Сакайский Влад Александрович : другие произведения.

Книга

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:



  
  
  
   КНИГА
  
  
   Тогда я был ещё молод, но, несмотря на это, жизнь уже успела изрядно меня потрепать. За два года до тех событий я потерял брата, ещё ранее погибли мои родители, а той холодной осенью умерла моя жена. Мы были женаты всего три года. К моменту нашей свадьбы она только окончила учёбу и нашла себе приличную работу. Я был старше её на два года, мы жили в моём доме, думая только о будущем. Её звали Лиза, она была прекрасна, за все эти годы я так и не нашёл девушки, которая была бы достойна её. Думаю, не стоит говорить, что я очень любил её. Мы надеялись прожить вместе долгую счастливую жизнь, но судьба распорядилась иначе.
   Она умерла в октябре от кровоизлияния в мозг. Умерла быстро и неожиданно, в тот момент, когда выходила из здания фирмы, где работала. Помню, долго не мог, а вернее не хотел поверить, что её больше нет. Не мог поверить, что не услышу вечером, когда она обычно возвращалась с работы, звука её шагов, её голоса. Даже в день похорон я не верил, что всё это происходит на самом деле.
   Погода в тот день была ужасная: шёл мелкий холодный дождь, а тело пронизывал ледяной ветер, который порывистыми ударами бил в лицо, покрывая его противной водяной плёнкой, которая собиралась в капли и скатывалась по лицу подобно слезам. Ветер срывал с деревьев остатки листьев и завывал в их голых ветвях, и вой этот пронизывал меня сильнее самого холодного ветра.
   Её тело накрыли полиэтиленовой плёнкой, когда гроб выносили на улицу. Помню, всё это вызывало у меня какое-то острое и тяжёлое чувство, сродни отвращению: её лицо под полупрозрачной плёнкой, которая, громко хлопая, билась под ударами ветра, и в складках которой собиралась вода. Там она казалась какой-то ненастоящей, словно восковая кукла из музея. Тогда я подумал, что никогда больше не увижу её лица.
   Я хорошо запомнил тот день: холод, ледяной ветер, дождь, вездесущая сырость и грязь; сырой мрамор надгробий под тяжёлым серым небом, комки земли, а скорее грязи, которые с противным звуком падали на обшитую красной тканью крышку гроба.
   Та ночь, когда за окнами бушевал ветер, и капли дождя с глуховатым звуком ударялись о стекла окон, когда я остался совершенно один. Я бродил по комнатам, включив свет во всём доме. Пробовал заняться чем-то, но голова постоянно была занята другим, чем-то, что я не мог уловить, но что не впускало в неё никакие другие мысли. Я не находил себе места, мне хотелось вырваться из стен этого дома и бежать куда-то. Потом я понял, что тянуло меня туда, в грязь и темноту, упасть на свежий погост среди сырых мраморных плит и копать землю, копать руками, чтобы добраться до неё, и остаться там, с ней, если угодно.
   Я напился и уснул. А утром было солнечно и холодно. Ветер гнал по небу обрывки серых облаков, сквозь которые ярко светило солнце, светило, но не грело. Дул не сильный, но пронзительный ветер, а природа выглядела будто умершей, процесс разложения тела которой временно приостановился сковавшим его холодом. Мне даже показалось, что я чувствую запах, сладковатый запах разложения.
   Я вспомнил брата, он любил осень. Именно тогда, стоя у окна и глядя на этот отвратительный пейзаж за окном, я решил поехать в его дом. Не знаю, чем была вызвана эта мысль, но решил я твёрдо и потом, вспоминая эти минуты, именно тогда я начал верить в судьбу.
   Я взял недельный отпуск на работе и, не сказав никому, поехал в соседнюю область, в глухую деревню, где стоял старый дом моего умершего брата.
   Его звали Владимир. Он был на пять лет старше меня, и общались мы крайне редко, хотя, те немногие отношения, которые существовали между нами, были довольно тёплыми. Он никогда не отказывал в помощи, если таковая требовалась, но сам о ней никогда не просил. Человеком он был замкнутым, жил, насколько я знаю, один и никогда не распространялся о своей жизни. У него была довольно высокооплачиваемая работа, и в деньгах он не нуждался.
   Дом нам достался от брата моего отца, который прожил в нём до восьмидесяти семи лет и там же умер. Вероятно, у старика не было больше родственников или ещё кого-то, кому он мог бы оставить своё имущество. Случилось это за месяц до моей свадьбы, когда мне, естественно, было не до дома, к тому же, по описанию, он находился в крайнем запустении.
   Однако, имением заинтересовался Владимир. Мы встретились с ним по этому поводу, и он согласился съездить туда, чтобы оценить его. Что он и сделал.
   Вернулся он через два дня, сказав, как я и ожидал, что имение находится в крайнем запустении, требует ремонта и стоит к тому же на краю полу вымершей деревни, в которой проживает пять человек. Однако, ему дом понравился и он предложил мне выплатить половину его стоимости, и забрать его в своё владение. Я согласился и вскоре получил деньги, а имение перешло к моему брату.
   В следующий раз я встретился с ним на нашей свадьбе, тогда он сказал мне, что ремонт дома уже близится к завершению. От имения он, судя по всему, был в восторге. Я его понимал, ведь он любил уединение. Ещё он рассказывал, что нашёл там что-то интересное, но, видя, что я не проявляю к этому особого интереса, он не стал продолжать. Тогда это действительно мало интересовало меня, как же я потом пожалел об этом. Больше мы не встречались.
   Ехал я порядка шести часов, хотя расстояние было не таким уж и большим. Уйму времени я потерял на ужасных грунтовых дорогах, которые дождь превратил в серую вязкую жижу. Спасли ночные заморозки, иначе, я вообще потерял бы надежду добраться до своей цели. Много усилий я приложил, чтобы не заблудиться на однообразных поворотах просёлочных дорог, но память моя чётко хранила путь в это место, несмотря на то, что я был там всего один раз, потому, этого не случилось.
   Часов через пять я добрался до деревни, путь от которой лежал прямо к моей цели. То место, которое относилось к разряду вымирающих, где доживали свой век старики, не желающие покидать его и обременять себя бременем цивилизации, место, которое медленно умирало вместе с ними.
   Мой брат умер в апреле. В заключении было написано, что смерть наступила в результате сердечного приступа. Владимира можно было назвать фаталистом, поэтому я не удивился, когда узнал, что он задолго до этого составил завещание, по которому имение и остатки его капитала переходили ко мне. Последним его желанием было: быть похороненным на родине, эту его просьбу я исполнил.
   Это был единственный раз, когда я бывал в его имении. Оно произвело на меня плохое впечатление. Всё там: дом, место, деревня с её жителями, вызывали у меня одно желание: быстрее уехать оттуда.
   Я встретился со сторожем, которого нанял мой брат, звали его Михаил. Он понравился мне, но, как мне показалось, относился ко мне с какой-то опаской. Я знал, что труп моего брата нашёл именно он, и, уезжая, я увозил с собой твёрдую уверенность, что по какой-то причине он не рассказал всего. Но, несмотря на это, я нанял его для дальней охраны имения, так как заниматься домом у меня не было времени, а, если признаться, ни малейшего желания. Он согласился и вот уже два года ежемесячно я переводил ему плату за его работу.
  И никогда, до того момента, у меня не появлялось желания вернуться туда.
   От той деревеньки до моей цели было около четырёх километров. Я без труда нашёл дорогу, хотя, она была практически незаметной, и выдавали её лишь глубокие, заросшие травой, колеи, по которым, очевидно, давно уже никто не проезжал. По этой дороге я ехал довольно уверенно, она не была превращена колёсами многочисленных машин в грязь. Однако, местность вокруг была совершенно пустынная и под свинцовым небом, на котором клубились тёмно-серые облака, являла собой весьма унылое зрелище. На много километров вокруг виднелись бескрайние поля, изрезанные неглубокими оврагами и кривыми ручьями, которые местами разливались в болота. Слева от дороги тянулся тёмный хвойный лес, по его краю стояли старые сухие лиственные деревья, обнажив свои кривые чёрные стволы, словно протянутые к серому небу и просящие чего-то.
   Вскоре дорога повернула налево, и некоторое время я ехал среди деревьев, стоявших в жёлтой осенней листве, и сухих стволов, ноющих под напором ветра.
   Он появился неожиданно, я увидел его сквозь редкую листву деревьев, он стоял в своём одиноком величии, словно декорация к постановке готического романа. Возвышался среди могучих дубов и редкого кустарника, являя собой, когда-то, память о своих прежних хозяевах, он даже теперь не потерял своего величия и красоты, присущей только старым домам. Два этажа здания, возвышающиеся над разросшимся кустарником, были на совесть сложены из красного кирпича, глухие деревянные ставни, потемневшие от времени и сырости, закрывали его узкие окна, покрытая железом, кое-где побуревшим от ржавчины, крыша сейчас была глянцевой от сырости. Дом окружала чугунная решетчатая ограда, опиравшаяся на массивные кирпичные столбы, которая несомненно была восстановлена моим братом.
   Справа от дороги я увидел деревню, которая выражала собой ещё больший упадок. Кое-где ещё виднелись почерневшие крыши домов, крытые дранкой; я насчитал их семь, но, очевидно, почти половина из них были нежилые и постепенно рушились и гнили под гнётом времени, дождя и ветра. Кое-где заметны были места, где некогда стояли дома, сейчас от домов не осталось и следа, и выдавала их лишь высокая трава, пятном разросшаяся на земле, щедро удобренной перегнившей древесиной или золой. Иногда среди травы можно было увидеть печи, превратившиеся в кучи битого кирпича. Некогда это была большая и процветающая деревня, но потом она оказалась вдалеке от крупных населённых центров и дорог, пропала возможность торговать, а, значит, и жить здесь, люди постепенно покидали это место, и деревня вымирала. Кое-кто остался, кто-то приехал недавно, как сторож Михаил, но людей становилось всё меньше и меньше. Когда-нибудь от этого места не останется и следа, лишь особняк из красного кирпича будет возвышаться среди деревьев и кустарника, напоминая о некогда живших здесь людях.
   Я подъехал к массивным чугунным воротам, запертым на огромный навесной замок, который, судя по ржавчине, давно уже никто не открывал. Остановив машину перед ними, я нажал на сигнал. Его пронзительный звук гулко разнёсся в холодной, влажной тишине и утонул в окружающей пустоте.
   После обеда погода снова испортилась: над деревьями нависли свинцовые тучи, и дождь изредка бил крупными каплями в стекло машины и по лужам на улице, оставляя на них, разбегающиеся во все стороны, круги.
   Я вышел на улицу и поёжился от ударившего в лицо холодного ветра с дождём. Зашумела пожелтевшая листва на ветвях, стоящих возле дома деревьев. Этот шум, словно холодная отвратительная жидкость, проник в мой мозг, погрузив меня в ещё более унылое состояние, пробудив самые тяжёлые мысли. Засунув руки в карманы плаща я повернулся спиной к ветру и стал смотреть на входную дверь. Она медленно открылась, и на крыльцо вышел довольно крепкого телосложения человек в старых камуфляжных штанах, кирзовых сапогах и поношенной зелёной куртке на плечах. Он долго щурил глаза на своём широком небритом лице, глядя в мою сторону, а потом, зачем-то, кивнул и размашистой неторопливой походкой направился ко мне. Его внешний вид и походка явно указывали на его принадлежность к армии. Даже годы, проведённые в одиночестве и алкогольном угаре, не смогли вытравить из него эту черту. Он действительно служил, был на войне, был ранен и забыт. После нескольких лет, прожитых в поисках справедливости и попытках кому-то что-то доказать, он понял, что от него отвернулись все, кому он служил и ради кого жертвовал жизнью, что жизнь его никому сейчас не нужна. Типичная история. Владимир нашёл его в этой полу вымершей деревне, куда он бежал от своих проблем. Здесь он был единственным, кто мог охранять имение. Владимир нанял его, ему он нравился, мне, признаться, было всё равно.
  - Давненько вас не было. - Сказал он сиплым голосом. - Думал, уж, и не вернётесь.
  - Вернулся, как видишь. - Ответил я без эмоций.
  - Ну, если так, проходите, здравствуйте, в конце концов. - Он растянул в улыбке свои пересохшие губы, оскалив жёлтые зубы, и протянул мне руку.
  - Здравствуй, здравствуй. - Я тоже слегка улыбнулся и протянул руку в ответ на приветствие.
   Мы прошли через калитку во двор и по заросшей дорожке направились к крыльцу. Повсюду во дворе возвышалась сухая высокая трава, доходившая мне до колена. Местами валялись какие-то коряги и поленья, а справа, рядом с углом дома стояла развалившаяся старая телега. Мы взошли на высокое каменное крыльцо, и Михаил открыл массивную деревянную дверь, которая открылась совершенно бесшумно.
   Изнутри дом хоть и выглядел запущенным, но содержался в полном порядке. Сторож добросовестно выполнял свои обязанности. Прихожая была довольно большой и отделана, видимо, во вкусе моего брата. Деревянные панели и обои тёмно-зелёного цвета покрывали стены. Слева, у стены стояла вешалка антикварного вида и подставка для обуви, далее была дверь, направо тоже вела дверь, впереди же был небольшой коридор, завершавшийся лестницей, ведущей на второй этаж.
  - Я живу в комнате рядом с кухней, в остальные комнаты стараюсь не заходить, - Сказал он тем же сиплым голосом, - идёмте.
   Он пошёл направо, к двери, я последовал за ним. Мы оказались на кухне, которая мало походила на прихожую, благодаря обилию современной мебели и техники. Здесь так же поддерживался идеальный порядок. Через дверь мы прошли в маленькую комнату, где стояла кровать, стол и шифоньер. На столе стояли лампа и маленький телевизор. Под потолком тускло светила маленькая люстра. Комната была отделана в стиле прихожей и при таком освещении смотрелась весьма мрачно. Про себя я удивился, как человек может жить здесь совершенно один.
  - Вот, здесь я живу. - Просипел Михаил. - Пойдёмте, я покажу вам вашу комнату... вернее, вашего брата. - Добавил он.
   Комната Владимира располагалась на втором этаже, рядом с лестницей. Середину второго этажа пересекал довольно длинный коридор, который заканчивался узким высоким окном. По обе стороны коридора находились комнаты, в которые вели лакированные деревянные двери. Стены, здесь, как и в прихожей, снизу были покрыты деревянными панелями, а верхняя их часть была оклеена тёмно-зелёными обоями. На полу, через весь коридор, тянулась тёмно-красная дорожка. Тусклый свет проникал сюда через окно, придавая этому длинному коридору ещё более зловещий вид. И, даже при таком освещении, на полу и стеновых панелях виднелся толстый слой пыли.
   Михаил отпер своим ключом дверь и, повернув бронзовую ручку, открыл её.
  - Сейчас я открою ставни, а пока включим свет. - Громко сказал он и щёлкнул выключателем слева от двери.
   Тёмная комната озарилась тусклым рассеянным светом, вероятно, из-за толстого слоя пыли на люстре. Я увидел то, что и ожидал: просторная комната, стены которой отделаны так же, как в коридоре и прихожей. В дальней стене было два окна, в левом углу, у одного из них, стоял письменный стол, в правом- кровать. Слева, у стены, стоял большой книжный шкаф старинной работы, как и всё в этой комнате, на полках которого ровными рядами стояли книги, слева же, за дверью, стоял комод, на котором стоял бронзовый подсвечник и небольшая деревянная шкатулка, и ещё что-то, чего я не видел из-за открытой двери. Справа, рядом с кроватью, стоял шифоньер, а рядом с ним, в углу, этажерка с книгами. Справа от двери стоял небольшой столик с, приставленным к нему стулом. Пол был покрыт ковром неплохого качества.
  - Здесь он жил. - Тихо и без всяких эмоций произнёс сторож. - Он очень много работал и спал тоже здесь. Здесь стоял ещё компьютер, но после его смерти я убрал его в кладовку, чтоб не украли.
   Речь этого человека совершенно не соответствовала его внешности, видимо, когда-то он был неплохо образован. Жизнь непредсказуемая штука. К тому же, сегодня он относился ко мне намного теплее, чем в прошлый раз, когда я приезжал после смерти моего брата.
  - Мой брат умер здесь? - Спросил я.
  - Да. - Он замялся, а потом добавил. - Пойдёмте, принесём ваши вещи.
   Я сам принёс единственную сумку, которую взял с собой, решив попутно загнать машину во двор. На улице уже почти стемнело и значительно похолодало. Пока я возился со ржавым замком, руки мои свело от холода, а кончики пальцев потеряли чувствительность. Ветер порывами доносил холодные иглы измороси и срывал с деревьев остатки листвы. Дом в темноте выглядел пугающе, но, одновременно, он притягивал к себе какой-то непонятной силой, к тому же, сейчас он манил вполне естественными теплотой и уютом.
   Справившись с замком, я с пронзительным скрипом открыл ворота и загнал машину во двор, после чего опять повесил замок.
   Мы сидели на кухне за небольшим столом. На столе стояла бутылка водки, которую я привёз с собой. Одиночество сближает людей, а сейчас мы оба были по-своему одиноки. Ветер завывал за окном, а дробь дождевых капель по оконному стеклу становилась всё чаще, но мне было всё равно. Я рассказал сторожу о своём горе, он рассказал о своей жизни. Мы долго беседовали и, в заключение, он рассказал мне кое-что, что заставило меня задуматься, но не тогда, тогда я был не в состоянии думать.
  - Я никому не рассказывал, не рассказывал правды. - Вдруг сказал он.
  - Ты о чём? - Я не понял сначала, о чём он говорит.
  - О смерти твоего брата. Он был странным человеком и умер странной смертью, честно, я до сих пор боюсь подниматься на верх, особенно на верх.
  - Что там случилось? - Я по-прежнему не понимал.
  - Твой брат занимался колдовством, это была его работа, он всякие работы писал, проводил исследования, посмотри книги в его комнате. Я не интересовался этим, но, похоже, профессиональный интерес перерос во что-то большее. Там, на чердаке, есть большая комната, он туда никому не разрешал заходить, но сам пропадал там часами, часто ночью. Не знаю, чем он там занимался, но что-то в этом было дурное: странные звуки, запах, крики; он что-то приносил в ящиках, куда-то ездил, я не совался, это ведь не моё дело. Честно, я боялся за его рассудок.
   Михаил достал сигарету из пачки, лежащей на столе, быстро сунул её в рот и прикурил от зажигалки. Приятный табачный дым заклубился над столом, я с наслаждением втянул его ноздрями. Я бросил курить за год до этого, а через несколько дней курил намного больше, чем до этого.
  - Однажды, это было за два дня до его смерти, он привёз что-то в своём грузовике. Это был гроб, клянусь. - Он улыбнулся. - Он затащил его на чердак. Через день после этого я уехал в город по своим делам, а когда вернулся, застал такую картину: он лежал в своей комнате, скрючившись в нарисованном мелом кругу, словно защищался от чего-то. В руках его был зажат нож, а на лице такой оскал, какого я никогда не видел. Круг я стёр, конечно, до приезда экспертов. Дверь в эту чёртову комнату была заперта, я не заходил туда, ключ рядом с ней так и висит. Но, клянусь, пахло оттуда падалью, и долго ещё, ночами, мне казалось, что там кто-то ходит, потом всё затихло. Но, знаешь, иногда, мне кажется, я чувствую кого-то. Что-то холодное, что касается твоей кожи и пронизывает тебя до самых костей. Сначала я думал, что схожу с ума. Часто у меня появлялась мысль ухать отсюда, но мне некуда ехать, бежать-то некуда. Зря я тебе всё это рассказал, ну да ладно, я должен был рассказать кому-то, к тому же, ты ведь его брат, должен знать.
   Я сидел и молчал, я не хотел тогда об этом думать и не стал, вскоре я пошёл спать.
   Я поднимался в темноту по крутой деревянной лестнице в полном одиночестве. Что-то заставило меня прислушаться: ступеньки скрипели, тогда это меня почему-то удивило, ещё я слышал завывание ветра на улице и стук дождя, и ещё какие-то звуки, присущие старым домам. В моей памяти всплыла история, рассказанная мне только что, и слова Владимира, которые он сказал тогда, на моей свадьбе: " Там, на чердаке, я нашёл кое-что, это поразительно..."
   Поднявшись по лестнице, я вгляделся в кромешную тьму, уходящего в даль коридора. Я ничего не увидел, но знал, что там эта большая комната: нужно всего лишь пройти до конца коридора, ступая по мягкому старому ковру, повернуться на право и подняться на чердак по скрипучим деревянным ступеням. Там, перед запертой дверью, на стене, висит ключ, надо лишь найти его в темноте...
   Я стоял в кромешной, почти осязаемой темноте, которая обступила меня со всех сторон. Я не помнил, как оказался там, там у этой самой деревянной лестницы, что вела на чердак. Я протянул руки в темноту и они не встретили никакого препятствия, я развёл их в стороны и ощутил ладонями деревянные панели стен. Это точно был узкий проход, который вёл к двери, что не открывалась уже два года. Я до сих пор не могу понять, какая сила заставила меня сделать шаг на эту сухую деревянную ступень, что удержало меня от того, к чему стремился весь мой разум, за исключением малой его части, неподконтрольной мне самому. Я хотел бежать отсюда, но сделал шаг вперёд, подобно тем людям, что шагают с крыш высотных зданий в бездну, не осознавая, что делают. Моя нога опустилась на широкую деревянную ступень, которая издала неприятный скрипучий звук, я сделал второй шаг, третий... Вскоре, я упёрся вытянутыми руками в шершавую деревянную дверь. Я развёл руки в стороны и начал шарить ими по стенам. Вдруг, моя левая рука ощутила холод металла, я снял с гвоздя небольшой ключ и уже нащупывал правой рукой замочную скважину, как вдруг, я будто проснулся, отдёрнув руку от холодной бронзы дверной рукоятки. Несколько секунд во мне боролись страх и та сила, что заставила меня придти сюда - может, простое любопытство. Я стоял в чёрной темноте, слушая звук ветра и дождя за окном, которого почему-то не видел. Что-то холодное скользнуло по моему запястью, но не осталось на коже, а проникло под неё, в мышцы, кости, кровь. Ледяной холод пронзил всё моё тело, он будто проходил сквозь меня, заставляя мои мышцы сжиматься в судороге. Я быстро развернулся и почти упал вниз, на деревянный пол, покрытый старым мягким ковром.
   Я почти пробежал по коридору к своей комнате, открыл дверь и запер её за собой. Потом я лёг спать и заснул почти мнгновенно. Мне приснился мой брат, как он стоял на моей свадьбе и смотрел на меня с какой-то непонятной тоской. Мне снилась Лиза, её красивое лицо, руки, протянутые ко мне; она улыбается и обнимает меня, её руки ложатся на мою шею, она прижимается ко мне, сжимая меня всё крепче и крепче. Вдруг холод стальными иглами пронизывает меня до самых костей, а она сжимает меня всё крепче и крепче, так крепко, что я даже не могу закричать.
   Когда я проснулся, в комнате уже было светло. Я встал с кровати и подошёл к окну: небо было пасмурным, но дождя не было. Я с тоской оглядел умирающую природу за окном, лес, простиравшийся на многие километры, всё это навевало на меня чувство, подобное тошноте, но, одновременно, дарило какое-то странное спокойствие.
   Я оделся и спустился на кухню, приготовить себе завтрак. Там меня встретил Михаил, одетый точно так же, как и вчера. Он спросил меня о том, как я провёл ночь, я ему ответил что-то, потом он предложил мне позавтракать вместе с ним, на что я охотно согласился.
   Он сказал мне, что, пользуясь случаем, хочет съездить на пару дней в город, оставив дом на меня. Меня не прельщала перспектива остаться здесь совершенно одному, но держать его было просто глупо, и я согласился. Он уехал сразу после завтрака, а я отправился в комнату моего брата.
   Поднявшись на второй этаж, я, вдруг, вспомнил то, что случилось вчера ночью. Все детали восстали в памяти с пугающей точностью, и мне снова показалось, что моё тело прожигает тот ужасный холод. Но уже через секунду я стоял в полной растерянности не в состоянии понять, что меня так напугало, теперь всё казалось очевидным, а поведение моё ужасно глупым. Я взглянул в конец коридора, освещённый рассеянным светом, падающим от узкого окна, справа от которого был вход в эту комнату на чердаке. " Я просто был пьян. " - Сказал я себе и открыл дверь в комнату моего брата.
   Дневной свет проникал сюда сквозь мутные стёкла окон и отражался от лакированных панелей и деревянных частей мебели, покрытых толстым слоем пыли. В комнате царил запах сырости и плесени, в углах её с потолка свисали невесомые сети, сплетённые пауками за эти годы.
   Я подошёл к книжному шкафу, в котором было множество аккуратно расставленных книг. Прочитав названия на их корешках, я понял, что Михаил был прав насчёт работы моего брата. Тогда я плохо разбирался в оккультных науках и большинство названий было мне просто незнакомо, тем более, что некоторые были написаны на иностранных языках: немецком, английском, латыни, арабском и других. Книги были различного возраста: от древних томов до новейших изданий, включая те, что я всегда считал бульварной литературой. Здесь были " Magus" и "Okkultna filosofia" в чёрных потёртых переплётах, на другой полке стояла в мягкой обложке из глянцевой бумаги книга " Оборотни и вампиры". Словом, подбор литературы был самым разнообразным, но объединяла их все только тематика. Меня тогда мало интересовало содержание этих книг, однако, у меня появилась мысль, что они могут иметь немалую ценность, поэтому я решил заняться ими позже.
   Большую часть дня я потратил на уборку, которую решил провести в той части дома, где собирался жить. Чем-то мне понравилось это место, и я действительно собирался там обосноваться, несмотря на всю его мрачность и уединённость. Прибираясь в столе брата, я нашёл его бумаги, раскиданные в ящиках в полном беспорядке. Здесь были исписанные тетради, листы с различными копиями и пометками, записные книжки и фотографии. Всё это было свалено в полнейшем беспорядке, и невозможно было установить какую-то связь между всеми этими документами. Я аккуратно разложил их по стопкам и положил в ящики стола, где они и лежали до этого. В верхнем ящике я нашёл красивый и, видимо, довольно дорогой старинный нож с инкрустированной металлической рукоятью и обоюдоострым блестящим лезвием, на котором была выгравирована какая-то непонятная надпись или символ. Нож был завёрнут в кусок красного сукна и лежал в самой глубине ящика, среди листов бумаги с какими-то записями. В нижнем ящике я нашёл чёрную, деревянную, плоскую коробку с замком, который я без труда взломал своим складным ножом. В коробке оказались круглые серебряные пластины, на которых так же были выгравированы незнакомые мне символы. Каждая пластина была завёрнута в кусок чёрной ткани, всего их было девять.
   Когда я закончил уборку, комната уже погружалась во мрак, и мне пришлось включить свет. Только тогда я почувствовал, что ужасно проголодался и решил спуститься на кухню. Однако, выйдя в коридор, я вспомнил о загадочной комнате на чердаке. Я остановился посреди коридора, глядя на, светящийся тусклым светом, прямоугольник окна в его конце. Меня вновь разбирало любопытство, и я направился к нему.
   Широкие деревянные ступени были покрыты толстым слоем пыли, на котором чётко отпечатались мои следы. Ступени были сделаны из обычных досок, которые не были даже покрыты лаком и сейчас рассохлись и потемнели. Там, наверху, в темноте виднелся тёмно-коричневый прямоугольник двери, которую я вчера так и не осмелился открыть. Сверху тянуло сквозняком и сыростью.
   Я поднялся на верх и встал перед дверью. Оглядев стены, я нашёл гвоздь, на котором вчера висел ключ, но ключа не было. Я оглядел пол, но не нашёл его и там. Сунув руку в карман брюк, я почувствовал пальцами холод металла, видимо ночью я автоматически сунул его туда.
   Когда дверь открылась, мне в лицо ударил сквозняк вперемешку с пылью и затхлым запахом. Моему взгляду представилось довольно обширное почти пустое помещение, занимавшее весь чердак. Здесь было пусто, не было старых вещей и коробок, которые обычно наполняют чердаки домов. Помещение сверху и по стенам было пересечено множеством массивных деревянных балок, а посреди его была площадка, посреди которой стояло нечто наподобие алтаря из цельной каменной глыбы в человеческий рост длиной. У его изголовья стояла подставка, на которой лежала открытая книга. Тусклый свет, падавший от четырёх слуховых окон, освещал помещение таким образом, что можно было видеть лишь эту центральную площадку, углы же, и то, что было по другую сторону балок, утопало в кромешной темноте.
   Я подошёл к алтарю, мои шаги гулко разнеслись по чердаку, многократно отражаясь от стен и балок. Опустив глаза вниз, я увидел что-то под слоем пыли. Это были круги, большие концентрические круги, выцарапанные на гладкой поверхности дерева, центром их служил алтарь. Поверх они были обведены мелом, присмотревшись, я увидел ещё какие-то символы и линии, которые просто были начертаны мелом в кругах. Алтарь был сделан из отшлифованного камня чёрного цвета и имел форму идеального параллелепипеда. У его изголовья стояла деревянная подставка с раскрытой книгой. Я тихо подошёл к подставке, пытаясь ступать как можно тише. Свет, исходивший из слуховых окон, становился всё тусклее, и комната постепенно погружалась во мрак. Раскрытые страницы книги покрывал толстый слой пыли, но даже так было видно, что в неё вложена тонкая тетрадь, состоящая всего из нескольких листов. Медленно наклонившись к ней, я дунул, и пыль густым белым облаком заклубилась над алтарём. Я осторожно взял тетрадь, которая покрывала большую часть книги и собрала на себя большую часть пыли. Под ней оказался совершенно чистый прямоугольник старой пожелтевшей бумаги.
   Текст был написан на латыни, которой я тогда не знал. На левой странице книги была нарисована странная звезда, вписанная в два концентрических круга, по длине которых были начертаны ещё какие-то символы. Под рисунком была надпись, но разобрать её я не мог. Ещё не понимая, что это может значить, я снова опустил глаза вниз: кругов было два, а нарисованные мелом линии естественным образом складывались в ту самую звезду.
   Становилось совсем темно, а внутри меня всё больше нарастала странная тревога, источника которой я не понимал. Я осторожно взял книгу с подставки, заложив нужные страницы тетрадкой, и пошёл к выходу. Книга оказалась на удивление тяжёлой, её сухой кожаный переплёт неприятно скрёб по коже. Я сунул её под левую руку, когда подходил к двери, и уже потянулся к ручке, но, вдруг замер. Справа от двери у стены лежало что-то, чего я не заметил, когда входил сюда. Свет почти не падал на эту часть комнаты, но глаза уже достаточно привыкли к темноте и, когда я наклонился, то увидел сначала что-то белеющее в темноте, но потом перед моим взором с ужасающей чёткостью предстал человеческий скелет.
   Он лежал у самой стены, оскалившись на меня своими белыми зубами. С его костей местами свисали лохмотья, большую часть которых, видимо, давно уже растащили крысы.
   Я не почувствовал страха, лишь отвращение и лёгкое смятение от обилия мыслей, которые роились в моём мозгу. В памяти всплыли слова Михаила, сказанные мне накануне, слова моего брата. Теперь всё встало на свои места, в одном я был уверен, в том, что мой брат никого не убил, но с какой целью он принёс сюда труп, и что убило его? Я не знал, что мне теперь делать со скелетом, но, признаться, тогда я об этом совершенно не задумывался, я просто оставил его лежать там, где он и лежал, меня занимал другой вопрос: чем занимался мой брат?
   Я выпрямился и пошёл к двери. У самого выхода я, на мнгновенье, вновь ощутил присутствие чего-то, дарившего мёртвый пронзительный холод. Я быстро вышел и запер за собой дверь. Коридор уже погрузился во мрак, и расплывчатый светлый прямоугольник на старом выцветшем ковре был почти незаметен. Прижав к себе книгу, я быстро прошёл в свою комнату.
   Я сидел в удобном кресле, слушая вой ветра за окном и удары дождевых капель по стеклу. На столе горела лампа, освещая желтоватым светом листы тетради с выцветшими чернилами. Это был перевод той самой страницы книги с замечаниями моего брата. Я заметил это, когда осматривал найденное в своей комнате, подумав сначала, что тетрадь служила всего лишь закладкой. Название книги мне было не знакомо, и разобрать её содержание я не мог. Она содержала множество рисунков со всяческими символами и таблицами, и несколько эстампов. Издана она была в 1594 году, но сохранилась очень хорошо.
   Только потом я обратил внимание на тетрадь. Развернув её страницы, я увидел, что они исписаны выцветшими чернилами, но без труда узнавался почерк моего брата. Здесь было всего три листа, но, читая их, я впал в какое-то странное оцепенение, невероятность и очевидность написанного поразили меня, однако я не мог поверить, что это стало причиной гибели Владимира. Написано там было следующее: " Книга содержит весьма неплохой перевод, мне не совсем понятно, почему Келли использовал латынь, но, в принципе, дела это не меняет. Вероятно, эта копия может быть единственной и, в своём роде, уникальной. Мне очень повезло, что я достал её, чего бы мне это ни стоило.
   Несмотря на хороший перевод, в книге содержится много условностей, которые несколько усложняют её понимание, встречаются непереводимые записи, местами используются энохианские ключи, не понятен смысл нескольких эстампов. Всё это потребует много времени на дополнительные исследования, но это ерунда.
  
   Я расшифровал значение трёх эстампов, с которыми не мог справиться ранее. Расшифровка энохианских ключей отбирает большую часть времени, так как ранее я не сталкивался с ними так плотно, но работа идёт.
  
   Книга действительно уникальна, я почти закончил расшифровку ключей. Особенно меня заинтересовала глава, где я впервые встретил практические руководства по некромантии. Такого я прежде не встречал. Глава мной почти расшифрована, дело остаётся за вычислением астрономических величин и составлением транскрипции. И ещё: я не уверен, что автором перевода был Келли, эта работа совершенно отлична от его предыдущих, не смотря на широкое использование энохианских ключей и символов, к тому же, и они несколько отличаются от тех, что были даны в работах Ди и Келли, в основном способы их применения. Вероятно, Келли выдал этот перевод за свою работу, либо, его настоящий автор прикрывался именем Келли, не понятно, с какой целью.
  
  Транскрипция закончена. Процедура очень проста, несмотря на сложность кругов, астрономические величины не имеют большого значения. Требуется лишь провести обряд в безвременье. Сами круги тоже, видимо, не имеют большого практического значения, достаточно, может быть, лишь построить защиту, но, несмотря на это, я воспроизведу их со всей точностью. В книге содержаться подробнейшие инструкции по совершению обряда, если всё получится, то я смогу воскресить мёртвое тело.
  
   Я сделаю это. Материал уже здесь, достать его не составило труда. Я исполню обряд в полнолуние, после завтра. Пока нужно ещё потренироваться с транскрипцией. "
  
   Далее приводился текст заклинания и довольно скупое описание обряда. Перевод, сделанный моим братом, видимо находился где-то среди тех документов, которые лежали в его комнате, либо на диске компьютера.
   По описанию обряда, тело следовало положить на алтарь в центре этих кругов, а затем, в " безвременье", произнести слова заклинания над ним. Всего только это требовалось для того, о чём мечтали многие поколения людей, посвятившие этому всю свою жизнь. Тогда я не мог поверить, что простые слова могут заставить подняться труп, но кое-что заставляло меня задуматься. Труп на чердаке лежал не на алтаре, а у двери, и, по его положению, не было похоже, что его туда положили. Как ни бредово это звучит, но, похоже было, будто он сам пришёл туда. Кроме того: странные обстоятельства смерти Владимира.
   В один из моментов, я поймал себя на мысли, что склонен верить в это, действительно верить. Я достал из сумки небольшую бутылку коньяка, налил его в стакан, который взял из шкафа и уселся обратно в кресло.
   Я листал жёлтые, со светло-коричневыми разводами страницы книги, медленно потягивая коньяк из стакана. Он был уже четвёртым, и я начинал ощущать, как мои мысли медленно уходят в туманную даль, разрастаясь подобно кисте во всех направлениях и самых бредовых вариациях. Я медленно терял контроль над ними, но останавливаться не собирался, здесь меня ничто не ограничивало, кроме меня самого.
   Я вспомнил Лизу, её прелестное лицо, красивую улыбку, вспомнил так, будто она была живой. Тоска сжала мне горло, и, очнувшись, я почувствовал, что слёзы стекают по моим щекам. За тот день я совсем не вспоминал её, но тогда мой затуманенный алкоголем мозг вновь наполнился воспоминаниями приятными и нестерпимо горькими. Я смотрел на её фотографию, где было лето, светило солнце на голубом небе, отбрасывая серебристые отблески с поверхности воды, где на каменной набережной стояла она, в зелёной футболке и забранными в хвост волосами, смотрела на меня своими серыми глазами и чему-то улыбалась. Именно тогда в мой отравленный мозг пришла мысль, что я снова могу сделать так, что она будет жива, и мы снова будем вместе. Тогда это показалось мне столь естественно, я смеялся и удивлялся тому, что эта мысль не пришла ко мне раньше.
   Я хотел вновь посетить чердак, но ноги уже отказывались меня слушаться, и я упал на кровать, мнгновенно заснув.
   Когда я проснулся, было уже утро, точно такое же, как и вчера. Я лежал на кровати поверх одеяла, прямо в одежде. Первое, что я почувствовал, был холод, который, видимо, воцарился во всём доме. Несмотря на прекрасное самочувствие, на душе было погано, я чувствовал себя одиноким и опустошённым, так же, как и в первый день после похорон. Я долго лежал на спине, глядя в потолок, не желая ничего предпринимать, пытаясь разобраться в хаосе роящихся в голове мыслей. Я чувствовал, что всё очень сильно изменилось, но не мог понять, в чём это заключалось. Мысли о том, что я узнал накануне, вызывали лишь тошноту. Перед взглядом постоянно представал скелет, лежащий на чердаке, с его адской улыбкой, и всё более реальной становилась мысль, что где-то здесь, в одном из тёмных углов этого проклятого дома, лежит скелет моего брата, что здесь полно скелетов, ослепительно белых, в грязных лохмотьях, разорванных крысами, они везде: под полом, в стенах, за каждой запертой дверью и скоро их станет на один больше.
   Пытаясь выбраться из этих мыслей, словно из вязкой трясины, наполненной липкой грязью, я встал с кровати, выпил немного коньяка из открытой бутылки, стоящей на столе, и спустился вниз. Накинув пальто, я вышел на улицу. Было холодно, но почти безветренно, в глаза сразу ударил яркий солнечный свет, падавший с чистого неба, казавшегося светло-синим. Сунув руки в карман пальто, я направился к воротам, решив немного прогуляться.
   Природа под ярким солнечным светом выглядела почти весело, но, всё равно, она была мёртвой. Я медленно шёл по грунтовой дороге, покрытой замёрзшей грязью, между чёрными деревянными домами. Деревня казалась абсолютно пустой. Я видел их, людей, которые скрывались в своих гнилых домах, осторожно поглядывая на меня из-за окон, будто я был призраком, несущим чуму и смерть. Не знаю почему, но меня это не удивило, я понимал, какую славу заслужил в этих местах мой брат, и не удивился бы, если однажды ночью, увидел этих людей перед воротами дома с вилами и факелами в руках.
   Я обошёл деревню, что не заняло много времени, и вернулся к дому. Он смотрелся величественно под лучами утреннего солнца, которые отражались от стёкол его окон и придавали особую рельефность его стенам. "Дом, наполненный скелетами" - всплыло в моей памяти. Я вдруг понял, что жить мне совершенно не хочется, а в человеке, которому нечего терять, кроме своей жизни, которому не нужна даже она, просыпается безрассудная смелость, так случилось и со мной.
   После обеда я отыскал в кладовке лом, лопату, старую керосинку и, переодевшись, пошёл к машине. Небо снова затягивали облака, дул слабый ветерок. Заперев двери и закрыв ставни в доме, я отправлялся к своей новой цели, которую избрал для себя не исключая, что она может стать последней в моей жизни.
   Я ехал не торопясь, торопиться мне было некуда, до ночи было ещё далеко. Когда я выехал на шоссе, было уже темно. Я заправил машину, за одно перекусив в кафе рядом с заправкой, и поехал прямиком по дороге, по которой ехал всего два дня назад.
   Я поставил машину в кустах, всего в паре десятков метров от ограды. Я сидел внутри и ждал, ждал пока придёт ночь, пока не перестанут ходить люди по близлежащей дороге, ездить мимо машины, ослепляя меня светом своих фар. Сидел, слушая редкие удары дождевых капель по крыше и стёклам кабины под аккомпанемент противной музыки, исходившей из динамиков позади меня, играющей тихо, тихо.
   Я вышел из машины в первом часу ночи, сжав лом и лопату в руках. На лопате болталась ржавая керосиновая лампа. Я прошёл между сырыми мраморными плитами и крестами, и остановился возле погоста, накрытого сырыми венками с чёрными лентами. Я замер на мнгновенье, слушая стук капель и чувствуя, как они стекают по моему лицу. Потом бросил на землю лом и лопату, аккуратно поставил на землю лампу и протянул руки к еловым венкам. Они были сырые и противные на ощупь, я сбросил их на землю, потом осторожно снял цветы и фотографию, завёрнутую в полиэтилен. Глядя на фотографию, я вспомнил её лицо, там, в гробу, так же накрытое полиэтиленом.
   Зажигать лампу я пока не стал, всё, что нужно было, я видел, а лампа здесь только выдавала меня. Я взял в руки лопату и осторожно вонзил её в погост, который дождь уже успел превратить в грязь. Комья земли постепенно вырастали в большую кучу рядом с ямой. Земля ещё не промёрзла и не успела слежаться, но, не смотря на это, я уже успел изрядно вымокнуть, не столько от дождя, сколько от пота. Когда я останавливался и выпрямлялся во весь рост, холодный воздух прохватывал моё тело противным сырым холодом.
   Когда край ямы был на уровне моего пояса, я зажёг лампу и продолжал копать. Я не чувствовал холода и усталости, я копал, копал без перерыва, не обращая внимания на то, что выкидывать землю из ямы было всё труднее. Совершенно неожиданно лопата с глухим звуком ударилась о что-то твёрдое, я бросил её и, опустившись на колени, стал разгребать землю руками. Красная обшивка гроба стала теперь коричневой, но это был он. Я выбросил из могилы остатки земли и расчистил гроб руками. Я добрался до него, но не учёл одного, я не знал, как его открыть. Я пробовал сделать это лопатой, но у меня никак не получалось подцепить крышку её лезвием, наконец я в бешенстве выбросил её наверх и уже хотел разбить крышку ломом, но тут вспомнил, что в багажнике машины лежит монтировка.
   Я выбрался из могилы и пошёл к машине. Только теперь я понял, как устал. Ноги плохо слушались, и меня мотало из стороны в сторону, руки и спина нестерпимо ныли. Несмотря на это, я быстро дошёл до машины, взял из багажника монтировку и пошёл обратно. Теперь меня совершенно не заботило то, что меня может кто-то заметить.
   Гвозди легко выходили из дерева, я вырывал их один за другим, и, вскоре, поднял крышку, которая показалась мне очень тяжёлой, и выбросил её наверх.
  Я взял лампу и наклонился над гробом. Её лицо было прекрасно, несмотря на мертвенную бледность и синеватый цвет губ. Её глаза были закрыты, казалось, что она просто спала. Её волосы были зачёсаны назад, а в ушах были серьги, которые она всегда любила. Я склонился над ней и заплакал, я чувствовал себя полностью обессиленным, я смахнул чёрную ленту с её лба и прижал к себе её тело, я целовал её холодное лицо, совершенно забыв о том, что она мертва.
   Я отнёс её тело в машину, положил её на заднее сиденье, и пошёл закапывать могилу. Потратив немало усилий, чтобы придать ей прежний вид, я справился только к рассвету, когда, наконец, добрался до машины и рухнул за руль. Её тело лежало сзади, накрытое серым плащом, я очень хотел взглянуть на неё ещё раз, но у меня уже не было сил. Я отогнал машину в один из пустырей и заснул на руле, проспав почти до обеда.
   Проснувшись, я долго не мог понять, где нахожусь. Сквозь ветровое стекло, забрызганное дождём, виднелись развалины какого-то сарая, покрытые кустарником, в которые упиралась грязная разъезженная дорога. За сараем было поле, которое уходило в покрытую дымкой даль и заканчивалось лесом. Жутко болела голова, всё тело ломало. Только спустя минуту я смог восстановить последовательность всех событий, но всё это было столь не реально и казалось страшным сном. Я оглянулся назад и увидел плащ, лежащий на заднем сиденье, она была там. Я вышел из машины и открыл заднюю дверь. Приподняв край плаща, я снова посмотрел на её умиротворённое лицо. " Скоро мы будем вместе" - Сказал я ей и осторожно накрыл.
   Холод здорово прохватывал меня сквозь всё ещё сырую одежду, и я решил быстрее ехать обратно, пока совсем не простудился, или кто-нибудь не обратил на меня внимания. Я сел в машину, выпил немного коньяка из фляжки и завёл двигатель.
   Добраться обратно было намного сложнее. Дорога раскисла, и мне пару раз приходилось вытаскивать машину из грязи. Добрался я лишь к вечеру, когда было уже темно. К моей радости, Михаил ещё не вернулся.
   Я открыл дверь дома, а затем осторожно достал её тело. Я почти не ощущал её веса. На ней было белое платье, и она в нём была прекрасна, хоть оно и было сейчас запачкано землёй. Никогда не забуду этого ощущения, когда я держал на руках её тело, это было удивительно, такого трепета я не испытывал никогда.
   Я хотел сразу положить её на алтарь, но испугался, что её могут тронуть крысы, и решил оставить её пока на своей кровати. Я отнёс её в свою комнату и положил на кровать поверх покрывала.
   Зайдя в ванную, я ужаснулся, увидев своё отражение в зеркале. Лицо и одежда были выпачканы грязью и глиной, вид у меня был совершенно бледный. Вернулась головная боль и смертельная усталость. Я начал стягивать с себя куртку и только тут заметил, что руки мои сбиты в кровь. Кое-как я принял душ, переоделся и вернулся в свою комнату. Ещё раз я взглянул на неё, а потом выключил свет и упал на кровать рядом с ней, мнгновенно заснув.
   Мне снилась Лиза. Она стояла посреди комнаты, лицо её было бледным, но прекрасным, она звала меня. Я шёл к ней, но что-то сдерживало меня от того, чтобы броситься к ней, обнять её. Чёрная грязь начала сочиться сквозь её кожу, стекая тёмными ручейками по её рукам, шее, лицу. Она становилась всё гуще и уже сочилась из под её платья, она всё больше и больше скрывала её тело, превратив, наконец, его в большой комок чёрной грязи, из которого доносился противный булькающий звук. А потом он начал медленно оседать и упал, растёкшись по полу большой тёмной лужей, из которой торчали белые кости.
   Проснувшись следующим утром, я почувствовал, что обнимаю рукой её. Она лежала рядом, такая же как и вечером. Я поправил платье на ней и встал с кровати. Чувствовал я себя не лучше, голова по-прежнему раскалывалась, видимо, у меня была температура. Я долго рылся в сумке в поисках аспирина и, найдя его, пошёл на кухню. Есть не хотелось, от одной только мысли о еде меня выворачивало наизнанку, поэтому, я решил хотя бы выпить кофе.
   Что такое жизнь, и что есть смерть. Мы не знаем об этом. Если о жизни мы и имеем какое-то представление, то смерть по прежнему остаётся для нас загадкой. Мы тешим себя надеждой, попасть в рай после смерти, или хоть куда-то, куда угодно, нас пугает одна только мысль, что в один момент всё просто кончится и не будет ничего. Поэтому мы верим в душу, которая после смерти попадёт в рай, претерпит реинкарнацию, воскреснет в "Последний день", станет призраком, лишь бы не темнота и забвение. Смерть, вот то, что столетиями увлекало людей: смерть, бессмертие и некромантия. Веками люди старались побороть её, когда-то в этом преуспел Христос, сегодня реанимация, создавшая термин " клиническая смерть", но никто не смог победить её окончательно, даже Иисус дал Лазарю лишь отсрочку. Вот почему она так пугает нас, потому что главной и неизбежной целью жизни является смерть.
   Весь день я занимался транскрипцией, стараясь научиться правильно произносить слова заклинания. К счастью, мой брат довольно подробно расписал её, как и весь обряд, что освободило меня от необходимости копаться в самой книге. Совершить его я собирался той же ночью, единственное астрономическое условие соблюдалось.
   Я сидел в кресле, закутавшись в теплый плед и изредка прикладываясь к стакану с коньяком. Я множество раз проговаривал заклинание, добиваясь безупречного произношения, иногда, будто украдкой, я глядел на неё, мирно лежащую на моей постели. Часто, в нетерпении, я глядел на часы, стоявшие на комоде, стрелки которых двигались нестерпимо медленно.
   Когда свет, падающий от окна, стал тускнеть, и комната стала медленно погружаться во мрак, а моё произношение стало почти безупречным, я снова поднялся на чердак. Миновав скелет, лежащий у двери, я подошёл к алтарю и водрузил книгу на подставку. Взятым с собой веником, я смахнул пыль с алтаря и увидел то, чего не заметил в прошлый раз. На гладкой чёрной поверхности камня был выбит орнамент, представлявший собой шестиконечную звезду, обведённую двумя квадратами, с прямоугольником по середине, который, в свою очередь, был разбит на двенадцать квадратов, в которые были вписаны какие-то буквы. Между двумя линиями описанных квадратов, в которые была вписана шестиконечная звезда, также находилось множество букв.
   Подметя пол в центре комнаты от вездесущей пыли, я установил по диаметру внешнего круга свечи. Затем, руководствуясь книгой и тем, что осталось от рисунка, я восстановил круг. Всё это заняло у меня довольно много времени, закончил я, когда в комнате стало совсем темно, и я вынужден был воспользоваться лампой.
   Ночь почти настала, почти настало время , которое я так долго ждал. Нежно я взял её на руки и пронёс по коридору, осторожно поднял по узкой лестнице, пронёс по комнате, освещённой свечами, и положил на чёрный каменный алтарь. Глядя на её лицо, я не мог поверить, что ЭТО получится, но не хотел и думать о неудаче. " Мы всё равно будем вместе. " - Сказал я ей, проведя рукой по её каштановым волосам: " Что бы не случилось. "
   Я встал к подставке и открыл книгу на странице, которая была заложена тетрадкой. Я посмотрел на часы, оставалось ещё несколько минут. В комнате воцарилась тишина, даже ветер снаружи утих, лишь пламя свечей иногда потрескивало, отбрасывая на стены жёлтый дрожащий свет.
   Я ещё раз взглянул на часы, время уже пришло. Дрожащими руками я взял тетрадь и начал читать заклинание, которое почти уже знал наизусть. Слова гулко разносились по комнате, отражаясь от стен и балок, создавая в воздухе странную вибрацию, которую я чувствовал всем телом. Холодный пот выступил у меня на лбу и на спине, щекой я почувствовал еле заметное движение воздуха, пламя свечей тоже начинало колыхаться. Я продолжал читать, несмотря ни на что, даже на сильную боль, которая разрывала мою голову, я продолжал читать заклинание по памяти, потому что видеть уже не мог.
   Всё кончилось. Я стоял с закрытыми глазами, боясь лишь одного, что не произойдёт ничего, что всё это было зря. Я открыл глаза и посмотрел на её тело, оно лежало неподвижно. Где-то ниже горла я ощутил горечь, которая всё возрастала.
   Я вздрогнул от страшного и резкого звука, который пронзил тишину, резкий сипящий звук, с которым её лёгкие втянули воздух. Её тело выгнулось, и руки со скрюченными пальцами, устремились вверх. Она резко села, уперев взгляд в противоположную стену. Я не мог двинуться, лишь смотрел на неё, не имея возможности видеть её лица. Она встала на ноги, движения её были резкими и неуклюжими. Она сделала два шага к противоположной стене и развернулась. Её лицо: бледное, с широко раскрытыми чёрными глазами, слегка раздвинутыми губами, оголившими желтоватые зубы; я до сих пор вижу его в своих кошмарах, но тогда я был словно заворожённый, не в силах ни двинуться, ни произнести что ни будь. Она протянула ко мне руки и оскалилась в ужасной улыбке. "Иди ко мне"- просипела она, почти не шевеля губами. И я пошёл, медленно, словно находясь под гипнозом. Обойдя алтарь, я подошел прямо к ней. Я почувствовал, как её холодные руки сомкнулись на моей шее, я обнял её за талию и приблизился к её лицу. Она не дышала, изо рта у неё исходил ужасный запах, но, не обращая на это внимания, я поцеловал её. Я касался её холодных губ, всё больше и больше упиваясь ими. Её холодные пальцы длинными ногтями вонзались мне в шею, сжимали её, словно тиски; тело моё пронизывал холод, пробираясь до самых костей, разум мой медленно проваливался в темноту, даря мне чудесную лёгкость.
   "Беги! Она убивает тебя!"- Крикнул, вдруг, кто-то внутри меня. Я открыл глаза и почувствовал, что жизнь медленно уходит из моего тела, а по шее и спине течёт что-то тёплое. "Уйди!"- крикнул я и оттолкнул её. Каким-то чудом мне удалось вырваться и я отскочил от нее на несколько шагов. Она протянула ко мне руки и медленно шла ко мне, шаркая босыми ногами по деревянному полу. Рот её был открыт: "Иди ко мне," - доносился из него ужасный сипящий звук.
   Я пятился к двери и неожиданно упёрся в неё спиной, от неожиданности я вскрикнул. Нащупав за спиной ручку, я повернул её и открыл дверь. По комнате пронёсся ветер, задувая свечи. Комната погрузилась в темноту, и её ужасную бледную фигуру, облачённую в белое платье, тоже поглотила тьма. Я выскочил прочь, захлопнув за собой дверь. Несколько секунд я лихорадочно искал ключ, потом, трясущимися руками, вставил его в скважину и запер её. Когда я вытаскивал его, он выскользнул у меня из рук и упал в темноту, я наклонился, чтобы найти его, но дверь, вдруг, ударили изнутри так, что с косяка посыпалась штукатурка. Забыв о ключе, я бросился вниз.
   Когда я очнулся, машина стояла на просёлочной дороге рядом с небольшим перелеском, судя по шуму, рядом проходило шоссе. Я не помню, как выбежал на улицу и сел в машину, я пришёл в себя, лишь когда моя машина уже мчалась по одной из просёлочных дорог. Я ехал почти всю ночь, у меня было одно желание: уехать, уехать как можно дальше.
   Те дни я провёл как будто в страшном сне, я и вспоминаю их, как страшный сон, кошмар, который перевернул всю мою жизнь. Я не был там больше никогда, как никогда я не вернулся и в свой дом, не дав знать о себе никому из знакомых. Как ни глупо это звучит, но я боялся, что она найдёт меня. По сей день я вижу её в своих кошмарах, как она протягивает ко мне руки и зовёт меня своим сиплым голосом.
   Я устроил свою жизнь на новом месте, там, где никто меня не знает. Меня искали, но я сделал себе новый паспорт и живу теперь под другим именем. С тех пор я пытаюсь постигнуть то, что произошло тогда, и пришёл к ужасным выводам. Все эти годы я изучал оккультизм и пытался понять, что я сделал.
   Скелет Михаила нашли следующим летом в лесу, недалеко от дома, об этом я узнал потом, видимо, он всё таки открыл эту комнату. Дом, по моим данным, никто не охранял, но, говорят, что в нём кто-то живёт, однако, новых его жителей никто не знает. Люди боятся заходить в те места: все жители той деревеньки умерли, их разложившиеся трупы находили в различных местах по всей округе, иногда там пропадают посторонние люди и жители близ лежащих деревень, особенно эти случаи участились в последнее время. Их трупы тоже иногда находят. Я слышал истории о живых мертвецах, которых люди встречают в тех местах, даже встретил одну газетную публикацию на эту тему.
   В свете последних событий мои догадки выглядят ещё более страшными. Та книга - ужасная ловушка, в которую попадаются люди, не понимающие её истинного смысла, вроде меня и моего брата. Я впустил сюда этих тварей, теперь им нужны тела. Неизвестно, сколько их там, и что будет, если он найдут человека, способного прочитать заклинание. Человек, написавший эту книгу, проклял ей всё человечество. Умерло уже слишком много людей, и я еду туда, чтобы остановить это. Я оставил там книгу и транскрипцию, надеюсь они ещё там, если нет, то рано или поздно она напомнит о себе. Если мне повезёт, я изгоню этих тварей обратно и уничтожу книгу, если нет, то рано или поздно придёт человек, способный прочесть транскрипцию и если он окажется в их власти, последствия будут ужасны.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГОРОД
  
  - Там никто уже не живёт, от деревни почти ничего не осталось. - Сказал он и стряхнул пепел в пепельницу.
   Я посмотрел в окно, на дорогу, выложенную красной плиткой, и спросил, втянув в лёгкие ещё одну порцию табачного дыма:
  - В Речке ещё живёт кто ни будь?
  - Нет, там тоже никто не живёт. Вообще, в последние годы люди предпочитают не селиться рядом с этим местом. - Он улыбнулся, с лёгкой издёвкой, как мне показалось. - Попросту говоря, там все вымерли и продолжают умирать.
  - Я знаю, что говорят в округе?
   Он опять улыбнулся, сделал затяжку, после чего лицо его стало неожиданно серьёзным:
  - Много всяких слухов ходит, в газетах много всякого пишут...
  - Конкретнее, если можно.
  - От загадочной болезни до банды маньяков и стаи зверей - людоедов. Говорят о секте, которая обустроилась в старом особняке, говорят о мафии. Сплетней много, но это всё слухи. Единственное, на что я обратил внимание, там вполне серьёзно говорят о живых мертвецах... ну не серьёзно, конечно, но говорят много.
   Я затушил окурок о хрустальную пепельницу, которая сияла розовым светом в лучах заходящего солнца. Оно красноватым диском нависало над горизонтом, который покрывал бескрайний хвойный лес, в деревьях которого серебряными пятнами блестела водная гладь реки.
  - А что власти, милиция? - Спросил я, доставая из пачки новую сигарету.
  - Это меня больше всего и удивило. - Констатировал он, опустив глаза. - Они ничего не делают, словно и не происходит ничего. Самое интересное - ведь нигде об этом и не знают: не было никаких сообщений, за исключением одной газетной публикации в областной газете, никаких заявлений, словно и не происходит ничего. Милиция конечно изображает какую-то активность, но не суётся туда вообще, хотя район не закрыт.
  - Да, но ведь масштабы не такие и большие. - Добавил я.
  - Дело не в масштабах, - он улыбнулся, - люди то пропадают, трупы находят, а кто их, никто не знает, да и не хочет особо.
   Я закурил новую сигарету и ещё раз внимательно посмотрел на моего собеседника: на вид ему было лет тридцать, может чуть меньше, он был одет в джинсы и синюю рубашку, поверх которой была надета коричневая куртка. Он тоже затушил сигарету и потянулся к стакану с пивом.
  - Вероятно, вы слишком драматизируете. - Сказал я, глядя на него. - Сколько человек пропало?
  - Около двадцати. - Он опять растянул губы в улыбке. - Вы всё ещё считаете, что я драматизирую?
   Я пожал плечами и потянулся за новой сигаретой:
  - Вы ещё не были там? - Спросил я, уйдя от ответа.
  - Нет, сначала я решил встретиться с вами и назначить новое место встречи.
   Он отодвинул свой стул подальше от стола и вытянул ноги в старых кроссовках, которые, видимо, служили ему уже многие годы.
  - Правильно. - Я закурил новую сигарету, погрузившись на миг в серый табачный дым. - Вы знаете место, где можно было бы назначить встречу?
  - Да, у них в райцентре есть неплохой бар, называется "Ильяс", найдёте легко, он там единственный в своём роде. Можно встретиться там.
   Я подумал, взглянул ещё раз на его молодое лицо окаймлённое светлыми не расчёсанными волосами, сделал ещё одну затяжку и ответил:
  - Давайте, когда?
   Он пожал плечами:
  - Мне нужно дня два, давайте через два дня и, лучше всего, до обеда, когда народу поменьше будет.
  - Да, хорошо.
  - На этом моя работа закончится?
  - Посмотрим, это зависит от того, что вы мне расскажете, но деньги свои вы получите однозначно.
  - Ну, тогда всего доброго.
   Он допил своё пиво, поставил стакан на столик и встал, протянув мне руку. Я тоже протянул ему руку и сжал его мягкую ладонь. Он криво улыбнулся и вышел из зала, в котором только ещё собирались люди.
   Я снова втянул в себя сладковатый табачный дым и повернулся к окну. Солнце уже садилось, и тени вытягивались на, мощёной красной плиткой, площади, поглащая её сантиметр за сантиметром. Я вглядывался в темнеющий лес и пытался представить, как выглядит сейчас то место, удовольствия мне это не доставляло. Столько лет я гнал от себя эти воспоминания, и вот теперь они возвращаются, а, может, я возвращаюсь к ним. Я преодолевал в себе сильное желание бросить всё и уехать сейчас же, и я бы уехал, если бы не знал, что в этом случае мне никогда не спать спокойно. Все эти годы я пытался забыть это проклятое место, но словно какая-то неведомая сила тянула меня к нему, я знал, что там что-то происходит, отчасти из приходящей ко мне информации, и просто потому, что не могло там быть всё в порядке. Я знал, что наступит момент, когда мне нужно будет вернуться туда, чтобы исправить содеянное мною, а, может, заплатить за это. Этот момент настал.
   Я затушил окурок о ту же хрустальную пепельницу, встал и пошёл к выходу. У резной деревянной двери я поравнялся с молоденькой девушкой с длинными светлыми волосами, она проводила меня своими большими серыми глазами, от удивления лишь приоткрыв рот. Про себя я усмехнулся, решив, что и в самом деле выгляжу несколько пугающе. Последние годы не прошли бесследно.
  
   Машина почти бесшумно катилась по хорошо укатанной грунтовой дороге, фары выхватывали из темноты деревья и старые сухие стволы, которые в обилии валялись вдоль дороги. Луна изредка показывалась меж бегущих по небу облаков, разливая по лесу свой холодный свет, придавая ему жуткий и мёртвый вид.
   В японском джипе сидело четыре человека, которые сейчас напряжённо молчали. Водитель иногда нарушал молчание, когда машина проваливалась в яму или подпрыгивала на кочке. Почти в плотную за ними следовала "Ауди", которой, несомненно, сложнее было пробираться по лесной дороге, но цель того стоила.
   Алексей, известный больше под кличкой "Гюрза", данной ему в честь пистолета, который он умудрился где то раздобыть, сидел на заднем сиденье джипа. Пистолета с витыми золочёными узорами теперь при нём не было, да и руки его были крепко сцеплены за спиной наручниками.
  Лицо сильно ныло, как, впрочем, и всё тело, при каждом резком движении голову пронзала резкая боль, которая заставляла его крепко зажмуривать глаза и стискивать зубы, что тоже причиняло ему не малую боль, ведь челюсть его была разбита, а, может, и сломана. Сначала он чувствовал, как по его лицу струйкой стекала кровь из рваной раны над левой бровью, но потом кровотечение остановилось, и кровь на его лице стала засыхать, образуя тонкую корку, кожа под которой нестерпимо чесалась. Болели рёбра, по которым его долго пинали ребята, сейчас сидевшие по обе стороны от него, нос ему сломал тот, что сидел справа, он до сих пор потирал ушибленную кисть.
   Алексею не было дела до своих попутчиков и, тем более, до того, что происходило снаружи. Он сидел, опустив голову вниз, видя в тусклом свете, капельки засохшей крови на своей чёрной футболке. Он знал, что смерть его близко и всё приближается, со скоростью сорок километров в час. Он не чувствовал страха, лишь горькую обиду, которая камнем лежала где-то чуть ниже шеи. Он не мог понять, как они могли так просто обдурить его, как он мог быть таким дураком, что поддался на такую идиотскую уловку. Он видел пистолет под курткой того, что сидел справа, автомат на коленях, у того, что был слева, они были так близко, но руки его были вывернуты и скреплены за спиной наручниками, которые железной хваткой впились в запястья.
   Машина круто завернула влево и выехала на небольшую поляну, следом за ней прямо на дороге остановилась "Ауди".
  - Вылезай, сука! - Сказал кто то Алексею прямо на ухо, и чьи-то руки подхватили его и вышвырнули из машины. Он упал на землю, покрытую сухими коричневыми листьями, застонав от боли, которая пронзила его тело. Он почувствовал слабый удар по почкам, потом его подхватили и потащили куда-то. Он не сопротивлялся, даже не от того, что это было бессмысленно, от того, что у него не было на это сил.
   Из "Ауди" вышло три человека, двое из которых были в кожаных куртках, третий же в чёрной рубашке, поверх которой была надета "горизонталка". Двое из джипа тащили к небольшому овражку человека со сцепленными за спиной руками, который уже казался мёртвым, но это было не так, его били осторожно, чтобы не умер раньше времени. За ними медленно шёл невысокий, но крепкий человек с автоматом в левой руке, пренебрежительно держа его за ствольную коробку.
   Алексея бросили на землю у самого края оврага, он захрипел от боли и сплюнул на сухие листья слюну смешанную с кровью. Ожидая нового удара, он перевернулся на бок и инстинктивно подтянул ноги к животу, но его подхватили под руки и быстро подняли, поставив на колени, спиной к оврагу.
   Он поднял голову и увидел четырёх, разглядеть их он не мог, фары машины светили ему прямо в глаза, но одного - Андрея он узнал, он не мог его не узнать. Алексей растянул разбитые губы в улыбке, оголив окровавленные зубы.
  - Ну что, сучонок, допрыгался, я ж тебя предупреждал, а ты не слушал. - Сказал Андрей своим спокойным голосом, наклонившись прямо к его лицу. Теперь Алексей мог видеть его лицо, спокойное и безжалостное, словно кусок камня, чувствовать его запах, его дыхание. Он смотрел на его лицо и чувствовал, как ненависть чёрной змеёй поднимается из бездны разума, будто желая вонзиться своими зубами в эту ненавистную глотку.
  - Ты, дурак, ты хоть понял, что случилось. Я же всегда говорил, что ты не достоин тягаться со мной, куда ж ты полез, а! - Говорил он без всяких эмоций, словно зачитывал отрывок какого-то романа. Его зубы блестели в свете фар, дыхание будто обжигало разбитое лицо. Алексей вцепился бы в эту морду зубами, но у него не было сил, да и челюсть не двигалась. Он лишь крепче сжал кулаки за спиной, желая что бы всё это быстрее кончилось.
  - Ты же знаешь, как я поступаю в таких случаях, ты сам не раз видел, участвовал, теперь твоя очередь.
   Одним движением руки он выхватил из "горизонталки" револьвер и приставил его к голове Алексея. Андрей любил свой револьвер, он использовал его как раз в таких случаях, револьвер не оставляет гильз на месте убийства, мягкую свинцовую пулю, сделанную на заказ, трудно идентифицировать, и бьёт он наверняка. Теперь его холодный чёрный ствол упирался Алексею в лоб, чуть выше левой брови. Он услышал щелчок взводимого курка и даже скрежет проворачиваемого барабана.
  - Прощай, скотина. - Раздалось в темноте, у него над головой.
   Сильный удар отбросил его голову назад, что-то ударило в лоб и разорвало голову изнутри, боль шаром раздулась в голове и вышла из затылка, после яркой вспышки в глазах всё померкло и он по чувствовал, что падает во тьму, которая была мягкой и ласковой, не то что земля, покрытая прошлогодними листьями. Всё кончилось.
   Его тело слегка подбросило вверх и оно с глухим звуком упало на дно оврага, скрывшись в темноте.
  - Такой он, жалкий конец Гюрзы. - Так же спокойно сказал Андрей, засовывая револьвер обратно в кобуру. - Что стоите, снимите с него наручники.
   Андрей развернулся и пошёл обратно к своей "Ауди". Трое оставшихся переглянулись меж собой:
  - Пусть Малыш лезет, я в прошлый раз... - Громко произнёс тот, что был с автоматом.
  Малыш посмотрел исподлобья на остальных и, видя, что спорить бесполезно, нехотя полез в овраг, нашаривая в кармане куртки ключи от наручников. Спустившись по рыхлому склону на самое дно, он вгляделся в темноту, ничего там не увидев.
  - Бля, не видно ж ни хрена. - Сказал он громко и, наклонившись, стал шарить руками по прошлогодней сухой траве и веткам.
   Рука его неожиданно наткнулась на что-то влажное и студенистое, поняв, что это, он судорожно отдёрнул её. Потом снова протянул в темноту, наткнувшись, на этот раз, на ещё тёплую руку трупа. Она всё ещё слабо подёргивалась, от чего Малышу стало не по себе, но, несмотря на это, он провёл ладонью вниз по руке, нащупав в темноте холодный металл наручников. Тихо матерясь, он нащупал в темноте отверстие для ключа и сунул туда маленький ключ. Чтобы открыть оба замка, ему потребовалось около минуты, потом он потянул вверх за гладкую цепочку.
   Держа наручники двумя пальцами, он вылез из оврага, где его ждали остальные.
  - Что долго так? - Спросил второй. - Мёртвый он?
  - А ты как думаешь, лови. - Он бросил ему наручники.
   Тот ловко их поймал и сунул в карман.
  - Рыси погрызут, не опознают. - Тихо произнёс Стрелок, глядя в темноту оврага, а потом развернулся и, махнув рукой, пошёл к машине. Остальные последовали за ним.
   Когда стих шум отъезжающих машин, и лес на полнился своими естественными звуками, вышла из-за облаков бледная луна, осветив своим мёртвым светом тело, лежащее на дне оврага. Шёрох листьев и треск веток вторгся в ночную тишину. Кто-то совсем близко подошёл к этому месту, зная точно, зачем пришёл сюда.
  
   Тусклый жёлтый свет, падавший от небольших светильников, подвешенных на стенах, освещал резные лакированные панели стен, чёрные круглые столики и людей, сидевших за ними. Надо всем этим сизой дымкой клубился табачный дым, поглащавший свет жёлтых светильников.
   Несмотря на время, посетителей было довольно много. Большинство предпочитало бар, что находился в соседнем зале, куда вела дверь слева от меня, но кое-кто занимал столики возле меня.
   Прошло уже три часа. Я знал, что он уже не придёт: он всегда был пунктуален, но, несмотря на это, я продолжал сидеть за столиком, выкуривая сигарету за сигаретой. Даже не от того, что всё же надеялся увидеть его, пожалуй, я просто не знал, что мне делать дальше. Мне приходилось на месте просчитывать свои действия, а принимать поспешных решений я не хотел.
   Я предполагал, что он может не справиться, но, видимо, по собственной беспечности не желал учитывать этот вариант. Мне нужна была информация, которую я надеялся получить от него, исходя из которой, я мог строить дальнейшие планы. Я мог нанять ещё кого-то, хотя бы тех двоих, что сидели за соседним столиком, пили коктейль из розовых аллюминиевых банок, живо о чём-то беседуя. Но я отказался от этой мысли: если не вернулся этот, то нет гарантии, что выживут другие, а где-то в глубине души, чисто интуитивно я чувствовал, что времени у меня мало. Нужно было идти самому.
   Я затушил окурок о край хрустальной пепельницы, которая была уже изрядно наполнена серым пеплом и окурками, не смотря на то, что официантка в легком голубом платье и такого же цвета фартуке регулярно меняла её, ещё раз осмотрелся, встал и вышел в соседний зал, где располагался бар.
   У стойки бара сидело десять человек. Без всякой на то нужды я разглядел их лица, может я его и увижу когда-то, но он уже мёртв. Ещё раз окинув помещение взглядом, я прошёл к двери и вышел на улицу.
   В лицо сразу ударил яркий солнечный свет и свежий весенний воздух. Пару секунд я стоял у входа, привыкая к свету, слушая звуки, которые совсем не походили на городские, скорее они были похожи на те, что я слышал в детстве, когда жил на окраине небольшого посёлка. Я открыл глаза и спустился по бетонным ступеням на пыльный серый асфальт, окружённого деревьями переулка. Я повернул на право и пошёл к небольшой стоянке, где оставил свою машину. Солнце припекало, и в длинном чёрном плаще становилось уже жарковато, но снимать его я пока не хотел.
   Для дальнейших действий мне нужна была информация о том, что там сейчас происходит. В последнее время меня охватила странная тревога - то, что происходило там, мало походило на то, что я ожидал увидеть. Было очень много пропавших за сравнительно короткий промежуток времени, были странные слухи, было странное поведение местных. Я боялся, что случилось то, чего я ожидал и больше всего опасался. Я принял меры предосторожности, но иногда я сам чувствую себя параноиком, как, впрочем, все последние годы.
   Собака, белая, с чёрными пятнами, хромая вышла из-за ржавого железного гаража. Голова её была опущена, бока впали, а из под облезлой шкуры торчали рёбра. Она приподняла морду, покрытую клещами, со слегка приоткрытым ртом; её левый глаз был затянут белой плёнкой, но и правым она, похоже, ничего не видела. Она медленно повела мордой из стороны в сторону и, неуклюже переставляя немощные лапы, медленно пошла поперёк дороги.
   Грязное больное животное, судьба которого теперь никого не волновала, было обречено на медленную и мучительную смерть. Когда-то она, вероятно, получала за свою службу миску похлёбки и человеческую ласку, теперь же стала никому не нужна и вынуждена питаться падалью и гниющими отходами, за которые не надо бороться, которые в состоянии разжевать её гниющие зубы. Горе собак в том, что они не могут совершить самоубийства, они цепляются за жизнь до последнего, так велит инстинкт, они будут жить, пока желудок их способен переваривать эту скудную пищу, если болезнь или машина не убьют их раньше.
   Я сунул руку под плащ, нащупав тёплую рукоять тесака, чтобы прервать мучения бедной твари, но потом передумал и прошёл мимо, взглянув напоследок в след ковыляющей к куче мусора полудохлой собаке.
   Мой УАЗик стоял на неровной асфальтированной площадке между стеной дома и гаражами, которые были разбросаны меж кустов, деревьев и куч мусора. УАЗик выглядел весьма непримечательно, что меня вполне удовлетворяло. Это была одна из причин, по которым я взял именно его, мне нельзя было выделяться, к тому же, несмотря на тёплую погоду, дороги здесь наверняка ещё не просохли.
   Я подошёл к потёртому зелёному борту и достал из кармана плаща ключи. Прохладный весенний ветерок приятно обдул моё лицо, заставив меня замереть на мнгновение. Я почувствовал, как он развевает мои длинные седые волосы, слышал, как он шумит в молодой ярко-зелёной листве многочисленных деревьев. Этот звук вызвал у меня грустное чувство ностальгии, напомнив о давних временах, это было так давно. Я открыл дверцу машины и быстро сел на чёрное потёртое сиденье. Свежесть весеннего воздуха тут же сменилась парниковой духотой кабины, запахом бензина, масла и старой обшивки. Я захлопнул дверь, со скрипом повернув блестящую рукоятку, открыл окно, а потом завёл машину. Нужно было найти карту.
  
  - Идиоты! Сборище идиотов! - Сухо проговорил Андрей, стоя лицом к окну и спиной к своим собеседникам. Он бросил пустую пачку из под сигарет на пол и повернулся лицом к троим, что стояли сейчас возле двери, не зная, что ему ответить.
  - Ну, вашу мать, где тело, тело где, я спрашиваю? - Спокойно обратился он ко всем троим, а потом замолчал, и челюсти его вернулись к жевательным движениям, перемалывая жвачку, которой, впрочем, могло и не быть: это была одна из его привычек.
  - Я не знаю, - робко отозвался Малыш, - я сам снял с него наручники, он мёртвый был.
  - Мёртвый. - Криво усмехнулся Андрей, продолжая жевать, а потом вдруг выхватил из кобуры револьвер, который в одно мнгновение оказался у Малыша перед лицом, заставив его вздрогнуть от неожиданности и замереть, глядя в чёрный холодный зрачок ствола. - Мёртвый говоришь. Да я сейчас башку тебе снесу и посмотрю потом, какой ты мёртвый будешь, идиот.
   Пару секунд он глядел остолбеневшему парню в глаза, заставив того действительно волноваться за свою жизнь. Но револьвер убрался от его лица так же неожиданно, как и появился, заставив благодарить бога за спасение от праведного гнева шефа.
   Андрей резко развернулся и снова отошёл к окну. Он сложил руки перед собой и около минуты молча разглядывал улицу сквозь пыльное стекло. Он стоял и думал, заставляя троих своих подчинённых страдать от неприятного чувства неограниченного и томительного ожидания. Даже глядя на его затылок, можно было видеть, как он продолжает жевать, он всегда начинал жевать, когда нервничал, но сейчас он совсем не выглядел нервным, его эмоции переходили в холодную рассудительность, позволяя принять ему правильное решение.
  - Слушай, Гера, - обратился он к третьему из тех, что стояли у него за спиной, - что там конкретно?
   Гера был старше тех двоих и, как правило, был среди них главным, что совершенно не было видно снаружи, но он был единственным, по мнению Андрея, кто мог самостоятельно принимать решения, разумные решения. Он не таскал с собой автомат, как Стрелок, или "Стечкин", как Малыш. Обычно он вообще предпочитал обходиться без огнестрельного оружия и, потому, никогда не вступал в конфликт с законом, обходясь обычным ножом и "Ударом", который был абсолютно законен, но, когда нужно, благодаря специальным кустарным патронам, превращался в смертоносное бесшумное оружие. Всё это время Гера стоял, глядя в пол, на стену, будто всё то, что сейчас было произнесено, относилось только к тем двоим, но, ни в коей мере, ни к нему. В принципе, так оно и было.
  - Мы ездили туда вечером, - ответил он, оторвав, наконец, взгляд от пола, - Тела не было, его утащили волоком, на траве следы крови остались. Крови порядочно, значит, сделали это почти сразу после его смерти. Следы обрываются возле дороги, может, его погрузили в машину, но, может быть, тащили и по дороге, но там следов никаких, три дня всё-таки прошло, да ещё сволочь какая-то брёвна волоком протащила. Короче, не знаю я, куда он делся.
   Андрей смотрел сквозь пыльное стекло на улицу, что проходила под окнами. По ней шли в обе стороны люди, которых он сейчас ненавидел, в таких случаях он всегда выплёскивал ненависть на безликую абстрагированную толпу, так как знал, что в этом случае она не принесёт вреда главным образом ему самому. Иногда, конечно, выдавался случай выместить свою злость на конкретном индивиде этой безликой массы, как же он был счастлив в таких случаях. Он был зол на себя, за то, что уехал в такой ответственный момент, зол на своих помощников, хотя, пока не знал, за что их винить. Он не мог понять, кому понадобилось тело, которое два дня назад должен был найти "случайный" прохожий, фотография которого должна была появиться на следующий день в газетах, как знамение его победы, тело, которое должно было сгинуть в лабораториях суд медэкспертизы, быть захоронено, как неопознанное, как это делалось много раз раньше. Но кто-то вмешался, кто это сделал и зачем, было неизвестно, и это больше всего бесило Андрея, когда не понимаешь, что происходит вокруг, а это тебя касается, очень плотно касается, это бесит, создаёт чувство бессилия и слепоты и бесит ещё больше. Поэтому, Андрей намеревался направить все свои силы на обретение зрения, он очень желал знать, кто его новый враг.
   Он отвернулся от окна и опёрся на стол, пару секунд разглядывал пожелтевшие обои на противоположной стене, а потом сказал:
  - Куда ведёт эта дорога?
  - Не знаю, мы не интересовались. - Ответил Гера, злясь в душе на самого себя.
  - Тогда собирайтесь в экспедицию, - искоса улыбнувшись, ответил Андрей, но улыбка мнгновенно пропала с его лица, и оно сделалось таким же суровым и равнодушным, - исследуйте эту дорогу вдоль и поперёк, там глухие места, может быть, тело ещё там, только не светитесь.
  
   Это место с трёх сторон окружали лес и болота, с одной стороны от него простиралось большое поле, пересечённое множеством оврагов и поэтому, людьми не используемое. Недалеко, через это поле протекала маленькая речушка, которая, втекая в лес, разливалась в большое болото. В четырёх километрах юго-западнее на этой самой речушке стояла деревня под названием Речка. В ней, как я уже знал, живых не осталось, а, значит, делать там нечего, по крайней мере пока. Единственным населённым пунктом, который был к этому месту ближе десяти километров, и в котором, вероятно, были ещё люди, было Збруево. Оно стояло в семи километрах западнее, отделённое от моей цели семикилометровой лесополосой. Это и была моя первая цель.
   Второе, что меня интересовало, были дороги. Дорог здесь было крайне мало, видимо, из-за обилия болот. Одна дорога шла через Речку, та, по которой я добирался туда в прошлый раз. Вторая дорога шла от Збруево и выходила через лес почти к районному центру, делая при этом немалый крюк. Эта дорога проходила как раз через мою цель, что мне и нужно было. Моя цель была обозначена тремя чёрными точками, над которыми маленькими чёрными буквами было написано: "Погост".
   Я оторвался от листа карты и размял затёкшую шею. Вечер уже опускался на улицы, и солнце скрылось за ярко-зелёными ветвями высоких деревьев, даря земле свой оранжевый свет. В воздухе воцарилась вечерняя прохлада и тишь. Изредка тишину разрывал шум проезжающих мимо машин или крики детей, играющих во дворе. Я никогда не любил детей, но сейчас, глядя на них, ощущал давящую грусть, понимая, что жизнь моя прошла, я прожил её в постоянном бегстве и страхе, которым даже не мог ни с кем поделиться. Жизнь прошла, а я по-прежнему один: " Да будет так" - Прошептал я тихо.
   Я выброси окурок, сложил лист карты и сунул его в свою старую серую сумку, что стояла рядом с соседним сиденьем. Нужно было поужинать и остановиться где-то на ночь. Первой моей целью было Збруево, но ехать туда ночью я не решился, тем более, что смысла в этом никакого не было.
   Я завёл машину и выехал из двора, мимо проплыли зелёные кусты и серые бетонные столбы, я притормозил у выезда на дорогу, пропустив Камаз, который с шумом пронёсся передо мной, обдав меня резкой волной тёплого воздуха и пыли. На мнгновение в моём мозгу возникла мысль о хрупкости и беззащитности нашей жизни. Почти каждую минуту стоит лишь сделать один шаг в неправильном направлении и всё кончится. Сейчас мне стоило лишь немного подать машину вперёд. Каждый волен сделать свой шаг в нужном ему направлении и правильность этого шага для каждого своя.
   Я выехал на дорогу и направился к окраине города, где собирался остановиться на ночлег. Солнце опускалось всё ниже, сейчас оно уже скрывалось за высокими бетонными домами, что стояли вдоль дороги, и изредка мелькало в промежутках между ними, слепя глаза оранжевым светом.
   Я припарковал машину за небольшим магазином, что располагался рядом с высоткой на самом краю города. Солнце уже зашло за горизонт, и на землю опустились густые сумерки. Я вышел из кабины в прохладу вечернего воздуха, вдохнул воздух, в котором явно чувствовалась примесь гнилостного запаха. Я осмотрелся по сторонам и увидел его источник - два мусорных контейнера, мусор из которых уже высыпался наружу, образуя большие грязные кучи. В одной из них копошился рыжий спаниель.
   Я развернулся и пошёл за угол, где был вход в магазин. Войдя в него через большую стеклянную дверь, открывалась которая с большим трудом, я подошёл к ярко освещённому прилавку, за которым стояла девушка с короткой стрижкой, в жёлтой блузке и синем фартуке. Она стояла, опёршись на прилавок и наблюдала за пожилой женщиной, которая что-то выбирала на витрине. Девушка оторвала взгляд от старухи и взглянула на меня, её взгляд мнгновение выглядел удивлённым и задержался на мне. Я взглянул на своё отражение в зеркальной витрине и в душе усмехнулся.
  - Хотите что ни будь? - наконец сказала она.
  - Да. - Я улыбнулся, стараясь выглядеть как можно доброжелательней.
   Я купил себе кое-что на ужин и, положив это в пакет, направился к выходу.
   На улице стало ещё темнее, к тому же, глаза мои после яркого света ещё не привыкли к темноте. Я спустился по бетонной лестнице, держа пакет в левой руке, и снова завернул за угол. Вокруг никого не было, даже спаниэль ушёл от ржавого мусорного бака. Мои шаги гулко разносились в тёмном переулке, заглушая звуки машин, проезжающих по дороге. Я вслушался в тишину, разрушаемую только моими шагами, но не только, что-то здесь было ещё. Тихие, почти крадущиеся, шаги слышались за моей спиной, они следовали за мной неотрывно, они приближались. "Это Они." - Шепнуло что-то внутри меня, шепнул мой страх противным шипящим голосом. А тело уже повиновалось ему, опережая мой разум. Отмашкой правой руки я отбросил полу плаща назад, выхватил тесак из-за спины и быстро развернулся.
   Серый, с чёрными прожилками клинок остановился в паре десятков сантиметров от плеча испуганного молодого человека с побелевшим от ужаса лицом. Он замер на полусогнутых ногах, не успев даже выставить руку для защиты, вскинув руки, он рухнул на спину, потом быстро вскочил на ноги и бросился прочь, его быстрые удаляющиеся шаги гулко звучали в стоячем воздухе, пока он не завернул за угол.
   Я быстро сменил хват, протянул клинок вдоль руки и быстро пошёл к машине. Нервы, нервы. Нервы нужно было успокаивать, иногда они стоят жизни, чаще чужой. Из глубин моей памяти всплыл образ, образ руки, она падала на асфальт, сжимая мёртвыми пальцами рукоятку складного ножа, а когда упала, кровь брызнула из неё, орасив асфальт мелкими алыми каплями, которые мигом образовали ярко-алую лужу, а она всё сжимала нож. Человек в грязной синей куртке, корчась от боли и сжимая кровоточащую культю, упал на колени, тихо взвыл, а потом закричал, его хриплый прерывистый крик разносился по округе, неожиданно прерывался, а потом снова нарастал, разрывая мою голову, даже когда я бежал по тёмной бетонной дорожке, я слышал его у себя за спиной, крик, переходящий в рыдания.
   Я открыл дверцу машины и швырнул пакет на правое сиденье, потом сунул тесак обратно в ножны за моей спиной, сел в кабину и завёл двигатель.
   Машина плавно катилась по гладкой дороге, освещаемой белым светом фар. Я ехал на восток, и небо передо мной было уже тёмным, приобретя тяжёлый фиолетовый оттенок абсолютно гладкой поверхности. На западе, за моей спиной, над горизонтом была ещё светлая полоса, готовая скоро исчезнуть, дав первым звёздам возможность появиться на небе. Я ехал в темноту, изредка машины обгоняли меня, пара ехала мне навстречу: дорога была вовсе не оживлённая. За окнами машины мелькали кусты и деревья, дорога шла прямо, будто упираясь в фиолетовую стену ночного неба. Я ехал в темноту, так оно и было.
  
   Джип подбросило в верх, и колёса его провалились в очередную яму.
  - Ё..., - вскрикнул Малыш, который снова ударился головой о стекло, - осторожнее ведь можно!?
  - Заткнись, - огрызнулся на него Стрелок, - сам бы вёл, если чувствительный такой.
   Малыш хотел возразить, но потом передумал и отодвинулся подальше от двери.
   Свою кличку он получил из-за внешнего вида, которым его наградила природа. В свои двадцать пять лет он смотрелся совсем как мальчишка, да и умом не отличался. Из-за этого у него сложился своеобразный комплекс, благодаря которому, он вечно старался что-то доказать, не столько другим, сколько себе самому. Он покинул семью в восемнадцать лет, когда понял, что не хочет губить свою жизнь, спиваясь, подобно родителям, или влача жалкое существование на нищенскую получку или пособие. Он хотел совсем другой жизни, красивой и интересной и он получил её. Волей судьбы он попал к Андрею после нескольких лет разгульной жизни, наполненной драками, погромами и мелкими грабежами, в коих он в основном и отличился. Несмотря на свой совершенно негрозный вид, он многим людям внушал страх. Он боялся крови и трупов, но иногда на него находило некое затмение, большая часть мозга, включая и ту, где жили его страхи, просто отключалась. В сумасшедшем исступлении он избивал "провинившихся", отрубал пальцы, руки, просто убивал. Во время одной из разборок он раздобыл себе Стечкин, с которым потом не расставался почти никогда. Он прекрасно стрелял, идя на очередную разборку, он набивал себе в карманы кучу снаряжённых магазинов, но пострелять обычно не удавалось, всё решалось или мирным путём, или парой выстрелов. Поэтому, когда появлялась возможность, Малыш старался оттянуться по полной: со звериным оскалом и мёртвыми остекленелыми глазами он крушил всё и вся, в таких ситуациях его трудно было контролировать, но Гера с этим справлялся, умея направить силу и энергию первого в нужное русло.
  - Бестолку это всё, зря мы здесь трясёмся. - Сказал Стрелок, обращаясь в никуда.
   Гера бросил на него равнодушный взгляд, но ничего не ответил. Он сидел с совершенно апатичным видом на переднем сиденье, лениво поглядывая в окно на кусты и деревья, уходящие в бесконечность. Он тоже не сильно верил в результативность таких мер, но спорить с Андреем ему совершенно не хотелось, к тому же, было множество случаев, когда его решения, казавшиеся совершенно бредовыми, оказывались единственно эффективными и чуть ли не гениальными. Поэтому Гера сохранял молчание, не ударяясь ни в критику, ни в поддержку шефа.
   Он откинул пластиковую крышку бардачка и вынул из него потёртую карту района, которую достал у своего бывшего сослуживца, служившего в одной из местных частей. Он взглянул на свёрнутую карту, чтобы узнать, куда им двигаться дальше, хотя выбора особого не было, дорога шла всего в две стороны, из одной они приехали. Дорога протянулась по лесу, огибая большое болото, делая при этом крюк километров в пятнадцать, далее она поворачивала к маленькой деревне с поэтичным названием - "Погост". От поворота дорога тянулась ещё на семь километров к селу с не менее поэтичным названием "Збруево". Больше дорог в этой местности не было, если не считать той, что шла от Погоста к Речке. Если верить карте, сейчас они приближались к повороту на Погост.
   Гера кинул карту обратно и громко сказал Стрелку:
  - Сейчас поворот будет, свернёшь туда, посмотрим на местные достопримечательности.
   Стрелок молча кивнул своей лысой головой и снова сосредоточился на дороге, которая всё больше напоминала не дорогу, а полосу обеспечения.
   Все трое молчали, не желая трепать нервы друг другу, лишь тихо играла музыка в мощных колонках. Солнце мелькало в густых кронах деревьев, всё больше нагревая кабину, спасал только кондиционер, окна открыть было нельзя из-за облаков пыли, поднимавшихся из под колёс машины и различных мошек и комаров, которые уже успели проснуться. Лесные дороги в это время года являются довольно коварным местом: на открытых местах она уже превратилась в пыль, а в тени ещё стоит вода в лужах и грязь, к тому же, здесь было большое количество проток, которые пересекали дорогу в самых неожиданных местах и в это время года достигали в ширину нескольких метров.
   Лес по правую сторону дороги постепенно превращался в болото, повсюду стояли гнилые чёрные стволы деревьев, из под которых торчали травянистые кочки, окружённые тёмной болотной водой. В воздухе повис удушающий запах тины и гнили.
  - Вот он. - Вдруг сказал Гера, показывая рукой на большой пень, вывернутый из земли. Корни его торчали во все стороны, напоминая огромного осьминога или кальмара. Прямо за ним дорога поворачивала направо, но, судя по её состоянию, поворотом давно уже никто не пользовался.
  - Бл..., как же ты увидел то его. - Усмехнулся Стрелок и, переключив скорость, стал медленно заезжать в поворот, пытаясь вписаться между пнём и здоровым полувысохшим деревом, что стояло по левую сторону.
   Малыш, который уже успел задремать, проснулся и сел прямо, вопросительно вглядываясь в окно. Машина лениво вползла на поворот, а потом прибавила скорость и покатилась по сравнительно ровной заросшей дороге. Дорогу с обеих сторон окружал густой зелёный кустарник, длинные ветви которого хлестали по бортам машины. Дорога постепенно сглаживалась, покрываясь всё более густым слоем травы, она уже почти не выделялась и походила скорее на кривую просеку, вилявшую меж деревьев и кустарника.
   Машина повернула за поворот и резко остановилась. Сидевшие в ней, дёрнулись в перёд и молчали пару секунд, глядя в пыльное лобовое стекло.
  - Приехали. - С какой-то странной весёлостью сказал Стрелок.
  - Да, не судьба. - Сказал Гера и вышел из машины, опустив ноги в свежую высокую траву.
   Дорогу им преграждал завал из брёвен и веток, явно сделанный людьми, сделанный весьма основательно. Брёвна и ветви деревьев были навалены на дороге и по три метра в стороны от неё, образуя непреодолимое препятствие.
   Гера сунул левую руку в карман и медленно подошёл к этому сооружению. Брёвна были аккуратно уложены поперёк дороги, причём, сделано это было довольно давно, не меньше года назад, судя по прошлогодней траве, что опутывала их снизу. Он пнул одно из брёвен ногой - оно не двинулось. Он взглянул вдоль дороги, тонувшей в прохладной тени густых ветвей, и увидел там ещё одно такое сооружение, метрах в тридцати. Гера усмехнулся: это было просто гениально, несмотря на свою абсурдность, прямо как идеи Андрея. Определённо, всё это было не просто так и, скорее всего, имело непосредственное отношение к их делу.
   Он достал из кармана сотовый телефон и набрал номер Андрея, послышались долгие гудки: один, два, три, щелчок:
  - Слушаю. - Ответил Андрей голосом, который трудно было не узнать.
  - Это я, есть новости. - Ответил Гера, разворачиваясь к машине, у которой стоял Стрелок, осматриваясь по сторонам, засунув руки в карманы.
  - Сколько раз говорил им, что б обе руки в карманах не держали, особенно в таких случаях, ослы. - Со злостью подумал Гера.
  - Ты нашёл что ни будь? - Спросил Андрей.
  - Мы добрались до поворота на одну деревушку, но он оказался заблокирован, причём здорово. - Гера уже подошёл к машине, бросив суровый взгляд на своего водителя, который сразу понял его значение и вынул руки из карманов.
  - То есть людьми заблокирована?
  - Да, мы не полезем дальше, машину бросать я не хочу и оставлять кого-то одного тоже. Пошли туда кого ни будь, нам крюк надо здоровый делать, чтобы попасть в эту деревню в объезд.
  - Как она называется? - Спросил Андрей после недолгого раздумья.
   Гера присел на полированный капот машины:
  - Погост. Короче, если ехать по шоссе мимо нашей заправки, то через километра четыре будет поворот на Седино, там указатель стоит, от Седино, не заезжая в него, до Речки, а там единственная дорога, не заблудятся.
  - Слушай, в плохие места вы залезли. - Ответил Андрей, с непонятной интонацией в голосе.
  - Да, я знаю. - Гера читал пару статей в местной газете на этот счёт, но только сейчас вспомнил о них. - Ну что, пошлёшь?
  - Да. Больше ничего интересного не нашли?
  - Да тут глушь такая, тут уж не ездит давно никто. Я сейчас проеду до конца дороги, если обратно не придётся вернуться, и домой, по такой дороге только машину гробить.
  - Ладно, если что звони сразу. - В его голосе прозвучали нотки настороженности, или, скорее, задумчивости. Гера решил, что он подумал о том же.
   Как ни странно, до этого момента он ни разу не связал этой истории с телом со всеми слухами, что ходили вокруг этого места. Как ни странно. Раньше они совершенно не проявляли интереса к тому, что здесь происходило, будто невидимый барьер в их мозгу держал эту информацию под заслоном, не давая им выстроить вполне логичную цепочку. Теперь же это барьер словно рухнул, и информация горячим потоком хлынула в его мозг.
  
   Сидя в полумраке прохладной комнаты своей квартиры, выпивая глоток за глотком водку со льдом из широкого стакана, Андрей думал о том же. Он не мог понять, как два с лишним года мог не обращать совершенно никакого внимания на беспредел, творящийся в непосредственной близости от его территории. Поток мыслей захлестнул его мозг, вызвав чувство паники и практически физическую тошноту. В голове его рождалась паутина мыслей, которые, сплетаясь в клубок, убивали сами себя, разлагались и пропадали бесследно, давая разрастаться новой паутине. В памяти всплыло всё, что он читал и слышал за последние два года, что пропустил мимо ушей, совершенно забыл об этом. Андрей рассмеялся. Он поставил на столик слева от себя стакан с водкой и взял чёрную пластмассовую трубку радиотелефона. Он набрал номер своей автозаправки и стал слушать длинные гудки, доносящиеся из трубки.
  
  - Поехали, - махнул Гера рукой с телефоном, - доедем до конца дороги и домой.
   Стрелок молча сел в машину, Гера последовал за ним, сунув свой телефон в карман куртки.
  - Что там? - спросил Малыш, который с сонным видом так и сидел на заднем сиденье.
  - Ничего, - ответил Гера, а потом добавил: - не хотят хозяева пускать гостей.
  - Что? - Переспросил Малыш, вытягивая ноги вдоль заднего сиденья.
  - Ничего, поехали. - Гера отвернулся от него и ещё раз взглянул на преграду, неожиданно возникшую перед ними.
   Машина слегка дёрнулась и медленно попятилась назад.
  
   Я проснулся около восьми утра, когда солнце уже вовсю светило с чистого синего неба, но было ещё довольно прохладно. Машина стояла в высоких зарослях кустарника, и его густые ветви надёжно скрывали её от посторонних глаз.
   Я взял новую пачку сигарет и вышел из кабины, в прохладу весеннего утра. Шею слегка ломило, после ночи сна в неудобной позе. Я распаковал пачку и достал из кармана зажигалку.
   Воздух был холодный и влажный, трава была обильно покрыта росой, которая сразу намочила ноги, обволакивая их липкой водяной плёнкой. Щебетание птиц разносилось в прозрачном воздухе, заглушая все остальные звуки. Всё это дарило странное ощущение какой-то лёгкости, позволив временно отстраниться от всех проблем. Я сел на большой бетонный блок, лежавший рядом с дорогой, и закурил сигарету. По шоссе, которое хорошо просматривалось отсюда, изредка проносились автомобили, в ту и в другую сторону. Ни кому не было дела. Почему же им всем не было до этого дела? - Спросил я себя. Их убивали десятками, словно овец, а они не желали ничего предпринимать, лишь шарахались в стороны от неизвестной опасности, словно пытаясь отгородиться от неё, шептались о происходящем, с кем то но не с ними, пока их самих это не касалось, они были спокойны. Что же происходило там, что там изменилось за моё отсутствие. Что-то должно было произойти, иначе, я не мог понять происходящего.
   Я выкинул окурок в сырую траву, он тихо зашипел и погас, испустив последнюю струйку дыма. Пора было ехать. Я встал и пошёл к своей машине, стоявшей в сыром кустарнике.
   Заведя двигатель, я прогрел его, а потом тихо поехал к выезду на шоссе. Оно было со всех сторон окружено полями, на которых изредка можно было увидеть полосы кустарника или низких деревьев, вдали постоянно маячил чёрной неровной линией еловый лес.
   Я проехал около девяти километров по шоссе и свернул на грунтовую просёлочную дорогу, которая извивающейся коричневой лентой тянулась средь полей, скрываясь за тёмным углом леса. Где-то там, за ним, была деревня, где, как я надеялся, ещё жили люди.
   Дорога здесь была сильно разбита, видимо во время недавних дождей, сейчас она представляла собой глубокие неровные колеи со множеством ям и выбоин. Людей вокруг не было видно, но, судя по следам, ездили здесь довольно часто, что дарило мне некоторую надежду.
   Деревня была километрах в двух за поворотом, я видел крыши домов среди зелёных крон деревьев. Через поле, пересечённое несколькими оврагами и канавами, к ним вела узкая извилистая дорога. Стена леса уходила немного влево и охватывала село с обратной стороны, подходя к нему почти вплотную. По левую сторону от дороги заметны были небольшие кочки, что говорило о том, что иногда это место заливает вода. Вскоре появилась и она, образуя болото, выходящее из леса, источающее резкий запах тины и стоячей воды.
   Дорога здесь была немного лучше, чем до поворота, невзирая на близость к болоту. Я слегка разогнал машину и вскоре подъехал к деревянному дому, стены которого были покрыты синей облупившейся краской. Дом, судя по целым окнам с занавесками внутри, был жилой, несмотря на довольно заброшенный вид.
   Дорога шла вдоль села, вдоль неё стояли однообразные дома, обнесённые забором из штакетника. Это всё же была деревня, тот, кто некогда назвал её селом, видимо не знал разницы между селом и деревней. Никаких намёков на церковь я здесь не видел, да и по количеству домов она явно не могла зваться селом.
   Я медленно катился по центральной дороге, осматриваясь по сторонам, в надежде увидеть кого ни будь, однако, жителей села видно не было. Лишь большая серая дворняга, выскочив из под забора, облаяла мою машину. Под её надрывный лай в моём мозгу зародилась страшная по своей сути мысль, что жителей этой деревни могло и не быть, вчера были, а сегодня уже нет, никого нет, пропали, остались лишь грязные следы на полу, да сладковатый запах разлагающейся плоти.
   Я попытался прогнать от себя эту мысль, но осознание её реальности становилось всё более явным, страшным. Я сунул руку под сиденье, где был спрятан заряженный обрез двустволки, и отбросил кусок резины, закрывавший её.
   На маленькой скамеечке, под самыми окнами довольно большого дома, сидела старуха, закутанная в большой серый платок. Она выглядела здесь столь естественно, что просто сливалась со своим старым домом, кустами, травой; так, что я сразу даже не заметил её. Старуха проводила мой УАЗик глазами. Я остановился, заглушил двигатель и вышел из машины. Слегка дёрнув плечами, я убедился, что тесак подвешен за моей спиной так же надёжно и пошёл к старухе.
   Она приподняла своё изрезанное глубокими морщинами, с запавшими тёмными глазами лицо и растянула губы в беззубой улыбке. Рот её напоминал рыбий и зиял чёрным провалом на морщинистом лице.
  - Здравствуйте. - Сказал я, как можно громче.
  - Здоровья, здоровья... - Торопливо ответила старуха скрипучим голосом.
  - В деревне есть кто живой? - Спросил я, поняв что от неё навряд ли удастся узнать что либо ценное.
  - Да, а кто вам нужен? - Закивала она в ответ.
  - Молодые есть кто ни будь? - Спросил я напрямую, не желая тратить своё время.
  - А, вам подмогнуть ... - опять закивала она, улыбаясь свои рыбьим ртом.
  - Нет, мне узнать кое-что, - прервал я, - спросить.
  - Дорогу чтоль узнать?
  - Ну да. - Сдался я.
  - Тогда к Славе Антонову идите, он за дровами ездит и по грибы ходит, знает дороги. - Затараторила она скрипучим голосом. - Он в пятом доме, налево, зелёный такой дом.
  - Спасибо большое. - Ответил я и, развернувшись, пошёл прочь, желая поскорее уйти.
  - Храни господь. - Почти выкрикнула она мне в след.
   Я махнул из-за спины рукой и быстро пошёл к машине, стоявшей на пыльной дороге. Если бы господь существовал, он первым бы обрушил на мою голову гром и молнии.
   Я прыгнул в кабину и завёл двигатель, одновременно, стараясь увидеть нужный мне дом, но дальше третьего дома я не видел из-за деревьев и пышного кустарника, что росли рядом с дорогой. Я тронулся и тихо поехал вдоль улицы, внимательно глядя по сторонам. Со всех сторон меня облаивали дворовые псы, видимо, не привыкшие видеть чужаков у своего дома. Через дорогу пробежала пара белых гусей, которые с противным криком бросились от моей машины.
   Дом и в самом деле оказался за теми кустами и стоял немного в глубине, отгороженный небольшим палисадником. Я припарковался на небольшой полянке перед домом и вышел из машины. Оглядевшись вокруг, я пошёл к дому.
   Он выглядел лучше остальных, что я видел здесь: дощатые стены его были покрыты свежей зеленой краской, на окнах были резные наличники довольно мастерского изготовления, а палисадник был огорожен штакетником, ещё не выкрашенным.
   Я подошёл к калитке и уже, было, хотел откинуть небольшой железный крючок, но в этот момент из под крыльца выбралась большая серая собака, которая с грозным рычанием подбежала к забору и начала лаять нам меня, скаля белые клыки и разбрызгивая вонючую слюну. Я не любил собак, они отвечали мне тем же, поэтому я решил подождать.
   Дверь открылась минуты через две. На пороге стоял довольно щуплого вида невысокий мужичок. Он несколько секунд удивлённо рассматривал меня, а потом крикнул хриплым голосом, совершенно не соответствующим его внешности:
  - Найда, тихо, на место!
   Собака в миг замолчала: её ненависть ко мне была велика, но она не могла ослушаться хозяина и, ворча, нехотя скрылась под крыльцом, где развернулась и улеглась, положив морду на порог, уставясь на меня своими тёмно-карими глазками.
  - Вы Антонов? - Спросил я, немного отойдя от калитки.
  - Да, а в чём дело? - ответил он, всё ещё удивлённо рассматривая меня.
  - Я бы хотел поговорить с вами, - я улыбнулся, и от улыбки моей он, кажется, вздрогнул, - точнее, мне нужна ваша помощь.
  - В чём? - Он так и не желал впускать меня.
  - Я слышал, вы хорошо знаете эти места. - Намекнул я.
  - Ах, вы за этим. - Он наконец-то оторвался от двери и пошёл ко мне.
   Он подошёл к калитке и одним движением открыл её:
  - Заходите. - Вежливо улыбаясь сказал он.
   Видимо, к нему часто обращались с подобными просьбами. Я последовал за ним, покосившись на собаку. Она тоже косилась на меня, изредка чуть оголяя белые клыки в оскале, издавая при этом тихий утробный рык. "Только подойди, и я разорву тебя." - Говорили её глаза. Я мог убить её одним движением, одним словом, но это испортило бы мне всё дело, поэтому я сдержался.
  - Найда, успокойся! - Прикрикнул он на собаку, а потом добавил, обращаясь уже ко мне, - Не обращайте внимания, не знаю, что с ней сегодня.
   Я ещё раз взглянул на собаку и последовал за хозяином в глубь двора, где было устроено весьма уютное местечко: под окном дома стояла лавка и небольшой столик, вокруг невысокого забора всё было обсажено кустами, что скрывало нас от глаз соседей и прохожих, воздух наполнял приятный запах сирени.
  - Присаживайтесь. - Он указал на лавку у стены.
   В душе я был рад, что он не стал приглашать меня в дом, иначе, мне пришлось бы отказываться под любыми предлогами, или находиться там не снимая плаща, что тоже выглядело бы весьма странно. Беседа же на свежем воздухе была наилучшим вариантом.
   На некрашеной деревянной скамье, греясь на солнце, лежала чёрная с рыжими пятнами пушистая кошка. До нашего прихода она, видимо, спала, но мы потревожили её сон, и она настороженно осматривала нас, лениво приподняв голову и щурясь от яркого солнца. Я провёл рукой по горячей мягкой шерсти и сел рядом, она не возражала.
  - Так что вас интересует. - Начал разговор хозяин, усевшись напротив меня.
   Я вытащил карту и положил её на середину стола, не крашеного, как и скамейка. Я указал пальцем на небольшую чёрную точку, над которой чернела надпись: "Погост".
  - Вы знаете это место? - Спросил я.
  - Дда... - он подумал пару секунд, - но предпочитаю туда не ходить, вам тоже не советую.
  - Почему же? - Сделал я удивлённый вид.
  - Не знаю, там людей много пропало, писали в газетах, но я там давно уже не был. - Явно было видно, что собеседник мой начинает нервничать, причём, не просто нервничать: он нервно перебирал пальцами, но взгляд его, пусть на время, провалился в пустоту и совершенно ничего не выражал, при этом, лицо его стало бледным.
  - Ладно, а можно отсюда добраться туда вот по этой дороге. - Я провёл ногтем по тонкой чёрной линии на карте, что соединяла две деревни.
  - Я был там три года назад, в последний раз, - было похоже, будто он напряжённо вспоминает то, о чём давно забыл, - тогда дорога - поворот на Погост, была завалена брёвнами, проехать там было невозможно. Больше я там не был, и никто больше не был.
   Вид его был каким-то растерянным, на лбу выступила испарина.
  - А что там происходило, можете мне рассказать? - Я решил идти до конца, хотя, для него это могло плохо кончиться.
  - Это началось давно, меня здесь ещё не было, вы бы лучше у стариков спросили, они лучше знают. - Он несколько оживился.
  - А вы не можете рассказать?
  - Только то, что сам слышал.
  - Хорошо. Не возражаете, если я закурю? - Ответил я.
   Он кивнул головой. Я достал пачку из кармана и предложил ему сигарету, он жестом отказался. Я закурил и прижался к стене, тесак неприятно вдавился в спину, заставив меня сменить сменить позу.
  - В Погосте стоит старый особняк. Раньше там жил какой-то дед, который прожил там всю жизнь. С соседями он не общался, они не знали, чем он там занимался, поэтому всякие страшные слухи ходили, не любили его. Потом он умер, оставив дом одному из своих родственников. Это был не старый человек, но поведением напоминал своего предшественника, с местными тоже мало общался, хотя нанял одного из них для охраны дома. По рассказам местных, он тоже всякими тёмными делами занимался, но, знаете, история слухами обросла, да и тех кто жил там в живых не осталось. Он умер года через два, что ли, после приезда. Вокруг смерти его тоже слухов много ходило, но особо их не припомню. Пару лет после этого там один сторож жил, а потом приехал брат хозяина - новый владелец. Рассказывали, что они были очень похожи, почти накануне своего исчезновения он прошёл по деревне, так все подумали, что мертвец вернулся. Говорили, что тогда он и наслал порчу на деревню.
   Я испытывал противоречивые чувства, выслушивая это: я испытывал грусть, но, одновременно с этим, мне хотелось рассмеяться, рассмеяться сумасшедшим смехом. Я сам не понимал почему, но знание, знание - оно возвышает.
   Он продолжал:
  - Новый хозяин прожил там всего несколько дней, а потом пропал. Сторожа тогда не было, он вернулся через день после этого, его видели местные, как он возвращался, но больше с ним никто не встречался, хотя и видели иногда, но он почти не выходил из дома. Это рассказала нашим какая-то бабка, жившая там, она приезжала сюда. Тогда там уже пропадали местные, а потом, через месяц, кто-то пошёл в Погост, но там уже никого не было. Рассказывали, что жителей видели в местных лесах, но только мельком, издали, словно призраков. Один старик ушёл за грибами, а вернулся через четыре дня еле живой, сошёл с ума, говорил что-то о мёртвых, мол: там одни мёртвые, одни мертвецы ходят. Там пропадали иногда люди, иногда трупы в лесах находили, но никогда свежих, люди избегали туда ходить, особенно, когда Речка вымерла.
  - В последнее время народ чаще пропадает? - Спросил я, выдохнув табачный дым.
  - Знаете, - он задумался, а потом продолжил, - это всё ненормально. Никто не знает, сколько там народу пропадает, и что там вообще происходит, особенно последние года два. Наверно, много. Туда никто не сунется чтобы узнать. - Последнюю фразу он произнёс словно сам для себя, а потом добавил. - Иногда из леса доносится шум, удары какие-то, не знаю, что там делают.
   Я выбросил окурок под широкий куст и посмотрел на моего собеседника, который с абсолютно потерянным видом смотрел на стену дома.
  - А никто туда за это время больше не приезжал? - Прервал я его раздумья.
  - Не знаю, там ведь умерли все. - Он на несколько секунд замолчал, а потом печально добавил - Труп сторожа тоже нашли, весной, в лесу.
  - Хорошо, спасибо большое. - Я встал.
   Эти слова сразу вернули его в сознание, он вскинул на меня взгляд и спросил:
  - А зачем вам?
  - Нужно, - ответил я, - очень нужно.
   Я достал из кармана кошелёк и положил перед ним несколько сложенных купюр:
  - Это за работу, - добавил я, - и за молчание, если что.
   Он ничего не ответил, проводил меня от калитки, оберегая от рычащей собаки, мы ещё раз попрощались, и я направился к машине.
   Я сел на сиденье, не став закрывать дверь, и положил перед собой карту. От поворота до Погоста было километра четыре. В принципе, пройти их не составляло особого труда, если не брать во внимание болота и другие трудности. Однако, делать этого я не собирался, по крайней мере не сегодня. Я кинул карту в свою сумку и откинулся на сиденье.
   После этого разговора я чувствовал себя погано, яркое голубое небо слепило глаза, что-то давило на затылок, воспоминания противными холодными змеями копошились в моём мозгу, пожирая его изнутри. Мне опять хотелось рыдать и хохотать одновременно, мысли роились в голове, как стая трупных мух, я даже слышал их жужжание, они были повсюду.
   Я закинул ноги внутрь, захлопнул дверцу и завёл двигатель, больше мне здесь делать было нечего, эти люди были подобны аквариумным рыбкам, и толку от них не было никакого.
  
   Гера чувствовал себя усталым. Целый день они мотались по богом забытым лесным дорогам, так и не достигнув видимого результата, а то, что они узнали, сулило лишь новые проблемы и ничего более. Он сидел в кресле и растирал ладонями виски, голова просто раскалывалась, не помогал даже аспирин. Единственное, что он сейчас хотел - лечь спать и забыться до утра, но ему нужно было встретиться с Андреем , доложить о результатах, иначе он давно бы уже лёг.
   Дверь открылась и в комнату тихо вошёл Андрей в своей чёрной рубашке, он кивнул в знак приветствия и подошёл к креслу напротив, рядом с которым стоял журнальный стол. Андрей взял с него сигареты, закурил и сел, облокотившись локтями на колени.
  - Что за голову схватился, болит что ли? - Обратился он к Гере, невесело улыбнувшись.
  - Да. - Коротко ответил Гера.
  - Тогда давай выкладывай скорее, и разойдёмся. - Почти сочувственно сказал Андрей.
   Он сам целый день страдал от жуткой головной боли, от плохих мыслей, от которых он не мог даже заснуть, а одна мысль о еде или спиртном вызывала тошноту. Поэтому, он хотел закончить всё это как можно быстрее не меньше, чем Гера.
  - Ну о заторе на дороге я тебе по телефону рассказывал. Потом мы поехали прямо по этой дороге в Збруево, дорог там больше нет, это конечный пункт. Поспрашивали там: бабка одна сказала, что сегодня приезжал мужик на УАЗике, спрашивал о том же.
  - Стоп! - Прервал его Андрей. - С этого и надо было начинать. Узнали, что за мужик?
  - Нет. Он разговаривал с одним из местных, тот с нами сначала не особо разговорчив был, пришлось разговорить. Сказал, что тот спрашивал про этот самый Погост, но придурок этот с похмела, видно, не помнит нихрена, больной весь какой-то, сказал только, что тот интересовался про Погост, как проехать, всякое такое.
  - Как выглядел? - Андрея это заинтересовало, на время он, даже, забыл про головную боль.
  - Высокий, худой, в чёрном плаще, длинные седые волосы, на вид под полтинник, ездит на старом УАЗике.
  - Бл..., вампир прям какой-то, ещё не хватало нам вампиров на УАЗиках. - Проговорил Андрей, опустив лицо в ладони, сам того не осознав. Он быстро поднял голову и продолжил:
  - Что там ещё интересного?
  - Да ничего, местные вообще хрен чего говорят, как под даунов косят, ничего больше не узнали. - Ответил Гера из последних сил, почти простонал, боль накатилась тяжёлой волной и скрыла его голову.
  - Ладно, подождём, что наши из Погоста привезут, а там видно будет. - Ответил Андрей, выбрасывая дымящуюся сигарету в пепельницу. Он встал с кресла и сказал:
  - Выздоравливай, завтра дела большие делать будем, ты будешь нужен.
  - Что такое? - Геру совсем не порадовала эта новость, в таком состоянии он был совершенно недееспособен.
   Андрей прошёлся вдоль стены и встал у окна. Боль пульсировала в висках, усиливаясь с каждым ударом его сердца. Он сам понимал, что если она не пройдёт до завтра, всё придётся отложить или взвалить на других.
  - Идём базарить с ребятами из соседнего района. - Ответил он, поморщившись.
  - О, господи, что ж так всё некстати то. - Проныл Гера. - Если завтра я не выздоровлю, то мной можно будет только от пуль прикрываться.
   Андрей улыбнулся, он всё прекрасно понимал, но другого выхода не было:
  - Ладно, иди спать ложись, нажрись аспирина - упса, какого ни будь, что б завтра был здоров, я тебе позвоню.
   Гера кивнул головой, встал и молча вышел. Он не мог думать, его голову заполняла боль, которая вцепилась в неё, заполнив собой все щели, распирая кости. Он вышел из подъезда, дошёл до своей машины, открыл дверь и сел за руль. "Как же я в таком состоянии поеду." - подумал он, сразу вспомнилась фраза из известного анекдота: " А как же я в таком состоянии пойду". Он улыбнулся, завёл двигатель и тронулся.
  
   Андрей налил в стакан немного водки и поднёс его ко рту. Запах сразу ударил в нос, вызвав тошноту, но он заставил себя выпить, водка теплом разошлась по его пищеводу. Он закурил сигарету и начал размышлять, несмотря на полную сумятицу в голове. Он видел состояние Геры, точно такое же как и у него самого в этот момент. А когда же это началось? А началось это после утреннего звонка Геры, когда Андрей, вдруг, " прозрел", по крайней мере, так ему показалось. Это не могло быть простым совпадением... Люди, люди ещё не вернулись, а должны бы, ведь не далеко, и не позвонили... Боже, боль просто ужасная... Нет, не может быть совпадением, надо разобраться с этим... завтра.
   Он поставил пустой стакан на столик и подошёл к дивану. Он подумал, что неплохо было бы выпить немного аспирина, или много, и упал на диван, мнгновенно заснув. Но даже сон его не был спокоен: он бегал по тёмным коридорам, которые, многократно пересекаясь, сливались в огромный ужасный лабиринт, со множеством комнат и поворотов. Стены его не были твёрдыми, он легко проникал сквозь них, но оказывался в точно таком же коридоре, а что-то всё заставляло его бежать, бежать и бежать. Какой-то голос всё говорил ему, говорил, но он всё забыл.
  
   Я снова выехал на шоссе, залитое весенним ярким солнцем, и поехал в обратном направлении. Я возвращался туда, откуда бежал несколько лет назад. От этого места я пытался скрыться все эти годы, но, несмотря на это, я ехал туда сам, теперь сам. Я ехал той же дорогой, что вызывало весьма странные ощущения: не страха, а, скорее, ностальгии. К тому же, мне было интересно, что я увижу там. После всего, что я узнал за эти дни, мне было страшно интересно. Я не боялся смерти, нет, жизнь иногда может быть страшнее смерти, и уход из неё является высочайшей милостью. Жизнь - наказание.
   Я заправил машину на придорожной автозаправке. Отсюда оставалось совсем не далеко, бензина, в принципе, хватило бы, но иметь запас не помешает. Я ещё не знал, что буду делать дальше.
   До поворота я добрался уже к концу дня, когда солнце уже начинало клониться к горизонту. Справа, у глубокой, залитой водой канавы, стоял старый помятый указатель, на котором всё же читалась чёрная надпись: " д. Речка". Я свернул туда, дорога почти уже заросла, по всей видимости, ей давно уже никто не пользовался. Я представил себе картину вымершей деревни: пустые гниющие дома, заросшие высокой травой дворы, уныние и запустение - вот какой была эта картина. И вскоре я её увидел.
   Она почти не изменилась с тех пор, когда я был здесь в прошлый раз. Всё те же чёрные дома стояли среди травы и густого кустарника, дома, сложенные из гниющих брёвен, покрытые гнилой дранкой или ржавым железом. Не было разорения, присущего заброшенным деревням, некому было грабить оставленные дома, люди боялись сюда ходить, но, я думаю, не раз находились смельчаки, нашедшие здесь не наживу, но свою смерть. В прошлый раз я наблюдал её со стороны, проездом, но сейчас я собирался обосноваться здесь на некоторое время. Я развернул машину и въехал на улицу, по сторонам которой стояли старые заброшенные дома, будто наблюдавшие за мной в немом осуждении.
   Я остановил машину около колодца, где она не была видна со стороны дороги, и вышел из кабины. Сейчас мне нужно было найти подходящий дом, где я мог бы провести пару ночей.
   Я стоял на улице мёртвого города. Это, конечно, был далеко не город и, даже, не улица, но ощущение было точно таким же. Запах свежей травы, с лёгкой примесью запаха гнилой древесины и стоячей воды окутывали это место. На, поросшей низкой травой, площадке, что была некогда дорогой, прыгало пять воробьёв, они с тихим щебетанием искали что-то в земле. Воробьи - проводники душ, птицы, что подносили гвозди на казни Христа. Я удивился: что они искали здесь, ведь людей здесь давно уже не было, может, им нужны были души? Я улыбнулся: " Извините, но моя душа давно уже заложена" - подумал я и пошёл медленно вдоль деревни.
   Это было красивое место, но теперь оно было пропитано духом чего-то зловещего. Говорят, что места, где случилось что-то страшное, долго ещё носят отпечаток этого события, здесь же нечто страшное происходит уже много лет. Говорят, что у смерти есть запах, если это так, то смерть пахнет именно так. Хотя, для каждого смерть пахнет по-своему.
   Я выбрал дом, стоявший не далеко от колодца: он выглядел довольно не плохо, а из его окон, наверняка, была видна дорога. Я потянул на себя калитку низкого, потемневшего, заборчика, она со скрипом открылась, я зашёл внутрь. В нос сразу ударил резкий запах травы и гнили. Высокая трава, местами ещё прошлогодняя, заполняла двор. Стараясь не цеплять репей, я медленно пошёл к крыльцу, чувствуя, как трава цепляется за полы плаща и опутывает мои ноги. Шум её казался оглушающим в этой тишине, я остановился и вслушался в неё, было тихо, но что-то заставило меня насторожиться. Я готов был сослаться на нервы, но, иногда, за беспечность платят слишком высокую цену. Пожалев, что не взял из машины обрез, я вытянул из-за спины тесак и прижал его клинок к предплечью, зная, что пространства для замаха у меня всё равно не будет. Я двинулся дальше, стараясь не шуметь, и вскоре достиг гнилых ступеней, ведущих к низкой двери крыльца.
   Я толкнул рукой тёплую шершавую древесину, и дверь, со скрипом, провалилась вовнутрь. Я открыл её полностью и сделал шаг вперёд. Меня обдало запахом затхлости, присущей заброшенным домам. Я сделал ещё шаг и почувствовал, как доска настила стала прогибаться подо мной, вдруг, она с треском ушла вниз, и я почувствовал, что падаю. Я ударился ногами о землю, что-то острое упёрлось мне в правое бедро. Почти вся широкая доска, на которой я стоял, ушла под пол, на глубину около полуметра. Немного наклонившись я заглянул под пол. Свет проникал туда через широкое отверстие в нижней части стены и хорошо освещал эту часть помещения. У самой стены белели кости какого-то животного. Приглядевшись, я увидел ржавую цепь, лежащую на земле, да и по очертаниям скелета можно было догадаться, что принадлежал он собаке. Видимо, она умерла голодной смертью, когда не стало её хозяев. Я выпрямился и, упёршись в пол руками, вылез из провала. Соседняя доска тоже слегка прогнулась, но выдержала мой вес. Я поспешил к широкой двери, обитой чёрной мешковиной, что вела в избу.
   Дверь я открыл с большим трудом: петли были ржавые, да и сама она рассохлась, вклинившись в косяк. Я внимательно осмотрел пол и, не найдя никаких люков, шагнул в комнату. Свет пробивался сквозь маленькие грязные окна, освещая обычное убранство деревенской избы. Здесь всё было целым, но почти всё уже было испорчено гниением, запах которого стоял повсюду. Даже не смотря на тёплую погоду, здесь было сыро. Убедившись, что пол находится в удовлетворительном состоянии, я прошёл на середину комнаты и огляделся.
   Комната была небольшой: справа от двери стояла печь, за которой, видимо, располагалась кухня, у противоположной стены стояла кровать, заправленная пожелтевшими от сырости простынями и подушками того же цвета, рядом с кроватью стоял комод. Под с окнами стоял стол, а в углу стояло нечто вроде этажерки со старым чёрно-белым телевизором. На стене висел ковёр, который, под давлением сырости и собственного веса, лопнул и свисал теперь неровными лоскутами. Я прошёл в сторону кухни, слушая приятный скрип половиц.
   Кухня была небольшая, но здесь было два окна, через которые хорошо просматривалось поле и коричневая линия дороги. Это было мне на руку. На столе стояла большая кастрюля, покрытая изнутри чем-то чёрным, бывшим, видимо, некогда плесенью. Наверно, когда-то здесь была еда, но, увы, съесть её было некому.
   Я снова вышел в комнату и оглядел потолок. Белая краска давно уже потемнела, но массивные деревянные доски всё ещё выглядели прочными, нужно было найти вход на чердак.
   На чердак вёл небольшой люк в самом углу комнаты. Я обрадовался, когда нашёл его. В таких домах вход на чердак обычно делают снаружи, а для меня это было бы очень не удобно. Лестницу я нашёл в небольшой кладовке, что была рядом с крыльцом. Сделана лестница была из нержавеющей стали, поэтому время не тронуло её. Я внёс её в комнату и аккуратно приставил к стене под люком. Я старался делать всё как можно тише, по большей части в этом уже не было смысла, но в подобных ситуациях люди всегда стараются вести себя как можно тише, их природная осторожность.
   Люк не был заперт, открылся он довольно легко и с глухим ударом откинулся на пол чердака, который, к моей радости не был засыпан гравием. Свет проникал сюда через небольшие слуховые окна, множество тонких лучей, льющихся из дыр кровли, пересекались в затхлом пыльном воздухе, скаты крыши были не высокими, здесь я даже не мог выпрямиться в полный рост. Я подтянул ноги наверх и опустил колени, на пыльный пол. По углам были свалены какие-то коробки и деревянные ящики, большие тюки и прочий хлам. Однако, центральная площадка оставалась свободной. Оглядевшись вокруг, я заметил небольшой плоский ящик, в котором лежал старый коловорот с большим сверлом, там же были и другие инструменты.
   Ржавое сверло без особого труда входило в мягкое дерево, извергая наверх коричневые древесные опилки. Коловорот проворачивался, издавая отвратительный скрип, но хорошо делал своё дело. Вскоре сверло провалилось, и патрон ударился о поверхность доски. Я сдул опилки и вынул сверло из отверстия. Отложив на время коловорот, я заглянул в дыру и увидел серый пол комнаты. Я взял коловорот, упёр сверло в сантиметре от отверстия и снова принялся вращать его, издавая противный скрип.
   Я просверлил четыре отверстия, по кругу, теперь нужно было соединить их. Я взял из ящика молоток и ржавое долото. Упёр его в перемычку между двумя отверстиями и ударил молотком. Оглушительный грохот разнёсся по чердаку, я замер на миг, потом нанёс новый удар.
   Это заняло больше времени, чем я думал, но в итоге у меня было отверстие, через которое я мог видеть большую часть комнаты. Я спустился вниз и вышел на улицу, обойдя провал в полу крыльца. Свежий воздух приятно обдувал лицо, появился даже лёгкий ветерок. Около минуты я стоял у двери, глядя на свет заходящего солнца. Быть может, стоило действовать решительнее, но что-то говорило мне, что нужно быть очень осторожным, а я привык слушать свой внутренний голос.
   Я снова пересёк, заросший высокой травой, двор и пошёл к машине. Нужно было спрятать её.
   Я загнал её в густой кустарник, бывший некогда садом. Здесь она была почти незаметна со стороны дороги. Для лучшей маскировки я закидал её ветками и травой. Из кабины я взял только свою серую сумку, пакет с едой и обрез. Подняв еду на чердак, я спустился вниз, поставил сумку к стене и принялся расчищать пол от толстого слоя пыли и грязи. Когда пол был достаточно чистым, я вбил посреди комнаты гвоздь и достал из сумки верёвку и кусок мела. Близилась ночь, нужно было думать о безопасности.
  
   Витёк прижался спиной к холодной стене, ноги его уже устали и очень хотелось завалиться спать, но дела не ждали. Он хотел, было, уже присесть на корточки, но за углом, вдруг, послышались гулкие шаги. Витёк выпрямился и сунул руки в карманы. Было уже два ночи, глаза слипались, единственное, чего он хотел сейчас - поскорее покончить с этим и идти домой. К тому же на завтра намечалась большая "стрелка", и Андрей собирал на неё всех своих людей, а значит возьмут и его, он очень надеялся, что возьмут, давно хотелось пострелять по живым мишеням.
   Из-за угла вышел Толян в чёрной балоньевой куртке, следом за ним шёл не высокий худой парень с чёрной спортивной сумкой, в синей джинсовой куртке. Витёк поприветствовал их взглядом, Толян кивком головы дал понять, что всё в порядке.
  - Принёс. - Обратился Витёк к худому парню.
   Тот кивнул головой.
  - Да, всё нормально, я проверил. - Ответил за него Толян.
   Витёк достал из карманов куртки две пачки долларов, завёрнутых в белую бумагу. Парень торопливо подошёл к нему и протянул чёрную сумку:
  - Вот, здесь всё, как договаривались. - Сказал он ровным, тихим голосом.
   Это всё было ужасно глупо. Витёк подумал, что подобная безалаберность когда ни будь кончится чем-то, о чём потом не хочется вспоминать, или некому. Они припёрлись сюда вдвоём, он, как идиот, двадцать минут стоял в тёмном переулке с сорока тысячами в карманах, пока его напарник ходил за этим придурком, который припёрся сюда с целой сумкой наркотиков и ещё всякой гадости.
   Витёк протянул ему деньги и принял из его рук сумку. Он расстегнул молнию и заглянул внутрь: десять пакетов, аккуратно завёрнутых в белую бумагу, лежали на её дне. Витёк поднял глаза и увидел, как парёнь дрожащими руками разворачивает один из свёртков, а потом начинает пересчитывать деньги.
   Толик подошёл к Витьку и сунул руку в сумку, достал из неё один из пакетов, и развернул его. Внутри был полиэтиленовый пакетик с тёмно-зелёной массой. Он поднял его и внимательно рассмотрел в свете фонаря, тускло светившего на соседней улице, потом завернул его обратно и кинул в сумку. "Продавец" приступал к пересчёту второй пачки, сунув первую в карман своей куртки.
  - Всё в порядке? - Спросил Витёк. Он готов был придушить его на месте за это бесценное время.
  - Да. - Встрепенулся парень. - Да, всё нормально.
   Витёк взглянул на Толика, тот выглядел совершенно спокойно и внимательно наблюдал за деньгами в руках "продавца". Витёк взглянул на деньги, потом в тёмный конец переулка, а потом в серый пыльный асфальт. Спать, спать, ему хотелось спать, а этот идиот всё никак не мог посчитать свои деньги. Переулок был узким, располагался меж высоких стен, несмотря на тёплую ночь, здесь дул ветерок, который за эти пол часа пронзил его до самых костей, а этот дебил не торопился.
  - Ну, долго ты? - Спросил он парня.
  - Сейчас, сейчас. - Ответил тот, торопливо перебирая остатки денег.
   Витёк поднял лицо вверх, взглянув на чёрное небо меж домами, звёзд на котором не было видно из-за света фонаря. Громкий хлопок рассёк тишину, Витёк вздрогнул и в панике закрутил головой, забыв даже про свой пистолет. Толик лежал на земле лицом вниз, парень испуганно вертел головой, он уже почти бросился бежать, но второй хлопок разорвал тишину, и что-то сшибло его с ног. Он упал на землю, рассыпав деньги, перевернулся на бок и начал извиваться и сучить ногами, хрипя. Тёмной струёй из его рта вытекала кровь. Витёк бросил сумку, и выхватил пистолет, чуть не выронив его при этом. Дрожащей рукой он снял его с предохранителя и направил в сторону, откуда, как ему показалось, стреляли. Руки его дрожали, и ствол плясал перед глазам, и он никак не мог удержать его. Чьи-то неторопливые шаги доносились с той стороны переулка, потом он увидел чей-то силуэт. Витёк судорожно нажал на спусковой крючок - грохнул выстрел, глаза ослепило пламя, потом ещё раз, и ещё, но пули уходили вверх, в сторону, куда угодно, только не в него. "Бежать, бежать" - вспыхнуло в его голове, но он не мог бежать, ноги его не слушались, он не мог двинуться, только наблюдать. Как человек в длинной куртке с капюшоном поднимает руку с пистолетом, направляет на него - хлопок, что-то ударяет его в леву ногу, срубает, словно одуванчик тонким прутом. Он падает, боль разрывает его голень и икру. Он извивается на земле, кричит, по лицу его текут слёзы. Чья-то рука хватает его за ворот и приподнимает верх, он поднимает глаза и видит бледное, мертвенно бледное лицо, с застывшими блестящими глазами, серые сухие губы растягиваются, обнажая жёлтые зубы. На миг он перестаёт чувствовать, отступает даже боль, но потом он снова начинает кричать, но уже не от боли, а от страха.
  
   Гера проснулся от тонкого противного писка, который разносился по комнате с нудной настойчивостью. Он перевернулся на спину и несколько секунд смотрел на белый, с еле заметными разводами потолок. Только сейчас он осознал, что лежит на диване, полностью одетый, лишь ботинок на нём не было. Он не мог вспомнить, как добрался вчера до дома, но, к своему удивлению, обнаружил, что голова совершенно не болит, какая-то удивительная лёгкость и пустота чувствовались в ней, словно и не было этой ужасной боли.
   Он снова вернулся к реальности и понял, что пищит его телефон, лежащий на полу, рядом с диваном. Гера протянул руку и взял с пола трубку, одновременно нажав на, приятную на ощупь, резиновую кнопку.
  - Алло. - Сказал он трубку.
  - Как самочувствие? - Раздался там бодрый голос Андрея.
   Сразу всплыли памяти его слова, сказанные вчера, о "больших делах", намеченных на сегодня. От одной этой мысли Гере стало плохо.
  - Нормально. - Проворчал он в трубку.
  - Если нормально, тогда слушай. - Голос Андрея принял обычный серьёзный тон. - Съездишь к Максу, возьмёшь у него "Тигра", потом соберёшь своих отморозков и к часу на месте. Понял?
  - Да. - Просто простонал Гера.
   Несмотря на отсутствие головной боли, чувствовал он себя разбитым, и мысль о том, что нужно ехать куда-то, да ещё с "Тигром", повергала его в уныние.
   Он сел на диване, растирая онемевшее лицо ладонями. Потом встал, прошёлся из конца комнаты в конец и подошёл к окну. С седьмого этажа открывался чудесный вид. Его дом был здесь самым высоким, поэтому, он мог видеть лишь чёрные крыши пятиэтажек, а там, за ними простирался бескрайний лес, среди высоких деревьев которого, извиваясь, текла широкая река. Но сейчас его это интересовало меньше всего, он почувствовал, что очень голоден. На сером жидкокристаллическом экране электронных часов, стоявших на телевизоре, чернели цифры: 09:58, время ещё было. Гера стянул с себя рубашку и пошёл на кухню, бросив её на диван.
  
   Ночь была довольно прохладной. Я провёл её на чердаке, на куче какого-то тряпья, укрывшись своим плащом. В воздухе чувствовалась утренняя влага и прохлада, я перевернулся и взглянул в отверстие. Там, в низу виден был серый пол с начертанными на нём кругами. Всё было спокойно. Я привстал, разминая затёкшую шею. Взял обрез с пола и сунул его в кобуру на левом бедре. Это было не очень удобно, но ничего лучшего я придумать не мог.
   Я осторожно спустился в комнату. Солнце взошло недавно, и его лучи ярко освещали комнату. Обойдя круги, я вышел на крыльцо. Провал в полу был накрыт старым половиком, один конец которого был приколочен к полу, а на другом стоял аллюминиевый бидон с тремя кастрюлями. Я аккуратно обошёл эту ловушку и вышел на улицу. Землю окутывала белая дымка тумана, которая уже почти рассеялась и собиралась, преимущественно, в низинах. Я достал сигарету, закурил и пошёл к дороге. Высокая трава была сырой от росы и мнгновенно намочила ноги и полы плаща, но я не обращал на это внимания.
   Ночь прошла спокойно, это ничего не значило, но это меня огорчило. Сила, которая смогла истребить столько людей, очистить такое пространство, контролировать разум всех людей в округе, просто не могла не следить за своей территорией, если могла удерживать её под своим контролем столько лет. Если только сила не была занята ещё чем-то. Это звучало смешно, но вполне логично. В одном я убедился, то, что живёт там, обладает некоторым интеллектом, и не думаю, что главная его цель, контролировать кусок болотистого леса и пару мёртвых деревень. Сейчас было безвременье, вполне вероятно, что этой твари пришлось мобилизовать все свои силы для проведения некоего ритуала. Этого я всего больше и боялся, потому и не хотел медлить, но и спешить тоже нельзя было.
   Я вышел на дорогу и огляделся. Деревня выглядела ещё более мёртвой, чем вчера. Я опустил глаза и пошёл по дороге, глядя на траву, покрытую капельками росы. Сегодня ночью ко мне никто не пришёл, а это значило, что предстояло действовать мне, лично мне. Я очень не хотел лезть сам в это проклятое место, но ждать ещё сутки я тоже не хотел, поэтому нужно было решаться. Я не знал пойти ли днём, или лучше ночью, либо использовать ещё что-то. Всё нужно было хорошо обдумать.
   Лёгкий ветерок, скорее лёгкое движение утреннего воздуха, обдувал мою сырую одежду, но солнце уже поднималось над горизонтом, и лучи его медленно уничтожали росу, прогревали воздух. Я поднял глаза и замер. Метрах в тридцати от меня стоял человек. Он просто стоял, видимо, не видя меня, скрываемый утренней дымкой. Он медленно развернулся в мою сторону, а потом, вдруг, сорвался с места и неестественно быстро понёсся в мою сторону. Я выхватил из под плаща обрез, взвёл курок и навскидку выстрелил. Его сшибло с ног, и он рухнул на спину. Я быстро взвёл второй курок, переложил обрез в левую руку, а правой вытянул тесак. Я направился к нему, он уже поднимался, я прицелился, одновременно сделав замах, но в этот момент в голову мне пришла другая мысль. Он уже поднялся на ноги и повернулся в мою сторону. Я воскресил в памяти одну из молитв экзорцизма и выкрикнул её слова. К моему удивлению, это сработало: мертвец упал на землю, на мнгновение замер, а потом стал конвульсивно дёргать конечностями.
   Я вытащил из-под плаща серебряную пластину с петаграммой, я надеялся, что это был тот же демон, с какими я имел дело в прошлый раз, надеялся, что не ошибся с именем. Я вытянул руку с пентаграммой вперёд и начал читать заклинание. Мертвец замер, потом выгнулся, издал пронзительный долгий звук, похожий на крик, и замер. Я прочёл заклинание ещё раз и спрятал пентаграмму.
   Это был мужчина лет сорока, в чёрных грязных брюках и коричневой кожаной куртке. Его серое лицо и руки уже покрывали трупные пятна, а кожа вздулась, запах тоже был довольно сильным. Несмотря на это, его можно было ещё использовать.
   Я спрятал тесак и обрез, предварительно перезарядив его и спустя курки, ещё раз внимательно огляделся вокруг, а потом взял тело за ноги и потащил в сторону моего дома. Поднималось солнце, надо было убрать его со света.
  
   У высоких железных ворот уже стояло две машины, в одной из которых Гера узнал старую шестёрку Стрелка. Он подъехал к воротам и припарковал свою "Ауди" слева от бежевой "шестёрки". По сравнению с утром, он чувствовал себя намного лучше, и мысль о предстоящей разборке уже не вызывала прежнего отвращения, даже появился кураж, который в другой ситуации он обязательно посчитал бы нездоровым, но теперь ему нравилось это ощущение.
   Гера вышел из машины и через скрипучую железную калитку зашёл во двор, где стояло два джипа, вокруг которых бродило около пятнадцати человек в кожаных куртках, камуфляже и тёмных спортивных костюмах. Сам Гера был одет в потрёпанный камуфляж и кроссовки. Он прошёл к крыльцу небольшого домика, где курили два братка в кожаных куртках, у одного из под полы куртки торчал пламегаситель автомата. Увидев Геру, они повернулись к нему лицом, и тот, что стоял справа протянул ему руку.
  - Андрей приехал? - Спросил Гера, пожав его мощную лапу.
   Браток кивнул и ответил:
  - Он в доме, пол часа, как приехал.
   Гера поднялся по сухим деревянным ступеням на крыльцо и вошёл в открытую дверь коттеджа. Здесь было темно, и после яркого солнечного света практически ничего не видно. Он по памяти свернул на право и оказался перед закрытой деревянной дверью. Открыв её, он вошёл в небольшую ярко освещённую комнату. Здесь было довольно жарко, а в воздухе стоял резкий запах табачного дыма.
   Андрей сидел за небольшим квадратным столом, заталкивая патроны в обойму ПМа.
  - Здравствуй. - Сказал он, не оборачиваясь. - Я надеюсь, ты выздоровел.
  - Да, всё нормально.
   Андрей затолкал в обойму восьмой патрон, взял со стола пистолет и сунул обойму в его рукоятку. Он развернулся вместе со стулом, лицо его выглядело озабоченным.
  - "Тигра" взял? - Спросил он.
  - Ага, полный комплект.
  - Прекрасно. Теперь слушай сюда, - он сделал паузу, - не вздумай умереть сегодня, ты мне ещё нужен, у нас, похоже, серьёзные проблемы.
  - Что случилось? - Это насторожило Геру, и тон такой ничего хорошего не предвещал.
   Андрей встал и подошёл к окну. Потом жестом пригласил Геру сесть, тот подошёл к стулу, но садиться не стал, а остался стоять, заложив руки за спину.
  - Сегодня ночью убили двух моих людей, те двое, что уехали в эту чёртову деревню так и не вернулись, я думаю, их тоже нет в живых. - Это Андрей сказал своим обычным сухим тоном, так, что Гера не сразу воспринял эту информацию.
  - Кто, ты знаешь? - Спросил он.
  - Нет. Сначала я подумал, что это Вяземских дела, но... нет, не думаю.
   Он отвернулся от окна:
  - Сегодня мы сокрушим их, после этого мы займёмся нашими новыми проблемами. Кстати, твоего "вампира" мои ребята видели на заправке, говорят, он поехал в сторону Погоста.
  - На сколько я понял, - отозвался Гера, - будем штурмовать Погост.
   Андрей закурил сигарету и ткнул пальцем в грудь Гере:
  - Ты правильно понял, - ответил он, - так что, не спеши расставаться с "Тигром".
   Он с лязгом передёрнул затвор пистолета, поставил его на предохранитель и сунул в кобуру под чёрной балоньевой курткой. Жестом он дал понять, что пора идти. Гера развернулся и вышел из комнаты в тёмный коридор, а через пару секунд снова оказался на дворе, освещённом ярким солнечным светом. Он зажмурил глаза, только сейчас заметив, что в воздухе повисли клубы сухой пыли.
  - Ты едешь в моём джипе, мы тебя высадим, ищи место сам, встреча будет прямо на перекрёстке. - Давал указания Андрей. - Далее, всё, как планировали месяц назад. Ты понял меня?
  - Да. - Гера повернулся к нему и кивнул в дополнение к своему ответу.
   Они вышли на улицу и встали возле крыльца, опёршись на высокие деревянные перила. Гера окинул взглядом большой двор, где толпилось почти два десятка вооружённых людей. Сейчас они уже были разбиты на меленькие отряды, по три человека, каждому из которых была поставлена своя задача. Сегодня был большой день - им предстояло полностью уничтожить Вяземскую группировку, своих основных конкурентов, чьи интересы в последнее время часто пересекались с их, приводя к мелким стычкам. Ради этой цели Андрей был вынужден пойти на обман и он пошёл бы на большее ради укрепления своей власти, если бы это требовалось.
  - Своих привёз? - Спросил он.
  - Да, где-то здесь, я видел машину у ворот. - Ответил Гера.
  - Я надеюсь, твой воин уже успел с ней попрощаться. - Усмехнулся Андрей.
   Гера усмехнулся в ответ, но отвечать ничего не стал. Он мало думал об этой разборке, от него требовалось не много, хотя роль его была решающей. Сейчас он больше думал об их "новой" проблеме. Его почти потрясла информация о гибели двух людей, а, особенно, о пропаже тех двоих, что уехали в Погост. Он уже ненавидел эту деревню, ненавидел потому что боялся. Что-то ужасное притаилось там, и он был уверен, что все их непрятности исходят именно оттуда. Он пытался связать в логическую цепь последние события, но то, что происходило вчера, было подёрнуто дымкой забвения, он почти ничего не помнил. Это пугало его больше всего.
  - Сейчас уже поедем, - прервал его размышления Андрей, - иди возьми винтовку.
   Гера молча спустился с крыльца и пошёл к воротам, снова прошёл через скрипучую калитку и открыл багажник своей машины, там, под куском брезента лежала винтовка в чёрном чехле и небольшая сумка со снаряжёнными магазинами. Он вынул тяжёлый чехол и сумку, закрыл багажник и пошёл к воротам.
  - Подожди! - Крикнул рослый боец в камуфляже и "лифчике".
   Гера замер и вопросительно посмотрел на него.
  - Загони машину во двор. - Сказал тот, с пронзительным скрипом открывая ворота.
   Гера открыл дверцу машины и бросил винтовку с сумкой на заднее сиденье, сел за руль и завёл двигатель. Машина плавно тронулась и тихо покатилась вперёд. Присмотрев свободное место у забора, он повернул туда и припарковал машину рядом с высоким бетонным забором. Заглушив двигатель, он вышел из кабины, взял сумку с винтовкой и пошёл к джипу, где стоял Андрей. Было уже жарко, солнце припекало, а на зубах скрипел песок. Он снова отправлялся на войну, как несколько лет назад, но теперь была другая война.
   Рядом с джипом стояли Стрелок и Малыш, они смотрели на него, только что прервав оживлённый разговор. Гера переложил оружие в левую руку и поздоровался с каждым из них.
  - Постреляем, да Гер. - Сказал Малыш, в голосе его чувствовался кураж, который Гера с полной уверенностью мог назвать нездоровым. Гера слегка опасался отпускать его одного, зная его характер, зная, что он псих.
  - Постреляем, - ответил он, - не лезьте под пули. Где едете?
  - В моей машине. - Ответил Сьрелок, почему-то улыбаясь.
  - Ладно, счастливо. - Гера обошёл джип и подошёл к Андрею, разговаривающему с водителем.
   Дверь джипа была открыта, Гера забрался внутрь, положив чехол и сумку на колени. Он расстегнул сумку - четыре чёрных магазина лежали на её дне. Расстегнув куртку, он вложил увесистые тёплые магазины в карманы бронежилета, потом достал из кобуры пистолет и дослал патрон в патронник, поставил его на предохранитель и сунул обратно в кобуру. Засунув руку в карман куртки, нащупал там пластмассовую рукоятку УДАРа. Всё было на месте. Гера расчехлил винтовку: в машине делать это было не очень удобно, но тащить её с собой в чехле было ещё менее удобно. Мягкий чехол он сунул в сумку из-под магазинов. Он провёл рукой по гладкой воронёной стали ствольной коробки и слегка шершавому пластмассовому цевью. Она была прекрасна, она давала власть.
   В машину быстро забрались ещё двое, заставив Геру потесниться. Оба они были вооружены автоматами и одеты в камуфляж. Тот, что сел рядом с Герой кивком поприветствовал его, потом достал из под куртки чёрный пакет и протянул ему:
  - Держи, здесь радиостанция, чуть было не забыли тебе отдать. - Он улыбнулся.
   Гера взял мягкий хрустящий пакет, подумав, что и сам совершенно забыл о рации. Он развернул пакет и вытащил из него миниатюрный передатчик и провод с головным телефоном и микрофоном. Он снова расстегнул куртку и закрепил передатчик на внутреннем кармане, предварительно включив его, потом сунул телефон в ухо и пододвинул микрофон ко рту.
  - Как слышно? - Сказал он в микрофон.
  - Отлично. - Донеслось в ответ.
   Ответил боец, сидящий рядом, но звук, доносившийся из наушника, так же был достаточно чётким, большего не требовалось. Ворота открылись, снаружи послышался их пронзительный визг. Гера вновь взглянул на своих попутчиков, подумав, где Андрей мог достать этих бойцов. Они не походили на обычных бандюгов, они не разговаривали меж собой, только смотрели в окна или на оружие. Вероятно, это были наёмники из военных, на вид, по крайней мере, они были русские.
   Дверца машины распахнулась, и на переднее сиденье сел Андрей. Он оглянулся и удовлетворённо кивнул.
  - Поехали. - Скомандовал он водителю.
   Машина тронулась и выехала за ворота, за ней последовали ещё три машины, в числе которых была раздолбанная "шестёрка" Стрелка.
   Машина тряслась некоторое время на грунтовой дороге, а потом, плавно набирая скорость, понеслась по шоссе. Гере не очень нравилось его общество. Он хоть и сам не был особо многословен, но эти ребята своим фанатичным видом действовали на него гнетуще. В салоне было прохладно, лицо приятно обдувал ветерок из приоткрытого окна водителя. Гера сжимал цевьё винтовки, уперев её прикладом в пол, слегка отведя ствол влево, чтобы не наткнуться на него глазом. Сейчас он сосредоточился на своей работе, пытаясь вспомнить местность, где был пару раз в прошлом месяце, проводя рекогносцировку. Было несколько вероятных мест встречи, для каждого из них строился свой отдельный план, на каждом месте Гера сам выбирал себе позицию и пути подхода к ней, пути отхода и варианты действий в различной обстановке. Всё готовилось очень тщательно. Мозговым центром операции были Андрей и Аслан, имевший большой опыт в подготовке подобных операций. Он сегодня и правил бал.
   Машины рассеялись по шоссе и прилегающим дорогам, чтобы не привлекать лишнего внимания. Джип, в котором ехал Гера, свернул на просёлочную дорогу и около десяти минут нёсся по хорошо укатанной колее.
  - Снайпер, сейчас. - Сказал Андрей, не оборачиваясь, хотя Гера сам прекрасно знал, что сейчас ему сходить.
   Он взял винтовку и придвинулся поближе к двери, за окном замелькали, зеленевшие свежей листвой, кусты и белые стволы берёз. Машина неожиданно притормозила, Гера опёрся на винтовку, чтобы не врезаться в сиденье водителя, потом быстро открыл дверцу и нырнул в зелёную ароматную траву. Машина, так до конца и не остановившись, унеслась дальше по дороге.
   По привычке, пригибаясь к земле, Гера сделал несколько шагов от дороги, касаясь руками низкой травы, стараясь держать винтовку как можно ниже. Он преодолел небольшую канаву и скрылся в ветвях густого кустарника, что обильно рос вдоль дороги. На секунду замерев, он осмотрелся и нашёл свой первый ориентир - большой трухлявый пень. Нужно было пройти до него, потом до низкого бетонного столба, а там, до небольшой рощицы на вершине холма.
   Стараясь двигаться как можно незаметнее, избегая цепких ветвей кустарника, Гера пробежал по знакомому маршруту и вскоре оказался у своей цели - небольшой рощицы. Он опустился на землю и заполз под раскидистые еловые ветви, где в земле было небольшое углубление. Его грузное тело бесшумно скользнуло туда, он положил винтовку справа от себя и выглянул из невысокой травы. Примерно через двести метров склона была видна серая линия грунтовой дороги, на которой стояло четыре легковые машины - машины противника. Это означало, что Вяземский со своими людьми прибыл раньше назначенного, а это уже настораживало.
   На дороге стояла лишь две машины, остальные стояли по обочинам, людей рядом пока не было. Джип Андрея ещё только подъезжал, перед ним на небольшом удалении следовала Ауди, за ней шла ещё одна машина - Опель.
   Гера медленно подтянул винтовку, вытащил из кармана магазин и с сухим щелчком пристегнул его к винтовке, потом отвёл назад затворную раму и резко толкнул её вперёд, остановив примерно на двух третях пути, когда патрон уже зашёл в патронник, запер он ствол медленным бесшумным движением. Он вытолкнул чёрный, лоснящийся ствол винтовки вперёд и положил его на небольшое брёвнышко. Гера прильнул к резиновому наглазнику армейского ПСП, выставленного на девять карат.
   Солнце было у него за спиной, поэтому сильных бликов от прицела можно было не опасаться, но зато машины ослепительно блестели в лучах садящегося солнца. Гера тихо выругался и выставил прицел на пять карат, так уже можно было смотреть. Оставалось только ждать.
  - Кукушка, они здесь, ты где? - Прохрипел в наушнике голос Аслана.
  - Я на месте, всё вижу, жду. - Неторопливо ответил Гера.
  - Добро. - Рация замолкла.
   Подросшая зелёная трава настойчиво лезла в рот и за шиворот, по коже постоянно бегали какие-то насекомые, садились мошки и комары. Природа жила своей обычной жизнью, совершенно не желая принимать в расчёт человека, залегшего в ней со снайперской винтовкой. Гера очередной раз выругался, из-за того, что не догадался намазать кожу каким ни будь средством от комаров. Теперь приходилось терпеть их назойливый писк и жгучие укусы.
   Из чёрного Мерседеса вышел сам Вяземский в чёрных брюках и серой куртке. За ним следовало четыре человека, ещё с десяток остались в машинах, хотя видеть их Гера не мог. Андрей так же вышел с четырьмя людьми, одним из которых был Малыш, семь человек остались в машинах.
   Нейтральная территория составляла порядка сорока метров, посреди её и встретились главари двух крупнейших группировок района, одна из которых в скором времени должна была погибнуть. Они пожали руки друг другу, улыбались, начали беседу. Гера не знал, о чём они там говорят, ему это было не интересно, как и Андрею, он лишь держал голову Вяземского под чёрной галочкой прицела и ждал сигнала, которого всё не было.
   Время шло, минуло уже около десяти минут. Гера не расчитывал на столь долгую задержку, поэтому, вскоре ему пришлось сменить позу, чтобы не затекли руки. Он не понимал, о чём они могут так долго разговаривать. В глубине души уже зародилась мысль, что уничтожение Вяземской группировки отменяется. Вероятно, в свете последних событий, Андрей решил перенести разборку, договориться, а все усилия направить на Погост. Эта мысль не нравилась Гере, винтовка давно уже была снята с предохранителя, а палец так и хотел надавить на крючок, чтобы глаз мог увидеть, как цель разлетается кровавыми ошмётками.
   Ветка хрустнула метрах в трёх левее. Гера медленно повернул голову и увидел невысокого парня в чёрных спортивных штанах и камуфляжной куртке, в руках он держал маленький бинокль.
  - Тихо, сиди там. - Шёпотом сказал он кому-то невидимому, но по его движению можно было догадаться, что его собеседник находится по другую сторону невысокой ели.
   Парень присел и начал в бинокль наблюдать за дорогой.
  - Когда скажу, взрывай, не суетись. - Опять сказал он.
   Этого Гере было достаточно, чтобы понять, что действовать нужно быстро. Он очень тихо извлёк из кармана куртки пластмассовую рукоять УДАРа, просунул руку с ней под своей шеей и слегка надавил на рычаг. Красная точка появилась на куртке подрывника, Гера тихо навёл прицел на его висок и плавно надавил на рычаг. УДАР чихнул - тело подрывника обмякло и завалилось под ель, по лбу его побежал ручеёк алой крови, он уткнулся лицом в кочку серой прошлогодней травы, так и не успев понять, что случилось.
   Гера тихо выбрался из своего укрытия и, бесшумно ступая по жухлой прошлогодней траве, обошёл вокруг ели. Он сидел прямо за ней - парень в чёрном спортивном костюме, в руках у него был радиопульт, он внимательно наблюдал за происходящим на дороге, ожидая приказа. Гера бесшумно приблизился сзади и резко ударил его ногой в затылок. Пульт вылетел из его рук и упал в канву между кустами, парень взвыл и осел на траву. Гера быстрым движением завернул ему руку за спину, прижал коленом его тело к земле и упёр УДАР ему в затылок.
  - Где бомба, говори! - Тихо, но резко сказал он.
  - Я,... я, - заблеял парень.
  - Где бомба? Мозги по траве размажу! - Тем же тоном повторил Гера.
  - Три бомбы... около джипа.
  - Что?! - Гера тряхнул его за руку.
  - МОН - 50. - Парень почти хныкал.
  - Ещё пульты?
  - Нет. - Парень, кажется, плакал.
  - Точно? - Гера вдавил рукоять ему в затылок.
  - Да. - Проплакал он.
   Гера надавил на рычаг, блестящая гильза отлетела в сторону и упала в траву, голова парня дёрнулась, его тело задёргалось под ним, несколько секунд били конвульсии, потом они прекратились, лишь ноги изредка подергивались, сдирая белыми кроссовками с кочек зелёный мох.
  - Отец, - сказал Гера в микрофон, - на обочине, у нашего джипа три МОНки, пульт у меня, но может быть ещё.
  - Так, понятно ты... - голос Аслана оборвался громким хлопком.
   Секунду Гера оценивал обстановку, затем рванул к своему укрытию и схватил винтовку. Целясь прямо с колена, он осмотрел центральную площадку, Вяземского уже не было, Андрея тоже, лишь его телохранители, прижимаясь к земле, судорожно доставали оружие. Послышалось ещё два хлопка. Гера повёл прицел влево, в небольшом круге, расчерченном делениями и линиями, замелькали люди и машины. Вяземского он заметил случайно, он садился в свой Мерседес, прикрываемый тремя телохранителями, и как раз готовился закрыть дверцу. Гера поимал его голову на чёрную галочку и нажал на крючок. Не было ни крови, ни мозгов, просто цель мнгновенно пропала из поля зрения, скрывшись внутри машины. Гера сделал ещё один выстрел внутрь салона и быстро сменил позицию.
  - Что происходит?! - Сказал он в микрофон. Пальба уже принимала лавинный характер.
  - Мочат нас! - Послышался из наушника истошный голос Аслана, разрываемый выстрелами,
  - Мочи того отморозка с пистолетом.
   Гера провел прицелом по машинам Вяземских, сняв двоих с автоматами.
  - Которого? - Крикнул он в микрофон, меняя позицию: его заметили.
  - Да не там, за нами! - Крикнул Аслан.
   Гера лёг рядом со своим изначальным укрытием, пули прошелестели по кустам в трёх метрах от него. Он прошёлся по своим позициям и, к своему удивлению, заметил, что те ведут бой на два фронта: отстреливаясь от Вяземских, а вот тех, кто был с другой стороны он долго не мог увидеть.
  - Отец! - Крикнул он в микрофон. - Отец!
   Но там лишь раздавались выстрелы.
   Вот он. Человек в длинной куртке с капюшоном долбил по ним из пистолета, особо даже не прячась. Гера в душе удивился, как они сами не могут его положить. Он поймал его на чёрную галочку и выстрелил. Он уже автоматически отвёл винтовку, но, удивлённый, вернул её обратно. Этот отморозок всё продолжал стрелять. Он не умер! Гера выстрелил ещё раз, тот вздрогнул, но не упал, а продолжал крошить ребят на право и на лево. Гера быстро выставил прицел на девять крат. Только теперь он увидел, что пули пронизывают его тело, вырывая куски ткани и плоти, но он не умирал.
   Гера замер, он не мог поверить в это, его разум отказывался верить. Он быстро взял себя в руки и решил рассмотреть его лицо. Сейчас он стоял к нему затылком, и капюшон полностью скрывает его голову, но вот он поворачивается, поворачивается, его лицо... Под рёбрами у Геры что-то похолодело. Этого не могло быть. Он ещё раз взглянул в прицел, но, вдруг, три пули шлёпнулись в землю прямо перед ним. Гера отпрыгнул в сторону, откатился и снова приник к прицелу, но этого человека уже не было, если это был человек.
   Из леса вынырнула шестёрка Стрелка. Она вышла в тыл Вяземским, застав их врасплох. Началась полная неразбериха. Все разбились на маленькие группы и стреляли в друг друга. Гера хотел найти Андрея, но его нигде не было. Он видел Малыша, он поливал всех из своего Стечкина с совершенно ошалевшим лицом. Гера снимал только тех, в ком точно узнавал Вяземских, сейчас в этой каше было трудно разобраться. По нему вёлся постоянный огонь, практически после каждого выстрела нужно было менять позицию. Выстрелы слились в непрерывный грохот, пули лупили по земле и кузовам машин. Он снова увидел Малыша, он корчился на земле, из раны на шее фонтаном била кровь. Гера постоянно что-то кричал в микрофон, но никто не отвечал. Людей с обеих сторон становилось всё меньше и меньше.
  - Отходим! - Крикнул знакомый голос в наушнике.
   Уцелевшие в этой бойне стали медленно отползать за свои машины, у Вяземских потерь было меньше, и они добивали оставшихся. Когда остатки группы Андрея были оттеснены за машины и рассредоточились по обочинам, а Вяземские подошли к джипу, Гера вспомнил о минах. Одним прыжком он оказался у трупа парня, отыскал в траве тяжёлый металлический пульт и нажал на кнопку. Ярко сверкнула вспышка, в воздух взмыло пламя и комья чёрной земли, град картечи обрушился на Вяземских, по ушам ударила мощная ударная волна, в воздух поднималось облако чёрного дыма.
  - Бегите, придурки, бегите! - Орал Гера в рацию, сидя почти на открытом месте, шаря прицелом по почерневшей земле, на которой грудились обломки джипа и такие же почерневшие тела людей в кровавой каше.
   Всё было затянуто белой дымкой, громыхали автоматные очереди. Гера всадил две пули в чёрный кузов Мерседеса, заставив автоматчиков прижаться. Он снова перевёл прицел на своих людей, которые торопливо забирались в зелёный микроавтобус. Нужно было уходить самому.
   Оглянувшись на тело подрывника, он начал шарить глазами по ярко-зелёной траве и вскоре отыскал в ней блестящий цилиндрический предмет. Он схватил его рукой и, в полуприсяди, быстро добрался до своей позиции. Он долго шарил по траве и сухой хвое руками, ругая себя за рассеянность, пока рука его не наткнулась на холодный металлический цилиндрик. Сунув его в карман куртки, Гера отстегнул от винтовки полупустой магазин, вложил его в карман бронежилета и, как можно быстрее, побежал в лес, держа винтовку за ствольную коробку.
   Он бежал быстро, сухие ветки хрустели под его ногами, ветви деревьев и кустов хлестали по лицу и рукам, но он не обращал на это внимание. Он слышал лишь своё частое дыхание и чувствовал солоноватый привкус крови во рту. Сейчас он ни о чём не думал, ему нужно было добраться до дома, спрятать оружие. Но кураж уже проходил, а сего уходом приходило осознание того, что случилось, и как ни старайся отгородиться от него, оно всё равно многочисленными холодными ручейками втекало в мозг. Придёт и осознание того, что он видел в оптический прицел, того, что это было: безумие или реальность. Он надеялся, что безумие, потому что реальностью это быть не могло.
  
   У меня ушло около двух часов на то, чтобы всё подготовить. За это время комната успела наполнится сладковатым трупным запахом. Мне пришлось стереть защитный круг, чтобы он не повлиял на действие второго, а это могло вызвать неприятные последствия. Солнце было уже высоко и изрядно припекало, становилось жарко и мне пришлось снять плащ.
   Я ни разу не пытался прежде совершить подобное, поэтому делал всё в соответствии с записями в моей тетрадке. Сама процедура не была сложна, но требовала большой тщательности. Мел с тихим шорохом скользил по неровной поверхности досок, оглушал громкий стрёкот сверчков, которые были повсюду. Он должен успокаивать, но теперь, этот звук зажигал в моём мозгу всполохи звериного бешенства. Я крепче сжимал зубы и старался унять дрожь в руках, нужно было контролировать свои эмоции.
   Закончив круги, я взял тетрадь и вышел на крыльцо. Я больше не мог переносить этот запах, а он становился всё сильнее. Я сел рядом с открытой дверью, так, чтобы меня не было видно снаружи, и начал читать транскрипцию. Она была довольно сложный, но, благодаря своему опыту, я довольно быстро освоил её и, вскоре, мог прочитать её, не пользуясь тетрадью.
   Солнце уже клонилось к западу, я и не заметил, как пролетело время. Так оно и бывает: не успеешь оглянуться, а жизнь прошла, прошла не оставив никаких следов, хуже, если следы её ужасают. Здесь было тихо, если не считать проклятых сверчков, даже птиц я почему-то не слышал. Налетел порыв ветра, и высокая трава заколыхалась, издавая тихий и неясный шелест, словно шёпот сотен голосов. Желтоватый солнечный свет скользил по чёрным стенам пустых домов, согревая гниющее дерево, червей, что уничтожали его. Это был мой мир. Всё это: пустые мёртвые дома, гниющее чёрное дерево, высокая трава, скелет собаки под крыльцом, разлагающийся труп в комнате - это мой мир, мир смерти.
   Я вернулся в комнату, освещённую жёлтым рассеянным светом. На тёмно-сером деревянном полу белел круг. Я подошёл к трупу и наклонился над ним, запах был ужасный, вокруг кружились мухи. Одна из них села на раздутую серую губу и заползла в рот. Это всех нас ждёт, рано или поздно, пока никто не нашёл другого выхода.
   Я подсунул руки под его рыхлое тело и медленно приподнял. Труп нельзя было тащить, я мог испортить круги. Я поднял его, прижал к себе и понёс на средину комнаты. Я практически бросил его в центр круга, с глухим звуком его тело ударилось о пол. Выпрямившись, я долго не мог отдышаться, боль холодной иглой колола сердце, а на глаза упала тёмная пелена. Я опустился на колени и упёрся пальцами в сухой пыльный пол. Платой за последние годы было здоровье. Я был ещё не так стар, но выглядел, как старик.
   Я уложил труп на спину и выпрямился. Та тварь, что была в нём, ведь могла сказать остальным обо мне, если они, конечно, могут общаться, а они могут, в этом я не сомневался. Нужно было торопиться, сейчас я буду совершенно беззащитен. Я встал на колени рядом с трупом, положил перед собой свою тетрадку. Это была хорошая мысль, хотелось в это верить.
   Я взглянул на серое раздутое лицо трупа, в котором уже кишела новая жизнь, пожирая его. Большая чёрная муха опустилась на его веко и, быстро перебирая лапками, пробежала по его щеке, губе, сбежала под подбородок. Я не стал её сгонять, это было естественно, я опустил глаза и начал читать.
  
   Это было странное ощущение. Какая-то странная сила парализовала моё тело, потом я перестал ощущать его, и разум мой провалился во тьму. Я чувствовал, как мои конечности сковывает что-то холодное и чужое, странное гнетущее ощущение по всему телу, я чувствовал, как судорога пробежала по нему от ног и до головы. Я открыл глаза, но и там была темнота. Её пересекали какие-то линии, потом я понял, что это доски. Все образы вокруг были какими-то странными, колышущимися, не имеющими цвета. Я сел, услышав хруст собственных суставов, преодолев их сопротивление. Я огляделся - это было чудесно. Я видел мир совершенно другими глазами, видел крыс под досками, что-то, изливающее мёртвый голубой свет, в их телах, видел насекомых, ползающих по стенам и внутри их, они светились тем же мёртвым светом и оставляли после себя такой же след, который постепенно угасал и пропадал совсем. Я видел собственное тело, сидевшее на коленях справа от меня, с головой опущенной на грудь. Что-то переливалось в нём, но оно было мертво. На секунду меня объял страх, почти паника, из-за мысли, что я не смогу вернуться обратно. Я практически не уделил этому внимания, зная лишь, что между душой и телом существует прочная связь, и когда я покину это чужое мне тело, моё настоящее тело должно притянуть мою душу подобно магниту. Я оставил мысли о возможных печальных последствиях моего опыта, пути назад уже не было.
   Двигаться было чрезвычайно не привычно. Я не чувствовал земли и сил, действующих на меня, но что-то поддерживало меня, подобно воде, поддерживающей плавца, я словно парил в невидимом эфире, заставляя двигаться безжизненное, чужое мне тело. Я медленно пошёл к двери, волоча по полу непослушные ноги мертвеца. Солнечный свет был ярким белым потоком, из-за которого я практически не видел окружающего мира. Но солнце садилось, нужно было лишь немного подождать. Руководствуясь памятью, я вышел на дорогу и побрёл по ней. К моему удивлению, я мог двигаться довольно быстро. Солнце садилось, и мир появлялся передо мной, словно чёрно-белая фотография в проявителе. Но это был другой мир, я видел его по- другому. Я видел жизнь и смерть окружающих предметов. Перед моим взглядом живьём представали постулаты некромантии, изучению которой я посвятил многие годы. Они говорили, что всё в нашем мире имеет собственную душу, собственный образ, что размывает наше представление о одушевлённости и неодушевлённости предметов, но теперь я видел - это правда. Многие века люди пытались постигнуть тайны мироздания, но оно по прежнему остаётся самой великой тайной. Постижение этой тайны даёт власть над миром. Человек, владеющий лишь малой долей этих знаний, может создать непобедимую армию из простой земли, армию големов, способную поработить мир. Если только такому человеку нужен будет этот мир.
   Но вместе с этим озарением, во мне чёрным пятном нарастала тревога. Ведь люди сотни лет пытались постигнуть эти тайны, но безрезультатно. Я за столь короткий промежуток времени приблизился к ней, но не было ли это ужасной ловушкой, которую я выкопал сам для себя, в которую попадались многие поколения, жертвуя собственной жизнью и жизнью тысяч ради достижения призрачной цели. Меня спасало одно, мне было всё равно: мне не нужна была власть, у меня была другая цель, нужно было собрать всю сою волю на её достижения, что будет дальше, меня совершенно не интересовало.
   Солнце уже почти село. Я прекрасно видел дорогу и поле, по которому шёл, укорачивая путь. Я видел жизнь, кишещую под ногами. Видел жизнь и смерть множества маленьких существ. Я не чувствовал усталости, иногда мне становилось чуть труднее контролировать тело, но трудность эта не имела ничего общего с известной нам усталостью.
   Я приближался. В памяти воскресали картины, которые она бережно хранила все эти годы в своих самых тёмных уголках. Лес огромной чёрной стеной предстал по левую сторону дороги. Изредка в нём появлялся колышущийся образ какого-то живого существа, которое вскоре снова исчезало во тьме чёрного леса.
   Я увидел его. Он появился так же внезапно, как и в прошлый раз, и выглядел так же жутко и безжизненно. Сейчас я видел его совершенно иным, но точно знал - это он. Я стоял, глядя на этот проклятый дом, не решаясь сдвинуться с места. Я не знал, что ждёт меня там, а это пугало больше всего. Как же я хотел, что бы сегодня всё закончилось.
   Что-то, похожее на огромного ската, состоящего из прозрачной, колышущейся материи, бесшумно всплыло над дорогой и зависло в воздухе, будто разглядывая меня. Несколько секунд мы стояли неподвижно, я смотрел на это существо, колышущееся в воздухе, а потом медленно пошёл в сторону дома. Существо, описав небольшой круг, скрылось в наступающей темноте, так же бесшумно, как и появилось. Скорее всего, это был демон, может, даже, одна из тех тварей.
   Я вошёл в раскрытые ворота, встретив внутри несколько человеческих тел, в которых сидели совершенно нечеловеческие существа. Они расступились передо мной, они узнали во мне чужака, боялись меня. Обманчивое и коварное чувство победы согрело мой разум, но это могло быть лишь мнгновенным замешательством. Я поднялся на крыльцо и вошёл в незапертую дверь. Я чувствовал, что начинаю терять контроль над телом. Это место словно излучало какое-то сильное поле, вероятно, здесь была выстроена защита. Я подавил в себе страх, пути назад не было, в любом случае, я ничего не терял.
   Я прекрасно понимал, что прошло много лет, но надежда ещё теплилась во мне, и я направился на чердак. Я поднялся по лестнице на второй этаж, прошёл по коридору до окна. Была уже ночь, я почти ничего не видел кроме живых существ и демонов, что расступались передо мной. Они парили в воздухе, излучая лёгкое синеватое свечение, не имеющие чётких очертаний, похожие на скатов или кого-то подобного им.
   Дверь на чердак не была заперта. Я толкнул её и вошёл внутрь. Здесь не было кромешной темноты, и я мог видеть. Здесь не было демонов, было пусто, лишь чёрный каменный алтарь стоял посреди комнаты. Я подошёл к нему и попытался разглядеть подставку у его изголовья, её не было, книги не было. Я не надеялся найти её здесь, но, всё же, меня постигло разочарование. Несколько секунд я просто стоял, думая, что мне делать дальше. Потом развернулся и пошёл к выходу.
   Дверь распахнулась и в комнату ворвался человек, он замер в дверях и некоторое время смотрел на меня. Это было ответом на все мои вопросы, кто-то нашёл это место и сумел взять его под контроль. Я двинулся на него, понимая полную бессмысленность этого действия. Он указал на меня рукой и выкрикнул слова, я их не мог слышать, но я их почувствовал. Яркая вспышка ослепила меня, и передо мной выросло существо, похожее на остальных демонов, но несравнимо больше. Оно было обёрнуто в собственное тело и будто спало. Секунду я зачарованно смотрел на него, ожидая продолжения. В одно мнгновение оно развернулось, издав нечто вроде крика, который я услышал. Мощная волна ударила в меня, и я почувствовал, что покидаю тело, лёгкость и ужасная боль поглотили меня.
   Что-то с огромной скоростью пронеслось передо мной, я ощутил, как что-то тёплое сжимает меня. Судорога пробежала по моему телу, я широко открыл глаза и судорожно втянул лёгкими воздух. Он ледяным холодом пронзил мою грудь и разлился по всему телу. На глазах была жёлтая пелена, но я видел серые доски потолка, что был надо мной.
  
   Гера сидел в кресле, посреди тёмной комнаты, прикладываясь, время от времени, к гранёному стакану с водкой. Холодный затхлый воздух пронизывало жужжание мухи, попавшейся в сети паука, её предсмертный вопль. Гера улыбнулся. Было темно, и он не замечал, что уже пьян. Густой ядовитый пар спиртного поглащал мысли, беспорядочно роящиеся в его голове. Он не хотел думать, но это от него не зависело. Он не хотел думать о том: почему провалилась прекрасно подготовленная операция, почему погибло большинство их людей и, наконец, как он мог в оптический прицел видеть лицо человека, которого давно уже нет в живых? Как мертвец мог сделать это? Он же мёртвый. Гера рассмеялся в темноту, сам испугавшись своего смеха. Он не знал, что скажет Андрею, если тот жив, конечно.
   Гера вздрогнул от тонкого переливчатого звука, пронзившего чёрную тишину. Он поставил стакан на стол и достал телефон из кармана.
  - Слушаю. - Медленно сказал он в трубку.
  - Ты жив, прекрасно. - Это был голос Андрея, Гера облегчённо вздохнул.
  - Да, живой, что у вас? - Язык его слегка заплетался.
  - Жопа, - голос Андрея звучал спокойно, - пятнадцать из двадцати, Аслан тоже.
  - А с моими что? - Гера произнёс это равнодушно, насколько мог.
  - Одного положили, второй здесь где-то.
  - Хорошо.
  - Спасибо тебе, если бы не ты, нас бы вообще не осталось.
   Гера улыбнулся. Ему было наплевать на его благодарность, единственное, чего он хотел сейчас - отомстить, покончить с этим кошмаром, понять его и забыть. То, что понимаешь, ведь не пугает.
  - Кто ни будь видел лицо того ублюдка? - Спросил Гера в надежде, что ему не придётся сообщать об этом.
  - Это я у тебя хотел спросить. - Андрей оживился. - Все, кто видел его, погибли. Ты не разглядел его?
  - Разглядел. - Протянул Гера, растянув губы в улыбке.
  - Не узнал?
  - Узнал.
  - Кто это был? - Голос Андрея совершенно не выражал эмоций, это злило Геру.
  - Тот, кого мы искали в этом грёбаном лесу. - Он тихо рассмеялся.
   На том конце воцарилось молчание, потом тот же голос, но уже с нотками раздражения ответил:
  - Ты пьян.
  - Да, я пьян, - ответил Гера спокойно, - но я в своём уме. Это был он, он не умер.
  - Ты с ума сошёл. - Прошипел Андрей.
  - Нет.
  - Встретимся завтра, отдыхай пока. - Раздался щелчок.
  - Встретимся. - Самому себе ответил Гера и кинул телефон на столик.
   Телефон скрылся в темноте, и через секунду послышался удар, потом ещё один, тихий. Телефон упал на пол. Гера снова взял в руку холодный стакан и поднёс его к лицу. Резкий запах водки ударил в нос, водка была дрянная, но другой он здесь не нашёл. Он сделал глоток, подержал во рту холодную жидкость и проглотил её. Тепло разлилось по пищеводу и осело в желудке, потом растворилось и пропало. Он допил остатки, поставил стакан на столик и встал из кресла. Пол будто ушёл у него из под ног, и он потерял его ощущение. Его мотнуло в сторону, Гера ухватился правой рукой за подлокотник кресла и, восстановив равновесие, выпрямился и подошёл к дивану, стоящему у стены, хоть он его и не видел, но он знал, что диван здесь.
   Жизнь перевернулась и погасла. Такое ощущение возникало у него уже несколько раз. Нужно было выспаться, завтра всё будет по-другому, всё будет нормально. " Главное восстановить цепь." - Подумал он и упал на потёртый, но мягкий и тёплый диван. Мнгновенно уйдя в холодную и тошнотворную тьму забвения, где его ждал его собственный страх.
  
   Спустя несколько минут мне наконец удалось остановить кровь, хлеставшую у меня из носа. Голова болела, мозг будто плавал в тёплой густой жидкости, совершенно не желая работать. Сердце тоже сжимал ледяной холод.
   Я встал с пола и прошёлся по комнате, которую уже полностью поглотила темнота. Серебряный свет луны падал на рассохшиеся половицы через маленькие окна, но он практически не освещал комнаты, лишь придавая ей ещё более печальный вид. Он мне, однако, нравился.
   То, что я видел в усадьбе, подтвердило мои наихудшие опасения. Власть над этим местом получил некий человек, намерений которого я не знал, но, наверняка, были они отнюдь не лучшими. В любом случае, он обладал некоторой властью и немалыми знаниями, ведь ему удавалось контролировать демонов и людей, он контролировал людей на очень большом расстоянии, а для этого нужно уметь контролировать огромные силы. Книга была у него, сомнений в этом не было. Полного её содержания я не знал, поэтому не мог предположить, что он мог замышлять.
   Мысли вяло переливались в моём воспалённом мозгу. Большинство их приходило и бесследно скрывалось в потёмках моего сознания. Малейшая попытка выстроить логическую цепочку приводила к новому приступу головной боли. Я вяло бродил по комнате, унимая мелкую дрожь в холодных ногах. Видимо, кровообращение всё ещё было замедлено, я даже не мог полностью контролировать собственное тело. Я решил поспать.
   Я зажёг две свечи на полу и восстановил защитный круг, который мне пришлось уничтожить для совершения ритуала. На это у меня ушёл почти час и очень много сил, но без него я был беззащитен, а сейчас угроза была близко, как никогда.
   Погасив свечи, с трудом цепляясь застывшими пальцами за холодные перекладины лестницы, я взобрался на чердак и рухнул в кучу тряпья. Мне было холодно, ужасно холодно. Холод сжимал всё моё тело, мой разум погружался всё глубже и глубже в колышущуюся тьму, которая казалась мне толщей тёмной воды, смыкавшейся над моей головой. Я не видел снов, лишь неясные образы, парящие вокруг меня, образы, которых я не мог узнать, но боялся и, одновременно, тянулся к ним.
   Я проснулся от шума, звона, доносившегося снизу. Не грохота, который я ожидал услышать при срабатывании моей импровизированной сигнализации, но звона, подобного тому, что издаёт металлическая кастрюля, падающая на пол. Неприятный холодок пробежал по телу. Я приподнялся и рванул к отверстию в полу, ощутив при этом сильную боль в затёкших суставах. Я прополз по пыльному полу и прильнул глазом к отверстию.
   Было уже утро. Прямые лучи солнечного света проникали через окна, освещая белый круг на неровном деревянном полу со следами засохшей крови на нём. Снизу веяло утренним холодом и влажностью, запахом травы и плесени. Я затаил дыхание.
   Было тихо, но я улавливал движение, там, за дверью, кто-то был. Он просто стоял и ждал чего-то, а, может, это были просто мои нервы, мой изуродованный мозг, параноя. Но нет. Дверь скрипнула и начала открываться. Она медленно проваливалась в стену, открывая зияющий чёрный прямоугольник. Я протянул руку и стал шарить ей по грязному полу, в поисках обреза, но его не было. Было слишком поздно искать его.
   Дверь открылась полностью. Я замер в ожидании, которое, казалось, тянулось вечно. Кто-то, в длинной серой куртке с капюшоном, вошел в комнату. Для мертвеца он двигался слишком уверенно и чётко, но не был и живым, в этом я был уверен абсолютно. Он остановился у самой двери, оглядел комнату, потом сделал три шага и остановился точно подо мной. Я тихо, но чётко начал произносить слова, произнося их всё громче и громче. Он замер и сжался, будто готовясь издать громкий крик, но вместо этого он медленно поднял голову.
   Я видел его бледное, синеватое лицо, иссохшие губы, приоткрывающие пожелтевшие зубы, его застывшие глаза смотрели прямо на меня. Застывшие, но не мёртвые, заставившие меня похолодеть. Он поднял губы в ужасном оскале, издал нечто вроде рыка и с глухим звуком удара рухнул на пол.
  
   Гера спустил ноги на пол и несколько секунд просто смотрел на окно, изливающее сквозь белую занавеску рассеянный солнечный свет. Чувствовал он себя как нельзя лучше, не напоминала о себе даже выпитая вчера водка. На мнгоновение его охватило некое подобие страха: " почему в комнате светло?!" Но, увидев толстую чёрную штору, валяющуюся на полу под самым окном, он успокоился: наверно, она просто упала, сама упала, от сквозняка, например.
   Сон творил чудеса. Он знал это. Всё, произошедшее вчера, будто произошло годы назад, если не считать ту чёткость, с которой он мог восстановить все события. Однако, теперь они не вызывали совершенно никаких эмоций, что позволяло трезво их оценить. Лишь одна вещь нарушала эту гармонию и спокойствие, но сейчас она спала, свернулась большой серой змеёй в одном из углов его мозга, пока не напоминая о себе, но это пока.
   Гера встал, слегка покачнувшись на затёкших ногах. Он стянул с себя рубашку и штаны, бросил их на диван и пошёл в ванную. Когда он уже выходил из комнаты, за спиной пронзительно запищал его телефон. Ругая его, на чём свет стоит, Гера развернулся и пошёл, было к дивану, но телефон пищал в другой стороне. Он лежал на полу, возле небольшого столика, на котором стояла пустая бутылка водки и гранёный стакан. Гера наклонился, поморщившись от хруста в спине и шее, поднял телефон и нажал на кнопку.
  - Просыпайся! - Резко произнесли в трубку, он даже не успел поднести его к уху.
  - Слушаю. -Вяло ответил он.
  - Я уже волноваться начал, - сказал Андрей, - с людьми у меня теперь туго ведь.
  - Да, пожалуй. - Гера ещё не понимал, зачем его побеспокоили, но усталость не давала развиться даже злости.
  - Ты мне нужен, - серьёзно продолжил Андрей, - собирайся.
  - Сейчас?! - Гера возмутился, упав в кресло.
  - Сейчас! Времени уже два часа. - Ответил Андрей.
   Гера посмотрел на часы на своей левой руке: они действительно показывали два часа с небольшим. Про себя он удивился, как мог столько проспать.
  - Ладно, - ответил он, - где?
  - А ты где сейчас?
  - На даче, в Апрельском.
  - Прекрасно. Сиди там, я сейчас сам приеду. - В трубке раздался щелчок.
   Гера положил телефон на стол, встал и подошёл к окну. День был прекрасный, была весна. Солнце пробивалось сквозь ветви кустов и деревьев, покрытые молодой, ярко-зелёной листвой. Какие-то маленькие птицы, может воробьи, скакали по эти ветвям и по земле. Где-то там, далеко, за полем и болотом блестела ослепительным серебром река, протянувшаяся кривой серебряной лентой между полями, лесами и деревнями, что обильно облепили её берега. Гера глядел на всю эту красоту и спокойствие, и ему хотелось бежать. Одеться, выйти на улицу, на ласковый солнечный свет, сесть в машину и уехать, подальше отсюда, от Андрея и его проблем, которые в последнее время перерастали в очень большие проблемы, и пока было совершенно непонятно, чем это всё кончиться. У них даже не было явной угрозы, врага, с которым они могли бороться. Вся их угроза, весь враг, заключались сейчас в одном коротком слове - "Погост".
   Тут в его памяти возник другой образ. Тот, что он наблюдал вчера в прицел снайперской винтовки. Образ, который всплыл из глубин его сознания, неожиданно, как утопленник от пушечного выстрела. Это отвратительное серое лицо. Гера готов был поклясться, что оно было мёртвым, но он не верил в живых мертвецов, не хотел верить, допускать такой мысль. Хотя, это объяснило бы многое, но сделало бы это объяснение ужасным, весь мир ужасным. Он не хотел думать об этом, просто отгородился от неё частоколом из других мыслей, желая всем нутром отдать привилегию развития этой мысли кому-то ещё.
  
   Это был не обычный одержимый труп, с которыми я имел дело раньше. В этом теле каким-то образом сохранилось его собственное сознание, хотя, несомненно, оно было мертво и разлагалось, как и другие. Однако, как ни трудно было признать, это был всё ещё человек, а с человеком можно разговаривать. Именно поэтому я решил не уничтожать его, а просто связать, пока действовало моё заклинание. Из обычного "одержимого" моё колдовство должно было бы изгнать демона, по крайней мере на время, за которое я успел бы уничтожить труп. Этот же, просто потерял контроль над телом.
   Я связал его и оттащил в угол. Прислонив его к стене, я присел рядом, положив рядом обрез. После его прихода я первым делом вышел на улицу и огляделся, опасаясь, что он пришёл не один. Хотя, рядом никого больше не было, появиться они могли в любой момент. Затащить его на чердак я не мог, поэтому, решил оставить здесь, оставшись с ним. Теперь я знал, что моя защита работает, благодаря чему чувствовал себя в относительной безопасности.
   Я протянул руку и стянул капюшон с головы трупа. В нос сразу ударил резкий запах гниющей плоти. На голове его видна была ужасная рана, определённо, его убили выстрелом в голову. Пуля вошла чуть выше левой брови и вышла с правой части затылка, снеся большую его часть. Огромное выходное отверстие было заполнено чем-то красным, студенистым, клочками волос и кожи. В этой жиже копошились белые черви, запах был ужасный.
   Он пришёл в себя минут через двадцать. Тело его несколько раз дёрнулось, потом он медленно поднял голову и открыл застывшие студенистые глаза, которые, скорее всего, были ему уже не нужны. Он повёл взглядом, оглядывая комнату, потом меня, взгляд его задержался на мне, рот его медленно открылся, и из него донёсся загробный сипящий голос:
  - Кто ты? - Он не выражал совершенно никаких эмоций.
  - Моё имя тебе ничего не скажет. - Ответил я, не желая отвечать на этот вопрос.
  - Ты колдун? - Голос его исходил откуда-то изнутри, казалось, что он совершенно не использует голосовые связки, а голос его выражал, скорее, не равнодушие, а безысходность.
  - Да. - Коротко ответил я, а потом спросил. - Кто послал тебя?
   Он медленно отвернулся от меня, а потом тихо ответил:
  - Он послал меня убить тебя.
  - Кто?
  - Это ты послал к нам мертвеца сегодня ночью? - Вдруг спросил он, вновь уперев в меня свой мёртвый взгляд.
  - Да, я. - Ответил я искренне.
  - Значит, ты умеешь оживлять мертвецов? - Как ни странно, но в его голосе звучала надежда.
   Меня начинал занимать такой оборот нашей беседы. Создавалось впечатление, что он искал помощи, хотя, я не мог дать ему её, но мог использовать это. Я не знал, как практически можно поднять мертвеца, оставив в нём его собственный дух, хотя, я заметил, здесь любая магия была необычайно эффективна.
  - Да, я некромант. - Ответил я.
  - Помоги мне. - Сказал он после недолгой паузы.
  - Как я могу тебе помочь? - Спросил я, изобразив заинтересованность.
  - Я гнию, я жив, но я гнию. - Просипел он.
   Помочь ему было невозможно, я это понимал, и он, возможно, тоже. Но он, как и все люди, надеялся до последнего. Его вытащили с того света, он мог надеяться, что маг, совершивший это, может приостановить обычное разложение. Для начала, нужно было вытянуть из него максимум информации.
  - Что с тобой случилось? - Спросил я.
  - Меня убили, в голову. Но я очнулся в странном месте, на чердаке дома, тот человек сказал, что я буду жить снова, смогу отомстить, но если буду служить ему; сказал, что я полностью в его власти. Если я буду хорошо служить, он обещал дать спасение. Но он обманул меня, я гнию. - Он замолк.
  - Что ты делал для него?
  - Я мстил. Я убивал моих убийц, вчера я убил почти всех.
  - А ему это зачем?
  - Они придут за мной, он хочет армию.
   Всё было хуже, чем я предполагал. Человек, живущий в моём доме, был явно не глуп. Он сумел обвести вокруг пальца преступную группировку, если воспринимать слово "армия" буквально. Армию просто так не заводят, в его планах было нечто большее.
  - Зачем ему "армия"? - Спросил я.
  - Не знаю, он не посвящал меня в свои дела, но он в последнее время часто уходит.
  - Куда?
  - В лес.
  - Когда они за тобой придут?
  - Он расчитывает, что сегодня.
   События развивались стремительно, нужно было быстро принимать решение, и я принял его.
  - Кто он такой? - Спросил я.
  - Не знаю, но он сильный.
  - А ты не видел у него чёрной книги? - Надежда была.
  - Да, он постоянно держит её при себе. Чёрная, без названия. - Он поднял на меня глаза и спросил. - Там написано, как меня спасти?
  - Да. - Соврал я. - Если я достану эту книгу, я помогу тебе.
  - Поможешь?
  - Да, ели ты мне поможешь. - Я улыбнулся.
  - Мне нужно украсть книгу?
  - Нет. - Я задумался. - Ты не сможешь. Он знает твоё имя, полностью тебя контролирует и почувствует любую агрессию, убить ты его тоже не можешь, просто скажи ему, что не нашёл меня. Где он держит книгу?
  - Носит с собой, всегда.
   Я размял затекающие ноги и сменил положение. Он, похоже, был уже на моей стороне, теперь мне нужно было постараться, чтобы не упустить эту возможность.
  - Он будет лично уничтожать свою "армию"? - Спросил я.
  - Да, наверное, он умеет убивать.
  - Ты проведёшь меня к поместью? - Почти приказал я.
  - Да. - Он ответил. - А ты поможешь мне?
  - Конечно.
   Я достал из кармана складной ножик и перерезал верёвки на его руках. Участь его была ужасна, его дух был заперт в мёртвом, разлагающемся теле, но сейчас меня это интересовало меньше всего. Я хотел знать, что происходит за стенами этой проклятой усадьбы. Сегодня решалось всё: моё поражение, или победа. Жизнь или смерть - мучение или избавление.
  
  - Мы пойдём туда сегодня. - Анлрей протянул руку и взял со стола стакан с водкой.
  - Ты с ума сошёл. - Гера прижал холодный стакан ко лбу. - Мы вчера потеряли две трети людей, а шума сколько было.
  - Пока мне удалось всё уладить, - ответил Андрей, - а вот потом нам нужно будет прятаться, к тому же, действовать нужно быстро, ты, надеюсь, понял, что противник у нас ерьёзный.
   Андрей сделал глоток дрянной водки, пахнущей сивухой. Он не стал говорить, что милиция практически не заинтересовалась происшедшим, и что большая часть тел пропала. Он сам не мог объяснить этого, и пока старался не забивать этим голову.
  - У тебя есть план. - Гера практически согласился с ним.
  - Мы просто сравняем эту деревушку с землёй. - Андрей оскалился в улыбке. - Помнишь, два года назад?
  - Такое не забывают, - Гера не улыбался, - а люди, оружие, их у тебя хватит.
  - Всё есть. - Андрей сделал ещё глоток. - Аслан погиб, остались только мы с тобой.
   Андрей изменился, Гера заметил это. Пропала его рассудительность, вместо спокойствия в его глазах появился шальной блеск. Наверно, именно такой появляется у людей, сходящих с ума. Гера боялся, что он гнал горячку, а участвовать в спонтанной авантюре ему совершенно не хотелось. Но уйти он тоже не мог, за эти несколько лет выработалась в нём верность, которую он сам бы назвал "собачьей", если бы хоть раз задумался над этим. Кроме этого: когда-то Андрей, фактически, спас его, а такое не забывают.
  - Когда ты хочешь идти? - Спросил он.
   Гера поставил стакан на стол, открыл бутылку и налил ещё пол стакана:
  - Сегодня ночью.
  - Мне взять винтовку? - Гера выплеснул остатки водки на пол.
  - Где она у тебя?
  - В схроне.
  - Не надо. Я дам тебе бесшумную, с ночным прицелом.
   Геру это совершенно не обрадовало. Идти ночью было довольно разумно, но, всё равно, опасно.
  - Хорошо, ты оповестил людей? - ответил он.
  - Да. Собираемся сегодня, у нашей заправки.
   Гера предчувствовал, почти знал, что всё это кончится очень плохо. Он не стал заговаривать о Гюрзе, которого видел вчера в оптику, не стал напоминать о странностях вокруг этой деревушки. Он просто слепо следовал за своим шефом, у него не было сил и желания спорить с ним, хотелось, просто, чтобы всё это закончилось, неважно как, главное быстро.
  
   Небольшая коричневая гадюка с еле заметным шуршанием проползла по сухой хвое и скрылась в корнях дерева. Я лежал в яме, под небольшой елью, укрывшей меня своими ветвями. Вокруг кружились комары, мухи и другие летающие насекомые, обитающие в этих лесах. Кто-то иногда пробегал по моей коже, щекоча её своими лапками. Прошло уже несколько часов, сейчас, лежащий неподвижно, я стал просто частью этого леса, его неодушевлённой частью. Меня обдувал прохладный ветер, по мне ходили его обитатели, я всё сделал для того, чтобы никто из них меня не видел.
   Дом возвышался далеко впереди, такой же, как и много лет назад, казалось, время не властно над ним. Оно пожирало лес и эту деревню, но дом по-прежнему стоял в своём страшном величии, храня свою тайну. Здесь не было жизни, я её не видел. За эти часы никто не вошёл в дом и не покинул его, но эта видимость могла быть обманчивой. Никто не мог знать, что происходит там, внутри. Я вслушивался в тишину, изредка прерываемую шелестом листвы под дуновением ветра. Пока было тихо, тихо, как перед бурей.
   Я не знал, какие силы использует самозванный хозяин моего дома, поэтому, подготовил универсальную защиту, которая должна была спасти меня практически от всего, по крайней мере, здесь. Я не знал, что за демонов он использует, тем более, не мог знать их имена, что полностью решало меня инициативы. Вызывать своих демонов было крайне рискованно, поэтому, я собирался просто выкрасть книгу.
   Солнце уже село, и на землю опустился мрак. Всё тело затекло, и, если бы я сейчас встал, то, скорее всего, не смог бы сделать и шага. Ужасно хотелось курить, но курить было нельзя, закурив сигарету, я сразу выдал бы себя.
   То, что я здесь, означало, что скоро всё закончиться. В этом доме всё началось, хотя, именно тогда, много лет назад, когда началось это, закончилась моя жизнь, тогда я начал жить в непрерывном ожидании её конца. Теперь я здесь. Это было странное чувство: лёгкое, но, одновременно, сдавливающее ледяными тисками всё моё существо, ледяными тисками страха. Воспоминания вызывали у меня горькие чувства. Сейчас они вставали передо мной во всех своих красках, самых мрачных красках. Мои воспоминания были пропитаны запахом смерти и разложения, от этих запахов я не мог избавиться всю мою жизнь, как ни бежал. Но моя жизнь - это бег по кругу, и она вот-вот замкнётся прочным стальным кольцом.
   Мерный гул плавно рассёк тишину, тонувшую в ночной тьме. Машины двигались далеко отсюда, но ветер доносил их шум за многие сотни метров. Я размял онемевшие конечности и стал медленно менять положение. Что-то холодными иглами кололо мои мышцы, которые почти не реагировали на команды моего мозга. Нужно было торопиться, сейчас всё начнётся.
  
   Четыре машины неслись по полю, рассекая ночной воздух и темноту. Фары их были выключены, две машины направились к особняку, что возвышался на фоне чёрного леса, другие свернули к деревне.
   Андрей сидел на переднем сиденье своего нового джипа, сжимая в руках дорогой германский пистолет-пулемёт с тактическим фонарём под стволом. Он молчал, напряжённо всматриваясь в темноту. Там, за этой тьмой, был его враг, тот, кто виновен во всех его бедах. Андрей был уверен, что он в этом особняке, иначе не могло быть, потому он направлялся туда. Он молчал, напряжённо всматриваясь в чёрную тьму, пахнущую смертью.
  
   Гера залёг прямо посреди поля, за гребнем какой-то канавы. Он всматривался в ночной прицел маленькой бесшумной винтовки, стараясь увидеть врага, хоть кого-то, но в тусклом зеленоватом свете виднелся лишь мёртвый пейзаж, да чёрные провалы окон этого проклятого дома. По спине от чего-то пробежал холодок, это было самоубийством. Впервые у него возникло непреодолимое желание бросить винтовку и бежать, выбросив всё из головы, но он сдерживал себя. Две машины приближались к дому всё ближе и ближе. Вот, сейчас они остановятся...
  
   Две машины подъезжали к дому. Я достал из внутреннего кармана серебряную пластину и приготовился читать слова. Он убьёт их здесь, ему нет смысла тащить их внутрь, тем более, часть, как я видел, ушла в деревню. Я замер, что-то сжалось у меня внутри, а на лбу выступила испарина. Я не знал, что увижу через минуту, и это пугало, но, одновременно, влекло.
  
   Чердак освещали широкие лучи тусклого света, падающие от круглых слуховых окон. Посреди его пыльного чрева, у изголовья алтаря из чёрного камня стоял высокий человек в длинном чёрном плаще и с длинными чёрными волосами. Он стоял, опустив голову, губы его шевелились, произнося тихо, почти шёпотом, слова, слова, обладавшие огромной силой. Он медленно поднял лицо с горящими хищным блеском глазами, вознёс его к потолку и выкрикнул слова, вызвавшие мощную вибрацию, казалось, вибрировал сам воздух. Воздух заколыхался от невидимого присутствия. Что-то кружилось в нём, описывая большие круги, желающее вырваться на волю, прочь оттуда.
  
  - Стой! - Крикнул Андрей в микрофон. - Вперёд.
   Машины замерли, двери открылись, и люди, находившиеся внутри, вооружённые самым разнообразным оружием, высыпали на сырую траву, перекатываясь по ней, занимая позиции. В окна полетели гранаты, послышался звон битого стекла, а через несколько секунд оглушительный грохот раскатился над лесом, разрывая остатки тишины. Жёлтое пламя вздулось в чёрном провале окна и выбросило наружу битое стекло и куски штукатурки. Кто-то дал очередь по окнам, люди бросились к стенам дома.
   Холод ледяным сквозняком разнёсся в воздухе. На мнгновенье все замерли, тронутые им. Что-то невидимое, ужасное, кружило в воздухе, над их головами. Андрей сел на колено, озираясь вокруг, но он ничего не видел, лишь чувствуя это кожей. Сердце будто замерло в его груди, а горло сжалось холодным комком.
   Рослый мужчина с автоматом, стоявший у самого крыльца, вдруг пронзительно закричал, его тело выгнуло, и крик его захлебнулся, превратившись в булькающий звук, из его рта хлынула тёмная кровь, фонтанов выплеснувшаяся из его горла. Он захрипел и упал на землю. Все замерли вокруг него, Андрей почувствовал, как открывается его рот, но он не в силах был закричать. Второй, стоявший рядом с машиной, боец вскрикнул, выплёвывая в воздух собственную кровь. Через секунду крики, полные ужаса и боли, разносились повсюду.
   Андрей встал и бросился бежать. Его сознание помутилось. Он хотел бежать, бежать от этих криков, крови, от своего поражения, от невидимой силы, способной сотворить такое. Ужасный холод прожог его тело, дыхание сорвалось, он замер, будто парализованный. Холод страшной болью ворвался в его тело, будто разрывая его внутренности своими ледяными щупальцами. Его собственные мышцы выгнули его тело, голова его запрокинулась. Его мозг был поглощён паникой и страхом, в первые секунды он не узнал своего крика, но его разум уже тонул в чёрной ледяной тьме. Он почувствовал, как что-то заполняет его рот, он выплёвывал его наружу, но рот снова заполнялся чем-то солоноватым. Вдруг, что-то оборвалось в нём, он почувствовал, что погружается в мягкое и нежное тепло, которое обволакивает его, втягивает в себя. Там не было боли и холода, там не было ничего, лишь тьма и тишина.
  
   Когда упал первый человек, стоявший у крыльца дома, Гера попытался найти место, откуда могли стрелять, но не заметил никакого движения. Его удивил крик, который издал погибший, он никогда не слышал, чтобы люди так кричали, умирая от пули. Дикий крик, полный ужаса, раскатился над полем. Гера замер. Крик был слишком долгим, человек не мог так кричать. Вдруг, он понял, что это кричит не один человек. Крики людей слились в один дьявольский хор, разрывавший его мозг. Они умирали, один за другим, он видел это. Ужас стремительно оплетал его сознание, и он не мог противостоять ему.
   Гера схватил винтовку и бросился прочь, он бежал, поднявшись во весь рост, слыша только шорох травы под подошвами кроссовок и собственное дыхание. Он бежал быстро, как никогда, ему казалось, что он бежит уже целую вечность. Прожигающий холод неожиданно пронзил его спину...
  
   Я уже достаточно приблизился к дому и, кажется, был не замечен, когда воздух вокруг наполнился человеческими криками. Они просто умирали, умирали страшной смертью, не зная, что их убивает.
   Я опустился на сырую траву, вытянул вперёд серебряную пластину со звездой и начал повторять слова. Я говорил громко, почти кричал, но не слышал их, в ушах постоянно стоял громкий шум, напоминающий морской прибой. Вокруг стало очень холодно, что-то постоянно кружило вокруг, я не видел его, но отлично чувствовал, оно хотело убить меня. Я всё громче выкрикивал слова, вдруг, всё пропало. Меня обдало потоком тёплого воздуха, и вокруг повисла абсолютная тишина, в которой я слышал только биение собственного сердца.
   Я опомнился через несколько секунд. Вскочив на ноги, я побежал к крыльцу дома, перепрыгивая через окровавленные трупы, лежащие на земле. Я вбежал по лестнице в дверь, которую вынесло взрывом, и поднялся по лестнице на второй этаж. Он был на чердаке, он должен быть там, если он не там, то всё пропадёт.
   Я выхватил обрез и на мнгновение замер посреди коридора. Моё собственное дыхание казалось оглушительным в этой тишине, я никак не мог унять одышку, сейчас на это не было времени. Я тихо пошёл в конец коридора, где была чердачная дверь, стараясь ступать как можно тише, дышать бесшумно. Я тихо поднялся по деревянной лестнице к закрытой двери и замер. Мне показалось, что стук моего сердца разносится на весь дом, что дыхание оглушает, по лицу струился пот. Я взвёл курки и толкнул дверь, стараясь не думать ни о чём.
   На чердаке было темно, но я увидел его силуэт рядом с алтарём, он стоял лицом ко мне, но лица я не видел. Я сделал несколько шагов внутрь, поражаясь, как гулко они разносятся по помещению, вытягивая руку с обрезом вперёд. Палец надавил на тёплый металл спускового крючка, но в этот миг сто-то толкнуло мою руку, грохнул выстрел, осветив жёлтой вспышкой весь чердак, в этой вспышке я увидел их. Мертвецы были повсюду, их было не меньше десятка вокруг меня. Я попытался снова прицелиться, но сильный удар выбил обрез из моей руки, он с грохотом упал на пол, а чьи-то руки уже тянулись ко мне.
   Я выхватил тесак и нанёс несколько ударов по тёмным силуэтам, обступившим меня, лишь один достиг цели - клинок ударился о что-то твёрдое и прошёл сквозь него, издав противный хлюпающий звук. Я развернулся, чтобы бежать, но тёмный силуэт преградил мне дорогу, я сделал замах и обрушил удар чуть правее его шеи, клинок рассёк его рёбра и позвоночник и остановился с левой стороны груди. Я видел, как его гниющая плоть разошлась в стороны, испуская отвратительное зловонье, труп потерял равновесие и рухнул на пол. Я перешагнул через него и практически выпал в, освещённый тусклым светом, коридор. К моему удивлению, меня никто не преследовал, но в коридоре меня ждал труп пожилой женщины, лицо которой уже лопнуло в нескольких местах, сочась отвратительной желтоватой жидкостью. Она протянула ко мне руки, и быстро двинулась на меня. Я в страхе отшатнулся и рубанул её руку, которая с глухим ударом упала на пол. Я упал на колено и ударил её по ногам, но разрубить бедренную кость оказалось не так легко, старуха только слегка покачнулась, чуть не схватив меня за волосы уцелевшей рукой. Я увернулся, встал и, сделав замах, на какой только был способен, ударил её ниже грудной клетки. Я почувствовал, как клинок ударился о её позвоночник, преодолел его и остановился, почти разрубив её напополам. Серые зловонные кишки с противным хлюпающим звуком выпали на пол, разрываясь и превращаясь в отвратительную зловонную массу. Её тело развалилось надвое и рухнуло на пол. Оно всё ещё продолжало биться головой о пол, протягивало ко мне пальцы с полопавшейся кожей. Я перепрыгнул через конвульсирующие останки и бросился бежать к лестнице.
  - Стой же! - Раздался сзади громкий, даже красивый голос.
   Но я продолжал бежать, пока, друг, тело моё не парализовало, и я не провалился во тьму, почувствовав, лишь, сильный удар о деревянный пол возле лестницы. Последнее, что появилось в моём мозгу, была обида: ведь я был так близко.
  
   Было больно, очень больно, хотя я не мог точно определить, что именно болело. Некоторое время я не мог двигаться, даже открыть глаза, лишь прислушивался к тому, что происходило вокруг. Вокруг было тихо, лишь мерное тиканье больших часов нарушало эту тишину. Я был в доме, это я мог определить по запаху, который хорошо помнил. Теперь к этому запаху примешивался запах разложения, который, казалось, пропитал здесь всё и уже начал впитываться в меня. Я лежал на полу, подмятая рука затекла, и я её почти не ощущал. Тело бил озноб, мне было холодно. Ужасная мысль посетила меня: что если меня постигла та же участь, я стал живым трупом, а запах разложения, что я чувствую, мой собственный. Эта мысль крутилась в моей голове, заставляя меня страдать от бессилия, и как я ни старался, всё равно не мог прогнать её. Других мыслей просто не было.
   Я не знаю, сколько времени провёл в таком состоянии, но мне казалось - вечность. Иногда я уходил в забытье, часы же "бодрствования" были самыми мучительными. Сон тоже не приносил мне покоя: меня ждали там отвратительные существа, мертвецы, Лиза, которой я боялся больше всего, они звали меня, приглашали к себе, говорили, что стол уже накрыт, и не хватает только меня, что они не постоят за благодарностью, ведь я сделал для них так много. Сон от бодрствования отличался лишь тем, что в бодрствующем состоянии разум контролировал я, а во сне - они, всё было в их власти.
  
   Чья-то рука схватила меня за предплечье и перевернула на спину. Я закричал бы от боли, если бы мог, но я не мог. Кровь приятным теплом разливалась по телу, заполняя все мои конечности. Я чувствовал тело. Я пошевелил пальцем руки, и он действительно пошевелился. Мой разум, казалось, всплывал из-под глубокой толщи воды, что с огромной силой давила на него. Я открыл глаза, но ничего не видел: они были затянуты белой плёнкой.
  - Ты жив. - Раздался знакомый голос. - Радуйся, на твоём месте выжили бы немногие.
   Я хотел ответить, но изо рта вырвался лишь тихий хрип.
  - Ничего, скоро ты придёшь в себя. - Послышался тот же голос, он был доволен. - Мне нужно поговорить с тобой.
   Белая плёнка на глазах постепенно таяла, и я начинал различать очертания предметов, я видел свет.
  - Ты пришёл в свой дом, я знаю, потому я и не стал убивать тебя. - Говорил он. - Я не ищу врагов, мне нужны союзники. Ты обладаешь силой, я надеюсь и умом, чтобы согласиться.
   Он замолчал несколько секунд, а потом продолжил:
  - Я искал это место много лет. Твой брат был дураком, он не смог понять, что скрыто здесь, он даже не смог понять книгу. Ты правильно сделал, что оставил её здесь, она должна была найти своего хозяина.
  - Что ты хочешь... - пробормотал я, собрав все свои силы.
  - О, ты заговорил, прекрасно. - Отозвался он.
   Теперь я видел его, он сидел в кресле посреди комнаты, комнаты, где умер мой брат. Он смотрел на меня своим звериным взглядом, глаза его излучали какую-то холодную темноту, которая пронизывала меня насквозь. Он ответил:
  - Скоро я получу власть, огромную власть. Но, понимаешь, править одному тяжело, мне нужны союзники, сильные союзники, как ты.
  - О какой власти ты говоришь?! - Разговаривать было уже намного легче, несмотря на сухость во рту.
  - Я вижу, ты так и не прочитал всю книгу. Некромантия - это мелочи, лишь метод, книга даёт власть над силами, о которых не мечтал ни один маг прошлого.
  - Ты думаешь, что сможешь контролировать эту силу? - Я попытался усмехнуться.
   Несмотря на боль в суставах и мышцах, я приподнялся и опёрся на стенку, встать я пока не мог, хотя силы быстро возвращались ко мне.
  - Смогу, ты не веришь. - Он улыбнулся, оскалив длинные белые зубы.
  - Почему, ты думаешь, никто раньше не получил эту власть, ведь книга древняя и перебывала во многих руках. Почему ей до тебя никто не воспользовался? - Я тоже растянул губы в улыбке.
  - Они были дураками. - Ответил он. - Они использовали лишь малую часть данной им силы, для своих мелких целей, не осмеливаясь использовать её полностью. Большинство гибло, по собственной глупости, как твой брат. К тому же, им не повезло со временем, жизнь человека так коротка.
  - Ты сам дурак. - Сказал я резко. - Эта книга - ловушка, для людей, а может стать ловушкой для всего мира, благодаря таким, как ты. Ты ж не глуп, понимаешь, что её написал не Келли, а зачем кому-то прикрываться его именем, если он хотел славы?
  - Конечно, - он ответил, - Келли не мог написать её, он был обыкновенным жуликом, а Ди был наивным глупцом, им дали силу, но они так и не догадались ей воспользоваться. Эта книга гораздо древнее, одна из немногих подлинных книг.
   Меня поразили его слова. Я думал, что книга моложе, но мысли о том, что она может быть древнее совершенно не допускал.
  - Она не может быть древнее, ведь... - Он прервал меня.
  - Конечно, ведь в ней используются энохианские ключи. А с чего ты взял, что первыми их познали Келли и Ди. Они, всего лишь, сумели донести их до нас, а что если ангелы и ранее посещали кого-то, но человек этот оказался умнее Ди и не стал разбалтывать данное всем подряд. Ты ведь занимался этим годы, думаю, ты тоже понял, что Кроули был прав. А скажи, если бы ты получил такую власть, захотел бы ты делиться ей с кем ни будь?
  - Почему же тот человек не воспользовался ей, а записал всё в книгу, не оставив даже памяти о себе?
  - Кто знает. - Он пожал плечами. - Хватит дискутировать, я хочу слышать ответ.
   Я сел на пол и прислонился к стене, несколько секунд блуждая глазами по стенам комнаты, потом ответил:
  - Знаешь, тебе не кажется, что смерть - это величайший дар, там рай, а наша земля, на самом деле - ад. Убей меня лучше, чтобы я не видел, во что превратится наш мир после того, как ты воспользуешься своей "властью".
   Он встал и подошёл ко мне. Полы его чёрного плаща свисали почти до самого пола, я поднял глаза и подумал: "Как же ты похож на меня, но мы разные". В этот миг я понял, что, возможно, мы единственные маги на земле, обладающие реальной властью. Однако, одному из нас суждено уйти, а лучше, обоим.
  - Я не убью тебя. - Сказал он. - Ты пригодишься мне, Князь обрадуется такой жертве.
  - Ты что, собрался вызывать Сатану? - Я усмехнулся.
   Он повернулся к окну, закрытому плотной шторой, и ответил:
  - Сатана - это одно из многих имён, не менее многочисленных существ, с которыми Мы веками искали связи. Я надеюсь, ты не веришь в эту церковную чушь, как Ди. Если хочешь, называй его Сатаной. Сам решай, когда встретишься с ним.
   Он не взглянул на меня, развернулся и вышел за дверь, закрыв её за собой, его шаги гулко разносились по коридору, но всё больше отдалялись, а затем смолкли, и я снова остался один, радуясь своему одиночеству.
  
   Что-то рвануло мои руки верх и поднял меня на ноги. Я открыл глаза, всё ещё не понимая, что происходит. Два трупа: один - пожилой мужчина в старом коричневом костюме, другой - средних лет женщина в спортивной куртке. Их вздувшиеся синие руки вцепились в мои плечи, они потащили меня к двери, я не сопротивлялся.
   Челюсть мужчины отвисла, его рот был открыт в беззубом оскале, губы его пересекали глубокие трещины, из которых ручейками стекала прозрачная желтоватая жидкость. Они двигались неуклюже, но довольно верно, руки их крепко сжимали меня.
   Я опустил голову и стал разглядывать пол, проплывающий под моими ногами. Чувство обречённости подавляло желание бороться. Он был силён, он достал бы меня, если бы я даже убежал. Конечно, я мог попытаться, но, где-то в глубине души, я хотел увидеть то, что он собирался сделать. Я не сомневался, что если у него это получится, мы все погибнем, а что будет с другим миром, мне уже будет всё равно, я сделал, что мог. В конце концов, наш мир не самое лучшее место.
   Меня стащили вниз по лестнице, по полу, покрытому битым стеклом, штукатуркой и деревянными щепками, вынесли через вырванную дверь. Свежий воздух ударил в лицо, он был такой прохладный и приятный, что на миг я ощутил себя счастливым. Была ночь, тихая и прохладная, звезды рассыпались по тёмно-синему небу, и где-то светила луна, но я её не видел, она была у меня за спиной. "Недавно было полнолуние, значит - луна убывает" - подумал я, это, конечно, не имело значения.
   Я вяло переставлял ноги, ступая по влажной траве. Меня вели по лесной дороге, по обочинам которой чёрной стеной встал древний хвойный лес. Что-то происходило здесь: несколько раз мы встречали мертвецов, некоторые из них были с оружием, одежда их была пропитана запёкшейся кровью, лица тоже были в крови, они ещё не были тронуты разложением. "Его армия" - подумал я. Ему за несколько секунд удалось истребить около двух десятков человек, но не погибнуть самому. Он в самом деле был велик, либо, загонял себя в такую западню, о которой не хочется и думать.
   На земле повсюду валялись стволы спиленных деревьев, выкорчеванные пни и кустарник. К запаху леса и болот добавился резкий запах, напоминающий запах озона и какой-то гари. Казалось, этот запах был здесь повсюду, был самим воздухом. Я поднял глаза и остолбенел. Передо мной была огромная поляна, на которой был вырыт огромный круглый котлован, я заглянул в него:
  - Господи, - подумал я, - где же он взял столько камня?
   Ответ пришёл сам собой: оно было здесь, он лишь откопал его. Но кто создал это? Думать об этом я даже не хотел.
   Мне было трудно оценить размеры котлована, но они, несомненно, составляли несколько сотен метров, в глубину он был около десяти метров, в низинах его дна стояла вода. На дне его располагалось строение, выложенное из огромных каменных плит. Это было огромное кольцо, в центре которого было расположено нечто вроде храма. Во внешний круг была "вписана" восьмиконечная звезда. По радиусу внешнего круга, по сторонам света, были установлены огромные камни. Это было восхитительно.
   Мы спустились по земляному склону на внешнее кольцо. Оно было сделано из каменных плит, гладко отёсанных и точно подогнанных к друг другу, так, что почти невозможно было разглядеть стыков между ними. Запах озона стал сильнее, бил в нос гнилостный запах стоячей воды, заполнявшей дно котлована. Мы дошли до пересечения круга с вершиной звезды и свернули на неё, мы шли по самому её краю, я взглянул вниз: там, внизу, в чёрной гнилой воде белели человеческие кости, черепа, смотрели на меня своими пустыми глазницами. Их было много, они были всюду, заполняя собой дно этого поганого болота.
   Мы дошли до середины грани звезды и свернули на деревянный мост, выложенный из брёвен, ведущий к центральному "храму". Идти по бревенчатому мосту было довольно трудно, я то и дело спотыкался, но сильные руки мертвецов не давали мне упасть. Я почувствовал облегчение, когда ступил на ровную каменную плиту.
   "Храм" чем-то напоминал друидский стоунхедж, разве, был сделан намного лучше. Он стоял посреди круглой каменной площадки и так же представлял собой круг. Посреди него стоял большой каменный алтарь, на подобие того, что был на чердаке дома. Меня подвели к нему и руки их неожиданно разжались. Я упал на колени, опёршись руками на слегка шероховатую холодную каменную поверхность.
  - Впечатляет, правда. - Раздался его довольный голос за моей спиной.
  - Да, впечатляет. - Тихо ответил я и поднялся на ослабевшие ноги.
   Я развернулся, он стоял у одного из каменных столбов, глядя на меня, слегка наклонив голову.
  - Что это? - Не удержался я от вопроса.
   Он усмехнулся, оскалив свои белые зубы. Я наконец-то увидел луну. Её ущербный диск нависал над чёрной стеной леса, рассеивая под собой серебряный свет.
  - Ты должен знать, - ответил он, - это один древних городов. Я искал его много лет, мне потребовалось четыре года, чтобы поднят его из земли, но я успел. Старик, что жил здесь до твоего брата, ждал этого дня, но умер раньше, так и не дождавшись. Обидно, он прожил рядом всю жизнь, знал, как это делается, но, немного не дождался. Сегодня этот час настал, и я успел, я успел.
  - Ты, наверно, собрал все трупы в этом районе, чтобы сотворить это? - Я провёл рукой перед своим лицом.
  - Да, почти, если не считать населения близлежащих деревень. Но это того стоило.
   Я подошёл к одному из каменных столбов и взглянул в сторону леса. Там, за зловонным гнилым озерцом, проходила грань звезды, которая больше походила на стену, дальше, за внешним кольцом, возвышалась земляная стена котлована, над которой стоял чёрный лес, почти не видимый из-за огромного земляного вала, освещённый таинственным лунным светом. Это напоминало магический круг, что я видел в книгах Агриппы, даже, точно воспроизводило его. Конечно, это было построено до Агриппы, намного раньше. Теперь я понял, почему здесь так хорошо работала любая магия, почему его магия была так сильна.
  - Ты хочешь открыть врата? - Спросил я, повернувшись к нему лицом.
  - Да, ты угадал. - Он подошёл ко мне, шаги его гулко разносились в каменном храме, видимо, на его сапогах были металлические набойки.
  - Ты не сможешь их контролировать. - Сказал я, придав своему голосу оттенок неизбежности.
   Мне впервые удалось разглядеть его лицо. На вид ему было около сорока, но он был старше, хотя в его длинных чёрных волосах не было и намёка на седину. Его лицо паутиной покрывали тонкие морщины и шрамы, оно выражало смертельную усталость, даже улыбался он через силу. Выдавали возраст и его глаза, пустые, без тени эмоций. Он ответил:
  - Человек слаб из-за своего страха, он вынужден пресмыкаться на этой земле, веря в своих лживых богов, грызя глотки друг другу за тёплое место на этой постылой земле, валяясь в этой грязи. Я преодолел страх, я возьму то, что боялись взять поколения глупцов, а если мне суждено погибнуть, я лучше погибну, сгорю в адском пламени, но не вернусь к прежней жизни.
   Он замолчал, опустил глаза, а потом снова поднял их, взглянув на меня, и добавил:
  - Я знаю, ты думаешь так же, но боишься, в этом твоя беда. Скоро, уже скоро ты узнаешь, что был не прав.
   Я вновь взглянул вдаль. Со всех сторон к кругу стягивались тёмные силуэты, в которых без труда узнавались его мёртвые слуги. Они ковыляли по каменным плитам, выстраиваясь по внешнему кругу, их были сотни. Поразительно, как он мог командовать такой армией демонов. Странная мысль посетила меня: может, это демоны управляли им, помогая ему открыть врата и впустить этого (своего) "Князя". От этой мысли я тихо засмеялся, но он не заметил этого, он уже был слишком занят приготовлениями.
  - Запомни! - Крикнул он мне в спину. - Если ты сейчас приблизишься ко мне, они разорвут тебя. Не пытайся мне мешать.
   Я повернулся к нему лицом, он стоял перед алтарём, перед ним лежала раскрытая книга. При её виде что-то сжалось внутри меня. Я готов был бросится на него, схватить книгу и бросить её в чёрную глубину здешних гнилых вод. Но это было безумием, я чувствовал, как неведомая сила кружится вокруг него, делая его неуязвимым. Я просто встал рядом с колонной и приготовился наблюдать.
   Между колоннами я видел тёмные силуэты - его слуги, видимо, призванные защищать его. Один из них вышел из тени колонны, и я узнал в нём моего знакомого, он по-прежнему был в своей длинной куртке с капюшоном. Он взглянул на меня, я видел, как в лунном свете блеснули его мёртвые глаза. Еле заметным движением руки я дал ему понять, что мы уже бессильны, что либо сделать. Оставалось просто наблюдать.
   Я достал из пачки долгожданную сигарету и закурил. Никогда ещё табачный дым не казался мне таким сладким, я выпустил его изо рта, и он заклубился в воздухе, рассеивая голубоватый лунный свет.
   Он поднял руки и начал читать заклинание, я замер с сигаретой в руке. Камни под ногами завибрировали, передавая свою вибрацию воздуху. Воздух наполнился запахом озона, щекой я почувствовал лёгкое дуновение ветерка, но ветер становился всё сильнее. Я взглянул в небо, над нами стягивались серые облака, закрывая собой чистое ночное небо. Что-то сдавило мою голову, стало тяжело дышать.
   Меня охватила паника. Я понял, что этот безумец сейчас откроет врата, и я имею все шансы стать свидетелем апокалипсиса на стадии его зарождения. Силы того, что он собирался впустить сюда, во много раз превышали силы тёмного воинства, они уничтожат его до того, как он успеет закрыть врата, хотя, он надеялся, что их гнев падёт только на окружающих, что сам он находится под защитой, но его защита была ничем перед их силой, иллюзией. Мысли проносились в моей голове с огромной скоростью, проносились, не оставляя следа, лишь одна задержалась моём мозгу, кружась в нём и не желая уходить. "Чёрное воинство" - произнёс я шёпотом. Эта мысль была безумной, но в этой ситуации терять уже было нечего, к тому же, я находился в центре огромного каменного магического круга.
  - НГАЙА! - выкрикнул я громко, как мог.
   Он прервался и повернул ко мне голову, глаза его были наполнены ужасом, он открыл рот, чтобы крикнуть что-то, но не успел. Камни завибрировали так, что трудно было устоять на ногах, раздался оглушительный грохот вперемешку с каким-то свистом, сильный порыв ветра чуть не сбил меня с ног. Я выкрикнул слова приказа, молясь о том, чтобы воинство пришло без Аримана, иначе дела будут плохи. Я ещё раз выкрикнул слова приказа, сквозь пыль, поднятую ветром, я видел его, он стоял перед алтарём, удерживая развевающийся плащ. Чья-то фигура, вдруг, промелькнула перед моими глазами, она схватила книгу и бросилась бежать. Это был он, этот дурак в капюшоне. Я выкинул сигарету и бросился за ним, крича сквозь сильные порывы ветра:
  - Брось книгу! Она не спасёт тебя!
   Я с трудом удерживался на мосту, но не отставал от него, хотя ноги уже начинали подводить меня. Мы преодолели шаткий деревянный мост, скрипевший под напором ветра, преодолели грань звезды и добрались до внешнего круга. Он бежал к выходу из котлована. Я уже задыхался, ноги мои подкашивались, я подумал, что не выдержу подъёма. Он побежал вверх по утоптанному земляному спуску, я последовал за ним. Солоноватый привкус крови стоял во рту, холодным воздухом жгло бронхи, а ветер забивал песком рот и глаза. Я понял, что сейчас упаду.
  - Стой!!! - Крикнул я, ему в след и остановился.
   Я остановился за секунду до того, как яркая жёлтая вспышка озарила лес, волна горячего воздуха ударила мне в спину. Я попытался унять одышку и выкрикнул изо всех сил слова отзыва. Я был не в круге и не знал, подействуют ли они, но теперь я знал, всё за моей спиной уничтожено, и я был доволен.
   Что-то с огромной силой ударило меня в спину и отбросило вперёд, я услышал хруст где-то внутри себя, казалось, в собственной голове, боль пронзила всё моё тело, в глазах потемнело. Я ударился о землю, прокатился по хвое и сухим ветвям, рвавшим мою кожу, и ударился о что-то твёрдое, видимо, о бревно.
  
   Обстоятельства мощного взрыва близ деревни Погост до сих пор держатся в секрете. Нам не удалось встретиться с людьми, возглавляющими расследования обстоятельств взрыва, а так же с кем ни будь из представителей лесничества. Большинство из них мы не смогли застать на рабочем месте, другие же отказались давать комментарии, утверждая, что не располагают информацией по этому поводу. Проезд на место взрыва так же пока запрещён, место оцеплено под предлогом того, что там вероятно образование новых скоплений газа.
   Напомним, что взрыв произошёл два дня назад, около часа ночи и повлёк за собой вывал больших площадей леса, а, так же, образование многочисленных очагов возгорания. Взрыв спровоцировал пожар в близлежащей деревне Погост, который уничтожил почти все деревянные дома, а так же старинную усадьбу. О жертвах пожара ничего не сообщается, скорее всего, их не было, так как деревня была не жилая. По последним данным, над болотом произошёл взрыв скопления метана.
   Тревогу вызывают многочисленные слухи, ходящие вокруг этого происшествия. Есть информация, что на месте взрыва было найдено большое количество человеческих останков, в том числе и в деревне. Жители близлежащих деревень утверждают, что слышали ночью стрельбу, доносящуюся с этого направления, хотя, бандитские разборки в наших краях перестали быть редкостью, есть люди склонные видеть связь между этими событиями. К тому же, в последнее время ходят слухи о гибели группировки Андрея Паранова и его главного конкурента Дмитрия Вяземского. Однако, вся эта информация является лишь слухами и её подтверждения мы дать не можем.
  
   Газета "Сельские новости".
  
   Ужасно хочется курить, ужасно холодно, хотя над лесом уже восходит солнце. Комары и прочие паразиты облепили моё тело, но я не могу согнать их, видимо, сломан позвоночник. Я не могу двигаться, я даже не могу убить себя, о, как бы я был счастлив сделать это. Каждая следующая минута жизни превращается для меня в ужасную пытку. Если это не ад, то что же?! Утешает одно: жизнь медленно покидает меня, я уже не чувствую боли, лишь ужасный холод.
   Я лежу на краю большого болота, заполненного водой и чёрной грязью. Эффект был ужасен: в центре выгорело всё, город погребён под слоем земли и грязи. Я сумел предотвратить апокалипсис, но я не чувствую радости.
   Свет постепенно меркнет в мои глазах. Я думал, это снова наступает ночь, но потом понял - это я ухожу. Холод тоже отступает, мне становится теплее, вернее, я уже ничего не чувствую, что-то постоянно течёт у меня изо рта, но я не чувствую уже и этого.
   Я вижу её, она стоит надо мной, окружённая тёплой и ласковой тьмой - Лиза. Она протягивает ко мне руку, о, как бы я был счастлив принять её, но не могу. Но если постараться...
   Лиза. Лиза, прости меня, Лиза. Я знаю, ты смерть. Прошу тебя, протяни свою холодную руку, забери меня. Умоляю!!!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"