Злостный враг цивилизованного человека заливался свистом, звоном и бурно вибрировал на стеклянной поверхности прикроватной тумбочки. Дмитрий несколько раз наобум, не открывая глаз, ткнул рукой в направлении неприятеля, но промазал и только сбросил телефон, работающий в режиме будильника, на пол. Шумящий стервец крякнул, распался на несколько частей, но стоически продолжал вещать резонирующую где-то в самой глубине Диминого мозга навязчивую мелодию.
Опустил руку вниз - нет, далеко лежит, не достать гада. Рядом сквозь сон заныла Ольга. Мол, сколько можно, если надо вставать, то вставай и вообще отключи эту свою тарахтелку. Делать было нечего. Сегодня победа досталась будильнику.
Дима нехотя поднялся, потянулся, похрустывая позвонками, нашарил в утренней некромешной темноте босыми ногами тапочки и, опустившись на ковровое покрытие, на коленях пополз к издевающемуся над честными людьми чудовищу. Вот, еще и на колени поставил, мало ему, что спать по утрам не дает.
Палец мстительно вдавил кнопку отбоя. Перезвон тут же заткнулся. Тишина! Как хорошо. Вот так бы спать и спать себе. Дмитрий все еще сидя на полу, облокотился на постель, накинув на плечи теплое еще одеяло.
--
Вставай, - не показываясь из-под одеяла, сказала Оля, - Тебе еще девчонок завезти надо. И встреча у тебя с этим... как его, чертом этим твоим...
Да, точно, с чертом встреча была назначена на восемь тридцать. А сейчас - Дмитрий кликнул в первую попавшуюся кнопку на телефоне, включилась подсветка дисплея - шесть тридцать три. Боже, еще же ночь! Но делать было нечего - пришлось встать и идти, шлепая тапочками и цепляясь за все, что объемней стены.
На кухне слабый свет лампочки, встроенной в шкаф. Очень умиротворяюще и призывно ко сну забулькал чайник. Громкий в утренней тишине щелчок термостата. Тихое шипение наливающегося в чашку кипятка, на поверхность всплыла немощная пена растворимого кофе. Пошел аромат. По идее - должен пробуждать. Пока не берет.
Из спальни донесся страдальческий стон встающей с кровати Ольги. Вот оно чудо сближающей аромагии. Пошла будить девчонок. Сейчас начнется торговля, кто куда из-за чего не пойдет. Виктория в школу, Алька - в детский сад.
--
Ну, мама, - доносится из детской. О, началось. Вика ссылается на "что-то в горле".
Через десять минут все на кухне. Щурятся невыспанными глазами на тихо бормочущий телевизор. Там, жизнеутверждающе побрякав бравурной мелодией, начались новости. Семь ноль-ноль.
Стандартно напряженное лицо ведущей сменилось взволнованным молодым человеком, который, борясь с терзающим его шевелюру и микрофон ветром, что-то увлеченно рассказывал, указывая в сторону невзрачного серого здания, видневшегося чуть поодаль. Освещение у него там в основном искусственное, от недалекого фонаря. Похоже, что прямая трансляция. И не спится же ему.
Дмитрий сделал погромче. Отчего-то его заинтересовал сюжет. "... никаких подробностей не сообщают (ну кто бы сомневался). Связи со станцией нет, однако Роскосмос заявил, что спасательная экспедиция, посланная на орбиту позавчера, успешно выполняет свое задание. Также на в космосе находится технический корабль, всем известный космический грузовик "Прогресс", с помощью которого попытаются выровнять станцию и предотвратить ее возможное падение. Двое российских космонавтов, успешно эвакуированных со станции после аварии, находятся под наблюдением врачей. Сейчас доктора запретили их посещение, так как ребята пережили сильнейший стресс. По словам медиков, жизни космонавтов сегодня ничто не угрожает. Самочувствие удовлетворительное. О судьбе американского астронавта, оставшегося на станции, можно только догадываться, однако вероятность того, что он жив, практически отсутствует. Представители NASA заявили, что..."
Черт-те что у них там, в космосе, происходит, подумал Дима.
--
Не спи, замерзнешь, - сказала Ольга, когда сосиска с Диминой вилки с глухим шлепком упала на стол.
Собрались быстро. В военном режиме. Девчонок экипировала Ольга. Дмитрий сбегал в гараж за машиной и подъехал к подъезду. Темно-зеленый Ауди стремительно покрывался ровным слоем серо-коричневой грязи. Прямо как из пульверизатора. Что мыл машину, что не мыл. Зима не удалась. Впрочем, как обычно. Снегу навалило и теперь он лежал на газонах почерневшими от неминуемой пыли ноздреватыми кучами, расползаясь и затапливая грязной жижей все вокруг. И с неба сыпалась мелкая холодная дрянь. Не то жидкий снег, не то замерзший дождь.
Девчонки уже стояли под козырьком. Вика застрял в двери, зацепившись висящим на спине рюкзаком. Пришлось выйти, стащить с нее рюкзак, который отправился в багажник. Виктория запротестовала - у нее там лежал телефон, но бунт был подавлен на корню. В итоге ехал молча. Алька задремала, прижавшись щекой к обивке двери, а Вика старательно делала вид, что с интересом рассматривает проносящиеся мимо дома, обижено надув губы. Телефон ей, видите ли, нужен. Мелочь, а туда же. Звонить ей должны!
Алькин детский сад первый по пути. Пятилетняя спящая красавица был успешно сдана уже бодрой воспитательнице. Минуты через три подъехали к школе. Виктория демонстративно молча выбралась из машины и не спеша направилась к крыльцу, где вяло мялся охранник. Пришлось выйти из салона под стылую морось - выпендриваясь, Вика забыла рюкзак. Дмитрий открыл багажник, подцепил пальцами ярко-розовую сумку своей дочери-третьекласницы с лежащим в ней сокровенным мобильным телефоном, который заливался непрекращающимся звонком, и побежал следом за ней.
--
Виктория, тебе звонят, - крикнул он ей вслед.
Девочка остановилась, но не пошла к отцу, подождал, пока он принесет ей рюкзак. Взяла его, порылась в глубине, явила на свет мобильник и, посмотрев на экран, дала отбой. Перезвон прекратился. Молча повернулась и пошла к школе.
--
А спасибо сказать? - спросил Дмитрий.
Вика продолжала идти. Молча.
--
А папу поцеловать на прощанье?
Девочка повернулась, она безуспешно пыталась скрыть улыбку. Подбежав к отцу, обняла его руками за шею, когда тот наклонился к ней, и поцеловав в щеку, сказала:
--
Спасибо, папочка!
--
Вот, это другое дело, - сказал Дима, - Все, теперь беги в школу.
Вика пошла ко входу, а он, сев в машину, подождал, пока дочь не скроется за спиной охранника, оказавшись в относительной безопасности.
Внутри, в теплом салоне автомобиля морозная морось и всепоглощающая грязь казались чем-то далеким и ненастоящим. Здесь было комфортно, из динамиков тихо мурлыкал голоса ди-джеев. По "Европе плюс" шла обычная утренняя развлекалочка. Шутили. Довольно смешно. Дима сделал погромче и вырулил на дорогу, отправившись в центр, туда, где у него была назначена встреча с потенциальным покупателем. Какой-то бизнесмен желал прикупить "пяток рисунков" для своего особняка. Это сулило неплохие прибыли. Последние лет пять его картины пользовались достаточной популярностью в бизнес-кругах столицы. Не без помощи Ираиды Павлованы, держательницы нескольких галерей современного искусства, с которой так удачно его познакомил брат шесть лет назад. Отчего-то потенциальные покупатели не хотели встречаться в галерее, хотели в ресторане (странное желание в пол-девятого утра). Разумеется, картины он с собой не вез. Все работы, даже те, что были уже проданы, хранились в цифровой форме не винте Диминого ноутбука.
На светофоре загорелся красный. Не успел проскочить. Сколько там уже времени? Восемь. По "Европе" начались новости. Рассказывали о странном происшествии на орбите. Опять говорили о не то падающей, не то просто крутящейся МКС, о возможной гибели американского астронавта. Почему-то особого сожаления по поводу гибели именно американца не возникало. Уж очень ребята с той стороны планеты умудрились насрать по миру. Не любят их практически нигде. Даже там, куда они деньги вливают.
Что произошло в космосе остается не ясным. Во всяком случае, так говорят в новостях. Серьезная авария. Что-то их там зацепило. Что там могло зацепить? Или там уже тоже пробке, как здесь, по всей Москве?
Сзади истерично визжал клаксон чуть не прилипшей к бамперу Мазды. Оказалось, Дмитрий задумался, и уже давно горел зеленый. Пробки создаем. Чем-то его цепляла эта новость про космос. Он никак не мог понять - чем? Вроде бы никогда космосом не интересовался.
Ресторан "Рябина" встречал посетителей свешивающимися с деревянной балки над головой засушенной веткой с сухофруктами, щедро развешанными на ней скукоженными зонтиками. Надо понимать - рябиной. Кудрявой, так сказать.
Потенциальные покупатели уже были здесь. Числом трое. Снаружи стоял сверкающий вылизанным лакокрасочным покрытием новехонький Майбах (и как только им удается в такую погоду сохранить первозданную чистоту своих das auto?) и необъятная туша черного как смоль Кадиллака "Эскалада", внутри которого, надо думать, сидело еще несколько "ребят". На фоне этих монстров его не самый дешевый Ауди, припорошенный к тому же дорожной грязью, смотрелся убого и даже как-то портил окружающий пейзаж.
Собственно, кроме тройки плотных мужчин в дорогущих костюмах, все равно, однако, франтами не выглядящих, в ресторане никого не было. Да и работал ли он в столь ранний час, было под большим сомнением. Центральный, самый плотный из всех, мужчина бодро о чем-то беседовал по мобильному. Vertu, успел заметить Дмитрий.
Когда художник подошел к столику, бизнесмен отключил телефон, положив его на блюдечко из-под кофейной чашки, которую он держал в другой руке.
--
Давай, показывай свои картинки, - не здороваясь, начал он и бросил на стол пухлый конверт, из раскрытого клапана которого торчали уголки тысячеевровых купюр, - Здесь - как договаривались.
Договаривались о шестидесяти. Дмитрий вытащил из портфеля ноутбук и, включив его, предложил покупателю полистать репродукции.
--
Ты лучше сам листай. Водку будешь? - спросил бизнесмен. Картины сменялись одна ругой, и он каждый раз водил по монитору толстеньким и коротким, как будто обрубленным пальцем, оставляя на глянцевой поверхности жирные разводы. Сей палец был украшен массивным золотым перстнем с четырьмя бриллиантами, карата по три, по меньшей мере, каждый.
--
Нет, спасибо. Утро еще, - ответил Дмитрий.
--
Дык, ты закусывай, - сказал покупатель, и все заржали.
--
Нет, спасибо.
--
А пивка?
--
Спасибо, я за рулем, - снова отказался Дима. Ему начинала не нравиться эта сделка, но бабки на столе лежали совсем немалые и потерпеть из-за такой суммы стоило.
--
Ну, ты, художник, даешь! Че, не откупишься, что ли? Я ж тебе и денег подкинул.
Дима вымученно улыбнулся и ничего не сказал. Откуда-то справа, из другого зала, доносился звук работающего телевизора. Шел очередной выпуск новостей. Все четверо, сидящих за столом людей замерли, прислушиваясь к словам. Снова рассказывали про МКС. Что же в этом такого интересного, подумал Дима, что он как будто в транс впадает, пока не дослушает до конца? И эти, бизнесмены, так сказать, тоже зависли.
--
Бобру позони, спроси, чего там у них, - сказал центральный мордоворот одному из своих "партнеров", а потом обратился к художнику, - Вот эту, эту и три первых привезешь. Здесь у Вовика, - он кивнул в сторону стоящего чуть поодаль и прислонившегося к стене тощего парня, которого Дима по началу просто не заметил. Видимо, директора этого заведения, - оставишь.
--
В галерее... - начал было Дмитрий.
--
И не надо вот этих твоих галерей. Сам привезешь, - сказал тот, вставая и намереваясь уходить, - Кстати, а звать-то тебя как?
Конечно, это было хамством. Но за такие бабки...
--
Дмитрий Титов.
--
Угу, - согласился покупатель с чем-то своим, - Позавтракай тут, если хочешь, Дима. Надо запомнить, - забормотал себе поднос, - Дмитрий Титов. А то потом народ спросит, мол, чья мазня, круто ли...
Титов даже немного опешил от такого отзыва о своих работах. Но, все-таки, конвертик-то увесистый лежал на столе.
--
Да, извините, - спохватился Дима, - а вас как записать?
--
Куда? - не понял его покупатель.
--
В каталог. Это нужно для выставок.
--
Ну, - махнул рукой мордоворот, - нужно будет - найдешь.
Они вышли из ресторана, громко говоря о чем-то своем, и совершенно не грациозно залезли в Майбах. Черный картеж, стоимостью с целый этаж жилого дома, стремительно оторвался от обочины и исчез за поворотом.
Дима продолжал сидеть за столиком, вращая пальцами и не понимая, радоваться ему или огорчаться. С другой стороны - чему огорчаться? Деньги есть, художник он, по всей видимости, "крутой". А что до отношения потребителя... Так потребитель тоже разный бывает. Главное - чтобы потреблял исправно.
Художник отметил в ноутбуке работы, которые выбрал покупатель, закрыл крышку и положил компьютер в портфель. Туда же засунул пухлый конверт. Потом подумал и переложил деньги во внутренний карман пальто. Теперь нужно заехать в банк. Деньги оставить. Титов не любил хранить дома большие суммы наличности. Да и ни к чему это.
Вовик, наконец-то отклеившийся от стены, спросил, не желает ли он чего. Дима вежливо отказался, сославшись на то. Что уже позавтракал.
В банке он был через сорок минут. Постоял у окошка для вкладов. Девушка с той стороны стекла мило поулыбалась ему, спросив, что он желает. Дима молчал. Девушка спросила еще раз, и тогда Титов сказал, что ничего и отошел. Он, пока стоял перед окошком, в голове посчитал, сколько с этой суммы ему придется заплатить налогов. Получалось, что много. Одних налогов хватит, чтобы поменять машину. Если на такую же точно. А так никто не знает о сделке. Кроме, конечно, тех покупателей. Но не очень похоже, чтобы их заботила правильность уплаты налогов.
--
Нет, ничего, - еще раз повторил он и, так и не вытащив конверт, который уже успел схватить пальцами правой руки, из кармана, вышел из банка.
Нет, ну, черт возьми, ездят же люди на Майбахах и ничего. Почему он не может повысить свое благосостояние?
Еще надо было заехать в супермаркет - Ольга написала целый список, чего купить - и домой. Работать. Может теперь он в кругу тех господ с перстнями и плечами, плотно обтянутыми пиджаками за несколько тысяч евро, популярным станет. Нужно рождать предложение. Предугадывать спрос.
Как набирал продукты в тележку, как расплачивался за них кредиткой на кассе, грузил пакеты в багажник и ехал домой, он уже помнил плохо. Его воображение рисовало сюжет новой картины. Точнее не сюжет, это был скорее образ - объемный серебристый ромб с выгравированными на гладкой поверхности древними рунами. Дмитрий не понимал, что это может значить, но его полностью захватила картина. Ромб требовал быть нарисованным.