"Ялюблютебя". - Интересно он хотя бы подумал о том, что сказал, или это просто случайно сорвалось с его губ. Он крикнул их так громко, что все обернулись, а мне показалось, будто он шепчет их только мне на ухо, обволакивая тембром своего голоса, лаская шею горячим дыханием. Будто никого кроме нас больше нет, и он только со мной и создан только для меня. Мне кажется, будто мои руки созданы только для того, чтобы ласкать его тело, срывая с его губ стоны, подобно пчелам, собирающим пыльцу с роскошных цветов. Мне кажется, что он мог бы быть самым красивым инструментом - гитарой, а я бы играл на нем, задевая самые чувствительные точки - струнки на его тела, и струнки его души, срывая самые сладкие и запретные звуки, который бы он только был способен издать в порыве всепоглощающей страсти. Он бы подчинялся только моим рукам и прикосновениям. Я был бы его единственным обладателем, который способен обуздать, и приучить именно к своим рукам и пальцам. В детском доме я пытался научиться играть на гитаре. Но звуки, слетающие со струн, никогда не сравнятся со стонами, которые я ловил губами с его губ в особняке. Лакированная и гладкая поверхность гитары никогда не сравнится с тем, что я ощущал, когда ласкал его влажное, покрытое испариной тело, целуя мокрые с бегущими по коже капельками пота, бедра. Он самый грациозный и нежный инструмент из всех, на которых мне когда-либо доводилось играть. Мне так хочется, чтобы не было слез, но сейчас я не могу сделать так, чтобы их не было. Я не могу изменить то, что должно было произойти в любом случае. У меня была всего лишь неделя. Всего лишь семь дней, а, сколько всего произошло со мной за этот короткий временной отрезок. Сколько эмоций и чувств я испытал, просто находясь рядом с ним. Этих дней мне хватило, чтобы понять то, насколько сильно я нуждаюсь в нем, в том, чтобы он просто был со мной рядом. Такое просто человеческое желание - сжимать в своих объятиях того, в чьих глазах ты постоянно видишь мольбу, просьбу любить и не оставлять одного. Он боится быть один, боится, что одиночество окончательно поглотит его. Страх. Иногда мне кажется, что мы полностью сотканы из различных страхов.
Мы боимся полюбить, потому что боимся, что в итоге наше сердце будет разбито на мельчайшие осколки.
Мы боимся, что никогда не найдем того человека, с кем бы нам было по-настоящему комфортно, потому боимся, что в итоге останемся одни.
Мы боимся одиночества, потому что боимся того засасывающего ощущения собственной ничтожности, которая медленно расползается по всему телу, завладевая телом и душой.
Мы боимся, когда в квартире перестает звонить телефон, потому что боимся осознать, что на самом деле больше никому не нужны, чтобы нам тревожили телефонными звонками.
Мы боимся любого неожиданного звонка в дверь, потому что ведь приходить к нам больше некому, и некому навещать. Боимся, что это окажется всего лишь призрачной иллюзией, которую мы сами и нарисовали.
Мы боимся доверять человеку, потому что в нас все еще жив страх предательства, который никто не забывается и откладывает свой неизгладимый отпечаток на душе, являясь подобием шрама, которые слишком сильно мозолит глаза.
Мы боимся быть отвергнутыми, потому что уже успели открыться человеку, подарив ему свои самые сокровенные тайны и секреты, мечты и надежды. Боимся, что ответом будет холодное и суровое "НЕТ, ведь ты мне не нужен".
Сколько же на самом деле мы таим в себе секретов и тайн. Сколько же на самом деле у нас есть наших личных страхов, которые мы постоянно скрываем за маской равнодушия и хладнокровия, и можем упиваться ими только с наступлением ночи, когда небом овладевает тьма. Только тогда, мы можем снять надоевшую маску, и увидеть свое настоящее лицо. Дотронуться до всех шрамов, оставленных нашей собственной ложью и фальшью, которую мы произносим с абсолютно честным видом, потому что настолько вжились в роль, что верим во всю ту чушь, которую говорим. И только сейчас я осознал, что теперь у меня на самом деле есть, что терять. Есть, за кого волноваться, есть, кого любить. Я понимаю, что с Джанин все было иначе. Она просто былая моей первой, и я был уверен, что сильнее чувства просто не может быть. Мне казалось, что она единственная и навсегда, ведь я искренне любил ее, нуждался в ней. Но только с ним я понял, что моя любовь к ней давно переросла в нечто похожее на благодарность. Но я не хочу так. Не хочу лгать ни ей, ни себе, пытаясь, сделать так, чтобы вспыхнуло прежнее чувство, которое заставляло сердце судорожно сжиматься до размеров небольшого орешка, когда она была рядом, и я любил ее. А сейчас. Сейчас это уже не то. Не то, что мне нужно, не то, чего я хотел на самом деле, когда думал о своем будущем, о семье. Да, все в итоге вышло не так, как я нарисовал в своем воображении.
Хотелось подбежать к нему и вновь прижаться так сильно, как это только возможно, чтобы он простонал совсем еле слышно, от боли, которую я причинил бы ему своими сильными объятиями. Хотелось бы снимать слезы с его влажных щек, доказывая, что именно сейчас я с ним и дороже него просто не может быть человека. Такое странное и щемящее чувство нежности расползается по телу, когда я думаю о нем. Так комфортно, и в то же самое время так мерзко от осознания того, что я не могу быть с ним именно сейчас. Позже да, но не сейчас. Я знаю, что если мы должны быть вместе, это произойдет, если же нет, то этого не изменить. Смотрю долю секунды в эти одинокие и бездонные глаза. Я вижу в них все то, что он не осмелился мне произнести. И снова страх. Он боится попросить меня не уезжать, потому что знает, что получит однозначный отказ, как бы мне на самом деле не хотелось остаться рядом с ним, отдавая всего себя. Мне кажется, что я не смогу. Не смогу бросить его именно сейчас, когда он мне стал так нужен. Сейчас, когда он мне полностью открыл свою душу.
Рассказал о тех вещах, о которых не знает даже его родная мать, а для меня это значит слишком много. Доверие - ведь именно на нем строятся все наши взаимоотношения с другими людьми. И с ним я смог его достичь всего лишь за несколько дней. Иногда мне кажется, что когда-то давно я мог знать этого человека, а потом понимаю, что на самом деле это невозможно. Но он мне стал настолько родным, что одна слезинка способна ранить в самое сердце, уколов невидимым острием ножа. Нужно сделать шаг к свободе, чтобы затем позволить надеть на себя оковы любви. Нужно сейчас вырваться из плена его губ, чтобы потом позволить себе стать его рабом. Обрезать все канаты, связывающие меня с ним, чтобы в дальнейшем позволить ему прикрепить к моим запястьям стальные тросы, делающие меня покорной марионеткой в его руках. Позволить ему завладеть до конца моим сердцем, ведь душа давно в его власти. Прозрачные слезы текут по его щекам, он так прекрасен, когда на нем нет всей этой блестящей мишуры и маски из слоя косметики, которая призвана скрывать тоску и боль в его хрустальных глазах. Сейчас он такой, каким я его успел полюбить. Без лоска и грим, без маски и лжи. Сейчас он настоящий. Он умеет плакать, и, скорее всего, впервые в жизни не стыдится своих слез. Он не пытается скрыть их, доказывая в первую очередь самому себе, что бизнес не сделал его пустышкой и куклой в глянцевой оболочке. Возможно именно сейчас он понимает в полной мере, что такое быть простым человеком со своими страхами и собственной болью. Плакать, не боясь, что завтра эти свежие фотографии попадут на первые полосы всех газет и глянцевых издательств. Плакать, наплевав на то, что, скорее всего он потеряет свою популярность, ведь никому не нужен живой и настоящий Билл Каулитц, который умеет плакать. Всем нужна красивая фарфоровая статуэтка со стеклянным, ничего не выражающим взглядом и натренированной улыбкой. Он нужен всем только в том образе, в котором однажды запомнился им всем. Другой Билл Каулитц не интересует уже никого. Прежний Билл остался всего лишь небольшой легендой, истории о котором пылятся на верхней полке в комнате Тома, в виде кадров и фотоснимков, разложенных в хронологическом порядке, образуя целостную картину того, что же за человек сейчас стоит передо мной, умоляя взглядом, не уезжать, остаться с ним. Возможно, я единственный, кто узнал настоящего Билла, когда выключены камеры, и нигде не "взрываются" вспышки фотокамер. Единственный, кто знает того Билл Каулитц, на котором нет ни грамма косметики, дизайнерских шмоток. Знаю того Билла, который дома любит ходить босиком и смотреть забавные мультфильмы. Знаю того Билла, который по утрам любить пить какао, вечером прижимая к себе плюшевого медведя, единственная игрушка, которая была у них с братом, когда они были детьми, потому что на большее просто не было денег. Еще одно связующее звено, так или иначе, возвращающее его в детство и к воспоминаниям о старшем брате, который до сих пор остался для него самым важным человеком в жизни. Прошлое всегда тянет его назад. Прошлое. А я даже и не знаю, было ли оно у меня вообще, ведь, если все что от него осталось это обрывки кадров и воспоминаний. Ноги скользят по промозглой, покрытой снегом земле. Немеют пальчики рук и ног, и есть только одно желание - забиться туда, где будет тепло, туда, где не будет так страшно. Убежать туда, где мама будет любить и никогда не отдаст ребенка. Мама бьет по лицу, разбивая губу. Кровь на белоснежном снегу. Кидает в сугроб, заставляя замолчать. Снег под одеждой. Мои слезы и детский крип, который постепенно переходит на умоляющий шепот. Фрау Шванне, которая берет меня за руку и отводит в детский дом. Скрежет закрывающихся дверей главного корпуса здания, словно ворота, которые навсегда отрезали меня от моей прошлой жизни. Каждая ночь с именем "Билл" на губах, а затем вновь провал. Темнота и снова слезы в подушку, когда никто не видит, потому что мама запретила плакать. Запретила быть слабым.
Он стал значить слишком много. Хочется вернуться, наплевав на все. Но я знаю, что сейчас мне нужно вернуться к Джанин, чтобы навсегда закончить нашу историю, которая длилась больше года. Когда думаю о том, что ведь я был с ней счастлив на протяжении такого длительного периода, становится просто не по себе, ведь я бросаю ее ради того, с кем, возможно, у меня ничего не выйдет. Бросаю ради тебя, Билла, потому что теперь уже никогда не будет, так как прежде. Потому что именно он сломал какой-то механизм внутри меня, надломив все то, что выстраивалось на протяжении нескольких лет. Ему стоило однажды взглянуть мне в глаза, как вся моя устоявшаяся жизнь пошла под совершенно другим углом. Не будет ничего того, что у меня было все эти годы. Я ломаю стены прошлого, которое крошится на мельчайшие осколки, только для того, чтобы возвести здесь свое будущее. Новый мир, который, я надеюсь, будет намного прочнее того, что мы создали с Джанин. Прочнее того мира, который мне сначала подарила моя мать, а потом одним ударом разбила его передо мной, превращая в пепел. Мне кажется, будто я разрушил абсолютно все, сломав те отношения, которыми так дорожил. Она всегда была для меня номером один по жизни. Девушка, с которой я так мечтал создать семью, а затем все рухнуло, стоило ему появиться в моей жизни. Я ведь понимаю, что в данной ситуации виноват только я один, потому что не устоял перед соблазном обладать таким как Билл. Обладать его душой и сердцем, полностью подчинив себе. Его слова все еще звучат в голове, подобно мантре. Он любит меня, и я, черт возьми, люблю его. Люблю, почти так, как ему бы того хотелось. Нам осталось совсем немного. Либо мы навсегда разрушим наш мир, не имея возможности создать новый, либо сумеем построить новую вселенную, в которой нам будет невероятно комфортно и спокойно, находясь вместе. Я вспоминаю его прощальные объятия, и по щекам текут слезы. Я не верю, что между нами все закончится именно так, когда я только начал обретать его, осознавая, что его сердце бьется теперь в моих ладонях. Я не могу отпустить его именно тогда, когда я понял, что без него все будет иначе. Когда его нет рядом, мне словно нечем дышать, и так хочется вновь прижать его к себе, совсем как я это делал всю эту неделю, когда он был моим и только моим. И я верю, что он не лгал. Его глаза не могли мне врать, его прикосновения и поцелуи не могли меня обманывать. Все было слишком интимно и откровенно.
Так, как это бывает, когда люди искренне тянутся друг другу, не прячась за ложью и фальшивыми словами. Слишком сильно мы стали друг в друге нуждаться. Я чувствовал это в каждом его движении и в каждом его слове, обращенном именно ко мне. Теперь нужно попытаться привыкнуть к тому, что первое время я буду одинок. Почему-то вдруг становится страшно, что, возможно, я больше его не увижу, не смогу сказать о том, как сильно он мне нужен. Нужен рядом со мной. Так хочется вернуться к нему. Взять его на руки, и сцеловывать всего слезы со щек, пока он не перестанет плакать, и не начнет улыбаться. Это какое-то сумасшествие.
-Ваши документы, пожалуйста. - Голос девушки выводит меня из раздумий. Достаю документы и кладу на стол. Поворачиваю голову, а ты все так же стоишь, словно ждешь, что я сорвусь с места, и поеду обратно с тобой. И мне так хочется, но ведь пока это просто невозможно. Я не могу нарушить то, к чему так долго шел. Это подло по отношению к Джанин. Да, и то, как я с ней уже поступил слишком мерзко. Она отдала мне всю себя, а я так просто выкидываю ее из своей жизни, словно это ничего незначащее прошлое. Прошлое, которое я решил оставить за границами новой реальности, которую я решил создать для нас с Биллом. Это наш новый мир, в котором нет места прошлому, которое когда-то согревало мою душу и сердце, даруя ни с чем не сравнимые ощущения. Я боюсь, что, отпустив твою ладонь, я потеряю твое сердце уже навсегда, и никогда не смогу его вернуть, как бы мне того не хотелось. Я сказал, что если нам суждено, то мы точно будем с тобой вместе, и этого не изменить. Как же я боюсь, что в этот раз судьба не даст нам такого шанса. Нет возможности вновь взглянуть в твои глаза, чтобы на этот раз я прошептал тебе о том, как сильно я тебя люблю. Мне казалось предательством говорить о любви, пока я не разобрался с Джанин. Пока в наших отношениях стоит запятая, мне нужна просто точка. Прохожу в салон самолета, занимая свое место. Закрываю глаза, стараясь не думать о том, что там я оставляю тебя. Перед глазами проплывает вся наша с тобой неделя. Наша серьезная ссора, после которой я осознал, что не готов делить тебя с кем-то еще. Не готов смотреть на то, как чьи-то руки касаются твоего тела, лица. У меня вдруг появилось чувство собственничества, и я стал слишком ревнив. Лететь пару часов. И за это время мне просто необходимо решить, как именно ей обо всем рассказать. Я ведь никогда не расставался и не знаю, как именно это делается. Не знаю, что при этом люди говорят друг другу. Не знаю, с чего вообще начать разговор. Но я сделаю это именно сегодня. Сделаю, пока я уверен в правильности своего намерения. Самолет взлетел ввысь и решил, что мне не мешало бы немного поспать перед тем, как я вернусь "домой".
Разбудила меня стюардесса. Я вышел из самолета. На выходе из аэропорта меня ждала машина, которую для меня прислал Билл. Сажусь в машину, и мы трогаемся с места. Я знаю, что возле ворот меня будут встречать. Но в данный момент я хочу видеть только Джанин. Я не хочу выслушивать расспросы, которые будут сводиться к тому, какой он на самом деле Билл Каулитц. И только я знаю, что я никому не расскажу о том, какой он настоящий. Мне хочется, чтоб я бы единственным, кто будет обладать таким сокровищем, которое не хочется никому отдавать. Останавливаемся возле ворот детского дома. Я выхожу из машины и прохожу мимо всех. Мне на встречу бежит Джанин. Подхватываю ее на руки и начинаю кружить, замечая, что на кончиках ресниц застыли слезы. Прижимаю ее к себе.
-Ну, ты чего, малыш?
-Я боялась, что ты не приедешь. Я тосковала по тебе. Понимаешь. - Понимаю и поэтому прижимаю ее к себе.
-Пойдем со мной в комнату, мне нужно поговорить. - Беру ее за руку и веду к себе. Так странно видеть эти стоны, которые некогда были моим единственным кровом и пристанищем, где я мог спрятаться от своей боли и всепоглощающего одиночества. Мы заходим ко мне в комнату. Она садится на край кровати, а я присаживаюсь рядом с ней.
-Джанин, я хочу с тобой поговорить. Только не перебивай меня. Я никогда этого прежде не делал, потому что ты моя первая девушка. Я хотел сказать, что между нами....
-Ты хочешь сказать, что больше не любишь меня?
-Нет, вернее. Я просто запутался, но я понимаю, что между нами ничего не может быть.
-Я поняла, пожалуй, я могу сказать спасибо Биллу Каулитц.
-Причем здесь он?
-Я не дура, Том. Я знаю тебя слишком хорошо. Но я рада, что ты сказал мне всю правду. Я, пожалуй, пойду. Да, и еще я хотела бы тебя попросить о том, чтобы мы игнорировали друг друга, по крайне мере первое время, а может и всегда.
-Джанин, прости меня. Прости, прошу тебя. - Пытаюсь взять ее за руку. Но она ее выдергивает, потому что ей больно.
-Ты ни в чем не виноват. Вот, посмотри на столе для тебя подарок. - Она захлопывает за собой дверь, и слышу, как начинает рыдать. Лежит ее папка. Я открываю, и там множество моих портретов, которые она нарисовала для меня еще около полу года тому назад. Но почему-то не показывала. Самый красивый рисунок лежал на самом дне. Я ощутил себя предателем. Вдруг стало так одиноко. Я потерял такого человека как он, будучи не уверенным, в том, что с Биллом что-то возможно. Всю ночь я проплакал, сидя у себя на кровати. Хотя бы сейчас я могу быть слабым. Могу. Я сделаю все, чтобы мы были друзьями. Я сделаю все, чтобы Джанин простила меня и приняла. Без нее я точно не смогу. Не смогу, потому что ее место в сердце никто уже не займет.
***
-Том. - Ко мне заходит фрау Шванне. - Я хотела тебя кое с кем познакомить. - В комнату заходит рыжеволосая женщина, с едва заметными морщинами. Очень красивые глаза, тонкие изящные руки, длинные пальцы. Она могла бы быть пианисткой или художницей. Почему-то представляю ее с кистью в руках, делающую финальные мазки для своего очередного шедевра. - познакомься это фрау Розенталь.
-Здравствуй Томми. - Женщина протягивает мне дрожащую руку, и я заключаю ее в "тиски", сжимая в ответ своими пальцами.
-Я, пожалуй, вас оставлю вдвоем. Вам есть о чем поговорить. - Фрау Шванне покидает комнату, оставляя нас наедине. Я не понимаю, что хочет это женщина, что ей нужно от меня, и почему она до боли в суставах сжимает мою руку. Почему цепляется за меня из последних сил, словно я сейчас исчезну и превращусь в мираж.
-Здравствуйте, фрау Розенталь. А мы с вами знакомы?
-Да. Я хочу, чтобы ты присел. - Почему-то холод расползется внутри тела. Становится так некомфортно и неуютно. Слишком странное ощущение, словно я жду приговора врача, на операционном столе которого, лежит мой самый близкий человек, и я не знаю, выживет ли он, или же умрет, оставив меня одного. Садимся на кровать. Почему-то трудно смотреть в глаза этой женщине. Под ее взглядом я ощущаю себя жутко некомфортно, словно она может обидеть, предать или причинить боль. Пальцы предательски дрожат, и у меня и у нее. Испуганный взгляд. Делает глубокий вдох, видимо готовясь, сказать что-то ужасное для меня. - Томми. - Вновь берет меня за руку, сильнее почти до боли, сжимая мои пальцы. - Я должна тебе сказать, что я .... Я хочу, чтобы ты знал, что я твоя мама. - Тело обжигает неприятный ледяной холод, разрывающий кожу, оставляя на ней кровоточащие раны. Почему-то начинаю смеяться, будучи уверенным, в том, что надо мной решили очень зло подшутить. Она все сильнее сжимает мои пальцы, прижимая их к груди. И мне становится противно. Мерзко от вида этой женщины, которая думает, что имеет право дотрагиваться до меня, смотреть мне в глаза, быть просто рядом. Выдергиваю свою руку, словно меня облили кипятком. Я смотрю ей в глаза и вижу, как из уголков начинают стекать слезы. Но, впервые в жизни, мне не жаль человека, который плачет. Мне просто наплевать. Впервые в жизни, мне хочется, чтобы слез было больше, и я не мог их остановить. Впервые в жизни я упиваюсь чьей-либо слабостью и болью. Впервые в жизни, я не буду пытаться успокоить человека, которому больно, ведь она не думала обо мне, что я страдаю. Ее не было рядом никогда.
-У меня нет матери, нет семьи, у меня нет никого.
-Томми, послушай.
-Нет, это вы меня послушайте, фрау Розенталь. Я вам не игрушка, которую можно выбросить на свалку, и вернуться за ней, когда вдруг будет скучно и захочется вспомнить детство. Я человек. У меня нет матери, она умерла для меня в тот самый день, когда привела меня сюда. У меня, ее нет. Моя семья - это этот детский дом. Здесь меня любили и растили. Вы же меня выкинули подобно ненужному мусору. Убирайтесь прочь.
-Прошу тебя, выслушай меня.
-Я хотел слышать вас тогда, когда я просыпался по ночам со слезами на глазах, убеждая себя в том, что я не имею права плакать, потому что слезы делают меня слабым, а мужчина должен быть сильным, так вы мне говорили? Я думал, что если стану сильнее, то за мной придет мамочка и заберет меня. Вам не кажется, что я ждал слишком долгое время, чтобы теперь хотеть, чтобы у меня появилась мама. Я больше не тот маленький Томми, который просыпался в холодном поту с именем "Билл" на губах ,хотя я даже не могу вспомнить, что это за человек. Вас не было рядом, когда я рыдал, и мне была нужна рядом мать. Вас не было рядом, когда мне было плохо и одиноко, и мне не к кому было пойти за помощью, потому что у меня не было матери. Только здесь я научился любить и ценить людей, вы, к сожалению, с этими понятиями не знакомы. Вы пришли и разрушили мой мир, только потому, что у вас вдруг резко появилась совесть. Так вот знаете что? Можете убираться туда, откуда вы приехали, и забрать с собой вашу совесть. Вы мне противны, и теперь я могу сказать вам это, глядя прямо в глаза, я вас презираю. Слышите, презираю. Если вам нужно мое прощение. Я не держу на вас зла. У вас своя истина, в которой я не нуждаюсь и в которую лично я никогда не поверю. У вас свое прошлое, настоящее и ваше личное будущее. У меня все это свое и принадлежит только мне, и я не хочу иметь ничего общего к вам. Я для вас умер, так же, как и вы мертвы для меня. Вы никто, пустое место. Если вы думаете, что сейчас я растаю, и скажу о том, как я рад вас видеть, так вот знайте, что нет. Вам не кажется, что вы припозднились со своей любовью на каких-то четырнадцать лет. Четырнадцать лет я считал себя ничтожеством, раз родная мать меня выкинула. Четырнадцать лет я был просто никем в вашей жизни, и вот сейчас в вас взыграло материнское начало и вы решили доказать всем, а в первую очередь себе, что вы не пустое место в роли матери. Так вот, не надо ставить при помощи меня опыты, я могу сказать без проб и ошибок, что как мать вы не состоялись. Вы пустое место.
-Я знаю, что не ты никогда не простишь меня. Не сможешь принять, потому что то, как я поступила это было просто ужасно. Мне потребовалось много лет, чтобы решить заговорить с тобой. Я приезжала сюда несколько раз в месяц, наблюдая за тем, как ты подрастаешь, играя в баскетбол со своими друзьями. Наблюдала за тобой и Джанин, когда ты держал ее за руку. Я бывала здесь постоянно и очень часто, но только сейчас решилась на то, чтобы объясниться с тобой и попросить вернуться домой.
-Какая проникновенная история. Я даже готов заплакать вместе с вами, но я не подарю вам такое сокровище - как мои слезы. Это только для тех, кого я люблю. Для тех, кто является всем в моей жизни. Вы выйдете за порог этого детского дома, и вновь забудете обо мне. Не надо было приезжать. Не надо было появляться здесь спустя четырнадцать лет. Я уже не тот, да и вы не та мать, чтобы бороться за меня. Уйдите. Боитесь, что вы не попадете в рай, и вам нужно срочно искупить свои грехи? Сходите и помолитесь в костел, а я к вам не имею никакого отношения.
-Нет. Домой не ко мне, а к своему брату. Он приехал со мной, и очень хочет, чтобы ты поехал с нами.
-О, так значит, у меня был брат? Как это мило. Может, прямо сейчас нарисуем идеальную семейную картину, притворимся счастливыми, а затем каждый вновь вернется в свой мир.
-Да, твой брат. Брат-близнец. Он младше тебя всего на десять минут. - Почему-то сразу начинаю думать о том, как именно он выглядит. Значит, точная копия меня. Мои глаза, губы и руки. Мои. Нет. Я не верю. Не может быть так. Не должно быть, ведь у меня не было никого. Я был один. Она лжет. Хочется упасть на колени и просить ее признаться в том, что она лжет. Я не готов к тому, чтобы обретать семью. Я слишком свыкся с той мыслью, что у меня нет близких, ни братьев, ни сестер. Я привык быть ненужным в этом обществе. Быть волком-одиночкой, который сам борется за право на выживание в этом мире. И сейчас я не готов становиться единицей для общества. Я был нулем, но я умею выживать. Мне не нужна она, мне не нужен он. Мне не нужны они все. Ненавижу. - Билл. Твой брат-близнец, он то же приехал сюда. Билл Каулитц, ты, должно быть, слышал о нем. - И в тот самый момент, когда она произносит его фамилию, я понимаю, что это конец, потому что теперь мой мир похож на руины старого дворца, некогда являвшимся самой красивой постройкой Средневековья. Именно в тот самый момент, когда дверь в комнату открывается и на пороге появляется он, я понимаю, что начинаю рыдать. Мне не остановить слез, потому что я вижу хрусталики слез, которые срываются с его ресниц. Я ведь не мог любить его. Я не мог. Почему именно он? Почему я? Почему все это происходит с нами? Именно в тот самый момент, когда он подходит ко мне и садится перед моим лицом на корточки, сжимая ладони, я отталкиваю его от себя со всей силы, выкрикивая фразы о том, что ненавижу его. Именно в тот самый момент, когда эта женщина покидает комнату, оставляя нас наедине, я оседаю на пол, обхватывая колени руками. Именно в тот самый момент, когда он прижимает меня к себе, я понимаю, что у нас нет будущего. У меня нет будущего, потому что он мой близнец.
-Я ненавижу тебя, слышишь, Билл Каулитц, ненавижу как никогда.
-Слышу и ты имеешь на это полное право. Ты можешь презирать меня, ненавидеть, но я не перестану быть твоим близнецом и единственным по-настоящему близким и любимым для тебя человеком. Не лги хотя бы самому себе, если не хочешь признаваться мне.
-Зачем ты приехал. Ты не звонил мне целый месяц. Я хочу, чтобы ты навсегда убрался из моей жизни.
-Я не могу. - Начинает рыдать. - Не могу потерять тебя, Томми. Прошу тебя, вернись. Вернись ко мне. В мой дом, в мою жизнь, в мое сердце, которое всегда принадлежало тебе.
-Почему тебя не было рядом, когда я по ночам звал тебя? Почему тебя не было рядом, когда ты был нужен мне, и я был одинок? Почему тебя не было рядом, когда мне была нужна семья и преданный друг? Почему именно сейчас? Я ненавижу тебя, Билл Каулитц. Ты понимаешь, что у меня нет будущего. Нет ничего. Я потерял абсолютно все. - Ведь он не виноват, но он единственный, кому я могу показать свою боль, агрессию и злость. Единственный, кто примет все на себя.
-Прости. Прости. Прости. Мы ведь можем.... - Цепляется за меня, как за спасательный круг. Сжимает мою руку, до боли впиваясь коготками в нежную кожу на моих ладонях. Но уже все равно. Пусть кровь, наша кровь, в последний раз можно позволить себе слабость перед ним.
-Что можем? Сделать вид, что в Берлине ничего не было? Я не хочу. Не хочу, потому что я полюбил тебя, с*ка, а ты мой близнец. Ты понимаешь, что я целовал тебя? Я твой брат-близнец. Ведь мы чуть не совершили ошибку в том особняке. Не хочу, потому что ради тебя я бросил Джанин. Я потерял и с того самого дня, она больше не произнесла и слова. Она ушла, потому что я сам подтолкнул ее к этому решению. Я один, снова один. И пусть теперь будет так всегда. Я больше не хочу любить и привязываться к людям. Ни сейчас, ни потом. Не хочу делать вид, что ничего не произошло, потому что теперь это все неправильно. Ты слышишь, меня? Я люблю тебя, слышишь, люблю, но не могу вернуться с вами. Я хочу, чтобы после этой встречи ты навсегда забыл сюда дорогу. Я не хочу. Я просто полюбил тебя, дурак. - Прижимаюсь к нему и начинаю рыдать. Он мой, он должен был быть только моим, но я не смог. Я не должен был влюбляться в своего близнеца. Почему именно он?
-Пожалуйста, вернись с нами домой. Прошу тебя, не оставляй меня.
-Я не хочу. Я не смогу, ты слышишь меня? Не смогу. Просто не теперь, и возможно уже никогда.
-Мы сможем. Я ведь только обрел тебя.
-Нет. Смирись с тем, что у тебя больше нет близнеца. Все эти годы я мог без тебя и смогу сейчас. Бл*дь, как же я мог полюбить тебя. Как же я мог желать тебя. Как же я ненавижу ее. Зачем она приехала, разрушив мой мир. Зачем заставила прошлое вспыхнуть перед глазами.
-Пожалуйста, не отталкивай меня сейчас, когда ты нужен мне. Мы справимся. Только ты и я. Совсем как это было, когда мы были близнецами. Помнишь, ты поранил коленочку, а я не позволил никому подойти к тебе и слизывал капельки крови языком. Только я был нужен тебе, а ты мне. Так почему же сейчас мы не можем жить друг для друга. Не ради нее, ради меня. Ты нужен мне, слышишь. Нужен так, как никогда. Я нуждаюсь в тебе. Я люблю тебя. Я ждал тебя четырнадцать лет, и ты не смеешь разбивать мою надежду вдребезги. С*ка, ты не можешь предать и бросить меня. Ты будешь со мной, чего бы мне это не стоило. Я приехал не для того, чтобы ты мне указал на дверь. Ясно тебе?
-Я не хочу, чтобы ты здесь появлялся. Не хочу, потому что ты мне не нужен как близнец.
-Что?
-Я хотел любить тебя, но я убью это чувство в себе, и возможно, однажды мы еще увидимся. Но не сейчас. Не могу, прости меня. - Встает на ноги и резко тянет меня за собой. Откидывает к двери и прижимает к ней своим телом.
-Чего ты не можешь? Не можешь любить меня, когда я оказался твоим близнецом. Не можешь целовать меня, зная, что я твой близнец. А мне по х*й, потому что я любил тебя все это время и не собираюсь отказываться от тебя. У меня было несколько недель, чтобы подумать, как мне быть, и я решил, что готов быть ненормальным до конца, и, черт возьми, я люблю тебя сейчас еще сильнее. Сильнее, чем тогда в особняке. Я хочу, чтобы ты был моим первым. Первым мужчиной. Мне плевать, я просто не могу тебя потерять. - На последних словах переходит на тихий шепот, словно боясь, что сейчас его услышат, и за эти слова разлучат уже навсегда. - Ты будешь моим первым. Это неправильно? Мне плевать, если я люблю тебя. Это аморально, значит, имел я эту мораль несколько раз, потому что я жил и живу только для тебя. Ты мой близнец, ты мое продолжение и отражение. Ты все, для кого я хочу жить. Нет тебя, нет меня. Помнишь? Как это было в детстве. Впивается в мои губы страстным поцелуем, и я ощущаю вкус наших слез. Так больно. Сжимаю его еще сильнее. Мой близнец. Лучше бы у меня, его не было. Ведь я понимаю, что ничего у нас не выйдет. - Люблю, слышишь меня, люблю. Я никому тебя не отдам. Я ждал четырнадцать лет, чтобы обрести свою любовь, и ты не имеешь права лишать меня возможности быть счастливым. Если надо я буду бороться за тебя. Ты будешь моим, как тогда у меня в доме. Ты будешь любить меня, чего бы мне это не стоило, поверь мне. - Шепчет, рвано в рот, отчего внутри все с болью сжимается. Как же я люблю его. Люблю. Люблю. Резко отталкиваю его от себя.
-Уходи, Билл. Я сегодня же удалю твоей телефон из записной книжки, я больше не хочу тебя знать, прошу тебя, уйди.
-Но....
-Убирайся. У меня не было семьи все эти годы, и не будет сейчас. Убирайся, и забудь обо мне. - Я открыл дверь, и Билл послушно вышел за порог комнаты. Я осел на пол и начал рыдать. Все кончено. Это конец, ведь у нас нет будущего, как бы я его ни любил. Я смогу. Я выкину тебя из головы, Билл Каулитц. Я заставлю себя не любить тебя. Я смогу. Я всегда был бойцом.