Садыков Шамил Бурганович : другие произведения.

Рассказы из серии "О том и этом свете"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

   Садыков Шамил.
  
   Рассказы из серии "О том и этом свете"
  
   Н Е И З В Е С Т Н О Е Ч У Д О Х Р И С Т А.
  
  
   " Иисус сказал им: истинно истинно говорю вам: прежде нежели был Авраам, Я есмь. Тогда взяли каменья, чтобы бросить на Него; но Иисус скрылся и вышел из храма, прошед посреди них, и пошел далее.проходя увидел человека,слепого...
   Евангелие от Иоанна 8:58 59: 9:1
  
  
  
   Усилившиеся вопли привлекли внимание стражников и они, поддерживаемые некими из фарисеев, стали расталкивать народ, слушавший и восхитившийся Его словом. Толпа в едином вопле и диком говений желала одного - чуда для себя и в этом единстве была неуправляема, беззащитна и бестелесна.
   Он же казалось, не слышал криков и не видел приближающихся стражников. Лицо Его выражавшее - Ничего, застыло в равнодушном безразличии и лишь едва заметное движение руки знак тому, кто ожидал, было Его единственным отношением к происходящему.
   Иаков, которому предназначалось это, ответил столь же безобидным знаком, и этому откликнулись несколько крепких и смышленых молодых людей, еще мгновенье назад, беззаботно наблюдавших за стражниками.
   Они не то чтобы веровали в Него, но более привыкшие к тому, что паков выделял им, особую часть денег учеников Равви, уверовали в это, нежели во что иное.
   Вскоре сопровождаемый ими Он вышел из толпы и молчаливым, ставшем привычным порядком из близких к нему, прошел тихими улочками города.
   По мере пути бывшие с Ним удалялись и на окраине остались лишь трое. Здесь указав, где Его можно будет найти, Он ушел один. Трое еще долго смотрели вслед пока, наконец, бесконечная и ровная даль не скрыла Его в себе...
  
  
  
   2.
  
   ...Наконец Он остался один. Это не тяготило Его. Он мог долго ничего не воспринимать, и лишь некоторое время спустя Его телесная плоть дала о себе знать, что вернуло Его к душевному рассудку и тяготам действительности.
   В последнее время Он бесконечно возвращался к мыслям о приближающихся последних днях Своей земной жизни, предстоящим страданиям и казни.
  Многократно видевший смерть, предопределенную Отцом, даже сравнительно легкую и простую, Он знал, как жизнь не хочет расставаться с бренным.
  Такое состояние угнетало Его. И знавший о Вечности, Он проклинал в Себе это телесное существование.
   Чтобы отвлечься от этих мрачных дум Он перешел к размышлениям о будущих событиях этого дня. Ведь даже предопределенность их Пославшем сбывавшиеся до мелочей, превращала их в некую игру и отвлекала.
   События Его земной жизни никогда не повторялись ни в большом, ни в малом. Но сегодня кроме всего иного было одно неожиданное для Него. На этой дороге Он должен будет встретить человека разминуться с Ним и пройти мимо. Да, это было удивительно. Он редко оставался с кем-либо наедине, но и эти редкие встречи заканчивались обращением собеседника и его, близких к Благой Вести. Ведь Пославший Его все обращал во имя Свое и Посланного. И вдруг - просто прохожий, как и у всех смертных. Прохожий, о котором Он ничего не узнает, потому что они пройдут молча каждый в свою сторону. Какой в этом смысл? На это он не знал ответа.
   ...Усталость и жажда прервали размышления. Утолив жажду, Он принялся растирать натруженные и избитые о камни ноги, как вдруг Его взгляд увидел черную приближающуюся точку вдали. Это он прохожий! Сделав еще глоток воды, Он поднялся. И когда черная точка по мере приближения приняла силуэт человека действительно одетого в черное, пошел навстречу...
   Они сходились. Уже слышались шаги странника, его дыхание. Их пути разошлись в пяти шагах друг от друга. Увиденное задержало Его и через несколько шагов Он остановился. Он остановился, обернулся. И не спеша, как бы размышляя над каждым своим шагом, который уводил Его, от предопределенного Пославшем Пути, пошел за удаляющимся путником. ЭТОГО НЕ БЫЛО С НИМ НИКОГДА.
   Обойдя странника, Он развернулся и встал на его пути. Путник, наткнувшись на Его протянутую руку, остановился и поднял свою низко склоненную голову. Их дыхания соединились в одно. Он не ошибся. Перед Ним стоял слепой...
  
   3
  
  -Ты не слепой - сказал Иисус.
  - Да я не слеп,- помедлив, немного ответил прохожий
  - Я даже вижу более чем другие.
  - Что же ты видишь более других: или это солнце ослепляет тебя или когда тьма ты видишь, то, что не дано другим? Не потому ли ты укрыл свои глаза за эту грязную тряпку, что тебя ослепляет солнце и тьма одновременно?
  - Ты не понял- сказал прохожий. - Более других я вижу истину. Что касается
  иного, то я слеп...
  - Ты лжец! Ты обманом и ложью побираешься и собираешь тех, кто смирен и несет ношу своей жизни. Ты лжец! Пославший Меня не мог допустить того чтобы мимо меня прошел несчастный и убогий!
  - Кто ты, что говоришь так? - спросил прохожий.
  - Я Сын Божий и свидетельствую о новой милости Пославшего Меня! - сказал Иисус.
  - Ты говоришь, так как будто я впервые слышу об этом. Я встречал многих называющих себя так. Но видно у посылающих вас больше сыновей, нежели милости. А может, эта милость так велика, что непосильна тебе одному?
  - Несчастный! - воскликнул Иисус- Диавол говорит твоими устами! Да ты слеп!
  Слеп в своей гордыне! Но я Посланный Им во имя славы Его! И если ты действительно слеп, то во имя Отца Я верну тебе зрение, дабы ты узрел Посланного Им!
   И Он, прикоснулся к лицу странника, ожидая, когда Его рука, озаренная благодатью, произведет свое чудотворное действие.
   Прохожий молча отстранил Его руку от лица своего, другой рукой снимая повязку, укрывшую его глаза, спокойно сказал:
  - О, ты называющий себя сыном божьим! Слуги пославшего тебя постарались сделать так чтобы не только его сыновья, но и он сам не смог бы вернуть мне мир света. Быть может ты в силе вернуть меня во чрево матери моей, дабы она произвела меня вновь?
   Иисус молчал. Он долго смотрел в лицо прохожего, пытаясь найти в нем что-либо, что могло выражать то, к чему Он привык видеть в глазах людей их боль и радость страх и восторг. Но не мог. Не мог, и взгляд Его застыл до какой-то страшной непонятной Ему боли в обезображенных и изувеченных пустых глазницах странника часто моргающие веки, которых защищали от легкого пыльного ветра, несуществующие кем-то выколотые глаза...
   Иисус ждал, что еще скажет прохожий, но тот был безмолвен. И тогда Он ушел, ожидая что Его окликнут но за Ним была тишина.
   Оглянувшись, Иисус увидел, как медленно продолжает путь прохожий туда, откуда Он пришел.
  И тогда Он понял что Сам Он идет туда ГДЕ СТРАННИК УЖЕ БЫЛ...
  
   "Иисус сказал им: если бы вы были слепы, то не имели бы на себе греха, но как
   говорите, что видите то грех, остается на вас"
   Евангелие от Иоанна 9:41
  
  
  
  
  
   Последнее крещение отца Никодима.
  
   Уже стемнело, когда в барак местного полицейского правления ввалился Стацюк, которого еще с утра послали в район с отчетом, о положении в этом округе.
   Сидевшие у стола, за игрой в карты и полегоньку потягивавшие самогон полицаи оглянулись и чертыхнулись.
   Корень, а он сидел с краю, ругнул вошедшего:
  - Ты чего, пень! Не мог по утру с докладами зайти, аль ордена да медали раздать явился?! Не видишь, люди делом заняты!
  - Ага, вот сейчас раздам, - беззлобно отозвался Стацюк. - Слышь, Корень, тут такая картина. Мужик тот, ну которого мы вчера у леса взяли, с бородой этот, Фадеев что ли фамилия?
  - Да - ка разница, говори, чего тянешь, - психанул Корень.
  - Так я и говорю, оказывается этот мужик и вовсе не мужик.
   Полицаи разом прыснули от смеха, и больше всех ржал сам Корень.
  - Не мужик говоришь, а-ха-ха-ха! А кто же он?! Партизанка Соня с бородой?!
   Стацюк улыбнулся и махнул рукой.
  - Да ну вас, что вы, в самом деле? Когда о нем немцам доложили, так от них и вышло такое указание, что это поп, и поэтому никаких методов к нему не применять, не трогать, значит. И с ним завтра, какой то чин немецкий приедет говорить, вот.
  - А они откуда, ну немцы эти, про попа нашего знают? - спросил Корень.
  - Так они за всех знают. Вспомни, как в город вошли, так мигом всех коммуняк забрали, и все по адресам! А жидов и вовсе за полдня у балки постреляли. Немцы, они все знают, даже по каким статьям мы с тобой нары отирали.
  - И то верно, - почесал за затылком Корень. - Ну да ладно, топай, разберемся.
   Стацюк ушел. Корень бросил карты и задумался.
  - Корень! Слышь, Корень! А может, мы важную птицу поймали? Может нас наградят, коль завтра к нему завтра, важный чин приедет? - потянул его за рукав молодой, которого звали Харч.
  - Ага, жди! Догонят и еще наградят! - мрачно огрызнулся Корень. - Дурень ты, Харч! Попы эти, от коммуняк пострадавшие, а мы его по роже!
  - Да ну-у! Что ж делать - то, Корень! Может пристрелить его, да с концом, мол, попытка к бегству!?
  - Да ты и впрямь дурак! Где ты видел, чтоб попы бегали!? Ладно, пошли, возьми вон ведро с водой.
   И, прихватив, висевшее на входе у умывальника полотенце вышел, Харч с ведром пошел за ним.
   В коридоре, Корень остановился у одной из дверей и приказал:
  - Отворяй!
  - Ты чего, Корень? Он же не здесь! Здесь баба эта, ну что мы в заброшенном доме взяли.
  - Отворяй, говорю! - рявкнул Корень, и когда Харч, снял засов, добавил. - Выводи!
   Тот исчез в проеме, и Корень услышал испуганный женский голос и возню. Наконец Харч снова появился в дверях, волоча за волосы девушку.
  - Царапается, сука большевистская! - пожаловался он Корню, и, ухватив ее покрепче, сказал.- Да молчи ты, нужна ты доска стиральная со своей честью путаной!
  - Пошли! - приказал Корень, и они прошли через две двери, к нужной камере.
   Корень, открыл дверь, взглянул внутрь и показал Харчу, чтобы он отпустил девушку.
  - Видишь мужика? - спросил он девушку, показывая на человека, лежавшего на полу камеры, и девушка кивнула головой.- Ты говоришь, что медсестра. Так вот, чтобы к утру, он стоял на ногах, а иначе пожалеешь, что на свет появилась.
   Он кинул полотенце на плечо девушке и подтолкнул в камеру, Харч занес за ней ведро, вышел и запер дверь.
  
  
   2.
  
   Девушка обошла его, пытаясь понять, что с ним. Сначала ей казалось, что он и вовсе не дышит, но потом увидела его вздрагивающие пальцы на руках и поняла, жив. Осторожно перевернула его на спину и увидела окровавленное, бородатое лицо мужчины. Он, глухо застонал, но стал дышать ровно и спокойно. Она внимательно осмотрела его и убедилась, что он не ранен, но сильно избит. Замочив один конец полотенца, стала аккуратно убирать кровь с его лица. Вскоре, влага привела его в чувство, он пытался открыть глаза и привстать.
  - Тихо, тихо! - сказала она. - Полежите немного, сейчас вам станет еще легче, потом я осмотрю вас.
  - Кто ты? - спросил он.
  - Я, Катя, медсестра, - сказала она.- И вы должны меня слушаться, хорошо?
  - Да, - сказал он и уронил голову.
   Вскоре он пришел в себя, открыл глаза и спросил:
  - Почему ты здесь?
  - Я Валя, военная медсестра. Мне сказали помочь вам.
  - Как же ты оказалась здесь Валя?
  - А меня по ранению оставили, на излечение, когда мы в окружение были, а полицаи во время облавы забрали.
  - А как узнали, что ты медсестра?
  - Военный билет нашли у меня, - вздохнула девушка.
  - Это плохо, - сказал мужчина. - Но ничего, отпустят.
  - Вы думаете, отпустят? - с надеждой в голосе спросила она.
  - Отпустят, отпустят дочь моя, - уверенно сказал он, похлопывая ее по руке. - Ты ведь просто так военная, а на самом деле сестра милосердия. Дело божье, раненным помогать. Отпустят.
  - А вы кто дяденька будете, партизан? - спросила Валя.
  - Ну что ты, какой я партизан, - махнул рукой мужчина. - Священник я. Это они, полицаи меня, кажется, за партизана приняли.
  - Священник, - сказала девушка. - Ну, тогда вас точно отпустят.
  - Это почему ты так думаешь, Валюша?
   Валя, немного помолчала, пожала плечами и чуть раздумав, сказала:
  - А нам в школе говорили, что попы, то есть, извините, священники, ну это, прислужники империализма. Значит, вас отпустят.
   Мужчина, едва заметно улыбнулся и покачал головой.
   Заскрипела дверь камеры, отворилась, и вошел Харч с котелками в руках.
  - Эй ты, девка, - сказал он. - Как он? Вижу, уже воркуете тут. На - ка, подкорми его.
   Он поставил котелки на пол и ушел.
   Девушка забрала котелки и подошла к священнику.
  - А давайте, покушаем! - она опустилась перед ним на колени и подвинула еду. - А как вас зовут?
  - В миру, я Фадеев Михаил Иванович, а по сану отец Никодим.
  - Отец Никодим, хорошее имя такое, - сказала девушка. - Давайте отец Никодим, я покормлю вас.
  
  
   3.
  
   За отцом Никодимом пришел сам Корень.
  Он помог ему приподняться, но, видя, что он слаб, подхватил его под руку.
  - Ты это, того, не серчай, старик. Мы и не знали что ты богослужитель. За партизана приняли тебя, понимаешь? Народ то наш натерпелся от этих большевиков, вот, оттого и злой. Тут вот к тебе начальство большое пожаловало от новых властей, ты бы уж, старый, особо на нас не жаловался, не со зла мы, понимаешь?
   Корень, вывел отца Никодима с камеры, но, видя, что ему одному будет не под силу, крикнул в глубь камеры:
  - Эй, деваха! Выходи, поможешь!
   Так, поддерживая с двух сторон Никодима, они пришли в кабинет, где их ожидал немецкий чин.
   Когда они бережно усадили отца Никодима на стул, этот чин спросил, указывая на Валю:
  - А это кто?
  - Медсестра это, - ответил Корень. - Батюшка вот приболел малость, так мы ему медсестру приладили, чтобы подлечился, значит, вот.
  - Это хорошо, хорошо! - остался доволен немец. - Ты ступай пока, позову, если надо, а мы тут втроем поговорим. А ну-ка сестра, как вас?
  - Валя, - отозвалась девушка.
  - Прекрасное имя! Так вот Валя, сделайте нам, пожалуйста, пока чайку.
   Он сам принял из рук Вали стакан с чаем и поставил перед отцом Никодимом и подвинул к нему еду.
  - Вы кушайте, кушайте, не стесняйтесь! Позвольте представиться я Отто фон Зоммер, представитель немецкого командования. В мои обязанности входит
  налаживание новой жизни на территориях, освобожденных от большевистской заразы.
  - Вы хорошо знаете русский язык, - сказал отец Никодим.
  - Спасибо, спасибо! - заулыбался Зоммер.- Но, что вы хотите? Великий русский язык и русская культура! Язык Достоевского и Толстого! Я всегда читаю их произведения в оригинале. И это ничего, что сейчас война, вот увидите, мы немцы, много еще сделаем, чтобы помочь вашему народу возродить свою истинную культуру и поруганную веру в том числе.
  Вы, верно уже слышали, что мы в городе в первую очередь посодействовали открытию богослужений в церкви, где известный вам отец Сергий уже ежедневно служит, восхваляя Бога и новую власть, которая принесла свободу православному народу?
  - Да, - сказал отец Никодим. - Я виделся и говорил с отцом Сергеем.
  - Да что вы! - удивился Зоммер. - И когда вы с ним говорили?
  - На прошлой неделе, - ответил отец Никодим.
  - На прошлой неделе? - удивился Зоммер. - А я с ним говорил два дня назад и, кстати, говорил с ним о вас, но он ничего не сказал мне о вашей встрече. Странно. А я ведь искал вас, отец Никодим. Пора бы и вам вернуться на служение. Я уж и церковь вашу осмотрел, она ничуть не пострадала. Большевики, кажется, держали там какие то мастерские? Но ничего. Вот вы немного поправитесь, а мы уж наведем там порядок. О церковной утвари не беспокойтесь, у меня все имеется в большом количестве. Сразу после изгнания большевиков я тщательно организовал собрание культурных ценностей, чтобы их окончательно не растаскали и не уничтожили. Возьмете у меня все, что вам нужно будет для богослужений.
   А пока, вот, сестричка Валя за вами присмотрит, и где вам жить определитесь. Я вам во всем помогу. Ну, что, надеюсь согласны?
   Отец Никодим, взглянул на веселое и чем-то довольное лицо Зоммера и покачав головой сказал:
  - Нет. Я не буду служить в церкви.
  - Отчего же?! - удивился Зоммер. - Вы, что же, отошли от Церкви? Или ушли в другую церковь?
  - Нет, - ответил отец Никодим. - Но я не буду, служить в церкви.
   Зоммер задумался, он встал и нервно прошелся по кабинету.
  - Так, - сказал он, вернувшись к столу. - Теперь я, кажется, начинаю понимать, почему отец Сергей ничего не сказал о встречи с вами. Вам что же голубчик, наша власть не нравится. Может это мы, а не большевики вышвырнули вас с церкви и превратили его в сарай? Может быть, вы лично симпатизируете этому грязному грузину, вашему вождю, сгноившему половину русского народа, уничтожившего его культуру, веру, наконец? А может, вы тайный агент большевиков и, променяли вашу рясу на партбилет?
   Отец Никодим помолчал немного и сказал:
  - Священнослужитель не может служить властям и партиям. Он может быть послушен только Богу и служит только народу своему. Так заповедовал нам Господь.
  - Не-е-е-т! - сказал Зоммер. - Мне кажется, вы не понимаете нас, господин Никодим. Мы пришли сюда не как завоеватели! Мы пришли сюда, чтобы истребить на корню зло безбожья! И мы истребим его, уверяю вас! С вами, или без вас! Но вы жестоко ошибаетесь, отец Никодим и совершенно ошибаетесь, когда не хотите помочь нам и вашему народу установить новую власть!
  - Я был в городе, когда вы пришли, - ответил отец Никодим. - И видел, зачем вы пришли.
  - А как, как бы вы хотели!? Эти евреи, вы забыли, они распяли нашего Господа! А коммунисты? Они распяли вашу веру и ваш народ!
  - Эти люди, тоже наш народ, - сказал отец Никодим и добавил. - Я сказал об этом отцу Сергею и говорю вам. И поэтому я не буду служить в церкви.
  - Евреи и коммунисты, ваш народ? А вы зря так храбритесь, - сказал вдруг примирительно Зоммер. - Надеюсь, вы понимаете, что ваш отказ, может расцениваться нами как поддержка коммунистического режима, и мы вас просто расстреляем?
  - Я понимаю это, - ответил отец Никодим. - Но, на все воля Господа.
  - Здесь может быть одна воля, отец Никодим, наша. Да и девочку эту придется с вами расстрелять, зачем нам лишние свидетели.
  - Ой, дяденька, а меня за что? Я его не знаю, меня к нему в камеру заперли! - заплакала Валя.
  - Вы не посмеете, - сказал отец Никодим. - Это невинное дитя, отпустите ее.
  - Не такая уж она невинная, как вы думаете. Вот ее военный билет, а это значит, она и присягу принимала, что будет бороться с нами, как это у вас говорится: "до последней капли крови". Нашей крови, позвольте вам заметить. Мы ее отпустим, а она всем будет рассказывать, как отец Никодим большевистской власти верен остался.
  - А я не скажу, дяденька, я не кому не скажу, - запричитала Валя.
  - Ну-ну, успокойся! - Зоммер погладил рукой по плечу девушки. - Я думаю, отец Никодим согласится, и мы тебя отпустим, ведь так отец Никодим?
   Отец Никодим опустил голову и, покачав головой, сказал:
  - Нет.
  - Не думал я, что вы такой жестоко сердечный человек, - сказал Зоммер и крикнул. - Эй, кто-нибудь!
   В дверях появился Корень.
  - Они, оба, больше не нужны мне. Это враги рейха и опасные заговорщики.
  Расстреляйте их! Обоих! - подчеркнул Зоммер.
   Корень, с удивлением взглянув на помрачневшего священника и плачущую девушку, хлопнул каблуками сапог и сказал:
  - Есть, расстрелять!
  
   4.
  
   В камере Валя непрестанно плакала и ходила из угла в угол. Отец Никодим сидел на соломе, прислонившись к стене, и молча наблюдал за ней. Наконец, она присела рядом, и, обняв коленки, сжалась, пытаясь, успокоится.
  - Прости меня, дочь моя, - сказал ей отец Никодим. - Я не думал, что они так поступят.
  - Зачем? Зачем, вы им так сказали? - спросила, всхлипывая, девушка. - Вы же могли сказать, что не служите больше в церкви. Или согласились бы, а потом ушли куда подальше, кто бы за вами смотрел?!
   Отец Никодим потер свои большие и мягкие ладони и ответил:
  - Я не мог так поступить, дочь моя. Ты и я, оба солдаты, и давали клятву служить верно, и честно. Я не мог сказать так, даже если об этом никто и не узнал.
   Девушка взглянула на него и спросила:
  - А они, правда, нас расстреляют?
  - Думаю, что да, - сказал отец Никодим, и девушка снова заплакала.
  - Не плачь, - сказал отец Никодим. - Скоро наши мучения кончатся и Господь примет нас.
  - Да, примет, - всхлипывала девушка. - Это он вас примет, а я кто ему? Я и пионерка была и комсомолка, и в бога не верила.
  - Это все ты не по незнанию, дитя мое. Господь, знает это. Но разве ты хулила Его? Вот и в армии ты на благом деле. Родину защищать и раненным помогать, это и есть самое богоугодное дело.
   Девушка помолчала, а потом спросила:
  - А это, правда?
  - Что, правда? - откликнулся отец Никодим.
  - Ну, что он, бог, меня простит.
   Отец Никодим улыбнулся ей:
  - Ну конечно. А не хочешь ли ты, Валя принять крещение?
  - А можно?
   Отец Никодим не ответил, Он поднялся, принес с угла камеры ведро с водой, которой Валя умывала его, и сказал:
  - Встань, дочь моя.
   Валя встала. Отец Никодим прислушиваясь к шагам за дверью камеры, быстро прочитал короткую молитву и спросил:
  - Веруешь ли ты в Бога нашего и Сына Его Иисуса Христа, Господа нашего и в Духа Святого?
  - Верую, - ответила Валя.
   Отец Никодим наклонился, зачерпнул в ладошку воды с ведра, красною от его крови и окропил голову девушки. Он снова прочитал короткую молитву, достал из кармана крестик, одел на шею девушки, перекрестил ее, благословляя, и сказал:
  - Да не оставит Господь тебя, до конца дней, и ты будь Ему верна во всем, аминь!
   Они снова присели на солому, прислушиваясь к шагам за камерой.
  - О чем вы думаете, - спросила вдруг Валя.
  - А знаешь, - ответил отец Никодим. - Я, почему-то подумал, что если бы я не был священнослужителем, то поступил бы также.
   Они помолчали, затем девушка снова заплакала.
  - Зачем ты плачешь, ты не веришь мне? - спросил отец Никодим.
  - Нет, - сказала Валя.- Мне с вами хорошо. Мне маму жалко.
   Отец Никодим, прижал ее к себе, погладил ее по голове и сказал:
  - Маму и, правда, жалко...
  
  
  
   5.
  
   Когда клацнули затворы, отец Никодим невольно прикрыл девушку собой.
  Застучали выстрелы, и они упали.
   Отец Никодим упал на Валю и был неподвижен. У Вали еще двигались ноги.
   Харч, который любил бывать на таких акциях, подошел к ним и взглянул на отца Никодима. Почти все пули попали в него, и он был мертв.
   Харч, столкнул ногой его тело с девушки и присел на корточки, разглядывая ее. В нее попала всего пара пуль, и она была еще жива.
   Харч, сплюнул, поднялся, передернул затвор автомата и очередью в лицо девушки, выбил из нее оставшуюся жизнь...
   Аминь
  
   Тесные врата...
  
   "..потому что тесны врата и узок путь,
   ведущие в жизнь, и немногие
   находят их".
   Евангелие от Матфея 7:14
  
   Солдата, рядового, восемнадцатилетнего Владимира Сергеевича Иванова, уроженца села Н. что под Воронежем, убили в Чечне, в обычной стычке, которая была второй в его короткой боевой жизни.
   На пустынной, казалось бы дороге рванул фугас, машина перевернулась и началась такая пальба, как на учениях, когда никто не жалеет патронов, лишь бы было шумно и похоже на войну.
   Но стреляли по- настоящему и безжалостно, и тут позабылось все, чему учили. И вместо того, чтобы залечь и отстреливаться оставшиеся в живых, такие же пацаны, как и Иванов, бросились кто куда вдоль обочины, где их и косили поджидавшие стрелки.
   В Иванова попала всего одна пуля, и сразу в сердце. Бывает же такое. Ему показалось, что он сказал от боли: "Мама!", а потом, понял, что его убили, сказал про себя "Мама" от жалости к ней, единственным сыном которой был. И умер мгновенно. Его уже безжизненное, мальчишеское тело, неверно, по инерции, ступила еще пару шагов
  и безвольно завалилась к земле....
  ........................................................................................................
  
   Подмятая под ним трава была сухой и не пыльной, но и не мягкой, к какой он привык. Иванов приподнял голову и прислушался вокруг. Было очень тихо и безветренно. Стоял густой туман, но был он какой-то неправильный, сухой и неподвижный. Вокруг было ни души, не видно было и дороги и машины и вообще не видно было ничего. Он не мог вспомнить, как он здесь очутился, где его товарищи, но главное он был жив. О его ране напоминала лишь запекшаяся на одежде кровь, но она не болела и не тревожила ничем. Он с удивлением провел по ране рукой и не
  почувствовав боли осторожно поднялся и огляделся, пытаясь найти дорогу. Но туман укрыл все вокруг, и тогда он медленно пошел вперед, изредка останавливаясь, прислушиваясь и не замечая, что даже собственных шагов он, почему- то, не слышит.
   Вдруг, кто-то положил ему сзади руку на плечо.
  Иванов резко обернулся и увидел...негра, впервые в своей жизни, здоровенного и улыбающегося чему-то, ослепительным от очень белых и больших зубов, ртом.
  " Наемник" - подумал Иванов и вспомнил вдруг, что он безоружен. Но и негр был безоружен, да вообще настроен дружелюбно. Он еще раз похлопал Володю по плечу и вдруг сказал на очень чистом русском языке:
   - Эй, белый! Я тут уже целый час пытаюсь найти дорогу. Ты не знаешь, где она?
  - Нет, я сам как-то не пойму куда идти,- ответил Иванов.
  - О, небеса! - воскликнул вдруг чернокожий. - Откуда ты так хорошо знаешь наш язык!?
  - Какой язык?
  - Ну, наш. Ты что, белый, жил среди нашего народа?
  - Да нет - неопределенно ответил Иванов и спросил - А ты сам, где живешь?
  - Я в деревне,- сказал негр, как-то неуверенно махнув рукой, словно показывая, где находится его деревня, и тут его взгляд застыл на кровавом пятне на груди Иванова и он, прикоснувшись ладонью к этому пятну, вдруг добавил - Я вообще то умер недавно. А ты кто, солдат?
  - Русский я, - сказал Иванов, начиная что-то понимать.
  - Какой русский? Что есть - русский? - не унимался негр.
  - Ну. Россия, понимаешь? Советский Союз, - добавил он зачем-то.
  - А, совьет! - радостно понимающе замахал головой негр - О, это далеко.
  - А ты откуда?- спросил Иванов.
   - Конго! Конго!- сказал негр.- Разве ты не знаешь где ты?
  - Сам ты "не знаешь"!- передразнил его Иванов.- Пошли, Конго!
   Тут негр, как вспомнил что-то, показал рукой на себя - Я, Мамб! Ты?
  - Владимир,- ответил Иванов.
  - Влядемер.- повторил Мамб, безбожно коверкая его имя, и тут же очень чисто на русском сказал - Очень хорошее имя. Очень.
   Они прошли совсем немного, когда навстречу к ним, из тумана, бесшумно вышел человек в белом.
  - Идите за мной, - сказал этот человек. - Я выведу вас к дороге ведущей к вратам небесным. Там вас ожидает суд и воля господня.
   И Иванов и Мамб поняли, что это Ангел, и то, что они втроем говорят и понимают на одном языке.
   Вскоре туман вдруг рассеялся, и они вышли на дорогу, куда отовсюду Ангелы приводили людей и все они шли дальше в одном направлении.
   Когда прошли немного вперед, толпа стала намного плотнее, многочисленнее. Здесь были люди всех цветов кожи, возрастов и наций, но все говорили на одном языке, понятным для всех.
  Черные и желтые, христиане и мусульмане, китайцы и скандинавы, американцы и индийцы, старые и молодые, красивые и не очень. Все они шли одним, как ручей, живым потоком.
   Место, куда определил их Ангел, оказалось весьма шумным. Здесь в толпе верующие разных религий шумно доказывали друг другу правоту своей веры и даже устроили потасовку.
  Затесавшийся среди них атеист-француз, истерически смеялся, не забывая выкрикивать лозунги о том, что бога нет, а если и есть, то "нет у него на него никаких прав". Лишь группа богобоязненных иудеев, уничтожившая недавно на корню деревеньку террористов - палестинцев, вместе с женщинами и малыми детьми, и погибшие, затем, попав на обратном пути в засаду, горделиво не участвовали в этой передряге. Им, как богом избранному народу, были чужды эти склоки язычников. Правда, некоторые из них, боязливо сторонились спутников мусульман, весьма злобно скаливших зубы, и не прочь, как было видно, поквитаться с "избранными" еще раз, прямо тут по дороге. Здесь же рядом пристроился казненный накануне убийца и насильник, маньяк из Бразилии.
  Он весьма быстро отыскал в толпе адвоката из Греции и пытался теперь выяснить у него, зачтется ли ему казнь как наказание или здесь иные законы. Грек, как мог, уклонялся от прямого ответа, указывая на увязшего в шумной толпе пастора-католика, как лучшего советника при нынешних обстоятельствах. Однако пастор был занят. Он отчаянно отбивался Библией, заботливо положенной в его гроб прихожанами, от усердно наседавших на него индусов, чьих божество он минутой назад обозвал "многорукой макакой".
   Устав от этого шума, Иванов сказал Мамбу
  - Пойду, поищу своих.
   Он шел вперед вдоль людского потока, вглядывался в лица людей, пытаясь узнать "своих", как вдруг его окликнули с толпы:
  - Эй, братишка! Иди сюда.
  Он подошел к маленькой группе молодых людей, один из которых и окликнул его. Они тепло встретили его.
  - Откуда, браток?- спросил окликнувший.
  - Чечня - ответил Иванов, который понял, что его узнали по форме.
  - Да браток, не повезло тебе. Я там был. Дела не сахар. Но меня за два года даже не царапнуло.
  - А как сюда попал?- спросил Иванов.
  - Да мы охрана вон того типана. А у них, крутых, сам знаешь, постоянно разборки. Вот его дружки и разобрались с ним, вместе с нами заодно. Век бы его не видеть. Я вот по осени жениться было, собрался, вот посмотри, какие пацаны за одного м.... пострадали...
  - Ты бы язык свой попридержал, - проворчал "типан", услышав о себе,- Не думай, что он тебе здесь не пригодится.
  - Да уж, "пригодится" - ответил парень.- Тут уж, пожалуй, и без нас все решат.
  - Пригодится, не пригодится, там видно будет. Везде жизнь. А коль жизнь, значит кое-что и от нас зависит, - сказал "типан", листая свою записную книжку толстыми пальцами унизанными толстенными кольцами, словно пытался найти там номер телефона, позвонив куда, можно будет отсюда выбраться.
   Вдруг он увидел Ангела, выведшего из тумана очередных прибывших, схватил его под руку и стал ему что-то очень возбужденно и убедительно говорить на ухо время от времени тыкая на кольца в пальцах и внутренние карманы своего пиджака.
   Ангел, одобрительно выслушав его, запрокинув голову, недолго подумал, затем вдруг спросил:
  - Сколько вас?
  - Нас шесть! Шесть.- торопливо сообщил "типан".
  - А этот?- спросил Ангел, указав на Иванова.
  - Не-не-не!- замотал головой "типан"- Это не с нами. Эй, солдат! Шел бы ты отсюда.
   Иванов отошел от них.
   Ангел повернулся, махнул головой и " типан" с друзьями ушли за ним от толпы другой дорогой.
   Иванов вернулся к Мамбу, который оказывается, никуда не уходил, шел спокойно, как шел, там, куда изначально пристроился и тихо напевал песенку, которую теперь понимали все вокруг.
   Иванов встал рядом с ним и пошел вперед вместе с толпой и думал о том, кто же поможет матери в этом году перекопать огород да починит забор у сарая...
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"