-... А что? Сижу тут, товарищ участковый, мух от котлет отделяю.
Я, шепнув охранное заклятие, присел за шаткий деревянный стол, положил фуражку на теплую растрескавшуюся клеенку и невольно глубоко потянул носом. Свежий чистый воздух, без затхлого сладкого привкуса, ароматизатора и травяных благовоний.
Дед Ваня, кряхтя, снял с раскрытой створки форточки ядовито-зеленую ленту с прилипшими к ней мухами, нависнув прямо над столом, любовно отковырял каждую крючковатыми пальцами, сгреб в ладонь, но не выбросил в мусорное ведро, а аккуратно отнес в угол комнаты и поместил на огромную растрепанную паутину.
Он так и представился Дедом Ваней, с чувством, словно другу, пожав руку, когда я шагнул к нему на порог. Он был крепкий, с выбритым лицом и поразительно пронзительными для таких преклонных лет голубыми глазами. Его веселая плавная речь и открытые жесты сразу располагали к доверию.
- Вот и тебе гостинчик, Иннокентий Никифорович, - ласково пробормотал он. Жирный лоснящийся паук-крестовик бросил свою пряжу и, покачиваясь на волокнах, быстро переполз поближе к угощению.
- Не могли бы вы рассказать подробнее про свою работу? - вежливо осведомился я, сосредоточившись на черенке ложки.
Хозяин потупился, и, садясь, небрежно махнул рукой.
- А, чего там объяснять, - и издал вздох. - Вот намедни ООН связал. Делать нечего, дай думаю, по старинке займусь... Его вид при этих словах оставался невозмутимым. Он провел ладонью по столешнице, откинулся к батарее и крякнул. - И, есть же, как видишь! Я обернулся в поисках настенных гобеленов, но ничего, кроме каких-то двух портретов, не было. Что тут ответить? Только сидеть и хлопать ушами. Можно сразу ухватить в старике какие-то странности. Хотя все люди в какой-то мере предрасположены к чудаковатостям. Приглушенный солнечный свет талой лужей заливал комнату. Странная для народного целителя незатейливость обстановки; чисто убранная, без единой пылинки двухкомнатная квартирка, в которой стоит минимум мебели, веселенькие обои, как всегда отклеивающиеся у плинтусов и потолка, древние часы на стене, старенькие занавески, не покрытый ковром пол. Никаких магических аксессуаров, и вообще ничего, что несло бы на себе печать эзотерики и мистики. Да, почти. Только омерзительная паутина с крестовиком прямо в комнате, в углу между стеной и шкафом. Абсурд какой-то. - Ниток на нее много ушло, это да.
- Хм. А чем вы еще занимаетесь? У вас ведь должно быть много свободного времени? Вы ведь на пенсии?
- Да какая там пенсия. Кто ж мне ее выплатит? Я сам себе и пенсионный фонд, и все эти штучки-дрючки. Зачем мне самому себе чего-то давать? Отродясь все у меня было.
- Вас никто не беспокоил по этому вопросу?
Дед засмеялся аж до слез.
- Ты у меня икры черной блюда увидал, сынок? Али Мерседесы в гараже? Вон, баранки только, да велосипед на балконе. И автомобиля-то не было никогда. И гаража тоже, конечно.
- Наверное, родственники помогают. Так и...вообще? - осторожно спросил я.
Хозяин приосанился и немного нахмурился.
- Ты знаешь, на меня-то не смотри. Еще крепкий. Списывать меня опосля будете. Всякие там артриты - это не для Деда Вани. Да и солнышко сейчас припекает, самое дело воздухом дышать. Какие уж тут болячки? - дед пожевал губами. - Ты, кстати, бери-бери, свежие сегодня баранки. Как хорошо - с чайком. Чтобы уйти от неудобных разговоров, я еще раз повертел головой по сторонам. И пристальнее изучил два висящим рядом писаным маслом портретам на стене. На первом на черном фоне был плохо написан нынешний президент. Лица человека на втором портрете я не знал.
- Интересные у вас картины. В ответ на мой заинтересованный вид, старик ответил: - Это Фролов. Он мой знакомый. Работа одного художника. Между нами - барахло, чего уж там говорить. Ненадолго наступило молчание, только раздавалось пришвыркивание чаем, тиканье часов и доносился детский гомон со двора. Откусив от баранки и прожевав, я сказал полувопросительно:
- То есть вы занимаетесь народным промыслом. Ручная работа.
- Оно самое, - подтвердил дед и налил чай в блюдечко.
- И как продается товар?
- Сынок, мне зачем продавать-то? У меня и у самого глаз радуется. Это даже не промысел, так, для души. Все у меня есть, - дед Ваня почесал грудь под расстегнутой рубашкой, и я вдруг тоже почувствовал, как пот выступает под моей форменной рубашкой,
- Зачем продавать? Вон, чайники электрические и все эти вещички. На кухню зайдешь - благодать! Окна бесшумные, плиты, комбайны...готовь-не хочу. Хоть я до новшеств не охотник, но всегда приятно.
- Но ведь какие-то средства у вас есть? - упорствовал я.
- Да, как без этого. Снимаю там сглаз, порчу. Отвар могу. В той комнате у меня все стоит.
- То есть нетрадиционная медицина? Целительство?
- И это.
- У вас на руках лицензия, или что там выдают?
- Что, сглазил кто? - шутливо ответил старик и, покряхтев, сказал: - Есть она, есть. Показать вам?
- Да, желательно.
Он привстал с табурета и открыл ящик письменного стола, стоящего рядом, у стены, и сразу же достал документы.
- Вот, пожалуйста. Я бессмысленно повертел в руках мятую замасленную бумажку и отдал обратно.
- Давай-ка чайку еще, - оживился хозяин и тут же плеснул мне в чашку заварки и налил кипятка. Я все выяснил, надо было собираться, но уйти сейчас было как-то неприлично, да и специфика работы обязывала создавать благоприятное впечатление. Мне почему-то захотелось задержаться в этой квартире. Старик это словно понимал и радушно улыбался. Глаз зацепился за ряд названий на книжной полочке, прибитой к стене над кроватью. "Феноменология Духа", "Занимательная Психология", "Книга Мертвых", "Как добиться успеха"... Я помешал сахар в чашке и спросил, чтобы как-то поддержать разговор:
- Вижу, у вас книги особого толка. Не каждому под силу. Наверное, вы помимо этого еще много чего читаете? Может, классика? Дед усмехнулся.
- Ты что, какое мне там? У меня глаза-то уж не те, чтобы даже вывеску прочитать. Хотя завалялось пару книжонок. Вот, кажется, Гоголь, или как там его. Запамятовал. Почитал давно, посмеялся. Занятно пишет. Головоломно. Хочешь, посмотри книжки-то, полистай. Да, чего баранков-то не ешь? А ну...
- Нет, спасибо, я уже взял. Польза...Хм, а паук у вас, очевидно, что-то вроде домашнего питомца?
- Да, любимец мой, Иннокентий Никифорович. Ему мух-то самому недосуг ловить, вот и подкармливаю.
Я озадачился , а Дед Ваня добавил:
- Он у меня плетет...
- Немного...ээ...необычный друг.
- А что тебе, кота держать? Вон, некоторые крокодилов держут. А Иннокентий Никифорович - он безвредный, да не укусит. Знай себе мушек ему подкладывай, таракашек разных, букашек. Все съест. Опять же и погоду у него узнать можно.
- Что-то вроде верного помощника, - выдавил я. - Старику без подмоги никуда. На мне уж более серьезные дела.
Я мельком глянул на паука. По-моему, без отвращения на всех этих тварей смотреть вообще невозможно. И говорить о них тоже не слишком-то приятно. Вдобавок, здесь еще такой огромный экземпляр. А хозяин все продолжал.
- Мизгирек, он, не такой симпатичный, так оно. Не каждому полюбится. Хочешь покормить-то?
- Нет, я, признаться, недолюбливаю насекомых, - ответил я слишком нерешительно. Старик обладал каким-то мистическим обаянием, я даже несколько разомлел под его речами и немного растерялся. Бьющий через край неповторимый народный колорит его образа нельзя было ни объехать, ни пройти. Такого человека привычно встретить где-нибудь в глубинке, но никак не в городе, окруженного благами цивилизации.
- Конча-ай,- добродушно оборвал он, - ничего тебе не сделает. Ты только оцени, кружево какое наплел! Не оторваться, красотища! Я послушно встал из-за стола и, шаркая тапочками со смятыми задниками, со скептическим видом подошел к паутине. Старик хлопнул меня по плечу и подмигнул.
- Вот оно как. Паук трапезничал. Ничего необычного, только противно. Крестовик и крестовик. Паутина. Никакого кружева там и в помине, конечно, не было. Разве что волокна чересчур плотные и толстые. И будто в воздухе парит, концов не видно. Дед Ваня стоял рядом и протягивал мне коробок, который вытащил из кармана домашних штанов. Я, усмехаясь про себя, послушно взял коробок, приоткрыл его и перевернул. На паутину высыпались сушеные тараканы.
- Эва, перекормишь. Нить плохая будет, зловредный он у меня. По телевизору новости хуже некуда будут. Югославия. Недавно богомола ему скормил, так - ух! Я с подступившим к горлу комом наблюдал, как паук подползает к новой добыче, и отвернулся. Вот оно что. Никогда бы не подумал.
- Побледнел чего? Давай для румяности...
- Нет-нет. Я же на службе, не могу.
- Ну, служба - это серьезно, - протянул дед, словно обидевшись, и я тут же почувствовал себя немного неуютно. - Лучше воздухом подышу, а то что-то и в правду нехорошо стало,- заторопился я. - C документами, да и вообще, у вас все в порядке, я, пожалуй, пойду. А то я засиделся, стесняю вас, отвлекаю от дел.
- И чайку больше не хлебнешь, сынок?
- Нет, в другой раз.
- Ну, надо так надо, - дед взял со стола фуражку и подал мне. - Давай, с Богом. Ступай. У вас там работы целая куча, видать. Я вышел на прохладу лестничной площадки и, услышав скрип ключа, глубоко вздохнул. Меня и в правду немного мутило. Да, кто ищет, тот всегда найдет. Как выяснилось, моих небольших врожденных способностей хватило, чтобы отыскать энергетический очаг. Что мне это дает? Перепуганного Деда Ваню с его чудо-пауком вместо домашнего животного, которого я сначала принял за старческую причуду? Я ведь знаю - будет хоть ядерная война и плохие новости по телевизору из-за его паука, я не собираюсь ничего предпринимать. Нет, знаю, что можно сделать, но не стану. Ну ладно, мне еще бумаги разбирать. Я начал спускаться по лестнице.