Жемчужников Алексей : другие произведения.

Трофей

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Рассказ написан для тематического выпуска альманаха "Фелис", N2, май 2013 года.


Трофей

   Воздух прорезал протяжный гудок. Вдоль состава товарных вагонов с накрест заколоченными дверьми пробежала дрожь, так, словно потягивался железными суставами, пробуждался от спячки огромный залежавшийся зверь. Проснулся и неторопливо, как бы пробуя застоявшуюся в долгом ожидании силу, заскользил вперёд, постепенно стряхивая с себя оцепенение. На площадке каждого второго вагона пулемётчик, стерегут пленных. В истерзанную войной Европу повезли несчастных азиатов-японцев. Печальные их лица виднелись в высоко расположенных зарешеченных окнах, к которым они, должно быть, подсаживали друг друга.
   Прилаживая выбившуюся из-под пилотки непослушную чёрную прядь, Соня провожала набирающий ход состав завистливым взглядом и считала вагоны. Пятьдесят. В каждом человек по сорок. Почти что две тысячи японцев. Возможно, их везут как раз под Воронеж, туда, где её родная сторона, её село, её дом. И они становятся ближе к нему с каждой минутой. А она? Как долго они простоят на этой очередной станции казавшегося бесконечным Транссиба? Почему они так долго везде простаивают?
   Впрочем, на этот раз встали на берегу Байкала. В тот раз, четыре года назад Байкал проезжали ночью, и она не увидела этого величественного озера. Наполненная жидким хрусталём чаша, обрамлённая изумрудами гор, поросших вечнозелёным лесом. Какая это великолепная красота, особенно яркая после однообразных маньчжурских пейзажей, иссохших пустынь и однотонных сопок. А воздух Байкала! Порывистый ветер приносил свежесть воды, и аромат хвои; кедры царили здесь повсюду. Прекрасные, добрые, величественные деревья. Под одним из них, устав гулять, она присела на камень. Вокруг на земле толстым ковром лежала порыжевшая хвоя, и валялись крупные продолговатые шишки. Подобрала одну из них, втянула её горьковатый душистый запах.
   Не по-осеннему теплый погожий выпал день. Разгулявшийся, яркий, с взметнувшимся вверх синим безоблачным небом. Наверное, началось запоздавшее бабье лето, а приедет домой и уже будет холодно. Байкал! Какая же это всё-таки невообразимая страшная даль от родной её стороны! Представить немыслимо. Война эта сумасшедшая. Налетела. Вырвала. Побросала. Навела суматоху и закончилась вдруг, издохла в один момент. И будто ещё не осознавая её конца, на восток и на запад по стальным жилам Транссиба бегут по-прежнему эшелоны, разбегаются, переговариваясь протяжными свистками. Везут на длинных железных хребтах солдат. Одних уже везут домой, а других, новых, напротив, увозят в чужую сторону на службу под однообразный перестук железных колес, в котором так будто и слышится:
   - Везу-везу, везу-везу, везу-везу.
   Послав на прощанье долгий гудок, скрылся, наконец, за горой эшелон с пленными. Когда же они уже тронутся? Соня вытащила из нагрудного кармана гимнастёрки, блеснувшие ярким маленьким солнцем часы. Погладила пальцами выпуклое стекло, любовно посмотрела на отливающий радугой перламутровый циферблат. По кругу между крупных цифр бежали наперегонки изящные стрелки. Два часа. Это что же всего пять минут прошло, как она смотрела в последний раз? В ожидании так медленно тянется время или просто ей хочется постоянно рассматривать драгоценный трофей?
   Не в бою взятый, но это, пожалуй, и лучше. В бой их батарее вступить не пришлось совсем. После девятого августа, когда началось наступление, в небе не видели ни одного вражеского самолёта. Японцы зарылись в землю, рассчитывая хоть сто лет отсидеться в подземных укрытиях. Но прошедшие войну с немцами ветераны ударили по ним, с такой мощью, что закончилась эта война, не успев и начаться, как следует. Так, во всяком случае, им казалось всем в батарее. И только по доносившемуся издалека тяжёлому грохоту разрывов, накатавшемуся артиллерийскому гулу, по числу вывозимых в тыл раненых становилось ясно, что это не так. В укрепрайонах шли жестокие бои я японцами. И сами они едва не попали под Мулином в страшную бомбёжку. Причём бомбили свои. Неопытные, не воевавшие дальневосточные лётчики приняли быстро наступавшую армию за японцев. Повезло их батарее, что отстали и двигались чуть поодаль и в стороне. Не забыть, какое страшное было зрелище
   Ну, а девятнадцатого под Дуньхау встали уже совсем. Вокруг, правда, ещё стреляли и даже вспыхивали иной раз короткие ожесточённые бои с налетавшими на отдельные взводы то ли хунхузами, то ли гоминьданцовами, а в убежищах и по опустевшим деревням прятались ещё и сражались фанатичные самураи, ждавшие случая броситься с гранатой под танк или автомашину. Но всё равно это уже был конец, и японцы сдавались в плен целыми подразделениями во главе со своими командирами.
   В первое время пленных собирали в одно место, и окружённые часовыми они располагались на земле под открытым небом, до тех пор, пока им не находили бараки. Поджав под себя ноги, терпеливо сидели днём на солнцепёке, а ночью жались друг к другу от пронизывающего холода. И почти всё время неподвижно смотрели перед собой отрешенным взглядом, очевидно гадая, насколько тяжелой окажется их судьба в далёкой чужой стороне. Правда, нет-нет, да и встречались в этой однообразной понурой толпе суровые лица тех самых несломленных самураев, готовых всегда умереть за отчизну, представься им только такая возможность. Но, к счастью, даже находясь в плену, офицеры переставшей существовать армии продолжали поддерживать среди своих солдат порядок и дисциплину.
   В один из дней неподалёку от их батареи под присмотром вооруженного карабином конвоира, пожилого пехотинца-сержанта с густыми светлыми бровями и пышными пшеничного цвета усами, работала бригада пленных. Разбирали завалы на улице. Посматривая на японцев со смесью любопытства и жалости, Соня заметила вдруг, что один из них, маленький, тщедушный с заостренным лицом, вздёрнутыми вверх бровями, казавшимися ещё более высокими из-за узких глаз-щёлочек, делает ей рукой призывные знаки рукой и даже пытается улыбаться. Вначале думала, что ей показалось, но через мгновение японец вновь, украдкой оглядываясь не столько на конвоира, сколько на бывшего с ними своего офицера стал подзывать её к себе. При этом он энергично показывал себе пальцем в открытый рот, а другой рукой хлопал по карману и протягивал ладонь, словно отдавая сто-то.
   - Чего это он? - подошла Соня к конвоиру.
   - А, жратвы видать просит. Поменяться тебе предлагает.
   - На что?
   - А хоть на что. На хлеб или консервы. Что дашь, старшина. Им всё одно. Нечем кормить-то их. И нам-то никак снабжение не наладят.
   Видно сразу, что фронтовик. А у них тут в Приморье всю войну с пайком было плохо. Мужики с их батареи бывало, даже охотились в сопках на коз. Наладилось немного с кормёжкой только после окончания войны, когда с фронта стали прибывать части. Но после того как началось наступление снова начало не хватать провианта. В особенности хлеба.
   - Наши, говорят, захватили японские склады с продовольствием, которое они отнимали у здешних жителей. Пока интендантские ещё считают, а потом распределять начнут, - доверительно сообщила Соня.
   - Небось рис один, - пренебрежительно махнул рукою солдат, - Или эта у них тут растёт, как её? Чумиза. Ну, что за еда? Вот им как раз...
   - А у него там, в кармане, что?
   - Кто знает? Может часы? У многих из них свои часы.
   - А можно посмотреть?
   - Давай, - улыбнувшись и пригладив усы, разрешил солдат.
   Соня не хитрила. Она и правда думала только посмотреть, но, когда увидела блеснувшие в чёрных от пыли руках японца золотые часики, тонкий браслет, сердце её замерло, а потом забилось сильней. Часы! Настоящие золотые часы.
   - На рус, - смешно сюсюкая, произнёс японец. - На, хороший часы.
   Трепетно взяв часы в руки, Соня ощутила их приятную тяжесть. Посмотрела на циферблат с крупными цифрами, изящными стрелочками, перевернула и увидела на обратной стороне надпись - похожие на каракули иероглифы. Интересно это его или он их отобрал у китайца? Спросить? Нет, всё равно не скажет. Приложила часики к уху и уловила чёткое тиканье механизма.
   - Тикают, - радостно сказала она.
   - Хороший часы. Бери, рус.
   - А что хочешь за них? - спросила она и подумала, не поймёт.
   Эх, знать бы по-японски хоть слово какое, кроме этого их "Банзай". За долгие годы службы выучили только их самолёты. Все эти их "Мицубиши", "Кавасаки", "Йокосуки". Ничего не пригодилось из этого. Однако японец всё понял и, показал пальцем в раскрытый рот.
   - Хлеб. Еда.
   Голодный. Поэтому на хлеб золотые часы меняет. Приходилось и ей самой голодать. И тут и у себя на селе, знала, не понаслышке, что это такое. И пожалев японца, Соня вынесла ему свою пайку хлеба и банку американской тушёнки. Весь её суточный паёк. Полагалось им по норме на сутки 450 грамм хлеба, но подвозили не регулярно и неизвестно насколько она оставляет себя без еды. Ничего, перетерпит. Не пропадёт.
   - На, держи - сказала она, протягивая кусок хлеба, - Это всё, больше нет. Не могу.
   Про себя решила часы не брать. Неловко, наживаться, пользуясь чужой бедой. Нельзя за еду брать такие дорогие часы. Не правильно. Стыдно. Но японец рассердился, угадав её мысли:
   - Бери, рус, - зарычал он и сердито и хмурясь, согнул свои высокие изогнутые брови.
   - Ну, бери, чего ты? Бери, раз сам тебе отдаёт, - вмешался в разговор конвоир, - Бери, а то вести их уже пора.
   - Спасибо, - тихо, с чувством сказала Соня, принимая часы.
   - Только не показывай никому, спрячь, - усмехнулся напоследок солдат, приметив её растерянный ошарашенный вид.
   И надоумленная солдатом-конвоиром она не стала надевать часы на руку, к тому же с формой всё равно их носить было нельзя. Спрятала в нагрудный карман гимнастёрки. Иногда урадкой примеривала. И всё равно на батарее вскоре прознали. Но никто не стал её при этом ни осуждать, ни ругать. Наоборот, просили посмотреть, удивлялись и подшучивали иной раз, заставляя краснеть, за столь ловкий обмен. Как потом, оказалось, выменивали трофеями многие, но вот таких красивых золотых часов не было ни у кого.
   И только старший лейтенант Сивцов, политрук батареи, которого она в первый же день за его чернявость, грозный вид и крутой нрав прозвала Чертом, неодобрительно хмурил брови и посматривал в её сторону пронзительным взглядом угольных глаз.
   - Кузнецова, всё трофеем своим любуетесь? - послышался рядом знакомый голос.
   Вот Чёрт он и есть! Подняв голову, Соня увидела незаметно подошедшего к ней Сивцова. Поджарый, длинноногий он передвигался очень быстро и появлялся всегда внезапно. Пристальный взгляд чёрных глаз и обычное для его худого смуглого лица выражение строгой серьёзности. Политрук прибыл к ним с фронта только в конце мая, среди множества других, обожжённых войною и принёсших её страшный огонь в эти края людей, и сразу успел зарекомендовать себя как офицер крайне жёсткий и требовательный. Однажды Соня едва не схлопотала от него арест. И вспомнив, как чуть не отправилась на гауптвахту, она поспешно убрала часы обратно в карман, поднялась, отряхнула и без того чистый рукав, разгладила юбку, одёрнула гимнастёрку. Эх, не просто вот так после четырех лет стать снова нормальным гражданским человеком. Ну, а он? Чего он всё к ней цепляется? Она покосилась светло-голубыми глазами на лейтенанта, поджала упрямо очерченную линию тонких губ.
   - Слушаю вас, товарищ старший лейтенант, - сказала Соня.
   - Вышел приказ, - голос у Сивцова был сильный, с хрипотцей, и его не портила даже лёгкая картавость, - Пресекать всякое вымогательство у пленных и обмен ими обмундирования. Виновных будут привлекать к судебной ответственности. На станции Тайшет под Иркутские эшелоны уже, говорят, встречают группы оперативников.
   - Ну и что? - пожала плечами Соня, - Я тут причём? Ведь ничего ни у кого не вымогала. Вы же знаете, как дело было. Я вам докладывала.
   - Я-то знаю... Просто хотел предупредить, чтобы не было неприятностей.
   - Понятно. Это всё, товарищ старший лейтенант? - нахмурилась Соня.
   - Нет, товарищ старшина, - перешёл и он на уставной тон, но в глубине его чёрных глаз при этом как будто промелькнула усмешка - Будьте добры, распорядитесь вашим девушкам набрать свежей воды, пока есть такая возможность. В любой момент можем отправиться.
   Уж, конечно, в любой! Второй день уж пошёл, стоим тут как проклятые. Пленных и то везут впереди нас. Пока всех не прогонят, верно, и не отправимся! Но вслух, приложив руку, сказала:
   - Есть!
   Повернулась и направилась к вагонам, разыскивать свой личный состав. Противный же чёрт, этот лейтенант. Но, может и верно, что скоро отправимся. Наверное, он откуда-то знает, Чёрт этот. И уже повеселев, подбежала к своему вагону:
   - А ну, девоньки-прожектористочки! Всё спим? Просыпайтесь! Кто со мной за водой?
   - Сонька ты чего? - выглянула из окна вагона заспанная белокурая Лидка, подняли на шум головы, бывшие неподалёку Шурка, Любаша и Наташа.
   - А то! Отправимся, говорят скоро.
   - Кто это говорит?
   Вместо ответа Соня покосилась на шагавшего поодаль позади неё старшего лейтенанта.
   - А, ну этот, Чёрт, он всё знает, - засмеялись девушки.
   Поднялись и, похватав вёдра, бидоны, котелки - всю тару, что была в их распоряжении, отправились к протекавшей неподалёку реке за водой.
   - Представляете? К часам моим прицепился, - жаловалась по дороге Соня.
   По каменистой тропе они спускались к берегу звенящей безымянной речушки, одной из множества, отдающей всю без остатка свою холодную кристально прозрачную кровь Байкалу.
   - Неужели только к часам? - посмеивались подружки.
   Пришли к реке. Вскрикивая, зачёрпывали ладошками обжигающе ледяную воду, пили её сами, набирали в вёдра, и привычные к работе, проворно несли в гору к поезду, спускались за новой порцией.
   - Осторожней, девушки, - пришёл на берег реки и Сивцов, - Не свалитесь. Река тут быстрая, в озеро утащит, а там глубина.
   - А неужто не спасёте, товарищ старший лейтенант? - заулыбались девушки, - Плавать не умеете? Или холода боитесь?
   - А пойдёмте к озеру, - покосившись на лейтенанта, позвала девушек неугомонная Соня, - Из самого Байкала воды зачерпнем. Ведь когда ещё здесь побывать доведётся?
   - Вечно ты выдумаешь, Сонька. Далеко уж больно спускаться...
   - Вода, зато, говорят, там такая прозрачная! Видно самое дно и всех рыб до одной.
   Махнув рукой, она, ловко ступая по камням обутыми в хромовые сапожки ногами, стала легко, словно порхая, спускаться в сторону от места впадения реки, к самому берегу озера. Пройдя часть пути, оглянулась. Никто из девушек за ней не пошёл. И только Сивцов, смотря ей вслед, нахмурился, казалось, сильнее обычного. А пускай себе сердится, если ему охота. На "губу" он её уже всё равно не посадит.
   В этом месте берег Байкала был каменистым, обрывистым, удобного подступа к воде не было. Нужно было наклоняться далеко вперёд или вовсе ложиться на камень, чтобы достать поверхность воды. По-хорошему и не лезть бы сюда, но не давало покоя какое-то возникшее внутри озорное чувство. К тому же вода в озере была и правда необыкновенно красива. Вдаль смотреть, цвета синего с зелёноватым оттенком, пронизанная янтарными лучами солнца, а вблизи необыкновенно прозрачная. На дне казалось, виден был каждый камешек и все вместе они складывались в причудливую цветную мозаику.
   Некоторое время Соня заворожено смотрела в глубину, ощущая мгновениями приступы головокружения. Как глубоко здесь! Из огромной глубины, вздымались камни, чуть ли не целые скалы. Упадёшь туда, словно в пропасть. Девушка раскинула руки, как будто хотела полететь, или же обнять всю эту красоту, всё озеро целиком. Ох, как здесь хорошо! Привольно. И не то, чтобы дом, но необыкновенно хорошо, особенно после чужой жарки и засушливой Маньчжурии. Непременно захотелось достать до этой чудесной живой воды, ощутить, запомнить на всю жизнь её прикосновение.
   Опёршись коленом о камень, наклонилась далёко вперед, пытаясь зачерпнуть воду. Из воды на неё посмотрело чьё-то счастливое чуть округлое лицо. И не сразу поняла, что это её собственное. Потянулась и почти достала его, не хватило двух каких-нибудь сантиметров. Но ради них приходилось, чуть ли не отрываться от берега и нависать над водой в опасном неустойчивом положении. Ничего, сейчас получиться. Однако, вместе с радостью желанного прикосновения к воде Байкала, Соня ощутила холодный ужас, когда почувствовала, что из нагрудного кармана выскальзывают часы.
   - Нет, нет, - вскрикнула Соня, подаваясь назад и тщетно пытаясь поймать падавшие часы в ладонь.
   - Бульк, - произнёс драгоценный механизм, исчезая в головокружительных глубинах подобно сказочной золотой рыбке.
   Подхваченные сильным подводным течением часы закружились и поплыли куда-то в сторону. Поймав погруженный в воду луч солнца в последний раз, на прощание подмигнул ей перламутровый циферблат.
   - Ой, - заплакала Соня, вскакивая на ноги и не зная, как ей теперь быть.
   В отчаянии прошла несколько быстрых шагов по берегу, в ту сторону, куда относило часы. Что делать? Умела бы плавать, бросилась следом. Прыгнуть? Может и прыгнула бы, но тут сверху послышался шум осыпающихся камней под чьими-то торопливо скользящими по склону ногами. Повернувшись, Соня заметила спешащего к ней Сивцова.
   - Эй, старшина! Ты что? Так наклонилась, я уж подумал, грохнется в воду, - он осёкся, заметив слёзы у неё на лице, - Почему плачешь? Ударилась?
   - Нет, - всхлипывая, она проглатывала слёзы и ладошкой пыталась преградить этот ещё один, неудержимо вливающийся в Байкал поток, - Ча-сы!
   - Что? Упали?
   - Да, - закивала она головой.
   Он подошёл на край берега, посмотрел вниз и присвистнул.
   - Глубина... Метров тридцать.
   Соня всхлипнула громче. Сивцов скосил на неё чёрный глаз и начал вдруг, снимать сапоги, поддевая один пяткой другого, и одновременно стаскивать через голову гимнастёрку.
   - Да вы, что, - опомнилась Соня, увидев перед собой смуглую мускулистую спину, посечённую во многих местах белёсыми шрамами, - Глубоко... И холодно... Да их течением в сторону отнесло...
   - Отвернись, лучше, - скомандовал лейтенант, принимаясь за штаны, и едва Соня успела повернуть голову, как послышался громкий всплеск и до неё долетели холодные брызги.
   Посмотрев вниз, в прозрачной воде увидела двигавшееся, словно огромная рыбина длинное гибкое тело старшего лейтенанта. Ну и чего, спрашивается, нужно было ей отворачиваться, раз всё и так видно? Хорошо он хоть трусы на себе оставил. Ох! Соня покраснела своим мыслям. Тем временем политрук вынырнул, жадно хватая воздух.
   - Ох, и свежая тут вода! Бодрит! - он и в самом деле, ободряюще улыбался, хотя по напряжённым подрагивающим мускулам видно было как ему холодно.
   - Ну, зачем? - крикнула ему Соня, - Всё равно не достать.
   - Подожди я их, кажется, вижу. Вот они там, среди тех камней... Вода здесь такая прозрачная! Всё дно видно, каждый камешек - восторгался он совершенно по-детски.
   - Не надо, - снова попробовала Соня удержать его.
   Он несколько раз подряд глубоко вдохнул и нырнул. Плыл в глубину чёткими размеренными гребками, погружаясь всё ниже и ниже. Соне сверху хорошо было видно, как помимо толщи воды ему приходится бороться и со сносившим вбок сильным подводным течением. Нырнув очень глубоко, но, так и не сумев, как следует приблизиться ко дну, он стал всплывать, когда закончился воздух.
   - В глазах темно, - всхлипнул он, появляясь над поверхностью.
   - Товарищ старший лейтенант, я прошу вас, не надо, - вновь стала она упрашивать его, - Ну их! Что теперь делать... Они далеко упали, их течением отнесло. Не достать... Замёрзнете...
   - Ничего. Попробую ещё раз... Обидно ведь, старшина, - подмигнул он ей весь дрожа, - Х-хорошие ведь были часы?
   - Золотые, - потупившись, ответила Соня.
   Лукавит он, Чёрт. Не достать ему их, конечно. Но от участия его всё равно было легче. Не так обидна была и горька потеря.
   - Ну, вот видишь, - улыбался он, - Подожди, с третьего раза точно получится.
   Но едва он раскрыл рот, чтобы вдохнуть, как воздух прорезал паровозный гудок. Вначале короткий, как будто пробный, а потом уже во всю силу протяжный и требовательный, призывный. За ним ещё и ещё один, так чтобы уж никто, даже тот, кому и не было никакого дела до этого паровоза, всё равно бы не смог бы оставаться спокойным. Вначале Соня не поняла, а опомнившись, бросилась верх по тропинке, откуда было видно состав, и убедилась, что это именно к их эшелону спешно со всех сторон потянулись люди.
   - Наш? - тревожно спросил из воды лейтенант.
   - Наш! - выдохнула Соня.
   В два гребка он был уже возле берега и, выбросив вверх сильные руки, стал взбираться на камень. Соня, было, бросилась помогать ему, но затем, поняв, что от её скользящих по мокрым холодным плечам рук мало прока и сам он без неё скорей справится, кинулась подбирать его одежду.
   - Оставь! - крикнул он, смеясь - Что я в трусах пойду?
   - Так не успеем.
   - Постоит ещё пока людей собирать будет. Не пассажирский, без нас не уедут. Но, ты иди, а я сейчас, быстро.
   Она побежала наверх, но через несколько шагов остановилась и, повернувшись, сказала:
   - Спасибо.
   Чёрт улыбнулся и на удивление как-то смущённо махнул рукой.
   - Чего уж там! - от строгого лейтенанта не осталось и следа, - Только не рассказывай никому, а то засмеют меня, что достать не сумел.
   О чём думает? Покачав головой, Соня поспешила к составу.
   - Товарищ старшина, вы, где ходите? - шутливым строгим тоном спросили её подруги, - Мы кричали, кричали, уж чуть без вас не уехали. Неужели Байкал так понравился, что захотелось остаться?
   - Нет, - замотала головой Соня, - Домой.
   И словно только дожидался её этих слов, тронулся состав. Медленно, как бы нехотя, за окнами поплыли деревья, сдвинулись с места скалы, покачнулась в сторону гладь озера. Там, на дне его навсегда оставался трофей. Эх, не пройтись ей по родному селу с золотыми часиками на руке. И грустно и счастливо одновременно. Не знала раньше, что бывает так.
   - Сонька, плачешь ты, что-ли?
   - Чего это вдруг?
   - Ой, смотрите, Сивцов бежит! Откуда это он такой мокрый? В Байкале купался никак...
   - Товарищ лейтенант, смотрите, не простудитесь!
   - Успеет? - заволновалась Соня.
   - Этот-то Чёрт, да не успеет... Запрыгнул в последний вагон.
   Соня заулыбалась. Успел. Молодец. Состав набирал ход. Проносились за окнами кедры, мелькали скалы. И даже без часов было ясно, что с каждой минутой она становится ближе к дому.

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"