Стрижкова Светлана Николаевна : другие произведения.

Перемена.часть 4

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Продолжение истории Светланы-Авилан

  Глава 28.
  
  Не смотря на уверения Торри, дел у Авилан оказалось не так уж и много. Помня об амнезии принцессы, Торри и Ювелий брали на себя почти все обязанности, вводя Ави в дела постепенно - так что, большей частью, её обязанность пока состояла лишь в одобрении или неодобрении тех или иных мер, проводимых "сладкой парочкой" помощников. Проблема была даже с подписью документов - Света уж никак не могла знать, как подписывалась Авилан, а на уровне рефлексов это умение не сохранилось - пришлось изыскивать старые документы, копировать и копирывать, "нарабатывая" привычку. Однажды, устав ожидать Юва и Торри, она отправилась ужинать в общий зал. Сидя во главе стола, глядя, как ее придворные и гости перешептываются, переглядываются, деликатно поглощая яства, Света размышляла о том, что никогда не любила сцены пиров в сказках. Впрочем, ужин не так уж и напоминал "сказочный пир". За столом сидело всего человек двадцать - все, кто остался после свадебной церемонии. Остальные разъехались по домам, но эти составляли "костяк общества", практически все время проживали во дворце, лишь время от времени покидая его, чтобы после недолгого вояжа в собственные владения, тутже вернуться. Еще несколько человек прибыли с других планет, и по каким-то причинам задержались, прежде чем отправиться дальше.
  Позже, Торри выговаривала ей за эту глупую выходку с ужином, ведь среди этих двадцати с небольшим человек, мог быть и кто-то, представляющий для принцессы опасность. Но Торри не знала, что Ави осознала глупость своего поступка, едва только оказалась в кругу незнакомых людей. А все они, по сути, и были для нее незнакомцами. Она не представляла, как будет себя вести, - если среди них есть знакомые или друзья Той Авилан. По счастью - таких не оказалось. Некоторых она смутно помнила - сталкивалась с ними в течение последних дней. Торри или Ювелий тогда, шептали ей на ушко имя и титулы тех, кого она "забыла", или представляли ей тех, с кем до этого она не была знакома. Но новых имен и титулов было слишком много, чтобы всех их сразу же запомнить.
  По левую руку от Авилан сидела Леди Рейтен, с которой принцесса уже "сталкивалась", и, чье имя она запомнила. Она и нашептывала информацию о людях, которые сидели за столом, и интерес к которым она видела в глазах принцессы.
  - Это Займени, жена дувуарского посла, - говорила она, видя, что глаза Авилан рассматривают роскошную рыжую красавицу, чей наряд состоял только из пышной короткой юбки - вернее, нескольких юбок, не прикрывающих ног и до середины бедра. Её торс был наг, лишь россыпь бус из ярких, переливающихся стразов, да локоны роскошных волос, сколотых по бокам заколками, с такими же переливающимися каменьями, да длинные, массивные с виду серьги, которые, тем не менее, не оттягивали мочки ушей - лишь они укрывали спину, плечи и грудь женщины. - Она очень любит провакационные наряды, поэтому, зачастую шокирует своими одеяниями, либо - отсутствием их. Но ее мужу это нравится. Он гордится красотой своей жены и с удовольствием демонстрирует ее. Говорят, что он самолично - собственными руками - наносит карминную краску на соски жены, прежде чем она покинет апартаменты. А еще говорят, что он ведет строгий учет ее любовникам, чтобы никого не упустить, когда станет писать мемуары.
  - О, небо! И где этот муж сейчас? - Авилан внимательней присмотрелась к груди женщины, которая в этот момент вскинула голову, откидывая свои волосы в стороны, и увидела, что ее соски и в самом деле красные, а в одном из них поблескивает украшение. Авилан поморщилась - она и в своем времени с неудовольствием смотрела на проколы в сосках, впрочем - не только в сосках. Она вообще не любила пирсинг, соглашаясь лишь с тем, что красивыми могут быть лишь сережки в ушах. Иногда, если фигура девушки позволяла, Светлана понимала, что и в украшениях в пупках есть своя прелесть. Еще гораздо реже нравилась блестяшка в носу. Но все остальное - все остальные проколы ей были непонятны и неприятны. Именно потому, увидев блеск в одном из сосков Займени, она поморщилась и отвела глаза.
  - Да, вон он, напротив. Видите, этот забавный толстячок, отчаянно жестикулирующий в попытке объясниться с соседкой справа от себя - женщиной тигриной масти?
  - Если он не перестанет так размахивать руками, он может ее покалечить, тогда тигрица может выпустить свои коготки.
  - А они у нее есть, можете мне поверить. Это Леди Тайгерлев - Сюзан Тайгерлев, жена Криста Тайгерлева. Видите, вот тот блондинистый красавчик в ярко-алом камзоле? А рядом с ним - шоколадный Матхинь Кроу, художник. У них тройственный союз. Но говорят, что Крист и Матхинь уделяют больше внимания друг другу, нежели Сюзан, поэтому, она вовсю восполняет недостаток внимания к своей персоне на стороне. И еще. Всякий раз, когда она расстается с очередным любовником, она оставляет на его теле такие отметины, что они долго не заживают, и выдают их обладателя с головой. Их называют "прощальной меткой разлюбившей тигрицы".
  - А что говорят об этих метках ее мужья?
  - Да ничего, что лишь подтверждает сплетню о том, что их интересуют в основном они сами. - После небольшой паузы Леди Рейтен добавила: - Похоже, Сюзан "на охоте" за очередным трофеем- любовником. И нацелилась она явно на Дувуарского посла.
  - Почему вы так решили? Она на него даже не смотрит, а он продолжает размахивать руками.
  - Только одной рукой. Взгляните, вторая рука уже у нее под платьем. И все эти его телодвижения - лишь попытка отвлечь других оттого, что происходит на самом деле. - Придворная захихикала. - Боюсь, сегодня ночью Сюзан ждут неожиданные для нее сюрпризы.
  - Сюрпризы?
  - Да. Именно. У посла своебразная манера предаваться любви, и я не уверена, что Сюзан она прийдется по душе.
  - И откуда вы знаете, каким образом он занимается любовью?
  - Случалось как-то... - ответила она, не подумав даже смутиться. - Случалось слышать об этом.
  - Да, неужели? Скажи мне, милая, а кто вон тот человек, все время поглядывающий исподтишка в мою сторону?
  - А, этот... Это герцог Дрейтон.
  - Дрейтон? Муж Мелии?
  - Именно! Невероятно, да?
  - Что именно, невероятно?
  - Ну, они такая непохожая пара. Она - сухарь без чувств и эмоций, а он - сама страсть. И так красив...
  "Сама страсть" и вправду был очень красив, впрочем, красотой женственной - слишком тонкие черты, слишком нежная кожа, слишком томный взгляд и слишком чувственные губы. В нем было всего "слишком". И Авилан приняла бы его за девушку, если бы не мужской костюм, а также - тоненькая ниточка усов над верхней губой. Длинные тонкие пальцы в жесте, более свойственном женщине, отбрасывали надоедливую прядь, якобы выбившуюся из его тщательно уложенной прически, но оставленную, тем не менее, лишь для того, чтобы подчеркнуть красоту и изящество его скул.
  В своем времени Светлане нравились трансы в женских нарядах, она порой даже восхищалась, как тонко они передают женскую суть - каждым движением, каждым жестом. Впрочем, излишняя манерность ей все-таки претила, она воспринимала ее только в кино. Именно эта манерность и раздражала ее в герцоге Дрейтоне. Она решила уточнить у Леди Рейтен:
  - Красив. Но... не слишком ли женственен? Он "голубой"?
  - Какой? - ее собеседница оторвала свой взгляд от Дрейтона и изумленно уставилась на нее.
  - Ну, он такой же, как и Крист с Матхинем? Предпочитает мужчин, а не женщин?
  - Да, с чего вы взяли?! Во-первых, и Крист с Матхинем предпочитают не исключительно мужчин, а просто друг друга, а до того, как они познакомились, они были теми еще ловеласами. Во-вторых, еще ни один мужчина не заявлял, что ему удалось побывать в постели у герцога Дрейтона, более того - Дрейтон терпеть не может мужчин, и, даже пытался внести в законопроэкт статью о запрещении подобных отношений. Впрочем, его предложение было заранее обречено на провал - большинство мужчин в душе геи.
  - Вот как?
  - Разумеется! Иначе, они не стремились бы показать друг другу свою удаль. Согласитесь, ваше высочество, они демонстрируют свою силу - как физическую, так и "мужскую" - чаще именно в присутствии других мужчин, нежели женщин. С юности меряются как силой мускулов, так и размером...хм... своего "достоинства". И для них гораздо болезненней, если его качествами, его силой пренебрегут мужчины, а не женщины. Отсюда и их сказки и байки о своих сексуальных подвигах, которые они начинают придумывать еще до того, как впервые познают женщину. Ими они, как бы, говорят: "Взгляни на меня, каков я хорош".
  - Вот как? Никогда не смотрела на это с такой позиции. А герцог Дрейтон, значит, не такой?
  - Ни в коем случае! Он устраивает свои "демонстрации" только в кругу женщин, и лишь для них.
  - И есть на что посмотреть?
  - О, да! - промурлыкала Леди Рейтен хрипловато, словно это она кошка, она Леди Тайгерлев, собирающаяся на охоту. - Несомненно.
  "По-видимому, - думала Светлана, - они тут все друг с другом переспали. И мои метания и угрызения совести по поводу трех мужчин в моей постели за столь малый срок, большинство из них сочли бы дикостью. А что тогда они думают о Мелии, с ее верностью Слемиону?"
  - Тогда почему, если он так хорош, его жена выглядит сухать-сухарем? Неужели, она единственная женщина, которую он не удовлетворяет?
  - Ни в коем случае! Дрейтон тут не причем. Это все она.
  - Мелия?
  - Да. Именно. Она просто ненормальная, ваше высочество.
  - Почему?
  - Ну... - Леди Рейтен замялась, будто, не решаясь что-то сказать.
  - Рассказывайте. Что о ней говорят?
  - Ваше высочество, мне не хотелось бы передавать сплетни...
  - Да, бросьте вы, Леди Рейтен. Какие сплетни? Мы же мило беседуем. И вы вводите меня - жену своего сюзерена - во все, происходящее в королевстве. Так что, давайте, без стеснения и неловкости.
  - Ну, хорошо. Но помните - это вы настаивали.
  - Я помню.
  - Итак, что касается Мелии, то история такова. Её мать, как и ваша, и мать вашего мужа - королева Силиан, училась в одной школе для девочек, в одном пансионе. Они не были близкими подругами, но, время от времени всеже сталкивались, встречались, общались семьями. Одна из таких встреч состоялась, когда Мелии было лет 14, а Слемиону около 18. Юный принц покорил сердечко бедняжки раз и навсегда. Она мечтала о нем, мечтала выйти за него замуж, хотя, об этом браке и речи быть не могло. Даже, если бы Слемион и отвечал ей взаимностью. А этого не было. Он тогда переживал свою собственную трагедию, о любви не могло быть и речи. Но все же - он был живым, и был мужчиной, которому нужна была в постели женщина, и он, не задумываясь, уложил туда ту, что была под рукой, ту, которая смотрела на него преданными глазами. Она была "удобна". Её не нужно было завоевывать, за ней не нужно было ухаживать - всегда безропотна, всегда готова, всегда согласна.
  - Как надувная женщина?
  - Какая женщина?
  - Ну, робот для сексуальных удовольствий.
  - Робот?
  - Леди Рейтен, продолжайте. Не обращайте внимания на мои мысли вслух.
  - Мысли вслух? Хорошо. Итак, на чем я остановилась? Ах, да. Вы знаете, ваше высочество, я не хотела бы быть "удобной женщиной". Да и не только я. Наверняка, любая женщина сочла бы такое отношение оскорбительным. Любая, кроме Мелии. А представте себе мужчину, захотевшего взять такую женщину в жены? Кому охота иметь жену, сохнущую о другом мужчине? О мужчине, никогда не ставшем бы партнером в тройственном союзе?
  - Но, тем не менее, герцог женился на ней.
  - Чисто политический брак. Здесь нет места чувствам, только интересы политики и еще - возможные продвижения по службе. Мелия, ведь, даже старше Дрейтона, не говоря уже о том, что она совершенно не в его вкусе. Могу поклястся, что единственный раз, когда они делили ложе, была их брачная ночь.
  - Грустно.
  - Почему?
  - Может быть, если бы герцог Дрейтон не был так невнимателен к своей жене, она бы смогла избавиться от увлечения Слемионом.
  - Глупости. Проводить ночи в одиночестве - целиком ее выбор. Она не желает никого впускать в свою спальню. Ведь, в любой момент может прийти Слемион - она должна быть готова для него.
  - И как часто мой муж пользовался ее расположением? Он что же - тоже был ей верен?
  - Что вы. Ни в коем случае. Разумеется, у принца были и другие женщины. Впрочем, конкретных имен назвать я не могу - он никогда не афишировал свои связи. Но, по тому, как Мелия смотрела на него, было понятно, как долго он не был у нее в спальне. Она была его "запасным вариантом".
  - Это не слишком лицеприятно его характеризует.
  - Нет, что вы. Даже не думайте ничего такого о нем. Он не негодяй, пользующийся расположением к нему женщины. Он просто..., ну, не "дамский угодник". Понимаете?
  - Не совсем.
  - Он не так уж и хорошо разбирается в женщинах, чтобы понимать - что происходит в их душах. Он знает, что у Мелии для него "всегда накрыт стол", но, ему совершенно невдомек, что, предоставляя ему эти "удобства", она испортила себе жизнь. Она даже наследника не родила герцогу Дрейтону, хотя уж в этом-то была ее обязанность.
  - Видимо, герцог этим не слишком опечален, иначе бы настаивал.
  - Вполне вероятно, ваше высочество, что вы правы. В конце концов, жизнь преподносит нам время от времени сюрпризы, а герцог Дрейтон еще молод и полон сил. Его время еще прийдет.
  - Вы так верите в него. Уж не влюблены ли вы, Леди Рейтен?
  - Ну что вы, ваше высочество. Ни в коем случае! Я не влюбляюсь в мужчин.
  - Совсем?
  - Совсем. Я предпочитаю, чтобы влюблялись в меня. Так гораздо комфортней, вы не согласны?
  - Может быть. И сейчас в вас влюблен герцог Дрейтон?
  - Почему вы так решили?
  - Он слишком часто бросает взгляды в нашу сторону. Со мной он не знаком. Я подумала, что эти пылкие взгляды предназначены вам.
  - Увы. Я в этом не столь уверена. Вполне вероятно, что его покорили именно вы, ваше высочество.
  - Да, бросьте, Леди Рейтен. То, с каким пылом вы говорили о его мужских достоинствах в постели, убеждает меня, что вы не понаслышке знакомы с ними. Не так ли?
  - Я этого не отрицаю. Я просто не утверждаю, что сейчас его мысли и желания связаны со мной. Впрочем, вполне возможно, что он смотрит на нас обеих. Он обожает тройственные союзы только если они включают двух женщин. Как вы? Не против? Не сомневайтесь, его хватит на обеих.
  - Нет, спасибо.
  - Ваше высочество, к чему этот тон? Все же знают, что пока вашего мужа нет, вы делите ложе с герцогом Вайнеку и его кузиной Торри. Так, почему бы, так сказать, и не "сменить немного обстановку"?
  - Дорогая, если я захочу ее сменить, я предпочту сама выбрать партнеров. Ваш Дрейтон мне не симпатичен.
  - Но вы же его совсем не знаете! Дайте ему возможность проявить себя! Попробуйте его, как мужчину, чтобы сравнить с другими. Вы поймете - он вне конкуренции.
  - Позвольте в данном вопросе мне довольствоваться собственными вкусами. Я уже говорила, что он, на мой взгляд, слишком женственен. И закроем эту тему. А то я воображу, что вы занимаетесь сводничеством и хотите извлечь из всего какую-то выгоду.
  - Звезды! Какая выгода? - Леди Рейтен насмешливо улыбнулась. - Вы мне просто симпатичны. По крайней мере, меня утешает, что вы отвергли Дрейтона, а не меня.
  - Вас, Леди Рейтен, я отвергла тоже. - Не могла же Авилан спустить ей эту насмешливую усмешку. - Запомните, пожайлуста, на будущее - я предпочитаю мужчин.
  - Вот как? А что же Торри?
  - Торри - мое единственное исключение. И им же останется. Приятно оставаться. - С этими словами Авилан встала из-за стола, тем более что ужин, длившийся итак слишком долго, наконец-то близился к концу. Уже выходя, она оглянулась на людей, остававшихся за столом, провожавших ее взглядами, почтительными поклонами и реверансами. Она видила формальность этого почтения в большинстве взглядов, видела, что это большинство спешит вернуться к прерванным разговорам или занятиям, и лишь герцог Дрейтон смотрит ей вслед с пылкостью, жаром и...насмешкой? Взгляд же Леди Рейтен вообще не поддавался оценке.
  
   Глава 29.
  
  Этой ночью ей снились кошмары, где образ Миркри так тесно смешался с образом герцога Дрейтона, что Авилан не могла понять - один это человек или два. Они оба смотрели на нее с плотоядными ухмылочками, оба старались прижаться к ней, повалить наземь. И тот и другой демонстрировали "выдающиеся" достоинства. А она, Авилан, все пыталась бежать от них - то от одного, то от другого. А потом видела вдали легкую тень Слемиона, тянущего к ней руки, бросалась за ним вдогонку. Но он ускользал с грустной улыбкой, а Ави снова врезалась в грудь того, кто преследовал ее. И она не могла понять - как он умудряется быть одновременно и повсюду, а объект ее страха вдруг предстал пред ней в образе двухголового монстра. И, благо бы, если бы у него были только две головы - четыре пары рук тянулись ей навстречу, четыре пары рук, обнажив свои когти, пытались вонзиться в нее. Причем, когти на лягушачьих лапках Миркри были почему-то особенно устрашающими. Чудовище очень проворно перебирало своими четырьмя нижними конечностями, а между ними... Увидев извивающихся змей, тянущихся ей навстречу, Ави закричала, попыталась бежать снова, но была парализована. Она яростно отбивалась от четырех рук, обвивавших ее, пыталась кусаться, и не сразу поняла, что руки принадлежат Торри и Ювелию, и это их лица склонились над ней в ночном свете двух лун. И это их голоса шепчут ей что-то успокаивающее, их руки и губы ласкают ее, пытаясь развеять страхи, баюкают как маленькую девочку.
  - Я в порядке, - наконец смогла произнести она хриплым голосом. Тело было липким от пота страха. Было неприятно. Авилан отстранилась от обнимавших ее рук, и прошла в смежную комнату-купальню. Вода в маленьком бассейне всегда была чистой, свежей, и в меру теплой. Авилан погрузилась в воду, с наслаждением смывая с себя пот, страх, кошмарные воспоминания. - К черту, - шептала она, - Леди Рейтен с ее рассказами, Миркри с его поцелуями, герцога Дрейтона с его желанием. Всех к черту.
  Когда она вернулась, Тор и Юв все еще сидели в постели, ожидая ее с беспокойством.
  - Все нормально. Дурной сон. - Попыталась успокоить их Авилан, устраиваясь снова между ними. - Все прошло. Давайте спать.
  - Тебя что-то часто в последнее время преследуют дурные сны, - Ювелий все еще смотрел на нее с беспокойством, а Светлана подумала, что довольно странно которую ночь спать рядом с этим великолепным образчиком мужской красоты и... просто спать. Она не удержалась - прошлась рукой по его татуировке. Морда грифона пугала ее гораздо меньше, нежели ночные монстры. Ювелий проследил за ее рукой, но и только - не отреагировал на этот жест больше, ни мускулом, ни вздохом.
  - Да это все разговоры за ужином. Леди Рейтен уговаривала меня составить трио с ней и Дрейтоном.
  - И подобная перспектива тебя так напугала, что это вылилось в кошмар? - усмехнулась Торри. - И кто же являлся тебе во сне - Дрейтон или она?
  - Не она.
  - А не кажется ли вам странным, девочки, что Дрейтон проявил свой интерес так скоро после признаний его жены? Не в этом ли интрига?
  - Я не уверена, что Леди Рейтен действовала от его имени. Вполне возможно, что это была целиком ее инициатива. И его интерес к моей особе, который я все же отрицать не могу, целиком спровоцирован ею. Возможно, стоит заняться ими - как герцогом Дрейтоном, так и Леди Рейтен - вплотную? И, не странно ли, что у них даже есть в именах созвучность.
  - В фамилиях. И тут нет ничего странного - герцог и муж Леди Рейтен родственники, хотя и дальние.
  - Муж? У этой особы и муж имеется? И где же он?
  - Где ему и положено быть - дома. Занимается делами и имениями. Он очень редко покидает свои земли.
  - И не возражает, чтобы жена находилась вдали от него?
  - У них тройственный союз. Он не один.
  - Мужчина или женщина?
  - Ави, ты меня удивляешь. Есть разница?
  - Нет, серьезно? Для тебя нет разницы? Ты смог бы составить тройственный союз с двумя женщинами или же с женщиной и мужчиной?
  - Мог бы. Если бы это был единственный способ получить в жены женщину, которую люблю.
  - И никакой ревности? Если любимую женщину будет ласкать другой мужчина, другая женщина?
  - Я же буду в этом тоже принимать участие.
  - И этого достаточно?
  - Да.
  - А тебе, Торри?
  - Что, мне?
  - Для тебя есть разница, кто в тройственном союзе?
  - Я не думала об этом.
  - Почему?
  - Да потому, что я пока не собираюсь вступать ни в какой союз. Мне свобода от любого союза предпочтительней.
  - Свобода? Разве Леди Рейтен несвободна? Мне кажется, что она не связана совершенно.
  - А я не понимаю, зачем нужен такой союз, если ты можешь быть совершенно свободен от него. Политики ради? Увольте. Меня в такую ловушку не заманишь.
  - И все же, ты не ответила. Если бы ты встретила человека, с которым хотела бы вступить в союз, а союз мог бы быть только тройственным, для тебя имело бы значение - кто третий - мужчина или женщина?
  - Глупый вопрос, учитывая мое нескрываемое предпочтение.
  - А если бы другая женщина тебе бы не нравилась, ты не испытывала бы ревности, деля с ней своего мужчину?
  - Я не вступила бы в союз, где мне нравится только один из партнеров.
  - Но, если бы, как и у Ювелия, это был бы единственный способ заполучить человека, которого бы ты любила?
  - Ави, ты не на том пытаешься сосредоточиться. Может быть, действительно, обдумаем тот вариант, не случайно ли это предложение Дрейтона прозвучало так скоро, после признаний его жены?
  - Вы думаете, это все как-то связано? Т.е., вы хотите меня убедить, что мужчина и женщина, которых связывает только общая фамилия, все же нашли общую точку соприкосновения, и сумели договориться между собой, чтобы затеять против меня какую-то игру?
  - Мы понятия не имеем, что происходит в этом семействе, а доверять исключительно слухам, было бы глупостью.
  - Хорошо. Допустим. И все же, давайте оставим выяснение всей подноготной этого семейства, а также - обсуждения его, на утро, хорошо? Сейчас все еще ночь, и мне хотелось бы провести ее не в разговорах.
  - Да, разумеется. - Сухо отвечал Ювелий, укладываясь сначала на спину, потом и вовсе отвернувшись от Авилан. - Спокойного сна.
  - Спокойного сна, - промурлыкала Торри. Она хотела было тоже повернуться спиной к Авилан, но передумала. Легла на спину, прикрыла глаза рукой.
  А Светлана почувствовала себя невероятно одинокой. Именно сейчас ей хотелось прижаться к кому-нибудь теплому, живому, прекрасному, чтобы избавиться от призраков сна, все еще витающих где-то рядом. Но это демонстративное отделение ясно демонстрировало, что, ни на чьи объятья ей рассчитывать не прийдется. Она закрыла глаза и попыталась вспомнить лицо Слемиона - таким, каким оно было в ее брачную ночь. Его глаза, глядящие, казалось бы, в самую ее душу, в тот момент, когда их сплетенные пальцы ласкают ее тело. Сейчас, в ее воспоминаниях, Слем предстал перед ней так ясно, что она уверилась еще больше - он не мог погибнуть. Может быть, ему сейчас несладко, может быть, его жизнь подвергается опасности, может быть, их новая встреча откладывается на неопределенное время. Но он жив. Он выживет. Чтобы встретиться с ней, чтобы снова смотреть на нее с нежностью и любовью, чтобы ласкать ее нежными чуткими пальцами.
  Светлане показалось, что и сейчас на своем лице она ощущает эти пальцы, и, чтобы поддаться еще и магнетизму взгляда своего мужа, она открыла глаза.
  Над ней склонилась Торри, и, именно ее пальцы гладили лицо Авилан. Увидев, что подруга открыла глаза, она не испугалась и не отпрянула, а лишь прошептала тихое: "Спи. Спи".
  Какое-то время в глазах Авилан читалось непонимание, видимо, она все же успела задремать, и именно дремотное состояние помешало тому, чтобы она сразу сообразила, что к чему. Она же какое-то время не понимала, куда девался Слемион, и откуда здесь, в ее брачной постели, взялась Торри? И, только спустя несколько мгновений, память вернулась к ней.
  - Торри, - хрипло прошептала она.
  - Спи, спи. - Снова прошептала та в ответ, все еще поглаживая мягко и успокаювающе лицо Авилан.
  - Торри, он ведь вернется, правда?
  Подруга на мгновение застыла, бросила взгляд на спину лежащего рядом мужчины, и ей показалось, что эта спина напряглась, застыла. Она тут же отвела от спины взгляд, вернулась к лицу, к глазам Авилан, увидела в них растерянность и надежду, и ей ничего не оставалось, только лишь уверенно прошептать: "Ну, разумеется, вернется!"
  - Спасибо. - Вот и все, что прошептала еще Авилан, прежде чем, прижавшись к подруге покрепче, снова уснуть. Ей и в голову не приходило, что ни Торри, ни Ювелий так больше и не уснули до самого утра, и попытались ускользнуть из спальни как можно раньше.
  
   Глава 30.
  
  Весь следующий день прошел в каких-то невообразимых хлопотах, во всяком случае, так показалось Авилан. Потому как, ни Ювелию, ни Торри, не удавалось выкроить время, чтобы пообщаться с Авилан, или, хотя бы составить ей компанию за одной из трапез. В тоже время, от самой Авилан, казалось бы, ничего не требуется. Она просмотрела какие-то бумаги, требовавшие ее подписи, ничего в них не поняла. Но, исходя из того, что их доставил курьер от Ювелия, и, решив во всем довериться ему, она их подписала. К вечеру пришло сообщение от Торри - она сообщала, что вынуждена покинуть планету на несколько дней, чтобы выяснить некоторые подробности о заинтересовавших ее людях.
  Авилан расстроилась. Каким-то шестым чувством она поняла, что и Ювелий не появится в ее спальне ночью, и она останется один на один со своими кошмарами. Но, видимо доктор Друиен, который тоже был полностью погружен в какие-то свои изыскания, вполне вероятно, что и не связанные с ее просьбой выяснить - имеется ли у нее шанс вернуться туда, откуда она прибыла - почувствовал, что ее беспокоят страхи. Он прислал Ди и До, которые должны были весь вечер баловать принцессу ваннами, массажами, уходом за ее телом, а после, накормив Авилан вкусным легким ужином, и, уложив ее в кровать, они сели у ее ног, и стали напевать какую-то странную мелодию - тихую, успокаивающую, убаюкивающую.
  Светлана и не заметила, как уснула. И этой ночью сны ей не снились.
  Утро она провела у Силиан, знакомясь лучше с матерью своего мужа. Как и Светлана, Силиан была уверена - Слемион жив. Ее материнское сердце уверяло ее в этом. Светлана не знала, идя к ней, в каком состоянии ее застанет. Поэтому, была готова, чтобы как-то утешить Силиан, даже признаться ей в том, что беременна. Более того, ей хотелось хоть кому-то раскрыться, хоть у кого-то получить совет. Но, глядя на уверенное лицо королевы, в котором проглядывалась лишь тень беспокойства, она так и не решилась ничего рассказать.
  Возвращаясь в свои апартаменты, решая, чем бы еще занять свой день, Авилан внезапно столкнулась в одном из коридоров с герцогом Дрейтоном. Герцог склонился в поклоне, выражая свое почтение ей, впрочем, во взгляде го почтения было мало. Он хотел было обратиться к ней, но, Авилан, будто не замечая этого его намерения, прошла мимо, не останавливаясь - он был сегодня еще более изысканен и утончен, что лишь раздражало сильнее.
  Показалось ей или нет, что герцог что-то пробормотал ей вслед? Она не стала задумываться об этом. К обеду ненадолго заходил Ювелий, но, единственное, что он мог сообщить - Эдейбион прочесывает место аварии, но пока никаких зацепок, никаких сведений, которые бы могли пролить какой-то свет на то, что произошло с кораблем принца.
  К вечеру, устав от нахождения в своих комнатах, и от нежных, но надоевших ухаживаний Ди и До, Авилан ушла прогуляться в сад. Девочки Д убедили ее, что после тщательной проверки, которую провела охрана и служба безопасности, прогулки в парки столь же безопасны, как и в комнатах ее высочества.
  И все же, хотя Светлана наслаждалась нежными ароматами, звуками и цветовыми гаммами флоры и фауны парка, она уже не решалась близко приближаться к какому-либо растению или животному.
  "Зачем я здесь? - снова размышляла она, медленно шагая по дорожкам парка, выложенным удивительными голубыми камнями, которые, в зависимости от падающих на них лучей света, отсвечивали то бирюзовым, то прозрачно-голубым, то темно-синим цветом. - Зачем меня занесло в этот мир, мир, в котором меня пугают даже растения, цветы? Я не понимаю, что вокруг меня происходит. Я не понимаю, какой смысл в моем нахождении здесь. Что, если вся эта неразбериха только из-за меня? Что, если и со Слемионом ничего не случилось бы, если бы в этом теле была настоящая Авилан, а не я? Не ошибся ли Друиен, умолчав о моем самозванстве? И к чему это, в конце концов, приведет?" От кого Светлана ждала ответа? К кому обращалась? Кто ей мог ответить? Никто. Никто и не отвечал на ее мысленные вопросы. И только две луны - Рэя и Маи - поднимались над горизонтом, окрашивая все вокруг в совершенно иные цвета. Светлана все никак не могла привыкнуть к этим лунам - они очаровывали и пугали ее одновременно, будто в них было что-то мистическое, волшебное. И сейчас, она сново заворожено уставилась на них, будто бы, испытывая внутреннюю потребность, будто бы, вот-вот готовая завыть, как волчица. Образ показался ей и пугающим и забавным одновременно, и именно это позволило ей наконец-то расслабиться, и просто наслаждаться красотой двух светил.
  И, может быть именно потому, она не расслышала за спиной шагов, не поняла, что уже не одна. И рука, вдруг обхватившая ее шею, зажавшая ей и нос и рот одновременно, была для нее неожиданной настолько, что, прежде чем среагировать, или испугаться, Светлана уже потеряла сознание.
  
   Глава 31.
  
  - Где она?
  - В надежном месте.
  - Какое-такое "надежное место"?!? Ты понимаешь, что сейчас на этой планете не будет ни одного места, которое можно было бы считать надежным? Все порты закроются, все дороги будут оцеплены, ограждены, каждые тропки подконтрольны. Начнутся повальные обыски...
  - Не волнуйся, дорогой. Нам то, что волноваться? Мы то, здесь не причем. Абсолютно.
  - Непричем?! А если все выплывет? Если кто-то что-то узнает?
  - Кто узнает? И что узнает? О чем ты? Мы знать, не знаем, что происходит.
  - Откуда в тебе это спокойствие?
  - А в тебе? В тебе откуда беспокойство? Чего ты боишься? Сейчас.
  - Не знаю. Вдруг появилась уверенность, что ее похищение - ошибка.
  - Глупости. Нет, с одной стороны, я тоже уверена, что лучше было бы, если бы она умерла. Но, даже то, что ее просто увезли отсюда, уже хорошо. Лучше идти медленно, чем просто стоять. И Господинт Агент с нами согласился - ты же сам сказал.
  - Да, я все знаю, знаю... Но ты же пойми - пока она здесь - угроза нашей безопасности, нашему плану, в конце концов, только возрастает. Еще немного, и ее станут искать. Все силы бросят на это...
  - Вот именно, дорогой. Все силы. Разве не для этого все и затевалось? Пусть ищут, а мы пока без затей провернем свои планы.
  - Но если ее найдут?! Что, если твои люди проговорятся?
  - А причем тут мои люди?
  - Но...
  - Мои люди не причем. И вообще, заканчивай уже эту панику. Тревогу еще не объявили, нам повезло, что о "бедняжке" даже некому беспокоиться сейчас, некому переживать и искать ее. И если не объявят тревогу еще в течение пяти минут, то нам вообще больше не о чем будет беспокоиться.
  - Т.е. как? Её все-таки убьют? Ты приказала ее убить? Но, ты же дала слово. Ему!
  - Вот именно! И именно перед ним я и отчитываюсь. И нечего меня упрекать в том, чего я, пусть и скрипя сердцем, пообещала не делать. Звезды! Да, расслабся же ты! Успокойся. Иди ко мне. Обними.
  - Я не могу. Я, почему то весь издерган. Я впервые не хочу предаваться любви.
  - А я не пойму, что тебя так испугало. Это же страх изводит тебя, страх лишает мужской силы. Иди сюда.
  - Погоди. Прошу тебя, объяснись.
  - Что? Что ты хочешь узнать?
  - Почему эту миссию возложили на тебя? Почему в этот раз именно ты владеешь всей информацией?
  - Значит так и должно быть. Успокойся. Вот так... А теперь дай мне свои губы...Еще... вот видишь - ты оживаешь. Я это знала... Под моими ласками нет места страху. Вот так... И ты опять могуч и горяч.
  - Молчи. Иди сюда, скорей. Давай, давай, еще же!
  - Чш-ш. Не торопись. Не спеши. Когда мы закончим - она будет уже далеко от Эквинета.
   Глава 32.
  -Хуппи, я не верю этому чужаку. Как можно верить самцу - они же все безмозглы, глупы.
  - Этот на наших не похож, Квинт. Он даже разговаривает.
  - Вот и вся разница. Разговаривает. Но уродлив, как и наши, только по своему.
  - Какое нам дело до его уродства? Он не нам будет служить, а госпоже. Вот она пусть и мирится с его уродством. Я только надеюсь, что дочь госпожи не родилась бы такой же уродиной.
  - Ты, правда, веришь, что она сможет родить? После стольких лет?
  - Она в это верит. И пока она верит - она госпожа. Если перестанет - полетит ее головушка, а наши с тобой заодно, как ближайших помощниц.
  - Я почти с этим смирилась. Я столько раз проклинала себя за то, что сдружилась когда-то с госпожой.
  - И меня проклинала?
  - Тебя?
  - Квинт, но это же, я вас свела, не помнишь? Это я вас познакомила. Ты меня ненавидишь, Квинт?
  - Как я могу ненавидеть тебя, Хуппи? Тебя, которую я так люблю?
  - Но это из-за меня у тебя никогда не родится дочь, это из-за меня - из-за того, что я тебя выбрала в наперстницы, тебя могут убить. Убить, если госпожа и в этот раз не родит.
  - Хуппи, значит, ты тоже ему не веришь?
  - Я никогда не доверяла самцам, ты же знаешь, Квинт. Но я всегда предана госпоже, а она ему верит. И нам остается лишь полагаться на ее веру.
  - Да помогут нам звезды, если госпожа ошибется. Но все же, кое-что я сумею сделать перед тем, как меня убъют.
  - Ты собираешься убить этого самца?
  - Да! Даже, если для этого мне прийдется к нему прикоснуться.
   Глава 33.
  - Доктор Райсман! Доктор Райсман!
  - Господи, Фима, куда вы так несетесь?!
  - Я ищу вас.
  - А по селектору вы не пытались со мной связаться?
  - Я пыталась, но вы не ответили. Я боялась, что вы уже ушли.
  - Как видите, нет. Так что такое срочное случилось, что вы неслись по коридорам, рискуя расшибить голову не только себе, но и окружающим вас больным и обслуживающему их персоналу?
  - Я была осторожна...
  - Фима...
  - Ой. Я хотела сказать - больной из четвертой реанимационной вышел из комы.
  - Когда?
  - Да, вот только что. Открыл глаза и, даже, попытался что-то сказать.
  - Что сказать? Надеюсь, он назвал свое имя? А также, фамилию и больничную кассу, к которой приписан?
  - Давид Карлович! Как вы можете?!
  - Что, Фима?
  - Нельзя же быть таким циничным!
  - Фима, я с вас удивляюсь! Это вы слишком наивны и романтичны. Понимаю, понимаю - наш невменяемый пациент очень красив, и все же... В нашу с вами работу входит не только вылечить его, но и содрать с него деньги за лечение.
  - Давид Карлович, ну, зачем вы так?! Вы же не такой.
  - Такой-такой. Чего и вам желаю. Хотя... Прошу вас, Серафима, не слушайте меня. Подольше оставайтесь чистой и невинной.
  - Вы смущаете меня...
  - Всегда любил девушек в румянце. Но "вернемся к нашим баранам". Так что же все-таки сказал наш очнувшийся принц?
  - Принц?
  - Ой, Фима, только не надо этих невинных глаз. Думаете, раз я не молод, глубоко женат и вечно занят, то до меня совсем не доходят слухи, гуляющие в этом заведении? Я прекрасно осведомлен о слишком многих вещах. В том числе и о том, что вы прозвали нашего невменяемого незнакомца "принцем". Впрочем, о чем это я? Это он раньше был невменяемым. Ты говоришь, пришел в себя, да? Значит, уже вменяем.
  - Я бы не была в этом так уверена.
  - Почему это?
  - Да он несет какую-то тарабарщину. Ничего не понятно. Да еще и вид у него какой-то ошеломленный, прибитый, чтоли...
  - А чтобы ты хотела? Конечно, прибитый. Ты забыла, сколько у него ушибов, порезов и переломов? Я еще удивлен, что при всем при этом, его позвоночник не пострадал, да и ушибы головы несерьезные - всего-то, сотрясение мозга. Хотя... тут еще стоит понаблюдать за ним...
  - Он же был в коме почти неделю. Как они могут быть несерьезными? Да и потом, помоему, у него в голове что-то нарушилось, перемешалось.
  - Сейчас посмотрим, что там у него перемешалось, и, что он там несет. Кто с ним рядом?
  - Я Ривку попросила присмотреть за ним, пока вас ищу.
  - Хорошо. Она женщина немолодая, а значит - умная. Голову терять не станет, и сможет больше помочь в отношении этого больного. А, вот и она, кстати. Ривка, добрый вечер. Почему вы не в палате?
  - Добрый вечер, доктор Райсман. Я только что вышла. Хотела увидеть вас прежде, чем вы войдете к больному.
  - Но вы оставили его одного! ВЫ?!?
  - Ничего с ним не случится, с вашим больным. Он здоров как бык.
  - Со сломанными ногами? С сотрясением мозга? С трещинами в ребрах, многочисленными ушибами, порезами и ссадинами?
  - Я говорила в целом, доктор. Взгляните на мою кисть.
  - Вот так-так. Чем это вы?
  - Это он схватил меня за руку и сжал пальцы.
  - Он? После недельной комы?
  - Да, я тоже думала, что он будет слабым, как котенок. Именно потому, без опаски подошла, когда он стал что-то бормотать. Кстати, он страдает от головной боли, и очень сильной, а его стремление разговаривать, только, усугубляет ее, но это не останавливает его. Я не решилась дать ему успокоительное, прежде чем вы его посмотрите. И еще, я думаю, что стоит пригласить к нему психиатра. Сразу же. На всякий случай.
  - Он кажется вам безумным?
  - Он кажется мне более неадекватным, чем он должен бы быть, исходя только из его повреждений. К тому же, он несет совершеннейшую галиматью, не похожую ни на один из знакомых мне языков.
  - Ривка, но вы же, в конце концов, не полиглот...
  - Вы правы, доктор Райсман, и все же, не забывайте, где мы работаем, и со сколькими различными наречиями нам приходится сталкиваться. Поневоле начинаешь что-то узнавать.
  - Хорошо. Фима, пригласите, пожайлуста, доктора Даниэли. И сообщите в полицию, что пациент очнулся - они просили уведомить их, чтобы выяснить его личность, и узнать, что с ним произошло. Допрашивать его мы пока не позволим, но сообщить сообщим.
   Глава 34.
  Она тонула в каком-то болоте. Вынырвала, глотава воздух, пыталась разлепить глаза, забитые грязбю и мутью, и... снова шла ко дну. Она еще боролась, хотя силы были на исходе. А еще, все сильнее возникало желание сдаться, бросить все, опустить руки. Но она еще боролась, еще не сдавалась, еще пыталась выплыть - открыть глаза. Еще пыталась понять - сквозь марево, сквозь сон - что происходит, где она, что с ней, кто она. И снова вязкая муть и безсилие, слабость до головокружения и тошнота, и... чернота.
  А потом она услышала голоса - тихие, но внятные.
  - Что с ней? Я же предупреждал, чтобы ни волоска с ее головы не упало!
  - Все нормально. Она просто спит.
  - Спит? Вы посмотрите на синяки под ее глазами, на спекшиеся губы!!!
  - Ничего срашного - действие снотворного. В конце концов - я в корабле один, мне было некогда особенно ухаживать за ней, следил в основном только за тем, чтобы она не просыпалась.
  - Вы хотите сказать, что все эти дни она обходилась без пищи, без воды? Вы не будили ее даже для этого?
  - Мне никто указаний кормить ее не давал. Воду я вливал в нее - я разводил в ней снотворное.
  - И все? Вы же могли ее убить!
  - Но не убил же. Все с ней нормально - я сегодня влил в нее воду без лекарства, и, даже обмыл ее - она же делала все под себя. Скоро она должна прийти в себя. Поест, попьет и снова будет в хорошей форме.
  - А почему она обнажена - вы нарушили договор и воспользовались ее беспамятством? Или же, ее в таком виде похитили?
  - Я же говорил - она ходила под себя, пока спала. Я снял с нее все, когда обмывал. Ее одежда в чистке. Я верну ее вам, если хотите. Или же, оденьте на нее что-то другое. Это уже меня не касается. Я выполнил свое условие сделки. Сейчас дело за вами, и я надеюсь, вы не пойдете на попятный.
  - Разумеется. Прошу вас, однако, пока не покидать планету - как только я буду убежден, что товар доставлен мне в целости и невредимым, я дам вам добро на вылет и новое задание. Хуппи!
  - Я слушаю, чужак.
  - Ты забыла добавить "и повинуюсь"... Ну-ну, не сжимай так губы. Проводи нашего гостя в отдельную хижину и предоставь ему все, что он потребует.
  - Я не могу это сделать!
  - Ты сделаешь это, Хуппи. Сделаешь, если не хочешь, чтобы госпожа разгневалась и наказала тебя.
  - Но это - противозаконно!
  - Госпожа здесь закон!. И она дала на это согласие. Иди! И не смей больше возражать или неповиноваться!
  На минуту наступила тишина, лишь шорох шагов и ткани прерывал ее. И вдруг он раздался совсем рядом - этот вкрадчивый шорох. И ушей достиг новый шум - голос, казалось, шепнул в самое ухо:
  - Авилан, пора просыпаться.
   Глава 35.
  - Доктор Райсман! Доктор Райсман!
  - Фима, боже мой! Вы опять бегаете по коридорам. Я не против физических упражнений и спорта, но искоючительно в рамках спортивных комплексов, тренажерных залов, фитнесклубов, или, в крайнем случае - улиц, но, ни в коем случае, не в стенах больницы, где и так все лежат с травмами.
  - Ну, д-р Райсман...
  - Что опять случилось? Судя по вашему лицу - что-то важное. Ваш принц заговорил по-русски?
  - Да, нет же...
  - Тогда, может на каком-нибудь еще языке из тех, которые мне известны? Если это так, тогда, милочка, вам таким быстрым шагом нужно за полицией бежать - они уже давно мечтают с ним потолковать.
  - Д-р Райсман, там больная...
  - Там у нас много больных. Что вы мямлите, Фима. Не дитя же малое...
  - Да, причем здесь я?! Это вы меня все время перебиваете!
  - Я вас не перебиваю. Говорите, что случилось, в конце концов?!
  - Больная из седьмой реанимационной вышла из комы.
  - Как вышла? Куда вышла? Мы же собирались через неделю ее отключить!
  - Её уже Юрий Степанович отключил - он сегодня ночью дежурил.
  - Как отключил? На каком основании? Мы же с ее родственниками договорились - еще неделю она будет подключена, и, только потом...
  - Да, вы не поняли, Давид Карлович. Её отключили потому, что она пришла в себя. Она, правда, сразу же уснула, но Юрий Степанович уверяет, что это просто оздоровительный сон - она идет на поправку.
  - Немыслимо! Когда я латал это тело, я и не предполагал, что оно может пригодиться хозяйке. При такой травме черепа удивительно, что она сразу не умерла.
  - Вот и мы в шоке - вся ночная смена.
  - Ее родным сообщили?
  - Нет пока. Решили вас дождаться.
  - Ну, пойдемте же скорее. Вот это уж точно чудо - не то, что ваш принц. Впрочем, я надеюсь, что этот удар, а также - длительная кома - не повлияли на ее рассудок, а иначе - как бы нам не пришлось иметь дело с еще одним живым овощем... Пойдемте, Фима.
   * * *
  - Просыпайтесь. Просыпайтесь. Откройте глаза.
  Этот голос был слишком настойчив, и, прорвавшись сквозь паутину сна, достиг Светланы и разбудил ее. Она полежала еще с закрытыми глазами, вернее, попыталась полежать, но настойчивое: "вы же, не спите, я вижу", заставило ее открыть глаза.
  - Вот и хорошо. Вот и умничка. Мы все слышим, все понимаем. Хорошо. А теперь попытайтесь ответить на вопрос - кто вы? Вы можете себя назвать?
  Света пока различала лишь смутные тени - в комнате стоял полумрак, и что-то мешало глазам, но все же, она поняла - вокруг нее столпилось несколько человек. Она попыталась открыть рот, чтобы что-то произнести, но поняла, что горло и рот пересохли - из них вырвался лишь хрип.
  - Смочите ей губы, дайте напиться.
  Губ коснулась влажная ткань, смочила их, несколько капель скользнуло в рот, в горло. Процедуру повторили еще несколько раз, пока Светлана не почувствовала облегчения.
  - Ну, вот и славно. Вам легче? Давайте повторим - кто вы?
  - Авилан.
  - Кто - кто? Вы понимаете меня?
  - Авилан.
  - Вы уверены? Вас так зовут?
  - Д-р Райсман, - вмешался женский голос, - может быть ей еще дать напиться? Она говорит невнятно, но что-то в этом звучании знакомо, как-будто напоминает ее имя.
  И только тут до Светланы дошло, что с ней разговаривают на ее родном, на русском языке. Пока губы снова смачивались, а в горло стекали капли живительной влаги, она распахнула глаза как можно шире, и, наконец, смогла различить склонившуюся над ней медсестру в белом халате. Стоящие рядом люди - мужчины и женщины, - тоже были в белом.
  Мысли ее заметались. "Значит, я вернулась? Или это был сон? Столь длинный и правдоподобный? Такой настоящий и.., сон? Все сон? Сон?". На глаза навернулись слезы - то ли оттого, что она напряженно вглядывалась в лица, то ли оттого, что в ней вдруг возникла обида на несправедливость бытия...
  - Ну-ну, дорогая. Не нужно плакать. Ничего ведь не случилось. Вы вспомните свое имя позднее - только и всего.
  Ей не хотелось, чтобы сейчас с ней сюсюкались, поэтому, она собралась и довольно внятно произнесла:
  - Меня зовут Светлана.
  - Вот и умничка, Светочка. Очень приятно. А меня зовут доктор Райсман, или попросту - Давид Карлович. Я тот самый врач, который лечит вас. Кстати, Светочка, раз уж вы показали нам, что помните, как вас зовут, - может, вы также вспомните, что с вами случилось?
  Ей хотелось съязвить. Почему-то мягкий голос врача раздражал ее. На языке так и вертелось: "Поскользнулся. Упал. Потерял сознание. Очнулся. Гипс". Она бы и сказала это, если бы... если бы не возникший откуда-то страх - очутиться в психушке. А потому, она ограничилась одним единственным словом:
  - Авария.
  - Вы попали в аварию? - тут же уточнил раздражавший голос.
  - Не совсем. Меня сбила машина.
  - Вот и чудненько. Нет, не то, что вас сбила машина - это как раз отвратительно. А то, что вы пришли в себя и все прекрасно помните. И не просто "чудненько", а просто удивительно. А вы не помните, когда это было?
  Она не помнила. Все дни до Этого - до аварии, до этого сна - были одинаковыми, однообразными, поэтому, она затруднялась назвать дату, когда все случилось.
  - Я не помню, - сказала Света. - Я шла с работы домой.
  - Хорошо. А...
  - Скажите, доктор, - перебила она его своим хриплым голосом, - а почему я так плохо вижу? Это из-за травмы головы?
  - Что? Т.е. как плохо? Вы вообще ничего не видите?
  - Нет, вижу. Но мне, будто что-то мешает.
  - Ах, боже ты мой. Ну, конечно же, мешает! Это же повязка на голове. Она слишком низко сидит - почти закрывает глаза. Я вообще удивляюсь, как вы там хоть что-то видите - под этой повязкой. Мы все поправим. А сейчас - отдыхайте. Мы позвоним вашей семье - они о вас волнуются.
  - Да-да. Семья. - Тихо произнесла Светлана.
  - А, вот еще вопрос, Светочка. Что вы произносили вначале? Какое слово? Это вы пытались произнести свое имя?
  - Что-то в этом роде...
  - Что-то было в этом слове... Что-то знакомое. Как-будто я его уже слышал...
  - Ой, доктор. Теперь, когда вы сказали, и мне оно показалось знакомым. Мне кажется, я даже догадываюсь, где я его слышала.
  - Может быть, во сне? - пробормотала Света. Ей хотелось, чтобы этот разговорчивый доктор, и медсестра, и другие люди, сохраняющие молчание, наконец-то оставили ее впокое, оставили ее одну, чтобы она могла в одиночестве насладиться отчаянием.
  - Сон, вы говорите?... - задумчиво пробормотал доктор.
  - Да, нет! Какой сон?! Я почти уверена, что это слово звучало в целом ворохе непонятных слов и звуков нашего невменяемого принца.
  - Вы думаете, Фимочка? Чтож, вполне возможно, что вы правы, правы. Мы столько раз пытались "наладить с ним контакт", что, в конце концов, что-то из слов, которые он все время повторяет, могло осесть у нас в головах. Ну, не будем утомлять нашу больную. Отдыхайте, Светланочка. Теперь уже дело пойдет к лучшему.
  - Спасибо, доктор, - вяло отозвалась она. Это все, на что ее хватило. Снова начала болеть голова, и, медсестра, выходившая последней, взглянув на пациентку, догадалась о ее состоянии, или же - просто выполняла данные ей распоряжения - подключила ее к капельнице. Вскоре, голова стала успокаиваться, веки тяжелеть. Светлана снова уснула.
   Глава 36.
  - Авилан, я же знаю, что вы не спите.
  - Миркри, не приставай.
  - Авилан.
  - Звезды! Отчего же мне так плохо? Мы вчера неплохо повеселились, да, Миркри?
  - Вчера? Повеселились? О чем вы, моя госпожа?
  - М-м-м, я вся, как побитая. Я снова перебрала твоего зелья, Миркри? Меня же всю изъездили...
  - Авилан, да откройте же глаза!
  - Не шуми. Открываю, открываю... Вернее, пытаюсь... Ой, а где это я? В какие трущобы мы опять с тобой попали, Миркри?
  - Посмотрите на меня. Вы снова все вспомнили?
  - Вспомнила? Ты шутишь? Да я вообще ничего не помню. Где мы были, что вытворяли, где сейчас...
  - Постарайтесь сосредоточиться...
  - Вот так сразу? Миркри, не томи. Дай прийти в себя. Пригласи кого-то из слуг - мое горло полно песка, и вся я чувствую себя так, будто валялась где-то в отхожем месте.
  - Вот, глотните. Это освежит вас немного.
  - Что за гадость ты мне подсовываешь? И почему мы оказались здесь, где нет даже слуг, способных меня обслужить?
  - Я отвечу на все ваши вопросы, госпожа. Но не сейчас.
  - Почему это?
  - Ваше высочество, вы были больны, вы помните это?
  - Была больна? Это я сейчас себя чувствую больной!
  - Давайте проясним все же ситуацию, Авилан. Значит, теперь вы говорите, что не помните о своем замужестве?
  - Ой, а я что - вышла замуж? Так это я так напраздновалась? Погоди-погоди, дай сосредоточиться. Да, точно. Я выходила замуж, мы решили подшутить над этим надутым снобом - моим будущим мужем, и я должна была разыграть обморок. Но во время церемонии мне, в самом деле, стало нехорошо. А потом... а что потом? Я не помню... Где я, Миркри? Что со мной? Кто был этот тип, с которым ты болтал?
  - Вы, в самом деле, ничего не помните, ваше высочество? Ничего, что случилось после этого?
  - А что случилось? Миркри, меня твои вопросы начинают раздражать. Скажи мне уже, что происходит, и давай покончим со всей этой неразберихой. Я хочу вымыться, расслабляющий массаж, поесть хорошо. Это для начала.
  - Авилан, после того обморока вы долго болели, а когда очнулись - ничего не помнили о себе - ни кто вы, ни кто все окружающие вас люди...
  - Ты шутишь так, что ли? Как такое может быть?
  - Я не шучу.
  - Но это невозможно! Сейчас то, я помню и кто я, и кто ты...
  - Но вы не помните того, что с вами случилось за последние недели. Не так ли? Вы не помните, что вышли замуж, что ваш муж приказал выставить меня за пределы планеты...
  - Что он посмел? ЧТО?!? Ты принадлежишь мне! И только я могу решать, где тебе быть и как! Где он? Я хочу поговорить с ним... Хотя, если мы тут с тобой... Он тебя вернул, Миркри? Или же выставил и меня, когда я устроила ему сцену?
  - Я не думаю, что та Авилан, какой вы были после предыдущего пробуждения, сильно волновалась обо мне. Она пугалась меня, будто бы видела в первый раз.
  - Шутишь? Наверное, разыгрываешь?
  - Нет. Я же говорю, вы не помнили ничего. Ни себя, ни меня, ни Юва. Герцог не мог поверить в это, привел меня к вам, но вы смотрели на меня со страхом и отвращением. Вы так не смотрели на меня даже тогда, когда нашли меня в тех трущобах много лет назад.
  - Я не верю...
  - И, тем не менее, это так. Более того, чтобы освежить вашу память, я поцеловал вас, а вы прогнали меня прочь! И меня, и герцога.
  - Наверное, у меня было помешательство. Так мне после этого сейчас так плохо?
  - Нет, это случилось раньше - еще до вашего брака.
  - Ах, да... Я все-таки вышла замуж...
  - О, да!.. И смотрели при этом на мужа влюбленными глазами.
  - Нет!
  - Да! А на следующее утро наш новобрычный выставил меня вон. А вы даже не попытались меня разыскать. Тогда я разыскал вас сам.
  - Ты тайно вернулся? Как ты сумел?
  - Нет, я выкрал вас. Вернее, вас выкрали другие для меня. И привезли сюда, в это заброшенное и тихое местечко, на эту отсталую планету, где вас никто не станет искать...
  - Я не понимаю, Миркри... Зачем? Я сама бы тебя нашла и вернула бы. Зачем ты меня выкрал и привез в эту глушь? Да, благодаря этому ко мне вернулась память и рассудок, но, я думаю, ве вернулось бы на круги своя и без этого. А ты завез меня, звезды знает куда... Теперь, вместо того, чтобы наслаждаться отдыхом, мне снова придется отправится в путешествие назад.
  - Никуда вы не поедите.
  - Т.е. как это? Что ты выдумываешь?
  - Я не для того вас выкрал, чтобы возвращать.
  - Миркри, что за глупости ты несешь? Для чего ты меня выкрал?
  - Это не глупости. У меня на вас свои планы.
  - Планы?
  - Вот именно. К тому же, этим шагом я спал вас от уничтожения. И вы должны быть мне благодарны, что живы, что не последовали примеру своего муженька.
  - Что ты хочешь этим мне сказать?
  - Только то, что ваше замужество было недолгим - уже через несколько дней ваш муж был убит. Вас ждала та же участь, но я решил, что вы можете еще пригодиться.
  - Ты решил? Я должна была умереть? Я могу пригодиться? Ты сошел с ума, Миркри?
  - Нет, ваше высочество. Не сошел. Просто перестал быть вашей игрушкой. Теперь не вы строите планы на мой счет, а я на ваш... Впрочем, я давно уже их имел, просто мне было выгодно играть под вашу дудку.
  - Я не понимаю...
  - Это неважно. Главное, что я знаю, какая роль в этой игре отводится вам. А также - вашему потомству.
   Глава 37.
  Светлана проснулась от какого-то смутного беспокойства. Она не понимала, откуда оно идет, но оно было. Вокруг нее хлопотала одна из медсестер - ее тело, так долго находившееся без движения, нуждалось к подгоовке к нормальной жизни - массажи, физеотеррапия, втирания, уколы. У нее оказалась сломана левая нога - именно в нее ударилась машина. Но, благодаря неподвижности, в которой она находилась все это время, пока была в коме, кости почти срослись.
  Последующие дни прошли в мучениях - медперсонал пытался поставить Светлану на ноги, заставить ее ходить, чтобы поскорее выписать и освободить занимаемую ею койку. И Светлана, соответственно, внутренне сопротивлялась этому. Выздороветь - это значит снова вернуться в работу, в коллектив, в пустоту. А семья...
  Да, они были рады по-своему тому, что она выжила, но Светлана заметила - они уже смирились с тем, что ее нет, смирились с тем, что ее уже больше не будет. Смирились, приняли, как факт, и построили планы на свою дальнейшую жизнь в соответствии с этим. А ожившая Светлана им все это построение ломала. Она бы предпочла пока побыть в больнице, еще побездельничать.
  Её перевели в обычную палату - для выздоравливающих, и, оказалось - у нее две соседки. Они были лежачими. Только Свету заставляли по чуть-чуть ходить. Но она не усердствовала, понимая, что чем раньше начнет управляться с костылями и гипсом, тем скорее ее выпишут долечиваться дома.
  Соседки были относительно молодыми - одной было что-то около тридцать лет, а другой - чуть за сорок. Светлана вначале обрадовалась, что не со старухами лежать. Но потом она скисла - обе были заядлыми сплетницами. Их рты практически не закрывались, и Светлане хотелось демонстративно засунуть тампоны в уши, чтобы не слышать их. Она поступила проще - попросила из дому принести ей СД-плейер и компакт-диски с музыкой и книгами.
  Естественно, ее соседки были таким отношением недовольны, и, наверняка, и о ней посплетничали вволю. Света даже как-то услыхала, что-то вроде: "больная на голову" и " что ты хотела? Получила такой удар - черепушка треснула, как перезрелый арбуз". Но она только пожала плечами, в ответ на услышанное, стараясь не слышать, не вникать.
  Нет, Светлана держалась подальше и от соседок, и от их сплетен, и от забегавших медсестер, что не добавило ей популярности. А беспокойство ее нарастало. И она не могла понять его причину - будто что-то пропустила, что-то важное...
  А потом, в один из дней, в палату зашла Серафима, и зашепталась с ее соседками, обмениваясь очередной партией сплетен, и что-то в них привлекло ее внимание. Она прислушалась.
  - Ну и что там с нашим принцем?
  - С вашим? С чего бы это? Он общий или ничей.
  - Да, ладно, Фим, ну чего ты придираешься к словам...
  - Фим, он все еще не говорит ничего внятного?
  - Ой, сегодня опять полицейские были - а толку? Он вообще перестал говорить что-либо, лишь кивает на свою кисть, будто мы должны что-то там понять исходя из этого.
  - Может, у него рука болит?
  - Как же - болит. Он Ривку так схватил своей ручищей, что у той синяки на запястье появились.
  - Тогда в чем же дело?
  - Я думаю, что он намекает на браслет, который был на его руке, когда его нашли.
  Светлана, которая прислушивалась к этому разговору с волнением и беспокойством, после этих слов лишь побледнела, мысли ее заметались, а уши - будто вытянулись в сторону сплетниц.
  - Браслет? Золотой?
  - Да, нет - какой там... Не золотой. Хотя, очень красивый. Браслет сняли с его руки, чтобы не мешал, и вместе с остальной одеждой - тоже, кстати, весьма странной - будто бы он артист, играющий в какой-то несовременной пъесе, и не успел переодется. Полицейские думали, что это реквизит, и именно в театрах нужно искать следы на нашего принца. Нет, ни один из театров, студий и балаганчиков не признал ни его, ни реквзит своим. Объявления по телевидению, фотографии самого "принца" и его вещей, тоже ни к чему не привели. Сегодня полицейские вернули все, сказав, что они им больше не нужны. Но и пациенту тоже пока они не нужны. Оставили на хранение в кабинете у доктора Райсмана. Нужно же будет "принцу" что-то одеть, когда он выйдет отсюда.
  - А скоро его выписывают?
  - Ну, погоди, ты - сразу так и выписывают... Он еще не здоров - ему еще следует зарастить свои переломы. И потом, не факт, что его не перевезут от нас прямо в психушку.
  - В психушку? Почему?
  - А что с ним еще делать? Красота красотой, а голова у него не варит совсем.
  Светлана была полна подозрений. Она говорила себе, что этого не может быть, что - здесь какое-то совпадение, хотя и вспомнила слова, произнесенные при ней, но которым она не придала значения тогда - что в речи какого-то "невменяемого принца" тоже звучало слово "Авилан". Она боялась поверить, а потому, обратилась к трем женщинам:
  - О ком вы, девочки?
  И потом жадно вылавливала крупицы информации из целой лавины слов, вылитых на нее после обязательных иронических замечаний - следствия ее былого невнимания к ним. И, собирая эти крохи, Светлана понимала, что должна сама сходить, убедиться, увериться...
   Глава 38.
  Светлана пожалела о том, что так неохотно тренировалась ходить с костылями, когда попыталась тихо пройтись по ночным коридорам больницы. Да, она догадалась намотать на низ костылей старые полотенца, чтобы смягчить стук о линолиум полов, но ей все равно казалось, что она производит слишком много шума, двигаясь вдоль коридора. Она поминутно дергалась и оглядывалась, боясь, что ее кто-нибудь обнаружит, начнет задавать вопросы, вернет в палату. И что она могла бы сказать, в ответ на эти вопросы? Ведь, она шла не куда-нибудь, а в кабинет доктора Райсмана, который, по слухам, должен был быть открытым - именно в этом кабинете должен был находиться дежурный врач. Из сплетен своих соседок (она, наконец-то, во всю к ним прислушивалась), Света узнала, что сегоднешняя ночь больше всего подходит для несанкционированного обыска в этом кабинете - у дежурной медсестры Николь роман с дежурным врачем Аланом.
  Доктор Алан женат, и является счастливым отцом четверых детей, что отнюдь не заставило его остепениться, а потому, он вовсю наслаждается радостями ночных дежурств в сестринской. По слухам, дежурившая только в дневное время молоденькая медсестричка Мария, тоже когда-то скрашивала ночные дежурства этого доктора, но, будучи уже в предродовом состоянии - дохаживала, если не последние дни, то уж последние недели точно, - не могла себе позволить бессонные ночные подвиги. Она отлично знала, кто ее заменил на этом поприще, и, всякий раз, когда им с соперницей приходилось встречаться, сжимала губы, бросая Николь вызов. Мол, как только она выйдет из декрета, она снова займет свое место на койке в сестринской. На что, ее более опытная "коллега", также молча отвечала - попробуй, - отлично понимая, что Мария еще не способна вообразить, что значит маленький ребенок, и, что ей еще долго не увидеть ночных дежурств, как своих ушей. А, вот сама Николь, рожать от доктора Алана не собиралась, как и не собиралась пытаться увести его у семьи и его четверых детей. Они мило проводят ночи - это да, но у Николь был и дневной друг, с которым она проводила свое свободное время, с которым она планировала рано или поздно сойтись, вступить в брак. Вот тогда она и подумает о детях, может быть... Или нет, если все еще будет находить удовольствие в ночных кувырканиях с Аланом.
  Света поражалась этому потоку информации. Её кумушки-соседки, казалось, знали не только о том, кто и что делает в больнице, но и то - кто и о чем думает. Но в данный момент она была им благодарна за эту осведомленность - благодаря ей, она и смогла выйти сегодня ночью "на разведку", не боясь, что обязательно наткнется на дежурного врача или медсестру. Осторожно, стараясь создавать как можно меньше шума, что ей казалось сверхестественным трудом - во всяком случае, она уже вся была потной и разбитой, - Света приближалась к кабинету доктора Райсмана. Этот кабинет находился рядом с сестринской, и, проходя мимо нее, она остановилась, прислушалась. Оттуда доносились мерные стоны и поскрипывания - парочка "работала". Света улыбнулась и снова оперлась на костыли - еще метров 5-6. Опасаясь, что дверь заперта на ключ, она чуть помедлила у двери, переводя дух, но все же, потянулась к ручке - дверь поддалась. В кабинете горел свет, видимо, таким образом доктор Алан поддерживал видимость нахождения на рабочем месте, якобы, он удалился лишь минуту назад. Света внимательно оглядела кабинет, убедилась, что он пуст, и, только после этого прошла к шкафу, где хранилась сменная одежда доктора Райсмана и его дежурного коллеги. У дверцы шкафа она снова помедлила, опасаясь, что она может скрипнуть, но взяла себя в руки. Выдвигая один за другим ящики за приоткрытой дверцей, она убедилась - шума не создает. А потом наткнулась на искомое - пакет с приколотой к нему квитанцией из полиции.
  Минутным делом было - достать пакет, заглянуть в него. И понять - почему странного больного называют "принц". Одежда была мятая, рваная, грязная, окровавленная, и все же... все же... это был костюм принца из сказки, или "театральный инвентарь", как назвала его Серафима. Света подумала - как в таком тряпье они, по словам Серафимы, собираются выписывать его? Но отложила этот вопрос на потом, протянув руку, касаясь ткани. Рука задрожала, узнавая... что? Знакомую ткань? Но она - эта самая рука - никогда не была знакома, ни с этой тканью, ни с подобными ей.
  В одном пакете, вместе с одеждой, находились и сапоги, и разные млочи, аккуратно упакованные в пакетики, с прикрепленными к ним бирочками. "Странная у нас полиция, - подумала Света, - они вроде ищут человека, чуть ли не ежедневно названивают в больницу или приходят, чтобы справиться - не заговорил ли незнакомец на понятном языке. Но они только сфотографировали одежду и аксессуары , чтобы время от времени вещать по телевидению: "...тому, кто что-нибудь знает об этом человеке... и т.д.", но вряд ли провели анализы, экспертизу, чтобы определить - где изготовлен, из какого материала, где продавался и т.д. Да, все эти сериалы: "След", "Криминальная экспертиза" и пр. еще будут оставаться фантастическими, пока полиция будет ориентироваться на слухи, сплетки и доносы".
  Света скользнула рукой в пакет,и, наконец, нащупала искомое - дрожащие пальцы выскользнули наружу, сжимая... сжимая...
  Да, это были они - свадебные наручники-браслеты, которые она своими руками защелкнула на запястии принца Слемиона в день бракосочетания. Или не она? Или это была Авилан, которая ей приснилась? Но как ей могли присниться эти браслеты - именно эти, а не какие-нибудь другие?
  Как дней победы два кольца,
  Нас эти обручи сковали.
  И, будто, тайны два венца
  Над головою засияли.
  
  И были клятвы. И восторг
  От нежных чувственных касаний.
  И обруч вспомнить мне помог
  Слова бесценнейших признаний.
  
  И тяжесть сладостных оков
  Мне не мешал взлетать и падать.
  А счастья радужный покров,
  Пусть и казался мне суров,
  Явился главною отрадой...
  И в счастье был мой вечный зов.
  Так эти ли браслеты ей привиделись во сне. А если... если... Если это был не сон? Тогда почему она здесь? Почему она в своем теле? Её миссия выполнена? Или же, наоборот, она с ней не справилась? Или... или доктор Друиен нашел способ вернуть меня назад, но почему он не уточнил у меня - хочу ли я возвратиться? Нужно ли мне это? Вопросы...вопросы. И все без ответов.
  Света опустила пакетик в карман больничного халата, вернула пакет с остальными вещами в шкаф, на полку. Пора было сматываться отсюда.
  Проходя миом сестринской, Светлана снова прислушалась - равномерные стоны и скрип кровати подтверждали миф о сексуальной неутомимости доктора Алана. Приволакивая уставшую ногу, жалея, свои почти онемевшие руки, она возвращалась в палату. Но прошла мимо нее. Она, ведь, выяснила и где ЕГО палата. Если там, в самом деле, ОН - он заслуживал того, чтобы ему вернули его свадебный браслет.
  Ксчастью, палата "принца" находилась недалеко, и, к счастью, как Светлана выяснила заранее от своих соседок, в палате кроме него больше никого не было. Он был там единственным больным. По разным причинам.
  Она ничего не планировала заранее. Это был импульс. Она просто хотела войти, увидеть, и если что - вернуть законную вещь. Она и будить то его не собиралась - так, тихонько подсунет ему браслет и все. Именно таковы были ее планы, когда она окрывала дверь в палату, тихо протискивала свое тело на костылях в образовавшуюся щель, и, боясь - что ей помешают сделать это. Только, когда Света затворила за собой дверь, она посмела бросить взгляд на кровать, и на лежащего в ней мужчину.
  Разумеется, это был он. ОН! Осунувшийся, немного помятый, но Он. И он спал. Это придало ей смелости. Она коснулась браслетов через ткань халата, набралась от них еще чуть-чуть уверенности, и снова, стараясь не шуметь ни костылями, ни загипсованной ногой, потащилась в сторону кровати. Как он был красив, этот спящий мужчина - даже сейчас - с тенями под глазами, побледневший, и немного потерявший свою золотистость. "Интересно, думала она, - а местным врачам не пришло в голову, что он - инопланетянин? Или он полностью соответствует "земному образцу" человека? Наверное, да - уж, врачи то, не полиция, уж они то, обратили бы внимание на несоответствия".
  Тяжело опираясь на костыли, Света рассматривала спящего человека, отлично сознавая, что видит его в состоянии покоя и сна впервые, ведь, даже в их единственную ночь, именно Слемион видел ее спящей, а не наоборот. Она понимала, что рискует, продолжая оставаться здесь, но не могла себя заставить оторваться от созерцания - Он реальный, Он живой!. Уже почти не чувствуя усталость, Светлана приготовилась проторчать у кровати вечность, но обнаружила, что ее принц из сна - связан. Его, видимо, и в самом деле считали сумасшедшим, способным навредить и себе и другим - ремень стягивал его грудь, препятствуя попыткам привстать, руки, привязанные ремнями к постели, делали попытку освободиться, нереальной. И только ноги, загипсованные ноги, оставались относительно спокойными - если не считать подвешенных к ним грузам и креплениям.
  Внезапная злость обожгла Свету изнутри - да как они посмели!!! Не раздумывая, она отставила костыли в сторону, оперла их о кровать у ног, сама осторожно присела на край кровати и принялась расстегивать тугие ремни, едва ли, не обдирая при этом пальцы до крови, т.к. все еще была зла, и торопилась поскорее справиться с делом. Одна рука свободна, потом - настал через другой - и это было сложнее, ей приходилось перегибаться через его тело, и, наверное, она все же касалась его, невольно, невзначай... Когда Светлана справилась со вторым ремнем на руке, пришло время для ремня на груди - он не был затянут, скорее, наоборот, лишь создавал видимость, т.к. находился как раз на уровне перетянутых повязками ребер. Она заколебалась, на мгновение - обвела глазами его обнаженные участки тела поверх повязок. Его обнаженные руки, плечи, не закрытые теперь простыней, опустившейся во время "освобождения от пут", были со следами синяков, и царапин - уже заживших почти, но еще видных глазу. Света снова подняла глаза на его лицо и вздрогнула - Слемион смотрел прямо на нее. Она застыла под его взглядом, как кролик перед удавом, забыв о последнем ремне, о наручника-браслетах в кармане, о находящихся где-то дежуривших Николь и Алане.
  Слем сам, пошевелив затекшими от постоянного лежания в одном положении руками, стал расстегивать последний ремень, отведя от женщины взгляд. И пока он возился с ремнем, Светлане удалось взять себя в руки, во всяком случае - хотя бы внешне.
  - Кто вы? - наконец спросил Слемион, справившись с последним ремнем, и пошевелив затекшим телом. - Его пристальный взгляд вновь вернулся к сидящей рядом женщине, которая явно что-то обдумывала, судя по ее напряженно-сосредоточеному взгляду. Она вздрогнула, в ответ на его слова, и Слем снова тоскливо вздохнул. - Вы тоже не понимаете меня, да?
  - Я понимаю вас, ваше высочество, - хрипло ответила Света, сама в ужасе от того, что и в самом деле все еще понимает его, и может изъясняться на его языке.
  - Кто вы? - Рука Слема мгновенно обхватила запястие его гостьи, как-будто он боялся, что она сейчас убежит, невзирая на свой гипс и прислоненные к кровати костыли. - Кто вы? И где я?
  - Успокойтесь, - Света внутренне поморщилась - его хватка и в самом деле была жесткой и болезненной, как и утверждала Ривка, по словам Серафимы.
  - Где я? Кто меня пленил? - Слем и не собирался отпускать свою пленницу.
  - Никто вас не пленял. Вы здесь на излечении, только и всего.
  - Несмотря на это? - он указал на свои путы, часть из которых сняла она сама.
  - Я так понимаю, что эти ремни скорее для того, чтобы вы не навредили сами себе, чем попытка не дать вам сбежать.
  - Да, неужели? Почему же вы освободили меня от них?
  - Я просто не могла видеть вас связанным, ваше высочество.
  - Вы знаете меня... вы понимаете меня... кто вы? И где мы? Почему эти люди говорят непонятно что, непонятно на каком языке и совершенно не слушают меня?
  - Вы очень далеко от своей родины, ваше высочество. Стоит ли удивляться, что местные жители вас не понимают.
  - Но вы то, вы понимаете меня!
  - Я - исключение. Одно единственное. И я пришла вам помочь.
  - Помочь мне? Как? Будете моим переводчиком?
  - Нет, ни в коем случае. Я думаю, это будет ошибкой. Хотя... можно будет обдумать и этот вариант. А сейчас, скажите мне, что с вами случилось после того, как вы отправились с договорами, чтобы заключить альянс с Гильдией окраинных миров? Кто на вас напал?
  - Вы и это знаете? Да, кто вы?
  - Это неважно. Я знаю немногое. Поступило сообщение о нападении на ваш флот, о вашем исчезновении. Стали распростряняться слухи о вашей гибели, но ...м..м..м ваша жена, принцесса Авилан, выступила с заявлением, которое несколько поумерило эти слухи.
  - С каким заявлением?
  - Она заявила о своей твердой уверенности в том, что вы живы, и, что ваше возвращение - лишь вопрос времени. Она попросила свой народ лишь считать вас временно пропавшим без вести.
  - Наверное, она действовала так по указке Эда, - пробормотал Слем, тем не менее, светлея лицом.
  - Вы имеете ввиду своего советника Эдейбиона Кразмира Третьего? Нет, ваша жена руководствовалась не его словами. Эдейбион тут же отправился на ваши поиски, и, по последним данным, его корабли прочесывали пядь за пядью пространство в районе катастрофы. И все зря. Вы, оказывается, здесь. Как? Почему?
  - Где здесь? Что вы имеете ввиду?
  - Не торопитесь.
  - Но я хочу знать! Кто помогает моей жене управлять Эквинетом, ведь она... - он замялся.
  - Насколько мне известно, рядом с ней находятся ее друзья - герцог Ювелий Вайнеку и его кузина, и подруга Авилан - Торри. Именно они, скорее всего, и помогают ей в это трудное время. И это все, что мне известно о событиях в вашем королевстве. А теперь, давайте вернемся сюда, и попытаемся выяснить, как вы здесь оказались. Что вы помните?
  - Последнее, что мне удается вспомнить, это крик моего капитана "Нас атакуют!" И почти сразу же за этим, темнота. А очнулся я уже здесь - среди этих странных людей. Но где это "здесь", и как я в этом "здесь" оказался? Я не знаю. Не понимаю. И меня никто не понимает. Они раздели меня донага, забрали у меня все, даже... - Слем замолчал, а Света вспомнила, зачем, собственно, она заявилась в палату к незнакомцу. Запустив свободную руку в карман халата - вторую все еще сжимал Слемион - она извлекла оттуда пакетик с его брачными браслетами. Слем дернулся им навстречу, но, тут же замер, не сводя с них глаз, ожидая, что же женщина станет делать дальше. А Светлана молча достала наручники-браслеты из пакетика, отодрала от них полицейскую бирку, убедилась, что они не повреждены, и спокойно защелкнула их на левом запястии принца. Почти спокойно. Как и в день бракосочетания, пальцы ее дрожали - только это была другая рука, другие пальцы.
  Она и сама испугалась своего жеста - сначала неосознанно, а потом, когда вспомнила инструкции Друиена перед свадьбой: "Браслеты на руку мужчины может одеть или он сам, или его жена. И только так. И наоборот..." - потом она готова была провалиться на месте, но лишь испуганно подняла глаза на принца. И уперлась в его пристальный взгляд.
  - П-прошу п-прощения, в-ваше в-выс-сочество, - внезапно заикаясь, пробормотала она. - Я не должна была так поступать.
  - Да, не должны.
  - Это вышло случайно, - она отвела глаза, стараясь взять себя в руки. - Я забыла об этом вашем ритуале.
  - Но вы о нем знаете. Вы вообще много знаете. Вы можете мне помочь? Связаться с моими кораблями, или... - его остановил ее горький смех. - Почему вы смеетесь?
  - Ваше высочество, я попытаюсь вам рассказать, куда именно вы попали. Только... ради бога, давайте вести себя потише. Меня не должны здесь застать. Не сейчас, по крайней мере. Не прежде, чем я обрисую вам создавшуюся ситуацию.
  - Я слушаю вас, и соглашаюсь с вашими требованиями, хотя и не понимаю ничего. Но, прежде чем вы начнете, я прошу вас представиться. Я хочу знать, с кем имею честь разговаривать.
  - Вы задаете несущественные вопросы, ваше высочество. Я - никто, и звать меня - никак. Я ничего собой не представляю в этом мире - просто обычный обыватель, каких миллионы, миллиарды на этой планете. За мной нет ни силы, ни власти - ничего, что могло бы вам хоть как-то помочь. Все, что я могу - рассказать, где вы находитесь, и - дать вам совет, как себя вести в сложившейся ситуации. Но, поверьте мне, это больше, чем мог бы вам помочь любой из остальных граждан этой планеты.
  - Это почему?
  - Сейчас объясню. Только, ваше высочество, постарайтесь не перебивать - у нас мало времени, да и... я устала, мне пришлось потратить достаточно сил, чтобы выручить ваше сокровище. - Света кивнула на его браслеты, но поднять взгляд на Слема так и не решилась. Но, будто кожей почувствовала, как он бросил взгляд на наручники, потом - на ее костыли, прислоненные к кровати, на ее ногу в гипсе. И именно в этот момент в коридоре раздались голоса и смех. И эти "голоса и смех" напугали мужчину и женщину, замеревших в полумраке палаты. Только сейчас у Светы мелькнула мысль, что Слем спит не в полной темноте, как все нормальные люди, что его палата освещена, хоть и не сильно, слабым светом ночника, явно принесенного кем-то из медицинского персонала из дому. Все это мелькнуло у нее в голове в те мгновения, пока рука ее тянулась к костылям. Вот она вцепилась в них, как утопающий цепляется за спасительный круг, помедлила, решая - то ли опереться на них, встать, то ли... Размышляла она недолго, и, вот уже, ее рука опускает костыли на пол, а сама Света принимает позу человека, готового нырнуть под кровать.
  В глазах Слемиона напряжение сменилось ироничной насмешливостью, потом - задумчивостью, и, наконец - решимостью. Голоса в коридоре прошли мимо и стихли, когда он, приподняв одеяло, и, отодвинувшись на край кровати - насколько это было возможно в его положении, прошептал:
  - Ложитесь лучше в кровать, а не под неё, иначе, мне придется последовать за вами, а в моем состоянии это было бы затруднительно.
  - Последовать за мной?
  - Разумеется! Не думаете ли вы, что я буду находиться в кровати в то время, когда моя гостья находится под нею? Я ведь - принц высокоразвитого государства, а не какой-либо дикий варвар, ценящий женщину ниже подстилки под кроватью. - И, видя ее - то ли растерянность, то ли нерешительность, сердито проворчал: - Ну, же! Быстрей! Так нам будет удобней разговаривать, оставаясь незамеченными. Не думаете же, вы, что я заманиваю вас в кровать, собираясь предложить что-то неприличное?!
  - Что вы, ваше высочество. Мне бы это даже в голову не пришло. - Светлана надеялась, что он не смог уловить ни грусти, ни тоски и отчаяния в ее голосе. Она поняла, что он в какой-то мере прав - разумнее, если они будут разговаривать почти "ухо к уху". Но это положение было и насмешкой - так близко, и, одновременно - так далеко. Она оставила костыли на полу, а сама стала пристраивать свой гипс рядом с его подвешенными ногами, а потом - свое тело рядом с его телом. Ногам было просторней. А, вот их плечи тесно прижимались друг к другу - все-таки, больничная кровать отнюдь не двуспальное брачное ложе.
  Или же Слем что-то уловил в ее голосе или в лице, но он внимательно следил за ней - внимательно и настороженно. И это нервировало ее, сбивало с толку.
  - Не смотрите на меня так, Слем. Вы меня смущаете.
  - Так? Это как? И... разве я Слем?
  - Прошу прощения, ваше высочество, - она снова готова была откусить себе язык. И этот его взгляд... - от него надо как-то отвлечься, иначе, она наговорит глупостей, из которых потом не сумеет выкарабкаться. - Прошу прощения, но давайте вы постараетесь не смущать меня, а я постараюсь вам вкратце изложить ситуацию, в которой вы оказались.
  - Я вас слушаю.
  - Итак, что вы знаете или помните о Земле?
  - Земле?
  - Да, о планете, которая носила имя "Земля".
  - Да, я вас понял. Я знаю не очень много - лишь то, что там жили наши прародители - именно эта планета породила человеческую расу, к которой принадлежу и я.
  - Что еще?
  - Ну,.. честно говоря, это почти и все - эта планета так давно перестала существовать... впрочем, кое-что мы изучали в школе, и если поднапрячься, я постараюсь вспомнить философов, полководцев, политиков и прочих людей, оставивших заметный след в истории этой планеты. Только я не понимаю - к чему вам это?
  - Мне это и не нужно. Только то, что вы знаете, что это за планета, и, что - вы уверены, что эта планета давно перестала существовать. А, вот теперь, слушайте меня внимательно! Сейчас вы находитесь именно на Земле.
  - Т.е., вы хотите сказать, что сведения о гибели планеты были ложными?
  - Нет. Просто вы попали в тот период времени, когда планета была еще жива, а разговоров о грядущей катастрофе не было и в помине.
  - Абсурд.
  - Отнюдь.
  - Вы хотите сказать, что я каким-то образом пересек не только пространство, но и время?
  - Да, это так. И не нужно смотреть на меня, как на сумасшедшую. Я то, в отличие от вас, у себя дома. И я знаю место, в котором я живу. И я знаю язык, на котором разговаривают местные жители. В отличие от вас, правда?
  - Но вы знаете и мой язык, а также - кто я. А также то, что происходило в королевстве после того, как я его покинул.
  - Знаю. Потому что и сама совершила "путешествие", подобное вашему. И только недавно вернулась. А потому, могу дать вам совет, как себя вести, и чего вам ожидать.
   Глава 39.
  - Что вы совершили?
  - Послушайте, ваше высочество, - устало протянула Светлана. - Давайте обойдемся сейчас без ненужных вопросов. Да, я тоже совершила такой же пространственно-временной скачек. Я не знаю, по какой причине - то ли, судьба как-то крутит нами, то ли - это был случайный выбор небес, то ли - здесь замешаны какие-то люди - нелюди, ставящие на нас эксперименты... В общем, по какой-то причине, мы с вами совершили это путешествие - я чуть раньше, вы - позже. Я попала в ваш мир, вы - в мой. Я, в конце концов, снова каким-то неведомым образом вернулась домой. Возможно - вернетесь и вы. Но как быстро? И как вам жить все это время? И остается еще один вариант - может быть, ни, те же шутники, что помогли вам тут оказаться, ни - ваши люди, которые разыскивают вас слишком далеко от этого места - не смогут вам помочь, и вы останетесь жить на этой планете и в этом времени. Навсегда.
  - Абсурд!
  - Абсурд? Почему?
  - Даже, если вы сказали правду, если я и в самом деле на той самой Земле, мне всего лишь стоит объясниться с высшими правителями - думаю, они помогут мне выйти из данной ситуации.
  - Неужели?
  - А почему нет?
  - А как вы будете с ними объясняться - с вашими высшими правителями?
  - Ну, я думаю, кто-нибудь знает мой язык, сможет меня понять. Или же - вы будете мне переводить.
  - Вы ничего не понимаете. Ничего! Я сейчас даже не имею в виду то, что я единственная, кто вас понимает. Но вы должны понять, в каком месте вы оказались!
  - Не понимаю. Причем здесь место? Вы, ведь, тоже, по вашим словам, оказались в мире, который был вам незнаком и чужд, и вряд ли вы знали язык, на котором общаются в моем мире, и, тем не менее, вы выжили там, выучили язык и сумели вернуться домой. Так почему же я не могу проделать то же самое?
  - Потому, что если бы в вашем мире, люди узнали, что я житель другой планеты, меня не отправили бы в какое-нибудь закрытое заведение, в какую-нибудь тайную лабораторию, для экспериментов, вскрытия, допросов или еще чего-нибудь в этом роде, что, скорее всего, станет с вами, как только станет известно о вашем неземном происхождении. Я удивлена, что до сих пор, ни у медиков, ни у полицейских не возникло подобной мысли. Возможно, вам повезло. Ваш наряд принимают за костюм артиста театра. Труднее им смириться с вашим непониманием ни одного из известных им языков, как и с непониманием того, что Вы им пытаетесь сказать.
  - Все не может быть так сложно.
  - Все именно так сложно. В настоящее время человек и человечество только на пороге космической эры. Да, земное притяжение преодолено, группа космонавтов периодически покоряет просторы околоземного пространства, даже, высаживались и бродили по нашему спутнику. Но это и все. Экспансия космического пространства - еще лишь фантазия, мечта. Даже, если благодаря какому-то чуду, вас не станут разбирать на запчасти, никто не сможет вам помочь достичь ваших земель - наука Земли еще не столь развита. Зато, можете мне поверить, из вас теми или иными средствами постараются вытащить все знания о технологиях, применяемых в вашем мире. И вам не поверят, если вы скажете, что понятия не имеете, как работают ваши корабли и прочее оборудование. И, главным образом, технические характеристики и прочие подробности работы вашего вооружения.
  - Но зачем?!
  - Человек все еще воюет. Воюет не с внешним врагом, а сам с собой. И вы для них, лишь средство стать победителем. И не более. Понимаете?
  - Да. Понимаю. Вам пришлось легче в моем мире. Во всяком случае - вас никто не пытался разобрать на запчасти.
  - Да. Не пытался.
  - Но все же, как вам удалось?
  - Что удалось?
  - Ассимилироваться? Вы же, сумели достаточно хорошо прижиться в моем мире, раз вы, не только хорошо владеете языком, но и неплохо разбираетесь с тем, что происходит в стране, в высшем руководстве. Вы знаете меня, знаете о моей жене и ее окружении. Откуда? И как?
  - Я просто жила в вашем мире. И делала вид, что это мой мир. И вы должны поступать соответствующе. Вы должны постараться выучить язык. Причем, как можно скорее. Но, для персонала, все должно выглядеть так, будто вы не учите его, а вспоминаете. Понимаете?
  - Не совсем.
  - Для того чтобы выкрутиться из этой ситуации, вы должны симулировать полную потерю памяти. Вас ищут, вернее, местная полиция пытается разузнать - кто вы, откуда взялись, что с вами случилось. Им пока ничего не удалось узнать, и не удастся. Вы сами, якобы все забыли после того, как полежали какое-то время в коме. Постепенно к вам начинает возвращаться какая-то память - вы вспоминаете какие-то слова, речь... Но, кто вы, откуда, как зовут - нет. И полиция, и врачи, столкнуться с проблемой, решить которую смогут, в конце концов, только одним способом - дадут вам временно новое имя. Если вам повезет - вас отправят на постоянное излечение в какую-нибудь клинику, для душевнобольных. Но... это вряд ли, не в этой стране. Вы не буйно помешанный, не представляете угрозы для окружающих, поэтому, вас, скорее всего, отправят на "вольные хлеба" - может быть, получите новые документы и сможете начать жизнь с чистого листа. Сможете ли? Другой вопрос. Думаю, если вы освоитесь с речью и прочим, если будете адекватны, за вас решат, что вы способны жить за пределами специальных лечебных заведений. Может быть, какая-нибудь, из сердобольных медицинских сестер, или врачей - даст вам приют в своем доме, постарается "пристроить вас к делу".
   - А вы?
  - Что "я"?
  - Вы могли бы меня... "взять под крыло"?
  - Я не знаю.
  - Почему?
  - Потому, что я не знаю, как буду жить сама. Я вернулась после визита к вам, и все еще где-то там частью своей души. Я сама, в каком-то смысле, инвалид.
  - Почему?
  - Потому что! Что вы заладили "почему - почему"?! Лучше, скажите мне, вы сможете сыграть роль человека, который, утратив память, начинает крупицу за крупицей, слово за словом, собирать ее?
  - Я могу попытаться.
  - Вот и попытайтесь.
  - Вы вели себя также?
  - Так же?
  - Да. В моем мире, вы тоже вели себя, как человек, потерявший память?
  - Что-то в этом роде.
  - Странно.
  - Почему?
  - Что-то вокруг меня слишком много людей, потерявших память.
  Показался ли Светлане в его тоне и словах намек? Она постаралась не обратить на него внимания - так было проще и безопасней.
  - Кто знает, сколько еще людей, так же, как и мы с вами, совершили подобное "путешествие"? Может так оказаться, что эти, так сказать, "эксперименты", вообще касаются каких-то там третьих людей, а мы - лишь случайные жертвы.
  - Вы думаете, мы не единственные люди, совершившие подобное перемещение? Тогда, может нам следует поискать "друзей по несчастью"?
  - Прежде всего, вам стоит позаботиться о том, чтобы суметь выжить в этом мире. А для этого, вам нужно выучить язык и хоть немного научиться ориентироваться в обстановке и в жизни на Земле. К сожалению, здесь пока нет технологий, способных быстро и качественно обучить вас языку или еще чему-нибудь в этом роде. Вам придется медленно и скрупулезно - слово за словом - учится самым элементарным словам - кушать, мама, устал и т.д. Понимаете?
  - Кое-чего я уже нахватался, хотя, и не демонстрировал всем этим людям - они казались мне странными, особенно женщины.
  - Ну, еще бы. С вашей, то внешностью... - пробормотала Светлана себе под нос.
  - А что не так с моей внешностью? - хмуро спросил Слем.
  - Все не так. Вы слишком красивы, понимаете?
  - Нет.
  - Понимаете, в нашем мире считается, что мужчина не должен быть слишком красивым, что есть масса других достоинств, за которые их могут любить женщины. И, тем не менее, женщины слишком часто попадают в ловушки, покупаясь на мужскую привлекательность. Но! По-настоящему красивых мужчин не так уж много - женщин гораздо больше. А вы...
  - Что, я?
  - Вы самый красивый из всех мужчин, что я когда-то встречала. И не только я, но и весь женский персонал больницы. Они же, только о вас и сплетничают, и, несмотря на вашу "странность", проистекающую от того, что вы не понимаете их, а они не понимают вас, все эти женщины без ума от вас, мечтают о вас, как о принце из сказки, или, как о восхитительном плоде клукивите - спелом, сочном. О плоде, который так и просится в рот, и, который хочется съесть, несмотря на то, что после этого может разболеться живот.
  - Вам удалось попробовать клукивиту?
  - Да, чуть-чуть, правда. Мне не захотелось рисковать и маяться животом.
  - Вы - сильная женщина. Я никогда не мог вовремя остановиться. И всегда после этого приходилось лечиться. Но... клукивита - очень редкий, а потому - дорогой плод. Вы хорошо устроились в нашем мире, раз сумели позволить себе лакомиться этим плодом. Или же - здесь тоже растет подобное лакомство? Мне казалось, что его родина - Третьин, и нигде, кроме его высокогорных склонов, невозможно вырастить этот плод.
  - Меня просто угостили. И, в конце концов, это неважно. Я просто привела его для примера, пытаясь объяснить вам причины "странного" поведения женщин этой больницы.
  - Да, понял я, понял. Не стоит повторять. Но мне действительно любопытно узнать, кто угощал вас клукивитой.
  - Ваше высочество, - Светлана решила, что разговор пора заканчивать, - вы не на том пытаетесь сосредоточить свое внимание. - Она поднялась, села и потянулась к костылям, лежащим на полу.
  - Куда вы? - Слем схватил ее за плечо, не позволяя наклониться, потянул к себе. В свою очередь, Светлана, не ожидавшая этого, и, сидевшая неустойчиво вследствие того, что одна ее нога уже находилась на полу, а вторая - в гипсе - все еще покоилась на кровати, пытаясь сохранить равновесие, замахала руками и завалилась на спину поперек его тела. Она отчаянно пыталась вернуться в сидячее положение, и, когда после всех ее резких и порывистых телодвижений, ей это удалось, она с ужасом увидела, что умудрилась стянуть с принца простыню, заботливо укрывавшую его тело до сих пор. А под нею Слем был почти полностью обнажен. Кто-то из врачей или медсестер, снабдили принца земными мужскими трусами, и эта деталь его туалета, показалась Светлане странной и чуждой. Чуждой его прекрасному телу. А еще, глядя на единственную деталь его туалета (не считая гипса на ногах и жесткой повязки на ребрах), вдруг живо припомнились ей события её "брачной ночи". Она тогда долго любовалась его телом - гладила его, ласкала. А Слем - отвечал ей тем же, любуясь ее телом. Хотя, нет. Не её. Телом принцессы Авилан. И об этом не стоило забывать. И именно это решение вывело ее из состояния полутранса, в которое Света погрузилась, глядя на его живот. Она попыталась отвернуться, когда услышала:
  - Я для вас тоже - клукивита?
  - Нет!
  - Нет? Вы уверены?
  - Да. Уверена. Вы для меня, скорее, хьярто.
  - Хьярто? Погодите... Это, по-моему, цветок, не так ли?
  - Цветок. - Свете удалось спустить на пол ногу в гипсе, подхватить с пола костыли. - Очень красивый цветов. Правда, он родом из планеты Амитей.
  - Да, я вспомнил - это прекрасный, но ядовитый цветок. И еще - я удивлен, что вам он известен. - Видя, как она пожимает плечами в ответ, встает, опираясь на костыли, принц потянулся за ней. - Куда вы? Вы считаете, что я ядовит? Вы думаете, что я могу вас погубить?
  - Ваше высочество, уже почти утро, почти рассвело. И вам и мне стоит отдохнуть! - Света старательно отводила от него глаза, опасаясь снова натолкнуться на его пристальный взгляд, на его обнаженные плечи, живот... и на то, что скрывалось под тонкой тканью облегающих "боксеров". Она вдруг вспомнила рассказ о "квентарианской свирели" - истории, рассказывающей о юношеских проделках молодых Эда и Слема. В результате, итогом этих "приключений" явилось то, что оба оказались обладателями "квентарианской свирели" - татуировки, украсившей их самый интимный орган. Слем рассказывал об истории появления этой тату немного смущаясь, впрочем, не пытаясь ни выгородить себя, ни обвинить во всем Эдейбиона. Да и в чем обвинять? Они были тогда мальчишками, только вступающими на путь сексуальных удовольствий, перебравшими горячительных напитков. Именно вследствие этого, наверное, Эду удалось тогда уговорить Слема - посетить тату-салон в Зеленом квартале. И, как память об этой выходке, осталась эта "живая татуировка" - всполохи неслышных мелодий, пробегающих вдоль всей длинны "свирели". Правда, эти всполохи были видны лишь тогда, когда владелец "свирели" был возбужден.
  Света вспомнила, как смеялась в ту ночь, слушая рассказ Слема. Потом - захотела "поиграть на свирели", а потом... Остались в памяти скорее впечатления о ночи в целом, нежели её отдельные эпизоды. А вот сейчас - сейчас ей вспоминались все подробности о проведенной в его объятиях ночи.
  - Постарайтесь поспать, ваше высочество, - промямлила она. - Я тоже займусь этим. А завтра, постараюсь отыскать бумагу, и, записать хотя бы самый необходимый набор слов, который вы должны будете заучить в первую очередь.
  - Как вас зовут? - вместо ответа спросил Слем.
  - Что?
  - Как вас зовут? Прошу вас, скажите мне.
  - Какая разница?! Впрочем, если вам интересно, меня зовут Светлана. Или Света. Как вам будет угодно, так и обращайтесь.
  - Све - тла - на... правильно?
  - Да. Светлана.
  - Свет - ла - на... А-ви-лан... Есть что-то похожее, не находите?
  - Угу. Что-то... Особенно во внешности, - иронизируя, прошипела она себе под нос, хотя... достаточно громко, что бы это не прошло мимо его ушей. - Вы еще помните, как прекрасна ваша жена?
  - Разумеется, помню. А вы? Разве вы не считаете себя прекрасной?
  Света ничего не ответила, лишь бросила на Слема мрачный взгляд. И, опираясь на оба костыля, пошла к двери. Выглянула в коридор - никого - и, только после этого, покидая просторы его палаты, оглянулась и проворчала:
  - Учите слова. Это то, что вам сейчас важнее всего...
   Глава 40.
  - Сазонова! - Раздался голос, от которого Светлана вздрогнула, и едва не уронила костыли вместе со своим бренным телом. Из-за поворота в коридор вышел доктор Алан, дежуривший этой ночью, и, именно ему принадлежал этот громкий голос. - Что вы здесь делаете?!
  - У меня бессонница, - промямлила Света в ответ, отступая от двери в палату Слема.
  - Поэтому, вы боретесь с ней, шныряя по чужим палатам? Лучше бы попросили медсестру дать вам снотворное. - Алан смотрел на нее с неодобрением, И Светлана этому не удивлялась. Она знала этот тип мужчин. Они просто "душки" с теми женщинами, которые им нравятся, с прочими же - либо были хамами, либо, не замечали их вовсе. Причем, хамами они становились в том случае, если эти женщины пытались заставить мужчину заметить их. Они искренне недоумевали - зачем вообще бог создает всех этих женщин.
  Света была не в его вкусе, а потому - ничего доброго от него не ждала, и, попытки как-то смягчить его - кокетством, или просто улыбкой - заранее были обречены на провал. Поэтому, она стала огрызаться:
  - Я не пью таблеток, и вы, Алан, должны бы это знать. У меня в истории болезни это указано.
  - Мало ли, что у вас там указано. Не пьете таблеток - можно сделать укол. Тоже мне - нашли отговорку. Вместо того, чтобы тешить свое бабское любопыство, занялись бы лучше чем-то полезным.
  - Что я тешила? - Света стала закипать. Её бесили эти самоуверенные мужланы, которые считали, что им любое хамсвто сойдет с рук. Она не понимала, и ее бесили женщины, которые находили в хамах какой-то шик, шарм и тонкую душевную хрупкость. И она не желала поощрять этого человека настолько, что забыла - она все еще рядом с дверью Слема.
  - Вы меня прекрасно поняли. Как и прочие, клюнули на этого красавчика. Что, решили - если придете к нему ночью, он пустит вас на свое ложе? Обознается в темноте? И не такие пробовали - безрезультатно. Может, он и красив, как бог, но в постели явно в команде запасных. Причем, из такого резерва, про который все забыли давно. Подумаешь, ноги у него сломаны... Я бы с его внешностью, уже всех баб перетрахал бы. А он строит из себя "непонимающего".
  - Не судите всех по себе. Вы трахаете тех, кто вам дает. А он выбирает из тех, кого хочет сам.
  - Ой, боже ты мой. Не станете же вы убеждать меня, что он захотел именно вас?
  - Я не собираюсь вас ни в чем убеждать - слишком много чести. Я еще раз повторю - не нужно судить всех по себе. Представьте себе, некоторые мужчины сохраняют верность женам и возлюбленным.
  - Разве этот человек женат?
  - Поверите ли вы - я не в курсе. Просто, это одна из гипотез. А есть еще одна - он слишком брезглив, чтобы пользоваться женщинами, столь услужливо готовых прыгать в первую же попавшуюся постель.
  - А вы здесь не для этого, разве?
  - Представьте себе, я, в отличие от вас, люблю этим заниматься в уютном комфорте собственной спальни, и, желательно, без этого. - Света кивнула на свой гипс.
  - Вы посмотрите на неё. Гипс ей мешает. А что же он не мешает вам шастать по коридорам в ночное время?
  Ответить она не успела, так как из палаты Слема, возле которой они все еще находились, раздалось громкое: "Све - тла - на!"
  Света чертыхнулась про себя, ругая за то, что устроила этот спор рядом с его дверью. Разумеется, он все слышал, но, т.к. не понял ни слова, зато, уловил напряженность тона, - принц забеспокоился. Вздохнув, она протянула руку, приоткрыла дверь и заглянула в палату.
  - Что? - только и спросила она, с удивлением замечая, что Слем уже умудрился отцепить ноги от подвесной конструкции, и спускал по одной вниз, на пол. Он был весь мокрый от затраченных усилий и боли, но, тем не менее, на лице его были прописаны упрямство и целеустремленность. Увидев, что дверь отворилась, услышав голос Светланы, принц оторвался от своего занятия, внимательно уставился на нее:
  - Что там у вас случилось? Вам нужна помощь?
  - Помощь?
  - Да! Именно!
  - Нет, разумеется! Послушайте, ваше высочество, что вы вытворяете?! Верните все, как было! Вы же не хотите навредить своему здоровью?!
  - Но, что все же, случилось?
  - Я просто попалась у вашей палаты, вот и все. Не стоит волноваться
  - Но что вы будете делать? Как вы будете выкручиваться? Я могу вам чем-нибудь помочь? Чем-нибудь?
  - Ничем. Я просто совру что-нибудь, только и всего. Правда, теперь ложь должна будет быть гораздо изощренней. Вам все же не стоило называть меня по имени, а потом - продемонстрировать, что мы можем общаться на языке, который больше никто не знает.
  - И что теперь будет?
  - У меня есть идея. Но вы постарайтесь пока успокоиться. Я завтра все вам расскажу. А сейчас пришлю медсестру, чтобы помочь вам справиться с этим, - и Света указала на его ноги.
  Ей не нужно было оглядываться, чтобы понять - д-р Алан уже стоит рядом, буквально за ее спиной, почти заглядывая ей через плечо. И все же, она прикрыла дверь, повернулась и только тогда заговорила с ним:
  - Доктор, кажется, вашему больному нужна помощь.
  - Что здесь происходит?
  - Ничего. Вернее, вы же видели - ему нужно снова закрепить свои ноги.
  - Да я не об этом! Я прекрасно видел, что с его ногами. Но я хотел бы знать, почему они не закреплены. Но и это не так важно.
  - Да, неужели?
  - Вы, по-видимому, единственный человек, который может общаться с этим объектом?!
  - Кто бы мог подумать...
  - Не иронизируйте! Вы же прекрасно понимаете, что вся больница на ушах из-за того, что с ним никто не может объясниться. Вы прекрасно знаете, что с ним хочет поговорить полиция, и, тем не менее, вы скрываете ото всех, что можете общаться с ним.
  - Послушайте, не нужно мне приписывать того, чего я не знаю. Я не в курсе того, что происходит в больнице. Мне больше делать нечего, только лишь распускать уши и впитывать сплетни.
  - Вот как?
  - Доктор Алан. У вас там, - она ткнула пальцем за спину, имея ввиду палату Слема, - больной, которому нужна помощь. Окажите ее ему, или же - пришлите кого-то, кто сможет помочь. В конце концов, вы же врач. И это ваша прямая обязанность. А допросы пусть устраивают другие.
  - Но...
  - Никаких "но". Я не собираюсь здесь стоять - мне еще рано так переутомлять ногу. К тому же, моя бессонница кажется прошла, поэтому, я отправляюсь спать.
  - Сазонова!
  - Спокойной ночи, доктор.
  Алан не стал удерживать Свету, и она незаметно перевела дух - ей требовалось обдумать все ньюансы, а значит, никаких ответов на вопросы впопыхах. Ей все равно не дадут отвертеться от них, но все же - главное было, получить хоть немного времени, и она его, кажется, получила. Т.к., удаляясь к своей палате, она услышала, что Алан вошел палату Слема.
  Светлана вернулась к себе, но, разумеется, заснуть не смогла. Она устала, да, но в ее голове бродило столько мыслей. Лишь уже перед самой побудкой на нее навалился какой-то дурман, но Свету быстро вывели из него - над ухом прозвучал голос дежурной медсестры, требовавшей, чтобы она еще до обхода и завтрака явилась в кабинет глав. врача.
  Вздохнув, и, быстро приведя себя в порядок, она, опираясь на костыли, снова проделала свой ночной вояж к кабинету доктора Райсмана. Николь шла рядом, и, Светлана с тоской отмечала, что в отличие от нее, Николь выглядит вполне отдохнувшей, как будто бы и не дежурила ночью. Ну, разумеется, ей и секс не в усталось, да и поспать после этого, скорее всего, умудрилась. Это только сексуальному гиганту д-ру Алану не спалось после трудов "неправедных". И он-то, скорее всего, не выспался.
  Зайдя в кабинет, она убедилась в своей правоте - Алан находился здесь же, и выглядел несколько помятым и хмурым. Кроме него в кабинете находились - доктор Райсман, Юрий Степанович Сысоев - его зам., и доктор Даниэли - психиатр. Николь, вошедшая сразу за Светланой, хотела остаться здесь же, но ее тут же отправили в сестринскую, напомнив о ее обязанностях. Николь была явно недовольна, но спорить не стала, лишь бросила красноречивый взгляд на доктора Алана.
  - Проходите и присаживайтесь, - пригласил Светлану доктор Райсман, указывая на один из стульев вокруг стола. - Как вы себя чувствуете, Светлана? Уже идете на поправку? Но не торопитесь, не торопитесь. У вас была такая травма головы, что.... В общем, ногу свою залечивайте спокойно - мы вас торопить не будем, так как у вас есть более сложная травма, которая требует к себе пристального внимания.
  - Спасибо, Давид Карлович. Я как-то и не очень тороплюсь выписываться.
  - Вот и славно. А теперь, расскажите мне, что там произошло у вас с этим загадочным пациентом?
  - А что у нас могло произойти? О чем вы, доктор Райсман?
  - Ой, только давайте без вот этих ваших непонимающих взглядов и притворства. Давайте поговорим, как взрослые люди, ведь дело то серьезное.
  - Я и не собиралась с вами играть. Просто не понимаю - чего вы от меня хотите.
  - Мы хотим знать, правда ли то, что вы понимаете, что говорит вам наш загадочный больной. Мы хотим знать, правда ли, что вы не только понимаете, но и можете отвечать ему - на том же языке. Что это за язык? Кто этот человек? Откуда? В общем, как видите, вопросов много. И нам на все хотелось бы получить ответ.
  - Мои ответы могут вам не понравиться.
  - Это почему же?
  Света поняла - затягивать с объяснениями дальше не стоит, если она хочет, чтобы ей поверили. Она вытянула ногу в гипсе и попыталась принять наиболее удобную позу.
  - Вы верите в жизнь после смерти, доктор Райсман?
  - К чему этот вопрос?
  - Доктор, я понимаю, что как честный еврей, вы таки обязаны отвечать вопросом на вопрос, но все же, если вы хотите добиться от меня, хоть каких-то ответов...
  Доктор не дал мне договорить:
  - Разумеется, как честный еврей, как вы только что сказали, я верю в бога, и верю, что, умирая, мы не уходим в пустоту. Более того, я даже убежден в этом. А теперь, мы можем пойти дальше?
  Остальные мужчины молчали, пристально разглядывая ее. Света понимала, что самым опасным для нее, скорее всего, является психиатр, доктор Даниэли, но намеренно не обращала на него внимания. И вообще, держалась на удивление уверенно, хотя раньше - до своего "путешествия" в Эквинет - она была бы невероятно смущена вниманием сразу четырех мужчин к своей особе.
  - Среди ваших больных, доктор, были те, кто рассказывал вам о темных или светлых туннелях, коридорах или о чем-то подобном, с чем они сталкивались во время пребывания в коме, или же - в период клинической смерти?
  - К чему вы клоните, Светлана?
  - Вы не ответили, доктор.
  - Ну, допустим, были. Что дальше?
  - А у вас, господа? В вашей практике, случались такие "больные"?
  В ответ она увидела какие-то невнятные пожатия плечами, какие-то полумычания - то ли "да", то ли "нет". Но она и не собиралась уточнять. Все это было неважно. Поверят ей - хорошо. Нет - их проблема. Потому что, это будет единственный ответ, который они от нее получат.
  - Не знаю - верите вы в эти коридоры или нет, не знаю - что именно рассказывали вам ваши больные. Все ли видят что-то одно, или же - там, за этим туннелем - коридором, у каждого свой путь. Не знаю. Знаю только, что после той аварии я, пройдя по коридору к свету, оказалась в каком-то грандиозном офисе - в здании с множеством коридоров и дверей в них. Там сновало множество людей - подходили к дверям, поворачивали ручки, пытались войти. Некоторые двери открывались, и человек входил. Другие же - были заперты, и человек шел к следующей двери, и снова и снова.... Для каждого, скорее всего, была предназначена своя дверь - дверь, которую предстояло найти. Я, помню, была растеряна, как и почти все из тех, кто шел вдоль коридоров, и пытался отыскать вход через свою дверь. Или же, это был выход? Не знаю. Какое-то время я просто шла по коридорам - сворачивая там, куда мне казалось, нужно сворачивать, или, идя прямо, если мне казалось, что поворачивать не нужно. Я не пыталась войти или выйти, не пыталась открывать. Мне казалось, что здесь какая-то ошибка, что мне не нужны эти двери. Тут и там, как и положено, в коридорах офисов, стояли мягкие скамьи или стулья, и на них то и дело я заставала сидящих, отдыхающих людей. Иногда, эти люди переговаривались друг с другом, чаще всего - молчали. И ждали. Чего? Они ведь сидели у каких-либо дверей. Возможно, туда вошли знакомые или близкие им люди, и они ожидали, когда те вернуться? А вернуться ли? А, может быть, они каким-то образом знали, что эта дверь - их, но не решались в нее войти. - Светлана кинула взгляд из-под ресниц - все четверо слушали ее интересом, хотя - на лице Алана, кроме интереса, был еще и скептицизм, а вот доктор Даниэли, что-то еще и записывал в свою записную книжицу, видимо, чтобы потом, проанализировать, и выдвинуть идею - какого именно рода умственный недуг завладел головой его пациентки. Света мысленно усмехнулась, но поняла - можно врать пока дальше.
  - А потом, я увидела его. Я заметила его, обратила на него внимание только потому, что он вел себя нетипичным образом. Он пытался войти в дверь, которая была для него заперта. Он, буквально, вбивался в нее. Хотел вынести ее плечом, что-то кричал, сбивал об нее руки. Мне казалось, что я бродила по коридорам уже несколько часов, но с подобной реакцией на запертую дверь столкнулась впервые за все это время. Поэтому, и остановилась. Хотя заметила, что другие люди, если и притормаживали рядом с этим крикуном, то тут же пытались поскорее проскочить мимо. Видимо, он пугал их.
  - Почему же вы не испугались, если всех остальных он так пугал? - подал наконец-то голос доктор Даниэли.
  - Не знаю. Не думаю, что смогу ответить внятно. Может быть потому, что чужое отчаяние никогда меня не пугало, хотя и делало беспомощной. Может быть потому, что я все еще считала, будто сплю, и мне снится сон. Может быть, еще по какой-либо причине. Не знаю. Знаю только, что я не ушла. А остановилась рядом и прислушалась к тому, что он выкрикивал. В первые мгновения, мне показалось, что я не понимаю, что именно он кричит. Мне вообще казалось, что люди не могут понимать друг друга в этих коридорах, ведь все они такие разные. Но они, ведь, разговаривали друг с другом, понимали друг друга. Еще не выветрились из памяти воспоминания о прожитой жизни, еще на языке вертятся твои любимые словечки, присказки и манера выражать мысли, но уже автоматически тебе привит новый язык. Будущий язык. Язык, на котором общаются все после.... После. И этот язык уже вытесняет родной, и так быстро, что перестаешь понимать - на каком языке ты думаешь.
  - И все же, - вновь перебил ее д-р Даниэли, - вам показалось, что вы не понимаете этого человека, не так ли?
  - Да, в начале.
  - Почему?
  - Просто он твердил одно и то же слово. И оно казалось мне бессмысленным. Вернее, я не могла применить ее к данной ситуации, к его порыву.
  - И что это было за слово? Вы разобрались, в конце концов? - на этот раз вмешался д-р Райсман.
  - В конце концов, да. Я потом осознала, что это просто имя. Женское имя.
  - Кажется, я даже догадываюсь, какое именно. Но, извините и продолжайте.
  - Я стояла и смотрела, как он стучится в запертую дверь, твердя как молитву: "Авилан! Авилан!". Между прочим, чтобы объяснить, почему именно эти выкрики вначале ввели меня в заблуждение - слово "авилан" на том языке обозначает "туманно-дымчатый свет".
  - Как же вы догадались, что это имя? - ехидно вставил д-р Алан.
  - А вы не перебивайте, и узнаете. - Светлана так вошла в образ, в роль, что даже выражение ее лица было наполнено "одухотворенностью воспоминаний". И только глаза могли выдать таящуюся за всем рассказом иронию. Но глаз своих она никому не показывала - смотрела куда-то в сторону, ловила движения сидящих мужчин уголками глаз.
  - Итак, я смотрела, как он бьется в запертую дверь, а потом как-то очутилась рядом с ним, а руки мои - на его плечах. И, оказалось, этого ему и было надо, чтобы перестать буйствовать. Он просто уткнулся головой в дверь, и застыл, вжимая в нее ладони рук. Я обратила внимание на странные браслеты на одной из его рук, и как-то непроизвольно, бездумно, коснулась их пальцами. А в ответ услышала тихое и надрывное: "Авилан, любимая".
  - Вы хотите за ней? Она вошла в эту дверь? - спросила я у него.
  - Я дОлжен быть с ней! - ответил мне он, все еще упираясь лицом и ладонями в запертую дверь.
  Не знаю, что меня подтолкнуло, протянуть руку к ручке двери, попытаться открыть её. Я сделала это, автоматически, не раздумывая. И дверь поддалась. Только после этого я и удивилась своему поступку, а также тому, что именно под моей рукой она отперлась. Он удивился тоже. Опустил руки и просто смотрел в образовавшуюся щель.
  - Что было в этой щели? - снова задал вопрос д-р Даниэли. Он все еще строчил что-то в своем блокноте, почти не глядя в него, и, в тоже время, точно зная - когда нужно перевернуть страницу. Светлана, которая заранее продумала свою историю, и лишь, вдохновленная вниманием публики, добавляла некоторые подробности по ходу, в процессе рассказа, или в ответ на вопросы, - не сомневалась, что сумеет сохранить в памяти все эти нюансы, а потому, снова мысленно усмехнулась в ответ на вопрос доктора: "Пиши, пиши, писака".
  - Не знаю.
  - Т.е.? Вы не видели?
  - Я стояла за этим мужчиной. Когда открывала дверь, просто протянула руку к ручке под ним, ведь он упирался в нее только лицом и поднятыми на уровень груди ладонями. Дверь открываются вовнутрь, на ту сторону. Я увидела бы что-то, если бы он не загораживал мне образовавшуюся небольшую (а она была небольшой, всего, лишь, язычок замка выскользнул полости в дверном косяке) щель. Но вы и сами знаете, какой он большой - рослый и не тощий совсем.
  - Да, да - знаем. Продолжайте, пожалуйста, - нетерпеливо перебил д-р Райсман. Он слушал рассказ Светланы, как занимательную сказку, и, казалось, сейчас начнет нервничать, если снова перебьют на самом интересном месте.
  - Я не знаю, сколько времени мы так простояли - он, глядя на дверь, я - на его напряженную спину и затылок. Но, вот, он повернулся ко мне, глянул в лицо, и я впервые разглядела его как следует. И поняла - смотреть на него долго не стоит.
  - Почему? - перебил любопытствующий д-р Алан.
  - Вы не поймете, - отмахнулась от него Светлана. И продолжила. - Я, помниться, попыталась заглянуть за его спину, потом подняла голову вверх, увидела, что щель еще есть, что дверь не заперлась сама по себе. Тогда, снова переведя на него взгляд, я спросила: "Чего же вы ждете? Идите!" Причем, сама уже не сознавая того, говорила я на том, другом языке. И это не казалось ни удивительным, ни странным. Скорее, чем-то само собой разумеющимся. Он бросил короткий взгляд на дверь, потом снова на меня, и я увидела в его глазах признательность. А потом он выразил ее словами, всего лишь сказав "спасибо". Развернулся ко мне спиной, распахнул шире дверь и вошел в нее. И вот тогда я увидела, что скрывается за дверью. - Выждав некоторую паузу - для усиления напряжения слушающих и, для достижения более сильного эффекта от ее слов - Светлана продолжила рассказ. - За дверью ничего не было, только туманно-дымчатый свет, растворяющий все вокруг себя. И мужчина, только что вошедший за дверь, тут же растворился в этом тумане. А потом дверь заперлась, будто притягиваемая какой-то пружиной. Я протянула, было, руку, чтобы снова ее открыть, но чего-то испугалась. Вместо этого, отошла и долго сидела на стуле по другую сторону коридора, наблюдая, как мимо проходят люди, как они, либо пытаются войти в "мою" дверь, но она оказывается для них заперта, либо входят и исчезают, растворяясь в этом странном свете. Когда я, наконец, решила в нее войти, оказалось, что дверь заперта. Для меня - заперта. Я не поверила этому. Подергала ручку, попыталась толкнуть ее. Едва ли не стала вести себя так же, как до этого вел себя этот мужчина. Ведь я решила - это моя дверь, как она может быть запертой для меня?! Но, вместо того, чтобы биться в дверь, я побежала по коридору, пробуя открывать все двери, попадающиеся мне на пути. Они были заперты, и я продолжала бежать от двери к двери. А, когда одна из дверей в ответ на мое усилие поддалась, я просто ворвалась в нее, не задумываясь, не тормозя, ворвалась в туманно-дымчатый свет. И... - она снова помедлила, мысленно смакуя следующую фразу, как актриса, выдерживая паузу. И добилась своего - сразу несколько голосов, может даже все, повторили за ней это "и". Но интонация была другой.
  - И????
  - И услыхала ваш голос, доктор Райсман. Вы просили меня открыть глаза, и вспомнить - кто я.
  - И это все? Больше ничего не было? - впервые вопрос задал Сысоев Юрий Степанович, который все это время отмалчивался.
  - Я не знаю. Было или не было. Это все, что я помню. Наверное, я должна была и это забыть, как и язык, который Там понимала, на котором Там говорила. Я бы и забыла, я почти и не помнила ничего.
  - Вот-вот. Расскажите нам про это ваше "почти", - снова язвительно вставил Алан. - И как это ваше "почти" увязывается с тем, что вы обнаружили пациента, который тоже "почти" ничего не забыл.
  - Вы ошибаетесь, д-р. Не стоит равнять мое "почти" и его "почти". Но я расскажу по порядку. Как я уже говорила, я почти забыла и о своих хождениях по коридорам, и про встречу с незнакомцем, и, разумеется, язык, на котором разговаривала там. Остались какие-то смутные чувства и настроения, как после сна. Думаю, со временем, прошли бы и они. Но однажды в моем присутствии в палате разговорились мои соседки и одна из дежуривших медсестричек. Они обсуждали странного пациента, с его странной манерой объясняться, с его странной одеждой, которая, скорее всего, является каким-то театральным реквизитом. Или, просто, этот человек сам "переусердствовал" и "понапридумывал замысловатые тряпки, чтобы сводить с ума женщин". Прошу заметить, это я процитировала слова этих женщин. Когда, в перечислении предметов его одежды упомянули о странном браслете, я почувствовала какое-то смутное беспокойство. И оно не давало мне покоя. Тревожило. Причем, настолько, что уже позже, когда из-за беспокойства я так и не смогла уснуть, я встала, и решила взглянуть на этого странного человека. Мое беспокойство усилилось, когда, заглянув в его палату, я увидела его. Но вспомнила все, что происходило в коридорах, я после того, как он заговорил со мной. Заговорил на том языке, который, как мне казалось, я позабыла, или, никогда и не знала. Я вспомнила все. Зато он не помнит ничего. Вернее, почти ничего. Только тот коридор. Только то, что он куда-то хотел попасть. Только дверь, которая не отпиралась, и женщину, которая ему отперла. Что было до того, как он попал в коридоры - кто он и откуда - он не помнит, как и то, что было после того, как он вошел в открытую мною дверь. Он помнит, что для чего-то кричал "Авилан", но не помнит для чего, и, как он узнал, что за дверью - авилан. Потому что сейчас для него, это слово уже не имя, а просто туманно-дымчатый свет. И еще помнит, что на руке у него были браслеты, и, что они очень важны. И помнит он о них потому, что я тогда их коснулась. Вот и вся история, господа врачи. Вы имеете дело с человеком, чья память не составляет сейчас почти ничего. Временное это состояние, или постоянное - не знаю. Я не специалист. Да и, насколько я слышала, с амнезией и специалисты не очень-то справляются. Мне, просто, кажется, что причина такой его амнезии в том, что он вошел не в свою дверь. Но, вполне возможно, что я ошибаюсь. Потому что, я ведь тоже тогда вошла не в свою дверь. Или же, в свою? Не знаю.
  Светлана молчала, разглядывая свои переплетенные пальцы рук, не решаясь поднять голову и посмотреть на своих слушателей, чтобы не рассмеяться, и не испортить этим смехом всю свою игру.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"