Рашевский Михаил : другие произведения.

Плёнка мыльного пузыря

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Глупые люди, вы счастливы своим незнанием. И слава богу! Вряд ли они - эти знания - добавили бы вам радости...


ПЛЁНКА МЫЛЬНОГО ПУЗЫРЯ

  
   Раньше, когда я шёл по улице, обычно не смотрел в глаза прохожим. Так, небрежно скользил взглядом по фигуре, по абрису лица - и тут же отворачивался. Этого было достаточно. Мало кто мог меня заинтересовать. Разве что красивые девушки. Но это святое.
   Теперь же, после всего, что со мной произошло, первым, куда посмотрю, это будут именно глаза. Я ищу похожих на меня. Испытавших то, что довелось испытать мне. Своих. Я уверен, что узнаю их. По взгляду. Каждое утро я заново узнаю сам себя, глядя в зеркало. У меня теперь совсем не тот взгляд, что был раньше, что был до...
   "Глупые люди, вы счастливы своим незнанием, - словно говорит тот, который стоит по ту сторону зеркала. - И слава богу! Вряд ли они - эти знания - добавили бы вам радости..."
  
   * * *
  
   - Ой, опоздала, опять опоздала, ммм... Мужчина, мужчина, в сторонку, дайте пройти... иииии, блин, уже на двадцать минут. Сан Саныч меня повесит, - Наташа, стуча каблучками, взбежала на второй этаж НИИ. Ещё двадцать метров по переходу, вверх на третий этаж - и вот оно, родное научно-исследовательское отделение.
   "Странно, все двери закрыты. И наши, и соседского НИО. Даже у шефа. С Академии ещё не приехал? А другие? Тут же движение, как на главной улице города!"
   У Наташки перед глазами промелькнуло всего одно мгновение из жизни отделения в обыденный день: вот вприпрыжку метутся по коридору Валик и Никита с распечатками чертежей в руках; а там у окна Вячеслав Николаевич с Баркараевым курят, увлечённо что-то обсуждая; вон Анастасия Ильинична вышла посплетничать, так и шепчет что-то в мобильник; Серёга Артуру анекдот рассказывает... Сейчас же - никого! "Умер кто-то? Или, наоборот, праздник какой-то, а она, как обычно, телевизор с утра не смотрела, а календарь который месяц на 13 февраля открыт. Может, выходной сегодня? Так нет же... среда... кажется... Странно всё это. Но неважно. Значит, не заметят, когда на работу пришла, можно будет сделать круглые глаза: "Как в полдевятого? Ровно в восемь! А вот вас, Станислав Сергеевич, я не заметила почему-то. Что, припозднились? А я вот вовремя пришла!"
   Стук каблучков гулким эхом отскакивал от стен широкого коридора, казался таким громким и... одиноким, что стало немного не по себе. Ну, ничего, сейчас включит компьютер, поставит на реверс любимую Руслану и её "Дикi танцi" - и можно будет забыть о том мимолётном чувстве, посетившем её всего мгновение назад. Чувстве того, что вот сейчас, именно в эту секунду, она преступила какую-то незримую черту, сделала что-то настолько важное и необратимое, что сразу же захотелось остановиться и сделать шаг назад, за эту черту, до...
   Глупости.
   "Что-то я не выспалась сегодня, наверное. Сонливость какая-то, глаза хочется закрыть и уснуть... Нет, прошло".
   Наташка дёрнула ручку своей двери. Хм. Заперто. Странностей всё больше и больше. "Артура что, нет? В командировку уехал? Так, вроде, не намечалось ничего, я бы первая знала. И уроков в Академии у него сегодня не должно быть. Ещё не пришёл? Непохоже на него. Надо ему на сотовый звякнуть, а то послезавтра паспорт на объект сдавать, а нестыковок и вопросов - вагон и маленькая тележка набежала. А вдруг он заболел? Или..."
   Она, стараясь потише греметь ключами, вставила нужный в маленькое отверстие. Щёлкнул замок. Наташа повернула ручку...
   ... И попала в ад.
  
   * * *
  
   Вззз-банг! - светящийся шар, оставив за собой дымный шлейф, встряёт в стену. Брызги, капли - в угол, шипение, треск.
   Данг! Данг! Да-да-да-да-данг! - больно по ушам.
   Картинки-слайды на долю мгновения перед глазами:
   Блип! - шероховатые стены грязно-серо-красного цвета, все в выщерблинах, воронках, потёках.
   Блип! - мутный свет из ламп странной формы, вделанных в потолок.
   Блип! - знакомая фигура у проёма прямо напротив неё в камуфляже и каске, держит что-то в руках, да-да-данг!
   Блип! - ошметки деревянных столов, оплавленные остовы компьютеров.
   Фрррр - шарах! - прямо над головой. Ай! - больно по голове вскользь, больно!
   Что?
   Здесь?!
   Происходит?!!
   Грохот, звон, вой, мутное ничто в проёме (где?), спина в зелёно-коричнево-серых пятнах (кто?), искры от стен, визг у уха, железные ящики, всполох, щепки от "мышки", тёплая струйка от уха, страшно, давит, война! Пригибается, треск по потолку, выстрелы! А! Принтер - в куски, бумага под ногами, схемы, планы, грохот! А-а!! Назад, страшно, где, НЕТ! Сзади нет коридора! Осколки, смерть! А-а-а!!!
   - А-а-а-а-а! - закричала Наташка, зажав руками уши. Она смотрела на того, кто стоял у проема, и кричала, кричала от ужаса происходящего, накрывшего её с головой.
   Дёрнулся, присел, вывернулся, смотрит. Глаза - испуг, руки - рвут - автомат - на НЕЁ!
   - А-а-а-а-а-а-а!!!
   Кто? Артур. Артур? Артур!
   - Вниз! Наташка, вниз!
   Кричит. Кричу. Не слышу. С ума. Сошла. Снится. Обморок. Что? Где? Страшно!
   - Вниз, блин! Падай!
   Не. Понимаю. Что? Происходит? Идёт. Рывками. Он. Артур? Страшно. Нет. Рука. Клешня. Убийца! Чёрное. Осы. Высота. Кисель. Кровь. Красное. Нож. А-а-а! Не могу. Ноги. Бежать. Куда? Нет ничего. Хватает!!!
   - ... ииииз! - в ухо. Убьёт. Маньяк. Артур? Больно.
   Артур схватил за рукав Наташку, торчащую столбом во весь рост, и дёрнул вниз, валя на пол. Девушка вдруг извернулась, задёргала ногами, замельтешила руками, ударяя ими парня. Неподдельный ужас источали её глаза, зрачки расширились на всю радужную оболочку.
   - Успокойся! - рявкнул он ей в ухо. - Угомонись! Это я! Я! Артур! Я! Успокойся!
   - Ар...тур! - она судорожно вцепилась в парня, руки соскальзывали с бронежилета, она цеплялась снова. Как утопающая.
   - Отпусти! Наташка, отпусти, всё нормально. Я это, я. Нормально всё! Всё потом. Некогда! В коридор. Отцепись! - он еле оторвал её руки от себя и, не церемонясь, схватил буквально за шкирку и вытащил из комнаты в какое-то помещение. - Анастасия Ильинична! - и чуть не бегом кинулся обратно. Да-да-данг!
   - Наташа? Ты как здесь... - к девушке бежала женщина в таком же, как и у Артура, камуфляже, срывая на ходу аптечку.
   - Что? Проис... - и её накрыло волной Инструктаж.
  
   * * *
  
   - Ну что, все собрались? - Сан Саныч обвёл сотрудников НИО долгим взглядом. Они расселись на железных ящиках, кое-кто стоял, опёршись на стену. Дымились сигареты, люди снимали кевларовые каски. От слипшихся от пота волос шёл пар.
   - Валик и Станислав Сергеевич на... позициях, - напомнила Людмила Васильевна.
   - Понятно, - шеф быстро пробежал глазами по мониторам камер наблюдения, удовлетворённо кивнул. - Пока затишье. Что ж. Есть время для небольшого совета.
   Никита нервно хохотнул.
   Александр Александрович поправил очки, спросил, повысив голос:
   - Что, Никита, тебя так развеселило?
   - Техсовет, - Никита вновь нервно рассмеялся. Ирония происходящего действительно походила на фарс. Сегодня был вторник и, как было заведено в их отделении, до обеденного перерыва в НИО должен был состояться технический совет. Техсовет так техсовет - привычки и ритуалы института не менялись годами. Даже в такой нетрадиционной обстановке.
   Только как же это собрание не было похоже на обычное. В небольшом помещении, наполовину заставленном железными ящиками различного размера и формы, сидели и стояли, казалось, совсем не сотрудники НИО. Камуфляж войск спецназначения, кевларовые каски и бронежилеты. Но так казалось лишь на первый взгляд. Любой солдат, прошедший горнило армии, безошибочно угадал бы в этих людях дилетантов. По позам, по выражению лиц, по взгляду, по небрежно подогнанной экипировке. Да, оружие, подаренное им знание и то, что они пережили в последние тридцать минут, незаметно изменило этих людей. Внешне - чуть-чуть. А внутренне?
   Они так и остались простыми сотрудниками НИО. Мужчины и женщины, поставленные перед жутким выбором, свершавшие только что ужасные поступки, но до конца ещё так и не уяснившие, что именно они сделали и зачем. И правильно ли то, что они делают и сейчас. Казалось, они остались прежними, такими, какими и были до..., но лишь внешне они походили на тех, с кем работали плечо к плечу столько лет. В глазах - испуг, злость, отчаяние, неверие и даже азарт. В душе... А кто ж его знает, что теперь у них было в душе. Теперь, после Инструктажа.
   Тем не менее, люди ещё не потеряли чувства юмора, прочувствовали чёрную иронию происходящего - и словно кто-то бросил горсть мраморных шариков - мрачно, невесело рассмеялись.
   - Да. Техсовет... Давайте поделимся друг с другом мыслями и мнениями на счёт того, что с нами происходит и как такое вообще могло случиться. Надеюсь, все прошли, так сказать, Инструктаж?
   Люди закивали головами. Все. Если тот набор символов, изображений и мыслеформ, который внезапно завладевал сознанием и доносил информацию до каждого сразу после того, как они оказались здесь, можно назвать Инструктажем, то да, все. Лишь Никита мрачно смотрел в пол и сплёвывал, покуривая сигаретку. Да Наташка никак не могла отойти от нервного шока. Охватив колени руками, она уставилась в одну точку, и всё шмыгала носом. Белый гигиенический пластырь, налепленный на глубокую царапину за ухом Наташи, резко выделялся на фоне зелёно-серо-чёрного камуфляжа. Камуфляжа, которого на ней не было. И который так же непонятным образом оказался на ней. Она не помнила, как. Остальные - тоже.
   - Что ж. Давайте соберём всю информацию воедино и попробуем найти рациональное зерно происходящего. Прошу высказываться... Я, пожалуй, начну.
  
   * * *
  
   - Итак, рабочий день начался сегодня довольно обыденно. Всё так же две бригады разрабатывали техническую документацию по объектам Ясиноватского машиностроительного завода, а Вячеслав Николаевич и Анастасия Ильинична составляли паспорт на... что у вас там, Слава, я не припомню, какая из работ у вас идёт на окончательную разработку?
   Люди недоумённо переглядывались. Театр абсурда продолжался. Не сменились даже декорации. Вокруг творится чёрт знает что, а Сан Саныч, словно и в самом деле сейчас проходил не, так сказать, военный, а технический совет, спрашивает о степени готовности рабочей документации. Он что, шутит? Издевается? Артур зашептался с Максимом, тот мрачно усмехнулся, люди зашушукались, брови у многих съехали к переносицам. Шеф что, тронулся? А меж тем заведующий НИО как профессиональный психолог, просчитал ситуацию. Вместо того чтобы кричать в стены "Что происходит? За что?", он спокойным размеренным тоном создавал рабочую обстановку, целенаправленно возвращая шокированные души сотрудников в привычный жизненный ритм.
   - Ну... - Вячеслав Николаевич пошевелил бровями, припоминая, чем же он занимался в той жизни.
   - Техникум на Коммунаров, - напомнила Анастасия Ильинична.
   - И степень готовности научно-технического заключения?.. - Продолжая играть свою роль, а может и действительно интересуясь больше этим, а не стараясь сбить нервозную обстановку, спросил Сан Саныч.
   - Никита вот заканчивает разрез вычерчивать, а я уже набираю рекомендации усиления. Стася паспорт доделывает, - Вячеслав Николаевич втянулся в ритм заведующего. Да и все сотрудники невольно сбросили излишнее напряжение, зашевелились. Максим и Игорь Степанович закурили по новой, Людмила Васильевна повернулась к Баркараеву, встала в позу манекенщицы: "Ну, как я тебе в камуфляже?". Света наконец-то решилась спросить у не знакомых отделу мужчину и женщину, кто они такие. Артур и Валик вполголоса заспорили о преимуществах и недостатках оружия, которое держали в руках. Лишь Никита и Наташка то ли с ужасом, то ли со злым вопрошанием смотрели в глаза Сан Санычу: "Да о чём вы думаете?" Заведующий предвосхитил их готовые вырваться недоумённые вопросы. Повысил голос, перекрикивая всех:
   - Ну так вот. День был как день. Правда, необычно рано пришли заказчики с Мариупольского УКСа, не дали мне даже кофе попить, - все хохотнули. - Прошу любить и жаловать - Денис Давыдович и Яна... эээ... Владимировна... А потом... Я не буду говорить за всех, скажу о себе, ведь не знаю, так ли случилось с остальными, как и со мной, в одно и то же время или нет. Денис Давыдович, вы не заметили ничего странного в моём поведении... там... дома... тогда.
   - Нет, - с хрипотцой, сглотнув, пробасил заказчик. - Я отчётливо помню, как мы с вами обсуждали смету заказа, а потом... потом, - он нахмурился, вспоминая или просто пытаясь найти слова, способные описать то состояние во время перехода, пожал плечами, - потом - хлоп! - и мы здесь.
   - Примем эту версию, - быстро сказал заведующий. - Я уверен, что мы все оказались здесь одновременно... За исключением Натальи.
   Девушка встрепенулась. Испуганно посмотрела в глаза заведующего. Неужели и сейчас будет отчитывать? Или всё же сделает скидку на происходящее?
   - Ты на сколько опоздала? Только честно, а то сверяться нам не с чем! Заметили, что ни у кого часов нет?
   - На двадцать минут.
   - Всего лишь? - удивился Сан Саныч. Да и все присутствующие изумлённо переглядывались и перекидывались репликами. - А по мне так часа полтора прошло!
   - Я не вру! - звонко крикнула Наташка.
   - Тише все! - прикрикнул заведующий. - Наташа, тебя никто ни в чём не обвиняет. Просто время здесь какое-то... неправильное. Если оно вообще тут существует. И... и что ты ТАМ увидела?
   Перед его глазами стали сразу несколько картинок - бездыханные тела и вой сирен "Скорой помощи"; пустое ничто на месте их отдела и цепочка милиционеров, перекрывших все подходы; манекены вместо людей, застывшие в нелепых позах.
   - Ничего. Двери все закрыты, в коридоре никого.
   - Странно. У меня дверь точно была открыта, - Сан Саныч снял очки, протёр, брови его сошлись на переносице.
   - И у нас! А у меня нараспашку! - послышались выкрики со всех сторон.
   - Я не вру! - опять выкрикнула Наташка, голос её задрожал, казалось, она сейчас расплачется.
   - Допустим, двери закрылись... Кто-то закрыл, - продолжал "допрос" Сан Саныч. - А как ты здесь-то оказалась?
   - Как? Зашла в кабинет - и оказалась. Александр Александрович, ну честно я не знаю, как. Как и вы все, наверное. Не знаю!
   - Тщ-тщ-щ-щ. Тише, Наташа, верим мы, верим. Ой, только на них не смотри, они ничему и никому не верят, разве не знаешь?.. Пусть так. Значит, дверь всё же работает. А наша задача состоит в том, чтобы не дать войти в неё с этой, внешней стороны.
  
   * * *
  
   Сергей словно заново переживал те самые мгновения, когда очутился здесь. Он рассказывал Валику преимущества новой версии чертёжной программы Autocad, как вдруг стены перед его глазами словно поплыли в сторону. Будто сместили голографическую картинку, которую, наконец, сумел выхватить из хаоса обрывков. Он зажмурил глаза, надавил на веки. Что-то в последнее время он редко стал высыпаться. А когда открыл глаза...
   Комнаты не было. Стены, вместо обшитых белым пластиком, теперь стали буро-чёрными, казалось, гранитными. Мелкие вкрапления блёклых и жёлтых кристаллов искрились в мутном свете. Воздух из спёртого, наполненного ароматом свежесваренного кофе и запахом заползающего в приоткрытые двери сигаретного дыма, стал кристально чистым, даже стерильным. Чистый кислород!
   - Что за?.. - ледяная волна, состоящая из удивления и недоумения, прокатилась по внутренностям, и, встряхнув нервы, уже горячим страхом ударила в голову, взорвавшись в мозгу бомбой. - Что за шутки?!! - и осёкся, натолкнувшись взглядом на такой же взгляд Валентина. Губы у парня подрагивали, по виску стекала капелька пота.
   - Я... тоже это вижу, - шёпотом сказал он.
   Было так тихо, что негромкое "крак!" под пальцами Сергея прозвучало оглушительно. Парни невольно вздрогнули и медленно опустили взгляд. Компьютерная мышка под судорожно сжатыми пальцами Сергея рассыпалась на части.
   Стол, стулья, компьютер с матово чёрным монитором стояли на своих местах. А вот вешалки, шкафов, кондиционера и даже двери не было и в помине.
   Испуганный женский крик расколол тишину на миллион кусочков и эхом рассыпался по углам. Словно кто-то включил звук - отовсюду послышались голоса, восклицания, крики, вопли и стоны.
   - Да что же здесь происходит, эй! - крикнул Сергей и испуганно отшатнулся от стола, словно от него исходила угроза. Валик выбежал из комнаты, закричал то ли от страха, то ли от изумления. Пятясь, вернулся, указывая в коридор:
   - Там... там, - как заведённый, повторял он. Посмотрел на Сергея совершенно безумным взглядом.
   Почему-то вот это - ужас, исказивший лицо Валентина - напугало Сергея больше всего. Сильнее всего, что он уже успел увидеть и надумать за те несколько минут, которые они были здесь. Казалось, Валик сам источал угрозу. Это был уже не тот сотрудник, которого он, Сергей, знал несколько лет.
   - Не подходи, - просипел Сергей. - Не под-хо-ди-и-иии! - голос сорвался на визг.
   И тут их волной накрыл Инструктаж.
  
   * * *
  
   - Итак, мы очутились в этом странном месте, - продолжал Сан Саныч. - Предлагаю в дальнейшем называть окружающее нас пространство Границей, никто не против?.. Конечно, логическому и, тем более, научному объяснению такого перехода я не нахожу. Может, кто рискнёт?.. Да, Денис Давыдович.
   - Телепортация, - пробасил заказчик из УКСа.
   Остальные пожимали плечами, морщились. Никита мрачно ухмылялся и недоверчиво покачивал головой.
   - Иного объяснения я не вижу. Да и этот из области фантастики.
   - Причём нас... телепортировали с теми предметами, которых касались наши руки, ноги, любые части тела. А через пару минут произошёл Инструктаж. А вот теперь внимание! - Сан Саныч поднял вверх указательный палец. - Каждый из нас получил некое подобие информации. Образы, обрывки слов, ассоциативные картинки-изображения. Я хочу, чтобы все мы услышали, какую же информацию или её часть смогли принять и понять, раз уж втянулись в это дело. Правильно ли поступаем? Так ли поняли поставленную перед нами задачу?
   - Можно я? - Баркараев, как в школе на уроке, поднял руку.
   - Конечно! Замечательно! Начинайте!
   - Вот что я смог понять из... ээээ... Инструктажа..., - Баркараев поправил очки и, встав в позу оратора, продолжил. - Мы - люди и наша Вселенная - не единственная в своём роде. Существуют действительно другие миры. Они существуют рядом с нами и в то же время так далеко, что свет нашего Солнца до них ещё не достиг. По-моему, в литературе такие миры называют "параллельные".
   - Протестую! - перебил Баркараева Максим, любитель фантастики, - "параллельный мир" - это совсем другое. Это когда...
   - А ты там был? - в свою очередь перебил его Баркараев.
   - Нет, но...
   - Что ты знаешь о параллельном мире как таковом?
   - Ничего. А вы откуда...
   - А я не фантазирую, не сравниваю окружающее меня с литературными источниками, я "там", в параллельном мире сейчас. Так что не перебивай меня, пожалуйста, Максим, и дай договорить до конца, хорошо? Потом выскажешь свою точку зрения... Итак, параллельный мир. "Иное измерение" - так устроит?.. Ну вот. Я не говорю, что их много, этих измерений. По крайней мере, еще одно существует. Что в этом измерении - мы не знаем. Мы ведь даже не догадываемся о реальном существовании такого пространства. "Пограничники" тоже не знают или знают очень мало. Во всяком случае, делиться с нами этими сведениями они не посчитали нужным. Что-то видят, о чём-то додумываются, но проникнуть в это пространство даже не пытаются. Равно как и в наше. Каждым таким проникновением они делают Границу уязвимей, в ней появляются долго зарастающие "прорехи", в которые могут проникнуть чужие...
   Чужие. Существа иного мира. Мира, живущего по своим законам - физическим, морально-этическим, другим. Эдакого пришельца из другого измерения в нашем мире не замечают. Он не материален в понимании этого слова в нашем измерении. И он не враждебен по своей сути. Но и не дружественен. Он чужой. Иной. Я не знаю, существует ли у них мораль, некое подобие законов, нравственности. Но если даже и существуют, то они не то, что не похожи на общечеловеческие - они не подвластны нашему осмыслению. Другими словами, если бы я попал в их мир, и меня заметили, я был бы как профессор квантовой физики в племени неандертальцев. Или наоборот - дикарь-туземец на великосветском рауте. И даже тогда я знал бы, где верх и низ, что пол - это пол, а там небо. В нашем случае - даже этого знания у меня не было бы.
   Вот такое измерение существует очень близко и в то же время очень далеко от реальности, в которой существует человечество. Нас не разделяет и нанометр и в то же время расстояние между нашими мирами не выразить в численном эквиваленте - нет в математике такого громадного числа. Мой разум пасует перед такой физикой.
   Но это ещё цветочки.
   Миры наши всё время соприкасаются! От окончательного проникновения их один в другой защищает вот такая Граница. Смотрите, какая интересная аналогия - граница ведь узкая полоска земли у соприкосновения двух государств. Здесь же невозможно говорить о размере. Эта Граница везде, её не измерить шириной и глубиной, не охватить мыслью. Она везде. И в то же время она такая тонкая, что если провести аналогию с нашими земными образами (кстати, такую картинку нам ведь и показали!) - это плёнка мыльного пузыря. Через неё как молекулы кислорода иногда проникают чужие. Извне. Вовнутрь. Вроде, никакого вреда и не произвёл, так, столкнулся с парочкой кварков, пропустил сквозь себя нейтрино и вновь вышел с другой стороны. А те самые кварки ударили в какой-нибудь глюон...
   - Володя, поприземлённей, пожалуйста, - перебила его речь Людмила Васильевна.
   - А я как? Ну ладно. В общем, пройдётся такой вот чужой по нашей Вселенной, мы его не почувствуем и не заметим, а у нас вдруг где-то рванёт сверхновая или ни с того ни с сего упадёт самолёт. Или вдруг десятки лет два сопредельных государства пойдут на урегулирование межэтнических споров и подпишут долгожданный мирный договор, или...
   - Понятно, Володя, в общем, влияние их труднообъяснимо, такие события не поддаются логике и не понятно, во что может вылиться их очередное посещение, - сказал Сан Саныч.
   - Именно! В последнее время их "визиты" происходят всё чаще - помните, фрагменты событий, в которых предположительно были замешаны эти самые иные, были в основном последнего десятилетия. И "пограничники" - кстати, абсолютно необъяснимые сущности - не справляются со своим предназначением. Отдельные прорехи ещё можно заделать, но стали появляться целые провалы. Это грозит уничтожить "плёнку" как таковую. И тогда наши миры сольются и уничтожат друг друга. Самое обидное, что предостеречь чужих пограничники не в состоянии - их попросту не понимают и не принимают их информацию. Каким образом эти же сущности смогли донести информацию до нас, людей, я тоже не могу найти объяснения. Видимо, они всё же имеют какие-то корни в нашей Вселенной. И вот, когда граница уже стала трещать по швам, они были вынуждены обратиться к нам, людям, за помощью.
   Они перемещают нас сюда, как делали это и с другими до нас и как, может быть, будут делать и после нас. Перемещают в место прорыва. И тем самым идут на громадный риск. Появляется не просто прореха в наш мир, появляется дверь, через которую мы связаны с измерением, в котором находится Вселенная. Нам дают в руки оружие. Каким-то образом экспресс-методом обучают обращаться с ним. А потом ставят перед нравственно-моральной дилеммой - или мы остановим чужих, или над Землёй нависает страшная опасность. Но вот что мешает этим иным не лезть напролом здесь, а попросту попытаться свершить прорыв в другом месте? Вероятно, "пограничники" сделали дверь прямо напротив аналогичной прорехи в мире чужих, предвосхищая... неприятеля. Почему наше оружие может иметь какой-то смысл в этом абсолютно непонятном пространстве? Вероятно, важно не само наличие железных орудий убийства в наших руках, а сам факт его наличия. Или пули и снаряды в Плёнке имеют совершенно иное выражение. Что это за экспресс-метод? Ну, и ещё много подобных вопросов.
   Сама дверь не может послужить фатальным завершением всего сущего, то есть не послужит причиной слияния двух миров. Но сквозь неё смогут проникнуть не два-три чужих, как это обычно происходит, а сотня или даже тысяча. Их непонятное и не просчитываемое влияние на наш мир в этом случае может быть значительным, причём даже фатально значительным. Сколько иных принимает участие в прорыве - не знает никто, известно лишь, что очень много. Пограничники своими силами не могут им противостоять. Не справляются.
   Пограничники пошли на изрядный риск - сознательно ослабили саму границу, доверили в наши руки, возможно, саму судьбу мироздания. Исчезнет эта "плёнка" - исчезнет не только наш мир, но и само "пограничье". Мы нужны как стена для быка - бык подолбится в стену, устанет, пообломает рога, а загонщики в это время спеленают его и загонят в стойло, откуда он и вырвался... Всё. Я закончил, - Баркараев перевёл дул и отцепил от пояса фляжку, сел на место.
   Секунду стояла тишина, потом заговорили все сразу.
   - Володя, тебе только депутатом в Раде выступать - речи толкаешь не хуже их прений. Это что, ты всё понял из того набора символов? Поразительно! Я и половины не разгадал, чушь какую-то втемяшивают... А я не согласен с тем, что... Я так не смог бы! Кто-нибудь хочет добавить? Ага, мы стена, только какого хрена бык в нас долбится, а не может спокойно обойти эту стену? Блин, Инструктаж как в "Матрице" - пять секунд и всё знаешь, они что, на подкорку записывают? Чушь! Чу-у-у-ушь! - перекричал всех Никита. Он вскочил на ноги и затряс автоматом. - Чу-у-у-ушь!
   - Тихо все! - прервал обсуждения Сан Саныч. - Никита, у тебя другая точка зрения?
   - Конечно!
   - Тогда изложи её нам, а не обвиняй Володю в не правдивости его слов. Это его точка зрения и он имеет на неё право, а мы имеем право соглашаться или не соглашаться с ней. Но обвинять в "чуши", это по крайней мере оскорбительно. Думай, каким тоном и что говоришь! Не со своими сверстниками в пивбаре сидишь!!!
   Повисла тишина. Когда шеф в гневе - это выглядит устрашающе.
   - Извините, Сан Саныч, извините, Владимир Филиппович, то, что сейчас прозвучало, я считаю полной хре... абсолютно неправильным суждением, - он бросил язвительную улыбку шефу. - Вселенская угроза, мир в опасности, пограничники - да это всё низкопробная фантастическая лажа!
   Баркараев покраснел и стал приподниматься, набирая в грудь побольше воздуха для достойного ответа. Руки его вцепились в автомат, костяшки пальцев побелели от напряжения. Стало тихо и страшно - ну а вдруг выстрелит? Конечно, такой исход был почти невероятен, но после того, что уже произошло, после того, как они все уже стреляли и (может быть) убивали (может быть) разумных существ, произойти могло всё, что угодно. Казалось, от напряжения в воздухе можно было зажигать спички.
   - Володя, сядь! - рявкнул Сан Саныч. Баркараева схватили за руки и с силой усадили на ящик, на котором тот сидел.
   - Извините, Владимир Филиппович, я буду говорить без купюр. Да, с нами произошло что-то непонятное - это с одного боку. И очень даже объяснимое - с другого. Как понять всё произошедшее? Да как два пальца об асфальт! "Невероятным образом очутились", "все сразу"! Х-ха! А про Дубровку вы забыли? Как там в несколько секунд усыпили больше тысячи человек - забыли? "Столы переместили вместе с нами". Ну и что? Что из этого? На нас просто испытывают новые галлюциногенные препараты и стимуляторы - вот что происходит! Военные, блин, опыты ставят, как поведут себя люди, совершенно непригодные к ситуации войны. Ну скажите мне, Владимир Филиппович, почему я, ни хрена не знавший об этом вот автомате, вдруг в совершенстве разбираюсь в его конструкции и обращении с ним? А?
   - Нас наделили знаниями.
   - "Наделили"! Какие высокопарные слова! "На нас снизошла благодать"! Откровения от Ваньки-дурака, стих тринадцать, строчка шестьсот шестьдесят шесть! Нас запрограммировали - вот как надо говорить! Не знаю, двадцать пятый кадр или запись на подкорку, или хрен знает ещё что. Долбанные "пограничники" засовывают нас в место прорыва, значит о нём знали, но вот почему они в это место не притарабанили кадровых военных? Уж они-то поопытней нас с вами, а, Владим Филипыч? Нас зачем, нас, простых, блин, сотрудников простого долбанного НИИ?
   - Выбирай выражения, Никита! - рявкнул Сан Саныч.
   - Потому что они до последнего не знали, ГДЕ будет прорыв, - проговорил Баркараев. - И так почти всегда и происходит. Они видели прорехи в мире чужих и имели время адекватно среагировать. В основном-то они справляются и без помощи землян. А в нашем случае у них времени хватило, чтобы выдернуть из нашей реальности ближайших и обучить их мало-мальски военному делу. И тут же прорыв, может, нашим появлением и спровоцированный.
   - Да? А если такое вот долбанное "вторжение" географически происходило бы на дне океана? В пустыне? На вершине Джомолунгмы? Как туда людей пригнать?
   - А кто тебе сказал, что место прорыва в нашу реальность и Пограничье географически и координационно связано? Да и потом - исчезают же люди. Исчезают и появляются. Контактёры там...
   - Мама родная, какая чушь. Я так думаю, что обкурили нас какой-то дрянью, потом где-то с месяц обучали на профессионального военного, ну, может, без физической подготовки, а то я себя Шварценеггером не чувствую. Стёрли об этом обучении память и для экзамена (опытов, экспериментов, по приколу) засунули нас в эту дыру. Наблюдают за нами в скрытые камеры! А? Где вы их спрятали? Куда кланяться? Почему зеркал нету, мать вашу? - кричал уже Никита.
   - Успокойся, Никита! Сядь на место, мы выслушали и твою точку зрения, - Сан Саныч устало массировал затёкшую от напряжения шею.
   Но его речь расшевелила людей и посеяла, а скорее, просто воскресила сомнения. Молодёжь со смешками стала позировать, глядя на пустые стены. Света помахала в угол рукой: "Мама, привет!" Более зрелые, нахмурив брови, нет-нет, но пробегали глазами по тёмным углам - не блеснёт ли там красный огонёк миниатюрной видеокамеры?
   Никиту усадили, всунули в рот сигарету. Сан Саныч провёл рукой по лицу, словно стирая невидимую паутину.
   - Есть ещё точки зрения?
   - Мне кажется, что оба высказанных суждения имеют право на жизнь, - поднялся Артур. - Более того, у каждого из нас своё толкование происходящему, причём мало связанное с высказанным, как мне кажется... Но не это сейчас главное. Можно принимать как ту, так и другую точку зрения, можно остаться при своей. Вопрос в другом - что же сейчас делать? Если это просто полигон, то полигон донельзя реальный. И стреляют тут реально. Вы сами видели это и ощущали на себе. Если действительно Граница и за нашими спинами дверь в нашу реальность, в которую хотят попасть монстры, то сдержать чужих - наш долг. Не защищать нашу реальность и уйти самим в дверь? Я лично из Инструктажа понял, что дверь будет открыта для нас только тогда, когда пограничники смогут залатать прореху в их Границу со стороны чужих. Попробовать, конечно, стоит. Но я, честно говоря, сомневаюсь, что что-нибудь получится.
   - И правильно делаешь, - буркнул Максим. - Я уже пробовал. Глухо.
   - Ну вот видите. Итак...
   - Итак, - повысил голос Сан Саныч, - вопрос не в том, "куды бечь", а в том, как самим остаться в живых. Помощи от пограничников я не ощущаю, в наших руках арсенал, а на нас нападают непонятные сущности, которые... которые я и сам не знаю, чего хотят. Может, чаю с нами попить. Но они такие страшные, что мы, дабы не травмировать слабые нервы наших дам, их благоразумно отстреливаем, - все хохотнули. - А если всё же Инструктаж и всё, что нам рассказал Володя, правда, то сдержать чужих - действительно наш, во всяком случае мой долг. Кто хочет - присоединяйтесь ко мне, кто нет - не путайтесь под ногами, подносите боеприпасы.
   Вопросов очень много, и почти все они сейчас неразрешимы. Например, каким образом через несколько минут после Инструктажа мы оказались в камуфляже, почему простым оружием мы можем убивать (?) чужих, тогда как в нашем мире мы их вообще не видим и не ощущаем, почему...
   - Иду-у-у-ут! - прервал его крик Валика.
   - По местам! - рявкнул Сан Саныч.
   И люди, простые сотрудники обычного НИО, которые утром делали своё обычное дело - нажимали на кнопки мыши и выискивали в сортаментах нужный тип уголка, а теперь привычно сжимали цевье новейших автоматов и пулемётов; простые обычные спасители всего человечества; храбрые и трясущиеся от страха; с круглыми от азарта и ужаса глазами; с верой и неверием в будущее; целенаправленно, но не совсем отдавая себе отчёт в том, зачем они это делают - кинулись на свои места.
  
   * * *
  
   Пейзаж за проёмом не отличался разнообразием. Попросту говоря, снаружи не было ничего. Пелена неопределённого цвета от горизонта до горизонта. Везде. В этой пелене всё время ощущалось движение. Смещались конгломераты пространства, неопределённое нечто обретало на несколько мгновений видимую материальность и совершенно бесшумно то накатывало вперёд, то сваливалось вниз (если этот "низ" существовал), то рассыпалось осколками. И исчезало. Чтобы через минуту на границе зрения возникнуть водоворотом за сотню миль (или совсем рядом - руку протяни!) от первоначального места.
   Чужих не нужно было выискивать в этой "манной каше" пространства. Их было видно. А вернее - они были ощутимы. Словно впереди возникал маленький огонёк, ещё не видимый, но угадываемый по едва заметному изменению освещения, и его свет словно касался твоих глаз. Так и с существами из параллельной реальности.
   Тогда ещё, в первый приступ, было совсем не так. Тогда они показались всем... лучше не вспоминать, какие чувства пришлось многим пережить. Лучше не вспоминать...
   Теперь было иначе. Пусть поначалу их невозможно было визуально выделить в невообразимом хороводе придумываемого или реального движения. Но можно было ощутить по странной гамме чувств, словно волной накатывающей извне от того, что можно было персонифицировать как чужой. Концентрированный удар эмоциями - вот что выделяло их из внешнего хаоса. Смесь угрозы, страха, нетерпения, жалости и обожания одновременно. В человеческой гамме чувств нет такого, но, наверное, есть у иных. Интересно, а как сами чужие ощущают нас? Наверное, почти то же самое, разве что без обожания.
   Теперь чужих можно было видеть в их, так сказать, истинном обличии. Или защитники настолько приобщились к Границе, что смогли в ней ориентироваться, или сами иные повлияли на защитников, но нападающих уже можно было не только ощущать, но и наблюдать. Словно выныривали из пелены сгустки дымки, плотные образования, аморфные и изменяющиеся. И звук. То зудение на грани слышимости, то громогласный рёв.
   Ха! Первые мысли при первом приступе были примерно такие: "Может, иные попросту идут на контакт, а мы их не понимаем? Может, у них катастрофа какая-то и они от отчаяния кинулись к чужим для самого своего естества существам, а мы их гранатами и пулями потчуем?"
   Но эти мысли быстро отпали. После первых взрывов вокруг бойниц. Чем стреляли чужие - этого понять не удавалось. После, к счастью, пока редких попаданий в сами бойницы огненные шары и синие молнии вышибали из гранитных стен осколки, мебель разлеталась в щепы, а железные ящики плавились в несколько мгновений.
   Чем удивят нападающие в этот раз?
   Сергей не успел додумать. Помещение содрогнулось от мощного взрыва, и только потом послышалось "вз-з-з". Хорошо хоть, что в этот момент он отвернулся от проёма, а так бы схлопотал воздушной волной по кумполу. "Мама дорогая! - подумал он, вытряхивая пыль из волос. - У них что, появилась тяжёлая артиллерия? Вроде, при первом штурме такого не было. Быстро же они учатся. Копируют хорошо - вона, и пули свистят как всамделишные, и мины воют, а теперь и снаряды появились. Главное, чтобы и свойства не скопировали, а то попадёт один такой вовнутрь - можно петь "аллилуйя". В первый приступ мы вообще выкашивали их как траву. Правда, так ли действовали, как надо и действительно ли "выкашивали" - это ещё "...по воде виляно" - стреляли во всё, что только двигалось. Чаще всего просто в пелену, пока не уходило "самое то". Но вот иные не отвечали ударом на удар - гибли (наверное), исчезали в предсмертных эмоциональных всплесках. А потом и у них появилось оружие - и тир превратился в битву. Вот только артиллерии у них не было... раньше. Ладно, не важно, что у них было, а что нет. Может быть, кто-то их уже встречал артиллерией. Хорошо, если не самонаводящей".
   Банг! Ш-ш-ш-банг! - больно стегало по ушам. Сергей и Света по обе стороны от бойницы вздрагивали и зажимали уши при каждом таком взрыве. Иногда взгляды их натыкались друг на друга, и каждый видел в чужих глазах отражение своих. Страх, нет, даже не страх - запредельный ужас бился сейчас в них, сердце колотилось о рёбра, просясь наружу, воздуха не хватало, они задыхались.
   "Вот сейчас снаряд влетит в эту комнату и разорвёт нас на мелкие кусочки. Нет. Он разлетится на тысячу осколков. Половина из них попадёт в меня. Это, наверно, так больно, кода в тебя попадает осколок. Камнем получить по рёбрам - это ужасно. А железом под рёбра? Осколок будет внутри, он будет рвать плоть, и от каждого миллиметра раны будет идти БОЛЬ. Невероятная жгучая нетерпимая боль! Затопляющая сознание и выворачивающая наизнанку. И рана. Она ведь будет открыта, я буду истекать кровью, своей кровью! Нет, не хочу. Страшно. Как же страшно, Господи!"
   А надо пересилить себя, надо. Чтобы взглянуть всего лишь на одно мгновение, насколько близко теперь чужие. Не возьмут ли они врасплох?
   "Да, я знаю, что, как только высуну голову в бойницу, её тут же срежет осколком. Да, я умру и никогда не буду похоронен. Но если я не взгляну, то они возьмут врасплох и разорвут на части! Интересно, а почему я так уверен, что разорвут? Неважно. Ну же, ну! Страшно? Конечно, будет страшно. Козлы эти пограничники - знания обращаться с оружием дали, а вот страх битвы не убрали... Всего мгновение! Плёнка мыльного пузыря... ты такая же тонкая, как расстояние между страхом свершить поступок и страхом его не свершить".
   Ш-ш-ш-ш-банг! - прямо над головой.
   "Я не смогу!"
   Ты должен!
   "Я умру!"
   Все умрут!
   "Боже, боже! - рывок-взгляд-назад. - Близко".
   - С-с-с, - губы тряслись, челюсть словно застыла на одном месте, а попробуешь что-то сказать - прыгала вверх-вниз, - Света, пора.
   Девушка кивнула. Они, глядя друг другу в глаза, медленно поднялись на ноги. Да так и застыли.
   Грудь часто вздымается, по лбу стекает холодный пот. Казалось, и не было первого штурма, когда они стояли плечом к плечу и, пересилив ужас, стреляли в непонятно что и в отголоски чувств. Казалось, ушёл тот страх, они перебороли его, пересилили, сжились с ним. Ан нет. Он вечен - этот страх. К нему не привыкнешь. Сейчас ещё ужасней сделать тот самый первый шаг.
   Глубоко вздохнув, Сергей рывком выглянул и нажал на курок. Та-та-та-та-та! Время застыло. Вот... Сейчас... Сейчас это произойдёт. В это самое мгновение. Удар, боль, забвение. Прямо сейчас... Сейчас... Сейчас!!! Не могу! - отпрыгнул.
   - Света! - и девушка, всхлипнув, встала на его место.
   Приступ начался.
  
   * * *
  
   - Валик, - Максим деловито вставил новый тройной магазин в свою "SG551 SWAT".
   - Что? - напарник расстрелял обойму и облегчённо отвалился от бойницы. Закашлялся, вдохнув пороховой дым.
   - Ты слышал наш... техсовет?
   - Ага.
   - И что ты об этом думаешь?
   - Интересно.
   - Что - "интересно"?
   - Да всё тут интересно. Вот, например, Граница эта... "Плёнка мыльного пузыря"... Мне кажется, Баркараев очень тонко уловил суть этого пространства. Я тут наружу выглядывал...
   - Как ты умудрился?
   - "Как"... Просто наружу в бойницу голову выставил.
   - И что там?
   - Поэкспериментировал. Кинул обломок вниз, потом вверх, в стороны, вперёд. И знаешь, что? Те камешки, которые я бросил в стороны - они исчезают. Не пропадают с поля зрения, как пропадает камень, брошенный в колодец, не сглатываются туманом. Просто - исчезают. Словно скрылись за каким-то барьером. А те, которые я бросал прямо... осторожно! - он оттолкнул Максима от бойницы. Снаружи всполохнуло, вовнутрь ворвалась каменная крошка, клубы дыма и пыли, султан лилового огня лизнул потолок.
   - Живы? - донёсся голос Сан Саныча из вделанных в стены колонок.
   - Та вроде, - парни с кряхтением поднимались на ноги. - Всё ближе и ближе... Гады!
   Щёлкнуло - Сан Саныч переключился на других.
   - Чёрт! - Максим передёрнул затвор, - Даже боюсь думать, что же будет, когда они не промажут.
   - Кстати, а заметил - ни одного прямого попадания. А знаешь, почему? Я ведь заметил снаряд! Траектория его какая-то... кривая, что ли, была. Дёргающаяся. Здесь нет ничего прямого, вот в чём штука. Всё нелинейное.
   - А как же мы в них тогда попадаем? - засмеялся Максим.
   - Не знаю. Случайно, наверное.
   - Ха-ха-ха, "случайно". Случайно очередь выкашивает целые шеренги наступающих?
   - Максим, то, что ты видишь, не всегда является именно тем, что ты хочешь видеть.
   - Что-то я тебя не понимаю, Валик.
   - Сейчас объясню. Ой, чуть попозже. Замени, - Валик кинулся в коридор.
   - Ты куда?
   - Что-то посерьёзнее возьму. Там дура такая лезет - жуть!
   Максим переставил магазин, рывком высунулся в бойницу. Длинная очередь, тупая боль в плече от отдачи. И заметил - заметил! - как пули веером разлетелись окрест. Странно было даже не то, что, посылаемые в одну точку, они брызнули в стороны. А то, что их вообще, вроде бы, не должно было быть заметно - скорость же их около тысячи километров в час. А здесь - словно в пейнтболе краской швырнулся.
   И чужие. Их было уже видно! Если раньше они ощущались как сгустки красок, иллюзорных мыслеформ, то сейчас это были уже аморфные фигуры, казалось, имеющие какие-то границы, вместилище. А вот "дуры" он не увидел. В сторону! Но очередной снаряд, похожий, скорее, на медузу без щупалец, прошмыгнул в каких-то метрах от бойницы. "Промазали!.. А где же "бум!"? Вообще в бастион не попали? Куда тогда "попали"? А вот этот, кажись, к нам". Жахнуло! Вновь содрогание, дым, пламень. "Хм, странная вспышка. Какая-то... неживая, что ли? Неестественная. Нарисованная словно".
   - Посторонись! - Валик, кряхтя, втащил в комнату пулемёт на треноге. - Тяжёлая сволочь.
   - Ты где такую бандуру взял? - Максим уже успел половину позабывать из того, что им "влили" при Инструктаже. Историю войн, тактику и стратегию помнил, тяжёлое вооружение и лёгкое стрелковое - в совершенстве. А вот про станковые пулемёты и гранатомёты уже начало выветриваться, - а, MAG новый. Бельгия. Мощь!
   - Там много чего есть, - Валик профессионально устанавливал оружие. - Не удивлюсь, если там где-то танк по запчастям валяется.
   - И где они всё это только взяли?
   - Хе-хе. А нас где они взяли?.. Отож. Там же. На Земле. Кстати, я нашу одежду нашёл. Валяется там. За ящиками.
   - Ничего себе! Я что-то не помню, как переодевался.
   - А никто не помнит. Ну-ка, помоги, - они подтянули пулемёт к бойнице. Валик глубоко вздохнул и нажал на курок. Тяжёлые бронебойные пули, перемежающиеся с трассирами, под грохот выстрелов веером полетели в пелену. Пулемёт затрясло, и если бы не демпферы, треногу здорово бы кидало по всей комнате. Гильзы блестящим водопадом укрыли пол.
   - Вот та-а-а-ак! Та-а-а-ак! - кричал Валик. Сейчас он словно надел на лицо маску: челюсти свело в судороге, верхняя губа подрагивала, изо рта вырывался хрип, в глазах - злость. - Шо, суки, не нравится? Та-а-а-ак!
   Горизонт взорвался десятками миниатюрных взрывов, в уши ударил непонятный полувизг-полустон, но это было ещё не самым худшим. Словно дубиной кто ударил не по органам чувств - по самому сознанию. Адская смесь чувств и эмоций, непонятных, ранее не ощущаемых и почти человеческих накрыла с головой. Вот как ощущает себя младенец в утробе матери, которого за ногу обвила змея? Или второй час падающий на шею жертвы топор палача? А сама шея? Или кусочек морковки из винегрета на зубе у человека? Или... Да тысячу сравнений можно придумать, но ни одно из них не будет правдивым и даже на маленькую толику не сможет описать того, что пришлось испытать парням.
   - Пр...екрати-и-и-и-и! - завизжал Максим, падающий в эпилепсии на груду дымящихся гильз.
   - Хр-р-р, - Валик сполз по треноге. Руки его так и не отцепились от ручки. Ствол пулемёта смотрел в потолок, лента закончилась. Из носа Валика струилась кровь. Из-под судорожно сжатых век просачивались слёзы.
   Кто-то вбежал, подхватил подмышки, оттащил в коридор. Под нос сунули нашатырь.
   - Чисто! - крикнула Яна Владимировна, "резерв" Сан Саныча. - Cкосили всех под корень.
   - Живы? - над Максимом склонилась побледневшая Анастасия Ильинична.
   Тот ещё успел оттолкнуть от себя женщину - и его вырвало.
  
   * * *
  
   Наташа, Никита и Артур теперь были в одной комнате.
   Девушка всё ещё не могла свыкнуться с мыслью о том, что она находится в этом странном месте, что ей это всё не снится, да и вообще - что это в принципе происходит.
   Вот Наташа проверяет новенький "маленький, но сердитый" "Хеклер и Кох", раз за разом поражаясь тому, что досконально знает устройство механизма. Подумать только - автомат! Вещь, которую она видела только по телевизору. Оружие, которое в нормальных условиях никогда не оказалось бы в её наманикюренных пальчиках. В следующее мгновение девушка немного тревожно посматривает на бойницу, в которую ей надо будет стрелять. Ещё ни разу не решилась. А в следующее мгновение взгляд её падает на содранный о стену лак на ногтях - и она досадливо поджимает губки.
   Никита сидел на жестяных ящиках с боеприпасами и меланхолично курил одну сигарету за другой. Он не хотел принимать участие в этом балагане. В этом, как считал парень, психологическом тренинге. А то, что их одурманили какими-то галлюциногенами, Никита не сомневался. До сих пор ведь многие факты остаются логически необъяснимыми! Люди обычно так себя не ведут. Например, когда они все очнулись, все - все! - взяли оружие и тупо пошли к бойницам. Тупо пошли стрелять. Зачем, почему - эти вопросы возникли только во время совещания. А тогда была только установка - надо стрелять! Надо отбить штурм! И стреляли. Теперь же - баста! "Нужно Артуру магазины подтащить? Да не вопрос! Что там Сан Саныч сказал? "Не путайтесь под ногами"? Ни боже ж мой. Цирк... скольких там актёров? Неважно. Лицедейский тир. Наркотический рай для сдвинутых на "шутерах" геймеров. Да пошли они все!"
   Вот и получалось, что в комнате исполнял, так сказать, долг, только Артур. Для него же вопросов не возникало, и над причинами окружающего он не думал. Молодой к.т.н. привык доверять своему руководителю во всём. "Придёт время, - думал он, - и я осмыслю всё, что творится вокруг. Но это время нужно выцарапать. Сейчас на мысли нет как раз этого самого долбаного времени. Сейчас нужно стрелять! Стрелять! А думать будем потом".
   - Магазин! - привычно протянул руку назад.
   - Держи, - Никита с готовностью всунул в его руку очередной брикет.
   Наконец, Наташка решилась. Коротко выглянула, высунула автомат в бойницу, нажала на курок!.. Осечка! Что такое? Быстро спряталась обратно, потрясла автомат. Блин, предохранитель! Снова рывок, нажала! ДА-ДА-ДАНГ!!! Ай-и-и!!! Чуть перепонки не лопнули!
   - Никогда не думала, что стрелять - так громко! - завопила она, не замечая, что кричит во всё горло. Уши словно ватой заложило. А руке же больно! Автомат хоть и маленький, а отдача о-го-го! "Мамочка дорогая, ну не предназначены мои мышцы для таких нагрузок!" - аж всплакнуть захотелось.
   - А ты думала! - так же громко прокричал Артур. Стёр капли пота со лба. - Магазин!
   Девушка глубоко вздохнула, поплотнее прижала приклад к плечу, вновь высунулась, да-да-да-данг!
   "И как только мужики этими гадостями воюют? - бурчала про себя девушка. - Громко, больно, трясётся, ещё и всё время наводить надо... Что?"
   Она вновь спряталась за мощной стеной. Сбоку рычал мощный пулемёт "Миними" Артура, в двух шагах от неё пристроился на ящике Никита, подмигнул ей. Но девушка задумчиво нахмурилась. "Показалось?"
   Она вновь выглянула в бойницу. "Где же вы? А, вот".
   За пеленой что-то двигалось. Какие-то фигуры. Всё бы ничего, ведь и минуту назад она тоже стреляла в фигуры. В аморфные сгустки. Пока они не стали походить на... Походить на... людей?
   "Да-да, вот. Вот же они. Вижу, - да-данг! - сбоку Артуров пулемёт - Пропала. Ещё одна. Кто это? Что это? Фигура. Похожа на человеческую. Отростки снизу, сверху... не пойму... Руки, ноги? Похоже, что так. Они что, на людей похожи? Почему бы и нет. Смотри ты, очень похожи! Синий пиджак, коричневые брюки, а в руках... белый флаг? Что?"
   Девушка вновь откинулась на стену, наткнулась взглядом на безмятежный взгляд Никиты, спросила:
   - А что, они там?..
   - Эээ? - взгляд Никиты стал непонимающе-вопросительным.
   Девушка вновь выглянула в бойницу. "Да, человек! И он машет белым флагом. Зачем машет? Он хочет переговоры устроить? Боже мой, это что, настоящие люди?!"
   - Артур! - крикнула она, но поздно. Опять "да-да-данг" - и парламентёр, сломавшись пополам, исчез с поля зрения. Взмахнув на прощание, упал простреленный белый флаг. - Артур, что ты делаешь?! Это же... - вновь кто-то подхватил полотнище. Кто-то маленький, почти ребёнок. Мальчик! Да-данг! Веер крови, ошмётки плоти. Не-е-ет! Как страшно, как страшно-то! Как...
   Спины убегающих. Женщины, закрывающие своим телом детей, старики и старухи. Калеки, больные, на подводах, гурьбой, беззащитные. Да-да-данг! Падают, пятная землю красным. Разрывают в крике рот. Проклинают, умирая. И рвут их, рвут на части крупнокалиберные пули Артура. А ведь и она стреляла! В убегающих, в спину, в упор. Стреляла. В женщин, детей, стариков! Расстреливала! И Артур! Сейчас!! Расстреливает!!!
   - Артур! Стой, Артур! - Наташка, бросив мешающий автомат, кинулась к напарнику. - Стой, не стреляй! Там женщины, дети! Стой!!!
   - Какие нахрен!.. Какого?! Отцепись, - Артуру мешал громоздкий пулемёт, он не мог сбросить повиснувшую на руке девушку. Никита от изумления только рот открыл.
   - Женщины! Дети! А ты! Их! И я! Их! Это парламентёры! Это беженцы!
   - Какие к чёрту беженцы! - Артуру, наконец, удалось отцепить руку девушки, он отстранил бросающуюся на него Наташку. Она его даже испугала. Такой блеск в глазах, такая непонятная сила в маленьких ручках - ведь еле отодрал! Тут и Никита на помощь подоспел:
   - Нат, не кипятись. Никакие то не беженцы. Они всем что-то похожее поначалу показывали. Блин, забыли сказать тебе.
   - Не стреляй! - взвизгнула не слышащая парня девушка, заметившая, что Артур вновь повернулся к бойнице. - Я тебе сейчас! Да я! - она отпихнула Никиту, тот перецепился через ящик, с грохотом сверзился на пол. Вновь вцепилась в Артура, теперь уже в лицо, из-под острых ногтей тут же показалась кровь.
   - Ай-и-и, - завопил парень. Вцепился в руки Наташки. Они споткнулись о Никиту, упали сверху. Голоса смешались.
   - Убери руки нахрен! Женщин и детей, сволочь! Ты куда смотришь, тварюка! Держи, держи её! Успокаивающего ей! Анаст... Анастасия Ильинична!! Сука, руки убери, блин, а то счас нос расквашу! Нету там женщин, блин! Наташка, угомонись! И-и-и-и! А-а-а! Держи, держи её! Колите! Ох и вёрткая! Есть! Ну всё, всё, успокойся.
   Наташку вытащили из-под груды тел и прислонили к стене. Успокаивающее, всаженное ей в предплечье, уже действовало. Но Наташка всё ещё шептала: "Твари, в детей же, в детей стреляем!" Анастасия Ильинична залепливала пластырем глубокие царапины прямо под глазом у Артура.
   - Ещё пару сантиметров - и без "беньки" остался бы, - бурчала "медсестра".
   Артур только сплёвывал на пол и уничтожающе смотрел на Наташку.
   - Психованная, блин! Нету там женщин, понимаешь? Нету! Ни женщин, ни детей! Нету парламентёров и флагов белых! Морок это! Это всем показывали! Всем! Поначалу... Сука, блин, больно.
   - Сами виноваты, - укорила Анастасия Ильинична. - Надо было сказать раньше.
   - Отож, - сплюнул Артур. - Магазин! - бросил раздражённо - и повернулся вновь к бойнице.
   - Я же говорил: галлюциногены! - Никита подмигнул враз успокоившейся девушке. - Ложки нет, хе-хе! - Он закурил новую. - Будешь?.. Потом ещё типа пули свистели, мины там, снаряды... ну, звуки, помнишь? - Наташка слабо кивнула. - Ну и вот. Та же хрень. Это, значит, чтобы мы сдрейфили.
   Он снова подмигнул. Поднялся, хрустнул костьми.
   - Засиделся я что-то. Пострелять, что ли?
   И встал к наташкиной амбразуре.
   - А знаешь, в чём прикол? - крикнул ей. Та слабо кивнула из стороны в сторону. - Ведь действует! Ведь жахает, а? И нехило так жахает! Убьёт же... наверное. Галлюциногены, мать их!
   Да-да-данг!
   - Магазин! - Артур требовательно протянул назад руку.
   И Наташка потянулась к ящику.
  
   * * *
  
   Игорь Степанович, Денис Давыдович и Баркараев, в отличие от молодёжи, действовали слаженно, не спеша. Все они в своё время служили в армии, и стрелять из автоматов и пулемётов для них не было новым делом. Тело на удивление быстро вспомнило давно забытые навыки при обращении с оружием. Нужные для стрельбы в разных положениях мышцы уже не были так сильны, как требовалось, но всё же мужчины справлялись намного лучше "команды Артура". Флегматично, даже как-то скучно следовали смены у бойниц, подносились ящики, выкидывались пустые обоймы. "Старички" работали, и работу свою выполняли, как всегда, на "отлично".
   Денис Давыдович был новичком в их команде, но прижился довольно быстро, даже на удивление быстро. Больше двадцати лет назад он уже был на войне. Несмотря на то, что служил простым механиком, успел заработать несколько боевых наград и похоронить больше чем несколько боевых товарищей. Наверное, это и выделяло его в их команде "старичков" - боевой азарт и совершенно непонятный блеск в глазах. От этого сверкания становилось не по себе. Так, наверное, он смотрел на идущих в атаку моджахедов. Внешне, казалось, спокойный, Денис Давыдович до белых костяшек сжимал цевьё выбранного им АК-74.
   Вот опять: прильнул к бойнице, скупыми короткими очередями отстреливает только ему видных чужих.
   - А! - вскрикнул. - А! Как я их, а?! Как мы их! Так их, сволочей! Так их!
   - Что, Давыдыч, наша берёт? - поддержал Игорь Степанович боевой азарт товарища.
   - А то! Чтоб наша и не взяла?! А? Ещё в рукопашную пойдём! А? Пойдём, мужики?! - Денис Давыдович был на взводе. Он вернулся туда, в сухие пески и горячие горы Афганистана. На него шла лавина моджахедов, пакистанских наёмников, а рядом с ним были его новые боевые товарищи. И отступать опять некуда...
   Игорь Степанович и Баркараев переглянулись. Владимир Филиппович поджал губы и незаметно для УКСовсца покачал головой, мол, вот зарвался мужик, как бы чего не вышло. Напарник так же незаметно слегка пожал плечами, мол, ну а что поделаешь? Не утихомиривать же его, в самом деле? Денис Давыдович не замечал их переглядки. Он в боевом азарте аж подпевал себе что-то бардовское, то, что пели в душных каптёрках, аккомпанируя себе на гитарах.
   И это вот - азарт боя, "берсеркерство", его и сгубило.
   Сверкнуло, да так сильно, что на миг все ослепли. Ударило по ушам. Тряхнуло.
   А когда мужчинам вернулись способности видеть и слышать, глазам их предстала ужасная картина. Денис Давыдович лежал напротив бойницы. Большая его часть. Голова, часть груди и левая рука, словно гигантским скальпелем отсечённые от тела, лежали аж у противоположной стены. Ноги убитого ещё конвульсионно подрагивали, остекленевающие глаза смотрели в потолок. Парующая кровь толчками выплёскивала на пол, заливая дымящие гильзы.
   - Твою мать! - отшатнулся от трупа Баркараев. - Твою ж мать!
   - А, чёрт, - вторил ему Игорь Степанович. В отличие от шокированного друга, он сумел удержать себя в руках. Только досадливо пошатал головой: "Доигрался".
   - Что у вас? - ожил динамик "главнокомандующего". Через секунду: - О боже! Нет-нет, Анастасия Ильинична, не идите! Он не ран...
   Не успел. Женщина, взявшая на себя функцию медсестры, вбежала в комнату, поскользнулась на крови, упала на пол. Закричала. И потеряла сознание.
   Через несколько секунд все знали, что у них есть первые потери. Убит человек. Реально убит человек. Разорван на части, и части эти не пропали и не растворились в воздухе, как думали некоторые. Не раздались аплодисменты и не раздвинулись в стороны декорации.
   Неестественно настоящая кровь залила весь пол. Непривычный отталкивающий запах, а, скорее, вонь проникла во все уголки бункера. Ужасно пугающие останки человеческого тела завернули в найденные чёрные пакеты и унесли в дальний угол "арсенала".
   Люди были шокированы. Это ещё мягко сказано.
   "Оказывается, всё это правда, - ужасались они. - Это правда, а не морок. Эта кровь ощутима. Эта плоть ещё не остыла. Этот человек убит, реально убит. Насмерть. На веки вечные! И меня могут убить! Навсегда убить. Чёрти где, непонятно за что. Взаправду. Это не тир, не игра и не наваждение. Это не реалити-шоу, здесь умирают на самом деле. Это действительно происходит! Мать твою! За что?! Зачем? Кому оно надо? Я не хочу!"
   Света билась в истерике, пока Сергей не обнял её и не дал выплакаться на плече.
   Никита тупо смотрел в одну точку и не отвечал на вопросы лежащей на ящиках, обколотой успокаивающим Наташки, чья это кровь у него на ботинках.
   Яна Владимировна, поседевшая за несколько мгновений, не сказала ни слова, странно успокоилась, привела в чувство Анастасию Ильиничну и увела её в "командирскую", где Сан Саныч, сам бледный до голубизны, обихаживал её нашатырём.
   Хлопцы и мужики курили, сплёвывали на красный пол и не смотрели друг другу в глаза, боясь увидеть в них своё отражение. Руки их дрожали.
   - Сейчас бы по стопарю, - еле выдавил из себя Вячеслав Николаевич. - Помянуть чтобы. Умер ведь...
   - Погиб, - поправил его Баркараев.
   - Погиб, - кивнул, соглашаясь, Вячеслав Николаевич. - Вот такая она, смерть... С-с-с... Страшная. Бывало, смотришь новости, а там говорят, мол, столько-то людей погибло при теракте. Или столько-то при аварии. Послушал, пропустил мимо ушей цифру погибших... Нет тебе дела до них. Цифирь, сказанный диктором. Что там за ним, этим числом? А оно тебе надо? Подумаешь, сорок человек погибло и сотня раненых! А назавтра в два раза больше. Главное - не у меня, не под боком, а там, далеко...
   Мужики слушали его, не перебивая. На странные мысли пробивает смерть. Заставляет ценить жизнь. Вдруг заставляет.
   - Когда же на глазах такое происходит, это... страшно. Необратимо. Тогда понимаешь, что за цифирём этим кровь, страх, страдание и навсегда оборванная жизнь. Да, чужая жизнь, но ведь жизнь. Сколько крови... как это жутко на самом деле, да, хлопцы?
   Молчание. Выпустили дым. Сплюнули.
   - Пора.
   Разошлись, чертя кровавые дорожки.
   Плакала женщина.
  
   * * *
  
   Бам! Бах! Да-да-данг! Вз-з-з-шарах-х-х!!!
   С потолка сыплется пыль и мелкие отколовшиеся камешки, воздух горек от сгоревшего пороха, к грохоту выстрелов прибавляется звон сыплющихся на пол гильз и крики людей.
   Где-то уже не плачет, а всхлипывает женщина.
   Вдруг оживают динамики и сквозь грохот битвы прорывается взбаламошенное:
   - В четвёртую! Все, кто может! В четвёр...
   Крик обрывается, по коридору стучат берцы шефа. Из других комнат вываливаются ещё пара человек, спешат в четвёртую, где держат позиции Вячеслав Николаевич и Станислав Сергеевич. И невольно застывают на пороге.
   Защитники в комнате не одни. Что-то, не поддающееся ассоциированию, нечто бесформенное напало на людей. Не напало - напали. Их было несколько, этих сгустков то ли газообразных, то ли жидкокристаллических иных. Да-да, они были видны, и они были уже здесь, внутри! Ни глаз, ни ушей, никаких привычных и знакомых человеку органов чувств в этом желеобразном "теле" не наблюдалось. Да что там! Никаких отростков, какие можно было бы обозвать "руки", "ноги", "щупальца", наконец - тоже не было! Нечто аморфное, словно вылили густую жидкость в вакуум и стали со всех сторон на неё дуть. Цвет и структура менялись в теле мгновенно, практически незаметно, словно иные и сами вот только сейчас искали приемлемые формы для своих тел, конструкцию, вид. То встопорщится "бок" разноцветными сосульками, то выпадет в сторону металлический язык. В другой раз это было бы даже интересно - наблюдать за становлением новой формы жизни. Но не сейчас, не в таких обстоятельствах.
   Особенно, когда закричал Вячеслав Николаевич.
   В дверном проёме образовалась пробка. Вбежавший первым, Сан Саныч отпрянул и стал невольной преградой для Максима и Яны Владимировны. У всех троих вырвался крик ужаса. Пусть шеф и знал, что его ждёт, ведь он увидел, как из бойниц пузырями вдруг вывалились сгустки материи, придавив защитников - и тогда закричал по громкой связи. Но одно дело - монитор, а второе - вот так, воочию, на расстоянии вытянутой руки. Наверное, то же испытывают бойцы, впервые вступившие в рукопашный бой. Вот он, враг, а в твоей руке винтовка с пристёгнутым штыком. Ну же! Коли его! А страшно! Страшно, аж хочется завыть, бросить эту чёртову винтовку - и бежать, бежать куда подальше, от этого ужаса, от того, что тебя могут убить и того, что сам можешь. И должен. Обязан. Иначе убьют тебя. Вот так стоишь напротив такого же безусого пацана, терзающегося теми же мыслями и ждёшь, кто же первый сделает шаг. Вперёд ли, назад. Кто первый решится. Кто решит за тебя. Решит судьбу за двоих. А внутри весы туда-сюда, туда-сюда.
   А потом закричал Вячеслав Николаевич. Страшно закричал, взвыл, будто его резали по живому.
   Нет! Я не могу! Я должен! Я не могу!! Я должен!!!
   - Сделайте же что-нибудь! - завизжала над ухом Яна Владимировна.
   Вспухающие пузырями бойницы, распластавшийся по стене иной, елозящие по полу ноги Станислава Сергеевича, вопль Вячеслава Николаевича.
   - БА-БАХ! - взорвалось над ухом. Звон мигом отсёк всё постороннее, пребольно ударил по перепонкам, заставил завыть - немо, не слышно! - и упасть там, где и стоял. Всё остальное прорывалось сквозь кровавую пелену какими-то нечёткими мазками.
   Вот над головой вытянутая рука, а в ней - пистолет. Дёргается, посылая вперёд пулю за пулей. Обжигающие гильзы падают прямо на него, отскакивают, красиво отблёскивая и оставляя за собой протуберанцы дыма. Это его выстрел над ухом так саданул по барабанным перепонкам.
   Вот пуля впивается в фигуру иного - и тот просто улетает в бойницу. И не то чтобы его инерцией туда вышвырнуло, нет, а вот так вот просто: попала пуля - убежал. Как нашкодивший кот. Хлопнули его по мордасу мокрой тряпкой - он и сбежал куда подальше. "Убегали" иные, правда, тоже по-чужински. Словно сворачивались в кокон вокруг кусочка металла, вспоровшего (вспоровшего ли?) его оболочку - и, удовлетворившись такой вот добычей, спешили прочь.
   Вот пистолет летит в сторону - закончились патроны, но вытянуты уже две руки, и пистолеты в них выплёвывают шлейфы сгорающих пороховых газов.
   Дрожит под ногами пол, в глазах двоится, гул и грохот рвёт остатки перепонок.
   Сан Саныч очнулся, будто кто-то ему подзатыльник дал. Сквозь звон уже слышны были далёкие пока хлопки выстрелов, перед глазами куски переливчатой материи уносило сквозь бойницы прочь, в спину кто-то лягнул коленкой, в седалище впился острый обломок камня. Реальность нахлынула, побуждая к действию. Рука рванула к кобуре, но пистолет зацепился мушкой о ремень, и Сан Саныч безуспешно дёргал и дёргал свою "Берету", спеша присоединиться к остальным.
   Не успел.
   Последнего иного вымело наружу, а на их место никто уж не спешил.
   Через него буквально перешагнул Максим и кинулся к корчащемуся, сучащему ногами Вячеславу Николаевичу, да вдруг отпрянул, словно увидел что-то ужасное.
   От бойниц, наоборот, к выходу, полз Станислав Сергеевич. Ноги его не держали, он на дрожащих руках тащил своё тело к двери, а смотрел всё же на своего "сокамерника". Ткнулся головой в ноги Сан Саныча, широко раскрытыми от ужаса глазами оценил препятствие - и пополз прямо по шефу. Пальцы ползущего больно впивались в руки, в плечи. Они дрожали. Весь Станислав дрожал.
   Что же ты видел? Что пережил? Нет, нет, не говори, не надо, я не хочу... и не смотри, не смотри на меня так на всех так не смотри несмотринесмотриии...
   Станислав, пугающий одним своим видом, наподдав напоследок коленкой, вывалился в коридор, забирая с собой совершенно безумный взгляд.
   В очередной раз толкнули в спину, опять через него перелезли - это Яна Владимировна бросилась к уже не сучащему ногами Вячеславу... но Максим её перехватил, не пустил, а она вдруг и сама отпрянула да глаза закрыла.
   Слабость не давала Сан Санычу встать. Подташнивало, словно он умудрился схлопотать сотрясение мозга. И страх. Нет - ужас. Он сковал его члены, превратив в безвольные тряпичные отростки. Смешно. Смешно и глупо. Он, здоровый мужик, он, видевший и испытавший в жизни многое, сейчас боялся так, что хотелось просто выть от рвущегося наружу вопля. Тело от внутренней борьбы ослабло, глаза всё так же смотрели на лежащее тело.
   Вячеслав осунулся, как бы сделался меньше. Вдруг камуфляж стал проваливаться, словно под ним убирали "опору". Как будто исчезало тело. Удушающий смрад маревом поднимался над бывшим - как-то совсем не возникало теперь сомнений, что таки "бывшим" - человеком.
   "Как так? - возник в голове вопрос. - Ну как так? Ещё один? Ещё одного потеряли? Как глупо. Нелепо. Зря".
   Тут кто-то подхватил под мышки, потащил в коридор.
   - Они везде! Они повсюду! - закричали прямо в ухо. - Прут со всех сторон!
   Мерцание и красное марево перед глазами.
  
   * * *
  
   В соседней комнате выдалось небольшое затишье, и Артур отвалил от бойницы, устало расправил плечи, потёр ими о гранит стенки и с наслаждением почесал зудящее от пота "межлопаточье".
   Тут как раз прозвучал клич Сан Саныча, и после короткого диалога взглядами Никита подхватил автомат - и кинулся наружу. Тут же вернулся, они продолжили на пару с Наташей заниматься тем, чем были заняты последние минут десять: продолжили набивать магазины патронами. Цинковый ящик, холодный блеск стальных гильз, сухое щёлканье вгоняемых в магазин патронов - всё это как-то успокаивало, что ли. Даже Наташка перестала дёргаться от грохота пальбы и многоголосой брани, порой долетающей из интеркома. Как-то даже не беспокоили крики и выстрелы в соседней комнате. Стреляют - значит, живы. Стреляют в комнате, а не в коридоре, значит, нормально всё. Вот если бы в коридоре...
   Артур прикрыл глаза и "поплыл": складывалось напряжение последних уже, наверное, часов их противостояния с иными.
   Но в сон провалиться ему не дали. Сначала дикий визг Наташки и громкий испуганный мат Никиты - а потом на него свалился медведь.
   Нет, в самделе, в первые секунды так и показалось, что медведь, не иначе: настолько "это что-то" было массивным и тяжёлым. Почему представился именно хозяин леса, ведь никогда прежде Артур не боролся с ним? Тоже неважно, тоже только потом подумал. А попервой была лишь мысль: "Раздавит! Легче!" И вот что странно - тут же стало легче, будто это "что-то" услышало его мысли и пошло навстречу его желаниям. "Медведь" превратился в одеяло, плотное, громадное, оно накрыло с головой, спеленало по рукам и ногам, не давая шевельнуться, а прямо перед глазами образовался мутный пузырь, в котором роились искры и пульсировал разными цветами похожий на сердце живчик. Непонятное "одеяло" чужого постоянно менялось, образовывая то обжигающие участки, то твёрдые и плотные, словно камень. Аморфное нечто то плотно держало, то будто исчезало на несколько мгновений. Артур напрягся, пытаясь вырваться, да не тут-то было. Звуки долетали до него словно через несколько слоёв перины. Пузырь перед глазами малость прояснился, а потом в нём начало образовываться отверстие, встопорщившееся иглами зубов или полых присосок.
   И тогда Артур заорал. От страха.
   Из отверстия начал вытягиваться то ли щуп, то ли щупальце, а на конце того щупальца мутно блестела капля. Яд? Кислота?
   Додумать не успел: словно дёрнули в сторону это спеленавшее его одеяло. Щуп застыл на мгновение и с воплем, который звучал лишь в голове, дёрнулся с "одеялом" в сторону - и прочь.
   По ушам ударил такая уже привычная многозвучная какофония из Наташкиного крика, грохота автомата и воя уносящихся пуль. Артур ошалел от такой резкой смены событий. Что это было? Кто или что напало на него и что хотело сделать? Куда оно делось?
   Но все вопросы потом, сейчас нужно дело делать! Как-то быстро научила его эта "плёнка мыльного пузыря" действовать, руководствуясь инстинктами, а не здравым смыслом. Лишь убедился, что руки-ноги на месте, не сломаны и не кровоточат - тут же метнулся к своему автомату, кубарем перекатился от бойниц к двери, оглянулся... мать чесная! Из бойниц выпячивались горбами пузыри каких-то тел. Словно бурдюки жира, они сваливались внутрь помещения, дрожа при ударе о пол трудноуловимой границей своей плоти. Никита поливал их свинцом и иные, схлопотав пулю, сворачивались внутрь себя - и вылетали в бойницы, расталкивая по пути своих "собратьев". Чужих не убывало, а вот магазин автомата Никиты - не безразмерный. Щёлк! Щёлк! - закончились патроны. Хорошо, Артур уже оклемался. Короткими прицельными очередями он стал отстреливать иных, расчищая комнату. Так и меняли друг друга Никита и Артур, и победа была уже близка, но вдруг в одно мгновение случилось сразу несколько событий.
   К ним в комнату ввалился Максим и с порога проорал:
   - Не давайте им себя схватить! Они разъедают!
   - Что? - не расслышал его Никита.
   - Они разъедают! Вячслава Никлаича сейчас убили! Тупо разъело! Как кислотой! Не давай...
   Артур и Никита, ошарашенные новостью о новой потере, отвлеклись - и тут из бойницы вывалилось очередное тело иного, умудрившееся сверзиться вновь аккурат на Артура. Это случилось так неожиданно, что поначалу все впали в ступор, потом Никита навёл на чужого автомат. Щёлк! Патроны! Не понимая, что делает, Никита размахнулся - и со всей силы саданул прикладом по туше иного. Миг - и оба исчезли, вылетев в бойницу.
   Что? Как? Куда?
   Думать некогда, прут новые и новые твари, гремят автоматы, визжит Наташка, а откуда-то взявшаяся в комнате Анастасия Ильинична с искривлённым в ужасе ртом тычет в Артура пальцем.
   Что такое?
   Тут Артур понимает, что его большой палец на правой руке что-то жжёт. Что-то жжёт всё сильнее и сильнее. Да что за?..
   Палец не ранен. То есть это не просто рана. Это язва, окаймлённая серебристо-бирюзовыми искрами, и эти искры вгрызаются в его плоть. Жрут. Жрут заживо!
   Вот тут Артур и закричал. От боли и от ужаса того, что ждёт. "Они разъедают!.. Тупо разъело!" Максим бросил короткий взгляд на его палец, потом на мгновение уставился ему прямо в глаза - и тут же поспешил вернуться к тому, чем занимался: к отстрелу иных. Столько ужаса было в его глазах и столько... необъяснимой обречённости. Словно смотрел уже на мёртвого человека. Словно сказал этим взглядом: прости и прощай.
   Что... и это всё? Всё? Вот так вот просто? Его просто разъест какая-то гадость, а по останкам его трупа эти твари потащутся на Землю? Как несправедливо! И как хочется жить! И как же больноооо!!!
   Артур заорал, замахал рукой, надеясь, что зараза с его пальца отвалится, да не тут-то было. Боль неимоверная, он даже и не знал, что может быть такая боль. Хотелось просто оторвать руку, чтобы избавиться от боли.
   Тут-таки его осенило.
   Руку-не руку, а от пальца нужно избавиться!
   Упал на колени, прижал к полу руку, откинул мешающие гильзы и осколки, рванул из-за голенища тесак, примерился... О-о-о, как сейчас больно-то будет... Не идёт! Ну же! Ну!
   Тесак в левой руке дрожал, глупый мозг не давал сделать последнее усилие - и отрезать палец.
   Ну-у-у!
   Не идёт!
   Грохот над головой, звон и свист: Максим не пускает к нему иных. Глянул по сторонам. Где вы, люди?! Где вы, когда так нужны?
   Вот Анастасия Ильинична. Трясущимися руками набивает магазины и не смотрит на него, и не реагирует на его крики. Почему? Почему? Вот Наташка. Она просто сидит и смотрит на него. В глазах - пустота. Просто сидит и смотрит. Да что с вами со всеми?
   - Помоги! - и глазами показывает на тесак. - Помоги! Я сам... не получается.
   Проследила за его взглядом, в пустоте глаз отразилась паника, медленно покачала головой: не-е-ет, не могу, даже не проси.
   - Помоги! - от боли слезятся глаза.
   - Я не могу, - рот искривился, нижняя челюсть дрожит, а сама пытается ползти назад, да стена за спиной не даёт. Так и елозит ногами на месте.
   - Наташ... я же умру. Помоги!
   Вдруг что-то ломается в ней, словно тот, кто сидел внутри, ужаснулся себя внешнего, и брезгливое отчаянье сменилось просто ужасом. Глаза наполнились слезами, изо рта вырвался хриплый клёкот, а руки потянулись к нему.
   - Ну же! Быстрее! - Искры почти добрались до основания пальца. Ещё немного - и придётся отрезать уже кисть.
   С каким-то утробным воем Наташка схватила его руку, застывшую на рукояти кинжала, и всем весом надавила. Что там её цыплячьего тельца, но тут был важен порыв, направление. Хрустнуло, звякнуло - и из-под сцепившихся тел вылетел истлевающий на глазах обрубок пальца.
   Крик боли, очередной крик боли разорвал напряжение. Из обрубка пальца толчками выплёскивалась кровь. Наташка, заливаясь слезами - и где она их берёт? - привалила к стене и выла "Мы все умрём... мы все умрёё-о-ом..." Анастасия Ильинична впала в ступор, застыла соляным мелко дрожащим столпом. Максим в отчаянии смотрел на вспухивающие очередными иными амбразуры.
   И в это мгновение к ним заглянул Валик, проорал:
   - Они прут со всех сторон, отступаем!
   Раненые, сходящие и сошедшие с ума, отчаявшиеся, они потянулись к коридору.
  
   * * *
  
   Вначале, как здесь уже повелось, он ничего не понял. Декорации и окружение столь быстро меняются, что мозг не успевает осознать происходящее.
   Грохот, вой, крик и визг, мельтешение цветовых пятен со всех сторон, а перед глазами - пульсирующий и колеблющийся бурдюк иного, свалившегося на Артура. В автомате кончились патроны, и нажатие на курок выдаёт лишь сухие щелчки. Тогда Никита сделал то, что первое пришло на ум: он просто с размаху заехал прикладом по туше чужого.
   Результат ошарашил. Приклад провалился в что-то податливое, через мгновение это "что-то" облапило его со всех сторон - и гранитные стены комнаты рывком прыгнули куда-то вбок-назад.
   Искры перед глазами, разноцветные росчерки, вспышки... и вдруг на него навалилась лавина чувств и эмоций, воспоминаний, давно забытых обрывков памяти. Вот говорят: "перед смертью вся жизнь проносится перед глазами". Может, то же самое творилось и с ним, но совсем не логично, не последовательно: куски памяти, отголоски эмоций, сархивированные в кластерах давно прошедших дней чувства пачками, бессистемно вываливались наружу. Словно накренили книжный шкаф, с удовольствием потрясли - и книги начали падать со своих полок. Как попало, совсем не по очереди. Дикое смешение давно забытых событий, отголосков эмоций совсем иных случаев, мимолётных впечатлений от чего-то увиденного и прочитанного - всё это в круговерти и какофонии плясало перед глазами, проходило сквозь него. Ему стало стыдно и радостно, он враз испытал все оргазмы и вновь чуть не сошёл с ума от всех своих страхов. Стыд испепелял его душу, а любовь - возрождала. Печаль и горечь, счастье и веселье - всё переплелось враз, в одно месте и в одно мгновение. Может быть, именно так и сходят с ума, может быть, именно это и чувствуют за миг до смерти - Никита, конечно, этого не знал.
   И вдруг...
   В сумасшедшую круговерть, продолжавшуюся мгновения или столетия, втисалось что-то потустороннее. Что-то не человеческое. Всё, что происходило с ним когда-то, Никита знал и понимал: он ведь это испытывал, он это познавал. Но то, что вмешивалось в круговерть его чувств и эмоций, совсем не было ему понятно. Даже младенческие воспоминания, которые он счастливо забыл, и которые вновь перед ним мелькали, он понимал, ведь всё, что в них происходило, было родным, человеческим, принимаемым сознанием, опознаваемым им. Но вот это... Это просто невозможно было описать словами, нет в человеческом языке таких понятий, нет таких чувств, таких органов чувств, чтобы адекватно воспринять и описать всё то, что ему пытались донести.
   Да-да, пытались донести. Всё это неопознанное - оно было не человеческим, оно было иным. Подобно тому, как "раскрывался" сейчас Никита, сам ли, с чужой помощью, так же "раскрывался" и тот иной, что нёс его в себе / с собой. Куда? Зачем? И нёс ли? Неважно. Всё неважно. Всё непонятно.
   А ведь и с ума не сойти! Попробуй-ка сойти с того, чего в этой круговерти не найдёшь. Своё и чужое перемешалось, отделить одно от другого никак не получалось, познать и понять вот так вот сразу - тем более. Никита не боялся, нет, не отчаялся, не запаниковал. Просто не знал, что это можно. Всё, что творилось вокруг, происходило без его волевого вмешательства. Он словно превратился в большущие глаза и большущее сито. Видел всё то, что ему показывали, видел своё, ощущал всё это. Но поди спроси его: а что же ты видишь, что ощущаешь - и он не ответил бы. Не смог. Не знал бы, как. И зачем.
   Оно просто происходило. Вокруг, внутри, сквозь, всегда.
   А потом кто-то дёрнул в стороны и на разрыв - и он остался один. Один-одинёшенек, крохотный, микроскопический в этом невообразимом гигантском Ничто. Пульсирующим остатками света, отражениями цвета, осколками времени.
   Может быть, так чувствуют себя эмбрионы в животе у мамы. Может быть, это удел души после смерти. Может быть, мы все здесь во снах обертаемся.
   Вот протянулась от края до края струна, а глянешь под углом - плоскость, горячая и сверкающая. Пропала, а с другого боку надвинулось нечто, гудящее, словно вселенский шмель, и ощущаешь это почему-то на запах, а не ушами. А вот сладкий на вкус высверк эмоции. Раскрылась цветком Вселенная, скукожилась в бусину, прошла насквозь и растворилась в радужном блеске печали. Утробно взвыл проносящийся по кругу и уходящий в иное измерение болид. Рассыпался искрами вкусных эмоций кварк нового мира. Вздохнула совсем рядом и запела что-то родное, без слов протянувшаяся от края до края струна. Тронул её всем собой - недоуменно изогнулась и оттолкнула всем, чем можно и как можно. Наоборот, понравилось.
   Никита совсем не понимал, что происходит, не понимал, что это вокруг, почему так, как это вообще, где это всё и зачем. Это просто было. Действительно ли было, или ему лишь кажется - это было совсем, абсолютно неважно.
   Понятно было только одно: ему это нравилось. Ему, чужому в это мире, мире ЗА плёнкой мыльного пузыря, по другую его сторону - нравилось, что вокруг происходит, как это всё происходит и что с ним, его естеством, происходит.
   И он понял, почему иных влечёт в его мир. Это было... было... просто неописуемо великолепно! Ради такого стоило пройти через охранников, пробиться сквозь заслон, испытать сотню раз неудачу, но на сто первый таки прорваться - и раствориться в мире чужом. Пусть ненадолго, на время, пусть тот, другой мир, всё же выдавит тебя из себя, как чирей, но на те мгновения-века, что тебе отпущены - оно того стоило.
   Откуда пришли эти мысли и это понимание? Никита не мог даже себе ответить. Он просто понял это - и всё. Ему дали это знать. Кто? Что? Зачем? Вопросы без ответов.
   Иной мир - наркотический кайф для иных. Иной мир, мир, в котором живёт его Земля, вся его Вселенная - это просто блаженные глюки для чужих. Просто чья-то доза ширева параллельного мира. Которая не даётся просто так. Чтобы заслужить этот приз, нужно прорваться через охрану. Обойти тех самых пограничников. Обмануть, окрутить, проскочить сквозь них. Не сразу удаётся, далеко не всем, и очень даже редко - но приз того стоит.
   Забава. Для них это просто забава. Они так же не могут познать наш мир, как и Никита вот не мог познать их. Для них он так же был чужд. И потому они не могли выработать стратегию прорыва, и каждый раз, каждый штурм приходилось начинать с нуля. Но он манил, этот чужой мир, манил, как манит наркомана новая доза ширева.
   И это дали познать Никите.
   А потом показали ту самую границу. Вход в его мир.
   Искорка, всего лишь искорка - она манила, она звала, как фонарь влечёт к себе мотыльков.
   И Никита потянулся к этой искорке. Потянулся всем своим естеством, всем тем, что составляло нынче его "я". Уже не только самим собой, но и отголосками, остатками, а может и целыми кусками чужих эмоций и непознанных ощущений. Потянулся - и искорка радостно мигнула, признав в нём своего.
  
   * * *
  
   - Держать границу! Дерррржать грррраницу! - рычал Валик и стрелял до последнего. Ему давали в руки заряжённые автоматы, он нажимал на спусковой крючок - и заливал волны иных, рвущихся в коридор. Рычал и стрелял, пока разъедающая его язва не добралась до сердца.
   Потом они бросали гранаты - и на несколько секунд удавалось остановить чужих. Всякий раз лишь на несколько секунд.
   Сан Саныч заканчивал монтировать их последний привет: остатки боеприпасов и взрывчатки он обмотал проводами, подсоединил детонаторы, а потом привалился к стенке и устало положил руку на рукоять подрывной машины. Когда иные сюда ввалятся, он сделает своё дело. Так они все вместе решили. Все, кто ещё остался в живых. Пятеро из тринадцати. Последние пятеро. А после того, как из ослабевших рук Валика выпал автомат - четверо.
   Ну что ж. Они выполнили свой долг. Наверное, выполнили. Ни одного послания от этих загадочных пограничников люди не получили. Так и непонятно, сумели ли они защитить Землю и всю их Вселенную от этих иных, или все их усилия были напрасны. Обидно, если так. Обидно, если их жертва окажется недостаточной.
   И ведь никто не узнает. Не оценит. Впрочем, и раньше-то никто не знал и не ценил, так почему же сейчас будет по-иному?
   Сан Саныч обвёл глазами последних защитников. Безучастная ко всему Наташка просто берёт из ящика лимонки, расправляет у каждой усики, выдёргивает кольцо - и даёт их Артуру. Тот, едва стоящий на ногах, неловко прижимает к груди окровавленную беспалую руку, а другой механически бросает в коридор очередной "подарочек" чужим. Бах! Осколки и обломки роем влетают в комнату. Некоторые встревают в лежащие вповалку несколько тел, бывших раньше друзьями, сотрудниками. Людьми. Сейчас это просто тела. Воины, до конца выполнившие свой долг. Максим устало теребит затвор автомата, иногда вскидывая оружие, чтобы отправить на тот свет прорвавшихся иных.
   Сколько это ещё продлится? Как долго они ещё сумеют продержаться?
   Уже, честно говоря, неважно. Как они будут дальше жить, даже если выживут? Как? Зная всё это - как?
   Вдруг Артур, уже замахнувшийся было, чтобы метнуть очередную лимонку в коридор, дёрнулся, присмотрелся - и с проклятием метнул гранату в другой бок коридора. Через несколько секунд в комнату ввалился... Никита! Его уже считали погибшим, пропавшим без вести, а гляди ж ты - возродился!
   Никита отбросил в сторону дымящийся пистолет, с помощью которого прокладывал путь к своим, и хмуро оглядел оставшихся.
   - Это... все? - с отчаяньем в голосе спросил он Артура.
   Тот хмуро кивнул и требовательно протянул руку к Наташе, отстранил Никиту - и метнул очередной "подарок" в коридор.
   - А что? - спросил Максим.
   Никита промолчал. Не говорить же им, через какую невообразимую толпу пришлось продираться ему по пути назад. Разве это добавит радости? Зря. Всё зря.
   Он просто прошёл вглубь помещения, посмотрел на запечатанную дверь границы, прикоснулся к ней, словно прощаясь, а потом выбрал из остатков оружия многоствольный пулемёт, с натугой подхватил на руки - и вернулся к коридору.
   - Ну что, девочки, попляшем, - хмуро кинул он в пустоту, дождался, когда отзвенят осколки по стенам после очередной, одной из последней, гранат - и решительно выдвинулся наружу.
   Пулемёт в его руках взвыл, ствол завращался, пули широким веером прочертили в рядах наступающих плотным слоем иных прореху. В неё-то и пошёл Никита. Пулемётная лента волочилась по полу. Пронзительный многоголосый вопль иных, обманутых в своих надеждах, вышвыриваемых из этой реальности, больно саданул не по ушам даже - по всему естеству. Но Никита теперь был не только человеком, не совсем человеком, и боль не сумела его скрутить так же, как это происходило раньше.
   Веер пуль, очередная прореха, словно в комнате, заполненной воздушными шариками, взорвали петарду.
   - Нравится, сволочи, а? Нравится? - кричал Никита, а сзади слышался полувсхлип-полустон Артура, прикрывающего ему спину.
   Они выдавливали иновселенную погань из бункера. Это было невообразимо, нереально, но они брали верх!
   И вот уже свободен коридор, и вот центральная комната тоже пуста, и в амбразуры, испугавшись их ярости, улепётывали одинокие иные.
   Победа? Выдержали?
   Но - клик! Клик! - закончились патроны, опустела лента.
   И замершая на мгновение волна чужих девятым валом ринулась на обречённых защитников.
   А сквозь полупрозрачные аморфные тела в амбразуре Никита увидел радужные копья, морозным узором спешащие друг другу, сцепляющиеся друг с другом, отгораживающие бункер и дверь в их мир от мира иного.
   Они успели. Пограничники таки успели.
   А потом их накрыла с головой последняя волна иных - и всё поглотила темнота.
  
   * * *
  
   Перед глазами всё плыло, они были полны слёз. В ушах ещё звенел предсмертный крик Артура, а тело всё ещё жгло от появившихся везде вдруг язв иных.
   Никита дёрнулся, чуть не упал, покачнулся от слабости в ногах, едва успел опереться на стол.
   На стол.
   На обычный деревянный стол.
   В уши влетело несколько испуганных женских криков, потом шорох - и тишина. Парень быстро смахнул с глаз слезинки и всполошено оглянулся по сторонам.
   Кабинет. Обычный кабинет, в котором он проработал вот уже несколько лет, который знал, как свои пять пальцев, который делил с Игорем Степановичем. Вот и он. Живой, здоровый, такой же всклокоченный, как всегда, в своём обычном затёртом на локтях пиджаке. Но с таким же недоумением и страхом в глазах.
   "Всё прошло? Всё кончилось? - говорил его взгляд. - Мы выстояли?"
   А потом он моргнул, и Никита с удивлением увидел, как выражение его взгляда меняется.
   "Что это было? Было ли? Что со мной случилось?"
   И потом.
   "Ой. Что-то тело затекло. Я как-то задумался о чём-то... о чём?"
   Тут Игорь Степанович наткнулся на горящий полубезумный взгляд Никиты и словно от удара отшатнулся.
   - Ты что?
   У Никиты зашевелились волосы на затылке. Он что... не помнит? Или придуривается.
   - Игорь Степанович... вы... помните?
   - Ты что так на меня смотришь?.. А, ты про должок? Ну я же обещал, как только зарплату... Что?
   - Вы про границу, про иных, про нашу битву... помните?
   - Никита... У тебя всё в порядке? Ты какой-то сам не свой. Присядь. Тебе нехорошо? Приболел? Может, домой пойдёшь?
   - Так вы ничего?.. Инструктаж? Бункер? Как мы... сражались.
   Игорь Степанович принюхался к Никите.
   - Ты что, парень, того? - он показал на вену, мол, ты что, ширяешься?
   "Они не помнят! Они всё забыли! - ужаснулся Никита. Усилием воли задавил рвущийся из груди крик. - Тогда почему я помню?"
   Зажмурился что было сил, тяжело опустился на стул.
   - Что-то мне действительно... нехорошо.
   - Так отпросись у шефа. А то сам не свой. Заразишь ещё меня чем-то... эдаким.
   "Зачем, зачем мне оставили всё это знание? - Орал про себя Никита. - С какой целью? Чтобы знал, что всё было не напрасно? Чтобы донести до людей? Чтобы кого-то найти? Кого? Зачем?"
   Их отделение НИИ входило в привычный ритм жизни. А где-то там, невообразимо далеко и в то же время - рукой подать - кто-то, а может быть, и вы, сражаетесь с иными, сдерживая их натиск, не давая порваться плёнке мыльного пузыря.
  
   * * *
  
   Раньше, когда я шёл по улице, обычно не смотрел в глаза прохожим. Так, небрежно скользил взглядом по фигуре, по абрису лица - и тут же отворачивался. Этого было достаточно. Мало кто мог меня заинтересовать. Разве что красивые девушки. Но это святое.
   Теперь же, после всего, что со мной произошло, первым, куда посмотрю, это будут именно глаза. Я ищу похожих на меня. Испытавших то, что довелось испытать мне. Своих. Я уверен, что узнаю их. По взгляду. Каждое утро я заново узнаю сам себя, глядя в зеркало. У меня теперь совсем не тот взгляд, что был раньше, что был до...
   "Глупые люди, вы счастливы своим незнанием, - словно говорит тот, который стоит по ту сторону зеркала. - И слава богу! Вряд ли они - эти знания - добавили бы вам радости..."
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"