Иванова-Томская Феодора : другие произведения.

Во имя любви (Картина маслом)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:


  
  
  

Э З О Т Е Р И Ч Е С К И Й Р О М А Н

0x01 graphic

ВО И М Я Л Ю Б В И /картина маслом /

  
  Не найти покоя, не решив всех проблем.
  Но покой, дарованный пониманием,стоит
  любых жертв, стоит любых страданий.
  Не страшитесь потрясений!
  Не страшитесь потрясений!
  Элизабет Профет (Гуру Ма)
  
  Небольшое курортное местечко, расположенное вдоль моря, мы проехали быстро, и основная дорога повернула на невысокую гору, огибая крутой ее склон. Мой водитель свернул влево в сторону едва заметных строений за крутым мысом. Проехав еще немного по петляющей утрамбованной галечной дороге от линии прибоя в метрах тридцати - сорока, обогнув мыс, мы подъехали к воротам "усадьбы", возвышающейся над морем. Ворота были открыты. Я вышла из машины, водитель стал выгружать из багажника и салона автомобиля мои многочисленные коробки, сумки, пакеты. На территории усадьбы никого не было видно. Два низких домика один за другим - каменный чуть повыше и больше, другой - видимо, из блоков ракушечника в штукатурке - приютились под невысокой, заросшей кустарником и корявыми ползучими деревьями, горой. За каменным домом находились хозяйственные постройки. Выход к морю был через огромные двухстворчатые ворота, которые были открыты, и через калитку в правом их полотне. Из каменного домика вышел мужчина. Он шел ко мне навстречу.
   - Здравствуйте, - произнесла я, когда он подошел ближе. - Я по звонку от Валерии Александровны, - и взглянула на него.
   Из-под густых седых бровей прямо в упор на меня был обращен внимательный и продолжительный взгляд, но не строгий, не любопытный, не сверлящий. Я смотрела ему в глаза, не отводя своих. Мне казалось, что он не был готов сдавать на продолжительное время жилье в своей усадьбе, как называла В.А. при предварительном разговоре это местечко. Одно дело жить и приспосабливаться к посторонним на короткий летний сезон, другое - на три-четыре месяца. Он все еще думал и сомневался. Возможно, человеку за лето надоело это мельчишение, суета отдыхающих или гостей, а может быть, пришло время не видеть, не слышать никого из посторонних, зачем-то он забрался в эту "полуглушь". Мужчина - далеко не молодой, большая копна темных волос с густой проседью, такая же седая, аккуратно подстриженная недлинная борода, уходящая в бакенбарды. Я понимала, в такие годы всегда трудно иметь согласие, понимание с чужими людьми. Претендовать на его расположение к себе не приходится, но уголок этот мне очень понравилось сразу.
   - Простите, как вас зовут?
   - Николай Иванович.
   - Глядя на вас, Николай Иванович, мне захотелось перечитать Хемингуэя "Старик и море", - сказала я искренне. Вы чем-то мне его напомнили - взгляд, седина, "старик у моря", естественно, я не о вашем возрасте, о котором не знаю и не умею определять, (муж умер давно, далеко не старым), так..., внешнее сходство, проживание в одиночестве, как мне сказали, по крайней мере, в этой усадьбе.
   Меня поразила его реакция на сказанное мною, поразили его глаза! Он улыбался одними глазами. Надеюсь, он не понял, что я говорила и о старике из повести, и о его внешнем сходстве с фотографиями Хемингуэя последних лет жизни, одна из которых, сколько помню, висела у младшей сестры в гостиной на почетном месте. Сходство было потрясающим на данный момент - глаза, ясный взгляд, приятное лицо, которое не избороздили морщины гнева, боли, печали, а лишь возрастные. Правда, волосы на голове, в отличие от негустых волос Хемингуэя в немолодом возрасте, были пышные, да борода, по-моему, была подлиней. Каким же он был красивым в молодости, а впрочем, красивые мужчины никогда не стареют, если душа молода.
   -Николай Иванович! Мне почему-то кажется, - сказала я, улыбаясь, глядя ему в глаза, - что тест на сдачу вами притягательных для меня апартаментов я только что прошла, не правда ли?
   - Вы любите Хемингуэя?
   - Так я сказать не могу. Я очень давно его читала, в те далекие времена, когда он стал широко известен в Союзе, когда он был открыт советскому читателю, когда его переводили и издавали и издавали, а потом, если мне память не изменяет, вышло собрание его избранных произведений. Но свое первое и твердое убеждение о Хемингуэе как писателе у меня сложилось сразу и окончательно - он писал о сильных людях, победителях, и, как бы убеждал себя в необходимости бороться, не сдаваться, не смотря на то, что сам не смог противостоять своему недугу.
   - Я прошла тест?
   - Будем считать, что да.
   - Николай Иванович, вы мне поможете занести мои многочисленные коробки в дом? Водитель уехал, я слышала, вещи находятся за воротами, если, конечно, вам можно поднимать тяжести, у меня есть тележка, я смогу и сама, я умею, я привыкла.
   Он посмотрел на меня с нескрываемым удивлением.
   - Не беспокойтесь, пройдите, пожалуйста, в дом, располагайтесь, я занесу вещи, - и он указал на невысокий домик ближе к воротам у дороги.
   Когда все вещи были занесены и аккуратно составлены в правый угол хижины (так я назвала дом своего будущего проживания), он сказал, что все проверит во дворе, закроет ворота, калитку и подойдет еще раз протопить печь. Я не спеша начала - в который раз за этот год! - распаковывать свои "узлы". Он вошел, предварительно постучавшись, извинился за беспокойство, степенно, со знанием своего много раз выполняемого дела, растопил печь, объяснил, что за протапливанием печи будет следить сам, в соответствии с тем временем, которое меня устраивает, но часы должны быть утренние и вечерние, это дает возможность хорошо организовать весь день. Я согласилась, пригласила его присесть, необходимо было решить вопрос об оплате проживания и о других для меня мелких, но важных моментах.
   - У вас так много вещей.
   - Разве это много? Большую часть из них я разбросала по знакомым и камерам хранения. А эти - самые необходимые, которые мне нужны здесь и сейчас, и самые не необходимые, которые мне не нужны вовсе, я их увезу на Кавказ, если вдруг вы решите прервать мое пребывание у вас.
   - Почему?
   - Все возможно, например, в случае вашего неожиданного отъезда даже ненадолго или еще по какой причине.
   - Какой?
   - Любой, допустим - побег от любви.
   - От кого и к кому?
   - Это шутка, я же пишу романы о любви, мало ли в жизни бывает крутых поворотов, о которых человек не догадывается и не предполагает.
   - На ближайшее время у меня нет планов на отъезд, иначе, зачем бы я вас обнадеживал. Но, если бы появилась такая необходимость, неужели бы вы побоялись остаться одной?
   - Конечно, нет. Мне бы это было на пользу - люблю быть одна.
   - Что еще вас могло бы беспокоить? Магазины - относительно рядом, можно все купить впрок.
   - Вы мне можете доверить печь? Не одну, а целых две и в вашем доме?
   - Думаю, и две печи для вас временных проблем не создадут, дрова заготовлены, сухие.
   - Верно, не в проблемах дело, и даже не во времени, затраченного на работу истопником, но весь этот разговор... к чему вы меня склоняете? Вы же не собираетесь уезжать? Поймите меня, Николай Иванович, я не люблю бегать, крутиться по спирали жизни на одном и том же витке, своеобразный "день сурка". Это меня, простите за откровенность, не то чтобы раздражает, не то чтобы утомляет, нет, это дает ощущение потери сил, потери божественной энергии, данной нам для этой жизни, и я не имею права, так я понимаю, проходить бесцельно один и тот же путь.
   - Я вас понял. Но что плохого затопить печь, посидеть у огня (дрова всегда в хижине и под навесом в избытке), а главное - невелик труд, но, сколько тепла и уюта.
   - У меня все это было, этот виток пройден. Было тепло, душевный уют у горящей печи в разрушенном и пустом доме.
   - Повторяю, я вас понял. Извините меня, вам бы пришлось тратить время на протапливание двух домиков, по меньшей мере, в пять раз больше, чем любому другому, но главное - не застревать на одном и том же витке, как это верно, как это жизненно важно, - говорил он сам себе, как бы отключившись от нашего разговора и думая о чем - то своем, далеком.
   - Простите, я вам не предложил поужинать. - Я отказалась.
   - Спокойной ночи!
   -Спокойной ночи, Николай Иванович!
   В этот первый вечер мне не удалось обговорить ни оплату за проживание, ни свои маленькие условия. Он ушел, попросил меня проследить за горящей печью и закрыться на защелку - здесь тихо, собака надежная, умная, зря не побеспокоит, и все-таки....
   - Я рядом, - добавил он уже в дверях серьезным спокойным голосом.
   Медленно и с каким-то удовлетворением прожитого дня я раскладывала, распаковывала и снова раскладывала свои вещи. По-моему, они заняли все столы и столики, все полочки и полки, тумбочки. Дом был отдан в полное мое распоряжение и пользование. Подключила к сети ноутбук, настольные лампы на рабочем столе и на прикроватной тумбочке, застелила постель своими простынями, одеялами, покрывалами, подушками. Повозилась долго и на славу, но... не хватала душа. Смирись, дорогая моя, ты хотела хижину у моря, а не "цивилизацию". За занавеской, сзади письменного стола, я нашла большой и маленький эмалированные тазики, удивительно, как они у него сохранились в идеальном состоянии; тазы стояли на широкой то ли лавке, то ли табурете, здесь было все, для принятия "английского душа", как я называла эту систему ведерков-тазиков у себя в деревне до оборудования душевой. Все это "оборудование" стояло в неглубоком поддоне, вода горячая в ведрах была на плите, все было продумано для подобных условий. Я с удовольствием выкупалась и села на низкое старенькое кресло, накрытое плотным шерстяным каминным пледом, приятным и, по- видимому, новым. Кресло стояло между письменным столом и кухонным, откуда удобно было наблюдать за огнем печи, удобно пользоваться "услугами" кухни и кабинета. Чай, заваренный и оставленный для меня в термосе, был замечательный. Медленными глотками, попивая чаек, расслабляющий, успокаивающий, я наполнялась чувством благодарности к этому чужому, в пределах отчужденности, вниманию немолодого, можно сказать, старого человека. Вероятно, этот мужчина не считает себя старым, впрочем, как и я. Годы, седина, мазки прожитого и пережитого на лицах, ушедшая упругость кожи - это еще не старость, старость, по моему убеждению, - это немощность, иногда в сознании, иногда в движении или в передвижении. Но стук старости в мою дверь я слышу, просто не хочу на него обращать внимания. О чем это я?? Чаек хорош! Надо Николая Ивановича не забыть поблагодарить. Глядя на огонь печи, слушая потрескивание поленьев, их шуршание от распада обгоревших, обуглившихся, тлеющих палок, углей, завывание ветра и тяги в трубе, я думала и думала, удивляясь, куда же меня занесло. Но я знала, была уверена, что этот неожиданный, незапланированный, непродуманный поворот в моих дорогах по жизни, о которых я говорила сегодня с Ник. Иванычем вечером, меня радовал где-то в глубине души, казалось, что так должно было случиться. Хорошо! Здорово! Я собой довольна. Спасибо Валерии Александровне. Она сдержала свое слово, и независимо от моего неведения о Восточном Крыме, подыскала именно тот уголок, который вошел в самую душу. Мужчина, видно, корректный, не навязчивый, не говорливый, не страдает тем старческим синдромом - слушать самого себя в присутствии хотя бы одного слушателя. Все прекрасно! Ложись спать, дорогая, уговаривала я себя. Новое место, хорошо ли будет здесь спаться? Завтра необходимо обговорить с Ник. Иванычем все вопросы и попросить его сделать одно окошко открывающимся на ночь. Все, спи. Но какая молодец Валерия! И воспоминания о той утомительной дороге в Россию для перерегистрации проживания в Украине поплыли в картинках и в чувствах: дорога в Керчь с пересадками на трех автобусах, ночной паром в Россию и обратно, бесконечный паспортный и таможенный контроль, бессонная ночь, без еды, без воды. Но.... Какое светлое пятно трудной дороги! - встреча с Валерией Александровной. В автобусе женщина уступила мне удобное для меня место, и мы сели рядом. Она возвращалась домой в Феодосию. Валерия Александровна, так звали мою соседку, ненавязчиво, с большим профессиональным знанием, интересно рассказывала о дороге и объектах Восточного Крыма, встречающихся на пути. Она с любовью говорила о своем городе, о музеях Грина, Айвазовского, Цветаевой, вновь открытом, о литературных чтениях, о выездных выставках и т. д. и о Коктебеле - этом маленьком оазисе культурного наследия нашей страны. Я загорелась и приняла решение, вдруг, сразу, перебраться в Восточный Крым, куда-нибудь поближе к Коктебелю. Мы обменялись телефонами, я созвонилась с В.А. - и вот я здесь! Случайного ничего не бывает! Завтра будет со мною радость, и после завтра будет радость и так каждый день, если я к этому стремлюсь, если я этого желаю. А я очень хотела жить на природе у моря, тихо, без людей, и заниматься своим любимым делом.
   Утром я встала рано, вышла из хижины, закрыла дверь на защелку, можно было и на висячий замок, как вариант, предложенный хозяином. Его собака - отличный сторож, умный, надежный. Замок - не таков, я доверилась Рексу - королю усадьбы. Конечно, и, безусловно, мое первое знакомство с новым местечком началось с моря. Хозяина нигде не было видно, калитка была закрыта изнутри на засов, я вышла к морю. Непосредственно у забора усадьбы, на возвышенной над морем естественной площадке был сооружен навес с зеленым пластиковым покрытием. Под ним вытянулась широкая длинная лавка со спинкой, стол, почти на всю длину лавки, из струганных досок, под столом - небольшой бачок, видимо, для мусора, и рядом стоял собранный из пластин или на сварке металлический ящик мангала с невысокими стенками на длинных приварных ножках из толстых прутьев арматуры. Вдали от калитки, ближе к берегу, на возвышении стояли, вернее, лежали на боку две лодки, справа от калитки на толстых кольях по веревкам или канатам были аккуратно развешаны сети. Одному с такими сетями не справиться, подумала я. Мне показался странным весь этот "натюрморт" - старик (мне хотелось так его называть) не был похож на "просоленного и обветренного рыбака". Усевшись на лавку, я засмотрелась на море. Возвышенное местечко позволяло увидеть большую поверхность моря, тянущегося к горизонту. По темно-серому морю катились волны с белыми гребешками. Прямо по центру моего взора волны попарно были параллельны и неслись под углом в шестьдесят градусов по отношению к береговой полосе. Начинается шторм, уже два балла, подумала я. Как же все божественно, величественно, удивительно! Парные волны слева от меня начинают уменьшать свои амплитуды, растягиваясь в гладкую площадку метров двадцать шириной, и вдруг из глубин этой гладкой поверхности поднимается уже новая большая волна на краю площадки, и более мощные волны несутся дальше, исчезая из моего поля зрения. Это зрелище - как две судьбы, которые как бы прикатываются рядышком, присматриваются, объединяются и... создают уже иную целостность бытия, более мощную и более надежную. Чудо природы! Достойно бесконечного созерцания. День на редкость безветренный, солнечный, теплый. Осеннее солнце в эти дни и часы поднимается не высоко, и потому вся правая от меня поверхность моря до горизонта превратилась в бескрайнее, покрытое редкой легкой рябью зеркало, отражая и добавляя огромное море света, а слева - море темное с бегущими белыми гребешками, словно тысячи бесстрашных маленьких парусников вышли на всемирную регату. Море, мое любимое море, так меня зачаровало, что я решила в первый день без совета и разъяснений моего хозяина о местах прогулок из усадьбы не выходить. В эти часы у моря я как бы наполняюсь светом, морским воздухом; легкий ветерок и ритмичный плеск волн обволакивает, клонит в сон. Как же я счастлива! Обеды можно готовить по настроению и желанию, магазины не нужны, быт меня не утомляет. Сегодня - пост! Сегодня - день радости и восторгов! Я вернулась в дом, хижина была протоплена. Почему-то захотелось прилечь и осмыслить новую жизнь в иных, отличных от всех ранее, условиях. Сняв верхнюю одежду и обувь, я свернула и убрала с кровати покрывало на стул, как в дверь постучали.
   - Войдите.
   - Разрешите, здравствуйте!
   - Добрый день, Николай Иванович.
   -Я вам не помешал? Вы днем спите?
   -Нет, захотелось отдохнуть от избытка впечатлений, снять их невесомый груз, мне у вас очень нравится, Николай Иванович.
   - Рад слышать. В такое позднее время года, близко к зиме, ко мне еще никто не приезжал.
   - Всегда бывает в жизни, о чем можно сказать: никто, никогда, никому. Уверяю вас, я - первая и последняя - таких не бывает, вот увидите, - пошутила я.
   Он был серьезен с того самого момента, как вошел в хижину, и моя шутка его не заинтриговала. Мне стало неловко, я заговорила о плате за проживание.
   - Не волнуйтесь, я в принципе много не прошу, тем более у меня здесь отдыхают "свои" - знакомые, знакомые знакомых и родственники, но крайне редко.
   -Но все-таки?
   -В другой раз, часы протапливания дома остаются те же, как договорились?
   - Да.
   Он хотел, было, развернуться и выйти.
   -Ник. Иваныч! Я не задаю вам никаких вопросов, и это естественно и нормально, но... простите меня, я хочу объявить о своем маленьком условии.
   Он разворачивается полностью ко мне, смотрит из-под густых бровей, чуть наклонив голову, взгляд - удивленно ожидающий.
   - Я привыкла быть всегда одна, не буду вас ни чем беспокоить, так же, как и вы меня, какой-либо женской помощью, простите, не люблю, когда у меня отнимают даже вежливо мое время.
   - Да, я понимаю.
   -Прошу вас, как к хозяину дома и здесь, уж, ничего не поделаешь, и как к мужчине, разрешите к вам обращаться по вопросам проживания. Например, где мне лучше и безопасней прогуливаться с продолжительными остановками, естественно в хорошую погоду, кому открывать калитку, как закрываться, если вас не будет поздно и т.д..
   Его глаза опять смеются, не долго, он не хотел себя выдавать, в любой форме показывать свое отношение к моим условиями и абсолютное безразличие к женской помощи. Я получила согласие по всем пунктам и ответы на все интересующие меня вопросы. Время пошло.
  
   Я его редко видела, дом был всегда протоплен, мило здоровались, иногда заходил узнать о нуждах по вопросам проживания, форточка открывалась в любое время суток. Бродить по горкам, лесочкам, берегу моря я не уставала, спешить было некуда, Пол - герой моего романа - то приходил, то не появлялся сутками, работа продвигалась медленно, но вечерами, в тишине и покое, я с удовольствием и плодотворно корректировала первую часть книги. Как-то, в конце недели моего пребывания в усадьбе, набродившись под удивительно теплым ноябрьским солнышком, я решила окунуться в море. Николай Иванович еще с утра укатил на своем трехколесном мотоцикле, который громче рычит, чем очень медленно едет, и меня никто не будет смущать, решила я. Лавку под навесом я застелила сентипоновым детским одеяльцем, прихватила каминный плед и теплый халат-шубу. После трехразового окунания хорошо обтерлась, надела спортивный костюм, закуталась в халат, завернулась в плед и легла отдыхать на свежем воздухе, которого мне всегда и везде недостает. С моря тянуло прохладой. На голову я по устоявшейся привычке ничего не надела, под головой любимой пуховой подушечки не было. Уснула быстро и надолго.
   Окончательно я проснулась на своей постели в хижине, Ник Иваныч сидел в кресле у моей кровати.
   - Как вы себя чувствуете?
   - Нормально. А почему вы здесь? Что-то случилось?
   - Вы ничего не помните?
   - Да нет, я помню, что я окунулась в море, поспала на лавке, а потом, видимо, перебралась в дом.
   - Как вы себя чувствуете? - переспросил он снова.
   - Хорошо, немного знобит, а тело горит, вернее, горячее. Ник. Иваныч, а вы не могли бы мне приготовить чай на травах, такой же, как в день моего приезда и с медом, он у меня на столике, я сахар не употребляю. Простите за нарушение договора.
   - Прощаю, именно сейчас об этом необходимо помнить.
   - Почему?
   - В другом случае прощения не будет.
   То ли серьезно, то ли нет, ответил он. Я с трудом уселась на кровати в том же халате, попила чай. Он поправлял огонь в печи - камине.
   - Простите меня, я хочу спать.
   Утро я проспала, жара не было, озноба то же, и халата на мне не было, я лежала под своим любимым пледом в спортивном прогулочном костюме. В "английском" умывальнике водица была тепленькая. В эту минуту я услышала открывание навесного замка.
   -Добрый день, как вы себя чувствуете?
   -Хорошо. Добрый день. А вы закрыли меня, чтобы я утром рано не убежала окунуться в море?
   -Вроде этого, я вам не советую даже к нему выходить, и на прогулку то же, там очень ветрено.
   -А спать можно?
   -Нужно. Вам принести обед?
   -Нет, спасибо. Я выпью чаю и лягу, я действительно постоянно хочу спать. Простите меня, пожалуйста.
   -За что? За нарушение договора?
   -За причиненное вам беспокойство.
   Он промолчал. У выхода спросил:
   - Вам помочь? Что-нибудь нужно? Я навещу вас. - Как бы смягчая тон, не официально проговорил он.
  
   Дня два я отлеживалась. Выздоровление прошло быстро, как и заболевание. Я стала не подолгу совершать свои любимые прогулки, виделись мы с ним чаще, он регулярно проверял горение печи, так как топил ее более двух раз, но понемногу, разговаривали редко. Наконец, я вышла к морю. Ветер стих, но было пасмурно, небо заволокло темными осенними тучами. Николай Иванович занимался "рыбацкими делами" около лодки - красил ли, шпаклевал ли, латал ли.
   -Здравствуйте!
   -Очень рад вас видеть, надеюсь не температуру морской воды вы пришли измерять?
   -У вас есть термометр?
   -У меня нет, но я уверен, что вы с абсолютной точностью производите эти измерения своим телом.
   -Почему вы так думаете, не смешите меня, Ник Иваныч! А вы не против того, что я вас так сокращенно называю?
   -Я не возражаю, но звучит довольно странно, не вообще, а для моих ушей.
   -Я понимаю, я тоже привыкла слышать свое имя в полном произношении. Вы, наверное, работали учителем, в школе так принято.
   Он оторвал глаза от своей мазни и сверкнул на меня глазами, не посмотрел, а именно сверкнул. Я сделала вид, что не заметила этого мгновенного взгляда и продолжала:
   -В санатории "Теберда", где я продолжительно лечилась, длительное время работал врач лечебной физкультуры Иван Иванович. Он, как и вы, удалился от всех, удалился в поисках самого экологически чистого места в Союзе. Нашел таки, до "побега" работал учителем физкультуры в школе где-то в средней полосе России. В свои восемьдесят лет он стоял в позе лотоса на голове. Наверное, подобное раскрепощение души дает толчок и к новым возможностям физического тела, и к новым вспышкам в творчестве, я так думаю.
   Я посмотрела на Ник Иваныча, он смотрел на меня спокойно, с интересом. Буря улеглась, гроза миновала, подумала я, надо уйти от этого разговора.
  
   -Ник Иваныч, а вы не профессиональный рыбак.
   -Почему? Снасти не те? Работаю медленно?
   -Нет, не поэтому. Во-первых, не регулярно выходите на рыбалку, во-вторых, не стараетесь добывать большой улов, в-третьих, не продаете добычу, в-четвертых, не заготавливаете впрок, в-пятых, продолжать?
   -Пожалуйста!
   -В-пятых, ой! Что же я еще хотела сказать? Да, никогда не хвалитесь рыбалкой. В-шестых, - я остановилась, долго молчала, он ждал, заглянул в глаза, и я рискнула.
   -Рыбалка не просто увлечение или ваше хобби, или способ дополнительного полезного и вкусного питания, это туннель, чрез который вы часто или периодически уходите с берега в море, а точнее, от земли, от земного в другую стихию. И в этом вы даже не ищите каких-то особенных чувств, остроты ощущений, которые, порой, человек ищет на земле в своей повседневной жизни. У вас просто появляется необходимость сменить, изменить в данный момент "здесь и сейчас" то ли обстановку, то ли приходящие мысли в новом измерении и в ином напряжении. - Я замолчала.
   - Извините меня, Ник Иваныч, наверное, я не должна была так говорить, вы не обижаетесь на меня?
   Он смотрел вдаль поверх меня, не встречаясь со мной взглядом, и я понимала по неподвижности рук, головы, застывшего взгляда, что не нарушила покой давно устоявшихся мыслей о его образе жизни.
   - Нет, - наконец произнес Н.И. - Вы меня ничем не обидели, надеюсь, вы не ждете от меня никаких откровенностей?
   -Что вы, не жду, простите, я выплеснула свои наблюдения, и только, простите.
  
   И здесь он повернулся ко мне и совершенно неожиданно мягким голосом произнес:
   -Я не украду у вас немного вашего драгоценного времени, если приглашу попить здесь под навесом со мной по чашечке чая, заваренного на травах восточного Крыма.
   -С удовольствием, надеюсь, вам больше не придется спасать меня, сегодня значительно потеплело, но пойду, надену что-нибудь еще.
   За прошедшие две недели мы впервые сидели за чаем вместе. Говорили ни о чем и обо всем: о красотах нашего мира, планеты и их благотворном влиянии на душу человека и его творчество. В таком уголке, чудом сохранившимся на побережье, беседовать было легко - первозданная красота, дикая, нетронутая железобетонной цивилизацией, не считая построек усадьбы, покоряла нас. Хозяин усадьбы в разговоре был немногословен, я его хорошо понимала. Мы не раскрывались друг перед другом, мы не говорили о самих себе. Это не входило в мои творческие планы, в его - тем более. Валерия Александровна, когда через знакомую предложила мне проживание у Николая Ивановича, не могла, не сказала ничего о "старике у моря".
   -Ник Иваныч, я не разорю вас чуть-чуть, если попрошу у вас хотя бы одну маленькую рыбку? Только почищенную, дабы видеть, что она действительно маленькая, я так люблю рыбу! Вот так! Нарушила договор, вы меня все время соблазняли запахом жареной рыбы и картошки, что я сразу бежала далеко от усадьбы, чтобы не изойти слюной.
   -А я думал, откровенно, что вы до того не любите этот запах, что бежите из дома. Я старался жарить рыбу как можно реже, и в часы, когда вы были на прогулке.
   -Это похоже на сюжет рассказов О.Генри. Правда? Смешно и грустно.
   -Грустно то, что человеку дано многое для общения и понимания друг друга, но он не умеет этим многим пользоваться, а главное, не знает, как правильно!
   -Вы о нас или о чем-то большем и глубоком? Простите, не отвечайте.
   -Да, да, - сказал он, опустив глаза в чашку чая.
  
   Тишина всегда имеет место быть. Она всегда выручает, так же как и молчание, когда к ней прислушиваешься. Она всегда помогает выйти из неловкой или непонятой ситуации, но необходимо с ней быть осторожной. Вечерело. Говорить не хотелось, мы оба ушли в себя, в свое. Он нарушил молчание.
   -Я уберу со стола.
   -Я бы не убирала.
   -Почему? Поздно. - Он не называл меня ни по имени отчеству, ни по имени.
   -Если бы я была художником, я бы написала такую картину: море, отблеск розовых облаков от скрывшегося в горах солнца, розовое море на горизонте к берегу уже потемнело, на переднем плане деревянный из струганных досок стол, такой как у нас, без скатерти, без сервировки, чашки пусты, словно выпита сама жизнь, осталось только догореть дню, самой жизни. За столом двое, мужчина и женщина, их головы покрыты сединой, как у нас. Они прожили свою жизнь, на их лицах следы прошедших лет, но нет беспокойства, недовольства, есть удовлетворение и смирение. Это закат жизни, он где-то рядом, но его не хочется осознавать и принимать.
   -Как вам, эта картина, Ник Иваныч?
   -Вы художник?
   -Если бы я была художником, я бы без этюдника не выходила из дому. Разве можно оторвать взор от этого чудотворения и не занести свои чувства и эмоции на мольберт, оживив его своим видением прекрасного?
   -Нет! Вы художник!
   -Да будет вам! Вам же говорили, что я пишу романы, при этом, заметьте - пишу, но не издаюсь. На сегодняшний день для меня это не главное. Вы можете в такое поверить? Оторвав взгляд от моря, от темнеющего берега, повернулась к нему.
   -Да, как никто другой, я могу понять ваше творческое состояние. Уже прохладно, оденьтесь, пожалуйста, а я уберу со стола. Я поняла, что наш вечер продолжится, после того, как мы снова встретимся под навесом. Расходиться совсем не хотелось, мне понравилось с ним общаться, несмотря на его немногословие, на его нескрываемую сдержанность. Это был первый вечер длительного общения, дружеский вечер незнакомых людей, но, как я почувствовала, с симпатией друг к другу, вечер приятного чаепития.
   -Меня взволновала ваша картина.
   -Маслом?!
   -Да, эти краски заката достоверно может передать только масло и, конечно, - мастерство художника. Вы так великолепно ее написали, при этом, не открыв всю идею полотна. "Закат" - не только закат солнца, которого мы не видим из-за гор, но чувствуем по розовым облакам, не только, закат дня с черным морем у побережья, не только близость заката жизней двух пожилых людей, но вы не до конца раскрыли идею розовых красок картины - розовые тона символизируют сохраненную любовь на закате жизни этой пары.
   Нет, вы определенно художник! Вы действительно никогда не держали кисть в руке?
   -А вы? - Я не стала ждать от него ответа, понимая возможное нежелание отвечать по каким-то личным мотивам.
  
   -В моей жизни, - быстро привлекла его внимание, - был интересный эпизод, связанный
   с моим стихотворчеством. Когда я написала стихов около трехсот (не смешно?), я предложила местной поэтессе, хорошей поэтессе, профессионалу, просмотреть их, дать профессиональный отзыв, указать на возможные ошибки, слабые места. Но я не думала, что все так плохо будет выглядеть в ее "поэтических" глазах. Как вы понимаете, стихи пишутся сердцем (ибо в человеческом сердце обитает любовь!), или душой, иногда я их просто конструировала по первой залетной строчке. Писала я свои поэзы, как называл стихи Пастернак, быстро, почти сразу, не зная, о чем они получатся, каким размером проявятся. И вот, наступил "момент истины" - поэтесса дала свое заключение. Возможно,
   с точки зрения профессионалов, мое творчество, просто для корзины, но я до сих пор не понимаю, что же такое и с чем его "едят" этот самый профессиональный взгляд. Мне понятно, что должна быть рифма, должна быть идея или смысл сказанного, должна быть, логика изложения, должна быть тема, пусть даже в описании чего-либо, должно быть грамотное изложение, не должно быть лексических и филологических ошибок - грамматику исправит компьютер. Скажите мне, разве я не права? Но я получила отзыв совсем другого характера, правда, были некоторые замечания по грамматике, некоторые - по фразеологии, с которыми В.И.Даль не согласился, а в основном, подчеркивалось, - в них не было ни строчки о трудовых буднях, в них было все о любви, о природе, о моем отношении к жизни и ее проявлениях во всему. Поэтому, ее не зацепила ни одна моя строчка, и вывод - стихи для обывателя (??), не для нормальных советских тружеников, это из той серии, "когда секса у нас нет". Но один совет она дала - поскольку мои стихи очень искренни, и поскольку я многое повидала(?) в жизни, мне лучше писать прозу. С советом поэтесса опоздала - у меня к тому времени уже был написан роман о моем прошлом воплощении. Как вам экскурс в мое творческое прошлое? Вот еще один интересный момент: неужели рецензию критик может давать на основании того, зацепила хоть одна строчка критика или нет. А если нечем цеплять? Что-то я разговорилась.
   -Да, уважаемая (он первый раз назвал мое имя), рецензию давать легко, и критику наводить не сложно, как и растоптать таланты, такое случалось ни раз и во все времена, сложнее выстоять и выжить и не потерять свое творческое лицо.
  
   - Ник Иваныч! Вы шутили, когда неоднократно спрашивали о моей причастности к художественному творчеству? - Я быстро взглянула на него. Он не успел погасить в глазах блеск веселой улыбки, и в эту минуту показался мне таким молодым.
   -Вот я вас и разоблачила! - не объясняя своего вывода, произнесла я.
   -Но, чтобы вас не огорчать, обещаю, буду каждый день описывать по одной картине. Завтра она будет иметь название "Рассвет". Не слышу одобрения.
   Наконец-то, за столько времени проживания рядом, обмениваясь ежедневно - доброе утро, погода портится, добрый вечер, наконец-то ветер утих, добрый день, у вас водичка не закончилась, и т.д. и т.д. - он громко и как-то очень молодо рассмеялся.
   -Простите, я не над вами.
   -Допустим, а над чем же?
   -Я представил такое чудо - ежедневно найти красоту, которую можно запечатлеть на полотне.
   -А я почему-то абсолютно уверена, что именно вы ежедневно находите эту красоту в этом, почти глухом месте. Иначе бы вы не пробыли здесь так продолжительно.
   Чтобы не видеть его реакцию на длительность его проживания (разговор об этом когда-нибудь состоится), я предложила:
   -Повернитесь к морю, стойте, где стоите. Мы видим одну и ту же картину - это почти ночь, будет утро, будет день, будет лунная дорожка на море, будет солнечная широкая дорожка, она будет то розовой, то желтой, будут тучи, будет дождь, будут вдали лодка или теплоход, будет в небе дорожка от пролетевшего самолета, будут звезды, будет месяц, будет гроза, будет на берегу снег! Сколько получилось превосходных картин?
   Он подошел ко мне.
   -Простите, я не прав. Речь не о "кисти художника". Я об этом и хотел сказать. Быть художником с кистью и мольбертом и быть художником в умении видеть живые картины - это иногда совмещено и это прекрасно, оно дает пусть не шедевры, но талантливое творение. Но быть художником только "с кистью и мольбертом" - это гибель художника или невозможность его рождения как творческой личности.
   Он говорил, а взгляд был устремлен в море, казалось, не первый раз он вел откровенный разговор с этой великой морской стихией. Боли и волнения в голосе не слышалось, но то, что тема была прочувствована им и знакома, я не сомневалась.
  
   -Вы рано убрали со стола, я бы не отказалась от чашки чая, но с вами.
   -Я приглашаю вас в свою хижину.
   -И я не отниму у вас драгоценного времени?
   -Я вам его подарю. Проживая здесь длительный период, я не осознал, растратил ли я свое драгоценное время, или я его накопил.
   -Обычно говорят, что время уходит безвозвратно, но я не согласна, когда речь идет о творческих людях. Это как закон физики и философии - количество переходит в качество, а, если перефразировать о времени, то прошедшее время, правильно использованное, как говорят мои учителя, при правильном использовании сошедшей нам энергии жизни от Бога, время переходит в более емкий опыт, становится необходимой практикой жизни, любовью, состраданием, пониманием и определенным знанием. Уверена, Николай Иванович, вы накопили драгоценный опыт и с ним драгоценное время, я с радостью принимаю ваш подарок.
   Мы вошли в хижину, вернее, в дом, в этот вечер я впервые переступила его порог. Я не разглядывала, не рассматривала его житье-бытье, чтобы не смущать его, не показаться любопытной (в принципе любопытство по жизни у меня отсутствовало). При чаепитии мы продолжили говорить о времени, этом удивительном феномене Вселенной в плотных мирах, который присутствует в нашем смертном сознании, но которого нет в бесконечных мирах. Время - как некая сущность - оно есть, его нет, ушло, пришло, ценно, бесценно, торопит, поджимает, не ждет, убегает, исчезает, лечит. Мы озвучивали качества времени, его действия, и доверчиво развеселились.
   -А теперь, позволь мне, - вдруг как-то торжественно произнес Николай Иванович, подытожить разговор о свойствах времени.
   -Пожалуйста! Что-то еще новенькое?
   -Безусловно, новенькое - время растопило чувство отчужденности между нами.
   -Наверное, на все нужно свое время!
   И мы дружно рассмеялись. Он смеялся легко и искренне. Еще вчера, я бы не могла предположить, что этот человек с серьезными глазами под седыми бровями может так весело и искренне смеяться.
   -Все прекрасно.
   -Я засиделась, провожайте меня, мне у вас легко. Я всегда особым чутьем улавливаю атмосферу того помещения, в котором нахожусь впервые. Спасибо, Ник Иваныч.
   -Спасибо вам. И как мы назовем эту картину?
   -Вы хотите поучаствовать в моем ежедневном творчестве? Назовем - "Чаепитие у камина". Не будем давать каждой картине философские размышления.
   -Иногда надо спускаться на землю, чтобы потом с новым восторгом взглянуть на звезды.
   -Без философии с вами не получилось, это хорошо, это интересно.
   Он провожал меня к хижине.
   - Камин вам разжечь?
   -Нет. Я здорова, могу спать в холоде, можно сказать, люблю, но в теплой постели.
   -Вот видите, я узнал о некоторых ваших предпочтениях.
   -Когда-нибудь время позволит узнать и о других. Спокойной ночи.
   -Спокойной ночи. Как странно, что, нельзя было раньше нам с вами разговориться?
   -Но вы же не приглашали ранее меня на чай! Всему свое время!
   -Время жить и время умирать!
   -Время миру и время войне!
   -Время любить и время ненавидеть! Доброй ночи!
   Быстро добавил он последнюю фразу. Не доходя до хижины, резко развернулся и ушел к себе. Мне не хотелось ложиться в постель. Хороший человек Ник - думала я. Он боится раскрыться, в глубине души хранит какую-то тайну, боль. Это не боль любви, он удивительно прост в общении, как оказалось, он незлобив, без горечи, без сарказма. Мое подсознание подсказывает, что мы имеем следствие творческой травмы. При посещении его дома следов занятия каким-либо творчеством при беглом взгляде я не заметила. Я вышла на воздух, села у своей хижины за маленький столик, за которым иногда работаю в теплый день или вечер. За эти две недели он вечерами ко мне никогда не подходил, меня вполне устраивало его поведение и распорядок дня. И что это я о нем много думаю? Ночь темная, безлунная, около дома намного теплее, чем у моря. Вдруг я увидела вспыхивающий огонек, странно, я была уверена, что Ник не курит.
   -Не спится? - спросила я, чувствуя в этом нервном покуривании его волнение.
   -Да, вечер необычный, я не думал, что у меня появится желание с вами разговориться, -
   искренне, без тени смущения признался Ник (он говорил только о своих желаниях и поступках - сразу же заметила я) спокойно и доброжелательно.
   -Ник Иванович, я была уверена, что вы описываете ночную картину моря, и решила вам напомнить о завтрашнем уговоре, разбудить меня к рассвету. Вы в котором часу встаете? Он загасил сигарету и подошел к моему столику.
   - Я встаю, когда светает.
   -Восход солнца застану?
   -Непременно.
   -Теперь действительно ночь будет спокойной, я не просплю. До свидания, - и я ускользнула в свою хижину.
   Мне очень не хотелось уходить, но мне и не хотелось подпускать его близко. Да, он хороший человек, ведет себя достойно, нам необходимо быть друзьями. Возможно ли это? "Островной синдром"!! Ответ приходит сам по себе. И я вспомнила рассказ Б.Лавренева "41й". Двое на острове. Какой прекрасный фильм в свое время был по нему поставлен. Одни на острове, мужчина и женщина, островной синдром, неизбежность - не разбежаться, не избежать.... И главное, не что - "здесь и сейчас", а что - " там и потом ". Я уснула безмятежным сном.
  
   Две недели тянулись медленно. Ник часто уезжал, разговаривали как до чаепития - редко и не долго, но жареной рыбкой он меня подкармливал. Работа не увлекала, лишь корректировка рукописей продвигалась к окончанию. Погода установилась солнечная, ноябрь не подвел, чего ждать от декабря. Предложений на обещанные прогулки не поступало, чаепитие с прекрасным чаем проходило в одиночестве. Действие договора вступило в новую стадию. Нет, это не "островной синдром", необходимо срочно искать "перешеек". Обстановка в усадьбе была напряженной, он меня избегал, не сумев перейти на дружеские отношения, или..., это, что на него абсолютно не похоже, проигрывание
   " роли Родольфа". Я не могла не вспомнить о романе "Госпожа Бавари", его герои окружают меня повсюду. Я не устаю повторять, что этот роман Флобера - энциклопедия
   отношений мужчины и женщины.
   Был поздний вечер. Его не было целый день. Я ко всему привыкла, но объяснений ждала (сама не зная почему) - жди не ожидая - моя любимая крылатая фраза. Чай остался не тронутым, я с книгой забралась в теплую постельку, иного я себе не могу позволить. Мне было понятным натянутость наших отношений - чтобы их изменить, либо необходимо сознавать, что они временные, либо раскрыться душами друг другу. Ни то, ни другое мы не могли перешагнуть, о себе я все понимала, его не знала вовсе. Я поднялась, состояние ожидания усиливалось. Затопила камин-печь, открыла защелку двери(!), налила чашку чая, посидела у домашнего костра, допила чай, легла - опять меня куда-то заносит! В хижине тепло, он сюда при мне не заходит, у нас договор первого дня. Уже месяц, как я живу на самом берегу моего любимого моря. Здесь тихо, посторонних не бывает, но Ник настоятельно просил меня закрываться. В первый день я еще пошутила: от вас, что ли? - И от меня тоже, если боитесь. - И опять о "41-м". В этом рассказе меня волнует не любовь, меня потрясает сила массового сознания - гипноза, способного убить любимого. В дверь постучали.
   - Да, да.
   Я ждала его, очень. Он вошел одетый в джинсы и в своей любимой тельняшке, занес свежий воздух прохладного вечера и запах нашего любимого моря. Быстро подошел к кровати, встал на колени в изголовье, взял мои руки, вложил в ладошки свою седую голову и после нескольких секунд молчания произнес:
   - Я не смог не прийти, это выше моих сил, ведь ничего не случилось, встретились двое, есть симпатия друг к другу, так бывает часто между мужчиной и женщиной.
   -Видимо, тебе лучше знать, как часто так бывает между мужчиной и женщиной.
   -Да, конечно, я говорю о себе. Но я чего-то не понимаю, ты меня слышишь? Я должен услышать от тебя!
   Он умалял, он должен услышать от меня, я все хорошо понимала. Я с легкой грустью сказала:
   - Рыбак пришел поймать свою большую рыбку? - Ник попытался поднять голову, но я двумя руками быстро прижала ее к груди.
   -Ты пришел на рыбалку в рабочей тельняшке?
   Он не знал, как ответить на мой шутливый тон, не отрицающий главного, он был чуткий и тонкой души человек.
   -Прости, тельняшка действительно пропитана рыбой и морем, я спешил, но не решался...
   -Не только. Она пропитана и рыбой, и морем, и ветром, и потом, мужчиной, наконец.
   -Я ее сниму?
   -И джинсы тоже, и тело твое тоже пропиталось рыбой, морем, ветром. Ложись ко мне, наверное, я тебя сегодня ждала. А ты говорил, что двери надо закрывать.
   -Я многое, что говорил, и много раз ошибался, прости меня.
   -Прощаю.
   Он разделся, и я обратила внимание на здоровое красивое, немолодое загорелое тело, словно оно на всю зиму пропиталось солнцем и морем...
  
   Я гладила его седую голову, лежащую у меня на плече, купаясь в свежести испытанных чувств, подаренных им. Его глаза были закрыты, он, как бы, хотел спрятаться от свершенного, как малое дитя. Было в этом большом, умном, тактичном, сдержанном мужчине что-то от юношеских отношений, он мне нравился, мне нравилось в нем все. Он молчит. Я улыбаюсь. На дворе давно стемнело. Огонь в печи погас. Поленья искрятся горящими пятнами. В доме полумрак. И вдруг яркая вспышка в камине осветила помещение. Я беззвучно рассмеялась. Ник поднял голову, посмотрел на меня.
   -Прости, я тебя разбудила?
   - Нет. Сон был на яви, ты была со мной, но из какого-то далекого реального сна. Что тебя пробудило, рассмешило?
   -Взгляни на камин. Видишь, как разгорелось пламя. Я назову эту картину " Последняя вспышка", это маленький эпизод из жизни двоих, не о нас речь. Слушай.
   Ник повернулся набок, и его внимательные глаза запустили в меня свои острые стрелы. Я умею держать взгляд.
   -Полумрак помещения. В камине на горке прогоревших дров ярким пламенем горит обуглившее последнее полено. Слева от камина - письменный стол, на нем в беспорядке лежат листки рукописи, стоит старой конструкции маленькая с гибкой стойкой прожектора красного цвета настольная лампа, письменный прибор для ручки - из шлифованного куска яшмы в форме треугольника темно-бардового цвета, шариковая красивой формы ручка небрежно оставлена на недописанном листке. Справа от камина на полотне картины виден бок кровати с узкой полоской постели. Между изголовьем кровати и камином у стены виден край низенького столика, над ним нависают две дивные крупные хризантемы удивительной окраски - не зеленые, цвета весны, не желтые, цвета осени, ассоциация - молодость души в преклонном возрасте, и одна темно- розового цвета - любовь зрелости. На небольшом коврике у кровати, в правой его стороне, стоит пара тапок, аккуратно поставленных носками в сторону кровати, видимо, мужских, судя по размеру. Два других женских тапочка, сброшенные небрежно, валяются один на середине коврика, другой под кроватью, частично виден на картине.
   -Еще не устал? Не надоело слушать?
   -Как можно, дорогая?
   -Продолжаю. Это на полотне. А что мы чувствуем? Женщина долго ждала, бросила свою работу - ожидание затянулось, это видно по мелочам - листки не собраны, ручка не в приборе, но настольная лампа не выключена, не было сил от длительного ожидания подбросить в камин паленья; наконец, терпение иссякло, она торопливо забралась в кровать, один тапок не снимался, она нервно сбросила его. Она дождалась его, он нервничал тоже, поэтому опоздал. Мужчина был смущен - его ожидали, ожидали в постели, он был сдержан, не тороплив, его что-то сковывало, и он не хотел проявить своего нетерпения и давно сдерживаемую жажду желания, о чем говорят спокойно поставленные им тапки. Влюбленные дождались друг друга - простынь, вернее, ее край, свисающий с кровати до пола, говорит нам о свершившейся желанной встрече. Конечно, центр картины - горящее обуглившееся полено - последняя вспышка.
   -Как тебе содержание и название очередного полотна? - Острота его взгляда исчезла.
   -Грустно, но верно, если не о нас.
   -Почему тебе хочется, чтобы сюжет был не о нас? Разве возможно продолжение?
   -В картине - нет.
   -Ты ушел от ответа, я не настаиваю.
   -Я не принимаю идею сюжета, картину принимаю. "Последняя вспышка" - не нравится.
   -Ты не допускаешь на сегодняшний день, что у нас с тобой возможен подобный сюжет в отношениях? Мы горим, тянемся друг к другу, "вспыхнули". Может, ни у тебя, ни у меня ничего подобного более не будет.
   Ник долго целует меня в губы, не давая говорить и отрицая этим сказанное.
   -Не хочу говорить о картине как о нас, я хочу, чтобы у нас все получилось, все было хорошо и прекрасно!
   -Дорогой, я не говорю, что я против наших прекрасных отношений, но жизнь - штука коварная! Я уже вижу картину-продолжение. Ты выслушаешь?
   Он широко улыбается, мотает головой, то ли да, то ли нет, и смотрит тем, всегда смущающим меня взглядом, который молчаливо и с глубиной прочтения и видения проникает в каждую клеточку моего тела, но сердце закрыто, душа прислушивается.
   -Она будет иметь название, которое выразит зарождение чувств, что-то до "Заката" и до "Последней вспышки".
   Я не подала вида, что Ник меня очень смущает, особенно, когда мы так рядом. Усевшись повыше, я положила подушку под спину и прислонилась к деревянной спинке кровати, "оторвавшись" от его взгляда. Он повернулся на бок и обнял меня рукой.
   -Продолжай, продолжай, я внимательно слушаю.
   -Итак, зарождение чувств мужчины и женщины - чужих, мало знакомых, ничего не знающих друг о друге, и всем своим поведением в течение длительного времени, не высказывая и не выдавая свое сокровенное ничем - ни сдержанностью, ни глубиной взгляда, ни легкой веселостью и открытостью в общении. Картина. Солнце еще не село, красит редкие облака своими яркими и разнообразными оттенками. Мы смотрим со спины сидящей пары на скамейке. У женского силуэта взгляд устремлен на море, на облака, судя по развороту головы. Мужчина, крупный, широкоплечий, с большой копной светлых волос полуоборотом тела и головы развернут к женщине. Правое его плечо как бы тянется к ней. Он держит ее руку в своих и что-то говорит нежно, ласково, спокойно. Он не проявляет свою страсть, он не говорит в эту минуту о своем большом чувстве, он сдержан всем своим телом, как только возможно это выразить художнику со спины. Женщина принимает его нежность, но не проявляет своих трепетных, зародившихся неожиданно чувств. Они еще в стадии чистоты создавшихся отношений и мудрого воздержания каких бы то ни было проявлений той притягательной силы друг к другу, которая уже витает над ними, между ними и поочередно или обоих сразу касается своими незримыми волнующими волнами одной за другой. Потому художник разместил силуэты мужчины и женщины в проекции желто-белых облаков (мудрость и чистота), и облака красно-розовых тонов еще вдали, будет ли страсть, будет ли у них любовь - может, эти облака и проплывут мимо них, нам знать - не дано. Жизнь - великая загадка и великий дар. Все возможно в этом мире возможностей, и ничего нет нового под солнцем, в его волшебных лучах, в его красках и в этом мире под солнцем.
   -Ник! Я могу тебя так называть?
   -Только в печку не ставь.
   -Я серьезно, коротко, необычно, нежно. Но, если это для тебя, твоих ушей не звучит или несет неприятные воспоминания, ты скажи и прости.
   -Звучит для ушей и сердца, пожалуйста. Таким именем меня еще не называли.
   -Я буду первая
   -И последняя, - быстро добавил Ник.
   -Вернемся к названию картины, а ты не хочешь признаться, но я уверена, что к художественному творчеству ты имеешь гораздо большее отношение, нежели я. Кроме своих прозаических поэзов (поэтической прозы - громко сказано, но близко к изложению)
   я и рядом с мольбертом не стояла. Правда, от некоторых художников было предложение написать мой портрет или миниатюру.
   -Да, в тебе есть что-то интересное, за что можно ухватиться портретисту.
   -Вот, видишь, ты себя выдал! Именно так о моем лице говорили художники. И я понимаю, дело не в красоте, а в зацепке, какой-то невидимой непрофессиональному глазу
   детали, пропорциям, ты мне можешь об этом рассказать? - Вопрос был задан "в лоб" художнику. Он смутился, но ответил:
   -Хорошо. Не сейчас.
   Ник, мой добрый и не всегда защищенный. Он расслабился, взгляд открылся - на меня смотрели огромные серо-голубого цвета глаза, внимательные, доброжелательные и вопросительные.
   -Ты что-то хочешь у меня спросить?
   -Да, почему ты так легко относишься к нашему долгожданному возвышенному эпизоду в этой монотонной жизни?
   -Потому, что это всего лишь эпизод, у него даже есть наименование - " Островной эпизод". - Объяснять не надо?
   -Объяснять не надо. Но я чувствую, что ты не хочешь раскрыться, даже в этом прекрасном эпизоде нашей жизни, ты сдержана и как-то строга, при внешней легкости и радости.
   -Прости меня, все просто - на мне мантия. ... Опять его глаза выстрелили.
   -Величия?
   -Нет. Это не про меня. Мантия непроникновения, я не могу ее снять, она срослась с моей кожей, насквозь пропитала тело желаний и мое сознание. А ты хотел от меня поведения
   "дамы с собачкой"?
   -Боже упаси! - Мгновенно вырвалось у него из груди, - я думал, что...
   -Ты мне нравишься? Да и очень. Но твоя душа закрыта, и сердце открывается с перебоями, но стучит громко. - Я целую его нежно с любовью, пытаясь увести от грусти, сопутствующей блаженству близости.
   -Ты мне нравишься своей мужской красотой, силой, сдержанностью, мужественностью.
   Возможно, этого достаточно для двух людей в нашем возрасте, положении, в ситуации "островного" эпизода. Зачем раскрываться, когда рано или поздно все чашки великолепного чая на травах восточного Крыма будут выпиты. У тебя тоже мантия. Ты ее носишь на глазах. К тебе не добраться ни чувством, ни взглядом. Но я не говорю об этом, тем более не умаляю наших восторженных чувств, прорвавшихся в любовной страсти.
   -"Последняя вспышка"?
   -Этого никто не может предвидеть, слишком сложен человек, да и мы с тобой не просты.
   Ник вдруг улыбнулся сам себе, как-будто от кого-то невидимого хозяина его жизни получил разрешение на свободу любви, излияния страсти и даже речей...
   Он был прекрасен! ...
  
   Блаженство всегда сопутствует восторгу, восторг всегда сопутствует светлой радости, радость всегда стремится к совершенству, иначе, зачем она дана нам в любви, а человек должен стремиться к совершенству в своей любви. Я чувствую, как Ник напряжен, старается не шевелиться.
   -Я не сплю, я думаю и мечтаю.
   -Может, протопить печь, чтобы мечты были более светлыми, теплыми и солнечными.
   -Хороший художник в душе не может не быть поэтом, правда? Печь не протапливай, если уйдешь - я люблю спать в холоде, если останешься - будет не холодно. Спасибо.
   -Не холодно - это не тепло. Ты действительно не хочешь спать? Я тебе не мешаю? Ты не устала от моего общества?
   -Если и устала, я счастлива. Ник, я прошу тебя, будь хозяином этого времени в твоем пространстве. Не спрашивай меня так много с частицей "не" или с "нет". Я хочу тебе подчиняться во всем в этом промежутке-эпизоде моей жизни, в котором я очутилась волею Неба. Все хорошо. Все прекрасно. Одна очень большая просьба!
   Я сделала паузу. Он поднялся, вернее, поднял голову и взглянул без мантии - меня обожгло! Задыхаясь, я продолжила:
   -Будь самим собой, постарайся снять мантию проникновения, я обещаю, не буду заглядывать в твою душу ни глазом, ни словом, ни молчаливым вопросом. У тебя такие красивые глаза, чуткий и внимательный взгляд, доброе сердце, быть может, они растопят, не выжгут, а растопят мою мантию непроникновения, и мы пройдем виток в совершенстве наших душ в любви, эту дорогую жемчужину венца наших жизней в этом воплощении.
   Он склонил голову лицом мне на грудь и долго молчал.
   -Ты меня поражаешь, ты меня удивляешь, такое было бы не возможно ранее со мной.
   -Зачем зарекаться, ты опять употребил частицу "не". Понимаю, трудно мгновенно перестроиться, но во имя..., если есть это "во имя", я потерплю.
   И мы обнялись, как давным давно знавшие друг друга влюбленные...
  
   Он не ушел, но печь протопил - хозяин положения! День пролетел быстро, работалось легко, Ник занимался лодками и обедом - хозяин положения! Я с теплом думала о нем и в душе все время улыбалась. Вечером, к ужину (ради него, хозяина положения, я нарушила свой режим приема пищи) мы собрались в его доме, как я думала, без забот и хлопот.
   - Ник! Какой вкусный борщ ты приготовил!
   -Я всегда так готовлю.
   -О! Если бы я знала о вкусовых качествах твоего борща, я бы приходила к тебе каждый вечер.
   -Не получилось бы.
   -Почему, пожалел бы?
   -Договор первого дня!
   -А сегодня?
   -Именно сегодня мы его пересоставим, - вполне серьезно сказал Ник.
   Я застыла.
   -Не волнуйся, дорогая, мне необходимо съездить в один город по важным делам.
   Я не расспрашивала, я молчала, хозяину положения не задают вопросы, я обещала дважды. Поблагодарив за ужин, с разрешения моего заботливого хозяина, я ушла к себе работать, мы не о чем не договаривались. Вот так поворот! Неужели он задумал опять в бега? Но это его дом, и мы говорили о том, что при необходимости я могу всегда выехать. Месяц прошел, и очень плодотворно, в каком смысле, еще предстоит разобраться. Но боли не было. Неужели жизнь меня так закалила, что я почти спокойно принимаю любой ее поворот? О себе думать не хотелось. Ник меня беспокоил. Он опять закрылся, не раскрываясь душой. Ему надо уехать куда-то и зачем-то. Так неопределенно сказано. Неужели он испугался своих чувств, своей привязанности, но я не давала ни словом, ни чувством так вывернуть наши отношения, наоборот, он сам заметил мою сдержанность. Я терялась в догадках и поняла, что все будет так, как будет. Я принимаю любое условие нового договора и прерываю свой так прекрасно было сложившийся затянувшийся трудовой отпуск. Я "нарисую" ему на прощанье картину "Разлука" - для души, ума и сердца.
   Ник пришел часа через два.
   -Ты составил новый договор? Видимо, зря старался, я не подпишу ни один пункт, я решила уехать с тобой, точнее, в один день с тобой или как соберусь.
   Его красивые глаза выпустили острые вопросительные стрелы.
   -Я не составлял никакого договора, я сидел в компьютере, уточнял объем работы в отъезде, но окончательного решения не принял. Ты меня не поняла, тебе не надо уезжать.
   -А тебе надо и вдруг, и срочно - не вопросом тихо произнесла я.
   -Надо, вдруг, срочно, и чем быстрее, тем лучше. Но я не могу, не хочу от тебя уезжать. Не могу уехать, не могу расстаться, не могу не уехать, не могу не встречаться!
   -Ник! Не рви мне сердце! Прошу тебя! Не можешь - не уезжай, необходимо - уезжай!
   Есть возможность - отложи отъезд. Но ты должен знать определенно, с полной убежденностью, куда и зачем ехать. Побег не выход. Я тоже в бегах, но с радостью и интересом к жизни. Я прошла тот путь, по которому ты идешь, может, он менее значим для всех, и для тебя, но это мой путь. Если уезжать, то на ту точку пространства во времени, где ты остановился и не преодолел себя, а сбежал. Я не знаю, почему я так говорю, но мне кажется, что я близка к той истине, которая давит и давит тебя все эти годы побега, не считая последнего дня, возможно, я ошибаюсь и в этом. И еще. Плюс те сокровища накопленного драгоценного времени - ты должен знать, как ими распорядиться, куда вложить, зачем вложить, что из этого полезного выйдет, но не бег на новом месте, тем более не топтаться на месте. Разве я не права?
   -Ты владеешь моим разумом.
   -Нет, дорогой, это опыт прожитой нелегкой жизни.
   -Не будем говорить о побегах, я еще всего не решил. Я знаю и понял давно - от себя не убежишь, себя можно только изменить, но дело даже не в этом.
   -Не бежишь ли ты от меня? Я тебе мешаю? Ты трудишься над чем-то. Поделишься? Расскажешь? Ник! Может быть, это и есть тот "момент истины", для чего нас свела судьба. Ник, дорогой, я волнуюсь за тебя, за твои решения, какими бы они ни были. Встретимся через час. Я выйду к морю, я устала, хочу дышать полной грудью морем.
   Когда я вернулась в хижину, Ник уже был в ней, в печи пылали с треском дрова. Он сделал маленькую перестановку: немного отодвинул от камина письменный стол, кухонный столик поставил ближе к центру и к камину, кресло выдвинул к столику напротив камина, и одинокий стул из угла хижины, накрыв его стареньким пледом, подставил к столику. Я остановилась в двери с удивлением.
   -Тебе нравится? Все же в этом доме семья пополнилась, как я понимаю.
   -?? Мне нравится, что семья пополнилась, что очень удачная перестановка, что ты себя чувствуешь хозяином положения. А главное, не решать же все вопросы, лежа в постели, в ней можно принять не осознано, эмоционально поспешные неверные решения.
   -Что ты хочешь этим сказать?
   -Никаких намеков, ровно то, что сказала, дорогой.
   -Обмоем перестановку, выпьем чаек, присаживайся, милая.
   -С радостью и с грустью. Думаю, немного рановато ты сделал перестановку, уедешь, и мне придется сидеть на двух стульях, а это чревато...
   -Ты сиди в кресле, а мой стул будет добросовестно ждать меня.
   -А я?
   -А ты - очень. -
   Я поняла, что он все-таки уезжает, вопрос - когда. Мы, не спеша, пили чай с каким-то незамысловатым вкусным печеньем, медленно снимая напряжение эмоционального дня. Я решила рассказать Нику "картину маслом" "Разлука". Сомнений не было, я была уверена, что этот немолодой человек, проживший большую интересную жизнь, совершивший одну или несколько ошибок, иначе зачем "бега", должен обладать здоровым чувством юмора. Но, искусственно поместив себя в колбу жизни, отличную совершенно от той, какую он проживал, в которой любил, творил, созидал, каялся, сожалел, ошибался и снова каялся, как все мы или многие, он глубоко прятал свое желание, даже от себя, жить как прежде. И я рискнула, в который раз...
   -Ник, я приготовила тебе предотъездный подарок - картину маслом "Разлука", Ты готов, мой дорогой эксперт, и первый зритель визуальных в своем воображении полотен.
   Я не спрашивала его о принятом решении, но он был внешне спокоен, это спокойствие передалось и мне.
   -Я вижу, и ты представь - два силуэта, лицом друг к другу на расстоянии в метрах трех. Сказаны последние слова, грустные, невпопад, неясные, они, мужчина и женщина, должны расстаться, но... что-то держит их. Мужчина вот-вот развернется и уйдет, чтобы не задерживать сцену прощания. Он напряжен, он не уверен, что правильно поступит, если вдруг, сразу.... "уходя - уходи". Женский силуэт расслаблен, она еще ждет, ждет его шага к себе, она верит, что порыв расстаться - это порыв самого вопроса, на который не найден ими ответ, и нет содержания вопроса. Она чуть поддалась к нему, вперед, ей трудно себя удержать, она чувствует нерешительность мужчины, она ждет его действия. В
   любом случае, все завит от него, потому и расслаблена в томительном ожидании. Возможно, он сделал правильный выбор - женщины приходят и уходят. Она понимает, и у нее мог наступить подобный миг расставания по ее инnbsp; -Обмоем перестановку, выпьем чаек, присаживайся, милая.
ициативе, миг разлуки. Так имеет ли она право его отговаривать, удерживать. Даже, если он останется, что изменится? Через день, через месяц все повторится сначала, и не имеет значения, кто первый уйдет "в разлуку".
   Я смотрю на Ника - он слушает и не слушает, он здесь и его нет. Я продолжаю.
   -Единственное, что ее смущает - они не узнали друг друга, они не смогли понять друг друга, они не смогли помочь друг другу за этот миг жизни. Так и застыли они в нерешительности своих действий в ожидании. Но есть "высшее", что знает больше их сердец. Выше женского силуэта - розовый воздушный прозрачный шарик, его центр уплотнен, краски гуще. Это ее душа, она съежилась, ей больно - опять разлука! Сколько страданий, сколько же нужно иметь терпения по жизни! Сердце женщины чуть-чуть кровоточит, одна или две капли, больше нельзя - это непозволительная роскошь, когда плачет сердце. Но что же делать? Как успокоить тело желаний? Оно двумя руками держит руку мужчины. На картине тело желаний изображено как воздушный силуэт дамы в шляпе, в длинном платье, шляпа с вуалью, на руках длинные перчатки. Силуэт тела желаний мужчины стоит перед ней на коленях и целует ее руки, низко и печально склонив свою голову, то ли просит прощение за предстоящую разлуку, то ли благодарит за незабываемую встречу, ниспосланную свыше.
   -Ты притих, ты не устал? Тебе не надоело слушать? А ведь именно так, кроме нашего проявленного сознания, ведут себя наши тонкие тела и сердце. И только ментальное тело женщины, пронизывающее всю ее, внимательно смотрит сверху вниз, задумавшись. И только ментальное тело женщины, стоящее рядом с воздушной дамой, спокойно.
   -Я же говорил тебе, сестричка, не бросайся на первый порыв, эмоциями надо управлять, ты никогда не прислушиваешься ни к моему разуму, ни к своей душе, которая терпеливо ждет развитие событий и откровение души мужчины. Почему ты всегда открыта и так трепетна, пора передавать свои мысли и желания на согласование хотя бы мне, твоему брату, сознанию твоего ума, быть может, с душой мы могли бы глубже понять эмоциональную ситуацию на грани зарождения любви двух одиноких в этом пространстве и времени сердец. Ты всегда бездумно и поспешно бросаешься в омут нежной страсти. Я не осуждаю тебя, но страдания души и сердца меня печалит. Так шел разговор женской половины. А ментальное тело мужчины стояло, скрестив на груди руки, и наблюдало за пылкими эмоциями своих сердца и тела, и в который раз не понимая, думало, что же всегда их сдерживает, можно было и здесь начать новую жизнь для успокоения души и сердца, но прошлые эмоции, накопившие телом желаний, будут к ним возвращаться снова и снова. Да, расставаться надо, но не "бегом" и не без моего согласия. Необходимо выбрать путь, по которому идти вперед, если выбираться из этого уголка и из ошибок эмоционального тела, вечно потакавшего душе. А дальнейшие действия мы с ней согласуем.
   Неожиданно Ник резко встал из-за столика, быстро подошел ко мне, я взглянула ему в глаза, и какой-то внутренний страх овладел мною.
   -Что ты говоришь? Что ты говоришь? Ты хотя бы слышишь себя, что ты говоришь?
   Я испуганно смотрела на него, не понимая такой эмоциональной реакции. Его голос не был жестким, он шел с болью из сердца.
   -Я не ... знаю... - пробормотала я.
   -Что ты можешь знать! Как ты можешь знать, что мне надо или не надо! Что ты можешь в этом понимать?
   -В чем? Ник, остановись! Я ничего не понимаю.
   Он прижал мою голову к своей груди, другой рукой обнял за плечи и медленно и взволнованно произнес:
   -Прости, прости! Это я не тебе, это я о своем. Прости!
   Я подняла голову - в его глазах блестели слезы. Я опустила голову, обняла руками его широкую спину. Мы затихли надолго, застыв у стола. Эту картину маслом я бы назвала "Прорыв", но ему ничего не сказала.
   -Ник, дорогой, ложись, отдохни, я протоплю у тебя в доме, мы, наверное, эмоционально выдохлись.
   Он расцеловал меня, крепко обнял.
   -Спасибо, дорогая, я сделаю все сам, проверю двор, накормлю Рекса, скоро вернусь, как скоро, не знаю, но вернусь обязательно. Отдыхай. Прости.
   -Я буду ждать тебя даже во сне.
   Он вышел из хижины. Приняв английский душ, я устало растянулась на кровати. Думая о Нике, я переживала за него снова и снова. Как же наш разговор и картина маслом раскачала темные воды его подсознания. Но ты тоже хороша - била не в бровь, а в глаз. Как я правильно его понимала, он стал мне дорог, я очень хочу ему помочь, если, конечно, в моих силах. Это очень хорошо, что он разволновался, это хорошо, что он четко понимает, что его тревожит, это очень хорошо, что он вытащил на поверхность памяти свои многолетние проблемы. Ник, Ник, милый Ник, сколько надо было времени страдать и держать в себе, чтобы в одночасье так необходимо и разом выплеснуть накопившиеся боль и эмоции, но главное, я чувствовала, еще впереди.
   Он не пришел. Я проснулась рано, до рассвета, на душе было не спокойно, накинула на ночную сорочку теплый халат и вышла из хижины. Напротив двери хижины на нашей лавочке темнел знакомый силуэт.
   -Ты не дошел до меня, энергия иссякла?
   -Нет, дорогая. Мне надо было побыть одному, я должен был вернуться в прошлое - с тобой только прекрасное настоящее.
   -Я так и поняла, я не рано пришла за тобой из твоего настоящего в твое прошлое? Что-то произошло?
   Присаживайся, ты мне нужна, я хочу тебя чувствовать.
   -Ник, любимый, - я впервые так его назвала, - пойдем в дом, в нем лучше чувствовать друг друга. К тому же, тебе нельзя переохлаждаться в дорогу, и мне нельзя болеть в одиночестве.
   -Ты не уедешь, ты передумала?
   -Обещаю тебе, что я дождусь твоего возвращения, как бы надолго ты ни уехал, если это для тебя необходимо и важно.
   -Благодарю тебя за понимание и нежную заботу.
   -Принимаю благодарность, как аванс, нам еще долго, вернее, тебе бродить в прошлом, не утонешь, я во время пришла, я помогу тебе выплыть.
   Я так и стояла перед сидящим Ником, он прижимал меня за талию руками, уткнувшись в меня головой, а я обнимала его кипящую в раздумьях о прошлом голову. Яркая полная луна висела в звездном небе, освещая море своим волшебным коварным светом и светом, отражавшимся от шлифованной тысячелетиями поверхности скалистых гор над нашей усадьбой. Здесь - прекрасно, но я бы здесь одна жить не смогла, и потому, что физически не справилась бы, и потому, что мне недоставало бы редкого и радостного общения. Я бы чувствовала себя покинутой. Для такого одинокого жития необходимо определенное состояние души и ума и недюжая сила характера. Он встал, поцеловал меня в лоб.
   -Да, - согласился он сам с собой, - пойдем в хижину.
   Мне хотелось его отвлечь от пережитого, я предложила протопить дом, выпить горячего чая. Переставила стул с креслом, предложила в него сесть поближе к огню. Мы долго сидели молча, согревая наши души горячим чаем и пониманием, и согревая наши тела огнем камина и счастьем быть в такие минуты рядом. Я всмотрелась в лицо Ника, оно было спокойно, взгляд - задумчив.
   -Тебя описание ментального тела мужчины в картине так взволновало? Не отвечай, если не хочешь или трудно вспоминать.
   -Отвечу. Да. Я жил все эти годы в каком-то раздвоенном состоянии, и давно понял причину этого состояния, завтра или... пойму путь выхода из него. Спасибо тебе, дорогая!
   -Не за что, я просто рисовала "картину маслом".
   -Ты же знаешь, что эти картины у тебя не так и просты, это большой дар - надо видеть, чувствовать и передать определенные знания и понимание, как виденное. Мне хочется сказать, что я люблю тебя.
   -Не говори, скажешь, когда будет не состояние желания сказать, а состояние всего тебя в любви.
   -Ты так серьезна!
   -Это не мешает нам общаться легко, нежно и с любовью, - вырвалось у меня.
   Мы оставили столик, обнялись, я знала, чувствовала, что шторм моего дорогого рыбака еще не утих.
   -Я быстро вернусь.
   -Я не отпущу тебя, ты опять исчезнешь на пол дня.
   - Не исчезну, я слишком дорожу тобой и нашими минутами быть вместе.
   Я отодвинулась от него.
   -Отъезд состоится?
   -Через три дня, ты правильно произнесла - отъезд, но не разлука, дорогая моя женщина с картины " Разлука". Название картины придется исправить.
   -Ни в коем случае, эта картина знаковая, я напишу другую к твоему приезду с названием "Встреча".
   -Меня не покидает желание говорить, что я тебя люблю!
   Мы вместе вышли на воздух. Светало. Пара горящих зеленых голодных глаз поджидала Ника у двери хижины, доверчиво и тихо. Кроме собачьей преданности и желания ему покоя и счастья пес активно ничем себя не выдавал.
   -Беги в дом, не мерзни, Рекс терпелив, я быстро. Рекс, ты не ревнуешь, надеюсь, ты меня не будешь задерживать? - Пес завилял хвостом и, то ли промяукал, то ли пропел на одной ноте. Я убежала...
  
   -Доброе утро, дорогая.
   -Доброе. Трудный эмоциональный день ушел в прошлое? - прошептала сонно я, переворачиваясь лицом к горящему камину и к Нику около него, скрывая зевоту....
   Что-то ждет нас впереди, поистине, ничего нет нового под солнцем - женщины, мужчины, встречи, любовь, разлуки, обиды, семьи, одиночество, опять женщины, мужчины, встречи, разлуки. "Хотелось бы мне отменить расставания, но без расставаний ведь не было б встреч" - хорошая песня, прекрасный фильм! Хотелось и мне отменить расставание, или оно неизбежно? И потом опять новые встречи? Ничто не ново под солнцем! Для себя я решила вернуться к длительным прогулкам, и начать обдумывать концовку повести или романа "Наглухо забитое окно", фабула которого связана с историей родословной нашей семьи по материнской линии, начатого около года назад неожиданно для себя по дошедшему от родственников реальному факту.
   -Ты очень тихо встал, Ник, я даже не проснулась. На этой огромной кровати хорошо спится и вдвоем.
   -Особенно вдвоем! - Я подумала, удивляться или нет.
   - Мне интересно, только в шутку и без обид - почему ты большую кровать поставил в гостевом домике, а не у себя? Чтобы никто не посягал на твое сердце, быт и твое время?
   - Ты хорошо меня понимаешь, я верю, если у тебя есть друзья, то они в твоем лице имеют надежного и хорошего друга.
   - Благодарю. Но на чужое время ты все-таки посягаешь на широкой постели!
   -Нет! Нет! Я дарю свое!
   -Как ты красиво вывернулся!
   -Любимая, я обещаю, что более никто кроме тебя
   -Добавь еще "со мной" для убедительности!
   -Никто кроме тебя со мной не будет спать на этой кровати.
   Не убедительно!
   Он стоит перед кроватью, смеется, думает, удивляется.
   -Ты два раза ввел отрицание - "никто" и "не будет". Ответил мгновенно:
   -Я перенесу твою любимую кровать в свой дом!
   -Ответ правильный, встаю.
   -Подожди минутку.
   -Ты хочешь прилечь? Ты обошел свое поместье, навел порядок, проверил охрану, накормил Рэкса. Когда ты все успел?
   -Я все успел, у меня есть предложение, - он слегка запнулся.
   -Говори, говори, я пойму тебя, - не зная, о чем пойдет речь, подбодрила я его.
   -Я предлагаю съездить в Коктебель или в центр Курортного и закупить продукты для питания на время моего отсутствия. Мой отъезд может непредвиденно затянуться, вопросы серьезные, их необходимо решить до конца. Я еду в Курск.
   -Хорошо, ты так свободно говоришь о принятом решении, видимо, оно пришло к тебе после вчерашних эмоциональных перегрузок. Я рада за тебя, и у нас еще есть два - три дня. Но сейчас, сегодня, за продуктами спешить рано необязательно?
   -Нет, конечно. У тебя другие планы?
   -Почти, да. Уж, коли спешить некуда, стража вышла на дежурство, хочу рассказать, описать еще одну "картину маслом". - Ник широко улыбается, он в хорошем настроении.
   -Ник, ты заметил, что ты стал часто улыбаться, у тебя появились желания и повод смеяться. Мне нравится, что ты слегка сбрасываешь мантию проникновения с глаз и даришь мне радость видеть твои красивые глаза, они у тебя красивые и...
   Ник закрывает мне рот поцелуем, присаживаясь на кровать.
   -Я посижу здесь , отсюда лучше рассмотреть картину.
   -Ты можешь и прилечь здесь, я передала все полномочия и бразды правления тебе в этом
   временно-пространственном "эпизоде". Ты не представляешь, как я теперь очень легко и свободно, а главное, беззаботно себя чувствую, такого в жизни я никогда не испытывала. Он ставит высоко подушки, подбив их, снимает толстовку и джинсы, и в своей любимой тельняшке отправляется на очередной вернисаж.
   -Я тебе не говорила, мой муж был морским офицером в начале службы, но всю жизнь он носил тельняшку, не снимая, только - на ночь, и спал раздетым полностью, так их приучили в училище.
   -Это намек или предложение?
   -Это воспоминание о тельняшке, но хозяин положения ты. Слушай о картине. Название и идея пришли еще вчера. Почему-то у меня в этих прозаических поэзах во-первых появляется название картины, а потом вырисовывается написанное воображением полотно. После твоего утреннего сообщения о принятом решении я возгордилась в глубине души, как четко я дала название происшедшему событию (я подчеркиваю - не сюжету, а событию). Итак, название нашей картины, нашей - мы ее участники - "Прорыв". - К этому времени Ник снял с себя и тельняшку.
   -Слушай. - Он целует меня крепко в губы - хозяин положения! - Слууууушай!
   -Слушаю, дорогая, слушаю.
   -День. Время ближе к полудню. Солнце должно быть невысоко, скоро день зимнего солнцестояния. Его не видно. Темные тучи затянули полностью все небо. Ближе к темно-серому горизонту они особенно плотные и черные. Море спокойно. На среднем плане картины стоит рыбак в полной рабочей экипировке: высокие резиновые сапоги, натянутые до середины бедер поверх резинового комбинезона, прорезиненная ветровка с опущенным капюшоном, на шее рыбака из-под ветровки выглядывает ворот шерстяного, крупной ручной вязки, свитера, на голове надета рыбацкая шляпа поверх шерстяной шапочки, плотно облегающей голову, она чуть заметна по закрытым ею ушам. Голова рыбака повернута слегка влево и вверх. Он смотрит на большой разрыв в свинцовых тучах, откуда льются лучи появившегося солнца. Рыбак, земля под его ногами, его хижина, нехитрые рыбацкие снасти, лодка у берега, готовая с утра к отплытию - все залито огромным пучком солнечных лучей, прорвавшихся сквозь толщу природных препятствий, и говорит о том, что рыбак дождался благоприятного момента для своего нелегкого похода в одиночном плавании. Он готов. Он окутан легкой, чуть заметной аурой нежного свечения, как благословение Небес, которое несет ему радость встречи с морем, удачного улова, силы, смелости и уверенности в себе. Все! - Я поворачиваюсь к Нику, спрашивая глазами
   -Как тебе очередная картина маслом? - Он бросается на меня. - Я в удивлении. - Он говорит глазами - Что же ты удивляешься? Это же "Прорыв"...!
  
   Чувствую по вытянутому вдоль кровати телу Ника, его что-то беспокоит, молчит, дышит с придыханием. Спросить? Увлечь в разговор? Картина маслом написана, путь еще не определен, но следующий шаг делать необходимо. Я разворачиваюсь к нему, целую, обнимаю.
   -Я обязана получить разрешение у хозяина положения на возможность задать ему два вопроса.
   -Разрешаю, задавай. - Серьезно ответил "хозяин".
   -Почему Курск? Это первый, обязательно будет второй.
   -В Курске есть особняк скульптора, - и Ник назвал фамилию, простую русскую фамилию.
   -Ты знаешь, Ник, у меня эта фамилия как-то крутится в подсознании, именно связанная со скульптором.
   -Не может быть! Его уже и не помнят, - медленно, не глядя на меня, произносит Ник.
   -Возможно, и не помнят, может он мало известный, и не такой уж и талантливый - не ведая, я била его прямо в сердце, - я не знаю. А может, все наоборот - талантлив, за границей, таких тоже хотят забыть. Но эта фамилии у меня в памяти не случайно. Откровенно, я никогда не интересовалась скульптурой, кроме как при посещении музеев,
   (я тебе потом расскажу о трех величайших откровениях скульпторов в моем восприятии).
   Я призадумалась, бегущая строка компьютера в голове закрутилась.
   -Вспомнила. Почему я вспомнила эту фамилию - это же фамилия одного из моих зятьев, и одна из десяти фамилий в селе моих родителей из Забайкалья. А запомнила я ее в связи вот с чем: по телевидению шла передача о молодом талантливом скульпторе, которому дали звание лауреата государственной премии за скульптурную группу - памятник, установленного в городе-герое в центре России, в каком, не помню городе. Награждалась небольшая группа, но скульптор был самый красивый и самый высокий. Но, главное, фамилия, почти родная. Значит, открытие памятника в честь годовщины города-героя было в Курске, как интересно. Ник, продолжай, пожалуйста.
   Я не заметила, что во время моего напряжения памяти, он не дышал, молчал, отведя взгляд, потом, как из души, вырвался сжатый комок воздуха. Я мельком взглянула, не придав этому никакого значения. Это потом... я все воспроизвела в памяти.
   -Я еду в Курск, чтобы получить деньги за аренду особняка. - Я подняла на него глаза, ничего не понимая.
   -Ты когда-то купил этот дом у скульптора?
   -Нет, в нем живет другой скульптор, его ученик, который арендует этот особняк много лет. В этом году, в конце ноября истекает срок многолетней аренды. - Он говорил тяжело, медленно, мне передалась от него какая-то тяжесть на сердце.
   -Но почему ты должен получить деньги, продлить или прервать договор на аренду? Извини, я не должна была вмешиваться в твои дела, но вопросы так естественны. А скульптор действительно за границей, преуспевает?
   -Нет, дорогая. Не преуспевает, не за границей. Он перед тобой, точнее - рядом. - У меня вздрогнула рука, лежащая на его груди.
   -Ник! Тебе больно? Зачем ты мне все это сказал? Я нанесла своими вопросами столько боли и страдания, зачем ответы, которые ты тщательно скрывал и маскировал. Зачем?
   -Во-первых, ты теперь кое-что знаешь, и лучше от меня, чем от кого-либо, и , упаси, Бог, чем от недомыслящих. Во-вторых, боль надо уничтожать только болью!
   -"Прорыв"!
   -Да, "Прорыв" Спасибо тебе, теперь я понял, для чего мы встретились, и это главное.
   -Нет, дорогой Ник, не это главное.
   -Что может быть главнее нашей встречи? Что может быть на сегодня у меня "главное"?
   -Смотри, ты съездишь в Курск, закроешь договор, переведешь часть денег на жить-бытье, а ты часом не миллионер? - смеясь, спросила я.
   -Есть такое.
   Мои глаза чуть не выскочили из орбит, я их быстро зажмурила, встряхнув головой.
   -Первый раз лежу с миллионером, прости, шучу, и со скульптором тоже. У меня то их..., вообще, я говорю о мужчинах, и было то.... Но речь о тебе.
   -О моих женщинах?
   -Нет, ... Но как ты встрепенулся, значит, были, были. Это хорошо, главное, чтобы перебора не было, как в карточной игре в "очко", да?
   -Ты подразумеваешь, чтобы женщин в общей сложности было не более двадцати одной?
   -Ой! Ой! Вот так игра слов! Пусть будет так, и тебе еще много их предстоит узнать?
   -Я нарушу математический порядок счета, и ты у меня будешь сразу двадцать первая.
   Он говорил серьезно, как о давно для себя решенном вопросе. Я призадумалась, и опять вспомнился рассказ "41". "Островной синдром" вступал в свою зенитную стадию, что дальше? Он ясно понимал, что сказанное им уведет меня к глубоким размышлениям, и молчал, не продолжая развития разговора на данную тему.
   - Ник, прости, второй вопрос с разрешения. А зачем тебе деньги, большие деньги, за которыми ты собрался ехать?
   Задала я второй вопрос с опаской - что еще может выплеснуться из его подсознания: боль, злая память, обиды, грехи, неблаговидные поступки, скрываемое чувство стыда, самопотокание, самоуничижение? Вопрос задан. Ответ был неожиданным, перед ответом он сказал:
   -Ты не ответила, что для меня самое главное по твоему мнению. Я сам дам тебе и за тебя этот хорошо мною продуманный в течение утра ответ. Я повезу тебя за границу, там поставят точный и окончательный диагноз и сделают блестящую операцию, при необходимости.
   Он развернулся ко мне, прижал к своей груди руками, целуя нежно мое лицо, и продолжал:
   -Ты будешь ходить, бегать, управлять машиной, мы вместе поднимемся на все малые и большие горы старого Крыма и Южного Берега.
   Слезы медленно покатились по щекам. Я посмотрела на Ника. Он был сосредоточен и спокоен. Мои глаза, наполненные слезами, расширились от потрясшего мое сознание удивления, которое словно выдавливало глаза с болью, но какая-то сила удерживала их в своих орбитах. Я крепче прижалась к его горячему телу, склонив голову, и зашептала в его грудь, сквозь слезы благодарности.
   -Дорогой мой, добрый человек! Думать о других, тем более помогать им - это великое благо, которым Бог награждает не каждого, и не каждый сумеет этим благом правильно распорядиться. Спасибо! Но главное, о чем мы говорим в это прекрасное утро нашего откровения и раскрытия наших сердец, главное - это ты, твоя жизнь. Не перебивай меня, пожалуйста. Пойми, я с трудом воздерживаюсь и с трудом удерживаю себя, чтобы не крикнуть - Я люблю тебя! Ты мне стал очень дорог! Но ты еще не весь со мной, и ты это знаешь. Я не могу даже просить тебя раскрыться мне полностью, это только твое и только твое решение, твоя воля и только тогда, когда принятие этого решения будет необходимо самому тебе. "Время собирать камни" еще не пришло, но его приход близок. И время, твое драгоценное, накопленное тобой время, послужит тебе с честью. Оно раскроет "главное" твоей жизни. Общими словами - это твой путь, это твоя активная жизнь среди людей или без них, но активная и во имя их блага. Ты сам его выберешь, и гордо и смело с большой отдачей, как ты всегда к этому стремился (я уверена в этом абсолютно), пройдешь. Ник, так и будет! Понятно, дорогой мой, если по жизни идут двое, понимают друг друга, они единомышленники, они любят и любимы - это высшее счастье, но к нему тоже необходимо приблизиться, проходя каждый своим путем. О твоей заботе. Я благодарю тебя. Я люблю тебя. Мне очень хочется приобрести свободу движения, с этим огромным желанием я живу почти десять лет, ты понимаешь, каким трудным путем я в свои немолодые годы иду по жизни. У меня всегда было жадное, но трепетное чувство свободы, в чем бы оно ни проявлялась. Об этом мы еще наговоримся. Я уверенно иду по своему пути, выбор давно сделан. Я не прячусь от людей и жизни, люди всегда меня находят. Моя жизнь - это движение. Это не передвижение в поездах, автобусах, такси, - это движение в автобусах, в поездах навстречу новым интересным людям, новым уголкам, местечкам нашей земли; встречи с ними меня обогащают, радуют и дарят неожиданные открытия, и, безусловно, стремление к новым знаниям, которые обогащают как меня, так и тех с кем я общаюсь. Ты знаешь, я уже давно набегалась, но эти темы не для романов. Ник, тебе не хватает движения для новой жизни. У тебя есть все - время, сила, ум, крыша над головой, средства, доброе сердце для восприятия жизни, и есть один момент твоей жизни, я назвала его главным - который сдерживает все силы твоего движения вперед, в жизнь. Я знаю, я чувствую, я смогу тебе помочь, как - не знаю. Твоя помощь мне тоже нужна, но на сегодня довольно волнений. После завтрака предлагаю прогуляться в сторону залива, я давно там не бродила и с тобой мне не будет трудно.
   -Прокатимся на мотоцикле?
   - И как я не догадалась по мотоциклу, что ты миллионер, уверена была, что ты Робинзон Крузо, этим ты меня больше привлек. Все-таки, пройдемся пешечком.
   За завтраком, после прекрасного чая, отдохнув от бесконечных необходимых и серьезных разговоров, я осторожно обратилась к Нику:
   -Ник, то, что я сейчас скажу, пожалуйста, пусть тебя не шокирует, не раздражает, это просьба, которую не обязательно выполнить, но и не стоит таить обиду - сделай красивую стрижку на голове, у тебя прекрасные волосы, стрижка будет долго и красиво держаться и убери бороду, она тебя старит и как-то приземляет. Усы стоит оставить, они выдают "породу". Ты же веришь, что я художник, я тебя вижу таким. И мне кажется, что тот молодой лауреат имел тоже усы; этот новый имидж - не возврат к прошлому, это - новая сила, свежая мысль, верно рассчитанная энергия и новый смелый волевой взгляд. Я не думаю о себе, иначе бы я тебя спрятала в хижине и наслаждалось нашими чувствами, не подпуская всех до двадцати женщин. Эта смена внешнего вида поможет быстрее тебе приблизиться к твоему главному вопросу. Ты почувствуешь себя активной частичкой в этой быстро текущей жизни, а не аборигеном, отказавшимся от ее движения, скорости, активности. Ты уже сделал большой шаг в активной жизни, предложив мне бесценную помощь. Шагай дальше, любимый. Но, если со временем, ты разочаруешься в стрижке и в отсутствии бороды, прости меня и расти их снова - не велика потеря.
   Он долго смотрел на меня с любопытством и интересом.
   -Если бы кто-то посоветовал мне подобное до встречи с тобой, я бы счел его своим недругом, который желает забраться в мой мир и требует открыть ему не калитку, а распахнуть ворота. Если бы ты это произнесла, - он задумался...
   -До "Прорыва" - нерешительно произнесла я,
   -Может, мы бы с тобой распрощались.
   -Ник! Как же все у тебя запущено. Как же вовремя Бог прислал меня к тебе, я не шучу, и тем более, не смеюсь. Неужели такое могло свершится? Любовь и борода! На чашах весов? Возможно ли?
   -Но не свершилось!
   -Как же много тебя надо...
   Он смотрит на меня большими красивыми глазами без мантии.
   -любить, и любить, и любить, чтобы смягчилось твое сердце, и чтобы оно никогда не принимало жестких ошибочных шагов. Это была бы твоя вторая ошибка.
   -Первая?
   -Первая - если сейчас откажешь в моей простой просьбе, но в трудном принятии тобой решения.
   -Я не отказываю, я думаю.
   -В Коктебеле есть же хорошая парикмахерская.
   -Уже? Сейчас? Сегодня?
   -Я думаю, в любом случае, если решишься, но до Курска. Мы же храбрые люди, я расскажу, как я впервые в жизни обнажила свою седину, выстригла под машинку свои густые цвета каштан волосы.
   -Не верю, был убежден, что так теперь модно или это принцип беззаботности занятых женщин.
   -Все женщины заняты, но не все беззаботны к своей голове, не всем все идет. Мне повезло по всем пунктам - занята, идет, беззаботна, и порой безразлична к себе. На прогулку!
   Мы медленно шли по берегу вдоль залива. Идти было трудно, костыль проваливался в мелкой гальке. От помощи Ника, от его локтя, я отказалась (такая вот я, не хочу привыкать к лучшему, дабы выжить в худшем, объясняла я Нику). Мы подошли к моей тропинке, ведущей на пригорок.
   - Ник, грибы здесь растут?
   -Сколько унесешь.
   -Поднимемся, я прихватила пакет.
   -Тебе будет трудно собирать.
   -Мне и жить не легко, ты видишь, знаешь. Трудно, дорогой, - это когда нет выхода, все остальное - это преодоление трудностей, и зависит только от нас самих, от нашего напора в преодолении их, от нашего желания преодолеть и в уверенности этого преодоления, это какая-то внутренняя необходимость, которая владеет человеком при достижении им определенного понимания и приобретения некоего опыта жизни. Мне не трудно, бывает больно, но не трудно - это разные понятия. Я всего столько преодолела, пусть трудности боятся встречи со мной и понимают - пустая трата времени и энергии, - смеясь, добавила я.
   Ник держал мою левую руку, слегка подтягивая меня вверх по тропе.
   -Ник! - Обрадовано позвала я его, побродив недолго по редкому кустарнику. - Смотри, трудности испугались! Грибочки сами выстроились в ряд, ой, сколько их много, какой длинный раздвоенный ряд!
   -Ты до провидения права. Эти поздние осенние грибочки называются "рядовками". Они вкусны и в супчике, и в жареном виде.
   -Я уверена, дорогой, за то, что мы их любим, они выстроились так плотненько, чтобы мы не пропустили ни один грибочек, и облегчили мне сборы. Мы купим в Коктебеле готовое слоеное тесто, и я испеку слоеные пирожки с грибами и жареным луком. Ты любишь такие пирожки?
   -Очень люблю! Я их никогда не ел!
   -Я люблю тебя. А почему ты меня никогда не приглашал на прогулку за грибами, ну,
   -скажем, раз в неделю.
   -Я добросовестно, но с трудом, выполнял поставленные тобой жестко, с мягкой улыбкой, условия.
   -Жаль! - И мы рассмеялись. - Честно говоря, мне не хотелось развития отношений до душевного общения и тем более..., и работы много накопилось.
   -А случилось....
   -Это сработал "островной синдром".
   Мы наполнили пакет грибами и медленно возвращались в сторону усадьбы верхней дорогой. Ник понимал, как мне трудно передвигаться по гальке.
   -Дорогая, мне странно, что ты, умная и понимающая жизнь, как-то легко ставишь наше чувство, его развитие в зависимость от случайных и несерьезных обстоятельств. Я согласен, что варианты возможны, даже с большой разницей в возрасте. С силой этого, как ты говоришь, синдрома, бороться сложно, устоять сложно, да когда еще нет желания ни бороться, ни устоять. Мое глубокое убеждение, что сама наша встреча не случайна, она продумана. Не появилась же в усадьбе двадцатилетняя, не встретила же ты здесь тридцатилетнего хозяина хижины? При других вариантах решались бы другие жизненные проблемы. Встретились мы, прошедшие свои жизни в трудах, в заботах, со своими проблемами, страданиями, двое, которые умеют понимать, умеют слушать, умеют молчать, умеют говорить, умеют помочь и помогают - ты душой и сердцем, я - кровом и заботой. Разве это случайность, разве это какой-то "синдром"?
   -Ник! Любимый, что ты так разволновался? Я забуду про "островной синдром". Я понимаю, дорогой, что эта встреча от Бога.
   Я подошла к нему, прижалась всем телом. Мы долго стояли молча в этой тишине и в безлюдье.
   Подошли к усадьбе. Ник так и не озвучил за все время, проведенное в усадьбе, плату за проживание, из его фразы о помощи кровом, было понятно, что время ушло. Всему свое время:
   Время любить и время ненавидеть.
   Время мира и время войны.
   Время жить и время умирать.
   Время разбрасывать камни и время собирать.
   На каком отрезке времени мы стоим? Я задумалась и выбрала самое нейтральное и самое сложное, так как время жизни творит и содержит в себе все, я выбрала - время жить! Именно жизнь включает в себя - любовь и ненависть, войны и перемирия, разбрасывать, растрачивать свою жизнь, энергию, любовь, время или созидать, творить, растить, чтобы было что отдавать. Ник, глубоко задумавшись, со мной согласился. Мой дорогой и вечно задумчивый скульптор своей нелегкой судьбы, хочешь - не хочешь, но каждый день мы бросаем щепотку глины в скульптуру своей жизни, результат проявится в конце ее, когда исправлять будет трудно, а порой не возможно. Время - эта вечно преследующая нас сущность, может не позволить исправить: сломать - больно и страшно, создать заново - поздно. День был безветренный и солнечный, в доме хорошо сохранилось тепло. Обед с грибными блюдами соблазнял и манил. Он накрыл на стол, на правах хозяина, я с удовольствием села или отдыхать, или обедать, или совместить приятное с приятным.
   -Мой дорогой хозяин, скажи мне, откройся, как это ты согласился на приют стареющей женщины - надо было тратиться на дрова, беспокоиться о протопке домика. Ты пожалел больную и старую, и веселую? Признайся! Узнав тебя, я понимаю, с каким трудом тебе пришлось принять решение в мою пользу и принять меня в твою хижину. Мы мало разговаривали в день моего приезда, и когда я увидела тебя, мне показалось, что ты был не уверен в своем решении принять столь позднюю и не обычную отдыхающую.
   -У меня, как ты понимаешь, не было никакого материального интереса, я знал, что не откажу, когда ты появилась. Мне позвонила Валерия Александровна и сказала:
   - Не создавай своими бесконечными отказами мне и этой славной женщине проблем и неудобства. Она, уже приехала, и по состоянию здоровья ей будет трудно искать что-то новое, а нужно ей именно такое уединенное местечко. Одинокий мужчина ее не смущает.
   -А как смутил!!
   -Больше всего я боялся увидеть стареющую даму, манерную, больную, жаждущую понимания и помощи. Но ты была малоразговорчива и весела, в меру общительна, без лишних требований на внимание. Я согласился сразу в тот же день, я рисковал. Я же не умею слушать разговоры души и энергетических тел, я думаю, они вместе уговорили меня, предварительно договорившись с твоей душой.
   -О! Как интересно! Ты делаешь быстрые успехи в понимании самого себя.
   Ник решил подбросить немного дров в печь - после свежего воздуха дом должен быть теплым.
   -Для стареющей дамы?- Он улыбнулся. - Не только дом, но и одежда для прогулки.
   Что можно ожидать от ноябрьского вечера? Если не дождь, если не ветер, если не шторм с моря, то прохладу обязательно. Утеплившись, мы сели на "нашу" лавочку. Морские ворота, как я их назвала, были еще открыты настежь. Живое море, шумное, цветное, с запахом свежести и морских водорослей, словно в большом экране кинотеатра в кинофильме с форматом "3Д" расстилалось перед нами. Ник, развернувшись, крепко прижал меня двумя руками к себе - спросил-
   -В твоей картинной галерее не появился новый экспонат, очередная "картина маслом"?
   -Мне обещали подвезти, я вас обязательно приглашу, молодой человек.
   В Коктебель он не ездил, и для стрижки, я понимала, еще не был готов. Всему свое время. На воздух мы ушли по его просьбе.
   -Хочу поговорить с тобой здесь, разговор очень серьезный.
   -В доме нам будет кто-то мешать?
   Он промолчал, мой большой ребенок, мне очень хотелось ему сказать, что кровать не умеет мешать по своему статусу. Она великолепно и тонко действует иными свойствами - приглашает ненавязчиво, завлекает любовно, отвлекает от лишних и продолжительных разговоров, пускает вход свои маленькие, казалось, бесхитростные уловки - небрежно откинутое покрывало, сброшенный на ее спинку маленький легкий халатик, или забытые от прошлых минут мужские принадлежности типа галстука, тонкого шерстяного шарфика или нашейной косынки, висящих на краю все той же спинки, или носочки, которые она любовно спрятала под себя. Она не мешает, она в ожидании нашей любви. Разве любовь может чему-то мешать?
   -Я хотел удалиться от нашей близости на воздух.
   -Любимый, не оговаривай себя, ты не от нашей близости хотел удалиться, ты для серьезного разговора хотел уйти в прошлое, а постель - наше настоящее, я тебя понимаю, ты не хочешь перемешать время для правильного осознавания и изложения событий и чувств.
   -Я тебя люблю. Много лет назад я считался талантливым успешным скульптором, об этом ты знаешь. Я защитил докторскую диссертацию, преподавал в высшей школе по своей специальности, у меня имеются педагогические труды, научные, мои учебники не потеряли своей актуальности, их используют в учебном процессе у нас и за рубежом, некоторые периодически издаются. Я живу не безбедно. Одно время я проводил частные занятия. Они пользовались большим спросом и популярностью, хорошо оплачивались. У меня была кафедра и своя школа. Я был востребован, я был успешен, я был окружен вниманием и уважением.
   -И ты не прошел испытание славой, пусть и не громкой на весь мир, - в своем профессиональном кругу?
   - Да, и это меня погубило, с этого постепенно началось мое падение. Я далеко не сразу понял и осознал свое падение.
   -Зачем так жестоко?
   -Ты всего еще не знаешь.
   -Я знаю тебя. Хорошо, я слушаю.
   -У меня были преданные любимые ученики. Мы вместе работали над государственными заказами.
   -Прости, лауреата ты получил за работу с группой?
   -Нет. Это моя работа. Моя идея, моя черновая работа и мое исполнение, конечно, не без помощников. Я работал как вол, это была вершина моего творчества. И так случилось, что я выше не поднялся, я на ней остался. Рядом возвышались работы других скульпторов, ярче, современней. Ты понимаешь, что изобразительное искусство не стоит на месте, особенно скульптура, меняются материалы, технологии, обработки, инструменты, и, конечно, взгляд на мир и его ценности, мода, да, да, мода. Все меняется и человечество тоже. Развитие вверх идет, порой, через падения вниз. Это не обязательно, но так устроен наш несовершенный мир. В мире искусства, как нигде, живет закон конъюнктуры. Войны не забыты, но из жизни ушли, также как ушли из жизни их герои. Спрос общественности и частных лиц изменился. Появились новые герои, пришли новые события. Ничто не стоит на одном месте. Однажды созданные памятники остаются, но они никогда не повторяются. Мои теоретические работы остались так же ценными, как и в годы моего творческого расцвета, но востребованность значительно упала. Я не сумел перестроиться, или принять современные школы нового направления. Я передвигался по старой накатанной колее. Стала разваливаться работа кафедры, стали уходить одаренные молодые преподаватели, уходили талантливые ученики. Мой мир, мой дорогой мне мир, который я с любовью создавал, которым я жил, в котором я с полной силой и самозабвением трудился, начал рушиться, засыпая меня своими обломками. Начались конфликты личного характера. Какое-то время ректорат терпел это падение, уважая мои прошлые заслуги, но молодая поросль нетерпелива, и я ушел, ушел сразу со всех работ, должностей и званий. Мое место занял мой талантливый ученик, которому я не давал расти и развиваться. Он находил понимание, терпение и силы общаться со мной, как с учителем. Это длилось, как ты бы сказала, медленное развращение души, не одно десятилетие. Так случилось, что к этому времени умерла жена. Я не уследил, как она угасала. Я носился со своей гордыней и своими амбициями. В ее смерти моя вина. Надо было все бросить далеко и надолго и увезти ее за границу на лечение до полного выздоровления. Потому ты поедешь со мной - это безоговорочно.
   Я не нарушала повествования его рассказа своим отказом.
   -Дети были взрослыми, они меня не винят, они уверены - это рок, я себя не могу простить, но я не могу сказать, что брак был радость и счастье всей моей жизни. Мы никогда с женой не создавали проблем друг другу. Она жила своей жизнью, она была искусствоведом, известным и востребованным. Дети тоже с головой в искусстве - дочь реставратор, сын занимается иконописью. Жена умерла, когда семья жила еще в особняке, который нам помог построить Обком партии Курска на вложенные средства от премии. Я не жил в Курске, все еще боролся, доказывал. Смерть жены заставила оглянуться на прошедшее, даже успехи детей в те годы меня мало радовали.
   -В каких же ты был тяжелых путах своего всесильного "эго".
   -Согласен. Я был настолько эгоистичен, не понимал, что все уйдет, уйдет со мной или без меня, держаться не зачем и не за что. И время, опять это время, безжалостный, свирепый, ненасытный хищник проглотит все - и славу, и радостное купание в этой славе, признание и память уходящего поколения моих современников и, как ни печально, - наши жизни рано или поздно. Мой уход от активной жизни и от активного общения с людьми любого круга был не замечен, я так думаю. Дети с моего согласия сдали особняк в аренду моему любимому ученику, талантливому и ныне известному и востребованному скульптору. Он покинул Москву, почему - не знаю, но в отличие от меня, он правильно осознал течение времени. Почему и куда он уезжает из Курска, мне не сообщили. Особняк имеет несколько помещений для студийного обучения, как скульптуре, так и живописи, одна треть помещений предназначено для жилья, по моему желанию и требованию так был задуман архитектурный проект особняка изначально. Область меня поддержала, многие годы, мне достоверно известно, оказывала почти стопроцентную финансовую дотацию студии.
   Он умолк. Я радовалась и одновременно страдала, пробегая по его прошлому и, порой вместе с ним, проваливалась в темные ямы жестоких болезненных его воспоминаний.
   -Ты знаешь, дорогая, я проанализировал одну информацию по Интернету и могу безошибочно сказать, куда уезжает У.. Ник назвал фамилию любимого ученика. Его пригласил теперь уже его ученик для работы в Англии.
   -Какая прекрасная преемственность поколений! Но это тебя должно только радовать. Спасибо, что раскрылся, тебе будет легче дышать в Курске, тебе будет лучше видеть и понимать то окружение людей, с кем ты по необходимости или случайно, или по желанию будешь встречаться. Ник, дорогой мой и замечательный человек! Я все хорошо поняла, но я поняла еще и то, чего ты не понял за эти долгие годы.
   Ник уводит взгляд от спокойного моря, как-будто улегшееся волнение его души, которая столько лет жила в сонастрое с этой необъятной, все понимающей стихией, наконец, обуздала эту громаду бьющихся о берег с силой волн, с бесконечным шумом прибоя от переката измученных береговых камней и гальки, укротила штормовые пронзительные ветры, и принесло покой и тишину.
   Я вижу его огромные глаза цвета серо-голубого моря. Я держу его внимательный взгляд, наполненный тишиной и покоем моря. Я слышу биение его сердца, ритмичное как нежный плеск волн моря. Я чувствую его горячее дыхание, как любовь к нему любимого его моря.
   -Я выслушала тебя внимательно. Многое ты потерял во времени, что уже не выдернуть из пасти хищника-времени, а проглоченное нам тем более не дано вернуть. Но "Прорыв" остается, он сделан, он с нами, он тот луч, что светит с неба и освещает нас на земле. Ник, я удивлялась и долго, когда ты бросившего тебя самого талантливого ученика продолжал называть "любимым". Тебе самому не странно? Мне уже - нет. Это была не просто любовь к любимому ученику, это была не только любовь ученика к любимому учителю. Это есть преемственность поколений, которая так необходим каждой творческой личности, достигшей определенных творческих высот и вложивших свой вклад в дальнейшее развитие своего дела, которым он успешно занимался. Ты это знаешь и чувствуешь, как никто другой. Я повторяюсь. Твой любимый ученик ушел от тебя, но он тебя не бросил. Он ушел от тебя, чтобы не потерять тебя, твою школу, которую он впитал в себя, твою душу, которая вела его в творческом становлении как художника. Он ушел последним, он не смог тебе помочь перестроиться, сохранив себя, как художника в развитии. Он ушел, но куда? В Курск! Зачем? Продолжить твое дело, развивать твою школу! Неужели ты этого не понял?
   Именно в Курске, где так звучало и, может быть, и сейчас звучит твое имя! Именно в твоем особняке! Ему не нужен был другой особняк, ему не нужна была другая своя школа, он был ученик твоей школы, его талант вырос в твоей школе, он желал в своей жизни только одного - сохранить школу, способную раскрывать новые таланты, растить их и продолжать этот творческий педагогический процесс, заложенный и основанный тобой, своим любимым учителем. Ты это хоть понимаешь?
   Ник сидел, отвернувшись от меня в сторону моря, не колыхнувшись, величайшей силы душевное напряжение сковало его.
   -У. уезжает к своему ученику, к твоему ученику, преемственность поколений! Возможно, молодому поколению нужна его помощь, или У. нужна помощь его ученика, как когда-то, много лет назад, от подобной помощи ты отказался. Любимый, я с тобой, все хорошо, ты разбогател за один вечер. Ты приобрел главное в твоей жизни. Но приобретение - это не путь! Путь - это отдача! - в любые годы, в любой форме, в любом количестве - но всегда с великой любовью! Ты мне желаешь что-то сказать?
   -Я очень люблю тебя! Я хочу не только говорить!
   -Я верю, твое большое сердце вмещает огромную любовь ко всем, с кем ты сталкивался по жизни и с кем еще встретишься. Предлагаю искупаться, волны притихли, ветер исчез, сбросим, смоем груз воспоминаний, любимое море нас заждалось и очень давно!
   Мы вышли к морю. Прилив упорно час от часа завоевывал свои позиции. К мосточку из камней, каким-то чудо-усилием выложенным Ником, мне не подойти. Мы сбрасываем халаты и сланцы, Ник подхватывает меня на руки и производит трехразовое окунание в ноябрьском уже ночном море. Я бегу (если так можно сказать о скорости моего передвижения) в хижину с визгом и смехом. Он проплывает пару десятков метров, догоняет у дверей - и мы в хижине. Дрова подброшены, разгораются, он уходит к себе, я переодеваюсь в сухое и теплое. После прослушанного пронзительного откровения, закутавшись в теплый халат, побродив по хижине из угла в угол, как во сне, как лунатик, ничего не предпринимая, я заняла стул за столиком у камина, кресло оставила Нику для уюта и полного расслабления. Ник вошел без стука впервые.
   - Прости, я не приготовила чай, и не подумала об ужине.
   -Прости, я не постучался - руки заняты. В одной руке он держал термос, в другой - сковородку, накрытую крышкой.
   Он отлично держится, отлично выглядит после выброса, как из спящего вулкана, хранившейся много лет кипящей лавы - воспоминаний. Я встала ему навстречу перехватить из рук что-нибудь.
   -Ник, согласись, трудно жить на два дома.
   -А как трудно жить на две семьи!
   -Что, был "эпизод"?
   -Нет! Просто предполагаю, - Он остановился у столика, поставил сковороду на быстро подложенную мною под нее досточку и добавил:
   -Когда мы жили порознь с женой, до ее смерти, я приезжал в свой дом, я не мог не заботиться о жене, о доме, о детях. Мне было иногда грустно чувствовать раздвоенность семьи, но менять было уже поздно. Разбитую скульптуру можно склеить, удачно реставрировать, но всегда в ней что-то исчезает, неуловимое, незаметное большинству - творческий дух автора. Так и с семьей - возвращение склеит отношения для чужих глаз, но трещина, хотя и невидимая, остается.
   Ужинали медленно и долго. Ему необходимо было побыть одному со своими мыслями, но при этом не быть в одиночестве. Какая еще тяжесть может камнем лежать у него на сердце или в душе - молчит - еще не время! В теплом халате стало не комфортно тепло, правильно сказал Ник - не холодно - это не тепло. Буду больше протапливать хижину, не мотивировать сном в холоде, а создам условия работы по ночам в тепле.
   -Во время моего отъезда прокрутись, пожалуйста, по одному и тому же витку, протапливай хижину чаще, начнутся штормы, сильные ветры. Дров много, я тебе занесу их больше в хижину на случай непогоды.
   Я рассмеялась.
   -Мы начинаем думать одновременно об одном и том же! Так и быть, буду крутиться по кругу, как белка в колесе в прямом и переносном смысле.
   В эту секунду резко открылась дверь хижины, я не закрыла плотно ее за Ником. Он встал, быстро задвинул защелку,
   -Начинается шторм, и большой силы. Он может продлиться две-три недели. Я не уеду от тебя (мне понравилось " от тебя") до окончания шторма. Я должен срочно подготовиться к шторму, не понимаю, как я упустил время.
   -Это потому, что один из них ты только что пережил.
   -Вероятно. Я ушел.
   -Оденься теплее, будь осторожен, знай, в этой теплой маленькой хижине одна немолодая рыбачка с нетерпением и любовью ждет тебя.
   Ник рассмеялся от души, подошел, поцеловал.
   -Я знаю и верю. Жди, дорогая моя рыбачка.
   -Жду....
   На столе термос с чаем и чистые чашки тоже ждут. Я расстелила постель, включила прикроватную настольную лампу, стоящую на столике с букетом дивных искусственных хризантем. Полумрак, чувствую себя уставшей. Услышать подобное признание от людей не всегда возможно за всю жизнь. И опять все мысли о нем. Настоящий мужчина всегда берет все посильные заботы на себя, все трудности дня (и надвигающегося шторма - говорит моя душа), все тяжести совместной жизни. Дарить любовь - это нести ношу, с любовью, без упреков, кто больше или кто меньше. Он ушел, он ушел бороться с надвигающимся штормом, лодки такие тяжелые, как он справится в одиночку. Я ни чем не могу помочь. Я могу ждать, долго и с любовью. Но ты не исчезай надолго, ты не уходи далеко. Мне одиноко без тебя, мне грустно, тоскливо, неуютно. Я давно замечала, что у сильных мужчин и телом и духом есть всегда что-то от детства, а если они при этом еще и умны и любящие, у них появляется детская неуверенность - они лучше переспросят, чем утверждают, им лучше усомниться, чем навязывать свои знания или мысли. Но, если они в чем-то не состоялись, по их убеждению, как Ник, они уходят с арены жизни, активной жизни, они, сильные, с детским и нежным сердцем, не могут обрести себя, не могут обрести свою целостность души, силы, воли, ума. Может, поэтому мы их редко встречаем - они попрятались в рыбацких поселках, в хижинах, в шалашах, или бродят с рюкзаками зимой и летом, в горах и долинах, по волнам и в морских глубинах. Мужчины! Сильные! АУ!! Мы вас ищем всю жизнь, мы вас ждем, мы вас любим, мы вам поможем. Ищите себя. Любите нас, слабых. Мы нуждаемся в вас.
   Постучался Ник, я открыла. Я бросилась ему на шею. Пришел мой настоящий и сильный мужчина. Он был переодет во все сухое после начавшегося дождя.
   - Тебя согреть чаем или ?
   -И тем и другим.
   -Чай у тебя замечательный, а чай по-английски ты любишь? Крепкий черный с молоком и без сахара. Самое смешное, моя бабушка, родом из Забайкалья, рожденная в конце девятнадцатого века, всегда пила такой чай, не ведая об Англии и ее "английском" чае.
   -Я не знал, что чай по-русски называется по-английски. Я люблю чай на травах.
   -Ник! Мне смешно, но... душевая у тебя по-английски есть?
   -У аборигена? Как в английских старинных замках? Обижаешь, конечно, есть.
   -Как приятно слышать о старинных английских замках. Я и не знала, что семнадцать лет, проживая в полуразрушенном доме с английской душевой, я жила в развалинах графского старинного замка.
   -Я не могу этого представить, я только могу предполагать, сколько трудностей пришлось перенести тебе.
   -Это все в прошлом, главное, какими и с чем мы входим в настоящее. Правда?
   Он не ответил.
   -Не понял, ты жила все семнадцать лет не в городе?
   -Я и сейчас живу в селе, в течение двадцати лет. Что тут странного, тем более для тебя. Ты же, господин миллионер (это тебя не обижает?), сам не живешь в городе.
   -Я живу в подобных условиях более десяти лет, здесь - шесть лет.
   -И эти годы не малый срок. Мы с тобой - братья по разуму!
   -Цивилизация многое дает для развития личности, но если человек не сумеет себя правильно отдавать, она заставит его "неправильно брать" и потом сама же его и растопчет. Главное вовремя смыться!
   -Что за лексикон! Но как точно! Мы с тобой братья по духу! Не правда ли?
   Нам весело, серьезные жизненные вопросы нас не огорчают - мы братья по духу и разуму.
   -Дорогая, пора отдыхать лежа, ты не возражаешь? А чашки нас дождутся.
   -Это - "другое"?
   -И отдых тоже. День был трудный во всех смыслах.
   Я думала, как хорошо, когда сильный мужчина делает шаг от детства и не задает вопросы. Настольная лампа скромно отвернулась от кровати к стенке; поленья, не мешая нашему разговору, тихо потрескивали; отблески каминного огня молча и весело бегали по всем поверхностям хижины, не зная за что зацепиться. Он лег на спину, вытянул расслабленно свое большое сильное тело, я повернулась к нему. Мой локоть - на его груди, моя голова - в ладошке моей левой руки, согнутой в локте, мы молча, не отрываясь, смотрим друг на друга. Он снял маску, взгляд потеплел, больше голубизны. Он улыбается глазами. Как правильно, что он нашел в себе силы и смелость открыться почти незнакомому человеку, любовная близость под покровом притяжения тел и даже сердец - это еще не близость душ, но как же необходимо было Нику его откровение, вскрытие нарывов на теле памяти и чувств.
   -У тебя бывает чувство усталости, утомления?
   -Вообще-то - нет. С тобой - да.
   Я удивлена сказанным.
   -Я говорю об эмоциональных перегрузках, - он широко улыбается, приподнимаясь, целует меня, наклоняя голову надо мной. Я смеюсь, - Ник, мне смешно, я раньше никогда не целовалась с
   -Бородой?
   -С бородатым мужчиной.
   -И что? Борода мешает?
   -Смешно! А ты, когда идешь за травами, берешь котомку, посох, бороду, естественно, куртка с капюшоном - себя со стороны видишь? Так выглядит травник или грибник, если с корзиной. У тебя имя совпадает - гриб - Ник, трав - Ник. Смешно.
   -Чай - Ник, так смешно?
   -Не смешно. Чай твой - принимаю, Ник - принимаю всем сердцем. Скажи, если бы я тебе не навязалась, да, да, не отрицай, ты мог бы надолго, надолго остаться рыбаком - травником.
   -А что, дорогая, собственно изменится?
   -Все! Через полчаса, засекай время, изменится все.
   -Нет, ты меня не знаешь.
   -Тебя - нет! А твою душу знаю, мы уже с ней обо всем договорились. Она обещала меня поддержать.
   -Как же мне с тобой просто и легко!
   -Дорогой, обещаю, будет и легко, и свободно Я уверена, чувство свободы, освобождение от тяжестей жизни, от навязчивых мыслей об этой жизни не завит, идешь ли ты с кем-то, или один идешь по своей судьбе, оно должно быть у нас изначально, и за него надо бороться. Если, что-либо подавляет, ограничивает тебя в свободе, - вглядись в себя, поговори с собой, не жди, что кто-то принесет свободу на блюдечке, даже без золотой каемочки. Истину не отвергай. Время пошло.
   -Я сегодня какой-то опустошенный и не собранный.
   -Не беспокойся, я тебя соберу и наполню. Ты не представляешь, какая я с тобой сегодня храбрая и говорливая. Видимо, трудно в это поверить.
   -Легко, ты бываешь разная. Я хорошо тебя помню, я за тобой все время наблюдал.
   -В замочную скважину?
   -Не только. - Ник разворачивается и закрывает мой смеющийся рот поцелуем, бородой и усами.
   -Опять смешно?
   -Ник, я чувствую с той самой минуты, как ты прилег отдыхать после шторма (а шторм в голове еще не закончился), по твоим односложным ответам, что голова твоя не отдыхает.
   Ты хочешь, что-то сказать, спросить, чем-то поделиться, хочешь услышать мое мнение?
   Я не буду больше смеяться, прости. Я готова слушать тебя, дорогой, но при одном условии, чтобы тебя этот разговор не очень волновал, довольно волнений и переживаний на один день.
   -У меня действительно есть две темы, по которым я должен иметь определенное мнение до приезда в Курск. Спасибо за чуткость. Школу - студию необходимо оставить в особняке, не потому, что начались занятия, она нужна городу и студентам, которые там обучаются. Они выбрали свою творческую дорогу, определились со своими жизненными планами, их нельзя срывать, это может неблагоприятно сказаться на их последующей жизни.
   -Я чувствую, что разговор ведет настоящий педагог, иначе и не могло быть.
   -Речь не об этом. Кто будет вести ее после отъезда? У.? Вот моя головная боль. Я студией заниматься не буду. Для меня слишком поздно начинать все сначала, и я не хочу быть к чему- либо привязан.
   -Ты познал вкус свободы!
   -Дорогая, у меня есть другая работа, я позже расскажу, над чем я работаю. Мне необходим свободный график.
   -и я в него вписываюсь.
   -И это главное!
   -Я счастлива. Ник не отвлекаемся. По первому вопросу ты сориентировался. У. - главный твой помощник в выдвижении кандидатуры на руководителя студии. Он опытен, знает людей, наверняка согласовал все с коллективом преподавателей. Это же так естественно - передать свое любимое дело в надежные и достойные руки. Второй вопрос?
   -Необходимо решить с областной администрацией все финансовые вопросы, как дотация области, мои вложения, выделение помещений от проживания У. с семьей под студенческое общежитие для особо одаренных и малоимущих учащихся, затраты на текущий ремонт, на капитальный или реконструкцию, частично.
   - Но ты уже решил, что У. тебе подготовит или ответы, или, я думаю, найдет людей, владеющих решением этих вопросов, только тебе необходимо верно знать и свои возможности. А своих детей ты будешь привлекать к проблемам реорганизации студии?
   -Я всегда советовался с детьми по семейным и имущественным делам. Конечно, их голоса будут самыми весомыми в решении главных вопросов. В глубине души, мне бы хотелось привлечь их к работе в студии.
   -Да. Преемственность поколений творческой семьи. Так и будет, Ник, у тебя замечательные дети, - он резко бросает на меня вопросительный взгляд.
   -Других детей у вас не могло быть! Какой ты молодец, просто и гениально во всем разобрался. Тебе надо срочно уезжать, буря подождет. Курск уже волнуется - что-то будет со студией, что можно ожидать от этого старика-отшельника. А ты явишься красивый, элегантный, полный сил и энергии, и с глубоким пониманием нужд города сделаешь скромно дорогой ему подарок для творческой талантливой молодежи, как когда-то этот город с большой благодарностью от всех своих жителей подарил тебе этот же особняк для развития твоего творчества. Они ждут тебя. Созвонись с У.. Прости меня, что вмешиваюсь. Я очень рада, ты перешагнул себя прошлого, ты сделаешь трудный и прекрасный шаг навстречу к себе настоящему. Я не говорю " к себе будущему", ты прекрасен сегодня, сейчас!
   Ник, не отрываясь, смотрел на меня, и я видела, как он молодел на моих глазах.
   -Спасибо тебе, любимая, столько времени прошло и утекло.
   -Принимаю, понимаю, и очень волнуюсь не меньше, чем ты. Полчаса прошло? Видишь, как все изменилось, как ты все изменил, как ты сам изменился! Ты принял первое и важнейшее решение. Волей неволей ты будешь связан со своими коллегами, ты должен будешь приезжать к ним, ты будешь общаться с ними, тебя вовлекут в ваш общий труд, ты будешь востребован. Твои книги и теории никогда не умрут.
   Он долго и напряженно смотрел на меня, то ли себя не узнавал в нарисованном мною портрете, то ли сверял свои отставшие часы со временем сегодняшнего дня.
   -Ты преодолел громадные волны шторма, как прекрасный подготовленный пловец, которые ранее одна за другой отбрасывали тебя в астральное море подсознания с ожесточением и новыми силами от берега, не давая возможности твердо устоять на земле. Ты победил шторм, ты выплыл на зыбкий берег и сделал первый шаг по твердой земле. Душа постепенно обретает покой, надо идти вперед, дальше и дальше от коварного берега подсознания и темной памяти.
   -"Шторм"! - Вскликнул Ник. - Где же экспонат?
   -Разве мы его минуту назад не просмотрели?...
   -Ты можешь подать стакан простой воды, странно, как-то непонятно заболело сердце.
   -У тебя в доме есть сердечные, сейчас принесу, - поспешно вставая, забеспокоилась я.
   -Нет, дорогая, у меня никогда не болело сердце, у меня нет в доме никаких лекарств, кроме чая и воды. - Ник оперся спиной на приподнятую подушку, я подала ему стакан с водой.
   -Мы с тобой редчайшие братья по разуму, я тоже лечусь водицей, если не попадаю в больничку. Дорогой мой пациент, ты симулируешь. Ты прекрасно выглядишь, у тебя здоровый цвет лица той части, что мне видна, глаза блестят, взгляд оживлен, даже очень. Ну вот, больной, мы уже и смеемся. - Он тянет меня за руку к себе.
   -Посиди, не суетись, сердце действительно дает о себе знать, - он обнимает меня руками, - такой день еще надо пережить.
   Кладет голову на мое плечо, пышная шапка жестких волос щекочет и колит щеку и подбородок. Мы молчим, шторм утих. У меня разболелась голова, я тоже попала в шторм, это было неизбежно.
   -Дорогой, у тебя в твоей бесценной коллекции чая есть расслабляющий или успокаивающий?
   -Я предвидел наше душевное состояние от моего откровения - в термосе - отличный чай.
   Ты поднимешься или попьешь чай в постели?
   -Я, дорогой, встану, мне легче.
   Чаепитие само по себе - чудесные минутки отдыха, размышлений, разговоров, если есть с кем душевненько поговорить. Ник немногословный собеседник, но как же с ним душевно и тепло, какая богатая личность, но самое большое его богатство - потрясающая скромность, его необыкновенная простота, сияющая чистота, если суметь увидеть и не ослепнуть с гордостью быть рядом с ним; скольким бы и сколько бы за прошедшие годы он мог подарить счастья. Мое сердце рыдало за его не с полной отдачей состоявшуюся жизнь в прошлом, мое сердце страдало.
   -Ник, я поняла, почему у тебя болит сердце. Это после "шторма" твое сердце получило свет, божественную энергию, оно расширилось, и ему немного больно.
   -Я этого не понимаю, ты подразумеваешь не мышечное расширение.
   -Нет. Если образно, то примерно так: шторм был в твоем сердце, это большие волнения души и сердца при воспоминании обо всех твоих негативных поступках, несправедливых обвинениях, критики, озлобленности, недовольства, непонимания и безразличия, конфликтов, и сердце вечно сжималось, страдая от этого. Но, поняв и осознав свои поступки, себя, слова и, пересказывая мне свою темную сторону жизни, ты выплеснул весь негатив из сердца. Ты не только избавил память, ты нашел светлый путь исправления самого себя и своих дел, и этот свет заполнил твое сердце, которое непривычное к большому его количеству отозвалось легкой болью...
   Я встала с кресла, подошла к Нику со спины, протянула правую руку в горловину тельняшки к сердцу, погладила.
   - Не болит больше?
   Обняла левой рукой его шею и прислонила голову к его пышной жесткой шевелюре. Он молча сидел за столиком, наклонив голову на кисти согнутых рук в локтях, стоящих на столе. Через минутку он притянул мою голову, целовал и целовал, целовал глаза, лоб, щеки.
   -Любимая, для нас непозволительная роскошь, так долго бодрствовать вне постели. Неужели женщина в высоком смысле слова, может быть и большим и необходимым другом?
   -Ты обо мне? Почему вопрос, а не утверждение? Могу обидеться!
   -Не обижайся - это восклицание! Я люблю тебя и уверен, что свет моего наполненного сердца превратится в яркое пламя любви к тебе! И потому, после реорганизации школы-студии мы уедим в Европу тебя прооперировать.
   Я хорошо понимала восторженность момента, чистоту его пылких чувств, но я знала, что он еще не на Пути, он сделал лишь один шаг. Впереди еще не одно трудное решение и не один трудный шаг.
   -Любимый, шептала я своему настоящему сильному мужчине, для нас сегодня великий день, ты это осознаешь?
   - Я не только осознаю, я ощущаю с великим восторгом! ...
  
   Проснулась от осторожного движения Ника - он аккуратно выбирается из постели, хватаю его за талию,
   -Это что же такое? Опять побег, а где поцелуй, почему без объятий и любовной страсти? Неужели ты так безнадежно отвык от женской любви и ласки?
   - На который вопрос ответить?
   -На первый.
   -Их было так много, но смысл у всех один. - Он поднимает ноги на кровать, накрывает себя и меня покрывалом.
   -Я действительно отвык беспокоить даже любимую женщину своей любовью.
   -Как же она может знать, что любима, если ее не беспокоить любовью? От одних слов?
   Ты хотел проверить, что натворил шторм? Вернешься скоро?
   -Не скоро, не вернусь, на правах хозяина положения, я не ухожу.
   -Замечательно. Ты отдохнул? Для меня ночь пролетела мгновенно. Я убедилась, ты умеешь составлять прекрасные сборы. Потом их завораживаешь?
   -Умею. Но ты умеешь завораживать и без чая.
   -Это очень просто. Достаточно быть любимой.
   -А любить?
   -Любить - это главное из главных чувств и желаний.
   -Ты так считаешь? Но мне никогда об этом не говорила.
   -Мы будем только говорить?... - Промелькнула мысль - привычки бывают губительны...
  
   -Вчера вечером, Ник, ты понял и согласился, что в Курск необходимо выезжать, не ожидая окончания штормовой погоды. Прости, но я сейчас о важном для тебя, я все время пытаюсь озвучить одно предложение, но не знаю, с чего начать.
   Он лежит, не открывая глаз, спокойный, готовый выслушать, но готов ли он принять мое неожиданное предложение. Для Ника пришло время принимать решения, "собирать камни".
   - Пойми меня правильно, не реагируй быстро и отрицательно. По возвращению из Курска, мы не должны сразу выезжать на консультацию или операцию.
   -Нет, нет, я решил.
   -Послушай, дорогой, ты сам утверждал, что наша встреча есть важнейший поворот в твоей жизни. Выполни поворот полностью, развернись лицом к жизни, к миру. У тебя такой прекрасный одухотворенный миг жизни. Все, кто будет с тобой общаться, будут рядом, непременно будут преобразовываться под влиянием твоей высокой духовности, больших знаний (я так поняла, ты далеко не отсталый человек в искусстве, столько лет работая и общаясь на мировом уровне по Интернету) - это то время, о котором мы говорили - "собирать камни".
   -Все понимаю, ты хочешь мне что-то сказать печальное и
   -Нет, не печальное, милый, дорогой мне человек. Разве я могу тебе и людям нести печаль? Зачем? Это не в моем характере, это не мой принцип жизни. Всего-навсего, я хочу тебе подарить кусочек необыкновенного счастья, маленькое предложение, только его надо понять и услышать. Установи, дорогой, поудобнее кресла, мы просмотрим очередную "картину маслом".
   Ник, действительно, словно поддавшись моему гипнозу, в котором он находился, внимательно и напряженно слушая затянувшееся вступление к моему невысказанному предложению, не вставая с кровати, поставил высоко обе подушки к спинке, повернулся, обнял и в состоянии того же молчаливого гипноза, глядя на меня раскрытыми от бровей, от мантии глазами, замер.
   -Вершина горы - обычная скала с широкой крутой утоптанной тропой, заросшей редко деревьями с огромными расползающими до самого выхода на плато корнями, как щупальцы экзотического животного. Мужчина поставил одну ногу на чуть выступающий камень, лежащий на краю плато, другой ногой он стоит на конце тропы. Вес тела еще не перенесен на верх горы. В правой его руке - рука женщины, идущей по его следам и с его помощью на вершину. Солнце поднялось, оно освещает лицо мужчины, большую часть его тела, он весь во внимании к женщине, он ей улыбается. Она счастлива, с любовью смотрит на него. Еще один миг навстречу солнцу, и еще один "Последний шаг". Я замолчала. Мы не спешили понять и осознать последний шаг, картина не о нем, картина о том, что этот последний шаг в подъеме на вершину необходимо сделать.
   -Да, дорогая, - произнес Ник в размышлении.- И какой последний шаг ты предлагаешь, что за счастье ты мне подготовила?
   -Картину я нарисовала, в этом последнем усилии на подъеме мы - вместе. Как ты видишь, я смогу подняться после тебя и с твоей помощью, но только тогда, когда ты будешь стоять на вершине двумя ногами, когда ты сделаешь последний шаг трудного подъема, при этом помогая другим. Здесь образ женщины - символический. В этой женщине можно предполагать и меня, если хочешь, но я вкладываю в нее собирательный смысл - обо всех, кто нуждается в твоей помощи. Хочу добавить по картине - если ты не сделаешь последнего шага, у меня нет дороги ни назад, ни вперед.
   Чтобы слегка отвлечь его от основной идеи последнего шага, я его развеселила.
   -Мне интересно, все увидел? Ты обратил внимание, что мужчина без бороды, иначе бы женщина не доверилась ему, а вдруг сил не хватит.
   -Но женщина тоже не молода, - подключился Ник с оживлением.
   -Потому так и расставлены возрастные акценты. Скажи, мне, ты встречал по жизни среди художников в своей среде таких фантазерок и выдумщиц?
   -Я уверен, такую во всем мире не найду, ты уникальна.
   -Во всем мире найти не успеешь, и я уникальна в той степени, как и все на планете по задумке Бога, потому-то и дороги Богу наши "последние шаги". О них. Слушай.
   -По приезду в Курск У. сведет тебя со многими людьми, имеющими прямое отношение к школе, или косвенное - финансы, строители, отделы культуры области, и.т.д., с администрацией области, с руководством подобных заведений или подобных по профилю твоей школы факультетов. Будут рабочие встречи, будут типа педагогических совещаний, будут встречи, люди, встречи. Я думаю, будут и москвичи, некоторые, если они еще в строю - из профессионального интереса к тебе. (И ты у меня будешь самый молодой и красивый из них.) О главном. Ты обогатишься новыми профессиональными знакомствами, связями. Не спеши возражать - это не меркантильные интересы, ты выше их, знаю. Это тот шаг, который выполняется перед "последним", это как занесенная нога, надо поставить, опустить ногу, но быть уверенным, что направление пути выбрано верно, что почва под ногою твердая, немножко путано и долго, я волнуюсь. В Коктебеле есть изостудия, я верно знаю, ты тоже должен знать.
   - Стоп! - Резко остановил мою творческую работу "маслом" Ник. - Ты откуда прислана ко мне?
   -С Неба, мы все оттуда, одни осознают это раньше, другие - позже, но лучше раньше, правда? - обнимая и целуя его, - ответила я быстро, как само собой разумеющее. Возьмись за изостудию, она в плачевном состоянии, таланты не виноваты, что не вовремя родились. У тебя хороший организаторский опыт по жизни, преподавательский талант, а таланты не исчезают, их можно только зарыть, но это - не о тебе, ты хорошо чувствуешь людей, их силы, возможности, не говоря о талантах и способностях и их развитии. Я не говорю, что ты будешь сам вести студию, но подбор кадров в таком тонком труде - это под силу единицам. У тебя есть время до отъезда в Курск. Мы же хотели съездить в Коктебель, используй его для ознакомления с делами о состоянии школы-студии, а в Курске познакомишься с практическими наработками. Прости. Не заставляй меня говорить о том, чем я не владею. Ник! Дорогой, ты меня понял. Я хочу горячего чая и горячего камина! Время пошло, ты едешь в Коктебель. Ты не принимай никаких решений, ознакомься. Я тебе нарисовала с чужих слов, но очень заинтересованных лиц, любящих свою профессию. Поверь мне, разговор происходил до встречи с тобой. Вот такая "картина маслом", она еще не дописана.
   Мы молча сидели, досматривая или додумывая незаконченную "картину маслом". Не рано ли я Нику предложила подумать о студии в Коктебеле. Если он сейчас не готов принять какое-либо решение, он в Курске может кому-нибудь об этом рассказать, предложить на раздумье прекрасное и нужное дело. Не перевились же энтузиасты, подвижники.
   -Ник, прости меня за тот напор, когда я тебя знакомила с идеей "последнего шага", я не права, я не должна была " после шторма" создавать и вовлекать тебя в эмоциональные перегрузки. Но может случиться так, что в Курске, общаясь с тобой как с профессионалом сегодняшнего времени, кто-то спросит о забытой Богом и страной студии в твоем городе, и ты дашь вполне компетентный исчерпывающий ответ, и при необходимости - свои предложения; всегда есть люди, болеющие за рост и творческое развитие молодых талантов. Я к этому вопросу больше не вернусь, решать тебе, да и шагает по жизни каждый по своему пути, даже если двое идут рядом.
   Какая-то грусть повисла над нами. Я его понимала - из полыни да в пламя! Он не ответил.
   -Встаю.
   Энергетически он восстанавливался быстро. Он обладал крепкой нервной системой и здоровым духом.
   -Не буду терять времени, позавтракаю где-нибудь в Коктебеле, что купить из продуктов - я понял. Отдыхай, постарайся уснуть, ты выглядишь утомленной.
   Наклонился, поцеловал, поправил мою подушку, натянул на меня до головы покрывало. Я отвернулась к стене. Сквозь полусонное состояние, слышала, как он растапливал камин, занес воду, заполнил термос свежим кипятком, вышел, зашел, вышел, дверь закрылась, щелкнул английский замок. Сознание отключилось от его движения и действий, за которыми неустанно следило, я провалилась в сон.
   Спала недолго, на улице было уже светло. На столе лежала записка, написанная Ником. Он писал, что будет нескоро, не скучать, завтрак и обед в доме, разогреть в микроволновке; он целует меня тем благодарным взаимным поцелуем, который автор картины "Последний шаг" оставил для вершины, после двух восклицательных знаков добавил: "Высока вершина, но любовь стремящихся на нее всегда будет выше на уровень обитания любви в их любящих сердцах. Я люблю тебя высокой любовью! Мы поднимемся с тобой на вершину. И даже, когда ты будешь здорова, на вершину я тебя занесу на руках!"
   Сердце застучала глухо и сильно. Он не отверг мое предложение. Я четко понимала, что в этом серьезном и ответственном начинании, я ничем не смогу ему помочь, как быть рядом
   с ним, имея достаточно сил и терпения. Я выпила горячего чая, желая успокоить нарастающее волнение, было не до завтрака, не до обеда. Побродив по хижине, улеглась в постель. Меня разбудил необычный стук в дверь - громкий и близкий. Я открыла глаза, подняла голову - в двери стоял незнакомец. Первая мысль была, как он вошел. Он приближался ко мне. Его глаза лучили удивительный свет, как будто в них спрятали волшебные чипы.
   -Ник! Ник! Возможно ли, тебя узнать? Это не ты, одни глаза! Я не ожидала такого эффекта от стрижки головы и бороды! Я не узнаю тебя. Я должна к тебе заново привыкать! Или целовать тебя с закрытыми глазами.
   -Тогда закрой, - подходя ко мне, говорит Ник.
   -Они сами закрываются от неотразимой твоей красоты, от блеска твоих ослепительной красоты глаз. Как ты рискнул? - Мы расцеловались, мы веселы, мы радостны, мы счастливы.
   - Я все решил сегодняшней ночью, просмотр утренней картины был последним толчком к действию. Как ты понимаешь, я принял решение вместе с тобой и рядом с тобой. С делами студии я бегло ознакомился, взял некоторые документы, недостающие бумаги руководство студии подготовит к завтрашнему дню, частично отправит по электронной почте, просмотрю в Курске.
   -Я все слышу, тебя не узнала еще и потому, что на тебе новое элегантное короткое пальто. Я его не видела на тебе, откуда оно?
   -Пришлось купить, какое попалось, не мог же я ходить по организациям города в ветровке и без бороды.
   -Ты не потерял вкус. Я уже тебя ревную.
   -Дорогая, поедим в Курск вдвоем.
   -Это не возможно, если женщины, а они при деловых встречах будут наверняка, нас рядом увидят случайно, они поймут, что за тебя можно бороться - шанс есть!
   -Любимая! Какую глупость ты говоришь! Не надо так даже шутить.
   -Увы! хотя и звучит банально, но в каждой шутке есть доля правды. Конечно, я говорю глупость, но еще большую глупость я совершила.
   -Я не припоминаю ничего подобного, с тобой этого не может быть.
   -Может, и еще как может. Я предложила тебе подстричься слишком рано, необходимо было дождаться, когда отрастут мои волосы на голове, и я бы выкрасила их в свой традиционный цвет. Я шучу. Ты хорошо и доверительно выглядишь. Но в моей душе есть один волнующий и грустный момент от твоего нового и очень приятного внешнего вида после стрижки. Я влюбилась в бородатого с огромной копной волос на голове, слегка приутюженной, одинокого мужчину, как две капли воды похожего на Хемингуэя. И я буду помнить и любить его, я буду очень скучать о нем. Ник! Мой дорогой Ник, мы перевернули только что, последнюю страницу прочитанной волнующей книги с названием "Старик у моря", такие у меня были ассоциации, когда я впервые увидела тебя.
   Он сидел на краю кровати у подушки, не успев снять свое элегантное новое полупальто, а я крепко зажимала двумя руками кисть его левой руки, тихо и медленно все это проговаривая в них, как в микрофон, и целовала его руку. Он встал с кровати, не отнимая руки, поводил другой рукой по ежику седых волос моей головы, наклонился, крепко поцеловал в губы.
   -Приходи через часок, я знаю, ты не завтракала. Время жить - не время умирать! - добавил Ник с улыбкой. - Мы напишем и будем читать новую книгу, не менее волнующую, с названием "Любовь и море".
   Шторма на море не было. Ожидаемый двенадцатидневный шторм превратился в двенадцати часовой и затих так же быстро, как и налетел. В доме было как обычно тепло, но что-то по моим ощущениям изменилось, появилась некая строгость во всем, и не понятно в чем. У входа на вешалке висело новое полупальто, под ним стояли новые утепленные полуботинки, которых я не заметила на Нике в хижине; на спинке стула, стоящего около кровати, висел джинсовый жилет с многочисленными карманами, кнопками, замочками, на сиденье того же стула лежали нерабочие джинсы, а поверх них лежал серо-голубой свитер из ангорской шерсти с невысокой стойкой ворота. Эту одежду я никогда не видела на Нике. Ни рабочей, ни повседневной одежды нигде не было видно, он все убрал, как рыбацкие снасти и принадлежности перед штормом. Он собрался в Путь. Когда Ник вышел из-за занавески "душевой", его новый облик и был тем заключительным визуальным аккордом в преображении его дома и в ощущении моих восприятий строгости дома. Он был в своей тельняшке, дорогой и близкий, со строгим лицом, и лишь глаза, его серо-голубые глаза из-под густых приглаженных бровей светились теплом и радостью навстречу мне. Я прижалась всем телом к нему - что-то новое ожидает нас, какими мы будем в этом неизвестном новом.
   -Я взял билет на завтра.
   -Молодец, - не поднимая головы, тихо ответила я.
   -Ты уверена, что мы все делаем продумано и правильно. Поедешь со мной?
   -Уверена, поехать не могу. Я к тебе еще не привыкла.
   -В чем же дело?
   Я подняла голову. Он улыбался, заманивая и затягивая меня своим взглядом куда-то в глубину своего взгляда, сердца, тела. Моя рука прогладила его коротко-коротко остриженную бороду.
   -Мастер сказала, что необходимо время для гладкого бритья - сравнять цвет лица после загара.
   -Мне нравится и так, с далека бороды не видно, а при близком общении, этот вид бритья бороды выглядит даже очень благородно. Решай сам. Ты за мной поухаживаешь перед отъездом, накормишь меня обедом, впрочем, как и всегда, спасибо за все.
   Отойдя от него, я только тогда обратила внимание на накрытый стол за его спиной: на столе стояла кастрюлька, две тарелки с ложками и вилками, небольшое блюдо с крупными кусками жареной рыбы и отварным картофелем, два бокала без ножек, хлеб. Приоткрытая крышка кастрюльки от вложенного в нее половника выпускала тонкий волшебный аромат грибного бульона, щекоча обоняние тех, кто понимает. И...
   - По какому поводу вино? - Я подняла одну бутылку за другой, читая их этикетки.
   -О! "Черный доктор", "Солнечная долина"! Прекрасные десертные крымские вина!
   -Тебе нравится, что откроем?
   -Ник, я же знаю, что ты не пьешь, зачем открывать. Предлагаю отвезти как подарок в Курск. В России очень любят крымские вина, ты угодишь и обрадуешь всех. Согласись со мной, я уверена, ты и не подумал о мгновенном подарке при встрече, этот будет очень удачный и своевременный презент детям.
   Он смотрит на меня своим детским взглядом.
   -А тебе?
   -Если захочу с радости напиться, я сделаю это без свидетелей.
   После вкусного и веселого обеда Ник решил дать мне инструктаж по ведению хозяйства. Мне было смешно и интересно. Он провел меня в "кладовую" за занавеской, где стоял большой холодильник с тремя выдвижными объемными полками морозильной камеры. В верхнем отделении лежали заготовки очищенной рыбы, во втором - куры, куриный фарш, готовые пельмени и вареники, в нижнем отделении были замороженные овощи в своем многообразии и зелень.
   -Ник! Может мне сразу уехать.
   -Не понял, - еще не успев ни удивиться, ни испугаться, произнес Ник.
   -Здесь продуктов на полгода в лучшем случае, ты меня подготавливаешь к такому возможному варианту?
   -Не беспокойся, дорогая, когда я вернусь, нам не придется тратить наше бесценное время на покупку продуктов.
   -В таком случае - останусь.
   - Благодарю, другого варианта от тебя не могло и быть. - Он целует в щеку, разворачивает на сто восемьдесят градусов и отдергивает другую занавеску.
   -Это и есть твой засекреченный объект номер один - "английский душ"? Ник, дорогой! Это же целая "Римская баня"! И ты молчал о ней все время моего пребывания в усадьбе?
   -Если бы ты, согласилась через неделю - две здесь, в "бане" или в хижине быть со мной в
   близких отношениях, я бы с тобой расстался.
   - Извини, дорогой. Ты считаешь, что те две недели после чаепития, в течение которых ты так упорно избегал меня, что-то изменили в наших чувствах друг к другу - нет! А потом, после твоего признания и нашей первой ночи мы изменились? Отчего же надо было расставаться после первой недели? Я осталась прежней
   - и более желанней,
   - Вот, видишь. Но я хочу сказать о другом, если мы были бы..., как я себя понимаю, то это было бы стремление сердец, это было бы обоюдное желание, я услышала бы чистоту и нежность твоих порывов, не желание обладать или развлечься, ты не таков! Ты бы со мной не расстался, ни через неделю, ни через две. Зря оговариваешь себя задним числом, мой милый. Незримые часы любви иногда спешат, иногда отстают. У тебя они отстали на месяц, у меня могли бы убежать на две недели вперед. Но это ничего не изменило бы. Часы нашей любви были включены, я думаю, в день моего приезда к тебе в усадьбу, кто знает, может быть, и значительно раньше. Вопрос зачем, надолго ли.
   -Сегодня я не хочу ждать от тебя отказа, и приглашаю посетить "римскую баню".
   А я и не откажусь, такая огромная ванная, чудо! Пожалуйста, уменьши освещение. Как быстро будет готова ванна?
   -Через полчаса - натоплю помещение и добавлю больше горячей воды.
   - Спасибо, ушла за бельем. Коля, ты не прав! Скрыть от меня такую ванну. Если серьезно, как ты живешь без "цивилизации"?
   -Как в Англии. Всего-то шесть лет. А как ты прожила пятнадцать лет?
   -Я? Я - по великой нужде, это разные условия выживания.
   Когда я вернулась в дом, Ник уже был "за занавеской".
   -Заходи, не стесняйся, устраивайся удобнее для просмотра очередной "картины маслом", написанной мною только что. Ее название "Рыбак и русалка". Как видишь, я выключил свет, оставил только подсветку для полотна картины.
   -Картина о том, как рыбак поймал в свои сети русалку?
   - Нет, о том, как рыбак утащил в пучину моря купающуюся русалку. Я устроилась в первом просмотровом ряду зала нашего вернисажа.
   - Русалка с длинными волосами?
   -У русалки очень короткая стрижка голубовато-серебристых волос, на голове - диадема, усыпанная многочисленными жемчужинами большими и мелкими, разнообразных цветов - розовые, голубые, белые, серебристые.
   -Рыбак с длинной бородой, как у Нептуна?
   -Он без бороды, одной рукой он держит русалку и тянет за собой в морскую пучину.
   -Она не сопротивляется? Рыбак не боится утонуть?
   -Не боится, русалка с ним, море их стихия, море их любовь!
   -Прекрасная картина, но я ее спрячу в заказник, рыбак и русалка обнажены, не хочу, чтобы ее рассматривали чужие глаза в нашей галерее.
   Ник целует меня, и мы погружаемся в пучину нашей любви...
  
   Сидя за столиком в хижине, разомлевшие от необыкновенной императорской "римской бани", мы пили божественный чай Ника.
   -Конечно, я буду очень скучать по нашим вечерам, - с грустью проговорила я. - Но мы уже в море, рыбак и русалка. Ты сказал, что море не только наша любовь, но и наша стихия. А из стихии без борьбы не выйти, стихию унынием и грустью не победить. Я буду ждать твоего возращения под белыми парусами и с верой в твою победу, все будет так, как ты задумал, как должно быть у сильной целостной личности. Ты, почему молчишь? Там, в море, с русалкой ты был очень разговорчив. Ник, ты будешь сегодня собираться в дорогу?
   -Нет, дорогая. Я уже собран. Я еду налегке. Все мои вещи хранятся в особняке, мой кабинет и личная моя мастерская всегда под замком, кроме дочери в нее никто не вхож, в кабинете хранится вся одежда, если потребуется, куплю все необходимое, дочь поможет. Предлагаю отдыхать. Не грусти, я понимаю, что взваливаю на тебя не легкую ношу следить за усадьбой, я тебе оставлю телефон, по которому ты можешь обращаться по всем вопросам, в том числе за необходимой или срочной помощью. Этот же друг тебя будет навещать по предварительному звонку. Твой номер телефона у меня записан, его дала для связи с тобой Валерия Александровна, в случае... это в прошлом. Мой номер мобильного
   по России и домашний номер телефона в Курске я тебе оставил на визитке, она находится на твоем рабочем столе.
   -Спасибо, я бы не забыла спросить.
   Я рассматривала игру света-тени по потолку хижины от горящих дров и думала о неожиданных поворотах в наших судьбах. Рядом со мной - прекрасный человек, почему же до нашего знакомства он был один - это нонсенс! Красивый, умный, сильный духом на момент нашей встречи - что задумывают небеса? - нам не понять, речь может идти лишь о том, что принять, как принять, и принять ли случившееся с нами. Ник лежит с закрытыми глазами. Мы немолоды, чтобы легко справиться с обрушившимися событиями. Я думаю о Нике.
   -Дорогой, твоя волнующая картина, отвлекла меня от слов благодарности за прекрасную ванну.
   Ник разворачивается ко мне боком.
   - Скажи мне, чем, вернее, каким настоем ты разбавил или добавил воды ванной.
   -Это - крымская лаванда.
   -Как просто, но, сколько свежести и нежности. Спасибо, любимый. Ник, у тебя есть силы...
   -Есть! - Мгновенно отвечает он, отрываясь от подушки. Мы смеемся.
   -Силы вернуться к разговору о студии в Коктебеле, ты мне не рассказал, что окончательно подвигло тебя на принятие решения заняться делами студии-школы.
   - Решение я принял вчера ночью, когда ты была рядом со мной, я тебе говорил. Ты лежала в моих объятьях и
   -Похрапывала?
   -Посапывала, как дитя. Могу сказать, что желание принять любого временного отдыхающего на недлительный срок в мертвый сезон (любого - это когда с человеком можно общаться не о хлебе насущном в прямом смысле, и не о тяжкой нашей жизни), у меня возникло давно. Я представлял этого жильца как окошко в мир, которого я не замечаю, плохо знаю, но есть желание заглянуть в это окно, и желание войти в этот мир. Стрелки часов совпали - позвонила Валерия Александровна, она умнейший человек, прекрасно разбирается в людях, я ей доверился.
   -И не ошибся! Я ее не подвела.
   - Не ошибся. Ты ее не подвела. - Целуя, повторял за мной Ник.
   -К женщинам я всегда относился и отношусь с уважением, тем более она тебя настоятельно рекомендовала со всем жаром женской логики. Я дал согласие. Друзей из женщин у меня никогда не было, больших разочарований от женщин я никогда не испытывал. Потому все твои доверительные разговоры и предложения падали на готовую всходам почву. Ночью я долго все продумывал.
   - Это я своим посапыванием не давала тебе спать , заставляя тебя думать.
   -Да, да, дорогая, это ты заставила меня думать о становлении меня как активной личности жизни, и о пути этой личности в активной жизни, "здесь и сейчас".
   -Если серьезно и честно, ты сам ко всему подошел, кроме одного - отдаться мне через неделю знакомства!
   -Не без твоей помощи. Я понимал и раньше, что практическое дело необходимо мне как что-то незавершенное на моем жизненном пути. Я стал над этим задумываться все больше и больше, когда стал активно (видишь, дорогая, слово активно, а, следовательно, и активное занятие - еще не исчезли безнадежно из моей жизни) общаться по Интернету с коллегами, и участвовать в предложенных ими сетевых симпозиумах.
   -Любимый, Ник! Это твоя душа рвется выполнить свой божественный план нынешнего воплощения! А иначе, зачем бы Небеса даровали тебе талант, который ты успешно развивал в предыдущих жизнях, как ни воплотить его в нынешней жизни, передать другим душам, усовершенствующих свой талант в этом воплощении, и подняться вверх по спирали развития и эволюции твоей души.
   -Я думаю, я сумею привлечь к этой работе своих детей.
   -Я тоже уверена, что твои дети не останутся в стороне от того огромного наследия, которое ты вложишь в творческий и педагогический процесс обучения.
   -Ты знаешь, они могут иметь и в Курске, и в Коктебеле свои классы, со временем быть и руководителями. Но об этом ... рано.
   -Им не надо бороться - они будут созидать. Ты удлинишь им жизнь в творчестве, они - продлят тебе творческую жизнь.
   -После всех "за", "нет" я не озвучиваю, после утреннего посещения вернисажа, я принял окончательное решение сделать "последний шаг" по выбранному пути и занести на руках тебя на вершину, тем утром я тебе об этом написал. Я люблю тебя.
   - Я счастлива, спасибо. Верю и буду ждать, я еще не забыла тропу на Ай-Петри!
   -Ты безнадежная оптимистка! - Покачал головой Ник, улыбаясь...
   Когда желаешь замедлить течение времени, оно всегда творит все "до наоборот". Ночь пролетела одним мигом, сон был еще короче.
   -Тебя кто-нибудь отвезет в Феодосию?
   -Да, я договорился, через два часа за мной заедут.
   -Я не буду тебя провожать, не выйду даже к машине.
   -Конечно, дорогая. Как только машина отъедет, запри ворота на замок и калитку, постарайся все и всегда держать на запорах и замках.
   -Я не буду часто и по долгу выходить из усадьбы, постараюсь на свежем воздухе у дома заниматься физическими упражнениями, вместо длительных прогулок вне усадьбы.
   Мы говорили долго, ни о чем, мы оба нервничали, переживая нашу первую, неизвестно на какой срок, разлуку, слоняясь из угла в угол по хижине, то, сталкиваясь, то расходились. За воротами посигналил автомобиль. Мы расцеловались.
   -Жду тебя "на коне", любимый!
   Он уехал. Шум работающего двигателя автомобиля быстро стих. Я закрыла на засов ворота, калитку и вернулась в хижину одеться теплее. Меня охватила потребность посидеть на свежем воздухе, собраться с мыслями, которые уже не один день разбегаются по всем сторонам света, и понять, в каком промежутке времени я нахожусь - что же случилось вчера и позавчера, что произошло сегодня, куда меня привели эти скоропостижные события прошедших дней, что же будет завтра, в конце концов. Куда и во что меня закрутило, в какую воронку я провалилась? Что будет со мной, мое ли все происходящее, свидетелем и участником которого я являюсь. Сняла с вешалки свой халат-шубу, поверх него надела ветровку, оглядела хижину, из которой, казалось, только что вышел Ник, оставив свои видимые и невидимые следы. Мой рабочий стол, заваленный школьными тетрадками с рукописями второй книги Близнецовые пламена - "Вечный зов", неуверенно глядел на меня, совершенно не ожидая моего желания работать, и не пытаясь меня зазывать своим рабочим творческим беспорядком. Он хорошо понимал мое состояние нервозности, беспокойства, вызванное резким поворотом неожиданных событий, которые наблюдал здесь, в этой самой хижине, день за днем. Лавка около хижины, наша лавка, молчаливо ждала меня. Было тихо. Море осторожно и ритмично плескалось легким прибоем, напоминая и демонстрируя, что и душевным бурям и штормам необходим покой, отдых. Странное чувство овладело мной. Вы никому ничего серьезного важного не обещали, более того, от вас ничего и не требовали, но обязанность и ответственность за что-то, за кого-то должны нести, совершенно не задумываясь об этом, помимо вашего желания. Словно кто-то вас долго и упорно подготавливал, внушал о необходимости выполнять те или иные поступки, произносить те фразы, которые вы ранее никогда и никому не говорили, при том, не заставляя себя, а как по воле свыше. Все события происходили четко по времени, в развитии, с радостью, с большой уверенностью и убежденностью в необходимости вашего деяния с полной отдачей времени, себя и чувств. Что это? Как я попала в эти незримые сети? Они меня не пугают. Но вопрос поставлен. Хочу разобраться. Зачем? Почему? По чьей воли?
   Я услышала, как подъехала машина. Поднялась с лавки. В калитку постучали. - Кто здесь?
   -Откройте, пожалуйста. - Раздался приятный молодой женский голос.
   Я открыла калитку. Передо мной стояла высокая голубоглазая красивая брюнетка. Мелькнула мысль - это дочь Ника. На него не похожа, разве что взгляд, видимо, копия красавицы-жены.
   -Пожалуйста, пригласите Николая Ивановича.
   -Очень сожалею, - Николая Ивановича нет в доме, часа три тому назад он уехал в Феодосию к поезду отправлением на Курск.
   Я решила вести с ней переговоры, не играя в прятки, все объяснять, как дочери, и дала вполне исчерпывающий ответ.
   -А что вы хотели?
   -Я знаю, что он должен был уехать в Курск дня три-четыре тому назад.
   -Не беспокойтесь, он задержался по делам, и сегодня действительно выезжает. Не желаете ли пройти в дом и выпить горячего чая? Вы с дороги? - не ожидая ответа, я продолжила
   -Я вас напою прекрасным чаем на травах, собранных хозяином этой усадьбы.
   У меня чуть не сорвалось - "вашим отцом". К моему удивлению, она не отказалась. Мы вошли в хижину. И тут, та самая кровать, которая своими уловками заманивала нас с Ником, и на которые я делала вид, что попадаюсь, предала меня. На спинке кровати висела тельняшка Ника, на табурете лежали рабочие джинсы, я сама попросила его оставить их для тщательной стирки. Я сделала вид, что меня ничего не смущает, и, что она ничего не видит или ей безразлична обстановка хижины. Слава Богу! На столике стояла одна чашка с блюдцем, термос с чаем и вазочка с печеньем моей домашней выпечки. Подойдя к буфету, я повернулась к ней спиной, медленно подбирая ей чашку, блюдце и свою красивую мельхиоровую ложечку, думая - пусть, пусть она осмотрится, а я придумаю, что ей соврать за выигранные минутки. За спиной она спросила,
   - А где хозяйка?
   Не понимая и не задавая встречного вопроса, я ответила:
   -Тоже уехала, когда - не знаю, я ее не застала и ничего не слышала от Николая Ивановича о ней.
   Я поставила перед ней чашку с блюдцем.
   -Вы с сахаром?
   -Нет. Благодарю. Этот чай я люблю пить без сахара.
   Я быстро взглянула ей в глаза, она поняла, что сказала что-то лишнее, она проговорилась - этот чай, заваренный ее отцом, она пила и не однажды. Она смутилась, она была хорошая девочка, все поняла, сказала:
   - Извините, я не представилась - и назвала свои Ф.И.О. - я дочь Николая Ивановича.
   -Очень приятно, - я назвала свое имя и отчество. - Я рада за Николая Ивановича, что у него такая красивая и милая дочь, мне жаль, что он не сообщил вам об изменении даты своего выезда.
   -Время подгоняет, хорошо, что он выехал сегодня.
   При этом она взглянула на его вещи.
   -Да, сегодня. - Проследив ее взгляд, я сказала - эти вещи он принес и попросил постирать, неизвестно насколько пришлось уехать. Он хороший хозяин, но иногда человеку требуется внимание других, - вывернулась я.
   -Вы часто встречаетесь с отцом?
   -Пожалуй, нет. У нас с братом много работы, мы тоже люди от искусства.
   -Тоже? Надо понимать и ваш отец творческий человек?
   -Разве он вам не говорил об этом?
   -Не понимаю, как можно заниматься любым видом искусства и жить в такой... условии?
   Этим вопросом я завела ее в тупик - или она мне откровенно что-то о Нике расскажет, или наш доверительный разговор прекратится.
   -У него было много личных проблем (раскрылась!), смерть мамы, необоснованные обвинения себя в ее смерти, сложности и трудности на работе, во многом и отец виноват, окружающие не всегда его понимали, были порой слишком категоричны и даже жестоки. И он сломался, ушел с поля боя, не понимая, что, кому и зачем доказывать.
   -Сломался? Что вы, дорогая (я назвала ее ласкательным именем), такие люди, как Николай Иванович, не ломаются. Разумеется, если он в чем-то виноват, он должен покаяться, быть может, попросить прощение, за него это во всей Вселенной никто не сделает, но покинуть поле боя, уйти с работы, бежать - это не сломаться, трудно судить, особенно постороннему человеку.
   -Вы знаете, я без родственной привязанности и не от глубокого чувства любви и уважения к отцу (у меня в душе что-то оборвалось! - я была счастлива за Ника в этом признании дочери), хочу сказать, что он очень талантлив, очень. Я знаю, понимаю искусство скульптуры, он не гений, но он талантлив, - повторялась и волновалась она.
   -Он прекрасный педагог, он вам не говорил, что преподавал?
   -Да, говорил, но это было давно. Могу вам сказать, - немного раскрываясь сама, как бы подытоживая наш разговор, желая ей унести с собой об ее отце хоть один щепок красоты и радости на скульптуру его жизни, - он замечательный человек, он не нелюдим, у него открытая душа, вопрос, перед кем открываться. Он добр (в это время она махала, соглашаясь, головой), и внимателен к людям, он им помогает, они к нему тянутся, они его любят. Ошибки может делать каждый, главное, их осознать, понять, исправить, попросить прощение, простить или просто забыть. Это жизнь, со своей великой возможностью, и как не звучало бы банально - она сложна и многогранна, наполнена приобретениями и утратами, взлетами и падениями. И необходимо после утрат и падений устоять. Ваш отец твердо стоит на ногах, он владеет своей жизнью. Время, проведенное в дали от всего, даже от вас, своих любимых детей, (я не помнила, говорила ли она о брате, если - нет, значит, "прокололась") для него прошло с пользой, может, немного с запозданием, но не все еще потеряно, многое еще впереди.
   -Вы его любите?
   Теперь она загнала меня в угол. Врать этому человечку с чистыми голубыми глазами, изворачиваться - я не могла.
   -Я не знаю. Это очень серьезно в наши годы. Но я глубоко его уважаю как богатую одухотворенную личность. Я уверена, он поднимется во весь свой рост и как специалист, и как человек. Он заслуживает уважения, признания, счастья и человеческой любви.
   Она хлебнула из чашки холодного чая.
   - Спасибо за все. - Встала.
   -Я провожу вас.
   У калитки, обратившись к ней по имени, я сказала:
   -Если вы с братом найдете в отце большие перемены, пусть вас ничто не удивляет, он вполне адекватен, он силен духом, он способен и умеет принимать правильные решения, ("последний шаг" - я была уверена, он сделает!), он любит жизнь, вас, он полон сил и энергии, Бог наградил его быть счастливым, он им будет. Прощайте! Передайте Николаю Ивановичу мои самые лучшие пожелания в делах и в общении с друзьями. И передайте, что я его жду с нетерпением, не так уж и легко вести одной это "хозяйство", - добавила я , стараясь увести разговор от личного на быт.
   Она приблизилась ко мне, и со словами - "до свидания, была рада вас здесь встретить" -поцеловала три раза в щеки, по русскому обычаю. Машина укатила, увозя с собой мое напряжение, внутреннюю скованность, которые я старалась прикрыть легкостью беседы. Для размышлений лавка не звала, она звала для полного расслабления. Ну и день! В такие минуты меня тянет отдыхать на свежем воздухе. Я расстелила по лавке спальник из дома Ника, закрутилась в шерстяной плед поверх халата-шубы, край спальника в изголовье лавки закатала подушкой и мало подвижным утепленным коконом улеглась на лавку. За всеми моими приготовлениями наблюдал Рекс, он ни разу не гавкнул, пока была дочь Ника, но и не проявил родственного отношения. Уснула мгновенно. Проснулась от неприятного ощущения - прохладно и темно. Мой защитный кокон раскрутился. Запел телефон, который находился в кармане халата, звонил Ник.
   -Ты где?
   -Только что проснулась, спала на улице, на лавке, отличное самочувствие.
   -Что-то подобное я предполагал, за тобой нужен глаз, ты все время летаешь в своих мыслях, мечтах, облаках.
   -Это плохо?
   -Хорошо, плохо - без меня и в холоде. Я правильно и во время тебя разбудил. Я тебя люблю, целую, прошу, не экономь дрова, протопи печь, поешь что-нибудь.
   -Да, дорогой, все сделаю.
   -Мне только что звонила дочь, она меня, оказывается, разыскивала, была и у тебя. Я получил горячий привет, наилучшие пожелания. Конечно, мне этого очень мало, но, как ты знаешь, я терпелив. Дочь сказала, что ты ей понравилась.
   -Я всем нравлюсь, - пошутила я.
   -Дорогая, нравиться родственникам - это другой уровень. Слишком много сравнений, придирок, субъективных, необъективных.
   -Зачем так строго?
   - Я тебя люблю.
   -Прости, уже темно.
   -Ты закрыла ворота? - Я рассмеялась в трубку.
   -Ворота - да, а калитку бегу закрывать. Я тебя люблю, целую, жду. Дочери о своих чувствах к тебе я не раскрылась, но знай, она тебя будет обо всем с непосредственностью, присущей и тебе, расспрашивать. У нее твой характер, если убрать все, за что ты прячешься. Тебе не отвертеться. Ник, пожалуйста, не говори о грандиозных планах. Пусть все идет, как идет. Мы с тобой находимся всего лишь в нашем "эпизоде - здесь и сейчас". -Целую, целую, люблю.
   Действительно, калитка была ни только не закрыта, но и распахнута! Видимо, порывом ветра. Около калитки Рекс дожидался моих хозяйских действий и своего ужина.
   Пребывание Ника в Курске затянулось. Поскольку я мастерски умею воображать события в "картинах маслом", я видела Ника на разных совещаниях, на деловых встречах и неделовых вечерах курской элиты. Он был во фраке, в костюме, при галстуке, причесан, свежевыбрит, сдержан, улыбчив, внимателен, всегда в окружении людей, дам в том числе.
   Мое воображение ездило с ним и в Москву. Звонил мне часто, с любовью и нежностью, голос был уверенного в себе человека, как будто и не было прошедших двадцати лет. Он заслужил все, что имел и чувствовал на сегодня, и все-таки я беспокоилась за него, лишь бы не сорвался. Умение видеть скрытые эмоции людей, чувствовать их своим профессиональным взглядом - этот дар ему был дан с рождения, как "приложение" к его божественному плану, но, как он говорил, он чувствовал людей и спиной, этот дар выделял его над многими - вот тут и возможность рецидива. Даже дамы, окружавшие его, я их тоже видела, могли напомнить его былую неотразимость. Но я верила в Ника, в его понимание и влияния его слов, дел и поступков на выбранный им Путь. Прошел месяц. Незаметно и Новый Год подойдет. Работа, как я планировала на эту поездку, подходила к концу, почти весь роман второй книги я переписала на жесткий диск, оставалось скопировать рукопись и заняться длительной правкой и исправлением ошибок разного характера. Этой работой я займусь дома на Кавказе. Я впервые подумала о своем доме. А как же Ник? Я должна и дождусь его, я должна быть с ним рядом до решения строительства школы-студии в Коктебеле. Я должна, как он говорил, поехать с ним в Англию для операции и на какую-то встречу. Я должна вместе с ним сделать "последний шаг" с моей картины маслом. Не много ли я должна? Между "должна" и "хотеть"? Так "должна"? Или я так "хочу"? Время! Время ответит.
   Ранним декабрьским утром посигналил автомобиль. Мое сердце не вздрогнуло. Я распахнула калитку, из открытого окошка водителя выглядывало улыбающееся лицо красивой, хорошо сохранившейся, немолодой женщины.
   -Вы не откроите ворота?
   -Зачем?
   -Простите, я хочу заехать и остановиться здесь.
   -Вы едите к себе домой?
   -Почти, - любезно и с улыбкой ответила дама.
   -Простите, что значит, "почти"?
   -Я гражданская жена Николя.
   Это весьма интересно, - подумала я,
   -Но посторонних граждан пускать мне не велено, разве что милицию или прокуратуру с обыском, да и то по предъявлении санкции.
   Дама слегка смутилась, вышла из машины, подошла к калитке.
   -Но я действительно желала бы здесь остановиться на недельку.
   -Вы с собой привезли холодильник, электропечь, микроволновку, стиральную и посудомоечную машины? - Меня занесло, дама растерялась.
   - Николя мне позволял останавливаться, когда я приезжала в Коктебель.
   -Я очень рада за Николая Ивановича, что у него такая красивая подруга, но проживать вы здесь можете только с его разрешения, и когда меня здесь не будет. Не могу же я за все отвечать перед хозяином, если что...
   -Что именно? - Совсем сникла ранее улыбающаяся дама.
   -Ну, скажем, - пожар, наводнение. - Дама призадумалась.
   -Вы позвоните Николаю Ивановичу и спросите у него, когда мне съехать.
   -Да, да. Я остановилась в Коктебеле у наших общих хороших знакомых, я непременно позвоню Николя, и он с вами свяжется.
   -Благодарю вас, - сказала я даме, прощаясь и закрывая калитку перед ее лицом.
   Я не осуждала себя за свое поведение, но ее визит (ха! ха! -гражданская жена) - меня насторожил. Может, теперь ждать его внебрачных детей? В жизни от людей можно ожидать чего угодно, но не от Ника, так мне подсказывало мое сердце, в нем я была уверена. Но утренний инцидент не выходил из головы. Безусловно, убеждала я себя, Нику ничего не расскажу, с него достаточно тревог и волнений на пути своего преображения. И все-таки, предполагаемое время его отсутствия превращалось в затяжную неизвестность. Через два дня позвонил Ник, его двухдневное молчание было удивительно долгим для меня.
   -Здравствуй, любимая! Мне все тут же сообщают по телефону обо всех событиях вокруг тебя и моего поместья.
   - Не волнуйся, без твоего письменного разрешения и подтверждающего звонка я никого не пущу в дом, пока владею ключами, пока состою на должности привратника.
   На том конце связи установилась длительная тишина.
   -Ник! Где ты пропал?
   -Я все понял. Знаешь, здесь такой ажиотаж, связанный с моим пребыванием.
   -Все правильно, так и должно было быть, знай наших!
   -Она ко мне подходила, - говорил он о даме, - сказала, что как-нибудь приедет.
   -Конечно, я ей сказал, дословно - как-нибудь, приезжай. Но ты знаешь, без меня и так сразу - я ничего не понял.
   -Ник, дорогой, ты и не старайся всех понять, главное, понимать себя самого, а люди будут идти, говорить, говорить, предлагать, заставлять тебя вспомнить их и т.д.. В жизни без этого не обойтись. Помни, дорогой, тебе еще предстоит поднять на плато вторую ногу и твердо ее поставить рядом с первой для второго шага.
   -Да, да, ты как всегда говоришь "картинами маслом".
   -И не забудь крепко держать и удержать меня во время подъема на вершину.
   -Помню, любимая, я счастлив с тобой общаться.
   -Найди радость общения со всеми! Я тебя целую, люблю, звони о приезде.
   Я оборвала разговор и отключила мобильник. Сигнал пропал, деньги кончились, разрядился аккумулятор - все может быть! Из домашних никто не звонил. Уверены, что у меня все в порядке и у них, видимо, тоже. Чем ближе время подбиралось к Новому Году, тем пассивнее я занималась работой. Длительное отсутствие Ника, постоянные хозяйственные заботы (от которых я с такой легкостью и надолго убежала с Кавказа), эмоциональные волнения и переживания, сказались на занятии над рукописями. Ник по-прежнему часто звонил. Я просила его не рассказывать в подробностях о делах. Важно, чтобы все решилось с большой пользой для продления работы студии. Да..., думала, я не русалка, но в сети рыбака поймалась, и не только в незримые, здесь кругом сети - дом, сарай. Выпутаться из сетей есть один способ - восстановить трудоспособность, хотя бы частично, сделать маленький разгон, приложить усилия к созданию небольшого ускорения. С этим я справлюсь, этот путь я проходила неоднократно, когда в молодые годы с полностью инфицированным организмом тяжелым недугом писала и защищала один диплом, через восемь лет другой, заочного обучения. Решила не пропускать ежедневные прогулки, ни утренние продолжительные, ни дневные - короткие. Медленно, но заканчивалась окончательная корректировка на диске романа "Вечная любовь".
   В середине декабря позвонила дочь Ника.
   -Я рада вас слышать, Николай Иванович не звонил двое суток, у вас все хорошо?
   -Папа немного приболел, уехал сделать кардиограмму сердца, мы все за него волнуемся, вам об этом сообщать до окончательного установления диагноза не разрешил.
   -Что именно происходит?
   -Легкие обычные препараты боли сердца не снимают, он растерян, это с ним впервые.
   -Нет, не впервые.
   -Что вы говорите? Он нам не признался, что страдает сердцем.
   -Не рассказывал, потому, что сердцем он не страдает. Оно у него здоровое. Он придет из поликлиники и сам вам об этом скажет. Вы, - я назвала ее имя, - не беспокойтесь и не нагнетайте волнений.
   -Почему вы (она назвала меня по имени отчеству) так говорите? Вы действительно уверены, что папа здоров?
   -Да, детка, да. Когда Николай Иванович придет от врача, попроси его, чтобы мне позвонил немедля.
   Я села в кресло у камина, опять срыв в работе - это и есть жизнь. Звонки от новых родственников, как интересно! Не прошло и часа, как запел телефон. В трубке слышны были обрывочные фразы: мне, мне, дай мне, я быстро.
   -Добрый день, папа вернулся, у него все хорошо, спасибо вам.
   -Любимая, - в ту же секунду раздался голос Ника, - здравствуй, прости, не хотел тебя волновать, но понял, что допустил большую ошибку, ты права - все в норме.
   -Ник, Ник! Подобный приступ у тебя был, надо было вспомнить. Сейчас ситуация повторилась. Твое сердце переполнено радостью, счастьем от понимания, уважения, любовью детей и близких, которую ты особенно ощущаешь, когда рядом, когда она потребна. Не держи все это в себе, не стесняйся показать себя счастливым, если ты счастлив, поделись своей радостью с друзьями, если они друзья, радуйся с детьми, с бывшими любимыми, если они искренни, ты же все и всех понимаешь, встречайся, улыбайся, смейся, радуйся, это все с тобой, это все твое, делись, отдавай - и твое сердце, переполненное светом, расслабится, и напряжение уйдет, боль исчезнет. Вот и весь диагноз, вот и весь рецепт исцеления. Неужели не помнишь?
   -Картину маслом "О счастливом сердце"? Помню.
   - Такой картины не было.
   -Я тебе ее нарисую.
   -Не задаю никаких вопросов, по твоему "переполненному" сердцу все поняла. Я тебя люблю и целую.
   -Я скоро приеду!
   -Ник! С этого надо было начинать разговор!
   -Нет, любимая, в соответствии с твоим диагнозом у тебя могло бы разболеться сердце.
   -Спасибо, дорогой, я бы пережила и тогда и сейчас. Дату приезда сообщишь?
   -Сообщаю. - У меня потемнело в глазах. Заныло сердце. Вот так лекарь!
   -Завтра, к вечеру, я задержался из-за сердечных проблем, - добавил он весело. - Люблю.
   Я села в кресло. Какой длинный и тягостный месяц ожидания, не потому, что мне трудно и все в тягость, а от ожидания положительного решения всех проблем Ника. Остались сутки без него. Я взглянула на себя в зеркало - прокраситься что ли? Нет, оставлю все как есть, он еще не встал на обе ноги. Утром просигналила громко машина.
   Я еще спала, вылеживаясь после вчерашней встряски. Накинула халат. - И кто же смеет рано меня будить? В щели между полотном ворот и калиткой блестело солнечное пятно автомобиля. В открытой калитке у автомобиля я увидела стоящего у его дверки водителя.
   Высокий мужчина, в какой-то немыслимой замшевой коричневой кепи, 40-х или 30-х годов, в бежевом утепленном пальто с бледно оранжевым кашемировом шарфом, смотрел на меня сквозь темные очки. Кроме него в машине никого не было. Что-то меня удерживало от вопроса к стоящему передо мной необычного вида в это время в наших местах мужчине. Это был он!
   -Я тебя узнала! - Мой рот начал раскрываться в улыбке.
   -Ты меня узнала! - Обрадовано проговорил Ник, подбегая ко мне. - А дети убеждали - ни за что! - Он подхватил меня на руки, закружил, целовал.
   -Не урони!
   -Никогда! Как ты узнала? - Он поставил осторожно на ноги, - и как же тебе удалось меня узнать?
   -Свободно. Я же художник, общаюсь со скульптором. Я мысленно раздела незнакомого мужчину, - в эту секунду Ник отодвинулся от меня корпусом, запустив в мои глаза пучок веселых любопытных стрел.
   -Ник! Любимый! Ты не о том подумал! Я сняла с незнакомого мужчины верхнюю одежду и одела ее на знакомого любимого мужчину - получилась полная идентичность, как видишь все просто.
   Рекс все эти минуты нашей встречи терпеливо крутился около Ника. Ник наклонился, потрепал его за морду, прижался щекой к нему. Мне хотелось сказать Нику, что он сейчас тебе выпачкает новое пальто, но понимала несвоевременность момента.
   -Ник, снимай свое длинное и красивое пальто и закатывай машину, ключи от ворот у меня. Чья машина? Ты ехал от Курска один?
   -Я ехал один, здесь не так далеко. Машину я купил у сына, он покупал себе дорогую иномарку, не хватало денег, свою продавал дешево, что бы быстрее, я его выручил, оплатил ее полную стоимость. Правда, красивая машина?
   -Да, по тому, как ты светишься, машина просто солнечная. Ник, закати машину, чтоб не "светилась".
   -Пусть стоит, кому она нужна, позже.
   -А позже - забудем, а позже - будет некогда.
   -Ты права, и взглянул на меня, улыбаясь.
   Снял пальто, открыл ворота, Рекс весь искрутился у его ног. Я занесла пальто в дом и начала растапливать печь, дом по утрам я не протапливала - в обед и на ночь. Ник вошел с большим чемоданом на колесиках с выдвижной ручкой.
   -Я привез некоторые вещи из Курска, пригодятся для деловых встреч. Быстро переодеваюсь и подменяю тебя во всех домашних делах, дорогая, кроме одного - ты меня покормишь?
   -Я тебя покормлю, - ответила я в устремленные на меня глаза, и читая в его взгляде не досказанное. - К твоей встрече у меня все готово, переодевайся, займись печкой и быстрей возвращайся в нашу хижину.
   Конечно, Ник был тот же и другой. Он как-то раскрепостился, был более подвижен, даже речь из его уст лилась энергичнее и быстрее, распрямился, стал выше, шире в печах, возможно, за счет стрижки огромной шапки волос. Он стал очень привлекательным. Есть мужчины с молодыми глазами, с живым характером - возраст им не мешает, они его не чувствуют, он их не подавляет. Таким я вижу Ника. Он и до отъезда был привлекательным мужчиной, но сейчас он знает себя, и это хорошо, в этом его сила, уверенность, чувство победителя в делах, в словах, в решении необходимых проблем. О женщинах не говорю, прецедент был. Изменился его взгляд, острый, проницательный взгляд скульптора потеплел, на меня направлялись не острые стрелы внимания, а поток серо-голубых теплых лучей. Камин разгорался. Стол был накрыт к приему дорогого долгожданного хозяина хижины и моего сердца. Он вошел без стука, быстро, объемно, громко.
   -Как я соскучился по дому и по тебе. - Подходит, целует. - Наконец-то дома! О чем ты думаешь?
   -Мы думаем о том, что мы готовы к приему долгожданного хозяина дома и моего сердца.
   И даже особняк тебя не удержал более?
   -Особняки, царства хороши в нашей душе, что выстроим, в том и живем, тем и дорожим, о том и скучаем.
   -Ник, ты в чем-то изменился.
   -Не стал хуже?
   -Не думаю, не знаю, надеюсь, нет. Но это будет тебе не к лицу, ты сейчас очень гармоничен, душой, телом, взглядом. Ты такой цельный в своей красоте и во всем облике. Я любуюсь тобой, я рада за тебя, как же они тебя все узнавали?
   -Кто?
   -Все в Курске.
   -Дорогая, они меня знали таким или хуже, но не другим, как ты.
   -Ты себя узнаешь?
   -Честно?
   -Да!
   -Не узнаю. Я не узнаю себя. Я полон тобой, я не могу без тебя, я люблю тебя, у меня есть реально выполнимый план, ты с ним согласишься, но о нем завтра. Спасибо за обед, ты умеешь вкусно готовить.
   -Редко, чтобы не приучать и не баловать.
   -Все равно, спасибо.
   -Ник, ты не куда не спешишь, машину не хотел загонять.
   -Спешу, в императорскую ванну.
   -Прости, дорогой, ты сам видел, я ее не готовила, в доме еще холодно, и ванна не достаточно наполнена для купания.
   -Ты моя... Он запнулся, узнаю моего Ника. - Ты меня согреешь своим телом и выкупаешь в своей любви и ласке...
  
   Дорогая, о чем ты мечтаешь? Опять в полете?
   -Да, милый. Порой, мне кажется, я выбиралась из смертельных или безвыходных ситуаций, лишь потому, что умела мечтать.
   -И летать?
   -и летать.
   -И много у тебя было таких ситуаций?
   -Достаточно, хотя бы один раз умереть.
   Ник быстро сел на кровати. Он с детским испугом смотрел на меня.
   -Это, Ник, все в прошлом, я в порядке, ты спросил, я ответила. А ты знаешь, я часто летаю во сне. Сны цветные, красочные. Иногда сижу на очень-очень высоком дереве и созерцаю красоту земли - густую изумрудную зелень лужаек, поляны с разбросанными букетами неземной окраски цветов, в этих снах я своего тела не ощущаю, иногда подлетаю к каким-то летательным аппаратам, при этом не чувствую их скорость полета, а иногда летаю над землей, среди людей, забираюсь на возвышенное место для инерции взлета и прыгаю вниз, полет совершаю плавательными движениями рук. Согласись, интересно, забавно, ощущение необыкновенной легкости.
   -Почему ты ничего мне не рассказываешь, не доверяешь, думаешь, мужчина глубоко и тонко не умеет понимать женщину, думаешь сострадание удел избранных?
   -Ник! Любимый! Я так не думаю, это же все в прошлом, я все перенесла в себе. У меня никогда не было друга мужчины, у меня не был другом муж, это прошлое меня не тянет назад в тяжелые воспоминания, я в порядке, любимый, не переживай за меня, лучше расскажи о своих планах, ты меня заинтриговал. Надеюсь, в эти планы входит картина маслом "Первый шаг"?
   -"Последний шаг", ты меня запутала в моих шагах.
   Он заметно разволновался, прослушав о моих "полетах", он еще не знает о моих "падениях", о которых ему знать не надо.
   -Я могу запутаться, но ты - не должен. Последний шаг - когда ты стоишь одной ногой на плато, и необходимо сделать второй ногой последний шаг на вершину. Первый шаг - ты стоишь на вершине обеими ногами под солнцем на Пути выбора своего первого шага.
   - А ты? Где здесь ты?
   -Ты не забыл про меня!
   -Я бесконечно только о тебе и думаю.
   -Я стою рядом, костыль отбросим в сторону, чтобы никто не увидел. Я так всегда стараюсь сделать фото. Почему ты взгрустнул?
   -Пойдем к морю, еще не холодно и не поздно, я расскажу тебе обо всем. Я скучал и о море.
   Ник ушел в дом одеться и взять теплый спальник. Выйдя из хижины, я наткнулась на автомобиль, о котором забыла совершенно, и неожиданно для себя громко рассмеялась.
   -Что тебя развеселило? - спросил подошедший Ник.
   - Машина - это прекрасно, иногда ты сможешь свозить меня на рынок в Коктебель, я заменю тебя в хозяйственно-продуктовых покупках, во время твоих деловых встреч. Мне так же нужно съездить в Феодосию получить перевод пенсии, совмещая с твоей поездкой. А рассмешило меня "картина маслом" -два, скажем, не очень молодых человека, седых, гонят на мотоцикле, пыль из-под колес, в коляске у женщины слетел шарф с головы и развивается на ветру, в руке у нее палка, словно помело. Бабка в ступе!
   -А за рулем?
   -За рулем? Это уже неважно, мне смешно про бабку с помелом!
   -Ну, ты и фантазерка! Теперь есть машина, и на переднем сидении и в "картине" рядом будет красивая, пусть даже и седая, женщина, и все мужчины моего возраста будут мне завидовать, глядя на нее.
   -Спасибо, дорогой за верность.
   Мы долго сидели у моря, ветра не было, но с моря тянуло прохладой. Ник постоянно поправлял на мне плед, закутывал в него, обнимал крепко, поддерживая плотный плед, а сам все рассказывал и рассказывал. Иногда останавливался, подолгу задумывался, обращался ко мне с вопросом - о чем я, - я подсказывала, - и снова говорил,
   говорил, благодарил, благодарил. В одну из минуток его молчания, я обратилась к нему:
   -Ник, прими мои слова серьезно, - он перевел взгляд с моря на меня, словно спрашивая - опять что-то из картинной галереи.
   -Нет, никаких волнительных картин, продолжение радостного и приятного разговора. Я тебя долго с интересом и с радостью слушаю, я счастлива быть рядом с тобой в эти часы. Ты за эти два часа раз пять, а может и десять, сказал - "ты была права, спасибо тебе, если бы не ты", - так вот - не я! - запомни, дорогой! К этому ответственному повороту в твоей жизни ты давно подошел сам. Ты давно выносил и выстрадал в душе все свои смятения, которые тебя мучили. Я появилась в усадьбе, когда ты был готов к переменам, поворотам,
   к неясным, но зревшим решениям. Вспомни, любимый, твою повышенной силы эмоциональную реакцию на разговор о предстоящем избрании пути, ты не знал, что?, но чувствовал, что он будет, вспомни, вспомни. Ты сам себе не признавался, что перемены необходимы, путь по которому ты шел последние годы - тупиковый, и ты это понимал и вынашивал это откровение твоей души не первый год. При видимом спокойствии, ты метался между выбором неизвестного - что и как начать заново (ты мне об этом говорил, упоминая о контактах по Интернету) или все забыть, но решение не приходило, душевного покоя не было. Ты снова и снова проходил по своему "не твоему" пути, пытаясь увидеть то главное, которое ты потерял или пропустил, круто изменив свой незаконченный, данный Богом Путь. Ты ходил по кругу. Это было ежедневное движение мысли по принципу "день сурка" - ты находил новые и новые свои ошибки, просчеты, чужие ошибки, обвинения, справедливые и несправедливые, менял в мыслях свое отношение к ним, к себе, к людям. И так изо дня в день, из года в год. Потому ты дал согласие Валерии Александровне принять меня, чтобы воздух через окошко в мир, освежил твои уставшие мысли. К небольшому сожалению, в усадьбе появилось не "окошко", а "форточка", и были поставлены особые условия, и "форточка" не сразу открылась, но свежий воздух пошел, ты же не будешь отрицать, любимый. К тому же, время "разбора полетов" истекло, к моему приезду "разбор" закончился, осталось только вскрыть "черный ящик" - темное море подсознания.
   -Почему черный, может, белый?
   -Белый ящик? Ты что? Это не про нас!
   Мы смеемся легко и счастливо.
   -"Черный ящик" ты вскрыл при мне, я свидетель, и на этом очередной "день сурка" был пройден. Перед отъездом в Курск ты перевернул листок календаря. Ты вошел в новый День, в новую жизнь, с новыми мыслями, а с ними и с новыми делами. При чем здесь я? Это твоя жизнь, это начало твоего Пути. Любимый, я озвучила все, что происходило с тобой, или не все, что ты думал, что надумал, что тщательно упихивал в подсознание, прятал от самого себя. Но твой дух, твоя душа победили! Накопленную старую пыль от недостойной для тебя жизни, заслонившую тебя от жизни, закрывавшую глаза на новую жизнь ты стер из памяти, ты освободил свою память, ты выбрал светлый путь - ты победил! Ты победил самого себя. Ник, ты победил свое эго! Это славная победа и трудная. Я счастливый свидетель, волей Неба, я счастлива, что мне удалось присутствовать при рождении новой личности. Но славу своего вернисажа я тебе не отдам, идеи принимаю.
   Он долго молча сидел, крепко обнимая меня, неустанно поправляя плед, который сам же крепко держал, прижимался щекой к моей щеке, целовал, и вдруг громко произнес - Я понял, должен быть новорожденный!
   Выдернув руки из пледа и из его объятий, повернулась к нему лицом и громко со смехом прошептала, - Чееей?
   -Наш! - смеясь, ответил Ник.
   Я ждала продолжения, понимая, что это какие-то ассоциации. Ник поднялся с лавки, раскутал меня, свернул с лавки спальник, взял в левую руку плед и спальник, положил правую на мое плечо.
   -Пойдем, дорогая, в дом, уже давно похолодало, поужинаем, прогреемся в римской бане, попьем прекрасного чайку. Картину маслом с предварительным названием "Рождение" мы просмотрим в твоей галерее.
   Он быстро справился и с камином, и с приготовлением "бани", из хижины принес мною приготовленную еду, успел еще раз протопить хижину. Я заслуженно отдыхала в его удобном кресле после полуторамесячного честного исправного служения истопником, с избытком надышавшись морским воздухом. Отдохнув после ванной, ужина, чая, мы стали собираться в хижину.
   -Ник, все-таки есть неудобства, жить на два дома.
   -Согласись, дорогая, лучше жить вдвоем в двух домах, чем одному на два дома.
   -Любимый! Кто бы спорил!
   Мы удобно устроились на своих любимых местах, в своей любимой галерее, прислонившись друг к другу.
   -На картине маслом "Рождение" должен быть розовый младенец, но с крыльями.
   -Ангелочек? Летящий?
   -Нет, не ангелочек, а младенец, который умеет летать, я думаю.
   -Я то же.
   -Умеешь летать? - Нам смешно.
   -Я хочу сказать, что рождение личности, которую олицетворяет младенец с крыльями, это способность человека подняться над темным, гнетущим прошлым и взлететь к новой, светлой жизни. В этом и есть преображение, рождение новой личности.
   -Название картины на мой нехудожественный взгляд как-то тяжеловато, и сосредотачивается на младенце - рождение розового младенца - и все. Трудно, почти невозможно вообразить подтекст, но я тебя понимаю. Ник, если проще - мужчина держит на руках младенца, высоко над собой поднял его навстречу солнцу, чтобы создать высоту, их можно поставить на вершину выше облаков, туч, не отрывая от земли. На их лицах радость, солнце окутывает их своим божественным светом. Младенец - это новая жизнь, обращенная к свету, чистая, светлая, младенец не запятнан, потому новая жизнь мужчины освобождена от всего негативного. Немного коряво, как ты считаешь, для вернисажа надо отшлифовать. Все ясно, главное мужчина и младенец, название... Ник, ты художник профессионал, за тобой название.
   -Сегодня, рядом с тобой, ничего не приходит в голову, как "Любовь".
   -Дорогой, это же прекрасно, говори, говори.
   -Ребенок символизирует плод любви, плод высокой любви. Мужчина высоко поднял свою любовь, мужчина высоко держит младенца - плод своей любви. Младенец есть новая жизнь в любви. Сама любовь символизирует победу. И только любовь, наполняющая сердце человека ведет его к победам и к новой жизни. - Он повернулся ко мне, и с чистыми детскими глазами сказал:
   -Любовь не только к женщине.
   -Нет, разумеется, это все - и мир, и жизнь, и Бог! - закончила я его картину.
   -Ник, ты нарисовал великолепную картину, а поскольку ты сказал, что я рядом с тобой, я присутствую в этой картине символически, в ее названии - "Любовь".
   Мы шутили и радовались, как говорил Ник, нашему рожденному в любви младенцу. Чуть успокоившись, Ник произнес:
   -И все-таки, без любви не рождаются младенцы, не появится новая жизнь.
   -И все-таки, только от любви к женщине рождаются младенцы!
   -Не отрицай своей помощи в моем "рождении".
   -Я не отрицаю, повитухи всегда нужны, особенно те, которые своей любовью участвуют в создании младенца, независимо от возраста. Мы развернулись друг к другу, я закуталась с головой в его сладких и нежных объятьях.
   -Ник, - шептала я, - неправда ли интересно, хозяин превратился в желанного гостя.
   -Хозяин не мог предположить, что гостья превратится в единственную и желанную.
   -Ник, слово не вернуть и не поймать, слова материальны, они могут возносить, могут ранить и ронять. Ты береги меня от громких слов!
   -Я не уроню тебя. Я буду крепко держать тебя. Я буду говорить громкие слова. Я буду говорить высокие слова о нашей любви. Я люблю тебя!...
  
   Он всегда вставал рано. Огонь в печи горит, в домах протоплено, Рекс накормлен, вода всегда в доме, на столе термос со свежим чаем, появились курские пряники. Я слышу, как он встал, ходит, тихо, осторожно. Как приятно, как необыкновенно радостно сознавать, что ты не одна на этом белом свете "здесь и сейчас". Он в своей любимой тельняшке. Уж, эта тельняшка... Ник забыл, видимо, ему ни к чему помнить мой рассказ о муже и его любви к тельняшке. Меня очень смущает ощущение двойственности при виде Ника в тельняшке, не могу избавиться от приходящих ассоциаций - счастье сегодняшнего дня и воспоминания о далеком прошлом. Но боли нет, обид нет, есть в памяти глубокое сожаление, что жизнь прошла без вечной любви, как мы с мужем мечтали в первые годы нашей семейной жизни. Жизнь в любви - во имя любви! Это закон, это вечный закон любви. Ни тысячелетия, ни цивилизации его не отменят. Вошел Ник, без стука. Хозяин!
   -Встаю, встаю. Извини, так приятно поваляться в тепле, в безделье и в заботе о себе. Спасибо за покой и счастье.
   Он подходит, нежно целует.
   -Я не разбудил тебя своими домашними делами?
   -Разбудил, но было очень приятно наблюдать за деловой хваткой хозяина дома и положения.
   - Надеюсь, власть не переменилась за мое отсутствие?
   -Не переменилась, некому было передавать. Я не люблю ни власть, ни обязанности, ни обязательства.
   -Возможно, поэтому ты одна?
   -А что, похоже?
   Он смотрел на меня, понимая, что сказал что-то не то.
   - Именно, от власти неукоснительно требуется исполнение своих обязательств и четкое выполнение своих обязанностей. Поэтому, когда я одна, у меня нет ни обязательств, ни обязанностей, даже перед самой собой, все делается по текущей необходимости. Это я с тобой притихла и пользуюсь твоей слабостью и любовью.
   -Пользуйся, любимая, моей силой, которую мне дает наша любовь.
   И с осторожностью добавил:
   -Я тебя ничем не обидел?
   -Дорогой, чтоб ты знал, я никогда, ни на кого и ни по какому поводу не обижаюсь, я делаю выводы.
   -Ты сделала вывод? Какой?
   -Самый обыкновенный - Ты замечательный человек и я тебя люблю.
   Во время этого разговора, я сидела на кровати, свесив ноги, Ник стоял передо мной. Я встала, дотянулась до его губ, крепко поцеловала.
   -Расслабься, все хорошо, я люблю тебя. Ты замерил температуру воды в море? Без тебя я не окуналась. Интересно, как остыло море, наверное, градусов 6 - 9?
   -Представь, дорогая, море не остыло, оно, словно, ждало нашего с ним свидания, вода 14градусов, редко для декабря, но бывает.
   -Ник! Миленький! Окунемся! Ты мне поможешь?
   -Не боишься? Помогу. Одевайся.
   Я быстро надела купальник, завернулась в полотенце, сверху закуталась в теплый халат и пошагала быстро к морю на босу ногу в сланцах. У меня есть хорошая привычка, поделюсь - я никогда себя не настраиваю на возможность простудиться, на страх перед холодной водой, на запреты или что-то еще. Ник ждал меня у моря. Он разделся, я сбросила халат и полотенце.
   -Галька холоднее воды, я тебя занесу.
   - Пять окунаний!
   -Не держись за меня так крепко, не охладится равномерно тело.
   -Не нравится, - смеюсь я, с переходом на визг.
   Я закутываюсь в полотенце, сбрасываю купальник, надеваю сланцы. Обтираюсь тщательно полотенцем, надеваю халат. Проплыв немного, Ник надевает свой халат на мокрое тело.
   -Ты не обтираешься, я в прошлый раз это заметила.
   -Мне так больше нравится, тело естественно разогревается.
   Он подхватывает меня, пара минут - мы в хижине.
   -Когда так быстро происходит окунание, даже мороз не будет страшен моей почечки, - говорю я весело.
   - Что? Что ты сказала? - остановился он около кровати, не опуская меня с рук.
   -Я сказала, что у меня одна почка.
   У Ника опустились руки, и я с небольшой высоты резко села на кровать. Он
   взял одной рукой стул, развернул его к кровати напротив меня , сел, внимательно на меня посмотрел, как будто видел перед собой незнакомку. Спустя несколько секунд молчаливого взгляда, он сказал голосом, нетерпящим возражения -
   -Рассказывай.
   -Что рассказывать?
   -Все рассказывай.
   -Что тут рассказывать, сорок с лишним лет назад мне удалили почку. Она полностью сгнила, представляла собой опасный гнойный мешок инфекции. Что тут интересного?
   -Да, интересного ничего нет в гнойной почке, начиненной опасной инфекцией.
   Он встал, поставил стул к столику и стал готовить чай.
   -И долго ты носила свой гнойный мешок? -
   Ник стоял ко мне спиной и доставал чашки из буфета.
   -Не сразу гнойный, в общей сложности, лет двадцать.
   У него выпала чашка из рук и разбилась.
   -Ник, дорогой, посуда бьется к счастью! Достаточно об этом. Что ты так расстроился.? В мои годы болячки считать вредно, тем более, прошлые.
   -Я бы никогда не поверил, что ты так серьезно болела.
   -А у меня никогда не было любящего мужчины, которого бы так разволновало отсутствие у меня одной почки. Я прошу тебя об этом больше ни слова.
   Мы молча пили наш любимый чай, после купания тело горело, завтракать не хотелось.
   -Прости, я думал, что тебе удалили аппендицит.
   -Ник! - Рассмеялась громко я, - аппендицит справа, и шов не от спины до паха.
   -Бывают же осложнения, не подумал.
   -Все, все. Какие у тебя планы на сегодня? Поездка, встречи? Ты не забыл раскрыть свои планы, привезенные из Курска?
   -Нет, любимая, я ничего не забыл, - ответил Ник, поднимаясь из-за стола.
   Он подошел ко мне, взял мои руки, поцеловал их, прижал руки к своему лбу и спросил:
   -И ты так живешь, мотаешься по земле?
   -Ник, речь может идти, почему я так живу, мотаюсь по земле, но не почему с одной почкой мотаюсь по земле. Одно другому не мешает. Может быть, для моего организма в этом и есть какие-то трудности, неудобства, но я ему - организму - ничего лучшего предоставить не могу. Он на меня не в обиде, - весело добавила я, - но я не утверждаю, что мне легко.
   Мы все еще стояли друг перед другом, Ник целовал мне руки и молчаливо рассматривал меня, как будто первый раз, или давно не видел.
   -Я ухожу переодеться, мне пора выезжать в Феодосию, мы должны определиться с выбором специалиста на должность начальника строительства школы, много других вопросов, все предварительно, все сложно. Обедай без меня, в хижине все есть, совсем необязательно ходить из дома в дом, море - хорошая закалка, но простывать необязательно.
   Он поцеловал меня в лоб, отпустил мои руки, сделал полуоборот от меня корпусом, снова повернулся, крепко прижал к себе
   -Я люблю тебя, и ты люби себя. - Поцеловал, развернулся и быстро вышел.
   Я внимательно прислушивалась ко всем передвижениям Ника - открывание ворот, выезд автомобиля, закрывание ворот, и звук отъезжающего автомобиля. Оделась после окунания в море, забросила в печку пару поленьев, состояние охватившей меня нервозности нарастало. Верный выход из непонятного состояния - завтрак, воздух, прогулки, море. Выход к берегу через калитку в морских воротах был открыт. Рекс остался на страже, доброжелательно покрутив хвостом, давая согласие. Прибрежная галька была мокрой от волн прибоя, идти было скользко, напряженно. По пологой тропинке не далеко от дома я поднялась в низкорослый редкий лесок и побрела, не спеша, вдоль невысокой кручи. Море плескалось слева, сопровождая меня, как всегда, во всех моих прогулках. Кто познал морские купания, окунания в позднюю осень, зимой или весной, когда морская вода держит температуру от5-6 до 14-15 градусов, тот помнит состояние блаженства тела, разогретого до каждой клеточки, кожа горит, ты становишься легче весом, бодрость и энергия выплескиваются в радость бытия. Я всегда любила это счастливое состояние души и тела. Своими беспокойными вопросами Ник заставил меня призадуматься. Если и есть некая закалка у моего организма, то системы нет; отсутствие систематических обливаний, окунания, купаний может привести к нежелательным сбоям в организме. Ник в своем беспокойстве прав, не тот возраст, чтобы бравировать или рисковать. Надо думать о себе, Ник - прав, надо любить себя, понимая "сейчас" и думая о "потом". Тянуться за Ником, по меньшей мере - глупо. Безусловно, именно регулярные купания укрепили его дух, волю, силу души, сохранили его природную живость ума и тела. Его жизнь в этих условиях разрушила его стереотипное мышление советского человека, он стал свободным от всего мирского, поэтому он так легко вошел в новый мир после нелегкой борьбы с собой. Он вошел ни как раб своего таланта, ни как верноподданный общества, а как уверенный хозяин своей новой судьбы. На этой мысли я повернула обратно домой. Ник может приехать, необходимо встретить горячим обедом. Я не люблю обязанности, но любовь превыше всего, даже та, о которой мы говорим и которую чувствуем как "здесь и сейчас".
   Было, есть и будет между двумя любящими сердцами, с доверительными и уважительными отношениями, некая духовная связь, которая на уровне наших энергетических тел передает сигналы к определенным действиям. Не успела я закрыть за собой дверь в доме, как запел мобильник.
   -Любимая, со мной домой приедут два человека, возможно, заночуют. (Это лишь начало, терпи, покой нам будет сниться!). Что необходимо купить для ужина?
   Боже! Я еще и должна принимать решения! Но, помня своего первого мужа и единственного, который всегда требовал четкого ответа, но делал все по-своему, я быстро ответила.
   -Купи, пожалуйста, 300гр. сыра твердого, полкилограмма вареного окорока, баночку маслин и буханку скифского хлеба. Во сколько вас ждать?
   -Часа через полтора. Дорогая, у меня в компьютере находятся нужные нам документы из Курска.
   -Ник, любимый, пусть тебя ничто не смущает. Все сделаю, целую.
   Я рассмеялась. Мои обещания Нику помочь в его "шагах" вступили в стадию обязанностей. Я понимала, он не должен надрываться, он должен знать, что ко мне всегда может обратиться за любой помощью, и должен быть уверен в ее получении. Таков негласный контракт любящих сердец. С Ником не тот случай, когда надо за все платить или временем, или трудом, это просто служение во имя любви. Свобода, о которой совсем недавно я рассуждала - есть свобода волеизлияния - свобода выбора. Я выбираю любовь! В моих курортных узлах я нашла красивую скатерть, которая придала парадность сервировке стола. На столе гостей ожидали маринованная скумбрия, приготовленная Ником, палтус под морковным маринадом, приготовленный к приезду Ника из Курска, жареные грибы, отварной картофель, посыпанный зеленью и пассированным луком, и дежурные закуски, которые принесет Ник. Вполне прилично для рыбацкого стола.
   Заскрипели тормоза, я подошла к двери встречать гостей. Мужчины, молодые, в меру застенчивые, вошли в дом, раскланялись, поцеловали руку, Ник их представил мне. Я помогла Нику нарезать принесенную закуску, поставила на стол, пожелала приятного аппетита, а также хорошо поработать. К чаю Ник обещал меня пригласить. Не прощаясь, вышла из дома. Примерно через два часа, Ник сообщил мне, что он увозит мужчин в Феодосию, они во всем разобрались и перекинули необходимый материал на флешку, от чая отказались.
   -Со стола я все убрал, спасибо, дорогая. Жди. - Наклонился и поцеловал. Они спешили.
   Я занялась приготовлением ванны, протопила еще раз дом, ужин был готов, и села за компьютер. Обед обедом, а работа по расписанию. Просигналил автомобиль. Когда "ждешь не ожидая", как утверждал Оше в своих религиозно-философских умозаключениях, время летит быстро. Ник вернулся поздно, немного возбужденный и немного усталый. Я встретила его у ворот, когда он загонял машину. Ворота с приездом Ника закрывались на висячий замок, и я сложила свои полномочия привратника, впрочем, как и истопника, водоноса и, частично, кухарки.
   -Дорогой, тебя ожидает горячая ванна, чтобы снять заботы и волнения этого дня. Ты закусишь, а потом примешь ванну? - входя в дом, спросила я.
   -Почему закусить, я голоден, а ты?
   -Ник, сегодня день зимнего солнцестояния, бывает три дня, дня с одинаковой продолжительностью, в природе по ее законам и законам Космоса с 22 декабря наступает Новый Год, солнце на лето - зима на мороз. Потому мы сегодня с тобой будем отмечать Новый Год. Я до тебя приняла ванну, смыла тяжесть бытия этого года, трудные и волнительные ожидания, теперь твоя очередь снять напряжение года и особенно его последних месяцев. Предлагаю - ванна, легкий ужин, в хижине встреча нового года, отдых, чай... с ягодкой.
   -Это что-то от Зощенко?
   -Не могла же я полностью озвучить любимую фразу моего мужа.
   -Понимаю.
   -Во время отдыха ты мне расскажешь подробно, с чем ты пришел к Новому Году.
   Одобряешь порядок проведения вечера?
   -Любимая, я полностью согласен с твоим планом, о наступлении нового года со дня зимнего солнцестояния слышу впервые.
   -Но ты же все время в море, шум прибоя мешает услышать, а, если серьезно, я сама об этом прочитала недавно в литературе своих учителей.
   -И сразу поверила?
   -Я не только безоговорочно поверила, я вижу здесь ту логику в природных явлениях, которая упорядочивает разнобой в дне наступления нового года на планете. Чистое белье и полотенце тебя ждут в императорской бане,
   -без любимой банщицы, - пытался пошутить Ник.
   -сегодня "без", а я жду тебя с любовью за накрытым столом в хижине. Целую, не опоздай на празднование Нового Года!
   -Спасибо, дорогая, за подарок к Новому Году, я не задержусь, - целуя, поблагодарил Ник.
   Я вышла из дома, поздравила с наступающим Новым годом Рекса, постоянно кружившегося у дома. Я его понимала, пес скучал без длительного внимания любимого хозяина, и только постоянная и своевременная забота о нем сглаживала его тоску по привыкшему за многие годы дружескому общению с Ником изо дня в день. Сияющий, радостный, как свежий ветерок, наполнил хижину Ник.
   -Хорошо ты придумала новый год и ванну, я боялся уснуть от ее расслабляющего действия.
   -Присаживайся к столу, дорогой, время есть и на ужин, и на отдых, и на встречу Нового Года.
   Ник никогда не спешил в приеме пищи, если он спешил куда-то уйти, отъехать, он не ел, если не спешил (об опоздании и речи быть не могло), прием пищи был медленным, мне нравилось проводить эти минуты с ним. Наверное, эта черта характера неотъемлемая у скульптора - деловитость, внимательность (даже к пищи), сосредоточенность, медлительность в пределах приличия и этикета, я бы сказала.
   -Благодарю тебя, дорогая, за ужин, чаепитием ознаменуем встречу нового года. Или ты что-то припасла?
   -Нет, конечно, это решение - экспромт, но Новый Год - настоящий! Я тебе предлагаю отдохнуть лежа, для полнейшего расслабления, и рассказать мне, какими положительными решениями завершился наш трудный год.
   -Согласен, любимая, этого момента я давно ожидаю.
   -Какого? Отдыхать, лежать в постели, расслабляться или рассказать о сегодняшнем деловом дне?
   Ник громко и весело рассмеялся на мою расстановку акцентов одного и того же предложения. Мы заняли свои любимые места в моей "картинной галереи", и я стала внимательно, с большим интересом слушать медленное и спокойное изложение Ником событий и решений сегодняшнего дня. Оказывается, во время пребывания Ника в Курске, директор училища (школы-студии), перезваниваясь с ним, решал многие вопросы самостоятельно в качестве заказчика предстоящего строительства и реконструкции. На сегодня принятые решения выглядят следующим образом: старое здание училища подлежит качественному косметическому ремонту с частичной реконструкцией помещений столовой и библиотеки, читальный зал которой будет расширен под кампьюторный класс. Полностью будет заменена вся сантехника и электрика, жестко по нормам будет выполнена освещенность специальных классов с заменой стеклопакетов, впрочем, как и во всем здании. Специальная мебель и оборудование для учебного процесса будут полностью заменены.
   -Ник!
   -Я понял. Ты хотела услышать, узнать: реконструкция и строительство - возможно ли мне потянуть этот "финансовый" объем? Я один - нет. Ты не представляешь, какой энергичный, предприимчивый, грамотный администратор директор училища Константин Петрович! Он давно вынашивал идеи и реконструкции старого здания училища, и строительства нового. У него есть выпускники училища, которые могут помочь в финансировании. У него есть даже счет, который предназначен только на новое строительство. После моего знакомства с ним, пока я был в Курске, он восстановил бурную переписку (по Интернету, естественно,) и снова ищет активных спонсоров. Как видишь, нужен был толчок, необходима была чья-то реальная деловая с финансовым вливанием инициатива.
   -Ник! И это был ты! Как я рада за тебя, как я счастлива, что ты пришел не на пустое место, люди горят в своей работе, как много прекрасных людей!
   -Материалы для стройки в наше время не проблема, рабочих наберут, главное, чтобы был проект и смета, работа закипит. Этими вопросами будет заниматься начальник строительства.
   Я смотрела, слушала Ника и думала, при внешнем спокойствии нашего разговора он тоже горел, он пылал, он верил - все получится, все будет так, как он хотел, как все ждут и хотят. Как же он одухотворен своими высокими благородными начинаниями на благо развития и обучения творческой молодежи и самого искусства. Ник! - кричала моя душа, - ты на Пути! Ты на Пути прохождения своего Божественного Плана с благословения свыше.
   -Скажи, дорогой, а как планируется использовать впоследствии старое здание училища?
   -Оно будет функционировать для младших курсов с общеобразовательной программой, а помещения спецклассов будут предоставлены для Дома Творчества города. Эта идея директора, с ним нельзя не согласиться.
   -Моя идея - быстренько за стол! "На часах уже двенадцать без пяти!"
   Мы поднимаем "тост" за успехи в Новом Году, Ник добавляет и за поездку в Лондон, я молча соглашаюсь, мне бы вырваться на Кавказ, думаю я, но чувствую, еще не время покинуть его, и правильно думаю. Ник разговорился, много нового, много новостей.
   -Как только занятия учащихся будут переведены в школу N 00, к сожалению, во вторую смену, начнутся ремонтные работы, мы с директором выедим в Москву за окончательным выбором типового проекта с последующей корректировкой в соответствии с нуждами города и количеством учащихся. Дальнейшие работы с проектом - его предварительное согласование с местными органами образования, его привязка к местным условиям, материалам строительства - это будет проходить без моего участия. Сроки капитального ремонта - жесткие.
   -Были бы деньги.
   -Да. Вот такая картина маслом. Ты все увидела, поняла?
   -Ник! Я же инженер - строитель.
   -Как? Ты мне не говорила. Это совместимо? Твоя профессия и твое нынешнее занятие?
   -Ты сам сказал - занятие, конечно совместимо, человек себя занимает, я же не говорю, что я писатель, или писательница, писать романы - это мое занятие. В делах строительства школы ничем помочь не могу, лет двадцать, тридцать назад смогла бы все - отвод участка, сбор исходных данных по всем видам, привязка проекта, кроме строительной, архитектурной частей и сметы. Поезд ушел, далеко и безвозвратно. Ты мне скажи, в Москву вы с Константином Петровичем собираетесь ехать после школьных каникул?
   -Скорее всего, после старого нового года.
   -Прекрасно, дорогой. У нас впереди с тобой еще три новых года - католический сочельник, старый и новый Новый Год и три Рождества!
   -Почему три? Сочельник - это не Рождество?
   -Не знаю, но Рождества у нас будет три! Поверь мне, без доказательств.
   -Верю, любимая, ты как-то не прореагировала на мой отъезд в Москву.
   -Ты подразумеваешь о длительности твоего отсутствия? Я думаю, зачем тебя волновать лишними вопросами, ты будешь там, сколько потребует, будем считать, наше общее дело.
   -Я люблю тебя, благодарю за понимание. Не прошло еще трое суток, а речь идет опять об отъезде, тебе снова придется заниматься не легким трудом, мне неудобно за ...
   -Прости, прерываю, я знаю, что ты переживаешь за меня, отступать ни тебе, ни мне нельзя, и некуда! За нашими спинами море! Впереди Москва! И как говорил мой когда-то очень любимый мною человек - "прорвемся!" У нас есть время пообщаться, в чем-то помочь друг другу. Какие у меня дела в доме? Забота о чудном Рексе, да чистить рыбку, зато приобрету опыт настоящей рыбачки.
   -Ты все шутишь.
   -Ник, я помогаю тебе, я очень хочу помочь тебе, это мое служение тебе, как духовное служение монашек в монастыре.
   -О, Боже! - воскликнул Ник, - какое счастье, что монашки могут жить вне стен монастыря.
   -Я же сказала "как". А впрочем, я уже более двадцати лет веду монашеский образ жизни, с молитвами.
   -Странно, не верится.
   -Дело не в том, возможно в это верить или нет, ты сам понимаешь, что в молодые годы начинать все сначала легко или легче, чем в пожилом возрасте, и не всем выпадает такая возможность...
   -Как у нас?
   -Я думаю у нас не возможность, а роковое стечение обстоятельств.
   -Не согласен.
   -Ник, любимый, мы еще только в начале Пути. У тебя завтра запланирована поездка? Я думаю, как вовремя твой сын решил сменить машину.
   -Действительно. Нам надо что-нибудь купить из продуктов?
   -Только фрукты, я люблю хурму, виноград, а тебе что?
   -Рыбу!
   -??? Мой свекор любил повторять: лучшая рыба - это колбаса. Ты эту рыбку хочешь купить на рынке, другая в море и в холодильнике.
   Он смеется. Встает, убирает все со стола, уходит проверить печь в доме. Я мою посуду, занимаюсь семейным домашним хозяйством, когда-то все это закончится. Подобная мысль приходит ко мне часто, и в основном с мыслью о поездке домой, на Кавказ; она меня не волнует, но и не отпускает. Я сама затянула Ника в сети поиска пути, выбора пути, продвижения на пути, и, не смотря на то, что он был ко многому готов (даже такой шаг как передача личных сбережений - это не сиюминутное решение, к такому поступку надо идти, возможно, не один год, осознавая свою прожитую жизнь и смысл своей жизни, данной свыше) я вольная соучастница его нынешней активной жизни. Приняв ночные процедуры, подбросив пару поленьев в печь, я включила ночничок и легла отдыхать. Какой длинный день сегодня. Ник что-то задерживается.
   -Я немного задержался, извини, - поспешно произнес Ник, быстро входя в хижину.
   -Не мог не поговорить с Рексом. Совершенно нет времени с ним пообщаться, поиграть, поласкать. Я удивляюсь, как он на тебя не в обиде, за то, что ты отнимаешь его время быть со мной.
   -Скажи, пожалуйста, как он может проявить обиду? Он умный пес, он великолепно чувствует твое отношение ко мне, он не может относиться ко мне, иначе как ты. Он просто не имеет права не любить меня, я его кормлю, коротала с ним одинокие вечера без тебя, я его люблю, он смирился с неизбежной ситуацией, и его устраивает доброе отношение уже двоих вместо одного. Вот увидишь, когда я уеду, он будет скучать и обо мне.
   -Куда? Когда?
   Выйдя из умывальной, направляясь быстрыми шагами к кровати, замедленно и тихо проговорил Ник.
   -Когда-то мне надо поехать домой, проверить, как ведут хозяйство посторонние люди, мой гардероб предназначался для прогулок по лесам и горкам, а не для разъездов с красивым мужчиной в дорогом авто. Не так ли?
   -Купим все необходимое.
   -Нет, у меня все необходимое имеется и с избытком. Я смирюсь и проживу до определенного времени как есть, тебя же не смущает женщина в спортивном наряде рядом с тобой, потому сегодня, сейчас, о моем отъезде говорить не будем, но рано или поздно разговор возобновим. Ты мне лучше скажи, ты можешь пригласить строителей, парочку человек, для реконструкции усадьбы, совместив ее с капитальным ремонтом училища.
   Ник подскочил на кровати. Его глаза расширились, брови дотянулись до начала лба, короткая стрижка встала дыбом, по-моему, бородка выросла на сантиметр! Он молчал, он ждал. Удар был ниже пояса, его здоровое сердце этот удар выдержало. Он ждал. Я тоже села.
   -Ник! Нам необходимо прорыть подземный ход между хижиной и домом, чтобы не бегать зимой по холоду.
   Силы держать серьезную маску на лице меня покидали. И его вопрос, - ты это серьезно? - окончательно меня развеселил.
   -Ты серьезный человек, я к тебе отношусь со всей серьезностью, я не успел понять о необходимости реконструкции усадьбы и тут какой-то подземный ход, я даже не могу рассмеяться, при всей смехотворности твоего веселого плана реконструкции усадьбы.
   -Посмейся, Ник! Но были же подземные ходы между женскими и мужскими монастырями, в Суздале, по-моему. Ты такой непосредственный, открытый, так смешно все воспринимаешь.
   -Это глупо?
   -Это замечательное качество образованной, честной, не извращенной, искренней личности. Ты чудо! А если подумать, как инженер-строитель предлагаю: у скалы между домами сделать крытый капитальный коридор, вид его на усадьбу, то есть наружную стену, выложить кладкой под скалу, можно и пару деревьев высадить - вот и весь проект, в домах дверной проем прорубить не проблема, надеюсь.
   По мере изложения моего проекта "подземного хода" между нашими монастырями лицо Ника все больше и больше оживлялось в улыбке. Он уже лежал, подтянул меня к себе, и, целуя, говорил:
   -Будет тебе "подземный ход" в виде коридора, летом я этим займусь; обещаю, следующую зиму мы встретим во всеоружии, наружную стену я сам выполню под скалу, говорю тебе как скульптор..., - и прошептал, - какая непростительная ошибка судьбы и окружающих на двадцать лет подстричь тебя в монашки...
  
   На рынок в Коктебель мы выехали рано, поскольку Нику предстояла еще поездка в Феодосию, дела закрутились, время - строить! Я пошла к палаткам с фруктами, Ник отправился в магазин строительных материалов при рынке по какой-то просьбе начальника строительства. Я не интересовалась. У второй палатки, прицениваясь к хурме, я услышала в правом ухе шипение, да, да, не человеческую членораздельную речь, а речь, наполненную шипящими звуками.
   -Шшшто, нашшшла, подающщщего стаканчик воды?
   Наклоненная над прилавком, я вздрогнула и застыла. Шипящее ожидало ответа молча. И тут я вспомнила одно из любимых присказок мужа и, не разворачиваясь к нему, шипящему, тихо, медленно, но бодро, произнесла:
   -Ни только стаканчик воды, но есть, кому и спинку потереть.
   Быстро отошла от прилавка и пошла в сторону магазина, в который отправился Ник. Через десяток шагов я уткнулась в грудь Ника.
   -Ты куда?
   -К тебе, пойдем отсюда, не поднимая головы, обратилась я к нему.
   -Почему без фруктов?
   -Нет выбора, - и взглянула на него.
   Ник оторвал взгляд от меня, посмотрел в сторону прилавок, откуда я шла, крепко прижал, поцеловал в голову и спокойно и даже с легкой веселостью сказал:
   -Не волнуйся, я зайду на рынок в Феодосии, там выбор больше, куплю то, что ты хотела.
   Я молчала о том, что он увидел, он молчал о том, что я говорила неправду, мы молчали о том, что мы понимаем наше молчание. "Счастье - это, когда тебя понимают" написал в сочинении герой фильма "Доживем до понедельника". Я бы добавила: это великое счастье, когда двое понимают друг друга и без слов! Короткую дорогу в усадьбу я молчала, Ник, не претендуя на мое внимание, о чем-то говорил. Я редко поддаюсь смене настроения на пониженный тонус, но тут что-то замкнуло, стало грустно и кисло. Хорошо, что Ник сейчас отъедет, мне не хочется поддерживать при Нике эту непроизвольную реакцию на необычный инцидент. У ворот машина остановилась, Ник поцеловал в губы.
   -Я обязательно позвоню о приезде на обед, жди, не скучай.
   -Буду, - выходя из машины, вяло ответила я.
   Вошла в усадьбу, не оглядываясь, и быстро прикрыла калитку. И только в эту минуту Ник отъехал. В хижине, не раздеваясь, сидя в кресле перед затухающим костром камина, я продумывала ситуацию. Конечно, мало населенный Коктебель знал все о своих близлежащих населенных пунктов горожанах. Слух об отъезде Ника распространится тоже со скоростью света, тем более, он тесно связан по работе с городом, и тогда... - жди новых подруг! Я не права, зря я не сбросила с себя неприязнь к "шипящему", к его словам, в принципе, вполне имеющим право на реальное исполнение в жизни. Ника этот эпизод будет волновать весь день, не за себя, он встревожен за меня, за ситуацию, в которую я могу попадать ни раз. Люди развлекаются, не осознавая, как больно могут ранить, а порой, получая удовольствие от видимых ран. Вывод один - никто не должен видеть моих ран, тем более, Ник. Решение принято, Нику надо все рассказать и не пропускать через сердце в очередной раз возможные подобные "беседы". Я встала, переоделась, подбросила дрова в камин и энергично ушла в дом готовить обед - осваивать практические навыки настоящей рыбачки. Вскоре позвонил Ник. Я с любовью и редкой радостью готовила сегодняшний обед.
   -Дорогая, я на рынке, здесь действительно большой выбор (любимый, он продолжал поддерживать нашу, отвлекающую от правды, игру слов), я все купил, что ты хотела. Вижу прекрасные груши, купить?
   -Конечно, купи, впереди сочельник, спасибо.
   В моих правилах жизни есть неизменный пункт - поддержать проявление внимания и добра; в моем понимании, лишь при этом мы сами научимся творить доброе в большом и малом, и быть внимательным и чутким ко всем и ко всему. Постепенно мысли мои ушли от сегодняшнего дня в далекие годы студенчества, беззаботные, радостные, потому, что умели радоваться в безденежье, в холоде, в полуголоде, в беспрестанных спортивных мероприятиях, которые мне снятся до сих пор, сами себе шили, перешивали, моделировали, как- никак - студентки Текстильного института. У меня давно появилось желание написать рассказ о том, как мне присвоила молва отдыхающих в доме отдыха "Марфино" во время зимних студенческих каникул титул чемпионки мира или олимпийской чемпионки по "ходьбе", точно не помню, но как все в это верили! Запел телефон.
   -Дорогая, я без предупреждения, у ворот, справился с делами быстро, люблю.
   И только после звонка я услышала звуки работающего двигателя автомобиля. Отлично. Обед готов, я вполне справилась с утренними волнениями. Ник вошел энергичный, бодрый, подал мне пакет с фруктами, поцеловал, все время улыбался, заглядывая мне в глаза. Я посмотрела на него.
   -Ник, не переусердствуй, со мной все в порядке .
   Он рассмеялся.
   -Да, теперь я вижу и верю.
   Вымытые фрукты положила в глубокую тарелку, думая, вот бы сюда один из моих сервизов, какая была бы красота! Ник молодец, только так можно познать ценности жизни и ценность самой жизни, отрекшись от всех былых удовольствий и условностей, в пределах разумного, окружающего нас бытия, а также суметь отпустить все прошлые привязанности без боли, без страданий, без огорчений. И я снова и снова любуюсь им. Он даже не представляет, как высоко он поднялся в своем осознании жизни, совершенно не утратив ни чувства красоты, ни любви к красоте, ни умения видеть и ценить красоту, творить красоту - в этом я была уверена, как в себе самой. Мы не спеша, вкушали простую и привычную пищу.
   -Спасибо, дорогая, как всегда, все было вкусно. Наверное, я привык к домашней пищи, и ты продолжаешь меня баловать.
   -Пожалуйста. Я сама люблю еду домашнего приготовления, но не все вкусно получается, и с некоторых пор я не всегда стремлюсь вкусно готовить, я называю эту кулинарную деятельность просто приготовлением пищи. Но, похоже, что мы с тобой братья по вкусу. Ник, ты будешь отдыхать, работать или расскажешь, что нового?
   -Я предлагаю в хижине пить чай, отдыхать в кресле и рассказывать о делах. У меня есть хорошая новость.
   -Жаль, что у тебя нет небольшого диванчика для отдыха.
   -Но у тебя есть...
   -Я понимаю, я подразумеваю для чаепития, но рядышком. Уходим?
   -Через подземный ход?
   -Через печную трубу. Слабо?
   -Разве что, закутавшись в один волшебный плащ.
   Он набросил на нас свой огромный махровый халат, мы со смехом протиснулись одновременно через двери и медленно шли или летели по "печной трубе". Рекс дружески приветствовал нас вилянием хвоста. За чаем я спросила:
   -Ник, дорогой, почти из любопытства, как давно и легко ли ты привыкал к этим условиям, к этой сервировке, к этому укладу жизни.
   К моему удивлению, Ник просто, свободно и четко ответил:
   -Слишком тяжелы были моральные терзания души, чтобы обращать внимание на сохранение привычного быта, условий проживания. Мое привыкание или отвыкание можно разделить на два этапа. Я тебе не говорил, что у меня имеется двух комнатная квартира в Феодосии, она оформлена на сына, но выкупил ее я у друга сына, который с семьей эмигрировал в Израиль в конце восьмидесятых. Первые годы их отъезда мы ее как бы снимали по договору, но решение о продаже было ими принято сразу, потому и деньги им были выплачены до их отъезда. При первой возможности россиянам покупать недвижимость в Украине, мы эту квартиру оформили на сына - жизнь есть жизнь, дети, внуки. Вся наша семья любила отдыхать в Феодосии, море теплое, берег песчаный, чистый, тем более, свое жилье. Когда я уехал из Москвы, мне было, где прислонить голову. В Феодосии я еще работал, я тебе рассказывал. Внуки росли, дети приезжали реже, работа не несла желанного покоя и удовлетворения, один день был похож на другой, и я застрял в "дне сурка". Я принимал участие в общественной и культурной жизни Феодосии, у меня были хорошие друзья, они и сейчас есть, но что-то главное не происходило, не свершалось. Я уже не говорю о суете летних курортных сезонов - в городе, на море, в квартире. И не встретил женщину, как ты.
   -Бог не прислал, ты не был готов к переменам, ты не мог выбраться из бесполезного для твоей жизни круга бытия, да и необязательно я, на небесах был список женщин большой, но выиграла этот лотерейный билет почему-то я...
   -Не шути так. За два года до переезда в Курортный, я купил эту усадьбу с недостроенной хижиной почти даром, оборудовал отоплением, водоснабжением, маленькая дизельная электростанция (на случай аварии в сети, ты сама видела эти кривые, косые опоры), решил проблему отвода сточных вод. Два года занимался стройкой, потом переехал. Была неплохая машина, но надоело быть извозчиком, не в том смысле, что не хотел помогать людям, люди не считались ни с моим временем, ни с моими возможностями. Рыбачил я с удовольствием, и как ты верно подметила, выход в море не то чтобы уводил меня от людей, в море я приближался к себе, к такому, каким я должен был стать, не сразу осознав это, но ты прекрасно почувствовала меня, смятение и поиски моей души в начале нашей встречи, и правильно озвучила мой путь борьбы с самим собой на этом удаленном острове океана бытия в день моего приезда из Курска. Я тебя очень люблю. Может, мы уже ляжем отдыхать?
   -Конечно, ляжем, но ты дорасскажи о привыкании к этому быту.
   -В Феодосии я жил все время один, я и привык готовить, хозяйничать. Всю утварь оставил в Москве сыну, он переехал в мою большую квартиру, свою продал, и я купил жилье в Феодосии, как я уже говорил, сын не желал брать у меня деньги. Вот тогда и началось мое привыкание довольствоваться малым и необходимым. Но я не говорю, что у меня не было женщин.
   -Естественно, в течение двадцати лет, в такие прекрасные годы жизни! А я все думала, где ж ты раньше был, мой дорогой скульптор! Ты был в Феодосии. Извини, не из-за любопытства. В первый день нашей встречи на мое предположение о твоем побеге от любви, ты ответил вопросом - от кого и к кому. Ты можешь сейчас мне ответить " от кого и к кому" ты покидал женщин? Почему они уходили - мне не интересно, ни женщины, ни причина их ухода. Ты бежал от любви или покидал их в поисках любви?
   Ник долго смотрит на меня своим добрым задумчивым взглядом, словно вспоминает своих женщин и собирается с мыслями для четкого ответа.
   -Я думаю, дорогой мой психолог, тебе вполне под силу ответить на этот вопрос. И мне весьма интересно выслушать твой ответ на такой щекотливый вопрос от любимой женщины.
   -Ты уверен, что это будет интересно? А вдруг...? Хорошо. "Вдруг..." не будет. Отвечаю. Ты не бежал от любви. Ты никогда не убегал от любви. Если бы ты был уверен, что при определенных сложившихся обстоятельствах не мог, не сможешь подарить женщине свою любовь, ты бы не пошел на любовную связь, долгую, страстную, чистую, я так думаю. А с другой стороны, тем более в те нелегкие для тебя годы, ты не покидал женщин, не бежал от них в поисках и в поисках любви, ты был слишком сосредоточен на своих жизненных проблемах и своем измученном эго. Твои связи были редкие и недолгие. Что скажешь, любимый?
   -То же, что и ты, спасибо за понимание. Любимая, почему ты сказала, что женщины в моей жизни - естественно. Но у тебя не было мужчин двадцать лет?
   -И это естественно. Каждый проходит свой путь. Они у меня были до этих двадцати лет, мы все делаем выводы из прожитых дней. Ник, какая радостная новость ожидает меня?
   -Только лежа!
   -Почему?
   -Ты можешь упасть со стула.
   Я снимаю жилет, отбрасываю в сторону покрывало, ставлю высоко обе подушки и в халатике сажусь на расстеленный плед по постели. Ник вышел из-за занавески в своем новом махровом халате.
   -Я не заметила, какой красивой расцветки халат, он тебе идет, и мне тоже, потому что в него можно закутать и меня.
   Он, полусидя, устраивается на постели, закутывает меня в своем халате и в своих объятьях, как - будто все это было продумано изначально, при покупке халата. Целует.
   -Добрый день. Уютно?
   -Очень! А где тельняшка? - смеюсь я, глядя на голую грудь.
   -Отдыхает.
   -Смешно. Рассказывай. На счет падения со стула - это серьезно?
   -Шутка. Я просто соскучился.
   Мне стало ясно, что увиденное им "шипящее" не забыто, и ему хотелось сгладить мое затаенное волнение своим вниманием и нежностью. Ник рассказал мне, что до отъезда в Москву, ему необходимо подобрать несколько пригодных для строительства школы типовых проектов в Интернете. По мере накопления интересных вариантов, он будет их согласовывать с директором и специалистами - педагогами школы, и отбирать для рассмотрения в Москве. Он с большим удовлетворением заметил, что Константин Петрович имеет высшее специальное образование и ведет какой-то предмет на старших курсах. Ник не знал, и думаю, не узнает, что именно от Константина Петровича, правда, через "вторые руки", я услышала крик души о необходимости строительства школы-студии в Коктебеле.
   -Согласись, что все хорошо складывается, я работаю дома, не загружаю тебя, поездок по согласованию будет одна - две, мы все время вместе. И все праздники - наши, сколько их? - три плюс три. Погуляем на славу!
   -Ник, действительно, удачный и, я бы сказала, профессиональный вариант твоего привлечения к делам школы, и ты понимаешь, что самый серьезный. Не на год, не на десять..., но я не об этом, я хочу тебе сказать, именно в эти дни загружай меня больше, я полностью кухню беру на себя, не возражай, в такое ответственное время приготовление обедов не для тебя. Мой муж бы сказал: не барское это дело - кухня, не смотря на то, что вкусно готовил, любил готовить, но крайне редко.
   -Ты его часто вспоминаешь.
   -Не часто, только хорошее. Он был умный, хорошо образованный человек, много читал, и я всегда помню его любимые поговорки, высказывания, употребляемые цитаты. Ник, дорогой, у меня маленькая просьба - давай вместе составим меню на все эти двадцать дней до твоего отъезда, включая и праздники - три плюс три. Составление меню для меня самая трудная и ответственная часть приготовления пищи.
   -Смотри на это проще, да, к тому же, мы "братья по желудку".
   -Что, что? По какому желудку, тогда уж по сердцу, - я смеюсь. - По "вкусу". Что ты скажешь о составлении меню?
   -Ты развеселилась. Хорошо, сегодня вечером. Я иду окунуться в море, тебя не беру.
   -Да. Но ты мне можешь набрать два ведра морской воды и поставить на лавку, я не хочу терять "квалификацию". Лучше на стол, легче поднимать ведро. Ведерки не более девяти литров объема, или не полные, если больше.
   Ник долго смотрел на меня, я не отрывала от него своего взгляда, хотелось рассмеяться.
   -Неисправима.
   -До первого приступа.
   -Какого?
   -Не знаю, от которого ты меня оберегаешь.
   -Договорились, но без приступов. Ушел за ведрами, приходи.
   Я не спешила, морская вода не холоднее воздуха, возможно, одной температуры. Разделась догола, обернулась банным полотенцем, поверх надела теплый халат, ноги засунула в высокие теплые тапки, купленные в Алупке для работы в не отапливаемом номере пансионата у моря, и с каким-то радостным подъемом пошла, то ли, начинать, то ли, продолжать, то ли, закалять, то ли, испытывать, одним словом, обливаться. Я вышла к морю, когда Ник ставил ведра на стол. У стола на гальке лежала деревянная решетка из его римской бани.
   -По системе Иванова нужно стоять на земле при обливании, но галька - не земля.
   -Понимаю, согласна. Ник, я обливаюсь полностью раздетой, ты уходи, спасибо за море. Да, ведра оставить на столе?
   -Нет, ветер может сбить, я занесу под забор.
   -Уходи, я сама занесу и закрою засов.
   Как удобно - и лавка, и стол. Быстро сбрасываю свое одеяние. Поднимаю первое ведро, лью медленно на темечко, "как учили". В первом ведре море ледяное, второе ведро - обжигает и дает тот блаженный эффект, ради которого тысячи или миллионы творят эту процедуру с радостью и восторгом. После обливания я не обтираюсь, голову накрываю полотенцем и тщательно вытираю, надеваю халат, тапки. Спешить нельзя, нервозность исключена. Какое блаженство! Ведра поставила, засов задвинула. Решено, подъем вместе с Ником, и не пропускать ни одного дня и в морозы тоже, если таковые придут! Ник в хижине.
   -У меня чуть было не иссякло терпение ждать тебя. Как ты?
   -Лучше не бывает!
   -Не может быть! Неужели? - весело издевается Ник.
   -Великолепно, обещай, не давать мне залеживаться в постели, с сегодняшнего дня я всегда с тобой!
   -Обещаю. Идем ужинать.
   -Переодеваюсь и прихожу. Красота!
   За ужином Ник обратился ко мне с просьбой: пробыть в один из дней несколько часов в его квартире в Феодосии для встречи с бывшим квартирантом.
   -Мужчина, снимавший комнату в квартире, прилетает в конце декабря, дату уточнит, он уехал работать в Чехословакию практикующим врачом. Вы встретитесь, он откроет свою комнату, заберет оставшиеся вещи, сдаст ключи, все документы и квартирные квитанции по оплате, погасит долг за аренду. Безусловно, это как вариант, на случай, если я именно в эти часы буду занят, все может быть.
   -Не возражаю, - согласилась я, - уточним мое дежурство, когда будут конкретная дата и относительно точное время, если можно так говорить о времени прибытия самолета. Ты не волнуйся, я все равно не работаю, не могу сосредоточиться, просто разбираю рукописи, вспоминаю содержание, последовательность его в тексте.
   -Дорогая, сегодня был такой насыщенный событиями и эмоциями день, ты отдыхай, я займусь письмами, мне необходимо сегодня их отправить. Я не задержусь.
   -Работай, выполни все намеченное, но эмоции этого дня еще не закончились.
   -Это хорошо?
   -У нас с тобой всегда все хорошо.
   В хижине было тепло. Я с нежностью вспоминаю заботливую фразу Ника: не холодно - это не тепло. Дрова не экономила, хижину проветривала через открытую дверь. Какая-то неосознаваемая радость наполняла и властвовала в моем сердце. Я выбрала томик Е.И. Блаватской для чтения и в легком халатике забралась в кровать под покрывало на плед. Я часто перечитываю свои любимые книги или любимую познавательную литературу, к которой с трепетом и жаждой тянется мое сердце. В этом томике Елена Ивановна отвечает на письма, на газетные и журнальные нападки по поводу ее понимания и изложения в статьях о духовном мире, о духовных возможностях человека, но не это меня привлекает. Пришло новое время, пришли новые учителя, пришли новые знания в новом изложении и подаче их читателям Земли, знания о Космических Законах Вселенной. В этом томике мне нравится перечитывать биографию Е.И., которая помещена в предисловии книги, написанная сестрой Е.И.Блаватской. Самостоятельное художественное произведение! Какой высотой художественного слова обладали образованные люди России девятнадцатого столетия. Вошел Ник.
   -Я не только сам работал, но и озадачил своими проблемами друзей, - сказал он улыбаясь.
   -Прекрасно, когда таковые имеются. Все успел?
   -Обязательно. Я готовлю вечерний чай. Что читаешь?
   -Биографию Блаватской, написанную ее сестрой. Я наслаждаюсь чтением этого, вполне самостоятельного, художественного произведения.
   -Ты так чувствуешь слово?
   -Нет, Ник, это не мое. Чувствовать слово, понимать слово автора - это занятие, знания и работа литературоведов, критиков, филологов, переводчиков. Я могу говорить о любимых произведениях, любимых писателях, например, о любимом Гоголе, о его силе слова, высоте слова, красоте слова, о его выдумках в фабуле произведения, юморе, глубине чувствования тех социальных проблем России, о которых он пишет прямо, открыто или с подтекстом. Но этого не может не чувствовать любой грамотный читающий человек. Ты знаешь, а Булгаков даже конспектировал Гоголя. Просто, у меня есть любимые произведения, и есть необыкновенно привлекающие.
   -Не знал о Булгакове. Классику, безусловно, периодически мы должны перечитывать. Каково твое отношение к Достоевскому?
   -Ник! Почему Достоевский? Этот вопрос задают все. Это что, тест на образованность, культуру человека? Почему-то людей всегда интересует взгляд собеседника на творчество именно Достоевского. Если честно, у меня никогда не появляется желание его перечитывать. Объясняю, почему. Во-первых, в школе мы его не проходили по причине религиозных проблем, которые он ? разбирал; и даже те социальные и нравственные конфликты империи, которые он с великой болью своей души воспринимал, показывал в обнаженном и как бы во вскрытом, разрезанном теле государства в романах, повестях, рассказах, наша коммунистическая идеология не позволяла знакомить его с юными читателями. Достоевский прошел мимо моего разума и сердца. В последствии, фильмы "Идиот", "Братья Карамазовы", "Преступление и наказание" я просмотрела с большим интересом, но..., во-вторых, моя душа не воспринимает убийства, низость человеческих побуждений, поступков, унижения человеческой личности. И второй раз Достоевский прошел мимо меня. И когда вторично поставили фильм "Идиот", с участием в главной роли моего любимого артиста Миронова, артиста N1 на сегодняшний день (по моему убеждению), я не смотрела этот фильм, ни первый раз, ни повторы. К этому времени я была верующим, религиозным человеком, я понимала рассуждения героев романов о религии, о вере, но споры о вечности или смертности души, о вседозволенности без веры в бессмертие мне были не интересны. У меня были свои знания, свое миропонимание на основе учения Вознесенных Владык. И не смотря на величие Достоевского как писателя своего и нашего времени и для тех, кто все еще живет без веры или знаниями прошлого столетия, на его литературный художественный талант по тому, как он описывает и изображает жизнь, человеческие отношения, страсти, наболевшие проблемы человечества о вере, и даже на высказывания М. Горького, который приравнивает по силе изобразительности Достоевского к Шекспиру, я не обращаюсь к нему. Это в третьих. А в-четвертых, зло мы видим, безверие мы видим, о безнравственности в религиозных учреждениях мы знаем, срастание мамоны и церкви шокирует (в главном храме страны "вор в законе" отмечал личного характера праздник!) и что? Что изменилось со времен Достоевского? Что изменилось с приходом Спасителя две тысячи лет назад? Что изменится, если будет большое количество людей в мире с верой в бессмертие души? Живут-то люди здесь и сейчас? Я понимаю, в свое время Достоевский сказал о многом и многое. Но он не сказал о природе зла, которое живет в человеке, но который является сыном божьим, а, следовательно, его божественность и есть творение по подобию Божьему. И он не сказал о том, кто же мы, откуда мы и куда идем. Не владея этими ответами, не зная пути, куда идти, за две тысячи лет мы не изменились, хотя и христьянство и другие мировые религии владеют умами человечества. Третий раз Достоевский прошел мимо меня. Видишь, Ник, как сложно отвечать на вопрос об отношении к творчеству Достоевского.
   -Это потому, что он действительно велик и многогранен в изложении вековых проблем человечества. Я редко, но перечитываю Достоевского.
   Мы пили свой любимый чай и тихо общались, радуясь предстоящим "зимним каникулам". Ник как-то подзадорил меня этим разговором.
   -У Достоевского есть самостоятельное произведение в романе одного из братьев Карамазовых "Великий инквизитор". Мне было странно, как цензура, могла пропустить его, видимо, при всей негативной реакции церкви и православного государства, что-то было там истинное.
   -Ник! Я того же мнения. Когда я прочитала "..Инквизитора", я была повергнута в шоковое состояние. С тех пор меня не покидает мысль написать свое понимание этого произведения на сегодняшний день, имея знания нового времени; здесь Достоевский сказал больше, на мой взгляд, чем во всех романах. В этом коротком произведении потрясающая сила и глубина мысли.
   -Безусловно.
   Наконец, отвлекшись от Достоевского, я поняла, что держало меня в приподнятом настроении - это занятость Ника, и, конечно, обливание. Когда мы с удовольствием приняли горизонтальное положение, Ник, улыбаясь, спросил:
   -И какие же ты мне хотела предложить эмоции?
   -Я этого не говорила, я сказала, что эмоции этого дня еще не закончились.
   -Это не одно и тоже?
   -Сейчас увидим. Дорогой, когда ты уедешь в Москву, не присылай ко мне, пожалуйста, на отдых в мертвый сезон ни только твоих гражданских жен, законных подруг, но и внебрачных детей, скажи им, что служба спасения от землетрясений, камнепадов, штормов распущена на зимние каникулы до октября месяца.
   -Почему до октября?
   -С октября мы продлим еще. Ник! Какой смешной вопрос ты задал. Чтобы летом не надоедали тебе, впрочем - твоя воля.
   Глаза его все это время были распахнуты, он ждал от меня чего-то еще.
   -Жду убедительного ответа.
   -Я растерян. Ты шутишь или серьезно.
   -Когда я шучу серьезно или серьезно говорю о несерьезном - решать тебе.
   -Любимая, у меня не было никогда гражданских жен, и будь абсолютно уверена, что дети внебрачные здесь не появятся, разве что, дети лейтенанта Шмита, но это не мои заслуги, - смеясь, добавляет он.
   -Уже теплее.
   Ник обнимает меня крепко, целует, смеется вместе со мной.
   -Ты уже смеешься. Уже тепло? Когда мне позвонила и рассказала знакомая моей семьи о проделке этой актрисы, я, зная твое благоразумие, выдержку, вдоволь насмеялся.
   -Мне в те минуты было не до смеха. Мое чувство юмора, никогда меня не подводило, но, поверь, весь этот спектакль был на грани насмешки.
   -Она хотела извиниться.
   -Ой, нет! Только не это, не сейчас, достаточно продолжения спектакля в сегодняшний день.
   -Прости меня. Я никому и никогда не давал повода относиться к моей любимой женщине не доброжелательно.
   -Люди могут поступать по разному и без повода. Я для себя сделала вывод не реагировать и не отвечать на любой предлагаемый разговор, пока я здесь.
   -Что значит "пока"?
   -Пока я живу в усадьбе, и волей или неволей приходится общаться, встречаться с людьми, которые тебя знают прямо или косвенно.
   -Что же ты ей ответила? И на что, если можешь сказать.
   -Легко. Она сказала мне, что я молодец, нашла мужчину, который может подать мне стакан воды в старости. Я ответила: не только стакан воды, но и спинку потрет. Вот и весь разговор.
   Несколько секунд Ник молчал, потом разразился таким заразительным хохотом, что я начала смеяться вместе с ним. Сквозь смех он выдавил из себя:
   -Замечательно! Какая находчивость! Ты ей так действительно ответила? А я переживал, чем тебя могли обидеть случайные люди. Надо было сразу мне рассказать.
   -Ник, я не сразу пришла в себя, не от услышанных слов, а от человеческой возможности и готовности на таком уровне общаться с незнакомыми людьми. Все прошло. Мне не избежать любых встреч и любых колкостей, я понимаю.
   -Даа, - протянул Ник. - С тобой не соскучишься.
   -Уж, извини, дорогой, это с тобой не соскучишься.
   -Какие чудесные положительные эмоции ты мне припасла, или я? Теперь не понять - кто кому. - И мы опять смеемся.
  
   Ночь всегда куда-то спешит, наверное, не любит встречаться с солнцем, всему и каждому под солнцем свое время. Опять это время! Слушай, время, давай подружимся, и ты будешь всегда мне верным другом. Не будешь убегать, не будешь спешить, не будешь торопить, не будешь подгонять. Прошу тебя. На дружбу время согласилось, но всю власть над ним передало в мои руки. Знаю, время любит сильных духом и с сильной волей, значит, подружимся. Я вспомнила далекие времена, когда время помогало мне управлять своим немощным телом: вставай, времени мало, но я подожду, буди и собирай детей в ясли, в школу, позавтракай, на работе времени не будет, как всегда. Какие страшные были времена, но мы прошли этот долгий путь, время задержало меня на этом пути ровно столько, сколько потребовалось, чтобы пройти испытания жизни, часть своего кармического пути, чтобы не упасть и не уйти в безвременье. Спасибо тебе, время. Что это я, ушла в воспоминания? Ник задерживается, а, возможно, использует драгоценное время с пользой в работе. Почему-то он меня не разбудил для обливания. А я обещала времени владеть им. Я поднимаюсь, одеваюсь для обливания. Позвонить Нику? Не стоит
   отрывать его от работы; пойти в дом, подождать - все равно, что мешать. Необходимо с Ником четко договориться о времени морских процедур. Правильно, время? Во всем должна быть система, увязанная во времени. Я всегда на обливание отводила либо утренние часы, либо перед сном. Утренние часы точнее. Трудовой день, как правило, начинается в одно и тоже время. Ник хорошо чувствует время или меня, или нас, ведь мы со временем теперь заодно. Ожидая Ника, навела порядок в хижине, с его приездом появилось больше желания двигаться. Постучался Ник, дождалась.
   -Дорогая, доброе утро, я не спешил ни с твоим обливанием, ни с моим купанием, чтобы воздух немного прогрелся. Как ты считаешь?
   -Если тебе все равно, я думаю, главное, выбрать постоянное время для водных морских процедур, а за теплым воздухом зимой не угонишься. Ник, любимый, не стоит под меня подстраиваться - сегодня ты с утра не спешишь, завтра - выезд. Давай оставим твой распорядок дня, а дополнительный отдых я себе могу и организовать днем в любое время, иногда и с тобой.
   -Мне нравится этот вариант, особенно последнее предложение.
   -Тогда с Богом, я готова. Крещение встретим во всеоружии, закаленными и бодрыми.
   После завтрака, мы разошлись по своим рабочим местам, как я говорю - кабинетам. Мне бы продержаться, не разлениться, не испугаться минусовой температуры. Я не говорю Нику, что в зимнее время я не обливаюсь лет семь. Одной трудно начинать, легко бросать. Вдвоем всегда и во всем легче. Но..., привязываться ни к чему и ни к кому нельзя - это мой принцип одинокой жизни. Выход из этого "эпизода" меня по-прежнему волновал. Через три часа мы собирались идти на прогулку. Ник обещал познакомить меня с дивным уголком, запрятанным в густом лесочке под горой, где происходит удивительное. В этом волшебном местечке снимается нервное напряжение, заряжаешься энергией, оно питает, озаряет, раскрывает и т.д. С большим интересом я ожидала выхода на прогулку. Ник пришел с рюкзаком.
   -Ник, ты захватил с собой колья и топор?
   -Зачем? Не понял. Там есть лавка и столик.
   -Тем более. Место уже благоустроенное, осталось только застолбить, приватизировать и продавать билеты, как у входа в "Провал", у героев литературных классиков в наше время надо учиться.
   -Понял. Это наш Клондайк. Я все время отстаю от твоего мышления, - смеется он.
   -Потому, что ты художник, а я продуманный сухой технарь.
   -Нет, не согласен, ты лирик, оптимист и веселый человек, ты выбрала правильный путь для жизни и выживания, как ты любишь повторять.
   -Да? Я повторяюсь? Ты так хорошо за короткое знакомство меня понял? Спасибо, дорогой. Иные и за всю совместную жизнь не разберутся.
   -Ты о муже?
   -Вообще, о жизни.
   -Дорогая, хочешь ты или не хочешь, но ты должна со мной согласиться.
   -Уже согласилась.
   -Садись, пожалуйста, в кресло.
   -Закрыть глаза?
   -Можешь закрыть, как ты догадалась?
   -Я так поняла, что перед походом мы выпьем горячего чая.
   -Хорошо поняла, чай мы попьем на нашем Клондайке, а сейчас я тебя переобую.
   -Я согласилась?
   -Безоговорочно!
   Ник достает из рюкзака пару утепленных на толстой белой прорезиненной подошве красивого салатного цвета с какими-то разводами (под цвет моей "антарктической" курточки) средней высоты с белой опушкой сапожки. Я удивлена, мне нравится, я молчу. Он, мельком поглядывая на меня, снимает кроссовки, обувает в сапожки. Я встаю, топчусь по очереди на каждой ноге, улыбаюсь.
   -Сплясать?
   -В самый раз? Не жмет? Придет время, и обязательно придет, спляшешь.
   -Спасибо, любимый, как же я права, что дала согласие, не зная и не глядя, мог бы и не показать. Шучу! Ты даже не представляешь, как волнует мое сердце твоя "теплая" забота. Забота выше...
   -Любви? - не понимая, удивляется Ник.
   -Нет, нет! Я хотела сказать: выше внимания. Забота - это аспект Любви, как милосердие, сострадание, как лучи солнечной любви. Внимание мы можем получать и от чужих, заботу мы проявляем к любимым и близким. Спасибо, любимый.
   -Резиновые тапки хороши летом и необходимы для лазанья по горам, кроссовки - скользят, не для подъемов. Сапожки - унnbsp; -Отдыхает.
иверсальный вариант для тебя.
   -Спасибо, любимый, так получилось. Я подхожу к Нику и, обняв за шею, целую.
   -Я рад, что помог тебе, главное, не поскользнуться. Уходим.
   За забором усадьбы мы поднялись по моей тропинке в грибной лесок. Вечнозеленый кустарник да низкорослые сосенки расцвечивали этот серый, почти насквозь просматриваемый, по-осеннему скучный, обнаженный лес. По хорошо протоптанной тропинке, слегка присыпанной листьями, постоянно гонимыми ветрами то с моря, то с гор, веками разрушаемых этими же ветрами, мы вышли на дорогу.
   -Ник! Твои неугомонные ноги протоптали за шесть лет эту тропинку? Людей здесь я никогда не видела.
   -Вероятно. Ты не устала?
   -Не устала. По твердому грунту мне идти легко. Я не устаю.
   -Сейчас, у петли дороги, где она близко подходит к морю, мы присядем, там есть тоже лавочка, сосны прикрывают ее с дороги, полюбуемся морем. Колья доставать?
   -Я здесь была, местечко великолепное, но почему ты сказал "есть тоже лавочка". Это не оно? Не цель нашего похода?
   -Еще не дошли.
   Мы присели на лавку, на которую Ник заботливо постелил плед.
   -Как все прекрасно! - Неожиданно, не осознавая того, Ник произнес мантру восхваления Бога, красоту природы, Его Божественного творения, глядя на море и посмотрев на меня радостно и счастливо. Я поцеловала его. С крутого невысокого склона горы, заросшего все тем же редким вечнозеленым кустарникам, голыми деревьями, сквозь яркую зелень сосен, не понятно как державшихся своими ползучими корнями за скальный грунт, просматривалась узкая полоса прибоя. Веками не одного тысячелетия разрушенные природными катаклизмами горы старого Крыма заваливали берег моря грудами огромных камней и валунов, шлифованных постоянно прибоем, штормами и ветрами, и галькой разной величины и формы. За легким плеском прибрежных волн, вдаль, к горизонту, во все стороны тянулась серо-голубая рябь нашего моря. Солнце передвигалось медленно между серо-белыми облаками, иногда не надолго ныряя в них.
   -Тебе хорошо? Тебе легко? Ты на седьмом небе?
   -Нет, любимая, только на шестом.
   Его глаза смеялись и светились радостью и нежностью.
   -Я здесь не частый гость, думаю, с тобой буду частым. Я чаще приходил в тот оазис душевного творчества, (который не удивит тебя необыкновенной красотой окружающего пейзажа для вдохновения на очередную картину маслом), в дни раздумий, в дни терзаний души, с которыми я приехал из Феодосии, в дни стопора в работе, в дни сомнений.
   -Как же необходимо иметь подобные уголки для души!
   -И, ты знаешь, этот оазис всегда восстанавливал, озарял, настраивал, помогал. Как же я раньше не догадался пригласить, притащить тебя сюда!
   -Ты, как всегда, строжайшим образом выполнял пункты нашего договора; а еще, вероятно, беспокоился за свою ..., как про мужчин можно сказать? - нарушить целомудрие? Но, серьезно и главное - не хотел допускать в этот таинственный волшебный, принадлежащий только твоей душе, маленький участочек огромной планеты посторонних душ, кем я была для тебя определенное время.
   -Ну, и дурак! Пойдем, дорогая, время зовет.
   Такой резкой самокритичности от Ника я не ожидала.
   -Зовет, не подгоняет?
   -Именно, зовет. В двенадцать часов по полудню действие этого волшебства самое сильное.
   Мы вернулись к дороге, прошли по ней вперед, потом повернули направо, в сторону от моря, вышли к небольшой горе, пологой, как бы со срезанной вершиной, прошли еще по дороге, огибающей эту гору. Мне было странно, что мой гид молчал, наверное, предвкушал что-то необыкновенное и радостное от свидания со своим оазисом духовного творчества. Какое интересное название он дал своему заколдованному местечку. Духовное творчество, конечно, это не только творчество в искусстве, в его работе по Интернету, это и работа души над текущими проблемами, правильные и необходимые ответы, где он их получал. Дорога пошла прямо, Ник повел меня вправо, в сторону горы, вокруг которой мы петляли. От дороги мы пробирались через сосновый лесок, перемешанный лиственными редкими деревьями. Небольшие хвойные полянки между соснами и трава, местами покрывавшая их, напоминали мне грибные места Подмосковья.
   -Ник! Здесь должно быть растут благородные трубчатые или в изобилии маслята?
   -Именно им я обязан открытию этого оазиса. Чаще всего они бывают в конце сентября, в октябре. После хороших дождей. В этом году маслят не было, дожди прошли поздние, кратковременные.
   Неожиданно перед нами встала стена огромных каменных глыб, как будто стена или фундамент под стену древнего сооружения с защищающими функциями.
   -И что дальше?
   -Это самый интересный вопрос, который задают все, оказавшиеся пред этой стеной. Если пойти вправо - надо долго обходить эту стену. И люди уйдут, отклонятся от моего оазиса; если пойти влево, лес становится гуще, сосняк исчезает, грибы с ним тоже, появляется густой цепкий кустарник, но стена возрастает.
   -Ты перелетаешь?
   -Почти.
   -А я? Я летаю только во сне. Правда, я летала в юности по деревьям, приземление было неудачным - отбила почку, я тебе рассказывала.
   -Ты мне ничего не рассказывала, я у тебя еле выспросил.
   -Это все равно. Так как я перелечу? У тебя есть моторчик Карлесона?
   -Стой здесь, я схожу за моторчиком.
   Он ушел влево, прошло несколько минут.
   -Я проверил и продумал твои возможности, пойдем. Здесь есть ряд ступенек, начинаются высоко, на самую низкую тебя поставлю, помогу пройти по ним, потом еще два раза подниму и мы в заветной ложбине.
   -Ну, ты и авантюрист! Но я тебе в этом поддержу!
   -Не сомневался. Солнце в зимнее время здесь светит до четырех часов. Но мы уйдем раньше. Почему моя напарница застыла в нерешительности?
   -Есть главное правило авантюристов - прежде, чем войти, знай, как выйти! Как мы будем спускаться с этой высоты?
   -Там нет высоты.
   -Как?
   -Вот так! Видимо, в давние времена это было жилище древних или беглых. С той стороны я тебя приму на руки.
   -Ясно, но не ясно, а как преодолеть обратный спуск с этого для меня нелегкого подъема?
   -Преодоления не будет, мы уйдем пологой дорогой небольшой крутизны вправо, выйдем близко к усадьбе. Этой дорогой вверх труднее подниматься, чем спускаться.
   -Слушаюсь и повинуюсь, мой повелитель.
   Когда мы сели за обещанный столик на обещанные лавки, когда Ник выставил на стол немудреный обед, с любовью собранный и предложенный, когда с аппетитом было поглощено все или почти все (не мудрено, после разработки и выполнения таких ответственных стратегических и тактических планов покорения крымских высот), мы расхохотались. Нам было очень и очень смешно, оглядываясь на свершенную авантюрную выходку.
   -Не вздумай кому-нибудь рассказать. Особенно про меня, сочтут... , сам понимаешь...
   Ник быстро собрал все со стола, достал гаечный ключ и начал откручивать гайки болтов с нижней поверхности стола, крепивших полотно стола к его каркасу.
   -Зачем эта процедура? Мы продолжим чаепитие по- восточному обычаю?
   -Почти. Отойди в сторонку. Тебя как магнитом тянет все время на точку, где фокусируется основная сила воздействия этого уникального места.
   -Может быть, я на себя фокусирую эти лучи или что там.
   -Что ты мой фокус, та пространственная координата, на которую фокусируются все мои чувства, мысли, желания, я понял давно, но эту, поверхность, место самого эффективного воздействия, я вычислил до тебя.
   -Обидно, но причем тут стол? Он чем виноват?
   -Минуты терпения.
   Ник положил крышку стола на землю, место было для невооруженного глаза идеально горизонтально. Солнце как по заказу, наконец, выбрало огромное место на небе без туч. Ник молча, деловито достает из рюкзака спальник, расстилает, накрывает белой простыней.
   -Раздеваться не буду, холодно!
   Он отрывает взгляд от своих дел, смотрит без удивления, без ожидания, без возмущения, без улыбки застывшими детскими глазами.
   -Ник, ты о чем? Загорать не хочу, раздеваться не буду, холодно! - уточняю я, - не снимая маску серьезности.
   Ник подносит руки к лицу, закрывает его, мотает головой и начинает смеяться беззвучно. Подходит ко мне, прижимает.
   -Ты когда-нибудь своими шуточками доведешь меня до инфаркта.
   -Не доведу, тогда мне не с кем будет шутить, а при том, у тебя здоровое сердце, и, главное, пока я тебя буду вести шутками к инфаркту, ты научишься их понимать.
   -Любимая, я никогда так долго не общался с веселой, серьезной, радостной женщиной, порой просто растерян. Мне надо найти себя с тобой.
   -Найдем, днем солнце светит, ночью фонарь зажжем, не потеряешься, не убежишь.
   -Не убегу никуда. Ложись на спину.
   -Шутить нельзя, шутки отменяются?
   -Шутки не отменяются, сеанс начинается. Если ты заметила, мы находимся в чаше, она неправильной формы: у горы стена чаши выше, чем у стены. Правильность окружности чаши почти выдержана. Место, где стоит стол, где мы лежим, имеет горизонтальную поверхность формы круга, именно только в этом круге поверхность горизонтальна, под наносом почвенного слоя прослеживается горизонтальная кладка из обработанных камней, хорошо подогнанных. Кое-где я откапывал и проверял, конечно, снова закопал и утрамбовал. Как я определил практическими опытами, именно в этом круге и действует та уникальная энергия солнца, которая и дает потрясающий эффект. Время эффективного воздействия - с одиннадцати до четырнадцати часов, то есть, в эти часы неизвестные лучи покрывают круг горизонтальной поверхности. Еще один интересный момент. В эти часы, часы активного теплового излучения, инфракрасные лучи заблокированы. Идет облучение лишь ультрафиолетовыми, но тоже не очень активное. Такое впечатление, что от всех боковых поверхностей чаши отраженные лучи, неизвестное нам излучение, фокусируют в одну точку или в определенный плоскостной фокус или в вогнутую сферу и перекрывают проникновение или скорее воздействие активного инфракрасного и ультрафиолетового излучений на поверхность горизонтального круга на земле, пропуская лишь свое воздействие. Я склонен думать, что ранее высота стен чаши была одинакова.
   -Если только до отклонения оси земли. Шучу, Ник. Я смею предполагать, что рабочая площадка, так мы назовем горизонтальный круг, изначально так и планировалась, иначе бы она, при равенстве высот чаши, была симметрично расположена, то есть в центре круга чаши. А смещение центра площадки выполнено с поправкой ее расположения на планете, в зависимости от солнцестояния. В этом есть логика?
   -Есть, большая, но, как объяснить, что воздействие солнечных лучей происходит в любую погоду.
   -Просто, дорогой, очень просто. Солнечные лучи несут много видов электромагнитных колебаний, не известных даже ученым, духовный мир многообразный и намного сложнее, чем мы думаем и знаем. Сделаем вывод?
   -Мы имеем древнее духовное (правильно?)
   -Даже не спрашивай, абсолютно правильно, по моему убеждению.
   -Духовное обрядовое место по восстановлению энергии, сил и здоровья какой-то этнической группы людей, с доисторическими религиозными знаниями.
   -Очень близко и очень похоже.
   -Ты хочешь что-нибудь добавить?
   -Нет, дорогой. Хочу. Ты поэтому такой красивый, здоровый цвет лица, доброта, чуткость. Я тоже хочу пройти курс оздоровления. Представь себе, лежит женщина на белой простынке, одна в глухом уединенном, недоступном месте, костыль спрячу под простынку, на глаза - темные очки. И что подумают? То же, что и ты? Нет, без тебя сюда я не ходок.
   -Мы сегодня помолодеем на двадцать лет от одних твоих шуток!
   -Ник, дорогой, вставай, забивай колья! Это не Клондайк, это похлещи южноафриканских алмазных копий!
   -Я люблю тебя. Ты права, холодно.
   -Я люблю тебя. Но как тепло в душе и сердце! Время сеанса закончилось? Эти часы были незабываемы.
   -Мне показалось, мы вернулись с другой планеты, и совсем не с земными заботами.
   -Что ж, земля нас заждалась, пошагали по матушке-земле.
   Спуск оказался не трудным и совсем не продолжительным. Когда мы входили в дом, Ник тихо произнес:
   -Молодеть хорошо, но любить лучше.
   -Ник, что ты сказал, я не расслышала.
   -Я сказал, что быть молодыми - хорошо, но быть любимым и любить - лучше.
   -Какая прелесть! Мы сделаем неоновую вывеску у входа в наш Клондайк, чтобы всяк туда входящий знал, что любовь - превыше всего, что она бессмертна в сравнении с молодостью. Ник, где рюкзак, я помогу его разобрать.
   -Не стоит, я справлюсь сам. Я готов, пойдем в хижину, растоплю печь. Ты знаешь, я сожалею, что не успел купить диван для нашего отдыха в доме, но ты можешь и отдыхать на моей кровати.
   -Я не сплю в чужих постелях.
   Ник резко обернулся, сделал шаг ко мне, прижал.
   -Я, наверное, никогда не привыкну к тебе такой.
   -Замечательно. Привычки скучны и грустны, они притупляют мысли и охлаждают чувства, я не хочу, чтобы ты ко мне охладел.
   -Никогда.
   В хижине было не холодно, но и не тепло, как говорит Ник. Затопил печь, уложил меня для отдыха в постель. Дорогой мой человек моей жизни в эпизоде "здесь и сейчас", он не знал, что моей единственной почке, с процессом в стадии ремиссии, необходимо отдыхать, вернее, находиться в горизонтальном положении для нормального ее функционирования десять, двенадцать часов. Но когда же жить, работать, радоваться? Я без сожаленья каждый день нарушаю необходимый режим.
   Пришел Ник.
   -Предлагаю уточнить время обеда-ужина, чтобы определиться со временем для работы.
   -Дорогой, ничего не могу сказать, я совершенно не хочу есть, я открыла еще один аспект твоего духовного центра - он не только заряжает энергией духа, силы, но и энергией питания физического тела на духовном уровне.
   -Ты серьезно? Не замечал.
   Уже шутит Ник.
   -Проверим. Ты, пожалуйста, пригласи меня на ужин, когда сам пожелаешь. А сейчас поработаем. Целую.
   -Но поцелуй можно преобразовать из духовного в физический?
   -Можно, нужно, жду, - разрешила со смехом я.
   Ник действительно изменился, и совсем неважно после Курска или нет...
   Он изменился в моих глазах со дня моего появления в усадьбе. Тогда, в первую нашу встречу, он спросил меня, люблю ли я Хемингуэя, и я поняла, что он любит этого писателя, хорошо знает произведение " Старик и море", и быть может, в чем-то отождествляет себя с этим героем, как сам Хемингуэй отождествлял себя со своим героем Ником Адамсоном. Какое интересное совпадение - у Хемингуэя есть герой Ник. Именно мать героя Ника у писателя говорит: помни, тот, кто смиряет дух свой, сильнее того, кто покоряет города. Не удивительно, что Нику был близок Хемингуэй. Я перечитала "Старик и море", когда Ник был в Курске, благо - Интернет и вся литература мира всегда в "доме". Мне вспомнилось, как писатель говорил о глазах " старика" - все у него было старое, кроме глаз, а глаза его были цветом похожим на море, веселые глаза человека, который не сдается. Я вспоминаю этот веселый взгляд, который Ник постоянно прятал от меня, наверное, он и тогда был победителем уже во многом, он не сдавался. Наверняка, Ник сверял победы "старика" со своими, и совсем неважно, с чем или с кем человек борется, с собой или со стихией, с превратностями жизни, его задача - выйти из борьбы победителем. Ник обрел спокойствие души, может, и не полное, не уронив гордость и не потеряв простоту и уважительность в общении, эти качества меня привлекли сразу. Воля вела "старика" к победе, подарила ему долгожданную победу, подарила ощущение гармонии с природой, с морем, с людьми, сохранив его смиренным, простодушным и гордым. Ник не мог не понять "старика", не мог не любить Хемингуэя. Я раздумывала о Нике и уснула.
   Ник занимался обедом, накрывал на стол, еда уже была в хижине.
   -Я поняла, согласно моему пожеланию, ты меня не ждешь к ужину.
   -Не жду и не бужу, если духовная энергия усвоилась, инстинкт обоняния сработает на физическом уровне. Только и всего.
   -Время позднее. Что же я буду делать ночью?
   -Не беспокойся, я буду развлекать тебя всю ночь.
   -Всю?
   -Всю.
   -Ловлю на слове и верю в твою безотказность.
   Ник ожидающе смотрит на меня.
   -Шутки в сторону. Мы вслух будем читать "Старик и море".
   -Откуда ты знаешь, что Хемингуэй у меня есть? Или у тебя?
   -Во всяком случае, есть Интернет. В первый день моего приезда я поняла по твоим вопросам и озабоченности, что ты любишь этого писателя. Но сегодня меня интересует, знал ли ты в те далекие молодые годы, что ты очень похож на Хемингуэя?
   -Знал, все вокруг мне говорили.
   Простодушно ответил Ник. Он сидел в изголовье кровати, наклонившись на подушку, и обнимал рукой мою голову, забросив ноги поверх покрывала на кровать.
   -Почему старик у моря? - шутит Ник.
   -Я чувствую, что в последние годы это было любимое твое произведение. А бородка и усики от Хемингуэя? У тебя есть твои фото семидесятых годов? При случае покажешь?
   Он наклоняется, целует.
   -Ты все знаешь, ты все понимаешь.
   -Дорогой, но это не значит, что со мной не надо разговаривать.
   -Надо, еще как надо. Я уверен, солнечная "пищевая" энергия полностью усвоилась.
   Мы поднимаемся, усаживаемся за стол. С любовью приготовленный и поданный ужин нас несколько заждался. В хижине тепло, с приездом Ника - уютно. Как быстро я изменила своим принципам - не есть вечерами. Но новый принцип - принимать пищу одновременно и за одним столом с любимым - есть ритуал любовного общения.
   -Почему о Хемингуэе? - спросил Ник, похлебывая любимый чаек.
   -Вспомнила? Я думала о тебе. Ты помнишь, в день приезда из Курска, я тебе говорила, что ты изменился. Ты очень изменился со дня нашей встречи. Ты изменился своим отношением ко мне, ты раскрылся душой, ты чист и светел, ты изменился, и слова "в лучшую сторону" неуместны. Это не просто народилась новая личность, это преображение души. Я уверена. Не подумай, что ты не был достойной личностью. И до встречи со мной ты был прекрасным человеком, я знаю, но есть один вопрос в твоей жизни, который иногда встает перед тобой, тревожит, волнует. Мы его отправим сегодня ночью в небытие, ты мне обещал подарить всю сегодняшнюю ночь.
   -Дорогая, ты умеешь меня заинтриговать.
   -Сегодня я хочу пройтись по твоей победной дороге, и ты поймешь, как я права. Тем более, мы с тобой получили порцию энергии озарения, приняв сеанс в твоем духовном центре. Ты работу закончил на сегодня?
   -Я жду письмо. Позже.
   -Электронную почту можешь просмотреть и по моему компьютеру.
   -Действительно. Когда я шел в хижину, я понял, что нам необходима проводная связь, типа детского игрушечного телефона.
   -Алло! Алло! Я гараж, вызываю Смольный! Такой? Смольный на проводе.
   Нам смешно. Но есть в этом что-то рациональное.
   -У тебя готовы позывные, мои - "гараж", я вожу машину.
   -Мои - "Смольный", не от революционного бездуховного центра, а от института благородных девиц, согласись, девицы ко мне ближе, чем революция или гараж.
   -В наш век можно было и по компьютеру звонить.
   -Нет, нет! Конец девятнадцатого и начало двадцатого - веселее.
   Ник ушел по хозяйственным делам, я быстро нырнула в "душевую". Неожиданно вернулся Ник.
   -Ты где?
   -Я в душе.
   -Прости, я удивляюсь, как ты безропотно принимаешь эти неудобства.
   -Молча и терпеливо. Видимо, испытания судьбы еще не закончились. Иногда и я удивляюсь, сколько же терпения заготовили мне Небеса на мою невеселую веселую жизнь. Самое смешное, что это терпение никому нельзя ни передать, ни подарить, знать бы, много ли его еще припасено, вернее, много ли у меня испытаний всякого рода впереди. Почему ты молчишь? Зачем ты пришел?
   -Я скоро вернусь, - тихо ответил Ник.
   Купаться в солнечных лучах хорошо, даже на духовном уровне, но без купания в водных потоках не обойтись. Проходя мимо рабочего стола, я увидела томик рассказов Хемингуэя. У меня сердце затрепетало от возникшего вдруг необыкновенно теплого и нежного отношению к Нику. Почему ты так поздно появился в моей жизни? И где ты был раньше? В Феодосии. До этого в Москве. В Москве мы встретиться не могли, слишком разные у нас ниши обитания работы, интересов, отдыха. Я была в то время на кармическом пути, путь еще оставался длинным.
   С приятной легкостью я окунулась в третий вид купания - расслабления и отдыха в бодрствовании на кровати. Вошел Ник, слегка скребнув дверь - это называется семейный стук. Он был заметно озабочен. Возможно, разговором о душе. Мне надо уметь однозначно и кратко отвечать на его вопросы, у него большое великодушное сердце, мимо ничто не проходит не замеченным, он переживает. Я промолчала о тревожном его состоянии.
   -Я принес томик Хемингуэя.
   -Отлично, я видела. Ты закончил все дела. Ложись рядышком.
   Ник прилег рядом, обняв меня.
   -Кто знает, дорогой, возможно, наша кровать является маленьким филиалом твоего духовного центра.
   Он приподнял голову, посмотрел внимательно.
   -Ты знаешь, я склонен думать, что ты права, по поводу твоей фразы о притяжении фокуса духовных солнечных лучей, когда мы посещали наш центр.
   -Ник, любимый, я шутила и тогда и сейчас.
   -Ты шутила, а я это ощущаю. Я слушаю тебя, любимая, ты хотела вернуться к моему пути. Он затих, оставаясь, лежать на боку, обнимая меня.
   -Рождение новой личности, которое ты чувствуешь, ощущаешь - это прекрасно, но это не одно и тоже с преображением души. Я потому, дорогой, хотела пройтись с тобой по дороге преображения твоей души, чтобы события и различные отношения к тебе этого мира впредь ты воспринимал не внешними фактами и эмоциями, а внутренним взором твоего развитого сознания, и чтобы в дальнейшей жизни, наполненной новыми, возможно, не всегда приятными событиями и нежелательными отношениями, ты бы смог правильно и без потерь и искажений своих божественных энергий сориентироваться при любых обстоятельствах. С тех пор, как стал проявляться твой талант, который осознал ты, который увидели и поняли родители, окружающие, ты стал упорно трудиться, учиться, развивать его. Но ты был окружен стереотипом мышления нашего мира, мира учителей, сокурсников, коллег. Ты приобретал знания и понятия этого мира, впитывал этику и мораль этого мира, творил и жил с этим. Из этого круга трудно вырваться. Весь этот порочный круг стереотипа мышления закладывался в подсознании, а возможно, ты еще немногое (будем надеяться) прихватил из прошлых воплощений, и ты упорно шел по пути, подчиняя свои поступки, поведение, понимание, высказывания в объеме ограниченном стереотипами мышления мира сего. Не все так плохо, любимый, был великий труд, оцененный и признанный, была любовь, радость отцовства, дружба. Я говорю о главном, на чем ты споткнулся и сломался как творческая личность. Твое сознание не давало пробиться к реальности, не давало выйти из-под влияния плотной завесы подсознания, которое крепко держало тебя в клещах твоего эго. Впоследствии, ты настолько увяз в темном море подсознания, что не находя выхода, порвал с обществом, родившим тебя таковым.
   -Ник! ты меня понимаешь?
   -Да, любимая. Но при этом, я не чувствовал себя затравленным, отравленным, лишним на подмостках жизни. Я чувствовал непонимание и не понимал, потому и вышел из большой игры этой жизни. Это состояние было близко к тому, как себя чувствовать между непонятым и несчастным и непонятым, но сильным, с незавершенными делами и нереализованными возможностями.
   -Ты выстоял, ты обладал и обладаешь сильной волей, силой духа, твоя душа обладает сильной волей и силой духа. В сонастрое со своей душой твое сознание искало выход из тупика, выход, который мог дать путь духовного преображения, путь осознания самого себя. Рассказать все о себе, выплеснуть весь негатив, который ты носил в сердце, уме, душе столько лет - это поступок, важный, необходимый для преображения, но ты изменился в том, что в тебе не осталось следов этого негатива (я так вижу), без чего невозможно очищение души и сердца, без чего не возможно духовное преображение.
   -Ты избавился от непонимания, от невежественного взгляда на то творчество, на развитие того дела, которому отдавал себя безотказно, преданно.
   -Ты избавился за эти годы вдали от работы от чувства гнева, сопутствующему непониманию тебя.
   -Ты скромен и совершенно прост (Ник зашевелился, пытаясь возражать), потерпи, мой дорогой, все так, не пытайся возражать, сегодня день озарения. Ты прост в разговоре о своих былых заслугах, тебе безразлично твое положение в обществе, измеряемое и определяемое стереотипным мышлением, независимо от творческих реальных достижений и высокого профессионализма на сегодняшний день.
   -Ты избавился от гордыни, которая более всего, проявлялась в человеческом поведении, в реакции на человеческие отношения.
   -У тебя, как я поняла, совершенно отсутствуют и всегда отсутствовали неуемные желания, эти безумные страсти стяжательства, алчности и вожделения. В тебе нет зависти к чему-либо, а главное, к кому-либо из коллег, учеников.
   -Ты никогда не был ревнивцем. Я правильно тебя понимаю и чувствую? Все это в тебе всегда было, твоя душа имеет высокие достижения прошлых воплощений.
   -Ты сильный человек духом и волей, в тебе полностью отсутствует чувство страха и сейчас и тогда в минуты непонимания и растерянности перед выбором пути и движению по выбранному Пути. Ник! Ты прекрасной души человек!
   Он резко сел. Я улыбалась и безотрывно смотрела на него. Он был серьезен.
   -Ты не согласен, ты возражаешь?
   -Нет, не возражаю, необходимо срочно вызвать иконописца, завтра же. Благо, что иконописец у нас семейный, заодно напишет портрет великомученицы, поселившейся в этом убогом местечке.
   -Ник, любимый, будь, пожалуйста, серьезен. Ты действительно настолько прост и скромен, что не замечаешь себя, не видишь со стороны, и, тем более, не можешь дать себе объективную оценку, что в принципе нелегко выполнить любому человеку, будь то положительная или отрицательная. Но я еще не все сказала, ночь озарения продолжается? Тогда приляг, мы хорошо пригрелись друг к другу. Осталось немного. Прошу тебя без обид принять мои слова, мы же избавились от гнева и обид. Ты должен избавиться от чувства сомнения, которое глубоко, глубоко зарыл.
   Голова опять приподнялась с подушки и смотрела на меня своими молодыми красивыми глазами. Его взгляд вздрогнул.
   -Я не сомневаюсь ни в своих чувствах, ни в тебе, о чем ты?
   -Дорогой мой человек, Ник, я не об этом. Наши чувства в расцвете, если возможно так говорить при нашем возрасте и, тем более, понимать нас, так же как в развитии дела, ведущие тебя по пути преображения души. Обо мне говорить рано, я, как и ты, в пути, и куда завернет мой путь, нам - неизвестно. Пойдет ли он рядом с твоим, или ..., сейчас мы вместе, мы любимы друг другом. Разговор не о нас, о тебе.
   Не отрываясь взглядом, Ник слушает, напряжен.
   -По прошествии стольких лет, в глубине души, ты все еще страдаешь от вины, которую необоснованно взял на себя, в смерти своей жены. Я раньше об этом не говорила, и не потому, что ты мог просто предложить мне съехать, и не потому, что это могло ранить тебя, и не потому, что я не могла и не имела права судить об этой вине, я не касалась этого разговора потому, что ты еще не был готов слушать меня, прислушиваться ко мне. Причина? На сегодня это не имеет значения. Ты ни в чем не виноват. Ты должен избавиться от сомнений, от обвинений себя в неоказанной вовремя помощи. Ваша общая вина (не мне судить), может быть, лишь в том, что не удержали брак, не смогли сохранить те чувства любви, привязанности, с которыми восторженно вступали в семейную жизнь. Но, "поезд ушел", далеко и безвозвратно, что толку об этом даже говорить, разбираться, такова реальность, такова судьба. Он лежал на спине, глаза прикрыты. Я положила руку на его смиренно сложенные друг на друга красивые руки. Ник! Любимый! Смирись! Смирись со смертью жены вне твоей вины. Это необходимо для твоего духовного преображения. Смирение - тоже путь духовного развития. Но чувство смирения должно пройти через сердце. Прости, что я вернулась к больной для тебя теме, но ты говорил мне при первом твоем откровении - боль надо выжигать болью. Обратись к Богу, поговори, о чем думаешь, но не терзай свою душу, ей много досталось от тебя, от твоего сознания. Еще раз, прости.
   Я не отвожу от него глаз. Он долго молча лежал, открыл глаза, повернул ко мне голову, внимательно вглядываясь.
   -Ты воспользовалась уголком озарения раскрытия души и сердца?
   -Да, Ник. Все нарывы подсознания должны быть вскрыты, они не дают полностью распахнуть двери к новому шагу в развитии нашего сознания, в понимании новых путей и их поворотов, а вернее, ступенек вверх. Ник, ты верующий, ты крещенный?
   -Сам не знаю.
   Я отвлекаю его. Здоровое сердце, любящее и любимое необходимо оберегать, как и детей. Его взгляд смягчился, голос ровный, спокойный.
   -Мои дедушка и бабушка по материнской линии были из семьи церковнослужителей. После войны, где вера и молитвы спасали людей, выигрывались битвы (известно много случаев), так вот, после войны, как я помню из разговоров бабушки, произошло в стране оживление по восстановлению храмов, люди стали не бояться ходить в церковь, в это время бабушка меня тайно от родителей окрестила. "Все тайное становиться явным", я об этом смутно помнил, но мама мне факт моего крещения подтвердила. Тем не менее, я никогда не считал себя верующим человеком. Но жизнь сама расставила события и интересы к этим событиям по порядку. После ухода с работы, здесь, в Крыму, я стал частым посетителем церкви, интересовался иконами, сын у меня - иконописец. Я не был в стороне от религии, я изучал библию, новый и старый завет, знакомился с религией ислама, читал книги о восточных религиях, многое не понял, со многим не согласен. Но в главном вопросе веры - я тверд: мир и все сущее создано Творцом, мир бесконечен, вечен и един, также как Един наш Предвечный. Ты, правда, по образованию инженер?
   -Ты не думал покреститься вновь, осознанно?
   -Не думал, но покрещусь обязательно, в день нашего венчания.
   У меня потемнело в глазах. Я их закрыла, чтобы не видеть любое выражение лица Ника.
   -Любимая, это не шутка, не глупость, случайно сорвавшаяся с моих уст, это серьезно. Ты можешь в это поверить?
   -Зная тебя - да. Но твое озарение после посещения духовного центра опережает время, произошел сбой, может, площадка рассчитана на связь единовременно с одним человеком. В результате воздействия излучения центр открыл озарение твоего следующего воплощения. Интересно, кто там, рядом с тобой, кому ты делаешь предложение идти с тобой под венец. Ник, любимый, не обижайся, но я не шучу. Этот разговор действительно серьезен, но не с точки зрения "за", а с точки зрения "против". Мы можем поговорить на тему брака в подобном возрасте, да еще и с обрядом венчания, но не сегодня, не обижайся. Но я должна поделиться с тобой своим озарением, поводом которому стало твое предложение и наш совместный сеанса в духовном центре. Можно?
   -Слушаю. Но без восторженного энтузиазма.
   -Напрасно. Судя по твоему озарению, духовный центр предназначался для скрепления брака молодых или любого бракосочетания, это - доцерковный период, это не языческие времена. Это отголоски религиозной культуры от Лемурии к Атландиде. Я бы могла рассказать о Духовных Храмах Атлантиды, но проще дать тебе читать книгу, автором которой был ее современник, ныне Вознесенный Владыка. Отсутствие веры в то далекое прошлое Земли, тебе не помешает ознакомиться с их ритуалами и владением лучевой энергией.
   Я повернулась к нему лицом, прижалась, он улыбался, то ли радостью открытия редчайшего или единственного на земле духовного центра бракосочетания божественным излучением, то ли свершившимся венчанием нас в следующем воплощении. Я целую его.
   -Ник, я тебе обещаю, как только мы созреем для духовного венчания, мы в фате и во фраке обвенчаемся в центре. Энтузиазм появился? Восторженный?
   Он крепко прижимает меня, целует. - Шепчет:
   -Ты умеешь любить, твоя любовь в шутках, в фантазиях, в выдумках бесконечных и веселых, в твоем уме, сердце, в улыбке, в глазах. Ты благословлена Небом.
   -Конечно, я всегда говорю, что я хожу под Богом. Как бы я выжила, идя по лезвию ножа над пропастью страданий, бед, болезней.
   Ник смотрит безотрывно. Я опять преступила черту.
   -Тихо, тихо. Моя любовь не пострадала. Бог сохранил и ее и меня.
   Зазвонил мобильник Ника. Еще не поздно, но и .... Ник взял телефон со стола, набросил мой теплый халат на плечи, я одобрительно кивнула головой, и вышел, видимо, ушел в дом.
   Боже! Как же вовремя звонок прервал наш затянувшийся разговор. Шутками не всегда можно уйти от серьезных разговоров, и не всегда прилично, когда разговор касается любви. Я верю, мой ангел-хранитель помог мне справиться в этой ситуации, не обижая и не оскорбляя любовь Ника в ее лучшем порыве. Сделать вид, что забыла об этом разговоре - не в моих правилах, возвращение вновь к разговору отдам на откуп Нику. Он должен меня понять, спешить нам некуда, а главное - ничего не меняется. Мне бы вырваться домой, но обязательства в моей помощи при его отъездах держат меня мертвой и любовной хваткой - и от этого не убежать, пока. Я понимаю, близкие, семейные отношения - это не брак, освященный церковью. Я понимаю, брак должен регистрироваться церковью или государством для его укрепления, повышенного чувства ответственности перед обществом, перед детьми, перед Небом, перед божественной совестью каждого. Бракосочетание - этот закон Небес для прохождения кармического пути. Но сегодня, но в такие годы? Мне непонятно. Не обязательно. Верующий человек из чувства любви, сострадания не покинет в старости один другого, неверующие, нелюбящие, в браке или вне - для них нет законов, для них нет обязательств. Что изменится? Повышенные обязанности и обязательства? Единственное, что могло бы меня подвигнуть на этот шаг - это подарить радость любимому во имя любви. Ник весь светится любовью изнутри, сейчас он на высоте излияния своих чувств, в чем бы они не проявлялись, и я верю в силу и глубокую искренность его любви. Но это - сейчас! Впереди Путь, длинная дорога в труде и заботах, и новый виток новой жизни со старыми стереотипами мышления мира сего, и ему надо устоять, надо суметь правильно сориентироваться, надо не впасть в соблазн своей значимости на выбранной дороге. Пусть все остается на сегодня, как есть. Еще не известно, будет ли Лондон, и что там нас может ожидать. Как я хорошо придумала и вывернулась с нашим венчанием в духовном центре. Прости меня, Ник. Если мы будем всегда вместе - это вечное благо, если узы венчания будут сдерживающими или мешать, они не помогут сохранить любовь.
   Я встала приготовить чай. Великое удобство - электрочайник. Так захотелось сладенького, домой бы, к погребам с вареньем. Поставила тарелку с курскими пряниками. Подожду Ника, он чувствует мои желания. Перечитывать "Старик и море" я и не думала, мне хотелось привлечь Ника к долгому и серьезному разговору о жене, боль которую он носит в душе. Без осознания своей невинны он не будет свободен. Был бы игрушечный телефончик, можно позвонить с шуткой. Я услышала шаги Ника
   -Алло! Алло! Гараж! Гараж! - повторяла я, пока дверь не открылась.
   -Алло! Гараж! Смольный на проводе! Чай готов! Гараж!
   Я развернулась к двери. Ник стоял у двери с термосом и беззвучно смеялся.
   -И давно связь наладилась?
   -Две минуты, как подключили.
   Он прошел к столику, поставил термос, сел рядом, наклонился ко мне, обнял.
   -Завтра же оборудую телефонную связь, единственно ради слушать радостный твой голос.
   -Все в порядке?
   -Да, завтра с утра уеду в Коктебель до обеда. На прогулку пойдешь?
   -Пойду. Можно взять с собой Рекса? Никто не выследит, что в доме нет сторожа?
   -Хочешь подняться в духовный центр? Запри все ворота на задвижки и висячие замки.
   -От честных людей?
   -И такое требуется соблюдать.
   Закончив вечернее чаепитие, Ник взял томик Хемингуэя
   -Почитаем?
   -Ты не возражаешь, если не сегодня. Мы не закончили разговор до телефонного звонка. Ты ничего не сказал по поводу твоих сомнений и терзаний души.
   -Я был уверен, что мы поговорили, но у меня возникло несколько вопросов по поводу смерти жены.
   -Понимаю, сейчас не задавай их, возможно, по ходу нашего "озарения" я отвечу на них. Ты говорил мне сегодня, что кроме Библейских книг, ты читал книги о религии Востока, знакомился с исламом, читал Коран. Ты знаком с основополагающим религиозным законом Востока - реинкарнацией, и, следовательно, с перевоплощением души, задачами и целями реинкарнации - с кармическим законом - отработка кармы, уравновешивание кармы, сбалансирование кармы, возвращение кармы, кармический путь, наработка кармы.
   -Это - во-первых. Далее. Ваш брак с женой был браком родственных душ, когда мужчина и женщина имеют в браке одни и те же задачи по исполнению Божественного индивидуального плана жизни данного воплощения, как у вас. Это - дальнейшее развитие души, как творческой личности, помогая друг другу в учебе, в становлении на творческом пути в начале трудовой деятельности, воспитание детей, целеустремленных, развитие их талантов, помогать им расти в творчестве. Вы с женой выполнили эту кармическую задачу. Ваши дети выросли достойными, образованными людьми, применяя художественное богатство на небесах своей души здесь, на земле. Они росли в любви и в дружбе и между собой и к родителям. Ты не можешь отрицать свою нежную и теплую заботливую любовь к детям. Но ты в это воплощение принес из прошлых жизней некий груз кармы, и вместо того, чтобы сбалансировать ее даром небес твоего таланта, даря радость людям своим творчеством, своим служением творчеству, даря свои любовь и талант ученикам, ты начал тратить божественную энергию жизни на себя, в борьбе за свое ложное понимание справедливости, чести, достоинства. Ни так ли? Ты сам мне говорил об этом перед поездкой в Курск. И новый поток кармы обрушился на тебя. Брак вы внешне берегли, ты заботился о жене и детях, но не заботился о себе - достойно выходить из сложнейших ситуаций - амбиции, гнев, несогласие, критика, неприятие и непонимание. Так ты встретил болезнь и смерть жены. Роковой диагноз ты принял как неотвратимость. Ник! Так оно и было, и только после смерти ты начал себя упрекать и винить. Твоя жена тоже несла кармический груз прошлого, она отрабатывала его с большим рвением в работе, с терпением и смирением - какой женщине при живом и любимом муже понравится жизнь порознь. Жена достойно выполняла свой Божественный план. Она несла служение семье, детям, на своем творческом пути.
   Я взглянула на Ника.
   -Мой дорогой, этот нарыв я почти вскрыла.
   Он вставил фразу:
   -Я слушаю тебя и говорю твердо о жене - она вся была в семье, не смотря на загруженность в работе.
   -Могу сказать, что смерть жены (не сочти за жестокость) - это кармический выход из воплощения, когда речь идет о ранней смерти. От всевидящего Ока не уйти и не скрыться. Никто не знает, почему ей досталась такая судьба и такое испытание. Но одно известно, что этой тяжелой болезнью люди отрабатывают большой процент кармы. Прости. Такова реальность в отличие от иллюзий благополучной жизни. Она ушла по замыслу небес, как чистая светлая личность и, видимо, выполнив свой Божественный план, отработав необходимый процент кармы. Прости. В природе действует везде математический закон, все подвержено математическим уравнениям. А с другой стороны, смерть жены - Ник, миленький, ты можешь слушать меня? Потерпи! Это не жестоко с моей стороны, - самое главное, этой смертью Небеса подтолкнули тебя к пониманию, к открытию знаний о цене жизни и славы, о смысле жизни, о ценностях жизни. Дорогой, тебе дали шанс! Каждый выполняет свой план, каждый идет своим путем.
   Я перевела дыхание.
   - Я, почему так смело убежденно говорю, Ник, я же прошла все это, в других условиях, в другом варианте, с другим грузом кармы, мне не известным, и уже не интересным. Но я тоже теряла, страдала, у меня мама умерла, когда мне было десять лет. Я очень много болела, мои дети росли без бабушек и дедушек. Чтобы выжить и лечиться, я детей отправила в противотуберкулезный санаторий на полгода, это само по себе дико и ужасно. Я родилась в ссылке на поселении, меня из утробы матери бросили или положили в снег, или обычай умирающего народа, или проделки НКВД. Но именно этот путь был мне дан. Кого обвинять? Бога? Родителей? Мужа? Себя? Жизнь надо научиться понимать, и также свои шаги в ней. При желании Небеса нас выведут к пониманию и к знаниям о наших дорогах. Небеса нас всегда ведут. Идем ли мы? Вот главный вопрос жизни.
   -О тебе. Ты ушел из той жизни, чтобы вернуться в новую, осмысленную и осознанную, страдал - чтобы найти радость, выживал в одиночестве, чтобы выжить для счастья других. Таков твой кармический путь на сегодня. Я ни в коей мере не утверждаю, что я абсолютно права, или точно изложила все о вас и о тебе. Но мое утверждение близко к тому, как я понимаю учение Вознесенных Владык. Ты не хочешь задать мне вопросы? Нет? А я хочу чаю!
   -Спасибо, любимая, за твою необыкновенную заботу обо мне. Спасибо, что ты так много тратишь душевной энергии, это несоизмеримо ни с чем. Твоя энергия придаст мне силы окончательно выбраться из утробы. Это очень серьезная шутка, вернее, игра слов о нашей картине "Любовь". Не правда ли, мы имеем уникальный духовный центр оздоровления. Я так понял, центр оздоровления души.
   -Да, любимый, кто ищет, тот всегда найдет! Чаю хочу! ...
  
   Оздоровление - это еще и хороший сон. Несмотря на вечернее беспокойство не проспать обливание, я проспала подъем Ника. Он вошел почти бесшумно.
   -Ты купался без меня?
   -Ты проснулась, я тебя разбудил?
   -Я боялась проспать обливание, система - прежде всего.
   -За систему отвечаю, сейчас темно, согласись - этот час не твой, перед моим отъездом обольешься, и я искупаюсь. Завтракать рано будешь? Поднимайся, дорогая, водные процедуры переносим на одиннадцать часов, я - перед отъездом, ты - перед прогулкой в центр.
   После завтрака Ник ушел в дом работать, я решила приготовить обед до прогулки. Время, мой преданный друг, во всем мне помогало. Дорога к "центру" была не трудная, подъем осилила легко, правда, не без помощи Рекса, в качестве тяговой силы, прыгающей и радостно бегающей вокруг. Мне было интересно проверить, менялась ли высота чаши, а вернее, сооружения в форме вогнутой линзы, по всей ее окружности. Менялась. Ось линзы, по всей вероятности, имела угол наклона к горизонтальной поверхности земли и к площадке сеансов, для чего, я не поняла, скорее всего, для необходимого угла действия излучения. Одно было ясно, сеансы можно было принимать и сидя вокруг жреца или какой-то ритуальной атрибутики. Сюда бы хорошего математика, быстро бы все рассчитал, и место нахождения фокуса отражающих лучей, и форму фокусной поверхности. Но нас с Ником, я думала, это не заинтересует. В общей сложности, подъем у меня занял около часа, час. Прекрасная нагрузка для трех - четырех часовой прогулки.
   Ник встретил нас у входа в усадьбу со стороны главных ворот.
   -Обед на столе, проходи в хижину, покормлю Рекса. Как прошел оздоровительный сеанс?
   -Отлично. У тебя все хорошо?
   -Лучше не бывает.
   -Заинтриговал, жду.
   Вопросы со строительством, рабочей силой, механизмами, строительной техникой, материалами решаются, и для реконструкции в первую очередь. Ник не ожидал такой большой деятельности от дирекции школы и администрации города.
   -Ник! Я верю, придет тот долгожданный час для твоей души, и ты перережешь ленточку на открытии новой школы-студии, не забудь кусочек для меня и детям.
   -Как ты далеко убежала, это оздоровительный центр придал тебе силы. Дети на открытии, думаю, будут, о твоем присутствии и говорить не стоит, где я - там и ты.
   -Буду, буду, про ленточку не забудь. Про чай не забыл? На столе не вижу ни чашек, ни термоса.
   -Чай переносится в дом.
   -Ох, уж, эта мне жизнь на два дома!
   -Пойдем, пойдем, тебе понравится.
   -Я не возражаю, мне все у тебя нравится.
   Ник вошел в дом первым, развернулся в дверях ко мне, обнял.
   -Шагай на меня. Шагай, шагай.
   Мы прошли несколько шагов. Он отошел от меня в сторону, стоит рядом, наблюдает за мной, улыбается, смотрит на меня, я на него.
   -Ты не смотри на меня.
   -А на кого?
   Я разворачиваю прямо голову - вот это да!
   -Какой красивый. Какой приятный зеленый тон обивки. Рассказывай, великий конспиратор, когда ты все устроил?
   -Созвонился, сегодня был завоз, привезли, собрали.
   -Столик к нему?
   -У нас - к нему. Как ты считаешь, диван правильно выбран и поставлен своей короткой угловой стороной в сторону моего рабочего стола.
   -Мне нравится. Высокая длинная спинка преграждает поток холодного воздуха от двери и держит тепло от камина, низкая угловая - дает мне возможность видеть тебя, когда ты работаешь, а я - якобы, читаю.
   -Я так и рассуждал о высокой спинке, что касается низкой - с тобой в выдумках не сравняться, как до посещения центра, так и после него. Приглашаю к столу.
   -Благодарю. Столик очень удобный, с ручками, даже я могу подавать обед к дивану, подкатывая его.
   Чай казался сегодня необыкновенным. Ник откатил столик, и мы сели обновлять диван разговорами и отдыхом.
   -Дорогая, ты меня перестала спрашивать, какую хорошую новость я привез из Курска.
   -Ты же знаешь, что я дружу со временем, и время само подскажет, когда сказать, когда услышать, как всегда, любимый, - всему свое время. У тебя прекрасный поворотный по горизонтали экран камина - не бьет свет от пламени огня в глаза, когда хочется полумрак, и в тоже время направляет теплую струю воздуха под экраном вниз, к ногам. Я люблю, когда ногам тепло. Так, какую долгожданную новость ты привез из Курска?
   -Новость неожиданная, хорошая, своевременная. Хочу не только поделиться, но и держать большой совет.
   -Интересно.
   -Ты знаешь, что я долгие годы общался по Интернету с коллегами, участвовал в различного уровня обсуждениях по работам своей профессии, следил за развитием и направлением этого развития моего вида творчества, изучал материалы всех выставок, принимал участие в критических заседаниях, типа круглого стола, пересылая свои замечания и предложения. Новость не из Курска, из Лондона. Моя последняя работа, большая обзорная работа о развитии скульптуры в последнее десятилетие, то есть, скульптура начала третьего тысячелетия, заняла второе призовое место и денежную премию.
   -И ты поедешь получать премию?
   -Обязательно, я же не Перельман. Шучу. Я приглашен содокладчиком на симпозиум, который состоится весной в Лондоне. Симпозиум проводится раз в три года, у меня постоянное приглашение на участие в нем. Видишь, любимая, как все прекрасно складывается. У нас есть время мне съездить в Москву, тебе на Кавказ, закончить косметический ремонт старой школы и развернуть строительство студии.
   -Совет большой в чем, Ник. Все прекрасно, я тебя от души поздравляю, любимый. Ты достойный избранник (опять Ник!) такого всемирного сообщества. Я даже не удивлюсь, если ты мне подтвердишь, что ты хорошо владеешь английским.
   -Дорогая, ты образованный человек, понимаешь, без знаний иностранного не защитить диссертацию на любую степень, я всегда читал профессиональную литературу в подлинниках, общался и общаюсь на английском, не прекращая и все эти годы, я люблю читать не в переводах зарубежную литературу, правда не много и не часто.
   Я слушала его, сердце мое сжималось не от боли, а от предстоящего поворота судьбы. Нет, ни Англия меня заинтересовала, а путь исчезновения с этого волшебного со своими радостями уголка земли, с его таинственным духовным Центром. Ник обнимает меня.
   -О чем ты думаешь, дорогая? Ты вся ушла в себя. Что тебя смущает? Я же сказал, будим держать большой совет. Можно все отменить, кроме твоей консультации и любого выполнения ее рекомендаций. Я давно у них не был, не появлюсь на симпозиуме и в этом году.
   Ник молчит, прижимает к себе, не спешит услышать от меня "решение большого совета". В голове включился мозговой компьютер, появилась бегущая строка: "Что вообще ты здесь делаешь, одумайся, ты большая девочка, ты стократно была права - всего лишь "островной синдром". Он притупил взгляд на твою жизненную позицию - мужчины честны и глубоко, искренне верят в свою любовь "здесь и сейчас"; я все сказал - думай, спокойно, тихо, без внешних проявлений, но и без игры в прятки". И все-таки я к нему привязалась, он замечательный, но, видимо, не моя судьба. Это второй звоночек, при котором я серьезно задумываюсь о длительности и необходимости наших прекрасных (лучшего и не желать!) отношений. Будет третий, этого не избежать, когда, при каких обстоятельствах - не знаю. Третий все решит.
   -Ник, все, о чем ты говорил, я принимаю серьезно, и не считаю, в отличие от тебя, что можно все отменить. У тебя время есть для принятия решения и сообщения в оргкомитет о своем приезде?
   -Есть, мы успеем выполнить все поездки.
   -В Москву, предлагаю, выехать спокойно, как-будто дал согласие на участие в симпозиуме и поездку в Лондон, наверняка в Москве будут интересоваться твоим участием и выступлением после стольких лет молчания. (Боже! Как все совпало по времени, да я еще тут замешалось!) О своем решении я окончательно скажу перед отъездом на Кавказ. Ты же сказал, что время у меня есть.
   -Я сказал, дорогая, что у нас время есть.
   Я крепко обняла его за шею.
   -Хорошо, что время есть. Перед моим отъездом домой, мы все решим, все будет хорошо и правильно. Мне интересно, неужели по Интернету можно так активно работать? Ты мне говорил, но я не думала, что весь мир, необходимый, всегда с тобой! Поздравляю! Ты одержал победу ни только своего творческого ума, но и души. Я могу только восхищаться и удивляться, какой ты сильный и целеустремленный человек. В первые дни нашего знакомства, я чувствовала твою духовную силу, силу духа, но с таким проявлением я не ожидала с ней встретиться. У тебя на сегодня есть дела?
   -Да, любимая, сегодня и завтра необходимо поработать, а послезавтра, у нас первое отборочное по проектам совещание. У тебя тоже будет работа, звонил квартирант, прилетает. В Феодосию поедим вместе, я тебя оставлю дежурить, после совещания в Коктебеле подъеду и заберу.
   -Хорошо, что он приезжает не в канун Нового года. Я ухожу отдыхать. Ник, пожалуйста, принеси снотворный чай, когда вернешься в хижину, на случай, если почувствую себя перевозбужденной от двукратного посещения центра.
   -Принесу, но удивлен.
   Он проводил меня в хижину, подбросил дров в камин, навел порядок на обеденном столике. (Вот так, помощница! - подумала я с иронией о себе, расстилая постель для отдыха и чтения). Тумбочку с настольной лампой я легко подвигаю к изголовью кровати. Ник подходит ко мне, внимательно наблюдает за моими действиями, пытаясь помочь.
   -Нам надо приобрести удобное кресло для чтения и отдыха, я обратил внимание, ты в моем кресле никогда не сидишь.
   -Не стоит, у меня отличное рабочее кресло у компьютера, согласна, в нем не отдохнуть, совмещая с чтением. В низеньком кресле я не сижу, мне неудобно, мои суставы не должны держать в рабочем состоянии острый угол, я этого придерживаюсь, потому выбираю из всех неудобств самое удобное.
   -"Самое удобное" тебе выберу я. Под потолком я протяну жесткую металлическую проволоку, чтобы по ней скользил шнур со светильником, меняющим высоту подвеса и охватывающим своей освещенностью все возможные места для чтения.
   -Что-то ты "закрутил".
   -Подобное устройство я видел на даче знакомого много лет назад.
   -Ник, дорогой, тебе надо заниматься студией, а не благоустройством хижины, тем более "подземный переход" за тобой. Когда подрастут будущие твои правнуки, я представляю, каким ты будешь заботливым прадедом, любящим, внимательным, счастливым. И когда и кто бы ни был рядом с тобой, он бы, она была бы счастлива, как и я. Спасибо за внимание, дорогой.
   -На твоем месте уже никто не может быть, ты одна, другой не будет.
   -Любят и других, привыкают и к другим, потому что просто любят. Мы не знаем, как и почему это случается - сердце раскрывается, и распускается любовь, как нежный и волнующий цветок, при заботе и внимании, при добром взгляде и ласковых словах. Не пора ли тебе работать, быстрее вернешься, - с нежностью предложила я.
   Он прижал меня к себе, с каким-то нескрываемым интересом посмотрел в глаза, наклонился, поцеловал в глаза.
   -Я обязательно буду звонить в Смольный, ты жди.
   -Буду, любимый.
   Я проводила его взглядом до дверей и увидела с правой стороны от двери, под вешалкой какой-то картонный коробок. Ник забыл, была первая мысль. А впрочем, не все ли равно, что меня может сейчас волновать, кроме "хорошей новости из Курска". Я взяла сборник посланий Возлюбленного Господа Иисуса, Вознесенного Владыки, адресованный нам, жителям планеты Терра, живущим в переходный период от эпохи Рыб к эпохе Водолея. Есть книги, которые не просто нужны своими знаниями, разъяснениями, объяснениями, открытиями, глубинными советами, но их идеи, фразы, мантры, если хотите, постоянно присутствуют в вашей жизни, как невидимый близкий друг. Достаточно взять такую книгу в руку, хотя вы и не знаете ее наизусть (для меня такое невозможно!), как к вам устремляется мысль о решении ваших проблем, о взгляде на ваши проблемы глазами моего невидимого друга, но самое главное, глазами друга мы увидим себя в центре проблем, самими же созданных. Поставив высоко подушку, я устроилась отдыхать с книгой в руках. Что же меня взволновало, что дало повод болеть и ныть сердечку, как будто я теряю любовь. Никаких видимых и осознанных причин. Думай, дорогая, думай. Господи, помоги, ты неизменно приходишь по моему зову. Я всегда в своих мыслях услышу голос небесного друга. И надо то, быть спокойным, терпеливым, чутким к своим мыслям в тишине и в молитве.
   О поездке в Лондон на консультацию, возможно, с последующей операцией или с продолжительным лечением, я решения еще не принимала, и не давала согласия Нику на поездку. Во всех разговорах на эту тему с ним я отмалчивалась. Причина была одна. Длительные четыре года, которые ушли у меня на бесконечные консультации в общей сложности в пяти клиниках страны, где я упорно доказывала отсутствие опорной функции сустава ноги, что было ясно по факту, но не подтверждалось на снимках(?), после перенесенной операции, отняли у меня эти самые четыре года моей жизни. Я отпустила эту тему, терзавшую меня, и уехала в Крым на оздоровительную реабилитацию. Прошло восемь месяцев, я спокойна, я мобильна, как может быть мобилен человек с двумя эндопротезами и с одним костылем в моем возрасте. Смешно, но факт. Я радостна и счастлива, мой любимый Крым приютил меня с любовью, подарил счастье встречи с моим бесконечно любимым морем, с ласковым солнцем, с чарующими красотами дворцов и парков. Но в поисках дешевого жилья, не желая выезжать из Крыма, не закончив намеченную работу, я появилась в усадьбе Ника. Так случается, сказал Ник, между мужчиной и женщиной возникают близкие любовные отношения. Я приняла их серьезно, но не принимала в душе их надолго, Ник же принял наши, несущие радость, обновление жизни и чувств, отношения и серьезно и навсегда. В этом и была вся моя трагедия поздней любви. Ехать в Лондон, оперироваться или пройти лечение и надлежащую реабилитацию - время, но и деньги, и не малые! Не принять их - не верить в его самые высокие порывы любви, большего предательства в любви не бывает. Не верить, не доверять, не любить. Я не могла нанести этому прекрасному человеку предательский удар. Решено. Еду в Лондон. "Гараж" не звонит, Ник дает мне возможность разобраться в своих двойственных чувствах необходимости ехать с ним именно в период проведения симпозиума. Безусловно, без вариантов, Ник должен быть на симпозиуме все его запланированные дни. Он может сказать, что другие выступления, также не запланированные, можно послушать по сайту этого комитета, можно и приобрести все материалы после окончания всех заседаний, но общение в таком кругу специалистов, после двадцати лет отсутствия - это как встреча со своей большой единственной любовью после долгой разлуки. Мое сердце заклокотало. У Ника не будет причин не участвовать. Я должна его во всем поддержать во имя его большой любви к делу всей его не легкой жизни. Какие неудобства буду я встречать и терпеть - это мое очередное испытание, и его надо принять смиренно. Жить, конечно, ему необходимо будет в выбранном для всех отеле, совместный выезд на заседания, одновременные завтраки, обеды, ужины, вечерние тематические встречи. Другого варианта для Ника быть не может. В эту гостиницу я не вписываюсь, но решение моего устройства должен взять на себя Ник, я осознаю, насколько ему будет сложно, но это его плата во имя любви. Я нигде не должна показываться с ним, я понимаю. Мы не смотримся рядом и что? Я должна гордиться тем, что рядом со мной любящий красивый мужчина, чем он будет гордиться - не знаю. Вот и все проблемы. Спасибо, невидимый друг. Как хочется чаю! "Гараж"! "Гараж"! "Смольный" вызывает, ждет на вечерний чай! - кричу я громко, зная, что кроме Рекса никто не услышит. Я повторяю еще и еще веселые позывные.
   -"Гараж" на проводе.
   -Ты что? Подслушивал, когда я начну возопивать?
   -Нет, Рекс позвал к тебе.
   -Как?
   -Поскоблился, я открыл, он тут же побежал к хижине, я понял, что происходит, скажем, что-то необычное. Я быстро пришел. Ты отдохнула, почитала?
   -Все прекрасно, встаю.
   -Не вставай, пожалуйста, побудь в постели, я пойду за чаем.
   -Ты на сегодня все закончил? - спросила я Ника, когда он вернулся с термосом и с тарелкой.
   -Я разморозил рыбку для легкого ужина.
   -Спасибо, хорошо.
   Он взял из-под вешалки коробок, повозился, что-то колдуя над ним.
   -Вот и все! - радостно произнес. - Лежишь? Вернее, сидишь? Я готов.
   Он стоял спиной ко мне, и я не видела, что происходит на столике. Наконец, Ник развернулся и торжественно пошел ко мне, держа на вытянутых руках поднос-подставку. Я была растеряна. Что я должна сказать?
   -Спасибо, но зачем?
   -Есть поступки, которые совершают не зачем, а почему.
   -Прости. Почему?
   -Потому, что я люблю тебя, мне бесконечно хочется делать тебе приятное.
   -Спасибо. Поняла. Столик на колесиках продавался в комплекте с подносом.
   -Разоблачила, но согласись, нужная и приятная вещь.
   -Соглашаюсь, в наши годы, порой, и необходимая, и редкая. Одобряю, но прием пищи предпочитаю рядом с тобой.
   -Не опробуешь?
   -Завтра, ладно.
   Сидя за столиком, и как всегда, не спеша, попивая чай, я чувствовала, что Ник желает вернуться к разговору о Лондоне, его интересует не мое решение о поездке, он подождет, он беспокоится, как я приняла новый ее вариант, зависящий от его работы и выступлении на симпозиуме.
   -Ник, а как ты представляешь наше размещение в отеле? Номера бронируются заранее, в определенном отеле, поблизости к залам заседаний. И хотя за границей не очень обращают внимание на заселение номеров мужчиной и женщиной без официального освидетельствования брака, но твой статус вряд ли тебе позволит подселить постороннюю женщину.
   -Скажу, что моя жена.
   -То есть, гражданский брак, а ты говорил, что у тебя не было гражданских браков.
   -А теперь есть. Судя по нашему возрасту, сомневаться не будут.
   -Ты хотел сказать - по моему.
   Мы улыбаемся, глядя друг на друга.
   -Скажи мне, друг ситный, когда ты предлагал венчаться, зная о предстоящей поездке в Лондон, ты тогда решил связать наши отношения в церковном браке и для Лондона.
   -Знал и решил, потому и сделал предложение обвенчаться.
   -Как-то не серьезно.
   И вдруг мой Ник, мой спокойный Ник, с добрым сердцем, с чистой душой, этот умнейший и образованный человек, не понятый в своих светлых и честных порывах, резко наклонился ко мне с искаженным от боли лицом, произнес:
   -Но почему я должен убеждать тебя в серьезности своих чувств и намерений?
   Я опешила, я растерялась. Потом медленно встала из-за стола, потянула его за руку к кровати.
   -Ложись, и я прилягу.
   Он лег на спину, я боком к нему, обняла.
   -Прости меня, я больше никогда не буду комментировать ни твои чувства, ни твои поступки. Я знаю, понимаю, абсолютно все, что ты говоришь - это не случайность, не игра словами, все, о чем ты говоришь - это продумано, взвешенно и очень серьезно. Прости. Но и ты меня пойми. Я не рисуюсь, не играюсь с тобой, не потому, что моему возрасту, эта игра не позволительна, а потому, что я не умею играть в серьезных чувствах и отношениях, я живу и говорю, как чувствую, как понимаю, как велит мое сердце. Я буду лишь восторгаться твоим прекрасным отношением ко мне. Ник, хочу сказать, что я приняла решение о поездке в Лондон.
   Он медленно положил руку раскрытой ладонью на лицо, прикрыв ею глаза. Он ждал. Он ждал моего решения. Я убрала руку, его взгляд был направлен в сторону от меня, его глаза покрылись влажным туманом. Я поцеловала в губы,поцеловала его соленные глаза.
   -Это хорошее решение, так же, как хорошая новость из Курска. Мы едим в Лондон. И мне безразлично, кем ты меня будешь представлять, главное, кем ты меня считаешь.
   Я прижалась щекой к его лицу. Ник обнял меня двумя руками, мы долго лежали молча, пройдя еще один виток по спирали развития наших душ в любви.
  
   -Снотворный чай оказался слабым для наших эмоций.
   -Он впервые тебя подвел.
   -Я тебя убаюкаю, расскажу сказочку.
   -Про красную шапочку и страшного волка?
   -Про серого волка.
   -А серый волк - страшнее страшного?
   -Сразу и не ответить, бедные детки. Любимая, мы уйдем от душещипательных разговоров - и поговорим "о добром и вечном"?
   -Ars longa, vita brevis.. - Ник произнес фразу на латыни, содержание которой я не понимала, смутно догадывалась по первым словам.
   -Переведи, знаю, что латынь.
   -Жизнь коротка, искусство долговечно, случай мимолетен, опыт опасен, суждение затруднительно. В нашей короткой жизни мы не будим нагружать себя затруднительными суждениями о мимолетных случаях и опасном опыте.
   -Мы будим говорить о долговечном искусстве, так, любимый? Я тебе как-то говорила, что хочу поделиться с тобой тремя эпизодами в моей жизни, связанными с мраморной, а также деревянной скульптурой Пермской губернии и Мордовии.
   -Со скульптурой Эрзи С.Д. (он назвал настоящую фамилию знаменитого мордовского скульптора), да, его работы - мировые шедевры. Что ты хочешь спросить, сказать?
   -Я до сих пор ношу в себе, испытываю то состояние потрясения, которое пережила при посещении музеев Перми и Саранска лет тридцать, тридцать пять назад. Мне не понять, как можно из дерева, в дереве, создать, выполнить "ужас", "мужество". Или взять работы пермяков, скульптуры Иисуса Христа. У меня дома есть альбомы с фотографиями экспонатов музеев. Пермская скульптура Христа сидящего - потрясающая. Христос сидит на постаменте в ожидании казни, на его голове терновый венок, не помню, есть ли на лбу капли крови из-под венка, в руках ветка дерева в виде трости, но глаза, глаза! по-моему, видишь одни глаза. Он смотрит на вас без ужаса, но с такой великой мольбой - "До коле! До коле вы будете ходить во тьме!" Это они нам, всем поколениям, на него смотрящим, говорят: " Очнитесь, я страдал за вас, мне не страшны мои страдания, ибо бремя мое легко! Вы не захотели понять меня, вы распяли меня, вы с новым рвением пытаетесь меня распять по происшествию двух тысяч лет. Вы несли и несете гораздо большие страдания из рода в род, из поколения в поколение. Очнитесь! Я учил вас - любите друг друга. Время тьмы иссякает. Воздаяние и отмщение Творца приближается. Песочные часы времени не остановить". В его глазах сожаление, горечь, глубина видения и полное непонимание нами содеянного. Мороз по коже. Ты помнишь? Есть еще одна потрясающая скульптура Христа в этом музее, Христа, ожидающего дорогу на казнь. Интересно то, что эти скульптуры, свозились со всей губернии, и у многих талантливых работ автор неизвестен. Ник, возможно, многие ныне живущие скульпторы проходили оттачивание своего мастерства в пермяцкой деревянной скульптуре в прошлых воплощениях.
   Мой Ник оживился.
   -Я с наслаждением тебя слушаю и сопереживаю вместе с тобой от глубокого воздействия на мои чувства твоего восприятия деревянной скульптуры. Добавь еще, дорогая, что и я проходил школу резьбы по дереву в одном из храмов Пермской губернии.
   -Я хотела это сказать, но ты меня опередил. Все возможно. Ник, ты понимаешь, талант требует длительного развития и формирования ни в одной жизни. Бог терпелив. Возвращаюсь ко второй скульптуре Христа. Здесь скульптор приблизил Иисуса к народу своего прихода, храма. Христос ни только имеет черты лица населения Пермяцкого округа, Спаситель одет в национальные одежды того времени и той местности - вместо багряницы - синий шабур (типа халата), конечно, терновый венок. Такое изображение Христа, я думаю, притягивает к вере в Иисуса народ, прихожан - он свой, он наш, он поймет язык мольбы, он услышит меня, он поможет мне. Сила воздействия образа Христа в такой скульптуре колоссальная. Правда, здорово! А теперь, о главном. Да, еще, его правая рука прикрывает ухо от избиения - и глаза! Я не понимаю, как можно вырезать ужас в глазах, (даже в подкрашенных)? Я уверена, когда художник прикасается к Божественному, Небеса ведут их руку. Как ты считаешь, любимый?
   -В этом и есть проявление гениальности, но его проявлению предшествует упорный, полный терпения и ученичества труд художника. Ты так грамотно и эмоционально рассказываешь о деревянной скульптуре, как-будто с большой любовью проводишь экскурсию по залам музея. Я люблю тебя. И когда в Лондоне нас увидят вместе, исчезнет необходимость мне тебя представлять, достаточно посмотреть на меня.
   Ник взглянул на меня с нежной улыбкой.
   -Как видишь, любимый, я не возражаю. Продолжим экскурсию. Я, действительно, как ты верно заметил, говорю об этом виде искусства с большой любовью. Мою любовь и уважение вызывают ни только художественное исполнение силы эмоционального воздействия, но и не исчезающее веками это воздействие как на забитого холопа, крепостного, крестьянина, так и на людей цивилизации второго тысячелетия. На чем я остановилась, прерываться - терять мысль. Глаза! Глаза, выражающие ужас. За что?! За что?! Кричат глаза. И самое главное в моем восприятии - не Христа кричат глаза. Христос знал, на что он шел, знал, за что его казнят, знал, кто желает его жестокой смерти. Он был смирен. Это кричит автор скульптуры глазами Спасителя. За что? лишили нас благодати Христовой, за что? распяли Христа, за что? лишили нас Божьего сыновства, за что? лишили нас радости любить друг друга. Я бы могла продолжить восклицания автора с новыми вопросами двадцатого века, но это другая тема. Я бы крикнула, за что? изгнали живого Христа из нерукотворного храма сынов божьих, а вместо него предложили иконы в рукотворных храмах. И только тогда, когда живой Иисус будет жить в храме нашего сердца, он с нами будет жить всюду, и в храмах рукотворных. Вот так серьезно я отношусь к искусству. В изреченном слове есть что-то божественное, я так чувствую. Об Эрзе расскажи ты, Ник.
   -Обязательно, но сначала я обойду усадьбу, проверю письма, покормлю нашего любимого сторожа. Ты где-то серьезно занималась религией?
   -Да. Я окончила двухгодичный университет атеистических знаний.
   -Ты же верующая.
   -Да. Но врага надо знать изнутри, уметь смотреть его глазами. Шучу, так получилось. Вечернее чаепитие не отменяется?
   -Во всем наши желания, все в наших силах.
   Он ушел, поцеловав меня. Что-то я себе не нравлюсь. Неужели Ник до сих пор какими-то неизвестными мне "рецепторами" чувствует жесткость моей мантии непроникновения и постоянную мою внутреннею борьбу "быть или не быть". Чувствует. Он такой. Я меньше всего желаю его волнений и беспокойства от наших возникающих, порой, эмоциональных перегрузок в отношениях. Вот и сейчас, он ушел с тяжестью на сердце. Я ничем не могу помочь, я его мало знаю, он не прост, как ведет себя. Где-то обитает в его сердце двойник, скрытый, трепетный, все понимающий, ранимый. Мне стало грустно. Как сложно строить глубокие отношения быстро, это не всем дано, не мне, знаю. В чем-то не могу разобраться, мы стоим перед маской несовместимости, которая периодически строит нам свои гримасы. Где ты маска? Где прячешься, что скрываешь? Какими нашими неверными шагами живешь и радуешься? В моей аптечке должен быть флакон валерианы, я иногда пью эти капельки от бессонницы при сбое сна при работе ночами до утра. Встала, накрыла стол для чаепития, нашла флакончик, хорошо, что полный, выпила свою норму капель. Что-то грустно, отношения случайных незнакомых ранее людей не должны строиться, начинать строиться, если их преследует грусть. Я подбросила поленья, поставила ближе к камину стул и засмотрелась бездумно на огонь. Очнулась я, когда Ник придвинул кресло к стулу и садился в него рядом со мной.
   -Я не опоздал с чаем?
   -Ты не можешь опоздать, ты всегда здесь желанный гость и хозяин.
   -Гость, хозяин, - задумчиво и протянуто повторил Ник.
   -Это значит, что я всегда жду своего любимого гостя, любимого хозяина и любимого мужчину. Ник, ты случайно не телепартировал? Через дверь я не слышала, как ты вошел, через трубу не заметила.
   -Нет, я умею телепартировать только в твое сердце, но у меня не всегда это получается.
   -Получается, получается, никаких огорчений по этому поводу! Пьем чай.
   Чай выпит, душ принят, любимый мужчина ждет... Тихий полумрак. Я запряталась в его объятьях. Мы молчим, как мне необъяснимо хорошо с ним. Мы молчим. От любви нельзя отвыкнуть, от нее нельзя убежать, она есть всегда, разделенная или нет.
   -Ты что-то сказала?
   -Я?
   -Ты.
   -Я думала.
   -О чем?
   -Я думаю, от любви нельзя отвыкнуть, она есть всегда, взаимная, разделенная или нет. От нее не убежишь, не скроешься, ее не заменить суррогатными чувствами. Ее не убить, она вечна в твоем сердце. Но ее можно вырвать, с корнем, с "мясом", с кровью. Рана будет безумно болеть и кровоточить, может, долго, может, заживет, может, нет. Но только так возможно выжить без любви. Это путь сильных духом, слабые - ломаются, сдаются, склоняются пред жизнью, уходят из жизни.
   Мы молчим. Ник крепче прижимает меня.
   -Строить отношения в любви сложно и ответственно. Мы все разные, но у любящих всегда есть то главное, что объединяет их друг с другом, что дает им величайшую возможность принимать сердцем друг друга, что доминирует над вся и всем и не дает им растворить свои чувства, распылить их в бытии жизни. И сколько бы мы не искали эту доминанту любви, словно чашу Грааля, мы придем к одному, без чего нет любви, мы придем к предмету своей любви. Я прошу тебя, любимая, прости меня, я был совершенно не прав, задав тебе нелепый вопрос. Всем своим поведением, словами, делами я ежеминутно, ежедневно должен убеждать тебя в своей большой и сильной любви к тебе, в своих серьезных намерениях во всех делах, в своем серьезном отношении к тебе. Ты несла весь груз домашних дел без меня в этих нелегких условиях, ты не в чем не упрекнула меня, ты всего меня принимала (борода не в счет - спасибо), может эта твоя защитная реакция на временные условия - не знаю. Все прекрасно, ты прекрасна. Оставайся такой, как появилась, такой, какая ты есть. Спрашивай, не соглашайся, сомневайся и сомневайся, а я буду убеждать и убеждать тебя в своей большой любви к тебе.
   Мы еще долго лежали молча, прижавшись друг к другу.
  
   -Любимый, ты сегодня напоил нас приворотным чаем?
   -Я каждый день поил нас этим чаем, как бы я смог иначе завоевать твою любовь.
   -Правда? Как замечательно! Могли ведь разъехаться, расстаться, пройти мимо последней любви.
   -Не прошли, души не дали бы расстаться. Небеса, как ты говоришь, не позволили.
   Чай сделал свое доброе дело, я не помню, на каком слове я отключилась и уснула.
  
   Не мною впервые озвучено, не я первая это поняла, и не одна строка в литературе обращает внимание читателя на данную тему, но обойти ее я не могу. С годами, после двух третий прожитой жизни, или трех четвертей ее, время летит быстрее, быстро, мимолетно. Скорость движения земли вокруг своей оси никто не менял, количество часов в году, как и дней по месяцам тоже никто не изменил. Тогда откуда это, порой ошеломляющее, ощущение неизменно ускоряющего течения жизни? Это как в "совейские" времена - когда у вас есть деньги до зарплаты, вы не считаете дни до зарплаты; когда у вас в молодые годы много дел, забот, обязанностей, вы их выполняете в соответствии со своими планами на жизнь, не задумываясь, что не успеете в этой жизни - вырастить детей, выучить их, получить жилье, обустроиться и так далее. Но.... Когда жизнь прожита в основном своем отведенном пространственно-временном промежутке, а планов "твоих еще громадье!", ты начинаешь считать дни, которых, естественно, при любом исходе жизни остается все меньше и меньше, и летят они все быстрее и быстрее, в отличие от тех дней, которые ты считал до зарплаты при отсутствии денег. Каждый прожитый день должен быть отмечен "белым камешком", знали бы об этом и помнили молодые!
   Наш сегодняшний день Ник точно отметит "белым камешком". Купание, обливание, завтрак, работа с текстом, приготовление обеда, работа, отдых - это у меня. Ник с утра занимается в хижине, готовится к переустройству английского душа - подключение его через емкостной электроподогреватель, оборудование он закупил еще до отъезда в Курск. Я понимаю, но не вникаю, меня в хижину он не пускает - холодно. К вечеру Ник закончил работы в хижине, окончательно подготовился к завтрашнему совещанию, и мы пошли подышать к морю.
   -Одень, дорогая, теплый халат, а я закутаю тебя в свое пальто. - Услышала я его напутствие, выходя из дома.
   Мы встретились у калитки.
   -Какая красивая дубленка, Ник!
   -Это подарок от детей на юбилей, но я ее не носил. Дети все время хотели хорошими, красивыми подарками вытащить меня из депрессии (как они считали), но не понимали, что никакие дорогие материальные ценности не конкурентно способны, если так можно сказать, с духовными силами маленькой женщины, которую Небеса прислали мне.
   -На блюдечке с золотой каемочкой, как видишь, без ценностей в виде золотой каемочки, ты не обошелся. Я говорила, и повторяю, не было у тебя депрессии, ты был в поиске, и к тому же, работал большую часть времени своего двадцатилетнего скитания души и тела в поисках самого себя.
   Ник постелил плед на край стола, присел, распахнул длинную, слегка расклешенную дубленку великолепной выделки, я прижалась к нему, прислонила руки и голову к его груди, он запахнул пола дубленки, и какое-то радостное тепло разлилось по всему моему телу.
   -Я ее одел, чтобы проветрить перед Москвой.
   -Правильно.
   Говорить не хотелось. Но он заговорил.
   -У меня есть любимый художественный фильм, единственный, в своем жанре, не считая еще одного, социального звучания. Он у меня в записи на компьютере, мы обязательно его просмотрим вместе, уверен, что он на тебя произведет такое же сильное, просто потрясающее впечатление, как и на меня. Фильм не из старых, пятилетней давности, после его первого просмотра, мне долгое время не хотелось смотреть другие, быть может, и более интересные и актуальные.
   -Смотря, к чему человек проявляет интерес.
   -Об этом фильме можно говорить много, но у меня всегда появляется одно единственное желание обнять, как сейчас я обнимаю тебя, свою любовь, не зная кого. Обнять и не чувствовать ни земли под ногами, ни неба над головой, ни чувствовать себя, лишь крепко держать то, что мне предназначено судьбой. В такие минуты я ощущаю себя вне времени, в состоянии какого-то блаженства, как сейчас с тобой. Это нормально? Ведь я не молод, и нет у меня в те минуты желания физически обладать женщиной, это какое-то вожделение на другом неземном уровне. Ты можешь меня понять?
   -Могу, и очень хорошо. У тебя такое ощущение, что ты обнимаешь эфирную субстанцию любви или энергетический сгусток волн любви, несущий неземное блаженство твоим тонким телам.
   -Да, где-то так. Но, как ты к этому пониманию подошла?
   -Ты помнишь, я тебе говорила, что три эпизода в моей жизни, связанные со скульптурой (не странно ли?), произвели на меня необыкновенное, незабываемое потрясение. О деревянной скульптуре мы говорили, о скульптуре в мраморе - нет. Это три композиционные скульптуры в музее Ташкента, но речь сейчас не о них. Ты должен знать имя скульптора - Фриц Климш.
   -Да, знаю. Первая половина прошлого столетия, но он был известен хорошо в Германии, служил германскому правительству, школа у него прекрасная, есть работы близкие к работам Родена, к его лучшим и знаменитым скульптурам красоты человеческого тела в мраморе.
   -Именно о такой скульптуре я и хочу говорить. Один человек подарил мне открытку с фотографией скульптуры Фрица Климша " Фантазия". Обнаженное красивое сильное тело сидящего мужчины, одна нога согнута в колене, другая на ней вытянута, между ног стоит молодая женщина лицом к нему, он крепко обнимает ее за бедра двумя руками. Его голова прижата лицом к бедрам женщины. Она тонка, стройна. Она чуть отклонилась назад, голова слегка наклонена вниз, она смотрит на него, улыбается (едва заметно). Ее руки согнуты в локтях, лежат на голове, словно сложенные крылья ангела. Мужчина, судя по рукам, ногам, телу, не молодой. Вот и все, что увидишь на открытке с фото. Ты можешь посмотреть это фото у меня в компьютере, оно будет размещено на суперобложках каждой книги моей трилогии. О чувствах. "Невозрастные" чувства меня не тревожат, и, как ты сказал, не вызывают эмоциональных физиологических желаний. Глядя на эту "Фантазию", я реально ощущаю любовь, в которую окутана эта красивая пара, охватывающая также и меня. Я растворяюсь в неге любви этой пары, я чувствую их любовь своим сердцем, я чувствую присутствие в себе какой-то неземной любви, которая живет во мне вечно. Поэтому я тебя легко поняла. Но теперь, я задам тебе вопрос: это нормально, прочувствовать такие эмоции от мрамора, даже и шедевра.
   Вместо ответа Ник одаривает меня тем редким поцелуем, когда ближе и роднее люди не бывают - это не нежность, это не страсть, это не ласка, это не благодарность, это не дружба, это не пылкость, это - вечность, спустившаяся с Небес.
   -Ник, ты хочешь растопить мою мантию непроникновения?
   -Ты возражаешь?
   -Я здесь не властна.
   -Но ты не будешь возражать, если эту власть я заберу себе.
   -Наверное, нет....
  
   Феодосия. Сижу в ожидании или Ника, или квартиранта. Хорошо, что есть "чтиво", время идет незаметно, ждать не утомительно. Квартира просторная, судя по подсобным помещениям - холлу, кухни, просторной ванной комнате, раздельному большому, со вторым выходом в ванную, туалету, безусловно, это - жилищный фонд послевоенной сталинской застройки. Не знаю, какие планы у Ника на эту квартиру, но его деятельность потребует встреч в неофициальной обстановке, хижины для деловых встреч, по меньшей мере, не серьезно. К счастью, это не мое дело и, главное, не мое время. Где-то к вечеру я услышала открывание наружной двери и мужские голоса в холле. Заглянул в комнату Ник.
   -Жива? Голодна? Через десять минут я освобожусь, и мы поедим обедать.
   -Домой.
   -Согласен, домой, - немного подумав, сказал Ник.
   Уже темнело, когда мы вошли в дом. У меня было такое чувство, что Ник не более как час назад протапливал дом, стоял заманивающий к столу запах приготовленной пищи. Он вошел радостный и возбужденный.
   -Все в порядке?
   -Где?
   -С квартирантом, на совещании, в хижине, из которой ты только что вернулся. В дороге ты мне ни о чем не говорил, кроме как о мелких проблемах реконструкции и о скором получении оборудования.
   -Все хорошо, даже билеты купили с Константином Петровичем на Москву. Не спрашиваешь дату отъезда?
   -Какие-то существенные изменения?
   -Никаких, приглашаю к столу, отобедать, - весело позвал Ник.
   -Дорогой, когда ты успел с обедом, и что тебя так радует, улыбка не сходит с твоего возбужденного лица, поделись!
   -Я потому задержался, любимая, что строители, вернее, монтажники, бог знает, как их называть, выполнили полностью установку водоподогревателей к ванной для принятия в ней душа и у тебя в английском душе.
   -Рада за тебя, за себя, можно взглянуть?
   Я отодвинула занавеску римской бани. У стены на металлической стойке, на каких-то изоляционных прокладках был установлен примерно пяти ведерный емкостной водоподогреватель.
   -Точно такой же в твоей душевой. После обеда посмотрим.
   -Ник! Как хорошо! Душ всегда удобнее ванной.
   -Не согласен. Почему-то римские императоры предпочитали ванну.
   -Принимаю к сведению и не отказываюсь иногда чувствовать себя членом императорской семьи.
   Ник обнял, поцеловал.
   -Я и сам в восторге от предпочтения императоров. Обедаем.
   Восторг и радость Ника мне не передавались. Я внимательно его слушала, улыбалась, отвечала, смеялась, когда он рассказывал о злоключениях квартиранта в Чехии, но что-то меня не отпускало. Не исчезало нарастающее напряжение. В таком состоянии в хижине, перед душем я замерла. Где-то рядом звучал голос Ника о преимуществе новой душевой, ее большого и необходимого удобства для меня, явного облегчения при заполнении водой и так далее....
   -Дорогая, что ты молчишь?
   -Я собираюсь с мыслями и пытаюсь осознать ... преимущество, облегчение, удобства.
   -Собирайся, собирайся, - весело произнес Ник и отошел к камину.
   И тут меня словно прорвало. Странные ассоциации поплыли в моем воспаленном от напряжения сознании. Это сети, это цепи, которые все плотнее и туже обтягивали меня с каждым проявлением заботы Ника. Да, это любовь, но почему сети, в чем проявляется моя не свобода, откуда это беспокойство, периодически вспыхивающее, казалось бы, беспричинно, не обоснованно. Я рассматривала прекрасную душевую кабину с высоким поддоном, с угловым сиденьем, с гибким шлангом душевой сетки. И опять! Душевая кабина - это моя клетка! Мне трудно будет вырваться из нее!
   -Рассмотрела? - Обнимая меня сзади и прижимаясь щекой к щеке, произнес подошедший Ник. - Нравится? Я сделал правильный выбор?
   -Очень! Более продуманного варианта не существует. Спасибо, любимый. Позволь мне считать это подарком к Новому Году.
   -Как можно! Я об этом не думал.
   -Вот и хорошо, думать не надо. И давно ты решил обновить английский душ?
   -Через неделю после твоего поселения в усадьбе.
   -Ты так четко помнишь время принятия такого решения? Странно. Насколько я помню, ты несколько раз порывался при возможных "если бы ..." со мной расстаться. Я поняла, ты желал переоборудовать душевую, чтобы я не рвалась в твою императорскую баню, тем самым, предотвратить наше расставание. Логично?
   Я расстилала постель для отдыха. Ник придвинул стул к кровати, сел.
   -Забудь об этом, подобная память не про тебя, все было иначе. Отдыхай, я вернусь и все расскажу.
   Я действительно очень хотела прилечь. Дорога в Феодосию и обратно, ожидание квартиранта и Ника около семи часов, сидя на стуле - легче пройти эти часы по горным дорогам, по крайней мере, на свежем воздухе. К счастью, для Ника и, следовательно, для меня, был снят большой житейский вопрос. Я разделась для сна, к душу не хотелось подходить.
   Проснулась от звука перелистывания Ником страницы книги, видимо, просто выспалась, отдохнула. Открыла глаза. Ник встрепенулся.
   -Я разбудил тебя.
   -Я хорошо отдохнула. Ты давно сидишь около меня?
   -Я взял без разрешения у тебя книгу.
   -У меня нет ничего запретного для тебя.
   -Я ее не понимаю, как ни странно.
   -Возможно. Эти книги необходимо ни один раз прочитать, чтобы снять процентов пятьдесят вопросов. А иногда необходимо обложить себя пятью, может, и большим количеством книг, чтобы понять одну тему или пару абзацев. Я медленно, но упорно приближаюсь к полному их пониманию и их осознавания.
   -Эта книга очень серьезна, как будто на другом языке.
   -А я?
   -Я внимательно просмотрел, трудно сопоставить.
   -Именно книги, подобно этой, сделали меня такой, какая я есть. Не представляю, который час.
   -Час отдыха. Рассказать о душевой? Я посижу на стуле, как тогда.
   -Когда тогда?
   -Ты помнишь, через неделю пребывания у меня в усадьбе, ты уснула у моря на лавке за калиткой? Я тебе не говорил обо всем. Я был очень встревожен. Вечерело. В хижине тебя не было, я долго ждал тебя с прогулки. Когда пошел закрывать морские ворота, обнаружил тебя сонной на лавке. Состояние твое было не понятным - то ли заболела, то ли переспала. Ты бредила, отключалась, снова просыпалась и бредила.
   -Я не выдала свои тайны, или место где зарыла сокровища?
   -В те минуты ты не шутила. Я занес тебя на руках в хижину, уложил на кровать, затопил печь, тщательно закутал в плед. Закрыв ворота, я сразу же вернулся в хижину, боялся оставить те6я одну. Печь горела, ты тоже, раскутанная из пледа и халата. Ты спокойно принимала мою помощь, но в каком-то неосознанном состоянии. Я напоил тебя жаропонижающим чаем, чаем с медом, накрыл снова халатом, ты уснула. Минут через тридцать-сорок ты проснулась, но взгляд твой был вполне осознанный, улыбнулась и снова уснула, повернувшись ко мне боком. На лбу выступил пот, ты начала потеть, я раскрыл тебя, развернул на спину, протирал слабым растворам уксуса, очень слабым.
   -Надеюсь, ты не обнажил меня? Мне бы было стыдно.
   -Мне тоже. Нет. Я протирал лицо, шею, грудь, плечи. Снимал жар головы мокрым холодным полотенцем.
   -Ты так возился со мной. Надеюсь, ты меня не целовал без разрешения, прости, о чем я говорю, шучу.
   -Нет, я целовал только твои руки из желания помочь тебе выйти из кризиса, не отходил от те6я. Еще минут через сорок жар заметно спал, ты проснулась, попросила чая и снова уснула.
   -Помню. Утром встала почти здоровой.
   -До утра была еще долгая ночь. Я продолжал обтирать тебя, менял холод на голове. Я просидел на стуле всю ночь, опасался, что встанешь, костыль нашел только на рассвете под лавкой.
   -Мне часто снятся сны, в которых я хожу без костыля.
   -"Сны в руку", как говорится. На твоем лице..., я долго сидел и наблюдал за тобой.
   -А я решила, что - в замочную скважину.
   -На твоем лице..., твое лицо несло следы не усталости, но смирения, не отдыха и покоя, но терпения, проявлялось не внутреннее напряжение, в нем светилась какая-то готовность к активности, к чему - я не понимал. Глядя на тебя, создавалось впечатление, что ты все делаешь по какому-то внутреннему плану, давно составленному расписанию, всегда с готовностью, искренне, не думая об усталости, словно питаясь удивительной энергией, которая без сбоя, дает тебе силу передвигаться, силу духа, силу мысли, силу достойно обслуживать себя. Смиренность и активность. Как загадочно.
   -" ... и снова в бой, покой нам только снится..." Ник! При чем здесь душ?
   Ник подвинул стул к кровати, взял мою руку, поцеловал.
   -Не при чем. Я люблю тебя. Мне как никогда и как ни с кем ранее захотелось с тобой общаться, говорить, слушать, понимать. Может быть, к этому желанию и подтолкнул меня, как ты говоришь, "островной синдром", но главное было в тебе: увидеть внешность человека, лицо, разговор, жесты, понять по неуловимым внешним проявлениям внутреннее содержание личности, ее гармонию. После твоего выздоровления мы стали чаще встречаться, разговаривать, ты меня увлекала особым интересом к твоей личности, но ты не менялась и не меняла своего отношения ко мне - была вежлива, приветлива, порой, с легким безразличием к моей персоне, вернее, без явного желания изменить наши отношения.
   -Ник! Между нами стоял договор, и я не меняю своих отношений первой, жизнь научила. -Мне тогда казалось, если бы я сумел заглянуть в твое сердце, увидел бы в нем цветущий куст белых или чайных роз.
   -Ник! Ты ощущаешь и чувствуешь прошлое сегодня в соответствии с нынешним отношением ко мне. Ты художник, нежный восторженный художник, к тому же, влюбленный.
   -Именно, этот неуловимый аромат и внутренняя привлекательность и загадочность притягивали меня к тебе как к личности после чаепития, а в последствии, как к женщине с неудержимой силой. Я не понимал себя. Мне не хотелось с тобой расставаться, быстро, надолго. Но и не хотелось в тебе разочаровываться после возможных изменений наших отношений. Я растерялся. Я раздвоился в своем чувстве и отношении к тебе. Решение облегчить тебе бытовые условия после твоей болезни я взялся выполнить немедля и с радостью: купил водонагреватели, улучшил изоляцию водонапорной емкости, поднял ее выше (эту работу мне выполнили во время твоего выздоровления), заказал душевую кабину, но срочный выезд в Курск не дал возможности полностью все закончить. Вот и вся "душевая история".
   -Душевная история. А любовная история только начиналась! ... Я теперь понимаю, что ты первый вошел в замкнутый круг "островного синдрома" и затянул меня, не отрицай!
   Ник встает, раздевается, ложится рядом, целует губы, глаза, лицо.
   -Как я могу отрицать? Это было непреодолимое желание любить тебя и быть тобой любимым.
   -Я благодарна тебе за этот спасительный круг, который вынес нас на берег любви, где ты приобрел покой и радость души.
   -Почему я? Твоя душа?
   Мы долго, глаза в глаза глядим друг на друга.... Он понимает, что я еще в маске непроникновения, и что за этой маской - покой и радость или радостные волнения. Я понимаю, что он уверен, он знает, что бы я не решала, что бы я не предпринимала, он найдет то единственное решение, которое сохранит нашу любовь, то решение, которое не нарушит покой его души, дарованный великим пониманием.
  
   Ник весь день в канун Нового Года получал поздравления и прослушивал дружеские звонки. Его дети не забыли поздравить и меня. До обеда он отправился в лесок за небольшой сосенкой, подлежащей рано или поздно прореживанию. Наш праздничный стол отличался от будничных баночкой красной икры, салатом с ананасом и бутылкой шампанского. Любимая еда по будням всегда была для нас вкусной и желаемой. В программу празднования Нового Года, помимо елки, императорской бани и праздничного стола, мы включили просмотр любимого фильма Ника. Когда елка была украшена, передвижной столик был накрыт, камин пылал, подключая к невидимой электрической сети мигающие елочные зеркальные игрушки, Ник занялся установкой телевизора.
   -Для фильма?
   -И для получения поздравления от президента.
   На табурет из моего бывшего английского душа он поставил тонкий жидкокристаллический телевизор с большим экраном в диагонали не менее пятидесяти сантиметров, подключил, вставил жесткий диск с записью своего любимого фильма.
   -Домашний кинотеатр готов к приему посетителей. Дорогая, как тебе подарок от детей?
   -К Новому Году?
   -Нет! Подарок пятилетней давности, летом, иногда, мои отдыхающие любят собираться вечерком у телевизора.
   -Ник! Я давно хотела сказать, почему-то уверена, что не ошибаюсь, ты никогда и никаких не принимал в любой сезон отдыхающих. Знакомые, друзья, дети - да. Тем более, за оплату. Ты меня "развел"? Зачем? Мне смешно.
   -Но я же не взял с тебя деньги.
   -Зная тебя таким, какой ты есть, был, я не могу описать, представить, вообразить на минутку, как ты это озвучишь или исполнишь. А ты мне говорил, что много не берешь. Смешно. У меня родилась коварная мысль.
   Ник тем временем, выключил яркий свет, оставил включенной настольную лампу, сел рядышком на диван.
   -Почему смешно? И что за коварная мысль в канун праздника?
   -Ты потому не брал плату с отдыхающих, чтобы они не задерживались при "халявном" проживании в усадьбе (не смогла найти в своем лексиконе более точного и емкого слова в русском языке.) Но почему с меня не взял, я приехала надолго. Загадка.
   -Все по той же причине, сама только что сказала - я никогда и ни с кого не брал плату.
   -Как же мне повезло!
   -А мне то как!!
   И Ник целует меня радостно и счастливо. Встает, включает телевизор.
   -Чтобы не пропустить поздравление и встречу.
   -До встречи у нас еще около часа, начнем смотреть фильм?
   -Этот фильм надо смотреть не переключаясь, его показ состоит из прерывающихся в своей последовательности нескольких сюжетных линий во времени, сложно не запутаться с первого просмотра. Подождем, не долго осталось.
   -У меня тоже есть в записи замечательный фильм. Я его не более года как впервые увидела. Первые три дня я только о нем думала, вспоминала со слезами, потом мне помогли его скачать, и до тех пор, пока я не запомнила его наизусть, я каждый день его просматривала.
   -А здесь, в усадьбе, смотришь?
   -Почему ты спросил?
   -Я никогда не видел тебя плачущей или заплаканной.
   -Ник, не насмехайся, это не те слезы, следы которых можно увидеть постороннему глазу. В усадьбе фильм я не смотрю, наши отношения развивались, как по хорошему сценарию. Но герой моего фильма мне очень нравится, тебе бы понравилась его любовь - героиня фильма.
   -Не сомневаюсь, так же, как тебе понравился бы герой моего фильма, мы с тобой - братья по сердцу, ни так ли? Любимая, меня ждет наш брат по обязанностям, где-то у тебя оставался большой кусок праздничной курицы для Рекса.
   Он встал и пошел в кухню.
   -А я его хотела растянуть до Рождества.
   Ник резко разворачивается, его расширенные глаза блестят, он садится на диван, прижимает меня к себе, целует.
   -Как я тебя люблю! Не могу представить ни один праздник без тебя, жизнь без тебя.
   -Кусочки разорванной курицы вместе с отварными макаронами и парой вареных яиц заготовлены для Рекса в его кастрюльке.
   -До Рождества я обеспечу нас пропитанием.
   -Обещаешь?
   -Обещаю. Спасибо от Рекса. - Ник целует меня в лоб.
   -Пожалуйста, от Рекса, - целую я Ника. Он встает, несет Рексу праздничный обед.
   -Ник, любимый, - останавливаю я его в дверях, - не опаздывай, неудобно задерживать президента с поздравительной речью к народу, ожидающему его обращение с наполненными фужерами, бокалами, стопками.
   -Как можно! Не задержу. Я тебя люблю.
   Поздравительную речь президент произнес во время, даже букет роз мне был доставлен под бой курантов, без секундного опоздания. Благодарности, пожелания, поздравления произнесены, шампанское открыто и отпито, все блюда попробованы и опробованы. Ник убирает все со стола, оставляя бокалы, шампанское и виноград. Мы устраиваемся удобно на диване для просмотра фильма. Ник щелкает пару раз пультом, и знакомый до трепета сердца голос мужчины, озвучивающий название фильма, его создателей и фамилии актеров в главных ролях, заставил меня подпрыгнуть и сесть. Я оторопело смотрю на спокойно улыбающегося Ника.
   -Ты знал? Ты не мог знать!
   -Любимая, я не мог знать, о каком любимом своем фильме ты мне говорила. Но, что-то мне подсказывало, что мы делимся своим эмоциональным впечатлением об одном и том же фильме.
   -Это не мыслимо!
   -Мы с тобой братья по сердцу и разуму, и как ты говорила, (я от себя ничего нового не добавлю), одинаковые эмоциональные впечатления братьев по разуму вызывают одинаковые вспышки любви в братьях по сердцу. Да?
   Я с удивлением смотрю на Ника. Он улыбается, притягивает меня к себе. Целует.
   -Фильм идет, я его знаю наизусть. Слезы радости за героев, сохранивших любовь на протяжении долгой семейной, далеко не всегда безоблачной жизни, лить на твою грудь я не буду, при просмотре фильма я буду радоваться нашей любви. А ты?
   -Я? Я буду обнимать и чувствовать не эфирную любовную субстанцию, а реальную любовь, которая отождествляется только с тобой, так долго бродившей в поисках меня, себя и нашей поздней любви, да? Просмотр продолжается....
  
   Время летело, порхало, иногда сопровождало меня в коротких прогулках и при посещении духовного центра с Ником или без него. Утром, в Рождественский сочельник, мы уехали с Ником в Феодосию. Ник - по своим делам, я - получить перевод. Он оставил меня на полчасика в уютном зале сбербанка с чашечкой кофе.
   -Что-нибудь будим покупать из продуктов? - спросил на обратной дороге Ник.
   -Дорогой, меня устраивает все, что лежит в холодильнике. Решай сам, за себя.
   -Я уверен, что ты говоришь искренне, без излишней скромности и стеснения.
   -Спасибо.
   Мы отобедали в хижине, я занялась посильной предпраздничной уборкой, Ник ушел протапливать дом, готовить императорскую ванну и праздничный стол. Для нас с Ником всегда лучшее праздничное блюдо - это рыба, по принципу моего свекра - лучшая рыба есть колбаса в обратном понимании. Через неделю Ник выезжает в Москву, а я по-прежнему молчу о том, что у меня просрочен загранпаспорт, это равносильно тому, что его нет. Как же я не люблю разного рода проблемы! Время! Дорогой мой друг, надеюсь на твое своевременное решение этой проблемы.
   Я выполаскивала тряпку швабры после мытья пола всей хижины, когда вошел Ник. Он удивленно посмотрел на меня.
   -Ты не перестаралась, дорогая.
   -В канун такого Великого праздника не возможно перетрудиться. Ты за мной? Все готово? Иду.
   Во время приема римской бани я спросила, шутя, Ника:
   -Ты обратил внимание, что творческое вдохновение, энтузиазм написания "картин маслом" у нас куда-то исчез?
   -Категорично не согласен. Наш творческий энтузиазм просто переориентировался на серьезные беседы, близкие к психологическим исследованиям, всякого рода "разборки полетов", на творческий подход к литературе, искусству. Что касается вдохновения - оно всегда с нами. Ты мое вдохновение!
   -Любимый, не пытайся топить вдохновение! Оно все равно не утонет.
   -Да, любимая, никогда не утонет, не упорхнет, не исчезнет!...
   Я вышла из ванной с чувством легкости, свежести, словно сбросила десяток лет.
   -Ник! Ты был бесконечно прав - ванна это прекрасно!
   -Не я прав, а римские императоры, я их поддержал, ванна - это блаженство! Ни так ли? Дорогая, ты не знаешь, во сколько часов можно садиться в сочельник за праздничный стол?
   -По-моему, в миру, если не стоять на литургии, не исповедоваться и не совершать крестный ход, то в семь часов вечера. У нас достаточно времени, я пойду переодеваться.
   -Я жду тебя в половине седьмого, стол я накрою, любимая.
   -Спасибо.
   В день своего рождения, в канун такого великого праздника, я решила одеться необычно: белые брюки, нарядный легкий блузон, навела слегка макияж. В половине седьмого, набросив халат, я стояла в открытых дверях дома перед удивленным и радостным Ником. В доме был полумрак, только камин своим рассеивающим светом через затемненный экран освещал с любовью накрытый праздничный стол. Ник снял с меня халат, повесил на вешалку и подал букет хризантем, неизвестно как появившихся у него в руках.
   -Ник! Какой прекрасный букет! Какие роскошные хризантемы! Как я тебе благодарна за этот великолепный подарок в мой ....
   -Любимый праздник? На Руси Рождество всегда был самым любимым и веселым праздником. Ты сегодня прекрасно выглядишь, необычно.
   Спасибо, старалась.
   -Тебя не смутит, если я букет поставлю в банку, не подумал о вазе, в твоей вазе стоят розы.
   -Красоту и вид такого божественного букета, излучающего свет, нежность, чистоту, ни одна емкость не способна умалить и скомпрометировать, а банка почувствует себя хрустальной вазой, не будим отнимать у нее часы счастливого заблуждения. Все замечательно, Ник.
   Мы сели за стол. Я не обмолвилась более о своем дне рождения. Он обнял меня рукой, другой взял мою руку, поцеловал ее.
   -А сейчас закрой глаза, дорогая, ни о чем не спрашивай, через секунду все поймешь.
   -И не шутить?
   -Не шутить.
   Я закрыла глаза. В ту же секунду полилась божественная музыка, звучала скрипка. Ее звуки, казалось, наполняли и наполняли дом светом, нежностью, чистотой чувств. Я слушала эти завораживающую музыку с замиранием сердца. Это звучала ни грусть или печаль, тем более ни скорбь или сожаление. Не было восторга и торжества. Была радость, нежная пылающая радость встречи. С кем? С чем? Неожиданная радость встречи с прекрасной незнакомкой ли, радость на встречу поднимающемуся светилу, льющему свет и дарящему жизнь всему. Музыка, несущая волнующую радость, не уносила вас в страну грез, она дарила вам ее здесь, сейчас, усиливая неожиданность встречи с прекрасным. Скрипка умолкла.
   -Ник, слова потом. Повтори, пожалуйста.
  
   -Музыка так прекрасна, что другие слова произносить просто невежественно, - сказала я тихо после повторного прослушивания скрипичного самостоятельного произведения или отрывка исполненного соло для скрипки, как я назвала это неизвестное ранее мне произведение.
   -Вижу и чувствую, что ты в восторге от экспромта.
   -Ник, я не имею глубоких знаний классической музыки, я типичный дилетант, но мои знания и понимание, говорят, что это не Чайковский, не Рахманинов, не из русской классики, не Моцарт, мысль такая мелькала, тем более, не Россини, не Паганини, не Верди, во всяком случае, не из его великих опер. На этом все мои знания и догадки заканчиваются. Не знаю, гадать бесполезно. Но я абсолютно уверена, что это произведение я слышу впервые. Обрадуй меня, какому известному гению принадлежит, как ты сказал, этот экспромт.
   -Этот гений - Верди.
   -Прекрасная музыка, неудивительно.
   -Экспромт называется "Хризантемы".
   -А это уже удивительно. Мое восприятие этой музыки не вписывается в ее название, однако, красота, чистота и нежность великолепных белых шаров хризантем с тонким ароматом созвучны с красотой и загадочностью музыки скрипки.
   -Я впервые услышал необычного Верди (соло для скрипки самостоятельного произведения) на камерном концерте моего хорошего знакомого, давно это было, каких друзей и знакомых мы только ни имели в молодые годы. Верди написал этот экспромт под впечатлением, которое на него произвела неожиданная встреча с необыкновенной красотой осенних хризантем. Удивительно то, что в те далекие годы нашей страны классическая музыка окружала нас повсюду: в концертных залах, филармонии по абонементам и по билетам для школьников и студентов по вполне доступным ценам, звучала регулярно по радио, ее исполняли в кинотеатрах перед вечерними сеансами.
   -Сейчас ее заменили поп-музыкой или хрустом поп-корма, приучая человеческие уши к звукам работы челюстей жвачных животных.
   -Как жестко! Но близко к истине. Исполнение классической музыки по радио, на волнах радиоприемников имело своих слушателей, любителей, это была та ниша культурного наследия, доступная всем уголкам нашей огромной страны в любое время дня и ночи, это было доступное самообразование в музыке, в определенном смысле, это были первые шаги в высокую культуру. Не было большого количества программ, не было такого разнобоя в направлении музыки, можно было легко и самостоятельно, без сегодняшних навязчивых лжеритмов, несущихся со всех сторон, сориентироваться в музыке, отдавая выбор и дань классике и ее божественному началу.
   -Зато сейчас, бездуховная, порой, безмозглая политика шоу-бизнеса лишила юное поколение, как ты говоришь, начального самообразования в музыкальной культуре. Компьютер в том числе. Не будим больше о потерянном. Наше высокое и вечное всегда с нами.
   -Что-то теряем, а что-то находим.
   -Да, сегодняшнее открытие для меня - прекрасная находка, спасибо, любимый....
  
   В работе, в трудах и заботе закончились наши зимние каникулы. Ник собрался в Москву. За два дня до отъезда Ник обратился ко мне:
   -Дорогая, ты не будешь возражать, если я попрошу у тебя паспорт для передачи твоих паспортных данных для оформления визы.
   -Что за вопрос, Ник. Не возражаю.
   И я подала ему паспорт. Ник взял паспорт, развернул, посмотрел на меня, как бы сверяя фото.
   -Я посмотрю, чтобы потом не было вопросов.
   -Смотри, - пожала я плечами. Он опустил взгляд на паспорт. Через секунду быстро взглянул на меня своими зоркими внимательными глазами.
   -Что тебя удивило? Все прошло хорошо, я получила необыкновенный подарок. Мне повезло в жизни родиться в Рождественский сочельник. Ты поздравил меня с праздником, не зная даты моего дня рождения. Мне же будет куда труднее угадать праздничную дату твоего дня рождения.
   Широкая спокойная улыбка поплыла по лицу Ника.
   -Тебе, любимая, не придется гадать. Каждый проведенный день с тобой является днем моего рождения, в каком-то смысле, и ты в этом дне мой желанный и дорогой подарок.
   Он подошел, обнял, погладил по голове.
   -Все правильно, все хорошо.
   -Так просто, но дорого для сердца. Я хотела тебе сказать, что у меня загранпаспорт просрочен, и проблема в том, что мне его надо делать заново и в Москве, по месту постоянной регистрации.
   -Не волнуйся, у меня такая же история. За деньги можно сделать все и быстро. Видимо, дорогая, срок твоей командировки на Кавказ будет продлен командировкой в Москву. Во все сроки мы укладываемся, все будет так, как нам необходимо. Еще раз повторяю, не тревожься, приеду из Москвы, и все решим.
  
   Он уехал.... Увез с собой ежедневную заботу обо мне, свое ненавязчивое, дорогое сердцу внимание, волшебное время, принадлежащее только нам двоим, слова, взгляды, поцелуи, все то, что окружает миллионы любимых и любящих женщин, независимо от возраста и социального статуса. Но он оставил свою заботу и внимание со мной ввиде удобного кресла для отдыха и чтения, купленного в последней поездке в Феодосию, прекрасно смонтированного скользящего светильника по ширине хижины, отличной, удобной душевой кабины-клетки. Как удивительно легко, просто и с радостью Ник отдает себя во всем! От меня требуется всего лишь терпеливое ожидание, терпеливое понимание и посильный домашний труд.
   Он уехал. Я за него спокойна, за его "шаги". Я ловлю себя на мысли, что мое беспокойство за него или уверенность в нем сродни, порой, волнению матери за своего взрослого ребенка, в тоже время прекрасно понимая, что передо мной самостоятельный, самодостаточный, сильный духом и телом мужчина. Видимо, эти переживания идут от его трепетной души, чистой и светлой, как душа ребенка, не успевшего закутать ее в искаженные знания стереотипного мышления мира сего, а у Ника, как душа, освободившаяся от всего негативного. Потому я часто воспринимаю Ника, как большого ребенка, при всем его уме, воспитании, образовании и полном понимании своей жизни и своего места в мире, переполненном миазмами массового сознания.
   Он уехал. Он понимал трудность моего положения, вторично оставив меня одну на "хозяйстве", переживал, но другого пути у нас не было. Это и был единственный Путь, который выбрал Ник, по которому он шел, на котором не имел права повернуть назад и не должен иметь остановок. Такое в его жизни происходило; на повторение ошибок, на раздумье и остановки времени не было, слишком много его ушло в поисках избранного Пути. На предложение Ника пригласить приходящего в дом временного мне помощника, я категорически отказалась. Более всего, меня волновало в этой ситуации, чтобы его поступки, поведение после возращения из Москвы, не были пропитаны благодарностью за мой отважный вызов нести это бремя.
   Он уехал.... Я не считала дни до его возращения, я не бежала с замиранием сердца к мобильнику, я не страдала от одиноких походов в наш духовный центр, я не тосковала в одиночестве на широкой постели. Я жила день за днем с наполненным сердцем нежных чувств к Нику в терпеливом ожидании встречи. Есть время, когда ты купаешься в счастье (это понятие для каждого свое), а когда просто чувствуешь себя счастливой. Подобное состояние сравнимо с купанием в море - ты испытываешь огромное блаженство, купаясь в покоренной морской стихии, и когда выходишь из моря, ты счастлив, что эта стихия рядом, под твоим ногами, с тобой. Я чувствовала себя счастливой, я всегда чувствую себя счастливой, независимо от обстоятельств.
   Он уехал.... Его звонки воодушевляли меня жить в радости, трудиться без ропота, прогуливаться с удовольствием. Единственное, что меня смущало и удивляло - ушел мой любимый герой романа, он не появляется, где-то спрятался без действий, без длительных и интересных бесед и разговоров со мной. Я понимала, здесь, в хижине, в усадьбе, моя любовь к нему остыла, и он, как настоящий мужчина, джентльмен, отошел в сторонку в ожидании полного моего внимания. Таков закон моего жанра - любить двоих невозможно. Роман "завис". Время шло, пора готовиться к отъезду. Закончился январь, потянулись солнечные дни февраля. Ник предполагает вернуться вовремя, через недельку. Было предельно ясно, что помимо времени на работу с проектом, он занят различными встречами со своими коллегами по профессии, это неизбежно, как и необходимо. Лондон - одна из главных тем на подобных встречах.
   Час пробил. Мои вещи для отъезда отобраны, уложены, уверена, повода откладывать отъезд нет и не будет. Но как-то незаметно, тихо, без причин, каждый раз при взгляде на собранные сумки в сердце заползало уныние; эта жалкая тварь, творение подсознания начало разрушать мои радостные жизненные эмоции. Я не сразу осознала его тлетворное деяние. Однажды, сидя за воротами на лавке, любуясь синевой освещенного ярким солнцем моря, я обратила внимание на мутное пятно над волнами вблизи от берега. Странное скопление светло-серого тумана в форме прямоугольника колыхалось и волнообразно изгибалось, выбрасывая по периметру такие же туманные лохмотья. "Уныние"! - пронеслось в голове. Эта колышущаяся масса невесомого изваяния была моим эмоциональным энергетическим чувством уныния, на уровне подсознания постоянно терзающим меня волнениями о предстоящем отъезде, может, с возвратом, может, не надолго, может, навсегда. Оторвав взгляд от квадрата, я подняла глаза к солнцу, всесильному богу нашей системы планет, к божественному светило, неустанно, непрерывно посылающему нашей планете энергию жизни, энергию осмысления и озарения.
   -Боже! Как ты величественен! Как все прекрасно! Как все прекрасно! Как все прекрасно!
   Повторяла восторженно я. Море засверкало тысячами солнц, проплывающие надо мной белые облака вторили моему восторгу:
   -Боже! Как ты величественен! Как все прекрасно!
   Я опустила взгляд на прибрежную полоску моря, замерла - на мое удивление, лохматый серый прямоугольник исчез.... Не хотелось покидать это волшебное место, или этот волшебный миг. Сколько приятных и необычных воспоминаний подарит мне этот уголок, с таким же прекрасным и не ординарным хозяином этой усадьбы. Позвонил Ник, планирует приезд к воскресенью. Необходимо полностью собраться, и быть готовой к отъезду в любую минуту. Ник сказал по телефону, ждать к воскресенью, значит, в субботу, то есть завтра. Утром рано я сняла замок с ворот (где стояла машина Ника во время его пребывания в Москве, я так и не поняла), открыла задвижку калитки. Рекс крутился ни у чашки с едой, не резвился по усадьбе, он ожидающе сидел у ворот. То ли мои действия по открыванию ворот и калитки насторожили его, то ли он своей собачьей преданностью и чуткостью чувствовал приезд Ника, он весь сконцентрировался в ожидании любимого хозяина. Дом и хижина протоплены, водоподогреватель ванной включен, вода нагрета, завтрак и обед готов. Ник, мысленно говорю я, ты только смей не приехать, столько энергии моей, дров и электро затрачено, будет обидно. Ник не посмел не приехать. Рекс громким лаем известил приезд машины. Я вышла за ворота, Ник был в машине один. И я ловлю себя на мысли, что мне совершенно не желательно присутствие в усадьбе любого знакомого или кого-либо, мне не хочется делить Ника ни с кем, и ни сколько не хочется выступать в роли гостеприимной хозяйки. Из машины вышел радостный, энергичный, близкий человек. Это не курский вариант декабрьского шоу.
   -Здравствуй, любимая, как мне тебя не доставало. Спасибо, что ты есть. - Он целует меня.
   -Здравствуй, есть другие варианты?
   -Даже не мыслю! Иногда мне кажется, что жизнь моя в роли старика у моря мне была бы дороже, не требовалось бы никуда уезжать.
   -А море?
   -Вместе.
   -Съездишь в Лондон, прочитаешь доклад, отрастишь бороду, и море... - наше. Я ушла накрывать на стол. Я очень скучала.
   Ник не отпускает меня из своих объятий, лишь крепче прижимает, наклоняется лицом к лицу, шепчет:
   -После твоей давней болезни в усадьбе у меня присутствует ощущение, что мы связаны незримой нитью. Когда мы расходимся и не на большие расстояния, я чувствую натяжение этой нити, которое возможно ослабить лишь приближением к тебе, когда мы сближаемся, вся концентрация этого напряжения, этой незримой энергии преобразуется в силу объятий, в страсть поцелуя или в возвышенные чувства близости.
   -Ты поэт! Я люблю тебя.
   -Я уверен, я знаю, эта нить никогда не даст мне потеряться ни в суете большого города с его многочисленной толпой знакомых, друзей, коллег, ни в непроходимом лабиринте своих мыслей и воспоминаний о дорогом и тайном, ни в запутанных тропках глухих лесов и моей судьбы.
   -Ник, любимый, то ли от твоих слов, то ли преображенная энергия нити разлуки разлилась по моему телу, у меня отнимаются ноги, я падаю, серьезно, я не могу ни стоять, ни идти.
   Он подхватывает меня на руки, заносит в дом, усаживает на диван, снимает халат, подкладывает под спину подушку, присаживается рядом. Целует, ожидающе смотрит на меня.
   -Без шуток, что с тобой?
   -Не знаю. Возможно, сила любви твоих слов, преображенная энергия связывающей нити растопили жесткий футляр маски непроникновения в области моей привычной опоры, все пройдет, организм перестроится, я не шучу. Видишь, я какая. Такие признания, откровения мне надо произносить в положении, где невозможно упасть, - уже со смехом добавляю я.
   -Я учту, я исправлюсь, я найду место и время, где повторить свои признания.
  
   Мы пообедали. Ник загнал машину, обошел и проверил все оборудование в усадьбе, принял ванну, поблаженствовал в одиночестве, не позволяя мне подниматься, поиграл и выгулял Рекса к морю. Вернулся в дом возбужденный и счастливый.
   -Ты плавать не собираешься?
   -После бани не хочется, завтра, вместе с твоим обливанием.
   -Это солидарность? Спасибо.
   -Я проверяю твое здоровье после длительного перерыва и сегодняшнего инцидента.
   -Еще раз спасибо, любимый.
   -Через секунду прилягу к тебе, что-то поплавок уровня в баке "барахлит", не соответствует уровню.
   -Ты включи напорный насос "сам на себя" через бак, расшевелишь поплавок.
   -Завтра, ты права. Однако....
   Ник укладывается с краю на диване, обнимает одной рукой, другую руку кладет под голову. Моя голова у него на плече.
   -Пост сдал - пост принял?
   -Как мне хорошо с тобой, принял, спасибо, дорогая. Ты удивительная женщина, не задала мне ни единого вопроса, после длительного моего отсутствия.
   -Ник, я же дружу со временем, оно само придет и решит, когда задавать вопросы, когда на них отвечать. Я чувствую, что ты привез хорошую новость из Курска, или из Москвы, ни из Лондона ли?
   Ник спокоен, гладит рукой мою стриженую голову, молчит, собирается с мыслями.
   -Время пришло, задаю вопрос. Ник, в Москве ты встретил женщину, и вы полюбили друг друга.
   Ни одна мышца тела Ника не вздрогнула, ни рука, гладившая мою голову, ни мышцы лица. Он вытащил руку из-под головы, крепко обнял двумя руками и начал глухо смеяться, потом громче, открыто.
   -Ты знаешь, любимая, я ожидал любого вопроса от тебя, - сквозь легкий смех, наконец, произнес Ник, - серьезного, шутливого, но такого...
   -Вполне уместный вопрос после длительного отсутствия в доме холостого красивого надежного, обеспеченного мужчины.
   -Бесспорно, шутки тебе всегда удаются. Дорогая, я действительно привез новость из Москвы.
   -Выкладывай, меня ничем не удивить.
   -Это для меня радостная новость.
   -И для меня тоже.
   Ник не спешил озвучить московскую новость. Решение Ника вернуться работать в Москву - исключалось, что-либо другое меня не волновало, могло только порадовать. Он развернулся ко мне лицом, не выпуская из объятий, целовал, я терпеливо ожидала.
   -Все новости были ожидаемы и тобой предсказаны.
   Я подняла лицо и взглянула на Ника.
   -Как ты могла догадаться, мы с Константином Петровичем все то время пребывания в Москве жили у сына, в гостиницу он нас не отпускал, тем более, меня. Ты можешь представить, как мне была радостна продолжительная встреча с внучками, эта была та встреча с женщинами, в которых я счастливо влюблен. Приезжала дочь, еще одна любимая женщина,
   -Да, ты - Казанова!
   -я от всех тебе передавал самые лучшие пожелания. На совете "большой четверки" в один из вечеров, после успешного решения главного вопроса по школе-студии в Коктебеле, дети дали согласие взять шефство: над школой в Коктебеле - сын, над студией в Курске - дочь. Эта главная радостная новость всей моей жизни. Тебе низкий поклон.
   -Ник, какая старинная форма изложения благодарности. Поклонись своему сердцу, оно великодушно, огромно, любвеобильно к жизни и ко всем ее проявлениям, но более всего, оно любвеобильно к людям. Дорогой, я понимаю, почему эта радостная новость так для тебя серьезна. Я безмерно счастлива вместе с тобой. Любимый, если у тебя есть еще новости, отложи до завтра их объявления, независимо о значимости их содержания. Боюсь, от такого объема радостей и счастья у меня могут отняться и руки и сердце.
   -Я рядом, я приму в свое сердце избыток твоей радости, мое выдержит, оно у меня закаленное.
   -Это хорошо, это главное для твоей жизни....
  
   Сон был крепким, здоровым. То ли чай был снотворным, то ли радостная новость была снотворной, то ли Ник был снотворным, просыпаться не хотелось.
   -Я не сплю. Я готова обливаться. Прости, доброе утро.
   -Доброе утро, дорогая. Я готов идти к морю.
   -Выходи, я тебя встречу.
   - Не боишься после перерыва?
   -С тобой ничего не боюсь. Уходим. Главное, поднять ведро над головой. Вода сама выльется.
   Ранее утро, но уже светло. Зима - не осень, конец февраля - не зима. Солнце давно повернуло "на лето". После обливания всегда хорош горячий чаек. Мы не спешим, не планируем ни поездки в город, ни дела. Каникулы продолжаются. Интересно, как долго? Ник рассказывает о встречах деловых, родственных, дружеских, о посещении интересных, но ультрасовременных спектаклей, на которые затянул знакомый Константина Петровича, известный театральный художник-декоратор.
   -Ты доволен результатами поездки в Москву?
   -Да, очень. Иначе бы я вчера не вернулся. Мы согласовали и привезли необходимые решения по проекту школы, какие планировали с Константином Петровичем. Я доволен.
   -Мои учителя говорят, в каждом деле должен быть постоянный напор, только так его можно довести до конца, или сдвинуть с мертвой точки. Я очень рада за вас. "Лед тронулся, господа присяжные!" На реке ледоход!
   Я внимательно смотрю на Ника. Он улыбается, широко, глаза смеются, машет головой, в знак согласия.
   -Понял, дорогая, понял. Ты ждешь ответ на твой молчаливый вопрос.
   -Прошу, отвечай, пожалуйста.
   -Не могу удерживать, не хочу отпускать, лишь смею просить тебя, задержаться со мной дней десять. Я продумал эту возможность, вылет в Лондон планируется на середину марта. Ты понимаешь, как я скучаю без тебя, мне необходимо набраться оптимизма и радости в общении с тобой на предстоящую короткую, я думаю, разлуку.
   -Задержусь с радостью, десять дней - не десять месяцев.
   Десять дней - не один месяц, десять дней - как один день! Мы бродили по нашим тропинкам, посещали наш духовный центр, загадывали желания в часы приема духовной энергии, любовались морем на рассвете, на закате, дышали морем и нашим, казалось, нескончаемым счастьем жить, просто жить, в любви и радости оттого, что живешь. Мы просматривали наш любимый фильм, проникаясь великими чувствами понимания, терпения, благодарности и жертвенности. Мы прослушивали снова и снова божественную музыку Верди о нашей счастливой встрече, нежданной, желанной сердцам и необходимой настрадавшимся душам. Мы не говорили о будущем, мы верили в него.
  
   Билет на автобус Ялта - Симферополь - Феодосия - Краснодар Ник взял заранее, впереди - Восьмое Марта. Он хотел проводить меня до парома, мотивируя трудностями таможенного досмотра, я отказалась. Наступил ожидаемый день отъезда, вещи загружены в багажный отсек автобуса, мы молча прощаемся, сказано за эти месяцы было о многом, казалось, намного больше, чем за прожитую жизнь, и о самом важном, с чем живет и сталкивается человек в своей жизни.
   -Я приготовил тебе подарок, с наступающим женским праздником, прости, что деловой, от другого ты могла бы отказаться, - с волнением, медленно говорит Ник.
   -Спасибо, не отказываюсь, что за деловой подарок?
   -Здесь в футляре лежит сотовый телефон, на две симки, - Ник подает упаковочную коробочку с телефоном, - деньги на счет положил. На одном номере по России и Украине подключен роуминг, другой - для московского региона. Где бы ты ни была, связь со мной тебе обеспечена. Номера телефонов твоего нового мобильника и мои вписаны в телефонную книгу твоего телефона. В футляр телефона я вложил кредитную карту для расходов на переезды, не возражай, надеюсь, ты умеешь или научишься ею пользоваться.
   Я подняла удивленные глаза на Ника.
   -При наших планах и отношениях это нормально и необходимо. Я всегда жду тебя, люблю.
   -Спасибо, - целуя его, шепчу я. Он рассчитал время вручения подарка. Прозвучало последнее приглашение водителя на посадку. Как во сне я вошла в автобус....
  
   Дорога, пересадки, дом - обычные трудности, привычные заботы. Вот и Москва. Ник звонил регулярно, с любовью и беспокойством. Время, мое любимое, торопливое время, неотступно и неустанно вело меня через нагромождение событий, по петляющим нелегким дорогам, сквозь огромную эмоциональную энергию выслушанных и произнесенных, изреченных слов к эпилогу очередного прожитого витка жизни....
  
   Загранпаспорт у меня на руках, я сообщила о нем Нику дней за пять до предполагаемого дня вылета.
   -Поразительно, дорогая, я присел и собрался тебе звонить. Здравствуй! Я тоже оформил паспорт, еще нахожусь в Курске, сегодня выезжаю домой для сборов к отъезду в Лондон и передачи усадьбы на время нашего отсутствия в надежные руки.
   -Надежнее чем мои?
   -Конечно, нет, но человек проверенный. Ты со мной тоже не соскучишься, у меня есть новость из Лондона.
   -Не оформляют визу на въезд твоей гражданской жене?
   В трубке установилась многосекундная тишина.
   -Любимая, это не смешно, новость интересная, но не веселая, а неожиданная. Я уверен, она не помешает нашим планам. Мне предложили прочитать курс лекций на весеннем семестре, вернее, во второй его половине, по теме моего расширенного доклада. Все будет удачно сочетаться с твоей реабилитацией или лечением.
   Он говорил взволнованно, убежденный в правильности односторонне принятого решения о продлении нашего проживания в Лондоне или где-то еще на период необходимого для меня его присутствия, совмещенного с прочтением лекций. Он говорил..., и я поняла, что согласие на прочтение лекций он уже дал, может быть, ему это далось не легко. Я его понимала, им двигало не тщеславие вернуться и быть принятым в круг его профессиональной деятельности, не амбиции быть отмеченным и признанным в своем сообществе, больше всего он желал помочь мне максимально и окружить меня на чужбине своей заботой. Я его понимала, он был, как всегда великодушен. Хорошо, что принял предложение из Лондона без моего ведома, иначе, мое предложение прочитать лекции, а мой выезд отложить, повременить, Ник мог отвергнуть, последствия - непредсказуемы.
   -Не слышу, почему молчишь?
   -Я рада бесконечно за тебя.
   -Откровенно? Сам не ожидал, произошла неожиданная перестановка в кадрах, ко мне обратились с этой просьбой, я не отказал из целесообразности быть с тобой весь период твоего лечения.
   -Ты делаешь большие успехи, все хорошо, встретимся, поговорим. Целую. Звони. Жду.
   Разговор закончен мною. Ник знает, по телефону я всегда говорю кратко. И что дальше? Он будет занят бесконечно. Курс лекций - это не доклад. Необходима подготовка, ежедневная, подбор фильмов с экспонатами, краткая биография авторов, их мировоззрение и так далее.... Я в этом не разбираюсь, но уверена, что обязательства Ника очень ответственны и высоки. При всей ответственности Ника к делу и большой заботе обо мне он будет жить на разрыв, что может сказаться на качестве его работы. Я буду за него волноваться и переживать при полном отсутствии моей помощи, и из-за создания ему дополнительных, отвлекающих забот. Нет, эта поездка мне не нужна, буду чувствовать себя в чем-то всегда виноватой, поездка Нику со мной тоже не нужна, он должен быть безупречен во всем, он будет там как под микроскопом, и на виду и, я думаю, на ... словах. Если прибавить время встреч, бесед - я не вписываюсь в его круговорот, будим считать, временной, но ответственной жизни. Как он согласился на такую сверх активность, мне было, по меньшей мере, странно. Но какой глоток свежего воздуха! Сравнимо, как после глубоководного погружения. Надо отговорить Ника ехать со мной, я могу подождать до закрытия семестра. Как? Какими доводами, какими словами? Ситуация меняется таким образом, что Лондон нам не нужен, он необходим и очень только Нику. Консультироваться, возможно, и в другой стране, в Израиле, например, куда приглашала меня моя одноклассница, длительное время проживающая там. Были бы деньги, которых нет и никогда не будет, и не было бы Ника, который есть и будет ли всегда. В голове раздавались глухие удары колокола - это третий звоночек! Я его не ждала, но он отзвонился. Вот и все, я опять на распутье. Ник, Ник. Как же мне не легко с таким тобой, но это реальность жизни, и я активный созерцатель своей жизни, как ни странно....
   Все мысли о Нике, о его решениях были мои рассуждения, мой взгляд на события, происходящие с Ником. Но как быстро он набирает уверенность и силу в своих твердых шагах. Давно ли он говорил, что, решив вопрос с передачей студии Курска, он не вернется к прежней работе. Если я вернусь к активной работе, говорил он, тебе придется быть по долгу одной, как было когда-то с моей женой. Она была молода и красива, занималась детьми, семьей, работала, но все равно, такая жизнь была противоестественна. Я возражала, что мы в другом возрасте, в другом "семейном" положении, при других необычных обстоятельствах. Для нас главное не совместное время провождения, а совместное время переживания за твое дело, твой Путь, даже совместный труд во имя твоего дела. Ник со мной то соглашался, то возражал. Я вспомнила, как при одном из подобных разговоров, мы опять вернулись к жизни семейных пар. Как сложно и можно ли строить планы на будущее, возражала я, если ни ты, ни я не имеем понятия о жизни семейных пар в глубокой или просто в старости. По фильмам и книгам о жизни пожилых почти не пишут, но в любом случае, это всегда чужой путь, чужая жизнь. Жизнь пожилых пар банальна, обычна: посещение детей, внуков, хождение на рынок, быть может в фитнесклуб, просмотр фильмов, телевизора, чтение газет и книг, порой в слух, и конечно забота друг о друге, как лучший вариант. Мне кажется, все. Ник, мой Ник эмоционально возражал: ты не сказала о главном, что их объединяет - их большое прошлое и любовь. Иногда, добавляю я, любовь в большом прошлом может разъединять. Все сложно, решаем мы - жить нужно настоящим.
  
   Приближался день вылета. Нерешительная грусть опутала меня в бездеятельность действий, мыслей и слов. Через два дня позвонил Ник:
   -Здравствуй, любимая! Ты дома?
   -Здравствуй! Где же мне быть?
   -Все возможно.
   -? ? - Мне слышалось, как он добавил ... с тобой.
   -Дома.
   -Звоню по поводу возможных вариантов моего вылета.
   -Ты в Лондоне?
   -Нет, конечно. Завтра из Курска к тебе подъедет мой знакомый и передаст твой талон на получение билета на вылет в кассах аэровокзала или в терминале, ты разберешься, надеюсь. Звоню заранее, чтобы у тебя было достаточно времени перед отлетом получить билет, возможно, талон просто предъявляют при регистрации, но времени должно быть достаточно.
   -Ты не летишь?
   -Лечу. Могу задержаться, но должен успеть. Где тебя он может встретить, в шестнадцать часов устраивает?
   -Устраивает, буду ждать на платформе своей станции, стоять буду между вторым и третьим вагоном электрички с хвоста поезда направлением от Москвы. Все понял? Звони. Целую.
   Я не сразу разобралась в нагромождении непредвиденных обстоятельств, изложенных Ником. Он не спросил для знакомого, как я буду выглядеть, во что одета. И только, стоя на платформе, в ожидании знакомого, я поняла Ника. Ему передалось мое тревожное состояние после звонка о лекциях. Он не хочет, даже боится стоять перед крахом своих и наших планов, он не хочет встречаться со мной взглядом.
  
   Зазвучала мелодия телефона Ника.
   -Дорогая, ты где?
   -Добрый день, минут десять как на платформе.
   -Знакомый не нашел тебя между вторым и третьим вагоном на платформе.
   -Перезвони ему, что между вторым и третьим с хвоста поезда.
   -Хорошо, дорогая, так и передам, между вторым и третьим с хвоста поезда.
   Последняя фраза прозвучала странно, как не из телефона. Я резко выпрямилась, развернулась - передо мной стоял Ник в своей длинной красивой дубленке с распахнутыми полами, с отброшенным капюшоном, тонкий кашемировый шарф спускался от шеи длинными концами вниз. Он смотрел на меня со сдержанной улыбкой, телефон держал около уха.
   -Ник! - вырвался у меня глухой, измученный бесконечными раздумьями, стон сердца. Мы сделали шаги навстречу друг другу, и Ник завернул меня в полы дубленки своими объятиями. Не поднимая головы, я спрятала голову на его груди.
   -Тебе трудно без меня?
   -Мне трудно без любви.
   -Но ты не боишься трудностей.
   -В этом-то и заключается самая большая моя трудность.
   Ник целует меня в голову, крепче обнимает, и мы молча стоим. Изначально, не должно было быть никакого мужчины, проносится у меня в голове. Ник встревожен, его что-то насторожило: моя растянутая радость при разговоре о продлении пребывания в Лондоне, или отсутствие этой радости. Я всегда осознавала глубину его понимания редких изменений моего настроения, чувствовала его утонченную натуру. Он понял по голосу мою реакцию на задержку в Лондоне. Я и сейчас уверена, что мне лететь с ним вместе не стоит. Он все понимает, чувствует и молчит, как тогда на рынке он все понял одним взглядом в сторону прилавка. Он приехал взглянуть мне в глаза.
   -Ты решил, что я не улечу?
   -Ты думаешь, что я смогу полететь без тебя?
   И вдруг, еще не осознавая сказанное этого вопроса на вопрос, этого ответа как вопрос, этого вопроса как ответ, мое сердце пронзила не боль, а луч жгучего тепла, которое начало разливаться по всему телу, расслаблял меня - я теряла опору, я теряла вес, словно уплывая в невесомость, лишь крепкие объятия Ника держали меня на этой земле. Он все давно понял, он все для себя решил. Он примчался услышать от меня мое окончательное слово, как тогда, в далекой маленькой хижине, ворвавшийся в нее рыбак, ждал решения возлюбленной. Прижимаясь плотнее к Нику, я почувствовала, как мое лицо горит от пылающего костра камина, как спину согревают ласковые лучи октябрьского солнца, как волны любовно омывают мои ноги, стоящие на теплых валунах мостика Ника, как нежно морской ветер освежает мое лицо мелкими брызгами волн, я почувствовала запах рыбы и моря тельняшки Ника. Потянуло морем, запахом водорослей. Потом я уловила тонкий с легкой горчинкой аромат моих любимых хризантем, ощутила их прижатыми к моей щеке, Ник так и продолжал держать букет хризантем, закутав их вместе со мной в дубленку. И здесь я услышала, казалась, из сердца Ника прорвались звуки скрипки, мелодию нашей встречи. Мы слушали вместе музыку нашей любви. Ник спокойно, без слов, стоял, обнимая меня. Он давно и навсегда принял решение. Он ждал моего ответа. Сильный мужчина всегда оставляет последнее слово за женщиной, потому он сильный, он примет любое решение любимой женщины. Такова сила сильной любви сильного мужчины. Скрипка умолкла, наполнив сердце любовью, светом, радостью....
   -Ник, любимый, в котором часу мы завтра вылетаем?
   -В одиннадцать, родная моя, мы вылетаем в одиннадцать часов.
   Я прижималась к нему все плотнее и плотнее, думая, какие там шаги .... Первый? второй, десятый, последний.... Главное, надо сделать всегда тот единственный шаг - шаг "Во имя Любви"!
   Крым. Алупка.2011г. - 2012г.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   56
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"