Оглохшая от выстрелов Чарушиха приоткрыла один глаз - и сразу вновь зажмурилась. Над ней склонилось суровое лицо партизана из криминальных новостей. "Богородица-Ева матушка - спаси, сохрани и помилуй мя..." - забормотала про себя старая доносчица... Но тут сзади послышался треск раздвигаемых стремительным натиском кустов, и Галицын на автопилоте развернулся в боевую стойку. Доберман взвился в беззвучном прыжке - всё, что успел князь, это отдать ему левую руку. Правой он обнял пса за загривок и, пропихивая ему предплечье в глотку, покатился с ним по траве, норовя подмять под себя коленом. Из-за деревьев приближались голоса немцев.
Галицыну наконец удалось зафиксировать горловой хрящ собаки... Доберман - упорный боец - вертелся ужом до последнего, яростно молотя лапами, пока не затих. Обессиленный князь успел подняться на одно колено, когда на спину ему ринулась, сбив в прыжке с ног, крупная немецкая овчарка. На этот раз шансов не было - тренированный зверь, удерживая добычу за воротник, всем видом демонстрировал готовность тотчас сомкнуть челюсти на кадыке. Голоса карателей приближались.
Неожиданно над ухом раздался негромкий свист, и хват собаки ослаб. Галицын повернул голову - вместо матёрого эсесовца он увидал в двух шагах от себя рыжую девчонку-подростка в полосатых гольфах и сдвинутом на ухо берете.
- Ну что, Бобик? Поиграем в догонялочки? - лихо с места перекувырнувшись назад, чудное видение исчезло в кусте крапивы, а оттуда рыжей молнией метнулась через пустырь в сторону леса невесть откуда взявшаяся лисица. Овчарка, залившись бешеным лаем, устремилась за ней следом. Князь, ещё не до конца веря в чудесное избавление, поднялся и на заплетающихся ногах побежал в противоположную сторону. Больше часа он путал следы, пока окончательно не выбился из сил. Наконец его внимание привлекла заброшенная банька на задворках пустой усадьбы с висящей на одной петле дверью. Галицын проскользнул внутрь. В предбаннике было пусто, он выглянул в волоковое оконце - погоня отстала. Здесь можно было передохнуть и решить, что делать дальше. Князь успел за утро обойти посёлок, он видел выцветшие от непогоды нацистские флаги на комендатуре и уже понимал, что это не случайное проникновение отряда фрицев сквозь Портал - всё намного серьёзнее. Вопрос в том - где кончается этот бред и начинаются нормальные реалии РФ?
В какую сторону бежать, чтобы попасть к своим?
Перевязав чистым платком погрызенную эсесовским доберманом руку, Галицын криво усмехнулся. То всю дорогу был "гнилой режим компрадорской олигархии", а тут нате: сразу стали "своими"...
После бессонной ночи, преследований и борьбы усталое тело властно требовало отдыха. Он решил вздремнуть полчаса, растянувшись на полке - а там будь что будет. Освободив дверь от хлама, князь Андрей ощупью шагнул в прохладную полутьму парилки...
- Заходи, кацо, давно ждём! - лукаво усмехаясь в усы, товарищ Сталин подопнул к нему сапогом перевёрнутую вверх дном шайку. - Присаживайся, уважаемый.
Галицын инстинктивно замер: обстановка в бане напомнила ему заседание подпольного парткома из советских фильмов. Безумную девицу из клиники он узнал сразу же; напротив неё расположился фольклорного вида старичок в пушистой бороде, с хитроватым маразмом в глазах. В довершение всего в дверь проскользнула давешняя рыжая бестия в берете и невозмутимо вскарабкалась на верхний полок...
- Все в сборе, - констатировал дед бюрократическим голоском. - Иосиф Виссарионович, огласите повестку дня. А вы присаживайтесь, полковник, в ногах правды нет.
Галицын молча уселся на шайку.
- Вопрос, товарищи, как вы понимаете, на повестке дня у нас один, - весомо изрёк Коба. - Линять отсюда надо. Какие будут предложения? Начнём с младших.
- Каратели в Рябиновке лагерем встали, - пожала плечами Катя. - Вопрос - что им там нужно.
- Партизан ловят, - подала с полатей голос Лили Марлен. - Таких вот, как их сиятельство!
- Князь тут ни при чём, - покачал головой Сталин. - Он приехал в Нему одновременно с нами, на рассвете. А автоколонна из Вятки двигалась всю ночь. Получается, здесь есть ещё какие-то партизаны?
- Партизаны! - фыркнула Лили, - ваще отстой, бомжи в старом тоннеле завелись, кур воруют. У попа всю репу выкопали ночью - одна радость.
- А ты их видела? Что за бомжи? - спросил дед.
- Обычные - вонючие, одеты стрёмно. Сапоги, кожанки, мат-перемат, сами лентами пулемётными обмотались, как лохи... У одного усы, как у Бульбы, у другого майка полосатая. Третий вообще типа китаец... Из-за таких клоунов роту Шварце-эсес точно не пришлют.
- Лентами, говоришь, пулемётными... - почесал в затылке дед. - Знатные бомжи - всем на диво... Имеются соображения на сей счёт, товарищ Сталин?
- Имеются, товарищ Дуров, - усмехнулся Коба. - Судя по описанию, это наши люди.
- А вы что думаете, князь? - повернулся к нему дед, - Да не пыжьтесь так, теперь мы здесь все в одной лодке! Кстати, это Катерина уговорила внучку вас спасти...
Князь по-офицерски коротко поклонился Кате, сохраняя достоинство.
- Партизаны - прикрытие. Со мной говорил их шарфюрер фон Боль. Он из Аненэрбе, их интересовал Рябиновский портал, а также небезызвестный вам homo erectus мосье Шаньгу. Шарфюрера уже вряд ли что-либо интересует, а вот Шаньгу ушёл. Дублёная шкура, сволочь...
- Пули его не берут, - пояснил мазык. - Зря только шум подняли. Ладно, теперь он на какое-то время затаится, и Аненэрбе останется с носом. Но Нему будут шерстить не по-детски, так что нам тоже нужно где-то пересидеть.
- А если к Дерендяю на болото? - предложила Катя.
- Дерендяй точно где-то здесь, нутром чую, - ответил дед. - Но на связь не выходит. Не пойму, в чём дело - туману напустил, хрен подберёшься. Такое впечатление, что ему есть что скрывать. Вопрос - чего Дерендяю от меня скрывать?
- А то сам не знаешь? - буркнула с полатей Лили Марлен.
- А ну-ка, пойдём выйдем, - строго поманил её пальцем дед. Лилька нехотя сползла с насеста.
- Извините нас, господа, - дверь за ними захлопнулась.
- Что ещё за тайны мадридского двора, - проворчал Сталин, не любивший чужих тайн. - В разгар беспощадной классовой борьбы...
- Послушайте-ка, Джугашвили! - желчно повернулся к нему князь. - Вас самого не тошнит от этой нелепой фразеологии?
- Тошнит, дорогой, - обезоруживающе улыбнулся Сталин. - Извини, привычка. Ты не представляешь, с каким говном приходится общаться! Всех этих профессиональных революционеров после ведь придётся зачищать, с ними ничего путного не построишь. Больные люди, помешаны на ненависти. Только подумаешь, что всех этих упырей активировал Ульянов... Дорого бы я дал, чтобы он вообще никогда не рождался!
Галицын с новым интересом глянул на вождя мирового пролетариата. Коба, кровный враг, внезапно высказал вслух его собственную заветную думу о Ленине... Тут было о чём поразмыслить на досуге.
Когда мазык с внучкой вернулись, Катя сразу поняла по непроницаемому лицу деда, что он получил некое чрезвычайное известие, касающееся лично его. Любопытно...Нужно будет порасспросить рыжую бездельницу, что она ему такого наплела...
- Уходим в старый тоннель, - дед жестом дал понять Сталину, что заседание окончено. - Встретим там ваших товарищей в пулемётных лентах - глядишь, репой угостят.
Углубившись в подлесок на безопасное расстояние, Сульфат встряхнулся, как медведь после купания. На траву из волосатой шубы высыпалось несколько расплющенных пистолетных пуль. Убегая, он успел оглянуться, и с удовлетворением узнал в стрелявшем своего бывшего коллегу по "Белой руке" полковника Галицына. Ну, что ж - семя брошено, акт любви свершился, теперь можно переходить и к войне... Недовольно принюхиваясь, Шаньгу обогнул занятую немцами Рябиновку по широкой дуге. Бубен никуда не денется, спрятан под полом часовни с двойным наговором "на защиту от дурака". Скоморохи не доберутся, немцы тоже...Правда, в последний раз он почуял чьё-то незримое присутствие в развалинах, и ему показалось на миг, что это был Левин... Но он точно знал, что Левина здесь нет. Заржавленная железнодорожная ветка вела в тёмный глухой бурелом, но это не остановило йети. Двигаясь вдоль путей, он вскоре достиг входа в заброшенный тоннель. В полутьме, царившей под сводами, виднелись горы мусора - культурный слой нескольких поколений молодёжно-алкогольной жизнедеятельности - но дальше рельсы уводили в непробудный мрак. И оттуда на него пахнуло оружейной сталью, креозотом и давно не мытой человечиной. Сульфат шёл ощупью, пока зрение не адаптировалось к темноте. Вскоре путь ему преградила бесформенная серая громада... Надпись вдоль клёпаного борта древнего бронепоезда гласила: "Кратким курсом!"
*Подполье, подземелье (нем.)
ГЛАВА 30. МАШИНА КАРМЫ
Reverti unde veneris, quid grave est?*
Блаженный Августин
Скрытый от взглядов с земли за грядой облаков, цеппелин скользил в розоватой утренней дымке, держа курс на восток. Левин, припав глазом к окуляру подзорной трубы, сквозь разрывы в тучах созерцал бескрайность лесов в голубых проблесках озёр, чувствуя себя отчасти сродни Богу. Перемещение фронтов Гражданской войны виделось сверху какой-то муравьиной суетой. Кое-где возле населённых пунктов вспыхивали и гасли искры боестолкновений - лавина белых неумолимо накатывалась на Вятку. Блюмкин, насвистывая себе под нос "Семь сорок", наносил на штабную карту расположение своих и колчаковских частей.
- Значит, от Шопино путь на Рябиновку пока свободен?
Левин утвердительно кивнул.
- Тогда приготовьтесь, - Яков достал из-под сиденья рюкзак парашюта и, не глядя, кинул ему в руки. - Как только услышите первый выстрел - прыгайте. Приземлитесь - парашют сразу же спрячьте. Встречаемся у пруда, места вам знакомые, не заблудитесь.
- Никак не пойму, Блюмкин, что за игру вы ведёте? - Левин просунул руки в лямки и уже привычно оправил парашют на спине.
- А как вам понравился Дзержинский? - вопросом на вопрос ответил Яков.
- Честно говоря, так себе.
- Не переживайте, вы ему тоже. При первом удобном случае он бы вас умертвил медленно и со вкусом. Так что считайте, что я опять занимаюсь благотворительностью, устраивая ваш побег.
- Мы пойдём к Колчаку? - с надеждой спросил Левин - по литературе и кино образ белого движения рисовался ему в основном в позитивной тональности.
- Мы пойдём к вашей невесте, дорогуша. Или кем там вам приходится Катя?
Левин почувствовал, что краснеет.
- Просто... Хорошая девушка, вместе работали. Откуда вам про неё известно?
- Во время своих астральных путешествий вы слишком много болтаете, - усмехнулся чекист. - Ещё у вас комплекс неудачника, вы влюблены, как школьник, и стесняетесь. Ну, съели? Что вы там сверкаете глазёнками? Хотите разбить мой длинный еврейский нос? - Блюмкин грубо толкнул его в грудь, направляя в сторону выхода. У Левина непроизвольно сжались кулаки.
- Чего таращишься, поц? Бей уже!
Левин сам не понял, как его кулак влетел в физиономию охамевшего большевика, сшибив его с ног.
- Охрана! - заверещал Блюмкин, катаясь по резиновому коврику. Дождавшись, когда в каюту вбежали чекисты, Яков выдернул из кобуры маузер. Пуля просвистела над ухом Левина, и тот, распахнув дверцу гондолы, головой вперёд нырнул в пустоту. Вслед ему прогремело несколько запоздалых выстрелов.
- Мерзавец! - театрально вскричал Блюмкин, размазывая кровь по щекам. - От меня не уйдёшь! Давайте живее парашют!
Один из латышей, привыкших беспрекословно подчиняться, помог ему нацепить мешок, и Яков с криком "Смерть врагам революции!" спиной, как аквалангист, вывалился вслед за сбежавшим.
- Отчаянная голова - наш комиссар, - поцокал языком командир латышской охраны, расчехляя беспроволочный телеграф. - Редкая преданность идеалам... Не пойму только, куда девалась штабная карта.
...Почувствовав на щеках влажную прохладу облаков, Левин прикрыл глаза. Было уже ясно, что Блюмкин только что умело разыграл психологический этюд. Его не переставал удивлять этот по-своему одарённый человек - глядя на него, создавалось впечатление, что он постоянно ведёт какую-то сложную шахматную партию, причём на нескольких досках одновременно. Неясно вот только, в чём его цель. Левину по ассоциативной цепочке с Катей вспомнился мазык - первая встреча с Блюмкиным произошла в дедовой избе, и Яков тогда требовал отдать ему Бубен. В чём сила Амбы Шаман Энлиля, Левин толком не знал. Ясно одно - в руки Блюмкина он по какой-то причине попасть не должен. Но Яков, как-никак, трижды спасал ему жизнь - и теперь вправе рассчитывать как минимум на признательность... "В чём же его цель? Как только встретимся внизу, нужно будет поговорить начистоту", - положим, Левин не слишком рассчитывал на откровенность, но по гримасам Блюмкина он уже научился делать выводы о главных целеустремлениях его лжи.
Задумавшись, Левин прозевал момент приближения к земле, и порыв низового ветра, оцарапав лицо о крону прибрежной ветлы, снёс его на середину пруда. Осенняя вода обожгла тело. Отцепившись от лямок парашюта, он на четвереньках выбрался на отмель. Нужно срочно развести костёр - иначе воспаления лёгких не избежать.
К счастью, спички в непромокаемом контейнере уцелели, и вскоре он уже приплясывал голый вокруг огня, развесив одежду сушиться в дыму...
Первым, кто обратил внимание на дым подозрительного костра, был, к несчастью, приходский священник села Шопино о. Фрол Пеликанов. Взяв на подмогу здоровенного дьякона Исаакия, вооружённого берданкой, батюшка несмело приблизился к пруду и, раздвинув заросли ветлы, выглянул.
- Господи-Иисусе! - разом вспотев, аки мышь, закрестился преподобный. - Это ж тот демон, что давеча с басурманами святыню сквернил!
- Он, анафема, - пробасил шёпотом отец дьякон, взводя курки. - В Господа нашего со шпалера пулял, величаясь в гордыне...Ныне беса тешит, голяком восплясаху!
- Беги, отец дьякон, к казачьему уряднику Давиле, а я пока антихриста постерегу! - поп отнял у приятеля ружьё, и тот живо потрусил за подмогой.
Пока Блюмкин, отнесённый ветром на другой конец села, прятал свой парашют, пока добирался огородами к месту встречи - голый Левин был уже взят в плотное кольцо десятком мордатых гогочущих казаков. Отходив красного ирода по спине нагайками, его в одних подштанниках повели по главной улице к знакомому поповскому подвалу, где уже маялся в ожидании расправы стихийный атеист Ефим Генералов.
- Дурная бесконечность, - сплюнул в сердцах Яков, отползая в камыши. - Когда этот Савинков уже разберётся со своей кармой?
Без Левина идти в Рябиновку смысла не было - неизвестно, когда Сульфату на той стороне вздумается активировать Портал, а если учесть, что окрестности Немы кишат белыми - шансов ноль...
Тем временем казачки согнали со всего села плотников, и на площади перед церковью начал на глазах вырастать помост - казнь красного командира решено было обставить со всей торжественностью, в назидание смутьянам.
В резерве у Якова имелась украденная штабная карта и документы на имя ротмистра Исаева Максима Максимовича, но здесь он уже засветился в роли комиссара. Оставалось двигаться в сторону Немы, и там попробовать втереться в доверие - будь что будет... Но в первую очередь нужно скинуть компромат. Углубившись в лес, Блюмкин огляделся, выбрал приметную кучу бурелома и раскидал ветки. Под кучей скрывалась вполне уютная сухая берлога. Умостившись в ней, Яков вырезал ножом квадратик дёрна, сложил свои комиссарские мандаты и партбилет в портсигар и похоронил, присыпав сверху хвоей. Собрался было вылезать, но тут снаружи раздались мягкие тяжёлые шаги. Блюмкин скорчился и затаил дыхание. Внутрь просунулась мохнатая морда хозяина логова. Обнаружив вторжение, медведь коротко рявкнул и попытался выковырнуть незваного постояльца лапой. Кривые кинжалы когтей проскребли землю в пяти сантиметрах от носа Блюмкина. Он суетливо достал маузер и прицелился зверю в лоб. "На выстрел сбегутся казаки", - мелькнула обречённая мысль, - "а тушу от входа мне не отодвинуть..."
- Миша! - внезапно раздался снаружи ласковый голос с родным одесским акцентом. - Михаил Соломонович, таки шо вы там колупаете?
- Примите медведя, гражданин! - сдавленно крикнул из берлоги Блюмкин. - Никакой возможности гулять по лесу!
Недовольно рыкнув напоследок, медведь убрался. Вместо него из дыры протянулась полная веснушчатая рука, покрытая рыжим волосом. Яков ухватился за эту до боли родную еврейскую руку и, чуть не плача, выбрался на поверхность. Лицо спасителя показалось ему смутно знакомым - за круглыми стёклышками испуганно моргали добрые близорукие глазки, дужки очков перевязаны сзади верёвочкой - одного уха у мужчины не было.
- Послушайте, мы с вами не могли встречаться на Молдаванке? - утрируя акцент, спросил Блюмкин. - В синагоге реба Менахема Мендля?
- Вы - Блюмкин, - расплылся в улыбке медведевожатый. - Вот так встреча! А я Исаак Бабель, странно, что вы меня запомнили - я всегда был такой тихоня. То ли дело Яшка - король шпаны... Страшно рад, идёмте - здесь небезопасно. Миша, вас, кстати, это тоже касается!
Двое старых знакомцев углубились в чащу, медведь, ворча, покосолапил следом.
- Вы теперь укротитель? - спросил несколько успокоенный Блюмкин.
- Забирай выше, - надул щёки Исаак. - Теперь я мазык - русский народный колдун! Наследник древней ведической традиции скоморохов. Не верите?
- Отчего же, - с деланным равнодушием пожал плечами Блюмкин, - лишь бы в радость.
- А вы здесь какими судьбами? Если, конечно, не военная тайна?
- У меня цурес, Исаак, ай, вей из мир! - горестно запричитал Яков. - Моего товарища дорогого, Левина, казаки завтра утром будут казнить!
- Ну, таки мы его спасём! - бодро воскликнул Бабель. - За одну только фамилию... Пошли, познакомлю с Дерендяем - это мой наставник, по-здешнему "дядька". Для него выручить из беды хорошего человека - это всё одно, что плюнуть в мацу. Даёшь язычество! Уж ты гой еси, Перун-батюшка...
* Вернуться туда, откуда пришёл - что в этом сложного?
ГЛАВА 31. БЛАГОДАТНЫЙ БОЛТ
Чем масштабнее разводка, чем она древнее, тем проще её провернуть. Людям кажется, что разводка не может быть такой древней и такой масштабной - не могло ведь столько людей повестись на неё!
"Revolver"
- Богородица, Ева, радуйся! - осенил крестным знамением немногочисленную паству отец Гапон, явственно чувствуя спиной нарастающий холодок... Вертеть головой, нарушая благочиние, не стал - скомкав окончание молебна, суровой поступью скрылся в алтаре. Там его и поджидал Савинков, поигрывая никелированным браунингом.
- Вот и свиделись, батюшка, - криво усмехнулся палач. - А вы не верили, что Земля круглая. Ну-с, раздевайтесь, больной.
- Зачем? - дрогнувшим голосом спросил священник.
- Да не до трусов! Снимайте свою золотую спецовку - пригодится преемнику. Неужели вы думаете, что я способен осквернить выстрелами жилище вашего повешенного еврея. Этак всех архангелов переполошишь! Я дам вам возможность помолиться ему напоследок в лесополосе. Вдруг опять поможет? В прошлый раз вы, помнится, с его помощью явили уже какой-то грязный трюк.
- Можете убить меня, - распрямил плечи отец Георгий, - но не смейте хулить Христа в алтаре. Евреем он никогда не был.
- Пардон? - поднял брови Савинков. - Что ни день - новости. Я-то грешным делом считал, что вся эта мелодрама с воскрешением произошла в первом веке в Палестине.
- Вас всех обманывали! В Палестине ничего никогда не было, кроме нефтяных арабов. Новая хронология академика Хаменко бесспорно доказала, что Христос, он же Батый, родился и жил в Киеве в 17 веке, где и был прибит язычниками к городским воротам. Историю своего Отечества нужно знать, без неё народ подобен слепцу! Впрочем, перед кем я мечу бисер... - Гапон аккуратно убрал в шкаф епитрахиль и фелонь, перекрестился на образ св. Адольфа и вышел в осенние сумерки. Савинков, перевесив через руку с пистолетом плащ, следовал за ним.
По пути до лесополосы им встретился эсесовский патруль, но священник, зная отчаянный нрав Бориса Викторовича, не стал дёргаться, лишь молча благословил представителей власти. "Чему быть, того не миновать"...
- А вы, я погляжу, органично вросли в новые реалии, батюшка! - не удержался от сарказма революционер. - Всякая власть от Бога, а? Чего ж вы тогда в пятом году против царя народ баламутили? К перевороту призывали?
- Я ошибался, - прошептал поп. - Сколько ни переворачивай, с каждым разом выходит всё хуже. Сами видите.
- Я много чего вижу, - отозвался Савинков, - хотя и не всё понимаю. Ясно одно - чем хуже, тем лучше! А в сущности, какая разница, кого взрывать - великого князя, председателя ВЦИК или гауляйтера?
- Боже мой, но во имя чего? - поп повернул к Савинкову искажённое страданием лицо. - Во что-то же вы веруете?
- Считайте, что в адреналин, - пожал плечами террорист. - Вот вы сейчас чувствуете себя великомучеником и умиляетесь. Но по сути мученики - это всего лишь люди с плохой кармой. Соответственно, великомученики - люди с очень плохой кармой. В чём тут доблесть? Ладно бы - спорили, сопротивлялись! А то, честное слово, пули жалко. Идёт, ноет...
Они пересекли раскисшее поле и углубились в лес. Небо нахмурилось - похоже, собирался зарядить дождь.
- Куда ведут пути? - спросил вдруг Борис Викторович, споткнувшись о ржавый рельс.
- Неисповедимы пути Господни...
- Тьфу ты! Я спросил про железную дорогу.
- А... Кажется, в какой-то заброшенный тоннель, - рассеянно ответил Гапон.
- То что нужно. Идёмте, - Савинков тычком ствола в поясницу придал телу священника новое направление. Первые капли упали на горячий лоб отца Георгия. Вскоре они уже шли сквозь сплошную пелену дождя.
Прямо по курсу открылся чёрный провал старого тоннеля, и Гапон инстинктивно прибавил шагу. Несколько минут перед ликом вечности - ничто, а умирать в сухости невпример приятней. Внезапно из глубины тоннеля раздались суматошные выстрелы, а следом за ними - низкий звериный рык. Три потрёпанные фигуры в бушлатах, перетянутых накрест пулемётными лентами, горохом вылетев из провала, понеслись, размахивая руками, по полотну. Подобно зайцу в луче фар, они бежали вперёд, не в силах свернуть в сторону. Савинкову были хорошо видны их перекошенные криком рты и безумно выкаченные бельма глаз.
Следом без видимой поспешности мягкими прыжками двигалось покрытое серебристой шерстью человекоподобное Нечто. Вот оно настигло заднего беглеца, на бегу схватило его за шиворот одной лапой, за штаны другой, и, подняв над головой, метнуло в убегавших, сбив их с ног, как кегли. Савинков столкнул Гапона под насыпь в кусты и прижал к земле.
Йети, тихонько ворча, склонился над добычей, по очереди отработанным движением сворачивая красным бойцам головы, как курам. За минуту с экипажем заблудившегося бронепоезда было покончено. Несмотря на привычку к убийству, Савинкову стало слегка дурно от такой деловитости. Зато дальнейшее поведение гоминоида весьма удивило, и даже истерически позабавило Бориса Викторовича: сложив трупы в ряд на железнодорожном полотне, Сульфат нашёл гладкую жердину, без труда переломил её на две неравные части и аккуратно связал их между собой снятыми с трупов ремнями под прямым углом. Получившийся крест он воздел к небесам, потом бухнулся на колени перед убиенными большевиками и принялся нечленораздельно завывать, мотая головой. Со стороны Немы донёсся колокольный набат. Йети принялся горестно рвать шерсть на груди.
- Гляньте-ка, - толкнул Савинков в бок попа, - никак, от вашего стада овечка отбилась! Нет желания обратиться с пастырским наставлением?
- Вы ввели меня во смущение - и уходя из храма я забыл отключить Благодатный болт от питания! Что же теперь будет?
- А ну-ка давайте отползём вон за те кустики, и вы мне толком поведаете всё по порядку... Что ещё за болт? И причём тут йети?
- Благодатный болт - это заклёпка от вериг блаженного священномученика Атбросима, местная древняя святыня. После Реформации Православия в 1985-м году по распоряжению гауляйтера Восточных территорий была согласно генплану подключена к генератору веры. Такие генераторы установлены во всех храмах, их включают священники во время богослужений.
- Что-то вроде 25-го кадра - чтобы вера не оскудевала?
- Напрасно иронизируете! Немцы очень благочестивый народ, и пекутся о низших расах, как о братьях меньших. Генераторы поставлены за счёт федерального бюджета Рейха. Но после службы их необходимо отключать - если поле облучения накроет большое скопление верующих, может начаться цепная реакция с непредсказуемыми последствиями. А сегодня вечером на площади перед храмом как раз запланировано факельное шествие общества трезвости "Радость через силу"... Что-то будет?
- Занятно... Я тоже не прочь взглянуть на шоу, - Савинков на секунду задумался и, приняв нелёгкое решение, спрятал браунинг в карман. - Идёмте, Гапон, я раздумал вас казнить. Ну же, расслабьтесь! Будем считать, что приговор утратил силу в связи с истечением срока давности.
Оставив за спиной молящегося Сульфата, двое недавних врагов пошагали напрямик через лес в сторону Немы. Чем ближе они подходили, тем надрывнее бередил душу колокольный набат. Истощив силы в борьбе с собой, Савинков наконец рухнул на колени в грязь и истово пополз к Гапону, размазывая слёзы по щекам.
- Каюсь аз многогрешный! Прости ты меня, Христа ради, святый отче!!!
Но попу было не до пустяков - в следующий миг он уже сам долбился лбом об пень в пароксизмах религиозного рвения.
- Боже мой, но должен же быть какой-то выход! - прохрипел разбитым горлом зафиксированный в гипсе шарфюрер СС Макс фон Боль. Тревожный набат колокола уже третий час отдавался в его голове, высвобождая из подсознания помимо воли картины адовых мук и Страшного суда. На улице творилось невообразимое. Немские обыватели, оторвавшись от фернзейаппаратов и побросав привычные дела, сбились в обезумевшее стадо и, разорвав на себе одежды, бесновались под окнами. Многие хлестали себя по спине и плечам ремнями до крови, женщины выли и кликушествовали.
- Ведьму на костёр! - прорвался сквозь общий гул чей-то истошный вопль, тут же подхваченный сотней глоток. - Во имя Господа!
- Что ещё они затеяли? - спросил шарфюрер, усилием воли держа защитный колпак над собеседником.
Бургомистр Ботва несмело выглянул в окно и прислушался.
- Зажигают. Чарушиху поволокли - покаялась, что совокуплялась с Сатаной.
- Маразм. Неужели в вашей дыре нет человека, владеющего навыками эгрегориальной защиты?
- Шо це такэ за навыки?
- Ну, мистики, колдуны, экстрасенсы...
- Разве что фрау Грета Шнее... Но она в списке неблагонадёжных.
- Кто такая?
- Очень почтенная пожилая особа, занимается целительством. Вот только ходит слушок, что она сожительствует...- Ботва понизил голос до шёпота, - с самим Дерендяем!
- Плевать, хоть с тойфелем лысым. Звоните, пусть сделает что-нибудь, и я выпишу ей пожизненный аусвайс на целительство.
- В том-то и беда, - толстяк бургомистр потянулся к телефону, - что у неё аусвайс, подписанный лично святым Адольфом Хитлером. А то бы давно уже сгнила в лагере.
ГЛАВА 32. ГУСЛИ-САМОГУДЫ
Да если с любовью и милосердием - всё можно. Только дурость должна быть во время этого спасения: если по-умному делать, ничего не получится... Дурости побольше!
Ю.Мамлеев
С площади в поповский подвал доносился перестук топоров и крепкий, как осенние яблоки, матерок плотников, сколачивавших помост для виселицы. Левин устало прикрыл глаза и прислушался к себе: страха больше не было. Скорее какое-то нервное ожидание, сродни растрёпанным чувствам пассажира на перроне перед отправкой в неведомое...
- Эй, товарищ! - внезапно губ его коснулся округлый металлический предмет. - Причастился бы ты...
Он открыл глаза - над ним вновь склонилось плаксивое лицо Ефима Генералова с трясущимися щеками.
- Что вы мне постоянно суёте? - брезгливо отстранился Левин.
- Благодатный болт святого Атбросима! Когда церковь громили, я на всякий случай притырил.
- Ах, лижите сами ваш болт! - Левин отвернулся к стенке. Но тут же устыдился своей невольной грубости и спросил сокамерника:
- Вы же не верите в Бога? Чем же в вашем случае может помочь христианская реликвия?
- С Богом у меня свои счёты, - буркнул Ефим, продолжая слюнявить заклёпку, - до вашего благородия не касаемо. А Болт - он сам по себе чудотворный. "Узы вериг отверзающий", такое у него свойство. Вдвоём бы мы его живо заактивировали - и дёру!
- Ну, ладно, если вам от этого станет легче, я пожалуй причащусь. А всё же - что там за непонятка вышла у вас с Господом?
- Бабу он у меня увёл! - в сердцах брякнул Ефим, передавая Левину святую реликвию. - Купеческую вдову Деменьшину в монастырь родня забрила от греха, в невесты Христовы... Я с горя и запил.
Пряча улыбку, Левин принялся демонстративно бормотать над болтом. Вскоре он с удивлением понял, что губы его против воли шепчут фразы на малознакомом древнем языке. Тем не менее он отчасти понимал их смысл, хотя и не успевал вникнуть - слова вылетали всё быстрей, закручивая сознание в водоворот причудливых образов. Когда Ефим в очередной раз глянул на него, Левин уже был далеко: пальцы его вцепились в болт мёртвой хваткой, а черты лица заострились, как у покойника...
Пролетая по чёрному тоннелю к свету, он разглядел внизу ощетинившуюся орудийными стволами громаду бронепоезда. В кабине паровоза шла оживлённая дискуссия, и Левин прислушался.
- А я вам говорю, что вы не справитесь с управлением, гражданин Галицын. Для этого нужны руководящие навыки! - Сталин, расположившись на месте машиниста, назидательно водил пальцем перед носом князя. - Ступайте лучше в пулемётную рубку и покажите Катерине, как стрелять. А сами, когда дойдёт до дела, займётесь главным калибром.
- Ладно, - поморщился Галицын, - Спрячьте пальцы, кресла делить сейчас не время. Лучше скажите-ка мне, Джугашвили - отчего вы так уверены, что план этих старых шутов вообще сработает? Фрау Грета всё-таки немка, а наш дедок уже час ведёт с ней какие-то сепаратные переговоры. Это не кажется вам подозрительным?
- У партии всё под контролем, - мудро усмехнулся в усы Коба. - Мазыкам нет смысла нас предавать - они крайне заинтересованы в моём возвращении.
- Ну хорошо, допустим, мы прорвались сквозь немцев - фактор внезапности и всё такое... Но каким образом вы надеетесь открыть Портал? Ведь за Рябиновкой ветка упирается в тупик, и если мы не переместимся во времени...
- Хороший вопрос, - важно кивнул Коба. - Но вы не учитываете ещё одного фактора - фактора партийности. Если партия скажет "надо", любой Портал будет открыт к сроку.
В это время в кабину заглянула встревоженная рожица Лили Марлен.
- Атас, немцы!
- Что за кипеш? - повернулся к ней Иосиф Виссарионович, строго грозя пальцем. - Доложи по форме!
- Рота СС движется из Рябиновки, преследуя этого... Гуманиста... Через четверть часа будут здесь.
- Гоминоида, - мягко поправил её великий языковед. - Ступай, предупреди всех. Разводите пары, князь!
Галицын закатал рукава и, открыв ревущую адским огнём топку, принялся швырять в неё с совковой лопаты уголь.
...На рассвете узников разбудил колокольный набат. Щёлкнул замок, и верзила урядник, угрюмо пряча глаза, поставил перед ними котелок жирно пахнущих щей с двумя ломтями тёплого хлеба. Секунду подумав, присовокупил вынутый из-за пазухи шкалик самогона.
- Кланяйтесь там на том свете от казака Андрея Давилы. Дескать, сам вскорости пожалует... Кушайте, господа, поживее - публика ждёт.
Левин, чувствуя зверский аппетит, быстро умял свою порцию, хватил спирту и первым вышел на двор. За ночь приморозило, и теперь утреннее солнышко топило пищавший под ногами тонкий ледок. Он огляделся и вдруг остро понял, что всё это прямо сейчас исчезнет навсегда, необратимо... Сзади доносились всхлипы и причитания Ефима Генералова, а впереди высился над головами сгрудившихся селян чёрный эшафот. Пройдя сквозь два ряда казаков, он твёрдо взошёл по ступеням и поневоле зажмурился на бившее в глаза солнце.
Внезапно сквозь гул предсмертного набата до его слуха донеслись диссонансом другие звуки - резкие и разухабистые. Тут же в толпе произошли непонятные завихрения. Казачья полусотня словно по команде расступилась, пропуская к помосту странную процессию. Впереди всех, переваливаясь на задних лапах, выступал медведь в сарафане и кокошнике. Перед ним с маленькой визгливой гармоникой в руках, кривляясь, семенил вприсядку вожатый-цыган. Приглядевшись, Левин к своему изумлению узнал в нём загримированного Якова Блюмкина. Лица других ряженых скрывали скоморошьи хари, и всё это двигалось и вертелось с невообразимой быстротой под визг маленькой скрипочки в руках рыжего толстяка и дробный перестук гулкого бубна, в который била порхающая посреди толпы стройная девушка в маске козы.
Тут на глазах у Левина пространство начало зыбиться, чёрная виселица на фоне мясистой помпезной церкви куда-то сгинула, словно растворившись в мерцающей дымке, и он увидал на горе ряд рубленых из золотистого тёса сказочных теремов с коньками на высоких кровлях. Вдали блистало под солнцем озеро, и от его поверхности, расправляя два белоснежных крыла, поднималась в небеса сотканная из тумана Царевна-Лебедь с лицом Кати.
- Идём со мной! - протянула она к нему с улыбкой руки.
- Куда?
- Увидишь...
Он смахнул с глаз набежавшие слёзы и очнулся. Церковь и виселица были на прежних местах. Но вокруг на площади всё изменилось. Народ, за минуту до того хмуро пялившийся на казнь, теперь с просветлёнными лицами кружился в неудержимом русском плясе. Бабы, поводя плечами, плыли павами, вокруг них, оттеснив деревенских увальней, выкидывали акробатические коленца бравые хлопцы-казаки. Грузный урядник Давила самозабвенно исполнял перед помостом танец с саблями, чертившими два сплошных круга в воздухе, никому не причиняя вреда. А на паперти, приседая и распрямляясь, как надувной пузырь, тяжело отплясывал перед медведем "барыню" отец Фрол в праздничной рясе.
- Идём скорее! - маленькая тёплая ладонь уверенно потянула Левина за собой. Механически сойдя с помоста, он легко прошёл следом за девушкой в козьей маске сквозь пляшущую толпу, словно сделавшись на миг невидимкой. Это его развеселило, напомнив астральные путешествия. Очутившись за околицей, они присоединились к остальным скоморохам.
- Вот, привела, - с лёгким немецким акцентом произнесла спасительница, снимая личину. Левин поразился - настолько её лицо чем-то неуловимым напомнило ему Катю, хотя все черты в отдельности были другие, чересчур строгие и правильные.
- Хорош гусь... Не пялься на мою бабу! - услышал он из-под волчьей маски насмешливый голос и вздрогнул. Во первых, это был явно голос деда Коли - только молодой и сильный. Во вторых - что почему-то особенно поразило Левина - в руках скомороха поигрывал Бубен. И это был не просто бубен - это был вне всякого сомнения сам Амба Шаман Энлиль.
- Скажите, что всё-таки там... было сейчас? - спросил Левин у девушки.
- Гусли-самогуды, - отвечала она равнодушно, как о чём-то само собой разумеющемся. - Фольклорный номер...
- А как же Блюмкин? - тревожно спросил рыжий толстяк, снимая скоморошью личину и водружая на нос круглые писательские очки.
- Выкрутится, ему не впервой, - отмахнулся ефрейтор Коля Дуров и отправился с заводной рукоятью к спрятанному в кустах автомобилю.
Компания загрузилась в длинный "хорьх", и через минуту уже мчалась по знакомой дороге в сторону Немы. За спиной в шуме ветра вскоре совсем стихла визгливая гармоника, наяривавшая на площади села Шопино бессмертную композицию "Семь сорок". Левин живо представил себе попа Фрола, отплясывающего с медведем под ручку еврейский танец фрейлехс, и от души расхохотался. "Любовь побеждает смерть" - вспомнилась ему ни к селу ни к городу казавшаяся прежде бессмысленной фраза товарища Сталина...
ГЛАВА 33. СУМЕРЕЧНЫЙ ДОЗОР
- Если медведь забрался в ваш дом, лучше переждать в мотеле, пока он не уберётся.
Курт Воннегут
Блюмкин был в ярости. Бубен - вне всяких сомнений, тот самый Амба Шаман Энлиль, опять сыграл с ним скверную шутку и ушёл из-под самого носа. Левин в очередной раз спасён - а хрен ли с него толку, если этот темнила скрылся вместе с Бубном и мазыками. Больше всего Якова бесила постоянно навязываемая ему обстоятельствами роль бескорыстного спасителя Савинкова. Такое впечатление, что некая сила - уж не сам ли Бубен - играла с ним, Блюмкиным, в кошки-мышки.
Кроме того, сильно напрягал медведь - тащился за ним всю дорогу от Шопино до Рябиновки, как пришитый, и на все топанья ножкой и крики: "Брысь! Пшёл вон!" никак не реагировал. Явно имел поручение следить - впрочем, к этим фольклорным фокусам Яков уже начал привыкать в здешней глухомани. Край непуганых скоморохов - тьфу, прокисай всё на свете!
Выйдя из лесу, он уверенно направился в сторону казачьего разъезда и, предъявив документы на имя ротмистра Исаева, в резкой форме потребовал разобраться с косолапым. Казаки, обрадовавшись потехе, с гиком умчались в лес травить Топтыгина, а новоявленный ротмистр беспрепятственно проследовал в штаб, где вскоре и был принят лично начальником контрразведки подполковником Свинтидзе.
О чём они беседовали, неизвестно, но вскоре загудели в осенних сумерках телеграфные провода, а через час вокруг Рябиновки стянулось плотное кольцо оцепления из отборных разведчиков-пластунов. Пулемётным расчётам были вручены осветительные ракеты и отдан приказ не смыкать глаз всю ночь. Сам Викентий Карлович, в компании срочно вызванного из офицерской бильярдной штабс-капитана Григория Галицына, затаились в старой часовне - отсюда весь главный корпус просматривался, как на ладони. Оставалось дожидаться ночных визитёров. Свинтидзе в прошлом имел опыт общения с мазыками, и полагал, что с ними в принципе вполне реально договориться...
- Тебе интересно, в чём цель Блюмкина? - переспросил Коля Дуров, ловко вырезая что-то засапожным ножиком из чурочки.
- А хер его знает. Как любой маг, Яша стремится к безупречности - надо думать, опять затеял какую-то пакость. Блюмкин - "та сила, что стремясь ко злу, всякий раз творит добро". По крайней мере, в отношении тебя, мил человек... Так что цени и пользуйся.
Левин, окончательно запутанный объяснениями скомороха, замолк, уставясь пустыми глазами в огонь. Вскоре его сморило в дрёму. Костёр догорал. Дерендяй, бормоча над подстреленным казаками медведем тайные слова, привычно пользовал его тушу мёртвой и живой водой, покуда Топтыгин не зашевелился. Сентиментальный Исаак Бабель, обняв голову мохнатого друга, принялся целовать его в нос, громко вознося хвалу Перуну. В лесу быстро сгущались сумерки - час между собакой и волком. Внезапно, словно подкинутый толчком наружу из тонкого сна, Левин вскочил на ноги.
- Надо идти!
- Что это тебя торкнуло? - лениво спросила Грета, потягиваясь под пледом.
- Берите Бубен и меч - и вперёд! Они нас ждут.
- Кто ещё ждёт?
- Там, в бронепоезде, я видел. Катя и остальные... Некогда объяснять. Мы должны открыть им Портал.
Схватив с земли Амбу и чёрный цилиндр плазменного меча, Левин быстрым шагом устремился в сторону Рябиновки. Коля уже отвёл было руку, чтобы накатом сбить беспокойного гостя с ног, но Грета остановила мужа.
- Бесполезно. Он неуязвим, гляди!
Поменяв ось зрения, мазык с удивлением увидел разгоравшееся вокруг удаляющейся тёмной фигуры золотисто-пурпурное свечение. Оно исходило из груди и свивалось над головой в форме яркого жгута, за который Левина, окружённого огненной луковицей, словно волокли, подвесив макушкой к небесам.
- Что это на него накатило? - тревожно спросил Коля у Дерендяя. - Сроду такого не видывал.
Оторвавшись от медведя, Дерендяй глянул вслед Левину и сощурился.
- А это, Николаша, никому лучше и не видеть. В старые годы это называлось Ярь, боевое безумие.
- Состояние берсерка, - подтвердила Грета. - Описано в германских сагах. Вот уж от кого не ожидала. А с виду такой интеллигентный человек... Пойдёмте за ним - только нужно соблюдать дистанцию. Берсерк видит в темноте без помощи глаз и убивает всё, что движется, без разбора.
Викентий Карлович отхлебнул для бодрости коньячку из плоской фляжки и уже собирался закурить, но Галицын перехватил его руку со спичкой.
- Имейте терпение, подполковник! Хотите нас демаскировать?
- Вы правы, князь... Извините, нервы. Чу! Кажется, кто-то крадётся, - Свинтидзе, сняв парабеллум с предохранителя, осторожно выглянул наружу. К выступу стены прижалась чья-то скорчившаяся тень.
- Кто здесь? - дрогнувшим голосом спросил жандарм, прицеливаясь.
- Не стреляйте! Это я, ротмистр Исаев - раздалось в ответ.
- Какого чёрта вы здесь делаете? Я же вас честью просил не покидать своего номера в гостинице! Вы, милостивый государь, мне слово дали!
- Виноват, но там клопы... Словом, не мог покинуть вас в трудную минуту, - Блюмкин тенью юркнул под своды часовни и раскланялся с князем. Осознав очевидную нелепость поднимать скандал в засаде, Галицын холодно кивнул незваному гостю.
Внезапно за соснами что-то несколько раз коротко и беззвучно сверкнуло, словно огненная дуга прочертила темноту. Чей-то предсмертный крик оборвался, не набрав силы - и вновь тишина.
- Что это было? - прошептал без голоса штабс-капитан.
- Если это то, о чём я подумал, наше дело плохо, - нервно ответил Свинтидзе.
- Да ну же, рожайте! Не в пансионе благородных девиц!
- Карающий меч революции... - понуро пробормотал подполковник. Огненная траектория вновь сверкнула, на этот раз справа и ближе.
- Почему пластуны молчат? Уснули? Пристрелить мерзавца, меч реквизировать! - Галицын, сжав рукоять револьвера, рванулся на выход. Тут плазменная дуга рассекла воздух в нескольких шагах от него, срубив голову очередному казаку, и князь открыл стрельбу на вспышку, целясь в размытую тёмную фигуру на уровне груди.
Вспыхнули разом над резиденцией осветительные ракеты, зарокотал пулемёт, взрывая фонтанчики мёрзлой земли. Разведчики-пластуны открыли беглый огонь из-за кустов, но попасть не могли - Левин, вернее, то существо, что ещё совсем недавно было Левиным, двигалось по освещённой территории, вращаясь вокруг своей оси, как в убыстренной киносъёмке, и напоминало скорее смерч, чем человеческую фигуру. Со стороны казалось, что у берсерка как минимум восемь рук, вооружённых ужасными огненными клинками, и те пули, от которых он не успевал уклониться, он отбивал ударами плазменного меча, при этом двигаясь по кругу от одной казачьей засады до другой, и неумолимо разил всё живое на своём пути.
Почуяв, что дело не выгорит, оставшиеся в живых станичники, побросав карабины, кинулись из-за кустов врассыпную. Осветительные ракеты догорели, а у пулемётчика то ли кончилась лента, то ли переклинило в голове от увиденного - так или иначе, территория Рябиновки вновь погрузилась во тьму и безмолвие, нарушаемое лишь стонами раненых. Князь Григорий, сидевший на земле, прислонясь спиной к сырой кирпичной кладке часовни, тщетно пытался различить взглядом в темноте фигуру врага. В первые секунды из-за шока он не почувствовал боли, и лишь с удивлением констатировал, что на месте отрубленной левой кисти из его рукава торчит обожжённая культя.
Первый удар Бубна в наступившей тишине прозвучал гулко и грозно. Галицын выстрелил на звук - револьвер дал осечку, и князь замер, заворожённо вслушиваясь в набирающий нездешнюю силу рокот Амбы Шаман Энлиля. Зелёные всполохи ослепили его, и он скорее почувствовал, чем увидел фигуру Исаева, метнувшуюся через поляну в сторону главного здания. Потом сзади, со стороны леса, в ритм Бубна вплёлся приближающийся тяжкий перестук железнодорожного состава по стыкам рельсов, и басовитый гудок паровоза победно разорвал ночь.