Спирина Юлия Александровна : другие произведения.

Шаги по струнам

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    милое легкое чтение.


  
   "Когда любовь ярче солнца, это не любовь. Когда любовь шире неба, это не любовь. Когда любовь загадочнее звезд, это тоже не любовь. Когда пятый раз делаешь ошибку в слове любовь - и это не любовь. Любовь - это когда ни с чем не сравниваешь, а любишь..."
   Я еще минут пять посидела, глядя на мигающий курсор, но, не придумав больше ничего стоящего, выключила ноутбук. Самое главное, это оригинальность, - думала я. Все эти разговоры о любви уже никого не трогают. А ни о чем, кроме любви, я писать не умею, да и не хочу. Значит, надо сказать о любви такое, что вызовет людях не соглашение, но и не резкое возмущение. Заинтересованность. Написать так, чтобы люди задумались, и, ничего не поняв, признали меня гением. Я улыбнулась сама себе. Гений.
   Я включила радио и положила голову себе на ладони. Огляделась. Да, отвыкла я от гостей. Интересно, о чем я думала, когда приходила домой только переночевать? Неужели, мне казалось, что комната сама себя уберет, пропылесосит и расставит по полочкам вещи? Нет, вроде я пока еще в доброй памяти и здравом рассудке. Надо заняться домашним хозяйством. Хотя, зачем? Я так привыкла к своему холостяцкому быту, что даже не хотела подпускать кого-либо к своему дому ближе, чем на пять световых лет.
   Кому нужна, по меньшей мере, странная, естественная, зарывшаяся в работе студентка (пусть даже и будущая писательница)? Я ела шоколадный эклер и думала о высоком. Получалось плохо. Я пыталась придумать оригинальный, захватывающий, умопомрачительный сюжет для нового (читайте первого) романа, одновременно вникая в суть разрекламированного сериала. И зачем я включила этот сериал? Такие хорошие актеры, съемка, идея - я же теперь непременно начну его смотреть! А сюжет моего романа, может, прямо сейчас летал в воздухе и ждал своего часа, пока я ела эклер и смотрела сериал. От безысходности легла спать.
   Проснувшись, первым делом я включила ноутбук. Там ничего не изменилось.
   Я завязала платок на голову и принялась за уборку. В пакет, который служил мне мусорным ведром, летели исписанные листы бумаги, зажеванные аудио кассеты, старые колготки и прочий мусор. Я была безжалостна. Вскоре дома кончились пакеты...
   Тогда я сменила гнев на милость и стала подвергать свою комнату не столь жестокой проверке. В конце концов, в доме стало так пусто, что я волей-неволей загрустила. Захотелось немедленно пройтись по магазинам и докупить недостающих мелочей. И так как творческих идей в голову не приходило, пришлось подчиниться своему подсознанию.
   За два дня, проведенных дома в состоянии глубокой депрессии, погода кардинально изменилась. Мое долгожданное бабье лето сменилось сезоном проливных дождей. Я не поняла, это что, экватор? Погода не должна так часто меняться! Зонтик я, естественно, забыла. Впрочем, у меня его и нет вовсе. Так, первое - это купить зонтик. Добежав до метро, поменяла решение. Это же так здорово, почувствовать на себе касание легких капель. Это, можно сказать, некого рода единение с природой!
   Убедиться, что я красавица, несложно. Необходимо всего лишь посмотреть на свое отражение на двери вагона... нет, однозначно надо покупать зонтик.
   На Китай-городе мой мобильник стал разрываться. Кто-то упорно хотел до меня дозвониться. Ура! Я не одинока в этом мире! Я ответила.
   - Здравствуй, Солнышко! Как ты там? Ты все еще не против, чтобы я к тебе заехал?
   Я искривила губы с правой стороны. Подумала: "Ну, это в зависимости от того, кто вы". Ответила:
   - Может, лучше завтра... я еще уборку не закончила.
   - Ой, извините, я, кажется, ошибся номером.
   Я искривила губы с левой стороны.
   Нет, ну какая наглость, назвать первую встречную солнышком! Сначала, по правилам этикета, надо поинтересоваться, кто с тобой разговаривает, а потом уже обзываться всякими солнышками. А вот если каждый так начнет. Представьте себе: "Любезное Солнышко, вы не могли бы показать мне вот эту шляпку?" или "Солнышко, вы не подскажете, который час?" или еще хуже "Владимир Владимирович Солнышко...". Это уже пахнет международным конфликтом.
   Нет, ну это же надо, обозвать меня солнышком, а потом еще добавить, что ошибся номером! Фу!
   Чтобы не бегать в поисках нужных магазинов, я зашла в большой торговый центр. Как же давно я не ходила по магазинам! Антифеменистки, наверное, давно зачислили меня в число своих врагов. Как может нормальная девушка не ходить по магазинам? А, может, я не нормальная? Или не девушка? Какое-нибудь неведомое существо в единственном экземпляре! Ужас, какой! Я приложила руку к губам и похлопала глазами. В порыве открытия решила купить тушь для ресниц. Догадалась, что неведомые существа не пользуются тушью - успокоилась.
   В процессе изучения красиво оформленных витрин, я услышала дивную мелодию. Нетрудно догадаться, что я пошла на звук. За стеклом сидел парень и небрежно перебирал пальцами струны. Не манекен... а жаль. Такого можно дома посадить вместо музыкального центра. И звучание хорошее, и дизайн что надо. Пройдя вдоль рядов с дисками, я обнаружила коллекцию саундтреков. Честно говоря, я слушаю в основном радио, и то в положении умирающего Карлсона, говорящего: "Я самый больной человек в мире!" Но я же все-таки пошла за покупками, так что можно было нарушить старые традиции еще раз. Два новеньких диска лежали у меня в сумочке, а парень все еще не обращал на меня внимания. Он отвлекся от своей гитары только тогда, когда к нему подошла высокая, странно одетая девушка с напрочь промокшими, а поэтому похожими на пакли, волосами. Конечно, при виде меня он не мог не оторваться от музыки.
   Парень округлил глаза, отодвинулся от меня на большее расстояние и только потом спросил: вам что-нибудь нужно?
   - На самом деле, это очень философский вопрос. Что мне нужно? У меня даже четкого ответа на него нет.
   Он странно посмотрел на меня, но сразу же взял себя в руки. Видно, закаленный в боях с обезоруживающими клиентками.
   - Я имею ввиду музыкальные инструменты. Вам что-нибудь понравилось?
   - Да, мне эта гитара понравилась. Очень живописная.
   Он стал в ярчайших красках описывать качества этой гитары, а я, в свою очередь, притворилась специалистом в области музыки. Чтобы поскорее убежать из злополучного магазина, купила гитару. На зонтик денег не хватило. Пришлось бежать домой, прикрываясь большим черным чехлом.
   Синяя гитара в подвешенном состоянии хорошо смотрелась на стене. Но ее предназначение до сих пор оставалось для меня загадкой.
   Я включила компьютер, открыла файл. Курсор одиноко мигал на том же месте.
   " Мы знаем о любви почти все. По народным приметам узнаем, когда она приходит и когда уходит, по случайно прочитанным фразам определяем, какова она будет на этот раз. Даже не зная любви, мы ее знаем. Догадываемся, а догадки и есть знание.
   А что нам известно об одиночестве? И вообще, какое слово имеет право на существование: одиночество или свобода? Когда я бегу по лужам, куда глаза глядят и могу делать все, что хочу, потому что от моих планов никто не зависит. Что же это?"
   Нет, как-то все это избито. Было. Все эти вопросы задавались уже сотни раз, вот если бы я смогла на них ответить... Да, именно! Роман, который станет настольной женской книгой! Итак, сюжет.
   Казалось, что после такого неожиданного понимания действительности идея должна не только четко вырисоваться, но и материализоваться изданной книгой. Ничего из вышеперечисленного не случилось, и я пошла на кухню заваривать чай. Так, сейчас я выпью чай, потом надо поесть, потом сжечь набранные калории, а потом подумать: "и зачем я ела?"
   Мысли такого рода не вдохновляли. Кому какое дело до моих калорий? Все мое! На этом и сойдемся! Поэтому я теперь не буду заниматься спортом, чтобы похудеть! Теперь я буду заниматься спортом, чтобы накачать пресс! Пресс - это звучит гордо!
  
   Я поймала себя на мысли, что стою на пороге вчерашнего магазина. Каким образом я здесь очутилась, было непонятно. Обычно все мои действия сопровождаются какими-то мыслями, глупыми, но все же. Сегодня же все мысли без предупреждения улетучились, оставив меня одну наедине с собой. Признаюсь, это не особо приятно оказаться привязанной к какому-то незнакомому человеку в самый неподходящий момент. Но не оставалось ничего, как идти дальше. Ноги привели меня к юноше на витрине. Изменилось лишь одно - юноши не было. Я зашла внутрь. Сегодня здесь было какое-то равноускоренное движение: люди бегали туда-сюда, как заводные игрушки. Я, успевшая отвыкнуть от людей как таковых, ушла в себя. В себе было тепло и уютно.
   Оставаться на пороге было, как минимум, неудобно и я прошла дальше. Надо было найти самое безлюдное место. Меня осенило: картриджи для приставок!! Учитывая то, что обычный среднестатистический человек давно забыл, как выглядит игровая приставка, у меня были все шансы побыть в тишине, мире и спокойствии. Я поднялась на третий этаж. Вот, они! Маленькие, желтенькие! Интересно, когда в последний раз я брала их в руки? Интересно, не выбросила ли я приставку во время генеральной уборки?..
   Какая наглость! Я пришла сюда отдохнуть, а он... он...тоже пришел! Каково же было мое удивление (читайте восторг (не читайте!)), когда там, с умным видом перебирая коробочки, стоял мой юноша с гитарой. Услышав шаги, он приподнял голову и только хотел что-то сказать, но, видно, вспомнил меня. Сказать по правде, выглядела я сегодня гораздо лучше. И вообще я красивая. Он подергал губами, не зная, что конкретно можно сказать слегка помешанной красивой девушке.
   - Ну, как гитара?
   Я ничуть не смутилась.
   - Висит. А я вообще за... за самоучителем пришла.
   - А разве вы не умеете играть? Вы же вчера говорили...,- он смотрел на меня, немного растянув губы не то в улыбке, не то в недовольстве.
   - Я же не себе! Я... (другу? Нет, подумает, что у меня есть парень... ребенку? Боже мой! Он подумает, что своему ... думай, думай, думай) я... маме.
   - Маме?
   В голове была лишь одна мысль: пусть он смотрит, какая замечательная, какое у меня пальто стильное, пусть вспомнит, что я у него гитару купила, только не думает, какая я дура!
   Чтобы во второй раз сбежать из магазина, купила самоучитель.
   Я уже шла по улице, продуваемая насквозь холодным ветром поздней осени, ела шоколад и думала о высоком, как неожиданно для себя самой я повернула обратно. Заметив это, я остановилась. Что, собственно говоря, я там еще забыла? Нет, ну это просто верх наглости со стороны моего подсознания. Кстати, странное сочетание: верх подсознания. Надо будет подумать над ним на досуге. Но не в нем-то вся суть! Это, наверное, какой-то неправильный магазин и там происходят неправильные вещи. Может, как ты туда заходишь, в тебя незаметно вставляют микросхему, и ты, как бумеранг, возвращаешься в него снова и снова? Версия показалась мне глупой и необоснованной, тем более, как я могла рассуждать о технике, когда ничего не смыслила ни в математике, ни в информационных технологиях.
   Казалось, что обслуживающий персонал уже знал меня в лицо. Буквально, через пару секунд после моего триумфального возвращения ко мне подошел незнакомый еще мне парень (хотя, впрочем, еще не вечер) с предложением помочь. Я стала говорить о чем-то отвлеченном, между делом глядя на своего юношу с гитарой. Он выглядел несколько обиженно, как мне показалось из-за того, что я завела беседу не с ним. В руках он держал такой же самоучитель, какой я купила минутами раньше. Я резким движением напуганной моли метнулась в его сторону и со словами: "вот, то, что я искала!" и глубоким погружением в его глаза, быстрым шагом пошла к кассе.
   Та-ак, теперь у меня есть гитара и самоучитель. Даже два. Интересно, сколько еще бесполезных вещей окажется у меня дома, после моих неосмотрительных походов по магазинам? Надо сидеть дома, чтобы не разориться!
   Села на диван, скрестив ноги по-турецки, и стала обдумывать свое непростительное поведение. За два дня я успела:
   1. Начать писать роман (+)
   2. Сделать уборку (+)
   3. Промокнуть под дождем (-)
   4. Пройтись по магазинам и не купить зонтик (-)
   5. Купить гитару. (-)
   6. Купить 2 самоучителя по игре на гитаре. (- -)
   7. Оказаться в обществе незнакомых людей. (Кол-во минусов равно количеству незнакомых людей)
   8. Начать строить глазки продавцу в музыкальном магазине. (Количество минусов не высчитывается ни одним действительным числом!)
   "Когда у тебя болит живот, а ты, не желая терять ни одной минуты наедине с парнем, сидишь и ждешь, когда все нормализуется само собой - это не любовь. Любовь - это когда пьешь таблетку! Ну, по крайней мере, это любовь к животу!"
   Да, кстати, о любви к себе. Надо принять ванну.
   Там мне пришла в голову единственная за последние дни рациональная мысль: сидеть дома. Это и экономия денег, и защита от свойственных мне глупых поступков. И вообще шатаюсь где-то одна... и без зонтика. Это в мои-то 22! Все больше никуда не пойду без парня и без зонтика. Именно, из дома не выйду, пока не приобрету зонтик! Такое положение вещей меня вполне устраивало. Я не могла получить зонтик, пока сидела дома, и не могла выйти на улицу без него. Моя холостяцкая жизнь снова налаживается! Ура!
   Пока я отмокала в ванной, время шло. Я чуть не пропустила свой сериал. Я забралась под теплое одеяло, когда серия уже началась. На тумбочке перед кроватью лежали чашка чая и пирожное. Выпив чай, я откинулась на подушку.
   Я обожаю свою подушку. Так приятно понимать, что только ты знаешь о существовании этой подушки, и от этого становится светлее жить. По-моему я о чем-то так уже говорила... или о ком-то... дежа вю. Это знак, что пора спать. Пирожное заботливо оставила на ужин тараканам. Шучу, у меня нет тараканов.
   Среди ночи проснулась оттого, что приснился страшный сон. Мы с друзьями поехали в горы. Мне нравился (!) какой-то парень. Я держала его за руку. А потом, когда мы остались одни, он сказал мне: "ты проиграла". Я посмотрела на него широкими глазами. А он продолжал: "я же все вижу. Ты хочешь быть со мной. Я тоже этого хочу, но этого никогда не будет. Так что ты проиграла - ты никогда не будешь со мной".
   Почему-то спросонья мне показалось это неоспоримо важным, я даже съела пирожное. И обняв плюшевого зайца со словами: "Солнышко!", уснула.
   Проснулась с непонятным чувством. Все, что приснилось, было важно для меня, но не имело ко мне никакого отношения. Это, наверное, прошлая жизнь сказывается, подумала я. Ну, прошлая, так прошлая! Благополучно забыла о случившемся.
   Когда-то в детстве я планировала свою будущую жизнь. Мне хотелось, нет, я скорее даже знала, что у меня будет чудесная трехкомнатная квартира в районе кольца, добрый и красивый муж, знакомство с которым должно было быть одним из самых романтичных событий моей жизни, двое детей и огромное количество друзей. В мои планы абсолютно не входило уединение в одной комнате с ноутбуком и горами исписанной бумаги. У меня даже телефона нет. И не потому, что номеров не хватает, а потому что не хватает друзей. У меня друзей не хватит даже на один минутный телефонный звонок. Мое обычное, сложившееся за годы искусственно поддерживаемое оптимистическое настроение сменилось депрессией. Сюжет моего романа сидел на шкафу, по-детски болтая ногами, и смотрел на меня с сочувствием. И, правда, почему бы мне не посочувствовать? Сидит в комнате красивая, умная девушка и смотрит в пустоту таким взглядом, что даже самой пустоте хочется заплакать.
   Я высунула из-под одеяла руку и потянулась за дневником. Дневник был старым зеленым ежедневником по имени Шмумрик. Написала о бренности человеческой жизни. Как все-таки приятно пожалеть себя! Юлечка, солнышко (фу, привязалось слово!), всем гениям было нелегко в жизни! Ах, сразу на сердце легче стало! Даже появилась идея опять засветиться в том магазине. Моя правая половина ликовала. Но вот левая, которая всегда какая-то левая, была резко против. Ее так и распирало здравым смыслом. Ты должна экономить, ты должна написать роман, ты, в конце концов, должна перестать вспоминать о том парне! Я внутренне возмутилась. Я никому ничего не должна! И вообще, какое ты имеешь право запрещать мне контактировать с людьми! А ты сама так решила, вот и не отнекивайся! - сказала левая половина. Я мысленно показала ей язык: возразить мне было нечего. Да, в 19 лет, когда я была на втором курсе, я зареклась не доверять людям без крайней необходимости. На то были свои причины, которых я сейчас и не припомню, но свое обещание я сдерживала с особой прилежностью, будто от этого зависела судьба человечества.
   Да, эта моя порядочность и здравый смысл не раз портили мне жизнь, но в чем-то они были и правы. Я должна написать роман. Если я прославлюсь, то можно будет списать мои непростые взаимоотношения с окружающим миром на мою гениальность, если же нет, то я закончу тем, что буду заниматься самоедством всю оставшуюся жизнь, причем списать что-нибудь на кого-нибудь я навряд ли смогу - скорее всего спишут меня.
   Внутри меня велась борьба. Моя левая и правая половины сцепились в жестком поединке. Интересно, внутренняя борьба сжигает калории?
   Поразмыслив над всем этим, я решила, что разрешу себе отправиться в магазин, только после того, как напишу роман. Я запрыгала по комнате в порыве свалившегося, как снег на голову, вдохновения. Включила ноутбук, и мои пальцы быстро забегали по клавиатуре. В итоге получилось вот что:
   Была осень. Было грустно. Девушка гуляла по улице и увидела его. Он подошел к ней и предложил ей выйти за него замуж. Она согласилась. Конец.
   Наматывая на себя шарф, я с сарказмом думала, что задание как таковое выполнено, а уже, как оно выполнено, мало кого интересовало. Моя совесть была чиста! Я посмотрела в зеркало: оттуда на меня смотрело мое улыбающееся лицо. Я улыбалась без причины, что наводило меня на неутешительные воспоминания о народной поговорке. Ну и ладно. Я сегодня хотела стать как все - счастливой. Я же все-таки имею на это право.
   Да, наверно, впервые за несколько лет я была просто счастлива. Я шла по улице и любопытно заглядывала в лица прохожих. Лица были грустные и унылые. Странно, ведь у каждого человека, идущего по улице есть друг, есть дом с любимой кошкой, а они не понимают, как много это уже значит. Люди идут по улицам, серые и вечно чем-то недовольные, потому что они не любят любовь! Любовь, которую им дарят друзья, матери и даже кошки.
   Когда тебя никто не любит, неразумно жить на свете... ведь верно? Я задумалась, а любит ли меня кто-нибудь? Ответа знать не хотелось. Но это все было теперь для меня не важно. Главное, что любила я (Боже мой, что же это я такое говорю?)! Это чувство рикошетило в мою грудь и разражалось там новогодним салютом. Розовые, зеленые и золотые огни мерцали и легко покалывали изнутри. Это как по третьему закону Ньютона: чем больше тепла я отдавала миру, тем больше мир согревал меня. И так как я была расточительна в своих эмоциях, то эта промозглая осень казалась мне моим любимым бабьим летом.
   А люди все проходили мимо, глядя себе под ноги. И среди них не было ни одного героя нашего времени. А Я ЛЮБИЛА - И это был мой маленький ПОДВИГ!
   ...Я медленно потянула на себя дверь. Она открылась с присущим ей звоном. Ах, казалось, что этот звон один из самых сладостных в жизни. Что же со мной происходило? Сердце раздувалось своей верхней половиной, перекрывая доступ кислороду, и мое дыхание становилось прерывистым, учащенным.
   Его нигде не было видно. Но я почему-то знала куда идти. Поднялась на второй этаж, повернула налево, к третьему стеллажу с дисками. Он меня будто ждал. Не знаю, можно ли поднимать голову счастливо, но он поднял ее именно так. И губы чуть тронула улыбка. А я стояла напротив, внезапная и трепещущая, полная радости и безумства. И сказала ему только: "Спасибо". И быстро убежала, преследуемая чувством бесконечного счастья и осознания собственной только что совершенной глупости. Бежала я легко, придерживая подол пальто рукой в красивой кружевной перчатке. Бежала, не потому что убегала, а потому что не хватало силы воли взять себя в руки и пойти спокойно. Но тут я услышала знакомый голос:
   - Сами виноваты - сами и расхлебывайте!
   Я сначала повернула голову и только потом повернулась сама. Весь его вид сейчас представлял беспорядок и что-то еще, чему я так не смогла дать четкое объяснение.
   "Вася, - про себя подумала я, - Вася!" Еще никогда я не видела его настолько живым, настолько реальным. Вася - это вымысел, идеализированная модель парня. Моя подруга однажды, когда я еще была самой яркой девушкой во всей школе, написала историю про любовь Юли и Васи. Про меня то есть. А я поверила. И с той поры искала только его.
   - Что? - переспросила я.
   - Сами виноваты - сами и расхлебывайте! - повторил он более уверенно, приближаясь.
   - Виновата в чем?
   - В том, что у вас глаза такие красивые.
   Из меня вылетел смешок. Именно вылетел. И именно смешок. А восхищенная улыбка застыла на полураскрытых губах. Такого комплимента мне еще никто никогда не делал. Один ноль в его пользу.
   - Вася, - представился он.
   - Юля, - бессвязно пролепетала я.
   - Почему-то я знал, что тебя так зовут.
   Я чуть сама не сказала, что тоже имела некоторые предположения на счет его имени, но вовремя удержалась. Это прозвучало бы как красивая, но повторенная фраза. А этого не хотелось.
   - Почему ты убежала? - спросил он. Он явно заговаривал мне зубы, потому что, когда он закончил свой вопрос, то мы уже шли по дороге к центру, держась за руки.
   - А ты меня что, в краже заподозрил? - отшутилась я.
   - А что? - он улыбнулся, - все время исчезаешь в самый неподходящий момент. Обычно люди так из магазинов не бегают.
   - А я такая. Тихая, но бегаю, - вспомнила я фразу из какой-то известной книги.
   Он рассмеялся, и у меня на душе стало так тепло, что захотелось вдруг его обнять. А потом захотелось обнять его даже не вдруг, а влюбовь!
   Он умел рассказывать до безумия смешные вещи с абсолютно беспристрастным видом и, если бы я пользовалась тушью, она бы непременно потекла, потому что смех, переходя из состояния внутреннего в слышимое, почему-то всегда сопровождался слезами. Интересно, химия это как-то объясняет?
   Домой я пришла только вечером, усталая и счастливая. Села на диван, обняла колени руками и стала слушать, что творится у меня внутри. Было сильное ощущение того, что это просто приснилось. Пока не раздался телефонный звонок:
   - Привет, - заговорила дружелюбно трубка.
   - Это ты мне? - переспросила я.
   - Конечно, тебе...
  
   " Это не просто жизнь - это вдохновение!
   Стучащее, ломящееся в двери, прикосновения.
   Пальцами перебирать голос твой мелодичный,
   Вечно меняющийся, но привычный,
   привычный.
   Это все моё: это небо, звезды брошенные,
   А вы всего лишь гости, желанные,
   но не прошенные,
   но мне это не важно, я вся твоя...
   Сегодня?
   Навсегда..."
   Когда это я научилась писать стихи?
   Вся жизнь превратилась в сплошной полет, в быструю езду по льду на одном коньке. Она приобретала характерные ей оттенки. Сегодня они были представлены девушкой Еленой, моей соседкой этажом выше. О ее существовании я иногда догадывалась из-за доносившейся сверху французской музыки, не дававшей мне спокойно провести утро. Нынешнее утро было испорчено окончательно и бесповоротно.
   Я пробиралась по темному коридору в поисках выключателя, пока не почувствовала, что на нос мне села капля. Она сползла к губам и показалась совершенно безвкусной, в это время ее прежнее место заняли еще две нахальные капли. А потом еще и еще. Решила побежать за зонтиком, но вдруг вспомнила, что у меня его нет и, совершенно отчаявшись, я включила свет. По потолку тянулись водяные мыльные разводы. Но самое ужасное - тощие волдыри на чудесных обоях с японскими цветами, которые я с такой любовью выбирала четыре года назад.
   От злости свело зубы. Я возмущалась и топала ногами. Да, кто она такая, чтобы так портить мою жизнь. Я уже смирилась со скользкими гортанными французскими голосами, но всемирный потоп я не могла простить.
   Вооружившись гражданским кодексом, я позвонила в ее дверь. Было тихо. Моя злость закипала, как бульон. Я была готова больно стукнуть любящую водные процедуры соседку, а мои обои продолжали подвергаться зверскому уничтожению. Ах, Боже мой, мои обои! Я стала звонить без перерыва, пока не послышался звук булькающей воды. Лена открыла дверь. Вместе с едким запахом стирального порошка из квартиры вылилась пинта воды, которая решительно направлялась к моим тапочкам. Я с визгом запрыгнула на кирпичи, стоявшие в коридоре. Зачем ей кирпичи? Но факт оставался фактом - я ждала возмездия и уже хотела броситься на злостную вандалку с высоты кирпичей, как ужас, летящий на крыльях ночи, как вдруг увидела ее растерянное лицо, обращенное ко мне в поисках сочувствия и поддержки. У ее ног булькала белая мыльная вода.
   - Она съела мою кофточку! - обиженно простонала Лена.
   - Ты, что, купила стиральную машину и не прочитала инструкцию? - завопила я.
   - Ага, - неуверенно пробормотала она.
   - О, Боже мой!
   Пошла размашистым угловатым шагом на выяснение отношений со стиральной машиной. Она поддалась дрессировке достаточно легко и, издав прощальное "Ж-ж-ж", перестала пускать мыльные пузыри.
   - Ты понимаешь, что ты мне обои испортила! - вспомнила я.
   - Хочешь, я тебе свои отдам?
   - Что, вот эти? - я указала пальцем на стену. Обои на ней выглядели приклеенными намертво.
   - Нет, у меня там, в шкафу, пара рулонов лежит. Правда, они детские. Вот, смотри.
   Она подняла пальчик наверх, и я увидела кусочек бумаги в спящих Микки Маусах, выглядывающий из-за мешка с нитками.
   - Какая прелесть! - взвизгнула я. И, не теряя времени, схватила их, пока хозяйка не пришла в себя и не одумалась.
   Ленка подкупала меня чаем и хорошим мюзиклом. Он был немножко французским, но я-то слов не понимала, так что не считается.
   - Ты сломала мою стиральную машину, - сокрушенно сообщила Лена.
   - Не сломала, а починила! - возмутилась я. Какой кошмар: она не только любит плохую музыку, но и не разбирается в технике! Может, начать с ней дружить?
   - А давай позовем Васю!
   - Кого?
   - Васю! Он музыкант, начинающий.
   - И что мы с ним будем делать? - полюбопытствовала Елена.
   - Попросим приклеить обои!
   - Он же музыкант!
   Я набрала его номер.
   - Привет.
   - Привет, как жизнь молодая?
   - Пытаюсь подобрать мелодию, но пока безуспешно.
   - А она, что на полу валяется?
   - Конечно. Она упала, а мне ее подбирать еще! А у тебя как дела?
   - Хорошо.
   - Это хорошо. Тогда можно тебя попросить написать мне рецензию к диску...
   - Вообще-то это я звонила, и это я хочу тебя попросить.
   - О чем?
   - Приклеить обои.
   - Не понял.
   - Меня соседка затопила.
   - А соседка симпатичная? - улыбнулся он.
   - Вопрос не по теме, - искоренила вольнодумство я.
   - Не сегодня.
   - Почему? - я расстроилась, я не видела его 4 дня. Скучаю.
   - В магазине моя смена.
   - Печально. А вообще поможешь?
   - Возможно...
   - Ах, какой ты великодушный!
   - Да, я великий особенно душа!
   - Я как-нибудь проверю.
   - Проверяй сейчас.
   - Нет. Только когда придешь.
   - Хорошо, только я приду без предупреждения.
   - Я тебе всегда рада.
   - Salut.
   - И тебе того же.
  
   - Ты в него влюблена? - набросилась Ленка. Я с испугу даже стерла его номер из памяти ее телефона. Так, на всякий случай.
   - С чего ты взяла?
   - Я психолог по образованию! - зарделась Ленка, потом более прозаично добавила, - а еще ты все время улыбалась, как чеширская кошка, и говорила ни о чем.
   - Нельзя влюбиться в человека за 9 дней, - философски заметила я.
   - Поздравляю тебя, ты уникальна!
  
   Клеить обои он не умел. Я с интересом и со скрываемым смехом следила за его нечеткими и нерешительными движениями. В конце концов мы вместе, уставшие от смеха, с перепачканными по локоть в клее руками пошли в ванную. Там рьяно сражались за полотенце - я же еще не готова к появлению в моей жизни еще одного человека, поэтому полотенце одно. Сколько людей - столько и полотенец!
   А потом он взял мою гитару. Как это символично - мой юноша с моей гитарой. И запел. Когда я объясняла Ленке, что он музыкант, я говорила - музыкант, не вкладывая в это слово никакого особого смыла. Но сегодня я поняла, что он - Музыкант. Мне еще никто никогда не пел. Можно было отдать многое в жизни за его голос, за его разворот головы и взгляд, такой чистый, отравляющий любовью. Я любопытно искоса смотрела в его глаза, стараясь понять, права ли была Ленка или нет. И вот мы налетели друг на друга взглядами. Я замерла, ожидая чего-то знаменательного, но случилось только то, что Васька приметил на столе мой ноутбук и сорвался с места устанавливать мне ICQ. Потом он ввел туда свой номер:
   - Вот, будем общаться в Интернете, - он был доволен собой, а я возмущена.
   Решила больше никогда не задумываться о возможности существования любви и лечь пораньше спать. Включила телевизор и, завернувшись в одеяло, стала пить горячий шоколад. На секунду вспомнила его голос - зажмурилась... и закричала. Половина содержимого чашки оказалась у меня на постели и ногах. Еще раз поняла, какое вредное влияние оказывает Вася на меня, и пошла стирать простыню. В телевизоре заиграла музыка. Музыка божественная, изумительная, никогда не звучавшая прежде. Оказалось, это английская популярная группа, абсолютная неизвестная в России. Я расстроилась. Легла спать в два часа ночи.
   Он позвонил на следующий день вечером.
   - Привет, - сказал он.
   - Привет.
   - Вам кого? - поинтересовался Васька.
   - Мне? Тебя.
   - Что, правда?
   - Да.
   - Ну, ничего себе! Кстати, как там обои? И еще вопрос: почему они с Микки Маусами?
   - Так случилось.
   - Фу, глупые американские мультики.
   - Сам ты такой, я люблю мультфильмы.
   - Гад, сам знаю, а что делать?
   - А вот что! ты знаешь группу JMC?
   - Слышал, но не увлекаюсь.
   - Это неважно, главное, я увлекаюсь! Перепиши мне эту музыку
   - Нет.
   - Почему?
   - Потому, что я жадный!
   - Нет, ты не жадный, в тебе теплится щедрость!
   - Ну вот, обозвала! - сказал он обиженно, но с улыбкой.
   - Я?
   - Да, теплица - это там, где помидоры выращивают!
   - Это теплица через ц, а я говорю про теплиться через мягкий знак.
   - Теплиья? Еще хуже!
   - Ну, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! - затараторила я голоском десятилетней девочки, выпрашивающей у родителей игрушку.
   - Только за вознаграждение.
   Тут я подумала, может, он о вознаграждении в виде меня. Может, он думает обо мне, но не знает, как ему быть. Но не тут-то было.
   - Ну, за квартиру, машину...
   Сделала вывод: думать надо меньше.
  
   Цветы на моем окне распускались и увядали. Они следили своими лепестками за проливными дождями, подглядели приход зимы, а теперь сонными глазами наблюдали, как на фоне абсолютно чистого синего неба летят снежные хлопья, почти такие, какие я ем по утрам. Я писала. Уходила в творчество с головой, захлебываясь так, что Ваське и Ленке приходилось вытягивать меня оттуда за уши. Но, несмотря на все это, меня ничего не устраивало. Я хотела писать о любви. Не о простых наблюдениях со стороны, а о том, что чувствуешь. Чтобы люди читали себя в них. Но как писать о том, чего сама не чувствуешь?
   Я чувствовала другое. Я даже не знала, как это называется. Раньше такого никогда не было. Раньше была любовь, симпатия, чувства, легко поддававшиеся описанию. А теперь... какое-то собственичество. Я считала его своим. Это моё!!! Знаешь, когда смотришь на себя в зеркало и думаешь, какая я красивая. И вот вся эта красота моя. Так же я смотрела на него и думала, какой он красивый, и вся эта красота тоже моя. И маленький шрам на его левой щеке тоже мой. Даже в мыслях не возникало то, что, возможно, этот человек вовсе не хотел быть ничьей собственностью. Какая разница - он принадлежит мне, а я ему!!! И это даже не обсуждалось.
   - Знаешь, - как-то сказала Ленка, - он знает, что он тебе нравится. И не знает пока, что ты нравишься ему.
   - Но я знаю, что я нравлюсь ему, но не знаю, что он нравится мне, - оправдалась я.
   - Вот в этом-то и вся суть!
   - Но ведь хочется, чтобы было так. Он знает, что я нравлюсь ему, но не знает, что он нравится мне. А я, в свою очередь, знаю, что нравлюсь ему, но не знаю, что он нравится мне! - возмутилась я.
   - От перемены мест слагаемых сумма не меняется!
  
   Мы гуляли, но чаще болтали по телефону или общались через Интернет. После каждого разговора или встречи оставались разные эмоции. Но чаще всего: сухарь бесчувственный или шпрота законсервированная. Он не понимал меня. Но пойми он меня, стало бы хуже.
   Я всегда была непредсказуема и нелогична. С меня могли бы писать книгу "Женская логика как социальный феномен". Когда меня никто не понимал, когда меня загоняли в рамки реальной жизни, я противилась всеми силами и мечтала, чтобы люди стали такими, как я - яркими, живыми. Но порой, встречая такого человека, соответствующего моим требованиям, я начинала без причины злиться и раздражаться. Я была почему-то возмущена до глубины души. Как кто-то может понимать высокие вещи так же, как я? В голове мелькнула мысль, что если бы все могли летать, то навряд ли полет представлял какую-либо ценность, кроме практической. И вот так же после наших разговоров возникало предположение, что, может, лучше оставить все вот так, как есть, чтобы не омрачить, не превратить это неописуемое чувство в будничное. Но что же, получается, что надо просто взять и отпустить его на все четыре стороны, разрешить (даже боюсь этого слова) влюбиться в кого-нибудь и превратить меня в воспоминания? Ну, уж нет, лучше марать нашу историю собственными руками!
   Кстати, об истории. Положение дел становилось все хуже с каждым днем. Мой роман остановился, как товарный поезд, и теперь выпускал пары. Он дулся и пыхтел, но все же не подпускал меня близко к себе, считая, наверное, что лучше не существовать вовсе, чем быть творением такого автора, как я. Фразы, которыми так и кишела моя уставшая головка, были красивы, но абсолютно самодостаточны: "Проснулась поздно, колдовать не хотелось" или "Ненавижу московские автобусы!". С ними не уживалось ни одно следующее предложение.
   Как писать? О чем писать? Все мои знакомые, словно персонажи известной басни, тянули в свою сторону и тем самым уводили от истины. Ленка предлагала написать фантастическую историю о создании мира, Вася - рассказ в стиле его любимого фэнтэзи, а сама я хотела легкого, жизненного повествования в стиле эссе, с характерным внутренним стержнем и скрытым слегка угадываемым смыслом.
  
   - Привет, проходи, - сказала я. Как я предусмотрительно привела комнату в чувства, будто знала, что он придет, радовалась я про себя.
   - Дай мне мои тапочки.
   Его нахальность росла с каждым месяцем. Но развивалась она не в том направлении, каком нужно. Мы становились самыми близкими людьми, но это была скорее дружба, чем романтика. Я называла этот тип отношений - семейными. Мы хозяйничали друг у друга дома, приходили без приглашения.
   Современные Ромео и Джульетта. На разных концах телефонного провода. Мы говорим ни о чем. Череда пауз и одиноких слов. Говорим медленно, как будто все уже сказано или, наоборот, еще ничего, но у нас в запасе неограниченное время. Я сижу и смотрю на трубку и между нами только песня. Только его непередаваемый голос.
   Но я отвлеклась от темы. Мы играли в давно забытую всеми приставку и распевали песню "луч солнца золотого" в два голоса. В какой-то момент я начала так смеяться, что упала с дивана. Незаметно уползла на кухню, открыла окно и слепила снежок из осевшего снега. Неслышно вернулась в комнату и запустила в Ваську снежком. По-моему, он не был рад этому. Он только перешел на следующий уровень и так дорожил своим положением, а тут пришла я и все испортила. Он вообще считал, что я всегда все портила, ни с чем не соглашалась и была наивной до неприличия. Разозлившись, с коварной улыбкой на губах, он пустил в ход тяжелую артиллерию, а именно, открыл дверцу балкона и, собрав оттуда весь снег, стрельнул им в меня. Я пригнулась, и значительная порция снега, не задев тела, осела на голове и волосах. Волосы, почувствовав влагу тотчас же завились. Я стала похожа на барашку, прыгающую по комнате в надежде стряхнуть с себя снег, но вместо этого только рассыпала его по кофте.
   Безобразие! Меня обстреливают в собственной квартире. Этого так оставить нельзя!
   Я набрала в ладони воды и брызнула ему в лицо. В ответ на это он взял мою милую синюю лейку и уже замахнулся ею, как я неожиданно сказала:
   - Ну, если ты хочешь менять обои еще и у нижних соседей, пожалуйста, только запомни, там живет какой-то незнакомый мне парень. Впрочем, я давно хотела с ним познакомится...
   Слова произвели желаемый эффект. Хотя он был не против того, чтобы облить меня водой с ног до головы, чтоб уж точно ни один сосед не захотел со мной знакомиться.
   - Мир? - спросил он и протянул мне руку.
   - Мир! - выпалила я и бросилась ему на шею, - только ты музыку мне еще не переписал!
   - Она переписывается, - как всегда отшутился он.
   Знаете, так приятно дружить с парнем! Он никогда не догадается, что я висну у него на шее вовсе не из дружеских чувств. Улыбаюсь во все 32 зуба.
  
   Апрель появился из-за марта неожиданно. На придумывание первоапрельской шутки совсем не оставалось времени, поэтому собрав в кулак всю свою решимость я превратила в розыгрыш то, что давно хотела сделать по-настоящему.
  
   Usya (02:08 PM): Привет! Чем занимаешься?
   FARAMUND (02:10 PM): Сдарова! общаюсь с китайками, немцами, с тобой, оформляю обложку для нового пиратского диска... читаю твою почту
   Usya (02:10 PM): познавательно? =)
   FARAMUND (02:10 PM): я только на первой странице. Пока ничего интересного. Музыка, музыка, музыка
   страшно становится
   с кем я общаюсь =)
   Usya (02:17 PM): слушай, не пугай меня!
   а вдруг я какой-нибудь страшный человек, и ты об этом узнаешь? =)
   FARAMUND (02:19 PM): ой, как интересно
   погоди
   FARAMUND (02:19 PM): щас сохраню все твои письма
   Usya (02:20 PM): не смей!!
   FARAMUND (02:20 PM): поверила что ли? %)
   ха ха ха
   Usya (02:21 PM): от тебя чего угодно можно ожидать =))
   FARAMUND (02:21 PM): но письма я всё же всё-таки сохраню
   Usya (02:21 PM): я там плохая - в письмах
   FARAMUND (02:21 PM): ничего =)))
   Usya (02:36 PM): как там музыка?
   FARAMUND (02:36 PM): качается
   FARAMUND (02:36 PM): =)
   Usya (02:36 PM): ты что, решил ее присвоить?
   FARAMUND (02:36 PM): Я ее съел!!!
   Usya (02:36 PM): ??
   FARAMUND (02:31 PM): ну написал то, что первое в голову пришло
   Usya (02:31 PM): печально, что первое в голову приходит именно это =)
   "Пауза"
   Usya (02:40 PM): ты знаешь, что я подумала?
   FARAMUND (02:42 PM): Что же ты думаешь?
   Usya (02:44 PM): я думаю, что нас так много связывает...
   "Пауза"
   Usya (02:50 PM): что нам необходимо начать встречаться
   FARAMUND (02:54 PM): да и так, кажись, хватает
   Usya (02:59 PM): ты думаешь?
   FARAMUND (03:00 PM): дa
   Usya (03:00 PM): с тобой скучно - ты даже не хочешь поучаствовать в первоапрельском розыгрыше
   FARAMUND (03:00 PM): =)
   Usya (03:00 PM): =(
   FARAMUND (03:01 PM): БЯЈ НРЙПШРН - АЕПХ МЕ УН¤С (Ъ ОПН ЛШЯКХ), МЕ ДСЛЮИ НАН БЯЈЛ ЯПЮГС
   Usya (03:01 PM): пиши по-русски
   FARAMUND (03:01 PM): а чего не нравится?
   Usya (03:01 PM): мне многое не нравится
   FARAMUND (03:01 PM): lock your mind sometime
   Usya (03:01 PM):
   FARAMUND (03:01 PM): sometimes
   Usya (03:02 PM): It means today?
   FARAMUND (03:02 PM): no... always
   FARAMUND (03:02 PM): it's just a notice
   Usya (03:03 PM): It's a bad notice. Bad for me...
   FARAMUND (03:05 PM): why?
   Usya (03:06 PM): Because I'm too open-minded and looking for the same person. If you don't agree, you don't understand me
   "Пауза"
   FARAMUND (03:14 PM): так чего там с диском?
   Usya (03:15 PM): ничего, а что?
   FARAMUND (03:15 PM): ну, ты чего-то говорила
   Usya (03:16 PM): я хотела тебя разыграть, а ты скучный
   FARAMUND (03:16 PM): аа... нет, я не скучный. я внимательный
   Usya (03:16 PM): и как же это проявляется?
   FARAMUND (03:17 PM): кажись, вы сегодня не в настроении... вам поспать надо
   Usya (03:18 PM): я в настроении. С чего ты взял?
   FARAMUND (03:18 PM): мысли не те, как обычно
   Usya (03:18 PM): ты привык видеть меня взбалмошной и вечно бегающей?
   FARAMUND (03:18 PM): =) я не о том
   Usya (03:19 PM): а о чем? мне интересно!!!
   FARAMUND (03:19 PM): дальше дорога ведёт глубоко в бездну сознаний
   Usya (03:20 PM): ну, правда! расскажи
   FARAMUND (03:20 PM): скажу - всеобщий резонанс постигнет человечество
   FARAMUND (03:20 PM): раскол и пустота
   FARAMUND (03:20 PM): духовная и физическая
   Usya (03:20 PM): Резонанс постигнет не человечество, а меня! так что не страшно
   FARAMUND (03:20 PM): нет, человечество
   FARAMUND (03:20 PM): Но ещё не время
   Usya (03:21 PM): а когда оно будет?
   FARAMUND (03:21 PM): когда будет знак
   Usya (03:21 PM): кирпич? =)
   FARAMUND (03:21 PM): молчу
   Usya (03:21 PM): я знаю, что со мной не то...
   Usya (03:22 PM): а ты не молчи
   FARAMUND (03:23 PM): великая битва будет, она неизбежна, но не в это время и не здесь
   Usya (03:23 PM): Конечно, будет! но кто в ней будет участвовать?
   FARAMUND (03:23 PM): воины света
   несущие правду
   и добро
   Usya (03:24 PM): а кто победит? если все несут правду?
   FARAMUND (03:24 PM): не известно
   Usya (03:24 PM): почему люди говорят не то, что они хотят
   FARAMUND (03:25 PM): в этом сущность человека. Только пьяница - говорит то, что хочет
   Usya (03:25 PM): если сказать правду, то все будет проще
   не будет сомнений
   FARAMUND (03:25 PM): про правду - ты права
   FARAMUND (03:26 PM): а про волю слова - нет
   Usya (03:26 PM): что это значит?
   FARAMUND (03:26 PM): представь, что ты говоришь всё, что думаешь
   FARAMUND (03:27 PM): тебе не выжить в этом мире зла
   Usya (03:27 PM): меня защитят воины света =)
   FARAMUND (03:27 PM): поэтому воины должны скрываться под личиной обычных людей до решающей битвы
   FARAMUND (03:28 PM): с приходом в этот мир света - не будет того, что происходит сегодня
   Usya (03:28 PM): неужели один человек станет причиной для решающей битвы?
   FARAMUND (03:28 PM): далеко не один - миллионы
   FARAMUND (03:28 PM): если люди не поймут, что живут взаперти, они не начнут бороться
   Usya (03:29 PM): за что бороться?
   FARAMUND (03:28 PM): за свободу
   Usya (03:29 PM): О какой свободе ты говоришь? Сначала надо бороться за себя, а потом уже за свободу
   FARAMUND (03:29 PM): Ты эгоистка
   Usya (03:30 PM): Возможно, но я тоже хочу лю... людской помощи
   FARAMUND (03:31 PM): Но необходима правда
   Usya (03:31 PM): я в книгах правду пишу
   а потом боюсь давать их читать тем, о ком писала
   FARAMUND (03:31 PM): почему?
   Usya (03:32 PM): люди боятся правды
   представь, как бы реагировал ты, если бы читал о себе в моем сокровенном представлении
   FARAMUND (03:32 PM): верно, дневники пишутся не для того, чтобы их видели чужие глаза
   FARAMUND (03:32 PM): дневник - это исповедь перед самим собой
   Usya (03:33 PM): знаешь, иногда хочется, чтобы человек, о ком пишешь, нашел этот дневник
   FARAMUND (03:33 PM): Не верно
   Usya (03:34 PM): правда, он прочитает, посмотрит в глаза или их отведет, и ты сразу поймешь все
   "Пауза"
   FARAMUND (03:45 PM): ты мне диск когда принесёшь?
   Usya (03:45 PM): может, завтра
   FARAMUND (03:46 PM): ок
   FARAMUND (03:46 PM): ушёл есть
   Usya (03:47 PM): до свидания
  
   Я выключила компьютер. Задышала глубоко-глубоко, и в носу защипало. Я всхлипнула, прижалась щекой к двери балкона и, глядя на увядающий закат, простонала:
   - С этим человеком я хочу прожить свою жизнь.
   Как никто другой он понимал меня. Пусть наш разговор со стороны казался не более чем беседой душевнобольных, выпущенных на пару минут в парк, меня это так мало волновало. Он мой, только мой. Каждое его слово - мое. Только со мной он настоящий - я это знала. В голову медленно, по-предательски, проскальзывала мысль о том, что будь он моим, будь он хоть на грамм увлечен мной, то за несколько месяцев нашего знакомства он бы нашел предлог связать наши нити судьбы в одну, тем более я сама провоцировала эти предлоги. Но тогда возникает другой вопрос. Как, объясните мне, как можно разговаривать с абсолютно безразличным тебе человеком о правде, о свете, о решающих битвах? Это же настолько сокровенно! Это почти как признание в любви! Только несколько странным, как минимум странным способом.
   Я не могла представить, что все слова, сказанные мне, могут быть сказаны кому-либо еще. Это уже было бы чистой воды предательством. А он не способен на это. Но получается тогда, что не говори он с другими о том, чем говорили мы, то ему бы пришлось просто молчать, потому что мы переговорили обо всем на свете. И уж никогда в жизни он бы не запел, потому что он пел мне все. И пел так прекрасно, что больше ничего не было нужно...
   "Когда любовь врывается в твое сознание, но ты, ни о чем не догадываясь и ничего не подозревая, боишься написать это слово на бумаге, потому что любовь - это то, что у других, это то, что уже потрепалось, износилось и имело слегка помятый вид, вот это любовь! Даже не любовь - а какая-то любинесценция!"
   Обрадовавшись столь точному только что изобретенному слову, я даже записала его в свой словарь.
   Любинесценция - свечение людей (влюбленных), возбуждаемое каким-либо источником энергии - внешним излучением (улыбколюбинесценция), электро зарядом (искролюбинесценция), химическими процессами (взаимолюбинесценция) и т.д. обусловленное нагреванием щек и сердец (поэтому любинесценцию часто называют психо- и сердце- свечением).
   Получилось немного занудно и сложно, как реакция в органической химии, но, в целом, правильно и оптимистично.
   Позвала Ленку на обсуждение только что произошедшего. Она читала наш сохраненный на компьютере разговор с плотно сжатыми губами, а потом, не выдержав, громко рассмеялась.
   - Козел! - брякнула она с картинной интонацией.
   Я согласилась.
   - Знаешь, когда он написал, что ему не важно, какая я в письмах, я подумала, что ему не важно какая я - я нужна ему такая, какая есть, а оказалось, что он шутит. Когда он спросил, почему я боюсь давать читать рассказы людям, о ком я пишу, я подумала, что он хочет поддержать меня. А на самом деле, по-моему, он ничего не хотел...
   - Меньше об этом думай. Он у тебя есть, и это главное.
   - У меня его нет! Но, это, правда, глупо звучит, я... знаешь... хочу именно этого. Такого общения. О воинах света, правде. Это никому не нужно, а мне нужно. Я весь этот наш разговор как будто бы слышала издалека. А сама была с ним. Как теория о двух половинках, которые соединяются.
   - Вы психи! - заявила Ленка обреченно.
   - Это твой диагноз? - спросила я, улыбаясь.
   - Да!
   - Перестань быть психологом!
   - Я не могу! У меня диплом!
   И мы дружно расхохотались.
   - Откуда у тебя детские обои? - вдруг спросила я.
   - Бывший парень подарил. После этого мы с ним расстались.
   - Зачем? - удивилась я.
   - Он предлагал мне выйти за него замуж.
   - И? - я округлила глаза.
   - После пятого свидания! - Ленка сокрушительно улыбнулась.
   Я последовала ее примеру.
   - Значит, Васька еще не так безнадежен? - с надеждой спросила я.
   Остаток вечера мы провели, заедая все свои неудачи шоколадом. Пришли к выводу, что писать это слово надо через "и" - шиколад, потому что он шикарный.
  
   ***
  
   Как всегда Вася пришел без звонка, но почему-то с конфетами. Я уже успела свыкнуться с мыслью, что после неудавшейся шутки, он забудет, как меня звали, а он же, напротив, стал звонить каждый день, выбирая самые неукладывающиеся в голове предлоги. Иногда я боюсь, что предлоги для телефонных звонков закончатся и наше общение вместе с ними. Но пока мы молоды.... и у нас хорошая фантазия.
   Он без устали болтал, шутил, поддавался мне в карты, и я уже ненароком подумала, не сбросила ли Ленка ему на голову свой кирпич, в качестве эксперимента. Это был не Вася, не Faramund, а просто какая-то усовершенствованная модель и без того идеального парня.
   Мой душевный полет достиг своей высшей точки, и я сейчас барахталась там, наверху, как сумасшедшая чайка, потерявшая чувство направления. Ну, нельзя быть настолько счастливой, заливаясь смехом, говорила я себе. Так же и другим ничего не останется! Я и так уже подозреваю, что мой ангел-хранитель, который, наверно, в прошлой жизни был медведем, очнулся после зимней спячки и решил выдать мне всю порцию причитающегося мне счастья за прошлые десять лет. А так как, по-видимому, за свою дееспособность он отвечал плохо и мог опять уснуть в любой момент, то одарил меня им еще на десять лет вперед и со спокойной совестью удалился.
   Счастье было тягучим и липким, как мед. Я сидела в нем, как фарфоровая кукла с прямыми, разведенными в разные стороны ногами, и ко мне липло все, чего я касалась. В данный момент ко мне липла чашка чая, которую я наливала Васе. Чай был изумительный, малиновый, по моему индивидуальному рецепту. Все-таки не даром прошли годы, проведенные в гордом одиночестве. А Васька почему-то сидел в комнате и не торопился мне помочь. Раньше он никогда не оставлял меня одну на так долго. На целых пять минут.
   Между нами еще не было сказано пафосных слов, картинных признаний, а я уже знала, мы связаны такими морскими узлами, что ни один опытный моряк не взялся бы их развязать.
   Я вошла в комнату и в одну секунду мысль, еще не успевшая дойти до сознания, сковала меня, и чашка, керамическая с синими бабочками, выскользнула из моих рук и разлетелась на тысячи осколков. Веревка, связывающая нас, сползла и я, споткнувшись об нее, упала на ровном месте - он читал мой дневник...
   - Юля, я столько... - начал он, кремовая улыбка поползла по его лицу и присела на языке, давая импульс для следующих слов.
   - Уходи, - резко, холодно, сама поражаясь своему голосу, выговорила я. Слово прозвучало душераздирающим скрежетом вилки по металлу. Я никогда не знала, что во мне живет такая сила...
   А потом я сидела в шкафу на подушке и плакала, плакала, плакала. Лучше бы это была истерика, буйная, с битьем посуды и горящими в лихорадке щеками, лучше бы крик, рвущийся, истошный. Когда кричишь, значит, остались силы бороться, значит, осталось, за что бороться. А я мерно всхлипывала, протирая глазами дыру в стене, и сжимала до боли волосы. Счастье оказалось не медом, а обыкновенной, хрупкой чашкой.
   Во всем была виновата я, только я. Эгоистка, самовлюбленная девчонка, считающая себя центром вселенной, свои переживания достойными запечатления на бумаге. Почему, почему нельзя все стереть, переписать по-новому?
   Я включила ноутбук. Курсор приветствовал меня своим мерцанием. "Здравствуй, - сказала я ему, - вот при каких обстоятельствах мы с тобой встретились". Казалось, что он не просто мигает, а хлопает глазами и все понимает. Или это у меня уже мутился рассудок. Я включила музыку в случайном порядке: выпал любимый саундтрек. Песня была такая грустная, что хотелось подать ей руку. На экране высветилось название: I'll never see him again*. Я сначала просто смотрела, собирая английские буквы в слова и пытаясь понять их значение. Потом упала, больно ударившись коленками.
   И вот тогда все началось. Я сорвала с дивана покрывало, и по полу рассыпались осенним букетом карты. Резким движением руки сбросила книги с полки - они белыми попугаями на секунду взлетели в воздух, но уже на следующий миг лежали грудой черных тел. Из шкафов водопадами лилась одежда. Ненавижу свою профессию: даже в такие минуты продолжаю мыслить образами. Это преследование душило. Я стояла посреди этого созданного мной первозданного хауса, разлив лицо в ладони.
   А потом я проснулась.
   Глаза открывались медленно, будто с неохотой. Пробраться на кухню, сквозь горы изуродованных вещей - занятие не из легких. Ко всему я еще и порезала ногу осколком - побочному продукту моего вчерашнего шока.
   Итак, в повязке на ступне, в мятой пижаме и в убитом настроении я дошла до кухни. Там меня ждал черный хлеб с черной икрой. Да, несомненно, началась черная полоса моей жизни. Спокойной ночи, мой ангел, сладких снов!
   Наверно, если выкинуть из квартиры, весь мусор на душе тоже станет светлее? Вцепилась красивыми наманикюренными ногтями в эту мысль. Позвонила Ленке - с таким беспорядком одна я не справлюсь. Предупредила, приходить надо в кирзовых сапогах, а то можно промочить ноги в слезах и заболеть.
   Она почему-то меня не послушала. Заявилась через несколько минут в шортах, тапочках со львами и свежей газетой в руках. Без лишних слов протянула ее мне, а сама пошла готовить чай.
   - Я не читаю газеты, - напомнила я.
   - Естественно, не читаешь, - послышался Ленкин голос из-за шума воды, - открой, на 5 странице.
   Я зашелестела бумагой и, испачкав руки краской, уже хотела бросить ее на пол, как в моих руках оказался лист бумаги.
   "Солнце, я знаю, я сам говорил, что дневник - это исповедь перед самим собой, но ведь и ты говорила, что иногда самой хочется, что..."
   - Что это?
   - Это письмо. Из твоей почты. Ты же все равно не собираешься туда наведываться. Или я не права?
   Я задохнулась от возмущения: почему мою почту читают все, кроме меня? И когда это Лена успела записаться в клуб юных хакеров?
   - Я тебя просила прийти мне помочь с уборкой, а не тащить лишний хлам, - с этими словами я скомкала лист бумаги и отправила его в мусорное ведро без всяких угрызений совести.
   - Ну, знаешь ли! Я тут стараюсь, а ты...
   Она подошла ко мне сзади и надела мне косынку на лоб.
   - Ладно, идем, - сказала она, - вспомним, что такое субботник.
   Когда дверь в мою комнату открылась, я по Лениному лицу прочитала, что она ожидала чего-то ужасного, но все-таки не настолько.
   - И ты тут спала? - спросила она, подняв брови.
   - Я...
   - Это был риторический вопрос.
   Как летать по небу, врезаясь по неосторожности в фонарные столбы, если крылья прибиты гвоздями к паркету? Казалось, на этот вопрос Лена искала ответ. Я же ни о чем не думала - отрешившись от насущных проблем, я с особой, не присущей мне аккуратностью, стала вытирать пыль на верхней полке шкафа. Это занятие показалось мне настолько же бесполезным, как и мое творчество. Зачем делать что-то, чего никто не видит, о чем никто не знает и не хочет знать? Пыль - это материализованные секунды, и мы иногда их стираем, чтобы не видеть ход времени. А мысли это тоже секунды. Только если их схватить, поймать за хвост, они могут предстать жемчужинами, росинками солнечного света, а если нет, то осесть пылью, которую надо будет стирать раз в минуту, чтобы не вспоминать об упущенном, о несбыточном...
   - Мне нельзя писать! - заявила я с сознанием собственной значимости, стоя на стремянке.
   - Ты что, пылью надышалась? - недоверчиво спросила Лена.
   - Нет, я в здравом уме и твердой памяти!
   - И чем же ты будешь заниматься? - Лена смотрела на меня оттуда, снизу, думая, наверное, о том, что если бы болезнь на голову передавалась воздушно-капельным путем (она по образованию биолог), то, несомненно, нас бы уже обеих увозила машина с мигалкой.
   - Я, может, математиком стану! Может, открытие значимое сделаю!
   - Ага, тебе уже Нобелевскую премию отложили.
   - Фу, на тебя!
   - Взаимно!
   Я, как плющ, сползла по лестнице и заплакала, уткнувшись лицом в мягкую игрушку, которую мне подарил Вася. Но она оказалась настолько маленькой, что уткнулось не лицо, а только нос, который сопел и издавал жалобные звуки.
   - Я бездарна! - сокрушалась я, - вот ты думаешь, зачем я пишу? Я пишу для самоутверждения. Ты понимаешь, я в жизни всего боюсь, куда-то пойти, что-то сказать. Но амбиции-то большие: хочется и любви, и признания, и свободы. В книгах все так легко! Там всегда положительные герои в конце побеждают. А в жизни что? Вот я - стопроцентный положительный герой, и что? Даже этот недоделанный музыкант, сухарь с большой буквы ушел в неизвестном направлении!
   - Хочу напомнить, ты его сама прогнала!
   - Молчать! Я тут сокрушаюсь по поводу разрушенной личной жизни, а ты тут со своими уточнениями!
   - Молчу-молчу.
   - Молодец! Так, на чем я остановилась? Ах, да... Я самый больной человек в мире... ну что ты стоишь, давай сюда варенье!
   - Какое варенье? - растерялась Лена.
   - Эх, ты, мультики надо чаще смотреть! Пошли пить чай.
  
   Был уже вечер, когда с кухни повеяло ароматом голода.
   "Любовь - это когда ты ешь, ешь, ешь и думаешь, что хорошего человека все равно должно быть много!"
   Конфеты таяли в руках, и я облизывала шоколадные пальцы. Больше всего на свете хотелось снова болтать о нем с подругами, считать его своим, общаться с ним через Интернет и видеть в каждой строчке намек. А если честно, то просто быть рядом, чувствовать себя нужной и держать его за руку, не боясь, что меня неправильно поймут.
   Но я сожгла эти мосты, а сооружать их заново я не умела - я же, в конце концов, не строитель. Тем более мост между нами - это раздвижной мост. Мы стоим на границе - мы вместе - но когда наступает вечер, мы отдаляемся друг от друга по мере раздвижения моста. Я бы переступила эту черту, смазала бы мазком масляной краски, но ты бы посмотрел на меня своими большими кошачьими глазами и сказал бы как раньше: нам, кажись, и так встреч хватает.
   Следующим утром я обнаружила в себе новые, прежде спрятанные силы. Во-первых, я встала с рассветом. Умылась холодной водой. Надела спортивный костюм и вышла на улицу. Что-то изменилось, а любое изменение всегда приятно. Ограду что ли покрасили или новую школу построили? А, поняла, снег растаял. Чудно.
   А в почтовом ящике у меня лежал диск. Он будто ждал своего звездного часа - сразу же засеребрился у меня в руках, разбрасывая по зеленым стенам подъезда желтых солнечных зайчиков. Они прыгали и смеялись своим солнечным смехом, до сих пор скучавшим в их солнечных глазах.
   Я человек, никогда не стирающий свого прошлого, своих воспоминаний. Они являются определенной частью меня, а добровольно избавляться от кусочка себя, по крайней мере, неразумно. Неразумно это еще и с той точки зрения, что неудавшуюся любовь можно до поры до времени отложить в долгий ящик, а потом представить за вполне удачную и счастливую, непутевого кавалера выдать за путевого и, тем самым, разукрасить свою жизнь тем количеством красок, каким ты это себе представляешь. Но в самом начале воспоминания наносят только боль, поэтому свой дневник я, не открывая, убрала в шкаф, а вот диск, напротив, вставила в музыкальный центр и погрузилась в шелк нежности, какой меня окутывал чуть хриплый, с трещинкой, голос зарубежного певца с очень широкими черными красивыми бровями. Как у него. Все-таки есть от него какая-то польза в моей жизни - музыка просто божественна!!!
  
   I'm calling you at 3am and I'm
   Standing here right outside your door
   And I don't think that my heart can take much more
   I'm scared of cracking up again I just
   Want it to be like it was before
   Cos' I don't think that my heart can take much more
  
   Loving you could be so easy
   Loving you could be so great*
  
   Анекдот на злобу дня: любить. Права я была в 19 - нельзя людям доверять, лучше вот так: сидеть дома, творить. Скучно и одиноко, но, по крайней мере, не больно. А музыка все равно великолепная, как счастье. И на любимом английском. Помню, мы из-за этих языковых барьеров в музыке постоянно спорили с одним моим другом. Другом.
   Воспоминания промелькнули обжигающим холодом. Антон. Самый мой лучший верный друг. Почему же мы с тобой потерялись? Я в панике и в одном тапочке поскакала по комнате, то ли в поисках записной книжки, то ли второго тапочка. Откуда-то взялась энергия. Я повыбрасывала все из шкафов, перерыла ящики и нашла-таки его телефон. Но на этом вся моя решимость пропала. Как можно было ни с того ни с сего позвонить человеку, с которым не общалась пять лет? И к тому же с просьбой помочь в моих проблемах! Это было уже несусветной наглостью.
   Но как ни странно, воспоминание о наглости меня, наоборот, приободрило. Он и сам-то был не образцом воспитанности. Мы могли поругаться на долго так, на четыре дня, а потом он звонил как ни в чем ни бывало и что-нибудь спрашивал. Причем ко всему прочему к концу разговора выяснялось, что мы все еще не разговариваем.
   - Да! - сказал он своим узнаваемым, сильным голосом.
   - Алло, - неуверенно пробормотала я.
   - Привет, Юлька, - сказал он так, будто мы виделись только вчера, впрочем, это всегда было его отличительной чертой.
   - Как дела? - этот вопрос я задавала всем и всегда, начиная со второго класса, он скорее был автоматическим, чем осмысленным.
   - Идут.
   Как всегда Антон на глупые вопросы отвечал коротко и ясно.
   - А ты как?
   - Хорошо, - наглым образом соврала я, - сижу тут одна, вокруг огромное количество хлама, в лице недописанных романов и незаконченных рисунков, а еще у меня гитара есть! Правда, чудесно?
   - Замуж, значит, не собираешься? - спросил он обиженно.
   - С чего ты взял? - я, по правде сказать, растерялась.
   - Ну, тогда бы позвала свидетелем. Ты что уже не помнишь ничего?
   Я задумалась, стала судорожно вспоминать, кому и чего я успела наобещать в моей золотой молодости. Антон эту паузу понял правильно.
   - А! забыла! Все!
   Слово "все" он всегда говорил так убедительно, с чувством. Мне всегда казалось, что именно так должен говорить это слово Маяковский - мой любимый поэт.
   - Нет, не забыла. Просто эта тема... глупая, не хочу сейчас о ней.
   - Что случилось?
   - Не важно.
   - Нет, рассказывай. Я тебя не отпущу, пока не расскажешь.
   - Я...
   - Все! Я все сказал!
   И начала я ему все рассказывать. С самого начала. И до самого конца. Как ни странно стало легче. Он слушал и не то что не перебивал - он не сказал ни одного слова! Только потом, когда я замолчала, спросил:
   - Ну что, теперь поняла, что такое любовь?
   Любовь. Любовь тоже была излюбленной темой для споров. Антон считал, что любовь - одна в жизни, а я говорила, что ее много. Принимала каждое увлечение за сильное чувство. Наверно, поэтому сейчас такой стала, опустошенной. Как бессильный волшебник, истративший все свои чары и неспособный к восстановлению. И только сейчас я ВСЕ поняла. Наговорила кучу добрых слов Антону, пригласила в гости на недельке, а сама в сию же секунду засела за роман.
   " Любовь - это когда ты счастлива, просто потому что он существует. Всегда, когда ты проходишь мимо его дома, ты поднимаешь голову и понимаешь, что где-то там, на 8 этаже живет человек, какого лучше не бывает. И об этом больше никто не знает! Да, пусть он обманул тебя, забыл - какое это имеет значение, по сравнению с тем, что он подарил одним своим существованием. Ведь только ради этого человека стоит жить творить, искать.
   "Да, лишь тебя искала я всегда,
   Зачем теперь спешить, да и куда?"
   Он...он... хотелось продолжить в том же духе, в каком я и начинала, но на глаза совершенно неожиданно навернулись слезы. Его надо было либо навсегда вычеркнуть из жизни и не допускать даже воспоминания, либо верить в его возвращение.
   Я его лю... Мысли мешались в кашу, завязывались в узлы, вылетали из головы, вонзались в грудь, как стрелы. А музыка предательски заворачивала меня в платок нежности.
   Вообще, у меня очень хорошая интуиция. Я увидела в журнале фотографию группы и в ту же секунду поняла, что эта музыка - моя! И не прогадала. И сейчас сидя на диване и впитывая в себя, как цветок, живительную влагу нот, я пыталась расставить свои мысли по полочкам, как это хорошо получалось у моих школьных, менее творческих подруг. Почему-то существовала в мире некая закономерность между аккуратностью и талантом. Когда одноклассницы занимались уборкой и старательно выполняли домашние задания, я творила. Причем во всех направлениях: рисунок, поэзия, проза, пение, вот только играть на гитаре я никогда не умела. А это мысль! У меня же есть гитара и самоучитель. Даже два. Неужели я не смогу извлечь мелодию из этих неподвижных, пока безжизненных струн?
   Я не успела закончить мысль, потому что вместо привычного хриплого голоса я услышала голос до боли в висках знакомый. Его голос. И он пел мне. Юлия, Юлия... Его прекрасный бархатный голос показался еще прекраснее. Прослушала песню одиннадцать раз и то, только потому, что боялась ее заслушать и разлюбить.
   И вот тогда, когда по телу разлилось молоко, перемешанное с медом, когда комната озарилась светом наступающей весны, мои пальцы сами заиграли мелодию...
   Я научилась играть за месяц. Не профессионально, конечно, но вполне сносно для дружеских посиделок и замены караоке. Роман я забросила, решив, что невозможно написать что-то стоящее, когда в жизни не происходит ровным счетом ничего, все мои начинания разлетелись в прах, поэтому не хотелось рушить ожидания еще и других людей. Я сосредоточилась на игре. Но самое главное, я разучила его песню, то есть мою песню. Ленка периодически снабжала меня новинками моей электронной почты. И хотя я ей вечно твердила, что не подписывалась на это издание, она меня не слушала и не жалела краски на все новые и новые распечатки. Почему-то она считала, что я не права. В чем, удивлялась я. Что ж, я с особым усердием складывала письма на свой дневник, лежащий на дальней полке.
   Именно сегодня я захотела его снова открыть. Прочитать ту последнюю запись, которая разделила жизнь на две независимых половины. Я пролистнула исписанные волнами страницы и остановилась на 15 апреля.
   15.04.2004.
   Что бы ни случилось, я его люблю и буду любить. День, проведенный без него, теряет смысл. Я надеюсь, что он позвонит. Я сама сказала себе, что хотя бы для вида, я должна о нем забыть: не звонить и не писать самой, разговаривать несколько небрежно, но... я только полтора часа назад проснулась, а уже весь день думаю о нем. Два дня без него - это целая вечность.
   Вечер. Добрый вечер! Он, правда, добрый. Не знаю отчего, но настроение у меня просто восхитительное, не возбужденно-бешеное, как иногда бывает, а тихое, доброе.
   Сегодня шла по улице и улыбалась. Иду и улыбаюсь, меня даже машины пропускали, думали, наверно, что душевнобольная - все идут такие серьезные, а я нет! Мне хорошо. Мне даже люди на улице все добрыми и положительными казались.
   Я шла и думала, какое счастье, что он есть. Одно его существование вселяет в мое сердце надежду. Я смотрю на его дом, и мне уже хорошо. Такое счастье знать, что вот там, на восьмом этаже живет он. Любимый, добрый, хороший. А еще мне хорошо оттого, что я знаю, знаю, какой он, а никто другой не знает. Ни один человек, по крайней мере, ни одна девушка! Все живут в неведение, а я знаю о нем все: "его мечты, его улыбки, взгляды, шутки".
   Знаешь, дневник, он подарил мне самое прекрасное в жизни - уверенность. При нем я не думаю ни о чем. Мне не нужно что-то в себе менять, в смысле, недостатки искоренять в себе надо всегда, я имею в виду кардинальные изменения. Мне не нужно кем-то казаться - наоборот, чем более я естественна, тем больше он меня ценит. В первый раз в жизни я не должна становиться полным совершенством. Я могу быть той, кем хочу: чистой, яркой, творческой, наивной. Да, именно наивной! Я ему полностью доверяю.
   А еще меня кто-то постоянно оберегает. Это, наверно, он. Его любовь. Я даже теперь темноты не боюсь. Мне тепло, когда на улице холод. Во мне просыпаются вулканы энергии. Я все могу.
   Он единственный. Не устаю это повторять. Не знаю, как это называется, но мне светло на душе оттого, что он есть. Это что-то даже большее, чем любовь. Какое-то новое чувство. Это прекрасно.
   А что он чувствует сейчас? Наверное, то же самое. Он тоже любит. Я читаю это в его глазах.
   На этом записи кончились. Кончилась также и страница. Лишь внизу аккуратным орнаментом были выведены сердечки, закрашенные розовым фломастером. Дневник был исписан лишь наполовину. Жаль, здесь могло бы поместиться еще столько тонн счастья. Я невольно перевернула страницу...
  
   Его слова звенели у меня в голове, когда я бежала прямо так, с гитарой, к магазину. Слова, которые я так мечтала услышать. В письменном варианте. "Я не знал... Самый любимый, искренний человек... я никогда не чувствовал такого прежде... это больше чем любовь... как можно описать словами?" Можно прямо нести к нотариусу и заверять, что слова предназначаются мне и только мне. "Все права на признание принадлежат Юлии. Ничто из него не может быть напечатано, заложено в компьютерную память или скопировано в любой форме - электронной, механической, фотокопии, магнитной записи, или какой-то другой - без письменного разрешения владельца". Нет, ну надо же было быть такой слепой! Ну, хотя бы Ленка могла сказать! А, впрочем, она и говорила...
   Я, запыхавшись, вбежала в магазин и огляделась. Его нигде не было: ни на витрине, ни у стенда с картриджами. Я обратилась к консультантке с вопросом, где он.
   - Он уже неделю как уволился, - сказала она и, потеряв ко мне всякий интерес, пропала из виду.
   Я закрыла лицо руками.
   Сидеть на деревянном выступе витрины было, наверно, неудобно, вот только я ничего не чувствовала. Всю себя я выкладывала в музыку. В мою песню. Тишина окружала меня справа и слева, улица была пустынна, как и моя душа. Надежда найти его улетала от меня все дальше и дальше. Можно было бы встать, поймать ее за хвост, но у меня, наверное, ничего не получится. А что если попробовать?
   Я подняла глаза. Он стоял на другой стороне улицы и улыбался...
   Я улыбнулась в ответ...
   Мелодия прервалась...
  
   И вот сейчас я сижу за компьютером и, чувствуя его ровное дыхание у своей щеки, я пишу свой первый роман. Теперь, наконец-то, я напишу все правильно...
  
  
  
  
  
   Иногда не будь такой открытой.
   иногда
   это значит сегодня?
   Нет...всегда
   это только совет
   это плохой совет. Плохой для меня.
   Почему?
   Потому что я слишком открыта и ищу такого же человека. Если ты не согласен, ты меня не понимаешь.
   * я никогда не увижу его снова.
   * Звоню тебе в три часа ночи,
   Стою напротив твоей двери,
   И я не думаю, что мое сердце готово вынести большее.
   Я боюсь, что снова сорвусь,
   Я хочу, чтобы все было так, как раньше,
   Потому что мое сердце не выдержит большего.
  
   Любить тебя было бы так просто.
   Любить тебя было бы так прекрасно.
  
  
  
  
  
   43
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"