Перед небольшим домиком в пригороде Магдебурга, Лойтше, в снежки играло два мальчика четырех лет. Они были совершенно разными, не смотря на все их визуальное сходство. Слишком похожи, не смотря на свои видимые различия. Они были просто близнецами. Разница между мальчиками была всего лишь в 10 минут, а уже тогда так сильно отличала их друг от друга, даже по поведению и характеру. Старший близнец был более несносным, младший же был в свою очередь слишком капризным. Младший более трепетно относился к своему старшему братишке, не смотря на такую ничтожную разницу в возрасте, и то, что им было всего четыре года. На одном из мальчиков была надета забавная шапочка с огромным помпоном на самой макушке. Такие же из комплекта синие варежки, соединенные между собой резинкой, чтоб они не дай Бог, не потерял их во время своих активных детских игр, со своим младшим близнецом, который был точной копией старшего братишки. Слишком похожи. На скамейке во дворе сидела их мат Симоне, а их отец сидел в инвалидном кресле. Когда-то он работал на компанию, которая занималась тем, что строила огромные суда, на которых моряки выходили в море, чтобы заниматься ловлей рыбы. Но во время очередных работ, в его отделе произошел взрыв, и он просто чудом спасся. Но больше он уже не мог работать, так как у него были повреждены конечности и позвоночник. Так что, передвигаться он мог только при помощи инвалидного кресла, или же на костылях, что было практически невозможно. Вся работа лежала на матери детей, и жене Йорка Каулитц - Симоне. Она стала во главе семейства, так как вся ответственность, и все дела по обеспечению семьи были именно на ее плечах. Отец наблюдал за своими маленькими дьяволятами, как он любил их очень часто называть, ведь они были именно такими. Неугомонные, шумные, с демоническим блеском в глазах, но при этом они были очень дружны меду собой, и безумно любили мать с отцом. Йорк всегда удивлялся тому, что они настолько похожи внутренне. Иногда казалось, что это один и тот же человек, просто Господь Бог решил разделить его не две одинаковых и абсолютно симметричных части. Уже, будучи малышами, они очень хорошо чувствовали друг друга. Между ними была связь, таинство которой до сих пор не разгадал ни один, даже самый признанный ученый, занимающийся близнецами. А для них это все было абсолютно нормально, и ничего необычного в своей связи они не видели, а может просто не понимали, в силу своего возраста. Отец долгое время пытался найти хоть какую-нибудь работу, но никто не хотел браться к себе на службу инвалида, тем самым, возлагая на собственные плечи слишком большую ответственность. А совсем недавно Йорк узнал, что у него запущенная форма рака, опухоль была найдена в головном мозге. Так что операция была просто невозможна, да и если бы опухоль была бы обнаружена в другом органе, это ничего бы для их семьи не изменило бы. Операции и обследования являются слишком дорогостоящими, а их семья итак еле-еле сводит концы с концами. Поэтому он просто доживал свои дни, радуясь тому, что у него есть замечательные близнецы, и прекрасная жена, которая жертвует собой ради благосостояния своей семьи. Симоне работала на двух работах. Днем она работала кондитером в местной булочной. В деревушке ходили просто легенды о ее замечательные булочки с шоколадом, от которых просто невозможно оторваться. Когда были хорошие дни, она приносила детям одну булочку на двоих. А детишки от своих половинок, отламывали еще по кусочку и несли своим родителям. Они были уверены, что их дети вырастут просто замечательными людьми, и очень добрыми. А иногда постоянные покупатели, зная о положении материальных дел в семье Каулитц, покупали для них какую-нибудь еду, отдавая детишками старые вещички, в довольно-таки приличном состоянии, ботиночки и курточки. Вторая работа была же поздно вечером, она подрабатывала медсестрой в небольшой детской поликлинике Магдебурга, который находился в сорока минутах ходьбы от Лойтше, и непосредственно от их родного дома. Она делала уколы пациентам, и одновременно с тем, иногда заменяла Гретхен, садясь в ее кресло, в регистратуре, отвечая на звонки жителей Магдебурга, и ближайших пригородов и деревушек, вроде их Лойтше. Записывала на прием к лечащему врачу-педиатру Дэвиду Берзнеру. Она крутилась как белка в колесе, лишь бы суметь "поставить на ноги" всю семью. Все заботы и проблемы лежали исключительно на ее плечах, кажущимися, на первый взгляд невероятно хрупкими, но именно на них она и "несла" свою семью. Она была волевой девушкой, не смотря на свой юный возраст. Помощи от родителей они не просили. Они были уверены, что нужно просто переждать, и за этим ужасным периодом в жизни, наступит следующий, который будет намного светлее и радужнее. Нужно, просто бороться, и ни в коем случае не сдаваться. Она приходила домой, как раз в то время, как ей было просто необходимо вести детей в детский сад, который находился в двадцати минутах от их дома. А затем по возвращению домой, она ложилась спать примерно на два часа и шла работать в булочную. Из детского сада их забирал Йорк. Симоне была жутко истощена, и измождена, от этого в свои двадцать два года, она выглядела намного старше, но при этом не теряла своей красоты и шарма. Она оставалась все той же шикарной рыжеволосой дьяволицей. К ним редко кто приходил в гости, зная, что у них слишком много проблем, и нет времени на то, чтоб принимать у себя гостей, да и денег на то, чтоб накрыть должный стол не было и подавно. Но это было так странно наблюдать за их искренними улыбками. Многие соседи перешептывались при виде семьи в сборе, не понимая, как те могут сохранять спокойствие, когда на самом деле все так плачевно в их случае, и навряд ли уже будет хорошо. Как можно смеяться, когда твои дети почти ничего не едят, и донашивают чужие обноски. Как можно оставаться дружелюбным и приветливым человеком, когда вокруг тебя все живут намного лучше, а тебе приходиться бороться за право на существование. Но они видели счастье не в постоянной еде, на обеденном столе, и новых вещичках для детей, хотя им, бесспорно, хотелось, чтоб их дети всегда надевали все самое лучшее, и могли питаться, как того требует их возраст, а не обстоятельства, диктующие им правила жизни. Для них счастье заключалось не в миллионах на банковском счету, или под матрацем, куда прятали все свои сбережения их соседи семья Розенберг. Для них куда важнее было то, что они были целостной структурой, которую было просто невозможно так просто взять, да и разрушить. Они были едины.
На младшем из близнецов была надета черная курточка с эмблемой в виде красивого ястреба, несущегося ввысь. Темно-зеленые варежки, которые были соединены между собой таким же способом, как и варежки старшего близнеца, на которого он смотрел с несвойственным детям обожанием, и некой долей восхищения. Но ведь и они были не обычными близнецами, они были близнецами, а это совершенно другое. У них навсегда выработалась мысль о том, что у них есть свой собственный мир, огражденный ото всех остальных людей прочной скорлупой, за которую пробраться просто невозможно. Они выстроили прочную стену, чтоб никто не посмел вторгнуться в небольшой мирок, созданный двумя маленькими дьяволятами. Их небольшая вселенная, такая непонятная, и покрытая мраком, даже для их любящих родителей. Но такой простой и волшебной для них самих. Им не нужен был никто. Они были друг у друга. Младший близнец лепил большой снежок, готовясь к тому, чтоб кинуть его в близнеца. Даже не смотря на шерстяные варежки, руки начали замерзать, а пальцы неметь, но он не собирался останавливаться из-за такого пустяка, как ему казалось. Старший же близнец стоял и смотрел прямо в глаза своему брату. Он не двигался, а лишь дожидался, когда тот, наконец, решится, и бросит в него свое орудие. Он ждал, изучая своего близнеца взглядом, скользя по его детской фигурке, которая очень сильно выделялась на фоне этого белоснежного замка, где сбывались их надежды и мечты, где они могли быть по-настоящему счастливым. Он провел своим крохотным, совсем детским пальчиком по своей щеке, которая раскраснелась от мороза, и покрылась таким милым румянцем, придававшим ему такое обаяние. Он посмотрел на свой палец, а затем поднес его ко рту, и слизнул соленую капельку. Немного поморщился от вкуса слез. Тогда, он впервые узнал, что слезы имеют такой вкус. Тогда впервые он плакал из-за младшего брата. Он не знал причину своих слез. Билл замахнулся и кинул снежок, который угодил Тому за шиворот его курточки. Он вскрикнул и плюхнулся на землю. Маленький Билл побежал к своему брату и плюхнулся на него сверху, и начал есть снег с его шеи. К ним подбежала мама.
-Билли, вставай, ну ты чего? - Мальчик поднял свои глаза, наполненные слезами на маму.
-Я его согреваю. Не хочу, чтоб он уходил. - Он еще сильнее прижался к своему брату и начал неумело и звонко чмокать его в лицо, осыпая своего старшего близнеца поцелуями. Они оба плакали. Плакали друг для друга, плакали, потому что что-то ощущали на подсознательном уровне, и просто не могли остановиться.
-Билл, все хорошо. - Старший мальчик посмотрел на свое зеркальное отражение и провел по его лицу руками, с которых он уже успел снять варежки. - Я никуда не уйду. Ты мне веришь?
-Верю, ведь ты - это я. Но все же... - Том не дал договорить своему брату, и они начали кататься по снегу. И уже от слез не было и следа. Словно еще минуту тому назад, не они рыдали навзрыд, лежа на холодном снегу, с возможностью завтра же слечь с огромной температурой и подозрением на воспаление легких. Они были похожим на огромный снежный ком, который катился огромной скоростью. Они звонко смеялись, вселяя в душу родителей какое-то невероятное тепло. Тепло, которое способны дарить нам только самые близкие и преданные люди, которые занимают очень важное место в твоей жизни. В такие вот обычные семейные моменты все проблемы казались такими ничтожными, и совершенно неважными. Все словно теряло свою ценность, единственное, что было для них по-настоящему свято, так это то, что их дети по-настоящему счастливы. Счастливы оттого, что, не смотря ни на что, они ведь есть друг друга. Не смотря ни на что, им будет легче идти по этому изнуряющему жизненному пути, а все потому что, идти они будут, держась за руки. Билл слез с Тома и подал ему руку. Они вновь начали носиться по двору, пытаясь залезть в конуру к своему Скотти. Они взяли его из приюта для бездомных животных, тогда, когда их денежное благосостояние было совершенным другим, и в их семье на все хватало денег. А отдать собачку обратно они просто не могли, ведь это была не просто игрушка, у которой есть срок годности, и как только она становится не удел, ее можно вышвырнуть на улицу. Скотти стал членом их семьи, в которой им очень сильно дорожили. Он был для Симоне и Йорка, словно третьим малышом, только не таким капризным, и постоянно лающим. Отдать обратно его было просто невозможно, и они решили, что собака будет жить с ними до самого конца, пока она не закроет свои глазки. Дети так любили носиться за ней по всему двора, либо, пытаясь выманить ее из ее будки, в надежде на то, что она не сможет отказать им в том, чтоб они могли поиграть с ней. Она так мило лизала их личики, когда они щекотали ее, поглаживая за ушком, заставляя звонко лаять, наполняя дом детским смехом и собачьим воем. В их доме никогда не было тихо. Много шума, который как ни странно, доставлял родителем самое большое удовольствие. Самое страшное для них было представить, что однажды, когда детишки вырастут, то они, конечно же, покинут этот дом, и тогда она опустеет, в нем больше не будет столько света и тепла, какое в него приносят два бесенка. Они были ее отдушиной, которая приносило ей столько неподдельного наслаждения. Все же она всегда хотела стать матерью, и теперь у нее была возможность в полной мере показать себя в новом амплуа. Симоне было восемнадцать лет, когда она забеременела, но она сразу решила для себя, что должна родить ребенка, тогда она еще не знала, что у нее будет двое детей, а вернее близнецы. Йорку на тот период было двадцать три года, он был ненамного старшее ее. Любовь с первого взгляда, так говорили они друзьям и родственникам, про свое желание быть вместе, заведя семью и детей. Сумасшествие и ошибка молодости, так говорили их родители и самые близкие друзья. Никто не верил в то, что их брак может продлиться долго, ведь они были очень молоды. А вот сейчас Йорку всего лишь двадцать семь лет, а он уже отсчитывает свои последние месяцы жизни, чтоб затем уйти из жизни. Позже, когда они все сидели дома перед теплым камином, Симоне пыталась узнать их причину слез, но оба близнеца лишь переглянулись и крепче вжались друг в друга. А потом Билли прошептал тихо-тихо словно боясь, что его могут услышать:
-Я просто люблю его. - Эта фраза была произнесена так искренне, что на глазах матери проступили слезы. Она крепче прижала к себе детей, которые так мило ерзали у нее на руках, прижимаясь, при этом друг к другу. Во фразе было столько искренности, ни грамма фальши, да и откуда четырехлетним детям было научиться лжи. Они говорили лишь то, что ощущали на самом деле, не вплетая сюда ничего лишнего. Их пальчики были переплетены между собой, образуя крепкий замок, который никто не мог разрушить, даже если бы очень сильно пожелали этого. А затем Том, прошептал несколько раз одну и ту же фразу:
-Я просто люблю. Я просто люблю. Я просто люблю. - Подкрепляя каждое свое слово прикосновением к щеке младшего близнеца. Слова были сказаны с такой серьезностью, не свойственной детям их возраста. Но ведь они не обычные дети, они любящие друг друга близнецы.
Они всегда играли только вдвоем друг с другом. Иногда казалось, словно их больше ничто не интересовало. Они полностью растворялись в своем общении. Все остальные были словно лишней деталью в их целостном конструкторе, сотканном из их любви и взаимопонимания. Однажды Симоне спросила у своих маленьких детишек, почему они не хотят играть с другими детьми, и тогда искренне удивившись, они задали всего один вопрос:
-А зачем нам кто-то другой, если мы есть друг у друга. - С того самого дня, она больше никогда не спрашивала у них, как они провели день в детском саду. Потому что знала, что ее дети вновь убегали ото всех, в самый дальний угол детской площадки, и играли вдвоем друг с другом, потому что как они сами сказали: "а зачем им кто-то еще, если они есть друг у друга". Она боялась только того, что когда они подрастут, то у них не будет друзей, потому что им слишком хорошо вдвоем, и они будто боятся подпускать кого-то к себе, словно ожидая уже в таком возрасте удара в спину, или нож в самое сердце. Она опасалась, что они останутся дикими волчатами, никого не подпускающими друг к другу. Они очень ревностно относились друг к другу. Это было подобно тому, словно они охраняли какую-то очень важную крепость. Крепость только для них двоих, куда они не имели права допускать чужих людей. Это было так странно наблюдать за ними. Йорк и Симоне всегда поражались тому, какие их дети. Слишком маленькие, но уже так трепетно относят друг к другу, готовые бороться до конца.
Как-то Том разбил коленочку, и сидел на своей детской кроватке. Мама как всегда поняла, что это всего лишь очередные последствия их бурных игр с близнецом. Когда Симоне попыталась приблизиться к Тому, чтоб обработать его рану, Билл преградил ей путь, упираясь своими ручками ей в ноги. Он слегка оттолкнул ее, конечно же, она даже не пошатнулась, но рефлекторно отступила на шаг назад. Билл кинулся на пол, упав перед братом на колени. Она начал целовать его коленку, слизывая кровь, всхлипывая при этом от рыданий. Тогда он никому не позволил приблизиться к его маленькой крепости по имени "Том". Он охранял ее ото всех, даже от родной матери. Он взял ватку из рук матери, и приложил к разбитой коленке старшего близнеца. Том потрепал макушку брата и потянул его за собой на кровать. Так они просидели почти до вечера, обнимаясь и перешептываясь о чем-то. Тогда он показал, что никому не позволит отнять у него самое ценное, что есть в его жизни. Не позволит, кому бы то ни было приблизиться к его маленькому сокровищу, которое он готов оберегать собственными силами и любовью. Он поглаживал ранку своими крошечными пальчиками, целуя брата в щечку и, нашептывая различные глупости, которые уже тогда были понятны только им одним. Глупости, но такие важные для них, ведь они не просто братья, они близнецы. Симоне смотрела на них с таким трепетом и любовью во взгляде, искренне радуясь тому факту, что они есть друг у друга, и им будет легче по жизни. Они всегда засыпали в обнимку, и не могли заснуть, если рядом не было другого братишки. Их связь была уникальна для всех остальных, а для них она была чем-то таким обычным и естественным, что они не могли даже подумать о том, чтоб не было этого всего. Они были малышами, которые ничего в жизни еще не понимали, ведь она для них только брала свое начало. Но у них уже были расставлены свои приоритеты, и никто не был способен их потеснить у них в душе. Все было заложено самой природой, а против ее законов слишком трудно пойти.
***
А познакомились Симоне и Йорк в одном из кафе Магдебурга. Тогда она была студенткой Магдебургской школы искусств. Она с детства была увлечена рисованием, и когда у их семьи появлялась возможность, она ездила вместе с классом на различные выставки, проходившие в Лейпциге, откуда она была родом. Но затем поехала учиться в Магдебург, где и располагалась школа искусств. Йорк же переехал в Магдебург из Лейпцига, чтоб поступить на строительный факультет местного института, который находился недалеко от города. Его всегда привлекало судостроение. И он отдавался этому дела с полной отдачей. Его родители остались жить в Лейпциге, не желая кардинально менять свою жизнь, они были уверены, что он долго не продержится там, и вернется домой. Но этого не произошло. Йорк был очень напористым человеком, и если он к чему-то шел, то никогда не останавливался на середине пути. Его целеустремленность поражала, и радовала его преподавателей, которые, все как один твердили о том, что у него точно все еще впереди, на его пути.
Как обычно и бывает, между ними пробежала искра, а вернее изначально это была огромная неприязнь, которая переросла во всепоглощающую любовь. Хотя, скорее всего с самого начала это и была любовь. Их непреодолимо тянуло друг к другу. И когда они узнали, что у них будут дети, они были по-настоящему счастливы, будучи уверенными, в том, что их дети не будут ни в чем нуждаться. И они смогут дать им все то, в чем они по-настоящему нуждаются. Это было их искреннее желание и стремление - дать детям то, в чем они нуждаются. Так и началась их невероятная история любви.