Личная оценка Динозавра: "четыре" (7-8 по шкале СамИздата)
...Дух отрицанья, дух сомненья,
На духа чистого взирал...
(с, А.С. Пушкин, "Ангел", 1827)
[течение и контекст]
Переосмысление сути ангелов и демонов, отклонение и отход от религиозных традиций, создание собственных картин затерянных миров - все это давно существует, но все равно остается по-своему оригинальным. Возможно, все дело в том, что на одни и те же вечные и нерешенные вопросы - на которые, думается, и не может быть найден единственный и абсолютно правильный ответ, - каждый человек, а значит, и каждый автор, находит свои, совершенно особенные ответы. Жизнь - это, конечно, сборник задач, или, быть может, экзаменационный билет; вот только ключи к этому билету не существуют в природе.
Толкаясь между сотнями различных решений, предлагаемых самой жизнью, человек ищет свое, самое близкое, пусть и не самое лучшее. Раз за разом оступаясь на узкой, едва различимой глазом тропе, он отворачивается от других троп, а кое-где и прокладывает свою. Так он отрицает то, что, возможно, и привело бы его к правде - если она существует. Вот только решение правильное не всегда решение верное. И Дороги Отрицаний складываются в ковры противоречивых судеб, в свое время тоже - отрицаемых.
Шагая по этой дороге - вперед или назад, - или крадясь по бездорожью, человек всегда склонен видеть впереди спасительный огонь, светлое, чистое, огромное, все то самое лучшее, чего не встретилось ему среди пыли и грязи проложенных трактов. Так заблудившийся в пустыне видит на горизонте полупризрачный город. Может быть, все это мираж; и, может быть, он знает об этом. Но все равно идет в бессмысленной, но всесильной надежде.
Сродни вере в эти миражи человеческая вера в ангелов. В мире бесконечных серых красок хочется, наконец, видеть абсолют - чистые цвета, пусть даже один из них черный.
Прекрасные, невесомые белокрылые создания, хранящие надежду и приносящие счастье. Суровые и жестокие адепты мятежной тьмы, манящие к себе сладкой ложью.
Откуда они пришли - на тот счет человечество знает много легенд; нет смысла перечислять их, тем более что каждый из нас может верить в легенду свою. Перед нами еще один кусочек мозаики человеческой веры в чудо - кусочек, быть может, чуть мрачноватый, и тьмы в нем, должно быть, больше, чем света.
Эти ангелы и демоны весьма далеки от классических, да даже апокрифических своих прототипов. Поначалу это вызывает недоумение. Смириться с тем, что демоны - нежить и нечисть, когда ты с раннего детства привык считать их мятежными ангелами, изгнанными с небес, тяжело. Принять ангелов как самовлюбленных, высокомерных и эгоистичных созданий еще трудней. Нет, ни в таких ангелов и демонов хочется верить. Это тоже Дорога Отрицаний - в дальнейшем она сыграет свою горькую роль.
Здесь и ангелы, и демоны - не помощники Творца, а, скорее, духи. Это определение, пожалуй, выбрано необыкновенно удачно, потому что они - части души. От этой мысли где-то глубоко внутри прыгают... демонята. А ангелы взирают на них с немым укором.
Победить своего собственного демона - один из необходимых шагов на пути к своей, правильной и верной, Дороге Отрицаний. И если этот шаг навсегда закроет для тебя Дорогу к Небесам, в которые ты так веришь и которые так тебя ждут ("...по-настоящему летнее небо было для меня настоящим искушением, мне так хотелось раскрыть крылья, взмыть вверх и летать, летать, летать...") - значит, так было нужно.
Сейчас я перечитываю эти строки и думаю о том, что получилось, пожалуй, излишне пафосно и сумбурно. Так случается частенько, когда на переполняющие мысли не хватает подходящих слов. Но, пожалуй, именно мысли и сумбур и есть истинный признак действительно задевающего произведения. И, пожалуй, именно они и есть самая главная благодарность автору.
Да, идея хороша - под этой строчкой Динозавр готов подписаться всеми четырьмя своими лапами. Но вот исполнение... глянем?
[сюжет и композиция]
Самая главная, пожалуй, проблема этого рассказа (я склонна все же считать этот текст рассказом) это то, что в нем слишком много всего намешано. Касается это в особенности стиля, на чем я подробно остановлюсь ниже, но нашло это и многочисленные отражения и в самом сюжете, в "костяке" повествования.
Первое, что хотелось бы здесь отметить, это заметно перегруженную фабулу. Фактически, для раскрытия идеи важно: что героиня получила в подарок кулон; что ей приснился ангел Матвей; что они с подругой вызывали Духа; что героиня осознала опасность ангела и сумела ему противостоять. В то же время взаимоотношения Виктории с новым начальником, увольнение и ее ругань с новым сотрудником фирмы практически не несут сюжетообразующей нагрузки, хотя и занимают практически треть объема рассказа. Фактически, важно лишь то, что героиня после увольнения решила навестить подругу и таким образом оказалась вовлечена в спиритический сеанс.
Ничего нового в раскрытии образа героини эти эпизоды тоже не приносят, разве что добавляет противоречий в ее характер и убавляет доверие к повествованию. Честно говоря, достаточно долго пыталась вникнуть и понять, для чего же все-таки эти эпизоды были введены, добрых полтора часа разбирала архитектонику - тщетно. Здесь я, однако, не могу утверждать, что перебрала все, потому что единого верного взгляда на произведение нет и быть не может, и мои ощущения от рассказа - всего лишь мои субъективные ощущения.
Эта перегруженная фабула имеет для повествования весьма печальные последствия. Эпизоды, которые, возможно, не столь важны, выписаны хорошо и скрупулезно - а концовка, действительно важный и сильный момент, получилась смазанной и малопонятной. Чтобы вникнуть в происходящее, приходится перечитывать ее и несколько предшествующих моментов заново, что портит цельное впечатление от рассказа.
Еще удивительнее мешанина в сюжете. Например, демон Матвей ("Дух Смерти", "Ангел Смерти") на деле оказывается... вампиром, и героиня закалывает его осиновым колом. Откуда при этом у героини взялся осиновый кол, автор сохраняет в тайне. На мой взгляд, разрубить этот гордиев узел можно было бы и другим, более изящным способом - в конце концов, швырнуть в Матвея кулоном, который позволяет героине находиться во сне в той вселенной. Это позволило бы обойтись без подобного рояля в кустах, громко поигрывающего клавишами.
Но наиболее заметна, пожалуй, мешанина в пафосе. Наиболее важные моменты драматичны и волнующи; эти эпизоды во многом мистичны и воздушны, по-своему волшебны. И это сочетается с такими названиями глав, как, например: "Вот из ит? Или выбирай бижутерию осторожно!". Во-первых, "вот из ит" ("What is it?" - "Что это [такое]?") - это калькирование, причем неоправданное, а уважать великий и могучий стоит хотя бы потому, что именно на нем мы и пишем. Во-вторых, из пафоса получается сборная солянка - здесь мы шутим, а здесь страдаем. Единое настроение рассказа не выдержано. И, наконец, в-третьих: зачем вообще нужно деление на главы? Объем не так уж и велик, внутреннее деление на фрагменты не является слишком уж явным. А названия эти выглядят по меньшей мере комично, что, опять-таки, портит цельное впечатление от рассказа.
Но еще комичнее выглядят эпиграфы. Чтобы не быть совсем уж голословной, приведу такое:
Тишь ночная бьет тревогу,
За порог не гляди.
Ночью бродит по дорогам,
Тот, чье имя Samedy.
Дверь захлопни в полнолунье,
Скрип, ключа поворот.
Тот, кого боятся люди,
Ходит мимо ворот.
Он уводит за собою,
Тех, кто ночью не спят,
Тем, кто дверь ему откроет,
Нет дороги назад.
(с, Канцер Ги -Samedy)
С темой рассказа это, несомненно, связано. Но сам по себе эпиграф в данном случае - вторичен. Вообще, существует не так уж и много рассказов, в которых эпиграф действительно необходим и оправдан. В большинстве же случаев эпиграф это или "Ой, смотрите, что я читал (слушал, видел)!", или "Не правда ли, в этом сокрыт глубокий смысл?", или "Я услышал (увидел, прочел) это изречение и решил написать об этом рассказ". Первые два случая - это чистой воды показуха, совершенно, причем, бессмысленная, потому что возникает единственный вопрос: зачем рассказу эти строки? Третий же случай - это проявление неуважения автора к самому себе, потому что сразу же возникает вопрос другой: зачем этим строкам рассказ?
Еще страннее, когда в качестве эпиграфа используются строки из главы, которая последует за эпиграфом. Поверь, писатель, я и без этих намеков дочитаю до того места, если мне этого захочется. А если не захочется - эпиграф тебя уже не спасет.
Эпиграф действительно может определенным образом настроить читателя, помочь в понимании произведения. Но подобрать такой эпиграф очень и очень сложно. В большинстве же случаев стоит задуматься: неужели же Ваш текст совсем ничего не стоит без этих строчек, выровненных по правой стороне в самом начале?
[герои и героика]
Характеры героев рассказа во многом чересчур противоречивы и странны; кажется, что автор ограничивалась сначала лишь одной самой важной для фабулы чертой своего героя, а потом дописывала еще и еще. От этого проходные персонажи однобоки, а основные - нелогичны.
Например, главная героиня, Виктория, первые три главы кажется уравновешенной, спокойной и интеллигентной девушкой, немного мечтательной и наивной, умеющей верить - и верящей - в чудеса и мистику. Для нее мир, кажется, полон разнообразных тайн. Ничего удивительного, что когда-то она увлекалась гаданиями, а сейчас поверила в реальность зыбкого и странного сна...
"...Я шла и, как бы глупо это не звучало, дышала. Вдыхала свежий ночной воздух полной грудью, и наслаждалась этим. Каждый вдох - это новая жизнь, каждый выдох - маленькая смерть. Вместе же они образовывали что-то невероятное, даже немного эйфоричное. И это чувство было настолько притягательным, что сложно удержаться и перестать вдыхать воздух... Я вздохнула и провела рукой по перилам, сгоняя с них капельки дождя. Взгляд, помимо воли, упал на поверхность реки, сердце забилось быстрее, а в голове появилось странное желание - забраться на перила и испытать ощущение полета, прыгая в реку. Я тряхнула головой, отгоняя противоестественные мысли. Нельзя ночью смотреть на реку, она завораживает и притягивает, и становится по-настоящему опасной..."
В первой части рассказа складывается довольно приятный, ровный и четкий образ. Но в четвертой главе этот образ резко меняется едва ли не на противоположный. Выглядит это настолько странно, что сперва начинаешь подозревать автора в подлой подмене персонажа каким-то другим: "Вот *** (ну..., в переводе на нормальный язык - плохо), какой *** (плохой человек) здесь его *** (оставил)?!". После этого героиня неожиданно оказывается ужасной хамкой, наглой и беспринципной девицей, всячески стремящейся проявить свою "крутизну", чего от нее после достаточно долгого знакомства никак не ожидаешь:
"- Слушай сюда, мальчик, - спокойно произнесла я, - не в твоем положении мне "хамить", я девушка обидчивая, не дай Бог, вспылю, и тогда эти слова догадываешься, где окажутся? Так что сиди тихо и попытайся придумать правдоподобное объяснение тому, что ты делаешь за моим столом, - хм, ни слова матом, а парнишка-то побледнел уже.
- Думаешь, волосы обесцветила, так крутая уже? - бледность бледностью, а мальчик храбрый, но, увы, глупый.
- Опа, да ты мне еще и перечить будешь, да еще и не в тему возмущаться, к твоему сведению, я натуральная блондинка. Слушай, ты же не глухой, нет?"
Во-первых, культура речи, что называется, "так и прэ". Жаргонизмы, слова низкого стиля и хамские нотки портят отношение к рассказу и автору. Во-вторых, героиня после подобного диалога начинает казаться неким аморфным телом, меняющим свои характеристики в зависимости от настроения автора, фазы луны и погоды за окном. А уж когда читатель в шестой (последней) главе неожиданно узнает, что у героини, оказывается, есть привычка переделывать слова на английский манер... тут уже начинает казаться, что черты характера героини просто добавлялись автором по ходу дела, без лишних раздумываний и философствований.
Несколько цельнее характер Матвея, "Духа Смерти". Этот образ красив и по началу лиричен, пронзительно лжив, но при этом совершенно волшебен. Обстоятельства встречи, окружение, ощущение недосказанности и излишняя, неестественная искренность героя вносят ощущение чего-то непонятного и странного, темного, а оттого страшного.
"... белая комната, даже не так, белое пространство. Белый цвет бывает разный, это я, как "художник", говорю, он может быть теплым, мягким с желтым оттенком, может быть нежным, с розоватым отсветом, может быть и равнодушным, почти серым, бывает прохладным, чуть сиреневым, а бывает ледяной, с примесью боли, а на самом деле, в нем просто немного синего цвета. Это белое пространство было как раз последнего оттенка. Посередине этой "комнаты" стоял человек. Не благообразный старец в летящих одеяниях, как можно было подумать, а молодой, весьма и весьма солидный мужчина. На вид лет двадцать пять-тридцать. С небольшой усмешкой, но стальным блеском в глазах. Длинные пепельные волосы развевались, словно на ветру, хотя ветра здесь не было и в помине. Мужчина стоял с таким видом, как будто делает мне одолжение. Хотя, может, так оно и было..."
"Ангел Смерти", демон, пожирающий человеческие души - гениальный актер и гениальный лгун. Но стоит героине засомневаться в его безобидности и искренности, как он немедленно выходит из себя:
"- НЕ СМЕЙ НА МЕНЯ КРИЧАТЬ, укушшшу, - последнее слово он произнес драматическим шепотом, моментально перестроившись с крика на него. - Ты забыла, кто я? Напомнить? Я - Ангел Смерти, Дух и Покровитель Жизни и Смерти, Дьявол, Сатана, Черт. А ты - паршивая козявка, посмевшая мне перечить, - "Ангел Смерти, Дух и Покровитель Жизни и Смерти, Дьявол, Сатана, Черт" презрительно сморщил нос."
Для демона, сотнями лет забалтывающего свой будущий обед, он слишком легко сдается. Представленная ситуация близка к грани абсурда. Это все равно, что каратист с черным поясом проиграл в драке трехлетнему мальчику, путающемуся в ногах.
Понятно, что Матвей уверен в своих силах, но действует он все же чересчур неосмотрительно. Черт, столь талантливо запудривший голову главной героине, должен был выворачиваться до последнего, убеждать Викторию в своей невиновности и исключительно благих намерениях.
Из неглавных героев стоит, пожалуй, отметить Кристину, подругу Виктории, организатора "спиритического сеанса" и вызова Духа Смерти. Ее поведение во многом странно: в частности - зачем она пыталась вызвать Духа Смерти, если он опасен для жизни и пожирает души? Если уж девушка занимается оккультизмом и верит в гадания, она не могла этого не знать - Вика-то нашла статью без каких-либо трудностей, пройдя по первой из высветившихся ссылке. Разумеется, Кристина не ожидала такого успеха мероприятия, но она все же должна была знать о возможных последствиях - тем более что достаточно сложный в исполнении (и странный на вид) ритуал был проведен в точности, что говорит о немалой подготовке. Немного менее удивителен ее испуг: очень немногим людям понравилось бы обнаружить на стене в прихожей кроваво-красную надпись угрожающего характера. Хотя, возможно, убежденные оккультисты нашли бы это происшествие привлекательным и любопытным.
Но самая однобокая фигура - новый начальник кондитерской. Человек, который постоянно работает с людьми, управляет персоналом, бизнесмен, срывается на крик из-за ерунды, принимает опрометчивые и необдуманные решения по велению левой пятки. Этот новый начальник выставлен в рассказе чуть ли не вселенским злом, цель существования которого - испортить жизнь главной героине:
"- И чего ты тут забыла? - спросил начальник, выпустив при этом густые пары дыма прямо мне в лицо.
- Как это чего? Я работаю здесь, - пожала я плечами, изо всех сил стараясь не закашлять от удушливого дыма.
- Прям таки здесь? В курилке? - усмехнулся мужчина.
- А как вы догадались? Конечно же, именно здесь я и работаю, эта наша семейная традиция - наниматься работать в самые противные места, с целью борьбы с паразитами, например, с начальниками, - я хотела продолжить нести эту чушь, но вовремя вспомнила, с кем я разговариваю. - Вообще-то, я работаю доставщиком заказов на дом.
- Дааа? И кто же тебе, - он окинул меня презрительным взглядом. Под этим взглядом я моментально покраснела, но через мгновение я гордо выпрямилась и продолжила слушать шефа со скучающим выражением на лице. Подумаешь, я не успела форму сегодня погладить, да еще и когда сюда спешила, упала, - позволил здесь работать? Грязная, с лексиконом, как у последнего пьяницы, слышал я, как ты на улице во весь голос материлась, не уважающая старших ни по возрасту, ни по положению, эгоистичная, и... дура, только полная идиотка может позволить приходить на работу, с которой ее к тому же уже уволили, в выходной день!"
Весьма любопытно, к слову, как с подобным характером и любви к увольнениям без соблюдения соответствующих формальностей этот якобы опытный начальник будет работать с сотрудниками. И как он будет оформлять документы - тоже очень интересно:
"- Но... как так? Ведь нельзя просто так взять и уволить. Сначала выговор, потом...
- Да знаю я это! Но зачем мне тратить свои нервы на какую-то оборванку, если можно лишь поставить роспись, где надо, и жить спокойно. Все, иди отсюда, здесь служебные помещения и посторонним находиться запрещено, - мужчина раздраженно передернул плечами и отвернулся к окну."
Более того, "вершитель человеческих судеб" Михалков Сергей Вениаминович - ружье, которое не стреляет. Наряду с Настей, знакомой главной героини, которую Вика иногда подменяет на работе, он не несет ни идейной, ни сюжетообразующей нагрузки. Как уже говорилось выше, все влияние начальника на сюжет - в том, что именно из-за увольнения Вика зашла к Кристине и попала на спиритический сеанс. Фактически, г-н Михалков - излишний бантик на перегруженном отделкой платье. Рассказ, как малая форма, жанр достаточно функциональный, а оттого и очень сложный. Емкость и лаконичность, не переходящие в языковую скупость, при богатом языке и интересном воплощении идеи в архитектонике - вот то, что особенно ценно. Пока же, несмотря на множество плюсов, которые в рассказе, несомненно, присутствуют, героям не достает объема и красок, а повествованию - искренности и последовательности.
[стиль и лексика]
Стиль в целом достаточно ровный, стилистических ошибок мало. Нет ярко выраженного перекоса ни в сторону описаний, ни в сторону динамики, благодаря чему рассказ легко читается. Грамотность на достаточно высоком уровне, немногочисленные пунктуационные ошибки практически не мешают чтению. Выбор языковых средств в основном логичен, хотя встречается неоправданное использование как слишком высокой ("воспрошал", "аки", "чрез"), так и слишком низкой, разговорной ("вот из ит", "чё", "типа", "чел") лексики.
В частности, речь одной из героинь, Кристины, низкой лексикой изобилует:
"...Я вот тут такую штуку классную замутила, хотела с тобой ее провести ... Ну позязя, ну пожааалуста, ну че тебе, сложно что ли? ... Ааа, ура!!! Я тебя люблю! В нормальном смысле, естественно. Пошли в зал, у мя уже там все готово..."
При этом внимание главной героини на этом не акцентируется, а особой роли в раскрытии образа Кристины подобная речевая характеристика не играет.
В этом свете хотелось бы отметить, что общение в Mail.Ru Agent'е (MRA), ICQ или на форуме и написание художественного произведения во многом различаются, и выбор языковых средств, соответственно, тоже различен; то, что нормально для сетевого общения, вовсе не обязательно подходит для использования в тексте.
Еще менее приятное впечатление оставляет использование нецензурной лексики (замененной на звездочки, но, тем не менее, вполне понятной и читаемой):
"...- Чего уставилась, пшла от сюда на ***, ***, че, в солярий шла и с музеем перепутала? Вали, давай, обратно в пансионат для тупых огламуренных брюнеток. Очередная ***, считающая, что блондинки - это супер (здесь он сбился на писк)! Пшла, пшла..."
С точки зрения фабулы и архитектоники этот нецензурный пассаж ничем не оправдан и вставлен сюда не иначе как для демонстрации того, что автор в достаточной мере знаком с великим и могучим.
Достаточно остро стоит в тексте проблема чужой речи: оба письменных отрывка, статья об Ангеле Смерти и записка, появившаяся у героини в сумочке, выглядят неестественно и неоднородны по стилистике.
В речи же героини встречаются рассогласованные и малопонятные предложения, больше напоминающие беспорядочный поток слов. Иногда такой сумбур является следствием не совсем верной расстановки знаков препинания:
"...Телевизор смотреть я не хочу, да и нет там ничего интересного, в интернет тоже не охота, даже с кошечкой не хочу играть. Прибраться, да я сегодня уже прибиралась, подготовиться к парам, так лето же, пойти погулять, все друзья уже спят, наверное, а те, кто не спит, с теми я точно не пойду гулять ночью, делать мне больше нечего, хотя, точно, нечего, но не до такой степени..."
В некоторых же случаях автор объединяет в одно предложения, не имеющие ничего общего по смыслу, без использования дополнительных средств связи:
"...То, что он мне снится, да и вообще он ангел, меня же за сумасшедшую примут, хотя это Кристина, она, после того как прочитала, то, что появилось у нее в дневнике, немного странной стала, все время какой-то лабиринт упоминает, надо же было так впечатлиться написанным!.."
Однако, подобные примеры крайне немногочисленны. В общем же стиль оставляет достаточно приятное впечатление.
"...Порой холод умудряется пробраться даже в такие прекрасные летние ночи. Ночи, которые так и тянет назвать колдовскими, когда хочется ходить по парку или по побережью моря, или посидеть на подоконнике и любоваться на звезды, слушать спокойную, красивую музыку, чувствовать ветер на своей коже, чувствовать, как он гуляет в волосах, рискуя заблудиться...
...Я стояла около подъезда и "впитывала" в себя эту ночь. Я не думала ни о чем, а только смотрела на ночное небо, и надеялась, что никто не нарушит эту идиллию. Но мечты они на то и мечты, чтобы разбиваться о корабль реальности..."
Этот эпизод по-своему волшебен; он настраивает читателя на свой, особенный лад, делает образ главной героини объемнее и красочнее. Во многом благодаря таким эпизодам создается общее настроение рассказа, и именно они переносят читателя в невидимый, но существующий мир авторского зазеркалья, позволяя прогуляться по улицам иного мира, смахнуть с перил капли иного дождя и вдохнуть полной грудью иной туман - призрачный, но светлый.
И там, в том мире, читатель проходит вместе с героями по их Дорогам Отрицаний, проживает их жизни, и вместе с ними смеется и плачет, волнуется и радуется, выбирает и... отрицает?
...и думается, верится: эти Дороги Отрицаний тоже ведут к небесам...