Самарцев Михаил : другие произведения.

Искушение

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

   ИСКУШЕНИЕ
   поэма
  
  Обочь глухой лесной дороги,
  Меж двух могильных старых плит,
  Стоял когда-то ветхий скит
  И жил в нем праведник убогий.
  Над скитом дуб шумел зеленый,
  Слегка грозою опаленный -
  Неистребимый божий знак,
  Источник домыслов и врак.
  Туда однажды вдоль болота
  Пробился всадник молодой,
  И королевская охота
  За ним нагрянула гурьбой.
  Манила путников уставших
  Обетованная земля,
  Бодрил коня довольный маршал,
  Встречал с улыбкой короля,
  Король же, видный, ладный малый,
  Хотя и выглядел усталым,
  Молодцевато спрыгнул сам
  И дернул пальцем по усам.
  Переживая неудачу,
  Блужданье тягостного дня
  И нехороший сон в придачу,
  Он думал, передав коня:
  "Король, король!.. А кто я ныне?
  Любитель пакостных затей,
  Очаровательнейший циник
  И записной прелюбодей.
  И вот душа темнее ночи,
  Кто друг, кто враг - не разберешь,
  И вот кого-то зависть точит,
  А кто-то тайно точит нож.
  Весь день душа моя в огне,
  И что-то гложет сердце мне."
  
  Меж тем пришельцы кое-как
  Разбили скромный бивуак.
  Сумы и седла расписные
  Вокруг лежали тут и там
  И ружья длинные стальные
  Мерцали тускло по кустам;
  Повсюду в полном беспорядке
  Плащи, мечи, ножи, перчатки,
  А посредине без помех
  Горел костер - один для всех.
  На вертеле баранья тушка
  Шипела, капая в огонь,
  Бродил и фыркал чей-то конь,
  Косясь на шумную пирушку;
  Примяв траву, мужчины плотно
  Стелили белые полотна,
  И оживляли полотно
  Закуски, кубки и вино.
  
  Тут и отшельник появился
  С дорожной старою сумой -
  Вернулся из лесу домой
  И добрым людям поклонился.
  - Прими, старик, меня как брата,-
  Сказал король ему в ответ.
  -Я знаю: место это свято
  И ты при нем немало лет. -
  И помолчал, и чуть помешкав,
  Сказал с натянутой усмешкой:
  - За мной - постыдная дорога,
  А что там будет впереди?
  Я знаю: грешен, и премного,
  Но сядь со мною, посиди.
  Не прикрывайся Иисусом,
  Послушай исповедь мою.
  Клянусь тебе, я не был трусом
  Ни в море бурном, ни в бою.
  Но, как и вера, путь наш зыбок,
  Не избежать не нем ошибок.
  Скажи, провидеть ты горазд?
  Когда и кто меня предаст?
  И старец сел на землю рядом,
  Перекрестился и вздохнул,
  И в чистом небе потонул
  Проникновенным ясным взглядом.
  Курился дым набитых трубок,
  Прохладой веяло с высот...
  - Ну, что ж, скажу я наперед:
  Не пей сегодня третий кубок -
  Отдай тому, кто поднесет.
  Не будь ко мне, однако, строг:
  Я ошибиться тоже мог.
  Король поник в печальной думе
  И посмотрел вокруг угрюмо:
  - Ну, что ж, спасибо за намек.
  
  И пало тяжкое молчанье
  Как непростое осознанье,
  Что разделить они должны
  Груз подозренья и вины.
  - Довольно хмуриться напрасно! -
  Вскричал король. - Теперь мне ясно,
  Что это шутка старика -
  Нас позабавил он слегка!
  И я готов ему ответить
  Такой же шуткой удалой;
  Надеюсь также: вы со мной
  Преподнесете в лучшем свете
  Свои дела, свои мечты!
  Согласны все? А ты? А ты?
  Но только, чур, не обижаться!
  Я сам разденусь донага,
  И вы со мной, надеюсь, братцы,
  Хоть в ад, хоть к черту на рога!
  Покуда солнце в небе светит -
  Со мной повсюду други эти,
  Покуда вертится земля -
  Играет свита короля.
  За друга - друг, за брата - брат!
  - Виват! Виват!
  - Виват! Виват!
  
  - Начну собой. Ну, кто я ныне?
  Любитель пакостных затей,
  Очаровательнейший циник
  И записной прелюбодей.
  К тому ж, надеюсь, что и здесь
  Я далеко еще не весь.
  А вот мой ревностный воитель,
  Посыльный младший офицер -
  Знаток, поклонник и любитель
  И раб изысканных манер. -
  И тот вскочил задорным бесом,
  Изобразил горящий взгляд,
  И над вечерним тихим лесом
  Взорвалось гордое: "Виват!"
  Король подумал, поглядел,
  Махнул рукой и малый сел.
  - Вот мой биограф и поэт,
  Пижон пятидесяти лет.
  С карандашом, бумагой, лупой,
  немного вздорен и спесив -
  Самоуверенная тупость
  И откровенный примитив.
  Я, может, что-то приукрашу,
  чтоб оживить беседу нашу,
  но, всех собравшихся любя,
  Я не жалею и себя.
  
  Пузан с расплывшейся фигурой
  И вздорным бабьим голоском,
  Поэт сидел в накидке бурой,
  Уже заметно под хмельком,
  И всем показывал, что он
  Был в лучших чувствах оскорблен.
  Поднялся медленно и чинно
  И закатил такую речь:
  - Хочу я всех предостеречь
  От обобщений беспричинных
  В той части, что, де, королю
  Грозит какая-то опасность.
  Я уважаю и люблю
  Монарха и готов всечасно
   Его собою заслонить.
  Но рассуждений наших нить,
  Как человек принципиальный,
  Упреком должен завершить:
  Простите, это ненормально.
  Не надо путать верх и низ
  И начинать такой стриптиз.
  Меня не слушали, а зря.
  Я , может, недопонимаю,
  Больших высот не достигаю,
  Но, откровенно говоря,
  Я не люблю такие штуки,
  Когда отводится мне роль...
  - Довольно...- простонал король, -
  Иначе я умру от скуки.
  Ну, как такого принципала
  Мне наградить и наказать,
  Когда его и высечь мало,
  И много - просто расстрелять!
  Я душу страстную твою
  Вином изысканным залью!
  
  Посмаковав пустую трубку,
  Поэт, любитель старых вин,
  Наполнил два красивых кубка
  И королю подал один.
  Король приветствовал поэта
  И подмигнул из-под берета,
  И подождал, и выпил сам,
  И дернул пальцем по усам.
  - А вот теперь наш славный маршал
  Нас развлечет, играя роль.
  - Я буду счастлив, мой король -
  Не упущу такого шанса. -
  Спокойно встал и подошел,
  Высокий, статный, горделивый,
  С великолепней черной гривой,
  С плеча бегущей, точно шелк.
  - А что? Мне нравится затея.
  Не первый год мы с вами вместе,
  Прошу представить честь по чести.
  Весьма надеюсь, что сумею
  Сыграть сегодня роль злодея.
  - Прекрасно, браво! Вот ответ,
  Достойный рыцаря без страха!
  Ни меч, ни пуля и ни плаха
  Его не снизят до клевет!
  С таким и ссориться опасно,
  Ему и клятвы нипочем,
  Да и владеет он прекрасно
  И пистолетом, и мечом.
  И маршал выкрикнул: "Виват!"
  И пригасил горящий взгляд.
  - Король! надеюсь, в этой свите
  И мне окажете вы честь -
  Великодушно разрешите
  Заздравный кубок вам поднесть.
  Секунду малую помешкав,
  Поднялся медленно король
  И молвил с ласковой усмешкой:
  - Ты хорошо играешь роль.
  Неси два кубка нам, негодник -
  Мы побратаемся сегодня!
  
  Высокий, статный, горделивый,
  С великолепной черной гривой,
  Два кубка маршал подает,
  Любой на выбор - тот иль тот.
  Король берет спокойно правый,
  Рука тверда, сомнений нет,
  И говорит:
  - Воитель бравый,
  Играем дальше, тет-а-тет!
  У смерти, может, на краю
  На брудершафт с тобою пью!
  И пропустили руку в руку,
  И дружно выпили до дна.
  Вокруг ни слова и ни звука,
  По всей поляне тишина.
  Костер дымился еле-еле,
  Златым огнем сияла высь.
  В глаза друг другу посмотрели,
  Поцеловались, разошлись.
  И долго, долго на поляне,
  Придя сюда издалека,
  Как на затихшем поле брани,
  Стояла смертная тоска.
  
  - Довольно хмуриться напрасно!-
  Вскричал король. - Ужель не ясно?
  Нас проверял святой отец,
  Мы подыграли - и конец!
  Зато теперь его послушать
  Мы можем сами без хлопот,
  Откроет праведник нам душу -
  И нас ко благу позовет.
  Ещё немного посидим -
  Я третий кубок выпью с ним! -
  И осторожным чутким взглядом
  По лицам скованным скользил,
  И старец, с ним сидящий рядом,
  Легонько голову клонил.
  Потом поднял на всех глаза,
  И улыбнулся, и сказал:
  - Моя душа - для вас потёмки,
  А открываться прока нет:
  На дне моей худой котомки
  И ночи тьма, и утра свет.
  Одна лишь вера нас питает
  И это всё, что разум знает.
  - Прошу простить,- сказал поэт,-
  Ты показал себя провидцем,
  И вот теперь - ни да, ни нет;
  Ты извини, так не годится.
  Ты мог бы всё сказать нам прямо,
  Чтоб не разыгрывалась драма.
  И вновь улыбка старика,
  И на руке дрожит рука.
  - Воистину не в бровь, а в глаз,-
  Мы всю-то жизнь скользим по краю:
  И Бог испытывает нас,
  И дьявол вечно искушает.
  И тут уж хочешь иль не хочешь,
  Кому-то голову морочишь,
  То полуправдой сеешь ложь,
  То ложной скромностью живешь.
  А что я мог или не мог...
  Пускай нас всех рассудит Бог.
  
  Но тут вступился маршал бравый:
  -Ну, полно, полно, господа -
  Из-за такого спорить, право...
  А я вот слышал: иногда
  Какой-то праведник безвестный
  Выходит вечером из леса,
  А вслед за ним из темной чащи -
  Медведь, доверчиво ворчащий,
  И дикий вепрь, и серый волк...-
  На старца глянул и умолк.
  Тут и посыльный офицер
  Припомнил схожие рассказы:
  Один охотник, например,
  Случайно видел два-три раза,
  Как тот же старец неизвестный,
  Седой, с красивой головой,
  Под вечер выходил из леса
  И шел над самою травой.
  - А ты, старик, такое мог?
  - Пускай нас всех рассудит Бог.
  Скажу покуда вам одно:
  Ещё когда я был моложе,
  И я слыхал, что кто-то может,
  А мне такое не дано.
  И показалось всем, что он
  Растерян был и удручён.
  
  Сказал он медленно и тихо,
  Не поднимая головы:
  - Не знаю, сможете ли вы
  Меня понять, - такое лихо.
  Смолчу - мне скажут, что я трушу,
  Скажу - и грех возьму на душу,
  И укорит меня любой
  Моей нескромной похвальбой.
  Вам слышать это будет странно:
  Вы все останетесь в живых,
  Но только завтра утром рано
  Недосчитаетесь двоих...
  Тут старец кубок попросил,
  И маршал был настолько мил,
  Что сам наполнил и принёс,
  И извинился за вопрос.
  - Ужель, доживший до седин,
  Хранитель скита и погоста
  Без церемоний, так вот просто
  Сегодня будет пить один?
  Старик на всех поднял глаза,
  И улыбнулся, и сказал:
  - Один глоток за короля,
  А остальное понемногу
  За тех, кто бродит по дорогам,
  Иль спит на кладбище убогом -
  Пусть примет мать сыра земля.
  И в тихом зареве заката
  Всё расплескал по травам смятым.
  - К услугам вашим домик мой,
  А я приду перед зарей.
  
  Молчали сумрачные ели,
  И молча все вослед глядели,
  И тут пришли из темной чащи
  Медведь, доверчиво ворчащий,
  И дикий вепрь, и серый волк, -
  Позвал их старец и умолк.
  Ловя корней знакомый запах,
  Кабан привычно землю рыл,
  Медведь стоял на задних лапах
  И всё обняться норовил,
  А волк, повесив хвост-полено,
  Башкою терся об колено.
  Старик смотрел тепло и мудро,
  А голос скорбен был и тих:
  - Поляна эта завтра утром
  Недосчитается двоих...
  И с непокрытой головой
  Пошел над самою травой.
  Костер покинутый дымился,
  Последний луч горел в лесу.
  Король вослед перекрестился
  И со щеки смахнул слезу.
  И крикнул:
  - Баста! песня спета.
  Ложиться всем, встаем до света!
  
  А поутру тревожный гомон
  Собой наполнил старый скит,
  И гомон был сильнее грома:
  - Старик убит!
  - Старик убит!
  Как будто вслушиваясь в звуки,
  Открыв глаза, раскинув руки,
  Лежал под старым дубом он,
  Мечом предательским пронзён.
  Хватились маршала - не видно,
  Коня и сбруи тоже нет,
  И как ни стыдно, ни обидно -
  А не вернешь, простыл и след.
  Ни у болота, ни вдали,
  Нигде убийцу не нашли.
  И повторяли как-то странно:
  "Вы все останетесь в живых,
  Но только завтра утром рано
  Недосчитаетесь двоих..."
  Сбылось провидца предсказанье -
  Дождался веры и признанья,
  И погребен под старым дубом,
  С крестом приземистым и грубым.
  Пришельцы молча оседлали
  Своих воспрянувших коней
  И в затуманенные дали
  Умчали думы этих дней.
  
  Обочь глухой лесной дороги,
  Меж двух могильных старых плит,
  Стоял когда-то ветхий скит
  И жил в нем праведник убогий.
  Теперь никто не посетит
  И не найдет истлевший скит:
  Так много время изменило,
  Так стерлись давние следы;
  И две могильные плиты,
  И старца скорбную могилу
  Закрыли дикие кусты.
  А маршал, слышали мы сами,
  Не то сгорел в таверне пьян,
  Не то как будто в плен попал
  К одной графине в старый замок
  И на дуэли наповал
  Убит и орошен слезами.
  Одно известно достоверно:
  3а эти двести-триста лет
  Сгорела не одна таверна
  И умер не один поэт,
  И не одна лихая свита
  Каким-то злополучным днём
  Сошла со сцены и забыта -
  Порою вместе с королем.
  Со всем, что не было и было,
  Их упокоила могила,
  И наградила вечным сном
  Земля, политая вином.
  Души и тела тяжкий труд
  Укрыли времени заносы,
  Но прорастают и зовут
  Неистребимые вопросы.
  А как ты жил? А что ты мог?..
  Пускай нас всех рассудит Бог.
  
   1997, декабрь.
  
  А теперь - сам секрет и, как говорится, правильный ответ.
  Совершенно очевидно, что герой поэмы старец-отшельник и автор - люди разные, не имеющие почти ничего общего. Но одна или две детальки, всего несколько строк связывают их кровной, смертной связью.
  Сказал он медленно и тихо,
  Не поднимая головы:
  - Не знаю, сможете ли вы
  Меня понять, - такое лихо.
  Смолчу - мне скажут, что я трушу,
  Скажу - и грех возьму на душу,
  И укорит меня любой
  Моей нескромной похвальбой.
  Разумеется, это сказано о старце, это его мысли и сомнения. Но в равной мере это сказано обо мне самом.
  И ещё несколько строк из поэмы, они тоже обо мне.
  Сбылось провидца предсказанье -
  Дождался веры и признанья,
  И погребен под старым дубом,
  С крестом приземистым и грубым.
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"