- Мехмет, сынок, ты прости меня, если я сам того не замечая обидел тебя когда-нибудь. Я люблю тебя больше всего на свете - сказал Султан Санджар, обнимая своего сына и поглаживая его голову.
Мехмет удивился, услышав слова своего отца Султана Санджара.
- Отец, почему ты так говоришь? Тебе еще слишком рано простится с нами. Ты еще долго будешь жить на этом свете, и будешь править страной. Дай Бог тебе крепкого здоровья и долгую жизнь. Я тоже люблю тебя больше жизни, отец! Люблю так же мою маму и моего брата Ахмеда - сказал Мехмет, обнимая отца.
У Султана Санджара на глазах появились слезы, и, чтобы не показывать их сыну, он еще крепче обнял его и поцеловал в голову. Губы его тряслись, и с его глаз невольно покатились слёзы, сначала по лицу, а потом по густой бороде, словно утренняя роса, которая осыпается с листьев травы, которая колышется на ветру. В ту ночь Султан Санджар не спал, нервно похаживая туда-сюда по огненно-красному ковру. Он чувствовал себя словно хищник в клетке, который беспрестанно ищет выхода на свободу. Потом он позвал своего старшего сына принца Валиахда Ахмеда, и они долго беседовали. В ходе разговора Султан Санджар намеревался сказать принцу Ахмеду что-то важное, но не смог. После того, как принц Валиахд Ахмед ушел к себе спать, Султан Санджар горько заплакал, тряся плечами и причитая:
- О, Боже всемогущий, ты дал мне больше чем я просил! Я стал великим султанам! Но я не знал, что корона и трон бывают столь безжалостными и потребуют таких жертв! Если бы я знал об этом раньше, то я бы никогда не стал султанам! Наоборот, я повесил бы на свою шею торбу попрошайки и жил бы всю жизнь нищим! О, Боже, как счастливы эти твои нищие голодранцы! Я завидую им белой завистью! Они абсолютно свободны и довольствуются куском хлеба. Ходят, где хотят, и уходят, куда им вздумается. Шагают без охраны по тропинке на широких полях, где гуляют ветры. Останавливаются посреди утреннего ржаного поля, где над рожью беззаботно поют жаворонки, весело порхая в воздухе. Потом снова идут, куда глаза глядят. Нищий, в отличие от меня, может совершенно свободно лежать на лугу среди поросли, глядя в чистое вечное синее небо, столько, сколько ему захочется. Может пить родниковую воду, любоваться полетом стрекоз и разноцветных бабочек, которые гоняются друг за другом и целуются прямо в воздухе. Нищий имеет возможность слушать журчанье воды на лугах, где растут цветы, и колышется море ромашек. Он может наблюдать за медленным закатом солнца на алом горизонте и взирать на тихо поднимающуюся луну, внимать пению сверчков и хоровому кваканью далеких лягушек, похожему на шепот. Он может посидеть над обрывом, обнимая свои колени, глядя на далекие вечные звезды. Он ложится спать, сделав себе подушку из своей сумы, и засыпает таким крепким сладким сном, который мне и представить трудно. Нищий просыпается утром от громкой дружной разноголосицы птиц, умывается прозрачной росой, завтракает, чем ты, боже, пошлешь, и отправляется в дальнюю дорогу. Нищий даже не думает о возможности отравления: съест свой скудный завтрак, поблагодарит тебя и снова отправится в путь, пешком по тропе. Он здоровается с крестьянами на полях, кивая им головой, с дружелюбной улыбкой на устах. Останавливается на миг, прислушиваясь к печальному зову удода, который доносится с далёкой тополиной рощи. У нищих нет тяжелого груза ответственности. Они живут легко, сбрасывая с плеч все ненужные грузы. Они живут в гармонии с природой.
А я? Я ни на шаг не могу выйти из крепости без усиленной охраны. Не могу передвигаться свободно, как простой человек, не могу не только свободно гулять по полям и лугам, но даже не могу спокойно пройтись по улицам столицы своей империи. Живу с непреодолимым страхом в сердце. Не сплю ночами, опасаясь, не поднимет ли бунт разгневанный народ, словно тайфун на побережье океана, разрушающий всё на своем пути. И с содроганием думаю, а не повесит ли меня, сбросив с трона, этот народ, который не доволен моей политикой. Сердце мое заливается кровью, когда я начинаю думать о моих чиновниках-подхалимах в своем окружении,которые легко отвернутся от меня, когда я лишусь трона султаната, и именно они первым будут поливать меня грязью, восхваляя нового султана! Они будут вилять своими задницами перед новым правителем, подобострастно глядя ему в глаза, вскидывая брови и улыбаясь губами, похожими на бутон розы.
Думаю, думаю и не могу уснуть до утра. Даже снотворные лекарства мне не помогают.
Оказывается, быть правителем не так легко, как я раньше это себе представлял. Я убедился в том, что быть правителем - это все равно, что гореть в аду при жизни и кипеть заживо в адском котле. За что мне такая кара, Господи?! Разве это жизнь, Боже, подумай Сам! Ведь даже бездомная собака, и та счастливее меня в сто раз! Теперь вот, меня ждет еще одно невыносимое тяжелое испытание. Ну, за что, ты меня караешь, Боже?! Что я тебе сделал плохого?! - плакал Султан Санджар.
Он долго плакал. Потом вызвал премьер-министра вазира аъзама. Вазир аъзам пришел, не задерживаясь долго. Вернее, его привели навкери, в руках которых ноги вазира аъзама не коснулись даже землю. Он был в длинном восточном халате с белой чалмой на голове. У него не только длинная борода и волосы были белоснежными, но и брови тоже были такого же цвета.
- Вызывали, мой Господин, Султан всех султанов мира? - спросил вазир аъзам , не глядя в глаза Султана Санджара, и низко кланяясь..
- Да, вазири аъзам. Ты, это, скажи мне, неужели у нас нет другого пути, чтобы решать возникшие проблемы? - спросил Султан Санджар, глядя своему министру с надеждой.
Вазири аъзам на миг умолк, погружаясь в раздумье. Потом сказал:
- Нет, мой султан, к сожалению у нас нет другого пути, кроме как... ну, Вы сами знаете...Алампанах, если хотим чтобы империя не рухнула, то мы просто вынуждены принять такое решение. Иначе нельзя. То есть это твердое решение принято улемаи кирамом на заседании. Что касается принца Мехмету, он намного уступает принцу Ахмеду в смысле мышления, ума и здоровья. О, мой алампанах! Если бы Вы знали, как мне трудно говорить Вам обо всем этим, ой как трудно! Но я вынужден сказать Вам об этом, так как я являюсь Вашем главным советником. Мне жаль... - сказал вазири аъзам, печально склоняя голову.
-Будьте вы все прокляты! Немедленно убирайся отсюда, негодяй! И чтобы ты больше не попадался мне на глаза! - истерично закричал Султан Санджар, и рука его потянулась к мечу.
Вазири аъзам присел на колени, опустив голову перед Султаном Санджаром и горько заплакал, тряся своей белоснежной бородой и костлявыми плечами.
- Рубите мою голову, о алампанах! Рубите! Лучше умереть от вашего меча, чем видеть Вас в таком положении! - плакал он, роняя слезы.
- Уведите его немедленно! - заорал Султан Санджар своей охране и тоже заплакал, отвернувшись в сторону и вытирая слезы.
Охрана увела Вазира аъзама.
Ранним утром Палач привел приговора в исполнение, отрубив голову спящему молодому принцу валиахду Мехмету острым исфаханским мечом и стёр белой простынёй алую кровь с лезвия меча.
Перед тем похоронить принца валиахда Мехмета, привели принцессу, чтобы она смогла попрощаться со своим сыном, о смерти которого, она еще не знала. Увидев страшную картину, принцесса упала в обморок.
Султан Санджар, обнимая своего убитого младшего сына Мехмета, рыдал, трясясь всем своим телом.
- Прости меня еще раз, сынок, за то, что я принес тебе в жертву! Прости, ибо у меня не было другого пути! Пришлось так поступить лишь ради того, чтобы не рушилась наша империя в ходе борьбы за трон между тобою и твоим братом в будущем. Мне пришлось так жестоко расплатиться за сохранение престола. Да прибудет твоя душа в зеленых садах вечного Рая, мой любимый сын Мехме-е-ет! - плакал он.