Аннотация: Эпизод из жизни мужчины, который длится всю жизнь
Сюжет этой небольшой повести навеян рассказом- исповедью случайного попутчика
Автор эту небольшую повесть написал для двадцатилетних.
Может, молодые люди задумаются, что стоит бережно относиться, что тебе посылает судьба, а не отмахиваться и считать: вся жизнь впереди, и в будущем будет все лучше...А сейчас... это всего лишь репетиция будущей взрослой жизни.
Старшему поколению даже не стоит и смотреть, чтобы не вспоминать свои ошибки, которые тщательно загоняли вглубь своей памяти: изменить-то все равно ничего нельзя
"Любовь - история в жизни женщины и эпизод в жизни мужчины".
Жан Поль Рихтер
Зачем я еду туда?
Что хочу узнать?
Не вспоминал ее двадцать лет, а в последний год не проходило и дня, чтобы не думал о ней. Неужели случайная встреча прошлым летом так подействовала на меня.... Или просто уязвленное самолюбие....
Прошлым летом Даня, увидев Дашу в городе своего детства, вдруг вспомнил: ведь она в те далекие годы их... как бы здесь поточнее подобрать слова... да что там подбирать, тогда, когда они два года были, как муж и жена... она сказала: буду тебя любить и в сорок лет.
Сорок лет, тогда казалось это уже глубокая старость. А вот сейчас мне почти сорок, и не ощущаю я никакой старости.
Не вспоминал он Дашку, даже когда приезжал в свой родной город, а приезжал он туда каждый год, приезжал и один, и с семьей. Но никогда Дашку не встречал.
И ведь она узнала его. Но даже бровью не повела, что узнала.
Может, и не повела бровью, что рядом с ним находились жена и сын. Хотя жена не очень-то заинтересовалась художественным салоном, куда он предложил ей зайти, увидев, что в этот салон направляется Даша.
Жена быстрым шагом прошлась по салону и вернулась к двери.
А он... Он подошел к Даше и стал с ней рядом.
Даша рассматривала янтарные украшения в витрине.
Данька стоял рядом, он мог дотронуться до нее.... Но он стоял только и вдыхал такой незабываемый запах. Долго не мог понять, что это за запах. Наконец дошло - запах молодости.
Уже и сын теребил его за руку: "папа, пошли", а он стоял как приклеенный к полу.
И только когда к Дарье обратился продавец, он с сожалением отошел от нее.
Потом, оставив жену и сына в кафе, побежал искать Дашку. Но так и не нашел...
Виноват он перед ней. И виноват, не только в том, что не женился на ней. Хотя он ничего ей не обещал. И она никогда не заводила разговоры о свадьбе. Им было хорошо вдвоем. Хотя, что перед собой лукавить: ему было удобно.
И как завидовали ему однокурсники.
Все молодые. Гормоны ищут выхода. А у него одного постоянная девушка.
Любил ли он ее? Он и сейчас не знает ответ.
Вот ревновать - ревновал.
Ему было стыдно за свою ревность. Но ничего не мог с собой поделать.
Особенно ревновал к тому... ее первому мужчине, от которого Даша ушла к Даниилу.
Провожая куда-то Дашу, считал время, когда она должна была вернуться. А однажды, да что там однажды, многажды... садился в следующий автобус и ехал за ней, наблюдая: а не вышла ли она на какой-либо остановке, где ее якобы ждал тот, первый ее мужчина.
А как-то увидел, как на Дашу смотрит Мишка...
Ревновать к Мишке... Смешно...
Мишка уже почти лысый...
И все же Даниил начал во время лекций с Мишкой подсчитывать: а не могла ли Дашка изменить ему...
Даниилу хотелось свою ревность передать и Мишке, а заодно и посмотреть реакцию того. Даня как дикий зверь учуял, что Мишка неровно дышит на Дарью
Но Мишка просто сказал:
- Дурак ты, Полянский. Она же любит тебя. И любит так, как никакая другая девушка тебя любить не будет. А ты... В общем, ты будешь жалеть о Даше всю жизнь... Ты же не собираешься на ней жениться...
Даниил почему-то начал оправдываться перед Мишкой: отец, мол, не разрешает жениться...
А сколько Даша терпела его однодневных подружек, разных там Людочек, Танечек и прочее-прочее...
Да если бы только подружки...
Как он ей ответил цинично: почему все девушки сами разбираются со своими проблемами и не нагружают своих парней.
А ведь она была почти его жена. И было все у них как в настоящей семье.
Все-таки Дашка меня любила.
До Риги оставалась около двадцати километров...
Даша уставшая вернулась с работы. Бывают такие дни: вроде бы и много сделал, но результат - нулевой.
Не успела снять сапоги, как раздался телефонный звонок.
Как была в полурастегнутых сапогах, доковыляла до телефона:
- Добрый вечер! Пригласите, пожалуйста, Дашу.
Только не это... - Даша на автопилоте села в кресло...
Не успела отойти от прошлогодней летней встречи, как на нее свалилось новое известие: оказывается, Даня на последнем курсе встречался одновременно и с ней, и со своей будущей женой.
Даша и это пережила. И вот Данька снова объявился.
Все двадцать лет Даша только и делала, что старалась забыть Полянского. Получалось плохо.
Даша часто размышляла: за что она наказана такой многолетней любовью!
Да хорошо бы, если бы она одна была наказана. А ведь и муж наказан, хотя Даша старалась (сколько трудов ей стоило), чтобы муж не догадался о ее так и не прошедшей любви к Полянскому. Но прекрасно понимала: притворяйся-не притворяйся, все равно Игорь был бы более счастлив с другой женщиной, с той, которая любила бы Игоря.
Они с Данькой были два года. И что эти два года - любовь, когда уже, кажется больше и невозможно любить. И ревность. Причем ревность не на пустом месте. Эти однодневные Танечки, Светочки, Людочки, хотя, усмехнулась Даша, Людочка как раз была не однодневной, а почти постоянной.
Почему-то вспомнилось, как она приехала в город, где он жил, вот этот город, где она живет сейчас на такси: захотелось увидеть Даню до обморочного состояния, казалось, не увидит, тотчас же умрет. Истратила всю стипендию. И с вокзала позвонила ему, а Данька сокрушался и не верил, что она приехала.
И какой-то парень, случайно слышавший ее разговор по таксофону, сказал: девушка, не пожалейте еще столько же денег и уезжайте обратно.
Почему она не послушалась того парня. Хотя и ехать ей было уже не за что. Оставались деньги только на автобус, который уходил по расписанию только на следующий день.
Как-то Даша рассматривала старые фото. Нашла фото, где они с Данькой счастливые, улыбки во все тридцать два зуба. Это фото, сделанное в "моментальной" будке в Ленинграде. Сейчас и будок таких, наверное, уже нет.
И ни на одном фото за двадцать лет Даша не увидела себя такой счастливой.
А потом эти фото затерялись, а, может, она их сожгла вместе с небольшой пачкой Данькиных писем.
Данька приехал к ней, в Ленинград, когда Даша проходила там преддипломную практику. Да что уж тут лукавить: не к ней он приехал, а к своему дружочку. Дружочек не любил Дашу, и та отвечала ему взаимностью.
Дарья сделала глубокий вздох и произнесла в трубку, стараясь унять предательскую дрожь в голосе:
- Здравствуй, Даня! Слушаю тебя...
Даша, закончив почти, что полуторачасовой разговор, обратила внимание, что так и сидит в неснятых сапогах.
Хорошо, что муж в рейсе, а дочка у свекрови. Свекровь занималась с внучкой дополнительно английским языком, и Милочка оставалась ночевать у бабушки.
Даша глянула на себя в зеркало: надо бы голову помыть к завтрашней встрече, но сил не было. А... махнула она рукой, вымою завтра перед работой. И, не поужинав, отправилась спать. Даже душ не стала принимать.
Даня протянул ей три, едва распустившихся бутона белых роз на длинных стеблях с пышными листьями.
Это первые цветы, да, пожалуй, и последние, которые ей дарил Даня, - с грустью подумала Даша.
В институтскую пору он не дарил цветы, да и откуда деньги у студента на цветы... Хотя один раз просто без повода Данька притащил ей полукилограммовую коробку шоколадных конфет, стоимостью почти в треть стипендии.
Об этих конфетах женская половина общежития судачила неделю, и рейтинг Полянского среди девиц, и до того высокий, тогда, вообще, зашкалил.
- Спасибо, - улыбнулась Даша, - взяв букет роз.
- А ты ничего смотришься.
Да, принимать это за комплимент или оскорбиться, но Даша промолчала, не сказав даже свое обычное "спасибо".
Да и что обижаться.
Она не спала почти всю ночь, под утро забылась тяжелым сном, и как это бывает: прозвенел звонок будильника... еще пять минуточек, и я встаю. И в результате проспала на работу. Какое уж там мытье головы. Перед выходом к Дане просто немного подкрасила ресницы и мазанула помадой по губам.
Так что и вид у нее был соответственный.
Накрапывал мелкий дождик, небо - в серых тучах, готовых вот-вот разорваться и залить все вокруг.
- Давай пойдем в какое-нибудь кафе, выпьем кофе, - предложил Даня, - погода-то не для прогулок.
- Данька, да сейчас все кофейни предлагают в лучшем случае кофе под названием "химическая таблица элементов Менделеева", в худшем - желудевый и солому под красивым названием чай.
- Но Рига всегда славилась своим кофе. Я еще с детства помню.
Они пошли медленным шагом по узким улочкам старой Риги, заходя то в одну, то в другую кофейню. Наконец, им повезло - в кафетерии подавали самый настоящий кофе. Запах арабики" чувствовался уже у входа.
Говорили много: об общих знакомых, о работе... Ни слова не было сказано о прошлом. Как будто и не было прошлого... А вот встретились случайно знакомцы и говорят-говорят...
Даша мельком взглянула на часы.
- Ты торопишься?
- Да, дома дочка одна.
А на улице разбушевалась непогода. Самый настоящий ливень.
- Я сейчас поищу такси, - сказал Даня.
- Нет, - почти вскрикнула Даша, - пойдем вместе искать такси.
У нее были причины так отреагировать на предложение Даньки, но вспоминать эти причины не хотелось. Лучше уж она промокнет, чем как брошенная женщина будет сидеть в кафе, ловя сочувственные взгляды официанток, и уйти не сможет: в гардеробе Даня ее плащ и свою куртку на один номерок сдал.
Прощаясь у дома, Даня сказал:
- Можно завтра я в это же время приду к твоему институту.
На следующий день.
- Дашка, я нашел вполне достойное кафе с хорошей кухней и главное, хороший кофе. Здесь недалеко.
Это город, где я родился, и я тут знаю каждый камень, особенно в старом городе. Мы пацанами облазили все окрестные дворы, - не удержался и похвастался Даня.
Все-таки люди не меняются, Данька, как был хвастунишкой, так и остался, - подумала Даша.
Погода на удивление, все-таки начало ноября, стояла изумительная: легкий ветерок гонял по тротуарам остатки опавшей листвы, даже иногда сквозь облака проглядывало солнышко.
В кафе Даня продолжил:
- Я теперь питаюсь только в ресторанах, и тут же вытащил из внутреннего кармана бумажник, раскрыл его, продемонстрировав содержание.
Даша рассматривала его, как будто видела в первый раз. Нет, он не изменился внешне. Только вот почему-то в галстуке, хотя знала, что галстуки он терпеть не мог. Рубашка - черный воротник и черные манжеты. Видно, жена следит за его гардеробом. Все-таки отстирывать воротнички мужских рубашек - большая проблема. Стиральных машин-автоматов в то время еще не было.
Даня сделал заказ подошедшему официанту, предварительно поинтересовавшись у Даши, что бы она хотела.
- Я полагаюсь на твой вкус, только не надо заказывать все меню. А выпить - клубничный коктейль с мартини, бокал. Больше я вряд ли осилю. И кофе, соответственно.
- А ко мне Мишка приезжал.
Даша знала от Мишки и о его приезде к Дане и их разговоре о ней, но, молча, слушала...
Она больше молчала, а говорил Даня. И не потому что ей не было что сказать. Она боялась выдать свою так и не прошедшую больную любовь.
- Даня, давай лучше прогуляемся по городу. Завтра ты уезжаешь.
Он быстро расплатился с официантом, и они вышли на улицу.
Вначале шли и молчали. Так дошли до сквера, который находился недалеко от Дашиного дома.
- Давай посидим, - предложил Даня.
Даня долго собирался с мыслями, как начать разговор, главной целью которого была узнать настоящее отношение Дарьи к нему сейчас, спустя двадцать лет, когда она сказала: "я тебя и в сорок лет буду любить"
- Почему ты не дождалась меня и вышла замуж?
- Я в день твоей свадьбы напился вдрабадан. И все рвался к дворцу бракосочетаний, но меня Эдька удержал.
Насчет напился, - подумала Даша, - вполне возможно, надо же считать себя обиженным, а свою вину переложить на кого-то.
Это опять-таки было в духе Даниила, а вот насчет того, что рвался и Эдька сдерживал - врет.
- Ты же уехал... и пропал... до меня только слухи о тебе доходили.
И жениться на мне не собирался.
Ты же специально устроил тот разговор с Эдькой таким образом, чтобы я все услышала. И я услышала: "во мне чего-то не хватает, отчего ты и не женишься на мне". Я тебе тогда еще закатила истерику. Прошло столько лет, а мне до сих пор стыдно за те мои слезы. Я почему-то знала, что ты никогда не женишься на мне. Хоть и была совсем молоденькой девчонкой, но как-то интуитивно чувствовала это. А потом... уже, перебирая в памяти те два года, что мы были с тобой, я находила много признаков, подтверждающих мои интуицию.
Да, что об этом-то сейчас говорить.
Главное, что ты не любил ты меня никогда
Даниил не мог сказать вот так: как это не любил. Он сказал: я так ревновал тебя... Мы с Мишей вместо того, чтобы конспект вести на лекции, подсчитывали...
Даша прервала его размышления:
- Даня, ревновать - не значит любить.
Расскажи о себе - попросила Даша, - она боялась, если они начнут вспоминать прошлое, она не выдержит и выложит Даньке и свою боль, и свою любовь и даже все обиды вспомнит.
А не надо показывать ему, что ее любовь никуда не исчезла, и, несмотря на прошедшие годы, она по-прежнему, как в юности, готова бежать за Данькой, стоит ему только поманить ее.
Даниил видно что-то понял и начал рассказывать, как он приехал по распределению, как ему не хотелось жить в общежитии, как он встретил случайно знакомых, и те дали ключ от квартиры, хозяева, тоже выпускники нашего института, отсутствовали в данный момент.
Даня так складно сочинял на ходу, что не заметил, что Даша смотрит на него глазами, в которых плещется насмешка.
Наконец замолчав, он повернулся к Дарье и...
- Что ты так странно смотришь на меня?
Даша ничего не ответила, по-прежнему глядя с насмешкой на Даниила.
- Что ты молчишь и так странно смотришь на меня? - снова повторил он.
- Да, я думаю: на последнем курсе ты изменял своей будущей жене со мной или мне со своей будущей женой, - спокойно и как-то равнодушно - Даше хотелось, чтобы равнодушно прозвучали ее слова - внутри же все разрывалось от боли, как будто шилом прокалывали каждую клетку ее и души, и тела.
Теперь замолчал Даня.
Потом вскочил со скамейки и заорал:
- Ты знала! Ты не могла этого знать. Я встречался с Ленкой, когда ты была на практике в Ленинграде, - и тут же закрыл рот рукой...
- Успокойся, Данечка, я узнала об этом пару месяцев назад.
Не буду лукавить - для меня это явилось большой неожиданностью. И, пожалуй, самой большой обидой и болью.
Я поехала к Ритке, и в полном смысле этого слова, выла от обиды и боли. Она еле меня успокоила, заставив выпить водку. И как ни странно помогло.
Да что сейчас вспоминать прошлое. Изменить ничего нельзя, да и никому эти изменения не нужны.
- И все же, кто тебе сказал о Ленке.
- Если тебе так интересно: твоя одноклассница и ее однокурсница. Эту женщину ты мне еще в институте показывал, говорил, что твоя одноклассница. А тут я ее случайно встретила и как дура зачем-то сама завела разговор с ней.
Уже поздно. Проводи меня.
Дома Даша зашла в ванну, включила воду и дала волю слезам...
Слышала, как звонит телефон. Трубку подняла дочка, сказав потом, что, наверное, ошиблись номером. Но Даша знала, что звонил Полянский. Он не мог не оставить за собой последнее слово...
Прошло еще двадцать лет.
Дарья Витальевна сидела за ноутбуком и тупо раскладывала пасьянсы.
Многое изменилось в ее жизни. Сколько всего навалилось, но сейчас вроде бы все наладилось, только на душе остались рубцы, а в душе - "пустынная пустыня".
Ничто и никто не интересовало ее. Жила как робот. Что-то делала по дому, куда-то ходила, но больше все это выполнялось по обязанности, нежели по желанию.
Сегодня ей снова приснился Даня. В последние годы этот сон в одном и том же варианте часто снился.
Во сне Даня ей говорил: " ты - единственная, кого я любил".
Этот сон даже в те далекие годы, когда ее что-то интересовало, она бы и то восприняла как выдаваемое желаемое за действительное, да и то во сне.
Сейчас же проконстатировала: и что он мне снится. Я теперь никогда не думаю о нем, а вот, поди же - снится.
Раздался звонок ее мобильного телефона.
Как не хочется ни с кем говорить. И тут же - а вдруг это дочка или муж. Нет, надо взять трубку...
Даниил Львович сидел в одиночестве за столом, на котором стояла наполовину выпитая бутылка "хеннесси".
Жена при очередном осеннем обострении лежала в диспансере. Сын с семьей давно жил отдельно.
Только вот два кота дворового вида разлеглись на диване.
"А не напроситься в гости к кому-нибудь из моих подружек!", - подумал Даниил Львович.
Он начал перелистывать телефонную книжку своего мобильного.
Все не то! - с горечью думал он, - вот оно то. Но что я скажу...."
А пальцы уже нажали нужную кнопку:
- Это кто? Вера, ты?
- Нет. Это не Вера. Ты ошибся номером.
Но я тебя слушаю, Даня, - раздался спокойный голос.
Даниил Львович обрадовался: все-таки она меня помнит. И любит еще, - самодовольно подумал он, - даже голос узнала.
Они говорили ни о чем. Как в годы их беззаботной студенческой юности.
- Даша, а муж твой как реагирует, что ты так долго разговариваешь по телефону. А то мне передали, что ему неприятно оттого, что у тебя в записной книжке мой номер телефона.
- Данька, нам уже о душе пора думать. А ты все туда же: какая тут ревность и какая тут любовь.
- Не скажи-не скажи.
- Ладно, действительно разговор затянулся. Рада была твоему звонку, хотя после хорошей порции коньяка неудивительно, что ты позвонил. А... да ведь ты ошибся номером, я об этом как-то забыла, - и Дарья Витальевна нажала кнопку отбоя.
И все же разговор взволновал ее.
Она знала, что это пройдет. И пройдет сравнительно быстро.
Дарья Витальевна только сейчас поняла, что потребовалась вся жизнь, чтобы осознать: любила-то она выдуманного Даньку, а не того, каким он был на самом деле.
И чтобы быстрее успокоиться, позвонила своей подруге, той самой, на глазах которой и проходил роман всей жизни.
- Ритка, мне сейчас звонил Полянский.
Рита ничуть не удивилась.
- Крымова, я всегда знала, что он тебя любит. И если бы вы поженились, то жили бы как в сказке.
- Ага. Только в сказке с грустным концом.
Даниил Львович налил себе полный фужер коньяка.
"Вот теперь точно знаю - она меня не любит больше. Последняя ее фраза, сказанная с иронией, говорит сама за себя - раньше Дашка никогда не позволила бы иронию в его адрес".
Ну и подумаешь!
Это просто один из эпизодов в моей жизни.
"Только почему-то именно этот эпизод растянулся на всю жизнь", - нерадостно подумал он и залпом выпил коньяк.