Часто гнуло меня разочарование,
Иногда загоралась надежда.
Часто думал, что я дарование,
Иногда понимал - невежда.

Обстоятельства жизни менялись.
Время шло - поменялся и я.
Но основы, конечно, остались.
Бог, родители, друг и семья.

Закрепиться хотел - не пустили,
Дом сломали, деревья сожгли.
Только маски мои не грустили,
И другою тропою пошли.

Но потом оказались не к спеху,
Я их сбросил и в землю зарыл.
И упал на колени со смеху
От приятности истинных рыл.

Долго смех мой сверлил им сознание,
Заставляя скандалить и пить.
И в пьяну мне грозили страданьем,
Обещали навек засудить.

Только срать я хотел на угрозы,
Мне лицензия Богом дана.
Нипочем мне ни гром и ни грозы,
И людская возня не страшна.

Что мне люди, погрязшие в блуде,
Отдающие душу вину ?
Поклоняющиеся Иуде
И поющие про Сатану ?

Им судить ли ? Пусть пьют и гуляют,
Копят деньги и лезут во власть,
Пусть царями себя объявляют,
Пусть едою насытятся всласть.

Мне то что ? Мой удел - наблюдение,
К ним не лезу, ведь я не судья.
И чужие не жгу насаждения,
Потому, что садил их не я.

Плохо то, что мой друг и товарищ
По удаче, борьбе и беде,
Перегревшись от жара пожарищ
Стал задумываться об еде.

Я звонил ему, с мыслью собравшись,
Теребя от волнения крест.
Я хотел...Но потом, пообщавшись,
Я узнал, что товарищ мой ест.

Что теперь? Я задамся вопросом,
И отвечу себе заодно :
Что у них я не пользуюсь спросом,
Как не ратуй за них, все одно...

Боль на сердце сжимает и давит,
Загоняет в четыре стены.
Заставляет писать и лукавить,
И ловить разноцветные сны.

Ну, а люди ? С людей не убудет,
Если я вдруг напьюсь и усну...
Сколько в жизни таких еще будет ?
Приготавливающихся ко сну...

Слышу вслед : он бессилен и робок,
Тунеядец и, кажется, вор.
И в компании водки и стопок
Он навязывается на спор.

Что за глупые, злые суждения ?
Что за злая людская молва ?
Те, кто знает меня с рождения,
Подтвердите мои слова! 

Те, кто пил со мной водку и пиво -   
Разве я провоцировал спор?
Ну, а если украл, то живо
Покажите мне приговор.

И во во время беды засилья,
Когда сильный лишался сил,
Неужели и я в бессилье
Отступался и слезы лил ?!

Так что, судьи, заткните глотки
И идите с позором прочь!
И возьмите с собой ваши сотки,
Что на взятку похожи точь - в - точь.

Опустеют судейские норы.
Ненадолго, минут на пять.
И другие людишки скоро
Будут мантии примерять.

"Ты виновен, винись и кайся!"
Мне теперь насильник твердит.
То насильника не зарекайся,
Он судья и в суде сидит.

Вот и снова душа моя в клетке,
Без гитары, песен и сна.
И с тоскою глядит на ветки,
На которых цветет весна.

Там, на улице дети пускают
Корабли по весенней воде.
А родители их загоняют
И журят, приучая к еде.

Что теперь? Я задамся вопросом.
И отвечу себе заодно:
Что у них я не пользуюсь спросом,
Как не ратуй за них, все одно.

Где сожженные ими березы?
Где разрушенный судьями дом?
Ничего, только горькие слезы
Я хватаю осохшим ртом.

Но не выйду на милость я к людям,
Не пойду добровольцем вниз.
И не сдамся проклятым будням,
Что бы выиграть судейский приз.

Мои звезды сиять будут вечно,
А людские лучинки сгорят.
И поэтому надо беспечно
Принимать, что тебе говорят.

Я со временем стану спокойней,
Одолеет борьба - суета,
И на сердце будет просторней,
Да и боль уже будет не та.

Я закроюсь в заброшенном доме,
На отшибе дикой тайги.
Чтоб помчавшись за мной в погоню,
Заплутали в лесу враги.

Чтоб увидеть с рассветом небо,
Не сожженное жаром возни.
И места, где я раньше не был
Из за судей, черт их возьми.

И не стану вскрывать себе  вены,
Чтоб чего то там доказать.
Не дождешься, брат, перемены,
Должен правду тебе сказать.

Может только есть будешь реже, 
Да и нужен ли этот спор?
Ведь и судьи останутся те же,
И все тот же вор - прокурор.

Что ж теперь? Я задамся вопросом.
Хоть ответил себе давно:
Что меня, как овес или просо
Прожуют и высрут в говно.