Chapter 3 Ich werde zerschlagen deine Reflexion im Spiegel
[Я разобью твое отражение в зеркале].
Каждый день был абсолютной копией предыдущего, словно он был сделан под копирку. Один и тот же шаблон использовался для всех дней, что Билл проводил в общежитии, лежа на кровати. Все начало казаться ему абсолютно монотонным и однотипным, не наполненным отныне никакими яркими красками. Вся палитра в его жизни вдруг резко приобрела исключительно черно-белый окрас. Ему хотелось другой жизни для себя, дать свободу своему брату. Хотелось, чтобы все стало совершенно по-другому. С каждым новым днем он все больше загонял себя в тупик, состоящий исключительно из прозрачных и невероятных прочных зеркал, которые было невозможно просто так разбить, чтобы перейти черту, которая открывала новые грани и возможности. Только здесь, вдали от дома, он в полной мере смог ощутить, насколько он слаб и ничтожен в своей силе. Он не способен оказался ни на что, кроме как падение в самую бездну, в пропасть собственных страхов. Только здесь, когда у него не осталось никого близкого, он осознал, что хотел бы отмотать пленку своей жизни назад, чтобы никогда в порыве ярости и гнева не сказать Тому тех слов, о которых он до сих пор жалеет. Эти были слова, которые слетели с губ намного раньше, чем он успел их осмыслить и понять их истинную разрушительную силу и власть. Слова, которые навсегда прочертили между ними огненную черту, сжегшую их сердца и души до пепла, превращая в жалкое подобие праха. Это была фраза, которая навсегда разрушили их детский и хрупкий мир, превратив его в ничтожное воспоминание, которое со временем будет являться к ним в их самых страшных кошмарных снах, не давая покоя и, причиняя лишь боль. Боль, которая заставляет засасывающую пустоту расползаться по всему телу, поражая сердце, девятью граммами леденящего кровь свинца, попадая в дальнейшем прямо в цель. Прошлое стало лишь больным напоминанием о том, что ведь когда-то все было иначе, и они не были по разную сторону маленьких мир. Они не делили свою жизнь на 'твое' и 'мое'. Для них всегда существовали такие понятия, как 'мы', 'нас' и 'наше'. Но всего лишь одна фраза сломала все внутри старшего из близнецов, превратив для него святость понятия 'близнецы' в банальный набор букв, которые отныне ничего для него не значит. Просто факт, который не обязывал его отныне любить или дорожить своим близнецом. Теперь это было все в прошлом, которое, казалось, было таким далеким и таким же хрупким, как и их братские отношения. Хрупкий мир рушится на глазах, и ты обессиленный падаешь на колени, подставляя свои ладошки под хрустальный дождь, пытаясь собрать хоть маленькие кусочки, оставшиеся от прежней жизни, которую уже никогда не вернешь. Раньше все было одним, потому что и они являлись единым целым, которое когда-то казалось нерушимым и неделимым. Но Тому хватило всего лишь одной фразы, чтобы поставить крест на том, что когда-то для него называлось любовью. Все было разрушено одно лишней фразой, которая оказалась ключевой. 'Я не хочу, чтобы нас считали близнецами. Не хочу быть частью тебя, дай мне свободу. Мне надоело, что нас всегда называют братья-близнецы Каулитц. У нас, что нет имен? Почему мы всегда должны быть одним целым? С меня хватит, слышишь, Том, надоело'.
'Я просто боюсь того, что ты давно завладел не только моим телом, но сердцем и душой. Я просто боюсь, что ты давно стал для меня абсолютно всем. Боюсь, ведь теперь я не могу дышать самостоятельно, если тебя нет рядом. Боюсь, что теперь я всего лишь жалкая марионетка, в то время как ты профессиональный кукловод, способный прожить и без меня. Мне больно. Мне страшно, я слишком одинок. Но ты никогда не узнаешь о моих истинных страхах. Парадокс, но именно самому близкому человеку, я не в силах их довериться'.
С тех самых пор, Том и дал Биллу свободу, о которой он попросил его в тот вечер. Билл ни разу не просил прощения за свои слова. Он не пытался объяснить брату, что слова сорвались с его губ, против его воли, и были совершенно не осмысленными. Он не сказал, что в тот день хотел сказать брату совершенно иную истину, но, не решившись, разрушил все то, что когда-то было так свято для них обоих. Он так и не решился рассказать брату о том, что мучило его последних несколько месяцев. Ведь намного проще запереть все свои эмоции и страхи в небольшую шкатулку, в глубине сердца, чем позволить чувствам вырваться наружу. Он боялся реакции брата. Билл считал, что глупо пытаться вернуть назад то, что все равно уже разрушило их жизнь, превратив все в руины. Ему казалось, что в тот самый момент, когда Том сказал ему:
'Билл, ведь ты хотел свободу, я даю ее только тебе' - Билл ощутил, словно его сердце разбилось подобно хрусталю, а босые пяточки Тома прошлись по осколкам, стараясь превратить их в мелкую стеклянную стружку, больше походившую на пыль, которая была развеяна на ветру. Том в тот день в последний раз в жизни с любовью посмотрел в его глаза и провел кончиками пальцев по щекам, словно забирая себе то, что некогда, не ранее, чем пять минут тому назад, называлось братской любовью. Он прижал его к себе, как бы говоря, что больше этого не будет. Небольшое подобие прощания. После того дня, они навсегда перестали друг для друга существовать, вернее Билл пытался из последних сил убедить себя в том, что ему удалось стать не тенью, а личностью.
Он уже шел на поправку, но вот его душевное состояние с каждым днем становилось только хуже. Он больше не мог контролировать свои настоящие эмоции, сдерживая их внутри себя. Постоянные срывы, истерики, но все это было только в те моменты, когда Том переступал порог комнаты, закрывая за собой дверь снаружи. Именно в такие моменты ему начинало казаться, что это не дверь с характерным хлопком закрывается за его близнецом, а их сердца навсегда разбиваются, теряя свою связь, которая некогда была между ними. Ему казалось, что он окончательно теряет своего брата, и назад пути больше нет. Как вернуть того, кому сам же указал на дверь, сказав, что больше не хочешь быть его частью. Он лежал на своей кровати и смотрел в потолок. Идеально белый потолок, без единого намека на грязь.
Вот бы ему так же смыть грязь со своей души, и вновь ощутить себя 'чистым', каким он был того случая, о котором он так и не решился рассказать своему брату. Скоро Рождество, а он знал, что справлять его будет в гордом одиночестве, потому что брат как всегда отправится на одну из самых важных вечеринок месяца. Он знал, что вновь будет сидеть на своей кровати, прижимаясь к стенке спиной и, глядя за окно, на то, как кружатся белые ватные подушечки снежных хлопьев. Он знал, что это будет такой же праздник, как и в прошлом году, когда, зайдя ночью в комнату брата, без стука, он застал его, занимающегося сексом с одной из его многочисленных подружек. Почему-то именно в тот самый момент, на его глаза навернулись слезы, а руки сами собой сжались в кулаки. В тот самый момент, когда Том кончил с именем девушка на губах, Билл выкрикнул имя брата, и выбежал из спальни. Он сидел на полу в своей комнате, раскачиваясь взад и вперед. По его щекам текли злые детские слезы, но они были невероятно искренними, отражающими его настоящее состояние души. Когда в комнату пришел его брат, чтобы узнать, что случилось. Он оттолкнул его и еще сильнее обнял свои острые коленочки, стараясь прижать их как можно сильнее к груди.
'Ревность, граничащая с ненавистью и огромным детским страхом стать ненужным в жизни своей зеркальной половинки. Ревность, сводившая его с ума. Ревность, о которой никто никогда не узнает'.
В ту ночь Билл так и не сказал брату ни слова, это была еще одна ступень, которая в дальнейшем отдалила их еще сильнее, сделав абсолютно чужими друг другу людьми. Он поднялся с пола и залез под одеяло с головой. Н лишь ощутил, как рядом с ним прогнулась кровать под тяжестью веса его брата. Том всю ночь шептал ему какие-то глупости на ушко, целуя шею, в то самое место, где Билл однажды хотел сделать себе татуировку, но так и забыл про свою задумку, не подобрав нужной шрифта и надписи. Том вышел из комнаты брата только под утро, когда у того прошла истерика, и он смог заснуть. Он лишь покачал головой, показывая маме, что не знает, в чем дело, и пошел в свою комнату. На самом деле он не понимал причину истерики брата, ведь Том водил к себе девочек каждый день, и ни для кого это уже не было новостью или неожиданным сюрпризом. Но реакция в ту ночь была не понятна Тому, но он больше не пытался выяснить у брата, что с ним происходит. Билл постепенно перестал любить зеркала, испытывая перед ними нечеловечески страх. Он боялся смотреть в них, потому что оттуда на него как всегда смотрели глаза брата, которые он так сильно любил, будучи маленьким ребенком, считая их отражением целого мира.
'Я положу к твоим ногам целый мир, обещай, что и ты дашь мне совсем немного взамен. Отдай себя во власть моих чувств'.
Когда они были детьми, он всегда целовал брата в прикрытые веки, говоря, что он мечтает однажды увидеть себя в них. Для него это бы означало, что он подобен миру, который он всегда видел на глубине янтарных глаз.
Почему-то хотелось вернуть его обратно, чтобы взглянуть в его глаза. Вернуть, чтобы в очередной раз убедиться в том, что на самом деле он ничего не значит. Хотелось крепче прижать его к себе, и просто сказать, что он действительно слаб, и в тот день был не прав, выбрал дорогу жизни для одного, не подумав о брате. Вернуть своего прежнего Томми, который всегда был рядом, даже когда его об этом не просили. Билл понимал, что так или иначе вся его прошлая жизнь связана именно с Томом, потому что все годы его жизни именно он был рядом, либо спереди, либо позади, стараясь в нужный момент подать руку, чтобы тот не сорвался и не упал.
'Ты был единственным человеком, который дарил мне ощущение комфорта, когда весь мир обернулся против меня. Ты единственный, кто стирал слезы с моих покрасневших щек и распухших век. Ты всегда был моим единственным и первым'.
Все их общение постепенно просто сходило на 'нет'. Странно жить под одной крышей с тем человеком, который вызывает в тебе страх. Страх того, что он осознает в полной мере, какой властью он над тобой обладает, и будет пользоваться этим исключительно в своих целях. Страх того, кто он раскроет те секреты и тайны, о которых каждую ночь ты мечтаешь забыть. Просыпаясь холодному поту, от ночного кошмара, которые мучает тебя уже на протяжении нескольких лет, ты молишь Господа Бога о том, чтобы ты хотя бы не кричал во сне, и он не догадался о том, что именно с тобой происходит. Но Том никогда не спрашивал брата о его ночных кошмарах, делая вид, что он ничего не слышит и не замечает. И только тогда, когда Билл вновь погружался в сон, Том вставал со своей постели и садился на краешек кровати Билла. Он наклонялся к его лицу, только для того, чтобы проверить дыхание брата, которое доносилось рваными толчками из чуть приоткрытого рта. Почему-то с детства его самым большим страхом осталось то, что он боялся, а вдруг сердце его Билли навсегда остановится. И будучи ребенком, он проверял дыхание и сердцебиение брата практически каждую ночь. Это стало его традицией, которую он не изменил, даже когда они стали всего лишь некогда близкими друг другу людьми. Так ему было намного спокойней, особенно в свете последних лет их жизни, когда он не знал, чего можно ожидать от брата. Он был неуправляем, когда у него начинались очередные истерики. Мама сказала Тому, что когда они однажды были у того психолога, он и дал совет, что Биллу нужно обязательно ехать учиться вместе с ним, что вся загадка кроется в его отношении к Тому. Так и была решена их жизнь на ближайшие пять лет учебы. Снова вместе, но по разные стороны своих небольших миров. Все осложнялось тем, что они оба слишком сильно не хотели идти друг с другом на контакт и сближение. Они оба заперлись в невидимой скорлупе. Том видел, что Билл не идет на поправку, и ему начало казаться, что только чудо способно ему помочь, потому что сам он не знал, что сделать, чтобы Билл перестал замыкаться в себе.
'Слишком привычное чувство быть использованной куклой. Не раз проходил через круги ада, но последний круг его сломал'.
Когда Том возвращался домой после пар, они не разговаривали, даже не обменивались ничего не значащими взглядами или фразами. Если раньше это было нормой для любящих близнецов, то сейчас это был тем, что жутко тяготило их и обременяло. Желание общаться с каждым днем становилось менее явным, а в итоге и вообще пропало.
Все же, даже тут у Тома и Билла и появился свой круг общения. Все повторялось, как и было в школе. Тут ничего не изменилось. Только страхи Билла стали более серьезными, и разрушающими его с колоссальной скоростью. Девочек у Тома было намного больше, чем это было в школьные времена. У Билла же в свою очередь было всего несколько знакомых, к которым он мог пойти, когда ему было одиноко. Среди любимцев и самых популярных ребят их курса, он не пользовался популярностью. Уж слишком сильно ему хотелось выделяться. Макияж здесь стал более агрессивным, вещи стали еще более обтягивающими. Казалось, что только уверенный в себе человек, а именно парень, может придти в университет в подобном виде, но этого точно нельзя было сказать про него.
'Я докажу тебе, что достоин твоей любви. Поверь мне, ты еще полюбишь меня. Поверь мне'.
Для него теперь брат стал всего лишь отражением в зеркале, искаженным и с наглой ухмылкой. Он видел, чтоб брат усмехается над ним, видя свое превосходство. Видел, как в глазах брата плещется такая очевидная жалость, но этого ему хотелось меньше всего. Он не терпел проявления чувств жалости. Он убеждал в том, что ему не нужна ничья помощь, он слишком самостоятельный, чтоб обращаться к кому бы то ни было за поддержкой, пусть даже этот кто-то его родной брат-близнец. Но сейчас для них это понятие было стерто, и обращено в пепел. Теперь их разделяла зеркальная стена, на границе их миров. Том жил настоящим, Билл же существовал в своем отдельном мире, который был понятен лишь ему одному. Том просто перестал пытаться перейти на его сторону зеркала. Все это начало казаться просто бесполезным и совершенно не нужным. Билл не шел на контакт, а лишь еще сильнее начал замыкаться в себе. Каждую ночь ему снились кошмары и множество зеркал. Он никогда не забудет слова отца, который, уходя из дома навсегда, сказал только одну фразу:
'Не плачь, ведь у тебя есть он, твое маленькое отражение, которое всегда будет рядом с тобой, пока ты не разобьешь его'. - Билл знал, что папа имел в виду этими словами. Том будет рядом с ним, пока Билл сам его не оттолкнет, и не решит идти своей собственной дорогой. Так и произошло. С тех самых пор, он и начал сравнивать их отношения с братом с отражением в зеркале. Каждый раз, смотря на себя в стекло витрины магазина, ему постоянно хотелось ударить по нему кулаком, заставляя рассыпаться подобно звездам на ночном полотне неба. Ему надоело везде видеть отражение глаз собственного близнеца, вместо улыбки ощущать ухмылку. Вместо привычной интонации самую настоящую усмешку. Хотелось изменить хоть что-нибудь в себе. На этой неделе к ним должен приехать лучший друг Билла Андреас. Он знает, что мама послала его, потому что не хочет, чтоб на время каникул он был одинок.
'Лжет, потому что боится, что я смогу решиться на отчаянный шаг. Все уверены в то, что у меня проблемы, Ненавижу'.
Симоне было спокойней, если бы с Биллом был кто-то еще помимо Тома, у которого были куда более важные дела, нежели присмотр за братом. Как ни странно, но отчасти она понимала Тома. Потому что когда Билл впервые сказал им всем, что больше не хочет быть отражением своего брата, Том по-настоящему был подавлен и не мог понять, что происходит с его Биллом. Он больше не видел в нем своего близнеца. Симоне понимала, насколько больно было в тот момент старшему близнецу, поэтому сейчас это было что-то вроде небольшой обиды, которая до сих пор не прошла, и сохранила свои следы на сердце Тома. Ведь Том сам еще, по сути, был ребенком, а от него требовали невозможного. Если даже профессиональный психолог не смог помочь Биллу, то, как это должен был сделать парень, которому только недавно исполнилось семнадцать лет? Как он должен был спасти своего брата, который умышленно загнал себя в этот тупик.
'Обрати на меня свое внимание'.
Именно сейчас ему больше всего хотелось, чтобы с ним оказался брат, совсем, как когда они были детьми. Ему хотелось, чтобы Том обнял его, и прижал к себе, нашептывая различные глупости на ушко. Ему хотелось поверить в то, что он нужен хотя бы кому-нибудь. Хотелось почувствовать себя не одиноким, такое простое человеческое желание быть счастливым, но достается оно, к сожалению единицам. Ему хотелось понять, что и он может быть важным человеком в жизни своего близнеца. Не просто пустое место, на которое изредка можно кинуть высокомерный взгляд исподлобья. Он никогда не забудет, как произнес эти простых три слова. Самое странное, что они за всю свою жизнь ни разу не сказали друг другу этих слов. Они думали, чувствовали, но никогда не говорили. И вот с губ Билла сорвались простые слова, которые разрушили прочную стену между ними. Нет, они не стали ближе, и возможно, уже не станут никогда, но Билл сам для себя понял, что любит этого человека, не смотря на то, что буквально через несколько минут будет ощущать жгучее чувство ненависти по отношению к нему.
'Я спрячу свою любовь за маской равнодушия и хладнокровия. Ты никогда не узнаешь о том, как я сходил с ума из-за любви к тебе'.
Биллу казалось, что он окончательно потерял себя. Он ощущал себя совершенно потерянным ребенком, который не знает, куда ему дальше двигаться, как себя вести в присутствии брата. О чем говорить с человеком, с которым у тебя совершенно разные взгляды на жизнь. Он взял с полки небольшое зеркальце и начал всматриваться в свое отражение. Слишком идеальные, порой даже кажущиеся кукольными, черты лица. Стеклянный взгляд, который очень напоминал ему глаза у фарфоровых кукол. Влажные, припухшие губы, которые он постоянно кусал в кровь. Пальчики рук жутко тряслись. Одинок и потерян. Один против целого мира, потому что теперь за его спиной не стоит Том, с готовностью в любой момент поддержать. Теперь у него нет его зеркального отражения, потому что однажды он сам его разбил, не желая быть частью человека.
'Я никогда не расскажу тебе о том, как это больно, когда ты тянешься к руке любимого человека, но вновь натыкаешься на зеркальную стену, потому что все это время мы смотрелся в красивое зеркало. Я сумасшедший и этого уже не изменить'
В комнату вошел Том, а следом за ним вошел и Андреас. Билл вскочил с постели и подбежал к Андреасу. Он крепко прижал его к себе, показывая, что очень сильно скучал по нему все это время, ведь они не виделись с начала лета, а сейчас уже был декабрь. Прошло уже пол года, а у них даже не было возможности общаться. Если быть до конца честным, то Билл сам отрезал себя от общения с Энди. Том окинул их высокомерным взглядом. Он никогда не мог понять, что именно так привлекало Билла в Энди. Он был обычным и неприметным парнишкой, которого так же, как и Билла ненавидела вся школа. Он не мог понять, почему Биллу интересней с теми людьми, которые ничем не выделяются и сливаются с общей серой массой, составляющей процентов 90 из всех учащихся школы. Билл сам намеренно общался только с теми, кого презирают в школе. Том знал, что если бы Билл только захотел, то у его ног был бы весь мир, но у него были совершенно иные цели, о которых он никогда не делился с братом. Андреас был первым другом Билла, с которым они стали общаться в школе, когда их Томом разделили по абсолютно разным классам. Энди часто приходил к ним домой, и оставался на ночь, ночуя в комнате у Билла. Том с ним практически никогда не разговаривал, не считая незначительных реплик, брошенных только для того, чтобы не скучать, когда Билл, скажем, выходил из комнаты. Биллу было невероятно комфортно общаться с Андреасом, который понимал его, пожалуй, даже лучше, чем это удавалось Тому. Они говорили, словно на одном языке. Андреасу удавалось точно описать состояние и настроение Билла, даже не спрашивая его напрямую. Они были очень близкими друзьями. Билл рассказывал ему практически обо всем, даже о том, о чем не знал Том. Ему легче было делиться своей болью с другом, нежели с родным братом. Билл мог заставить уважать себя, мог сделать так, чтобы его не называли маленькой подстилкой, но он не собирался этого делать. Он не хотел доказывать людям обратное. Он просто не хотел бороться со стаей шакалов, готовых в любой момент вгрызться ему в горло. Он не боролся за себя, в то время как Том ставил на колени всех тех, кто хотя бы однажды назвал его брата шлюхой. Он не позволял обращаться с его братом как с мусором. Только в компании брата, Билл ощущал себя в полной защищенности. Только когда с ним рядом был его близнец, все насмешки прекращались, и его переставали унижать или оскорблять. Том всегда пытался добиться от брата правды насчет того, что именно ему говорят в школе, когда он остается с ними наедине в одном классе. Он пытался узнать, обижали ли они его, применяя физическую силу. Но на все свои вопросы он всегда получал один и тот же ответ.
'Это моя жизнь, не порти ее из-за меня'.
'Я не хочу власти и признания. Я хочу твоей любви и уважения'
Билл и Энди расположились на кровати Билла и начали что-то оживленно обсуждать, иногда хихикая или же на мгновение, замолкая, словно проверяя, а не услышал ли кто-нибудь посторонний их секрет. Том лежал на своей кровати, воткнув наушники в уши, наслаждаясь ритмами хип-хоп музыки, который лился из его плеера. Взгляд Билла скользнул по знакомой фигуре брата и задержался на его руках. Ему нравились руки брата. Сильные мужские руки. Он мгновенно перевел взгляд на свои кисти и ладони, и ему вдруг показалось, что его руки больше бы подошли девушкам. Изящные кисти, длинные и аккуратные пальцы, маникюр, множество колец и красивых браслетов, которые Том бы даже под дулом пистолета не нацепил на себя. Он всматривался в брата так, словно он никогда не видел его прежде. Ему хотелось, словно запомнить брата, каждую его черточку на любимом, но ставшим таким чужим, лице близнеца. Затем он скользнул чуть ниже, наблюдая за тем, как напрягаются мышцы живота Тома, когда тот дышит. Как быстро вздымается его грудная клетка, ведь он только вернулся после университетского матча по баскетболу. По его телу сбегали капли воды, потому что он не любил вытираться полотенцем после принятия душа. Не смотря на то, что они находились в разных углах комнаты, Билл ощущал аромат геля для душа Тома, и запах его воска для дредлоков. Он смотрел на разведенные ноги брата, отмечая про себя, что у того появились мышцы, все-таки постоянные тренировки не прошли даром. На нем не было футболки, только домашние спортивные шорты. Одна рука лежала на животе, в том самом месте, где у него начиналась небольшая дорожка из волос, ведущая к паху. Вторая же рука просто покоилась на кровати. Глаза были закрыты, и реснички мило содрогались в такт биению его сердца, это Билл знал наверняка, потому что, не смотря ни на что, сердце у них всегда билось одно на двоих.
'Мы навсегда связаны одной нитью, неужели ты этого не видишь, или стараешься не замечать'?
Губы были чуть приоткрыты, что позволяло Биллу улавливать чуть сбивчивое и сдавленное дыхание брата, иногда походившее больше на хрипы. На лице играла вымученная улыбка. Сейчас ему больше всего хотелось спать. Между бровей иногда пролегала забавная складочка, которую хотелось разгладить нежным прикосновением губами, словно убирая некрасивый шрам на идеальном личике. Он был расслаблен, и ему нужно было выспаться, чтобы ночью вновь блистать на одной из вечеринок, у его нынешней подружки. Им просто было хорошо вместе, он был типичным кабелем. Глаза Билла скользнули вверх по телу брата, и застыли на его лице. Ему почему-то показалось, что даже из-под прикрытых век, обрамленных пушистыми ресничками, его брат видит его, и его щеки мгновенно покрылись румянцем. Он ощущал себя так, словно все это время он наглым образом, подглядывал за своим братом. Он поспешно отвел свой взгляд и вновь перевел его на Андреаса, который рассказывал ему очередную историю из тех, что произошли с ним за то время, что они не виделись. Билл не выдержал и вновь посмотрел на брата, продолжая разговаривать с Энди. Том, скорее всего уже спал, потому что было видно, что грудная клетка теперь равномерно вздымается, выдавая его спокойное дыхание и сердцебиение. Билл почему-то улыбнулся. Возможно, все дело было в том, что он давно не видел своего брата так близко, и при этом, не закатывая очередную истерику, не выводя того из себя.
Сейчас Билл был на удивление спокоен, и казалось, что все мысли, которые роились до этого в его голове, ушли на задний план, вытесняемые умиротворенным состоянием души и, уступая место покою и некому подобию радости.
'Давай же, открой глаза и посмотри на меня. Давай же, удели мне должное внимание'
-Помнишь старшеклассника Ганса? - Билл поежился, услышав это имя. Он нервно улыбнулся и кивнул. - Так вот, ты в курсе, что он скоро переводится к вам в университет. Просто у него ведь были проблемы, поэтому он позже поступил в университет, а теперь решил учиться здесь, а деньги, как ты знаешь, делают свое дело. Как я понял, он будет учиться в одной группе с тобой и с Томом.
-Хм, неужели он не мог поступить в какой-нибудь другой ВУЗ страны. Ненавижу его.
-Он слишком сильно донимал тебя? - Билл прикрыл глаза, стараясь не выдавать волнения. Ему не хотелось лишних расспросов со стороны Андреаса.
-Ну, в принципе, как и все остальные старшеклассники, просто не очень хотелось бы учиться с ним в одной группе.
-Ну, я думаю, что Том будет очень рад, ведь они были в одной компании, так что они найдут, о чем поговорить. - Вот именно этого Билл боялся больше всего. Он не хотел, чтобы его брат был посвящен в те вещи, о которых ему не следовало знать. Он знал, что этот Ганс принесет очень много неприятностей им с Томом.
-Да, я уверен, хотя у него и без того здесь есть приятели.
-А ты с ним не ходишь на вечеринки? - Билл усмехнулся и встал с кровати, чтобы достать из ящика тумбочки сигареты. Он затянулся, и выдохнул струю сигаретного дыма через приоткрытые губы.
-Смеешься? Да, что мне там делать?
-Я не знал, что ты куришь. - Андреас тоже взял сигарету и затянулся. - Веселиться. Что ж еще там делать, как это делает твой брат.
-Мы с ним не настолько близки, чтобы вместе проводить время.
-Неужели за все эти месяцы, что вы провели вдвоем, вы так и не помирились?
-Нет, он каждый день ходит трахать своих подружек, я же сижу здесь дома, или же все свободное время провожу в библиотеке, за изучением нужных мне книг.
-Неужели не нашел себе подружку?
-А разве кто-нибудь захочет общаться с таким как я?
-А какой ты?
-Другой. - Билл сделал еще одну сильную затяжку и закрыл глаза. Ему показалось, что на него смотрит сейчас его брат, и ему стало не по себе. Он всегда ощущал себя неуверенно под пристальным взглядом брата, который словно заглядывал в самую душу, пытаясь докопаться до истины. Страшно.
'Мы давно стали друг для друга всего лишь воспоминанием, которое прочертило границы между прошлым и настоящим. Мы чужие друг другу люди. Мы две разных стихии, и мне никогда не выжить под натиском его власти'.
Билл вновь открыл глаза, и снова устремил свой взгляд на Тома. Его дреды сейчас не были завязаны как обычно в тугой хвост и красиво свисали с кровати и струились по его плечам. Ему в этот момент захотелось зарыться в них носом, так же, как он сделал это, когда они были детьми, и он в первую же ночь спал с братом в одной кровати, уткнувшись в них носиком. Он вдыхал нежный аромат воска для дредлоков. Они были такие нежные и отливали медовым оттенком. А на вид казались жесткими как солома. Билл сначала расстроился, что его брат испортил волосы, а потом улыбался, говоря, что, зато зимой у его брата не будут мерзнуть уши и голова. Сейчас хотелось намотать дреды на пальцы и потянуть их на себя, заставляя вскрикнуть Тома от боли. Хотелось тянуть за них, пока Том не будет умолять Билла остановиться.
'Я хочу увидеть кристаллы хрустальных слез на шелке твоих черных ресниц'.
Билл встряхнул головой, стараясь отогнать от себя такие странные мысли. Когда это началось, он даже и сам не мог понять. Ему жутко хотелось увидеть слезы на глазах брата. Хотелось вывести его на искренние эмоции, чтобы он мог показать себя настоящего, без постоянной маски на лице. Капли воды уже давно высохли на его идеальном теле, а теперь от холода его тело покрылось мурашками. Билл последний раз затянулся и потушил окурок о пепельницу. Он встал с кровати и подошел к Тому, чтобы накрыть его. Он взял край одеяла и потащил его наверх. Он ощутил, как чья-то ладонь накрыла его запястье. Том резко потянул его на себя и тот оказался на кровати, а вернее на Томе. Том провел своими ладошками по спине брата, забираясь руками под материю, пересчитывая выпирающие позвонки. Билл отвел взгляд в сторону, ощущая себя жутко не комфортно, ведь он давно уже не был так близко к своему брату.
-Прости, я не хотел тебя будить, и я просто увидел, что ты дрожишь во сне, и решил тебя накрыть. - Том усмехнулся и подмял брата под себя. Рука Тома легла на бедро брата, а затем поднялась выше, залезая под ткань футболки. Пальцы задели горошины сосков. Он наклонился совсем низко, так что Билл мог ощущать горячее дыхание на своих губах. Он закрыл глаза, пытаясь выровнять сбившееся дыхание. Том резко провел огрубевшими подушечками пальцев по груди, заставляя Билла закусить губу, при этом выгнувшись в спине. Том усмехнулся, словно победил в какой-то понятной ему одному игре. Сейчас это больше походило на сексуальные игры, но ни Биллу, ни Тому этого было не нужно.
'Оставь меня в покое. Не надо лишний раз доказывать свое превосходство надо мной'.
Том облизал свои губы, а затем слез с брата. Билл быстро слез с кровати и вернулся к Энди.
-Вы не хотите оба пойти со мной на вечеринку. А, Энди? - Том с насмешкой посмотрел на друга Билла, а затем начал переодеваться, раздеваясь перед ними. Энди было все равно, а Билл смущенно отвернулся, закусывая губу. Ему было так неловко, что его брат ходит перед ним обнаженным. - Мм, ну так как, согласны? Там будет много классных девчонок.
-Ну, я бы пошел, если конечно Билл согласится. Без него мне там точно нечего делать.
-Том, а твои друзья не будут против того, что я буду на вечеринке?
-Поверь мне, все будет замечательно.
-Я подумаю. - Том надел на себя последний предмет из одежды и направился к двери.
-Если что-нибудь понадобится, то я буду у Анжелы. От нее мы и отправимся на сегодняшнюю вечеринку.
-Идешь трахаться? - Том на мгновение повернулся к нему лицом, заглядывая в зеркальное отражение собственных глаз, а затем, усмехнувшись, покинул комнату. - Билл упал на кровать и, раскинув в сторону ноги и руки, закрыл глаза.
'Не уходи и побудь со мной. Вернись, и заставь меня пойти с тобой. Поверь, я сделаю все, что ты пожелаешь. Я твоя ручная игрушка'.
В данный момент, ему хотелось, чтобы брат ответил хоть что-нибудь, а не просто вышел из комнаты. Рядом с ним на кровать опустился Энди, и стал гладить его по волосам. Но он не чувствовал ничего. Это было не так, как когда его гладил брат. Прикосновения не были такими трепетными и согревающими, не смотря на то, что их с братом ничего не связывало. Руки Тома заставляли ощущать полный комфорт и спокойствие. Хотелось сейчас, чтобы руки брата обнимали, убеждая в том, что все еще будет хорошо. Он вновь ощутил небольшую головную боль, и подступающие слезы, которые сдавливали его грудную клетку. Он ощущал, как новый приступ удушья подступает к горлу. Хотелось свернуться клубочком на кровати и позволить слезам вырваться наружу. Он сделал глубокий вздох и задержал дыхание. Боль должна была скоро отступить, он знал, потому что подобные приступы у него часто случались, особенно, когда он сильно нервничал по какому-либо поводу. Сейчас ему хотелось, чтобы Том вернулся, и как в старые добрые времена назвал его 'мой малыш' и крепче прижал к своему телу. Страх и новая волна паники охватили его, парализуя все его мысли и действия.
'Обними меня сильней, ведь я важнее, чем она. Приди сейчас'
-Ш-ш, все хорошо, дыши как можно глубже. Давай же, все пройдет, малыш, ну ты что. Не плачь. - Энди шептал ему какие-то глупости на ушко, пытаясь успокоить его. Билл продолжал всхлипывать в объятиях своего друга. Ему сейчас было невероятно одиноко, не смотря на то, что рядом с ним был его лучший друг. Но ему словно было мало. Из-под прикрытых век стекали хрустально-прозрачные слезинки. Ему хотелось, чтоб именно в этот момент его увидела Том, и искренне захотелось дотронуться до него. Ему не нужна была чья-либо жалость, искренне проявление эмоций и чувств. Андреас наклонился к нему совсем близко, так, что Билл мог ощущать, как рвано сейчас дышит его друг. Он замер на мгновение, понимая, что что-то обязательно должно произойти. Он никогда не чувствовал себя таким образом. Он не был готов. - Доверься мне, и ничего не бойся, прошу тебя. - Энди дотронулся своими губами до его губ. Билл поддался какому-то непонятному ему самому желанию и раздвинул свои губы, позволяя проникать в его рот влажным язычком. Он сильнее прижался к нему, пытаясь словно укрыться от всех проблем и боли. Энди лег сверху на Билла, раздвигая его ноги коленом. Секундная податливость, а затем паника. Билл широко распахнул глаза и попытался выбраться из-под Энди. Его губы горели, но он не чувствовал сладость от поцелуя, лишь ощущение, словно его губ коснулась ядовитая кобра. Яд начал медленно растекаться по его телу. Противно. Он вдруг ощутил отвращение по отношению к самому себе.
'Отрави меня ядом своих губ, ведь мне никогда не узнать, какие на вкус губы Ангела'.
-Прости, я не должен был, я вообще не знаю, что на меня нашло.
-Это я виноват. Все в порядке, просто мне вдруг стало не по себе. - Билл нервно сглотнул, пытаясь привести дыхание в норму. Он посмотрел на часы и задумался, стоит ли ему идти на эту вечеринку, или все же там он будет не очень желанным гостем. Его истерика прекратилась так же внезапно, как и началась. - Энди, я, что тебе нравлюсь? - Билл перевел свой взгляд на друга, давая понять, что он не потерпит лживого ответа.
-Да. Ты мне нравишься уже давно. - Энди сделал глубокий вздох и опустил глаза. Ему было так неловко смотреть в глаза лучшего друга. - Просто сейчас ты был так близко, что я не сдержался. Обещаю, что это больше не повторится. - Он подошел к Биллу, который сейчас стоял в другом конце комнаты и пытался унять дрожь во всем теле. Андреас положил свой подбородок ему на плечо, а руки легли на плоский животик Билла. - Прошу тебя, только не отталкивай меня. Я сделаю все, чтобы тебе было со мной хорошо. - Билл слабо улыбнулся и повернулся лицом к Андреасу. Как много тайн и секретов узнаешь, хотя знаешь человека уже много лет. Значит, он тоже таил в себе много интересного. Он обнял его, прижимая к себе. Билл не чувствовал ничего. Но лучше так, чем сходить с ума от одиночества. Лучше ощущать, как руки оставляют неприятные шрамы, чем не чувствовать вообще ничего. Энди гладил его по вздрагивающей спине и плечам, стараясь сделать так, чтобы дрожь окончательно покинула его тело. Билл прикрыл свои веки, позволяя последним кристаллам сорваться с черных как ночь ресниц. Он надеялся, что с появлением здесь Андреаса хоть что-нибудь изменится в его жизни. Ему хотелось перемен. Хотелось, чтобы Том простил его за те слова, которые были сказаны в детстве по глупости, по ошибке, в порыве злости и обиды.
'Я хочу, чтобы ты увидел нас вместе, и понял, что я могу быть счастлив и без тебя'.