Камерная мистерия в трёх частях с попыткой неокончательного решения русского вопроса. Даже всех трех окаянных сразу.
1. Кто последний, что дают? (именно в таком порядке)
2. Ты меня уважаешь?
3. Ну и как оно там, вообще?
Весь мир - театр,
в нём женщины, мужчины - все актеры.
У всех свои есть выходы, уходы,
и каждый не одну играет роль.
Kак вам это понравится? Шейкспир.
Комедия есть, по Аристотелю, пьеса про плохих, и они там смеются. Трагедия же, по нему же - про хороших, и они плачут
Действующие лица:
Адам и Ева (Пьеро и Коломбина) - актеры театра
Авель и Каин - их дети
Черт (Арлекин) - режиссер, ныне президент театра по кличке "Гарант". Тот же актер, что и Авель и Каин, со сцены не сходит до конца; только силой
Хозяин сада, он же Директор театра и Главный Осветитель. Его тайное четырех-буквенное имя - КРБС - непроизносимо. На сцене не появляется, только звучит.
Суфлёр в будке.
Учёный кот Херувим, по прозвищу "Грибоедов". На сцене не появляется и не звучит, но влияет.
1 женская роль, 7 мужских. Всего 3 актера и хор - лилипутская/детская труппа.
Глоса из-за кулис, крики толпы, отдаленный шакалий вой.
Три музыкальных мотива: адажио из 'Лебединого Озера', Половецкие Пляски Бородина, 'Алиллуйя' из оратории Генделя 'Мессия'.
Краткое содержание:
Главная тема - известный библейский эпизод с участием женщины и черта в саду у дерева с несъедобными плодами.
Первая часть, 'Играем с листa', это метафорический рассказ о сотворении мира как сада с последующим преобразованием того сада в тотальный театр. О душе человека как о растущем посреди Сада дереве Познания, за которое идет борьба между творческим и разрушительным началами - Драматургом театра и режиссером. (Это важно)
Вторая часть, "Лебединое Озеро" - собственно, Трагедия. Не играется, ибо не сохранилась: рукопись сгорела в пожаре - cлучается с рукописями иногда - и восстановлению не подлежит, т. к. пепел, из которого могла-бы она воскреснуть, похищен и, согласно Завещанию, развеян над Лебединым Озером.
В третьей, заключительной части, 'Дерево', разыгрывается мессианская тема.
Лейт-мотивом проходит через всю пьесу тема любви и 'Песня Песен', открывшая как тему самоё, так и проблему некоммуникантности внутри нее.
Bступительный зонг - 20 строк - не для исполнения на сцене, но для настройки актеров:
Был сад и дерево посередине, и на нем
бессмысленно расли ответы на вопросы,
которыми был полон сад. И были
те глупые вопросы таковы:
Как можно описать без искаженья
начала и конца соединенье -
каким пером и на какой бумаге,
и это описуемо ль вообще?
И голосом каким поет лукавый,
и распознать его средь голосов
возможно ли? И, если мир есть театр,
кто в этом театре автор?
Кто режиссер? Из-за какой кулисы
Мессия выйдет, и какая роль
отведена в спектакле человеку?
- или мошиах это он и есть?
И что есть Божий День,
и что, на самом деле, в тот день произошло?
...........................................
И были те бесстыжие плоды приятны оку,
А также возбуждали аппетит.
У входа билетерши раздают листовки с текстом пролога (которые также выдавались кассой в приложение к билетам), имеющие быть зачитанными со сцены в начале первого акта.*
ПРОЛОГ
Сцена погружена во мрак небытия, и божий Дух один лишь носится над ней как в 1 день Творения.
Внезапно на суфлерскую будку падает из Осветительной луч первородного света и вышибает оттуда черта с портфелем. В дальнейшем, пока не "станет свет", этот луч будет сопровождать черта следить за всеми его передвижениями во тьме.
У чёрта бледное, натянутое лицо с близко посаженными глазками водянистого цвета, как у воблы. Серое кимоно, черный пояс. К поясу пристегнут крысиный хвост, похожий на хлыст. Снимает рога и кладет их в портфель. Извлекает из портфеля очки на резинке и натягивает на лысину вместо рогов. Из-под кимоно достает листовку.
ЧЕРТ: Я режиссер по имени Чёрт, кликуха - Гарант. Бегу через лес, догоняю беглую примадонну - с репетиции сбежала, профура - а так как звать ее Евой, то подозреваю, что направилась она прямо на Дачу; к Адаму то есть... После спектакля, если позволит время, там будет проведена экскурсия, включенная в цену билетов. Мною лично (кланяется). А пока - тут вот у меня прокламация одна затесалась, "Пролог", называется. Билетерша на входе раздает, вы-то ещё и прочесть-то, поди, не успели. Да и я, признаться, не успел. А между тем, как изрек некогда наш буффонный классик - тоже, кстати, Владимвладимычем звали, как и вашего покорного (кланяется), 'чтобы выше головы прыгнуть, надо чтобы кто-нибудь подмог - перед новой пьесой нужон пролог'! Вот я вам сейчас и зачту. Заодно и сам ознакомлюсь. Итак:
(полное чтение Пролога не обязательно, и театр волен его опустить. Соответствующий фрагмент текста тут отделён (----- ...), однако для более гладкого вхождения в курс дела целесообразно не пожалеть пяти минут на ознакомление с этим фрагментом.)
"Действие происходит на Даче в лесу. Этот лес был когда-то фруктовым садом, и хозяин того сада по прозвищу Драматург (Демиург) собирался устроить там театр для своей Трагедии, в которой он описал всё сущее, и в котором - театре - будет он Директором.
Однако когда труппа была собрана, и актёров, включая 2-й; 3-й; ... 18-й составы, стало больше, чем ролей, они вышли из-под управления, взбунтовались и напали на Директора. Хотели его познать, т. е. съесть, но он ускользнул и теперь пребывает в Осветительной. Конспиративно.
Фюрером и душой, нечистой, той театральной революции был садовник по имени Чёрт (кланяется), назначенный когда-то сгоряча зав. постановочной частью, но превысивший полномочия и объявивший себя сценическим постановщиком.
С тех пор бесхозный сад зарос и одичал, превратился в лес. Актёры в поисках пропитания разбежались по этому лесу, неухоженные деревья которого - их больные души - изменились до неузнаваемости: замшели и окривели. И только Дерево, что посредине сада, старая бесплодная смоковница, обвитая виноградной лозой, сохранило свой прежний вид. Дерево то охраняет учёный кот по кличке Херувим, обращающийся вокруг него на цепи, на которую Хозяин сада посадил его, уходя.
Чудесной своею сохранностью Дерево обязано некоему маслу, нанесенному на его шестипалые листья, сберегающему от увядания и смерти. Но не даром, а ценой подавления фертильности. Для того чтобы Дерево стало вновь плодоносить, надо пожертвовать его бессмертием - снять с листьев это масло и дать им дышать. Т. е. жить нормальной жизнью с перспективой пожелтеть.
На масляном том покрытии листьев Хозяин перед уходом нацарапал пером умирающего лебедя текст Трагедии, в котором зашифровал генный ключ восстановления сада. Расшифровать его, т. е. прочесть тот текст, значит, разыграть его на театре. Причём играть придется прямо с листьев и на месте, так как Дерево нетранспортабельно, а последнее, 18 правило старой Директории гласит: не Дерево идет к театру, но театр сам подойдёт к Дереву.
Для этой встречи - дерева и театра - в лесу построена спец. дача с полным набором подвальных, полу-подвальных и чердачных помещений, пригодных для отправления основных театральных треб религиозно-культурного, сексуально-оздоровительного и воспитательно-пенитенциарного характера: вешалкой на сто крючков, курилкой, парилкой, бытовкой, кладовкой, Красным Уголком, Розовой гостиной, 5-ведёрной парашей при входе/выходе.
Также имеются: актовый зал на 64 станка, он же массажный кабинет с фехтовальной дорожкой, соединенный через часовню с бильярдной, автономная суфлерская (святая святых), объединённая артистическая уборная на 12 очков с опцией переоборудования в бомбоубежище.
При острой нехватке мест могут быть использованы также расположенные поблизости Голубая гостиная, карцер, Ленинская Комнатка, Красный Уголок. Комната Тихих Радостей и Скромных Наслаждений. Комната исполнения желаний и комната Необходимых Излишеств. В целях экономии места все вышеперечисленные объекты собраны в едином объёме.
В качестве сторожа на Дачу заселен танцовщик Адам, балетный трагик, назначенный на роль Пьеро. Ему в помощь, чтобы то есть поменьше пил да безобразничал, а побольше бы плодился и размножался, велено доставить на Дачу Еву, оперную диву, специально ради этого приглашенную в театр на роль Коломбины.
В ходе совместных репетиций Ева и Адам должны естественным образом воссоединиться в первичное Одно, каковым, собственно говоря, и создан был человек в шестой день Творения - андрогином, мужчиной и женщиной вместе. А так, как оба являются лидерами своих групп, оперной и балетной, то при этом и группы их тоже естественным образом сольются, из коего слияния ожидается рождение нашего долгожданного мерворождённого Спектакля. Таков сюжет Трагедии (см. выше, определение Аристотеля).
Директорскому замыслу препятствует режиссёр спектакля Черт (кланяется), комедийный персонаж, оскверняющий высокую Трагедию Директора. Он всячески оттягивает переезд театра на Дачу, что является необходимым условием соединения в пару солистов и возвращения Директора. Его расчёт построен на том, что Адам от одиночества уйдет в глухой запой и однажды спьяну срубит Дерево, уничтожив тем самым записанную на его листьях Трагедию.
Ева станет тогда его, Черта (кланяется), легкой добычей. В его портфеле, с которым он не расстается как казачок Искра со своей шапкой, лежит адаптированный до неузнаваемости 'письменный' вариант директорской Трагедии с кодовым названием "И в суму его пустую ложут грамоту другую", комедия подложений.
Необъяснимая изоляция главного героя, затянувшаяся отлучка Директора и полная, за отсутствием текста, неясность содержания пьесы обессмыслили репетиции. Актеры снова разбрелись по лесу, откуда некогда были попарно отобраны Директором как чистые и где теперь снова перемешались с нечистыми в первичный допотопный зверо-хаос.
Одна только Ева ещё удерживается из последних сил в театре, пока Дерево Жизни ещё стоит в умирающем саду. Однако и она, не стерпев одиночества, убегает на Дачу, к Дереву родному поближе, где и настигает её Черт (третий поклон). С этого места начинается действие спектакля.
---------------------
Так что встретимся на Даче, а пока у меня ещё есть одно дельце, и я ухожу откуда пришёл. До скорого, как говорится.
(кланяется снова меняет очки на рога и через суфлерскую воронку проваливается обратно - к себе в преисподню, откуда только 5 минут как выскочил)
Часть 1. ИГРАЕМ С ЛИСТА
На сцене вспыхивает свет и освещается интерьер комнаты. Её четыре cтены в совокупности составляют полную кубатуру духовного пространства человека; то есть жильца этой комнаты, Адама:
Левая стена зaзеркалeна вся, как в лифте. Противуположная ей правая стена целиком уставлена книгами, и к ней, посколько напротив зеркала, приделан балетный станок. Задняя, фоновая стена занята органом, его трубами. За органом имеется заслоненное им окно с видом на задник, где Озеро с лебедями. Фронтальная стена, обращенная в зрительный зал - мнимая, это стена Непонимания. На поверку она оказалась самой прочной, и когда в конце каменные стены рухнут, эта, единственная устоит.
Позади органного пульта между труб находится входная дверь; она скрыта за пультом, и её не видно, над ней светится надпись: "аварийный выход". Снаружи эта дверь - входная, и там должно быть написано "служебный вход".
В дальнем углу под потолком размещено слуховое окошко, ведущее на чердак в Осветительную, где временно размещён директорат.
В глубине комнаты ближе к библиотечной стене стоит стол, на столе лежит стопка бумаги А-4. Пол-бутылки, два стакана, большой ящик винтажного лампового телевизора, большой дисковый телефон утрированно бутафорского вида, надувной, как в старинной славной репризе клоуна Полунина.
Посреди комнаты оторванным атрибутом интерьера косо торчит приставная лестница, изначально предназначенная для библиотеки, но не дошедшая до неё четырех шагов и застрявшая в пути. Ни к чему не приставленная, никуда не ведущая, всегда как будто кого-то ждущая.
На колосниках висят экраны, с теневыми изображениями 'внешнего мира' - сад, лес, город (Сдом) - и там бродят, пляшут, беснуются некие фигурки полу-людей, полу-зверей. Из-под экранов свисают гимнастические кольца, трапеция, большая красная подушка, две скрещенные как на рыцарском гербе, рапиры.
В комнате всё блестит и сверкает. Телевизор изливает адажио из 'Лебединого озера'. За столом сидит Адам в костюме Пьеро - паре белого солдатского белья - и задумчиво вертит в руках пустой стакан. Под тягучую как мед виолончель Адам наливает из бутылки в стакан, подымает и, чокнувшись (в хорошем смысле) с залом - лехаим! - церемонно выпивает. Затем представляется:
- Я Пьеро, балетный трагик Адам. Чист, прозрачен и прям как граненый стакан. Весь осмеян, освистан, ограблен и дран. Весь из язв, окаянных вопросов, надрывов, и ран. И при этом спасительно пьян. Прошел через все фазы развития - от первичного сада Наслаждений до конечного Царства Абсурда и Распада. Мучим всеми муками пробуждающегося интеллекта. Моя трагедия - тотальное взаимонепонимание в нашем театре.
Монолог прерывается стуком в дверь
АДАМ: Кого там черт несёт на ночь глядя, лес ведь дикий кругом! Но если ты Красная Шапочка с корзинкой пирожков, то дёрни за веревочку, и дверца откроется.
Из-за органного пульта появляется Коломбина (Ева) в белой нижней рубашке и длиной нижней юбке. Пьеро выходит из-за стола и приветствует ее шутливым антраша. Она отвечает неловким реверансом c выходом в балетную позицию "селедки".
ЕВА (тоже глядя в зал): Ну, а меня зовут, понятно, Ева. Я оперно-комическая дива и недурна как справа, так и слева. Иду в любую авантюру смело... однако че тут долго говорить: гораздо веселее прямо - к делу, а не топтаться, быть или неаамом.
Я женщина, и моя трагндия в невозможности соединиться с Адамом. Мы созданы как одно тело, но были разделены, так как в том, первоначальном виде неудобно было плодиться и размножаться, как было нам заповедано при нашем сотворении. Теперь будет удобнее. Значит, это уже не трагедия, но комедия. Вот я и пришла перед вами тут её ломать.
АДАМ (с традиционной буффонной интонацией Рыжего): А, теперь я понимаю, зачем бутафор второй стакан поставил. Давай тогда сразу и пустим его в ход. За встречу, как ты сказала!
Наполняет оба стакана до краёв.
ЕВА: Во-первых, я пока ещё так не сказала, а во-вторых, мне пить нельзя, я беременная.
АДАМ: Вот те на, ещё и познакомиться не успели, а уж беременная!
ЕВА: Не понимаю, какая тут связь?
АДАМ: Как какая - прямая! Причинно-следственная: сперва знакомятся, а потом уж беременные бегают. И не наоборот! Детерминация - театре не проходили разьве?
ЕВА: Может и проходили, но лично ко мне это не относится.
АДАМ: Как это, не относится - это ж обще-театральный миропорядок, самим Директором заведённый.
ЕВА: Порядок-то, может, и общий, но я-то необщая. Я особая и на мне от начала лежит некий образ, выводящий меня изо всех порядков.
АДАМ: Это как? Что ещё за "образ" такой!
ЕВА: 'ВЖиД', называется - образ Вечной Женственности и Девства. Каждый встречный кладет глаз и кидает семя.
АДАМ: Что до жида, то Директор велел говорть "лицо еврейской национальности". И вообще, при чем тут это - закон-то один для всех!
ЕВА: Закон-то один, но глаз-то каждый кладет свой, отдельный. И семя тоже. Хотя, иногда и все вместе, видала я и такое.
АДАМ: Ну че ты несешь, какой "каждый", откуда, когда мы с тобой - Адам и Ева - одни на всей земле!