Родители вернулись домой только под утро, так как дорога от дома дедушки с бабушкой была очень длительной, они ужасно устали с дороги, и первым делом решили пойти и выспаться. Первое, что они заметили, как только вошли в дом - это были близнецы, которые в обнимку лежали на диване, а телевизор все так же продолжал работать, показывая любимый мультфильм близнецов про Тома и Джерри. Они всегда представляли себя этими мультипликационными персонажами. Тому, обычно и доставалась роль кота Тома, а Билл в свою очередь был, конечно же, Джерри. Правда, обычно все же доставалось именно Биллу, так как Том считал своим долгом доказать, что мультик неправильный, и не гоже маленьким мышкам, обводить вокруг пальца умных и красивых котов. Так что чаще всего после таких игр, у Билла появлялось пару ссадин, которые сам же Том потом и залечивал. Мама улыбнулась, любуясь это идиллической картиной, которая предстала перед ее глазами. Она нажала на пульте управления кнопку выключения телевизора, и комната вновь погрузилась в полнейшую тишину. Она взяла одеяло и накрыла своих детей, чтобы они не дай Бог не проснулись из-за того, что по утрам в гостиной обычно бывает прохладно, не смотря на то, что за окном давно уже была весна. Но утро обычно было холодным в этом время года. Она никак не могла поверить в то, что ее детям уже тринадцать лет, а ведь ей казалось, что совсем недавно она под ручку отводила их в детский сад. По левую руку от нее всегда шел Билл, а по правую Том. Они оба цеплялись за ее ладошку и довольные отправлялись в здание с игрушками и с противным тихим часом, как говорили про детский сад близнецы. Она очень сильно боялась потревожить их сон, и поэтому осторожно дотронулась до них, поцеловав каждого из них в щечку. Ее умиляло то, что, не смотря на то, что они уже были не теми малышами, что прежде, но они с каждым днем становились все более привязанными друг к другу. Она радовалась, потому что знала, что так они точно не пропадут, пока они есть друг у друга. Она видела, что ее дети чему-то так искренне улыбаются во сне, что сама невольно заулыбалась, глядя на ее сорванцов, которые сейчас напоминали самых настоящих ангелочков, даже дьяволенок с ангельскими глазами - Том. С ним больше всего и было головной боли. Так как он был слишком свободолюбивым и с очень сильным характером, и на него вообще было просто невозможно повлиять. Если уж он себе что-то и вбил в голову, то значит, что переубедить его было совершенно невозможно. Он всегда считал, что прав, и уже очень взрослый, чтобы слушать чужих советов. Но за то, что она была ему безмерно благодарна, так это за то, что Том ни на секунду не выпускал ладошку своего брата из своих рук. Она каждое утро просила его присматривать за братом, хотя тот в свою очередь был всего лишь на десять минут старше. Но для них это с самого начала все предопределило. И каждого устраивала та роль, которую они занимают. Билл лежал на груди у брата, и было видно по выражению лица Тома, что это заставляло его кожу покрываться забавными мурашками и вздрагивать от каждого прикосновения.
Гордон с Симоне поднялись к себе в спальню, чтобы хорошенько выспаться. К тому же она знала, что ей нужно будет, как всегда пораньше встать, чтобы приготовить завтрак и подумать над тем, какой именно пирог испечь для своих сладкоежек, которые жутко обожают разные торты и пирожки. Потому что она знала, что сами бы они с удовольствием питались бы только в фаст - фудах, и больше нигде. А она все же понимала, что в их возрасте им нужна здоровая и полезная пища.
В гостиной комнате уже во всю плясали забавные солнечные лучики, постоянно опускающиеся на пушистые реснички младшего из близнецов, который постоянно забавно морщил носик и смешно фыркал, словно пытаясь сдуть пушинку или перо от подушки, с кончика носа, которое постоянно лезло в ноздри. Его губы были растянуты в счастливой улыбке. Ему давно не было так тепло и комфортно, не смотря на то, что в комнате было довольно-таки прохладно. Он натянул одеяло чуть выше, чтобы выглядывали только их взлохмаченные макушки с братом. Дредлоки приятно щекотали кожу младшего близнеца, отчего он еще забавнее морщился, и все так же продолжал зарываться носиков в мягкие, выбившиеся из общего хвоста дредлоков, волосы. От них пахло чем-то очень сладким, а на солнышке они переливались медовым оттенком. Такие мягкие, особенно сильно Билл любил распушать их на самом кончике, подобно красивым бутонам роз. У него почему-то это вызывало всегда именно такие ассоциации. Может, все было дело в том, что он вообще очень трепетно относился к своему брату, и ощущал себя комфортно именно в такие моменты, когда они были так близко друг другу и больше никого. Билл ощущал, как быстро бьется сердце Тома в груди, и ему так хотелось до него дотронуться. Он осторожно, чтобы не разбудить своего спящего брата, положил ему ладошку на то самое место, где пот слоем кожи и билось сердце, так гулко, совсем как у воробушка. Он улыбнулся, продолжая лежать с закрытыми глазами, и умиляясь тому, что так спокойно может вслушиваться в то, как бьется сердце его брата, каждый раз удивляясь тому факту, что оно у них всегда бьется исключительно в унисон. Такое необычное ощущение, когда ты знаешь, что кто-то живет с тобой ногу в ногу, шагая по жизни вместе, при этом, стараясь, как можно крепче сжать твою руку в своих ладошках. Билл вообще всегда удивлялся тому факту, что брат с ним становился совершенно другим человеком. Он был более нежным и заботливым, хотя вне дома, и просто с друзьями, о таких его сторонах характера никто даже и не подозревал, а он в свою очередь и не особо сильно старался показывать такие грани своей личности. Ему казалось это лишним, к тому же зачем посторонним людям знать, что у него тоже есть слабые стороны, которыми можно будет воспользоваться. А Том не привык быть слабым. Он всегда был сильнее и смелее Билла, потому тот и знал, что с братом ему нечего бояться.
Он всегда до последнего вдоха будет стоять за него, главное, чтобы брат всегда улыбался.
Еще один солнечный зайчик прыгнул на ресницы Билла, словно, чтобы совершить финальный прыжок в неизвестность, и уже в воздухе зацепиться с идентичным ему зайчиком-близнецом, чтобы станцевать свой финальный вальс. Билл все же открыл глаза и начал всматриваться в своего брата. Сейчас казалось, что его брат немного изменился. Что-то в нем определенно стало выглядеть иначе. Нет, внешне он остался все таким же, каким, собственно говоря, и засыпал рядом с Биллом. Но вот Билл на него начал смотреть, словно, другими глазами. Как-то по-новому. Он даже раньше и не знал, что можно смотреть на людей так: с восхищением, и с замиранием сердца. Ему казалось, что рядом с братом он даже забывал, как нужно дышать, но, что самое странное, он никак не мог объяснить себе, что именно с ним происходит, когда он лежит к нему так близко. Он не думал, что может быть так приятно, только от одного ощущения рядом с собой такого горячего и немного влажного после сна тела. Он обвил талию брата рукой, чтобы тот был к нему еще ближе. Словно сейчас он видел перед собой совершенно другого человека, не того, который идет с ним по жизни рука об руку, уже не протяжение тринадцати лет их совместной жизни, если можно было так сказать. Ему казалось, что в Томе появились какие-то такие невидимые для других черты, которые разглядеть мог только такой знаток, как Билл. Ведь только он мог заметить любое даже самое незначительное изменение в мимике лица Тома, словно оно было его собственным, хотя, скорее всего именно так оно и было. Все же он привык, что они являются отражением друг друга, а значит, и выражение лица у них чаще всего было абсолютно идентичным. Ему показалось, что он сам для себя внутренне переступает какую-то запретную черту, раз позволяет себе любоваться так долго братом. Он словно был стражником его сна. Ему так не хотелось, чтобы брат просыпался. Он словно поглядывал за волшебной сказкой. Ему это напомнило то, как они, будучи малышами, не слушались маму, и каждое Рождество прятались за огромной елкой, чтобы наблюдать за тем, как сквозь трубу в камине, в их дом проникает Санта Клаус, чтобы подарить им подарки, а вернее оставить их под елкой. Но чаще всего они так его и не дожидались, так и, засыпая на мягком и теплом коврике, а, открыв глаза, обнаруживали, что под елкой уже стоит множество красивых коробочек. Одна была больше другой, и каждую украшал огромный и пышный бант, который в дальнейшем так приятно было развязывать. И каждый раз они давали себе обещание, что в следующее Рождество обязательно подсмотрят за тем, на каких именно санях в оленьей упряжке, к ним прилетает Санта Клаус, и как он потом обратно залезает в трубу, или же тихо, как и все нормальные люди выходит через входную дверь. Так же и сейчас он словно попадал в какой-то большой мир магии и волшебства, в котором он имел право подсматривать за любыми изменениями на лице брата, когда тот был погружен в глубокий и спокойный сон. Между бровок только иногда пролегала забавная складочка, когда он щурился от случайных солнечных лучей, падающих ему на лицо. Хотелось дотронуться до этого места губами, чтобы стереть это небольшое подобие шрамика, вновь разгладив нежную кожу, сделав ее идеально гладкой. Прежде он никогда не наблюдал за собой таких вот странных мыслей по поводу своего собственного брата. И с чего это ему вдруг пришла мысль, что сон брата так похож на рождественскую мечту или сказку. Но все же он видел в этом что-то прекрасное, что остальные люди точно посчитали всего лишь сном. Но для него это было уже нечто большое. Он боялся думать над тем, что же именно с ним происходит. Возможно, он просто-напросто боялся придти к какому-то очень важному и серьезному выводу, словно перейти на новую ступень, не зная при этом, что именно нужно ожидать от очередного поворота судьбы. Ему хотелось, словно спрятать Тома от других, чтобы больше никто не увидел его спящего ангела, именно такая мысль проскользнула у Билла в голове, когда первые секунды после сна смотрел на брата. Ему это напомнило людей, которые проводят раскопки. Они тоже не желают делиться своей находкой со всем миром, им хочется знать, что это их личная и небольшая победа, триумф которой хочется вкусить самому, ни с кем не деля лавры победителя. И вот сейчас его Том был его персональным триумфом, которым ему ни с кем не хотелось делиться. Ему было даже страшно подумать о том, что именно с ним вдруг начало происходить.
Ему в голову вдруг закралась мысль о том, что ведь кто-нибудь так же, как и он, однажды будет наблюдать за спящим братом, прижимаясь к нему почти обнаженным телом, и точно так же будет видеть в нем то, что прежде не видел. Будет так же сравнивать его с рождественской магией, которую ни в коем случае не желаешь упускать от себя, продолжаешь верить в нее, во что бы то ни стало, даже если окружающие тебя люди ее не замечают, или не верят в ее существование. Его бросало в дрожь, а на глаза наворачивались детские злые слезы, когда он начал представлять, что однажды на пороге их дома появится красивая девушка, которая заберет Тома себе. Он тихо-тихо всхлипнул и забавно шмыгнул носом, но только так, чтобы брат не проснулся от этого. Ему почему-то вдруг стало обидно, что у его Тома появятся любимые дети, с которыми он и будет играть, а на то, чтобы поиграть и подурачиться с Биллом у него уже не будет времени. Ему так хотелось ударить брата по животу, чтобы тот клялся, что никогда его не бросит. Чтобы обещал, что у него никогда не будет никого дороже, чем он. Он не мог отдать своего брата кому бы то ни было. Ему так нравилось в голове прокручивать это "мой Томми, мой Том". Нравилось, потому что вслух он навряд ли бы осмелился произнести эти слова. Ему это казалось таким странным, запретным и от этого еще более желанным и сладким. Ему это напоминало то, как мама пекла вкусное печенье, и просила до обеда его не пробовать, так как на столе уже итак стояла мисочка с вафлями. Они, конечно же, брали именно печенье, потому что на него было наложено Табу.
А дети так любят нарушать законы, в детском саду, например, отнимая чужие игрушки, потому что они, оказывается, более красивые и новые. Всегда хочется обладать именно тем, что тебе не может принадлежать. Он представил, что Том ведь все равно в скором времени будет принадлежать какой-нибудь красивой девчонке, либо из параллельного класса, а, может, даже из старшего. Для Тома это никогда не было проблемой. Он всегда очень быстро сходился с людьми, особенно с девчонками. У него была невероятная харизма, а от его обаяния всего сходили с ума. Ему хватало всего лишь пару коронных улыбочек, и подмигиваний, чтоб девчонки пищали от восторга, сами, напрашиваясь на свидание с ним. У него вдруг появилось какое-то немного ревностное чувство, что кто-то может забрать себе именно такого брата, которого он всю жизнь любил. Кто-то будет обнимать его, и доставлять ему удовольствие. Ему почему-то казалось, что те вещи, которые они делали с братом ночами, это должно быть только для них обоих. А это означало, что никто кроме них обоих не имел права делать это с ними. Он считал, что никто другой не должен так делать его брату. Билл представлял, как какая-нибудь роскошная девушка, подобная тем, что они видели у Андреаса на кинопленке с порно-фильмом, будут ласкать его Тома именно так, трогать его именно так и там, где совсем недавно была рука Билла. Он сам понимал, что это вообще бредовые мысли, особенно если учесть, что они касались его брата-близнеца, а не любимой девушки, которую ревнуешь к любому парню, кто положит на нее глаз, или попытается как-то соблазнить. Он думал, что это неправильно. Это было для него так же, как и их личный секретный язык, которым они ни с кем не делились. Ведь это их тайна. Секрет.
Они называли его тайной для двоих. Он жутко боялся своих ревностных чувств, ведь понимал, что совершенно, не имеет на них никакого права, потому что все, что они делали с братом, не значило ровным счетом ничего, всего лишь опыт, который они бы потом применили на своих девушках. Он сам не понимал, откуда в нем вдруг появилось это непонятное чувство щемящей нежности по отношению к этому трогательному существу, на лице которого, сейчас не играет самодовольная ухмылка, которую иногда так хотелось стереть, потому что тогда он ощущал себя, словно он маленькая букашка под ботинком большого человека. И вот именно сейчас, когда его брат так мило посапывал, он мог ощущать всю свою значимость, потому что ему казалось, что именно благодаря его стараниям, брат все еще не проснулся, и так крепко спит, мило причмокивая во сне. Билл думал про себя, что, ну не может его брат пробуждать в нем настолько теплые и неповторимые чувства. Сейчас это было что-то другое, такое непонятное, но просто нереально согревающее его душу. Солнечные лучи продолжили свой танец по комнате, словно в движении, ища себе пристанище, где бы они могли остановиться хотя бы на некоторое время. Биллу почему-то начало казаться, что единственным его пристанищем могут быть объятия его родного брата, который так сильно был ему нужен. До этих ночей, он словно не понимал, какое именно значение в его жизни играет этот человечек. Ему казалось, что только сейчас он начинал понимать истинную необходимость быть рядом с Томом. Скоро у Тома появится девчонка, и тогда он отойдет на второй план, потому что та в свою очередь сможет дать Тому все, в чем он так нуждается. Он ведь так привык зажимать девчонок по углам в школе, после чего, директор, конечно же, вызывала их мать с отчимом в школу, чтобы те в свою очередь разобрались с сыном, который каждую перемену клеит новых девчонок. Маме постоянно приходилось просить прощение перед родителями девочки, давая при этом обещание, что она дома обязательно поговорит со своим взрослеющим сыном, дав ему указания на счет обращения с девочками. Тому было все равно, даже если их и видели учителя. Все равно на него ничто было не способно повлиять. Он был слишком свободолюбивым и упрямым. Когда в их доме появился Гордон, Том с ним сразу нашел общий язык, конечно слегка недоверчиво присматриваясь к нему. Им было страшно вновь довериться человеку, в страхе, что он может так же убежать от них, как это однажды сделал их отец. Гордон дал азы игры на гитаре Тому, а так же учил его разных приемам и спецэффектам, чтобы сражать понравившихся девчонок на повал. Он всегда говорил им, что они много добьются, как группа, на что Том лишь смеялся, уверяя, что он со своим талантом дальше гаража никуда не выйдет, в отличие от Билла, чьим голосом, как ему казалось, можно заслушиваться, и всегда хочется больше. Билл обычно краснел, не веря словам брата и, ища там какой-то скрытый подвох. Но для Тома на самом деле самым красивым и проникновенным был именно голос Билла. Билл же с трудом сошелся с Гордоном. Он все же был больше маменькиным сынком, которому комфортнее всего было разговаривать с Симоне, нежели с Гордоном. Когда мама отчитывала Тома за его развязное поведение, Гордон, конечно же, кивал в знак согласия, мол, как ему не стыдно, так себя вести и зажимать девчонок по углам, за спиной у мамы, показывая ему, что он молодец, поднимая большой палец вверх. Когда мама расстроенная выходила из комнаты, Гордон садился к Тому, хваля его за то, что тот такой шустрый у него, и со всеми успевает обжиматься, и последнее время оценки были у него просто замечательные, что просто о лучшем сыне и нельзя было мечтать. Том очень доверял Гордону, как своему родному отцу. Когда Симоне с мужем оставались наедине, он пытался ей объяснить ей, что в поведении Тома нет ничего противоестественного, наоборот, было бы странно, если бы его не интересовали девочки, и он бы не хотел их. Симоне обычно говорила, что слишком рано ее сын взрослеет. Гордон говорил, что лишний опыт никому не навредит, помня, что уже давно купил Тому пачку презервативов. Потому что он всегда говорил опыт и секс это хорошо, а вот становится отцом в тринадцать лет, это уже плачевно как-то. Том, конечно же, спрятал их в тумбочке, в ожидании своего звездного часа, когда же он, наконец, сможет ими воспользоваться. Билл же старался не обсуждать такие темы ни с кем, потому что ощущал себя слишком неуверенно, когда речь заходила о девочках. Единственный человек, который мог его раскрепостить лежал сейчас у него под боком и мило сопел ему в ушко. Только с Томом он становился более или мене раскованным и не таким зажатым. Но все равно, он чувствовал себя неловко, обсуждая размер груди, или поз в сексе, которых он знал, казалось всего три или четыре, дальше его фантазия не работала. А когда Том или Андреас подробно описывали, как именно в этой позе занимаются сексом, то у него розовели щеки, и он чувствовал себя провинившимся малышом, который ждет наказания мамы.
Еще один луч скользнул, но уже по ресничкам Тома, отчего тот поморщился и стал медленно открывать свои глаза. Том потянулся на кровати, разминая свои затекшие косточки, которые так приятно побаливали и хрустели, от каждого резкого или неаккуратного движения. Он потер кулачками глазами, пытаясь дождаться, когда его зрение нормально восстановиться после сна.
-Ты такой теплый. С тобой так хорошо, даже мурлыкать хочется. - Это были первые слова, которые сорвались с губ сонного Тома. Он сильнее прижал к себе брата, обдавая его кожу горячим дыханием. - Мм, как же мне хорошо спалось, ты даже не можешь себе представить. Такой горячий и со мной. Интересно, за что это мне так повезло? - Билл как-то недоверчиво посмотрел на брата, не веря в то, что он ему сейчас говорит подобные слова. - Мм, тебе никто не говорил, что ты меня заводишь. Ты чертовски горячий и сексуальный парень. Знаешь, любая бы сейчас отдал все, чтобы оказаться на моем месте.
-Прекрати, не говори мне этого.
-Почему? Что такого в том, что я считаю, что у тебя самые красивые и соблазнительные глаза, в которых любая бы девушка пожелала утонуть. Такой обжигающий взгляд. Пухлые губки, которые должно быть, очень сладкие на вкус, но не приторные. Идеальное тело, стройные длинные ноги и красивые сексуальные бедра. - Билл почувствовал, что начинает краснеть, так как он не привык слышать подобные слова в свой адрес, а уж тем более из уст брата. Обычно подобные фразы говорили его брата, прижимая его в раздевалке и, лаская его шею губами или же языком.
-Хватит, ты же, как всегда смеешься надо мной, желая, чтобы я повелся на весь этот бред. Мы не в цирке. - Том начал смеяться. Билл разозлился и оттолкнул от себя. Он попытался встать, желая сорваться с места, чтобы не видеть этого обманщика и предателя, который говорит такие нежные слова, не веря в них, на самом деле. Том схватил Билла и подмял под себя, чтобы тот не мог никуда уйти. Билл начал сразу же вырываться, желая уйти и не видеть брата, который постоянно издевается над ним.
-Я не смеюсь, я говорю то, как оно есть. У тебя очень нежный и сладкий аромат кожи, которую одно удовольствие пробовать на вкус. Мм, так сладко и, черт побери, запретно.
-Да, прекрати ты, немедленно.
-Что такое, моя принцесса смущается? - Биллу хотелось плакать, его так обижало, когда его любимый братишка сравнивал его с девчонкой. Билл не любил девчонок на самом деле, считая их противными и приставучими существами, которые только и знают, что плакать. Он считал, что они вредные и плохие, и не мог понять, почему Тому так нравится с ними общаться, и уж тем более обнимать их.
-Не смей меня называть принцессой. Я ненавижу тебя, кретин безмозглый. Слезь с меня.
-Прекрати. Ну, прости меня, ты же знаешь, что у меня просто скверный характер, и я сначала скажу, а потом подумаю о том, а стоило ли мне вообще произносить все это вслух. Ну, хватит.
-Не продолжай дальше.
-Что именно? То, что ты меня возбуждаешь? Ну, так ведь если это правда. - Том потерся пахом о пах Билла, давая ему понять, что он сейчас серьезный и не шутит.
-Прекрати.
-Или мне не говорить тебе о том, что ты подобен сладкой конфетке с кремовой начинкой, которую постоянно хочется пробовать на вкус, слизывая остатки шоколада с уголков губ. - Том провел кончиком языка по уголку губ брата с одной и с другой стороны. Билл просто не знал, как ему себя вести, ведь он был жутко смущен, и чувствовал себя крайне неловко оттого, что сейчас происходит.
-Вообще лучше молчи, так ты хотя бы ничего не портишь. А то, как ляпнешь, что даже обидно становится. - Билл обиженно надул свои пухлые губки, в которые Том его незамедлительно и чмокнул, звонко хихикая.
-Или тебя смущает тот факт, что я считаю твою фигуру идеальной, а бедра самыми сексуальными из всех, что я когда-либо видел и трогал. - Том провел рукой по бедру брата, переходя на его внутреннюю часть, подбираясь к паху брата. - Или может тебя, смущает тот факт, что я считаю, что у тебя идеальные черты лица и самое красивое лицо из всех, что любая девчонка бы убила ради того, чтоб обладать твоей внешностью. Уж поверь мне, я знаю, что говорю. - С полным осознанием дела, словно он защищал диссертацию, говорил Том, убеждая брата в правдивости собственных слов.
-Хватит мне лгать, я не верю тебе. Я страшный.
-Я страшный?
-Нет, ты у меня самый красивый. - Билл смущенно прикрыл веки, и щеки вновь порозовели. С братом он постоянно краснел, словно по-другому уже и не мог.
-Тогда почему ты у меня страшный?
-Я это я.
-Если ты не забыл, то мы близнецы, и лицо у нас одно и то же. Так что или мы оба красавцы или оба страшилы.
-Тогда красавцы. - Билл так тепло улыбнулся Тому, и прижался еще сильнее к нему, не желая отпускать от себя. - Просто мне кажется, что я недостаточно красивый, чтобы нравится...
-Какой же ты дурачок. Ты меня так этим умиляешь. - Билл так и не сказал, что он считает себя недостаточно красивым, чтобы понравиться брату. Но он даже был рад, что брат его вовремя перебил, иначе Том точно бы посмеялся над глупыми мыслями, которые почему-то все чаще посещали его голову.
-А еще у тебя безумно красивые длинные пальчики рук, нежные шелковистые волосы, ты вообще мне напоминаешь роскошную куколку. Так что поверь мне, любая бы хотела провести время с тобой, и обладать тобой.
-А ты бы хотел? - Стало так неловко за заданный вопрос.
-А тебе так важно это знать? Я никогда не отказываюсь от лучшего. В данном случае лучше тебя, я пока еще не видел экземпляра.
-Я так тебя люблю. - Билл потерся щекой о щеку брата и замурлыкал. - Не предавай меня. - Том лишь улыбнулся, а затем в свойственной ему манере ответил:
-И все-таки я хочу тебя. - Они оба начали смеяться, и только Билл ощутил, как вдруг резко забилось его сердечко в груди, и как учащенно забился пульс под паутинками из вен, расползаясь, подобно змейкам внутри тела. Только он смог ощутить, настолько нежным его брат может быть на самом деле.
Tom"s POV
Так странно, но мне на самом деле приятно проводить все время с Биллом. Он бывает таким несносным, что прибавляет ему некой привлекательности, делая его невероятно сексуальным. Так забавно наблюдать за тем, как розовеют его щеки, когда я ему говорю о том, что именно в его внешности сводит меня с ума. Он не доверяет, будучи уверенным, в том, что я просто подшучиваю над ним, как я привык делать это раньше. Но сейчас я был предельно честен с ним, и в первую очередь с самим собой. Да, я смеялся, но именно от того, как его лицо меняло свое выражение, от каждого сексуально признания. Он на самом деле иногда бывает, ведет себя как ребенок, но, наверное, именно это и привлекает меня в нем. Мы сидим за обеденным столом, а я постоянно ощущаю на себе его взгляд. Мне кажется, или в нем появилось что-то такое, чего я прежде в нем не замечал. Наверное, я просто схожу с ума, но я ощущаю, что в его взгляде многое изменилось. Брат начинает щекотать мою коленку голой пяткой. Жутко щекотно, но я стараюсь делать вид, словно ничего вообще не ощущаю, и мне все равно, что он там вытворяет. Мама как всегда испекла самый вкусный торт с моим любимым кремом и сливками, клубникой и орешками. Эх, просто рай для таких сладкоежек как мы с братом. Смотрю на то, как Билл облизывает свои пухленькие губы, и у меня тянет внизу живота. Перед глазами сразу проплывает картинка, как он обхватывает рукой мой член и начинает медленно скользить по нему рукой. Черт, я понимаю, что это уже просто невозможно. Мне постоянно хочется ощущать его, дотрагиваться до его кожи. А ведь я, черт побери, не лгал, говоря, что она у него нежная, сладкая и очень ароматная. Я не лгал, говоря, что он самый красивый человечек из всех, что я когда-либо видел. Я считаю его идеальным. Черт, это ненормально, но я на самом деле хочу его. Конечно же, я не скажу ему, что именно я хочу от него, потому что не хочу пугать. К тому же я уверен, что мне с Гретхен в постели будет просто замечательно. Или у меня действительно такой возраст, или же Билл был прав, когда говорил, что мне нужно было родиться кроликом, чтобы спариваться по двадцать четыре часа в сутки. Господи, это просто какое-то издевательство. Он так близко, что я с трудом держу себя в руках. Я бы повалил его на кровать, чтобы оказаться на нем сверху. Я бы ощущал его влажное тело. И о чем я только думаю. Нужно успокоиться, и сходить погулять.
-Мама, спасибо было очень вкусно. А, пожалуй, пойду.
-Сынок, ты куда? К Гретхен?
-Да, мы договаривались с ней сегодня пойти погулять.
-Правильно, Том. Может, и дома у нее никого не будет.
-Гордон, прекрати, ну чему ты учишь моих детей. Хватит. Все, Томми, давай, только особо не задерживаешься. А Билла ты с собой не хочешь взять?
-Дорогая, ну это же свидание. А мы можем позвать домой Андреаса, ты испечешь как всегда вкусное печенье. Я помогу тебе приготовить ужин, и Билл не будет сегодня один.
-Билл, ты не против?
-Нет, мама, конечно, я только буду рад.
-Ну, ладно, а я тогда уже пойду.
-Подожди. - У самой двери меня догнал Билл. Мы вышли вместе на улицу.
-Почему ты такой?
-Какой?
-Зачем ты идешь к ней? Она тебе нравится?
-Я же говорил, что да. У нее классная фигурка, милое личико, и очень нежные губы. - В глубине янтарных, почти черных глаз плеснулось что-то похожее на обиду. Он поджал губы, чтобы не расплакаться. Он так не хотел отпускать брата к ней. Не хотел, боясь, что из-за нее они не смогут играть в их игры. "Так нечестно" - крутилось в голове у Билла.
-Ясно. Я буду ждать тебя, если ты, конечно, придешь сегодня, после того как натрахаешься с ней. - Билл развернулся, чтобы пойти прочь, но Том схватил его за запястье.
-Да, что у тебя сегодня такое с настроением? Ты мне можешь объяснить? Тебе что так нравится портить его мне? Какого черта, если ты ни с кем не хочешь знакомиться, ты портишь мне настроение. Надоело, черт, Билл.
-Тогда, давай вообще не будем общаться, раз я тебе надоел. Конечно лучше пойти и переспать с одной из десятка твоих подружек, чем поиграть со мной. Ненавижу тебя.
-Не говори тех слов, о которых потом можешь пожалеть.
-А вот, и не пожалею. Я ненавижу тебя, слышишь, ненавижу. Катись к своей подружке.
-Договорились, Билл. Если я останусь у нее ночевать, то я позвоню маме и скажу, передавай привет Андреасу. - Я развернулся, и пошел в сторону к дому Гретхен. Мне даже не хотелось оборачиваться, чтобы смотреть в его сторону. Осточертело. Какого черта он позволяет себе говорить, что ненавидит меня? Если у него плохое настроение, то какое право он имеет портить его мне, и говорит, что ненавидит. Неужели он не понимает, что это слишком сильно ранит меня.
Все же я решил не возвращаться вчера домой и переночевал у Гретхен. Слава Богу, родители у нее уехали к родственникам. Сколько было выпито вина, я если честно говоря не очень то и запомнил. Домой пришел под утро, примерно в шесть часов. Каково же было мое удивление, когда я заметил, что возле двери сидит Билл. Я прошел дальше, на ходу раздеваясь. Жутко хотелось спать, потому что у Гретхен мы все-таки не заснули. Но время я провел просто замечательно. Я поднялся к себе в комнату и улегся на кровать. Не прошло и пяти минут, как дверь в мою комнату скрипнула.
-Том, к тебе можно? - Я решил промолчать, ведь я помню, что он мне сказал. - Я думал, что ты пошутил, что останешься у нее дома ночевать. Том, почему ты не пришел вчера домой? Я ждал тебя до самого утра. Волновался.
-Трахался. Что тебе еще надо от меня? Билл я не спал, потому что был занят более важным и приятным делом, поэтому сейчас хочу только одного - чтобы ты убрался из моей спальни. К тому же кто-то меня вчера слишком сильно ненавидел.
-Ты спал с ней? Ответь. Ты правду говоришь? - Билл начал трясти Тома, вызывая у того болезненные стоны, видимо боль в голове после пьянки давала о себе знать.
-А что я, по-твоему, делал с ней всю ночь? Наверное, уж не мультики смотрел и не в шарады играл. - Брат запрыгнул мне на бедра и наклонился совсем низко.
-Вы что пили?
-Конечно, а что в этом такого?
-Ничего, просто спросил. Чувствую, что было выпито много.
-Несколько бутылок. Ну, там было несколько ее подружек и моих знакомых. Так что, каждому досталось по девчонке. Презервативы Гордона пригодились. - Я улыбнулся, и закрыл глаза, намереваясь все же поспать хотя бы немного. Но видимо в планы брата это совершенно не входило. Он скинул с меня одеяло и начал тереться своим пахом. И чего он добивается? Брат начал активнее толкаться бедрами, все же срывая сладостные стоны с губ. Зачем он так со мной, когда у меня просто нет сил. Приятно конечно, но я хочу спать. - Билл, прошу тебя, позволь мне, наконец, уже поспать.
-Прости, но я тебя не ненавижу. Я, правда, жалею о сказанных словах. Я идиот.
-Не спорю, но это уже неважно. Теперь я знаю твои искренние чувства по отношению ко мне.
-Ты же знаешь, что это не так. Зачем ты так со мной? К чему вся эта игра? Том, ну прости меня.
-Все хорошо, иди, поспи.
-А, можно мне с тобой лечь?
-Если ты сам этого хочешь, то конечно ложись, я не против. К тому же с тобой тепло.
-Ты, правда, переспал с ней?
-Ну, я же сказал тебе, что да. Она такая сладкая оказалась. Мм, до сих пор губы хранят вкус ее губ и ее нежного тела. Давай спать, Билли.
***
Младший близнец наблюдал за тем, как в сон погружается его старший близнец. Билл закусил губу, чтобы не заплакать. Ему показалось, что тот самый момент наступил, которого он так боялся. Появилась та, которая сможет отобрать у него Тома, и у того не будет больше времени, чтобы играть с ним. Было так обидно. Ведь они уже сделали один шаг навстречу друг другу. Билл не знал, что для Тома секс не значит ровным счетом ничего, ведь буквально через несколько дней он будет спать с другой девочкой. Билл считал, что секс - это как показатель доверия между людьми. Он крепко прижался к брату, чтобы чувствовать, что он еще рядом с ним и принадлежит ему. Ведь это был, есть и будет только его Том, и никто не в праве отнимать его у него.
-Только не предавай меня. - Прошептал Билл, прежде чем погрузиться в сон.