - Входи! Как с людьми обходятся! Сволочи! На кухне ваза, поставь цветы, я переоденусь, - сказала Татьяна, и Антон не услышал в ее голосе радости.
  Антон прошел на кухню, удивился, что ничего не изменилось. Вспомнил, как вечерами после прогулки мать Татьяны поила их чаем. Они были такими голодными, что сметали все. Нашел вазу, налил воды из-под крана, поставил цветы на стол. Сел на табуретку, еще раз осмотрел кухню, подумал: "Как они убого живут! Надо вытащить ее из квартиры, в ресторан сводить! Быть обходительным, назаказывать разных деликатесов. Улыбаться, делать комплименты, окружить вниманием, чтобы влюбилась!".
  Татьяна появилась в джинсах и белой футболке.
  - Красавица! Ты совсем не изменилась! - когда она вошла, он встал, поцеловал ей руку.
  - Не утруждай себя комплиментами. Я знаю, что мне сорок пять! А ты хорошо выглядишь, холеный, по тебе сразу видно, что жизнь удалась! Рассказывай, как живешь.
  - Танюша, встретились через двадцать пять лет и будем на кухне разговаривать? Давай съездим в ресторан, кафе, посидим, повспоминаем! Я не женат и не был, детей нет. Тебя всю жизнь люблю!
  - Кто тебе поверит? Такое только в кино бывает! Не люблю, когда врут, - сказала Татьяна, но ей нравилось слышать это.
  - А почему матери не давал знать о себе?
  - Не хотел! - резко сказал Антон, вырвалось, он тут же попытался сгладить ситуацию. - Так получилось...
  - Она перед тобой ни в чем не виновата! Только я! Папа умер, когда ты в армии был. Мама очень страдала, мы с ней сблизились, понимали друг друга, как никогда. Потом немец в институте появился, приехал на конференцию, случайно встретились, я ему понравилась. Я еще на третьем курсе мединститута была, а он давно практиковал, у него и родители врачи, у них собственная клиника в Боне. На третий день он мне предложение сделал, я маме рассказала, а она стала уговаривать выйти за него. Мол, выучит тебя, жить будешь хорошо, я спокойна буду, может, и мне поможешь. Здесь-то трудные времена были. Я не соглашалась сначала, потом она стала говорить, что ты красивый, гулять будешь... Подумала и согласилась! Матери твоей сказала за день до отъезда в Германию. Так что я сама решила, я перед тобой виновата, больше никто.
  - Трусиков кружевных захотелось! - Антон хотел быть мягким, но не получалось.
  - Какой ты злой! Столько времени прошло, а ты сердце никак не отпустишь! - спокойно ответила Татьяна. - У меня жизнь - не позавидуешь! Сын со мной не хочет встречаться! Тебе этого мало? Не поймешь! У тебя детей нет. Я свое получила, большего не выдержу!
  - Что ты! Я приехал в город по делам, но узнал, что ты здесь, решил встретиться. Ты права, времени много прошло. Пойдем, посидим в кафе!
  - Случайно, по делам приехал? Так ты и не собирался матери сообщить о себе? Не понимаю я чего-то важного в жизни! Мой сын такой же, хладнокровные вы!
  - Нормальный я! Может, одноклассников пригласим?
  - Я ни с кем не общаюсь, только с Николаем. У него тоже жизнь не заладилась. Сколько пользы детям он мог принести!
  - Я выпивал с ним, часы свои дарил за два с половиной миллиона евро! Не взял!
  - Это те, что на твоей руке? - удивилась Татьяна, подошла ближе, взяла его за руку, чтобы лучше рассмотреть. Антон положил свою руку на ее, Татьяна не отняла руки.
  - Нравятся? Бери! - сказал Антон ласковым голосом.
  - Лет десять назад я хотела иметь много-много денег, чтобы покупать, покупать все сыну, дать ему в материальном отношении больше, чем отец. Но богатства на меня не свалилось, да и поняла: бессмысленно это. Пойдем куда-нибудь, посидим!
  - Я тебе подарков накупил, в прихожей пакеты оставил, сейчас принесу!
  Пошел в прихожую, достал бутылку вина, фрукты, торт и нижнее белье.
  - Извини, но захотелось купить тебе кружевных трусиков, тогда был беден, не мог тебе ничего дать, кроме любви, теперь все могу, только прикажи, королева!
  Татьяна не мечтала о встрече с Антоном, любила того мальчишку из далекого прошлого, а сейчас была растеряна.
  - Но не любила ни Родина, ни женщина его, - пафосно сказал Антон и добавил: - Это стихи Гумилева, они и про меня.
  - Родина тебя тоже предала, как и я?
  - Я в ВДВ свой долг Родине отдал! Теперь я человек Мира!
  - И к России претензии, не только ко мне? Понятно, мы тут в кирзовых сапогах, никогда не улыбаемся, без кружевных трусиков! Вот только сейчас поверила, что ты богат. Как только человек Мира, значит, богатый!
  - Все о деньгах мечтают! Такова человеческая натура, но деньги с неба не падают, их зарабатывают.
  - Непосильным трудом? Мать твоя в школе сорок с лишним лет проработала!
  - Чего все женщины одинокие, бедные так политичны? Отвечаю: мужика рядом нет! Татьяна, я есть, заметь меня!
  - Кто нас допустит до политики? Но думать не запретишь, жизнь и без того трудная, а у нас сейчас невозможная, крепостное право вернулось. Ты в Бога веришь?
  - Я атеист, но с одним батюшкой выпиваю, денег ему на храм даю, но слаб человек! Батюшка на мои дом себе отгрохал, автомобиль хороший купил, молится на меня, а не за меня.
  - Разговор у нас с тобой какой-то ни такой, может, от того, что не виделись столько. Я ни о чем не жалею, иначе не было бы сына...
  - Так его у тебя и нет! - Антону хотелось сделать Татьяне больно.
  - Он жив - это самое главное. Мы с Анной Михайловной ходим по воскресеньям в храм, помолиться. Я верю! Бог есть! Да и кто я такая, чтобы считать: Бога нет.
  - Давай, начинай про исцеления... - Антон откровенно издевался, он хотел перевести разговор в лирическое русло, никак не получалось.
  - Мама умерла, похоронили ее, я на работу вышла на четвертый день и вдруг звонок на сотовый с нашего домашнего номера. А дома никого! Это мама дала о себе знать, она любила по телефону разговаривать.
  - Чушь, ты не в себе была.
  - Анна Михайловна во сне Кирилла видела, он сказал, что надо идти собирать людей с самолета. А утром, поле этого сна, передали в новостях: самолет разбился, девяносто восемь человек погибло.
  - Я приехал! Двадцать пять лет не виделись! О чем ты говоришь? Хватит! О себе расскажи, сколько лет твоему немцу?
  - Генриху двадцать четыре!
  - Я не о сыне, о муже.
  - Шестьдесят два.
  - Ты вышла за старика! Тебе двадцать было, а ему тридцать семь! Институт ты не закончила, раз медсестрой работаешь.
  - Что теперь об этом, так получилось, сына родила.
  - Так у тебя и секса нормального не было! Зря я тебя берег, девочкой старику досталась.
  - Пойдем в кафе, а то разговор никак не получается, - сказала Татьяна.
  - Поедем, я на машине.
  - У тебя тоже гроб?
  - В каком смысле?
  - Я так внедорожники называю, они на траурные машины похожи. Наши богатые любят такие, весомость свою чувствуют.
  - Это в провинции, В Москве на таких охрана ездит. Я на спортивной приехал.
  - Белье собери! Как тебе унизить меня хочется.
  - Ничуть! Просто мечтал тебя в нем увидеть, лучше без него...
  - Антон, давай по-дружески, иначе я быстро закончу нашу встречу!
  - Шутка!
  Антон стерпел, он знал женщин. Надо больше делать комплиментов, но ему не приходилось ухаживать за женщинами, они набивались сами.
  - Есть хороший ресторан? Хочу кусок вкусного мяса, хорошего вина, оркестр и танцевать с любимой женщиной, говорить только о любви.
  - Ты опять за свое?
  - Да поддержи ты мою игру! Так мало в жизни радости. А что опять будем о твоем сыне говорить? Тебе сорок пять лет! Жить и жить.
  - Это твоя? - с удивлением спросила Татьяна, увидев оранжевую спортивную машину.
  - Да! По трассе на ней одно удовольствие, летишь стрелой. У твоего мерседес был?
  - Да, у сына тоже.
  - Немцы их любят! Как ты могла за немца выйти? Лучше за итальянца, это ближе твоей натуре. Небось, жила, как птичка в клетке, ты была веселой, а сейчас как застегнутая до шеи, боишься грудь показать.
  - Всех жизнь меняет. Надо было мне работать пойти, когда сын подрос, но муж был против. Его родители меня не любили, все сделали, чтобы Генрих от меня отвернулся, что уж они говорили, не знаю, но преуспели. Ничего не изменишь.
  - У тебя гражданство немецкое, уехала бы в любую европейскую страну, зачем вернулась?
  - Мне здесь лучше, наверное, тебе не понять.
  - Не смогу! - сказал Антон, открывая дверцу автомобиля. - Парень, где можно поужинать с любимой женщиной? - обратился Антон к прохожему.
  - В п...
  - Это самый лучший ужин, - засмеялся Антон. Парень тоже засмеялся и рассказал, как проехать к ресторану. Оказалось недалеко.
  Татьяна вела себя сдержано. Антон, о котором она грезила последний год, как девчонка, сидел рядом. Но это был не двадцатилетний парень, а взрослый, красивый, холеный, удачливый мужчина. Он понравился ей, новый, неизвестный. Она и так стеснялась себя, считала полной, старой, пыталась худеть, но через несколько дней срывалась, поэтому прекратила эксперименты. Понимала, что не может нравиться Антону, но в глубине души надеялась: зачем-то же он нашел ее, захотел увидеть. Тем более, что Антон делал комплименты и в какой-то момент ей стало казаться, что они и не расставались никогда, живут в большом доме, у них дети, внуки. Придумав его, ей стало казаться, что и он все эти годы грезил о ней. И она начала выходить из раковины. Перед кем же быть открытой, искренней, как не перед ним! Как и всем одиноким женщинам, казалось, что эта встреча знак судьбы. Пока ехали до ресторана Татьяна молчала, на душе было спокойно, чувствовала себя защищенной. Рядом любимый мужчина, уж кто-кто, а Антон за нее всегда горой стоял. Может, так и должна была сложиться жизнь? Антон припарковался, вышел из машины, открыл дверцу, подал руку Татьяне.
  - Прошу, мадам! - он улыбнулся так искренне, что Татьяне захотелось прижать его к себе, как ребенка, не ходить ни в какой ресторан, а сидеть дома на кухне, разговаривать, вспоминать юность.
  Официантке явно понравился Антон. Татьяна сказала ему об этом.
  - Я нравлюсь бабам, есть такое, - сказал Антон без всякого бахвальства, просто привык к такому положению вещей. Татьяну его ответ задел, потом подумала: "Красивый мужик, богатый, какой женщине такой не понравится?". Вслух спросила:
  - Много их у тебя было?
  Антон понял: цепляет Татьяну эта тема, надо заставить ревновать.
  - Много! Но все в прошлом. Тебя увидел и понял: всю жизнь любил одну женщину - тебя!
  Он не врал. Любил действительно один раз в жизни, любил ее, но давно это было. Сейчас хотел одного: побыстрее уложить Татьяну в постель, надругаться, чтобы ей запомнилось на всю оставшуюся жизнь. И поскорее уехать из этого богом забытого города и больше не претворяться.
  - Так я тебе и поверила! - сказала тихо Татьяна, Антон переспросил:
  - Что ты сказала?
  - Ничего, ерунда.
  "Мало комплиментов говорю, забыл, как это делается. Надо не переставая говорить о любви. Женщины любят ушами", - думал Антон.
  - Ты такая желанная! Смотрю на тебя и чувствую, что как бы и не прошло двадцать пять лет. Помнишь, мечтали о большом доме? Вот сейчас вернемся в этот дом, там дети, внуки.
  У Татьяны от его слов навернулись слезы.
  - Твои слезы - это лучшее, что было у меня за все эти годы. Я люблю тебя! Хочу весь мир положить к твоим ногам. Хочешь, куплю остров? Будем жить там вдвоем у океана, изредка выбираться в цивилизацию!
  Они выпили две бутылки шампанского. Антону хотелось водки или виски, но он терпел, потому что Татьяне нравилось шампанское. Ему уже надоело говорить комплименты. Пора было уходить из ресторана, Антон был уверен: Татьяна позовет к себе домой. Татьяна спросила, почему он ее раньше не нашел.
  - А зачем? Ты сделала выбор! Но встретились, это главное! - ответил Антон и подумал: "Получишь сполна! Какие бабы дуры! Мозгами бы пошевелила, поняла, что поезд твой ушел. Любви им в сорок пять лет хочется!"
  Из ресторана вышли, держась за руки. Антону хотелось выпить, он боялся, что сорвется раньше времени, не доведет задуманное до конца.
  - Подожди, я сейчас вернусь! - сказал Антон и пошел в ресторан. Нашел официантку, которая их обслуживала, попросил принести сто пятьдесят граммов водки и бутылку с собой.
  - Давай, девочка, побыстрее, а то я трезв, как стеклышко. Трудно в этой жизни быть трезвым, а уж в койку ложиться только зажмурившись! Официантка все принесла. Антон залпом выпил сто пятьдесят, собрался уходить, услышал:
  - Оставь женщину в покое, она же любит тебя! - говорила официантка.
  - Она взрослая тетя! Ты бы лучше меня пожалела! Каково мне с ней в постель ложиться?! - ответил и повернулся к выходу, только сейчас заметил Татьяну. "Неужели она все слышала?" - мелькнула мысль.
  - Я все слышала... - сказала Татьяна и пошла к выходу. Он пошел за ней, пытаясь сообразить, как исправить ситуацию. Его план срывался, этого он допустить не мог.
  - Давай поговорим начистоту, - предложил он.
  - Сможешь? - спросила Татьяна, ей не хотелось разговаривать, хотелось домой, лечь на диван и забыться до утра. Вспомнила, как мать говорила: "С горем надо переспать ночь и оно становится родным, можно жить дальше".
  - Попробую! Дождь начинается, давай в машину сядем, поговорим, не хочется мокнуть.
  Сели в автомобиль. Дворники монотонно скользили по лобовому стеклу. Татьяна начала успокаиваться: "Ничего особенного не произошло. Я любила придуманного человека, а этот чужой! Как плохо! Что же такое! Как не везет! Как жить! Уцепилась за соломинку, напридумывала".
  - Ты хотел переспать со мной и бросить? Отомстить так! - спросила Татьяна.
  - Да! - ему не надо было больше претворяться. Он мог быть самим собой. - А ты думала: я влюбился? Или любил тебя все эти годы? Что вы за люди? Время идет, а вы застряли в прошлом веке. Добро, зло! Нет этого! Есть деньги и все, а с ними есть и жизнь!
  - Ты вернулся, чтобы специально ввергнуть меня, свою мать в безнадежную пустоту? Нам итак трудно живется, но мы же люди! Она твоя мама, я твоя первая любовь!
  - У меня есть один принцип: предателей не прощаю! Расскажу тебе, чего уж теперь! Вернулся из армии, узнал, что ты замуж вышла за немца, уехала, мать все знала, не сообщила. Я уехал в Москву, ночевал на вокзалах, денег не было. Владислава встретил, друг мой единственный, если бы не он, то убили бы или спился... Если бы ты умерла, я бы тоже умер, без тебя жизни не мыслил, но ты замуж вышла. Я был беден, в отчаянии, а ты в Германии! Всю любовь мне выбили на боях, чтобы с голода не умереть - мы с Владиславом стали в боях участвовать, ставки на нас делали. Живы остались! Теперь богаты! Наркотой занимаемся, а будем еще богаче, марихуану легальной сделали в России, мы будем выращивать, лекарства из нее делать. Знаешь что такое каннабис?
  - Я же медик. Будете еще богаче.
  - На западе миллиарды долларов на этом поднимают! И обезболивающее для людей. Мы о людях думаем!
  - О бедных больных?
  - Издеваешься? Да, о бедных больных думаем. Но мы не альтруисты. Мы за большие деньги работаем, только деньги дают свободу, тебе не понять, ты просто не знаешь, что такое большие деньги!
  - И не хочу понимать.
  Татьяна пыталась открыть дверцу машины, но никак не получалось.
  - Открой, я задыхаюсь! Хочу под дождь! На Луну! Только не с тобой рядом! Хочу вымокнуть, прийти домой, выпить рюмку водки, забыть, что ты жив, ты умер давным-давно. У меня все, в отличие от тебя есть, дура, не понимала этого. Я Анну Михайловну, Веронику, Сергея к себе возьму, они моя семья. Я люблю их, они меня.
  Антон не открывал дверцу, ему хотелось сказать Татьяне что-то такое, чтобы она заткнулась.
  - Ты старая и толстая для любви, а размечталась! Ты свое еще не получила, подожди выходить, - сказал он. Антон нажал кнопку, кресло, на котором сидела Татьяна, откинулось, она вскрикнула от неожиданности, а Антон навалился на нее, дернул за кофточку, пуговицы отлетели. Крепко прижимая ее к креслу, стал задирать юбку на Татьяне. Она сопротивлялась, думала, что просто придуривается, не может же он ее изнасиловать.
  - Не смей, ты же не насильник! Я не хочу!
  - Я насильник, еще какой!
  - Я буду кричать!
  - Давай, тебе в этом городе жить, я уеду. Если что - скажу: проститутка, за деньги согласилась, сама подошла. Сколько тебе надо?
  - Ты больной! Отпусти меня! - Антон ударил Татьяну по лицу, но ни так сильно, ему не хотелось, чтобы она вырубилась, она должна была все чувствовать по его замыслу...
  ***
  Анна Михайловна с Вероникой и Сергеем долго просидели около дома Татьяны. В сумке у Анны Михайловны была бутылка шампанского, которую они хотели выпить с Татьяной за новоселье. Соседка сказала, что Татьяна уехала с мужчиной на оранжевой машине.
  - Нервы не выдерживают ждать, надо искать Татьяну, боюсь, как бы чего не случилось! - сказала Анна Михайловна. - Время позднее. Сергей, где здесь ресторан хороший, в плохой он ее не повезет.
  - На Николаева!
  - Далековато!
   Минут через сорок дошли до ресторана.
  - Вон его машина, - закричал Сергей.
  - Подойди, посмотри оранжевая? В темноте плохо видно, - попросила Анна Михайловна.
  - Его! Анна Михайловна, Татьянин голос, она кричит, там что-то нехорошее происходит. Открой! - закричал Сергей.
  Анна Михайловна подбежала, в машине было темно, но и она услышала, как Татьяна кричит. Анна Михайловна дала Сергею сумку, где было шампанское.
  - Зачем? - не понял он.
  - Шампанское достань, бей бутылкой по лобовому стеклу!
  Стекло разбилось. Антон не верил в происходящее. "Не понимают, что влетели на большие бабки? Идиоты!". Он разблокировал дверь, Татьяна выскочила из машины.
   - Родная моя! Мы с тобой! Не бойся ничего! - сказала Анна Михайловна, обняла Татьяну, и они пошли все вместе вниз по темной, пустынной дороге. Шли молча, пока Сергей не сказал:
  - Как вы, Анна Михайловна, сказали: "Бей бутылкой шампанского по лобовому стеклу!". Я бы не догадался! Теперь не с чем новоселье отмечать!
  И они засмеялись, в тишине далеко был слышен этот смех.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"