Солар Ольга : другие произведения.

Ten'

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    no comments


  
  
  
   ТЕНЬ.
  
   Copyright @ Olga Solar, Sydney, Australia 2007.
  
  
  
   Пеликанов не понял.
   Ничегошеньки.
  
   Слукавил.
   Кое-что мозги все же уцепили.
   Но постичь окончательно, разгадать смысл произошедшего, вынести крадущуюся мурашками по серому веществу мыслишку в первостепенное осознание представлялось запредельно, кощунственно неправдоподобным.
   Грузное тело обряженное в серо-зеленый с искринкой родной костюмчик; одутловатая, сытая, сдобренная недюжим слоем белесого грима, но до жути знакомая физиономия с зализанными бриолином волосами и тщательно подмаскированой проплешиной и, наконец, белая бумажная полоска с крестом умело прилаженная ко лбу намекали на некую паталогическую неординарность происходящего.
   Во всяком случае ничего подобного Пеликанов доселе не испытывал.
   И даже намедне во сне; в коем ему четко и громко, хорошо поставленным дикторским голосом с вибрирующими густыми басами объявили о месте и времени сбора, конкретно намекнув, что в пути - непредсказуемом и неодносложном, придется довольствоваться исключительно необходимым минимумом.
   Пеликанов внял.
   Деловито, без излишней суеты и хлопотности уложил кожаный, буро-рыжий чемодан - подарок тещи к двадцатипятилетнему юбилею совместного проживания с ее единственной, но как ни парадоксально до сих пор обожаемой дочерью, намекающий....
   Вовсе не на скорейшее выматывание за дверь.
   На свадебное путешествие.
   Как выяснилось.
   После слезных оправданий покорной и усердной тещи, продуманно и спланированно подставленной завуалированным монстром - завистливой Никаноровной из тринадцатой квартиры, принимавшей активное участие в обсуждении и приобретении подарка.
   Вобщем Пеликанов снарядился основательно.
   Подборочка "необходимого, но достаточного" органично включала в себя клетку сырых яиц; баночку детского питания "неженка" без крышки; колесо от старого "запорожца" сгнившего на даче и радостно переданного в руки настырных сборщиков металлолома; белую ладью и черного коня утеряных безвозвратно после вседозволенности и влечения внуков к шахматной игре, а так же полосатого бюстгальтера от купальника жены, нагло украденного в прошлом году непосредственно с садово-дачного участка неизвестным сексуальным маньяком.
   Кажется, ничего не забыл?
   Зависший вопрос остался не проясненным.
   Молодцевато качнув чемоданом Пеликанов шагнул в строй.
   Собственно, строя как такового и не было.
   Была шеренга некой колеблющейся, иллюзорной расплывчатости, отчего-то приглянувшаяся Пеликанову и показавшася достойной, чтоб занять в ней почетное место, как выяснилось в последствии не совсем корректно принятое Пеликановым за свое.
   На что ему и было тактично указано мягким и незлобным пенделем.
   Лучезарно улыбаясь и кланяясь во все стороны, ласково мусоля оставшуюся ручку от чемодана ( последний незаметно улетучился, что впрочем не слишком огорчительно подействовало на его бывшего владельца), Пеликанов исподволь ощутил себя главным героем некоего исключительно важного действа.
   Наконец кланяться поднадоело и Пеликанов устало присел на корточки.
   По странному недоразумению понятие "на коротчки" оказалось условным: пошарив воображаемой рукой Пеликанов не почувствовал ничего , хоть отдаленно напоминающего собственную филейную часть, по обыкновению весьма ощутимую.
   Чувство некой пустоты и безвременной утерянности привычного объема поставили новоявленного в весьма щекотливое положение. Для прояснения ситуации в целом непременно следовало заручиться чьим-то советом; да пусть хоть того, колоритно басящего диктора.
   Пеликанов прокашлялся:
   - Эй, есть кто живой?
   В ответ послышалось слабое хихиканье.
   - Живой кто есть, спрашиваю?
   - Да чего шумишь-то? Все тут живехоньки. Кто спрашивает?
   Пеликанов вздрогнул.
   Облачко пара покачнулось и устаканилось на месте.
   Хрипловатый, прокуренный голос страшно напоминал представившегося по весне Долбодуева - соседа по рыболовецко-лодочному кооперативному боксу, с коим у супруг Пеликановых велась давнишняя тяжба за право на единоличную собственность пользования провонявшим болотиной ветхим сарайчиком. За ремонт худой крыши приниматься ни Долбодуевская, ни Пеликановская половины не соглашались в силу той же неопределенности ситуации. Расстались не то, что не по-соседски, а прямо таки не по людски - супруга Пеликанова пребывала в откровенной неуемной и плохо скрываемой радости от столь естественным образом завершившгося процесса, чем явственно выделялась и вызвала кривотолки на Долбодуевских поминках. Однако сарайчик большинством голосов рыбаков-кооперативщиков перешел в безраздельное пользование семейства Пеликановых.
   Пеликанов призадумался.
   А крышу-то так и не починили?
   Да, признаться, задолго до похорон Долбодуева стало вовсе не до этой самой рыбной ловли: романтика парных, молочно-туманных зорек осталась далеко в прошлом. Настоящее уверенно несло свежие морские дары к Пеликановскому столу из процветающей торговой точки продторга, коей полновластно и безраздельно, согласно подписям, печатям и нынешней возможности приобретения народного добра в личное пользование по фантастически доступным для отдельных особей ценам, заведовала госпожа Пеликанова. А значит и он - Пеликанов Т.Д., гладко и без задоринки въехавший в новую эру развития рыночных отношений под крылом супруги.
   Уползшую не в те степи думу прервал все тот же трескучий, до противности знакомый голос:
   - Пеликанов, ты что ли?
   - Ну я. - Пеликанов боязливо завертел эфемерной головой в попытке отыскать невидимого, но явно осязаемого неким потусторонним чутьем собеседника.
   Вроде мелкнула какая тень.
   - У, ековый мак! А я и не ждал так скоро! Чего?
   Пеликанов не сообразил:
   - Чего- чего?
   - Ну что чего-чего? Раненько, говорю ты, вроде и не хворал ни чем. А за голосами-то ходил -нет уже?
   Пеликанов осмотрительно, но несколько вкрадчиво поинтересовался:
   - За какими такими голосами?
   Неловкое ощущение, словно пытаешься добиться некоторой вразумительности от душевнобольного переросло в уверенность.
   Долбодуев будто почувствовал:
   - Да брось ты придуривать, Пеликанов! Ну наши-то еще не появлялись что ли?
   - Н-нет. - Пеликанов отозвался не слишком уверенно, но на всякий случай отрицательно. Хотя врать вроде не было резона: ведь и правда никого из "наших" он еще не встречал.
   - У-у, так ты совсем свежий что ли? Когда представился -то?
   Пеликанов гулко сглотнул.
   - А-а э-э..
   - Ну все понятно! - собеседник противно всхрюкнул - Во, сейчас вижу. Вниз поглядел. Все ясно. А то не разберу - дуришь ты что ли! Короче объясняю тебе, Пеликанов - на том свете ты, осознал?
   Судя по реакции не совсем: облачко пара именуемое Пеликановым покрылось меленькими бисеринками влаги.
   Долбодуевская тень снисходительно заметила:
   - Да ничего, ничего. Все нормально. Я ж не тороплю - попотей, помысли.. Кстати- наши-то куда ж запропастились? Тебе ж давно пора за голосами бежать, ай-я- яй! Гляди, Пеликанов, я ж тебе по доброму советую, не упусти время -то, поджимает.
   Пеликанов не узнал собственный голос:
   - Слушай, э-э. А представился это чего?
   - Ну ты Пеликанов, даешь! Совсем потерялся что-ли? Не поймешь где находишься? Я ж тебе русским языком объясняю - помер ты! Вот судя по тому, что пары пока пускаешь, думаю третьего дня и помер.
   - Да не может быть!!! - Возвысившись на две октавы голос Пеликанова перешел на визг.
   - Да не суетись. Сядь. Вот. Так то оно спокойней.Чего панику нагонять? Все там будут.
   - Так я это..а чего так скоро? А чего вдруг-то ? Ведь и не болел вроде..
   - Вот и я о том. Не болел ты, Пеликанов, жил себе поживал, а на ж ты поди ж ты! Тут вот ведь какая каверза - никто тебе, Пеликанов наперед не докладывает. Загодя ничего не спланируешь. Ну местечко на кладбище понятно вполне можно оградкой оторочить - кстати супруга твоя благоверная так и сделала: обнесла заборчиком свекровину могилку. Широко так обнесла, не поскупилась. На камне-то ничего не заметил? Ну почему надпись сбоку? Понял-нет? Сообразил?
   - Не-е...
   - То-то. Это она продумавши. Чего зря еще на один камень тратиться? А так с другого бочку приписал и хорошо.
   - Е-мое...
   - Да ты не серчай на нее, Пеликанов. Бабы они такие. Бывает и хуже.
   Пеликанов заерзал:
   - А то-то я смотрю, чего это она и в костюмчик старый с искрой нарядила, а от "Армани" - новехонький, не надеваный ни разу, вроде как зажала...
   - Да ты не гневайся, не гневайся, Пеликанов. Ну их, баб. Их уж теперь только Бог простит. Твоя еще не хуже других. Слыхал, как на поминках убивалась, что в гроб с кондиционером - ну это они тебе с сыном, пасынком твоим не пожадничали устроили, что б мол дышалось там тебе легко ежели чего..Да..не знают ведь, не ведают каково оно здесь-то..Так вот. Гроб тебе дубовый заказали, резной. А внутри штука такая вделана, чтоб воздух охлаждала. А управление то штукой этой и забыла тебе в руку вложить. Насилу отговорили от эксгумации.
   - Е-мое! А на што мне здесь штука-то?
   - Да хрен его знает. Я ж говорю - по недомыслию они. Не по злобе.
   Ну да ладно. Что о них. О себе надобно подумать. За голосами пора бежать.
   - Слушай, а чего это ты все - за голосами, да за голосами, что за хрень-то? За какими голосами?
   - Ну короче. Выборы в Думу припоминаешь?
   Пеликанов припоминал.
   - Для прохожднения в депутаты чего надо?
   - А я почем знаю?
   - Ну как. Это ж просто. Надо собрать нужное число голосов. Так и здесь. Вот тебе врата, вот ключи. Видал - Долбодуев вроде как повертел перед Пеликановским носом воображаемой пластиковой карточкой. - Ага, усек? Вот на нее, на эту крохотульку и пишем, кто за тебя, Пеликанов, прилежнее всех молится.
   - Господи..
   - Ну о Господе потом. Не дошли еще. Вобщем ты сейчас дуй, да валяйся в ногах у всех, кто готов за тебя словечко доброе замолвить. Но учти: чтоб не просто так. От души чтоб шло, от сердца. Если напортачил ты чего, Пеликанов, надобно чтоб простили. Искренне, за просто так. Ни на что не претендуя и ничего не требуя взамен. Ну а уж ежели кто любил тебя, да еще и в молитве по твою душу пребывает, так тут уж тройные очки тебе, Пеликанов идут.
   Пеликановское облачно пара снова приметно увлажнилось.
   - Да сколько ж таких набрать-то надо?
   - А вот тут, дорогой ты мой, собака-то и зарыта. Это ж как путевка в... - он осекся. - Ну, короче, это как пропуск тебе на самый верх. Чем больше насобираешь, тем дальше пустят.
   Пеликанов нервозно заерзал:
   - А если я..ну это..совсем ничего не насобираю?
   - Ну как же так, Пеликанов. Как же совсем ничего? Ну не один уж ты на свете -то белом. Да и для таких, одних -одинешенек давным -давно все продумано. Знаешь, например, бабульки в церквах? От они-то и молятся за всех. Просто так. И ничегошеньки им от того не надобно.
   - Слушай, Долбодуев, а может мне сразу рвануть к бабулькам этим, а?
   - Да ты чего, Пеликанов? Ну чего распереживался -то? У тебя ж жена, дети-внуки. Ты по своим-то сперва побегай. Нельзя к бабулькам. Очередь к ним. Тут я вроде как и сказал тебе - это все равно как в Думу, да только с хитростью и обманом дело обстоит покруче. Не пролезает она, хитрость-то. Весь ты как на ладони, Пеликанов. Чего какая мыслишка мелькнет, тут же вся и светится. Ежели полезная, добрая - синим горит или зеленым. А ежели худая да с каверзой - так красной аварийкой мигает и не уймешь ее. Тут и наши должны подсуетиться для разборки.
   Пеликанов закручинился.
   И куда бежать?
   - Слушай, Долбодуев, а если я к матери своей вот прямо сейчас, а? Как думаешь?
   - Да как же к матери-то, Пеликанов!? Мать-то твоя почитай лет восемь назад как Богу душу отдала. Прямо в руки. Святой человек-то, святой! За нее и голосов-то не требовали. Они, святые, знаешь как? Сами по себе сияют. Робко так, вроде как стесняются, а все ж на виду. Не-е. К матери тебе, Пеликанов нельзя. Высоко она. За ней вряд ли угонишься. Тебе бы хоть с круга сойти да до первой крыши дотянуть...Да ты зря не базарь. Чеши за голосами. Времени-то у тебя вобрез.. - он взмахнул призрачными часами.
   Отчего-то Пеликанову примерещилось, что на руке у эфимерного Долбодуева швейцарские "Лонжини". Да откуда бы им взяться? У Долбодуева-то отродясь кроме застираных трикотажных штанов, протертого ватника и стоптаных кед ничего не водилось. После развода квартиру жене с дочкой оставил, вот и ошивался в рыбацкой сараюхе, отчего и тяжба случилась: хоть и не частили Пеликановы в кооператив, дачу трехэтажную давным-давно отстроили, а все равно.
   Положено.
   Так откуда ж "Лонжини"- то?
   - А, ты об этих! - тень Долбодуева презрительно покосилась на воображаемые часы. - Да я ж тебе битый час объясняю: по-другому тут у нас все. Тут эту дребедень любой на себя нацепит. Ну "Лонжини". Ну лимитированного выпуска. И что? Я вот, знаешь за своими-то голосовальщиками как побегал? У, ековый мак, это кому рассказать!
   - Так и чего, насобирал?
   - Да насобирал.
   - А чего ж тогда здесь торчишь, ну в смысле на на верху?
   - Да-а, добровольничаю. Но об этом потом. Вот принесешь голоса, тогда и потолкуем.
   Пеликанов окончательно скис.
   Копи не копи голоса эти, все равно путь на верх заказан. Вроде как все блатные места давно расхватаны.
   А если...спросить? Мыслишка опалила огненным шаром - терять то все равно уж нечего.
   - Слушай, друг, не пойми привратно. Спросить хочу...
   - Да спрашивай, чего там. Только вот на счет дружбы мы с тобой потом, отдельно разберем.
   Пеликанов снова подпотел.
   - Так я это...вот о чем. А обратно уж никак нельзя что ли? Ну вроде как болезней у меня никаких таких не было, может не ко времени это все пока, а? Может ты там поспрашаешь у своих-то? Дадут-нет отсрочку? А я пока пробегусь, делишки кое-какие утрясу, подготовлюсь..ну чтоб потом голоса -то эти самые легче собирать было?
   Долбодуевская тень озабоченно покачнулась.
   - Ну ты точно, Пеликанов, как с рынка. Ах да, забыл. Забыл. Прости дурака. Супружница-то твоя незабвенная торговле сродни. Вот и понахватался ты видать чего не попадя. Я вот тебе так растолкую, Пеликанов. На примере: ну видал ты где чтоб новорожденный обратно в утробу матери просился? Лежит себе горемычный. Выплеснули в этот мир. Терпи. Он и терпит. И ты терпи, Пеликанов. Терпи. Оно и приоткроется. - Облачко Долбодуев легко переместилось чуть повыше. - Ладно. Раз пошло такое откровение, слушай.
   Он перешел на шопот:
   - Корче так: голоса собрать это еще пол-дела...
   - Эй-эй, разговорчики! Кто там у нас за новичка пашет? - голос показался оглушительным, но опять таки отдаленно напоминающим кого-то ...
   Пеликанов не успел сообразить кого.
   И Слава Богу.
   Долбодуевская тень испуганно шарахнулась в сторону:
   - Я это..я ничего...пояснить маленько хотел, мало ли чего...
   - Долбодуев. Мне ли тебя не знать. Наворотишь сейчас по доброте душевной, расхлебывай потом за тебя. Пеликанов! На выход. Дуй за голосами, да поживее. Как наберешь, милости прошу назад...
  
   - А как...
   Слабый Пеликановский писк растворился в многоголосье птичего щебета.
   Тонконогий осинник меланхолично шелестел вторя легкому ветерку. Пузатенькие приканавные одуванчики лениво поворачивали отяжелевшие, налившиеся желтизной шапочки в сторону заходящего солнца. Покосившиеся, обшарпанные могильные кресты утопали в зарослях дикого малинника.
   Пеликанов огляделся.
   - Е-к-л-м-нэ! Лето что ли? А вроде зима была...это что, с Долбодуевым столько протрепались? Ты смотри!
   Розоватый гранитный обелиск поблизости показался смутно знакомым.
   - У, е-мое! Не материн ли? Он. А чего понаписано-то?
   Фантом-Пеликанов плавно обогнул памятник:
   - Ах-х....е-мое! Не соврал! Ни пол-словечка не соврал! И точно к материному имени мое приписала..Ну...
   Осерчал Пеликанов.
   Не приняла душа.
   Вот ведь значит как. Подготовилась. Словно только и ждала момента. А ну ка вот мы сейчас и поглядим, и проверим как там безутешная вдовушка слезами подушку кропит.
   Пеликанов взмыл ввысь.
   Кому сказать? И во сне не привидится. Раз - и полетел.
   Во благодать- то!
   Безликое, легковесное облачко понеслось в сторону...тут Пеликанов призадумался: направление явно выбирается согласно прихоти воздушного потока. И каким же скажите на милость, попутным ветром он домчит до этих самых распропади они пропадом вожделенных голосов, без которых и помереть-то как выяснилось спокойно не дадут?
   Ответ приоткрылся сам по себе.
   Неожиданно.
   Обезкураженно всматриваясь в привычный узор гипсовой лепнины над кроватью, Пеликанов запоздало осознал призрачное, но увы, вовсе не насущное на сей щекотливый момент появление в собственной спальне.
   Как оказалось.
   Под аккомпанимент непрекращающихся возбужденных вскриков ныне вдовствующей супруги и учащенного астматического придыхания продавца отдела мясо-рыба Благовеста Потапова, чей неприкрытый замусоленным халатом рыхлый, шокирующе-громоздкий силуэт копошился в излишней суете и мельтешении вовсе не соответствующей истиному наслаждению процессом, Пеликанов ретировался.
   Так же как и прибыл.
   Через форточку.
   В непритязательной простоте явилось грубое, плотское желание: почесать лоб. Для пущего благоприятного ускорения одолевающей мысли.
   Лба по естественно-понятным причинам не оказалось.
   Как впрочем и увесистой, недюжей в Пеликановскую бытность волосатой пятерни. Однако насторожило вовсе не отсутствие широкой ладони: с этим вроде как разобрались.
   Что-то не состыковывалось.
   Пеликанов силился, но никак не мог ухватить, что же именно. Вроде как вот оно: измена на лицо. Это ж не люди, это ж звери какие!
   Рычат. Совокупляются.
   Тьфу.
   А не цепляет.
   Словно порвалась эдакая ниточка.
   Болтается сирый хвостик, помахивает перед самым носом, да не уцепиться. Скользит, плывет. Как ежели перевернул кто понятность вверх ногами и она, понятность, ясность, безхитростная немудреность опутана теперь некой маловразумительной расплывчатостью.
   Вроде как и важно - другой бы раз порвал зубами буйно-похотливого Потапова вкупе с собственной единродной супругой, а нынче...
   Ну их.
   Чего поважнее есть.
   Отряхнулся и полетел!
   Искренне. Радостно. Сам по себе.
   Ну и дела!
   Ладно.
   Обозначим следующим образом: нефиг время на пустяки тратить, пора голоса собирать.
   Так.
   Кто там у нас теперича?
   Дети-внуки?
   Но в голову лезли одни непристойности.
   Например: отчего-то пришло на ум подскочить к некоему позабытому вовсе и не поминаемому ни присно ни во веки веков господину хорошему Артему Забалуйка.
   И какого к этому Заболуйке?
   Словно как разошлись.
   Заболуйка посидел, помыслил не суетясь годика эдак три, да и Пеликановым дал Бог восстановить справедливость. А то как -то нехорошо получилось: Артюха, сволочуга вылетел на перекресток под зеленый, а Пеликанов замешкался, не успел под красный тормознуть.
   С кем не бывает.
   Заболуйкинский "Фольцваген" оказался только к свалке пригоден. Ведро, понятное дело, а Пеликановскому авто чуть бампер повело. Но супруги Пеликановы даже возиться не стали: машину сразу же сменили, решили без выпендрежа такой же "Мерс" взять только потемнее.
   Так эта гадина - Заболуйка всмысле, чего удумал?
   Денег захотел, сволота.
   Да еще каких, скажите на милость!
   Аж три тысячи зеленых американских рублей запросил за ремонт. Да за такие башли не одну - десяток Заболуйковских "лохматок" починить можно!
   Ну раз такой наезд пошел, в жизни оно ведь как?
   По- справедливости.
   Чего не додали, то сам возьми.
   Не без суеты, конечно, побегать пришлось. Но взять то оно всегда найдется кому- было б чего давать. В результате конечно в копеечку вылилось, вроде как и Забалуйкинская трешка смешной показалась.
   Но тут уж дело принципа и морального ущерба.
   Ну, сцену, понятно, разыграли как по нотам. Пеликанов сам не побрезговал, присутствовал. Красиво сработали опера! Красиво! Забалуйко, раззява и не заметил, как в кафе ему в портфельчик пакетик с наркотой подкинули.
   Ну ничего.
   Посидел, поостепенился. Молодой, ветер в голове! Подумал, как добропорядочных-то граждан доить ни за что.
   Вот.
   Так чего от Забалуйки-то надо?
   Облачко -Пеликанов закручинилось.
   Е-мое.
   Не даст ведь Забалуйка голос, ну никак не даст?! Ну какого ж к нему-то понесло! Мало ли народу вокруг, кто слово теплое замолвит...
   Пеликанов насторожился.
   А много ли?
   Чего, например, сразу к сыну, ну в смысле пасынку Гераське не рванул? Жена у него, Надюха, глядишь и скажет чего ласковое; внучатки - Сенечка и Венечка, пусть не кровные, но свои же! Ну не помирать же деду без слова доброго!
   Ой.
   Пеликановская тень сморщилась, будто вспомнив чего.
   Ой.
   Про Сеню-Веню-то.
   Короче Надька с Геркой в Грецию улетели, а жене ударило мальчишек покрестить. Мол модно и сюрпризом к родительскому приезду.Сунулись - народу в церкви не протолкнуться, очередища как в супружнин магазин в голодный год. Ну благоверная как усмотрела, что всех в одно корыто мокают, так и рванули оттуда.
   - Не дай Бог, - говорит, - еще бацилла какая прицепится. Нет на них санэпидемстанции. Креститки сами повесим.
   И точно.
   Висит и висит себе на шее.
   Каши не просит.
   Спаси и сохрани.
   А Долбодуев-то как сказал? Там ведь не просто слово - вроде молитва какая должна быть. Наподобие как постоянно тебя поминать добром обязаны. Так. Наверное все таки сначала надо к Надьке, та не откажет. Помнит же, как без сапог ее замуж-то взяли?
   Но Пеликановская тень уже леговесно повисла на ссутуленном Забалуйковском плече.
  
   Заболуйка передернулся.
   И чего опять всплыла эта сытая морда перед глазами? Вот ведь холера, всю жизнь испоганила, чтоб им...
   В сердцах, злобно шлепнул по плечу.
   Комар.
  
   Пеликанов едва успел увернуться.
   Валить надо.
   Чего тут ловить?
   Е-к-л-м-нэ.
   А чего ж Долбодуев-то не предупредил, как по ихнему теперь разговаривать? Ну как спросить-то, чтоб слово замолвили? Тут на плечо легонько присел и то едва отбоярился, а как в ноги упадешь?
   Затопчут.
   - Не затопчут. Кому надо, Пеликанов, разглядят тебя, горемычного.
   Опять Долбодуев.
   И как все слышит?
   Ну да ладно.
   Пеликанов уже вроде как попривык к Долбодуевским фокусам и перестал удивляться. Сказал же - по другому там у них все.
   Пеликанов поверил.
   На слово.
   Ну ясно, по другому. При жизни- то поди Долбодуев о "Лонжини" и слыхом не слыхивал, а таскал себе пошарпаную "Ракету" Угличского часового заводика.
   - Слышь, Долбодуев, а ты почем знаешь, что не затопчут? Я ж теперь вроде как невидимый?
   - Да ты-то Пеликанов невидимый. Только доброта-то да любовь она ведь не глазами глядит.
   - Ага. - Пеликанов старательно изобразил понятливость. - Слушай, Долбодуев. Ну пока ты еще не умчался: - а как спрашивать- то? Ну в смысле просить, чтоб голос дали? Они ж, приземленные эти все как один глухие. А чего бормочут и вовсе не разобрать.
   - Пеликанов, да ты там на счет как чего спросить не заморачивайся. Ты пыхти, бегай. Когда в колее-то бежишь оно и приоткрывается на бегу-то ... Наши потом здесь разберутся что к чему.
   - Ага.. - на этот раз с изображением понятливости вышло как то не очень убедительно. Пеликанов решился-таки переспросить. - А чего-чего приоткроется- то?
   Но Долбодуев не отозвался.
   Умчался что ли.
   Достал, видать, Пеликанов с вопросами.
  
   Пеликанов пригляделся к трупу убиенного Заболуйкой комара.
   Ясно.
   Тут как выяснилось, ловить нечего.
   Погнали к своим.
  
  
   Герасим Пеликанов почивал на Средиземноморской даче.
   С супругой и двумя отпрысками переходного возраста.
   Из одного сложного в другой.
   Еще более сложный
   В момент прилунения едва приметной тени на кромку широкополой соломенной шляпы, Пеликанов-пасынок в качестве естественного массажа позитивно действующего на работу желудка, мусолил босыми пятками шершавую гальку приусадебной береговой полосы. Лягая и попинывая мутноватые серо-зеленые барашки волн, Сеня с Веней по обыкновению дрались за индивидуальное и безпрекословное владение оставшимся от недавно почившего деда моторным катером. Разморившаяся в шезлонге, раздобревшая с годами на Пеликановских хлебах Надежда Пеликанова хрустко вгрызаясь в наливной яблочный бок, лениво заметила:
   - А вот не пожмотничал, прикупил бы дед яхту, глядишь и деткам было б чего делить! Ну да разве кроме как о себе кто подумает!
   - Ну, знал бы где упасть! Как оно в одночасье- то обернулось.Хоть бы болел чем так с завещанием бы подсуетились, а так...Не дай Бог до лохотронщицы его единоутробной донесет каким ветром.
   Смачно поплевав влево, Гераська постучал по соломенному окатышку шляпы не на шутку встревожив фантом прибывающего в непосредственной близости отчима.
   Увы, невидимой.
  
   От чего-то Пеликанов почувствовал себя сиро.
   И босо.
   Словно стоишь воображаемыми голыми пятками на самом-самом краешке пропасти. И так печальны, так до невозможности тоскливы и безпричинно абсурдны эти шелестящие пустые звуки, по несусветной глупости казавшиеся разумными, понятными и важными, что хочется ни секунды не раздумывая сигануть вниз.
   Перед призрачным носом Пеликанова поплыл список.
   Е-мое.
   Это ж сколько их?
   Как фронтовики.
   И ко всем бегать?
   Да я и фамилий-то таких отродясь не помню!
   Кто -чего- почем?
   Пеликанов не закончил фразу: физиономия представленого в списке под номером один согласно алфавитной очередности нарисовалась предельно четко, с нижеприлагающейся подробной записью причинно-следственного хода событий.
   Да.
   Звук фанфар потонул в грохоте оваций.
   Победа, естественно, досталась Пеликанову. О способе добычи призового места распространяться не стоило.
   Пеликанов еще раз зорко пригляделся к списку.
   Сквознула, промелькнула некая догадка.
   Словно крупно пропечатанный шрифтом "тахома" фамильно-поименный перечень составлен согласно особой, характерной закономерности, увы пока мест не вполне определимой и ускользающе-туманной как и нецепляемый хвостик навязчивой, пытливой мыслишки.
   Пеликанов сосредоточенно напрягся.
   Разнообразае фамилий и сочетающихся с ними, прямо скажем далеко не лестных обстоятельств, назойливым лейтмотивом запараллелилось с его, Пеликановскими делами - будто бы честно, почти свято восстановленная им, Пеликановым справедливость, отдает неким душком.
   Пахучим.
   Едким.
   Мерзопакостным одним словом.
   Ежели хоршенько, повнимательней принюхаться, так вроде как не по понятиям базарчик вышел.
   Не по справедливости.
   Вроде как пошустрить надо и уладить кое-какие вопросы. Ну прощения там попросить, то да се.
   По мелочи.
   - Ну чего, Пеликанов. Как ты? Я ж говорил -посуетись, побегай оно и приоткроется.
   Опять Долбодуевские выходки.
   - Разобрал чего-как по списку-то? Вырисовывается картина?
   Пеликанов таращился в перечень.
   Картина вырисовывалась.
   Неожиданно Пеликановские псевдо-очи налились багровой тяжестью:
   - Долбодуев, е-мое, а это что за феня! Эту-то каким ветром надуло? Коли уж по списку ответ держать, так надобно начистоту, а тут..
   Долбодуевская тень скользнула по испещренному печатью листочку.
   - Чего?
   - Как чего? А Машка-то моя как сюда затесалась? Да эта аферистка мне по сей день должна!
   - Да ну? - Долбодуев искренне удивился.
   - Вот тебе и да ну!Сидите тут и ничего не знаете! Ваши-то куда смотрят?!А говоришь, как на ладони все!
   - Да ты постой, Пеликанов, постой. Остынь. Чего там про Марию-то? Знаем, носилась она с тобой как с писаной торбой, любила до безпамятства. Пыль сдувала. Вроде как слухи долетали, кабы не она, ты б и вовсе тогда, ну после развода от нее отвернулся? Бросил. Вроде как и матери-то своей с ней видется запрещал? А она, ведь, бабуля- то во внучке души не чаяла...да и та в ней...
   -Чего? Да чего ты мелешь! Да эта мошенница только и метила, что квартиру нашу с матерью захапать. Дула в уши елеем. Во, е-мое! Это что, ж я еще и объяснять должен!
   - Да ты, Пеликанов, почитай уж сам решил, чего кому должен. А когда рогатых-то по стенкам в белой горячке гонял, не Мария за тебя по церквам-то бегала? Не она по монастырям-то моталась, старцев выспрашивала? Нет? Не отмолили тебя тогда, Пеликанов? Не ты на плече- то у нее рыдал, мол из какой пропасти тебя вытянула? Не твои что ли слова-то были? Она тогда ведь знаешь что подумала? Мол не зря на свете живет...
   - Стоп. Стоп. Стоп. Вот это ты, Долбодуев, брось. Может чего и наговорил там ей по слезливости души...так того уж и след простыл.
   - Да как же простыл-то, Пеликанов? Так ежели она из-за корысти какой всю жизнь за тобой тенью неслась, крыло подставляла, так чего б ей резону с тобой-то, алкашом, возиться! Да кабы не она, так ты б уж лет как почитай десяток назад перед нашими-то ответ держал.
   Долбодуев устало присел на землю.
   Помолчали.
   - Слушай, Пеликанов. Я вот о чем подумал. А может и не стоило ей тогда за тебя биться-то, а? Список -то ведь твой послужной за последнюю десятку лет и образовался. Вроде выходит, от одного лечим, а другое наоборот. Может время твое было, а?
   Пеликанов обиделся.
   - Да ерунду ты все городишь! Ну и подумаешь! Да я бы и без нее пить бросил. К супружнице-то моей тогда как раз такие бабки повалили! Уж куда и девать не знали, по банкам распихивали.
   Долбодуев хихикнул:
   - Вот и банки пригодились. Раньше-то небось для огурцов берегли..
   Пеликанов вошел во вкус.
   Ощутил прилив силы.
   Забылся.
   - Да не мели ты чего не знаешь, Долбодуев! Вспоминаешь какую-то чушь!
   - Ох, прости ты меня, непутевого, Пеликанов. Ты расскажи, поделись ежели я чего не знаю. Передам Марие-то.
   - Чего -чего? Да ты что, думаешь она уже и позабыла, как отца -то родного обнесла, а? Наврала с три короба, умолила дать взаймы..
   - Думаешь?
   Пеликанов не понял.
   - А чего тут думать-то! Думать тут нечего! Ворюга! Хитростью, обманом денежки-то выцыганила...
   - Да я не про то, Пеликанов. Говорю - врала, думаешь? Думаешь не было этих самых обстоятельств?
   - А если и были? Кого заботит-то , е-к-л-м-нэ! Долги-то отдавать надо! Или как там у вас, на верху, все по-другому?
   Показалось, что Долбодуев посмотрел.
   Не очень правда ласково.
   Но промолчал.
   Пеликанова снова понесло:
   - Слава Богу, люди мы с супругой великодушные. Ведь простили ее. Пусть радуется, пусть разживается за чужой-то счет....Бог он все видит.
   - Про Бога это ты верно подметил. Так почему ж за чужой-то, Пеликанов? Вроде как дочка она твоя...
   - Так и что, что дочка? Деньги-то наши с женой были! Да пусть подавится. Пусть. Уж лучше так. А то еще чего доброго и на наследство потом лапу занесет! Дети там ее, всякое такое..
   -" Всякое такое" это уж не внуки ли твои кровные, Пеликанов?
   - Ну ..да. Внуки. А вдруг да и те чего захотят оттяпать? Квартира, например, материна осталась, как делить? Ну мир не без добрых людей. Подсказали. Сеньку с Венькой туда прописали. Так что попользовалась эта аферистка нашей добротой сполна.
   Долбодуев откашлялся:
   - Так чего говоришь, простил ты ее, нет? Пеликанов?
   - Ну да как не простить. Никого ж не заслали долги-то вышибать. Дочка, е-мое. Детей не выбирают, Долбодуев. Что приплыло, то приплыло. Воровка только. Жаль.
   Пеликанову и правда на миг взгруснулось.
   Вот ведь жизнь.
   Дочь родная - проклятая, правда не раз, ворюга. Обманщица. А чего там Долбодуев-то сказал? Передаст Машке? Так она что же..
   - Да нет. Нет, Пеликанов. Не подошел ей еще срок-то. Не отмолилась еще за все.
   - А чего тогда, как передашь то? Может у нее это, хоть сейчас совесть заговорит? Моим-то хоть долг отдаст. Сумма-то небольшая, так уж проценты наросли. Вот ведь и мои-то проводы наверняка тоже в копеечку встали.. -Пеликанов всхлипнул: -- Вот и гроб, говоришь, с кондиционером..
   Долбодуев как-то неопределенно замычал.
   - Чего? - Пеликанов устал от загадок. Хотелось ясности. - Ну так чего, Долбодуев, куда теперь-то? Теперь-то куда. А? Как думаешь?
   Долбодуев призадумался.
   - Ну, оно ведь как, Пеликанов..
   - Долбодуев!!! Долбодуев!!! Где тебя носит!?? Опять там что ли за Пеликановскую душу зацепился базаром!? Дуй сюда. Да, чуть не забыл - передай Пеликанову- на орбите он. Если сообразит кому на поклон бежать, есть шанс!
   Долбодуев невесомо взмыл кверху.
   В слове "орбита" Пеликанову заподозрилось нечто.
   Круглое.
   Цикличное.
   Безконечное.
   Пеликанов спохватился:
   - Долбодуев! А чего ж не ответил-то! Машка-то моя, Машка из другого ж списка...к ней-то зачем?
   Но Долбодуев не отозвался
  
   Пеликанов так и не понял.
   Ничегошеньки.
  
   КОНЕЦ.
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"