В нашем селе жил некий веселый человек по имени Камалетдин, среднего роста, глазастый, с большим ртом и с тонкими губами. Когда он смеялся, то обнажал свои мелкие янтарно-белые зубы, похожие на зубы молодого дельфина. Односельчане редко называли его по имени, а чаще называли по прозвищу "Партия". Говорят, что никто никогда в жизни не видел его хмурым. Когда о нем заходила речь, люди спрашивали:
- Какой Камалетдин?
Им отвечали: "КамПартия".
- Аааа - говорили люди, широко улыбаясь, удовлетворенные ответом.
Некоторые с большим уважением назвали его Парткомом. В своё время, по-своему пародируя существующий режим, он, также как поэт Владимир Владимирович Маяковский, вел агитацию среди населения нашего села, восхваляя ленинскую партию, и, люди, услышав его пламенные выступления, всячески старались вступить в ряды компартии, которая не имела, как говорилось тогда, аналогов во всем мире. Таким образом, многие наши односельчане стали истинными коммунистами. Потом, они спрашивали его, какой стаж он имеет как пламенный член Коммунистической партии товарища Ленина, Камалетдин ака отвечал, мол, он никогда не был членом этой партии так как у него на это не было времени. Услышав такой его ответ, односельчане, которые вступали в ряды коммунистической партии товарища Ленина, благодаря, опять таки, бурной агитации Камаледдин-аки, просто балдели от удивления. После этого Кмалетдин-ака получил почетное прозвище "Партком", которое он заработал честным трудом на идеологическом фронте. Партком-Камалетдин работал на колхозном поле с кетменем в руках, орошая хлопчатники на полях, и, никого не стесняясь, громко напевал песни Мамиржана Узакова, Таваккала Кадырова, Джурахана Султанова и Камилжана Отаниязова. Для защиты от солнечного удара он носил бумажную тюбетейку, которую мастерил из газеты. В свободное время Камалетдин-партия разбирал эту свою бумажную тюбетейку и читал новости, напечатанные в газете. Когда он играл с партнёрами в карты (в "дурака") в обеденный перерыв, он расстилал ту же газету, чтобы удобно было играть Ну, а если Камалетдин партком решался немного поспать, в тени тутовых деревьев, то, лежа на траве, спал, закрыв лицо этой газетой, защищаясь таким способом от надоедливых мух, которые мешали ударному колхознику спакойно спать. Одним словом, он умел пользоваться газетой с умом.
Помню, однажды он рассказал мне очень смешную историю о колхознике Мирзажона. По его рассказу, этот колхозник Мирзожон, учитывая жаркий климат нашего солнечного Узбекистана, решил оросить хлопковое поле в конце дня, когда немного спадает температура. Была ночь. В небе сияла луна. Издалека доносилось дружное кваканье лягушек, и в тишине безлюдных полей слышался монотонный хор сверчков. Беззвучно летали летучие мыши, время от времени сверкая при лунном свете своими кожаными крыльями без перьев. Блестя серебром под луной, тихо журчали воды арыка. Колхозник Мирзожон, накладывал по калиткам водонепроницаемую бумагу, чтобы вода распределялась ровно и чтобы не образовались разрывы при орошении. Словно сказочная лампа Аладдина в волшебной ночи горела керосиновая лампа "тошфонар", заманивая на свой свет мотыльков и жучков, которые летали вокруг. Легкий ветер доносил аромат цветущих диких маслин, растущих в стороне полевого стана, которые тоже белели вдалеке, где одинокая луна освещала ночные хлопковые поля. Вдруг поблизости послышался шорох. Потом ещё. От неожиданности, у колхозника Мирзажона екнуло сердце. Дело в том, что в народе ходили жуткие слухи о двуглавой женщине, появляющейся в лунные ночи на этих полях. Она появлялась завернутая в белый саван, а на руках у неё был плачущий больной ребенок, тоже завернутый в белую материю. По рассказам очевидцев, женщина пела колыбельную песню, глядя в сторону кладбища. Когда этот странный шорох повторился, от страха у Мирзажона побледнело лицо, и он, бросив свой кетмень, побежал что есть мочи прочь, чувствуя преследование сверхъестественных сил. Он бежал такой скоростью, что даже не заметил, как прибежал до своего дома, и пулей вылетел во двор. Его жена тоже испугалась когда он изо всех сил открыв дверь ворвался в дом.
-Что, случилось?! - спросила она, глядя на своего испуганного до смерти мужа.
- Двуглавая женщина в саване гонится за мной! Я слышал шорох её шагов! Закрой скорей дверь, жена! - сказал колхозник Мирзажон, задыхаясь от удушья и ещё сильнее побледнев лицом.
Жена засмеялась, закрыв рот фартуком.
- Чего ты смеёшься, дура?! Разве это смешно?! - сказал, захлебываясь, колхозник Мирзажон.
Жена продолжала смеяться, указывая на клочок водонепроницаемой бумаги, прикреплённый к белбогу*.
- Это, наверное, бумага издала шорох на ветру!..
- Да, действительно, ты права - сказал колхозник Мирзажон...
Заканчивая свой рассказ в жанре ужасов, Камалетдин Партком широко улыбнулся, обнажив, как всегда, свои мелкие янтарные блестящие зубы, похожие на зубы молодого веселого дельфина, который плавает со своей стаей в морской пучине, то выпрыгивая, то ныряя.
[1] Белбог* - мужской пояс для яктак -киман, сотканный из материи