Степанидина Екатерина Анатольевна : другие произведения.

Убить Врага и не умереть

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Одна из линий "Гвиндора из Нарготронда". Леди Иримэ, сестра Финголфина, тоже попадает в плен...

  Они летели - казалось, кони сами не знали, что они способны на такой стремительный бег, почти полёт... бешеный цокот копыт яростным эхом разносился по ущельям чёрных гор, и вот, впереди, - Врата. Кажется, кто-то крикнул "Айа Нолофинве", - чтобы с этим именем, как со знаменем, броситься в безумный штурм...
  Летели.
  Неслись.
  И никто не ожидал, что Врата действительно - откроются.
  Они даже не задумались, - бросились туда. Казалось, на них вдруг снизошёл безумный и безрассудный дух Феанаро.
  Они пронеслись сквозь Врата, вылетели по узкому проходу вперёд, на открытое пространство - и вдруг увидели, что перед ними никого нет.
  Никого, кроме грозно спикировавшей чёрной тени.
  И за спинами величественно и гулко захлопнулись Врата.
  Они были в ловушке.
  Чёрная тень сложила крылья за спиной - и оказалась человеком.
  Насмешливый взгляд светлых глаз... И короткий, будто молния, жест.
  Гвиндор, оказавшийся позади и чуть сбоку, увидел, - как все эльдар, один за другим, неподвижными безжизненными телами падают наземь.
  Он остался - последним.
  Один из упавших замер не сразу, к Гвиндору протянулась рука, даже в наруче и перчатке тонкая, женская... И бессильно упала.
  
  ...Пришедшая темнота была счастьем. Водой, омывающей душу, почти сгоревшую в бессильном отчаянии. Если бы эльдар могли забывать так, как смертные!.. не получалось. В памяти вечно, как живые, стояли лица всех тех, кто погиб: и брат, и Аэгнор, и Ангрод, заживо сгоревшие в Браголлах; и друзья, с которыми пройдено столько путей - при многочисленных штурмах, когда они могли только защищаться; нолфинги, феаноринги, воины Третьего Дома - все они, бывшие когда-то живыми, а теперь навечно ушедшие в Чертоги, мертвые, мертвые, мертвые... Она знала, что все кончится гибелью. Что у них недостанет силы воспротивиться мощи Врага. Это угасание, это гибель - быстрая или медленная, оттого более страшная. Будет она, леди Иримэ, жива, нет ли - это ничего не изменит.
  Она знала, что может погибнуть в этом бою, что она плохой воин; но ничего не могла с собой сделать. Хотела быть - в передних рядах, хотела - отомстить, а если погибнуть... что ж - зато погибнуть с честью. А не медленно тлеть, как остывающий уголь.
  Из темноты забвения пришлось вернуться - резко, пугающе. Вокруг был камень, уходящие в высоту стены, рядом сидели те, кто был с нею в этом отчаянном прорыве. Стены давили, безмолвно и тихо сообщали: не уйдёшь. Каждый из пленников был прикован к стене, но цепь давала достаточно свободы.
  Иримэ попыталась приподняться - машинально, почти на инстинкте; зазвенела цепь - от железного обруча на поясе. Первой мыслью было - кольчуга, нужно снять, толку с нее, а она тяжелая, а этот обруч... Она усмехнулась. На душе почему-то стало полегче: Иримэ знала, что у Врага случается и иначе. Могут начать привечать, как гостя, мутить разум показной добротой... а хоть и не показной - Враг не глуп, знает, что эльфы чувствуют ложь - от того не легче. Так - по крайней мере, честнее.
  - Вы как? - шепотом спросила она. - Целы? Это были чары...
  -Да целы, - хмуро отозвался тот, кто был ближе всех. Иримэ знала его имя: Эрраэн. Совсем мальчишка... - Толку от этого, ведь не сбежишь же.
  Иримэ стянула тяжелые перчатки, бросила на пол.
  - Помните, что я вам говорила, - она понизила голос. - Они могут пытаться - "обращать"... рассказывать о доброте Моргота, о том, что он не хочет войны, это мы, нолдор, его вынуждаем. Они умелы в этом. Если придется - не поддавайтесь. Его люди вправду в это верят, но мы-то знаем, где правда.
  -Интересно, сколько мы уже здесь, - Эрраэн зло посмотрел на стены. - А лорда-то нету. Может, как раз "обращать" пытаются.
  - Может, - кивнула Иримэ. - Сколько я была без сознания? Долго? Голова раскалывается, честно говоря...
  Она поежилась - в каменном склепе было холодно, а кольчуга уж точно тепла не прибавляла; только давила на плечи тяжестью.
  -Я не знаю, - с тоской сказал Эрраэн. - Тут и мыслями-то не поговоришь, я пытался. Ты позже всех очнулась, леди. Послушай... Есть идея.
  - Которую они сейчас выслушают... Неужели ты думаешь, что они за нами не следят?..
  -Да нет, - в глазах мальчишки появился мстительный огонёк. - Это они нас заковали после того, как я успел кое-с-кем поговорить, они не знают, с кем, но знают о том, что это было. Вот и... это... приковали.
  - Я не поняла, прости, - устало сказала Иримэ. - Что все же произошло, пока я была без сознания?
  -Нас притащили, - объяснил Эрраэн. - Начали их люди приводить нас в чувство, лорда куда-то унесли как был. Когда я очнулся, то по-быстрому переговорил... кое-с-кем. После этого они так на меня глянули и всех цепями к стенке. После этого уже звать было бесполезно.
  Иримэ невольно усмехнулась. Да уж, поговорил так поговорил, наверное, достойный был разговор...
  - С кем же ты говорил?.. И что ты такое сказал?
  -Со своими друзьями на свободе, - мрачно отозвался Эрраэн. - И до них теперь не дотянуться.
  - Это радует. Но они-то на свободе, а мы здесь... Знать бы, чем закончился бой... и что с Гвиндором...
  -Наш - вот этим, - Эрраэн обвёл рукой прикованных эльфов. - А вот для лорда бой, похоже, ещё не кончен.
  - Бой для всех нас только начинается. Подлинный бой - бой за собственную душу... Но что с Майтимо, хотела бы я знать. У нас было достаточно сил, кто знает, может, шанс взять эту проклятую крепость и остается... Так о чем ты говорил с друзьями? Если это, конечно, уже не тайна для "темных", иначе - молчи.
  -Скоро все узнают, - Эрраэн откинулся на стену и закрыл глаза. - И тогда настанет час мести.
  - Хорошо, если так. Но почему ты не сказал ранее, если была какая-то незнакомая нам возможность?.. - Иримэ серьезно посмотрела на Эрраэна.
  -А это смерть, - как-то буднично отозвался Эрраэн. - Те, кто туда пойдут, вызовут её для тёмных... для Моргота... но и сами не вернутся. А нам уже нечего терять.
  - Стой, - Иримэ привстала, благо что цепь позволяла сделать это. - Что ты имеешь в виду?
  -Скоро все узнают, - повторил Эрраэн. - Скоро. Надо только ждать.
  - Странное ты что-то задумал, Эрраэн. Не понимаю я тебя. Впрочем, смерть для Моргота... хорошо бы, если это не только твоя самонадеянность.
  Она откинулась на каменную стену, прикрыла глаза. Голова болела, и очень ощутимо, ныло тело - как будто ее избили. Смерть для Моргота... что же это может быть... Нет, скорее всего, мальчик просто надеется на свою фантазию...
  Дверь - а за ней, в довольно большом и до жути пустом зале, тоже без окон, с белыми светильниками под самым потолком, были эльдар.
  Те, кто пошёл с ним вместе на отчаянный прорыв к Вратам.
  Не все.
  Они повскакали с мест, бросились к нему, - выстраданная радость обретения во взглядах.
  -Лорд Гвиндор! Ты жив! А мы уже и не надеялись...
  Он шагнул вперед, попробовал улыбнуться. Получилось не слишком-то уверенно.
  - Я жив, - сказал он. - Как вы? Что с вами было? Сколько времени вы уже здесь?
  Один из эльфов - совсем мальчишка - подобрался поближе.
  -Да кто ж его знает, время это, - развёл руками. - Здесь окон нет, ни дня, ни ночи не определишь. Как влетели тогда за Врата, увидели этого, ну, чёрный такой, жуткий, который со скал слетел, - он вздрогнул при одном воспоминании, - так потом сразу задыхаться стали, и всё, темнота. Очнулись уже здесь. Те, кто был ранен, исчезли.
  Он поднял отчаянные глаза.
  -Оркам отдали, наверное.
  - Не думаю, - Иримэ приподнялась с трудом, снова ощутив всю тяжесть и кольчуги, которую невозможно было снять, и длинной массивной цепи. - Скорее всего - приведут в чувство, будут обливать лаской и заботой... они не упускают подобных случаев. Гвиндор, что с тобою было? Что с остальными, что со штурмом?..
  Тот - единственный в склепе, кто не был прикован - шагнул к ней, поддержал.
  - Сядь, ты же на ногах не стоишь... Все плохо, леди. Войско разбито. А этот, черный... это был Тху. Ты и сама поняла, наверное... его чары...
  - Поняла, - обреченно кивнула Иримэ и опустилась на пол. - Маэдрос жив?..
  - Жив. Свободен.
  - Слава небесам, хотя бы это...
  Дверь распахнулась, - те, кто был поближе, от неожиданности шарахнулись в сторону. Чёткие ряды чёрных воинов, слаженность всего - шагов, действий, застывшие лица. Эльдар - кто вскочил, кто медленно распрямился. Эрраэн не решился встать, только смотрел с ужасом... ждал.
  И наконец внутрь шагнул - тот, высокий, зловещий красавец, которого они видели у Врат.
  -Все на выход, - прозвенело, как металлом о металл. - Лорд - со мной.
  - Что вы собираетесь делать? - Иримэ вмиг оказалась на ногах. Теперь, с распустившимися растрепанными волосами, ее было невозможно спутать с одним из воинов-мужчин.
  Воины подходили к прикованным, проводили возле цепей, - и те, покорные неслышному зову, раскрывались.
  -Орки взбесились, - как-то чересчур спокойно отозвался тот человек, который был возле неё. - Зов Пустоты.
  -Унголиант! - не удержался Эрраэн, глаза его яростно засверкали. - Она идёт!
  -Да. Выходите.
  - Унголиант?!! - на лице Иримэ отразилось сначала неверие, потом изумление, и наконец - торжество. - Так вот оно что! Да, Эрраэн, ты и вправду молодец... Может, хотя бы она доберется до Моргота!
  Воины-люди были словно неживыми: на лицах не дрогнул ни один мускул. Рядом с торжествующими нолдор это смотрелось жутко.
  На просторе - на широкой террасе - довольно далеко от них стояли Гвиндор и Тху, они явно о чём-то говорили, но расслышать было невозможно. Пленников повели вперёд, к обрыву, где бешено били копытами встревоженные крылатые кони.
  -Забирайтесь, - приказал конвоир.
  Иримэ бросила взгляд на Гвиндора; бросать друга было страшно, но было очевидно, что до ее желаний сейчас никому не будет дела.
  - Что с ним будет? - спросила она, задержавшись. - Я леди Иримэ, сестра Нолофинве... которого убил ваш хозяин.
  Воин оглянулся, кинул на Гвиндора оценивающий взгляд.
  -Он останется здесь.
  - Будете "обращать"? Ну что ж... Куда вы нас хотите?..
  -В горы, на рудники, - бесстрастно отозвался воин. - Там нет орков. Потом, может быть, кого-то и вернут, если, как вам известно, дадут клятву не поднимать оружия. Впрочем, не думаю, что это будет.
  - Если мы и дадим какую-то клятву, - взгляд Иримэ стал твердым, - так лишь ту, что не будет Морготу покоя от нолдор, пока последние из нас будут ходить по земле.
  Она сжала зубы - и запрыгнула на коня. Крылатый, да. Как же жаль, что эти существа, такие красивые - у них...
  Жгучая тоска внутри смешивалась с гневом. Иримэ отвернулась, подставила лицо ветру, чтобы "темный" не увидел, что из глаз у нее бегут слезы.
  Кони прянули в воздух. Внизу - было видно - копошилась какая-то живая масса, и стало ясно: это орки. Взбесившиеся орки, которые жили в Ангамандо, среди людей, бок-о-бок с ними. Которые теперь были ведомы жаждой разрушения. Эрраэн яростно усмехнулся.
  -Скоро им всем конец! - прокричал он сквозь ветер. - Скоро их всех тут не будет!
  Не будет, - подумалось ей. Что ж, может быть. Не будет их, не будет нас... не будет никого... Пусть бы Унголиант добралась до Моргота, может, хотя бы эта тварь сумела бы избавить от него землю. А им всем теперь - север, и, наверное, ничего хорошего их уже не ждет.
  Она прижалась к шее коня, чтобы хоть как-то защититься от свирепого ветра. Ветер высушил слезы, это хорошо - враги не должны видеть, что она плачет.
  Кони летели долго, пока начали снижаться, эльфы успели замёрзнуть. На землю уже надвигался вечер, и когда пленников встретили такие же бесстрастные воины, тени уже стали глубокими и непроглядно-чёрными, как сама ночь.
  Их провели через широкие ворота в пещеру, точнее, подземный тоннель, через него - вперёд, вперёд, в комнаты, предназначенные для тех, кто работал на рудниках. Большинство увели в путаницу коридоров, но Иримэ не досталась эта участь: её отдельно от всех, одну, увели куда-то в сторону.
  В этой комнате с каменными стенами было окно, прорубленное в толще скалы, и за этим окном надвигалась ночь.
  Иримэ опустилась у стены на пол. Ее трясло от холода, усталости и всего пережитого. Снять кольчугу... она скинула куртку, нагнулась, и кольчуга со звоном стекла на пол. Эру, как же легко стало...
  В дверь постучали.
  - Они еще стучат... - Иримэ подняла голову. - Заходи уже, кто бы ты ни был.
  -Ну, мало ли, вдруг ты раздета, леди, - раздался невозмутимый мужской голос.
  Дверь отворилась. Вошедший был молодым парнем с неподвижным взглядом, по которому было трудно понять, чувствует ли он хоть что-то.
  -Моё имя Сента, я здесь главный, - сказал он. - Я пришёл сказать тебе, леди, что работать на рудниках, подобно мужчинам вашего народа, ты не будешь.
  При виде вошедшего она выпрямилась - и поневоле приняла надменную позу: это было защитой, и она сама, и вошедший, очевидно, это понимали - но Иримэ ничего не могла с собою поделать.
   - Что же вы пренебрегаете моим трудом, - чуть язвительно проговорила она, - я не слабее наших мужчин.
  Сента улыбнулся.
  -Если честно, от ваших мужчин тоже толку мало.
  - Еще бы. Кто же станет добровольно работать на Моргота так, как работал бы на себя самого...
  -Да не в этом дело, - Сента улыбнулся, отыскал взглядом стул и сел. - Просто для того, чтобы обеспечить нужды Твердыни путём вашего труда, сюда надо было бы согнать не один народ нолдор, а пять-шесть, при условии, что работать будут даже малые дети.
  - Незаметно, чтобы у Моргота и его воинов были сложности с оружием, которое отковывают из добытой руды.
  -Совершенно верно, потому что руду добывают духи огня. Вы их знаете как балрогов.
  Иримэ удивленно вскинула брови. Этого она не знала. Кивнула.
  - Понятно. Что будет со мною?
   -Пока ты поживёшь здесь, леди. До тех пор, пока мы не обуздаем орков.
  - А после? И Гвиндор?..
  -Кто-то из ваших умных голов додумался выманить Унголиант, - спокойно ответил Сента, но в голосе была сталь. - Видимо, понадеялся, что её возможно провести через Дортонион и Анфауглиф, что она не сожрёт своих "пастухов" по дороге, не свернёт к Химрингу или к другим населённым землям, которые поближе, чем Твердыня. И спрашивается вопрос: а если свернёт - кто будет её останавливать?
  - Лучше погибнуть вместе с Морготом, чем медленно угасать, зная, что не остается надежды, и превратиться в тень самих себя, - ответила Иримэ. - Когда мы шли в этот бой, мы знали, что погибнут многие и многие - даже в случае удачи. Мы не боимся гибели. Никто из нас, ни нолдор, ни Верные из людей, не боится гибели.
  -Вы-то не боитесь, верю, - кивнул Сента. - Но, полагаю, вашим детям не захочется медленно умирать от когтей чудища, которые разрывают плоть, задыхаться и гореть от его яда, слепнуть, погружаться в омут безумия, из которого нет выхода. И полагаю, они не скажут вам "спасибо" за то, что вы лишили их жизни.
  - Нет наших детей на этих землях, - Иримэ отвернулась, устремила взгляд в темноту за окном. - Они все далеко, в убежищах, там, где не доберется до них ни Унголиант, ни вы... Что же мы, не знали, на что обречем себя в случае неудачи?.. Не считай нас глупцами, человек.
  -Нет ваших - есть чужие. Есть дети людей Дортониона. Впрочем, какое вам дело до людей, они же однодневки, они всё равно умрут.
  Иримэ сама не поняла, как это: кровь бросилась ей в лицо, все застило гневом, она вмиг оказалась рядом с человеком - и ударила его по лицу, хлесткой пощечиной, изо всех сил.
  - Не смей, проклятая тварь!..
  Сента отступил на шаг, схватил её за запястье.
  -Извини, я же забыл: ваше дело правое, и всё, что вы делаете, священно.
  - Замолчи, - она пыталась вырваться, у нее не получалось, из глаз снова хлынули слезы. - Что тебе нужно от меня?! Зачем ты лжешь?! Уходи! Оставь меня в покое!..
  -В чём же я лгу, уважаемая леди? - Сента спокойно и властно заставил её опуститься на пол. - Я пришёл сказать тебе, что с тобой будет.
  - Ты... еще не сказал... - Иримэ отворачивалась от него, хуже всего было, что он видит ее слабость, ее слезы, да что там - истерику; и она не может справиться с собою, всхлипывает, словно девчонка, разводит мокроту...
  Сента, глубоко вздохнув, достал из кармана платок и протянул ей.
  -Что именно не сказал, леди?
  - Что будет... потом.
  Она выхватила у него платок, прижала к лицу.
  -Потом... - Сента задумчиво смотрел на неё сверху вниз. - Скорее всего, ничего. Будешь жить в Твердыне, как пленница. Это означает - тебя не выпустят отсюда, тебе никогда не дадут возможность иметь оружие. Относительная свобода, конечно, будет - в пределах Твердыни. Да и общаться с нашими тоже никто не воспретит. Если, конечно, будет к тому обоюдное желание.
  - Я не хочу, чтобы вы изменяли меня. А вы всегда стремитесь именно к этому... Скажи, что с нашим войском?
  -С тобою ничего не произойдёт. По крайней мере, никто для этого ничего делать не будет. Ваши войска разбиты. Погибших мы будем хоронить. Мы собирались сделать это сегодня, но помешала эта безумная выходка с выманиванием Унголиант.
  - А наши воины... кто был вместе со мною?..
  -Они здесь, на рудниках. Кроме тех, кто был ранен, - те на лечении. Орков там нет, только люди.
  - А когда вылечат... сюда же?
  Сента развёл руками.
  -Если они будут бросаться на наших целителей, то, конечно, сюда. Ну а что прикажешь делать? Волкам скормить? Так волки же разумные, они такое не едят.
  - Знаешь, - тихо сказала Иримэ, - неужели вы не понимаете, что этим своим милосердием только еще больше... немыслимо больше... бесите всех нас? С одной стороны - "милосердие"; с другой - мечи ваших орков. Вы убийцы... Сента. Вы никого не обманете своим "милосердием". Это не милосердие, это издевательство и подлость. Вначале сжигать, разорять, убивать, потом лечить раненых - и сетовать, что они вас ненавидят, мол, дикари хуже ваших волков...
  -А мы не собираемся обманывать милосердием, - усмехнулся Сента. - Всё, что вы видите, - правда. Правда - и желание победить вас, отбросить ваши мечи, избавиться от них. И правда - желание остаться людьми. Ты, леди, знаешь, что такое честь, и доблесть, и милосердие. И что же - ты будешь заставлять себя избавиться от них в твоей душе? Попробуй...
  Он достал из ножен кинжал, - клинок коротко лязгнул о ножны. Затем - Сента медленно нагнулся и положил его у ног Иримэ, сам выпрямился и скрестил руки на груди.
  Она подняла кинжал. Почти не касаясь, провела пальцем по лезвию - острый, как бритва. Тихо сказала:
  - Я... Не умею. Если бы умела, не сомневайся - я ударила бы тебя.
  -А попробовать научиться? Выпустить на волю ту жажду мести, которая сжигает тебя изнутри? Как знать, вдруг от этого что-то изменится?
  - От твоей смерти? Ничего. Да и не дадут мне тебя убить... ты и сам не дашь. Ты потому и позволяешь, что знаешь - я не ударю, а если ударю, ты уклонишься, или перехватишь руку, или еще что...
  -Откуда тебе знать? - голос Сенты как-то странно изменился. - Попробуй. Пока здесь хозяин - я, и я тебе говорю это слово.
  Она покачала головой.
  - Нет. Так не делается. Это ваш Тху, говорят, может убивать, оставаясь спокойным, как лед... а я не сумею ударить по живому. В бою сумела бы, да. Но не так.
  -Интересно, а что бы сказал лорд Майтимо, если бы узнал о твоём решении?
  - Ничего не сказал бы. Он же знает меня. Он бы - смог, но я же не он, я целительница. Я ученица Эсте. Мне запретно убивать, я нарушила сейчас свой же обет, когда пошла в бой...
  -Ты хотела умереть?
  - Я хотела разделить судьбу своих друзей.
  -Разделишь, - голос Сенты вновь стал безразличным. - Еду тебе принесут.
  Он повернулся и пошёл к двери.
  - Постой. Вы можете пустить меня к нашим раненым?
  -Их нет здесь. Они в подземельях Твердыни, куда не доберутся орки. Перевозить их слишком рискованно.
  - Тогда отправьте меня туда. Я умею многое. А им будет легче... если они увидят знакомое лицо, а не... Ваших.
  Сента, не оборачиваясь, кивнул.
  -Утром. Сейчас всем не до вас.
  Иримэ дождалась, когда за ним захлопнется дверь, и опустилась на пол.
  Кинжал остался лежать рядом. Без ножен, острый - и бесполезный.
  Легче не стало. Стало тяжелее. От осознания, что легкая смерть не пришла, и впереди - наверное, годы, беспросветные и тусклые, и непонятно даже, есть ли надежда на спасение...
  Ночь пришла скоро. Ночи было всё равно, спит ли одинокая женщина в каменной комнате, что гложет её душу... Ночь пришла, и ей было безразлично, рады ли ей, ждут её как избавления или как проклятия.
  Ночь пришла - и ушла.
  А наутро в бледные лучи солнца, падавшие из окна, вновь ступил Сента.
  -За тобою прислано, - коротко сказал он.
  Иримэ молча поднялась. Более всего ее теперь глодало, что у нее с собою нет гребня, чтобы причесать волосы, нет и воды, чтобы умыться, чтобы хотя бы руки вымыть, они были уже темными от въевшейся грязи... но об этом она, конечно, не сказала.
  Только выпрямилась, силой заставляя себя держаться ровно и гордо.
   - Я готова, - сказала.
  Сента вывел её наружу. Те же коридоры казались почему-то длиннее, стали неузнаваемы: да здесь ли её вели?..
  Возле выхода ждал крылатый конь. При виде эльфийки в глазах его блеснула злость, он бешено ударил копытом. Сента взглянул на него, тот дёрнул головой.
  -Тебе придётся, - медленно сказал Сента. - Мы просили тебя.
  - Они красивые, - не выдержав, сказала Иримэ. - Жалко, что они у вас.
  -Кому жалко, а им, видать, нет, - проговорил Сента, не отводя взгляда от коня. - Их создал Мелькор. Садись.
  - У вас все красивое создал Мелькор, а жаб и змей, конечно же, Йаванна...
  Иримэ вскочила на коня, погладила его по холке. Мысленно позвала, как делала со своими: "не злись. Ты хороший..."
  В следующий момент широкая чёрная спина вздыбилась, и Иримэ, не удержавшись, полетела на землю. Боль от удара она поначалу не почувствовала, только перехватило дыхание, стало не хватать воздуха. Сента шагнул вперёд, очутился между нею и бешеным конём. Тот бил копытами, то раскрывал, то складывал крылья.
  Сента обернулся к Иримэ, опустился на землю.
  -Где больно? - голос его был требовательным.
  Боль наконец-то пришла - ударила в спину, растеклась по телу, окончательно выбила воздух из груди.
  - Спи... на... - прошептала Иримэ. В глазах все засверкало красным.
  Сента глубоко вздохнул, пальцы коснулись висков.
  -Я хочу, чтобы ты заснула и не чувствовала боли. Но ты будешь сопротивляться, и мне будет труднее.
  - Я не буду... сопротивляться... я себе не враг, - Иримэ замолчала, - я не хочу... в беспамятстве...
  -Ты и так там будешь, но это будет вредно, - взгляд Сенты стал пронзительным, подавляющим, как будто перед Иримэ был не человек.
  Тёмная волна _силы_ устремилась к её душе, утягивая в забытьё.
  Не сопротивляться она все же не смогла - слишком явственна была _темнота_ опутывающих ее чар - но слабость отнимала силы, и надолго ее не хватило.
  Вокруг сомкнулась чернота.
  Эта ночь оказалась глухой, в ней не было времени и снов: прошло мгновение, и нет её, и снова - есть жизнь. Иримэ очнулась на кровати, ей казалось - её к ложу привязали.
  -Очнулась, леди, - нараспев произнёс чей-то голос рядом, явно человеческий. - Наконец-то...
  Иримэ непроизвольно дернулась, и тут же поняла - да, что-то ее держит; она расслабилась, сознавая, что только повредит себе. Открыла глаза.
  - Да... - проговорила она.
  -Не бойся, встанешь, - перед нею появилась старая женщина. - Эти, как ни крути, а своё дело знают, тебя подлатали. Велено тебе сказать, что ты в Дортонионе, леди, и что после того, как встанешь, путь тебе будет открыт.
  - Да? - Иримэ удивилась искренне. Потолок над нею был деревянным, как в человеческих домах. - А... Что было?
  -Нам просто сказали: попала в плен, пока возили туда-сюда, конь на тебя прогневался и сбросил. А так как ты не воин, и жить в Твердыне не сможешь, то тебя оттуда и того... выкинули. Не нужна ты им.
  - А воины, стало быть, нужны, - проговорила Иримэ, - большая разница, в самом деле. Конь сбросил, да, дурной... черный... я его мысленно позвала, а он взбеленился. Я успела подумать - все, позвоночник сломала, конец...
  -Он не дурной, - строго сказала женщина. - Они куда умнее двуногих. Знать, ты чем-то его задела. Они просто так никогда не брыкаются, им причина нужна. Хотя куда уж им большей причины-то... если вспомнить, чьи они созданья. А тут ещё вас возить.
  - Ничем я его не задела! Сказала мысленно, что он хороший... вот и все. Я его не просила себя возить...
  -Ну, не можешь понять, так кто ж тебе подскажет. А ты чьих будешь-то, леди?
  - Я Иримэ... сестра Нолофинве. Того самого, которого убил Моргот... - Иримэ закрыла глаза. Лицо брата встало перед нею как живое.
  Рука женщины легла на её ладонь. Прикосновение было и тёплым, и... неприятным: старость... глубокая старость, неведомая эльфам, отвратительная на вид, ждущая смерти как избавления от всего этого - от дряхлости, от внешнего уродства, искалечившего некогда прекрасные черты.
  -Хочешь, я тебя убью?
  - Нет, - резко сказала Иримэ. - Не вздумай. Я хочу жить... Жить. Чтобы отомстить.
  -Сколько народу уже полегло с этими словами? сколько разбилось о врата Ангамандо? Как ты отомстишь - вызовешь его на бой? Будешь убивать его людей? Как?
  - Нет, - прошептала Иримэ. - Это глупо. Он сильнее, мы обескровлены... Нужно просить Валар. Да, только так можно что-то с ним сделать...
  -Ну так иди... к Валар, - любезно усмехнулась старуха. - В Чертоги Мандоса. Что же ты отказываешься?
  - Это бесполезно. Многие уже там, толку-то... Нужно иначе...
  -Может быть, - согласилась старуха. - Знаешь, у меня когда-то был возлюбленный... он был из вашего народа. И когда-то давно, когда я ещё была молода и красива, я умудрилась понравиться ему. Странно, да? Но те из ваших, что общались с людьми, уговорили его: не трать время и душу на неё, она всё равно скоро состарится и умрёт. И он исчез. Ни слова не сказал мне, просто исчез. А я ждала. Сначала. Потом, когда в косах стала пробиваться седина, а на лице появились морщины, когда красота стала уходить от меня, я подумала: хорошо, что он не приходит, ох как хорошо... А потом я узнала, что он умчался на войну, сам бросился в огонь Дагор Браголлах. А на севере, у тёмных, люди не стареют, люди и эльфы заключают браки и приводят в мир детей... Так что да, конечно. Нужно "иначе". Чтобы никто не смел преступать жребий, отпущенный людям, чтобы никто не имел права на запретное счастье.
  - Госпожа... - Иримэ протянула ладонь, коснулась морщинистой руки. - Не говори так. Ты не знаешь. Ты не понимаешь, чем они платят за эту молодость и "счастье"... Они же душу свою ему отдают. Суть свою, предназначенную Отцом. Они верят в его доброту и знать не хотят, что чувствуем мы и те, кто с нами - что мы тоже живые, что у нас есть своя боль, свое горе... Мы же бессмертны, вечно юны... Не потому у нас не принято быть с людьми, что "все равно". Ты не знаешь. Была тогда - Андрет, она умерла... ей было девяносто лет, когда была Браголлах. Эльфы любят не как люди. Люди могут разлюбить, а эльдар - только один раз, и на всю жизнь. И если он, тот эльф, был с тобою, поверь - он любил тебя всю свою жизнь, и сейчас, в Чертогах, помнит о тебе и любит тебя. Это боль для обоих, огромная боль. Потому у нас и не принято...
  -Я не верю, - покачала головой старая женщина. - Если бы любил - не позволил бы себя уговорить. Любовь отдаёт, а не отнимает. Впрочем, какая теперь-то разница...
  - Как его звали? Быть может, я знала его...
  -Какая разница, - повторила старуха. - Лежи, леди. Завтра сможешь уйти. Так сказали.
  - Там остался Гвиндор, - сказала Иримэ. - Мне нужен будет конь. Я отправлюсь на Север.
  -Как знаешь, - старуха пожала плечами. - Если что надо будет, позови. Я тут, неподалёку.
  В маленьком селении, в Дортонионе, Иримэ пробыла не день - два дня. Приходила в себя, думала. С людьми ей, конечно, приходилось общаться и раньше, в Барад-Эйтель, да и в Хитлуме тоже жило много смертных... но чтобы вот так, совсем рядом - не доводилось. И только сейчас, впервые в жизни, она ощутила неловкость за свою красоту и вечную молодость. Здесь оставались одни старики - видимо, те, кто не боялся ни Врага, ни его воинов просто потому, что скоро все равно умирать. Странно это было - жизнь на давно уже захваченных Врагом землях. И снова Иримэ впервые поняла: да они ведь, эти старики, во многом мудрее ее, прожившей в десять раз больше. Поняла даже, в чем тут дело: вот она, бессмертная, не прожила и доли своей вечной жизни, она, быть может, только отошла от ее начала, а они за сотню лет проходят весь отмеренный путь... и понимают жизнь настолько же глубже. Вынуждены.
  Зрелище старости не вызывало брезгливости - только горькое, печальное уважение к тем, кто несет эту ношу с достоинством. И от жалости Иримэ все же не могла избавиться. Первый день она почти не выходила из дома, была слабой, и, чтобы не быть нахлебницей (и чтобы заглушить стыд из-за того, что старая женщина из-за них, эльфов, осталась одинокой), вызвалась помогать хозяйке: чистила овощи, возилась по хозяйству, к вечеру вышла в поле - набрала цветов, поставила в глиняную плошку у окна.
  Вечером второго дня она пришла в себя уже настолько, чтобы наутро отправиться в путь, благо что коня, хотя и не крылатого, ей были готовы дать. Что делать, она решила: попытаться по дороге найти кого-то из своих, сообщить о себе; о том, что нужно плыть за Море, думала не одна лишь она, это и так было ясно. Нолдор использовали свой шанс, он оказался неверным - другой надежды не остается, кроме как умолять Валар о прощении и помощи...
  А далее - в Ангбанд. Там остался Гвиндор, там остались его друзья, там - множество нолдор; множество раненых... Иримэ хорошо представляла, что они будут чувствовать там, у Врага. Союз разбит. Многие из бывших ранее свободными земель - под Врагом. От нее мало будет проку.
  Наутро - в путь.
  Хозяйка вышла её проводить. Молча протянула сумку с припасами: дорога дальняя, пригодится.
  - Спасибо, - тихо сказала Иримэ. Закинула сумку за плечи - знала, что та не особо тяжелая, можно носить, как обычный мешок. - Не знаю, увидимся ли... Спасибо за все. И я хочу, чтобы ты знала: дом Нолофинве всегда будет вам другом и защитником. Если, конечно, сумеем теперь - защитить... Да, и еще...
  Она стянула с шеи цепочку, на которой висел кулон: золотой цветок с вкраплениями из драгоценных камней. Она сама когда-то сделала эту вещицу, давно, еще в Валиноре.
  - Я сама это сделала, еще давно, за Морем. Прими, прошу тебя. На память...
  Старуха как-то вдруг ссутулилась, отрицательно покачала головой.
  -Нет, леди. Не возьму.
  - Почему? - в глазах Иримэ была обида.
  -Не стоит, леди. У вас не принято с людьми дело иметь, вот и не нарушай ваши законы. Прощай.
  Старуха повернулась и медленно пошла к дому.
  - Анта, погоди! - Иримэ бросилась вслед за ней, забежала вперед - ей было и неловко, и стыдно одновременно, и невозможно было уехать, расстаться вот ТАК, быть может, навсегда. - Ну зачем ты так... Ты прости, если я тебя чем обидела - я не хотела!
  Женщина остановилась, долго смотрела на эльфийскую леди.
  -Иди с миром, леди Иримэ.
  Иримэ покачала головой, глядя на неё. Не увидит. Почти наверняка...
  - Я бы так хотела, чтобы не было нужды расставаться с теми, кто становится близок... Прощай, добрая госпожа. И все же, если случится беда - мы друзья тебе и всем твоим детям и родичам.
  Иримэ вздохнула - и пошла прочь, к коню.
  Вскоре она уже скакала по дороге - в сторону Севера.
  Поначалу дорога плутала по лесам и предгорьям, становилось всё темнее. Где-то ухали ночные птицы, но далеко: над миром висела чуткая настороженная тишина. Дортонион, лиходейские места... Говорили, что здесь скрывалась Унголиант... Что сталось с чудовищем, которое выманили из убежища безумцы?..
  Когда лес внезапно расступился, и она очутилась на почерневшей от недавнего пожара огромной поляне, захолонуло сердце: слишком живо напомнило это Ард-Гален после Битвы Внезапного Пламени. Невозможно представить, что это место когда-то было таким же живым, и... что тут произошло, что вот здесь был огонь, а вокруг - нет?
  Балроги, или еще кто-то подобный. Конечно же: Унголиант боится балрогов, должно быть, их и послали на усмирение.
  Осторожно... по краю поляны. Пробираться нужно дальше...
  На земле вдруг что-то блеснуло металлом среди черноты.
  Иримэ помедлила немного - и спрыгнула на землю. Посмотреть, что это там виднеется такое...
  Перчатка. Чёрная кожаная перчатка с широкой манжетой, на тыльной стороне - пластины из лёгкого серебристого металла. Кроме прочего, в неё ещё ощущались наложенные чары: на смягчение боли.
  Сразу вспомнился Маэдрос. Он носил перчатку - изображающую отсутствующую руку, толку от нее было мало, но хотя бы не бросалось в глаза увечье.
  А следов никаких вокруг нет. Кто здесь это бросил или потерял - непонятно...
  Иримэ подняла перчатку.
  Вокруг явно никого не было, только лес и тишина. Сожжённая поляна наконец осталась позади, дорога явно была малоезженная, но она была и вела на север.
  Перчатку Иримэ положила в заплечный мешок.
  И снова - в путь, снова - на север. Тут уже вскоре должны были быть патрули темных...
  ...но вместо патрулей она внезапно услышала орочьи голоса - хриплые, грубые. Орки ломились через лес, чувствуя себя хозяевами.
  ...Вот оно - Унголиант... ее безумие. Была бы она пешая, можно было бы влезть на дерево, не заметили бы; а так - убьют коня, и жалко, и куда потом пешей?..
  Овражек был неподалеку, с вывороченными деревьями, глубокий, может, удастся укрыться - уговорить коня лечь и лежать смирно, укрыться чарами...
  Скорее!..
  Под корнями огромного вывороченного дерева было мокро, но только тут был шанс, что их не заметят. Иримэ замерла, вжимаясь в землю, проклиная себя за то, что плохо владела чарами облика - и радуясь, что сейчас не приходилось ничего изобретать: достаточно было создать видимость полога, завесы - как будто нет здесь никого, как будто тут земля, и торчащие из вывороченного пласта корневища, и трава внизу...
  Орки приближались. Язык был непонятен, - ясно было только, что гогочут над чем-то. И вдруг...
  Понеслось. Иримэ не могла видеть, что происходит, только доносились звуки: быстрые шаги, вопли, лязг металла о металл. Наверху шёл бой.
  Она лежала тихо-тихо, вжимаясь в землю, вслушиваясь в происходящее. Толку от нее было бы мало: воин из нее никакой, а орков много; выскочишь из укрытия - убьют, и только этим все кончится.
  Она не могла бы сказать, сколько пролежала там... и когда же наконец всё стихло. Тишина была оглушительной и очень звонкой.
  Шаги. Заржал конь, её конь. И опять тишина.
  -Выходи, кто тут, - негромко сказал мужской голос. - Не прячься.
  Иримэ вздохнула, но больше с облегчением: все же не орки.
  Завеса чар упала, и она опасливо приподнялась, осматриваясь.
  Орочья банда была перебита. Всюду валялись тела, и видно было: их убийцы действовали с отточенным мастерством. Сами же они собрались сейчас вместе: люди, патруль... Тёмные.
  Ну что ж, лучше так... Иримэ наконец-то выбралась из своего закутка.
  - Неплохо, - проговорила она с уважением.
  Человек, который позвал её из укрытия, только кивнул. Враждебности в воздухе не висело, хотя на эльфийку и смотрели без особой приязни.
  -Куда путь держишь?
  - На Север. Я Иримэ, быть может, ты слышал мое имя. Я сестра Нолофинве.
  -Вот как, - командир оглянулся но кого-то из своих, кто, видимо, не удержался от мысленного комментария. - Что же ты хочешь найти на Севере?
  - Там остался Гвиндор, мой друг, - объяснила Иримэ, спокойно и немного устало - на чувства ее уже не осталось. - И не только он. У вас в плену множество наших. Я хочу, чтобы мне позволили ухаживать за ними, помогать вашим целителям.
  Командир несколько мгновений молчал.
  -Хорошо. Ты можешь продолжать путь. Мы сообщим о тебе, и тебя встретят.
  - Благодарю, - Иримэ чуть поклонилась. - Да, а что... с Унголиант? Это и вправду удалось? Это с нею бились здесь?
  -Унголиант уничтожена, вместе с детёнышами, - командир докладывал почти по-военному. - Здесь были Мелькор и ахэрэ. Справились, хотя и не сразу. В общем, тут всё ясно, кто выпустил её, кто направлял.
  - И кто же? - не удержалась Иримэ. - Да и как можно ее направлять?..
  -Некто Эрраэн из отряда Гвиндора, - ответил командир. - Он попал в плен у Врат и отправил своих друзей на верную гибель - выманить Унголиант. Те и выманили, удирали от неё в нужном им направлении. Далеко, впрочем, не ушли.
  - Она... убила их?..
  -Да.
  Иримэ прикусила губу, отвернулась.
  - Что ж... мне надо ехать. Благодарю за помощь.
  -Нам тоже, - командир слегка поклонился.
  
  .. Дальше, дальше... на Север. Как долго... Глупый мальчишка. Ничего не добился, только погубил своих друзей... Все бесполезно. И это бесполезно тоже. Есть ли вообще в целом мире земли, где не прокатилась бы война?..
  До Анфауглиф оставались еще целые сутки пути.
  Вскоре началась выжженная пустыня, уже знакомая. Иримэ не таилась, нашла один из путей "темных", дорогу - и ехала по ней; вдоль нее были колодцы и укрытия, она пользовалась ими, чтобы отдыхать и ночевать.
  Еще двое суток пути по выжженной земле - и вот уже черные горы занимают полнеба, и вот - гигантские Врата, открывшиеся в тот злополучный день...
  Её действительно ждали: высоко над дорогой, на обрыве, она увидела конника. Да... крылатые кони, всё верно. Через несколько мгновений чёрный конь уже опустился на дорогу, и Иримэ узнала всадника: это был Сента.
  -Здравствуй, - сказал он. - Значит, ты не воспользовалась шансом и не ушла.
  - У вас Гвиндор и мои друзья. Я могу быть целительницей. Там, - она оглянулась, - от меня меньше проку, чем здесь - теперь... Здравствуй.
  -Гвиндор у нас, это верно, - Сента кивнул. - И должен сразу тебе сказать, что он не вернётся домой. Рано или поздно кто-то обязательно скажет тебе, всем не прикажешь молчать, так что лучше уж я.
  - Я могу поговорить с ним?..
  -Да можешь... если он сам того захочет, конечно. После того, что он сделал, ему тяжело говорить с вами.
  - А что он такого сделал?!
  -Он спас жизнь двум вашим самым злейшим врагам. Одного - во время безумия орков, второго - после.
  - Что?!.. Как это понимать?..
  -Ты помнишь, когда вас увозили на крылатых конях на север, он остался по приказу Гортхауэра с ним?
  - Вы оставили его там, да. Помню.
  Сента прикрыл глаза, и перед мысленным взором Иримэ понеслись образы.
  
  ...Терраса, с которой один за другим улетают крылатые кони.
  Гортхауэр.
  -Я знаю, где сейчас каждая оркская банда. Ты - можешь предупредить своих, тех, кто уцелел после битвы, и тех, кто сейчас в ваших землях. Я покажу тебе, куда идут орки. Ты - передашь своим, чтобы они смогли подготовиться и отразить атаки. Только не бойся, прошу тебя, никаких "чёрных чар" тебе не достанется, даю слово, поверь мне! Иначе Белерианд на наших глазах превратится в кишащую безумными тварями пустыню.
  Гвиндор - в глазах решимость, горечь... что угодно, кроме страха.
  - Я сделаю.
  Тишина. И светлая сила Мелиан, рвущая связь между лордом нолдор и тёмным майа...
  Гортхауэр был открыт - и не успел защититься. Видение Белерианда враз исчезло, по Гвиндору жестоким рикошетом ударила чужая боль - а затем он увидел, как Гортхауэр оседает на землю.
  Подхватить его он не успел. Гвиндор сам опустился рядом, приподнял голову майа, схватил за виски - попытаться перелить силу. Мелиан... она же хотела спасти! спасти его, Гвиндора! О Эру...
  - Ну очнись же... Очнись!
  И в этот момент где-то далеко, в конце галереи, появился первый орк.
  Оружия не было. Гвиндор оглянулся - ничего подходящего вокруг. Только странный кинжал со змеями на поясе у майа.
  Лихорадочно пронеслись мысли: если он не придет в себя, отбиться, найти укрытие, там пытаться привести его в чувство... Да что же это такое, я, эльда, думаю, как спасти Тху, а ведь я же мог бы перерезать ему горло сейчас, пока он беспомощен, я стал бы героем, меня бы славили по всему Эндоре... Если бы ты отсюда выбрался после этого, - закончилась мысль уже трезво, - да и не сделаешь ты такого никогда: подло.
  Секунду помедлив, Гвиндор вытащил кинжал из ножен, и поднялся. А ведь орки должны знать этот кинжал, - мелькнула мысль. Знать и бояться.
  - Пошел прочь отсюда, - проговорил он спокойно и размеренно. Огненные глаза змей блеснули на рукояти - словно ожили. - Прочь. Или - умрешь.
  Орк на мгновение задержался: алый блеск ярким пятном вдруг скользнул по стенам, ударил в глаза... но сзади его подтолкнули другие, он чуть не свалился, обернулся, разъярённо рявкнул... Его бесцеремонно отодвинули в сторону. Толпа шла вперёд, - жуткая в своей мощи и бессмысленности, в желании смести и уничтожить. Они подходили ближе, ближе, и вот - между ними и Гвиндором осталось совсем немного пустого пространства... Это не были те оскаленные звериные морды, среди которых Гвиндор в последний раз увидел живым брата: эти больше походили на грубые подобия атани. Но сейчас и в этих глазах светилось безумие.
  Еще немного - и они сметут и его, и майа вместе с ним, понял Гвиндор, сметут, растопчут тела, и пойдут дальше, все той же бессмысленной лавиной. Оглянулся в смятении. Двери, двери... Подхватил майа - тот оказался очень тяжелым, Гвиндор сам удивился - как только сил хватило? - и рванул его на себя, в сторону двери; толкнул ее спиной, изо всех сил моля Эру, чтобы дверь оказалась открыта. Пара секунд, втащить - и он захлопнул дверь перед самой мордой первого орка, и тут же судорожно дернул засов.
  
  ...Несколько секунд Иримэ стояла, взявшись руками за голову; потом как-то разом осела на землю.
  - Подло... - проговорила она едва слышно. - Вот так вы и забираете души...
  -Что - подло? - спросил Сента. - А перерезать горло врагу, пока тот без сознания, не подло? Ты бы предпочла сделать это?
  - Я о том и говорю: вы не оставили ему выбора.
  Голова у нее кружилась. Иримэ сидела на земле целую минуту и молчала. Потом сказала:
  - Ладно... к чему это все... Так все же, я хотела бы помогать нашим.
  Сента пожал плечами.
  -Садись впереди меня. Сейчас тебя уже конь не скинет.
  - Спасибо, - она поднялась, взобралась на коня. Как же все-таки они умеют - ударить...
  Её привезли на одну из террас, долго вели по коридорам, везли на подъёмнике куда-то в недра земли... Госпиталь находился довольно глубоко, оттуда не сбежишь.
  Иримэ встретила молодая женщина - коренастая, скуластая, с сероватой кожей. С Сентой они только переглянулись, и тот поклонился Иримэ.
  -Это Тарни, - сказал он. - Расскажет, что и как, покажет, где ты будешь жить, леди. Я же с тобой прощаюсь. Полагаю, мы больше не увидимся, поскольку я возвращаюсь на свой север.
  Поклониться Сенте было трудно... и все же Иримэ заставила себя это сделать
  - Благодарю, что ты помог мне. Пусть твой путь будет легким.
  Тот кивнул и скрылся.
  -Раненых сейчас много, - сказала Тарни. - Но ваших - мало. Только те, кто тогда на врата кинулся, пятеро. Зато много наших людей - после безумия орков, понимаешь. Ты, конечно, можешь отказаться лечить наших, никто тебя заставить не может.
  - Не откажусь, - сказала Иримэ. - Люди - не Моргот. А что - все остальные? У нас же было соединенное войско. Боя было не избежать, мы собирались штурмовать Ангбанд и не отказались бы от этого. Я до сих пор не понимаю, что произошло...
  -Разбили вас, что произошло, - вздохнула Тарни. - Что ещё могло быть. Много народу полегло. Погибших похоронили, насыпали курган на Анфауглиф. Ваших погибших. Уже, конечно, у вас слухи ходят, что это курган из отрубленных голов.
  - А почему тогда - раненых почти что и нету? В бою не всегда удается забрать своих с собою, ты же сама это знаешь!
  -Эльфы выздоравливают быстрее людей, - объяснила Тарни. - Посмотри на себя. Человек бы после такого падения неделю лежал, даже с нашим целительством.
  - И что... где они все теперь? Там же, где была я?
  -Кто как. В основном на рудниках, да. Тех, кто менее опасен, оставили жить в крепости как пленных.
  - Я не понимаю, как вы можете - лечить, чтобы потом отправить медленно умирать, - резко сказала Иримэ. - Впрочем, ладно, это вопрос не к тебе...
  -Нет там никакого умирания, - терпеливо сказала Тарни. - Работа есть. Вполне посильная. Никто не цацкается, разумеется. Что же до того, что милосерднее перебить вас, - извини. На войне, в бою - как говорится, не вопрос, только сунься. А так - нет. Есть одна причина.
  - И какая же? - насмешливо спросила Иримэ. - Видать, не понимаешь ты, в чем дело: не от работы наши умирают там. Я видела это много раз в чужой памяти... От безысходности.
  -А вот это уже, как говорится, ваши проблемы. Сдался, решил сложить лапки и утонуть, как та лягушка - пожалуйста. Причина же в том, что Мелькор как-то не горит желанием церемониться с вами. Может, и впрямь каждый судит по себе, не спорю. С ним никто не носился, не давал ему забвения, а он сумел заставить себя жить, потеряв всё, не сдаться, не превратиться в бледную безвольную шавку Валар. И потому он вас и не щадит. Не можете жить - катитесь в Мандос. Но сами. Не вешая на него необходимости принимать за вас решение об этом.
  Иримэ помолчала.
  - А ты ведь из иртха, кажется? - спросила она.
  -Да. И должна тебе сказать, что времени разговоры разговаривать особо нету. Работать надо. Идёшь?
  - Само собой. Я владею чарами, не знаю только, как это будет применимо к вашим людям...
  -Посмотришь и разберёшься. Понятно, лечить наших ещё не приходилось.
  - Приходилось, - Иримэ отвела взгляд. - Было несколько раз.
  В глазах иртхэ блеснул интерес.
  -Расскажи.
  - Да так, - неохотно проговорила Иримэ. - Пару раз было - ваши, люди... похоже, и вправду разведчики. Еще довелось, это уже в Пределе Маэдроса - девушка, молодая совсем.
  -И как, успешно? - осведомилась Тарни. - После этого ваши могли их допросить и убить?
  - Возможно, - сухо сказала Иримэ. - Относительно мужчин. Девушка та должна быть жива... Хотя сейчас ей должно быть уже лет тридцать - для людей не самый молодой возраст.
  -Девушка из тёмных осталась жива, попав в Предел Маэдроса? - брови Тарни взлетели вверх. - Разве что если ей помогли бежать оттуда, причём быстро. Я права?
  - Нет. Она была без памяти... Не помнила своего прошлого. Мы так и не смогли понять, как она попала в наши земли. Но я узнала ее: видела ее однажды в одном из ваших отрядов. Может, целительница, вряд ли воин. Я проверила ее сознание - следов особых изменений не было в ее фэа. Так что мы оставили ее жить у себя, как гостью. Она была как ребенок, всему удивлялась... но потом освоилась. Несколько лет прожила с нами, а потом ушла на юг - вместе с другими людьми, она подружилась с ними.
  Тарни слушала, нахмурившись.
  -Когда это было? - быстро спросила она.
  - Десять лет назад.
  -Хорошо. Спасибо, что рассказала. Мы найдём её.
  - Стоит ли?.. У нее теперь другая жизнь. А вы снова все ей сломаете...
  -Что за телячьи нежности, - резко засмеялась Тарни. - "Сломаете", "снова"! А ты не догадываешься, что она была счастлива тут, дома? Что у неё была семья, быть может, любимый? Не знаю уж, кто её по голове тюкнул так, что память отшибло, но вот это-то как раз и был слом. Ты уж думай хоть немножко, что говоришь, леди. Понятное дело, у тебя только одно в голове: что всё, что от нас, то зло. Но подумать, знаешь ли, иногда бывает полезно.
  - Я тоже не знаю, кто ее... Тюкнул. Но если уж судьба так распорядилась, что вы, потащите ее снова - против нас? она уже не сможет быть нам врагом. Ладно... Давай, Тарни, лучше покажи мне, чем я могу помочь. И потом, если это возможно, допустите меня к нашим.
  Тарни стояла, уперев руки в бока.
  -А это уже она сама решит, воевать или нет. Но соображаловки у тебя точно нет, леди. Вот если бы твой ребёнок вот так пропал, а потом нашёлся, и не помнил бы, что ты его мать, - очень бы тебе стало весело, да? и ты не хотела бы вернуть ей память? Нет, я понимаю, что нолдор безумны, но чтоб настолько!
   Иримэ начала терять терпение.
  - Я тебе покажу свою память про эту девушку, а дальше уже сами решайте. Наше отношение вам известно... я думаю. Лучше сто раз потерять память, чем помнить, что Моргот - это праведник, а нолдор - безумные звери...
  -Знаешь, есть такие птицы, - усмехнулась иртхэ. - Когда им грозит опасность, они вместо того, чтобы драться или улететь, прячут голову в песок. А хищник спокойно подходит к ним и вытаскивает за хвост, как готовое жаркое на сковородке. Вот ты и предлагаешь нам стать такими же птичками. Потерять память, закрыть на всё глаза и махнуть рукой. Как дети играют, знаешь: а давайте играть, что это неправда!
  - Я не хочу с тобой спорить, прости. Ничего я вам не предлагаю. Просто у вас - свое, у нас - свое.
  -Ну так и не пытайся свою глупость кому-то втолковать, оставь её себе, - посоветовала орчанка и открыла дверь, подле которой они стояли. - Мелькор не праведник, отнюдь, он и сам не дурак, чтобы так о себе думать. Но его правду я уважаю, прости, больше, чем вашу. Из ваших таким же смелым был разве что Феанаро, когда осмелился пойти против валарских запретов. Всё. Хватит болтать, пошли работать. Дел невпроворот.
  - Я бы тоже могла многое сказать про ТВОЮ глупость, - сдерживая закипающий гнев, проговорила Иримэ, - но предпочту не тратить слова попусту. Пошли.
  Тарни хмыкнула, одарила Иримэ весёлым взглядом и скрылась за дверью.
  
  Дни и ночи побежали бесконечной чередой. Здесь, в постоянных делах и заботах, было легче: Иримэ и вправду почувствовала себя на своем месте, и если бы не своды Твердыни, висящие над головой - можно было бы представить, что она в эльфийской крепости, а люди - из Трех Домов. Впрочем, никто не запрещал ей выходить наружу. Если бы только не сознание, что эти люди, поднявшись на ноги, вновь встанут в строй и пойдут убивать ее друзей... Иримэ предпочитала не думать об этом. Только вмешивалась, когда заходили разговоры о жестоких безумных нолдор, вмешивалась и говорила - объясняла, пыталась, уверяла, показывала свою память - благо что здешние могли эту память увидеть...
  Однажды она вошла к одному из своих раненых и увидела, что возле кровати кто-то сидит. Негромкий разговор...
  Она молча тихо прошла в комнату, положила на стол принесенную ткань; вмешиваться не хотела. Взглянула все же, машинально...
  И обмерла.
  Это лицо она узнала сразу.
  -Здравствуй, леди, - раненый повернулся к ней. - Извини, тут ко мне пришли. Заговорились... Он позже зайдёт.
  Мелькор отрицательно покачал головой и встал.
  -Нет, пожалуй. Поправляйся...
  - Моргот, - слово слетело с губ, тихо, как шелест. Больше ничего выговорить она не смогла. Только смотрела, смотрела... эти шрамы от когтей Торондора... тот, кто убил ее брата...
  Мелькор мгновение смотрел ей в глаза, в упор. Потом кивнул.
  -Да.
  "Жаль, что тебя нельзя убить, - мысленно произнесла она, зная, что вала услышит. - Ты убил моего брата. Ты погубил всех нас. Ты сломал мою жизнь..."
  Мелькор шагнул к ней.
  "Если хочешь говорить - иди за мной. У этого парня и без нас забот хватает."
  "Будто я не знаю этого сама."
  Она вышла в коридор первая, ожидая его.
  Мелькор вышел, дверь за его спиной аккуратно притворилась сама. Остановился, прислонился к стене, скрестил руки.
  "Я слушаю тебя."
  "Мне нечего сказать тебе... Ты знаешь все, что я могу тебе сказать. Ты никогда не думал, что если столь многие нолдор, весь наш народ, ненавидит тебя - то дело не в нашей злобе или тупости, а дело - в тебе, в твоих делах? Ты не давал нам жить спокойно с тех самых пор, как мы появились здесь. Ты прекрасно знал, что мы не уйдем на Юг, что мы обессилены, и что у нас есть своя гордость, чтобы не подчиняться тебе после того, как ты погубил наш мир, как мы по твоей милости оказались во Льдах, после ледяных могил... Ты устроил Браголлах - тебе мало было, что ты погубил Древа, ты сжигал нас живьем в огне Внезапного Пламени, и убивал после, зная, что нолдор не побегут, что будут пытаться отстоять землю, ставшую им родной. Твои войска захватывали земли, на которых мы жили веками. Мы не хотели тлеть, мы хотели оставаться собой - вот в чем наша вина. И ты вновь уничтожил всех, кто посмел тебе воспротивиться. Ты воистину Моргот, черный враг мира. Ты посылаешь людей на наши клинки, а даешь ли ты им знание о том, что я говорю тебе сейчас?.. Или учишь, что ты - добрый Учитель, а мы - захватчики? Я ненавижу тебя. И надеюсь, что когда-нибудь и для тебя настанет день расплатиться за все страдания, что ты причинил нолдор."
  "Вы пришли с войной на эти земли и отказались от переговоров. Теперь ты удивляешься, почему вы получили то, зачем пришли? Разумеется, я не стану спускать это. Будьте собой, ради вашего Эру: снова и снова бросайтесь в бессмысленный бой. Ваша жизнь пуста, потому что её ведёт ненависть, и отказаться от неё - это ниже вашего достоинства, это унижение. Но в глубине души вы знаете: вы давно уже потеряли смысл этой самой жизни, подменив его войной, Клятвой, - чем угодно. Оправдывайте себя тем, что перед вами Моргот, от меня не убудет."
  "Мы пришли потому, что нам некуда было идти. Мы пришли не "куда" - мы шли "откуда". Из золотой клетки, как ты сам называл Валинор. У нас тоже есть своя гордость. Из-за тебя многие тысячи остались во льдах Хэлкараксе! Если бы не ты, ничего бы этого не было! Если бы не ты, Феанаро не обуяло бы безумие! Кто бы обвинял нас в ненависти! Ты - погубивший Предвечный Свет! Сколько тысяч воинов легли ныне в могилы? Как можешь ты обвинять нас в ненависти, после того, как Анфауглиф залился нашей кровью? Конечно! Я лечу сейчас твоих воинов, потому что меня ведет ненависть!.."
  "Разумеется. Это я ненавидел брата Нолофинве, это я убивал телери в Альквалондэ, это я сжигал корабли в Лосгар. Всё это мило, леди, но считать упущенные вами - не мною - возможности для того, чтобы всё было иначе, вы не желаете. Проще простого: во всём виноват Моргот. Удобно. У меня такой мишени нет, я вам завидую."
  "В чем виноваты мы, в том мы уже тысячу раз покаялись; а что мы виноваты во многом - не снимает с тебя вины за твои злодеяния. Никто не вынуждал тебя превращать равнину в Анфауглиф. Никто не вынуждал тебя сжигать нолдор заживо. О, если б я могла убить тебя!.. хотя бы отомстить..."
  "Вынуждали, хотя для вас это, разумеется, не вина, а доблесть. Врага дОлжно бить всеми способами и везде, и он не имеет права даже подумать о том, чтобы защититься, - он же враг, ему позволено только простираться ниц и молить о пощаде. А получив отпор, вы оскорбляетесь, начинаете кричать - как это так, ведь наше дело правое, а не его. Лелейте свою гордыню дальше. Что же до отомстить - боюсь, ты на это не способна. Твой брат был смелее."
  "Дай мне оружие - и узнаешь, способна ли я."
  Мелькор резко откинул руку вбок. Она увидела: на руках у него были перчатки, чёрные, кожаные, с широкими манжетами и лёгкими серебристыми пластинами на тыльной стороне ладони... Точно такие, как та, которую она подобрала на сожжённой поляне...
  Через мгновение в его руке уже лежал длинный кинжал в чёрно-серебряных ножнах.
  "Возьми."
  По всему Эндоре перчатки разбросал... - поневоле пришла нелепая мысль. Шанс, - билось в мыслях, - шанс... не может быть... это обман...
  Сердце колотилось, дыхания не хватало.
  Иримэ помедлила пару секунд - и взяла кинжал. Судорожно сжала рукоять, вынула клинок из ножен...
  И быстро - вложив в это движение все, на что была способна - ударила Мелькора в горло, режущим движением - как некогда учили.
  Он не сделал даже попытки защититься. Он почувствовала, как клинок вонзается в плоть, потом - как остриё с мерзким скрежетом лязгает о камень стены... А чёрная фигура перед нею шатнулась назад, чтобы отвернуться... и медленно сползти по стене на пол.
  Словно во сне, Иримэ рванула клинок на себя - с острия закапала кровь. В голове у нее звенело, все вокруг казалось каким-то стеклянным, а в душе наливалась мстительная радость: что бы то ни было, но он уязвим, уязвим... он близко... развоплотить... скорее... не упустить...
  Она ударила еще раз - на этот раз как-то вслепую, сверху вниз, Мелькор согнулся, оседая, и получилось - куда-то в область шеи, и снова рванула, и застыла над валой - чувствуя, что не в силах пошевелиться.
  Клинок казался алым от крови.
  Ещё несколько мгновений она стояла над ним, глядя, как рука в перчатке судорожно вцепляется в камни...
  А потом он замер, и не слышно стало дыхания. Только кровь текла на камни, её становилось всё больше...
  И - тишина. Твердыня почувствовала удар и замерла, не веря.
  Так же, не шевелясь, стояла и Иримэ. В наступившей тишине стучало сердце; она не дышала, и только ждала, когда эта тишина прорвется - криками, проклятиями... чем угодно. И когда удар обрушится на нее - посмевшую ранить... или убить?.. нет, он же бессмертен... ранить... самого Владыку Севера...
  Мгновения уносились, и всё так же звенела тишина, и только чувствовалось: та Тьма, что заполняла Твердыню, начала странно изменяться. Не то чтобы стала редеть, нет... Но она словно принимала в себя душу того, кто её создал.
  Иримэ разжала руку, и кинжал упал на пол. Она наконец сумела втянуть в себя ставший липким воздух; сделала шаг в сторону, другой...
  В соседней комнате - она знала - сейчас была Тарни, и другие тоже были, должно быть, замерли, почувствовав происходящее; она открыла дверь и просто сказала:
  - Я убила его.
  Тарни подскочила к ней, крепкие руки схватили за плечи - больно, до судороги. Сейчас в лицо эльфийке смотрели глаза орка, морготовской твари, ненавидящей, сильной и жуткой. Царила тишина, и было ясно: что бы Тарни ни стала делать, её никто не собирался останавливать.
  Тарни выволокла Иримэ в коридор, не останавливаясь, погнала куда-то. Сам воздух заполнился сейчас тяжёлым ожиданием, чьим-то напряжённым вниманием, - как будто кто-то напрягал сейчас все силы... для чего? Для какого-то дела?.. Ничего понять было нельзя, только почувствовать: что-то происходит.
  Она не сопротивлялась. И не смогла бы, наверное, сопротивляться орчанке долго: та была гораздо сильнее. А они, наверное, сейчас пытаются спасти его... вытащить... этот его, Тху... конечно же! больно ударило в сердце: неужели и Гвиндор тоже с ними, неужели это правда, неужели и он будет помогать - Морготу... а ее сейчас, наверное, убьют... что ж, по крайней мере, не напрасно!..
  Тарни вытащила её на открытую террасу и швырнула наземь.
  -Вот уж не знаю, оставить тебя при твоей радости мести или сказать кое-что, что тебя беспредельно расстроит, - сказала она, задыхаясь. - Впрочем, неважно. Ты сейчас уберёшься отсюда в свои светлые земли, и никогда больше мы тут не увидим вашего нолдорского милосердия. Спасибо за работу.
  - Вы его возвратите, - проговорила, задыхаясь, Иримэ. - Не поверю, чтобы не придумали на такой случай какой-нибудь хитрости... Но он будет слаб. И раны его не заживают, - она поневоле усмехнулась. Потом поднялась и, не оглядываясь, пошла прочь, к выходу с террасы. До Врат Ангбанда было далеко, но Иримэ знала, что никто ее не остановит.
  -Ты всё увидишь, Иримэ, - с ласковой улыбкой донеслось ей вслед. - Всё увидишь.
  
  ...Мелькор шёл с отрядом нолдор в расположение Маэдроса. Было легко и ясно, как будто и не было за плечами ранений, потери _силы_, потери способности летать... Он не верил сам в то, что это сложится и получится, но - всё же рискнул на этот шаг.
  Позволить развоплотить себя и создать новое тело.
  Умирать было больно и страшно, он понял, что это и есть смерть - так, как для людей, для эльдар... когда душа разрывает связь с телом, когда тело не хочет умирать... Потом, когда он слился с Твердыней, когда почувствовал _иное_ существование - бесплотным духом - на него обрушилась та сила и свобода, которой он был лишён все эти века, пока на руках были наручники Ангайнор. Это было ошеломляюще и невероятно, он почти забыл, что это за жизнь... После этого воплотиться снова уже не составляло труда.
  Теперь он шёл к нолдор, зная наверняка, что никто не узнает его.
  О том, кем в действительности является их спутник, никто в отряде, конечно, и не подозревал. Настроение у всех было приподнятое - принесенные леди Иримэ вести о том, что Моргот то ли серьезно ранен, то ли вовсе погиб, успели разойтись довольно широко. В последней битве, казалось, нолдор сокрушены так, что им более никогда не подняться; о каком-либо серьезном сопротивлении Врагу трудно было вести речь, ведь не столь уж многие выжили в чудовищной битве, в сражении не на жизнь, а на смерть. Оставалось только таить надежду неведомо на что, проклинать Врага и оплакивать павших... и вдруг - такая весть.
  Радостная для всех, кроме, похоже, главной виновницы радости - самой леди Иримэ. Когда та явилась из Ангамандо к ближайшему из нолдорских фортов, измотанная, уставшая, не похожая сама на себя, и рассказала о совершившемся, и показала то, что было - все воспрянули духом. Ее уже славили, как героя, в спешно сложенных песнях.
  Сама же Иримэ после первого рассказа не общалась ни с кем. Несколько дней она провела в одиночестве, сказав, что говорить будет лишь с братьями-феанорингами; только пришла в себя - и отправилась в Предел Маэдроса вместе с небольшим сопровождением.
  О чем она собиралась говорить с сыновьями Феанаро - не знал никто.
  Мелькор был спокоен. Местность по мере их продвижения менялась, наконец перед ними возникла крепость - та, что стала для Маэдроса домом. Наконец отряд миновал все заставы, и за ними захлопнулись крепостные ворота.
  Сейчас все были в этой крепости - и Майтимо, и другие сыновья Феанаро, и Иримэ; только вот, конечно, встретиться с ними рядовому воину можно было лишь случайно. Зато для Мелькора не существовало преград стен. А душу той, кто недавно нанесла ему смертельный удар, он слышал особенно хорошо - словно нить связала их.
  И лорд Майтимо почти не изменился с давних пор, только лицо стало жестче, заострился взгляд, в нем появилось горькое, отчаянное полу-безумие.
  -...Это его черное колдовство, Иримэ, пойми же, - он говорил с убежденностью, без тени сомнений в своих словах. - Он не оставляет безнаказанными такие попытки... тем более - те, что увенчались успехом. Поселить в твоем сердце чувство вины, отравить справедливость победы - разве не по заслугам он получил? Разве не на его руках кровь тысяч и тысяч? Ты совершила то, что не удавалось доселе никому, у нас появилась надежда, а то, что с тобою сейчас происходит - его месть. Ты же знаешь!
  Иримэ сейчас выглядела иначе, чем в Твердыне: там она была одета по-мужски, в простейшую одежду, покрывала волосы повязкой, чтобы не мешались во время работы. Сейчас на ней было шелковое платье, темно-синее, с богатой вышивкой по рукавам, поверх платья - меховая накидка, черные волосы убраны в красивую прическу, скреплены жемчугом... Только лицо оставалось прежним: красивым, но твердым, словно окаменевшим в попытке скрыть от окружающих свои чувства. Она сидела в глубоком кресле, отвернувшись от Маэдроса. Тот не видел ее лица; видел Мелькор. Видел, что губы Иримэ дрожат.
  - Да, я знаю, - проговорила она. - Я отношусь к нему так же, как и раньше. Так же, как ты. Как мы все. Он получил по заслугам. И все же это было... Бесчестно. Это не как мой брат: в поединке. Он не защищался. Даже не сделал попытку. Наверное, потому, что я - женщина, не воин. А я... Я воспользовалась...
  Мелькор неслышной тенью скользнул вглубь коридоров. Ему не надо было пробираться туда, куда вхожи были только с разрешения лордов их доверенные лица, - он остался в общем зале, среди нолдор. Обменивался ничего не значащими короткими фразами с ними, кому-то подавал кубок, по просьбе, - как будто всегда был здесь, всегда был им своим.
  Он слушал Иримэ и Майтимо, те говорили еще долго - но суть разговора была в одном: не хотела сестра Нолофинве, чтобы ее чествовали за совершенный поступок, отказывалась от этого, просила, чтобы не пели песни об этом, чтобы не восхваляли ее. Видел Мелькор и то, в чем уверяется Маэдрос: неспроста все это происходит с Иримэ, это черные чары, от которых можно и нужно исцелить, иначе - омут безумия...
  Видел и то, как Иримэ ушла из комнаты Майтимо, как прошла к себе, упала на кровать; видел, как она плакала, тихо, без голоса, зарывшись лицом в подушки, и знал, что она боится быть услышанной, боится показать свои чувства сыновьям Феанаро; видел, как после Иримэ встала, умылась, - ведь ее ждали в зале, о ней беспокоились; как заставляла себя улыбаться, стоя перед зеркалом, и придавать лицу выражение спокойной радости, и ей это удалось...
  А потом она вышла за дверь - и пошла в общую залу.
  Здесь её появления не ожидали - и обрадовались, обрадовались искренне, как встречают друга, вернувшегося из безнадёжного похода. Её тут же окружил почёт, подобающий леди из Второго Дома, а на лицах было написано: ну расскажи же, расскажи, как всё было... Правда, никто не осмелился высказать эту просьбу вслух.
  Мелькор незаметно очутился поближе.
  - Простите, друзья, - заговорила она, - я вижу, какого рассказа вы от меня ожидаете; но очень тяжело мне вспоминать об этом, возвращаться сердцем во тьму. Лучше спойте о чем-нибудь светлом, хорошем. Таком, как будто не было никогда зла и горя на свете. А я послушаю, выпью вина - быть может, на сердце мне станет полегче...
  Она увидела - нолдор заволновались, и тень разочарования появилась на лицах. А потом один из тех, кто был близко, попросил лютню, и ему принесли. Голос у нолдо был красивый.
  
  Дождь смоет, яростно хлеща,
  Следы ушедших бед,
  А в тихом домике душа
  Не видит белый свет.
  
  Внезапно двери затворю,
  И ливень - далеко,
  Заклятье жизни сотворю
  Неслышно и легко,
  
  А мысли - только об одном,
  Горьки и горячи:
  Крест-накрест прошлое - клинком,
  Как молнии в ночи!..
  
  И вот смежились мирным сном
  Тревожные глаза.
  Ты спишь. Стихает за окном
  Осенняя гроза.
  
  - Да, - едва слышно проговорила она, ни к кому не обращаясь - еще не смолкла мелодия песни. - Крест-накрест прошлое клинком, как молнии в ночи... Кто-нибудь, налейте мне вина.
  В зале внезапно стало тихо: никто не ожидал, что так помрачнеет её лицо. Кто-то положил певцу руку на плечо.
  -Зачем ты так? Зачем ты её расстроил?
  - Что вы, мне очень понравилась песня... - Иримэ протянула руку успокаивающим жестом. - Просто меня сейчас, наверное, все, что угодно выбьет из колеи. Никто не виноват в этом.
  Тот нолдо, что пел, в замешательстве смотрел и на своего друга, и на Иримэ, наконец, стесняясь, отдал кому-то лютню. Склонился перед гостьей, - длинные чёрные волосы закрыли лицо.
  -Простите, леди.
  - Что ты, это ты прости меня, что я так мрачна, когда подобает быть светлой. Очень уж тяжело на сердце - ничего не могу с собой сделать... - она глотнула вина из кубка. Зная, что легче от этого не будет.
  -Но почему? - запротестовало сразу несколько голосов. - Ты не должна печалиться, леди! Сейчас день печали - не наш, но _их_!
  - Потому что погибших не вернешь, - сказала Иримэ, и эти слова были правдивыми: да, и это в том числе омрачало ей душу. - Не вернешь никогда. Запоздалой получилась эта месть...
  -Зато сколько останутся в живых, - отозвался кто-то из толпы.
  -А как сказать, - возразил другой голос. - За него-то эти мстить будут. И Тху - он же Жестокий...
  Зал загудел, - пошли разговоры. Певец некоторое время слушал, потом вскинул голову.
  -Быть может, вам хочется остаться одной, леди? А мы тут со своим...
  - Здесь же каминный зал, не могут же все уйти из-за меня одной, - возразила Иримэ. - А я и вправду скоро пойду... Послушай, а я ведь раньше не слыхала этой песни. Ты не мог бы мне спеть что-нибудь еще?..
  Нолдо оглянулся на остальных: те были увлечены разговорами, никто не обращал на них внимания.
  -Нет, леди. Прошу меня простить, как-то... не хочется. Я вас расстроил... и хватит с меня.
  - Расстроил... - повторила она. - Если б еще я была "настроена". Так муторно на душе после всего, что случилось... Наверное, Майтимо прав, и это черная скверна.
  -Не говори так, - попросил кто-то из стоящих рядом. - Больно слышать. Неужели ты не понимаешь? Нам нужна надежда.
  -А лорд Майтимо не предлагал лечить тебя? - спросил певец.
  - Тут некому, - после недолго молчания сказала Иримэ. - Я сама неплохо сведуща в таких вещах, знаю, когда целитель может помочь, а когда - лишь навредит себе. Я доверилась бы Финроду или его инголмор, да... но Финрод мертв... и все, кто мог бы - далеко...
  -А ты сама - ощущаешь на себе эту скверну? - спросил певец. - Раз ты сама сведуща?
  - Я ощущаю на себе _чужое_. Чужое, неправильное... не так, как дОлжно... Не знаю, - она поднялась. - Простите меня, друзья. Мне нужно отдохнуть немного...
  -Я провожу вас, леди, - сказал певец. - Где вы поселились?
  - В верхнем ярусе, там несколько удобных комнат. Я всегда жила там, когда приезжала сюда погостить.
  Нолдо встал, подал ей руку. Перед ними расступились, леди Иримэ проводили поклонами. Её уважали и любили здесь, преклонялись перед нею, и она чувствовала волны сожаления: да что же это такое, что с ней творится...
  Они молча прошли по коридорам, поднялись наверх, и Иримэ зашла в свои покои. Сказала:
  - Ты прости, все-таки, что я... вот так. Я раньше никогда не видела тебя здесь... ты приехал с новым отрядом?
  -Да, сегодня утром, - он кивнул. - Моё имя Элло. И мне очень горько видеть, что я огорчил тебя, леди. Мне говорили - мои песни приносят исцеление... а тут вот так.
  - Песни зовут душу за собой, это верно. Но тут другое... - она прошла внутрь, засветила пару светильников и присела. - Ты садись, не стой... бери вино, там, на столе... Понимаешь, тут не исправить ни песней, ни чем иным. Я словно себя саму потеряла.
  -Вот как... - он медленно опустился в кресле. - Но почему? Разве ты не осуществила свою мечту о мести?
  Она отвела глаза, на лице ее появилось странное выражение - словно она не находила слов.
   - Месть, - сказала она. - Местью не вернешь тех, кто погиб. А так... Заодно теряешь и себя. Нельзя _так_. Это не просто неправильно: это подло. Кто бы он ни был. Не в нем дело. Нельзя вот так... _убивать_. Хладнокровно, расчетливо... Это не месть, это просто подлость...
  Элло покачал головой.
  -А _до_ этого - ты не знала, что местью не вернуть? Ведь знала же. И не остановила руки. Так о чём же жалеть? сделанного не воротишь, да и... тебя бы никто не понял, если бы ты вдруг сказала, что хочешь вернуть время назад.
  Она вздрогнула всем телом, зябко поежилась.
  - Хотела бы, да. Я, наверное, слишком много думаю о себе... но уж так на душе теперь муторно, что хоть плачь... Откуда мне было знать, как это бывает?.. Я никогда никого не убивала... а тут сразу Моргот...
  -А тут сразу целый Моргот, - Элло чуть усмехнулся. - Знаешь, мне приходилось убивать, и я могу сказать - впервые всегда страшно. Да и потом... если в твоей душе осталось хоть что-то живое, всегда будет муторно. Но что же делать? Что теперь делать - тебе? Ты же не забудешь этого, и это не отступит. Как же ты будешь жить?
  - Не знаю, - она отвернулась. - А куда деваться?.. Я же не могу - НЕ жить. Может, со временем сотрется, отступит за другой памятью...
  -Послушай, леди, - Элло вдруг совсем по-простому присел на подоконник. - Ты сейчас говоришь об одном: а как тебе заставить замолчать твою совесть? Которая кричит о том, что ты впервые за твою долгую жизнь сделала что-то неправильно, что-то... против чести. Но если ты заставишь её замолчать - это будешь уже не ты. И тогда у легенды о доблестных и праведных борцах с Врагом не станет одной из важнейших опор. Разве ты этого хочешь?
  - Я о том не говорю, - возразила Иримэ. - Если бы _хотеть_ - она подчеркнула это слово, - увещеваний найдутся тысячи. Я думаю, как бы жить, чтобы наших не предавать: что же мне, сказать перед всеми, что я была неправа? Что Моргот не заслуживал смерти, что не нужно было пытаться его убить? А как же все, кто погиб в этой войне? Темные наших убивали все эти века, и совестью, наверное, не мучились, а если и мучились, то все равно убивали. А вел их - он. Он им внушал, что надо убивать...
  -Зачем тебе что-то говорить нолдор? - удивился Элло. - Здесь тебя все считают правой и лишь удивляются тому, что ты печалишься. Этого - не понимают. Перед ними ты ни в чём не виновата. Что же до "тёмных"... - его глаза странно блеснули. - Ты ведь провела среди них довольно много времени. Тебе, а не кому-то из остальных, можно судить, кто там кого куда вёл и кому что внушал. Как думаешь - перед ними ты виновна?
  Глаза Иримэ сверкнули.
  - Они считают его святым, конечно - перед ними он добрый хозяин, который бережет от злобного Света. И кто относился ко мне хорошо... те наверняка сказали - она обезумела, потому что она из нолдор, а все они сумасшедшие. Но если бы хоть кто-то попытался им объяснить, что мы - тоже... люди, как у них говорят! А вовсе не бешеные злобные псы! Что нас тоже может гнать отчаянье, и горе, и безнадежность - все, как и у них! Но у них есть Моргот... который защитит и даст свою силу. А у нас нет ничего. Только гордость и желание остаться самими собою, а не тряпичными куклами перед лицом Силы.
  Элло кивнул.
  -А кто-нибудь из них говорил с тобой после... после того, что случилось? как-то же ты выбралась оттуда, и живая.
  - Да нет, как же?.. Меня орчанка вытащила к одной из дорог, а дальше и всем было не до меня, и мне было не до всех; я думала, убьют, а потом поняла - нет, это же все снова в копилку его благородства... Пешком шла, по их дорогам через Анфауглиф.
  Элло усмехнулся - как-то несколько в сторону.
  -Если бы тебя убили, тебе бы было, наверное... понятнее, да. Знаешь, я вдруг подумал: а если бы кто-то пробрался сюда, его бы приняли всё же... невероятно, конечно, невозможно представить... а потом он бы попытался убить лорда Майтимо. Его бы ведь на месте порешили... и были бы правы, безусловно.
  - Мы - прямее, - сказала Иримэ. - Мы не умеем вот так, как он - хитрить... я не знаю, неужели непонятно, что все эти их милости воспринимаются как подлость? Сколько тысяч погибло там, на равнине? А потом - милость: она покусилась, а мы милосердно оставили ее в живых...
  -Милосердие воспринимается как подлость, - медленно повторил Элло. - Но они же не люди, им недолжно быть действительно милосердными. Им должно быть подлыми, хитрыми, фальшивыми. Всё правильно. Тогда почему же ты так переживаешь, леди Иримэ? Враг такой, каким ему и положено быть. Прими это и успокойся. Не то могут подумать, что ты и вправду хотела бы у кого-то просить прощения за собственную подлость... у Моргота?
  Иримэ некоторое время смотрела на Элло - пристально, серьезно.
  - Почему ты их защищаешь?
  -Разве? - Элло удивлённо поднял брови. - Я всего лишь рассуждаю.
  Он усмехнулся.
  -Чего доброго, теперь и меня заподозрят в наличии "вражьей скверны", если ты скажешь кому-то такое...
  - Ты пришел с отрядом... - проговорила Иримэ, - ты нездешний.
  Вздохнула, подняла взгляд на него снова.
  - Ты что... из их шпионов? Я знаю, они умеют это...
  -Нет, - он покачал головой. - Я не шпион. Но, пожалуй, мне лучше уйти...
  - А кто ты тогда?.. Ты говоришь вещи, немыслимые для любого из нолдор... и на тебе нет чар облика, или они не видны... ты из его эльфов или майар?..
  Элло встал.
  -Не ищи врага там, где его нет.
  Его рука скрылась за отворотом, затем ладонь раскрылась и положила на подоконник маленький цветок из серебристого металла, сверкнувший в огне светильника белым пламенем.
  -Я обычно оставлю подарки тем из своих слушателей, кто мне показался... особенным. Хотя теперь ты это, наверное, выкинешь...
  - Не выкину, но... - Иримэ взяла цветок. - Красиво, да. И все-таки - кто ты? Скажи уж честно.
  Его глаза грустно улыбнулись.
  -Моё имя Элло.
  - Это я знаю, ты говорил; но ты не ответил.
  Элло отрицательно качнул головой, отворил дверь - и скрылся.
  - Постой! - она вскочила, бросилась за ним в коридор. - Постой, ну куда же ты? Не уходи.
  Он остановился. В коридоре, на их счастье, никого не было, только где-то вдали слышались шаги и голоса.
  -Зачем ты так, леди? - спросил он тихо. - Я всё понимаю, - война, но... чуть что, сразу - шпион. Ты бы ещё тревогу подняла. Сказала: он ведёт крамольные речи, он не из нолдор... Спроси у моего командира, он тебе расскажет про меня, я же оправдываться не хочу.
  - Извини, - она мягко дотронулась до его локтя. - Я просто... Мне просто плохо, вот и чудится везде - темное, дурное... Некому довериться. Не Маэдросу же все это рассказывать - у него своих бед хватает... А ты вроде бы - все понимаешь.
  Элло оглянулся: в конце коридора появились две фигуры.
  -Мне кажется, кто-то хочет тебя видеть.
  - Да, - кивнула она. - Извини. Я всегда буду рада поговорить с тобою. Не пропадай, хорошо? - и она пошла навстречу ожидающим ее эльфам.
  
  ...Элло исчез. Эльфы, что встретились в коридоре, шли к Иримэ, чтобы передать ей от тех, кто остался в зале, - жаль, что ты ушла, леди...
  А ночью она услышала песнь.
  Мелодия лилась без слов, тихая, как светлая печаль летнего дождя, она без слов говорила о дальних странствиях и высоких лесных великанах, шелестящих под ветром, о лунных лучах, серебрящих листву... Мелодия настойчиво звала куда-то, так явственно, что казалось: можно расслышать слова, и тебе скажут - куда идти, где ждёт тебя покой и счастье...
  Иримэ лежала в постели, без сна - и слушала волшебную музыку. Она не испугалась этому внезапному вторжению чужого, пусть и прекрасного. Подозрение, что Элло был не простым нолдо, а может, и вовсе не нолдо, крепла с каждым часом, когда она воскрешала в памяти его взгляд, его слова... и теперь подозрение перешло в уверенность.
  Хотя, конечно, эти чары могли быть наложены на самой вещице, и не им самим, но вряд ли он не знал о них...
  ...Красиво. Иримэ могла оценить красоту мелодии и тонкость сплетенных чар - они не подавляли, лишь звали, тот, кто сплетал эту музыку, знал ее душу...
  - И все-таки чары, - произнесла она вслух, в темноту, почти уверенная, что ее слышат. - Красиво... сам Ирмо, наверное, не мог бы сплести лучше.
  Мелодия лилась, летела... но угасала, как тает свеча на ветру, она не хотела гаснуть и жаловалась, и невольно приходило на ум: услышь её зов, откликнись, - и она не умрёт, а будет жить...
  "Я слышу, - подумала она. - Я не хочу, чтобы ты уходила."
  Иримэ мысленно потянулась вслед за музыкой, и на краю сознания промелькнуло: я одна слышу эту музыку, или другие тоже?..
  Мелодия воспряла - и окутала её незримой волной, которая переливалась в ночи, сияла и радовалась... и потянула в полёт.
  Стены растаяли, и Иримэ обнял простор ночного неба.
  Это было удивительно - распахнулась ночная земля, бескрайние просторы, ветер трепал волосы, воздух был напоен запахами, и высоко в поднебесье плыла луна сквозь волокна облаков, озаряя их призрачным светом... Сон?.. реальность?.. полет фэа?.. кто способен на такое?..
  "Элло... - позвала она. - Ведь это ты, я знаю, это ты."
  Пространство вокруг словно улыбнулось, но в этой улыбке не было ни тени радости, только печаль - печаль самой земли, что ли...
  А полёт продолжался, и наконец она коснулась земли босой ногой, и стоило оттолкнуться, как трава, пружиня, подбросила её снова в воздух.
  - Где ты? - крикнула она вслух; тело было невесомым и каким-то прозрачным. Вместе с тем Иримэ понимала, что это, конечно, не просто сон. - Ну где же ты, Элло? Я жду тебя!
  Внезапно Иримэ увидела внизу фигуры: одна, две... нет, больше, намного больше, они сидели у небольшого огня - нет, не костёр, белое бездымное пламя, и смех - лёгкий, беззаботный, как смеются дети или те, кому снятся счастливые сны...
  Узнают ли они ее?.. видели ли они ее наяву?.. а может, и они тоже - всего лишь спят, и все это им снится?..
  Она опустилась бесшумно рядом с "костром", зная, что ее, конечно, заметят - даже не то, что увидят, а просто поймут, что она рядом.
  Они поняли. Теперь она явственно видела: это были полупрозрачные фигуры, и кого-то она даже могла бы узнать в лицо... да, точно.
  Это были те, кого она знала, - видела среди раненых, тех, кого ей пришлось лечить, и те, с кем она виделась недавно...
  Это были души спящих, свободные от земных дневных забот, они сидели у призрачного костра, и лица их сияли.
  Она наклонилась к призрачному огню, протянула к нему руки, коснулась пламени - тот, конечно, совсем не жегся.
  - А где Элло? - спросила она. Беспечность тоже начала овладевать ее душой.
  -Кто? - удивлённо переспросили те, что сидели рядом. - Мы не знаем... о ком ты говоришь?
  - Элло, - пояснила она. И, протянув руку "дающим" жестом, мысленно показала всем не выходящий из головы образ - тот самый нолдо, который наверняка вовсе не нолдо... или не простой нолдо...
  Пространство вокруг завьюжило, лунный свет плеснул широкой волной.
  "Не думай... не думай... - донеслось во всех сторон. - Не тревожься, не ищи... Кому надо, придут сюда, кому не надо - не дойдут... Здесь нет места тревогам и печалям, оставь их и ты... пусть хоть до утра, но - отдохнуть... Мы все устали..."
  "Я тоже устала... а музыка такая красивая. Жалко - она, наверное, забудется утром..."
  "Да... но ты всё же отдохнёшь, и усталость уйдёт. Пусть и такой ценой..."
  "Хоть и уйдет - мир-то от этого не изменится, - Иримэ даже не возражала, это было просто понимание. - И ненависти меньше не станет. А вы... у вас все хорошо?.."
  Мир вокруг кивнул - как в едином порыве. Музыка стала слышней, её снова потянуло в полёт, и она вскоре поняла: это уже танец, танец в поднебесье, на лунных лучах, и серебряного света становилось всё больше, он затопил землю, лес, весь мир... А потом всё стало плавно гаснуть, она ощутила тяжесть своего тела, почувствовала тепло - и упала в глухой сон без сновидений.
  Утро было пасмурным. Восходящее солнце глядело в окно через облака, и свет его был приглушенным.
  Совсем не то, что тогда, ночью. Почему не может продлиться это волшебство...
  Цветок лежал рядом. У подушки, не там, где она оставила его вчера; почему-то Иримэ совсем не удивилась этому, и подумала: может быть, она и вправду летала?.. ведь если это - чары... если это - _оттуда_... они же могут, наверное, многое. Хотя нет, даже оконце слишком маленькое, смешно - ну как через него выбраться наружу..
  В дверь постучали, тут же - осторожно позвали по осанве: можно ли войти?
  "Можно, можно", - откликнулась она и почему-то сжала цветок, спрятала его под подушку.
  Вошедшие не были из ближайших вассалов Майтимо, но Иримэ знала обоих: они были из тех немногих, кто в воинстве Первого Дома рисковал встречаться с "тёмными чарами" и бороться с ними. Вид у обоих нолдор был несколько смущённый.
  -Лорд Майтимо приказал нам навестить тебя, леди, - наконец начал один из них, когда молчание стало уже затягиваться. - Он сказал: ты считаешь, что на тебе вражья скверна. Наш долг помочь тебе.
  - Да, - откликнулась она. - Подождите пока снаружи, выйдите - я встану, оденусь... посмотрим, может быть, вы и вправду сумеете мне помочь. Спасибо.
  Они поспешно вышли. Чувства их Иримэ не слышала: старались гасить, что ли.
  Она поднялась, надела легкое платье, накидку - было прохладно. Цветок мирно лежал под подушкой, Иримэ не трогала его; странно, но она сама не ощущала на нем присутствия каких-либо чар, и это укрепляло подозрения - ведь такие видения, как бывшее этой ночью, этот полет фэа, не могли быть сами по себе... Или цветок - только видимость, а все это устроил кто-то другой?.. но кто?.. Элло?.. это не под силу эльфу... или он - из майар?.. он обиделся тогда, оскорбился... впрочем, это ничего не значит...
  И она сама звала его, сама просила - не уходи.
  Нет больше в душе того стержня, что вел ее последние годы...
  Иримэ вышла из комнаты, в небольшой зал, где ждали ее посланники Майтимо.
  При виде неё оба одновременно поклонились.
  -Леди, - начал один из них, - мы просим тебя, во-первых, сесть. Разговор будет не из приятных. Ты побывала в Ангамандо, ты провела там довольно много времени, и ты не поддалась влиянию Тьмы - встреча с Морготом показала это. И всё же - твои слова. Скажи, мы просим тебя, ответь: что заставляет тебя думать о вражьих чарах?
  Иримэ опустилась в кресло и прикрыла глаза. Некоторое время молчала, собираясь с мыслями - колдовское обаяние сна-полета все еще не отступило полностью...
   - Я не знаю, чары это или слабость моей воли, - рассудительно сказала она наконец. - Я не ощущала влияния темных чар, но это не значит, что их не могло быть. Я смотрела ему в глаза... наши души на несколько мгновений соприкасались. А он - сильнейший из Валар. Своим ощущениям я доверяю уже не полностью. Конечно, тут никто не скажет совершенно точно, и все же будет лучше, если вы сами попробуете прислушаться к моей фэа - поискать следы чужих прикосновений... Говоря честно, если бы вы что-то нашли - мне бы стало спокойнее: так, по крайней мере, понятно, что с тобой происходит. Но, может быть, все это - просто моя слабость. Я же убила его - безоружного, а он даже не защищался. Может, нарочно, может, все это было подстроено, и - чтобы меня мучила совесть... Не знаю.
  -С твоего позволения, леди...
  Пальцы коснулись её висков, и она почувствовала властное проникновение к своей душе - чужой воли: как ледяной клинок, как поток, которому невозможно противиться... Эти двое привыкли бороться с Тьмой силой.
  Она почти перестала видеть стены зала, всё вокруг как будто затянула светлая мгла.
  -Открой свою память, леди, - требовательно рассёк эту мглу тот же голос.
  "Тише, - мысленно попросила она. - И без того в душе полный разброд... Смотрите."
  Иримэ коснулась запястий Раннира, державшего ее за виски - знала, что так будет проще обоим - и раскрыла свою фэа.
  Тот _смотрел_. Он видел всё: видел и бессмысленную атаку на Врата, и плен, и наконец - глаза Тёмного... только вздрогнул, когда воочию увидел Врага, пусть и в чужой памяти. А затем - увидел Элло и сегодняшний сон...
  -Тёмные чары, - проговорил Раннир, отпуская Иримэ. - Да... Это чары, леди, и чары самые страшные. Не касаясь души, заставить заговорить совесть... Это подлость, с которой ничто не может сравниться, и...
  Он расстроенно закрыл лицо руками.
  -Было бы проще, если бы он попытался тебя подчинить, околдовать, но так...
  - Это не чары, - открывая глаза, проговорила Иримэ. - А если и чары, не в них суть. Это... Это знание души. Надежнее чар. Да, он умеет играть на струнах души...
  -Я могу дать тебе только одно, - сказал Раннир. - Это будет тяжело, и можно это сделать, только если ты сама поможешь нам в этом.
  - А что вы можете сделать?..
  -Мы не можем отнять у тебя память, но... как бы объяснить... сделать в ней закрытую дверь и загнать за неё эти воспоминания, что заставляют тебя сейчас мучиться - можем. Они не уйдут, они не исчезнут, и, быть может, попытаются прорваться сквозь запертую дверь, ибо - это же Моргот... Но мы сделаем всё, чтобы тебя больше ничто не тревожило.
  Иримэ приподняла ладонь - подождите, дайте подумать. Помолчала.
  - Мне кажется, это неверный путь, - сказала она наконец. - Это сгодилось бы, если б я была ребенком или юной неопытной девой, ничего не понимающей в жизни. Прятать за закрытую дверь придется слишком многое - и время в Ангамандо, и битву, и Гвиндора... Гвиндор, - она снова прикрыла глаза. - Пусть вы заставите эти воспоминания уйти, но я же пойму, что в памяти дыра, буду невольно пытаться разглядеть, что за нею, а через это пойдет такой разброд в душе, что нынешний покажется мелочью. Не так надо, не так... не то... Я знаю, отчего все это. Оттого, что мне нельзя пребывать в праздности. Отдохнуть, говорят все - да; и не видеть, что происходит вокруг. Нет. Нашими чарами чары Моргота все равно не пересилить. Я должна сама понимать, без всяких чар - где правда, а где ложь, что нам следует делать сейчас, и почему. Действовать - вот лучшее лекарство для меня. Нужно отправить посланников к Кирдану, нужно прорываться за Море, а попутно узнать, что творится в северных землях...
  Лицо Раннира окаменело.
  -Мы прокляты Владыкой Мандосом, - голос его стал глухим. - И не будет нам прощения, хотя бы и все убитые нами просили за нас. Нам закрыт путь в Благословенный Край, и мы сами выбрали свою долю.
  - А у вас есть иная надежда? - Иримэ заставила свой голос звучать рассудительно. - Мы обескровлены. Эта война истощила все наши силы. Их теперь не хватит даже, чтобы удержать вражий натиск, если враг вознамерится нас добить... впрочем, ему это ни к чему - они ведь играют в благородство перед своими людьми, а мы все равно беспомощны... Это если бы там был Моргот, - поправилась она. - Если теперь там верховодит Саурон - кто знает, может, этот щадить и не станет... Да уж, отомстила...
  Раннир не удержался от вздоха.
  -Хорошо, а как ты предлагаешь узнать, что происходит на севере? Не самим же туда отправляться, кто бы там сейчас ни был.
  - Не убивать никого из "темных" воинов, не просмотрев его память, - стараясь, чтобы ее голос звучал холодно, сказала Иримэ. - Они умеют ломать аванирэ, это я знаю. Мы сумеем тоже. Тут уже не до брезгливости к "скверне".
  -Хорошо говорить, - усмехнулся второй нолдо, Линтас. - Впрочем, это вопросы не к тебе, леди. Прости, что не сумели помочь тебе. И ещё одно. Та вещь, которую тебе оставил этот Элло... она у тебя с собой?
  - Там... - Иримэ махнула рукой, - под подушкой. Я на ней не чувствую чар, по-моему, вещица как раз совершенно простая.
  -Покажи, - попросил Линтас. - И скажи: если не чары, то - откуда этот сон, который похож на видения?
  - А вот это и вопрос, - сказала Иримэ, поднимаясь. - У меня предположение только одно... это как-то связано с Элло. А что еще можно предположить?.. Но вы видели - он говорит, за него могут поручиться... Я его не знаю.
  -Его никто не знает, - как-то странно сказал Линтас. - Он всем знаком, каждый говорит - да, знаю, видел, он пришёл с отрядом, да я и раньше его видел... Но стоит спросить поподробнее - никто ничего не может сказать. Командира отряда сейчас нет, они ушли в дозор.
  - Он странно говорил. Как будто хотел оправдать Моргота... или, вернее, не оправдать, а чтобы я взглянула с их стороны. Да, это, конечно, разумный подход... - Иримэ невольно усмехнулась. - А он согласится открыть свою память, Элло?
  -Не знаю, - честно ответил Раннир. - И очень сильно сомневаюсь в этом. Может быть, попросишь его?
  - Попрошу. Хотя мне почему-то кажется... - Иримэ замолчала и не окончила фразу.
  Они прошли в ее спальню, и, вынув цветок из-под подушки, она отдала его Ранниру.
  - Возьми. Забери. Странно мне все это, и я уже начинаю бояться каждого шороха... Пусть будет у вас.
  Раннир прикрыл глаза, провёл над цветком. Пожал плечами.
  -Да, странно. Или на нём действительно не было никаких чар, или же они были, но исчезли после того, как "приснили" тебе этот сон.
  - Это не сон. Это выход фэа из тела... Могу поручиться, те, другие, бывшие у костра, тоже помнят все это, помнят и меня... Потому мне и страшно. Вывести душу из тела, показать то, что нужно...
  -Договаривай, - попросил Раннир. - Ты ведь что-то подозреваешь.
  - Что он - один из их майар.
  Раннир старался держаться.
  -Мы попробуем проверить. Мы пойдём с тобой сейчас и... попробуем.
  - Что ж, пойдемте. Только осторожнее... кто знает, вдруг это и правда так, и если вы заставите его открыться, еще неизвестно, кто кого пересилит.
  Раннир с тревогой покачал головой.
  -Но почему ты так в этом уверена, леди?
  - Ведь ясно же, что если он из них - они не погубить меня хотят; хотели бы - убили бы еще тогда, в Ангамандо.
  -Всё меняется, - Раннир явно был очень недоволен. - Тем более, ты просишь - один-на-один. Если ты покажешь ему, что он раскрыт, первая мысль должна быть - заставить тебя замолчать. Желательно навсегда.
  - Хм... А вам не кажется, что если он майа и захочет повести себя ТАК - вы двое все равно меня не защитите?..
  -Леди, убить одного, тайно ускользнуть - проще, чем пытаться убить троих. Тайно такое не удастся. Я очень прошу тебя: пусть эта встреча будет с нами тремя.
  Иримэ помолчала, задумавшись.
  - Ну что ж, пожалуй. Только об одном вас прошу: не проявляйте слишком много враждебности. Ведь, может быть, он вовсе и не из них, быть может, здесь какая-то иная вражья хитрость - получится, что мы ни за что ни про что оскорбили честного воина.
  -Попробуем, - Раннир вздохнул. - Но ты сама понимаешь, что это невозможно: одно только подозрение заставляет саму кровь вскипать в жилах.
  - Понимаю. Ладно, идемте... - она первой пошла по коридору.
  Их путь лежал в помещения, где разместились воины: и те, кто жил сейчас в крепости, и пришедшие из других краёв. Народу попадалось сейчас не слишком много, кто-то уже ушёл в дозоры, кто-то вернулся и отдыхал. Раннир спросил, как найти Элло, - им указали на дальние комнаты, и путь продолжился.
  Если бы они согласились позволить ей говорить с Элло наедине - все, что она сказала бы, уложилось бы в одну фразу. Если ты из них - уходи.
  Раннир, мгновение помедлив, всё же постучал в дверь. Ответа они дождались не сразу, - видимо, тот, кто был внутри, то ли ещё спал в этот ранний час, то ли был занят.
  -Кто здесь? - донеслось негромко.
  Раннир вошёл первым. То, что рука легла на рукоять кинжала, он, похоже, даже не заметил.
  - Это мы, Элло, - сказала Иримэ, заходя следом и остановившись у двери. - Можно?
  Тот лежал на кровати, закинув руки за голову, лицо его было спокойно. При виде Иримэ улыбнулся, сел.
  -Да, конечно. Что-то случилось?
  - Мы хотели поговорить, надеюсь, ты не против, - Иримэ присела на скамью у стены. - Прости, Элло, нашу подозрительность, быть может, мы слишком мнительны; ты сам знаешь, времена сейчас трудные. Если тебе нечего скрывать - открой нам свою память. Я делала это перед Ранниром и Линтасом. Надеюсь, у тебя тоже нет повода отказываться.
  -Скрывать... - он покачал головой. - Скрывать всегда и у всех есть что. Есть такое, о чём не скажешь даже самому близкому другу. И это я, простите, никому не покажу. Но я не отказываюсь. Я понимаю, леди, что ты сразу заподозрила меня в первом, что пришло в голову...
  -Не забывайся, - Раннир, казалось, был сам похож на стрелу, готовую сорваться с тетивы.
  - Да. Заподозрила. Уж прости. Я надеюсь, что я ошибаюсь. И ты сам знаешь... речь не о том, чтобы всматриваться в... Личные моменты твоей жизни. Картину сложить гораздо проще.
  Элло молча пожал плечами и закрыл глаза.
  ...Они увидели море. Бушующие волны, белые буруны, разбивающиеся о берег. Зов откуда-то, голоса: Элло, здравствуй... И лица. Множество лиц. Эльфы в какой-то крепости, - форт, похожий на все прочие. Ещё эльфы, ночь, костёр, смех, песни... и отзвук: мир. Как же давно это было...
  А потом - путь с отрядом до ставки Маэдроса.
  - А во время последней битвы?.. - негромко спросила Иримэ. - Где ты был во время этой битвы?.. Покажи..
  Элло, не открывая глаз, кивнул. И - замелькало, как в бешеной круговерти: бой, рубятся эльфы, орки, ничего не поймёшь... а затем - темнота и ощущение: больно... и кровь уходит.
  - Ты был ранен?.. - спросила Иримэ, не открывая глаз - так было проще видеть чужую память. - Как тебе удалось выжить?..
  Элло тряхнул головой, и видение исчезло.
  -Вопреки желанию убивавших, - он коротко усмехнулся. - Простите. Тяжело вспоминать.
  Иримэ вопросительно взглянула на Раннира и Линтаса.
  - Что вы думаете об этом?..
  Раннир встал, подошёл к столу. Зажёг свечи: солнце ещё не взошло толком, было темновато, огонь гореть не хотел, - ветер поддувал, наверное...
  -Подойди, - попросил он Элло. - Заслони, что ли...
  Элло подошёл близко, а потом - Иримэ не смогла увидеть, что произошло: пламя вспыхнуло, перекинулось на рукав...
  Иримэ вскрикнула; она сорвала с себя накидку, швырнула ее на руку Элло - сбить пламя.
  И тут она почувствовала: напряжённое внимание Раннира, он следил за Элло так, как будто от этого зависела его жизнь.
  Элло резко отвернулся, огонь наконец угас. Коротко взглянул в глаза Ранниру.
  -Не надо проверять... вот так. Больно, знаешь ли.
  Раннир, не слушая, дёрнул его к себе, сорвал ткань, отбросил в сторону. Ожог был довольно большим, но, наверное, у человека сейчас вся рука была бы чёрной.
  -Доволен?
  - Да прекратите же! - вскрикнула Иримэ. - Раннир, ТАК - не проверяют! О Эру, ему же нужно к целителю...
  Раннир и Элло несколько мгновений смотрели друг другу в глаза - а затем оба нолдор резко шагнули к двери. Раннир потянул Иримэ за собой.
  -Пойдём, пойдём.
  Она вышла, отстранив их, первой. Дождавшись, сказала довольно резко:
  - Раннир, ты бы еще срубил ему голову и проверял бы: прирастет или не прирастет... Нельзя же - так!
  -Он враг, леди, - коротко сказал Раннир. - Я не могу этого объяснить, не могу доказать, но, как и ты, я это чувствую.
  - И что ты предлагаешь? Казнить его - без доказательств вины? По одному лишь смутному ощущению?
  Раннир отвёл её подальше от двери Элло.
  -Лучший вариант - да, казнить. И если и ты, и я, - мы оба расскажем лорду Майтимо о наших подозрениях, он согласится.
  - Единственное, что нам подобает сделать - изгнать его, - сказала Иримэ твердо. - У нас нет доказательств его... Измены. Или того, что он - враг. Если мы начнем убивать своих на основании одних лишь "нам показалось" - нам перестанут верить наши же вассалы. Уверен ли ты, что враг не добивается именно этого? Я - не уверена.
  Раннир с досадой покачал головой.
  -А ещё ты хотела узнать, что происходит на севере. Как же...
  - Да, это нужно нам всем, - кивнула Иримэ. - Но то - враги. А здесь... я не уверена, что он - враг, и не хочу поступать против совести. Иначе мы и вправду станем тем, что они про нас рассказывают - бездушными и бессердечными лицемерами, у которых свет только на словах, а не в сути.
  -Леди, - Раннир слегка поклонился. - Ты, как всегда, права, в твоих словах - мудрость. Но я обязан доложить лорду Майтимо обо всём этом. Немедленно. Прости, мы оставим тебя.
  - Разумеется, доложите. И не забудьте сказать о моем мнении. Если он враг - убив его, мы ничего не изменим. А если мы ошибаемся - это будет убийство. Вот если бы были доказательства, что он враг - было бы дело другое; все видели бы и все поняли бы. А так - мы только посеем недоверие среди наших же воинов.
  Раннир и Линтас, поклонившись, стремительно скрылись в другом конце коридора.
  На душе было скверно. Вправду ли этот Элло был одним из врагов, нет ли - выходило нехорошо. Подло выходило, можно было сказать прямо. Было в этом Элло что-то... правильное, быть может; не хотелось с ним враждовать. Кто знает, чья тут вина, а вдруг - вдруг и сон - чистая случайность...
  В мыслях царило смятение.
  Она увидела, как в стены крепости въехал отряд: вернулись дозорные. И - чуть позже: Элло быстрым шагом пересёк двор крепости, подошёл к одному из всадников, о чём-то горячо говорил...
  Она молча стояла у окна - так было лучше видно сверху; положила на стол кусок ржаного хлеба. Еда, что называется, не лезла в горло.
  Он ведь уйдет. Уйдет сам, не дожидаясь, пока от него потребуют уйти...
  Командир поначалу, похоже, был сильно удивлён, попытался уговаривать Элло, потом резко махнул рукой: мол, подожди, я разберусь. Элло отрицательно покачал головой, кто-то подвёл ему коня... и он, не оборачиваясь, покинул крепость.
  Иримэ доела хлеб - скорее машинально. И решительно направилась в покои Маэдроса... которые находились не так далеко от ее комнат.
  А красивая вышитая накидка, затронутая огнем, ни на что больше не годилась...
  Первым, на кого она наткнулась, был всё тот же Раннир: он только что закончил разговор с лордом и теперь уходил.
  -Я говорил с лордом Майтимо, - он почему-то не мог не остановиться перед Иримэ. - Я рассказал ему обо всём.
  - Он ушел, - сказала Иримэ. - Не Маэдрос, разумеется. Элло. Я видела сейчас - он говорил со своими... потом вскочил на коня и уехал. Не дожидаясь.
  -Сбежал, - Раннир кивнул. - Так я и думал.
  - А ты бы - не сбежал? Если бы тебя обвинили в таком?
  -Если ты невиновен, то нечего бояться.
  - Нечего. Кроме, разве что, оговора... и обвинений, в которых не сумеешь оправдаться.
  -Если он нолдо, если он верный воин, то почему... - Раннир вдруг оборвал себя. - Впрочем...
  - Не знаю я, почему. Я знаю лишь, что Моргот своего, как всегда, добивается - мы перестали доверять друг другу. Мы подозреваем всех и каждого в измене и готовы выполнять его работу - готовы убивать тех, кого не добил он...
  -Я не верю этому... существу, - твёрдо сказал Раннир. - И я думаю, что ты права, леди. Он из майар Врага. Быть может, он замышлял здесь что-то, но мы спугнули его.
  - Может, и так. Не знаю... Ладно, Раннир, прости. Уехал - и... если он все же один из нас, надеюсь, он нас сумеет простить.
  Раннир поклонился и посторонился, пропуская её к дверям лорда.
  
  ...Майтимо встретил её с тревогой. Чувство это - смутное ощущение неясной беды - висело сейчас в воздухе, и не было ему исхода, не было разрешения, как будто грозовая туча всё собиралась, собиралась, и никак не могла пролиться ливнем.
  -Садись, леди, - Майтимо старался быть любезным. - Раннир рассказал мне всё. Мне тяжко оттого, что он не смог помочь тебе.
  - Мне тоже.
  Иримэ опустилась в кресло, вернее, почти упала, и закрыла лицо ладонями.
  -Дело, Майтимо. Мне может помочь лишь дело. Если б ты знал, как мерзко на душе...
  Лицо Майтимо окаменело.
  -У меня есть одна мысль... но я не посмею предложить тебе этого.
  - Неужели? - усмехнувшись, она взглянула на него. - Что же это за мысль, что ты боишься ее высказать?..
  Майтимо отошёл к окну.
  -Видишь ли, леди. Глядя на то, что показал нам, если можно так выразиться, этот Элло, - настоящего имени его мы не знаем, потому придётся называть так... Ловля тёмных не даст нам ничего, кроме того, что Враг захочет показать нам сам. Твою же душу он, как он, очевидно, полагает, поймал на свой крючок. И потому единственная возможность для нас узнать правду - это снова просить тебя отправиться на север. Ибо он будет думать, что ты пойдёшь туда - ведомая своей совестью, ведомая дружбой с Гвиндором... Эру знает ещё чем.
  Иримэ смотрела на него; по мере того, как он говорил, лицо ее искажала кривая улыбка.
  - Да... Может быть. Но я не представляю более бредового поступка, чем вновь отправиться туда... Это игра с огнем, Майтимо. Уж кому, как не тебе, - она кивнула на его руку, - знать, что у его благородства есть пределы. Хотя, конечно, то, что совершила я... - она усмехнулась снова, - дальше, как говорится, просто некуда. Майтимо, пойми: мне просто страшно и тяжело. Я не готова к таким подвигам... и никогда готова не была. Мне уже кажется, что стоит уйти отсюда на юг, как он и хотел, чтобы сохранить хотя бы то немногое, что осталось...
  -Мы - единственные, кто ещё может их сдержать, - Майтимо резко тряхнул головой. - Не станет нас - они покатятся на юг. Я не верю в его "благородство", не верю в то, что они не пойдут следом, на те земли, которые у нас за спиной. У нас нет выхода, нет! только стоять до конца, каким бы он ни был.
  Иримэ отвела взгляд. Каким может быть этот конец - представлялось очень ясно и четко.
  - И там сейчас должен заправлять всем Жестокий, - проговорила она. - Майтимо, я ведь могу и не вернуться.
  -Элло, - Майтимо взглянул на неё в упор. - Если бы тебе хотели отомстить - уверен, он бы это сделал. Я не Раннир, я не настолько наивен, чтобы думать, что его "спугнули".
  - И все это, ты думаешь - чтобы "обратить" меня?
  -У меня нет другого ответа. Думаю, что да.
  - А ты не боишься, что они... не мытьем, так катаньем добьются своего?.. Если я вернусь оттуда - не предъявите ли вы схожее обвинение уже мне?..
  Майтимо долго смотрел ей в глаза.
  -Обвинять тебя? Нет - если ты, вернувшись, откроешь свою память и покажешь всё, что с тобой было. Это моё единственное условие.
  - Что ж, - кивнула Иримэ, - это разумеется само собою. Вы - те, кому я доверяю безоговорочно. Вы мои друзья... после всего, что случилось... не представляю, как они смогли бы "обратить" меня.
  
  Дорога эта была, в некотором роде, уже знакомой. Обратный путь из Ангбанда, который она недавно сумела проделать пешком, вел здесь же: дорога наезженная, ведшая от Твердыни через Анфауглиф, от Врат и по всему выжженному простору безраздельных владений "темных". Иримэ успела разведать на этой дороге каждый колодец, каждый из небольших фортов; теперь она, уже верхом, миновала ущелье и горные отроги Аглона и подъезжала к "темной" части своего пути. И знала, что вскоре ее остановят. И, может быть - ее ждут.
  Где-то высоко над головой, в небесах, парила маленькая чёрная точка. Свидетель - орёл Манве...
  И никого. И тишина, от которой звенит в ушах.
  Дозорные не останавливали её, ей как будто и вовсе был полностью открыт путь: иди...
  К этому она тоже была готова. Пропускали. Что скажут ТАМ... и что скажет она - там?.. Что вернулась узнать о Гвиндоре?..
  Разве что там. Что с ним - да, это был вопрос; Иримэ уже давно сама не знала, чему от "темных" верить, чему нет, и показанная память никакой надежности не давала...
  Она беспрепятственно добралась до уже знакомых "жилых" мест. ЗнакОмость резала по сердцу: опять эти чёрные скалы, опять - высокие ярусы, галереи, с которых открываются проходы в нижние этажи... И люди. И орки, которых часто не отличишь от каких-нибудь диких племён. И где-то впереди маячит Цитадель. Всё как тогда... ничего не изменилось.
  Ничего не изменилось. Выражения лиц тех, кто жил здесь, было таким же - спокойным.
  Как будто ничего не случилось.
  Как будто она не убивала Моргота совсем недавно.
  Она не оставляла коня еще долго; ехала по "улицам" здешнего странного "города", по направлению к Цитадели.
  Пропускают. Ну что ж, ладно... Неужели Элло и вправду был их майа?..
  Возле Цитадели она вынуждена была спешиться. Тут же откуда-то появились люди, приняли коня. Один из них подошёл, поклонился.
  -Куда тебя проводить, леди?
  - Я бы хотела поговорить с тем, кто у вас сейчас главный... - Иримэ болезненно поморщилась. - Вам виднее, я не знаю этого.
  Воин несколько мгновений помолчал.
  -Послушай, леди. Ты проделала большой путь, и... одним словом: ты действительно хочешь его увидеть?
  - Именно поэтому и хочу, - коротко сказала Иримэ.
  Воин кивнул, молча повёл её по коридорам. В Цитадели ей не приходилось бывать: странный чёрный замок, где светильники переливались бело-голубым огнём, а перила лестниц изгибались металлическими цветами и ветвями... Иногда, на поворотах, попадались факелы, - пламя их тоже было белым.
  Народу здесь было немного, но - тоже жизнь... как и снаружи.
  Провожатый остановился у высокой деревянной двери... и та мягко и медленно отворилась перед ними. Воин отступил на шаг.
  -Он ждёт.
  Гортхауэр, должно быть, - подумала Иримэ. Кто же может быть еще. Больше некому...
  
  Это... существо она никогда не знала.
  Не могла видеть.
  Лёгкость, полёт в каждом движении, в каждом жесте.
  Чёрные волосы. Белая кожа. Длинные пальцы красивых рук.
  Но глаза... Глаза были теми же.
  Глазами того, кого она убивала.
  Иримэ остановилась на пороге; ощущение было странным, смутным... Неожиданность ударила сильнее, чем если бы она увидела - лицом к лицу - Жестокого.
  - Значит, снова, - проговорила она. - Значит, все было напрасно... Да, это правда: ты красив. Это хуже, когда Моргот - красив...
  -Что поделать, - без улыбки отозвался Мелькор. - Садись. Ты пришла узнать, - теперь ты знаешь.
  Она вошла, но почему-то не села.
  - Элло - был ваш?
  -Элло? - он чуть нахмурился. - Нет.
  - Почему же он тогда защищал тебя и вас?
  -Защищал?
  Он помолчал.
  -Ты говоришь так, как будто я должен знать всё, что с тобой было.
  - А мне кажется, что ты знаешь. Ты ведь предвидел, что я вернусь, не правда ли? Ведь вашим был дан приказ не задерживать меня; это совсем не то, как вы обычно встречаете тех, кто осмелится явиться из Аглона или с наших земель. Значит, предвидели, что я вернусь. А с чего бы вам это предвидеть, если вы за мною не следили?..
  Мелькор улыбнулся.
  -Для того, чтобы узнать о твоём приближении, не нужно уметь предвидеть будущее: ты не таилась. Что же до того, чтобы задержать тебя... А зачем? Ты едешь сюда с какой-то целью, значит, придя сюда, ты рано или поздно об этом скажешь, или покажешь - так или иначе. Чего же ради задерживать? Чтобы кто-нибудь стоял над тобой и требовал сказать то же самое? Не вижу смысла в трате времени и усилий.
  - Что ты собираешься делать дальше? В смысле - что ВЫ собираетесь делать дальше? Вы добились своего: никогда еще нолдор не знали такого поражения... - Иримэ запнулась; у нее перехватило горло.
  -Меня устраивает, что вы не в состоянии собрать военную силу и наносить вред нам, - в голосе Мелькора был металл, но говорил он спокойно. - Вы долго собирали Союз Маэдроса и копили силы для удара, вы нанесли этот удар - и получили отпор. Если вы повторите попытку - ответ будет таким же, результат - тоже. Если нет - мы не будем преследовать вас или захватывать ваши земли. Сколько раз я должен повторять вам одно и то же?
  - Ты действительно не понимаешь? - тихо спросила Иримэ. - Не понимаешь, ПОЧЕМУ мы это делаем?..
  -Обсуждение вопросов о понимании закончилось, леди. Закончилось давно. Или ты хочешь его продолжить?
  - За собой ты оставил право - уйти из Валинора, уничтожив при этом все, чем жили мы. Ты убил Древа, разрушил наш мир, привел Унголиант и тьму в наш дом... и не считаешь себя виноватым - ты ведь хотел быть собою, а тебе не давали этого. Неужели так сложно понять, что мы тоже просто хотим быть собой - а ты требуешь, чтобы мы отказались от собственной сущности? Да, мы тоже своевольны и горды - как и ты. Да, мы не хотим, чтобы тот, кто сильнее, диктовал нам, где жить, что делать, с кем дружить, с кем враждовать; как и ты. Мы - две силы, которые не могут быть рядом в простом соседстве; обе силы слишком своевольны для этого. Мы не безумцы... мы не пойдем на ваши мечи сейчас - но лишь потому, что надежды победить не осталось. Но мы и не уйдем с земель, ставших нашим домом, как бы ты ни старался выбить нас из Аглона. Тогда, в Браголлах, ваши армии прокатились по всем землям, куда смогли проникнуть, всюду уничтожая нолдор; мы убивали твоих слуг, это правда, но куда нам угнаться за тобою!.. ты наверстал упущенное многократно, да что там - стократно, наверное, если не тысячекратно. Что наши жалкие вылазки по сравнению с твоей лавиной огня и мечей!.. И после этого - покориться чужой воле, воле того, кто сжег заживо тысячи наших братьев?.. Неужели ты не понимал, что мы встанем, как только сумеем подняться с колен? И ты еще винишь нас в этом. Да... - Иримэ помолчала, - это война. И мне жаль, что я не могу убить тебя по-настоящему. И что ты так красив - еще жальче. Ты умелый обманщик, Моргот. Гениальный обманщик...
  -Я знаю, спасибо, - он усмехнулся. - Не покоряйтесь... мне всё равно. Мне нужно - дело. И я его получу. И если мне понадобится ваш Аглон, он будет моим. Я уважаю врага, когда тот ведёт себя достойно, - но граница, отделяющая гордость от глупости, весьма тонка. Вы хотите поскорее к моему брату Намо? Пожалуйста, ради Эа, или ради Эру, в кого вы там верите. Я вас не держу. Я - Враг Мира. Вашего мира, ибо другого вы не знаете. Ты говоришь - мы похожи. Возможно. Правда, в отличие от вас, я могу остановиться.
  - Что с Гвиндором? - спросила Иримэ.
  -С Гвиндором? Ничего. А что с ним должно быть?
  - Я хочу увидеть его. Поговорить с ним.
  -Ну так позови мысленно, если он захочет, то ответит.
  - Здесь у меня не получается звать никого, - призналась Иримэ. - Тут все чужое, его слишком много, я сама перестаю слышать нити знакомых фэар, и никого не смогла бы найти.
  -Хорошо, я сам.
  Мелькор взглянул куда-то в сторону, замолчал на несколько мгновений.
  -Он не ждал тебя здесь... Впрочем, пусть лучше сам всё скажет. А то будешь говорить, что я всё искажаю, - он усмехнулся.
  - Пусть. Только наедине, если можно... я знаю, что ты все увидишь, если захочешь, но все равно.
  -Иди, - Мелькор отвернулся. - Тебя проводят.
  Иримэ молча повернулась и вышла из зала. В душе ныло предчувствие: да что же это, да неужели - и Гвиндор тоже...
  За дверями к ней подошёл такой же молчаливый воин, как тот, что встретил у врат Цитадели. Коридоры, разлёты сводов, лестница... Это был дворец, но - жилой, не подавляющий.
  А дальше... дальше распахнулись двери, и впервые за время, прошедшее с той безнадёжной атаки на Врата она увидела Гвиндора.
  - Гвиндор! - Иримэ шагнула к нему, невольно сжимая руки. - Живой... и вправду живой...
  Он вскинул глаза, - в них была тоска.
  -Зачем ты здесь? Зачем ты вернулась?
  - Нужно было узнать, что здесь происходит, - Иримэ вздохнула. - Узнала... Гвиндор, почему ты тут?.. Почему ты не с нами? Тебе не дают возвратиться?..
  -Потому что я не имею права быть с вами, - глухо отозвался тот. - Я не хочу об этом говорить. Прости.
  - Я видела... - она шагнула к нему, взяла за руку. - Я знаю, что с тобой было. Гвиндор, они же тут чужие тебе. Зачем ты мучаешь себя?.. Я же вижу в твоих глазах - тебе плохо здесь.
  -Что ты знаешь? - он мучительно всматривался в её лицо. - Что тебе рассказали?
  - Показали. Я видела - все, что с тобой было.
  -Всё? - он отстранился. - И ты после этого ещё разговариваешь со мной?
  - Ну, это уж мое право, - Иримэ слабо улыбнулась. - Нас не так много осталось, а ты... Ты не виноват.
  -Что значит - виноват? Ты ведь лечила их воинов, всех, кто был, тех и лечила... Может, я должен был бы перерезать горло Гортхауэру, не соглашаться... - он сжал виски, замолчал. - Но это было бы бесчестно, пойми. Так нельзя.
  - Я понимаю. Но они-то... Они делали это. Они и перерезАли, там, на равнине, и... - Иримэ почувствовала, что к ее глазам подступают слезы; она бессильно опустилась на пол, где стояла. - Я не хочу думать, что ты сделал. Я хочу, чтобы ты вернулся. Вернулся домой, к своим... неужели - перечеркнуть всю свою жизнь?! Гвиндор, пойми: я всегда доверяла тебе, как себе самой. Столько смертей, невыносимо много смертей, потерь... Неужели - и ты, живой, тоже?..
  -Если я вернусь, я очень быстро перестану быть живым, - горько и тихо сказал Гвиндор. - От меня потребуют - как от всех: открыть память. И что они увидят? Как я спасал Гортхауэра и Мелькора? По доброй воле? Как кого-то из своих? Меня казнят как предателя, и будут правы...
  - Возвращайся не в Аглон. Возвращайся к своим, в Нарготронд, или в одну из наших крепостей в отдаленных местах Предела Маэдроса, где братья-феаноринги не бывают - и где нет никого из инголмор... кто мог бы прочесть твою память. Но Гвиндор, я же вижу, что ты умираешь здесь! Ты на себя самого перестал быть похож, у тебя в глазах - тоска и серое небо.
  -Я пока ещё лорд, Иримэ, и прятаться по глухомани мне не пристало. Да и какое это было бы "возвращение"... Вернуться - это туда, домой... к Финдуилас. Но это невозможно.
  - Почему? Почему ты думаешь, что она не захочет понять тебя? И что остальные не захотят?
  -Потому что я видел это, Иримэ. Видел собственными глазами. "Не верьте никому, кто вернулся из Ангамандо". Изгои - даже те, кто бежал. Суды, обвинения, все эти показы памяти... А уж - такое! нет.
  Иримэ молчала долго.
  - Давай вернемся в Нарготронд вместе. Я сама буду свидетельствовать за тебя перед Ородретом.
  Гвиндор опустил голову.
  -Я видел эти суды. Я не хочу проходить всё это. Да, я в плену, да, я... - он запнулся, потом всё же выговорил, - предатель. Только бы она не узнала... да и никто тоже.
  - Ты здесь медленно гаснешь, - резко сказала Иримэ. - Ты предпочитаешь медленно умирать среди чужих? Ты ведь уверен, что поступил тогда верно, так чего же ты боишься, ты, кто не побоялся броситься на мечи всего Ангбанда?
  -Я не хочу, чтобы меня судили и предавали позору, - во взгляде Гвиндора блеснула гордость. - Есть вещи, преступив которые, ты перестаёшь уже _быть_. Я не хочу.
  - Но есть же земли, где никто не станет допытываться у тебя о прошлом, где никто и не подумает, что ты был в Ангамандо! Земли побережья, тот же Балар, даже Дориат, наконец!
  -Изгнание? - Гвиндор горько усмехнулся. - Спасибо, конечно... Никогда не увидеть свой город, свой дом?
  - А здесь - не изгнание? Здесь, среди чужаков? Как ты можешь жить среди тех, кто убивал твоих сородичей? Ведь там же, на равнине, они же резали наших собратьев, они убивали без всякой пощады, из всех наших войск - и полусотни не набралось тех, кого они соизволили оставить в живых, ты знаешь это?!
  -Знаю, - отозвался Гвиндор. Голос его был мёртвым. - А после этого я не дал умереть им обоим. И ты хочешь, чтобы я со всем этим шёл к своим? Оправдывался?
  - Туда, где не придется оправдываться. Потому что лучше там, чем здесь - и чем мирно говорить с тем, кто виновен еще и в гибели твоего брата... в страшной гибели. Вспомни - они убили его на наших глазах, вспомни - КАК они его убили!
  -Зачем ты говоришь мне всё это? - глаза Гвиндора были сухими и жуткими. - Чтобы я уже сейчас почувствовал себя на суде?
  - Чтобы ты очнулся, балрог тебя подери! - Иримэ вскочила, схватила его за руки. - Что они с тобой сделали?! Ты не был таким! Да проснись же, Гвиндор! Или они просто... просто _привязали_ тебя к себе, и ты не можешь их покинуть?!
  -Нет, нет, - он осторожно высвободился. - Иримэ. Ты ни в чём не виновна, ты можешь свободно смотреть в глаза нашим. Уходи и оставь меня. Прошу.
  - Мне просто горько, Гвиндор, - одними губами сказала Иримэ. - Терять вас всех, терять, терять... А Враг - у кого он отнимает тело, а у кого - душу. Я бы очень хотела, чтобы второго не случилось с тобой.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"