Сорочан Александр Юрьевич : другие произведения.

Лорд Дансени. Слава и Поэт

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Раритетная пьеса лорда Дансени. И всего-то...


   Лорд Дансени
   Слава и Поэт
  
   FAME AND THE POET
   Lord Dunsany
  
   No Александр Сорочан (bvelvet@rambler.ru), перевод, 2005
  
   Перевод выполнен по изданию: Atlantic Monthly. June, 1919.
   Первая книжная публикация: Lord Dunsany. Plays of near and far (1923).
  
   Квартира Поэта в Лондоне. Окна на заднем плане. Высокий экран в углу.
  
   Время действия : 30 февраля
  
   Действующие лица
  
   Гарри Де Риз - Поэт
   (Это имя, несомненно, французского происхождения, но произносится на английский манер Де Ривз).
   Дик Прэттл - старший лейтенант королевской морской кавалерии.
   Слава
   Поэт сидит за столом, пишет. Входит Дик Прэттл.
   Прэттл. Привет, Гарри.
   Де Риз. Привет, Дик. Боже правый, откуда ты явился?
   Прэттл. С края света.
   Де Риз. Ну, будь я проклят!
   Прэттл. Думаю, я присяду и взгляну, как у тебя дела.
   Де Риз. Что ж, это чудесно. Что ты делаешь в Лондоне?
   Прэттл. Ну, я хотел узнать, смогу ли я заполучить здесь парочку новых галстуков, - там ничего подобного не добешься. А потом решил взглянуть, на что теперь похож Лондон.
   Де Риз. Чудесно! Как там все?
   Прэттл. Дела идут.
   Де Риз. Это хорошо.
   Прэттл (заметив бумагу и чернила). Что ты делаешь?
   Де Риз. Пишу.
   Прэттл. Пишешь? Я не знал, что ты - писатель.
   Де Риз. Да, я недавно этим занялся.
   Прэттл. Я тебе скажу, что в этом нет ничего хорошего. Что ты пишешь?
   Де Риз. О, стихи.
   Прэттл. Стихи! Боже правый!
   Де Риз. Да, что-то в этом роде, знаешь ли.
   Прэттл. Господи! И ты зарабатываешь этим деньги?
   Де Риз. Нет, Совсем ничего.
   Прэттл. И почему же ты до сих пор не бросил?
   Де Риз. О, я не знаю. Некоторым людям, похоже, нравятся мои сочинения. поэтому я и продолжаю.
   Прэттл. Я бы все это бросил, если оно не приносит денег.
   Де Риз. Эх, но все это просто не по твоей части. Ты вряд ли бы воспринял поэзию, даже если б она сулила деньги.
   Прэттл. Не говори так. Если б я мог заработать стишками хоть столько же, сколько ставками - тогда я не стал бы отказываться от поэзии. Только вот...
   Де Риз. Только - что?
   Прэттл. Ну, я не знаю. Кажется, в ставках побольше смысла.
   Де Риз. Кажется, да. Я полагаю, легче рассказать, что будет делать земная лошадь, чем поведать, как Пегас...
   Прэттл. Что еще за Пегас?
   Де Риз. Крылатый конь поэтов.
   Прэттл. Ну и дела! Ты ведь не веришь в крылатых коней, верно?
   Де Риз. В нашем деле приходится верить во все невероятное. Это открывает нам некие великие истины. Образ, подобный Пегасу, столь же реален для поэта, как для тебя - победитель Дерби.
   Прэттл. Ну дела! (Дай-ка мне сигарету. Спасибо). Что же, ты веришь в нимф и фавнов, в Пана и во всех подобных созданий.
   Де Риз. Да-да. В них во всех.
   Прэттл. Боже!
   Де Риз. Ты веришь в лорд-мэра Лондона, не так ли?
   Прэттл. Да, конечно; но что же...
   Де Риз. Четыре миллиона человек или около того сделали его лорд-мэром, верно? И он олицетворяет для них силу, могущество и традиции...
   Прэттл. Да; но я не пойму, что же здесь...
   Де Риз. Вот, он олицетворяет для них идею, они сделали его Лорд-мэром, и теперь он - лорд-мэр...
   Прэттл. Да, конечно, именно так.
   Де Риз. Точно так же Пан стал тем, чем его сделали миллионы; миллионы людей, которым он кажется воплощением древнейших мировых традиций.
   Прэттл (Встает с кресла и делает шаг назад, смеется и смотрит на поэта с неподдельным изумлением). Ну дела... Ну дела... Ты старый дурень... Но Боже правый...
   (Он наталкивается на экран и отодвигает его немного в сторону).
   Де Риз. Не смотри! не смотри!
   Прэттл. Что? в чем дело?
   Де Риз. Экран!
   Прэттл. О, извини, конечно. Я поставлю его на место.
   (Он почти обходит экран).
   Де Риз. Нет, не заходи за него.
   Прэттл. Что? Почему нет?
   Де Риз. О, ты не поймешь.
   Прэттл. Я не пойму? С чего бы? Что ты городишь?
   Де Риз. О, об одной из этих вещей... Ты не поймешь.
   Прэттл. Конечно, я пойму. Давай-ка взглянем туда (Поэт становится между Прэттлом и экраном. Он больше не протестует. Праттл заглядывает за угол экрана). Алтарь.
   Де Риз. (отодвигая экран полностью). Вот и все. И что ты об этом думаешь?
   (Алтарь греческого типа, похожий на пьедестал, теперь виден и зрителям. Бумаги разбросаны на полу вокруг алтаря).
   Прэттл. Ну, ты всегда был чертовски неряшлив.
   Де Риз. Ну и что ты об этом скажешь?
   Прэттл. Это напоминает мне твою комнату в Итоне.
   Де Риз. Мою комнату в Итоне?
   Прэттл. Да, у тебя там всегда на полу валялись бумаги.
   Де Риз. О, да...
   Прэттл. И что это?
   Де Риз. Все это - стихи; и это мой алтарь Славе.
   Прэттл. Славе?
   Де Риз. Той самой, которую познал Гомер.
   Прэттл. Боже всемогущий!
   Де Риз. Китс ее так и не увидел. Шелли умер слишком молодым. В лучшие времена она приходила поздно, теперь - не приходит вообще.
   Прэттл. Но, мой добрый приятель, ты же не хочешь мне сказать, что существует такая персона?
   Де Риз. Я посвящаю ей все мои песни.
   Прэттл. Но ты же не думаешь, что можешь и в самом деле увидеть Славу?
   Де Риз. Мы, поэты, олицетворяем абстракции, и не только поэты, но и скульпторы и живописцы. Все величайшие мировые создания - создания абстрактные.
   Прэттл. Но я же говорю, что они на самом деле не существуют, как существуем ты и я.
   Де Риз. Для нас эти создания гораздо реальнее, нежели люди; они переживают поколения, они созерцают падения Царства: мы проносимся мимо них как пыль; а они остаются - неподвижные, немые, лишенные чувств.
   Прэттл. Но...но ты же не можешь думать о том, чтобы увидеть Славу; ты не ожидаешь встречи с ней.
   Де Риз. Нет, не я. Я никогда ее не увижу. Она, с золотым горном, в греческом платье, никогда не явится мне... Но у каждого есть свои мечты.
   Прэттл. Вот что... Чем ты весь день занимался?
   Де Риз. Я? Ну, я всего лишь писал сонет.
   Прэттл. Длинный?
   Де Риз. Не особенно.
   Прэттл. И насколько же длинный?
   Де Риз. Около четырнадцати строк.
   Прэттл. (впечатленный) Я скажу тебе, что это такое.
   Де Риз. Да?
   Прэттл. Я тебе скажу. Ты слишком много работаешь. Со мной однажды случилось такое в Сандхэрсте, перед выпускным экзаменом. Мне было так плохо, что я даже видел кое-что.
   Де Риз. Видел кое-что?
   Прэттл. О Господи, да: свиньи в мундирах, крылатые змеи и все прочее, даже одну из твоих крылатых лошадей.
   Де Риз. Но, дорогой мой друг, ты ничего не понимаешь. Я всего лишь говорю, что абстракции для поэта так же близки, реальны и зримы, как твои букмекеры или официантки.
   Прэттл. Я знаю. Отдохни.
   Де Риз. Может, я и отдохну. Я сходил бы с тобой на музыкальную комедию, которую ты собираешься посмотреть, но я слегка утомился, пока это писал; все-таки тяжелая работа. Я схожу в другой раз.
   Прэттл. Откуда ты узнал, что я собираюсь на музыкальную комедию.
   Де Риз. Ну а куда же ты еще мог пойти? Гамлет идет у лорда Чамберлена. Ты не пойдешь туда.
   Прэттл. Мне это понравится?
   Де Риз. Нет.
   Прэттл. Что ж, ты совершенно прав. я собрался на "Девушку из Бедлама". Всего хорошего. Мне нынче надо расслабиться. Уже поздно. И ты отдохни. Не стоит добавлять еще строчку к этому сонету; четырнадцати вполне достаточно. Отдохни. Не езди никуда ужинать, просто отдохни. Мне это иногда помогает. Всего хорошего.
   Де Риз. Всего хорошего.
   (Прэттл уходит. Де Ривз возвращается к своему столу и садится).
   Старый добрый Дик. Он такой же, как всегда. Боже, как идет время.
   (Он берется за перо и за свой сонет и вносит несколько исправлений).
   Что ж, кончено. Я с этим больше ничего сделать не могу.
   (Он встает и подходит к экрану, отодвигает его немного назад и поднимается к алтарю. Он уже собирается опустить свой сонет у подножия алтаря среди прочих стихов).
   Нет, этот листок я сюда не положу. Он достоин алтаря.
   (Он аккуратно возлагает сонет на алтарь.)
   Если уж этот сонет не приведет ко мне Славу, то и все, что я сделал до него, мне Славы не принесет, как и все, что я сделаю после.
   (Он ставит экран на место и возвращается в кресло, стоящее у стола. Он садится, оперевшись локтем о стол, или так, как пожелает актер).
   Ну-ну. Приятно снова повидать Дика. Что ж, Дик наслаждается жизнью и он совсем не дурак. Как там он сказал? "Поэзия не приносит денег. Тебе лучше забросить ее". Десять лет труда и чего я сумел добиться? Уважение людей, которые интерусуются поэзией - но много ли таких людей? На солнечные очки при затмениях солнца и то спрос куда больший. С какой стати ко мне придет Слава? Разве я не взывал к ней целыми днями? Одного этого достаточно, чтобы она держалась подальше. Я - поэт; это для нее достаточная причина пренебречь мной. Гордая, отчужденная и холодная, как мрамор, она не вспомнит о нас. Да, Дик прав. Жалкая игра, погоня за иллюзиями, преследование неуловимых, ускользающих снов. Сны? Что ж, мы и сами - только сны (он опускает голову на спинку кресла).
  
   We are such stuff
   As dreams are made on, and our little life
   Is rounded with a sleep.
  
   (Он замолкает ненадолго, а потом резко поднимает голову).
   Моя комната в Итоне, сказал Дик. Ужасная свалка.
   (Когда он поднимает голову и произносит эти слова, сумерки уступают место яркому дневному свету, как будто намекая, что автор пьесы заблуждался и все происходяшее - не более, чем сон поэта).
   Так оно и было, и ужасная свалка (глядя на экран) даже там. Дик прав. Я приберу все это. Я сожгу всю эту чертову груду. (Он решительно подходит к экрану). Все чертовы стихи, на которые я по великой глупости тратил свое время.
   (Он отставляет экран. Слава в греческом платье с длинным золотым горном в руке стоит на алтаре неподвижно, как мраморная статуя богини).
   Так... ты пришла.
   (Некоторое время он стоит, пораженный увиденным. Потом склоняется пред алтарем).
   Божественная леди, ты пришла.
   (Он протягивает к ней руки и ведет ее от алтаря к центру сцены. В тот момент, который актер сочтет подходящим, он снова берется за сонет, который был возложен на алтарь. Теперь он протягивает сонет Славе).
   Это мой сонет. Он хорош?
   (Слава берет его, читает в полной тишине, а поэт в неописуемом волнении следит за ней).
   Слава. Ты в порядке.
   Де Риз. Что?
   Слава. Ничего себе поэт.
   Де Риз. Я...я... не понимаю.
   Слава. Ты - самое оно.
   Де Риз. Но...это невозможно...ты же знала Гомера?
   Слава. Гомера? О да. Слепой старый крот, и на ярд ничего не видел.
   Де Риз. О Небеса!
   (Слава очаровательно шествует к окну. она распахивает створки и высовывает голову наружу).
   Слава (голосом женщины, которая с верхнего этажа зовет на помощь, когда в доме вовсю разгорелся пожар).Эй! Эй! Ребята! Эй! Слышь, народ! Эй!
   (Слышен гомон взволнованной толпы. Слава поднимает свой горн).
   Слава. Эй, он поэт (Быстро, через плечо). Тебя как кличут?
   Де Риз. Де Ривз.
   Слава. Зовут его де Ривз.
   Де Риз. Гарри де Ривз.
   Слава. Его кореша кличут его Гарри.
   Толпа. Ура! Ура! Ура!
   Слава. Слышь, какой твой любимый цвет?
   Де Риз. Я... я... Я не очень понимаю.
   Слава. Ну, тебе какой больше нравится, зеленый или синий?
   Де Риз. О...ну...синий (Она высовывает в окошко горн). Нет... думаю, зеленый.
   Слава. Зеленый - его любимый цвет.
   Толпа. Ура! Ура! Ура!
   Слава. Ну, давай, скажи нам чего-нибудь. Он все хотят про тебя знать.
   Де Риз. Не хотите вы, может быть... Стоит ли им послушать мой сонет, если ты...эээ...
   Слава (поднимая перо). Эй, а это что?
   Де Риз. О, это мое перо.
   Слава (после следующего призыва горна). Он пишет пером. (Слышен гомон толпы).
   Слава (подходя к обеденному столу). А тут у тебя чего?
   Де Риз. О...эээ... это после моего завтрака...
   Слава (находит грязную тарелку). Чего у тебя здесь-то было?
   Де Риз (мрачно). Яичница с беконом.
   Слава (в окно). А на завтрак у него была яичница с беконом.
   Толпа. Гип-гип-ура! Гип-гип-ура! Гип-гип-ура!
   Слава. Ух ты! А это что?
   Де Риз (обреченно). Клюшка для гольфа.
   Слава. Вот мужик так мужик! Он настоящий мужик! Он мужик на все сто!
   (Дикие крики толпы, на этот раз только женские)
   Де Риз. О, это ужасно, ужасно, ужасно.
   (Слава еще раз дует в свой горн. Она собирается заговорить).
   Де Риз (уныло и сумрачно). Минуточку, минуточку...
   Слава. Да погоди ты с этим!
   Де Риз. Десять лет, о божественная леди, я поклонялся тебе, посвящая все мои песни... Я вижу... Я вижу, что я недостоин.
   Слава. Да ты в порядке!
   Де Риз. Нет, нет, я не достоин. Этого не может быть. Это просто невероятно. Другие в большей мере заслуживают тебя. Я должен это сказать! Я, возможно, не смогу полюбить тебя. Другие достойнее. Ты найдешь других. Но я... Нет, нет, нет! Этого не может быть. не может быть. Прости меня, но так быть не должно.
   (В это время Слава зажигает одну из его сигарет. она усаживается в удобное кресло, откидывается назади закидывает правую ногу на стол, прямо на стопку рукописей поэта).
   Ох, боюсь, что я оскорбляю тебя. Но - этого не может быть.
   Слава. Все в порядке, старина; без обид. Я не собираюсь тебя покидать.
   Де Риз. Но... но... но...я не понимаю.
   Слава. Я пришла, чтобы остаться, и осталась.
   (Она выдувает облачко табачного дыма из своего горна).
   (Занавес).
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"