Аннотация: Чтобы убить чувства их необходимо как-то назвать. А если чувства Вам дороже, то лучше молчите о них.
То, что мы называем любовью, бывает таким тоскливым!
Немота.
Знаете ли, мне показалось, что я влюблена. Я уже давно влюбляюсь в мужчин, а иногда и в женщин. Нет, нет. Не то, что некоторые подумали. Для меня влюбленность, это всего лишь возможность увидеть человека. Остальные далеко, они теряются в сумрачных клубах моего эгоизма. Впрочем, это не эгоизм. Я всего лишь испытываю сильную любовь к самой себе. Выбранный мной объект обожания интересен, он всегда, так сказать, присутствует рядом и не сможет пропасть, даже при огромном обоюдном желании. Итак "Я и Я". Эту идиллию иногда нарушают посторонние. Алеша был таким посторонним. У него тоже был роман с самим собой. И эти "двое" вклинились между "мной" и "мной". Итак, мы встретились и поселились в однокомнатной квартире. Мы, это: Алеша и Я, его эгоизм и мой эгоизм; его надежды и мои воспоминания; его диабет и моя язва желудка; его спесивость и моя раздражительность; его вальяжность и моя лень; его обаяние и моя нежность. Одним словом, квартирку заполонили.
О нашем романе я расскажу когда-нибудь, если вспомню, если кого-нибудь заинтересуют наши вылазки за город, наши вечера при свечах, наши утренние разговоры и наблюдение за чужой работой, наши прогулки по ночному городу перед сном. Иногда было здорово: убирать осенние листья на даче, кататься в "Охта" парке на санях, устраивать домашние "войнушки" с обливанием холодной водой, болтать обо всем на свете, молчать рядом. Но мы расстались. Так бывает. Я отправилась на море, а он купил новую квартиру за 50 тысяч долларов. У каждого свои игрушки. К примеру, я встречала людей, которые играли исключительно с людьми. Деньги или новые квартиры - не такие уж страшные увлечения.
Я расскажу о нашей последней встрече, когда Алеша признался в измене. Расскажу о смерти моего Эгоизма. Мой бедный, маленький Эгоизм, как мне тебя не хватает! Друг мой. Ты вытаскивал меня из таких передряг! А теперь ты сморщился, потускнел. Вернешься ли ты ко мне во всем своем прежнем великолепии, вместе со своими милыми спутницами: легкостью и равнодушием? Как просто было встречаться и расставаться с людьми, словно с попутчиками в поезде. А теперь я читаю чужие рассказики о самоубийствах и несчастной любви, и не нахожу в них ничего смешного. В простых словах, в корявых фразах, в избитых сравнениях и в грамматических ошибках - звучат суровые человеческие эмоции. И мне хотелось бы написать нечто подобное. Я желаю примкнуть к группе обиженных и оскорбленных. Почувствовать единение с этой человеческой массой.
Мы договорились пойти вместе не празднование (Hallowe'en) - кануна дня всех святых. В темных залах костюмированные паяцы бросались на приходящих. Обкуренные девицы "плясали с ветром". Мой спутник терялся из виду. Некоторые юноши обращались ко мне, но большинство лишь смотрело вслед. Алеша ускользал, даже когда мы разговаривали и стояли рядом. Мне хотелось схватить его, чтобы убедится в реальности его присутствия. Я в шутку стянула шарф с его шеи. Мы обсуждали достоинства проходящих девушек. А потом разбушевавшийся студент кинул пустую бутылку об пол. Мы находились в огромной темной двух ярусной зале. Вниз проход был закрыт. Крышу заменял стеклянный купол. Я любовалась темнотой, из которой намеком проступали контуры помещения. Я слушала музыку и дикие вопли. Звук разбивающегося стекла отвлек меня от Алеши. Я вслушивалась и вглядывалась в пляшущие тени от свечей. А потом я оказалась в ярко освещенном коридоре, в окружении мраморных и гипсовых скульптур. Алеша просил отдать шарф, а я покусывала его пальцы. Потом мы снова поссорились. Он говорил что-то грубое. Я ушла. Прислонилась лбом к холодному стеклу и долго-долго молчала.
Он ждал меня у выхода. Я повернулась, но он обхватил меня руками, притянул к себе, говорил нежным голосом. Видно ему действительно было жаль потерять дорогой шарф. А я вдруг заплакала: "Я не могу без тебя!" "А со мной можешь?" "И с тобой не могу..." "Алеша, я люблю тебя, люблю тебя!" "Что же мы будем с этим делать, делать?" Он не верил ни одному моему слову. Да не слова и были, а так, рыдания сплошные, настоящая истерика. Ему не было меня жалко. Ему хотелось заполучить шарф, отвести меня домой, и забыть обо всем. Он прав. "Что же нам с этим делать, делать?" Нельзя так унижаться, нельзя говорить то, что думаешь, а уж тем более, говорить о том, что чувствуешь. Твои чувства слишком необузданны, они пугают. И при этом они слишком просты, а от того не вызывают уважения и сочувствия. Чудовищная немота! Неужели я не в состоянии найти способ объяснить ему, выразить всю гамму чувств? Да что там гамму! Ноту! Звук... А были ли чувства?
А после я помню, как бежала через дорогу мимо машин, как пила красное вино из горла в подворотне, прислонившись к стене. Помню, как бродила бессмысленно по центру города. На мосту мне понравилось отражение веселых фонариков в шелковой воде, но меня схватила за руку девушка. Она настаивала на том, что все мужики сволочи и мерзавцы, и, что не стоит из-за этого переживать. Хотелось ее разуверить, но тут только я заметила, что продолжаю плакать и поскуливать. Видно девушка решила спасти меня от самоубийства. От этой мысли стало смешно. Кто угодно, только не я. Из-за кого угодно, но только не из-за него.
Потом я любовалась Спасом на Крови, прислонившись к дереву у Михайловского садика. Мне не было холодно, не было больно и не было грустно. Меня словно стерли на какое-то время, оставив лишь перемещающийся в пространстве объемный объект. Машины тормозили, мужчины предлагали подвезти или проводить. Помню еще клуб "Монро". Потом ничего не было. Я проснулась одна у себя дома.
Вот и все. Вероятно, этот вечер можно было бы закончить как-то иначе. Умереть, например. Получилась бы эффектная концовка несчастливого романа. Алеша мог бы на старости лет похвастать, что в дни его молодости он мог сводить девушек с ума. Но право же, он того не стоит.
Так что на следующий день я записалась на курсы латиноамериканских танцев. Было весело. Мой милый эгоизм снова позволяет кружить мужчинам головы. Но та ночь навсегда останется со мной. Ночь, когда я впервые в жизни произнесла вслух эти примитивные слова: "Я тебя люблю". И не исключено, что они никогда больше не будут столь искренними в моих устах. Или мне только показалось, что я влюблена? Тогда найти бы слово, название!
МОРАЛЬ. Чтобы убить чувства их необходимо как-то назвать. А если чувства Вам дороже, то лучше молчите о них.
P.S. И я помолчу о том, что осталось за словами. Я смотрю тебе вслед, мужчина, которому я не нужна. Я не знаю, что сказать. Мне осталось лишь попрощаться. Но я еще немого помолчу о нас.