Я проснулся как всегда рано утром от крика ворон. В будке царила лютый холод. Погасла буржуйка, которую я недавно вытащил из мусора и установил в своей будке. Смотрю - за окном белеет снег.
- Зима пришла - подумал я и поднялся, чтобы принять омовение и почитать утренний намаз. Но вода в ведре замерзла вместе с находившейся там алюминиевой кружкой. Я вышел из будки и, засучив рукава, принял омовение "Тахорат" с помощью снега. Снег все ещё шел. Он падал лениво и тихо крупными снежинками. В мусорной яме вороны дрались между собой, борясь за территорию, нервно каркая друг на друга. Одна из них подлетела близко ко мне и, широко открыв свой клюв, каркнула на меня. В её широко открытом клюве дергался язык, похожий на кровавый кончик стрелы древних воинов.
- Адская птица. Птица Сатаны - подумал я и швырнул в неё скомканный кусок снега. Она улетела, каркая на лету.
После утренней молитвы я снова вышел из будки и пошел посмотреть на мусорную яму. Увидев меня, вороны быстро разлетелись, временно прекратив междоусобную войну. Смотрю - там, где шарили вороны, из мусора торчат сапоги. Я испугался и подумал, - не зря там вороны кружились и дрались. Этого нельзя было так оставить. Если не принять меры, наша мусорная свалка скоро может превратиться в братскую могилу. С такими мыслями я вынул из кармана брюк сотовый телефон и, включив его, позвонил в милицию.
- Дежурный городского отдела милиции лейтенант Чеботарёв слушает! - сказал голос.
- Алло, моё имя Алказим, фамилия моя Суннатов. Звоню я c мусорной свалки "Чистый воздух". Приезжайте, как можно быстрее. Я обнаружил в мусорной яме труп неизвестного человека! - сказал я и выключил телефон.
Спустя пятнадцать минут приехали оперативники с собаками.
- Это Вы звонили, гражданин? - спросил один из них, подойдя ко мне поближе.
- Да - сказал я и повел их к тому месту, где из мусора торчали сапоги. Оперативники сначала сфотографировали место происшествия, потом по команде своих начальников двое осторожно подошли к злосчастному месту, чтобы откопать труп. Один из них потянул на себя сапоги и свалился назад, держа в руках сапог. Смотрим - а трупа там никакого нет. Оказывается, эти сапоги просто так торчали, и я подумал, что там лежит покойник. Милиционеры хором захохотали. Я покраснел.
- Эх, дядя, сегодня не первое апреля, а тринадцатое декабря! - сказал толстый и узкоглазый начальник.
Он смеялся, тряся огромным животом и мешочком подбородка, который свисал у него, как у розового пеликана. Они долго смеялись, а перед уходом, заполнив какие-то бумаги, дали их мне. По просьбе толстого милиционера я подписал их.
- Дядя, это - небольшой штраф, который вы должны оплатить за ложное сообщение - сказал толстяк.
После этого родная милиция попрощалась со мной и уехала. Я не очень обиделся на них за это, наоборот, - благодарил Бога за то, что сообщение моё оказалось ложным. Я внимательно посмотрел на сапоги, за которые получил штраф, и, увидев, что они не очень-то старые, я вытащил их из мусорной ямы, решив продать их на вещевом рынке. О штрафе я сообщил своему сыну и рассказал ему эту смешную историю, в которую попал. Араббай тоже от души смеялся и сказал, что не стоит из-за этого пустяка волноваться.
К вечеру я заболел. Нет, я не простудился и не схватил грипп. Я просто ослаб. Хотя я давно ничего не ел, мне почему-то не хотелось есть. Я лежал в будке, и мне лень было даже затопить буржуйку. Голова болела, как у пьяницы, который с утра собирает вино по каплям из вчерашних бутылок, чтобы похмелиться. Мне было стыдно перед Богом за то, что я пропустил молитву из-за болезни. Но я читал намаз, лёжа на самодельной деревянной кровати, которую смастерил сам, и просил Бога, чтобы он ещё немного продлил мне жизнь, хотя бы для того, чтобы я смог поставить на ноги свою семью, поправив своё финансовое положение. Я хотел увидеть свадьбу Шараббая и мечтал сам при жизни выдать свою дочку Мухаббат замуж. Я лежал, и мне не хотелось открывать глаза. И я уснул.
Мне приснился отец. Он летел на летающем бульдозере с плугом, бороздя бескрайние просторы среди белых облаков. За его трактором, касаясь своими крыльями пушистых облаков, низко летела стая весенних ласточек. Я стоял на крыше своей будки, одетый в сапоги, за которые мне назначили штраф, и кричал:
- Отеееец! Это ты?! Чем ты там занимаешься?!
Услышав мой голос, отец откликнулся:
- А-а, Алказим, сынок. Ну, как ты там, всё ещё живешь на грешной земле?!
- Да, отец, живу... Знаешь, я заболел... - сказал я, и слезы покатились у меня из глаз на жестяную крышу будки.
- Тогда отец, спустив веревку вниз, закричал:
- Не плачь, сынок. Давай, поднимайся к нам. Твои друзья Каланхан Адалатов и Бурибай Рамазанов тоже здесь.
Смотрю, из окна бульдозера улыбаются мне и машут руками Каланхан Адалатов с Рамазановом. Я схватился руками за веревку, которую спустил отец, и осторожно стал подниматься.
Тут я проснулся со стоном, и почувствовал, что у меня поднялась температура. Я испугался за себя, вспомнив только что увиденный сон, который предвещал что-то страшное. Теперь мне трудно было даже двигаться самостоятельно. Пришлось позвонить своему сыну. Я с трудом вытащил из кармана мобильник, набрал номер и сказал:
- Араббай, сынок, приезжай скорее, я сильно заболел.
- О Боже! Что случилось?! Держитесь, отец, я сейчас приеду к Вам! - сказал Араббай.
Я выключил телефон. Через полчаса приехал Араббай с бригадой медиков на машине скорой помощи. Врачи обследовали меня, сделали уколы и повезли в больницу.