Владимиров Николай. Эльфийский талисман, повесть о двух городах

         Глава первая.
         Висячей реки хозяйка...

         - А ты назойлив, старый плут! - заметила Аройу та Вирми.
         Отступив на шаг, Малькааорн поклонился, прижав правую руку к сердцу. Украшавшее красно-жёлтый берет перо птицы Гоах подмело плиты пола.
         - Я всего лишь хотел засвидетельствовать своё почтение, моя госпожа! - ответил эльфийский чародей. - А так же выразить восхищение вашей чарующей красотой, над которой не властно время.
         Аройу Рамахи та Вирми, высоконаречённая р_а_н_у та Вильса и та Крохтари, прекрасная хозяйка Висячей Реки улыбнулась - словно деревенская девочка, которой наговорил комплиментов проезжий ш_а_й_о. Пышнотелая, с высокой грудью, соблазнительно дышавшей в вырезе платья, она и в самом деле была очаровательна. В рассыпавшиеся по плечам тёмно-каштановые вьющиеся волосы вплетена цепочка бриллиантовых звёзд, тонкие брови напоминали ласточкино крыло, в прищуренных зелёных глазах играли весёлые бесенята, на полных губах змеилась улыбка. Никто не поверил бы, что этой красавице недавно исполнилось сто восемьдесят девять лет. Если бы не вечный, неистребимый запах человеческого пота, улавливаемый чутким обонянием "ЗвёздноРождённого", Малькааорн непременно залюбовался бы ею.
         - О, я вижу, ты не только назойлив, но и галантен, - заметила Аройу та Вирми.
         Малькааорн снова поклонился. Его прежнюю чёрную тунику и алый плащ с капюшоном сменили бархатный камзол, широкие штаны и сапоги с отворотами. На лице появились светлые усы и бородка, эльфийские уши прикрыл жёлтый парик с завитками, на поясе покачивался меч в ножнах со стальными накладками... Прежнего эльфийского чародея выдавал разве что горб, который невозможно было скрыть ни вероятностной магией, ни портновскими ухищрениями.
         - Так же я хотел бы преподнести маленький подарок, - продолжал Малькааорн.
         На внешней галерее Дворца прекрасную хозяйку Висячей Реки сопровождали две миловидные девушки в бело-синих форменных платьицах - в основания кос были вплетены пышные банты, чьи длинные ленты спускались чуть ли не до пояса. В стороне вышагивал нагловатый двадцатилетний красавец - "вельможа случая", очередной, шестьдесят второй или шестьдесят третий по счёту фаворит Её Светлости. Малькааорна сопровождал лишь мальчик-раб, сменивший короткую эльфийскую тунику с сандаликами на тесный кафтанчик и бриджи. Повинуясь жесту хозяина, мальчик открыл деревянную коробку. На выложенном тканью дне, сверкая полупрозрачными бочками, лежали эльфийские Янтарные Яблоки.
         - Ой, какое чудо! - всплеснула руками Аройу та Вирми.
         - Мне остаётся лишь коленопреклонённо молить о прощении за недостойную скромность моего дара, - ответил довольный Малькааорн.
         - Какое восхитительное чудо, - продолжала крохтарийская р_а_н_у. - Жаль, что их невозможно сохранить. Года три-четыре, а потом...
         Малькааорн пошевелил ладонью - с кончиков пальцев сорвались разноцветные нити. В окутывавшем Город над Рекой защитном поле они сразу же распались, рассыпавшись ворохом бесполезных искр. Но сама попытка создать вероятностное плетение сказала прекрасной хозяйке Висячей Реки всё.
         - Оставьте нас! - приказала Аройу та Вирми.
         Девушки присели, выпростав руки из-под передников, разодетый красавец подмёл пол чёрно-серым пером. Дожидаясь, пока свита удалится, эльфийский чародей подошёл к перилам балкона. Полумилей ниже к Енотовому морю нёс зеленоватые воды великий Вех - берущая начало в Серых горах огромная река, давшая имя всему субконтиненту. Даже здесь, в среднем течении он напоминал морской пролив, достигая ширины добрых тридцати полумиль. Из-под перил вырывались белопенные струи льющегося из Вильсавы водопада, вращавшего колёса дворцовых генераторов. Распластав крылья, парили пернатые дракончики. Дневное Солнце ненадолго закрыл летающий остров.
         - Теперь мы можем поговорить спокойно, старый плут! - подошла к перилам Аройу та Вирми. - Их, в самом деле, можно сохранить?
         - До двухсот лет, госпожа моя, - эльфийский чародей оставил прежний, витиеватый тон. - Возможно, и дольше, просто на больший срок никто не пробовал. Соответствующее вероятностное плетение, должное количество Силы и...
         Малькааорн показал на нависшую над дворцом высокую тонкую башню. Казалось чудом, что подобная громада не рушится вниз вместе с выступом основной платформы. Шатровую крышу украшали две блестевшие на солнце антенны.
         - Старый плут! Мой милый старый плут! - каблучки красавицы-р_а_н_у выбили на камнях галереи звонкое стакатто. - Ты преподнёс мне нечто, стоящее р_а_н_р_а_м_и. Только не говори, что это дар. Даже прекрасной даме подарить владение может лишь тот, кто рассчитывает получить владение взамен. Но верность э_т_е_л_ь_н_э своим Государям вошла в поговорку, а ты... Чего хочешь ты? Вассалитета? Войска? Или?
         Аройу та Вирми показала на вырез платья, в котором дышала высокая грудь. Малькааорн скорчил кислую мину.
         - Э_т_е_л_ь_н_э! - рассмеялась красавица-р_а_н_у. - Вы признаёте только своих эльфиек. При одной мысли об объятиях смертной вас бросает в жар. Тогда как эльфийки?.. Не слишком ли часто они становятся возлюбленными и даже жёнами людей. В Шальри и поныне правит потомок эльфийки, пусть и незнатного рода... или младшего клана... Как это у вас называется?..
         - Малого Клана, - поправил Малькааорн на с_и_н_а_р_о. - Я стар, госпожа моя! Жена умерла, сыновей без вины погубил Высокий Король Кирелис, носящая чужое имя дочь замужем в Лазурном Острове... И моя ответная просьба столь ничтожна, что право, я испытываю некоторую неловкость. Выполнить её несложно, а значит она для меня так много...
         - Заинтриговал, - улыбнулась Аройу та Вирми. - Мой милый старый плут!.. Сегодня ты не просто очаровал меня, осыпав комплиментами и сделав дорогой подарок. Ты и в самом деле меня заинтриговал.
         Малькааорн задумался. Он знал, с каким удовольствием прекрасная хозяйка Висячей Реки играет роль недалёкой ветреной кокетки. Как и прочие вехтарийские княжества, её р_а_н_р_а_м_и находилось в вассальной зависимости у Короля Кирелиса. Небрежно, как бы между делом сказанные слова о вассалитете означали - крохтарийская р_а_н_у знала, что осталась одна, поскольку Королевство Приморских Эльфов исчезло с политической карты.
         - Госпожа моя! - осторожно, взвешивая каждое слово, начал эльфийский чародей. - Высокий Месяц назад по Старому Закатному Тракту владения Его Величества Кирелиса покинули четыре человека на повозке, движущейся без лошадей. Это - чужеземцы в странных одеждах, говорящие на странном языке. Они не знают ни нашей земли, ни наших обычаев, не понимают ни вехтарийского, ни мертонского и не говорят на синаро. Их повозка так же непохожа на то, что видел любой из нас. Мне известно, что земли Королевства Приморских Эльфов они покинули благополучно. Так же известно, что со Старого Закатного Тракта они никуда не могли свернуть...
         "Во всяком случае, так утверждает Райнэ, - добавил Малькааорн про себя. - Уж он-то в этих вещах разбирается. Конечно, нельзя исключить, что их повозка летает, но в этом случае... В этом случае они попросту удрали бы от нас по воздуху...".
         - Ты хочешь сказать?.. - посерьёзнела красавица-р_а_н_у.
         - Да, госпожа моя... - согласился Малькааорн. - Они должны быть где-то здесь, в твоих владениях. Моего дракона-дальногляда сбили в Замашье, перед Енотовыми горами, и мне неизвестна их дальнейшая судьба.
         Эльфийский чародей щёлкнул пальцами. Маленький раб подал господину папку в мягком кожаном переплёте. На листе желтоватой тростниковой бумаги была изображена похожая на клин четырёхколёсная повозка с непривычно широкими, покатыми остеклёнными окнами. Металлические стенки словно лизали зеленоватые языки пламени, над плоской крышей крепилась широкая рама. На следующей странице, для сравнения, рядом с повозкой был изображён пузатый толстощёкий горожанин в мешковатой подпоясанной рубахе, суконном плаще и шапочке-колпачке. Чуть ниже - запряжённая гнедой парой карета-бутон с раскрывающимся кожаным верхом.
         - Какая низенькая, - сморщила носик Аройу та Вирми. - И до чего маленькая и тесная. В ней, наверное, очень неудобно ездить...
         - Зато очень быстрая, - вступился за повозку Малькааорн. - За летнюю стражу чужеземцы ухитрились сделать сто тридцать полумиль. А от скачущих всадников умчались так, словно сами всадники стояли на месте. Видите, впереди укреплены фонари. В темноте повозка освещает перед собой дорогу...
         На следующей странице был изображён скуластый молодой человек с зачёсанными набок чёрными, как смоль, волосами и острым взглядом тёмных глаз. Покрытый зеленовато-жёлтыми разводами кафтанчик и брюки, заправленные в короткие чёрные сапоги, были выполнены во всех подробностях. Затесавшийся в число бандитов Райнэ художник, изгнанный из Аранийской Академии Изящных Искусств за любовь к зелёной огнянке, с удовольствием подражал авторам коронационных альбомов.
         - Этому парню так и просится в руки меч, - прокомментировал рисунок Малькааорн. - Он, единственный из всех, кто хотя бы попробовал драться. Характерно, что ни у кого из этих людей не было оружия...
         Со следующей страницы на хозяйку висячей реки взглянула девушка с короткими светлыми волосами. Узкие серо-синие, порванные на коленях брючки и белая рубашка навыпуск... В руке девушка держала длинный тонкий жезл, увенчанный плоской коробочкой.
         - Она, по всей вероятности, магичка или ведьма, - объяснил Малькааорн. - Эта шкатулка на кончике жезла буквально переполнена тончайшей вероятностной магией, создающей собственное защитное поле. Никогда не видел, чтобы столь тонкие и сложные, к тому же "живые" вероятностные плетения были заключены в столь малую форму...
         Красавица-р_а_н_у улыбнулась, увидев на очередной странице большеглазого светловолосого парня с едва наметившейся бородкой. На носу парень носил странное украшение в виде заключённых в оправы тонких, соединённых дужками стёкол.
         - Корректирующие зрение линзы, - пояснил Малькааорн. - Просто, но на мой взгляд, крайне неудобно. Их так легко разбить, забыть или потерять. Он, скорее всего, учёный-книжник...
         - Как они странно одеты! - удивилась красавица-р_а_н_у, глядя на изображённую на последнем рисунке полненькую девушку в свободной рубахе-безрукавке и короткой юбке, с собранными в "конский хвост" пышными тёмными волосами. - Явно взрослая девушка, а носит детскую юбочку. Они рабы или гномы? Откуда они?
         - Просто чужеземцы, - заступился за девушку Малькааорн. - Госпожа моя, мне нужны эти люди, живыми и невредимыми. Так же мне нужна их самобеглая повозка. И всё, что окажется в ней - вещи, книги... Даже объедки и фляги с вином или пивом. Их будет не трудно найти - они странно одеты, бросаются в глаза и ничего здесь не знают. А ещё... - эльфийский чародей замялся. - У них тоже есть Янтарные Яблоки, о настоящей цене которых они, скорее всего, не догадываются...
         - Крохтарийской р_а_н_у не подобает выступать в роли сыщицы, - показала зубки Аройу та Вирми. - Но ты заинтриговал меня, старый плут! Кстати: что такое произошло в ваших палестинах? "Мастера искр" работают в три смены, но эфир переполнен шумом, из которого ничего нельзя понять. Принц Кирмис объявляет Высокую Тревогу и провозглашает себя Верховным Правителем Королевства. Король Кирелис и Владычица Рокаэль прерывают визит в Грозовой Перевал. Высокие Кланы заявляют, что не признают ни Кирелиса, ни Кирмиса. Огромный пожар, охвативший ваши внутренние области. И, в довершении всего эти, словно свалившиеся с Большой Луны чужеземцы....
         - Они не имеют отношения к нашим делам, госпожа моя! - ответил Малькааорн. - Это всего лишь смута, гражданская война. Три века назад подобное имело место в Высоком Закате, ныне настал наш черёд. Или Его Величество Король Кирелис удержит власть - или Приморье и Вехтари узнают нового владыку, Высокого Короля Кирмиса...
         - Смута? Среди "ЗвёздноРождённых"? - подняла бровь Аройу та Вирми. - Свежо предание, да верится с трудом. А между тем в Гельсе и Шунко уже появились первые эльфийские беженцы. Странно, что пока что их нет у меня. Зато в моих землях, как раз на Старом Закатном Тракте, у эльфийских границ обнаружилась "белая" банда в четыреста клинков. Не волнуйся, старый плут - это были не э_т_е_л_ь_н_э, а всего лишь люди - негодяи-мерторцы. Но эти люди были вооружены эльфийским оружием, ездили на дорогих лошадях эльфийской породы и носили военное платье Клана Внутренней Гвардии.
         - Госпожа моя! - волнуясь, Малькааорн моментально забыл о вежливости. - Эту банду разгромили?
         - Вытеснили на полночный восход, в Орнели, - улыбнулась Аройу та Вирми. - Там её и в самом деле разгромил младший Осонахи, взяв богатую добычу лошадьми, оружием и эльфийскими тканями. Говорят, там было и золото. Тамошнего наследника, что в прошлом году так "удачно" повоевал с Каринтой, ждут большие проблемы - второму сыну осконского эгля будет нетрудно найти сторонников среди дворян отца и воинов, готовых сражаться под его знамёнами...
         Малькааорн едва не застонал. Между Оско и Кроханой давние дрязги - с тех пор, как Ирса Терихи та Кано, внук и вассал Её Светлости, взяв на меч обширные земли у Шухтари и Каринты, объявил себя независимым. Дожидаясь, чем всё закончится, Высокий Король Кирелис не спешил ни объявить его мятежником, ни даровать ему титул р_а_н_а. Малькааорн его понимал - сто лет ничего не значат для "ЗвёздноРождённого", почти половина жизни для красавицы-р_а_н_у, и вечность для простолюдина. Пикантности ситуации добавлял тот факт, что нынешний эгль та Оско и та Орнели, Осона Ирсахи та Кано приходился прекрасной хозяйке Висячей Реки правнуком.
         - Но знаешь, что самое интересное, старый плут! - продолжала Аройу та Вирми. - Король Кирелис, Принц Кирмис, и главы Высоких Кланов наперебой обвиняют друг друга в мятеже, измене и прочих смертных грехах. И, при этом, не сговариваясь, объявили вне закона трёх персон. Хочешь узнать, кого?
         Малькааорн насторожился.
         - Они объявили вне закона Высокого Принца Санриса, двенадцатого королевского сына, - продолжала после паузы Аройу та Вирми. - Он не то взят под стражу, не то уже казнён. Они объявили вне закона некоего Райнэ, сына Атальморна, из Клана Поющей Птицы, подданного Лазурного Острова на службе у Короля Кирелиса, полковника Королевских Войск. Высокий Король Киринвэ подозрительно быстро от него отрёкся. И они объявили вне закона мага вероятности Малькааорна, выпускника и адепта Пресветлой Школы Сир, заседателя Серебряного Совета Его Величества. Вот я и задумалась - с чего это старый плут Малькааорн, вместо того, чтобы попытаться оправдаться или бежать, столь отчаянно рискует, разыскивая каких-то непонятных чужеземцев?..


         * * *

         Четверть стражи спустя Малькааорн покинул внешнюю галерею. Следуя за разряженным мажордомом, он словно не замечал льющегося в окна солнечного света - обычно такое солнце заставляло "ЗвёздноРождённых" недовольно щуриться. Стриженные под горшок лакеи проворно открывали двери, стражники ударяли в пол древками гуф, многочисленные придворные низко кланялись.
         В погружённом в зеленоватый сумрак салоне вокруг низенького столика собралась группка "ЗвёздноРождённых". По рисунку на плащ-накидках эльфийский чародей определил подданных Короля Кирелиса из Клана Лазоревого Цветка. Сорвав с головы берет, Малькааорн поклонился. То же сделал и мажордом - ни один из "ЗвёздноРождённых" не удостоил грязных а_п_р_а_л_и даже взглядом. Эльфийского чародея это не удивило - из многочисленных обитателей дворца только красавица Аройу Рамахи та Вирми знала, кем на самом деле является Малькааорн. Для остальных он был знатным и богатым мертонским вельможей, вышедшим в отставку по возрасту, и путешествующим по вехтарийским землям ради собственного удовольствия. Проходя парадной лестницей, эльфийский чародей подмигнул молодому офицеру с похожими на пёрышки чёрными усиками. Офицер замер, словно не веря собственным глазам:
         - Севи! Севи та Инма таль та Эстана! - заорал он чуть не на весь дворец. - Клянусь святым Багирми, вот это встреча!..
         - Та Тоса? - "не узнал" офицера Малькааорн.
         - Собственной персоной! - отступая на шаг, раскланялся офицер. - Твой давний знакомец та Тоса, вот уже год, как таль та Мисари. Но для тебя, старина, я всегда буду просто Тимо. Помнишь разбойников на постоялом дворе близь Исмати? Пернатый дракон! Не подоспей ты тогда, на одного друга у тебя было бы меньше...
         В комнатёнке на первом этаже отдыхало несколько стражников. Выгнав их, та Тоса поставил на стол запечатанную сургучом бутылку и высокий железный бокал. Усевшись напротив, он выложил на глиняное блюдо несколько кусочков сыра.
         - Вам не предлагаю, респати, - извинился он перед эльфийским чародеем. - Для вашего племени ароматное, десятилетней выдержки арантийское, что для нас шункийская кислятина. Но огнянка у них, спору нет, хороша. В любом случае, здесь нам не помещают. В "капитанской" у стен давно выросли ушки, а здесь кроме ругани и уличного шума всё равно ничего не услышишь...
         Та Тоса покосился на забранное решёткой полуподвальное окно. Снаружи доносились голоса и грохот колёс проезжавших по набережной экипажей.
         - Сам ты всё слышал? - ничуть не обиделся на холодный приём Малькааорн.
         - Да, респати, - ответил та Тоса.
         Сунув руку под отворот бело-синего форменного разрезного кафтана, он развязал сплетённый из конского волоса кисет. Внутри льдисто блеснула половинка к_е_л_р_о - эльфийского слухового камня. Вторая половинка этого же камня в качестве украшения была вделана в пояс Малькааорна.
         Эльфийский чародей щёлкнул пальцами. Притулившийся у порога мальчик вскочил, доставая ещё одну брошюрку желтоватых листов.
         - Мне нужны эти люди, - продолжал Малькааорн. - Мне нужна эта повозка и всё, что окажется в ней. Обнаружив её, госпожа не известит меня сразу. Но искать будет - женщинам свойственно любопытство, и даже в диадеме р_а_н_р_а_м_и_л_у женщина останется женщиной...
         На расстеленный платок легла тускло блеснувшая золотая монета с незнакомым носатым профилем и насечкой на ребре.
         - Респати! - упав на колено, та Тоса на лету ловил руку эльфийского чародея. - Я ваш, клянусь Крылатой Заступницей и святым Багирми, клянусь святыми Ансари и Ансару, клянусь последним дыханием отца...
         - Не спеши клясться, особенно последним, - оборвал его Малькааорн. - Это всего лишь аванс, а не вся плата. Если понадобится, рискуй. Если понадобится, поднимай мятеж. Госпожа отпишет на себя твои земли - в моей власти возместить потери. Связь через хозяина гостиницы "Кот и крынка", правая набережная, двести третий дом на восход. Не волнуйся, хозяин тебя узнает. У него есть телеграфный аппарат и двести хлебных "коричневых". Если понадобится, старший хозяйский сын с десятком друзей поедет с тобой или за тобой следом...
         - Я ваш, респати! - повторил Тимо та Тоса. - Только не обижайтесь, но вам придётся здесь ещё немного посидеть. Никто не поверит во встречу старых друзей, если мы расстанемся сразу же...
         - Перебьются, - тяжело поднялся Малькааорн. - Не забывай, госпожа Аройу Рамахи знает, кто я. Уж она-то не поверит в сказочку про случайно встретившихся дворян, на которых на постоялом дворе напали разбойники...
         У дворцовых ворот эльфийского чародея дожидалась открытая коляска. На облучке подрёмывал возница в полосатом плаще, рядом смиряли лошадок трое оставшихся верными бандитов Райнэ. Сменив военное платье Клана Внутренней Гвардии на светло-коричневые кафтаны и круглые широкополые шляпы с ушками, они стали похожими на купеческую стражу или на не носящую цвета свиту мелкопоместного шайо. Устроившийся на сиденье Малькааорн приказал поднять верх - Дневное Солнце светило слишком ярко. Вокруг цокали лошадиные копыта, перекликались кучера и возницы, слышался разноголосый говор. Мимо проплывали многоэтажные дома под черепичными крышами, на балконах цвели цветы и сохло бельё, из стенных проёмов выглядывали клювастые мордочки "летающих фонарей". Днём этим живым светильникам, любившим солнечный свет не больше "ЗвёздноРождённых", нечего было делать на улицах. У набережной Вильсавы покачивались пришвартованные суда и плавучие лавочки.
         Возле гостиницы "Кот и крынка" Малькааорна встретил десятник Асно та Лари. Поднявшись на верхний этаж, эльфийский чародей установил на шатком столике телеграфный аппарат. Выдвинул антенну с ромбической головкой, проверил, не западает ли клавиша ключа, положил в лоток лист бумаги. Услышав звон колокола, извещавший об окончании Предполдневья, эльфийский чародей закрутил рукоятку магнето.
         Карандаш со свинцовой головкой ожил с последним ударом. "Обнаружил повозку новоприбывших, - передавал Райнэ полузабытой троичной азбукой "гумар". - Пятьдесят полумиль, полночный закат от заброшенного замка Арнити... Да хранят тебя, дядюшка, все придуманные божки, в которых верят апрали...".


         Глава вторая.
         Лесные путешественники.

         - Кланяйся! - предупредила Надя, услышав звуки рога.
         Подавая пример, она первая сошла на обочину. Сбросив Анечкин рюкзачок, девушка присела - как научила её матушка Ругу, сложив руки крендельком под грудью и наклонив голову в холщёвой косынке. Подбородок утонул в вырезе серой блузы, подол домотканой светло-коричневой юбки лёг в придорожную пыль.
         Что до Юры, то как всегда, он немного замешкался. Тяжеленный рюкзак, пластиковая сумка с эмблемой "le coque sportif", здешний разрезной кафтан-безрукавка, туристический топорик за поясом - с оружием или чем-то напоминающим таковое здесь ходили все или почти все... Впрочем, по-настоящему подвела его не непривычная одежда и даже не всегдашняя неловкость, а самое обыкновенное человеческое любопытство. Склонившись в поясном поклоне, каким "приниженный" - крепостной крестьянин обязан приветствовать "возвышенного" мага-священника или "блистательного" землевладельца-"шайо", он не удержался и поднял голову.
         Мимо во весь опор пронёсся черноусый парень в заломленном набекрень берете с длинным чёрно-серым пером, сопровождаемый полудюжиной крепких ребят с короткими пиками. Плащи и кафтаны, усы и короткие бородки, верховые и заводные лошади, звон металла, свист, гиканье... Матерчатая птица на длинном древке, издающая гудящие звуки, трепещущее чуть ниже полотняное полотнище с крылатым конвертом и зубчатой короной. Покачивающаяся на рессорах карета с кожаным верхом - на передке ещё двое. Снова всадники и ведомые в поводу лошади, поднимающие клубы красноватой пыли, заставляющей жмуриться и кашлять.
         В голове отряда опять пропел рог, и тут перед глазами сверкнула чёрная молния. Высокая шапка-колпачок, какие носили здешние, не успевшие жениться и обзавестись собственным хозяйством крестьяне, слетев с головы, угодила прямиком под копыта.
         - Куит-га сапи, кирино! - крутанул кнутом один из всадников.
         Юра почувствовал, как на глаза наворачиваются слёзы. Впереди снова и снова пел рог, отряд успел наполовину скрыться за поворотом, растоптанная шапка так и осталась лежать посреди дороги, а москвич не знал, куда себя деть от боли и обиды. То же он чувствовал, когда однажды, во время студенчества какие-то мерзавцы разбили окно в подаренных отцом "Жигулях" - засыпали осколками переднее сиденье, вытащили магнитолу, выгребли всю мелочишку из "бардачка"...
         А может, всё дело в том, что теперь он понимал, что именно крикнул промчавшийся мимо "жёлто-белый":
         "Шапку долой, быдло!".
         - Он тебя зацепил? - вскочила Надя. - Присядь-ка...
         - Надь, да ничего... э-э... не случилось, - привычно начал Юра.
         - О, господи! - запричитала Надя. - Вы, мужчины, как дети, честное слово. Забыл, чему нас матушка Ругу учила? Есть высшие и есть низшие, поэтому маленькому человеку не мешает лишний раз выказать немного почтения...
         - Надь, ну не хочу я... э-э... быть маленьким человеком, - попробовал спорить Юра. - И выказывать почтение тоже не хочу. Надоело, честное слово...
         - И в результате? - продолжала Надя. - У него там, наверняка, свинчатка или камень. Ударь он на сантиметр ниже... Бедная твоя голова, мало ей до сих пор доставалось?..
         Юра коротко кивнул. Он вспомнил, как очнувшись, увидел над головой деревянный потолок, а вокруг сложенные из дикого камня стены. В комнатке на нижнем этаже деревенского дома под потолком сушились цветы и травы от которых непривычно и приятно пахло. Лёжа под домотканым одеялом, Юра чувствовал боль в избитом теле. Тут же, на краешке лежанки сидела растрёпанная, перепуганная, но совершенно невредимая Надя. Время от времени она смачивала в холодной воде платок, лежавший у Юры на лбу. В дверях спорила с кем-то матушка Ругу - согбенная крючконосая старушонка, вылитая баба-яга, мечта инквизитора...
         Вдохнув, Юра просунул руки в лямки рюкзака. Рюкзак был тяжеловат, да и сумка тоже - их собственная одежда, два мобильных телефона, Надин планшет, Анечкин фотоаппарат, два фонарика-"летучая мышь", панель-зарядка с солнечными батареями - вопрос о питании всей этой техники не стоял вовсе. Не забыли москвичи и таинственную книгу, и зелёный шар в золотой оправе, и четыре золотистых яблока на моховой подстилке в берестяном туеске. Кроме них, в рюкзаке лежали две краюхи хлеба и горшок, полный каши с мясом - то и другое Надя выменяла в последней деревне на Володину зажигалку. По мнению Юры, обмен был не совсем честным - горючей жидкости в полупрозрачном пластиковом корпусе осталось на донышке.
         Пятое яблоко в качестве прощального подарка Надя и Юра преподнесли матушке Ругу. Как раз накануне она рассказала о святой Айореми Эльдифу - золотоволосой крылатой девушке, защищающей людей от эльфов и других святых здешнего многочисленного пантеона. После множества приключений упомянутая святая - по мнению Нади, просто партизанка-хулиганка, сумела пробраться в тайный сад Высокого Короля Приморских Эльфов Кирелиса, утащив несколько яблок. Увидев сказочный предмет наяву, матушка Ругу была потрясена и чрезвычайно растрогана.
         ((с) Atta, "Эльдамирэ, (Эльфийский талисман)", книга вторая, все права защищены).
         Шагая вместе с Надей, Юра снова и снова вспоминал визит на место последней совместной ночёвки. Подвешенные в дупле вещи почти не пострадали - почти, потому что, не тронув яблок, не тронув чая и соли, местные мыши потаскали почти всю крупу. Сидя под деревом, распустившая волосы Надя писала записку Анечке и Володе на случай, если они здесь появятся.
         "Всё мы не унесём, - сокрушалась она. - А оставлять вещи жалко, потому что сюда мы вряд ли вернёмся...".
         Как раз тогда, впервые перестав думать об Анечке, Юра отметил, что рядом с ним симпатичная девушка. Почувствовав его взгляд, Надя перестала писать.
         "Ты чего на меня так смотришь?" - спросила она.
         "Просто мне... э-э... никогда не везло с девушками, - привычно смутился Юра. - А сейчас ты рядом со мной, и мне даже не верится...".
         "И за отсутствием Ани ты решил переключиться на меня, - Надя словно окатила его холодным душем. - Забыв, что мы просто товарищи по несчастью...".
         По сторонам тянулись окружённые живыми изгородями поля, засеянные созревающей пшеницей. Тут и там покачивались подвешенные за лапы мёртвые птеродактили - неприятный, но эффективный способ избавиться от вредителей. Другие птеродактили - живые, парили на перепончатых крыльях. Вдали поблёскивала река, которая, как москвичи уже знали, называлась Росава. А солнце... Показалось, или оно на самом деле стало немного больше?
         Здешний год, как и положено, делился на двенадцать месяцев, отсчитываемых по фазам двух лун. Не только дни, но и месяцы были длиннее привычных, земных - каждый состоял пяти восьмидневных недель, или октиц. Длиннее оказался и местный год - короткая по местным, но не по земным меркам осень, короткая и очень морозная зима, короткая дружная весна - и прохладное, длящееся чуть ли не полгода лето, за которое местные крестьяне снимали три, если не четыре урожая, в последний раз отсеявшись перед заморозками. Как объясняла Наде та же матушка Ругу, размеры солнца менялись в зависимости от времени года. Летом, когда тепло, солнце становится меньше, высоко поднимаясь в небе, зимой, в лютые холода - больше, повисая над самым горизонтом, и причин этому никто не знает. "Так решили создатели-эльфы, когда творили мир".
         - Не устал? - Надин вопрос отвлёк Юру от воспоминаний. - Если нет, то давай позанимаемся!..
         - На ходу? - взмолился Юра. - Надь! Давай лучше передохнём. Это же не язык, это... э-э... пазл какой-то, картинка-собиралка. Местоимений нет, вместо окончаний приставки... Нам его за сто лет не выучить.
         - Нам на этом языке разговаривать, забыл? - возразила Надя. - Или ты Аню выручить не хочешь?..
         Юра молча уставился на носки кроссовок. В единственной комнатке домика матушки Ругу, маясь от побоев, он провалялся остаток дня и всю ночь. И всё это время Анечка была здесь же, в деревне. Мужики с бабами видели, а стоустая молва разнесла, как "молодой государь" на руках внёс в "парящий фургон" красивую девушку-чужеземку. Следующим утром они и отбыли - "молодой государь" под жёлто-белым знаменем, его гордые одержанной победой дворяне, ошалевшие от размеров взятой добычи воины, два "парящих фургона" - свой и трофейный... В одном из фургонов и отправилась в путь московская путешественница Анечка Коростелькова.
         - Ветка? - спросила Надя.
         - Амати, - севшим голосом ответил Юра.
         - Ветки? - снова спросила Надя.
         - Амато, - снова ответил Юра.
         - Город, деревня, день, ночь, птица, птеродактиль? - Надя вела себя, словно строгая учительница, на ходу заглядывая в смятую тетрадь с привязанной к ней шариковой ручкой.
         - Вила, вилайи, росу, наи, инега осо, фари осо... - Юра чувствовал себя совершенно по-дурацки. И впрямь, ученик, не усвоивший урока.
         - Мы идём по дороге? - продолжала Надя.
         - Алана-ну паита... э-э... но рута, - ответил Юра.
         - До следующей деревни два часа пути? - спросила Надя.
         - Риса-о вилайи савина... э-э... - замялся Юра. - Надь, а ведь здесь же нет такого понятия, как: "час".
         Это было правдой. Здешние сутки делились не на часы с минутами, а на четыре "времени" - предполдневье, заполдневье, сумерки и зорю. В свою очередь "времена" делились на четыре "стражи", причём длительность ночной и дневной "стражи" менялась в зависимости от времени года. В том числе и в деревне - часов здесь не было, но колокол на башне с отремонтированным электрогенератором исправно отбивал периоды. Летняя дневная стража длилась чуть больше двух часов, зимняя дневная стража была как бы не вдвое короче.
         - А ты сам подумай, Юр! - ответила Надя. - Тут же всё просто.
         Юра задумался. Сложных загадок он не любил, хотя бы потому, что таким образом над ним частенько подшучивали. Но, зная серьёзность своей спутницы, он не сомневался, что у этой загадки имеется простое решение.
         - Риса-о вилайи... э-э... - с облегчением выдохнул молодой человек. - Риса-о вилайи савина ан-гарту паита-ни.
         За частоколом показались крыши домов - эта деревня была гораздо больше оставленной москвичами Басины. Не деревня даже, а небольшой городок, с выглядывающими из-за частокола домами под черепичными крышами, с настоящим замком, с каменным храмом о двух колокольнях, посвящённым святым брату и сестре Ансари и Ансару, и с каменными въездными воротами. На мосту через ров местные стражники вымогали у крестьян плату за въезд.
         Наученные горьким опытом, Надя и Юра не стали заходить в деревню. По местным законам они были бродягами и беглыми крепостными, без удостоверяющих личность документов - причём москвичи сильно сомневались, что таковые здесь вообще в ходу. По внешней стороне окружавшего деревню рва местные протоптали тропинку. По этой тропинке, после недолгого колебания и зашагали Надя с Юрой. Они уже знали, что каждый восьмой день или по случаю прибытия купеческого судна на берегу, вне деревенской ограды устраивается ярмарка.
         Ярмарка, намного богаче и больше устраивавшихся в Басине, имелась и здесь. Палатки, полотняные и соломенные навесы, оградки и коновязи. Лошади, здешние вилорогие коровы, быки обычные и быки холощённые, называемые волами, похожие на карликовых верблюдов животные, которых здесь использовали вместо осликов. Ткани, готовая одежда, деревянные вёдра, кожаная упряжь, чёрные железяки сельскохозяйственного назначения. Пекущиеся прямо на месте пирожки, пряности и напитки. Шум, гам, многоголосый говор, в котором невозможно разобрать знакомые слова. Кто-то тянет прохожего за рукав, кто-то в горячке спора срывает шапку, а кто-то, придя к соглашению, ударяет собеседника по руке. Мальчишку, попытавшегося стащить с прилавка пирожок, разложили на лавке и выпороли при всём честном народе.
         Среди оград и навесов обнаружился даже театр - только не настоящий, а кукольный. Москвичи почти ничего не поняли из-за скудости словарного запаса - зато зрители реагировали бурно, рукоплесканиями, возгласами, а иногда и свистом. Публику дважды обошла девушка с мешком, в который кидали не деньги, а краюхи хлеба. Юра сразу же вспомнил, что ярмарка в Басине тоже была меновой - кур меняли на одежду, меры зерна на ткани. Ни матушка Ругу, ни её соседки, когда их спрашивали о деньгах, показывая монетки с двуглавым орлом, не понимали вопроса.
         - Видишь? - показал на девушку Юра.
         - Юр, ты лучше по сторонам смотри, - осадила его Надя. - Утащат наши сокровища, что делать будем?..
         Росава, словно Строгинский затон на Москва-реке, разлилась здесь на добрых два километра. У причала-насыпи, огороженного вбитыми в дно сваями, покачивались на мелкой волне два кораблика, похожие на крытые палубами лодки с мачтами. Рядом отшвартовалась огромная двухпалубная барка с маленькой носовой и длинной - в половину палубы, кормовой надстройкой. Из прикрытых парусиной люков в борту торчали лопасти втянутых вёсел, вдоль кормовой надстройки тянулась узкая галерея, к мачте крепилась косая рея со свёрнутым парусом. Тем не менее, широкий тупой нос, приземистость и угловатые обводы недвусмысленно свидетельствовали - судно не морское, а речное. На корме лениво шевелил лопастями флюгер-ветряк, на палубу вели наклонные сходни.
         Перед сходнями, около сложенных штабелем мешков волновалась толпа. Юра подумал, что местный люд тоже заинтересовался огромным судном - и лишь прислушавшись, начал выхватывать отдельные слова: "...сорвался... молодой совсем... ему бы жить, да жить... калека... как теперь домой вернётся...". И тут из толпы послышался отчаянный, полный боли крик.
         - Бежим! Скорее! - крикнула Надя.
         - Куда? Зачем? - не понял Юра.
         Но девушка уже ввинчивалась в толпу.
         - Рута-а! - кричала она. - Рута-му, али-та! Сэ мерису, мерису... Компари-му?
         "Дорогу! - на ходу разбирал торопившийся следом Юра. - Позвольте пройти. Я - лекарка, лекарка... Понимаете меня?".
         Её поняли. Слово "мерису" имело здесь чуть ли не магическое значение, потому что толпа моментально расступилась, а кое-кто даже кланялся. На земле возле сходен лежал босой, мокрый как мышь, голый по пояс парень с вьющимися волосами и короткой бородкой. Правая рука изогнулась под неестественным углом. Рядом лежали рваные мокрые тряпки.
         - О, господи! - воскликнула по-русски Надя, опускаясь на корточки. - У человека открытый перелом, а они прямо на нём одежду резали...
         - Аптечку? - спросил подбежавший Юра.
         - Да, кетаролак, но потом, - согласилась Надя. - Сначала шину...
         На сходнях, в окружении дюжих молодцов стоял строгий господин в синем долгополом кафтане и круглой шляпе со сверкающей металлической пряжкой. Господин что-то спросил - Надя бросила в ответ несколько коротких фраз. Юре показалось, что она приказывает. Каково же было его удивление, когда строгий господин повторил Надины слова одному из своих людей. Бросившись к надстройке, тот вскоре вернулся с полосками чистой ткани и свёртком сухой кожи.
         К тому времени, когда на пристани появилась опрятная старушка с тяжёлой сумкой и девочкой-ученицей, повеселевшего парня с рукой на косынке и мешочком с песком под мышкой уже вели вверх по сходням. Надя и в самом деле вколола ему кетаролак - при виде шприца добрая половина присутствующих взялась за ножи. Зато теперь расходившийся парень шутил, смеялся и нагло требовал чарочку. Подойдя, давешний строгий господин приподнял край шляпы и вежливо поклонился.
         - Сэ Нирма Сатихи Эсванар, метли, - представился он. - Рема-са ису вирану. Дира-ву васиме, тихиру. Вера мет ранта-бо, оит вера-са.
         "Я - Нирма Сатихи Эсванар, купец, - перевёл Юра. - Хозяин этого судна. Хочу поблагодарить вас, госпожа! Матросская жизнь стоит дёшево, но это жизнь...".
         - Сэ фарки и суниру, - Надя решила сразу взять быка за рога. - Ала-но и капиль ои сэ тари...
         "Мы брат с сестрой, - продолжал переводить Юра. - Идём в столицу этой земли...".
         В толпе на пристани пронеслись негромкие шепотки. Не скрывая раздражения, господин Эсванар разразился пространной речью, которую Юра понимал с пятого на десятое - столько в ней было незнакомых слов. Кажется, Надя тоже запуталась - несколько раз она ответила "раэ" и "ни" ("да" и "нет"), несколько невпопад. Заметивший это господин Эсванар показал на ветряк, с одной из опор которого свисало белое полотнище, наискось перечёркнутое широкой синей полосой. На мачтах корабликов развевались знакомые, разделённые на квадратики жёлто-белые вымпелы.
         - Капиль ои сэ тари, - настаивала Надя. - О, господи!..
         - Капиль ои сэ тари-са? - переспросил господин Эсванар. - Капиль ои сэ рами-ни? Капиль ои сэ лени-ни? Сэ интари-са. Капиль ои сэ тари Крохана-са! Ала-ма и Крохана. Вирану-ма вирану-во сэ...
         "Столица этой "земли", не так ли? - продолжал про себя переводить Юра. - Не столица "владения"? Не столица "территории"? Интересно. Столица этой "земли" - Крохана! Иду в Крохану. Мой корабль - ваш корабль...".
         - Сак фари осо шотана-ори амати-са! - отчётливо сказали в толпе.
         "Каждая птица поёт о своей ветке", - снова перевёл Юра.
         Помещение, отведённое москвичам на нижней палубе, оказалось запущенным и грязным. Размерами оно не превышало железнодорожное купе, напомнив Юре кладовку в сенях рублёного дедова дома, куда им так и не довелось доехать. Из мебели имелся деревянный рундук с незапирающейся крышкой, способный послужить в качестве постели. Хлипкая дверь запиралась изнутри на засов, на правый борт выходило зарешеченное окошко с поднимающейся ставней.
         Снаружи плескала мелкая волна с барашками грязной пены, и медленно уходил назад низкий, топкий, поросший тростником противоположный берег. С криками носились серые желтоклювые чайки, из воды выглядывали гребнистые крокодильи спины. Короткие вёсла с широкими лопастями ритмично двигались, ударяя о мутную воду. Над головой поскрипывали мачты и хлопали паруса, слышались голоса и ругань, плачь детей и женский смех, мычание коров и блеяние овец, звук шагов, когда кто-то поднимался или спускался по трапам. Имевшие отдельную каюту москвичи считались счастливчиками - большинство пассажиров устраивалось на ночлег прямо на палубе, под открытым небом.
         - Даже не верится, что получилось, - призналась Надя, закрывая окно.
         Сразу же сделалось темнее и тише. Включив электрический фонарик, Юра повесил его под потолком на железный крюк. Расстелив на рундуке кусок домотканой материи, Надя выложила полкраюхи хлеба и горшок с разогретой на камбузе кашей. Здесь же оказались два сваренных вкрутую яйца и блестящий металлический термос. От себя Юра добавил туристический нож и две здешние, вырезанные из дерева ложки.
         - Студенческая трапеза, - улыбнулась девушка. - Говорила мама: учись, дочка, доктором станешь! С кабинетом, с машиной, с хорошей зарплатой, с положением в обществе - а не побродяжкой на другой планете. Кстати, Юр! Тебе не кажется, что мы того дядечку, судовладельца, чем-то обидели?
         - Сам... э-э... не пойму, - согласился молодой человек. - Он к тебе поначалу, вроде бы, хорошо отнёсся. В благодарностях рассыпался. А потом вдруг как взъелся...
         - Всё здесь по-другому, - высокий лоб девушки прорезала морщинка. - Сословия, титулы!.. "Приниженные", "достойные", "возвышенные"... Даже не знаешь, к кому как обратиться и что сказать, чтоб не влипнуть в историю. Впрочем, главное - мы на борту, и больше не придётся пылить по дорогам, с риском нарваться на каких-нибудь конных дураков. А ещё, знаешь... Хорошо, что ты здесь. Честно признаться, одна я просто боюсь...
         Приободрившийся Юра посмотрел на прислонённый к стене туристический топорик - и тут же погрустнел, вспомнив об Анечке.
         - Кстати, Надь! - спросил он. - Куда мы едем?
         - В Крохану, в столицу, - объяснила девушка. - Как нам этот дядечка, господин Эсванар сказал: "столица этой земли - Крохана!".
         - Просто мне кажется... - задумался Юра. - Господин Наари, новый управляющий... он как-то называл, только говорил... э-э... совсем другое слово. Не то "тоска", не то "осока"...
         - О, господи! - наморщила лоб Надя. - Вы меня с толку собьёте, сначала господин Эсванар, затем ты...
         Вытащив из рюкзачка смятую тетрадь, в которой наряду с вехтарийскими словами и предложениями было записано несколько рецептов старой травницы, девушка торопливо перелистнула несколько страниц.
         - Вот, смотри, - начала она. - Как нам матушка Ругу говорила: "кадерамиль ои капиль та сэ тари". "Молодой государь из столицы этой земли". А тот дядечка, судовладелец прямо сказал: "столица этой земли - Крохана". Так что всё в порядке, а то знаешь - я сама испугалась. В самом деле, приедем не туда...
         - Ну, может и... э-э... так, - нехотя согласился Юра. - Кстати, матушка Ругу столицу никак не называла. Говорила просто: "из столицы"...
         - Понимаешь, матушка Ругу нас спасла, - продолжала Надя. - И потом, она умница и травница, каких мало. Кончатся наши лекарства - я и по её рецептам смогу кое-что составить. Только она в своей деревне всю жизнь прожила и никогда ничего другого не видела. Она же всерьёз считает, что антенны на башне нужны для защиты от злых духов и тёмного волшебства. А помнишь, как она рассказывала, что реки могут течь не только по земле, но и по небу? И что по этим небесным рекам плавают корабли, а на берегах живут люди?..
         - Пари-та, сэ иса, - громко сказали за дверью. "А я тебе говорю, это здесь...".
         - Да! - от неожиданности Юра ответил по-русски.
         Дверь распахнулась. На пороге стояла высокая девочка в коротком платье, в красных башмачках с каблучками и чулочках с подвязками, с выбивающейся из-под чепчика с ушками светло-русой косой. Рядом переминался с ноги на ногу белоголовый мальчуган в коротеньком кафтанчике. За их спинами в полумраке коридора маячил лысоватый мужичок при кошеле и ноже, в коричневом домотканом кафтане.
         - Ой, простите! - девочка отпрянула, зажмурившись от электрического света. - Нам сказали, что здесь есть лекарка. А вы, госпожа?.. Вы ведь не просто лекарка, вы райсу-чародейка? Как в сказке, с шайори наравне? Наверное, вы поэтому господину Эсванару и не представились... Ой, простите, госпожа! Я - Дану Итанар, а это мой младший брат Орни...
         - Нашей маме плохо, - прервал сестру насупившийся мальчик. - У неё опять лихорадка, всю трясёт, лицо красное, и всё время кружится голова...
         - Помогите ей, добрая госпожа! - снова перехватила инициативу девочка. - Вы же райсу-чародейка, вы всё можете. Когда прибудем в Крохану, папа вас щедро вознаградит, вот увидите. А если вам нужна помощь вашего слуги, наш Гово покараулит вашу комнатку и ваши вещи...


         Глава третья.
         Котёнок на незнакомом чердаке.

         - Аню! - Ирику выключила радиоприёмник. - Давай в город сходим?
         - А можно? - удивилась Анечка.
         - Кто же нам запретит? - рассмеялась Ирику. - Мы же та Кано, или ты забыла? Бесстрашные та Кано, вечные мятежники и вечные победители...
         В действительности, поскольку разговор шёл на вехтарийском, Анечка услышала: "Кираэ-на но пуав интара? На-эс та Кано-са, напали-ту? Сан пури та Кано, эрнель ребо о эрнель викаро...".
         Для большей убедительности Ирику показала на витой геральдический щит, висевший на стене над камином. Четыре расположенные в шахматном порядке поля - в двух серебряных турнирные копья целятся в зелёную десятилучевую звезду, в двух золотых изображены три ярко-алых изогнутых крыла, издали напоминающих стилизованное птичье крыло. Здесь же висел составленный из разноцветных треугольников фамильный вымпел. И тканый гобелен, изображающий руку, держащую развевающийся на ветру платок или повязку. Вокруг, на широкой ленте затейливой вехтарийской вязью был выведен горделивый девиз: "Афаро диур-са" - "Дела говорят".
         - Сэ Анна Викторовна Коростелькова-са, ои Москва, - не полезла за словом в карман Анечка. - Кираэ-но интара? Сэ туи папи-ка са, Осона Ирсахи та Кано, эгль та Оско и та Орнели, кираэ-но интара. Деир-ту: филу-ка менира-ни, васара тон лана...
         - Кто запретить нам?.. - медленно, с запинкой перевала на русский Ирику. - Папочка твой, вот кто запретить нам. Скажет: не гуляй, дочка, слишком долго...
         Анечка наклонила голову, пряча лукавую гримаску. Очень хотелось добавить: "и будь дома не позднее девяти вечера...". Но как сказать такое на языке, которым не слишком хорошо владеешь, о котором местный Высокий Месяц назад вовсе не имела понятия, и для которого, ко всему прочему, нет ни словарей, ни учебников, девушка не знала. Впрочем, пылкой орнелийской принцессе хватило и этого. Рассмеявшись, Ирику буквально выволокла москвичку из-за стола и, обняв за талию, закружила по комнате.
         - Аню! - продолжила она по-русски. - Ты прелесть. Я тебя обожаю. Ты говорить вехтари-мо совсем-совсем хорошо. Но в город, всё равно, давай сходим...
         Выпустив Анечку, орнелийская принцесса снова устроилась за столом, откинув ленты пышного затылочного банта. Так старающаяся походить на молодую Марину Влади студентка отбрасывает назад волосы. Подперев щёчку кулачком, Ирику продолжала соблазнять подругу.
         - Караван пришёл, - перешла она на вехтарийский. - Настоящий океанский караван из Полдневного полушария. Они полтора года плыли и четыре океана пересекли. И остановились у нас в Оско - океанские суда выше не поднимаются. Каких только чудес они не видели, о чём только не слышали, сколько диковинок привезли... Мне знаешь, как на океанском корабле побывать хочется. Он огромный - целый город, с парламентом, с милицией, с цехами, с ратушей и храмами... Только на воде. Сурани-капитан нас в каюте примет, всё покажет... А караван здесь пробудет недолго, у "ЗвёздноРождённых" смута началась... Папа говорит, сурани-капитан боится, что его запрут здесь, на Реке...
         - Какая смута? - удивилась Анечка.
         - Да какая нам разница, - презрительно фыркнула Ирику. - Это дела мужские. Мужчины войну любят, так пусть сами с ней и разбираются. Хотя... Знаешь, Аню! "ЗвёздноРождённые", эта душа мира, преданы своим Королям, так преданы... Ну, как собаки хозяевам. Но иногда даже на них находит. Три века назад в Высоком Закате была смута, теперь у нас... Про смуту в Высоком Закате Ильми та Каса книгу написал. Называется: "Поход трёх тысяч". Там про то, как один эльфийский принц набрал три тысячи наёмников-людей, и как эти наёмники потом с боем обратно пробивались... Эту книгу Миха очень любит... Ой, а я и забыла, что ты у нас ничего не знаешь...
         Снова вскочив, Ирику развернула сброшюрованную карту-атлас, из тех, что премудрый Илома пользовал в качестве учебного пособия. На листе, привычно расчерченном на параллели и меридианы, были показаны все пять здешних материков - два огромных, в западном полушарии, разделённых экваториальным океаном, и три маленьких, наискось, цепочкой протянувшихся через восточное. Помимо материков, на карте было изображено огромное количество островов - в том числе и крупных, не уступающих Мадагаскару или Гренландии. Оба полюса покрывали океаны - судя по фигурным значкам, полярные льды лишь в одном месте доходили до побережья.
         Северный, или как говорили здесь, Полночный континент и в самом деле напоминал очертаниями земную Австралию с прилепившемся к восточной стороне массивным материковым "хвостиком". Вот только, если Анечка правильно разбиралась в местных величинах, был он никак не меньше Евразии. Перелистнув несколько страниц, Ирику открыла другую карту, изображавшую три маленьких острова-континента, лежавших в противоположном полушарии.
         - Смотри, Аню! - орнелийская принцесса стала говорить помедленнее, чтобы новая подруга могла запомнить незнакомые имена и названия. - Караван из двенадцати судов вышел отсюда, из Го-Ласара...
         Анечка с сомнением покачала головой. Выходило, что за полтора местных года караван совершил настоящее кругосветное путешествие, обогнув добрую половину планеты. Поверить в это было непросто хотя бы потому, что вычерченная разноцветными чернилами карта имела совершенно средневековый вид. Чего стоили пускающие тут и там фонтаны киты, похожие на плезиозавров морские змеи и парящие на распластанных крыльях птеродактили.
         Или, взять здешние реки. Местные картографы и слышать не хотели о том, что воде, вообще-то, положено течь сверху вниз - во внутренних областях континентов реки образовывали причудливую паутину, спускаясь с гор и поднимаясь в горы, пересекая друг друга под немыслимыми углами, словно автомобильные развязки. Одна из рек, бравшая начало в Енотовых горах, на широте города Оско пересекала Вех возле точки, где было каллиграфически выведено: "Крохана".
         - Ир! - удивилась Анечка. - А почему ты говоришь, что их запрут? Вот же, ещё она река...
         Ирику чуть не поперхнулась.
         - Аню, ну ты и скажешь, - рассмеялась она. - Это же Вильсава, висячая река. На ней Крохана стоит. Видишь, тут даже значки есть...
         - Висячая река? - Анечка не была уверена, что правильно поняла слово. Похожих значков, изображающих висячие реки, на карте было несколько. - Это как?
         - Да Руах с ней, - фыркнула Ирику. - Не люблю крохтарийцев, у нас, та Кано из Оско, с нашей пра-пра-бабушкой Аройу Рамахи вечная фамильная вражда. Ты лучше расскажи, ты у себя когда-нибудь на море была?
         - Да, и много раз... - Анечке вспомнилось, как в прошлом году она с Катькой Озелевской ездила на Мальту. - И в море купалась, и в отеле танцевала... "Ля-Валетта, Ля-Валетта, Ля-Валетта...".
         - Счастливая, - вздохнула Ирику. - А мы в замке сидим... Жалко, что мы не "ЗвёздноРождённые", те летать умеют... Зато на всей "Зелёной корзинке" нет страны лучше, чем наша Орнели. И реки большей, чем наш Вех... Премудрый Илома говорит, что Бук и Бус по пятьдесят полумиль шириной, но я ему не верю. Даже если и так, всё равно это не реки, а пресноводные проливы. А что такое "отель"? И что такое "Ля-Валетта"? Впрочем, потом расскажешь. Мне так океанский корабль посмотреть хочется... Аню, ну давай поедем?..
         - Ир, а нас там не украдут? - Анечке вспомнился старый советский мультфильм. - У нас... ну, в общем, одна сказка есть, о том, как девушка, принцесса, так же поехала в порт посмотреть на корабль. А капитан зазвал её в каюту и поднял паруса...
         - Нас украсть? - в который раз звонко рассмеялась Ирику. - Да у папы флот, войско, три тысячи дворян на фьефе. Да и за нами стража... Кто нас украдёт?
         - Тогда зачем это? - Анечка показала на спрятанный в поясе узкий кармашек.
         Таких карманчиков, а то и петелек в здешней одежде было множество. Анечка долго не могла понять, зачем они, пока камеристка Ниету не показала, как в карманчике или на петельках под одеждой спрятать кинжал, стилет или остро отточенную булавку.
         - А это не тот капитан, который с алыми парусами? - ловко ушла от ответа Ирику. - Поедем, Аню! Только прикажи мантильку, а то на Реке ветер. А я пока насчёт лошадей и коляски распоряжусь...
         Выйдя на балкон, Анечка остановилась у перил, привычно щурясь от яркого солнца. Осконский замок стоял на вершине массивной скалы - вниз вела петляющая среди камней дорога. К подножию Девичьей башни примыкал вымощенный двор, окружённый зубчатой стеной - к внутренней стороне лепились крытые черепицей строеньица. Здесь же лежали друг на друге тюки сена, топтались привязанные лошади, около которых занимались непонятными делами конюхи и замковые работники. Со двора замка в распахнутые ворота выезжала карета, окружённая полудюжиной всадников. Анечка улыбнулась - в руках одного, на длинном древке трепетал значок Крохтарийского университета.
         От подножия утёса к Реке уступами спускался город - ломаные черепичные крыши и острые шпили, внутренние дворики, площади и извилистые улочки. На улицах толпились прохожие и двигались экипажи, из труб поднимались белёсые дымки, кое-где среди домов проглядывали кроны деревьев. Снаружи городской стены, у длинной набережной пришвартовались три огромных - многопалубных и многомачтовых, похожих на старинные парусники, корабля. Наверно, это и был караван, о котором говорила Ирику - ещё вчера корабли стояли на якорях посреди реки.
         Вниз по реке спускался на вёслах другой караван - три похожие на галоши барки с косыми реями на низеньких мачтах. Над кормовыми надстройками развевались белые флаги с синими косыми полосами. Стоило каравану оказаться напротив города, вёсла на барках подняли, паруса убрали, а из порта наперерез понеслось маленькое ходкое судно - не то катамаран, не то катер на воздушной подушке. На горизонте угадывалась цепочка островов, разделённых проливами-ериками - там в широкий полноводный Вех впадал не менее широкий полноводный Рансель.
         Подобрав подол длинной юбки - ужас-ужас, опасливо покосившись на прислонённый к стене массивный зимний ставень - случались уже прецеденты, взглянув на главную башню, с башенками-пристройками по углам и антеннами на черепичной крыше - резиденцию Его Сиятельства, Анечка поднялась по наружной лестнице в собственные покои. Как у Ирику, на полу здесь лежал пушистый ковёр, стены покрывали деревянные панели с натянутыми гобеленами, солнечные лучи играли в мелком железном переплёте шестиугольных окон, а подвешенные по углам пучки трав источали приятный аромат. Уже привычно цыкнув на бросившуюся к ней Ниету, Анечка сунулась в гардеробную - не шкаф, а отдельную комнату, выбрать "мантильку".
         Из зеркальца на неё взглянула тоненькая, изящная леди со слегка раскосыми зелёными глазами и успевшими немного отрасти короткими светлыми волосами. Тончайшая белоснежная рубашка с широкими, словно паруса, рукавами и узким вырезом - слава богу, хоть декольте тут не в моде. Светло-серая с золотым шитьём юбка-колокольчик, приталенный жакетик-безрукавка, упомянутая "мантилька", оказавшаяся накидкой с завязками. И кокетливо сдвинутая на ушко шапочка-пирожок с длинным пёрышком. Крутившаяся вокруг Ниету так и сыпала комплиментами.
         "И это я, - снова и снова повторяла про себя Анечка. - И это всё моё! Ой, мамочки! Это сон какой-то...". Куча платьев, нижних и верхних рубашек, панталончиков, кожаных и сафьяновых башмачков. Личные покои из пяти комнат - спальня, гардеробная, салон и отдельное помещение для камеристки. Ванная и смывной туалет с деревянным унитазом - жаль, вода с Енотовых гор поступает только холодная, и её приходится подогревать. Камеристка и горничные - впрочем, последних перебрасывают с этажа на этаж, из покоев в покои. Зато Ниету, полненькая молоденькая уроженка полночного Темари служит Анечке и только Анечке.
         Старший из трёх учителей, учащий москвичку здешнему языку - премудрый Илома, не то лекарь, не то священник, не то учёный-историк. Процесс обучения - взаимный: если Анечка научилась говорить на вехтари, то премудрый Илома, двое его учеников и Ирику худо-бедно владеют русским языком. Премудрый Илома по собственной инициативе взялся за составление словаря и грамматики.
         Лучшая подруга - орнелийская принцесса, старшая из трёх дочерей Его Сиятельства. Самое интересное, что Ирику - не просто принцесса. Её полное имя звучит как: "Ирику Осонахи та Кано талю та Савити". "Ирику" здесь - имя, "Осонахи" - отчество, подумать только - они здесь тоже в ходу, "та Кано" - фамилия, а "талю" - дворянский титул, нечто-то среднее между "графиней" и "баронессой". А титул здесь - не просто красивая приставка к фамилии. Два слова: "талю та Савити" означают, что новая подруга - госпожа и правительница пусть маленького, но собственного государства. Хозяйка т_а_л_ь_р_а_м_и - феодального владения, в состав которого входят минимум тринадцать с половиной ленов-ш_а_й_о_м_и и хотя бы один укреплённый замок. В этом его отличие от э_г_л_ь_р_а_м_и, герцогства - в состав последнего должны входить минимум семь с половиной т_а_л_ь_р_а_м_и и хотя бы один укреплённый город с населением не меньше тысячи человек.
         Самое удивительное, что в этом, жёстко разделённом на сословия мире, где "каждому человеку - своё место, а для каждого места - свой человек", Анечке с самого начала дали понять, что они никакая не пленница, а почётная и уважаемая гостья, и может оставаться в Осконском замке столько, сколько захочет. Прошло чуть больше здешнего, состоящего из пяти октиц Высокого месяца, прежде чем москвичке удалось объяснить, что она была не одна, а с товарищами. В тот же день в подвале Осконского замка застучал телеграфный аппарат.
         Вечером пришёл ответ: Володя, если он был, сгинул безвестно. А Надя и Юра всё это время жили в Басине, в домике местной травницы. Надя училась у травницы, осваивая её ремесло, а Юру пытались заставить работать в поле и чинить повреждённый разбойниками палисад. И в том и в другом случае он проявлял неподобающую "приниженному" строптивость в сочетании с полнейшей неумелостью.
         Следующим утром, по личному распоряжению Его Сиятельства в Басину выехал сафи (офицер) службы эгльрами с каретой, охраной и скрепленным печатью и подписью приказом разыскать и доставить. "Гудун" с крылатым конвертом под короной, "аллюр три креста" - но, несмотря на это, сафи слегка опоздал. За два дня до того Надя и Юра ушли из Басины, пробыли где-то почти сутки, вернулись - подарить травнице на прощение драгоценное эльфийское яблоко, и ушли насовсем.
         - Руах и святая Ансару! - ворвалась в комнату орнелийская принцесса. - Аню! Так вот ты где!.. Я тебя повсюду ищу...
         - Ир! - не выдержала Анечка. - Сама же предложила захватить "мантильку"...
         - Извини меня, Аню! - фыркнула Ирику. - Ты иногда ведёшь себя... Ну, как простолюдинка, честное слово. Самой-то зачем бегать? Ведь есть же слуги...
         Словно подтверждая слова госпожи, на пороге замерла служившая Ирику камеристка - маленькая черноволосая девушка по имени Корсу, в полосатом форменном платье и белом переднике, с плетёной корзинкой в руках. Анечка сразу вспомнила, как удивлялся премудрый Илома. "Вы пользуетесь ножом и вилкой на какой-то свой, чужеземный манер, - говорил он. - Но при этом так свободно и естественно, словно всю жизнь этим занимались. Оказавшаяся в барских покоях мужичка вела бы себя иначе. Но при этом не привыкли, чтобы вам прислуживали. Неужели у вас все настолько богаты, что совсем нет слуг?..". Не желая ссориться - всё же настоящей хозяйкой здесь была Ирику, Анечка взяла со столика мобильный телефон.
         - Святая Айореми Эльдифу! - сменила гнев на милость орнелийская принцесса. - Ну, конечно же... Аню, прости! Прости меня, пожалуйста! Я совсем забыла о твоей волшебной шкатулке. А ты прелесть. Аню, ты сама не знаешь, какая ты прелесть. Слугам такое и в правду не доверишь. Сэлфьи делать мы будем?..
         Последнюю фразу, забавно коверкая слова, Ирику произнесла по-русски. Рассмеявшись, Анечка подняла телефон. Встав рядом, орнелийская принцесса обняла подругу за талию - обе девушки отразились на экране. Одного роста, похоже одетые - более полненькая Ирику носила светло-зелёное платье. У неё были правильные черты лица, золотисто-карие глаза, пухлые щёчки и слегка вздёрнутый носик. Светлые с красноватым отливом волосы заплетены в длинную, до пояса, косу. Пышный бант с длинными лентами делал орнелийскую принцессу похожей на школьницу-первоклашку.
         Немного разбиравшаяся в здешних реалиях Анечка знала, что для дворянки-шайу бант с лентами был знаком высокого положения - как меч и пернатый берет для дворянина. Ирику горевала, что подруге, в её короткие волосы нельзя вплести что-то подобное. Анечка же, напротив, была этому только рада - с неё было достаточно панталончиков и чулок с подвязками.
         Мобильный телефон уцелел в кармане платья каким-то чудом. Увидев на экране фотографии и видео из чужой жизни, премудрый Илома в него буквально вцепился - и был очень огорчён, когда в телефоне сел аккумулятор. К удивлению Анечки, в ту пору объяснявшейся не столько словами, сколько знаками и рисунками, премудрый прекрасно её понял. На следующий же день он принёс золотой перстень с крохотным коромыслицем в глубине прозрачного камня. Из-под коромыслица вырвался пучок разноцветных нитей, на глазах у изумлённой Анечки втянувшийся в предназначенный для зарядки разъём. Телефон тот час же ожил - с тех пор индикатор заряда всегда показывал максимум.


         Глава четвёртая.
         На стрежне далёком...

         Обогнув длинный узкий остров, поросший не просто густым, а чуть ли не дремучим лесом с буреломом, караван остановился примерно в километре от берега. Господин Эсванар прокричал в рупор нечто неразборчивое, крепкие ребята в коричневых кожаных штанах и алых жилетках на голое тело птицами взлетели на мачты, последний раз поднялись и легли на воду тяжёлые вёсла. Из порта наперерез понеслось чудное судёнышко под жёлто-белым флагом, висевшее в полуметре над водой, словно на воздушной подушке, но при этом приводившееся в движение длинными гнутыми вёслами. Следом отчалили обычные, тяжело гружёные лодки, так что вскоре на нижней палубе и на воде вокруг закипел шумный меновой торг.
         Стоя у перил длинной кормовой надстройки, которую правильнее было бы назвать верхней палубой, Надя и Юра смотрели на кипевшую внизу суету. Менять им было особенно нечего, многие слова и выражения, какими обменивались торговцы, были непонятны. Оставалось скучать наверху, куда большинству пассажиров вход был заказан, есть фрукты - целую корзину местных яблок и груш подарил им один из Надиных пациентов, и любоваться раскинувшимся на берегу городом.
         На вершине утёса с плоской вершиной стоял огромный замок. Из-за зубчатых стен выглядывали массивные здания, сложенные из белого и золотистого камня, над которыми поднимались башни. На четырёхскатной крыше самой большой и самой высокой, с башенками по углам, поблёскивали антенны. Верхние этажи соседней, более массивной и низкой облепили балконы. Над башнями развевались знакомые, в жёлто-белую клетку, флаги с гербами.
         У подножия утёса уступами спускался к реке город - сложенные из белого и золотистого камня домики под красными крышами, утопающие в зелени садов. Город так же окружала зубчатая стена с башнями, а возле самой реки протянулась длинная - не меньше двух километров, пристань. У пристани на мелкой волне покачивались разномастные судёнышки. Отвалив от пристани, две тяжёлые барки под бело-синими флагами, родные сёстры судна господина Эсванара, на вёслах двинулись к остановившемуся каравану. В дальнем конце пристани отшвартовались три огромных, многопалубных и многомачтовых, явно не речных корабля.
         - Красота какая! - восхитилась Надя. - Юр, ты только посмотри! Где ещё могла бы жить ждущая принца Ассоль? Знаешь, мне тут подумалось - что, если сесть в лодку и уехать на берег?..
         - Надь! - Юра, которому ночью опять приснилась Анечка, едва не задохнулся от возмущения.
         - Не обижайся... - вздохнула девушка. - Сама понимаю и не меньше твоего хочу выручить Аню. Да и заплатить за место в лодке нам нечем - не расписки же эти на части рвать. К тому же мы понятия не имеем, что нам написали. Но интересно было бы здесь побывать, побродить хотя бы денёк...
         Юра согласно кивнул. И сама матушка Ругу, и её односельчане были неграмотны - а потому не умели читать и писать на здешнем языке и Надя с Юрой. Что до денег, то о них не имели понятия даже находившиеся в числе пассажиров судна купцы. Плату за лечение приходилось брать непонятными расписками с подписями и печатями. Если верить тем же купцам, согласно той или иной расписке с такого-то склада в Крохане можно получить столько-то мер перца и столько-то мешков пшеницы.
         Вынув телефон, девушка сделала несколько снимков. Не ограничиваясь этим, она остановила проходившего по палубе судовладельца.
         - Господин Эсванар! Вы не подскажете, что это за город?
         "Достойный" метли с готовностью обернулся, поклоном приветствуя успевшую заслужить уважение лекарку-райсу. Но прежде, чем он успел ответить, внизу снова поднялась сопровождаемая криками суета. Торопливо извинившись, господин Эсванар побежал к ведущему на нижнюю палубу трапу.
         Причиной поднявшейся суматохи стала похожая на венецианскую гондолу длинная и узкая десятивёсельная лодка. На корме под навесом стоял тощий как жердь господин в длинных, отделанных чёрным галуном белых одеждах. На груди сверкала полированная металлическая бляха, с пояса свешивались чёрные чётки-костяшки, на голове, поверх пышной, светло-золотой "львиной" шевелюры сидела похожая на горшочек шапочка.
         Пассажиры и торговцы приветствовали господина в белом глубокими поклонами. Хозяева оказавшихся на пути лодок торопливо освобождали путь. С одной из лодок на палубу взобрался белобрысый, франтовато одетый парень. Растолкав пассажиров локтями, сам получив несколько тычков под рёбра, парень ухитрился оказаться возле спущенного с борта трапа даже раньше господина Эсванара.
         На палубе господина в белом сразу же окружила толпа. Кто-то кланялся, кто-то падал на колени - над головами тех и других господин в белом проводил двумя скрещёнными пальцами, не забывая после протянуть руку для поцелуя. За господином в белом семенил сгорбленный служка, а двое гребцов несли отделанный железом чемодан и деревянный полированный ящичек.
         - Юр! - спросила по-русски Надя. - Как думаешь, кто это?
         - Священник... э-э... наверное, - ответил Юра. - Видишь, белая ряса с чёрными пчёлами. Как у премудрого Рови, только богаче...
         - Это не просто священник, - пояснила Надя. - Это священник очень высокого ранга. Видишь, как перед ним все стелятся. И собрался ехать с нами. У нас же самая простая публика. Странно...
         - Может, ему срочно надо попасть в... э-э... Столицу, - предположил Юра. - А попутного транспорта не было.
         - Юр! - улыбнулась Надя. - Ты назад посмотри...
         Обернувшийся Юра увидел, как две вышедшие из порта барки пристроились в хвосте каравана. На дальней пропела дудка - на передней ответили. На палубе и лодках снова поднялась суета.
         - Видишь! - продолжала Надя. - Он мог бы сесть прямо в порту, а не добираться сюда на лодке...
         - Может быть, эти суда идут... э-э... не в Столицу? - предположил Юра. - Всё равно мы здесь ничего не понимаем...
         На соседней барке снова запела дудка - лодки отчаливали, сидевшие в них махали остающимся руками. Поднявшись на верхнюю палубу, господин Эсванар прокричал команду - матросы завертели рукояти лебёдок, поднимая якоря, вёсла поднялись и опустились. Караван продолжил путь вниз по течению, но несведущему человеку могло бы показаться, что суда выходят в морской залив. Гуляющие над Рекой ветры заставляли барку раскачиваться, брызги долетали до верхней палубы. Напротив города в Вех впадала другая река - течения сталкивались, образуя водовороты. Не желавшие терять время метли шли под парусами и на вёслах, выведя суда на самый стрежень.
         Впрочем, жестокими эксплуататорами "достойные" не были - вёсла работали с ритмичной частотой, словно их приводила в движение скрытая под палубой машина. Но каждые полтора часа - три четверти летней стражи невидимым гребцам полагалась получасовая передышка. Из воды вытягивалась полная рыбы сеть - поток "живого серебра" сыпался в люк посреди нижней палубы, в закрытую секцию, где помещались гребцы.
         - Надь! - обратился к спутнице Юра. - Как думаешь, "там" сейчас что? Сентябрь или уже... э-э... октябрь?
         - Ой! - не сразу поняла девушка. - Знаешь, я уже со счёту сбилась. Середина, в крайнем случае, конец сентября. А ты это к чему?
         - Просто представил, - продолжал Юра. - Лето... э-э... закончилось. Холода, ветра, листья падают...
         - Родители с ума сходят, - продолжила Надя. - Не позвонить, ни весточку послать, хотя телефоны работают...
         - Нет, я не... э-э... об этом, хотя это тоже важно, - согласился с девушкой Юра. - Просто "там" лето давно уже закончилось, а здесь...
         - "Там" должно быть ещё тепло, - возразила Надя. - Дожди вот-вот начнутся. А зимы здесь суровые, матушка Ругу говорила. Останемся на улице... Ой, посмотри! Город!..
         На острове посреди реки стояло с дюжину домов, окружённых крепостной стеной. Имелась здесь и обязательная каменная башня с блестевшими на крыше антеннами, и отгороженная частоколом насыпная пристань, и длинная песчаная отмель, где сушились сети и лежали чёрные смолёные лодки. Ниже города тянулись огороженные поля, паслись стада, стояли сарайчики с огородами... На дальней оконечности острова виднелась ещё одна башня, на крыше которой так же блёстели антенны.
         - Кстати, Юр! - начала вдруг Надя. - Давно хотела спросить: почему ты заикаешься?..
         - Не... э-э... знаю, - от волнения Юра стал заикаться ещё больше. - В самом деле, Надь! Не знаю. Всегда, сколько помню, был... э-э... такой. Меня ещё в школе родители к логопеду водили. А знаешь, что самое интересное? Когда сам с собой говоришь, на улице или... э-э... в комнате, всё нормально. Я даже специально тренировался. А стоит с людьми заговорить, язык словно к гортани прилип...
         - Я заметила, - согласилась девушка. - Ты, если чем-нибудь увлечёшься, заикаться вовсе перестаёшь.
         Они замолчали, глядя заполненную пассажирами нижнюю палубу - кто-то спал, постелив куртку или одеяло, кто-то ел и пил, кто-то откровенно бездельничал, греясь на солнышке, кто-то играл в кости... У борта доила козу пожилая тётка в косынке и грязном переднике. И тут же молодая опрятная мама отчитывала двух вздумавших забраться на мачту мальчишек.
         Перед носовой надстройкой играл оркестрик, состоявший из гитары с чудно изогнутым грифом, скрипки и костяной свирели. Прямо на палубе лихо отплясывали два бородатых мужика в расстёгнутых жилетках. Среди зрителей обнаружился и первым встретивший господина в белом белобрысый парень. Хлопая вместе со всеми в ладоши, он не отрываясь смотрел на стоявших на верхней палубе москвичей.
         - Юр! - продолжала девушка. - Скажи мне, только честно... Сам же видишь, нас тут никто не поймёт. Ты людей боишься?
         - С чего ты... э-э... взяла? - удивился Юра.
         - Представь, что ты подходишь к человеку, - пустилась в объяснения Надя. - Хочешь заговорить, но тебе страшно. Тебе кажется, что этот другой человек смотрит на тебя, оценивая каждое твоё действие, каждый жест, каждое слово - и оценка не в твою пользу. Ведь на самом-то деле ты смелый - Аню защищать бросился, с господином Наари спорил, из-за меня с деревенскими парнями чуть не подрался... Но просто заговорить тебе страшно...
         - Да не страшно мне! - возмутился Юра. - Просто... Просто не получается. Знаешь, в тот день, когда мы лошадь с телегой нашли, я пробовал с Аней объясниться. Целую речь придумал, а как до дела дошло...
         - Она мне рассказывала, - подтвердила Надя. - И про тот случай в лесу, и как ты за ней бегал перед поездкой...
         - Так она меня слушать не хотела... - оправдывался Юра. - Я к ней подойду, пытаюсь... э-э... заговорить, а она только рукой махнёт. А знаешь, как красиво я мог бы за ней ухаживать! Я ей столько комплиментов придумал...
         Тем временем шедший по стрежню караван обгонял огромный, составленный из многих звеньев плот. Тут и там, прямо на плоту стояли домики, у длинных рулевых вёсел дежурили плотовщики, на сбитых из жердей вышках крутились знакомые москвичам флюгера. Посередине, за изгородями паслись коровы и овцы - для них были заготовлены стога сена. В голове плота кто-то соорудил плавучий сад, прямо на брёвнах насыпав грядки, посадив цветы и молоденькие деревья.
         - Юр! - снова начала Надя. - Только, пожалуйста, не обижайся. Хочешь, я тебя от заикания вылечу?..
         - Разве это... э-э... возможно?.. - не поверил Юра собственным ушам.
         - Ты просто боишься показаться кому-то смешным, - продолжала девушка. - А на самом деле... Пойми, Юр! Окружающие по большому счёту заняты только собой, и им нет дела до того, что ты говоришь, как выглядишь, заикаешься или нет... Как только ты это поймёшь, всё остальное будет просто...
         - Да не боюсь я, Надь!.. - в сердцах Юра даже ударил кулаком по перилам. - Тысячу раз тебе говорил... Ну, просто!.. Просто, получается у меня так...
         Махнув в сердцах рукой, он отошёл к противоположному борту. Огромный плот остался позади, а на вдали берегу начал показался тонкий силуэт поднимающейся выше облаков башни.


         Глава пятая.
         Маленький урок космографии...

         Оказалось, что предстоящая вылазка в город - не простая прогулка подружек, уплетающих мороженное в уличном кафе под музыку в не разряжающемся телефоне. Для девушки из правящего дома та Кано это была сложная, заранее спланированная операция, в которой, как минимум, должны были участвовать: её милость Ирику Осонахи, старшая из трёх дочерей осконского эгля; Анечка Коростелькова, почётная гостья из Москвы; не просто Корсу, а госпожа Корсу, камеристка её милости; а заодно и госпожа Ниету, камеристка московской гостьи; трое слуг, два кучера, "ходячий кошелёк" - пожилой лысоватый дядечка без кошелька, но с папкой для бумаг, пером и чернильницей, десяток воинов "в полном боевом" и три сержанта-жезлоносца службы эгльрами.
         Передвигаться всей этой компании предстояло в открытом ландо под тентом, с гербом та Кано на низеньких лакированных дверцах и в похожей на сундук карете с окнами без стёкол. Исключение делалось для сержантов и воинов эскорта, имевших собственных лошадей. Встречные экипажи торопливо сворачивали в сторону, многочисленные прохожие приветствовали орнелийскую принцессу глубокими поклонами. Не привыкшую к подобным знакам внимания Анечку это откровенно смущало.
         - А вот и океанский корабль, смотри! - привстав, Ирику подняла сложенный веер.
         Анечка не смогла скрыть разочарования - пришвартованный в дальней части набережной парусник уступал размерами как "Титанику", так и "Куин Мери". Зато на Ирику, впервые видевшую океанское судно вблизи, он произвёл впечатление. Длина за полтораста метров, четыре сплошные палубы - вдоль двух верхних тянулись открытые галереи, поднимающаяся ступенькой двухъярусная надстройка на носу и окружённая балконами трехъярусная - на корме, семь мачт с нависшими над головой реями в паутине снастей. На кормовой надстройке вращался флюгер с похожими на стрекозиные крыльями.
         Здесь было не менее многолюдно, чем на улицах города - поодаль отшвартовалось ещё одно судно, а за ним и третье. Вдоль набережной тянулись закрытые склады, крытые черепицей лабазы - навесы на столбах, в загонах пофыркивали разномастные лошади. Купцы в разрезных кафтанах, приказчики в коричневых жилетках с ремешками, мастеровые и плотники, несущие на плечах ящики с инструментом. Городовая, портовая и частная стража, различающаяся обмундированием, вооружением и пёстрыми значками. Матросы и грузчики со сплетёнными из ремней носилками, просто любопытствующие горожане. И, наконец, жулики и оборванцы всех мастей. Их гоняли - но нырнув в толпу в одном месте, спустя несколько минут они появлялись в другом.
         Анечка обрадовалась, различив в толпе знакомую фигуру в кафтане цвета топлёного молока, при мече и в берете с тремя чёрно-серыми перьями. Привстав, москвичка помахала рукой.
         - Миха!
         Обернувшийся на зов младший Осонахи сорвал берет, вежливо поклонившись. Поклонилась и его свита - второго сына осконского эгля сопровождали сержант с жезлом, "ходячий кошелёк" и двое слуг.
         Ландо орнелийской принцессы остановилось у сходен. Всадники спешились, корабельный стражник в подпоясанном алом халате и забавном шлеме с лепёшкой на макушке затрезвонил в колокол. Не прошло и трёх нитей - или десяти минут, если верить часам в мобильном телефоне, как на сходнях появился господин в чёрном халате с золотым узором и широкополой шляпе со свисающим на бок хвостиком. Господина сопровождала свита и охрана - как успела подметить Анечка, обходиться без того и другого местная знать просто не умела.
         - Ваша Милость! - сорвав шляпу, господин в чёрном халате сложился чуть ли не пополам. - Какая честь и какое счастье. Перед вами ничтожный Штикале Ирмах, совладелец и капитан "Госпожи Пфартару" - судна, которое вы видите перед собой. Мои спутники, достойные айтерийские негоцианты оказали мне доверие, избрав сурани-капитаном нашего подкаравана. Но какая честь для нас. Не скажу за Айтери и Фаирту - наши страны лежат далеко за морем, и новости доходят до нас, увы, так поздно. Но в "Форуме Кирелиса", Крохане и Гельсе все только и говорят о красоте, учёности и благонравии старшей дочери осконского эгля.
         - Даже в Крохане и Гельсе? - на щеках Ирику появились ямочки. - Не ожидала, что слухи о моей скромной персоне успели разнестись так далеко. Да, разрешите представить: Аню Викторовнахи Коростелькова (орнелийская принцесса переиначила Анечкино имя и отчество на вехтарийский лад), моя подруга и гостья нашего Дома.
         - Ваша Милость! - снова поклонился господин Ирмах. - И вы, молодая госпожа. Тысяча, нет... Целый миллион извинений. Мне просто нет прощения. Я был настолько восхищён красотой алой розы, что не заметил рядом с ней не менее прекрасную, золотую...
         Анечка потупила глаза. Сказанный на чужом языке комплимент был великолепен. Единственное, что её смущало - этот, говоривший с заметным акцентом расфранченный и, кажется, даже надушенный павлин был совсем не похож на сурового, просолённого океанскими ветрами капитана.
         - Но что это я? - притворно спохватился господин Ирмах. - Держу своих гостий на трапе, словно последних побирушек. Позвольте пригласить вас на борт "Госпожи Пфартару". Поверьте, что в океане, при хорошем ветре, на высокой волне она - настоящая р_а_н_у.
         Судно господина Ирмаха и в самом деле напоминало плавучий город. Палубы, переборки, люки и переходы, узкие лестницы, нависающие над головой деревянные потолки. Просторные трюмы, куда грузили местные ткани и выгружали привезённые из другого полушария вино и пряности. Собственная пекарня, скотный и птичий дворы, кубрики на верхней палубе - общая численность экипажа превышала тысячу человек. Казармы для воинов, каюты для лекаря и плотника с его командой. Настоящий дворец на корме - с каютами капитана, судовых офицеров и платных пассажиров, с богато отделанным салоном, где имелся даже камин.
         Именно здесь, в салоне и накрыли роскошный стол. Хрусталь и отполированное песком чуть не до зеркального блеска железо, заменявшее безумно дорогую медь и напрочь отсутствующее столовое серебро. Под низким деревянным потолком висел стеклянный фонарь в потемневшей от ветров и влаги металлической обрешётке. Сквозь открытые окна налетал ветер - снаружи, над Рекой парили чайки и птеродактили.
         Анечке в который раз сделалось неловко - сержантам, сопровождавшим подруг на борту судна, пришлось встать часовыми у стен. За правым плечом обнаружилась Ниету - за столом здесь прислуживали. Всего же, помимо подруг, в кают-компании присутствовали: господин Штикале Ирмах, трое из семи его офицеров-кирусати, и пятеро дородных купцов с супругами, рассчитывающих на выгодные контракты. Ждать контрактов им предстояло долго - за столом разглагольствовал исключительно господин Ирмах. И Ирику - орнелийская принцесса спросила, почему южный приполярный океан называется Жарким.
         - У вас короткая, но очень морозная зима, - объяснил сурани-капитан. - Птицы замерзают на лету, а Вех становится накатанной дорогой - как Малое Море и полночные проливы Рокинкиру. И прохладное, кажущееся бесконечным лето...
         - В полдневном полушарии разве не так? - удивилась Ирику.
         - В полдневном полушарии с точностью до наоборот! - пылко воскликнул господин Ирмах. - Лето короткое, но такое жаркое, что окружающий воздух словно плавится. Из пазов в палубных досках выступает смола, привезённые с полуночи животные бесятся от жажды. Зато зима долгая, сырая и тёплая - проталины среди сугробов тают днём, замерзая ночью. Айтери спасает течение Закатных Ветров, следом за береговой линией поворачивающее на Полдень. Именно поэтому у нас два сельскохозяйственных сезона - зимой сеем пшеницу, а летом - виноград. Кстати, как вам наше золотистое?..
         - Восхитительно! - согласилась Ирику, глядя сквозь хрустальный бокал в стальной оплётке. - Но сколь удивительно творение "ЗвёздноРождённых"!..
         - Не для всех, - возразил господин Ирмах. - Большой Полдневный Континент в средних широтах - гиблое место. Там нет хорошего леса и трудно прокормиться сельским хозяйством - лето слишком жаркое и слишком короткое. Там нет мехов - тамошние зимы слишком тёплые. Не говоря о том, что там опасно - именно на Полдневном континенте расположены шесть из десяти гномьих городов. "ЗвёздноРождённые", если и жалуют посещением, то исключительно их...
         - Но тамошнее дворянство... - начала Ирику.
         - Тамошние земли не поделены, - ответил господин Ирмах. - Если кто и ходит в глубь страны, то разве что старатели в поисках не найденных предками золотых и серебряных жил. При редкой удаче в кармане можно унести целое шайоми. И "чёрные искатели" - ради чудес ремесла и магии в развалинах городов Древних. Ваша волшебная шкатулка, уважаемая госпожа, скорее всего, происходит оттуда...
         Анечка улыбнулась. "Волшебной шкатулкой" галантный сурани-капитан называл лежавший рядом на столе мобильный телефон. Осматривая судно, они с Ирику нащёлкали огромное количество фотографий, и даже ухитрились сделать селфи, держа телефон в руках. Рамки у москвички больше не было.
         - А кто такие "ЗвёздноРождённые"? - спросила Анечка.
         Сразу же сделалось тихо. За окнами кричали чайки, мимо шёл на вёслах давешний караван, состоявший уже не из трёх, а из пяти барок под бело-синими флагами.
         - Простите, госпожа моя! - натянуто улыбнулся сурани-капитан.
         - "ЗвёздноРождённые", этельнэ, - Анечка почувствовала, что сказала что-то не то. - Понимаете, я всё время слышу: "ЗвёздноРождённые", да "ЗвёздноРождённые". И никто не объяснит, кто они такие...
         - Аню - чужеземка из далёкой страны, - пришла на помощь Ирику. - На её родине нет "башен-цветов". Вы ведь знаете, господин Ирмах, "ЗвёздноРождённые" жалуют посещением далеко не все страны...
         - Вы совершенно правы, госпожа моя! - согласился сурани-капитан. - Пути "ЗвёздноРождённых" неведомы смертным. Дивный, не ведающий старости народ...
         - Душа мира! - поддакнула Ирику.
         - С синаро, этого "языка королей" их имя как раз и переводится, как "рождённые на звёздах", - улыбнулся сурани-капитан, пристально глядя на Анечку. - Десятки тысяч, если не миллионы лет назад "ЗвёздноРождённые" прибыли на безжизненную в те времена "Зелёную корзинку" на огромных летающих кораблях. Затянув небеса серебряной сеткой, они очистили и охладили воздух, сделав его пригодным для дыхания. Привезли воду, создав моря и океаны на месте продуваемых ветрами раскалённых равнин. Покрыли бесплодные до того скалы землёй, дав жизнь бесчисленным деревьями и травам... Желая облегчить народам путь, они создали небесные острова и висячие реки. И, движимые благими мыслями, позволили жить на "Зелёной корзинке" ещё трём строящим города и собирающим земли расам: нам - людям, гномам и медвянам...
         - Подождите!.. - вырвалось у Анечки. - Вы хотите сказать, эти самые... "ЗвёздноРождённые"... Они прибыли сюда с неба? С другой "планеты"? Ну, в смысле, с другой земли?
         - С другой "блуждающей", госпожа моя! - подтвердил господин Ирмах. - Вокруг Дневного Солнце кружат пять крупных, светящихся отражённым солнечным светом, "блуждающих", из которых наша "Зелёная корзинка" - третья. Зато вокруг Большого Ночного Солнца ходят всего четыре "блуждающих". Оно немного меньше, хотя светит почти так же ярко...
         - А к звёздам?.. - Анечке стало страшно. - На другие планеты... В смысле, на другие "блуждающие" вы летаете?
         - "ЗвёздноРождённые" утратили тайну полёта к звёздам, - разочаровал её сурани-капитан. - Дав жизнь "Зелёной корзинке", они пожелали дать жизнь Кесаниль, четвёртой "блуждающей" Дневного Солнца. Но тут произошла катастрофа. Погибли миллионы и миллионы, наступила Долгая Зима, прошлое было забыто. А серебряная сетка вокруг Кесаниль заброшена и постепенно разрушается. Так длится уже миллионы лет...
         - Если не верить медвяньим легендам, - улыбнулся один из молодых офицеров. - Эсвири Нойтих, госпожа, к вашим услугам! Медвяне утверждают, будто на самом деле катастроф было не одна, а две. Долгую Зиму они пережили вместе со всеми. А во время первой катастрофы их перенесло сюда из другого мира...
         - Как из другого мира? - едва не подпрыгнула Анечка.
         - Представьте себе, молодая госпожа! - продолжал интриговать молодой офицер. - Медвян, а заодно птеродактилей. Если верить медвяньим легендам, до Долгой Зимы ни летающие, ни плавающие, ни живущие на земле драконы на "Зелёной корзинке" не водились. И произошло это не миллионы и десятки тысяч, а всего две тысячи лет назад. Даже эльфийским миссиям не удалось убедить медвян в том, что они заблуждаются. Впрочем, медвяне глупы, это все знают...
         "Две тысячи лет назад, - перевела про себя Анечка. - Это три тысячи земных. Сутки здесь длятся двадцать шесть часов четыре минуты, а год ровно в полтора раза длиннее нашего. Премудрый Илома определил, по часам в мобильном телефоне. А затем и этот высокоучёный хмырь подтвердил...".
         - Скажите! - осторожно начала она. - Легенды этих самых... Медвян... Они не описывают вращающуюся в небесах такую... такую... вращающуюся штуку в небесах?..
         Исчерпав словарный запас, девушка привычно схватилась за телефон. Присутствующие молчали, господин Ирмах нервно теребил вилку. "Вовкина бы сюда, - думала Анечка, торопливо листая страницы на экране. - Или Надьку. Уж они бы точно оттеснили этого павлина, задав нужные вопросы. Мамочки, ну где же оно?.. О, вот!..".
         - Разрешите, госпожа моя! - протянул руку офицер. - Не может быть. Взгляните, Штикале-хат! Клянусь, это тот самый, легендарный портрет молодого Короля Кирелиса...
         - Нойтих! - рявкнул господин Ирмах. И продолжил, вернув мобильный телефон Анечке. - Всенижайшее прошу у вас прощения, ваша милость! И у вас, молодая госпожа! Случайно, вовсе не желая того, я позволил своему подчинённому излагать ересь. Ручаюсь, что подобное никогда больше не повторится...


         Глава шестая.
         Don't do it, Dudley....

         Башня была не просто огромна - казалось, на дальнем берегу вонзается в небо тронутая зеленью длинная, тонкая светло-серая стрела, обхваченная тремя узкими балконами. Расстояние скрадывало её истинные размеры - но облака закрывали лишь её подножие.
         - Совсем погасла! Скверно... - сказали по-вехтарийски над самым ухом.
         Обернувшись, Юра обнаружил сопровождаемого служкой господина в белом. Долгополая, отделанная чёрным галуном сутана с откинутым за спину капюшоном, унизанные перстнями пальцы в белых перчатках, гладкое, лишённое морщин, усов и бороды лицо в обрамлении пышной золотой шевелюры. Стоя у перил, господин в белом рассматривал башню в подзорную трубу. Юра удивился - даже судовладелец Нирма Эсванар в таких случаях просто подносил ладонь к глазам.
         В обычной ситуации Юра постарался бы исчезнуть как можно незаметнее - от здешних представителей власти, да и просто влиятельных и богатых людей стоило держаться подальше. Но недавние слова Нади его раззадорили. И, в конце концов, разве не господин в белом первым начал разговор?
         - Простите! Что погасло? - вежливо спросил Юра.
         Брови господина в белом приподнялись домиком. Юре представилось, что сейчас его собеседник спросит, в манере Бориса Ельцина: "Что это за насекомая, понимаешь? И как она смеет, понимаешь, сама, с великим и ужасным мной заговаривать?..".
         - Вы дурно воспитаны, юноша! - совладал с собой господин в белом. - Решив заговорить с незнакомым человеком, особенно с тем, кто по происхождению и общественному положению стоит заведомо выше вас, в первую очередь следует представиться...
         - Согласен! - ответил Юра, чувствуя, что душа уходит в пятки. - Кстати, именно вы первым начали разговор. И тоже не представились...
         - Поразительно! - восхитился господин в белом. - Странная одежда, не менее странные вещи, отвратительный крестьянский выговор... И восхитительная дерзость, подобающая разве что "блистательному" или "возвышенному", но никак не простолюдину. Отвечу на ваш укор, юноша - респати (премудрый) Киро Имахи та Гайси, отец-сонаставник Крохтарийского Дома Книг и Учеников (некий чин в местном университете, догадался Юра), младший итаниси (непонятное слово) храма святого Викушти в Крохане.
         Перед Юрой возникла маленькая, затянутая в перчатку рука - на указательном пальце сверкнул массивный золотой перстень с необычно крупным прозрачным камнем. В глубине камня накренилось крошечное золотое коромыслице, на обоих концах которого сверкнули похожие на искорки камушки,.
         - Юрий! - Юра сделал вид, будто не понял намёка. - Вернее, Трилесский Юрий Алексеевич.
         - Необычное имя в сочетании с всё той же необычной дерзостью, - прокомментировал респати Киро, убирая руку. - Из какой вы земли, юноша? Кто ваши родители? И какой святой вам покровительствует?
         - Из... - замялся Юра. - Из Басины. Нам покровительствует святая Айореми Эльдифу.
         - Глупо, юноша! - возразил респати Киро. - Даже с таким искреннем видом не следует лгать о вещах, в которых не разбираетесь. Не знаю, что такое эта ваша Басина - судя по названию, некая глухая дыра на полночном восходе Тимари. Так же вам же следует знать, что Крылатая Заступница защищает всех представителей рода человеческого, никого не выделяя особо.
         Юра задумался. Неграмотные жители Басины понятия не имели о географии. Центром их вселенной была окружённая лесом деревня - в лес не следовало соваться ночью, да и днём было опасно заходить одному, без ножа, топора или остро отточенной косы. За лесом лежали другие деревни, ещё дальше был город - резиденция землевладельца-таля, куда уходили налоги - два урожая из четырёх, не считая прочих, взимаемых сеньором выплат. И уж совсем в беспредельной дали лежала неведомая Столица.
         - Понимаете, мы... - в конце концов, решился Юра. - Мы не отсюда. Не из этой земли (он хотел сказать: "не из этого мира", но слов не хватало). Только вы, наверное, не поверите...
         - Почему же, юноша! - не согласился почтенный респати. - Мир вокруг нас устроен намного сложнее, чем полагает большинство людей. Известно ли вам, что в нём четыре яруса?
         - Как? - настала очередь Юры удивиться.
         - Представьте себе, - продолжал респати Киро. - Самый нижний ярус - подземные города гномов. На Полдневном континенте под землёй выкопаны целые страны. Второй ярус, юноша - это поверхность. Земля с горами, долинами и реками. Мы с вами, юноша, сейчас находимся во втором ярусе. Третий ярус - висячие реки, а четвёртый - небесные острова. Так что в вашем признании нет ничего удивительного. Вопрос в том, откуда пришли именно вы...
         - Простите, как вы сказали? - Юре сразу же вспомнилась матушка Ругу. - Висячие реки? Но это же невозможно...
         - Висячие реки и небесные острова, юноша! - продолжал респати Киро. - Для дивного народа, коим являются "ЗвёздноРождённые", нет ничего невозможного. Город Крохана, куда мы направляемся, стоит в полумиле над землёй, на берегу висячей реки. А что до небесных островов... Благоволите взглянуть вон туда, чуть пониже облачка...
         Юра осторожно принял из рук служки трубу. По сравнению с пропавшим в Басине Володиным армейским биноклем устройство оказалось массивным и на удивление простым - три гладких, тщательно пригнанных бамбуковых колена. Стёкла чистые - без покрытия, но и без пузырьков, должных образоваться при грубой варке. Прежде, чем передать трубу, служка протёр окуляр и объектив специальной тряпочкой.
         Направив трубу пониже упомянутого облачка, Юра довольно долго не видел ничего, кроме неба и белого тумана. Промелькнула реявшая над рекой чайка. Москвич уже был готов сдаться, когда в окуляре появилось нечто крупное, зеленовато-жёлтое. Юра едва не выронил ценный прибор - в небе без всякой опоры парил вытянутый восьмигранник. Дно оказалось идеально ровным, сам восьмигранник - тонким, словно компакт-диск или патефонная пластинка, по краям свешивалась зелёная пенка, центр пронизывала длинная мачта с тонкими, словно паутинка, натянутыми тросами. Воздух над восьмигранником казался более тёмным и густым - словно над ним был возведён невидимый купол.
         Слегка сместив трубу, Юра увидел подходившее к восьмиграннику веретено с крыльями, широкой кормой и острым скошенным носом, окружённое кольцом алых треугольных парусов.
         - Спасибо! - сказал Юра, возвращая трубу респати Киро. - То есть, простите... То есть, ещё раз спасибо...
         - По всему судя, юноша, увиденное не просто восхитило вас, но и чрезвычайно удивило, - ответил тот. - В вашей стране может не быть висячих рек - их нет на Расколотом Континенте, нет и над многими морскими островами. Но небесных островов на "Зелёной корзинке" около полутора тысяч, они летают над всеми странами. Люди с острым зрением способны различить детали даже без зрительных труб. Откуда вы?
         Юра всмотрелся в лицо собеседника. "Это не просто священник, - вспомнились ему слова Нади. - Это священник очень высокого ранга". Должный многое знать о своём мире. Хотя ещё можно было не говорить правду. Или просто сбежать, оборвав разговор...
         - Так что же, юноша! - настаивал респати Киро. - Человек может стыдиться себя, но он не должен стыдиться своей родины. Не бойтесь. Поверьте, что по долгу службы мне приходилось выслушивать настолько фантастические истории, что ваша, какой бы она не была, не покажется слишком уж невероятной.
         - Нет, я просто не знаю, с чего начать, - решился Юра. - Мы... Понимаете, мы и, правда, не отсюда. Ну, в смысле, не с этой вашей "Зелёной корзинки". Представьте, что далеко отсюда лежит большая богатая страна. Не такая... Не похожая на здешние страны. И однажды... В общем, всё началось с того, что однажды мы с друзьями решили съездить за город...
         Несмотря на то, что рассказ всё время прерывался - Юре не хватало слов, а ещё больше - Нади с её тетрадкой, несмотря на то, что большинство явлений и событий приходилось не называть, а описывать более-менее подходящими к ситуации выражениями, респати Киро слушал терпеливо и внимательно, перебив всего дважды. Первый раз он удивился, почему лошади не отказались идти в грозу. Выслушав путаное объяснение, что такое автомобиль и посмотрев картинки в мобильном телефоне, "младший этаниси" недоверчиво покачал головой.
         - Позволю себе заметить, что повозок без лошадей не бывает, - возразил он. - Даже эльфийские т_у_л_а_н_ы движут драконы-гребнеспины. Попросите нашего любезного судовладельца показать гребную палубу. Посмотрите - что, а вернее, кто приводит судно в движение...
         Второй раз собеседник прервал молодого человека, когда Юра рассказал о том, как они первый раз встретили "психов с перьями".
         - Расскажите подробно, как выглядели эти люди! - потребовал он. - И как выглядело это место...
         На всякий случай Юра не стал рассказывать о найденном шаре - на золотую оправу с бриллиантами мог позариться кто угодно. Умолчал он и о заброшенном замке и сделанных там находках - рассказ и без того затягивался, а автомобиль всё равно пришлось оставить, поскольку заканчивалось топливо.
         - Мудрёно! - подвёл итог респати Киро. - О вашей жизни в этой невероятной Мос-ка-ва могу сказать только то, что вы определённо не врёте. Да и ваша волшебная шкатулка лучшее тому доказательство...
         - Я удивляюсь, что вы умеете с ней обращаться, - честно признался Юра.
         - Это не так уж трудно, - ответил младший итаниси. - Нечто, вроде записной книжки со скользящими листами, и собственное защитное поле. У вас такие есть у каждого?
         - Ну... э-э... в общем-то, да... - согласился Юра.
         - Что до остального, - продолжал респати Киро. - То судя по вашему рассказу, вы побывали в самом сердце Зачарованных Лесов, понятия не имея, куда вас занесло. "Зачарованные Леса" занимают добрую треть субконтинента Вехтари, широкой полосой протянувшись вдоль побережья Жемчужного моря. Попасть туда удавалось немногим, и почти никому - во внутренние области. А чтобы явиться без приглашения, то подобной дерзости высокие этельнэ и вовсе никогда никому не прощали. Не удивительно, что вас так упорно преследовали.
         - Мы к ним и не напрашивались, - заметил Юра.
         - Чёрные туники и алые плащи с капюшонами носят маги вероятности эльфийской Пресветлой Школы "Сир", - продолжал респати Киро, словно не услышав. - Они же пользуются и посохами, подобными описанному вами. На всю "Зелёную корзинку" магов этой школы в лучшем случае сотни две, и каждый - фигура знаковая. Любой из них может движением пальца заморозить Вех от берега до берега. Правда, их магия связана условиями и запретами, непонятными нам, смертным. А вот люди в шлемах с перьями...
         - А что с ними не так? - удивился Юра.
         - "ЗвёздноРождённые" не носят белых одежд, юноша! - объяснил респати Киро. - Полночный Континент поделён между шестью эльфийскими королевствами, и общий для всех цвет - зелёный. Помимо этого каждое Королевство имеет свой, особый цвет. Наше, "Королевство Приморских Эльфов", иногда называемое просто "Приморье" - зелёный и золотой. "Королевство Горных Гроз", оно же "Грозовой Перевал" - зелёный и чёрный. "Королевство Острова в Лазури", оно же "Лазурный Остров" - зелёный и синий...
         - Сложно... - протянул Юра.
         - Помимо этого свой собственный цвет имеет каждый эльфийский клан, - подлил масла в огонь "младший итаниси". - Вместе всё это образует сложнейший узор, который нам, людям, никогда не оценить, поскольку мы видим лишь три цвета там, где "ЗвёздноРождённый" различает пять. Но никогда ни один эльф не наденет белое...
         - Но они носили белое! - не выдержал Юра. - Короткие белые плащи с узорной, как вы и описали, жёлто-зелёной каймой...
         - В этом-то и заключается загадка, - согласился достойный респати. - На миниатюрах в старинных рукописях Высокого Короля часто окружают воины в белых одеждах. Прежде мы полагали, что художник не сумел передать сложный эльфийский узор. Сейчас же ваш рассказ подтверждает не только старинные миниатюры, но и недавние политические события. А они, поверьте мне, достаточно серьёзны...
         - И что нам теперь делать? - спросил Юра.
         - Хороший вопрос, юноша! - согласился респати Киро. - Скажите, чей флаг поднят на идущей навстречу галере?
         Флагов на Реке имелось великое множество - на некоторых судах развевались сразу два, а то и три. Но если прежде на большинстве мачт были подняты жёлто-белые в крупную клетку вымпелы, но теперь на корме похожей на остроносую щучку галеры развевалось белое знамя с широкой синей косой полосой. Под этим же флагом шли и составлявшие караван суда, в том числе и судно господина Эсванара. Разве что здесь, на белом поле, по обе стороны от синей полосы были изображены две толстенькие крепостные башни.
         - Висячая река Вильсава на фоне неба, - прокомментировал флаг респати Киро. - Мы в Крохтари, юноша! Скорее всего, вы этого не знаете, но купцы и не состоящие на службе дворяне ходят под "чистым" флагом, тогда как служилые распускают знамя с гербами. Идём ходко, и если ничего не помешает, завтра вечером наши "достойные" метли отшвартуются в Нижнем Порту. Хотя, должен предупредить, едва ли вы найдёте там вашу подругу...
         - Почему? - вырвалось у Юры.
         - Потому что прошло слишком много времени, - сделался суровым "возвышенный". - Она либо в шелках и бархате, либо с рогожкой в подворотне. И в том и в другом случае ваша помощь несколько запоздала. Странно, что вы вообще решили искать её в Крохане... Впрочем, дело ваше. Так что, продайте одно из ваших яблок - после последних событий цена на них сильно упадёт, да и обсчитают вас изрядно. Но года на полтора достойной жизни вам хватит... И молитесь, чтобы готовая придти на нашу землю беда обошла вас стороной.
         - Но мы не можем!.. - взорвался Юра. - Не знаю, как у вас, а у нас не принято бросать своих...
         - У вас, очевидно, принято вдвоём свергать правящие династии... - ответил респати Киро. - Воля, конечно, ваша... Замечу только, что для подобной операции так же понадобятся средства, причём немалые. Вы знаете, кому предложить яблоко? То-то. Найдите аптеку побогаче, любую, кроме университетской... Аптеку легко узнать по вывеске. Надеюсь, вы понимаете, что о вашем, скажем так, нездешнем происхождении не следует особо распространяться?..
         - Да... - послушно согласился Юра.
         - Тогда позволю себе дать вам ещё три совета, - продолжал респати Киро. - Прежде, смените одежду. Ваша слишком бросается в глаза. Сразу же по прибытии, до того, как искать гостиницу, зайдите в любую лавочку...
         - Хорошо, - согласился Юра.
         - Затем я посоветовал бы вашей спутнице не заниматься лекарством в городе, - респати Киро посмотрел на стоявшую в отдалении Надю. - На борту, где метли Эсванар второй, после святых Ансари и Ансару, вам нечего опасаться. Зато в Крохане могут возникнуть серьёзные проблемы.
         - Да-да, - согласился ничего не понявший Юра.
         - Мой третий совет может показаться вам неожиданным, - закончил мысль "возвышенный". - Станьте прихожанами нашего храма...
         - Но мы... - удивился Юра. - Понимаете, мы неверующие...
         - Что очень скверно, юноша! - заметил респати Киро. - Не стану говорить о риске для ваших душ развоплотиться после смерти. Но согласитесь, что в жизни случается всякое. Любому из нас может понадобиться помощь или просто дружеский совет. На всякий случай знайте - услышав ваше имя, служители храма святого Викушти будут готовы в любое время дня и ночи принять вашу исповедь...


         Глава седьмая.
         Звон копыт серебряный...

         - Ну, Аню! Ты порой и скажешь... - выговаривала Ирику подруге получасом позже, спускаясь по сходням на набережную. - Про "ЗвёздноРождённых" такое! Это же ересь! Ты представить не можешь, какая это гнусная, мерзкая, противная всем святым, толкам и учениям ересь...
         - А что я такого сказала? - не сдавалась Анечка - Подумаешь, вопрос задала. Всё время слышу: "этельнэ", "этельнэ", "этельнэ"... Ты, премудрый Илома, учителя...
         - Аню! Ты совсем глупенькая? - возмутилась Ирику. - Вся земля - собственность "ЗвёздноРождённых". Все правители, включая папу и прапрабабушку Аройу Рамахи, их вассалы. Разве что папе Высокий Король титул р_а_н_а никак не даёт. А древняя история запрещена - так респати Илома говорит. Книги, в которых описываются события более чем пятисотлетней давности, изымаются из университетов и частных библиотек...
         - Ой! - при последних словах Анечку прошиб холодный пот. - А нас не накажут?
         Ей живо представились судьи инквизиции в чёрных балахонах, подвалы с орудиями пыток, а в завершении - костёр на главной городской площади.
         - Да, нет же... - рассмеялась Ирику. - Мы ведь та Кано, кто нас накажет? Сходишь в храм, покаешься, сделаешь вклад, вознесёшь искупительную молитву святому Гунташу, небесному судье, и Крылатой Заступнице. Только ни в коем случае не называй её "Аорему", как говорят простолюдины. Иначе святая обидится и не станет тебе помогать...
         Услышав про обиженную святую, Анечка удивлённо посмотрела на подругу - Ирику вовсе не шутила. Вокруг кипела чужая непонятная жизнь - проводив подруг, сурани-капитан остался на борту, сославшись на некие неотложные дела. Пока они осматривали судно, перед сходнями остановился караван из четырёх запряжённых волами крытых фургонов. Прядая ушами, волы время от времени взмыкивали. Хозяин каравана, пожилой купец с выпирающим из-под жилета брюшком терпеливо ждал, пока эскорт орнелийской принцессы освободит проезд.
         - Аню! Да не переживай ты так... - по-своему поняла заминку подруги Ирику. - Воскуришь, помолишься, дар принесёшь... Пошли, лучше лошадок посмотрим. А то я, знаешь ли, немного засиделась...
         - А вот и н-наша сест-трёнка! - послышалось впереди. - Наша умница-р-раумница, наша м-милая капризуля...
         Анечка вздрогнула. Обойдя вереницу фургонов, к подругам неторопливо приближался высокий белобрысый парень в полурасстёгнутом дворянском платье, при мече, болтающемся в ногах, словно палка, и с непокрытой головой. От парня разило вином, полурасстёгнутый кафтан покрывали пятна, короткий плащ сбился на бок. Следом шли четверо не менее грязных и помятых, нетвёрдо держащихся на ногах приятелей.
         - Аски, ты пьян! - губы Ирику сжались в нитку.
         - И ещё к-как! - ухмыльнулся парень. - А что тут т-такого? Почему бы молодому отважному воину не пропустить ч-чарочку? Я же не наш умный-разумный М-миха, что после каждого бокала приказывает т-тазик и сблёвывает?
         Четверо пьяных приятелей разразились хохотом.
         - Аски Осонахи, брат старший... - объяснив по-русски, Ирику снова перешла на вехтарийский. - Аски, посмотри на себя. В каком ты виде? На тебя же весь город смотрит - дворяне, "достойные" и корабельщики... И что подумает, глядя на тебя, наша гостья?
         - Наша к-кто? - с глумливым непониманием переспросил парень. - Да она нам всем должна с-сапоги чис... чисто... чистить, эта наша г-гостья. Нашли себе иг... игрушку, т-тоже мне, хранительницу т-тайны, отец со своей политикой и М-миха со своей люб... любовью...
         Пьяные приятели снова расхохотались.
         - Аски Осонахи та Кано, таль та Авирси! - в голосе Ирику зазвенел металл. - Возвращайся в замок, ступай на чердак и проспись. А завтра не забудь извиниться. Аню хоть и иноземка, но не из "смиренных"...
         Пошатнувшийся парень удержался на ногах каким-то чудом.
         - Не из "сми... смиренных"? - переспросил он с всё той же глумливой ухмылкой. - Тогда скажи, с-сестрёнка, где её земли? К-каков её герб? Кто её родня? Нашли себе разбойничью... (непонятное слово) и воображаете, будто она - одна из нас...
         - Та Сетли! - обернувшись, Ирику отыскала глазами сержанта с жезлом. - Ты служишь мне!
         Повинуясь команде сержанта, за его спиной выросло шестеро воинов. Один из приятелей, по всей видимости, не такой пьяный, как остальные, обнял белобрысого парня и, шепча ему на ухо, повёл прочь.
         - У папы ссора выйти с Каринта, - объяснила по-русски Ирику. - Аски повести войско. И проиграть. Папе пришлось его покупать... Перекупать...
         - Выкупать, - поправила Анечка.
         - Да, платить выкуп землями, - подтвердила орнелийская принцесса. - Земли от дедушки, жалко. А теперь, когда Миха разбойников перебить и вернуться домой с добычей, Аски сделаться совсем плохой. Всё время пить и ругаться...
         Сопровождаемые камеристками, сержантом с жезлом и стражниками, подруги неспешно зашагали вдоль загонов, где пофыркивали, хрустя овсом и сеном, и переминались с ноги на ногу лошади. Наморщившей носик Анечке сразу же сделалось скучно - зато оказавшаяся в своей стихии Ирику буквально засыпала купцов вопросами. Разговор шёл на вехтарийском, но даже понимавшая отдельные слова и фразы москвичка никак не могла уловить их смысл. Ну как, скажите на милость, длина шеи и форма головы лошади может сказываться на скорости её бега?
         Возле лабаза всеобщее внимание привлекла словно отлитая из золота тонконогая лошадка с непривычно светлыми, чуть ли не белоснежными хвостом и гривой. Покупатель - нагломордый дворянин с кошачьими усиками, похожий на д'Артаньяна из французских двухсерийных "Трёх мушкетёров" приказал её заседлать и объездить. В результате один из конюхов сидел, прислонившись к лабазному столбу, вытирая сочащуюся из рассечённой головы кровь, то и дело прикладываясь к бутылке. Над другим, без движения лежавшим на земле, склонился лекарь в зелёном. Ещё двое укладывали на круп брыкающейся лошади тяжёленный мешок.
         - Напугали! - громко сказали в толпе.
         - Проку не будет, - объяснял двум сопровождаемым дамам, по всей видимости, жене и дочери, пожилой седобородый чиновник в кафтане гербовых цветов. - По мешку на круп и на шею, смирится. А через октицу отойдёт, снова начинай...
         Тем временем поплевавшие на руки конюхи подняли второй мешок. И тут, расталкивая народ, колотя зазевавшихся ножнами меча, на площадь перед лабазом вышел Миха.
         - Стойте! - приказал он. - Уберите мешки и седло! Откройте ворота, а лошадь подведите к крыше. Я её объезжу!..
         По толпе прошли шепотки. Народ раздался в стороны, и кто-то, вскочив на коня, поскакал вдоль набережной, криками предупреждая грузчиков, купцов и зевак о предстоящем испытании. Сняв берет с чёрно-серыми перьями, Миха бросил слуге перевязь с мечом, избавился от кафтана-безрукавки и, с помощью того же слуги, от сапог. Босой, в чёрных суконных штанах и белой рубашке, второй сын осконского эгля вскарабкался по лабазному столбу, перебирая руками и ногами, словно обезьяна. Хрустя расползающейся черепицей, он остановился на самом краю крыши, куда по его распоряжению подвели лошадь.
         - Мамочки! - Анечка запоздало сообразила, что именно собирается делать второй сын осконского эгля. - Ир! Останови его. Он же убьётся!..
         Словно подтверждая её опасения, лошадка снова взбрыкнула. Анечка повернула голову - Ирику сделалась белой, как мел. Стоя на краю крыши, Миха откровенно тянул время, заставляя нервничать орнелийскую принцессу с её гостьей и волноваться собравшуюся на набережной толпу.
         - Отпускай! - в конце концов, приказал он.
         Ждавшие этой команды конюхи бросились в стороны. Оказавшаяся на свободе лошадка радостно заржала - но тут на её шею мягко приземлился орнелийский принц. Не ожидавшая подвоха лошадь присела, согнув передние ноги, затем взвилась на дыбы - в толпе ахнули. Анечке вспомнилось виденное по телевизору американское родео - тамошние необъезженные лошади, стремясь сбросить всадников, так же подпрыгивали и брыкались.
         Скатившись с шеи на спину, Миха подобрал поводья. Не сумевшая сбросить всадника лошадь рванула вдоль набережной. Толпа подалась в стороны, кто-то закричал, кого-то сбили с ног... С развевающимся хвостом и гривой, с орнелийским принцем на спине, чья белая рубашка полоскала по ветру, лошадь понеслась к воротам в дальнем конце набережной.
         - Аню, не волнуйся! - Ирику осторожно коснулась Анечкиной руки. - Мой второй брат - настоящий та Кано. Он зайца на скаку за уши ловил. А ещё он копия дедушки, такой же умный и предусмотрительный. Если его не сбросили сразу, потом он точно удержится... Кстати, ты забыла заснять его на свою волшебную шкатулку...
         Анечка послушно вытащила телефон, взглянув на часы на экране - как медленно проходили минуты. В толпе слышались шепотки - присутствующие ставили три к одному на младшего Осонахи. Прошло полчаса, прежде чем вдали послышались громкие крики, сопровождаемые топотом копыт.
         И лошадке, и самому Михе эти полчаса дались нелегко - золотистая лошадиная шкура потемнела от пота, рубашка орнелийского принца была теперь далеко не белая. Уже без опаски сделав круг среди ликующей толпы, младший Осонахи подъехал к сестре - во всяком случае, именно так подумала Анечка. Она не сразу поняла, что второй сын осконского эгля обращается не к Ирику, а к ней.
         - Госпожа моя! - опустившись на колено, Миха протянул москвичке влажный от пота повод. - Позвольте, от имени нашего Дома и от себя лично преподнести вам этот скромный дар...
         - Я? Мне?.. - не поверила собственным ушам Анечка.
         Толпа на пристани разразилась троекратным "ура". Отшатнувшаяся Анечка обрадовалась, увидев среди стоявших господина Ирмаха. Опустившийся на колено Миха терпеливо ждал.
         - Но я не могу, не умею... - Анечка слишком хорошо помнила приключение с Фру-фру. - Ир, да объясни ты ему... В конце концов, она не наша...
         - Это от чистого сердца, госпожа! - поддержал младшего Осонахи господин Ирмах. - Возьмите её под уздцы... Да, вот здесь, и поводите. Она решит, что это вы её объездили, и будет слушаться только вас...
         Укрощённая орнелийским принцем лошадка вела себя смирно. Анечка не поняла, как и откуда на её ладони оказался расстеленный платок - бумажных салфеток здесь не знали, с рассыпавшимися кусочками здешнего желтоватого сахара. Белогривая лошадка охотно приняла угощение. Москвичка брезгливо скривила губы.
         - Словно не из благородных, - комментировали в толпе. - Как впервые видит...
         Анечке стало спокойнее, после того, как сделав круг по пристани, она вернулась к лабазу. Миха куда-то исчез, всем распоряжался несостоявшийся покупатель - тот самый дворянин, похожий на д'Артаньяна из французского фильма. По его приказу четверо конюхов вычесали лошадку, накрыв длинной светло-серой попоной с золотым узором. Ничего не понявшая Анечка не смогла удержаться от улыбки - светло-серая попона и узор на ней были один в один с её сегодняшним платьем. Поверх попоны легло необычно длинное седло с обтянутыми кожей рожками и стременами на одну сторону.
         - Какая ронда (непонятное слово) богатая... - продолжали комментировать в толпе. - Младший Осонахи старается... И всё для боящейся лошадей красотки...
         Миха вынырнул из-за угла - уже полностью одетый, в кафтане, при мече и пернатом берете. Он успел обтереться и переменить рубашку - тем не менее, от него явственно попахивало собственным и лошадиным потом. Прежде, чем Анечка успела сказать хоть слово, младший Осонахи обнял её правой рукой за плечи, подхватив другой под колени. Москвичка взвизгнула, обнаружив себя поднятой в воздух - утоптанная до каменной твёрдости земля оказалась далеко внизу, а крыша лабаза со сбитой черепицей - неожиданно близко.
         - Нет! - девушка обеими руками вцепилась в луку седла. - Я не хочу! Не умею! Мамочки! Да, снимите же меня!..
         Анечка не сразу сообразила, что кричит по-русски - на языке, понимает только Ирику. Тем временем Миха ловко вдел в стремена носки сафьяновых туфель, оправил подол длинной юбки... Лошадка под Анечкой затанцевала, вызвав новый взрыв паники. В толпе явственно слышались смешки.
         - Не бойся! - сказал Анечке Миха.
         Наклонившись, он что-то зашептал и зачмокал, протянув на раскрытой ладони ещё несколько кусочков сахара - лошадка сразу же успокоилась. Немного освоившись, Анечка обнаружила, что сидит, как влитая - выпасть из этого седла с рожками было невозможно даже при очень большом желании. Поэтому, когда невдалеке послышался взвизг, москвичка набралась смелости и обернулась - чтобы увидеть, как в похожее седло забрасывают упирающуюся Ниету.
         - Като та Эсви, госпожа! - поклонился Анечке похожий на д'Артаньяна дворянин. - Сафи-каниль (непонятные слова) второго темарского полка "ветерков". По приказу его милости. Высокородной даме не подобает путешествовать в мужском обществе без камеристки.
         "Как, путешествовать? - снова перепугалась Анечка. - Ирику! Ой, мамочки мои!..".
         Окружившие Анечку и Ниету верховые, числом примерно с дюжину, оглушительно расхохотались. Снова появился Миха, верхом на огромном, сером в яблоках жеребце - одно его присутствие заставило "блистательных" замолчать. Протянув руку, младший Осонахи коснулся рукава Анечкиного платья.
         - Не бойся! - улыбнулся он. - Со мной ничего не бойся...
         - Только верни её к вечеру! - помахала рукой стоявшая около ландо Ирику.
         - Не волнуйся, сестрёнка! - отсалютовав выхваченным из ножен мечом, орнелийский принц потянул Анечкину лошадку за повод. - Верну в целости и сохранности, не будь я Миха Осонахи та Кано таль та Расви. Так что храни Руах того, кто посмеет обидеть твою подругу хоть словом, хоть косым взглядом...

Часть вторая.

         Глава восьмая.
         Росава, Вильсава...

         Первую т_у_л_а_н_у Малькааорн встретил примерно в двадцати полумилях восходнее заставы, отделявшей владения красавицы Аройу Рамахи та Вирми от эльфийского пограничья. Застава помещалась в одной из четырёх приземистых башен, охранявших переброшенный через приток Вильсавы мост. В башне скучал сменный десяток стражников - Асно та Лари пришлось долго махать перед сержантом подорожной, подписанной канцлером Её Светлости.
         Едва застава скрылась за поворотом, Асно та Лари увёл людей в сторону - сменить кафтаны и плащи купеческих стражников на военное платье Клана Лесного Златоцвета. Ещё один щелчок по носу, на этот раз Высокому Принцу Кирмису - о котором тот, как и его отец, Высокий Король Кирелис, скорее всего, никогда не узнает. Стоило вернуться на дорогу, как вдали показался размытый силуэт башни со скруглённой крышей и ярусами балконов.
         - Господин! - остановился Асно та Лари у кареты.
         - Следуйте вперёд, держитесь правой стороны и ведите себя спокойно! - распорядился Малькааорн. - Наверняка, они не знают, кто мы. А если и ищут людей, то носящих военное платье Клана Внутренней Гвардии.
         Воздев обе руки кверху - "выкинув ворона", как называли этот жест "ЗвёздноРождённые", Асно та Лари стронул коня. Т_у_л_а_н_а приближалась, слегка покачиваясь - впереди скакали всадники, за которыми неспешно шествовали, постукивая костяными наростами, четыре огромных инлиских гребнеспина. Лошади и даже быки были недостаточно сильны, чтобы тянуть подобную громаду. Снаружи послышались певучие голоса, над головой нависли переплетенные ветви.
         Глядя из окна кареты, Малькааорн поразился количеству этельнэ, стоящих на балконах. Мужчины, женщины, подростки, даже дети словно не замечали дневного солнца. Эльфийский чародей не сразу понял, что стоявшим снаружи попросту не хватило места внутри. Все одеты с привычной яркостью, мужчины при мечах - и все выглядели исхудавшими и измученными. Кое-кто был даже ранен. Словно вернулись времена Медвяньих Войн, когда места на судах брались с бою, а люди плечом к плечу стояли на палубах или сбивались в тесные кучи в трюмах.
         Собиравшаяся гроза накрыла маленький отряд ближе к заполдневью. Свернув, Асно та Лари нашёл убежище под тремя сребролистами, росшими тесной группкой. На поляне возле сребролистов и обнаружили первый труп - исхудавший юноша-эльф сумел переправиться через Мах вместе с конём. Проголодавшись, он вздумал подкрепиться ягодами черёмухи - и именно в этот момент ему на плечи прыгнул лесной кугуар. Меч успел наполовину выскользнуть из ножен, конь ускакал - на земле обнаружились полустёртые отпечатки подков. Ну, а юный этельнэ так и остался лежать среди высокой травы.
         А затем пошло и пошло. Туланы и парящие фургоны, всадники и всадницы - туники и плащ-накидки, цветочные платья, маленькие колпачки и шляпки с вуалетками, предназначенные для прогулок, но не для долгих переходов по пыльным, прокалённым солнцем дорогам. Все при оружии, многие ранены. Кое-то, узнав цвета окруживших карету всадников, торопливо сворачивал в сторону, кто-то кланялся, а кто-то, выразительно поглядывая, клал руку на меч. Откинувшись на сиденье, Малькааорн на всякий случай накинул на плечи домотканый купеческий кафтан, натянув на глаза плоскую, как блин, широкополую ушастую шляпу.
         Перед его глазами возникла картина из давних времён. Морщинистый, весь в складках и трещинах ствол "золотого дерева", обвитый широкой лестницей с покрытыми корой перилами. Эльфийский чародей - ещё не седой, не горбатый, стоит на площадке-фелори. Спотыкаясь на ступеньках, к нему бегут два крошечных длинноволосых мальчика, похожие друг на друга, словно "лесные фонарики".
         Близнецы. Они не слишком часто рождаются даже у презренных апрали - а у "ЗвёздноРождённых" такое и вовсе редкость. Никто из Королей и глав Высоких Кланов не может похвастаться сыновьями-близнецами. Малькааорн-апрали - смеются недоброжелатели. Будущий Двойной Клан - радуются друзья. Малькааорну нет дела ни до тех, ни до других - сыновьям всего-то по десять лет. Не умея ни читать, ни писать, ни разу не познав Церемонии, они видят в Короле Кирелисе непостижимое, невероятно доброе божество. Но соображают оба не по годам...
         Снаружи послышалось ржание и топот, свист и задорное гиканье. Малькааорн не успел схватиться за посох - прозвучали слова на синаро, невидимый та Лари ответил. Дверца кареты с шумом распахнулась...
         - Господин!.. - начал Асно та Лари.
         - Дядюшка! - прозвучал за его спиной хорошо знакомый голос. - Кажется, твои свитские подзабыли, кто принял их на службу...
         Подъехавший в сопровождении трёх вооруженных бандитов Райнэ спешился. В отличие от эльфийского чародея, он предпочёл обойтись без маскировки, оставшись в цветах родного Клана. Зато его головорезы щеголяли в цветах одного из Малых Кланов Приморья. Передав коня одному из них, усыновлённый правнучатый племянник шлёпнулся на противоположное сиденье.
         - Ну и мерзостные же вещи делают эти "ВоследИдущие", - заметил он, похлопав ладонью по сплетённой из конского волоса обивке. - Дотронуться противно, клянусь Кроной. А ты, дядюшка, точно с "золотого дерева" упал. В самый разгар смуты разъезжать в клановых цветах Высокого Принца Кирмиса...
         - У меня нет другого эльфийского платья, - осадил Малькааорн разошедшегося племянника. - Что случилось, мой мальчик! У нас неприятности?
         - Не у нас, - усмехнулся Райнэ. - Несколько наших ряженых апрали попались...
         - Подробности! - потребовал Малькааорн.
         - Ещё на Асениль я не досчитался нескольких воинов, - принялся рассказывать Райнэ. - Кто-то, увлёкшись грабежом, заблудился в бесконечных переходах. Кто-то ушёл через проходы, которые должен был охранять, едва исчезла Защита - понадеялись выбраться самостоятельно. Кто-то просто отстал во время марша. А кто-то намеренно остался на Асениль, когда мы ушли. Большинство затерялось во время грозы, часть зарубили пришедшие в себя подданные Высокого Короля, самые везучие несколько дней блуждали по землям Королевства...
         - Пока не попались, - подвёл печальный итог Малькааорн. - Их допросили?
         - Никто из наших апрали не знал, зачем мы сюда пришли, - успокаивал дядюшку Райнэ. - На Асениль новоприбывших и их повозку видели только воины моей личной полусотни, и то не все. А среди видевших её в Замашье не было тех, первых беглецов...
         - Не обольщайся, мой мальчик! - усмехнулся эльфийский чародей. - Кирелис не дурак и знает, откуда берутся Талисманы. Не исключено, что знает и принц Кирмис. Он - не наш наивный дурачок, отец мог многое ему рассказать...
         - Хэ, дядюшка! - рассмеялся Райнэ. - Будь это так, "ЗвёздноРождённые" давно бы уже обшаривали долину Веха, вместо того, чтобы дохнуть от голода и резать друг друга. И, как бы то ни было, повозка-то наша!..
         Узкая тропинка шла через лес, вверх по отлогому склону. Деревья смыкались над головой, плети плюща колыхались на летнем ветерке, копыта коней то и дело ударяли о скрытый в траве камень. Пересевший из кареты в седло Малькааорн с удивлением смотрел на густые заросли.
         - Никогда бы не подумал, что новоприбывшие сумели здесь проехать, - недовольно пробурчал он.
         - А они здесь и не проезжали, - ответил Райнэ. - Это я проехал. Они двигались по дороге, вдоль Вильсавы от замка Арнити... Кстати, дядюшка - ты ведь должен помнить Арнити...
         - Лично не знал, - отрезал эльфийский чародей. - Но в чём ты прав, мой мальчик - слышал о нём много...
         - Ну, ещё бы! - усмехнулся правнучатый племянник. - Человек, апрали - и один из сильнейших магов-райса. Его ваш Кирелис принимал, как почётного гостя. И наш Киринвэ тоже...
         - Ты не ответил на мой вопрос, мой мальчик! - возразил Малькааорн. - Как бы велик ни был Арнити, сам он давно мёртв, а его владение разорено. Ни он, ни его искусство нам не поможет...
         - Вот тут ты и ошибаешься, - рассмеялся Райнэ. - Если бы ты знал, дядюшка, как ты ошибаешься. Именно Арнити нам и помог. Вернее, не столько Арнити, сколько его несостоявшаяся столица...
         - Объясни! - потребовал эльфийский чародей.
         - Изволь, - согласился Райнэ. - На тракте новоприбывших нет, в чём мы с тобой прекрасно убедились. В Крохтари, под скипетр прекрасной Аройу Рамахи они не прибывали, в Королевство Приморских Эльфов не возвращались. Знал бы ты, дядюшка, как рисковал я, возвращаясь туда. Так и так выходит, что где-то они свернули. А на всём Старом Закатном Тракте есть только одно место, где с него можно свернуть...
         - От замка Арнити нет других дорог, - заметил Малькааорн.
         - На самом деле есть, - усмехнулся усыновлённый правнучатый племянник. - Арнити был предусмотрителен и не его вина, что мы о них не знаем. Но самое интересное - возле замка, на берегу Вильсавы, у пристани нашлась и стоянка. Кострище, две проплешины, яма с мусором - интересный у них мусор, дядюшка, и след от колёс. Ночью были заморозки, утром земля раскисла, а потом высохла. А колёса самобеглой повозки ни с чем не спутаешь...
         - Надеюсь, сам ты в их мусоре не копался, - брезгливо скривил губы эльфийский чародей. - Кстати, когда мы проезжали мимо, ты послал осмотреть замок...
         - Вот именно, дядюшка! - согласился молодой эльф. - Мы осмотрели замок, но нам в голову не пришло обшаривать окрестности. Ночь, да ты и сам меня торопил, надеясь перехватить новоприбывших у заставы на границе Крохтари. А они в это время смотрели на нас и посмеивались. Или дрыхли, как сурки... Кстати, после нас по Тракту прошли мои бандиты. Понятно, что после этого ИМ следовать по Тракту расхотелось...
         - Хорошо, мой мальчик! Продолжай... - вставил слово Малькааорн.
         - А продолжать особенно и нечего, - ответил Райнэ. - Так и так выходит, повозка должна быть где-то здесь. Принялись искать вокруг, полумиля за полумилей. Нашли, пусть и не сразу - новоприбывшие не глупы, хотя никудышные следопыты. Попытались замаскировать, представь - хотя после их маскировки стало только хуже. Такое впечатление, что у себя они никогда не воевали и не охотились...
         - Ну, это мы сейчас выясним, - подвёл итог эльфийский чародей. - Так, мой мальчик! А это ещё что?..
         Петляющая по лесу тропа вывела этельнэ со свитой на поляну у подножия могучего утёса. Ветви исполинских буков защищали от "дальноглядов" и наблюдателей с островов. По узкой расселине сбегал водопад, образовывая под скалой маленькое озерцо. На берегу Райнэ и разбил лагерь - эльфийский шатёр из сворачивающейся живой коры с затянутыми прозрачной плёнкой проёмами, две полотняные палатки для наёмников и для них же сложенный из нарубленных веток балаган. Две телеги, свежесрубленная коновязь, перед которой хрустят овсом лошади. И стоящий в отдалении "парящий фургон".
         - Откуда? - ткнул в него посохом Малькааорн.
         - Да одна компания подъехала, пока мы тут возились, - махнул рукой Райнэ. - Заинтересовались, чем мы занимаемся. Пришлось подсадить их до облачка яркой дорогой - правды ведь не расскажешь...
         Проехав ещё около двух полумиль, всадники остановились перед жёлтым известковым выходом, непонятно откуда взявшимся среди гранитных скал. Перед выходом отсутствовал подлесок, вверх по изломам карабкался зелёный вьюнок. Проведя ладонью перед навершием жезла, молодой эльф направил луч на жёлтую скалу. По изломанной поверхности пошли цветные полосы, а в месте, где луч коснулся камня, появилось непрерывно расширяющееся отверстие. Края отверстия скукоживались, словно попавший в огонь лист тростниковой бумаги. Перед тем, как упасть, лишившийся опоры вьюнок затрепетал на ветру.
         На месте жёлтой скалы обнаружилась расселина, в которой не так давно рос кустарник и даже молодые деревца. Чьи-то не слишком умелые руки частично срубили их, а частично выкопали и пересадили. За успевшими засохнуть посадками на деревяшках стояла самобеглая повозка.
         - Мой мальчик! - едва не выронил посох эльфийский чародей.
         Металлические борта покрывал жёлто-зелёный рисунок, напоминающий языки пламени. Над плоской крышей нависала металлическая платформа - спереди крепились чудно выглядящие фонари, сзади наверх вела короткая лесенка. На передней дверце был изображён составленный с презрением ко всем правилам геральдики герб - скалящая клычки трёхцветная кошечка, под которой на пересекающихся лентах незнакомым угловатым письмом был выведен девиз.
         Больше всего эльфийского чародея поразили стёкла в окнах - широкие, цельнолитые, без намёка на крепления и переплёты. Сквозь переднее стекло можно было рассмотреть два кресла с покрытыми вязаными чехлами спинками. Перед левым креслом имелся штурвальчик с обмотанными лозой краями и должным воспрепятствовать повороту устройством. В тёмном боковом стекле обнаружилось круглое, заклеенное прозрачной плёнкой отверстие, от которого отходили тонкие, словно лучики, трещинки. На земле перед повозкой лежало длинное серое покрывало, похожее на шкуру неведомого животного.
         - Ты? - спросил Малькааорн, показывая на покрывало.
         - Я, - охотно согласился Райнэ. - Как и посадки. Сам понимаешь, дядюшка! Надо же было убедиться, что это именно то, что искали. Но больше я тут ничего не трогал...
         - Охотно верю, - согласился Малькааорн. - Король тот, в чьих руках Талисман, но полезен Талисман лишь тому, кто умеет с ним обращаться. Так что, мой мальчик, давай-ка прикоснёмся к тайне...
         Поздно вечером, когда над горами зажглось большое ночное солнце, и засияла меньшая из двух лун - маленькая серебристая Савика, эльфийский чародей с усыновлённым правнучатым племянником сидели в поставленном Райнэ шатре. Снаружи шумел лес, перекликались совы. В стороне, возле балагана из еловых лап собрались наёмники. Часть их оставалась в эльфийском военном платье - а эльфийские уставы и оба десятника не позволили пустить вкруговую бутыль с шункийской огнянкой. В качестве компенсации люди Асно та Лари установили на складном столике радиоприёмник, по очереди крутя рукоятку.
         - Обрывки, ошмётки... - подвёл неутешительный итог Малькааорн. - Даже сейчас мы знаем о новоприбывших не больше, чем роющиеся в развалинах "чёрные искатели" о Предзимнем Королевстве. Одно могу сказать - оба Талисмана здесь были. След имеется, причём явственный.
         - Как думаешь, дядюшка! - спросил молодой эльф. - Почему они её бросили?
         Задумавшийся Малькааорн открыл найденную в повозке пухлую книжку - затрёпанность и потёртость углов свидетельствовали, что книжкой часто пользовались. У обоих "ЗвёздноРождённых" зарябило в глазах - дороги, дороги, дороги, перекрёстки, сложнейшие петли... Выполненные угловатым шрифтом надписи, гербы землевладельцев, составленные с полным пренебрежением к законам геральдики, к тому же откровенно примитивные. Гербы то и дело повторялись - очевидно, чересполосица у них чудовищная. К тому же новоприбывших отличал низкий уровень культуры - не пытаясь украсить книжку, они ни разу не изобразили на полях ни усыпанных цветами веток, ни играющих кошек или парящих драконов, тем более, надувающих щёки ветров.
         - Мой мальчик! - эльфийский чародей положил книжку на стол. - Ты задаёшь вопросы, на которые мы нескоро получим ответы. Если вообще получим. Кстати, ты не пробовал пойти по их следам?
         - Больше Высокого Месяца... - возразил Райнэ. - Даже если тут что-то было, это "что-то" давно смыло дождями...
         - Тогда дело совсем скверно, - продолжал Малькааорн. - У нас не хватит ни времени, ни людей, чтобы обшарить здесь каждый камушек...
         - А если привлечь Её Светлость Аройу Рамахи? - предложил Райнэ. - У неё-то и людей и средств в избытке. Рассказать ей всё, пожертвовать одним из Талисманов... В конце концов, хватит нам и одного...
         - Ты всегда был слишком прямолинеен, мой мальчик! - покачал головой эльфийский чародей. - В политике такие дела не делаются. К тому же ты забыл главное - ключ от жизни и смерти в руках у того, у кого Талисман. Но зерно истины в твоих рассуждениях есть. Вот что - мы сделаем так, чтобы прекрасная Хозяйка Висячей Реки и в самом деле нашла повозку.
         - Дядюшка! - удивился молодой эльф.
         - Повозка, это сильный козырь, мой мальчик! - продолжал рассуждать вслух эльфийский чародей. - Если новоприбывшие её бросили, значит, что-то заставило их это сделать. Скорее всего, у них закончился заряд Силы... Того, что приводило её в движение. Не удивлюсь, если окажется, что они двигали её, сжигая земляное масло - не случайно внутри механизма находится большая ёмкость...
         - Ты хочешь, чтобы новоприбывшие о ней услышали? - догадался Райнэ.
         - Именно, - подтвердил Малькааорн. - Если они живы... Если они о ней услышат... Если она настолько ценна, что они захотят её вернуть... Надежда слабая, но в нашем случае лучше это, чем ничего. А мы пока попробуем догадаться, куда они могли двинутся...
         Эльфийский чародей не успел договорить - ворвавшийся Асно та Лари опустился на колено, наклонив голову и коснувшись рукой земли.
         - Господин! - десятник особого десятка едва не задохнулся. - Там...
         - Отдышись! - приказал Райнэ. - Затем сосчитай до дюжины вслух...
         - Простите, господин! - рассказывал та Лари, выполнив требуемое. - Я поставил радиоприёмник, чтобы ребята немного развлеклись. Пить вы запретили. Господин... - короткий кивок в сторону Райнэ. - В общем, господин разрешил нам...
         - Так! - согласился молодой эльф. - Дальше...
         - Илки - бывший "мастер искры", - продолжал та Лари. - Знает все коды и частоты, его посадили за торговлю тайнами и болтовню в кабаках... Он пошёл гулять по эфиру и случайно поймал закрытую волну. Кажется, он нашёл тех, кого вы ищете...


         Глава девятая.
         Отважная охотница.

         В прозрачное, с редкими облачками небо свечой взметнулись два сокола - маленький белый с тёмной полосой на кончиках крыльев и крупный светло-коричневый. Распластав крылья, соколы закружили, высматривая добычу. Маленькому белому повезло больше - или же он оказался более наблюдательным, поскольку, сделав не более двух кругов, метнулся в сторону. Крупный светло-коричневый промедлил - чтобы, спустя полминуты, тоже ринуться вниз.
         - Смотри! - шепнул Миха на ухо Анечке.
         Та лишь взвизгнула, чувствуя, как колотится сердце. Добыча - серый тонкохвостый ящер с хохолком на клювастой голове с кажущейся ленцой взмахнул перепончатыми крыльями, направляясь к виднеющемуся невдалеке Веху. Обгоняя друг друга, соколы понеслись следом.
         - Уйдёт! - заколотив продетыми в стремена каблучками, Анечка мелко-мелко захлопала в ладошки. - Ой, мамочки мои! Сейчас уйдёт!..
         - Не уйдёт! - рассмеялся орнелийский принц. - Скачем!..
         Подавая пример, он стронул огромного, светло-серого в яблоках жеребца. Что до Анечки, то та привычно замешкалась. Перчатки - в том числе и тяжёля толстая, предназначенная для сокола, на левой руке. Поводья - девушка уже знала, как с их помощью послать вперёд, остановить или развернуть лошадь. Остроносые туфельки в стременах на левую сторону, свисающая с правой руки маленькая плёточка. И капризная, непослушная, вечно занятая какими-то своими мыслями Лису. Мамочки, как же сложно со всем этим управиться, да ещё на глазах у доброй дюжины вельмож и придворных, придирчиво оценивающих каждый твой шаг.
         К растерявшейся москвичке подскочил паж или молодой конюх - Анечка ещё не слишком хорошо разбиралась в здешних чинах и званиях. Открытое безбородое лицо, едва наметившиеся усики, заломленный берет с белым пёрышком - простолюдин. "Блистательному", даже пажу полагается длинное чёрно-серое. Конюх протянул руку, намереваясь помочь - но тут ускакавший вперёд орнелийский принц заметил отсутствие спутницы. Подняв на дыбы гиганта-коня, Миха поднёс руки ко рту домиком, не то свистнув, не то чмокнув. Послушная в первую очередь ему, и лишь затем неопытной хозяйке, Лису послушно пошла - сидевшей бочком в седле Анечке осталось лишь крепче держать поводья.
         - Скачем! - повторил Миха, принимая из рук девушки повод.
         - О, нет! - воскликнула Анечка.
         А сердце между тем замерло от восторга и сладкого предвкушения. Застучали копыта, зазвенела уздечка, встречный ветер заставил трепетать перо на шапочке. Сзади слышался свист и задорное гиканье - пёстрый, шумный, сверкающий разноцветным сукном и бархатом охотничий выезд орнелийского принца устремился следом.
         Не оглядываясь, младший Осонахи мчался вниз по склону. Выехал на дорогу, подняв клубы рыжевато-бурой пыли. Нырнул в проход в растущих вдоль берега зарослях, проскакал по ручью, подняв фонтан брызг. Миновал окружённую частоколом деревню - крестьяне привычно кланялись, на каменной башне блестели антенны. И, промчавшись вдоль огороженных живыми изгородями полей, понёсся дальше, к Реке, через пестреющие цветами луга.
         - Смотри! - кричал он на скаку. - Видишь, твой нагоняет?.. Сейчас возьмёт, возьмёт...
         Ничего не видевшая Анечка только визжала и хохотала. На мотоцикле её катали не раз, но одно дело - сидеть за чьей-то широкой спиной, и совсем другое - скакать через поля самой, чувствуя бьющий в лицо ветер. Какой железный конь может сравниться с маленькой, лёгкой, тонконогой, летящей быстрее стрелы золотистой лошадкой?
         Взлетев на нависший над речной гладью пригорок с обрывистыми краями, Миха ткнул свёрнутой плетью куда-то в небо. Анечка не сразу увидела, как маленький белый сокол - её сокол, обогнав светло-коричневого, коснулся спины отчаянно улепётывающего ящера. Послышался короткий глухой удар - словно наткнувшись на невидимое препятствие, ящер закувыркался в воздухе. Сложив крылья, белый сокол ринулся следом, тогда как опоздавший светло-коричневый продолжал кружить, криками оглашая окрестности.
         - Поймал, поймал! - восхищённая Анечка била в кулачки. - Ой, мамочки мои! И, в самом деле, поймал...
         Москвичке сделалось немного не по себе, когда сокол приземлился на руку. Та привычно заныла - держать килограммовую птицу оказалось не так-то просто. Лапки в кожаных чулочках с длинными шнурками, под хвостом покачивался жестяной колокольчик. Вокруг указательного пальца девушки был обмотан хвостик украшенной цветными пёрышками шапочки-клобучка.
         - Дадим птицам отдохнуть и попробуем ещё раз, - предложил Миха, угощая соколов вывалянными в перьях кусками мяса. - Конечно, если моя госпожа не устала и не голодна...
         Анечка огляделась. Она и не заметила, как вместе с орнелийским принцем ускакала далеко от остальной охоты. Слева сверкала под солнцем необъятная речная гладь - противоположный берег едва угадывался на горизонте, идущие вниз или боровшиеся с течением суда выглядели крошечными пятнышками. Справа виднелись невысокие холмы, чередующиеся луга и рощицы. Деревня с частоколом и башней осталась далеко позади, а впереди виднелся длинный деревянный мост, переброшенный через очередную, впадающую в Вех реку. Перед мостом возвышалась ещё одна башня, а вдалеке, у лесной опушки двигалось несколько окружённых всадниками повозок.
         "Это сон какой-то!.. - снова и снова крутилась в голове фраза из советского фильма. - Неужели это я, Анька Коростелькова, не так давно боявшаяся опоздать на работу, и получавшая "выговорёшники" от начальницы. Разодетая, словно королева, сижу в седле, бочком в длинной юбке. А рядом - ой, мамочки, настоящий принц. Нарядный, высокий - пусть и кажущийся маленьким по сравнению с гигантом-конём. Едва прошёл охотничий раж, снова заговоривший витиевато-учтиво - как и должен "блистательный" говорить с "высокородной дамой".
         - Нет, просто... - Анечка наклонила голову. - Просто это всё несколько необычно.
         - А у себя вы разве не охотились, госпожа моя! - вежливо спросил Миха.
         - У нас не принято, - москвичке сразу же вспомнилось душное метро и полные народа улицы. - Так много людей, что охотиться попросту негде...
         - А что же вы делаете в свободное время? - удивился младший Осонахи.
         - Танцуем, путешествуем... - Анечка наморщила лоб, боясь выдать "на гора" очередную, не подобающую высокородной даме глупость. - В прошлом году мы с подругой на Мальту ездили... В общем, в одну далёкую страну...
         - Наверное, ваше путешествие длилось очень долго?.. - предположил Миха.
         - Да нет, мы всего на неделю... - вздохнула Анечка. - В море искупаться, позагорать... - и поспешила объяснить, видя удивлённое лицо собеседника. - Понимаете, у нас есть самолёты... Это такие корабли, которые ходят по небу...
         - Воздушные корабли! - младший Осонахи даже привстал в стременах. - Вы летали на воздушных кораблях? У нас на воздушных кораблях летают только "ЗвёздноРождённые". И те, кто на Островах живёт... Граждане Ганзы... Кому "ЗвёздноРождённые" позволяют...
         Сообразив, что снова сказала что-то не то, москвичка прикусила губу. Повернувшись, она посмотрела на едущего рядом орнелийского принца. "На самом деле он не совсем принц, - вспомнила девушка. - Его отец носит титул "эгль". Переводится смешно, а означает не "короля", а что-то вроде "герцога". Зато страна у них не маленькая - Голландия с Бельгией, вместе взятые или половина Франции, от границы с Германией до Луары. И больше миллиона подданных... Ой, мамочки, даже подумать страшно...".
         - Знаете, я в детстве обожал таинственные истории, - продолжал младший Осонахи после недолгой паузы. - У нас с братом была няня, она столько рассказывала. Про воздушные корабли и острова, парящие в небе. Про таинственные подземелья гномов, днём и ночью залитые электрическим светом. Про запретные эльфийские страны, где нет ни зимы, ни лета, и замерло в неподвижности само время. Про страшную Долгую Зиму - когда звёзды, луны и все три солнца скрылись за облаками и не показывались несколько лет. Но я никак не ожидал, что однажды тайна - настоящая живая тайна окажется рядом со мной...
         - Ой, мамочки! - рассмеялась Анечка. - Это я-то тайна?
         - Надеюсь, моя госпожа не обидится за столь вульгарный слог? - сразу же перепугался Миха. - Вы удивительная, Аню Викторовнахи Коростелькова! Взять хотя бы ваши колдовские глаза - они зелены, подобны водам Веха и сверкают, как звёзды в ночи, как драгоценные камни. Или ваши удивительные двуцветные волосы - такие бывают только у "ЗвёздноРождённых", но вы - человек, не эльфийка...
         - Ой! - перепугав сокола, Анечка схватилась за мобильный телефон.
         На самом деле она была натуральной блондинкой, чем очень гордилась - но, как многие девушки, подкрашивала волосы. Земная краска оказалась достаточно стойкой, чтобы пережить все приключения - включая тонкий речной ил, что использовали здесь в качестве мыла, добавляя мёд и растёртые луговые травы. Однако за прошедшие месяцы короткие прежде волосы заметно отросли...
         - Ваши тонкие, изящные руки... - продолжал орнелийский принц, позволив девушке полюбоваться на своё отражение на экране. - Вы аристократка, госпожа моя, из достаточно высокого рода. Брат не верит - но ваше нежелание открыть свой титул может объясняться боязнью обидеть гостеприимных хозяев...
         Не выдержав, Анечка прыснула. Несмотря на то, что гордый и независимый младший Осонахи совсем не походил на вечно робеющего, заикающегося Юру, манера и интонации были до боли знакомы. Тут и страх - боязнь отпугнуть или обидеть, и храбрость отчаяния - рискну, и будь что будет. И безумно-отчаянная, ни на чём не основанная надежда - а вдруг повезёт... Мамочки, ну почему они все такие одинаковые - даже на другой планете...
         - Не смейтесь, госпожа моя! - сразу же заволновался младший Осонахи. - Ради Крылатой Заступницы, ради святых Ансари и Ансару... Скажите: вам прежде посвящали стихи?..
         - Стихи? - заметно растерявшейся Анечке сразу же вспомнился Юра. - Ой!.. То есть нет... Стихи-то зачем?..
         - Дворянин обязан уметь слагать стихи, - просиял Миха. - Иначе как он сможет служить своей даме? "Приниженному" и "смиренному", не говоря о "достойном" не закрыт доступ в благородное сословие - если он владеет оружием, отважен на поле боя и умеет слагать стихи. Неужели в вашей жизни не было рыцаря, избравшего вас своей дамой, готового служить вам, сражаться за вас и, если потребуется, отдать ради вас жизнь?..
         "Был один чудик", - подумала Анечка. Сразу же стало неловко, потому что чудик, по имени Юра тоже мог быть где-то здесь, на "Зелёной корзинке".
         - Мне бы хотелось посвящать вам стихи, госпожа моя! - продолжал Миха, по-своему истолковав её молчание. - Мне бы хотелось совершать в вашу честь подвиги. Если бы вы знали, какой праздник устроил отец, когда я вернулся. Был пир, выступали жонглёры и акробаты, пели менестрели... Были и состязания. Вы этого не видели - были слишком слабы и напуганы, к тому же не знали языка. А мне так хотелось, чтобы вы увидели, какую я одержал победу, выиграв две драгоценности из пяти выставленных.
         - Турнир в мою честь, мамочки! - рассмеялась Анечка.
         - А ещё мне хотелось бы, чтобы на нас напали разбойники, - Миха не отрывал взгляд от покачивающейся в седле собеседницы. - Дюжина, сотня, тысяча разбойников. Я разогнал бы их, как котят - у вас на глазах. А потом, преклонив колено, признался бы, что моя жизнь и моё сердце навеки принадлежал вам. Вот, послушайте...
         Он помолчал немного, словно собираясь с духом:

         Пусть дорога далека,
         Путь не просто обратный,
         Но скакать к руке рука
         С вами так приятно.

         Ехать в поле с ветерком,
         Или лесом мчаться,
         И украдкою, тайком
         Вами любоваться.

         Верьте, не сошёл с ума,
         Хоть пою так сладко...
         Просто, Аню, вы сама -
         Дивная загадка.

         Канет солнце среди туч,
         Но, моё вам слово -
         Ваши волосы, как луч
         Солнышка лесного.

         Светом полнится лицо,
         Ну, а ваши глазки -
         Как лесное озерцо
         Под зелёной ряской.

         В целом мире не сыскать
         Мне милей и краше.
         Как хочу я разгадать
         Аню, тайну вашу.

         А ещё о том скажу,
         Как бы, между прочим:
         К вам на помощь поспешу
         Днём и тёмной ночью...

         - Ой, мамочки! - рассмеялась Анечка.
         - Вам не понравилось? - заволновался младший Осонахи.
         - Не скрою, мне лестно ваше признание, мой господин Миха Осонахи та Кано таль та Расви! - не пытавшейся скрыть лукавую улыбку Анечке вспомнились "Унесённые ветром". - Но, честно признаться, оно настолько неожиданно, что я просто не знаю, что вам ответить...
         - Смею ли я хотя бы надеяться? - не сдавался Миха.
         - Помнится, кое-кто собирался устроить охоту, когда птицы отдохнут, - ловко ушла от ответа девушка. - Так-то вы держите своё обещание?..
         - О, простите, моя госпожа! - оживился младший Осонахи.
         Пальцы орнелийского принца осторожно коснулись руки москвички, помогая распутать шнурочки на птичьих лапках. Огромный светло-серый в яблоках конь прижался к маленькой золотистой Лису. Провожая птиц взглядом, москвичка приложила ладонь козырьком к глазам - как вдруг почувствовала, как чужая рука обхватила её поперёк талии. Девушка вскрикнула, убирая ладонь - и, воспользовавшись этим, Миха поцеловал её в губы.
         Анечка закрыла глаза, задыхаясь - сильный и крепкий младший Осонахи не походил на рыхловатых московских ребят. Выручил её светло-серый жеребец, вздумавший куснуть Лису за ушко - золотистая кобылка отпрянула и, стараясь удержаться в седле, орнелийский принц был вынужден выпустить девушку.
         - Да что вы себе позволяете!.. - возмутилась Анечка, тяжело дыша. - Мой господин Миха Осонахи та Кано таль та Расви!..
         - Простите, Аню!.. - тот час же потупил глаза Миха. - Вы были так прекрасны в эту минуту. Я ничего не мог с собой поделать...
         - Ничего не мог с собой поделать!.. - Анечка с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться. - Вы что, решили, что перед вами служанка в Осконском замке? Или считаете, что достаточно стихов и бахвальства, чтобы высокородная дама сама упала в ваши объятия?..
         И, сообразив, что продолжать разговор - значит, всё погубить, легонько ударила лошадку. Послушная, на этот раз хозяйке, а не младшему Осонахи, та резво пошла. Кажется, Миха что-то кричал вслед или собирался крикнуть - Анечка скакала во весь опор, забирая прочь от берега. Пышные соцветия и красноватые метёлочки касались подола и носков туфель, встречный ветер трепал перо на шапочке и успевшие отрасти волосы, а в голове у москвички крутилась совершенно неуместная в ситуации мысль: "А ездить верхом я, всё-таки, научилась...".


         Глава десятая.
         Лиловым пламенем затянут горизонт...

         - Воздух! Летучий огонь справа по борту! - закричали на баке.
         Крику сопутствовали шум и беготня - пассажиры заметались по палубе, выскочившие из кубрика матросы птицами взлетели на мачты, на судах каравана зазвонили колокола. Волей-неволей стоявшие у перил кормовой надстройки Наде и Юре пришлось оторваться от открывшейся их глазам картины.
         А между тем, картина того стоила. Вех разлился здесь больше, чем на двадцать километров, помимо окружённых палисадами деревенек по берегам виднелись прячущиеся за каменными стенами города. У берегов на мелкой волне покачивались рыбачьи лодки под белыми парусами, среди полей петляли дороги, а на вершинах холмов темнели леса. Справа, над горизонтом, предваряя приближающуюся грозу, клубились неприятного вида тёмно-лиловые тучи.
         Посереди реки, ближе к правому берегу, посреди скалистого островка в небо вонзался высокий, неожиданно тонкий утёс, заметно суживающийся от основания к вершине. Утёс удерживал в воздухе широкую песочного цвета ленту с острыми краями. Лента отбрасывала на поверхность Реки длинную тёмную тень, поверхность ленты так же покрывала зелень с вкраплениями красного и светло-коричневого. Достигая воды, с ленты свешивалось несколько тонких, как паутинки, серебряных нитей с полупрозрачными треугольничками у основания. Над вершиной утёса описывал круги жёлто-красный мотылёк.
         Расстояние скрадывало детали - до утёса и ленты было, самое меньшее, километров двадцать. Москвичам здорово помогла бы зрительная труба респати Киро - но тем же вечером "младший итаниси" покинул судно на лодке. Насколько смогли разглядеть москвичи, на пристани около небольшого городка "возвышенного" ожидала окружённая всадниками карета.
         Зато на нижней палубе по-прежнему отирался давешний белобрысый парень. Занят он был исключительно собой и своими делами - подрёмывал, играл с мужиками в кости, плясал под скрипку и дудку, шлёпал зазевавшихся молодок пониже спины - даже подрался с мужем одной из них под рукоплескания пассажиров и палубной команды. Разве что, время от времени, поглядывал на длинную кормовую надстройку, куда ему, как палубному пассажиру, вход был заказан. Юра никак не мог отделаться от мысли, что парень наблюдает за ними и только за ними - причём не столько за ним, сколько за Надей.
         - Что это? - удивился Юра. - Мост?
         - Юр! - не согласилась Надя. - Посмотри внимательнее.
         Над рекой, в прозрачном синем небе плыли маленькие облачка. Одно из них, движимое ветром, коснулось свисающей серебряной паутинки - в месте соприкосновения заиграла крошечная радуга, а затем облако бесследно исчезло, втянувшись в нить. Тем временем другое облако частично закрыло утёс. Юра вспомнил Останкинскую телебашню, и ему сделалось по-настоящему страшно - только теперь он осознал настоящие размеры находящегося перед ними образования. Молодой человек повернулся к девушке - но тут на судах каравана принялись играть тревогу.
         - Воздух! Летучий огонь!.. - слышалось отовсюду.
         Висевшая над правым берегом туча - огромная, клубящаяся, тёмно-лиловая, выглядела жутковато, но не казалась опасной. Однажды москвичи уже попадали под такую - спускаясь на плоту по Росаве, неспешно текущей через бескрайние леса. Туча впечаляла - раскалывающееся от грохота небо, бившие над лесной чащей огненные жгуты молний. Но сами москвичи отделались лёгким испугом - поливший дождик оказался мелким и совсем не страшным.
         На кормовую надстройку не поднялся, а буквально взлетел господин Эсванар, сопровождаемый пожилым лысоватым помощником. Бросив несколько слов старшему рулевой команды - судно управлялось не штурвалом, а румпелем с длинным рычагом, приводимым в движение одновременно несколькими матросами, он подбежал к стойке со спускающимися вниз, под палубу раструбами - точь-в-точь как на старинном земном пароходе. Откинув крышку крайнего, он отдал непонятную команду - к удивлению москвичей, вёсла начали двигаться не быстрей, а медленней. Караван разделился, образовав две идущие бок о бок колонны - лопасти вёсел едва не касались друг друга. Стоявший на надстройке соседнего судна капитан, в разрезном кафтане, при мече и круглой шляпе поднёс к губам толстенький рупор-раструб.
         - Эй! Нирма Сатихи! - громко крикнул он. - Ну что, выровнялись?
         - Выровнялись! - ответил господин Эсванар в такую же трубу.
         - Тогда самый полный! - продолжал чужой капитан. - Рыбки мало, так пои зверьё вином, пусть живее ворочают щупальцами, проклятые мешки со слизью!.. Клянусь святым Гунташем, как-то не хочется гореть на виду у родного города...
         Повинуясь новой команде, вёсла заходили пугающе быстро, сгибаясь так, что Юре показалось - ещё немного, и они переломятся. На соседних судах не отставали, выдерживая скорость и расстояние - чтобы избежать катастрофы, господину Эсванару то и дело приходилось кричать на рулевых. Время от времени до москвичей долетали непонятные слова:
         - Сгорим, сгорим!.. Ещё бы нитей двадцать - половину стражи...
         Между тем огромная тёмно-лиловая туча неспешно приближалась. На рыбачьих лодках сворачивали паруса, Река сделалась рябая от налетевшего ветра. Отдавая очередное распоряжение, "достойный" метли заметил стоявших у перил москвичей. Юра напрягся, ожидая, что господин Эсванар наорёт на них, заставив работать вместе с матросами. Это было бы не совсем справедливо - большинство пассажиров попряталось под палубой, а остальные молились, воздев к небу руки. Кто-то, присев на корточки, с головой накрылся смоченным плащом или одеялом, надеясь таким образом переждать беду.
         - Госпожа моя! - сорвав с головы шляпу, "достойный" метли поклонился Наде. - Скажите, вы можете её остановить?..
         - Простите! - не поняла Надя.
         - Остановите летучий огонь! - господин Эсванар был одновременно зол и удивлён непонятливостью москвички. - Крохана на горизонте, там сильные генераторы (непонятное слово), но сами видите, мы не успеваем. А наше собственное защитное поле (не вполне понятное слово) может не выдержать... Прежде его хватало, но теперь, когда у "ЗвёздноРождённых" началась смута, огневые облака летят к Зачарованным Лесам, словно на поживу...
         - Я не могу... - наморщила лоб Надя после затянувшейся паузы. - Понимаете, я всего лишь лекарка. Я не умею управлять движением ветров...
         - Достойно сожаления! - воскликнул метли. - Руах побери, если б вы знали, насколько... А усилить напряжённость поля (ещё одна, не вполне понятная фраза)? Мне доводилось слышать, такие способы есть. И некоторые райса умеют это делать...
         Ради пущей выразительности господин Эсванар показал на установленный на корме ветряк - вдоль одной из опор бежала пара проводов в матерчатой изоляции. Выше торчал тонкий металлический прут - явная антенна.
         - Нет, простите... Простите, пожалуйста! Я, правда, не умею... - смутилась Надя. - Разве что мой брат...
         И продолжила, перейдя на русский:
         - Юр! В самом деле, может быть, сходишь, посмотришь!.. Ты ведь, как-никак, инженер, а у них тут явный электрогенератор. Как в Басине, помнишь?..
         Юра задумался. На судне господина Эсванара, в самом деле, имелся электрогенератор с двойным приводом - помимо ветряка на нижней палубе был установлен ворот. Два матроса и два пассажира, из числа палубных, отрабатывая проезд, крутили рукоятки, то и дел встревожено поглядывая по сторонам.
         - Не знаю... э-э... Надь! - привычно замялся молодой человек. - У них же тут всё может быть устроено не так, как у нас. И, потом, я не... э-э... совсем понимаю, что именно должен сделать...
         - Слуга!.. - презрительно скривил губы господин Эсванар, вслушиваясь в не понятную ему русскую речь. - Впрочем, я признаю его кем угодно, если с его помощью доживу до вечера. Раси Варихи, покажи юноше "искровую"!..
         Последние слова предназначались пожилому невысокому помощнику с залысинами посреди лба, в коричневом разрезном кафтане, без меча и без шляпы. Подхватив Юру под руку, помощник повлёк его вниз - на заполненную народом палубу, а затем потащил по идущей вдоль борта узкой, продуваемой ветрами галерее. Как раз в этот момент лиловая туча накрыла маленький городок на берегу.
         - Полыхнёт? Не полыхнёт? - остановившись, помощник приложил ладонь козырьком ко лбу. - Святая Айореми Эльдифу! Если ты нас любишь, сделай так, чтобы она вся разрядилась там!..
         Видимо, столь искренняя молитва дошла до крылатой партизанки-хулиганки, поскольку почти успевшая миновать городок туча и в самом деле полыхнула. Над башнями и шпилями, над крытыми черепицей домиками и зубчатой стеной засверкали короткие толстые молнии. Юра не поверил собственным глазам, увидев, как над городком словно раскрылся невидимый купол. Молнии скользили по нему, не причиняя вреда, а воздух внутри казался чуть светлее, чем снаружи.
         - Не разрядится! - сплюнул в сердцах помощник. - На нас пойдёт. Подумать только, перед самой Кроханой... Вот!..
         С этими словами помощник распахнул дверь помещавшейся под румпельной площадкой каютки. Из-за узкого стола поспешно вскочил маленький длинноносый человечек с редкими светлыми, словно облизанными коровой волосами. Юре в который раз пришлось удивиться - на столе перед человечком стоял настоящий телеграфный аппарат.
         Москвичу он показался одновременно простым и невероятно сложным. Аккуратный лакированный ящичек, над которым торчит антенна, увенчанная ромбическим навершием. Деревянная ручка-рычажок с металлическим контактом, отполированная благодаря постоянной работе. Ещё одна вращающаяся ручка - сбоку, как на старинном телефонном аппарате. Лоток с листом здешней желтоватой бумаги, над которым ходит карандаш в металлических зажимах. Лист бумаги покрывали вытянутые точки, короткие и длинные тире - здешняя азбука Морзе была троичной.
         Не обращая внимания на человечка и его машинерию, помощник подскочил к закреплённому на стене ящичку из сверкающего лаком дерева. Запертую на засов дверцу фиксировала сургучная печать с двумя короткими хвостиками. Коснувшись её, помощник дёрнулся, словно от удара током. Шипя от боли, он вытащил откуда-то предмет, как две капли похожий на самый обыкновенный, земной, сделанный из резистора разрядник - заполненную порошком стеклянную трубочку с двумя торчащими проводками в матерчатой изоляции. Не обращая внимания на предостерегающий возглас длинноносого телеграфиста, помощник поддел разряженную печать ножом.
         В ящичке, на истыканной гвоздями доске обнаружилось самое дикое устройство, какое Юре только приходилось видеть. Непривычно большие радиолампы с запаянными проводками и мелкими решёточками внутри - некоторые из радиоламп светились. Неровные напластования на медных проводах - резисторы, аккуратно склеенные кусочки блестящей фольги - конденсаторы, непонятного назначения кристаллы, миниатюрные - с ноготь размером прозрачные баночки, заполненные разноцветными порошками, путаница переплетённых проводов...
         Собрано было аккуратно и не без изящества - элементы покрывал прозрачный лак, на котором не имелось и следа пыли. Судя по правильности, с какой располагались детали, схема была фабричной - или неведомый мастер собирал такие десятками. Впрочем, без тестера и мультиметра, без осциллографа и паяльной станции делать здесь всё равно было нечего - что Юра и попытался объяснить дышавшим в спину помощнику и телеграфисту.
         - Понимаете, здесь нужны... э-э... специальные... - осторожно начал он. - В общем, некоторые вещи, которых у нас нет...
         - Слуга! - презрительно повторил помощник слова господина Эсванара. - Вот и нечего было соваться, раз не можешь... Из-за тебя, дурака, гильдии штраф платить...
         Юра так и не узнал, за что именно помощнику придётся платить штраф неведомой гильдии - последовавшая затрещина вынесла его в коридор. Было не столько больно, сколько обидно. Под палубой со скрипом ходили вёсла, с открытой галереи долетали водяные брызги. Как и тогда, в лесу, воздух сделался лиловым - туча накрыла караван. Двое, не то матросов, не то судовых рабочих, в замаранных кожаных передниках поверх грязных серых рубах, с пустым бочонком на носилках, вынырнули откуда-то снизу, из люка, откуда доносился густой рыбный запах. Вышедший из каютки помощник собрался влепить Юре ещё одну затрещину - но тут над судном с грохотом раскололось небо.
         На долю секунды молодой человек буквально ослеп. От последовавшего грохота заложило уши. Выронившие бочонок матросы куда-то исчезли. Выскочив на галерею, Юра увидел, как метрах в двухстах из воды выметнулся огненный столб.
         Оглушённый, испуганный Юра побежал по галерее на палубу. Споткнулся на порог, едва не упал на мужиков из судового оркестра, скрючившихся у борта под мокрыми накидками. Торопливо вскочил, ухитрившись раздавить скрипку, пробормотал на русском языке извинения. Его не слышали - казалось, воздух над судном лижут языки пламени. "Нефть! - Юра запоздало сообразил, что нефть в воздухе гореть не может. - Или горючий газ!..". Жара не чувствовалось, хотя вокруг трещало и гремело, а в воздух то и дело взлетали огненные жгуты.
         - Надя, Надя! - спотыкаясь на ступеньках трапа, молодой человек взлетел на палубную надстройку.
         Сжавшаяся в комочек Надя обнаружилась у перил. Развязавшаяся косынка съехала с головы на плечи, вьющиеся тёмно-каштановые волосы рассыпались по плечам. Увидев Юру, девушка вскочила и крепко обняла, прижавшись всем телом. Молодому человеку сделалось одновременно приятно и неловко - он не сразу понял, что Надя дрожит от страха. Над головой бушевало пламя, гремел гром, перекрещивались огненные жгуты. На неподвижной воде лежали остановившиеся вёсла.
         Всё закончилось неожиданно и сразу - воздух вокруг просветлел, из лилового и огненно-алого сделавшись прозрачным и тёмно-серым. На палубу, оставляя тёмные следы, начали шлёпаться крупные капли. Снова засверкало солнце, рассыпавшееся по воде золотистыми "зайчиками". Основание утёса скрылось за пеленой тумана.
         Надя отпрянула, высвобождаясь из Юриных объятий - тонкие завитки волос прилипли к щекам и открытой шее. Возле румпельной площадки появился господин Эсванар - в полурасстёгнутом кафтане, лишившийся шляпы и футляра с пером и чернильницей. Люди на палубе поднимались, выбираясь из-под мокрых накидок. Крича и хлопая друг друга по плечам, они показывали на засиявшее солнце.
         - "Лиранту" горит! - закричали с мачты.
         Суда каравана, с началом грозы сбившиеся в неровную кучку, начали понемногу оживать - по палубам засновали люди, кое-где зашевелились вёсла. На самом дальнем судне пылала мачта с парусом - вокруг шевелились тёмные фигурки. Юра не сразу понял, что они делают - пока горящий парус не заполоскал в воздухе, словно исполинская простыня, а сама мачта, накреняясь, не полетела через борт.
         - Эй! Нирма Сатихи! - крикнул растрёпанный капитан соседнего судна. - Открой секрет, что это было? У тебя райса на борту?..
         - Только мерису со слугой, - господин Эсванар отыскал выроненный рупор. - Или ты подозреваешь меня в незаконной магии?
         - Руах с Гоэрлом! - расхохотался чужой капитан. - Мне ли тебя не знать, ты честный "достойный" горожанин. Да только прямо над тобой купол раскрылся, прикрыл всех, кроме "Лиранту". Ну, да Михи сам виноват, нечего было вываливаться...
         - Столь велика любовь к людям Крылатой Заступницы! - нервно рассмеялся господин Эсванар. - Прибудем, не забудь благодарственно воскурить! Подумать только, мы могли бы гореть на глазах у всей Кроханы!..
         Не зная, чем себя занять, смущённый после Надиных объятий Юра привычно взялся за мобильный телефон. Спрятанный под здешним светло-коричневым "крестьянским" кафтаном, во внутреннем кармане "земной" рубашки, аппарат благополучно пережил все приключения. Если не считать того, что после пребывания под лиловой тучей он попросту завис - точь-в-точь, как в лесу в прошлый раз. Шаря по карманам в поисках связки ключей - помимо самих ключей от дома и автомобиля, на связке имелось и маленькое шило, молодой человек поймал на себе пристальный взгляд господина Эсванара.
         - Простите, господин Эсванар! - привычно пришла на выручку Надя. - Вы только что сказали, что мы едва не сгорели на виду у всей Кроханы. Но где же она?
         - Где? - удивился "достойный" судовладелец. - Да вот, взгляните, госпожа мерису! Прямо перед вами...
         И, протянув руку, показал на прячущийся за пеленой тумана, ставший заметно ближе утёс.


         Глава одиннадцатая.
         Бойся мечты, способной исполниться.

         Над головой послышалось шумное возмущённое клёкотание. Натянув поводья, Анечка заставила Лису перейти на шаг - на затянутую в перчатку левую руку опустился маленький белый сокол. Распушившаяся птица явно была чем-то недовольна, а кончики крыльев и хвостовые перья казались мокрыми. Напрасно москвичка заводила правую руку, пытаясь надеть клобучок - возмущённый сокол упорно не давался.
         - Ещё один дурак на мою голову! - вырвалось у девушки. - Мамочки! С тобой-то мне что делать?..
         Устав бороться с соколом, москвичка вынула из кармашка в поясе мобильный телефон. Посмотрелась в него, словно в зеркало - одной рукой было крайне неудобно, поправила выбившуюся из-под шапочки прядку. Только теперь Анечка огляделась, пытаясь понять, куда её занесло.
         Оказалось, что она ускакала не так уж далеко. Среди невысоких холмов, жиденьких рощиц и лугов со стогами сена петляла грунтовая дорога - начинаясь на опушке далёкого леса, она подходила к переброшенному через протоку мосту. На мосту сидели босоногие, голые по пояс мальчишки в закатанных по колено штанах, ловили рыбу на самодельные удочки с пробковыми поплавками. Стоявшая перед мостом каменная башня с полуразвалившимся третьим этажом казалась зелёной из-за обвивавшего стены плюща. В башне явно кто-то жил - из прилепившейся к стене трубы вился дымок, а на втором этаже, в лишённом стёкол окне с распахнутыми ставнями покачивались занавески. Замеченный раньше караван - три повозки, окружённые всадниками, приближался к переправе.
         Анечка ничуть не удивилась, увидев на лугу за мостом стадо пёстрых, красно-белых вилорогих коров, охраняемое двумя конными пастухами. Чуть дальше виднелись окружённые плетнями поля, блестевший под солнцем пруд с плотиной, а на холме - окружённая палисадом деревенька с обязательной башней. Двое босоногих крестьян возились с колесом у застрявшей на обочине телеги. Увидев сидящую бочком всадницу в длинном дворянском платье, оба поспешно вскочили, кланяясь в пояс.
         - Ролини, госпожа! - поспешил ответить на незаданный вопрос один из них, маленький щуплый мужичонка со светлыми нечёсаными волосами и короткой кудлатой бородой. И, видя, что "госпожа" не понимает, поспешил объяснить. - Деревня Ролини...
         Глядя на крестьян, Анечка задумалась. Впервые за долгое время она оказалась одна - рядом не было даже верной Ниету. В активе было прекрасное знание языка и письма - премудрый Илома не терял времени даром, заставляя заниматься по двенадцать часов в здешние длинные сутки. Лошадка под богатым седлом, с уздечкой и стременами, с полным снаряжением. Несколько перстней с настоящими бриллиантами - ни один здешний дворянин не ходил без драгоценностей, которые в случае необходимости можно было продать. Сокол в "чулочках", с пернатым клобучком и ремешками - соколятники не боялись покрикивать даже на "блистательных" и их высокородных дам, а значит, стоить специально обученная птица должна была немало. Успевший лишь слегка разрядиться мобильный телефон - как считала девушка, единственный на всю планету.
         Изучая вместе с Ирику карту, москвичка стала неплохо разбираться в местной географии. Следуя шагом вдоль реки, к вечеру можно оказаться в Оско. А там сесть на судно, идущее вниз - в Крохтари, или на полуночный закат - в Рансени. Прочь от замка и его обитателей, пока они не догадались, что она, Анечка Коростелькова - никакая не аристократка. Молодая, красивая, богатая - и свободная.
         В пассиве было то, что Анечка не знала, как самостоятельно сойти с лошади и снова сесть в седло - прежде её всегда спускал и подсаживал Миха. Как успела просветить Ирику, просто коснуться платья высокородной дамы - честь, которую влюблённый "блистательный" выслуживает годами. Не говоря о том, что в одиночку здесь не ездили - богатый шайо выезжал из замка в сопровождении свиты, а дворяне победнее путешествовали компанией. Купцы собирались в караваны, выходящие за родной палисад крестьяне сбивались в ватагу. Даже служанки, отправляясь в трактир за пивом или обедом для хозяина, предпочитали делать это сообща. Что до орнелийского принца, то перед его пышным выездом всегда скакал авангард.
         "Разбойники, моя госпожа! - объяснял Анечке Като та Эсви. - Войска высылаются только против крупных банд, способных захватить и удержать часть земель эгльрами, вроде той, что напала на вас и ваших друзей. Против мелких ватажек, человек в десять достаточно патрулей на дорогах, личной охраны, оружия и удачи...".
         "Но почему бы их вообще не извести?..", - удивилась Анечка.
         "Разбойников? - расхохотался та Эсви. - О, простите, госпожа моя! Разбойников нельзя извести - в противном случае Его Сиятельство рискует остаться без подданных. Вы думаете, разбойники - это дикари, живущие в лесных логовищах? Напрасно. Разбойничающий ночью днем может оказаться честным трудолюбивым крестьянином, "смиренным" ремесленником, а то и мелкопоместным дворянином...".
         Анечке, привыкшей, что бедные - "хорошие", а богатые - "плохие", это казалось странным, нелепым, диким. И что сидящие в замках сеньоры могут бояться собственных крестьян. И что, в отсутствие сеньорской власти желающие заплатить налог крестьяне запросто могут сделать набег на соседнюю деревню. Что "смиренные" и даже "достойные" горожане ненавидят замковую челядь, а та платит им той же монетой. И что слуги могут быть искренне преданы господам - и даже плакать при расставании. Как-то она подумала, что легенды о справедливом разбойнике Робин Гуде могут иметь иную, отличную от общепринятой, подоплёку.
         Но, в то же время, тоскуя по дому и оставшимся где-то, в невероятной дали родителям, по друзьям и многочисленным подругам, Анечка снова и снова ловила себя на мысли, что ей нравится быть орнелийской высокородной дамой. Нравится носить длинные платья и шапочки с пёрышками, принимать поклоны и выслушивать витиеватые комплименты. Нравится скакать во главе пышного выезда, к руке рука с орнелийским принцем или принцессой, под звуки фанфар въезжая во двор очередного замка. Нравится пировать в просторных двусветных палатах - перекрещивающиеся балки под потолком, балкончики для оркестра, резные деревянные панели и гобелены на стенах.
         Вопреки опасениям, визиты Михи к вассалам Его Сиятельства проходили вполне благопристойно. Никто не напивался пьян, не блевал на пол и не лез целоваться к соседям. Никто не бросал кости на пол собакам, которых в пиршественных залах и вовсе не было, не бил посуду, и не рубил мечом мебель. Правда, в речах "блистательных" шайо после второго или третьего бокала порой проскальзывали словечки, которым премудрый Илома и не подумал учить москвичку - но сразу же следовали извинения. В ходу были ложки, ножи, чудные трезубые вилки, фарфоровые тарелки и чашки непривычного, красноватого цвета и хрустальные бокалы в блестящей металлической оплётке.
         Разве что здешние вычурные танцы, когда нужно то и дело отходить от партнёра, кланяясь ему и приседая, а то и пробегать под скрещёнными руками соседних пар, оказались для неё сложноваты. Впрочем, москвичка не сомневалась, что со временем сумеет освоить и их - делая с Михой очередной круг, она старалась не вспоминать забавный стишок, из тех, что в детстве частенько рассказывала мама:

         Где бывает бесплатный сыр?
         Это знает каждая мышка.
         Мышке-маме сказавши: "фыр-фыр",
         Угодил в ловушку сынишка.

         Ни к чему напрасно пищать,
         Не видать мышонка плутовке...
         Сыр бесплатный где отыскать?
         Разумеется, в мышеловке.

         - Ну что? - спросила Анечка, наклоняясь к лошадиной шее. - Будешь ты у меня снова "Лиза", как я тебя с самого начала назвала? В конце концов, ни ты, ни я не виноваты, что местные не выговаривают букву "З"...
         Она улыбнулась, вспомнив, как Ленка Плискина купила в питомнике красивую персидскую кошечку с родословной, а мама не позволила назвать её в честь героини любимого сериала: "Либо эту кошку будут звать Лиза, либо её не будет вовсе".
         Тем временем караван подъехал к переправе - копыта коней застучали по настилу моста. Показалась маленькая, похожая на бутон карета с пропылёнными бортами - за каретой следовало два крытых фургона под полотняными тентами. Карету и фургоны окружало десятка полтора всадников в чёрно-белых полосатых плащах, при мечах и железных шапках. Заводные и запасные лошади, без которых не стоит пускаться в дальний путь. На козлах кареты и обоих фургонов сидели серьёзные ребята - возница и стрелок с арбалетом.
         Скакавший во главе каравана молодой дворянин в тёмно-синем кафтане, с обязательным длинным пёстрым пером на залихватски сдвинутом набок берете прокричал что-то неразборчивое - видимо, приказал своим людям продолжил путь. А сам свернул на обочину, подъехал и вежливо поклонился. Анечка не смогла сдержать улыбки. Её не смутило, что следом за дворянином на обочину свернул забавно подпрыгивающий в седле толстячок в широкополой шляпе с ушками, сопровождаемый двумя всадниками в железных шапках.
         - Асно та Лари к вашим услугам, госпожа! - согласно этикету, дворянин представился первым. - Похоже, ваша птица погналась за уткой, да неудачно - подмочила хвост и кончики крыльев. Не волнуйтесь - скоро она подсушится и всё будет в порядке.
         - Ой, спасибо! - Анечка подарила дворянину самую чарующую из своих улыбок. - А то, знаете, я немного испугалась...
         - Такое порой случается, моя госпожа! - продолжал Асно та Лари. - Утки намеренно летают низко над водой, чтобы в случае чего уклониться от удара. Вы, очевидно, дочь местного шайо? Не подскажете, далеко ли до Оско? Рассчитывая срезать путь, мы свернули с Приречного Тракта и, кажется, заблудились...
         - Примерно полумиль тридцать на полночный закат... - в эту минуту Анечка чувствовала себя, минимум, миледи де Винтер. - То есть, ой! Конечно же, на полдень...
         Подъехавший к дворянину забавный толстячок назвал имя, похожее на испанское. Он снял шляпу, и тут москвичка поняла свою ошибку - перед ней был не толстячок, а горбун, прятавший горб под широким плащом, и носивший завитой парик, похожий на принятые при дворе Людовика XIV, Короля-Солнце, только покороче. Выбившись из-под парика, на лбу трепетала жиденькая седая прядка. Намереваясь её поправить, горбун поднял руку - именно в этот момент, с какой-то пронзительной ясностью Анечка поняла, что однажды уже видела и это гладкое, лишённое растительности лицо, и жест, каким горбун поправлял не прядку, а капюшон алого плаща. Сердце упало в пятки, сделалось холодно - девушка смотрела, веря и не веря, узнавая и не узнавая... Как вдруг поняла, что узнана сама.
         - Взять! - ткнул горбун в Анечку пальцем.
         Кажется, растерялась не только москвичка, но и возглавлявший караван молодой дворянин. Повернувшись к горбуну, он задал вопрос на незнакомом, лишь слегка напоминающем вехтарийский языке. Горбун ответил, снова указав на девушку - Анечка не успела взяться за поводья, как двое в железных шапках оказались от неё справа и слева.
         - Нет! - закричала москвичка, мешая русские и вехтарийские слова. - Что вы делаете? Вы не имеете права! Что всё это значит? Кретины, идиоты, придурки! Да, пустите же меня!..
         Успевший просохнуть сокол свечой взмыл в небо. Сделалось тесно - Лису схватили под уздцы. Анечка ухитрилась ударить одного из обидчиков плёточкой по железной шапке - отшатнувшийся парень выругался. Выхватив меч, дворянин поднёс остриё к лицу девушки.
         - Советую подчиниться, госпожа моя!
         - Не-ет! - в глазах Анечки потемнело от страха. - Сволочи феодальные! Миха-а!..
         Почти сразу послышался гнусавый звук рога, сопровождаемый перестуком подкованных копыт. Отскочивший та Лари отвёл меч, парни в железных шапках развернулись, на ходу выхватывая оружие. Чудом удержавшаяся в седле, Анечка завизжала - успевший оставить где-то сокола, Миха налетел на обидчиков, словно живой красно-чёрно-зелёный вихрь. Всё произошло быстро, жёстко и страшно - два лязгающих клинка скрестились с одним и сразу же разошлись. С лёгкой небрежностью, словно очерчивая вокруг себя и девушки защитный круг, младший Осонахи провёл мечом - один из парней в железной шапке завалился на шею лошади и медленно, словно нехотя, сполз с седла. Выронивший меч Асно та Лари обеими руками зажимал разрубленную щёку.
         Второй парень снова попытался схватить Лису под уздцы - два клинка скрестились перед глазами москвички. Минуту спустя удивлённая девушка поняла, что всё кончилось - горбун в жёлтом парике и обезоруженный Асно та Лари медленно отступали к успевшему удалиться каравану, скорчившийся парень в железной шапке лежал на траве, а второго, запутавшегося ногой в стремени, волокла убегающая лошадь.
         - Мамочки! - не переставала повторять Анечка. - Ой, мамочки!..
         Не участвовавшие в схватке всадники, оставив караван, скакали к орнелийскому принцу и его спутнице. Спрыгнувшие с облучков возницы заряжали арбалеты, уперев стремена в землю. Побросав удочки, мальчишки с визгом бежали прочь, успевшие установить колесо крестьяне, повалились на телегу, изо всех сил нахлёстывали лошадь. Но, вместо того, чтобы ускакать, младший Осонахи перебросил меч в другую руку, выхватил из-за спины рог и затрубил. "Победу празднует... - пронеслось в голове у перепуганной москвички. - Мамочки, ну почему мужчины такие придурки!..".
         Первого из атакующих всадников младший Осонахи спешил, метнув кинжал, ловко поднырнув, вывел из игры другого, после чего схлестнулся сразу с тремя. Вскоре один из этих троих тоже покатился потраве колобком - орнелийский принц действовал быстро и жёстко, не собираясь давать противникам уроков фехтования. Впрочем, оставшиеся двое насели на него так, что даже Михе приходилось отступать. Несколько раз сталь сверкнула над белой чёлкой Лису.
         "Вот это парень! - выпустив поводья, боящаяся закричать, Анечка зажала рот обеими руками. - Да как можно его сравнивать с кем-то из наших, рыхловатых московских ребят?.. Мамочки мои!..".
         Оказалось, что младший Осонахи ещё и не глуп - и не собирается, подобно прижавшемуся к стене месье де Бюсси, в одиночку драться против полудюжины любовников Его Величества Генриха III. Поняла она, и почему остальные всадники не спешат на помощь товарищам, а расходятся справа и слева.
         Гнусавые звуки рога, громкий клич: "та Кано и Орнели" слышались отовсюду. Не меньше двух десятков всадников, входивших в охотничий выезд орнелийского принца - пажей, молодых аристократов, приятелей Михи, и даже двое пожилых, исполненных собственного достоинства вельмож спешили на выручку. Вокруг закружилась пёстрая карусель, зазвенела сталь, послышались вопли и громкое хеканье. Оказавшиеся далеко не трусами "чёрно-белые" дрались отчаянно - из седла вывалился один юный шайо, затем другой... ((с) Atta, "Эльдамирэ, (Эльфийский талисман)", книга вторая, все права защищены). Вскоре и для одного из вельмож этот выезд на охоту оказался последним в жизни.
         Восхищённую и испуганную, визжащую сразу от страха и от восторга Анечку в очередной раз подвела Лису и собственная неопытность. Испуганная кобылка занесла москвичку в самую гущу схватки. Срубивший обоих противников Миха бросился к ней... Именно в этот момент в глаза девушке ударил синий сноп света.
         - Райса! - закричали вокруг. - Этельнэ-райса!..
         Сражение разом прекратилось. Повернувшись, Анечка увидела чуть в стороне зажимавшего порезанную щёку Асно та Лари и потерявшего жёлтый парик горбуна. В левой руке горбун держал белый жезл со сложным витым навершием, а правой наводил похожее на блюдечко серебряное зеркальце. Налетевший с Реки ветер шевелил его длинные седые волосы.
         "Блистательные" были готовы задать стрекоча - кто-то шептал под нос непонятные слова, кто-то чертил в воздухе сложные знаки. Но тут, отразившись в зеркальце, из витого навершия снова вырвался длинный тонкий луч - не долетев до участников сражения, он словно скользнул по невидимому куполу, рассыпавшись ворохом ярких, разноцветных, совершенно безвредных искр.
         Удивлённый горбун потряс жезл и блюдечко - как будто в них что-то разладилось. Повернувшись, он выпустил новый луч в сторону оплетённой плющом башни - послышался крик, башня дрогнула, камни верхнего этажа с грохотом рухнули в воду. Та же участь постигла увенчанную антеннами башню в деревне, куда горбун пустил, один за одним, два луча. Третья и последовавшие попытки накрыть "блистательных" снова провалились. Казалось, участников сражения накрывает невидимый купол, центром которого были Миха и Анечка.
         - Райсу! - перешёптывались молодые дворяне. - Апельи райсу. Мы под защитой. Она нас держит!..
         К орнелийскому принцу и его спутнице подъехал весёлый дедок с перечёркнутой длинным уродливым шрамом физиономией. В своё время девушке его представляли - имя москвичка успела благополучно забыть, даром что дедок был колоритный - чего стоили хотя бы перевитые алыми ленточками длинные чёрно-серые усы. От девушки не укрылось, что орнелийский принц относится к дедку с большим уважением - тогда как тот, будучи лишь служилым дворянином, откровенно подтрунивает и над младшим Осонахи, и над его ухаживаниями за Анечкой. Впрочем, от молодёжи, с её охотами и танцами, дедок держался в стороне.
         - Хе! Ну что, слопали? - громко, чтобы все слышали, крикнул дедок. - Отлились кошке мышкины слёзки, клянусь печёнкой. Сволочи кошкоглазые!..
         И, ни капельки не смущаясь москвички, дополнил слова откровенно неприличным жестом, встреченным собравшимися громким презрительным хохотом.


         Глава двенадцатая.
         Рву цветы над облаками...

         - Знаешь, Юр! - наморщила лоб Надя. - Только ты, пожалуйста, не расстраивайся и не обижайся. Не верится мне, что мы здесь Аню найдём. Слишком уж тут всё чужое...
         Поставив на землю сумку и сбросив с плеч рюкзак, Юра посмотрел по сторонам, а затем, уже в который раз, задрал голову. Они с Надей стояли на запруженной народом набережной - в ста метрах слева лежала огороженная волноломом гавань, а метрах в двадцати справа начинался настоящий лабиринт скальных выходов, расселин и узких проходов.
         Нижний город был не столь уж велик - двигаясь неспешным шагом, с сумкой в руке и рюкзаком за плечами, его можно было обойти за час. Казалось, какой-то чудак насыпал посреди Реки груду камней, окружив их кольцевым волноломом с приземистыми башнями по сторонам узких проходов, прорубил в скалах кольцевые же улицы - каждая следующая лежала намного выше предыдущей, соединив их поднимающимися переулками-лесенками с вырубленными прямо в скале ступеньками. В расселинах между скалами были устроены лабазы и склады - из распахнутых ворот тянуло незнакомыми, в большинстве случаев приятными запахами. Кое-где верхние этажи стоявших в переулках домов соединялись друг с другом - было немного странно видеть нависающие над головой балконы с цветами и сушащимся бельём.
         А в самом центре этого невозможного города, за лабиринтом скал и расселин, каменных и деревянных стен, балконов и черепичных крыш в небо вонзались три исполинских, столь же невероятно высоких, сколь и невероятно тонких утёса. Издали они казались единым целым, каждый поднимался выше облаков - казалось чудом, что подобные громады не обрушиваются под собственной тяжестью.
         Утёсы покрывала зелень - в трещинах среди камней росли кусты и маленькие деревца. Кое-где, наполовину скрытые ветками, проступали белые стены и красные крыши возведённых на скальной стене домов. Москвичи не поверили собственным глазам, увидев скользящие в расселине между утёсами двух-, а то и трёхэтажные кабины подъёмников. От вершин утёсов к ленте протянулись три тоненькие ниточки - переброшенные на головокружительной высоте мосты.
         Вблизи висящая в небе лента оказалась неровной, делающейся то шире, то уже. В среднем её ширина составляла около километра - казалось, над головой нависла целая страна. На левом берегу она подходила к вершине находящегося довольно далеко от Реки холма, к которому вела петляющая среди полей дорога - на правом, пройдя над равниной с лесами и полями, и вовсе уходила за горизонт. Матушка Ругу ни капли не солгала - последний час плавания москвичи проглядели все глаза, рассматривая растущие на ленте леса и сады, среди которых тут и там виднелись белые домики. Непосредственно над Рекой был возведён целый город с кажущимися крошечными многоэтажными домами, дворцами и храмами. Из-под напоминающих мосты конструкций в Вех извергались могучие водопады - именно их издали москвичи приняли за тонкие серебряные ниточки.
         - Да, Надь!.. э-э... приехали! - вздохнул Юра, впрягаясь в лямки рюкзака.
         Москвичи затерялись в шумной, пёстрой, говорливой, занятой делами толпе. По сходням бесчисленных судов спускались и поднимались пассажиры, спорили, торговались и умасливали портовых чиновников купцы, у дверей харчевен и лавок надрывали горло зазывалы. Тройками проходила стража - крепкие бородатые мужики в бело-синих кафтанах и железных шапках, при мечах и коротких дубинках с обмотанными тряпками концами. То и дело попадались караваны носильщиков и местных ослико-верблюдов - с одним из караванов, с братом и матерью ушла Дану Этанар. "Только обязательно навестите нас, госпожа райсу! - помахала она на прощание. - Я очень-очень буду вас ждать!..".
         Для повозок и фургонов над набережной, на высоте второго этажа были устроены ведущие к портовым кранам дороги - к одному из кранов, высадив пассажиров, попрощавшись с уважаемыми купцами и Надей, увёл судно на разгрузку господин Эсванар.
         - Надо найти гостиницу... - задумалась Надя.
         - Респати Киро предупреждал... э-э... прежде надо одежду сменить... - не согласился Юра.
         - А как этим платить, ты знаешь? - ответила Надя вопросом на вопрос.
         В её руках оказались три листа здешней плотной, желтоватой бумаги, исписанных витиеватыми коробочками-буквами, скреплённых размашистыми подписями и разноцветными печатями. Среди затейливой местной вязи можно было угадать лишь цифры, немного напоминающие арабские.
         - Похоже, это какой-то... э-э... чек или расписка... - предположил Юра. - А значит, существует и банк, либо контора, в которую её можно предъявить...
         - Да, предъявить расписку на шестьдесят мешков пшеницы, - хмыкнула Надя. - Которые следует получать вон там... - она посмотрела на висящую над облаками ленту. - А туда, между прочим, ещё нужно подняться. Но хороши же мы будем, если по этой расписке нам и в самом деле выдадут шестьдесят мешков...
         Налетевший ветер унёс окончание фразы. Стало темнее и холоднее - утёсы и лента закрыли нависшее над холмами солнце. Зажглись огни на башнях пирса-волнолома, из воды в проходах между башнями поднялись тяжёлые цепи. Из текущей навстречу толпы вынырнул давешний белобрысый парень с нагловатым взглядом.
         - Руах и Гоэрл! - завопил он, срывая шапочку-колпачок. - Святые брат и сестра Ансари и Ансару! Ну почему, почему, почему мне всегда, всю жизнь не везёт?..
         Продолжая мять шапку, парень рассказывал, ни к кому вроде бы не обращаясь - но при этом ухитрившись загородить москвичам путь.
         - Вот это и называется, съездил повидать тётушку... - жаловался он, не позволяя ни отойти, ни вставить слово. - Она у меня, между прочим, одна-единственная, одной ногой в могиле... Ещё неизвестно, увижу ли я её или нет... А у неё, между прочим, домик и виноградник. Так, сперва я опаздываю на судно - ну да, посидели с ребятами, выпили, с кем не бывает. На следующем судне попадаю под летучий огонь... Хвала Крылатой Заступнице, что всё обошлось - непременно воскурю в её рамуве. Но в результате мы простояли целую стражу - долгую летнюю стражу. И, пока мы стояли, мой милый дядюшка Ресо Кевихи, не дождавшись, укатил наверх...
         В продолжение речи парень теребил и мял шапку, то и дело собираясь, но так и не решившись швырнуть её снова. Юре показалось, что он вот-вот расплачется.
         - Ресо Кевихи, мой двоюродный дядя по матери, - продолжал он жаловаться. - Мастер подъёмника. Ещё до отъезда договорился, что он меня бесплатно поднимет. И что бы вы думали? Именно сегодня ему попался выгодный груз. Норму выполнил, налог заплатил, сдал кабину сменщику... Сидит, небось, в кабачке, в полумиле над Рекой, винцо попивает, на меня, дурака сверху вниз поглядывает... А ведь у меня завтра экзамен, по результатам которого я мог бы стать "достойным". Не "мальчиком, подай, принеси", а настоящим мастером, с мастерской под собственной вывеской, с налогом, голосом в собрании... Руах и Гоэрл! Ну, неужели мне ещё год ходить в подмастерьях?..
         - Не расстраивайтесь так, - попыталась утешить парня ничего не понявшая Надя.
         Умолкший на полуслове парень уставился на москвичей, словно только что их увидел. У Юры упало сердце - этот тип с лисьей мордочкой и нагловатым взглядом, так непонравившийся ещё на судне господина Эсванара, ещё меньше нравился ему здесь. И уж тем более, ему не хотелось, чтобы Надя с ним разговаривала.
         - Ребята! - продолжал распинаться парень, окидывая взглядом Надю. - Вижу, народ вы не бедный... Сделайте доброе дело, выручите! Одолжите "жёлтенькую". Я - Ратки Юстахи Малинар, старший подмастерье в цирюльне Арсо Исмахи Витахира, левая набережная, пятьсот тридцать седьмой дом на закат. Меня там все знают. Даже в руки не давайте, просто заплатите мастеру подъёмника. Мне сегодня, до захода солнца, наверх попасть вот так надо!..
         - У нас... - попытался перехватить ситуацию Юра.
         - Простите, а это много? - опередила его Надя, протягивая самый большой из исписанных листов.
         - "Шестьдесят мешков белой пшеницы... - вчитался парень в витиеватый текст на листке. - Получить до тридцатого числа месяца Листопада на складе господина Дони Ресихи Итанара, метли. Правая набережная, сто двадцать седьмой дом на закат". Ребята, да вы богачи, клянусь святыми Ансари и Ансару! Иные за эти шестьдесят мешков полгода горбатятся....
         - Только мы не совсем понимаем, что с этим делать... - улыбнулась Надя.
         - О, никаких проблем, красавица! - рассмеялся парень. - Гляди веселей, за дело берётся Ратки. Подожди-ка здесь, я сейчас всё устрою. Впрочем, нет - ты ведь не доверишь такое сокровище незнакомцу. Пойдём - сейчас я покажу, как это делается...
         Свиснув несколько раз, он повелительно поднял руку - не прошло и пяти минут, как рядом остановились крытые одноместные носилки. Ратки принялся торговаться - старшина носильщиков, дюжий сорокалетний мужик в безрукавке на голое тело не желал нести в долг. Суматохи добавила и Надя, заявившая, что носилки - это лишнее. После непродолжительных препирательств её всё же удалось усадить, поставив в ноги рюкзак и обе сумки. Юра расправил плечи - новый знакомый ему откровенно не нравился, но было приятно, что не нужно тащить тяжёлый груз.
         - А нам с тобой, приятель! - продолжал Ратки, положив руку Юре на плечо. - Придётся хорошенько пошевелить ножками...
         Проплутав минут сорок по шумным, полным народа улицам, поднявшись по каменным лестницам на два яруса наверх, носилки остановились перед складом под черепичной крышей, с распахнутыми настежь воротами. Здесь и в самом деле лежали друг на друге мешки, достававшие до пересекающихся балок. На широкой деревянной скамье резались в кости двое работников. Маленький лысоватый хозяин в белом фартуке не успел вскочить из-за столика, как Ратки бросил перед ним слегка помявшуюся Надину бумагу.
         - Три пшеничных "коричневых"! - коротко бросил он.
         - Полторы! - не моргнув глазом, ответил вчитавшийся в текст хозяин.
         - Дядя! - возмутился Ратки. - Ты сегодня утром, случаем, с крыши не падал? Это же чистая белая пшеничка, клянусь святым Гунташем. На складе "достойного" метли из Верхнего Города, даже поднимать не надо. Грузи на барку и вези хоть к Семи Сёстрам, хоть в Енотово Море...
         - Вот сам и вези её в Енотово Море, - не меняя тона, ответил хозяин. - Умник, молокосос, сопля паршивая, какие слова знает!.. Две...
         Ничего не понявший Юра переводил взгляд то на Ратки, то на хозяина. Надя тоже тревожилась - их вещи остались на носилках в качестве залога. За спиной хозяина в качестве поддержки встали два его работника, за спиной Ратки - скрестивший руки на груди старший носильщик.
         - Две с половиной! - не полез за словом в карман Ратки. - На твой верхний склад, нам ещё подниматься. И половину - мелочью, "красными" и "жёлтыми", на закрома Её Светлости, а не твоими самоделками. А то знаем мы вас...
         Ещё раз, так же спокойно помянув наглых молокососов, хозяин склада обменял Надину бумагу на целых ворох похожих, заполненных разноцветными чернилами и украшенных разномастными печатями. Семь из них, заполненных красным, Ратки немедленно вручил старшине носильщиков.
         - Спасибо, парень! - ответил тот, засовывая три из них в карман широких кожаных штанов. - Самое интересное, что ты их не обманул, - добавил он шёпотом, глядя на стоявших в стороне москвичей.
         - Хе, дядя! - подмигнул Ратки. - Такую красавицу обманывать, себе дороже...
         Сердце Юры в который раз сжалось от нехорошего предчувствия. Последовал новый, не менее продолжительный переход по ведущим наверх лестницам и полным народа улицам. У входа в подъёмник стоял господин в чёрном кафтане и круглой шапочке с широким отворотом и шнуром на макушке. Приняв от Ратки заполненный лист, он сделался сама любезность - москвичей сразу же проводили с шумного, заполненного народом второго яруса на тихий и просторный третий.
         Здесь располагалось уютное кафе - с тянущейся через всё помещение стойкой, столиками на четверых, и висящим под потолком стеклянным фонарём в металлической оплётке. Сидя вместе с Надей и Ратки за столом, уплетая вкуснейший суп из местного картофеля с рыбой и травами, Юра смотрел, как уходят вниз улицы и черепичные крыши, над которыми кружили птицы и разноцветные пернатые ящеры.
         - Нет, красавица! - поучал Ратки, вертя в пальцах двузубую вилку. - Двести сорок пшеничных зёрен, это один кисет. Он всегда одинаковый, и по весу, и по объёму. Расписок под него обыкновенно не дают, так кисетами и платят. Десять кисетов - "красненькая", у уличной торговки пирожков купить, лучку да салатика, или у мясника мяса. Шестьдесят "красненьких" - "жёлтенькая", это один мешок. Его иногда так и называют. За полтора мешка можно овцу купить, за пять мешков - быка, за семь мешков - лошадь. Правда, и горбатиться за эти мешки приходится изрядно, работник на пирсе в день треть мешка получает. Двадцать мешков - "коричневая"... Так что, красавица, вы с приятелем - богачи. Вам ваша купчиха "лопушок" сразу на три хлебных "коричневых" выписала. Здорово она, наверное, перепугалась...
         Юра взял со стола маленький - примерно в половину обычного бумажного листа, норовивший свернуться в трубку бумажный свиток. Свиток бы слегка желтоватым, наверху имелась печать, под которой шли пять строчек непонятного, написанного на здешнем языке текста. В правом нижнем углу красовалась ещё одна печать, перекрывающая две размашистые подписи.
         - То есть, у вас любой может выпустить собственные деньги? - наморщила лоб Надя.
         - Чудно говоришь, красавица! - усмехнулся Ратки. - Деньги?.. О, "лопушки". Любой, кому есть, чем их обеспечить. Не будешь же постоянно таскать с собой фургон с пшеницей, овсом или горохом. Да и мешочки с перцем, для которых существует свой собственный счёт. Или штуки сукна - ими у нас тоже охотно платят. Хозяин на рынке выписывает "лопушок", а потом приказчик отгружает нужный товар предъявителю, со своего склада, со склада доверителя или с казённого...
         - Меновая торговля, - согласилась Надя. - Это я понимаю, но почему бы просто не отчеканить монеты?..
         Порывшись в рюкзачке, девушка вытащила российский двухрублёвик с двуглавым орлом, при трёх коронах, со скипетром и державой.
         - Да ты и впрямь, богачка, красавица! - заметил Ратки, повертев монету в руках, и даже попробовав на зуб. - Чистое железо, похоже, гномьей работы, и такая красивая чеканка. Как и ты сама. Только учти, что проку от этой штуки немного, тогда как кушать все хотят, да и одеваться тоже. Взять хотя бы вас с приятелем - при эдаком богатстве вы уплетаете за обе щеки, словно три дня не ели... Тебя твой приятель, что - совсем не кормил?
         - Четыре! - честно призналась Надя. - Понимаете, мы... В общем, все четыре дня, пока плыли по Веху, питались всухомятку, и тем, что удавалось выменять и разогреть на камбузе. Мы ведь не знали, как здесь расплачиваются...
         - Ну, теперь-то, красавица, ты голодать не будешь, - заметил Ратки. - Слушай, зачем тебе гостиница? Девки, купцы, пьяные матросы, дым коромыслом... За два дома от цирюльни Витахира есть одна тётка, комнату сдаст не за дорого. Половину "коричневой" - и месяц с приятелем сможете жить на всём готовом. И насчёт одежды - у неё в нижнем этаже лавка...
         - А я думаю, дальше мы сами справимся!.. - не выдержал Юра.
         - То-то вы целую стражу бродили, как потерянные... - рассмеялся Ратки.
         - В самом деле, Юр! - Надя перешла на русский. - Человек нас так выручил...
         - Ага, выручил!.. - так же по-русски ответил Юра. - А то я не вижу...
         "...как он на тебя смотрит...", - собрался продолжить он, да осёкся. "И за отсутствием Ани ты решил переключиться на меня? - вспомнились ему слова девушки. - Забыл, что мы просто товарищи по несчастью...".
         - Просто я ему... э-э... не верю, - пробормотал он после неловкой паузы.
         - Чудной у вас язык, красавица! - заметил неожиданный попутчик. - Никогда такого не слышал. Что, впрочем, и не удивительно, потому как языками-то я не особо... Так что, скажи своему приятелю, пусть берёт барахло и не отстаёт, потому что Крохана... Клянусь Крылатой Заступницей, красавица, такого города ты сроду не видела...
         Юра не без опаски ступил на переброшенный через километровую пропасть мост. По соседнему мосту проезжали пролётки, по самому дальнему медленно ползли тяжёлые крытые фургоны, но этот, крайний слева, под двускатной крышей на столбиках предназначался исключительно для пешеходов. Внизу виднелись неспешно плывущие облака и снова ставшие тонкими ниточками водопады, ещё ниже лежал гладкий, как зеркало, Вех с крошечными корабликами. А прямо впереди, в каких-то двухстах метрах, прямо над облаками и пропастью стояли построенные буквой "П" многоэтажные дома с балконами и двориками. Вдоль домов, огороженная перилами, шла узкая пешеходная дорожка.
         - Невероятно! - воскликнула Надя, обхватив руками щёки.
         - Сейчас мы войдём в Крохану, красавица! - подтвердил Ратки. - Увы и ах, всего лишь войдём, а не въедем. Надеюсь, ты не в обиде, что мы не взяли экипаж?..
         - Я вам очень благодарна, что не взяли, - ответила девушка. - Вы и так столько для нас сделали... И потом, вы же видели, какое там столпотворение. Сразу три подъёмника пришли...
         - Без тебя, красавица, мне ещё год ходить в подмастерьях, - усмехнулся Ратки. - А что до экипажа, то тут всё проще. Городские метли не раз и не два подавали петиции, чтобы им разрешили устроить на мостах лавки. Столько свободного места, полно народу и не позволяют расторговаться. Всякий раз Её Светлость отвечала отказом - придворные мудрецы доказали, что под тяжестью лавок и торгующих мосты попросту рухнут. Вот с тех пор цены здесь и "кусаются"...
         - Ой, что это? - воскликнула Надя, когда в небе проплыло что-то большое, красно-серое.
         - Воздушный корабль, с островов, - снова рассмеялся Ратки. - Можешь посмотреть, зрелище бесплатное, их здесь много. Порт на вершине Скалы, в трёхстах локтях над нами...
         Подойдя к перилам, Юра увидел паривший в воздухе корабль. Острый, скошенный, как у "Конкорда" нос, длинный корпус с прямыми углами, закрытые полукруглые балкончики под широкими крыльями, и не сочетающаяся с законами аэродинамики широкая корма. Окружающие корпус кольцом алые паруса начали медленно складываться - развернувшись, воздушный корабль скользнул к вершине утёса.
         Миновав арку в стене массивного четырёхэтажного здания, служившего воротами в город, Юра увидел не слишком широкую реку, лениво текущую в закованных камнем берегах. Две полные народа, широкие шумные набережные, растущие вдоль парапета деревья, два ряда домов, построенных стена к стене - в три, пять, а то и в восемь этажей. И пришвартованные вдоль набережной бесчисленные суда с мачтами и свёрнутыми вдоль рей парусами.
         - Это и есть Вильсава, красавица! - объяснил Ратки. - Висячая река, что на протяжении двухсот пятидесяти полумиль, от Енотовых гор и почти до города "Ключ Аройу" нигде не касается земли. А город вокруг называется Крохана. Ни одного переулка, ни одной улицы, всего две набережных, и целых две тысячи домов, в которых живёт сто пятьдесят тысяч жителей... Но нам-то этого хватит, правда?..
         Нависшее над крышами солнце подкрашивало реку в красный цвет. В темнеющем небе мутным пятном наметилась большая из двух лун - тёмно-красная Интики. А прямо над набережной парило похожее на крупную сову существо с ушами, клювом и широким хвостом, создающее вокруг себя едва заметный светящийся ореол.


         Глава тринадцатая.
         Через соловьиный этаж.

         - Аню! - Ирику осторожно дотронулась до вздрагивающего плечика подруги. - Не надо, пожалуйста! Ну, что случилось? Кто ещё тебя обидел? Всё в порядке, мы снова дома, в Оско. А ты опять плачешь... Как будто тебя только что привезли...
         Приподнявшись на локте, Анечка посмотрела на стены комнаты, украшенной резными деревянными панелями и гобеленами, на наборный пол. Залетевший в окна ветер шевельнул подвешенные пучки ароматных трав. От вида этого феодального великолепия сделалось до невозможности тошно - ткнувшись в жёсткую вышитую подушку, москвичка разрыдалась пуще прежнего.
         - Аню! Зачем ты так? - села рядышком орнелийская принцесса. - Тебя отец хочет видеть, а ты рыдаешь, словно простолюдинка. Разве ты не знаешь, что высокородная дама в любой ситуации должна блюсти достоинство сословия...
         - Ир! - Анечка взглянула на подругу стеклянными от слёз глазами. - Ты что, глупенькая? Не понимаешь? Я домой хочу. Хочу ездить на метро и танцевать на дискотеке, хочу завтракать на кухне с мамой, а не в салоне с гобеленами и Ниету за спиной, хочу носить блузки и шортики, а не как девочка-припевочка, ваши дурацкие "колокольчики" в пол. "Возвышенные", "блистательные", "смиренные", достоинство сословия!.. Мамочки, до чего надоело!..
         - Знаешь, Аню! - рассердилась Ирику. - Не обижайся, но ты иногда ведёшь себя, словно простолюдинка. Может и не зря мой брат Аски Осонахи сомневается в твоём происхождении. Наша бабушка, Кирайу Симахи - и то не плакала, когда с дедушкой познакомилась. А ведь она была не шайу, а всего лишь из "достойных". Я тебе не рассказывала, как они встретились?
         - Нет! - ответила Анечка.
         - Тогда слушай! - начала рассказ орнелийская принцесса. - Наш прадедушка, бабушкин папа был галантерейщиком в городе "Ключ Аройу". Когда к городу подошли дедушкины войска, бабушка и её подруга Элу подвесили себе под платья и нижние рубашки по варёной курице. Под рубашками курицы у них сопрели, и ворвавшиеся в город дедушкины солдаты их не тронули. Они просто привели их к дедушке в шатёр, посмеяться и показать, как отвратительно пахнут эти крохтарийки...
         - Ой, мамочки! - Анечка моментально перестала плакать.
         - Вот именно, - согласилась Ирику. - Только дедушка был умный, он сразу смекнул, в чём тут фокус. Он при всех разорвал на бабушке платье, курицу выкинул, город "Ключ Аройу" вернул Её Светлости по условиям двенадцатилетнего перемирия, а на бабушке через год женился...
         - Какой ужас! - воскликнула Анечка.
         - Ну вот, а ты тут Малое Море Рокинкиру развела, - продолжала стыдить Ирику. - Тебя же не убили, подол не оборвали... Великое дело - брат из-за тебя на мечах схлестнулся. А ты его своей магией спасла, сестрёнкой мне стала...
         - Ир! - попыталась возразить Анечка. - Сто раз тебе и остальным говорила: не знаю я никакой магии...
         - Про это папе расскажешь, - вскочила, улыбнувшись, орнелийская принцесса. - И про вашу самобеглую повозку, и про эльфийские Янтарные Яблоки, и про бегство через Зачарованный Лес. Только прежде позови Ниету, пусть тебя причешет и умоет. Ты сейчас такое пугало, хоть из Девичьей башни не выходи. И пусть вплетёт тебе в волосы бант - они у тебя уже достаточно длинные...
         Полчаса спустя, шелестя юбками и постукивая каблучками, сопровождаемые камеристками подруги неторопливо шли анфиладой роскошных залов. Встречные вельможи и слуги кланялись, уступая дорогу, стражники салютовали, ударяя в пол длинными древками забавных шипастых топориков, пажи и молодые дворяне провожали орнелийскую принцессу и её гостью долгими восхищёнными взглядами.
         - Ир! - обратилась к подруге Анечка. - Откуда ты знаешь про автомобиль?.. В смысле, про самобеглую повозку и про яблоки, которые мы набрали. Вы же их не видели, автомобиль я даже на телефон не снимала...
         - Так от разбойников же... - удивилась Ирику. - Миха из Басины не только тебя, он ещё и шестерых пленных разбойников привёз. Люди Эси та Лода, начальника папиного Тайного Розыска начали с них допрос снимать... Так полагается, в специальную книгу заносить - кого казнили и за какую вину... Ну, а разбойники такого порассказали... Как у Ильми та Каса, про "Поход трёх тысяч", только интереснее. Эси та Лода из темницы, из подвалов замка - прямиком к папе. Папа аж про подагру свою забыл. Потом к тебе - а ты ни на вехтарийском, ни на мертонском, ни на Языке Королей - ну, в смысле, на синаро, ни слова. Плачешь, в дверь кулаками стучишь, папу чуть не побила...
         "А всё же у них тут не всё ладно!..", - не без удовольствия отметила Анечка, когда наборный пол верхнего этажа Главной башни отозвался на её шаги долгим протяжным звуком.
         - Ой, мамочки! - воскликнула москвичка, подбирая подол платья.
         - Аню! - рассмеялась орнелийская принцесса. - Иди, не бойся!..
         - Но это же... Он же... - Анечка в замешательстве смотрела на "поющий" пол.
         - Аню! - продолжала смеяться Ирику. - Это, всего-навсего, "соловьиный" этаж. Всякий, желающий попасть в папины покои, обязан поприветствовать его мелодией.
         - То есть, это не пол рассохся? - не поверила москвичка.
         - Нет, конечно же... - объяснила орнелийская принцесса, опуская глазки долу. - Здесь под каждой дощечкой специальная распорочка. Вот пол и "поёт". А знаешь, что самое интересное? Здесь нельзя красться. Смотри! Чем медленнее и осторожнее двигаешься, тем звонче "песня"...
         Миновав "соловьиный" этаж, поднявшись по широкой лестнице, москвичка оказалась в просторной, но вместе с тем уютной спальне. Помимо резных деревянных панелей, стены украшало развешенное оружие и части доспехов, сквозь распахнутые шестиугольные окна виднелось синее небо с парящими птеродактилями. Далеко внизу лежал безбрежный Вех с неторопливо ползущими судами и поросшими тростником островами в устье Ранселя. Над городскими крышами вились струйки дыма.
         На огромной кровати под балдахином с поднятыми занавесями, опираясь на прислонённые к стене подушки, полулежал-полусидел Его Сиятельство Осона Ирсахи та Кано, эгль та Оско и та Орнели. Его Сиятельство походил на Миху - каким тот рисковал стать по прошествии времени. Изборождённое морщинами лицо с умными голубыми глазами, выбритый согласно местной моде затылок и спускающиеся с висков длинные белоснежные волосы. Правая нога Его Сиятельства, в засученной штанине лежала на табурете - стоявший на коленях молодой человек в зелёном фартуке поверх белой рубахи растирал босую ступню приятно пахнущей мазью. Подбежавшая Ирику прижалась к отцовской груди.
         У камина стоял низенький огненно-рыжий старик с гладким, как у юноши, лицом и длинной, похожей на козлиную, бородой. Это и был Илома Анкаси та Арли, респати ан-сафи осконского храма святого Викушти. Длинные - в пол, отделанные чёрным галуном и расшитые чёрными пчёлами белые одежды, похожая на горшочек смешная шапочка, фибула в виде сидящих спинами друг к другу львов с переплетёнными хвостами, а на пальце правой руки - золотой перстень с полупрозрачным камнем, скрывающем внутри коромыслице.
         - Ну-с, и что нам расскажет твоя подруга? - пророкотал Осона Ирсахи, погладив прильнувшую дочку по волосам. - Носит одежду с твоего плеча... Волнуется, но не подаёт вида... А хорошим манерам ты не учил её вовсе, респати?
         - В первую очередь Ваше Сиятельство поручили обучить её языку! - ответил премудрый Илома. - Ваше Сиятельство помнит, что наша первая проблема состояла в том, что мы не могли с ней объясниться...
         - Уж в чём, а в этом ты преуспел, респати! - усмехнулся Осона Ирсахи. - Перед молодыми балбесами хвостом крутит только так. Что мой сын лично подсаживает её в седло, мне уже докладывали...
         - Аню! - вскочив, Ирику торопливо подбежала к подруге. - Ты должна наклониться... поклониться... склониться... Папа! Понимаешь, он только мне папа, а ты...
         Произнося последнюю фразу на ломаном русском языке, орнелийская принцесса стрельнула глазами в сторону двери. Оглянувшись, москвичка увидела, как обе камеристки присели, сложив руки под грудью.
         - Скажите! - на мгновение Анечке сделалось до невозможности страшно. - У вас принято, чтобы глава государства принимал даму, к тому же иностранную гостью, лёжа в постели с голой волосатой ногой? Вам в детстве хорошие манеры тоже не преподали, или мой случай особый?..
         Сразу же сделалось тихо - юноша в фартуке торопливо вскочил, за спиной взвизгнули Ниету и Корсу. Не сразу дрожавшая мелкой дрожью Анечка поняла, что Его Сиятельство смеётся, прикрывая ладонью рот.
         - Дерзка, ой дерзка! - от души радовался осконский эгль. - Святые брат и сестра, Ансари и Ансару в свидетели, при иных обстоятельствах не пожелал бы лучшей партии моему второму сыну. Милая девочка! То, что вы видите, называется больно и неприятно: подагра. И рад бы принять вас в тронном зале, под звуки фанфар, в окружении свиты, да сами заставили себя ждать... Оставьте нас!
         Юноша в фартуке и обе камеристки словно ждали этого приказа. Премудрый Илома сделал вид, будто слова осконского эгля его не касаются. Что до Ирику, то она снова села к отцу на постель.
         - Папа, Аню ни в чём не виновата... - торопливо заговорила орнелийская принцесса. - Позволь, я всё объясню...
         - Я знаю, что Аню ни в чём не виновата, Ирику! - нахмурил брови Осона Ирсахи. - Но, чтобы принять политическое решение, мне не нужен защитник, встревающий после каждого слова...
         - Аню, не бойся! - зашептала подруге на ухо орнелийская принцесса. - Папа, он тоже умный. Почти как дедушка. Шесть лет назад, когда нас осадить войски нашей пра-пра-бабушки...
         - Ирику! - снова приподнял бровь осконский эгль.
         Этажом ниже, приглушённый стенами и расстоянием, несколько раз проиграл "поющий" пол. Накрыв ногу Его Сиятельства мягким полотном, старый согбенный слуга поставил перед постелью стул с мягким сиденьем и высокой деревянной спинкой. "Умнеют!", - не без удовольствия подумала Анечка.
         - И так?.. - негромко спросил осконский эгль.
         - Честно признаться, не знаю, с чего начать... - девушка сообразила, что не стоит рассказывать отцу, как целовалась с его сыном. - Понимаете, мне захотелось побыть одной. Всё время слуги, придворные, камеристка... Мимо проезжал обоз, во главе которого скакал дворянин... Словом, на меня напали...
         - Словом, девочка, вы откровенно и неумело врёте, - оборвал москвичку Его Сиятельство. - Скорее всего, мой второй сын вздумал с вами повольничать. Вы обиделись или сделали вид, будто обиделись и ускакали прочь. Не пугайтесь... - добавил он, видя, как побледнело и вытянулось лицо девушки. - Шпионы у меня и в самом деле есть, причём повсюду. Но здесь всё настолько ясно, что можно обойтись и без них. А с чего вдруг "блистательному" шайо вздумалось на вас нападать - об этом хотелось бы узнать побольше...
         - Сама не пойму, - развела руками Анечка. - Этот дворянин... Он был такой вежливый, такой обходительный, такой галантный... Он... Понимаете, он явно напрашивался на ночлег, а я не знала, что ответить. Я же сама здесь гостья... А потом... Понимаете, я просто испугалась. Дворянин и его люди словно с цепи сорвались. Не подоспей на выручку ваш сын...
         Снова разведя руками, Анечка улыбнулась, давая понять - как хорошо, что у Его Сиятельства такой замечательный сын.
         - Снова врёте, и так же неумело, - не согласился осконский эгль. - Дворяне порой разбойничают на дорогах, но не всякий "блистательный" путешествует в обществе "ЗвёздноРождённого" чародея высокой степени посвящения. И никогда "ЗвёздноРождённый" не окажется на службе даже у самого знатного и богатого дворянина. Что до самих "ЗвёздноРождённых", то им не нужны наши женщины. А потому, признайтесь, девочка - вы хорошо знали этих людей. А эти люди так же хорошо знали вас.
         Перед глазами Анечки снова возникла заросшая шахта в стволе дерева, фырчащий автомобиль с горящими фарами, и люди в белых плащ-накидках и крючковатых шлемах с перьями, выстроившиеся поперёк прохода.
         - Да, то есть, нет... - замялась москвичка. - То есть, в общем, да... Ой, мамочки!.. Я и в самом деле встречала раньше... Только не всех, а одного из этих людей. Карлика-горбуна, пытавшегося сжечь нас лучом. Только я не совсем уверена, что это он. Понимаете, он тогда выглядел по-другому...
         - Как именно? - сделался строгим Осона Ирсахи.
         - Он был одет в чёрное и носил алый плащ с капюшоном, - начала девушка. - И ещё у него был посох. Когда мы с друзьями здесь оказались... Я имею в виду, в вашем мире...
         - Так! - задумался Его Сиятельство. - Будет лучше, девочка, если вы расскажите всё с самого начала. Не волнуйтесь и постарайтесь не упускать подробностей - времени у нас много. Хотя моя старшая дочь, скорее всего, уже вся извелась...
         - Я уже рассказывала... - обиделась Анечка. - И респати Иломе, и тому кудрявому господину в белом...
         - Они не я!.. - оборвал москвичку осконский эгль.
         Рассказ Анечки, владевшей вехтарийским языком гораздо лучше Юры, оказался более коротким, но изобиловал подробностями. Не особенно переживая, москвичка рассказала и про таинственный шар, изображавший карту планеты, и про роскошную рукописную книгу, найденную в заброшенном замке. И даже про то, как в озере, оказавшемся на самом деле не озером, а текущей через горы рекой, начала прибывать вода...
         - Третьего дня второй октицы Месяца Цветов, - заметил молчавший до того респати Илома. - Её Светлость Аройу Рамахи та Вирми, высоконаречённая рану та Вильса и та Крохтари приказала спустить воду и вычистить русло. Подобную операцию хозяйка Висячей Реки проводит раз в несколько лет, чтобы избавиться от накопившегося ила и мусора, главным образом от последнего. Не находя выхода, вода скатывается по Росаве - озёра и болота в её верховьях превращаются в полноводную протоку. В этом рассказ нашей гостьи совпадает с имеющимися у нас сведениями...
         - Тем самым вы подтверждаете, что я не вру? - возмутилась Анечка.
         - Тем самым я подчёркиваю, госпожа, что во владениях Его Сиятельства вы оказались случайно, - продолжал премудрый Илома. - Я с самого начала предлагал Его Сиятельству доложить о вас Наместнику Его Величества. Законы гостеприимства святы, а лица благородного сословия должны помогать друг другу. Но, не обижайтесь, госпожа - то, с чем мы столкнулись в вашем лице, без сомнения, относится к запретному знанию и может обойтись нам очень и очень дорого...
         В груди у Анечки похолодело, окружающий мир поплыл перед глазами.
         - Рассуждай отец так же, как ты, Илома, та Кано так и остались бы крохтарийскими подданными!.. - презрительно фыркнул осконский эгль. - "Возвышенные"!.. Почему, при всей вашей учёности, вы не способны сложить два и два? Словно крысы, роетесь в истлевшем мусоре, но стоит вам, или "чёрным искателям" наткнуться на что-то стоящее, сразу начинаете вопить о запретном знании. Скажи, девочка! У себя ты никогда не слышала о "ЗвёздноРождённом" принце Алальмэ? Или, скажем так, о некоем богатом и знатном вельможе, появившемся в сопровождении свиты из ниоткуда триста... Впрочем, по вашему счёту, это должно быть пятьсот лет назад...
         - У нас нет никаких "ЗвёздноРождённых", - ответила Анечка. - Я вообще это слово только здесь услышала...
         - Согласно легендам медвян, они и драконы пришли из разных миров, - заметил премудрый Илома. - Принц Алальмэ вполне мог оказаться в некоем третьем мире, если вообще куда-то переносился. Ильми та Каса предполагает, что принца заманили в засаду и убили свои же. Но тот же Ильми та Каса намекает, что "корпус трёх тысяч" был сформирован ради некой, особой важной миссии, которую принц Алальмэ не мог поручить собственным, "ЗвёздноРождённым" воинам.
         - Вот именно, - усмехнулся Осона Ирсахи. - Теперь смотри! Как триста лет назад, некто вербует полк наёмников-людей, обучая их эльфийскому строю и владению эльфийским оружием. Некто предерзостно, среди бела дня приводит их на эльфийские земли. Святая Айореми Эльдифу, Илома! Крохана была бы нашей, додумайся отец до чего-то подобного. И в результате на "Зелёной корзинке" появляется наша гостья с её спутниками, а у "ЗвёздноРождённых" начинается смута - тоже, как триста лет назад, в Высоком Закате. Тот, кто это затеял... Мы о нём ещё услышим, учти это, Илома и ты тоже, девочка. Хотя бы потому, что сделано это было, чтобы перенести сюда вас...
         - Но мы... - заволновалась Анечка. - Поймите, мы и в самом деле ничего не знали о вашем мире. Ни о каких "ЗвёздноРождённых" принцах и прочих "возвышенных". Мы с ребятами просто за город поехали...
         - Тогда как вам удалось спасти моего сына? - подмигнул москвичке Осона Ирсахи.
         - Сама не понимаю, - пожала плечами Анечка. - Луч просто рассыпался в воздухе...
         - Волшебная шкатулка нашей гостьи создаёт сильное защитное поле, - снова вмешался премудрый Илома. - Песочные пластины в качестве несущих, тончайшая медная проволока в качестве соединителей, и сложнейшие вероятностные плетения. Нам так и не удалось их расшифровать - плетения тонкие, многоуровневые, к тому же создаётся впечатление, что они накладывают сами себя...
         - Но это же просто... Просто мобильный телефон!.. - удивилась Анечка. - Позвонить, кино посмотреть, музыку послушать. Вы и Ирику видели фильм "Алые паруса"! Я его на телефоне сохранила, чтобы маленькой племяннице показать, так он вместе со мной сюда и приехал...
         Ей вспомнилась "плавающая" на экзамене Катька Оделевская. "Берём полупроводниковую пластину, разбиваем на квадраты...". Только полупроводниковая пластина - это не песок, а... Мамочки!..
         - Кремний! - выпалила по-русски Анечка. - Это не песок, а кремний. И пластина, соответственно, тоже кремниевая...
         Этажом ниже дважды пропел "соловьиный" пол. Затем, после недолгой паузы, ещё раз. Первой в покои Его Сиятельства ворвалась удивлённая и даже немного испуганная Ирику. Следом, сопровождаемый приставом с жезлом, вошёл уставший пропылённый гонец.
         - Ваше Сиятельство! - опустившись на колено, гонец протянул осконскому эглю перевязанный алой ленточкой свиток. - К вам направляется Лорхиэ, сын Тириорна из Клана Прозрачной Росинки, личный посланец Его Высочества Принца Кирмиса, Верховного Правителя Королевства Приморских Эльфов. Этельнэ со свитой уже ступил на земли эгльрами, я опережаю его на полдня...
         Прежде, чем Осона Ирсахи успел что-то ответить, внизу снова заиграл "поющий" пол.
         - Ваше Сиятельство! - залепетал возникший на пороге старший телеграфист в форменных белых нарукавниках. - Только что мимо Шунко проследовала Её Величество Рокаэль, Высокая Владычица Королевства Приморских Эльфов. Отказавшись от визита в столицу Шухтари, в настоящее время Её Величество спускается вниз по Реке. Она... Она направляется к вам, Ваше Сиятельство!..
         Спустив ноги на пол, осконский эгль посмотрел на Анечку.
         - Вот так, девочка! - начал он. - Кажется, скоро мы узнаем, кому и зачем вы здесь понадобились...

Часть третья.

         Глава четырнадцатая.
         Оборванный след.

         - Ко-ко-ко, хозяйка! - поскреблись за дверью. - Позволь отвлечь тебя от литературных трудов или государственных дел... Чем ты там сейчас занимаешься?..
         - Мило! - улыбнулась Аройу та Вирми. - Входи, Мило!..
         В кабинет Её Светлости проскользнул шут в красно-белом трико и трёхрогом колпаке с бубенчиками - два рога обозначали ослиные уши, а третий - ослиный же хвост. В руке шут держал короткую деревянную палку, увенчанную уменьшенной копией его собственной головы. Трижды перекувырнувшись, так что бубенчики мелодично зазвенели, шут преклонил колено в шаге от письменного стола.
         - Ко-ко-ко! - снова пропел он. - Оторвись от дел, хозяйка! Там опять притащился этот... главный твой по допросам и пыткам, и прикинь - притащил одежонку для твоего очередного красавчика. Не иначе, сорвал с кого-то, ко-ко-ко! Ты же знаешь, он это дело любит. Да такую чудную... Живи вечно, как "ЗвёздноРождённые" - век такую не увидишь. Коротенькая, словно для толстого ребёнка сшита, и вся такая расписанная, да разрисованная... Не поверишь, ко-ко-ко - завидую...
         - Та Ужчи? - переспросила Аройу та Вирми. - Ну, наконец-то...
         Выйдя из-за стола, крохтарийская р_а_н_у закрыла лежавшую перед ней рукопись. Шут успел прочесть лишь украшенную виньетками надпись на первом листе: "Эсани и Клису, драма в трёх действиях". Упомянутое открытие шут предпочёл не комментировать - способная посмеяться над собой и придворными, прекрасная хозяйка Висячей Реки приходила в ярость, слыша насмешку над собственными сочинениями. Шуту не хотелось в очередной раз объяснять, что любому виду смертной казни он предпочёл бы естественную смерть от старости.
         По салону, примыкавшему к кабинету, нетерпеливо прохаживался Сато Кетахи та Ужчи - полный, неестественно бледный, пожилой шайо с залысинами, начальник Особой, тайных и розыскных дел Канцелярии Её Светлости. Увидев хозяйку Висячей Реки, сопровождаемую шутом и служанками, он поклонился, прижав правую руку к сердцу. Распространяя густой запах уксуса, местами запачканная глиной, на столе лежала Володина камуфляжная куртка.
         - Это она и есть? - спросила Аройу та Вирми, брезгливо приподнимая рукав.
         Та Ужчи снова поклонился. Обступив стол, обе служанки и шут принялись изучать незнакомый предмет одежды.
         - Как странно она выглядит! - перебивали друг друга девушки.
         - Какой необычный покрой!
         - А материал?
         - И расцветка! Вы только посмотрите, госпожа, какая чудная расцветка!.. Её, наверное, специально раскрашивали, после того, как сшили...
         - И такая коротенькая!.. Вы только посмотрите, госпожа! Совсем нет петелек для пояса... И такая мелкая металлическая окантовка.
         - Это, наверное, золото?..
         - Ты что, глупенькая? Золото не такое...
         - Госпожа! - предложила одна из девушек. - А пусть её Мило наденет?
         - Что вы!.. Что вы!.. - непритворно перепугался шут. - Я лучше посмотрю её со стороны, на ком-нибудь другом, ко-ко-ко... Пригласите лучше та Лакто. Он у нас красавчик, обновки любит, вот пусть и покрасуется...
         - Ой, смотрите, госпожа! - продолжала девушка. - Вот эти две штуки... Они, похоже, друг в друга вставляются...
         - Так! - приказала Аройу та Вирми. - Сделай это ещё раз, Тилу...
         Повинуясь госпоже, служанка соединила две половинки молнии - та застряла, пройдя несколько сантиметров. Наклонившись, хозяйка Висячей Реки брезгливо тронула ещё одну молнию - на кармане.
         - Попробуй-ка расстегнуть её, Тилу!..
         Следующим распоряжением Аройу та Вирми отрядила шута в кабинет - принести известную ей папку. Стоя у стола, крохтарийская рану долго рассматривала найденную в кармане куртки фотографию, сравнивая её с рисунками Малькааорна. На фотографии знакомый хозяйке Висячей Реки темноволосый парень обнимал светловолосую девушку с короткой стрижкой.
         - Какая тонкая работа! - перешёптывались за спиной девушки. - Сколь велико мастерство художника, сумевшего нарисовать это!.. И, смотрите, госпожа! Во всех подробностях...
         - Оставьте нас! - распорядилась Аройу та Вирми.
         Дождавшись ухода шута и девушек - девушки привычно присели, а звенящий бубенчиками шут сделал двойное сальто, хозяйка Висячей Реки обернулась к та Ужчи. Всё это время начальник Особой Канцелярии терпеливо ждал, стоя поодаль.
         - И ваши аудиторы этого не нашли? - спросила Аройу та Вирми.
         - Простите, моя госпожа! - поклонился та Ужчи. - При всём уважении к вам, позволю себе заменить, что мои аудиторы - не портные. А тут, извольте видеть, нужен не только портной, но и механик...
         - Хотела бы я побывать в стране, где такое носят!.. - наморщила носик Аройу та Вирми. - Но прежде, мой милый та Ужчи, нам следует услышать твой рассказ.
         - А рассказывать-то особо и нечего, моя госпожа! - ответил начальник особой канцелярии. - Теми Висахи Иминкар, сержант городовой стражи отправился на побывку в родную деревню. И, на устроенном в его честь празднике увидел в этом одного из местных парней. Вашим распоряжением с рисунков Малькааорна были сняты копии, по возвращении сержант доложил начальству, в деревню был послан отряд...
         - Твой сержант, очевидно, глуп!.. - заметила Аройу та Вирми. - Он должен был скакать в Крохану, и доложить немедленно...
         - Виноваты, моя госпожа! - согласился начальник Особой Канцелярии. - Скажу в оправдание, что прямо на празднике сержант подпоил парня, выяснив, что этот странный кафтан ему продали двое на ярмарке в Равиране. По словам парня, подтвердившимся во время допроса, эти двое пришли сверху на маломерном судне. Они явно чего-то боялись. Парень так же считает, у них на судне был пленник...
         - Считает, или был? - переспросила Аройу та Вирми.
         - По несчастливому совпадению, через Равиран проезжал купец Онри Телихи Велинар, по прозвищу Толстяк Онтиха, - продолжал начальник особой канцелярии. - Про него давно поговаривают, что он "завозит" людей. Несколько раз, арестованного, его доставляли в городской суд, но доказать ничего не смогли.
         - В моих владениях "завозят" людей, и я об этом ничего не знаю... - возмутилась хозяйка Висячей Реки.
         - В настоящий момент это не более чем обвинение, к тому же недоказанное, моя госпожа! - возразил та Ужчи. - Парень так же показал, что его провели на судно - те двое хотели продать ему штаны похожего же покроя и странно короткие сапоги со шнурами. Тогда он и обратил внимание на запертую носовую надстройку. На наше несчастье, именно в этот момент заявился Толстяк Онтиха, и парня выставили...
         ((с) Atta, "Эльдамирэ, (Эльфийский талисман)", книга вторая, все права защищены).
         Оставшись одна, хозяйка Висячей Реки несколько раз прошлась по салону, глядя то на куртку, то снова и снова рассматривала фотографию. "Симпатичный мальчик! - подумала она. - К тому же, теперь я точно знаю, что это не выдумка старого плута...".
         - Господа Этло та Тиви и Гико та Маин! - ударил в пол жезлом мажордом.
         Двое вошедших вельмож поклонились крохтарийской рану.
         - Прежде ты, мой милый та Тиви! - начала Аройу та Вирми, беря со стола один из листов, оставленных начальником Особой Канцелярии. - Здесь приметы двух человек на маломерном судне. Судно они, наверное, бросят, но сами никуда не денутся. Пусть твои "мастера искры" не спят всю ночь - разошлите это описание городам и землевладельцам, в первую очередь находящимся ниже по Вильсаве. Задержать, допросить, доставить. Предполагается, что эти двое "завозят" людей - достаточное основание для ареста...
         - Госпожа моя! - та Тиви, старшина корпуса "мастеров искры" бегло просмотрел переданный хозяйкой Висячей Реки лист. - Почему вы считаете, что они отправятся по Вильсаве? Имея маломерное судно, было бы удобнее спуститься вниз по Веху...
         - Потому что "владельцы земель, городов и дорог" знают немного больше, чем их подданные, мой милый та Тиви! - улыбнулась Аройу та Вирми. - Не думаю, что они рискнут снова сунуться в эльфийские владения. Но, на всякий случай свяжись с "Форумом Кирелиса" - у твоих "мастеров искры" там наверняка есть знакомые.
         - Угодно Её Светлости! - поклонился та Тиви.
         - А тебе и твоим ярыжкам, мой милый та Маин, следует поискать этих людей в городе, - продолжала Аройу та Вирми. - Если та Ужчи прав, они могут отсиживаться у нас, чувствуя себя в безопасности. Разубеди их в этом... Заодно опроси купцов и судовладельцев - вдруг кто-то из них нанялся, или устроился пассажиром на судно, идущее в "Ключ Аройу".
         - Угодно госпоже! - поклонился та Маин. - Осмелюсь спросить: ваш приказ относительно не говорящих по-вехтарийски чужеземцев...
         - Остаётся в силе, - нахмурилась красавица-рану. - Доверю тайну лишь тебе одному, мой милый та Маин: одного из этих чужеземцев разыскиваемые могут удерживать в качестве пленника. Пусть твои люди проверят и Верхний Порт - не продавали ли кого-то на Острова...
         - Угодно Её Светлости!.. - снова поклонился та Маин.
         - Ко-ко-ко!.. - снова сунулся в дверь шут, стоило обоим вельможам удалиться. - Не слишком уж много внимания ты уделяешь россказням старого плута Малькааорна? Так и так, он вне закона, его непременно поймают, когда в Королевстве Приморских Эльфов восстановится порядок. Лучше подумай, что делать с эльфийскими беженцами? Их у тебя всё прибывает, кормить их нечем, да и твоя Крохана - не резиновая, ко-ко-ко! А "ЗвёздноРождённым" Государям может не понравиться, если с их братьями по крови обойдутся слишком холодно или... ко-ко-ко, слишком сурово...
         - Их я отправлю вниз по Вильсаве, мой милый Мило! - ответила Аройу та Вирми. - Как бы то ни было, здесь они задерживаться не собираются. Лучше расскажи: сам ты узнал хоть что-нибудь?..
         - Что может узнать дурак, ко-ко-ко! - пропел шут, делая очередной кульбит. - Это вы, "возвышенные", да "блистательные", парите в заоблачных высях. А мы, дураки, держим ухо к земле. Хочешь удивиться? Изволь: вся Река болтает, будто при Осконском дворе появилась таинственная красавица... ко-ко-ко!.. Похоже, она из тех, кого ты ищешь...
         - Осконская красавица нам недоступна, Мило! - вздохнула Аройу та Вирми.
         - Тогда хочешь ещё загадку? - продолжал кривляющийся шут. - Почему, возвращаясь из Оско, книжный червяк та Гайси совершил путешествие на купеческом судне? У него же были подставы вдоль всего Приречного Тракта, ко-ко-ко?
         - Та Гайси ездил в Оско? - нахмурилась хозяйка Висячей Реки.
         - Не в том печаль, что он ездил, ко-ко-ко, - кувырнулся шут. - И та Гайси и живущий в Оско Илома та Арли принадлежат ордену святого Викушти. Рука руку моет. А вот с чего вдруг он вернулся столь необычным способом? Прежде за та Гайси не водилось привычки якшаться с простолюдинами...
         - Подожди!.. - начала Аройу та Вирми.
         Именно в этот момент в дверях снова появился мажордом.
         - Госпожа моя! - торжественно начал он. - Встречи с вами испрашивает Райнэ сын Атальморна из Клана Поющей Птицы, принадлежащий Королевству Острова в Лазури...


         Глава пятнадцатая.
         Поцелуй фортуны.

         - Надь! - спросил зашнуровывающий туфлю Юра. - А ты ему... э-э... веришь?
         - Юр, ты опять? - причёсывающаяся Надя оторвалась от телефона, заменявшего ей зеркальце. - Ну, сколько можно тебе говорить? Мы выручили человека... И ведь, заметь - в самом деле, без дураков, выручили. А человек, в свою очередь, выручил нас. Я уж не говорю о том, что нужно побольше узнать об этом городе и об этой стране. Да и сами, без него, Аню мы как найдём?..
         - Я понимаю, просто... - привычно замялся Юра, глядя на заряжающуюся в окне складную панель с солнечной батареей. - Мне не нравится как он... э-э... на тебя смотрит...
         - Ревновать изволите, молодой человек! - пропела Надя, откладывая телефон. - О, господи, ну почему вы все такие?.. Лучше посмотрись, волосы пригладь... Не хватало, помимо всего прочего, чтобы мне пришлось за тебя стыдиться...
         Взяв из рук девушки телефон, Юра послушно пригладил взлохматившиеся волосы. Прежний москвич-турист исчез - с экрана на Юру смотрел вполне здешний, не слишком богатый, работающий по найму "смиренный" молодой горожанин с типично "норийской" белобрысой физиономией. Надевающаяся через голову белая, грубоватой ткани рубаха со шнуровкой у горла, выцветший кафтан-безрукавка с продетым в петельки кожаным поясом, мешковатые штаны, простёганные ремешками чулки и остроносые кожаные туфли. Всё добротное, даром что с чужого плеча - локти рубашки покрывали заплаты, каблуки туфель заметно стоптаны. Приходилось утешать себя тем, что магазинов готовой одежды, как и обуви, здесь не имеется - то и другое шилось на заказ, стоило очень дорого, а сам пошив занимал время.
         - Ты вспомни, как признавался в любви к Ане и плакал, рисуя всякие ужасы, способные с ней случиться, - продолжала убеждать Надя, поправляя молодому человеку воротник. - А что до меня, то мне сейчас меньше всего хочется крутить романы. В конце концов, я врач и... Мне страшно, Юра! Здесь всё чужое, и ты не представляешь, как мне порой бывает страшно...
         Договорить она не успела - стук в дверь вспугнул ворковавших под крышей голубей. Москвичи занимали одну-единственную, хотя и просторную комнату - дешёвую, поскольку она находилась на шестом этаже, под самой крышей из положенной на стропила черепицы. Прикормленные прежними жильцами голуби залетали сквозь слуховое окно, далеко внизу виднелся похожий на неподвижное тёмное зеркало Вех, над которым плыли белые облачка. Пахло сеном, нагретым на солнце кирпичом и, что было не слишком приятно, голубиным помётом.
         - Просыпайся, красавица! - послышался за дверью знакомый нагловатый голос. - Будешь столько спать, не увидишь, как спасённый тобой "смиренный" на глазах у всей Кроханы превратится в "достойного"...
         - Это Ратки! - объяснила Надя. - Подожди, я открою...
         Юра сунул руку в карман, где лежали, сцепленные вместе, ключи от московской квартиры и переданный ему Альбертом брелок с автомобильчиком. Кажется, эта связка, да мобильный телефон, были единственным, что напоминало о доме и оставленной в горах "Кошке Ми". Тем временем Надя отодвинула засов - ворвавшийся в комнату Ратки был великолепен. Не ношеный, как у Юры, а новёхонький, синий с вышивкой, кафтан, кожаный пояс и штаны с болтающимися кистями, лихо заломленная на правую бровь шапочка-будёновка... В руках "кандидат в мастера" держал пышный букет цветов.
         - О, да ты не спишь, красавица! - воскликнул Ратки, скользнув взглядом по Надиной груди. - И прекрасна, как эти мерелы, что рискуя шкурой, я нарвал в университетском саду. Святой Гунташ, что я несу... Ты в дюжину дюжин... Нет, в тысячу дюжин раз прекраснее.
         По мнению Юры, в поднесённом Ратки букете не было ничего красивого - три полураскрывшихся цветка с луковицами, напоминающие земные тюльпаны, с лохматыми жёлто-белыми лепестками. Он отвернулся, чтобы не видеть Надю, зардевшуюся, словно заря.
         - Это мне? Напрасно вы так, Ратки! Мне и поставить некуда...
         - Жестокосердная! - притворно обиделся Ратки. - Пробраться в университетский сад, едва не быть схваченным сторожем, покусанным собакой, улепетнуть от разгневанных школяров... И что я получаю, вместо восторженного поцелуя? Узнаю, что это чудо, эти прекрасные цветы некуда поставить! Пошли своего приятеля вниз, пусть подтибрит у домовладелицы кувшин или плошку...
         На ведущей вниз деревянной лестнице, по пролёту на этаж, Юра привычно оказался последним. Скрипучие ступеньки, потемневшие от времени столбы с опорными балками, непривычно длинные и широкие, тянущиеся вдоль всего фасада открытые балконы... Внизу, всё ближе и ближе, лежал выложенный каменными плитами двор с фонтанчиком посередине - вокруг толпились хозяйки с вёдрами. С трёх сторон двор окружали стоявшие стена к стене дома - словно вокруг двора-колодца в Санкт-Петербурге. С четвёртой, открытой виднелся Вех с покрытыми зеленью островами и крошечными корабликами. Пахло дымом и подгоревшей кашей, слышались басовитые мужские голоса, женская ругань и детский плач. Надина холщёвая косынка и коричневая юбка мелькали этажом ниже, перед глазами снова и снова оказывалась широкая спина Ратки... Юра был рад, когда они наконец-то оказались на улице.
         После видимых с километровой высоты просторов было немного странно, спустившись на каких-то на шесть этажей, обнаружить не слишком широкую реку, неспешно текущую меж стиснутых каменными парапетами берегов. Четырёх- и семиэтажные дома под черепичными крышами, высаженные вдоль набережной деревья, толпы народу, фургоны и экипажи, пришвартованные у набережной суда, покачивающиеся на мелкой волне. У крыльца стояла пролётка с опущенным верхом над кожаным диванчиком и с мужичком на козлах в напоминающей блин широкополой шляпе. В пролётку была впряжена похожая на Фру-фру смирная, негромко пофыркивающая лошадка.
         - Прошу, красавица! - галантно подав руку, Ратки устроился на заднем сиденье, рядом с девушкой. - А тебе, приятель, вперёд, на козлы. Места, сам видишь, не много, да и обзор оттуда лучше...
         - Пере... - задохнулся от ярости Юра. - Перебьёшься!..
         - Да, Крылатой Заступницы ради!.. - хохотнул Ратки. - Оставайся или следом чеши... Тут движение не слишком быстрое, можешь и догнать, ха-ха-ха...
         Перед глазами Юры всё поплыло. Снова припомнились бесчисленные насмешки - ребята в институте, Альберт, Володя... Впрочем, последний шуткой, вовремя сказанным метким словцом поставил бы наглеца на место. А он...
         - Вылезай! - сиплым от бешенства голосом крикнул Юра.
         - Что? - желая показать удивление, Ратки даже привстал с сиденья. - Меня гонят? Меня, из мной же нанятого экипажа?..
         - Вылезай! - снова крикнул Юра.
         Слов не хватало катастрофически - поэтому он попросту схватил наглеца за полу кафтана. Тем временем застоявшаяся лошадка сделала несколько шагов - не ожидавшего сюрприза "кандидата в мастера" попросту выволокло из пролётки. Оба растянулись на мостовой, вот только Ратки вскочил первым. Скулу словно ожгло огнём, едва успевший подняться Юра снова оказался на земле, ударившись спиной о колесо. Тем временем потерявший шапку, серый от уличной пыли, подрастерявший прежний шик Ратки отводил руку для нового удара.
         - Стойте! - выскочив и пролётки, Надя встала между дерущимися. - Прекратите! Вы оба!.. Послушайте, я никуда не поеду... Да, вы с ума сошли!..
         - Ничего не поделаешь, - обратился Ратки к начавшей собираться вокруг толпе. - Таково желание красавицы... Верно я говорю, друзья?
         Начавшая собираться толпа разразилась жидкими аплодисментами. Отряхнувшись и подобрав сбитую шапку, "кандидат в мастера" взобрался на козлы. Беря с него пример, Юра подал руку Наде - та лишь отодвинулась, заметив по-русски:
         - Юр, мне стыдно...
         Движение на набережной и в самом деле, оказалось очень оживлённым. Сидевший на козлах Ратки то и дело оборачивался, указывая на очередную местную достопримечательность.
         - Дворец Её Светлости! - объяснял он, показывая на стоявшее на противоположном берегу длинное четырёхэтажное здание. - Отсюда Её Светлость Аройу Рамахи та Вирми, высоконаречённая рану та Вильса и та Крохтари правит городом и страной. Тебе не страшно, красавица? А то я, честно признаться, порой боюсь проходить мимо...
         - Она такая жестокая? - Надя наморщила лоб в поисках нужного слова. - Настолько, что опасно проходить мимо её дворца?
         - Да что ты, красавица! - рассмеялся Ратки, глядя на опасливо поглядывающего назад возницу. - Её Светлость самая мудрая, справедливая и прекрасная правительница на свете. Я её однажды, как тебя видел - стоит эдакая красавица на балконе, в бело-голубом платье, с серебряными звёздами в волосах... Просто не забывай, что она - хозяйка Висячей Реки, тогда как мы лишь её верноподданные. Как бы мне хотелось стать придворным мастером! Кто знает - вдруг я ей понравлюсь, да так понравлюсь, что "попаду в случай". При её дворе даже такая специальная должность учреждена...
         Юра посмотрел поверх Надиного плеча - дворец Её Светлости тянулся вдоль противоположной набережной без малого на километр. Примыкающие к стенам колонны, длинные - во весь фасад, увитые плющом балконы, цветные шестиугольные окна, а на ломаной черепичной крыше настоящий лес из башенок и маленьких домиков. Несколько увенчанных антеннами башен поднимались над дворцом тонкими белыми свечками. К набережным напротив дворца не было пришвартовано ни одного судна - зато вдоль кованой металлической ограды двигались уже не пролётки и фургоны, а кареты и непривычно пёстро выглядящие всадники.
         - Придворные? - спросила Надя.
         - "ЗвёздноРождённые", - объяснил Ратки. - Последнее время многовато их стало, и в городе, и перед дворцом. Смотрят на тебя хуже, чем школяры или "блистательные", но такое впечатление, что им попросту нечего жрать. Сам-то я у тётушки был, но мне рассказывали, как один прямо на мостовой в обморок хлопнулся. Кинулись помогать, а он тощий... Кожа, да кости...
         - Может быть, у них какая-то болезнь? Эпидемия? - предположила Надя.
         - Кто их разберёт, красавица! - рассмеялся Ратки. - Это же "ЗвёздноРождённые"... А вот и храм святого Викушти, святого покровителя нашего города. Сама-то ты под чьим покровительством? У нас святой добрый, вот только при святом Викушти находится университет, а школяры нашего брата-мастерового... Скажем так, недолюбливают... Сколько раз мы с ними стенка на стенку сходились...
         Минут через десять пролётка остановилась перед пятиэтажным зданием с протянувшимся вдоль фасада балконом. Перед крыльцом переминалось с ноги на ногу несколько парней, одетых не менее ярко и пышно, чем Ратки. Чуть в стороне стояли пожилые мужчины и женщины, даже несколько стариков. Ещё дальше под присмотром дуэньи ворковала стайка пышноволосых девушек.
         - А вот и наша управа! - воскликнул Ратки, спрыгивая с козел. - Привет, ребята! Не ждали? О, дядюшка Ресо Кевихи! Познакомься, красавица! Вот он, старый хрыч, обещавший поднять меня забесплатно, а вместо этого весь вечер просидевший в трактире. Впрочем, зла за это я на тебя не держу, дядюшка. Если бы не ты, мне никогда не познакомиться с такой красавицей и её совершенно лишним, но до Руаха ревнивым приятелем...
         Ни москвичи, ни Ресо Кевихи - старый толстяк с кустистыми бровями и похожей на лопату широкой сивой бородой, ни окружившие Ратки парни не успели ответить. Появившийся на крыльце полный важный господин со свитком в руках принялся называть имена - вместо обычного в таких случаях "я" каждый из парней делал шаг вперёд и кланялся. Убедившись, что все присутствуют, полный господин пригласил всех в гостеприимно распахнутые двери.
         - Только не отставать, красавица! - отделившись от прочих парней, Ратки снова оказался рядом с Надей. - У тебя такие шикарные волосы. Выручи меня ещё раз, прошу тебя!.. На руках носить буду...
         При последних словах в глазах у Юры потемнело. По широкой лестнице присутствующие - в том числе и москвичи, поднялись в просторное, освещённое двумя рядами окон помещение, напоминавшее одновременно и зал суда, и парикмахерскую. Длинный, крытый синим сукном стол, семь судейских кресел с высокими спинками - у кресла в центре спинка заметно выше, барьер с проходом и скамьи для публики. Перед судейским столом стояли восемь высоких кресел с подлокотниками - на столике перед каждым лежало несколько металлических ножниц, костяных расчёсок и сложенных полотенец, тазик и узкогорлый кувшин.
         Сидя на скамье, между Надей и подрёмывающим дядюшкой Ресо Кевихи, Юра смотрел, как переговаривающаяся публика занимает места. За судейским столом уселись семеро исполненных важности господ - вместо судейских мантий на них были длинные, до колена, вышитые рубахи навыпуск, а вместо париков похожие на тарелки шляпы с ушками. В стороне, за отдельным столиком обнаружился секретарь с пером за ухом - перед ним лежало ещё несколько перьев, чернильница и раскрытая книга. Сидевший в кресле с высокой спинкой председатель трижды ударил в гонг молоточком - шум голосов сразу же смолк. Выстроившиеся перед столом восемь парней - в том числе и Ратки, низко поклонились судьям.
         - Собратья! - начал речь председатель. - Сегодня мы принимаем экзамен на звание мастера у присутствующих здесь восьмерых подмастерьев. Каждый из них отдал дань ученичеству и отработал "науку". Но, прежде чем войти в цех, получив право открыть мастерскую, иметь вывеску, нанимать подмастерьев и держать учеников, каждый из них должен показать нам своё искусство. Вот имена этих восьми "смиренных", пожелавших стать "достойными"...
         Последовала перекличка, в ходе которой каждый из "кандидатов в мастера" кланялся, сперва судьям, а затем, развернувшись, публике. В кресла перед судьями сели восемь стариков и пожилых мужчин - щёлкая ножницами, орудуя лезвиями и помазками, "кандидаты в мастера" принялись стричь волосы и ровнять бороды. Юре сделалось откровенно скучно - если новый знакомец и в самом деле положил глаз на Надю, то ухаживал он за ней самым неподходящим способом.
         - Надь! - шепнул Юра по-русски. - Давай уйдём!..
         - Неудобно, - так же, по-русски ответила Надя. - И потом, как мы уйдём? Здесь же не выберешься...
         В самом деле, Юра в который раз оказался у стенки - Надя сидела посередине, а возле самого прохода сопел успевший приложиться к бутылке грузный, бородатый Ресо Кевихи. Тем временем "кандидаты в мастера" предъявляли судьям результаты работы - оказавшийся вторым Ратки удостоился жиденьких аплодисментов и нескольких, поднятых вверх правых ладоней. Выбежавшие из боковых дверей мальчики быстро заменили простыни и воду в кувшинах.
         - А теперь, собратья, наши соискатели продемонстрируют искусство в создании причёсок для юных красавиц, - начал новую речь ударивший в гонг председатель. - Найдутся ли среди нас девушки и молодые женщины, готовые доверить волосы и красоту нашим соискателям?..
         По залу пробежал шёпоток, быстро перешедший в сопровождающийся шутками говор. В дальнем конце, возле входных дверей вскочила одна девушка, в первых рядах - другая. Пробежала распространяющая цветочный запах весёлая толстушка - обогнав всех, она шлёпнулась в кресло крайнего парня справа.
         - Похоже, в этом испытании ты не участвуешь, старший подмастерье Ратки Юстахи! - громко сказал занёсший руку с молоточком председатель.
         В самом деле, новый знакомец оказался единственным, чьё кресло осталось пустым. В остальных сидели девушки - стоявшие рядом парни, подняв раскрытые ладони, ждали начала испытания. Ратки заметался под доносящиеся смешки.
         - Да, есть у меня девушка, есть... - оправдывался он, вызвав новый взрыв смеха. - Просто, она немного стесняется.
         Пробежав через зал, "кандидат в мастера" разве что не лёг на собственного дядюшку.
         - Выручай, красавица! - запричитал он, оглядываясь на публику и судейских. - Сама видишь, горю! К испытанию не допустят, ещё год в подмастерьях ходить...
         - Право, не знаю... - смутилась Надя.
         - Ну почему мне всегда не везёт! - вскочив, Ратки едва не вцепился в собственные волосы. - У всех дорогу как кошечка языком вылизала, а я... Выручи, красавица! Ты же выручила меня однажды. Выручи же снова, а я для тебя... Да, я твою комнату цветами завалю, на руках носить буду... Крылатой Заступнице, Айореми Эльдифу сто кисетов ладана сожгу...
         - Надь, не надо, - шепнул по-русски Юра.
         - Юр, неудобно же... - так же по-русски ответила девушка. - Сам видишь, переживает человек...
         "Да, это же игра на публику, шулерство", - хотелось крикнуть Юре. Тянуть Надю к себе или, как тогда, хватать подмастерье за грудки было откровенно неловко - не говоря о том, что он хорошо запомнил предыдущую выволочку. Оставалось в бессилии смотреть, глядя как новый знакомец ведёт Надю к креслу.
         - Начали! - скомандовал председатель, ударяя в гонг.
         Прежде Юре не доводилось видеть работу парикмахера в дамском салоне, а потому он не мог сравнивать - но даже на его неопытный взгляд, "кандидаты в мастера" не столько стригли девушек, сколько причёсывали. Не было ни машинок, ни фенов - только расчёски и ножницы, непривычно крупные металлические и костяные булавки, цветные ленты... Щипцы для завивки - всем, в том числе и Ратки, время от времени приходилось бегать к жаровне перед судейским столом, меняя остывшие на новые.
         - Что он здесь делает? - еле слышно шепнули впереди. - Ратки Юстахи! Его же в том году выгнали...
         - Да, словечко за него замолвили, - так же шёпотом ответил другой голос. - Говорят, сам ан-сафи Святого Викушти...
         - За эдакого пройдоху, и рамува заступается? - не поверил первый голос.
         - Тс-с...
         Первым закончил работу крайний справа парень, соорудивший на голове толстушки нечто вроде завитой розы. Публика разразилась аплодисментами, пятеро из семи судей и добрая половина зала одобрительно подняли вверх правые ладони. Следом закончили работу ещё двое парней - оба соорудили на головах у девушек эдакие смешные бублики. Двум другим девушкам зачем-то вплели в волосы гигантские банты со спускающимися до пояса лентами, волосы ещё одной накрыла тончайшая металлическая сетка. Последняя причёска не понравилась не только Юре - в публике зашикали, четверо из семи судей опустили правые ладони вниз.
         Круживший вокруг Нади с булавками в зубах Ратки оказался предпоследним. Сняв с москвички полотно, как и прочие, он поклонился сначала судьям, а затем публике. Публика ахнула, кое-кто даже привстал - семеро судей разом показали раскрытые ладони. Из собственных Надиных и покупных волос - расчёсанные пряди лежали тут же, на столике, Ратки соорудил на голове у москвички нечто, напоминающее сказочную птицу с головой, хвостом и крыльями.
         Мальчик, из числа подносивших "кандидатам в мастера" горячую воду и чистые простыни, подал девушке зеркальце на длинной деревянной ручке. Всмотревшись, Надя едва не выронила его, обхватив руками щёки. Вскочивший Юра тяжело опустился обратно на скамью.
         "Это называется, ему не везёт... - думал он, глядя на собственные ноги. - Ему не везёт... А почему мне не везёт?..".


         Глава шестнадцатая.
         Отогнув уголок занавески...

         - Тс-с!.. - прижав палец к губам, Ирику показала на полупрозрачный камень, лежавший на дне заключённого в металлическую оплётку стеклянного бокала. - Здесь надо тихо-тихо сидеть. Слышно же не только от них к нам, но и от нас к ним, а "ЗвёздноРождённые" - они, знаешь, какие обидчивые!.. Я когда была маленькой, и через наши земли проезжал Наместник Высокого Короля... А плацкартный вагон - это что? Ты мне потом расскажешь?..
         Анечке захотелось возразить, что даже из громкоговорителя звуки не могут разноситься настолько далеко. Но тут перед её глазами оказался лежавший рядом с бокалом телефон, за здешний Высокий Месяц успевший разрядиться не более, чем наполовину. Опустившись на обитую бархатом скамеечку, москвичка привычным движением расправила широкие юбки.
         "И в самом деле, плацкартный вагон...", - подумала она. Не столько шатёр, сколько огромный дворец из парусины и цветного полотна был разбит в километре от города, на холме под раскидистым дубом. К большому шатру о семи шестах примыкало несколько шатров поменьше, над главным входом натянули навес, справа и слева соорудили деревянные галереи - на одной помещался придворный оркестр Его Сиятельства, на другой, в закутке с двумя скамеечками расположились подруги. Позади Ирику, в таком же закутке у окошечка, сопровождаемые дамой-воспитательницей, шуршали юбками две её младшие сестрёнки. В закутке за спиной москвички перешёптывались камеристки - смешливая Ниету что-то выпытывала у вечно серьёзной, степенной и важной Корсу.
         Его Сиятельство Осона Ирсахи сидел на помосте перед шатром, в кресле с подлокотниками и высокой спинкой. В долгополой белой мантии с чёрными хвостиками поверх двуцветного жёлто-белого кафтана, в усыпанной самоцветами короне полированного металла с шестью зубцами, с деревянным жезлом в руках, увенчанным золотым цветком лилии, осконский эгль казался маленьким и смешным. Рядом, в похожем кресле, разве что со спинкой пониже, расположилась его супруга - полная пожилая дама в пышном платье с воланами и металлической диадеме вместо обязательного банта в начавших седеть волосах.
         По сторонам - оба старших сына, при мечах и, к удивлению Анечки, в коронах, попроще и поскромнее, чем у отца, всего с четырьмя зубцами. На этот раз Аски оказался трезв, словно стёклышко, зато Миха выглядел чем-то озабоченным. Ещё дальше - два младших сына-мальчика с воинами-наставниками, затем вельможи двора, среди которых оказалось не так уж мало знакомых лиц. Анечка сразу выделила маленького рыжего респати Илому и высокого седобородого канцлера та Роти. Налетающий ветер лениво шевелил разделённые на квадратики жёлто-белые орнелийские знамёна.
         Вдалеке, окружённый цепочкой собственных стражников, гордо высился ещё один шатёр - жёлто-зелёный, с затянутыми прозрачной плёнкой проходами, под навершием, украшенным гранёным хрустальным шаром. Отсюда не было видно ни туник с плащ-накидками, ни крючковатых шлемов, ни длинных ниспадающих одежд - но при одном взгляде на жёлто-зелёный шатёр москвичке становилось не по себе.
         Со стороны города донёсся приглушённый треск - словно разорвали плотную ткань или разом забили сотню гвоздей. Анечка успела увидеть, как над ближайшей башней рассеивается облачко светло-серого дыма.
         - Пушки? - не поверила она собственным глазам и ушам.
         Понадобилось время, чтобы объяснить орнелийской принцессе, что она имеет в виду, и как можно использовать артиллерию. Задача оказалась непростой хотя бы потому, что сама москвичка совершенно не разбиралась в вопросе.
         - Да, р_и_а_т_о... - подтвердила Ирику. - Пушки. Только они бесполезны...
         - Почему? - удивилась Анечка.
         - И впрямь, поверишь, что ты не отсюда, Аню! - ответила орнелийская принцесса. - У нас человека и зверя с наложенным охранительным заклятием может поразить лишь оружие, которое держит чья-то рука. Зарядишь ты р_и_а_т_о крупным камнем, да толку не будет - в сторону отскочит или рассыплется. Даже арбалетный болт в двух случаях из трёх летит в сторону.
         - Но "ЗвёздноРождённые"... - Анечка вспомнила, как в дверце "Кошки Ми" затрепетала длинная оперённая стрела.
         - Так на то они и "ЗвёздноРождённые", - рассмеялась Ирику. - Душа мира. Их луки и стрелы несут на себе магию, которая сильнее охранительных заклятий. Обычный человек даже согнуть эльфийский лук не всегда сумеет, не то, что выстрелить. Миха однажды пробовал, у папы есть несколько луков, из тех, что дедушка на поле боя подобрал...
         Безбрежный Вех с многочисленными судами и едва угадывающимся у горизонта противоположным берегом поблёскивал под солнечными лучами примерно в полукилометре. У свежеотсыпанного причала покачивались три судна, словно отлитых из драгоценного металла - похожие на китайские пагоды надстройки густо обвивал плющ. Придворные и стоявшие чуть дальше "достойные" горожане с зелёными платками и свежесорванными ветками в руках склонились в поясном поклоне - от пристани к шатрам двигалась невероятно пышная процессия.
         Возглавляли её три конных знаменосца, высоко поднявших увенчанные гранёными хрустальными шарами древки. Сами знамёна - зелёные, с белой бахромой, на каждом золотая змея обвила кольцом золотой лист папоротника. За знаменосцами следовали две колонны всадников - знакомые короткие плащ-накидки, разве что не белые, а жёлто-зелёные с вкраплениями коричневого, растекавшимися сложнейшим узором, чулки и пузырящиеся штаны, длинные рубахи с кушаками, крючковатые шлемы с поднятыми металлическими оплечьями - словно крылышки. Из-под шлемов на плечи рассыплись волосы - длинные, двуцветные, золотисто-коричневые. Плащ-накидки прикрывают рукояти мечей, а за спинами - знакомые, сложно устроенные треугольные луки, перевитые короткими ремешками.
         Окружённые всадниками, один за другим, двигались три "парящих фургона". Анечка уже знала, как они называются, и что подобное транспортное средство здесь вполне обычно. Помимо "ЗвёздноРождённых" им охотно пользуются "блистательные" шайо и даже "достойные" купцы, водящие караваны через субконтинент, в Мертон и Эспари. Тем не менее, было немного странно видеть скользящие над самой землёй сооружения, так похожие на садовые домики под ломаными крышами, с пристроенными с двух сторон двухъярусными беседками. Запряжённое в передний домик животное, напоминающее двурогого носорога с костяным воротником на загривке, на его фоне казалось крошечным.
         - Её Величество! - вскочив, Ирику обняла подругу за талию. - Аню, ты представляешь? Сама Её Величество в папиных владениях, на нашей земле...
         - Ир, так не видно же ничего... - попыталась Анечка образумить орнелийскую принцессу.
         - Аню, ты не понимаешь!.. - не желала опомниться Ирику. - Это же этельнэ, Душа Мира, а она - их Высокая Владычица. Ей же миллионы лет, подумать страшно. Она была, когда ещё ничего не было...
         Словно сами собой разошлись стенки "парящего фургона", на примятую траву лёг наклонный трап. С двух сторон, выхватив из ножен белоснежные клинки, выстроились спешившиеся всадники. Вышедший из фургона тип в длинных ниспадающих одеждах и сплетённой из древесной коры широкополой шляпе поднёс к губам навершие белого жезла. Язык, на котором он говорил, звучал очень красиво - словно звенели серебряные колокольчики. Слова показались смутно знакомыми - но свободно говорившей на вехтарийском Анечке не удалось ничего понять.
         - С_и_н_а_р_о, колдовской эльфийский язык... - пустилась в объяснения Ирику. - Его знают немногие, хотя говорят, что все остальные языки произошли именно от него...
         - А ты его знаешь? - спросила Анечка. Она уже знала, что кроме родного вехтарийского, орнелийская принцесса владеет мертонским и норийским.
         - Немного, - честно призналась Ирику. - Всего несколько слов. Вот премудрый Илома - он на нём немного говорит...
         - Смотрите и слушайте! Слушайте и смотрите! - перешёл на вехтарийский тип в древесной шляпе. - Её Величество Рокаэль, Высокая Владычица Королевства Приморских Эльфов...
         Отойдя в сторону, тип в древесной шляпе поклонился появившейся в дверях молодой красавице. Округлое лицо в обрамлении чёрных волос, слегка припухлые губы, раскосые глаза, высокий лоб, спускающаяся на правую сторону пышная чёлка. Длинное, сшитое из чёрных цветочных лепестков платье обрисовывало идеальную фигуру, подчёркивая тонкую талию, оставляя открытыми плечи и верхнюю часть груди. Анечка отметила про себя, что это первое увиденное здесь декольте - у местных высокородных дам, любительниц щегольнуть глубокими вырезами, обнажаться было не в обычае. Округлые плечи Высокой Королевы прикрывал полупрозрачный шарф, а на голове сидела похожая на бумажный свиток шляпка с завернувшимися вниз и внутрь полями.
         Высокую Королеву сопровождали шесть молоденьких прислужниц, носивших похожие открытые, сшитые из разноцветных лепестков жёлто-зелёные платья и забавные шляпки-листики. Одна держала над головой Владычицы зонтик из зелёных веток, в руках у другой была сплетённая из таких же веток сумочка. Остальные крепко сжимали белоснежные жезлы со сверкающими искорками в витых навершиях. Похожий, правда без искорки, жезл Володя нашёл в заброшенном замке и именно из такого переодевшийся горбун столь неудачно пытался метать молнии.
         Засмотревшаяся на Высокую Королеву Анечка не заметила, в какой момент Его Сиятельство поднялся с кресла. Поддерживаемый под руки старшими сыновьями, Осона Ирсахи преклонил колена перед пандусом.
         - Мамочки! - зажала ладошкой рот Анечка. - У него же подагра. Ему же, наверное, до невозможности больно...
         - Аню, ты прелесть!.. - не удержавшись, Ирику чмокнула подругу в щёку. - Ты даже не представляешь, какая ты прелесть! А за папу не бойся. Ему премудрый Илома целебную травку дал, с наложением. Жаль, действует она недолго, и потом, после неё ещё больнее...
         - Ваше Величество! - начал коленопреклонённый Осона Ирсахи. - Вручаю вам великодушно доверенный мне эгльрами та Оско и та Орнели...
         - Он что, отрекается от трона? - не поверила собственным ушам Анечка.
         - Это просто формула, так полагается, - успокоила её Ирику, в то время как тип в древесной шляпе переводил Её Величеству слова осконского эгля. - На самом деле все земли принадлежат "ЗвёздноРождённым", а р_а_н_а и к_и-р_а_й_с_а - и мы, в том числе, лишь их наместники и доверенные управители... Тс-с!..
         - Принимаю от вас эгльрами та Оско и та Орнели, обрекая доверием на следующие сто лет, - перевёл тип в древесной шляпе серебряно звучащую речь Высокой Королевы. - Будьте справедливы и мудры, правьте достойно, положив конец смутам и беззаконию...
         - Благодарю вас за оказанное доверие, Ваше Величество! - отвечал коленопреклонённый осконский эгль. - Принимая вверенное мне владение, подтверждаю и заверяю клятвой, что дом та Кано всегда будет верен Королевству Приморских Эльфов. Позвольте представить: моя супруга, госпожа Нахису Ильвихи... Мои старшие сыновья, Аски и Миха...
         Не удостоив никого из представленных даже взглядом, сопровождаемая прислужницами и типом в древесной шляпе, Высокая Королева проследовала в шатёр. Её движения были плавны и легки - словно она не шла, а плыла по воздуху. Его Сиятельство Осона Ирсахи с семейством последовал за ней, слегка прихрамывая.
         - Ну, Аню! Пожелай мне удачи... - вскакивая, Ирику вторично чмокнула подругу в щёку. - Крылатая Заступница, святые брат и сестра Ансари и Ансару...
         Появившаяся на пороге Ниету прижала палец к губам, сделав знак идти следом. Москвичка спустилась с галереи - вторично прижав палец к губам, Ниету приподняла занавеску. Поняв её без слов, присевшая на колено Анечка поднесла мобильный телефон к образовавшейся щели.
         Главный шатёр представлял собой просторный зал из натянутой парусины и разноцветного полотна. Полом служил устланный коврами деревянный помост, вдоль стен стояли диванчики, из подвешенных кадок спускались плети плюща, круглое окно в потолке крест-накрест перечёркивали тонкие деревянные балки. Залетающие внутрь порывы ветра колыхали портьеры в проходах, от цветочного аромата здорово кружилась голова. При виде платочков в руках прислужниц Анечке вспомнилось предупреждение респати Иломы - не вынося запах человеческого пота, "ЗвёздноРождённые" улавливают его даже там, где его и в помине нет.
         - Ваше Величество! - продолжал представлять членов семьи Осона Ирсахи. - Моя старшая дочь, Ирику...
         Анечка ожидала, что Ирику бросится Высокой Королеве на шею - воспитанная орнелийская принцесса ограничилась тем, что просто присела. Тем не менее, наблюдавшей из-за портьеры москвичке было видно, как по лицу старшей дочери осконского эгля ходят зори.
         - Прекрасная семья уважаемого владетеля, - перевёл тип в древесной шляпе слова эльфийской Владычицы. - Наш супруг, Высокий Король Кирелис хорошо помнит отважного Ирса Терихи та Кано, не его милостью, но мечом отвоевавшего владение. Но, насколько мы наслышаны, ваш семейный круг не ограничивается представленными нам персонами. О таинственной гостье вашего дома уже давно идёт молва по всей долине Веха. Слух о ней дошёл и до нас...
         - Ой, мамочки!.. - пискнув, Анечка едва не выронила телефон.
         Повернувшись к портьере, Осона Ирсахи махнул рукой. Дышавшая над ухом Ниету дёрнула москвичку за рукав. Войдя в шатёр, Анечка присела, не чувствуя под собой ног. Показалось, или в облике Её Величества и в самом деле было нечто странное? Москвичка не сразу поняла, что именно её смущает.
         - Аню Викторовнахи Коростелькова, - представил её Осона Ирсахи. - Гостья нашего дома, подруга моей дочери...
         - Здравствуй, дитя моё!.. - обратилась к ней Высокая Королева. - И в самом деле красива, причём какой-то странной, нездешней красотой. Так это ты была на Асениль?..
         - Я не знаю, что такое Асениль, Ваше Величество! - не слишком уверенно ответила Анечка. - Простите! А вам, действительно, восемь миллионов лет?..
         - Дерзка!.. - рассмеялась Высокая Королева. - И не слишком умна, если задаёт вопросы "ЗвёздноРождённым". Но на Асениль ты всё же была!.. Я тебе напомню. Асениль - это остров, образованный слоем почвы между корнями Великого Древа. Великое Древо Королевства пяти полумиль высотой, и ему нужно много воды. В центре шахта с балкончиками и мостиками, а в шахте натянута серебряная Нить... Впрочем, скорее всего, при тебе она уже была оборвана...
         - Ой, мамочки! - снова вырвалось у Анечки.
         - И запомни, девочка! - продолжала Высокая Королева. - Никогда не рви крючки и спиральки, растущие на стенах. - Рвать нужно только яблоки, выросшие на Нити...
         - Но мы... - замялась Анечка. - Мы их вообще не рвали. Мы только собрали лежавшие на полу. А на эту вашу Асениль и вовсе случайно попали. Понимаете, ночью в грозу Юркин вылетел с дороги... В нас ещё молния попала... В общем, сами не зная как, мы оказались здесь. А потом на нас напал один сумасшедший чудик в красном плаще...
         - Малькааорн! - снова рассмеялась Высокая Королева. - Высокому Королю, моему супругу следовало казнить его ещё тогда... Или, хотя бы, лишить доступа к Церемонии... Ты даже не представляешь, насколько похожи наши с тобой истории, девочка! Правда, ты не видела крылатых пехотинцев с огнестрелами, опустевших задымлённых улиц Инлисо, горящий дворец Короля-Диктатора, баррикаду из боевых колесниц при въезде в город, и золотых молний, окутавших Башню-Парус... Зато видела кое-что другое. Как это выглядело?..
         - Как спираль, - догадалась Анечка. - Чёрная туча, в которой вращается золотая спираль. Потом из неё ударила молния, причём дважды. Нашу машину... В общем, нашу самобеглую повозку перенесло сюда...
         - Самобеглую повозку... - медленно повторила Высокая Королева. - А ведь боевую колесницу тоже можно назвать "самобеглой повозкой". Мой супруг, Высокий Король Кирелис приехал за мной на боевой колеснице - я брыкалась и расцарапала ему лицо, при всех назвав сумасшедшим. Кто бы мог подумать, что осуществляя задуманное, он и его товарищи смогут удерживать город сутки, и при этом не поссориться. И кто бы мог подумать, что спустя два тысячелетия найдётся кто-то, ещё более дерзкий и отчаянный, чем он...
         - Скажите! - в сердце Анечки затеплилась надежда. - Вы знаете, как и почему мы здесь оказались? И сможете вернуть меня домой?.. Меня и моих товарищей?..
         - Не всё сразу, девочка! - улыбнулась Владычица Рокаэль. - Сперва взгляни...
         По знаку Её Величества две прислужницы внесли накрытое тканью зеркало в металлической раме, первое по-настоящему большое из увиденных здесь. Снизу к раме крепилась стрелочка - поводя зеркалом в стороны, прислужницы добились, чтобы она указывала прямо на москвичку, после чего подняли ткань.
         - Так ты видела это? - спросила Высокая Королева.
         Анечка не сразу поняла вопрос, хотя отразившийся в зеркале предмет показался ей смутно знакомым. Минуту спустя она сообразила - именно этот полупрозрачный зелёный шар в усыпанной самоцветами золотой оправе выкатился Юре под ноги, когда они находились в зале-шахте. Догадалась она, и для чего предназначена стрелочка - позже находившиеся рядом Ирику и Ниету подтвердили её догадку, признавшись, что ничего не видели.
         - Да, мы видели похожий предмет, Ваше Величество! - честно призналась Анечка.
         Вот тут ей и стало по-настоящему страшно - показалось, что поддерживаемая под руки прислужницами, Её Величество сейчас хлопнется в обморок. Перед глазами снова возник горбун в алом плаще, с округлившимися не то от удивления, не то от испуга глазами. В поисках поддержки москвичка несколько раз огляделась.
         - Я её забираю! - холодно произнесла Высокая Королева.
         Анечка не сразу поняла, что слова Владычицы Рокаэль относятся к ней. Вокруг сделалось тихо и до невозможности пусто - придворные Его Сиятельства подались в стороны.
         - Ваше Величество! - бросилась Ирику на колени перед Высокой Королевой. - Аню моя подруга... Не забирайте её, не разлучайте нас, пожалуйста!.. Она ни в чём не виновата, а если и побывала в Зачарованных Лесах и сделала что-то дурное, то не со зла, а просто потому, что ничего здесь не знает. Она же чужеземка...
         - Присоединяюсь к просьбе сестры, Ваше Величество! - преклонил колено Миха. Стоявший рядом Аски довольно осклабился.
         - Встаньте, дети! - улыбнулась Высокая Королева. - Не забывайте, что вы - апрали, и ваше мнение никого не интересует...
         - И напрасно, клянусь Небесным Чертогом! - возразил на синаро мужской голос.
         Откинув в сторону одну из портьер, в главный шатёр вошли пятеро "ЗвёздноРождённых". Двое - при мечах, один с составным треугольным луком, и ещё один с белым жезлом. Самый главный, безоружный, в длинных ниспадающих одеждах и похожей "древесной" шляпе остановился в двух шагах, с вызовом глядя в глаза Её Величества.
         - Лорхиэ, сын Тириорна из Клана Прозрачной Росинки, - отрекомендовался он. - Именем моего повелителя, Верховного Правителя Королевства Приморских Эльфов, Высокого Принца Кирмиса объявляю, что эгльрами та Оско и та Орнели находится под личным покровительством Его Высочества. Всякий, посягнувший как на орнелийские земли, так на жизнь и свободу правящей семьи будет иметь дело с нами. Никому, в том числе и Вашему Величеству, не удастся никого и ничего отсюда забрать.
         Анечка испуганно озиралась, глядя то на Высокую Королеву, то на столь вовремя пришедшего на помощь посланца Высокого Принца. Именно в этот момент она поняла, что именно кажется ей странным в облике Её Величества. Высокий Лорхиэ был настоящий "ЗвёздноРождённый", этельнэ - тонкий, изящный, с острыми ушками, выглядывающими из рассыпавшихся по плечам двуцветных волос, и золотыми глазами с вертикальным кошачьим зрачком. Зато черноволосая и темноглазая Владычица Рокаэль с припухшими губами и круглыми ушками, в которых покачивались золотые серёжки, самой обыкновенной, земной девушкой, непонятно зачем носящей эльфийские одежды. Одень её в платье или, озорная мысль, в футболку и джинсы, никто и никогда не признал бы в ней "ЗвёздноРождённую", тем более, Высокую Королеву.
         Тем временем тип в древесной шляпе перевёл следующую, сказанную Лорхиэ на синаро, явно не предназначенную для посторонних фразу:
         - Убирайся отсюда! Сублейтенантша!..


         Глава семнадцатая.
         Беуджа, беуджа, апхнарыль вихэ....

         Остановившись перед вывеской с изображением змеи над золотой чашей, Юра привычно замялся. Ноги сделались ватными, захотелось развернуться и уйти прочь. Наверное, он бы так и поступил, не возникни перед глазами нагловатая улыбка Ратки - опытного бабника, "удачника", победителя, и восхищённый взгляд Нади. Потоптавшись немного, покосившись на стоявшую перед крыльцом коляску с поднятым верхом - на козлах сидел возница в шляпе-блине, рядом сдерживали лошадок двое верховых, продолжая волноваться, молодой человек потянул на себя ручку двери.
         Над притолокой зазвенели колокольчики, в ноздри ударил горьковатый запах. Через погружённую в полумрак комнату тянулась стойка с аптекарскими весами, сзади на полках стояли горшочки, банки и бутылочки тёмного стекла. Юру удивило отсутствие остеклённых шкафов - он не сразу сообразил, что делать цельные стёкла, как и большие зеркала, здесь попросту не умеют. Из соседней комнаты доносились приглушённые голоса - за полуоткрытой дверью можно было видеть подмастерьев, что-то растирающих в керамических ступках.
         Стоявший за стойкой благообразный бородатенький старичок в зелёном фартуке поверх белоснежной рубахи, с длинными седыми волосами, собранными у правого виска в спускающийся на правое плечо "конский хвост", передавал двум девушкам аккуратные кульки с ярлычками. У одной из девушек, одетой почище и побогаче, в основании косы был повязан пышный бант со спускающимися до пояса лентами. Пересчитав кульки и подписав пером с чернилами некую бумагу, она показала Юре язык. Вторая, с лукошком в руках, одетая попроще и поскромнее, демонстративно отвернулась.
         - Мужлан невоспитанный!.. - бросила она на ходу.
         Над притолокой снова зазвенели колокольчики, из-за открывшейся двери донёсся городской шум. Юра догадался, что именно девушек дожидалась стоявшая у крыльца коляска.
         - Слушаю вас, молодой человек! - обратился к нему аптекарь.
         - Вот... э-э... то есть, я хотел сказать... - привычно запинаясь и мямля, Юра выложил на стойку одно из янтарных яблок.
         Пока он рылся в сумке, пытаясь справиться с многочисленными завязками, руки предательски дрожали. Увидев яблоко, старичок едва не подпрыгнул. На его руках появились белые нитяные перчатки, на стол легла чистая суконка. Рассматривая яблоко на просвет, аптекарь даже взял лупу в костяной оправе. Положив полупрозрачный плод на суконку, он зашуршал выдвижными ящиками, а затем, судя по звуку, принялся перелистывать страницы в некой книге.
         - Полторы! - подвёл он итог.
         Юра понятия не имел, много это или мало, как не знал, что именно ему предлагают. Зато он успел понять и оценить, что здесь не принято сразу соглашаться с предложенной ценой, зато считается хорошим тоном нахваливать свой товар. Солнечные лучи играли в полупрозрачной яблочной сердцевине. Битые и мятые плоды у москвичей пропали практически сразу - зато целые не сохли и не гнили. Чувствуя бегущие по спине мурашки, молодой человек выпалил:
         - Пять!
         - Вы в этом уверены, молодой человек? - усмехнулся аптекарь.
         Выбравшись из-за стойки, он цыкнул на расходившихся без хозяйского пригляда подмастерьев, после чего закрыл дверь поплотнее.
         - Разумеется, мне не трудно выписать квитанцию на пять тысяч мешков хорошей белой пшеницы из личных закромов Её Светлости, - продолжал аптекарь, глядя на Юру снизу вверх белёсыми, словно выцветшими глазами. - Но сможете ли вы принять от меня подобную плату? Что-то я сомневаюсь, что на улице вас ждут обоз и слуги. И не говорите, будто у вас есть кредит - в этом случае вы пришли бы ко мне не в одиночку и не с пустыми руками.
         - Но у меня... Я... - привычно "поплыл" Юра. - Понимаете, я чужеземец и не вполне знаком с обычаями вашей страны. Просто я не думаю, что ваши богачи и аристократы, когда хотят что-то купить, ходят с обозом и слугами...
         - Вот тут вы совершенно правы, молодой человек, - согласился аптекарь. - Поэтому сделаем так: я дам вам за яблоко восемьдесят... Нет, всего лишь пятьдесят "коричневых", что составит ровно тысячу мешков. И не спорьте - вы не в той ситуации, чтобы спорить. Но в додачу я научу вас, как ими платить. Грамоте вы, скорее всего, не обучены? И личной печати у вас тоже нет? Хорошо, я дам вам письмо к владельцу склада. Таким образом, у вас будут надёжные, подписанные и надлежащим образом заверенные квитанции на разное количество зерна, которыми вы сможете расплачиваться...
         Через половину стражи, когда за Юрой и выделенным в провожатые подмастерьем закрылась дверь, довольно посмеивающийся, потирающий руки аптекарь снова выдвинул потайной ящик стола. В ящике лежала сброшюрованная тетрадка с отпечатанными с медных листов гравированными копиями рисунков - именно эти рисунки Малькааорн передал красавице-хозяйке Висячей Реки. Как и любые копии, сделанные с копий, были они откровенно скверными - тем не менее, продавший яблоко молодой человек был вполне узнаваем. Прилагавшееся письмо требовало задержать продавца, сообщив о нём даже не в городовую управу благочиния, а в личную канцелярию канцлера, либо в собственную, Её Светлости, канцелярию тайных и розыскных дел. К счастью для москвичей, то же письмо предупреждало, что у "указанных лиц" может быть несколько эльфийских Янтарных Яблок.
         - Подожду, - снова усмехнулся аптекарь.
         А не подозревавший о новой опасности Юра спокойно шёл по набережной. Приданный в провожатые подмастерье, которому, помимо прочего, аптекарь велел проследить за неожиданным гостем, проводил его по указанному в письме адресу. Ещё через стражу на поясе молодого человека появилась плоская сумочка с шуршащей бумагой - здешний аналог кошелька. В обнаруженной неподалёку лавочке он переоделся - приобрёл чистую белую рубашку, долгополый светло-коричневый кафтан и широкополую, блином, шляпу с загнутыми с одного края полем. Под полой спрятался широкий длинный нож - ходить без оружия здесь не полагалось. Юра не подозревал, насколько его выдаёт неумение держаться и выговор - чисто деревенский, с характерными словами и оборотами. Не догадался он и нанять слугу - между тем состоятельным горожанам из числа "достойных" не подобало ходить по улицам в одиночестве.
         В обнаружившейся по пути харчевне он сытно, без претензий пообедал. Сидя за стоявшим на мостовой столиком, глядя на нарядных господ при мечах и пернатых беретах, скачущих за каретами и колясками, где за занавешенными окнами прятались красавицы при бантах и лентах, Юра почувствовал, как в мир возвращаются краски. Сделав украдкой несколько снимков на телефон, он вставил в ухо наушник. "Годы идут безостановочно, - пели девочки из северо-корейской группы "Моранбон". - Поэтому равноценные деньгам часы и минуты не будем терять. "Беуджа, беуджа, нерарыль вихэ. Беуджа, беуджа, апхнарыль вихэ". Давайте учиться ради своей страны... Давайте учиться ради будущего!..". В кроне ближайшего дерева, похожего на земную липу, виднелись вкрапления жёлтого - первый признак приближающейся осени.
         Расплатившись с хозяином харчевни, Юра повелительно поднял руку.
         - В Дом Книг и Учеников! - сказал он подъехавшему вознице, с удовольствием отметив, что в этот раз сумел обойтись без заикания.
         Юра заранее настроился, что придётся давать привратнику взятку - даже приготовил две "красненькие", либо ловить кого-то из студентов на набережной. К его удивлению, в распахнутые ворота, мимо будочки со стражником пускали всех - вот только серьёзные ребята, прогуливающиеся по нависшему над километровой пропастью скверику, меньше всего напоминали студентов. Белые, отделанные чёрным галуном кафтаны до колен, косые чёрные полоски на груди, широкие чёрные кушаки и смешные шапочки, напоминающие двурогие пилотки с завитыми кольцом нитяными кисточками. Из-за поясов выглядывали клинки - слишком маленькие и лёгкие, чтобы считаться мечами, но слишком длинные и тяжёлые, чтобы быть просто ножами.
         Юра подумал, что воспользовавшийся его невежеством возница вздумал посмеяться над чужеземцем и намеренно завёз его не туда. Вот только нависшая над сквериком и ближайшим зданием громада храма святого Викушти о двух царапающих небо шпилях говорила сама за себя. Кроме того, помимо коротких мечей или длинных ножей некоторые из ребят держали в руках и под мышками книги. В стороне, у лавочки человек пять что-то оживлённо обсуждали, склонившись над расстеленным на земле чертежом. И тут же двое, стоя на проведённой черте, скрестили клинки с наконечниками из пробки. На лавочке перед ведущей на второй этаж лестницей, над раскрытой книгой подрёмывал остроносый, словно Буратино, щуплый светловолосый паренёк.
         - Простите! - обратился к нему Юра. - Я имею возможность говорить со студентом?..
         Несколько минут пробудившийся паренёк сонно хлопал глазами.
         - Представь себе, да, деревенщина!.. - нехотя ответил он, когда Юра повторил вопрос. - А тебе какого Руаха здесь надо? Травку-запоминалку толкнуть вздумал? Или предложить перья от лучшего гуся из отцовского стада?..
         - Нет... - ответил Юра, чувствуя, как уходит недавно возникшая уверенность. - Понимаете, я чужеземец. Вы не расскажете... э-э... о своей стране, её истории, обычаях и традициях?..
         - Что у тебя там, Доти?.. - подошёл к скамеечке черноволосый толстяк.
         - Да деревенщина какая-то заявилась... - расхохотался белобрысый остроносый Доти. - Не то с Островов рухнул, не то на ночном солнце перегрелся.
         - Я могу заплатить... - не сдавался Юра.
         - Заплати-ить! - передразнил толстый. - Да ты, кирино, точно не по адресу. Любой из нас тебя с потрохами купит. А потом и всю твою деревню, не потому, что она ему нужна, а просто за компанию...
         К моментально вспотевшему, красному, словно рак, Юре подошли ещё двое.
         - А не отвести ли его к Скале и не прокатить ли вниз по жёлобу? - предложил один из подошедших, маленький и бойкий, подвижный, словно ртуть, черноволосый паренёк с бегающими глазами. - Пускай его рыбки попросвещают...
         - Ты не бойся, кирино! - успокаивал Юру толстый. - Это не больно и безопасно. Даже немного интересно. Сперва долго-долго летишь, а потом бултых - и ты внизу...
         - Что здесь происходит? - послышался сверху знакомый, льдисто-холодный голос.
         Кольцо вокруг сразу же распалось - несостоявшиеся мучители принялись кланяться, словно заводные болванчики. Всё ещё не веря случившемуся, Юра поднял голову - на лестнице, положив руку на перила, стоял респати Киро.
         - А вы дерзки, юноша! - покачал он золотистой шевелюрой. - Не удивлюсь, если в своей стране вы были р_а_н_к_а_д_и (принцем, княжеским сыном), и не из числа младших. Похвально, что вы последовали моему совету и переоделись. А что вы не поделили с моими подопечными?..
         - Я хотел получить небольшую консультацию, - ответил Юра. - Понимаете, студенты - народ бедный, во всяком случае, у нас. Я полагал, что если заплачу, меня немного просветят...
         - Вот это уже ваша ошибка, юноша! - покачал головой респати Киро. - У вас может быть иначе, но большинство наших школяров весьма состоятельно. Иные принадлежат к сословию "блистательных", и предложить такому плату, значит, нанести смертельное оскорбление. Даже появляться здесь без приглашения чревато, о чём знают даже самые отпетые из городских пройдох. Почему вы не последовали другому моему совету и не воскурили? ((с) Atta, "Эльдамирэ, (Эльфийский талисман)", книга вторая, все права защищены). Святой Викушти непременно услышал бы обращённую к нему молитву - особенно, если эта молитва вознесена в главном городском храме...
         - Но я... Мы... - Юра запоздало сообразил, на что намекал ему младший итаниси. - Простите! В самом деле, я не подумал. Я больше никогда не пренебрегу вашими советами...
         Про себя он подумал, что Надя непременно удивилась бы вниманию высокопоставленного иерарха. В ушах снова зазвучал её голос: "у нас же самая простая публика...".
         - Обидно совершать ошибки, - улыбнулся респати Киро. - Но никогда не поздно признать их. И хорошо, если есть возможность их исправить... Доти!..
         Белобрысый паренёк, к которому Юра обратился первым, снова поклонился.
         - К услугам "возвышенного"!
         - Отведи этого юношу в библиотеку, расскажи и покажи всё, что он захочет узнать, - распорядился респати Киро. - Языком, как ты заметил, он владеет не слишком хорошо, грамотой не владеет вовсе, так что не удивляйся, если объяснять придётся несколько раз и подробно. Дело неблагодарное, поэтому пусть Эрса и Итси тебе помогут...
         Толстяк и живчик так же ответили поклонами. Проводив взглядом удаляющуюся фигуру, Доти дёрнул Юру за рукав.
         - Ну что ж, пошли, кирино! - заметил он с усмешкой. - Уж и не знаю, чем ты привлёк внимание отца-сонаставника... А он у нас строг!.. Лучше тебе и не знать, насколько. Так что, ничего не поделаешь, придётся с тобой повозиться... Только учти, что наше уважение к нему на тебя не распространяется...
         Вчетвером - Юра и трое студентов, они пошли длинными коридорами, то поднимаясь на этаж выше, то спускаясь на несколько метров по коротеньким лесенкам. За открытыми дверьми виднелись классы, где стояли парты с откидывающимися крышками и просторные, в три света, поднимающиеся амфитеатром аудитории. Несколько классов были оборудованы, как лаборатории. В одной, под присмотром святого отца в белой, отделанной чёрным галуном рясе студенты работали на телеграфных ключах. В другой над столами поднимался знакомый канифольный дымок. Юра успел заметить, что паяльниками служат зафиксированные в деревянных рукоятях разноцветные проводки с раскалёнными концами, а источником канифоли - знакомые москвичам гигантские шишки лиственных сосен с напластованиями смолы.
         - Ну что, кирино! Язык от удивления высунул? - усмехнулся толстый Эрса. - А теперь представь, что такую штукенцию нужно собрать прямо на экзамене, да ещё продемонстрировать, как она работает. Это тебе не из гусиных хвостов перья рвать...
         Навстречу то и дело попадались другие студенты, в кафтанах и пилотках, при обязательных мечах, степенно проходили важные господа в долгополых белых одеждах - им кланялись, демонстративно не замечая служителей, носивших простецкие коричневые кафтаны.
         Университетская библиотека оказалась просторным, залитым солнечным светом залом с колоннами и остеклённой крышей. В три ряда выстроились столы со скамьями - кое-где сидели делающие выписки студенты. Впереди помещалась кафедра библиотекаря с огромным глобусом, а сбоку на высоту третьего этажа поднимались передвижные стеллажи с книгами. Вдоль стеллажей тянулись мостики с перилами, на которые вели деревянные лесенки.
         - Так что желает узнать ваша деревенская светлость? - поинтересовался Доти, плюхаясь за свободный стол. - Прочитать вам курс прикладной искрологии или основы космографии? А, может быть, вы предпочтёте полный курс крохтарийской истории за последние пятьсот лет?..
         - Мне нужно подробное описание этой страны, - ответил Юра. - С какими странами граничит, какие в ней города, реки... Сведения об основных законах и обычаях... И немного истории, если можно...
         К этому времени он успел раз двадцать пожалеть о своей затее - попытка утереть нос Ратки, выставив себя в лучшем свете перед Надей, терпела явный и недвусмысленный крах. Очень хотелось уйти - вот только Юра понимал, что вернуться сюда уже не сможет. В северном полушарии стоявшего возле кафедры глобуса угадывался континент, похожий на несуразно большую Австралию с хвостиком. Именно этот континент был изображён на карте в найденной книге.
         - Да тебе, кирино, надо вступительные экзамены держать, - продолжал развлекаться Доти. - А потом полный курс пройти, раз ты такой любознательный. Так что, давай, говори, что тебе конкретно надо. Или доложим респати Киро, что честно пытались выполнить его распоряжение - да только кирино попался дурак дураком, бились-бились, а ничего не добились...
         При взгляде на глобус Юру и осенило. Повернувшись к соседнему столику, где оторвавшийся от выписок студент с интересом прислушивался к разговору, он схватил лист бумаги и чудной, сделанный из тростникового стебля карандаш со свинцовой головкой.
         - Смотрите! - заторопился он, не обращая внимания на возмущёние ограбленного студента. - Это очень просто...
         Тростниковый карандаш в его руке быстро набросал очертания Африки, отделённую от неё Средиземным морем Европу, Сибирь и Китай... Получалось до невозможности коряво, но сейчас москвич меньше всего стремился к качеству. Рисуя, он не забывал упоминать название каждой части света.
         - Вот Индия, - пояснял он. - А это остров Цейлон, примерно вот здесь, к юго-востоку...
         - Это в какой же части света? - заинтересовался ограбленный Юрой студент.
         - Это не в "части света", - возразил москвич, переворачивая лист другой стороной. - Это вообще не здесь...
         Продолжая рассказывать, он столь же быстро, сколь и грубо изобразил Солнечную Систему. Называя Солнце, он употребил здешнее словосочетание: "соиль росу", зато планетам дал их собственные имена. Планет у него было восемь - он не забыл, что в начале века Плутон разжаловали из планет в планетоиды.
         - Святые Ансари и Ансару! - присвистнул ограбленный студент.
         - Вот тебе и кирино, деревенщина неотёсанная! - оттеснив вскочившего Доти и ограбленного студента, над рисунком склонился толстый Эрса. - Итси! Сгоняй за атласом Таламэ-Ливо, седьмой том, созвездие Змеи...
         Упомянутый атлас пришлось подождать - сперва вызванные служители двигали стеллаж с полками, а затем Итси взбирался вверх по лестнице. Наконец, атлас - тяжеленный альбом с непривычно толстыми страницами, заключённый в кожаный переплёт, лёг на стол перед Юрой.
         - Смотрите! - толстый Эрса перелистнул несколько страниц. - А ведь у него один в один нарисовано. Даже совпадает число спутников у "камней" и "капель"...
         К удивлению Юры, верхний из трёх рисунков довольно точно изображал Солнечную Систему - разве что на месте разжалованного Плутона было изображено несколько небольших планет, а между Марсом и Юпитером находилась ещё одна, перечёркнутая. "А созвездия наши, земные...", - снова вспомнились Надины слова.
         - Не верно, - возразил остроносый белобрысый Доти. - У него пятого "камня" нет. И окраинного "льда" тоже...
         - Пятый "камень" разрушен, - не согласился Эрса. - А "лёд" плохо наблюдаем. Так что, всё верно. Ну-ка, кирино! А расстояние до "камней" и "капель" сможешь назвать?
         Одновременно его рука закрыла подписи внизу - излишний труд, поскольку Юра не умел читать на местном языке.
         - Только до третьего "камня", - ответил он, сообразив, что "камнями" здесь называют планеты земной группы. - Сто пятьдесят миллионов километров, - слова "миллионов" и "километров" он произнёс по-русски. - Примерно сто восемьдесят миллионов... э-э... это будет сто на сто и ещё на сто полумиль. Или восемь световых минут... Это примерно одна двенадцатая летней стражи... Ну, в смысле, столько свет идёт от Солнца к Земле...
         - И точно, и не точно, - подвёл итог Эрса, убирая руку. - Самое интересное, что это может быть не его, а наша ошибка. В конце концов, от нас до альфы Змеи без малого три световых года, и даже сделанные "ЗвёздноРождёнными" измерения не всегда точны. Хотя, скорее всего, он сам где-то услышал об этом - а теперь пользуется...
         - Чепуху порешь, Эрса! - неожиданно вступился за Юру Доти. - Сам подумай, откуда неумытой деревенщине вообще знать, что скорость света конечна. Нет, братья! Режьте меня на куски или самого спустите в Вех, на корм рыбам, но респати Киро отправил к нам этого парня неспроста. Совсем неспроста...
         Путаясь в мече, он снова уселся за стол, пристально глядя на Юру.
         - Так, что вам в первую очередь хотелось бы узнать?..


         Глава восемнадцатая.
         Как тихо в этот час ночной...

         Очнувшись, какое-то время Анечка вглядывалась в окружающий полумрак. Приснившийся сон оказался пугающе-страшным, но как это нередко бывает, одновременно дурацким, нелепым и невозможным. Вокруг была её просторная спальня в покоях осконского замка - с резными панелям и гобеленами на стенах, висящим по углам пучками пахучих трав, и выступающим из темноты камином. Сквозь закрытые ставни шестиугольных окон пробивался желтоватый свет большего из двух ночных солнц, портьеры в дверных проёмах остались на своих местах. Москвичка хмыкнула - лишь оказавшись здесь, она поняла, почему в старинных замках и дворцах все залы и комнаты - сквозные. Над головой поднятый балдахин, у изголовья шнурок с пышной кисточкой - позвать камеристку. В остеклённом ночнике метался крошечный язычок пламени.
         Протянув руку, Анечка привычным жестом взяла с полочки телефон - половина шестого вечера. Сразу же вспомнилось, как премудрый Илома учил её переводить московское время в местное. Даже вывел специальную формулу, по месяцам и дням - но задача оказалась для неё слишком мудрёной. Часов, наручных или стенных, здесь не водилось - волей-неволей оставалось ждать, пока на главной башне замка не пробьют очередную стражу, которой начнут вторить колокола внизу, в городе. По мнению москвички, дурацкий метод измерения времени - хотя бы потому, что длительность стражи меняется в зависимости от времени года.
         Перед её глазами снова возникла вчерашняя сцена - Владычица Рокаэль снова и снова нападала на посланца Высокого Принца, а тот отбивался с эдакой нагловатой, уверенной в себе лихостью. Разговор шёл на синаро, на котором Анечка не понимала ни слова, а потом Его Сиятельство и вовсе её увёл. Прошедший в молчании ужин в пустой пиршественной зале, в компании Ирику и Её Сиятельства - москвичка чувствовала, как сгущаются над головой тучи.
         - Мамочки! - смахнула слезинку Анечка. - Ну, зачем мне это? Я домой хочу...
         - Госпожа! - негромко ответили из темноты.
         Девушка вздрогнула. От дальней портьеры отделилась смутная тень, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся камеристкой Ниету. Сбившаяся на правое плечо ночная рубашка - в такой, одеваемой на голое тело, здесь полагалось спать, растрёпанные тёмные волосы. В огромных округлившихся глазах стояли слёзы, губы дрожали.
         - Госпожа! Простите, госпожа! Ради святых Ансари и Ансару...
         - Что?.. - оборвала вопрос на полуслове Анечка.
         Переступая босыми ногами по наборному полу, камеристка подошла ближе, и в свете ночника девушка разглядела, что она была не одна. Рядом, едва различимый в полумраке, двигался одетый в чёрное огромный, пузатый, похожий на лохматого медведя мужик. Облегающая рубашка с ремнями, на которых навешаны какие-то сложные орудия, облегающие брюки, чёрные от грязи босые ноги - или же любимые местными следопытами и браконьерами вязаные получулки-полусапоги. Полненькая Ниету рядом с ним казалась хрупкой тростинкой - обнимая камеристку за плечи, мужик удерживал у её горла длинный клинок чёрного металла. Только теперь Анечка разглядела, что с запястья Ниету свисает обрезанный шнур звонка.
         Анечка набрала в рот воздуха, собираясь заорать - но прежде из-за спины мужика в спальню скользнула смутная гибкая тень. Лёгшая поверх одеяла рука буквально вдавила москвичку в постель, над головой склонилось смутно знакомое лицо в чёрном капюшоне - через левую щёку тянулся свежезарубцевавшийся шрам, острый, как бритва, клинок захолодил шею.
         - Только рыпнись мне, дрянь! - прошипел над ухом знакомый голос.
         - Полегче, та Лари, полегче! - заметили из-за спины удерживавшего Ниету "медведя". - Твоя пленница способна превратно тебя понять, и именно "рыпнуться". Тогда наши планы полетят Гоэрлу под хвост, а ведь это очень неприятно - как для нас с Райнэ, так и для тебя, связавшего судьбу с нами...
         - Но, господин!.. - не согласился удерживавший Анечку та Лари.
         Последовало несколько фраз на певучем и непонятном синаро. Вспыхнувший свет заставил москвичку зажмуриться - Анечка вздрогнула, узнав карлика-горбуна. Как и тогда, на Асениль, на нём была длинная туника с широким поясом, поверх которой был наброшен не алый, а чёрный плащ с капюшоном. Вместо прежнего длинного тонкого посоха в руках горбун держал знакомый белый жезл. Поводя пальцами над витым навершием, он заставил жезл испустить полупрозрачный белый шар - раздуваясь, шар заполнял собой комнату, пока не исчез вовсе, коснувшись стен. Поднявшись с постели, та Лари убрал клинок. Похожий на медведя мужик выпустил Ниету - упав на пол, та сжалась в комочек, жалобно всхлипывая.
         - Теперь можете вопить во всю глотку, госпожа! - объяснил горбун. - Помешать нам никто не сможет, но если мы не придём к соглашению, то просто задохнёмся. Воздух сюда теперь тоже не проходит...
         - Кто вы такие? - спросила Анечка, до горла натянув одеяло. - И что вам надо?
         - Малькааорн, сын Вийэ, Клан Летящего Пёрышка, Королевство Приморских Эльфов, - отрекомендовался горбун. - Полноправный райса и маг вероятности Пресветлой Школы Сир, заседатель Серебряного Совета Его Величества Кирелиса... Наверное, правильнее было бы сказать, бывший заседатель Его бывшего Величества, но не думаю, что вы будете настаивать на частностях. К тому же ситуация может и измениться...
         - Что вам нужно? - продолжала спрашивать Анечка.
         - Для начала извиниться, как за некоторую резкость во время наших предыдущих встреч, так и за нынешнее вторжение, - ответил Малькааорн. - В своё оправдание скажу, что ещё тогда, в землях Королевства несколько раз приказывал воинам не стрелять. Вы меня заинтересовали - подумать только, четыре человека с другой блуждающей. Именно это и дало вам шанс улизнуть. Кстати, только что, изъясняясь на синаро, мой человек предложил вас выкрасть. Не стану скрывать - во время нашей второй встречи октицу назад это имело смысл. Сейчас же, когда круг посвящённых расширился...
         - Так что же вам надо? - не сдавалась Анечка.
         - Поговорить с вами, - продолжал эльфийский чародей. - Поговорить и, если удастся, объединиться. Наверняка, вам задавали вопросы - но, скорее всего, никто не ответил на ваши. Осона Ирсахи умный человек - в отличие от старшей дочери и второго сына он сразу понял, что вы представляете некую ценность. Но боюсь, в вашем лице он заглотил кусок, какой и иному ки-райса окажется не по зубам - если заранее не прояснить ситуацию. Вехтарийским вы теперь владеете - так что наш разговор может оказаться полезным как для нас обоих, так и для любезного правителя этой прекрасной страны...
         - Тогда скажите... - начала Анечка, чувствуя, как по спине бегут мурашки. - Мы с моей служанкой можем одеться? Или у "ЗвёздноРождённых" принято беседовать с лежащей в постели, до смерти перепуганной высокородной дамой?..
         - О, простите, госпожа! - поклонился Малькааорн.
         - Тогда выметайтесь отсюда! - продолжала Анечка. - Все трое. За портьерой салон, подождите там. И не вздумайте подглядывать...
         Эльфийский чародей и та Лари переглянулись. Не выдержав, та Лари оглушительно расхохотался, задрав голову со шрамом и показывая белоснежные зубы. Покачавший головой Малькааорн молча ткнул жезлом в сторону указанной портьеры. Последним вышел похожий на медведя мужик, плотно прикрывший за собой занавеси.
         Завернувшаяся в одеяло Анечка - на ней была такая же длинная, до пола, ночная рубашка, но щеголять в ней москвичка не хотела, пулей выскочила из постели. Присев на колени, она склонилась над свернувшейся клубочком Ниету.
         - Ниточка, миленькая! - ладони москвички коснулись худенького плечика. - Они тебя били? Обидели? Что они с тобой сделали?..
         - Да что вы такое говорите, госпожа? - подняла Ниету заплаканные глаза. - То есть, они бы сделали, если бы у них время было. Со служанками никогда не церемонятся. Но они же к вам пришли...
         - Ниточка, миленькая! - волнуясь, Анечка мешала русские и вехтарийские слова. - Всё уже кончилось... Сволочи!.. Уроды моральные!..
         - Вы не понимаете, госпожа! - продолжала плакать Ниету. - Камеристка спит перед покоями, чтобы предупредить в случае опасности. А я... Я не просто не предупредила - я их сама к вам привела!..


         * * *

         "А ведь я не смогу больше жить в Москве, - размышляла Анечка получаса спустя, вспоминая некстати приснившийся сон. - То есть, было бы здорово увидеть своих, увидеть маму... Но жить так всё время? Снова тесная квартира с крошечной кухней, переполненное метро, вскакивать по утрам на работу, словно ошпаренная кошка и считать дни до зарплаты, бесконечные дурацкие разговоры не менее дурацких тёток... Пусть даже всё вокруг летит в тартарары, но мне здесь нравится...".
         - И так, ретаси! - спросила она, входя в салон. - Чем я обязана столь неожиданному визиту?
         Кажется, от её вида и дерзкого, властного тона комфортно расположившиеся в салоне "ретаси" слегка опешили. Перед ними стояла не перепуганная пленница, вчерашняя студентка, с которой можно делать всё, что угодно, а гордая своим правом, держащаяся с истинно королевским достоинством орнелийская высокородная дама. Белое исподнее платье-рубашка с широкими, словно паруса рукавами, длинная, в пол, тёмно-синяя юбка с алой вышивкой, к которой прилагается того же цвета узкий приталенный жакетик без рукавов. В собранных коротким шлычком волосах - тёмно-синий бант, шитые ленты - за спину, в руках пара перчаток и короткие костяные чётки. Самозваные визитёры не знали, что помимо чёток, в рукаве Анечкиного платья прячется длинный и тонкий, отточенный до бритвенной остроты стилет, а в поясе - две не менее острые булавки с костяными головками. Идеально прямая спина - уже давно москвичка заметила и оценила, что ни Ирику, ни её мама, садясь в кресло, не касаются спинки. Замершая за спиной, полностью одетая и собранная Ниету и не подозревала, что сердце её госпожи в эту минуту колотится так, что кажется - вот-вот выскочит из груди, не столько от страха, сколько от волнения.
         - Так что вы знаете о "ЗвёздноРождённых", госпожа! - начал сидящий за столом Малькааорн.
         - Насколько я помню, вы обещали рассказать, а не спрашивать... - отрезала Анечка. - Кстати, как вас там? Вас не затруднит убрать ноги со стола!..
         Её покоробило, что "ретаси" не просто зажгли свечи, но и расположились в её салоне откровенно по-хозяйски. Положивший ноги на стол оцарапанный та Лари гадал на ромашке, обрывая лепестки с подаренного Михой цветка. Маленькие букетики, нередко со стихотворными посланиями, появлялись в её покоях каждое утро - сама Анечка грешила на Ниету, камеристка - на приходящих горничных, Ирику только посмеивалась. Сидевший за столом Малькааорн изучал очередной лист русско-вехтарийского словаря - читать на кириллице он, разумеется, не мог, но рядом с каждым словом, рукой Анечки, местными "вязаными коробочками" была выведена транскрипция. Более-менее прилично вёл себя разве что похожий на медведя мужик, и в самом деле носивший вязаные сапоги - стоя посреди комнаты, засунув руки за широкий пояс с двумя клинками в ножнах, он удивлённо озирался, чувствуя себя явно не в своей тарелке.
         - О простите, госпожа! - выбравшийся из-за стола Малькааорн поклонился, отложив словарь и махнув рукой в сторону. - Та Лари! С вашего позволения, начну с того, что открою тайну, которую у нас знают все. Именно поэтому посвятить в неё вас, скорее всего, просто забыли. "ЗвёздноРождённые" - бессмертны.
         - То есть? - не поняла Анечка.
         - Наверное, правильнее будет сказать, "практически бессмертны", - поспешно поправился эльфийский чародей. - Этельнэ можно убить мечом или стрелой, можно отравить. Он может умереть от ран или болезни, от голода, может утонуть во время кораблекрушения или погибнуть под камнями во время горного обвала. Но он не стареет и, если не случится иной неприятности, способен жить практически вечно. Реки занесёт песком, горы сравняются с землёй, а из морских глубин поднимутся новые... Простите за неприятные слова, госпожа! В отличие от вас, я и Владычица Рокаэль, или столь успешно выступивший в вашу защиту высокий Лорхиэ - все мы имеем шанс это увидеть...
         - То есть, это правда? - не поверила Анечка. - Когда Ирику говорит, будто вам всем по несколько миллионов лет, а Владычица Рокаэль была, когда ещё ничего не было...
         - Легенды апрали!.. - рассмеялся Малькааорн. - Государи пытаются убедить как своих "ЗвёздноРождённых" подданных, так и самых образованных из "ВоследИдущих", будто существующий порядок вечен и неизменен. Однако он существует лишь два тысячелетия. Какой сейчас год?
         - Год Тёмного Пламени шестьдесят девятого Круга, - без запинки ответила Анечка. - Или три тысячи четыреста семьдесят четвёртый год Эры Летящих Ласточек.
         - Извольте убедиться сами, госпожа! - рассмеялся эльфийский чародей. - Наша история не столь уж длинна, как это принято считать. Попытка Семи Отважных имела место в Год Красной Земли двадцать восьмого Круга, или в тысяча четыреста пятьдесят четвёртом году Эры Летящих Ласточек. Первое Королевство, если верить легендам, было основано на сто двадцать лет раньше. Так что на самом деле Её Величеству чуть больше двух тысяч лет. Высокий Лорхиэ значительно моложе - не так давно он отметил десять Кругов, прожив половину тысячелетия. За это время произошло немало событий - войны, набеги, смуты... Даже из Семи Отважных живы лишь трое - наш Кирелис, Киринвэ с Лазурного Острова и Фирикэ из Ясной Зори. Но из пяти с половиной миллионов живущих на "Зелёной корзинке" "ЗвёздноРождённых" около тысячи помнят Первое Королевство и Короля-Диктатора.
         "Две тысячи местных лет, - произвела Анечка несложный подсчёт. - Если он не врёт, это почти три тысячи земных. Мамочки!..".
         - Вы позволите нам присесть? - спросила она, стрельнув глазами в сторону Ниету. - Всё это замечательно, но я не понимаю, с чего вы преследуете нас? Живёте свои тысячи лет, ну так и живите. Мы вам что сделали? Побывали на этой вашей Асениль, набрали яблок... Да там их столько!.. И потом, они всё равно бы испортились...
         - Вот тут, госпожа, мы и дошли до самого главного, - согласился Малькааорн. - Эту тайну не полагается знать никому. Вы не отошлёте вашу служанку? Как вам угодно. Главная тайна "ЗвёздноРождённых" в том, что их бессмертие - не природное, а приобретённое. Раз в полгода каждый из Высоких Королей проводит особую Церемонию, в которой участвует четвёртая часть его подданных. Из старинных легенд следует, что во время Церемонии в неких "ячейках" обнуляется некий "счёт", но что это за "счёт", мы не знаем. Тем не менее, если в назначенный срок "ЗвёздноРождённого" не допустить до Церемонии, он состарится и умрёт - тем быстрее, чем дольше прожил на свете.
         "ЗвездноРождённые" преданы своим Королям, - Анечке вспомнились слова Ирику. - Так преданы, ну как собаки хозяевам...".
         - Всё это замечательно, - согласилась она. - Но я по-прежнему не понимаю, при чём здесь мы...
         - Упомянутую Церемонию, - продолжал эльфийский чародей. - Невозможно провести без некоего предмета, который мы, на нашем языке, называем просто Драгоценностью или Высоким Сокровищем. По-вехтарийски правильнее будет назвать его Талисманом. У каждого из шести Высоких Королей есть свой Талисман. Лишившись его, Государь не сможет даровать бессмертие своим подданным. Не сможет и собрать из двух солнечных потоков Силу, питающую Крону и плантации. Лишившееся Талисмана Королевство обречено на гибель.
         - Подождите! - Анечке сделалось страшно. - Этот зелёный шар в золотой окантовке, который Надька с собой забрала? Мы его, когда нашли, ещё от сока вытирали. Это же его показала Владычица Рокаэль?..
         Малькааорн замер - прямо на глазах гордая высокородная орнелийская дама куда-то исчезла - перед ним снова стояла насмерть перепуганная выпускница.
         - Но мы же не знали, - залепетала она. - Простите, мы и правда, не знали. Мы просто заехали в пещеру, укрыться от грозы. Эта ваша штука... Ну, Игла с Нитью - они были уже повалены. И потом, если этот ваш Талисман такой ценный - значит, его прятать надо получше, а не держать там, где он может под ноги выкатиться. Охрану поставить...
         - Два солнца, Дневное и большее из Ночных испускают потоки мельчайших, невидимых глазу частиц, - объяснил Малькааорн. - Их собирают особые уловители, которые невежественные апрали называют "Башнями-Цветами". Два Потока, соединившись через Талисман, создают Силу. В сорок шестом Круге, или в двадцать седьмом столетии Эры Летящих Ласточек "ЗвёздноРождённым" пришлось оставить Расколотый континент, перебравшись сюда и на Восходный Инлисо. После Высокий Король трижды или четырежды перемещал свою Драгоценность, всякий раз выращивая новую Асениль - но большую часть времени Талисман оставался в Потоке. Его нельзя, как вы говорите, спрятать.
         - Но может быть... - не сдавалась Анечка. - Простите, я и правда, в этом не разбираюсь... Но ведь можно же, наверное, как-то изготовить новый. Не с неба же они к вам попали?
         - За всю нашу историю было создано лишь девять Талисманов, - Малькааорн помолчал, словно что-то подсчитывая. - Да, ровно девять. Первый, принадлежавший Королю-Диктатору уничтожили Семеро Отважных. В те времена существовали сложные "дальногляды", "ответка" которых была способна передать изображение вместе со звуком, сразу на тысячи зеркал - совсем, как нынешнее радио. Семеро Отважных показали, что его уничтожили, чтобы ни у кого не осталось сомнений. Лиселорн пропал без вести в первый Круг после Долгой Зимы - Долгую Зиму он пережил, но после ни о нём, ни о его Талисмане никто никогда не слышал. Шесть Талисманов у шести Высоких Королей - в том числе Талисман Короля Кирелиса, который увезли вы. И последний Талисман, девятый...
         Малькааорн замолчал, пристально глядя на Анечку.
         - В вашей самобеглой повозке должно быть два Талисмана, - сказал он, чётко, с расстановкой произнося каждое слово. - Талисман Короля Кирелиса, подобранный вами на Асениль. Именно его показала Высокая Владычица. И ещё один, ваш собственный Талисман!..
         - Не было у нас второго Талисмана, - смешалась Анечка. - Да и откуда он возьмётся, у Юркина?.. Такую штуковину не захочешь - заметишь. И потом, представляете, сколько она должна стоить?..
         - То, что показала вам Владычица Рокаэль, не более чем ковчежец, - объяснил Малькааорн. - Его форма может быть самой разной. Например, в Грозовом Перевале в прежние времена Талисман был заключён в резную деревянную шкатулку. Как он выглядит на самом деле, знают только Высокие Короли. Мог бы узнать и я, если бы не ваше вмешательство. Поэтому ещё раз прошу вас подумать, госпожа! В вашей самобеглой повозке вы не находили ничего странного или необычного...
         Анечка замерла. Перед её глазами снова возник лежащий на ладони у Володи многослойный прозрачный камень, в недрах которого вращалась свёрнутая тором огненная спираль.
         - Значит, видели, - догадался эльфийский чародей по её лицу. - И где же он? А, заодно, где Талисман Короля Кирелиса? Не скажете... Впрочем, о последнем не так уж сложно догадаться - скорее всего, прежде чем пойти в деревню, вы спрятали его где-то в лесу. Вот почему я отверг предложение вас выкрасть - если ваши друзья живы, Талисман скорее всего у них. Именно поэтому я ничего не требую от вас, а лишь смиренно прошу помощи. Поймите, что не получив Талисман, "ЗвёздноРождённые" не оставят вас в покое. И не известно, оставят ли они вас в живых, получив Талисман - подобная тайна может оказаться смертельно опасной...
         - Не было у нас никакого Талисмана! - в отчаянии попыталась возразить Анечка. - Жаль, машина... Ну, в смысле, автомобиль за горами остался. Впрочем, это хозяйство Юркина, я в нём ничего не понимаю...
         - Автомобиль, - задумчиво произнёс Малькааорн незнакомое русское слово. - Полагаю, так вы называете вашу самобеглую повозку. В настоящее время ваш автомобиль находится в Крохане, у Её Светлости Аройу Рамахи. Варварская конструкция, хотя и остроумная. Утверждается, что её можно запустить, используя в качестве движущей силы белое земляное масло. Страшно представить, что будет, если подобных повозок на "Зелёной корзинке" станет много.
         - Но как? - удивилась Анечка. - Откуда?..
         - Теперь вы понимаете, почему нам следует держаться вместе, госпожа! - продолжал эльфийский чародей. - Владение Его Сиятельства, с подданными и дворянами. Находящихся в ваших... Будем пока что считать, что в ваших руках Талисман. И мои знания. Не забывайте, что я тоже "ЗвёздноРождённый", нуждающийся в милости Церемонии. Из ситуации мы сможем выбраться вместе и только вместе...
         - Чего вы хотите от меня? - спросила Анечка.
         Малькааорн молча вытащил из-под плаща жезл, проведя рукой над витым навершием. Послышался звук, будто лопнула туго натянутая струна, в салоне стало заметно темнее. За полуоткрытой ставней над черепичными крышами Оско, над горящими в окнах редкими огоньками медленно занимался рассвет. Со светлеющего неба смотрела маленькая серебристая Савика.
         - Для начала, аудиенции у Его Сиятельства, - начал эльфийский чародей. - Ему я мог бы рассказать намного больше... Не подумайте, что имею предубеждение против вас, госпожа! Просто, как местный уроженец и опытный политик, он скорее меня поймёт.
         - И что вам мешало сразу отправиться к нему, вместо того, чтобы пугать мою служанку? - спросила Анечка.
         - Его Сиятельство Осона Ирсахи тяжело болен, - вмешался молчавший до того та Лари. - Но прежде он был опытным воином, пусть и не таким удачливым полководцем, как его отец. Он сразу взялся бы за оружие. Кроме того, там поющий пол...


         Глава девятнадцатая.
         Улица полна неожиданностей....

         - Вот так и живём, красавица! - рассмеялся расфранченный, словно павлин, сильно пахнущий вином Ратки. - Четыре года в учениках, "подай, поставь, принеси", с полным набором зуботычин от мастера. Пять, а то и все восемь лет в подмастерьях - отрабатываешь "науку" и копишь, копишь, копишь... Трясёшься над каждым "лопушком", точно скряга, и всё ради этого дня, побери его Руах. Вернее, ради этой волшебной ночи. Ну, а тебе-то у нас как? Нравится?..
         Надя огляделась. Они шли выложенному светло-серыми плитами тротуару - кое-где, сквозь сколы и выбоинки виднелось едва различимое полупрозрачное основание. Справа, метрах в ста тускло поблёскивала тёмная вода Вильсавы, над головой нависали увитые плющом дома под черепичными крышами, с коновязями и балконами во весь фасад, а возле самой воды из полумрака выступал ряд невысоких деревьев с пышными кронами. Несмотря на позднее время, было достаточно людно - стало меньше всадников и пешеходов, исчезли кареты и коляски, зато прибавилось гружёных телег и запряжённых волами крытых колёсных фургонов. На пришвартованных судах, с вскриками и руганью во всю шла погрузка - несколько глубоко осевших барок, шлёпая вёслами, спускались вниз по течению.
         Сегодня луны сошлись очень близко, а большее из двух ночных солнц светило над самыми крышами, заставляя дома и деревья отбрасывать длинные тени. Не было видно звёзд - затмевая их, над проезжей частью висели живые "летучие фонари", светившие не менее ярко, как их земные электрические собратья. Именно свет не позволял разглядеть клювастые мордочки и округлые совиные ушки, а непрерывно работающие крылья сливались в сплошной полупрозрачный туманный диск. На противоположном берегу, на фоне домов, частично закрытые кронами деревьев, так же горели "летающие светильники".
         - Я вам очень благодарна, что побывала там, Ратки! - честно призналась Надя. - Такой красивый праздник, с оркестром, с угощением, с танцами... У нас бы ограничились тем, что просто накрыли стол. Только, пожалуйста, не обижайтесь. Мне кажется, вы слишком много пьёте... Это я вам, как лекарка говорю...
         - Чепуха, красавица! - рассмеялся Ратки. - Это же молодое вино, оно как водичка льётся. Да и что плохого в том, чтобы выпить? Платим-то за всё мы, ставшие мастерами подмастерья. Эх! Такая ночь и такая красавица рядом!.. Да, не будь тебя, не видать бы мне звания мастера, как собственных ушей. Конечно, не будем забывать и о "возвышенном", у которого порой такие неожиданные интересы... Но, тс-с!.. Молчок - об этом нельзя говорить. Но всё же здорово, когда можно совместить приятное с полезным...
         - А ещё... - наморщила лоб Надя. - Понимаете, я совсем не знаю вашего города. Только мне кажется, мы с вами идём не в ту сторону. Нам же направо надо, а затем до подвесного моста над рекой...
         - Верно догадалась, красавица! - остановившись у незнакомого дома, Ратки несколько раз ударил в закрытые, окованные железом двери. - На том берегу нас может поджидать твой ревниво-неловкий или неловко-ревнивый... Как сказать-то лучше?.. В общем, твой приятель, в очередной раз способный испортить мне всю игру. Эй, ау! Аневи, старый чурбан! Спишь ты там, что ли? Открывай! К тебе гости пришли!..
         - Подождите, Ратки! - заволновалась Надя. - Что вы собираетесь делать?..
         - А ты как думаешь? - ответил Ратки, обнимая девушку за плечи. - Пошли-пошли, развлечёмся. Отметим моё посвящение, как следует. Будешь у меня первой... ха-ха... в звании мастера...
         - Пустите! - ударилась в панику Надя. - Что вы делаете? Пустите же! Я закричу!..
         - Да, Руаха ради! - и не подумав ослабить хватку, Ратки пребольно щёлкнул девушку по носу. - Только не забудь, красавица, что я у себя дома. А вот ты... Тебе деться-то некуда. Думаешь, грузчики с барок бросятся тебе на помощь? Или проходящие школяры заступятся за чужеземку, у которой ни кола, ни двора?..
         Упомянутые школяры в количестве шести человек, в белых кафтанах и похожих на пилотки чёрных двурогих шапочках проходили мимо. Явно торопясь, ребята поминутно оглядывались - словно искали кого-то. Из-за приоткрывшейся двери блеснуло пламя свечи, и чья-то заспанная бородатая физиономия сурово глянула из-под ночного колпака. Один из школяров - не в белом, а светло-коричневом кафтане и широкополой шляпе-блине с загнутым кверху полем остановился, вглядываясь в возящуюся на крыльце парочку.
         - Надя! - воскликнул школяр. - А ну, отойди от неё, ты!.. Стойте, ребята!..
         - Юра! - высвободившаяся из объятий девушка не поверила собственным глазам. - Господи! Да как же хорошо, что ты здесь!.. Юра!..
         - Ба-а! - воскликнул удивлённый Ратки. - Никак, наш неловко-ревнивый приятель объявились. И как всегда, не вовремя. А вырядился-то!.. Чисто "достойный"... И ведь нашёл, надо же!.. Ладно, давай, проходи! У тебя свои дела, у меня свои. Никуда твоя подруга не денется. Верну я её... завтра утром... ха-ха...
         - Отойди от неё! - сжав кулаки, Юра шагнул вперёд. - Отойди, убирайся и никогда... Слышишь меня? Никогда больше к нам не подходи?..
         - Ха, размечтался! - нагло протянул Ратки. - Нет, сегодня мой день, клянусь святым Гунташем, клянусь святыми братом и сестрой, Ансари и Ансару. Сегодня ты точно не заставишь меня проехаться на облучке!.. Или ты думаешь... ха-ха... тебя защитит твоя новая банда? Не надейся! За тобой всего пять человек, а за мной? За мной несколько больше...
         Набрав побольше воздуха, он крикнул так, что в мелких переплётах окон едва не полопались стёкла.
         - Эй, Аневи! Буди народ! Подмастерья, братья! Просыпайтесь! Вы что, не видите? Школяры наших бьют!..
         От сильного удара в грудь Юра пошатнулся. Погружённый в темноту дом зашумел, словно растревоженный муравейник - тут и там в верхних этажах распахивались ставни, в расположенных парами шестиугольных окнах вспыхивал свет. Проезжавший мимо возчик натянул вожжи. Матросы и грузчики с двух ближайших барок прекратили работу.
         - Руах и Гоэрл, вляпались! - воскликнул один из спутников Юры, темноволосый толстяк в белом кафтане. - Хватай свою девушку и бежим!..
         - Господи! - переводя взгляд то на Юру, то на Ратки, то на собирающуюся вокруг толпу, Надя и не заметила, как перешла на русский. - Господи! Да что же это?..
         - Я тебе говорил, - так же по-русски ответил Юра. - Я тебя предупреждал, что ему нельзя верить! Ты же видишь: он же бабник, пижон, гуляка. А ты для него всего лишь очередная игрушка... Да ты подумай! Сама вспомни, какими словами он к тебе обращается? "Красавица!"...
         - О, господи, Юра! - на глазах у Нади выступили слёзы. - И ты... Ты... Да ты с ума сошёл...
         - Да, что ты её убалтываешь?.. - не выдержал тот же толстяк в белом кафтане. - На плечо или за руку, и бежим!.. Руах и Гоэрл, ведь уже поздно...
         - Подожди, Эрса! - вперёд выступил маленький и щуплый, похожий на Буратино остроносый паренёк со светлыми волосами. - Ну, что ты уставился? - налетел он на заспанного бородача в ночном колпаке. - Что уставился? Перед твоим домом сейчас драка будет, тебе в управе благочиния штраф платить, а ты глазами хлопаешь? Дуди!..
         Посмотрев на собирающуюся перед домом толпу, бородач вытащил короткую толстую дудку на волосяном шнуре. "Ду-ут", "ду-ут", - пронеслось над набережной. У соседнего дома повторили сигнал, сопроводив его уходящим вниз переливом - через дом перелив прозвучал дважды, ещё через дом - трижды.
         - Ну, что, школяры! - осклабился Ратки. - Намочили штанишки?
         Гнусавое пение дудок прервалось топотом копыт. Начавшая собираться толпа разошлась, освобождая дорогу пятерым всадникам в бело-синих кафтанах и железных шапках, с вышитым геральдическим щитом на груди. Возглавлявший всадников пожилой усач с тронутыми сединой волосами, при мече, в белом берете с синей каймой и одним-единственным коротким пером, осадил коня перед самым крыльцом.
         - Разойдись! А ну, разойдись! Именем Её Светлости! Что здесь происходит? - спросил он, поднимая над головой маленький чёрный жезл.
         - Школяры на наших напали, господин сержант! - оттеснив заспанного бородача, вышел вперёд высокий парень с изъеденным оспой лицом. - Аневи Римахи Олонер, "смиренный", старший подмастерье в цирюльне Арсо Витахира к услугам вашей милости. Ратки Юстахи, наш бывший подмастерье, его ещё в мастера сегодня посвятили, шёл с вечеринки, вместе с девушкой...
         - Хэ, Аневи, старина! - пьяно ухмыльнулся Ратки. - Наконец-то ты объявился, мерзавец!.. Стоп! Так это я, ко всему прочему, ещё и не в тот дом вломился...
         - Хм! - осклабился сержант, глядя на школяров. - И ведь не в первый раз. Ну что? По-хорошему пойдём, или со скандалом?..
         - Доти Отахи Ронихар, второй год Учащегося Братства святого Викушти, к услугам вашей милости, - представился маленький остроносый "Буратино". - Признаём, что наш брат причинил беспокойство, едва не устроив драку, господин сержант! Только вины на нём нет, поскольку дело его - правое. Давай!.. - добавил он, толкнув Юру в спину.
         - Юрий Трилесский... - заметно нервничая, москвич сумел обойтись без привычного заикания. - Вернее, Трилесский Юрий Алексеевич, путешественник, к услугам вашей милости, господин сержант! Обманув доверие моей девушки, Ратки Юстахи начал к ней приставать. Вот я и вмешался... Ну а вы, на моём месте, как бы поступили?..
         - Путешественник! - усмехнулся сержант, перекладывая жезл в другую руку. - Одет, как "достойный", да с мужицким выговором. "Лопух"?..
         - Юри - почётный гость Дома Малого Братства, господин сержант! - снова взял слово Доти. - Выходя в город, он не взял с собой ни подорожной, ни выписки. Но в Доме Книг и Учеников святого Викушти готовы поручиться за него, как за любого из Учащихся Братьев...
         - Мы с моей девушкой принадлежим к одному народу, господин сержант! - не растерялся Юра. - Посмотрите на нашу одежду, вслушайтесь в наш выговор...
         - Да, врут они все, господин сержант! - не уступал Ратки. - Эти школяры... Они же вруны изрядные, это все знают... Да она же сама со мной пошла. И, если хотите, эта красавица мне вторую октицу авансы раздавала. А вздумал слегка потискать...
         - Ратки! - возмутилась Надя. - Господин сержант! Ратки, да как вам не стыдно! Вы же сами меня сюда завели...
         - Слышите, господин сержант! - воскликнул Ратки. - И вы все тоже слушайте, братья! Говорит, будто я не её парень, а сама меня по имени называет. Запросто, без отчества...
         В собравшейся толпе послышались одобрительные возгласы.
         - Девица, похоже, и впрямь чужеземка, вот и обычаев не знает, - вмешалась дородная пожилая тётка. - Ниару Мелиси Ританар, господин мой сержант! Что школяры - вруны изрядные и забияки, это мы все и так знаем. А как насчёт тебя, Ратки Юстахи! Как получилось, что тебя к испытанию допустили? Тебя не только из мастеров - тебя и вовсе из цеха вытурили, да не просто, а с "волчьим лопухом"... И не за то ли самое?..
         - Господин сержант! - от волнения голос у Юры буквально звенел. - В вашей власти верить или не верить мне и моим товарищам. Так же, как в вашей власти взять нас под стражу. Но, как бы не обстояли дела, я никому не позволю обидеть меня и мою девушку.
         - Да, у вас тут, похоже, спор волка с волком... - довольно осклабился сержант. - Что же, дело доброе! Только не на улице, и чтоб без криков, крови и трупов. И не вздумайте после в Реку сбросить - а то, знаю я вас... Впрочем, я сам присмотрю - чтобы без "закладок" и прочих хитростей. Да и интересно будет - всяко лучше ваших "залогов благодарности"...
         За аркой обнаружился погружённый в полумрак просторный двор - с трёх сторон его окружали дома с широкими деревянными балконами. С четвёртой, открытой стороны не столько различался, сколько угадывался Вех, слабо серебрящийся в лунном свете. Зажжённые на судах огни казались крошечными искорками, лежащие на берегах города и деревни - россыпями ярких углей.
         Шум и гомон вливающейся во двор толпы разбудил жильцов - тут и там на балконах вспыхивали огни, из открывающихся дверей выбирались растрёпанные, готовые отойти ко сну горожане. Возмущавшихся было немного - в мире, не знающем интернета и телевидения, с собранными вручную радиоприёмниками, лампы для которых поштучно отливают стеклодувы, обывателей интересовало всё - от выступления уличных кукольников, певцов и рассказчиков, до заседаний городского суда, куда традиционно пускали за небольшую плату.
         - Господин сержант! - не выдержала Надя. - Что всё это значит? О, господи! Послушайте! Вы же... Вы - городская стража! Вы обязаны за порядком следить, а вы... Что вы собираетесь делать?..
         - Вот мы и проследим... - усмехнулся сержант. - Эй, ребята! Двор очистили, быстро!..
         Волнующаяся толпа отступила к стенам, в то время как на каменных плитах начертили круг. Вызывающе глянув на Надю, Ратки принялся раздеваться - снял кафтан, а затем и рубаху, передав их высокому парню с изъеденным лицом, поиграл мускулами... В отличие от него, белый как мел, непривычно высокий и прямой Юра не стал заголяться, оставшись в недавно купленной рубахе. На камнях зазвенел металлический предмет.
         - Что у тебя там? - протянул руку сержант. - Закладка?
         - Ключи, от дома... - показал Юра связку.
         - Тонкая работа, - усмехнулся сержант, рассматривая брелок-автомобильчик. - И в самом деле, поверишь, что ты не из "приниженных". А похожую хреновину... - показал он на брелок. - Я недавно видел...
         Москвичи были слишком взволнованы, чтобы обратить внимание на последние слова - тем более, задуматься, что именно напомнил сержанту брелок-автомобильчик.
         - Послушайте! - крикнула Надя чуть ли не на весь двор. - Прекратите это! Сейчас же!.. Вы что, не понимаете? Юра! Ратки! Я прошу вас... В конце концов, я - лекарка!.. Я не знаю... Так же нельзя... Да люди вы, или кто? Прекратите это, ну пожалуйста!..
         - Цыц мне! - брезгливо отодвинулся сержант. - Схлестнула парней, так и не верещи. А станешь мешать или цепляться - плетей перед управой отведаешь. И не посмотрю, что лекарка...
         Стоя в круге со сжатыми кулаками, Юра не отводил глаз от чёрного жезла в руке сержанта - и когда ткнув жезлом в небеса, сержант резко опустил его вниз, не колеблясь, шагнул вперёд. Страха не было - была какая-то странная, холодная опустошённость. Ненавистное глумящееся лицо становилось всё ближе, ближе, ближе - а когда оно оказалось совсем близко, Юра ударил.
         Не нелепо-дурацки, когда не умеющий драться "ботаник" не столько бьёт, сколько хватает или отталкивает противника - нет, это был настоящий, хлёсткий, мужской удар. И прежде, в Москве, желая побороть робость, и здесь, в Басине Юра не раз тренировался, молотя кулаками по обёрнутому тряпками древесному стволу. В этом ударе было всё - и безнадёжная храбрость отчаяния, и ненависть к очередному "удачнику"-победителю, и накопившаяся за годы боль от бесчисленных обид. Но всё же Юра не поверил собственным глазам, когда после первого удара соперник пошатнулся, а после второго и грохнулся на плиты двора.
         "Так просто!", - пронеслось в голове. Зеваки на балконах взревели. Трезвенник Юра не подозревал, что его противник был изрядно навеселе - не настолько, чтобы встать на четвереньки, но достаточно, чтобы пропустить удар. Не знал он и о том, что в подобных ситуациях хмель выветривается из головы практически мгновенно. И, разумеется, понятия не имел о том, как больно и страшно - с ранеными и даже с убитыми, дерутся на кулаках и палках здешние школяры и подмастерья. Позволив сопернику подняться, он снова ударил - но в этот раз зашатавшийся Ратки сумел устоять на ногах.
         - Юра! - выкрикнула Надя.
         Следующий удар и вовсе не достиг цели - неведомая сила закружила москвича, а грудь словно сдавил невидимый камень. Сложившийся чуть ли не пополам, задыхающийся Юра снова шагнул вперёд - чтобы, непонятным образом, самому оказаться на камнях двора. Больно не было - тем не менее, подняться удалось с большим трудом. И снова Юра пошёл вперёд, чувствуя, что не сможет и не сумеет - и, как и ожидалось, снова оказался лежащим на камнях.
         - Юра! - вбежав в круг, раскрасневшаяся, с горящими глазами, Надя налетела на Ратки. - Убирайся! Прочь пошёл!..
         И, упав на колени перед силящимся подняться москвичом, плача, принялась вытирать ему кровь и грязь.
         - Юра! - Надя не замечала, что говорит по-русски. - Господи, Юра! Прости меня. Я не знала, я просто не думала... Господи! Если бы ты знал, какая я была дура! Ну зачем, зачем же ты так...
         Привстав, девушка оглядела замершую от удивления толпу.
         - Воды! Кто-нибудь, принесите... Пожалуйста! И чистое полотенце... Я - лекарка, понимаете - лекарка! Кипячёной воды, полотенце и траву чемири... Я знаю - она у многих на балконах растёт...


         * * *

         - И в результате ты провалил дело... - подвёл итог респати Киро.
         - Возвышенный, я... - опустившись на колени, Ратки попытался поцеловать руку в перчатке со сверкающим золотом перстнем. - Я виноват, господин!.. Выпил много молодого вина... Вы же знаете, как оно порой кружит голову... Умоляю, простите!..
         - Виноват... - повторил респати Киро, брезгливо убирая ладонь за спину. - Ты даже не представляешь, насколько. Твоё счастье, что тогда, в Оско у меня не нашлось никого более подходящего. Что, во имя святой Иниру, тебе было поручено?
         - Войти к чужеземцам в доверие... - севшим голосом ответил Ратки.
         - Вот именно, - согласился респати Киро. - Войти в доверие, стать их спутником, другом, проводником... С какого перепугу тебе понадобилось встревать между ними?..
         - Так получилось, - опустил голову Ратки. - Девочка уж больно хороша...
         - Убирайся! - отвернувшись, респати Киро стал смотреть на мелкий осенний дождь, еле слышно шуршащий за оконным переплётом.
         - Возвышенный! Вы не понимаете... - Ратки быстро пополз следом, елозя коленями по дорогому рансенийскому ковру. - Этот парень... Он же просто "колпак", обыкновенный городской "колпак". А девочка... Да если бы у меня с ней получилось, она бы после с моей ладони бы ела...
         - Однако у тебя с ней не получилось! - холодно заметил респати Киро. - А парень?.. Не такой уж он и "колпак", если разобраться...
         - Возвышенный!.. - быстро заговорил Ратки. - Дозвольте срезать в вашей оранжерее ещё один букет. Я извинюсь перед девочкой, пыль перед ней хвостом подмету, я это умею... В конце концов, из драки я вышел победителем, а женщины любят победителей, вы же знаете...
         - Кажется, тебе велели убираться? - процедил сквозь зубы респати Киро.
         - Угодно возвышенному... - согласился Ратки. - Но, простите... Тысяча сто дюжин раз... Что будет со мной?..
         - Мастером ты стал, с моей помощью, - поджал губы отец-сонаставник. - Вот и оставайся, до следующей неприятности, вытаскивать из которой тебя я не собираюсь. И не вздумай снова к ним сунуться - или я позабочусь, чтобы твоя жизнь стала скверной. До невозможности скверной...
         Взяв со стола колокольчик, респати Киро коротко позвонил.
         - Проводите этого... "достойного"... - приказал он возникшему на пороге секретарю. - Выведите через чёрный ход и никогда больше сюда не пускайте... - немного помолчав, отец-сонаставник продолжал на синаро, мало кому известном языке Высоких Эльфов. - ... И, когда уйдёт, пригласите ко мне господина Доти Отахи...


         Глава двадцатая.
         Здесь нет никого, здесь закончилось лето...

         Обыкновенно пейзаж в среднем течении Веха фантастически красив - особенно сейчас, в начале осени, когда древесные кроны расцвечены багряной и золотой краской. Но на второй день пути Михе порядком надоело глотать пыль, поднимаемую неторопливо ползущими навстречу купеческими караванами и перекрывающими чуть ли не весь Приречный тракт гуртами скота. В первом из четырёх "парящих фургонов" имелся магнит попритягательнее - как говаривал неведомый ему принц Гамлет. Поэтому, увидев у обочины пышный, цветущий запоздалыми жёлто-алыми цветами куст, младший Осонахи передал командование старшине Като та Эсви. А сам, наклоняясь в седле, срезал кинжалом несколько особенно красивых веток, догнал фургон - и, на скаку перебросив поводья оруженосцу - новому, прежнего убили в схватке с людьми Малькааорна в схватке у Ролини, выпустил ноги из стремян, хватаясь за витые перила.
         В просторном, покачивающемся в такт движению салоне нашлась лишь Ниету. Сидя за столиком, высунувшая от напряжения язык камеристка честно пыталась осилить вторую страницу "Похода трёх тысяч" Ильми та Каса. Её коленопреклонённая госпожа обнаружилась на занавешенном циновками балконе второго яруса - серое дорожное платье, шапочка с пером, из-под которой выбиваются собранные в шлычок волосы. Миха умилился, решив, что дама его сердца смиренно молится - подобно сестре, за две последние октицы вытершая коленями чуть ли не весь пол в рамуве и спалившая добрую половину имевшегося в Осконском замке ладана. Потом испугался, предположив, что она снова плачет - как плакала в первые дни, то и дело закатывая скандалы. Услышав шаги и шелест откидываемой занавески, Анечка торопливо выпрямилась. Только теперь младший Осонахи сообразил, что гостья дома та Кано пытается разглядеть происходящее на нижнем ярусе сквозь щели в плотном бамбуковом полу. Когда фургон трогался в путь или двигался очень медленно, с нижнего балкона доносилось ритмичное постукивание работающих рычагов.
         - Миха! - улыбнулась москвичка. - Ой, мамочки! Это мне?..
         Улыбка девушки оказалась настолько прелестна, что заранее заготовленные слова вылетели из головы. Замерев, с бешено бьющимся сердцем в груди, Миха в очередной раз подумал, что никто из сестёр и дочерей отцовских вассалов... Да, что там - на всей "Зелёной корзинке" нет никого, кто способен так улыбаться.
         - Да, это тебе... То есть, вам, Аню!.. Анна... - ответил по-русски Миха, коверкая слова даже сильнее, чем сестра. - Самой чудесной и самой замечательной девушке на свете...
         - Ой, мамочки! - Анечка так и замерла, обхватив ладошками щёки.
         - Это сказать нечто неправильно? - заволновался младший Осонахи.
         - Нет, всё правильно, - успокоила его Анечка. - Просто немного неожиданно...
         - Моя бабушка, Кирайу Симахи была наполовину мертонка, - продолжал Миха на родном языке. - Дедушка знал мертонский, и однажды объяснялся на нём с бабушкой в разгар сражения, когда каринтийцы прорвались к его шатру. Только представьте: вокруг мечи звенят, копья ломаются, а дедушка на мертонском просит бабушку пройти в укрытие... А я вот уже Высокий Месяц беру уроки у респати Иломы.
         - И как? - поинтересовалась Анечка.
         - У вас очень необычный язык, - признался Миха. - Как и вы сами. Помните, однажды я сказал вам, что вы самая удивительная девушка на свете. Вы тогда не поверили, даже посмеялись, но скажите - разве не я оказался прав? Вы удивительная, Аню! Вы сами по себе тайна. Самая настоящая, прелестная, живая тайна...
         - Мой господин Миха Осонахи та Кано, таль та Расви, - на мгновение взгляд девушки сделался холодно-ледяным. - Если вы сейчас снова примитесь объясняться мне в любви, и по своему обыкновению, броситесь передо мной на колени, я на вас... да-да, на вас... очень здорово рассержусь!..
         - Но что делать, если это правда? - не согласился Миха. - Дедушка Ирса Терихи лишь однажды удостоился аудиенции у Его Величества. Отец и вовсе никогда его не видел, будучи удостоен лишь беседы с Наместником. А вы? Вы разговариваете с Высокой Владычицей, как равная с равной. Даже осмеливаетесь спорить - и она не просто соглашается, а покорно за вами следует...
         Анечка улыбнулась. Её Величество Рокаэль оказалась изрядной капризулей. Путешествовать она желала с привычным комфортом, в сопровождении пышной свиты. Высокого Лорхиэ, за которым было всего пятнадцать воинов - младший из сыновей, три внука, четверо правнуков, а остальные - более дальние родственники, это ставило в откровенно невыгодное положение. Погасила разгоравшийся скандал Анечка, заявившая, что под эльфийским конвоем никуда не поедет.
         В результате отряд состоял всего из сотни всадников. Сам Миха, отрядный старшина Като та Эсви, весёлый дедок Навли та Ончи - бывший простолюдин и воин-наставник, а ныне отставной, с сохранением земельного держания, пользующийся всеобщим уважением дворянин. Десять отобранных Михой "блистательных", имеющих право распускать собственное знамя - у каждого свой отряд. Четыре "парящих фургона" - высокого Лорхиэ сопровождали десять "ЗвёздноРождённых", Владычицу Рокаэль - восемь конных воинов, переводчик в древесной шляпе и три служанки.
         Если не считать жёлто-белого орнелийского знамени, над "парящими фургонами" не было никаких других флагов - отряд напоминал обычную экспедицию по сбору налогов. В преддверии приближающейся осени таких экспедиций было немало на дорогах эгльрами. Что до самих налогов, то собирались они здесь исключительно натурой - разными сортами хлеба с крестьян, пряностями и сукном с купцов и ремесленников. Недолго побыв в закромах Его Сиятельства, довольно скоро эта продукция будет обменяна на выпущенные в течение лета разноцветные квитанции-"лопушки".
         - Ну, а куда они денутся?.. - прикусила язык Анечка. - Ой, мамочки! Миха! Знал бы ты, как я от всего этого устала!.. То чуть не убьют, то похитить попытаются, то ночью в спальню залезут... Бедная Ниточка! Представляю, как ей тогда страшно было!.. Да и сейчас... Я, правда, очень боюсь!.. Что, если Малькааорн ошибся, и Талисман окажется на месте? Если бы я знала!.. Тогда, во время первой встречи с Владычицей, если бы я только знала, что это за штука...
         - Малькааорн не ошибся, Аню! - не согласился младший Осонахи. - Он мудрый, ему четыреста с лишним лет, почти шестьсот ваших. Помните, как он говорил? "Король тот, у кого Талисман". И ведь так и есть. Кирелис не доверяет жене и собственному сыну, Высокий Принц не доверяет своему посланцу, главы Высоких Кланов сразу же перестали подчиняться Его Величеству... И потом, ты же читала Ильми та Каса? Я раньше не понимал, а великий дворянин писал так, чтобы непосвящённый не догадался. Принц Алальмэ потому и набрал наёмников-людей, что не мог доверить Талисман своим, "ЗвёздноРождённым" - даже собственным сыновьям...
         - Мой господин Миха Осонахи! - на щёчках девушки снова выступили ямочки. - Неужели это всё, что вы можете мне сказать?
         - Вы сами запретили мне говорить о любви... - не растерялся Миха. - Но не запретили говорить о моей готовности беречь и защищать вас. Не я наследую корону эгльрами - но у меня есть собственное владение, с деревнями, с замком... Вы ведь ещё не видели мой Расви. В моём поясе вшиты бриллианты - часть приданного матери, отец не знает про них. Даже если наш дом ждёт изгнание - в любом владении любой земли всегда нужны храбрые воины, а несколько сот отцовских дворян последуют за мной и на чужбину. Если я смогу, то удержу данное отцом владение. Если нет - как дедушка Ирса Терихи, мечом завоюю для вас собственное...
         - Ой, мамочки! - снова рассмеялась Анечка. - Ну почему вы всегда так серьёзны, мой отважный таль, мой верный рыцарь, мой преданный господин Миха Осонахи! Вы называете меня живой тайной и госпожой своего сердца - и не видите, что ваша госпожа ждёт от вас не слов, а действия. Маленькой вольности, которую вам, своему рыцарю, готова великодушно простить. Помнится, на соколиной охоте кое-то вёл себя гораздо смелее...
         - Аню!
         Несмотря на плавный ход "парящего фургона", Миха почувствовал, как окружающий мир тихо поплыл. Он не знал, что в подобной ситуации московские ребята ведут себя намного проще - хотя бы потому, что не считают своих подружек в футболках и разорванных по моде джинсах высокородными дамами. И уж тем более, никому из них, ухаживая за девушкой, не придёт в голову рассказывать ей о своём материальном положении. От запаха светлых волос кружилась голова, красавица в сером платье и шапочке с пёрышком словно сама собой оказалась в его объятиях. Смеющиеся зелёные глаза и призывно полуоткрытые губы становились ближе, ближе, ближе - а потом эти губы вдруг сделались податливыми и мягкими.
         - Ну, наконец-то! - высвободившись, Анечка поцеловала его в щёку, возле серёжки-крестика, а затем легонько куснула за мочку уха. - А я думала, ты больше и не решишься...


         * * *

         На первый взгляд Басина не сильно пострадала от разбойничьего набега. Те же, прячущиеся в садах дома с вросшим в вал каменным нижним этажом и двумя деревянными верхними, а над ними крытая дёрном трёхскатная крыша. Та же, разве что заметно потемневшая после пожара на верхних этажах, сложенная из желтоватого известняка квадратная башня с антеннами и флагом на крыше. Тот же, тянущийся по кромке вала палисад из массивных, потемневших от времени брёвен, и относительно низенькие частокольцы вокруг отдельных дворов. Разве что листва на деревьях была уже не зелёная, а по-осеннему багряная и жёлтая. Кое-где сквозь неё проглядывали переломанные, почерневшие стропила и балки, оставшиеся на месте сгоревших домов. Да и среди тёмных брёвен палисада кое-где проглядывали новенькие, свежесрубленные.
         - Теперь дело за вами, госпожа! - небрежно бросил высокий Лорхиэ.
         Стоявший на коленях, с непокрытой головой господин Наари - отставной сержант, поставленный Михой новым "председателем сельсовета", вместо убитого вместе с семьёй и повешенного разбойниками землевладельца, торопливо вскочил, стоило Анечке тронуть поводья. Застоявшаяся на нижнем ярусе "парящего фургона" Лису миновала деревенскую площадь, лёгким шагом проскакав вниз по улице, к белеющим свежим деревом воротам. Рядом, верхом на верном Сером, Миха - а уже за ним следовали высокий Лорхиэ и Владычица Рокаэль, в неизменной, похожей на завитой лист, бежевой шляпке с вуалью.
         В руках Её Величество и посланец Высокого Принца держали длинные, в человеческий рост, шесты. Вершину каждого обхватило короткими толстыми щупальцами похожее на плод каштана существо - такое же плотненькое, зелёное и шипастое, с выглядывающим из складок глазом. Это и были "ответки" - передающие камеры "дальноглядов". Обосновавшийся в верховьях Ланса Его Величество Кирелис, и всё ещё удерживающий ставшую бесполезной Асениль Высокий Принц Кирмис видели происходящее, каждый в своём хрустальном блюде с бегающим по ободу малахитовым шариком.
         Посланца Высокого Принца сопровождали трое конных воинов с мечами. В свите Её Величества было лишь двое воинов, переводчик в древесной шляпе и служанка с жезлом. Замыкали кавалькаду два дворянина и дюжина "ветерков" Михи, чувствовавших себя не слишком уверенно в присутствии столь Высоких "ЗвёздноРождённых" Персон.
         И снова по сторонам тянулись огороженные плетнями поля - картошка и хлеб были убраны, кое-где на скошенной стерне торчали золотистые скирды. К удивлению москвички, почти все поля оказались распаханы - среди красноватых земляных комочков виднелись крошечные зелёные иголочки.
         - Как же так! - удивилась Анечка. - Ведь осень? Ничего же не вырастет...
         - Это озимые, - рассмеялся младший Осонахи. - Перезимуют под снегом, а весной дадут урожай. Он всегда самый богатый, первый из трёх урожаев лета...
         Копыта простучали по мостику - вырвавшись из-за плетней, дорога пошла берегом Росавы, медленной и ленивой в среднем течении, с низкими островами и густо поросшим тростником берегом. Полчаса спустя, на лесной опушке Анечка натянула поводья.
         - Вот здесь, - показала она на виднеющуюся вдали деревню и башню с флагами. - Здесь мы остановились и долго не могли решить, что делать дальше. Юркин всё порывался сходить на разведку. Потом нас догнал такой здоровый бородатый дядечка с сыновьями. Не помню, как его звали...
         Анечка не знала, что бородатого дядечки больше нет. Полуодетый, с топором в руках, он встретил разбойников на пороге - и погиб, так и не выпустив топора, пронзённый сразу тремя клинками. Вместе с ним до срока в лучший мир переселилось и двое разбойников - не считая раненых, позже добитых "ветерками" Михи.
         - Апрали! - презрительно бросил высокий Лорхиэ.
         Её Величество ограничилась тем, что брезгливо поджала губы.
         За лето старые вырубки заросли травой и молодыми побегами, а по сторонам прибавилось пней - крестьянам требовался лес для ремонта. Воздух сделался по-осеннему прозрачным, наполовину облетевшие деревья сменили цвет листвы, хищные борщевички свернулись в колючие зелёные шары, дав разлетевшиеся на паутинках семена, спустившееся к горизонту солнце стало заметно больше. Чем дальше в лес уходила дорога, тем сильнее волновалась не узнававшая окружающей местности москвичка.
         Путаницы добавляли и попадавшиеся дороги и тропки - прежде они вели в Басину, а теперь из Басины. Первый перекрёсток Анечка благополучно миновала - в сторону уходил глубоченный овраг, на краю которого, на висящих корнях, из-под которых осыпался грунт, росла двойная лиственная сосна. Зато на следующем перекрёстке, где пересеклись две одинаковые дороги, девушка натянула поводья.
         - Я не знаю... - залепетала она. - Простите, пожалуйста! Я не обманываю. Я, правда, не знаю, куда ехать дальше. Тут всё так изменилось...
         - Её Величество говорит, что вам не повезло, - перевёл переводчик в древесной шляпе слова Владычицы Рокаэль.
         Высокий Лорхиэ молча положил ладонь на рукоять меча.
         - Подождите, Аню! - пришёл на помощь Миха. - Вы ведь говорили, что разбили лагерь на берегу реки. Поедемте налево - эта дорога скорее выведет нас к берегу.
         Через две полумили дорога и впрямь привела на берег Росавы. Одновременно удивлённая и испуганная Анечка закрутилась на месте - по берегу тянулся широкий луг, у воды стояла наполовину ушедшая в землю хижина под дерновой крышей, на шесте перед хижиной торчала похожая на веник соломенная веха. Обрывавшаяся у песчаного пляжа дорога метров через двести продолжалась на другом берегу, где стояла такая же хижина.
         - Это, всего-навсего, брод! - заметил один из "ветерков".
         - Аню, не волнуйтесь! - снова пришёл на помощь Миха. - Здесь излучина. Давайте вернёмся и поедем по второй дороге...
         И снова по сторонам тянулся окрашенный в золотисто-багряные тона лес. На этот раз он был явно "тем" - с лиственными соснами двухсотметровой высоты, буками и дубами. Исчезли дороги и тропки, по обочинам прибавилось хищных борщевичков, уже не опасных, свернувшихся. Среди ветвей сновали пернатые ящерицы, с пожелтевших плетей плюща свешивались плоды, похожие на крошечные мочалки. Благодаря частично облетевшей листве лес сделался полупрозрачным, но как ни щурила москвичка глаза, за деревьями никак не удавалось увидеть реку или знакомые места.
         - Её Величество изволят быть недовольны! - громко сказал переводчик в древесной шляпе. - Её Величество уполномочили передать вам, что если к концу дня вы не сумеете отыскать ваш старый лагерь, заключённый ранее договор рискует утратить силу...
         - Но я, правда, пытаюсь... - Анечка едва не плакала. - Я не обманываю, я... Поймите, что мы с ребятами проезжали здесь всего один раз...
         - Ваше Величество, не забывайтесь! - выкрикнул Миха, с трудом сдерживая гнев. - Вы имеете дело с прямым потомком Аройу Рамахи и... Стойте! Аню! Смотри: это не твои друзья оставили?
         Со ствола толстенной лиственной сосны улыбалась выведенная краской для граффити весёлая кошачья мордочка. Ниже, большими чёрными буквами было написано: "Вася". Местные крестьяне поняли рисунок по-своему - на ветках соседнего куста колыхались выбеленные дождями ленточки, а между корнями стояла глиняная плошка с остатками какой-то снеди.
         - Миха! - подскакав, взвизгнувшая Анечка при всех поцеловала младшего Осонахи в щёку. - Если бы ты только знал, какой ты молодец, Миха!
         Куст с выбеленными ленточками оказался тем самым - стоя за ним, она услышала голоса ребят и увидела запряжённую в телегу лошадку. Сразу же нашлась и знакомая прогалина - согласно рассказу Володи, именно сюда убежал перепуганный хозяин лошади. За кустами обнаружился проход, по которому они вели лошадку - ещё не зная, что ведут "под уздцы", пугаясь и стесняясь собственной неумелости. Вскоре послышалось и журчание ручейка.
         - Йо! - воскликнула Анечка, направляя Лису в глубь леса.
         "ЗвёздноРождёные", дворяне и "ветерки" Михи послушно двинулись следом - под копытами захрустел папоротник и ветки. Получив плетью плюща по шляпке, Высокая Владычица снова, ещё более шумно изволили выказать недовольство. Знакомая поляна на берегу Росавы обнаружилась буквально в двух шагах - тёмная, лениво струящаяся вода, сухие тростники выше человеческого роста и заросший кустарником островок метрах в двадцати.
         Примятая ногами и палатками трава за прошедшие месяцы успела распрямиться, от некогда вбитых в землю колышков и рогулек не осталось и следа, сквозь угли костра пробивались молодые побеги. Тяжёлый, неповоротливый плот с опорой для рулевого весла подняло с мели и уволокло вниз по течению. Метрах в двухстах ниже он и застрял, накренившись, среди вырванных с корнями деревьев и прочего нанесённого рекой мусора. Шалаш развалило, в зрительную трубу Миха разглядел, что на брёвнах, под лучами скупого осеннего солнышка греются крокодилы. В стороне от реки, на пригорке рос увитый плющом массивный, раскидистый дуб с белой, как у берёзы, корой.
         - Здесь! - объяснила Анечка. - Наш плот и...
         Миха привычно помог ей сойти с седла - придерживая двумя пальчиками подол юбки, москвичка направилась к дубу. Следом шли Её Величество и посланец Высокого Принца, державшие в руках шесты с "ответками". На мгновение сделалось страшно - представилось, как в древесном стволе ничего не окажется. Присев и раздвинув плети плюща, москвичка вынула из дупла здоровенный, туго набитый рюкзак, затем сумку... "ЗвёздноРождённые" за спиной затаили дыхание. Расстегнув рюкзак, Анечка выложила упакованное в полиэтилен свёрнутое одеяло, собственные резиновые "шлёпки" с петельками, две пары Володиных трусов и его же футболку, баллончик с краской для граффити... - немудрящий лагерный скарб. Тут же обнаружилась и одна из палаток-"черепашек", и белая пластиковая канистра для воды - та самая. Всё это было ценным, всё это можно было выгодно обменять во встречных деревнях, но всё это было слишком тяжёлым, чтобы тащить на себе.
         - Ничего! - сказал по-вехтарийски высокий Лорхиэ.
         - Стойте! - воскликнула Анечка.
         Во внутреннем кармане рюкзака обнаружилась завёрнутая в полиэтилен записка - лист, вырванный из тетради в клеточку. На листе аккуратным Надиным почерком было выведено:
         "Аня, Володя!
         На случай, если вы здесь появитесь.
         С нами всё в порядке - Юру сильно избили бандиты, но его вылечила матушка Ругу, местная травница. Нам удалось худо-бедно научиться говорить на здешнем языке, и теперь мы хотим попробовать разыскать вас - во всяком случае, Аню. Матушка Ругу и её односельчане говорят, что Аню увёз "молодой государь" (кадерамиль) из Столицы этой земли" (капиль ои сэ тари). Кроме того, в Столице мы надеемся больше узнать об этой стране и о здешних законах. И, кто знает - возможно, там мы сумеем получить помощь. Помните картину, которую мы нашли в заброшенном замке? Местные жители явно видели забросившую нас сюда золотую спираль в небесах.
         Если сумеем, постараемся дать весточку - матушке Ругу, травнице, третий дом от деревенских ворот. По местному календарю сейчас четвёртая октица Месяца Высоких Трав, а согласно нашим расчётам, должно быть начало сентября.
         Надеемся на встречу.
         Надя, Юра".

Владимиров Николай : другие произведения.

Эльфийский талисман, повесть о двух городах

Повесть о двух городах.

Часть первая.

Оставить комментарий © Copyright Владимиров Николай (attafaleve@yandex.ru) Размещен: 24/06/2019, изменен: 01/05/2023. 417k. Статистика. Глава: Фэнтези Зелёная корзинка Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Продолжение приключений на планете "Зелёная корзинка". В то время, как земляне-попаданцы пытаются понять, куда попали и устроиться в новом мире, на них незаметно начинается большая охота.