Средин Ник : другие произведения.

Из ссылки живыми не убегают

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Неторопливый, тебе эти строки шлет Пенелопа; Не отвечай мне письмом - сам возвращайся, Улисс!..

  Неторопливый, тебе эти строки шлет Пенелопа;
  Не отвечай мне письмом - сам возвращайся, Улисс!..
  ...Вдовью покинуть постель меня заставляет Икарий.
  Все попрекает, что зять слишком уж долго плывет.
  Пусть попрекает! Твоей и была Пенелопа, и будет, -
  Пусть вспоминают меня лишь как Улисса жену.
  Овидий, "Героиды", 1, 1-2; 81-84
  
  Беглеца заметили в нескольких кварталах от дома.
  Овидий удрал из ссылки. Несколько месяцев пробирался по проселочным дорогам и тропинкам. Шел в темноте. Повезло - успел как раз к дню рождения жены. Первый раз за десять лет они могли отметить праздник вместе. До дома оставалась какая-то тысяча шагов, когда из переулка появился патруль преторианцев.
  - Стой!
  Поэт побежал.
  Старые ноги слушались плохо.
  - Старик! Мы никому не скажем! - заржал преторианец. - Седина в бороду, бес в ребро, ага? От молодицы к старухе чешешь, ага?
  Ссыльный обернулся, радостно закивал. Мимикой изобразил ужас, что жена может услышать, махнул в сторону дома - настоящего дома! - мол, близко, не кричите.
  Слава иногда бывает очень опасной.
  - Овидий! - вскрикнул декурион - десятник. Пожилой вояка - наверняка зачитывался в молодости "Наукой любви", может, и советы использовал, и на форумах жадно выглядывал автора. И запомнил в лицо. - Стоять! Взять его!
  Беглец кроликом рванулся к заветным воротам.
  Очень старым и неповоротливым кроликом.
  Офицер коршуном метнулся следом.
  - Триста шагов! - взмолился Овидий. - Боги!
  Как он мог так вляпаться?
  
  Ну, подумаешь, Рим стал другим...
  Поэт мечтал о возвращении. Воображал, как окунется в свой город - словно карась в родной пруд. Только его пруд украли - вычистили ил, засадили новыми водорослями, напустили незнакомых рыб.
  Овидий отвык от Рима.
  Рим забыл старика.
  Встречи старых друзей не получилось.
  Хотя, наверное, именно так и бывает даже с близкими людьми, если они встретятся через слишком много лет. Общих интересов уже нет, пути разошлись. Приятели чувствуют себя неловко.
  Чужими.
  Старик тащился по улицам, чувствуя себя обманутым. Увлекся, жалея себя, и забыл, что он - беглый ссыльный. Вспомнил, только когда преторианец заорал "Стой!" и бросился догонять, размахивая дротиком.
  
  - Стой, дурак! - горланил декурион. - Я же брошу! ...! Да не сделают тебе ни ...! Ты же поэт, ...! Меня уволят на ..., если сбежишь! Стой, сволочь!
  Овидий знал, что надо петлять - чтоб сложнее было попасть. Только ноги от страха одеревенели, даже вперед несли еле-еле - какие там кульбиты!
  "Со стороны выглядит по-дурацки, - подумал поэт. - Как будто я смерти хочу".
  До ворот оставалось полсотни шагов. Был бы день - его б уже увидели, выскочили встречать, отбили от преторианцев.
  В окне второго этажа - в спальне - мелькнула женщина.
  До боли знакомая.
  Свиста Овидий не услышал.
  Только почувствовал удар под лопатку - тяжелый, пробивающий спину, разрывающий сердце.
  Поэт свалился ничком.
  
  Из ссылки живыми не убегают.
  Овидий поверил, что умер, когда Меркурий поднял его из могилы.
  - За что меня? - спросил поэт.
  - Ну, ты даешь! - возмутился молодой бог в крылатых сандалиях. - Ты б хоть удивился, а? Как будто каждый день живого бога видишь! Не, ну муз там, наверное, да, часто... Но я же не муза! Я - Меркурий!
  Поэт с тоской осмотрел засыпанное снегом кладбище. Проклятые Томы на границе Империи.
  Десять лет ссылки закончились.
  - Ладно, чего уж там, - буркнул Меркурий. - Императору донесли, что вы с его племяшом по душам разговорились. Он перепугался и велел обоих... того. Отравить.
  - Германика? - Овидий покачал головой. - Он ему верен.
  - Был, а вдруг передумал бы? Живой человек может предать, убитый - нет. Вот Тиберий и подстраховался, - Меркурий вздохнул. - Не хочешь спросить, зачем я тебя поднял?
  - Ты психопомп, - пожал плечами Овидий. - Провожатый душ в Аид. Идем?
  - Не так быстро! - Меркурий вспорхнул в серое небо, крутнулся бронзовым волчком. - Помнишь, когда тебя изгоняли, ты поклялся жене всеми богами, что вернешься?
  Поэт горько пожал плечами.
  - Ну вот, такие клятвы надо исполнять, - Меркурий нагнулся за снегом. Слепил шарик. - А то богов на вас не напасаешься.
  - Я воскрес?
  - Нет, - расстроился бог. - Батя такого не позволяет. И сейчас тебе надо решить. Или я тебя веду в Аид, или ты своим ходом пилишь в Рим.
  - А перенести?
  - Наше время уходит, - Меркурий развел руками. - Еще лет триста... И станем мы мифами, а мифы не умеют телепортировать! Никак! Только развлекать. Эх!.. Так что придется тебе на своих двоих через пол-Империи.
  - Я готов.
  - Тпру! Я еще не все сказал. Если ты откажешься от Аида сейчас - ты навсегда останешься по эту сторону Ахерона. Перевозчик откажется брать тебя в лодку. А если тебя приложат серебром - тело развалится, будешь скитаться духом бесплотным и бессловесным... Ну, призраком то есть.
  - И после смерти мы с ней не встретимся?
  - Нет.
  - А если я пойду в Аид, я смогу ее дождаться?
  - Нет. После того, как напьешься воды из Леты, ты перестанешь ждать. Забудешь.
  - Это вряд ли.
  - Нет. Может быть, не с первого раза. Даже не с десятого. Но там очень хочется пить. А речка - одна, Лета. Ахерон - он огненный. Все забывают. Даже Орфей Эвридику. Время лечит, слыхал? Ну вот, а там еще забвением помогают. Говорят, так легче.
  Поэт опустил голову.
  - Бог, а что сделал бы ты?
  - Я?! Конечно, рванул бы к жене. Но я-то знаю, батя мне жопу прикроет. Если что - вытащит. А у тебя покровителя нет. Так что ты меня не слушай. Сам решай.
  - Я решил. Спасибо, я пойду.
  - Ты хоть знаешь, в какую сторону?
  - Все дороги ведут в Рим.
  
  Овидий "удрал" из ссылки. Не живым. Мертвому телу не надо есть и спать. Поэт несколько месяцев пробирался по проселочным дорогам и тропинкам. Шел в темноте. Повезло - успел как раз к дню рождения жены.
  И получил дротик в спину в двадцати шагах от дома.
  Овидий замер, надеясь, что преторианцы отдадут труп жене. Дома уже поднимался шум. Зажигались факелы, хлопнула дверь в доме.
  Декурион быстро подошел, зло выдернул дротик.
  Загремели засовы на воротах.
  - Крови нет, - выдохнул один из преторианцев.
  - Мертвец! - брезгливо бросил офицер. - Развелось нечисти... Держите его!
  Поэт слишком поздно понял, что упустил свой шанс. Что если бы с дротиком в спине рванулся к воротам, то мог бы успеть...
  Мертвые мышцы не знают усталости - но они не получают сверхсилы. Двое преторианцев крепко схватили Овидия, перевернули, прижали к мостовой. Старик рванулся, дернулся, пытаясь извернуться, выскользнуть из цепких пальцев. Офицер схватил подбородок, повернул к себе.
  Овидий понял, что и здесь его обманули. Не будет ни встречи с женой, ни праздника дня рождения, ни нескольких часов счастья.
  Ничего.
  Поэт заорал. Тоска, обида и жалость к жене слились в вопль "Аматэ!". Офицер вбил крик в глотку беглеца, вместе с зубами, вместе с серебряной монетой.
  Овидий стал духом - бесплотным и бессловесным.
  Слишком поздно распахнулись ворота дома - выбежала Аматэ, любимая. Метнулась к телу мужа.
  Увидела.
  Поняла.
  Завыла.
  Холодный ветер, не замеченный живыми, налетел порывом, сбил с ног, попытался унести Овидия прочь. Поэт успел заметить, как Аматэ выхватила меч у преторианца, как ниоткуда упал Меркурий, отбирая клинок - новый порыв схватил призрака и утащил на берега Ахерона.
  
  Овидий не стал спрашивать у длиннющей очереди, кто последний. Ушел подальше.
  Через несколько часов захотелось пить. Одна из бродячих теней посоветовала метнуться в мир живых - там можно было напиться. Призракам позволено шляться там, где их убили.
  Овидий боялся вернуться. Не хотел видеть, зачем Меркурий спас жену и не помог мужу. Аматэ только сорок пять - учитывая, что богу не меньше тысячи лет, совсем не старая...
  Разве может смертная противиться богу?
  Такому богу?
  Сутки поэт боролся с собой.
  Сдался не столько потому, что жажда мучила все сильнее.
  Очень уж хотелось посмотреть на Аматэ. Хоть бесплотными глазами.
  - Куда идешь? - насмешливо спросил прилетевший Меркурий.
  - В Рим, - хмуро ответил Овидий. - Предатель. Почему ты мне не помог?
  - А если я скажу "не успел!", поверишь? - неприятно проскрипел бог. - Как это Меркурий - и не успел? Эх, уходит наше время...
  Поэт пожал плечами, попробовал пройти мимо.
  - А не хочешь спросить, чего я приперся?
  - Привел кого-нибудь.
  - Верно! Угадай - кого.
  - Она... все-таки... ты же...
  - Успел, - согласился Меркурий. - Потому что если бы она зарезалась в ночи, рабы и преторианцы сказали б, что у нее сердце лопнуло. И похоронили по всем обрядам. А так она на форуме, прилюдно. Не отвертишься.
  Тень любимой подбежала к Овидию. Поэт содрогнулся, представив, как руки пройдут сквозь руки.
  Ладонь встретила ладонь, теплую, настоящую - тень для тени реальна. Овидий обнял Аматэ, прижал к груди, жадно поцеловал.
  За все десять лет разлуки.
  Меркурий, деликатно отвернувшись, продолжал объяснять, хотя его никто не слушал.
  - Самоубийц не хоронят. По крайней мере, если я прослежу. А без погребения она не может переплыть Ахерон. Так что вы теперь будете скитаться вместе. Вечно.
  
  В думах, однако, моих ты одна первенствуешь, супруга,
  Главная в сердце моем принадлежит тебе часть.
  Ты далеко, но к тебе обращаюсь, твержу твое имя,
  Ты постоянно со мной, ночь ли подходит иль день.
  Даже когда - говорят - бормотал я в безумии бреда,
  Было одно у меня имя твое на устах. Овидий, "Скорбные элегии", III, 3, 15-20.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"