Cold Clarice : другие произведения.

Если я скажу, что люблю тебя, не забудь мне врезать

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Пронеси первую любовь в своем сердце через всю жизнь, и однажды...будет тебе счастье.


   Если я скажу, что люблю тебя, не забудь мне врезать...
  
   -1-
  
   Переполненный донельзя автобус увозил меня на "любимую и обожаемую" работу, периодически отказываясь после очередной остановки двигаться дальше, грозясь не выпустить больше ни одного пассажира из своего чрева из-за заклинивающих дверей. Мое, окутанное ленью и никак не проходившим сном тело, было вдавлено, в прямом смысле этого слова, в оконное стекло, женщиной безразмерных габаритов, с одной стороны, и не менее крупным алкашом - с другой. Я был зажат в тиски. Окружен со всех сторон. Угнетен и морально из-за очередной, только что начавшейся рабочей недели, и теперь уже физически, из-за отдавленной кем-то ноги и тычка под ребра чьим-то очень острым локтем. Я жил в получасе езды от офиса, где работал программистом и проклинал своего инструктора по вождению, никак не позволявшего мне получить права. Я, видите ли, "ни хрена не вижу, что в очках, что без них". Инструктор даже не представляет, на какие муки обрекает мою тушку каждое утро и каждый вечер. Особенно в понедельник, когда злые и недовольные правительством, собственной жизнью, соседями и друг другом люди забиваются, как огурцы в банку, в далеко не резиновые автобусы и троллейбусы, а потом всю дорогу возмущаются теснотой, запахами, и тем простым фактом, что кондуктор с пятитысячной купюры сдать не имеет никакой возможности...
  
   Я такой же, как все эти люди - озлобленный и задолбанный жизнью. Но не потому, что бытовые проблемы уничтожили мой богатый внутренний мир и погребли под обломками всю индивидуальность и жизнерадостность, а просто оттого, что мое существование - череда серых промозглых будней, состоящих из четко сформулированной логической цепочки: "дом - работа - дом". Лишь иногда между ними вклинивается поездка с мамой и бабушкой на дачу. Но только иногда. Я плаваю в этом мире в состоянии анабиоза, не сходя со скучного, заученного наизусть проторенного пути, потому что некуда. Потому что не к кому.
  
   Автобус, собирая последние силы, доставляет меня на нужную остановку. Я не выхожу, а выношусь на свежий майский воздух потоком матерящихся людей, преследующих одинаковую со мной цель - выбраться из душного плена и вздохнуть с облегчением. Пройдя несколько шагов, сделав глубокий вдох, я даже, кажется, уже почти счастлив началу недели, но какая-то иномарка вызывающего красного цвета окатывает меня из грязной глубокой лужи, образовавшейся после ночного дождя.
   Я всегда считал себя приличным молодым человеком, все-таки рос в интеллигентной профессорской семье, не курил, не пил и не ругался матом. Но сейчас вслед злосчастной машине донеслись такие витиеватые ругательства, что у прохожих должны были уши отсохнуть. Спасибо бабушке. Только она умела мастерски послать кого-нибудь далеко и надолго, да так, что возвращаться не хотелось.
   Я скептически осмотрел промокший пиджак и брюки, удрученно вздохнул и поплелся дальше. Ведь моей шефине плевать, что со мной произошло небольшое ЧП. По ее мнению, у Калинина Артема Сергеевича, то есть меня, вообще проблем быть не может и не должно. Какие могут быть трудности у двадцативосьмилетнего, пышущего здоровьем, высокого привлекательного молодого человека, с красным дипломом и золотыми тараканами в голове? Точно, никаких. Поэтому на работу нельзя опаздывать. Нельзя задерживаться, а то еще окажешься обвинен во всех смертных грехах и премии лишат.
  
   Размышляя о скучности своего бытия, я не заметил, как подошел к офису. Мой взгляд упал на припаркованную рядом красную иномарку, от которой, не спеша, шел высокий широкоплечий мужчина в сером костюме, крутя на пальцах ключ от машины, а другую руку засунув в карман брюк. Странно, но человек показался мне знакомым. А уж машину, минуту назад обрызгавшую меня, забыть было невозможно. Мужчина зашел в наш офис, насвистывая что-то себе под нос, и не замечал, как я шел за ним, полный негодования и возмущения. И только в лифте, увидев его насмешливые зеленые глаза, разглядывающие мой внешний "помятый" вид с искорками презрения и издевки, и полуулыбку - полуухмылку, играющую в уголках губ, я соизволил вспомнить его, и сердце болезненно сжалось...
  
   ***
  
   ... Мы познакомились с ним еще в детском саду. Я возненавидел его сразу же. И не потому, что он отобрал мой любимый игрушечный грузовик, толкнув меня в песок...А потому, что после систематически пытался отнять что-нибудь мое и взгляд его при этом обдавал холодом...Конечно, детство - это самое светлое в жизни человека. Так вот, мое было связано именно с зеленоглазым противным и вредным "Мишкой - дураком!", или в простонародье - Михаилом Валерьевичем Загородским.
   Угораздило же мою маму тогда найти общий язык с его родительницей. Пришлось нам, пятилетним соплякам, колотящим друг друга по любому банальному поводу, будь то съеденное втихаря мороженное или новая коллекция солдатиков, часто видеться. Конечно, ни его, ни меня такой расклад не устраивал. Но против мам и угрозы простоять целый день в углу не попрешь...
   Однако вскоре Загородскому пришлось переехать в другой город. Не скрою, что сей факт меня не сильно огорчал. Если быть точным - радости были полные штаны. Но судьба имеет неприличную привычку - все время либо постоянно опаздывать с подарками, либо идти с перевыполнением плана... И подкидывать сюрпризы...
  
   Когда я перешел в девятый класс, моя скромная персона была уже на довольно хорошем счету у учителей. Я был отличником. Гордостью школы. НО! Я не был ботаником и зубрилой, мог постоять за себя и всегда был вежлив с людьми. За первое одноклассники меня уважали, за второе - боялись, за третье - любили. Естественно то, что в нашем классе многие девочки хотели со мной дружить, но милее всех для меня тогда казалась лишь одна - Карина. Я до сих пор не могу понять, как этот светловолосый ангелочек обратил на меня внимание, но встречаться мы стали.
   Однажды в наш дружный подростковый коллектив перешел новый ученик - долговязый парень в мешковатых черных джинсах и черном балахоне, с волосами до плеч и длинной челкой, закрывающей пол-лица. Я не обратил на него внимания, решив, что этот неформал его едва ли достоин, но вот девчонкам он приглянулся, иначе стали бы они сразу смущенно шушукаться и изучающее разглядывать этот сгусток черного цвета. Но, память активизировалась в поисках необходимой информации из прошлого, когда классная руководительница представила новичка: "Ребята, знакомьтесь, это Загородский Михаил. С сегодняшнего дня будет учиться с вами в одном классе". Челка была откинута назад резким движением головы, и я увидел его глаза. Зеленые. Глубокие. Холодные. Знакомые.
   А учительница все не унималась: "Артем. У тебя наконец-то появился сосед по парте. Миша, проходи и садись". Ему не нравилось, когда его Мишей называют. По выражению лица видно было. К сожалению, в нашем классе только место рядом со мной было свободным. Я уже пожалел, что никого раньше рядышком не усадил, когда Загородский, неспешной походкой, ссутулив плечи, подошел к парте.
   - Привет, - совсем невежливо и даже как-то нехотя сказал он. Больше я от него ничего не слышал. Зато потом, некоторое время спустя, стал ощущать его пристальный изучающий взгляд на себе. Взгляд, от которого лицо начинало пылать, а сосредотачиваться на заданиях не получалось. И так повторялось из урока в урок. Он не разговаривал со мной, лишь изредка перебрасываясь парочкой коротких фраз, не просил у меня списывать или помогать с заданиями (к удивлению, Загородский, был таким же отличником, как и я), зато все время прожигал меня взглядом своих изумрудных глаз. К слову сказать, девчонки на него вешались пачками, и он этим всегда прекрасно пользовался. Каждую неделю разбивал сердце какой-нибудь барышни отказом. Еще бы. На его фоне я - стройный, но жилистый шатен с голубыми глазами, чуть ниже него ростом, походил на мальчика-зайчика. Но я таким неприступным не был.
   Загородский продолжал своими изучающими взглядами доводить меня до белого каления, и в один прекрасный момент, я не выдержал:
   - Слушай, хватит на меня пялиться! - я же говорил, что был воспитанным мальчиком и поэтому матом обкладывать его не стал. Сразу.
   - А это запрещено законодательством Российской Федерации? - его видимо забавляла моя реакция, так как в уголках губ играла улыбка.
   - Не мели ерунды! Мне просто не нравиться, когда на меня так пристально смотрят!
   - Почему?
   - Что почему?
   - Не нравится...
   - Потому что! Просто не пялься! - я уже голос повышать начал. Кошмар!
   - Извини, не могу.
   А вот тут я покраснел. Еще больше.
   - П..почему?
   - Потому что забавно за тобой наблюдать, Темочка! - вот теперь, с его стороны, пошло сплошное издевательство. Этого я не должен был терпеть...но стерпел. Набрал в грудь больше воздуха и процедил сквозь зубы:
   - Отвали от меня! И желательно на другой ряд!
   - Ок.
   И он отсел. Через ряд. К Карине! Ее соседка по парте серьезно заболела и не могла ходить в школу. Он специально решил позлить меня сильнее, но я не мог взять в толк, по какой причине Загородский так поступает. Больше всего на мою неокрепшую детскую психику давило одно обстоятельство: даже встречаясь со мной, Карина умудрялась строить ему глазки! Ему! Хотя, так могло только казаться. Могло. Но не казалось...
   Через неделю после уроков я увидел, как они целуются в классе, причем моя девушка получает от этого процесса куда большее удовольствие, чем Загородский. Мои первые романтические отношения закончились так банально, не успев толком начаться. Ярость заклокотала в груди с бешеной силой, а кулаки непроизвольно сжались так, что даже костяшки пальцев побелели. Я, кажется даже подлетел к наглой парочке и схватил Загородского за грудки с жалким намерением врезать нахалу со всей силы, но его изумрудные, холодные глаза не позволили мне ударить. Только смотреть в них и постепенно тонуть.
   - Калинин, врежешь мне? - вот как звучит "пропитанный ядом и желчью" голос. И снова издевка.
   - Даже руки марать не хочу! - мне может сейчас кажется, но я тогда даже клацнул зубами от злости. - Козел!
   Мы не замечали, с каким ужасом наблюдает за этой сценой Карина. Нам было плевать. Хоть в чем-то мы сошлись. Я разжал кулаки, отпихнув Загородского как можно дальше, и решил далее не мешать им своим присутствием. Естественно то, что он с моей бывшей девушкой встречаться не стал. И вот это было мне совсем уж непонятно. Так, что я даже спросил его:
   - Зачем ты отбил у меня Карину, если даже не собирался с ней встречаться? Ты действительно такая скотина?
   - На какой из двух вопросов я должен ответить сначала? - он видимо увидел, насколько серьезным было мое выражение лица, так как далее добавил без усмешки и ровным голосом:
   - Я оказал тебе услугу, Калинин. Зачем тебе девушка, которая лезет к любому, кто навешает ей на уши достаточно сентиментальной лапши? Так что радуйся, я тебя, можно сказать, спас. Она же пустышка. Твой авторитет ей бы был очень к лицу. А ты наивный, как дитя. Даже в детстве таким был. Бесхребетным, - предупреждая мой следующий вопрос и заметив округлившиеся в удивлении глаза, он добавил:
   - Вспомнил я тут недавно, что в детстве с тобой общались. А Карина не единственная, так что не запаривайся по этому поводу.
   - Возможно. Но я почему-то чувствую себя совсем не спасенным, Миша, - мне могло показаться, но легкий румянец залил его щеки, когда он услышал свое имя...
  
   С того разговора мы объявили перемирие, заключавшееся в полном игнорировании друг друга. И нам это даже успешно удавалось. До выпускного. Тогда я очень сильно влюбился в девчонку из параллельного класса. Она была скромной и тихой девушкой, со средней успеваемостью и простенькими нарядами. Но было в ее зеленых глазах что-то такое, что заставляло погружаться в них и вечно любоваться их глубиной. Я когда-то уже испытывал такое ощущение...
   Определившись с ВУЗом и факультетом, мне ничего не оставалось, как влачить свое жалкое "золотомедальное" существование в нашей школе, и с нетерпением ждать выпускного вечера, на который, если все удастся, я пойду вместе со скромной девушкой Лизой.
   С Загородским мы не общались, что вполне устраивало нас обоих, но проблема заключалась в том, что этот несчастный упырь переехал жить от меня через дом и видеть его по утрам, по дороге в школу, стало моей прямой непосильной обязанностью. Мы обходились только сухим "Привет" и шли в храм знаний на приличном расстоянии друг от друга. Только одно осталось неизменным: он продолжал на меня смотреть. С интересом. С чувством едва уловимого превосходства. С ненавистью. С любопытством. А я даже и помыслить не мог, ЧТО могло привести к такому отношению к моей персоне. Почему мы никак не могли поладить?
   Казалось, что за два года он стал еще выше. Широкоплечий, со спортивной фигурой. С неизменной длиной волос - до плеч, и с маленьким колечком в левом ухе. Одно слово - неформал, что б его! И хулиган. Но при этом заканчивает школу с золотой медалью. Разве бывают такие?
   Я вообще не изменился. Был все также на голову ниже него, все такой же стройный и такой же скромный. Никак не мог подойти к Лизе и пригласить ее на свидание. И кое-что во всей этой ситуации заставляло меня нервничать и чувствовать неладное. Загородский видел, что я по ней сохну. Видел и тоже стал присматриваться к Лизе. Как хищник обычно наблюдает за жертвой, чтобы затем вцепиться ей в глотку. Этого я допустить не мог.
   - Лиза, давай я помогу, - я подбежал к своей пассии и не дожидаясь разрешения, выхватил стопу учебников из ее рук.
   - Ээээ, спасибо, Артем, - смущенно произнесла девушка, и наше общение началось...
  
   ...В начале июля стояла неимоверная жара. Можно было ощущать, как под черепной коробкой мучительно плавится мозг, а пот литрами струится по телу. Но в этот день капризной погоде прощалось все, ведь экзамены были давно сданы, и вот-вот должен был начаться выпускной вечер. Я должен был встретить Лизу у подъезда, а она, как и всякая девушка, опаздывала, нагнетая интригу. Но когда, наконец, соизволила появиться, то стало понятно - ждал я не зря. Лиза была очень мила в платье до колен кремового оттенка и со струящимися светлыми локонами по плечам. Я гордился тем, что она моя девушка.
   У школы уже стояли толпы расфуфыренных выпускниц, одетых под копирку. Я даже подумал, что они только с конвейера сошли. Абсолютно одинаковые в своей безвкусности и вычурности. Парни уже веселились вовсю, и не было сомнений, что кто-то все-таки пронес "заветную" под пиджаком. Среди всего этого молодого, счастливого и местами пьяного великолепия я увидел его.
   Загородский стоял, прислонившись спиной к массивному стволу дерева, зажав сигарету в длинных сильных пальцах, засунув другую руку в карман брюк. Белоснежная рубашка была расстегнута на несколько верхних пуговиц, а черный пиджак сидел на Загородском настолько правильно и гармонично, что я невольно ужаснулся, как он мог носить джинсы и свободные балахоны все это время. Было что-то опасное и дикое в его внешности, в сочетании костюма черного цвета и изумрудных ясных глаз, в той небрежной позе, с какой он наблюдал за снующими туда-сюда выпускниками, в размеренных, неторопливых движениях, которыми он подносил сигарету к губам и делал глубокий вдох. Это заставило мои глаза зацепиться за него и уже не обращать внимание на то, что мне говорит Лиза, держащая меня под руку. Наверное, в тот момент я окончательно перегрелся, но подумал, что Загородский красивый. Именно той хищной, мужественной красотой, присущей героям любовных романов и мыльных опер, принцам на белых конях, заставляющих женщин падать к ним в ноги лишь легким поворотом головы.
   Его взгляд скользнул по мне, остановившись на моем лице. Глубокий, обволакивающий и парализующий движение не только тела, но даже мыслей. Наверное, я покраснел и смутился сверх нормы, так как в его глазах заплясал насмешливый огонек, а губы сложились в подобие ухмылки. Он определенно был доволен тем, какой эффект произвел на меня. Если бы не Лиза, которая вклинилась в заблокированное сознание возгласом "Темка, пойдем скорее!" я бы не вышел из транса никогда.
  
   Церемония вручения аттестатов закончилась довольно быстро. Хотя, продлись она немного дольше, в актовом зале был бы отчетливо слышен храп с задних рядов. И преподаватели, и некоторые родители переместились в ресторан, где намеревались с упоением продолжать веселье. Некоторые выпускники последовали их примеру. Наш же класс отправился на дачу к одному ученику, которой оказался двухэтажный коттедж с небольшим садиком и хозяйственными постройками. Некоторые даже присвистнули от восхищения. Естественно то, что Лиза поехала с нами, и я был спасен от необходимости отваживать от себя подвыпивших одноклассниц к концу вечера.
   Вечеринка обещала быть долгой. Всем было весело. Некоторые девушки, оккупировав кухню Пашки Тихонова - хозяина коттеджа, принялись стругать салаты и нарезку, и накрывать на стол, как заправские хозяйки. В их числе была и Лиза, чмокнувшая меня в щеку, и приказавшая не скучать. Музыка играла во всю, и казалось, что от нее невозможно было нигде укрыться. Поэтому я вышел на свежий воздух. Июльский, и к вечеру ставший немного прохладным и освежающим. Не помню, какими мыслями я тогда был занят, но вздрогнул, когда услышал низкий, чуть с хрипотцой голос: "Следишь за мной?"
   Загородский сидел у одной из деревянных построек, оказавшейся впоследствии баней, и курил. Я уже давно заметил, что курит он слишком много, и не преминул ему об этом сказать:
   - Не кури так много, а то легкие сгниют.
   - Беспокоишься обо мне, Калинин? - хмыкнув, поинтересовался парень, даже не посмотрев в мою сторону.
   - Сдался ты мне. Просто информирую. Чего ты здесь торчишь? - я не знал, присесть мне рядом или продолжать стоять, но он решил за меня:
   - Не стой над душой. И так тошно. Садись, я тебя не съем, - после того, как моя пятая точка коснулась бревна, он продолжил:
   - Я здесь сижу, так как суматоха и музыка меня немного достали. Так же, как и тебя, - его зеленые глаза блеснули в свете заходящего солнца. - Чего девочку свою оставил?
   Тон его вопроса мне не понравился. Совсем.
   - Тебе какое дело? - я чувствовал, что начинаю злиться. Просто от звука его голоса и от презрительной ухмылки, никогда не сходившей с губ.
   - Не боишься, что уведут? Она у тебя аппетитная! Я бы с такой поигрался!
   - Даже не пытайся к ней близко подойти! Держись подальше! - я схватил его за грудки и понял, что ситуация "дежа вю".
   - Врежешь мне, Калинин? - провоцирующим тоном спросил этот наглый засранец, а его лицо было в каких-то миллиметрах от моего. Я даже не замечал, что он специально наклонялся все ближе и ближе.
   - Даже рук... - начал было я, но его губы не дали мне закончить. Я разжал руки от растерянности и неожиданности его поступка. Он меня целовал! Властно и жадно. Его рука легла на мой затылок, а вторая притягивала мое тело к его, лишая всякой возможности бежать. Положа руку на сердце, я не хотел бежать. Слишком нравилось мне чувствовать его губы со вкусом сигарет и мяты, мягкие и горячие. Мое сознание забилось в истерике и пришло понимание, ЧТО я делаю и С КЕМ. Тогда я попытался отпихнуть Загородского, но сила определенно была на его стороне. Недаром же он был самым спортивным и мускулистым парнем в школе. ПАРНЕМ.
   Разморенные его поцелуями, мой разум, инстинкт самосохранения и совесть уснули мертвым сном, поэтому не было возражений, даже когда его руки расстегивали мою рубашку и стаскивали вместе с пиджаком с плеч. Не помню, чем были заняты в этот момент мои руки, но явно не бездействовали. Я осознавал, что от жары совсем повредился рассудком и не ведаю, что творю. А потом последовали его слова: "Я так давно хотел тебя, Калинин..." и вылили ушат ледяной воды на мою разгоряченную персону. Я отскочил от Загородского в мгновение ока.
   - Что ты сейчас сказал?
   - Я тебя хочу. Уже давно! - теперь становилось понятно, почему я никогда не видел его с девушкой. Никто не видел.
   - Ты издеваешься, что ли?! А я то, что творю?! - кажется, у меня была истерика.
   - Тём...
   - Нет! Даже не приближайся ко мне! - заорал я, заставив его снова сесть. - Даже не подходи ко мне, долбаный педик! - при последних словам его зеленые глаза вновь приобрели холодное выражение и даже отблеск ненависти и ярости проявился в их глубине на несколько секунд. - Какого хрена?!
   - Значит, я долбанный педик? А ты сам, сейчас из себя жертву разыгрываешь? Сдается мне, не один я здесь "голубого оттенка"! - почти прорычал он.
   - Пошел на хуй! И держись от меня подальше, пидор! - я все-таки разорался и даже те грубые слова, которые я сказал Загородскому, кажущиеся по прошествии времени такими ужасными, в тот момент вызывали почти сладостный восторг и ликование, чувство превосходства. Особенно, когда на его лице от напряжения и злости заиграли желваки.
   Я поспешил вернуться в дом, а потом, несмотря на недовольство и возражения Лизы, мы вернулись в город. Школа закончилась. И просьбу - больше ко мне не приближаться - Загородский безоговорочно выполнял.
   Я поступил в ВУЗ в другом городе. И даже, несмотря на то, что из памяти этот поцелуй не стерся, я старался не думать об этом. Старался не думать о НЕМ...
  
   ***
  
   - Я прошу прощения, вам плохо? - ворвался в мои бесконечные воспоминания взволнованный голос.
   Я мотнул головой, прогоняя навязчивые картинки из прошлого, и уставился на него в недоумении.
   - Вам плохо? Вы очень бледный, - повторил Загородский, продолжая разглядывать мою физиономию.
   - Нет, нет. Все в порядке. Просто задумался, - ответил я, а сердце сделало тройное сальто. Он меня, кажется, не узнал. Хотя я практически не изменился. Только чуток мышечную массу нарастил, чтобы не казаться девочкой со спины, ходя по городу в футболках и водолазках. И повзрослел. Все-таки столько лет прошло. Тогда почему я все еще его помню? Мне было достаточно одного взгляда на него. Мда, мне бы сейчас психолога...Или психиатра...
   Двери лифта неожиданно распахнулись и открыли взору наш отдел во всей красе и усердии. Липовом. Секретарша шефини делала вид, что печатает важные приказы, раскладывая пасьянс "косынку" с видом доктора наук. Димка Прохоренко - мой коллега и по совместительству лучший друг, увлеченно флиртовал с помощницей бухгалтера Машей, заливая в ее аккуратненькие ушки очередную байду про звезды, Луну и прочую ерунду романтического содержания. Остальные сотрудники тоже "работали, не покладая рук", и я невольно улыбнулся. Все-таки, здесь очень здорово. Уютно. Тепло. Настоящий дружный коллектив, что крайне редко попадается. И даже Наталья Вячеславовна, в народе "старая карга", "грымза" и "противная шефиня" не портила положительную атмосферу. Мужчина вышел из лифта вместе со мной, с интересом оглядываясь по сторонам. В этот момент послышался до зубной боли противный голос:
   - А, Михаил Валерьевич, если не ошибаюсь. Рада вас видеть, - шефиня, подобно лайнеру, рассекала волны отдела и приближалась к нам. - Проходите в мой кабинет. Поговорим о работе подробнее.
   Лицо Загородского не выражало ничего, кроме натянутой вежливости и учтивости, а глаза были безэмоциональны. Уже поворачиваясь, чтоб прошествовать обратно в кабинет, Наталья Вячеславовна повернулась (чтоб ей пусто было!) и добавила желчным голосом:
   - Почему опаздываете? И что вы стоите тут столбом, Калинин?! Идите работать немедленно!
   - Калинин? - неожиданно тихо переспросил Загородский и уставился на меня с небывалой внимательностью. Зеленые глаза вдруг вспыхнули и разразились узнаванием. - АРТЕМ??!!
   Мне оставалось только вздохнуть и сказать, как можно спокойнее:
   - Привет, Миша...
  
  
   -2-
  
   Реакция Загородского позабавила. Он хлопал глазами, уставившись на меня с долей неверия и удивления. Ну и что такого? Как будто привидение увидел! Я вот на него так не отреагировал в лифте, хотя тоже не поверил вначале своим глазам. Шефиня не стала наблюдать за этой комичной сценкой и кашлянула, привлекая к себе внимание:
   - Кхм, Михаил Валерьевич, пройдемте...
   - А? Да-да, конечно. Прошу прощения.
   Они ретировались, а я незамедлительно отправился на поиски Валентины Семеновны - бухгалтера и человека, который знает обо всем, что происходит у нас в офисе. Должен же я был поинтересоваться, что мой одноклассник тут забыл. И в который раз не ошибся, что эта веселая женщина пятидесяти с лишним лет - ценнейший источник информации.
   Нашей строительной фирме срочно понадобился юрист, и шефиня вызвала Загородского аж из другого города. Как будто больше юристов в нашем не осталось. Хотя, хороших, наверное, не было. Как бы то ни было, она собиралась предложить Михаилу работу в нашем отделе: следить за документацией и разбираться с нерадивыми заказчиками. Со своим техническим образованием я даже не хочу совать нос во всю эту юридическую ерунду. Моя задача заключалась в одном - следить за состоянием компьютерной базы и в случае неполадок напрягать мозг в попытке их устранения, а также разработке некоторых программ. Этим-то мы с Прохоренко успешно занимались уже который год. Не могу сказать, что работа мне не нравилась, но иногда хотелось выть от однообразности будней и биться головой о процессор моего рабочего компьютера.
   Все незамужние женщины и девушки уже вовсю шушукались о появившемся внезапно "красавчике". Я мог только усмехаться наивности и недалекости некоторых из них и продолжать пить чай у Валентины Семеновны в рабочем закутке. Она всегда приносила из дома какие-нибудь вкусности - пирожные, булочки или пирожки, собственноручно ею сделанные, заставляя нас с Димкой частенько забегать к ней на чашечку чая.
  
   За окном шел сильный дождь. Я мысленно возмутился капризам погоды и фактом забытого дома зонтика, и уткнулся в монитор. Загородский просидел у шефини в кабине около сорока минут, а когда вышел, вопреки моим ожиданиям, пошел прямой наводкой не ко мне, а в бухгалтерию. А после к секретарю Натальи Вячеславовны. А потом к заместителю отдела по закупкам. А затем еще к кому-то. Но не ко мне, блин!
   До моей скромной персоны он так и не снизошел. А я даже не думал расстраиваться! Правда, что я маленький, что ли? Не хочет со мной общаться и не надо! Кажется, я даже хмыкнул и буркнул нечленораздельное ругательство, так как Димка неожиданно спросил:
   - Эй, Темыч, все нормально? Ты чего такой надутый? Обидел кто?
   - А? Нет-нет. Просто настроение паршивое. Сегодня грымза опять достает, да и погода испортилась совсем, - в доказательство своих слов я даже бросил взгляд за окно. Ливень. Стеной.
   - Да уж. Наша Наташа не упустит случая поорать, попричитать, премии лишить,- тяжело вздохнув, констатировал Прохоренко. Его уже лишали. В прошлом году. - Кстати, этот новый юрист ничего так. Серьезный. Приходил и спрашивал, как и что устроено. Вся ли документация в порядке. Я даже удивился. Всего-то несколько часов, как появился, а уже работает. Кошмар!
   Я улыбнулся. Все-таки, даже представить не мог, что его еще увижу. Точнее, я о Загородском и не думал. До сегодняшнего момента. А сейчас чувствую, что вроде как подсознательно и не забывал. Нужно продуктов закупить и к бабушке съездить. Лучше о ней подумаю, чем об этом зеленоглазом хмыре.
   Рабочий настрой никак не шел. Виновата была и погода, и настроение, и Загородский. Вот какого черта он тут объявился! И ладно бы просто зашел в гости, так он работать теперь здесь будет! Через час заканчивается рабочий день. Все вздохнут с облегчением и понесутся к лифту на перегонки. Все хотят покинуть это душное помещение как можно скорее. И впереди ревущей и несущейся толпы будет Прохоренко.
  
  
   Уже начинало темнеть, когда я, потянувшись лениво на стуле, выключил компьютер и вышел из здания...чтобы попасть под ливень. Ну почему я такой неувязок?! Это что, моя карма на всю оставшуюся жизнь? И до остановки совсем не рукой подать...
   Я слишком громко возмущался, когда услышал за спиной голос:
   - Пойдем, Калинин. Я тебя подвезу, - Загородский, не смотря в мою сторону, прошагал под дождем к злосчастной красной иномарке и добавил: - Мне что, прямо к ногам вашей августейшей особы транспорт подать?
   Моя особа не заставила себя долго ждать и запрыгнула в машину. И заговорила.
   - Спасибо...- я хотел как-то к нему обратиться, но не мог выбрать между "Загородским", "Мишей" и "Михаилом Валерьевичем".
   - Мне не трудно, - сухо ответил он, не отрывая взгляда от дороги. Его глаза были сосредоточены на движении за окном и даже не обращались в мою сторону. Вы когда-нибудь чувствовали, как тишина своей напряженностью и натянутостью просто ощутимо давит на каждую клеточку тела? Тогда вы меня поймете. Пришлось первым ее разрывать.
   - Как жизнь? - я старался придать голосу как можно большую непринужденность и заинтересованность.
   - Нормально, - нет, я, конечно, помню, что он всегда был немногословен, но поразвернутее ответ хотелось бы!
   - Понятно...А как семья поживает?
   - Хорошо. Родители в другом городе живут, - он не понял, кого я подразумевал под семьей.
   - А твоя?
   - Кто? - вот теперь он посмотрел на меня с любопытством. В уголках губ спряталась улыбка, а изумрудные глаза ожидали моих дальнейших слов.
   - Ну, жена...Дети....
   Несколько секунд прошло перед тем, как он самым наглым образом расхохотался. Я опешил и смотрел на Загородского не иначе, как на душевно больного.
   - Ой, Калинин, я не могу!!! С чего ты взял, что у меня есть жена? - в перерывах между гоготом спрашивал он.
   - Но это же естественно...И возраст позволяет...
   - У меня нет жены. И не будет. Потому что я... как там... "долбаный педик", кажется...
   Мне пришлось заткнуться. Просто потому, что удивился и даже вздрогнул от услышанного. Больше десяти лет прошло, а он все еще помнил, что я ему сказал тогда! Хотя, это могли быть случайно выбранные им слова.
   - Чего замолчал, Калинин? Испугался? - с уже хорошо знакомой издевкой в голосе спросил он. - Не переживай. На тебя набрасываться не буду. Мне хватило того помутнения рассудка, который на выпускном был.
   - Ты до сих пор ...
   - Нет. Нет. Этот эпизод совсем неважен в моей биографии. Можно даже сказать, лишний.
   Вот эти слова меня раздосадовали, обидели и разозлили. Можно подумать, я сам в тот вечер к нему полез! А он даже не помнит! Хотя, собственно, меня не должно это беспокоить и волновать.
   Вновь воцарившуюся тишину нарушил звонок мобильного. Загородский сразу же ответил, непривычно мягко улыбаясь. Я никогда не видел, чтобы он так улыбался. Не мне уж точно.
   - Привет, Зайка... Да, сейчас буду... Конечно, куплю...Что приготовишь?... Ох, мой кулинар!... Целую...
   Я внимательно слушал. Слушал и не понял, с мужчиной или женщиной он болтал! Второй вариант был бы логичнее всего (ну не верил я, что он педик!), но странным образом, оба варианта были досадными для меня. Я даже возмутился собственной реакции.
   - Высади меня вон у того супермаркета,- надо вновь подумать о бабушке и тех продуктах, которые понадобятся для приготовления моих любимых пирожков с яблоками и орехами. Моя бабуля могла их печь в любое время суток. Хоть утром, хоть поздним вечером.
   - Спасибо, что подвез, Миша...- сказал я, вылезая из машины, и даже в неясном свете фонарей видел, как этот взрослый мужчина смутился. Опять при произнесении его имени.
   - Кхм, не за что. Счастливо.
   Хотя, мне все могло казаться...
  
  
   С утра мое настроение упорно не хотело подниматься выше отметки "дерьмовое". Не спасли даже пирожки и здоровый десятичасовой сон. А все почему? Потому что всю ночь во сне я упорно допытывался у Загородского, кто его пассия, а когда, наконец, узнал, оставшуюся часть сна занимался с ним сексом. И мне это нравилось! Просто невозможно! Какой-то оживший кошмар этот Михаил Валерьевич, а я, видимо, очень впечатлителен и чувствителен к кошмарам. До его появления я даже помыслить о мужчинах в сексуальном плане не мог. А теперь мне снятся эротические сны с ним в главной роли.
   Всерьез думая о том, что существование Загородского отравляет мое собственное, и убеждая себя, что это всего лишь любопытство, вызванное отсутствием гомосексуального опыта, я и добрался до работы. Где меня, радостно крича на всех сотрудников чуть ли не матом, встретила шефиня.
   - Калинин! Через полчаса я жду отчет о работе базы данных нашей фирмы у себя на столе. В темпе, Артем Сергеевич, в темпе!
   Господи, она мне жизни никакой не дает! Остается только не дышать до ее прямого на то разрешения.
   - Что, совсем тебя заездила, грымза старая, - улыбаясь, прошел Димка. С букетом цветов. В бухгалтерский отдел. Я только ухмыльнулся и развернулся, чтобы столкнуться с Загородским и вылить стаканчик кофе в его руке на его же белую рубашку. Не думаю, что он будет рад меня видеть после этого. Михаил разговаривал с кем-то по телефону, когда моя персона внезапно возникла на его пути.
   - Конечно, я приеду! О чем разговор, ма? Разве я пропущу? ...Твою мать!!! - вдруг рыкнул Загородский, расширенными глазами наблюдая, как по белоснежной рубашке расползается темно-коричневое кофейное пятно. - Нет, не тебе. Я перезвоню...
   - Калинин, ты вообще видишь, куда прешь? - зеленые льдинки сверкали и ожидали ответа. Он тщетно пытался избавиться от пятна салфеткой. Как хорошо, что он не знает, что то пойло, которое здесь заваривают и выдают за Айриш Крим, не только пить нельзя, но и отстирать практически невозможно. - Что скажешь в свое оправдание?
   - Э, извини? - выдвинутая мной версия его кажется, не совсем устроила. - Я торопился и совсем тебя не заметил. Главное, чтобы он не заметил, как заалели мои щеки. Один взгляд на это зеленоглазое чудовище и недавнее сновидение вновь всплывало в памяти. Поэтому нужно было срочно ретироваться с места преступления.
   - С тобой все нормально, Калинин? - он коснулся рукой моего лба. - Ты так покраснел. У тебя жар, что ли?
   Во сне его руки тоже были теплыми. И нежными. Они плавно скользили по коже, оставляя огненные следы. Они обнимали меня....
   - Все нормально! Отвали! - я сам испугался, когда дернулся от его прикосновения. Мои слова прозвучали грубее, чем нужно было. Загородский нахмурился. А я поспешил удалиться в свои кулуары и засесть за идиотский отчет.
   И почему я так от него шарахаюсь! Подумаешь, сон! Подумаешь, я в нем испытал самый сильный оргазм в своей жизни! Это ж не в реальности происходило!
  
   - Артем Сергеевич, можете же, когда хотите, - воскликнула шефиня, мисс Железный Феликс, и повернулась обратно к Михаилу, который сверял контракты для заключения какой-то сделки.
   Это вся похвала, на которую способна была Наталья Вячеславовна. Она свято верила, что если бы работники хотели, то коэффициент полезного действия в нашей фирме не был бы равен нулю. Шефиня, как всякий начальник следила за дисциплиной в коллективе, стараясь изо всех сил, чтобы настроение сотрудников не поднималось выше отметки "погано-погано-погано". За это мы ее и "любили", мягко говоря.
   - Как вы думаете, Михаил Валерьевич, все вполне законно? - почему она так ласково со мной никогда не разговаривает?!!
   - Да. И условия приемлемы, судя по документации и сметам....- я никогда не видел Михаила таким серьезным и сосредоточенным. Да что уж, я его вообще десять лет не видел! Может, он изменился...
   - Тогда сделку можно считать заключенной. Кхм, Артем Сергеевич, вы еще здесь? - учтиво поинтересовалась шефиня и оба они с Загородским уставились на меня.
   - Э, извините. Я пошел уже. Да....
  
   Вот почему я не умею видеть сквозь стены?! Чего они там так долго обсуждают? Можно подумать, Железный Феликс сама никогда, без юриста сделок и соглашений не заключала!
   Димка уставился в монитор, бренча по клавишам и проверяя работу системы, а я сидел с отсутствующим видом и гадал, как я докатился до жизни такой. Девушки нет, работа съедает все время, заглядываюсь на мужиков...Хотя, на кого это я заглядываюсь!!!??? Загородский определенно не объект моих мечтаний!
   - Слушай, Тём, я конечно могу понять, что погода не совсем располагает к улыбкам и веселью, но хотя бы лицо попроще сделай! - посоветовал Прохоренко дружелюбно.
   - Я просто сама жизнерадостность. Неужели не видно?
   - Да у тебя во все табло огромными неоновыми буквами расписано: "Не влезай - убьет!".Что случилось-то?
   - Ничего особенного. Просто шефиня достала, а Загородский раздражает, - протараторил я, нарушая данный самому себе когда-то зарок - никогда не жаловаться никому и ни на что.
   Искреннее удивление на лице Прохоренко передать словами невозможно. Сейчас будут расспросы.
   - Ну, Железный Феликс понятно, от нее житья нет никому. А вот юрист наш тебе чем насолил? Он же второй день только работает.
   - Просто раздражает. Ходит такой представительный. Холеный, - не рассказывать же мне, что я Загородского не то хочу, не то боюсь!
   - Если бы я не знал тебя лучше, то решил бы, что ты завидуешь.
   - Было бы чему! - я напыжился и надулся. Такого чувства как зависть в моем арсенале вообще не существовало.
   - Будь проще, Тём. Будь проще. И люди к тебе потянуться, - проинформировал меня несчастного Прохоренко, и вновь уткнулся в монитор.
   Не хочу я быть проще. И уж тем более не хочу, чтобы Загородский ко мне тянулся. Я уставился в окно, старательно душа в зародыше мысль о том, что сам стремительно и неотвратимо тянусь к нему...
  
  
   Я вновь засиделся в офисе допоздна. То ли оттого, что работы было много, то ли от нежелания возвращаться в пустую квартиру. Давно пора была начать устраивать личную жизнь. В выходные нужно обязательно сходить развеяться в какой-нибудь бар. С Димкой. Вот уж на кого девушки слетаются, как пчелы на мед. И ведь каждую он умудряется убедить в том, что она неповторима, необыкновенна и блистательна. Ловелас хренов.
   Осознав, насколько я долго торчу на своей "горячо любимой" работе, я выключил компьютер и неспешно зашагал навстречу вечернему прохладному воздуху. Выходя из здания, я увидел Загородского, с кем-то болтавшего по мобильному телефону.
   - Просто ответь: сможешь или нет? - голос его был непривычно серьезным.
   - ...
   - Здорово. Да...- и разговор был закончен.
   Я, наверное, слишком усердно сверлил взглядом его широкую спину, скрытую под черным плащем, так как он внезапно обернулся. Но удостоил меня лишь мимолетным взглядом. Полным безразличия. Мне пришлось признать, что это меня огорчило. Но потом память услужливо подбросила утреннее происшествие и тот момент, как я дернулся от руки Загородского и огрызнулся. После совесть, которую ни обменять, ни продать, ни потерять не было никакой возможности, заставила меня помрачнеть и признать, что я был несколько неправ и поступил нехорошо. В довершении ко всему эта же противная тетка, именуемая совестью, в сговоре с опорно-двигательным аппаратом, заставила меня подойти к Михаилу, и как можно непринужденнее поинтересоваться:
   - Тоже работы полно, поэтому допоздна засиживаешься? - кретинизмом я вроде не страдаю, но сейчас себя чувствовал именно таким. Полным кретином.
   - Угу. Только закончил с делами разбираться, - и вновь воцарилась тишина. Загородский поглядывал на часы и что-то бубнил себе под нос. А я очень хотел перед ним извиниться.
   - Миша... - зеленые глаза уставились на меня. Мне даже почудилось, что в них пробежала искорка любопытства. - Извини меня, пожалуйста, за сегодняшнее.
   - Ничего. Хотя это была моя любимая рубашка, - он хмыкнул и вновь посмотрел на часы. Дорогие. С гравировкой.
   - Я не про это, - а вот теперь в его чертах лица проступало явное удивление.
   - Извини?
   - Я ...Вообщем...Прости, что я нагрубил тебе с утра...И...
   - И шарахнулся от моего прикосновения, будто я прокаженный...- спокойный, убийственно спокойный голос, констатирующий определенный факт.
   - Я...прости. Правда. Я просто не ожидал и отскочил поэтому.
   - Да ладно. Все нормально, Калинин. Я все понимаю.
   - Нет. Не понимаешь. Я ...- я, кажется, так старался реабилитироваться, что даже покраснел от напряжения.
   - Ты такой забавный, когда смущаешься! - неожиданно выдал Загородский, а потом добавил: - И когда злишься тоже.
   Я не смог ничего ответить, так как к ногам моего одноклассника, откуда ни возьмись, подрулила машина серебристого цвета. За рулем сидел приятный светловолосый молодой человек. Увидев Загородского, он улыбнулся мягко и добродушно. Он показался мне дружелюбным и симпатичным.
   - Все нормально, Артем. Счастливо! - попрощался Михаил и со словами "Привет, солнце!", сел в машину, чтобы через несколько секунд скрыться из моего поля зрения.
   Не знаю почему, но это "солнце" сразу мне разонравилось...
  
  
   -3-
  
   Среда - это тот благословенный день недели, когда твои мысли уже направлены на стремительно приближающиеся выходные. Этот день - кульминация рабочих будней. Дальше пойдет развязка и планы на очередной двухдневный отдых.
   А еще это день, когда я заболел. Самым обыкновенным образом. Простудился и теперь терпеливо почил на своем двуспальном ложе в ожидании врача, с температурой под сорок. С обильным соплевыделением. С дикой головной болью. Все предыдущие дни мой организм терпеливо и усердно боролся со слабостью и нарастающими симптомами простуды, а сегодня ночью сдался под напором микробов. Прискорбно.
   Я отпросился у Натальи Вячеславовны, получив сухое "Поправляйтесь быстрее", словно долг моей страдающей персоне был отдан и теперь можно забыть о моем существовании на время больничного. Предупредил Прохоренко, что на его хрупкие мужские плечи сваливается двойная работа, и получил заверения, что он непременно заглянет вечером справиться о моем самочувствии.
   Оставалось только ждать тетеньку в белом халате и с безучастным лицом, чтобы через несколько минут после визита оказаться погребенным под списком необходимых лекарств. Но, видимо, Судьба любила нещадно издеваться над людьми по фамилии "Калинин"...
  
   Звонок в дверь вернул меня из плена болезненной дремоты и заставил нетвердой походкой пройти в коридор. На пороге стоял слуга Эскулапа в сером плаще и с пресловутым медицинским чемоданчиком. И так же непринужденно улыбался, как и вчера. Загородское "солнце". Я даже вздрогнул от неожиданности и удивления.
   - Здравствуйте! А не вас ли я вчера видел, когда заезжал за другом? - бодренько спрашивал "добрый дядя доктор", проходя за мной в гостиную. Ага, другом, как же!
   - Да. Это был я. Мы с Михаилом коллеги по работе, - сипел я, решая жизненно важный вопрос: сморкаться или не сморкаться. - А еще мы в школе вместе учились.
   Я пожалел о том, что сказал. Эта информация прозвучала слишком гордо. Как будто я был несказанно рад, что этот врач не мог похвастаться тем же. Этот дружелюбный молодой мужчина начал быстренько проверять мою грудную клетку, горло и все с ними связанное на предмет наличия вражеских гриппозных сил, попутно поддерживая диалог.
   - Мишка никогда не рассказывал про свое детство. А о работе говорит только как о чем-то самом собой разумеющимся. Так что единственное, что нам можно вспомнить совместно - это студенческие годы, - я в самом прямом смысле этого слова навострил уши. И впервые в жизни сильно возжелал, чтобы при мне болтали без умолку. Конечно же, перед этим я убедил себя, что мне интересно исключительно из природного любопытства, а вовсе не потому, что хотелось выяснить - связывает ли Загородского и этого светловолосого поклонника медицины что-то много большее, чем дружба.
   - Раз уж мы оба знаем Мишу, то... - мужчина пожал мне руку, попутно представляясь. - Никита Свиридов.
   - Артем.
   - Очень приятно познакомиться. Странно, но Мишка никогда не рассказывал о ....давай на "ты"? ...о тебе, - Никита определенно не испытывал таких чувств, как смущение и неловкость. Брал, как говорится, нахрапом. Пользуясь тем, что я болею и слишком туго соображаю.
   - Мы не очень ладили в школе, - честно признался я, пока Свиридов выписывал рецепт на лекарства. - Он у меня даже девчонку увел.
   - Хм, никогда бы не подумал...- хмыкнув, ответил мужчина и протянул листок с записями. - Значит так. Все банально: постельный режим, обильное питье, минимум физических нагрузок, побольше витамина С. Все препараты в рецепте. Может еще как-нибудь увидимся, - не унимался доктор, вскакивая и направляясь к выходу.
   - Вот тогда и поболтаем от души!
   - Э, Никита.....
   Он обернулся. А я хотел быть чуточку наглым и немножко сумасшедшим:
   - Спасибо, - но не смог.
   - Это ж моя работа, Артем. Счастливо!
   Я так и не смог выяснить: любовники они или нет, черт их побери!
  
  
   - Брат, могу я сделать тебе комплимент? - зайдя ко мне вечером, как и обещал, с порога поинтересовался Прохоренко. - Ты паршиво выглядишь!
   - Спасибо за комплимент, - я только что полоскал горло жутчайшей субстанцией, и это так пошатнуло мое мировосприятие, что я даже чувство юмора друга оценить не мог.- Проходи. Чувствуй себя как дома. А именно: завари мне чай и настругай бутербродов.
   - Жалкий эксплуататор! - улыбнулся Димка и прошмыгнул на кухню. - Усе будет в лучшем виде!!!
   Температура немного спала, видимо антибиотики, которые я любезно попросил купить соседку из квартиры напротив, слегка подействовали. Однако сонливость никуда не ушла и даже присутствие тайфуна "Прохоренко" в моей квартире не спасало от клевания носом.
  
   Димка рассказал мне, что сегодня все интересовались, как мое самочувствие, весь бухгалтерский отдел причитал, какой я "бедненький и несчастненький", а Загородский, отпросившись у шефини, куда-то ретировался. Я только хмыкнул. Знаем, К КОМУ он ретировался! Почему-то мой недалекий набор серых клеток никак не мог определить и классифицировать то чувство, которое я испытывал, когда думал, о Никите и Мише, как о...паре. Или не хотел определять. Наверное, это было что-то вроде защитной реакции мозга на аморальную и абсурдную информацию.
   - Представляешь, даже Железный Феликс проникся сочувствием к тебе. Она попросила меня узнать, как твое самочувствие и на какой период тебе нужен больничный. Я был шокирован друг! Просто не к лицу нашей грымзе заботливые нотки в голосе и сочувствующий взгляд! - Рассуждал Димка, наглым образом уничтожая мои съестные припасы.
   - Угу. Фальшивит! - согласился я, стыдливо думая, что если мой лучший друг не уберется из квартиры ближайшие полчаса, то будет свидетелем моего засыпания и выпадения из реальности.
   Но положение спас мобильный телефон Прохоренко. Да здравствует технический прогресс!
   - Алле! Ой, Машенька, привет! Конечно! Нет, как я мог забыть о тебе, красавица?! Да, как и договаривались! Целую, - пролепетал друг, словно венецианский ловелас, и только после того, как положил трубку в карман джинсов, треснул себя по лбу. - Я ЗАБЫЛ!!!
   - Не та ли это Машка из бухотдела? - поинтересовался я, хотя заранее знал ответ.
   - Она самая. Прелестнейшее создание, правда?
   - Определенно.
   - Слушай, я побежал. Ты прости, но ради попытки устроить свою личную жизнь, я все-таки рискну тебя покинуть! - Димка стал собираться. А я, зная о рассеянности друга, осмотрел внимательно гостиную, чтобы "похититель женских сердец" ничего не забыл.
   - Можно подумать, она у тебя не налажена. Личная жизнь, - сказал я как можно громче, ведь Прохоренко уже натягивал ботинки в коридоре.
   - Ты не обижаешься, брат? - напоследок поинтересовался он и, удовлетворившись моим отрицательным ответом, откланялся. - До встречи, друг! Поправляйся!
  
  
   Не прошло и пяти минут, как входная дверь подверглась очередной атаке. Я прошлепал открывать, уже заранее зная, что это Прохоренко, который никогда не отличался внимательностью, пришел забрать что-то забытое впопыхах.
   - Я так и знал, что ты БАЛБ... - я не договорил, так как совершенно не ожидал увидеть его.
   Загородский стоял на пороге моей квартиры с двумя пакетами из супермаркета, забитыми под завязку, и всматривался в мое лицо, словно на предмет наличия внешних повреждений. А я вновь почувствовал, что температура стремительно подскакивает вверх. Оставалось только выяснить, были ли это происки вражеского вирусного десанта, или присутствие этого зеленоглазого чудовища на моей территории "святая святых", в моем жилище, мешало мне прийти в себя.
   - Калинин, ты так и будешь держать меня на пороге? - опять издевательский насмешливый тон. Я виноват что ли в том, что Загородский - последний человек, которого я ожидал здесь увидеть. - У меня пакеты тяжелые...
   - Ээээ....- протянул я, чисто автоматически освобождая моему однокласснику путь на кухню. - Привет, Миша...
   - Доброго вечера! Как самочувствие? Хотя сам вижу, что херовое, - неожиданно бурно заговорил Михаил, стоя ко мне спиной, и выкладывая из пакетов продукты и лекарства.
   - Я... я не ожидал тебя здесь увидеть, - признался я и смачно высморкался.
   - Я сам от себя не ожидал...- прозвучало совсем тихо. Но затем уже громче: - Решил, что навестить тебя будет правильно, тем более, что с Ником вы сегодня познакомились. Он рассказал, что с утра ты был плох, и захотелось побыть добрым самаритянином.
   - Да. Его с утра я тоже не ожидал, - добавил я, поражаясь, насколько мой персональный кошмар разговорчив сегодня. - Я просто собирался спать.
   Это была подлая ложь. Потому что, как только он появился здесь, сон вышибло напрочь. Загородский просто ухмыльнулся и сказал, скорее скомандовал:
   - Калинин, ложись-ка ты в постель. Я тебе сейчас чай травяной заварю. А то твое дрожащее субтильное тело просто кричит о том, что болеешь.
   Странно, но я послушался. Странно, но я обрадовался, что он здесь. Странно, но я был счастлив, что смог увидеть, как он проявляет заботу. И еще более счастлив, что забота эта направлена на меня.
   - Миша, прости меня...- сказал я уже лежа в постели, натянув одеяло до подбородка. Загородский от моих слов застыл на пороге комнаты с кружкой в руке. Его зеленые глаза в свете ночника приняли почти хищное выражение. Казалось, он на мгновение о чем-то серьезно задумался, но пелена вскоре спала с его взгляда и он, как обычно, язвительно произнес:
   - С чего вдруг ты уже второй раз передо мной извиняешься?
   - Не знаю. Просто чувствую, что должен, - ответил я, искренне так чувствуя.
   - У тебя жар, Калинин? - мягко поинтересовался Загородский, ставя настой на прикроватную тумбочку. - Ты уже бредишь.
   - Миш...
   - Знаешь, я думаю, что пойду. Ты плохо себя чувствуешь и уже довольно поздно. Нужно отдыхать, Калинин. Иначе шефиня сойдет без тебя с ума.
   Я хихикнул, на что голова отозвалась небольшой волной боли. А Загородский действительно собрался уходить. Но даже сейчас, ощущая, что температура вновь поднялась до отметки 39.5, я все равно был в здравом уме и крепкой памяти. И я не хотел, чтобы он уходил. Я - убежденный натурал, который десять лет назад оттолкнул его от себя с воплями отвращения, и благополучно испугался его появления в своей жизни снова, не знал, что мне от него нужно. Но и отпускать не желал.
   - Миша, останься, пожалуйста...- сам себя шокируя, попросил я, чувствуя, что черепная коробка, налитая свинцом, и уставшие глаза требуют отдыха. - Я не люблю быть один, когда болею.
   - Я не думаю, что это хорошая идея, Калинин. Ты сейчас слаб, болен и вполне вероятно, что это просто временное желание побыть в моей компании. Будет очень печально, если я наступлю на те же грабли...
   - Пожалуйста...
   Уже проваливаясь в блаженную дремоту, я слышал его обреченный вздох. И его предложение спать на диване в гостиной и в случае проблем, звать его. Тогда, уже еле ворочающимся языком я намекнул:
   - Меня знобит, Загородский...
   - Принести еще плед?
   - Это не поможет...
   Снова обреченный вздох. И я чувствую, как кровать прогибается под тяжестью его тела. И думаю, что я - самый настоящий кретин. И ощущаю тепло его тела в нескольких сантиметрах от моего, покрывшегося испариной от высокой температуры и дрожи. И слышу его голос:
   - И ты будешь не против, если педик своими педиковатыми руками до тебя дотронется?
  
   Уже провалившись в цепкие объятия Морфея, я двигаюсь ближе, впечатываясь спиной в его живот и грудь, устраиваюсь поудобнее в кольце его сильных рук и отчаливаю в продолжительный глубокий сон.
  
   Надеюсь, я дал достаточно утвердительный ответ?
  
   -4-
  
   Утро встретило меня запахом кофе, грохотом где-то на кухне и трехэтажным матом. Я сразу же подскочил на кровати, пытаясь понять, кто находится в моей квартире. И только спустя мгновения вспомнил, КТО лежал этой ночью рядом. Щеки предательски заалели, и оставалось только радоваться, что Загородский меня сейчас не видит.
   Я чувствовал, что температура еще высокая, но голова уже не болела, и горло, кажется, тоже немного успокоилось. Поэтому я встал с постели в приподнятом настроении, и, стараясь запрятать неловкость и смущение от присутствия Михаила в своей квартире и своей жизни куда подальше, прошлепал на кухню.
   Загородский стоял у плиты в брюках и рубашке, помешивал что-то на сковородке и сопел что-то себе под нос. Я застыл в дверном проеме и уставился на его широкую спину. И внезапно в моем еще сонном сознании возникла запоздалая, но справедливая мысль: "Я подпустил его слишком близко". И именно сейчас, наблюдая за этим взрослым уверенным в себе мужчиной, я понял, что боюсь его. Боюсь его дальнейших действий. Боюсь, что что-то между нами необратимо сдвинулось с мертвой точки. "А что же мне от него нужно?" - было последним, что я подумал, когда добродушный голос произнес:
   - Неужели моя спина так интересна для разглядывания, Калинин?
   - Доброе утро, Миш, - я присел на краешек стула и налил большую чашку горячего сладкого кофе с корицей. Говорят, настоящий кофе нужно пить несладким. Изверги! Это же гадость!
   - Как самочувствие? - поинтересовался Загородский, поставив передо мной тарелку с сырным омлетом. Ням! - Ты так забавно выглядишь. Как воробей нахохлился.
   - Я же болею. И я не воробей, - промямлил я, пережевывая завтрак и жмурясь от удовольствия.
   - Не ожидал от тебя такого вчера. Я думал, ты ко мне на пушечный выстрел не подойдешь. Видимо, во время болезни твои инстинкт самосохранения и здравомыслие притупляются,- задумчиво проговорил Михаил, глядя мне в глаза. И почему он всегда так пристально в них смотрит?! Словно без слов может прочитать все, что я думаю. Всегда таким был.
   - Миш, давай поговорим,- начал я неуверенно. Должно быть, в моих глазах отразились испуг, неуверенность и сомнение, так как:
   - Не надо меня бояться, Калинин, - голос серьезен, как никогда. - Неужели ты думаешь, что я тебе что-то плохое сделаю?
   - Нет. Я так не думаю, - я старался звучать как можно убедительнее.
   - И тем не менее, ты продолжаешь от меня отдаляться. Не переживай. Я не буду к тебе приставать. Это произошло всего один раз и больше не повториться никогда.
   - Миш, дай же мне сказать...
   - В этом нет необходимости. Я и так знаю, что ты хочешь сказать. Всегда знал. Видишь ли, тебя всегда было легко прочитать. Ты еще с детства был таким наивным, открытым, чистым. Я даже завидовал. Я скуп на эмоции, поэтому не могу быть открытым со всеми подряд...- он сделал почти МХАТовскую паузу, а я не знал, чем ее заполнить, потому что окончательно запутался.
   - Я пойду. А то шефиня и меня занесет в черный список. Ужас! - картинно закатил глаза Загородский, и поднялся со стула.
   - Миша, я же...
   - Расслабься. И даже не пытайся разобраться...Просто забудь. И поправляйся скорее.
  
  
   В воскресенье утром мне позвонил Прохоренко, и чуть ли не визжа в трубку, аки красна девица, проинформировал:
   - Друг, сегодня мы идем в ресторан. Я, Машуля, ты и ее близкая подруга. Понимаешь, к чему я клоню?
   - Нет.
   - Ну, брат, у тебя от гриппа мозг разжижаться начал, что ли? Двойное свидание. Ужин, Темыч, ужин.
   - С каких это пор ты работаешь сводником? - осведомился я, уже заранее зная, что соглашусь. И пойду на свидание вслепую.
   - Обижаешь. Я, можно сказать, с пеной у рта пытаюсь устроить твою личную жизнь!
   - Хорошо-хорошо. Во сколько?
   - В семь. В ресторане "Элегия", - я даже присвистнул, ведь ресторанчик был непростой. Можно сказать золотой.
   - Договорились, - я отключился. И подумал, что думать постоянно - очень вредно для здоровья. Особенно, когда в строгий ход и логический порядок твоих дум врывается зеленоглазое чудовище, готовящее вкуснейший кофе с корицей и омлеты.
  
  
   Девушку звали Настя. Анастасия. Красивое "царское" имя. Она заметно стеснялась, как впрочем, и я, поэтому показалась мне скромной и тихой девушкой. Когда мы разместились за столиком в "Элегии" и уставились в меню, попутно просматривая цены, и мысленно молились, чтобы девушки оказались сидящими на диетах, сытыми, ветерианками, да кем угодно, лишь бы заказывали в меру. Мы с Димкой, как никак были джентльменами, так что один приличный кутеж здесь заметно бил по нашим карманам. Но послав к черту снобизм, мы принялись развлекать спутниц беседой и ждать, когда принесут заказ.
   У Насти были красивые серые глаза, не обладающие глубиной или необычными искорками, но удивительно ясные и добрые. Светлые волосы, подстриженные "под каре", четко, но правильно очерчивали ее аккуратненький профиль. И фигурка у девушки была потрясающая. Я внутренне опасался, что собеседник из нее получиться не ахти какой, но мои тревоги не оправдались. Им просто суждено было рассыпаться прахом, перед Настиными интеллектом и эрудицией.
   - И кем же вы работаете Настя? - полюбопытствовал я, все еще обращаясь к девушке на "вы".
   - О, я работаю медсестрой в больнице и попутно учусь на дизайнерском факультете.
   - Такие разные профессии. Почему же на дизайнерский факультет пал ТВОЙ выбор? Прости, что сразу перехожу на "ты".
   - Все в порядке. Я и сама хотела тебе это предложить. Просто я очень люблю рисовать, составляю неплохие схемы интерьера, да и потом дальтонизмом не страдаю, так что неплохо разбираюсь в цветовой гамме, - она улыбнулась.
   - Надеюсь, из тебя получится отличный дизайнер. ...
  
  
   - А Настюшка у нас умеет предсказывать судьбу! - гордо заявила Маша, поднося к губам бокал шампанского. По-моему мнению, уже лишний.
   - Это правда?- учтиво поинтересовался я, хотя в Судьбу верил с трудом, а в тех, кто пытается ее разгадать - и подавно.
   - Хм, ну как сказать. Я хорошо гадаю на картах. Я их, можно сказать, "вижу". Это у меня от бабушки. Она научила. Другое дело, что Судьбу никогда нельзя предсказывать, ее можно просто читать.
   - То есть, нельзя узнать, что будет? - я всерьез этим заинтересовался. Уж очень интересно моя собеседница рассказывала.
   - Можно только обрисовать ситуацию, и то нечетко, только силуэты. Можно сказать, составить предварительный план...Хотя карты тоже иногда молчат.
   - Странно, я никогда не верил во всю эту лобуду. Но думаю, что это должно быть интересно.
   - Я погадаю тебе как-нибудь...Когда придет время...- загадочно вымолвила Настя, и мне даже показалось, что в ее глазах промелькнуло что-то таинственное...
  
  
   Вечер прошел в теплой дружеской обстановке. Настя оказалась действительно очень живой и веселой девчушкой. Возможно, подействовало шампанское. Возможно, она просто поняла, что я не "злой и страшный серый волк". В любом случае, я почувствовал, что захочу снова ее увидеть, и просто так это знакомство для меня не пройдет.
   Ближе к одиннадцати мы стали выходить из ресторана. Погода была чудесной. Черное небо, усыпанное миллиардами звезд, легкий бодрящий ветерок и свежий воздух. Машка и Прохоренко, будучи в подпитии, были довольны и погодой, и жизнью, и нами, и в первую очередь, собой. Поэтому шли чуть ли не в обнимку, ликуя аки малолетние школьники, сделавшие на раз суперсложное задание. Было забавно за ними наблюдать.
   - Тем, я возьму тебя под руку? - нерешительно начала Настя.
   - Разумеется, мадемуазель!
  
   Все было чудесно. Абсолютно все...Пока я не увидел идущих нам навстречу Загородского и Никиту, о чем- то оживленно болтающих. Я внутренне возмущался, что в городе полно ресторанов, а их дернуло идти именно в тот, где были мы!
   Но присмотревшись повнимательнее, я почувствовал, как кольнуло в сердце. Самым наглым образом. Загородский смеялся. Заразительно и весело. Я никогда не видел, чтобы он так ярко и живо проявлял свои эмоции, а здесь его ничего не сковывало. Но ошеломляющее удивление прошло, так как я осознал: причиной его веселого настроения был Свиридов. Улыбающееся светловолосое "солнце", которое вертелось вокруг него постоянно. Человек, который очень сильно меня раздражал. Именно тем, что был Загородскому кем-то, кем я не мог стать...
  
   - О, какая встреча! - воскликнул Прохоренко, отчего захотелось дать ему смачного пендаля. - Михаил Валерьевич!
   Они нас заметили. Подошли и поочередно представлялись друг другу. Но Загородский разом посерьезнел. Потому что увидел, как Настя держит меня под руку и прижимается ко мне, стараясь согреться. Он даже не удостоил меня взглядом. Вновь. И только Никита и подвыпивший Прохоренко спасали ситуацию от попадания в разряд "напряженные".
   - Аншанте, прекрасные дамы! - начал Свиридов, целуя поочередно руки нашим спутницам. - Вы тоже решили покутить?!
   - Мда, уже откутили свое, - добавил Димка, сияющий аки начищенный до блеска медный таз. Все-таки сразу видно, что они со Свиридовым - одного поля ягоды. Компанейские и разговорчивые. - Ладно, мы пойдем.
   - Счастливо!
   Я хотел, чтобы Загородский посмотрел на меня. Поднял свои холодные зеленые глаза и просто посмотрел. И вновь мне стало страшно. От того, что я требую чего-то неправильного и лишнего. Но Михаил только скользнул по мне взглядом, натянуто улыбнулся Насте и потянул Свиридова за собой, скорее сворачивая общение.
  
  
   Я провожал Настю до дома. К типовым пятиэтажкам. В район, находящийся за тридевять земель от моего собственного жилища. Но я был не против. И только настроение мое неуклонно катилось к нулевой отметке. Я не знал, что еще мне в этой жизни надо. Что мне делать? Как себя вести с Михаилом? И опять, черт побери, я думал о нем. Идея фикс. Наваждение, которое нельзя подпустить ближе, но и оттолкнуть практически невозможно.
  
   - Спасибо за чудесный вечер! - наконец заговорила Анастасия, отпуская мою руку и смотря мне в глаза.- Я рада, что с тобой познакомилась.
   - Аналогично! Я тоже очень рад, что узнал тебя, - и это была чистая правда. Только лишенная всякой романтики и сентиментальности. Простая дружеская правда.
   - Что ж. Спокойной ночи, Настя, - вежливость превыше всего.
   - Да. Спокойной ночи, - проговорила она, смотря мне в глаза несколько мгновений, а затем резко подалась вперед и поцеловала меня в губы. Я был ошеломлен, но все же ответил на поцелуй, углубляя его. Ее губы были мягкими и податливыми. Со вкусом персика. Едва уловимым.
  
   Мы стояли перед подъездом ее дома и целовались. Я отвечал, и мне нравилось. Но где-то глубоко внутри меня росло дикое, неподдающееся контролю желание, чтобы целовал меня сейчас кое-кто другой...
  
  
   -5-
  
   С воскресного ужина и знакомства с Настей прошла неделя, которую я благополучно провел дома. Нет, не в отдыхе. А в составлении компьютерных программ и их тщательной проверке - работе, которую милостиво по электронной почте мне скинула "глубокоуважаемая и обожаемая" Наталья Вячеславовна. Просто в начале рабочей недели Прохоренко самым наглым образом сдал меня, сказав, что моя персона уже поправилась и вполне может вновь вернуться в трудовую колею. Такого предательства я не мог от него ожидать. Зато потом корыстно использовал сей факт измены Родине себе в пользу, заставляя Димку приходить и помогать мне, попутно требуя принести чего-нибудь вкусненького.
   Настя так быстро и изящно вошла в мою жизнь, что я даже не знал, что с ней делать и в статусе кого девушка чуть ли не каждый вечер или забегала ко мне после работы, или вытаскивала на прогулки - дышать свежим воздухом. Предполагалось, что она должна считаться моей пассией, быть обожаемой мной и любимой, но таких серьезных чувств Настя во мне вызывала. И я боялся, что ее это расстроит. Но она была так же дружелюбна и открыта, как всегда.
   Дальше поцелуев дела не заходили. И не потому, что Анастасия была не привлекательна сексуально, а просто меня в этом плане не привлекала. Наши отношения могли походить на отношения супругов, проживших в браке счастливых лет пятьдесят. Словно страсть ушла, хотя между нами ее и не было никогда, и остались только привычка, взаимоуважение и какая-то почти детская, невинная симпатия. Но я знал, чувствовал, возможно, интуитивно предполагал, а возможно, сказывалась специфика моей мужской психологии, что моя "девушка" хочет большего. Много большего. Это мелькало в ее ясных серых глазах, каждый раз, когда мы заканчивали наши прогулки по городу продолжительным поцелуем. Но я не мог разделить ее желания. Я хотел другого...Именно. ДРУГОГО! Зеленоглазого, черноволосого, со спортивной фигурой мужика. Немногословного, противного, саркастичного мерзавца. С этой возмутительной мыслью я смирился. Я действительно испытывал к Загородскому сексуальное влечение. И что самое удивительное - только к нему. По отношению к остальным представителям сильной половины человечества, даже если они и были брутальны и привлекательны внешне, я оставался абсолютно асексуальным.
   Проблем с принятием факта влечения к Михаилу не возникло. Возникли трудности с реализацией. Какая-то совершенно лишняя в моем характере черта, похожая на упрямство и отдаленно попахивающая трусостью и нерешительностью, все еще сопротивлялась и заставляла держать себя в узде.
   К тому же, я безумно сильно боялся обидеть Настю. Слишком хорошо мне было с ней общаться, словно мы понимали друг друга с полуслова, имели одни взгляды на жизнь...В общем, были "до тошноты" похожи.
   В таких утомительных раздумьях, протирании штанов за компьютером в стремлении хоть чуток почувствовать себя трудоголиком, и общении с Прохоренко и Настей прошла неделя моего "больничного".
   И в понедельник, спеша в офис в как всегда переполненном автобусе и будучи как всегда вдавленным в оконное стекло, я чувствовал, что скоро произойдет что-то из ряда вон выходящее...
  
  
   Поднявшись на нужный этаж, как только двери лифта благосклонно открылись, я попал в такую привычную трудовую атмосферу. Все те же пасьянсы "Косынка" на мониторах секретариата, та же болтовня и те же сплетни, и та же шефиня.
   - О! Кого я вижу! Артем Сергеевич, как ваше самочувствие? - Железный Феликс продефилировала мне навстречу с улыбкой. Местами даже добродушной. А я думал, что же такое произошло, что я впервые получаю не вымученный оскал, а полноценный смайл.
   - Здравствуйте, Наталья Вячеславовна. Я здоров и готов приступить к работе, - сказано было вяло, но этот факт прошел незамеченным.
   - Отличненько! Ваша половина кабинета уже запылилась, - пропела шефиня и прошествовала в отдел бухгалтерии, в то время как я поспешил найти Прохоренко и поинтересоваться, что такого интересного произошло на работе.
  
   - А! Друг, здорово! Как? - радостно воскликнул Димка, вскакивая из стола и обнимая меня, словно не виделись года два. Хотя только три дня назад он забыл в моей квартире мобильный.
   - Да вроде ничего. Живой, - столько шума вокруг банального гриппа, который даже не сумел должным образом задержаться у меня в организме и геройски погиб под напором антибиотиков и меда. - Слушай, Дим, а только я один видел сейчас, что грымза в хорошем настроении? Это наверняка последствия болезни.
   - Все с тобой нормально. Шефиня просто счастлива, аки дитя, получившее вожделенную конфету.
   - И в чем причина?
   - Просто она заключила очень-очень выгодную сделку, которая приумножает ее капитал на энное количество денег, и устраивает солидную вечеринку в банкетном зале на этаже ниже. В четверг, - плохо скрывая предстоящее удовольствие от банкета, довольно улыбаясь, информировал Прохоренко.
  
   Заруливая в бухгалтерский отдел с банальной и корыстной целью - покушать домашней выпечки и попить чайку с Валентиной Семеновной, я столкнулся с Загородским. Буквально налетел на него. И был благодарен небесам, что в этот раз кофе при себе он не имел.
   - Привет, Миш, - непонятно почему я улыбался.
   - А, Артем. Доброе утро. Рад видеть тебя в добром здравии, - вежлив. До тошноты. За такой вежливостью обычно маскируют полное безразличие. Загородский стоял передо мной сдержанный и серьезный, словно буддийский монах во время сеанса медитации. И только чуть погрустневший взгляд говорил о настоящем настроении юриста.
   - Миша, нужно поговорить. Я должен тебе кое-что сказать! - почти на одном дыхании выпалил я, удивляясь собственной смелости.
   - Говори. В чем проблема? - поинтересовался Загородский, но звонок мобильного не дал мне даже начать. - Извини. Это начальство.
   - Да....Хорошо. Конечно. Иду, Наталья Вячеславовна, - тысячи проклятий тогда мысленно я сыпал на головы шефини и того, кто изобрел такое средство связи, как мобильный телефон. - Извини. Потом поговорим.
   И Загородский ретировался. Боле того, я был почти уверен, что он испытывает облегчение, так удачно избежав разговора со мной.
  
  
   Последующие дни весь отдел был занят подготовкой к банкету. Приглашения фирме компаньону разосланы. План составлен. И только бухгалтерский отдел сходил с ума от невыполнимости задачи: "Чтобы было по максимуму, но с минимальными затратами". Мария и Наталья Семеновна были обречены на посиделки допоздна с калькуляторами в зубах, вынуждая Прохоренко страдать и лезть на стенку от невозможности побыть с любимой девушкой. Это Димка нечаянно проболтался, что она любимая. Моего друга всегда было так сложно зацепить чем-либо. Но вот этой девчушке невозможное удалось. И я этому был только рад.
   А в среду вечером Прохоренко поставил меня перед неизбежным фактом - Настя пойдет со мной на банкет, ибо должна же любимая девушка знать, чем занимается ее молодой человек. Если честно, это была не очень хорошая идея. А если еще честнее, я вообще не думал о Насте последние дни. Просто забыл. Потому что все мои мысли были заняты зеленоглазым хищным чудовищем, который так удачно избегал разговора со мной все это время. А я думал, как бы в несколько фраз оформить весь спектр эмоций, которые возникали у меня при виде его фигуры, выгодно подчеркнутой деловым костюмом, его шелковистых черных волос и чуть сверкающей сережки в левом ухе.
   И еще я сыпал проклятья Прохоренко, уже вслух, сидя перед телевизором дома, в гостиной. Но как бы перспектива провести весь вечер с Настей и рядом с Загородским, не имея возможности поговорить с ним, не удручала, в четверг вечером я послушно провел Анастасию в банкетный зал. Она стеснялась и краснела, крепче сжимая мою руку.
  
  
   Вечер проходил на "Ура!". Хорошо и со вкусом подобранная музыка позволяла расслабиться и наслаждаться танцами. Стол ломился от закусок и подвергался периодическим опустошительным набегам со стороны Прохоренко. Думаю, Машка его не кормит. Потом сделаю ей выговор.
   Представительные женщины и мужчины сновали туда-сюда, собираясь в небольшие стайки, и оживленно что-то начинали обсуждать. Некоторые танцевали. А Железный Феликс вся светилась и норовила лопнуть от чувства собственного превосходства. Мы же с Настей сидели за одним из столиков, и я был удостоен чести слушать ее впечатления от вечера. Слушал. Но не слышал. Потому что искал глазами Загородского. И не находил. И это расстраивало. Сильно.
   Наконец, я увидел, как он входит в зал. Не один. Свиридов, как всегда с почти благостным и умиротворенным выражением лица, шел рядом, небрежно сунув руки в карманы брюк темно-серого цвета, попутно что-то рассказывая. Загородский же весело улыбался и поддакивал. Его рубашка была расстегнута на несколько верхних пуговиц. Так же как всегда. Складывалось впечатление, что галстуки он принципиально не признавал. Черный костюм, мерцающие изумрудным светом глаза - я почти уверен, что виновато освещение, а не моя больная фантазия, - небрежная прическа, полные губы. Одно слово - самец. Сейчас я как никогда ощутил себя кроликом - субтильным, жилистым и голубоглазым кроликом - мазохистом. Потому что я очень хотел, чтобы этот удав по фамилии Загородский меня проглотил.
   От пришедшей на ум глупой и двусмысленной метафоры мучительно захотелось треснуть себя по лбу, но я не успел. Загородский и Свиридов подошли к нам.
   - О, прекрасная дама, вы снова здесь?! Рад встрече, - Никита поцеловал руку смущенной Насте, а мы с Загородским уставились друг на друга. Это было что-то наподобие детской игры "в гляделки". Кто моргнет - тот позорно проиграл. И в этот раз, к моему внутреннему ликованию, проигравшим был Михаил. Он как-то поспешно отвел взгляд, и сухо пожелав нам приятного вечера, прошел по направлению к шефине.
  
  
   К середине вечера я был в подпитии. Не улакался в нулину, но изрядно захмелел. Радовало то, что способность мыслить, причем довольно логично, и двигаться самостоятельно я не потерял. Мы с Настей несколько раз танцевали под медленную музыку, в то время, как половина присутствующих, в том числе и несравненная парочка Диман да Марья, предпочитали что позажигательнее. Михаил наблюдал за нами, оценивающе разглядывал Настю и просто сверлил взглядом мою спину, но в общей беседе не участвовал и к нам не подходил.
   А когда шефиня решила публично поблагодарить юриста фирмы за профессионализм, то выяснилось, что Загородский пропал. Свиридов сказал, что его друг вышел покурить и скоро должен вернуться, поэтому с похвалой придется подождать. А у меня прямо глаза загорелись от неожиданно свалившейся на меня удачи. Я же теперь мог с ним поговорить. Тет-а-тет.
   Свиридов в момент высочайшего восторга на моем лице как смотрел в мою сторону, а потом вдруг внезапно подошел к Насте и галантно спросил:
   - Настя, не окажете ли вы мне честь потанцевать со мной? - девушка полностью стушевалась и воззрилась на меня как на спасательный круг.
   - Иди-иди, потанцуй. Мне все равно нужно отлучиться, Настюш, - как можно терпеливей сказал я и старался изо всех сил не выбегать из зала. А сердце радостно забилось от предвкушения чего-то еще мне неизвестного.
  
  
   Загородский обнаружился у себя в кабинете, как я и предполагал. Он стоял у открытого окна и курил, держа в другой руке бокал с шампанским. Он был похож на красивого хищного зверя, отдыхающего в тишине после неудачной охоты. Михаил смотрел сосредоточенно на определенную точку за окном, а я мог только приближаться к нему. Странным образом, все слова куда-то пропали. И своим захмелевшим мозгом я решил, что просто молчать с ним вдвоем - уже счастье. А потом подумал, что распустился, как сопливая девчонка и во всей этой романтической чуши потерял свое мужское эго.
   Сейчас он был таким же, как и в день выпускного вечера. Таким же, как когда-то стоял у школы. Таким же красивым и опасным.
   - Удивляюсь, как у тебя еще легкие не сгнили, - это было все, что я сказал. Он повернулся, и в темноте его глаза стали сверкающе-черными.
   - Что ты здесь делаешь, Калинин? - голос уставший.
   - Ищу тебя. Ты обломал шефине твою публичную похвалу.
   - И ты пришел, чтобы мне об этом поведать? - снова чуть насмешливый тон. - Возвращайся, я сейчас приду.
   - На самом деле я пришел, чтобы ... - я недоговорил, потому что просто подошел к Загородскому вплотную и поцеловал. Просто дотронулся губами до его губ в легком нежном прикосновении. Он не ответил. Я поднял на него взгляд и увидел, как это чудовище хмурится.
   - И зачем ты это сделал? - вполне глупый вопрос.
   - Затем, что захотел,- такой же глупый ответ.
   - Исчерпывающий ответ. Калинин, ты просто перепил.
   - Миш...
   - Пойдем, - Загородский направился к выходу. Я разозлился. Нет. Пришел в бешенство.
   - Ну почему ты никогда не даешь мне сказать?! Почему никогда не слушаешь?! - почти орал я.
   - Что?
   - Я поцеловал тебя, потому что захотел! И буду целовать еще! Потому что хочу! - я подходил к нему все ближе и ближе, не давая возможности опять сбежать. И теперь уже впился в его губы жадным поцелуем, на который он не сразу, но неистово начал отвечать. Лишь потом, оторвавшись и пытаясь восстановить дыхание, произнес:
   - Тем, ты что творишь?
   - Я просто хочу тебя, Миша... - и я снова хотел ощутить вкус его губ, но:
   - Ты уверен в том, что говоришь? Иначе....
   - Иначе что?
   - Иначе я уже не смогу остановиться. Не захочу прекратить и....- мне порядком надоел его словесный понос, и жутко хотелось кусать его губы, чувствовать их мягкость и упругость, поэтому пришлось заткнуть Загородского самым действенным способом. Последним, что я явственно услышал перед тем, как впасть в блаженство, был щелчок дверного замка...
  
  
   Михаил вжимал меня в свое тело, словно боясь, что я в любой момент могу его бросить. В тишине кабинета и темно-синего неба за окном было слышно лишь наше прерывистое дыхание и шорох одежды. Я невольно залюбовался его телом атлета, его мыщцами, играющими под кожей и стройностью длинных ног.
   - Ты должно быть не в курсе, но, смотря так пристально, можно запросто смутить человека, - начал вновь разглагольствовать Загородский. Я понял, что это еще одна попытка дать мне одуматься и уйти, но как говорил дядюшка Кутузов: "Некуда отступать. Позади Москва". Да и не хотелось.
   - Заткнись и поцелуй меня...
  
   Хорошо, когда на рабочем столе нет ничего лишнего. Можно просто смахнуть все это на пол, опасаясь лишь за сохранность казенного ноутбука. Но я же программист. Я починю.
   Загородский повалил меня на стол, едва касаясь губами каждого миллиметра моего разгоряченного тела. Я чувствовал аромат его парфюма, запах сигарет и пробовал губами солоноватый вкус его кожи. Этого было достаточно, чтобы мне полностью снесло крышу. А Михаил продолжал мучить меня, кусая губы и шею, зализывая свои только что оставленные метки, заставляя меня дрожать всем телом от сладостного удовольствия. Он проложил языком дорожку от моей груди до изнывающего без его прикосновений члена и слегка поцеловал головку. Затем вобрал мой напряженный орган в рот и начал плавное движение вверх-вниз. А я был слишком шокирован и отдался тем новым ощущениям, которые испытывал впервые. Я позорно стонал. Просто не мог сдержаться. Слишком хорошо мне было. Поэтому я даже не сразу заметил, как внутри меня оказались его пальцы.
   - Я должен тебя подготовить, - объяснил Загородский, выпуская мой член, переставая меня сладостно пытать и покрывая поцелуями мое тело. - Прости смазки нет, будет немного больно.
   Но я его не слышал, потому что выгнулся дугой от внезапного болезненно- сладкого ощущения.
   - Еще...Еще... - сквозь мерцающую пелену я видел, как Михаил улыбнулся и произнес: "Нашел". Затем я возмущенно простонал, так как его пальцы покинули меня, и осталось лишь болезненное ощущение незавершенности.
   - Расслабься, Тем, - шепотом, срывая дыхание, предупреждает Михаил и чуть прикусывает мочку уха. А мне остается только прильнуть к его горячему сильному телу и обхватить ногами его поясницу...
  
   ...Боли почти не было...Только некий дискомфорт, переросший в чувство заполненности...И мучительное удовольствие от движения его руки на моем члене в такт толчкам внутри меня...И мои руки, беспорядочно скользящие по его влажному телу, исследующие его шелковые темные волосы...Мои то ли стоны, то ли вскрики, тонущие на его горячих губах...И острые сладостные искры восторга, когда Михаил задевал какую-то чувствительную точку внутри меня...И последний резкий и глубокий толчок перед тем, как провалиться в состояние эйфории...
   И мир, который я знал, рассыпался на миллионы разноцветных осколков...
  
   Мы ничего не говорили. Просто восстанавливали дыхание. Просто полулежали на его рабочем столе. В его рабочем кабинете. Я пытался определить всю ту какофонию чувств, которая внезапно захлестнула меня, и глупо улыбался. Понятия не имел, что делать дальше, но был безумно счастлив и доволен. Как никогда в жизни. Как ни с кем в жизни.
   Загородский закурил. Он вдыхал едкий табачный дым, в то время как лицо его выражало глубокую задумчивость. А у взгляда было необычное выражение - смесь удовольствия, радости, страха и боли.
   - Миш... - я провел ладонью по его напряженному лицу, но не получил никакой реакции.
   - Потом, Тема. Все потом, - и он поспешно начал одеваться. А я ничего не понимал. И от этого становилось больно до слез.
   Загородский уже почти оделся, когда в тишину кабинета, пропитанного страстью и сексом, ворвался трезвон мобильного телефона. Я все мог слышать.
   - Загородский, черт тебя дери!!! Где ты? - я впервые слышал, как Свиридов орет. - Тебя нет уже около часа! Мне надоело тебя покрывать! Быстро возвращайся! И кстати, Калинин пошел тебя искать, - блин, я что, правда, настолько предсказуемый?!
   - Хорошо. Я иду.
   - Тема приводи себя в порядок и спускайся, - не оборачиваясь, произнес Миша и перед тем, как покинуть кабинет, добавил: - Тебя, наверное, девушка заждалась...
  
   Настя не спрашивала ни о чем, просто по-доброму улыбнулась, когда я появился в зале, и шутливо пригрозила кулачком. Однако я прекрасно понимал, что это хрупкая сероглазая девушка видит и понимает куда больше, чем хочет показать. И от этого становилось пакостно на душе.
   Вдоволь наслушавшись похвал "самому профессиональному и талантливому юристу", поогрызвавшись на подколы Никиты типа "ой, а что с твоей походкой?!", наигравшись в "гляделки" с Загородским, я отправился домой. Настю я проводил, как и было должно джентльмену, но поцеловать не смог. Просто ушел. Стараясь не обращать внимания на озадаченный взгляд, брошенный девушкой мне вслед.
   И уже дома, приняв душ и заварив себе чашку крепкого кофе, попытался понять, что сегодня произошло. И почему Михаил вдруг стал таким сухим. А еще подумал, что Загородский - самое чувственное, страстное и мужественное создание на свете.
   Но, вспоминая о его недавнем поведении, и о внезапно появившейся холодности, захотелось выяснить: Что, черт возьми, пошло не так?!
  
  
  
  
  
   .
   -6-
  
   На следующий день после вечера, так взбудоражившего мое сознание, я шел на работу с определенной целью - зажать Загородского в каком-нибудь темном углу и расставить все точки над "И". Я намеревался это сделать даже несмотря на то, что он был выше и сильнее меня. Не врежет же он такому хрупкому и симпатичному молодому человеку, которого так нежно недавно обнимал?
   В голове как по заказу всплыли события прошедшего вечера, и вспомнилось, каким страстным и бережным может быть Михаил. И сразу же лицо вспыхнуло, как факел. Я должен был все хорошенько обдумать, чтобы принять одно важное и окончательное решение, которое, наконец, привело бы к ПОЛОЖИТЕЛЬНОМУ результату, а не к черти чему!
   Погода была на удивление благосклонна, поэтому можно было пренебречь ненавистным общественным транспортом и пройтись до офиса пешим ходом. Чем я, собственно, и решил воспользоваться. Единственное, что омрачало мое существование в данный момент - это десять толстенных папок, лениво развалившихся в моих хрупких руках со всевозможными документами и материалами. Они совсем не хотели устанавливать со мной дружеские отношения и норовили вывалиться из рук прямо на пыльный асфальт, приговорив меня этим поступком к расстрелу со стороны Железного Феликса. Поэтому приходилось заботиться об их комфорте, а не о своем собственном.
   Прошло несколько минут прежде чем я осознал, что мне кто-то непрерывно и настойчиво сигналит. Этим объектом оказалась серебристая иномарка - цитадель зла! И заранее можно было догадаться, что за рулем сидит никто иной, как светловолосый Мефистофель по фамилии Свиридов.
   - Доброе утро, приятель! - воскликнул Никита, пока я соображал, когда успел стать его приятелем. - Садись, подвезу, а то скоро грыжу заработаешь из-за этой макулатуры.
   - Не, спасибо. Я донесу. Не так уж и тяжело, - пришлось постараться и не кряхтеть. Но из автобуса с папками я бы вообще выйти не смог.
   - Садись, говорю, - Никита разом посерьезнел. - Поговорить надо.
   В его голосе даже слышались нотки угрозы и стали. И куда пропала доброжелательность, спрашивается? Пришлось повиноваться. Во-первых, тяжело. Во-вторых, интересно, о чем поговорить хочет.
   Машина вырулила за один из поворотов и плавно повезла меня к месту работы. Никита некоторое время молчал, что и так не украшало сложившейся ситуации.
   - Итак, я так понимаю, Мишку ты вчера нашел? - поинтересовался он, смешивая в голосе иронию, любопытство и грусть.
   - Э, да, - ответил коротко, надеясь, что подробности спрашивать не будут. - Мы поговорили...
   - Да ну?! - а вот это уже издевательство. Кого-то Свиридов с такой интонацией мне напоминает. - А я думал, что вы целый час там массажем простаты занимались!
   Будь у меня в руках что-нибудь тяжелое и металлическое, незамедлительно дал бы этому врачу-извращенцу по черепушке. Но, увы, оставалось только внутренне возмущаться и негодовать, что внешне очень смешно проявлялось хлопаньем глазами и открытым в немом ужасе ртом.
   - Да брось, ты, Артем, я же в курсе, что происходит. И знаю, что тебе Загородский небезразличен. Причем давно, - усмехнувшись, начал Никита, с садистским удовольствием наблюдая за моей реакцией. - Кому же еще знать, как не мне. О чем думает и страдает мой друг.
   - И о чем же думает твой друг? - затаив дыхание, поинтересовалась моя персона, уже забив на ненавистные папки, на поворотах спадающие с заднего сиденья.
   - Точнее будет сказать: о ком. Я полагаю, ты и сам догадываешься. И в связи с этим встает вопрос: что собираешься делать?
   - Извини?
   - Знаешь, у Загородского и так рожа устрашающая. А тут еще и страдания добавляются. Ужас! - Никита картинно закатил глаза.
   - Какие страдания? Ты о чем? - ну кому еще удастся так органично и талантливо изображать дебила, как не мне.
   - Тем, ты, правда, не догоняешь, или чего тяжелое с утра на голову упало. Неужели ты не видишь, как он на тебя смотрит? Знаешь, я ведь с ним на курсах криминалистики познакомился. Свободное посещение и все такое. Интерес у меня к этой области был. Загородский, между прочим, на три года меня старше, - он говорил, даже не обращая внимание на мое вытянувшееся от удивления из-за последней новости лицо. - Он мне сразу понравился. Высокий, широкоплечий и привлекательный. А еще чувствовалась в нем какая-то внутренняя сила, стержень. Собственно, я на него сразу запал.
   - Ты...Ты... тоже? - вот теперь я совсем растерялся, а еще был в полнейшем шоке.
   - Гей? Нет. Скорее работаю на два фронта, - ухмыльнувшись, произнес Свиридов, пока на соседнем сидении я откровенно офигевал от того, что правильно изначально его подозревал. - Но, предупреждая твои расспросы, продолжу. Я с ним спал. Довольно долго. Мы были скорее партнерами по сексу, нежели полноценными любовниками. Потом все это прекратилось. Осталась только глубокое взаимоуважение и дружба. Редко встретишь такого серьезного и честного человека. И такого постоянного.
   - В каком смысле? - я уже полностью погрузился в разговор с этим дружелюбным и задорным человеком, так внезапно показавшим другую сторону своего характера, как совсем рядом замаячило здание офиса.
   - Я его ценю. А он ценит тебя. И все никак не хочет перестать. И что ты намерен с этим делать?
   - Я не знаю, Никита. Правда. Я чувствую, что он мне нужен, но что-то не дает этого принять полностью. Предрассудки, страх, сомнение, обстоятельства. Я не знаю, - я разочарованно вздохнул оттого, что вот так вываливаю все свои неустойчивые противоречивые чувства на этого едва знакомого мне человека. И даже вздрогнул, когда он самым непристойным образом заржал.
   - Ой, ну вы даете!!! Ой, не могу! - и остановил машину у здания моей работы.
   Я решил проигнорировать взрыв этого истерического хохота, может врачи все такие, у них же работа нервная, но когда я уже собирался попрощаться, дотянулся и собрал злосчастные папки и вылез из машины, он сказал:
   - Слушай-ка сюда, Артем. Решайся быстрее. И просто прими свои чувства как данность. Если ты не сделаешь этого в ближайшее время, его постараюсь утешить я, - Никита усмехнулся, увидев, как непроизвольно нахмурились мои брови, и напряглось тело.
   - Но что-то мне подсказывает, что тебя это совсем не устраивает, - кинул на прощание он, подмигнув.- Счастливо, Артем!
  
  
   В офисе было необычно тихо. Наверное, вчерашний фуршет давал о себе знать, потому что галдеж не наблюдался, а весь бухгалтерский отдел ходил со скорбными выражениями лиц, на которых крупными буквами было написано: "Сушняк".
   Прохоренко спал за своим рабочим столом, пуская слюни на новенькую клавиатуру, и на мои жалкие попытки разбудить его, только сонно возмущался: "Отъебитесь, сволочи!". Пришлось, не нарушая младенческого сна, достать из папок нужную документацию, включить компьютер и зайти к Загородскому.
  
   - А, Калинин, вот и ты! - я даже не успел открыть рот, когда вошел в "по назначению" использованный вчера кабинет. - Я хочу тебе кое-что сказать насчет вчерашнего. Кхм.
   Михаил потупил взгляд и продолжил:
   - Знаешь, я думаю, то, что произошло вчера - большая ошибка, - у меня оборвалось при этих словах что-то внутри. - Ты был не совсем трезв. И в общем-то, не отдавал себе отчета в том, что делал.
   - Чего?
   - Ну, я благодарен, что ты перестал от меня шарахаться, и стал коммуникабелен, кхм, более чем, но ...- он замолчал, а я чувствовал, как закипает вулкан гнева. Сейчас буду истерить.
   - Но что?
   - Артем, все не так, как должно быть. Это же был просто порыв. Ты же просто хотел попробовать, - он присел в кресло и тяжело вздохнул. - Ни во что серьезное это же не выльется. А я несколько устал быть несерьезным в отношениях. Чертовски сильно устал.
   - Это ты про Никиту? - Михаил бросил на меня удивленный взгляд зеленых глаз, но я продолжил: - Я его с утра встретил, и он подвез до работы. А еще кое-что рассказал.
   - Мда, рот на замке он никогда держать не умел. Но не в этом дело. Знаешь, я уже говорил, что не умею открыто выражать свои эмоции, но думаю, ты и так видишь, что я чувствую. Особенно, когда вижу тебя с этой девчушкой...
   - Но я же....
   - Подожди. Не перебивай. Когда еще я соберусь с мыслями? Понимаешь, между нами это произошло так спонтанно, что я испугался и впал в ступор. А потом подумал и решил, что нужно прекращать все эти детские игры и забывать прошлое. Знаешь, мне уже хватило неприятных моментов в личной жизни. Я думаю, хватит, Калинин. Пора остановиться, и желаю тебе удачи с Настей. ФУХ!
   - Это вся херня, которую ты хочешь мне сказать? - я чувствовал, что могу сейчас взорваться и заорать на него из-за той ереси, которую он только что нес.
   - Да. И это не херня. Вспомни, как ты реагировал на меня. Ты же натурал. К чему тебе эти проблемы?! Знаешь, люди редко меняются.
   - Это точно. Ты как был придурком, так и остался, - я старался, чтобы горечь в моем голосе была ему не заметна. - Хорошо. Думаю, мне говорить уже не имеет смысла. Я лучше пойду.
  
   Откуда только взялись силы, но я так хлопнул дверью, когда уходил, что думал, не слетела ли она с петель. В который раз задаюсь вопросом, почему он никогда не дает мне сказать?! Он же не знает, что у меня на уме, что на сердце. Просто так рубит с плеча! Эгоистичный говнюк!
   Ну ладно! Не хочет - не надо! Я его забуду. Не думал же о нем десять лет. И еще столько же не думал бы, если б не увидел. В чем-то он возможно и прав. Вся эта гомосексуальная ерунда мне надоела. Не зря я же я так упорно открещивался от этого все время. Просто выкину из головы - и порядок.
  
   Об этом я размышлял весь день. Из-за этого коэффициент моего полезного действия сегодня в офисе был равен нулю. Из-за этого я злился, ругался и даже чуть не наорал на Прохоренко, который соизволил проснуться только к концу рабочего дня. Я стопроцентно уверен, что усни я мордой в клавиатуру, шефиня как назло заглядывала бы в кабинет каждые полчаса. По закону подлости.
   И только вечером, гипнотизируя взглядом мобильник, я наконец кое-что решил и набрал нужный номер.
  
   - Привет, Настюш! Я хочу пригласить тебя на свидание...
  
  
  
   -7-
  
   Девчушка с радостью согласилась. Мне даже не пришлось ее уговаривать. Мы договорились встретиться в субботу вечером, и в назначенное время я стоял у подъезда ее дома с букетом цветов. Никогда не умел выбирать их для девушек, с которыми встречался, поэтому останавливал выбор на розах. Так поступил и в этот раз. Конечно, эти яркие и сочные бутоны попахивали банальщиной, ибо их дарят всегда и всем, считая розы атрибутом роскоши и красоты. Но тратить время на расстановку приоритетов не хотелось.
   Настя была единственной девушкой из тех, которых я знал, кто отличался редким среди представительниц прекрасного пола качеством - пунктуальностью. Поэтому в назначенное время появилась перед моим взором, сияющая и довольная. И начать нашу развлекательную программу, едва ли пронизанную романтикой, мы решили с похода в ресторан...
  
   Вечер пролетел незаметно. Мы веселились, смеялись и разговаривали без умолку. Но где-то глубоко в моих мыслях засело подозрение, что точно так же могли бы развлекаться закадычные подружки, а не влюбленная парочка. И это меня совершенно не устраивало. Мне необходимо было попробовать большее, чтоб понять, чего я хочу от этой несчастной жизни в плане отношений. Говоря банальным, примитивным языком: педик я или не совсем?
   Настя все также держала меня под руку, когда мы прогуливались по парку и говорили об издержках своих профессий. Все также тесно прижималась ко мне, лишь изредка поглядывая на мое лицо, пытаясь поймать мой взгляд. И все также ее ясные серые глаза были полны задумчивости и почти колдовской проницательности, словно она может знать тайны мироздания, но слишком умна и хитра, чтобы их раскрывать каждому желающему. Она мне нравилась. Очень. Я встречался и спал со многими девушками, но ни одна не была так умна и занимательна, как Настя.
   В который раз поблагодарив Судьбу за знакомство с ней, я предложил продолжить наше общение у меня дома, как заправский Казанова предполагая, чем это общение должно закончиться. Настя только посмотрела на меня внимательно и согласилась.
  
   - Проходи-проходи, сейчас кофе сварю...
  
   Я не заметил, как наши поцелуи становились все настойчивее и настойчивее. Как Настя прижималась ко мне, а я исследовал ее тело сквозь легкий шелк белоснежной блузки. Как мое сознание затуманилось, а руки автоматически начинали расстегивать пуговички на ее одежде. Как мы уже полулежали на диване в гостиной, а кофе, заботливо разлитый в маленькие фарфоровые чашки, одиноко остывал на журнальном столике.
   У Насти красивая грудь. И персиковая кожа, бархатистая и нежная на ощупь. И возбуждающий мягкий голос.
   - Темочка...
  
   НО ЭТО НЕ ТО! Слишком мягко, слишком нежно. Слишком....обыденно.
   Просветления и радостные крики "Эврика!" случаются либо в момент полной расслабленности и глубокого мыслительного процесса, либо в стрессовой ситуации, когда мозг работает в усиленном режиме.
   И только у меня просветление в башку хлопнуло во время занятия любовью с девушкой. В какой-то мерзопакостный момент моя противоречивая персона явственно и четко поняла, что это не тот голос, который я хочу слышать, что это не те руки, которые должны меня обнимать, что это не то, что мне нужно.
   С Настей я брал больше, чем смог бы отдать, нес большую ответственность за ее удовольствие, должен был быть активным и в то же время заботиться о ее комфорте.
   Но я хочу сам отдаваться ощущениям, сам ощущать заботу и ласку. И силу. Мужскую силу партнера...
   Я не хочу спать ни с кем, кроме Загородского. Возможно, когда-нибудь мы друг от друга устанем или я перестану испытывать к нему такое иррациональное влечение, но на данный момент мне никто, кроме него не нужен.
   Поэтому, оторвавшись от податливых тонких губ, произношу:
   - Настюш, извини, я не могу...
   Девушка смотрит удивленно, с любопытством, обиженно.
   - Почему? - вполне резонный вопрос.
   - Потому что это не то....
   Хватаюсь руками за голову, боясь больше всего на свете только одной вещи - женских слез и их истерик. Боясь, что сейчас услышу внезапные всхлипы за своей спиной. Но вместо ожидаемого, получаю только добрый взгляд и хрупкую руку с миниатюрными пальчиками и серебряным плетеным браслетиком на запястье, заботливо устроившуюся на моем плече.
   - Я думаю, что вам нужно перестать, словно слепым мышам натыкаться на стены... - произнесла Настя, и мне еще подумалось что вместо "нам" показалось "вам".Но: - И почему же вы никак не разберетесь?
   - Что?
   - Тем, знаешь, сложно не заметить, как вас тянет друг к другу.
   - Кого? - я определенно страдаю тупоумием.
   - Я видела Мишу всего два раза. И вижу тебя. И прекрасно понимаю ваши взгляды, адресованные друг другу. Думаешь, почему тогда, у ресторана, он так помрачнел? Просто увидел меня рядом с тобой. Ты и сам это понимаешь.
   - Это же неправильно! Все не так...
   - Так-так. Какая разница, кто - мужчина, женщина....Главное, что любишь....
   И тут меня как обухом по голове стукнуло. Чего-чего???
   - Что главное?
   - Что ты его любишь. Я ведь права? - будто бы заранее зная ответ, поинтересовалась Настя.
   Пришлось самому себе и ей позорно признаваться. Слово "любовь" - слишком сильное чувство и никогда не ассоциировалось у меня с этим зеленоглазым монстром. Совсем не ассоциировалось. Но почему-то оно странным образом включало в себя все те эмоции и чувства, которые я испытываю, когда вижу Загородского.
   - Угу....
   - Тогда звони ему! Срочно!
   - Но ты же...
   - Все нормально, Тем....- она смутилась и добавила. - Ты нравишься мне больше в роли подружки, а не парня....
   - ЧТО???!!! - надеюсь, я голосом выделил все возмущение, в данный момент испытываемое.
   - И кстати, помнишь, я говорила, что погадаю тебе, когда придет время? - я кивнул, попутно ища в закромах Родины мобильник. - Так вот. Я готова!
  
  
   Гудки. Гудки. Гудки. Я их возненавидел за выходные. Размеренные. Бьющие по ушам. Действующие на нервы.
   Фраза "Абонент временно недоступен" - врезалась мне в мозг и надолго там засела.
   Этот ужасный, противный, невозможный зеленоглазый хмырь не брал трубку! А я бесился от этого и ходил мрачнее тучи.
  
   Телефон Свиридова я, к сожалению, не знал. Иначе вытряс бы всю необходимую информацию из его светловолосой черепушки. И даже встретиться я с ним мог только случайно. Чего естественно, благодаря "доброй тетеньке" Фортуне, не происходило.
  
   Я кое-как проснулся в понедельник, скорее по привычке, нежели потому, что выспался. До офиса добрался быстрее, чем обычно, и игнорируя восторженные вопли Машки, по поводу ее скорого замужества (быстро же они с Прохоренко, однако!), погнал в кабинет посланника Фемиды и Эвномии, чтобы сначала наорать, потом зацеловать, потом....по обстоятельствам.
   Но "ледяной горою", бороздя необъятные просторы нашего офиса, "из тумана вырастает" Наталья Вячеславовна, аки самый настоящий айсберг (такая же бледная и холодная), чтобы обязательно сказать свою коронную фразу:
   - Калинии! Отчет! Через полчаса!
   Теперь я понимаю, почему меня притягивает мужчина. Потому что прекрасная половина человечества, мягко говоря, ненавязчиво и настойчиво все время пьет мою кровь, и мучает мозг. Все. Поголовно. Как сговорились.
   - Прискорбно, что мы остались без юриста, - ни с того. ни с сего произнесла Железный Феликс, а я сразу же вспомнил, что такое фамильярность и почти прошипел. Злобно так:
   - То есть как без юриста, а?!
   - Калинин, что с вами? Просто Михаил Валерьевич отпросился и уехал. По личным обстоятельствам, - шефиня даже побледнела сильнее, хотя казалось, дальше уже некуда. - Что это с вами, Калинин?
   - Извините, Наталья Вячеславовна, - как уехал? куда уехал? с кем уехал? зачем уехал?
   Мерзавец! Сбежал от меня! - хотя вообще-то я честно признаюсь, что немного себе льщу. Прям уж, я такой незаменимый у него. (Ну, хотелось бы верить!)
  
  
   В середине недели я заскучал. Я скучал по нему. По его ухмылке. По его глазам. По его губам.
   Я даже по Свиридову соскучился! Он был единственным, кто мог что-то знать, но не попадался мне на пути. Однако Судьба почему-то решила смилостивиться надо мной. Наверное, не с той ноги встала...
  
  
   В пятницу вечером мы с Настей пошли в кино. Как самые добрые закадычные "подружки". Я наглым образом уснул на середине этого несуразного кинопроекта, как всегда пустого, но многобюджетного, чтобы потом слышать от приятельницы, какой я невоспитанный чурбан.
   Мы как раз гуляли по улице, лавируя в потоке людей, решая заходить или нет в какую-нибудь кафешку, когда уже до зубного скрежета знакомый, и как минутой позже выяснилось, такой долгожданный голос задорно прокричал:
   - Аллоха, приятель!!!
   Мефистофель Никита сидел за столиком одной очень уютной кафешки, под открытым небом, и приветливо махал нам рукой.
   - Присоединяйтесь!!!
   Конечно, мы присоединились. Конечно, первым делом я спросил:
   - Где, черт возьми, твой дражайший друг!?
   - О, это секрет фирмы, - хитро прищурившись, произнес Никита и продолжил: - Тебе зачем?
   - Он не берет трубку! Он пропал! А он мне нужен! Я, между прочим, с ним поговорить хотел!
   - Опять разговоры. Разговоры. Разговоры. Настенька, не кажется ли тебе, что этот вид коммуникативной деятельности иногда до жути раздражает?
   - Определенно, Никита, - улыбнувшись, согласилась Настя и добавила, заставив меня подавиться заказанным кофе с корицей. - Но сейчас все просто. Тема хочет сказать Мише, что любит его.
   Сказать, что глаза прислужника Эскулапа округлились - значит не сказать ничего.
   - Это правда? - надо будет потом поинтересоваться, как он так быстро и неожиданно превращается из раздолбая в серьезного представительного мужчину.
   - Да.
   Я думаю в следующий миг не только мы с Настей, но все кафе вздрогнуло от дикого приступа хохота, которым в очередной раз накрыло Свиридова.
   - Ой, я больше не могу!!! - в перерывах между истерическим смехом, похрюкиванием и поцокиваением говорил он: - ДВА ДЕБИЛА - ЭТО СИЛА!!!
   - Чего?
   - Ой, блин! Четверть века живу - таких тугодумов еще не видел. Один страдает, другой страдает. Один любит. Другой любит. А никак! Уф! Вообщем так, дражайший. Пиши адрес. Но я тебе ничего не говорил...
  
  
   -8-
  
   В субботу утром я проснулся со стойким ощущением, что день сегодня будет хороший. Можно даже сказать - знаменательный. Ничто не могло его испортить. Даже припершийся ко мне в десять утра Прохоренко, с приглашением на свою свадьбу. Пьяный, как сапожник и довольный жизнью. Рассказал, как отмечали с родственниками, их родственниками и родственниками их родственников сие великое событие. Поведал, как сильно понравилась Машка его маме и много-много прочей ерунды, вручил приглашение и уснул. Нагло. В гостиной. На моем любимом диване.
   Но поскольку дождаться, когда это скопище алкогольных паров придет в себя не представлялось возможным в ближайшее тысячелетие, а до пункта назначения, где протирал штаны Загородский, путь был неблизкий, пришлось оставить Прохоренко в крепких объятиях Морфея, написать записку и тихонечко ретироваться.
  
  
   Свиридов сказал, что Михаил уехал к родителям в гости. Какое-то празднество семейное там намечалось. Я помнил, что они жили в другом городе. И путь по времени занимал часа четыре на автобусе.
   Этот вид транспорта я всегда терпеть не мог. Душно. Пыльно. Впереди сидящий обязательно захочет опустить сидение и насладиться здоровым сном за счет твоих скрюченных и отдавленных коленей. И я отнюдь не придираюсь. Таковы реалии современного общества.
   Чувствуя, что еще хоть минута мысленных стенаний и я обнаружу у себя коллекцию из различных фобий и никуда не поеду, я мысленно, командным голосом приказал себе заткнуться и продолжал воодушевленно следовать к автовокзалу.
  
   Через час я уже сидел в раздолбанном чуде транспортной техники (как по заказу голубого цвета!) и, позевывая, принялся рассматривать пейзаж за окном. Я не очень сильно хотел спать, но, наблюдая за проносящимися мимо деревьями, полями, небольшими деревеньками и перевалочными пунктами, чувствовал, что веки тяжелеют и сознание погружается в дрему.
   А снился мне ужасный сон. Ужасный, потому что лишил меня остатков мужского достоинства. Я и так с некоторыми душевными страданиями принял тот факт, что я, как когда-то на судьбоносном выпускном вечере сказал Загородский, "голубого оттенка". Но расхаживать по неизвестному мне помещению в свадебном платье - это уже перебор! Еще хуже то, что я был невестой. Невестой постоянно улыбающегося зеленоглазого хмыря, который весь вечер за праздничным столом щупал меня везде, где только можно...
  
   Проснулся я от продолжительного, звонкого, раздирающего мозг на части гудка и смачного "Куда ты прешь, уе..к!!!" от водителя нашего автобуса. И хорошо, что проснуться я успел до того, как холодный пот мощнейшим цунами пробежался бы по моему телу. Говорят, что сны отражают наши подсознательные желания, просто проецируют их хаотичные и обрывочные фрагменты в четко оформленную цветную или черно-белую картинку. Значит, если включить самую сильную вещь в умственном наборе мужчины, а именно - ЛОГИКУ, то я хочу замуж за Загородского.
   Абсурдность этой мысли чуть не превратила меня в ржущего Свиридова. Но зато, до конца поездки, я пребывал в приподнятом настроении. Потому что вдруг вспомнилось, что мне говорила Настя в наш несостоявшийся романтический вечер, с серьезным выражением лица рассматривая карты:
   - Темка, Загородскому от тебя не отвертеться! Стопроцентно! Посмотри, - начала она, тыкая пальчиком в пикового короля. - Он же у тебя на протяжении всего твоего жизненного пути попадается! Темноволосый мужчина, а я знаю, что это именно Загородский! И не смотри на меня, как Ленин на буржуазию! Причем в прошлом он задевал тебя сильнее, чем сейчас.
   Сероглазая гадалка продолжала вещать, то и дело швыряя в меня какие-то короткие, но к моему удивлению, правдивые фразы.
   - О! У тебя было какое-то потрясение. Давно. Что отложилось в твоем сознании, и благополучно там и находиться по сей день. Что-то, связанное со школой.
   Положа руку на сердце, ситуация меня очень забавляла. Но не обижать же Настю, говоря, что все это бред собачий. Поэтому, стараясь придать лицу, как можно более задумчивое выражение, я поинтересовался:
   - Скажите, пожалуйста, а в будущем-то что?
   - Щас. Не мешай! А то укушу! - она долго смотрела на карты и пророческим голосом изрекла:
   - А в будущем придется попотеть, чтобы сохранить свое счастье. Но возрадуйся. Потеть ты будешь не один, - и Настя засмеялась. - Нет, серьезно. Видишь. Одна сплошная червовая масть. И никаких женщин на горизонте...
  
  
   Я быстро сориентировался на улицах приветливого города и отправился по указанному адресу. Тот район, про который обмолвился Свиридов, оказался частным сектором, состоящим из нескольких маленьких коттеджей, стоящих на небольшом расстоянии друг от друга. Воздух здесь был на удивление свеж и прохладен, поэтому, сделав глубокий вдох и преисполнившись терпением, я начал искать среди всего этого кирпично-деревянного великолепия нужный дом.
   Через пару минут я стоял у двухэтажного уютного по первому впечатлению домика, скрытого среди кустарников шиповника и яблоневых деревьев. Сердце сразу же забилось быстрее, и я нажал на кнопку звонка.
   - Да? Я могу вам чем-то помочь? - спустя мгновение навстречу мне вышла стройная женщина лет пятидесяти, среднего роста, в цветастом фартуке и с любопытной улыбкой. Это была его мать. Я понял по глазам, изумрудным и очень живым, по чертам лица, которые были нежнее и несколько аккуратнее, чем у Загородского.
   - Здравствуйте, я Артем Сергеевич Калинин. Коллега вашего сына. Мы работаем в одной фирме.
   - Ой, здравствуйте! Проходите-проходите! - лицо женщины просияло, и было приятно осознавать, что тебя искренне рады видеть. - Только Мишеньки сейчас нет. Он по делам уехал. Но это было еще с утра, поэтому через часик объявится. Садитесь-садитесь. Сейчас будем чай пить! Ой, забыла. Я же Маргарита Александровна, - она суетилась и тараторила без умолку, пока я внутренне хихикал над уменьшительно-ласкательным "Мишенька". Ну, разве не прелесть?!
   - Мне просто понадобилось срочно с ним поговорить, а о его местонахождении никто не знает.
   - Он все время скрытный. Единственное, что рассказал за всю жизнь так это...- она осеклась. - А, да так. Ничего. А откуда вы адрес-то узнали?
   - А мне его друг сказал. Никита Свиридов. Знаете такого?
   - Д-да, - женщина определенно смутилась, и мне потребовалось всего ничего, чтобы понять причину. - Маргарита Александровна, я про Михаила в курсе. Так что все нормально.
   "А еще я с ним переспал и кажется, влюбился в него!" - интересно, если я и это добавлю, каково будет выражение ее лица?
   - Д-да? А как давно вы знаете? - облегченно вздохнув, спросила Маргарита Александровна, в то время как я поражался, что в такие-то годы на ее лице не было и следа морщинок.
   - А вы?
   - Слишком давно, так что с этим примирилась...
  
   Мама Загородского оказалась на удивление общительной и веселой женщиной. Ее сын явно коммуникабельностью не страдал. Мы пили чай и затрагивали различные темы, в том числе и ориентацию ее сына (а теперь еще кажется и мою!), про которую она, к моему непередаваемому удивлению, говорила спокойно, без тени упрека и даже с каким-то оттенком уважения.
   - Ох, Артемушка, он же сказал сразу. С плеча рубанул. Это в классе девятом было. Я думала, он маленький еще. Глупый. Ему просто кажется. Но когда осознала, что он серьезен, как никогда, была в ужасе. В шоке, - она ударилась в воспоминания и на ее лице отразилась вся гамма испытанных ее тогда эмоций. - Я долго плакала. А потом поняла, что он мой сын. Что люблю его и приму любым. Лишь бы жил и был здоров.
   - Вы оказались на удивление толерантной и понимающей женщиной, - я никогда раньше не пил зеленый чай, но почему-то хлебал уже третью чашку. Атмосфера может здесь такая? На чай тянет...
   - Мда, вот с отцом дела труднее оказались. Он же с Мишенькой лет десять дел иметь не хотел. Как только его не называл. Сами понимаете, какое тогда время было. Какие моральные рамки. Но потом вроде перебесился и успокоился.
   - Всякое случается.
   - Это точно! Знаете, Миша же никогда ни у кого ничего не просил. Сам всего добивался. Что в школе. Что в университете. Он очень серьезный был. А когда переходный возраст начался, ой....проблем с ним просто не обраться было!
   Маргарита Алексеевна, похоже, интуитивно чувствовала, что я - хороший человек и мне можно многое рассказать и доверить, так как слова лились из нее, как из рога изобилия. А мне оставалось только мысленно добавлять: "Помню-помню". "Знаем мы, какой он был".
   - Думаю, Михаилу повезло, что у него такие понимающие родители, - "интересно, что мои скажут, когда узнают?". "В смысле, сразу убьют или еще помучают?"
   - Спасибо, Темушка. Ой! А старших классах влюбился он в какого мальчика! - неожиданно выпалила она, а моя скромно лопающая печенюшки персона, навострила уши. Это уже интересно! - Как же он переживал! Он всегда рос независимым. С людьми вообще не умел контакт наладить. А тут совсем скис! Представляешь, сидит и страдает. Молча. Только в глазах страх и боль. Ох, как я переживала!
   - А, наверное, парень хороший был....
   - Да. Миша говорил, отличник. Красивый. Только он с девочкой встречался. Как-то бишь его звали.... - задумалась женщина, но и так все было ясно. И сказать, что я был счастлив - не сказать ничего. - Как же его фамилия-то...
  
   - Мама, мы пришли! Папа в гараже. Ему срочно нужен чай! - я вздрогнул от неожиданно прозвеневшего за спиной голоса. - Мы куп...
   - Ой, Мишенька. Вот и ты!
   - Калинин!? Какого хрена ты тут делаешь?!!! - наверное, так и выглядят быки во время корриды. Злые, как собаки. И пар из ноздрей валит.
   - Я приехал к тебе! - аналогичным его тону ответил я. - И ты не отвертишься!
   - Ну-ка, пошли со мной, Калинин!
   Зеленые глаза так злобно сверкнули, что мне даже плохо стало. Но погибать - так с песней!
   Я последовал за Загородским, краем уха услышав удивленный и растерянный женский голос:
   - Калинин... Калинин... Так ведь это же...Ох!
  
  
   - И? - поинтересовался Михаил, когда мы поднялись на второй этаж, войдя, судя по всему, в его комнату. - Калинин, как ты тут-то оказался?
   - Как-как...Сел в автобус и приехал.
   Он устало потер пальцами переносицу.
   - Больше никогда бывших любовников не буду в друзей превращать!
   Я подошел к нему почти вплотную. Настолько близко, что слышал его теплое глубокое дыхание.
   - А больше и не потребуется, - и прижался губами к его губам, которые от неожиданности чуть приоткрылись. Он сопротивлялся какие-то секунды, а потом просто впечатал меня в свое тело, крепко сжимая в объятиях сильных рук, перехватывая инициативу, заставляя мое тело плавиться от желания. Я его хочу!!!
   - Что это было? - шальная улыбка плясала на его губах, когда мы соизволили оторваться друг от друга.
   - Ничтожная малость по сравнению с тем, что я с тобой потом сделаю за то, что ты идиот! - я радовался, как ребенок, но воспитательную беседу с хмырем провести все же стоило. - Загородский, ты мне всю жизнь испортил! Еще в детском саду надо мной издевался! А потом в школе....Ты уже тогда так прочно вошел в мою жизнь, что отпускать тебя не хотелось!
   - Тем...
   - Нет, теперь ты заткнешься и будешь меня слушать, - я не давал ему вставить слова, зная, что он начет говорить. Единственное, чего я боялся, так это перейти на повышенные интонации. - Десять лет я о тебе не думал. Ни разу!!! А потом одного взгляда хватило, чтобы ты прочно засел в моих мыслях! Я ужасался каждый раз, когда, глядя на тебя, в голове вертелось, что ты чертовски, безумно красивый!
   - Я...
   - И я сразу вспоминал, как ты целовал меня! Уже тогда, черт побери, я не мог относиться к тебе с равнодушием! И понял, что мне не все равно, когда ты так мило с кем-то разговариваешь, но не со мной! А я даже не знаю, Зайка тебе звонит или Заяц!
   - Чего?
   - И ты просто отвратительный!!! Всегда с этим Свиридовым улыбаешься!! Я никогда не видел, чтобы ты так улыбался!
   - Он мне анекдот рассказывал....
   - Я тогда на банкете выпил много! Да! Но иначе, разве я бы решился....А потом я к тебе пришел, чтобы сказать, что чувствую, а ты: "Это ошибка! Я устал жить прошлым!" И потом вообще меня игнорировал!
   Я говорил и говорил, все больше увеличивая громкость голоса, даже не замечая, что он подходит ко мне ближе и ближе, сверкая изумрудным взглядом и прожигая меня насквозь.
   - А я ...Я же хотел тебе сказать, что...
   - Тем....
   - И ты все время меня перебивал! - оставалось только начать позорно всхлипывать, хотя это было бы уже не страшно. Я и так себя сейчас веду как самая настоящая баба.
   - Тем...
   - И ты даже не подумал взять ответственность...
   - Артем...
   - Всегда такой противный, наглый хмырь...Думаешь, если у тебя самые красивые глаза на свете, тебе все можно?!
   - Калинин, твою мать! - рявкнул Загородский мне в самое ухо.
   - НУ ЧТО?!
   - Я люблю тебя...
  
  
   Странное дело, но до следующего утра нас никто не тревожил. Поэтому у моего Миши была отличная возможность показать, как он меня любит. Исследуя губами его горячее тело, чувствуя как внутри меня разливается сладкая истома, выгибаясь всем телом от его поцелуев, я гадал, возможно ли, реально ли испытывать такую всепоглощающую нежность к кому-то. Возможно ли быть более счастливым, чем сейчас.
   Можно всю жизнь иметь к чему-то склонность и не догадываться об этом. Можно искать что-то или кого-то, и не найти. А можно быть связанным, причем того не осознавая, с человеком, с которым меньше всего хотелось бы, чем-то невидимым и прочным, что даже время не может стереть из памяти эту связь.
  
   - Ты же в меня в школе был влюблен? Правда? - внезапно спросил я, сложив голову на его плече. Нет, просто вдруг, я о себе слишком высокого мнения.
   - Стал бы я иначе уводить твою девчонку и совращать ночью у бани одноклассника, - хихикнув, ответил Загородский.
   - А ты меня разве совращал?
   - А было непохоже?
   - Ни капли...
  
   Сейчас мы лежали в объятиях друг друга обессиленные, но счастливые и ничего не имело больше значения. Возможно, я всегда его любил. Еще со школы. Просто был слишком глуп и молод, чтобы разобраться. Возможно, я внушил себе, что люблю его. Просто заставил себя в это поверить, слишком потрясенный и впечатленный им. А возможно, мы просто должны были встретиться. Это была наша судьба. Это даже может оказаться правдой. Главное, не упоминать этого при Насте...
  
  
  
   ЭПИЛОГ
  
   Два года спустя.
  
   Родители Загородского любезно предоставили нам свой коттедж на выходные и уехали в гости к родственникам. Его мама еще очень долго была ошеломлена тем простым фактом, что мы с ним знакомы с детского садика, и что она общалась с моей матерью когда-то давно.
   Мы остались вдвоем, полные желания посвятить друг другу все это время. Но если бы все желания могли сбываться, жить на земле было бы скучно.
   В тот же вечер, гонимые каким-то коллективным предательским чутьем, к нам приехали "погостить" супруги Прохоренко, Мефистофель Свиридов и просто хорошая девочка Настя. Они ввалились на территорию коттеджа, даже не обращая внимания на наши недоуменные взгляды и явное нежелание их видеть, написанное на наших лицах.
   Но стоило им всем посмотреть на нас и улыбнуться, как против гостей мы уже ничего не имели...
  
   - Где этот чертов мангал! Я тебя спрашиваю, Свиридов! - орал Димка, возмущенно пыхтя перед лежащими на столе привезенными продуктами.
   Он случайно узнал о нас с Загородским. Просто не вовремя зашел в наш компьютерный кабинет за забытыми документами. Страстные лобызания не произвели на него должного эффекта. Он разорался и не разговаривал со мной недели две. Потом его мириться привела Маша. Чуть ли не за ручку.
   - Да иду я! Иду! Сам бы пошевелил своей сладенькой попкой и установил! - донесся с терассы все тот же задорный и добрый голос. Кстати, у его обладателя наконец-то случилась самая большая и светлая любовь в жизни. И звали ее Аркадий.
   Прохоренко передернуло. Его теперь иногда потряхивало, когда он видел нас с Загородским целующимися или слушал подколы Никиты развратного содержания в свой адрес.
   Он как раз шел к Свиридову с явным желанием накостылять ему по первое число, но наткнулся на нас, сидящих в обнимку друг с другом и беседующих с девушками. Загородскому как раз приглянулась мочка моего уха, и его губы начали активно ее исследовать.
   - Ой, я умоляю! Вы при мне еще сексом начните заниматься! - возмущенно бурчал Прохоренко.
   - Но милый, это же так нежно и романтично! Ты ничего не понимаешь! - Машку заботливо накрыли пледом, потому что к вечеру становилось прохладно, а в ее положении простужаться было категорически запрещено.
   - Точно-точно! - поддакивала Настя, раскладывая на огромном подносе фрукты. А на ее безымянном пальчике поблескивало тоненькое золотое колечко. - Чтоб ты понимал, мужик!
  
   Все тайное рано или поздно становится явным. Вот и моя мама просто пришла однажды ко мне без приглашения и застала в кровати отнюдь не пышногрудую блондинку, поздоровалась, прошла на кухню и потом закурила. Хотя пятнадцать лет назад бросила.
   - Мам?
   - Если бы я знала, что так будет, родила бы еще одного, - она внимательно на меня посмотрела. Затем бросила оценивающий взгляд на Михаила, который, как первоклашка мялся на пороге кухни, вздохнула и полюбопытствовала:
   - И кто мне теперь внуков подарит?
  
   А бабушка, которой вот-вот стукнет девяносто, даже не запаривается по поводу того, что ее внук - гей. Не знает она, что означает это слово...
  
   ... Воздух стал прохладным и свежим. Постепенно на город опускались сумерки и от приготовления большого ужина мы уже плавно перетекли к его поглощению. А еще через несколько часов довольные и объевшиеся друзья, забаррикадировались в доме, чтобы никто не мешал им забыться крепким здоровым сном.
   А у меня в руках почему-то оказалась красная бархатная коробочка. Я непонимающим взглядом уставился на Загородского.
   - Это что?
   - Это тебе. Открой и посмотри.
   Как бы это банально не звучало, но там оказалось кольцо. Серебряное кольцо с гравировкой: "Я всегда буду принадлежать тебе". Старомодно. Немного пошловато. Но отчего-то защипало в глазах.
   - Загородский, ты мне предложение, что ли, делаешь? - поинтересовался я насмешливо, подходя к моему зеленоглазому чудаку и смотря прямо в его глаза.
   - С чего бы это? - и целует меня нежно. До дрожи в коленях.
   И тут, ощущая вкус любимых губ, я вспоминаю странный сон, когда-то меня посетивший. И начинаю дико хохотать.
   - Я согласен! Только свадебное платье не надену ни за что на свете...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   16
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"