ГЛАВА 1
        Я всегда была похожа на одну из сводных сестер Золушки. Лицо у меня 
круглое, а выражение на нем преглупое.
        - Зато не злое, - как-то заметила мама. - Люди смотрят: обидишь ты их 
или поможешь.
        Уж я-то точно помогу. Все попрошайки в центре - мои. "Бедные, несчастные 
студенты, потерявшие обратный билет", "сами не местные, прибыли после 
землетрясения" - и все считают, по-видимому, своим святым долгом остановить 
меня, пускай на бегу, и задушевным голосом взмолиться "о поможении". Что 
характерно: ничего ни разу им не подавала - боюсь даже начинать! - но ощущение 
такое, будто просадила на них кучу денег...
        - Что с мужиками после тридцати пяти происходит, не знаешь? - шепотом, 
запыхавшись, спрашивает Светик, отработанным движением бросая замшевую сумку на 
стол и втискиваясь между партой и низеньким неудобным первоклашечьим стульчиком. 

         - Тьфу, ч-черт... Придется... это... похудеть, что ли... совершенно 
невозможно сосредоточиться в такой позе...
        - Светлана, хэв ю олреди бин он зе эксебищн? - непринужденно спрашивает 
Ляля, словно Светик пришла минут двадцать тому назад.
        - Я... это...блин...Айд лайк ту искплэйн, Елена Николаевна,- пытается 
под общий хохот вставить моя соседка. Негр слева от нас согнулся пополам; 
видимо, ему как раз сегодня с утра кто-то доходчиво объяснил переносное значение 
слова "блин". Он живет в общаге УДН на Юго-Западной, зовут его, кажется, Поль.
        Почему он ходит с нами учить английский - один Бог ведает. Наверное, 
общаться хочет, как слон. В УДН сейчас сенегальцев мало, там арабы из 
дружественного Йемена стадами пасутся. Арабы негров почему-то не очень... 
интересно, что они им сделали?
        - Елена Николаевна, вен ай воз он зыс эксебишн ласт еар, - старается 
Светик, - ай...
        - Нот воз, - поправляет ее преподавалка, прохаживаясь между рядами - вот 
явно ей не дают покоя лавры учительницы начальных классов!
         - Пли-из, листен виз грэйт атеншн нау! Уэн ю то-ок...
        - Ну, все, можно потрепаться, - с облегчением выдыхает Светка, 
поворачиваясь ко мне. - Представляешь, у меня это уже пятый за три месяца!
        - Что - пятый? - недоумеваю я.
        - Ну, мужик... Вот смотри: Толику тридцать восемь, Владику - тридцать 
семь, Лешкам обоим по тридцать шесть и Гарику... ну, Гарик не в счет, ему сорок, 
но он очень богатый... и все равно, между прочим!
        - И что, - "виз грэйт атеншн" спрашиваю я, - это твой личный рекорд, что 
ли?
        - Нет, ты не дослушала... Ес-ес, Елена Николаевна! - рассеянно кивает 
она. - Понимаешь, вот до тридцати пяти они все... ну, это... нормальные. В кино 
там сходить, про интернет потрепаться - ну, сама, наверное, знаешь.
Ага, знаю я, конечно! Да у меня после Сашки и не было никого... только вот зачем 
Светику об этом знать? Киваю и одновременно пытаюсь писать с доски Preasent 
perfect... никогда я не пойму, зачем англичанам столько времен глаголов!
        -... Он сначала говорит: "Пошли в "Голодную утку" сходим?" Я говорю: 
"Пошли..." - шепчет Светик. Дыхание ее свивается у меня в ухе нежными горячими 
струйками, и мурашки бегут прямо от уха до кончиков пальцев правой ноги. Вот бы 
она еще так пошептала - неважно, о чем. Так приятно чувствовать эти невесомые 
прикосновения губ, и мурашки, мурашки...
        -...Короче, а потом сразу в постель, - заканчивает она. - И такое там 
вытворял, я тебе передать даже не могу! И так повернись, и тут погладь, и там 
поцелуй... ну, знаешь, наверное?
        Ну да, знаю я. Сашка меня в свое время ничему серьезному не научил - так 
только... показал, где у мужиков чего и как оно с бабами коннектится. А Светка, 
смотри-ка, ведь не так чтоб очень красивая - а вон сколько всего уже знает и 
умеет!
        - ...Но что интересно: женатые же все! - с легким ужасом в самом тихом 
шепоте, на который, кажется, способна, сообщает она. - И жены... я же видела: у 
Лешки одного - вообще красотка! Блондинка пепельная, кроме мини, ничего не носит 
- ноги же от ушей! Все от "Диора", ребенку пять лет... Вот почему он ее не... 
это... ты можешь мне сказать?
        - Может, разлюбил? - неуверенно предполагаю я.
        - Да брось ты, полюбил - разлюбил, - смеется Светик - и убедительно 
добавляет:
        - У них этого вообще нету, понимаешь? Не-ту! У них все на сексе, аб-со- 
лют-но все-на-сек-се! Кроме секса, спорта и работы, просто ничего не существует.
        - Да? - ошалело говорю я, и понимаю, что еще немного - и я вместе с 
мурашками уползу вниз, под парту. Придется сделать усилие воли.
        - Свет... а ты, это... зачем английский учишь?
        Она удивленно смотрит на меня и чуть-чуть отодвигается. Правое ухо 
немедленно начинает мерзнуть. Зато можно вздохнуть посвободнее.
        - Ну, ты даешь, - полуснисходительно-полувосхищенно говорит она, - ты 
что... вообще про секс ничего... да?
        - Нет, я... Свет, ты только пойми меня правильно, я за секс, я очень 
даже за... только на нас Ляля уже минут десять таращится!
        После курсов мы идем в "МакДо" - надо что-то съесть, иначе до нашего 
родного Бирюлево мы с голоду помрем.
        - А ты тоже учишься? - спрашивает Светик, пока мы стоим в очереди.
        - Свободная касса! - что есть силы орет парень с кудряшками, против 
правил выскакивающих из-под каскетки во все стороны.
        - Двойной чизбургер, и... Я в Плешку провалилась в том году, - говорю я, 
- клубничный коктейль и чай. До этого колледж закончила.
        - И кем теперь?
        - Секретарь-референт... А можно еще пирожок с яблоком?
        - Сладкое вредно! - смеется Светик всеми белыми зубами. - Не давайте ей 
пирожок, молодой человек! Секретутка, значит?
        - В Макдо вообще ходить вредно, - парирую я, - а секретуткой наша Ляля 
работала, пока к нам на курсы не устроилась. Мой шеф на меня и на стулья 
одинаково реагирует.
        - Картошку, филе-о-фиш и кофе. Он у вас голубой или импотент? - 
непринужденно интересуется она.
        Вряд ли я смогу квалифицированно объяснить Светику, что редко, но все 
еще встречаются в Москве такие мужики, как наш Бородко. Она мне просто не 
поверит.
        - Не знаю, не думала. Я бы вообще не очень хотела с ним романы крутить. 
Мне кажется, это все до поры до времени - а потом жена пронюхает, и привет 
родителям...
        - С одной стороны, ты права, - Светик усаживается на белый стульчик с 
кружевной спинкой и перекрещивает ноги под сиденьем. - Кстати, а кто у нас 
родители... фу, какая я голодная!
        - Мамочка - домохозяйка... - я жую.
        - А папочка...- Светик тоже жует, но значительно быстрее, чем я, - 
...типа сплыл - и шлет приветы с алиментами?
        А она догадливая! Только вечно опаздывает...
        - Не-а,- говорю я как можно спокойнее,- не то.
        - Да? - недоверчиво щурится Светик, принимаясь за кофе. - Не то? А что?
        - Папочка мой...- Черт, эти коктейли всегда такие холодные - того гляди 
схватишь ангину! - Ум-мм... мой папочка - Владимир Шувалов.
        - Э-эээ...- Светик вытаращивает глаза и медленно начинает сползать со 
стула. - Ты че, ты... серьезно, что ли? Тот самый?!!
        - Вообще-то да, - говорю я, - только не шуми, пожалуйста. А то мы с 
тобой домой сегодня не попадем.
        Светик глотает горячий кофе, совершенно очевидно обжигаясь; открывает 
рот и начинает втягивать воздух.
        - Ну, вот, я же говорила!
        Протягиваю ей остатки своего коктейля.
        - Ха...ах...ах...ха...спаси...бо... Что...ах... ха...говорила?
        - Что в Макдо ходить вредно.
        - Ха...ах...поче...ах...почему?
        - Сама же видишь: с этими кофе-коктейлями или обожжешься, или 
обледенеешь. А еда у них вся холестериновая, жирная слишком, и вообще... Мой 
дядя их проверял в позапрошлом году, так у них нарушений правил торговли было - 
как у лисы блох!..
        - А чего ж мы сюда пошли? - опешила Светик.
        - А куда? В восемь вечера на Тверской... не в "Арагви" же.
        - Да, вообще-то... А ты мне такой простенькой девочкой сначала 
показалась, - задумчиво произносит она. - Тебе сколько лет?
        - Двадцать два. А тебе?
        - Двадцать. А у тебя... это... был кто-нибудь?
        - Был, - неохотно говорю я, - а что?
        - Да нет, так. Разбежались?
        - Ну, в общем...
        "Чудно, - думаю я, глядя, как за огромным стеклом контуры прохожих и 
фонарей на бульваре постепенно пропадают в спускающихся сумерках, - мы с ней 
всего-то три раза вместе домой возвращались - и на тебе, такие откровения!"
        - А я так только тебе сегодня... это... - вдруг говорит Светик. - По 
глупости. Хотела узнать, как ты прореагируешь.
        - Ну и как?
        - Это тебя надо спросить: ну и как? - оживляется она. - Я чего-то не 
поняла...
        - А, ну... - Я мнусь, потому что мы с Юлькой никогда не говорим об ЭТОМ. 
Вечно читаем друг другу стихи и восторгаемся закатом в Битце - а когда ноет 
внизу - будто продуло, только... сладко! - об этом же Юльке не скажешь... 
Закатит глаза и взвоет: "Шувалова! Это же неприлично!"
Светке, может, и можно было бы сказать, только... Что - только? Страшно...
        - Знаешь, Свет, - наконец говорю я, - раньше у меня об этом ни с кем...
        И останавливаюсь. Поймет или нет?
        Светик наклоняется через маленький белый столик, двумя тонкими белыми 
пальцами берет квадратную коричневую пуговицу на моем жакете и начинает слегка 
покручивать.
        - Анька, это же замечательно, - шепчет она, - я все тебе расскажу... и 
покажу... Хочешь?
        Не в силах справиться с наплывающим откуда-то снизу восторгом, я киваю. 
Я хочу!